Аннотация: Иногда они спускаются к нам, что бы помочь и наставить на правильный путь, а так же что бы научить исправлять свои ошибки
Трехкомнатная квартира на окраине города. Огромные окна во всю стену из стеклопакета, полупустые комнаты обставлены по зарубежной моде. Огромная ванная, душевая кабинка с различными наворотами, кафель начищен до блеска, создавая ощущение больничной чистоты...
В квартире было темно и тихо. Нет, не совсем тихо. Из гостиной доносился слабый дрожащий голос скрипки. Мощная акустическая система, рассчитанная на огромные вечеринки, работала на минимуме своих возможностей. "Адажио" Антонио Вивальди трепетало в воздухе, страдая, умирая и рождаясь, захлебываясь от избытка чувств и умиротворенно затихая.
У большого окна в восточной части комнаты, стояло массивное кожаное кресло. Рядом с креслом, еле освещая уголок, на невысокой тумбочке стоял светильник. В кресле сидел человек. Откинувшись на спинку кресла, он смотрел в окно, руки его безвольно свисали с ручек. В одной из них, маленькой красной точкой горела сигарета, роняя пепел на паркет. Рядом со светильником, забитая окурками, лежала пепельница.
Мужчина был похож на свою комнату. Такой же успешный, сильный, богатый и такой же опустошенный внутри. Он наклонился, прикасаясь лбом к холодному стеклу и смотря на прохожих - черные пятнышки где-то там, далеко внизу. А скрипка все надрывалась, повторяя и повторяя одну и ту же мелодию.
Сигарета почти догорела, пощипывая сжимающие ее пальцы. Он тихо чертыхнулся и затушил ее, бросив к остальным окуркам в пепельницу. Провел рукой по глазам, потер лоб, откинул длинную челку назад и застыл, глядя прямо перед собой. Через несколько минут, сбросив оцепенение, он потянулся к пачке, что лежала там же на тумбочке, за новой сигаретой. Достал из кармана зажигалку. Раздраженно несколько раз дернул за колесико, пытаясь прикурить, но та лишь ощерилась на него парой иск, так и не дав огня. Яростно тряхнув рукой, он отбросил зажигалку в сторону, туда же полетела сигарета. Развернувшись к тумбочке, он резким движением смел все, что на ней стояло. С глухим звоном покатилась по полу пепельница, сея вокруг себя окурки, звякнула разбитая лампочка светильника.
Месяц. Тридцать один день он проводит дома в одиночестве. Тридцать один день в комнате каждый вечер звучит "Адажио". Тридцать один день он улыбается днем, что бы, вернувшись домой, курить сигареты, сидя в кресле и смотреть на прохожих по вечерам. Тридцать один день...
Она не придет. Он ясно дал понять, что все кончено. Хватит. Так не могло дальше продолжаться. Но взгляд каждый день смотрел вниз, туда, где мягко лился свет из подъезда, каждый раз, когда кто-то заходил внутрь. И каждый раз это была не она...
Он поступил правильно. Это было трезвое решение, осознанное и продуманное. Они не могли быть вместе. Рано или поздно, они бы все равно расстались, но тогда это было бы намного больнее. Расстаться сейчас - правильный выбор.
"О Боже! Да сколько же это может продолжаться?!" - Он вскочил с кресла, с силой сжимая голову. Тяжело дыша, пытаясь усмирить сильно бьющееся сердце, он подошел к бару и налил себе виски. Залпом выпив, со стуком поставил невысокий граненый стакан на полку. Голова опять непроизвольно повернулась к окну. Она не придет...
Из спальни послышались звуки - тихий, словно шорох занавески на ветру, женский смех. Сам не свой, не отдавая себе отчета в том, что делает, он бросился туда, резко распахнув дверь. Пусто. Показалось.
"Я начинаю сходить с ума?.."
Звонок телефона разорвал тишину. Пронзительные трели вывели его из оцепенения. Собравшись, он вернулся в гостиную. Аппарат разве что не подпрыгивала от нетерпения.
"А вдруг она?.. Нет, ерунда, не может быть..."
Рука резко хватается за трубку, срывая ее с рычажка.
- Да?! - Собственный голос прозвучал хрипло и резко, словно он не разговаривал уже вечность. В горле запершило.
- Виктор? - Голос совсем детский. Лет двенадцать не более.
- Кто это?
- Мне кажется, вы совершаете большую ошибку, - столько серьезности в тоненьком девичьем голоске.
- Кто ты? О чем ты говоришь?
- Я видела ее...
- А-а, так ты от нее? Я же сказал, все кончено! Так ей и передай! - голова идет кругом. Кажется, он слишком много сегодня выпил. Думает ли он так на самом деле? Да. Он должен так думать. Это было правильное решение!
- Ты же знаешь, что она никогда бы не стала ничего ни у кого просить... - ирония? Как смеет этот ребенок разговаривать с ним в таком тоне?
- Она всегда была слишком горда для этого...,- почему он все еще разговаривает с ней?
- Ты уверен, что не совершаешь ошибку? - повторил голосок.
- Да кто ты такая, черт тебя подери? Не суй свой нос в чужие дела! - виски дало в голову, но ему было уже все равно. Какое она имеет право лезть в его жизнь?
- Ты любишь ее...
Несколько минут он молчал, не зная, что ответить. Странный диалог. Смешной. Раздражающий. Почему он до сих пор не положил трубку?
- Она тебя очень любит.
- Чего ты хочешь?
- Что будет, если ты ее потеряешь?
- Я уже ее потерял, - он сам удивился, сколько горечи прозвучало в его голосе.
- Еще не потерял. Все еще можно вернуть, пока она жива...
Холодок пробежал где-то внутри, в области живота.
- Что ты хочешь этим сказать? Кто ты, черт побери?!
В голове вихрем пронеслись воспоминания. Улыбки, смех, совместные вечера, жаркие поцелуи под дождем, ее глаза... Всегда такие уверенные, то горящие задорным огоньком, то спокойной рассудительностью.
- Она тебя очень любит, - повторяет девочка, - сможет ли она жить без тебя?
- Сможет! - Истерические нотки. Он хотел верить в свои слова, но где-то внутри эгоистический голос говорил: Нет, не сможет. Не сможет и вернется. И он гордо примет ее обратно. Позволит быть с собой. Виктор тряхнул головой, - Сможет! Она сильная!
- Ты в этом так уверен? - опять ироничный смешок.
Он не знал, что ответить. Просто молча стоял, сжимая трубку. Мысли лихорадочно вертелись в голове, пытаясь сосредоточиться, но паника постепенно заполняла все его естество.
- Еще можно все спасти. Ты ведь не хочешь этого. Тебе не нужна такая жизнь. Ты не сможешь жить без нее, как она не может жить без тебя.
- Но... как? - Он устало опустился на стоящее рядом кресло. - Я даже не знаю, где она сейчас...
- Если я скажу, что знаю, ты поедешь со мной?
Секундное размышление.
- Да.
- Я буду ждать в метро на твоей станции, внизу.
- Как я тебя узнаю?
В трубке раздались длинные гудки. Что за...? Бред какой-то. Этого не может быть. Чья-то злая шутка. Просто ребятишки балуются. Нет. Нет, это не правда. Да куда он пойдет сейчас? К кому? Как он ее узнает?
Сомнения, страх, неуверенность,раздражение и надежда на что-то призрачное - все это сливалось в голове, пока он спешно набрасывал на себя куртку и одевал ботинки.
Улица встретила морозной свежестью и мириадами толстых пушистых снежинок. Пять минут до метро. Турникеты, бегом по эскалатору туда, где воют электрички. Толпы народа спешат кто вверх, кто вниз, разминаясь, сталкиваясь, переговариваясь. Он стоит посреди этого огромного муравейника, вертя головой в попытках увидеть... кого?
Но вот взгляд цепляется за что-то. Маленькая девочка сидит в уголке на одной из скамеек. Рыжие кудряшки, невероятные ярко - голубые глазищи и россыпь веснушек на носу. Ручки скромно лежат на коленках. Одета простенько: длинное серое пальтишко и черные сапожки. Девочка смотрит прямо на него; взгляд пристальный и холодный, совершенно не подходящий юному созданию. Толпа расступается, словно давая ему дорогу. Он медленно, как во сне двигается вперед. Встав рядом с ней, застывает, не зная, что сказать, что сделать, прав ли он вообще, а может это совсем не Та? Но глубоко внутри он знает - это она. Ребенок хватается ручками за его ладонь и тянет вперед.
Они не разговаривали. Девочка вывела его на улицу, утаскивая куда-то в переулки. Дома, подворотни, тупик. Он удивленно оглядывается. Это ведь его район. Он сотни раз видел этот дом из своего окна. Неужели?
Домофон смотрит на них красным глазом. Девочка нажимает кнопки, раздается незнакомый голос.
- Мамочка, это я, - его спутница тянется вверх, поднимаясь на цыпочки, что бы ее лучше расслышали на той стороне. Домофон тихо пиликает и пропускает их в подъезд.
- Всегда срабатывает, - улыбается ребенок, бросая на него хитрый взгляд, и тянет дальше. Бегом вверх по лестнице, мелькают пролеты. Перед глазами простая деревянная дверь, покрытая лаком.
Он резко давит на звонок, слыша, как тот переливается птичьими трелями за дверью. Тишина. Девочка нахмурилась, между бровей пролегли две складочки, так неестественно смотрясь на детском личике.
Его взгляд становится более осмысленным.
"Боже мой, да что я здесь делаю? С незнакомым ребенком звонюсь в чужую квартиру. Почему я ей поверил? Как я мог до такого дойти? Что я ищу? Во что ввязываюсь?"
Легкий ветерок дует снизу, дверь тихо скрипя, отходит от стены. Открыто... Слабый запах до боли знакомых духов наполняет легкие. Все мысли тут же исчезают, он врывается в комнату, чуть не уронив ребенка, стоящего перед ним.
Небольшая однокомнатная квартирка. Коридор, налево - кухня, напротив двери туалет с ванной, направо - комната. В два шага преодолев маленькое расстояние, он врывается в комнату. На противоположной стороне от двери окно. По правую его сторону большой сервант с посудой и полкой для телевизора. По центру комнаты стеклянный стол, совсем как у него. Напротив серванта раскладной диван...
Девушка лежала на нем, свесив одну руку. На полу валялся разбитый бокал и пара пустых бутылок вина. На ковре виднелись красные разводы разлитой жидкости.
Она была бела как снег. Виктор подбежал к ней, упав на колени прямо на осколки, не замечая, как стекло впивается в кожу сквозь джинсы.
- Света, Светочка, проснись, солнышко, - он прижимает ладони к холодным щекам, слегка встряхивая ее голову. Хватает ее за плечи, тряся сильнее. Девушка слабо приоткрывает глаза, опухшие от слез.
- Витя? - Боже, как слабо звучит ее голос. - Витенька...
Он обнимает ее, целуя белые как мел щеки и лоб, чувствуя, что по его собственным щекам бегут слезы. Она слабо улыбается и закрывает глаза.
- Не закрывай глаза, не смей закрывать глаза, слышишь?! - В его голосе слышится паника. Тело девушки, такое маленькое в его руках, слабо подрагивает.
- Что с ней? Почему? - он и сам начинает дрожать, крепко прижимая к себе бесчувственное тело.
- Оставь ее и выйди из комнаты, - резко приказывает девочка, что все это время стояла в проеме комнаты.
- Что ты такое говоришь? Скорая, нужно вызвать скорую...
- Скорая не успеет. Выйди из комнаты!
Он послушно поднимается с колен, сверкающие капельки стекла сыпятся на пол. Девочка со Светой остаются в комнате. Стряхнув с колен остатки стекла, не обращая внимания на раненые ноги, он медленно проходит на кухню, садится за стол, опуская на него локти и утыкаясь головой в ладони. Сколько он так сидел? Может час, может больше.
Дверь в комнату с тихим скрипом приоткрывается, пропуская маленькую фигурку. Он резко дергается, с мольбой в глазах смотря на девочку.
- Она спит.
- Что?..
- Теперь все хорошо, - ребенок проходит на кухню, забирается на стульчик рядом с ним. Лицо девочки осунулось, под глазами залегли темные круги. - Ты проводишь меня до метро?
- Кто ты? Что все это значит? - вопросы роятся у него в голове. - Ночь на дворе, куда ты пойдешь? Оставайся тут, а утром я отведу тебя к родителям, - он сам понимал, что слова его звучат глупо и не к месту.
- Ты хоть сам веришь в то, что говоришь? - легкий смешком, совсем не детский. Девочка протягивает руки и кладет их ему на колени, там, где виднеются красные пятна. Резкая боль, легкое пощипывание и приятная прохлада. Он понял, что ран на ногах больше нет. - Собирайся. Мне пора. Заодно купишь ей апельсинов, она их очень любит...
В прихожей лежали ключи. Он закрыл квартиру, и они двинулись по направлению к метро. Так же молча, не говоря ни слова, спустились в подземку. Толпа и духота приняли их в свои объятия.
- Скажи мне, - девочка разворачивается к нему, серьезно уставившись на него своими голубыми глазищами.
- Я люблю ее, - он сам не знал почему, но был уверен, что девочка ждет от него именно этих слов. Она кивнула.
- Ты должен пообещать. Пообещай, что никогда не оставишь ее. Что бы ни случилось, вы должны пережить это вместе. Она просто не выдержит второго раза. Да и ты тоже.
- Обещаю, - его голос дрожал. Он знал, что говорит правду. Он не сможет пережить это еще один раз.
Девочка кивнула, отпуская его руку, за которую держалась все это время.
Голос скрипки ворвался в человеческий гомон. В метро словно стало светлее.
- Пойдем, посмотрим, - девочка тянет его вперед, проталкиваясь через толпу.
Старик. Седой, сгорбленный, слепой. Но в руках все еще чувствуется сила, смычек уверенно скользит по струнам, давая жизнь мелодии. Адажио... - Я пришла, - произносит девочка, когда мелодия затихает.
- Я ведь даже не знаю, как тебя зовут. И не поблагодарил тебя...
Она лишь хитро и довольно улыбается. Несколько мгновений они смотрят друг на друга. Показалось? Словно на несколько секунд ее лицо изменилось. Он увидел тысячу лиц: мужчин, женщин, детей разных национальностей, возрастов, миллионы глаз смотрели на него, миллионы губ улыбались ему... Но лишь на секунду. А потом он опять увидел маленькое рыжее чудо.
- Прощай Виктор, - маленькая ручонка машет ему, фигурка девчушки медленно отдаляется, растворяясь в толпе. - И помни о своем обещании.
Он стоял не в силах пошевелиться, пока девочка полностью не исчезла из виду. Затем, вздохнув, он встряхнул головой, отгоняя от себя то странное состояние полусна, в котором находился все это время. Отгоняя вопросы, на которые он никогда не узнает ответов. Пора возвращаться.
Комната встретила его тихим тиканьем часов на стене и слабой улыбкой его любимой.
- Прости, - Все, что он мог сказать. Как объяснить? Как вымолить прощение за слабость? За тот страх, который он испытал, при ее появлении в его жизни? Как рассказать ей, что он дико испугался того, что чувствовал к ней. Как боялся, что она бросит его? Как оправдать себя, если он даже не имеет на это права?
Она улыбнулась. Той самой своей улыбкой, которая заставляла его сердце биться сильнее.
- Я люблю тебя, - тихо произносит она. И в ее голосе столько терпения, понимания, заботы и нежности. Она знала, она сейчас все понимала и чувствовала. Ей не требовались объяснения. Она простила его.
- Я люблю тебя, - ответил он, крепко обнимая ее.
А где-то в метро, глубоко под землей, среди суетящейся толпы, маленькая девочка с прекрасными голубыми глазами и рыжими кудрями, сияя улыбкой, вела за руку слепого скрипача...