Где-то между тем веком и этим,
великий сын просвещённой Европы - 
умер, в полном сознании, в два часа пополудни, 
в близком кругу своих систем и открытий,
преисполненный чувством собственного достоинства,
оставивший в наследство долги в Лавке естествознания,
оплаканный всемирной историей и античными хоралами,
накрытый оползнем научного материализма,
оставивший медицину, позабывший латынь,
переживший самого себя, вполне возможно.