Все события, изложенные в повести, все герои, подразделения спецслужб, названия организаций, упомянутые в ней же, являются вымышленными, а любые совпадения с реальными событиями, людьми и организациями случайными, как и сама реальность.

Владимир Морозов

"Стоит попробовать"

Это ведь не было призрачным сном,
В памяти живы былого страницы ...

- Так тихо! Стоим. Нет, я так не могу. Нет, я так не могу. Я этого не вынесу. Я этого не вынесу. Он идёт сюда. Он идёт сюда.
- Женька, не волнуйся. Всё нормально. Я же с тобой.
- А кто тебе сказал, что я волнуюсь, что волнуюсь?
- А то непонятно?! Твоя манера фразы повторять мне давно известна.
- Дашка, милая, что делать? Я не знаю, как от него избавиться.
- Не бойся, сейчас вместе отобьёмся. А я чем смогу помогу.
- И что же ты сделаешь? Что сделаешь?
- Ничего особенного. Спросим, куда он идёт, а сами скажем, что нам совсем в другую сторону надо. В магазин, например.
- А подействует, думаешь? Он такой хитрый.
- Ну, ты, подруга, выбирай. Хотя, похоже, ты не очень-то собираешься от него избавляться.
- Но вот ещё! С чего ты это решила? С чего решила? Что в нём такого? Что такого?
- Во-первых, кое-что в Олеге, несомненно, есть. Иначе бы не волновалась, а значит, не повторялась бы.
- Шельма ты, Дашка! Глупости говоришь и не краснеешь.
- Я глупости говорю?! Ну, ты, Женька ...
- Ладно, ладно. Сама-то как глазками водила, когда Витька твой мимо проходил. А потом погрустнела, когда он ничего не сказал тебе.
- И не погрустнела вовсе. И вообще, об этом потом. Сейчас с твоим Олегом разобраться надо.
- С моим?!
- Ладно, не возмущайся. Неважно с чьим. Поздно обсуждать. У нас сейчас два варианта. Или мы отшиваем его, или ты идёшь с ним, а я тихо отваливаю.
- Его, - подвела итог Женя, и две девушки стали изображать светскую беседу в ожидании развязки этого эпизода.

Женя Светлова и Даша Субботина, весьма живо обсуждавшие приближавшегося к ним одноклассника Олега Кустова, были теми подругами, о которых принято говорить, что их водой не разлить. Попав в первом классе за одну парту, девчонки так сдружились, что просто не мыслили о том, что когда-то им придётся уделять друг другу меньше, чем обычно, внимания. Некоторое время, пока родители Жени не перевезли дочку и самих себя в новую квартиру, они жили в соседних подъездах и порой сами удивлялись, как это они смогли не познакомиться и не подружиться ещё до школы.

Но и теперь Женя жила неподалёку, а наличие в домах телефона и Интернета позволяло всегда находиться в непосредственном контакте друг с другом как при выполнении домашних заданий, так и при обсуждении планов на ближайшие вечер, выходные или каникулы. Так, незаметно и для родителей, и для себя они дожили до выпускного класса, когда девушки, равно как и юноши, начинают всё меньше внимания уделять подругам и товарищам, и всё больше тем симпатиям и антипатиям, которые естественно, хотя и неожиданно для них самих возникают в этом возрасте.

Олег, неторопливо приближавшийся к девушкам, был более чем увлечён Женей. Его симпатия не могла быть взаимной в полной мере, поскольку девушка видела в нём только тихого отличника, занятого вечной зубрёжкой и домашними заданиями. Внешнее впечатление было обманчиво: учёбой Олег себя не особенно сильно утруждал. Учителя, может ненароком, но довольно часто использовали его нежелание тупо заучивать параграфы учебников, на незнании которых они и подлавливали парня. Особенно это касалось гуманитарных предметов. В математике и физике Олег чаще всего выходил сухим из воды, поскольку аксиомы и теоремы, постулаты и законы благополучно находили своё место в его голове почти без посторонней помощи.

Жаль только, что действие всех этих объективных премудростей на Женьку никоим образом не распространялось. Она представлялась Олегу каким-то возвышенно идеальным, неимоверно таинственным и бесконечно далёким созданием, которое вопреки всякой логике материализовалось в близлежащем пространстве и которое можно каждый день созерцать, да ещё и, о Боже, с ним разговаривать.

Весьма скромно оценивая свои шансы на то, чтобы предстать в глазах Евгении в образе принца её мечты, Олег, тем не менее, старался не упустить ни одной возможности обратить на себя её внимание. Тайны воплощённой в девушке Вселенной манили исследователя, хотя, скорее всего именно юношеский романтизм Олега как раз и был тем творцом, который создал эту Вселенную. Сама Женя была о себе намного более скромного мнения, даже в те редкие минуты, когда кто-нибудь называл её не Женей, а Евгенией, а то и Евгенией Александровной.

Между тем Олег приблизился к девушкам на расстояние достаточное для того, чтобы слышать их голоса. Подруги не могли не заметить этого и принялись осуществлять свой полуковарный план по устранению парня из зоны своих жизненных интересов.

- Well, Eugeny! What are you going to do tonight? - начала Даша.
- Oh, Dary! Ill be sitting at home studying English! - подхватила Женя.
- Why so?
- I have to do it because of my father!
- Its awful and not kind of him!
- You cant say so! Hi is very kind and clever ...

- Ну, Евгения! Что ты собираешься делать сегодня вечером?
- Ох, Даша! Буду сидеть дома и учить английский!
- Что так?
- Придется, отец требует.
- Это ужасно. Он совсем не добр к тебе.
- Ты не можешь так говорить. Он очень добрый и умный ...

- Привет, девчонки! Практикуетесь? - вступил в разговор Олег.
- Мог бы сказать это по-английски и не портить девушкам беседу, - ответила Женя.
- Правда, Олег. Ладно бы ни слова в английском не понимал, - добавила Даша.
- Милая Даша! Во-первых, с русскими девушками я предпочитаю общаться на своём и их родном, намного более богатом, чем английский языке. Во-вторых ...
- Во-вторых, - перебила его Женя. - Во-вторых, это исключительно российская манера столь безапелляционно вступать в чужой разговор, вступать в чужой разговор. А в-третьих, ... - она остановилась, поймав на себе выразительный взгляд подруги, пытавшейся напомнить, что не надо волноваться.
- В-третьих, - снова перехватил инициативу Олег, - безапелляционность - черта скорее американская, нежели российская. К тому же, мисс, я бы не стал столь, как Вы изволили выразиться, безапелляционно вступать в Ваш, несомненно, чужой для меня разговор, если бы не имел на то достаточно серьёзного повода.
- И в чём же заключается Ваш повод, сэр?
- Только не "сэр", Женя! Ведь это слово, как Вы, несомненно, знаете, подразумевает под собой наличие дворянского титула или отношение подчинённости. Ни того, ни другого в нашем случае не наблюдается.
- Простите, мистер Кустов! Ошиблась.
- "Мистер", так "мистер". Хотя лично я предпочёл бы банальное "господин" или более благозвучное, хотя несколько старомодное "сударь".
- Сударь! - начала вскипать Женя, вложив в свои слова раздражение, перемешанное с иронией и артистизмом. - Не будете ли Вы любезны, кратко изложить суть дела и оставить девушек в покое!
- Женя! Успокойся, - вступила Даша. - А ты, Олег, на самом деле не тяни. Скажи, зачем пришёл.
- Я тяну?! - деланно возмутился парень. - Сами мне слова сказать не даёте, а я виноват.
- Всё, сударь. Я смиренно умолкаю и внимательнейшим образом слушаю Вас, - уже тише, но так же наигранно сказала Женя, понимая, что иначе от парня не избавиться.
- Видите ли, Женя. Всё дело в том, что причина моего вторжения в ваше общество никак не связана с Вами. Она касается исключительно Даши.
- Вот как? - удивилась Евгения.
- Даже так? - ещё больше поразилась Даша.
- Именно так, и никак иначе, поскольку достопочтимый сэр Виктор, известный почитатель Вашей, Даша, красоты, просил сообщить Вам о том, что ждёт Вас в непосредственной близости у входа в ближайший кинотеатр, Даша!
- Ой, Женечка! Я побегу, а то сеанс начнётся. Придётся в темноте места искать, - извиняющимся голосом защебетала Даша.
"Предательница!" - возмущённо подумала Женя. Лицо её на мгновение вспыхнуло, но тут же девушка взяла себя в руки.
- Конечно, беги, Дашенька! В темноте действительно весьма неудобно места искать, - как можно более спокойно ответила подруге Евгения, сопроводив свои слова извиняющим взглядом.
Даша не могла его не заметить и, благодарно посмотрев на Женю, продолжила щебетание:
- Пока, Олежек! Пока, Женя! Удачи! Вечером созвонимся. - Дашины каблучки весело зацокали, унося хозяйку на свидание.
"Какой там удачи?!" - подумала покинутая подруга, ещё не вполне понимая, как ей быть дальше, неожиданно оставшись с Олегом один на один, если не считать народа, вечно спешившего по каким-то срочным и неотложным делам.

Они стояли молча, понимая, что так не может продолжаться вечно, но Олег не знал, как начать разговор, а Женя никак не могла определиться, как ей поступить, поскольку такое развитие событий не было предусмотрено ни в одном из сценариев. С одной стороны, она желала избавиться от не слишком желанного попутчика, а с другой, ей совершенно не хотелось оставаться одной, поскольку подсознательно она уже настроилась на то, чтобы проделать путь до дома вместе с Дашей. Кто-то должен был нарушить молчание. Спустя несколько минут Олег решился было сделать это, но Женя на мгновение опередила его:

- Ну что? Так и будем стоять как два истукана?
- Ну, истукан тут только один, то есть я.
- А я тогда кто в твоём понимании?
- Прекрасная статуя из самого ценного мрамора.
- Это вульгарно, сударь, сравнивать живую девушку с каменным изваянием, каким бы ценным ни был этот камень.
- Но Галатея ведь ожила.
- К счастью, я не Галатея, а ты не Пигмалион. Меня родители вырастили, а не какой-то скульптор изваял.
- Правда?! Удивительное совпадение. Меня тоже.
- Хорошо, что у нас хоть что-то общее есть.
- Так ведь можно постараться найти что-либо ещё.
- А стоит ли искать? - усомнилась Женя.
- Действительно. Можно не искать, а создать.
- Создать? Каким это образом? - удивлённо и возмущённо спросила девушка.
- А вот это я и хотел обсудить, если ты позволишь проводить тебя.
- Ладно. Пойдём.

Около минуты они шли молча. Наконец, Олег, понимая, что так и дорога может закончиться, заговорил. Женя слушала, но не слышала, думая о своём. Она не могла до конца осознать, почему всё так произошло. Сначала они на пару с Дашкой хотели отшить Олега, а в результате подруга улизнула. Затем Женя уже сама не стала ничего предпринимать, чтобы отделаться от парня. Почему? Неужели только из-за того, что не хотела идти домой одна. Значит, в парне действительно что-то есть, если она не стала от него избавляться, если она идёт рядом с ним и слушает его болтовню. Стоп. Почему болтовню? Нормальная связная речь. Надо, кстати, вслушаться, о чём именно он говорит. Что-то про английский язык и математику. Ничего особенного или экстравагантного, тем более крамольного или аморального. Вот он что-то спросил. Надо ответить. Женя кивнула в знак согласия. Переспрашивать почему-то показалось не слишком удобным. Олег продолжил говорить дальше. Значит, она угадала, и он ждал ответа "да" или "нет". Неплохо, логика вместе с интуицией ещё не совсем ей отказали. Теперь бы узнать, с чем она всё-таки согласилась. Впрочем, пора включаться.

- Ну, тогда завтра после уроков и начнём? - услышала она "настоящие" слова.
- Я ещё подумаю немного, а завтра в школе договорим. Ладно?
- Конечно, Жень. Тогда я пойду? До завтра.
- Пока, Олег, - бросила она в ответ, стараясь быть немного небрежной, и пошла к дверям подъезда.

Открыв дверь, она обернулась. Парень всё ещё стоял, глядя на неё. Женя подняла руку и помахала ему. Зачем? Ну, махнула и ладно. Олег бодро замахал в ответ. Не возомнил бы о себе чего-нибудь несусветного. Лифт. Дверь в квартиру. Вешалка. Тапочки. Коридор. Гостиная.

- Пап! Привет! Ты почему дома?
- Ну вот. И это вместо радости встречи ...
- Хватит обидки кидать!
- Ладно-ладно. Решил, что сегодня я заработал себе на нормальный домашний обед с любимой дочкой. Ничего страшного не случится, если компания два-три часа поработает без президента.
- То-то! Я давно тебе об этом говорила.
- А ты, Евгения, могла бы не удивляться. Наверняка, машину видела.
- Не видела.
- Где ей увидеть, - в комнате появилась мама. - Почти четверть часа с парнем у подъезда проболтала. Какая уж там машина!

Пятнадцать минут стояния у подъезда? Не так уж и много. Вполне в рамках приличий. Но с другой стороны совсем не мало, а она даже и не заметила этих минут.

- А ты следила, значит?! - протестующим тоном заговорила она с мамой.
- Не следила, а просто увидела.
- Просто увидела и время засекла. Так?
- Не засекла, а приблизительно сказала. Мне суп пришлось подогревать, пока ты беседовала.
- Не спорьте. Пошли обедать. Доча уже большая. Сколько хочет, столько пусть и общается.
- Понятно, мамочка?
- Понятно, доченька. Можно подумать, что я тебе что-нибудь запрещаю.
- Не запрещаешь, а упрекаешь.
- Да никогда! Тебе супа как обычно наливать?
- Ага. Пап, тебе хлеба какого?
- Чёрного, два кусочка. А всё-таки, что за молодой человек сумел на такое время привлечь внимание нашей драгоценной дочери?
- Какая разница, пап? Просто одноклассник.
- Ну, просто одноклассник тебя разговорами у подъезда не увлёк бы.
- Олег Кустов это. Симпатичный, а главное умный мальчик, - ответила за девушку мама.
- Ну, симпатичный, понятно. А откуда ты знаешь, что умный? - спросил отец.
- Ну, не ты же, Саш, на собрания ходишь.
- Конечно, у меня немного другие собрания, Юленька.

Родители начали миролюбиво выяснять, кто из них более ценен для дочери, семьи и общества, а Женя доела суп и отправилась в свою комнату. Завалившись на диван, она включила телевизор на музыкальном канале и попыталась обдумать всё случившееся за сегодня.

Но мыслей не было. Мозг тоже решил отдохнуть после обеда. Девушка не стала напрягать его столь трудной работой, а, полежав ещё несколько минут, принялась за домашние задания. Это было намного легче, чем думать о смысле отдельных событий и жизни в целом. Серьёзные проблемы требуют серьёзного подхода, поэтому их разрешение было отложено до традиционного вечернего разговора с "предательницей" Дашкой.

* * *

Олег, добравшись до дома, уже не мог думать ни о чём другом, кроме как о недавнем разговоре с Женей. Было немного странно, что обычно такая бойкая в школе девушка всю дорогу промолчала. Он тогда решил было, что она просто не слушает его, слишком долго Женя не отвечала на вопрос. Но потом кивнула. Может и правда согласилась готовиться к экзаменам в МГУ вместе.

Это будет классно. С её помощью он, может быть, исправит своё северо-шотландское произношение на требуемое лондонское, а, повторяя вместе с ней математику, потренируется сам. Только не совсем было понятно, зачем ей всё-таки эти занятия. Олег до разговора был на сто процентов уверен, что она откажется. Казалось, что папе этой девушки не составило бы никакого труда на взаимовыгодной основе договориться хоть со вступительной комиссией, хоть со всем экономическим факультетом, чтобы любимая дочь горя не знала. Но это не его, Олега, проблемы. Если всё получится так, как он хочет, то у парня появится возможность быть рядом с Женей, на которую он давно начал заглядываться без каких-либо шансов на взаимность.

Хотя он и старался спокойнее относиться к этим проблемам, не всегда это получалось. Днём он ещё контролировал себя. Мимолётно общаясь с ней в школе, он делал как можно более равнодушное лицо. Но она без зазрения совести снилась ему почти каждую ночь. По весне это стало особенно тяжело: как бороться со сновидениями парень решительно не знал. Иногда помогали полуночные футбольные репортажи, но они грозили невысыпанием. Постоянное ощущение какого-то дискомфорта в душе и отсутствия гармонии в мире, конечно, досаждало, но в выпускном классе не было времени задумываться об этом.

Только узнав, что Женя собирается поступать на экономический факультет МГУ, Олег вдруг понял, что и красавицам с состоятельными родителями тоже было бы неплохо успешно сдать вступительные экзамены, а для этого надо достаточно серьёзно готовиться. Хорошее Женино владение английским языком и основательные знания Олега по математике могли стать неплохим поводом для сотрудничества, если, конечно, отец девушки не станет нанимать ей репетиторов. О литературе им можно было не волноваться: сочинения у обоих получались неплохо. Даша Субботина, которая могла бы составить конкуренцию парню, совсем не собиралась связывать свою дальнейшую жизнь с экономикой и на пару со своим поклонником Витькой Буровым готовилась поступать в какой-то новый международный институт рекламы. "Вечный двигатель" Виктор решил подкрепить своей неиссякаемой энергией постоянно набиравший обороты "двигатель торговли"...

Едва Олег успел переодеться, защёлкал дверной замок. С работы вернулась мама. Парень вышел в коридор.

- Привет, мамуль! Что так рано?
- Здравствуй, Олежек. Так уж получилось, а вот ты, похоже, задержался. Хотя и не слишком надолго.
- Просто пошёл другой дорогой.
- Зачем?
- Надо было.
- Надо. Кого провожал-то?
- Никого не провожал.
- Ага. Просто так почти час плутал где-то. Вместо того, чтобы по-человечески пообедать и уроки делать.
- Ну, мам ...
- Олежек, что мам? Не хочешь говорить - не надо. Только я всё равно не поверю, что ты столько времени бесцельно по улице мотался, когда компьютер дома простаивает.
- Надеюсь, не бесцельно. Я насчёт английского договаривался.
- С Женей Светловой?
- Ну, да. А ты откуда знаешь?
- Ну, не с Витькой же Буровым, который с Дашей Субботиной в кино потащился.
- Ничего себе! Ты и это знаешь.
- Что тут знать, когда их у кинотеатра увидела. Несерьёзно это, накануне экзаменов романы крутить.
- Мам, ты не понимаешь ...
- Конечно, не понимаю. Я же не современная.
- Мам. Они вместе к экзаменам готовятся, а в кино просто передохнуть пошли. Они вечерами занимаются.
- Днём учиться надо, а вечером отдыхать.
- Они ребята творческие. Им правила не писаны.
- Творчество и безделье есть две большие разницы.
- Вообще это странно: они развлекаются, а ты мне за это выговариваешь.
- Чтобы ты с них дурной пример не брал.
- Я и не беру. Я домой пришёл. А тебе мог бы твоего хвалёного Уальда напомнить.
- О хороших советах и дурных примерах?
- О них.
- Не в тему. Я ничего не советовала.
- Поучения можно без ограничения общности приравнивать к советам.
- Может быть, и можно, только ту фразу произносит человек, который в два раза старше тебя и чуть младше меня.
- Ну и что. Главное смысл.
- Смысл-то ты как раз и потерял, когда оторвал фразу от всего текста. С таких вывертов ...
- Войны начинаются?
- Да. Помнишь ещё. Странно слышать, но приятно. Либо я тебе все уши прожужжала, либо ты действительно ещё не потерян для науки и учёбы.
- У меня наследственность хорошая по материнской линии.
- Не подлизывайся, лентяша. Поговорили - и за уроки. А то вечером тебя опять что-нибудь вроде Лиги чемпионов по футболу ожидает.
- Не Лиги чемпионов, а чемпионата мира. Не по футболу, а по хоккею. Да и кто из нас больший лентяй, разобраться надо. Ты-то ведь раньше времени с работы заявилась.
- Не заявилась, а пришла. Это, во-первых.
- А, во-вторых?
- А, во-вторых, ты снова действуешь по принципу "сам дурак", оправдывая себя тем, что твои недостатки есть у кого-то ещё.
- Но должен же я себя защитить.
- От кого? На тебя никто не нападает. И даже если ты себя якобы защитишь, что от этого все твои изъяны исчезнут? Ведь нет же.
- Тебя, мам, не переспоришь.
- Разумеется. Со мной истина. А ты лучше иди к ней приобщаться.
- Путём выполнения домашних заданий и подготовки к экзаменам?
- Угадал. А я отдохну немного. Устала очень, поэтому и отпросилась.

Олег ушёл в свою комнату, а Оксана Александровна перемыла оставшуюся ещё с утра посуду и отправилась в свою. Какое же это блаженство - прийти домой ненамного, на каких-нибудь два с половиной часа раньше. И диван-то стал намного мягче, и плед нежнее, даже сын умнее. Она уснула, едва голова коснулась подушки.

Странная это вещь - эта усталость. Порой непонятно, откуда она берётся. Не кирпичи же с камнями Оксана на работе таскает, не у станка целый день стоит. Всего лишь сидит за компьютером и пишет программы. Работает головой и пальцами, но почему-то ноги гудят так сильно, что можно подумать, будто она пробежала не марафонскую, конечно, но и не самую малую стайерскую дистанцию.

Хотя последние два дня побегать пришлось. Она наверняка не смогла бы подсчитать, сколько пришлось намотать километров по зданию, переходя из кабинета в кабинет, чтобы собрать все подписи на бумагах во время приёмки программы. Конечно. Каждый мнит себя большим начальником и крупнейшим специалистом в области защиты информации в масштабах всей страны и её окрестностей. На мир претендовать никто пока не решился. Американцы тоже не сидят, сложа руки.

Бесконечные исправления, вносимые контролёрами, как правило, не улучшали программу, а перегружали мозг программиста. От этого бессильно опускались руки, а в мыслях бесконечным циклом крутился один и тот же вопрос: "Зачем это надо?" Осознание того, что проверяющие лишь в одном случае из ста дают дельные советы, успокаивало значительно хуже, чем чашка чая и задушевная беседа с подругой, понимавшей её проблемы лучше любого человека на свете. Потом она делала, что требовалось. Проверяла заново работоспособность программы, вносила изменения в документацию и снова начинала долгий забег по инстанциям.

Когда заканчивались пожелания, касавшиеся исходного текста программ, контролёры переключались на документацию. Каждый абзац рисковал быть исправленным, поскольку "великий и могучий" позволял одну и ту же мысль формулировать по-разному, и наоборот, одни и те же слова могли быть совершенно по-разному поняты и истолкованы. Некоторые предложения приходилось переделывать по несколько раз, а каждое изменение - это новая распечатка, ведь чтение документов с экрана компьютера у проверяющих и руководства считалось проявлением дурного тона.

Было странным и то, что тот, кто на самом деле будет читать эти бумаги, когда всё это закончится, делал меньше всего замечаний, а если и делал, то всегда по существу. У Генки Лазутина всегда хватало работы, и поэтому просто некогда было опускаться до буквоедства и копания в мелочах. Он много лет руководил операторами, работавшими с программами Оксаны и её коллег, поэтому был наиболее заинтересованным лицом на испытаниях. За всё это время не было случая, чтобы он не оказал содействия "смежникам". Конечно, всякое случалось: то все компьютеры заняты, то операторы, то сеть сбоит, то совсем не работает, потому что сервер слетел. Мало ли что, форс-мажор никто не отменял. Но даже в этом случае Оксане всегда удавалось договориться с Геной. Обычно в таких случаях, после того как инженеры приводили технику в порядок, он сам испытывал программу и сообщал ей о том, как всё прошло.

Вот и сегодня, если бы не он, Оксана, может быть, до сих пор искала бы эту микросхему, которая вопреки российским традициям на самом деле была маленькой, меньше четверти ногтя на Оксанином мизинце. Эта микруха могла отлететь как угодно далеко после того, как невесть откуда взявшийся Щукин толкнул Оксану, выходившую из комнаты, где только что вместе с Лазутиным она записала начинку в двести микросхем, чтобы потом отправить их заказчикам.

Эти тридцатидвуногие твари вместе с коробкой грохнулись на пол и разлетелись по коридору. Из двухсот штук в коробке осталось около четверти, ещё около сотни лежали рядом, остальные оказались намного более шустрыми. Самую последнюю беглянку Генка потом нашёл на плинтусе метрах в пяти от места падения, будто на самом деле она могла добежать дотуда.

Ох, Оксана и отвела тогда душу! Ей было наплевать на то, что Щукин её начальник, на разницу в должностях и званиях, на то, что полковник даже попытался помочь собрать упавшее хозяйство, дабы загладить свою вину. Женщина кричала, что лучше бы он сидел в кабинете, как нормальный начальник, а не бродил бы, где ни попадя. Что невозможно так работать, когда порой приходится бегать по всему зданию, чтобы найти этого неуловимого полковника Щукина. А здание немного меньше, чем Пентагон. Одного угла только не хватает. А когда он меньше всего нужен, то появляется и чуть не сносит с ног бедную женщину, вынужденную ходить с секретнейшими микросхемами по коридорам. Она и так рискет на каждом шагу их потерять, а тут собственный начальник всей своей недюжинной массой ещё и способствует повышению вероятности пропажи. Лучше бы не жадничал и выделил бы деньги на второй аппарат для перепрограммирования микросхем. А то ходишь к Лазутину, побираешься, чтобы тот посодействовал. Генка собственную работу прерывать вынужден, время терять. А начальнику, конечно, всё равно. Это не он, Щукин пинцетом устанавливал каждую их этих двух сотен микрух в программатор, не он разглядывал под микроскопом их инвентарные номера, написанные на корпусах, чтобы сверить с теми, что занесены в прошивку. Не он делал программу генерации данных для новой прошивки. Он просто подпишет письмо о направлении готовой программы в смежный отдел, после чего сможет отчитаться о проделанной своим отделом работе.

Щукин сначала молчал, потом попытался призвать женщину к порядку, напомнив, что она - офицер. Напрасно! Она тут же переключилась на эту тему, припомнив все его высказывания пятнадцатилетней давности, когда её зачисляли на военную службу. Потом они прошлась по его поведению, когда он вдруг ни с того ни с сего начал ей, мягко говоря, симпатизировать. Это было форменным домогательством ...

Оксана кричала уже несколько минут, когда на шум в коридоре вышел Генка. Щукин в это время безмолвно стоял у стены, успевая лишь открывать и закрывать рот. Появление свидетеля заставило начальника густо покраснеть и поспешно ретироваться.

- Что это ты ему такое сказала? Убежал как ошпаренный, - спросил тогда Лазутин.
- Ох, Ген. Не вспомню даже. Прямо наваждение какое-то нашло, - ответила Оксана.
- Ладно. Руки-ноги целы, а этих насекомых сейчас соберём. Не в первый раз, Ксень.
- Но не в таких количествах, Ген.
- Не в таких. Интересно, кому столько понадобилось. Не знаешь?
- Нет. Не написано нигде.
- Ну, и Бог с ними ...

Сон прошёл, Оксана открыла глаза. Полчаса дневного сна и она готова к новым подвигам на кухне.

- Олег! - громко позвала она сына.
- Да, мам, - отозвался он, появившись в дверях её комнаты.
- Что ты на ужин хочешь?
- А что можно?
- Всё. Но в пределах разумного.
- То есть ни омаров, ни лангустов сегодня опять не будет?
- Угадал, проницательный ты мой.
- Тогда на твоё усмотрение.
- Опять на моё.
- Конечно. Я же знаю, что твоя еда - лучшая в мире.
- Подлиза. Хотя хорошо, что ты не такой привереда, как твой отец.
- Ну, мам! Опять ты об этом.
- Не буду, не буду. Как твои успехи?
- Я всё сделал.
- За полчаса?
- Мам. Какие полчаса? Уже полтора прошло.
Оксана посмотрела на часы. Конечно же, Олег был прав: она проспала на час дольше, чем показалось. Что ж, это даже лучше.
- Полтора часа тоже мало.
- Достаточно, чтобы всё сделать и проверить. Причём не спеша.
- Ладно. Это твои заботы.
- Вот именно, мам. Не могу с тобой не согласиться.
- Какой послушный мальчик! Всё, я пошла.
- И я тоже.
- А ты куда?
- Как куда? На чемпионат мира, разумеется.
- А-а. Больших тебе успехов. В лице нашей сборной.
- Спасибо.

Сын вышел. Мама потянулась и поднялась с дивана. По дороге на кухню ей пришла в голову мысль о том, что неплохо будет побаловать сына жареной картошкой, тем более, что приготовление этого незамысловатого блюда, во-первых, не потребует много времени, во-вторых, пока картошка будет жариться, можно будет заняться стиркой плаща.

Она улыбнулась, вспомнив, как чуть больше месяца назад ходила в его поисках по рынку в течение нескольких часов. Стремление совместить в одной вещи строгость и парадность, скромность и привлекательность каждый раз заставляло тратить на покупку новой вещи очень много времени, а нежелание переплачивать усложняло проблему ещё больше. Плащ возник перед ней, когда Оксана уже почти отчаялась и почти смирилась с тем, что этой весной обновки у неё не будет. Дороговато слегка, зато точно по размеру. А по цвету и фасону он почти полностью совпал с её представлениями.

Дома всё, как обычно, оказалось значительно хуже. Радость приобретения сменилась отторжением новой вещи. Он никак не хотел подходить к сапогам, сумке и шляпе. Спустя несколько дней почему-то подошёл. Это началось привыкание. Оксана часто ловила себя на мысли, что с новой вещью ей надо сжиться, а время сживания, как правило, измерялось одной-двумя неделями, которые всё приводили в норму. Плащ же этот испытательный срок успешно прошёл, и поэтому после того, как картошка была почищена и порезана, а сковородка с ней помещена на плиту, он с должным почётом был загружен в стиральную машину, а по окончании стирки вывешен на балкон на самое лучшее место и на самой лучшей вешалке ...

* * *

- Клэр, - обратился Шон к секретарю по интеркому.
- Да, мистер Браун.
- Попросите подготовить машину.
- Хорошо, мистер Браун. Как обычно?
- Да.
- Понятно.

Пока Клэр Самнерс, личный секретарь второго секретаря посольства Соединённых Штатов Америки в России связывалась с гаражом, чтобы передать указание шефа, тот надел плащ и вышел из кабинета.

- Всё сделано, мистер Браун.
- Благодарю, Клэр. Вы можете быть свободны сегодня.
- Спасибо, мистер Браун. Но я с вашего позволения задержусь. Очень много работы.
- На ваше усмотрение, Клэр. Всего доброго.
- До свидания, мистер Браун.

Шон Браун вышел из здания посольства и сел в автомобиль, оперативно поданный к подъезду. Через полминуты машина покинула территорию посольства и направилась своим обычным маршрутом по Садовому кольцу в сторону российского МИДа. Почти ни на кого вокруг это не произвело никакого впечатления, только припаркованная неподалёку "Волга" почему-то именно в этот момент тронулась с места, и по стечению обстоятельств оказалась именно за "Фордом" Шона Брауна.

- Что будем делать, сэр? Эти русские видимо решили испортить вам вечер.
- Благодаря вам, Фрэнк, раньше у них этого никогда не получалось.
- Да, сэр. Но я только исполнял ваши распоряжения.
- Все мы, Фрэнк, исполняем чьи-то распоряжения.
- Вы не сказали, куда ехать.
- Покатаемся немного, а потом решим.
- Как скажете, сэр. Разрешите поиграть с русскими.
- Попробуйте, Фрэнк, только поаккуратнее.
- Вы шутите, сэр. В Москве и поаккуратнее. Тут даже припаркованные машины ни от чего не застрахованы.
- Конечно. Но хочется всё-таки ехать, а не идти в случае неприятности пешком.
- Всё будет нормально, сэр. С нами никто, кроме тех русских на "Волге", связываться не станет, - подвёл черту под диалогом водитель и начал прибавлять скорость.
- Только позвольте вам напомнить, Фрэнк, про тот легендарный столб, с которого "Мерседес" одного из наших коллег удалось снять только при помощи подъёмного крана.

Посольский "Форд" давно оставил позади высотку министерства иностранных дел и низкорослый особняк бывшего промышленного магната бывшей Российской империи, ныне офис малоизвестного банка. Автомобиль второго секретаря, безапелляционно перестраиваясь из одного ряда в другой, летел по Садовому кольцу, пока не попал в пробку у Крымского моста. Фрэнк сбавил скорость и повернул на Комсомольский проспект, рассчитывая минут через десять оказаться на третьем транспортном кольце.

Притормозив на красный сигнал светофора у дома Молодёжи, реквизированного у любителей повеселиться и понаходить для постановки "Сорок второй улицы", водитель обратил внимание второго секретаря на темную сине-зелёную "Волгу" в соседнем ряду.

- Посмотрите, сэр. Какой интересный цвет у машины справа от нас.
- Русским нравится этот цвет, Фрэнк.
- Вам он понравится ещё больше, если вы обратите внимание на номер.
- Что вы имеете в виду, Фрэнк?
- Номер тот же, что и у белой "Волги", от которой мы оторвались ещё на Садовом.
- Не льстите себе, Фрэнк. Это не мы оторвались, а русские, всего-навсего, пустили за нами другую бригаду.
- Это, конечно, делает нам честь. Но зачем эти глупости с номером машины.
- Сложно сказать однозначно, Фрэнк. Но в России возможно только два варианта: либо они сделали это по безалаберности, либо намеренно, чтобы мы понимали, что нам от них никуда не спрятаться. По крайней мере, сегодня.

Зажёгся зелёный сигнал. "Форд" вырвался вперёд, "Волга" тотчас пристроилась за ним. Игра в догонялки продолжалась, но сегодня она была совершенно неинтересна Шону Брауну. Он посмотрел на тротуар и усмехнулся, увидев, что на месте прошлогоднего шедевра русской рекламы висит плакат, прославляющий слабоалкогольный напиток с тем же названием и в такой же бутылке, что и его сильноалкогольный собрат.

Год назад, проезжая по этому месту, он обратил внимание на плакат с лозунгом "Верой и правдой по закону!" за подписью налоговой полиции русских. Тогда Шон подумал, что либо после слова "правдой" не хватает запятой, либо фраза не окончена, и для её логического завершения надо добавить короткую военную команду "Огонь!". Тогда его размышления о несуразности этого плаката через несколько десятков метров были прерваны другим плакатом с рекламой безалкогольного прохладительного напитка, гласившим: "Не верь рекламе! Верь своим глазам!" Наверное, русский президент тоже отметил эту несуразность, если чуть меньше года спустя разогнал налоговую полицию.

"Форд" и "Волга" уже полетели по внешней части третьего транспортного кольца, а второй секретарь мысленно вернулся в начало марта, когда ему передали текст совершенно неожиданного указа о реформировании российских спецслужб.

Конечно, налоговая полиция его совершенно не интересовала. Не его профиль деятельности. Пограничниками тоже занимались другие ребята. Он же общался с ними только при поездках в Америку и обратно, и то, в основном, молча, поскольку дипломатический паспорт говорил о своём владельце всё, что необходимо стражам границы во втором "Шереметьеве". Но вот упразднение ФАПСИ серьёзно его озадачило.

Тогда он и вспомнил ставший ему почти родным Форт-Мид Место штаб квартиры Агентства национальной безопасности США. и на секунду представил, что будет со Штатами, если вдруг Буш-сын решит сэкономить средства налогоплательщиков и ликвидирует Агентство национальной безопасности, передав его функции другим спецслужбам. Часть Агентства отошла бы к секретной службе США. Она безопасность Президента обеспечивает. Часть оказалась бы в ЦРУ, а остаток поделили бы ФБР и министерство обороны.

В голове второго секретаря явно вырисовалась картина апокалипсиса в рамках отдельно взятой специальной службы, рядом с которым самый страшный фильм-катастрофа показался бы невинной детской шалостью. "Умом Россию не понять!" - вспомнил Шон слова известного русского поэта девятнадцатого века. Сам он старался следовать пожеланию, прозвучавшему около века спустя и гласившему, что давно уже настала пора понимать эту страну именно умом. Для большей убедительности эта более свежая позиция сопровождалась неформальной лексической конструкцией, выступавшей в роли усилительного междометия этого двустишия.

- Вы будете смеяться, сэр, - прервал размышления Брауна водитель. - Но вслед за нами едет уже третья "Волга" с тем же номером. Уже вишнёвая.
- Порадуемся за русских, Фрэнк. Значит, они это делают намеренно, а не из-за безалаберности. Что ж, тогда двигаемся к "Планете Голливуд". Надеюсь, там всё готово.
- Понятно, сэр!
Ещё через четверть часа "Форд" припарковался у звёздного ресторана. Шон Браун надел тёмные очки, вышел из машины и направился к входу. Водитель остался ждать.

Едва увидев второго секретаря, вошедшего в зал, метрдотель выпрямился, надел профессиональную улыбку и подошёл к Брауну.

- Имею честь снова Вас здесь приветствовать, господин Браун. Ваш столик уже готов.
- Благодарю.

Второй секретарь, как правило, занимал столик в углу, недалеко от сцены. Садился Шон всегда спиной к залу, чтобы даже в том случае, если чекисты, наблюдающие за рестораном, умели бы читать по губам, они бы всё равно ничего не поняли. Прослушивание же было затруднено из-за постоянно звучащей музыки, которая заглушала любую беседу. Но более весомым доводом в поддержку использования именно этого ресторана для отдыха и встреч были высокие цены. Именно из-за них такая малобюджетная организация, как оперативно-поисковое управление ФСБ, не сможет обеспечить присутствие в этом месте достаточного количества своих сотрудников.

Видимо понимая это, русские решили ограничиться видеонаблюдением и микрофонами. В этот раз, как сообщили Брауну, в зале тоже не было незнакомых посетителей, тем более выявленных наружников. Никуда, мол, этот янки не денется, раз его "Форд" с водителем находится на стоянке.

В сотрудничестве с коллегами из стран НАТО американцы несколько раз пытались удалить из заведения видеокамеры, но те появлялись снова, как грибы после дождя. Откуда у русских находились средства на технику было совершенно непонятно, ведь даже своим людям они совершенно не стремились платить нормальную зарплату. В конце концов, решено было установить там свою систему наблюдения, чтобы хотя бы знать, какую картинку будут лицезреть русские, когда к ней подключатся после организованной утечки информации.

Так и вышло, и теперь американские разведчики использовали видеокамеры ресторана для дезинформирования русского наружного наблюдения. Другим плюсом стало то, что все так называемые "мёртвые зоны", не наблюдаемые ни одной камерой, были точно установлены. Находившиеся в этих зонах оперативники могли не опасаться того, что их действия каким-либо образом фиксируются русскими. Столик второго секретаря специально был установлен перед отдельной камерой, спиной к которой, а заодно и к залу, как правило, и садился Шон Браун.

Как всегда, удобно расположившись на привычном месте, Шон взял в руки свежий номер "Лос-Анджелес Таймс", пробежался по передовицам и раскрыл газету на спортивном разделе, после чего сделал добрый глоток лучшего калифорнийского бургундского из наполненного на треть бокала. Приятная волна пробежала по телу. Шон закрыл глаза и представил себя на седьмом матче финала чемпионата Национальной баскетбольной ассоциации, где его любимые "Лейкерс" играют с самым сильным клубом Восточной конференции, лучше всего с "Бостон Селтикс" или "Чикаго Буллз". Самым идеальным был бы финал с "Клипперс", но лос-анджелесское дерби в финале невозможно в силу регламента соревнований. Браун любил баскетбол.

В студенческие годы Шон даже играл за команду своего университета. Был атакующим защитником, и, несмотря на свой не слишком внушительный рост, набирал очки в каждом матче. Часто его признавали самым ценным игроком своей команды. Этому способствовали отработанные на тренировках великолепные трёхочковые броски, которыми он неоднократно решал судьбу самых важных матчей.

Но из баскетбола пришлось уйти. Потом он часто сожалел об этом. Всё случилось за год до окончания университета. Тот сезон складывался просто замечательно: подобралась отличная команда, каждый из парней не жалел себя ни на тренировках, ни в играх. Тренер, которого команда просто боготворила, понимал игроков с полуслова, умел находить нужные слова для каждого из них и для команды в целом. С ним и к Шону пришло понимание баскетбола, который стал частью его души.

Тогда, накануне решающего матча за выход в "финал четырёх", тренер сказал ему: "Слушай, парень. Сегодняшний матч может стать твоим. И только твоим. На трибуне будет много людей из НБА, и у тебя есть все шансы не просто попасть туда, а ворваться звездой. Всё зависит только от тебя. Покажи себя, Шонни!"

Далее все пролетело как во сне. Начало матча. Вбрасывание. Мяч отлетает к нему, он видит перед собой свободное пространство и бросается туда. Обходит на скорости одного соперника, перед самой трёхочковой зоной обманным движением заставляет другого уйти в сторону, создавая возможность для дальнего броска. Тогда Шон бросил в прыжке. Бросил удачно. Каждая мышца подсказывала, что мячу некуда деваться, кроме как прямёхонько угодить в корзину.

Когда Браун уже начал приземляться, соперник, пропустивший его финт и бросок, только начал взлетать. От злости, вызванной тем, что малыш Шон обманул двухметрового гиганта, лицо того парня было оформлено в столь зверскую гримасу, что ни одна из масок- ужастиков не могла сравниться с нею в злобности. В бессильной ярости "зверь" обрушил страшный удар на кисть левой руки Шона.

Судья свистнул. Три очка, штрафной и дикая боль в руке. Шон не смог бросить со штрафного и вынужден был замениться. Позже он поймёт, что своим финтом выставил того парня на посмешище перед скаутами из НБА и навсегда закрыл ему туда дорогу. Удар по руке был одновременно и местью, и жестом отчаяния, словно именно на этом заканчивалась жизнь.

Команда Брауна тогда победила, а сам он больше не сыграл ни минуты ни в этом матче, ни в "Финале четырёх", ни в новом сезоне. Формальная логика и теория прогнозирования, к которым он обратился в своей дипломной работе, подсказали, что игра в НБА, где лучшим игрокам приходится выходить на площадку более восьмидесяти раз только в регулярном сезоне, является весьма рискованным и не всегда прибыльным занятием. Не привлекала его и карьера начинающего менеджера мелкой финансовой компании, а предложения от крупных не могли поступить, поскольку Шон просто не направлял туда свои резюме.

Крупная компания, думал он, это давно сложившаяся система, которая уже заняла своё место на рынке и основные усилия там направляются на удержание этих позиций. Приобретению новых мешают и действия конкурентов, и антимонопольные законы. "Это болото может и засосать", - не без оснований считал он.

Уже находясь на службе в ЦРУ, Браун по инерции следил за деятельностью некоторых своих потенциальных работодателей. Его удивляло бурное развитие некоторых из них, выражавшееся, например, в резком увеличении оборотов на давно поделенном рынке, в то время как основная масса конкурентов явно не дотягивала не то что до передовых, а и просто до средних показателей.

Это казалось странным до прошлой осени, когда по Америке прокатилась волна признаний и разоблачений, громогласно объявившая всему миру, что менеджеры высшего звена многих ведущих компаний занимались обыкновенными приписками. До этого момента Шон был уверен, что на такое способны только оторвавшиеся от реалий жизни коммунисты и что Советский Союз развалился, в том числе и потому, что значительное число руководителей, особенно на местах, нередко прибегали ко лжи для того, чтобы урвать себе политические дивиденды и материальные блага.

В девяносто первом многим начальникам Шона показалось, что враг уничтожен, что с падением коммунизма в Восточной Европе, а затем и в Советском Союзе можно сокращать штаты соответствующих отделов Управления, и Брауна отозвали из Москвы. Отозвали с повышением. Он стал заметной фигурой в аналитическом отделе, занимавшимся прогнозированием развития событий в России, на остальном постсоветском пространстве и в странах бывшего Варшавского Договора.

Несмотря на то, что главного противника уже не существовало, а последний председатель КГБ помимо всего прочего выдал с потрохами и систему наблюдения в новом здании американского посольства, работать стало сложнее. Регион стал очень пёстрым, и если раньше для того, чтобы понять, что произойдёт в СССР или другой стране региона, надо было узнать мысли одного человека: Генерального секретаря ЦК КПСС, то теперь в каждой их этих стран началась бешеная игра в самостоятельность с непременным желанием не только показать эту самую самостоятельность всему миру, но и доказать соседям своё полное превосходство по всем параметрам, определяющим независимость. Хорошим тоном поведения считалось расшаркивание с Вашингтоном и плевки в сторону Москвы.

Однако Шон заскучал. Кабинетная работа в Лэнгли мало отличалась от обстановки в абсолютном большинстве офисов мира. Она размывала тот ореол таинственности и собственной значимости, ради которого он пришёл в ЦРУ пятнадцать лет назад, наплевав на выгодные предложения, ради которого он не гнушался работой с самыми мелкими агентами, часто шёл на излишний риск, чтобы красиво уйти от наружного наблюдения, мог часами изучать Москву, чтобы найти подходящее место для встречи или тайниковой операции.

Но вот вербовок Браун старался избегать. Чувствовал себя не в своей тарелке, склоняя человека к предательству, пусть и замаскированному красивой сказкой о международном сотрудничестве в деле защиты политических свобод, прав человека и окружающей среды, хотя русские легко и за сравнительно малый гонорар попадались на эту удочку. Потом у многих из таких людей аппетиты значительно вырастали, и для того чтобы не слишком нагружать бюджет ЦРУ, хотя и весьма внушительный, но не безразмерный, приходилось организовывать вручение международных премий, иногда настолько солидных, что от некоторых из них и сам Шон не отказался бы.

Намного приятнее с профессиональной точки зрения было работать с нелегалами, особенно в советское время. Сейчас для успешного внедрения достаточно вполне определённой суммы денег, необходимой на приобретение жилья и организацию какого-либо небольшого бизнеса, а тогда это было настоящим искусством, поскольку требовалось обойти сотни бюрократических препон практически на глазах у чекистов. Одна московская прописка тогда чего стоила ...

Сегодня второму секретарю посольства, а по совместительству резиденту Центрального разведывательного управления США в России, Шону Брауну предстояла встреча и с коллегой-нелегалом, и с завербованным агентом. Ради этой встречи он колесил по Москве, собирая как можно больше русских наружников. Ради неё он пришёл в "Планету Голливуд" и расположился напротив камеры видеонаблюдения, хотя и спиной к ней. Он всегда считал, что быстро исчезнуть, можно только оставаясь на виду. Поэтому через пять минут Шон отложит газету, будто прервав чтение на очень интересном месте, и направится в мужскую комнату.

* * *

- Мальчики, слышите меня?
- Да, Светик! - ответил Дмитрий, младший из наружников, сидевших в вишнёвой "Волге".
- Объект зашевелился.
- В смысле? - включился в разговор Сергей, другой наружник.
- Покинул стол и направился освежиться.
- На улицу?
- Ну, зачем на улицу? Нет, конечно. Мы же всё-таки в цивилизованной в этом смысле стране живём.
- Света, будь проще! Так и скажи, в туалет, мол, пошёл.
- Лучше вы будьте посмекалистей. Чекисты всё-таки.
- Какая смекалка под вечер?! О чем ты говоришь?!
- Хоть немного надо оставлять про запас, мальчики. Мне простоты и натурализма за смену выше крыши перепадает.
- Что делать, мадам! Ваша служба не опасна, но трудна.
- Не мадам, а мадемуазель.
- Нет, госпожа Нестерова. Оператор службы видеоконтроля, как и принцесса крови всегда "мадам"!
- Подлизы!
- Ни в коем случае. Правду говорить всегда легко и приятно.
- Лицемеры!
- Опять мимо. В наших характеристиках этот недостаток не указан.
- Следует поговорить с вашим руководством и открыть ему глаза.
- Лучше с нами лично, и в неформальной обстановке, - ответил за двоих Сергей.
- В какой, например?
- А хоть и в ресторане? - вступил в беседу Саша.
- А что ваши жёны на это скажут?
- Я - холостой, а Серёга с женой придёт.
- Митенька! Ты же меня ни разу не видел.
- Вот и увидимся. Хочется взглянуть на свои вторые глаза.
- Вторые?! Может я у тебя десятая.
- Нет! Из девушек я только с тобой работал. Вот у Серёги был опыт.
- Удачный, Серёж?
- Пока, да.
- Они два года назад поженились. И Серёгины вторые глаза стали первыми, - пошутил Дима.
- Тоже мне шутник нашёлся. А ещё напарник называется. Видишь, Свет, с кем работать приходится.
- Митя! Ваши шансы на поход в ресторан существенно уменьшились. А вот работать вам нескоро придётся. Объект возвращается за свой стол. И ...
- Что и?
- Официанта зовёт... Надо же, быстро подошёл.
- Свой, наверное, - предположил Александр.
- Скорее прикормленный, - возразил Сергей.
- Делает заказ ... Большой такой заказ, наверное. Официант много пишет.
- Господин Браун сегодня снова на широкую ногу гуляет?
- Видимо, да. Серёжа! А что скажет твоя супруга, когда ты будешь рассказывать ей о сегодняшнем вечере?
- Светик! А почему ты думаешь, что я ей вообще буду что-то рассказывать? У нас и без этого есть и о чём поговорить, и о чём помолчать.
- Так. Несут заказ. На самом деле хороший такой заказ.
- Что? Тоже есть захотелось?
- Ага. А я как назло на диете.
- Вот как? Это ты, небось, минуту назад про диету придумала. Чтобы с нами в ресторан не ходить.
- Что ты, Матенька? Поход в ресторан - это прекрасное средство для похудения. До следующей зарплаты есть ничего не сможешь.
- Почему это? Думаешь деньги кончатся?
- Конечно.
- Так ведь это я тебя приглашаю. Твои деньги при тебе останутся.
- Тогда я буду худеть от чувства вины, что оставила коллегу без денег, что бросила, можно сказать, боевого товарища, в лапы голода. Поэтому, не будем строить больших планов. Объект в поле зрения. Уходить от такого количества еды не собирается, а с учётом количества алкоголя вряд ли сможет уйти самостоятельно. Поэтому я временно отключаюсь. Не скучайте, ребята.
- До связи, Светик! - с лёгкой ехидцей попрощался Дима.
- Не обольщайся, дорогой!

Голос лейтенанта Светланы Нестеровой, сотрудницы Центра визуального контроля ФСБ России утих в наушниках оперативников, которые не обратили внимания на отъехавшую от ресторана темно-синюю "Альфу-Ромео", принадлежавшую итальянскому посольству.
Не отрывая надолго взгляд от экранов, Света налила себе кофе, взяла бутерброды и, видимо, уже не думая ни о каких диетах, начала свой нехитрый ужин. Стройной молодой девушке на самом деле не приходило в голову ограничиваться себя в еде или даже мучить себя голодом. Лишние калории благополучно улетучивались на занятиях по физической подготовке и на дискотеках. Не думала она всерьёз и о том, что можно пойти в столовую, а тем более в ресторан. Домашняя еда казалась вкуснее самых изысканных ресторанных деликатесов, а молодость опьяняла намного приятнее, чем любое из вин, заказанных объектом.

За неполный год, прошедший после окончания Академии, она успела привыкнуть к своему рабочему месту, но ещё не стала относиться к работе как к ремеслу. Поэтому и допускала некоторые вольности в разговорах с оперативниками, часто используя имена вместо позывных, уклоняясь при построении фраз от утверждённых шаблонов. Впрочем, ничего необычного в этом не было. И большинство опытных операторов, начиная работу с наружниками в порядке, определённом должностной инструкцией, постепенно переходили на менее формальное общение, что позволяло хоть немного разнообразить монотонное течение рабочего времени и для них самих, и для оперов.

Последний глоток кофе прекрасно дополнил вкус её любимого сыра, и Света снова сосредоточила внимание на вверенных ей мониторах.

* * *

- Здравствуйте, Алекс!
- Добрый вечер, сэр!
- Вам бы больше подошли слова "бонно сэро".
- Неужели я совсем не похож на американца?
- Вы, Алекс, похожи на русского, который устроился на работу к итальянцам.
- Спасибо, сэр. Значит, я соответствую легенде.
- Вполне соответствуете. Как обстановка?
- Всё под контролем.
- Всё, Алекс, удержать под контролем, к сожалению, невозможно.
- Разумеется, сэр. Я имею в виду то, что касается нашей встречи и запланированного мероприятия.
- Понятно. Как вы думаете, не слишком ли опрометчиво мы поступаем?
- Вы говорите о встрече с Барракудой?
- Да.
- Это ведь ваше решение, сэр. Я - только организатор.
- Так-то оно так. Но Барракуда - ваш агент, Алекс. Вы ведь должны иметь собственный взгляд на то, достоин ли агент встречи с резидентом.
- Мне кажется, сэр, это больше необходимо для того, чтобы попытаться умерить аппетиты этой хищной рыбки.
- Предлагаете использовать моральное поощрение вместо материального?
- Именно, сэр. А уровень этой встречи определять не мне. Только из Лэнгли можно правильно оценить результаты деятельности агента.
- Вы правы, Алекс. Там решили, что с нашего друга достаточно и меня.
- Резидент - это весьма серьёзный уровень.
- Хотелось бы верить. Где сейчас наш друг?
- Уже в резиденции моего большого босса, где вы обычно встречаетесь со своим итальянским коллегой. Наши друзья, как всегда, предоставили нам эти апартаменты.
- Проблемы с доставкой были?
- Нет, сэр. Мы подхватили Барракуду в условленном месте, наружников не было. В машине его не было видно. Обратно доставим таким же образом, но в другое место. Для семьи он отмечает юбилей своего управления.
- У них, на самом деле, юбилей?
- Да.
- Удачное совпадение. Сколько им стукнуло?
- Тридцать лет. Только они об этом, как ни странно, забыли. Наверное, после мартовского указа.
- Действительно странно, Алекс. Такой повод для застолья пропадает.
- Думаю, это упущение они в следующем году компенсируют многократно.
- Поминки справят?
- Почему бы и нет, сэр. И не один раз.
- Вы всё понимаете, Алекс. С вами приятно иметь дело.
- Взаимно, сэр.

Машина с собеседниками, почти не снижая скорости, проехала через заблаговременно открытые ворота, которые немедленно начали закрываться. Алекс Пауэлл остановил автомобиль около отдельно стоящего двухэтажного здания. Собеседники поднялись на второй этаж и вошли в просторную комнату, где не по-западному щедро был накрыт стол.

Тот человек, о котором разведчики говорили по дороге сюда, отставив бокал с шампанским, поднялся из-за журнального столика и сделал шаг навстречу вошедшим. Браун и Пауэлл подошли к нему. Резидент, протягивая руку, заговорил первым:

- Господин Барракуда, рад с вами встретиться.
- Я тоже, сэр, - ответил агент, церемонно пожимая руку второго секретаря.
- Прошу к столу, господа, - пригласил Пауэлл.

Когда все трое заняли свои места, Алекс пробежался пальцами по кнопкам пульта дистанционного управления системой обеспечения конфиденциальности и, выждав несколько секунд до полного включения системы, кивнул резиденту. Тот выдержал ещё более длительную паузу, после чего обратился к "Барракуде".

- Итак, господин Барракуда, я представляю здесь руководство Центрального разведывательного управления. Мне поручено встретиться с вами. Как вы понимаете, такой чести удостаиваются далеко не все наши помощники. Это свидетельствует о том, насколько высоко оценено сотрудничество с Вами. Надеюсь, и в дальнейшем оно будет не менее продуктивным.

Теперь паузу взял русский. Он неторопливо изучал содержимое своего бокала, после чего, будто бы сделав для себя какие-то выводы, перевёл взгляд на американцев.

- Да, господа. Я полностью осознаю, какую честь мне оказало руководство ЦРУ самим фактом проведения такой встречи. Понимаю, что вы приложили серьёзные усилия для её организации. Пошли на определённый, причём весьма существенный риск. Я благодарен руководству ЦРУ и лично вам, господа, за такую высокую оценку моего скромного вклада в наше общее дело и предлагаю тост за наше успешное сотрудничество.

Все трое поднялись, сделали по несколько символических глотков из своих бокалов и снова сели. Опять заговорил резидент:

- Надеюсь, Вас не слишком смущает, что я обращаюсь к Вам по Вашему агентурному имени.
- Нет, не смущает.
- Прекрасно. Не хочется, право, изменять многолетней привычке оставлять в стороне настоящие имена при разговоре об агенте или с агентом.
- Это хорошая привычка.
- В отношении меня, сэр, - заметил Пауэлл, - вы почему-то не придерживаетесь этой "хорошей" привычки.
- Мне порой кажется, что мы слишком давно знакомы, Алекс. Да и ваше агентурное имя очень уж походит на настоящее. Но ближе к делу ...
- Прошу прощения, сэр. Я должен вас оставить, чтобы засвидетельствовать своё почтение нашим радушным хозяевам и урегулировать с ними некоторые формальности.
- Хорошо, Алекс. Возвращайтесь поскорее, нам будет вас не хватать. Итак, к делу. Как вы, очевидно, понимаете, мы сегодня встречаемся не только для того, чтобы в приятной обстановке порадоваться успешному развитию наших отношений. Необходимо обсудить направления дальнейшей работы, а главное выявить имеющиеся проблемы и наметить пути их разрешения. Насколько мне известно, вас беспокоит материальная сторона нашего сотрудничества, меня же в свою очередь интересует возможность получения нами образца микрочипа, известного вам по тематике, касающейся системы кодирования телеметрии и сигналов управления, применяемой в военно-космических силах вашей страны. Я уполномочен заверить Вас, что в случае успешной реализации мероприятий по этой тематике мы готовы существенно пересмотреть размеры Вашего вознаграждения в сторону повышения.
- Несколько забегая вперёд, чтобы сэкономить время, могу сообщить, что упомянутый вами микрочип уже находится в моём распоряжении.
- Вот как? Мне этого ещё не сообщили. Вы можете передать его мне прямо сейчас?
- К сожалению, не могу.
- Он не при Вас.
- К сожалению, нет.
- Почему же? Слишком большой по габаритам?
- Понимаю Вашу иронию. Понимаю, что вы можете решить, что я набиваю себе цену. Что ж, не стану отрицать, что материальная сторона наших отношений играет для меня весьма существенную роль. Однако в данном случае необходимо выждать некоторое время. Я должен убедиться, что, во-первых, нахожусь вне подозрения, а, во-вторых, что микросхема прошита боевой информацией. В противном случае вся затея теряет смысл, как для вас, так и для меня.
- Понятно. Однако нас не столько интересует сам чип, сколько его содержимое. Вы прекрасно понимаете, что информация, записанная туда, может быть считана и передана нам даже по обычной почте, не говоря уже об электронной.
- Это всё, разумеется, так. Но как вы сами сказали, информация должна быть считана, а для этого необходимо определённое оборудование, которым я не располагаю. Не установлено оно в моём кабинете. В известном смысле, я - заложник своей достаточно высокой должности. У любого оператора возможностей в тысячу раз больше, чем у меня.
- Хорошо. Но не стоит так драматизировать ситуацию. К тому же, как мне сказали, сам чип будет очень полезен для более точного моделирования работы соответствующего узла. Я, к своему стыду, в этом плохо разбираюсь. Кстати, совершенно не нужно переживать по поводу Ваших персональных возможностей в этой, как Вы правильно сказали, высокой должности. Благодаря Вам, мы имеем возможность видеть более полную картину происходящего в Вашей стране в области защиты информации и каналов связи. Более того, могу Вам сообщить, что мы рассматриваем возможность Вашего дальнейшего повышения по службе. Для этого проводится необходимая работа.
- Кто же её проводит?
- Люди, обладающие необходимыми для этого возможностями.
- Где же они работают? В Федеральном собрании? В правительстве? В аппарате Президента?
- Весьма непрофессиональный вопрос, согласитесь. Я же не требую от Вас раскрыть источник получения Вами этого чипа, как и всей предшествующей информации. Не скрою, наши люди не смогли ни за какие деньги купить такой чип на заводе. Мой непосредственный шеф тогда выразился в таком духе, что проще и дешевле купить сам завод. Я не прошу пояснений, каким именно образом вы обеспечили запись в него актуальной или, как вы говорите, боевой информации.
- Это, конечно, так. Но ...
- Но?
- Увы, но.
- Что вы имеете в виду?
- Думаю, вы понимаете, что, задавая эти вопросы, я не рассчитывал получить на них ответы. Это, как вы сказали, было бы непрофессионально. Дело в том, что благодаря вам я достиг практически всего, что возможно в этой стране для такого небольшого человека, как я. У меня прекрасная квартира, машина, дача. Дети учатся в хороших вузах ...
- Разве это плохо для вас?
- Это, конечно, хорошо. Но получается так, что мне не к чему стремиться. Даже если вам удастся организовать моё повышение, для меня мало что поменяется. Ну, пусть квартира будет чуть попросторнее, машина чуть получше, дача чуть поближе. Это принципиально ничего в моей жизни не изменит, а вот глаз, я имею в виду лишних глаз, наблюдающих за мной, будет намного больше со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- Боитесь провала? Зря. Сейчас в России это только помогает. Помогает зарабатывать политический капитал, получая всеобщую известность. Свобода слова - великий демократический инструмент для тех, кто имеет возможность с умом его применить. Допустим, собирает наш человек информацию о ваших ядерных силах морского базирования. Попросту говоря, об атомных подводных лодках. Попадает он в руки ФСБ, начинается следствие, суд. Мы добиваемся максимально широкого освещения процесса в средствах массовой информации, где наш человек предстаёт, например, борцом за сохранение окружающей среды, а его обвинители оказываются в положении злых сил, скрывающих от мировой общественности важнейшую информацию об экологических проблемах, связанных с утилизацией ядерных отходов. Причём, линия защиты гениальна проста: он, де, брал информацию в зарубежных изданиях, которые, естественно, заблаговременно нами подготовлены. Не менее эффектны и эффективны борьба за права человека, свободу слова и прессы.
- Да. Конечно, эти люди потом неплохо устраиваются. Тоже, наверное, не без вашей помощи. Но мне даже на день не хочется попадать за решётку, даже если камера будет сродни президентскому номеру в "Балчуге", "Метрополе" или где-нибудь ещё.
- Чего же вы хотите?
- Вы говорите, что дело, которое мы обсуждали, очень важно для вашей страны.
- Да. Очень важно.
- Я понимаю, что успешная его реализация откроет перед вашей страной большие перспективы.
- Несомненно.
- Хотелось бы, чтобы ваша страна взамен открыла бы некоторые, не слишком обременительные для великой державы перспективы для своего помощника и друга.
- Какие именно?
- В связи с реорганизацией моего ведомства, я могу разорвать контракт и стать относительно свободным человеком. Понимаете, мне уже много, достаточно много лет, чтобы накопилась определённая усталость. Мне нужна смена обстановки. Поэтому, я прошу, чтобы мне была предоставлена возможность переехать в США, некоторая сумма денег на первое время и стабильный источник дохода. Идеальный вариант - это американское гражданство, небольшой дом и должность консультанта в вашем ведомстве.
- Серьёзные у Вас запросы для обычного агента.
- Вы сами выразились, что обычных агентов не приглашают на встречу с руководством, а мои просьбы весьма скромны в сравнении с возможностями сверхдержавы.
- Вам не дают покоя лавры Пеньковского Сотрудник ГРУ, агент разведок США и Великобритании. Расстрелян по приговору суда за измену Родине в форме шпионажа..
- Он слишком плохо кончил.
- Зато как прославился! Трижды полковник, сотрудник трёх разведок как никак.
- Мне не нужна ни посмертная слава Пеньковского, ни публичная раскрученность Гордиевского Бывший сотрудник КГБ СССР. Имел доступ к сведениям, касающимся защиты каналов связи. Бежал в Великобританию, где и остался для проживания.. Я бы предпочёл как можно более тихо и мирно прожить оставшееся время в цивилизованной стране, для которой я кое-что полезное уже совершил и, Бог даст, ещё смогу сделать.
- Не могу с Вами не согласиться, что Вы заслужили покой и обеспеченную старость. Но поймите и нас. С Вашим увольнением мы просто теряем позиции в такой важной для нас сфере, как защита каналов связи.
- Вы их и так потеряете с моим повышением, а они уже и так достаточно далеки от реальной информации. Вам лучше приобрести нового агента из числа людей, занимающихся разработкой алгоритмов, обеспечивающих формирование и запись кодовой информации. Они имеют полный доступ и к структурам шифровальных документов и непосредственно к информации в них записываемой.
- У вас есть конкретный кандидат?
- Есть.
- Кто он?
- С Вашего позволения - это она?
- Она? Женщина?
- Почему это вас удивляет?
- А почему вы думаете, что она, во-первых, будет нам полезна, а, во-вторых, станет с нами сотрудничать?
- Я уже сказал, что программисты имеют доступ практически ко всем шифровальным документам, поскольку разрабатывают программы для их формирования. А чтобы она согласилась работать, надо уже вашим людям постараться. Её материальное положение, жилищные условия, ситуация в семье не позволяют так просто отказаться от дополнительного дохода. При всём при этом она - умная и обаятельная женщина.
- Что ж, понятно. Вы деловой человек, господин Барракуда. Это приятно, когда твой партнёр трезво и объективно оценивает свои заслуги и возможности. Я рад, что сегодняшняя встреча прошла, как принято говорить, в духе взаимопонимания, а о Ваших пожеланиях я немедленно доложу руководству. Предварительно могу сказать, что их осуществление вполне реально, как свидетельствует практика последних лет.
- Вы меня обнадёживаете.
- Ничуть. Но желаю Вам успеха, - сказал резидент и поднялся с места, поднялся и агент Барракуда.
- Мой успех - это Ваш успех.
- Пусть наша следующая встреча состоится в Лэнгли или где-нибудь неподалёку оттуда. Вас проводят. До свидания.
- Спасибо. Всего доброго.
Агент последовал за людьми Алекса, Браун на минуту задержался у стола и также отправился на улицу, где его уже заждался Пауэлл.
- Всё в порядке, сэр?
- Да, Алекс.
- Вы сумели умерить его запросы?
- Пришлось согласиться, что для великой державы его запросы достаточно скромны.
- Но, сэр. Если каждому агенту давать место консультанта в Лэнгли, то там скоро не останется американцев.
- Сложно всё это оценить, Алекс. Пока мне кажется, что если он принесёт этот чип, то даже должность Директора ЦРУ будет очень малой компенсацией.
- Почему, сэр?
- Это долгий разговор, Алекс. Обсудим это в следующий раз. А сейчас начните думать о том, как будем вербовать нового агента. Вам придётся найти человека, способного аккуратно поработать с умной и красивой женщиной. Так описал её наш друг. Как я понимаю, прикрытием для встреч может быть романтическое увлечение.
- Вот как? Тогда подходящий человек есть, сэр! - усмехнувшись, произнёс Пауэлл.
- Интересно. По законам жанра я должен услышать, что этот человек вы, Алекс.
- Совершенно верно, сэр.
- Что ж, обсудим и это. Давно собирался Вам сказать, мы ведь очень давно знакомы, Алекс. Так что давайте по-свойски. Называйте меня по имени.
- Хорошо, господин Браун ... Шон.
С итальянцами к этому моменту было всё улажено, и Шон мог смело говорить, что он в этот вечер встречался со своим итальянским коллегой. Разведчики сели в ту же "Альфу-Ромео", и через четверть часа Алекс Пауэлл, кадровый сотрудник ЦРУ, он же Алексей Прохоров, обычный житель российской столицы, которому удалось устроиться на работу в итальянское посольство водителем, остановил машину около входа в ресторан "Планета Голливуд".

Пройдёт ещё несколько минут, и место Шона Брауна в машине Пауэлла-Прохорова займёт изрядно подвыпивший двойник американского резидента. А ещё через некоторое время и сам второй секретарь посольства США сядет в свой "Форд" и в сопровождении вишнёвой "Волги" Сергея и Дмитрия, заблаговременно проинформированных Светланой Нестеровой, отправится отдыхать.

* * *

- Олег, вставай! Сколько можно тебя будить?!
- Я уже почти ... Нет. Не могу, - едва приподнявшись, парень бессильно рухнул на подушку.
- Твои ночные бдения у телевизора тебя погубят.
- А я виноват, что они хоккей так поздно показывают?
- Нет, конечно. Это я как всегда виновата. Поднимайся и бегом завтракать. Опять в школу опоздаешь.
- Опять? Можно подумать я постоянно опаздываю.
- Не придирайся к словам.
- Кто придумал по субботам в школу ходить?!
- Без нытья, пожалуйста. Я училась по субботам и в школе и в университете, и с тобой ничего не случится.
- Можно подумать, что тебе самой в радость так рано в выходной подниматься.
- Чего ни сделаешь ради любимого ребёнка.
- Я не ребёнок.
- Да? А ведёшь себя как дитя малое. Давай, поднимайся.
- Есть, мэм!
Через несколько минут Олег медленно входил в кухню. По его виду было понятно, что притяжение подушки парень преодолел с превеликим трудом. Но стоило ему только взглянуть на часы, как всю сонливость как ветром сдуло. В мгновение ока проглочен завтрак и тотчас же вымыта посуда, а ещё через несколько минут он при полном параде уже стоял перед зеркалом в коридоре. Придирчиво осмотрев себя, Олег крикнул Оксане:

- Мам! Я побежал! Пока!
- Пока. Не задерживайся особо, - сказала она, выходя из комнаты.
- Ну, это как получится.
- Получиться должно так, как надо. Удачи.

Она закрыла за сыном дверь и отправилась досыпать. Парень же не стал дожидаться лифта, мигом промчался по лестнице и почти бегом направился к дому Жени. Благодаря тому, что мама всё-таки сумела вытащить его из постели достаточно рано, у Олега ещё оставался шанс перехватить девушку около её подъезда.

Спешил он не напрасно. Не прошло и минуты, как Женя, абсолютно не ожидавшая столь ранней встречи, вышла на улицу. Олег окликнул её.

- Как, сударь! - слегка удивившись, отозвалась она. - Вы простояли здесь всю ночь?
- В этом не было смысла, сударыня! Не было смысла стоять одному. Ведь вы бы ко мне не вышли.
- Как вы не романтичны, однако. Во всём ищите некий смысл. Это так скучно.
- Более того, я даже не ищу, а просто стараюсь следовать голосу разума.
- Боже мой! Как вы скучны! Ну, привет.
- Здравствуй, Жень.
- Что это ты решил так рано меня встретить?
- Просто подумал, что по дороге можно вчерашний разговор завершить.
- Вчерашний разговор? Ну, давай попробуем?
- Ты обещала подумать над моим предложением.
- Я подумала. Как и обещала.
- И что ты решила?

Возникла пауза. Женя, разумеется, помнила, что накануне она утвердительно кивнула, отвечая на какой-то вопрос. Теперь понятно, что он спрашивал, подумает ли она над его предложением. Если сейчас с порога отказаться, то можно ведь и не узнать, что собственно Олег её предлагал. А вдруг что-нибудь действительно интересное. Надо потянуть время, задавая наводящие вопросы. Придётся валять дурака, стараясь при этом не выглядеть бестолковой и не обидеть парня. Олег-то пока ни в чём не виноват.

- А ты думаешь, это будет полезно?
- Конечно, иначе бы не предлагал.
Первый блин комом. Ладно. Тогда вторая попытка.
- А какую пользу ты в этом находишь?
- Как какую? Ты помогаешь мне, я тебе. Нормальное взаимовыгодное сотрудничество, как политики говорят.
Опять обтекаемо. Третья попытка, дай, Бог, удачная:
- А как всё это будет происходить?
- Как обычно. Будем встречаться и заниматься.
Бог не дал. Тогда возьмём паузу. Может так что-то прояснится. Олег не дал паузе затянуться:
- Лучше всего, конечно, было бы заниматься в школе. Там обстановка к работе располагает. Только вот ради нас классы никто открывать не будет. Поэтому придётся дома. Я бы предложил английский учить у меня, там обстановка мне более знакома. Меньше скованности в разговоре будет. Ну, а математикой у тебя лучше заняться. Если можно, конечно.

"Пауза - великая сила! Ничего не спрашивая, всё поняла. А так могла совершенно запутаться " - подумала Женя, но продолжала молчать. Ещё около минуты ей потребовалось, чтобы окончательно убедиться, что парень не предлагал ничего из ряда вон выходящего. Она и сама не раз задумывалась о том, что вместе с кем-нибудь ей было бы легче готовиться и к выпускным экзаменам, и к вступительным.

Родителям Женя ещё год назад объявила, чтобы не мучили её никакими репетиторами, а с подготовительных курсов сбежала сама. Если кому-то надо, пусть сидит неизвестно где и неизвестно сколько, повторяя в тысячный раз, как в английском языке образуется множественное число имён существительных и как теорема Пифагора вырастает из теоремы косинусов. Дашка, к сожалению, теперь не помощница, она с Витькой Буровым теперь крутится, совмещая учёбу с развлечениями. Может быть, правда, с Олегом попробовать? Плюсы очевидны: в математике он всякие тонкости знает, не зря ведь на олимпиадах побеждал. Что касается английского, то парень прибедняется. Знает его он нормально, натаскивать его не придётся, а как собеседник вполне сгодится. Будет с кем разговор потренировать. Кстати, зачем ему язык? Он же на Мехмат собирался. Вот это сейчас и выясним.

- Олег, а зачем на Мехмате английский? - наконец, спросила Женя.
- На каком Мехмате? Я на экономический хочу поступить.
- Что это ты вдруг передумал?
- Подумал и передумал. Так вышло, - ответил парень, будучи не в силах произнести того, что просто пошёл вслед за ней, совершенно не задумываясь о высочайшем конкурсе.
- Чем же тебе механико-математический факультет насолил?
- Чтобы там хорошо учиться, надо жить математикой, а я не смогу.
- А экономикой сможешь?
- Мне, кажется, в неё не надо так глубоко погружаться, как в математику. Она ближе к реальной жизни. И по зарплате выгодней.
- Не рано ли зарплату считать?
- Я и не считаю. Понятно, что её еще заработать надо.
- Ладно. Всё ясно с вами, сударь!
- Что же именно Вам ясно?
- Как что? Отказавшись от своей заветной мечты сделать что-либо полезное в своей любимой математике, молодой человек резко меняет убеждения и становится на более лёгкий и выгодный путь.
- За что достоин всеобщего осуждения?
- Ни в коем случае. Просто жаль немного, что в будущем не смогу гордиться знакомством с лауреатом нобелевской премии по математике за доказательство Великой теоремы Ферма.
- Жень. Во-первых, мне кажется, что эту теорему сможет доказать тот, кто по-другому на неё посмотрит. А этому не учат.
- А во-вторых?
- Во-вторых, нобелевскую премию по математике не присуждают, поскольку Нобель запретил.
- Что это он невзлюбил такую науку?
- Говорят, любовник его жены был математиком.
- Ах да. Я что-то слышала об этом краем уха.
- Ладно, Жень. Ты можешь сказать, поможешь мне или нет? А то мы уже почти пришли.
- Только если ты выполнишь два условия.
- Согласен, - не пытаясь скрыть расплывающуюся улыбку, выпалил Олег.
- Хоть бы спросил, какие условия.
- Какие же?
- Первое. К остальным экзаменам тоже готовимся вместе.
- А второе?
- Занимаемся только у меня. Мне так спокойнее, точнее моим родителям.
- Принято.
- И кстати, после уроков я хотела съездить в университет посмотреть, что там к чему. Составишь компанию?
- Спрашиваешь, - совершенно обезумев от неожиданно свалившегося счастья, почти пропел Олег, распахивая перед девушкой двери родной школы.

* * *

Оксана проснулась около половины одиннадцатого. Через некоторое время необходимость сделать по дому то, что накопилось за неделю, заставила покинуть тёплую постель. Она откинула одеяло, поднялась, накинула халат и направилась на кухню.

Наполнив чайник и поставив его на плиту, Оксана вышла на балкон. Лучше бы сначала попила чаю, лучше бы вообще сегодня не выходила на этот балкон, тогда не увидела бы этого безобразия. Всё её вчерашние труды пошли насмарку. Весь балкон, а значит и всё, что она вчера выстирала, было покрыто тёртой варёной свёклой, заправленной подсолнечным маслом.

Бессильно опустившись на порог открытой двери, Оксана подавленно смотрела на изгаженный плащ, понимая, что потеряла его навсегда. Жалко было денег, жалко времени потраченных на его поиски. Но больше всего было обидно, что какая-то стерва, поселившаяся не так давно в квартире над ней, смеет так издеваться над Оксаной. Не понимает мерзавка по-хорошему. Что ж, она своё получит.

Чайник вскипел, когда Оксана вернулась на кухню. Налила себе чаю, механически сделала бутерброды и заставила себя поесть. Мысли вертелись в голове одна кошмарнее другой. Самые изощрённые способы мести выстраивались в бесконечную очередь ...

Семейка, жившая над ней, никогда не отличалась стремлением к мирному сосуществованию с соседями, причём не только с Оксаной. Сначала так называемая любовь главы семьи к цветам привела к тому, что он решил создать своим нежно обожаемым растениям райские условия и выставил их на окно над Оксаниной комнатой с внешней стороны, то есть прямо на улицу, кое-как их закрепив. Всё это привело к тому, что по утрам женщину будила весёлая капель, весело барабанившая по её подоконнику ровно в шесть часов утра, когда этот чёртов флорист поливал свои сокровища.

Капающая вода отнимала лучшие минуты утреннего сна и явно не способствовала чистоте окон, которые покрывались разводами.

- Но вы же не сетуете на дожди. Потребуйте тогда их запретить, - говорил ей сосед в ответ на просьбу не лить воду на окно и убрать цветы.
- Дожди идут не каждый день и не ровно в шесть утра, когда я сплю.
- Но нельзя же не поливать цветы.
- Зато можно убрать их с окон, тем более, что они могут сорваться оттуда и кого-нибудь покалечить.
- Это мои окна, что хочу, то и ставлю на них.
- Мне никакого дела до ваших окон нет. Я лишь прошу не лить воду на мои окна в шесть утра каждый день.
- Но вы же не сетуете на дожди ...

После нескольких прогонов этих фраз по циклу, Оксана посоветовала использовать дожди для полива цветов и удалилась, осознавая бесполезность увещеваний. Эпопея с цветами закончилась сама собой через месяц с небольшим, когда один из горшков всё-таки не удержался на подоконнике и благополучно приземлился под окнами первого этажа. Конечно, горшок разлетелся вдребезги, а то, что этот ботаник называл цветком, погибло. Слава Богу, что других жертв не было.

К этому времени жена цветовода перебралась в другой город, оставив того вдвоём с сыном-инвалидом. Перестав возиться с растениями, сосед также перестал следить за своей сантехникой, что дважды отразилось на потолке Оксаны. После первого раза пришлось делать ремонт во всей квартире, благо тот уже назрел. Второй же раз случился почти сразу после ремонта, и остатки материалов позволили быстро исправить положение. От громких скандалов Оксану сдерживало только понимание того, насколько трудно растить и содержать сына-инвалида.

Отец всё-таки постепенно оставил парня. Сложно сказать, почему это произошло. Он стал всё реже и реже появляться в этой квартире. Поговаривали, что переселился к подруге или другу. Последнее казалось более вероятным, поскольку, встретив причину утренних кошмаров и протекания потолка в подъезде, Оксана для себя сделала вывод, что нормальная женщина не сможет даже встречаться с тем, кто так одевается, если она, конечно, предпочитает общаться с нормальным мужчиной, а не с тем существом мужеского полу, что среди зимы одето в ярко-розовое пальто с огромным белым шарфом, над которыми возвышается широкополая шляпа в стиле сомбреро. Словом, для Оксаны подобный наряд не оставлял никаких сомнений о наклонностях соседа. Позже она встретила его в метро.

Это было в прошлом году в декабре. Она чуть позже обычного возвращалась со службы. Народу в поезде было немного, и Оксана решила сэкономить немного времени и переместиться поближе к началу поезда, перебегая на станциях из вагона в вагон. Какое-то время кто-то шёл за ней следом, то и дело, пытаясь обогнать. Это было пустым занятием. Миниатюрная Оксана нисколько не желала уступать дорогу, поскольку тогда бы пришлось перебегать в соседний вагон уже вслед за преследователем, скорее всего по невыгодной траектории, если следовать терминологии гонок "Формулы-1", которыми также интересовался сын. Когда, осознав тщетность своих попыток обогнать женщину, этот кто-то попытался её оттолкнуть, она обернулась и увидела соседа в этом самом розовом пальто и в той же шляпе.

- О! Господи! И здесь от тебя спасения нет! - почти выкрикнула Оксана. Мужчина попытался что-то сказать в ответ и уже раскрыл, было, рот, но в последний момент передумал. Видать не желал публичного скандала, в котором у него было шансов на понимание со стороны других пассажиров, ведь люди, наблюдавшие сцену, могли бы истолковать слова женщины весьма и весьма неоднозначно. Это была последняя встреча с соседом.

Сын же, не долго думая, быстро приспособился к своему новому положению, которое благодаря некоторым финансовым вливаниям со стороны родителей оказалось не таким уж и бедственным, а освободившаяся квартира превратилась в подобие свободно конвертируемой валюты, обеспечивающей еду и питьё, точнее выпивку. Многих посетителей той квартиры после обильных возлияний просто выворачивало наизнанку, и содержимое их желудков неоднократно становилось слишком уж близко известным как стенам дома, так и Оксаниным подоконникам. Неоднократно приезжавшая милиция ненадолго восстанавливала порядок. До следующего мероприятия. Принять какие-то меры по отношению к хозяину квартиры милиционеры не могли да и, разумеется, не хотели.

Потом всё разом стихло. Инвалид остепенился и перестал устраивать шумные пьянки-гулянки. Его стали встречать на улице в сопровождении какой-то девицы. Кто она такая и откуда взялась, Оксану не нисколько интересовало, пока всё было тихо и спокойно. Но нашла коса на камень. Видимо наслушавшись рассказов сожителя о склочности Оксаниного характера, девица начала в буквальном смысле гадить на голову. На балконе периодически обнаруживались то остатки пищи, то прочий мусор, а подчас появление там самой Оксаны сопровождалось высоваванием этой стервы из своего застеклённого убежища и обещаниями в стиле одного из бывших руководителей страны показать кузькину мать.

Попытки объяснить девочке, что Оксана знать её не знает и знать не хочет, пока та ведёт себя тихо, ни к чему не привели. Более того, та участковому однажды звонила, когда Оксана вытряхивала на балконе простыню с постели сына. Видите ли, пыль вверх летит и через стекло её балкона, мешает спать ребёнку, которым эта вредина успела обзавестись. Обалдевший милиционер тогда едва сдержал свои эмоции. Можно подумать, что ему больше заняться нечем в рабочее время, как изучать маршруты распространения пыли на вверенной территории.

Многие знакомые советовали застеклить балкон. Она давно бы это сделала безо всяких советов, если бы выход на него был в комнате. Так зимой было бы намного теплее. Но балкон соседствовал с кухней и на температуру в комнатах почти не влиял. К тому же, считала Оксана, кухня должна хорошо проветриваться.

Досчиталась. Промасленные свекольные ошмётки валялись по всему балкону, недвусмысленным подтверждением того, что началась настоящая война. Война, победить в которой законным путём шансов было немного. Её просто никто не поймёт. В нашей стране принято помогать инвалидам, а не нападать на них ...

Допив чай, загрузив в стиральную машину перепачканное бельё и замочив в ванне плащ, она поднялась наверх и позвонила.

- Кто там? - послышался после долгой паузы сонный женский голос.
- Я! Снизу! Вы мой балкон своей свёклой забросали.
- Я не забрасывала.
- Может не вы лично, но это было сделано с вашего балкона.
- Почему вы так в этом уверены?
- Потому, чёрт возьми, что только с вашего балкона и только преднамеренно можно было так изгадить мои вещи.
- Какие вещи?
- Не валяйте дурака! Спуститесь и посмотрите!
- Зачем мне спускаться? Я ничего вам не делала.
- А кто тогда делал?
- Спросите выше. И не кричите, у меня ребёнок спит.
- А когда мой ребёнок спал, а твой муж ночные оргии устраивал, это нормально было?! Выходи, стерва, и посмотри как нагадила! - Оксана со всей силы ударила кулаком в дверь.
- Перестаньте хулиганить! Я милицию вызову! - заверещала соседка, как будто испугавшись, что металлическая дверь может не выдержать.
- Вызывай, гадина! - кричала Оксана в бессильном отчаянии, продолжая то колотить в дверь, то нажимать на кнопку звонка.

Так продолжалось около двух минут, после чего женщина увидела двух живых милиционеров да ещё и с автоматами. Быстро приехали. Завидная оперативность.

- О! Милиция уже здесь! Это я хулиганю! Что она вам наплела?
- Нам сказали, что в двери ломятся.
- Правильно! Это я ломлюсь! Забирайте меня!
- Успокойтесь, уважаемая. Не кричите. Объясните спокойно, что случилось.
- Интересное слово "спокойно". Главное своевременное.
- Тем не менее.
- Пойдёмте со мной! Пойдёмте! Увидите, что случилось.

Тут она немного пожалела, что сама сразу милицию не вызвала. До того как стиркой занялась. Но масляные разводы на полу балкона всё ещё служили доказательством её правоты.

- Что мне теперь делать?! Эта мразь от всего застрахована! А у неё ребёнок маленький и муж инвалид. Потому и можно гадить безнаказанно, - продолжала она уже в своей квартире.
- Простите. Можно взглянуть на ваши документы.

Оксана принесла паспорт и удостоверение. Милиционеры переглянулись.

- К сожалению, мы не можем ничем вам помочь, товарищ майор. Наша задача, чтобы друг друга никто не покалечил.
- Как я могла её покалечить? Дверь её железную рукой выбить? У неё-то документы не спрашиваете почему-то?
- Ещё спросим. Мы вас, конечно, понимаем. Сложное у вас положение, Оксана Александровна. Вы к участковому зайдите и заявление напишите.
- Когда мне к нему ходить?
- Он сегодня работает. До свидания.
Они отправились наверх. Закрыв за милиционерами дверь, Оксана вернулась на кухню и устало села за стол. Выходной был безвозвратно испорчен.

* * *

Смена Светланы подходила к концу. После того, как её объект покинул "Планету Голливуд", девушке удалось достаточно много поспать, поэтому голова была вполне свежей. Хотя, конечно, можно было лечь и раньше, а не читать фантастику про своих коллег из параллельного для обычного человека мира. Да и ладно бы читать, а то перечитывать в третий раз.

В службе видеоконтроля, несмотря на суточный режим работы, ночной сон был обычным делом. Действительно, зачем впустую пялиться в мониторы, когда объекты мирно спят по своим домам или бурно расслабляются по чужим? "Автовизор" сам разбудит оператора, если на экране будут наблюдаться важные с точки зрения этой программы события. Но поскольку считалось, что сотрудники должны бодрствовать, то и специальных условий для отдыха никто создавать не собирался. Можно было только отойти от мониторов и попытаться поудобнее устроиться за своим столом, что Света и сделала.

Ей предлагали перейти на дневную работу. Она поблагодарила и сказала, что её пока всё устраивает. Казалось, что так останется больше свободного времени, ведь работать не каждый день приходилось. Потом, когда появится семья, она подумает об этом. Всему своё время. А сейчас время идти домой. Она неспешно собрала вещи, поправила прическу, переобулась, на прощание перекинулась дежурными фразами со сменщицами и вышла в коридор ...

Всё-таки сутки, проведённые в сидячем положении, не могли не сказаться. Усталость накопилась и слегка влияла на координацию движений. Достаточно успешно пройдя дверной проём, девушка слегка потеряла равновесие, которое быстро обрела, едва дотронувшись пальцами до стены. "Тоже мне кандидат в мастера спорта", - нелицеприятно подумала о себе Светлана. "А ведь пила только чай и кофе. То ли дело американец! Супермэн! Принял столько алкоголя, что даже в туалет с официантом уходил. Но едва освежившись, вернул себе почти полную координацию движений и из "Планеты" выходил, почти не шатаясь. Как такое может быть? А вот как!"

Светлана резко развернулась и как можно быстрее пошла обратно. Надо было срочно переговорить с начальником. А вот и он лёгок на помине.

- Андрей Петрович, здравствуйте! На ловца и зверь бежит.
- Здравствуй, Светик! Зверь - это надо понимать я? Не так ли?
- Не будем уточнять. Мне нужно вам кое-что сказать.
- Какое удивительное совпадение. И у меня тоже есть к тебе разговор.
- Я серьёзно, Андрей Петрович!
- Я, к сожалению, тоже.
- Опять?!
- Опять.
- Когда?
- В понедельник. В половине десятого начало. В три дня финалы.
- Хорошо.
- Хорошо?
- Да. Хорошо, что в три дня, а не ночи. В "Олимпийском"?
- Там.
- Но вы же обещали не посылать меня на соревнования!
- Я обещал, но помимо меня ещё начальники есть. Кто тебя заставлял так быстро плавать? Попала на заметку.
- А меня учили любую работу делать на совесть.
- Правильно учили. Вот приказом директора ты и направлена на эти соревнования.
- Большой босс сам лично меня вспомнил? Или ему помог кто-то? Пользуетесь моей совестливостью.
- Пользуюсь. С меня ведь тоже требуют. Получишь выходной.
- Лучше два.
- Хоть три, если хорошо выступишь.
- Умеете вы уговаривать.
- Спасибо. Так что ты хотела сказать?
- Не то что сказать. Просто поговорить решила о сегодняшнем дежурстве. Мне кажется ...
- Погоди. Сколько раз говорить, о служебных делах - не в коридоре. Пойдём.

Через полминуты они сидели в кабинете подполковника Кузнецова Андрея Петровича, начальника отделения, где служила лейтенант Нестерова. Она бойко изложила шефу своё видение ситуации с Шоном Брауном.

Босс молча выслушал девушку, после чего пообещал лично посмотреть повнимательнее все записи, касающиеся второго секретаря. В конце беседы он чуть церемонно поблагодарил её за согласие выступить на соревнованиях по плаванию на первенство Центрального совета спортивного общества "Динамо".

- Три выходных! - напомнила Кузнецову Светлана.
- За первое место или личный рекорд без проблем. Ещё и отпуск от руководства может перепасть. Хотя вряд ли.
- Ну, вы сказали. А путёвку на Канары к отпуску не приложат?
- Не торгуйся, пожалуйста.
- Как это не торгуйся? У нас рыночная экономика.
- Вот-вот. Правильно говоришь, что рыночная, а не базарная ...

Попрощавшись с начальником, Света вышла, а подполковник Кузнецов включил свой компьютер и начал поиск записей, сделанных с камер, наблюдавших в ту ночь за вторым секретарём американского посольства Шоном Брауном.

Первым желанием подполковника было поменяться с американцем местами. Что бы он, Андрей Кузнецов, будучи в аналогичной должности пусть даже и в российском посольстве, пусть даже под наблюдением и прослушиванием всего аппарата янковского ФБР, ну, хоть один раз так душевно расслабился. Тогда бы он смог, наверное, открыв утром глаза спокойно и уверенно подумать о том, что жизнь удалась. Хотя нет. Не надо спешить с выводами. Во-первых, не надо забывать о необходимости борьбы с головной болью после таких возлияний, а, во-вторых, что это за расслабление в одиночку. Русская душа не может гулять без компании. А к этому господину Брауну трое девиц пытались подсесть, но далее одного танца и бокала ничего у них не пошло. Кавалер удалился один-одинёшенек. Ушёл Браун сам, хотя после такой дозы мало кто сумел бы просто удержаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно до машины добраться.

Конечно, двигался второй секретарь не совсем уверенно, и помощь официанта при походе в мужское заведение казалась совершенно естественной. Подполковник ускорил воспроизведения, ожидая возвращения Брауна. Вот, американец вернулся, заказал минеральную воду, запил какую-то таблетку и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Достаточно долго так просидел, но вот, поднимается и идёт, сначала ровно, потом слегка покачиваясь.

Вряд ли это таблетка на ходу перестала действовать. Скорее господин Браун, вернувшийся за стол, не идентичен тому господину Брауну, который покидал зал после принятия на грудь этого непомерного количества алкоголя. Света Нестерова может оказаться права.

Теперь, как в детских загадках, надо искать десять, двенадцать или больше различий между господами Браунами, а затем для порядка выяснить, какой из этих Браунов настоящий. Хотя интуитивно ясно, что напиваться должен был двойник, а реальный Браун - как собственно и сказала подполковнику Света Нестерова - это тот, который пришёл в ресторан и ушёл оттуда.

Ничего необычного в этом, разумеется, не было. Американцы, и не только они, неоднократно подставляли нашим доблестным наружникам двойников, а сами уходили от наблюдения. Они тоже профессионалы с отличной выучкой и несравнимо более высокой зарплатой. Кузнецову не раз перепадало от начальства за такие проколы, и он давно научился относиться к этому философски. В конце концов, не ошибается только тот, кто ничего не делает, а всегда прав тот, кто учит или руководит. Человек разумный имеет право на ошибку, даже если не может её исправить. Иначе та же Светлана, на которую легче всего сейчас перевести стрелки, ничего бы ему не сказала, а ушла бы спокойно домой, и все были бы на сто процентов уверены, что вечером и ночью она видела напивающегося в Планете Голливуд второго секретаря посольства США, установленного сотрудника ЦРУ господина Шона Брауна. Значит, не зря Кузнецов повторял ей и другим подчинённым, что их дело работать на совесть, а его - руководить и отвечать за результаты.

Итак, записи просмотрены, но ничего утверждать наверняка Андрей Петрович пока не мог. Господа Брауны очень похожи. Надо призывать на помощь технику в виде программы- анализатора видеоинформации. Подполковник выделил на одном из начальных кадров изображение предполагаемого реального Брауна, установил параметры поиска совпадающих образов в оставшемся куске записи и щелчком мыши дал команду начала поиска. Кадры на экране начали неохотно сменять друг друга. Подполковник успел обстоятельно ответить на десяток телефонных звонков, несколько раз выйти из кабинета, чтобы поговорить с коллегами, а программа всё ещё продолжала искать. Конечно, файл с записью большой сам по себе, но ведь и компьютер не самый медленный. Тем не менее, подождать пришлось больше двух часов, пока появилось первое совпадение, которое было обнаружено перед самым уходом Брауна из "Планеты".

Подполковник вызвал на дисплей изображение Брауна из середины записи и дал команду поиска различий в двух, на первый взгляд одинаковых картинках. Здесь машина, естественно, сработала намного оперативнее и уже через несколько секунд выдала ожидаемый результат. Несмотря на то, что на исходном кадре реальный Браун был изображён со спины, программа однозначно заявила Кузнецову, что на сравниваемых кадрах изображены два различных человека. Несовпадения были обнаружены в костюме, причёске и, что самое убедительное, в форме ушей. Разумеется, на глаз эти различия были совершенно незаметны. "Техника - друг человека!" - подумал Андрей Петрович, но не слишком обрадовался.

Прослужив почти двадцать два года, подполковник Кузнецов не раз и не два испытал на себе действие универсального правила, гласившего, что за одно и то же деяние сотрудника можно наградить, наказать или не заметить. Чаще всего не замечали, реже наказывали, совсем редко награждали. Теперь, чтобы не попасть впросак, а значит избежать двух первых возможных исходов, надо было самому себе ответить на несколько вопросов. Но прежде чем отвечать, надо эти вопросы чётко сформулировать.

Первым делом мысли закружились вокруг того, куда всё-таки исчезал второй секретарь. Если он просто решил проведать одну из своих многочисленных любовниц, то это не страшно. Можно сразу забыть.

Такое развитие событий было вполне вероятным, более того, неоднократно наблюдаемым. Несмотря на достаточно свободные нравы американцев, даже им не нужны были лишние свидетели в лице русских наружников, когда дело касалось интимной жизни. А самим наружникам докладывать руководству о том, где, когда и с кем развлекались объекты наблюдения не имело смысла, поскольку начальству всегда требовались лишь оперативно значимые результаты, которых в данном случае, ну, никак не наблюдалось, а риск быть обвинёнными в разбазаривании сил, времени и средств для удовлетворения своих вуайеристских наклонностей возрастал неимоверно.

Другие вопросы, решил подполковник, могут появиться только после ответа на этот. Значит, надо смотреть записи с наружных камер. Самому это делать не хотелось, а кому-то поручать не имело смысла, поскольку можно было вынести лишний сор из избы. Андрей Петрович снова положился на искусственный интеллект, и через час человек, похожий на Шона Брауна, был обнаружен выходящим из ресторана. Этот человек сел в тёмно-синюю машину, которая тут же отъехала. На машине дипломатический номер. Что за страна? Италия. А машина "Альфа Ромео". Скромничает господин второй секретарь. Новый поиск: когда итальянцы вернутся. Есть. Вернулись. Как и ожидалось вместе с господином Брауном. Далее по тексту согласно отработанному сценарию.

А куда же ездил Браун с союзничками по НАТО? Это уже не по зарплате вопрос. Будем привлекать к сотрудничеству коллег из смежных подразделений. Пусть помогают, если сами прошляпили объект. Подполковник потянулся к телефону и набрал номер. В трубке раздались длинные гудки, хозяин аппарата упорно не хотел отвечать на звонок. Не поддавшись на провокацию, Кузнецов усмехнулся и взял трубку аппарата оперативной связи. На этот звонок ответ последовал незамедлительно:

- Семёнов.
- Сергеич, опять прячешься? Привет.
- Никто не прячется, только что вошёл.
- Ага. Конечно. А то я тебя не знаю.
- Ладно, Петрович, не учи.
- А я и не учу. Не по этой части. Мне спросить тебя надо кое о чём.
- Спрашивай.
- Спрашиваю. Твои ребята вчера некоего господина Брауна пасли?
- Мои. Очень хорошие ребята.
- Тогда тебе есть смысл подняться ко мне и кое-что обсудить.
- Проще тебе спуститься.
- Не ленись, Сергеич! У меня тут кино классное.
- Знаю я твоё кино. Только настроение всегда портишь.
- Так уж и всегда?
- Почти всегда. Ладно. Иду.
- Ждём-с.

Кузнецов знал, что прокол одних своих сотрудников Семёнов постарается загладить за счёт расторопности других. Не ошибся он и на этот раз. Через несколько минут подполковник Семёнов уже давал указания своим сотрудникам, а ещё через два часа у Андрея Петровича была полная ясность относительно перемещений господина Брауна по ночной Москве.

Осталось выяснить, зачем второму секретарю штатовского посольства надо было хранить инкогнито, для посещения приёма в посольстве Италии. Другими словами, надо узнать, что наружники проглядели. А может, и не было ничего "оперативно значимого", и ребята решили расслабиться без посторонних глаз. Будем выяснять.

* * *

Виталий Игоревич Щукин стоял у открытого окна, рассматривая привычный пейзаж. Стройка за забором, несмотря на выходной день, кипела. Автомобили достаточно шустро сновали по проспекту. Обычной для будней пробки не наблюдалось. Виталию Игоревичу иногда приходилось проводить субботние дни на рабочем месте. Совмещая должности заместителя начальника управления и начальника отдела, полковник Щукин периодически должен был представлять руководство в первой половине субботнего дня.

С таким же успехом можно было сидеть дома, а связь держать через штатного дежурного по управлению. Раньше это тяготило: столько времени пропадало ни за грош. Однако, сегодняшнее дежурство пришлось как нельзя кстати.

Конечно не завтра, и даже не через неделю, но его жизнь изменится. Должна измениться. Сколько можно прозябать в этом кабинете, будто на свете нет ничего более лучшего. Может быть, и ему удастся покинуть эту забытую богом и вождями страну и спокойно провести остаток дней в уютном уголке планеты с более приятным климатом.

Он вспомнил, как пришёл на работу в управление после института, как долго добирался до этого кабинета, как осознал, что это вершина его карьеры. Он не мог сидеть на месте спокойно. Отчасти из-за этого субботние дежурства казались такими нудными. Его деятельной натуре всегда требовался выход энергии, и он, как правило, находил ей применение. Сначала зарекомендовал себя на комсомольской работе, благодаря чему быстрее других был зачислен на военную службу. Сразу старшим лейтенантом. Засчитали время пребывания в запасе. Затем молниеносное вступление в партию, хотя год кандидатского стажа показался очень длинным.

Тогдашнее руководство умело пользовалось тем, что молодые сотрудники должны были зарабатывать себе характеристику. На молодёжь под вывеской партийного поручения или в связи с предстоящим зачислением на службу вешалась самая неблагодарная работа. Поскольку зарплата офицера была существенно выше, чем у вольнонаёмного сотрудника, то не могло быть и речи о бунте на корабле в виде невыполнения указания руководства или прогула очередного или внеочередного субботника.

Но молодость - не порок, как говорят в народе. Со временем проходит. Прошла она и у Щукина. Это случилось после того, как он стал секретарём партийной организации отдела, благодаря чему вскоре был назначен начальником отделения. Тогда-то он в одночасье превратился из Виталика в Виталия Игоревича и с головой погрузился в новую работу.

Согласно указаниям партии Комитет государственной безопасности начал внедрять электронно-вычислительные машины, и по роду своей деятельности Управление, где служил майор Щукин, не могло остаться в стороне. На возглавляемое майором отделение легли задачи по закупке новой техники, магнитных носителей, перфолент, перфокарт, бумаги для печатающих устройств.

Быстро выяснилось, что из того, что предлагают предприятия родной страны, более-менее качественными были только перфокарты. Всё остальное приходилось закупать у империалистов или, на худой конец, у друзей по социалистическому лагерю. Пришлось ездить в зарубежные командировки. Нет. Правильнее сказать, удалось съездить за границу. Больше всего понравилось в Германии. В Западной Германии. Хотя и восточные немцы не могли слишком сильно жаловаться на судьбу. В сравнении с нашими людьми, конечно. Щукин прекрасно знал, что в нашей стране, сколько ни работай, ничего не заработаешь. Что-то получить можно, только если будешь ходить в любимчиках у начальства.

Перемены в стране Виталий Игоревич воспринял двояко. С одной стороны, он утратил свой пост секретаря партийной организации. После неудавшейся попытки государственного переворота в августе девяносто первого деятельность КПСС и ВЛКСМ в государственных учреждениях была запрещена. С другой стороны, меньше стало забот, да и трёхпроцентная прибавка к зарплате за счёт партийных взносов оказалась совсем не лишней.

Либерализация экономики и цен, появление кооперативов, сокращение бюджета - всё это непосредственно коснулось щукинского отделения, через которое по-прежнему проходили все закупки техники. Расчленение КГБ и создание ФАПСИ прошли каким-то фоном, поскольку вокруг ничего не менялось. Тот же кабинет, то же здание, те же люди. Только зарплата всё меньше и меньше. Из-за инфляции, конечно. Как и в океане, в любой шторм на большой глубине всё оставалось тихо и спокойно.

Потом начали уходить люди. Кто-то сам, кого-то решили сократить. Один из ушедших сумел организовать свою фирму по продаже персональных компьютеров и всего того, что с ними связано. По его просьбе, Щукин сумел организовать закупку в этой фирме крупной партии техники для управления, за что был щедро вознаграждён бывшим сослуживцем.

После нескольких таких сделок полковник начал замечать, что можно неплохо жить и в условиях дикого капитализма. Не всем, конечно, а лично ему, Виталию Игоревичу Щукину и его семье. Он и не заметил, как попал в поле зрения ЦРУ. Когда его поставили перед фактом, что информация о финансовых злоупотреблениях, ставшая достоянием вражеской разведки, может оказаться и в руках родных правоохранительных органов, он быстро сообразил, что лучше быть чужим агентом на воле, чем коротать время за решёткой.

Щукин тогда посчитал, что отделался лёгким испугом, да к тому же приобрёл дополнительный источник дохода. Это ведь очень неплохо в условиях рыночной экономики, благо делать ничего особенного не приходилось. С выгодой для себя и для своих американских партнёров Щукин организовывал закупки оргтехники. Он не прокололся, поскольку штатники надеялись, что внедрённые ими закладки заработают, когда компьютеры управления будут соединены в сеть и подключены к интернету.

Они не могли не понимать, что русские перетрясут всю купленную технику, чтобы отыскать закладки, но существовала большая вероятность того, что хотя бы малая часть "жучков" не будет обнаружена, тем более, что после таких суровых проверок, как правило, значительная часть аппаратуры оказывалась, мягко говоря, неработоспособной в той или иной мере. Это давало формальный повод для того, чтобы всеми правдами и неправдами избегать подобных издевательств над техникой, хотя бы для части компьютеров, принтеров, мониторов.

Когда же янки поняли, что через Интернет добраться до сетей русских не удастся ещё очень долго, поскольку те не спешили тратиться на внедрение передовых информационных технологий, то у Щукина настали не самые весёлые времена. Нет, хозяева не стали скупее: услуги Виталия Игоревича оплачивались по-прежнему очень неплохо, но, для того чтобы остаться полезным приходилось влезать в деятельность коллег, принадлежащих не только его отделу, дабы получить сведения, необходимые американцам.

Вчера они наградили его встречей с представителем руководства ЦРУ, который за весь вечер ни разу не назвал его по имени, пользовался только агентурной кличкой. К тому же Щукин понимал, что ради его персоны никто из высших руководителей ЦРУ через океан не помчится. С ним разговаривал в лучшем случае резидент, а в худшем его заместитель. Ладно. Всё это скоро кончится. И прощай, разогнанное ФАПСИ. Прощай, родная страна. Его ждёт лучший мир, где его перестанут звать Барракудой. Где он перестанет быть Барракудой, а станет тихим человеком с гарантированным на всю оставшуюся жизнь доходом. И пропуском в этот новый мир должна стать та микросхема, которую полковник Щукин сейчас достанет из сейфа ...

* * *

Место у ступенек рядом с выходом со станции метро "Университет" было достаточно доходным: много выходящих людей, небольшой, но бойкий рынок поблизости. Капризы погоды не слишком мешали "производственному процессу": добрый проектировщик предусмотрел крышу, будто знал, что через много лет она для Коляныча станет хорошим подспорьем в его нелёгком труде бомжа-попрошайки.

Сегодня, к счастью, и погода была замечательная, и работа шла нормально. Проходивший мимо милиционер перекинулся с Колянычем понимающимися взглядами и, нарушая недавно изданный приказ начальника московского ГУВД, потребовал документы у вышедшей из метро парочки немного неславянской внешности. Правильно сделал. Пожмотились ребята бросить немного мелочи Колянычу, значит сейчас придётся выложить более значительную сумму. "Скупой платит больше", - бомж мысленно перефразировал известную поговорку и перевёл взгляд на лежавшую перед ним шапку. Пора переложить часть денег в более надёжное место.

Коляныч уже не первый год работал попрошайкой. В прошлой жизни он был Николаем Николаевичем Савиным, инженером-физиком по образованию, который так и не вышел из студенческого запоя. В те сладостные годы Коля очень гордился своей причастностью к ядерной физике, занимавшей передовые рубежи советской науки. Мысль о том, что на достижениях людей, которых он мог по праву именовать своими коллегами, строилась мощь вооружённых Сил страны, грела душу молодого человека. Словно молитву парень повторял перед сном вперемешку на русском и английском языках название своего института, под которым он был известен на Западе. Московский ядерный колледж.

Хорошо было в те благословенные времена. Вечные студенческие посиделки, изредка прерываемые сессиями, помимо алкоголя сопровождались своего рода культовыми песнями, восхвалявшими лучший в мире институт и самую лучшую науку. Он и не заметил, как посиделки начали переходить в попойки, как повышенная стипендия превратилась в обычную, да и той потом не стало вовсе. Коля забыл, что надо ещё и учиться.

Фамилия помогла закончить институт и устроиться на работу. Но понимание того, что не младшие научные сотрудники делают науку, к Николаю не пришло. Превратившись в ремесло, научная романтика отошла на второй план, а в борьбе с "зелёным змеем" именно змей чащё всего оказывался победителем.

Во время перестройки по НИИ прошло несколько серьёзных сокращений штатов, миновавших Николая, как молодого специалиста. Обычная история для того времени, когда значительная часть лучших сотрудников ушла на вольные хлеба, худшие были уволены, а по режимным коридорам стали прохаживаться американцы, в рамках международного сотрудничества, разумеется. Но после развала СССР и перехода к рыночной экономике, он всё-таки оказался безработным. Собственное увольнение было воспринято бывшим физиком как отлучение от самого святого, что может быть на свете. Потребовалось значительно больше алкоголя, чтобы заглушить навалившееся горе.

Когда кончились деньги, поменял квартиру на комнату, за которую получил большую доплату. Но ушлые соседи быстро выписали его из этого жилища, предварительно сдав несколько раз в милицию за якобы пьяные дебоши. Испытав на себе свойственное московским стражам порядка гостеприимство, он долго не мог прийти в себя, но когда это наконец случилось, обнаружилось, что прежняя тяга к алкоголю осталась в прошлом. Точнее тяга осталась на месте, а в прошлое ушла зависимость от спиртного.

Коляныч понял это, проснувшись в незнакомой квартире, не испытав при этом желания опохмелиться. Какая-то добрая женщина, видимо одинокая, привела его к себе, вымыла, причесала, словом сделала всё необходимое, чтобы бывший интеллигентный человек перестал быть бывшим.

Деньги к тому времени он уже приспособился добывать попрошайничеством. Пришлось побороться за место под солнцем с другими побирушками, учиться изображать из себя инвалида, договариваться с милицией и рэкетирами. И всё это на фоне вечного ничем и никем не прерываемого запоя.

Теперь всё не так. Всё совершенно по-другому. Сорокачасовая рабочая неделя, гарантированная зарплата, проценты с выручки, персональная охрана и личный транспорт. Профессионально, с размахом организованное попрошайничество - это всё-таки намного более прибыльное занятие, нежели работа в научно-исследовательском институте. Та женщина стала его женой, пока гражданской, и личным менеджером. Через неё он чаще всего держал связь с руководством, важное поручение которого Колянычу предстояло сегодня выполнить.

Около места, где, изображая бомжа-инвалида, он располагался, должен был пройти человек в тёмных очках и с коричневым портфелем. Подняв очки на лоб, человек должен был обменяться с Колянычем взглядами и, уронив жевательную резинку, быстро исчезнуть в метро. Часы на фонарном столбе показывали двадцать пять минут третьего. Мнимый инвалид придирчиво посмотрел на проходящих мимо людей. Никого похожего не обнаружил.

Но вот от одного из столиков рядом с пивной палаткой отделился крупный мужчина с коричневым портфелем. Надо полагать тот самый. Очки тоже на месте. "Тот самый" приподнял очки на лоб, посмотрел на Коляныча, который еле заметно кивнул. Мужчина поднёс свободную руку ко рту, и, то ли правда вытащил, то ли сделал вид, что вытаскивает жвачку, но через секунду перед Савиным лежал круглый комочек.

Мужчина, ускорив шаг, проследовал в метро, а Коляныч, выждав секунд десять, взял костыль и собрался придвинуть к себе брошенную жевательную резинку. Но не тут-то было. Только что вышедшая из метро девчонка, неловко оступившись, попала туфлей на резинку, которой ничего не оставалось, как прилипнув к обуви, начать быстро удаляться от того, кому она предназначалась. Надо было срочно действовать. Коляныч вынул из-за пазухи мобильный телефон.

* * *

- Господин Кустов!
- К Вашим услугам, Евгения!
- Некто Иван Сусанин случайно не был Вашим предком? Куда ты меня завёл, Олег?
- Всё под контролем, Жень.
- Но университет-то в другой стороне. На указатели ты смотрел?
- Ладно, Жень. Говорю, всё под контролем. Не пешком же топать, на троллейбусе прокатимся.
- Где ты собираешься тут троллейбусы искать?
- На остановке, конечно.
- А где остановка ты знаешь?
- Разумеется, знаю.
- Ну, а если твоего троллейбуса не будет.
- На автобусе поедем. Да не волнуйся ты. У меня мама недалеко работает, я тут сто с лишним раз был.
- Ну, смотри.

Женя и Олег, как и договаривались после уроков, отправились в МГУ, посмотреть, что к чему на экономическом факультете. Прокатившись в метро и переговорив обо всём, что только могло показаться им важным или интересным, они теперь поднимались по эскалатору, стоя на ступеньках которого, Олегу пришлось доказывать девушке правильность своего предложения, заключавшегося в том, что не стоит поддаваться советам указателей, а выйти через другой выход и воспользоваться городским транспортом. Эскалатор закончился, и парочка вышла на улицу.

- Куда дальше? - спросила девушка.
- На троллейбус - налево, на автобусы - направо.
- А что лучше?
- Лучше то, что раньше придёт. Пойдём налево.
- Рано тебе ещё налево ходить. Направо идём.
- Как скажешь, Жень.

Перед ступеньками Олег взял девушку за руку. Не ожидая подобного знака внимания, она непроизвольно отдернула руку. Отдёрнула весьма решительно, но несколько необдуманно. Пришлось ловить равновесие, а это удалось сделать только в объятиях Олега. Он усмехнулся, девушка смутилась и быстро зашагала направо от выхода. Парень, постояв несколько секунд, направился вслед за ней ещё быстрее и очень быстро нагнал Евгению. В этот момент он увидел подъезжавший к остановке автобус первого маршрута.

- Бежим! - Олег снова схватил девушку за руку. Та уже не возражала, понимая, что автобус ждать не будет.

Двери захлопнулись, едва они впрыгнули вовнутрь, и водитель тотчас отъехал от остановки. Может он отставал от расписания, а может просто не хотел ждать на светофоре, но он использовал предоставленный ему шанс без задержки повернуть на Ломоносовский проспект, пока не погас зелёный глаз светофора.

Напрасно бритоголовый полукультурист барабанил кулаками в заднюю дверь, требуя открыть её. На водителя это не произвело никакого впечатления, да и пассажиры не особенно этому удивились.

- Успели! - улыбнулась Женя.
- А кому-то не повезло, - кивнул в сторону бритоголового Олег.
- Посмотри, пожалуйста, что у меня с правой туфлей, а то мне самой нагибаться неудобно, - попросила девушка и, согнув ногу в колене, показала подошву.
- Ничего себе туфля. Раньше это бутсами называлось.
- Не обзывайся, а помогай.
- А я что делаю? Тут жвачка в подошву прилипла. Сейчас отлепим. Ты держись покрепче. Готова?
- Ага. Держусь.

Олегу удалось быстро справиться с резиновым комочком, но, не найдя места, куда его можно было бы выбросить, он немного брезгливо завернул жвачку в носовой платок и положил в задний карман. Не выбрасывать же на пол на глазах у девушки.

Автобус благополучно миновал перекрёсток, когда светофор уже мигал зелёным глазом, и молодые люди не могли видеть, как резко пришлось тормозить белой "Тойоте", в которую и впрыгнул бритоголовый, не добившись благосклонности у водителя автобуса, следовавшего по первому маршруту. В этой же машине оказался и моментально исцелившийся на время бомж-инвалид Коляныч.

На чём же быстрее передвигаться по городу? Никогда не угадаешь. Гонки "Формулы-один" намного более предсказуемы. В условиях городских пробок пешеход порой имеет неоспоримые преимущества перед самой скоростной машиной. Вот и "Тойоте", обеспечивающей бизнес-процесс в бригаде Коляныча, пришлось остановиться на перекрёстке перед светофором, провожая взглядом автобус. Следующий светофор тоже не принёс удачи, а, в конце концов, сторож у въезда на территорию МГУ решил проявить принципиальность и не пускать иномарку без пропуска мимо своего поста. Спорить с ним не стали, и так время потеряно, дело быстро уладили при помощи картинки с видом на Большой театр. Той, у которой номинал сто рублей. Но наверстать упущенное не удалось. Автобус стоял пустой на конечной остановке в ожидании новых пассажиров. Колянычу пришлось снова доставать мобильник, теперь для того, чтобы вызвать на подмогу всю бригаду.

Верное дело неожиданно оказалось на грани провала, нервы на пределе, и только не знавший об этом Щукин удовлетворённо рассматривал берега Москвы-реки, проезжая в метро через станцию "Воробьёвы горы". В мыслях он уже занимался обустройством своего нового дома. Блажен, кто верует. Особенно тогда, когда нет точных сведений об объекте верования. А, попросту говоря, меньше знаешь, крепче спишь.

* * *

Сделав своё дело, Щукин вернулся домой в самом прекрасном расположении духа. Пословица о шкуре неубитого медведя не могла прийти ему в голову по той простой причине, что вероятность сбоя в работе годами отработанного механизма передачи американцам каких-либо вещественных материалов с точки зрения полковника была почти нулевой, а, значит, не принималась им во внимание. Подробнее о работе агентов-связников, маскирующихся под лиц без определённого места жительства, Виталий Игоревич не хотел знать, да и не имел такой возможности.

Он посмеивался про себя над ребятами из Лэнгли, решившимися использовать такое прикрытие, хотя и понимал, что помимо связи их можно дёшево и эффективно использовать в качестве наружного наблюдения. Тем более, что из всей бригады относительно достойное жалованье получали только руководители. Остальные работали "по-честному". Ладно. Если штатники ради экономии и конспирации готовы терпеть этот запах, то это не его Щукина-Барракуды проблемы. Лично у него проблем больше нет.

Не позднее первого июля, а, скорее всего раньше, ему предложат написать рапорт о согласии на дальнейшее прохождение службы в органах ФСБ России, а он благополучно откажется. А, может быть, лучше заранее написать рапорт об увольнении. Все останутся довольными, хотя и не поймут. Место начальника ведущего отдела и одновременно заместителя начальника управления - это достаточно лакомый кусок, на который многие неоднократно разевали рот.

В самом деле, если сидеть тихо, не ввязываясь в борьбу за внедрение передовых технологий в работу конторы, что сопряжено с огромными усилиями по согласованию всевозможных документов со всевозможными инстанциями, если не спорить с руководством, а, напротив, следовать ценным указаниям, исходящим из вышестоящих кабинетов, если брать на себя всю работу управления, понимая, что выполнять её придётся не самому, а подчинённым, то можно спокойно жить даже на скромную для руководителя такого ранга зарплату. К тому же наиболее сговорчивым достаётся кое-что из выделяемых на деятельность конторы бюджетных, да и внебюджетных средств. К расходованию этих денег можно подходить весьма творчески. Для Щукина это стало неплохой прибавкой к жалованью. Главное - вовремя сказать: "Есть!", назначить ответственного за исполнение этого "есть", а затем отрапортовать о выполнении задания, после чего либо получить заслуженную награду, либо объяснить причины невыполнения и назначить виноватых.

Полковника подвела беспокойность натуры. Зачем он тогда решился на то, чтобы самому поехать на дачу к тому фирмачу, который предложил самые низкие цены на нужные управлению принтеры и расходные материалы к ним? Шикарный ужин, сауна с бассейном, две неведомо откуда взявшиеся девицы, решившие попариться и поплавать с Виталием Игоревичем, а потом сделать ему массаж.

Массаж оказался чрезвычайно эротическим, и захмелевший Щукин перестал контролировать своё поведение. Что ж, на видеозаписи он выглядел совсем неплохо. Особенно в сравнении с теми ребятами, которых сначала показали по первому каналу, потом освободили от должности и, в завершении всего, посадили. Виталию Игоревичу такая слава не грозила. Телевидение его должность не могла заинтересовать, угроза демонстрации этого ролика супруге не вызвала у полковника ничего, кроме смеха. Он тогда сказал, что готов сам показать ей это, чтобы та знала, что он ещё мужчина. Янки поначалу очень удивились: раньше такие трюки действовали безотказно, но додавили его тем фактом, что помимо дамочек, в той компании был сотрудник ЦРУ, при участии которого и была создана фирма.

Такой оборот событий не входил в планы Щукина, но не грозил ничем особенным до того момента, пока он действительно не начал работать на дядю Сэма. Но янки поспешили привязать к себе Виталия Игоревича быстрым и неожиданно высоким гонораром за реализованный договор на эти самые пресловутые принтеры. Сотрудничество постепенно расширялось на весьма взаимовыгодной основе.

Много с тех пор воды утекло, и теперь всё это подходило к логическому завершению. Благополучному завершению. Он сполна отработал заплаченные ему деньги, но оставаться в России совершенно не хотелось, тем более сейчас, когда по стране начали искать оборотней. Причём желательно в погонах. И хотя военную форму полковник Щукин надевал только чтобы сфотографироваться, неприятные ассоциации оставались.

Заморские дали представлялись значительно более благоприятным, а главное безопасным местом для проведения заслуженного отдыха. Небольшой дом в спокойном городишке в тёплой Флориде, обязательно с бассейном и садом, непыльная должность консультанта по России должны были скрасить ему разлуку с Родиной. Там, конечно, иногда случаются ураганы, и даже порой выпадает снег, но зато нет таких долгих морозов, а жизнь будет намного спокойнее, чем в Москве, где каждый день был похож на азартную игру с заведомо плохими картами. Выход же для своей энергии, которой с годами пока не становилось меньше, он надеялся найти либо в работе в саду, либо в развлечениях, индустрия которых в Штатах давно процветает.

Впрочем, оставались ещё незаконченные дела. Барракуду должна была заменить другая рыба, которая со временем тоже станет хищной. Полковник предложит Алексу называть её "Пираньей", а пока надо передать ему информацию об этом человеке. Щукин включил компьютер и вошёл в Интернет ...

* * *

Оксана уже более получаса сосредоточенно рассматривала свекольные пятна на плаще. Стиральный порошок с ними, к сожалению, не смог справиться. Дальнейшая борьба представлялась бесперспективной, поэтому не возникало никакого желания тратить на это время. Однако в то же время было настолько жалко расставаться с новой вещью и настолько обидно чувствовать собственную беспомощность, что она не решилась отложить плащ в сторону.

Чувство долга, наконец, взяло верх над отрешённостью, и Оксана снова направилась в ванную, чтобы испытать на плаще действие нового, усиленно рекламируемого средства от пятен, которое недавно уже помогло справиться с грязью на куртке Олега. Шансов на успех, конечно, практически не было, но уж если решила не сдаваться без боя, то надо испробовать все средства. Едва она зашла в ванную и обнаружила, что "чудесное" средство от пятен закончилось, как раздался очередной телефонный звонок.

Телефон сегодня просто сошёл с ума. Какие-то немыслимые звонки начались сразу после ухода Олега. Люди требовали показать им продаваемую квартиру, интересовались ценой, и все как один требовали сбросить от пяти до двадцати процентов от обозначенной цены. За несколько часов общения Оксана прошла курс молодого риэлтера, и уже задумывалась о том, что в случае чего, работой она будет обеспечена. Естественно, что ничего продавать она не собиралась, поэтому звонки сначала удивляли, потом начали раздражать, потом пришло понимание того, что всё это неспроста.

На этот раз трубку она взяла уже готовая к серьёзному разговору:

- Алло, - как можно более сухо произнесла Оксана.
- Добрый день, - раздалось в ответ. Говорил приятный мужской голос.
- Вы по объявлению? - продолжила женщина, сразу забирая себе инициативу в разговоре.
- Да, - немного удивлённо ответил мужчина после непродолжительной, но заметной паузы.
- Дело в том, что квартира не продаётся, а объявление, как вы, наверное, уже понимаете, размещено из хулиганских побуждений.
- Я так и подумал.
- Да? - в свою очередь удивилась Оксана. - А почему?
- Это просто. Там полный адрес указан. Обычно этого не делается.
- Тогда, может, скажете, где всё это размещено?
- Интернет. Риэлторский сайт.
- А точнее? Как он называется?
- Не помню. Даже не записал.
- Как же так?
- Да вот так вышло. Впрочем, если хотите, я его по ссылкам найду и перезвоню.
- Когда?
- Минут через пять.
- Буду ждать. Надеюсь, вас это не затруднит.
- Нисколько.

В трубке раздались частые гудки, а после того как ровно через пять минут раздался новый звонок, она имела точный адрес страницы, содержавшей злополучное объявление. Надо посмотреть, что к чему.

Оксана включила компьютер, вошла в Интернет и, спустя несколько минут, рассматривала это безобразие, уже доставившее столько совершенно ненужных хлопот. Сидя перед терминалом, она почувствовала себя более уверенно. Сказалась, по-видимому, профессия. Как никак привычная "среда обитания" на службе. Скопировав все нужные страницы себе на жёсткий диск, она выключила компьютер.

Когда через несколько секунд монитор уведомил хозяйку, что работа системы завершена, и погас, Оксана попыталась осмыслить всё происходящее. Оказалось, что это сделать намного труднее, чем найти страницу с объявлением. Полное непонимание того, почему всё это происходит именно с ней, да ещё именно сейчас, гасило все первые попытки найти хоть какую-то логику в происходящем вокруг. "Так дело не пойдёт", - подумала она. "Я пытаюсь решить задачу, условия которой ещё не сформулированы".

Для начала была предпринята попытка, хотя бы себе самой описать все события сегодняшнего утра, чтобы потом попробовать определить причины выпадения свёклы и связать всё это с интернетным объявлением и звонками по телефону. А в том, что такая связь существует, сомневаться не приходилось. Только зачем этой клуше сверху воевать с ней? Ну, сделала Оксана несколько замечаний, когда вода на окна в шесть утра лилась, потому что тем наверху цветы надо полить, а до чужих окон и тем более сна никакого дела нет. Ну, наорала немного, когда потолок ей испортили. Так что, молча надо было всё это сносить?

Да и не было тогда этой фурии. Это уже после появления Марины история с водой повторилась. Как и положено в точном соответствии с принципами диалектики на новом витке исторического развития. Воды стало больше, и лилась она дольше. Новоявленная хранительница очага периодически организовывала вывешивание на свой балкон совершенно мокрых вещей, извергавших целые водопады на всё, что было расположено ниже. Просьба Оксаны либо получше выжимать выстиранные вещи, либо подставлять под них таз или другую ёмкость повисла между этажами, столкнувшись с предложением купить Марине стиральную машину, поскольку сама она этого сделать не может. У неё муж - инвалид, а она бедняжка ждёт ребёнка. Водяные феерии продолжались, а эта фурия ещё и участковому на Оксану нажаловалась. И вот теперь свёкла и объявление в Интернете ...

Может быть связь между овощами и глобальной компьютерной сетью? Оксана подумала, что не надо обладать сильно развитой интуицией, чтобы предположить наличие этой связи. Однако с выводами она не спешила. Размышляя над всем этим безобразием, она вспомнила своего бывшего мужа, которого уже давно не видела. После развода она называла его соседом.

Порой, глядя на фотографии, Оксана пыталась понять, что произошло в их жизни. Почему мужчина, так очаровавший её почти двадцать лет назад, превратился из умного и красивого, доброго и тактичного человека в обезьяно-подобное существо, нуждающееся только в алкоголе. Хотя для приматов такое сравнение было бы оскорбительным.

Оксана сохранила хорошие отношения с его родителями, которые души не чаяли в Олеге. Свекровь при встречах постоянно просила у Оксаны прощения за то, что не сумела воспитать сына как следует, но лучше от этого, понятное дело, никому не становилось. Вячеслав Николаевич Кустов, он же Куст, он же Славик, он же Стаканыч продолжал свои обильные алкогольные возлияния, хорошо ещё, что вне дома.

После одного из таких мероприятий около полугода назад он исчез. Все попытки найти бывшего супруга через собутыльников ни к чему не привели. Милиция развела руками. Его родители поплакали и успокоились. Сама Оксана не то чтобы вздохнула с облегчением, но и переживать не стала.

Что если Стаканыч где-то протрезвел и, добравшись до Интернета, сводит счёты с бывшей женой? Маловероятно, в сравнении с первой версией, но чего только не бывает на свете. Надо всё проверить самой и участковому показать, как эта гиена кроткой овечкой прикидывается, если, конечно, это её рук проделки.

Оксана снова включила компьютер и на сохранённой странице с объявлением нашла телефон компании, обеспечивавшей работу этого сайта. Набрав номер и объяснив ситуацию, она услышала, что руководство компании не снисходит до общения с пользователями, а обращаться надо к системным администраторам, которые на рабочем месте будут только в понедельник. При этом администраторы тоже не стремятся к телефонному общению, связаться с ними можно только по электронной почте.

Немного расстроившись, она набрала "02" и, не слишком вдаваясь в подробности, касающиеся причины звонка, спросила телефон управления, занимающегося расследованием преступлений "в сфере высоких технологий". Затем, беседуя с дежурным по управлению "Р", как оно коротко именовалось, она объяснила, что с удовольствием плюнула бы на всё это и отключила бы телефон, но не может, так как служит в том ведомстве, которое пока ещё называется ФАПСИ, и её, хоть это и крайне маловероятно, но могут в любой момент вызвать на эту самую службу.

Такая постановка проблемы вызвала понимание со стороны дежурного. Он записал её телефон, и через несколько минут Оксане перезвонил оперативник, уточнивший детали и пояснивший, что и как ей нужно теперь делать. Он также сказал, что установить личность давшего объявление вполне возможно, но вот привлечь к ответственности его не удастся. Для этого нужны будут свидетели совершения этого деяния или неоспоримые доказательства, вроде видеозаписи.

Обдумав всё это, Оксана отправила письмо администраторам риэлтерского сайта, с полным основанием указав в тексте, что "вопрос находится на контроле, в управлении "Р" ГУВД Москвы", а сама, выключив компьютер, снова занялась многострадальным плащом. Ещё раз убедившись, что плащ с такими пятнами к ношению не пригоден, а пятновыводитель закончился, она начала собираться в магазин.

Быстро одевшись - в собственном понимании быстроты, конечно - в подходящее для выхода в ближний свет облачение, она вышла из квартиры. Заперев дверь, Оксана не стала дожидаться лифта, а начала спускаться по лестнице, на ходу размышляя о том, как она на следующий день будет в своём отделении милиции сначала писать заявление и письмо в управление "Р", затем разговаривать с начальником, с которым даже участковому лишний раз, как он говорил, не хотелось бы встречаться.

Занятая этими размышлениями она не заметила как вышла из подъезда и направилась к магазину. Ноги привычно вели по давно знакомому маршруту. Оксана могла бы, наверное, и с завязанными глазами проделать путь туда и обратно, но визг тормозов заставил её очнуться, едва она сошла с тротуара. В шаге от неё остановилась темно-синяя "Альфа Ромео", которая до этого момента неслась вдоль Оксаниного дома, нарушая все возможные скоростные ограничения.

"Вот не задалось, так не задалось", - подумала женщина, не решив ещё, что делать дальше. "Испорченный плащ, звонки одержимых ценителей вторичной недвижимости, а теперь ещё и с жизнью чуть не распрощалась из-за этого каскадёра с дипломатическими номерами". Правда ей пришлось отметить, что события развиваются всё более и более оптимистично. Если с плащом, по-видимому, придётся расстаться, то с объявлением есть надежда разобраться, а с этой машиной уже просто всё замечательно. Оксана жива и невредима, даже может поругаться с водителем, а может сделать вид, что ничего не произошло. Свобода выбора в действии.

Из машины тем временем вышел жгучий брюнет в тёмных очках и, подойдя к женщине, заговорил по-русски с лёгким итальянским акцентом:

- Прошу прощения, синьора! Я сильно напугал вас. К сожалению мы оба спешили. Чем я могу загладить свою вину?
- Но, потеряв время на заглаживание, вы окончательно опоздаете, и ваша спешка окончательно потеряет всякий смысл.
- Теперь мне кажется, что спешить и не было смысла. Запоздалая реакция на события, которые уже совершились. Это скорее нервное, чем сознательное, и тем более рациональное.
- О-о! Вы психолог или философ?
- В моей работе приходится быть и тем и другим одновременно. Так как насчёт заглаживания вины, синьора?
- Что ж. Подвезите меня до магазина, - сказала Оксана и, сделав секундную паузу, добавила, удивляясь самой себе, - и обратно.
- Как скажете, синьора! Прошу!
Брюнет, широко улыбнувшись, распахнул дверцу машины.

* * *

"Что же я всё-таки делаю, а главное зачем?" - В который раз спрашивала себя Оксана. Ведь это совсем не в её правилах знакомиться на улице пусть даже и с иностранцем, пусть даже красавцем, и пусть даже он виноват в случившемся. Наш бы, не выходя из машины, наорал бы не неё, не стесняясь в выражениях, и укатил бы дальше. А этот извинился, довёз до магазина, привёз обратно и теперь сидит попивает кофе с мороженым, а она, удостоверившись, что и пятновыводитель не способен на серьёзные достижения, отложила в сторону плащ и сидит напротив брюнета, задавая себе дурацкие вопросы по поводу своего поведения. В конце концов, почему она пригласила его в квартиру, если даже сейчас не знает его имени?

От десятков свалившихся словно с неба вопросов, подобных этому, веяло полным непониманием ситуации и совершенно необдуманными действиями. Всё это не предвещало ничего хорошего, да и Олег вот-вот должен вернуться ... Всё. Уже вернулся. В прихожей раздался голос сына:

- Мам, ты где?
- Здесь, Олежек! - откликнулась Оксана, выходя в коридор.
- У нас что, гости? - спросил он.
- Да. Представляешь, тут так случайно всё получилось ...
- Случайно? Что получилось?
- Проходи на кухню, познакомься.

Здорово сказала. Неплохо было бы самой сначала познакомиться. Глупо теперь объяснять, что всё действительно случайно произошло, а главное поздно. Сын входит в комнату, удивлённо смотрит на брюнета. Тот поднимается и на чистом русском языке без всякого акцента говорит, протягивая парню руку:

- Добрый день, молодой человек! Вы, как я понимаю, Олег. А мне позвольте представиться. Алексей Прохоров.
- И что же вы у нас делаете?
- Пью кофе, которым меня любезно угостила Оксана Александровна.
- Понятно. Не каждому выпадает такая честь.

"Наверное, я в машине сказала, как зовут и меня, и сына" - подумала женщина.

- К сожалению, мне честь не по заслугам. Я чуть не сбил вашу маму своей машиной, о чём глубоко сожалею.
- Сожалеете о том, что не сбили?
- Олег, не придирайся к словам, - вмешалась Оксана.
- Действительно, двусмысленно выразился, - согласился Прохоров. - Сожалею, что напугал, Оксану Александровну, в связи с чем, принёс ей извинения и попытался по мере своих возможностей загладить свою вину.
- Надеюсь, вам это удалось.
- Я тоже на это надеюсь. Однако пора идти. Дела необходимо делать, даже если удаётся их на некоторое время отложить. Вы позволите позвонить перед уходом?
- Да, пожалуйста, Алексей. Олег, будь добр, покажи гостю телефон.
- Конечно, мамочка.

Гость и сын вышли из кухни и направились в прихожую, где висел телефон. Олег показал его Алексею и вернулся к матери. Оксана посмотрела на сына и слегка укоризненно покачала головой. Нотки ревности, прозвучавшие в его голосе, задели её сильнее, чем все сегодняшние события. А день ведь ещё не закончился.

- Что ты так на него ополчился, Олежек?
- Не нравится он мне, мам. Не нравится.
- Почему?
- Не знаю. А тебе нравится?
- Я тоже не знаю.
- А зачем тогда домой пригласила?
- Понимаешь, сегодня столько всего случилось ...
- Да что случилось-то?
- Много чего. А он, единственный, кто извинился и предложил помочь. Хотя я тоже была виновата: шла не разбирая дороги.
- Бог с ним, мам. Скажи, наконец, что произошло.
- Потом поговорим. Когда он уйдёт.
В кухню вошёл поговоривший по телефону Алексей.
- Спасибо за кофе и телефон. Мне пора, - сказал он.

- Спасибо, что подвезли, - сказала Оксана.
- Спасибо, что не сбили маму, - добавил Олег.

Оксана проводила гостя до двери, вернулась в кухню, разогрела сыну ужин. Пока он ел, она рассказала ему о своих приключениях-злоключениях. Молча выслушав всю историю, он сказал:

- Мам, хочешь, я их с ног до головы какой-нибудь дрянью перемажу? Могу ребят попросить, чтобы помогли.
- И как ты будешь выглядеть после этой великой битвы? Воин, победивший инвалида и его жену? Это, мне кажется, не самый лучший имидж.
- А ты хочешь каждый месяц новый плащ покупать?
- Хочу, конечно. Только зарплата не позволяет, - улыбнувшись, ответила парню Оксана. - Да ладно. До осени мне он всё равно уже не нужен.
- Как скажешь. Но, уж извини, с телефоном, я им нервы попорчу.
- Как?
В прихожей заверещал телефон.
- Очень кстати, смотри как.
Они вместе подошли к аппарату, и Олег взял трубку. Как и предполагалось, звонивший интересовался покупкой их квартиры. Выслушав его, Олег ответил:

- Да-да. Конечно. Только в объявлении ошибочка вкралась. Телефон правильный запишите.

Он продиктовал номер соседей сверху, отличавшийся от телефона Кустовых лишь на одну, последнюю цифру ... Оксана улыбнулась.

- Богатая у тебя фантазия, Олежек! Только, может, не стоило этого делать.
- Может, и не стоило, мам. Но пусть немного поживут на таком же телефонном вулкане, как и мы. Точнее ты. Не мы начали эту войну.
- Скажешь тоже. Войну.
- Но тогда как это назвать?
- Просто хулиганство.
- Тем более. Не мы хулиганить начали.
- Но мы всё-таки не знаем, кто это объявление в Интернете повесил.
- То есть ты считаешь, что наш адрес и телефон могли туда попасть случайно?
- Нет, конечно. Но, может быть, это просто совпадение. А виноват кто-то другой.
- Конечно. Сов-падение. Совместное падение свёклы и масла.
- Ладно. Убедил. Кстати, джинсы у тебя грязные что-то. Давай постираю, у меня вода от плаща осталась. Неси их в ванную. И не забудь карманы освободить.
Когда Олег отдал матери джинсы, она по привычке подвергла их карманы повторной проверке, чтобы всё-таки не выстирать что-нибудь лишнего. По себе она помнила, как два её служебных удостоверения чуть не пали жертвой воды и стирального порошка. По роковой случайности они оказывались в карманах, хотя каждому их них было овтведено почётное место в сумочке. Первое из них было ещё комитетским, второе - ФАПСИ. К счастью, Оксана успевала вытащить документы их ванны до того, как две ламинированные страницы могли испортиться. Далее сушка, немного клея, ловкость рук и документы принимали почти первозданный вид. Этот опыт научил её тому, что бдительность и при стирке никогда не является излишней.

Не подвела она и на этот раз. Передние карманы были пусты, а вот в одном из задних оказался, как это ни странно для Олега, носовой платок. Оксана обрадовалась было, что сын наконец внял её наставлениям, касавшихся этикета и гигиены, но радость тут же сменилась разочарованием, поскольку в платок была завёрнута жевательная резинка. Женщина позвала сына, чтобы сделать соответствующее внушение, а сама начала отдирать жвачку от ткани. Резинка отдиралась плохо, и её пришлось делить на части. То, что она после этого увидела, потрясло Оксану больше, чем все события этого дня. Из жвачки нагло выглядывала верхняя часть хорошо знакомой микросхемы.

- Что такое, мам? - распахнул дверь в ванную Олег.
- Этот день, наверное, никогда не кончится.
- Что ты имеешь в виду?
- Ответь мне, пожалуйста, только быстро и чётко. Откуда у тебя это? Зачем это закатывать в жвачку? И самое главное, зачем засовывать это к себе в карман?
- Ну, мам. Как-то много вопросов сразу. Давай по порядку и не так сурово.
- Легко тебе говорить. Не так сурово. Ты знаешь, что это такое?
- Ну, микросхема какая-то. Я что ли виноват, что она в жвачке оказалась, на которую Женька наступила?
- Какая Женька?
- Ну, Светлова, конечно, - чуть смутившись, ответил Олег и продолжил - Я хотел выкинуть, но урны в автобусе не оказалось, а на пол не решился бросать у неё на глазах.
- Стоп.
- Что стоп?
- Вот что стоп. После ухода этого псевдоитальянца я подумала, что приключения на сегодня закончились, а оказалось, что они только начинаются.
- Какие приключения? Хватит загадками говорить.
- Такие приключения. Олег! Значит, поступим так. Больше ничего меня, пожалуйста, не спрашивай.
- Как скажешь, мам.
- А сам расскажи с мельчайшими подробностями о том, где ты сегодня был, когда и что делал.
- Мам, а тебе не кажется, что это моё личное дело?
- Олежек, милый! Я могла бы сказать, что ты пока несовершеннолетний, и уже поэтому я могу и должна знать обо всём, что с тобой происходит. Но сейчас пойми. Эта микросхема просто так не могла попасть в жевательную резинку.
- Ладно, - нехотя начал Олег. - Мы с Женей решили сегодня после уроков сходить в МГУ. Она на экономический поступать хочет. Вот и думали посмотреть, что там к чему ...

Слушая рассказ Олега, Оксана понимала, насколько сильно парень влюбился. Он не помнил почти ничего из подробностей их поездки, слишком увлечён был попутчицей. Хорошо, что маршрут удалось выяснить. Хорошо, что ей самоё этот район неплохо знаком.

Итак, они вышли из метро. Вбежали в автобус первого маршрута. Тут-то Женя почувствовала, что ей немного неудобно стоять. Олег, посмотрев на её туфлю, отделил от обуви жвачку, прилипшую к модной рифлёной подошве, и, естественно не найдя в салоне автобуса урны для мусора, завернул резинку в носовой платок и положил её к себе в задний карман. Рассказывая об этом, он сказал матери, что хотел избавиться от жвачки при первой же возможности, но забыл.

Вышли они из автобуса напротив университетской высотки, дошли до здания экономического факультета, зашли внутрь, почитали объявления приёмной комиссии, обсудили список необходимых документов, и Женя предложила погулять и подышать университетским воздухом.

Оксана, вспомнив студенческие годы, отчётливо представила дальнейший маршрут парочки. Пройдя мимо главного здания по другой стороне дороги, они перешли Университетский проспект, повернули налево, затем направо и вышли на смотровую площадку Воробьёвых гор. Посмотрев на Москва-реку, Лужники, Новодевичий монастырь и на прочие достопримечательности, ребята почувствовали себя лишними среди многочисленных свадебных компаний и решили спуститься к реке.

Олег предложил воспользоваться подъёмником, но Женя отказалась, и они двинулись вниз пешком. Как им удалось выбраться на набережную, сын, разумеется, не запомнил: слишком долго тропинка петляла по склону. Уже внизу девушка захотела прокатиться по реке. Они дошли до пристани, купили билеты, подождали "трамвайчик", который доставил их до Театра эстрады, откуда они отправились домой.

- И где же вы расстались? - задала Оксана последний вопрос.
- Как где, мам? У её подъезда, конечно.
- Понятно, - подвела они итог разговору и замолчала.
Олег, выждав около минуты, спросил:
- Что такое, мам? Ты будто следователь меня допрашивала.
- Хорошо, что я, а не следователь.
- А что, могло и такое быть?
- Если это та микросхема, о которой я думаю, то могло быть всё, что угодно, хотя и не сразу.
- Ты говоришь загадками.
- Вот именно, загадками. Ладно, ты отдыхай. Может, завтра ещё поговорим.

Олег ушёл к себе, а Оксана, как смогла, очистила микросхему, а джинсы отложила до утра, понимая, что сейчас она ничего стирать не сможет. Выпустив так и не дождавшуюся работы воду, она вышла из ванной, определила по пакетикам носовой платок, микросхему и жвачку и вернулась, чтобы принять душ. Она понимала, что сойдёт с ума, если не воспользуется хорошим принципом не слишком любимой ей госпожи Скарлет ОХара и не отложит размышления обо всех проблемах на завтрашний день. Однако, русская душа пересилила, и после душа Оксана, покопавшись в сумочке, вытащила на свет старенькую записную книжку, полистала её и пошла к телефону. Она набрала номер, не особенно надеясь на успех, слишком давно он был записан. Она никогда по нему не звонила и, разумеется, не могла предположить, кто ей ответит. Ответила ей фонограмма, звучавшая молодым женским голосом:

- Вы позвонили в группу компаний "Ай-Ти Перспектива".

Затем то же самое, ей повторили по-английски, после чего заговорила живая девушка:

- "Ай-Ти Перспектива". Маргарита. Здравствуйте.
- Могу я поговорить со Светловым Александром Викторовичем?
- Одну минуту, - девушка отключилась, предоставив Оксане возможность послушать музыку.

Пока та звучала, в голове женщины пробежало множество мыслей о том, что в субботу человек должен быть дома, в гостях или где-то развлекаться. Словом, где угодно, но только не на рабочем месте, а, значит, звонок её бесполезен. Прошло около минуты, и Оксана уже хотела положить трубку, но музыка смолкла, и раздался голос уже другой девушки:

- "Ай-Ти Перспектива". Юлия. Вы действительно хотите поговорить с президентом компании?
- Да, - подтвердила Оксана, хотя и не знала этого наверняка.
- Как вас представить? - спросила Юлия.
- Оксана Александровна Комарова.

* * *

Президент "Ай-Ти Перспективы", несмотря на достаточно позднее для субботнего вечера время, находился в своём кабинете и готовился к важным переговорам. Компания, а с недавних пор группа компаний, возглавляемая Александром Викторовичем, успешно развивалась. Всего семь лет назад это был небольшой коллектив друзей программистов, решивших создать систему, обеспечивающую автоматизацию деятельности крупного современного предприятия, значительно облегчавшую руководителю процесс управления и позволяющую оперативно анализировать результаты работы, строить планы на будущее.

Благодаря относительно невысокой стоимости первой версии этой системы компания получила несколько солидных клиентов, что позволило развиваться дальше. Появлялись новые подразделения, первые разработчики стали топ-менеджерами, и недавний успех, когда компания заняла серьёзные позиции на рынках многих стран бывшего СССР, а ныне Содружества независимых государств, успел уже стать историей. Теперь господина Светлова интересовало дальнее зарубежье.

На нескольких проходивших зимой выставках обозначилась заинтересованность некоторых западных компаний в переходе на работу с программными продуктами, предлагаемыми "Ай-Ти Перспективой", и теперь Президенту предстояло встретиться с потенциальными клиентами.

Александр Викторович, не спеша, анализировал предложения своих помощников, касающиеся стратегии и тактики этих переговоров, просматривал досье, составленные на возможных партнёров и их руководителей. Природный интеллект, отточенный в студенческие годы, прекрасно поставленный голос, умение подкрепить аргументами и наглядными примерами каждое своё высказывание не раз помогали ему в России, не должны они были подвести Президента и при общении с иностранцами.

За этим занятием и застал Александра Викторовича звонок Оксаны. Он редко отвечал по городскому телефону: домашние и все нужные люди знали номер его мобильного телефона. Поэтому сначала он удивился, что ему вообще звонят по городу да ещё и в субботу, затем удивление значительно усилилось, когда он узнал, что звонит Оксана. На то, что она назвалась девичьей фамилией, господин Светлов просто не обратил внимания. Сначала не обратил.

- Слушаю, - сказал он в трубку, когда Юлия, его личный секретарь, наконец, соединила с Оксаной.

- Александр Викторович?
- Да, Ксюша, здравствуй.
- Здравствуй, Саша.
- Как дела?
- Да вроде всё нормально. Не без проблем, конечно.
- Так позвонила бы раньше. Наверняка проблем уже не было бы.
- Проблемы, Сашенька, есть у всех. Только, как говорится, у одних щи жидкие, у других - жемчуг мелкий. Да и не пробьёшься к тебе просто так. Секретарши обороняли тебя как Москву от немцев в сорок первом.
- Ну, ты сравнила. Хотя что-то в этом есть. Приучил девчонок. Внушил, что главный ресурс нашей компании - это рабочее время её сотрудников, а рабочее время Президента - это к тому же и один из самых дорогостоящих ресурсов. Так какие у тебя проблемы?
- Если б только у меня, то я бы не позвонила.
- А у кого ещё?
- У тебя ... Точнее у нас с тобой.
- У нас с тобой?
- Да. У нас с тобой. Если, конечно, наши дети нам небезразличны.
- Та сказала "наши"?
- Наши. Мой сын и твоя дочь. Ты знаешь, что они сегодня в МГУ ездили, потом по Воробьёвым горам гуляли да на трамвайчике речном катались?
- Нет, конечно. Я же дома ещё не был. И что с того, что они дружат?
- Дружба, Саш, это то, что у нас с тобой. Да и то на расстоянии.
- Понимаю. Ты хочешь, чтобы я запретил им общаться?
- Сашенька, ты меня удивляешь. Умнейший человек, президент передовой компании. Мне кажется, как бы мы ни относились к этому, ребятам надо самим между собой разобраться.
- Так в чём же проблема?
- В том, что по телефону её не обсудишь. Слишком уж долго. Можем мы встретиться и поговорить?
- Конечно, можем. Как насчёт завтра?
- Да уж, конечно, не сегодня.
- Полдень тебя устроит? Скажи куда подъехать.
- Давай поступим так. Ты помнишь, где мы расстались?
- Помню, Ксюш. Ты тогда улетала куда-то.
- Да-да. Вот там в полдень.
- Но там всё перестроили. Как я тебя найду?
- Подъедешь, позвонишь по мобильному, скажешь, как твою машину отыскать. Только за рулём будь сам. Водитель пусть отдохнёт. Он, наверняка, у тебя есть.
- Хорошо. Диктуй номер телефона.

Она назвала десять цифр и попрощалась. Он перенёс её номер в записную книжку своего мобильного и вернулся к своим делам. Вообще-то, Александр Викторович умел отключаться от личных дел, когда занимался решением важных для компании проблем. Но на сей раз он поймал себя на мысли, что, читая документы, думает совершенно о другом.

Много лет назад он понимал, что расстаётся с Оксаной навсегда. Он почти заставил себя забыть о ней, да и номер телефона он записал в её книжку полтора десятка лет назад на встрече их университетской группы. Естественно тогда он не мог предположить, что этот номер не просто сохранится, а станет многоканальным телефоном его компании. Теперь же она звонит, просит о встрече и говорит, что это касается, в том числе и его дочери. При чём здесь Женя?

Господин Светлов закрыл все программы и файлы, дал команду выключения компьютера, попросил Юлю предупредить водителя, попрощался с ней, извинившись за то, что пришлось вызывать её на работу в выходной, и направился к лифту. Уже из машины он позвонил начальнику службы безопасности компании.

* * *

"Всё-таки неплохо, когда кандидат на вербовку живёт по соседству с действующими агентами", - подумал Пауэлл, снимая наушники, через которые он благодаря ловко установленному в телефон Оксаны "жучку" только что прослушал её разговор. Он совершенно не понял Оксану. Если бы она действительно хотела обсудить проблемы детей, то логичнее было бы позвонить бывшему поклоннику домой. Узнать номер не составляло никакого труда, когда дети в одном классе учатся. Она же звонит ему в офис и просит о встрече на том месте, где они когда-то расстались. Очень похоже на то, что под влиянием "детской" дружбы мадам Кустова по-другому взглянула на их отношения и хочет попытаться их возобновить. Или, по крайней мере, прощупать почву для этого.

С одной стороны, такое объяснение показалось слишком простым, а с другой, Пауэлл-Прохоров не раз сталкивался с тем, что самое простое видение ситуации оказывалось самым правильным, а подчас и единственно правильным. На самом деле, в той ситуации, в которой оказалась Оксана, очень логичным представлялось попробовать решить свои проблемы при помощи солидного влиятельного человека, тем более когда-то ей симпатизировавшего.

Отложив наушники, Алекс строго посмотрел на Костю и Марину, напряжённо ожидавших, когда он снова с ними заговорит. Не успевший поднять жевательную резинку Коляныч и остальные олухи, провалившие операцию, конечно, получат от Кости по заслугам. Но вот разнос от Пауэлла намного неприятнее, поскольку именно Алекс платит Косте за работу его бригад, состоявших из мнимых и настоящих бомжей и попрошаек.

Пауза излишне затягивалась, и хозяева квартиры уже настраивались на худшее, когда истинный хозяин, наконец, заговорил:

- Ну что, работнички? Мало того, что ваши бездельники всё, что только можно, у метро прошляпили, так ещё и вы тут дебоши устраиваете. Какого лешего ты этой свёклой дурацкой её балкон забросала, да ещё когда там бельё сушилось?

Алекс посмотрел на Марину. Та как можно ниже опустила глаза.

- А с бельём ещё и плащ новый висел, который половину её зарплаты стоит. Ты что думала, она после этого будет тише воды ниже травы сидеть? Может мне твою зарплату уполовинить, да ещё года на полтора?
- За что? Что она нам может сделать?
- Тупица! Ты знаешь, где она работает?
- Нет, конечно. Зачем мне это?
- Причём тут ты, бестолочь. Ты в первую очередь на меня работаешь! На меня! А я тебе тысячи раз говорил. Что я тебе говорил?
- Не высовываться.
- Вот именно. Так зачем ты эту кашу заварила, да ещё фокусы с интернетными объявлениями устроила. Ведь в два счёта можно найти, откуда они появились, а затем и на вас прямёхонько выйти.
- Я через другой город работала.
- Да хоть через другую страну! Тебе уже про квартиру позвонили? Позвонили. А своими куриными мозгами ты могла додуматься, что она то же самое может сделать?! И что тебе не риэлторы, а маньяки названивать будут?!
- Ну и что? Может это не мы? К нам же ходит народ?
- Какой народ?! Тот, который я к тебе присылаю, ясновидящий ты мой! Или ты хочешь побочный заработок основным сделать?! Забыли оба, кто вас из грязи вытащил?! И что я взамен имею вместо благодарности?! Это вот что такое?! - Алекс указал на батарею пустых бутылок в углу.
- Гости приходили. Да и без этого разговоры с клиентами не получаются. Допинг. По чуть-чуть, - попытался оправдаться Костя.
- Значит так! Не можешь работать без допинга - закрывай лавочку ко всем чертям! Если хочешь работать - забудь про спиртное! Красноречие без него люди тренируют! Учебники по риторике купи, если своих мозгов не хватает! А перед соседкой извиниться, и на дно. В тину, кретины! В тину! Чтобы она от вас даже шороха не слышала! Где её муж?
- Стаканыч? У того же Коляныча в бригаде уже год ошивается. Они учились на одном курсе.
- Это с его подачи свёкла полетела?
- Нет. Ему ни до чего дела нет, Лишь бы выпить налили.
- Чтобы он до моей команды ей на глаза не попадался.
- Проследим. Можем по знакомству в Бутырку определить. Надолго или не очень.
- Попробуйте. А кто всё -таки автор овощной фантазии?
- Жена Коляныча. Она у нас тогда ночевала.
- Бросала тоже она?
- Да. Она.
- Ладно. С этой дурой сам разберусь. Теперь вот что. Фоторобот девчонки и парня сделали?
- Зачем? Ребята Коляныча успели их на цифровик щёлкнуть. Фотки вот сюда, - Костя потряс мобильным телефоном и протянул его Алексу - и на e-мэйл прислали. Я их в компьютер уже переписал.

Пауэлл взял аппарат, просмотрел снимки и, покачав головой, велел включить компьютер, чтобы рассмотреть фотографии подробнее. Примерно через две минуты изображение ребят появилось на дисплее в полноэкранном режиме. "Может быть, всё не так плохо", - подумал Алекс, глядя на монитор. Олега Кустова он узнал сразу. Фотография девушки тоже была достаточно отчётливой ...

Перед уходом Пауэлл устроил ещё один профилактический разнос Косте и Марине, чтобы не забывали тунеядцы, кому они обязаны своим благополучием. Велел переслать фотографии на свой электронный адрес и записывать все разговоры Кустовых по телефону. Через две минуты темно-синяя "Альфа Ромео" бесшумно отъехала от дома.

* * *

- Ксень, привет! Откуда такая серьёзная? Куда спешишь? - поинтересовался Лазутин, встретив Оксану в коридоре.
- От генерала, Ген. А спешу по инерции. Все выходные на бегу.
- По какому поводу удостоена высочайшей аудиенции?
- Ох, Ген. Не до шуток. Хотя кому рассказать, правильно рассказать, то можно, наверняка, от смеха помереть. А босс мне рапорт в УСБ подписывал и созвонился с их шефом, чтобы мне поскорее опера выделили.
- Зачем тебе оперативник из собственной безопасности?
- Такие дела вокруг творятся, что совсем не лишним он окажется. А с тобой я тоже поговорить хотела.
- Давай.
- Без свидетелей.
- Тогда пойдём ко мне.
- Совсем без свидетелей.
- Тогда к тебе? У тебя вроде никого.
- Там телефон есть. Звонками замучат.
- Тогда как раньше. В машинный зал.
- Правильно.

По традиции машинным залом называлось место, где раньше стояли две большие ЭВМ. Потом их заменили две ЭВМ поменьше, но помощнее. Эти и сейчас были на месте, но их работу выполняли два персональных компьютера. У большинства из тех, кто по какой-либо причине заходил туда, словно по команде возникало желание переоборудовать это просторное помещение с очень высоким потолком в спортивный зал, а еще лучше в бассейн.

Оксана с Геннадием расположились на двух оставшихся стульях перед одной из персональных машин.

- Ген, я ведь не случайно сказала, что обхохотаться можно. Видишь эту штуку? - она показала Лазутину микросхему.
- Ну, вижу. И что?
- Знаешь, где я её нашла?
- И где?
- В кармане моего драгоценного сына. Она была залеплена в жвачку, а та завёрнута в носовой платок.
- Куда залеплена?
- В жевательную резинку, Ген. А эта резинка умудрилась прилипнуть то ли к подошве, то ли к каблуку его одноклассницы, когда они бежали от метро к автобусу.
- К какому автобусу?
- Как выяснилось к первому.
- От нашего метро? От "Университета"?
- Да.
- Что они тут делали?
- Это длинная история.
- Насколько я понял, время у нас есть.
- Тогда слушай.

Оксана начала свой рассказ. Сначала немного сбивчиво, потом всё более уверенно она пересказала Лазутину всё, что случилось в субботу и воскресенье. Поначалу Генка был серьёзным, потом по его лицу пробежала первая улыбка, а эпизод с извлечением из жевательной резинки микросхемы, содержащей информацию особой важности, как и предполагала Оксана, вызвал смех.

- А вчера я встретилась с отцом этой девочки. Не помню, что я ему накануне по телефону наговорила, но он прикатил к Павелецкому вокзалу с огромным букетом роз.
- Зато маскировка замечательная. Человек встречается с любимой женщиной. Ну, или просто ухаживает.
- Да уж. Я подумала потом, что если б не была такой дурой, то моим мужем мог бы быть президент большой и процветающей компании, а не спившийся младший научный сотрудник.
- Так может быть, ещё не поздно.
- Нет, Ген. Нет. Что случилось, то случилось. Мы ведь именно у вокзала расстались почти двадцать пять лет назад. Я тогда на электричку села, чтобы в "Домодедово" ехать и вместе со Славкой в Красноярск улететь. По столбам полазить захотелось, песни на берегу Енисея у костра попеть. Надо было тогда оставаться, а теперь что получится? Сын за дочкой ухаживает, а его мамаша отца из семьи уводит. Глупо. Но не в этом дело. В общем, вчера села я к нему в машину, он поехал, а я начала рассказывать, почти как тебе сейчас. Чувствую себя полнейшей идиоткой с этими розами. Он не засмеялся, как ты только что, но, похоже, потому, что за рулём был. А, может, не понял, о чём я ему вещаю. Разговорился он, только когда мы из центра выехали.
- Понятно. В центре движение бешеное.
- Не в этом дело. Ему тогда по мобильному кто-то из охраны позвонил и сказал, что они хвоста сбили.
- За вами ещё и хвост был. Кто же это?
- Не знаю, разумеется. Скорее всего те, кто микруху из жвачки получить хотел.
- Кому она нужна, кроме американцев?
- Вот именно, Ген. Пойдём, кстати, посмотрим, читается ли она?
- Лучше давай её мне. Я сам тихо проверю и верну тебе. Не подменю, не бойся.
- Ген! Мне только тебя ещё бояться осталось! Глупости. Ты меня столько раз выручал.
- Ладно. Жди. Зайду.

Они разошлись по своим комнатам, а через десять минут Лазутин возвратил Оксана микросхему.

- Читается без проблем. Совпадает с нулевым набором. Это та двести первая, которую мы тогда не нашли.
- Надо думать, и не могли найти.
- Скорее всего. Ты рапорт в УСБ сегодня повезёшь?
- Да. После обеда.
- Поговори с опером и об этом. Раз у нас её никто не ищет, а нужна она только штатникам, то может быть уэсбэшники из этого что-то серьёзное смогут вытащить. А нам пока помалкивать об этом придётся.
- Поиграем, значит, в молчанку, - подвела итог Оксана.

* * *

- Четвёртая дорожка. Кандидат в мастера спорта Светлана Нестерова. Москва, - объявил судья-информатор.

Двое из зрителей, пришедших в бассейн спорткомлекса "Олимпийский" на первенство Центрального совета общества "Динамо" не по своей воле, а по настоятельному желанию руководства подразделений, многозначительно переглянулись, поднялись со своих мест и пересели поближе к бассейну.

- Она? - спросил один у другого.
- Нельзя того исключать, - уклончиво ответил второй, чтобы заранее ни обнадёживать, ни разочаровывать товарища.
- Серёга! Я не могу на это спокойно смотреть.
- Ну, ты, Диман, будто не офицер-чекист. Эмоции бурные слишком.
- Серёг! Это она!
- Ну и что?
- Как это что?
- Значит так, Димыч. Сердце у тебя, конечно горячее, руки - чистые, а вот холодная голова напрочь отсутствует.
- Серый, мне не до заповедей Дзержинского. Я, если честно, после той смены вообще голову потерял. А она даже лучше, чем я её представлял.
- Влюблённый маньяк.
- Есть с кого пример брать.

Пока наружники, оказавшиеся в роли зрителей, переговаривались, судья-информатор закончил представлять участниц финального заплыва на сто метров вольным стилем, спортсменки заняли места на стартовых тумбах, и спустя несколько секунд прозвучал сигнал старта.

Дмитрий, забыв обо всём, в том числе и о том, что попал на соревнования не по своей воле, заворожено глядел, как грациозно взлетела, красиво вошла в воду и элегантно поплыла спортсменка по четвёртой дорожке. Её ярко-красный купальник настолько приковал взгляд парня, что Саша не заметил, как его товарищ отлучился.

- Све-та! Све-та! - орал он, не стесняясь окружающих, которые, к счастью, тоже не молчали. Плавание в один миг стало лучшим видом спорта всех времён и народов.

Светлана же, подтверждая неслучайность своего попадания на лидерскую дорожку, с каждым гребком отрывалась от соперниц, а после поворота ни одна из них уже и мечтать не могла о победе.

- Ура! - кричал Дима, радуясь её успеху.

Он хотел было поделиться радостью с Сергеем, но только сейчас заметил, что напарника нет на месте. Зал постепенно утих, и снова заговорил судья-информатор:

- Победу в финальном заплыве на сто метром вольным стилем среди женщин одержала кандидат в мастера спорта Светлана Нестерова, Москва.

Сергей появился примерно через две минуты после этого. Со словами:

- На! Отдашь ей после награждения, - он протянул коллеге букет белых роз.
- Я?! Ей?! Ты что?
- Ничего! Нравится девушка - действуй. Боишься - сиди и не высовывайся. Да успокойся. Отличный повод к ней подойти. Другого может не будет.
- Точно?
- Точнее не бывает. Хотя мог бы и сам догадаться.

Уверенность женатого коллеги немного успокоила Диму, и, усевшись поудобнее, он стал дожидаться церемонии. Прошло ещё два заплыва у мужчин, прежде чем Светлана и две другие девушки-призёрки получили свои медали и дипломы. Зазвучала мелодия известной спортивной песни, девушки спустились с пьедестала, и один из судей повёл их в раздевалку.

Они были уже около середины бассейна, когда Дмитрий подскочил к Светлане. Она слегка вздрогнула от неожиданности, чуть отпрянув в сторону, но быстро взяла себя в руки и приняла протянутый парнем букет.

- Света! С победой тебя! - выдохнул он из себя.
- Спасибо! А мы разве знакомы? - спросила она, приблизив розы к лицу, чтобы ощутить их запах.
- Разумеется, коллега, - уже увереннее ответил молодой человек, представился и добавил:
- Мы ведь даже ночь провели вместе. На работе.
- Так вот ты какой, Дмитрий! Только в ту ночь мы оба проиграли. К тому же тогда с нами ещё и третий был.
- Серёга на трибуне сейчас.
- А ты, значит, бросил напарника?
- Не бросил. Если честно, это он сказал подойти сейчас к тебе.
- А сам не догадался бы?
- Догадался, но побоялся.
- Я такая страшная?
- Ну не в этом смысле побоялся.
- Ладно, понятно всё с тобой. Мудрый у тебя товарищ.
- Да ещё и женатый, если ты помнишь.
- Ну, мне это всё равно. Я в цепи Гименея пока заковываться не собираюсь.
- Может расскажешь, что мы там проиграли?
- Вот человек! В день моей великой победы на всероссийских соревнованиях, пусть и в отсутствие сборников, он меня о поражении просит рассказать. Ладно. Нет проблем, коллега. Всё изложу, как умею, но если ты выполнишь два условия.
- Какие? - с лёгкой настороженностью в голосе спросил Дмитрий.
- Нет. Три условия! -уточнила Света и начала перечислять. - Первое. Если ты дашь мне возможность переодеться. Второе. Если ты подождёшь меня, пока я буду переодеваться, а я это долго делаю. И третье. Если ты подержишь свои, то есть теперь мои, цветы в течение этого времени.

Только сейчас парень заметил, что они стоят рядом с дверью раздевалки. Он взял у Светланы букет и, перед тем как она скрылась за дверью, спросил:

- А ты сегодня больше не поплывёшь?
- Нет. На сегодня славы хватит. Я устала, и к тому же меня поклонник с цветами ждёт.

Дверь закрылась.

Прошло не менее получаса, прежде чем Светлана вышла обратно. Дмитрию, естественно, это время показалось вечностью. О чём он только не передумал, вообразил даже, что девушка могла ускользнуть, воспользовавшись другим выходом из раздевалки, чтобы только не встретиться с ним.

- Ну, вот и я! - услышал он, наконец, и обернулся.
- Вот это да! - непроизвольно восхитился Дима.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты совершенно другая.
- Разумеется другая. Что я, по-твоему, должна была в шапочке выйти?
- Нет, конечно. Но всё равно как-то неожиданно.
- Вы меня поражаете, коллега. Вас ведь наверняка учили, что за женщиной сложнее следить, чем за мужчиной.
- Ну, да. Конечно. И что дамам легче внешность изменить, и всё такое прочее. Но я же не следить за тобой пришёл.
- А зачем? - с лёгкой ехидцей спросила девушка.
- Так просто, - парень начал краснеть. - Да и ты сама рассказать кое-что обещала.
- Раз обещала, всё расскажу. Если только вы, сударь, вернёте даме её цветы и возьмёте у неё сумку. То есть наоборот. Сначала сумку, потом цветы.
- А дама позволит проводить себя до дома?
- Несомненно. Ведь ей, отдавшей много сил, чтобы защитить спортивную честь своего подразделения, а значит очень уставшей, совершенно не хочется тащить эту тяжесть на своих плечах. Пойдём.
- Слушай, что там у тебя? - спросил он, несколько удивившись размерам сумки Светланы.
- Пустяки. Спортивный костюм. Кроссовки. Один купальник на разминку, другой на предварительный заплыв, третий на разминку перед финалом, четвёртый на финал, шапочки, четыре полотенца, то, что банными принадлежностями принято называть, ну и фен с косметикой.
- Не хило. Профессиональный подход.
- А ты как думал?! Ну ладно, слушай ...
Они вышли из бассейна и мимо Театра зверей направились к Цветному бульвару. Светлана в подробностях и красках пересказала Диме всё, что знала о событиях того вечера, на который пришлось их недавнее совместное дежурство, когда их общий подопечный сумел уйти из-под наблюдения в "Планете Голливуд". Парень внимательно слушал, часто, но неназойливо переспрашивал, уточняя детали. Ему хотелось подольше слышать её голос.

Когда эта тема через некоторое время была исчерпана, её место заняли воспоминания, запас которых у сотрудников наружного наблюдения, как и у других оперативников, даже самых молодых, практически неисчерпаем. Расстались молодые люди около половины одиннадцатого возле дома Светланы.

* * *

Майор Игорь Анатольевич Барковский, старший оперуполномоченный Управления собственной безопасности ФАПСИ, уже около четверти часа блуждал по району, где жила Оксана, тщетно пытаясь отыскать опорный пункт охраны порядка, где "укрывался" местный участковый. Несмотря на хорошую погоду, настроение у майора было неважным. Впрочем, эта хандра продолжалась уже более двух месяцев, с того момента, как одиннадцатого марта сего года он по радио услышал об указе Президента, которым первое лицо государства разогнало налоговую полицию, вернуло пограничников в ФСБ, покромсало ФАПСИ. Из всех подразделений последнего, наверное, собственная безопасность находилась в самом подвешенном состоянии, поскольку и в ФСБ, и в ФСО, к которым отходило большинство подразделений Федерального агентства, аналогичные службы имелись, а значит для "фапсёвой" СБ маячила перспектива быть поделенной между конторами-наследницами, отойти к одной из них или быть расформированной.

Эта тема было главной в разговорах с коллегами, и основная работа делалась почти кое-как, хотя бы потому, что даже собственный статус был непонятен. Какая может быть собственная безопасность в упразднённом Федеральном агентстве, и какие полномочия ещё остались у оперуполномоченных? Эта игра слов, случайно сказанных им в разговоре с Оксаной Александровной Кустовой, немного позабавила обоих, хотя и отдавала немного грустной иронией.

Шеф сказал, что всё понимает, но рапортом майора Кустовой заняться придётся, поскольку до первого июля все они работают в ФАПСИ, а потом, и только потом будет видно, что к чему. Вот Барковский и занялся. Хорошо хоть дама симпатичной оказалась: всегда приятно помогать хорошеньким женщинам.

Наконец, оперуполномоченный обнаружил опорный пункт, укрывшийся в подъезде жилого дома, за дверью, закрытой на кодовый замок. В окна стучать не хотелось, несолидно как-то для старшего офицера. Оставалось только ждать. К счастью, ожидание не оказалось долгим. Через две или три минуты дверь подъезда отворилась. Кто-то из жильцов вывел гулять собаку, точнее собачку, симпатичного брюссельского грифона. Теперь только бы этот участковый был на месте. Дверь непосредственно в оперный пункт была закрыта. Барковский нажал кнопку звонка.

Ещё через минуту и эта дверь отворилась. На пороге стоял худой лейтенант милиции.

- Вы к кому? - спросил он майора.
- К Сазонову Михал Борисовичу.
- Проходите. Первая дверь направо, - сказал лейтенант и крикнул вглубь помещения, - Миша, к тебе!
- Хорошо! - отозвался Миша.

Игорь Анатольевич вошёл в указанную дверь. В комнате за столом у окна сидел над бумагами светловолосый старший лейтенант.

- Михаил Борисович?
- Да. Проходите, присаживайтесь.

Оперуполномоченный представился, подметив натренированным глазом, как полегчало на душе у старшего лейтенанта, когда после слов "управление собственной безопасности" майор произнёс "ФАПСИ".

- А разве есть ещё такая организация? - слегка съехидничал участковый.
- Ну, если б не было, я бы к вам не пришёл. По крайней мере, по этому делу.
- А как же Указ Президента? - продолжал Сазонов.
- Как раз в соответствии с этим указом до первого июля мы работаем, как и работали.
- А после?
- А после, если я не успею закончить дело, то есть если мы не успеем закончить дело, то к вам придут люди из ФСБ или ФСО. Вам какая организация больше нравится?
- По мне, чем меньше ко мне приходят, тем лучше. Независимо от организации, - смягчился старший лейтенант.
- Не могу с вами не согласиться. А по мне ещё, чем меньше самому приходится ходить, тем лучше.
- Золотые слова, - согласился участковый. - Так что привело вас ко мне?
- У вас ведь есть заявление некой Кустовой Оксаны Александровны?
- Да есть. Я по нему отказ собираюсь оформлять.
- Отказ? - изобразил удивление майор.
- Да. А что я могу сделать? Свидетелей нет. Доказательств, кроме свёклы и масла, никаких. А мало ли кто её бросил.
- Но мы-то с вами, чай, не дети малые. Понимаем, наверное, что к чему?
- Вы правильно сказали. Наверное. Но делать что-то мы можем не тогда, когда понимаем наверное, а тогда когда знаем наверняка. И насчёт этого объявления в Интернете пусть ребята из Управления "Р" поработают, а у нас во всём отделе ни одного компьютера нет.
- Они уже поработали. Это объявление было размещено из квартиры ... - Барковский назвал номер квартиры, номер дома, улицу и город, а потом и фамилию хозяина.
- Тем более другой город.
- Эта Марина, жена инвалида, она ведь из этого города приехала?
- Да.
- Вот видите. А при желании и соответствующий телефонный звонок обнаружить несложно.
- Долго это, - грустно произнёс участковый.
- Не столько долго, сколько нудно. Санкции собирать, на телефонный узел мотаться ... - в тон собеседнику продолжил Игорь Анатольевич.
- А ещё хуже в эту Тьму-Таракань путёвку выбивать.
- Ну, вам-то ехать не придётся, хотя вполне симпатичный город. Областной центр.
- Вы там были?
- Да. Пришлось однажды. Но дело не в этом.
- А в чём тогда?
- В том, Михал Борисович, что наши цели состоят в другом. Ваши, чтобы на участке было спокойно, а мои ...
- А ваши в том, чтобы вашу сотрудницу никто не беспокоил, и она могла бы спокойно работать.
- Совершенно верно. Причём сотрудницу, имеющую доступ к очень серьёзным секретам. Кстати, она мне рассказывала, что сосед этот Константин якобы ясновидящим стал.
- Да. Он уже столько народа вылечил. Я сам к нему ходил.
- Даже так серьёзно? И как? Помогло?
- Ну, хуже точно не стало. А что?
- Так. Мысль одна закралась. Он не после приезда Марины свой дар обрёл.
- По всей видимости, после.
- Вы проверьте, Михал Борисович. Ведь нам с вами лучше многих других известно, как этот, якобы, Божий дар появляется и кто зачастую "крышует" таких целителей, экстрасенсов и подобную им публику.
- Ну, здесь никакого криминала нет, - поспешил заверить Барковского старший лейтенант.
- Вам виднее, - согласился майор. - Я просто мысль озвучил.
- Понятно, - уже спокойнее сказал Сазонов.
- Ну, так вот. Давайте, что называется, подводить итоги, чтобы потом все были довольны. Хотя бы в некоторой степени.
- Как ещё говорится, чтобы итоги не подвели нас. Давайте подводить, но учтите, что отказ в возбуждении дела мне всё равно придётся оформлять, как ни крути.
- Да. Это, конечно, не совсем приятно, но понятно. Да и мадам Кустова отдаёт себе отчёт, что плащ, из-за которого сыр бор загорелся, она не вернёт, да и денег за него с инвалида она при всём желании не получит.
- А что же вы так, Игорь Анатольевич, удивились, когда я вам сразу об этом сказал?
- Ну, должны же два солидных человека обстоятельно обсудить интересующую их проблему, чтобы прийти к взаимопониманию.

Сазонов расплылся в улыбке, хотя понимал, что "фапсёвый" опер ему льстит. Майор продолжил:

- Более того, мы согласны и с вашими коллегами из Управления "Р", которые не хотят заниматься этой историей с никому не нужным объявлением, когда у них ещё несколько взрывов не расследовано. Но ...
- Но?
- Но мы хотели бы попросить вас, Михал Борисович, как можно убедительнее поговорить с этими Костей и Мариной, дабы и у вас на участке порядок был, и нашей сотруднице поспокойнее жилось. Надеюсь, у вас хватит для этого аргументов. Особенно после нашего разговора.
- Поговорить, Игорь Анатольевич, я, конечно, могу. Даже убедительно. Только гарантий успешного результата я никому дать не могу.
- Так и не надо гарантий. Нужен результат, - отшутился Барковский. - Надо постараться, Михал Борисович. Это ведь и в ваших интересах.
- Я всё понимаю. Буду держать под контролем. Что смогу сделаю.
- Вот и отменно, - подытожил майор, вспомнив почему-то адмирала Ушакова, фильм о котором он смотрел во время недавнего дежурства по управлению.
- Кстати, - добавил он, - о ясновидящих очень хорошо Сергей Лукьяненко написал. Книга называется "Ночной дозор".
- Ночной? А дневной есть?
- Есть. Отдельная книга. Ещё говорят, что кино по ним снимают. Ну, всего доброго.

Он пожал участковому руку и вышел на улицу, ни на секунду не сомневаясь, что старший лейтенант милиции Сазонов сделает всё так, как надо. Хотя бы ради собственного спокойствия. А участковый решил не откладывать дело в долгий ящик, надел фуражку и направился к Марине и Косте, едва оправившимися после субботнего разноса, устроенного им господином Пауэллом-Прохоровым. Уж кто-кто, а они точно знали, что Михаил Борисович даже в сравнении с Алексом может быть в высшей степени убедительным ...

* * *

Щукин, также не испытавший положительных эмоций от общения с Алексом, но так же, как и его хозяева, не потерявший надежду на благоприятный исход всего задуманного, поднял трубку телефона и набрал номер Оксаны. Диск аппарата, украшенный с незапамятных уже времён гербом Советского Союза, послушно отсчитал несколько цифр внутреннего номера, и в трубке раздались протяжные гудки.

- Слушаю, Кустова, - ответила сама Оксана.
- Это Щукин. Добрый день, Оксана.
- Здравствуйте, Виталий Игоревич.
- Зайди ко мне, пожалуйста.
- Хорошо, Виталий Игоревич, - в трубку раздались частые гудки, но полковник, задумавшись, не спешил положить её на аппарат.

Прошло несколько минут, прежде чем вошла Оксана.

- Разрешите, Виталий Игоревич? - спросила она с порога.
- Да, Оксана, проходи, присаживайся, пожалуйста.

За столько лет ей лишь два раза довелось побывать в этом кабинете. Первый раз - когда она только пришла сюда на работу, второй - при зачислении на военную службу, когда ей "лейтенанта" присвоили. В интерьере в сравнении с прошлыми посещениями не изменилось ничего, кроме обоев и владельца кабинета. "Каждый раз новый начальник меня встречает. Тенденция однако", - подумала Оксана, присаживаясь в кресло напротив полковника.

Щукина ей впервые представили как секретаря комсомольской организации отдела. Соответственно в своё время она тоже была с ним на "ты". Только после назначения Виталия Игоревича на эту должность Оксана перешла на более официальное "вы".

- Чем обязана, Виталий Игоревич?
- Дело вот в чём, Оксана. Мне с утра позвонили заказчики, для которых ты микросхемы готовила. Проблемы у них там, - начал Щукин и тут же взял паузу.
- Какие там могут быть проблемы, когда все испытания прошли и все акты подписаны? Вы же сами письмо от них мне перенаправляли. Оно в деле сейчас, - удивлённым голосом заполнила паузу Оксана.
- Количественные проблемы. Одного чипа не хватает.
- А я здесь при чём?
- Ты только не волнуйся. Не волнуйся. Но получается так, что ты взяла двести один чип, а передала записанными только двести.
- То есть, переводя на нормальный язык, вы утверждаете, что я украла эту двести первую микросхему? - она повысила голос.
- Успокойся, ничего я не утверждаю. Но служебное расследование может понадобиться.
- О чём тогда вы говорите?! Зачем меня вызвали?! Я и без этого привыкла, что во всём всегда виновата! Как сроки приёмки сорваны - Кустова виновата! И всем наплевать, что в Управлении то компакт-дисков, то дискет нет, то бумага не та, то плёнка кончилась! Кустова сроки срывает, испытания под угрозу ставит! Государственные, чёрт возьми, испытания! А как помочь Кустовой - так нет! Она что?! Она ничего! И вместо оператора поработает, и технологам поможет проекты с заказчиками согласовать. Чем вы лично мне помогли?! Чем сейчас помогаете?! Тем, что служебное расследование назначаете?! Спасибо! Работай, Кустова! Хорошо поработаешь - руководство награду или премию получит. Плохо что-нибудь сделаешь - руководство служебное расследование назначит и на тебя все стрелки переведёт! Стрелочницу нашли?! Пашешь тут и как программист, и как оператор, и как курьер за одну так называемую зарплату, а на тебя всех собак вешают, только потому, что кто-то до двухсот одного считать не умеет! Зачем мне эта микруха?! Её что, продать кому-нибудь можно?! - она резко замолчала и, отвернувшись от Щукина, приготовилась плакать, но слёзы не шли.

Полковник, по спине которого при слове "продать" пробежал холодок, не нашёл ничего лучшего, как, наполнив водой стакан, поставить его перед женщиной.
- Ну, я же говорю, успокойся, Ты прекрасно понимаешь, что в расследовании никто не заинтересован.
- А зачем тогда про него говорить?
- Надо знать, что нас ждёт в худшем случае. А тогда мне больше чем кому другому не поздоровится. Мне это надо?
- А откуда мне знать, что вам надо? Один раз только знала.
- Это когда?
- Когда вы ко мне обниматься лезли после комсомольского собрания, после того как народ разошёлся.
- Я думал, что нравлюсь тебе.
- А я подумала, что должна натурой расплатиться за комсомольскую характеристику, которую вы должны были подписать, когда меня на службу зачисляли.
- Ну, ты перегибаешь.
- Как и вы сейчас!
- Так я и говорю, что не хочу никакого расследования, а значит и неприятностей с ним связанных. Да и заказчики не хотят.
- Так что же вы все от меня хотите?!
- Всё хватит! Не кричи! Дай сказать, наконец! - теперь Щукин повысил голос.
- Говорите. Кто вам не даёт.
- Слушаешь?
- Слушаю.
- Так вот. Все понимают, что эти чипы на хлеб не намажешь, значит никто ничего не крал, а просто кто-то ошибся, и началась путаница в бумагах. Чтобы всё исправить, заказчики передали мне дополнительный чип, а тебя я прошу всего лишь прошить его нужной информацией и отвезти им. Тогда они без проблем смогут начать работу.
- А если наборы, с которых они записаны, уже уничтожены?
- Вряд ли. Но тогда запиши хоть что-нибудь. А потом по рекламации всю партию заберём и переделаем. Они сказали, что у них нулевого чипа не хватает.
- Хорошо. Давайте схему.
- Вот этот чип. А вот визитка представителя заказчика. Когда сделаешь, позвони ему, чтобы договориться, как лучше передать. Пропиши чип сегодня, пожалуйста, а завтра отвези. Они тебя отблагодарят, как полагается, сюда можешь не приезжать, я это улажу.
- Мне ещё с Лазутиным по этому поводу договориться надо.
- Я уже с его начальниками договорился, они посодействуют.
- Если б всегда всё было так просто и оперативно.
- О чём ты?
- Так. О своём о девичьем.
- Сейчас десять часов, за день не напрягаясь можно успеть все сделать.
- Понятно. Я могу идти?
- Да. Конечно. Извини уж, что понервничать заставил.

Оксана не нашла, что на это ответить, поэтому промолчала, поднялась и вышла из щукинского кабинета, а Виталий Игоревич, проводив её взглядом, несколько минут смотрел на закрывшуюся дверь. На душе стало намного спокойнее. Полковник почувствовал, что его состояние соответствует чему-то среднему между "камнем с души" и "горой с плеч". Сам же он вспомнил про дамоклов меч и порадовался за себя. Эта партия, в отличие от прошлой, проигранной из-за нелепой случайности, должна стать победной точкой в его многолетней карьере американского агента. Ничего не подозревающая Оксана сама отвезёт этот чип Пауэллу, по словам которого, резидент уже согласился с предложением Щукина о вербовке майора Кустовой. Теперь Виталия Игоревича это уже не касается. Он своё дело сделал, а то, что все исходные данные у Лазутина сохранены, Щукин ни на секунду не сомневался. Геннадий Юрьевич всегда сто раз подумает, прежде чем что-нибудь удалить. Полковник не далее как в пятницу в этом ещё раз убедился, когда всё-таки сумел прочитать содержимое чипа на лазутинской аппаратуре.

Оксана же, покинув кабинет начальника отдела, направилась к дежурному по управлению ...

- Петрович, здравствуй!
- Добрый день, Оксан! Давненько не виделись. Чем могу? - ответил на её приветствие дежурный.
- Дай по "осе" позвонить.
- Держи.

Она придвинула аппарат ОС поближе и набрала номер.

- Слушаю вас, - ответили в трубке.
- Барковского будьте добры, - попросила Оксана.

* * *

Телефон зазвонил, едва Оксана вошла в свою квартиру и закрыла дверь. Оксана потянулась к трубке, пытаясь при этом снять туфли.

- Да, - ответила она звонившему.
- Оксану Александровну Комарову, то есть Кустову, можно попросить?
Так мог говорить только Сашка Светлов.
- Да, Саш. Это я. Здравствуй.
- Добрый вечер, Ксюш.
- Ты откуда звонишь?
- Из машины.
- Нарушаешь?
- Что нарушаю?
- Ну, нельзя же вести машину и по телефону разговаривать. Разве не так?
- А-а. Ты про это. А то я подумал, что опять не так что-либо сделал. Не нарушаю. Это когда мы с тобой катались, я за рулём сидел, а так меня возят.
- Я и забыла про это. Ты ведь отлично водишь.
- Спасибо. Мне не дают за руль садиться. Можно даже сказать, что запрещают.
- Кто тебе может запретить? Супруга?
- Нет. Юлька тут ни при чём.
- Кстати, ты специально в секретари тёзку жены взял? Чтобы не путаться?
- Нет, конечно. Просто совпадение.
- Так кто же смеет тогда запрещать?
- Как кто? Совет директоров, да вице-президенты мои. Говорят, мол, ты - лицо компании, вот и держи уровень. Хотя если честно, уже привыкать начал.
- В любой работе, как мы уже говорили, свои проблемы и трудности. Рассказывай, как дела.
- Ваше задание выполнено, товарищ майор!
- Благодарю за службу, господин Президент.
- Что теперь вместо "служу Советскому Союзу" говорить надо?
- Вроде как "служу Отечеству". Правда, когда мне медаль в декабре давали, я сказала, что служу великой России. Не знаю зачем.
- Это мудро, Ксень! Про отечество любой сказать может. Даже вражеский агент. А ты, говоря казённым языком, чётко обозначила направление своей служебной деятельности.
- Это всё слова. Надеюсь, что не совсем пустые. Я, наверное, по инерции качусь. Не решилась сразу уволиться, а теперь кому я нужна? Ладно. Лирика всё это. Где дети?
- Как договорились. Изобразил культурно-просветительную программу в хорошей гостинице. Сказал, что если решили вместе заниматься, а они этого отрицать не могли, естественно, то и занимайтесь в спокойной обстановке. Мои ребята их с утра в школу, а после уроков обратно проводят. В отеле к ним никто не доберётся, и сами не сбегут. У нас там несколько этажей на компанию забронировано. Охрана наша стоит.
- Чья это наша?
- Нашей компании, разумеется.
- Твоей компании, Саш.
- Не придирайся к словам, Ксень. Я не владелец. Нет у меня контрольного пакета.
- Ладно. Извини.
- Ничего. Я понимаю. Слушай. Может, я к тебе приеду, чтоб не по телефону говорить. Или, если хочешь, поедем куда-нибудь, посидим.
- А что твоя супруга скажет?
- Юльке материал для светской хроники будет.
- Знаешь, Саш, ... - Оксана сделала паузу, мысленно подняла вверх руку и резко опустила вниз, мол, будь, что будет. - ... Давай! Только не сегодня. Бегала много сегодня. Устала. Лучше послезавтра. Нет. Завтра. Вечером, часиков в шесть приходи.
- Домой?
- Конечно.
- А может всё-таки в свет куда-нибудь.
- Что мне в этом свете делать сейчас.
- Что все делают.
- Не хочу, Саш.
- По-прежнему дома сидеть предпочитаешь. Ну, как скажешь, Ксюш. Я тогда отключаюсь. А Олег тебе перезвонит скоро. Счастливо.
- До свидания, Саш. Ещё раз спасибо.
- Не за что.
Оксана положила трубку и разобралась-таки с туфлями, упорно не желавшими освобождать её ноги. Только теперь она почувствовала, что пришла домой.

Александр Викторович Светлов после разговора с университетской подругой позвонил дочери. Диалог с Евгенией Александровной у него получился не сразу. Пришлось долго молчать, пока дочь высказывала всё, что она думала о своём заточении. Она говорила, что не намерена терпеть этого издевательства, что обязательно отсюда сбежит, что не надо ей приглашать никаких преподавателей, она сама может выучить всю программу и выпускных и вступительных экзаменов, решить любую задачу по математике, физике, химии, а если понадобится, то и по физкультуре. Она обещала пожаловаться матери, чтобы та написала в своей газете, о том, что господин Светлов при всех его регалиях есть не кто иной, как семейный тиран и деспот, заточивший единственную дочь в одиночную камеру со всеми удобствами, дабы она дома у него под ногами не путалась, надолго телефон не занимала, часами в интернете не висела. Можно подумать, что она, Евгения Светлова - двоечница бестолковая.

- Жень. Нельзя так отца ругать, - сказал он, когда напор дочери пошёл на убыль.
- А издеваться так над бедной девушкой можно? Тем более над собственной дочерью. Запереть одну-одинёшеньку в четырёх стенах - это очень гуманно, очень гуманно.
- Евгения! С каких это пор двухкомнатный номер люкс со всеми наворотами стал четырьмя стенами?
- Всеми наворотами. Тут нет ничего.
- Ну, так дело не пойдёт. Давай по существу. Что, по-твоему, ограничивает твою свободу?
- Интернета нет, - подумав несколько секунд, вспомнила дочь.
- А ты в комнаты заходила?
- Нет.
- А ругаешься. Зайди и посмотри. Там в каждой комнате по компьютеру. К интернету они подключены. Что ещё?
- Мороженого хочу, например. Например, мороженого.
- А заказать по телефону никак нельзя? Просто никак.
- Ну, а Олега зачем рядом поселили?
- А что такого?
- Что обо мне думать начнут, когда нас в одной машине привозить и увозить будут? Что?
- Женечка! Пойми же. Совсем не важно, что о тебе кто-то думает. В тысячи раз важнее, что ты сама о себе знаешь. С другой стороны ты об этом не задумывалась вроде, когда и в школу и из школы с ним ходила, когда вы по Воробьёвым горам полдня блуждали да на трамвайчиках всяких речных катались.
- Тогда пусть из машины нас высаживают не у самой школы, а раньше. Там, где я скажу. И забирают пусть там же.
- Вот это конструктивный, как говорится, подход. А то сразу кричать: "В четырёх стенах запер! Деспот! Сатрап!".
- Последних двух слов, я не говорила. Не говорила.
- Но мысль такая была. Не переживай. Всё будет нормально. Мне ведь тоже не в радость с тобой расставаться. Так надо. Понимаешь?
- Понимаю, папочка.
- Вот и славно. Я уже к дому подъезжаю. Если что, можешь и туда звонить.
- Хорошо. До свидания.
- До свидания, Женечка!

Александр Викторович убрал телефон. Через минуту машина остановилась у его подъезда. Он попрощался с водителем, вышел из машины и направился к двери. Ожидая лифта, господин Светлов подумал, что объясниться с супругой будет ничуть не легче, чем с дочерью. И не ошибся.

Ну, а дочь, несколько успокоившись после разговора с отцом, начала обустраиваться на новом месте. Сначала она выбрала спальню. Выбирала достаточно долго, поскольку обе комнаты казались совершенно одинаковыми. Наконец, она решила, что в одной из них вид с балкона всё-таки лучше, и перенесла туда свои вещи. Развесив их по вешалкам и разложив по полкам, она вспомнила, что говорила с отцом про мороженое, и по телефону заказала в ресторане огромную порцию. Раз сказала отцу об этом, значит надо проявить последовательность в поступках. Потом перезвонила и попросила вторую такую же порцию.

Когда всё принесли, Женя попросила одну порцию оставить на столе, а вторую отнести в номер Олегу. Потом она подумала, что будет неплохо, если мороженое слегка подтает, пока она будет принимать ванну, а заодно изучит, что и как там надо включать и нажимать.

Наука оказалась нехитрой. И примерно через четверть часа, перепробовав на себе почти все режимы гидромассажа, Женя, надев гостиничный халат, забрала из гостиной мороженой и вышла на балкон. После водных процедур пейзаж показался ещё лучше, а вечер очень тёплым для середины мая. Девушка решила здесь задержаться. На соседнем балконе хлопнула дверь, и послышались шаги.

- Олег! Это ты? - спросила она, не зная зачем.
- Да, Жень. Спасибо за мороженое.
- Ты уже съел?
- Конечно.
- Ну, ты и метеор, Олег! Понравилось хоть?
- Да. Ещё хорошо, что много. Душевно.
- А что делать собираешься?
- Не знаю. Наверное, телевизор посмотрю и спать лягу.
- А учиться?
- Нет. Взаперти у меня голова не работает.
- А ты знаешь, почему нас тут заперли? Точнее, почему вообще заперли?
- Догадываюсь.
- Расскажи.
- Долго это.
- А куда двум одиноким узникам спешить?
- И то верно, только ты меня тогда не выдавай. Мать помалкивать велела.
- А ты ей слово дал?
- Нет. Она не просила.
- Хотя всё равно, не надо рассказывать, раз мама просила. Ещё болтуном тебя сочтёт.
- Не сочтёт. Она сказала, что в любом случае ты всё узнаешь, но чем позже это случится, тем лучше, чтобы голову ерундой всякой не забивать. И лучше, когда знающие люди будут обо всём этом говорить.
- Значит, она это ерундой считает. Тогда на самом деле давай о другом поболтаем.
- О чём, например?
- Вот ты как видишь себя лет через двадцать?
- Ну, ты спросила! Это же больше, чем мы прожили. Надо подумать.
- Вот и подумай. Вслух.

Олег подумал. Женя подумала в ответ и тоже вслух. Они ещё долго стояли по разные стороны стены, разделявшей их балконы, и беседовали обо всём, что приходило в голову. Тихий ясный майский вечер не торопил, и только сгустившиеся сумерки напомнили, что пора расставаться. Увлечённые разговором они не могли заметить, как около гостиницы заняли свои позиции "бомжи невидимого фронта".

* * *

Утром следующего дня в просторном кабинете начальника Центра визуального контроля, хозяин которого находился в командировке, проходил инструктаж наряда, организованного для проведения внепланового оперативного мероприятия. Двенадцать сотрудниц Центра должны были помочь коллегам из оперативно-поискового управления в их работе.

Когда все приглашённые заняли свои места, подполковник Кузнецов, а именно его сотрудницы и составили женскую часть наряда, поднялся со своего места. Ему предстояло руководить этой операцией.

- Уважаемые коллеги! - обратился Андрей Петрович к собравшимся. - Руководством Центра визуального контроля и Оперативно-поискового управления совместно с Управлением собственной безопасности Федерального агентства правительственной связи и информации принято решение о проведении оперативного мероприятия, руководить осуществлением которого поручено мне ...

"Серьёзен сегодня Петрович", - подумала Светлана, глядя на шефа. "Наверное, обстановка генеральского кабинета располагает к этому". Она уже успела перемигнуться с Димой, который сидел с противоположной стороны стола.

- Мы решили, что о целях и задачах операции лучше всего расскажет старший оперуполномоченный УСБ ФАПСИ майор Барковский. Пожалуйста, Игорь Анатольевич.

Подполковник опустился в своё кресло, а сидевший рядом с ним оперативник поднялся.

- Уважаемые коллеги! - начал он. - Мне впервые приходится участвовать в такой совместной операции. При успешной реализации этой операции каждая из наших спецслужб могут получить оперативно-значимые результаты. Для нас важно, чтобы вы помогли нам получить максимально подробную документальную информацию о тех событиях, которые будут происходить с двумя молодыми людьми, когда они покинут гостиницу, в которой сейчас находятся.

- Разрешите вопрос, товарищ майор!
- Да, пожалуйста, - Барковский, не ожидая подвоха, посмотрел на поднявшуюся девушку и добавил, - На самом деле, будет логичнее, если все возникающие вопросы мы будем разрешать незамедлительно.

- Лейтенант Бородина! - представилась она. - А зачем этим молодым людям покидать гостиницу? Их что там плохо кормят? Номера, может быть, плохие? Или им просто заняться там нечем?
По комнате пробежали усмешки.
- Что ж. Думаю неплохо, что наше сотрудничество начинается на юмористической ноте, продолжил Барковский. - Однако гостиницу они покинут, поскольку захотят прогуляться без сопровождения, приставленного к ним отцом девушки. Что касается их взаимоотношений, то в интимную стадию, насколько я могу судить, они пока не перешли, прежде всего, в силу возрастных причин. Они - ещё школьники.
"Неплохо выкрутился", - отметила для себя Светлана, а девушка по фамилии Бородина, а по имени Екатерина уважительно посмотрела на майора.
- Поскольку ребята учатся в выпускном классе и собираются поступать в Московский Университет, то мы имеем основания предполагать, что они решат прогуляться в районе станции метро "Университет" и по территории самого МГУ. На всём пути их следования необходимо фиксировать все их контакты, а также выявлять возможное наблюдение за нашими молодыми людьми. Все данные о лицах, осуществляющих такое наблюдение, необходимо немедленно передавать непосредственному руководителю операции, то есть Андрею Петровичу. Прочие детали, полагаю, он уточнит.

- Значит так, - снова начал Кузнецов, переходя ближе к делу. - Поскольку в районе проведения операции, и главным образом на территории Университета, основной публикой являются студенты, то для реализации мероприятия формируются группы по два человека из сотрудников подходящего возраста. В каждую группу входит по одному сотруднику мужского и женского пола.

Лейтенант Екатерина Бородина широко улыбнулась. Кузнецов строго посмотрел на неё.

- На этом введение закончено. Теперь основная часть. Как вы понимаете, включение в каждую группу юноши и девушки не случайно. Появление такой пары не вызовет подозрения в любом месте Москвы, тем более в районе проведения операции, то есть, повторюсь, в районе МГУ. Специально для Екатерины Бородиной уточняю, что в местах, где это всё-таки может вызвать подозрение, операция не проводится. Задача девушек - фиксация визуальной информации, т.е. фото- и видеосъёмка. Молодые люди обеспечивают контроль эфира, связь со штабом и, при необходимости, взаимодействие с группами на автомобилях. Понятно, что ваше поведение должно выглядеть как можно более естественным. Надеюсь, это не вызовет ни у кого затруднения, в том числе, точнее тем более, у лейтенанта Бородиной, для которой напоминаю, что надо выглядеть, а не быть естественной. Если объекты наблюдения разделятся, группа, ведущая их также должна разделиться, если поблизости не окажется другой группы. В этом случае юноша следует за юношей, а девушка - за девушкой. Именно так, а не иначе, как возможно предпочла бы Екатерина, для которой напомню, что объекты являются несовершеннолетними.
- Андрей Петрович! - возмущённо перебила начальника лейтенант. - Я же пошутила, а вы меня нимфоманкой какой-то выставляете. Что обо мне коллеги подумают, тем более напарник.
- Для коллег, а в первую очередь для напарника лейтенанта Бородиной, уточняю, что она является сотрудницей Центра визуального контроля ФСБ, из чего следует, что по заключению медицинской комиссии никакими маниями она не страдает ...
- Слава Богу! - выдохнула Екатерина.
- Но, - продолжил подполковник, - своими двусмысленными высказываниями иногда создаёт о себе ложное впечатление, чем подчас ставит в тупик даже руководство. Итак, состав групп ...
Он начал зачитывать список.

Дмитрий, услышав свою фамилию в паре со Светланой, не мог поверить в такое везение, и, улыбаясь, смотрел на девушку. Лейтенант Нестерова, чуть смутившись столь явной демонстрацией внимания к своей персоне, опустила глаза. А Барковский, глядя на них, подумал, что, возможно, этим двоим, не составит большого труда изобразить влюблённую парочку. Лишь бы, как это называется, не увлеклись.

Инструктаж закончился. Выйдя из генеральского кабинета начальники направились в кабинет Кузнецова, а "влюблённые" начали знакомиться. Дима подошёл к Светлане.

- Как товарищ лейтенант, довольны? - поинтересовалась она.
- Ещё бы!
- Ну, насчёт "ещё" говорить пока рано. Тем более, что одно дело до дома меня провожать и совершенно другое работу со мной работать.
- А может, это судьба, Свет? Может это не случайное совпадение.
- Вот тут ты прав, Сашенька, на сто процентов. Абсолютно неслучайное совпадение.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что этот список Петрович мне поручил напечатать со всеми вытекающими.
- Ты сама нас в одну группу поставила?
- Каюсь, я. Не люблю лишних сюрпризов, а с тобой мы, можно сказать, уже слегка знакомы.
- Всё равно. Это отчасти случайно. Меня могли в паре с Серёгой в машине оставить.
- У вас что, перебор молодых сотрудников близкого к студенческому возраста?
- Нет, конечно.
- Так что давайте, товарищ лейтенант, дискуссию о случайном и неизбежном закроем и проследуем к месту несения службы.
- Ты аппаратуру уже получила?
- Даже облачилась в неё.
- Я тоже.
- Тогда поехали.
- Хочешь, нас Серёга подбросит?
- Сейчас пробки повсюду. На метро быстрее получится. Или, может, моё общество надоело?

- Пойдём в метро.

Постепенно Света перестала подшучивать над напарником, а когда они заняли свои позиции около цирка, то темы разговора стали исключительно служебными. Несколько раз пройдя свой участок и не зафиксировав ничего интересного с оперативной точки зрения, они нашли лавочку между цирком и детским музыкальным театром, на которой обосновались в ожидании сигнала.

Около часа дня им сообщили, что объекты движутся по красной ветке метро в направлении станции "Университет". Ребята поднялись со своего места и быстрым шагом направились к выходу со станции.

Света критическим взглядом оценивала фрукты на одном из прилавков, а Дима рассматривал витрину с сотовыми телефонами, когда Олег и Женя вышли из метро. Перебросившись несколькими словами, школьники пошли через рынок в направлении трамвайных путей. Света подошла к напарнику, взяла его под руку, и они двинулись следом.

По едва заметному сигналу Коляныча по тому же маршруту направились двое бомжей, занимавших позиции в кустах сирени напротив выхода из метро, а полукультурист завёл машину и подъехал поближе к перекрёстку. Остановившись, он не стал глушить мотор.

Олег и Женя, оживлённо беседуя, миновали рынок, пересекли трамвайные пути и тоже подошли к перекрёстку. Они остановились у пешеходного перехода, ожидая пока позеленеет светофор. Светлана с Александром не стали задерживаться и перебежали Ломоносовский проспект на красный сигнал. Это нарушение им ничем не грозило, поскольку режим работы светофоров, который они успели изучить и опробовать на себе, позволял пересечь проезжую часть совершенно без риска.

- Заметил, кто за ними шёл? - спросила Света, когда оперативники были уже на другой стороне.
- Нет, конечно. Я эфир сканировал.
- Представляешь, бомжи!
- Интересно. Ты их сняла?
- Да.
- Тут ещё иномарка на красный перекрёсток вместе с нами проскочила. Не доезжая цирка, остановилась. Белая. Видишь?
- Вижу. Идём туда?
- Это не наше дело. Серёга их взял. Пойдём на лавочку у фонтанов? Оттуда всё видно.
- Как скажешь, напарник!

Глядя со стороны, можно было подумать, что юноша с девушкой, так и не решив куда пойти, присели, чтобы это обсудить. Загорелся зелёный сигнал для пешеходов. Женя взяла Олега за руку, и они побежали через дорогу. Света отметила, что бомжи, сопровождавшие школьников, остались на той стороне Ломоносовского, а навстречу ребятам из-под яблоневых деревьев выдвинулись другие.

Едва ступив на тротуар, Женя сделала несколько неуверенных шагов, будто ей что-то мешало. Она подняла правою ногу и попыталась осмотреть обувь. Ничего не увидев, девушка призвала на помощь Олега. Парень опустился на корточки, а она оперлась на его плечо и показала подошву правой туфли, в которой, по её мнению, заключалась проблема.

- До чего вы неаккуратны, Евгения! - сказал он, отлепляя жевательную резинку от её рифлёной подошвы.

Показывая ей жвачку, Олег с видом знатока добавил.

- Похоже, вы несколько дней её носите.
- Правда?
- Да.
- Надо же. А ведь только сейчас заметила. Странно.
- Бывает.
Они пошли дальше вдоль проспекта Вернадского в сторону цирка, и, проходя мимо скамейки с целующейся парочкой, Олег бросил резиновый комочек в урну. На парочку это не произвело никакого впечатления. Эти двое продолжали заниматься своим делом и тогда, когда один из подъяблоневых бомжей несколько минут исследовал содержимое урны. Только когда бомж вместе с добытой из урны пустой бутылкой и жвачкой удалился, Светлана отпустила Александра.

- Простите, коллега, - сказала она, - но иначе мы пропустили бы самое интересное.

- Да я как-то и не против вовсе, - ответил покрасневший лейтенант.
- Представляешь, этот мнимый бомж стеклотару свою сначала из-за пазухи извлёк, а потом сделал вид, что из урны её достал. Куда он потащился?
- К той белой иномарке, напротив цирка. Один момент подожди.

Он замолчал, поднеся руку к уху. Через полминуты заговорил:

- Всё. Отбой. Бомжей ведёт другая команда. Детей больше сопровождать не надо. Велено возвращаться на базу.
- Вернёмся. Только есть одно предложение, подкупающее своей новизной, как любит повторять подполковник Кузнецов.
- Мой шеф тоже так говорит, когда предлагает выпить.
- А мой, когда на соревнования отправляет.
- Неслучайно спорт от спирта всего одной буквой отличается, правда в лучную сторону.
- Я так полагаю, что раз уж ты целоваться не был против, то лёгкий стриптиз тоже возражений не вызовет.
- Вы меня, товарищ лейтенант, явно недооцениваете. Встречное предложение - коллективный стриптиз. В рамках нашего с вами оперативного подразделения. Мне тоже хочется технику снять.
- Тогда нам нужны подходящие для этого условия в виде кустов.
- Выбирай, Свет. Университет или Воробьёвы горы.
- Горы. Они как один большой куст. Заодно и прогуляться можно, а своим скажем, что в пробке застряли.
- Тогда побежали. Вон троллейбус на той стороне на красном стоит. Должны успеть.
- Бежим. Чекисты должны везде успевать.

А в это время в штабе операции Игорь Анатольевич Барковский поблагодарил Андрея Петровича Кузнецова и его коллег за содействие и за радушный приём, попрощался и поехал к себе в Управление докладывать руководству, что совместное с "эфэсбэшниками" мероприятие уже реализовано.

* * *

В полдень того же дня Оксана Кустова стояла на автобусной остановке недалеко от своего дома. По привычке проснувшись сегодня около половины седьмого, она собралась было будить Олега, но, вспомнив, что сына нет дома, блаженно прижалась к подушке. "Ещё три часа здорового сна", - подумала она, снова закрывая глаза.

Вновь она проснулась в соответствии со своим пожеланием в половине десятого, явно ощутив то, что она наконец-то выспалась. Давненько не было такого. Всегда, что-нибудь да мешало. Провалявшись ещё около получаса, она дотянулась до телефона, нашла лежавшую радом с ним визитку и набрала указанный в ней номер. Представилась, когда ответили.

Оказалось, что её звонка ждали и тут же предложили выслать машину. Она было отказалась, но представитель заказчика стал убеждать, что своим ходом к ним добираться долго и неудобно, и Оксана не стала настаивать. Объяснила, где будет ждать, чтобы водитель не блуждал по их району, положила трубку и поднялась.

Далее душ. Не как всегда по принципу "намылиться и смыть", а ровно столько времени, сколько вода доставляет удовольствие коже. Неспешный завтрак. "Утро аристократки", - подумала она. "Надо было всё-таки машину к подъезду потребовать для большей полноты ощущений". Неспешно приведя себя в порядок и придирчиво осмотрев своё отражение, она нашла свой внешний вид вполне соответствующим внутреннему содержанию, оделась и без десяти минут двенадцать вышла из квартиры.

Автобусная остановка, где она назначила рандеву, в это время дня пустовала. Ждать пришлось не более минуты. Перед ней затормозила идеально белая иномарка. Водитель вышел из машины и обратился к женщине:

- Оксана Александровна?
- Да.
- Здравствуйте. Прошу вас, - он открыл заднюю дверцу, приглашая занять место в машине.

"Хоть и не представительский класс, но тоже неплохо", - подумала Оксана, ещё не распрощавшись с аристократическим мировосприятием. Усаживаясь поудобнее, она отметила, что надо было побольше узнать о марках машин, когда Олег предлагал. Может быть теперь знала бы, чем потом можно будет похвастать. Водитель тем временем закрыл за ней дверь, обошёл машину и сел на своё место.

- Вы ничего не забыли? - спросил он, поворачивая ключ зажигания.
- Нет, а что?
- Может быть, куда-то заехать надо?
- Нет. Не нужно. Всё со мной.
- Хорошо. Тогда можем ехать?
- Да, конечно.

Автомобиль плавно тронулся, набрал скорость и, как показалось, полетел по полупустым в это время улицам. "Необычно для Москвы", - подумала Оксана. Из-за постоянных сообщений одной из радиостанций, которую она с коллегами слушала на работе, можно было сделать только один вывод, что движение в Москве может быть либо затруднено, либо перекрыто. А тут они несутся, нигде надолго не останавливаясь и практически не снижая скорости. Вот только слишком много поворотов было в начале пути. Наверное, водитель знал маршруты, при помощи которых избегал этих злополучных пробок.

Прошло не менее получаса, прежде чем машина остановилась перед воротами, которые тут же начали открываться. Проехав через них, водитель сделал ещё несколько поворотов и примерно через минуту остановился около небольшого двухэтажного особняка.

Он помог Оксане выйти из машины и пригласил следовать за собой. Они вошли в здание, поднялись на второй этаж. Открыв одну из дверей, водитель пропустил вперёд Оксану и вошёл вслед за ней.

В комнате за рабочим столом правым боком к двери лицом к окну сидел мужчина в тёмных очках. Женщина поздоровалась, тот кивнул в ответ на приветствие. Водитель заговорил:

- Вот наш главный специалист по этой тематике. Я - его помощник и заместитель. Он ждал вас ... и чип, разумеется.

Покопавшись в сумочке, Оксана сумела достаточно быстро преодолеть действие закона, согласно которому поиск должен был завершиться, только после примитивного полного вытряхивания содержимого. Через несколько секунд она протянула микросхему "главному специалисту". Тот взял чип в руки и заговорил:

- А ведь мы, кажется, знакомы, Оксана? Вы ведь позволили так себя называть?
- Конечно, Алексей, - ответила она, узнав в "главном" того человека, который едва не сбил её свой машиной. - Весьма, надо сказать, неожиданная встреча.
- Вы можете называть меня проще. Алекс.
- Вы считаете, что это для меня проще? Я второй раз вас вижу, и у вас уже второе имя. Я привыкла обращаться к человеку по одному имени. Желательно настоящему.
- Эти имена так похожи, что оба их я считаю настоящими. Тем не менее, вы правы, надо представиться, как следует. Алекс Пауэлл.
- Может, тогда и где мы находимся, скажете?
- Сначала уладим финансовые вопросы. Не люблю быть должником. Майкл, принесите, пожалуйста, конверт.
- Конечно, Алекс, - ответил водитель-заместитель и вышел из комнаты.
- А его ещё и Михаилом зовут, не так ли? - осведомилась Оксана.
- Вы очень проницательны.
- В сравнении с вами, Алекс, я - просто ребёнок. Конечно, я не могла не слышать, что многие знакомства начинаются с дорожно-транспортных происшествий, но думала, что это только к романтическим отношениям приводит.
- Увы, Оксана. Романтики в нашем с вами ремесле чрезвычайно мало. До обидного мало. Поверьте, я был бы несказанно рад, если бы обстоятельства нашего знакомства и его возможные последствия оказались бы совершенно иными. Вы очень привлекательная женщина.

Тем временем вернулся Майкл и передал Алексу достаточно толстый конверт. Алекс продолжил:

- Однако, что случилось, то случилось. Ничего нельзя изменить, но можно компенсировать некоторые издержки этих событий. Возьмите, пожалуйста. Здесь десять тысяч. Извините, к сожалению, сотенными купюрами. Извините, что наличными.

Оксана взяла конверт. "С паршивой овцы - хоть шерсти клок", - подумала она, убирая деньги в сумочку. Красивые кадры многих фильмов, где героиня швыряет пачку купюр в лицо своему недругу, её никогда, тем более сейчас, не вдохновляли. И сейчас она решила, что уж если пришлось сесть в лужу, то лучше сидеть там за некоторое вознаграждение, нежели бесплатно. "Новый плащ куплю, и ещё половина останется", - быстро прикинула она.

- Теперь о том, где мы находимся. Вас это по-прежнему интересует?
- Конечно. Хотя больше меня волнует, как я отсюда выберусь.
- Об этом как раз можете не беспокоиться. В целости и сохранности Майкл доставит вас до дома. Ну, а находимся мы сейчас на территории, принадлежащей посольству Италии. Наши союзники по Организации Североатлантического Договора любезно предоставляют этот особняк для проведения встреч с наиболее ценными агентами. Так недавно хорошо знакомый вам господин Щукин был здесь удостоен встречи с нашим резидентом в России. Вот он и рекомендовал нам наладить с вами сотрудничество.
- Резидент рекомендовал? - язвительно спросила Оксана.
- Разумеется не резидент, а господин Щукин. Как вы понимаете, сам факт проведения такой встречи свидетельствует о высокой оценке работы Виталия Игоревича со стороны руководства Центрального разведывательного управления США.
- Предпочла бы работать на Агентство национальной безопасности. Говорят, в АНБ платят больше.

- В дальнейшем и этого исключать нельзя. У нас с коллегами тесное сотрудничество. К тому же, если чип окажется таким, каким мы ожидаем, вы получите дополнительное вознаграждение, значительно превышающее уже переданную вам сумму. А сейчас предлагаю вам пообедать. В соседней комнате всё для этого уже готово, а здесь, как вы видите, я не имею возможности даже предложить вам сесть.

- Ничего страшного, Алекс. Теперь и без вас найдётся достаточно много желающих меня посадить.

Алекс жестом пригласил Оксану проследовать с ним. Майкл открыл перед ней и шефом дверь в смежную комнату, где действительно для обеда было готово всё.
- Прошу вас, Оксана. Располагайтесь. Здесь, думаю, вам будет удобнее, - предложил Пауэлл, указывая на один из стульев, а Майкл отодвинул его от стола.
Оксана села. Её место оказалось напротив балкона. Точнее небольшого, но изысканно оформленного зимнего сада. "И всё-таки аристократический день продолжается", - как-то само собой пришло ей в голову.

- Предлагаю тост за наше сотрудничество, - достаточно торжественно сказал Алекс, поднимаясь со своего места.

В руках он держал бокал с шампанским, которое, судя по всему, было налито за несколько секунд то того, как они сюда вошли. "Сервис на высоте", - оценила Оксана и взяла со стола свой бокал.

- За наше плодотворное сотрудничество, - добавила она и пригубила.

Затем ей подумалось, что скромничать больше нет нужды, и она с удовольствием выпила половину бокала, после чего спросила:

- Я всё жду, господа, когда же вы начнёте меня вербовать. Надо ведь, наверное, закрепить наши отношения документально. Или как?
- Что вы, Оксана! - ответил Алекс. - Кому в наше время нужны такие формальности? Это прошлый век. Вы ведь уже для нас очень много сделали. Столь много, что вам просто невыгодно разрывать с нами отношения. Вы ведь сами сказали, что теперь найдётся достаточно желающих вас посадить. К тому же, факт получения вами денег зафиксирован видеосъёмкой, записаны и все наши разговоры, да и само ваше прибытие на территорию посольства.
- А если за машиной велось наблюдение? Тогда грош цена нашему сотрудничеству. Меня просто удалят от тех тем, которые могут вас интересовать, или будут дезинформацию поставлять.
- Логично. Всё может быть. Но это маловероятно. Майкл - гений ухода он наружного наблюдения.
- То-то я подумала, что ему неплохо было бы первой формулой заняться.
- Шеф несколько преувеличивает, - заговорил Майкл. - Он сам великолепно вводит ваших коллег в заблуждение.
- Они - не мои коллеги. - Мы в разных ведомствах служим.
- Пока в разных, - ответил Майкл. С первого июля будете служить в одном.
- Вы это точно знаете? Как жаль. Я как раз в другой конторе оказаться хотела бы. Что же вы со мной не посоветовались? Кстати, это не ваши люди Президенту нашему указ сочиняли?
- К сожалению, нет, - снова вступил в разговор Алекс. - Но наши люди внимательно изучили всё, что с ним связано. Я бы даже сказал, всесторонне изучили, как впрочем, и все другие материалы, попадающие в наши аналитические подразделения.
- Только выводы у ваших аналитиков странные какие-то.
- Что вы имеете в виду?
- Да тот же Ирак, который, по-вашему, всему миру угрожает. Зачем вы туда полезли?
- Это политическое решение. За него отвечает Президент Соединённых Штатов.
- Но принято оно на основе вашей информации. Мне смешно было смотреть, как ваш, Алекс, однофамилец перед всем миром дурака валял, показывая, что якобы у Саддама есть какие-то лаборатории в железнодорожных вагонах. А ведь умнейший человек.
- Сведения, добываемые нами - это одно, а их интерпретация политиками - порой совершенно другое.
- Знаете, Алекс. Вы можете, что угодно сейчас говорить, но я уже не юная девочка, которая будет слушать вас, развесив уши, и верить каждому вашему слову. Что ломать комедию передо мной? Просто вилами на воде писано, что ваши Президент и вице-Президент, господин госсекретарь и его подружка Кондолиза - это ж надо имя какое неоднозначное - добиваются одного. Дешёвой нефти. Только вряд ли это у вас получится. Для этого Ирак не бомбить надо было, а дружить с ним и особенно с нами. По-честному дружить. А если посоревноваться надо (Как же без этого? Вам ведь во всём первыми надо быть! Просто мания какая-то в масштабах отдельно взятого государства!), то для этого есть космос и спорт. Но у вас и там честной игры не получается. В общем, давайте забудем об этом, спокойно поедим и разбежимся по своим делам. Об одном вас попрошу. Раз уж так получилось, что очередной мужчина меня использовал, то не надо даже упоминать о каких-либо симпатиях ко мне. Хорошо, Алекс?
- Я вам настолько противен, Оксана?
- Почему? Вы очень даже симпатичны. Просто я всегда стремилась и сейчас стараюсь отделять друг от друга работу и личную жизнь.
- Как скажете.

После этих слов он перевёл тему беседы на заполнение обеденного стола. Много и обстоятельно говорил об особенностях итальянской и русской кухонь. Предлагал попробовать различные вина. Сетовал, что в Штатах становится всё меньше ценителей настоящей еды и напитков. Фастфуд, мол, всё глубже проникает в жизнь людей, и многие из тех, кто может питаться правильно, идут туда, чтобы сэкономить время и деньги. Отсюда проблемы лишнего веса и такое количество тучных людей.

Оксана предложила Алексу вернуться в Штаты и возглавить там борьбу за здоровье нации. Он отказался, мотивируя это тем, что у каждого своя борьба. Лично он, Алекс Пауэлл, предпочитает делать то, что умеет. Тогда Оксана предположила, что ЦРУ-шным аналитикам неплохо было бы обратить внимание на саму Америку. Отработать, например, совместно с ФБР версию связи всемирных сетей быстрого питания с "Аль-Каедой" и лично с Усамой бен Ладеном. Это ведь вполне логичное предположение, коли уж страна несёт такие огромные издержки. Не менее логичное, чем все объяснения того, как в день сто двадцать пятой годовщины со дня рождения Дзержинского какие-то непонятные террористы захватили самолёты при помощи ножей для резки бумаги, пронесённых в ботинках. Или того, что башни-близнецы, в которые эти самолёты врезались, развалились из-за взрывов авиационного топлива, температура горения которого значительно ниже температуры плавления стали, из которой был сделан несущий каркас обеих башен. Что же они тогда стояли около часа каждая, после того, как в них влетели "Боинги", а не развалились сразу после ударов? И что же они упали так аккуратно, не задев серьёзно ни одно из рядом стоящих зданий?

Так и прошёл весь обед. Доедая десерт, Алекс слегка упрекнул Оксану:

- Вы сами предложили оставить политику в стороне.
- Прошу простить, Алекс. Как-то само собой всё получилось. Традиция у нас, похоже, такая. Национальная женская традиция. На работе о мужчинах говорим, а с мужчинами о работе. С вами, Алекс, почему-то язык сам на политику сбивается. Извините уж слегка захмелевшую женщину.
- Это не страшно. Главное, чтобы наше сотрудничество было не менее полезным, чем работа с господином Щукиным.
- А как же он? Решил отойти от дел, да? Вы меня одну хотите оставить на растерзание врагам? Без поддержки руководства? Или вы избавляетесь от него? Как отработанный материал списываете? - Оксана окончательно расслабилась и теперь получала удовольствие от каждой своей фразы.
- Виталий Игоревич сделал много полезного для Соединённых Штатов. Наша страна умеет ценить своих друзей и соответствующим образом позаботится о его будущем.
- А о его прошлом, кто позаботится?
- Прошлое, Оксана, это уже история.
- Конечно, Алекс. Кстати, как вы его называли? Ведь у всех агентов есть клички.
- Псевдонимом господина Щукина было название рыбы. Барракуда.
- Любопытно. Очень, надо сказать, логично. Хотя применительно к слову "щука" у нас в России пользуется популярностью несколько другая ассоциативная цепочка. А меня как вы планируете обозвать?
- Вы хотите знать свой псевдоним? Мы ещё не определились, но думаю слово "Пиранья" будет вполне подходящим.
- Обижаете, Алексей. Неужели я такая ... страшная? К тому же пираньи в одиночку не работают. У меня к вам, Лёша, есть встречное предложение. Моя фамилия Кустова. "Куст" по вашему - это "Буш". Но "Буш" звучит как-то вульгарно. Надо бы облагородить. Давайте, я буду "леди Буш". Так намного красивее. Стану леди, хотя и не первой.
- Мы учтём ваши пожелания, Оксана.
- Спасибо, Лёшечка! - она поднялась из-за стола. - Миша! Вы ведь меня проводите?

Майкл утвердительно кивнул.

- Спасибо, Миша! Вы так обходительны! Почти как Лёша в первый день нашего знакомства. Всего доброго, Лёшечка! Простите, что успехов по службе пожелать не могу. Пойдёмте, Миша!

Оксана первой вышла из комнаты, Майкл последовал за ней. Он с той же обходительностью и скоростью доставил "леди Буш" обратно. Только высадил её в стороне от лишних глаз. Исчез он также неожиданно, как и появился. По дороге к подъезду Оксана подумала, что "день аристократки" подходит к концу. Впереди был совсем неаристократический вечер. Но стоп! Каким бы этот вечер ни оказался, он обещан господину Светлову. Решительно развернувшись почти у дверей подъезда, "леди Буш" направилась в магазин, помня о конверте с десятью тысячами ...

Стоя перед кассой, она решила не трогать почти пустой кошелёк, а на ощупь вытянула несколько купюр из конверта. Вместо вида на Большой театр, она увидела на них портрет Бенджамена Франклина. Ей показалось, что он ехидно усмехнулся и подмигнул. "Проклятые янки!" - мысленно возмутилась Оксана. "Не могли по-человечески сказать, что в конверте не рубли. На мелочах ведь ценнейшего агента подставляют". Она как можно быстрее отправила зелёные купюры обратно в конверт и достала из сумочки свой кошелёк ...

Дома она первым делом решила пересчитать гонорар и убрать валюту подальше. Помимо денег она обнаружила в конверте инструкцию по установке и извлечению подслушивающего устройства для телефонных аппаратов. К счастью для Пауэлла, он не мог слышать образного монолога "леди Буш".

* * *

В это время Алекс в особо защищённой зоне американского посольства встречался с резидентом. Шон Браун, выслушав коллегу, похвалил его:

- Что я могу сказать, Алекс? Вы как всегда на высоте. С вами приятно иметь дело.
- Мне кажется, Шон, вы уже нечто подобное говорили.
- Возможно, Алекс. Подведём итоги. Мы имеем два идентичных чипа. Как вы думаете, насколько мы можем быть уверены, что это не какая-либо комбинация русских? Не слишком ли просто мы получили два чипа вместо одного, приобрели нового агента, да ещё и с лучшими, чем у её предшественника позициями?
- Насчёт простоты не могу с вами согласиться. Мне пришлось немало поработать над этим. Да и вам тоже. Так что, если говорить о вероятности, то я бы дал не менее девяноста девяти целых и девяноста девяти сотых процента за то, что всё прошло благополучно.
- Одну сотую вы на что списываете?
- Не мной придумано, Шон, что абсолютной гарантии не даёт даже страховой полис.
- А вам не кажется, что мы слишком надолго потеряли из вида первый чип? За это время русские могли перепрошить его в соответствии со вторым, тем который нам наша "леди Буш" презентовала. Нас же они заставили добыть этот чип снова.
- Это возможно. Но тогда русские также должны были заставить Барракуду сжевать при них резинку, чтобы было во что повторно его вклеить. Слюна во внутренней части жевательной резинки принадлежит господину Щукину, и её "возраст" соответствует времени проведения первой операции по передачи чипа.
- Весьма убедительно. А как, по-вашему, госпожа Кустова будет работать столь же эффективно, сколь и Барракуда?
- Если останется на прежнем месте, то, думаю, будет. Она серьёзно от нас зависит после того, как изготовила и передала чип, получив за него деньги.
- Она может избежать ответственности, заявив, что была использована "в тёмную", а это соответствует действительности. "Леди Буш" выполняла распоряжение своего начальника, и не могла знать, что он является нашим агентом.
- Но десять тысяч долларов гонорара за эту работу она не преминула взять, не так ли? Этот факт задокументирован, а купюры на всякий случай переписаны.
- А почему вы сказали "если останется", у неё есть возможность сменить работу?
- Нельзя этого исключать, Шон. Тем более, что её сын и дочь некого Александра Викторовича Светлова, президента одной крупной компании, весьма сдружились. Да и сама мадам Кустова училась ним на одном курсе.
- Тогда надо постараться, чтобы этого не случилось.
- Я, конечно, постараюсь. Но мне кажется, что и нашим коллегам в Ленгли надо поработать над тем, чтобы русские повысили зарплату сотрудникам своих спецслужб, причём не только руководству, а то невозможно никого нормально завербовать. Пока найдёшь кандидата, пока договоришься с ним, он уже уволился. Хорошие кадры теряем, а с плохими работать - только мучиться. Себе дороже получается.
- К сожалению, вы правы, Алекс. Найти подходящего человека сложно, а потерять легко. Недавно в Петербурге русские арестовали нашего агента. Он получил солидную сумму денег, тут же всё потратил и попал в поле зрения налоговиков, милиции и чекистов.
- А что с Барракудой, босс?
- Вот у кого теперь не будет проблем, так это у него. Паспорт для него готов. Он получит его вместе с билетом на самолёт и некоторой суммой на первые расходы в нашем консульстве в Киеве. Всё остальное - по прибытии в Штаты. Должность консультанта в отделе стран СНГ и Прибалтики. Дом и автомобиль или средства на их приобретение будут ему предоставлены. Как вы думаете, Алекс, он будет доволен?
- Несомненно. По-моему, он полностью это заслужил. Ведь во многом благодаря ему нам удалось спасти операцию.
- Должен заметить, что без вашего участия и спасать бы ничего не пришлось. Лично Директор просил передать вам, Алекс, свою благодарность и поздравить с повышением в должности и звании.
- Спасибо, сэр.
- Вспоминая своё баскетбольное прошлое, могу сравнить все эти события с успешным трёхочковым броском на последней секунде матча при минимальном разрыве в счёте. Это можно отметить. Не посетить ли нам по этому поводу "Планету Голливуд"?
- Думается, не стоит столь открыто афишировать наше знакомство. На мой взгляд, это преждевременно.
- Пожалуй, вы правы, Алекс. Тогда за вами ужин у наших друзей с Апеннин.
- Без проблем, Шон.

* * *

- Знаешь, Ксень, когда ты мне позвонила, да ещё и девичьей фамилией назвалась, я не знал, что думать. Ежели на самом деле с детьми проблема, то почему ты звонишь в офис? Почему хочешь говорить со мной, а не с Юлькой? Ты ведь с ней знакома. С другой стороны, ты только не обижайся, это нам волноваться надо, что Женя с Олегом общается. Всё-таки большая у нас теперь разница ...

- Я понимаю, Саш. Понимаю.
- Извини, я договорю. Но даже с этой другой стороны не могло быть никаких препятствий с моей стороны. Природу ведь не переделаешь и не поспоришь с ней. Если мы с тобой друг к другу тянулись, то и для детей наших это вполне естественно. Парень у тебя отличный. Когда выучится, могу к себе на работу взять, если согласится, конечно.
- До этого ещё дожить надо. Прежде чем закончить, надо поступить. Он ведь в МГУ с твоей Евгенией собрался. На экономический.
- Экономический. Что такое экономический? Это филиал нашего ВМиК. Туда ему надо, насколько я понимаю. А ты веришь, что я кое-что понимаю?
- Конечно, Саш. Иначе ты фирму не раскрутил бы.
- Вот ты понимаешь. Всё понимаешь. Ты всегда меня понимала. Где сейчас все эти экономисты, что нам райскую жизнь обещали? Где их липовые экономические законы? Набрали денег со всего мира, а мы теперь расплачиваться должны.
- Расплатимся?
- Если б от меня зависело, расплатились бы. А так в России всё от царя зависит. Работает "царь" - работает страна. Занимается правитель только собой - полный развал. Мне кажется, если бы суровый мужик типа Петра Первого или умный типа Александра Второго вместо Николая Втогого правил, то не японцы у нас Сахалин, а мы бы у них полстраны захватили. Войну с немцами ещё в пятнадцатом году бы закончили, а о революции и говорить нечего. Не было бы её.
- Так ты монархист, Саш?
- Нет, Ксень. Я просто хочу, чтобы страной правили те, кто душой за неё болеет и при этом умеет ей править. Неважно кто это князь, царь, император, генеральный секретарь или президент. В России власть должна быть сильной. Справедливой, гуманной, но сильной. Иначе бардак, который мы с тобой видим ... Слушай, ничего, что я тут философствую не по делу?
- Ты говори, Саш. Я сегодня на месяц вперёд наговорилась.
- Ну, как скажешь. Останови меня, если надоем. А то в последнее время мало кто, кроме Женьки и Юльки, меня остановить может.
- Не решается народ, наверное.
- Не решается.
- А ты суровый руководитель?
- Это есть. Порой орать приходится так, что самому потом стыдно бывает. Секретаршу вот накануне нового года в день её рождения обидел. Уволилась. Не скоро такую найду. А что делать?
- Как это случилось?
- Ошиблась она. Праздничное настроение, расслабилась видно. А у нас нельзя себе этого позволять. Слишком дорого ошибки обходятся. У нас клиенты слишком серьёзные. А у меня нет возможности за всю компанию работать. Проверять каждого. Ведь чего только не было. Приходилось договариваться об уступках, бесплатно системы наши ставить, деньгами откупаться. Всё было.
- Человек всё-таки имеет право на ошибку.
- Может быть. Но я не обязан за его ошибки из своего кармана платить. Я плачу, чтобы ошибок не было. И плачу немало.
- И секретарше много платил?
- Нормально. Не меньше, чем в других компаниях. Она спокойную жизнь выбрала. Её право, что я могу сказать. Но заметь, я почти никого не увольнял, сами уходили. Ещё референта хотел воспитать. Не получилось.
- Почему?
- Да нашли кадровики человека. Нашего. С ВМиК. Года на три младше нас. С языками вроде всё у него в порядке.
- С какими языками?
- Русским и английским.
- Я подумала, что с языками программирования, так что с ним?
- Думал, поручить ему читать основную массу бумаг, что для меня готовятся, переписку вести. На собеседовании так и обрисовал его работу. А потом надо было срочно презентацию к выступлению проверить. Он завалил.
- Правильно. Презентация - это же не бумага. Ты про них не говорил с ним.
- Говорил вскользь. В общем, отправил я его одному вице-президенту, чтобы было где человеку опыта набраться на не слишком важных задачах. Собирался потом вернуть к себе в офис. А вице-президент про него почти забыл и задач никаких не ставил. Парень и уволился. Жалко. Понимал меня отлично. Одна школа. Это много значит.
- Ничего Саш. Найдёшь ещё.
- А он снова уйдёт. От меня все уходят. Не понимают, что я им никогда зла не желаю. А ты ушла первой.
- Я улетела.
- Да. Улетела. Знаешь, как меня затрясло, когда я через несколько лет рекламу на плакате увидел. "Летайте с Павелецкого вокзала".
- Ну, когда я улетала, рекламы вообще не было.
- Не было. Тогда много чего не было.
- Ладно, Саш. Я уже не один раз пожалела, что не осталась. Меня уже достаточно за это судьба потрепала. Представляешь, как за Олега боюсь. Вдруг начнёт также пить, как его отец.
- Гены тут не причём. Всё только от парня твоего зависит.
- Не знаю. Только ли?
- А чего тут знать. Славка твой ...
- Уже много лет совсем не мой.
- Извини. Конечно, не твой. Так вот он, похоже, не вышел из младенческо-студенческого возраста.
- Из запоя он не вышел. Сколько раз я ему повторяла: не умеешь петь - не пей. Нет. Все эти посиделки с романтическими песнями, слёты а-ля КСП, где одни запевают, а другие запивают ...
- Где он теперь?
- Не знаю. Больше года не видела. Да и видеть не хочу. Родителей его только жалко.
- Слушай. А чем ты на службе занимаешься?
- Чему учили, тем и занимаюсь. Программки пишу.
- Так твоё ФАПСИ уже разогнано.
- Ну и что с того? Работать всё равно надо.
- Так, где ж ты теперь служить будешь.
- Знающие люди говорят, что в ФСБ переведут, да зарплату то ли урежут, то ли ограничат.
- Так под это дело уволиться, наверное, без проблем можно?
- Да. Пожалуй, под реорганизацию можно.
- Тогда иди ко мне работать.
- Секретарём или референтом?
- Да нет. Я серьёзно. Например, в отдел сопровождения. Там у начальницы заместителя нет. Долго найти не можем.
- У начальницы?
- Да. Очень грамотная дама.
- А ты знаешь, почему у неё нет зама? Хочешь, скажу?
- Скажи, конечно.
- Точнее предположу. Могу, конечно, ошибаться, но в таких случаях чаще всего можно не сомневаться, что ей так удобнее. Она работает, свои деньги получает, и совершенно спокойна за свое ближайшее будущее. Никто её не подсидит, а ты с каждым днём всё больше будешь её незаменимую ценить. Конкуренция дамам не нужна. Спроси кадровиков, сколько кандидатов она уже завернула?
- Тебя-то никто не сможет завернуть, если я скажу.
- А потом она будет всем показывать мою несостоятельность. Будет твердить направо и налево, что президент свою пассию посадил на тёплое место, а та того не знает, этого не умеет, и так далее. Нет в жизни гармонии, Саш. Ты не прощаешь людям ошибок. Наверное, в какой-то мере это и правильно. Только люди-то разные. Одни в себе причины этих ошибок искать начинают, чтобы в дальнейшем их избежать, другие кого-либо вместо себя под удар подставляют. А ошибок не может не быть. Не мне тебе прописную истину повторять, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Так что, никуда я пока не пойду. Буду ждать, пока наш с тобой общий президент начнёт платить нам так, как ты своей секретарше.
- Какой он наш? Я за него не голосовал.
- Я тоже.
- К тому же, мне в отличие от него нельзя на своём офисе экономить.
- На офис он тоже не скупится. Он на образовании, здоровье, культуре и безопасности экономит.
- Странная вещь демократия. Бешеные деньги на выборы тратятся, а результата никакого.
- Да ну их всех, Саш. Что нам поговорить больше не о чем?
- Действительно, Ксень.

Несколько минут они сидели молча. Рука Александра Викторовича, который ненадолго снова стал Сашей, лежала на плечах майора Кустовой, а её голова удобно пристроилась у него на плече. Вся приготвленная Оксаной еда и почти все принесённые Светловым напитки остались нетронутыми.

Когда их беседа возобновилась, то потекла своим чередом через все возможные темы, лишь изредка, на несколько коротких мгновений срываясь в пропасть их личных отношений, так и не раскрывшихся много лет назад потому, что задолго до появления так нелюбимой нынешним господином Светловым рекламы, тогдашняя Оксана-Ксюша улетела от него с Павелецкого вокзала.

* * *

- ... подводя итоги наших мероприятий, товарищ генерал-лейтенант, нужно отметить следующее.

Первое. Американские спецслужбы получили в своё распоряжение два идентичных постоянных запоминающих устройства, прошитых немного переработанным тестовым программным обеспечением, использовавшимся военно-космическими силами России при испытании объединённой системы оперативного управления комплексами межконтинентальных ракет. По результатам испытаний тестовое программное обеспечение было переработано с целью повышения защищённости от перлюстрации. Актуальная версия программного обеспечения записана в ПЗУ, переданные для установки в блоки управления ракетами.

Работая с полученными ПЗУ, их владелец при создании соответствующего интерфейса может выдавать запросы о состоянии наших ракет, в ответ на которые будут выдаваться истинные значения только тех параметров, которые могут быть проверены при помощи других средств. К таким параметрам относятся, например, географические координаты. Данные, выдаваемые противнику при выдаче запроса о значениях реальных боевых параметров, будут устанавливаться в соответствии с задачами, поставленными руководством военно-космических сил и, при необходимости, установленным порядком согласованными с руководством страны. Так, например, при попытке противника получить координаты введённых в боеголовки целей могут быть выданы либо истинные, либо ложные, либо нулевые значения, которые свидетельствуют о том, что ракета не стоит на боевом дежурстве.

Помимо этого при попытке противника выполнить действия по управлению ракетами, на источник команды может быть выдана информация об успешном выполнении, если команда не является критической, или, как, например, в случае команды на самоуничтожение, сообщение об ошибке при передаче информации.

Ну, а четвёртого июля две тысячи двенадцатого года, если не случится ничего не предвиденного, американские специалисты получат поздравление с Днём Независимости.

- Поздравление тоже в чипе прошито? - усмехнувшись, спросил генерал.
- Нет. Оно будет передано со спутника по запросу чипа.

Второе. Наши коллеги получают в лице майора Кустовой Оксаны Александровны канал по доставке дезинформации. Подставка майора Кустовой на вербовку американцам нами не предусматривалась. Необходимо отметить самообладание и личное мужество Оксаны Александровна при общении с неким Алексом Пауэллом, установленным сотрудником ЦРУ, находящимся в России на нелегальной основе. По легенде он является российским гражданином Алексеем Прохоровым, работающим водителем в посольстве Италии. Арест Прохорова-Пауэлла представляется нежелательным с точки зрения обеспечения надёжной работы канала дезинформации.

Третье. Нашими коллегами вскрыта сеть агентов американской разведки, действовавших под видом лиц без определённого места жительства и занимающихся попрошайничеством. Руководили сетью люди, проживающие в квартире, расположенной этажом выше над квартирой майора Кустовой. Приняты меры по нейтрализации их деятельности.

Подполковник Барковский Игорь Анатольевич закончил зачитывать подготовленный для руководства доклад, после чего передал его полный текст начальнику УСБ ФАПСИ, ответил на интересующие генерал-лейтенанта вопросы, после направился к себе в кабинет. Там он задержался несколько дольше, поскольку коллеги настойчиво требовали отметить досрочное присвоение следующего воинского звания.

* * *

- Ну, Серёга, а ты - монстр! Ты вернул этому Шону Брауну наш должок. Выследил, что ему "бомжики" стучали.

- Ерунда, Димыч. Ты вспомни. В машинах рядом с этими мнимыми бомжиками крепкие ребята катались. Может некоторые из них бывшие наши. Грустно это, когда русские против своих работают.
- Что поделать, Серый. Дядя Шон из кармана дяди Сэма им больше платит. Только теперь их резидент у нас под контролем. Хоть и высылать нельзя, а всё равно приятно.
- Всё с твоей Светланы началось. Если б не она, долго бы мы и Шона, и двойника его искали. Привет передай, когда увидишь.
- Передам. А вот и неуловимый Майкл.
- Ну, что же покатаемся. Держись, Дим.

Белая "Ламборджини", в которой два дня назад каталась Оксана, пронеслась мимо "Волги" наружников. Очередная гонка по вечерней Москве начиналась ...

* * *

В пятом купе спального вагона поезда "Москва-Киев" было занято только одно место. Новоиспечённый военный пенсионер направлялся в мать городов русских, а по совместительству столицу Незалежной. Щукин-Барракуда немного удивился той скорости, с которой ему оформили пенсию. Хотя с другой стороны тут нечему было удивляться: должность начальника отдела в его управлении была потолком карьеры для абсолютного большинства сотрудников. Причём потолком недостижимым. А тут на тебе. Полковник сам на пенсию просится. Ему даже деньги все сразу выдали. Видать осталось кое-что из наличности перед закрытием фирмы в её кассе, даже сотрудникам кое-что перепало. Кому тысячу рублей выдали, кому две.

Кустова и тут нервы помотать решила. Странная. Ведь дают деньги, а не отнимают. В её нынешнем положении сидеть бы тихо и помалкивать, а она на рожон полезла со своим чёртовым рапортом. Надо же было так написать: "Прошу передать выданную мне сумму денег в размере одной тысячи рублей для поощрения бывшего руководства бывшего ФАПСИ". Да ещё и купюру к рапорту приколола. Степлером. Никогда не могла сидеть тихо. Тяжело с ней Пауэллу придётся.

Ему же Щукину теперь это безразлично. Это уже воспоминания. От этих проблем он удалялся со скоростью фирменного поезда. С Россией он уже простился: пограничники проверили документы и пожелали счастливого пути. Скоро Киев, американское консульство, а затем самолёт до Нью-Йорка, где новая жизнь ждёт немолодого уже человека, предавшего страну, семью, друзей, себя.

* * *

- Светик, привет!

- Здравствуй, Митенька! Извини, задержалась
- В этом недостаток романтических свиданий в сравнении с деловыми встречами. Дамы часто опаздывают.
- У нас не свидание, а поход в цирк. Ты не забыл?
- Нет. Вот билеты. Хотя после затяжного поцелуя и стриптиза на Воробьёвых можно уже и о свидании говорить.
- Подумаешь кофточку чуть-чуть расстегнула. Ты и увидеть-то мог намного меньше, чем в бассейне на соревнованиях.
- Да уж. Неравноценно получилось. Мне из штанов пришлось выпрыгивать, чтобы передатчик от ноги открепить.
- Ну и что. На медкомиссии тебя намного подробнее рассматривали, да ещё и ощупывали, небось. Комплексов по этому поводу у тебя не должно быть.
- Не должно? Там я по долгу службы раздевался.
- Здесь тоже по служебной необходимости, как и я. Так что, никаких моральных обязательств. Хорошо.
- Хорошо, Свет. Кроме одного.
- Какого?
- Потом скажу. Чуть позже.
- Стесняешься что ли?
- Допустим.
- Ладно. Пойдём, а то опоздаем, стеснительный ты мой.
- Пойдём, но прошу заметить, пока не твой.
- Мой. Мой напарник.
- С таким уточнением принимается.

На сей раз они не стали перебегать Ломоносовский проспект на красный свет, а как законопослушные пешеходы дождались зелёного сигнала светофора. Проходя мимо хорошо знакомой обоим лавочки, они переглянулись и остановились. Саша посмотрел Свете в глаза и решительно привлек девушку к себе, нашёл её губы своими, и пара застыла в длительном поцелуе.

- Однако в этом не было служебной необходимости, коллега, - улыбаясь, мягко упрекнула парня Светлана спустя три минуты.
- Я должен был вернуть вам долг, коллега.
- Тогда возвращайте с процентами.
- А много набежало?
- Тебе решать.

Саша вновь обнял Светлану. Приятная для обоих процедура повторилась.

- Теперь, кажется, я тебе должна, - переведя дух, сказала девушка, беря инициативу в свои руки.

Юноша, понятное дело, не возражал...

Многократно повторив упражнение, они всё-таки вспомнили, что шли в цирк, и успели к началу представления. Проблему же взаимных долгов и процентов по ним молодые люди решили урегулировать во время отпуска, путешествуя по великой русской реке. Если же переговоры пойдут успешно, то можно будет воспользоваться советом Кати Бородиной и не покидать каюту без крайней необходимости.

* * *

В один из дней в конце мая Александровский сад как всегда наполнился выпускниками школ, для которых только что прозвенел последний звонок. Ручейки школьников, для которых закончились уроки, а экзамены ещё не начались, втекали сюда со всех сторон, перемешивались друг с другом, перетекали из сада на Манежную площадь и обратно. Юноши и девушки в ярких и не очень нарядах звоном своих колокольчиков заставили утихнуть прочие звуки большого города.

Наверное, ни в один другой день года сад, площадь и выпущенные на волю воды Неглинки не видят столько радостных лиц одновременно. В этот день здесь много людей, но нет толпы. Хотя понятие "толпы" для этого места столицы надолго ушло в прошлое. Манежная площадь, где зачастую проходили митинги, перестроена, Манеж ещё не сгорел, гостиница "Москва" ещё не разрушена. Ничто не мешает радости входящего во взрослую жизнь поколения. Грусть расставания с детством пока затаилась. Намного сильнее она проявится здесь примерно через месяц, когда по городу прокатится волна выпускных вечеров. А пока Женя Светлова и Даша Субботина, не спеша, шли по дорожке Александровского сада.

- Жень, что теперь будет? Мы же с тобой столько лет за одной партой ... Я к тебе так привыкла. Просто не знаю даже, как я без тебя буду. Так странно себя чувствую.
- Ты что, Дашуля?! Ты что?! Всё нормально будет. Нельзя же, в самом деле, всю жизнь в школе учиться. А встречаться мы ведь обязательно будем. Ты ведь не собираешься на другую планету улетать? И я не собираюсь.
- Легко тебе говорить, Жень. А пока ты дома не жила, я будто в другом мире побывала.
- Шутишь, Даш! Я в гостинице всего пять дней провела. Да и на уроках мы каждый день виделись.
- А после? Я привыкла с тобой домой ходить.
- Ну, в последние полгода ты всё чаще к Витьке Бурову убегала, а меня одну оставляла.
- Так я не сразу убегала. Мы же вместе из школы выходили.
- Какая разница, Даш? Я же не упрекаю. Если тебе нравится с Витькой ...
- Чего сразу нравится. Мы же вместе поступать хотим, вот и ходили заниматься.
- К нему? К тебе? Или в кино?
- Скажешь тоже. Ну, только пару раз в кино сходили.
- И это за неделю до экзаменов.
- Ну и что? Раз экзамены, что и не жить теперь что ли? Кино новое нельзя посмотреть?
- Можно, Дашунь. Конечно, можно. Только экзамены главнее.
- Мы с Виктором всё сдадим. Он такой серьёзный.
- "Мы с Виктором" говоришь? Интересно. Что же ты тогда к нему не идёшь?
- Но ведь ты моя подруга. Как я могу тебя бросить?
- А зря. Он так на тебя смотрит?
- На меня?
- Ну, не на меня же.
- А как ты заметила?
- После моих приключений и не такое замечать будешь. Иди к нему.
- А ты точно не обидишься?
- Точнее не бывает. Мы же лучшие подруги.
- Спасибо тебе, Женечка. Ну, я побежала?
- Беги, Дашунь. Беги. Всё в порядке.
- Ой! А за нами Олег идёт.
- Не за нами, Даш. За мной. Я это тоже видела.
- Может помочь отбиться? Только скажи.
- Не надо. Сама разберусь. Беги, ни о чём не думай.

Даша нежно обняла подругу, благодарно заглянула ей в глаза и, весело позванивая колокольчиком, помчалась к Бурову. Олег, дождавшись наконец, когда Женя осталась одна, подошёл к ней.

- Сударь! Мы столько времени провели вместе, что моё общество уже должно было вам надоесть.
- Как раз напротив, сударыня. К тому же наши балконные беседы так и остались незаконченными.
- Олежек, вечные темы можно обсуждать бесконечно, а это требует бесконечного времени, которого у нас при всём желании нет.
- Это конечно так, Евгения. Но если, проще говоря, сузить рамки пространственно-временного континуума до современной Москвы и сегодняшнего вечера, то можно сделать некоторые выводы.
- Какие, например?
- Например, что здесь слишком много народа, а это не располагает к обстоятельному разговору.
- Какие в связи с этим будут предложения?
- Исчезнуть отсюда, чтобы встретиться в более спокойном месте.
- У вас уже есть план действий, сударь?
- Да, сударыня. Расходимся в разные стороны, после чего встречаемся на набережной у Большого Каменного моста.
- А куда потом пойдём?
- Ну, там два направления. Либо в сторону храма, либо в противоположную. Что выбираешь?
- В противоположную не хочется как-то, а в сторону храма, хоть это и неоригинально, но, наверное, будет правильнее. Только разбегаться-то зачем?
- Для конспирации, конечно.
- Давай попробуем без неё обойтись. Я в шпионов уже наигралась.

11 августа 2002г. - 2 августа 2004г.

В.В. Морозов (e-mail: allanmorrow@mail.ru)