пустая клеть, квадратная луна,
останки мумий под фрагментом пола,
и ножкой - дрыг - попался (чем не повод 
стать вновь ничем?), но стрёмно и до дна,
далёко - впрочем, как всего в природе
до (суть евклидовой) - мол, так же вот и нас    
не долететь в любые времена, 
но стукни в потолок - и речь заводят.

а перед тем, как есть - кусты, зима
однообразно долгая, гуморы
и камни для письма, живое море
в умершей раковине, где отец и мать, 
закаты грозной родины, кресты
кладбищ, пассаты, мятые равнины
(и прочие красоты) плюс кусты
того же вида, траурные мины     

домов. и, накануне января, -
сиянье, незапамятное лето,
какая-то сиреневая рябь 
бегущая сквозь что-то там и где-то
и в глубине зернистой, далеко, 
в тёмно-зелёной луже с карасями, 
с флуктациями радуг вдруг осядешь 
киношною эмалью голубой.