Морозова Мария Валерьевна : другие произведения.

У последней черты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Кто читал говорят: чем дальше, тем интереснее... кому-то не нравится, кто-то плакал, один сказал: это же миллион баксов за кино! Одно могу сказать: в романе есть вопросы и ответы, добро и зло, любовь и ненависть, стабильность и невероятные приключения. Но не мне судить! В нем просто моя жизнь!

У ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ

ПРОЛОГ

  
   На заре новой истории человечество объединилось, открыто глядя в космос. Выйдя за пределы Солнечной системы, перед ним открылись невиданные горизонты. Люди, наконец, осознали, что они не одиноки во Вселенной и включились в головокружительный ритм жизни обитаемого Рукава Млечного пути. Теперь можно было только догадываться сколько тайн хранили в себе дальние рубежи, за пределами которых лежала неизвестность. И все же находились смельчаки, пропадавшие без вести в Дальнем космосе, отправляясь на поиски новых цивилизаций. О них слагали легенды, разлетающиеся по Рукаву вместе с бесконечными потоками информации, жизнь без которых представить уже было невозможно.
   В ответ на Землю приходили другие легенды: древние, овеянные животным страхом и благоговением. Такой легендой был Великий ураган зарлулу, пронесшийся по обитаемой части Вселенной в то время, когда человечество еще сидело на деревьях.
   Но легенды ими и оставались, превратившись в страшные сказки и истории, полные приключений, которые родители рассказывали своим детям на ночь, взращивая в них дух свободы и независимости. И только тем, кто круглосуточно стоял на страже безопасности рубежей Земли, эти сказки казались не выдумкой. Вполне реальной оказалась и угроза, с которой столкнулись люди, не единожды пожалев, что их природное любопытство открыло ящик Пандоры, принеся на Землю горе и бедствия. Однако было и другое мнение: только люди могут остановить чуму, пришедшую извне Рукава, накрыв его своим несметным, как саранча, воинством.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Огромные тяжелые транспортники, груженые боевыми истребителями, живыми пилотами и долговременными запасами провизии (пресной воды на Херувиме, слава богу, было с избытком), шли вверх, преодолевая притяжение Земли. Наблюдательный пункт, имевший выход на поверхность планеты, действовал в круглосуточном бесперебойном режиме. Сегодня из-за плохой погоды ориентироваться можно было исключительно по приборам. Два из отправившихся в путь транспортника должны были вернуться обратно. Они еще ни разу не опускались на поверхность Херувима. В поле планеты истребители с пилотами на борту покидали их чрево, а гиганты уходили в невероятных размеров ворота, чтобы через несколько часов быть принятыми опять на Земле.
   Высокий худощавый мужчина с проседью на темно-русых, аккуратно стриженных и уложенных волосах, не пропускал ни одного старта. Всякий раз, когда корабли уходили в небо, повидавшее на своем веку сердце сжималось и жалобно ныло, заранее оплакивая тех, кому предстояло сложить головы на поле брани.
   - Господин президент, совещание через двадцать минут, - напомнил пресс-секретарь, стоя у него за спиной.
   Президент кивнул в ответ, но остался стоять в той же позе, заложив руки за спину. Он покинул помещение наблюдательного пункта только тогда, когда корабли исчезли с монитора, нырнув в красочное подпространство, по своему виду совсем не соответствовавшего той печальной участи, которая ждала большую часть пилотов - новичков, вовсе не радуя и не удивляя их своими загадочными пейзажами. Совещание должно было вот-вот начаться, но президент не торопился. Последнее время ему становилось все тяжелее принимать решения о подготовке пилотов для отправки на войну. Вся нация замирала у видеоэкранов, бывшими теперь роскошью - один на квартал, к которому в определенное время, как река, стекался народ: женщины, старики, дети, молодые люди, не достигшие призывного возраста. Все они, как один, поднимали головы вверх с надеждой услышать обнадеживающие новости. Но их не было.
   Президент еле заметно вздохнул. На нем лежала вся ответственность за жизни миллиардов граждан Федерации. И если население пока еще безропотно сносило все горести и лишения, покорно отдавая своих сыновей и дочерей на верную смерть, то среди правительственных чиновников такого единения не было. Президент пока не услышал в адрес проводимой политики ни одного высказывания, но чувствовал, что обстановка начинает накаляться по мере того, как все очевиднее становится бесполезность борьбы с тулонцами. Такой враг был Земле не под силу. Да и то, что происходило на самом Херувиме было настолько непонятным, что президент просто терялся в догадках. В последние месяцы сводки все время запаздывали, цифры в них были пугающими и порой не сходились с действительностью. Но реальных свидетелей, которые могли бы поведать президенту о происходящем, попросту не было. С Херувима никто еще не возвращался. Конечно же, он понимал, какая суматоха там творится. Где уж тут дело Ормандо Талоне - главнокомандующему войск, до каких-то сводок: то там брешь прикрыть нужно, то там, плюс постоянная нехватка людей, которые даже в условиях войны должны иметь право на короткий отдых. Тулонцы же расслабляться не позволяли. Президент это понимал, но что-то внутри подсказывало, что понимал это он один. Перед дверью в совещательную комнату он остановился.
   - Все в порядке, господин президент? - осведомился пресс-секретарь, редко когда его не сопровождавший.
   - Да, все отлично, - не колеблясь, ответил президент, взявшись за ручку двери.
   Он был уверен в себе, в своих силах и в своих ближайших помощниках. Коротко взглянув на наручные часы, он убедился в своей пунктуальности и решительно открыл дверь, шагнув в небольшое уютное пространство комнаты, встречи в которой происходили исключительно узким кругом. Присутствующие встали. Президент обвел их взглядом. Здесь собрались все, кого он уже привык видеть в последнее время: представитель Комитета военной промышленности, представитель Комитета энергетических ресурсов, пищевого Комитета, Комитета по связям с общественностью. Представители военного и демографического комитетов стояли, как всегда, поодаль, экипированные карманными чемоданчиками - переносными проекторами, значит, будет, что показать.
   - Садитесь, господа, - твердым голосом сказал президент, в свою очередь, опускаясь в большое кожаное кресло напротив присутствующих, места которых располагались полукругом перед главным чиновником государства, - думаю, пора начинать.
   Пресс-секретарь встал, как обычно, за спиной. К этому президент тоже давно привык, научившись доверять за годы пребывания на своем посту.
   Заслушивать получасовые доклады было безумно скучно, но президент не пропускал ни одного слова. Однако заинтересовал его лишь общий доклад представителей комитетов, вечно стоящих в стороне, что самому президенту не нравилось. Он слушал их настороженно, часто переспрашивая, стараясь уловить глубинный смысл сказанных ими слов. И то, что он для себя понял - не понравилось ему вдвойне. Впрочем, такова была политика.
   На следующий день президент Объединенных Народов Земли сидел в своем официальном кабинете, слушая запись божественной литургии. Глубоко верующий человек, он чувствовал себя на грани отречения от Господа. Он никогда до конца не верил в церковь, но искренне верил в Бога, который был глух к молитвам миллионов его детей. Президент молился, прося не за себя, но за свой народ. Он закрывал глаза, чувствуя, что все его мольбы остаются без ответа и тогда начинал просить прощение за войны и насилие, когда-либо существовавшие на Земле, за неравенство и несправедливость, которые так и не удалось искоренить, и, в итоге, за его собственное кровавое пришествие к власти. Может быть, это было его личной карой? Президент Уолис тяжело вздохнул: наедине с собой он мог себе это позволить. Но лишь до его слуха донесся шорох открывающихся дверей, как он выпрямился, приготовившись к встрече.
   - Господин президент, - пресс-секретарь, стоя у входа, ожидал вопроса, который не замедлил последовать.
   - Да?
   - К вам представитель демографического Комитета.
   - Пусть заходит.
   Пресс-секретарь удалился, а президент выпрямился еще больше. На его лице вначале отразилось чувство явной неприязни, но затем оно сменилось маской официального дружелюбия. Демографический Комитет. Это словосочетание вызывало смешанные эмоции. Зато вполне определенными были желания представителей самого Комитета, сводившиеся к одному: желанию власти. Президент Джек Уолис, анализируя историю человечества, в последнее время часто стал задумываться над тем, что именно в моменты серьезной угрозы государственности и происходило то, чего он так боялся. Он сам пришел к власти фактически в результате переворота. В то время сторонники кандидата Джека Уолиса, да и он сам, были уверены в правильности предпринятых шагов. Тогда они хотели уберечь государственность от диктатуры. Теперь, возможно, президенту Уолису предстоит сделать то же самое, но уже в одиночку, без поддержки. Потому что все противники остались здесь, на Земле, а сторонники - выбрали честь защищать ее. Впрочем, защищать для них было работой.
   Президент намеренно опустил взгляд на мелко написанные строки книги, еле помещавшейся в его руках. Небольшая по размеру, она была такой толстой, что он с трудом обхватывал ее ладонью. "Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет; и приходящего ко Мне не изгоню вон..."
   - Читаете? - он услышал голос, который принадлежал только одному из членов его правительства - представителю демографического Комитета.
   Президент без слов приподнял книгу так, чтобы было видно ее название.
   - В вере укрепляетесь?
   Невысокого роста, несколько одутловатый, страдающий одышкой, с болезненными темно-синими кругами под глазами - верный признак хронической почечной недостаточности, чиновник, в безупречно даже на нем сидевшем костюме, все же не посмел сесть напротив президента хоть и сделал несколько шагов вперед.
   - Расту духовно, - парировал президент, мысленно усмехнувшись собственной пока еще имевшей место быть силе, - что же вас привело? - он указал на кресло напротив.
   - Обстановка, господин президент, ситуация...
   - Вы думаете, я не владею ситуацией?
   Зоркий взгляд президента уловил некоторое недовольство чиновника, но Уолис этого не боялся. Стоя у власти, он обязан быть на стороне народа и всегда был на его стороне. И пока ситуация не ухудшилась можно было не сомневаться, что народ тоже был на его стороне. Но долго ли сможет выдержать этот хрупкий баланс? Народ - это сила и управлять этой силой сможет не каждый. Народ подобен вольному жеребцу: вот ты его обуздал и теперь ты - победитель. Но ты не знаешь, в какой момент жеребец взбрыкнет и сбросит с себя нерадивого седока. Пока народ не доведен до отчаяния и понимает значимость борьбы с тулонцами, президенту нечего было опасаться за свое положение. Но кто сказал, что никто не попытается манипулировать сознанием народа за его спиной? Ведь демографический Комитет был к нему намного ближе, чем сам президент Уолис! И кто сказал, что он не почувствовал этих движений?
   - Я ни в коем случае не хочу упрекнуть вас в некомпетентности...
   - Бросьте! - резко оборвал его президент и с шумом захлопнул Библию. - Не нужно играть со мной в прятки. Я не терплю лицемерия.
   Президент Уолис смотрел прямо в глаза комитетчику. Тот явно не ожидал такой напористости. Кроме этого, такое поведение для Джека Уолиса было не типичным. Он и сам это понимал, но ради свободы Федерации был готов на все. По крайней мере сейчас, когда еще не слишком поздно.
   - Я просто хотел поделиться с вами своими соображениями, - чиновник выдержал паузу, прекрасно, при этом, понимая, что президент не верит ни единому его слову, но все же не упустит возможности выслушать и, может быть, прочитать между строк то, о чем сам давно подозревает.
   - Ну так делитесь! - президент встал с места, обошел комитетчика со спины, доставив ему немало неприятных ощущений, и встал к нему спиной, сцепив руки в замок, всем своим видом демонстрируя ожидание.
   - В народе идут разговоры, господин президент... - чиновник замолчал, но тут же продолжил, понимая, что президент не спросит его ни о чем, - что эта война бессмысленна.
   Адмирал Уолис закрыл глаза: это была чистая правда. Война была действительно бессмысленна. Теперь он это отчетливо осознавал. Но на понимание ушло, возможно, слишком много времени, которого оказалось вполне достаточно, чтобы это осознал и горячо любимый народ. Не без помощи демографического Комитета, разумеется. Но раз уж это все-таки произошло, кому как не народу должно быть известно, что если они не удержат Херувим, то лишатся единственного шанса на выживание. Ведь Херувим был последним форпостом человеческой цивилизации и тулонцам, по всей вероятности, было об этом известно.
   Президент открыл глаза, вслушиваясь в тон голоса говорящего. Казалось, что он не лгал. Возможно, так оно и было, но лишь с одной целью: показать президенту, кто настоящий владелец ситуации, кто диктует правила и кто в конечном итоге претендует на президентское кресло. Странно, но почему-то именно это вызвало у президента еле заметную улыбку: дележка. Это было так похоже на паучью нору, где каждый пытается перепрыгнуть через голову противника, вонзиться ему в глотку и при любом удобном моменте сплести смертельно опасную ловушку. Это было так низко. И самым печальным было то, что так было всегда. И, вероятнее всего, будет до тех пор пока у власти будут люди, наделенные разумом, неистовой жаждой власти и неудержимым желанием убивать. Возможно поэтому, то сообщество, которое объединялось названием "народ", до сих пор еще не перешло в открытое противостояние с президентом. Народом двигал инстинкт самосохранения и самопожертвования одновременно. Это была великая сила, которой он мог управлять. Пока еще реально мог.
   Адмирал Уолис позволил себе отвлечься: все еще звучавшая литургия на фоне речи комитетчика казалась еще более божественной. "И приходящего ко мне не изгоню вон..." Вот уже второй раз подряд он брал в руки Библию и второй раз открывал ее на одном и том же месте. "Не изгоню вон..." Президент повернулся вполоборота к говорящему, не сомневаясь, что чиновник начнет давить на чувство сострадания. Он не ошибся:
   - В народе начинаются волнения! Люди гибнут в войне с врагом, которого невозможно победить. Не мое дело вмешиваться в военные дела, - президент кивнул в знак согласия, подумав о том, как странно: представитель демографического и военного Комитетов не пришли вместе? Что-то задумали? - но если смотреть с точки зрения демографии, то человечество уже в ближайшем будущем ждет кризис! Молодое поколение умирает, нет воспроизводства населения! Раса стареет и...
   - Какое воспроизводство? - резко перебил чиновника президент, понимая, если копать глубже, то он, конечно, окажется прав, а значит прижать его нужно именно сейчас, - О чем вы говорите?! Вы думаете, что население только и думает, чтобы, простите, штамповать себе подобных?
   - Это очень важно для государственной политики...
   - Это всегда было важно. Но, вспомните, во время второй мировой войны Россия потеряла почти всех кроме стариков и детей! И что же? Нация вымерла? Нет, Россия даже в те годы оставалась великой державой.
   - Былая слава...
   - Слава на века, - жестко сказал президент, - а кто, скажите пожалуйста, напишет о вас, как о политике? О вас напишут, как о человеке, которого в тяжелое для народа время волновал вопрос воспроизводства!
   - А вас славы, - мгновенно отреагировал чиновник и встал, не ожидав столь неожиданного нападения.
   Президент с сожалением покачал головой:
   - Нет, не славы... - он повернулся к представителю Комитета, и их взгляды встретились в невидимой битве, - я, как сын своего народа, делаю то, что велит мне долг, бог и сам народ. Я защищаю честь своего народа. Я защищаю его дом. И я защищаю его будущее. И я не позволю творить бесчинства и разжигать вражду.
   Президент гордо вскинул голову, и в его глазах заблестели искры силы и несломленной воли, заставив представителя Комитета потупить взгляд.
   - Я все сказал, - властно закончил президент.
   Чиновник молча развернулся и вышел. Ему не нужно было просить разрешения. Президент дал его своими словами. Едва дверь за ним затворилась, Джек Уолис выдохнул и запустил правую ладонь под пиджак, пытаясь удержать нарастающую боль в сердце.
   - Господин президент! - пресс-секретарь подбежал к нему и помог опуститься в кресло.
   - Все нормально, - хрипло ответил Джек Уолис, превратившись в обычного человека и как-то сразу заметно сгорбившись, - воды, пожалуйста.
   - Пресс-секретарь подал стакан со словами:
   - Вы себя погубите. Вы совсем не отдыхаете!
   - Отдых на войне подобен промедлению, а промедление - смерти подобно.
   - Отдых - залог победы, - с чувством сказал пресс-секретарь, - вы думаете, пилоты не отдыхают? Они защищают нас там, а вы здесь. Понимаете? Народ верит в вас. И будет верить, пока вы в него верите.
   Президент метнул на своего секретаря острый взгляд, но ничего не сказал.
   Я настаиваю на отдыхе, - продолжил он, принимая опустошенный стакан из рук адмирала.
   - Обещаю, - смягчился президент, - но сначала организуй мне, пожалуйста, встречу с архиепископом. Я хочу назначить день траура по погибшим. Это и будет отдых, - он опустил взгляд, в голосе слышалась неподдельная скорбь, - наши души должны скорбеть свободными от забот. Да и мне не мешало бы помолиться.
   - Конечно, сэр. Вам еще что-нибудь нужно? - прежде чем приступить к исполнению распоряжения осведомился секретарь.
   - Нет. Спасибо.
   Уолис остался один. Звуки литургии давно утихли. Запись кончилась. Он протянул руку и положил ее на Библию, не сомневаясь, что если ее откроет, то непременно на том же месте. Как же это было символично! Президент попытался сделать глубокий вдох, но не смог - боль еще не отпустила. Он посмотрел вверх, пытаясь сквозь потолок и толщу покрывавшего его камня увидеть небо. Где-то умирали люди. Где-то сражались те, кто его когда-то защищал. Где-то замышлялся заговор. "Господи, не оставь нас, - невольно сорвалось со старческих губ, - только не оставь".
  
   На интерактивном экране перед глазами Александры появилось лицо ее подруги Евгении. Она весело сказала:
   - Привет пилотам!
   - Привет, - ответила Сашка.
   Выражение лица собеседницы приняло несколько задумчивый характер:
   - Интересно, как нас примут?
   - А это тебя заботит?
   - Видишь ли, получается, что мы все-таки влезли в это грязное дело, хоть и должны были сидеть на Земле.
   - Да и ладно, - Александра немного помолчала, затем резко бросила, перескочив на отвлеченную тему: так она спасалась от тревоги. - Надо найти нашим парням девчонок, хоть ситуация и не подходящая.
   - Ты в таких делах спец, - бросила в ответ Евгения. - А как же Роско?
   - Что Роско?
   - Ты же сама говорила, что кроме него тебе никого не надо.
   - Ну говорила, - лениво потянула Сашка.
   - А ну тебя к черту!
   Женька приготовилась сказать что-то еще, но в этот момент раздался тихий щелчок: автоматическое переключение на режим работы маневровых двигателей, и сразу же голос Джона Майла - капитана эскадрильи, услышали все пилоты:
   - Посадка в группе, звеньями, по три истребителя.
   Бледно-зеленый диск Херувима заполнил почти всю плоскость тактического экрана, успев блеснуть крохотными полярными шапками, и начал увеличиваться на глазах.
   База "Церера" располагалась в южной части Срединного хребта, врезанная в самую глубь пика Кельвина. Наспех вырубленные тоннели, укрепленные изнутри титановыми каркасами, разбегались в разные стороны на добрый десяток километров, ответвляясь от основного ствола, пронизывавшего гору снизу до верху. Многоуровневая структура, как кокон гигантского паука, была спрятана в естественное убежище и надежно защищена силовым полем шестого порядка.
   В ангарах стоял специфический запах, знакомый любому, кто имел отношение к истребителю ближнего боя класса Омега. Запах ионных двигателей. Женя и Саша стояли подле своих боевых машин, ожидая построения. Женька похлопала по матово-черной броне истребителя:
   - Ну что, старичок, до встречи, - и направилась к уже сформировавшейся ровной колонне прибывших пилотов.
   Она окинула взглядом строй и с какой-то неожиданно появившейся тоской отметила, что среди тех, кто попался ей на глаза, большинство были совсем необстрелянные ребята. Их было видно сразу по растерянным взглядам и неумелому выполнению элементарных команд. "Смертники..." - пронеслось в голове.
   Сержант - немолодой, но подтянутый, обязанный должностной инструкцией встречать вновь прибывших и доводить до их сведения распоряжения командования, поприветствовал пилотов, скорее, с долей сочувствия, нежели с радостью:
   - Добро пожаловать на "Цереру". Мы рады всем, но, надеюсь, среди вас не только новички. Потери несем большие, поэтому расслабляться будет некогда. Сегодня в шестнадцать часов по стандартному времени вы должны явиться на первый инструктаж в конференц-зале на седьмом уровне, а завтра будет день - будет пища. Жилые помещения на четыре уровня ниже. Вас сопроводят. А сейчас - разойтись!
   Нестройная толпа пилотов направилась к подъемникам, которые должны были их доставить к месту, где можно было хорошо поесть и отдохнуть, набираясь сил перед предстоящей борьбой за жизнь.
   Жилой уровень производил мрачное впечатление: тоннели казались бесконечными. Бесчисленные двери, снабженные электронными замками, свет под потолком - все это уходило вдаль и сливалось в одну черную точку в перспективе.
   - Группа "Поиск"?- спросил молодой человек в синей форме техника.
   - Да, - ответил Алекс Роско и недовольно буркнул: - Точнее то, что от нее осталось.
   Сашка вскинула на техника заигрывающий взгляд, Женька вздрогнула. Группа "Поиск" - это словосочетание болью отдалось в ее душе.
   - Наслышаны, - он немного помолчал, будто бы ожидая комментариев, затем возобновил свою речь: - Билл Гаррисон - администратор, обустройщик попросту.
   Алекс сдержанно кивнул. Девушки промолчали. Парень оказался чересчур словоохотливым и, дав ему возможность выговориться, ребята прошли за ним в соседний тоннель и остановились на небольшой площадке:
   - Вы побудьте пока тут, а я доложу о вашем прибытии, - администратор скрылся за массивной дверью, а трое уставших пилотов, опершись спинами на стену, сели на корточки.
   - Интересно, о чем это он наслышан? - поинтересовалась Сашка, но ей никто не ответил. Она тоже замолчала, углубившись в свои мысли.
   Время тянулось слишком медленно и, наконец, из-за двери вышел Билл Гаррисон в сопровождении военного, одетого в точно такую же синюю форму:
   - Прошу за нами, - произнес он, сворачивая в длинный низкий тоннель.
   Дойдя до развилки, где от основного коридора шел ход влево, Билл Гаррисон и Алекс отправились дальше, а незнакомец повел девушек по ответвлению. Через некоторое время они резко повернули вправо, выйдя к очередному длинному коридору, но с множеством дверей, остановившись около одной из них. Электронный замок сработал на ключ:
   - Майкл Торн к вашим услугам.
   - Спасибо, - кокетливо сказала Саша.
   - Прошу вас, - он открыл дверь и пропустил девушек в комнату, - побудете пока здесь. Это лучшее место, чтобы отдохнуть. Позже вас переведут на жилой уровень, иначе вы в себя так и не придете, а привыкать здесь есть к чему.
   - Значит, вы тут тоже в качестве обустройщика, - сделала вывод Евгения, чувствуя, что словоохотливость - беда всех администраторов "Цереры".
   - Можно сказать и так.
   Комната была самая обычная: две кровати, две тумбочки, пара стульев.
   - М-да, - мрачно потянула Сашка, обходя "покои".
   - Последняя военная марка! - объявил Майкл Торн со смешком. - Ну, вы тут устраивайтесь, а я пошел.
   Как только дверь за ним затворилась, Сашка села на выбранную ею кровать и задумчиво произнесла:
   - Потрясающе, вокруг смерть ходит, а он юморит.
   - Защищается, как может.
   - Да, пустынно здесь что-то. Вот уж действительно можно отоспаться, - Сашка потянулась, - я так устала! Моральный износ, ожидание и все такое...
   Женька положила руку под голову. На ум пришли образы тех, кого она знала за свои прожитые двадцать девять лет. Образы были четкими и яркими. Она быстро отыскала знакомый до каждой черточки облик, в очередной раз грустно себе улыбнулась и невидимой рукой постаралась хотя бы дотронуться до него. Но едва рука приблизилась, как образ растаял. По телу растеклась приятная теплота, веки стали невыносимо тяжелыми и Женька погрузилась в бесконечное пространство сна, тихонько всхлипнув. Сашка покачала головой и перевернулась на бок, не сомневаясь, что по лицу Евгении текут слезы.
   Полтора часа и они чувствовали себя отдохнувшими, спеша за Торном по жилому уровню, слушая его бесконечную болтовню, наблюдая, как люди куда-то спешили, не обращая никакого внимания на прибывших. Как итог, они опять остановились у двери:
   - Вам сюда.
   Он пропустил девушек вперед и аккуратно прикрыл дверь. Маленькая комната казалась еще теснее из-за большого количества людей, собравшихся в ней. Посреди стоял импровизированный "стол", составленный из нескольких тумбочек. На нем - напитки, консервированная закуска из местного бара. Сидели, кто где мог: на кроватях, на полу, стояли, облокотившись на стены. И вокруг были только знакомые лица. Сашка и Женька несколько оторопели, но это быстро прошло. Едва они успели опомниться, как их водрузили на тумбочки - стулья, вручили пару консервпакетов и бутылку Рувима 1846 - двадцати пятиградусного напитка местного производства зеленоватого цвета из съедобных ягод дерева рива. Учитывая, что рувим пользовался спросом за его мягкий вкус не только на Земле, но и по всему Рукаву, само дерево, превратившееся в сорняк, в росте не ограничивали, постоянно увеличивая товарооборот, умудряясь даже в столь напряженное время делать деньги.
   - А мы уже думали, что нам и не встретиться! - воскликнула Александра.
   - Ну конечно, как же, сарафанное радио - самое надежное радио в мире, - ответил ей Альфред Федерау - "квадратный" здоровяк, скромно стоящий у стены. Если бы он сел, то занимал бы слишком много места.
   Сашка прихлебнула, приложившись к горлышку бутылки:
   - Ну, рассказывайте.
   Женька встретилась глазами с Харви Мейсоном и улыбнулась, затем перевела взгляд на командира отряда. Санни Кент пристально смотрел на нее поверх тетрапластикового стаканчика, медленно потягивая рувим. Евгения поспешила опустить глаза и покраснела. Санни был явно недоволен тем, что она не сдержала данного ему слова "сидеть дома".
   - А тут и рассказывать-то нечего, - сказал голубоглазый блондин Алан Хаммер, - ты же знаешь, что сидим мы здесь, как крысы, и ждем, когда, наконец, зададим жару этим тулонцам.
   - Правильно, - поддакнул Майкл Гордон, - давно пора надрать им задницы, только вот что-то никак не получается. То ли кишка у нас тонка, то ли они слишком умные.
   - Умнее нас? - удивился Алан. - Сомневаюсь. Просто наше время еще не пришло.
   - Интересно, когда же наступит это благодатное время? - поинтересовался Харви, открывая очередной консервпакет.
   - Я думаю... - начал Альфред и осекся.
   Осекся не потому, что всегда мало говорил и, как шутили в отряде: "мало думал", а потому, что дверь в комнату открылась и в тесное помещение вошел главнокомандующий Космического флота Земли Ормандо Талоне - жилистый и крепкий мужчина. В свои сорок восемь без единого седого волоса и, как всегда, в военной форме, которая безупречно на нем сидела. "Как влитой", - подумала про себя Евгения и увидела, что компания притихла. Прежней дружелюбной обстановки при появлении Талоне Женька не заметила. Напротив, все несколько напряглись.
   - Рад, что вы все, наконец, собрались, - произнес он глубоким бархатным голосом и кивнул девушкам в знак приветствия.
   Они ответили тем же. Так повелось, что передовое звено отряда 12-44 было с главнокомандующим, что называется, на "короткой ноге", а виною тому была успешная совместная работа еще до войны. Несмотря на это, ослушания перед начальником ребята не допускали. Взаимоуважение и теплая дружба между Ормандо Талоне и Санни, который был моложе его на десять лет, никогда не вызывала сомнения, но сейчас дистанция и отчуждение между ними были очевидны.
   - Ты что-нибудь заметила? - тихо спросила Женька.
   - Нет, - ответила Сашка, в очередной раз приложившись к горлышку бутылки.
   - Я к вам с новостью, - сказал Талоне, - вы тут сильно не шикуйте. Принято решение: завтра вылетаете на носитель. На смену. Если ввяжетесь в сражение - вернетесь обратно на "Цереру". Приказ будет готов через сорок минут, а оглашен на сегодняшнем инструктаже, так что можете не ходить, - он немного помолчал, затем добавил: - А то будете смущать своим видом остальных пилотов. Вопросы есть? - он обвел взглядом присутствующих.
   - Нет, сэр, - за всех ответил Санни, показывая, что разговор исчерпан.
   - Хорошо. Приказ будет дополнительно сообщен по биокомам?, так что по военному положению номер 3.1 - просьба не отключаться, - Талоне развернулся, открыл дверь. - Гуляйте дальше.
   Он вышел. В комнате по-прежнему было тихо. Женька посмотрела на Харви. Мейсон о чем-то задумался.
   - Вот тебе, Харви, и наступило это благодатное время, - Санни отставил стакан в сторону и закурил. - Вот оно и наступило...
   И вновь молчание. Через несколько минут его нарушил Алан, деловито хлопнув себя по коленкам:
   - Ладно, ребята, хватит дуться. У меня идея.
   Все с надеждой повернулись в сторону говорящего.
   - Предлагаю пойти подышать свежим воздухом. Кто знает, сколько мы будем на носителе, да и кто знает, может, мы в последний раз увидим небо, хоть и не родное...- Алан поморщился и хмыкнул, - что? Я все испортил?
   - А что? Я обеими руками "за"! - сказал Мейсон, проведя рукой по голове, взъерошивая волосы. - Хоть будет, что вспомнить перед смертью. Пройдемся? - предложил он Женьке, и она согласилась.
   - Да ну вас, пессимисты хреновы, - махнул рукой Майкл Гордон и кивнул, - Санни, поговорить надо.
   - Понял, - Санни зашагал вслед за Гордоном и заметил: - Кстати, лучше бы нам сходить на инструктаж, а то потом греха не оберемся.
  
   Пологие склоны пика Кельвина у самой поверхности были покрыты бурной вечнозеленой тропической растительностью. Огромные деревья своими кронами закрывали солнце, создавая спасительную прохладу в жаркий день. Густая трава, высокие папоротники, влаголюбивые хвощи и великолепные цветы создавали неповторимый аромат, витавший в насыщенном влагой поверхностном слое воздуха. Нетронутая природа дарила умиротворение в гармонии звуков и тишины. Однако протоптанные дорожки свидетельствовали о популярности прогулок среди постоянных и временных обитателей "Цереры".
   Сашка вдохнула в себя побольше воздуха, желая справиться с легким головокружением от выпитого рувима, но от пьянящего благоухания растительности ее голова закружилась еще больше. В свои спутники она выбрала Альфреда, зная, что отказать он не сможет и взяла его под руку, чтобы обрести уверенность походки. Она никогда не сомневалась, что симпатична Федерау, но сама ни за что не показывала своих чувств не потому, что они были сильными, а потому, что никак не могла разобраться кто ей больше нравится: Альфред, Санни, Алекс или капитан Джон Майл?
   - Шумит. Уже близко? - спросила Александра.
   Альфред обещал показать ей местную достопримечательность - водопад.
   - Почти пришли. А как там, на Земле?
   Сашка ждала этого вопроса. Его задавали всем, кто только что прилетел на Херувим. Тоска по дому давала о себе знать.
   - Ты думаешь, там хоть что-нибудь изменилось? Все тот же холод, ветер, ночь, закрытые подземные города. Редко какой смельчак выберется на поверхность. Похоже, что нас ожидает вечная ночь на умирающей планете. Земля больше никогда не увидит солнце, - она немного помолчала, затем удивилась собственному красноречию: - Красиво сказала, да?
   - Это мы виноваты. Вот и расплачиваемся.
   - Экий ты философ, - удивилась девушка. Головокружение уже почти прошло и она легко перепрыгнула через небольшую корягу, - но ты не прав. Все началось задолго до нашего рождения. Уже тогда Земля была на грани катастрофы! Если хочешь знать, то если бы тулонцы не уничтожили жизнь на поверхности, то это сделали бы мы сами! А теперь на нашей планете никогда не будет тепло. И вообще, там мы скоро все повымрем, а здесь нас перебьют, как мух! И, между прочим, у меня нет ни малейшего желания туда возвращаться, - заключила Сашка.
   - Но это же дом! - возразил ей спутник.
   - Альфред, - она остановилась и серьезно на него посмотрела, - наш дом мертв. Ну, или почти мертв, - уже веселее сказала она и потянула кандидата на свою благосклонность дальше, - пошли, что ты встал как вкопанный! Интересно, а где Женька?
   - Не волнуйся за нее, - успокоил Альфред, - Мейсон ее в обиду не даст, да и скоро ты их встретишь.
   - Это почему же?
   - Правильно Женька говорит, что в тебе нет ни капли наблюдательности. Когда мы вышли они пошли по другой дороге, по которой тоже можно придти к водопаду, только к его противоположной стороне.
   - Можно подумать я тут знаю все ваши козьи тропки, - обиделась Сашка, - что ж , посмотрим на сколько верно твое предположение.
   Харви Мейсон и Женька некоторое время шли молча. Она чувствовала, что он не знает с чего начать, а она в это время обдумывала: как бы так опытно задать интересующий ее вопрос? Но потом решила спросить напрямик:
   - Харви, - она сделала паузу, - что случилось между вами и Талоне? У вас какие-то странные отношения.
   - Нет, Жень, ничего не произошло, - ответил он, но Женька, прекрасно знавшая его характер, могла точно определить искренне он говорит или нет. В данный момент Харви Мейсон лгал.
   - Мейсон, я хочу знать, - настойчиво повторила она.
   - Хорошо...в последнее время он начал копать под нас, капать на мозги, стал много ворчать и вообще отошел от отряда.
   - Понятно. И наверняка тут не в старости дело?
   - Не знаю. Но ты же видела, что он и вечеринку испортил своим появлением. Веселиться-то всем сразу расхотелось...да и вообще, не о нем речь. Слышишь, шумит? Это водопад. Пойдем, там, по крайней мере, хоть какое-то умиротворение найти можно.
   Женька прислушалась. Она действительно слышала шум, но не придала ему значения. По мере приближения он становился все громче, перекрывая звуки тропического леса. В один момент сумрачные деревья отступили и они вышли на открытую площадку.
   - Да... Вот это зрелище! - восхищенно сказала Евгения.
   Поток здесь срывался с большой высоты и отдельными струями с грохотом падал вниз, где навстречу ему вырывались миллионы брызг, обдавая прохладой. Воздух был настолько насыщен влагой, что, казалось, дышалось водой. Достаточно открытая местность позволяла любоваться, как капли играют на солнце, отражая радугу, искрятся, взлетают, кружат и оседают, словно снежинки.
   - Ну что? Нравится?
   - Очень, - Женька стояла, ловя руками холодные брызги. - Это просто здорово! Не Ниагара, конечно, но зато красиво-то как!.. Теперь на Земле об этом можно только вспоминать.
   - Повернись ко мне.
   Женька повернулась, но при этом почувствовала себя крайне неловко.
   - Какая прелесть! - она взяла из рук Мейсона большой алый цветок. Лицо ее слегка залилось краской.
   - Дай-ка его мне и наклони голову... вот так. Я думаю в твоих белокурых волосах этому цветку будет намного лучше, - Мейсон поднял голову Евгении за подбородок и посмотрел ей в глаза.
   Она легко высвободилась и поспешно сказала:
   - Пойдем дальше?
   - Пойдем, - кивнул Харви.
   Они свернули влево, прошли по узкой тропинке вдоль каменистого берега реки, куда падала вода, и оказались прямо под потоком, походившим на водяную стену, низвергавшуюся вниз. Место, где они находились, пилоты прозвали "райским садом" - пребывание здесь дарило состояние внутреннего согласия и спасало от перегрева на поверхности. Даже в самый жаркий день в этом естественном тоннеле было прохладно. По сводам стекала вода, отчего они были скользкими и холодными.
   - На тебе! Вот это встреча! - воскликнула Женька.
   - Похоже, твое предсказание сбылось, - Александра обратилась к Альфреду, а затем к ребятам, - ну и как?
   - Прекрасно. Просто потрясающе. Великолепно, - тирадой выдала Женька. - Сама все увидишь.
   Сашка, не долго думая, схватила Альфреда за руку и потащила в тоннель:
   - Пойдем, я все хочу посмотреть собственными глазами!
   Мейсон усмехнулся:
   - Ну и взбалмошная она!
   - Проехали. Пора бы нам, наверное, на "Цереру".
   - Пора, - вздохнул Харви, - Жень, прогулка-то хоть понравилась?
   - Понравилась конечно. Спасибо тебе. Я хоть немного развеялась, - она улыбнулась, затем ехидно хихикнула: - Сашка сейчас все проклинать будет. Она не выносит сырость.
   Обратная прогулка была несколько утомительнее. Женька твердо решила идти на инструктаж и посоветовала сделать это Сашке. Несмотря на разрешение Талоне, она хотела услышать все своими ушами. Однако нового для себя ребята не открыли. Все, что сказал главнокомандующий было изложено в приказе. Вылет был намечен на 5.30 утра.
   Утренний кофе придал бодрости обеим девушкам, но нервозность витала в воздухе. Женька сидела, вцепившись в кружку, и молчала, а Сашка бегала из угла в угол, повторяя одно и то же:
   - Ну Талоне! Куда лететь! Ни с того, ни с сего!
   - Это известно только ему, - меланхолично ответила Евгения.
   - Старый дурак, - Александра села на кровать, потом встала и принялась опять ходить из угла в угол, - сам-то, небось, будет здесь сидеть, командовать.
   - Саша, ты с какой ноги встала?
   - С обыкновенной, - огрызнулась она, - а как ты себя чувствуешь за несколько минут до смерти?
   - Не каркай, - Женька еще посидела, затем резко пришла в себя, спохватившись. - Черт, до вылета осталось двадцать пять минут! Где же он затерялся?
   - Кто? - Сашка остановилась.
   - Мейсон. Он обещал зайти.
   - Значит зайдет, - она возобновила хождение.
   Раздался стук в дверь. Женька соскочила с места и открыла:
   - Привет, - сказал Мейсон. - Ты готова?
   - В полной форме.
   - Вон и Альфред на горизонте показался, - он оглянулся.
   - Как всегда за три километра видать. Саша!
   - А-а, - отозвалась она.
   - Иди сюда.
   Александра вышла, держа в одной руке чашку, в другой бутерброд. Женька подумала: "Как еще кусок в горло лезет?" - и сказала вслух:
   - Это к тебе. А мы пошли.
   Уровень ангаров носил символический номер - тринадцатый, но это почему-то никого не пугало. Напротив, среди пилотов это число было весьма популярно и считалось приносящим удачу. Едва стоило там появиться, как окружающее пространство наполнилось новыми звуками: выкрики техников, бесконечная беготня, шум разогревающихся двигателей.
   Женька очутилась в своем истребителе, широко улыбаясь стоящему внизу Мейсону.
   - Все в порядке! - прокричала она.
   Он кивнул в ответ и бегом припустил к своей машине. Как только она потеряла его из вида - улыбка исчезла. Женька сосредоточенно положила свои длинные "музыкальные" пальцы на панель. Страшновато. Хотя, в общем-то, что такого? Ей ведь пока не драться в бою, а всего лишь выполнить приказ вместе с остальными - перелететь на "Мать", не так-то уж и сложно. А с учетом того, что на Земле они уже успели повоевать, бояться вообще было нечего. Тем не менее, под ложечкой сосало, а выпитый с таким трудом кофе просился наружу. Женька невольно подумала, что, может быть, было действительно лучше, если бы они с Сашкой остались на Земле. Но было бы нечестным бросить сплоченную команду, а самим сидеть в тепле, уюте и бояться. Да дело даже не в этом. Они были профессионалами. А их так не хватало в зоне боевых действий.
   Женька почувствовала, что ее вызывают и активировала биоком.
   - Через две минуты взлетаем. Летим по четыре, - это был Мейсон. Похоже, он тоже нервничал.
   - Кто у меня в прикрытии?
   - Хаммер и я.
   - А-а, красавчик Хаммер?
   - Ты не язви, - немного осадил ее Мейсон, - ты здесь новенькая, поэтому слушай, что тебе говорят и не самовольничай, как на тренировках. Я же не всегда смогу придти на помощь!
   - Е-мое, Мейсон! - раздраженно махнула рукой Женька, устремив свой взгляд на изображение перед собой. - Мы что, воевать сегодня собираемся? Что за настрой?
   - Нет, но это не Земля, там другие условия боя, а в этой войне - первый полет. И он должен тебе запомниться как гладкий. А не как имитационный, когда ты разнесла пол базы и нарушила серию приказов. Здесь другая война. Это там ты могла показывать мастер-класс...
   - Да, - занервничала Женька от слишком большого количества ненужных, по ее мнению, слов, - ты забыл, что задание-то я на имитации выполнила...
   Она отключилась, стараясь еще раз сосредоточиться. Ей не понравился тон Талоне и вся его идея со спешным перелетом. Как будто он специально ждал их прилета.
   Сигнал к старту был дан и истребитель плавно начал набирать высоту. Никогда раньше Женька не думала, что ей придется участвовать в боевых действиях, да еще и в качестве пилота истребителя, хотя всякого рода летательные аппараты были ее страстью с детства. У нее всегда было полно разного рода энциклопедий, симуляторов и моделей, которые красовались в "красном" углу ее квартирки, словно на выставке. Сашка удивлялась, как ей хватало времени заниматься всей этой ерундой? Но приходила в восторг, когда подруга показывала очередную приобретенную на какой-нибудь распродаже модель. Летать по настоящему, а не на пассажирском флайере было ее несбыточной мечтой, однако время, когда ей все-таки пришлось осуществиться, настало. Конечно, все произошло вовсе не так, как она этого хотела - война не лучший способ для реализации мечты. Тем не менее, Женька сидела в кабине истребителя, имея в летной копилке более сотни боевых вылетов.
   Истребители ровным строем поднимались над могучими деревьями, оставляя позади, далеко внизу, бесконечный океан зелени. Появился и уплыл вдаль водопад, ушла под фюзеляж и горная цепь. Сизая дымка покрыла поверхность планеты, становясь все гуще. Теперь уже было не разглядеть ни гор, ни лесов, слившихся в одно темное пятно. Поднявшись еще выше, клубящиеся облака показались настолько плотными, что в них, казалось, можно было захлебнуться.
   Через минуту они покинули планетарный щит и поднялись еще выше. В нежном свете солнца Херувима - желтого Ситара, планета переливалась, словно бриллиант, а звезды блестели так ярко, что едва ли не затмевали светило. Александра раскрытыми глазами смотрела на это великолепие и теперь, наконец-то, поняла отчего Женьку всегда так тянуло в небо. Только почему она сама никогда об этом не думала и не поднимала голову вслед за подругой? Она подперла подбородок рукой, наблюдая, как истребители плавно огибают Херувим. "А хорошо ведет, черт, - сказала она себе, думая о Санни, - Да и собой хорош командир, только вечно чем-то занят". Она улыбнулась своим шальным мыслям, но тут же сглотнула. По телу пробежала жаркая волна - она получила сигнал о возмущении поля совсем рядом. Сашка спешно вызвала Женьку:
   - Что? Так и должно быть?
   - Не знаю, Саша, - напряженно ответила та, вглядываясь куда-то, - я сама ничего не понимаю.
   - И эти герои молчат!
   - Не думаю, что они в курсе...
   По приказу командира пилоты перешли на ручное управление. Женьку так и подмывало спросить Санни о том, что происходит, но она пересилила себя. Ему наверняка не до болтовни. Ситуация была явно не стандартной. Женька продолжала вглядываться в черноту экрана пока не заслезились глаза, а когда проморгалась, то увидела, как прямо перед строем образовалась большая воронка, из которой, словно искры, вылетали корабли. Точнее, истребители. Женька судорожно соображала, что же это могло быть? Она видела на тактическом экране, фактически перед собой, - свои, земные истребители, точно такие же, как у нее и остальных ребят, но ведь они не были наделены функцией проходить сквозь подпространство! Может быть, усовершенствованная модель? Но когда девушки покидали родную планету - ни о чем подобном они не слышали! Или это держали в тайне? Но почему здесь, в этот момент и без какого-либо предупреждения? Женька чувствовала, что эти вопросы она задает не одна.
   Воронка захлопнулась, и истребители замерли, расположившись в боевом порядке. Женька подумала и о том, что земные транспортники практически никогда не пользовались спонтанными выходами - на это были стационарные ворота. Может, их в подпространстве поджидали тулонцы и это уцелевшие истребители, которым удалось спастись? Она заметила движение. Чего выжидает Санни? Хочет поиграть в кошки-мышки? Женька поймала себя на мысли, что думает о появившихся истребителях как о потенциальном противнике. Кажется, у нее проснулось чутье. Девушка занервничала: где же знаменитое чутье командира? Она предположила, что он, возможно, ждет подтверждения с Херувима или с носителя, но, скорее всего, это было не так. Санни привык сомневаться во всем, а сейчас, когда Талоне как-то странно себя ведет, он, скорее всего, пытается разобраться сам, без каких-либо согласований. И, как в подтверждение своих мыслей она услышала:
   - Всем рассыпаться и перегруппироваться!
   Ровный строй истребителей мгновенно распался, перестраиваясь в боевой порядок как раз в тот момент, когда по ним открыли огонь.
   - Наши стреляют! - выкрикнула Александра.
   - Ничего себе "наши"! - ответила ей Женька. "Хорошая стратегия", - успела подумать она.
   В считанные секунды смешалось все. Херувим вертелся во все стороны, звезд видно не было - все небо полыхало, словно охваченное пожаром. Истребители кружились в бешенном танце, уворачиваясь от смертельных ударов, и отвечали только тогда, когда получали четкий сигнал о том откуда пришел снаряд-убийца. Речи о том, чтобы переброситься словом не было. Все куда-то исчезло, пилоты находились наедине с судьбой, ведя бой почти вслепую, каким-то шестым чувством распознавая своих и чужих в образовавшейся свалке.
   Все произошло так быстро, что Женька и Сашка даже не вспомнили о том, что у них есть прикрытие, полагаясь только на свои силы, понимая, что этот незапланированный бой может значить гораздо больше, чем они предполагают. Кроме того, ребята и сами могли растеряться: маячок "свой - чужой" в этих условиях не работал. Приходилось выкручиваться самим, доверяя общей информации, получаемой от бортового компьютера. Все это походило на игру, в которую девушкам приходилось играть не впервые. В игру без правил, в игру на победителя, приз в которой был бесценен - жизнь.
   Сашка пожалела о том, что у нее всего два глаза и две руки - настолько быстро нужно было ориентироваться в ситуации. Ей показалось, что она потерялась в этой куче и теперь ее окружают только враги, как две капли воды похожие на нее. На какой-то момент ею овладела паника, и она была готова палить во все стороны. Взрывались машины. Смерть могла прийти откуда угодно. Иной раз казалось, что тот или иной снаряд вот-вот разрежет хрупкий истребитель на тысячу кусочков. Ее швыряло в разные стороны, словно мячик, так, что Александра с трудом справлялась с управлением. Еще больше пугало то, что она ни разу за все это время не услышала Альфреда. Может быть, Сашка осталась совсем одна и теперь сражается с непобедимым врагом как дон Кихот с ветряными мельницами? Девушке стало не по себе. Паника нарастала. Но вдруг все неожиданно стихло. Бой закончился также внезапно, как и начался. Сашка взглянула на часы. Два часа с хвостиком пролетели словно минута. Истребители все еще кружили над местом битвы, словно вороны. Александра, натянутая как струна, продолжала вглядываться в тактический экран, боясь, может, она что-то пропустила? Может, рано расслабилась? Она услышала голос, спокойный, но в то же время с ноткой какой-то чертовской веселости, вдавивший ее в пилотское кресло со вздохом облегчения:
   - Спасибо за отличную работу, ребята. Возвращаемся на "Цереру". Старшие по звеньям, группируйте своих, - в вольной форме произнес Санни.
   Александра почувствовала, что руки и ноги будто отнялись, а в голове все, словно в тумане. Напряжение последних часов отдавалось легкой дрожью по всему телу. Сашка откинулась на спинку кресла и позволила себе закрыть глаза, но только лишь на мгновение. Едва она это сделала, как ей показалось, что она заснет. Усталость накатила волной. Сашка с трудом открыла глаза и зевнула. Неожиданно для нее самой сонливость пропала и ее опять затрясло, но теперь уже от осознания того, что еще несколько минут назад она находилась на волоске от смерти, вступив в бой, даже не успев морально к нему подготовиться. Правду говорят, что в первый раз все не страшно. Она спешно пристроилась к своему звену, норовя прорваться вперед и как можно быстрее оказаться на твердой поверхности Херувима. Облегченно она смогла вздохнуть лишь тогда, когда под фюзеляжем вновь поплыл знакомый зеленый пейзаж. От нетерпения Александра вспотела, не думая ни о чем, кроме того как бы поскорее встать на ноги. А еще лучше пропустить стаканчик чего-нибудь убийственно жгучего. Она так и не поняла, почему они воевали сами с собой, но мысль о том, что это были тулонцы, решившие взять фору неожиданностью и непредсказуемостью, все-таки проскользнула. До посадки оставались считанные минуты, когда перед ней появилось нахмуренное лицо Альфреда:
   - Все в порядке? - спросил он.
   - В порядке?! - взвизгнула Сашка, удивляясь собственному голосу. - Ты спрашиваешь, все ли у меня в порядке?! - она была готова задохнуться от возмущения. - Я думала, что подохну раньше времени, а ты! Ты даже не позвонил! - ей показалось, что она тысячу лет ни с кем не разговаривала.
   - Некогда было, Саша, - ответил ей Альфред спокойным голосом, - но я знал, что ты справишься.
   - Знал... - смягчилась Сашка. Ей стало немного легче. - Если бы и я только знала... А Женькино звено? С ними что?
   - Не знаю.
   Нехорошее предчувствие закралось в душу, но Сашка постаралась успокоить себя тем, что отсутствие связи не есть повод для беспокойства, памятуя о том, что Женька всегда говорила: "Плохие мысли материализуются".
   Она как ошпаренная выскочила из своего истребителя, не обращая внимания на Альфреда, протягивавшего ей руку, чтобы помочь и забеспокоилась:
   - Где же они?
   - Должны быть уже здесь, - невозмутимо ответил он.
   - Но не может же быть, чтобы мы всех их потеряли!
   - Согласен.
   - Вон! Вижу! Летят!.. Господи, но что же их так мало?..
   Возвращаясь на базу, Женька чувствовала в душе полную опустошенность. Эмоциональное напряжение схлынуло и оставило лишь подавленность. Концентрироваться на чем-то было чрезвычайно трудно. Она вспомнила свой первый боевой вылет. Тогда она даже ничего не поняла. Осознание пришло позже, когда она уже стояла на твердой земле. Теперь все случилось намного раньше. Понимание того, что она осталась в живых только благодаря случайности пугало. Под ложечкой было по-прежнему крайне неприятное ощущение. Из оцепенения ее вывел Харви:
   - Еще волнуешься?
   - Уже нет, - честно ответила Женька, - А что случилось? - она все же уловила определенную нотку в его голосе и, внутренне стараясь подготовиться к худшему, произнесла, - Мейсон, не лги мне.
   Он потупил глаза.
   - Мне не хочется сейчас это говорить...
   - Уже поздно. Я слушаю.
   Харви молчал. Она чувствовала его внутреннюю борьбу, но знала точно, что в данный момент он солгать не может.
   - Кто? - безошибочно спросила она. Это была война, а, значит, есть и потери. Как она сразу об этом не догадалась?
   - Франко Бернини.
   Женька тяжело вздохнула после долгой паузы:
   - Наверное, скоро настанет день, когда никого из "Поиска" не останется.
   Она опять замолчала и погрузилась в свои мрачные мысли. Ее прервал Мейсон:
   - Ты же понимаешь, что ни Франко, ни Алешку уже не вернешь.
   - Понимаю, - тихо сказала она.
   Автоматика сделала свое дело и вот они уже в ангаре. Харви подошел к Женьке. Она молча стояла около своей боевой машины. Ее пальцы машинально и методично стучали по обшивке истребителя. Мейсон нежно обнял ее, как будто стараясь забрать боль, что терзала ее душу, но Женька так и осталась стоять - неприступная как скала, не желающая открыться, поглощенная только своими мыслями.
   - Хватит, хватит, дайте мне места втиснуться между вами! - Сашка подбежала к неподвижно стоящей Евгении и Мейсону, - Не может быть! - она не скрывала своей радости. - Я живая! Вы тоже! Не верю! Это же как в первый раз!
   - Я хочу водки, - Женька неожиданно встряхнула головой, откидывая волосы назад, и посмотрела на Мейсона.
   - Конечно-конечно, я тоже хочу, - не переставала тараторить Александра, радостно обнимая каждого из своих друзей, - надо же как-то отметить наше очередное боевое крещение!
   - Все согласны? - Женька печально улыбнулась, глядя куда-то вдаль.
   Возражавших не нашлось, поскольку нервное перенапряжение, безусловно, сказалось на всех. Именно для этого и был предусмотрен бар, пользовавшийся популярностью пилотов, особенно после боевых вылетов. Пропустив пару-тройку порций, на душе становилось легче, а прогулка на свежем воздухе обеспечивала здоровый сон. Правда, от ночных кошмаров в постоянном ожидании смерти никто не был застрахован.
   - Ладно, с этим разобрались, - Сашка была чрезмерно эмоциональной. Похоже, что это была ответная реакция на вылет,- Вы скольких не досчитались? Мы троих. Я никого не знаю.
   - Не хотелось бы вам говорить, - ответил Мейсон и в очередной раз посмотрел на Женьку, понимая, что своими словами он снова ранит ее в самое сердце, - но вы бы все равно узнали...
   Однако Женька продолжила за него сама:
   - Франко Бернини.
   Сашка прислонилась к Альфреду:
   - Как же так? - она вдруг успокоилась и с жалостью посмотрела на подругу.
   Наступила долгая мучительная пауза.
   - Ладно, пойдемте пить, - шмыгнула носом Женька.
   Они молчаливо направились к лифтподъемнику. Навстречу вышел Талоне:
   - Привет, ребята. Видите, как оно у нас бывает: летели на "Мать", а попали обратно на "Цереру". Кстати, хороший вылет, - сказал он, кивая головой, - часа через четыре надо бы повторить.
   - Не по уставу, - процедила Женька, в упор глядя на него.
   - Прекрати, - одернул ее Мейсон и обратился к Талоне, - она не в себе.
   - Раз не в себе - значит, нужно посетить медотсек, - главком, как его обычно звали пилоты между собой, сделал паузу и пристально посмотрел на четверых истребителей, - и если такое повторится - отстраню от полетов.
   Талоне круто развернулся и направился вглубь уровня ангаров.
   - Не посмеешь, - прошипела Женька ему вслед.
   Ребята молча зашли в лифтподъемник и она продолжила:
   - Если бы я выкинула такое полгода назад, Талоне не только бы отстранил меня от полетов немедленно, но и посадил бы на "губу", если не вышвырнул из отряда, - она помолчала, раздумывая, - не понимаю, что происходит. Я вообще его не узнаю с того момента как мы прибыли на "Цереру". И это его: "Можете не ходить на инструктаж" - что за бред? Он же должен стратегией заниматься и дисциплину укреплять, а не разбалтывать пилотов! А собственную инициативу он давно проявлял?
   - Нет, - ответил Альфред.
   - Он только приказы Земли исполняет, - зло добавил Мейсон. - Можно подумать, им там виднее. Они понятия не имеют, что здесь происходит! Совсем сдал старик, - это он сказал уже с сожалением.
   Помещение так называемого бара оказалось весьма просторным. Видимо, это было обусловлено тем, что после боевых вылетов в этом месте собиралось очень много пилотов и обслуживающему персоналу бара "Глория" нужно было прилагать максимум усилий, чтобы удовлетворить их разнообразные вкусы. Сегодня здесь было достаточное количество желающих выпить, однако Альфреду удалось отыскать свободный столик. Впрочем, с его внушительными размерами ему это удавалось всегда. Мейсон отправился делать заказ, а Сашка, по-детски положив руки на коленки, принялась рассматривать помещение. Оно мало, чем отличалось от остальных помещений "Цереры" за исключением нескольких картин, написанных одним из истребителей в свободное от полетов время. Так или иначе, но таланты пилоты ценили.
   Оглядев "Глорию", Александра взялась за присутствующих, вслушиваясь в их негромкие разговоры, смех, ловя разнообразные эмоции людей, пришедших сюда по разным причинам. Затем она перевела взгляд на выставленные напоказ безалкогольные напитки, несколько сортов слабеньких вин, безалкогольное пиво и более любимые пилотами рувим, водку и виски. Сашка посмотрела на подругу: Женька сидела, вытянув ноги под столом, и рассматривала свои руки. "Она явно о чем-то думает, - сказала про себя Александра, - И чего это ей вдруг водки захотелось?" Ее размышления прервал Мейсон, поставивший на столик четыре пустых тетрастакана:
   - Остальное сейчас будет.
   Он занял место и заодно выложил на стол капсулы "антихмеля", прилагавшиеся к любой выпивке, кроме безалкогольной.
   - Не надо, - отрезала Женька, отталкивая от себя капсулу.
   "Что-то с ней совсем не так. Неужели смерть Франко так повлияла на нее? С чего бы это?" - подумала про себя Сашка. Но стоило на столе появиться водке, как Женька взяла на себя инициативу быть разливающей.
   - Ну, за живых и мертвых! - сказала она, поднимая тетрастакан.
   Она одним глотком осушила его с силой возвернув обратно на стол. Закусывать Женька не любила. Сашка переглянулась с Мейсоном, но ничего не сказала.
   - Подсесть можно? - осведомился незаметно подошедший командир.
   - Конечно, - ответил Альфред.
   - Будешь? - Женька подняла на гостя вопросительный взгляд, наливая по второй.
   Санни утвердительно кивнул, подставляя свой стакан. Она налила и опять, не дожидаясь окружающих, выпила содержимое до дна и громко выпустила воздух:
   - Хорошо, - смачно со знанием дела проговорила она и хлопнула ладошками по столу, - уже хорошо. Ну? Что скажешь? - спросила она, обращаясь к Санни, когда тот опустил пустой стакан на гладкую поверхность стола.
   - Тебе лично все скажу как-нибудь потом. А что до общей информации, то теперь мы уже точно перебираемся на орбиту. Через шесть часов. Приказ Талоне, - сказал он после недолгого молчания, прислушиваясь к пению девушки-пилота, которая частенько по собственному желанию давала в "Глории" сольные концерты. Во всяком случае, ее пение нравилось.
   - Да ну? - не поверил Альфред.
   - Так и сказал? - спросил Мейсон.
   - Так и сказал, - устало кивнул Санни.
   - А как он выглядит? - поинтересовалась Женька.
   - Злой как собака, - он потер глаза и на его лице отразилась вся суматоха проходящего дня, - устал я, ребята. Спасибо за разрядку, - он отодвинул от себя тетрастакан и поднялся, пристально посмотрев на Женьку. Она опять опустила глаза. Взгляд Санни был единственным, который она не могла выдержать, - пойду, отдохну перед полетом. И вам советую, - добавил он, не оборачиваясь.
   - Да, раньше только попробуй ослушаться Талоне, в порошок был готов стереть! Такой втык даст - костей не соберешь, - Альфред почесал затылок.
   - А сейчас резко изменился... - Женька немного успокоилась и теперь наливала по третьей.
   - Чего только не делает война с людьми, - Мейсон поджал губы и взялся за налитый стакан.
   - Да, Талоне совсем залетался, - сделала резюме Александра, - ну, по последней.
   - По крайней, - поправила ее Женька.
   Сашка опрокинула водку в рот, покривилась и сказала:
   - Альфред, мы, наверное, тоже пойдем. Утро выдалось напряженненькое. Ты только за мной потом зайди, а то без меня улетите.
   - Вот уж без тебя мы точно не улетим, - засмеялся Альфред, и девушки покинули "Глорию".
   - Слушай, а с Талоне и вправду происходит что-то неладное, - повернулся к Альфреду Мейсон, проводив глазами Сашку и Женьку, - не надо было ей выступать.
   - Да... - задумчиво сказал собеседник, наливая еще, - Женька сразу все поняла. И на Талоне-то напала неспроста. Скорее всего, хотела убедиться в своих подозрениях, ведь раньше он был другим! Он их любил и особенно Женьку. Не знаю, что с ним произошло, но он явно изменил свое отношение.
   Они еще выпили. Мейсон крякнул и прищурил глаза, выглядывая в окружающих посетителях "Глории" кого-нибудь из знакомых:
   - Похоже, что девчонкам нужно держаться подальше от нашего главкома. Может быть, это только начало и дальше мы выйдем на что-нибудь более стоящее.
   - Харви, а ты не думаешь, что Талоне может попытаться убрать их с дороги, чтобы они не мешали его планам? - Альфред с интересом взглянул на Мейсона.
   - Пристрелю как собаку. А потом хоть трибунал, хоть страшный суд - мне все равно. А теперь пора. Потом разберемся. И с чего ты взял, что он перебежчик? Просто заклинило старика.
   Вслед за девушками они покинули "Глорию" и разошлись по своим комнатам.
   Женька сидела на кровати и выслушивала Александру, которая мечтательно рассуждала о своих перспективах с Альфредом и ее с Мейсоном:
   - Ты что же думаешь, они невинные мальчики? Они явно рассчитывают на что-то большее, нежели на простые прогулки!
   - Не неси чушь! - гневно сказала Женька.
   - Ладно, не буду, - Сашка взяла сводку о прошедшем несколько часов назад боевом вылете, - не знаешь где Алекс?
   - В двадцать третьем секторе. Говорит, там не плохо.
   - Когда это ты его видела?
   - Перед вылетом. Он ждет тебя у водопада. Просил передать его просьбу. Он очень хотел тебя видеть.
   Сашка вскочила и, сломя голову, выбежала из комнаты. Дверь хлопнула. Женька осталась одна. Ей сразу вспомнились события, произошедшие несколько лет назад. Тогда в Копенгагене погиб Алешка. Алексей Княжин - не просто друг. Он значил для Женьки нечто во много раз большее. Он был отцом ребенка, который так и не родился. Алексей даже не знал об этом. Не успел узнать. В тот день Женька кричала так, как никогда в жизни. Она, не помня себя, выбежала, бродила в полусознании по каким-то улицам где, когда уже стемнело, ее нашли Сашка и Алекс. Потом она помнила, что Сашка сильно ругалась, в чем-то ее обвиняла, но Женьке было все равно. А потом эта ноющая боль внизу живота... Она поймала себя на том, что по ее щекам текут крупные, горько-соленые слезы.
   Сашка бежала к водопаду, на ходу думая: "Вдруг Алекса не будет? - но потом поняла, - Нет, он любит меня, он будет, я знаю". До назначенного места оставались считанные метры. Она оглянулась - никого. Александра начала волноваться: не наврала ли Женька? Но потом, раздвинув ветви, обнаружила, что, прислонившись к дереву и покусывая веточку, похожую не еловую, стоял Алекс. Она бросилась к нему:
   - Господи, Алекс, ты жив... - она затихла на мгновение в его объятиях, забыв обо всем, но затем подняла голову и заглянула в его почти черные глаза: они были грустными. Александра произнесла:
   - Алекс, мне очень жаль Франко. Сначала Алешка погиб. Женька, вон, до сих пор с ума сходит, потом Рази, потом Велсон, а потом? Кто следующий?
   Он не ответил. Она подняла на него взгляд:
   - Мне так хорошо с тобой, так спокойно...
   Алекс молчал. Он чувствовал то же самое. Он любил Сашку, но никогда ей об этом не говорил - не было подходящего случая, а сейчас это тем более было неуместным. Да и Сашка на это могла сказать что угодно, в зависимости от того, какие мысли в данный момент витали в ее голове. Она могла ответить взаимностью, но правда ли это? Могла промолчать, а могла и обсмеять. Последнего Алекс боялся больше всего. Он прекрасно знал, что Сашка мучается от неразберихи в своих чувствах и ждет от него помощи. Но он тщательно скрывал свою любовь, давая ей возможность решить все самой, не подозревая, что Сашка давно знает об его чувствах.
   - А ты хорошо устроился? - она еще раз заглянула в самую глубину его глаз.
   - Не жалуюсь. Жалко, что с вами времени не было встретиться.
   - А Женька когда тебя видела?
   - Перед боем, - Алекс сделался озабоченно-серьезным и нахмурился, - у нее был неважный вид.
   - Ей просто нужно выкинуть воспоминая из головы, - Сашка взяла его под руку, и они двинулись обратно в сторону "Цереры".
   Свидание было не долгим. Они сухо распрощались, и Александра побрела к себе по коридору, думая об удивительной способности Алекса успокаивать людей. Первое, что она увидела в комнате - была Женька. Она сидела на кровати и, не моргая, смотрела в стену. Лицо ее было заплаканным и выражало полное безразличие. Сашка намеренно хлопнула дверью, но Женька осталась неподвижной. Александра подошла к ней вплотную, наклонилась и слегка встряхнула ее:
   - Алеша?.. - спросила та, поднимая глаза, - а-а, это ты... Вернулась?
   - Вернулась, - Сашка села напротив нее на корточки. - Опять? Опять ты вспоминаешь? Опять думаешь? Ну что мне с тобой делать?
   - Саша, ну не могу я!
   - Можешь, - твердо сказала Александра.
   Женька снова расплакалась.
   - Женя, возьми себя в руки.
   - Да? - она смотрела на Сашку со злостью, - Тебе бы так, тогда бы ты поняла! Ты в себе-то разобраться не можешь, а то еще в мою жизнь вмешиваешься! Займись собой, пожалуйста!
   - Альфред мне друг. Самый хороший и надежный друг.
   - Он любит тебя.
   - Ну и что? Мейсон тоже тебя любит. Не пора ли начать новую жизнь?
   - Замолчи или говори, пожалуйста, на другую тему.
   - Нет. Я хочу на эту тему.
   - Ты это специально? - Женька вскинула голову, губы ее дрожали.
   - Женечка, ну неужели ты до сих пор любишь Алешку?
   - Люблю.
   - Тогда я отказываюсь что-либо понимать.
   - И никогда не поймешь пока с тобой не случится то же самое. Да ты и тогда не поймешь.
   - Это от чего же? - Сашка с ощутимым интересом посмотрела на подругу.
   - Мы слишком разные.
   - И что?
   Женька молчала.
   - И долго ты себя так мучить собираешься?
   - Сколько захочу, - она в слезах отвернулась.
   - Ну проспись. Может потом лучше станет.
  
   Час сиесты на Херувиме был просто невыносим. Ангары были открыты так, что солнечные лучи беспрепятственно врывались в помещения, отражаясь от гладких поверхностей истребителей, заливая своим беспощадным светом все вокруг, неся с собой зной, царивший на поверхности планеты.
   Александра переминалась с ноги на ногу в окружении ребят. От прежнего нервозного состояния не осталось и следа. А неожиданный бой, произошедший несколько часов назад, казался дурным сном. В конце концов, Александра решила, что снаряд в одну воронку два раза не попадает, а это с ее точки зрения означало, что вторая попытка перелета на "Мать" должна пройти без сучка и задоринки, если, конечно, Талоне что-нибудь не намутит. Сашка была уверена, что у него начался старческий маразм, причем он прогрессировал так быстро, что Талоне и сам мог не заметить, что же с ним произошло.
   - Так, - сказал Альфред когда к ним подошли еще несколько пилотов, которых Александра не знала.
   "Видимо, старшие в других звеньях, - подумала она, - а Санни как всегда нет. Тоже мне, командир. Не лучше Талоне". Сашка стояла рядом с Женькой, выглядевшей намного лучше. Все, что говорил Альфред, Александра уже слышала: как лететь, куда и зачем. Она нетерпеливо вздохнула и закатила глаза с видом: "Когда же это закончится?" Сашка терпеть не могла когда много говорили и тянули время перед тем как совершить какой-нибудь поступок. Что разглагольствовать, когда можно просто взять и выполнить задание! Она посмотрела на часы. До вылета все еще оставалось достаточно времени. Сашка заметила, как в ангар торопливым шагом вошел Санни. Она пихнула Женьку в бок:
   - Смотри, несется неуловимый.
   - Может, у Талоне был? - предположила Евгения.
   Альфред тоже заметил командира и умолк, пытаясь угадать про себя: какие же новости тот принесет?
   - Привет, ребята, - сказал Санни, подойдя вплотную к собравшимся, и начал сразу: - Талоне поменял курс нашего следования. У меня на этот счет особое мнение, но я хочу услышать ваше.
   - А с какой это стати он так сделал? - прищурившись, спросил Мейсон. После того, что он услышал от Женьки, он стал относиться с подозрением буквально ко всему.
   - С той чтобы направить нас по относительно безопасному пути, потому что на прямом направлении идет бой. Смена с "Матери" возвращалась и попала также как мы сегодня утром.
   - И куда они?
   - Если выживут, то сюда, на "Цереру".
   - Ну вот, конечно, - мотнула головой Женька, встревая в мужской разговор, и все с интересом к ней повернулись, в том числе и Александра, - они, значит, воюют там, а мы тихонечко обойдем их, лишь бы самим добраться? Я не согласна. Давайте поможем ребятам - какая нам разница как лететь?
   Санни с одобрением посмотрел в ее сторону.
   - Но мы нарушим приказ..., Талоне головы снесет..., Мы тоже согласны... - послышались со всех сторон противоречивые голоса.
   - Ну а твое мнение, как мнение командира? - воздержавшись от собственных комментариев, поинтересовался Альфред, сложив руки на груди.
   - Тебе что, мало поддали с утра? - прошипела Сашка, глядя на Женьку сузившимися глазами, в которых отражался самый настоящий страх.
   - Да ладно! - махнула она рукой и пожала плечами, - Мы же на войне.
   - Если тебе терять нечего - ладно, но я-то жить хочу! Почему я не могу воспользоваться шансом и обойти опасность, когда мне это официально предлагают?!
   - Не лети, - равнодушно ответила Женька и отошла в тень своего истребителя со словами, - здесь жарко.
   В ангаре было действительно невыносимо жарко, но Сашка нашла место, где было еще жарче: в кругу ребят, яро обсуждавших появившуюся проблему. Она вертела головой, поворачиваясь то к одному, то к другому желающему высказать свое мнение. Женька стояла, даже не прислушиваясь, чувствуя, что разговор, по всей вероятности, затянется. Она ощутила, что ее тронули за плечо:
   - Привет.
   - Привет, Аданаэль, - приветливо улыбнулась Женька, оборачиваясь на прикосновение.
   - Ну? Что решают?
   Аданаэля Кастильо, коренастого мексиканца с явными примесями индейской крови, Женька знала ровно столько же, сколько и остальных ребят. Друг Гордона, наводчик группы "Слежение", наделенный от природы чутьем предчувствия опасности, - именно он в числе первых обратил внимание на Женьку, которая занималась проблемами внешней обороны и безопасности, поверив ее выкладкам о надвигающемся конце света в виде полчищ тулонских захватчиков. Тулонцев он возненавидел всем сердцем, потеряв мать во время первого упреждающего удара по Земле. Сейчас он почему-то стоял с ней рядом, а должен был быть в жарком кругу споров.
   - Да лететь или не лететь по приказу, - ответила Женька.
   - Мнения разделились?
   - Похоже, что так, - кивнула она.
   - И что?
   - Санни не даст почувствовать себя трусами тем, кто чрезмерно осторожен.
   Она вглядывалась в лицо командира, глаза которого во время обсуждения останавливались на каждом из ребят, буравя своим колючим взглядом. В конечном итоге Женька оказалась права. Кент под свою ответственность отдал новый приказ: половина отряда полетит по приказу Талоне, а половина нет. Он был уверен, что "Мать" одинаково встретит обе части разделенного отряда. Остин Айрон должен был встать во главе второй половины, большая часть которой не захотела осложнений отношений с Талоне. А чтобы все они чувствовали себя более комфортно, командир добавил к ним ребят, готовых нарушить приказ главнокомандующего, но не командира отряда. Женька хотела еще что-то сказать Кастильо, но когда обернулась, то его за спиной уже не было. Девушка поискала его коренастую фигуру и увидела, как он подошел к столпившимся звеньевым, принимавшим последние распоряжения Санни.
   - Добилась своего? - спросила Александра, проходя мимо подруги, направляясь к своему истребителю, - Мы летим в самое сердце битвы.
   - Да не волнуйся ты так, Саша, - успокоила ее Женька, - тулонцы как нас увидят - сразу побегут. Они же не знают, что мы идем на подкрепление!
   - А если к ним тоже придет подкрепление?
   - Все равно победим мы, - упрямо ответила Женька, на что Александра подняла брови, но так ничего и не сказала. Она молча забралась в истребитель и заблокировала люк в ожидании дальнейших приказов через чур активного, по ее мнению, командира.
   Покидая Херувим во второй раз за день, Александра больше не любовалась его красотами. К тому времени как они пересекли орбиту планеты и поднялись выше, она заметно поостыла, но была благодарна Женьке за то, что та ее не трогала. Женька же в свою очередь не придала Сашкиному бурчанию никакого значения. Ее радовало, что в строю она шла с краю, не зажатая со всех сторон истребителями, что давало ощущение хоть какой-то свободы. Помня об утреннем инциденте, Санни вел машины очень медленно. Но это была не единственная причина: обе части отряда должны были встретиться перед "Матерью" и вместе зайти на посадку. А так как Остин по времени шел дольше, то и Санни торопиться было не куда. Бой все равно не убежит от них. И пусть лучше они пойдут медленнее, но незаметнее, чем быстро, что позволит их обнаружить раньше, чем они того хотят.
   Информация, получаемая с бортового оборудования, была самой обычной, что несколько удивило командира, так как по его мнению признаки большого скопления боевых машин должны были уже появиться. Проанализировав ситуацию, Санни пришел к выводу, что помехой сигналам, испускаемых его истребителем, был Херувим. Своей выпуклостью он закрывал обозрение. Но это все равно было странным. С подобным ему еще не приходилось сталкиваться. Сверившись с данными Талоне о координатах боя, Санни отдал приказ о постановке в боевой порядок, чтобы сразу же при выходе из-за тела Херувима ударить по тулонцам со всей мощью и неожиданностью. Но еще большей неожиданностью для него было то, что один из истребителей наперекор всем его приказам покинул строй и ушел далеко вперед. Санни был уверен, что нарушителем порядка мог быть только один человек.
   - Женька, а ну быстро вернись назад! - строго, но по-дружески произнес Кент, зная, как она относится к приказам, которые ей не по душе.
   - Я хочу кое что проверить. - ответила она, нисколько не смущаясь.
   - А ну назад, сумасшедшая, пока тебе раньше времени башку не скрутили!
   Санни никак не мог понять: не то все происходящее Женька воспринимала как игру, то есть не вполне адекватно, не то ею действительно двигало любопытство, не то она хотела первой убедиться в правдивости слов главнокомандующего. Кроме того, она еще и воспользовалась своей дружбой с командиром, заранее зная, что останется безнаказанной. Единственное, что Санни мог сделать - это покачать головой и сказать: "Женя, ну что же ты делаешь?" Все эти умозаключения Кент оставил при себе и, выругавшись, наспех связался с Мейсоном:
   - Ты посмотри, что она делает!
   - Вижу я, вижу! - раздраженно ответил тот.
   Санни понял, что он, видимо, не первый кто дозвонился к Харви. Проще было бы связаться с Альфредом. Тот, по крайней мере, непредвзято оценил бы это происшествие. Тем не менее, Санни взревел:
   - А ты, что делал?! Я же не могу следить за всеми как за детьми малыми!
   - А что мне, выпрыгнуть и за руки ее хватать?! - не менее агрессивно огрызнулся Мейсон. - Ты же знаешь, что это за человек!
   Конечно же Санни знал. За столько лет совместной работы было бы сложным не изучить того, с кем дышишь одним воздухом и одинаково думаешь. Харви, похоже, чувствовал себя не лучше чем командир, но последовать за Женькой означало бы потянуть за собой остальной строй, так как за ним, звеньевым, потянулись бы и остальные. Как всегда. И пока Санни наводил бы порядки, началась бы такая неразбериха, что тулонцы бы им здорово поддали, а они этого бы даже и не заметили. Единственное, что Мейсон мог предпринять в данной ситуации - это ждать пока Женька вернется. По крайней мере, строй не нарушен, а остальные могут подумать, что Санни отправил вперед разведчика и, значит, ситуация под контролем. Ну Женька! Она же заранее все продумала! Ну и задаст же командир этой сумасбродной девчонке по прибытии!
   Что же касается самой Женьки, то в отношении нее Санни оказался прав во всех своих предположениях. Ею, в первую очередь, двигал азарт, то состояние, которое она начинала испытывать когда чувствовала, что игра будет интересной. И она тоже не ошиблась. Вывернув из-за Херувима, который на время скрыл ее от прямой видимости остальных истребителей, Женька несколько оторопела и зависла на месте, пытаясь лихорадочно вызвонить Санни, но никак не могла: "Черт, поди с Мейсоном трепится", - это она знала почти наверняка. Едва она перестала делать попытки вызвать командира на связь, как он сам нашел ее:
   - Что ты видишь? - напряженно спросил он.
   - Ничего, - ответила ему Женька.
   - То есть как? - озадаченно поинтересовался Санни, одновременно с этим начиная понимать, почему же все его системы внешнего слежения до сих пор молчали.
   - Здесь чисто, Санни. Может, бой уже кончился? Но я даже никаких следов не вижу!
   - Не знаю. Может быть. Возвращайся. До "Матери" рукой подать.
   Женька послушно развернула истребитель, направляясь обратно в строй. Все это начинало ей не нравится. В голове начали оформляться кое-какие соображения, но она решила приберечь их на потом. Под защитой "Матери" и думать будет проще. Она уже видела, как из-за Херувима показались хорошо знакомые боевые машины, выстроенные, словно на параде. "Красавцы", - невольно подумала Женька и тут же инстинктивно пригнулась, не очень хорошо понимая, что происходит. Она услышала какой-то треск и, спустя секунду, обнаружила, что потеряла управление. Ею овладела паника, но включившаяся аварийная система заметно успокоила. Женька, не медля, произвела проверку всех систем, но обработка данных так и не была завершена - аварийная система вышла из строя и истребитель резко пошел вниз, мгновенно захваченный полем Херувима. От резкого падения у нее перехватило дыхание: "Черт..."
   - Санни, у меня проблема, - сквозь зубы, стараясь сохранять хладнокровие, сказала она, - я падаю.
   Глаза Санни сузились:
   - Держись, - коротко ответил он, не сомневаясь в искренности ее слов.
   В такие минуты он становился словно пружина: сжатым, способным мыслить здраво и очень быстро. Мысленно он поблагодарил Женьку за то, что она связалась с ним, а не с Мейсоном, который наверняка был уже на взводе. Впрочем, так было всегда: если Женьке нужна была помощь, Санни обычно был рядом. Работать с ней было не скучно, главное - не потерять над собой контроль. Ведь чрезмерная эмоциональность могла в определенной ситуации и погубить. Чтобы обезопасить и Женьку и самого Мейсона, Санни рявкнул:
   - Харви, быстро займи мое место!
   Это означало, что никаких возражений против обыкновения не принимается. Кент был уверен, что этот его приказ Мейсон выполнит неукоснительно, понимая, что от его оперативности, а значит, от Санни, будет зависеть Женькина жизнь. Едва истребитель Мейсона занял место командира, как Санни взял курс на "Мать" со словами:
   - У нее полный отказ управления. Ее несет к воротам. Держи с ней связь, что-нибудь придумайте!
   - А ты?! - спросил Мейсон, на лице которого тоже появился элемент паники.
   - Попробуем поймать ее лучом.
   Идея, конечно, была не лучшей, учитывая все обстоятельства возникшей непредвиденной ситуации, но это, пожалуй, был единственный выход из нее. Запрашивая аварийную посадку, Санни подумал о том, что понятие "Мать" во все времена означало защиту. И пусть эта мать была не из плоти и крови, Санни ждал от нее помощи, не оглядываясь назад, боясь, что будет уже слишком поздно. Ведь даже если Женька чудом проскочит ворота, Херувим будет поджидать ее, притягивая всей своей массой.
   Женька старалась быть спокойной, однако сердце предательски трепыхалось. Она еще не осознала своего положения полностью, но чувствовала, что все это может закончиться очень быстро и далеко не в ее пользу. Пока спасал уверенный голос Санни, который она до сих пор слышала в своей голове. Слово "держись" означало то, что он непременно что-нибудь сделает, чтобы ее спасти, как это уже случалось раньше, но что именно? Страх за то, что ничего может не получиться усиливал нервозность. Женьке нестерпимо захотелось остаться одной. Даже без исправно работающей навигационной системы не трудно было понять, что ей грозит. Санни вычислил верно. Ее неуправляемый истребитель падал прямо на стационарные ворота. Если она со всего маху шлепнется на их укрепленные края - даже обломки не долетят до Херувима. Женька сидела в пилотском кресле, сжавшись в комок, положив руки на колени. Она чувствовала, как постепенно леденеет от осознания собственной беспомощности. А еще говорят, что безвыходных положений не бывает! Она была готова проклинать себя за то, что высунулась из строя. Но какая была разница, если управление она все равно бы потеряла? Она заметила рядом с собой еще один истребитель: "Прекрасно, проводы в последний путь! Черт!" На связь прорвался Мейсон.
   - Тормози! - прокричал он.
   - Я над воротами! Здесь нельзя тормозить!
   - Какая тебе теперь разница можно или нельзя?! Тормози, говорю! - Мейсон нервничал, пожалуй, еще больше чем Женька. Он был готов выпрыгнуть из своего истребителя и оказаться рядом с ней, только бы не смотреть на все это со стороны.
   - Что это даст?
   - Если замедлишь падение, Сашка сможет тебя подтолкнуть и вы обойдете ворота!
   - Это слишком опасно, Харви! Мы можем разбиться вместе! - крикнула Женька, но Мейсон ее не услышал, отключившись.
   - Попробуй замедлить падение, - сказала Сашка строгим голосом.
   По крайней мере здесь ее техника не подвела. Женьке показалось, что падать она и вправду стала медленнее. "Вот так. Хорошо", - успокоила она себя и в ту же секунду замерла: тяжелый, неимоверно огромных размеров сверхпрочный каркас, удерживающий ворота, был слишком близко. Неверие, что все это правда, а не дурной сон улетучилось в момент соприкосновения с ним. Женька почувствовала удар и ощутила, что ее потащило куда-то в бок. Она зажмурилась и наклонилась вперед. Машина дрожала. Это длилось так долго, что Женьку начало слегка потряхивать, но не от холода. От удара о боковую часть каркаса, хоть и смягченного Сашкиной машиной, обшивка истребителя была частью повреждена, частью расплавлена. Разгерметизации пока еще не произошло, но система обеспечения внутреннего климата машины вышла из строя сразу же.
   Сашка, с трудом справлявшаяся, на чем свет кляла Альфреда, который не мог бросить свой пост. Она действительно была настроена решительно, но страх за собственную жизнь заставлял ее держаться в стороне от прямой угрозы, исходившей от Женькиного истребителя. Одно неудачное соприкосновение с ним, и обе машины разлетятся на куски. Да и промедление не сулило радужной перспективы: Женьку могло затянуть под ворота и Сашку следом за ней. В любом случае исход мог быть одинаков, но Александра все же попыталась пересилить свой страх.
   - Что ты медлишь? Хочешь, чтобы вы разбились? Толкай Женьку дальше!
   Мейсон говорил спокойно. Это был верный признак неимоверной злости. В отличие от всегда выдержанного Альфреда, Харви часто был безрассуден и вспыльчив. Сейчас он был зол, потому что подспудно понимал, что виной случившегося был Талоне.
   - Да я толкаю! - в отчаянии ответила Сашка, запрашивая сведения о Женькином истребителе, и переменилась в лице, - Харви, у нас проблемы! Большие! У Женьки идет перекаливание обшивки, температура растет! Давление... утечка кислорода...
   Мейсон похолодел: "Где же этот чертов луч!" Он не сомневался, что Санни сделает все, чтобы спасти вверенную ему жизнь пилота. Окажись на Женькином месте кто-то другой, он без промедления поступил бы точно также. Знать бы еще, что он делает на "Матери"?
   - Да меня не волнует чей нужен приказ! - ругался Санни, нависая над щупленьким офицером КПП управления носителем. - У меня пилот гибнет!
   Офицер был невозмутим пока Санни в ярости не стукнул кулаком по столу так, что тот вздрогнул. Кажется, проняло. Конечно, какое дело этому служаке до какого-то пилота, если каждый день их гибнет десятками, если не сотнями! Это была привычка, выработанная годами военной службы: не реагировать на подобные вещи. На этот счет у Санни было другое мнение. Он был готов бороться за каждого пилота. И сейчас речь шла о Женьке, для которой каждая упущенная секунда могла стоить жизни.
   Ее изуродованный истребитель приближался к последнему рубежу - выступу гравитационного ускорителя, закованного в огромной толщины кожух. Сашка догадывалась с каким трудом Женька удерживает душевное равновесие. Наверняка воспоминания о прошлом будоражат ее помутненное сознание. От бесконечной тряски Женьку начало тошнить, воздуха не хватало, ориентироваться в ситуации она перестала с тех пор, как условия в кабине стали критическими. С трудом шевеля пальцами, она достала пистолет, но поднять руку не смогла - почувствовала сильный удар снизу и, ударившись обо что-то головой, потеряла сознание. Рука беспомощно повисла, волосы на затылке окрасились в кровавый цвет.
   Сашке стало так жарко, что она расстегнула верхнюю молнию комбинезона. "Я могу, я могу..." - твердила она себе, глядя, как размеры кожуха увеличиваются на глазах. И когда Женькин истребитель должен был вот-вот с ним столкнуться, Сашка сделала все, чтобы вытолкнуть ее. Это получилось так просто, что Александра была готова прыгать на месте. Она резко взяла вверх, но брюхом все-таки зацепила кожух. Ее тряхнуло так, что она не удержалась и ударилась лицом о приборную панель. Поднявшись, Александра обнаружила, что правая щека рассечена. Ее колотил нервный озноб.
   - Ты как? - спросил Мейсон, и Сашка была его безумно рада видеть, пусть и виртуально.
   - Хорошо. У меня незначительные повреждения.
   - Как Женька?
   Только сейчас Сашка поняла, что уже давно не слышала ее голос. Она сделала несколько вызовов подряд, но безуспешно.
   - Биоком не отвечает. Я попробую просканировать.
   От полученных данных ее сначала бросило в жар, потом в холод. Сашка онемела.
   - Как Женька? Ты можешь ответить? Ты чего такая бледная?!.. Да говори же ты! - тараторил Мейсон, предчувствуя недоброе.
   - Она... кажется, без сознания или... - Александра смотрела на монитор и никак не могла отвести взгляд от становящейся все больше лужи крови, медленно стекавшей с Женькиных волос, - по-моему, мы попали...
   Находясь на носителе, Санни закрыл глаза. Он слышал этот разговор.
   - Что? В чем дело? - спросил Хаммер, ринувшийся вслед за командиром к носителю.
   Кент молчал, но Хаммер его прекрасно понял.
   - Она сильная. Она выдержит. Все будет хорошо. Поверь мне на слово, слышишь? Все хорошо.
   В ответ Санни заговорил, едва сдерживая сумасшедшую ярость и, буквально продавливая слова сквозь зубы:
   - Направляющий луч. Быстро.
   Альфред выбрался из машины и подбежал к истребителю Александры. Она все еще сидела внутри.
   - Я такого натерпелась!
   - Ну вылазь, - Федерау протянул ей руку, - пойдем. Я отведу тебя в комнату, но прежде...
   Сашка послушно вылезла из истребителя. Очутившись на твердой поверхности, она произнесла:
   - Ты прости, но я никуда не пойду. Я не могу оставить Женьку. Я нужна ей сейчас больше, чем когда-либо.
   - Господи, - он всплеснул руками, - да ты посмотри на себя! Посмотри на что ты похожа!
   - Что-то не так? - Сашка привычным движением поправила прическу и изобразила на своем лице кислую, кривую, но все же улыбку.
   - Ты ужасно выглядишь, - признался Альфред.
   Сашка провела рукой по правой щеке. От прикосновения она почувствовала резкую боль, щека распухла.
   - Подумаешь, царапина! Это не причина. Пустяки.
   - Ах пустяки! А ну-ка быстро пошли в медцентр.
   - В медцентр?! - глаза Сашки расширились, - Никогда! Не хочу! Терпеть не могу врачей! И пойми меня, наконец, я не могу оставить Женьку! - она все время поглядывала в сторону ее истребителя, над которым трудились техники.
   - Саша, так или иначе, но она тоже окажется в медцентре, так что пошли.
   Он силой увел ее к лифтподъемнику в тот момент когда техникам, наконец, удалось добраться до пилота. Женька сидела, чуть склонившись набок. Мейсон нерешительно отступил назад. Лужа крови из исковерканного истребителя текла ему под ноги. Он осторожно вытащил Женьку и понес к лифтподъемнику в молчаливом сопровождении Алана Хаммера и Хируюки Аго - невысокого, пронырливого японца со шрамом через все лицо, полученным во время боевых действий на Земле. Только сейчас Мейсон обратил внимание на Женькину руку, все еще сжимавшую пистолет, и ужаснулся своей мысли. Он аккуратно высвободил оружие и переложил к себе в карман, мельком взглянув на своих спутников. Они сделали вид, что ничего не заметили. Наконец, дверь подъемника распахнулась.
   Навстречу им вышел мужчина в белом халате. Судя по прикрепленному бейджу - доктор Лестор Уилкс. На вид лет шестьдесят. Его густые седые волосы были зачесаны наверх, еще не выцветшие карие глаза смотрели прямо и открыто. Губы плотно сжаты - этот человек ставил долг превыше всего. Между бровей пролегли две вертикальных складки, значит, он много размышляет и, возможно, перенес немало горя. От глаз разбегались лучики - морщинки. Однако было в его облике что-то теплое, сердечное, понимающее. Его уже предупредили о будущем пациенте и Уилкс несколько растерялся. Может быть потому, что подобные картины он часто видел на Земле, когда рушились города и не только спасатели и федеральные силы, но и простые граждане, чудом оставшиеся в живых, помогали выносить из огня и пепла тех, кто еще подавал признаки жизни. Здесь же "тяжелые" пациенты были, скорее, исключением - уцелеть подбитому в бою истребителю было практически невозможно. Уилксу хватило ровно секунды, чтобы собраться и сказать, проходя быстрым шагом мимо Мейсона, заглянув в Женькино лицо:
   - Вы со мной, остальные - здесь.
   Альфред, оставивший Сашку у медиков, прислонился затылком к стене. На его лице как всегда не отражалось ни мыслей, ни эмоций. А их и не было. Аго стоял, опустив голову. За внешней непробиваемостью роились мысли далеко не о сегодняшних происшествиях. Все чаще ему хотелось проявить несвойственную слабость и уйти, убежать как можно дальше. Все больше он убеждался в никчемности войны из-за куска земли. Но самым главным было то, что иного пути не было. Ведь если землян постигнет неудача, придется признать, что ничтожное количество людей, расселившихся по другим планетам Рукава, уже никогда не смогут возродить человеческую расу. Аго осознавал значимость победы, но с такой же ясностью он понимал и ее цену. Он отвлекся от мрачных мыслей и перевел взгляд на Хаммера. Тот стоял, глядя в стену, и тоже, вероятно, о чем-то думал. Дверь, за которой скрылся Мейсон, открылась. Он вышел и осел по стене.
   - Жива...
   Аго расправил плечи и приободрился. По его виду можно было сказать, что он ждал именно такого ответа. Он подошел к Мейсону и дружески положил руку ему на плечо:
   - Я говорил тебе, что будет все в порядке. Значит так и будет.
   - Я надеюсь, - выдавил Харви.
   - Кстати, - осторожно продолжил японец, - ты же знаешь, что я неплохо разбираюсь в наших истребителях, да и здесь у меня техник хороший есть... Человек надежный.
   Альфред прищурился: к чему он клонит?
   - Он осмотрит Женькин истребитель, а результат сообщит Санни. Я думаю, скоро мы узнаем, что произошло.
   - Вот и славненько, - Альфред улыбнулся краем губ, - похоже, скоро кому-то не поздоровится.
   - Похоже, что так, - подтвердил Аго,- но торопиться не стоит. Торопящийся тигр упустит добычу.
   Мейсон, сидя у стены, сжимал и разжимал кулаки. Злоба и горечь комом сдавили горло. Желание прикончить Талоне становилось все отчетливее. Он прекрасно понимал, что для Женьки навсегда останется лишь хорошим другом. Ее сердце было словно каменным. А вот его нет. Но как подобраться к главнокомандующему земного флота, который с некоторых пор окружил себя охраной и отгородился стеной нелюдимости, создавая лишь видимость прежнего дружелюбия? Охватившее Мейсона отчаяние было немилосердным.
   Аго, стараясь не выпускать Харви из поля зрения, напряженно прохаживался. Он думал: как Харви Мейсону при всей импульсивности его характера удалось удержаться в "Захвате"? Как командир с ним справлялся? Свет в коридоре был приглушенным, что создавало иллюзию тишины и покоя. Было слышно как раскрылись двери подъемника и человек, шагнувший из его светлого помещения в темный коридор, спросил:
   - Тут кто?
   - Мы, Санни, - ответил ему Мейсон по-прежнему сидевший у стены.
   Санни не сразу узнал его искаженный голос. Только подойдя ближе, он признал ребят.
   - А-а, это вы... - наконец, разобрался он и сделал паузу, - Как Женя?
   Вопрос для командира отряда был естественным, но только Хаммеру было доподлинно известно о личной подоплеке. Он понимал, что Санни нелегко скрывать свое волнение, ведь Женька для него была не просто рядовым пилотом.
   - Еле дышит. В реаниматоре, - Альфред избавил Мейсона от ответа.
   Взгляд Санни потяжелел. Хаммер хорошо знал этот взгляд и поэтому поспешил исправить положение:
   - Она поправится.
   Санни сдвинул брови и сверкнул глазами:
   - Кажется, я начинаю понимать в чем дело, - медленно произнес он, но это больше походило на мысли, высказанные вслух.
   - Рассказывай, - попросил японец.
   После недолгого молчания Кент продолжил:
   - Говорил я с твоим техником, Хиру, и он мне сказал одну очень интересную вещь. Видно кто-то потрудился над двигателем Женькиного истребителя.
   Альфред подошел к распределительному щитку и повысил напряжение. В коридоре стало заметно светлее:
   - Дело в том, что главный провод был заменен на тройной кабель. Из-за маломощности он не способен полноценно работать в наших истребителях. Как итог: кабель вышел из строя и потащил за собой все системы.
   - Ловко придумано, - усмехнулся Аго, - только вот кто и когда?
   - Значит, Женька по какой-то неведомой нам причине стала угрозой для Талоне и он решил отделаться от нее как от человека, мешающего его планам? - сделал вывод Альфред.
   - Вот ты сам и ответил по какой причине. Более того, - сказал Санни,- я считаю, что в одиночку Талоне действовать не мог. Не будет же он сам копаться в двигателе истребителя!
   - Значит, есть кто-то еще, - утвердительно произнес Харви и в его голосе появилось еще больше злобы.
   - Да это же заговор! - громко сказал Хаммер, на лице кторого отразилось изумление. - Не могу поверить!
   - Ребята, - обратился ко всем Санни вкрадчивым тоном, - это не просто заговор. Здесь попахивает изменой.
   - Все равно я в этой истории ничерта не понимаю. Талоне - предатель, хм... чушь какая, - Мейсон мотнул головой.
   - Саша вспоминала, что на Земле, Талоне таким не был. Ты вспомни! - вновь заговорил Федерау.
   - Кстати, а где Сашка?
   - В операционной.
   - Где?!
   - В операционной, - повторил Альфред, - ей швы накладывают на щеку.
   - А-а, - рассеянно потянул Мейсон и попытался собраться, - Женька тоже заметила перемену в Талоне. Она мне об этом сказала, когда мы ходили гулять к водопаду, вчера, помнишь?.. Но что-то тут напутано. Что-то не так - это точно. Он же с самого начала твердил, что ждет "Поиск", а потом как-то резко охладел. Так быстро люди не меняются. И это что-то здесь происходит и уже недели три.
   - Одно могу сказать определенно, - подытожил Санни, - этот Ормандо Талоне - не наш. А узнать это мы сможем только от него самого.
   - Как?! К нему теперь на три километра не подойдешь! А после сегодняшнего он наверняка взбесится. Мы же нарушили все, что можно было! Он же нас просто под трибунал отдаст!
   - Ничего он не сделает, - отрезал Санни. - Это не в его интересах. Он побоится разоблачения или, скорее всего, подозревает, что мы что-то поняли после известных событий. Он ведь знает, что мы не идиоты. И не важно настоящий он или нет.
   Двери лифтподъемника раскрылись. Из полосы яркого света вышел Остин Айрон. Его лицо североевропейского типа напоминало, что он выходец из Скандинавии: высокий лоб, прямой нос и светлые волосы цвета песка. Они волнами ниспадали ему на плечи. Но не это бросалось при первом знакомстве - глаза: правый - карий, левый - голубой. Ребята давно перестали это замечать, к этому привыкли, а Сашка испытывала к столь необычной внешности Остина особые чувства.
   - Привет, Остин, - поприветствовали его.
   - Здравствуйте, парни. Чем обязан?
   - Нужна помощь, - Альфред, видя, что Санни о чем-то задумался, а Мейсон не в состоянии говорить о чем-либо здраво, взял на себя роль вопрошающего:
   - Как вы летели на "Мать"?
   Вопрос был не случаен. Остин пожал плечами:
   - Рассказ будет коротким. Вылетели по приказу Талоне, вышли на орбиту, взяли курс на "Мать". Потом зафиксировали возмущение поля. Тулонцы атаковали сзади. Сначала мы хотели не связываться, но поняли, что в этом случае до "Матери" нам не дотянуть. Мы развернулись и приняли бой, потеряли восемнадцать истребителей. А вы?
   - Никакого боя не было, - не колеблясь ответил Хаммер, - если тебя интересует именно это.
   Айрон был еще одним человеком, заслуживавшим доверия. Его долгая работа в группе "Слежение" совместно с "Поиском" и "Захватом" в госбезопасности еще в мирное время, позволяла считать Остина своим парнем.
   - Не было?! Нас всех что, подставили?
   - Именно.
   Он не мог в это поверить. На языке вертелось слишком много вопросов, но внимание Остина привлек Санни. Он сидел у стены на корточках. На его лице отразилось чувство, которое Айрону было не понять. Создавалось ощущение, что Санни не просто не слушает, а что его мысли витают где-то очень далеко, хотя напряженность в нем была налицо. Состояние командира Айрон не мог себе объяснить и спросил:
   - А вы тут что делаете? Что за странный выбор места для бесед? Или так модно теперь?
   - Модно, - ответил ему Мейсон.
   - Вы же не одного не потеряли, на сколько я понял.
   - Это еще неизвестно, - проговорил Харви, - потеряем или нет.
   - Женька! - безошибочно воскликнул Айрон.
   - Да, - ответил Альфред, зная, как трудно Мейсону говорить эти слова.
   - А Сашка?
   - Ей швы накладывают.
   - Понятно.
   Он вновь перевел взгляд на Санни, с которым тихо разговаривал Хаммер. До Айрона донеслись лишь обрывки: "не стоит"... "не вздумай". Теперь, кажется, Остин начинал понимать в чем дело, но предпочел не акцентировать на этом внимание, а озвучить свои догадки:
   - Выходит, Талоне пытается кое-кого убрать?
   - Догадливый какой, а? - отметил Аго.
   - И засада была для вас?
   - Да.
   - Хм... Так значит вы думаете, что Талоне нас предал?
   - Да.
   - Ребята, ну это же бред какой-то! Не верится!
   - Вот и нам не верится. Ладно, - повернулся Альфред, - пойду Сашу заберу.
   Мейсону показалось, что этому здоровенному парню на самом деле безразлично, что сегодня произошло. Его не касается судьба Сашки, тем более Женьки. Он оставался непробиваемым и безразлично спокойным. Или так он боролся с навалившимися проблемами? Появившаяся Сашка в своем арсенале не нашла ничего лучше кроме:
   - Привет.
   На приветствие ей ответили почти все. Мейсон и Санни озлобленно буркнули в один голос, не сговариваясь:
   - Давно не виделись.
   Александра поняла, что обстановка, витавшая в воздухе, была слишком напряженной. Чтобы хоть как-то ее разрядить Аго обратился к Александре:
   - Ну-ка покажись?
   - Вот. Смотри, - Сашка, довольная, что на ее все-таки обратили внимание, продемонстрировала свое боевое ранение.
   - Да... - потянул он, - Хороша... Ничего не скажешь.
   - Может, просто припереть его к стенке? - сказал Санни после долгого молчания.
   Сашка обернулась. Его голос показался ей несколько странным. Он был глухим и далеким. "Неужели он так переживает из-за Женьки? - подумала она. - С чего это вдруг?" Она хотела разглядеть лицо Санни, но он так забился в угол, что у нее ничего не получилось.
   - Это не реально - отверг его предложение Айрон, - Только представь, что будет если мы отделаем главнокомандующего земного Флота! Трибунал!
   - Да ничего он не будет делать, - повторил Санни, - это ему не выгодно.
   - А может быть отписать президенту обо всем, что здесь творится? - предложила Александра, быстро сориентировавшись.
   - Конечно же, - опять выступил Айрон, - а мистер Уолис безусловно поверит, что Ормандо Талоне - предатель! А вот нас за смуту тогда уже наверняка отдадут под трибунал!
   - Вот это может быть, - согласился Санни, - надо самим сначала разобраться, а уж потом трезвонить.
   - Но ведь факт-то налицо! - воскликнула Александра, - Как можно этого не замечать?
   - Можно, если ты давний друг президента, - Айрон намекнул на теплые отношения президента Объединенных народов Земли Джека Уолиса и главнокомандующего Ормандо Талоне.
   - А может, просто убрать Талоне и дело с концом? - не сдавалась Сашка, - долго ли все это продумать?
   - Не пойдет, - замотал головой Мейсон, - мы должны сначала узнать.
   - Что узнать? - скривилась Александра.
   - Правду.
   - Правду? - насмешливо сказала она, - Да где ты ее видел правду эту!
   - Не знаю, - буркнул Мейсон.
   - Ну и вот!
   Санни резко оттолкнулся от стены и встал:
   - Заткнитесь все! - разъяренно сказал он, - И ты! - он с ненавистью посмотрел на Сашку, - и ты, - он перевел взгляд на Мейсона, - в первую очередь. Нашел с кем...
   Командиру никто возражать не стал. Санни смягчился и добавил:
   - Успокойтесь. Мы все сейчас на пределе.
   - Ладно, - отрезал Харви, - эта беседа ни к чему не приведет, поэтому предлагаю всем разойтись, а я посижу здесь.
   - Здравствуйте! - громко сказал Хаммер. - Как мы можем уйти?
   - А что толку здесь сидеть?
   - Харви прав, - сказал Санни, засовывая руки в карманы, - мы достаточно перенервничали. Отдохнем, а потом сменим тебя, - он обратился к Мейсону, - так что ты держись. Пошли, ребята.
   В коридоре остались только Мейсон и вышедший из кабинета Уилкс.
   - Ничего? - с надеждой спросил Харви.
   Врач покачал головой.
   - Ничего.
   За последующие двое суток Мейсон ни разу не прилег, несмотря ни на какие уговоры. Женьке было не лучше, не хуже. Она все также была без сознания. Каждый день в медцентр приходили Александра, Остин, неутомимый Санни, рассудительный Аго, Алан и Альфред. Первые двое все время твердили, что нужно что-то делать, но не знали, что именно. Вторые мыслили более глубоко, но старались держаться на нейтральной середине. Последние же предпочитали вообще не ввязываться в, по их мнению, бесполезный разговор. И, как Санни и предполагал, со стороны Талоне не было предпринято никаких решительных действий. Как будто бы ничего не произошло. Помимо пространных разговоров, Мейсон сосредоточенно думал о том, почему у Женьки в руке был пистолет. Неужели она хотела свести счеты с жизнью? Случайностью это быть не могло - предохранитель был снят. Он знал Женьку давно, но до конца так и не понял, что это за человек, какие у нее чувства, о чем она думает на самом деле. Это была самая загадочная женщина из всех и, может быть, поэтому его к ней так сильно тянуло.
   На третьи сутки Мейсона все-таки удалось вытолкать из медцентра. Он понимал, что сопротивление бесполезно. Он был в меньшинстве. Его задавят. Вместе с обидой на то, что его пытаются оградить от дел, Харви медленно брел к лифту. Он вышел из лифтподъемника и направился в свою комнату. Проходя мимо бесчисленных дверей, кивая в знак приветствия знакомым пилотам, его окликнул голос когда-то придававший силы, а теперь ставший в один миг ненавистным:
   - Харви!
   Мейсон повернулся. Перед ним стоял Талоне. Лицо Харви окаменело, он измерил главкома убийственным взглядом и, с трудом удерживая спокойствие, спросил:
   - Да, сэр?
   - Как долетели? - проговорил Талоне, но в его голосе Мейсон не уловил и нотки дружелюбия, поэтому и сам не расплывался в любезностях:
   - Хорошо, сэр.
   - Как Женя? Разве она не с тобой?
   - Она с ребятами, - Харви бесился внутри себя и, чтобы не сорваться раньше времени, спросил, - Я могу идти, сэр?
   - Да, солдат.
   Мейсон круто развернулся, закрыл дверь с внутренней стороны ногой и прислонился к ней затылком. Он не долго думал, прежде чем принял решение вернуться к ребятам. Раз Талоне на "Матери", значит нужно быть осторожнее и об этом должны знать все.
   - Женьку нельзя оставлять одну, - сказал Айрон, когда лифтподъемник увез Мейсона из медцентра.
   - Я буду с ней находиться! - выпалила Сашка.
   Она привлекла к себе всеобщее внимание. Даже Санни обернулся в ее сторону, но лицо его ничуть не изменилось, оно было прежним камнем. Хаммер пригладил волосы на затылке и растерянно спросил:
   - Ты? А если бой?
   - Мне запретили летать две недели, пока рана не зарубцуется, - она выставила напоказ свой самый веский аргумент.
   - А если...
   Сашка не любила когда ей перечили. Она предпочитала чувствовать себя на высоте и привыкла, чтобы ее слушали. Александра сделалась на мгновение похожей на хищную кошку, оглядела присутствующих и сказала с холодком:
   - Может, вы во мне сомневаетесь?
   - Саша, пойми, ты девушка и если сюда нагрянет Талоне, ты с ним не справишься, - мягко проговорил Хаммер, проигнорировав ее выпад.
   - Во всяком случае рядом есть Уилкс и куча врачей, - не отступала Александра, но согласия так и не получила.
   Она не обиделась, потому что знала: если хорошенько нажать на расстроенного Харви, результат может оказаться положительным.
   - Кстати, к вопросу о предательстве, - сказал Айрон, - возьмите хотя бы наших союзников среди противников. Они ведь тоже по сути дела предатели. У них свои мотивы измены и они нам на руку. А кто сказал, что у Талоне нет мотивов? Мы просто их не знаем.
   - Ага, ты еще скажи, что Талоне перешел на сторону тулонцев из благородства души, - раздраженно перебил Санни и Сашка обратила внимание на то, как постепенно возвращалась к нему жизнь. Она обрадовалась, что его слова приобрели хоть какой-то оттенок, пусть даже раздраженности. Сказав, Санни снова умолк. Его прорвало, но не на долго. Он вновь ушел в себя. Теперь он упорно молчал и только поблескивал искрами, бешено метавшимися в его темных глазах.
   - Да, в данных обстоятельствах, - вздохнул Альфред, - нам помощь бы не помешала...
   - Господи, да о какой помощи вы говорите?! - вновь вспыхнул Санни, - мы что, сами не справимся своими силами?
   - Справимся, - поддержала его Александра.
   - Ну так а чего ныть?
   - Мы не ноем, Санни, мы разговор тянем, - терпеливо пояснил Хаммер.
   Наступило короткое, но давящее молчание. Его нарушила Сашка:
   - Неужели Женька до сих пор не пришла в себя? Мне надо ее увидеть. Я ее подруга.
   Она остановилась перед полусферой. Женька лежала неподвижно. На ее мертвенно-бледном лице ничего не выражалось. Сашка засомневалась: жива ли она? Присмотревшись, Александра обнаружила, что Женька потихоньку дышит. Ее грудь медленно поднималась и также медленно опускалась. Под глазами образовались черные круги, лицо заметно осунулось. Что она перетерпела на самом деле - Сашка не знала, не могла понять всей ее боли. Она почему-то вспомнила Санни, с которым ее подруга часто сталкивалась по работе, и только сейчас отметила, что в их отношениях всегда было понимание. Она и этого никогда не замечала. У Александры родилась только одна версия: Санни понимал Женьку. Она делилась с ним, заранее зная, что будет понята даже лучше чем ее подругой Сашкой. Почему? Видимо, какая-то нить протянулась между ними еще несколько лет назад, поэтому его реакция на происходящее была вполне обоснованной. А Женька лежала и ничего не чувствовала. Сашка покачала головой. При одной мысли, что это могло произойти с ней, Александра отшатнулась.
   - Доктор, а это очень страшно, да? - она обратилась к Уилксу.
   - Да, Саша.
   - А Харви был здесь?
   - Нет. Я его пока не пускаю. Жаль парня.
   - Да, лучше не пускайте, - рассеянно сказала Сашка, - И... держите нас в курсе.
   Она решила не задерживаться в этом, как с первого взгляда ей показалось, мертвом помещении. Она пулей вылетела из кабинета и на ее лице можно было прочитать только разочарование. Александра покачала головой на вопросительные взгляды друзей:
   - Ничего утешительного. Бледная как смерть...- Сашка опустилась на корточки рядом с Санни:
   - Ты не переживай, - шепотом сказала она, - поправится твоя Женька. Обязательно. Ты только надейся, хорошо?
   Санни взглянул на нее и промолчал.
   - Это еще хорошо, что мы Харви вытолкали, - громко сказала Сашка и встала, присоединившись к остальным, - а то своим видом он бы меня усыпил, - она слегка улыбнулась, но улыбка сползла с ее лица: из дверей лифтподъемника показался Мейсон.
   "Вот вредина, - подумала Сашка, - и как только Женька может с ним ладить?" Альфред оценивающе оглядел друга и произнес:
   - Вид у тебя не праздничный.
   Мейсон скривился в мрачной усмешке:
   - Вас обрадовать?
   - Попробуй, - бросил Санни.
   Ему в принципе было все равно, что скажет Мейсон, пусть даже то, что они только что проиграли войну. Для него это было уже не важно. Пусть Женька никогда не будет ему принадлежать, но для Санни видеть ее здоровой и смеющейся было также важно, как жить.
   - Когда вы меня выпроводили, - Мейсон сделал упор на последнем слове, - я... встретил Талоне.
   Харви обвел взглядом окружающих, но удивления на их лицах не увидел, они приобрели, скорее, оттенок напряженности. Все ждали. Тогда Мейсон продолжил:
   - Мне показалось, что он даже не в курсе того, что произошло. Держался превосходно, даже словом не обмолвился. Зато поинтересовался, как мы долетели и почему Женька не со мной. Я, конечно, подоврал, сказал, что она с вами. Кстати, пока шел сюда, узнал еще одно: наши секторы завтра летят - передышка кончилась.
   - Рапорт принят, - ухмыльнулся Санни.
   Его глаза встретились с глазами Мейсона. Несколько длительных секунд они смотрели друг на друга. Сашка пристально наблюдала чем же это закончится, но парни спокойно разошлись по своим углам, хотя каждый понял, что нашел во взгляде другого. Это было одно: боль и тоска. Мейсон тряхнул головой, избавляясь от сонливости, и произнес фразу, которая вызвала новые споры:
   - Ребята, я знаю кто второй. Это Аданаэль Кастильо.
   - Чего?! - недоверчиво потянул Альфред, - ты... да ты хоть понимаешь кого обвиняешь? Он же спит с оружием! Как его могли взять? Он же сам кого хочешь возьмет! - невозмутимый Альфред на миг дал волю чувствам и тут же умолк, но за него продолжил Аго:
   - Харви, ты понимаешь, что это очень серьезное обвинение? С Кастильо работал каждый из нас. Мы все можем поручиться за него!
   - Только не сейчас, - твердо сказал Мейсон, - мне самому тяжело это принимать, но Аданаэль больше не с нами. Хотел бы я знать как тулонцам так ловко удается справляться с нашими лучшими людьми!
   - Ладно, говори, хватит тянуть, - Санни выбрался, наконец, из своего угла и заходил взад-вперед, сцепив руки за спиной.
   - Я, конечно, не много слышал, торопился сюда, но этого вполне хватило... В общем я слышал самый конец разговора. Талоне был очень раздражен, он договаривал уже начатую фразу: "...с ними, понимаешь, с ними!", а Кастильо ему сказал: "Но...". Талоне не дал ему договорить и сказал еще более раздраженно: "Мне твои "но" не нужны! Мне нужен результат". После этого он, видимо, пошел в другую сторону, потому что мне он больше не попался.
   - А ты? - взволнованно спросил Айрон.
   - А я был уже у подъемника, чтобы ехать сюда.
   - А Аданаэль? Он не понял, что ты что-то мог слышать?
   - Нет, но он подошел ко мне и спросил куда я, а я ответил, что потренироваться на симуляторе.
   - И из-за этой ерунды ты решил, что Кастильо предатель? - остановился напротив него Санни и пожал плечами, - я не вижу здесь ничего, уличающего его в измене.
   - Понимаешь, Санни, когда Талоне говорил "с ними" - он, я уверен, имел в виду Женьку. Может быть он еще не в курсе, что произошло и думает, что с ней все в порядке?
   - Замечательно! А когда он все узнает и сопоставит факты, то поймет, что мы ему уже не доверяем, замечательно, Харви! К тому же, у тебя в рассказе одни предположения и мы не можем руководствоваться только ими.
   - Да я уверен!
   - Харви, не стоит делать поспешных выводов, - строго сказал Санни, и Сашка узнала в нем рассудительного командира отряда.
   - А ты просто подумай, что Кастильо виновен! Завтра такой случай убрать его с дороги и покончить с подручным Талоне раз и навсегда, - продолжал напирать Мейсон.
   - Хорошо, - сказал Санни, склонив голову на бок, - что будет, если ты уберешь, скажем так, сообщника Талоне? Его собственная реакция в данных обстоятельствах непредсказуема.
   - Да перетопчится.
   - Да ну? Не забывай, Харви, одной маленькой, но значительной детали.
   Намек был понят. Мейсон некоторое время молчал, подбирая нужный ответ. Грудь опять сдавила волна переживаний за Женьку. Он чувствовал, что эта тема также больна для Санни, как и для него самого, однако подозрений о чувствах не высказывал. Они были друзьями.
   - Санни, ты же сам говорил, что Талоне не станет выступать. Ему же невдомек, что мы знаем наверняка, что он предатель, а в случае чего, если мы также наверняка будем уверены в измене Кастильо, убрать его в бою будет не сложно - ведь там полная неразбериха! - вдобавок к сказанному Мейсон утвердительно кивнул головой.
   "Немного проветрился и уже соображает, это уже хорошо", - подумал Альфред. Сашка перевела взгляд на Санни. Тот долго молчал и, наконец, сказал:
   - А вот тут ты прав.
   За это командира и любили. Санни был способен признавать правоту других и свое поражение. Он умел прощать, но мог быть и беспощадным.
   - Только сначала нам нужно повидать Гордона. Может, он прольет свет на это темное дело, - заключил Кент, - мы этим и займемся.
   Он махнул рукой, уводя за собой ребят. Оставшись один, Мейсон сел на корточки. Обхватив голову руками, он думал над словами командира о предстоящем риске Женькиной жизнью и даже не слышал, как открылись двери лифтподъемника. Он вздрогнул от неожиданности, когда над самым его ухом раздался голос и рука дотронулась до плеча Мейсона:
   - Харви, привет. Ты что тут делаешь?
   Мейсон поднял голову. Над ним стоял Гордон. Если бы это был чужак, он вполне мог пропустить момент и подставить Женьку под угрозу. Мейсон понял, что совсем раскис. Это было непростительно. Он ответил:
   - Привет, Майк.
   - Так что ты тут делаешь? - повторил вопрос Гордон.
   Он как всегда совал свой вздернутый нос в чужие дела. Несмотря на то, что Гордон был связным тулонцев и это приносило весьма полезную информацию, Харви решил, что доверять ему пока не следует. Гордон и Кастильо - давние друзья, работали вместе в "Слежении". Поэтому Мейсон решил соврать:
   - У меня горло болит, - в довершение своих слов Харви довольно естественно похрипел и покашлял.
   - Ха! - засмеялся Гордон. - Не ври, Харви. Ты же не умеешь врать! О том, что произошло знают все, - глаза Харви сверкнули металлом, - а я знаю чуть-чуть больше. Ну? Заинтриговал?
   "Ловушка", - подумал Мейсон, но тут же забыл об этом. Предложенное "меню" было действительно аппетитным и Харви его с удовольствием съел.
   - Тебе не стоит лететь, - перестав смеяться, сказал Гордон, - Женька в опасности. Тулонцам известна ее способность смотреть в корень. Это ведь она первая указала на вероятность тулонской угрозы.
   - Не понял, - Мейсон недоуменно посмотрел на него и искренне захохотал, - весь сыр-бор из-за бабы?
   - Ну-у, бабы всегда виноваты! А если серьезно, то тулонцы об этом не говорят, а я понять не могу: что в ней такого, что их так пугает? Именно пугает... Они уверены, что Женька может помешать их планам, точнее, деятельности в лице Талоне.
   - Так что же, Талоне, выходит, подменили?! - перебил Мейсон. Он вскочил и возбужденно заходил взад-вперед по коридору. От усталости не осталось и следа.
   - Да нет же, ты все не так понял! - отчаянно замотал головой Гордон, - Талоне никуда не девался! Это наш Талоне, только его личность подконтрольна тулонцам. Отсюда и его поступки, которые мы никак не можем понять. И... Аданаэль тоже, - добавил он немного погодя.
   Мейсон резко остановился.
   - Майк, это бред. Получается, что Талоне сейчас под влиянием чужой личности? Тулонцы на это способны? - Гордон кивнул. - Ты еще Санни об этом скажи.
   - Санни уже в курсе. Я же не могу прыгнуть через его голову. Да и это более рациональное объяснение, нежели сажать сюда двойника. Сам посуди, если тулонцы связываются со мной и я чувствую их присутствие в моем сознании, то почему бы враждебной единице не завладеть сознанием главкома?
   Мейсон задумался.
   - Наверное...
   - И еще, - Гордон сделался предельно серьезным, - мне, конечно, тяжело это говорить и признавать, но Аданаэля нужно убирать. Он подручный Талоне, исполнитель, а значит пешка, ничего не стоящая в этой игре.
   Мейсон оказался прав. Вот и доказательства, которые так нужны были командиру. Гордон еще немного постоял и молча пошел прочь. Двери лифтподъемника уже в который раз раскрылись. Александра выбежала, налетев на Гордона.
   - Осторожно, шею свернешь, - предупредил он.
   - О, Майк, ты тут? - удивленно спросила она, широко раскрыв глаза.
   - Да, к Харви ходил.
   - Подержи двери, пожалуйста, ты не торопишься? - а она мило улыбнулась, - Я его сейчас сюда отправлю.
   Александра со всех ног подлетела к Мейсону и выпалила:
   - Я за тебя здесь буду... ты спи... скоро бой... иди, тебе надо отдохнуть, - запыхавшись говорила она.
   - Все равно не усну, - покачал головой Харви.
   - Ты только так думаешь. Если просидишь еще немного, то в бою у тебя будет все двоиться и еще, чего доброго, кого-нибудь из наших ухлопаешь.
   Мейсон поморщился, но ничего не сказал, молчаливо направившись к Гордону, на что Сашка несколько удивилась: "Что-то уж больно легко он сдался. Опять что-то придумал?" - предположила она, но спрашивать ничего и не стала. Только лишь проводила взглядом.
   - Майк, - продолжил он уже в лифтподъемнике, бесшумно спускающемся вниз, - согласись, просто нелепо считать, что из-за Женьки все планы рушатся!
   - Конечно нелепо, но нам, понимаешь, никогда не понять тулонского образа мысли. У них свои ценности, если они, конечно, есть, своя религия, свой образ жизни, сформированный тысячелетиями. И этот чертов древний разум, которого нам никогда не понять.
   Мейсон и посмотрел в лицо Гордона: серые глаза, брови "кустиком", губы "чаечкой", все как обычно на этом продолговатом лице канадца. "Нет, он свой", - подумал про себя Мейсон и спросил:
   - Вы же с Кастильо закадычные друзья?
   - Да, - вздохнул Гордон, - я знал Аданаэля с детства. Он тогда уже отличался жестким, безжалостным характером. Он искренне ненавидел своих врагов и мои враги были его врагами... Поэтому заметить хотя бы малейшее изменение для меня было парой пустяков, а, кроме того, он никогда не был близок к Талоне, а тут...
   - Послушай, - загорелся вдруг Мейсон, - а можно ли изъять как-нибудь эту паразитирующую личность и освободить твоего друга и Талоне заодно?
   - Невозможно, - не колеблясь ответил Гордон, - по крайней мере сами тулонцы говорят, что невозможно. У нас тоже нет такой технологии. Хотя, кто знает, может, к тому времени как мы подберемся к Талоне она и появится. Тогда мы вернем нашего Ормандо - старого и доброго... А может быть и нет, - Майкл вновь вздохнул, - а вот Аданаэлю не повезло. По крайней мере, если он умрет, то с честью. Он бы сам выбрал смерть в этом случае. Я его знаю.
   - Тогда почему бы тулонцам не провернуть подобное с Женькой? Было бы гораздо меньше проблем!
   - Не знаю, но они говорят, что у нее слишком сильная воля. Они не могут с ней справиться.
   - А если сделать это сейчас? Она не может сопротивляться!
   - Ошибаешься. Может. Проникновение идет на очень тонком уровне, а благодаря вживлению наших биокомов, - Гордон указал рукой на основание черепа, - этот уровень никогда не отключается. Так что физическое уничтожение сейчас как нельзя кстати. Поэтому я и говорю, что лететь тебе нельзя: Женька в опасности, - повторил он.
   Они сошли с подъемника.
   - Пойду я, - утвердительно сказал Харви, - мне и вправду нужно отдохнуть. Я, если что, в Женькиной комнате, - Гордон в ответ кивнул и умчался прочь по коридору.
   Мейсон без труда открыл дверь. Он очутился в обычной комнате жилого уровня пилотов. Сразу же слева от входа находилось небольшое окошко - предусмотренное для того, чтобы пилоты не чувствовали дискомфорта, постоянно находясь в замкнутом пространстве. Хотя, в общем-то, здесь они только спали. Мейсон подошел к иллюминатору, в котором чернел бесконечный космос с его бесчисленными звездами. Среди них висел величественный шар Херувима, расположенный от Земли на расстоянии восемнадцати световых лет. "Земля... - пронеслось в голове, - здесь это недосягаемо". Мейсон почувствовал, как защемило сердце от тягостных воспоминаний. Он выложил на стол два пистолета: свой и Женькин. Затем прилег на кровать. Впервые за минувшие сутки Харви ощутил, что его действительно клонит ко сну. Мейсон не стал ему препятствовать. Он понимал, что завтра должен быть в форме.
  
   Земля. Суровая зима. Штат Невада. В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое января был страшный буран. Снег шел несколько дней не переставая. Фары с трудом освещали дорогу. Вездеход еле двигался по бывшему когда-то шоссе, а теперь снежному полю. За рулем сидел Джон Майл. Ему нужно было срочно попасть на заседание военного совета. "Все, - думал Джон, медленно пробираясь сквозь сугробы, - с меня хватит этих штучек-дрючек! Сыт я ими по горло! Сегодня я им покажу, начальникам! Я им скажу, что, мол, хватит, надоело мне тут без дела сидеть! Мне воевать надо! Людей у них не хватает, видите ли, некого на фронт посылать, а я? Чего меня-то здесь держать?!.."
   Через стекло ничего толком не было видно. Кругом один снег, ветер и ночь. Огней города не было даже и намека. Да им и не от куда было взяться. Внезапно фары высветили существо. Майл успел заметить, что оно было несколько похоже на человека и ударил по тормозам. "Откуда здесь, за милю от Лас-Вегаса это? Неужели на поверхности еще кто-то живет? Но как?" Присмотревшись получше, Джон разглядел синее пламя, которым горели глаза существа. Гораздо крупнее человека, с телом, покрытым густой шерстью, существо почти ползло, быстро переставляя четыре конечности. На мгновение снежный вихрь скрыл его от глаз Джона, но в тот же миг глаза Майла встретились с огнем глаз существа. Они зловеще сверкнули. "О, боже..." - только и успел подумать Джон и застыл на месте. Он не мог пошевелить ни рукой, не ногой. Он попытался повернуть голову в сторону уползающего монстра, но не смог. Он не мог даже моргнуть. Все тело будто бы онемело.
   Спустя несколько минут, Джон опомнился: "А вдруг оно не одно?" Старые повадки разведчика давали о себе знать. Майл попытался завести заглохший вездеход, но безуспешно: "Черт... мать... придется пешком". Его толкало его вперед не то любопытство, не то старые привычки везде совать свой нос, не то потрясающая гипнотическая сила самого существа. Следы уже успело замести снегом, но Майл уверенно шел вперед, словно на нюх. Он прошел совсем немного, прежде чем осмотрелся вокруг. Он обнаружил, что находится у разрушенного склада боеприпасов. Никого вокруг не было видно. Валялись лишь обломки, припорошенные снегом. Рядом Джон различил развалины синдиката. "Дьявол, куда же он делся! Не провалился же сквозь землю!"
   Внезапно он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Монстр был сзади. Джон уставился на него. Существо поднялось на две ноги, отчего стало еще выше, и внимательно смотрело на человека. Майл не верил своим глазам. Ничего подобного он раньше не встречал, даже за время работы в разведке. Глаза монстра завораживали и пленили. Но это был взгляд разумного существа. Джон чувствовал, что подвергается "обработке". Вот это он попал.
   - Ты что тут делаешь? - вдруг спросило существо.
   Майл стоял, как вкопанный. Он видел все, что угодно, но какие-то невообразимые монстры, говорящие на чистейшем языке - это уже слишком. Сначала ему показалось, что это сон, но когда вопрос прозвучал повторно, Джон понял, что находится в мире действительности.
   - Я? - растерянно переспросил Майл. - Еду в Лас-Вегас, - ответил он первое, что пришло в голову.
   - Понятно, - сказало существо и вновь опустилось на четыре ноги.
   Джон собрался в комок и приготовился, видя, что существо направляется к нему. Монстр покружил вокруг Майла и произнес фразу, которая окончательно выбила его из колеи:
   - Значит, ты нормальный.
   - "Нормальный"? - переспросил он смелее, поняв, что существо настроено не агрессивно.
   - Нормальный человек, - существо остановилось напротив Джона, - да ты не пугайся, мы людей не едим.
   - Мы? Вас что, много?
   - Много... Значит, в Лас-Вегас едешь... Удачного пути, - голос его казался грустным и даже обреченным.
   Существо, видимо, собралось исчезнуть, но Джон остановил его вопросом:
   - Кто вы?
   Монстр повернулся и равнодушно ответил:
   - Теперь уже не люди.
   При этих словах Майл почувствовал на себе тяжелый взгляд сотен синих глаз. Он не ошибся: со всех щелей и проходов на него смотрели такие же человекоподобные существа. Капитану стало не по себе.
   - Откуда же вы здесь взялись?
   - Уильям Шетнер, - резко бросило существо, и Майл уловил в его голосе волну злости. - Знакомое имя?
   Еще бы. Это имя было в свое время на слуху. Губернатор штата, баллотировавшийся в президенты. Он руководил синдикатом, занимавшимся разработкой оружия. На встрече с избирателями в день голосования он был застрелен прямо в толпе и никто так и не узнал кто это сделал. Ходили только слухи, что, якобы, это был заговор на высших уровнях власти, исполненный спецслужбами. Именно те выборы закончились избранием президентом демократа Джека Уолиса, к которому Майл и направлялся.
   - Мы те, кто работал на Уильяма Шетнера, - проговорило существо, - до нас никому не было дела. Нарушения безопасности, эксперименты... уходи.
   - Господи, да как же так могло получиться, что мы ничего не знали?.. - Джон опешил.
   В его голове никак не укладывалось то, что он слышал и видел перед собой. При этом оснований не доверять тоже не было. Он был в полном смятении.
   - Это ваша вина, что мы стали такими, - не отвечая на вопрос Майла сказал собеседник, - вам надо было получше узнать своего лидера.
   Майлу стало не по себе. Он не любил политику, но порой ему приходилось в нее влезать. Более того, Джон интуитивно понимал, что к убийству Шетнера, возможно, причастны его старые друзья и молчал об этом, боясь навлечь на себя беду. Но неужели и они ничего не знали о грубом нарушении правил безопасности на этом синдикате, работая на правительство? Черт, он готов был провалиться сквозь землю. Его попытка возразить была грубо прервана:
   - Это вы виноваты. Ты ведь тоже мог отдать свой голос за Шетнера!
   - У меня были другие убеждения, - прямо ответил Джон.
   Он прекрасно помнил тот день, когда губернатор лежал с пулей в голове прямо возле трибуны. Демократия была спасена кровью. Он был рад этому.
   - Все равно уходи, - существо резко замотало головой и всплеснуло передними конечностями, - прошу тебя, уходи, - оно опустило голову, - нам очень больно, но запомни: вы все виноваты в случившемся! И вы потеряли свой дом. Бездарно и позорно.
   Ошарашенный Джон повернулся и побрел к вездеходу. В голове вертелось столько вопросов, которые он не успел задать, однако было уже поздно. Ноги несли его вперед. Вездеход наполовину был завален снегом. Ветер усилился. Снежные хлопья бешено кружились в завораживающем танце. Снег то вздымался огромными столбами вверх, то закручивался сумасшедшим вихрем, то мчался по пустынной местности, сшибая с ног капитана, словно пытаясь его запутать и оставить замерзать в ледяной пустыне. Усевшись в машину, он оледеневшими пальцами включил зажигание. Вездеход завелся. Стеклоочистители справлялись с трудом. Он до упора выжал газ. Машина несколько секунд с ревом буксовала на месте, затем вырвалась вперед, разбивая снежный сугроб. "Так-то лучше", - думал Джон, несясь по заваленной снегом автостраде. Вездеход мотало из стороны в сторону. Порой он так накренивался на тот или другой бок, что готов был перевернуться и кувыркаться через крышу еще бог знает сколько. Но капитан этого не замечал. Он видел дорогу и ничего больше. Вокруг была пустота - страшная, черная пустота. В то время как оставшиеся жители Земли находились в созданных наспех подземных городах, он - Джон Майл, капитан одиночной разведки, возможно, был единственным человеком, находившимся на поверхности планеты.
   Теперь он был на полмили ближе к городу. Майл посмотрел на часы. В запасе оставался еще час двадцать шесть минут. Он поглубже закутался в теплый шарф - память о жене. До войны его жизнь была прекрасна. У него было все: оплачиваемая работа, свой дом, прекрасная жена, двое ребятишек. И вот в один день все это исчезло. Это был страшный удар. Джон тяжело переживал потерю своей семьи, ведь он всегда находил спасение только в ней. Когда он приходил домой, все проблемы забывались сами собой. Моника ласково встречала его и от одной ее улыбки на душе становилось спокойно и тепло. Дети - эти два маленьких ангелочка, которых Джон любил больше всего на свете, как только открывалась дверь, бросали все свои игрушки и бежали к нему навстречу. Он подхватывал их на руки и, счастливо улыбаясь детской улыбкой, терпеливо переносил их ласки, которые состояли в том, чтобы подергать папу за нос и уши или потаскать за волосы. Затем из комнаты выходил благородный, черный как смоль английский дог Джим, лениво махая хвостом... Даже сейчас Джону было не по себе. Внутри у него что-то сжалось, перевернулось, дрогнуло и колючий, горький ком подкатил к горлу. Майл не любил вспоминать об этом. Но не мог не вспоминать. У него навсегда отпечатался светлый образ Моники и его маленьких "зайчат" - Рони и Джерри. Тогда-то капитан и решил мстить тулонцам. Мстить не только за жену и детей, но и за себя, и за своих товарищей, и за простых людей. Именно поэтому он рвался в бой, однако президент ОНЗ не допускал Джона к бойне, объясняя это тем, что Земля тоже нуждается в таких людях как он.
   Однако терпению капитана пришел конец. Он твердо решил: если ему не дадут разрешения лететь на Херувим, то он сделает это сам, без чьей-либо помощи со стороны. За годы работы в разведке он привык действовать в одиночку. Со дня, как он отвел пополнение на "Цереру", Джон не находил себе места. Он в беспокойстве проводил все дни, ведь там, на Херувиме, сражались и гибли его друзья. Но дела постоянно задерживали Майла, и он не выдержал. Зная, что военный совет состоится сегодня в три часа ночи, он, бросив все, направился в Лас-Вегас. И черт его дернул вспоминать о Монике. Ведь он сам прекрасно знал насколько тягостны эти воспоминания, а теперь он не мог от них отвязаться. Это было мучительно больно, но Джон ничего не мог с собой поделать.
   В тот роковой вечер он возвращался домой гораздо раньше, чем обычно. Ему хотелось поскорее забыться, окунувшись в крохотный мир своей семьи. По биокому сообщили, что тулонцы высадили десант в Лас-Вегасе. О Сидар-сити, где жил Майл ничего не упоминалось, однако он забеспокоился. При въезде в город его испугали пустынные улицы. Еще более насторожило то, что против обыкновения дома не горел свет. Город был тих. Капитан в мгновение ока очутился у двери. Она была не заперта. От порыва ветра дверь отворилась, обнажая картину происшедшего. Перед ним в луже крови лежала Моника. Джон бросился к ней, но поздно, она была мертва. Он неуверенной походкой, до конца еще не понимая, что случилось, обошел весь дом. Вокруг царил беспорядок: все было разбросано, вывернуто, сожжено. Около дивана с оскаленными зубами лежал убитый Джим. Напрасно Джон звал - Рони и Джерри нигде не было. Только после этого Майл понял, что здесь побывали тулонцы. Джон вернулся к Монике, опустился подле нее на колени, обнял и прижался к ней губами. Одиночество в мире людей было страшнее всего. Он чувствовал бесконечную боль и полное опустошение. Несколько минут он сидел неподвижно, затем поднял лицо без слез. На нем была полная растерянность.
   Джону показалось, что все это он переживает заново. Вездеход сильно занесло. Не удержавшись, он с размаху перевернулся на крышу. Джон вцепился в руль. Машина ехала несколько метров вверх тормашками, вздымая ворохи снега, затем опять встала на колеса, проехала поперек дороги, перевернулась на бок, потом опять встала на колеса...
   Капитан глубоко и громко выдохнул. Вездеход, врезавшись в сугроб, полустоял на бампере. Задние колеса все еще крутились в воздухе. Джон с трудом открыл дверь и выполз из машины. По подсчетам он находился в нескольких сотнях метров от основной черты города. Майл потянулся к бардачку и вытащил оттуда фонарь. "Придется идти пешком", - пробормотал капитан, включая фонарь, смотря на индикатор времени. До заседания оставался ровно час. Он поднялся и побрел в сторону города, проваливаясь в снег по пояс. Идти было трудно. Вытаскивать забитые снегом унты из сугробов стоило огромных усилий. Кроме того, сильно мешал фонарь. В конце концов, Джон его бросил и пошел наугад, помогая себе руками. Ветер дул прямо в лицо, что крайне замедляло продвижение вперед. Шапка сбилась на затылок, приходилось все время ее поправлять. Колючий снег обжигал лицо, руки в рукавицах совсем закоченели. Капитану казалось, что он стоит на месте. В одно мгновение ему почудилось, что он заблудился. Джон остановился. От непрерывного снегопада рябило в глазах. После недолгих раздумий капитан решил все же идти вперед, но, сделав шаг, налетел на железный столб. Проведя по нему рукой, он обнаружил, что это дорожный указатель. Джон сделал попытку рассмотреть, что на нем написано. Он напряг все свое зрение: ему показалось, что он едва разбирает две заглавные буквы. "Значит, Лас-Вегас. Добрался". Теперь главное найти центральное убежище, а там уже вход в новый город. Подземный.
   Капитан вышел на центральную улицу. В городе, так же как и за его окрестностями не было ни одной живой души. Не горело ни одного окна. И окон не было. Город был снежный и безлюдный. На душе у Джона сделалось совсем скверно. Лас-Вегас был разрушен почти до основания. Он попал под вторую волну тулонских ударов. На его улицах лежал снег, прикрывая то, что осталось от городских построек. Этажи небоскребов обвалились и представляли собой уродливые строения с выбитыми стеклами, перекосившимися балками и острыми, торчащими железками арматуры. Джон, уверенно идя вперед, вглядывался в зияющую пустоту оконных проемов. Теперь только ветер обитал в брошенных домах. Жуть охватывала капитана. Это состояние еще больше подстегивалось воем ветра. Зловещим, ледяным воем, который, казалось, жаждет крови и жертв.
   Собственно, Лас-Вегас не обладал популярностью и во время своего процветания. Утратив славу мирового центра игорного бизнеса, он стал закрытым городом. Недалеко от него в пустыне располагался полигон, на котором регулярно проводились протонные, нейтронные, нейтринные и другие испытания. В любое время года, в любое время дня и ночи активный фон более чем в два раза превышал норму. Люди, растения и животные как-то приспособились к тяжелым условиям, но, тем не менее, в городе была высокая смертность и уровень генных мутаций. Люди умирали от новых появившихся неизлечимых заболеваний в муках, проклиная правительство и город. Умирали не только старики. Умирали и дети. И только когда пост президента ОНЗ занял Джек Уолис, сменив консервативного Уинстона Бэйли, штат Невада перешел под полную юрисдикцию Вашингтона. Кроме того, чтобы слова не расходились с делом, новый президент перенес все свои дела в главный город Невады и теперь Лас-Вегас стал неофициальной столицей объединенных народов. Это случилось за несколько месяцев до начала войны. Джон помнил, как настойчиво Женька твердила о тулонской угрозе, и даже подумывал перебраться на всякий случай под землю, но когда решился, было поздно. Моники и детей не стало. Тулонцы исковеркали ему жизнь, оставив глубокую, не заживающую рану. Она не зажила и по сей день. Более того, она снова открылась.
   По старой памяти Джон продолжал жить в Сидар-сити, под землей. Единственное, что заставило его выйти из убежища - это военный совет. Зная, что через КПП в Вегас его не пропустят из-за чрезмерного рвения на Херувим, капитан предпринял этот отчаянный шаг, будучи уверенным, что человека с поверхности не запустить - грех. Джон надеялся на это. И еще на удачу. Он шел практически на ощупь, выставив перед собой руки, различая дорогу с помощью крошечных генераторов света, вмонтированных в его меховые рукавицы. "Где-то тут должен быть указатель... - он обнаружил что-то громоздкое, - вот он... вот вход... черт, почему он закрыт?" Джон ударил кулаком по двери из сверхпрочного материала. Звук глухо отдался и растворился в темноте ночи. В момент капитана охватил немой ужас: обратно он не доберется, даже если очень захочет. Но вдруг он услышал заглушаемые воем ветра слова: "Сообщите код доступа". "Ах, они еще и проверяют кто придет!" - с издевкой подумал капитан, а вслух озлобленно крикнул:
   - Откуда я знаю ваш чертов код?! - бодрость духа снова к нему вернулась.
   - Ваши данные, - невозмутимо продолжил голос дежурного.
   Джон в тысячный раз в своей жизни доложил:
   - Джон Майл, капитан одиночной разведки У-103, сектора А22-К223.
   - Вы в списках не числитесь, - через секунду сказал невозмутимый голос и капитан понял, что его ни за что не пропустят.
   - Пошел ты... тепличная крыса...- тихо выругался Джон и громко крикнул, - Конечно не числюсь! Мне на заседание военного совета! Можете проверить мои данные в Сидар-сити!
   Дежурный больше не проронил ни слова. Еще минута и Джон был готов околеть от холода. И, прежде чем двери расползлись в разные стороны, ослепляя его ярким светом, капитану показалось, что прошла целая вечность. Вместе с ветром и снежным вихрем Джон, словно снеговик, ввалился в небольшую комнату. От света он закрылся рукавом. Несколько минут он так и стоял с закрытыми глазами. Затем, несколько привыкнув, приоткрыл их. Помещение, куда попал Майл, было крохотным и представляло из себя совершенно пустую комнату. Сверху лился невыносимо яркий свет. Посреди комнаты размещалась лента транспортера, который непрерывно двигался, исчезая за закрытыми дверьми. Джон встал на бегущую ленту, словно на дорогу. Подъехав к дверям, сработал детектор и они открылись в длинный коридор. Отсюда начинался подземный Лас-Вегас, гревшийся от теплого земного ядра. Не откладывая, Джон направился прямо к президентскому сектору.
   Город находился на стадии строительного расширения, однако Джон про себя отметил, что президентские апартаменты хоть и скромные, но были отстроены наилучшим образом: гладкие стены, парящие, словно не невидимых нитях, лампы, светильники, картины, ковровые дорожки из натурального материала - в общем, все то, что успели захватить из резиденции в спешном бегстве с поверхности раненой Земли. Джон беспрепятственно миновал пост вооруженной охраны. Он не сомневался, что глава народов примет его. Достаточно вспомнить, что президент знал Джона с малых лет, поскольку отец, ставшего капитаном маленького Джонни, долгое время был консультантом по астрофизике при его администрации. Так было всегда: кому-то везло больше, кому-то меньше. Кто-то здоровался с президентом за руку, а потом с ним также здоровался его сын, а кто-то только мог об этом мечтать.
   И все-таки сомнения терзали Майла. А что если опять оставят? Как он простит себе бездействие? Эти мысли роились в голове капитана с огромной скоростью. Но стоило ему очутиться перед личным кабинетом президента, как все мысли иссякли. Он даже не знал с чего начать и как объяснить свое неожиданное появление. Но отступать было поздно, тем более, что охранник уже отворил перед Джоном дверь и теперь ему оставалось только шагнуть вперед. Он сделал этот шаг. Дверь за ним аккуратно захлопнулась, издав при этом легкий щелчок. Капитан огляделся. Первая мысль, посетившая его, подсказала, что если его везде так легко пропускали, значит, президент уже в курсе.
   Джон окинул взглядом помещение, в котором находился. Это был, пожалуй, единственный уголок, взятый целиком с поверхностной резиденции. Капитан вспомнил, что президент, говоря про это место, всегда отмечал, что здесь лучше думается. И действительно, обстановка "думательной" комнаты в давно забытом стиле дарила ощущение тепла и уюта. Справа от входа стоял небольшой стол из красного дерева, за которым расположилось ворсистое кресло, казавшееся таким мягким, что в нем можно было утонуть. В кабинете не было привычных парящих ламп. Освещение было сделано за счет старинных подвесок - бра, излучавших неяркий свет. На столе - настольная лампа, а рядом такой же мягкий, как кресло, диван. Напротив стола у стены стоял книжный шкаф, сверху до низу наполненный аккуратно расставленными и бережно хранимыми книгами. Джон посмотрел себе под ноги - он стоял на ковре с причудливыми узорами и ему стало немного неловко: снег с одежды таял и капал прямо на шедевр древнего искусства ткачества. Капитан оглянулся, но свободного места, куда можно ступить не нашел, поэтому остался также стоять, бросив взгляд на потолок, уходящий конусом вверх, подобно доисторическим пирамидам. Теперь Джон понимал, почему президент называет это помещение "думательной" комнатой. Для этого здесь было самое подходящее место.
   Капитан услышал движение и выпрямился. Из-за шкафа с толстой книгой в руках вышел давно знакомый Джону человек. Это был президент ОНЗ, адмирал космического флота Земли Джек Уолис. Капитан разглядел название книги - "Мальвиль", автора он увидеть не успел - президент отложил книгу в сторону.
   - Рад видеть тебя Джон, - мягко сказал он, протягивая руку капитану.
   Майл ответил тем же жестом, в глубине души гордясь, что не каждому выпадает честь здороваться за руку с президентом.
   - Да не стой ты передо мной, - спохватился Уолис, - сядь, разденься.
   Через некоторое время, когда Джон сидел перед президентом на удобном мягком диване, положив ногу на ногу, адмирал вновь заговорил:
   - Как понимать твой визит? Я тебя не ожидал.
   - Я на совет, сэр - ответил Джон.
   - Совет переносится на час - не подошли сводки с Херувима. А зачем тебе на совет? Что-то важное?
   - Да, сэр.
   - Не удивительно. Если я вижу перед собой сына Джеральда Дугласа Майла, то ясно, что по делу. И если уж ты решился добраться до нас по поверхности, значит, дело серьезное. Я тебя слушаю.
   Несмотря на то, что вид президента был весьма серьезным, капитан не уловил в его голосе ни одной сердитой нотки.
   - Дело в том, сэр, что я хочу на фронт, - прямо и сразу начал Майл, - это моя личная просьба к вам и, надеюсь, что вы не откажете.
   Адмирал с видимым интересом посмотрел на капитана:
   - Откровенно говоря, Джон, я тебя не совсем понимаю, но я ждал этого.
   - Я хочу вернуться в свой отряд, - продолжил капитан, - сэр, я не могу здесь жить больше!
   - Джон, брось ты эти "сэр, сэр", у меня они уже вот где, во как надоели, - президент приподнял подбородок тыльной стороной ладони и, проведя крепкой рукой по седым волосам, продолжил: - Тулонцы убили не только твою семью. Они разрушили счастье миллиардов людей. Мне тоже тяжело, ведь моей семьи тоже нет, но я продолжаю жить. Жить на Земле.
   При этих словах Джон проглотил горький ком и опустил глаза. Да, он совсем не думал о том, что трагедия, произошедшая с ним, постигла не только его одного.
   - Так что, Джон, - продолжал адмирал, - мне очень знакомо твое чувство, особенно сейчас, когда я не могу дать тебе разрешения на войну... обстоятельства слагаются так, что в ближайшие четыре дня ты не сможешь попасть на фронт.
   Глаза капитана вспыхнули, но тут же погасли. Ему была дана надежда.
   - Джон, я не хочу тебя срывать с места, но пойдем в мой официальный кабинет и там я тебе все объясню.
   Майл и адмирал вышли из уютных апартаментов и направились по длинному коридору. Они молчали. Были слышны только шаги, приглушенные мягким покрытием. Внутри Майла творилось бог знает что. Внешне он выглядел довольно спокойным. Однако президент слишком хорошо знал капитана, поэтому ласково сказал:
   - Джонни, перестань. Все совсем не так, как ты думаешь.
   Эти слова еще больше затронули капитана. Он был натянут, готовый при намеке на работу здесь, в Лас-Вегасе, лопнуть. Коридор тянулся и тянулся, а адмирал и капитан шли, и все также молчали. Джон начал потихоньку успокаиваться. Самое дорогое после семьи для Джона был его отряд. Изо дня в день он не переставал думать: как они там? Женька, наверное, с Харви, но, скорее всего, сама по себе. А Сашка с Альфредом или Алексом, или еще с кем-нибудь, и все так же кричит на них. Но почему-то именно сейчас неожиданно пришла мысль: "Это же война, а вдруг их всех уже нет в живых?" В знак протеста против своих мыслей, капитан затряс головой. Адмирал посмотрел на него и положил свою руку на руку Майла:
   - Джонни, ты в порядке?
   - Д-да, да-да,- замялся он.
   - С некоторых пор я заметил в тебе перемену и, признаюсь, не к лучшему. Ты стал какой-то... более раздражительный, взрываешься слишком часто, говоришь мысли вслух и вообще стал каким-то рассеянным, нервным.
   - Сэр...
   - Опять?
   - Ну, вы же знаете, что на меня так повлияло, - вздохнул Майл.
   - Знаю, однако не нужно отчаиваться! Жизнь не кончилась, она продолжается. Ты сколько лет был женат на Монике?
   - Шесть, - тяжело выговорил капитан. О, как не легко было ему обо всем этом вспоминать!
   - Ну вот, а я на Дженни тридцать пять. Это тоже не малый срок. Я знаю, что ты любил Монику больше чем кого-либо. Я тоже любил. А сколько таких как мы? И если каждый потеряет смысл жизни, потеряет веру в жизнь, то что будет с нами? Мы не сможем победить тулонцев, да даже и не в этом дело! - Джек Уолис по-отцовски потрепал Майла по плечу. - Ты брось это. Задание мы тебе дадим на семьдесят два часа. Затем ты отчитаешься, и я сам лично сообщу твоим ребятам, чтобы встречали.
   При этих словах Джон встрепенулся, выпрямился, глаза его заблестели. Он почувствовал, будто бы это отец говорит с ним. На душе стало теплее.
   Свернув в боковой тоннель, они подошли к "правительственному лифту". Так называл его Джек Уолис. Лифт ничем не отличался от всех остальных, разве что был немного вместительнее. Лифткабины как таковой не было. Была просто площадка, которая поднималась и опускалась. Джон с любопытством разглядывал шершавые стены шахты и все те же парящие лампы освещения. Наконец, лифт остановился. Выйдя из него, они очутились прямо напротив официального кабинета президента. Дверь открылась, среагировав на голосовой иденткод.
   Джон очутился в обширной комнате. Свет в ней походил на дневной, давно уже забытый людьми. Официальный кабинет производил впечатление некой незаполненности, быть может потому, что кроме большого овального стола и стульев вокруг него ничего в этой комнате не было. Абсолютно гладкие стены создавали ощущение широты помещения и, вместе с этим, позволяли не отвлекаться на посторонние детали. Джон понял, что официальный кабинет и есть зал для совещаний, в котором уже скоро соберутся генералы и адмиралы космического флота Земли. Но пока здесь царила тишина и президент указал капитану на стул, а сам сел напротив. Адмирал помолчал, выжидая когда Джон настроится на серьезную беседу, и начал свою длинную речь:
   - Джон, - обратился он совсем неофициально и Майл сразу понял, что задание действительно важное, - ты прекрасно знаешь, что ты один из лучших. И я очень ценю тебя. Таких как ты можно пересчитать по пальцам, но все они уже на фронте, а ты здесь, поэтому это задание мы решили поручить тебе. Одна его часть напрямую связана с твоим прошлым, - Майл внимательно слушал, но не мог понять к чему клонит адмирал. - Задание будет состоять из двух частей. К выполнению первой части ты приступишь прямо завтра, раз уж ты здесь. Признаться, мы хотели открыть тебе доступ к скоростной трассе, но ты нас опередил. На твое задание, как я уже говорил, тебе дается семьдесят два часа. Ты должен вылететь на Юпитер, ты понимаешь?
   Джон понимал. Там прошло его детство и юность, там остались его друзья и враги. Задачка не из легких, если учесть, что он пока не знает зачем его туда посылают, но не на отдых, вероятно.
   - Ты будешь вести переговоры о помощи. Ты подходишь на эту роль больше чем кто-либо, у тебя уже есть опыт и я уверен, что ты справишься. От тебя будет зависеть многое. Схему переговоров я тебе объясню позже и мы с тобой отработаем все возможные варианты... Так, это по поводу первой части твоего задания, - Уолис замолчал, готовый отвечать на любые возникшие вопросы.
   - А если я откажусь? - только и спросил капитан. Ему все было понятно, но только одна мысль вертелась на языке и ее, вероятнее всего, и ожидал услышать президент. Так или иначе, капитан приближался к температуре кипения.
   Президент Уолис покачал головой:
   - Ты не можешь нам отказать. Мы на грани провала!
   Он провел ладонью по своему лицу. На нем отразилась усталость. Джек Уолис глубоко вздохнул, откинулся на спинку кресла и посмотрел в бесстрастное лицо Майла.
   - У тебя нет выбора, иначе ты не попадешь на Херувим.
   - Как насчет второго задания? - спросил Майл.
   - У нас в боевой готовности находится отряд новичков. Ты их и поведешь на "Цереру". Там и останешься. Мне кажется, что Талоне что-то недоговаривает. Кент молчит. Они там, я подозреваю, самодеятельностью занимаются. Хотя, оборону держат. Так что скучать не будешь.
   - Вы мне предлагаете следить за ними? - насторожился капитан.
   - Разумеется нет, - тон голоса Майла президенту не понравился и он дал это понять, - однако, если обстановка там нездоровая, тебе придется об этом рассказать.
   Майл нахмурился. От этой идеи он был не в восторге. Однако внимание адмирала решил сконцентрировать на другом, чтобы тот не заподозрил, что Джон уже твердо для себя решил: он на своих стучать не будет. Капитан спросил:
   - Сэр, кто сейчас мэр Мортара?
   - Хоурс, а что? - живо поинтересовался адмирал.
   - Ничего, - ответил Джон, а сам задумался.
   Мортар на Юпитере занимал главенствующее место среди полисов. Голос его руководителя был всегда решающим. Так кто же стоит у руля? На Юпитере он знал двух Хоурсов: один из них - Энтони, школьный друг Майла, заядлый хулиган и двоечник, хотя и с головой на плечах, - он отпадает. Энтони никак не может быть мэром. А вот второй - заклятый враг Майла - Эдвард, из хорошей состоятельной семьи. Он-то как раз и может занимать этот пост и тогда помощи ждать неоткуда, все решит личная неприязнь. Капитан понимал, что это задание президент поручил ему неосмотрительно: его исход мог быть обусловлен личными интересами, что было для переговоров недопустимо, но выбора ему не оставили. Хотя, мало ли Хоурсов появилось в полисе за время отсутствия Майла на родине?
   - Я так понял, что на заседание военного совета тебе вовсе и не обязательно? Тебе главное было поговорить со мной? - Джон устало кивнул. Президент посмотрел на часы, - Так, заседание начнется уже очень скоро. Надеюсь, сводки подоспели... - он задумался о своем, но тут же исправился, - В девять утра я жду тебя для последних инструкций на свежую голову.
  
   Утром Альфред зашел в комнату к Мейсону. Его там не оказалось. Было видно, что он здесь и не ночевал. "Черт, где его носит? - спросил он себя и догадался, - Наверное, у Женьки". Федерау вышел и огромными шагами направился к комнате Евгении. Дверь была не заперта. Альфред облегченно вздохнул - Харви крепко спал. Он посмотрел на часы: до вылета еще полчаса. "Пусть поспит... А что, если его вообще не будить? - промелькнула крамольная мысль, - Ладно, еще минут десять". Он потихоньку вышел. Едва ли Альфред отошел на полметра от двери, как из-за угла показался Аго:
   - Привет, - на ходу, не сбавляя скорости поприветствовал он.
   - Привет...Стой! - с поздним зажиганием остановил его Федерау.
   - Что? - Аго сразу же сделался внимательным.
   - Пятый сектор летит? Ты не в курсе? - неожиданно для самого себя спросил Альфред. В пятом секторе был Аданаэль Кастильо, а последний разговор с Мейсоном позволял думать, что Харви решительно настроен свести с ним в бою счеты.
   Японец нахмурился.
   - Нет. Опять что-то надумали?
   - Как не летит? - недоверчиво покосился на него громила.
   - Талоне сказал еще вчера вечером, что летят с шестого по четырнадцатый, ты чем слушал?
   - Меня не было на планерке, и вообще это дело Санни туда ходить, - сказал Альфред.
   - Ладно, мы вперед вас вылетаем, а мне еще нужно, чтобы техники мой истребитель проверили.
   И наши с Харви пусть проверят.
   - Это же их работа! - ответил ему собеседник, уже скрывшись в соседнем примыкающем тоннеле.
   Федерау во второй раз зашел в Женькину комнату. Мейсон, как на грех, проснулся и сидел на кровати, опершись на нее обеими руками. Вид у него был замученный. В дверях показалась массивная фигура Альфреда. Харви даже не взглянул в его сторону:
   - Здорово.
   - Харви, не начинай день с таким настроением, - предупредил Федерау, и хотя ему было жаль друга, депрессия, в которой тот с некоторых пор постоянно пребывал, уже порядком поднадоела.
   Мейсон вскинул голову:
   - Женьке сегодня тридцать!
   - Вот такой хреновый день рождения... но, Харви, это ерунда. Я только что узнал, что в бой летят с шестого по четырнадцатый секторы, дошло?
   - Дошло... - медленно проговорил Мейсон и вдруг подскочил. - Что?! Пятый не летит? Ну Талоне, ну... гад... Теперь точно ясно, что он Кастильо прикрывает.
   - Так я к чему клоню, чтобы ты в бою сильно не расходился...
   Они вошли в грузовой отсек. Обслуживающий персонал, словно муравьи, сновали туда-сюда, помогая пилотам проверить функциональность истребителей перед боевым вылетом. Свою машину Альфред отыскал сразу. Он удивленными глазами посмотрел на Мейсона, обнаружив, что Аго с усмешкой на лице поджидает их.
   - Альфред, - сказал японец, дружески похлопывая по истребителю товарища, - у тебя неполадки в системе наведения.
   - С чего бы это? - недоуменно проговорил Федерау, пожав плечами, - Происки врагов?
   - Не думаю. Так иногда бывает. Так что на время лишился ты своего истребителя, - заключил Аго.
   - Ну вот все и стало на свои места. И раз я не полечу на своем, то полечу, Харви, на твоем, - просто и в то же время так беспардонно сказал Альфред, что ввергло Мейсона в очередной приступ ярости:
   - То есть как это ты полетишь на моем истребителе?! А я на чем полечу?! На вольном ветре?!
   - Нет, - спокойно ответил ему здоровяк, - ты вообще никуда не полетишь.
   - Не понял.
   Альфред настойчиво произнес:
   - Это самое верное решение, Харви. Его простят. Ты останешься здесь с Сашкой и Женькой, будешь ждать нашего возвращения, ясно? А потом мою машину наладят и...
   Мейсон промолчал.
   - Ладно, - поторопил Аго, - нам уже пора. От винта!
   - Харви, держись! - подбодрил друга Альфред.
   - Удачи.
   Мейсон отошел в сторону, наблюдая, как пилоты готовятся к боевому вылету. Его взгляд остановился на проходящем мимо Санни. Тот был хмур и не весел. Он шел, сосредоточенно глядя вперед, и, бездумно бросая направо и налево: "привет" и "удачи". Харви наблюдал за ним. Кенту было явно не до Мейсона. К тому же командир отряда несколько запаздывал, что было совершенно на него не похоже. Мейсон намеренно преградил ему дорогу. Едва не налетев на него, Санни очнулся:
   - Привет, Харви.
   Теперь Мейсон не знал, что сказать и только выдавил из себя:
   - Привет... ты летишь?
   - Конечно, - пожал плечами Кент, - а тебя, похоже, Альфред отстранил, судя по виду?
   - Судя по твоему, тебе бы тоже остаться, - парировал Харви.
   - Мейсон, чего ты добиваешься? - Санни склонил голову и прищурился. Он прекрасно понимал, чего тот хочет от него. Он смотрел ему прямо в глаза и Харви почувствовал, как нарастает внутренняя агрессия командира. Он понимал, что момент для выяснения отношений был выбран далеко не самый подходящий. Однако отступать было уже поздно, тем более, что это желание Мейсон носил в себе уже очень давно:
   - Хочу все услышать от тебя самого.
   - Хорошо, - легко согласился Санни, который подозревал, что этот разговор рано или поздно все равно должен был состояться, - но учти, что ты сам этого хотел... - он сделал паузу, собираясь духом, и сказал: - Харви, ты и сам прекрасно знаешь, что Женьку я люблю очень давно, - Мейсон отвел взгляд в сторону, но Санни продолжал, - но! Я не хочу, чтобы она страдала и сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не было, ясно? Я не собираюсь вставать между вами, и никогда не вставал. Борись за нее и я буду только рад, если ты сумеешь с ней справиться. Я тебе не соперник! - Санни резко выдохнул, - Все? И ты не имеешь права во мне сомневаться! Черт побери, понял?
   Мейсон остолбенел, поскольку никак не ожидал такого откровенного признания, а Санни оторопело стоял и не знал: правильно ли он поступил, открывшись, наконец, Мейсону. Харви понял, что задел командира за живое, но почему он вообще пошел на этот разговор так до конца и не осознал. Может быть, ему просто была нужна поддержка и ощущение того, что страдает не он один грело душу? Однако что цена такой поддержки была высока.
   - Прости, - вдруг сказал Мейсон.
   Санни понимающе кивнул, но в душу закралось что-то недоброе.
   - Санни, - продолжил Мейсон, - ты меня понимаешь, я знаю, и прошу тебя, прости если я сделал тебе больно, я... но если тебе от этого станет легче, то у меня с Женькой ничего не было и...
   - Ну все. Спокойно. Это уже слишком. Забыто.
   - Может, ты не полетишь? - попросил Мейсон.
   - Надо, - только и смог сказать Санни, - это ведь тулонцы во всем виноваты.
   - Тогда удачи тебе, - Харви был более чем расстроен, - ты только вернись. Ты должен.
   Кент похлопал Мейсона по спине и сказал:
   - Я вернусь, друг, обязательно вернусь.
   Он повернулся и бегом направился к своему истребителю, ругаясь про себя: "Черт тебя раздери, Харви, как на смерть теперь тащишься! Ну успокоил! Эх, хорошо сейчас в бой-то! Прямо как на крылышках!"
   Мейсон вышел прочь из отсека, держа руки в карманах. На душе было вроде как легче, но, скорее всего, это была лишь видимость. Он смотрел на взлетное поле через маленькое окошко массивной двери отсека. Смотрел, как открываются пусковые шахты, и как все поле пришло в движение. Боевые машины начали построение для взлета. Харви проводил свой отряд, глядя как истребители один за одним исчезают в черной пасти космической пустоты, и пошел в медцентр. Войдя в коридор, он обнаружил, что там пусто. Предчувствие беды захватило его с головы до ног и Мейсон одним прыжком очутился у двери, которая вела к Женьке. Он тихонько приоткрыл ее и успокоился. В комнате была Сашка. От звука открывающейся двери она резко вскочила, но как только увидела Харви, подбежала к нему, запротестовав:
   - Тебе нельзя.
   Мейсон молча ее отстранил и подошел к Женьке. Александра, не ожидавшая таких решительных действий с его стороны, растерялась. Она заметила, как он стиснул зубы, но все же решилась произнести:
   - Только ради бога, отдай мне свое оружие.
   Мейсон молча вытащил два пистолета и покорно отдал ей. Сашка недоуменно посмотрела на него:
   - И давно ты носишь с собой двойной арсенал?
   - Давно, - отрезал Мейсон, - и не смей думать, что я идиот.
   Александра отошла в сторону. Мейсон сидел около Женьки, сдавив до боли виски, и смотрел на ее неподвижное бледное лицо. Ему хотелось выть. Выть как раненному зверю, попавшему в западню, но он не мог, здесь была Сашка. Она искоса глядела то на Мейсона, то на Женьку и не могла понять: почему он был с ней рядом, зная, что Женька никогда не ответит взаимностью? И тем более сейчас, когда ей все равно, что происходит и кто с ней находится? И что будет, если она все-таки не выкарабкается? Сашка не знала, что жизнь к Женьке постепенно возвращалась. Она была очень слаба, но всеми силами боролась за жизнь. Она то была в беспамятстве, то как будто выходила из него и тогда она пыталась подать какой-нибудь знак: поднять руку или открыть глаза, но это ей никак не удавалось. Было слишком мало сил и слишком много тщетных усилий. Все тело было каким-то ватным. Едва ей удавалось пробиться сознанием, как оно вновь исчезало. Тишина, окружавшая ее, была бесконечной и непроницаемой. Мейсону показалось, что на мгновение он прочувствовал Женькино состояние и отшатнулся от ее мертвенно - бледного лица. В коридоре стал слышен голос Уилкса, справлявшегося о здоровье пациентки у дежурного врача. Спустя минуту, он вошел, кивнув Александре в знак приветствия. Врач удивленно взглянул на Мейсона, но промолчал, снимая показатели с приборов. Мейсон молча следил за его лицом. Сначала оно было сосредоточенным, затем постепенно приняло выражение удовлетворенности. Потом оно вновь стало серьезным.
   - Ну-с, - обратился он больше к Харви, чем к Сашке и та немного нахмурилась, - кажется, наши дела идут на поправку.
   Воцарилась тишина. Александра смотрела на индикаторы приборов, боровшихся за жизнь вместе с Женькой. Мейсон старался отогнать от себя мрачные мысли, но это никак не получалось. Сашка, глядя на него, немного поколебалась, но все-таки решила задать давно мучивший ее вопрос:
   - Харви, как с вылетом? - осторожно спросила она.
   - Твой дружок улетел на моем истребителе, - словоохотливо ответил ей Мейсон.
   - А как же истребитель Альфреда? - Сашка пропустила мимо ушей издевку и озадаченно продолжала спрашивать. - А как же пятый сектор?
   - У Альфреда какие-то неполадки в системе наведения. А пятый сектор Талоне не пустил, Кастильо покрывает...
   - Э-э, ребята, - Уилкс, отвлекся от своих дел, - да я вижу у вас здесь много врагов, - Мейсон пронзительно взглянул на него, но тот невозмутимо продолжил, - Кастильо: невысокий, крепкий такой, шрам у него на правом виске?
   - Точно, - сказал Харви и сверкнул глазами, - а откуда вам, док, о нем известно?
   - Он был здесь.
   - Что?! - в один голос воскликнули Сашка и Мейсон.
   - Ничего серьезного. Обычная простуда.
   - Какая может быть простуда, если мы все до одного привиты?!
   - Бывают и сбои, милочка, - развел руками Уилкс, - вирусы постоянно мутируют. Сегодня один - вот вам вакцина, а завтра он уже совсем другой и вакцина уже не помогает. А здесь другая планета, другие условия, другие и вирусы! И поверьте мне, что это не единичный случай.
   - Не единичный? - Сашка стала еще более озадаченной. Мейсон насторожился. Кажется, в ее хорошенькой головке появились какие-то мысли.
   - Да что вы, в самом деле? Вон, главнокомандующий тоже несколько недель назад болел. Никто от этого не застрахован!
   - Странно все это, - задумчиво произнес Мейсон, - вот как раз несколько недель назад у Талоне и начались причуды... И Кастильо... А еще случаи были?
   - Не припомню, - ответил Уилкс, - да что вы так за это зацепились? Два случая - это еще не эпидемия!
   - Это тенденция, - поправила Сашка, - может, это какой-нибудь херувимский вирус так крышу срывает? - она пожала плечами.
   - Да нет, не думаю, - сказал Мейсон, начиная постепенно связывать концы с концами. Он сел на стул и глубоко задумался.
   - Кстати, а сколько твоей подруге лет? - Уилкс оперся на крышку камеры, в которой находилась Женька.
   Мейсон посмотрел на Александру. Интересно, она вспомнит какой сегодня день?
   - Тридцать... сегодня исполнилось, - запнулась Сашка. Харви удовлетворенно закивал.
   - Боже мой! Куда там Джек Уолис смотрит? - всплеснул руками Уилкс.
   - А... мы без разрешения...
   - Вам так сильно хотелось окунуться в этот кошмар?
   - Хотелось - не хотелось, какая разница? Один кошмар сменился другим. Не впервой, - она махнула рукой, - а сами бы вы как поступили, док? Тулонцы уничтожили весь мир, в котором мы жили, включая мир каждого отдельно взятого человека! Оставили... только воспоминания.
   Уилкс молчал. Он вышел из кабинета. Ему нечего было сказать. Он был полностью согласен. Тулонцы похоронили и его мир. Александра опустилась на стул около Женьки и тоже умолкла, вспоминая то сказочное время, когда хотелось жить, дышать полной грудью, нестись, сломя голову навстречу своим мечтам, флиртовать и не думать о завтрашнем дне. Сашка незаметно посмотрела на Мейсона. Странная все-таки была Женька! Все, вроде, было при нем и снаружи, и внутри. Да снаружи черт с ним, главное, что внутри. Хотя Сашка признавалась себе с неохотой в том, что лично ее больше прельщала внешняя сторона. "Сначала должно быть приятно посмотреть, а остальное - приложится", - так часто она говорила Женьке, с чем та упорно не соглашалась. Тогда Сашка предъявляла свой коронный аргумент: "Можно подумать, Алешка тебя поразил умом в первые три секунды знакомства, что ты так попала!" Сашка даже помнила этот разговор:
   - Алешка - это исключение, - сказала Женька, помешивая соломинкой коктейль. Она сидела на диване в малиновой гостиной, сложив ноги на пуфик.
   Сашка в той же позе блаженствовала напротив нее. С работы их довез как раз Мейсон, задержавшийся после окончания рабочего дня так же, как и они. Вообще, привычка задерживаться, была плохой привычкой. Тем не менее, периодически этой привычкой заражались все, а Женька была самым настоящим распространителем этой заразы. "Принеси кровать и живи здесь", - говорила Сашка, считавшая подобные задержки дурным тоном. Конечно же Женька ее не слушала. И Сашка порой недоумевала: как ради работы Женька могла отказаться от свидания?
   - Почему здесь так пусто? - раздался за дверью голос Альфреда.
   Сашка встрепенулась, сбрасывая с себя мысли, и выбежала из кабинета ему навстречу.
   - Наконец-то, - выдохнула она, бросаясь в его огромные объятия, - мы тут тебя уже заждались. Ну как?
   - Нормально. Женька в сознание не приходила?
   Сашка несколько сменилась в лице. Она сидела, как на иголках, ждала, переживала, а он беспокоится о Женьке! Она поборола обиду усилием воли, понимая, что причина спрашивать о самочувствии Евгении есть и вполне очевидная. Однако ответила коротко:
   - Нет.
   - Это плохо. Ну пошли, что ли заглянем?
   Он направился к двери, видя, что Сашка, по всей вероятности, приглашать его не собирается. Увидев Альфреда, сердце Мейсона привычно сжалось в предчувствии недобрых новостей. Так было всякий раз, когда они возвращались из боевого вылета. Но теперь все было еще хуже, поскольку Мейсон в нем не участвовал, а мог лишь мысленно находиться среди друзей, но все ли они вернулись?
   - Рассказывай.
   - А что рассказывать? - сказал Альфред, усаживаясь рядом с Мейсоном, - бой как бой...- он замолк. Сашка пронзительно посмотрела ему в лицо.
   - Ну? - Мейсон тоже все понял.
   - Аго, - покачал головой Федерау.
   - А мы ведь вот, только разговаривали, - простонал Мейсон.
   Из глаз Сашки брызнули слезы:
   - Ну что же ты сразу-то не сказал? - она уткнулась ему в грудь, разрыдавшись. Альфред прижался губами к ее волосам.
   - Как это было? - спросил Мейсон.
   - Не знаю. Я не видел, но Санни сказал, что прямое попадание. Он даже сообразить ничего не успел. Миг и все. Он и не почувствовал ничего.
   Все трое тяжело замолчали. Никто даже не повернулся в сторону вошедших Хаммера, Кента и Гордона. Хаммер обвел невеселую компанию вопросительным взглядом, обратив его к Харви. Но тот не отвечал. После терпеливо выдержанной Хаммером длительной паузы, Мейсон, наконец, разъяснил:
   - Подсчитываем утраты.
   - Могу добавить, - голос Хаммера был непривычно безэмоционален, - у нас пропал Остин.
   Тишина стала еще напряженнее. Сашка вскочила, вцепилась в летный комбинезон Хаммера и, пытаясь вытрясти из него душу, бессильно сказала:
   - Зачем ты это говоришь? Зачем ты говоришь, что он мертв? - она опять заплакала.
   Хаммер спокойно взял ее за запястья и, смотря ей прямо в глаза, произнес:
   - Я не говорил, что мы его потеряли. Я сказал, что он исчез. Возможно, его затянуло в воронку, образовавшуюся из ниоткуда. Никто этого не ожидал, - он невозмутимо возвратил Сашку Альфреду, - она как пылесос сосала энергию и все, что попадалось.
   - Технология тулонцев?
   - Не думаю. Скорее всего, природного происхождения. Никто не знает, что это за штука. Помимо истребителя Остина туда провалились еще два тулонских. Они просто исчезли, а потом воронка закрылась.
   - Может быть это что-то экспериментальное?
   - Хрен его знает. Я лично просто вижу факт: Остин исчез... как Женька?
   - Все также. В коме.
   Альфред молча вывел Сашку в коридор и строго заметил:
   - Хватит мокроту разводить. Иди. Отдохни. Ты и так здесь давно сидишь. А я вернусь к ребятам... Ничего, что я тебя не провожу?
   - Ничего. Я, пожалуй, пройдусь.
   Александра была рада, что ей представилась возможность покинуть медцентр. Его обстановка угнетала. Даже здесь, где пациенты были большой редкостью, она чувствовала характерный больничный запах, а там, где лежала Женька, вообще витал запах смерти. Сколько человек в свое время умерло в этих реаниматорах? Сашка, не спеша, отправилась к тоннелю - переходу на другой уровень "Матери". Альфред облокотился ладонью на стену и бездумно стоял некоторое время. Слишком много потерь было за последние дни. И даже он, считавший себя морально устойчивым человеком, был к этому не готов. На душе лежал груз, сбросить который было не легко. Мир вокруг рушился, оставляя ничем не заполненные места там, где раньше находились друзья. Те, кто все еще был жив спешили сюда поделиться впечатлениями, высказать соображения, узнать, что изменилось за несколько часов их отсутствия. Он вошел в кабинет, кивнул Гордону и Кенту, прекрасно понимая, что это место не подходит для сбора шумной компании. Однако встречаться здесь после боевых вылетов, похоже, стало традицией. Он дал ребятам несколько минут пообщаться и потащил их за собой, чувствуя неловкость за устроенный балаган перед вошедшим Уилксом, который при этом ни разу не упрекнул ребят.
   - Налетались? - спросил он.
   - Налетались, - ответил Альфред.
   - А что это вы так быстро? - доброжелательно поинтересовался Уилкс, - хоть кто-нибудь останьтесь, а то ведь умрет человек со скуки!
   Санни остановился. Он понимал, что это была его очередь. Он пропустил врача, которого неожиданно вызвали в приемную и в воздухе повисло неловкое молчание. Его нарушил Мейсон:
   - Честное слово, я рад, что ты жив.
   Санни опустил голову. Нет, сам он не рад этому. Ему так давно хотелось покоя, так хотелось отречься от всего этого, забыть и никогда больше не вспоминать. Но от действительности, а тем более от себя никуда было не деться.
   - И... перед вылетом не хотел тебя задеть, - закончил фразу Мейсон.
   - Да ладно, что уж там.
   Санни посмотрел на него и, будто получив молчаливое разрешение, медленно шагнул к Женьке. Едва взглянув на нее, командир отвернулся. О том, что Кент скрывает что-то личное, Харви начал догадываться по поведению Санни. Что-то в нем неуловимо изменилось с момента, как девчонки появились на "Церере". А сейчас, после того, что произошло с Женькой, он совсем замкнулся. Такое уже было однажды, когда случилась трагедия в Копенгагене, но Мейсон не придал этому тогда никакого значения. Сейчас он смотрел на Санни и не узнавал. Даже его внешность как будто изменилась: непослушные, черные как вороное крыло волосы будто бы потускнели, закинутая назад челка, некогда придававшая боевой вид, теперь уныло свисала до переносицы несколькими темными прядями. Брови сдвинуты - признак душевной дисгармонии. Карие глаза, которые всегда блестели, казалось, подернулись пеленой. Четко очерченные губы плотно сжаты. На этом лице, изменившемся до неузнаваемости, никак не лепился волевой подбородок. Санни, по натуре сильный человек, оказался беззащитным ребенком перед жестким ударом, который нанесла ему судьба. Сейчас он казался даже ниже ростом. Ребята молчали. Им было нечего сказать друг другу. Они понимали все без лишних слов. Но тишина становилась невыносимой.
   - Ладно, - проронил Санни, - я пошел. Мне еще на планерку нужно.
   - Я знаю, - уверенно сказал Мейсон, - просто ты не можешь здесь долго находиться.
   - И это тоже, - согласился Кент, невесело улыбнувшись и, бросив короткий взгляд на Женьку, вышел.
   Она очнулась в сумерках. Ей тотчас же вспомнился перелет на носитель: огромное тело Херувима, гигантские ворота, удар, вспышка... больше она ничего не помнила. Она пришла в себя от жужжания открывающейся крышки полусферы. До нее донесся негромкий разговор, но слов она не разобрала. Она лежала неподвижно, боясь шевельнуться. Звуки голосов умолкли, и она с трудом различила слова:
   - Слава богу, ожила.
   Воцарившаяся тишина пугала ее. Она не знала, где находится. Кто здесь? Свои или чужие? Вокруг она ничего не видела, не предметов, не склонившихся над ней людей - все слилось в единую серую массу. Полуоткрытыми глазами она смотрела в никуда. Только низко наклонившееся над ней белесое пятно постепенно стало напоминать очертаниями чью-то голову и мужской голос отчетливо сказал:
   - Женя, ты меня слышишь?.. Ты пролежала без сознания целую неделю, ты слышишь?
   Она попыталась ответить, но язык отказывался повиноваться. Единственное, что она смогла сделать - это чуть моргнуть глазами, подавая знак.
   - Женя, вспомни пожалуйста, вспомни, - просил кто-то, - там, на взлетной полосе, когда мы летели на носитель, ты не видела около своего истребителя Кастильо или Талоне? Помнишь их? Это важно...
   Женька думала очень медленно. В помещении все ждали. Да или нет? Все внимание было приковано к ее лицу. Она силилась вспомнить, что было тогда, в тот день? И вдруг она вспомнила. На застывшем лице Евгении появилась ледяная улыбка, о появлении которой она даже не подозревала, но которая произвела должное впечатление на окружающих.
  
   Прощание было не долгим. Инструктаж - как обычно: Майл нетерпеливо ерзал на одном месте. Встал он рано и все время до аудиенции с Комитетом провел в беспокойстве. Еще бы! Сегодня он, наконец, сможет увидеть свою боевую машину, а через несколько дней еще и насладиться ее полетом. Капитан уже предвкушал встречу со своим старым боевым другом и, оказавшись на аэродроме, быстро отыскал взглядом свой истребитель и слегка заулыбался. Это напоминало ему свидание с очень дорогим человеком, которого ты "тыщу" лет не видел.
   - Что? Не терпится? - угадал президент, сопровождавший капитана на аэродром.
   - Да, - признался Джон. Сердце у него так и прыгало от волнения и удовольствия.
   - Еще успеешь налетаться, - президент не торопил, он понимал, что, не поздоровавшись, капитан не уйдет.
   Майл подошел к своему истребителю и прислонился к нему, положив ладони на гладкую поверхность обшивки.
   - Ну, здравствуй, друг.
   Джону показалось, что истребитель ответил на его приветствие и от этого еще больше защемило сердце. Он звал и в то же время сердился: ведь Джон так надолго оставил его одного!
   - До скорой, красавец, - произнес капитан и быстрыми шагами, не оглядываясь, направился к ожидающему его шаттлу.
   - С Богом, Джонни, - выронил президент прежде чем герметичная дверь мягко затворилась.
   Капитан кивнул в знак того, что понял напутствие. Он понимал: от успеха его миссии зависит многое. Необходимый интервал достаточный для того, чтобы двигатели шаттла заработали на полную мощность был выдержан, открылись и пограничные двери аэродрома, блокировавшие вылет на поверхность. Президент отошел в сторону, но на него все равно повеяло резким холодом. Брюки и полы пиджака классического английского покроя затрепетали на ветру. Шаттл плавно взлетел и растворился в темноте ночи, царившей над поверхностью планеты. Покинув верхние слои атмосферы, Джон оглянулся назад, на Землю, которая из голубой превратилась в окутанную серыми облаками, не пропускающими света и тепла, планету. Теперь она походила на сморщенное печеное яблоко.
   Три с половиной часа полета пролетели незаметно, пока Джон любовался красочными подпространственными видами. И вот оно. Созвездие Орла. Его родина. Шаттл вынырнул около одной из двух обитаемых планет этой системы, вращавшейся вокруг желтой звезды, в половину превышающей размеры Солнца. Это был Арес. Самую большую планету этой системы назвали Юпитером. Уж больно на первый взгляд эта планета походила на Юпитер Солнечной системы. Однако в отличие от него, Юпитер Ареса был воздушным гигантом. Кроме этого, название оправдывало себя сильными грозами, периодически бушевавшими на планете. Неподалеку Джон заметил два из четырех спутников Юпитера: Эу и Ренату, два остальных - Терпсихора и Эгей спрятались за планетой.
   "Никакой привлекательности", - подумал Джон, глядя на вытянутые полосы параллельных экватору облаков. Шаттл плавно затормозил, продолжая инерционно двигаться по орбите. Ответив на запросы с поверхности, капитан получил разрешение на посадку и теперь Юпитер приближался с огромной скоростью. Грязно-желтые, как их называл Джон: "кислотные" облака, казались такими плотными, что в них можно было застрять, как в желе. Такое чувство возникало у капитана всякий раз когда он оказывался близко от планеты где родился и вырос. Но это было только ощущение. Шаттл стрелой пронзил верхние слои атмосферы Юпитера. Чем ниже, тем облака становились все гуще и гуще. Они напоминали кисель, в котором слишком много крахмала. Но буквально через несколько минут раскаленный корабль вырвался из кисельных облаков и перед Джоном Майлом открылся пустынный серый ландшафт планеты: обширные равнины, изредка кое-где виднелись кратеры и цирки - безмолвные свидетельства, оставшиеся с незапамятных времен, напоминавшие о том, когда атмосфера еще только-только зарождалась, а поверхность планеты была прекрасным полигоном для бомбардировки из космоса. На горизонте была видна огромная горная цепь. Горы Вечности. Самая высокая точка - пик Кармы, но чтобы добраться до него необходимо преодолеть перевал Озарения с его коварными опасностями. Покорить пик высотой более восемнадцати километров желали многие. Но удалось это лишь одному единственному человеку. Однако и ему не повезло: заразившийся неизвестным вирусом, обитающим на тех высотах, он скончался через несколько дней после своего возвращения, все-таки успев составить карту маршрута и подробное описание. Имя этого человека было Джеральд Дуглас Майл. Он был отцом Джона и умер, когда сыну было пятнадцать лет.
   Гуманоидная раса юпитериан приняла колонистов с Земли тепло и дружелюбно. Местные жители были высоки ростом, относительно пропорциональны и грациозны в движении. Открытый взгляд небесного цвета глаз наводил на мысль о том, что они способны к мысленному общению. Две расы существовали вместе, обменивались опытом, делясь своей историей. Народ, называвший себя "айя", что значило "небесный" даже дал людям воду, реки которой текли под видимой поверхностью планеты. Добрососедские отношения плавно перешли в сотрудничество. Да, так должно было быть. По крайней мере, так думал Джон. Отвлекшись от своих мыслей, он посмотрел вперед. Где-то далеко, у самого подножия гор Вечности раскинулся город под куполом - Мортар, один из ста семидесяти двух городов-государств планеты. Джон знал, что ему необходимо запросить разрешение мэра полиса на посадку, но он медлил до тех пор, пока его вызывали на связь. Джон установил голосовой контакт и вдруг услышал знакомый с детства голос Энтони Хоурса - школьного друга и заводилы:
   - Сообщите свой код.
   Капитан облегченно вздохнул. Волноваться не о чем.
   - А 245 К, внешний контур, - ответил ему Майл, предвкушая, как поведет себя Энтони когда узнает кто летит в гости.
   - Майл! - голос стал совсем неофициальный.
   - Он самый, - улыбнулся он.
   - Да какими же судьбами!
   - Лучше-ка дай мне места для посадки. Я к тебе по делу.
   Уже через несколько минут Джон стоял у шаттла, обдуваемый жарким сухим ветром. Навстречу ему почти бежал Энтони, на ходу крича:
   - Майл, я тебя сейчас съем!
   Они радостно и горячо обнялись, счастливо улыбаясь. Хоурс продолжил:
   - Я тебя в клочья разорву!
   - За что?! - скорчил испуганную гримасу Джон, от чего Энтони взорвался хохотом:
   - За что? Ты еще смеешь спрашивать за что?! Ха-ха-ха, - он согнулся в судорогах смеха, оперевшись на шаттл, - Не давал о себе знать!... Ни где ты, ни чего! Может ты уже там сдох, а мы не знаем... Ха-ха!
   - Слушай, чего ты хохочешь? - пожал плечами Майл.
   - Да ты на рожу-то... на рожу-то свою посмотри!
   Джон невозмутимо посмотрел в отражение на зеркальной обшивке корабля и не удержался от смешка:
   - Черт, где я вляпался?
   - Ладно, пошли, умоешься, - оправился после смеха Энтони. Его лицо было цвета переспелого помидора.
   И они зашагали по тонкому слою песка к флайеру, доставившему их прямо к зданию мэрии Мортара. Друзья молчали - Хоурс дал Джону время на адаптацию. Капитан не был на родине уже черт знает сколько времени. Когда Джон, наконец, привел себя в порядок, Энтони спросил:
   - Ты наших ребят-то хоть помнишь?
   - А как же, - кивнул Майл.
   - Ты знаешь, а ведь они все до сих пор здесь.
   - Да ты что?! - удивился Джон и его сердце вновь заколотилось.
   - Серьезно. Мы как собираемся - сразу тебя вспоминаем. Ну, об этом потом. Теперь о делах. Что там у тебя? Это важно?
   Капитан помрачнел. Начать разговор было для него более чем трудно. Все инструкции о ведении переговоров никак не вязались с окружавшей его обстановкой. Он видел перед собой однокашника, а никак не главу полиса, от решения которого зависел успех или провал. Хоурс, видя, что капитан колеблется, сказал:
   - А ты, Джон, не смотри на меня, что я твой друг. Я выборный глава этого города и мой народ мне доверяет. Так что если твое предложение нам не подойдет - я откажу, и ты на меня не обидишься, а если помогу - то не потому, что ты друг моего детства... - Давай смелее, выкладывай. Представь, что я - это не я, - Джон заметил, что искорка смеха уже давно исчезла из глаз его школьного друга.
   - Тогда я не буду рассусоливать, если ты не против. Скажу прямо и по существу: нам нужна помощь.
   - Сколько вы хотите? - спросил Хоурс после недолгого раздумья.
   Капитан вскинул на него острый взгляд.
   - Мы не можем выдвигать требования количества. Это было бы слишком.
   - Понятно. Но как я понял, вы бьетесь насмерть.
   - А нам больше ничего и не остается.
   - Сколько у тебя времени?
   - Семьдесят два часа.
   Хоурс помолчал, затем продолжил, теребя лацкан своего пиджака:
   - Я сам выдвину предложение на рассмотрение Стального Совета. Так будет лучше. Сказать честно, мы давно подумывали над тем, чтобы к вам присоединиться, только так и не растележились... Легко не будет. Предупреждаю.
   Майл поднял руки вверх, показывая, что примет любое решение.
   - А пока, - продолжил Хоурс, - будь нашим дорогим гостем! С ребятами повидаемся. Они, кстати, с некоторых пор поговаривать стали, что повоевать хотят, так что, думаю, полетят с тобой, как обо всем узнают.
   - Не очень хорошая идея. Там - мясорубка.
   - Выгораживаешь?
   - Никак нет. Оберегаю.
   - А чего же тогда помощи просишь? Что, на передовой твоих друзей нет?
   Капитан не нашел, что ответить.
   - То-то, - сказал Хоурс, - меньше думай. Вспомни лучше, что мы творили в детстве!
   - Такое не забудешь, - расслабившись, засмеялся Джон, - ребята-то чем занимаются?
   - Томас и Свенсон - блюстители в патруле. Юта самый крутой - работает в ЦСО?.
   - Ого, - поднял брови Майл, - это даже круче, чем госбезопасность.
   - Вот тебе и "ого". Сам не знаю, как он туда залез. Ну да ладно, ребята предупреждены, скоро придут.
   Спустя час дверь распахнулась: руки в карманах, под пиджаком - спецкарман для оружия, вероятно, не пустой, рубашка, галстук, темно-каштановые волосы зачесаны наверх и набок и глаза: черные как ночь, проницательные и добрые - это Ричард Юта. Он прищуренными глазами оглядел помещение и его взгляд остановился на Майле. Юта шагнул через порог:
   - А черт, Джон! Старая развалина!
   - Здорово!
   Юта достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его Майлу с весьма серьезным видом. Тот взял его и осторожно заглянул во внутрь, зная патологическую слабость друга выкидывать всякие штучки. Спустя секунду Джон и Ричи, смотря друг на друга, заливались буйным детским смехом. Хоурс пока не понял в чем тут дело, но Майл уже протягивал ему конверт, трясущейся от смеха рукой. Посмотрев в него, Энтони сначала улыбнулся, а затем засмеялся, бессильно опустившись на стул.
   В раскрытых дверях появились Ник Томас и Пол Свенсон. Первый был невысокого роста, крепкий. Его волосы торчали в разные стороны - похоже, его вытащили из кровати после отработанных суток. Серые острые глаза бегали по комнате, что-то отыскивая. Внезапно его лицо перекосило, тонкие губы улыбнулись, от волнения он даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, переглянувшись со Свенсоном. Пол Свенсон на первый взгляд казался грозным и устрашающим. Своим свирепым выражением лица он походил на убийцу со стажем, между тем, на самом деле это отличный друг и великодушный человек. Худое лицо с резко выделяющимися скулами и выдающейся вперед нижней челюстью обрамляли густые вьющиеся волосы до плеч - не дань забытой моде, а предмет гордости, с которым Пол не расставался с ранней юности.
   Ник быстро сообразил, что все дело в конверте. Вытащив из него предмет неопределенной формы, который напоминал потоки зеленовато - желтого цвета, он положил его на стол. Переглянувшись со Свенсоном и со всеми остальными, они захохотали во весь голос. Спустя несколько минут хохот начал затихать. Первым смог заговорить Энтони:
   - Ричи, черт тебя подери, неужели легендарные резиновые сопли до сих пор сохранились?
   - Как видишь! Последний раз мне их на день рождения подарил Джон... Я... ха-ха... - Я хранил их для этого момента!
   - А мне подарил Пол! - Майл опять загнулся в приступе смеха.
   - А мне... - начал было Пол, но не смог из-за смеха сказать ничего путнего.
   Праздничный обед состоялся в кафе недалеко от дома Майла, в котором он когда-то жил с родителями. Сейчас дом пустовал и капитан то и дело поглядывал в его сторону. Ему предстояло на две ночи вновь вернуться в него и он предполагал, что душевно ему придется тяжело. Несмотря на искреннюю радость встречи с друзьями детства, он был отстранен и на предложение прогуляться по Мортару вежливо отказался. Однако им все же удалось его вытащить.
   Мортар был настоящим архитектурным кладезем местной культуры. Здесь сохранились строения, созданные юпитерианами еще до землян. Они были не похожи одно на другое: разными по величине, форме, но все одинаково манили к себе таинственным теплом, которое излучали. Большинство святилищ, а именно так их назвали люди, были украшены колоннами с неведомыми орнаментами. На фасаде всегда высеченный рельеф. Иногда тонкой резьбой покрывался не только фасад, но и стены. Народ айя умел работать, но секрет своего мастерства был известен только им, равно как и назначение этих строений. В настоящее время в большинстве таких зданий жили люди. А в одном из них размещалась школа, где учились ребята. Там прошли самые счастливые мгновения их беззаботной юношеской жизни.
   Войдя в прохладный сумрачный холл, на ребят сразу же нахлынули веселые воспоминания о проведенном здесь времени. Майл казался теперь отнюдь не скучным, а наоборот самым оживленным:
   - Ребят, а вспомните как наша геофизичка растянулась в этом коридоре и глобус Юпитера уронила прямо себе на голову!
   - Говорят, она до сих пор на голову хромает, - улыбнулся Хоурс, выглядывая на улицу из широкого окна.
   - А дымовуху как пускали?
   - Точно, точно... - закачал головой Свенсон, - было...
   Из-за угла вышла, цокая каблуками по каменному полу, старая директриса. Ребята стихли по старой привычке, рассматривая рельефные стены школы и плавающее расписание уроков. Она пискнула тоненьким голоском, нисколько не изменившимся за годы:
   - Молодые люди, что вам здесь надо?
   Хоурс намеренно отвернулся. Юта нехотя достал удостоверение ЦСО. Директриса изобразила на своем лице улыбку и удалилась. Когда стук ее каблуков затих, ребята затряслись в приступе беззвучного смеха: к спине директора был приклеен клочок бумаги, на котором большими печатными буквами было старательно выведено: "Я просто стерва".
   - Смотри-ка ты! - сказал Джон, - Сколько лет прошло!
   - Да... ничего не меняется, - со смешком произнес Юта, - А она нас не узнала... Или сделала вид, что не узнала, - добавил он немного погодя.
   Друзья вышли из школьных стен и очутились на светлой улице Мортара. Майл спросил:
   - А что? Сейчас так и хоронят по старинке?
   - Да, в землю, - Энтони уже догадался, к чему тот клонит, - говорят, так душа успокаивается, - вздохнул он.
   Всю дорогу до городского кладбища Майл отмалчивался. Души тех, кто погиб за Херувим вряд ли когда найдут покой. Он остановился у широкой могилы, на надгробном камне которой было высечено: "Джеральд Дуглас Майл. Тишия Майл". Джон вздохнул и посмотрел на горы Вечности. Их массив поднимался вверх и скрывался где-то за плотными облаками. "Господи, папа, зачем ты так рано ушел от нас?.. - Майл перевел взгляд на соседнюю могилу, - и мама не пережила..." Он отвернулся и посмотрел на купол. В городе было тихо. Арес светил к закату. Предметы отбрасывали длинные тени. А на поверхности планеты начинала бушевать буря: столбы поднятой в воздух пыли бешено кружились, образуя стену. Ветер гнал ее с неимоверной скоростью. Пыль и песок, поднявшиеся в атмосферу, напомнили Джону метель, когда он пробирался по заснеженной пустыне к Лас-Вегасу.
   - Ладно, - произнес Юта, ласково кладя руку ему на плечо и разворачивая Майла к выходу, - пора. Впереди трудный день. Когда отвоюем, тогда все вместе будем жить здесь, в Мортаре, как раньше. Найдем тебе работу и к черту твою одиночную разведку... Пошли, Джон. Не время расстраиваться.
   - По домам? - зевнул Пол. - Никто не возражает?
   - Никто, - ответил за всех Хоурс, - Вам надо дела доделать, а мне вопрос Майла утрясти... мягко говоря, - он провел по шее рукой и на его лице отразилась усталость, - я все всем сообщу. Идет?
   - Идет, - согласился Пол, - ну пока, мне здесь ближе.
   - Пока, - повторил за ним Томас, - мне тут тоже ближе.
   Они отделились от компании и пошли по другой улице, постепенно скрываясь за домами. На ближайшем перекрестке Ричард Юта тоже распрощался с друзьями, легко прыгнув в подошедший скоростной автобус. Джон и Энтони молча пошли по знакомым улицам. На город опускались сумерки. Буря закончилась быстро, однако она могла быть лишь предвестником надвигающейся грозы. Сквозь облака кое-где пробивались последние лучи Ареса. Начали зажигаться вывески, надписи, разгорались оттеночные фонари. В домах зажигались окна. Эта картина смутно напомнила Джону панораму ночного Сидар-сити и ему вновь стало тесно в груди. Грустные воспоминания капитана были прерваны смехом Энтони:
   - Джон, ты куда направился?
   - А? Что? - отозвался тот.
   - Ты не туда свернул.
   Майл, погруженный в свои мысли, этого и не заметил.
   - Да так, задумался, - ответил он.
   - И давно с тобой так? Ты стал каким-то другим.
   - Война.
   - Нет. Это не могло так на тебя повлиять. Может быть то, что у тебя убили жену? А дети были? Они живы?
   - Их было двое... их тоже убили, - Джон стал угрюмым. Камень на душе вновь давил своей тяжестью.
   - Тогда понимаю, - Энтони сочувственно покачал головой и постарался перевести разговор на другую тему, чтобы больше не травмировать все еще свежие воспоминания капитана, - А у нас все по старому. Пол с Ником хорошие блюстители, Ричард, как ты уже понял, - важная птица. Носятся, все за справедливость борются, а я им все время говорю: вы бы хоть жизнь нормальную начали, девушек бы, что ли нашли.
   - А они? - поднял голову Джон.
   Хоурс махнул рукой и засунул ее в карман брюк:
   - Ник и Пол сразу: "Работа опасная. Вот убьют где-нибудь, а ей куковать, да и дома нас редко застанешь". А Ричард, у того вообще все просто: "Да ну".
   - А ты?
   - А что я ? Я женат. Есть дочь.
   - Молодец... - Джон на секунду задумался, но потом встряхнулся. Пора было уже сделать глубокий вдох и освободиться от воспоминаний. Он так и сделал, заметно оживившись, - мы как прибудем на место, я наших ребят сразу с отрядом познакомлю. У нас там хорошая команда - мужики!
   - А у нас до того обнаглели, что из армии сделали какое-то женское лицо! Девчонок молодых набирать стали! Правда, пока по желанию, - поддержал разговор Хоурс, обрадовавшись, что Майл, наконец-то пришел в себя.
   - Ну и что? У нас тоже в отряде две девчонки. Любого мужика за пояс заткнут! Я тебе сейчас фото покажу.
   Джон достал из внутреннего кармана снимок. С него смотрели две девушки: одна из них сильно смеялась - это была Сашка, а Женька улыбалась, оперевшись рукой на истребитель, ее волосы развевалась на ветру. С обратной стороны карточки было подписано аккуратным ровным почерком: "Джону от Сани и Жени". Встав под свет фонаря, Энтони взял фото и сказал:
   - Ух ты! Когда снимали?
   - Две недели назад... Живы бы только были.
   - Странный ты человек, Джон, - Хоурс вернул ему снимок и серьезно на него посмотрел, - Сколько тебя знаю, ты всегда говоришь о смерти. Даже в детстве у тебя частенько проскакивали печальные нотки.
   - Может это предчувствие? - сделал предположение Майл, бережно убирая фотографию обратно.
   - Брось! Ты еще всех нас переживешь!
   Джон в ответ промолчал. Они расстались у его дома. Майл нерешительно постоял в пороге, затем вошел внутрь. Казалось, время его не коснулось. Капитан долго петлял по лабиринту коридоров, пока не толкнул легкую дверь - ширму и не вошел в комнату, мгновенно окунувшись мир воспоминаний детства. Ложиться он не торопился, знал, что едва его тело коснется кровати, как он сразу же заснет, впрочем, как и всегда, когда ложился спать в юпитерианском доме. Он спал крепко и без снов, просыпаясь обычно отдохнувшим и полным сил. Чем это объяснялось он не знал, но так было всегда. Он позволил себе присесть на край низкого чайного столика строгой квадратной формы и оглядеться.
   Свет в небольшой комнате был ярким, но не резал глаз. Стены квадратного помещения с высоким потолком были изрезаны мелкими символами, несущими в себе легенды и историю коренных жителей планеты. Джон поднялся и подошел к одной из стен, приложив ладонь к ее шершавой поверхности. Спустя секунду он почувствовал изумительное тепло, которое источали эти стены, и которое проникало в его тело и питало душу. Силясь, он освежил свои скудные познания в символике айя и в очередной раз признался себе, что ничерта в этом не разбирается. Стыдно. Но это был общеизвестный факт.
   Капитан еще раз оглянулся. Несмотря на скромное убранство комнаты, она казалась совершенной и полной внутренней гармонии. И даже ваза из тончайшего гаальского стекла с каменными цветами, отдаленно напоминавшими пресловутые одуванчики и ромашки, росшие на склонах гор Вечности, настолько вписывалась в ее интерьер, что если бы ее убрали, то комната сразу же показалась бы пустой. Тончайший аромат, витавший в воздухе, немного вскружил в голову Джона, и он опустился на мягкое и теплое ложе, которое тотчас же приняло форму его тела. Капитан почувствовал необыкновенную легкость, будто бы он парил в воздухе и, ощущая чуть заметное покачивание, заснул мертвецким сном.
   Утро начинающегося восемнадцатичасового дня перед отлетом было пасмурным. Над поверхностью планеты клубились не грязно-желтые, а свинцово-черные облака. Ветер гнал их на запад, а с востока приближалась гроза. Джон стоял около шаттла и с тревогой вглядывался в горизонт, где уже сверкали ярко-голубые молнии.
   - Нам надо бы улететь до прихода грозы. Если попадем в нее - нет сомнений, что кто-нибудь поджарится.
   - Все уже здесь, - посматривая на часы, беспокоился Хоурс, - только ребят нет.
   До них уже доносились пока еще далекие раскаты юпитерианского грома. Ветер на высоте нескольких километров бушевал, а на поверхности все как будто бы замерло. Ни одна песчинка не шелохнулась. В воздухе пахло свежестью и ощущалось легкое покалывание электрических зарядов на коже. Стояла оглушительная тишина, но только за пределом силового купола, защищавшего город от грозных явлений природы. Сам же город продолжал жить своей привычной жизнью.
   До ушей Джона донесся звук остановившегося мобиля. Он оглянулся. На стартовую площадку спрыгнул Юта, явно кого-то поджидая. В поле зрения Майла показались Томас со Свенсоном. Вместе быстрым шагом они направились к полигону. Ричард первым оказался около капитана и протянул ему руку в знак приветствия, извинившись за задержку.
   - Ну, Джон, ты же знаешь, последние формальности...
   - Ага, - с укором сказал тот, - еще чуть-чуть и все. Мы бы застряли здесь надолго.
   Юта мельком глянул в сторону надвигавшейся грозы и, как всегда бесшабашно произнес, махнув рукой:
   - У-у! Успеем.
   Джон перевел взгляд на уже готовые к взлету пять крейсеров - носителей, несущих в себе то, ради чего капитан вернулся на свою родную планету. Он повернулся к Энтони. Хотелось сказать много, но слова отчего-то застряли у него в горле и Майл лишь выдавил:
   - Энтони, спасибо.
   - Мы же люди, - беспокойно проговорил Хоурс, поглядывая на небо, - пора.
   Хоурс поспешил подальше от взлетного поля. Ему было грустно. Такое чувство, что он видит ребят вместе в последний раз. И еще одно чувство не давало покоя с самого утра. Он даже не знал, как оно называется. Просто ощущение. Ощущение потери, что ли? Как будто он что-то отдает, нет, как будто от него что-то оторвали живое, родное, близкое, без чего жизнь теряет свою полноту.
   Тучи неумолимо приближались и над равниной пронесся сильный ледяной ветер. Облака пыли и песка скрыли летящие транспортники и крохотный шаттл, казавшийся беззащитным перед надвигавшейся природной стихией. Джон сосредоточенно глядел вперед. Он думал о том, как будет рад адмирал, когда узнает, что задание Комитета выполнено. Томас и Свенсон спокойно сидели на своих местах, поглядывая на ослепительно-голубые, сверкавшие все чаще молнии. Один Юта никак не мог успокоиться. Он беспокойно ерзал на месте и без конца встряхивал головой.
   Гроза приближалась все быстрее, грозясь зацепить "хвост": "Мотео" - крейсер, замыкавший транспортники. Джон то и дело поглядывал на интерактив. Каждый его нерв был на пределе. Он не мог понять, отчего это происходит: то ли от того, что его чувства были подняты из глубины души на поверхность своим пребыванием в Мортаре, то ли надвигавшейся грозой, то ли суетливостью Юты. За годы, что он прожил на Юпитере, такое природное явление, так обычное на Земле, Джон видел не часто. Последняя гроза бушевала очень долго: суток трое-четверо. Купол города гудел и дрожал, готовый разорваться под неумолимым натиском песка. Майл опять оглянулся: "Ну, скоро там они?" - "Мотео" все еще был над поверхностью планеты. С высоты капитану было прекрасно видно, как сгущаются облака. Весь квадрат полыхал голубым пламенем. "Хвост" был в стороне от эпицентра. Но в любую минуту гроза могла его настигнуть. "Кто же там на этом "Мотео"? - спрашивал себя капитан, - Почему они тянут?" Ему показалось, что все происходит ужасно медленно.
   - Что у вас там? - не выдержал Майл, связываясь с крейсером.
   - Торсионные поля, - ответил ему старший офицер, походивший на воздушного пирата времен старого мира, - мы не можем их обойти.
   Капитан прекрасно знал, что такое торсионные поля - огромные воронки, наполненные отрицательно заряженными частицами строительной материи, образующиеся при чрезмерной активности энергетического поля планеты. Если корабль попадет в центр такой воронки, раздастся хлопок, короткая вспышка и все. Корабля как и не было. Джон занервничал: с одной стороны "Мотео" был зажат грозой, с другой - торсионными полями. Оставалось лишь надеяться на удачу. Джон заметил, что ребята тоже напряженно следят за происходящим.
   - Мы не можем их потерять, - сказал Томас.
   - Это уж как будет угодно судьбе, - ответил ему Майл и обратился к старшему офицеру, - Как обстановка? Докладывайте!
   - Напряженность силового поля максимальная. Нас подтрясывает. Возросла статика...
   - Возможность вернуться есть?
   - Нет, сэр! Гроза отрезала нас от поверхности!
   Майл покусал губы, на мгновение задумавшись, потом произнес:
   - Тогда двигайтесь к краю торсионного поля.
   - Но это невозможно! - вскричал Свенсон, - Джон, ты угробишь "Мотео"! Его же засосет!
   - Спокойно, Пол, - сказал Юта, к которому вернулось привычное самообладание, - наш капитан знает, что делает.
   - Повторяю, - голос Майла оставался бесстрастным, - идите по краю торсионного поля!
   - Но... - в нерешительности замер офицер.
   - Решайтесь, вашу мать, пока еще не поздно! - выругался Джон, - трусы несчастные, - добавил он уже тише, наблюдая как "Мотео", то и дело отражая электроимпульсы, начал медленное вращение, - Держитесь края! - прикрикнул Джон, тяжело дыша от напряжения.
   - Есть, сэр!
   Мысли капитана лились ровным последовательным потоком, преобразовываясь в слова.
   - Так, а теперь слушайте меня внимательно. Сейчас вы отключите все системы. Абсолютно все!
   Джон заметил, что лицо старшего офицера вытягивается от удивления, но отступать было нельзя: либо потерять "Мотео", либо проверить на практике теорию, выдвинутую когда-то его отцом и осмеянную светилами науки, как простое чудачество. Идея была предельно проста и восходила к азам физики электричества, к тому, что знает даже младенец: частицы с противоположным зарядом притягиваются, а одноименным - отталкиваются. Помощи ждать было не откуда, и если они все же потеряют "Мотео", то капитан хотя бы попытается его спасти. Спиной он чувствовал молчаливую поддержку своих друзей. И Джон решился:
   - Повторяю, обесточить все системы, отключить генераторы и поменять полярность цепи. Всех цепей! Это ваша основная задача. Как только вы отключите энергию - вас понесет к центру торсионного поля и чем раньше вы поменяете полярность, тем больше шансов на то, что останетесь живы. Когда приблизитесь к центру ровно на столько, чтобы в следующую секунду произошел коллапс - включайте все энергоснабжение, двигатели на полную мощность и увеличивайте критическую массу до максимума. А там все решит бог.
   - Сэр, а у нас есть другой путь? - с надеждой в голосе и мольбой в глазах спросит старший.
   - Нет, - отрезал Майл,- выполняйте, офицер. От вашего умелого руководства зависит жизнь людей на вашем корабле. Удачи.
   Капитан прервал связь и плотно сжал губы, впившись глазами в тактический экран.
   - Джон, ты уверен, что это их спасет? - поинтересовался Юта.
   - Нет, - сухо ответил Майл.
   "Мотео" начал маневр. "Они все-таки решились, - подумал Джон, - господи, папа, только бы ты не ошибся..." В ту же секунду корабль словно умер: энергия была полностью отключена и его, закручивая все сильнее, понесло к самому центру воронки. "Ну давайте же, ребята, давайте", - приговаривал про себя Джон, от волнения прижав к губам крепко сжатый кулак. Время тянулось бесконечно, но вот крейсер оказался почти в самом центре торсионного поля. Джон привстал с пилотского кресла, не сводя глаз с тактического экрана. Он увидел ослепительную вспышку света, хлопок и... "Мотео" отпрыгнул, словно мячик, мгновенно вырвавшись из цепких лап ловушки прямо в верхние слои юпитерианской атмосферы. Джон облегченно вздохнул и сел. Ему показалось, что он сам пережил то, что пережили те, кто находился на "Мотео".
   - Сработало! - воскликнул Томас.
   - А он был прав, - покачал головой Юта, - твой отец все-таки был прав.
   - Ну и напугал ты нас, черт, - тряхнул головой Свенсон.
   - Да я сам напугался, - с легкой улыбкой признался Джон, - молодцы, ребята! - горячо сказал он экипажу "Мотео".
   - Спасибо, сэр, вы спасли нам жизнь, - с дрожью в голосе произнес старший офицер.
   - Это вы спасли ее себе, - отозвался капитан, - а теперь присоединяйтесь к нам.
   Майл отключился и последний раз взглянул на тактический экран. Теперь он опять видел огромный серый шар Юпитера. Эу спрятался за его широкую спину, зато виднелся еще один крупный спутник - Терпсихора. А чуть поодаль от него выходил из тени планеты Эгей, ярко сияя на черном фоне космоса. Через несколько минут корабли исчезли, словно их и не было. На том месте, где они только что находились, остался лишь светящийся след ионизированных частиц, но и он вскоре исчез. Также, будто бы из ниоткуда, корабли появились в поле Земли. Джону показалось, что она стала еще более сморщенной, чем тогда, когда он покидал ее несколько дней назад. Судя по тотчас же полученной сводке, погода на Земле была скверной. К тому же дул сильный ветер. Джон обрадовался, когда услышал немного взволнованный голос президента Уолиса:
   - Джон, Джонни, ты меня слышишь?
   - Да, сэр! Задание Комитета выполнено! - с гордостью сообщил он.
   Корабли совершали инерционный полет по орбите Земли.
   - Мальчик мой, ты молодец! - в голосе президента слышалась нескрываемая радость, -Очень жаль, что я не могу тебя сейчас видеть, сколько истребителей они дали?
   - Восемьдесят тысяч!
   - Сколько?! - переспросил президент, и теперь Джон уловил искреннее удивление.
   - Восемьдесят тысяч! - повторил капитан. - Высылайте новичков, сэр, я их встречу, - сказал Джон, прерывая замешательство адмирала. Он знал, в чем дело: помощи в таком объеме никто не ожидал. Сейчас, пожалуй, это было единственное, что заставило президента вновь поверить в спасение человечества.
   - Жди, я их высылаю, их всего десять тысяч! Джонни, жди!
   Сеанс связи был окончен. Джон сидел в раздумье. Корабли все также медленно двигались по орбите непривлекательной планеты. Он решительно направил шаттл к орбитальной станции, запрашивая посадку. Оставив его в шлюзовой камере, ребята поспешили на центральный пункт обеспечения работы станции.
   - А ты у нас, оказывается, на широкую ногу с президентом? - Юта, демонстрируя беззаботность, для наглядности зевнул, показав ровные белые зубы.
   - Это он по старой памяти, из-за отца, - пояснил Джон.
   Они миновали центральный пост и оказались в обширном помещении службы обеспечения. Станция производила мрачное впечатление и порождала весьма тягостные ощущения, насколько тягостными они были при созерцании планеты, за которой вела наблюдение орбитальная станция. Оборудование тоже не выглядело новеньким и казалось, что весь обслуживающий персонал сидит как на пороховой бочке. "Консервная банка", - сказал про себя Джон. Он поприветствовал появившегося в дверном проеме старшего дежурного:
   - И как вам тут не боязно?
   - Привыкли, - с улыбкой ответил тот, - срок эксплуатации истек еще семь лет назад, но пока это лучшее, что у нас есть. Думаю, года три еще протянет, - он сделал широкий жест рукой, - прошу.
   Они проследовали в небольшой ангар, находившийся в не менее плачевном состоянии, где сердца ребят заколотились от волнения: в тусклом свете станции поблескивали черным корпусом три новехоньких истребителя и один стоял чуть поодаль: "Мой", - уверенно проговорил про себя капитан.
   - Все верно? - осведомился дежурный.
   - Да, все верно, - коротко ответил Джон и дежурный, вручил ему небольшой черный предмет, свободно умещавшийся на ладони. Сотрудник станции отдал его капитану со словами:
   - Привет от президента. Это детектор последнего поколения. Определяет логичность действий. Думаю, вам известно для чего он предназначен.
   Джон сдержанно кивнул и подумал: "Что же, черт возьми, происходит на Херувиме?" В душу закралась нехорошая тревога, но тут же прошла, лишь только он устроился в пилотском кресле и почувствовал легкую вибрацию гравитационного поля при подъеме. Покинув орбитальную станцию, ребята в числе десяти тысяч земных истребителей разместились внутри транспортников. Майл занял место на мостике головного корабля. Отметив хорошую координацию действий, он был доволен как никогда. Теперь, когда корабли начали разбег для перехода в подпространство, улыбка не сходила с его губ. Ему не терпелось со всеми увидеться, переговорить, а главное, он хотел поскорее увидеть Женьку. Он вспоминал последнюю встречу с девушками в ангаре на Херувиме. Женька тогда отдала ему на память фотографию и легонько пихнула в спину со словами:
   - Ну, капитанушка, удачи.
   Зеленоватый шар Херувима приближался. Чем-то он напомнил капитану прежнюю Землю. Хотя нет, Земля была в тысячу раз прекраснее. По мере приближения Джон различил красноватое сияние, полыхавшее за диском планеты. Майл поморщился, проморгался и для верности потряс головой, списав увиденное на счет зрительного обмана. Но всплески света не исчезли. Он подозвал Юту:
   - Эй, Ричи, ты что-нибудь видишь впереди?
   - Херувим вижу, а чего это ты вдруг так разволновался? Предвкушаешь?
   - Да нет. Ты мне скажи, там, впереди, за Херувимом, ты видишь какой-нибудь свет?
   - А черт, Майл, вижу. Отблески!
   - Ну вот, ребята. Ваше боевое крещение, - холодный пот покрыл его лоб.
  
   Спустя неделю после тяжелой борьбы между жизнью и смертью Женька, наконец, пришла в себя окончательно. Она лежала, еще с трудом соображая, что произошло и где она находится. Взгляд ее был пуст и направлен куда-то в бесконечность потолка. В голове стоял туман, который то сгущался, то рассеивался, но от этого ситуация не прояснялась. Медицина, несмотря на все свои достижения, все еще оставалась зависимой от внутренних резервов простого человека. Она лечила, но не излечивала. Ведь так или иначе, но гораздо проще было заменить какой-нибудь орган, нежели залечить душевную рану. Сашка, пользуясь своим временным отстранением от полетов, не отходила от подруги. Ее щека почти зажила и остался лишь небольшой шрам, который должен был бесследно исчезнуть. Уже три дня как бои шли практически без передышки и медцентр опустел - ребята появлялись здесь не на долго. Талоне как-то неожиданно затих и не давал о себе знать, будто бы его и не было.
   Двери тихо шаркнули. Сашка вздрогнула. Женька так и осталась лежать, не шелохнувшись, с широко раскрытыми глазами. Лицо ее было еще более бледным и осунувшимся. Александра повернулась. На пороге стоял Алекс. Она бросилась к нему.
   - Ну? - коротко спросил он.
   - Она... пришла в себя.
   - Когда?
   - Вчера вечером. А где ты был? Алекс, почему тебя весь день вчера не было? И те дни?
   - Я был занят, нас перебросили в одиннадцатый сектор. Мы сегодня не летим, - проговорил он, подходя к Женьке.
   - Это хорошо, - вздохнула Сашка.
   Женька еле заметно пошевелилась. Действие транквилизатора закончилось. Ее лицо исказила судорога боли. Сашка вызвала Уилкса. Губы Евгении чуть приоткрылись и что-то, слегка шевелясь, беззвучно проговорили. Врач быстрыми шагами зашел в кабинет, на ходу спрашивая:
   - Что случилось?
   - Она пытается что-то сказать.
   - Что ж, это кстати, - проговорил Уилкс, - самое время сделать кое-какие важные тесты.
   - Это какие же, например? - не без интереса спросила Сашка.
   - Например, мнемографию.
   - Чего?
   - Это исследование памяти пациента, находящегося либо в коме, либо временно недееспособного. В общем, наш случай.
   - А зачем? - Александра восприняла слова Уилкса весьма настороженно.
   - Это позволяет выявить негативные моменты памяти, устранить их, при условии, что пациент этого требует, выявить процент загруженности и прочие мелочи, а кроме того процедура мнемографии позволяет исследовать мозг - его состояние, деятельность, и если нужно - применить лечение.
   - А не слишком ли это лично? - спросил Алекс, - ну, я имею в виду копаться в памяти человека, который может быть против.
   - Согласен, но эта процедура установлена законом. Так что согласна Женя или нет, нам придется это проделать.
   - А наше присутствие в таком случае корректно?
   - Видите ли, Алекс, вы даже можете нам помочь.
   - Ну, а если картина будет слишком интимной? - неуверенно спросил он.
   - Неужели вы думаете, что я тут вам все взял и показал? Естественно, что все увиденное останется врачебной тайной. Но если будет что-то чего я не пойму - вы с Сашей мне просто подскажете.
   Александра сжала и разжала руку Алекса, демонстрируя свое волнение. Алекс в ответ лишь поддерживающе кивнул. Уилкс приступил к мнемографии. Над Женькиной головой повис плоский диск, начавший постепенное вращение. По мере того как скорость его увеличивалась, из центра диска появился синий тонкий луч, устремившийся точно в центр лба. Александра поморщилась:
   - Это больно?
   - Нет. Она ничего не чувствует... сейчас посмотрим... - Уилкс оторвал взгляд от небольшого экрана, на котором расшифровывалась информация и с сожалением в голосе произнес: - Потеря памяти.
   Глаза Сашки округлились:
   - Как, полностью?
   - Нет, частичная... восстановится со временем. А это что? - он нахмурился, вглядываясь в экран, - Саша, Алекс, можно вас?
   Сашка нерешительно встала за спиной Уилкса, поглядывая на дисплей. На нем появились какие-то линии, потом проступило мутное изображение. Александра неожиданно разглядела очертания темной фигуры. Затем она куда-то исчезла и в новой, появившейся словно из ниоткуда, Сашка узнала себя. Это в некоторой степени ее успокоило. Размытые лица сменяли друг друга, сыпались бумаги, разлетаясь в стороны, и вдруг опять появились очертания фигуры, которую Александра разглядела в самом начале. Чем медленнее она выступала из тьмы, тем страшнее становилось Сашке. Ей хотелось закрыть глаза, но любопытство брало верх. Фигура вновь исчезла, на ее месте появилось лицо. Внутри все сжалось, руки стали холодными и против обыкновения влажными. В голове вертелось, что не хорошо проникать в сознание беспомощного человека, но Сашка также знала, что ее отчего-то весьма интересуют скрытые архивы Женькиной памяти. В этом было что-то запретное и в то же время азартное. Неожиданно Сашка почувствовала, как часто бьется сердце Алекса. Он тоже волновался. На экране она увидела четко очерченные, черные как смоль волосы, стали видны очертания глаз, носа, губ. Чем четче становилось изображение, тем шире раскрывались глаза Александры. В какой-то момент лицо полностью освободилось от тьмы и пронзительно взглянуло на нее. Сашка невольно отпрянула. Ее сознание пронзила мысль: "Господи, это же..." Она не ошиблась. С экрана на Александру ясно взглянул Алешка. Это было самое страшное, то, чего Сашка боялась. Она все еще смотрела на экран, на котором медленно проплыли панорамы войны, в одном "кадре" был даже Талоне и Джон Майл. Потом все вновь покрылось пеленой. Сашка стояла не шелохнувшись и отчетливо чувствовала на себе тот взгляд, которым смотрел на нее Алешка. Женька помнила только то, что сейчас идет война и его. Александра тайно надеялась, что сотрутся именно эти воспоминания, но вылетело совсем другое.
   Диск над Женькиной головой исчез. Уилкс задумчиво взял в руки ручку и вышел из кабинета, не проронив ни слова.
   - Ты видел?! - почти крикнула Сашка. - Ты видел, что она помнит?!
   - Видел, - сдавленно ответил Алекс.
   - Это просто... - она не находила слов и смотрела на Женьку, - какой-то кошмар! Она сведет меня с ума! Знаешь, я тебе не говорила, но с того дня как Княжин погиб, не было и дня, чтобы Женька его не вспоминала!
   Алекс с некоторым интересом посмотрел на Сашу:
   - Мы не можем ее изменить.
   - Сначала я думала, - не останавливалась Александра, прохаживаясь взад и вперед по кабинету и усиленно жестикулируя руками, - думала, что это пройдет, что так будет только сначала. Я понимала ее, понимала, что она никого так не любила как Алешку и он тоже. Я даже завидовала! И вот его убивают, вернее он погибает, находясь в Европе... Да. Тогда я понимала ее. В конце концов тогда ее поведению было объяснение! Сначала она теряет Алешку, потом из-за случившегося теряет и своего ребенка!
   - Постой - постой, - остановил ее Алекс, сосредоточенно глядя на Сашку, - у нее что, должен был быть ребенок?
   - Ну да! - Сашка поняла, что она рассказала Роско то, что было известно только подругам, но какой смысл теперь было молчать, когда все уже давно прошло? - Да, должен был быть.
   - Боже мой, - не веря своим ушам, Алекс смотрел на Женьку, - а отец-то кто?
   - Кто-кто! Алешка - кто же еще?!
   - Почему тогда не мы, ни сам Алешка ничего не знали об этом? Почему ее понесло с тобой к визору смотреть новости? Ты же знала!
   - Откуда же я знала, что скажут в этот вечер по ящику?! И вообще, вам она не обязана была докладываться, тем более Талоне, а Алешке она просто не успела сказать, хотела обрадовать после его возвращения из этого долбанного Копенгагена! А там... - она виновато взглянула на Алекса,- ...а там он погиб.
   Роско стоял ошарашенный. В кабинете вновь появился Уилкс. Вид его был озабоченным.
   - Вы знаете того парня, которого видели на экране?
   - Конечно знаем, - ответил ему Алекс.
   - Где он сейчас? Здесь? На Земле?
   - Его нигде нет. Он погиб, - резко ответила Александра.
   Уилкс опустил голову:
   - Плохо. Этого парня она отличит из тысячи с закрытыми глазами.
   - Похоже, что из этой ситуации выхода нет, - сказал Алекс, приглаживая затылок рукой.
   - Нет. Выход должен быть. А что случится, если она сможет говорить? Думайте, ребята, я тоже не балдею... Трудно ей будет все это слушать, - он наморщил лоб и посмотрел на Женьку.
   - Может, оставить все как есть? - упрашивала Сашка.
   - Тебе, видно, очень хочется, чтобы твоя подруга сошла с ума? - сурово спросил Уилкс.
   - Нет. Совсем нет, - она с надеждой на поддержку Алекса посмотрела на него.
   - Я с вами полностью согласен, док, - Алекс не удостоил Сашку даже взглядом, - надо непременно что-то менять.
   - Тогда предлагаю сделать вот что. Конвенция нам не позволяет вмешиваться в оперативную память, за исключением случаев, установленных законом, но мы под эту статью не попадаем, поэтому изменять, заменять и уж тем более удалять воспоминания мы не можем.
   - А что же мы тогда можем?
   - Только одно. Мы можем все, что она о помнит об этом парне спрятать, отодвинуть на задний план, если хотите. А в образовавшуюся щель запустить ее же воспоминания, но только те, которые сейчас спрятаны. Мы поменяем местами воспоминания, не изменяя их, и не нарушим закон и конвенцию.
   - А гарантии? Вдруг потом воспоминания об Алешке всплывут?
   - Не скоро. У нее будет достаточно времени, чтобы начать свою новую жизнь без боли и страдания.
   - Я против, - категорично сказала Александра, испепеляюще глядя в глаза Алексу.
   - Понятно, - он отвернулся от нее, - ты хочешь, чтобы у тебя все было хорошо, а Женька мучилась всю свою жизнь, да?
   Сашка тихо произнесла:
   - Но ведь больно...
   - Да, да, конечно! Или несколько минут, или всю жизнь! Тоже мне, подруга. Ты всегда выбирала себе все лучшее и плевала на Женьку, а чуть что: "Женечка, помоги!" Вот она выздоровеет - я ей все расскажу о твоей бескорыстной преданности.
   - Ну и рассказывай!
   - Доктор Уилкс, - Алекс обратился к врачу, - Вы лучше знаете что нужно.
   Уилкс, молчаливо наблюдавший за перепалкой, чувствовал себя неловко. На поверку выходило, что в этой команде не было единства: кто-то все время тянул одеяло на себя. "Так, пожалуй, тулонцев не одолеешь", - подумал он, глядя на Женьку, вновь впавшую в беспамятство. Было в ней что-то отличное от других, неуловимое, скрытое. Свои тайны, разумеется, были и у него самого. Какую тайну скрывала Женька, он пока не знал, но был уверен, что рано или поздно выяснит. Уилкс обратился к ребятам:
   - Нужны варианты - люди. Кто бы по-вашему мог на время занять все ее внимание.
   Они задумались. Наконец, Алекс произнес:
   - Я знаю - это Паоло. Паоло Гуччи!
   Сашкины глаза сверкнули. Она думала о нем же, но хотела, чтобы если вдруг он найдется, Гуччи был у ее ног. Она-то уж знала, что Женька была ему очень даже симпатична и поэтому решила смолчать. Роско раскусил ее намерения и покачал головой, ничего не говоря, чтобы вновь не ставить Уилкса в неловкое положение.
   - Хорошо, - сказал врач, - мне нужно описание, фотоснимок, - что угодно, чтобы я точно знал кого искать.
   - Промолчишь? - с усмешкой спросил Алекс.
   - На!
   Сашка вытащила из кармана снимок, где они были все вместе, и отдала его Роско. Она всегда носила фото с собой, считала, что так спокойнее на душе. Однако мысленно она выдавила из себя: "По-да-вись!" - и отвернулась, наблюдая за действиями Уилкса, который долго что-то делал у Женькиного затылка, потом отошел к монитору. "Подключился к биокому, - догадалась Александра и вдруг ее пронзила мысль, - Где же Харви и Альфред? Задерживаются... неужели что-то случилось?" Ребята были в бою уже четыре часа. Ей казалось, что все происходит слишком медленно. От тягостной обстановки ожидания Сашке показалось, что на ее плечи лег непомерный груз, на душе стало тревожно, во рту пересохло. Здесь, на "Матери" было безопасно, зато в бою - все вместе. Она чувствовала за собой определенную долю вины, что вынуждена сидеть здесь, в то время как ребята сражаются за свободу, однако с ужасом ждала того дня, когда присоединится к ним. Размышления Александры прервал вопрос Уилкса, который привел ее в замешательство, Алекс удивленно поднял брови:
   - Ребята, а между Женей и Паоло Гуччи ничего не было?
   - В каком это смысле?
   - В прямом. В личном.
   - Ну-у, - потянула Сашка задумчиво, - по крайней мере мне об этом ничего не известно.
   - Какие у них были отношения? - продолжал свой допрос Уилкс.
   - Да какие - самые обычные! Разве что... он смотрел на Женьку не так, как на всех и направлялся в соседнюю галактику, хотел вступить в патруль. Но по-моему ему не очень хотелось покидать нас. Просто была какая-то веская причина и он очень торопился. А что вас так смутило?
   - Что-то между ними произошло, воспоминания об этом слишком глубоки. Будем надеяться, что ничего плохого, а то навредим еще больше, - он в раздумье постоял, словно сомневаясь, стоит ли продолжать, однако снова углубился в работу.
   "Вот и еще одна твоя загадка, Женечка, - подумала Сашка с некоторой озлобленностью, - что же ты еще мне не сказала? Какие сюрпризы ты еще нам готовишь?" Уилкс поднял озабоченное лицо:
   - Не получается. Впервые с таким сталкиваюсь.
   - Ой, не надо больше! - Сашка подпрыгнула на месте. Роско слегка надавил ей на плечо:
   - Почему?
   - Она сопротивляется. Можно сломать защиту силой, но это сильно ее ослабит.
   Сашка жалобно произнесла:
   - Доктор, не надо! Женька умрет, не надо!
   Алекс почувствовал, что в этих словах никакой выгоды для себя она не искала. Она переживала. Он в сердцах отругал себя за то, что был с резок с Александрой, но вслух проговорил:
   - Если это ее не убьет - делайте.
   Сашка с негодованием посмотрела на Роско:
   - А я не знала, что ты так жесток.
   - Я тоже многого о тебе не знал, - сухо ответил ей Алекс.
   Он отошел от Александры, устремив взгляд в иллюминатор. Кроме черноты не было видно ничего. Он взглянул на часы: время шло, ребята не возвращались. Видимо, бой затягивался. Роско припомнил, как нервничал Мейсон, когда шел по взлетной полосе в сопровождении Альфреда. Тот говорил что-то, что ему явно не нравилось. Алекс пришел к выводу, что в последнее время не только Мейсон, а они все стали излишне раздражительными. Может быть, виной тому была неожиданно открывшаяся правда о Талоне и Кастильо, а, может, все дело было в ежедневных боях, которых боялись даже самые бесстрашные. Алекс невольно поежился: сегодня их сектор отдыхал, значит, на один день каждый из пилотов проживет дольше. "Что же они там делают?..." - подумал он, покусывая губы, понимая, что ожидание становится невыносимым.
   Альфред беспокойно вертелся на месте, то и дело высматривая истребитель Мейсона.
   - Ну что ты ерзаешь? - спросил со смешком Харви.
   - Да так. Просто как-то все без резни начинается. Не к добру это. Как-то необычно сегодня, - говорил Федерау, посматривая то вправо, то влево, то вообще оглядываясь. Было заметно, что здоровяк нервничает. Это несколько позабавило Мейсона.
   - И впрямь, неорганизованно как-то. Может, тулонцы нас боятся?
   - Да уж конечно.
   На самом деле Альфред тревожился за Мейсона. Уж слишком навязчивой была его идея убрать Аданаэля Кастильо. Почему-то эту миссию он решил возложить на себя и когда Федерау взял это под свой личный контроль, всячески мешая осуществлению задуманного, Мейсон затих. Он признал, что торопит события и пообещал не смешивать личные отношения и ситуацию. Федерау ему не поверил. Именно поэтому он старался не сводить глаз с истребителя Мейсона, который уже вошел в зону боевых действий. Это было не легко: невнимательность могла дорого стоить ему самому. В конце концов, Альфред успокоился: Мейсон регулярно выходил на связь, пытался отшучиваться и не проявлял никаких признаков самодеятельности. Федерау с головой ушел в бой. Мейсон этого и добивался, намеренно усыпляя бдительность здоровяка. Он легко отыскал в общей свалке истребитель Кастильо. Уже несколько минут машины кружили, не обращая внимание на сражение. Они были готовы ринуться навстречу друг другу. Только сейчас Мейсон до конца осознал, что ноша, которую он на себя взвалил, - непосильна. Так или иначе, но Аданаэля Кастильо он знал лично, причем не один год и ни разу за все время он не дал повода его в чем-то подозревать, тем более, в измене. Мейсон засомневался, но противник сделал первый шаг. Истребитель Кастильо резко развернулся и, набирая ускорение, устремился навстречу Харви. Отступать было нельзя - все равно что проиграть войну. Мейсон решительно рванулся вперед. Он успел заблокировать свой биоком и связаться по каналу общей связи с командиром:
   - Санни, береги Женьку, - он уже знал, что никогда больше с ним не встретится. Он был спокоен.
   Ему сделалось не по себе, но размышлять было некогда, Санни атаковали. Он попытался пробиться к Альфреду, но его биоком был занят. Федерау сам пытался связаться с Мейсоном: он заметил, как из-за диска Херувима показались транспортники, из чрева которых посыпались истребители. Их было так много, что тулонцы смешались. Это дало минутную передышку. Первый вызов по биокому встревожил Федерау - ответа не было. Запрос с борта показал, что связь отключена полностью. "Черт! Что еще за выходки?!"
   - Эй, Федерау, привет, - раздался голосовой сигнал, - Это я. Узнаешь?
   Перед Альфредом возникло изображение.
   - Джон, это вы тулонцев распугали!
   - Мы, мы. А где все?
   - Харви где-то тут, но я не вижу... - он запнулся, похолодев.
   - Господи, да что у вас там стряслось?! - Майл вдруг понял, что президент не ошибался, на Херувиме действительно что-то происходило.
   - Посмотри в третий квадрат... - медленно проговорил Федерау, - спокойно... и Женьке ничего не говори...
   Пауза. Длительная пауза. Спустя секунду истребитель Альфреда мчался туда, где сокращалось расстояние между машинами Мейсона и Кастильо. Каждый из них знал, что рано или поздно кто-нибудь не выдержит, нервы сдадут, противник взмоет вверх и тогда... Расстояние неумолимо сокращалось, но они ждали. Каждая клеточка тела обоих противников была на пределе. Харви ничего не видел вокруг себя - только истребитель Кастильо, который мчался навстречу. Федерау понял, что не успеет. Он безотрывно смотрел на картинку тактического экрана, висевшую перед глазами. В мозгу стучал пульс, отсчитывая секунды. Джон закрыл глаза.
   Сдаваться кому-либо было уже слишком поздно. Истребители не сбавляли скорости. Казалось, все вокруг замерло, остановилось и время. "Прости..." - последняя мысль промелькнула в голове Мейсона. Истребители столкнулись. Пламя охватило пространство вокруг них, извергая искры и фонтаны огня, но лишь на мгновение. Вскоре от столкновения не осталось и следа.
   Остаток боя прошел как во сне и только сигнал об его окончании немного привел в чувство. Джон пребывал в беспокойстве. Что могло заставить Мейсона пойти лоб с лоб на своего? Альфред был в полной растерянности. Его броня была пробита. В горле стоял колючий ком. Одна единственная мысль точила его: Федерау собственными глазами видел, что Кастильо первым спровоцировал Мейсона. Это говорило о том, что Кастильо, а, значит, и Талоне информированы о том, что ребята знают, что творится. Поступок Мейсона может только поставить Женьку под очередной удар. Альфред уже несколько секунд как выключил двигатели, но никакого желания покидать машину у него не было. Все тело охватила какая-то неимоверная слабость, он не хотел ни о чем думать, но все мысли так или иначе стекались либо к Харви, либо к Женьке, либо к Сашке, которой ему предстояло обо всем рассказать. И даже тогда, когда снаружи раздался стук, гигант никак не отреагировал.
   - Альфред!
   Джон опять постучал, но на сей раз кулаком и посильнее. Наконец, показалось бледное лицо Альфреда. Капитану показалось, что Федерау постарел по меньшей мере лет на десять.
   - Да что у вас здесь происходит! - не выдержав, вскричал Майл.
   Федерау сердито съехал вниз:
   - Что? Хочется все услышать?
   - Скажи мне пожалуйста, почему Харви свел счеты с жизнью?
   - Да поторопился он, - Альфред поморщился, его глаза увлажнились. Его лицо выражало горестную гримасу, - давай я тебе все вечером расскажу?
   - Ну хорошо. А где девчонки?
   Федерау обреченно махнул рукой. Майл не понял, что может означать этот жест, но последовал за ним, боясь даже что-то предполагать. В голове вертелось слишком много вопросов, а все ответы на них сводились к тому, что Мейсон мог так поступить исключительно по веской причине и не иначе как из-за Женьки.
   Женька открыла глаза. Ее взгляд был серьезным и осознанным. Она не шевелилась. Никого в ее поле зрения не было видно:
   - Саша...
   Александра насторожилась и потрясла головой - не ослышалась ли?
   - Саша... - еще раз слабо позвала Евгения.
   - Женя, господи! - девушка бросилась к подруге и схватила ее за руку.
   - Осторожнее, - Алекс наклонился над Сашкой.
   - Алекс? - Евгения еле заметно пошевелила пальцами.
   - Ты меня помнишь?
   - Помню. А где все?
   Алекс беспомощно посмотрел на Сашку:
   - А-а... их сейчас нет, Женя, но они скоро будут.
   По лицу Евгении пробежала судорога.
   - Что-нибудь болит? - спросила Сашка.
   - Голова.
   - Ничего. Скоро пройдет.
   Дверь распахнулась. В проеме двери стояла огромная фигура Альфреда. Он нерешительно вошел. Следом появился еще один человек. Сашка поморщилась: капитана она недолюбливала за излишнюю привязанность к Женьке.
   - Ты?
   - Я, - ответил капитан.
   Александра перевела взгляд на Альфреда. Тот молчал, его голова была опущена. Джон недоумевал: "Что они могут делать в медцентре? Где Женька?"
   - Альфред, а где Харви?
   Федерау молчал. Алекс и Уилкс замерли. Сашка продолжила:
   - Ну что вы молчите? Языки проглотили? - она говорила полушепотом. - Ты знаешь, Альфред, Женька совсем его не помнит. Ни малейшего намека. Где он? Я хочу с ним поговорить.
   Альфред еще больше сгорбился и вздохнул. Майл медленно проговорил, понимая, что от Федерау сейчас ничего не добьешься:
   - Это невозможно.
   - Что ты такое говоришь? Спятил? - Сашка сжала кулаки и вплотную подошла к ребятам.
   Альфред поднял голову:
   - Харви Мейсона больше нет.
   - Что?! - вскричала Александра, нарушая тишину. Сзади нее раздался негромкий стон.
   Сердце Джона подкатило к горлу, но он остался стоять на месте.
   - Джон, это правда? - Сашка опять говорила тихо.
   - Правда. Я видел.
   - Расскажи.
   - Не хочу.
   - Я так и знала, - она отвернулась, но когда повернулась, глаза ее метали искры. Она подступила к Альфреду и продавила:
   - Ты почему его не сдержал?!
   - Он не причем, - категорично сказал Джон, но Сашка и не собиралась его слушать. - Ты почему его не остановил?!
   Сашка отвесила Федерау звонкую пощечину. Альфред молчал.
   - Почему не остановил?!
   Александра замахнулась еще раз, но ее рука застыла в воздухе. Девушка дернулась, но рука была зажата в запястье, словно тисками:
   - Ты не имеешь права, - Джон смотрел на Сашку с видимым презрением.
   - Пусти, - она опять дернулась.
   - Прекрати этот концерт.
   Александра выдернула руку и отвернулась. Майл решил задать давно мучивший его вопрос:
   - Где Женька?
   - Там, - зло ответила она.
   - Где там? - внятно спросил он.
   - Сзади.
   Уилкс и Алекс расступились. Капитан прошел между ними и остановился, не понимая, в чем дело. Женька удивленно спросила:
   - Джон? Ты откуда?
   Он присел рядом на корточки и прошептал:
   - Женька, бедная ты моя девочка! Я же так не хотел, чтобы вы летели сюда! - он погладил ее по плечу, и она слегка улыбнулась:
   - Да все нормально. Это я так, прикидываюсь.
   - Что тут у вас случилось? - капитан уже в который раз задавал этот вопрос, но так и не получал на него внятного ответа.
   - Я не могу объяснить. Пусть Саша скажет.
   - Я не хочу с ней говорить. Она злая, она всегда тебя обижала, но больше я этого не допущу, - глаза у Джона вспыхнули когда он взглянул на Сашку, - я тебя оберегать от нее буду.
   - У нее характер такой.
   - Тише, тише, - Джон провел пальцем по ее губам, - лучше молчи, тебе нельзя много говорить. А Сашку ты всегда покрывала, всегда выгораживала и отвечала за нее. Теперь пусть сама отвечает за свои поступки... Закрой глаза и отдыхай.
   Женька с трудом вздохнула и послушно затихла.
   - Будет лучше если мы с тобой уйдем на время отсюда, - сказала Сашка Алексу, - ты идешь?
   - Он молча вышел, бросив взгляд на Альфреда. Тот никак не отреагировал. Около подъемника девушка опять закипела:
   - Как они все мне надоели! Алекс, отведи меня в комнату и запри на ключ.
   - Почему? - он был в задумчивости.
   - Как почему?! Ты еще спрашиваешь? Да потому что если я увижу Альфреда или Майла - убью обоих! - она топнула ногой, - убью!
   - Ты-то не посмотришь.
   - А ты помолчал бы.
   - Порой ты просто невыносима! И всегда заботишься только о себе. Нет в тебе любви к ближнему. Эгоистка.
   Сашка дернула плечом:
   - Хм, значит я всегда невыносима. Почему всегда только я виновата во всем?
   - Потому, что в большинстве случаев так оно и есть. Майл прав! Вспомни, сколько раз за тебя Женька отвечала, а ты всегда выходила сухой из воды? И это при том, что я тебя побольше него знаю, а Джон он уже все понял. Он раскусил тебя! Ты не изменишься! Ты привыкла ехать у всех на шее!
   Сашка устремила свой взгляд в пол:
   - Ты действительно так думаешь?
   Алекс колебался. Он не знал, что ответить. Если сейчас он скажет "нет" - значит, она себя и дальше будет так вести, даже хуже. А если "да" - то это убьет ее, однако есть шанс, что она извлечет из этого урок, задумается.
   - Да, я так думаю, - решился он.
   - Правда?
   - Да. И не один я. Все это уже заметили. И даже Паоло! Даже он выбрал именно Женьку, а не тебя, хоть ты и более доступна. Спрашиваешь почему? Потому что она лучше, чем ты! Намного лучше! Он мог выбрать тебя, потому что ты стараешься быть привлекательной, а Женька нет! Она такая, какая есть! Ты через чур разбалованная. Ты только посмотри: Алешка, Харви, Санни, Джон - они все могли быть на твоей стороне! Все до одного! Но почему они все тянулись или тянутся к Женьке?
   - Запри и ключ забери. Я не хочу тебя видеть, я никого не хочу видеть!
   Сашка хлопнула дверью и побежала прямиком к умывальнику. Включив воду, она позволила себе зарыдать, надеясь, что ее шум заглушит всхлипывания. Ей было жаль Мейсона, Альфреда, Алекса и, в конечном итоге, себя, потому что получалось - она не умеет строить отношения. Женька - да, а она - нет. Постепенно Сашка чувствовала, как обида и злость захватывают ее, медленно расползаясь по телу. Она не сомневалась, что в данной ситуации капитан постарается настроить Альфреда против нее, но возможно ли это?
   - Я не пойму, как ты можешь? На твоем месте я бы ей такой разгон учинил - пожалела бы, - взбешенный Майл шел по коридору, заложив руки за спину.
   - Ты не понимаешь.
   - Ошибаешься! Я-то понимаю, что ты любишь Сашку. А она это понимает?.. Альфред, ну неужели ты не чувствуешь себя мужчиной? Что ты с ней как кролик перед удавом?
   Федерау молчал. Они шли по коридору, слушая приглушенный шум голосов за дверьми и звук собственных шагов. Майл долго смотрел себе под ноги, затем не выдержал:
   - А теперь-то ты мне можешь все рассказать? Я до сих пор ничего не понимаю!
   Альфред охотно ответил, будучи рад смене темы:
   - Все началось с того, что девчонки прилетели на "Цереру". Ты же знаешь, ты сам сопровождал. Вот с тех пор и пошло - поехало. Кастильо и Талоне оказались одними из тулонецев... полный бред, но факты...
   - Факты? - капитан пригладил волосы механическим жестом. Он хотел выяснить, что же все-таки творится со всеми ребятами, но услышанное никак не укладывалось в голове. - Ты уверен в том, что говоришь?
   - Не один я уверен. Здесь, наверное, уже все уверены, только не знают, что делать.
   - М-да... а я-то думал, что у вас здесь все в порядке. Все живы-здоровы - потянул Майл, скривив губы. Похоже, что детектор логичности действий ему и не понадобится, здесь и так все ясно. Оснований не верить ребятам у него не было - слишком близки были их отношения.
   - Ты уж, пожалуйста, не забывай, - сказал без улыбки Альфред, - что война - это не заседание военно-полевого суда и не игра, где нужно найти флажок. Хотя что-то в этом есть.
   - Мне-то что ты рассказываешь! Ладно, не вешай нос, я скоро к вам присоединюсь, а сейчас пойду к своим ребятам, объясню, что тут к чему, чтобы они не сболтнули ненароком чего-нибудь лишнего.
   - Ты кого-то за собой притащил? - поинтересовался Федерау.
   - Однокашников. Хорошие ребята. Надежные, - уверенно сказал Джон, - А ты, если узнаю, что опять позволил этой фурии распускать руки или язык - будешь переучиваться, как правильно вести себя с людьми подобного типа. Понятно?
   Альфред только махнул рукой. Капитан собирался еще что-то сказать, как перед ними как из-под земли вырос разгоряченный Санни. Даже при тусклом освещении коридоров носителя капитан увидел недоумение на его лице.
   - Кто-нибудь! Скажите мне, что произошло? Привет, - он поздоровался с капитаном.
   - Ну привет, ты что такой возбужденный? - спросил Джон, отвечая на крепкое рукопожатие.
   - Да Харви все карты смешал! Связался со мной в бою, что-то сказал и отключился. Одно мне не понравилось: он был каким-то неестественно спокойным.
   - Что он сказал? - сосредоточенно спросил капитан.
   - Я не успел разобрать. Черт, я его нигде не вижу!
   - Он погиб, - низким голосом сказал Альфред.
   - То есть как это "погиб"? - опешил Санни. Лицо его вытянулось.
   - Он пошел на таран с Кастильо. Они оба погибли.
   Кент вскинул на него острый взгляд. Федерау говорил правду. Он оперся на стену. Сердце словно перестало биться и уже не в первый раз за последнее время. Он отчаянно замотал головой и, ни слова не говоря, пошел прочь. Скрывшись за углом, он бессильно съехал по стене, понизив напряжение в распределителе до нуля. Теперь он сидел в абсолютной темноте. Горло перехватывало и он дышал как можно глубже, чтобы не дать выход комку наружу. Никогда раньше он не испытывал такого чувства опустошения, как сейчас. Даже тогда, когда нашел Женьку после гибели Алешки. Кент сидел, стиснув зубы и закрыв глаза. С этого момента он целиком и полностью отвечал за жизнь Женьки, но это его не пугало. Однажды он взял на себя это и как-то справлялся, не засвечиваясь перед ребятами, которые так ничего и не замечали, считая, что он поступает не иначе как командир. Пугало то чувство потери, которое полностью завладело им, разливаясь внутри черной пустотой. Он знал, что минуты идут вперед, но не знал сколько он здесь находится. Только внезапно вспыхнувший свет и лицо Алана Хаммера, наклонившееся над ним, немного привело в себя.
   - Что случилось? Что с тобой? - спрашивал Хаммер.
   Лучше бы он этого не делал. Санни отчаянно мотал головой, потом закрыл глаза руками и разрыдался. Хаммер бы не поверил, если бы ему сказали, что Санни умеет плакать. Он никогда не позволял себе расслабиться, не то, что раскисать. Хаммер не находил объяснения, не знал, что сказать и только молча смотрел на командира, который рыдал навзрыд, как ребенок. Дело было не в потере простого пилота. Дело было в потере друга, в том, что Санни тщательно скрывал последние годы и, в конечном итоге, в Женьке, потому что все, что было с ней связано, каким-то роковым образом приносило только страдания. Хаммер присел возле Санни на корточки, рассеянно глядя на командира. Санни перестал всхлипывать, взъерошил волосы, утер глаза и встал.
   - Извини за слабость, - он шмыгнул носом.
   - Так что случилось? - повторил вопрос Хаммер.
   - Харви погиб, - мрачно выговорил Кент.
   Взгляд Алана остановился. Он недоверчиво посмотрел на Санни. Но сомневаться причины не было. Хаммер опустил голову, подбирая слова для ответа, которого не было. Он все понял.
  
   Женька проснулась в светлой комнате, которую она раньше никогда не видела. Ей смутно припомнилась лаборатория, в которой она раньше любила проводить много времени, занимаясь изучением палеонтологических останков. Но это была совсем не та лаборатория, да и как Женька могла оказаться на Земле? Да и нет давно уже той лаборатории. Мысли девушки были ясными, четкими, логически выстроенными. Женька огляделась и вспомнила, что вчера, словно во сне, она видела Сашку, Джона. Тогда, немного успокоившись, она подумала: "Странно, почему я лежу?" Женька попыталась приподнять голову, чтобы получше присмотреться к месту, где она находилась. В ответ на это висок пронзила резкая боль. И все-таки прошедший день она помнила, как в тумане. Помнила, что было еще что-то важное, что-то здесь произошло, но что именно? Она попыталась поднять руку, но та даже не пошевелилась, оставшись тяжелой, словно налитой свинцом. "Господи, да что же со мной такое? Может я у тулонцев? - пронзила страшная мысль, отчего в груди защекотал неприятный холодок, - Нет, нет, а Сашка? Я у своих". Она услышала отдаленные голоса, затем звук открывающихся дверей. Спустя несколько секунд она увидела рядом с собой двух парней и незнакомого мужчину в годах, одетого в белый докторский халат. Один из парней посмотрел на нее своими светло-голубыми глазами:
   - Ну привет, подруга, как самочувствие?
   - Нормально, - машинально ответила Женька, удивляясь своему несколько загрубевшему голосу
   - Узнаешь нас?
   Она сосредоточенно смотрела в лица вошедших парней. Что-то в них было знакомое, но это "что-то" было таким неуловимым! Женька наморщила лоб. Она старалась. Старалась вспомнить. "Неужели нет?" - напряженно думал третий - Уилкс. "Нет, я не помню. Я не знаю, - отчаялась она и еще раз взглянула на них, особенно пристально на второго, который молчал, - нет, я не помню".
   - Я вас не знаю, - разочарованно сказала Женька.
   - Не говори так, - произнес тот, на кого она только что смотрела.
   И вдруг где-то промелькнуло. Девушка чуть двинула головой:
   - Скажи еще что-нибудь, - попросила она.
   Парень вопросительно посмотрел на своего спутника, но просьбу выполнил:
   - Ты, наверное, спрашиваешь себя где находишься?
   Она медленно закрыла и открыла глаза, что означало: "да".
   - С тобой все хорошо, здесь все свои. Мы в медцентре, на носителе...
   Она краем глаза увидела, что мужчина в халате отошел в сторону и услышала, как он зашелестел бумагами.
   - А это доктор Уилкс, он тебя лечит...
   Женьку унесло куда-то вдаль. Она увидела коридор, длинный коридор... нет, не длинный, но светлый, очень светлый. Шелест бумаг стоял в ее ушах. Она идет мимо открытых кабинетов с большой пачкой бумаг... рядом Сашка. Женька отвлеклась... она с кем-то столкнулась - шелест бумаги и вся пачка на полу... "Извини, я помогу..." Это был он. Ну конечно же он! И опять шелест рассыпающихся бумаг и взгляд карих глаз. Он покачал головой также, как сейчас, когда Женька посмотрела на него! И этот взгляд. Теплый, но одновременно зоркий, готовый все заметить.
   - Не помнишь? - еще раз осторожно спросил первый.
   - Ну почему же? - она обрадовалась и даже улыбнулась. - Я вас почти и не забывала. Санни и Алан, группа "Захват".
   У Женьки внутри все прыгало от волнения, но она боялась, что боль вернется снова, поэтому по-прежнему оставалась неподвижной. Подошедший врач пощупал ей голову:
   - У, идем на поправку, только вот долго еще придется здесь полежать. Ты помнишь, как вы летели сюда, на носитель?
   - Да, - уверенно ответила она.
   - Расскажи, что ты помнишь.
   Ее рассказ не отличался от воспоминаний Сашки и Альфреда за исключением одной маленькой детали:
   - ...и пока мы все решали какой курс лучше, ко мне подошел Аданаэль. Он сказал...
   - Постой-постой, - Санни искоса взглянул на Женьку, - ты говоришь подошел - Аданаэль? Кастильо? Но Сашка его не видела!
   - Она и не могла его видеть, потому что я отошла к своему истребителю, в тень. День был тогда жаркий, а Саша сильно увлечена разговором, поэтому ничего и не заметила. Он подошел ко мне сзади и спросил: как я думаю, что же мы все-таки решим. Я ответила, что, скорее всего, прежним, обычным курсом. Потом я на некоторое время выпустила его из вида, а когда увидела, он уже подходил к вам.
   - Значит он тогда в двигателе и нашаманил, - вполголоса договорил Кент Хаммеру, - все сходится.
   - Я это и сама потом поняла когда в себя пришла... а где сейчас Кастильо?
   - В аду, - вздохнул Алан, а про себя добавил: "И Харви там же".
   - Туда ему и дорога, - Женька улыбнулась недоброй улыбкой, - но я не поняла одного: что я ему сделала?
   Внезапно она почувствовала как перехватило дыхание: в позвоночнике что-то хрустнуло и он заныл. Назойливо, по нарастающей. Она зажмурилась.
   - Жень, ты что?!
   Боль немного отпустила. Она через силу произнесла:
   - Да нет... ничего... так.
   - А конкретно? - спросил Уилкс.
   - Позвоночник.
   - Ничего, скоро пройдет. Он у тебя на место становится. Что же ты хочешь после всего, что с тобой приключилось?
   - А что было? - задала встречный вопрос Женька.
   - Я не знаю, - честно ответил Уилкс, - это ты у парней спроси. Я там не был.
   Женька перевела вопросительный взгляд на Санни:
   - Да мы тоже толком ничего не знаем, - солгал он, - спасали-то тебя не мы, а Сашка и...
   Алан стукнул его сзади кулаком по спине и улыбнулся Женьке, чтобы она ничего не заподозрила. Кент вовремя спохватился:
   - ...и мы смогли тебя увидеть уже тогда, когда ты была в полной безопасности.
   - Что? Напугала я вас? - в ее глазах уже сверкала искорка. Она поняла, что Санни что-то недоговаривает, но не стала ничего говорить по этому поводу.
   - Ужасно, - ответил за него Алан, - мы не знали за что и браться.
   Женька задала вопрос, который давно вертелся у нее в голове:
   - Так что же вы - бездействовали?
   - А что нам оставалось делать? - Хаммер развел руками, - Только сидеть и ждать твоего выздоровления!
   - Когда вы с Кастильо разделались?
   - Вчера.
   - А почему только вчера, а не раньше? - допытывалась Женька, стараясь как можно скорее наверстать упущенное, - я же, вроде, неделю пролежала?
   - Ну, если бы мы убрали его раньше... - он спутался, - вернее, мы сначала и сами не знали, чьих это рук дело... нет, ну не совсем не знали, а догадывались. А затем, когда были уже уверены полностью, что в случившемся виноват только он...
   - Почему он? А Талоне? - перебила Женька.
   - Хм, интересно, - пробормотал Хаммер, - откуда ты можешь знать про Талоне? Мы, кажется, про него ничего тебе не говорили.
   - Ну как это? Я же еще Сашке говорила, что он изменился не в лучшую сторону.
   - Да, но только сейчас это подтвердилось, - сказал Санни, - поэтому мы и не могли избавиться от Кастильо раньше. Мы не могли рисковать. Талоне нанес бы еще один удар по тебе.
   Женька непонимающе на него посмотрела и задумалась. На ее лице выразилась серьезность. Наконец, она со слабым смешком произнесла:
   - На мне что, свет клином сошелся? Я же ничего не сделала!
   - Ты слишком догадлива, Женя, - пояснил Санни, - вот тулонцы и решили таким образом, - он кивнул в ее сторону, - подкосить наши ряды, и на твой следующий вопрос могу ответить тем, что тулонцы способны переносить свою сознательную единицу на определенный носитель и управлять им. В нашем случае, сама понимаешь, кто выступил в роли носителя.
   - Понятно, - многозначительно потянула Женька, - значит, всеми нами командует тулонская марионетка.
   - Вот именно.
   - Ничего себе, сколько интересного я проспала, - без энтузиазма в голосе сказала она.
   Хаммер заторопился:
   - Эм-м, ну ладно, Женя, мы и так засиделись. Ты, наверное, устала, да и у нас день тяжелый был, дел еще по горло. Ты не против, если мы пойдем?
   - Я не против даже если вы останетесь.
   - Мы потом еще забежим?
   - Обязательно, - ответила она.
   Оба вышли в коридор. Хаммер напустил на себя грозный вид, припер Кента к стенке и вполголоса прошипел:
   - Чертов Санни, ты чуть не проболтался! Тебе же ясно было сказано: ни слова о Харви Мейсоне!
   - Никак не могу поверить, что он больше не с нами.
   Хаммер отпустил его. Санни засунул руки в карманы, меланхолично пожав плечами, - не так-то просто вычеркнуть из жизни человека, с которым работал в одной связке столько лет.
   - Я тоже не могу... Но представь, какая катастрофа бы разразилась из-за тебя, между прочим! Женька и так горя хлебнула. Не слишком ли много для одного человека?
   Санни молчал. Коридор, по которому они шли прочь от медцентра, навевал какую-то непреодолимую тоску. "Трубы - траншеи" - называл эти коридоры Санни. Хаммер тоже замолчал, и теперь они шли, стараясь ступать как можно тише, чтобы хоть несколько минут побыть наедине с самими собой, углубившись в собственные мысли, ведь здесь для этого было так мало времени! Они не слышали даже собственного дыхания. Алан унесся далеко назад в своих воспоминаниях, когда на Земле еще царил мир и порядок, в белое здание из стекла и бетона, где день за днем происходили какие-то события, а группа "Захват", о которой напомнила Женька, была частью его жизни. Мысли Санни вертелись совсем рядом, около Евгении.
   Утром Алекс повернул ключ в замке Сашкиной комнаты. Девушка мирно посапывала. Роско положил ключ на стол и вернулся к себе. "Наверное, она так ничего и не поняла", - огорченно подумал он и решил взять на себя ответственность извиниться перед Альфредом. Через два часа у Алекса боевой вылет и, кто его знает, вернется ли он? А Сашка извиняться не будет - Роско был в этом уверен.
   - Что привело тебя ко мне? - удивленно спросил Федерау, явно не ожидая такого гостя.
   Алекс тоже признавал себя жестоким, но, по крайней мере, он это признавал. Он не любил прощать, но всегда прощал. Еще хуже было для него было просить прощения и тем более за кого-то другого, пусть даже если этот человек - Сашка. Тем не менее, он это сделал:
   - Альфред, прости Сашку за вчерашнее. Она была не в себе.
   - Да ладно, я был действительно виноват, что упустил момент, что не разглядел того, что Харви задумал, - Федерау круто развернулся к стене, - а ты сядь, если хочешь.
   - Нет, я лучше постою, - Алекс вдруг почувствовал, что начинает злиться: Альфред оправдывает Сашку! Он переступил с ноги на ногу и выпалил, - а ты ее не защищай!
   - Ты так зол на Сашку? Не верю.
   - Придется поверить. Мне надоело терпеть ее выходки! Тебе что, приятно от нее все это сносить? Была бы она парнем, я бы отделал ее как следует!
   - Зачем ты так? - недоумевал Альфред.
   - И отделал бы! - еще раз повторил Алекс разгоряченно и все-таки сел, - С ней только так и надо. Я в ярости! Я только сейчас понял ее истинное лицо. Ты знаешь, когда мы с Женькой и Сашкой только познакомились, мне больше нравилась Женька, но Сашка была всегда рядом, не сводила с меня глаз, и я попался... как муха, а теперь она веревки вьет! - Но зато как же везло Паоло! - Алекс мечтательно уставился в потолок.
   - Кто такой Паоло? - Альфред повернулся к Роско и удивленно посмотрел на него, - я тебя не понял.
   - Да у Женьки память отшибло, - Алекс махнул рукой.
   - Как это у тебя - "отшибло"... - пристыдил он собеседника и сел рядом, не спуская взгляда с Роско.
   - Вот она ничерта и не помнит, даже тебя... и Харви не помнит!
   - А что же она тогда помнит?
   - Войну помнит... и еще... Алешку Княжина.
   - Какого Алешку? - Альфред совсем запутался и растерялся.
   - А-а, ты же толком ничего не знаешь. Ты же все по засадам сидел...У них с Женькой был такой роман, такая любовь - тебе и не снилось. И мне не снилось! Они так подходили друг другу ... если бы он не погиб, - Алекс тяжело вздохнул.
   - И что же вы сделали?
   - Что-что! Поменяли местами все, что можно! Убрали подальше Алешку, а чтобы заполнить место вставили Паоло. Он был тоже в "Поиске", вы просто не стакивались.
   - А почему именно он?
   - Ну не знаю, может быть потому, что она ему нравилась.
   - А что если у него сейчас подруга? И где он в данный момент?
   - Говорил, что летит в соседнюю галактику. Хотел в патруль искать приключений. А как Женька к нему... не знаю.
   - А почему же тогда, когда Алешка погиб, Паоло все же улетел? Он же мог остаться, - Альфред все больше и больше удивлялся Женькиной жизни - не все в ней было так просто, как казалось на первый взгляд.
   - Не знаю, он как-то резко решил избавить ее от своего присутствия. Может, найти его и притащить сюда?
   - Да-да, конечно! Может, у него там жена, дети, а вы тут за него все уже придумали? Ты хоть немножко головой, Алекс, думай! Что за год случиться может? И поступили вы ужасно. Нельзя ничего менять, тем более, что Женьке ваш Паоло все равно будет безразличен.
   - Почему?
   - Потому что у них и с Харви-то ничего не было!
   - То есть как это не было? - оторопело спросил Алекс.
   - А вот так! Не было и все! Они были просто друзьями и теперь я знаю причину. Это ваш Алешка.
   - Опять Алешка. Везде Алешка! Никак ее не отпустит, - буркнул Роско.
   - Это любовь, Алекс, настоящая любовь - вот, что ее не отпускает, - он немного помолчал, - А еще знаешь почему этот Паоло будет ей безразличен?
   - Почему?
   - Потому что есть Санни, который против ее воли Женьку никому не отдаст. Он ее ангел-хранитель. А Женька и Санни давно посматривают друг на друга, только оба этого не признают. Не замечал?
   - Нет, - Роско удивленно посмотрел на гиганта. Он всегда думал, что размышлять на тему чувств он не способен, да и говорить толком не умеет. Оказывается, он этого не хотел замечать.
   - Ты только Сашке об этом не говори, иначе нам с тобой будет за несвоевременные мысли. А Алешку Женька вспомнит. Вот посмотришь. Потому что любит. Это вопрос времени.
   - Ладно, Альфред, я, пожалуй, пойду... у меня вылет скоро. И прости Сашку за вчерашнее. Хорошо? Но не будь к ней снисходителен. С ней надо как можно жестче, только тогда она будет хоть что-нибудь понимать. Обещаешь?
   Альфред с неохотой согласился и закрыл следом за Роско дверь. Проговорив Алексу вслух свои мысли, он понял, что прав: Санни Женьку без боя никогда не уступит. Харви? Харви - это совсем другое дело. Он был слишком нерешителен. Почему же тогда командир до сих пор держался с Женькой на расстоянии? Неужели это были глубокие чувства? Зная Санни, верилось с трудом. Альфред сдвинул брови. Выходило, что среди ребят все смешалось. Он вздохнул: раньше было проще, особенно тогда, когда он действительно неделями сидел в засадах. Федерау посмотрел на часы: его звено должно было взлететь еще не скоро. Чтобы скоротать время он решил навестить друзей Майла и прощупать их, чтобы удостовериться: не зря ли капитан им доверяет?
   Ричард Юта внимательно изучал план гигантского корабля - носителя. Он водил указательным пальцем по трехмерному голографическому изображению, запоминая каждый коридор, каждый изгиб, каждое ответвление. Дверь открылась и в ее проеме появилась голова. Маленькие серые глазки внимательно осмотрели Ричи и человек осторожно шагнул просторную комнату. Юта, не скрывая своего любопытства, в свою очередь посмотрел на вошедшего: он был не менее двух метров роста, массивного телосложения, его взгляд показался Юте не обремененным мыслительной деятельностью.
   - С кем имею честь? - первым спросил Ричи и указал на стул.
   Гость сел и произнес грубоватым голосом:
   - Ну? Будем знакомы?
   - Будем, - согласился легко Юта, который был, как всегда, сговорчив и быстро находил с людьми общий язык.
   - Меня зовут Альфред Федерау. Я приятель Майла. И, надеюсь, его друзья ничем ему не уступают.
   - Еще бы, - без лишней скромности усмехнулся Ричи, - во всяком случае, мое имя Ричард Юта, можно просто Ричи. А с Джоном мы еще в школе вместе учились, так что я его знаю лучше тебя, - они пожали друг другу руки.
   - Похоже, - Альфред огляделся, - можно закурить?
   - Кури, - Ричи протянул ему зажигалку.
   - Ты? - Федерау достал из пачки еще одну сигарету.
   - Я не курю, - отказался Юта.
   - А зажигалка как же?
   - Просто все спрашивают.
   - Понятно. А твои друзья? Где они?
   - Их вызвал Талоне... кстати, нам тут вчера Джон говорил, чтобы мы с ним были поосторожнее - главком все-таки. Но внятно так ничего и не сказал. Может, ты прольешь свет?
   - Главком и главком. С любым главкомом надо поосторожнее, - Альфред посмотрел на него в упор и выпустил вверх облако дыма.
   - Понял, - пожал плечами Юта и посмотрел на часы.
   - Что? Куда-то торопишься? - Федерау приготовился встать.
   - Нет, - Юта махнул рукой, чтобы тот оставался на месте, - просто ребят долго уже нет.
   - Давно ушли?
   - Уже, наверное, час.
   Юта обернулся к двери и расплылся в добродушной улыбке:
   - Какие люди и без охраны!
   В комнату вошел Майл:
   - Альфред? Привет, Ричи, - он кивнул Юте, - вы уже познакомились?
   - Более того, - Федерау криво усмехнулся, - А ты откуда? И остальных ребят не видел?
   - Я от себя. Ребят не видел. Но они, наверное, скоро бу... - он не договорил, дверь распахнулась и хлопнула о стену:
   - Ричи, ты представь... - наперебой начали рассказывать двое парней.
   - Э-э-эй! - замахал руками и головой Юта, все еще сидевший на своей кровати.
   Ник толкнул Пола в бок и шепнул:
   - У нас гости.
   - Простите, не заметили, - извинился Свенсон, - я Пол, а это Ник.
   - Альфред, - церемония рукопожатия повторилась.
   - Короче говоря, - Томас повернулся к окружающим его людям, - Талоне нам поручает лететь на Землю с каким-то его поручением. Каково? А? И для чего мы вообще, спрашивается, сюда прилетели?
   - Интересно... - потянул Альфред, - и когда?
   - Ну-у, не знаю. Дня через два - три...
   - Ладно, ребята, - поднялся здоровяк, - приятно было познакомиться, - он кивнул Джону и они вышли за дверь, оставив троицу в недоумении.
   - Как тебе мои однокашники? - поинтересовался капитан.
   - Юта свой парень - это точно, - ответил Альфред.
   - Свой, да сумасбродный. Как укусит его муха какая-нибудь, так он такого нагородить может - не перепрыгнешь. Городки-то он строить умеет.
   - Молодость. Ты бы на них сильно не нажимал.
   - Знаю. Меня волнует другое. Что это Талоне к ним привязался? И еще, раз уж такое дело, то как бы убрать Талоне с командования, вернее с "Матери" на несколько дней?
   - Сдурел? - Альфред широкими шагами двинулся по коридору, Джон последовал за ним в припрыжку. - К командному пункту не подберешься, да и кто ты такой, чтобы тебя пропускали?
   - Слушай, я же с президентом на "широкой ноге"! Скажу, что, мол, так и так, не лучше ли вам самому поговорить с главнокомандующим...
   - Ага, - возразил Альфред, - так ты ему и скажешь: "Сами поговорите". Он тебе это поручил, стало быть, с тобой говорить и будет.
   - А я ему скажу, что я здесь недостаточно долго, а Талоне, он здесь постоянно и все знает.
   - Послушай, Джон, ты что не понял? Уолис Талоне не доверяет! Да и как он может оставить нас без главкома?
   - А генералы ему на что?
   - Сам знаешь на что. Просто так. Я тебе говорю, что Уолис не допустит, чтобы Талоне покидал свое место. По крайней мере пока.
   - Может, сказать все, как есть? - Джон забежал вперед и остановил Альфреда, вглядываясь в его беспристрастное лицо.
   Федерау прищурился, ткнув Майла кулаком в грудь:
   - Тебя что, стучать сюда послали?
   - А я похож на стукача? - глядя ему в глаза, с вызовом ответил Майл.
   Альфред остыл и продолжил более спокойно:
   - Знаешь ли, с Уолисом тоже шутки плохи.
   - А что? Он милый старикашка.
   - Ага, как же...
   - Альфред, многое изменилось, с тех пор как ты покинул Землю. И Уолис совсем не так грозен, как ты думаешь. Он нормальный мужик, как наш добрый Ормандо!
   - Может быть и так, но не забывай, что он не Ормандо, а президент ОНЗ! Он ошибок не простит.
   - Ну ладно, ладно, - Джон потянул Альфреда за рукав в соседний коридор, - пусть будет так. Все равно я смогу его убедить. Хотя бы в том, что мне нужно еще время, чтобы во всем разобраться. Вот увидишь!
   - Посмотрим, - Федерау недовольно посмотрел на Майла, - Собственно говоря, куда ты меня тащишь?
   Капитан остановился и недоуменно посмотрел на друга:
   - Куда? Хм, интересный вопрос... куда? На командный пункт! Куда же еще? - он вновь потянул Альфреда за собой.
   - Нет, нет! Стой! - запротестовал Федерау.
   - Ну что еще? - Майл чуть притормозил.
   - Там патруль в двенадцать до зубов вооруженных мальчиков! Ладно, Джон, мы их с тобой раскидаем, а что дальше? А какой шум они поднимут? А Талоне? А, в конце концов, ради чего?
   Капитан на секунду задумался:
   - Да я не предлагаю их раскидывать! Я предлагаю просто посмотреть.
   Они двинулись вперед. Командный уровень делился на два подуровня: высшего и среднего командного состава. Но его сердцем был, несомненно, мостик, окруженный со всех сторон никогда не дремлющими патрулями службы безопасности. Отсюда отдавались приказы, здесь управляли жизнью "Матери", сюда стекалась вся информация. Это было не только сердце, но и мозг корабля. И он работал бесперебойно. Это место теперь Талоне практически никогда не покидал, и проникнуть в его святейшую обитель незамеченным стало практически невозможно. Более того, обстановка полной секретности и недоверия порождала манию преследования и боязнь открытого появления на людях, а появившаяся неожиданно замкнутость давала тем же людям - солдатам повод для разговоров. Однако что-то менять было уже слишком поздно, так как новая резкая перемена только усугубила бы уже посеянные сомнения. Талоне это понимал, но предпринять ничего уже не мог.
   - Вот это да! - свистнул Джон, осторожно высовываясь из-за угла.
   - Ага, а ты думал здесь пусто.
   Альфред осматривал пространство, открывшееся перед ним: уровень был ярко освещен - здесь энергию не экономили. Привыкнув к свету, Федерау обнаружил, что около главного входа на командный пункт стоял патруль. Вооруженный. Хорошо вооруженный. Их было трое: двое смотрели по сторонам, а третий не спускал глаз с сигнальной кнопки тревоги.
   - Господи, - воскликнул Майл, заметив, что к троим присоединился еще один, - четверо человек! Ты что, издеваешься? - он повернулся к Федерау. - Ты это называешь охраной?!
   - Усмири свой норов и прибереги силы на другой раз, - Альфред говорил так тихо, что капитану приходилось чуть ли не читать по губам, - сейчас еще пара ребят появится. Это я тебе обещаю.
   Действительно, с разных концов коридора, мерно шагая, появились люди. Стояла гробовая тишина и кроме шагов патрульных в окружающем воздухе не было слышно ни звука. Альфред с Джоном затаились, с опаской поглядывая, то на того, что стоял рядом с сигнальной кнопкой, то на полный боекомплект, проходивших мимо патрульных. И даже тогда, когда они поравнялись, никто не обменялся даже взглядом. Охрана скрылась из вида, Джон сказал:
   - Да-а, грозные ребята, вот это я уже вижу.
   - А я что говорил? Талоне основательно залег. Единственное, что он не делает, так это с телохранителями не ходит, чтобы окончательно не запугать всех.
   - Слушай! Ну двенадцать человек - как раз пополам!
   - Ты что! - Альфред остановил его за рукав, - прежде чем мы поразбросаем этих, тот, что у сигнальной кнопки тревогу поднимет! Всю "Мать" на ноги! Знаешь, что тут поднимется?
   - Попытка не пытка.
   - Слушай, Майл, ты под трибунал захотел?! Теперь к Талоне просто так не подойдешь - это тебе не старые добрые времена, а пропуск тебе хрен кто даст!
   Альфред и сам заметил как громко была сказана последняя фраза. Он выглянул - один из патрульных отделился и направился к коридору, где они прятались.
   - Уносим ноги, - проговорил Федерау.
   Они быстро исчезли за следующим изгибом коридора, наблюдая, как охранник повертелся на месте, где только что стояли Альфред с Майлом и, не обнаружив ничего подозрительного, вернулся обратно. Ребята перевели дух и направились прочь.
   - А что бы ты сказал, - продолжил громила, - если бы эти парни застали нас там?
   - Они нас не застали. И вообще, может, мы просто прогуливались.
   - Ну тоже скажешь... - Альфред опустил голову. - Это раньше мы могли беспрепятственно заходить даже на мостик. Талоне нам доверял, знал, что просто так, поболтать, мы никогда не появимся. И вообще, командный уровень для командиров, а не для таких как мы с тобой. Даже у Санни теперь ограниченный доступ.
   - Слушай, - не сдавался Джон, - но ведь множество тоннелей ведут к командному пункту! И многие ходят мимо него!
   - Мимо ходят только парни со второго отряда, - перебил Альфред, - им все можно. Они с некоторых пор любимчики Талоне. И учти, что куча таких же тоннелей огибают командный пункт и мы предпочитаем ходить там. Так намного приятнее и проблем меньше.
   - Понятно, - многозначительно произнес Майл, - но должен же быть какой-то способ проникнуть туда!
   - И мы его найдем, - уверенно сказал Альфред, - со временем.
   - А может, проще сказать Талоне, что, якобы, президент просил доложить, как долетело подкрепление?
   - Угу, спустя неделю, - идея капитана с треском провалилась.
   - Ты пессимист, - Джон посмотрел на тускло освещенный потолок, - ну почему у вас тут так всегда темно?
   - Экономия энергии, - пояснил Альфред.
   С каждым днем Женька чувствовала в себе прилив новых сил, но двигаться по-прежнему боялась - каждое колебание отдавалось в ее разбитой голове, как удар молота. Это выводило из себя. Она не привыкла сидеть без дела, тем более лежать без движения. Это действовало на нее угнетающе, порождая мрачные мысли. Сейчас ее голова была занята размышлениями над вчерашней Сашкиной выходкой. Она никак не могла понять, почему подруга ударила почти незнакомого самой Женьке громилу? Она помнила, что это Альфред, но не помнила его самого. И что он сделал, что Сашка на него так разозлилась? Кроме того, о каком Харви Мейсоне шла речь? Женька поняла, что с этим самим Харви что-то случилось, но никак не могла понять, какое отношение он имеет к Сашке. В конце концов, она решила, что когда наступит подходящий момент, она обязательно расставит все точки над "и".
   Около нее появился Уилкс, который успел ей понравиться, как заботливый врач. Это был пока единственный человек, который постоянно разговаривал с ней, отвлекая от грустных мыслей. Он проводил с ней дни и ночи, отрабатывая несколько смен подряд без отдыха, несмотря на свой возраст. Но чаще всего она вспоминала глаза Санни. Она никак не могла разгадать, что же таил в себе этот взгляд? Она понимала, что есть что-то такое, о чем он сам не хотел бы говорить, но что это? Женька вспоминала каждую подробность, связанную с ним. К чему это? Она не знала, но чувствовала, что это важно. А еще она чувствовала, что что-то очень важное спрятано глубоко внутри нее. Иногда она забывала об этом, но так или иначе это "что-то" причиняло постоянное беспокойство. Это странное чувство отдавалось учащенным сердцебиением и Женьке казалось, что это какое-то недоброе предчувствие. Раньше в такие минуты она никогда не могла сидеть на месте и либо нервно ходила из угла в угол, либо садилась за стол и доставала свой дневник. Рука сама писала все внутренние переживания, но сейчас она не могла даже пошевелиться, и это угнетало.
   По временам, когда Женька почти отчаивалась, врач садился рядом с ней и заводил долгую беседу, где большую часть говорил сам. Женька узнала, что ей еще повезло и она легко отделалась. Она и сама удивлялась, но раз смогла вылезти из этой пропасти, значит, она не так слаба, как думает. Ей очень хотелось всех видеть: кого она помнила и кого постепенно вспоминала. Еще больше, чем когда-либо. И она была очень рада, что ее не забывали и находили хотя бы минутку, чтобы забежать. Это в какой-то мере успокаивало, но не надолго. Через некоторое время Уилксу приходилось вновь вселять в Женьку надежду на жизнь. Он всегда делал акцент на то, что если она будет твердо уверена, то обязательно все вернется на свои места. И Женька пыталась надеяться на лучшее, но где-то далеко, глубоко в душе таилось недоверие к словам Уилкса.
   - Ну? Как у нас дела? - спросил врач.
   - Также... - нехотя ответила Женька, - Я хочу спросить. Можно?
   - Какой может быть разговор? Спрашивай.
   - Я никак не пойму, я вообще это смутно помню. Недавно Саша устроила скандал по поводу какого-то Харви, ударив Альфреда. Я их плохо помню, что это за люди?
   - Ну, понимаешь, - заговорил врач после недолгой паузы, на ходу придумывая историю и коря себя за то, что не позаботился об этом заранее, - Харви - это Сашин знакомый. Он погиб. А Саша посчитала, что это по его вине, по вине Альфреда, - мучительно закончил он.
   - А он не виноват, значит.
   - Не виноват.
   - Ясно...
   Женька отвела задумчивый взгляд в сторону иллюминатора. В ее голове давно созрел план: когда она почувствует в себе силы превозмочь боль и при этом поблизости никого не будет рядом, - не ждать разрешения Уилкса вставать с постели, а действовать самой. Женька верила, что только сама она сможет чего-то добиться, хотя и подозревала, что сам Уилкс сомневался в этом. Ей опять вспомнился Санни. Она ощутила тепло его горячей руки. Что же спрятано за тем таинственным взглядом? Она замечала злость, которую Санни неумело скрывал. Это была злость на Сашку, но это было не все. Может быть, он злился на себя?
   Она отвлеклась и подумала чем займется, когда кончится война. Сидеть на Земле она не намеревалась. Однако выход был: Женька решила, когда все закончится пойти в экспедицию исследования Дальнего Космоса. Она знала, что это опасно и можно пропасть навсегда, но это ее не пугало. Кроме того, ей бы хотелось продолжить свои исследования по палеонтологии, которые так и остались незаконченными. Одно другому не мешает, а кто его знает какие сюрпризы готовят дальние рубежи? Может быть, там находится истинная колыбель человечества? Или, может, там таится еще какая-нибудь угроза жизни на Земле? Но чтобы получить разрешение на исследования, нужно для начала иметь "добро" Лиги, откуда Землю из-за войны исключили, а, следовательно, в первую очередь нужно восстановить свое положение в ней. Конечно, чтобы не тратить на это неизвестно сколько времени, можно заняться исследованиями нелегально, но это было чревато.
   Женька думала и о том, что после выздоровления ее попытаются отправить в уютное местечко на реабилитацию, однако она твердо решила остаться в истребителях. Уйти означало предать ребят. Так поступить она не могла.
   Около Женьки появилось еще одно лицо. Она узнала его сразу.
   - Привет, - сказал вошедший человек.
   - Привет, Алекс, - весело ответила ему Женька, успокоенная своими мыслями.
   - Сашка не появлялась? - спросил Роско.
   - Нет, - она уловила интонацию голоса Алекса и уточнила, - Вы поссорились?
   Он уставился на нее, думая, что ответить. Наконец, он решил сказать как есть:
   - Да, Жень, поссорились. Это ты по вчерашнему догадалась?
   - И надолго это у тебя? - ответила она вопросом на вопрос.
   - Надолго, - ответил он.
   - Так оставь ее в покое.
   - Не в одном мне тут дело. Мы тут все пострадавшие и ты в том числе. Вспомни-ка, сколько она гадостей тебе понаделала? Сколько крови выпила? И ты всегда винила только себя, несмотря на то, что хоть не на много, но старше ее. А она поставила себя выше всех нас вместе взятых и ведет себя соответственно. Тебе разве это еще не надоело? - Алекс почувствовал, что начинает накаляться так же, как вчера.
   - Наверное, я уже привыкла, - ответила Женька, - Кроме того, ты сам только что сказал, что я старше, а к младшим надо быть снисходительнее.
   - Вот и я привык, - с досадой сказал Алекс, - все ей прощал, но больше я не собираюсь плясать под ее дудку.
   Было очевидно, что Роско сопротивляется. Одна его сторона тянется к Сашке, другая отталкивается. Она чувствовала, что вторая половина чуть сильнее и стоит ему услышать хотя бы одно резкое слово, выскользнувшее из губ Александры, как вторая сторона возьмет верх и, пожалуй, действительно надолго. Женька всегда видела, что Сашка старается взять выше, но одного ее строгого слова хватало, чтобы подруга опускалась на землю.
   - Ты сильно много от нее требуешь, - сказала Женька.
   - Я-то? Это она заламывает. Знаешь, как мне иногда больно от ее выходок?.. И еще стыдно.
   - Знаю. Но ты сильно на нее не обижайся. Я знаю ее с детства. Она всегда была такой. И знаешь, из-за чего она стала сейчас такой невыносимой?
   Для Алекса это было покрыто тайной и поэтому он из любопытства спросил:
   - А ты знаешь?
   - Знаю. То, что ты не выносишь - своеобразное выражение чувств, - Женька заметила, как изменилось лицо Роско: он весь залился краской, в его глазах отразилось изумление и поэтому она, делая вид, что этого не замечает, продолжила, - вот слушай, что я тебе сейчас расскажу, только ты Сашке не говори, что это я, - она подождала пока Алекс кивнул, - еще в школе она была влюблена в одного мальчика. Он тоже проявлял к ней заметную симпатию, а Сашка обходилась с ним также, как сейчас обходится с тобой. Она постоянно на него кричала, ну, и так далее... Алекс, она любит тебя, я уверена, а то, что она ходит с Альфредом и задирает нос, - Женька словно читала его мысли, - прямое доказательство тому. Она тоже обходится с ним отнюдь не ласково. Она пытается сказать, что любит тебя, а ты никак не догадываешься.
   - По ее поведению весьма трудно догадаться.
   - У Сашки сейчас не лучший период. Так что ты не обижайся, у нее это скоро пройдет. А ты единственный, кто может на нее повлиять, но не словами, а чувствами.
   - Ох, Женька, все-то ты знаешь.
   - Это только на первый взгляд, а на самом деле я хуже Сашки. Это я только делаю вид, что хорошая, пускаю вам пыль в глаза, а на самом деле вы меня еще не знаете.
   - Тебя? - Алекс рассмеялся и заглянул в ее глаза, - Женя, скажи честно, тебе Санни нравится?
   - А почему ты спрашиваешь? - этот вопрос показался ей странным, тем более от Алекса. Обсуждать себя она не любила. Однако подвоха в его ответе она не услышала:
   - Просто интересно знать.
   - Да он мне всегда нравился... как друг... с чего это ты заинтересовался?
   - Любопытство. Ты же знаешь, что мужики любят сплетни не меньше вас, - он улыбнулся, - Жень, я тебе никогда не давал советов, но сейчас скажу: держись за него. Он на твоей стороне.
   Женька хотела было возразить, но что-то остановило ее.
   - А ты выздоравливай, я к тебе еще вечерком загляну, - Алекс тихонько потрепал ее по плечу и вышел.
   Женька посмотрела ему вслед и задумалась.
  
   Вернувшись поздно ночью с боевого вылета, Джон проспал завтрак, лениво потянулся, зевнул, сел. Не успел он потянуть за рукав форменного комбинезона, как где-то на потолке что-то стукнуло, скрипнуло, и капитан почувствовал, что умываться ему уже не нужно. Одновременно с этим сработал диктофон и раздался ехидный голос Юты:
   - С добрым утром, дорогуша!
   Джон выругался, пообещав при этом повесить Юту на первом же попавшемся крючке.
   - Тоже мне, дети! - сам с собой раздраженно разговаривал Майл, тщательно вытирая пол, - Маленькие! Это ж надо было додуматься подсоединить комбинезон и... нет, это уже слишком. Все, Ричи, кончилась у тебя спокойная жизнь. Вот я сейчас с тобой разберусь...
   Наскоро перехватив бутерброд всухомятку, и, схватив диктофон с записью, запнувшись ногой за порог и опять выругавшись, капитан побежал в комнату однокашников. "Ну я им сейчас покажу!" Джон действительно был зол. И когда с грохотом ворвался к ребятам, то брови его поползли вверх от удивления: парни тихо сопели. "А, они еще и притворяются!" - взбесился Майл. Он бросился к кровати и включил диктофон под самое ухо Юты:
   - С добрым утром, дорогуша! - произнес с издевкой все тот же голос. Ричи подскочил и попал прямо под руку Майлу.
   - Ты что, больной?! - Юта не мог ничего разобрать спросонья, но как только увидел капитана с диктофоном - мгновенно все понял.
   - Что? Нравится?! Это твои штучки?! - взревел Джон, воспроизводя запись с самого начала.
   - Ты идиот! Мы час как вернулись! Спим!
   Майл вытаращил глаза:
   - Но голос-то твой?! Что ты придуриваешься! - кричал капитан, заводясь еще больше.
   - А ну и что? Надо было, чтобы на тебя что-нибудь потяжелее упало, чтобы гнал поменьше!
   От криков и грохота проснулись Пол и Ник.
   - Да что вы тут орете? - Томас сделал попытку перекричать Майла и Юту. Это ему удалось. Крики затихли.
   - Нет, Ник, ты представь, а? - Юта перевернулся на бок, - Я сплю, а этот ... - он махнул рукой в сторону Джона, - вламывается, как слон, едва не сносит дверь...
   - Но-но, - оправдывал Майл свое вторжение, - Не ври! Дверь я не выламывал!
   - Ну как раз, ага, она чуть в щепки не разлетелась! Да мало того, он мне еще под ухо сует запись с моим же голосом! У меня чуть инфаркт не случился!
   - Как же, у тебя случится, жду - не дождусь! Ты бы лучше поставил себя на мое место! Представь, каково мне было, когда на меня сверху вылилось чуть ли не ведро воды! - Джон обиженно замолчал.
   Первым захохотал Свенсон:
   - Ну вас на хрен!
   - Эй, Пол, ты что? - сам улыбаясь, спрашивал Ник, но тот беспомощно отмахнулся и загнулся, смотря на Юту. Через некоторое время все, кроме капитана смеялись вповалку. Когда Майлу это надоело, он спросил:
   - Тогда какой придурок это сделал, если не вы?!
   - Очень приятно, что ты нас считаешь придурками, - нашелся Юта, - Спасибо тебе большое, Джон, ты настоящий друг.
   Майл смутился:
   - Я совсем не это хотел сказать. Я хотел спросить, кто подстроил эту шуточку.
   - Да, крутая получилась шуточка, - зевнул Ник, - дай-ка сюда запись.
   Джон протянул ему диктофон. Томас включил его со словами:
   - Ребята, вслушайтесь в этот голос.
   "С добрым утром, дорогуша!"
   - Ник, я ничерта не понимаю! Что ты придумал?
   - Молчи, Джон, и внимательно слушай. Тебе этот голос никого не напоминает?
   - Напоминает, и еще как напоминает! Он мне с самого начала Юту напоминает!
   - Э-эй, полегче, я ничего не делал!
   "С добрым утром, дорогуша!" - Юту осенило:
   - Это может быть только Брэд!
   - Какой еще Брэд? - недоумевал Майл, предполагая, что его опять разыгрывают.
   - Дэвис, тот самый, мы с ним в одном классе учились, помнишь? Ну нас еще все время из-за голоса путали!
   - А-а, тот... Надо же, все собрались! Но почему вы так уверены, что это Дэвис?
   - А больше не кому, - пожал плечами Юта, - не будет же это делать, ну, скажем... Альфред. Кстати, он как, ничего парень?
   - Очень даже, - задумчиво ответил капитан, - очень... - внезапно он вскочил и, выбегая из комнаты, крикнул, - я все скажу потом!
   Парни переглянулись:
   - Странным он стал после Земли, - уныло произнес Пол.
   "Так, у нас здесь семь отрядов. В каком-то из них Брэд. Если я не узнаю, в каком он находится, то я полный идиот! Придется проверить все списки, и если это все действительно так, как я думаю, то из этого можно провернуть хорошенькое дельце..." - он быстро шел по коридору. Мысль попасть на командный пункт до сих пор прочно сидела в его голове. Джон свернул направо и поспешил к КПП второго отряда. Он делал на это ставку. Капитан подумал и о том, что раз Брэд нашел его один раз, значит, найдет и второй. Майл решил не ждать, а заодно проверить: обстоят ли дела во втором отряде так, как рассказывали ему об этом ребята? В отличие от отряда, которым командовал Санни, где на одно слово главнокомандующего находилось десять, второй отряд выполнял все распоряжения беспрекословно. Это ни за что бы не понравилось прежнему Ормандо Талоне. Именно за способность мыслить, а не за подчинение он любил своих "орлов". Он мог ручаться за каждого головой. Он был уверен, что здесь нет, и не может быть ни предателей, не перебежчиков. Он дорожил ими и заботился будто бы о своих собственных детях, как если бы они у него были, не деля их на любимых и не очень.
   С Сашкой и Женькой Талоне встретился еще семь лет назад, приняв на службу в госбезопасность. Он ими тайно восхищался, не хватая лишку, держа в строгости. Также в строгости он держал и остальных ребят, но при этом все любили его и любили искренне. Он умел создавать кроме суровых будней разряженную атмосферу. Теперь уже язык не поворачивался назвать главнокомандующего "наш Ормандо". Талоне слишком обособился, но Земля играла не на своем поле и не брать этого в расчет было нельзя, чтобы не осложнить ситуацию, отвлекшись на проблемы, связанные исключительно с личностью главнокомандующего. Капитан это понимал, как и то, что ребята незаметно для себя ввязывались в игру, которая могла им выйти боком. Внезапно за спиной он услышал предательский голос, который вывел его сегодня утром из себя:
   - С добрым утром, дорогуша! Точнее, добрый день!
   "Что за черт?" - подумал капитан, оглядываясь в безлюдном коридоре и, по старой привычке, машинально взявшись за рукоятку пистолета, - "Может, почудилось?"
   - Дорогуша!
   Нет, голос доносился из соседнего, совсем темного тоннеля. "Вдруг засада?.. Тьфу, господи, что я говорю! Совсем спятил". Он попятился назад и нырнул в потемки. Шаря в кромешной темноте руками, он натолкнулся на человека и тотчас вспыхнул яркий свет, ослепляя капитана так ярко, что он вспомнил ту зловещую ночь в ледяном Лас-Вегасе. Но перед ним стоял не монстр, а парень чуть повыше Майла ростом: каштановые волосы обрамляли высокий лоб, проницательные глаза чайного цвета с еле заметным прищуром, некогда прямой классический нос теперь с горбинкой от недавнего перелома - он широко улыбался пухлыми губами:
   - Ну здравствуй, дорогуша...
   - Черт возьми, Брэд! Ты что тут делаешь? - только и смог выговорить Джон и с чувством обнял Дэвиса.
   - То же самое, что и ты, воюю.
   - Ты меня чуть утром не угробил! В детство впал или как?
   - Или как, - посмеиваясь, ответил тот, но Майл заметил, что все это дается ему какими-то невероятными усилиями.
   - Нет, я серьезно.
   - Я просто хотел сказать, что я здесь... и что вы тут не одни, - сказал он голосом, чертовски похожим на голос Юты.
   - И это ты решил сказать, вылив на меня полведра воды?! Так?
   - Ну да, ты же меня сразу вспомнил, а? Или проклял тот час, когда Ричард Юта появился на свет и тут же полетел на разборки? Так?
   - Так и было. Ты хорошо осведомлен.
   - На это и было рассчитано.
   - Ладно, шутки в сторону, - ближе подбираясь к задуманному, оборвал Майл, - ты в каком отряде-то? - как можно беззаботнее поинтересовался от, но Брэд уже давно ждал этого вопроса и знал реакцию на его ответ, поэтому не заставил себя ждать:
   - Во втором.
   - Во втором?! - взорвался капитан. - Так это ж прекрасно!
   Нет, такой реакции Брэд не ожидал.
   - Ты что, действительно этому так рад?
   - Конечно! - капитан опомнился, - А, собственно говоря, почему мы стоим здесь?
   - По старой привычке. Здесь тихо, никто не видит, не слышит, не настучит.
   - Да? - недоверчиво произнес Джон, - А к чему такие предосторожности?
   - Поговорить надо, - сурово сказал Дэвис, - ты ведь хочешь, чтобы Талоне на время убрался на Землю?
   Улыбка сползла с лица Джона. Неужели они с Федерау где-то наследили? Капитан посерьезнел и сказал, сложив руки на груди:
   - Я отвечу на твой вопрос, Брэд, если ты ответишь на мой: откуда ты все это знаешь?
   Тот ничего не скрывал, но ничего и не рассказывал:
   - Просто я знаю все о тебе и ребятах, я всегда был в курсе всех дел и тебе это прекрасно известно. И я не стукач, ты же знаешь - это не мой стиль.
   - И все?
   - И все. Так ты хочешь спровадить Талоне?
   - Да, хочу, - вздохнул капитан, - хочу попросить твоей помощи. У тебя как отношения с Талоне? Нормальные?
   - Не то слово. Отличные. Он мне, похоже, доверяет. На ваш отряд, между прочим, жалуется, что уж вы там творите? Говорит, что вы совсем от рук отбились.
   - Небось, на "Поиск" больше всех бочку катит? - злорадно посмеивался капитан, потирая небритый подбородок. Он был спокоен, а это означало, что никакой опасности не было, однако реакция Брэда на его слова была ему непонятна. Он отшатнулся:
   - "Поиск" здесь? Вот это да...- он отошел в сторону и стукнулся затылком о стену, облизнув пересохшие губы, - что там с ними?
   - Да вот, - растерянно произнес капитан, - Харви Мейсон погиб... хотя, ты его не знаешь.
   - О, господи, как? Когда?..
   - Ты что, их знаешь? Знаешь? - еще непонятно что, но что-то почувствовал капитан.
   - Да! Конечно да! - сорвалось, но он тут же осекся, - ну, то есть нет... то есть да, - терялся Дэвис.
   - Так да или нет? - прогремел Джон.
   - Да! Знаю! - Брэд еще раз стукнулся затылком о стену, - Знаю!
   - Тогда я еще скажу! - Майл был вне себя, но на сей раз не то от удивления, не то от возмущения, - Сашка со всеми перессорилась и нажила себе кучу неприятностей и врагов! В том числе и меня! И вообще! Из "Поиска" осталось всего трое, понимаешь, трое!
   "Четверо", - добавил про себя Брэд.
   - А Женька? - осторожно вслух спросил он.
   - Ей сейчас плохо! Она в ужасном состоянии! Никто не знает, выживет ли она вообще!
   - ...Это... из-за Харви?
   - Нет... она его не помнит... она многого не помнит... Ты вообще-то откуда их знаешь? - капитан немного смягчился и успокоился.
   - Джон, это долгая история и половину ты не поймешь, а в другую просто не поверишь... я хочу сейчас побыть один... давай здесь же встретимся через три часа. Тогда я буду в состоянии поговорить о конкретном деле. Идет?
   - Идет.
   Дэвис погасил свет и растворился в темноте. Да, он владел информацией, но, похоже, недостаточно. В его голове никак не укладывалось, что "Поиск" здесь, на носителе. Давно ли? Он был растерян и в то же время счастлив. Ведь никто во всей Вселенной не знал, что настоящее имя Паоло Гуччи - Брэд Дэвис. Этого не знали даже в "Поиске". Он, может быть, и хотел ребятам это сказать, но не мог. Не смог и сейчас Джону. Кто же знал, что Майл так тесно с ними общается? Да и к чему приведет, если он вот так просто появится среди ребят? Все, в том числе и Ормандо Талоне знали: Паоло Гуччи где-то в другой галактике. Никто и не догадывался, что он вернулся, как только до него долетела первая весточка о начавшихся боевых действиях, но теперь уже под своим, настоящим именем. Новоиспеченный Талоне доверял, не зная кому, играл с огнем, из которого впоследствии мог разгореться яркий костер. Но пока костер разгорался только внутри Дэвиса. В его голове стучало: "Здесь Женька..." Этого он боялся больше всего - встречи с ней. Если бы кто-нибудь знал, как слова Джона о том, что она здесь резанули по и так израненному сердцу Гуччи-Дэвиса! Чтобы не мучить себя, в надежде, что он обзаведется полноценной семьей, где обретет столь желанный покой, - Брэд улетел с Земли. Но Женьку он забыть не мог, оставаясь один, еще больше жалея, что улетел. Он клялся себе сотни раз, что никогда больше не вернется, но воля случая опять сводила его с прошлым. Может, это и будет роковой финал? Кто его знает? Не знал и Брэд. Что же делать? Этот вопрос не шел из головы. При встрече с кем-нибудь из "Поиска" он еще сумеет как-нибудь отвертеться, как делал это тогда, давно. Отпирался и перед Женькой, что не знает классического английского, а ведь это его родной язык. Постоянно на заднем сидении его машины валялся свежий номер "Galactic news" на этот проклятом классическом и Паоло-Брэду приходилось выкручиваться как ужу.
   Вывернуться-то он сумеет, не впервой, но как быть с Женькой? Он любил ее странной мазохистской любовью, но при этом он никогда не забывал, какое горе она ему причинила - молоденькая девушка, такая милая и, казалось, открытая, как книга. Никто не знал и о том, что они были двумя заклятыми врагами, умело играющими в друзей. Его сердце рвалось на части от любви и ненависти. Открывались старые раны. До сих пор Брэд считал себя невиновным, но что-то внутри подсказывало, что подсознательно он хотел сделать то, что сделал. Камень, порожденный уже ответным Женькиным поступком, продиктованным исключительно слепой любовью, рос с каждым днем и на ее душе, грозясь утопить. А вместе с ним росла и ненависть по отношению к Брэду. Но, может быть, это уже в прошлом? Может, стоит сказать ей все начисто? Как было? Ей ведь тоже есть, чем поделиться.
   Брэд думал и о том, что никто не знает, какая Женька на самом деле. Рассказать о темной стороне ее прошлого? Никто не поверит. Да и зачем - это их личное дело. Ему была по душе новость, что Женька действительно ничего не помнит. Но если это не так - значит, она его до сих пор не простила... Брэд поймал себя на мысли, что отбеливает ее в своих же глазах, а, между тем, она погубила четыре близких ему человека, в то время как он всего лишь двоих. И он остался последним в ее списке. Но дело в том, что и она сама - последняя! Дэвис взялся за голову: черт его дернул искать контакта с Майлом! Брэд был в растерянности и, пожалуй, впервые в жизни не знал, как поступить. Как могло случиться, что, живя бок о бок, он не знал, что "Поиск" совсем рядом? Не почувствовал? Даже Талоне, у которого в привычку вошло точить зуб на их отряд, ни разу о них не упомянул! Почему? Брэду казалось, что все рушится. Все, все, что он делал для своего успокоения, рухнуло в одночасье! Он вдруг почувствовал, что дни его сочтены, захлебнулся воздухом и ощутил острую потребность к жизни. Так уже было, в прошлом, когда он убил еще не родившегося Женькиного ребенка. Он неожиданно понял, что он тоже хотел жить, но если бы он вырос, наверняка отомстил бы за мать. И за отца.
   Дэвис выбрел на свет. Мимо него прошли двое незнакомых солдат. Они даже не обратили на него внимания. Солдаты о чем-то вяло беседовали, но до Брэда отчетливо долетело: "...судьба..." Двое скрылись, но эхо от их слов осталось. Дэвис представил, что творится в голове Майла, оказавшегося в непонятной для него ситуации, и усмехнулся: пусть пораскинет мозгами.
   Майла мучило два вопроса: откуда его школьный друг может знать "Поиск" и что его так разволновало? Пока ясно, что с "Поиском" его что-то связывало, и, возможно, связывает до сих пор, но в то же время он не был в курсе, что группа здесь, на носителе. Джон совсем не знал прошлого своего школьного дружка, после того как тот в пятнадцать лет просто взял и исчез с Юпитера, растворился, как сейчас, в темноте. Почему его реакция на то, что "Поиск" здесь была такой странной? Джон решил, что непременно это выяснит.
   - Альфред, немедленно открой дверь! - упорно стучался Джон, несмотря на то, что открывать ему, похоже, никто не собирался.
   Вскоре дверь медленно отворилась и показалась взъерошенная заспанная голова Федерау:
   - Ой, прости, - извинился капитан, - я думал ты уже встал...
   - Я только лег... заходи.
   Пока Альфред плескался в крохотной ванной комнате, Джон рассказывал ему подробности встречи с Брэдом.
   - ...И он меня как огорошил! Говорит: ты хочешь, мол, чтобы Талоне отправили, ну, в смысле, вызвали на Землю?
   Альфред выглянул с мокрой головой:
   - Что, прямо так и заявил?
   - Представь себе.
   - Он откуда знает?
   - Этого я тоже в толк никак не возьму. Он ничего не объяснил.
   - А этот Брэд, он нормальный? В смысле, надежный?
   - Н-ну, да... нормальный, хотя, черт его знает, я ведь его сто лет уже не видел -откуда мне знать, что у него на уме? А впечатление на меня он хорошее произвел, я так ничего и не заподозрил, ты же знаешь какой я мнительный по натуре... кстати, угадай в каком он отряде? - загадочно попросил Джон.
   - Ну, во всяком случае, не во втором, - Федерау цокал ложкой по железному ободу кружки, - чаю хочешь?
   Майл проигнорировал любезное предложение, будучи увлеченным разговором:
   - Ошибаешься, дорогой друг, он прямехонько во втором!
   Альфред с кружкой в руках замер:
   - Шутишь? Я же тебе сотни раз говорил - не смей связываться с ними. Они там все с Талоне повязаны!
   - Среди них тоже смышленыши есть, - возразил Джон.
   - Ах да, ну конечно! Например, твой Дэвис, да?
   - А хоть и так!
   - Джон, да пойми ты! - Альфред покачал головой и сделал глоток. - Ты же не знаешь, что у него за душой, сам говорил. Вот он сказал тебе про Талоне, а ты и рад-радехонек. А может, он тоже один из тулонских приспешников или всецело зависит от Талоне. Вдруг это ловушка? Ты же этого не знаешь! Об этом ты не думал, а? Джон?
   - Ты слишком недоверчив к людям, Альфред. В этом твой недостаток.
   - Напротив, это ты слишком доверчив! Сейчас нельзя верить никому и ты это знаешь, как никто другой!
   - Брэда я знаю со школьной скамьи и думаю, что он мало изменился с тех пор, поверь мне на слово, - в этом-то Майл был уверен, вспоминая утреннюю проделку Дэвиса. По крайней мере, приспешник тулонцев был бы на это точно не способен.
   - Ты это дело со своим дружком закрутил - тебе и расхлебывать, а если я окажусь прав, то если успею еще я, а то и "Поиск" - отвечаю, снесут тебе твою дурью башку.
   - Кстати, - задумчиво покачал пальцем капитан, - как только я упомянул, что "Поиск" здесь Брэд изменился в лице. Похоже, он ребят знает, причем, хорошо. - ты бы видел, что с ним произошло! Такой ужас на лице...
   - А это тебя не наводит ни на какие мысли? - Федерау не переставал атаковать, но теперь он попал в точку сомнений Джона. Однако капитан стоял насмерть:
   - Нет, не наводит. Я вот думаю, может, Алексу и Женьке сказать о нем? Может, они его знают?
   - Нет, не пойдет. Ты сначала узнай, какие причины побудили твоего Дэвиса поменяться в лице, а потом скажешь, - это был действительно ценный совет и Майл легко согласился:
   - Я так и сделаю... и все-таки Брэду я доверяю.
   - Доверяешь или хочешь доверять? - заметил Альфред.
   - Доверяю, - твердо сказал ему Майл, - и Талоне, между прочим, ему тоже верит.
   - Может и твой Брэд ему верит? Может, у них с Талоне все согласовано? Может, на это и было рассчитано? Где же твоя мнительность, когда она нужна?
   Джон вспомнил слова Брэда: "На это и было рассчитано", - но ответил:
   - Я уже говорил, мы учились вместе.
   - Ну! С тех пор много воды утекло! И потом, где он был все это время, ты знаешь?
   - Еще в школе Брэд сбежал из дома, - сквозь зубы цедил капитан.
   - Причина?
   - Не выдержал тяжелой руки родителей. Отец контролировал его каждое движение. Кому это понравится? Вот и сбежал. Потом семья переехала на Землю и вымерла в один день, сгорели в доме все... несчастный случай. Брэд остался теперь совсем один.
   - Куда он бежал?
   - Допрос?
   - Интерес.
   - Ладно, я не знаю куда он бежал, но на Юпитере его не было. Это точно.
   - Ага! Вот оно!
   - Погоди ты, выводы-то делать. Ты знаешь, я тут вспоминал не так давно, а тут и на руку получилось. Я помню как-то давно встреча была и я подумал, что передо мной Брэд Дэвис, - Федерау сел напротив Джона, явно заинтересовавшись, - Тогда я впервые встретился с "Поиском" и лицом к лицу столкнулся с парнем, как две капли воды похожим на Брэда. Столько лет прошло, а он почти не изменился. Он побледнел, а я говорю, мол, что ты тут делаешь, Брэд? У меня-то вырвалось на стандартном, как на Юпитере, да и вообще... а он мне открыто заявил на переломанном языке, что он никакой не Брэд и что я его с кем-то спутал.
   - А ты считаешь, что это был он?
   - Честно говоря, Альфред, я до сих пор не знаю. Если предположить, что это был Брэд, то сознаваться ему в этом было все еще опасно, ведь его продолжали искать...к тому же, пока мы с ним кое-как объяснялись, откуда-то выскочила Сашка, подлетела к нам, назвала его Паоло и что-то стала рассказывать мне на этом самом стандартном. И ты знаешь, в тот момент у меня было такое чувство, что он нас прекрасно понимал и не нуждается в переводе.
   Наморщенный лоб Альфреда внезапно разгладился:
   - Ты сказал, Сашка назвала его Паоло? Надо точно все рассказать Алексу.
   - Ты что? Его знаешь? Я ничего не понимаю! - хлопал глазами Джон.
   - Я понял! Твой Брэд Дэвис и Паоло Гуччи - одно и то же лицо! Он один из "Поиска"!
   - Ты спятил?! - вывод, сделанный Альфредом, никак не укладывался и в без того распухшей голове капитана.
   - Нет, это ты спятил. Выучить любой язык можно за считанные часы! - уверенно, как никогда продолжал Альфред, - Я так полагаю, дело было когда мы еще в Италии работали? А вот ты зайди и спроси своего Брэда на этом несчастном итальянском: Un anno molta o poca? * И посмотри на его лицо!
   - Это единственное, что я еще могу понять, но при чем тут один год?
   - А то, что именно этот срок он не показывался в "Поиске"! Нравится?
   - Я-то скажу, а если он никак не отреагирует?
   - Тогда скажи, что, мол, я о тебе все знаю и не вздумай отпираться.
   - А если он будет?
   - А ты жми на гниль.
   - Ясно. А зачем вы с Алексом говорили о Брэде?
   - Допрос? - повторяя слова Майла, спросил Федерау.
   - Любопытство, - ехидно заметил капитан.
   - Хорошо. Женька потеряла память. Допустим, она плохо помнит меня, не помнит Харви, но помнит своего Алексея. Может, знаешь?
   - Что-то слышал... он погиб?
   - Да, но в этом-то и проблема. Чтобы не травмировать ее лишний раз, когда она придет в себя, Сашка, Алекс и врач решили взять на себя грех и загнать это воспоминание подальше, а пробел заполнить именно Паоло Гуччи.
   - Почему им? - недоумевал капитан.
   - Вот это ты у него самого и спроси! Кажется, он любил ее, что ли... не знаю, только не нравится мне это. У них были очень странные отношения... они избегали друг друга, особенно Паоло, или как там его...
   - Ну и что? Такое часто бывает с влюбленными. Что здесь такого?
   - А то, что между ними словно стена была. Мне кажется, он боялся Женьки ... хотя, это только мои выводы. Все их находили душой компании и чуть ли не неразлучными друзьями, а по мне так это были неразлучные враги.
   - Враги? Что ты несешь?
   - Я же сказал - это только мое мнение. Я и Алексу об этом никогда не говорил и не сказал бы. И ты молчи, понял? - Майл утвердительно кивнул. - Когда мне Алекс о нем сказал, я его с трудом вспомнил, а теперь вот посвежело в памяти.
   - Значит так, Альфред, - сказал Джон, прекращая этот разговор, который отчего-то начинал его тяготить, - после вылета я пойду к Брэду, выясню, кто он на самом деле и переговорю насчет Талоне. Так?
   Здоровяк утвердительно кивнул и это означало, что в разговоре поставлена точка. Майл торопливо направился к ангарам, расположенным в грузовом отсеке - вот-вот его сектор должен был взлететь. Он успевал. Вдруг воздух наполнился страшным воем сирены, заставив его вздрогнуть от неожиданности. Джон прислушался. Эта музыка была ему хорошо знакома. И он ее страшно не любил. Казалось, носитель дрожал. Гул от топающих ног постепенно нарастал. Джон побежал по коридору. Свет мерцал, создавая дополнительное ощущение нестабильности ситуации. Казалось, до этого безжизненные коридоры ожили. Лифтподъемники были забиты до отказа, по коридорам тянулся бесконечный поток людей, и все они двигались в одном направлении - к ангарам.
   Тревога была поднята по всей "Матери". В ангаре стоял невообразимый гул от звука разогревавшихся двигателей, что напоминало переполненный улей, но вместе с этим никакой паники не было. Напротив, налицо была отработанная схема поведения всех звеньев людской цепи.
   - Я ничерта не пойму! - Юта пробился сквозь толпу к Майлу.
   - Тревога! Ищи свой самолет! Вас распределят! - успел крикнуть Майл, и поток людей увлек и их в разные стороны.
   Капитан развернул истребитель и, не дожидаясь, когда его сектор будет полностью готов, полетел навстречу открывшимся дверям отсека. Створки свободно пропустили его, и машина Джона буквально сразу же оказалась в зоне боевых действий. Защитное поле носителя ревело от перегрузки. Он понял, что "Мать" тоже отстреливается. Первое, что бросилось Майлу в глаза - неприятель. Очень много неприятеля. Пожалуй, даже слишком много. Теперь он понял, почему всех подняли на ноги. Стало понятным, что в этом сражении будет немало жертв. Майл вспомнил Мейсона и ему стало не по себе, но он живо взял себя в руки и, подчиняясь приказам командования, начал заходить на маневр.
   Тревога застала Алекса врасплох: он обложился сводками и собирался все это переварить, как надрывно завыла сирена. Он узнал этот визгливый, режущий ухо звук, от которого мороз пробегал по коже. Оставив все как есть, Роско выбежал в коридор и направился к ангару своего отряда, даже не заперев за собой дверь. Очутившись в центральном коридоре, он попал в двухстороннее движение. Его несла колонна к своему ангару, а навстречу лился поток второго отряда, двигающийся к своим истребителям. К центральному коридору примыкали еще тоннели, из которых также лился нескончаемый поток людей. Внезапно брови Алекса поползли вверх:
   - Паоло! - он вырвался из бушующей людской реки и схватил парня за руку.
   Тот оглянулся и его лицо побледнело. Алекс хотел было что-то сказать, но новая волна пилотов, спешивших к своим истребителям, давила, увлекая за собой. "Неужели я ошибся? - растерянно бормотал Роско, пробираясь к своей машине, - Паоло бы обязательно дал о себе знать..." В ангаре толпа постепенно рассасывалась. Машина Алекса работала на полной мощности, из реактивного сопла вырывалось ярко-оранжевое, слепящее пламя. Роско был решителен, как никогда. Он вылетел из отсека, готовый сразу же вступить в бой, но тут же завис, находясь в защитном поле корабля. Его маленький истребитель прижался к гигантскому корпусу носителя, словно ребенок к матери. "Господи, боже, - подумал Алекс, - сколько их...". Он покинул защитное поле, вступая в сражения без раскачивания.
   Кент и Хаммер находились совсем рядом с ангаром, когда завыла сирена и они, не долго думая, вылетели в числе первых навстречу неприятелю. Гордону повезло меньше. Несколько хиловатый по телосложению он бросился к двери своей комнаты и тут же захлопнул ее: "А народу-то, народу! Талоне всех поднял!" Он вновь открыл дверь, но на сей раз кинулся в толпу, отчаянно преодолевая ее сопротивление. Спустя несколько секунд, он гаркнул, видя, что поток несет его совсем в другую сторону:
   - Да куда вы меня тащите?!
   Внезапно Гордон почувствовал, как резко пошел против течения. Он поднял голову - над толпой возвышалась огромная фигура Альфреда, он тащил Гордона за руку.
   - Спасибо, громила! - прокричал он ему, на что Федерау даже не обернулся.
   Сашка лежала, не меняя своего положения. Рука давно затекла так, что она ее не чувствовала, но Александра не обращала на это внимания. Она давно решила, что если объявят боевой вылет, Сашка нарушит предписание медиков и полетит в самую гущу событий. Пусть потом докажут, что она думает только о себе! Неожиданно ей в голову пришла мысль, которая до сих пор ни разу не посещала: что может напоминать Женьке об Алешке? Неужели только воспоминания? Она была уверена, что должно было быть что-то еще, связывающее ее с прошлым. Александра пересела на стул и принялась перебирать немногочисленные Женькины вещи. В основном это были тетрадки: толстые и уже потрепанные от многочисленных переездов с места на место. Руки Сашки дрожали. "Я должна это найти". Она не знала, что это будет - важно, что это дорого Женьке как память об ее первом и роковом возлюбленном. Пока подруга ничего толком не помнила, Александра намеревалась уничтожить этот предмет, чтобы уже ничего не напоминало о прошлом. Александра перелистывала страницу за страницей, открывая для себя новые грани Женькиной жизни. Она всегда думала, что Женька рассказывала ей все. Оказалось, это было далеко не так.
   Первую тетрадь она пролистала, не пытаясь вникнуть в ее содержание. В ней она не нашла ничего интересного: кое-какие записи по работе, планы на дни, телефоны... Ближе к концу Сашка нашла непонятные знаки - Женькину тайнопись, за расшифровку которой она не взялась. Сейчас Александра думала: какую тетрадку взять: зеленую или красную? Обе они были одинаково объемными. Сашка взяла ту, что поярче. Страницу она открыла наугад.
   " 29 мая ...я хочу умереть. Мне все равно, что со мной будет дальше. Всем все равно. Я никого не хочу видеть. Даже Сашку..."
   Александра нахмурилась: она никак не могла вспомнить, что же было в тот день? Она не хотела читать дальше, понимала, что заглядывает туда, куда кроме Женьки никто никогда не проникал, в ее личные переживания, но вместе с тем она ничего не могла с собой поделать - ее взгляд так и бегал по строчкам, выхватывая отдельные фразы.
   "Что толку от ее наивных, детских и осточертевших: "не плачь", "успокойся", "все будет в порядке"... что толку от слов, ведь они не вернут Алешку!.."
   Сашке сделалось горько. Она перевернула страницу. Следующий лист был слегка покоробленным - видимо, здесь Женька плакала. Сашка представила свои никчемные утешения и подумала: "Какой же я была дурой, но чем же я могла помочь кроме этого?"
   "...Алеша, любимый, половины меня больше нет... И почему тот, по чьей вине все это случилось - испугался, убежал, трус!..."
   Сашка затрясла головой. Она не очень понимала о чем идет речь. Однако кроме намеков здесь ничего больше не было. Возникало ощущение, что Женька будто знала, что ее дневники будут читать и даже здесь не желала раскрывать свои тайны, но Сашка все же догадалась, что здесь говорится о виновнике трагедии. Сашке, как и всем остальным, кроме официальной версии не было известно ничего. Женька, стало быть, что-то знала, ведь это не могла быть только игра ее воображения! Кроме того, Сашка еще больше нахмурилась: раз ее подруга не могла довериться даже дневнику, значит, она не доверяла никому, и Александре тоже. От этой мысли Сашке стало еще более неприятно. Сашка постепенно воспроизвела в своей памяти все события. Сколько дней она провела у постели подруги, пытаясь облегчить ее страдания! Но откуда же ей было знать, что Женьке лучше побыть одной? Сама она ничего не говорила, только лежала и плакала, а Александра считала, что если находиться наедине со своими мыслями, да еще в таком состоянии, то это могло просто плохо кончиться. Сашка почувствовала, что ей становится стыдно перед Женькой, и она отложила тетрадь в сторону, взявшись за другую - в ней не должно было содержаться столько личных переживаний. Так и оказалось - это было самое начало их с Сашкой длинной истории работы в госбезопасности.
   "3 сентября. Ну и дела! Предстоит поездка в Италию! Что-то далековато нас заносит от родного уездного города Новосибирска. По старым меркам в настоящую древнюю цивилизацию..."
   "Это не интересно...а, вот..." - она нашла кое-что о "Поиске" - первые впечатления о группе.
   "...Какие они все разные. Не знаю как по-Сашкиному, а по-моему они хорошие ребята. Конечно, я понимаю Сашкино недовольство - они к нам не очень-то дружелюбны. Но ведь это только сначала... Они нас совсем не знают, тем более, что мы русские, а это по старинке наталкивает их на мысль, что мы какие-нибудь шпионки (ха-ха-ха). Это, конечно, глупости, но им просто нужно увидеть нас в деле, вот они и выжидают. Кроме того, у них есть все основания нам не доверять. Мы новенькие, и еще (а это немаловажно), мы - не того пола, а что могут сделать две бабы? Так, лишний груз, обуза. Талоне сказал, что это ребята самовольные, а мы, вроде как, ингибитор. А бы не стать катализатором!.."
   Сашке не захотелось дальше читать. Она отложила тетрадь на край стола и опять взглянула на красную. "Неужели только эти дневники напоминают ей об Алешке? Я постоянно видела его имя! На каждой странице! - размышляла Александра, машинально листая страницы красной тетради, - но не может быть, чтобы только это! Ах Алешка, Алешка зачем ты вообще поехал в Копенгаген? Если бы ты только мог знать, как Женька страдала! Вы же понравились друг другу с первого взгляда! Так редко это бывает!" Страницы мелькали и мелькали, но Сашка так ничего и не находила. Она загрустила и хотела было закрыть тетрадь, но вместо этого ей показалось, что она наконец-то нашла причину своих исканий. Это был фотоснимок. Обычный снимок, на котором были запечатлены Алешка и сама Женька. Сашка долго вглядывалась в их улыбающиеся, счастливые лица и ей вдруг захотелось заплакать от обиды. Но ладно. Надо быть сильной. И что же теперь делать? Уничтожить дневники? Но на это у нее не поднимется рука, ведь в них почти вся Женькина жизнь. Тогда она твердо решила, что уж если дневники она пощадит, то уж с изображением разделается точно. Сашка взяла снимок, добралась до тумбочки и достала зажигалку. Она курила. Но только когда сильно нервничала или была сильно расстроена. Сейчас ей даже этого не хотелось. Она подожгла фото и, как завороженная, смотрела на разгоравшийся огонек. Сперва горел лишь уголок, но постепенно пламя разрасталось, и теперь вся фотография находилась в кольце огня. Он все больше и больше пожирал дорогой Женькиному сердцу кадр. Сашка не шевелилась, ее расширившиеся глаза смотрели на пузырившуюся поверхность. Он капал с легким шипением раскаленной жидкостью на тумбочку, съеживался. Огонь не щадил его. Обуглившиеся кусочки рассыпались на мелкие части и носились по тумбочке, словно от ветра - от Сашкиного частого дыхания. Женькино прошлое было почти уничтожено.
   И тут она опомнилась. Со словами: "Господи, что же это я!" - Сашка выхватила из огня остатки фотографии и принялась ее тушить, лихорадочно махая руками. Снимок был покороблен, лиц почти невозможно было разглядеть. Александра вложила все еще теплую фотографию обратно в тетрадь: "Все равно вспомнит рано или поздно. Вот тогда-то я ей и вручу все эти тетради. Пусть дальше слезы льет, если ей нравится". Она услышала вой сирены. Она вскочила и подбежала к иллюминатору. Держась за обод обеими руками, Александра смотрела наружу: не было даже заметно, что вокруг чернело безвоздушное пространство. Все было озарено светом и огнем. Она стыдливо опустила глаза: она боялась и вынуждена была это признать. В запасе еще было несколько спасительных дней. Александра решила не рисковать. В конце концов, есть медицинское предписание - никто не посчитает ее трусом.
   Вой сирены был слышен и в медцентре. Женька, копавшаяся у себя в памяти, спросила у Уилкса:
   - Доктор...
   - Какой я тебе доктор? - впервые перебил он ее, - Пора бы называть меня просто по имени.
   - Хорошо, - легко согласилась она, - Лестор, скажите, я не ошибаюсь? На корабле поднята тревога?
   - Да, подняты все отряды.
   - И вы можете говорить об этом так спокойно? Ведь там близкие люди!
   - Увы, Женя, я уже привык. Я на этой войне с самого начала. Еще с Земли.
   - Но ведь я тоже!
   - Ты? - Уилкс недоверчиво посмотрел на Женьку. - Ты участвовала в боях за Землю?
   Да, мы с Сашкой и там воевали, - погрустнела она, - и я до сих пор не могу спокойно слушать эту сирену, потому что она всегда так неожиданно воет. А если неожиданно, значит суматоха и переполох, все распадается и в итоге...
   - А я бы никогда не подумал, - он с отцовской любовью посмотрел на Женьку, - Вы такие совершенно разные. Но, по крайней мере о тебе у меня сохранятся очень приятные воспоминания.
   - Да бросьте вы! - заулыбалась Женька, а про себя подумала: "Трудно убедить людей в том, что плохой человек на самом деле хороший, но еще труднее убедить в том, что хороший для всех на самом деле плохой".
   - Правда, правда, - он шутя дернул ее за нос, - мы на вечеринке по случаю еще с тобой станцуем. Вальс умеешь?
   - Умею.
   - Значит, решено: один танец мой.
   - Ваш, никому его не отдам, - она рассмеялась.
   - Ты мне лучше вот что скажи: я тут слышал Алекс, вроде, в госбезопасности до войны работал?
   - Мы все там работали, - сразу ответила Женька, подозревая, что своими невинными вопросами Уилкс проверяет целостность ее воспоминаний, - в "Поиске", а еще были "Слежение" и "Захват". Там и Алекс работал, и... много нас было.
   - Расскажи-ка поподробнее, когда это ты успела в федеральном агентстве поработать? - Уилкс сел напротив нее на стул, закинул ногу на ногу и приготовился слушать, проявив на лице заинтересованность.
   - Ой, - задумалась Женька, - я не так много помню, как вы думаете. Вы лучше у Сашки спросите - она должна знать. А вообще мы много где работали, в основном в Италии, потом в Майями, а до этого в Копенгагене... Ко-пен... - Женька запнулась. Что-то знакомое было в этом названии датской столицы. И опять странное беспокойное чувство заставило ее сердце забиться чаще. Она помолчала и продолжила:
   - Позже всех мы познакомились с Санни и Аланом, а то так, заочно были знакомы. Вместе работали. Потом началась война, а потом мы пошли в истребители... Вообще-то воспоминания ко мне постепенно возвращаются, но не так быстро как хотелось бы.
   - Всему свое время, дорогая. Думаю, к этому разговору мы с тобой как-нибудь еще вернемся, а теперь ответь: кто такой Паоло Гуччи?
   Еле заметная тень пробежала по лицу Евгении:
   - А зачем он вам нужен?
   - Саша и Алекс часто упоминают его в своих разговорах, - быстро ответил Уилкс, стараясь не возбуждать никаких подозрений.
   - Обычный парень. Такой как все, - Уилкс посмотрел на Женьку, заметив злой блеск ее глаз: "Дался ему этот чертов Паоло!", - хотя с другой стороны, он не похож ни на Алекса, ни на Алешку, ни на кого-то еще. Он и не мог быть на них похож. Он был открытым и в то же время замкнутым, но ведь все, Лестор, имеют право на тайны? - теперь она посмотрела на врача. Он был бледен, - Что с вами? - удивленно спросила она, - Я что-то не то сказала?
   - Н-нет, - опомнился тот, - Продолжай.
   "Неужели она все помнит? Как это могло выйти? В расчетах не должно было быть ошибки! - лихорадочно соображал Уилкс. - Неужели она сказала это имя чисто автоматически? Ведь сама этого не заметила..." Он прислушался к Женьке. Похоже, она и в правду не поняла, что сказала и продолжила, стараясь оборвать неприятный ей разговор:
   - ...хотя индивидуальность не дает защиты от... - она помолчала, - не знаю... у меня какое-то странное чувство, как будто что-то произойдет. "Что-то нехорошее", - добавила она про себя.
   - Это только чувство. Что тут может произойти кроме нашей победы и твоего выздоровления? - пошутил врач.
   - Как сказать, - подумала вслух Женька, - интуиция меня еще не подводила.
   - Ты тут одна полежишь - не заскучаешь?
   - Нет.
   - Я скоро вернусь, хорошо?
   В ответ Женька улыбнулась уголком губ. Озадаченный Уилкс вышел за дверь. Все услышанное ему необходимо было осмыслить в спокойной обстановке и ответить на два вопроса: почему Женька упомянула Алешкино имя, и почему разговор о Паоло Гуччи был ей так неприятен. Уилкс прошел в свой кабинет и включил камеру визуального наблюдения бокса, в котором лежала Женька. От увиденного он замер.
   "Ну пожалуйста!" - голос девушки был хриплым от усилий: она пыталась хоть немного приподнять левую руку, но та не слушалась и дрожала. Голова начинала болеть от натуги. "...Сволочь!" - вырвалось из груди и рука чуть приподнялась над кроватью, но удерживать ее в таком положении оказалось еще труднее. Лицо девушки перекосилось. Женька набрала побольше воздуха в легкие и задержала дыхание, не отрывая взгляда от руки, постепенно поднимая ее. Попытка увенчалась успехом, ей удалось приподнять кисть сантиметров на пять. Женька вспотела и дышала так, будто пробежала триста метров на одном ускорении. Сердце бешено колотилось. "Умница, - похвалила она себя, - еще немного и ты будешь бегать как раньше...".
  
   "Наконец-то... - улыбаясь и что-то рисуя на бумаге, думал про себя Талоне. Он почувствовал сигнал на тонком уровне, вскочил, и, чуть наклонив голову, произнес:
   - Ваше превосходительство...
   Перед ним возник образ земной женщины. Это был каприз тулонской воительницы, которая вела свои армии к победе над Рукавом. При этом никто из землян не знал, что это был всего лишь носитель: бездумная, бездушная, безучастная машина, которой управляло чужеродное сознание, в то время как истинное тело застыло, словно каменное изваяние там, на далеком Тулоне.
   - Хог, - обратилась она к новоиспеченному главнокомандующему Космического флота Земли, - как ты себя чувствуешь в этом теле?
   - Немного дискомфортно. Это тело насквозь пропитано никотином. Мне тяжело с этим справляться.
   - Ничего. Ты справишься, Хог. Что по нашему делу?
   - Она... идет на поправку.
   - Как же не прав был Хтер, что сразу не убрал ее. А все ты. Ты был против! И Хтера не уберег, - он стоял, не шевелясь, боясь разгневать воительницу, - теперь его дело до конца доведешь ты. Мне нужна эта планета. С ее помощью мы многое сможем. А если не заткнем жертве рот, земляне могут узнать, что сокрыто в недрах Херувима, - она на некоторое время замолчала, потом спросила, - Как дух хозяина тела?
   Хог прикрыл глаза и устремил взгляд внутрь себя:
   - Я запер его в клетку. Сознание людей не приспособлено к жизни отдельно от тела. Он слабеет с каждым днем.
   - Люди... значит, ты скоро станешь властителем в этом теле?
   - Думаю, что да. Люди слишком слабы. Так или иначе, но их духовная организация гораздо ниже.
   - Как бы не так. Если бы все было так просто - мы бы давно воспользовались этим. Люди очень сильны, Хог, и именно поэтому должны быть уничтожены! Все до одного. И твоя задача должна быть выполненной первой. Ты понял?
   - Да, Ваше превосходительство.
   Сеанс связи был окончен. Талоне-Хог выдохнул и сел в кресло. Для реализации поставленной задачи ему был нужен отвлекающий маневр, такой, чтобы внимание ребят было сосредоточено не на Женьке, а на чем-то другом. Решение пришло почти сразу: после сегодняшней массированной атаки будет вполне обоснованным, если он организует одиночный разведывательный полет. Тулонцы всегда появлялись неожиданно и также неожиданно исчезали, где была их основная база оставалось загадкой для землян, так что одиночная разведка будет как нельзя кстати. Но кем можно пожертвовать? Ведь, зная истинное положение вещей, Хог-Талоне не мог допустить возвращения. Он тяжело вздохнул. Несмотря на то, что Хог был одним из тулонцев, уже несколько недель он жил среди людей. Миссия была сложна, поскольку промах означал бы крах империи, коей владела и правила великая воительница. В какой-то степени ему нравилось его положение: по сути от него, Хога, зависела жизнь его соплеменников.
   Он прибыл на Херувим полный ненависти и вражды к противнику и скрывать это было не просто. Но теперь, после того, как он окунулся в мир людей, даже в его каменной душе проснулось что-то человеческое. Слова, сказанные воительницей о том, что именно он должен убрать с пути Женьку действовали на него угнетающе. Может быть, это был просто страх? Однако выбора не было: либо сдаться, а к этому он был не готов, либо выполнить приказ.
  
   Александра вышла из комнаты с тяжелыми мыслями. Ее друзья на передовой линии фронта, а она в это время прячется за глупыми предписаниями. Женька бы так не поступила. Если бы она была в строю, она бы вылетела навстречу опасности в первых рядах. А Сашка скрывала свою слабость за какими-то ссорами, скандалами, в которых казалась сильной. Она опустила голову и медленно побрела к Женьке - единственному человеку, который, она была уверена, никогда не отвернется. В тоннеле было пустынно и сумрачно. Сашкино внимание привлек белесый предмет, лежащий на полу. Александра осмотрелась: она находилась в центральном стволе носителя, поблизости - никого. Она нагнулась. Предмет на ощупь походил на фотоснимок. Сашка не стала его разглядывать, а решительно направилась к ближайшему мусорному контейнеру, где любопытство взяло верх. Она посмотрела на снимок и то, что на нем увидела - заставило ее побледнеть. На фото были запечатлены два хорошо знакомых Сашке человека: Паоло и Женька. Женька как всегда улыбалась, даже смеялась, запрокинув голову назад на плечо Гуччи и держа его за руки, а тот стоял сзади, довольно обнимая ее за плечи. Кадр был снят на фоне римского фонтана на площади Сеньории. Сашка даже помнила по какому поводу была сделана эта фотография. Это было до смерти Алешки, компания обмывала новый мобиль Паоло. Тогда все хотели с ним сфотографироваться. Изрядно поддав по этому поводу после работы, ребята отправились по историческим достопримечательностям города.
   Сашкины глаза бегали по изображению, она искала ответ на свой вопрос: откуда здесь эта фотография? Насколько она помнила, эти снимки были только у Женьки и Паоло. "Значит, это ее фотка. Тогда как она оказалась в коридоре на полу? Ведь Женька лежит, не встает... Хотя, можно предположить, что она отдала фото Алексу и он случайно ее обронил". Сашка заставила себя вернуться в комнату и снова достать из тумбочки дневники подруги. Перетряхивая страницы, она наткнулась на еще один снимок кроме того, что хотела сжечь. Он был точной копией найденного. Это заставило Сашку призадуматься. Выходило, что Гуччи был здесь. Но почему не объявился? Не успел? Александра решила поговорить с Алексом - больше было не с кем. Она сунула обе фотографии в карман и легла, глядя в потолок. В голове ее теснились вопросы, которые она искренне надеялась разрешить. Она терпеливо ждала. Наконец, до нее донеслись шаги и шум голосов за дверью. Людские голоса стали слышны все чаще. Сашка с облегчением подумала: "Возвращаются".
   Брэд посадил свой самолет на полосу и, пока двигатели остывали, разговаривал сам с собой:
   - Десять истребителей противника, плюс один спутник-разведчик... Ха! - он полез в карман за сигаретами. - Черт, где она?
   Он похлопал себя по всем карманам, выложил все содержимое и замер: фотографии не было. "Этого еще только не хватало".Он осмотрел всю кабину, но безуспешно. Он похолодел от мысли, что мог выронить ее в тот момент, когда вытаскивал из кармана план ангара, спеша на вылет. Дэвис выскочил из истребителя и помчался туда, где предположительно обронил снимок. Тщательно все проверив, он злобно стукнул кулаком по стене: "Кто-то подобрал... Теперь попробуй-ка найди!" Это было последнее, что его еще связывало с Женькой. Теперь ему ничего не оставалось, как рассказать все Джону, тем более, что Дэвису было нужно знать наверняка, не попала ли фотография каким-нибудь волшебным образом в руки "Поиска". В этом ему мог помочь только старый школьный друг. Дэвис, сгорбившись, побрел в свой отряд. Круг сужался, но ощущения были такими, словно это не круг, а петля затягивается вокруг его шеи.
   Капитан глянул на счетчик топлива. Показатель был практически на нуле:
   - О-го-го, друг! Как мы с тобой еще дотянули? Ты у меня молодчина - он похлопал истребитель по обшивке, - Сколько же мы с тобой тулонских гадов уложили? А?.. Ладно, отдохни, тебя потом подкормят, а я пойду, разберусь по душам с этим Дэвисом.
   При выходе из ангара Джон еще раз оглянулся, любуясь своей боевой машиной. До назначенного места он добрался довольно быстро, увидев записку: "Жду у себя. На посту пропустят". Действительно, КПП он миновал без проблем и теперь стоял перед нужной дверью. Хотел постучать, но потом вспомнил разговор с Альфредом, поэтому резко пихнул дверь, шагнул в комнату и выпалил:
   - Un anno e molta o poca, Paolo?
   "Нырять так с головой". Брэд встал, вскинул голову и посмотрел прямо в глаза капитану. Тот явно выжидал ответа. Брэд не стал его долго держать в напряжении, а спокойно, на чистейшем итальянском языке, без единой запиночки и волнения произнес:
   - Poco spiritoso, Paolo gia e morto, carissimо amicо.?
   Джон готовил себя к этому, но все равно остолбенел. Он остановился в дверях:
   - Переведи, Брэд, пожалуйста.
   Дэвис перевел фразу на стандартный язык и, ожидая следующих вопросов, предложил:
   - Ты садись, чего стоишь?
   Майл сел на предложенный стул и спросил:
   - А при чем тут "Паоло уже умер"?
   - При том, что его здесь нет и он никогда не существовал. Или ты ничего не знаешь?
   - Я знаю, что ты и Паоло - одно и то же лицо! - наконец пришел в себя капитан.
   - Ты лучше сам скажи: при чем тут "один год"?
   - А то, - Майл повторил слова, сказанные Альфредом, - что все это время ты даже не соизволил показаться в "Поиске"! Это нормально? Ты знаешь, что там происходит? Ты знаешь, что Талоне это не Талоне? Ты вообще, хоть что-нибудь знаешь?
   - Джон, - Брэд выставил перед собой руки, словно защищаясь, - Джон, я не могу...
   - Ага, молодец, правильно, отлично! Женька... черт возьми, - он вскочил на ноги и стал прохаживаться по комнате, - неизвестно встанет на ноги или нет! Она память потеряла! А ты тут сидишь, как клуша! У нас под носом! Тоже мне! Иголка в стоге сена!
   - А какое я имею отношение к Женьке? - криво усмехнулся Брэд.
   - Самое прямое! Как и мы все! Ты, Брэд, никогда раньше не умел врать и сейчас не учись! Ты, болван, пойми, что кроме нас у нее никого нет! Мы должны ей помочь!
   - Да ну? А Сашка?
   - При чем здесь Сашка? - Майл снова сел на стул и, потрясая перед лицом друга рукой, эмоционально продолжил: - Что Сашка? Ну подруга и что? Она только и делает, что гребет под себя! - капитан чуть успокоился, ожидая оправданий со стороны Брэда, но тот молчал и смотрел в пол.
   Тогда Джон с новой силой набросился на него:
   - Брэд или Паоло, как там тебя, ты пойми своей башкой, что долго ты так скрываться не будешь и не можешь. И уж если ты удачно сбежал с Юпитера, то это совсем не значит, что удача будет тебе сопутствовать везде!
   "Это уж точно", - грустно подумал Брэд, а вслух сказал:
   - Ты меня тоже пойми! Я не могу!
   - Это почему?
   - Господи, Джон, ну как ты не поймешь? Алекс, Сашка, это ладно, с ними я обвыкнусь, это не проблема, а Женька?!
   - Понятно, - многозначительно выговорил Майл, но тут же потерял над собой контроль, - Да плевать я хотел на твои личные отношения! Но судьба Женьки не безразлична лично мне! И если ты нам не поможешь, я тебя задушу этими вот руками, ты меня знаешь, - Джон продемонстрировал Дэвису обе ладони.
   Дэвис хмыкнул. Капитан немного подумал и решил начать разговор по-другому: спокойно, без криков. Он поставил стул напротив своего друга и сказал тоном, каким он всегда капал людям на нервы:
   - Брэд, давай поговорим по серьезному. Давай начнем с самого-самого. Война - это наркотик, и чем больше ты убиваешь, тем больше тебе хочется убивать. Мы все наркоманы, но чтобы не сломаться, нам нужно держаться друг за друга и как можно крепче. Ты не должен скрываться. Я понял, что ты боишься потерять голову, понимаю причину, но зато ты будешь знать, что Женька всегда рядом. Ты в любом случае измучаешь себя. Да и мы тебе нужны! Ты же не хочешь потерять своих прежних друзей?
   - Все равно не могу. Я не готов. Ты же ничего не знаешь!
   - Брэд, - принял отчаянное решение капитан, - если ты не появишься сегодня же в "Поиске", я все расскажу Алексу.
   - Ты не посмеешь, - глядя ему в глаза, водил головой из стороны в сторону Брэд, - ты не предашь меня...
   - Я, конечно, не из тех кто на это способен... И ты вправе сказать, что я не имею никакого права вмешиваться в твои личные дела, но ты пойми: все рано или поздно откроется, потому что если мы с тобой будем работать вместе, то нужно будет поставить в известность командира - это же не шутка! А если он будет в курсе, то зачем прятаться? Все равно придется работать командой. Я только одного не могу понять: почему ты отказываешься не от "Поиска", а от Женьки? Я не знаю, что там между вами произошло, но, приятель, нельзя так. Кто старое помянет... ну как?
   - Не знаю, - безнадежно и упавшим голосом сказал Брэд.
   - Ну хорошо. Слушай: Талоне - один из тулонцев.
   Долгая пауза повисла в воздухе. Потом Брэд неожиданно ожил:
   - Что ты сказал?
   - Я сказал то, что есть. И Аданаэль Кастильо - помнишь? Тоже был из тех. Харви Мейсон погиб из-за них. И Женька тоже чуть не погибла... а теперь ты не хочешь знать что с ней! Как это назвать?
   - Не знаю, - горько выдохнул Брэд и подпер голову рукой.
   - Я тоже не знаю... если бы я хотя бы предполагал, что между вами произошло, то судить обо всем было бы намного легче. Но я от тебя ничего не требую.
   - Я это ценю.
   - Еще одно: была попытка убрать Женьку и ты прекрасно знаешь тулонскую настырность - попытка повторится, поэтому мы и должны быть все вместе, как раньше! Все, Брэд, замучил. Через две минуты говори: да или нет. Отсчет пошел.
   Дэвис не изменил своего положения. Его мысли крутились только вокруг одного вопроса: как быть? Несмотря на все доводы, ему не хотелось раскрываться, ведь рана вроде бы начала заживать. Но себе не соврешь. У Брэда возникло непреодолимое желание, чтобы Женька была рядом и ей можно было причинить боль так же, как и она ему. Пусть ее убивают тулонцы - Брэд и пальцем бы не пошевелил, чтобы их остановить. Хотя, кто его знает? Смотреть в ее глаза, значит, сделать все о чем она попросит.
   Он взял стакан с водой. Медленно потягивая глоток за глотком, он ощущал, как мысли накатывались волна за волной, кровь приливала к лицу. Как быть? Он думал. Ему хотелось быть среди "Поиска", но при этом совсем не хотелось быть Паоло Гуччи. Неожиданно для себя в самую последнюю секунду, он пришел к решению.
   - Ну, что решил? - спросил капитан, отрывая взгляд от наручных часов после двухминутного молчания.
   - Я предлагаю компромисс.
   - Это интересно, - он искоса глянул в бледное лицо Дэвиса.
   - Я появлюсь в "Поиске" сегодня же, как ты хочешь, но под именем Паоло Гуччи, а ты будешь молчать. Если что, я сам все решу.
   - Дай чуть подумать, - Джон наморщил лоб, - ладно, я согласен, - кровь отхлынула от лица Дэвиса, - но есть одна шероховатость: я-то буду молчать, а вот Альфред...
   - Федерау?
   - Он-то обо всем, что произошло собирается поговорить с Алексом.
   - Он будет молчать. Ты понял?
   - Я попробую. А с Женькой как? Ты скажешь ей правду?
   - Она тоже будет молчать. Я ее знаю.
   - Постой, зачем ты так все усложняешь? Ребята всегда тебе рады!
   - Вот именно, рады как Паоло. Как Брэда они меня совсем не знают. У меня голова идет кругом последние два дня: то Талоне, то тулонцы, то "Поиск", то эта чертова фотография! - он нервно теребил непослушную челку.
   - Какая еще фотография?
   Брэд хлопнул себя руками по коленкам и доходчиво объяснил:
   - У меня был снимок. Мы во Флоренции. Там были Женька и я. И сегодня в этой суматохе я, похоже, его потерял.
   - И где же?
   - Представь себе в центральном тоннеле!
   - Не нашел?
   - Я полматери прочесал - пусто! Как корова языком слизала!
   Джон задумался, барабаня пальцами по столу:
   - У меня есть три версии: либо ее подобрали и выкинули, либо ее каким-то образом обнаружила Сашка, либо она попала к Талоне и если версия номер три правильная, то ты, дорогуша, встрял.
   - Я не понял, - Брэд, казалось, не слышал последних слов Джона и поэтому удивленно спросил, - какое отношение к этому имеет Сашка?
   - Она себе щеку распорола, когда Женьку спасали. Врачи в полеты не пускают пока.
   - Да уж, прекрасно. А я еще лицом к лицу в тоннеле, в этом же центральном, столкнулся с Алексом.
   - Он тебя узнал, заметил?
   - Да, но я смешался с толпой, - в который раз тяжело вздохнул Брэд.
   - О-о, - потянул Майл, усмехнувшись, - в такой ситуации тебе просто необходимо рассказать все с самого начала, начиная с Паоло - как он появился, и, кончая Брэдом, так как он есть.
   - Майл, я сойду с тобой с ума! - Дэвис встряхнул головой, - Ладно, я все расскажу. Нырять так с головой, - он решительно повторил слова, сказанные самому себе, но теперь уже вслух.
   - Вот и ныряй, - подхватил Джон, - ты доплывешь до цели, только будь в этом уверен!
   У Майла на душе сделалось легко, будто бы он с успехом выполнил какую-то особо важную миссию. Зато на душе у Брэда висел камень. Громадный валун, сбросить который было не так-то легко, да вдобавок он еще и не знал как. Доплыть до цели! Цель - уничтожить Женьку, а этого ему никто не простит, да и не позволит. Она сама не позволит. И как сказать: "Здравствуйте, я Брэд Дэвис, но можно звать Паоло Гуччи - это одно и то же". Чем это обернется? Его могли понять, а могли и нет. Последнее означало окончательную потерю Женьки. Сейчас он живет только любовью и ненавистью к ней. Лишиться ее означало то же самое, что лишиться воздуха. Без воздуха наступает смерть. А без Женьки? Он долго думал над этим вопросом и пришел к единственному выводу: без Женьки наступает тоже смерть.
   - Ну, слава богу, уломал я тебя, - выдохнул капитан, - а то придумал... А как с Юпитера сбежал не расскажешь?
   Об этом тоже было не легко вспоминать. А говорить совсем не хотелось. Мало того, что он не знает, что сказать "Поиску", а тут еще Юпитер! Брэд и слышать о нем ничего не хотел, но если он ничего не расскажет, то зануда Майл пристанет как пиявка, и будет болтаться до тех пор, пока не высосет нужную ему информацию.
   - Ну? Что молчишь? - спросил Джон, - Разговаривать не хочешь?
   Брэд еще немного помолчал и сказал:
   - Пусть это останется со мной.
   - Ты прямо человек - загадка. Тайна, так тайна, - на этот раз Майл был на редкость сговорчив и продолжил больше для себя, чем для Дэвиса: - Ты бежишь от людей, а я терпеть не могу одиночества. Ненавижу. Ощущение, что ты никому не нужен. Сразу пропадает желание жить. Ты просто не знаешь ради чего жить...
   Больше Брэд Майла не слушал. Он задумался. На ум пришел тот же вопрос, который поставил Джон: ради чего? Ему даже показалось, что этот вопрос он уже где-то слышал. Но где? Когда? Он напрягал память, но это как будто вылетело из его головы. "Так ради чего же живу я?" - задал себе вопрос Брэд и вспомнил. Однажды Алешка Княжин спросил его как бы между прочим: "Слушай, Паоло, чем ты живешь?" И он ответил просто: "Воздухом". Конечно же, в тот момент это была удачная шутка, но как жестоко он себе солгал! Он жил Женькой. И сейчас ему сделалось еще больнее. Он ясно осознал, что помимо мести, он все еще продолжает жить ею.
   - Эй, ты меня слушаешь? - поднял брови Джон.
   - Да... да, я тебя слушаю. И очень внимательно, - торопливо ответил Брэд, в свою очередь, поднимая глаза на Майла.
   - А мне кажется, что ты занят своими мыслями? - Джон встал, потянулся, зевнул и положил Дэвису руку на плечо. - Пошли, Брэд, пора.
   Бледность опять залила лицо его друга детства, но отступать было уже нельзя. Он дал слово. Брэд встал и медленно, словно поднимаясь на эшафот смерти, двинулся к двери:
   - Куда сначала?
   - Первым делом к Женьке, - с легкостью сказал ему Джон, на что внутри у него все сжалось в комок, - А Сашка с Алексом подождут...
   Болтовня Майла утомляла. Дэвис опять ушел в свои мысли. Они в беспорядке путались, но решение пересмотру не подлежало. Брэд решил, что останется верен себе, таким, какой он есть, и будет вести себя так, как будто он и не расставался с "Поиском". Пусть все будет по-прежнему. Единственное, что изменится - это отношения с Женькой. Она всегда казалась ему неприступной, но теперь он не струсит и не убежит, поджав хвост. Брэд выпрямился, расправил широкие плечи, гордо поднял голову и в его глазах зажегся прежний огонь. Теперь в их темной глубине сияла искра, которая не погаснет до самой смерти. Камень был сброшен. Брэд сунул руки в карманы, широко и счастливо улыбнулся, подмигнув себе как на той фотографии. От прежнего подавленного состояния не осталось и следа, он будто бы заново возвращался в живой мир.
   Алекс спешил к Сашке. Неплотно прикрытый замок открылся и Роско тихо вошел в комнату. Сашка лежала лицом к стене. Она спала. Алекс бесшумно присел на корточки около кровати и заглянул в лицо Александры, сдерживая дыхание, чтобы не разбудить ее. Сашкино лицо было безмятежным. После утреннего разговора с Женькой он начал немного оттаивать. Теперь он почти с легкостью мог найти объяснения многим поступкам Александры. Продолжая раздумывать, он забыл об осторожности и стоило ему чуть-чуть зашуршать, как Сашка открыла глаза. Сначала она так и смотрела в стену, но затем резко перевернулась на спину и подняла взгляд на Алекса. Ей не верилось, что это он. Некоторое время она лежала и смотрела на него, потом не выдержала, обняла и разрыдалась у него на плече:
   - Алекс, пожалуйста, если сможешь, прости меня!
   Перемирие было установлено. Осталось его лишь официально закрепить. Алексу стало вдруг так тепло и хорошо, как никогда. Он слегка улыбнулся и сказал:
   - Ну что, Саша, мир?
   - Мир, - вывела она. Перемирие было закреплено официально. Сашка решилась, - Алекс, мне надо с тобой серьезно поговорить. Это касается Женьки.
   - Э-э, нет, - запротестовал Роско, - поговорим мы с тобой после того как поедим, скоро в столовую. Я после боя голоден как волк.
   Но Сашка решила не ждать. Она чуть помолчала, затем посмотрела Алексу в глаза и сказала, медленно доставая из кармана фотографии:
   - Алекс, Паоло Гуччи здесь.
   Фраза произвела нужный эффект. Роско вытаращил глаза:
   - Саша! - умоляюще произнес он и взялся за голову, - Он же... так далеко! - Алекс был твердо уверен, что обознался в тоннеле.
   - А это что, по-твоему? - она разложила перед ним два одинаковых снимка.
   - Господи, - он взял один из них, - откуда у тебя это?
   - Этот снимок Женькин, - она указала на тот, что Алекс держал в руках, - а этот я нашла сегодня утром на полу в центральном тоннеле.
   Роско взял другую фотографию, перевернул и прочитал: "На долгую-предолгую память Паоло от Евгении". Алекс тоже знал, что этих снимков было два и от мыслей, которые роились в его голове, он был в растерянности.
   - Я нашла его у Женьки в дневнике, - пояснила Сашка, - там все записано, начиная с первого дня работы в "Поиске"...
   - Зачем? - перебил Алекс.
   Александра сделала удивленный вид, но тут же продолжила, не давая Роско закончить мысль:
   - Знаешь, что я еще нашла? - она интриговала. Алекс подавленно молчал. - Еще одну фотографию и чуть было не сожгла ее...Там была Женька с Алешкой. Там все написано про то, как его убили... Алекс, все совсем не так как мы думали! Все не так! - она беспомощно закачала головой, - Женька все знала! Она знала, что Алешка не просто погиб! Она знала, кто это сделал! Она хотела отомстить и, кажется, отомстила, но я не уверена!
   - Что ты такое говоришь, бог с тобой, Саша!
   - Да нет же, Алекс, я не сошла с ума! Об этом не знал никто. Даже мы. Это было ее тайной, она мучилась из-за этого и поэтому никак не могла забыть Алешку!
   - Бред какой-то... что была за необходимость читать Женькины дневники? Это же личное! Это все равно, что ты наплевала ей в душу! - Алекс рассеянно пожал плечами. - Или тебе этого не понять?
   Александра поняла, что хватила лишку, сказав про дневники, но тогда как же она могла рассказать про Паоло без веских доказательств? Хотелось возразить, но она промолчала.
   - Тебе понятно, что ты была не права? - строго спросил Роско.
   - Да, Алекс, - она сделала виноватые глаза, - но все-таки, почему Женька нам не рассказала о том, что на самом деле произошло с Алешкой? Может быть это какая-то ошибка?
   - Хватит, - резко оборвал ее Роско, - я не хочу об этом вспоминать. Тогда мы все допускали слишком много непростительных ошибок.
   - Ну раз ты не хочешь вспоминать, то я и подавно, - сказала Сашка, - Только вот я беспокоюсь, как бы...помнишь, что спрашивал Уилкс? Не произошло ли чего между Паоло и Женькой? Мы же тоже ничего об этом не знаем. А вдруг что-то серьезное?
   Женька лежала и изучала контуры аппаратуры около своей кровати. После долгих усилий ей, наконец, удалось повернуть голову. "Сколько же времени?" Она сделала очередную попытку поднять руку, но результат остался прежним. Глядя в потолок, она силилась вспомнить хоть что-нибудь из языков, какими владела, но, как не старалась - все безуспешно. Она помнила только родной русский и стандартный. Ни итальянского, ни немецкого, ни португальского она к своему сожалению не помнила. На русском они даже с Сашкой не разговаривали. Уже много лет родным языком стал стандартный. На нем говорили все вокруг.
   Женька закрыла глаза и постаралась отключиться хотя бы на несколько минут. Но спокойствие никак не шло к ней. Она услышала за дверью шаги и приглушенные голоса. Их было двое. Дверь в кабинет отползла в сторону. Дэвис в нерешительности остановился на пороге. Женька уже было приготовилась встретить гостей, но на всякий случай решила притвориться спящей. Она сомкнула глаза, задышав ровно и глубоко. Брэд оглядел кабинет и подошел к постели девушки. Она беззаботно спала. Он сел на стул рядом. В его памяти Женька была точно такая же, как и сейчас. Она ничуть не изменилась: то же лицо, те же соломенные волосы, которые он так любил - весь облик ее остался прежним. Он смотрел на нее и ощущал, как в нем поднимается волна ненависти. Как она невинна! Как ребенок... выродок. Наконец, Женьке надоела эта игра и она сделала вид, что проснулась. Она чуть повернула голову, чтобы лучше видеть, кто же все-таки к ней пожаловал. Она уже хотела улыбнуться и спросить: "Ну как там, в бою?", как ее взгляд неподвижно остановился на лице Дэвиса. Глаза в безмолвии расширились. Она никак не ожидала этой встречи. Теперь она вспомнила все: и Копенгаген, и Милан, и Рим, и себя в больнице, и Алешку. Теперь она поняла, что же это за странное чувство постоянно появлялось внутри, не давая покоя. Она смотрела на Брэда и не могла понять: как он осмелился появиться здесь после всего того, что произошло между ними? Это, казалось, было так давно, но Женька помнила все. Как же она могла забыть? Ей хотелось закричать, закрыть лицо руками, отгородиться от всего мира - только бы не видеть лица, сидящего рядом с ней человека. А он смотрел на нее как ни в чем не бывало. Может, это он ничего уже не помнит? Забыл? Похоронил в себе ненависть? Женька собралась с силами и решила первой начать разговор, несмотря на то, что пребывала в состоянии не то крайней растерянности, не то ужаса.
   - Sei tu?? - только и смогла выговорить она: вот и итальянский вспомнила, как свой родной.
   - Sono?, - ответил ей теплой улыбкой Брэд.
   Между ними опять наступило молчание. Женька не знала, что еще спросить, разве только то, что так волновало ее несколько минут назад:
   - Che ore sono??
   Дэвис был явно удивлен этим вопросом. Перескакивать с одной мысли на другую было не в Женькиных привычках: "Нервничает". Брэд медлил с ответом.
   - Sono le...?- он посмотрел на часы, затем на девушку, которая не спускала в него глаз, и произнес, как приговор, на классическом английском языке, - шесть часов вечера.
   Лицо Женьки не изменилось.
   - Паоло, ты же не знаешь английского, - это она произнесла с каким-то странным оттенком в голосе.
   - Женя, - начал он, - выслушай меня пожалуйста, я уверен, ты меня поймешь. Я все объясню.
   - Я не могу до сих пор поверить, что это ты, - задумчиво сказала она.
   - Это я, Женя, я. Теперь все будет по-другому...
   "По-другому? - спросила себя Женька, - нет, Паоло Гуччи-Брэд Дэвис, по-другому никогда не будет".
   - Я хотел тебе сказать, что Паоло Гуччи существовал только на бумаге... А я - Брэд Дэвис и все эти годы, что мы работали вместе я... лгал, - он замолчал.
   Женька не понимала, почему он ей все это рассказывает? Она всегда это знала, только не понимала причину, побудившую его так долго скрываться под вымышленным именем, даже тогда, когда все виды поиска были прекращены, а файлы удалены из розыскного каталога.
   - Почему ты говоришь это мне? - поинтересовалась она, - тебе ведь известно, что я давным-давно об этом знаю, только "Поиск" был всегда в неведении.
   - Ты как всегда права, - Брэд смотрел в ее грустное лицо, - просто я сам хочу все рассказать, понимаешь? Я не хочу слышать о том, что ты знаешь. Мне это тоже давно известно.
   - Ты был у Алекса и Сашки?
   - Еще нет, но я знаю, что ты умеешь хранить тайны. Сохрани и мою.
   - Брэд, я храню ее уже много лет.
   Да, год разлуки ничего не дал. Он любил ее по-прежнему, но не забывал, что сейчас перед ним его заклятый враг. Он начал свой рассказ:
   - Родился и вырос я совсем не в Италии, а на Юпитере Ареса. Там город под куполом - Мортар.
   Он не отрывал взгляда от Женьки. В ее глазах появился интерес, ведь все, что она знала далеко не то многое, что мог рассказать он сам, поэтому она молчала.
   - Мои родители контролировали мой каждый шаг. Мне запрещалось буквально все. Я не должен был говорить о них ничего плохого, не должен был видеть ничего плохого, слышать плохого. И я их ненавидел. Моих сестер не трогали, а я был постоянным мальчиком для битья...
   - А шрам сзади шеи? - спросила Женька, и в ее глазах отразилось понимание и сочувствие, но лишь на секунду. - Это от них досталось?
   - Да, когда я отказался от ужина... А когда я подрос, то много раз сбегал из дома. Но трудно ли найти ребенка в городе? А далеко от купола я уйти не мог. Меня все время находили и запирали в подвале нашего большого дома, где было темно и полно всякой нечисти. Я попытался найти поддержку у своей матери, но не нашел. До сих пор не пойму почему... К последнему побегу я готовился в одиночку и основательно. Мне было пятнадцать. Я готовился полгода. За это время я старался вести себя так, как хотели мои родители. Я исполнял все, о чем они меня просили, и в то же время продумывал свой план до мельчайших подробностей. Ошибки не должно было быть.
   Звездный экспресс прибывал к нам раз в месяц, и однажды я забрался на него. Я даже не знал, куда он летит. Мне было все равно куда - лишь бы подальше от дома. И мне повезло: меня не обнаружили. Экспресс держал путь на Землю. На орбите я пересел на паром и выбрал город с самым коротким названием "Рим". Оно мне понравилось. Так я оказался в Италии. В то время на Земле были слабые таможенные барьеры. Мне снова повезло. Меня подобрали и определили в приют. Там же я наскоро выдумал имя, под которым дальше и существовал. Паоло Гуччи прожил в приюте до восемнадцати лет и начал подумывать о работе. Я не долго думал и отправился в Наземный Патруль. Я не боялся, что меня найдут, несмотря на то, что был объявлен розыск. Так оно и вышло. Кому было дело до какого-то сбежавшего из дома паренька? Обо мне никто не догадывался... Так я там и работал. Параллельно поступил в академию госбезопасности по рекомендации нашего шефа. Результаты проверки, как я и ожидал, ничего не дали. Да особо никто и не трудился проверять сотрудника, сдавшего все экзамены на отлично. Позже сформировали группу "Поиск", куда мы все и попали. А потом туда определили и вас с Сашкой... И хотя я знаю, что меня давно уже не разыскивают, я никогда не вернусь в Мортар, тем более, что там у меня никого нет... и... я все-таки тоскую по моим сестрам, хотя они были ни в чем не виноваты.
   Эти слова острой бритвой резанули по Женькиной душе:
   - У меня тоже больше никого нет, - выцедила она, стараясь сохранять спокойствие, - и мой ребенок тоже был ни в чем не виноват.
   - Ты помнишь... - с горечью выронил Брэд.
   - Мы тут все так изменились, - уклонилась от ответа Женька, - такая неразбериха... Джон Майл кричит на Сашку, Сашка на него и на Алекса, Алекс на Джона... Все как бешеные стали. Я не знаю, что с ними происходит. Наверное, я тоже стану еще хуже, чем есть.
   - Нет, - покачал головой Брэд, - ты никогда не изменишься.
   - Да уж, дальше некуда, - согласилась Женька, - ты давно здесь?
   - Давно, - Брэд понял, что между ними еще не все кончено. Женька его никогда не простит. Если бы это было возможным, он бы обо всем забыл. Сразу.
   - И почему ты вернулся? - без единой эмоции на лице спросила она.
   - Потому что мое место здесь, - Брэд решился показать свою силу, но это отчего-то получалось у него с трудом. Он терялся, - Понимаешь, я сбежал от вас, нет, от тебя... я не хотел нарушать твой покой. Думал, что, может быть, все забыто, - она посмотрела на него, и Брэд умолк.
   Он медленно поднял голову и тоскливо посмотрел на Женьку:
   - Женя, я люблю тебя... я понимаю, что это глупо, что это просто бред какой-то после всего того, что между нами произошло!
   Женька изо всех сил сжала кулаки, глаза ее заблестели, она взмолилась:
   - Разве мало того, что мы сделали? Брэд, у меня на руках и на душе кровь твоей семьи и ты можешь меня любить? Это бред, понимаешь, бред! Лучше бы ты меня вдвойне ненавидел!
   - Я знаю. Раньше я чего-то ждал от жизни, надеялся на то, что она сама преподнесет мне это "нечто", а сейчас я уже больше не жду и надеюсь только на себя.
   - Главное, что ты это понял. Ты ведь на самом деле меня тоже не простил, как и я тебя.
   Женька улыбнулась - совсем не враг, но в это же время улыбка сползла с ее лица и застыла гримасой: резкая боль пронзила позвоночник и она почувствовала, как ее тело рвет болью на части.
   - Что с тобой?! - побледнел Брэд, обнимая ее за плечи.
   - Все хорошо, - ответила ему Женька, стискивая зубы, - хотя, если я умру - ты отмщен, я знаю, на самом деле ты хочешь, чтобы меня никогда не было!
   - Тебе врач нужен!
   - Не надо! - сквозь боль улыбалась она. - Наслаждайся!
   - Дура! - Брэд посмотрел ей в глаза и покачал головой.
   Она еще раз улыбнулась, но на сей раз по спине Брэда пробежал мороз: она не оставит его в покое.
   - Я за врачом, - холодно произнес он.
   Двери за ним мягко затворились. Женькины глаза сначала расширились, потом сузились. Боль пульсировала в висках, в ушах стоял звук растрескивающихся костей. Лицо перекосилось, и она закричала так, словно ее выворачивало на изнанку. Схватившись за голову руками, она беспомощно мотала ей из стороны в сторону. Ее разрывало. Она выла, не в силах вынести боль и отчаяние, которое ее охватило. В какой-то момент ей показалось, что боль достигла своей критической точки: Женьку рвануло вперед, она села на кровати и схватилась за поясницу. Внезапно вся боль куда-то исчезла и Женька осознала, что сидит, но в тот же момент рухнула обратно на подушку. Она была вся в поту и тяжело дышала. Теряя сознание, она успела подумать: "Я знаю, что скрывает Уилкс, но ходить я буду...".
   - Парни, зайдите ко мне, кивнул врач и жестом пригласил их в свой кабинет, после того, как вышел от Евгении.
   "Что-то сейчас будет и не очень приятное", - догадался Джон и пихнул Дэвиса вперед. Когда двери кабинета плотно затворились, Уилкс сказал:
   - Я думаю, вам лучше сесть, - он немного подождал пока они выполнят его просьбу, затем он сел сам и вытер уставшее лицо ладонью, - я думаю, что об этом должны знать все кроме Жени, - он заметил сосредоточенные взгляды, обращенные на него, и продолжил: - Я боюсь, что она останется прикованной к постели навсегда.
   Он отвернулся. За многолетнюю практику Уилкс много чего повидал и поставил на ноги много людей. Его, как специалиста, приглашал к сотрудничеству даже ЦСО. Оценив это предложение по достоинству, он согласился, ведь именно Центр располагал бесподобными ресурсами, которые шли на благо людей. Находясь здесь, на носителе, Уилкс приносил пользу - это было важно как для него лично, так и для организации, на которую он работал. Правда, эту принадлежность он никогда не афишировал, поскольку, по его глубокому убеждению, помогать людям было его призванием не по уставу ЦСО, а по велению сердца. Выживание Женьки после серьезных травм стало для него своеобразным тестом на профпригодность и теперь следовало ставить точку. Изучив ее, он понял, что Женька была не простым человеком. Уилкс это не только чувствовал, но и видел. Знали ли об этом ребята, которые с ней общались? Или это было секретом даже для нее? Он догадывался, что невольно приоткрыл завесу тайны и постарался тут же ее закрыть: неизвестно к чему это могло привести в будущем. Не торопился рапортовать и в ЦСО о своем открытии. В настоящее время для него был важен конечный результат его работы, которым могло стать только полное выздоровление пациентки. Сказав ребятам страшные слова, он отвернулся не потому, что ему было тяжело это говорить, а потому что он с трудом сдерживал улыбку. Ведь только Уилксу было известно, что объявленный ребятам приговор, всего лишь нужный Женьке маневр, чтобы она почувствовала жалость ребят по отношению к себе и стала бороться за жизнь. Сегодня случилось то, чего Уилкс так долго ждал: Женькины попытки хоть как-то двинуться с места привели к тому, чего не могла сделать ни одна машина: ее позвоночник наконец-то встал на место сам. Для врача это могло означать только одно: Женька сможет рано или поздно встать на ноги. Однако не с той апатией, которую она испытывала ко всему. Именно поэтому Уилкс пошел на этот отчаянный шаг, зная, что должен сыграть свою роль до конца.
   Он опять повернулся к ребятам и посмотрел на них влажными глазами. Джон молчал. Ему показалось, что все это кошмарный сон. Он не мог понять в шутку или всерьез были произнесены эти слова Уилксом. И хотя его собственное отношение к Женьке никак не изменилось, он думал: а как же ребята? Они как? Капитан посмотрел на Дэвиса. Тот взялся за голову руками и отвернулся. Какое ему теперь было дело до Алекса, до Сашки, до них всех? В нем закипало уже знакомое чувство - ненависть. К Талоне. Брэд вышел в коридор. Джон кинулся за ним, но Уилкс поднял руку:
   - Оставь его.
   "Куда теперь? Ладно, к Алексу", - подумал Дэвис и нажал кнопку вызова лифтподъемника. Его пришлось ждать совсем не долго. Он приехал с пассажиром, лицо которого расплылось в радостной улыбке:
   - Паоло! - Санни похлопал его по плечу, - а ты возмужал!
   - Только за это время многое изменилось. Зови меня Брэдом Дэвисом и все, - он заулыбался, зная, что Кент никогда не переспросит и не засунет нос не в свое дело, - Ты куда?
   - Женьку проведать, - легко ответил командир и спросил, догадываясь, что Брэд уже был ее посетителем, - как она?
   - Лучше не спрашивай, - махнул рукой тот, - она сейчас спит... И вообще, сейчас не время, - он втолкнул Санни обратно в лифт.
   - Что-то случилось? - его чутье безошибочно дало первый звонок.
   - Так... - отмахнулся Брэд.
   - Ты мне мозги не полоскай, - было заметно, что Санни нервничает, но, несмотря на всю свою грозность, голос его дрогнул, - лучше говори по делу.
   Брэд сказал. Санни подавленно замолчал. Означало ли это, что он потерял интерес к Женьке? Нет. Напротив, он почувствовал, что нужен ей. Кому как не ему она доверяла? Он так же знал, у Женьки есть свои секреты, но никогда не расспрашивал - когда придет время она все сама расскажет. Еще Санни подумал о том, что между ними давно установилась какая-то непонятная связь, которую было очень трудно разорвать, и радовался всякий раз, когда думал, что Женька не подозревает о тех чувствах, которые Кент прячет глубоко в душе. Он боялся, что зыбкий песок понимания может рассыпаться. Он всегда оставался ее подружкой в любой ситуации, хотя иногда так соблазнительно казалось, что Женька хочет другого. Беда была в том, что Санни было известно, что она также прекрасно владела собственными чувствами, как и он сам. А теперь волосы встали дыбом у него на голове. Женька, его любимая Женька не встанет больше с постели? Нет. Он не мог в это поверить, да и не мог это просто так оставить. Ему было стыдно за себя, потому что после того злополучного перелета он не был рядом с ней и не как заинтересованное лицо, а хотя бы как командир. Но ему при этом не хотелось, чтобы его чувства стали достоянием общественности, поэтому он мучился в одиночестве, метался, но не мог ничего сделать.
   - Я к Алексу, - неуверенно нарушил молчание Брэд, - скажу, что я здесь.
   Санни рассеянно кивнул головой, и Дэвис заметил, как в его глазах появилось что-то новое: нехорошее, даже чуть пугающее. В ярости он был способен на все. Он быстро собрался, и Брэду стало ясно, что в голове его боевого товарища что-то уже созрело.
   - Никто не знает, что ты здесь?
   - Только Майл.
   - Вечно он вперед лезет! - разозлился Санни, несмотря на то, что уважал капитана за его трезвый рассудок и умение поддержать хорошую компанию.
   Они опять замолчали. Двери лифтподъемника медленно раскрылись, пропуская в кабину Талоне. Санни отметил про себя, что лицо Брэда превратилось в невозмутимую застывшую маску, но его взгляд выражал совсем другое. Что - Санни никак не мог определить.
   - Вы откуда? - спросил Талоне.
   - Из медотсека, - спокойно ответил Санни. Что либо скрывать смысла не было. Кент прекрасно понимал, что Талоне давно обо всем информирован. Он перехватил взгляд ужаса на лице Брэда. И понял, что допустил ошибку.
   Талоне вышел на следующей остановке и на ходу бросил:
   - Брэд, зайдешь ко мне.
   - Да, сэр, - отчеканил он и, когда лифт вновь тронулся, маска исчезла с его лица - оно стало почти комичным. Брэд с силой стукнул ладонью по стенке кабины:
   - Все. Пропали.
   - Слушай, - прищурился Санни, - Что, черт возьми, происходит?! - он не на шутку разозлился и настойчиво требовал объяснений.
   Дэвис долго собирался с мыслями пока не сказал:
   - Ну, так получилось, что я сейчас во втором отряде...
   - Я должен пони... - взбесился Кент.
   - Не перебивай! - Дэвис тоже повысил голос, - Талоне мне доверяет! Он и знать-то обо мне и кто я такой ничего не знает! Он не знает, что я имею отношение к "Поиску"!
   - Зато сейчас знает, что ты знаком со мной!
   - А не надо было говорить, что мы из медотсека! - выкрикнул Брэд.
   - Знаешь что? Надо было сразу говорить, что к чему, а не играть со мной в кошки - мышки, - процедил Санни, глядя на него в упор.
   Брэд понял, что виноватым остался он и потупил взгляд в молчании. Санни вдруг вздернул подбородок и прищурился еще больше:
   - Ты здесь давно? - даже в его голосе Дэвис уловил скрытый смысл этой фразы. Он не ошибся, но винить Кента было нельзя, ведь он здесь главный и должен, как вожак, охранять свою территорию.
   - Давно, - ответил тяжело Брэд.
   - И по какой же такой великой причине ты сидел, как пай-мальчик во втором отряде?
   Дэвис сделал вид, что не заметил издевку и сухо сказал:
   - По личной, - и, не давая повода для дальнейших нападок, высказал то, что собирался сделать гораздо позже, - если хочешь знать, Санни Кент, во втором отряде есть нормальные ребята! Думаешь, одни вы здесь хорошие? Ошибаешься! Знаешь, сколько там ребят было на вашей стороне и сколько из них исчезло? Просто взяло и исчезло! Тебе это о чем-нибудь говорит?
   Теперь промолчал Санни. Пожалуй, они оба были слишком раздражены, чтобы продолжать спокойный разговор. Дэвис в очередной раз убедился, что первый отряд не ошибся в выборе своего командира. Лифтподъемник чуть дрогнул и бесшумно подъехал к нужной площадке.
   - До встречи, - чуть улыбнулся Брэд.
   - Пока, - ответил Санни и, когда двери лифта вновь закрылись, задумался.
   Ему казалось странным то, что Брэд защищает второй отряд. Ведь ему, несомненно, было известно, как отряд Санни к нему относится. Их считают предателями, всех до единого, не разбираясь. Но если то, что сказал Дэвис правда - надо объединяться. Однако после сегодняшней встречи с Талоне все может рухнуть. Во-первых, как рассуждал Санни, это может сильно навредить Брэду. Во-вторых, это может подорвать его отношения со вторым отрядом. В-третьих, это может навредить отряду самого Санни. А в-четвертых, и это главное, Талоне может взорваться, узнав, что Дэвис-Гуччи из той же группы, что и Женька, и перейти к решительным действиям. Владея ситуацией, Санни казался также странным и непонятным тот факт, что "Мать" до сих пор цела. Исходя из этого, было ясно, что тулонцы чего-то выжидают. При этом возникал еще один вопрос: почему именно Земля и Херувим? Только ли потому, что они принадлежат людям? Над этим вопросом бились в настоящее время и в недрах погибающей голубой планеты - в подземных городах-катакомбах. Все понимали: нечто привлекло тулонцев, но что? До того как Земля была окутана непробиваемым слоем активных, пожирающих кислород облаков, этой проблемой занимались в Гаррисберге, близ Питтсбурга, что на границе Пенсильвании. В крохотном по урбанизированным меркам Земли городке, был расположен институт, изучавший именно эту проблему. Ученые, собранные со всего мира, почти подошли к разгадке. Но тулонцы разрушили институт вместе с городом первым же упреждающим ударом. И люди отступились, ведь иначе исследования нужно было начинать сначала, а это драгоценное время, которого у землян не было. Когда тулонцы, наконец, оставили Землю в покое - эксперимент продолжили, поняв, что дело вовсе не в территории. Было что-то, о чем знали тулонцы и не знали земляне. Но почему же они медлили? Санни задавал себе этот вопрос сотни раз и всегда натыкался на предательский знак вопроса. Иногда ему казалось, что ответ совсем рядом, но он и не предполагал на сколько.
   Сашка лениво листала сводку, слушая, как Алекс плещется в ванной. После столовой ее немного разморило. Они договорились сходить вместе к Женьке. Пока Сашка терпеливо ждала, раздался стук в дверь. Убедившись, что Роско ничего не слышит, она открыла и застыла на месте.
   - Можно я войду? - спросил Брэд, оглядывая Сашку с головы до ног. Она тоже не изменилась.
   - Входи, - она отошла в сторону.
   Он освоился и спросил еще:
   - Можно сесть?
   - Садись, - Сашка указала ему на стул. Она тоже села. - Ты когда прибыл?
   Как и предполагал Брэд, это был первый вопрос и на него у него был заранее готов ответ:
   - Сегодня утром.
   Сашка некоторое время обмозговывала его ответ, затем сказала:
   - Тогда это твое, - она взяла со стола одну из фотографий и протянула Брэду.
   Он посмотрел сначала на снимок, затем на Сашку и повел головой из стороны в сторону. Джон оказался прав:
   - Надо же... - он долго вглядывался в на сто раз изученное фото и положил его во внутренний карман.
   - А где же ты до сих пор был?
   "А, началось", - Дэвис уловил в ледяном голосе Сашки нотки злости.
   - В другой галактике, - невозмутимо ответил он, - как только узнал, что здесь творится, все побросал и сразу сюда, - теперь ему стало интересно посмотреть на лицо Алекса, когда он его увидит.
   - Паоло, ты наконец-то освоил язык? - с явным удивлением поинтересовалась Сашка.
   - Поправка первая: меня зовут не Паоло Гуччи, а Брэд Дэвис, а язык я знал всегда, - это заявление еще больше разозлило Александру.
   - И все это время ты молчал?! - Сашка уткнула ему в грудь кулак и, глядя с перекошенным от злобы лицом, говорила, - Ты! Торчал в какой-то вшивой галактике, а мы тут подыхали!
   Дэвис болезненно поморщился - Александра оглушила его. И без того раздраженный, он, когда и второй Сашкин кулак уперся в грудную клетку, схватил ее за запястья и, с силой сжимая их, сказал сквозь зубы:
   - Еще один крик и я уйду. И никогда больше не вернусь.
   На возгласы девушки из ванны выскочил Алекс с мокрой головой и полотенцем на шее. Наблюдая за этой сценой, он мгновенно понял суть состоявшегося разговора. Роско поразился: раньше Гуччи был менее выдержанным, но сейчас его едва можно было узнать. Он стал крепче и, как показалось Алексу, выше. А может быть, заметно постарел. В нем появились новые черты - гордость и самообладание. Роско понимал, что с Сашкой можно было справиться только так. В подтверждение его мыслей, руки Сашки ослабли, она села на кровать, зло взглянула на Дэвиса и отвернулась от него в другую сторону. Брэд протянул руку Алексу:
   - Здравствуй, Алекс.
   - Здравствуй, Паоло, - Роско пожал ему руку.
   - В силу некоторых обстоятельств, которые сообщить не могу, Паоло Гуччи - не мое настоящее имя.
   Алекс удивленно на него посмотрел и краем полотенца рассеянно вытер висок:
   - Паоло, перестань прикалываться.
   - Я серьезно.
   - И как же прикажешь тебя называть? - с иронией спросил Алекс.
   - Брэдом Дэвисом.
   - Хм... Брэд Дэвис... - нет, это имя ничего Роско не говорило, - Непривычно звучит. А это обязательно?
   - Да.
   - Ну хорошо, - легко согласился Алекс, - а как насчет...
   - Я сейчас только сказал Сашке, что это мой родной язык, а она подняла скандал, - пожал плечами Брэд. Алекс посмотрел на Сашку. Она сопела.
   - Как хочешь, - развел руками он и взялся за концы полотенца, - У Женьки уже был?
   - Был, - кивнул Брэд.
   - Как она?
   Дэвис вспомнил ее тоскливые глаза, лоснящиеся мягкие волосы и опустил голову, почувствовав, как в нем вновь сталкиваются два противоположных чувства.
   - Плохо, - какой-то тяжкий и колючий ком стоял посреди глотки и постепенно подкатывал к горлу. Сашка повернулась, а Алекс наклонился над Брэдом:
   - Так что стряслось?
   - Она не будет ходить, - разом, на одном выдохе сказал он.
   Александра посмотрела на Алекса. Тот стоял в безмолвии. Она перевела взгляд на Дэвиса, его голова была опущена. Он медленно развернулся и пошел к себе. Ему было не до них. Отчаяние душило его. От комнаты Алекса до второго отряда было рукой подать и Брэд направился туда самым коротким путем. С каждой минутой приближалась встреча с Талоне, нарастала боль и ненависть. Брэд не знал, как он будет разговаривать с ним. Ему хотелось разодрать его на мелкие кусочки, но, разумеется, он не мог так поступить. И чтобы хоть как-то побороть в себе эти чувства, он изо всех сил сжал кулак и со всего маха всадил его в стену, закусив губу. Уже в комнате он взглянул на тыльную сторону ладони: косточки были разбиты в кровь.
   Брэд стоял, оперевшись на раковину, и смотрел на себя в зеркало. Затем взял с полки расческу и медленно провел ей от висков к затылку. После этого он вышел в комнату, достал злополучную фотографию и поместил ее в зазор между плитами - кажется, не видно. Это так, на всякий случай. Лучше заранее перестраховаться, а то потом поздно будет. Брэда охватило какое-то странное чувство никчемности. Он остановился у двери и оглядел помещение. Все было чисто и аккуратно. Все лежало на своих местах. Прикрыв за собой дверь, он побрел к командному пункту, настраивая себя на разговор с Талоне. Брэд догадывался, что это должен быть очень серьезный разговор.
   Талоне удобно сидел в кресле, закинув ногу на ногу, рассматривая свои человеческие руки почти, ощущая, что они теперь безраздельно принадлежат ему. Его занимал лишь один вопрос: как удачно и без шума убрать Женьку? Это, в общем-то, не было трудной задачей, ведь кому как не ему, главнокомандующему, были известны все подходы к медотсеку и все стороны системы безопасности, которую он должен был преодолеть? Гораздо более сложным было избрать нужный момент для проникновения и сделать так, чтобы Женька не подняла крик. Но была проблема: вселенная личность была несколько трусовата. Конечно здесь, в этом теле, ему ничего не угрожало даже если тело умрет. Он всегда успеет вовремя уйти, но тогда ему придется вернуться обратно. И тогда - истинная смерть, просчета ему не простят. При этом, это была палка о двух концах. Провали он задание - смерть, исполни - неизвестность. Он уже успел понять, что люди часто идут на поводу у чувств. Поэтому если он все-таки устранит Женьку - про субординацию никто даже не вспомнит. Он догадывался, на что способны ребята. Именно этого он и опасался. Размышления главнокомандующего были прерваны появившимся на коммуникаторе лицом одного из охранников:
   - Здесь Дэвис. Пропустить?
   - Да, - бросил Талоне делая вид, что изучает сводку последнего боя. Он водил по ней грифелем, что-то отмечая, как на пороге появился Дэвис.
   - Садись, - Талоне указал ему на стул напротив.
   Он молча сел. Взгляд Талоне упал на забинтованную руку Брэда, которая покоилась на колене. В лифтподъемнике руки Дэвиса были за спиной, и в тот момент он не мог проверить полученную информацию о причине посещения Брэдом медцентра. Сейчас он успокоился, а вслух спросил:
   - Что с рукой?
   - В бою тряхнуло. Пустяки.
   - Брэд, - тон голос Талоне стал серьезным и Дэвис понял, что разговор начался, - Я тебе хочу поручить одно очень важное дело. Важное для всех нас. Ты опытный, надежный пилот, - аргументировал Талоне, - в конце концов, я тебе доверяю и надеюсь на твою отдачу.
   - Значит, долг платежом крашен? - Брэд чуть улыбнулся, усыпляя бдительность главнокомандующего. Он видел, что Талоне смотрит на него по-другому, очевидно подозревая, что он все же знаком с командиром отряда 12-44.
   - Именно так, - с ответной улыбкой кивнул главком, - я хочу послать тебя в одиночную разведку.
   Брэд смотрел в лицо Талоне и чувствовал, что держаться ему становится все труднее, ведь именно он виноват в том, что Женька никогда больше не будет ходить! Вот уж действительно, меньше знаешь - крепче спишь. Ему ничего не стоит сейчас взять и задушить Талоне собственными руками. Освободить ребят от головной боли, взять всю ответственность на себя и... опять сбежать от Женьки. Сбежать? Нет. Он не может. А, кроме того, как на это отреагирует президент? Это трибунал. Да, и что там Джон говорил? Внутри Талоне вселенная личность? И убить его - значит потерять старого Ормандо Талоне навсегда? Вдруг есть шанс все вернуть на свои места? Никто об этом не думал, так пусть остается все как есть. Однако смотреть прежним взглядом на главкома он уже не мог, коря себя за то, что всегда был плохим актером. По крайней мере, для Женьки. Талоне это заметил и сменил доброжелательный тон на официальный:
   - Задача проста: я подозреваю, что тулонская база находится неподалеку. Какой резон противнику преодолевать тысячи километров подпространства, чтобы бомбить Херувим? Надо обследовать ближайшую к нам территорию.
   - Но мы ведь уже это делали! - смело возразил Дэвис. - И не раз! И всегда один и тот же результат - пустота!
   - Плохо искали, - резко заметил Талоне.
   - Когда? - осведомился Брэд, видя, что задачи, поставленные главкомом, слишком расплывчаты и запросто могут оказаться прикрытием.
   - Завтра, - неожиданно для самого себя выскочило у Талоне и он прикусил язык, показывая, что Брэд свободен.
   Дэвис без лишних слов покинул помещение и, как только дверь за ним затворилась, Талоне втянул голову в плечи и сгорбился. Он беспокойно теребил грифель, выводя им на чистом листе бумаги какие-то знаки, непонятные даже для самого себя. Поставив в конце своего послания некое подобие знака вопроса, он смял лист и выкинул его в мусорный контейнер, не вставая со своего насиженного места. Мысли беспокойно кружились в голове, но на сей раз объектом размышлений стал Брэд Дэвис. Он явно почувствовал, что что-то произошло и, возможно, это было связано с группой "Поиск". Но какое отношение он к ним ко всем имеет? И эта перевязанная рука? Может быть там ничего и нет! Талоне был полон решимости. Даже страх покинул его, но на долго ли?
   Брэд толкнул дверь ногой и остановился. С виду ему показалось, что все было на своих местах, только вот сводка на столе наполовину съехала вниз, да на покрывале была еле заметная морщинка совсем не в том месте, где он ее оставил. Брэд понял, что в комнате рылись. Талоне. Он что-то искал. Дэвис бросился к своему тайнику. Фотография была на месте. "Плохо искали", - ухмыльнулся он сам себе, повторяя слова главкома. До завтра оставались считанные часы и он решил не тратить время даром. Брэд понимал, раз у Талоне закрались подозрения, значит, он попытается убрать и его. Следовательно, именно завтра надо быть во всеоружии. Дэвис быстро разделся, лег в кровать, закрыл глаза и мгновенно уснул без снов. Эту способность он тренировал годами и она здорово помогала в моменты, когда на сон отводились считанные минуты, не задумываясь, что произойдет завтра.
   А на завтра с самого утра половина энергоблоков носителя вылетело и "Мать" была погружена в сумрак, поддерживаемая дополнительными генераторами. Камеры визуального наблюдения не функционировали. Всю энергию переключили на защитное поле, которое работало в бесперебойном режиме. Смотрящей со своего лежачего места в иллюминатор Женьке казалось, что она даже видит край ярко-зеленой сетки. В медцентре тоже было темно. После вчерашнего приступа она почувствовала себя намного лучше, чем раньше. Она беспрерывно и с видимым любопытством на лице вертела головой из стороны в сторону, поскольку пролежать без движения так долго - было слишком для обычно активной Женьки. Сегодня, когда она чувствовала в себе достаточно сил для движения, она очень жалела, что в помещении темно, поскольку видела лишь неясные очертания предметов и каких-то приборов, тускло освещенных сигнальными кнопками. Если бы она знала, на какую уловку пришлось пуститься врачу, она бы непременно обиделась и только из принципа лежала бы без движения. Правда, она догадывалась, что что-то он состряпал, но, так или иначе, была благодарна за содеянное, поскольку это придавало ей сил. Дисплей, рядом с ее кроватью, высвечивал разные линии, гиперболы, какие-то формулы, таблицы. Это было для Женьки занимательно. Она пыталась разобраться и смотрела пока не устали глаза. Она похрустела косточками - руки двигались почти свободно, но все еще неуверенно. Женька закинула их за голову и потянулась, вспомнив, что вчера она села. Однако попытку повторить побоялась. Страх пережить ту же боль сдерживал ее, тем более, что давно не было видно Уилкса, и он должен был с минуты на минуту появиться. А пока, и Женька опустила руки, - она ляжет так, чтобы никто: не Алекс, не Уилкс, не Сашка, никто-никто даже не догадывался, что она поправляется. Женька уже не раз думала о моменте, когда выйдет к ребятам. Она представляла их ошарашенные и в то же время радостные лица. Женька даже сама заулыбалась при этих мыслях, не услышав, как закрылась и открылась дверь и сосредоточилась только тогда, когда над ней появился Уилкс.
   - Ну? Как наши дела? - бодро спросил он.
   - Отлично.
   - Ничего не беспокоит?
   - Нет... - она немного подумала, - почему сегодня так темно?
   - Как обычно. Тулонцы. - коротко ответил врач.
   - А командный пункт? Весь уровень - тоже отключен?
   - Да, а почему ты спрашиваешь?
   - Здоровый интерес, - хитро улыбнулась Женька и подумала: "Что же это делается? Раз виною всему тулонцы, то не иначе как сам Талоне".
   - А главком что? - продолжала спрашивать она.
   - Объявил повышенный уровень опасности. В любой момент могут поднять тревогу. Все по норам сидят, ждут... А еще я слышал, что он, в связи с последними событиями, организовал одиночную разведку, - Уилкс взял со стола журналы и отправил их на нужное место - рядом стоящий стеллаж с документацией.
   - А имя разведчика вы не знаете? - осторожно и как бы между прочим спросила Евгения. Все это ей казалось весьма странным.
   - Кажется, твоего вчерашнего гостя, Брэда Дэвиса.
   Женька судорожно соображала. Уилкс не знает настоящего имени Паоло и значит он спокоен, иначе бы он сразу же сообщил, что к чему. Но даже если и знает, то прекрасно держится. Хотя, это ерунда. Главное другое: Талоне отправил Дэвиса в одиночную разведку. Значит он о чем-то догадался. Зачем он отключил энергоснабжение? Что он замышляет?.. Знает ли об этом Санни?
   Уилкс заметил резкую перемену в ее лице и вопросительно посмотрел.
   - Вы все поймете, - сказала она, - Брэд Дэвис и Паоло Гуччи - один и тот же человек.
   - Вот те на! - сел на стул врач. Женька поняла, что он все-таки в курсе, - Ну и дела! Ну ты не переживай, - он по отечески потрепал девушку по плечу, - все будет в порядке.
   Врач ушел. Как же. В порядке! В ней опять боролись несколько чувств. Это походило на какое-то проклятье. Но слез не было. Была решимость. И для начала нужно было встать с постели, а уж потом заниматься остальными делами, в том числе и Брэдом, хотя Женька на секунду засомневалась, что ее руки дойдут до него. Пожалуй, Талоне сделает за нее эту грязную работу. Что же на уме у главкома? Чем он живет? Какие задачи стоят перед ним и к чему весь этот маскарад? И не придет ли он сюда собственной персоной? В этом случае она должна быть готовой. А для этого ей нужно научиться хотя бы немного привставать с постели и, таким образом, победить свой страх боли. Однако при каждом порыве сесть у нее начинала кружиться голова, как у прыгуна перед прыжком вниз.
   Женька сделала глубокий вдох. Она колебалась. А вдруг опять приступ? Опять та же адская боль? А вдруг станет хуже? Вдруг после этого она действительно никогда не встанет? Несмотря на страх, Женька уперлась руками в края своей постели, собралась с силами, вдохнула и резко рванулась вперед. Она услышала, что в позвоночнике опять что-то хрустнуло, но на удивление боли не последовало, наоборот, подниматься стало легче, но все равно нестерпимо трудно. И теперь, когда большая часть пути была пройдена, она почувствовала, что наступил рубеж. Тяжесть корпуса вдавливала ее обратно в постель - Женька сопротивлялась. Дрожа всем телом, она продолжала продвигаться вперед. Это было гораздо сложнее, чем она ожидала. От усилий она раскраснелась, спина вновь ощутимо заныла. Женька зажмурилась, из глаз покатились крупные слезы, но она рванулась вперед. Ей показалось, что получилось, но всего лишь чуть-чуть. По коже пробежал мороз. Ее затошнило. Голова кружилась, из-за чего все предметы, которые она видела, тоже завертелись, поднявшись в воздух. Еще один рывок и боль. Ноющая, нарастающая боль. Еще рывок, и еще, и еще... Она зажала себе рот рукой - и еще... Женька побледнела. Опираясь на одну руку, она другой стерла пот со лба и проговорила, тяжело дыша:
   - Истеричка. Чуть не закричала.
   В глазах потемнело. Женьку охватил озноб. Как она не пыталась с собой справиться, зубы все равно стучали. Она услышала вой сирены и с размаху, потеряв опору, рухнула на постель.
   Брэд получил полный инструктаж. В удачу предприятия, задуманного Талоне, он не верил, но на всякий случай захватил запасной грифель: может быть, ему действительно удастся что-нибудь накопать? Дело за малым - зайти к Талоне и сообщить об отправке. Фотографию, как обычно, он взял с собой. Идя прямо к командному пункту, Брэд ни на минуту не засомневался, что сегодняшняя ситуация - дело рук самого главкома, а тулонцы, как таковые, здесь, в общем-то, и не при чем. Его одолевало внутренне беспокойство, ведь не спроста же все это? Тем не менее, ослушаться и не выполнить приказ он не мог хотя бы потому, что не мог окончательно навесить подозрения на себя и "Поиск".
   - Ну, я готов, - кивнул Дэвис.
   - Давай, Брэд. Удачи тебе. Шесть часов в твоем распоряжении. Не подведи нас и возвращайся.
   - Есть, сэр! - весело ответил ему Брэд и покинул командный пункт. Анализируя только что состоявшуюся встречу, Дэвис пришел к заключению, что вид у Талоне сегодня уж больно трагичный.
   Талоне и в самом деле стало жаль Брэда. Все-таки, как это не парадоксально, он успел привязаться к этому парню, однако жертвы на войне неизбежны. Весть об одиночной разведке разлетелась по отряду 12-44 так же быстро, как и весть о том, что Женька не будет ходить. Талоне даже подумал: "Зачем ее устранять, если она сама устранилась?" Но хороший враг - это мертвый враг и раз полдела уже сделано, то он просто обязан довести его до конца. Талоне встал посреди комнаты и закрыл глаза, сосредоточившись на своем внутреннем мире. Тот, кого он запер в клетку, был еще силен, но его смерть была неизбежна. А сам Хог? Что он? Он опять боится? Девчонки - выскочки? Нет, он полон решимости и отваги. В конце концов, не зря же на это место был направлен именно он?
   - Встречайте истребитель, - сказал он, когда перед ним в очередной раз появился образ тулонской воительницы.
   Она кивнула и исчезла, а он подошел к иллюминатору. Нет, то чувство, которое он испытывал, нельзя было назвать страхом. Скорее, это было нетерпение и легкое волнение вперемежку с неверием, что когда-нибудь этот кошмар закончится, и он обретет долгожданный покой. Да, жить среди людей было беспокойно и сложно. Но еще сложнее быть человеком. Находясь в замкнутом пространстве своего нового тела, Хог никак не мог приспособиться. Ведь познание мира человек ведет через чувства и он должен с этим считаться, поскольку таково устройство человеческого организма. Может быть, именно поэтому его собственное мнение, как представителя тулонской расы, несколько видоизменялось, столкнувшись один на один с человеческим фактором. В этом новый Талоне видел причину своей нерешительности, но об этом знал только он. Оставалось лишь надеяться, что все пройдет гладко, по четкому, заранее определенному плану. А Брэда все-таки было жаль.
   У самого истребителя Джон, наконец, настиг Дэвиса:
   - Брэд! Стой!
   - А? - отозвался он.
   - Ты... ты проверь... проверь все ли в порядке, - запыхался Майл, - я не меньше получаса бегаю, ищу тебя по этой чертовой "Матери"!
   - Зачем проверять?
   - Как зачем? - всплеснул руками Джон, - Я не хочу, чтобы ты оказался рядом с Женькой в медцентре! И то не окажешься! Ее-то ведь спасли, вытащили, а ты? Кто тебя спасать-то будет? Талоне? Или может быть тулонцы? Это одиночная разведка, Брэд, ты один, понимаешь, один!
   - Ну хорошо, что еще?
   - Береги себя. И запомни, что Талоне тебя неспроста посылает.
   - Спасибо, Джон, - он весело толкнул капитана в бок.
   - Ладно тебе, - немного расслабившись, засмеялся Майл, - Удачи.
   - Угу, - Брэд легко перемахнул через короткое крыло истребителя и запрыгнул в кабину.
   Когда крышка люка герметично затворилась, издав при этом характерный щелчок, Брэд помахал рукой Джону, стоявшему на полосе, и включил двигатель. Майл помахал в свою очередь в след истребителю, вылетевшему из отсека. Машина резко забрала вправо и только чиркнула перед глазами Джона, уносясь в пространство. Двери отсека плавно затворились. "И что же все-таки между вами с Женькой происходит? - думал капитан, задумчиво шагая прочь из ангара. - Непонятные вы. Все тайны, да тайны... чую, нехорошие тайны...", - и от всего сердца пожелал вслух:
   - Давай возвращайся, засранец, еще вместе повоюем!
   Это было никак не ругательство и уже точно не оскорбление. Это была своего рода ласка. Своя, военная ласка. Брэд обязан был вернуться. Другого варианта быть не могло.
   Дэвис проложил курс и включил мощное радиолокационное оборудование. Также в автоматическом режиме заработал и спецдатчик с индикацией - своеобразный часовой, который никогда не спит. Пилоты-одиночки предпочитали работать старым дедовским методом, тысячекратно проверенным и поэтому надежным. Каждый разведчик имел при себе карту, на которую наносились все стабильные и нестабильные объекты исследуемой территории. Сама карта была изготовлена из прочного, не поддающегося разрушению материала, легко складывалась и также легко помещалась в спецконтейнер под замок. Брэд предусмотрительно, чтобы не суетиться, разложил карту у себя на коленях - так было проще и удобнее. Изменив угол обзора тактического экрана, он с какой-то грустью смотрел, как "Мать" уплывает все дальше и дальше. "А что? И вернусь", - уверенно сказал он вслух и перевел взгляд на бортовое оборудование. Системы молчали. Повода для беспокойства не было, но душа Брэда была не на месте. Что-то его беспокоило, но он не стал задумываться, а только тряхнул головой, чтобы немного развеяться и сосредоточился на полете. Однако одна мысль все же назойливо вертелась: что задумал Талоне, посылая именно его в одиночную разведку? Может быть просто хотел от него отделаться? Но каким образом? Что у него на уме на самом деле? Чем он там занимается?
   Талоне нервничал. Прошло всего полчаса как улетел Дэвис, а он уже не находил себе места. По большей степени его пугало то, что его сущность еще не одержала полной победы над личностью главнокомандующего и это в некоторой степени могло помешать выполнению задания. Но выбора не было. Ждать больше было нельзя. Нужно быть уверенным в своих силах и тогда результат будет непременно положительным. Удачей было уже то, что, как и ожидал Талоне, думающая "элита" отряда 12-44 была целиком поглощена разведкой, и значит, их бдительность на нужное время усыплена. Без лишних усилий главком извлек из личного сейфа небольшую, почти плоскую коробку и откинул ее крышку, проведя рукой по ее гладкой поверхности. На мягком покрытии покоился крохотный распылитель - совершенное оружие, простое в обращении и не оставляющее после его применения никаких следов. Четко направленное действие позволяло не беспокоиться о собственной безопасности. Диагноз при посмертном сканировании - остановка дыхания, именно то, что нужно в сложившихся обстоятельствах. Убрав пустую коробку обратно в сейф, Талоне сцепил руки за спиной и стал прохаживаться вдоль стены, то и дело поглядывая на часы.
   Женька очнулась и вспомнила все, что произошло. Она повела глазами и, чуть пошевелившись, обнаружила, что лежит с несколько большим комфортом нежели ранее. По крайней мере, теперь она чувствовала свое тело. Значит, занятие пошло ей на пользу. Тут же она увидела наклонившегося над ней Уилкса. Он потрогал ее лоб.
   - Ну, все в порядке.
   Женька почувствовала, что ее левая рука затекла, и она не может ей даже пошевелить. "Видимо, неудачно рухнула на постель", - объяснила она сама себе и услышала голос Уилкса, предупреждающий ее вопрос:
   - Через несколько минут кровообращение нормализуется, и ты почувствуешь себя лучше. А сейчас лежи спокойно и думай о чем-нибудь приятном. Идет?
   - Идет.
   Женька улыбнулась: врач делал вид, что ничего не замечает. Едва он скрылся за дверью, как она принялась растирать руку, чтобы ускорить процесс восстановления. Затем легко поднялась и села, удивляясь: как же это просто ей удалось? Она порадовалась, что, наконец, преодолела рубеж. Так или иначе, но она постепенно продвигалась к задуманному. И если за месяц она справилась с руками и туловищем, то дальше проблем быть не должно. Однако пока, как она не старалась, ноги оставались недвижимы. Женька с ужасом понимала, что, возможно, учиться ходить ей придется заново. Но как это осуществить? Как это будет выглядеть и сколько на это уйдет времени? И еще: как справиться одной? Женька понимала, что чем раньше встанет на ноги, тем лучше. Во-первых, она сможет вернуться в строй, к ребятам. А во-вторых, сможет завершить разыгранную с Дэвисом еще на Земле партию: кто кого? Мысли об этом ободряли и она в сердцах подумала: "Чтоб тебе там откликнулось..."
   Это пожелание очередным приступом беспокойства сжало сердце Брэда. Полтора часа в полном бездействии начинали утомлять, тем более что пустота вокруг нагнетала остановку, делая ее еще напряженней. Брэд пришел к выводу, что не даром в одиночную разведку шли те, кто привык к одиночеству, либо те, кто искал в нем успокоение. Самого же Брэда это состояние несколько угнетало. Он отвлекся, глядя на небольшое газовое облако, скрывающее из вида какую-то далекую туманность, а чуть выше расположилось созвездие Западного Змея. Сейчас он отчего-то вспомнил ставшее родным небо Земли. Когда выдавалась свободная минутка, он всегда поднимал на него взгляд, ведь где-то там, среди непривычных глазу созвездий, затерялась его родная, но ненавистная планета. Зодиакальные созвездия он мог отыскать с закрытыми глазами. С детства он почему-то больше всего любил Весы, нежели своих Близнецов. Он думал о том, как долго и с какими муками искал свою вторую половинку, своего Близнеца, но когда, наконец, нашел, в один миг потерял и, пожалуй, навсегда. Он не сомневался, что Женька уже сделала выбор и ему нужно было лишь узнать об этом решении и сражаться. Только так он сможет победить себя и своего врага.
   "Ух ты!" - мимо истребителя проплыл бесформенный обломок. Анализ показал, что это, по всей видимости, обломок какого-то корабля, и если верить полученным данным, то этот кусок дрейфует в пространстве уже более полувека. Что ж, теперь его путешествие окончено. Захваченный полем Херувима, он так и будет его вечным спутником. Брэд вдруг осознал, что если тулонцы его прикончат, то ему бы не хотелось вот так блуждать в вечности. Лучше уж упокоить свою душу где-нибудь в другом месте, да и не при таких обстоятельствах. Война - грязное дело. Умирать в бою не очень-то приятное занятие, хотя, может потом и причислят к героям. Посмертно. Брэд в очередной раз отметил, что одиночная разведка не для слабонервных. "Как Джон дослужился до капитана? Тут же сойти с ума можно!" - воскликнул он про себя и обратил внимание на "часового", который сигнализировал, что вокруг истребителя Брэда то и дело проскальзывают тулонские поисковые лучи. "Ах, вот оно что! Так, значит, Талоне решил отплатить мне за свою откровенность! Конечно же! Спутники - шпионы! Обычная разведка! Осмотр местности! - ругался Брэд уже вслух, - Как бы не так! Надо было мне сразу, дураку, догадаться, что он хочет избавиться от меня! Ну, это мы еще посмотрим". В идеале он мог найти прикрытие, но это было бы слишком большой удачей. Навряд ли судьба подкинет ему такой шанс. Но, возможно, ему удастся определить, откуда ждать нападения.
   "Часовой" посылал сигналы все чаще. Брэд не сомневался, что тулонцы уже предупреждены на счет визита. Он напряженно обруливал поисковые лучи, но: "...Черт!" - он все-таки попался. Теперь истребитель на крючке у тулонцев. Уйти от импульса он не сможет, если только не повернуть сейчас... Сбежать? Опять? Поддаться собственной трусости? Нет, тогда он себя точно не простит. Уж лучше погибнуть с честью, чем позорно бежать, поджав хвост. Неожиданно он почувствовал, как истребитель словно провалился. Брэд хватанул ртом как можно больше кислорода:
   - Что за дьявол!
   Машину несколько раз встряхнуло, затем она выровнялась и вновь вышла на прежний курс. Брэд сверил показания - всего лишь яма. Обычное явление, беспокоиться не стоит. Однако... "часовой" был спокоен! Тулонцы потеряли его! Прекрасно. Есть шанс не попасться на удочку. Еще один сигнал - впереди по стабильному курсу движутся несколько космических тел. Брэд чуть сбросил скорость, активировал режим увеличения и опознания. Результат дал повод немного расслабиться: несколько довольно крупных камешков - то, что надо! Никакие поисковые лучи не прошибут эти каменные глыбы. Наткнутся, но не более. А кого интересует этот ледяной поток? Никого. Решение было найдено и Брэд, умело лавируя между вражескими лучами, пристроился среди каменных бесформенных глыб, которые когда-нибудь станут метеоритами, войдя в поле какой-нибудь планеты. По крайней мере, настоящее положение Брэда вполне устраивало, увеличивая его шансы на успешное возвращение. При этом он изнывал от нетерпения: если поисковые лучи вокруг так и шныряют, значит, где-то должен быть их источник.
   - А вот и наша цель, - проговорил он, прищуриваясь.
   Он немного заволновался. Ведь это не просто бой, где все быстро и неожиданно. Здесь, напротив, все медленно и вполне предсказуемо. Главное - не суетиться. Но легко сказать, когда прямо перед носом маячат пять вражеских кораблей, появившихся из ниоткуда! "Или я их просто не заметил из своего укрытия?" Система наведения была готова, но Брэд вновь задумался: "Почему пять? Почему здесь? Значит, они что-то прикрывают, и не иначе, как этот чертов источник", - решил разведчик, но с выводами не торопился. Ведь могло быть и так, что тулонцы здесь его давненько поджидают. А может, их послали после того как Брэд сорвался с крючка. И послали, чтобы просто уничтожить его? Или что-то скрыть? Дэвис терялся в догадках. Он еще раз сверил показания всех систем истребителя. Странным казалось то, что пеленг не сработал, хотя пять тулонских истребителей по-прежнему находились в зоне видимости. "Что за чертовщина здесь творится?!" - недоуменно произнес Брэд, заволновавшись еще больше. Теперь он нервничал уже не на шутку. "Может, яма повредила пеленг?" Проведенный тест свидетельствовал об исправности всех систем истребителя. "Черт, тогда почему ты их не видишь?! - в очередной раз выругался Брэд. Он посмотрел на тактический экран. Вражеские истребители продолжали плавно парить в космосе, придерживаясь определенного курса. Забавно, почему они его не ищут? Может, они заняты выполнением какого-то своего задания? Или так, отпугивают? Но опять тот же вопрос: от чего? "Какие-то они неживые, вялые, - подумал Брэд и его осенило, - а что если... - он провел тестирование видимой цели, - так и есть! Видимое отображение! А я-то тут голову ломаю!" - облегченно вздохнул он. Теперь вопрос с тулонцами был решен. Они решили его попугать. Да еще как! Если бы он себя обнаружил, приняв цель за реальность, то тулонцы бы его уже не упустили.
   Он продолжил свое скучное плавание под защитой природного, богом данного каменного друга. Между тем, каменный поток несколько изменил свое направление, начав удаление от Херувима. Небо планеты лишалось завораживающего зрелища созерцания огненного дождя, а поверхность так и останется нетронутой. По крайней мере, в этот раз. Брэд отвлекся от дел насущных и невольно залюбовался красотой открывающегося вида, отметив при этом, что данный квадрат не входит в зону его задания. Ну подумаешь, он заглянет чуть-чуть дальше. Тем более под таким надежным прикрытием! Чем глубже в космос уходил метеоритный поток, тем больше Брэд поражался величию и монолитному спокойствию привычных людям и созданных неведомым творцом вещей. Херувим постепенно удалялся и теперь весь его бледно-зеленый, но по-прежнему казавшийся огромным шар, помещался на тактическом экране. Планета не имела спутников, но она была прекрасна сама по себе. Островки воды и желтоватые облака создавали непередаваемый колорит, приводивший в трепет. Херувим оправдывал свое название. Это был почти рай. Единственным омрачавшим обстоятельством было то, что этот рай в один прекрасный момент мог погибнуть, так и не доставшись ни одной из враждующих сторон. Брэд заметил, как пока еще одинокий луч солнца - желтого Ситара, нежно освещавшего и согревавшего планету, прорезал своим светом кромку видимой поверхности и блеснул показавшимся ядром звезды, открывая лучистую корону. В этом свете Херувим был еще более прекрасным. Но было еще кое-что, от чего Дэвис ахнул: хорошо защищенная, по всей вероятности прекрасно оборудованная... станция? Нет, не похоже. Брэд догадался, что, несмотря на невидимую непроницаемую оболочку, окутывающую конструкцию, живительный свет солнца под таким углом, все же позволил одинокому разведчику буквально на несколько секунд увидеть то, что не дано было видеть никому, даже с "Цереры" с ее оснащением. Этих драгоценных секунд хватило, чтобы запомнить размещение всех больших объектов и обрисовать границы... станции? Нет, все-таки это была не станция. Мозг Брэда включился в лихорадочную работу, анализируя увиденное, а рука быстро наносила на карту то, что он запомнил. Дэвис отметил и то, что поисковые сигналы вновь участились. Однако теперь он точно знал их источник. Как он и ожидал, поисковая система его истребителя ответила молчанием. Тулонский объект для нее был невидим. "Вот черти", - усмехнулся себе Брэд и еще больше сосредоточился. Нужно коротко обрисовать все ребятам, чтобы если вдруг с ним что-нибудь случится, то они знали, с чем имеют дело. Итак, что же он видел? Во-первых, это ворота. Не простые ворота. Эти были рассчитаны на принятие большегрузов, транспортников. Одним словом, ворота, несущие на себе гораздо большую нагрузку, нежели те, которые пилотам приходилось неоднократно видеть - те, которые могли открыться в любом месте, пропуская тулонские боевые корабли. Эти ворота, напротив, были стационарными, а, значит, систематически принимали груз. Но какой груз? Что тулонцы могли переправлять через эти ворота? Может быть, корабли? Или, может, там находится все командование? Очевидным оставался лишь тот факт, что истребители навстречу землянам отправляются именно отсюда. "А мы-то ломаем головы: откуда? Как? - до сих пор не веря своей удаче, удивлялся Брэд, - А они у нас под носом сидят!.. Но если пункт отправки именно здесь, - продолжал размышлять он, чувствуя, что цепляется за важную мысль, но она пока ускользала от него, - то, следовательно, здесь они находятся, как на базе. А если так, то... нет, не вяжется..." - Брэд посмотрел на чистый экран. То, что он увидел, было просто невероятной случайностью.
   И все-таки. Помимо ворот он успел заметить не только боевой флот, но и ряд прямоугольных конструкций, размещавшихся отдельной группой, и большие блоки чуть поодаль. Прямоугольники напомнили Брэду поля Адаллона в системе Пальмиры. Эти орбитальные теплицы служили неотъемлемой частью торгового оборота весьма далекой планеты. В них выращивали коримбский орех - высушенный и перетертый, он служил прекрасной добавкой не только к любому блюду, придавая неповторимый вкус и тонкий аромат, но и использовался как отличный стимулятор, отчего ввоз его в Земную Федерацию был весьма ограничен. Однако на окраине Рукава, где, собственно, и находился Адаллон, коримбский орех пользовался бешеным спросом. И вот тут Брэда снова осенило: "Ну конечно! Выращивают! Нужно было сразу догадаться: корабли тулонцев органические и эти прямоугольные конструкции не что иное, как место, где выращивают эти чертовы корабли! Инкубаторы! А в блоках их, наверняка, доводят до ума!" Пораженный своей догадкой Брэд некоторое время неподвижно сидел, не веря в собственные рассуждения. Но выводы походили на правду: ему удалось увидеть целый завод по производству истребителей, а через ворота, по его мнению, сюда доставлялся весь исходный материал. Просто невероятно! Однако вопрос все еще оставался открытым и даже приобрел еще большую актуальность: если тулонцы под боком имеют завод по производству кораблей, то откуда же они берут своих пилотов? Доставлять их через ворота слишком неудобно или, может быть, они их тоже здесь выращивают? Или их истребители беспилотные?
   Дэвис наморщил лоб. Первое ощущение эйфории постепенно прошло, и он вновь почувствовал себя в реальности. Конечно же, соблазн рассказать обо всем ребятам был велик, но думать об этом было рановато - нужно еще умудриться выбраться из этой переделки. Стоило лишь подумать об этом, как на тактическом экране появилось новое изображение. Брэд понял все еще раньше, чем на него посыпались данные: его укрытие атакуют. Теперь он не удивлялся, что снаряд пущен словно бы из ниоткуда. За размышлениями он совсем забыл о том, что по-прежнему является объектом тулонских поисковых систем, забыл, что если они его один раз нашли и потеряли, то будут искать пока не найдут снова. Подозрительнее спасительного, а теперь опасного метеоритного потока, некуда. Брэд, не колеблясь, дал задний ход и, одновременно делая разворот и набирая скорость, покинул свое убежище. Надо сказать, вовремя. Он не оглядывался, ничего не слышал, но почувствовал, как истребитель затрясся мелкой дрожью. Коротко взглянув на тактический экран, Дэвис увидел, как его каменное прикрытие разлетелось, осыпая пространство вокруг каменными ледяными осколками. Выжидать он не стал. Под этот шумок он лихо может уйти незамеченным. Решение было принято незамедлительно: истребитель, используя всю доступную ему мощность, вырвался из осколочной бомбардировки и взял курс на носитель, но не тут-то было: он уже легко различал шесть тулонских перехватчиков, шедших к нему наперерез. Не дав истребителям противника приблизиться на достаточную дистанцию для открытия огня, он вновь развернул машину и направился в самую гущу метеоритного потока, рассчитывая таким образом сбить неприятеля с толку и выиграть время. Это далось ему слишком легко и Брэд заколебался, но в последний момент все же вырвался из цепких лап каменных помех и легко ушел в отрыв, огибая Херувим, вплотную приблизившись к линии планетарного щита. На полученный запрос он подтвердил свое присутствие и немного расслабился. Здесь он находился в относительной безопасности. Тулонцы сюда не сунутся. Кишка тонка. Он вытер пот со лба: "Ничего себе приключеньице! Ай да тулонцы! Ай да засранцы! Засели у нас под самым носом и штампуют кораблики! Ай да молодцы!" - не переставал удивляться Брэд, осторожно двигаясь вдоль щита. Пора бы подумать и о своем возвращении, а это может означать только одно: что все еще впереди. От тулонцев так просто не избавиться и, следовательно, исключать еще одну встречу было бы глупо. Брэд решил побыть еще немного под защитой, но ровно столько, чтобы с минимум затрат добраться до носителя. Что только не приходится придумать, чтобы спасти собственную задницу. Вот тебе и легкая одиночная разведка. Пустяк! Ожидание было не долгим. Огромная "Мать" с такого расстояния казалась еле заметной точкой, но все же сейчас она была более реальной и осязаемой. Истребитель сделал рывок вперед и, покинув зону действия щита, устремился к носителю. Брэд думал только об одном: если ему удастся обвести тулонцев вокруг пальца или хотя бы оставить с носом, он еще покажет Талоне, кто хозяин положения, ради чего бы тот ни устраивал весь этот цирк.
   Талоне повертел в руках распылитель и нахмурился: если Дэвис чудом вернется, а Женька тоже чудом уцелеет, его, Талоне, выкинут в два счета. Хотя, кому какое дело до какого-то Дэвиса? Он не столь значимая фигура, чтобы на него обращать пристальное внимание, а одиночная разведка никогда не дает гарантию безопасности. Следовательно, непредвиденные обстоятельства в лице пары-тройки тулонских перехватчиков вполне допустимы. Другое дело - Женька. Но, если разобраться, то, что может сделать она, беспомощная, прикованная к постели, против сильного Талоне и его маленького, но смертоносного оружия? Да она от неожиданности и закричать-то не сможет. Главком зажал распылитель в руке. Пора? Он оглянулся на свое насиженное место - уходить совсем не хотелось. Но начало было положено и уже очень давно, с того самого момента, как Хог проник в сознание Ормандо Талоне и загнал его в угол, получив свободу действий. Легкое недомогание, как реакция на вторжение, - и вот уже обновленный главнокомандующий Космического флота Земли командует парадом...
   - Сэр, вас сопроводить? - Талоне слышал этот вопрос уже в который раз. Ответил он сдержанно:
   - Нет.
   Он направился прочь от командного уровня по точно намеченному пути, продуманному заранее. Нужно было пройти совсем не много, чтобы понять как он на самом деле волнуется. Более того, он понял причину своего состояния: все-таки это была собственная неуверенность. Если бы он был всего-навсего человеком, то выполнить задание было бы проще, потому что человек, так или иначе, находится в гармонии с телом и разумом, которые ему принадлежат. Талоне же этого не чувствовал. Он ощущал лишь внутренний дисбаланс от того, что сращивание сознания Хога с истинной личностью Ормандо Талоне до сих пор не произошло. В первую очередь потому, что личность истинного хозяина была невероятно сильна, а во-вторых, Хог сам не был готов к сращиванию. Смешно, но согласиться на это было единственным способом отдалиться от тулонской общности. Война - дело неблагодарное, а еще хуже, когда боишься собственного руководства и тем более, если сам занимаешь в нем не самое последнее место. Сбежать сюда стало возможностью освободиться от давления там, но Хог все же не рассчитывал на давление здесь. Он был наслышан о гуманности, присущей человеку и надеялся на реальное ее проявление. Он бы никогда об этом не подумал, пройди сращивание легко. Но теперь, в новых условиях, он чувствовал полную разбалансировку, поскольку контроль, взятый им, был далеко не полным. В данной ситуации он просто не знал, что делать, метался между двух огней, ведь если он провалится, то ему несдобровать по возвращении к себе, а сдаться здесь он не может, потому что разделить две сросшиеся личности еще никто не пытался. Технологии землян еще не сталкивались с подобным опытом, но даже если им удастся извлечь чужеродное сознание, то Хог наверняка пойдет под военный трибунал, а уж он его наверняка не помилует. Талоне неоднократно размышлял об этом и всякий раз приходил к выводу, что выбор был не велик. И если бы ему прямо сейчас предложили все изменить, он, не раздумывая, согласился бы стать простым воином, чем пройти весь этот кошмар заново и жить в постоянном страхе. Ведь даже с его точки зрения, с точки зрения Хога, убить безоружного - не по чести и от этого становилось еще тяжелее.
   Он прислушался - мертвая тишина, ни шороха, ни малейшего звука, как будто все вымерло. Это казалось ему странным и специально устроенным. Более того, по дороге в Медцентр Талоне не встретил ни одной живой души. Создавалось впечатление, что в чреве "Матери" - носителя он остался совсем один. От этого тоже легче не стало, хотя и беспокоиться было не о чем: это же по его приказу все сидели и ждали возможной тревоги, сумрак играл ему на руку, видеокамеры не работали. Он немного постоял, собираясь с силами, и решительно шагнул во мрак изолятора, оставив позади мягко затворившиеся двери.
   Женька лежала с открытыми глазами и думала. О Земле. Можно ли возродить ее? Очистить воздух, заново создать озоновый слой, вернуть возможность вновь видеть солнце, наладить экономику, возродить города, поставить науку на первое место... Планы далеко идущие, но вот только кто возьмется за их осуществление? Женька понимала, что Земля, как колыбель человечества была потеряна, и бросать титанические усилия на решение невыполнимой задачи не имело никакого смысла. Следовательно, нужно искать другой, более рациональный способ выхода из этой проблемы. Херувим? Женька сомневалась, что его отдадут без боя, а значит, вполне возможно, планета может быть разрушена, если не силами земного флота, так тулонцами, чтобы никому не было обидно. А это дополнительная головная боль - куда девать столько людей после окончания войны, если она, конечно, когда-нибудь закончится? Ее размышления были прерваны звуком открывающихся дверей. "Кто бы это мог быть?" - подумала она и нахмурилась: тот, кто появился, проходить дальше порога не спешил. Все было тихо. Женька лежала не шелохнувшись. "Может быть, Уилкс? - спросила она себя, но тут же отвергла эту мысль, - Нет, он бы прошел". Несмотря на всю тишину, Женька явно ощущала чье-то присутствие. "Наверное, сюрприз", - мысленно заключила она, и внутренне подготовилась к встрече неизвестного гостя.
   Талоне стоял у двери и никак не мог решиться пройти вперед. Он точно знал, где лежит его жертва, но не видел ее. Некоторое время он вглядывался во мрак помещения и, когда его глаза адаптировались, огляделся. Слабый свет сигнальных ламп еще больше сгущал краски. Он увидел краешек светло - русых волос, разметавшихся в светлом круге кровати. Главком сконцентрировался и бесшумно двинулся к цели. Женька чувствовала его приближение, однако не волновалась: сюрприз есть сюрприз. Талоне уже четко различал силуэт Евгении, но не выдавал себя, держась подальше от светлых пятен. Женька, в свою очередь, также видела лишь силуэт приближающегося к ней человека. Ей сделалось не по себе, но она справилась, оставшись спокойной. Она тщетно вглядывалась в темноту кабинета, пытаясь угадать, с какими намерениями к ней пожаловал столь таинственный гость. В какой-то момент ей показалось, что это Джон, но с какой стати ему скрываться? Напряжение нарастало. Женька лежала неподвижно, лишь сердце бешено стучало, подкатывая к самому горлу. Талоне стоял, по-прежнему скрываемый темнотой, стоял напротив Евгении, и не чувствовал ненависти. Она бы непременно помогла довести ему начатое дело до конца, но ее не было. Вместо этого Талоне неожиданно заметил, что любуется простотой человеческого лица, человеческой фигуры. Более того, совершить убийство он был совсем не готов. Лично ему Женька не сделала ничего плохого, она была просто лишней фигурой в политической игре. Возможно, даже сама об этом не знала! Талоне медленно разжал руку и вытянул ее вперед, держа указательный палец прямо на распылителе. "Вот и все, - подумал он, - Как просто!" Но он все еще почему-то медлил.
   Женька умела ждать, но что-то внутри подсказывало, что это не та ситуация, поэтому она сделала единственное, что могло, по ее мнению, хоть как-то прояснить дело: оставаясь недвижимой, она подняла взгляд вверх и чуть вправо. Там, в отражении экрана монитора приборной панели она четко увидела силуэт человека рядом с собой. Сделав еще одно неуловимое движение, и изменив, таким образом, угол своего положения, она заметила, как что-то сверкнуло в его руке. Девушка замерла. В глазах отразился ужас и отчаяние беспомощности. Она не поверила, но точно знала, что ошибиться не могла: она видела, ясно видела блеск прозрачной грани небольшого предмета. "Резервуар? Распылитель? Яд?" - ветром пронеслось в Женькиной голове. Она застыла, не в силах отвести глаз от смертоносного предмета, преставшего теперь быть для нее загадкой. Она видела, что свет на тончайших гранях переливается, складываясь, как калейдоскоп, в причудливые узоры, но эта смертельная красота говорила лишь о том, что рука убийцы дрожала, но вот дрожь как будто унялась и Женька поняла: "Все. Конец". Она хотела закричать, но крик немым хрипом застыл где-то посреди горла. Темнота, наполнявшая кабинет, делала свое косвенное, но верное дело: вызывала ужас перед чем-то сверхъестественным, невидимым. Ее взгляд остановился: только грани сверкающего не знакомого ей оружия и палец на распылителе, готовый в любой момент нажать на спуск - все это Женька видела как в замедленной съемке. Также тянулось и время. Ей хотелось крикнуть: "Ну давай! Не тяни!", чтобы не мучиться, но вместо этого она изо всех сил рванулась вперед, села и оттолкнула от себя руку убийцы вместе с оружием. Ее неожиданные действия произвели нужный эффект и нападавший на несколько секунд замешкался. Это позволило ей немного отдышаться, но Женька прекрасно понимала, что сопротивление с ее стороны будет длиться не долго, поэтому буквально через секунду, когда рука с распылителем вновь двинулась в сторону ее лица, она начала уступать, зато ей удалось рассмотреть лицо нападавшего: Женька оторопела, и ее руки беспомощно опустились на постель.
   - Ормандо? - глухо произнесла она, будто бы ее слова могли что-то изменить, - Ормандо, не надо, - слабо попросила она, глядя ему прямо в лицо.
   И он послушал ее. Какое-то время Талоне вглядывался в ее глаза, словно что-то вспоминая. Женьке показалось, что он пытается ее узнать. Но в следующий миг девушка вздрогнула: он схватился за голову, словно терзаемый приступной болью, замотал ей из стороны в сторону, мыча что-то неопределенное, и упал на колени. Женька в страхе отпрянула, наблюдая, как главнокомандующий корчится в судорогах не в силах остановить мучительную боль, сжигающую его изнутри. Его оружие давно уже оказалось на полу, глаза казались безумными, а лоб покрывали крупные капли пота. Неожиданно он словно прозрел, прямо посмотрел на девушку и сдавленно произнес:
   - Женя, помогите...
   Следующий приступ заставил его рухнуть ничком прямо у Женькиной постели. Она отдышалась и чуть успокоилась. Ее саму заметно подтрясывало, однако, словно камень свалился с ее плеч. Игра со смертью привела ее совсем в отрешенное состояние. Она легла, попытавшись свернуться клубочком, но ноги не слушались. В голове стучал пульс. Ей хотелось заплакать или закричать, чтобы хоть как-то сбросить напряжение. Сегодняшний день казался ей сплошным кошмаром. Ее начинало трясти еще больше при малейшей мысли о том, что могло случиться. Но постепенно она успокаивалась и почувствовала, как на смену отрешенности приходит легкая слабость и усталость. Она сделала над собой усилие и посмотрела в сторону неподвижно лежавшего Талоне: "Так я и знала, вот кто побаловался с освещением и теперь ясно зачем".
   Женька почти успокоилась, но комок внутри все же остался. Она наклонилась и подняла с пола то оружие, которым ее хотели убить. Это был действительно распылитель. Что было внутри - еще предстояло выяснить, хотя ей этого знать совсем не хотелось. Она спрятала его под подушку и задумалась. Если все, что говорил ей Санни правда, то Женька единственная, кто может определенно сказать, что Талоне, Ормандо Талоне, еще жив. Если она не ошибается, то как раз именно он помешал вселенной личности сделать свое грязное дело. Более того, Ормандо Талоне просил помощи.
   - Ладно, командирушка, - она дружески, почти ласково потрепала его по плечу заодно удостоверившись, что Талоне жив, - держись. Сначала я поставлю на ноги себя, а потом придумаю, как тебя вызволить, - сказала она и громко позвала: - Доктор Уилкс!
   "Я что-нибудь придумаю, обязательно. Обещаю, - подумала Женька про себя, обращаясь к главкому, и уже с нервной веселостью добавила: - Конечно, если твой сожитель не позаботится о моей судьбе раньше времени". Она облегченно вздохнула и попыталась максимально расслабиться, улегшись поудобнее.
   Скорость истребителя возрастала. Он спешил к носителю. Дэвису показалось, что никаких проблем не предвидится, поскольку тулонцы, похоже, отстали. Однако неприятности так и сыпались на его голову. Первой дала сбой система наведения. Это пилота не беспокоило, поскольку перехватчиков не было видно, да и "часовой" помалкивал. Так или иначе, большая часть пути пройдена, и если даже они появятся - Брэд уже будет под защитой "Матери". Еще одной проблемой стал частичный отказ системы управления и контроля истребителем, но он был уверен, что сможет достигнуть носителя и благополучно посадить машину благодаря помощи техников. Третья проблема была намного серьезнее первых двух, а те, в свою очередь, были лишь ее следствием. Все решил маленький осколок размером едва ли не с песчинку, пробивший обшивку машины, зацепив несколько систем и угодив на огромной скорости в генераторы. Брэд знал, что маневрировать среди метеоритных осколков разной массы очень опасно, но еще опаснее был тот самый удар, от которого его укрытие разлетелось на тысячи кусков. Не поэтому ли тулонцы так легко отступили? Этот чертов осколок где-то засел, а потом, когда истребитель начал набирать скорость - пробил-таки кожух, и появилась проблема номер три - искра в двигателе. Брэд получал об этом постоянные уведомления, но от этого проблема не решалась. Отверстие во внешней обшивке было обнаружено и устранено в автоматическом режиме, так что жизнь пилота находилась в относительной безопасности, конечно, если искра не возгорится. Пока все было в норме, однако Брэд начал нервничать. Финал его одиночной разведки оставался неизвестным. Разболелась голова, бросило в пот. Не медля, он связался с носителем. Его мучили сомнения: быть может Талоне отдал распоряжение не разрешать посадку кому бы то ни было? В этом случае у Дэвиса не останется никаких шансов. До "Цереры" он не дотянет, да и кто его пустит без прямого приказа главнокомандующего? Несмотря на все это, разрешение было получено. Дело оставалось за малым: посадить истребитель на аварийную площадку и бежать, чтобы Талоне не успел его прижать до того времени, как он обо всем сообщит ребятам.
   Бортовой компьютер выдал очередную безрадостную новость: до возгорания оставалось где-то около шести минут. Ничего, он успевает. Брэд опять взялся за голову. Боль усилилась. На всякий случай он дополнительно проверил уровень радиации - в пределах нормы. Однако все вокруг казалось каким-то странным, не реальным. Брэду показалось, что видимое его собственными глазами изображение куда-то съехало, перед глазами замелькали желтые круги. Он затряс головой - пятна исчезли. Никаких предположений не было и Дэвис взглянул на тактический экран, чтобы проверить свое местонахождение. Его истребитель уже добрался до аварийных батарей носителя, в данный момент работавших наполовину. Блок преобразования энергии был закрыт створками. Если бы он работал, то защитные панели были бы ярко освещены отсветами от звезд и солнца. Дэвис сделал вывод, что это тоже проделки Талоне.
   До возгорания оставалось менее четырех минут. Теперь Брэд начал нервничать по-настоящему. До воспламенения две минуты. Его истребитель наконец-то был пойман направляющим лучом, но слишком поздно, процесс возгорания стал необратим. По спине пробежал мороз, неприятно задергало левую щеку. Голову словно бы кто-то сжимал железными обручами. Глаза слезились и болели, будто Брэд не спал, по крайней мере, трое суток.
   До возгорания полторы минуты. Дэвис закрыл глаза. И без этих напоминаний он отсчитывал каждую секунду. Неожиданно стало душно. Он расстегнул верхнюю молнию комбинезона, освобождая грудь. Температура в кабине поднялась выше нормы на пять градусов, давление оставалось без изменений, зато в двигателе увеличилось почти в два раза. Это сулило большие неприятности. Двери аварийного отсека открывались слишком медленно. Он уже видел, как техники на полосе готовились принять поврежденный истребитель.
   До возгорания тридцать секунд. Время тянулось бесконечно. С каждой уходящей секундой ухало сердце, отдаваясь бешеными ударами в грудную клетку. Посадка благополучно завершилась, разрешение покинуть истребитель было получено. Брэд схватил карту и выпрыгнул из истребителя. Проведенное тестирование боевой машины, заставило техников спешно покинуть ангар, заблокировав все подходы и выходы. Брэд чувствовал себя полным идиотом: он оказался в ловушке. Отбежав на предельно возможное расстояние, он оглянулся: нет, справа был один выход специально для него. Он оглянулся еще раз. На истребитель опускалась сеть - силовое поле, способное сдержать взрыв. "Слишком медленно", - успел подумать Дэвис и бросился к спасительному тоннелю, когда за его спиной прогремел оглушительный взрыв, освещая ангар яркой вспышкой. Ударной волной его сбило с ног и вынесло в коридор. Он упал на пол и инстинктивно закрыл голову руками. Вслед за первым взрывом последовал второй. Брэд закашлялся и почувствовал резкую боль в правой руке. Он отполз немного дальше, к месту, где освещение позволяло разглядеть причину очередной проблемы: чуть выше локтя с внутренней стороны плеча он увидел осколок выброшенный взрывом, то, что осталось от его истребителя. Осколок ушел глубоко, едва не задев кость. Если бы не сеть, то Брэду вообще вряд ли удалось бы выжить. Он сел у стены и резко, зажмурясь от боли, выдернул кусок инородного материала. Из раны ручьем хлынула кровь - осколок повредил артерию. Дэвис зажал пальцем сосуд немного выше раны, размотал повязку на своей разбитой кисти и обмотал бинтом раненную руку. Затем, оставив концы, достал из нагрудного кармана грифель и вставил его между оставшимися концами бинта. После этого закрутил повязку так, что рука слегка занемела, и подсунул грифель под край бинта - еще один дедовский метод, но чертовски надежный. Держась за стену, он поднялся. Голову разрывало - видимо, удар взрывной волны оказался силен, но идти он мог. Путь был долог. Придерживаясь стены, чтобы не потерять ориентир, он двинулся к Роско. Дэвис не сомневался, что "штаб" заседает у него. Добравшись до места, он не стал стучать, а ввалился в комнату, в темноту и спросил голосом, показавшимся странным самому себе:
   - Алекс?
   - Мы все здесь, - Санни щелкнул зажигалкой, и осветил ею Брэда с невольно вырвавшимися словами, - боже мой, Паоло!
   Он отшатнулся от Дэвиса. Желтое пламя дрогнуло и заколебалось. На стенах заплясали неясные тени собравшихся людей. Никто больше не проронил ни звука, всеобщее внимание было приковано к Брэду.
   - Карта... - прохрипел он, доставая спецконтейнер и прижимая к себе раненую руку. Ее жгло, словно каленым железом, - и свет...
   По комнате пролетел шепот, шелест разворачивающейся карты, кто-то из темноты протянул маленький карманный фонарик. Брэд прорвался к столу, взял также появившийся из ниоткуда грифель в левую руку, и дрожащей кистью принялся что-то писать. Все молчали. Александра была в ужасе. Она не могла сказать ни слова, только вцепилась в рукав Альфреда. Тот тоже ничего не понимал. Санни освещал комнату и карту. У него появилось плохое предчувствие, которое редко когда обманывало. Рана на руке Дэвиса сильно кровоточила. Санни это очень не нравилось.
   - Все. Это вам... То, о чем мы и не догадывались... прямо у нас под носом... вы справитесь...
   Санни спросил, трогая Брэда за голову.
   - Паоло, они тебя подбили?
   - Наполовину, - хриплым голосом выговорил Дэвис и, тяжело опустившись на кровать, прислонился затылком к стене.
   - Тулонцы тебя не засекли?
   - Сначала да, потом... - Брэд сделал глубокий вдох, - я попал в яму и они меня потеряли...
   - Яму?
   - Рытвину... Какая разница?.. Мне нужно успеть давно начатое дело...
   "Уже бредит", - заключил про себя Санни.
   - Мне надо разобраться... с Женькой... - продолжил Брэд, пытаясь встать.
   - Нет, лежи, лежи, - сдерживал его командир. "Теперь уже слишком поздно. Все кончено. Брэд закрыл глаза, его трясло в лихорадке. Санни заботливо прикрыл его одеялом. Его волосы сбились на лбу и намокли от пота и крови.
   - Да что же это такое! Его же надо срочно в медцентр! - наконец пришла в себя Сашка и кинулась к кровати, но Санни остановил ее, подняв руку.
   Сашка в нерешительности остановилась.
   - А я все-таки опять сбежал... - произнес Дэвис и его речь оборвалась.
   Кент закрыл рукой остановившиеся глаза Брэда Дэвиса-Паоло Гуччи. Все молчали.
   - Ну вот и все... - выдохнул командир. Было заметно, что он справляется с внутренним напряжением. Успокоившись, Санни сказал:
   - Теперь давайте поглядим, что Паоло хотел нам сказать, - он невозмутимо подошел к карте, на ходу бросив в сторону всхлипывающей Сашки, - а ты научись принимать смерть такой, какая она есть, раз уж ты на войне.
   Глядя на содержимое карты, Кент не был удивлен, но задумался: по всей вероятности, тулонцы не ожидали такой развязки. Теперь они знали, что обнаружены. Какова же будет реакция? В голове командира мгновенно начали оформляться одновременно несколько планов действий на ближайшее время. Эти долгие шесть часов он вел себя крайне беспокойно: слонялся из угла в угол, садился то на одно место, то на другое и не находил покоя. На душе было тревожно. Несколько раз он пытался вырваться, но не находил повода. Что-то не нравилось ему во всем этом. Сердце было не на месте. Он был абсолютно согласен с Джоном, предложившим на эти шесть часов отправить кого-нибудь дежурить к Женьке, но большинство отвергло эту идею, сославшись на то, что она и так под круглосуточным наблюдением, а все они в любую секунду могут понадобиться здесь.
   - Так что? - спросил Гордон, нарушив молчание остальных ребят, - Что делать будем? Что скажем Женьке? Кто рискнет? - он пригладил волосы и обвел вопросительным взглядом окружающих, остановившись на Санни.
   - Что?
   - Я тоже так думаю, - поддержал Гордона капитан и Санни заметил, что ребята помаленьку начинают оттаивать.
   Он понял, что решается вопрос, кто пойдет обо всем рассказывать. Промолчать было нельзя - не честно. Однако Кент не хотел брать на себя роль горевестника и попытался переключить внимание ребят на Александру:
   - Сашка, вон, лучшая подруга, пусть и рассказывает, - он сделал упор на слове "лучшая", напоминая, что лучше бы ей не болтаться без дела и цепляться за Альфреда и Алекса, а давно находиться рядом с подругой.
   - Я не могу, - наотрез отказалась Александра.
   - А я могу? Что я, по-вашему, бесчувственный?
   - Ты же командир! - парировал Джон, в миг уничтожив все доводы Санни. Так было всегда.
   - Лучше тебя никто не скажет, - сказал Хаммер, глядя на Кента многозначительным взглядом, - Женька тебе верит больше, чем кому-либо из нас.
   Джон в очередной раз спросил себя: "Да что же все вертится вокруг Женьки? Что она скрывает? Что, черт возьми, произошло между ней и Брэдом? Почему так удручен Санни? Что его связывает с Женькой?" С момента, как капитан прибыл на "Цереру" все как будто стали друг другу чужими: не было прежнего единения, доброжелательности, была одна команда, но с разными полюсами.
   - Ладно, - понуро опустив голову согласился Кент и пошел к двери со словами, - а вы, ребята, изучите карту. Нам это необходимо. И сделайте все чисто - я про Паоло, чтобы Талоне ничего не заподозрил. Не в наших интересах, чтобы он знал о разговоре.
   Он направился в медцентр, понимая, что рано или поздно ему все равно пришлось бы ей рассказать о том, что произошло. Смерть не иголка, в мешке не утаишь.
   - Женя, что случилось? - взволнованно спросил врач, едва появившись на пороге изолятора.
   - Со мной ничего, - улыбнулась она, - а-а, вот тут, кажется, кое-кому нужна ваша помощь.
   Уилкс шагнул в темноту, обошел кровать и наклонился над неподвижно лежащим человеком, аккуратно перевернув его на спину:
   - О, господи, Талоне! - удивленно воскликнул врач и нажал кнопку вызова санитарной бригады. - Что здесь произошло?
   - Не знаю. Он подошел ко мне, хотел что-то сказать, а потом вдруг схватился за голову и упал.
   Она все еще была напряженной. Но делиться секретами не привыкла. Разве что со своими дневниками и с Санни. Конечно, на самом деле он не знал и половины Женькиных тайн. По крайней мере, она так думала. Однако это был единственный до и после смерти Алешки человек, который понимал ее с одного взгляда. Он угадывал все ее желания и терпеливо выслушивал даже тогда, когда был чертовски зол. Ему Женька могла довериться.
   Появившиеся медбратья прервали ее размышления, зато избавили от общества Талоне. Вместе с ними ушел и Уилкс, бормоча себе под нос что-то вроде: "И как это его угораздило..." Женька вновь осталась одна и только сейчас, когда Талоне не стало рядом, поняла, что чувствовала себя ужасно слабой. Более того, ей хотелось плакать. В данной ситуации было бы естественным изучить полученный, едва ли не ценой жизни трофей, но Женька даже прикоснуться к нему боялась. Она решила, что до конца о том, что здесь произошло не узнает никто, даже Санни, поскольку тогда отношение к Талоне может еще более ухудшиться. Никто не должен знать, что Ормандо Талоне, как личность, еще жив, потому что попытки помочь ему сейчас мгновенно приведут к краху самой Женькиной идеи, которую она сама еще не до конца продумала, но была твердо уверена, что для осуществления ее планов ей самой нужно твердо стоять на ногах. А до наступления этого момента не стоит и думать о далеком будущем. Кроме того, как предполагала Женька, Талоне вселенному - самому будет удобнее думать, что она ничего не знает, поскольку, и девушка была в этом уверена, сам главком пребывал в состоянии такой внутренней борьбы, что навряд ли помнит, что он говорил и делал, а значит, Ормандо Талоне, как таковой, пока в безопасности. На этом пока можно остановиться, ведь налицо первоочередная задача - встать на ноги, и то, что она задумала, было лишь дополнительным стимулом, но стимулом, ставшим решающим: от Женьки вполне могла зависеть жизнь главнокомандующего Космическим флотом Земли. Хотя, это, может быть, и громко сказано.
   Дверь шаркнула в очередной раз. Женька на всякий случай сжала кулаки и отодвинула свое лицо в тень. Вошедший человек двигался очень осторожно, однако никакой угрозы она не чувствовала. Внутреннее чутье не подвело. Человек тихонько подошел к кровати и присел около Женьки на край постели. В отблеске аппаратуры он видел ее несколько озабоченное лицо:
   - Привет, - чуть улыбнувшись, сказал Санни и в шутку дернул Женьку за нос, - Что случилось? Ты напугана.
   Иногда Женька была готова удавить Санни за то, что он видел в ней то, чего не видели другие. Его невозможно было провести, но она и не собиралась. Так или иначе, но на душе накопилось так много всего, что нужно было выплеснуть. Хотя бы часть этого тяжкого груза! В момент, когда она сцепила руки на шее Санни, а голову положила ему на плечо - Женька не думала ни о чем. Она знала, что он ее поймет, примет такой, какая она есть.
   Не говоря ни слова, он запустил руки в ее волосы, одновременно придерживая за спину, и закрыл глаза. В такие мгновения он готов был раствориться в ней без остатка, стать единым целым, ни на секунду не выпуская из своих объятий. Но он так же знал, что это невозможно. Женька всегда была так близка и в то же время так далека и недоступна. Санни понимал и принимал это. Слишком тяжелой оказалась ее боль. Женька не могла так легко все забыть. Не изменяя своего положения, Санни все же сказал:
   - Я всегда знал, что ты без сюрпризов не можешь, но уж могла бы и обнадежить нас.
   - Я сама ни в чем не была уверена, - Женька прижала лицо к его жесткой щеке.
   - Так что случилось? - этот вопрос означал, что теперь у них появился общий секрет.
   - Талоне, - ответила она и почувствовала, как Санни сжался в комок, словно змея перед прыжком. Она знала, что это лишь секунда, а дальше он будет вне себя от ярости. Она еще крепче обвила его шею руками. Санни был бы и рад вырваться, да не мог. Вместо этого он сильнее прижал ее к себе, словно боясь потерять навсегда.
   - И где же он? Так просто ушел? - он произнес это после долгого молчания, но Женьке не понравился его тон. Она догадывалась, что на уме у него уже что-то есть.
   - Он в соседнем кабинете, - как можно мягче сказала она, - ему что-то не хорошо... Хотя, может, он уже и ушел. И... знаешь что?
   - Что?
   - Не разбирайся с ним, - Женька смотрела ему прямо в глаза, - пусть живет спокойно и думает, что ничего не случилось.
   Говоря эти слова, она знала наверняка, что Санни этого так не оставит. Он ее не послушает, сделает все наоборот, но именно этого Женька и добивалась. Она прекрасно понимала, что подвергает командира большой опасности, но Талоне должен думать, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, что Женька не знает о том, что истинный Ормандо Талоне просил помощи! И если Санни придет к нему за объяснениями, то тот ничего не заподозрит. Женька продолжила:
   - Я тебя знаю. Знаю, как себя. Ты же сорвешься сейчас с места, дашь ему пару раз по морде и этим же нагородишь себе кучу неприятностей.
   Санни промолчал и опустил голову. Женька, сама не зная почему, и неожиданно для самого Санни, поцеловала его в губы. Вышло как-то немного по-детски. Быть может потому, что поцелуй был настолько мимолетным, что он даже не успел ответить. Однако этого девушке хватило, чтобы вдохнуть в себя головокружительно приятный запах крепких сигарет, которые курил Санни, и почувствовать на губах горьковатый привкус табака. Алешка курил такие же. Женька отшатнулась, но быстро пришла в себя. Она выглядела смущенной.
   - Извини, я... мне... еще трудно... - она терялась, готовая вот-вот расплакаться.
   - Все хорошо, - Санни погладил ее по волосам, - Я все прекрасно понимаю.
   Он бережно опустил ее на подушку, раздосадованный тем, что невольно оказался причиной болезненных воспоминаний. Она некоторое время молча смотрела в потолок, затем вздохнула и вновь перевела взгляд на Санни:
   - Спасибо, что терпишь меня, - он не ответил и Женька спросила, - Мне показалось, что ты тоже не в лучшей форме. Ты выглядишь усталым. У вас тоже что-то произошло?
   - Паоло погиб, - без лишних слов отозвался Санни.
   "Значит, ему все-таки откликнулось, - подумала Женька, сдерживая еле заметную улыбку, тронувшую уголки ее губ, - война окончена". Однако, несмотря на то, что именно об этом она и мечтала, удовлетворения Женька не испытала.
   - Как это произошло? - вслух спросила она, и Санни заметил, что в ее голосе не было ни тени сожаления.
   - Он привез нам ценные сведения, но по дороге попал в засаду... В общем, он умер уже в комнате Алекса, - он продолжал вглядываться в лицо Женьки.
   - Он что-нибудь сказал перед смертью?
   - Он умер чем-то отягощенный. Спрашивал про тебя. И сказал одну очень странную фразу.
   - Какую?
   - Он сказал, что опять сбежал, - Санни испытующе посмотрел на Евгению.
   В ответ та мрачно усмехнулась и сказала с грустью в голосе:
   - Когда-нибудь, Санни, я тебе все расскажу. Я обещаю, что рано или поздно сделаю это, потому что жить с этим грузом я не смогу, а умереть отягощенной, как Паоло, мне не хочется.
   - Он тебя любил, Женя? - осторожно спросил Санни.
   - Нет, - покачала она головой, - он меня ненавидел.
  
   Талоне пришел в себя окончательно только спустя несколько часов в своем собственном кабинете. Он чувствовал себя отвратительно. Физически он был в норме, но психически раздавлен. Он испытывал отвращение к самому себе. Было трудно поверить в то, что Женька оказалась настолько сильной, что смогла едва ли не вернуть истинную личность к жизни. Теперь он не был уверен ни в чем. Конечно, ничего и не стоило затевать, пока не произошло сращивание, но в этом теле это оказалось чрезвычайно сложно. Теперь Хог знал, что Талоне сдаваться не собирается, но, кажется, он смог не выпустить его на свободу, не дал попросить помощи. Теперь его основной задачей, несомненно, будет направить все свои силы на полное уничтожение личности истинного хозяина. Несмотря на это, Хог невольно восхищался человеческой жаждой жизни, способностью бороться до последней капли крови и побеждать ценой невероятных усилий. Возможно, эти чувства и мешали процессу сращивания.
   Находясь в человеческом теле, Хог старался приспособиться к новым условиям, но и этого ему казалось мало. Он должен попытаться стать человеком: думать так, как думают люди, чувствовать, действовать. Максимально приблизившись к стандартам человеческого поведения, Хог надеялся на полный успех предприятия, но на деле все выглядело совсем не так. Чем больше он постигал человеческого, тем больше сам походил на человека. Порой он даже терялся: он пытается произвести сращивание с Талоне, или Ормандо Талоне с ним? В любом случае, эта задачка оказалась ему пока не по зубам, и Хог-Талоне скрипел от злости, стыдясь своего провала. Он понимал, что другой такой возможности у него больше не будет. Теперь Женьку будут стеречь днем и ночью. Может, сейчас самое время сдаться? Пусть делают, что хотят: судят, извлекают, препарируют...
   Воительница возникла перед ним в неподходящий момент. Он все еще ощущал последствия его внутренней борьбы, звоном отдававшейся по всей голове. Он хотел встать, но не нашел сил, а, кроме того, голос возвестил:
   - Сиди, Хог. Не справился с заданием?
   - Да, - тихо ответил он.
   - Что-то не сработало?
   - Все не сработало, - с отчаянием в голосе простонал он, - она... придала истинному хозяину сил для борьбы, я едва не потерял контроль, но... - он потупил глаза, видя, как мрачнеет лицо воительницы.
   - А я ведь тебя предупреждала, Хог, что люди на самом деле очень сильны и непредсказуемы. В их поступках нет логики... Второго конфликта это тело не выдержит. Ты уверен, что сможешь взять ситуацию под контроль? Или, может быть, ты предпочтешь бежать?
   - Я справлюсь.
   - Правильно, Хог. У тебя нет выбора. Земляне тебе ничем не помогут.
   Он ужаснулся. Она не могла читать его мысли! Или его лицо настолько открыто, что она свободно читает по нему?
   - Что у тебя с одиночной разведкой?
   - Пилот мертв, - Талоне говорил то, что знал, то, что ему доложили, - несколько часов назад его погрузили и отправили на захоронение. Истребитель взорвался прямо в ангаре.
   - Значит, он не успел ничего передать.
   - Не успел, - утвердительно ответил Хог, - я видел его карту. На ней ничего примечательного.
   - Не верь тому, что видишь, Хог. Смотри дальше и шире. Смотри вглубь человека - только тогда сможешь его победить, - задумчиво сказала она, - все свои страхи люди прячут глубоко внутри себя. Найди этот страх, научись владеть им, и ты сможешь управлять человеком, а пока затаись. Я думаю, мы можем позволить себе поиграть в поддавки.
   Она исчезла, а Талоне так и не смог придти в себя. Очевидным казалось лишь его безвыходное положение. Он был зажат со всех сторон. Хог мог сравнить свое состояние только с ощущениями, которые испытывала истинная личность, находясь в своем заточении, наугад борясь со своим невидимым противником. Это ощущение, сравнимое с понятием: "быть загнанным в угол", было Талоне не по себе. Отсутствие полной свободы действий давило, но еще больше давил другой груз. Груз неудачи. Именно в этот момент хотелось все бросить, выбежать и кричать, что он во всем раскаивается - только бы его освободили от этого тела. Но вместе с этим он ясно осознавал, что истинная личность Талоне, так же как и он, потратила массу сил на борьбу, и с учетом положения ей приходится намного сложнее, чем самому Хогу. Значит, у него появился вполне реальный шанс произвести сращивание.
   Он положил голову на руки. Мысленно он перебирал все допущенные ошибки. Он не знал, решило бы это исход схватки, но если бы он действовал решительнее, быстрее, то, возможно, добился бы положительного результата. Слишком долго он прятался, долго выжидал и главное - недооценил противника. Беззащитная Женька оказалась далеко не той, за кого себя выдает. Интересно, знают ли об этом те, кто ее так оберегает? По крайней мере, теперь и у Талоне появилась уверенность, что в следующий раз он так не оплошает.
   Развернувшись к иллюминатору, Хог с тоской устремил свой взгляд туда, где далеко-далеко находилась маленькая звездочка - его родная планета. Сейчас, как никогда раньше, ему захотелось сбросить тяжесть и свободным оказаться на теплых прибрежных камнях, наслаждаясь теплыми лучами солнца Тулона, вдохнуть соленый и влажный морской воздух и окунуться в парную зелень безбрежного океана. Ему даже показалось, что он слышит приглушенные голоса своих сородичей, глухой звук упавшего на землю созревшего плода арзы, такого вкусного и сочного, что он просто тает во рту... Талоне совсем расслабился, сидя в своем удобном кресле. "Родина..." - это слово манило к себе, звало, призывало вернуть неразумных детей домой. Но дети не слушали, они продолжали свой разрушительный путь.
   Вдруг Талоне насторожился и прислушался, покинув свои мечты. Слышавшиеся ему так явно приглушенные голоса были не так далеко, как ему казалось, а совсем близко, за дверью. Падающий плод арзы тоже встал на свое место, и Талоне понял: за дверью была потасовка. Он вздрогнул от грохота распахнувшейся двери.
   - Твою мать, - тихо произнес он то самое ругательство, которое только что услышал в коридоре.
   Он тут же почувствовал, как какая-то сила вытаскивает его за грудки из кресла, как щенка. В мрачном свете помещения он увидел, что это человек чуть выше его ростом. Перед Хогом горели белым огнем его глаза. Незнакомец все делал молча. Он приставил не сопротивляющееся тело Талоне к стене и пустил стальной кулак прямо в солнечное сплетение. Хог перегнулся пополам и издал глухой звук, похожий на кашель. Ему стало нечем дышать, он беспомощно хватал воздух ртом. "Быть человеком до конца", - вихрем пронеслось в его голове, в ответ на мимолетную мысль освободить истинную личность Талоне, чтобы он в полной мере ощутил то, что сейчас чувствовал Хог. Но он не сделал этого только по одной причине - не успел. Нападавший действовал слишком быстро.
   Следующий удар в челюсть заставил Талоне упасть на колени и закатить глаза от боли. Теперь незнакомец дал передышку, но сил у Хога уже не было. Он закашлялся и попытался встать. В голове пролетела еще одна незаконченная мысль: "человеческая решительность..." Да, если бы он был столь же решителен, как нападавший, он свою задачу бы точно выполнил. Талоне в очередной раз почувствовал, что его поднимают. Человек завалил его на стол и еще один удар достиг цели: голова главкома запрокинулась резко назад. Прошло еще несколько минут, прежде чем он смог сползти со стола и вновь упасть на колени. Во рту стоял соленый привкус крови. Избивший его человек тоже тяжело дышал. Он вновь поставил Талоне к стене и произнес ледяным голосом:
   - А это тебе персональный привет от Брэда Дэвиса, его же - Паоло Гуччи, из "Поиска".
   При этих словах главком побледнел. Он узнал этот голос. Он принадлежал старшему и лучшему группы "Захват", командиру отряда 12-44. Талоне почувствовал такой удар в подреберье, что ему показалось, будто бы послышался хруст. Затем вновь в солнечное сплетение, в грудь, опять по лицу, локтем между лопаток и завершающий удар - лицом об пол. Теперь Талоне подняться не пытался, но все еще был в сознании. Санни растер руки и присел рядом с главкомом:
   - Если ты умен - сиди тихо... Да, передай своим ребятам, чтобы руки не распускали, когда с тобой хотят поговорить.
   Он поднялся с корточек и вышел в коридор. "Значит, она ему ничего не сказала", - заключил про себя Талоне и во второй раз за сегодняшний день потерял сознание.
   - Черт, - в очередной раз выругался Санни, - Идите, соскребайте своего босса, - выговорил он и махнул рукой в сторону закрывшейся за ним двери.
   Он не волновался. Патрульные и пальцем его не тронут, поскольку их главная обязанность - придти на помощь главкому. Без его личной санкции задержание не произойдет: таковы правила. А, кроме того, Кент был уверен, что подобного распоряжения от главнокомандующего не поступит, ведь если его, как командира, возьмут под стражу - это докатится до Земли. Как минимум, будет проведено независимое расследование. Для начала Земля пришлет одного незаметного человека, эдакого простачка в составе вновь прибывших. И большого ума ему не понадобится, чтобы распознать, что не все здесь чисто и гладко. Дальше начнется официальное расследование, а Талоне этого не нужно. "Пусть он думает, что никто здесь не знает, кто он есть на самом деле", - все еще со злостью подумал Санни и понял, что по-прежнему сильно напряжен. Он расправил плечи и начал подъем на жилой уровень пилотов. Кент поймал себя на мысли о том, что постоянно думает о Талоне. Да, если бы он был тем старым Ормандо, которого Санни знал уже далеко не первый год, то не то, чтобы подобного не произошло, а если бы и случилось, то на месте Талоне сейчас лежал бы, пожалуй, Санни, которому трибунал был бы уж точно обеспечен. С другой стороны, и командир отряда 12-44 ехидно усмехнулся, ему уже давно хотелось начистить морду своему начальнику за частые противоречия, которые между ними были. Интересно, будет ли Талоне сам помнить об этом, если их удастся каким-нибудь образом разделить? Санни все же надеялся, что нет. Он в нерешительности остановился перед крылом, в котором находилась его комната, но, передумав в последний момент, направился совсем в другую сторону, в единственное место, где можно было сбросить накопившееся напряжение.
   В отличие от "Глории" бар на первом уровне носителя, нельзя было назвать местом, приятным для души. Неприспособленная для этой цели часть общей столовой была отгорожена, и получившееся небольшое пространство с четырьмя ламповыми панелями, превратилось в простой бар. Оказавшись на пороге, Санни вдохнул в себя терпкий висячий воздух, пропитанный сигаретным дымом и тем специфическим запахом, который витал в самом носителе. Только здесь он отчего-то чувствовался сильнее, несмотря на то, что система вентиляции работала бесперебойно, но все же не успевала откачать сизый дым местных и привозных сигарет. Может быть, это объяснялось тем, что в этом наскоро сооруженном баре, носившем простое и емкое название "Наша победа", бывали не только пилоты, но и практический весь обслуживающий персонал носителя, кроме уровня секретных лабораторий, располагавшего своими собственными удобствами.
   В этом месте как всегда было шумно. Санни почувствовал, что сегодня именно тот случай, когда рувимом делу не поможешь. Он протолкнулся вглубь небольшого помещения, где заприметил чудом никем не занятый столик.
   - Что пожелаете, командир? - спросил, подошедший к нему распорядитель.
   - Водки. И без закуски, - твердо ответил Санни и достал сигарету.
   Прикуривая от заботливо имевшейся на каждом столике зажигалки, выпуская сизое облако дыма, он присматривался к толпе. Сегодня в "Победе" были, как всегда, пилоты и несколько техников из аварийного ангара. Санни понял это по обрывкам фраз, долетавших до него. Конечно же, темой дня была одиночная разведка и ее драматический финал. Он кивнул в знак благодарности распорядителю, исполнившему заказ, налил себе водки и без лишних раздумий выпил, вернув тетрастакан обратно на стол, в очередной раз выпустив сизое облако. Чуть левее, через два столика от себя, Санни заприметил хорошо знакомую невеселую кампанию в составе Сашки, Альфреда и Джона Майла. Они тоже что-то пили. Он постарался не обращать на них внимания, но, спустя некоторое время, они все же к нему присоединились.
   - От вас трудно куда-либо деться, - слегка улыбнулся Санни, не зная, больше рад или огорчен он этой встречей.
   - Давненько ты не пил водку в одиночестве, - заметил Альфред, подставляя свой стакан.
   - Сегодня день благоприятный, - отозвался командир, приняв следующую порцию.
   - А как Женька? - осведомилась Александра.
   Он налил еще и, не дожидаясь остальных, вновь выпил:
   - Ну, за живых и мертвых... - он закурил вторую сигарету подряд и задумался. Где-то Сашка это уже слышала.
   Джон прищурился. Что-то ему опять не нравилось. Не то Санни казался каким-то чересчур утомленным, не то так угнетала окружающая обстановка. В конце концов, Джон сделал скидку на то, что сегодня был действительно тяжелый день, а для командира отряда, быть может, вдвойне тяжелый, потому что именно ему пришлось решать все проблемы. Что ж, на то он и командир, а командиры тоже устают. Джон некоторое время помолчал, но затем все-таки вступил в разговор:
   - Талоне никто сегодня не видел?
   - Говорят, нет, - пожал плечами Санни, - как всегда затворничает. - он опрокинул еще одну дозу спиртного.
   Он чувствовал валившую с ног усталость, еще больше давившую на плечи от выпитой водки. Зато напряжение улетучилось, вместо него осталось какое-то нелепое опустошение. Глаза закрывались и хотелось просто встать и уйти, упасть на кровать и забыться во сне, чтобы этот день просто стерся из памяти вместе со всеми его неприятными сюрпризами. Тем не менее, Санни все же нашел в себе силы собраться - он же командир! Черт, эта фраза за сегодняшний день уже успела порядком поднадоесть. Создавалось ощущение, будто бы все ее произносят словно какое-то заклинание, пытаясь таким образом избавить себя от лишних проблем и переложить их на того, кто просто обязан с ними справляться. Еще бы! Да и это полбеды, давило то, что Санни и частью этих проблем не мог поделиться даже с Хаммером. Он представлял картину: "Знаешь, Алан, Талоне пытался убить Женьку, а Женька, оказывается, может двигаться, а я пошел и разбил Талоне морду". Смешно. Поэтому Санни молчал и переживал в себе.
   - Кстати, а где Алекс? - спросил он вслух.
   - У себя, - ответила Александра, - сказал, что ему нужно о многом подумать.
   - А остальные?
   - Остальные тоже разошлись, - Сашка поставила пустой стакан на стол и попросила, - сигаретку можно?
   Санни без разговоров и лишних вопросов достал пачку и протянул девушке.
   - Саша! - недоуменно потянул Альфред.
   - Сегодня можно, - она туманно взглянула на Федерау и, скривившись, подкурила.
   "Нашла повод, чтобы надраться", - подумал Кент и встал со своего места, затушив недокуренную сигарету:
   - Ладно, я вижу, у нас серьезного разговора все равно не получится, - он попрощался с Альфредом и Джоном, и исчез за завесой дыма, выпущенного Сашкой, которая недовольно буркнула:
   - Ой, ну надо же! "Не получится"! - передразнила она Санни. - Конечно! Чтобы свалить с ног любимую Женечку, ей нужно выхлебать бутылку без закуски, не меньше! А то, что она со своими слезами мне уже во, как надоела, - девушка гневно уперла ребро ладони под подбородок, - на это всем плевать! Будем ее холить и лелеять! Нашу бедную девочку! Ей же так тяжело! - она с шумом поставила очередной пустой стакан, - Что, капитанушка, правда глаза колет? - она с вызовом посмотрела на Джона.
   - Твое счастье, что кроме меня и Альфреда никто больше этого не слышал, - Майл тоже поднялся и вышел вслед за Санни.
   - Иди, иди, - крикнула ему вдогонку Александра, - поплачься, может, легче станет!.. Черт, - она стукнула кулаком по столу и подняла полные слез глаза на Альфреда, - Ну почему меня никто не любит?
   Федерау ей не ответил. Он только чувствовал себя круглым идиотом. Может быть, он слепец и не видит того, что видят другие? Но хорошая ли Сашка, или плохая - какая разница? Альфред немного посидел, потом коротко сказал:
   - Пошли. Пора.
   Сашка послушно поднялась. Кажется, она поняла, что слишком много выпила, но все же промолчала.
   Джон догнал Санни в коридоре.
   - Что? Не сидится? - язвительно спросил Кент.
   - Не могу я с ней за одним столом сидеть! - честно признался Джон.
   - Верно. Достанет кого угодно. Опять гадости говорила?
   - Ай, - отмахнулся капитан, - напилась, какой с нее спрос? Так о чем ты хотел поговорить?
   "Хоть кто-то еще в состоянии думать сегодня", - облегченно вздохнул командир и сказал:
   - О карте, которую передал Паоло... или Брэд... Черт. Ты-то хоть ее изучил?
   - Изучил.
   - Ну? Что скажешь с высоты своего опыта в одиночной разведке?
   - Безупречная работа. У меня есть все основания доверять этой карте, но от этого наше положение не лучше.
   - Ты прав. Я много думал об этом. Мы не сможем подобраться к этому заводу до тех пор, пока Женька не будет в полной безопасности - это раз. Мы не располагаем оружием - это два. Мы не знаем, как подобраться незамеченными - это три. И для решения этих проблем нам нужны Женькины связи - это четыре, а в данной ситуации это весьма проблематично - это пять.
   - Хорошо у тебя голова работает, - признался Джон, - Лучше не скажешь. Так значит, мы опять сели в лужу?
   - Ну, я бы не стал так прямолинейничать, - усмехнулся Санни, - просто мы опять будем выжидать какого-нибудь удобного момента. То есть сидеть, сложа руки, ничерта не делать... Черт! Хреново! - хмыкнул он, и Джон окончательно удостоверился, что на душе у командира не сладко.
   - Да... - потянул капитан, - бурный у тебя выдался денек? - это больше походило на утверждение, чем на вопрос.
   Санни молча кивнул. Майл разочарованно, но с пониманием произнес:
   - Да, бывают вещи, о которых вот так просто не расскажешь.
   - Спасибо, что понимаешь, Джон.
   - Ты мне только одно скажи, - капитан остановил Санни и посмотрел ему в лицо, - с Женькой точно все в порядке?
   Кент в ответ также с пониманием улыбнулся и ответил:
   - Если бы с ней что-то случилось - все бы уже знали.
   - Твоя правда, - Джон немного подумал и заключил, - но выход найти нужно!
   - Если повезет, - Санни задрал голову вверх: потолочные ламповые панели, щелкнув, ярко осветили коридор, - Черт, - он прикрыл глаза рукой. Панели постепенно угасали, светясь мерцающим светом, - вот и кончился сегодняшний день. Кажется, все встало на свои места.
   - Да. Кажется.
   Джон тоже чувствовал внутри себя некоторое опустошение. Сегодня он потерял одного из своих старых школьных друзей, не успев толком обрести. Свою тайну, которую, Брэд хранил всю жизнь, он сумел открыть, но его душа так и осталась загадкой. И эту тайну он унес с собой. Да и какой смысл теперь обо всем этом думать? Эту часть жизни можно уже смело вписать в свою личную историю.
   Остановившиеся посреди коридора командир и капитан с интересом наблюдали, как "Мать" будто бы оживает прямо на глазах: двери комнат начали хлопать, появились куда-то спешащие люди: у кого-то вылет, кто-то возвращался, кто-то торопился встретиться с друзьями в "Победе", кто-то радовался и это читалось на лице, а кто-то наоборот выглядел удрученно. Все входило в свою обычную норму обычного дня. Попрощавшись рукопожатием, Санни и Джон разошлись в разные стороны, каждый наедине со своими мыслями. Впереди ждал очередной длинный, обычный день.
  
   Июнь на Херувиме выдался дождливым и промозглым. Вернувшиеся с носителя пилоты, так тосковавшие по твердой поверхности под ногами и облакам над головой, редко покидали "Цереру". Свежий воздух бодрил, но не воодушевлял. Сезон дождей здесь длился всего три недели, однако в этом году начался на две недели раньше, обещая быть затяжным. Людям это время года не нравилось, зато для вечнозеленых растений это был рай. Желтый Ситар из-за постоянно бегущих туч также не баловал своим нежным теплом и светом. Пасмурные дни навевали тоску и тяжелые воспоминания о невосполнимых потерях и неудачах заставляли мрачно думать о настоящем и не видеть будущего. Единственное, что отвлекало от постоянно прибавлявшихся хлопот - это шум бесконечного дождя. Этот звук умиротворял, но в то же время навевал еще одно грустное воспоминание - о Земле. Только там можно было также бездумно сидеть и слушать, как дождь заливает все проблемы, мысли уплывают, а сам ты находишься, словно в прострации, глядя в хмурое небо, ощущая, как холодные капли барабанят по лицу, будто бы это вовсе не капли, а чьи-то тонкие внимательные пальчики. Джон, после своего возвращения из системы С35 был, пожалуй, единственным человеком на "Церере", кто не гнушался их волшебных прикосновений. Да, ему опять повезло. Население Канопуса IV состояло в основном из людей, прибывших колонизировать планету лет пятьдесят назад. Первоначальное представление о том, что Канопус IV необитаем было разрушено буквально сразу по прибытии. Местными жителями оказались разумные механизмы, способные не только жить, дышать, но и чувствовать. Мирное сосуществование пришлось по душе и с тех самых пор неудачная попытка колонизации обернулась взаимопроникновением культур. В создавшихся условиях потребовалось не много времени, чтобы переосмыслить все свои ценности и принять новый поведенческий устав, в основе которого лежало правило о невмешательстве в военные действия даже на правой стороне до тех пор, пока она сама не запросит помощи. Более того, Канопус IV оставлял за собой право удостоверения в искренности просящей стороны.
   Джон, как посол, был принят весьма учтиво и столь же учтиво выслушан. Насчет того, что земляне борются за свободу, сомнений не возникло, а вот на счет искренности был задан только один вопрос: сможет ли посол отдать свою жизнь ради дела благого, то есть хотя бы ради самой идеи победы? Джон ответил, что если его смерть приблизит человечество к победе над таким сильным врагом, то он готов. И ему пришлось умереть в подтверждение своих слов. У него просто остановилось сердце, но в этот момент в нем не было страха. Перед законами мира Джон Майл был чист и его вновь вернули к жизни, приложив к этому договор об оказании помощи. Таким образом, Земля получила небольшую, но все же поддержку в виде стабильных поставок беспилотных боевых машин, управляемых с базы. Задание было выполнено на "ура", но Джон после этого стал несколько молчаливым и задумчивым. Может быть потому, что в момент после смерти он ничего не увидел и не почувствовал? Может быть потому, что он всегда думал об этом моменте, как о часе воссоединения с Моникой? А может быть и потому, что в глубине души он сомневался в том, что они когда-нибудь встретятся. Он просто провалился в сон, небытие. Сколько Джон пробыл мертвым он не знал, как и не знал, что с ним делали, пока он был мертвым. Однако этого времени вполне хватило, чтобы успешно выполнить задание и так легкомысленно, как раньше, к смерти больше не относиться.
   Что же касается выполнения задания, с коим капитан прибыл на носитель после миссии на Юпитере, то полученный от президента детектор логичности действий так и не был использован. Джон попал в такой круговорот событий, что он стал просто не нужен. Он выполнил задание, но докладывать не торопился под предлогом запутанности ситуации. Ему было стыдно, но доложить президенту - означало раскрыть свои карты перед Талоне и поставить под удар ребят за то, что они не информировали раньше. Кроме того, Джон считал нежелательным присутствие здесь, на "Церере", представителя президента, который везде будет совать свой нос, донимать расспросами и, чего доброго, испортит все дело. Кто знает, как поведет себя Талоне при появлении такого важного гостя? Ведь даже если все будут молчать, обязательно найдется какая-нибудь мелочь, за которую можно будет зацепиться. И, уж конечно, представителя президента заинтересует: о чем же это все время шепчутся некоторые пилоты отряда 12-44, о чем они спорят, почему так часто собираются вместе, какие у них могут быть секреты? Безусловно, всему можно найти простое разумное объяснение. Но Майл отчего-то сомневался, что представитель поверит во всю лапшу, которую ему будут вешать на уши. Посещениями планерок и личными беседами дело тоже навряд ли ограничится. И земной гость, наконец, доберется до самого важного и слабого звена во всей цепи - главнокомандующего, который до сих пор был смиренным и тихим командиром, не часто баловавшим пилотов и других обитателей "Цереры" своим появлением на людях.
   Другое дело собрания, всевозможный инструктаж, заседания комиссий по выработке новой тактики ведения боя и так до бесконечности. Эти занятия стали регулярными и, возможно, слишком. Измотанный бесконечными тренировочными полетами, боевыми вылетами, планерками и совещаниями командир отряда 12-44 Санни Кент приходил к ребятам и откровенно восхищался поведением Талоне. По его мнению, главком решил залечь на дно, но поскольку он все-таки главком, надо и вести себя соответственно занимаемой должности. При всей напряженности обстановки он держался превосходно, и Санни отдавал ему должное. Об их последнем "разговоре" тет-а-тет знали только они, и никто не стремился его продолжить. Напротив, взгляд со стороны заметил бы даже потепление отношений. И это было на самом деле так. Санни соглашался практически со всеми решениями главкома, потому что в большинстве своем они были верными, а если не соглашался, то Талоне без предвзятости рассматривал предложения одного из своих лучших командиров и выносил свое решение, тоже подчас совпадавшее с мнением Санни.
   Кент, тосковавший по старым временам, понимал, что все это не спроста, что Ормандо Талоне, как личность, вернуть не представляется возможным, но в то же время, этот новый Талоне так стал походить на старого! Именно поэтому Санни не забывался, а постоянно задумывался над вопросом: что такого из ряда вон выходящего могло произойти, что главком стал вдруг таким паинькой? Навряд ли дело здесь ограничилось одним лишь мордобоем. Санни искал ответ на этот вопрос, но не находил его. Вот и законный представитель не нашел бы ничего странного в тесном взаимодействии главнокомандующего со своими командирами. Так и должно быть. Но Талоне один - что он может выкинуть? Сможет ли вести себя также решительно, как решительно окунулся с головой в очередной план нападения на тулонцев? Иногда Санни думал, что, возможно, еще не все потеряно и, быть может, новый Талоне не так уж плох, если внимательно на него посмотреть. Он полагал, что если давить на нужные кнопки, то его вполне можно склонить на свою сторону. Эту идею все без исключения называли бредовой, но Санни и не догадывался, на сколько он был близок к истине.
   Занимаясь активной деятельностью, Хог-Талоне понял, что быть человеком не так уж и плохо. За эту перемену он в какой-то степени благодарил Санни, после "общения" с которым, сознание к главкому не возвращалось около полутора часов. За это время в его внутреннем состоянии произошли такие перемены, узнав о которых великая воительница Тулона не оставила бы от Талоне и пыли. То, чего она добивалась, так и не случилось. Сращивания не произошло. Две личности как-то уживались, Хог больше не старался загнать личность истинного хозяина тела в клетку. Проблем и без того хватало. Из-за нарушения процесса сращивания хрупкий, существовавший доселе баланс, перестал существовать - Талоне начали мучить головные боли. От того, что боль испытывали обе личности, боль удваивалась и в этом ничего приятного не было. Более того, боль носила прогрессирующий характер, что не сулило добра уже старому телу. Поэтому Талоне часто запирался и во время таких приступов не реагировал ни на какие сообщения. Ему было совершенно не до этого. Решить эту проблему оказалось довольно трудным делом, поскольку для этого кто-то должен был отойти на второй план. Но никто из них двоих этого допустить не мог. Истинная личность хозяина Ормандо Талоне, собравшая все свои силы для борьбы, воспользовалась-таки ситуацией долгого пребывания Хога-Талоне без сознания и заняла прочные позиции на несколько порядков выше, отрезав себе путь к отступлению. Придя в себя, вселенная личность обнаружила в себе массу нового, но поскольку у нее самой было не так много сил для борьбы - пришлось оставить все, как есть.
   Вселенная личность по-прежнему занимала главенствующее положение в теле. У ее противника появилось еще одно оружие - чувствительность, и тот весьма умело им пользовался, ведь он был человеком! Поначалу борьба была настолько изнуряющей, что главком готов был падать без чувств и кричать от страшной головной боли чуть ли не по несколько раз в сутки, пока, наконец, все не стало на свои места. Ормандо Талоне понял, что, изводя своего соперника, он изводит самого себя и, более того, для борьбы выбрано не столь удачное место, как собственное тело. Ему оставалось лишь смириться со своим положением и поверить в то, что разделение сущностей возможно только после биологической смерти. Другой способ решения проблемы землянам был пока не знаком. Кроме того, Хогу было некуда бежать, да он и не мог. Лично для себя вселенная личность пока еще ничего не решила, но, как и задумывала воительница, началась игра в "поддавки" - оттого главком и стал несколько ближе "к народу", а это вполне устраивало не только народ, но и самого главкома. Однако, подобное сосуществование хоть и было весьма опасным - было пока единственным путем решения проблемы, поскольку теперь застать врасплох Ормандо Талоне было практически невозможно, а, значит, и загнать его в угол тоже. В связи с этой ситуацией, измученные пилоты, наконец, получили долгожданную передышку, но не на долго. Обстановка требовала полной отдачи сил. Бои продолжались. Слишком уж легкие победы не нравились никому и заставляли Санни, Джона и остальных ребят задумываться об их скрытом смысле. Но пока на ум ничего не шло, приходилось подчиняться и действовать по указке - не очень-то приятное занятие.
   От маленьких побед гибнущих на поле битвы пилотов не уменьшилось. В одном из таких сражений ребята потеряли одного из троих полюбившихся парней - Ника Томаса. Сожалели все. Но тяжелее всех смерть друга перенес Джон. К тому времени он не был еще на Канопусе IV, но именно это послужило поводом, чтобы согласиться на эту миссию. Острый на язык Юта, несколько дней после гибели Ника ходил, словно смерть. Он прожил с этим человеком в одном городе столько лет, что поверить в то, что больше никогда они не встретятся, не перебросятся шуточками, не посмеются над самими собой, было так невероятно трудно, что Юта сам отказывался в это верить. Отказывался до тех пор, пока не понял, что смерть - это действительно навсегда. Стоило ему это понять, как жизнь предстала перед Ютой совсем в другом свете: теперь ее нужно было использовать себе на благо, а не делать так, чтобы она использовала его в своих только ей одной известных целях. Поэтому он решил дать своему таланту разгуляться на плодородной почве, благодаря чему был получен весьма ощутимый результат: Санни, долго размышлявший над словами, сказанными ему Брэдом Дэвисом, наконец, придал им смысл. С помощью умело поставленной разведывательной деятельности Юты, Кенту удалось выйти на контакт с нужными людьми и заручиться поддержкой не только среди пилотов других отрядов, но и некоторых далеко не последних людей из обслуживающего персонала "Цереры".
   На фоне этих перемен, бесконечной деятельности и постоянного напряжения, личные дела и проблемы отошли на второй план, однако это не касалось Александры, которая окончательно запуталась в своих отношениях с Альфредом и Алексом. Едва познакомившись со "святой троицей", она переключилась сначала на Ника Томаса, потом на Пола Свенсона, который, по ее мнению, не ровно дышал в ее присутствии, а потом и на Ричарда Юту. Поняв, наконец, что с последним этот номер вообще не пройдет, она вернулась к тому, с чего начала. Девушка любила одинаково обоих: Альфреда и Алекса, но не знала предпочесть? Она знала, что когда-нибудь придет время сделать выбор, а она окажется совсем к этому не готовой. Кто ей больше нужен? Женька отказалась помочь ей. Она сказала: "Саша, разбирайся в своих чувствах сама". И Сашка не обиделась, она поняла, что ее подруга права. Она должна сама, но как это сделать? Выбор казался ей невыносимо трудным. С обоими ей было одинаково спокойно, одинаково хорошо. К тому же она прекрасно знала, что и Алекс, и Альфред любят ее. С одной стороны ей нравился спокойный и непробиваемый Федерау, а с другой вспыльчивый и безрассудный Роско. Сашка чувствовала, что без Алекса ей будет скучно с Альфредом, а с Алексом не хватать того же Альфреда. Ей нравилось иногда подразнить Роско, а потом прийти, одним поцелуем растопить всю злость и сказать: "Глупенький Алекс, ты ведь знаешь, что я никогда не смогу тебя бросить!"
   Сашка завидовала Женьке, наивно полагая, что та свободна от каких-либо чувств. Она мечтала о своем собственном освобождении и, погруженная в свои проблемы, во всю эту неразбериху и бардак, происходящий на "Церере", не видела, не замечала до сих пор, что после некоторых перестановок, произведенных в памяти подруги, Женька веселее не стала. Ну может быть чуть-чуть. Сашку это вполне устраивало. Но она и представить себе не могла, что Алешку Женька забывать не торопилась, и вряд ли когда-нибудь это вообще могло произойти. Однако искорка веселости все же появилась в ее глазах. Сашка это связывала с тем, что, как ей казалось, что-то происходило между ее подругой и командиром отряда, но поскольку Женька продолжала упорно молчать, Сашка однажды не выдержала. В ответ Женька лишь улыбнулась и сказала: "Саша, ты как всегда слишком много себе нафантазировала". На этом все и закончилось.
   Как бы Женьке не хотелось, она никому не могла сказать о своих маленьких радостях. Даже Санни. А все дело было в том, что она мало-мальски, но уже могла стоять на ногах и мечтала о личной победе над собой. Конечно же, она знала, что Санни будет безумно рад, если она вдруг подойдет к нему сзади уверенной походкой и, встав на цыпочки, заключит в свои объятия. Ей и самой хотелось поскорее это сделать и от души сказать "спасибо" за его понимание, терпение и умение хранить тайны. Женьке изо всех сил хотелось приблизить момент, когда она, наконец, вновь станет вровень с ребятами. Времени для тренировок у нее было предостаточно, поскольку продолжительность боевых и учебных полетов стала больше и после этого оставались силы лишь доползти до кровати и рухнуть на нее, тут же заснув. В связи с этим, количество посетителей резко сократилось и Женька была этому даже рада. Сашка вообще почти перестала заходить к подруге - любительница поспать, она спала без продыху от боя до боя. А Женька в сладких перерывах между своими тренировками разглядывала и теперь уже без страха, трофейный распылитель, постоянно убеждая себя, что исполнить задуманное несколько месяцев назад еще не поздно. Для этого надо лишь твердо идти к намеченной цели. И она начинала тренировки заново. Единственное, чего ей по-настоящему не хватало - это краешка черного неба, который она видела в иллюминатор, лежа в изоляторе носителя. Здесь, в медцентре "Цереры" все было по-другому и не было окон. Хотя Женьке иногда казалось, что она слышит легкое дуновение ветра и шум дождя на поверхности планеты. Конечно, это была лишь игра воображения, но Женьке так хотелось почувствовать силу природы на себе: вдохнуть свежий, чистый воздух, от которого наверняка приятно закружится голова, ощутить на коже холодные капли июньского дождя, да просто вымокнуть с головы до ног! Это желание было еще одной причиной, по которой ей не терпелось уверенно встать на ноги. Но была еще одна причина, которая ее несколько угнетала. Вот уже почти полгода как Женька была начисто отстранена от полетов. Официально. Она чувствовала в себе некий комплекс вины за то, что пока преспокойно лежит здесь, ребята, среди которых находились ее друзья, каждый день сражались с врагом, подвергали свою жизнь опасности, а она... А она ничего не могла сделать. Поэтому Женька старалась, мучила себя до изнеможения, шаг за шагом приближаясь к намеченной цели.
   Женька спала, когда дверь в изолятор открылась и закрылась, пропуская посетителя. От шума она проснулась, но глаз не открыла, пытаясь по звуку шагов угадать, кто это. Через несколько секунд на ее лице возникла радостная улыбка - так тихо ступать, оберегая ее сон, мог только Санни. Она дождалась, когда он присядет рядом, и только потом открыла глаза:
   - Привет.
   - Привет, - устало ответил он, и Женька поняла, что он только что вернулся из боя.
   Она не стала спрашивать, как и что, заранее зная, что Санни не захочет об этом говорить, да и сама бы не стала, будь на его месте. Одновременно она чувствовала, что Санни что-то тяготит. Командир или нет, но в первую очередь он - человек, а человеку свойственно хотя бы иногда изливать душу. Он, конечно, это сделает, но много позже, поскольку считает, что ему незачем обременять Женьку проблемами отряда. А ей, признаться, как раз этого и не хватало. Впервые в жизни она оказалась не у дел. Ее берегли, жалели, не понимая, что от этого может быть только хуже. Безусловно, растормошить Санни можно, но нужно ли ему это сейчас? Женька терялась, не зная с чего начать, но все-таки попыталась:
   - Санни, что тебя мучает? - осторожно спросила она, не очень-то надеясь на то, что Кент разговорится.
   - Да все наперекосяк, - хмыкнул Санни, - не хочется даже ни о чем говорить. Сашка была?
   - Нет. Ее уже неделю, как не было, - Женька уже было начала подумывать о чем-то серьезном, но слова Санни разубедили ее:
   - Устает... Эх, Женька, если бы ты только могла быть с нами!
   Она опустила глаза. В голосе командира она услышала жалость. Опять жалость! Она хотела что-то сказать в ответ, но передумала, лишь посмотрев на измученного Санни. Вот кого нужно было жалеть. Систематическое недосыпание делали его вид, мягко говоря, не праздничным. Его волосы были постоянно всклочены, а глаза закрывались от перенапряжения и усталости прямо в полетах. Три часа в сутки - это самое большее, сколько удавалось поспать командиру отряда. Он валился с ног, но дела заставляли забыть о себе и помимо своей непосредственной работы пилота и обязанностей командира он, как сумасшедший, вместе с Ютой носился по всей "Церере" в поисках союзников. И носился не зря. Недовольных оказалось великое множество. Санни шатался из стороны в сторону, стал менее сдержанным, слишком много курил. Как Женька не старалась, но поделать с этим ничего не могла - он привык действовать самостоятельно, быть свободным, как ветер. Вот и сейчас Женька видела, что он засыпает на ходу, с трудом открывая отяжелевшие веки.
   - Я вообще подумываю, - сказал он, - а не устроить ли заговор? Взять и сместить Талоне с поста главнокомандующего!
   - Санни, даже если вы все возьметесь за это дело...вы просто не можете это сделать! - Женька замотала головой, показывая, что она категорически против.
   - Почему это? - Кент как будто проснулся.
   - Мы все зависим от Талоне и только дурак этого не понимает! Хорошо, скинешь ты его, но не забывай, он - глав-но-ко-ман-ду-ю-щий! А как ты будешь объясняться с Землей? А что ты сделаешь с самим Талоне? А как ты, в конце концов, пролезешь на командный пункт? Об этом ты подумал?
   Санни было тяжело. Еще и от того, что он до сих пор так и не открылся Женьке, так и не сказал правду о том, что было после того, как он ушел от нее в тот длинный день, когда Талоне замыслил недоброе и едва не осуществил свой план. Ему хотелось рассказать об этом, но он знал наверняка, что Женька будет не в восторге от его поступка. В бешенстве кричать, как Сашка она не будет, но может убить его одним лишь словом. Он знал, что будет именно так, и поэтому молчал.
   Женька, сама все спланировавшая, чувствовала себя виноватой за те внутренние страдания, которые переживал Санни по ее вине, но сказать ему об этом она тоже не могла, ведь она подвергла его опасности и даже не задумалась о возможных последствиях. Хотя, с другой стороны, Женька была уверена, что Санни поступил бы так в любом случае, хотела бы она этого или нет. Но пока Талоне был на виду, пока он действовал открыто и совместно с командирами, у Женьки была уверенность, что ее помощь Ормандо Талоне все еще может пригодиться. Часто она думала о том, что это не Сашка, а она на самом деле законченная эгоистка - не могла ничего рассказать хотя бы Санни, выжидая лишь момента, когда ей представится шанс сделать все самой, совершенно не задумываясь о том, что время, как песок, утекает сквозь пальцы и для Ормандо Талоне может оказаться слишком поздно.
   - Откровенно говоря, Женя, - Санни совсем повесил голову, - мы загнались. Талоне установил такой жесткий режим, что мы выбиваемся из сил. Ему хоть бы хны, а ребята в полетах засыпают и гибнут, не успев понять в чем дело!
   - Будь тепеливым. Пойми, - тонко намекнула она на двойственную личность Талоне и на себя, - в опасности не одна жизнь.
   - Я это понимаю, понимаю больше, чем кто-либо, но я все равно не знаю, что делать. Сейчас даже никого от полетов не отстраняют. Все как будто забыли о том, что мы люди! Ты тоже пойми меня! Меня бесит уже только то, что я хочу помочь и не могу. Не могу! - он уткнулся в волосы девушки, - Не могу. Хочу, но не могу...
   Женька чувствовала то же самое. Она хотела помочь Санни, Талоне, но не могла. Точнее, если бы она была не в таком положении, то тогда ее слово что-нибудь бы и значило для командира, но только не сейчас. Она ощущала весь тот груз, который свалился на плечи лидера отряда, но так или иначе решила попробовать, ведь человек, почти доведенный до нервного и физического истощения, так легко поддается влиянию со стороны! Этого утверждения она не относила к Санни, но надеялась, что в таком состоянии он, возможно, к ней хотя бы прислушается. А большего ей и не нужно.
   - Санни, ты измотал себя окончательно, ну разве так можно? - Женька погладила его по спине, - Господи, иди, поспи немного, ты ужасно выглядишь! Так никуда не годится! Ты же командир, и должен быть им, а не падать от усталости!
   - Не могу, - возразил Санни, - Ты сама сказала, что я - командир. И я несу ответственность за каждого, кто в моем отряде. Кроме того, через час у меня совещание со всем командным составом, а еще через четыре часа опять вылет, а до этого мне еще с ребятами повидаться нужно.
   - Пока ты бегаешь и спасаешь человечество, ребята спят, - раздраженно ответила Женька, - и ребятам глубоко наплевать ты останешься командиром или появится новый в случае, если ты заснешь в полете!
   - Не правда.
   - Правда то, что они отдыхают и сил набираются. И, между прочим, правильно делают.
   - Но я же командир!
   - Вот именно, Санни! Вот именно! Ты - командир, вот и воспользуйся своим правом командира хотя бы раз в жизни или у тебя в запасе есть еще одна? За твои подвиги памятник тебе не поставят, а на отдых ты, как и ребята, имеешь полное право! И если одним полетом у тебя будет меньше, я думаю, никто не обидится. И ребята, за которых ты готов умереть, поймут.
   - А Талоне? - Санни удивленно смотрел на Женьку. Ему редко когда приходилось видеть ее такой. Но он знал, что если Женька так говорит, то значит, она так и думает. И ее раздражение тоже вполне объяснимо.
   - А что Талоне? - она приподнялась на локтях и сдвинула брови. - Он что, ведет свои особые списки, где крестиком помечает был ли Санни Кент в полете? А если и так? То что? Подвести тебя под трибунал он не посмеет - слишком велик риск для него самого, а если посмеет, то кое-что посмеешь и ты, и все кто с тобой, а всех он не перебьет! Неужели ты этого не понимаешь? Талоне далеко не дурак. Для него важно только одно: чтобы делалась работа, а летаешь ты или нет - ему по фигу! А что скажут твои друзья, если ты по дури своей погибнешь? И как порадуются враги, что на одного соперника меньше стало! Об этом ты подумал?! Ты все время думаешь о других, да подумай же о себе, в конце концов! - она немного помолчала и добавила с улыбкой, разряжая обстановку, - Ну, Кент, ты совсем от рук отбился, надо всерьез взяться за твое воспитание.
   - Постараюсь быть прилежным воспитанником, - он через силу поднялся и почему-то с болью посмотрел на девушку.
   "Не смотри на меня так, Санни, не смотри". Дверь щелкнула. Женька послушала удаляющиеся шаги. Она была уверена, что он понял все, что ему было сказано. Она опять опустилась на подушку, и некоторое время размышляла. Затем, вздохнув, сказала шепотом самой себе: "Пора". Нельзя давать себе послабление. Она только что ругала Санни, а сама поступала точно также, не давая себе ни минуты покоя. Да и как она могла? Ведь ее усилия, желание и надежды на то, что она все же встанет с этой проклятой постели, постепенно делали свое дело и сегодня Женька подошла к самому ответственному и важному моменту: ей нужно было всего лишь пару раз передвинуть ноги, то есть сделать несколько своих первых шагов. "Всего лишь" - какие прекрасные слова! Если бы все было так легко на самом деле!
   Женька осторожно села и, чуть балансируя руками, встала. Она могла гордиться собой: она могла стоять. Теперь нужно идти. Но как? Как можно передвинуть одеревенелые ноги? "Сейчас или никогда", - подумала она про себя и постаралась передвинуть правую ногу вперед. Попытка окончилась тем, что Женька потеряла равновесие: она перегнулась пополам, но удержалась. "Предположим, никогда", - она с издевкой иронизировала над собой, но не придала неудаче никакого значения. Она уверенно встала, растопырила пальцы и сделала глубокий вдох. Как она успела понять, ей предстоит самое трудное: заново научиться ходить. У Женьки слегка кружилась голова в предчувствии первого шага. Мысленно она проанализировала весь процесс движения, сконцентрировалась на нем и собрала силы. Она нервничала, но как поняла от того, что боится неожиданных сюрпризов. Например, ей бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь стал свидетелем ее удачной или неудачной попытки пойти. Но как научиться делать шаги, если постоянно бояться, что тебя раскроют?
   Женька приложила еще массу усилий, чтобы внутренне настроиться на победу над собой, сжала руки в кулаки и напрягла каждую мышцу своего тела. Все ее силы были направлены только на движение вперед. Ее корпус отклонился немного назад, вес тела она перенесла на правую ногу, пытаясь сдвинуть с места левую. Но она не шевелилась. Женька еще раз глубоко вдохнула и стиснула зубы. Ногти впивались в кожу рук, вызывая боль, но это еще больше ее подстегивало. Она была уверена, что едва только сделает первый шаг - мучения кончатся. В очередной раз Женька подумала о том, что было бы неплохо сохранять в памяти все детские воспоминания. Ведь научившись ходить однажды, опираясь на первый опыт, можно было бы вполне помочь себе сейчас. Женька понимала, что свой первый шаг в детстве она сделала неосознанно. Сейчас же все было наоборот. Она точно знала чего хочет, но ситуация от этого не упрощалась, а, напротив, усложнялась, ведь теперь нужно сознательно сделать то, что когда-то получилось само собой.
   Женька чувствовала то жар, то следом пробирающий мороз. Руки у нее холодели будто бы перед прыжком в пропасть. Щеки пылали. Она сделала легкое движение вперед, помогая себе корпусом. Ей было тяжело. Из-за напряжения девушке казалось, будто бы она везет за собой тележку, до отказа заваленную камнями. Женька тяжело дышала. Складывалось такое ощущение, словно она поднимается по крутым ступенькам вместе с этой тележкой и ее так далеко тащить, а ступеньки становятся все круче, они почти вертикальны и стеной уходят ввысь. Но Женька не сдавалась. Она знала, что должна себя преодолеть: свой страх, свою слабость и нерешительность, знала, что должна довести начатое до конца, иначе потом ей будет трудно себя простить. Она дрожала, но поднимала в гору свой тяжелый груз. Ступеньки уводили все дальше и дальше вперед, но камни тянули назад, вниз. Сейчас, как никогда, ей захотелось сбросить с себя весь этот груз - лечь, оставить старания на потом. Но это означало попросту сдаться, а Женька сдаваться не привыкла. Она умела признавать свои поражения, но сдаваться - никогда. Она вновь представила бесконечную лестницу: еще два пролета, два пролета! Нужно лишь идти, не останавливаясь, шаг за шагом, ступенька за ступенькой, обливаясь потом, не взирая на боль.
   Еще одно усилие - Женьке казалось, что эти последние ступеньки ей никогда не преодолеть. Тележка тянула вниз тем сильнее, чем выше поднималась девушка. И вот осталась одна, последняя ступенька! Женька не находила сил взобраться на нее. Еще немного и она упадет под тяжестью камней назад, в пропасть, из которой она еще долго будет искать выход. Женька превозмогла боль, рванулась вперед, но... она все же остановилась и дрожащей рукой вытерла пот со лба. Дышала она так, будто и вправду вытащила тележку с камнями на невообразимую кручу, часто проглатывая слюну и закрывая глаза. Она огляделась. Все было на своих местах, в помещении никого не было, - значит, никто не видел ее стараний. Что ж, отлично. Она положила руки на терзаемую болью поясницу и ее взгляд упал вниз. Левая нога стояла намного впереди, чем правая. Это было неожиданно даже для самой Женьки. Внутри у нее все запрыгало от радости. Боже! Первый шаг! Ее первый шаг! Значит, она смогла, она все-таки вытащила эту тележку наверх! Она победила себя! Женька стояла и не верила своим глазам. Она смахнула слезу радости и подумала: "Черт, как это приятно быть такой, как все!" Она немного успокоилась и вновь сосредоточилась. Теперь нужно сделать еще один шаг и Женька с ужасом обнаружила, что боится его еще больше, чем первого. Некоторое время она старалась не думать о страхе и обратила мысли к Санни: "Интересно, он все же прислушается, или как всегда сделает по-своему?" Постояв, она, наконец, решилась.
   Древняя мудрость гласила, что людям свойственно ошибаться. Санни полагал, что ошибаться свойственно только одним людям, другим же, как это не парадоксально, расплачиваться за их ошибки. Кент относил себя именно к последним. Молчание - тоже золото, но опять-таки, с какой стороны посмотреть. Как Санни не вертел, но молчание с его стороны им же расценивалось, как подлость по отношению к Женьке. В ожидании лифтподъемника он мотал головой из стороны в сторону не в силах избавиться от этой мысли. Почему же он все-таки промолчал? Почему не сказал прямо, что набил Талоне морду? Пусть Женька не одобрит, пусть злится и спустит на него всех собак, но зато у Санни на душе станет легче! С другой стороны, прошло уже достаточно много времени, чтобы все забылось, но нет. На душе у Санни по-прежнему было крайне неспокойно. Каждый раз, идя к Женьке, он говорил себе, что все, хватит, пора все рассказать, но, оказываясь у ее постели, он не находил в себе сил для прямого разговора. Оправдание всегда было лишь одно: "Зачем лишний раз волновать Женьку?". Тем не менее, факт оставался фактом: внутренний голос Санни не давал ему спокойно жить, настойчиво требуя признания. И чем больше проходило времени, тем чаще он посылал свои звонки в и без того перегруженный мозг командира. И сегодня он просто не выдержал. То ли был доведен до крайности, то ли слишком устал, то ли настало время. Его организм кричал об отдыхе, но Санни сумел-таки его убедить, что отдых непременно будет, нужно лишь решить одну маленькую проблемку. Он взглянул на закрывающиеся двери лифтподъемника и вздохнул. А ведь мог бы просто взять и уехать. Вместо этого он развернулся и пошел обратно, на ходу закуривая.
   В коридоре было тихо и безлюдно. Он прислонился к стене и закрыл глаза. "Надо бы сходить на воздух, проветриться..." - промелькнула мысль, и Санни поймал себя на том, что грудь словно бы сдавило, он будто бы почувствовал веяние свежего воздуха, но вместе с этим сердце сжало тисками. Оно поднывало и Санни знал причину. Причина была в Женьке. Всякий раз, глядя на нее, он подавлял в себе ту боль, которая поднималась, подобно волне. Он надеялся, что Женька этого не чувствует, но сомневался в этом. А по-другому относиться к ней он не мог. Он просто не мог представить, что чувствует человек, в один миг лишившийся возможности делать то, что для других людей, да и для него самого было обычной нормой. Но Женька как-то умудрялась держаться. Как ей это удавалось? Откуда столько сил? Санни не знал. Он знал только то, что Женька будет очень переживать, если увидит в его глазах жалость. Она ожидает этого от кого угодно, но только не от Санни. Тем не менее, он не мог не жалеть ее. Он бросил наполовину недокуренную сигарету в контейнер и медленно пошел к изолятору.
   Усилия Женьки не были напрасными. Ей удалось сделать второй шаг. До конца намеченного пути оставалось примерно четыре. Желание все бросить и лечь стало еще сильнее, ведь теперь оно было оправданным! Два шага-то она сделала! Но Женька, несмотря на этот соблазн, решила продолжить, поскольку удача заметно прибавила сил, хотя ноги под тяжестью тела ломило, подошвы горели. Она отвела рукой с лица взмокшие волосы и приготовилась. Ее мозг работал точно в направлении движения. Она настроила каждую клеточку тела и услышала, как открывается дверь. "Господи, - с ужасом подумала Женька, - что же я наделала?!" В клетках начался переполох, тело Женьки покачнулось, теряя равновесие. Она беспомощно замахала руками, хватаясь за воздух в поисках опоры. Крепкие руки сцепились у нее на спине, удерживая Женьку на ногах. Она подняла глаза - Санни. "Черт! - чертыхнулась про себя Женька. - Ну почему я не дала себе слабинку? Почему осталась стоять?" Она была в растерянности и широко раскрытыми глазами смотрела на Кента. Все случилось так неожиданно, что Женька на мгновение потеряла дар речи. Мыслей в голове проносилось бесконечное множество, но уцепиться было не за что. Она еще не осознала до конца, что ее тайна раскрыта. Внутри все будто онемело, хотя Женька знала, что должна была что-то сказать. Что угодно, но только не молчать.
   - Зачем ты вернулся? - спросила она, не зная, что можно еще придумать в такой ситуации. Все рухнуло. Теперь она это поняла.
   - Уже не важно.
   Женька чувствовала, как бьется его сердце, готовое выскочить. От Санни жарило, как от печки. Он молчал и только глубже зарывался в ее волосы. Конечно же, она хотела сказать ему о своих успехах, но представляла себе это совсем по-другому. Но, что случилось, то случилось, и этого уже не изменить. Санни все узнал первым и надо позаботиться о том, чтобы он был пока единственным.
   - Так что? - спросила она.
   - Ничего, - ответил Кент, - ничего.
   Женька заметила, что он тоже хорошо ошарашен. Трудно было представить ситуацию, когда бы это произошло, но то, что увидел Санни, ошарашило бы кого угодно, даже Альфреда.
   - Ну прекращай.
   Кент поднял голову:
   - И тебе не стыдно все это было скрывать? Ты слишком самоуверенна, все равно тебе бы понадобилась помощь.
   Женька поджала губы. Ей было обидно за то, что Санни упрекает ее за молчание и старания. Она могла выслушать упреки от кого угодно, но Санни! Как он мог ее в чем-то обвинять, если сам находился точно в таком же положении! Полгода - слишком большой срок для молчания. А он так ничего не сказал! Да, она хотела, чтобы он поступил так, как поступил, но она надеялась на его искренность и честность по отношению к ней. Хотя нет, все не так. Санни всегда был честен с ней и, конечно же, исходил из других соображений. И, если разобраться, то это она поступала по отношению к нему неблагородно. Но игра есть игра, и Женька обязала себя довести ее до конца, ни в чем не признаваясь. Внутри она чувствовала себя виноватой, но считала, что поступила правильно, ведь, как она полагала, истинной личности Ормандо Талоне был дан шанс и глупо было бы им не воспользоваться.
   - Тогда скажи, почему ты до сих пор молчал о Талоне?
   - Я? - смешался Кент, - Ну-у, не хотел расстраивать,- честно признался он, - но от этого легче не было.
   - Вот и я о том же. Ты больше расстраивал меня молчанием, а оно было совсем ни к чему. Так что там было? - спокойно спросила она, глядя, как Санни оттаивает на глазах.
   - Ну двинул я ему пару раз...
   - Значит, все-таки не послушался, - покачала головой Женька.
   Глаза Санни зажглись, он вспыхнул мгновенно, как спичка:
   - А он слишком много себе позволяет! - в его реакции Женька не сомневалась, также, как не сомневалась в том, что он мгновенно остынет. - Хотя ты права. Козлу не докажешь, что он козел, потому что он козел.
   - Ладно, дело прошлое, - нахмурилась Женька, - но ты не думай, что я здесь лежу и дурака валяю! А Талоне, - и это была правда, - он не станет лучше, понимаешь? Ты не сможешь его изменить по крайней мере до тех пор, пока мы не найдем способ. А пока я привязана к этой чертовой кровати мы ничего не сможем сделать! Ничего!
   Женьку понесло. Санни понимал, что она тоже человек и, несмотря на всю свою сдержанность, ей тоже нужно выплескивать свои эмоции. Ведь бесконечный контроль так подтачивает психику, что срывы могут быть намного сильнее, чем у человека, стабильно сбрасывающего накопившиеся эмоции. Рано или поздно Женька бы все равно сорвалась. Санни это знал, как и то, что если человек научился говорить - значит, вырос, а если научился молчать - поумнел. И он слушал повышенный тон голоса девушки, не возражая и не перебивая. Этого было делать и не нужно. Женька, как и он сам, скажет все и быстро остынет.
   - Ты думаешь, мне тут хорошо? Я прохлаждаюсь?! Да мне остохренела вся ваша жалость! - она с силой оттолкнула от себя Санни и, не удержавшись, села на кровать. - Мне надоело, что все меня считают ни на что не способной калекой! - на этом Женька оборвалась и опустила лицо на руки. Сквозь пальцы потекли слезы.
   - Ну прости, - Санни сел на кровать рядом с ней, - Прости. Ну, был я дураком, поверил в то, что все, конец... все же ошибаются!
   - Ошибаются... - обиженно всхлипнула Женька и утерла слезы, - у тебя всегда самокритика не соответствует правде, - она слабо улыбнулась, - ты простишь меня за то, что я тут тебе наговорила?
   - Я просто не могу не сделать этого, - Кент погладил Женьку по голове, приложив к своей груди.
   - Мне просто надоело, что меня все жалеют. Ведь я не навсегда выбыла из команды!
   - Знаю, знаю...
   - Ты только молчи обо всем, хорошо? - жалобно попросила Евгения.
   - Обязательно. Все будет так, как ты хочешь.
   Они опять замолчали. Женька думала о том, что сейчас, даже если бы она и захотела, то не смогла бы и двинуться с места. Слишком долго она себя настраивала на работу в одиночку. Санни, напротив, считал, что одна Женька достичь цели просто не сможет. Ей нужна поддержка. В конце концов, ей нужно за что-то ухватиться, если она вдруг начнет падать!
   - Ладно, - Санни встал и отошел на несколько шагов, пятясь назад, - пошли.
   Девушка недоуменно на него посмотрела. Смысл фразы был ей, безусловно, понятен и все же она несколько оторопела.
   - Куда пошли? - выговорила она.
   - Ко мне, - невозмутимо поднял брови Санни.
   Женька улыбнулась. Конечно же, это была шутка. Мысленно она измерила расстояние. Так или иначе, но до Санни было слишком далеко. К тому же, ощущение того, что если она вдруг пойдет и пошатнется, а Санни тут же поспешит на помощь, несколько расслабляло. Вот если бы она полагалась только на свои силы, все было бы совсем по-другому. Она чувствовала бы себя намного увереннее.
   - Ну? Что сидишь? - спросил Санни, и Женька поняла, что он настроен весьма решительно.
   - Я не пойду. Не могу, - ответила она, всем своим видом показывая, что с места не сдвинется.
   - Пойдешь, - тон Санни был слишком уверенным.
   Он что-то задумал. Она попробовала предугадать его действия, но не смогла. Кент осмотрелся и быстрым шагом подошел к Женьке. В мгновение ока она оказалась у него на руках и от неожиданности даже ахнула. Очутившись посреди помещения, Кент поставил ее на ноги и отошел к стене. Женька обнаружила, что ее положение безвыходное, а рядом нет абсолютно никакой опоры. Она беспомощно взглянула на Санни:
   - Пойдешь? - вновь спросил он.
   - Нет, - наотрез отказалась девушка.
   - Пойдешь, - миролюбиво продолжил Кент и развел в воздухе руками, - так или иначе, тебе придется это сделать.
   - Это еще почему? - осведомилась Женька.
   - Ну, - аргументировал свой ответ Санни, - выбирай: либо ты идешь до кровати, либо до меня... до меня ближе, - напомнил он.
   - Не пойду, - Женька упрямо стояла на своем.
   - Будешь стоять тут?
   - Да.
   - Тогда я позову Уилкса, - улыбнулся Санни, засунул руки в карманы и направился к двери.
   Женька не сомневалась, что он пойдет на что угодно, лишь бы она сделала хотя бы шаг, да хотя бы попыталась!
   - Шантажист, - бросила она, на что Кент снова развел руками и вернулся на свое прежнее место у стены.
   Женька вздохнула, убедившись, что выбора у нее нет и пошла. Что же ей еще оставалось делать? Санни было больно смотреть на те мучения, с которыми она преодолевала этот путь, но он не имел права ей помочь. Он смотрел в ее измученные глаза, из которых вот-вот должны были хлынуть слезы нестерпимой боли, и мысленно умолял, чтобы она не сдавалась. А Женька благодарила его за то, что он стоял, даже не пытаясь помочь. Она медленно, очень медленно продвигалась вперед.
  
   Вторая половина июля в противовес дождливому июню оказалась жаркой и сухой. Однако из-за несметного количества пролитой с небес воды, воздух был насыщен приятной влагой. Это было время сбора спелых ягод рива, а это значило, что в "Глории" скоро появится свежий Рувим 1846. Наступившее, наконец, настоящее лето вселяло надежду и усиливало тоску по родине, по Земле, с ее бескрайними полями и реками, лесами и горами. Здесь, на Херувиме, было не хуже, но это был не дом. Оказавшись в каком-нибудь месте здесь, не возникало ощущения, что знаешь этот уголок уже давным-давно так, как это было там. Здесь все было чужим и, несмотря на гостеприимство природы, все казалось далеким и незнакомым. Но все-таки и на Херувиме можно было найти хоть какое-то успокоение для души. Пилоты находили его в промежутках между своими важными делами. Но тоска брала не только по родине. Тоска брала и по тем старым добрым временам, когда войсками командовал настоящий знаток своего дела, которого все побаивались - Ормандо Талоне. Своим "орлам" он не давал послабления ни на минуту, но вместе с этим, ребята не могли пожаловаться на усталость, бесконечное недосыпание и, как следствие, раздражительность. Стимуляторы в таких случаях уже не помогали. А раньше... Раньше был такой порядок, о каком сейчас приходилось лишь мечтать, и шутка, гулявшая среди ребят еще до начала формирования отряда: "Как там старик? - так ласково называли Талоне, - Сидит чернее черной тучи и молнии из глаз сверкают - Зевс!...- Ничего, обычное атмосферное явление...", - вспоминалась с грустью и неистовым желанием вернуть все на свои места. Несмотря на то, что в каждой шутке есть доля правды, на деле Ормандо Талоне был добрейшим человеком, но война таких не любит, да и незачем доброта на войне. Тем не менее, зная "Поиск", "Слежение" и "Захват" еще со времен службы в органах госбезопасности, он строжил их как мог, заранее представляя, что произойдет, если крутые ребята получат полную свободу действий. Он распекал их после каждого даже малейшего промаха, обвиняя во всех смертных грехах.
   Теперешним "орлам" этого очень не хватало, учитывая, что обстановка накалялась все больше, а времени для решения основной задачи оставалось все меньше. В связи с этим, Санни перестал быть формальным командиром отряда. Он взвалил на себя всю ответственность и заставил расслабившихся ребят жить по распорядку военного времени, подчиняясь строгой дисциплине. Сашка была против, но порядок - есть порядок, пришлось подчиниться, тем более, что идею Санни о создании направленной боевой машины истребителей поддержали все. Мозговой центр остался неизменным: все тот же "Поиск", "Слежение", "Захват", но действовал он совместно с появившимися новыми структурными подразделениями, пожелавшими присоединиться к вольнодумцам. Теперь, Санни заручился сто процентной поддержкой пилотов и обслуживающего персонала большей части уровней "Цереры" из-за чего "зрение" и возможность свободных действий многократно усилились.
   Увеличилась и нагрузка и на Майкла Гордона, обязавшегося предоставлять своевременную информацию обо всех известных ему тулонских передвижениях. Сам же Санни неожиданно для всех, стал еще более жестким, требовательным, и в этом отношении все больше походил на Ормандо Талоне. Альфред даже попытался пошутить по этому поводу, на что Санни сказал чистую правду: "Старика никто и никогда не заменит. Только он сам, если мы его вернем". Но эта тема пока оставалась закрытой для всех, кроме Женьки, которая в один из прекрасных дней помахала перед носом командира новехоньким пропуском на спецуровень, куда простому пилоту попасть было невозможно. На вполне закономерный вопрос она дала вполне закономерный ответ, что, какая разница как у нее появился пропуск, главное, что он есть. В конце концов, не могла же она сказать, что просто стащила пропуск у некоего доктора Риверса из медцентра. Пропажу, разумеется, заметили, но так и не нашли. Женька считала это удачей и надеялась, что ее задумка не провалится, а без пропуска ее было просто не осуществить. К тому же, всепонимающий Уилкс прикрыл ее, сообщив, что пропуск уничтожен им вместе с ненужными документами, как найденный и невостребованный. Единственное, что врач сообщил своей пациентке - это то, что номер пропуска наверняка занесен в каталог и значится, как уничтоженный, так что если пропуск всплывет - могут возникнуть проблемы. Женька ответила, что знает, как решается этот вопрос. Уилкс удивился, но ничего не сказал. Особого разбирательства по поводу утери и уничтожения пропуска не было. Никто не был наказан. Главному куратору этих вопросов - Талоне, было не до этого. Погруженный в решение своих проблем, на подобные инциденты он не обращал никакого внимания. Решение сдаться и переметнуться на сторону противника крепло в нем с каждым днем. Это желание особенно усиливалось во время приступов участившихся головных болей. Два сознания в одном теле уживались с трудом. И Хог-Талоне вновь оказался зажатым между двух огней. С одной стороны его допекал Ормандо Талоне, с другой ее Превосходительство, поручившая своему ставленнику во что бы то ни стало разузнать, кто принимает информацию, утекающую у нее сквозь пальцы. С получением нового задания его желание сдать свои позиции стало бесповоротным. Теперь он ждал лишь подходящего момента, но ожидание было мучительным, а момент мог так никогда и не настать. Истинная же личность хозяина тела - Ормандо Талоне все чаще думал о своих "орлах", возлагая на них все свои надежды на спасение. Ему не было известно, что они знают, а что нет, но постоянно ловил себя на мысли о том, что ребята стали ему почти как дети. Пусть он был для них строгим отцом, но он знал, что нужен им. Он не сомневался, что его не предадут, и ждал, но ожидание было долгим и для него.
   Время шло, не умоляя своего бега, не останавливаясь ни на секунду. Пилоты по-прежнему выбивались из сил, сталкиваясь со свеженькими, постоянно прибывающими истребителями противника. "Глория" опустела. Времени на отдых оставалось совсем мало, а ведь во время коротких передышек нужно было продолжать свою тайную работу. Альфред, как всегда, пытался все разложить по полочкам, на что Санни ответил шуткой: "Альфред, люди, у которых все разложено по полочкам, мало чем отличаются от шкафа". Шкафоподобный по комплекции Федерау не обиделся. Он знал, что если Санни шутит - это хороший знак, но, тем не менее, от своих ровненьких аргументов не отказался. Ребята ломали головы над вопросами, получившими статус риторических: как вызволить Талоне из ловушки? Как уничтожить невидимую защиту вместе с плантациями, на которых тулонцы выращивали свои корабли? Что нужно было тулонцам от Земли и теперь от Херувима? И, в конце концов, как победить тулонцев? Как выиграть эту войну? Вопросов было слишком много, силы таяли, а вместе с ними таяли и надежды. Все летело в тартарары, а тулонцы не прекращали огонь по на глазах разваливающимся объединенным войскам.
   - Ну? Ты готова? - Санни оценивающе оглядел Женьку с головы до ног.
   - Да.
   - Прекрасно. Я вижу, что готова, только запомни: по возможности больше сиди или опирайся на меня, потому что такая нагрузка для тебя еще опасна. К тому же тебе все еще больно ходить.
   - Немножко.
   - Вот видишь, так что слушайся меня и все будет хорошо. Мы и так слишком торопимся.
   - Обязательно.
   Женька постаралась. Она была оживленной, в курсе всех последних событий, а, кроме того, она была "на коне" - сегодня должен был состояться ее первый выход "в свет" и она должна сдать этот экзамен на отлично. Порядком надоевшие, постоянно растрепывающиеся волосы, она прибрала в косу, и теперь только ждала момента встречи со всеми своими друзьями. Санни, похоже, был просто счастлив. Он осторожно выглянул в коридор и махнул рукой:
   - Все чисто.
   Женька резво подошла к двери и они, не оглядываясь, направились прочь из опостылевшего изолятора прямо по коридору к лифтподъемнику. Она шла так, что со стороны было совсем не заметно, что она практически полгода пролежала в постели. Только внутри она чувствовала тупую боль. Но, по Женькиному мнению, это должно было скоро пройти, нужно лишь немного расходиться. Очутившись на площадке лифтподъемника, они облегченно вздохнули. Кажется, их никто не видел. Однако о том, чтобы поддерживать какую-то беседу ни Санни, ни Женька, даже не думали. Каждый был погружен в собственные мысли, Санни сгорал от нетерпения. Он переступал с ноги на ногу, вертелся по площадке, стучал пальцами по кабине. Женька вполне понимала его взволнованность, да и саму ее внутри немного потряхивало.
   - Скоро? - поинтересовалась она, держась за руку Санни, петляя по коридорам жилого уровня пилотов "Цереры".
   - Скоро, - ответил Кент и пояснил, - Мы идем к Алексу. Все у него заседают. Кроме того, нам в отряд двух новеньких перевели. Свои ребята. Заодно познакомишься.
   - А мы знакомы.
   - Когда это ты успела? - удивился Санни.
   - Джон познакомил.
   - А-а, ну Джон-то у нас быстрый парень... так, - он сделал предупредительный знак рукой и Женька послушно остановилась, - а теперь тихо. Кажется, они все здесь.
   Девушка почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Господи, сейчас начнется! Она тысячи раз прокручивала в своей голове момент встречи с ребятами и всякий раз понимала, что предугадать его невозможно, ведь реакция на ее неожиданное появление может быть самая непредсказуемая. Но реакцию одного человека Женька знала наверняка - Сашка, вероятнее всего, упадет в обморок и не столько от увиденного, сколько от подходящей ситуации, чтобы узнать, кто же ее подхватит, а потом будет рыдать на плече у подруги. Женька в этом не сомневалась. Девушка вдруг неожиданно поняла, как по-настоящему долго была не у дел. Более того, она не знала, как сделать так, чтобы ликвидировать этот временной разрыв, чтобы никто о нем и не вспомнил. Ее размышления прервал Санни:
   - Так, сейчас зайду я и сразу следом ты, хорошо?
   Женька безмолвно кивнула и начала внутреннюю подготовку к встрече, где она увидит знакомые лица, собранные вместе в рабочей обстановке, а не толпящиеся перед больничной койкой, не зная, что сказать кроме сочувствия и утешения. Санни глубоко вдохнул, крепче сжал Женькину ладонь и решительно толкнул дверь ногой, при этом бесцеремонно, ни "здрасьте", ни "до свиданья", обратившись к товарищам:
   - Ну что, как дела? Продвигаются или, как обычно, на месте топчемся? - он остановился у двери, держа руки за спиной, не выпуская ладони девушки.
   - На месте, - недовольно отозвался Алекс.
   - А ты где прохлаждаешься? - Женька услышала мрачный голос Сашки, - Где тебя черти носят? Мы, понимаешь, тут думаем, головы ломаем, а его нет нигде?!
   - Действовать надо, милая, действовать, а не штаны протирать, - резко ответил ей Санни.
   - Надо же! - возмутилась Сашка. - Тоже мне! Командир!
   - Саша, - попытался одернуть ее Алекс.
   - Нет подожди! - она отпихнула его и приблизилась к Санни. - Вы посмотрите на него! Как это называется? Что за командир ты, если ты не с нами?
   - Позволю заметить, что в мои непосредственные обязанности входит давать вам указания, распоряжения и держать в курсе событий, а не менять подгузники. А ваша обязанность, причем, прямая - их выполнять. Так что отойди от меня и заруби себе на носу, что у командира есть дела поважнее, чем топтаться на месте, - он говорил четко и внятно и, несмотря на выпады Александры, Женька по рукам Санни поняла, что он абсолютно спокоен.
   - Да куда там уж! - презрительно ухмыльнулась Сашка, но все же отступила назад. - Ты еще скажи, что мы не одна команда!
   - Конечно одна.
   - Тогда какие могут быть посторонние дела?!
   - Вот эти...
   Сердце у Женьки сжалось, но она проглотила ком и глубоко вдохнула, выравнивая дыхание. С последними словами Санни открыл занавес: на середине тесной комнаты появилась Евгения, изобразив на своем лице подобие улыбки:
   - Значит, делать не знаете что...
   Этой фразы вполне хватило, чтобы ввергнуть собравшихся в состояние, близкое к обморочному. Бойкая Сашка, которая только что лихо отчитывала командира, побледнела и обмякла. Алекс некоторое время стоял в нерешительности, затем все же нашел в себе силы поднять Александру и уложить ее на кровать. О приведении ее в чувство речи вообще не шло: он ошарашенно смотрел то на Женьку, то на Санни, то на Сашку в глубоком обмороке. Джон застыл с не прикуренной сигаретой в руках. Альфред так и остался непробиваем. Алан Хаммер, широко улыбнувшись, все же произнес:
   - Санни, ты гений! - но потом и он застыл.
   Женька стояла перед ними на своих ногах и это было настолько же неожиданным и невероятным, насколько казалось, что ничего до этого вообще не было: просто девушка на время ушла и вот, снова вернулась. Однако все понимали, что это далеко не так. Ворвавшийся, словно вихрь, Майкл Гордон оборвался на полуслове. Недосказанная фраза повисла в воздухе, он остановился на полушаге, удивленно глядя на окружающих:
   - Кто-нибудь объяснит мне, что за хрень тут творится? - спросил он, переведя вопросительный взгляд на Женьку.
   Она поняла, что разморозить ситуацию под силу только ей. Однако состояние крайней неловкости смущало и мешало сосредоточиться. И все же Женька взяла себя в руки:
   - Я не поняла, - громко сказала она, - Что вы растерялись? Вы же меня совсем недавно все видели. А теперь я, наконец, решила сделать вам одолжение и пришла сама.
   Эти слова подействовали отрезвляюще. Все пришли в движение. Джон, наконец, закурил, в безмолвии пуская дым в потолок.
   - Ну что вы все как истуканы? - умоляюще произнесла Женька, - Хватит уже! Время не ждет!
   - Нет, ну... ну... - выговаривал Алекс, совсем забыв про Сашку, которая все еще лежала без сознания, - просто как-то все так... спонтом... ну...
   - Неожиданно? - догадалась Женька.
   - Да, - утвердительно кивнул Роско.
   - Обыкновенный сюрприз.
   - Ничего себе сюрприз, - ожил Хаммер, - я чуть дар речи не потерял. Давай больше без шуточек, а? - он тронул Женьку за плечо, как бы проверяя, не мираж ли перед ним? Затем хлопнул своей ладонью об ладонь Санни со словами:
   - Ах ты, засранец, партизан несчастный!
   На это Санни лишь молчаливо улыбнулся. Хаммер обратился к Алексу:
   - Никудышный из тебя реаниматор. Учись! - он указал на командира, который курил излюбленные сигареты, и смотрел на Женьку. По его взгляду она поняла: "Делай, что хочешь - сегодня твой вечер". Она в ответ чуть улыбнулась и сказала, подходя к Алексу:
   - Подвинься, пожалуйста.
   Женька присела рядом с Сашкой, чувствуя, что так долго на ногах ей стоять еще рано. Она похлопала Александру по щекам. И поймала себя на мысли, что впервые за многолетнее знакомство с ней, не может сказать, что их отношения можно назвать дружбой. Женька неожиданно поняла, что сама Сашка к этому никогда не стремилась, а только лишь прикрывалась высокопарным понятием. Что Александра на самом деле вкладывала в слово "подруга" для Женьки было загадкой, разгадывать которую было несколько неприятно. Глядя на бесчувственную Сашку, Женька поняла еще и то, что всегда это знала, только намеренно глушила, как всегда ища даже в самом плохом человеке хоть что-то хорошее. По отношению к Сашке это хорошее находилось и Женька опять обо всем забывала до тех пор, пока Сашка вновь не вступала в конфликт с собой, борясь за то, на какую сторону ей встать: добра или зла, правую или левую. В конце концов, все ее метания сводились к тому, что же сама Александра будет с этого иметь? В общем, выбор был не велик и, в большинстве случаев, однозначен. Женька подумала: интересно, ее появление действительно так потрясло Сашку или она в очередной раз проявила артистизм?
   - А она ничего, - шепнул Юта Свенсону, - только жаль, что не свободная.
   - По-моему, ты и в шестьдесят лет не изменишься, - тихо ответил Свенсон.
   - Между прочим, Ричи прав, - заметил Хаммер.
   - Поздно, братцы, - покачал головой Майл, - Санни отдаст Женьку только через свой труп.
   - Ну, одним трупом больше, одним меньше... война, Джон, понимаешь? - продолжал невозмутимо рассуждать Юта.
   Капитан встретился с ним глазами:
   - Ты это серьезно?
   - Шутка! - весело ответил Юта, широко улыбаясь, - стареешь ты, Майл, стареешь.
   Джон недовольно буркнул:
   - Ты точно не изменишься, Юта. Каким был шалопаем, таким и помрешь.
   - Спасибо за комплимент, - быстро отозвался тот, переключившись на сцену встречи двух подруг.
   - Скажи хоть что-нибудь? - спросила Женька, едва Сашка открыла глаза и осознанно взглянула на столпившихся ребят, наблюдавших за ее пробуждением. Сашка заметила, что лежит на кровати и слабо сказала:
   - Так значит ты водила нас всех за нос!
   Да, Александра ничуть не изменилась и Женька это видела. Однако обморок был настоящий. В ответ на реплику Женька только улыбнулась, давая слово Санни оправдать ее:
   - Ну почему же всех? - Кент постукал сигаретой о край пепельницы, которую держал в руках и передал ее Джону. - Были и исключения.
   - Правильно, - язвительно сказала Сашка лишь только почувствовала себя лучше, - и ты решила поставить в известность меня, я уж не говорю о других, в самую последнюю очередь!
   - Так было задумано, - спокойно аргументировала свой ответ Женька - дипломат от природы, - если бы все знали, то у меня вряд ли что получилось бы.
   - Но почему Санни?! Почему не я?!
   Просто он навещал меня чаще, чем ты и случайно узнал больше, чем надо. И за то, что я сейчас стою на ногах, я до гробовой доски буду благодарна ему, а не тебе, потому что в данной ситуации настоящим другом оказался он, а не ты. Не знаешь почему?
   Сашке не нашлось, что сказать. Не нашлось даже места для обиды на такие слова, хотя подобное от Женьки, как от подруги, она слышала впервые. Сашка подумала: "Неужели она так изменилась?" Женька смотрела на нее со всей серьезностью. Остальные ждали, что в этот раз выкинет Александра. Девушка долго не думала. Она вцепилась в Женькины плечи с плачем:
   - Прости-и меня, пожалуйста-а, я совсем запутала-ась, а тут еще... еще ты-ы... нам же сказали, что ты никогда не будешь ходи-ить... на самом деле мне тебя так не хвата-ало-о, ты не представляешь, как бо-ольно-о... ой, я так много плохого тебе сделала-а, прости-и, Женька-а, Женечка, прости меня-а-а...
   Евгения поняла, что сейчас Сашка, может быть, и не в первый раз в своей жизни, но открыто, при всех, ведет себя искренне. Осознает ли она это? Или поддалась воле чувств? В общем-то, повода для выяснения отношений Женька не видела, а поэтому постаралась успокоить расчувствовавшуюся подругу. Она говорила так убедительно и так мягко, что ребята постепенно оттаяли. Вновь вернулось хорошо знакомое ощущение, что все присутствующие связаны между собой неразрывными узами. Чувство, что все произошедшее было дурным сном, постепенно перевешивало и все становилось на круги своя.
   Гордон беспокойно ждал своей очереди. По всей вероятности, он горел желанием поделиться последними новостями от своих тайных информаторов. Альфред был невозмутим. После потери друга его лицо не меняло своего бесстрастного выражения, может, только в увлеченном разговоре, когда он забывал обо всем, да и то не надолго. Алекс напротив, совсем пришел в себя и теперь с живым интересом разглядывал Женьку, как будто не видел ее сто лет. Сашка успокоилась и никто не заметил, как Женька втянула всех в беседу и убедила в том, что она здесь на самом деле очень давно и просто не принимала участие в разговоре.
   Вскоре в комнате воцарилась привычная рабочая обстановка, но Женька то и дело чувствовала на себе отдельные взгляды, понимая, что ребятам все-таки нужно привыкнуть вновь видеть ее активной и работоспособной. В качестве моральной поддержки рядом с ней был Санни, который по-прежнему молчал, не видя оснований вступать в разговор. Пока он только внимательно слушал.
   - ...А новости такие, - сказал Гордон, как только представился удобный момент, - тулонцы собирают Совет. Через два дня.
   - А нам-то что? - поинтересовался Джон.
   - Тулонский Совет длится четырнадцать часов и мы, наверняка, получим передышку, поскольку у них наступает время молитв.
   - Чего-о? - с иронией потянул Юта, - у них есть религия?
   - А почему нет? - пожал плечами Гордон, - они же не совсем нелюди.
   При этих словах Джон поежился, вспоминая снежных монстров с Земли, а Майкл продолжал:
   - Нам это на руку! - Гордон словил взгляд Санни, давая ему высказать свое мнение:
   - Ты хочешь сказать, что командный пункт в этот момент будет свободен, поскольку Талоне, то есть его тулонская сущность, удалится в свои личные покои и предастся молитвам?
   - Именно! Мы можем без проблем проникнуть на командный пункт!
   - А ты не думаешь, что покинув его, Талоне оставит неплохую охрану? - поинтересовался Джон.
   - С охраной можно справиться, - уверенно сказал Санни. Да, уж он это знал наверняка, - но раз уж патруль будет усиленный, то действовать один я не смогу. Мне нужен помощник. Охрану мы просто усыпим.
   - Я, - подал, наконец, голос Алекс, - я буду с тобой... а снотворное?
   - Паучков? я достану - сказала Женька, и все сразу к ней повернулись, -. Считайте, что эта проблема решена, но решите другую: зачем вам понадобился командный пункт в отсутствие Талоне?
   - Я в это время могу связаться с Землей и доложить обстановку, как меня и просил президент. Мне это давно сделать надо... стукачом поработать...- неуверенно потянул Джон.
   - Хорошо. Но только ради этого? Оно того не стоит.
   - Женя права, - поддержал Альфред, - это не повод, чтобы вламываться на командный пункт.
   - И ты прав, - согласился Хаммер и обратился к Гордону, - А что, Майкл, тебе больше нечего нам сказать? А то ребятам вместо отдыха кулаками помахать охота.
   Санни и Алекс недовольно промолчали.
   - Есть одни сведения... - он подумал, наморщив лоб, - не знаю. Сведения не достоверны, но, кажется, тулонцы что-то замышляют на время этого четырнадцатичасового перерыва.
   - Замечательно! - всплеснул руками Юта, - Мы не знаем что, когда и как! Мило, черт, а?
   - Вот вам и повод, - поднял и опустил брови Хаммер, - если они что-то и вправду затевают, мы узнаем это только там, на командном пункте. В случае вторжения данные всяко-разно придут к Талоне.
   - М-да, и ты предлагаешь удерживать командный пункт в течение четырнадцати часов? - спросил Альфред, - Это уже бунт. И если все раскроется - сам знаешь, что будет.
   - Знаю-знаю. Только вот не думаю, что тулонцы будут тянуть четырнадцать часов.
   - Это почему же?
   - Потому что время молитв - дело святое, - ответил за Хаммера Гордон, переступая с ноги на ногу, держа руки в карманах, - а, значит, план действий таков: ее превосходительство должна присутствовать на первой и заключительной части церемонии, между ними четыре часа с хвостиком. Этого нам хватит.
   - А как насчет того, что в это "святое" время прекращаются все боевые действия, не зависимо от того, какая это половина церемонии? - поинтересовалась Женька, облокотившись на стол с последними сводками с полей сражений.
   - Не знаю, - честно ответил Гордон, - если нам и есть на что надеяться, так это на удачу.
   - На удаче долго не протянешь. Нужны факты. Тратить время впустую?
   - Не знаю, - вновь огрызнулся Гордон.
   - Да-а, вот если бы за эти злосчастные четырнадцать часов собрать народ и расхреначить весь тулонский завод ко всем чертям собачьим, пока они молятся! - воскликнул Хаммер, - Вот это я понимаю!
   - Ага, специально для тебя они снимут защиту, как бы не так! - усмехнулся Санни, - мы и понятия не имеем, как с ней справиться. Знать бы в какую сторону ветер дует, а то... - он безнадежно махнул рукой.
   Женька хотела было сказать о своих планах, но вовремя одумалась: пусть это пока останется секретом. Зачем обнадеживать ребят, если ничего не получится? Она вздохнула и перевела взгляд на Александру, которая сидела на кровати, не вступая в разговор. По всей вероятности, она думала о чем-то своем.
   - Я считаю так, - Санни вышел на центр комнаты и все поняли, что его решение, как решение командира, окончательно и оспариванию не подлежит. Что же касается ответственности, то она тоже полностью ложилась на него. Санни сделал небольшую паузу, но тут же продолжил:
   - Будет Талоне на командном пункте или нет, но данные о нарушении наших территориальных границ поступят туда однозначно, иначе Земля не получит сводку. А если так, то независимо от того будет вторжение или нет - нужно идти на риск. Что мы от этого теряем? По крайней мере, мы можем перестраховаться.
   - А ты не будешь себя чувствовать несколько неуютно, мягко говоря, если ничего не произойдет? - возразила Женька и только она имела на это право.
   - Буду, - твердо ответил Санни, - но только в случае, если мое звериное чутье меня подведет.
   Она развела руками в воздухе. Спорить никто не стал. До этого момента Санни никогда не ошибался, ссылаясь на свое чутье. Он оглядел окружающих и, убедившись, что никто не против, сказал:
   - Значит, план следующий. Задействованы четверо: Женька, Алекс, Джон и я. Джон, помимо того, что ты побеседуешь с адмиралом - вот тебе еще одно задание: раз уж ты на месте Талоне будешь, будь добр, не упусти контроль над ситуацией, чтобы в случае чего мы не обложались. Приказы все отпускаю я, так что попрошу без самодеятельности. А остальные, кто пока ничем не занят, будут находиться в боевой готовности, ясно? - он обвел взглядом окружающих, получая в качестве подтверждения кивки. - Возражения есть?
   - А не слишком ли ты много на себя берешь? - с усмешкой поинтересовалась Сашка. - Полагаться только лишь на твое чутье?.. Может быть, сразу петлю на шею одеть, да затянуть потуже?
   Кент медленно повернулся в ее сторону.
   - Наш командир еще ни разу не ошибался, - твердо, но осторожно произнес Альфред.
   Санни сделал знак, отлично знакомый Федерау еще по "Захвату". Гигант, подчинившись, замолчал.
   - Саша, - командир обратился к ней с излишним дружелюбием, на что она отсела немного назад, - говорю тебе лично, и чтобы все остальные слышали. В случае нашей неудачи, я сложу свои полномочия командира и отвечу по всей строгости военного трибунала, а вот что можешь сделать ты?
   Он в упор посмотрел на нее, но Сашка, зная, что ее никто не поддержит, отвернулась.
   - Значит, нет возражений, - Кент отошел от Александры и оказался у самой двери, кое-как успев уклониться от того, как резко она открылась.
   На пороге, в белоснежном распахнутом халате и взъерошенными волосами, появился Уилкс. Он часто дышал, что означало только то, что врач сильно торопился. Глаза его беспокойно бегали от одного к другому, кого-то отыскивая. Никто ничего не понимал. И это странное и неожиданное вторжение доктора, который практически никогда не покидал медицинский уровень? Санни молча отошел от стены и потянул за собой Женьку. Уилкс, ни слова не говоря, уставился на них. Женька вновь почувствовала, как от волнения подкашиваются ноги, но удержалась. Она не сомневалась, что врач, обнаружив дорогую пропажу, тотчас примчится, но не ожидала, что так скоро, а потому была совсем к этому не готова. Она растерялась:
   - Ну, я же написала, что приду...
   - Но... - выговорил Уилкс, и Женька поняла, что он растерян не меньше, - Ты... ты же должна была пойти только через месяц!
   - Что? - Женька сдвинула брови.
   - Теперь она точно не знала, что сказать и уже сама ничего не понимала, а только нахмурившись смотрела на Уилкса, который сел на кем-то кстати подставленный стул. Вокруг он видел лица, жаждущие объяснений. Но как объяснить то, что он так умело скрывал все эти долгие месяцы? То, чего он так ждал и надеялся произошло, но как это преподнести остальным? Ведь если он расскажет правду, то его просто живьем съедят! Так или иначе, выбора у него не было, и он решился. Уилкс облизнул сухие губы и отпил глоток холодной воды из стакана, также предусмотрительно кем-то протянутый.
   - Понимаете, - его голос был тихим, но хорошо слышным в тесном пространстве комнаты.
   По его тону Женька поняла, что врач чувствует себя не только несколько растерянным, но и виноватым. Она сложила руки на груди и внимательно слушала.
   - Я все это время всех вас... обманывал, - он замолчал, но тут же собрался, поскольку в разных местах комнаты одновременно вспыхнуло несколько злобных взглядов, - вы только постарайтесь меня понять. Я должен был лгать вам, иначе Женя бы не стояла здесь... Я действовал из лучших побуждений! Я рассчитывал и знал, что рано или поздно она узнает, что не встанет с постели. А я знал уже тогда, с самого начала, что ты, - он обратился теперь непосредственно к Женьке, - пойдешь. Но пойми меня правильно, девочка моя, что если бы я не разыграл весь этот спектакль, ты бы до сих пор безвольно лежала и ждала, когда же это случится! А без твоих стараний этого бы не произошло, без твоего желания самой выкарабкиваться...
   Женька задумалась. Да, врач был прав. Он изучил не только ее характер. Как это ему удалось? Она не осуждала Уилкса. Она поняла, что благодарна ему за совершенный поступок. Действительно, анализируя свою жизнь в свободное от тренировок время, Женька сделала вывод, что редко когда проявляла свое собственное "я". Точнее, проявляла, но не там, где надо и именно поэтому из-за своего рвения подмечала то, на что редко кто обращал внимание. Она стремилась что-то доказать самой себе и именно на этом сыграл врач. И выиграл. Она освободилась от мыслей и отметила, что голос Уилкса стал несколько увереннее. Он по-прежнему обращался к ней:
   - Более того, Женя, я видел все твои старания! Не думаешь ли ты, что я "случайно" попадал всегда в нужный момент! - Санни с Женькой переглянулись, но воздержались от комментариев, - И тебе, - он перевел взгляд на командира, - я тоже ничего не мог сказать, ведь тогда твое поведение пусть неуловимо, но изменилось бы, а этого было бы вполне достаточно, чтобы Женька что-то заподозрила! Этого нельзя было допустить! А теперь представьте мое состояние, когда я зашел сегодня в изолятор и обнаружил вот это! - он помахал перед глазами ребят небольшой сложенной бумажкой, - Я, из-за того, что работы просто невпроворот последние недели, честно говоря, уже и не наблюдал за вашими действиями, я был уверен, что вы все сделаете правильно. Но по моим-то расчетам ты должна была пойти только через месяц! Я прихожу, изолятор пуст, а вместо тебя записка о том, что ты скоро явишься! Что я по-вашему должен был подумать?! - он отхлебнул еще глоток из стакана и встал, прохаживаясь около стула, - Естественно я напугался! Вот и прибежал!
   - Так вот кто морочил всем головы... - покачала головой Александра, - Ну вы даете, сколько народу взбаламутили...
   - Да, идея с запиской была не лучшая, - улыбнулась Женька, понимая, что выпад Сашки необходимо загладить, и сказала со всей искренностью, - Но вы, Лестор, просто гений. Спасибо.
   - Ты тоже молодец, - ответил он и крепко пожал руку Санни, - и тебе спасибо.
   Время молитв наступило. Стояла глухая ночь, но никто не спал. Каждый из ребят был готов к своим обязанностям, определенным словом командира отряда. Как всегда, готовились к самому худшему, ведь еще не ясно, предастся ли молитвам Талоне? Вполне возможно, что во время короткой передышки главком предпримет какие-нибудь отчаянные действия, и кто сказал, что он будет действовать один? Быть может, у него уже появились новые сподвижники.
   Санни и Алекс, разработавшие план проникновения на командный пункт и ведения контроля за ним, молчаливо прохаживались друг около друга, сцепив руки за спиной. Санни был спокоен, Алекс нервничал, потому что опыта "Захвата", который был за плечами командира, у него не было. Конечно, махать кулаками он умел. И неплохо. Но опыт - есть опыт, а подготовку, какую проходили в "Захвате", в "Поиске" не давали. Поначалу Санни хотел поменять Алекса на Альфреда, но потом передумал: Альфред прекрасная кандидатура на координатора действий вне командного пункта. И в случае, если что-то все-таки произойдет, он сумеет справиться, организовать оставшихся не при деле ребят лучше, чем кто-либо.
   Кент остановился у стола и забарабанил по нему пальцами, словив себя на том, что нервозность Алекса, кажется, передается по воздуху. Он забеспокоился и не напрасно. Все-таки уложить двенадцать хорошо подготовленных человек - это как-то... В тот раз, когда он попросту набил морду Талоне, все было иначе. Санни был зол, хотя нет, он был в ярости, а поэтому совершенно не задумывался над своими действиями. Да и задумываться-то было не над чем. Он был уверен, что справится, иначе было и нельзя. Сейчас прежней уверенности не было, однако отступать было уже слишком поздно, да и внутреннее чутье не переставало время от времени напоминать, что они на правильном пути.
   Сашку и Женьку после выполнения последней обещанного, отстранили от каких-либо дальнейших действий. Сашка обиделась, Женька нет. Связь, как обычно, ребята обязались держать через биокомы. В назначенный час Санни коротко произнес:
   - Пора, Алекс, - он подошел к стоявшей поодаль Женьке и поцеловал ее в щеку, шепнув, - все в порядке.
   - Я с тобой, - ответила она, проведя рукой по его шершавой щеке, - удачи.
   Санни и Алекс покинули помещение. Сашка буркнула:
   - А Алекс хоть бы подошел...
   - Он нервничает, - пояснила Женька.
   - Я тоже нервничаю!
   - Ему так легче.
   - Все-то ты знаешь! - бросила она и направилась к Альфреду. Женька подумала: "Опять завидует", - и отогнала эти мысли, представляя, как Роско и командир подходят к командному пункту, незаметно крадясь в сумеречных тоннелях.
   - Послушай, Санни, тебе не кажется, что ты слишком хорошо осведомлен? - шепотом поинтересовался Алекс, стоя в темном коридоре, готовясь к внезапному нападению на командный пункт.
   - Глупости, - отозвался Кент, - держи, - он протянул ему ровно половину паучков, добытых Женькой.
   Алекс сложил их в карман и вновь спросил:
   - У тебя что, уже опыт есть по вламыванию без спроса в такие места?
   - Да, - резко ответил Санни и прислушался. - Я же командир и должен все знать. А сейчас лучше молчи, смотри и слушай.
   Несколько секунд тишины и первый патруль в зоне их видимости прошагал по своему намеченному маршруту.
   - А вот и наши мальчики, - тихо сказал командир после того, как шаги двоих охранников затихли, - пора действовать.
   Они подошли к патрульному у главной двери. Тот был настроен серьезно, на что Санни продемонстрировал ему иденткарту командира, позволяющую находиться в этом месте без каких-либо препятствий. Алекс, держа руки в карманах, спросил:
   - Главнокомандующий у себя?
   Охранник с усыпленной бдительностью допустил ошибку, расслабившись. Ответить он не успел. Его голова резко откинулась назад от молниеносного удара кулаком чуть пониже скулы. Он ударился спиной о стену и осел прямо на руки Алексу. Тот оттащил обмякшее тело в коридор. Санни молча достал паучка и, глядя как тот цепко укрепившись на сонной артерии охранника выпускает свою капсулу, проговорил:
   - Будет спать, как младенец, - и обратился к Алексу, - как ощущения?
   - Да ничего, - скупо ответил Роско.
   Командир понял, что в отличие от него самого, чувствовавшего себя в такой обстановке как рыба в воде, Алекс ощущал себя слегка не в своей тарелке. Он не чувствовал себя победителем, не был рожден для борьбы, и даже знал это. Тем не менее, и он скоро вошел в азарт, работая четко, как часы. Однако усталость и напряжение прошедших дней, недель, месяцев, все же дали о себе знать. От стимуляторов ребята отказались, ссылаясь на то, что им нужно не только кулаками махать, но еще и свежо думать. Справиться с четвертой двойкой удалось, но теперь ошибку допустили они, замешкавшись. Санни, затаскивавший последним свою тяжелую ношу в укромное место, заметил появившийся следующий патруль.
   - Черт, - выругался он, - если они понадеются на свои силы - хорошо, если вызовут подмогу: к черту всю эту затею!
   - А ты что думаешь? - взволнованно спросил Алекс.
   - Некогда думать. Это тебе не "Поиск". Давай, вперед!
   Они перешли в нападение и столкнулись с двумя сильными противниками. Подоспевшие еще двое из последнего бодрствовавшего патруля, оказались не менее крепкими. Одного удалось положить только после нескольких комбинаций мощных ударов. В следующие минуты, казавшиеся бесконечно долгими, пали еще двое. Последний, самый стойкий, достался Алексу - Санни получил хорошую затрещину и отлетел к стене. Он почувствовал резкую боль в переносице, ударившую в глаза, потом в голову и все вокруг помутнело. В носу застучал пульс, голова закружилась. Он наклонился вниз, и почувствовал, как что-то горячее полилось ему на руки:
   - Твою мать...
   Алекс торжествовал. Вот теперь он - герой. Теперь ему есть, чем похвастаться. Роско посадил последнего паучка на шею поверженного противника и выпрямился. Черт! Он думал совсем как Сашка!
   - Ты как? - обратился он к Санни, - идти можешь?
   - Могу, - глухо отозвался Кент, поднимаясь и держась за стену. - Твою мать! - повторил он, стряхивая окровавленные руки. Кровь по-прежнему лилась ручьем из разбитого носа. - Свяжись с Джоном, скажи, что все чисто, - он закрыл нос рукавом и неуверенными шагами побрел к командному пункту.
   Алекс некоторое время постоял, любуясь на проделанную работу, и подумал, что теперь он, пожалуй, понимает Санни. Он вызвал Джона:
   - Давай, двигай к нам... захвати с собой Женьку.
   - Зачем? - удивился на другом конце Майл, немного расслабившись после длительного ожидания. Впрочем, расслабился не только он.
   - Тут... Санни...
   - Что?!
   - Он в порядке, - Алекс вошел на командный пункт и посмотрел на командира, сидевшего на месте Талоне с закрытыми глазами, закинув голову назад, - почти, - добавил он и отключился.
   Джон стоял прямо посреди комнаты. На него смотрели все. В глазах окружающих застыл вопрос.
   - Все по плану, - спокойно сказал Джон, - Альфред, если что, жди указаний, - Федерау кивнул и капитан коротко бросил Женьке, - пошли.
   "Что-то случилось", - подумала она. Это было ясно. Без лишних вопросов она поднялась и, взяв с собой медпакет, молча вышла вслед за Джоном. Шли быстро. Не разговаривали. Уже у самого командного пункта Женька заметила на полу кровь. "Санни", - сжалось сердце, и девушка вперед Майла оказалась на пороге. Алекс был серьезным и в то же время удивительно довольным. Он указал Джону на его новое "рабочее место". Капитан понял, что сейчас на его вопросы отвечать никто не будет и приступил к работе. Алекс, заложив руки за спину, напряженно прохаживался по помещению. Женька подошла к Санни и убрала волосы с его лба - казалось, он крепко спит. Она подумала, что как вовремя ей пришла в голову мысль захватить медпакет. Она вскрыла его и достала несколько стерильных салфеток. Алекс с видимым интересом наблюдал за ее действиями. При этом Женька не проронила ни слова. Намочив салфетки в воде, она осторожно стерла уже успевшую сгуститься кровь, и отправила их в мусорный контейнер. Достав еще одну салфетку, Женька извлекла из пакета небольшой баллончик с аэрозолью. Распылив, она пару раз взмахнула салфеткой. Под действием воздуха она сначала стала влажной, а затем покрылась едва ощутимой корочкой льда. Спецкомпресс был готов и Женька положила его на распухшую лиловую переносицу Санни. Закончив, она закрыла и отложила в сторону медпакет, повернувшись к Роско:
   - Алекс, тебя этому учили? У тебя же должен быть свой пакет.
   - Учили, - смутился он, - я просто... растерялся.
   - Как так умудрились?
   - Во времени не уложились. Осталось их всего четверо. А один так вломил Санни, что тот вырубился. Дойти до сюда дошел, а теперь вот... что с ним?
   Женька не ответила. Она смотрела на Санни. Тот еле заметно дернулся, но она попридержала его:
   - Лежи.
   Он непонимающим взглядом посмотрел на девушку, но подчинился. Женька сменила холодный компресс.
   - А это еще зачем? - спросил Кент, ощущая при каждом слове тупую боль, отдававшую от переносицы по всей голове.
   - Тебе нос сломали. Постарайся некоторое время не мотать головой.
   Теперь Алекс понял в чем дело. Джон остался спокоен, услышав, что ничего серьезного нет. Санни повел глазами в сторону ребят.
   - Все хорошо. Джон уже работает. Вы справились, - пояснила Женька.
   - А ты что тут делаешь?
   - Оказываю тебе первую помощь, - она вновь поменяла салфетку и добавила с улыбкой, - а будешь выпендриваться, я тебе еще раз нос сломаю.
   Ответить Санни не успел. Его перебил возбужденный голос Майла:
   - Ничерта не понимаю! Что за хрень?!
   - Что еще? - спросил Санни.
   - Системы внешнего слежения передают возмущение поля...
   - Где?
   - В южной оконечности...
   - Нападение?
   - Нет... похоже, что нет....
   - А на что тогда похоже?!
   - Не знаю... черт, рассеянный пеленг, не могу ничего понять!
   - Так пойми! - Женька еще раз придержала Санни, который по привычке рванулся вперед. Он добавил уже более спокойно, - На тебя же надеемся! Или зря все это затевали?
   Джон промолчал. Он действительно не понимал, что происходит. Все, что угодно, но только не нападение. Наконец, он сообщил:
   - Четыре тулонских истребителя. Приближаются.
   - Координаты выхода? Курс перехвата? - продолжал требовать Санни. - Время сближения?
   - Определено.
   - Поднимай группу Альфреда.
   - А внешняя защита? - поинтересовался Алекс, - Они же обязаны открыть огонь.
   - Без приказа Талоне они ничего не обязаны делать. А мы не можем допустить сближения. Мы не знаем их цель и намерения. Они, я так полагаю, молчат?
   - Молчат, - подтвердил Джон.
   - Пусть ребята идут на перехват. Попробуем их взять. Алекс, марш в ремонтный ангар - там свои ребята, шепни им на ушко. На время определи тулонские истребители туда, а потом подумаем, что с ними делать. Все ясно?
   Алекс кивнул и вышел. Джон взялся за работу:
   - А не подвело тебя чутье, однако, - заметил он, - то-то Сашке тошно будет.
   - Пускай, - отозвался Санни, - теперь бы ладно сработать. Черт, - он прикрыл глаза от резкой боли в переносице, - как не кстати.
   - Думаю, не провалятся, - от души сказал Майл, продолжая вести активное наблюдение и вдруг медленно произнес, - пятый...
   - Что пятый? - спросила Женька. Санни насторожился.
   - Истребитель... Направляется к поверхности Херувима.
   - Я попробую взять его, - она выпрямилась и, взглянув на командира, поспешила к двери, договаривая на ходу, - Джон, сообщи мне курс перехвата и координаты выхода, когда я буду в машине.
   Капитан в ответ осторожно кивнул. Кент, сорвав с переносицы компресс, вскочил, но тут же сел, запрокинув голову от вновь хлынувшей ручьем крови:
   - Твою мать! Что за характер! - в очередной раз выругался Санни.
   - Может, лучше Сашку позвать или Алекса? - осторожно предложил Джон.
   - Ага, Алекс сейчас на пути в ремонтный ангар, а если туда направить Сашку, а его на перехват - Женька все равно окажется первой.
   - А если на перехват послать Сашку?
   - Да ты что?! В ней страха столько же, сколько и дерьма! Она не справится, - он бессильно стукнул кулаком по мягкому подлокотнику и стиснул зубы от боли, пронзившей переносицу, - черт... Ладно, Джон, делай то, о чем Женька тебя просила... А тебе что, скучно одной? Проходной двор, а не командный пункт! - он прикрикнул на появившуюся в дверях Александру.
   Сашка не ожидала увидеть Кента в таком скверном настроении и поспешила объяснить:
   - Женя просила за тобой поухаживать, а она где?
   - На перехвате, - зло ответил Санни.
   - Где?! - вскричала Сашка, круглыми глазами уставившись на командира.
   - Сядь и молчи, - процедил он.
   Она послушно опустилась на стул. Через несколько минут на развернутой карте, мерно парившей над столом, появилось изображение покинутого базу истребителя. Он шел ровно и уверенно. У Санни несколько отлегло на душе. Он прекрасно понимал, почему Женька решилась на этот шаг. Она видела, что кроме нее с появившейся проблемой больше никто не справится: ребята уже на задании, Алекс занят, Джон тоже, Сашку бы ни кто не пустил, о Санни нет и речи. А самой Женьке, помимо перехвата, предстояло выполнить еще одно важное задание - доказать окружающим и, в первую очередь, себе самой, что она по-прежнему пилот не хуже других. Поставив себя на место Женьки, Санни подумал, что, пожалуй, даже не знает, как бы он поступил в такой ситуации. Смог бы решиться на такой рискованный поступок, чтобы что-то себе доказать? Он понимал, что так или иначе, но подвернулся бы случай и Женька все равно бы сделала то, что должна, несмотря на его возражения и запреты. Она не упустила бы такой возможности. А кто виноват, что такая возможность подвернулась именно сейчас? Единственное, что по-настоящему тревожило Санни - это то, что Женька еще не совсем окрепла. Сашка же, напротив, беспокоилась совсем по другому поводу. Она была зла. Почему Женька ей ничего не сказала? Оставила здесь, среди этих хамов! Решила сорвать банк, толком не встав на ноги! А Сашка останется не при делах, ее даже не заметят! Все лавры будут у гениальной Женечки. Александра насупилась - по возвращении подруги она выскажет все, что думает по этому поводу.
   Женька продолжала уверенно идти на перехват. На тактическом экране она видела увеличивающийся в размерах тулонский истребитель. Он был несколько больше стандартного земного класса "Омега". По внешнему виду он напоминал цветок нарцисса: та же вогнутая сердцевина с внешним кольцом, похожие лепестки. Женька невольно залюбовалась таинственной игрой света и тени на его гладкой безупречной поверхности. Женьке показалось несколько странным, что противник не проявляет агрессии, ведь теперь она была в зоне видимости и прямого попадания. Однако попытки наладить связь и молчание в ответ нисколько ее не удивило. Заранее зная, что Джон и Санни сейчас будут материться так, как девушке и не снилось, она все же решила предпринять отчаянную попытку подойти ближе к истребителю. Реакции с его стороны не последовало. Первое же сканирование показало, что пилот даже не пытается управлять моделью, в которой находится. Истребитель был неуправляемым и шел наугад. Это Женьке не понравилось. Что же таится внутри этого прекрасного цветка? Какой такой неожиданный подарок подготовили тулонцы? Женька запросила расчет траектории и точки падения непрошенного гостя. Результат ее озадачил - если допустить, что истребитель минует поле внешней защиты Херувима, то его конечным пунктом прибытия будет густая чаща леса на северо-востоке от "Цереры" и это слишком далековато, чтобы нанести ей какой-нибудь вред. Следовательно, цель беглеца, как окрестила его про себя Женька, не база, а значит, угрозы нет. Эти выводы позволили истребителю девушки вплотную приблизиться к загадочному цветку. Повторное сканирование подтвердило полученные ранее сведения. Кроме того, Женька удостоверилась, что беглец не пуст. Присутствие жизни было налицо и даже слишком. Это несколько смутило ее и заставило отправить этот вопрос на "полку", где хранилось все самое важное. Однако все это нисколько не помешало ей набросить на беглеца сеть и немного притормозить его.
   - Джон, - сказала она, - готовь направляющий луч.
   - Ты с ума сошла?! - за спиной капитана она услышала голос командира.
   - Санни, у тебя есть чутье. У меня оно тоже есть. Дайте мне луч.
   Голос Женьки был с оттенком суровости. Она ждала.
   - Ты уверена? - спросил Санни через некоторое время.
   - Уверена.
   - Ладно, действуй, Джон, - вздохнул командир и смягчился, - умница. Отпускай сеть. Мы его поймаем.
   Женька подчинилась приказу и вскоре, освободившись от нагрузки, ее истребитель держал курс на "Цереру". Девушка отчего-то нервничала.
   - Джон, дай мне Сашу, - попросила она.
   - Она отказывается, - сказал Майл после паузы.
   "То-то я не могу до нее достучаться", - подумала Женька. Она поняла, что Сашка точит зуб, чтобы впиться ей в горло. Опять затеет скандал. Женька в очередной раз ощутила, что после вынужденной болезни она очень сильно изменилась. Стала жестче, что ли? Раньше она никогда бы даже не подумала ругать Сашку за ее выходки - жалела младшую подругу, но теперь ей казалось, что она увидела нечто такое, о чем раньше не задумывалась. Словно пелену с глаз смахнула. Терпеть Сашкину стервозность она больше не могла, но с другой стороны, ей было немного жаль Александру. Женька понимала то, что никак не могла понять Сашка: рано или поздно она растеряет всех своих сторонников. О друзьях речи не идет, поскольку за свою жизнь Сашка так и не поняла, что есть на самом деле друзья и для чего они нужны. Для нее было важно лишь последнее слово - "нужны". В друзьях у Александры числились только нужные ей по каким-то причинам люди. И Женька была ей нужна только в качестве надежного прикрытия и жилетки, в которую можно было поплакаться в любое время суток. Женька вдруг осознала себя свободным, ни от кого не зависящим человеком, способным расставить все на свои места.
   - Джон, передай Саше, что я с ней обязательно поговорю.
   Она немного подумала. Жалость - плохой советчик и именно от нее давно бы следовало избавиться. Через мгновение она спросила:
   - А Санни? Как он?
   - Ничего. Можно и получше, - она услышала голос Кента.
   Санни явно был недоволен своим положением, тем более что голова все еще была неподъемной.
   - Держись, - сказала она напоследок, - Иду на "Цереру", - и отключилась.
   Теперь, когда свист двигателей постепенно утих, Женька поняла, что на самом деле волновалась. Очутившись на твердой поверхности, она позволила себе немного расслабиться и только теперь, сидя в пилотском кресле с закрытыми глазами, ощутила боль в спине и ногах. Выполненная работа оказалась тяжеловатой. Пожалуй, даже слишком. Женька попыталась выпрямиться и сморщилась, тяжело дыша.
   - Черт возьми, - медленно проговорила она.
   - Ты в порядке? Все нормально? - спросил словно из ниоткуда вышедший на связь капитан.
   Превозмогая боль, она улыбнулась:
   - Все хорошо. Я сейчас буду.
   Она спешно перерубила канал связи и в тот же миг улыбка исчезла с ее лица. Что есть силы, она вцепилась руками в края кресла и закинула голову, стиснув зубы. На раздавшийся в кабину стук Женька не ответила. Не могла. В голове промелькнула мысль заблокировать люк, но она не успела: чья-то светлая голова просунулась в открывшуюся щель. Женька не разглядела кто это. Она почувствовала резкую нарастающую боль. Лицо, смотрящее на девушку, побледнело и через мгновение расплылось перед Женькиными глазами.
   Очнулась она от прикосновения к лицу чего-то холодного: "Мокрое полотенце", - сообразила она. Около нее был Хаммер.
   - Алан? - Женька приподнялась.
   - Тихо, тихо, - мягко сказал он, - тебе лучше?
   - Ну да, - задумчиво произнесла она, - что случилось?
   - Не знаю, тебе плохо стало.
   - Я что, сознание потеряла? - с ужасом в голосе спросила Женька.
   - Да, ты забылась еще в истребителе. Я тебя принес сюда...
   - А шлюпка? - тревожно спросила Женька.
   Она под охраной. Я об этом позаботился. Правда... - он замолчал, и она незамедлила спросить:
   - Что "правда"?
   - Все было не так, как мы планировали, а теперь, когда твоя шлюпка преспокойно стоит в нашем ангаре, я вообще ничего не могу понять.
   Расспрашивать Хаммера не имело смысла, потому что он все равно все расскажет, поэтому спросила:
   - Я здесь давно?
   - Минут двадцать.
   Женька не расстроилась, но запереживала: что же это может быть? Она нарушила все инструкции, данные Уилксом, и самое главное - никаких полетов в ближайшее время. А теперь вот, неизвестно чем вся эта история закончится. А если об этом происшествии узнает еще и Санни... А что Санни? Он сам не в лучшей форме, так что ему будет не до этого, тем более, что Хаммер выглядит несколько озабоченным, а, значит, Женькины проблемы отойдут на второй план. Она сделала попытку подняться и даже не отказалась от помощи Хаммера. Прежней боли она не чувствовала, но решила пока больше не баловаться подобными делишками. Для проверки она сделала несколько самостоятельных шагов и остановилась, чтобы перевести дух.
   - Ты пойдешь на командный? - спросила она. Тупая, но вполне терпимая боль все еще напоминала о случившемся.
   - А как же! - воскликнул Алан, - ты обопрись на меня, Женя. Так тебе легче будет.
   Стало действительно легче. Они медленно направились на командный пункт, привычно петляя по коридорам.
   - Уже все вернулись? - осведомилась Женька.
   - Нет, пока вернулись только я и Пол. Хотя, пока ты отдыхала, может, и остальные подтянулись, - ответил Хаммер, подставляя девушке свое надежное плечо, - наверняка только нас и ждут.
   - И у всех такие же озабоченные лица?
   - Ну-у, не знаю.
   - Ладно, посмотрим. Но только о том, что было - ни гу-гу!
   - Я подумаю, - лукаво улыбнулся Хаммер.
   - Ах ты бессовестный, - подыграла ему Женька.
   - Нет, я просто хочу выжить. Ты же знаешь, что сделает Санни, когда узнает, что с тобой что-то не так, а я это скрыл. Тебе-то что, он простит, а мне башку снесет.
   - Не снесет, - заулыбалась Женька, - его самого бы кто сейчас на ручках поносил.
   - Как бы не так. Он наверняка уже скачет, как черт. Он же, как Талоне, будет стоять до последнего! И сдастся только тогда, когда в последний раз выдохнет, - махнул рукой Хаммер, но Женька уцепилась за мысль:
   - Ты думаешь, что Талоне безнадежен?
   - А я этого не говорил, - вскинул голову Хаммер и открыто посмотрел на Женьку, - с чего ты взяла?
   - Но все-таки ты так думаешь, - настаивала девушка.
   - А ты так не думаешь? - в свою очередь задал провокационный вопрос Хаммер.
   - Понимаешь, Алан, он - символ, - попыталась объяснить ему Женька, но он перебил ее:
   - Символ? Да какой к черту символ?! Все уже давным-давно в нем разуверились!
   - А ты хоть раз прислушивался к разговорам ребят? Все они: и Джон, и Альфред, и Санни, и даже Сашка лелеют надежду на его спасение! А знаешь почему? Потому что они все верят, что если удастся освободить Ормандо Талоне, то победа у нас в кармане! А с этой верой и только благодаря ей мы действуем, как слаженная команда!
   - И ты думаешь, что это освобождение возможно? - скривился Хаммер, печально усмехнувшись.
   - Я думаю, возможно все, - твердо ответила Женька.
   Некоторое время они шли молча, осмысливая только что состоявшийся разговор. Хаммер неожиданно встрепенулся и остановил Евгению:
   - Постой. Ты опять что-то задумала?
   - Ничего подобного, - мгновенно отреагировала она и, охнув, присела, но он успел ее поддержать.
   - Ты чего?
   - Все технично и ровно, - она крепко уцепилась за рукав куртки Алана.
   - Может, лучше не идти на командный? - поинтересовался он.
   - Нет, пошли, - упрямо казала Женька, и они продолжили путь.
   На самом деле ей не хотелось никуда идти. Она чувствовала слабость, валилась от усталости и совершенно не имела понятия о том, как будет вести себя дальше. Она знала лишь то, что непременно должна собраться. Полумрак коридора так тяготил, что от этого к усталости добавилась еще и сонливость. Женька брела молча, опустив голову и чуть оперевшись на своего любезного спутника. Спать на ходу ей еще не приходилось и Женька даже подумала, что сейчас самое время этому научиться. Однако скоро показался свет. Они, наконец, вышли на ярко освещенный командный уровень, и Женька еще долго жмурилась, привыкая к свету.
   - Ты еще не передумала идти? - вновь поинтересовался Хаммер.
   - Уже поздно об этом говорить, - зевнула Женька и встряхнула головой, прогоняя дремоту, расправила плечи и сказала весело, - Ну что? Теперь будем выяснять причину твоей озабоченности.
   Когда дверь командного пункта отворилась, и ребята шагнули в помещение, первое, что они увидели - это был предупреждающий жест Майла. Хаммер и Женька поняли, что связь с Землей налажена, но все идет не так гладко. Еще бы! Лицо адмирала было чересчур серьезным, брови сдвинуты, что придавало ему оттенок грозности. Выдержка Джона поражала. Он говорил так уверенно, что любой другой непременно поверил бы. Любой другой, но не президент. Каким-то шестым чувством он осознавал, что все то, что говорит Джон о Талоне - вранье, что ничего не в порядке, все не нормально, но спасибо хоть на том, что сводки похожи на правду.
   - ...так или иначе, но Талоне придется покинуть Херувим. Его вызова на Землю требует Военный Совет. Я не могу препятствовать, - говорил адмирал Уолис, - Так что, что бы у вас там не происходило - я все равно узнаю. И отвечать будут все. И ты в том числе.
   Он прервал сеанс связи, не дав ничего сказать Джону в свое оправдание, более того, не дав даже сказать официальное "да, сэр". Майл отметил, что таким президента он еще никогда не видел. Под его глазами образовались мешки - признак бессонных ночей, да и сам он теперь казался намного старше своих лет. Теперь он уже не походил на того бравого старика, которого Джон видел в последний раз на Земле. Капитан понял, что дела обстоят намного хуже, чем они это себе представляли. Нависшая угроза была вполне реальна. Нужно было что-то срочно предпринимать, однако в глазах Земли оправдания они себе не сыщут. Поскольку если они узнают правду, настоящую правду, то здесь будет только два варианта ответной реакции со стороны правительства президента: первое - их всех отдадут под трибунал за то, что они скрывали факты, и второе - их всех отдадут под трибунал за то, что они содействовали безобразию и занимались самоуправством черт знает сколько времени. В любом случае выводы были неутешительными. Джон почувствовал себя на грани полного провала. Он стоял, молча, оперевшись на стол. Все смотрели в его лицо.
   - М-да, - вяло потянул он, - просто блеск.
   По выражению лиц окружающих он понял, что ребята осознавали происходящее точно также хорошо, как и он сам, только Женька отчего-то не выказывала никаких признаков беспокойства. "Устала", - подумал про себя Джон. Сашка сидела рядом с Алексом и молчала, исподлобья наблюдая за происходящим. Женька поняла, что чего-либо добиться от нее сейчас - бесполезное занятие. Дуться Александра умела долго. Женька решила не портить настроение ни себе, ни присутствующим. Она была предельно серьезной. Она чувствовала, как Сашка буквально кипит от злобы. Девушка отошла в сторону, показывая своим видом, что если бы Сашка и начала, то никакого разговора все равно бы не состоялось. Она заметила, что во вновь возобновившейся беседе никто не вспоминает о президенте Уолисе. Эта тема была словно закрыта. Да и к чему было к ней возвращаться, если все и так поняли, что запахло жареным. Женька оперлась на стену, прикрыла глаза, потерла виски и повернулась к Санни, почувствовав на себе его цепкий взгляд.
   - Жень, ты как? - тихо спросил он, когда девушка присела рядом, готовая рухнуть от усталости с непривычки.
   - Хорошо, - небрежно отмахнулась она.
   - Не пытайся меня провести. У тебя все на лице написано. Или ты хочешь, чтобы я с Аланом поговорил вместо того, чтобы все от тебя узнать?
   - Ладно, - сдалась Женька, - когда я посадила истребитель, опять появилась боль в спине и ногах, но терпимая. Я обещаю, что поговорю с Уилксом. Правда, поговорю. А ты вместо того, чтобы нападать на меня, взял бы, да похвалил, ведь я молодец? - она улыбнулась, зная, что Санни зла на нее не держит.
   - Конечно молодец. Ты всегда молодец.
   Он положил свою теплую ладонь на Женькину руку, и их пальцы сцепились. Сашка, уловив краем глаза этот жест, казалось, позеленела от злости, но промолчала, удержавшись от комментариев, а Женька, как бы не замечая ее, закрыла глаза и прислонилась к Санни. Он склонил голову к ней, прикоснувшись щекой к волосам. Сашка отвернулась.
   "Ты всегда молодец..." На мгновение Женька унеслась в прошлое. Перед ее глазами возник объятый пламенем дом, крики о помощи и она сама: неподвижная, словно каменная, с распухшим от слез лицом. Нет, она не всегда была молодец и Санни, если когда-нибудь об этом узнает, навряд ли простит ее. Скорее всего, он будет раздавлен, опустошен, в ярости - что угодно, ведь он и не догадывается, что Женька может быть на такое способна. Однако девушка не боялась потерять друга и остаться одной. Ведь с ней он тоже обречен на одиночество, хотя, может быть когда-нибудь... Но будет ли он ждать вечно? А правду о себе она обязательно расскажет. Только время для этого пока еще не настало. Женька открыла глаза. Видение исчезло. Она услышала голос Санни:
   - Сашка злится.
   - Хочет быть первой. Всегда, - она опять закрыла глаза.
   - Ага, то-то я помню, она мне глазки строила, когда вас только к нам направили.
   - А ты что терялся?
   - А я не терялся. Я просто не поддавался на ее провокации...
   - Возвращаются еще двое. Все в порядке, - подал, наконец, голос Джон, - скоро все будем в сборе.
   И действительно. Ребята не заставили себя долго ждать и, вместе с присоединившимся к ним Полом Свенсоном, скоро появились на командном пункте, внеся в его молчаливую атмосферу привычные шумные звуки.
   - ...И все равно я ничерта не понимаю, сколько не объясняй! - возбужденно говорил Юта.
   - Я только догадываюсь, - пояснил Альфред.
   - Что у вас? - поинтересовался Санни, которому, волей-неволей, пришлось собрать себя в кулак, чтобы снова быть в форме.
   Синяк и отек с переносицы почти сошли, и теперь он вполне походил на нормального человека. Оставшаяся от удара о стену затылком тупая головная боль не мешала выполнению своих обязанностей командира и уж никак не могла помешать энергичному Санни думать. Женька тихо спала у него на груди, и будить ее он не решился. Однако она и сама скоро проснулась от шумных восклицаний Юты.
   - Тише ты, - одернул его Санни.
   - Ой, - виновато улыбнулся тот и обратился к Женьке, - извини, пожалуйста?
   Та в ответ кивнула. Альфред с улыбкой на лице подошел к Санни:
   - А над тобой кто поработал? - он вытащил из пачки сигарету и попросил у Юты огонька, заранее зная, что у него всегда с собой.
   - Охранник, - отозвался Кент.
   - А тебе идет, - покачал головой Альфред, не убирая с лица застывшей улыбки.
   - Спасибо, друг, - от всего сердца поблагодарил Санни и вернулся к началу разговора, - Ну так что скажете? - он обратился к четверым пилотам, благополучно вернувшимся с задания.
   - Я и так ничего не понял, - мастерски сложил с себя обязанности докладчика Юта, - пусть вон Альфред рассказывает - это он у нас самый догадливый.
   - Да ничего подобного, - смутился Федерау, но по его виду можно было сказать, что он все же собирается с мыслями, чтобы что-то выговорить, - вообще-то есть кое-какие соображения. Да, ребята? - он обратился к пилотам.
   Те активно закивали головой. Даже Юта.
   - В общем так, - Альфред вздохнул, провел ладонью по подбородку и сказал: - Дело вот в чем. Начну с начала. Джон зафиксировал возмущение поля четырьмя тулонскими истребителями. Естественно, что сигнал, так или иначе, поступил бы на командный пункт. Но если бы здесь был Талоне, то ответные действия навряд ли бы последовали, ведь он вправе дать подобную директиву? Но вот в чем вопрос: зачем тулонцам посылать свои истребители в тот час, когда они просто не могут быть посланы? В чем цель? А цель такова: если мы их встретим должным образом, а мы это и сделали, значит, либо они проверяли факт возможности утечки, либо, что происходит на "Церере" в отсутствие Талоне или как там его. В любом случае тулонцы не просчитались. Мы оказались готовы к этой встрече... Это что касается первой части моих рассуждений.
   - Вполне резонно, - оценил Джон, - может быть ты даже и прав, ведь мы не знаем, что у них на уме.
   - А я думаю вот что, - немного подумав, сказал Санни и, поднявшись, наконец, из кресла, заходил взад-вперед по помещению, - надо заканчивать подставлять наших союзников и сказать Гордону, чтобы он обрубал все попытки связи, если, конечно, у него это получится. Они и сами должны понимать, что это занятие становится слишком опасным. Кроме того, я думаю, что настало время действовать по-новому. Пора все взять в свои руки. Трибунала нам все равно не избежать. И выбора в любом случае у нас уже нет.
   - А что президент? - недоуменно спросил Хаммер, - Он что, чем-то недоволен?
   - Еще как недоволен, - потянул с тяжелым вздохом Майл, - Санни прав, нам теперь нечего терять. Под трибунал мы все попадаем в любом случае, независимо от того будем мы сидеть сложа руки или нет. А раз так, то мы можем хоть что-то попытаться сделать.
   - Ладно, Альфред, какие еще выкладки? - поинтересовался Санни, не переставая мерить шагами вотчину Талоне. Руки он сцепил за спиной - ему так легче думалось.
   - Значит так, - теперь уже без предварительной раскачки продолжил Федерау, - вылетели мы с "Цереры" в твердой уверенности, что направляемся атаковать тулонские истребители, но, оказавшись на месте, мы столкнулись со своими...
   Санни остановился:
   - Мы уже сталкивались однажды с этим, Альфред.
   - Конечно сталкивались, но мы же должны быть уверены наверняка! Они подошли слишком близко, точнее мы их подпустили, ведь только при таких условиях опознаватель "свой-чужой" сработает. Их бы и так не пропустили, ведь если бы даже это были истребители с "Матери", то у них должен быть код доступа в защитное поле Херувима, но мы же не могли ждать! Одним словом, мы едва не попали в ловушку. Мы, конечно, удостоверились, что это тулонцы, но даже глазами не успели моргнуть, как эти истребители взяли и разлетелись на кусочки.
   - В смысле?
   - Да в прямом! Не то намеренно это было сделано, не то что... Во всяком случае, когда я проводил сканирование - это был не беспилотник, а перед тем как он взорвался что-то изменилось в присутствии жизни на том чертовом истребителе!
   - У меня было то же самое, - подтвердил Хаммер, - будто бы половина пилота взяла и исчезла, а пол пилота осталось!
   - Погодите, - Санни сделался еще более внимательным и вдруг улыбнулся своей неожиданной догадке, - вспомните, что Паоло рассказывал о своей разведке, перед тем как умереть?
   Женька вздрогнула, но никто этого не заметил.
   - Дело вот в чем! - продолжал Санни, не делая паузы. - Тулонцы далеко не дураки, чтобы вот так просто гробить технику. Это только мы способны на такое. Он рассказывал, что видел целые поля, на которых тулонцы выращивают свои корабли. Кроме того, нам известно о том, с какой легкостью тулонцы могут перемещать свое сознание из одной точки пространства в другую. Сопоставив все это и слив воедино, можно предположить, что корабль органического происхождения сам по себе живой, а это сканирование подтверждает. И он управляется сознанием, а это так же фиксируется. Все это мы получаем в виде данных о присутствии жизни на корабле. Когда же сознание покидает корабль, то есть оставляет его беспилотным - мы и видим эти изменения, которые ты, Алан, назвал "пол пилота". Сколько мы бились над тем, откуда у тулонцев столько кораблей и пилотов? Вот вам и ответ: одних растят, другие успевают вовремя смыться.
   Санни замолчал. Все несколько ошарашено смотрели на него и также молчали. Никто не ожидал услышать подобных выводов. Кент нахмурился, засунул руки в карманы и сел обратно в кресло.
   - Что? Похоже на бред? - осторожно спросил он.
   - Я сейчас могу поверить во что угодно, - развел руками Альфред, - даже в Господа Бога! По крайней мере, эта теория многое объясняет...
   - Многое? - перебил его Джон. - Да она все объясняет!
   - Да, дело за малым. Осталось только выяснить, правда это или нет, - пожал плечами Юта.
   - Знаете что? - капитан говорил несколько раздраженно и это вполне можно было понять, - Мы со своими выяснениями и так столько времени драгоценного потеряли, потеряем еще и жизни, если вот так будем сидеть и словоблудием заниматься. У нас в ангаре стоит тулонская машина, а мы вместо того, чтобы выяснять, что это за фрукт, демагогию разводим!
   - Экий ты злой, - скривился Юта и спросил, - Кстати, о тулонцах, что, кроме нас еще кто-то поработал?
   - Я, - неохотно сказала Женька и сморщилась. Сейчас ей хотелось быть наименее заметной фигурой, впрочем, этого хотелось всегда, но не всегда получалось.
   - Ты? - Юта недоверчиво склонил голову на бок и устремил оценивающий взгляд на Женьку.
   Она качнула головой в знак согласия.
   - Ты взяла тулонский истребитель?!
   - А что, по-твоему я не могу этого сделать? - вопросом на вопрос ответила девушка, - Или я хуже, чем ты?
   - Ну не хуже, - растерялся Юта.
   - В смысле слабее? - исправилась Женька и согласилась, - Где-то слабее, Ричи, а где-то и нет.
   - Кстати, о тулонцах, - снова заговорил Альфред, - Вот ты, Джон, все кипятишься, а ты послушай, что я тебе сейчас скажу. Подумай сам, что будет, если ты сейчас побежишь в ангар? Я лично тебя не пущу.
   - Это почему же? - поинтересовался капитан.
   - А потому, что если взять за основу теорию Санни, то получается, что после того, как сознание так называемого пилота переносится с поля корабля в другое место - сам корабль остается незащищенным, и вполне возможно, что эти корабли некогда были самостоятельными формами жизни, способными свободно существовать в космосе. Можно также предположить, что тулонцы со своей жаждой завоевывать все и вся, когда-то покорили их, а потом начали использовать в своих целях. Может быть, это генетически измененные формы, а, может быть, и просто рабски подчиненные.
   - Ты хочешь сказать, что если пилота нет, то корабль не может существовать? Он самоуничтожается? - воскликнул Хаммер, не веря в вероятность догадки.
   - Вполне возможно, и тулонцы используют эти формы жизни, как пушечное мясо. А если так, то почему тогда истребитель, который привела Женя, не самоуничтожился? - спросил Альфред, обводя взглядом окружающих.
   - Потому что там есть пилот? - с сомнением в голосе спросил Хаммер.
   - А почему он там есть? - продолжал Федерау.
   - Ну-у...
   - Потому что он хотел к нам попасть, а поскольку мы не знаем, что у него на уме, то и соваться в ангар пока не следует, - заключил здоровяк.
   - Погодите, - наморщила лоб Женька, - этот истребитель двигался наугад, им никто не управлял!
   - Но пилот же находился внутри, - возразил Альфред, - А значит, так или иначе, все сходится.
   - Хорошо, - сказал Джон, - ну а что тогда предложишь делать с этой игрушкой?
   - Вот что, - произнес Санни, чем вновь привлек к себе всеобщее внимание, - к тулонскому истребителю подойду я и вытащу то, что там находится - пилот или еще черт знает что.
   - А если корабль взорвется? - наконец, подала свой голос Сашка и ехидно продолжила: - Или у тебя опять чутье?
   - Нет, - спокойно ответил ей Санни, - но как командир, я обязан это сделать.
   На него смотрели все. Смотрели в молчании, потому что знали, что возражения не будут приняты во внимание, а, кроме того, Кент был прав. Он не мог жертвовать ребятами.
   Спустя час, командный пункт был оставлен. Санни находился в ремонтном ангаре вместе с ребятами и издали поглядывал на казавшийся неприступным цветок нарцисса, мерно покачивающийся в воздухе, удерживаемый силовыми кильблоками. Как он поступит - ему самому было совершенно неизвестно. Однако одно обстоятельство все же радовало. Глубинное сканирование показывало наличие человеческого фактора внутри корабля. С одной стороны, это несколько удивляло, с другой пугало, а с третьей казалось обычным делом, поскольку ребята знали, что тулонцы переносят свое сознание на носитель, причем носитель по своему внешнему виду мало отличающегося от облика человека, а поскольку структура корабля все же органического происхождения, она не позволяла определить наверняка - человек это или нет. Это все еще и настораживало.
   Санни долго не готовился, а взял с собой Альфреда и направился к истребителю. Остальные ребята остались за включенным защитным полем ангара во избежание непредвиденных обстоятельств.
   - Ты останешься на безопасном расстоянии, - говорил Санни, - а я попробую открыть эту штуку.
   - А что делать с пилотом? - осведомился Альфред.
   - А что с ним делать? Он нам не нужен. Он скорее умрет, чем заговорит, если, конечно, вся эта конструкция не разлетится ко всем чертям раньше времени.
   Они остановились.
   - Ну, я пошел, - протянул руку Санни.
   - Иди к черту! - отпихнул его Альфред, - Нашел время придуряться! Иди и вытащи этого гада!
   - Есть, сэр! - шутя козырнул Санни и шагнул за линию защитного поля.
   Он ощутил, что остался один на один с неизведанным. Страшно не было. Пугала неизвестность. Он подумал о Женьке и о том, что, пожалуй, знает, что она сейчас чувствует. Конечно же, она волнуется и переживает, как и все. Санни не оглядывался, ведь тогда он мог случайно встретиться с ней взглядом, а именно этого сейчас ему хотелось меньше всего, поскольку тогда он станет несколько слабее и, может быть, даже потеряет уверенность. Он не знал, почему думает именно так, но не сомневался, что если не будет оглядываться, то так всем будет намного лучше, иначе и ребята могут почувствовать его слабость.
   Он осторожно продвигался все дальше, и неожиданно для себя понял, что знает, что нужно делать. Он не ощущал никакой угрозы со стороны покачивающегося корабля. Санни обратил внимание на его безупречную форму и совершенную поверхность. Альфред был прав - только природа могла создать такую красоту. Кому-то другому это было не под силу. Санни никогда раньше не встречал ничего подобного. Это было существо, именно существо и Кент это почувствовал так резко, что перехватило дыхание и он невольно отшатнулся, но спокойствие, исходившее от корабля, заставило успокоиться и его. Санни подумал: отчего эти сильные существа, могущие влиять на другие своими эмоциями, позволили подчинить себя и стать просто игрушкой, орудием убийства миллионов, а может быть и миллиардов? Ответ на этот вопрос Санни нашел все в той же способности тулонской расы манипулировать сознанием других особей.
   Санни почти вплотную подошел к кораблю. По размерам он был больше стандартного земного истребителя раза в полтора. Сейчас он казался еще более длинным из-за лепестков, которые были закрыты и вытянуты вперед. Казалось, что корабль дремал, но Санни знал, что это было далеко не так. Кент осторожно провел рукой по поверхности лепестков. Она была чуть шероховатой, хотя визуально казалось идеально гладкой, и слегка пружинила. Санни подумал, что причинить боль такому существу очень легко. Оно казалась безобидным и пассивным. Но кто его знает, на что способны эти формы жизни, находясь в свободном состоянии, в своей природной стихии? Достаточно ли они разумны? Достаточно ли цивилизованы? Санни надеялся, что если существо-корабль может передавать свои эмоции, то, может быть, оно способно воспринимать чужие?
   Командир положил другую руку на поверхность корабля и прислонился к нему лбом, пытаясь настроиться на его волну. Но ничего не происходило. Может быть, корабль не хочет его принять? Или он настроен только на общение с тулонцами? Санни отнял голову и руки от поверхности и немного постоял, любуясь совершенством абсолютно иной формы жизни, нежели человек. Он даже представил, как эти прекрасные цветы парят в космосе, смыкая и размыкая лепестки, словно крылья, и неся вытянутое, сужающееся к концу и широкое у основания тело - корпус, чем-то напоминающее стебель. Санни вдруг ощутил, как его руки вновь непроизвольно тянутся к сложенным лепесткам и прижимаются к их поверхности. Он старался не волноваться, но понимал, что если он даже попытается вырваться, то ничего не получится. Корабль отпускать его не собирался. Он словно изучал прикасавшегося к нему человека и теперь, когда тот прошел ведомый только самому существу тест, он решил допустить его к себе. Санни почувствовал, что неведомая сила удерживает его. Что от нее ждать? Может быть, корабль знает, что пришло его время умирать и поэтому решил захватить с собой еще кого-то? А может, именно на это тулонцы и рассчитывали?
   Санни послушно склонил голову, коснувшись лепестков, которые ожили, затрепетали и обвили его так осторожно и заботливо, как мать прижимает к своей груди дитя. Он вдруг вспомнил, как беззаботна была его жизнь там, на Земле, как он радовался ей, выпивая каждый отмеренный ему день до дна, как любил жизнь, дышал полной грудью так, будто бы это было в последний раз. Он вспомнил, как умер его отец, как началась война - разрушенные города, огонь, скорбь и боль людей, свою слепую ярость от сознания собственной беспомощности. Он вспомнил каждого из знакомых ему ребят, погибших от руки несправедливости и войны. Он скорбел по ним. Он готов был бить кулаками в непробиваемую стену, но не мог себе этого позволить, ибо это уже было бы признаком бессилия. Он вспомнил Женьку: свою любовь к ней, как он молчал, как помогал подняться на ноги, как мучился вместе с ней, как переживал ее боль, как просил у неведомого Бога, чтобы она осталась жива, как оберегал ее все эти годы... Он ощутил, что чувства, переполнявшие его настолько сильны, что держать себя в руках становилось все труднее, но он не мог остановиться и теперь вспомнил тех с кем, бок о бок сражался за победу. Их надежное плечо, на которое всегда можно было опереться, их честность, понимание и бескорыстность. Он вспомнил все. В один миг он вновь прошел и мир, и войну, и радость, и боль, и разочарование. Ему казалось, что для человеческого разума пережить все эти чувства в один момент невозможно, но он делал это. Более того, он явно ощутил напряженность Альфреда, зависть и злость Сашки, интерес Юты, переживания Джона и волнение Женьки и остальных ребят. Его собственное напряжение нарастало все больше. Санни колотило мелкой дрожью, из носа вновь хлынула кровь. Будто бы внутри себя он увидел, что Женька рванулась вперед, но Джон силой удержал ее, и она так и осталась стоять на пол шаге, что-то беззвучно шепча. Санни услышал и эти слова. "Отпусти его,- говорила Женька, - отпусти с миром...".
   Кент вдруг почувствовал резкое облегчение, но, спустя мгновение, его вновь захватила волна чувств. Только теперь это были не его чувства. Ощущения тоже совсем изменились. Санни увидел себя недалеко от неизвестной ему туманности. Он испытывал странное ощущение легкости и свободы - такое, какое ему еще не доводилось испытывать. Может быть, только во сне и то навряд ли, потому что сейчас все казалось намного реальнее. Санни парил. Парил в буквальном смысле этого слова. Он находился в состоянии свободного полета в открытом космосе. Это было невозможно, но он верил в это. Вокруг себя он больше ничего не видел. И вдруг совсем недалеко от него появился прекрасный цветок, который легко двигался, чуть покачивая лепестками, и несколько изгибая тело-корпус для выбора нужного направления. Потом появился еще один, потом еще и еще. Санни был ошарашен: их были десятки, сотни, тысячи! Они были разными по размеру и каждый светился изнутри, казалось, присущим только одному ему светом. Санни почувствовал глубину чувств, испытываемых этими загадочными существами, ведь он даже не знал, как они себя называют, в чем цель их существования и что, наконец, ими движет!
   Внезапно он ощутил, что будто бы перемещается, и вот опять он парил в безвоздушном пространстве. То, что он видел, поражало не только своими масштабами, но и безупречной красотой, и ощущением полной гармонии. Это был, наверное, целый город или нечто вроде этого, воздвигнутое прямо в вакууме. Это было непостижимым, но все же реально существующим где-то очень-очень далеко. Санни видел огромные шары, соединенные друг с другом тонкими нитями, которые все вместе образовывали причудливые фигуры. Эти фигуры, в свою очередь, объединялись в непонятную человеческому разуму конструкцию. Сама же она блистала оттенками всех цветов радуги, но не ярких, а будто бы слегка размытых, создавая ощущение объемности и какой-то мягкости. Санни, любуясь творением неведомого разума, заметил, что первоначальный пейзаж начал меняться: и вот уже вся сияющая конструкция преобразилась. Теперь эти строения больше походили на энергетические торосы с их равнинами, горными цепями и пещерами, ведущими в никуда. Существа-цветы парили, словно исполняя ведомый только им ритуальный танец, оставляя за собой еле заметные голубоватые искрящиеся потоки. Санни почувствовал прилив нежности и совершенно незнакомых ему ощущений, которые он никогда не смог бы описать. Это были совсем иные чувства, нежели те, что приходилось испытывать в своей жизни командиру. В них не было бурной страсти, был лишь покой и умиротворение. Он заметил, как два существа обвили друг друга, нежно соприкасаясь лепестками, и ощутил еще более странное чувство, решив, что видимо так эти существа выражают свою любовь. Но неожиданно все опять изменилось: он увидел, как гасли один за одним построенные с такой заботой города-конструкции, как сгорают в одно мгновение сами существа-цветы, вспыхивая искрой, оставляя лишь пустоту. Он почувствовал боль. Боль, которую сам испытывал не раз. И вновь его чувства смешались. Казалось, что теперь он переживал не только за своих друзей, но и видел, ощущал, стонал от невыносимой боли, которую испытывали когда-то свободные обитатели дальних просторов космоса.
   Дрожь снова охватила его. Боль разлилась по всему телу с такой силой, что Санни был готов рухнуть на колени, но обхватившие его лепестки держали крепко и надежно. Он понял, что видит ту участь, которая постигла этот странный народ, почувствовал ненависть к захватчикам, отчаяние и ярость от бессилия так, как испытывали ее те, кто был братьями и сестрами обреченного на смерть корабля. Санни понял это в тот момент, когда лепестки разжались и он силой какого-то импульса был отброшен за пределы защитного поля. Он все еще сидел на гладкой поверхности полосы покрытия ангара, когда захваченный пленник сделался почти прозрачным и невдалеке от него появилась фигура того, кто все это время находился внутри корабля. Санни, не зная откуда взялось это знание, вскочил на ноги и бросился к материализовавшемуся пилоту, схватил его за руку и потащил как можно дальше от корабля, на ходу крикнув:
   - Альфред! Уходи отсюда!
   Федерау напоминать несколько раз было не нужно. Он развернулся и бегом припустил к месту, где стояли ребята - единственному надежно защищенному во всем ремонтном ангаре. Раздался мощный взрыв. Сработала удерживающая, предварительно наброшенная сеть. Но это мало помогло. Взрывная волна в считанные секунды накрыла двух беглецов, пронеся их над покрытием несколько метров, и швырнула на пол, обильно поливая жаром и огнем. Санни инстинктивно закрыл собой казавшегося безжизненным пилота и зажмурил глаза. Спустя некоторое время он позволил себе открыть их. Он был жив. Командир осторожно поднялся на ноги и отряхнулся. По-прежнему ощущая боль в сломанной переносице, он вытер кровь и шмыгнул носом, оглядываясь назад. В месте, где находился корабль, не осталось ничего. Санни подумал, что Альфред оказался прав: существо, ставшее кораблем, было неспособно жить без присутствия в нем сознательной единицы личности. А еще он подумал, что корабль спас его. Именно он подсказал, что нужно бежать. Все это и то, что он пережил, никак не укладывалось в голове. Он повернулся к месту где, стояли ребята и поднял руку, давая понять, что все в порядке. Они уже спешили к нему.
   Одним движением командир поставил пилота на ноги. Это была женщина. Для носителя она выглядела достаточно потрепанной. Она покорно стояла. Определить ее возраст было весьма трудно, но было очевидным, что незнакомка была старше всех присутствующих. Штаны и рубаха, в которые она была одета были не по размеру. Эту одежду, похоже, еще ни разу не стирали, впрочем, как и не снимали. Лицо было трудно разглядеть - длинные, спутанные темно-русые волосы беспорядочно свисали, скрывая большую его часть. Первым гигантскими шагами подошел Альфред:
   - Ты как? - осведомился он у Санни.
   - В норме, - он обнял одной рукой и прижал к себе подоспевшую Женьку, - все в порядке, милая, - сказал он ей.
   Альфред достал пистолет и повертел его в руках:
   - Пилот нам не нужен, - повторил он сказанную ранее фразу, - Вы все будете присутствовать? Идите.
   Ребята молча повернулись и, не говоря ни слова, направились к выходу из ангара. Женька, шепнув: "Потом поговорим", - тоже пошла вслед за остальными. Но что-то заставило ее задуматься. Образ женщины никак не шел из головы. Она понимала, что у ребят кроме презрения никаких других чувств не возникает, так почему же они возникли у нее? Может, это все тот же корабль подсказал ей, что не нужно действовать опрометчиво? Ведь когда она рванулась вперед - словно из ниоткуда к ней пришла уверенность, что все будет в порядке, с Санни ничего не случится и корабль не причинит ему зла. Он мог чувствовать! - сделала для себя открытие Женька. А, кроме того, она была уверена, что он пожертвовал собой ради какой-то определенной цели. Цель могла быть только одна - спасти себе подобных. Так кто же она, эта женщина? Случайный пассажир, за счет которого корабль хотел донести какую-то известную пока только Санни информацию? Или она - ключ к решению всей этой чертовой головоломки? Женька похолодела: если Альфред выстрелит, он может уничтожить данный шанс. А Санни, решила она, сейчас не в том состоянии, чтобы объективно оценивать ситуацию. Юта и Свенсон, видя смятение Женьки, остановились.
   - Некогда объяснять, - бросила она, - Назад!
   - Да что опять у тебя на уме? - взмолился Юта, бегом возвращаясь в ремонтный ангар.
   - Некогда объяснять! - повторила Женька и закричала, когда вбежав в распахнутые массивные двери увидела, что Альфред уже был готов нажать на спуск: - Стойте! Альфред, не стреляй!
   Федерау повернулся, стараясь удержаться от резких слов. Больше всего он не любил, когда его отрывали от подобного рода занятий.
   - Извини, - сказала она, не обращая внимания на удивленного Санни, на вопросительный взгляд которого, Юта и Свенсон только пожали плечами.
   Женька заглянула в холодные глаза гиганта:
   - По-моему она не носитель... она не из тулонцев, - сбивчиво говорила она.
   - Что еще за глупости? - укоризненно посмотрел на нее Федерау.
   Она неопределенно махнула рукой в воздухе и остановила глаза на неподвижном лице Санни:
   - Ну хоть ты сделай что-нибудь, пожалуйста!
   Санни безмолвно посмотрел в непроницаемое лицо Альфреда. Ни один его мускул не дрогнул, но Кент, за долгие годы пребывания с ним в одной команде научился читать его мысли. Федерау думал: "Пусть девочка побалуется. Сделай то, о чем она просит". Что выражал взгляд командира, Женька так и не смогла прочесть, но он, тем не менее, подошел к стоявшей все также неподвижно женщине-пилоту и достал из бокового кармана, испачканного кровью и гарью комбинезона, небольшой, свободно умещавшийся на ладони, нож. В руках профессионала он мог стать незаметным и весьма грозным оружием. Санни носил его с собой всегда. Он подошел к женщине и взял ее за руку. Она не проявила никаких признаков сопротивления. Одно движение - и на ее ладони появился аккуратный небольшой надрез. Крови не было. Федерау перевел недовольный взгляд на Женьку и произнес, отчеканивая каждую букву:
   - Это носитель.
   - Это человек, - услышал он голос Санни и повернулся в его сторону, увидев, как с ладони незнакомки капает самая обычная кровь.
   - Черт! - сплюнул Федерау и растер плевок тяжелым ботинком. - Идите вы к черту! Умники! - он отвернулся и, успокаиваясь, заходил кругами, то и дело приглаживая коротко стриженые волосы.
   В таких ситуациях непробиваемый Альфред все же давал волю чувствам. Придя в норму, он вплотную подошел к Женьке и спросил:
   - Как ты догадалась?
   - Никак, - смутилась Евгения, - я просто предположила, что это не может быть случайностью.
   Девушка подошла к незнакомке, убрала с ее лица длинные пряди и невольно отпрянула: на нее смотрели огромные испуганные глаза. Их бездонная синева была дикой и отпугивала. Женщина не двигалась, а только беспомощно озиралась по сторонам. Все вглядывались в ее лицо: она преждевременно состарилась. Вдоль лба, от глаз и вокруг губ разбегались многочисленные морщины.
   - Что делать-то? - растерянно спросила Женька.
   - Не знаю, - пожал плечами Санни, - пусть кто-нибудь другой займется ей, с меня уже хватит на сегодня, да и с тебя тоже. Ну? Кто возьмется? - громко спросил он у окружающих.
   Беглянка резко обернулась в его сторону и прижала сухие руки к своей груди, сжавшись в испуге.
   - Уж мы, наверное, - сказал Юта.
   - Хорошо, - кивнул Кент, - Альфред, ты тоже иди отдыхай. Мы все славно поработали. А ты, Ричи, не нажимай на нее. Поосторожнее.
   - Само собой!
   - И... отмойте и оденьте.
   - Ну разумеется!
   Все вместе они вышли из ангара, но вскоре разошлись. Альфред шел молча. Наконец, он произнес:
   - Я чуть не убил ее.
   - Но не сделал этого, - напомнила Женька.
   Он несколько рассеянно кивнул в ответ и скрылся в первом же примыкающем тоннеле. Решил идти пешком, осмысливая все произошедшее. Оставшимся ребятам добраться до жилого уровня на лифтподъемнике не составило труда.
   - Ну вот, - сказал Санни, - ты на месте. Это твоя первая ночь не в медцентре. Держи, - он протянул ей ключ.
   Дверь бесшумно отворилась. В комнате было темно, лишь только призрачный свет проникал из коридора. Она сделала один шаг вперед и обернулась:
   - А ты где?
   - Напротив, - он указал большим пальцем руки назад и чуть улыбнулся, - я же за тебя отвечаю.
   - Спасибо... Ну, спокойной ночи, - пожелала она и закрыла за собой дверь.
   Теперь Женька очутилась в полной темноте. Держа руки за спиной, она оперлась на дверную панель. Боль утихла и теперь девушка ощущала себя вполне сносно за исключением давившей на плечи усталости. Санни, упорно растягивая четыре шага до своей комнаты, на третьем сдался. Его несло назад. Женька хотела было включить свет, но передумала. Вместо этого она уверенно открыла дверь. Там был Санни. Она отступила назад. Ключ в двери повернулся, оставляя их словно подвешенными в пустоте.
   - Я... не хотела в эту первую ночь оставаться одна.
   - Я знаю, - тихо сказал он и опустился на кровать, привалившись спиной к стене, - сегодня был очень тяжелый день.
   - Да, - согласилась она и тоже села, прижавшись к нему. Санни обнял Женьку, сцепив руки на ее груди.
   - Сегодня я видел то, что могут эти корабли и как это все было уничтожено.
   - Они беззащитны?
   - Похоже, что так... А сейчас у меня такое чувство, будто бы часть этого существа осталась во мне. Очень странное ощущение. Я все время об этом думаю.
   - Может, так оно и есть? - вздохнула Женька и положила щеку на руки Санни, - ведь оно знало, что умрет.
   - Знало.
   - Вот поэтому-то тулонцы так легко с ними и справились, - отрезала Женька.
   - Не нервничай. Меня тоже бесит это бессилие, и адмирал еще... Может, завтрашний день принесет хоть что-то полезное? Ты надеешься?
   - Я уверена.
   - Эх, мне бы твою уверенность!
   - А она у тебя есть, ты только прячешь ее, - сказала Женька, и они замолчали.
   Санни еще долго смотрел в темноту, думая, доведется ли ему когда-нибудь еще встретиться с этими существами? Что-то внутри подсказывало, что да. Очнувшись от мыслей, он услышал, что Женькино дыхание выровнялось и слегка улыбнулся. Она спала. Теперь усталость накатила и на него. Он поцеловал девушку и закрыл глаза, не размыкая рук. Для них этот день наконец-то закончился.
   Утром следующего дня свет вспыхнул в комнате автоматически. Но ночник зажгли несколько раньше. Он был ярким, но не резал глаза. Это был сигнал к подъему, хотя, в общем-то, ни Санни, ни Женька уже не спали. На войне долгий сон был непозволителен: так можно было проспать даже собственную смерть. Командир был явно в приподнятом настроении, одет во все чистое, умыт и гладко выбрит. От синяка не осталось и следа, но при прикосновении боль в переносице все еще отдавала в голову. Женька расположилась перед небольшим зеркальцем, разглядывая себя с живым интересом, поскольку с трудом помнила, когда последний раз в него смотрелась. Санни подошел сзади, положив руки ей на плечи:
   - Выспалась?
   - В общем, да, - ответила Женька и откликнулась на громкий стук в дверь, - Да? Кто там?
   - Я, - раздался резкий голос Александры, - поговорить с тобой надо.
   Прежде чем ответить, Женька на мгновение задумалась: Сашка любила поспать, и если она пожертвовала драгоценным сном ради этого разговора, то дело серьезное. Видимо, она даже не прилегла, а копила в себе злобу все это время. И если Женька сейчас откроет дверь, то Сашка, с утра пораньше увидев у нее Санни, не бог весть, что подумает и еще больше позеленеет, потому что была бы не против видеть его в своей комнате. Поэтому она решила не подливать масла в огонь и ответила через закрытую дверь:
   - Я сама к тебе приду.
   Никто не ответил. Это означало, что Сашка ушла. Женька повернулась лицом к Санни:
   - Ну что? Настал самый подходящий момент для выяснения отношений.
   - Ты справишься.
   - Ну, разумеется, справлюсь. Увидимся у ребят, - улыбнулась она и вышла.
   Стоило двери за ней затвориться, как выражение лица Женьки резко изменилось. Веселость исчезла. Ей не нравилась идея говорить с Сашкой. Она заложила руки за спину и зашагала по коридору. В конце концов, этот разговор, так или иначе, должен был состояться. Можно только удивляться, как этого не произошло намного раньше. Но Женька не думала о том, что она скажет Александре, все будет ясно уже на месте.
   - Привет, Джон, - она поздоровалась с Майлом, вид которого был несколько озабочен. Капитан пристроился к Евгении и двигался теперь в сторону, обратную направлению, в котором он шел до этого:
   - Привет, ты куда спозаранку?
   - На разборки.
   - С Сашкой? - Женька в ответ кивнула, - Да, это будет почище всех войн на Земле вместе взятых.
   - А ты куда? - не комментируя сказанное, спросила она.
   - Иду к Санни, поболтать о вчерашнем, он у себя?
   - А почему ты меня об этом спрашиваешь?
   - Ну-у, - немного смутился Майл, - просто... я уже привык, что вы все время вместе и все друг про друга знаете...Так он у себя?
   - У меня, - Женька засмеялась: смущение было капитану не к лицу.
   Джон сначала промолчал, но потом повернул лицо к девушке:
   - Ах ты негодница! - он тоже заулыбался.
   - Ах ты пошляк! - прищурилась Женька, толкнув капитана в бок, - Ты чего это подумал?!
   - Я? Ничего!
   - Ладно - ладно, я с тобой еще поквитаюсь! - она остановилась, - Я пришла. Осталось только дверь открыть и в аду.
   - Я тебе не завидую, - откровенно признался Джон.
   - Я сама себе не завидую. Пожелай мне удачи, - она решительно повернулась к двери в комнату Александры.
   - Удачи.
   Женька толкнула дверь и очутилась в помещении, воздух которого, казалось, насквозь был пропитан ядом. Александра была чернее тучи. Она встретила подругу, стоя у тумбочки, сложив руки на груди. Женька поняла, что Сашка к этой встрече готовилась. И готовилась основательно.
   - Наговорилась? - ядовито спросила Александра.
   - Для чего ты меня звала? - Женька остановилась напротив нее, глядя в упор. Она была готова к бою.
   - Поговорить на счет твоего поведения, - сухо ответила Александра.
   - Может быть, мы лучше поговорим о твоем? - невозмутимо продолжила Женька, - по-моему, ты уже все грани перешла.
   - Я?! Нет уж, послушай меня, - перебила Сашка, - мне надоело, что ты всегда везде лезешь! Ты всегда поперек дороги! Надо же! - она скривилась в злобной усмешке. - Наша всеми обожаемая Женечка опять совершила подвиг! Какая молодец!
   - Все сказала? - сурово посмотрела на нее Женька. - А теперь послушай меня. Если ты хочешь меня разозлить, то у тебя ничего не выйдет, в своем яде захлебнешься только ты сама. И запомни - все кто тебя окружают ничуть не хуже тебя, и уж тем более не ниже. И не ставь меня ниже себя. Ты думаешь, я не могу исправить это положение? Ошибаешься, могу. Хоть сейчас. Мне достаточно просто отвернуться от тебя и ты увидишь, как один за другим это сделают все твои поклонники, - Сашка хотела возразить и Женька это заметила, - Алекс? А ты задумывалась над тем, почему до сих пор ты не затащила его в постель? Да потому что он не такой дурак, каким ты его считаешь. И Альфред тоже! Саша, ты посмотри на себя! Ты же изменилась до неузнаваемости! Что с тобой стало? Откуда в тебе эта бесконечная злоба? Лучше изменись, пока ты окончательно не потеряла не только Альфреда и Алекса, но и остальных ребят, которые, между прочим, все еще считаются тебе друзьями. Они-то, случись что, придут тебе на помощь, а сама ты? Той ли монетой ты платишь за добрые отношения? Это война, Саша, и здесь не место разыгрывать театральные сцены. И пойми, у меня на тебя всегда есть время и терпение, а вот у других ни того, ни другого может не оказаться.
   Женька, прежде чем Сашка успела взорваться, развернулась и вышла. Она почувствовала, что выиграла это сражение и перевела дух: так разговаривать со своей подругой ей никогда еще не приходилось. Она постояла и твердым шагом направилась к ребятам. Может, что-то выяснилось о таинственной незнакомке?
   Александра села на кровать. Черт, Женька говорила так, что она не нашла места куда вставить свое слово. А кричать вслед уже не имело смысла. После драки кулаками не машут. На лице Александры было странное выражение: что-то от удивления, досады и внезапного озарения взятых вместе. Мысленно она повторяла слова, сказанные Женькой. Трудно было признавать, но Евгения была права. Как и Алекс, однажды высказавший все накипевшее. Сашка поняла и то, что Женька сказала далеко не все, что могла бы - она опять ее пожалела, не желая растоптать чувства подруги. Сашка так не могла, не умела или в самом деле забыла как это делается? Сколько раз она говорила себе, что исправится и это казалось таким близким! Но она все равно не менялась. Может, это война заставила ее так огрубеть? Сашка поняла, что опять ищет себе оправдание, ведь получается, что огрубела только одна она. Да и черт с ним, с этим вчерашним полетом! Ведь окажись Сашка на месте Женьки, она наверняка бы сделала то же самое! Просто так сложились обстоятельства, а уж их обвинять Александра была не в праве.
   Она поняла и то, что ее подруга говорила не только от своего имени. Она говорила от имени всех, кому уже давно надоели Сашкины выходки. В первую очередь это, конечно же, был Санни, потом Джон и, может быть, даже Юта - уж он-то точно сразу же и легко раскусил Сашкину натуру. Пройдет совсем немного времени, прежде чем к ним присоединятся остальные. И нужно было что-то срочно что-то делать. Женька дала ей шанс, но сама Александра шансов никогда и никому не давала. На месте подруги она бы так и сделала: отвернулась и оставила бы ее в гордом одиночестве. С одной стороны Александру именно это и бесило. Кто такая Женька, чтобы решать за нее? Но вместе с тем она была ей благодарна. Этот шанс она обязана использовать. Помогать ей никто не будет. Она должна добиться расположения к себе ребят только своими силами - так, как это сделала в свое время Женька. Однако внутренний голос все время и уже очень давно подсказывал Александре, что ее подруга не так кристально чиста, как кажется. Сашка уже не раз грозилась самой себе вывести ее на чистую воду, но никак не получалось. То-то все удивятся когда узнают, что Женька далеко не та, за кого себя выдает! Однако она не злилась. Наоборот, ее злость каким-то невероятным образом улетучилась и, о, ужас! - она была благодарна Женьке за сказанные ею слова. Она не дала Сашке ни единого шанса перебить ее и выиграла. Александра хоть и с трудом, но признала это. Неожиданно Сашка улыбнулась. Улыбнулась искренне, и ей показалось, что это начало какого-то нового этапа в ее жизни.
   Женька появилась у Юты.
   - Где все? - удивленно спросила она, - я думала, что еще и последняя приду!
   - Джон к командиру ушел... А твоя подруга? - задал встречный вопрос Юта.
   - Ей нужно немного отдохнуть - все вчера устали. А вы, значит, бодрячки? - осведомилась Женька.
   - Как ты, - парировал Юта, - а мне всегда казалось, что девушки поспать любят?
   - Любят, - согласилась она, но сделала оговорку, - когда не живут по законам военного времени.
   - Опять о делах... - лениво отмахнулся Юта.
   - Конечно! Ну рассказывайте.
   Он указал ей на стул, давая понять, что разговор будет, возможно, не длинным, но обстоятельным.
   - Дело серьезное, - Юта присел напротив нее, - то, что с ней сделали тулонцы - невероятно! Во-первых, она совершенно не знает, как попала на корабль. Мол, почувствовала опасность и страх погнал ее неведомо куда. А потом она оказалась в корабле.
   - Значит, все дело все-таки в нем, - заключила Женька.
   Юта согласился кивком головы и продолжил:
   - Кроме того, эта особа, по-моему, кроме страха больше никакие эмоции не испытывает. Боится не только громкого голоса, но и вообще всего, кроме тишины. Если верить тому, что эти тулонцы вытворяют, то вполне можно предположить, что они и в ней что-то изменили и заставили что-то делать, манипулируя чувством страха. "Строить машины" - сказала она, было бы очень удобно.
   - Хорошая теория, - Женька забарабанила пальцами по столу, - а как величать ее вы, надеюсь, спросили?
   - Обижаешь... Ее зовут Шенет Росс. И лично мне это имя ни о чем не говорит...
   Женька перестала стучать. Конечно же, она знала это имя. Шенет Росс была ведущим специалистом по разработке военных технологий. Она работала вместе с мужем в Гаррисберге, а заодно преподавала в Питтсбургском университете. Вскоре после начала войны оба города были уничтожены. Муж погиб, а сама Шенет считалась без вести пропавшей. Тулонцы знали, кого похищать. Знал это и корабль. Благоприятное стечение обстоятельств - и у людей появился шанс покончить с тулонской заразой. Как она могла не узнать ее? Теперь у Женьки появился еще один повод воспользоваться пропуском на спецуровень "Цереры". Возможно, этого повода, сама того не зная, она и ждала. Только теперь следовало бы поторопиться, ведь тулонцы, узнав о беглянке, могут зашевелиться. Значит, ее нужно хорошенько спрятать, чтобы до нее не добрался Талоне и самое главное - настало время действовать.
   - Да слушаю я тебя, Ричи, слушаю! - как ни в чем не бывало сказала Женька, словно ни о чем и не задумывалась. - Что касается твоих выводов, то я считаю, что слишком торопиться не нужно... Вообще-то, я немного смыслю в медицине и поэтому хочу сначала сама поглядеть на нашу находку. Кстати, где она?
   Юта кивнул в сторону комнаты Свенсона:
   - Сидит в углу, наверное, поджав коленки к подбородку, и решительно не понимает, что происходит, - Женька уловила в его голосе нотки раздражения и поспешила сказать:
   - Это же временное явление! Я думаю, мы сумеем ей помочь.
   - Ага, - покачал он головой, - а сколько времени мы угрохали на то, чтобы ее привести в относительный порядок, чтобы она хоть немного на человека нормального походила! А сколько времени ушло на то, чтобы из нее пять слов вытянуть! Хотя да, для нее это, наверное, прогресс!
   - Вы же сами за это дело взялись! Помнишь, а? - спросила Женька.
   - Черт, конечно помню! Мы и не жалеем, просто иногда хочется чего-то другого... - Евгения с интересом посмотрела на него, - Я, конечно, понимаю, что война - везде война, но, честно говоря, я не думал, что война в этом месте - это не только леталки-стрелялки, но еще и война разумов. А нам, между прочим, с тулонцами тягаться и смысла не имеет. У них больше резервов и способностей.
   - Но у них нет того, что есть у нас, - возразила ему Женька.
   - Ну-ка, ну-ка, - наконец-то заговорил Свенсон, будучи до этого момента немым собеседником.
   - Все просто: у них нет нашей хитрости, смекалки и удачи. В конце концов, если хорошо подумать, то их действия можно предугадать. А вот то, как поступим мы в той или иной ситуации, для них - неразрешимая загадка.
   - После войны тебе нужно идти в службу психологической помощи, - усмехнулся Свенсон, - я пойду, приведу нашу новенькую, - отчитался он и скрылся за дверью со словами, - надеюсь, кусаться она не будет.
   - Войну еще выиграть надо, - засмеялась Женька ему в след.
   - А кто сказал, что мы отдадим тулонцам Херувим? - пожал плечами Юта, - пусть тяжело, но... где наша не пропадала?
   - Реалист, - похвалила Женька.
   - Рад стараться... для тебя, - добавил он, ничуть не смутившись.
   - О-о, - потянула Евгения, - это что-то новенькое.
   - Н-да, ты знаешь, Женя, ты мне нравишься, - девушка испытующе посмотрела на Юту и спросила:
   - Это что? Признание?
   - Ну-у, в какой-то мере. Я тебе честную дружбу предлагаю.
   - Ага, - уяснила она, - а до этого момента отношения у нас, значит, были не дружеские. И не честные.
   - Понимаешь... в конце концов, ты далеко не все можешь рассказать Санни, а иногда так хочется с кем-то поговорить...
   Женька опять задумалась, но лишь на мгновение. Юта был прав. Поговорить с кем-то иногда хочется. Причем именно с другом, а с Санни отношения дружескими уже назвать было нельзя. Она знала, что у него и так проблем хватает, а тут еще она со своими мыслями и чувствами. И если раньше она еще могла себе это позволить, то сейчас обременять его своими личными проблемами Женьке совсем не хотелось. Достаточно того, что он и так не на шаг ее от себя не отпускает. Она не хотела его нагружать еще и потому, что Санни испытывал к ней далеко не те чувства, что раньше. Сейчас они еще больше окрепли. Женьку вообще несколько смущали их отношения. Они напоминали ей игру в одни ворота. Успокаивало лишь то, что она была с Санни предельно честна. Он сам выбрал этот путь. Сам захотел стать ей незаменимым и у него это получилось. Женька без него уже не могла, но порой чувствовала себя крайне неловко. С этим ей приходилось мириться, потому что обижать человека, которому она стольким была обязана, из элементарного чувства благодарности она не могла. Кстати, Женька думала о том, что могла бы, пожалуй, влюбиться в Санни, но на вопрос, когда это может произойти, ответить даже не пыталась. Сейчас она не могла любить никого. Санни это понимал и терпеливо ждал. Сашка? Сашка - это прошлое. Даже если она изменится, отношения между ними уже никогда не будут прежними. Они уже не подруги. А друг... Алешка был единственным в своем роде. Женька могла доверить ему все. Он был для нее и замечательным братом, и верным другом, и прекрасным любовником, и просто добрым человеком. Женьке показалось, что рана вот-вот снова откроется, но она сделала над собой усилие и подавила в себе тяжелые воспоминания. Болезнь научила ее держать себя в руках.
   Девушка подумала, что в свое время Санни был для нее чудесным другом, но тогда ей было и не до того, чтобы разбираться, отчего же он к ней так внимателен. В то время за ней ухлестывал Харви Мейсон, а она никак не могла придти в себя после гибели Алешки... Стоп. Женька сдвинула брови. Что-то в ее мыслях было такое, что заставило сердце забиться быстрее. Она попыталась восстановить ход своих размышлений, и ей это удалось: Харви Мейсон... Мейсон... Черт. Это имя ей было знакомо, а раз так, то она знала этого человека. Конечно же знала, если он за ней ухаживал, а Санни, выслушивая ее длинные монологи, вошел в разряд "лучшей подружки" по собственному желанию...
   Женька поняла, что пауза затягивается и поэтому быстро вернулась к разговору:
   - Дружбу говоришь? - переспросила она, - А тебе можно доверять? Ты же из ЦСО! Мало ли каким штучкам вас обучали?
   - Ах вот куда ты клонишь! К твоему сведению, ЦСО очень серьезная организация. И если бы я был шалобол и шалопай - я бы там не работал. Это я так, для поддержания душевного комфорта все веселюсь. А ты попробуй на меня посмотреть с другой стороны.
   - А ну-ка в профиль повернись?
   - Да у тебя шуточки еще те! - ответил улыбкой на улыбку Юта, - Доверяй своему сердцу. Ну так как? Каков твой ответ? По рукам? - он протянул ей ладонь.
   - По рукам, - Женька с размаху шлепнула ладонью по руке Юты, - А теперь можно вопрос, как другу?
   - В любое время, - Ричи был доволен. Он сидел, оперевшись на свою руку, и смотрел горящими глазами на Женьку.
   - Тебе знакомо имя Харви Мейсон?
   - Вроде бы знакомо, - Юта немного подумал, - А почему ты спрашиваешь?
   - На ум пришло.
   - Ты знаешь, вроде как что-то слышал, но человека с таким именем не знаю, - уверенно ответил он.
   - А мне, вот, кажется, что я его знала.
   - Может быть, возвратная память?
   - Не похоже, - Женька наморщила лоб, - я его точно знала, но не могу вспомнить. Он почему-то выпал из памяти.
   Юта знал, что у нее есть проблемы. Что-то из прошлого она потеряла. И, скорее всего, этот Харви Мейсон был из этого самого потерянного прошлого. Может быть, он уже и погиб. Юта вспомнил свой первый день на войне. Они вышли из подпространства в поле "Матери" - носителя. Джон сказал тогда одну фразу: "Просто на моих глазах погиб друг", - и при этом упомянул о знакомой девушке, которая находилась в тяжелом состоянии. Знакомства Женьки, как заметил Юта, распространялись на три группы: "Поиск", "Слежение" и "Захват". Здесь, на войне, Джон ограничивался тем же. Значит, погибший друг был именно из какой-то из этих групп. Чертова логика! Получалось, что погиб не кто иной, как Харви Мейсон!
   - Жень, я, кажется, могу помочь тебе, но не сильно. Я не знал лично этого человека. Ты, конечно, его знала, но я с уверенностью могу сказать, что он погиб.
   - Погиб? - переспросила Женька. Она вдруг почувствовала, что погиб в какой-то степени близкий ей человек.
   - Погиб, - повторил Юта. - Жаль.
   - Жаль, - повторила она и, положив руки на стол, легла на них, - если я его вспомню, то это будет, скорее всего, грустное воспоминание.
   - Согласен, - Юта со своей стороны тоже улегся на стол.
   - Что-то Пол задерживается, - сказала она и замолчала.
   Какой-то неприятный осадок остался у нее от этого разговора. Вот и очередная проблема, про которую Санни лучше не знать. Она не хотела ему об этом говорить, чувствовала, что он обязательно расстроится, затронь она эту тему. Но, может быть, Джон сможет ей помочь? Ведь он наверняка знал человека по имени Харви Мейсон. Это казалось для нее важным. А может, это только казалось?
   Молчание разбил Свенсон, появившийся в дверях вместе с Шенет Росс. Она выглядела значительно лучше, но все также испуганно оглядывалась по сторонам, словно ожидая удара. Женьке понадобился один лишь взгляд на нее, чтобы понять: работа предстоит не малая. Ребята, разумеется, захотят показать ее врачам в медцентре - что ж, пусть показывают, а она пойдет другим путем. Ей показалось, что взгляд Шенет на какой-то момент остановился на ней. Женька напряглась, но нет. Шенет Росс ее не узнала. В ее безумных глазах не было и намека на здравый смысл. Зато когда она придет в себя, то сильно удивится, увидев Евгению, с которой по работе не раз встречалась. По крайней мере, будет о чем поболтать.
   Женька так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как появился Хаммер. Он тут же осведомился об ее самочувствии, помня вчерашнее происшествие, которое ей сейчас казалось просто нехорошим сном. Появившиеся Альфред и Алекс уже о чем-то оживленно беседовали и замолчали тогда, когда в дверном проеме появились Джон и Санни. Последний удивленно посмотрел на Женьку. Он явно не ожидал, что разговор с Александрой закончится так быстро. Кстати, об Александре. Женька подумала, что она, вероятнее всего, не придет по причине утреннего холодного словесного душа подруги.
   - Ждать будем? - осведомился Алекс, имея в виду Сашку.
   - Минут пять, - ответил Санни и Женьке это понравилось. Командир тоже решил дать последний шанс Александре, - Кстати, Пол, Ричи, вы выяснили кто эта беглянка? - он с интересом посмотрел на женщину. Да, сегодня она действительно она выглядела лучше. Сегодня все выглядели лучше.
   - Только имя, - ответил Свенсон, - ее зовут Шенет Росс.
   - А кто она? Что она делала у тулонцев? На кой черт она им сдалась?
   - Это главный специалист по разработке новых технологий при военном ведомстве правительства президента Объединенных народов. Имеет степень доктора. Преподавала в Питтсбургском университете на кафедре бионики, - внятно сказала Женька.
   - Что?!
   Этот вопрос невольно задали все. Ребята недоуменно смотрели на Женьку. Она едва раскрыла рот, чтобы объясниться, как дверь открылась и вошла Сашка.
   - Извините за опоздание, - тихо сказала она и присела рядом с Алексом.
   Санни с еле заметной улыбкой посмотрел на Женьку. Недоумение уже исчезло с его лица и теперь на нем читался живой интерес. Женька пожала плечами, но вернулась, не акцентируя внимания на Александре, к сказанному ранее:
   - Дело в том, что с Шенет Росс нам приходилось не раз сталкиваться по работе. Я хорошо ее знаю, равно, как и она меня. Только, по всей вероятности, у нее тоже проблемы с памятью. Меня она не помнит.
   - Она, похоже, вообще ничего не помнит, - вставил свое слово Юта.
   - А тогда что же она забыла у тулонцев? - спросил Алекс.
   - Я и это объясню, - сказала Женька, - первая волна упреждающего удара по Земле стерла с лица ряд городов. В их числе оказался и Питтсбург. Идентификация показала, что среди мертвых Шенет Росс нет. Она просто исчезла и теперь мы знаем куда она попала, и, по-моему, вполне ясно чем она там занималась.
   - Строила машины... - задумался Юта.
   - Вот именно, - подтвердила Женька, - а теперь, если мы приведем ее в порядок, у нас появится шанс, и очень реальный шанс.
   - Черт, - Санни сел, - я об этом как-то даже и не задумывался. Вчера... то, что было, то, что я видел... это все сделал корабль. Это он ее сюда притащил!
   - Я же говорил, что эти твари разумны, - вздохнул Альфред и его вздох показался вздохом облегчения.
   - Получается, нам вернули то, что нам принадлежало по праву? Помогли? - попробовал сделать выводы Свенсон.
   - Получается, что это не только наша война, но и тех, кто нам посылает весточку о сотрудничестве, - заключил Альфред.
   - Погодите - погодите, - активно замахал руками Санни, - я вчера видел... Мне, мне корабль показал место, где можно найти их народ! Я видел туманность!
   - А карту как до нее добраться, он тебе не показал? - подняв брови спросил Хаммер. - Туманностей миллионы!
   - А зачем эти корабли вообще нам нужны? Какой от них толк? - спросил Алекс.
   - Не знаю, - признался Санни.
   - А я считаю, что пока рано обо всем об этом говорить, - вмешалась Александра, - мы опять болтологией занимаемся, а дело стоит!
   - Сашка права, - согласился Джон, - но дела мы сделать еще успеем. Меня волнует вот что: время тулонских молитв кончилось и теперь они могут кинуться искать пропажу, или предпримут какой-нибудь шаг, к которому мы будем не готовы.
   - Это вопросы к Гордону, - сказал Алекс.
   - Уже нет, - Гордон, как обычно, словно материализовался из воздуха. Он закрыл за собой дверь, но остался стоять в пороге, - твой приказ, Санни, я выполнил. Больше никакой связи с нашими тулонскими друзьями.
   - То есть как ? - опешил Роско. Он даже встал со своего места.
   - А вот так. Мне был дан приказ и я его выполнил. А кроме того, приказы командира не обсуждаются, и я полностью согласен. Хватит подставлять ребят, тем более, что теперь нам их помощь точно не понадобится, ведь теперь в наших руках такой козырь, что тулонцы губу-то закусят.
   - Что тебе известно? - Санни безошибочно определил, что Гордону еще есть, что сказать.
   - Тулонцы в панике. Помните, накануне упреждающих ударов, где-то за неделю на нас всех напал вирус гриппа или простуды - не помню!
   - Простуда. Это казалось бредом, ведь население было привито! - воскликнула Александра.
   - Однако даже ты переболела, - напомнила ей Женька.
   - А это еще ни о чем не говорит.
   - Говорит. И о многом, - сказал Гордон и протянул вперед руку, - дайте закурить!
   Санни догадался, что Майкл сам себе еще точно по полочкам все не разложил, нервничает, по крайней мере, сильно возбужден, а раз так, то при последнем контакте он узнал нечто такое, что может пролить свет на кое-какие события. Командир достал из кармана пачку и протянул Гордону вместе с зажигалкой.
   - Спасибо, - возвращая, пыхнул сизоватым дымом Майкл.
   Глядя на него, закурил и сам Санни, и Альфред.
   - С начала, - рассказчик выдохнул, медленно закрыл и открыл глаза, сделав паузу. Его никто не торопил, но все напряженно ждали, - в общем так. Саша и Мейсон, - он осекся и едва заметно вжал голову в плечи. Женька подняла одну бровь и переглянулась с Ютой - значит, она все же знала этого человека. Реакции остальных ребят она не заметила. Они словно сговорились, молчали не шелохнувшись. Гордон, чувствуя свою оплошность, замялся, но лишь на секунду, в следующую, как ни в чем не бывало он продолжил:
   - ...в свое время правильно заметили, что как Талоне, так и Кастильо здесь, на "Церере", опять заболели простудой.
   - Акклиматизация? - предположила Александра.
   - Да какая на хрен акклиматизация?! Дело-то простое, а мы клювом в это время щелкали!
   - Ты не комментируй, а говори по существу, - сделал замечание Санни, - поменьше эмоций.
   - Понял, - опустил глаза Гордон и Сашка заметила, что он не обиделся. А вот она бы сделала это наверняка, - дело в том, что тулонцы, подселяя к нам, людям, свою личность, этим самым вызывают ответную реакцию организма на вторжение, как на инородный вирус. И наш организм реагирует на этот вирус простудой, - Гордон заметил изумление на лицах ребят и поспешил продолжить, - население Земли переболело простудой именно по этой причине. Они прощупали каждого из нас!
   На паузу отреагировал Хаммер:
   - Теперь все ясно!
   - Да, тулонцы изучили всех.
   Александру передернуло от одной мысли о том, что в ней находился кто-то посторонний:
   - Ну простите, - сказала она, - перебрать все население ради похищения одного человека... это слишком уж как-то...
   Гордон не дал ей договорить:
   - Шенет Росс - слишком яркая фигура. Тулонцы знали это, как и то, что без нее мы будем терять время и силы. В конце концов, о скольких похищенных мы ничего не знаем? Кто считал жертвы, кто искал их?
   - Ладно. Пусть так, - согласился Альфред, - пусть они отбирали для себя ценные экземпляры, но почему именно таким образом? Не проще ли было произвести перезаселение, колонизацию?
   - Не проще, - ответил за Гордона Санни. - Мы как-то уже об этом говорили. Нужных людей - единицы, но даже среди ненужных тулонцам полным-полно сильных личностей. Вселение в этом случае невозможно.
   - А Талоне, получается слабак? - подняв брови, спросила Александра.
   - Получается так, но разговор не об этом, - он посмотрел на Женьку. Она ему показалась несколько отстраненной от беседы и, кажется, относительно Талоне придерживалась другого мнения. Черт, за эти годы Санни так и не научился определять, что у нее на уме. Она по-прежнему оставалась загадкой.
   - Получается вот что, - вновь продолжил Майкл. Прежнее возбуждение исчезло и теперь он говорил спокойно и уверенно, - как таковое человечество тулонцам не нужно, да и колонизировать его было бы трудновато из-за разного уровня развития личностей. Здесь другое. Все-таки им нужна наша территория...
   - Опять этот вопрос, - вздохнул Алекс, - мы никогда на него не ответим!
   - Ответим, - твердо сказал Альфред, показывая своим видом, что именно сейчас раскисать уже поздно. Впереди забрезжил свет.
   - ...И если от Земли они по какой-то причине отступились, то от Херувима не откажутся, - Гордон закончил свою прерванную речь и затушил сигарету.
   - Хорошо, - не унималась Александра, - если тулонцам была нужна Земля, то на кой черт было ее бомбить своими упреждающими ударами?!
   - Хотели сломать нас. Запугать своей мощью, наверное, - проговорил Хаммер.
   Ему никто не ответил и не поспорил. Ребята были согласны, однако на уме у каждого назойливо вертелся один и тот же вопрос, который высказал Роско:
   - А почему мы только сейчас об этом узнали? Почему раньше ломали голову? Что, было трудно объяснить? Нужно было ждать до последнего?
   - Наверное, не было подходящего времени? - предположил, одновременно вопрошая Гордон.
   - Исчерпывающий ответ, - буркнул Алекс и посмотрел на Федерау. В последнее время тот частенько оказывался прав.
   - Я, пожалуй, соглашусь с Майки, - сказал Альфред, - раньше не было объективной причины, а теперь, - он кивнул в сторону молчаливой Шенет Росс, - она есть.
   - А-а, можно вопрос, ребята? - неуверенно спросил Джон. По его виду можно было сказать, что этот вопрос мучил его давно. Он не стал дожидаться разрешения, а спросил напрямки, - Так что будем делать с Талоне? С его отправкой на Землю?
   - Расскажем президенту правду, - сурово сказал Санни и добавил, - если надо.
   - До ты что?! В своем уме?! - вскричал Джон, - Нам же тогда крышка!
   - Нам крышка, если мы промолчим, соврем или вообще не отправим Талоне. Нам в любом случае крышка, Джон. Слишком много проволочек. Нам вчера это еще дали понять. И очень хорошо. Так что давайте сосредоточимся на другом.
   Джон замолчал. На эту тему ему говорить самому не очень хотелось. Скорее всего, он искал поддержку и нашел ее в тяжелых словах Санни.
   - ...На сегодня в нашем отряде объявляется боевое затишье. Если что-то изменится и Талоне решит кинуть нас в бой - я сообщу, а сейчас вот что: Женя, Саша, вы идете в медотсек вместе с Шенет. Не думаю, что вас кто-то задержит по дороге, - отдав распоряжение он кивнул Женьке, как бы напоминая, что Шенет - это не единственная проблема, по которой та должна побывать в Медцентре. На Александре он задержал свой колючий взгляд, - Вопросы? Возражения?
   - Мы согласны, - ответила Сашка и встала, ожидая когда к ней присоединится Женька с "бесценным шансом человечества", как про себя она назвала Шенет Росс.
   Сашка заметила, что на нее смотрел не только Санни, на нее смотрели все. Даже Женька. Девушка опустила глаза. Ей было неловко и она знала почему - она привлекала к себе всеобщее внимание и интерес, но это было вызвано не перепалками с окружающими, а спокойным поведением. Все были удивлены, но взгляд Санни менее колючим не стал. От повисшего молчания Сашка чувствовала, как ее положение становится критическим. Его нужно было спасать. Это сделала Женька:
   - Мы готовы и мы уходим, - с этими словами она уже подходила к нерешительно стоявшей Александре, ведя за собой за руку Шенет. Та шла, покорно опустив голову.
   "Полное безволие, - подумал про себя командир и в сердцах выругавшись, добавил: - Что можно вытрясти из этой безнадежности?" Когда девушки были уже на пороге, он бросил:
   - По сторонам глядите. Тайком мы все равно ее не проведем.
   - В ответ они кивнули и вышли.
   - Как пойдем? - осведомилась Сашка. - Пешком?
   - Безлюдно, но медленно, - отмахнулась Женька, - терять нам всем уже нечего, так что давай рискнем. Чем черт не шутит?
   Они направились к ближайшему лифтподъемнику. Женька прекрасно понимала, что Сашка чувствует себя не уютно после утреннего разговора. Более того, она даже не знает как себя вести. С одной стороны, резкая перемена в лучшую сторону была не для нее, но Женька не оставила ей выбора. С другой стороны, Александра не ощущала насмешек в свою сторону и старалась вести себя как можно естественнее. Она надеялась, что будет вознаграждена за свое примерное поведение. Кроме того, она была благодарна подруге не только за сказанные слова, но и за проявленную деликатность. Однако молчание удовольствия не доставляло. Сашка искоса поглядывала на плетущуюся за ними, некогда сильную по Женькиным словам женщину, и про себя просто умоляла Женьку сказать хоть что-то, чтобы сгладить свои неприятные ощущения. Сама же начать разговор она не решалась - не знала о чем. Оказывается, между ними уже успела образоваться трещина и Сашка с ужасом это осознала. К титаническим усилиям она была не готова и решила, что на данный момент важнее восстановить взаимоотношения с ребятами, а уж Женька никуда не денется. Так или иначе, она всегда будет рядом и если не как друг, то как сдерживающая ее сила.
   - Ты правду говорить умеешь? - неожиданно проговорила Евгения.
   От такого вопроса Сашка было вспыхнула, но вовремя себя остановила.
   - Умею, - как можно спокойнее ответила она.
   - Тогда скажи мне, как лучшая подруга, кто такой Харви Мейсон?
   Сашка остановилась. Она в недоумении смотрела на Женьку, но та продолжила:
   - Пошли, пошли... Я его знала, да?
   - Тебе кто-то про него сказал? - все так же скованно спросила Александра.
   - Нет. Я сама вспомнила это имя. По-моему этого человека я знала хорошо... Он погиб, да?
   - Погиб, - вздохнула Саша, не зная, что добавить.
   - А я совсем не помню его лица...
   Они опять замолчали. Сашка подумала, что они с Женькой вот так просто, искренне, что называется "по душам", уже очень давно не разговаривали. И она признала, что этого ей порой сильно не хватало. Как раньше... Как раньше уже не будет никогда. Склеить дружбу, которая дала хорошую трещину, не так-то просто.
   - О, Женя, здравствуй. Привет, Саша, - Уилкс растянулся в улыбке. Выглядел он, как всегда безупречно, хотя на лице сказывалась усталость, - что? - он уже знал, что последует вопрос.
   - Лестор, скажите, - Женька неожиданно вспомнила предостережение Санни и спросила то, что ее волновало в первую очередь, - мы к вам, собственно, по другому делу, но вы все-таки скажите: долго еще будут продолжаться боли от перегрузок?
   - А-а, вот ты о чем, - Уилкс посерьезнел, - придется помучиться. Конечно, со временем ты будешь привыкать к нагрузкам и боли будут реже, но будут. Тебе от них не избавиться. А с полетами я бы тебе посоветовал повременить, но ты ведь все равно не послушаешь, ведь так?
   - Так, - согласилась она.
   - Жень, - ненавязчиво позвала Александра, напомнив ей тем самым, основную причину их визита.
   - Да-да, - поспешно кивнула головой девушка, - я помню, Саша, я знаю, - она сделала небольшую паузу и сказала, - дело у нас серьезное. С нами человек, - она указала в направлении двери, в которые они только что вошли, - очень важный человек, - сделала еще один акцент Женька, - этому человеку нужна срочная помощь. Как у вас с работой?
   - Работы по горло, - Уилкс сделал характерный жест рукой и опустил ее в карман белоснежного халата, - Но если дело действительно не терпит отлагательства...
   - Не терпит, - перебив его, подтвердила Александра.
   - ...то мы посмотрим, чем вам помочь, - договорил Уилкс, - Ну? Что там у вас за человек такой важный?
   Александра юркнула за дверь и появилась вместе с Шенет. Тот бросил на женщину короткий взгляд и поинтересовался, поворачиваясь к Женьке:
   - Кто она?
   - Шенет Росс.
   - Не может быть, - отмахнулся Уилкс, - та самая?
   - Та самая.
   Он обошел вокруг неподвижно стоящей Шенет и вновь удивленно спросил:
   - Откуда?
   - Прямо из ада.
   - От тулонцев?! Но как?!
   - Сами точно не знаем...
   - Да это же... наше спасение! - возбужденно перебил Уилкс, потирая руки. Он заходил взад - вперед по кабинету, что-то бормоча себе под нос.
   - Да, но пока вы не поможете ей, она не сможет помочь нам! - громко сказала Александра, пытаясь таким образом привести врача в чувство.
   - Конечно-конечно, - он все еще потирал руки и, наконец, остановился, - Это просто невероятно! - потрясенно сказал он, - Просто невероятно!
   - Будет еще невероятней, если мы ей поможем, - уже строго сказала Сашка, - дело-то не шуточное!
   - Полагаю - полагаю, - Уилкс, казалось, пришел в себя, - Возможно, если ей удалось выбраться от тулонцев, то не все так плохо.
   - Плохо, - категорично заявила Женька, - сама она не выбиралась. Ей помогли, заставили, чтобы она могла помочь нам. А чтобы она это смогла сделать, мы должны снять блок с ее личности, подавить тот страх, который она испытывает... Хотя, я не медик, вам все-таки виднее.
   - А чем она занималась у тулонцев?
   - По-видимому, создавала какое-то оружие. "Строила машины" - так она сама сказала.
   Врач еще раз обошел боязливо поглядывающую на него Шенет. Отчего-то именно сейчас он напомнил Александре коршуна, кружащего над своей потенциальной добычей. Даже взгляд его сделался острым. Или это был взгляд профессионала, отлично знающего свое дело?
   - Мне нужна помощь команды, - немного поразмыслив, твердо сказал Уилкс.
   - Так вы сможете ей помочь? - спросила Александра.
   - Не знаю. Для начала нужно оценить ее состояние, - пожал плечами Уилкс, - Вы позволите увести миссис Росс? Я бы хотел, чтобы она некоторое время побыла здесь.
   Женька вместо ответа лишь кивнула и сделала врачу незаметный для Сашки знак. Уилкс отвел Шенет в небольшую комнату и закрыл за ней дверь:
   - Так, сейчас я вызову нужных мне людей, а пока они будут собираться - осмотрю тебя, - он посмотрел на Женьку, - а ты, Саша, посиди пока здесь.
   Александра с легкостью согласилась. Она осталась одна и опустилась на стул, подумав, что так когда-то поджидал ее Альфред. Сашку точила мысль: с чего бы это Уилкс взялся осматривать Женьку как раз тогда, когда стоило бы заняться более важной проблемой?
   - О чем ты хотела поговорить? - спросил врач Женьку, едва они оказались за плотно закрытой дверью.
   - Я думаю, пришло время воспользоваться пропуском, - прямо сказала она, - на сколько я знаю, там должны быть секретные и экспериментальные лаборатории. Нам могут там помочь.
   - Ты можешь накликать на себя беду, Женя, - предупредил Уилкс.
   - Знаю, но в случае чего, отвечать буду только я. А кроме того, я надеюсь на свои связи. Возможно, там я найду своего старого знакомого.
   - А если нет? Это же закрытый уровень, мы ничего не знаем о его жизни.
   - Тогда все пропало. Ведь вы, так или иначе, не сможете помочь Шенет?
   - Боюсь, что нет. Но попытаться можно. По крайней мере, надежда на лучшее есть всегда. Ты это по себе знаешь.
   - Это не тот случай. Здесь ошибки быть не может, - покачала головой Женька, - если я допущу ее - мы потеряем многое, а я вообще могу потерять все. И жизнь.
   - Тогда не стоит рисковать.
   - Стоит, Лестор, стоит. И вы сами это прекрасно знаете. Я лишь прошу, чтобы вы меня прикрыли на время. Чтобы никто не знал где я. Пусть думают, что я у себя.
   - И все-таки я против.
   - Есть шанс. И я не хочу его упускать, - твердо сказала Женька, и врач понял, что ее не переубедить. Она все равно поступит так, как считает нужным, но все же он возразил:
   - А если ребята будут искать?
   - Не думаю, что на нижнем уровне я слишком долго задержусь.
   - Но если ты провалишься...
   - Не надо думать о плохом, - Женька положила свою руку на сухую ладонь Уилкса, - нужно верить, - она открыто посмотрела в его глаза. В них она прочла и понимание, и одобрение, и бесконечную доброту.
   - Хорошо, - врач крепко пожал Женькину руку, - я тебя прикрою. Только когда все закончится, ты мне обязательно дай знать, что все в порядке.
   - Обязательно, - улыбаясь, кивнула ему Женька, - если все пройдет так, как я думаю, вам еще и с секретчиками придется посотрудничать.
   - Надеюсь, у тебя все получится, - они повернулись к выходу из помещения.
   - У нас, - поправила Женька и первой открыла дверь.
   Подойдя вместе с Женькой к Александре, Уилкс произнес:
   - А сейчас тебе лучше немного отдохнуть. Иди отлежись пару часов, если не хочешь опять проблем со спиной. И повремени с полетами!
   - Хорошо, - пообещала Женька.
   - А вы, Саша, сможете забрать Шенет часа через полтора. Думаю, этого будет вполне достаточно для нашего заключения. Так что решайте: ждать в коридоре или вернуться попозже.
   - Я лучше вернусь, - ответила Сашка, - До встречи.
   Вместе с Женькой они покинули помещение, направляясь к лифтподъемнику. Евгения повернулась к Александре:
   - Только посмей сказать Санни, что боли у меня на всю жизнь, поняла?
   - Поняла, - несколько растерянно произнесла Сашка и неуверенно произнесла: -Ты ведь полетишь, если бой будет?
   - Конечно, - непринужденно ответила Женька.
   Двери лифтподъемника привычно открылись и закрылись. Александре опять хотелось говорить, но Женька упорно молчала. По ее виду Сашка поняла, что подруга чем-то озабочена: своим состоянием - чем же еще? Она даже немного занервничала: как Женька так легко справляется с проблемами? Как она вообще справляется со своей жизнью? Безусловно, Сашка признавала, что жизнь подруги была намного насыщенней, чем ее собственная, и даже интересней. Но Сашка в то же время постоянно твердила себе: уж лучше жить так, как она это делает, чем пережить все те потрясения, которые свалились на Женькину голову.
   Беспокойство постепенно нарастало. Александра без конца стучала пальцами по стволу своего пистолета, ожидая, когда подъемник доставит их на нужный уровень. В ней отчего-то появилось назойливое чувство, что сегодня необычный день. Чем это объяснить она не знала. Возможно, предчувствие. Оно могло объясниться тем, что Уилкс что-то говорил о полетах... Ах да, он запрещал Женьке летать. Именно это Сашку и беспокоило. Она поняла и то, что это не простое беспокойство, это страх. Александра почувствовала, как сосет под ложечкой и поежилась.
   - Ты чего? - спросила Женька, глядя на Сашку.
   - Боюсь, что сегодня объявят боевой вылет, - созналась она.
   - Страшно?
   - Страшно.
   - Всем, Саша, страшно. Даже Альфреду. Со вчерашнего дня все только и ждут чуда, что в войне наступит перелом. И все осложняется тем, что никто не знает в какую сторону.
   - А что, с этой Шенет может ничего не получиться?
   - Может, - откровенно сказала Женька.
   - И что тогда?
   - Ничего. Правда, баланс сил уже немного нарушен. Мы не теряем ничего, а вот тулонцы уже потеряли. Но они пока не знают, сможем ли мы обрести то, что они потеряли.
   - И что? - снова спросила Сашка. - Что они могут сделать?
   - Не знаю. Может, испугаются и сделают с Херувимом то же, что и с Землей.
   - Ты же говорила, что Херувим им нужен и они от него не отступятся!
   - Мало ли, что я говорила! - усмехнулась Женька, - Откуда мне знать, что на уме у тулонцев? Я только предполагаю.
   - Ты вечно только это и делаешь, - Сашка отвернулась. Женька отчетливо ощутила ее беспокойство.
   - Ладно, - сказала она, - что-то я и вправду себя неважно чувствую. Пойду, отлежусь, а то не только летать - ползать не смогу.
   - Все шутишь...
   - Да нет. Серьезно. Хочу отлежаться, - Женька сошла с площадки лифтподъемника в открывшиеся двери, - а ты?
   - Я к ребятам. Доложу обстановку. Да скажу Санни, что ты выполняешь предписание врача, а то ведь доикается до меня... - она чуть улыбнулась.
   Женька улыбнулась в ответ:
   - Спасибо.
   Двери затворились. Сашка поехала дальше. "А ведь Женька тоже волнуется, - подумала она про себя, - и, наверное, даже боится". Однако, как выправить то положение безысходности, в котором они все находились, Сашка не знала. Она, как и Женька, остро чувствовала, как нервничают ребята, видела как быстро, почти незаметно пролетает каждый день, приближая не то победу, не то тяжелое поражение. Она, наконец, поняла, что переживает наравне со всеми. И ей оставалось то же, что и всем остальным: подчиняться решениям Санни, который умело обходил приказы Талоне, давая ребятам хоть какой-то шанс на выживание. Бои стали намного ожесточеннее. Измотанный флот бросался на всегда свеженькую тулонскую армию, допуская от усталости непростительные ошибки, за что, собственно, и платился.
   Сашке хватило вчерашнего дня. Алекс должен был участвовать в захвате и этим было сказано все. В мирное время это было бы невозможным. Он, конечно, справился, но пока Сашка этого не знала, она ходила, что-то говорила и удивлялась Женьке, которая сидела и ждала. Она умела ждать. Сашке это было не дано. Даже глядя в изменившееся лицо Джона, получившего сообщение от Алекса о том, что зачистка совершена и поняв, что с Санни что-то случилось, Женька не шелохнулась. Время научило ее владеть собой. Сашка не выдержала и вернулась. Она догнала подругу, которая уже стояла у своей комнаты, готовясь открыть ее.
   - Жень, я боюсь, - после долгого молчания проговорила Сашка так, будто ей не хватает воздуха.
   - Чего опять? - сухо спросила Женька.
   Со дня, когда она появилась на своих ногах среди ребят и особенно после разговора между ними, который никак не давал покоя Александре, Сашка заметила в подруге перемену, которая никак не давала ей одержать верх. По ее мнению Женька стала еще более замкнутой, еще более серьезной и, как это не странно, жесткой.
   - Понимаешь, сегодня, после нашего разговора когда я шла к ребятам... Я же опоздала... то случайно услышала, как говорили о предстоящем вылете.
   - Кто? - еще сдержанней спросила Женька.
   - Кажется, со второго отряда.
   - Когда?
   - Сегодня... Приказа пока нет, но он должен быть! Скоро! Они говорили, что полетят все, понимаешь, все! А значит, бой будет страшный! Значит, кто-то не вернется!
   - Ты это брось - "не вернется". С такими-то мыслями...
   - Но ведь ты тоже боишься?
   - Да, боюсь.
   Сашка поняла, что Женька сама слишком напряжена, чтобы тратить слова на ее успокоение, но не выдержала:
   - Женя, ну как...
   - Так, - резко оборвала ее Женька и также резко развернулась к своей комнате, - Дай мне отдохнуть. Иди к ребятам.
   Александра вздохнула и, не слова не говоря, ушла. Женька немного постояла у своей двери, затем вошла, бросила ключ на тумбочку и села на кровать, обхватив голову руками. Она понимала Сашку. Внутри себя она чувствовала, как с каждой минутой нарастает страх. Но как она могла это показать Сашке? Зачем? Чтобы та затряслась еще больше? Женька предполагала, что Александра будет на нее злиться за резкость, ведь сама Сашка всех удивляет своим поведением, а Женька, которая должна радоваться произошедшим волшебным переменам в первую очередь, ведет себя крайне непонятно. Она понимала, что ее сдержанность не дает подруге распуститься, а уж тем более допустить отчаяние.
   Женька прикрыла ладонью глаза и расслабилась. Так учил ее Алешка и это здорово помогало. Она вспомнила, как они кружились под дождем на их первом свидании. Как в сказке. Женька улыбнулась. Это было приятно. Ей даже показалось, что крупные теплые капли падают и стекают по ее лицу. Было лето. Женька сняла босоножки и прыгала по лужам, словно ребенок - счастливая, беззаботная, чувствовавшая себя защищенной. Она еще раз улыбнулась и открыла глаза. Да, тогда было намного проще. Тогда можно было строить грандиозные планы, мечтать о чем угодно, не задумываясь над тем, как драгоценен каждый прожитый день. Теперь Женька отчетливо понимала ценность не только своей жизни, но и жизни как таковой. Мечты всегда прекрасны, как и чудесные воспоминания. Реальность же была сурова.
   Женьке показалось, что она чувствует себя намного лучше. Эмоции, перехваченные ею от Сашки улетучились, и теперь она ощущала свою собранность. "Тулонцы все-таки зашевелились", - подумала она, вспоминая Сашкины слова о предстоящем бое. Женька посмотрела на часы - времени у нее было не так уж и много, учитывая сказанное Александрой. "Цереру" могут поднять в любую минуту, и поэтому действовать нужно предельно быстро и осторожно. Женька достала из тумбочки любезно предоставленный Уилксом, белый халат и иденткарту сотрудника медицинского центра. Облачившись в давно забытую одежду, она сжала руки в кулаки, покачала головой, что означало: "Что же я делаю?" - и вышла из комнаты. Пропуск она положила в карман. В коридоре было безлюдно - то, что надо. Спецуровень находился всего в трех уровнях от реактора, но чтобы до него добраться Женьке нужно было спуститься на целых пять уровней вниз и только на лифтподъемнике. Ей оставалось только надеяться, что никто из знакомых навстречу не попадется, а то как-то не хорошо получится: сказала, что полежит, а сама... Да, потерять доверие легко, но Женька этого делать не собиралась.
   Лифтподъемник беспрепятственно доставил ее на уровень технического обеспечения средних и нижних уровней "Цереры". Знакомых не встретилось. Теперь предстояло самое важное: добраться до спецподъемника, связывавшего медцентр и командный центр непосредственно со спецуровнем с промежуточной остановкой здесь. Конечно, Женька могла с таким же успехом воспользоваться спецподъемником и через медцентр, но ей не хотелось подставлять Уилкса, поскольку в случае ее неудачи легко бы выяснилось откуда взялась непрошеная гостья. Здесь же, на техническом уровне, на нее не обращали особого внимания, поскольку людям в белых халатах находиться здесь не запрещалось. Другое дело, если бы она была в форме пилота.
   Теперь самое сложное: прежде чем она пройдет к лифтподъемнику, который доставит ее еще на один уровень ниже, и это будет конечной остановкой, она должна пройти контрольный пост. Иденткарта сработает - в этом Женька не сомневалась, но вот пропуск... ей было известно, что пароль состоит из одного-единственного слова. Но как его угадать? До контрольного поста было рукой подать, но Женька была спокойна. Она заволновалась только тогда, когда увидела четверых патрульных, охранявших вход в тоннель к лифтподъемнику, словно церберы. Внутри она вся сжалась. Выброс адреналина дал о себе знать учащенным дыханием и сердцебиением, таким, что Женьке показалось, сердце бьется где-то в горле. Но она не останавливалась. Она видела, что патрульные ее заметили и теперь дороги назад уже не было. С каждым шагом она приближалась к потенциальной опасности. Внутреннее состояние подходило к той точке, когда должно было перехватить дыхание и слегка закружиться голова. Так было всегда, когда Женька сильно волновалась. Она, тем не менее, шла непринужденно и уверенно, только влажные и холодные ладони теребили пропуск за спиной.
   Подойдя вплотную к патрулю, Женька засунула руки в карманы. Четверо в стандартной форме охранников выжидающе смотрели на нее. "Ага, - подумала Женька, - они ждут от меня действий и если я первой не начну процедуру, они меня заподозрят". Она сделала еще один шаг вперед и продемонстрировала свою иденткарту, не снимая ее с халата. "Если им это нужно - они сами попросят". Женька не ошиблась.
   - Позвольте вашу карту, пожалуйста, - вежливо сказал один из охраны.
   "Старший", - заключила про себя она.
   - Пожалуйста, - произнесла девушка, протягивая карту патрульному.
   Он аккуратно взял ее и передал другому. Тот скрылся за дверью на контрольный пост. "Проверяет", - отметила Евгения и теперь уже явно ощутила легкое головокружение. Здесь ошибки быть не могло, но Женька все же нервничала: слишком долго проверяют или это только кажется? Конечно, у нее нет особых полномочий, как, например, у Талоне. Забавно, если бы он здесь появился, его бы тоже начали проверять? За раздумьями Женька заметила, что начинает постепенно успокаиваться. Это был хороший признак. Она немного перевела дух. А вот, наконец, появился и этот чертов буквоед - что-то шепчет старшему, отдавая карту. Женька почувствовала, как снова перехватило дыхание.
   - Доктор Штейн? - спросил старший.
   - Да.
   - Вы впервые на спецуровень?
   - Да.
   - По какому вопросу?
   - По вопросу участившихся случаев простудных заболеваний всех уровней личного и командного состава, - про себя Женька отчего-то улыбнулась. Ей было смешно, - а вы, рядовой, еще ничего не успели подхватить?
   Охранники переглянулись. Короткая беседа входила в программу контроля, это была чистой воды формальность, но такие вопросы и такие прямые ответы они слышали впервые.
   - Да нет, - несколько сконфуженно ответил старший и Женька поняла, что если ей удалось его озадачить, значит все в порядке, путь чист и первая проверка пройдена.
   Поберегитесь, - девушка предупреждающе погрозила пальцем и добавила, - это может быть очень опасным... Так я могу дальше пройти?
   - Да-да, конечно, доктор, - старший пришел в себя, - пропуск у вас с собой? - Женька в ответ молча повертела им перед глазами охранника, - Хорошо. Сейчас пройдете прямо в лифтподъемник и спуститесь на нем на уровень ниже. Там пройдете еще один контроль.
   - Спасибо за разъяснения, рядовой, удачи вам.
   - И вам, - чисто автоматически ответил старший.
   Женька прицепила иденткарту обратно на халат и направилась по коридору. Итак, первый контроль был пройден. Если бы что-то было не так, ее бы застопорили. И как это удалось пройдохе Уилксу достать такую безупречную иденткарту? Или ей просто повезло? Она подумала, что упрощение процедуры контроля по сравнению с Землей обусловлено уверенностью, что на "Церере" шпионам делать нечего. Да и что они могут здесь найти? Ведь всем известно, что основные военные лаборатории остались на Земле. А здесь ограниченный доступ на спецуровень, по Женькиному мнению, обуславливался законами военного времени и элементарным статусом самого понятия "спецуровень".
   Она, наконец, встала на площадку лифтподъемника и ощутила, как тот бесшумно начал свое скольжение вниз. Женька про себя еще раз отметила, что обратной дороги нет. Ей хотелось спокойно вздохнуть, расслабиться, прислониться к стенке подъемника, но она продолжала оставаться собранной и предельно серьезной. Во-первых, этого требовало ее положение, во-вторых, она все-таки доктор, а в-третьих, здесь, в небольшой кабинке вполне могли быть спрятаны камеры визуального наблюдения. Так что не исключено, что за ней уже наблюдают, ждут ее появления, ведь охрана первого поста наверняка уже сообщила своим товарищам, что к ним спускается некая доктор Штейн. Теперь о главном. Женька не знала кодового слова. И если удача на сей раз отвернется от нее, она потеряет буквально все и сразу. Она это уже говорила Уилксу. Конечно же, план был, но он состоял из одних ссылок на "если" и "случайно", а значит, мог лопнуть, как мыльный пузырь.
   Двери раскрылись. Перед Женькиными глазами возник указатель. "Направо, так направо", - подумала она и сделала несколько шагов вперед. Сразу же за поворотом она увидела второй контрольный пост. Приближаясь к нему, у Евгении было достаточно времени, чтобы рассмотреть окружающую ее обстановку. Несмотря на то, что весь коридор был залит ярким светом, похожим на дневной, ощущение складывалось не из приятных. Здесь не было даже дверей. Женька шла не торопясь. Оружие она не брала - в нем не было никакого смысла, а вот патруль при ближайшем рассмотрении предстал перед ней в полной экипировке. Кстати, боевая готовность была тоже налицо. Или они так всегда встречают визитеров? Она заметила, как внимательно на нее смотрят - изучают. Женька не смутилась, она ответила тем же. Контрольный пункт заканчивался тупиком. Только справа от него были заметны два выступа дверей. Один выступ она заметила слева. В своем провале она не сомневалась, ощущая внутри себя сразу несколько чувств: надежду, какой-то нездоровый азарт, но только не обреченность. Наоборот, Женька была настроена решительно и в глубине сердца оставляла маленький процент на удачу.
   Патруль второго пункта контроля даже на внешний вид выглядел посерьезней. Она поняла, что этим зубы не заговоришь. Иденткарта сработала здесь также легко, как и уровнем выше. Женька без проблем получила ее обратно, услышав короткое:
   - Пропуск.
   Внутри все сжалось. Она незаметно сглотнула и перевела дух. Старший по патрулю завладел протянутым ему пропуском и поместил его в щель на приборной панели. Пропуск был "съеден". Женька чуть прищуренными глазами внимательно следила за старшим: за его манипуляциями, жестами, взглядами. Он посмотрел на небольшой экран, размещенный здесь же, на панели, затем на Женьку. Ни один мускул на его лице не дрогнул, но она увидела еле заметный знак, сделанный старшим своим напарникам. Женьке этот знак был знаком очень хорошо. Так общались во время проведения операций в "Захвате". Женька знала об этом только потому, что сама участвовала в операции под кодовым названием "Монблан". Тогда, под шумок, во время президентских выборов был убран губернатор Невады Уильям Шетнер. Об этой операции было мало кому известно, а те, кто был в курсе, особо не распространялись. Исходя из всего этого, Женька поняла - она провалилась, однако, даже не пошевелилась. Неприятное чувство возникло тогда, когда двое из охранников оказались у нее за спиной, отрезав путь к отступлению.
   - Введите код, пожалуйста, - попросил старший.
   Женька чуть сдвинула брови - какую игру он затеял? Ведь ему уже прекрасно известно, что пропуск ей не принадлежит, а значит и иденткарта тоже. Вероятно, таким образом он решил выяснить - может гостья что-то все-таки знает? Ведь зачем-то она решилась сюда проникнуть, на что-то надеялась! Выбор был не велик. Женька подошла ближе и набрала слово "Монблан". Приговора пришлось ждать не долго.
   - У вас недействительный пропуск и вы указали неверный код.
   Этих слов она ждала, но не думала, что они так на нее подействуют. Девушка похолодела и почувствовала, что ее сжали, словно тисками за обе руки, а на шее защелкнулся стального цвета ошейник. Что это такое ей тоже было хорошо известно. Подобные ошейники использовали блюстители еще на Земле во время мира. Они не давали солгать - своеобразный детектор лжи. За неправду обладатель ошейника получал хорошую встряску одиночным кратковременным электрическим импульсом. При определенном их количестве, это могло быть смертельным.
   - Закройте ее до выяснения обстоятельств, - проговорил старший и Женьку грубо втолкнули в одну из дверей.
   Ключ щелкнул - это означало одно: дверь закрыли и выхода из нее нет. "До выяснения обстоятельств". Теперь Женька была в панике. Внутри творилось бог знает что. Она готовила себя к этому, да, готовила! Но оказалась в полной растерянности. Она поняла, что до последнего надеялась на удачу. Как она вообще могла что-то задумывать, не приготовив на всякий случай путь к отступлению? Как могла допустить такую непростительную ошибку? Разве не это ей вдалбливал всегда Санни? Женька поняла, что просто-напросто переоценила свои возможности. Черт. Такое с ней было впервые и признавать это было откровенно тяжело. Но еще тяжелее было думать о том, что произойдет позже. Она, конечно, может рассказать, да что там, расскажет об истинной причине своего неправомерного поступка. И даже если ошейник будет молчать, ей навряд ли поверят - слишком эта история невероятна: корабли - самоубийцы, полуживая Шенет Росс и, наконец, главнокомандующий, которому самому нужна помощь. Женьку посчитают просто идиоткой и закроют, упрятав куда-нибудь подальше, а может быть, просто тихо уберут, ведь если все это дойдет до Талоне - лучшей возможности реализовать когда-то провалившийся план у него уже не будет. Женька почувствовала, что захлебывается и попыталась успокоиться: "Все хорошо, все спокойно..." - проговорила она, но не успела закончить фразу как тут же получила хороший заряд. На ногах она удержалась, но инстинктивно схватилась за шею. Она ощутила, как нарастает волна гнева и отчаяния.
   - Чертов ошейник! - со злостью выкрикнула она и забарабанила кулаками в дверь, - Выпустите меня! Выпустите, охрана хренова! Вы-пус-ти-те!
   Получив еще один заряд, Женька мгновенно остыла. Помимо того, что ошейник не давал солгать, он еще и хорошо успокаивал. Для верности Женька пнула дверь ногой и уселась у стены на корточки. Теперь она чувствовала, что действительно спокойна. Помещение, в котором она находилась, было небольшим, но с высоким потолком. Стены и пол из мягкого материала - шишек не набьешь. Яркая белизна окружения давила на глаза и Женька их закрыла, положив голову себе на коленки, прикрыв голову руками.
   Сколько так она просидела - девушка не знала. Но, судя по тому, что затекли ноги и внутренне она была абсолютно уравновешенна, поняла, что никак не менее часа. Она услышала щелчок: кто-то собирался войти. Женька отвернула голову в сторону, вставать не стала - слишком много чести. Вошедший человек остановился напротив нее. Угловым зрением Женька увидела полы белого халата, руки человека были сложены на груди. Она подумала, что картина как-то не вяжется: она ждала охрану или самого Талоне. Женька повернула голову и подняла взгляд.
   - Харпер! - вскочила она и обняла широко улыбающегося совсем молоденького парнишку лет двадцати с хвостиком.
   - Привет, лейтенант. Кто бы сомневался, что тебя сюда не занесет! - тот кого звали Харпером ответил на радостное приветствие, - как твоя жизнь, лейтенант? - продолжая улыбаться, спросил он.
   - Харпер, - Женька указала на ошейник, - сейчас же сними с меня эту штуку.
   - Извини, что пришлось тебя помучить, - парнишка приложил большой палец к гладкой выемке на поверхности ошейника и он щелкнул, оказавшись у него в руках, - но иначе было нельзя, формальности.
   - Если честно, я плевать хотела на ваши формальности! - Женька потерла шею и усмехнулась, - непередаваемые ощущения.
   - Ладно, - засмеялся Харпер и подтолкнул ее к выходу, - пойдем поговорим в более приятной обстановке.
   Они покинули временную тюрьму и, пройдя мимо охраны, зашли во вторую дверь. Харпер по пути сунул старшему ошейник со словами:
   - Хорошо работаешь.
   Охранник не отреагировал. Женька же прошла мимо него, гордо подняв голову. Они сделали еще несколько шагов прежде чем Харпер остановился, открыл дверь и сделал широкий жест рукой с поклоном, приглашая Евгению войти. Та склонила голову в знак благодарности и оказалась в помещении, внешне похожем на комнату отдыха: несколько голографических картин на стенах, вполне мягкая мебель, по центру - небольшой столик, на котором в глаза сразу же бросался пучок зелени в подобии вазы. "Значит, эти кроты все-таки держат связь с внешним миром", - отметила про себя Женька и опустилась в предложенное кресло. Оно действительно оказалось мягким. Она не удивилась - для секретчиков и президентов все было самым лучшим. Всегда.
   - Располагайся поудобнее, - проговорил Харпер и уселся в кресло напротив, - Так как твоя жизнь, лейтенант? - повторил он заданный ранее вопрос.
   - Раз пока жива, значит, все в порядке, - ответила Женька.
   - Да-да, только вот еще пару таких выходок и, не окажись меня случайно в нужном месте в нужное время, и звездочки-то на могилу сыпать будем.
   - Женька отмахнулась. Ее план все-таки сработал. Она чувствовала в комнате приятное ощущение прохлады. После пережитого нервного напряжения, это было то, что нужно.
   - Выпьешь что-нибудь? - предложил Харпер.
   - У вас такого нет.
   - Ты что же думаешь, мы не люди?
   - Харпер, ты еще маленький, - строго сказала Женька.
   - А я и не говорил, что пить буду я. Так будешь или нет?
   - А что есть?
   - Черт, лейтенант, я знал, что ты никогда не откажешься! Могу предложить пиво. Правда, крепче стандартного в два с половиной раза.
   - Это уже не пиво, - заметила Женька.
   - А у нас пиво. Мы его здесь придумали.
   - Ах вот вы чем занимаетесь! - усмехнулась Евгения, принимая из рук Харпера небольшую колбу с темной жидкостью. - Хорошая упаковка, - с издевкой, но в шутку сказала она и чуть пригубила.
   - Ну как?
   - У-у, нектар, - Женька пару раз причмокнула, распробывая, - Вообще-то не плохо, точнее, даже очень не плохо.
   Она посмотрела в лицо Харперу - совсем еще мальчик: все те же взъерошенные "бобриком" волосы, маленькие серые глаза, брови дугой, длинный прямой нос и тонкие губы, веснушки и почти ушедшие в историю очки. Харпер носил их с гордостью, подчеркивая, что в них он смотрится намного солиднее, а главное - умнее.
   - А ты, Харпер, так и не изменился, - после недолгой паузы сказала Женька.
   - А ты как будто постарела, - уже серьезно и без улыбки произнес Харпер, - что с тобой случилось за эти годы, лейтенант?
   - Много чего, - вздохнула Евгения, - всего сразу и не расскажешь. Не время, да и не место.
   - Ясно. А ты, слушай, в своем репертуаре: краденный пропуск, фальшивая иденткарта - тебя еще на первом посту хотели задержать, и слава богу, что не задержали, а то бы я не успел...
   - Ничего себе, - удивленно перебила Женька, - А я-то думала, что там было все в порядке!
   - Ага, в порядке, - Харпер закинул ногу на ногу и продолжил, усиленно жестикулируя, - Я здесь только полчаса доказывал сам не знаю чего, а как услышал "Монблан", ну, думаю, никак лейтенант по мою душу пожаловала. Это хорошо, что я здесь авторитет, - Женька улыбнулась в ответ на мальчишеское самомнение, на что Харпер поднял указательный палец и произнес с особой важностью, - или ты забыла, что я - гений?
   - Нет, Харпер, не забыла, но ты нос-то не задирай.
   - Да это я так, - смутился мальчишка, - ты же знаешь, что я не зазнаюсь. Ну, что тебя привело в нашу нору?
   - Дело, - коротко ответила Женька, наполовину расправившись с жидкостью в колбе. Если это пиво, то оно было убойным. - Мне нужна твоя гениальность.
   - Лейтенант, - расплылся в улыбке гений, - ты же знаешь, что я твой душой и телом!
   - Харпер, не начинай, - предупредила Женька, - дело серьезное.
   - Это я уже понял. Ты же помнишь меня по "Монблану" - я то, что надо!
   - Здесь на "Церере" Шенет Росс и... - она не договорила. Харпер подскочил к ней и заглянул в глаза:
   - А ты не врешь? - недоверчиво спросил он.
   - Харпер, сядь, успокойся и слушай, - она подождала, когда он вновь усядется в кресло, - я не вру. Шенет Росс действительно здесь. И ей нужна помощь.
   - Что за чушь!
   - Да послушай ты меня, куча гормонов! - не выдержала Женька: ладить с гениями, особенно в период становления личности она не умела, но Харпер притих. Женька опустошила колбу и отставила ее в сторону. Напиток, несмотря на свою крепость, не смог ее расслабить настолько, насколько она бы хотела. - Тебе, я думаю, прекрасно известно, что после первого же упреждающего удара Шенет Росс исчезла. Теперь она появилась. Объяснять ничего не буду, мы сами еще толком не разобрались. Скажу только, что все это время она находилась у тулонцев. А теперь вопрос на засыпку: вы в своей норе занимаетесь внутриличностными изменениями человека на уровне психики ощущений?
   - Если хочешь - займемся.
   - Хочу.
   - А в чем, собственно, дело?
   - В том, что собственная личность Шенет Росс подавлена. Она испытывает только страх! Вы сможете ее освободить?
   - Ну-у, - Харпер почесал затылок, - я не знаю.
   - Ты же гений! - взмолилась Женька, - Ты же понимаешь, насколько это важно!
   - Да, понимаю, конечно, но...
   - Никаких "но" здесь быть не может!
   - Ну хорошо, хорошо! Только же нам нужна сама Шенет Росс! Теория теорией, а...
   - Она у вас будет, - оборвала его Женька, - скажи только когда.
   - А где она сейчас?
   - В медцентре. Для приличия.
   - Ну, лейтенант, ты тоже по-своему гений.
   - Да уж конечно, - скривилась Женька и откинулась на мягкую спинку, - так что скажешь?
   - Я так полагаю, дело тихое?
   - Естественно.
   - И я так полагаю, что в медцентре у тебя уже есть хорошие связи.
   - Как всегда. Без связей я не работаю, ты же знаешь.
   - Тогда я достану для тебя пропуск. Подлинный. А ты приведешь Шенет сюда, - предложил Харпер.
   - Хорошо, - согласилась Женька, - когда? - вновь спросила она.
   - Через полчасика, идет?
   - Ты так быстро достанешь пропуск? - удивилась девушка.
   - Я же гений, лейтенант! - развел руками Харпер, - а раз так, то я постараюсь сделать все, что в моих силах, особенно, если просишь ты.
   - Я не для себя прошу, - заметила Женька.
   - Да я же не дурак, лейтенант! Ты стала все принимать слишком близко к сердцу.
   - Может быть, - она все-таки начинала чувствовать расслабленность, а если сегодня еще и всех на ноги поднимут, ничего хорошего лично для нее в этом не будет, - а знаешь что?
   - Что? - вновь оживился Харпер, предчувствуя, что разговор еще не окончен.
   - У меня к тебе есть еще одно дело, но над ним нужно пока подумать в теории. То, что я сейчас сказала про Шенет и то, что сейчас скажу, между собой связано, а значит, не так уж сложно, хотя, - она немного подумала, - на самом деле сложно... Представь, что в человеческом теле уживаются две единицы личности. Твоя задача, Харпер, отделить одну от другой без ущерба для обоих, и чтобы личность изначальная осталась на своем законном месте. Сможешь?
   - Ты требуешь от меня слишком многого, - серьезно сказал парень.
   - Не я кричала, что ты гений.
   - Гений. Но почему ты всегда сваливаешься на мою голову с немыслимыми проблемами? - всплеснул руками Харпер и поднялся, - Не отвечай. Я обещаю, что сделаю ровно столько, на сколько позволит мне моя гениальность. Как Санни поживает?
   - Воюет... - вздохнула она.
   - Понятно, - уяснил Харпер. Он деловито поправил очки указательным пальцем и, обойдя Женьку сзади, наклонился над ней, - посиди здесь, а?
   - Ты чего это придумал? - оглянулась на него Евгения.
   - Я за пропуском, - он быстро чмокнул ее в щеку и торопливо покинул комнату отдыха.
   "Пацан, - подумала про себя Женька, - годы его ничуть не изменили". Она осталась в одиночестве. Теперь, наконец, можно было спокойно подумать. Она даже прикрыла глаза. Удивительно, ей опять повезло. Она даже не хотела представлять, что бы было, если бы Харпер, по его словам, не появился в нужном месте в нужное время. Хотя, признаться, именно на это Женька и рассчитывала. От прежнего напряжения осталась лишь приятная волна тепла, а может, это играло в крови очередное изобретение Харпера. Женьке было нестерпимо интересно узнать, чем же они здесь в своей норе занимаются, но спросить она так и не решилась: была уверена, что от молодого гения ей не удастся добиться не слова. Харпер, несмотря на свой несносный юношеский темперамент, все же умел молчать и Женька это очень ценила. Посмотрев на наручные часы, она отметила, что отсутствует в своей комнате уже около двух часов - достаточно, чтобы Сашка подняла шум, но Евгения надеялась на то, что сейчас ей не до этого, самое время забирать Шенет Росс от Уилкса. Это тоже было не очень кстати, поскольку если Сашка ее опередит, ей придется слишком много объяснять ребятам, чтобы отвести гостью на спецуровень. Если же во времени она уложится, то проблем не будет никаких - Шенет Росс окажется в надежных руках менее, чем через час и прямо из медцентра. Теперь все зависело от расторопности Харпера. И еще от Талоне - не дай бог он решит спуститься сюда. Женька пересела на место Харпера - сидеть спиной к двери ей было крайне неуютно, да и мало ли какие сюрпризы ее ожидают. Это было еще одно, о чем всегда говорил Санни.
   - А вот и я! - гений показался на пороге. Полы его распахнутого халата развевались, что говорило о том, что он по-настоящему торопился, - не ждала так скоро?
   - Надеялась, - честно ответила Женька.
   - Держи, - он с ходу вложил ей в руки новехонький пропуск и девушка улыбнулась, - на второй контроль я сообщу, что ты еще вернешься, только предъяви, пожалуйста свою иденткарту. И чтобы больше никаких докторов Штейнов не было.
   - Ладно, - усмехнулась Женька. Она встала и выпрямилась, - Ну? А дальше?
   - Кодовое слово сегодня "парсек".
   - Да, от истины я была далека.
   - Но с "Монбланом" ты здорово придумала - знаешь, на какие кнопочки давить, лейтенант!
   - Ладно-ладно, Харпер. Я знаю, ты любишь поговорить, - теперь Женька пыталась сосредоточиться. Ее приключения еще не окончились, а значит, расхолаживаться не время, - меня отсюда хоть выпустят?
   - Конечно, дорогая! Все в порядке! Ты здесь уже почти свой человек.
   - Давай, рассказывай, болтун, - махнула рукой Евгения и направилась прочь, - я скоро вернусь, - не оглядываясь, произнесла она.
   - Буду ждать! - ответил ей в след Харпер.
   Она представила этого рыжего мальчугана стоящим посреди узкого коридора: руки в брюки, ноги широко расставлены. Счастливая улыбка блуждает на конопатом лице. Женька не сомневалась, что именно так оно и есть. Она опять улыбнулась - гений был очень забавным, но каким бы он ни был, он в первую очередь был гением и именно на это Женька делала ставку. И если все ее усилия окажутся напрасной тратой времени, то будет более чем обидно. Подойдя к контрольному пункту, на котором ее так бесцеремонно задержали, девушка убрала улыбку с лица. Четверо охранников без проблем пропустили ее к лифтподъемнику.
   - У вас прекрасная выдержка, лейтенант, - услышала она за спиной голос старшего.
   - Спасибо, рядовой, - ответила Женька, учтиво склонив при этом голову.
   Теперь, по крайней мере, можно было окончательно успокоиться. Причин для волнения больше быть не должно. Прямой путь наверх и сразу вниз, и все. Ее задание, данное самой, себе выполнено.
   В Медцентре Женька появилась довольно быстро. По тому, как там ходили и выходили в разные кабинеты люди в белом что-то обсуждая, она поняла, что консилиум, проведенный Уилксом, окончен. Она вовремя. Главное, чтобы здесь неожиданно не появилась Сашка со своим плохо скрываемым любопытством. Не успела девушка появиться на пороге дежурного кабинета, как навстречу к ней заспешил Уилкс:
   - Женя! Я уж было начал волноваться! - по его виду Женька поняла, что врач, похоже, нервничал не меньше ее. - Как все прошло?
   - Не гладко, но раз я здесь, значит, все сработало.
   - И иденткарта? - искренне удивился Уилкс, широко раскрытыми глазами глядя на Евгению, - И пропуск?!
   - Нет, все провалилось, - она отогнула воротник белого халата все еще надетого на ней и показала небольшой синяк, полученный от двух электрических импульсов.
   - Они надели на тебя ошейник! - не веря своим глазам, проговорил Уилкс.
   - Да, но потом передумали, - она достала из кармана новый, на сей раз действительный пропуск, - как тут у вас дела? - осведомилась она.
   - Саша приходила уже минут десять назад. Я отправил ее еще на часок погулять. Она, наверное, к тебе собралась. Что-то мне так показалось.
   - Ладно, это уже не такая важная проблема. Кстати, - Женька сняла с себя докторский халат и протянула его Уилксу, - Спасибо. Он свое дело сделал. Теперь больше не понадобится. Как Шенет?
   - Не важно. Мы здесь бессильны, - развел руками врач.
   - В общем-то, другого я не ожидала, - все-таки несколько огорченно сказала девушка.
   - А у тебя что?
   - Мне тоже ничего конкретного не обещали, - она пожала плечами, - Ну что? Тогда я ее забираю?
   - Что? Сейчас?
   - Конечно сейчас! Чем быстрее, тем лучше! Каждая потерянная минута уменьшает наши общие шансы на победу. Да и кто его знает, может, тулонцы как-нибудь следили за ее состоянием, а мы тут пустили все на самотек и не знаем, что делать. Надо торопиться.
   - Пожалуй, ты права, - согласился Уилкс, - А потом что?
   - Пока не знаю. Думаю, с нами потом свяжутся. Или с вами - вы ведь тоже заинтересованное лицо. Я тогда сюда возвращаться не буду. Надеюсь, что Сашку удастся перехватить раньше, чем она появится здесь снова. Во всяком случае, если такое произойдет, скажите, что Шенет забрала я и пошла к ребятам. А там я разберусь... А лучше нет, - после секундной паузы сказала Женька, - скажите лучше правду, что вы отправили ее на спецуровень, там наша последняя надежда.
   - Я все сделаю, Женя.
   Она кивнула. День начался хотя и не легко, но все же удачно.
  
   Талоне, полулежа в своем удобном кресле изнемогал. Он не знал, сколько еще выдержит эту схватку сам, личность хозяина тела и, собственно, само тело. Еще вчера его глаза налились кровью - капилляры полопались от чрезмерного эмоционального напряжения. Главнокомандующий надеялся, искренне надеялся, что святое время молитв поможет ему пережить эти ужасные страдания. И Талоне молился, стоя прямо, как жердь, пока ровно через два часа после начала не упал на пол, катаясь в очередном приступе головной боли. Тогда-то его глаза и покраснели, хотя, для главкома это было вполне естественно - бессонные ночи и трудные дни. Но если внешне он еще держался, то внутри всеми его чувствами владела паника. Сам Ормандо Талоне это ощущал наверняка и от этого становился сильнее, борясь за свою жизнь, а Хог слабел на глазах. Более того, его положение осложнялось с каждым днем. С одной стороны это были внутриличностные проблемы, с другой наседали свои - тулонцы, а с третьей Президент ОНЗ. Хотелось все просто взять и бросить к чертовой матери, но и это было невозможно. Однажды он даже подумал: не пригласить ли ребят к себе? Но если даже они придут, то что? Это не приведет к решению - только к очередным проблемам на его больную голову. Хог уже толком не знал: его ли собственные мысли им овладевают? Как-то в приступе боли он увидел Харви Мейсона, который сказал, склонившись над Талоне: "Все равно я тебя достану", - и исчез. Тем было страшнее, что Хог знал - Мейсона давно уже нет в живых, но он предстал перед ним так, что он даже почувствовал его дыхание рядом со своим лицом. Когда являются призраки, значит, дело плохо. Признавая свое уже почти очевидное поражение, он не переставал удивляться стойкости и изобретательности тех, против кого приходилось воевать. После того, как Шенет Росс таинственным образом покинула тулонскую базу, ее превосходительство не на шутку испугалась. И, несмотря на то, что носитель личностной единицы, которой пользовались тулонцы, был по-прежнему безэмоционален, Талоне-Хог это понял. Более того, он сделал то, после чего обратной дороги уже не было. Он солгал и предал свой народ, не испытывая при этом угрызений совести, а значит, и он это с ужасом признавал, поступил правильно. Быть может, это было впервые в его жизни. Хог прекрасно понимал, что если бы не личность Ормандо Талоне, сращивания с которой теперь было уже невозможно, то он так никогда бы и не ощутил всей правоты своего поступка. Все было предельно просто: Талоне солгал великой тулонской воительнице, что ничего не знает о судьбе Шенет Росс. На самом деле он был прекрасно осведомлен, что она находилась на "Церере". Он знал и о том, что Женька пыталась незаконно проникнуть на спецуровень. Глупо было бы предполагать, что ее так просто отпустили, вступись за нее Харпер. Талоне долго не раздумывал: у него появилась настолько реальная возможность убрать Женьку, как фигуру с поля, но он этого не сделал. И Ормандо Талоне был здесь не при чем. Хог решил так сам. Почему? Потому что подумал, что если уж все начало катиться в тартарары, то пусть и катится. Ее превосходительству он сказал, что искать Шенет Росс по тропическим лесам смысла не имеет, ведь в таком состоянии, в каком она пребывает, ей не выжить, даже если она спаслась при падении на поверхность планеты. Она согласилась, но Талоне понял, что настал тот самый переломный момент: планы рушились и в рукаве уже не было того туза, которым бы можно было козырнуть. Главком знал, что в этом случае "хозяйка" Вселенной способна на все. Он не сомневался, что именно с этого момента тулонская армия начнет подготовку к последнему массированному удару по Херувиму и его защитникам. Ее Превосходительство делала так всегда, если победа, как конечная цель, была недосягаема. Талоне знал, что подготовка займет примерно месяц по стандартному земному времени и это означало одно: либо Херувим погибнет, либо будет жить, что само по себе чудо. Именно это чудо Хог и хотел преподнести человечеству. При этом он руководствовался только своей совестью. Если бы тулонцы узнали о том, что их ставленник освободил Женьку из-под стражи и покрывает Шенет Росс - они испепелили бы его на месте и не важно каким образом. Однако все чаще он поступал, как человек. Возможно, это был ошибочный путь, но только через это Хог видел свое душевное очищение. И после того, как Шенет Росс оказалась на спецуровне, Талоне медлить не стал. Он прямиком направился туда. Вернувшись, он обнаружил, что вполне доволен собой. Выход, который так долго не находился, действительно оказался совсем рядом и таким простым, что главкому показалось будто бы дышать даже стало легче. Он понял, что Ормандо Талоне все-таки победил: противостояние закончилось, но физическому телу от этого было не легче. Оно становилось все более уязвимым.
   Но пока все продолжало идти своим чередом. Между тем, Талоне сделал еще один шаг навстречу неприятностям: в последнем бою отряд 12-44 перебросили на самый безопасный тактический уровень - в поле защиты Херувима. Сам главком это событие никак не прокомментировал, но ребята были удивлены. Мгновенно появившиеся новые подозрения были Талоне только на руку. Он по-прежнему не вмешивался в дела отряда, понимая, что именно сейчас им это не нужно. Однако ребят никак не отпускало чувство, что их взяли под надежную опеку. Ребята понимали, что все это не спроста, но признавать очевидного - помощь Талоне, не хотели. Талоне не терялся, он твердо знал, что настанет момент, когда они в это поверят. На данный момент он сделал все, что мог. Теперь дело встало за людьми - смогут ли они использовать данный им шанс? Оправдают ли надежды? Талоне искренне на это надеялся, сознательно не оставив себе выбора, шагнув в пропасть, в которую теперь летел на неимоверной скорости. Но это его не пугало, напротив, он почувствовал несвойственный ему азарт.
   В промежутках между приступами, чередующимися с коротким беспамятством, Талоне-Хог занимался не только своими непосредственными делами, но и отводил время для самоанализа и внутреннего созерцания. Это помогало ему хоть на йоту приблизиться к пониманию человеческой сущности, на столько противоречивой, на сколько и привлекательной, что ее познанию не было конца. Тулонцы, тем временем, готовились, и Талоне это тоже ощущал. Каждый день он шаг за шагом отбрасывал пройденные перед конечным результатом этапы подготовки. Но что он мог сделать? Кричать обо всем, что знает? Но кто бы только его послушал! Кроме того, оставаясь представителем тулонской расы, Хог все же давал себе крохотный повод для отступления. Голос крови был сильнее. Теперь часто и долго он размышлял о том, что все решилось бы гораздо раньше, не допусти ее превосходительство ошибки. Войдя год с лишним назад в поле Земли, тулонцы были готовы нанести главный удар сразу, без разговоров и выжидания. Все определялось лишь тем, насколько жители Земли были способны противостоять превосходящему по силе противнику. То, что искала великая воительница, и она знала это наверняка, таилось в недрах не только Земли, но и ряда других планет. И тем успешнее она этого могла добиться, чем сильнее запугает население всего Рукава. Сокрушить одним ударом все человечество - вот это было бы настоящее показательное выступление. Земля отныне не будет представлять собой такой важной фигуры как это было раньше, а трусливые миры, объединенные Лигой, поспешно исключают из нее Землю. Так оно и получилось. Просчета здесь не было. Планеты, обладавшие тем, что так было нужно тулонцам, сдались в добровольном порядке, предоставив варварам хозяйствовать на своих исконных территориях. Несколько планет также покинули Лигу, но уже по собственной инициативе - нарушение договора о взаимопомощи в случае военного вторжения извне Рукава не вселяло оптимизма тем, кого тулонцы еще не тронули. Но и Земле они помогать не торопились, надеялись, что благодаря своей политике невмешательства, тулонская угроза обойдет их стороной. Наблюдая раскол, а затем и полнейший крах Лиги, экономический упадок и политическую дезориентацию, ее превосходительство обратила свой взгляд на Херувим - единственный форпост человечества. Уверенность в том, что ей удалось загнать людей в угол, сыграла свою роль: Херувим рассчитывали взять легко и быстро, что называется малой кровью. Но тут воительнице пришлось просчитаться: она напрямую столкнулась с неожиданно ожесточенным сопротивлением и поначалу даже опешила, но потом быстро пришла в себя и принялась за дело. Если бы ее целью было уничтожение Херувима, она бы давно это уже сделала. Но это в ее планы не входило. Ей хотелось просто передавить человечество, как клопов: одного за одним, каждого в отдельности, тем более, что тулонские ресурсы позволяли сделать это сполна. Кроме того, у нее не было причин для беспокойства. Шенет Росс - самый главный противник, была для нее в безопасности. Зачем убивать врага, если его можно с легкостью заставить работать на себя? Достаточно лишь приложить немного усилий.
   Теперь все выглядело в несколько ином свете и не так хорошо, как казалось на первый взгляд. Херувим по-прежнему оставался в руках сопротивления и ее превосходительство поняла, что ей придется перебить всех до последнего, прежде чем она добьется своего. На это могло уйти время, а тулонцы, как бы не казались неуязвимы, но тоже таяли: от эффекта неожиданности никто застрахован не был, поэтому вовремя уйти с поля боя удавалось не всем. При этом, тулонцы в своем стремлении уничтожить народ Земли оставались по-прежнему одни, а вот в рядах их противника появилось движение. Те, кто равнодушно наблюдал, как погибает голубая планета, вдруг зашевелились, обнаружив тенденцию к объединению. Кадровая военная помощь была налицо и тулонское командование этого никак не ожидало. Еще бы! Помогать почти истребленному народу, по их мнению, было идеей, заведомо обреченной на провал. Но помощь тем не менее шла! И вполне ощутимая. Очевидно, здесь свою роль сыграл человеческий фактор - слишком много представителей землян проживало на других планетах и к их голосу все-таки прислушались. Кроме того, Шенет Росс, та самая козырная карта, предательски сбежала. Воительница понимала, что без помощи кораблей-цветов - народа нагаа здесь не обошлось. Она уже тысячу раз пожалела, что прихватила с собой несколько обращенных экземпляров. Правда, благодаря им, у тулонцев росли целые плантации пригодных для полетов кораблей. Это была еще одна ошибка, точнее, тот самый эффект неожиданности: оказалось, обращенные нагаа вполне могли снять тот щит, что блокировал их собственное сознание. Допуская ошибку за ошибкой, ее превосходительство чувствовала, что почва выходит из-под ног.
   С внешней стороны все выглядело намного лучше: успешное наступление постепенно оттесняло людей к поверхности и чтобы ее защитить, а по мнению Талоне одного щита было мало, теперь в поле планеты высылались истребители, которым время от времени, но все чаще и чаще приходилось браться за работу. Все это послужило объективной причиной начать срочную подготовку к нанесению последнего удара, тем более, что Шенет Росс наверняка не дремлет. Воительница отказывалась верить в то, что она пгибла. Поэтому тулонцы решили бить пока их самих не сбили с ног. Талоне понимал, дела в ставке были совсем плохи. Он это ощущал так явно, что еще больше убедился в правильности выбранной линии поведения, пугаясь новой цели, поставленной перед тулонскими армиями: уничтожить Херувим - уничтожить последний оплот человечества - уничтожить само человечество. Хог это понимал, как никто другой, но он не знал, понимают ли это все те, кто так или иначе бросил ему вызов. Находясь между двух огней, он предпочел из двух зол выбрать меньшее. Теперь он задумывался только над одним: действительно ли хороши ребята, на которых делал ставку Ормандо Талоне? Что-то ведь толкало его быть готовым вручить им свою жизнь без опаски! Доверие... Постоянно вмешивающийся человеческий фактор! Находясь в чужеродном теле, Хог, как не старался, но так и не смог понять, что движет людьми. В первую очередь, это, конечно же, были эмоции, но что их порождает? Обстоятельства? В голове не укладывалось: как может народ, колыбель которого была уничтожена в один миг, так неистово сопротивляться надвигающейся неизбежности? Неужели им неведомо чувство страха? Или Хог рассуждает, как представитель тулонской расы, не знавшей поражения до сих пор? Но это еще не поражение. Даже с учетом того, что козырная карта теперь находится в руках землян, - на чьей стороне перевес еще не известно.
   Подготовка тулонской армии к последнему удару шла полным ходом, Шенет Росс пребывала в наилучшей форме - готовая к работе и полная решимости. Талоне по-прежнему оставался в тени, придерживаясь, однако, выбранной линии поведения. Он ждал неизбежности. Поразмыслив, он решил, что, как не пытался найти наиболее рациональное решение, так его и не нашел. Его ждала безрадостная перспектива, хотя в душе теплилась надежда на то, что его заслуги перед человечеством будут учтены. Но если задуматься, то за все свои злодеяния он должен быть убит на месте без объяснений. Талоне предпочитал обходить эти соображения, оставаясь сторонним, но все же весьма заинтересованным наблюдателем. Это приводило к тому, что его мысли постоянно обращались к трем основным ключевым фигурам, от слаженных действий которых, могло многое зависеть. Хог сам определил эти фигуры, и как только это сделал - все встало на свои места. Он понял почему Ормандо Талоне делал, по крайней мере, на две из них свою ставку. Он не ошибался. И в первую очередь, он не ошибся в выборе командира для своего лучшего отряда. Хог даже завидовал целеустремленности и сумасшедшей работоспособности Санни, его способности быть командиром и просто хорошим парнем одновременно. Теперь и сам Хог вынужден был поставить на него пусть не победу, но хотя бы стремление к ней. А еще то, что уравнивало его с Ормандо Талоне: он ставил на эту игру свою собственную жизнь.
   Санни по старой привычке собственноручно проверял оборудование перед заданием, осматривая свой истребитель. Буквально полчаса назад техники доложили, что все в порядке и причин для беспокойства нет. Однако для верности командир решил все проверить сам, недовольно бормоча себе под нос: "Друг за другом работу делаем..."
   - Что ты там шепчешь? - услышал он голос.
   - А? - Санни высунулся из истребителя и увидел Хаммера.
   - Что возишься, спрашиваю? - Алан с интересом наблюдал за своим другом, - Техников лень позвать? Вон их сколько бегает!
   - Не лень, - отозвался Санни и спрыгнул, оказавшись рядом с Хаммером, - они уже смотрели. Это я их проверяю. Ты лучше знаешь что, - Кент потер нос и прищурился одним глазом, - если увидишь Женьку, передай ей, пусть она меня найдет. Есть о чем поговорить.
   - Идеи? Идеи - это хорошо, - кивнул Хаммер и не удержался от вопроса, - а ты что, ее давно не видел?
   Санни вытер об себя руки и, блокируя истребитель, ответил, повернувшись к товарищу в вполоборота:
   - Сейчас она много времени проводит с Шенет. Они же когда-то вместе немного работали. И полеты, сам знаешь, от боя до боя.
   - А Сашка?
   - И Сашка с ними крутится, - он одернул летный комбинезон и толкнул Хаммера, развернув его к выходу из ангара, - они там втроем решают судьбу человечества, - Кент заулыбался.
   - И... что ты обо всем этом думаешь? - осведомился Алан, подстраиваясь к энергичному шагу командира.
   - Хоть мне и кажется, что они много на себя берут, но пусть девочки поиграют. В конце концов, сегодня мы или решим все, или не решим ничего. Я думаю, что времени у нас больше нет. Я боюсь за Херувим.
   - Почему?
   - А то не ясно! Талоне нас прикрывает! Эта сволочь нас прикрывает! Мы как белые воротнички, теперь в самых лучших условиях! И эта передышка неспроста. Он хочет, чтобы мы действовали.
   - Хочешь сказать, он на нашей стороне?
   - Я ничего не хочу сказать и, кстати, - Санни резко остановился, - не забудь мою просьбу.
   - Есть, сэр! - козырнул Хаммер.
   - Да ладно тебе, - смягчился командир, чувствовавший себя с утра несколько раздраженным.
   - А ты куда собрался?
   - На сверку. К Талоне. Там все командиры будут. Не могу же я взять и не явиться.
   Хаммер безмолвно исчез и Кент быстрым шагом направился по тоннелю прямо к лифтподъемнику. Да, за все это время он даже привык подходить к командному пункту немного с другой стороны. По идее нужно бы забежать к Джону, но на это времени уже не было. Еще один голос, окликнувший командира, заставил его отвлечься во второй раз:
   - Санни! - это было кстати.
   - Привет, Джон.
   - Они коротко поздоровались, но Санни все же остановился.
   - Торопишься? - поинтересовался капитан.
   - Тороплюсь, - прямо ответил Кент, - Ты что-то выглядишь неважно, - приглядевшись к Майлу, заметил командир, - проблемы с президентом?
   - Конечно, - Джон рассеяно повел в воздухе руками.
   Санни прижал его к стене, чтобы не стоять на проходе. Сегодня, впрочем, теперь как всегда, "Церера" жужжала, как улей - готовился очередной боевой вылет и до него оставалось совсем немного времени. Точнее, добрая половина пилотов уже была в воздухе, остальные должны были придти на смену. С некоторых пор о летном уставе совершенно забыли, но никто не возмущался, все отчетливо осознавали критичность сложившейся ситуации.
   - Ну-ка давай отойдем, - негромко сказал Санни, втолкнув капитана в примыкающий тоннель, - что там у тебя? Выкладывай, - нехорошее предчувствие вновь закралось в душу.
   - Да ничего хорошего.
   - Говори, не томи. Что он там, нас вместе с Талоне уже с дерьмом съел?
   - Ага. И проглотил, - ответил Джон, понуро глядя куда-то поверх плеча Санни, - Комиссии с Земли не будет.
   Командир чуть заметно покачал головой, поняв, к чему клонит Майл, но промолчал, давая ему высказаться.
   - Теперь все просто. Тулонцы оттесняют нас к Херувиму и Земля полагает, что эта война нами уже проиграна. Нас уничтожат вместе с планетой...
   - Ч-что? - опешил Санни. Такого заявления он явно не ожидал.
   - Уолис спятил! Он хочет взорвать Херувим!
   - Ты сам спятил! Ты чего несешь? Как он этого добьется? Каким образом?!
   - Реактор "Цереры" достаточно мощный, чтобы при взрыве создать большую трещину, а под действием центробежных сил, цепь которых будет разорвана, планета разлетится на куски!
   - Постой - постой, - Санни выставил вперед руки, давая капитану понять, что слишком много информации - это тоже плохо, так же как и мало, - давай с самого начала. Откуда ты обо всем этом знаешь?
   - Ну, вообще-то это не проверенная нами информация, но... - начал было оправдываться Джон, но Санни перебил его:
   - Знаешь, Майл, такими словечками просто так не разбрасываются! Или ты все выкладываешь на чистоту, или помимо тебя у меня есть еще другие дела.
   - Я просто в шоке, - все также подавленно ответил ему Джон, - но... А если нас кто-нибудь услышит? - осторожно спросил он.
   - Да плевать я на это хотел, Джон, - Кент угрожающе навис над ним, сверкнув глазами, - я что-то в толк никак не возьму: что, никто кроме меня ничего здесь не понимает?
   - Успокойся, послушай...
   - Нет, ты послушай! Мы и так по уши в дерьме и, извини за резкость, - или говори, или проваливай. Я тоже, знаешь, не в бирюльки играю. Ну?
   Санни не шутил и Джон это видел. И либо командир сегодня встал не с той ноги, либо Майл и вправду стал слишком рассеянным. Однако спорить он не стал.
   - Юта сегодня ночью получил пакет с информацией.
   - ЦСО?
   Капитан рассеянно кивнул. Кент помрачнел. Получить пакет из Центра его сотруднику означало стопроцентно достоверную информацию.
   - Так вот, - теперь Майл уже не останавливался и говорил вполне убедительным тоном, - на Земле идет перестановка сил. Кое-кто считает, что Уолис слишком лоялен,он упустил момент, когда мы могли переломить ход войны и теперь ему ничего не остается как спасать свою собственную задницу и единственный путь - уничтожить Херувим, чтобы он не достался тулонцам. Именно таких действий от него и ждут.
   - А как же люди? - недоуменно спросил Санни, ощущая, что еще немного и он по-настоящему почувствует себя загнанным в угол, - Он не может так поступить!
   - Ошибаешься, может. Они на Земле и так еле-еле душа в теле, а тут еще мы. Такое количество народа они принять не смогут и лучший выход - потерять всех вместе с Херувимом. Все, кто воевал и погиб станут национальными героями, а Уолис, таким образом, укрепит свои позиции как президент, потому что если Земля потеряет Херувим, то тулонцам ничего не останется, как уйти, понимаешь, они отстанут от Земли навсегда! Они уйдут из Рукава!
   - А если...
   - А если Земля все же примет нас, то мы, ты понимаешь кто, вместе с Талоне станем козлами отпущения. Уолис взвалит на нас все свои просчеты, а мы на себя все произошедшее с Талоне, а Талоне, если очухается и станет нормальным, нас не бросит и возьмет всю вину на себя!
   - Замкнутый круг, - не весело подытожив, покачал головой Санни.
   - Вот именно! Мы пропали!
   - Ты раньше времени-то не паникуй, - командир положил руку на плечо Джона, - Что там ЦСО еще нагородил?
   - Больше ничего.
   - А помощь они нам, случайно, не предлагают? - ядовито спросил Кент и замолчал. Вопрос был неуместен, - сколько у нас времени? - после недолгой паузы спросил он.
   - Для подготовки и проведения операции где-то недели две.
   - Замечательно. Хорошо, что не два часа, - Кент достал из кармана сигарету, покрутил ее в руках и убрал обратно. Курить хотелось, но сейчас было явно не то время, - кто-нибудь еще об этом знает?
   - Кроме Юты и нас - никто.
   - Да... и всего ЦСО.
   - Это закрытая информация!
   - Кстати, а Юта где?
   - У себя. Переваривает. Его хотят отозвать, но он остается с нами.
   - Хорошо. Ты тоже иди перевари все и никому больше не о чем не говори.
   - И Женьке?
   - И Женьке, - не колеблясь сказал Кент, - Нечего ее грузить. Придет время все всё узнают.
   - У тебя что, план есть? - с надеждой в голосе спросил Джон.
   - Нет, я в таком же шоке, как и ты. Так что иди. А я к Талоне на сверку, а то не президент, а он нас вперед с дерьмом съест. И проглотит, - Кент улыбнулся и капитан, глядя ему в след, подумал: "Мне бы столько хладнокровия".
   Санни вновь влился в оживленную толпу и про себя разъяренно проговорил: "Ненавижу политику". Да, любить ее действительно было не за что. За тысячелетия она так и не смогла очиститься и по-прежнему оставалась грязным делом. Санни не любил в нее ввязываться, но периодически это приходилось делать. После всего услышанного он почувствовал себя в еще более худшем расположении духа, чем утром. Благо сверка прошла гладко. Занимаясь привычным созерцанием конференц-зала, Санни не забывал прислушиваться и к содержанию речей, бравших слово. Среди командиров опоздавших обычно не было и все места были, как всегда, заняты. Однако если их численность не уменьшалась, то знакомых становилось все меньше и меньше. Здесь, как нигде больше, Санни остро ощущал, как тают кадры - командиры погибали, их сменяли другие, потом другие, потом другие... а он пока все еще сидел на своем законном месте, прямо напротив главнокомандующего. Полукруглое помещение создавало прекрасный акустический эффект. На коленях у большинства командиров лежали последние сводки, кто-то что-то по ходу сверки даже записывал. Сам Санни никогда этого не делал, да и сводки не читал, считая это бесполезным занятием.
   Сегодня он тоже то и дело поглядывал на парящие лампы, закрепленные по всему полукружью на стеновых панелях голубого конференц-зала. Голубого потому, что они испускали голубоватый свет, хорошо оттенявший трехмерную огромную карту боевых действий так, что даже самые мелкие ее детали были видны из любой точки помещения в мельчайших подробностях. После разговора с Джоном Санни подумал, что, пожалуй, это не единственный сюрприз на сегодняшний день и вообще, он ничего хорошего не принесет, хоть он и не самый худший в его жизни. Выступал командир какого-то отряда. Санни его не знал. Говорил о долге, чести, согласованности действий и даже предлагал новую наступательную тактику. Кент закусил нижнюю губу и подумал о том, что большинство присутствующих здесь избранников - доверенных лиц пилотов, искренне надеются на победу, ищут пути к ее достижению, чтобы отстоять честь Земли, не ударить лицом в грязь, не показать страха и доказать трусливым мирам Лиги, что, несмотря на все тяготы и лишения, Земля по-прежнему остается важным звеном хотя бы в политической жизни Рукава. Но никто из них не знал, что Федеральное правительство плевать хотело на защитников Херувима и их, борющихся за высокие идеалы, в итоге ради спасения одной-единственной задницы - готовы подвести под монастырь за не хрен делать. "А не взорвать ли лучше Землю ко всем чертям собачьим?" - мрачно пошутил про себя Санни и от досады опустил голову. Когда он ее поднял - говорил уже Талоне. Выглядел он отвратительно. Санни обвел взглядом окружающих и остановил его на главнокомандующем. Еле заметная улыбка чуть тронула краешки его губ: из всех присутствующих Кент был единственным человеком, который знал, кем Ормандо Талоне был на самом деле. Остальные сидели и внимали. Однако это знание не позволяло ему чувствовать себя на коне. Напротив, это давило на плечи, и осознание того, что жизнь тысяч зависит от кучки бунтарей оптимизма не прибавляло. Санни вновь опустил голову. Перспектива была крайне непривлекательна. Так или иначе, их ожидает только одно - военный трибунал. Радовало одно: в отсутствии выбора можно было делать все, что угодно. Одновременно с этим душила обида за государство, так позорно предающее свой народ. Ломка идеалов процесс мучительный и Санни начал это осознавать. Он понимал состояние Джона: Джек Уолис, набивавшийся ему чуть ли не в отцы, так предательски повел себя, разом обо всем забыв. Теперь командир по-настоящему чувствовал, что для него, да и для всех остальных ребят наступают очень тяжелые времена и надо как-то умудриться их пережить, не потеряв ни одной головы. Он припомнил операцию "Монблан" и невольно покачал головой: зачем они только дали Уолису зеленый свет? Но тогда и не было другой альтернативы. Они не учли, что со временем люди меняются и этот вариант невозможно было просчитать.
   Санни тряхнул головой, сбрасывая невеселые мысли. Сверка закончилась. Он поднялся со своего места, ожидая пока командиры, спешащие на выход, чтобы разнести полученную информацию по своим отрядам, не перестанут толкаться у дверей, и услышал как его окликнул Талоне. Кент не удивился, но и не сказать, что обрадовался. Талоне по-прежнему сидел на своем месте и Санни, не торопясь, к нему подошел. Вблизи он казался еще более измученным. Кент с горечью подумал о том, что он никак до сих пор еще не свыкся с мыслью, что перед ним уже далеко не тот Ормандо Талоне, которого он так хорошо знал. Главнокомандующий встал и вплотную подошел к командиру. Тот понял, что у него определенные намерения, но то, что он услышал, на несколько секунд заставило Санни усомниться во всех выводах, которые они сделали с ребятами:
   - С этого момента я вам не указ, - сказал главнокомандующий.
   Командир несколько секунд внимательно смотрел Талоне в лицо.
   - У нас есть время? - задал откровенный и безошибочный вопрос Кент.
   - Что-то около двух недель.
   Талоне выглядел очень серьезным. Санни не потребовалось много времени, чтобы определить искренность его слов. Он спросил, глядя на главкома без обычной дерзости, а как если бы перед ним и вправду был Ормандо Талоне:
   - Почему ты это делаешь?
   Талоне пожал плечами и с уверенностью ответил:
   - Потому что вы не можете проиграть, - и покинул конференц-зал.
   Санни некоторое время еще стоял, обдумывая только что состоявшийся разговор. Что толкнуло Талоне на это он не знал, но точно знал, что тот не врет. Да, похоже, что ситуация обострилась до предела. Тулонцы запаниковали и Санни только сейчас это понял. Ситуация была комичной до слез: противник тоже решил уничтожить Херувим, причем за те же две недели. Оставалось придумать, как выкрутиться. Но было еще одно: личное. Сегодня, копаясь в истребителе, Санни случайно обнаружил на задней панели кабины приклеенный аккуратно сложенный вчетверо листок. Почему-то раньше он никогда его не замечал. По всей вероятности это была записка и он не стал ее читать - не было времени. Теперь же он наморщил лоб, пробегая взглядом по строчкам, написанным мелким трудно разборчивым почерком: "Санни... строки... глупо... так, пропасть... надежной и крепкой дружбы... так, так, так... Кастильо... Женьку, о... ага, подпись: Харви Мейсон". Он свернул записку, положил ее обратно в карман и направился к выходу из конференц-зала, обнаружив, что остался совсем один. Сделав шаг, он резко остановился.
   - Харви Мейсон? - проговорил он вслух и опять достал послание, как можно скорее развернув его. Он читал с самого начала:
   "Санни, мне с трудом даются эти строки, но уйти без объяснений было бы еще глупее, чем то, как я собираюсь это сделать. После того, как все произойдет, ты будешь в ярости, не отрицай, но послушай: я был слепцом. И глупцом. Я слишком высоко поставил планку, чтобы ее взять. Я не могу спокойно находиться рядом с человеком, ради которого готов на все, зная, что нас разделяет и всегда будет разделять непреодолимая пропасть. Я не могу, но можешь ты. Ты всегда мог это делать и у тебя здорово получалось. Ты всегда был рядом: молча, ничего не требуя взамен, только лишь отдавая свою безграничную любовь, мастерски скрывая ее под маской надежной и крепкой дружбы. Я так никогда не умел. Поэтому я принял решение уйти, безвольно показав свою слабость, о которой будешь знать только ты. У тебя есть полное право изменить свое мнение обо мне. Еще я сделаю то, что вы с ребятами никогда не сделаете из-за своей чрезмерной гуманности и недоверия к очевидному: я заберу с собой Кастильо. Так будет лучше. Поверь мне, командир, я в этом уверен. И если я сам виноват в своей слепоте, то и я сам исправлю свою ошибку. Мы были отличной командой. Прошу только об одном: береги Женьку. Она - лучшая.
   Харви Мейсон"
   Эту записку Мейсон подсунул ему в тот самый день. Теперь Санни это понял. Он заранее все спланировал! Санни опустил листок и с задумчивым видом взялся за подбородок. Вот теперь его загнали в угол: с одной стороны тулонцы, с другой президент, а с третьей, неожиданно появившаяся проблема личного характера. Содержание письма никак не укладывалось в голове командира. Решение пойти к себе пришло сразу. Ему необходимо было побыть в тишине, наедине со своими мыслями, однако блокировать биоком он не стал. Уже в комнате он еще раз перечитал записку, положил ее на стол и облокотился на него. Он чувствовал себя подавленным, понимая, что косвенно виноват в необдуманном поступке Мейсона. Санни ругал себя за то, что ничего не понял, не разгадал сразу, что только одной местью Кастильо дело не обошлось. Кроме того, ему показалось, что его статус везучего, не ошибающегося и дальновидного командира пошатнулся, готовый вот-вот упасть. И какой, к черту, Мейсон? Это он, Санни, был слепцом, не замечая, что творится с одним из его лучших "захватчиков"! Теперь Кент понял, что разговор, затеянный Харви на взлетной полосе перед вылетом, был неспроста. Он тогда уже все решил. Санни стиснул зубы и обхватил голову руками: "Каким же я был дураком! Каким ты был дураком, Мейсон! Почему ты не смог? Почему у тебя не хватило сил? Почему ты сдался без борьбы?!" Командир почувствовал горький ком в горле. Он и представить себе не мог, что Харви Мейсон - парень с искоркой, сможет вот так. Он никогда не давал себе послабления и вдруг не смог. Это казалось невероятным. Санни не отводил влажных глаз от записки, все еще не в силах поверить в случившееся. Никто не любит признавать свою вину и Кент был не исключением. Однако от фактов было трудно избавиться. Еще труднее было признавать то, что разговор с Женькой о Мейсоне, так или иначе, состоялся бы. Сашка уже предупреждала его о том, что Женька интересуется этой темой. Санни не придал этому серьезного значения, поскольку лично его об этом она спрашивать не торопилась. Но теперь... Держать все в себе было бессмысленно. А хуже всего то, что ему придется показать Женьке эту чертову записку. Меньше всего Санни хотел расстраивать ее, ведь прочитав это короткое письмо, она, без сомнения, углядит и свою долю вины. Более того, она может просто взять и принять все на свой счет. Как им поговорить? С чего начать? Как объяснить ей, утратившей эту часть воспоминаний, все как есть, как было на самом деле? Все это вместе взятое так давило на голову Санни, что, казалось, будто бы ее сжимают невидимые тиски. Он сидел, не двигаясь. Ему было тяжело. Он не ошибся только в одном: в этом сумасшедшем дне сюрпризов уже достаточно. И ни один из них не был приятным.
   Альфред строил городки из сигарет, когда в его комнате появился Майл. Последний был очень взволнован.
   - Слушай, Альфред, помоги. Помоги мне. Я не пойму! Я... я как... ну не знаю! Может, постарел?
   - Боишься? - прямо спросил Альфред.
   - Ну... в общем, да, - признался капитан.
   - Это ничего, - голос его был как обычно ровным и глубоким, - найди мне здесь хоть одного такого, кто не боится.
   - А Санни? Он же, вроде... ни тучи, ни грома!
   - Санни? - добродушно рассмеялся Федерау, - да он первый трус на деревне. Правда, это скрывает. Ты когда-нибудь видел его напуганным?
   - Нет.
   - Вот и я нет. А на самом деле так вот и получается. За это его и ценят. А на войне, брат, любой боится: и я, и Сашка, и Женька...
   - Кстати, где она? Я хотел повидаться, - поинтересовался Джон.
   - Воркуют, наверное, - довольно улыбнулся Альфред, - пусть, а то ведь неизвестно, что с каждым из них завтра будет, - капитан в знак согласия покачал головой, но не стал говорить, что совсем недавно видел Санни, которому к прочим проблемам Майл добавил еще одну, так что командиру сейчас наверняка не до воркований. Федерау продолжил, - а ты не бойся. В нашем деле без этого нельзя. Ты же человек.
   - У меня просто плохое предчувствие.
   - Это от того, что мы все чего-то ждем, а ничего не происходит, - успокоил его Альфред и Джон вздохнул, сожалея о том, что Санни попросил его пока помолчать, - Вот очередной вылет сделаешь, придешь в форму, а там и дело пойдет...
   Он сделал паузу, намереваясь еще что-то сказать, но его речи помешал вошедший Гордон. Майл с Федерау переглянулись, зная, что тот редко приходит с добрыми вестями. Однако сейчас был другой случай. Все знали, что контакты Гордона были прекращены. Но сейчас его лицо было таким, что думать о чем-то утешающем было бы неуместным. Он не стал долго тянуть время, а сказал, хлопнув себя ладошками по коленям:
   - Ребята, я боюсь! У меня плохое предчувствие.
   - Еще один, неодобрительно покрутил головой Альфред, - вы что? С ума по сходили?
   - А ты?! - взорвался и без того неуравновешенный Гордон, - Ты только и можешь сидеть пумбой! Никаких эмоций! Ни хрена! Ты хоть понимаешь, что мы по уши в дерьме?!
   - Понимаю, - также спокойно ответил ему Альфред, - но это не повод, чтобы кричать об этом - все равно ничего не изменится.
   - Ты прав, - резко успокоился Гордон, - конечно же ты прав.
   - Я думаю, что на самом деле мы все преувеличиваем, - собрался с мыслями Джон, молчаливо наблюдавший за сценой ярко выраженного отчаяния Гордона.
   - Ага, разумеется, - подавленно отозвался тот, но Джон не обратил на него внимания:
   - Во-первых, мы еще не знаем, что там девчонки придумали...
   - А ты думаешь, они там чем-то полезным занимаются?
   - Я на это надеюсь. Все-таки Шенет Росс...
   - Шенет Росс, Шенет Росс... Одна только Шенет Росс кругом! - раздраженно перебил Гордон, хватаясь за одну из сигарет, бесцеремонно разрушив так старательно построенный Альфредом городок. - Не верю я в эти бабские штучки и уж тем более в бабский ум!
   Капитан хотел было возразить, но решил воздержаться от комментариев, спросив:
   - А ты что думаешь, Альфред?
   - Это бессмыслица, - покачал головой Федерау, - надо к девчонкам идти.
   - Смотреть, как Сашка раскачивается на стуле? - с усмешкой спросил Гордон, - нет уж, увольте. Я пока повременю.
   Сашка сидела, раскачиваясь на стуле. Ее точила мысль: что может появившаяся из ниоткуда Шенет Росс? Александра смотрела на нее и она больше не походила на того запуганного зверька, которого она увидела в первый раз. Ее взгляд был прямым и осознанным, волосы старательно уложены в большую шишку на затылке. Одета она была в стандартный летный комбинезон. Сашка давно заметила привычку, которая ее раздражала: во время разговора Шенет без конца теребила длинными пальцами с коротко остриженными ногтями кончик какой-нибудь сводки. Ее голос был немного резким, но неприятного впечатления не производил. Зато раздражала манера слушать: слегка наклонив голову вперед и глядя на собеседника так, будто бы она читает по губам. Сашка недоумевала: почему Женька ей верит? Почему слушает, открыв рот?
   Сашка недовольно встала на ноги, чтобы немного размяться. Она решительно не понимала о чем идет речь: какие-то световые энергетические потоки, энергия разума, сила позитивного удара, Санни, который непонятным образом имел к этому всему отношение... Сначала Александра пыталась вникнуть, но потом поняла, что это бесполезно. Еще больше раздражало то, что Женька разговаривала с Шенет на равных. Неужели она умнее Сашки? Нет, Александра в это не верила. Во всяком случае, если Женька и умнее, то Сашка хитрее, а это более важно, потому что в случае опасности Сашка сумеет сориентироваться намного быстрее, чем Женька. Александру это вполне устраивало и она прислушалась к разговору, который длился вот уже полтора часа. Из сказанного Сашка поняла, что разговор идет о тулонцах, но кто бы сомневался? Это была чуть ли не единственная тема всех разговоров! Хотя, вообще-то их было три: тулонцы, Талоне и президент. Сашке опять казалось, что Женька что-то недоговаривает, так же как и в истории о том, что она пошла полежать в свою комнату, как ей и посоветовал Уилкс. Сашка тогда долго думала и все же решила потревожить подругу, но на стук в дверь ей никто не открыл. Потом на ее вопрос Женька ответила, что просто пошла прогуляться, на что Александра подозрительно заметила, что Евгения выглядит очень усталой. Женька не ответила ей, но Сашка и без слов все прекрасно поняла. Сопоставив некоторые факты, она догадалась, что Женечка вместо того, чтобы отлеживаться, ходила... на спецуровень. Над тем, как она туда попала и каким образом выбралась - Александра даже не задумывалась, но то, что ее подружка полна сюрпризов больше не ставилось под сомнение. Теперь Сашка подумала о том, что Женька знает намного больше, чем показывает и ее планы простираются, возможно, далеко вперед, в будущее. А она, Сашка, даже о настоящем не задумывается, хотя следовало бы, поскольку пойти под неизбежный трибунал ей не очень-то хотелось. И пора бы начинать искать лазейки.
   Александра вернулась от мыслей в реальность в тот момент, когда Женька встала со своего места и отошла в сторону со словами, предназначенными Шенет: "Извини". Сашка поняла, что ее вызывают по биокому. Какое-то время она внимательно слушала, затем сказала:
   - Алан, я не знаю. У Шенет есть кое-какие соображения, но я не могу за нее говорить... Через час?.. Я думаю раньше, но мы постараемся. Хорошо.
   Сашка с интересом посмотрела на подругу. Что она сейчас скажет?
   - Мне надо выйти, - Женька повернулась лицом к присутствующим, - Санни просил разыскать его. Поговорить что ли...
   - А сам он не соизволил придти? - пожала плечами Александра.
   - Значит, на то были причины, - последнее время объяснениями Женька не баловала.
   - Велика причина "поговорить", - Сашка усмехнулась и пропустила Женьку вперед. На колкость та не отозвалась, но проговорила:
   - Где-то через час ребята подойдут. Так что соберитесь с мыслями.
   Женька ушла. Через мгновение Сашка с ужасом обнаружила, что ей совершенно не о чем разговаривать с Шенет, но та сама спасла положение:
   - Саша, возражаешь, если я немного и вправду соберусь с мыслями?
   - Конечно-конечно, пожалуйста, - сразу же согласилась Александра, - мне и самой есть над чем подумать.
   В тишине Сашка почувствовала себя намного увереннее. "Зачем Санни попросил Женьку зайти? Что за разговор он затеял в такое неспокойное время? Неужели и впрямь что-то важное..." Девушка поймала себя на мысли, что уже совсем забыла, что есть на самом деле "спокойное" время. Она устроилась поудобнее. В голове поплыли воспоминания: сначала о тех днях, когда, казалось, все были счастливы и жили, как в сказке, потом о войне. Александре вспомнился странный случай: это было как раз во время первого упреждающего удара. Днем раньше ребят перебросили на военную базу, под началом которой и был тот самый университет, в котором преподавала Шенет Росс. Часть лабораторий спасти удалось, но остальная часть была погребена под развалинами, на которых бушевало адское пламя. Там-то все и произошло. Сашка вспомнила, как ее подруга едва не погибла при поспешном отступлении. Как она оказалась на подвесном перекрытии? Почему не успела вместе со всеми сесть в транспортировочную кабину? Откуда на этом перекрытии появились тулонцы? (Теперь-то Сашка знала почему и что им было нужно). В конце концов, где был Мейсон и как на том чертовом перекрытии очутился Санни - Сашка не помнила, но его лицо, когда он медленно отступал к стене, загораживая собой Женьку, она забыть не могла. Она видела в его глазах немой ужас и беспомощность, ведь пока еще никто не мог и не знал, как справиться с теми, кто был сильнее. Александра смотрела, как тулонцы продвигаются вперед и стена все приближается. Сашка не видела выхода из ситуации, но буквально чувствовала, как четко работали мысли обоих ребят, находящихся по ту сторону защитного экрана. Сашка знала, что план уже готов, но ни Санни, ни Женька не знали как пустить его в действие. Одно движение, резкое движение - и они мертвы.
   Сашка выдохнула и подперла голову рукой. Да, тогда она много пережила, если учесть, что среди застывшей для нее тишины раздался непоколебимый голос Альфреда: "Уходим с базы". Сашка бросила последний взгляд на Женьку и Санни. Женька все время поглядывала на ненадежные канатные опоры, удерживающие перекрытие навесу. Ладонь ее лежала на гладкой поверхности пистолета. Сашка ощутила страх и поняла, что их положение безнадежно. "Саша, пошли", - поторопил Альфред. "Сейчас", - она перевела взгляд на Санни. Голова его была поднята высоко вверх и повернута вполоборота к Женьке. Он не спускал взгляд с тулонцев, которые надвигались медленно, но неизбежно. Сашка запомнила взгляд его прищуренных глаз. В тот момент ей даже показалось, что он особенно красив, но все же лучше быть в безопасности, чем умереть рядом с таким красавчиком.
   Сам Санни, вспоминая этот эпизод, никак не мог понять: почему он действовал так быстро и уверенно? Он отчетливо помнил, как с каждым шагом назад его сковывала судорога страха. Он был уверен, что это конец. Шанс был, но надежды почти нет. На вопрос, почему же никто кроме него не бросился на помощь Женьке, ответ был прост: он, как командир, мог позволить себе нарушить инструкции и в случае чего отвечать только один, не подставляя никого из вверенных ему ребят. Именно поэтому он силком втолкнул Мейсона в закрывающуюся кабину, из которой уже не было выхода. И входа тоже. В той ситуации, когда Санни ощутил все свое одиночество, то есть отсутствие верной поддержки и прикрытия, еще больше сковывало то, что за ним была Женька. Если бы он был один, он бы рискнул. Но здесь была она, и ее жизнью рисковать было нельзя. Он должен сделать так, чтобы они остались живы. Оба. Осознание собственного бессилия, как всегда, приводило в бешенство, и еще бесил Женькин уверенный взгляд, говорящий: "Все получится". Санни чувствовал, как она дрожала. Женька остановилась - дальше отступать было не куда. Спиной она уперлась в холодную уцелевшую стену. По коже пробежал мороз, дыхание перехватило, рука дрогнула. Все...
   Но Сашка ушла. Она знала, что еще несколько минут и не будет ни Санни, ни Женьки, ни тулонцев, ни самой базы. Сашка еще помнила как языки пламени и клубы черного дыма охватили базу и задрожала земля, оплевывая кусками грязи все вокруг. А может, это дрожала кабина, которая с огромной скоростью уносила оставшихся ребят прочь от этого места. Сашке сдавил грудь отчаянный вопль. Уже с приличного расстояния она видела, как строение блок за блоком разлетается на куски, но все это было, как в тумане. Она видела зияющую в земле рану, которая стала могилой ее бывшей подруги. Молчали все. Александре даже не нашлось сил, чтобы выплеснуть все на подавленного Мейсона, топтавшегося здесь, а не отдавшего жизнь за любимую девушку. Не нашлось, впрочем, и слез. По пути в точку прибытия Сашка ни на что не реагировала. Лишь поздно ночью в расположении частей войск появились двое и буквально рухнули у железных дверей бункера. До сих пор Сашка так и не знала, как Женьке и Санни удалось выбраться, ведь Сашка была на сто процентов уверена, что перекрытие рухнуло, а вскоре и весь блок оказался в руинах. Да ладно уверена! Она собственными глазами видела это! И сколько бы потом Александра не пытала свою подругу, отделавшуюся всего несколькими смешными царапинами и синяками, как и Санни, та всегда отказывалась об этом говорить. Санни тоже уводил разговор в сторону, объясняя, что заново переживать тот кошмар особого желания не имеет. Желание узнать, что же тогда произошло, разгорелось и сейчас. Александру захватила волна каких-то непонятных для нее чувств. Однако она окончательно поняла, что никогда не хотела бы оказаться на месте Женьки в такой ситуации, пусть даже на месте Санни был бы сам господь бог. Сашка встала, потянулась, зевнула и хотела было взглянуть на часы, но отдернула руку - страшно. Впереди ждала неизвестность, не несущая в себе ничего хорошего.
   Санни сидел, не двигаясь, но неожиданно для самого себя посмотрел на дверь, повторяя, как заклинание: "Не надо, не надо..." Но дверь открылась. На пороге появилась Женька. Санни встал, всем своим видом показывая безнадежность своего положения.
   - Что? - спросила она.
   Он без слов кивнул на листок бумаги, лежащий на столе. Женька удивленно посмотрела на записку и взяла ее в руки. Кент молча наблюдал за ее лицом: он видел, как Женька наморщила лоб, каким задумчивым стал ее взгляд, как, наконец, она повернула строгое лицо к Санни. Ему вдруг показалось, что все рухнуло.
   - А я ведь его все-таки помню. Плохо, но помню, - как-то странно сказала Женька, - значит, из-за меня...
   - Да нет, это я виноват! - перебил ее Санни.
   - В чем? - девушка грустно посмотрела на него, - в том, что всегда прикрывал мою спину?
   - Вот именно. Я всегда был рядом.
   - А я что? Кому-нибудь когда-нибудь давала поводы?
   - Нет. Никогда... Но я должен был понять его! Я даже не догадывался, что с ним творится! - Кент возбужденно заходил по комнате. - Ты тогда лежала, врач сказал, что никаких утешительных прогнозов дать не может - я должен был поддержать его!
   - А что ты делал?
   - Не лез, - он остановился с угрюмым видом, потом добавил, - думал, так будет лучше.
   - А он был совсем один?
   - Нет. Рядом всегда были и Альфред... и Сашка. И что ты меня об этом спрашиваешь?! - Санни на мгновение потерял контроль и повысил голос.
   - Так значит, все-таки из-за меня, - заключила Женька и опустила голову, облокотившись на стол, не обращая внимания на раздраженность своего друга.
   - Послушай... - подошел к ней Санни, также мгновенно остыв.
   - Нет, послушай ты, - ее голос был твердым и жестким одновременно, - ничего нельзя вернуть. Понимаешь, ничего! Слишком много времени прошло, многое изменилось... - Кент вздохнул и побрел в другой угол комнаты, но Женька остановила его и резко развернула к себе, - А ты не убегай, - она посмотрела в его глаза и провела рукой по его щеке, - убегают те, кто слаб, - она вспомнила Брэда Дэвиса, но это воспоминание быстро улетучилось, - а в тебе сил для борьбы предостаточно.
   - Мейсон тебя любил, - кисло улыбнулся Санни.
   - Теперь я это знаю, - согласилась Женька, - и я так же знаю то, что если бы я его любила, то в моем сердце не было бы такой пустоты, которую я чувствую сейчас. Я также знаю то, что ты ко всей этой истории не имеешь никакого отношения! Если бы Мейсон не считал тебя своим другом, а виновником его отчаяния, он бы никогда не написал тебе этого, - она повертела в руках записку и положила ее обратно на стол, - а что касается меня, то на поверку выходит, что это я виновата в случившемся. Но если честно, то и своей вины я в этом не вижу, ведь я не давала ему ни поводов, ни надежд, ни обещаний - ничего! И... по-моему, я вела себя весьма корректно... хотя осадок... ты прав, Санни, осадок есть. Но, по крайней мере, теперь хоть все выяснилось.
   Женька устало потерла глаза и шею, поворачивая голову из стороны в сторону:
   - А вообще, - продолжила она, - жить прошлым - плохая привычка, - она заметила, что Санни удивленно поднял брови, но не остановилась, - знаю, знаю, но тебе же известно, что за других мы все всегда решаем правильно, а сами...
   - Время лечит.
   - Да, - улыбнулась Женька печальной, но все же доброй улыбкой, - но слишком медленно, - она чуть помолчала, затем засунула руки в карманы и проговорила, - давай больше не будем возвращаться в прошлое, где был Харви Мейсон?
   Сдержанный кивок сказал ей о том, что Санни, быть может, ожидал услышать нечто другое, но сама Женька, как не старалась, так и не смогла этого сказать. Ей стало горько. Она снова заставляет Санни страдать. И себя тоже. Уже столько времени они старательно не поднимали больную тему, оберегая друг друга, а теперь она всплыла сама собой. И самым обидным было то, что ничего не изменилось. Прошлое по-прежнему оставалось сильнее и Санни ничего не мог с этим поделать. Женька изменила тему разговора.
   - У тебя есть еще что-то серьезное?
   - Есть, - сказал Санни, - дай мне минут пятнадцать-двадцать отсидеться и я присоединюсь к вам. Там и поговорим.
   - Хорошо... Ты не обижаешься?
   - Нет. Честно, - ответил Санни, закуривая.
   Женька поняла, что разговор исчерпан и ей пора. Она догадывалась, что сейчас чувствует он, оставшийся за дверью в тесном пространстве комнаты, как догадывалась и о том, что Харви Мейсон не единственная причина, по которой Санни замкнулся в себе. К ребятам она пошла не спеша, давая себе возможность немного развеяться, поскольку если насчет Мейсона ей удалось немного успокоить командира, то, говоря про себя, она все же солгала. Пустота в сердце была, но не от того, что она не чувствовала себя виноватой. Как раз наоборот. Женька явственно ощущала свою вину, но что она могла сделать, лежа на больничной койке и не очень-то хорошо понимая, что происходит и где она вообще находится? Она сцепила руки за спиной и, не переставая раздумывать, прибавила шаг.
   Женька вошла в комнату, которую недавно покинула. Окинув взглядом присутствующих, она поздоровалась и заметила, что не хватает двоих: Гордона и командира. Что ж, это было нормально.
   - А Санни? - коротко осведомилась Сашка.
   - Скоро будет, - также коротко ответила ей Женька и подсела к Шенет, которая после возвращения стала еще более молчаливой и отстраненной, нежели тогда, когда они работали над одним общим проектом на Земле. Женька не знала причины, но своей женской интуицией догадывалась, что произошло нечто, выбившее Шенет из привычной колеи жизни, и это "нечто" спрятано где-то глубоко в душе.
   Первое слово взял Джон:
   - Ребята, - сказал он, - я вообще-то пообещал никому ничего не говорить до поры до времени, но...
   Он не договорил. Дверь открылась и в помещение вошел Санни. Женька бросила на него быстрый взгляд: командир был в форме.
   - Джон, я же предупреждал. Что, теплая вода кое-где не держится? - с порога кинул он.
   - Я... - попытался оправдаться Майл, но Санни прервал его. Казалось, он был настроен весьма решительно:
   - Проехали. А теперь все меня внимательно послушайте: времени рассусоливать больше нет.
   Женька подумала, что дела на самом деле обстоят плохо, поскольку Санни был настроен на борьбу до последнего и она это увидела. Она изумилась: такая быстрая перемена... К добру ли это? Она посмотрела на Александру, с интересом уставившуюся на командира, и на Шенет, которая сидела на прежнем месте, на стуле в углу. Женька была на сто процентов уверена, что она внимательно слушает и скажет свое слово лишь тогда, когда наступит нужный для этого момент. Санни, тем временем, продолжал:
   - Ребята, у нас с вами есть две большие проблемы, с которыми мы должны справиться. Первое то, что и хотел сказать Джон, хотя, по-моему, это твое дело, Ричи, так? - Юта кивнул, на что Санни ответил, - вот ты и говори. Только коротко и ясно.
   Юта пожал плечами, слез со стола, который облюбовал, и сказал:
   - Я получил информацию, что в президентском лагере намечаются перестановки. Новая расстановка сил не сулит нам ничего хорошего, и в первую очередь то, что президент - адмирал Джек Уолис собирается взорвать Херувим со всеми потрохами и нами в том числе. Ориентировочно через две недели - это время для подготовки операции.
   - Что?! - Ты в своем уме?! - Ты что?! - Не может быть! - послышались голоса со всех сторон, но Юта уверенно повторил:
   - Я в своем уме и это совершенно точная информация.
   Он замолк и Санни оглядел присутствующих. Было очевидно, что услышанное застало их врасплох: Женька и Хаммер покачали головой: "Дождались...", на лице Сашки застыло непонимание, Алекс озадаченно чесал затылок, Пол просто помрачнел, выражения лиц Шенет и Альфреда остались неизменными.
   - И это только проблема номер один, - напомнил Санни.
   - Ты хочешь еще что-то преподнести? - не своим голосом спросил Джон.
   - Я должен это сделать, но это вовсе не хуже того, что мы только что услышали, - он не стал выжидать паузы и обрушил на ребят следующее, - тулонцы тоже хотят уничтожить Херувим, и на все про все у нас тоже где-то около двух недель.
   В ответ на эти слова Альфред искренне рассмеялся, слишком уж все забавно получалось, но от реплик воздержался.
   - А это откуда?! - ахнула Александра.
   - От Талоне, - невозмутимо ответил Санни.
   - Талоне?! - не сдержался Алекс, в упор глядя на командира.
   - Я был сегодня на сверке. Он намекнул на это и дал нам полную свободу действий.
   - Талоне?! - вновь ахнула Александра.
   - Я уже ничего не понимаю, - безнадежно развела руками Евгения, - Талоне что, решил перебежать на нашу сторону?
   - Ты меня не спрашивай, - Санни опять взялся за сигарету, - Я сам ни хрена не понимаю, но похоже, что так.
   - Да какая вам разница? - встрепенулся Юта, - Нам дали зеленый свет, конкретное время, а нам остается только придумать план!
   - Кстати о времени, - заметил Хаммер, - вам не кажется, что все так интересно получается? - он не стал дожидаться ответа со стороны окружающих и высказал свое мнение до конца, - и тулонцы, и те, кто на Земле задницы протирают, решили вдруг уничтожить эту бедную планету разом! Да ладно разом! А то в одно и то же время!
   - Я думаю, это просто совпадение, - сказал Альфред, - просто президент думает, как бы его нагретая задница не вылетела из уютного кресла, а тулонцы действуют от безнадежности. Мы их просто достали. А Талоне... Талоне прикрывает свою задницу. Вот и все.
   - Как у тебя все просто, - процедил Алекс, комкая в руках последнюю сводку, - да какой он у черта президент, если хочет Херувим вместе со всеми нами... - он не договорил и махнул рукой, с досадой проговорив, - это вот его бы под трибунал...
   - Не хочешь стать национальным героем? - с ухмылкой поинтересовался Джон.
   - Что-то нет, - огрызнулся Роско.
   - Не кипятись, - осадил его Санни, - нам всем тяжело, а время идет. Отдать Херувим в добровольном порядке мы не можем, а значит и вывести войска пока тоже.
   - Послушай, Санни, - спросил Джон, прикуривая от его сигареты, - а ты подумал о том, что будет, если вся вот эта армада окажется в поле Земли?
   - Нет. Я об этом не думал, - признался Санни, - но зато я знаю, что в этом случае Земле некуда будет деться и они примут войска. Всех до одного. Но я думал вот о чем: Талоне должен узнать о том, что "Церера", а значит и Херувим в опасности.
   - Что? - Чего-о? - опять послышались голоса.
   - А ничего, - грубо оборвал Санни и затушил сигарету, смахнув попавший на стол пепел рукой, - Талоне хочет жить. Поэтому он нас и предупредил о тулонцах, и уж тем более он сможет защитить "Цереру". Это же в его интересах!
   - Хорошо, - Альфред с важным видом положил ногу на ногу, - А нам-то что делать? Вы все забыли о том, что если даже положиться на Талоне, то времени у нас не прибавится! Нам-то что делать?
   Он повторил свой вопрос, который повис в воздухе. Ребята безмолвно переглядывались, но никто не проронил ни звука. Это был очередной и очевидный тупик, преодолеть который они пока не могли. И никто не ожидал услышать голос, совершенно новый и непривычный для этой компании. Он был достаточно громким, чтобы его услышали и достаточно уверенным, чтобы ему поверили.
   - Я долго думала, - сказала Шенет Росс, - И я знаю, что делать.
   Она встала со стула, но выходить из угла не стала. Все обратились к ней. Скептицизма в лицах она не нашла, только вполне обоснованный живой интерес.
   - У вас всех вместе взятых - огромный потенциал, но реализовываете вы его все же с трудом. Слишком долго раскачиваетесь, - часть ребят при этих словах смутилась, кто-то заулыбался, Алекс вспыхнул, но промолчал, а Санни открыто посмотрел Шенет в глаза, выдерживая продолжительный натиск серьезного взгляда, - расшевелить вас было бы трудно любому командиру, не только Санни. И, по моему там, на Земле, вы были более сплоченной командой.
   - Сейчас не те условия, милая, - хлопнул себя по карманам Джон, и Санни подумал, что, наверное, зря он высказался так резко, но Шенет не сочла нужным обращать внимание на подобные мелочи, что прибавило ей баллов в глазах Санни.
   - Я просто хочу сказать, - уточнила она, - что вашу энергию нужно направить в нужное русло, - Санни украдкой взглянул на Женьку. Та стояла чуть прищурясь: она явно понимала к чему клонит Шенет, - в своих исканиях вы совсем забыли о том, что помимо прозвучавших здесь проблем у вас есть еще одна и, пожалуй, самая важная, - она заметила, как интерес окружающих еще больше возрос и говорила теперь совершенно свободно, - это тулонцы. Вот она первопричина всего происходящего! Уберите тулонцев и нет проблемы!
   - Как? - спросил Алекс, недовольный напористостью Шенет, которой он вместе с Александрой не очень доверял.
   - Очень просто. Вы не можете их всех перебить, потому что их нельзя перебить и вам известно почему. Смотрите глубже. Если тулонцы с легкостью уничтожают планету за планетой, почему бы нам не сделать то же самое? Что нам мешает?
   - Во-первых, мы не знаем как это сделать, - ухмыльнулся Алекс.
   - А во-вторых, мы не знаем где находится Тулон, - закончил его мысль Джон.
   - Я думаю, со вторым мы как-нибудь разберемся, - осторожно сказала Женька.
   - Ты опять что-то задумала? - сдвинула брови Александра.
   - Нет, просто я не думаю, что это большая проблема.
   - Ты что-то задумала, - утвердительно повторила Сашка, не веря ни одному сказанному Женькой слову.
   - Саша, - Евгения обратилась лично к ней, - какая тебе разница "как"? По-моему, важен конечный результат.
   - Хорошо, - сказала Шенет, видя, что препирательства могут вылиться в перепалку между подругами, - с этим разобрались. Теперь первое. Вы все спрашиваете "как"? Но у вас есть ответ!
   Ребята переглянулись, и Санни вдруг щелкнул в воздухе пальцами:
   - Черт! Кажется, я понял! Имеете в виду те самые корабли-цветы, один из которых вызволил вас оттуда?
   - Конечно. Все проще простого.
   - Я все еще не понял "как", - повторил Алекс, ерзая на своем месте. Все-таки лидер - женщина была ему не по вкусу, тем более ее вкрадчивость и умелое обращение со словами.
   - Санни, расскажи, что ты видел? - попросила Шенет, терпения которой было не занимать.
   - Я понимаю... - задумчиво проговорил Кент, как бы размышляя вслух, для этого он даже подпер подбородок рукой, - я видел, что эти корабли строят огромные города, энергетические города, трансформируя в себе энергию звезд и вообще, просто свободную энергию...
   - Так, - продолжала Шенет, каждой своей фразой наталкивая ребят на верную мысль, - а что нам нужно, чтобы уничтожить планету, целую планету?
   - Очень много энергии, - пораженный сделанным выводом покачал головой Хаммер, - все просто, а мы столько времени впустую потратили!
   - Хотите сказать, что мы просто можем воспользоваться способностями этих существ? - несколько скептично спросил Альфред. - А сами-то они согласятся в этом участвовать?
   - А почему нет? - спросил его Юта, который тоже понял всю гениальную простоту проблемы, - от них не требуется ничего сверхъестественного, а только то, что они в принципе и умеют делать!
   - Что они от этого теряют? - поддержал друга Свенсон, - они, помогая нам, обеспечивают себе свободу и независимость и, я думаю, это желание естественно для любого порабощенного народа, значит, и для них тоже.
   - Откуда тебе знать какие у них приоритеты? - возразил Алекс, - Мы не знаем этот, как ты выразился, народ!
   - Народ - не народ, но эти существа разумны, а значит и приоритеты у них такие же, как у нас, - авторитетно заявил Пол.
   - А если они запуганы так, что пожелают так и продолжать влачить свое жалкое существование? Может быть, им не присуще, как человечеству, прикрывать свою задницу?!
   - Не думаю.
   - А если...
   - А если, а если, - перебил Алекса Санни, - "А если" быть не должно. Эти существа - единственная наша надежда. И я видел, понимаешь, видел на что они способны! И я думаю то, что мне показало это существо, оно сделало не зря.
   - Если они такие всемогущие, что ж топчутся под каблуком у тулонцев? - не отступал Роско, на что Санни резко бросил:
   - Если ты, Алекс, такой умный - почему ты топчешься под этим же каблуком? Или это мы такие бестолочи?
   Слова командира попали в точку. Алекс умолк, отодвинувшись на кровати подальше к стене. Отчего-то сегодня он был зол и, может быть оттого, что еще несколько минут назад все казалось таким безнадежным, а тут вдруг пара слов со стороны Шенет и все ей поверили! Той, которая черт знает сколько работала на тулонцев! И, кроме того, Санни встал на ее сторону. Его слово на войне было законом, но если бы подобное произошло при других обстоятельствах, то Алекс наверняка бы так просто к стене не отодвинулся.
   - Я так полагаю, - сглаживая образовавшийся угол, потер руки Хаммер в предвкушении интересного продолжения этого дня, - пора кому-то собираться в дорогу?
   - Думаю, что так, - Санни немного подумал, поднеся указательный палец к губам, затем наморщил лоб и, наконец, проговорил, - делаем вот что: другого решения у нас все равно нет, а поэтому будем рисковать. Тем более, что Талоне дал нам полную свободу действий, значит, выделит и корабль.
   - Надеюсь, ты не обещал отчитываться ему о каждом проделанном шаге? - вновь подал язвительный голос Алекс.
   - Представь себе нет.
   - Удивительно.
   Женька заметила, как потемнели глаза Санни и как он стиснул зубы, но сдержался. Он - командир и не забыл этого. Он расслабился и повернулся к Роско:
   - Алекс, мне кажется или ты на что-то напрашиваешься?
   Роско не ответил и Санни удовлетворенно повернулся к окружающим:
   - Мне немного трудно об этом говорить, - признался он, - потому что лично я в таких мероприятиях еще ни разу не участвовал, но, похоже, придется. Много думать тут не надо, чтобы понять, что летишь ты, Джон, как полномочный представитель президента по связям и контактам...
   - Постой, но у меня нет сейчас таких полномочий! - возразил Джон.
   - А кто об этом знает? Сейчас не время логики и правил, согласен? - капитан молча согласился, вздохнув, и тогда Санни в шутку добавил: - Нужны полномочия? Ладно, я тебе их даю, - Джон на это улыбнулся, а Санни, почувствовав, что атмосфера разрядилась, продолжил, - ну вот, немного теплее стало. Ладно, шутки в сторону. Значит, летит Джон, летит Шенет - это не обсуждается и так понятно почему, летишь ты, Ричи...
   - Это потому, что я повязан с ЦСО?
   - Именно так. Кто его знает, что нас ждет, и я хочу как можно больше обезопасить нашу команду. Как запасной игрок летишь ты, Алан.
   - В смысле? - Хаммер удивился, что его внесли в список.
   - В смысле того, что ты отличный дипломат, кроме того, ты можешь помочь Шенет, если возникнут какие-либо технические проблемы и ты, возможно, будешь единственным кто в случае неудачи или вследствие еще каких-нибудь непредвиденных обстоятельств вернешься сюда, на "Цереру", ясно?
   - Какой я незаменимый! - растянулся в улыбке Хаммер, вызвав невольную улыбку у окружающих.
   - Ну, и лечу я, потому что я контактировал с одним из этих существ, а значит могу для чего-нибудь сгодиться. Это все. На время нашего отсутствия за старшего останется Альфред. Вопросы есть?
   - Пока только один, - сказал Пол, - А мы не забыли про тулонскую базу, которая у нас под носом? Для начала нужно уничтожить, наверное, ее?
   - Не забыли, - вновь проговорила Шенет, - действовать нужно будет слаженно и сообща, и нанести два удара одновременно: один по базе, другой по Тулону, чтобы самим тулонцам было некуда бежать.
   - Ладно, а как же на счет невидимой защиты? Бить вслепую?
   - Зачем? Все тайное когда-то становится явным и любую защиту можно взломать, если правильно подобрать ключ. Нужно лишь чуть опережать технологию.
   - В общем, я понял только то, что вы знаете как и сможете это сделать.
   На это Шенет загадочно улыбнулась и Сашка схватилась за голову: "Не удивительно, что Женька и Шенет так спелись - что та, что другая городят вокруг себя одни загадки!"
   - Еще один вопрос к тебе, Санни, - обратился к нему Юта, - Когда вылетаем?
   - Завтра утром, - ответил Кент, - После боя. А сегодня день на сборы.
   Александра прикусила губу: именно этого она и боялась.
   - Если не возражаете, я пойду немного отдохну перед вылетом, - сказала Шенет и мягкой походкой направилась к выходу.
   - Я провожу, - предложил Санни и отказа не последовало.
   "Интересно, - думала Александра, - что же между Женькой и Санни произошло? Они оба какие-то странные. Может, поругались?.. А может, он решил приударить за Шенет? Ну подумаешь, старушка?"
   - Еще одно, - уже у самого порога окликнул Санни Альфред, - если вы все улетаете, кто остается в Женькином прикрытии?
   - Ты, разумеется, - без тени сомнения ответил Санни, сообщив, - я скоро вернусь, - и закрыл дверь.
   - Да-а, умственная работа - вещь тяжелая, - съязвил Алекс, бросив "камень" в сторону Шенет.
   Отреагировать на этот комментарий никто не успел. Александра вскочила с места и замахала руками:
   - Нет, вы слышали, что он сказал?! - эти слова были обращены к ушедшему Санни. - Он решил лишить меня прикрытия!
   - Почему это "лишить"? - поинтересовался Юта.
   - А что, не так?! - бесилась Сашка, не обращая внимания на то, что все это касается Женьки, которая молчаливо стояла рядом, не напоминая о себе. - Он же сказал, что Альфред будет в твоем прикрытии! - она с горящими глазами развернулась к Евгении, - А он мой! Альфред мой! Ты не можешь его у меня забрать!
   - Во-первых. Альфред не вещь, а во-вторых, я его не забираю. Мне не нужно прикрытия, - спокойно ответила Женька.
   - Без прикрытия не положено, - сказал Альфред, проглатывая обиду.
   - А мне, значит, положено? - возмущенно продолжала Сашка.
   - А кто сказал, что ты без прикрытия? - вмешался Хаммер, - у тебя остается Алекс в любом случае, а у Женьки, что я, что Джон - улетаем, она остается вообще одна! Так что я думаю решение Санни вполне обоснованным и...
   - То, что Женька остается без прикрытия - это ее проблемы! - перебила Александра, не сводя глаз с Женьки.
   - Послушай, Саша, что тебя не устраивает? Или ты не доверяешь Алексу? Ты боишься, что он не сможет тебя защитить? - раздраженно высказал свое предположение Джон.
   - Ребята, хватит спорить! - попыталась сказать свое слово и Женька, - Я же сказала, что обойдусь без прикрытия. Мне оно не нужно!
   - Так-то лучше, - зло буркнула Александра и отвернулась, засунув руки в карманы.
   "Я своего не упущу", - гневно подумала она и только теперь поняла, что сорвалась. Она опять не сдержала данного себе обещания. В конце концов, к чему прикидываться? Пусть она будет такой, какая есть. Этого не изменить, как бы не хотелось. Сашка посмотрела на Женьку: та смотрела куда-то в сторону и ее, казалось, совсем не задело поведение Александры. Сашка вдруг явственно ощутила, как резко увеличилось расстояние между ними, как будто девушки находились на двух несоизмеримо далеких друг от друга полюсах. Сашка также подумала, что при удобном случае она все же извинится перед Альфредом. По этому поводу она не переживала - он все равно ее простит. Она опять посмотрела на Женьку. Та по-прежнему не замечала Александру, глядя сквозь нее так, словно вместо Сашки было пустое место. Это взбесило ее еще больше нежели то, с каким достоинством Женька ответила на все ее выпады. "Неужели она и вправду спокойна?" - в бешенстве думала Александра. Но Женька была не спокойна. Она была напряжена и вовсе не от того, что устроила подруга. Женька не сомневалась в том, что рано или поздно Сашка покажет свое истинное лицо. Долго носить маску добродетели она не сможет. Женьку больше заботило другое: то, что творилось в комнате напоминало ссору между детьми, но чем старше были эти дети, тем серьезнее становились и ссоры. Все эти мысли молниеносным вихрем пронеслись в головах девушек и окончились прежде, чем на Сашкино бурчание ответил уже порядком взвинченный Джон:
   - Слушай, ты что это тут за беспредел устраиваешь? - сказал он, обращаясь к Александре, - Ты что здесь, самая лучшая? Думаешь, цены тебе нет?!
   - А ты бы молчал. Тебя сняли с прикрытия, - вспыхнул Алекс, только и ждавший момента, чтобы на ком-нибудь отыграться за слова, сказанные ему Санни, - Палку-то не перегибай! - Роско даже вскочил и сжал кулаки. В его глазах заметались белые искры, - Саша не может остаться без прикрытия! В противном случае пусть все летит к черту! К дьяволу! К лешему! К кому угодно!
   - Алекс, - как можно спокойнее проговорил Джон, - неужели ты ничего не понимаешь? Я...
   - Что ты? - еще больше завелся Роско, - Это ты ничерта не понимаешь! Сидел там, на Земле, прижав хвост, и сидел бы! Какого хрена тебя сюда понесло? Тоже умный?! Без тебя бы не разобрались?! Ты вообще, отдаешь себе отчет в том, что мы из-за тебя все под трибунал подписались, а?! - Алекс вплотную подступил к Майлу.
   - Альфред, оставшийся за старшего, вмешиваться не торопился. У него были другие методы воспитательной работы, нежели у Санни, поэтому он молчаливо наблюдал за происходящим, зная, что по его примеру все тоже будут бездействовать, но только до поры до времени.
   - Я-то отдаю себе отчет во всех своих поступках, а вот ты! - Джон тоже завелся и, похоже, не на шутку. Он выпрямился и был готов измесить Алекса прямо сейчас, - Не знаешь чем еще угодить ее величеству?! До старости будешь за Сашкой подтирать?! Ишь, как впрягся-то, а! Где же ты раньше был, когда девчонок чуть вместе со всей вашей шаражкиной конторой не завалило, а? Где? Что же ты свою Сашеньку-то спасать не кинулся?!
   Капитан тяжело дышал, еле сдерживая себя. Алекс побледнел, вспоминая: тогда он находился уже во флайере, готовом отчалить. Их торопили - некогда было бегать по огромному зданию, которое должно было вот-вот обрушиться. В тот момент он уже мысленно попрощался с Александрой, но только сейчас понял свою слабость.
   - Я был там, где нужно было! - с досадой ответил он.
   - Где же это, интересно? Отсиживался во флайере? Ярый защитник... - презрительно фыркнул Джон.
   Алекс побледнел еще больше, но теперь от ярости:
   - Откуда тебе знать?
   - Ха! Ты думаешь, я не видел, как ты покуривал, сидя преспокойно в капитанском кресле?!
   Дело принимало не шуточный оборот. Было ясно, что ссора возникла не на пустом месте. Во-первых, из-за обоих девушек вместе, а во-вторых, из-за каждой в отдельности. Это понимали и остальные, как и то, что Алекс сорвался из-за Сашки, а Джон из-за Женьки. Александра отнеслась к происходящему с видимым интересом. Женька же напротив, отступила как можно дальше к стене, чтобы не попадаться на глаза сцепившимся. Ей было неловко от того, что она невольно оказалась замешанной в этом выяснении отношений. Дело шло к обычной драке, в которой правым окажется более сильный. Но кто? - думала Александра, не чувствуя своей вины за то, что послужила причиной конфликта, - Алекс моложе, зато Джон опытнее. Женька смотрела глубже: она видела раскол, произошедший не только между ней и Сашкой, но и между ребятами, которым волей-неволей пришлось выбирать сторону. Это могло привести к непоправимым последствиям, ведь чтобы достичь поставленной цели - победы, им всем нужно объединить свои усилия, вновь стать сплоченной командой, какой они были еще не так давно. Хотя, и Женька это с грустью заметила, этого, возможно, не было никогда. По крайней мере, это умело скрывали. Она перевела взгляд на Юту, потом на Хаммера - они, похоже, думали также. На их лицах читалась озадаченность и разочарование. "Пол, кажется, соблюдает нейтралитет... Хорошенькое время выбрал Санни для того, чтобы покинуть "Цереру". Женька подумала, что она останется совсем одна перед Сашкиным грозным лагерем. Конечно, еще не известно какую сторону примет Свенсон, но Женька почти не сомневалась, что Сашкину. Единственной сдерживающей силой останется Альфред. Здесь Женька была спокойна. Она уважала громилу за то, что он никогда не смешивал личные симпатии и ответственность, а значит, поблажек до возвращения Санни и остальных ребят не будет никому, в том числе и Александре.
   - Я был там потому, что это был приказ Талоне! - кричал Алекс, еще больше стискивая кулаки.
   - Ну конечно! Посмотрите-ка на него! Он стал пай-мальчиком! Верным исполнителем приказов! Что-то не похоже на тебя!
   - Ты что, Майл, обвиняешь меня в измене?!
   - Я этого не говорил, ты сам сказал!
   - Не надо прикидываться! Ведь обвиняешь, да?
   - Да, но не в измене!
   Хаммер посмотрел на казавшегося безучастным Альфреда и не выдержал, резко выступив вперед:
   - Ребята, перестаньте!
   - Алан, отойди, - предупредил его Джон, даже не глядя в его сторону.
   - Нет не отойду! Вы что себе позволяете? Все дело развалить хотите?! - проигнорировав угрозу Майла, продолжал Хаммер и обратился к Алексу, видя, что капитана уже не остановить, - Алекс, перестань! Ты это начал, ты это и закончи!
   - Это я-то начал?! - взбесился Роско, обратив всю свою ярость на Хаммера, - Это он начал!
   - Алан, не лезь, - прошипел Майл.
   - Хорошо, - согласился Хаммер, - пусть начал Джон, но закончи ты! Будь умнее!
   - А тебя, - Алекс презрительно усмехнулся, - Я попрошу мне не указывать.
   Не успев закончить фразу, Алекс сделал то, что никто от него не ожидал, даже Джон. Но Хаммер никогда не отличался плохой реакцией - он же работал в "Захвате": он отклонился назад, уходя от удара, и резко выпрямился.
   - Алекс, не делай ошибки, - вкрадчиво произнес он, тем самым провоцируя Роско на повторный выпад, который был также умело проигнорирован. В глазах Алекса начало светиться уже безумство.
   - Извини, Алекс, - сказал Хаммер, осторожно двигаясь вокруг противника, - но это тебе поможет, - он резко выкинул вперед правую руку, припечатав кулак к нижней челюсти Роско. От неожиданного удара Алекс не удержался на ногах и откинулся назад, попав точно в тиски Альфреда. Он рванулся вперед, но не так-то легко было вырваться из крепких рук Федерау:
   - Я тебя убью, если дернешься хоть раз, - холодно сказал он.
   Алекс закусил разбитую в кровь губу, ощущая позор своего поражения. Он никогда раньше не проигрывал. Ему сделалось горько и стыдно. Он исподлобья наблюдал за Хаммером, который встряхнул Майла:
   - Я с тобой потом поговорю, - он обратился ко всем, - вы что делаете? Что здесь произошло? Подумайте! Джон, Алекс, все! Мы все понимаем, что устали от постоянного ожидания неудачи, постоянного ожидания какого-то подвоха! Мы устали морально и устали физически. Мы озлоблены. Это понятно. Но почему мы срываем злость друг на друге? Помните, чему нас всегда учил Талоне: Ubi concordia, ibi victoria!? Или вы обо всем забыли? Почему мы не можем нацелить всю свою злость на общего врага? Неужели никто из вас не понимает, что тулонцы только и ждут момента, когда мы все поперегрызем друг другу глотки?.. Если мы не перестанем обращать внимание на такие мелочи, как, например, поспешный вывод Джона и будем поступать так необдуманно, как Алекс, то в итоге вместо одной команды у нас будут две, которая будет слабее каждая по себе! - "Вот ты это и сказал", - подумала Женька, - Еще хуже, если мы вообще каждый по себе обособимся. И тогда нас всех в равной степени можно будет смело обвинить в измене! Разве не так? - он остановился, но только лишь чтобы послушать тишину, которая воцарилась в комнате, - Мы одна команда, - твердо сказал Хаммер, - А вы? - он посмотрел в глаза Алексу, затем перевел тяжелый взгляд на Джона, - Вам не стыдно? И тебе, Саша, должно быть стыдно. Если ты хочешь нас всех поссорить, то ничего у тебя не получится. Мы - одна команда, - повторил Хаммер и умолк, резко оборвав свою речь.
   Сашка покосилась на Женьку. Ей вдруг показалось, что устами Алана говорила именно она.
   - Хорошо сказал, - щелкнул языком Юта.
   Майл виновато опустил голову:
   - Извините, я был не прав, - он посмотрел на Алана и развел руками, - Мы действительно устали. Не сердись, Алекс.
   - Не сержусь, - буркнул тот, освободившись, наконец, от железных тисков Альфреда, - извините.
   - Так-то лучше, - процедил Федерау и хлопнул Роско по плечу, опустившись на стул.
   - Прости, Алекс, - в свою очередь сказал Хаммер, изображая на лице сожаление, - мне жаль, что так получилось.
   - Ничего страшного, - Алекс дотронулся до распухшей губы, - ничего...
   Александра отмолчалась. Собственно, извинений от нее никто и не ожидал.
   - Если хочешь, я буду в твоем прикрытии, - подал голос Пол, глядя на Александру.
   Джон и Юта разом обернулись в его сторону. Такого поворота они не ожидали. Теперь становилось очевидным, что и их пути начинают расходиться. Юта скривил губы в задумчивости, Джон хотел что-то сказать, но просто отвернулся, Женька чуть заметно усмехнулась: она оказалась права на счет Свенсона. Александра в ответ на сделанное ей предложение улыбнулась и про себя подумала: "Мне нравится его ямочка на подбородке".
   - Ладно, - не поднимаясь со своего места проговорил Федерау, - замяли дело. Думаю, что все всё поняли. Урок был хорошим.
   В дверь вошел Санни. Серьезность на его лице сменилась недовольством. Ему было достаточно лишь одного взгляда, чтобы понять, что во время его отсутствия что-то произошло.
   - В чем дело? - сурово осведомился он.
   - Ни в чем. Спорим, - как будто бы ничего и не было ответил Альфред.
   - Хорошо спорите, - лицо его ничуть не изменилось, когда он остановил свой взгляд на разбитой губе Алекса. Санни подумал, что все-таки хорошо, что в тот момент его не было в комнате. Роско все же напросился, и не ему, командиру, теперь разгребать это дело. Кого Алекс достал Санни так и не понял. Все выглядели обычно. Может, Женька что-то подскажет? Но нет, она выглядела подавленной, а значит то, что здесь произошло - было не просто ссорой. Причина, видимо, была объективной. Он, конечно, все узнает, но пока заострять на этом внимание не следовало, и Санни просто спросил, чтобы завершить эту неловкую часть разговора:
   - Ну? И что решили?
   - По крайней мере, разобрались с прикрытием, - ответил Альфред.
   - Понятно, - кивнул Санни. Кажется, он начал понимать из-за чего тут был весь сыр-бор, - теперь вот что: пока я сюда шел, я понял, что появилась еще одна проблема.
   Этих слов было вполне достаточно, чтобы вернуть большую часть ребят в рабочее состояние.
   - Ты говоришь о том, что мы не знаем как добраться до этих существ? - поинтересовался Юта, мгновенно переключившись на нужную тему, в отличие от Джона, который все еще думал над словами Свенсона и тем, что это предложение было сделано явно не по доброте душевной, и уж точно не с целью замять неожиданно возникший конфликт.
   - Точно, - согласился с Ютой Кент, прислонившись к дверному проему.
   Он так и не прошел, оставаясь в пороге, что заставило Александру вновь подумать: "Похоже, что Санни и вправду решил переориентироваться на старушку Шенет. К Женьке даже не подходит. Вот Женечка и опять осталась ни с чем... довыделывалась..."
   - Ты же говорил, что видел туманность, в которой они обитают! - воскликнул Юта.
   - Ага, видел, - с досадой в голосе проговорил Санни, - а ты думаешь, я знаю, где именно находится эта туманность?
   - Может, просмотреть каталоги? - предложил Альфред, но тут же понял, что это не лучшая идея, поскольку Хаммер возразил:
   - Смеешься? Тысячи туманностей похожи одна на другую!
   - Я думаю, решение все-таки есть, - сказала Александра, вновь привлекая к себе всеобщее внимание. Женька тоже с интересом посмотрела на нее, скрестив руки на груди: что имеет в виду Сашка? - Надо просто сходить к доктору Уилксу и он посмотрит, что у тебя в голове, - она обратилась к Санни, - он найдет то, что ты видел, а потом изображение запустит в компьютер, который справится со всеми каталогами в считанные секунды. Это называется мнемо... мне... Алекс, как эта штука называется?
   - Мнемография, - проговорила за Алекса Женька, глядя, как побледнело его лицо и как поспешно он отвел от нее взгляд, а также успев заметить, как вздрогнула Александра, услышав ее голос, - откуда тебе известно об этой процедуре?
   Вопрос показался Сашке вполне закономерным, ведь она никогда не интересовалась медициной, но, несмотря на это она поняла, что сболтнула лишку и Женька не поверит ни в одно придуманное ей объяснение, кроме правды. Она беспомощно посмотрела на Алекса и почувствовала, что он ей не союзник.
   - Алекс? - вопросительно сказала Женька и это означало, что она что-то заподозрила, и он должен был ответить на вопрос. Роско поднялся, но молчал. Женька начинала беспокоиться: в этот момент она думала о чем угодно, но только не о том, что услышала:
   - Женя, - серьезно сказала Александра, - сейчас не время выяснять, но если ты хочешь, то тебе делали мнемографию.
   - Что?!
   - Уилкс делал тебе мнемографию. Когда ты лежала в коме, - повторила Сашка, осознавая, что это признание дается ей с большим трудом.
   - Вы копались в моей памяти?! В моих воспоминаниях?! - Женьке показалось, что земля уходит из-под ног. Она стояла и мотала головой, не веря своим ушам.
   - Это было нужно, - скованно произнес Алекс, присоединяясь к Александре.
   - Что нужно?! - Женька с криком подступила к ним обоим.
   - Ну-у... Алешка... Мы... мы на его место... это, Паоло... - совсем растерялась Сашка, глядя на Женьку и не узнавая ее. Пожалуй, впервые в жизни она видела Евгению в таком состоянии: в гневе, в бешенстве и в ярости одновременно. Ее глаза сузились и из них полились крупные слезы:
   - Да кто вам позволил!
   Она наотмашь ударила Алекса, раскроив и без того разбитую губу, грубо оттолкнула Александру, попытавшуюся помешать ей уйти и поспешила к выходу, выставив вперед руки, как бы предупреждая о том, чтобы никто не проронил ни звука:
   - Оставьте меня в покое!
   Дверь мягко затворилась, что совсем не подходило к этому моменту. Александра с ужасом подумала: "Она до сих пор любит Алешку!" - а вслух сказала:
   - Ч-черт, - и только сейчас увидела как на нее смотрел Санни. Нет, Женьку он не разлюбил. Кажется, наоборот, он любил ее еще сильнее, - я могу все объяснить! - попыталась сказать Александра, но командир отрезал:
   - По-моему, говорить больше не о чем.
   - Кажется, мы устали сильнее, чем думаем, - медленно проговорил Альфред, - оставшись наедине с самим собой, когда все один за другим покинули помещение. Слез на лице у Женьки он никогда раньше не видел, хотя и был наслышан от Александры. Он предчувствовал, что время без командира будет идти тяжело и мучительно долго.
   Санни облокотился на маленькое окошко с видом на бесконечность. Эта картинка никогда не менялась, но создавала ощущение незамкнутости пространства. Он ушел сразу. Говорить о хорошем настроении было бы глупо. Вот тебе и денек: сначала выясняется, что Херувим, за который так долго боролись, стал никому не нужен. В продолжении Алекс напрашивается на драку и получает то, что, по-видимому, заслужил. И в довершение ко всему Женька... Женька. После всего того, что Кент услышал, он не знал, что делать: не то броситься за ней, не то разорвать Алекса и Сашку вместе с ним. Это было единственным, чего Санни не знал, по крайней мере с тех пор, как Женьку полумертвую приволокли на "Мать". А Мейсон-то куда смотрел?! И опять Мейсон. Санни не совсем понимал: в чем вообще проблема с этой мнемографией, но по Женькиной реакции можно было сказать, что проблема была и большая. Увидеть слезы на Женькином лице было неожиданностью для остальных, но Санни понял, что они были вызваны не просто тем, что ее задели. Но тем, что задели самую больную струнку ее души. Санни догадывался, что Женька наверняка побежала к Уилксу, но что потом? Захочет ли она уединения или придет к нему, чтобы поделиться? Что она сейчас чувствует? Захочет ли вообще об этом разговаривать или замкнется в себе, как это обычно бывало? Санни не отрывал взгляда от опостылевших звезд, положив подбородок на руки. Ожидание утомляло. И, как всегда казалось в такие моменты, что время намеренно замедляет свой ход, чтобы посмеяться от зависящим от него человеком. Кент не среагировал когда в дверь кто-то вошел и остановился за его спиной. Он знал, что это не Женька.
   - Санни, - услышал он голос Гордона.
   - Майк? Какими судьбами? - тревожно спросил он, не оборачиваясь, памятуя о том, что Гордон редко приносит добрые вести.
   - А ты как думаешь?
   Санни не ответил.
   - Понимаешь, - продолжил Гордон, - меня интересует вот что: не говорила ли тебе Женька чего-нибудь такого, что могло бы объяснить агрессию тулонцев? Или, может быть, она что-нибудь подозревала?
   - Что за вопрос? - удивленно спросил Кент, оборачиваясь.
   - Потому, что она что-то знает, - твердо заявил Гордон.
   - Иди к черту, Майки, - махнул рукой Санни, но тот настойчиво продолжал:
   - Иначе тулонцы бы в нее так не вцепились. Я долго думал. И мне известно о том, что еще давно, там, на "Матери", Талоне пытался убрать ее, - Санни с улыбкой покачал головой: скрыть что-то от Гордона было тем же самым, как и попытаться что-то скрыть от Женьки, - если честно, то лично у меня, Санни, иногда складывается впечатление, что тулонцам личность Талоне-то нужна поскольку - постольку, и только лишь для того, чтобы отвлечь все наше внимание на него...
   - Женька большая девочка. Она может за себя постоять в случае чего.
   - Раз на раз не приходится, - возразил Гордон, - я тебе это говорю.
   - Но почему? - все еще недоумевал Кент.
   - Говорю тебе, она что-то знает! - настаивал Майкл.
   - Нет, нет и нет! - в знак отрицания помотал головой Санни, - Не может быть. Я не верю. Она бы мне сказала!
   - Э-э, брат, - Гордон с видом победителя сел на стул и самодовольно улыбнулся, - вспомни-ка хорошенько, кто был на положении доверенного лица Ормандо Талоне?
   - Женька...
   - Ну? - вопросительно посмотрел на него Гордон.
   - Ну-у, - Санни тоже сел напротив него на стул и теперь задумчиво водил рукой по подбородку, - Талоне часто задерживал ее после планерок... Особенно в последнее время... Постой, постой, это было где-то за месяц - полтора до нападения...
   - И тебе никогда не приходило в голову задуматься: а зачем же он ее оставлял? Наверное, не затем уж, чтобы любезничать!
   Санни начинал понимать ход его мыслей:
   - Ты думаешь, что Ормандо обладал какой-то информацией и посвящал Женьку в свои тайны?
   - Более того, я не удивлюсь, если это она посвящала его в свои тайны.
   - Но...
   - Да, Санни, Женька нужна им гораздо больше, чем Талоне или любой другой из нас.
   - Но...
   - Ты еще не понял? Ты тоже стал стареть, друг мой, - Гордон наклонился как можно ближе к командиру, будто бы боясь быть услышанным, - Ормандо еще силен, а Женька в первую очередь - баба, а не солдат, как бы не старалась нас переплюнуть. То, что она знает - очень важно. Я чувствую. Она готова к очередному удару со стороны тулонцев, но...
   - Меня здесь не будет, - мрачно заключил Санни.
   - Именно. Ты Женьку оставляешь в опасности. И взять ее с собой ты не можешь. Я бы посоветовал ей не разгуливать просто так.
   - Проговорив эти слова, Гордон встал и, словно пророк, скромно удалился из комнаты, будто его здесь и не было. Санни, немного подумав, сказал вслух:
   - Я это учту, Майк.
   Он встал, прошелся по комнате взад - вперед и опустился на пол рядом с кроватью, глядя в потолок. Время для "путешествия" было действительно не лучшим. И еще этот инцидент с Алексом. Что там произошло на самом деле? Просто ссора, или что-то намного серьезнее? Связано ли это с Женькой, или имеет какое-то отношение к Сашке? Ведь она была так довольна, когда он вернулся в комнату, но ребята смотрели на нее так недружелюбно. Или это связано с ними обеими? Едва только Санни познакомился с девушками, как заметил, что между ними идет беспрестанная борьба. Сашка стремилась стать лидером. Женька осаждала ее или давила авторитетом. И тем, с кем им доводилось общаться, нехотя приходилось избирать ту или иную сторону. Так что же все-таки произошло? Правильный ли ход его мыслей? Что на самом деле знает Женька? Прав ли Гордон так смело заявляя об этом? Почему Ормандо Талоне больше доверял Женьке, чем ему, Санни? Неужели он не понимал, что тем самым подвергает ее серьезной опасности? Почему сама Женька, если она действительно что-то знает - ничего ему не сказала? Не сочла нужным? Испугалась? Решила не подвергать риску? Подумала, что справится сама? Ах да, как всегда сама! По крайней мере, Санни знал одно: дать ответы на все эти вопросы может дать только Женька, но если она ничего не говорила раньше, то кто сказал, что скажет сейчас?
   Женька ворвалась в кабинет Уилкса:
   - Что вы со мной сделали?! - гневно спросила она неровным голосом.
   Уилкс поднял на девушку изумленный взгляд, оторвавшись от своих записей. Никогда раньше он не видел ее такой: лицо было бледным, волосы растрепаны, губы дрожали, в глазах, полных ненависти, стояли слезы. Он молча смотрел, не понимая, что происходит.
   - Что вы со мной сделали? - каменным голосом повторила она.
   - Что случилось, Женя? - наконец, опомнился Уилкс, поднимаясь из-за стола.
   - Не прикидывайтесь, - она смотрела ему прямо в глаза, но не находила в них объяснений, - я знаю, что вы делали, пока я лежала в коме!
   - А-а, - понимающе потянул тот, - ты о мнемографии? Тебе Саша и Алекс сказали?
   - Можно сказать и так, - жестко проговорила она и Уилкс понял, что ей нужны объяснения. Что могло произойти, что Женька обо всем узнала? Уилкс не стал задавать себе этих вопросов. Было очевидным, что Женьке стало известно об этом не в лучшей форме и нужно это было как-то исправить. Уилкс надеялся лишь на благоразумие девушки:
   - Пойдем в мой кабинет.
   Она молча подчинилась и так же молча села на предложенное место.
   - Может, воды? - предложил Уилкс.
   - Объяснений, - твердо ответила девушка.
   - Хорошо, - врач взял стул и сел напротив нее.
   - Только не надо сантиментов и вранья, - предупредила она.
   - Я и не собирался.
   Поймет ли она то, что он сейчас ей скажет? Уилкс чувствовал себя растерянным. К такому повороту он был не готов. Но факт свершился: Женька сидела перед ним в слезах, нервно то стискивая до побеления, то разжимая пальцы. Он не стал тянуть время:
   - Я думаю, тебе не нужно объяснять, что такое мнемография, раз ты так на это отреагировала?
   - Не нужно.
   Женька опустила глаза и ее взгляд упал на руки Уилкса, сцепленные в замок, спокойно лежащие на коленях. Врач был спокоен, а значит, будет говорить правду, ему можно доверять. Женька это признала, хоть и с трудом. Внутри она вся кипела от негодования, но где-то в глубине души понимала, что если Уилкс пошел на такой шаг, значит, в этом была необходимость. Она тоже постаралась успокоиться, чтобы не пропустить ни одного сказанного врачом слова.
   - Ты права. Ты тогда лежала в коме, поэтому уж извини, но твоего согласия я спросить никак не мог. И провести мнемографию было моей идеей, потому что только так можно было тебя спасти, - Уилкс заметил в Женькиных опухших глазах удивление и поспешил с разъяснениями, - понимаешь, медицина не всесильна, - он встал и заходил по кабинету, положив руки в карманы белого халата, и изредка поглядывая в сторону Евгении, - Бывают моменты, когда все зависит только от самого человека. Так было в твоем случае. Что бы мы не делали ты не хотела жить. Понимаешь меня?
   - Алешка...- тихо выдохнула Евгения и слезы опять потекли по ее щекам.
   Безмолвное предложение воды на сей раз Женька приняла. Она обхватила стакан ладонями с обоих сторон и теперь смотрела на свое дрожащее отражение.
   - Пойми, - продолжал Уилкс, - я, как врач, не мог этого допустить и единственным выходом для нас было спрятать того, кого ты так любила, и который не давал тебе выкарабкаться. Спрятать как можно дальше!
   - А Сашка и Алекс?
   Они были против с самого начала. Особенно Саша. Это я настоял, - признался Уилкс.
   - Что они видели?
   - Ничего. Только лицо твоего Алексея. Это они объяснили, что к чему. Правда, идея с Паоло Гуччи принадлежала им.
   - Я так и подумала, - скорее всего, мысля вслух, сказала Женька, но потом подняла взгляд на Уилкса, - А вы что видели?
   - Ничего особенного, только... - он немного задумался.
   - Что "только"? - спросила Евгения и он заметил, как она вся сжалась.
   - Только мне показалось, что идея с Паоло Гуччи была не лучшая.
   - Почему?
   - Меня это не касается, Женя, и я не знаю, что вас связывало. Я только знаю, что думать об этом тебе удовольствия не доставляло и не доставляет. У меня тогда просто не было выбора, - он остановился напротив нее.
   Женька долго сидела молча. Затем, наконец, сказала:
   - Спасибо за прямоту, Лестор, - девушка глотнула воды и шмыгнула носом, - я допустила ошибку. Грубо обошлась с Сашкой и Алексом, ведь они мне зла не хотели, а я, не разобравшись...
   - Это не так страшно, моя девочка, - Уилкс присел с ней рядом и погладил по голове, - ты все можешь исправить.
   - Могу, - согласилась Женька, - но я все равно думаю, что Сашка была бы не прочь лишить меня прошлого... да и настоящего...
   Уилкс не ответил и девушка поняла, что она права.
   - Наше прошлое не всегда радужно, - устало произнес врач, - но, в конце концов, если несмотря на все то, что я сделал ты не забыла свою любовь - значит, так и должно быть, хотя, может то, что ты к нему чувствовала и позволило тебе выжить, - он вздохнул, - а как же Санни?
   - А что Санни? - хмыкнула Женька, еще раз потянув носом.
   - Это твое настоящее.
   - Наверное, время еще не пришло.
   - А придет ли?
   - Не знаю, - покачала головой Женька, - Правда, не знаю. Но мне хотелось бы. Серьезно, хотелось бы, - она немного помолчала, - По крайней мере я знаю одно: за Санни если надо будет - я глотку перегрызу. Так было всегда. Я друзей не бросаю, - при этих словах она помрачнела, вспомнив сегодняшний инцидент.
   - Тебе легче? - поинтересовался Уилкс.
   - Не так, как хотелось бы, - призналась Женька и поднялась, вытирая мокрые щеки ладонью, - вы уж меня простите за то, что я так влетела, без объяснений...
   - Да ладно извиняться, - махнул рукой Уилкс, поднимаясь вслед за ней, - если бы я был на твоем месте, сам не знаю, как поступил бы.
   - Я еще не встречала того, кто бы хотел быть на моем месте, - она поставила пустой стакан на стол и отбросила волосы назад, небрежно приводя их в порядок, - я этого и сама никому не пожелаю. Даже самому заклятому врагу... Я, наверное, пойду. И так отвлекаю.
   - Нет, нет, что ты! - запротестовал Уилкс.
   - Нет, я пойду, - уверенно сказала Женька и задумчиво продолжила, - с завтрашнего дня наступают тяжелые дни. Нужно копить силы... Кстати, Лестор, думаю, что услуги мнемографии нам еще понадобятся. Вы здесь будете?
   - Да, конечно, я всегда к вашим услугам, - с готовностью ответил Уилкс, но расспрашивать не стал. Не любил он этого.
   - Тогда я, пожалуй, пойду, - сказала она и под молчаливое согласие покинула кабинет, а минуту спустя и медцентр.
   Шла она медленно, нарочно растягивая шаги. От пережитого эмоционального всплеска тянуло в сон. Женька без конца зевала и трясла головой, чтобы хоть немного сбросить нахлынувшую дремоту. Отчего-то она вспомнила небольшую праздничную открытку, полученную как-то от Александры. Содержание ее Женька помнила наизусть:
   "Дорогая и любимая всеми Женя!
   Поздравляю тебя с рождением твоего первого внебрачного сына. Как ты его назвала? Когда он родился? Эта дата войдет в число памятных дат, которые мы будем отмечать в узком семейном кругу (я и ты). Желаю всего самого наилучшего тебе и сынуле. Скоро, наверное, буду у вас".
   Конечно же это была шутка. Девочки тогда еще учились, и о мальчиках задумывалась пока только Александра. Женьке почему-то было все равно, и поэтому Сашка без опаски таскала ее за собой и своими кавалерами, и совсем не обижалась когда парни говорили: "Женя, ты умная девушка, но..." - и шли провожать Сашку домой. Не обижалась и Женька. Она знала: Сашка не усидит дома и двух часов и примчится со словами: "Ой, Женечка, я так по тебе соскучилась!"
   Женька шла так, будто пинала перед собой невидимый камешек. Детство... Детство кончилось и Александра сильно повзрослела и изменилась. Но теперь Женька отчетливо видела, что ее подруга изменилась не просто, она изменилась до неузнаваемости, и причина была до смешного проста: Александра не смогла справиться с тем страхом, который испытывает каждый нормальный человек, почти ежедневно сталкиваясь со смертью. К этому нельзя привыкнуть. С этим нельзя смириться. С этим нельзя бороться. И к этому невозможно подготовиться. Это нужно просто принять - только в этом случае можно уберечь собственную жизнь, потому что там, где кончается страх, начинает работать то самое чувство, которое порой и сохраняет жизнь - инстинкт, который подчас дороже логики, могущей в одночасье стать логикой абсурда. За это Женька Александру не судила. Такое напряжение может выдержать не каждый. Любой человек спасает свою жизнь так, как ему велят инстинкты. И если Александра выбрала такой путь - что ж, пусть. Однако видеть ее она не хотела. И не только потому, что Сашка сегодня отличилась, а потому что поняла, что даже тогда, когда она лежала в коме, Александра заботилась только о себе. Женька не могла сказать, что переживания подруги были поддельными. Нет, они были искренними, но продиктованы отнюдь не состраданием.
   Девушке стало неприятно, но она все же нашла в себе силы зайти к Алексу и извиниться. Роско встретил ее отчужденно-холодно, и Женька поняла, что ему сейчас не до нее. Тем не менее, извинения он принял и даже заметил, что реакция Женьки была вполне естественна. Покинула его комнату Евгения с легким сердцем, но непомерный груз на душе легче не стал. Иногда она думала о том, что человек в своем роде уникален: справляться со страстями, бушующими внутри него, способно далеко не каждое живое существо. Однако изначально заложенная доброта и способность к сопереживанию со временем трансформируются, превращаясь в злобу и равнодушие. Так произошло с Сашкой и Женька не хотела копаться в том - был ли страх единственной причиной этой трансформации.
   Раздумывать над тем, что делать теперь, когда дверь за ней закрылась, оставляя Алекса в одиночестве, она не стала. Она знала, куда может пойти. Женька застала Санни в задумчивости, сидящим на кровати. А может, он ни о чем и не думал. Он встретил ее тревожным взглядом, но она дала знак, что волноваться не о чем и опустилась на пол, положив голову ему на колени:
   - Они думали, что смогут лишить меня прошлого, - сказала она бесцветным голосом и закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как Санни бережно перебирает пряди ее волос, - но они не все знают о моем прошлом... Странно, - чуть улыбнулась она, не открывая глаз, - они думали, что воспоминания, добрые воспоминания о Паоло Гуччи смогут вернуть меня к жизни... Они ошиблись только в одном, в добрых воспоминаниях...
   - Он тебя любил? - этот вопрос она слышала от Санни уже во второй раз, но ее ответ был неизменен:
   - Нет. Он меня ненавидел, потому что люди иногда делают ошибки, в которых потом не раскаиваются.
   - Ты говоришь о себе?
   - Я говорю обо всех нас, - ушла от ответа Женька и Санни понял, что разговор на эту тему исчерпан, - знаешь, сегодня я поняла, какое хрупкое понятие - "дружба". Я думаю, что все это поняли.
   - Это Сашка заварила всю эту кашу?
   - А кто же еще?
   - Она у меня еще допросится, - сквозь зубы процедил Санни.
   - Оставь ее в покое. У нее своя дорога. Пусть нам непонятная, но своя.
   - Слишком уж ты добрая!
   - Это кажется, - возразила Женька, положив себе руку под щеку, - потом сам увидишь к чему приведет мой "добрый" совет не мешать Сашке. И вообще, я не хочу о ней сейчас говорить, и знаешь что? - она подняла голову и посмотрела Санни в глаза. Они были грустными и Женька отчетливо понимала причину, - Ты прости меня за то, что я сегодня сорвалась. Как Сашка. Не сдержалась. Я теперь ее понимаю - выплескивая все сразу становится намного легче... А ребята вообще, наверное, не весть что подумали.
   - Ты имела на это право. А ребята, - Санни вздохнул, - ребята все поймут правильно. Ты же их знаешь.
   Они замолчали. Каждый подбирал слова. Разговор о грядущем полете в неизвестность так или иначе должен был состояться, но его нужно было как-то начать и это было тяжело для них обоих. Женька чувствовала, что это гложет Санни, пробуждает вполне обоснованное беспокойство, заставляет роиться в его голове множеству мыслям, ни одна из которых не выглядела обнадеживающе. Да и сама она ощутила, что стала вдруг какой-то уязвимой, незащищенной, растерянной. Привычка чувствовать железную поддержку со стороны Санни всегда - сыграла не в ее пользу. Теперь, когда неопределенное время он будет отсутствовать, Женька остается совершенно открытой для только этого и ждавшей Александры.
   - Женя, я не хочу оставлять тебя здесь, - все же первым начал Санни.
   - Давай не будем об этом. У тебя все равно нет выбора. Я тебе вот что скажу, чтобы ты потом не говорил, что я тихушница: я думаю, пришло время поговорить с Талоне и перетянуть его на нашу сторону.
   - Это не реально.
   - Ну почему не реально? - Женька встала с пола и подошла к столу, метнув на него быстрый взгляд. Она нерешительно протянула руку, но тут же отдернула ее, - Почему ты так думаешь? - еще раз спросила она и сделала повторный жест рукой, теперь уже уверенно. - Дальше ждать уже некуда. Ты сам говорил, что у нас есть ориентировочно две недели, а раз ориентировочно, значит, и того меньше, потому что планы тулонцев и Земли могут резко поменяться, - Женька достала из полупустой пачки сигарету и легко прикурила, лишь чуть поморщившись от крепости.
   Санни внимательно на нее смотрел, заметив в ее глазах просьбу не акцентировать на этом внимание. Он спросил:
   - А с чего ты взяла, что Талоне будет с тобой разговаривать? Думаешь, он будет "за", что мы хотим взорвать его родную планету?
   - А у него тоже нет выбора, - жестко сказала Женька, небрежно затушив недокуренную сигарету.
  
   - Ну что, Санни, если верить результатам твоей мнемографии, - повертелся в удобном пилотском кресле Хаммер, покусывая грифель, - кстати, как от нее ощущения?
   - По-моему, мы обсудили это еще четыре дня назад, - отозвался Санни, стоя на капитанском мостике, - так что там у тебя?
   - Прибыли, командир.
   - Ты знаешь, что делать.
   - Так точно, сэр! - весело козырнул Хаммер, на что Санни, прищурившись поинтересовался:
   - Алан, ты нервничаешь?
   - А ты?
   - Не меньше, чем ты.
   - Ну а тогда зачем спрашиваешь?
   - Хочу удостовериться. Ладно, собирай всех. Выходим из подпространства.
   Спустя несколько минут, крейсер "Мотео" начал плавное торможение. Яркие цвета подпространства постепенно гасли, открывая перед собравшимися на мостике людьми новый вид - энергетические торосы.
   - Мы на месте, - объявил Хаммер, заворожено глядя на поминутно меняющийся окружающий ландшафт.
   - Вот это да! - восхищенно выдохнул Джон. - Вы когда-нибудь такое видели?
   Санни промолчал. Он уже это видел, но все краски, переданные ему существом-цветком, померкли в сравнении с тем великолепием, которое предстало перед его глазами: горные цепи торосов вздымались ввысь и замирали, затем, подобно гигантским протуберанцам выпячивались, разрывались и искрящимися фонтанами низвергались обратно, расплескиваясь, словно вода, образуя сияющие равнины, а затем устремляясь еще ниже, превращаясь уже в причудливой формы колонны, покоящиеся на кипящем основании чистой энергии.
   - Вот это сила! - восхищенно покачала головой Шенет, - даже звезды вокруг меркнут.
   - Что-то я никого тут не вижу, кто бы мог нам помочь, - усмехнулся Юта, который предпочел не давать волю чувствам, возвращая, тем самым ребят в реальность.
   - Алан, следуй тем же курсом. Между колоннами. Там вроде бы поспокойнее. Включи модулятор, - отдал распоряжения Санни.
   - Включить защиту? - дополнительно поинтересовался Хаммер.
   - Нет. Не надо. Энергии здесь и так хватает.
   - Есть.
   Громоздкий на первый взгляд "Мотео" ловко юркнул вниз, без труда лавируя между колоннами. Мостик залил призрачный желто-оранжевый свет, ослепляя ребят время от времени ярко-голубыми вспышками.
   - Защита от излучения?
   - Включена. Фон в пределах нормы.
   - Световая защита?
   - Есть.
   Яркие вспышки стали более мягкими. Теперь смотреть было намного легче.
   - Уилкс сказал, что эта туманность занесена в каталог ориентировочно. Никто никогда здесь не был, - позволил себе заметить Юта.
   - Значит, мы будем первыми, - уверенно сказал Санни.
   - А еще он говорил, что эта часть Рукава совершенно не изучена.
   - Мало, что говорил Уилкс, - Джон вглядывался куда-то в даль, - я в своей одиночной разведке был у черта на рогах, а рога у него, как вы знаете, существуют, чтобы вставлять палки в колеса нерадивым путешественникам.
   - А при чем тут нерадивые путешественники? - поинтересовалась Шенет.
   - А при том, что об этой части Рукава пытался писать только один человек. Ханс Бакстер...
   - "Воспоминания майора Ханса Бакстера - одиночное плавание сквозь тысячелетия"? Это же настольная книга любого пацана, мечтающего стать первопроходцем! И ты веришь в эту чушь? - искренне захохотал Юта, запрокинув голову, - Черт, Майл, ты и в правду стареешь!
   - Ничего подобного. Он писал, что для того, чтобы посвятить себя космосу, нужно отдать себя ему так, как отдается мужчина любимой женщине, иначе он не примет этой жертвы. А что, не так? - сквозь зубы процедил капитан.
   - "...И сколько нас таких безумных утратит дом и зов родных, и сколько же еще бездумно умрет бесстрашно молодых! Мы мытари по этой жизни, нас можно встретить в тишине, ведущей в даль по лону света и не увидеть никогда", - с выражением процитировал Хаммер, не отвлекаясь от своей работы. В условиях подобного внешнего окружения корабль можно было вести только в ручную.
   - А это что еще за хрень? - хохотнул Юта, отметив однако про себя, что Хаммер справляется со своей работой мастерски.
   - Из той же оперы. Поэт эпохи средневековья, - пояснил он.
   - По-моему, мы ушли от темы, - напомнила Шенет, - так что там с нерадивыми путешественниками?
   - Да ничего, - огрызнулся Джон, - я просто хотел сказать, что майор Бакстер на самом деле был исторической личностью...
   - Как же, как же, - опять перебил его Юта, но на эту удочку Джон уже не попался, продолжив:
   - Так вот. Майор, после выхода в отставку, занялся мемуарами и путешествиями, точнее, исследованиями. И он и был тем самым нерадивым путешественником, который вот так взял и исчез именно в этой части Рукава. Последнее сообщение пришло именно отсюда.
   - Спасибо, конечно, за увлекательный экскурс в мир литературы, - не смог удержаться Юта, - но к чему ты клонишь?
   - К тому, что мы здесь тоже можем пропасть. Насколько известно мне, как разведчику, - авторитетно заявил Майл, - мало того, что эта часть Рукава совершенно не изучена, она еще и закрыта для изучения. Считается, что здесь ничего нет, то есть вообще ничего, не говоря уже о формах жизни.
   - А я чихать хотел на официальные источники, - сказал Санни.
   - Зато я соглашусь с Джоном, - неожиданно сказал Юта, на что капитан удивленно поднял брови, - по-моему, если эти ваши источники наврали, что здесь ничего нет, то что никого - это уже точно.
   - Я видел то, что видел, - упрямо проговорил Санни и отвлекся на голос Хаммера:
   - Мы выходим из тороса.
   - Что ты видишь?
   - Ничего. Абсолютно ничего. Я фиксирую только пустоту вокруг.
   - Ну? Что я говорил? - махнул рукой Джон и сел рядом с Хаммером, - Мы тут зря время теряем на этой прогулке, а на "Церере" неизвестно, что происходит!
   - Слушай, Джон, перестань ныть, - уже с каждым раздражением в голосе сказал Санни, - ты становишься слюнтяем.
   - Ах слюнтяем! Зато я не верю всякой белиберде!
   Санни не сказал ни слова и, может быть потому, что чувствовал приближение чего-то неведомого, таинственного.
   - Алан, перенеси видимое изображение на экран и включи сканнеры, - спокойно попросил он.
   - Есть, командир.
   Экран принял картинку. На ней не было ничего.
   - Что ты пытаешься увидеть? - спросила Шенет.
   - Не знаю, - отозвался Санни, - что-то во всем этом есть. Я просто чувствую, но ничего не вижу. Алан, дай максимальное увеличение и сбавь скорость.
   - Есть.
   И по-прежнему ничего. Просто пустота. "Мотео" медленно полз вперед. Он походил на крохотную землеройку, пробирающуюся в толще земли, обследуя каждый миллиметр своего пути. Торосы остались далеко позади и теперь только пространство, лишенное даже света звезд, окружало корабль.
   - Здесь определенно что-то должно быть, - задумчиво произнес Санни, вглядываясь в экран.
   - А вам, ребята, это место ничего не напоминает? - поинтересовался Юта. Он выглядел несколько встревоженным.
   - Напоминает. Задницу, - отозвался Джон.
   - Ты прав больше, чем думаешь. Я серьезно! Это похоже на... мешок! Мы летим в никуда, в какой-то черный бездонный мешок, а что, если его завяжут? Где мы? Никто же ничерта не знает! Мы даже не понимаем во что вляпываемся!
   Все посмотрели на него. Юта говорил с такой уверенностью, что команда невольно поежилась. Словно подул холодный ветер.
   - Ты страху-то не нагоняй, - попросил Джон, - А то мы все в штаны наложим.
   - А ты перестань юморить, - резко ответил Юта.
   - Черт! - все разом обернулись на голос Хаммера, - похоже, что это и вправду ловушка!
   - В чем дело? - быстро спросил Санни, ощущая, как внутри все сжалось в комок. Он встал со своего места и подошел к Алану.
   - Я не знаю! - глаза Хаммера пытались уследить за показаниями бортового компьютера, - ощущение такое, что нас куда-то просто несет! Я не управляю кораблем! И я ничего не вижу.
   - Включить защиту, - скомандовал Санни.
   - Бесполезно. То, что нас окружает не реагирует на нашу защиту... Нас вообще окружают!
   - Но здесь пусто, ребята! - по-прежнему ни во что не веря вскричал Джон, но тут же почувствовал толчок.
   "Мотео" резко прекратил движение. Ребята схватились, кто за что мог, чтобы не потерять равновесия. Двигатели самопроизвольно отключились. Зато на экране кое-что появилось. Эта была энергетическая сеть, та самая ловушка, о которой предполагал Юта. Она окружала корабль со всех сторон. "Мотео" был пойман как рыбка. Он был обезоружен. Ребятам было хорошо видно, как сеть пока еще не закрылась, оставляя шанс на последний рывок для побега, но все попытки оживить крейсер были безуспешны. "Мотео" был обесточен. Аварийные генераторы и те работали на пол мощности. Ловушка захлопнулась. Ребята в нерешительности стояли, молча глядя на сеть.
   - Что будем делать? - поинтересовался Санни, вставая с места и засовывая руки в карманы. По нему было видно, что он нервничает.
   - Ты командир, - пожал плечами Джон.
   - Майл, не сваливай на меня все, - он недовольно огрызнулся и обратился к Хаммеру, - Алан, что там у тебя?
   - Ричи был прав. Мы в ловушке.
   - Мы можем послать сигнал?
   - Нет. Сеть его не пропустит. Она нас не выпустит. Она выкачала почти все наши ресурсы. Мы можем только ждать, - развел руками Хаммер и встал, - Все. Больше я ничего сделать не могу.
   - Вот попали, - потянул Юта, взъерошивая волосы и прохаживаясь взад и вперед по мостику, - А что если нас отсюда не выпустят?
   - Это не логично, - отозвалась Шенет, - если нас кто-то поймал, то какой ему смысл держать нас взаперти? По крайней мере, мы узнаем, с чем имеем дело.
   - Обнадеживает, - хмыкнул Джон и посмотрел на Санни.
   Тот стоял посреди мостика и капитан знал, что он сейчас сделает: чтобы оценить сложившееся положение и принять единственное правильное решение, нужно немного подумать, а думать легче всего, если у тебя в руках что-то есть, и, самое лучшее - это сигарета. Он оказался прав. Кент достал из нагрудного кармана пачку, вынул сигарету и, предварительно убрав пачку обратно в карман, задумчиво покрутил ее в руках. Затем, не торопясь, достал зажигалку. Джон отвлекся. Он ощущал невероятную усталость и вовсе не от предприятия, в котором принимал участие. Его угнетала сама ситуация. Конечно, сменить обстановку, устраниться на время от театра военных действий, где каждую секунду в бою ты борешься за свое выживание ценой других жизней, было просто подарком судьбы. И Джон легко согласился на эту авантюру, а именно так на самом деле он и думал. Согласился, стыдясь того, что он таким образом вполне может продлить собственную жизнь, несмотря на то, что его друзья там, на "Церере", остались один на один с врагом. Теперь же он думал, что лучше бы остался там, а не полетел с командой авантюристов, как липовый полномочный представитель президента, потому что лучше уж сражаться с тем, кого ты видишь перед собой, чем вот так сидеть и ждать неизвестно чего.
   В сумрачном свете, который давали аварийные генераторы, он глядел на экран. Теперь на нем кроме кромешной темноты пространства сияла гигантская сеть, оттеняя его еще больше. Джону от чего-то представились огромные руки, закидывающие подобные сети в бездонные океаны космоса. Чего только не было, наверняка, в их богатом улове! Сегодня это был крейсер "Мотео". Капитан перевел взгляд обратно на Санни и от неожиданности застыл в изумлении. Неприкуренная сигарета валялась на полу, а рядом с ней в нелепой позе лежал Санни. К нему уже спешили остальные ребята. Джон сбросил с себя оцепенение и присоединился. Тонкие пальцы Шенет легли на шейную артерию Санни:
   - Пульса нет! Он не дышит! - как показалось, испуганно закричала она, но в тот же момент сказала резко, так, что остальным ребятам стало понятно, она твердо знает, что надо делать. - В изолятор его, быстро!
   - Не успеем! - отчаянно замотал головой Хаммер, в то же время подхвативший Санни на руки, наряду с Ютой и подоспевшим Джоном.
   - Успеем, - рявкнула Шенет, - я буду ждать там! - она бегом помчалась к изолятору.
   Изолятор был крохотным в сравнении с уже привычными просторными помещениями медицинского центра "Матери" и "Цереры", предназначенный только для проведения экстренных мероприятий. Две камеры автохирурга и одна миниоперационная для ручных манипуляций. Шенет ждала ребят у первой камеры. В ее руках уже были датчики, которые она наложила на голову, руки и грудь Санни, едва он оказался на холодном хромированном столе. Крышка захлопнулась, насыщая пространство под ней обогащенным кислородом. Ребята безмолвно стояли, не понимая, что произошло, глядя на тело командира, не подававшее никаких признаков жизни. Шенет оказалась единственной, кто сумел сориентироваться в данной ситуации, скорее всего потому, что с Санни ее ничего не связывало. Наученные жизнью и опытом быстро реагировать на подобные вещи, ребята просто растерялись. Случись это с кем-нибудь другим, промедления бы не последовало. Но все настолько привыкли видеть командира во всеоружии и добром здравии, что его нелепое падение казалось каким-то нереальным, ведь с везунчиком Санни ничего не может случиться. Он непогрешим и неприкасаем. Шенет это понимала, пожалуй, больше остальных. Она стояла рядом с индикаторной панелью, показания которой точно отражали все действия автохирурга в их последовательности, выводя на экран сведения обо всех системах организма по ту сторону защитной крышки. Она видела, как автоматические манипуляторы прыгали с одного места на другое, датчики подавали какие-то непонятные сигналы, все выглядело так, будто бы автохирург сошел с ума, не зная, что делать.
   - Черт! - выкрикнула Шенет. - Это корыто неисправно!
   - Не может быть! - возразил Хаммер, - Они не ломаются! Что ты делаешь?!
   Он попытался остановить Шенет, но она уже отключила программу действий, глядя, как открывается крышка и, не дожидаясь пока она откроется до конца, сорвала с Санни все датчики и схватила его за руки, стаскивая со стола.
   - Нельзя выходить из программы!
   - Я знаю! - отчаянно крикнула Шенет, - Лучше помоги мне! Будем реанимировать вручную!
   - Ты с ума сошла?! - спокойствие тоже покинуло Хаммера. Однако он схватил Санни за ноги и перекинул его по-прежнему безжизненное тело на соседний стол. - Мы теряем время!
   - Не поздно, еще не поздно! - пыталась убедить себя и окружающих Шенет, не показывая своего страха перед ребятами, боясь, что ее собственных познаний в медицине может оказаться ничтожно мало для спасения жизни командира.
   Юта и Майл больше не сомневались в правоте действий единственной женщины на их корабле. Капитан, вспомнив первоочередное, что было нужно знать в подобной ситуации и скомандовал:
   - Ричи, надевай перчатки, быстро!
   - Алан, интубацию легких, скорее! - теперь уже более спокойно произнесла Шенет, но голос ее дрожал. Она сильно волновалась, - Джон, держи Санни за ноги, Ричи, за руки, привязывать некогда! - она схватилась за пластины электродов, - Алан, что ты стоишь?!
   - Я... я не знаю как... - растерянно сказал Хаммер.
   - Дедовским методом! - отозвалась Шенет, не отрывая взгляд от системы жизнеобеспечения, включившейся автоматически, хотя в таком стрессовом состоянии она ничего толком и не понимала.
   - Я не умею! - взмолился Хаммер, с ужасом понимая, что из-за своей нерасторопности он может стать причиной гибели друга.
   - Да что вы медлите?! - вскричал Джон, на лбу которого выступили капли холодного пота, - Скорее!
   Уверенность в том, что все будет хорошо была такой слабой, но все же сильнее уверенности в обратном. Джон и представить себе не мог, как он сможет все объяснить ребятам, оставшимся на "Церере", а главное, Женьке. Он готов был провалиться сквозь землю, тысячу раз умереть сам, только бы не видеть ее в миг погасших глаз, как это уже было однажды.
   - Черт! - Шенет бросила пластины и, подбежав к Хаммеру, толкнула его на свое место, одновременно запрокидывая голову Санни. - А электрошоком пользоваться ты умеешь?!
   - Я умею, - быстро сказал Юта, срывая с себя перчатки, бросая их Хаммеру, - держи его.
   - Да ради бога, давайте быстрее! - взмолился Джон. - Вы совсем охренели?!
   - Все готовы? - спросила Шенет и, не дожидаясь ответов со стороны ребят рявкнула. - Разряд!
   Это прозвучало как приказ и Юта выполнил его так, будто бы занимался реанимацией всю жизнь. Тело Санни изогнулось и бессильно упало. Ничего не изменилось.
   - Еще разряд!
   - Пошел, - ответил Юта, прошивая тело Санни повторным импульсом.
   - И опять безрезультатно.
   - Еще!
   - Ты его убьешь!
   - Я сказала еще! Держите его крепче!
   - Юта сжал губы, но послушался.
   - Поздно... - выдохнул Юта.
   - Нет, не поздно, - настаивала Шенет, но вдруг обратила внимание на показания приборов, - Стоп! Отменить реанимацию! Все системы исправны.
   - Но он не дышит! - возразил Джон, не веря ни своим глазам, ни ушам.
   - Я не знаю, что происходит, - тихо сказала Шенет, - у него чрезмерная мозговая активность. Он не дышит, но он жив.
   - Черт, - выдохнул Хаммер, - я чуть было вас всех не подвел, - если бы он мог, он бы обязательно сплюнул. Он снял перчатки и бросил их в изголовье Санни.
   - Бывает, - ответила ему Шенет, склонившись над лицом Санни с медфонариком, - зрачок реагирует. Он жив.
   - Ничего не понимаю, - Джон тоже снял перчатки и бросил их туда же, куда и Хаммер, - что тут за чертовщина творится? - он стер пот со лба и посмотрел на Санни, положение тела которого ничуть не изменилось.
   - Никогда не думала, что такое может быть, - покачала головой Шенет.
   - Может, это ошибка? - поинтересовался Хаммер.
   - Думаю, что нет. Санни жив. Просто с ним что-то происходит... и автохирург был исправен.
   - Я же говорил, что они не ломаются... что же теперь делать? - Алан повторил вопрос, который не так давно задавал Санни. - Он в коме?
   - Похоже, что нет, - пожала плечами Шенет и обернулась на голос Юты:
   - Снаружи, посмотрите!
   Майл и Хаммер обернулись. Там, в безвоздушном пространстве, внутри сети замелькали огни. Не яркие, каждый со своим определенным оттенком. Они, завораживая кружили, и от их движения невольно начинала кружиться голова. На мгновение все вдруг забыли о Санни и этого оказалось вполне достаточно, чтобы почувствовать, что никто не может двинуться с места. Тело пронизывала такая ломота, что в голове, казалось, было темно. Ребята стояли недвижимы, как статуи, каждый в той позе, в которой обратил внимание на огни. Они были способны лишь созерцать крохотный кусочек пространства перед собой. Время начало тянуться невероятно медленно, но, похоже, что это и было так. Стоя все также неподвижно, Юта подумал: "Тело затекло, но я этого не чувствую. Даже в туалет не хочется, а уж это настораживает". С внешней стороны видимого кусочка пространства так ничего и не изменилось. Огни так и парили. Но внутри себя ребята как будто что-то почувствовали. Вскоре они поняли, что это было ощущение необычайной легкости и полета. "Может, Санни чувствует то же самое?" - подумал Хаммер и остановился на ощущении, что он будто бы парит в невесомости. Очень странное ощущение. Особенно здесь, в этом месте, полном сюрпризов. "Может, это никому не известное образование? - подумал Майл, - Ну да, конечно. Сам майор... за всю свою славную жизнь и бесконечные путешествия не открыл ничего нового, а только бесславно канул в лету. Неужели нас ожидает то же самое?.." "Может быть, - продолжал размышлять Юта, - этот майор Бакстер и герой. Но я-то не могу им стать, потому что у меня нет таких способностей! И именно поэтому, будучи суровым жизнелюбцем и трезвенником по жизни, я не хочу провести остаток дней своих, стоя на одном месте. Нужно выбираться из этой дурацкой ситуации. И хорошо, если бы я еще знал, как это сделать". "Да, майор бы не стал стоять сложа руки. А попытался бы хоть что-нибудь предпринять!" Джон сделал слабую попытку поднять руку и... у него получилось! Он не поверил, но увидел, что зашевелились все. Физические ощущения, похоже, пришли в норму. Никто не почувствовал отекшего тела, но зато все ощутили как закружилась голова, к горлу подкатил отвратительный приступ тошноты, сопровождаемый резью в животе. "Еще немного и я умру от полного истощения!" - прохрипел про себя Юта, отметив, что это истощение общего характера, в том числе и эмоционального. Он судорожно хватал ртом воздух, который тоже иссякал и где-то далеко в сознании понимал, что настал тот самый момент, когда надо спасать свою жизнь, не думая об остальных. Все вокруг смешалось и превратилось в сущий кошмар: все системы жизнеобеспечения корабля оглушительно ревели, смешавшись в сплошной вой, дополнительные системы вышли из строя. Юта знал, что от быстроты его реакции зависит жизнь, но не мог сдвинуть ноги с места, а только лишь неуклюже махал руками. Еще более кошмарным было то, что он куда-то проваливался. Ричи беспомощно посмотрел на ребят. Они тоже были в не меньшем шоке от происходящего, чем Юта. Он терял равновесие, но едва схватился за стол, на котором лежал Санни, (которого там уже не было), как его рука утонула в нем, совершенно не ощущая сопротивления прочного материала. Сознанием он понимал, что этого не может быть и инстинктивно отдернул руку. Но в тот же момент почувствовал, что ноги также мягко погружаются в пол. Юта посмотрел вниз и увидел, что под тяжестью веса его засасывало все больше. Внезапное озарение, что вся структура "Мотео" по неизвестной причине начала меняться повергла в смятение. Юта подумал, что если так будет продолжаться - его высосет в открытый космос. И он сделал единственное, что мог: ощутив всю бесполезность своего сопротивления он расслабился, готовый принять смерть достойно хотя бы в собственных глазах и закрыл их, ожидая, что вот-вот вакуум разорвет все сосуды и он, Юта, испытав мгновение страшной боли, забудет о ней навсегда. А потом никто о нем и не вспомнит. "Жаль, не успел вписать свое имя в историю", - безнадежно подумал он.
   Ожидание становилось слишком утомительным. Ричи чуть приоткрыл глаза, но они от удивления распахнулись сами собой: все переменилось. Он прочно стоял на ногах в белой, залитой светом комнате. Свет был настолько ярким, что он сначала и не понял, где он находится - не то на полу, не то на потолке. Единственное, что он отметил, помещение было закрытым и не круглым. Юта вздохнул чуть свободнее. По крайней мере, момент смерти теперь отодвигался на неопределенное время. Где "Мотео" и как он очутился здесь, Юта спрашивать не стал - не успел, неожиданно поняв, что рядом с ним стоит Санни - живой и невредимый.
   - Мы уже умерли?
   - Ты веришь, что люди после смерти встречаются? - задал встречный вопрос Кент. Его голос не изменился.
   - Это чушь собачья, - ответил Юта и посмотрел на свои руки, - значит, мы живы. Я чувствую себя прекрасно!
   Он хотел еще что-то сказать, но обратил внимание на то, что пространство рядом с ним начало сгущаться, постепенно формируя очертания еще одного человека. Через секунду он увидел рядом с собой из ниоткуда материализовавшуюся Шенет.
   - Так я и появился? - спросил Ричи, получив в ответ утвердительный кивок Санни.
   Глаза Шенет казались еще больше от нескрываемого удивления:
   - Где мы?
   - Без понятия, - ответил Санни, - но я рад, что с тобой все в порядке.
   - Я тоже рада, что ты жив... Но что происходит?
   - Не знаю. Я понял только то, что нужно было расслабиться, переломить свой страх и...
   - Думаешь, эти огни, они нас... изучали?
   - Чтобы понять: стоит иметь с нами дело или нет? - сам себя спросил Санни, приветствуя также неожиданно появившегося Хаммера. - Ну? Ты как?
   - В легком шоке. Для меня это слишком, - растерянно ответил Алан, - и... если бы ты действительно умирал, я бы тебя угробил.
   - Не исключено, - ответил Санни и в тот же момент рассмеялся, - надеюсь такой возможности у тебя больше не будет.
   - Я тоже надеюсь, - сконфуженно сказал Хаммер и высказал свое мнение, - что-то мне все это не нравится.
   - И мне, - согласился Юта, - Мы черт знает где и черт знает как здесь оказались. Какие еще сюрпризы? - громко спросил он, глядя предположительно в потолок.
   - Что-то Майл задерживается, - забеспокоился Санни.
   - А он понравился этим огонькам, - ухмыльнулся Юта.
   - Или все еще сопротивляется, - заключила Шенет, - не может открыть свое сознание.
   - А может он единственный кто прав! - сказал Хаммер. - Где гарантия, что мы такие умные? Может, это мы все оказались слабаками?
   - Да нет, это ты зря, - проговорил Санни, делая шаг в сторону, чтобы не задеть появившегося Майла.
   Джон стоял в замешательстве и широко распахнутыми глазами смотрел на Санни. Кроме удивления на его лице не читалось ничего, хотя, наверняка он испытывал далеко не только это. Он стоял в полном смятении и не мог выговорить ни слова. Ребята его не торопили. Они и сами были также растеряны, а короткие фразы, брошенные ими до появления Джона, были лишь средством отвлечения от реальности, незнакомой реальности и, может быть, даже несуществующей. Уверенности в том, что это их конечный пункт назначения не было ни у кого. И пара сказанных фраз создавала иллюзию, что ситуация взята под контроль. Оглядев всех присутствующих и, обнаружив, что никто не потерялся по пути в это загадочное помещение, Джон, наконец, собрался и сказал, разводя руками:
   - Авантюристы хреновы, передохнем мы тут и не поймем как, - эти слова он сказал так искренне, что Санни заулыбался, чуть разряжая обстановку, хотя это мало помогло.
   - Раз уж живы до сих пор - значит есть шанс, - сказал командир, оглядывая тюрьму, из которой не было выхода, где они все оказались.
   - Ага, а ты, чертяка, напугал всех!
   - Просто у меня все началось раньше. Но в любом случае - спасибо за то, что пытались меня вытащить.
   - Ага, а с Женькой кто бы потом разговаривал?
   Капитан засунул руки в карманы и тоже огляделся. За секунду повисшего молчания Санни как будто очутился на "Церере". Ему даже показалось, что он видел на мгновение оставшихся там ребят. Сердце тоскливо заныло: что там с ними происходит? Увидятся ли они еще когда-нибудь? Или погибнут, так никогда и не узнав, что же случилось со всеми ними на самом деле? Досадным было то, что ребята в очередной раз оказались в ситуации, из которой не находился выход. В общем-то, его и не искали, но что-то внутри подсказывало, что это не имеет никакого смысла. Уж если то, с чем они столкнулись способно перенести их сквозь пространство, не причинив при этом никакого вреда, то и бороться с ним было бы глупой затеей, но Санни все же спросил:
   - Ну? Какие соображения?
   - Да никаких, - отмахнулся Джон.
   - Наверное, нам надо чего-то ждать, - сказала Шенет, - если нас сюда притащили - значит, все только начинается.
   - Ух ты, какая оптимистка, - снова ухмыльнулся Юта, - а может, это наше вечное заточение! Никто об этом не думал?
   - С каких это пор ты стал пессимистом? - спросил Джон.
   - Я им и не стал. Просто я трезво смотрю на вещи, а не летаю в облаках, как некоторые, - этот выпад адресовался Санни, на что Шенет проговорила:
   - Ребята, не надо ругаться...
   - Лучше посмотрите сюда, - все обернулись на голос Санни и увидели как пространство снова зарябило и перед ними возникло нечто, парящее в воздухе.
   - Это еще что? - Юта с интересом уставился на существо, находящееся ближе всех к нему. Оно было матово-белого цвета, почти сливающееся с белизной помещения.
   - Кто ты? - спросил Хаммер, глядя на него широко раскрытыми глазами.
   - Человек, - ответило существо.
   Очертаниями оно действительно напоминало человека: голова, руки, ноги - все было на месте. Разве что несколько удлиненные пальцы рук, лицо, лишенное бровей и ресниц, неопределенного цвета почти прозрачные глаза, очень маленький нос, маленький рот и полное отсутствие волос на голове отличало его от остальных. Ну, конечно, и то, что этот человек просто парил в воздухе.
   - Оно еще и говорит, - шепнул Юта Джону.
   На это странный человек отреагировал легкой улыбкой. Было заметно, что он не обиделся. Ему было даже интересно наблюдать за невежеством пришельцев, посмевших нарушить его территорию. Но, в конце концов, перетаскивать ребят в эту дыру никто не просил. Санни стало несколько неудобно за Юту и он потупил взгляд.
   - Мы знаем зачем вы здесь, - сказал человек.
   "Значит, нас все-таки изучали", - заключила про себя Шенет.
   - Мы? - удивленно спросил Джон, - Вас много?
   - Гораздо меньше чем вас физически, но много больше чем вас духовно, - ответил человек.
   - Вы считаете себя людьми? - задумчиво спросил Санни.
   - Мы и есть люди, Посланник, - чуть склонил голову человек. Ребята переглянулись, - идемте.
   Стены, казавшиеся такими прочными, вдруг стали прозрачными, открывая то, что скрывалось за ними - космос.
   - Но мы не можем там дышать! - возразил Хаммер.
   - Сила мысли может все, - ответил ему человек, - вы же дышали здесь, в этой комнате и не думали, что это невозможно.
   - Бред какой-то, - замотал головой Юта.
   - Оглянитесь.
   Ребята обернулись и изумленно замерли. Санни видел подобное только однажды, но здесь все казалось иначе.
   - Идемте же, - еще раз вежливо пригласил человек и сделал жест рукой, плавно качнув длинными пальцами, подталкивая Санни сделать первый шаг, - Не бойся, Посланник.
   Вслед за Санни, ребята сделали первый шаг в бесконечность, не веря ни своим глазам, ни ощущениям, ни в реальность происходящего. Идя по из ниоткуда возникающим ступенькам, дыша неизвестно откуда взявшимся воздухом и глядя, как они приближаются к городу, о котором рассказывал Санни, ребята были поражены увиденным. То, что описывал Санни, каждый представлял по-своему. Даже Санни был ошарашен тем, насколько увиденное им, благодаря существу-цветку, было здесь совсем иным. Не то, чтобы картинка была другая, нет, все было точно таким же, только в тысячу раз прекраснее. Город был гигантским. Ребятам казалось, что они даже чувствуют потоки энергии, струившиеся по нему. Мягкие краски, невероятные формы, неизвестно для чего предназначенные, и те самые существа-цветы, плывущие так медленно, но так грациозно - все это завораживало, заставляя забыть обо всем.
   Поднимались долго, но никто не чувствовал усталости, поглощенные молчаливым созерцанием того, что еще не приходилось видеть ни одному человеку. Разве что мифическому Хансу Бакстеру. И если уж исчез он, то что ждало ребят впереди было неизвестным. Человек, который вел их, время от времени оглядывался будто бы проверяя: следуют ли они за ним. Ребята следовали и не только потому, что этого хотели, а потому, что им не оставили выбора. Джон это понял тогда, когда остановился и почувствовал, что не идти не может. Его ненавязчиво подталкивала вперед какая-то неведомая сила. Он оглянулся, но даже не увидел ступеней, по которым они поднимались - только пустота и чуть колеблющийся светящийся след позади. Он даже потерял равновесие не чувствуя опоры под ногами, ощущая, что вновь начинает куда-то проваливаться.
   - Оглядываясь назад, нельзя вернуться в прошлое и исправить ошибки, - растягивая слова, сказал человек, обращаясь к нему, - смотри вперед и обретешь дорогу.
   При других обстоятельствах Джон, несомненно, бы выругался, наговорил кучу непристойностей и ни за что бы не последовал совету, но здесь хозяином положения был не он. Капитан это понимал и поэтому подчинился, мгновенно почувствовав под ногами твердую опору. И еще он понял, что это странное существо, называющее себя человеком, было право. Оно как будто заглянуло в мятущуюся душу Джона, который никак не мог успокоиться после смерти Моники и потери детей. Человек был прав - вернуться в прошлое невозможно. Как бы не хотелось. Жизнь должна идти своим чередом и оглядываться назад означало погубить свое настоящее и, возможно, будущее. Джон посмотрел на ребят, идущих впереди. Похоже, они ничего не слышали. Эти слова были адресованы именно ему. Мысленно капитан поблагодарил существо за проявленную деликатность, за то, что никто из ребят не увидел его очередной слабости. "Не стоит... - тут же услышал он голос совсем рядом с собой, - мы же люди". Капитан удивленно посмотрел на человека, который парил впереди всех, не оглядываясь. Теперь он был уверен, что ребята следуют за ним. "Вы можете читать мысли?" - также про себя спросил Джон. "Конечно. Это в наших силах". "Если бы я мог читать мысли, - подумал Джон, - я бы сошел с ума". "Если ты с рождения можешь видеть и слышать, потом учишься ходить и говорить..." - мягко возразил человек. "Понятно, - потянул Джон, - какие мы разные". "Нет. Мы очень похожи". На этот раз капитан промолчал, отгоняя от себя всяческие мысли, чтобы лишний раз не стать объектом диалога. Общаться ему не хотелось, тем более, что существо неожиданно остановилось и сказало, обращаясь ко всем:
   - Я привел вас.
   Ступени кончились. Ребята оказались перед мерцающей стеной чистой энергии, переливающейся от нежно-голубого в желтый, потом в розовый. Все в нерешительности остановились. Санни поднял голову и посмотрел вверх. Где-то далеко в черном небе стена чуть закруглялась и он понял, что они находятся прямо перед одним из множества энергетических шаров, которые издали казались такими огромными. Рядом висело еще два таких же невероятных размеров шара, связанных между собой переходами. Именно так он назвал про себя эти многокилометровые связующие нити.
   - Сделайте еще шаг, - сказало существо, делая взмах рукой, приглашая войти, и растворился в голубом сиянии.
   - Ну? - вопросительно посмотрел на всех Санни.
   - На счет врак источников ваших, - несколько скованно сказал Юта, - беру свои слова обратно.
   - То-то же, - ответил ему командир и вновь спросил, - И?
   - Лучше нам пойти за ним, - уверенно проговорил Джон.
   - Это еще почему?
   - Он мысли читает.
   - Все недоверчиво обернулись на Джона.
   - Что, в самом деле? - спросил Хаммер.
   - Отвечаю. Думаю, ничего плохого не будет, если мы переступим этот порог.
   - Ты чего-то опасаешься, Майл? - смекнул Юта.
   - Просто я думаю, что если они вытащили нас сюда, то вернут и обратно. Это логично.
   Джон не стал ждать когда последуют очередные размышления вслух, вопросы, догадки и прочее, а осторожно поднес руку к переливающейся стене и положил ее на идеально гладкую поверхность. Рука легко погрузилась и капитан почувствовал приятную прохладу.
   - Ну, вперед, посланник, - он пропустил вперед Санни и вошел следом, а за ним и остальные ребята.
   Теперь они находились внутри шара. Здесь переливы походили на всполохи северного сияния. Но каким бы гигантским не казался этот шар снаружи - помещение, в котором оказались ребята, было довольно привычных размеров. Оно походило на то место, которое они покинули несколько часов назад. Белая дымка, похожая на туман, клубилась под ногами и над головой, скрывая потолок и, возможно поэтому, помещение казалось не столь огромным. Но в нем ребята увидели сотни, а может быть и тысячи подобных тому, кто сопровождал их к этому месту.
   - Как они различают друг друга? - изумленно сказал Юта, глядя на парящих существ, похожих как две капли воды.
   Ему никто не ответил. Все стояли и смотрели вверх, словно ожидая, что хозяева города сделают первый шаг.
   - Мы знаем зачем вы пришли. - послышались голоса, сливаясь в один единый хор, - Но зачем вам это? Пусть говорит Посланник.
   Санни был готов провалиться сквозь землю. Он ни разу не участвовал в подобного рода контактах и беспомощно посмотрел на Джона, который тут же пришел на выручку:
   - Говори только правду. И попроще.
   Кент пожал плечами и сказал, не опуская головы, глядя на бестелесных существ:
   - Если вы знаете зачем мы пришли, то вы должны знать кто мы!
   - Вы - люди, - ответил хор, - И мы тоже люди. Вы - наши братья.
   - Люди помогают друг другу. И нам нужна ваша помощь. Ваши братья гибнут от рук агрессивной расы. Ее нужно уничтожить, - Санни старался подстроиться к манере разговора существ.
   - Насилие не есть способ решения проблемы.
   - Но тогда все ваши братья погибнут. Все до единого!
   Вверху пронесся шепот и хор снова заговорил:
   - Мы можем жить вечно...
   - Да, но мы не можем, - Санни понял, что эти бестелесные и уж точно бесполые люди, слишком далеки от той реальности, о которой идет речь, - и не могут те, кто живет с вами бок о бок. Те, кто указал нам дорогу сюда. Они тоже гибнут и страдают. Они надеются на спасение!
   - Спасение? Спасение в знании...
   Джон заметил, что Санни начал раздражаться. В роли посланника он не годился. Он любил точность, ясность и определенность, а не пространные беседы, к которым привык сам капитан, повидавший еще не таких зануд. Он сделал знак Санни, призывавший к спокойствию во имя реализации их цели, на что Санни просто ответил, глядя по-прежнему вверх:
   - Мертвому знание не дано.
   И опять поверху пронесся шепот, словно шелест ветра. Санни опустил голову и посмотрел на ребят, разведя руками:
   - По-моему это бесполезно. Они ничего не понимают.
   - Или вид делают, - предположил Юта.
   Шелест ветра затягивался, но, наконец, они вновь услышали:
   - Пусть скажет женщина.
   Шенет выступила вперед. Санни посмотрел на нее и понял: ей есть, что сказать. Она выглядела уверенной, гордо вскинула голову и сказала:
   - Умираем не только мы, умирают наши дети. Они ни в чем неповинны. Они единственные, кто мог хотя бы приблизиться к тому знанию, о котором вы говорите. Они умирают в муках, не успев даже запомнить своих погибших матерей и отцов, - ее голос дрогнул и все ребята разом посмотрели на нее. Почувствовав на себе их взгляды, Шенет глубоко вздохнула и продолжила, - то, что происходит - происходит не по нашей вине. Это не справедливо. Это не есть правильно. Тысячи народов влачат жалкое существование по вине тулонцев... Я могу построить оружие, способное уничтожить Тулон. Но для этого нужно очень много энергии. И те, кто живет рядом с вами, способны мне это дать. Вам решать: помочь нам или нет. Вы хозяева, а мы ваши гости и мы не в праве требовать помощи. Но мы в праве требовать ответа. И если он будет отрицательным, то отпустите нас с миром. У нас слишком мало времени для спасения тех, кто еще остался. Но помните, что рано или поздно тулонцы будут здесь. Зачем вам ждать удара, если мы можем его предотвратить?
   Шенет умолкла. Ее голос еще долго эхом отражался от стен зала.
   - Сильно сказала, - кивнул головой Хаммер.
   - Хреновый из меня парламентер, - усмехнулся Санни, - я же сразу говорил.
   - Ладно тебе, - успокоил его Джон, - не всем же дано заниматься болтологией.
   Они снова услышали хор голосов сверху:
   - Мы должны подумать...
   - Мы не можем ждать! - взмолилась Шенет.
   - Здесь время не имеет значение. Здесь вы несколько часов, но там, откуда вы прибыли, прошло уже семь дней...
   "Что?! - Санни в ярости отвернулся и прикрыл глаза рукой, - Мы не успеем, даже если сейчас же отправимся обратно. Херувим будет уничтожен... У нас нет никаких шансов. Погибнут все".
   Хор голосов затих, превратившись в единый слух, но этого никто даже не заметил. Ребята подавленно опустили головы. Шенет молчала, глядя в пол.
   - Черт, - поджал губы Юта, - вот тебе, бабушка, и Юрьев день... Что же будет...
  
   Клубы дыма поднимались над Херувимом. Солнце исчезло. Неожиданное нападение главных сил тулонцев на Херувим вызвало панику и настоящий переполох. Наспех поднятые в воздух войска космического флота были прижаты к поверхности и раздавлены неприятелем, наносившим решающий удар. От смертоносного оружия планета разогревалась на глазах. То, что таилось в недрах Херувима - кипело и бурлило, вырываясь наружу ядовитыми испарениями. Спящие вулканы ожили, осыпая пространство на десятки километров вокруг пеплом, оплевывая грязью и камнями. Раскаленная лава не щадила на своем пути никого: ни растений, ни животных, ни птиц, ни людей, превращая поверхность в огненную пустыню. Люди в страхе разбегались, словно муравьи, не заботясь ни о чем, кроме спасения своих собственных жизней. Да и заботиться было уже не о чем - "Церера" погибала, погребенная в разломах гор, которые проваливались в никуда, громоздились друг на друга, трескались, рассыпались. Это было похоже на первобытный хаос. Над поверхностью еще живой планеты воцарилась ночь, озаренная призрачными всполохами пожарищ. Горстки людей, державшихся друг за друга, как за спасательный круг, бежали как можно дальше от некогда безопасной "Цереры", так бескорыстно и свято хранившей их жизни. Она все еще была жива, билась в агонии, проваливаясь все глубже и глубже в воспаленные недра Херувима, стискивавшие прочную конструкцию, словно карточный домик. Времени оставалось совсем немного, но люди, подгоняемые страхом, продолжали карабкаться по вырастающим прямо из земли скалам, проваливались в неожиданно возникающие под ногами разломы и падали в кипящую огненную лаву, срывались, уносимые грязевыми потоками, захлебывались в их мутной горячей воде. Никто не оглядывался. Несколько сотен оставшихся в живых человек продолжали бежать подальше от "Цереры", неся на себе своих раненых. Никто даже на секунду не задумался над тем, что все происходящее на самом деле дурной сон. Но тем кошмарней он становился, когда рядом бегущий человек умирал, так и не получив помощи. Просто потому, что этого невозможно было сделать, не потеряв собственной жизни, оказывается, ничего не стоившей. Захваченная врасплох и, оказавшаяся абсолютно не готовой ничтожная часть земного войска, спасалась бегством, заражая друг друга губительной паникой, глядя вперед расширенными от страха глазами, влекомая инстинктом самосохранения. Для тех, кто пережил три упреждающих удара по Земле, подобное казалось дорогой в ад. Столько раз находиться на волоске от смерти только ради того, чтобы бежать туда, откуда нет выхода! Но, так или иначе, люди бежали, не осознавая всю бесполезность своих действий. Так поступают все, кто принадлежит к животному миру - сделать последнюю отчаянную попытку спастись, чтобы потом умереть с чистой совестью.
   Женька бежала вслед за Альфредом, Алексом, Сашкой и Полом. Перепрыгивая с камня на камень, успевая в бешенной гонке поставить ногу на единственное спасительное место. Она все же переоценила себя. Предательски заныла спина, стискивая позвоночник, словно щипцами. Девушка запнулась за образовавшуюся в земле небольшую трещину, подвернула ногу, не удержалась и упала со всего маха лицом прямо в грязь. Подниматься она уже не стала. Некоторое время она так и лежала, тяжело дыша, затем оглянулась назад. Туда где была "Церера". Гора, в которой она тайно хранилась, осела. Это значило, что осталось совсем немного прежде чем весь этот мир покатится в тартарары вместе со всеми ними. Она посмотрела по сторонам - ребята были далеко впереди. Ландшафт менялся на глазах. То справа, то слева вздымалась порода, выпуская то пар, то грязевые потоки, то потоки раскаленной лавы. Женька попыталась встать, но не смогла. Она, похоже, сломала лодыжку. По сравнению с этим боль в спине отошла на второй план. Женька подумала о том, что в данный момент она, пожалуй, самая свободная из всех, кто еще пытался спастись. Или наоборот, самая слабая. Она подумала и о том, что если бы у них была возможность покинуть Херувим на своих истребителях, то тулонцы наверняка бы этого не позволили. Она смотрела на то, в какой хаос превратилась эта зеленая планета, и внезапно осознала, что все произошло именно по вине людей. Если бы они так и сидели на Земле, а не бросились в свое время, как только им предоставилась возможность осваивать новые территории и, найдя Херувим, не сделали его главным форпостом человечества - того, что девушка видела, не случилось бы. Женька сама до конца не разобралась с тем, что так усердно хранила в душе: те огромные запасы энергии, скрытые и уже бесполезные в умирающей Земле и Херувиме, который вот-вот будет уничтожен. Земное правительство готово было пожертвовать последним вовсе не ради того, чтобы тулонцам ничего не досталось - Женька была в этом уверена, как и в том, что никто кроме нее, Талоне и Шенет Росс ничего не знают. Остальные посвященные погибли еще во время упреждающих ударов. Военные власти на Земле и понятия не имели из-за чего весь этот тулонский переполох, а если бы и имели, то наверняка повернули все так, что невзначай уничтожили бы самих себя. Но раз этого они не знали, то полагали, что тулонцы просто отчего-то взъелись на человечество. Наверное потому, что оно такое "умное" и "замечательное", а тулонцы такие "тупые" и "безмозглые". Но если бы Женька могла говорить, то она все равно бы промолчала, чтобы обезопасить самих себя. Теперь уже не имело никакого значения, какое решение примет военный трибунал. Обидным было лишь то, что Джек Уолис все-таки прикроет свое насиженное место и сядет в него вновь с помпой, потому что обвинить мертвецов очень просто и безопасно - они не смогут ничем ответить.
   Девушка подняла грязное лицо в черное небо и рассмеялась - все было напрасно: ее стремление жить ради чего-то, все ее знания, те тайны, которые она так хранила - все в считанные секунды разлетится в прах. Смех длился не долго. Спустя секунду, Женька рыдала. Она беспомощно била кулаками мокрую землю, прижимала к себе руки, не пытаясь вытереть слез. Она осознала, что не хочет умирать и сейчас, впервые в жизни, у нее нет выбора по-настоящему. Ей придется умереть. Состояние безысходности охватило ее. Теперь она просто сидела, без слез, ожидая неминуемого конца. А жить нестерпимо хотелось. Девушка вспомнила каким беззаботным было ее детство, прекрасна юность и подумала о том, какая ее ждет нелепая смерть. Как угодно, но только не так: бесполезно, безосновательно, просто потому, что так случилось. Удача отвернулась от нее. На сей раз она не оказалась в нужное время в нужном месте. Но кто? Может быть Санни? Что могло случиться, что он с ребятами не успел к сроку? И опять она поймала себя на мысли о том, что все пошло совсем не так, как она предполагала. Ее уверенность дала осечку. Но что они могли сделать, находясь здесь, на Херувиме? Они могли только ждать. Если бы она знала как можно использовать энергетический запас Херувима - она бы это непременно сделала, но этого толком не знала даже Шенет, делавшая ставку на помощь кораблей-цветов. Неужели и она промахнулась?
   Женька почувствовала, как ее выталкивает из грязи, в которой она сидела, какая-то сила и волочет прямо по земле. Она подняла голову и увидела Альфреда. Гигант весь был перепачкан грязью. Женька поняла, что он ее искал. Он тащил девушку за рукав, словно пушинку, не обращая никакого внимания на ее отчаянное сопротивление. Женька, наконец, ухватилась за руку Федерау и дернула на себя так, что ее рука выскользнула из его мокрой ладони.
   - Стой! - закричала она.
   - Какого черта! - Федерау, казалось, потерял самообладание, опять хватая Женьку за руку.
   - Это ты какого черта! - взбесилась она. - Куда вы все бежите?! Тулонцы уничтожат Херувим или он треснет на куски когда взорвется реактор "Цереры"! Мы обречены!
   Альфред помолчал, потом сел в грязь рядом с Женькой. С неба полил горячий дождь.
   - Ты в порядке? - спросил он девушку.
   - Да, только лодыжка, кажется, сломана.
   - Дай я посмотрю.
   - Какое это теперь имеет значение? Альфред, не веди себя так, как будто ничего не происходит!
   - Извини.
   Женька мысленно благодарила гиганта за то, что он все-таки не бросил ее и вернулся. Теперь умирать будет не так страшно. Она молча сидела и смотрела куда-то вдаль:
   - Где остальные?
   - Не знаю.
   - Что-то все слишком долго. Я хочу жить, но я и не думала, что буду так желать смерти. Чтобы все скорее кончилось. Весь этот кошмар. И я очень боюсь, Альфред. Я боюсь, что будет больно. Я не хочу снова терпеть боль!
   Она опять разрыдалась и уткнулась в грудь Федерау, почувствовав на себе его крепкие руки. Как будто это Санни обнимал ее, желая уберечь от неминуемой смерти. Он не ответил. А она и не ждала. Она понимала, что пока он бежал вперед, искал ее и тащил - он все еще надеялся на какое-то призрачное спасение. А Женька в один миг лишила его крохотной надежды. Она и представить не могла, что когда-нибудь ей придется переживать такое. Подобное происходит не каждый день и оказаться в гуще таких событий выпадает далеко не каждому. Но и далеко не каждый гордился бы отведенной ролью в этом спектакле, пусть даже самой лучшей ролью, если в конечном итоге его ожидает смерть. Если бы так и было, Женька бы сыграла свою роль до конца. Но это был не театр. Умирать на сцене легко. Сейчас, находясь на пороге смерти, Женька рыдала искренне и не только от того, что ей было по-настоящему страшно, но и потому, что все их усилия спасти пусть не Херувим, но людей, защищавших планету до последней капли крови, оказались напрасными. Они не смогли защитить его здесь. А Санни, так надеявшийся на благополучный исход их миссии, тоже, по-видимому, промахнулся. И даже если он с ребятами спешит на помощь - все их усилия окажутся бесполезными. Рыдая, Женька проклинала себя за отведенную ей роль. Большую, чуть ли не главную роль, с которой она не справилась, провалилась, подвергнув так дорогих ей людей смертельной опасности, толкнув их в объятия седой безжалостной старухи. Она проклинала себя за свое молчание, но понимала, что была права. Правда, которую она скрывала, ничего бы не изменила.
   - Что же вы расселись?! - Женька услышала рядом с собой голос Александры, заглушаемый потоками воды, лившейся с неба, взрывами, далекими криками и подняла на нее взгляд.
   Сашка выглядела не лучше: ее мокрая одежда прилипла к телу, с волос по лицу стекали грязные ручьи, а в глазах стоял вопрос. Женьке показалось, что она решительно не понимает, что происходит или не хочет понимать. По большей степени она даже не верит, что впереди ее ожидает безмолвие.
   - Мы еще можем успеть! - перекрикивала она царившую вокруг какофонию звуков.
   Рядом с ней стояли Алекс и Пол - такие же грязные, мокрые, жалкие. Алекс, шатаясь, прижимал к себе раненую руку. Его комбинезон был обагрен кровью. Он был бледен. Рана была серьезная. Женька сглотнула - она ошиблась. Рана была смертельная. На лице у Пола было несколько царапин. Одежда изодрана - не лучший вид для лучших бойцов.
   - Что успеть? - спросила Женька, вытирая лицо и не понимая уже от чего: от слез или от дождя.
   - Как что?! - взбесилась Сашка, - Все спасаются!
   - Какая разница? - Женька опустила глаза и обняла себя за коленки, подтянув больную ногу, которая уже успела распухнуть. Теперь она ощущала только бешеное сердцебиение в месте перелома.
   - Мы умрем, Саша, - сказал Альфред, пододвинувшись ближе к Женьке, давая места присесть Полу и Алексу.
   Сашка уставилась на Федерау и внезапно схватила его за одежду, рванув на себя:
   - Мы не можем умереть! - закричала она, - Ты не понимаешь!
   - Мы умрем, - твердо сказал Альфред, - только раньше, чем остальные. И быстрее.
   - Но... - Сашка, казалось, растерялась и тихо произнесла, обращаясь к Женьке, - А как же Санни? Вдруг они уже на подлете?!
   - Даже если так, они не смогут найти нас, - ответила ей Женька, - а если найдут, то не смогут нас подобрать. И не будут.
   - Но почему?
   - Потому что тогда погибнут и они.
   - А помощь?!
   Женька посмотрела на подругу. Та искренне надеялась на спасение. Ей стало жаль ее.
   - Они скорее уничтожат Тулон, чем спасут нас.
   - Это не справедливо...
   Сашка вдруг резко успокоилась и села рядом. У нее не было даже слез. Пол и Алекс молчали. Они, кажется, пытались внутренне себя подготовить к роковому будущему.
   - Нет, справедливо, - подал слабый голос Алекс, - если они все же добились помощи - они уничтожат Тулон и война будет выиграна... черт...
   Роско побелел еще больше и закатил глаза, повалившись на бок. Сашка вздрогнула и подползла к нему. Идти было уже нельзя - земля дрожала.
   - Алекс! Родненький! Что, что? Ты что? - она положила его голову себе на колени и отчаянно хлестала его по щекам, приговаривая, - Очнись!.. Женя! Ты же можешь что-то сделать!
   В ответ Женька даже не пошевелилась:
   - Он умирает от потери крови.
   - Но ты же можешь! - не унималась Александра.
   - Уже слишком поздно, - сказал Альфред, - по крайней мере он ничего не почувствует...
   - Мало пожили, - проговорил Пол.
   Сашка открыла рот, но ничего не сказала. Она задышала чаще, уперевшись руками в мягкую землю, заходившую ходуном. Грязь просачивалась между пальцами, ладони скользили. Александра оглядывалась, судорожно глотая слюни. Она хотела зажмуриться, но глаза не закрывались. Напротив, они распахнулись еще больше, так, что Сашка видела все малейшие детали завершающей части начавшейся катастрофы. Земля как будто раздулась и всколыхнулась.
   - Началось... - медленно сказал Альфред.
   Женька сжалась в комок. Реактор "Цереры" не выдержал натиска. Подземный взрыв невероятной силы вырвался наружу ядовитым сизым облаком. Увидев на мгновение эту адскую картину, Александра замерла и перестала дышать. Пол зажмурился. Альфред опустил голову, не желая созерцать собственную смерть в лицо. Алекс так и не пришел в себя. Альфред оказался прав - Роско было легче, чем всем остальным. Женька посмотрела на небо. В последний раз. Когда она думала о смерти раньше, не придавая своим мыслям серьезного значения, она всегда хотела умереть, глядя на звезды, чтобы их вечность запечатлелась в ее мозгу. В этом она видела некое продолжение жизни - успеть передать свою энергию космосу, чтобы носиться по Вселенной, скользя на ее бесконечных энерговолнах. Женька смотрела в небо и не видела ничего. Космос никогда не бывает черным. Сейчас же она видела абсолютно черное небо и внезапно поняла, что впереди ее ждет вовсе не бесконечность мироздания, а каменный мешок забвения, из которого выхода не будет никогда. Она глубоко вдохнула влажный, наполненный дымом и гарью отравленный воздух и окаменела, положив руки себе на живот. Может быть ей удастся хоть на секунду встретиться с Алешкой? Но последняя мысль ее была все-таки о Санни. И прежде чем она успела вдохнуть во второй раз, Херувим прекратил свое существование. Было безумно больно, но никто не успел это почувствовать.
  
   - Мы летим домой, - сказал Хаммер.
   Санни расслабленно сидел в кресле командира, глядя куда-то в сторону. Одна его рука лежала на подлокотнике, другая подпирала щеку, придавая его виду еще большую угрюмость.
   Домой. Это слово стало для Санни уже чем-то далеким, потерявшим свое значение, утратившим всякий смысл. Когда-то домом для него была маленькая уютная квартирка в многоэтажке в трех кварталах от работы. Крохотная прихожая с миниатюрным подсвечником и встроенным шкафом с вешалкой, обрывалась ступенькой прямо в комнатку с постоянно задернутыми темно-бардовыми шторами. Несколько продуманно размещенных светильников рассеивали свет, приятно разливавшимся по помещению любым, в зависимости от желания цветом. Здесь всегда царил полумрак. Вмонтированный в стену плоский видеоэкран, низкий столик и диван - вот и вся нехитрая обстановка. Да, и еще самоочищающийся аквариум с настоящими золотыми рыбками и причудливыми зарослями водорослей, громоздившимися друг на друге в несколько ярусов. В комнате была еще одна дверь, которая вела на крохотную лоджию для одного. Вид на суетливую столицу Санни никогда не нравился, поэтому он разорился на голографический фон. Теперь, выходя на лоджию и садясь в кресло, его окружал лес, щебетание птиц и шум горного ручья. Иногда здесь гремела гроза, шелестел дождь и дул шквальный ветер. А иногда Санни отдыхал, глядя на море и золотой закат, слушая переливы прибоя. Это был настоящий дом, куда тянуло, куда действительно хотелось идти. Правда, бывал он в своем холостяцком гнездышке намного реже, чем хотелось - работа отбирала почти все личное время. Но зато когда он попадал в свой маленький мирок, обустроенный так, как ему хотелось, Санни расслаблялся, отключаясь от всех внешних раздражителей, либо же наоборот, сосредоточенно думал, и молчаливая замкнутость помещения не редко давала ответы и подсказывала верные решения. Единственное чего здесь не хватало, но многие уже давно к этому привыкли - это кухни. Санни никогда не ел дома. Обычно только пил, и то не часто, но охладитель напитков у него был всегда заряжен. Итак, кухни не было. Об этом он пожалел только один раз, когда Женька после гибели Алешки лежала в больнице. Пришлось один раз арендовать кухню у Альфреда и готовить самому, потому что Женька ничего больничного не ела. По мнению Санни получилось отвратительно, но Женька съела все до последнего кусочка и за весь вечер один раз даже улыбнулась. А потом этого уютного дома не стало, и в понятие "дом", находясь на Херувиме, Санни вкладывал уже совсем другой смысл. Домом отныне стала Земля - тревожное и больное воспоминание. Дом перестал быть безопасным. Он перестал быть убежищем. И вернуться в этот дом означало подписать себе окончательный приговор. Возвращение в кандалах не сулило ничего приятного, пусть даже и в родной дом. "Домой..." Алан имел в виду Херувим. При этой мысли Санни закрыл глаза и стиснул зубы - Хаммер и понятия не имел, что случилось несколько часов назад. Кент открыл глаза. Рядом стояла Шенет.
   - Ты плохо выглядишь, - сказала она, обращаясь к Санни так, что ее больше никто не слышал.
   Санни посмотрел на нее, но ничего не ответил. За эти дни он настолько устал, что последние несколько часов, что они находились в "Мотео" и держали обратный путь, командир сидел на одном месте и созерцал мелькающее за защитным экраном подпространство. Цена, которой далась эта чертова помощь, оказалась высока и Санни в очередной раз подумал, что Джону он не завидует. Если есть на свете самая дрянная работа, так это работа посланника. Кент тронул рукой висок и поморщился - ожог, полученный им при последнем контакте с так называемыми людьми, все еще кровоточил. Воспоминания были настолько ужасны, что мороз до сих пор время от времени пробегал по спине.
   - Что они тебе показали? - шепотом спросила Шенет.
   Санни упорно молчал. Не то, чтобы он не хотел говорить, а просто не мог. Не мог сказать, что пережил чувства, чуть ли не каждого из тех, кто бежал по израненной планете в надежде спастись. Эта надежда была такой сильной, что Санни поверил в то, что это возможно. Единственным человеком от которого веяло леденящим душу холодом, который смог запросто уничтожить эту надежду, оказалась Женька, поддавшаяся всеобщей панике и остановившаяся - спокойная, не потерявшая самообладание, достойная. Если бы он не знал ее именно такой, он бы ни за что не поверил, что все это правда. Джон столько раз рассказывал, что с подобными вещами он сталкивался в своей работе сплошь и рядом, что немудрено было предположить, что это было всего лишь проверкой. Но к чему же так жестоко играть на чувствах?
   - Так что ты видел? - настойчиво спрашивала Шенет.
   Санни по-прежнему тяжело молчал. Пережить гибель любимого человека оказалось на самом деле не легко. Теперь командир понимал Женьку, некогда сильную Женьку, с ее появившимися слабостями и бесконечными депрессиями, со слезами и срывами. И все-таки он думал, что ей было легче. Несмотря на всю свою замкнутость, этих чувств Женька в себе не держала. Он же, командир, понимал, что сейчас расклеиваться не время. Может быть потом, когда все закончится. Но он никак не мог выкинуть из головы ее взгляд, устремленный в небо. Он стоял перед его глазами. Командир знал, что, несмотря ни на какие слова, она ждала, надеялась до последнего, верила, что он, Санни, успеет... А время оказалось не в его власти.
   - Я обещаю тебе, что мы уничтожим Тулон, - опять сказала Шенет.
   Кент посмотрел на нее во второй раз. Теперь он почувствовал, что может говорить. По крайней мере, он твердо знал, что со смертью Женьки и остальных ребят его борьба еще не окончена и есть смысл жить. Осознание того, что Херувим погиб только по вине команды Санни давило на плечи. У них был реальный шанс переломить ход войны и более того, выиграть ее. Этот великолепный шанс был упущен. Собственно, если поразмыслить, то виновниками случившейся трагедии были не кто иные, как те, кто самоуверенно называл себя людьми. Но и они тянули время ненамеренно, хотя с этим Санни готов был поспорить. Еще неизвестно какой сюрприз они преподнесли на прощание - кристалл с закодированной на нем информацией лежал замороженным в небольшом прозрачном контейнере. Для того, чтобы узнать, что же на нем зафиксировано, нужно было всего лишь открыть контейнер и предоставить живительному теплу сделать свое дело. Но Санни не торопился. После пережитого потрясения он был слишком опустошен, чтобы принимать какие-то решения, хотя и понимал, что это не на долго. Опустить руки он еще успеет. Сейчас главное - уничтожить Тулон. Санни вздохнул и тихо произнес, глядя в пол:
   - Я видел как погиб Херувим. До последнего человека. До последнего камушка.
   - Что ты говоришь...
   - То, что видел. Погибли все. И я видел как... Женька.
   Теперь Шенет опустила голову. Ей было очень хорошо знакомо чувство потери близкого человека. Она хотела сказать: "я тебя понимаю", но вовремя остановилась - ничего не знавший Санни мог сорваться. Поэтому она просто сказала:
   - Очень больно терять любимых.
   - Безумно, - кивнул Санни и Шенет увидела, как тяжело дается ему этот разговор, но все же продолжила, не давая ему увязнуть в собственных мыслях, но Санни ее опередил, - все это было очень страшно, Шенет. Там был настоящий ад. Даже не могу описать, я впервые видел, как безжалостно уничтожают планету.
   - А люди?
   Санни немного помолчал:
   - А что люди? Они все бежали, как крысы с тонущего корабля, не осознавая, что это не выход и они все равно погибнут!
   - Не говори об этом никому, - неожиданно сказала Шенет.
   Санни согласился. Он бы и сам не стал, если бы даже и мог. Он просто представил себе, что будет, если ребята узнают об этом. По крайней мере, и Санни за это ручался, Джон натворит каких-нибудь глупостей. Он давно уже не тот бравый вояка, каким командир его знал несколько лет назад. Возможно, из всех наиболее трезво посмотрит один лишь Хаммер. И Санни подумал, что он все-таки был прав, вписав его в свою команду. Он может спасти всех. Он умница. Он молодец.
   Кент опять услышал голос Шенет:
   - Санни, жизнь продолжается.
   - Я знаю, - ответил он. Тысячи раз Женька слышала подобное от Александры и теперь он понял почему она так ненавидела эти слова, - Алан, - обратился он к Хаммеру, - проложи курс и созови остальных. Хватит отдыхать. Встретимся в кают-компании, - Хаммер кивнул, а Санни обратился к Шенет, - пора бы узнать чем еще нас обрадуют эти люди - нелюди.
   Он поднялся и вышел с мостика. В след за ним вышла Шенет.
   Кают-компания "Мотео" была смоделирована специально для совещательных нужд офицерского состава экипажа: небольшое на вид помещение с видом на окружающий крейсер пейзаж на одной стене и матово-белым экраном на другой. На экране можно было делать все: составлять карты, писать, просматривать. Еще одну стену и потолок занимали стеновые панели, а на другой, соответственно, располагались двери. Посреди помещения стоял большой овальный стол, вокруг которого были размещены стулья. Все предельно просто и никаких новшеств.
   Санни устроился на месте командира. Рядом лежал контейнер с замороженным кристаллом. Признание того, что он не сидит без дела несколько воодушевляло, и он понимал, что ребята никак не должны заподозрить что-то неладное, иначе расспросов ему не избежать. Усталость - усталостью, а времени впереди, чтобы отдохнуть было предостаточно, поэтому Санни собрался с силами, получив одобрительный кивок Шенет. Он обвел взглядом присутствующих - собрались все, и все понимали зачем.
   - В общем так. У нас есть кристалл и наша обязанность выслушать все, что на нем записано.
   - А почему мы это должны делать? - спросил Юта, - по-моему мы уже достаточно натерпелись от этих братцев по разуму.
   - Вот именно. Уж коли они называют себя нашими братьями, то сейчас мы и выясним с какой стати.
   - Я, лично, вообще не хочу о них ничего слышать, - твердо сказал Джон, положив обе ладони на гладкую поверхность стола, - разве тебе мало, что они с тобой сделали?
   - Да нет, - покачал головой Санни, - достаточно. Но, может быть, мы узнаем их мотивы? Их лицо?
   - У них нет лица. Одна только маска. И они все одинаковые, - буркнул Юта, но тут же продолжил, - ладно, открывай. Поглядим, что это за штука.
   Санни чуть приоткрыл прозрачный контейнер и тот сам распахнулся. Матово-красный, почти бардовый кристалл выдвинулся вверх на тонкой ножке и покрылся инеем. Спустя несколько секунд на его поверхности появились мелкие капельки влаги. Изображения не появилось, зато кристалл сделался прозрачным.
   - Голосовой файл. Могли бы уж и с картинками, - ткнул пальцем в сторону кристалла Юта и вытянул ноги под столом, приготовившись слушать.
   Курящие закурили, предчувствуя, что "слушания" продлятся долго. Спустя еще секунду, ребята услышали приятный певучий голос, лившийся будто бы отовсюду так, что из любого уголка помещения было отчетливо слышно малейшее изменение тона и настроения рассказчика. Кристалл еле заметно засветился изнутри.
   - Как они любят все блестящее, - недовольно щелкнул языком Юта и замолчал.
   "...Мы покинули систему двойного полумесяца - нашу первую колыбель - еще до того как она начала разрушаться. Мы знали, что Заури погибнет и ничто не сможет спасти ее. Таковы законы Вселенной. Но мы покидали родную планету без сожаления, ибо впереди нас ждал неблизкий путь в поисках нового пристанища. Два ковчега, затерянные во Вселенной, начали свое плавание по бесконечным океанам космоса. Мы проложили курс по уже известным системам и направили его в неизведанное, куда наши энергетические сущности еще не заглядывали. Ведь Творец дал нам возможность путешествовать по сотворенной Вселенной. Мы могли не просто перемещаться, мы могли исследовать и при этом чувствовать радость, печаль, горечь, разочарование, реально подвергаться опасности и реально умереть..."
   - Ликбез какой-то, - Юта недовольно подпер голову рукой.
   - Ага, - согласился Джон, - и ни слова о любви.
   Он посмотрел на Санни, который сделал ему знак, и умолк.
   "...Многие погибали, - продолжал голос, - ибо развивающаяся Вселенная таит в себе много непредвиденных опасностей, созданных уже ей самой...Мы направились далеко за пределы исследованной нами части космоса - затерянные души во Вселенной. Наши разведчики вели ковчеги, обходя подстерегающие нас неожиданности, будь то черные дыры или внезапно появляющиеся провалы пространства-времени, откуда нет выхода, одно лишь забвение, ибо понятие "время" там не существует, а вместо пространства лишь пустота, заполненная холодом. И вот мы преодолевали расстояния, следуя своему внутреннему взору и цепляясь за обрывки информации, проносившиеся с огромной скоростью мимо нас. А вокруг бушевала жизнь: строители творили свои шедевры - галактики и звездные системы. Те, что поменьше - планеты, населяя их тысячами разнообразных жизненных форм; ветер разносил информацию во все части обитаемой Вселенной; приливы и отливы помогали взращивать само пространство; кометы - курьеры делились новостями... Космос никогда не был пустым и черным. И звуки! Эти песни, которые слышны из разных уголков Вселенной, заставляют забыться и раствориться в прекрасном созвучии жизни...
   Но случилась беда. Мы потеряли один ковчег. Он рухнул во временной провал и пространство сомкнулось над ним. Оставшиеся в живых, мы ощущали только молчаливую боль и чувствовали страх перед смертью наших соплеменников. Но нам нужно было двигаться дальше, поэтому мы оставили безмолвную могилу, навсегда похоронившую часть нашей жизни. Но еще большее разочарование ждало нас впереди. Некогда могучие и сильные - нас осталась лишь жалкая горстка, все еще пытающихся сохранить свое былое величие. Вселенная переменилась. Живой организм стал всеобъемлющим и всепоглощающим, продолжая расширяться, расти, взрослеть, набираться опыта и становиться более совершенным. Горечь утраты продолжала подтачивать наши силы и тогда мы причалили к планете с одной луной, которая сверкала в лучах солнца, как голубая капля росы..."
   Хаммер напряг память. Да, так оно и было. Земля в его воспоминаниях была именно такой. Только почему-то сам он никогда не додумывался до такого сравнения. Алан сглотнул: Земля никогда не будет прежней. В его глазах отразилась тоска по родине. Он тоже подпер голову рукой и вновь прислушался к сладкому голосу рассказчика.
   "...И чтобы вдруг не исчезнуть, как наши соплеменники (да сохранит их души Творец во чреве своем), некоторая часть нашего народа решила остаться, чтобы дождаться нашего возвращения и последовать в новую колыбель. Мы надеялись, что ожидание стоит того. Мы оставили их у песчаного острова, омываемого лазурной теплой водой океана. Так случилось, что планета, на которую мы прибыли, оказалась обитаема. Мы это знали, как знали и то, что во Вселенной очень мало мест, где еще есть незаполненные ниши, но именно такую, нетронутую нам и нужно было найти. Мы ушли. Отправились в дальнейшее плавание, Вы - остались, но..."
   Ребята переглянулись, но промолчали, понимая, что теперь слушать нужно еще более внимательно.
   "...но установившийся некогда принцип невмешательства был нарушен. Когда мы вернулись - прошло слишком много времени. Прошли тысячелетия. Изменилась и планета, на которой мы оставили свой народ. Мы летели с надеждой, но нас постигло тяжкое разочарование. Мы не учли временного разрыва и морально не были готовы к встрече с тем, во что превратился наш народ. Мы не изменились. Мы остались прежними потому, что для нас прошло немногим больше ста пятидесяти лет. И все от того, что мы попали в стремительный поток времени и смогли выбраться из бурного течения не сразу. Для наших же соплеменников прошли тысячи лет и они стали теми, кем теперь являетесь вы, носящие имя - Человек..."
   - Стоп? - предложил Джон.
   - Не надо, - отклонил его предложение Санни.
   Голос продолжил вещать дальше: "...Теперь вы обыкновенные люди, растерявшие большую часть своей истинной духовности, превратившись в новый вид, с присущими только ему качествами. Ваши возможности катастрофически уменьшились, а то, какой силой мысли некогда обладал человек, теперь превратилось в мифы и легенды, коими изобилует вся ваша жизнь. Ваша расовая память утрачена, вы не помните откуда родом и для чего были созданы. Вы исследуете Вселенную, которую сами же и создали. Вы делаете первые неуверенные шаги ребенка в том, что вы когда-то знали и делали, изучаете то, чем вы когда-то обладали и пользовались. И теперь мы непреодолимо разделены барьером времени. Но еще осталась надежда на то, что когда-нибудь мы воссоединимся и продолжим свой путь в будущее. А пока мы можем лишь безмолвно присутствовать среди вас и ждать когда же вы, наконец, прозреете. Мы не знаем станет ли когда-нибудь наша раса единой, но подозреваем, что этого не произойдет никогда... теперь мы совершенно разные. Вы не готовы к встрече с теми кем когда-то были. Но надежда остается всегда...".
   Голос умолк. Кристалл потух и с легким шипением растворился без следа.
   - Как все продумано, - сказал Юта, вставая со своего места. Он беспокойно заходил по кругу, - не очень-то и хотелось походить на этот раритет... Да мы никогда и не станем такими, как они! Не докатимся!
   - Он остановился, ища поддержки среди остальных ребят. Но они не торопились высказывать свои суждения. Тогда Юта сел обратно в кресло.
   - Да... когда-то мы были крутыми, - потянул Джон, на что Юта мгновенно отреагировал:
   - Крутыми, Майл, бывают только яйца.
   - Я так полагаю, что все услышанное останется исключительно между нами? - вопросительно, но все же с уверенностью проговорила Шенет.
   - Еще бы! В такой бред вряд ли кто поверит!
   - Что еще? - угрюмо спросил Санни, не меняя своего положения.
   - По-моему мы в полном дерьме, - отозвался капитан.
   - А по-моему, - с ноткой агрессивности в голосе заявил Юта, - мы и есть это самое дерьмо.
   - Пожалуй, - согласился Санни, - коэффициент полезности этой информации для нас ноль...
   - Хотя с точки зрения науки - это ответы на многие вопросы, - заметила Шенет, - очень на многие.
   - Твоя наука, Шенет, - резко сказал Санни, - не смогла спасти ни Землю, не Херувим...
   Он вдруг умолк, понимая, что наговорил лишнего. Никто из ребят не знал о том, что Херувим погиб так и не дождавшись помощи. В этой ситуации Санни выбрал для себя единственное, что он мог сделать - уйти без объяснений. Он встал и сдержанно кивнул Шенет, проронив короткое: "Извини". Ответным кивком она приняла извинения и, когда дверь за командиром мягко затворилась, ответила на вопрос Юты, который недоуменно спросил:
   - О чем это он?
   - Ему надо отдохнуть. Вы же понимаете, что ему досталось больше всех.
   Отговорку можно придумать какую угодно, но как заставить поверить в лживые слова? Сомнение витало в воздухе.
   - Санни что-то не договаривает? - прямо спросил Джон.
   - Он много пережил, уклончиво ответила Шенет, - дайте ему время и он станет прежним.
   Юта пожал плечами и подсел к окну, наблюдая за мистическим образом изменяющимся пейзажем подпространства. Джон, казалось, был удовлетворен ответом, по крайней мере, делал вид, о чем-то напряженно думая. Задумался и Хаммер. Он молчаливо вышел немного погодя вслед за командиром и, понимая, что беспокоить друга смысла не имеет, направился на свое рабочее место первого пилота. В последние сутки Санни стал злым, агрессивным. Может быть, ему действительно нужно время, чтобы принять все то, что случилось, но что? Страшная догадка о гибели Херувима заставила Хаммера похолодеть. Может Санни не оговорился? Может это его и гложет? Алан поборол в себе непреодолимое желание увидеть командира и расставить все точки над "и". Так или иначе, они уже на пути домой, на Херувим, и уже очень скоро они будут там, как и обещали, с помощью. Хаммер был уверен, что их будут ждать до последнего.
   Санни ворвался в каюту словно ветер, затворил за собой дверь и прижался к ней спиной, расстегивая комбинезон. "Черт!.." Он никак не мог избавиться от мысли о гибели Херувима. Да и как можно было от нее избавиться, когда он все чувствовал и видел собственными глазами? Санни огляделся и только сейчас понял, что с начала пути на Херувим он еще ни разу здесь не был. Капитанская каюта на "Мотео" по сравнению с клетушками на "Церере" была просто шикарной: большая удобная кровать, кресло с небольшим столиком рядом, мягкое напольное покрытие, в котором приятно утопали ноги, маленький, но чертовски приятный бар с напитками, довольно просторная санкомната и главное - иллюминатор с настоящей, живой картинкой. Бра на темно-вишневых стенах чем-то напомнили ему уютную квартирку в многоэтажке, которая когда-то, теперь уже очень давно, была его домом.
   Санни разделся, сходил в душ, долго стоя под его теплыми струями, блаженно закрывая и открывая глаза. Затем вышел, облачившись в халат, налил себе напиток покрепче, встал, облокотившись, у иллюминатора и с наслаждением закурил, вглядываясь в красоту и пустоту пейзажа за окном. На какую-то долю секунды ему показалось, что он видит "Мотео", спешащий в противоположном направлении, будто бы он торопился поскорее открыть тайну, которая им теперь известна. По крайней мере теперь ребята знали кто посылал сигналы пустоты, сбивая с толку официальные источники. Корабль за окном исчез и Санни подумал, что так, наверное, "Мотео" и двигался к своей цели, не зная, какие опасности и потрясения ожидают впереди его команду, которую он так бережно нес на своем борту. Санни почувствовал, как по телу разливается приятная теплота и сел в кресло, поставив стакан на подлокотник. Впервые за последних два года он чувствовал себя свободным телом и он мог себе это позволить - до пункта назначения еще оставалось время, обещавшее быть спокойным. Быть свободным телом Санни нравилось, но душой он свободен не был. Он постоянно ловил себя на мысли о том, что беспрестанно думает о Женьке. Все его мечты, то ради чего он жил, рухнуло. Рухнула его собственная жизнь. Думать о том, что она умерла он не мог - это было невыносимо больно. Он залпом осушил стакан и, даже не поморщившись, налил себе еще. Забыться выпивка еще никому не давала. Напротив, она делала людей слабыми и безвольными. Санни не собирался топить свое горе в вине. Он просто хотел расслабиться, но мешали воспоминания. Он видел не только гибель Херувима, но и то, что происходило на "Церере" после того как "Мотео" покинул базу. Не прошло и трех дней, как Женька решила открыто поговорить с Талоне. Ее отговаривали все, даже Александра, на что Женька, устав твердить одно и то же сказала, что никаких мотивов для беспокойства нет и если Талоне сделал один шаг навстречу, то сделает и второй.
   - А ты не боишься, что он сделал все это намеренно? - возразил ей Альфред. - Чтобы оставить тебя без надежной защиты?
   - Ребята, - разочарованно потянула Женька, убирая волосы за уши, - вы моя самая надежная защита, ведь мы команда!
   - Конечно, - подтвердила Сашка, - но на твоем месте я бы была поосторожней.
   - Хорошо. Я буду осторожна, - ответила Женька и покинула помещение.
   Она волновалась. Волнение вообще стало неотъемлемой частью ее жизни с тех пор, как "Мотео" унес в своем чреве часть единой команды. Оставленная защита была вовсе не самой надежной в чем уверяла оставшихся сама же Женька. И она это очень хорошо ощутила днем раньше, в бою. Сашка выполнила свое обещание: в самый ответственный момент она-таки перетянула Альфреда ближе к себе, в результате чего, оставшаяся без тылового прикрытия Женька разволновалась еще больше и растерялась. Поддержка пришла с самой неожиданной стороны - ребята со второго отряда вовремя отрезали ее путь к ловушке. Идя по темным переходам "Цереры", Женька чуть улыбнулась. Санни оказался предусмотрительным: в считанные минуты до вылета он сумел добраться до второго отряда и договориться о наблюдательной поддержке. Это означало, что командир усомнился даже в Альфреде, видя, что от прежней команды не осталось ничего. Она не поняла с самого начала, но за ней следили и в нужный момент оказались рядом. Сашка на это не сказала ничего. Альфред виновато опустил голову и извинился, но оптимистка Женька ответила, что раз все закончилось благополучно, то извиняться и не стоит.
   Она устало зевнула - напряжение прошедших двух дней давало о себе знать. Ее внимание стало рассеянным. Если она ложилась спать, то подолгу маялась от бессонницы. Когда она покидала комнату - тревога улетучивалась, входя в нее, закрадывалась снова. Она чувствовала, что это будет бесконечно. По крайней мере до тех пор пока все не закончится. Но тогда начнутся новые тревоги. Вчера, закрывшись, она с таким наслаждением закурила одну из оставленных Санни сигарет. Далеко не первый раз в своей жизни. Но последний был так давно, еще в академии, по ранней молодости. Сумрачность тоннелей всегда навевала на нее воспоминания. Ностальгия по веселым и беззаботным временам приятно сжала сердце. Женька услышала позади себя шорох, но не придала этому значения - любителей темных переходов на "Церере" было не мало. В тот же момент она ощутила себя прижатой к стене и почувствовала, как стальные пальцы сомкнулись на ее шее. Она не успела ничего понять. В лицо ей тяжело дышал тот, чье лицо она никак не могла разглядеть. Дышать самой ей становилось все труднее, глаза увлажнились, руки искали невидимую опору. И все-таки она смогла извернуться и оттолкнуть от себя нападавшего. Одновременно с этим она увидела, как из соседнего тоннеля выбежала Сашка и в тот же момент нападавший бездыханно упал, сраженный пулей неизвестного, торопливо покинувшего место событий. Женька успела разглядеть его силуэт в полосе света до того, как спаситель скрылся. Ошибиться она не могла. Сашка бросилась за ним, но Женька поймала ее за рукав, понимая, что Александра будет шокирована, узнав обо всем сразу. Женька оперлась на стену, согнулась пополам и закашлялась, растирая шею обеими ладонями...
   Как все нелепо. Санни покачал головой и устремил свой взгляд в потолок. Да, не зря он так не хотел покидать "Цереру". Ребятам здорово досталось. Но, несмотря на то, что единой команды не было и она навряд ли когда-нибудь бы начала вновь существовать, ребята поработали на славу. Санни ими гордился. Нападавшим оказался здоровый темнокожий мужчина по имени Сэмюэль Джонсон. Как выяснилось чуть позже, никакого отношения к "Церере" он не имел ни как представитель командного состава, ни как пилот, ни как обслуживающий персонал базы. Он вообще не имел никакого отношения к военной структуре. Банки данных не содержали о нем абсолютно никакой информации. Все это навело на мысль о том, что Джонсон был завербованный военным правительством наемник. Если бы Санни был в тот момент там, на "Церере", то наверняка бы согласился с предположением Пола о том, что подобных Джонсонов на базе может быть несколько и у каждого свое определенное задание. Так оно и оказалось. Устроенная Талоне внеочередная проверка всех подразделений и уровней "Цереры" подтвердила подозрение о том, что Земля все-таки зашевелилась. Обнаружились еще три Джонсона - один в районе секретного уровня, а двое других у самого реактора с полным арсеналом первоклассного оборудования для его уничтожения. Диверсия была вовремя предотвращена. Таким образом, сведения ЦСО тоже подтвердились. До выяснения обстоятельств Джонсоны были заперты в одиночные тюремные блоки "Цереры".
   После всего случившегося Женька подавленно молчала, выслушивая, как Альфред читает ей мораль о безответственности. Она возразила только один раз, когда сказала, что если бы тогда не пошла одна, то не было бы и нападения, и убийства Джонсона, а значит, никто ничего бы не заподозрил и "Церера" взлетела на воздух вместе со всем ее содержимым. На это Альфред ничего не сказал, а Женька промолчала на вопрос о том, кто убил Джонсона, хотя Алекс заявил, что если кто-то его убил, то он был в курсе того, что на базу прибыли чужаки. И этот кто-то мог быть только Талоне. Женька продолжала отмалчиваться. Остальные никак не могли поверить в очевидное.
   От Талоне, которому она сказала спасибо за спасение ее жизни, она знала, что теперь положение "Цереры" и ребят в частности, было объявлено вне закона. После ареста Джонсонов, Земля потребовала выдать своих черных посланцев, на что Талоне дал вполне конкретный отказ, мотивируя его тем, что расследование они могут провести и здесь, так как транспортировать заключенных на Землю весьма опасно ввиду того, что побег не исключен. И не лучше ли выяснить все обстоятельства дела на месте преступления? Отказ был принят, но Земля на этом не успокоилась - еще бы! Ведь если будет допущено разглашение тайны "черных диверсантов", как их окрестили про себя ребята, то что будет? Поднимется настоящая буря, так как в известность будут поставлены все, абсолютно все, чья жизнь зависит от нормально функционирования "Цереры". Дискредитировать себя Земля в глазах своих защитников тоже не могла. Правитель всегда боится гнева своего народа, особенно если правитель зол, а народ голоден. Боясь возникновения взрывоопасной ситуации, Военный Комитет в срочном порядке создал комиссию и направил ее на Херувим "для помощи в проведении расследования по факту возможной диверсии". На деле все оказалось совсем по другому. За безобидной формулировкой скрывалась основная задача: отстранить Талоне от командования фронтом, занять все руководящие посты и легально уничтожить Херувим, дабы он не достался противнику не живым, не мертвым. Однако, все было не так просто. Члены прибывшей комиссии, едва их ноги ступили на чуть пружинящую поверхность ангара, были арестованы по закону военного времени как предатели. Этим ребята спасли жизнь Херувима и подписали себе окончательный приговор. Все контакты с Землей были прерваны. Поставки прекращены. Херувим начал жить своей собственной жизнью, брошенный на произвол судьбы. С момента, как Мотео покинул поле планеты, прошло уже семь суток. Ожидание становилось мучительным.
   Санни тяжело вздохнул. Если бы он находился на месте ребят на Херувиме, он бы, наверное, перестал спать и есть, без конца глядя в ничего не подозревающее небо. Ребята тоже не подозревали, что им остается жить где-то около четырех дней. Они продолжали вести свой обычный образ жизни: бои и короткие передышки между ними. Решительно Женька с Талоне так и не поговорила, подумала отложить на более подходящее время, а он предлога особо не искал. Зато его искала Сашка. Со стороны могло показаться, что подруги как будто сблизились. Они стали проводить больше времени вместе, вспоминая тот короткий миг, вспыхнувший как искра настоящей дружбы, какого-то единения, когда Женьку чуть было не задушили. Последняя не сомневалась, что если бы не Талоне, то Сашка, вовремя появившаяся, может быть единственный раз в своей жизни почувствовавшая что-то неладное и бросившаяся вслед, сделала бы то же самое. Джонсона ждала смерть в любом случае. И все же момент единения был. Казалось, что прежние времена вернулись. Женька почувствовала это всей своей душой. Заклеить без шва разбившийся кувшин невозможно, но можно хотя бы попытаться это сделать. Сашка и Женька не пытались. Отдельно друг от друга каждая решила, что лучше, если все будет идти своим чередом. Ведь если торопить события, то можно и навредить.
   В последний раз они встретились у водопада. Погода была солнечная, природа дышала полной грудью. Теплый ветер весело шелестел кронами вечнозеленых деревьев, принося удивительные запахи, заставлявшие голову кружиться. Женька сидела на валуне, поросшем ярко-зеленой травой, а Сашка рядом на траве, вытянув ноги перед собой, оперевшись на руки за спиной, жмурясь от ярких утренних лучей. Это было их последнее утро вместе, но они об этом ничего не знали.
   - ...Жень, ты веришь в наше будущее? - спрашивала Александра.
   - В светлое - нет, - прямо ответила Евгения.
   - Ты считаешь, все так плохо? - Сашка вглядывалась в Женькино лицо. Оно казалось сосредоточенным и на нем никак не смотрелись веснушки, проснувшиеся от неожиданно яркого солнца.
   - Пока мы все живы - нет.
   - Ты знаешь, я так переживаю, что ребята не успеют к нужному сроку... или, что у них ничего не получится.
   - Боишься за свою жизнь?
   - Тут другое, - Сашка легла на траву и закинула руки за спину, - я думаю о том, что если мы все погибнем, то сколько рухнет надежд, стремлений, неосуществленных желаний. Вдруг кого-то из нас ждет счастье в семье или карьере? Вдруг я наконец-то пойму, что такое любовь по-настоящему?
   - Я тоже об этом думаю.
   Женька встала и потянулась. Сашке показалось, что, несмотря на завесу каменного спокойствия, Женька по-настоящему переживает. Она внимательно следила за тем, как подруга подошла к небольшому кустарнику и присела около него, любуясь алым цветком, похожим на лилию. Не срывая, девушка взяла цветок в ладони и вдохнула его тонкий аромат. Она закрыла глаза. Кажется, этот запах был ей знаком. Она не напрягала память - воспоминание пришло само собой: она увидела себя и Мейсона на этом самом месте. Он ей подарил такой же цветок, а она так и не нашла в себе сил ответить на его чувства. Ей стало грустно. Почти всем кто ее любил, Женька приносила одно только разочарование и всех их ждала смерть: погиб Алешка, Брэд Дэвис и Харви Мейсон. Остался один Санни. Женька пошатнулась и села обратно на валун, переводя дух и взявшись за сердце, вновь тревожно занывшее.
   - Ты опять думаешь об Алешке? - осторожно спросила Сашка, борясь с собственным любопытством и в то же время, желая не задеть незаживающую рану в душе подруги.
   - Нет.
   - Ты стала как будто спокойней к этому относиться.
   - Нет. Просто теперь я знаю как себя вести. Говорят, власть над собой - высшая власть.
   - Ты его все еще любишь?
   Женька не ответила. Она смотрела на водопад, пенистые потоки которого срывались с высоты тысячи лет назад и будут срываться, возможно, еще тысячи лет...
   Санни знал ответ на этот вопрос. Он допил налитый до краев стакан и лег на кровать. Может ли человек предчувствовать смерть? Он боялся, что узнает об этом только тогда, когда сам окажется на ее пороге. Долго ли ждать? Может, она уже дышит в его затылок? Но Санни ничего не чувствовал кроме усталости, которая вдавливала в постель. И впервые за все это время он позволил себе окончательно расслабиться, крепко заснув, не вспоминая о прошлом, не думая о настоящем, не задумываясь о будущем. Без снов.
  
   Шли десятые сутки отсутствия "Мотео". Истекал срок, определенный тулонцами как этап подготовки. Где гарантия, что они не начнут атаку завтра? Разница между Землей в свое время и Херувимом сейчас состояла лишь в том, что от Херувима разозленные тулонцы не оставят ничего. До окончания войны оставались считанные часы и это пугало, поскольку, находясь в неведении, ребята могли предположить только один финал. Еще одна ночь, которую нужно было как-то пережить, загнала всех в свои норы - поверхность Херувима поливал холодный дождь, ознаменовавший приближение ранней осени. Большая часть "Цереры" безмятежно спала. Ушедший день был, пожалуй, единственным за весь период войны, когда ни один истребитель не был поднят в воздух. Пилоты недоумевали, но были рады затишью, пошучивая за отдыхом в "Глории", что тулонцам уже давно бы пора отступить перед несокрушимой боеспособностью КФЗ. И только несколько человек из тысяч знали, что это затишье далеко не случайно. От того и ночь, которая для большинства оказалась даром с неба, для них обернулась кошмаром. Никто долго не мог заснуть, без конца вглядываясь в темноту, прислушиваясь, иногда проваливаясь в дремоту. На предложение Александры продолжать держаться вместе, Альфред ответил отказом, мотивируя его тем, что поодиночке у них больше шансов успокоиться, нежели тогда, когда они будут заражать друг друга паникой. Ожидание Мотео стало уже раздражать. Предположений на счет того, что будет, если он вернется, больше не выдвигалось, но и о том, что будет, если Мотео все-таки не прибудет вовремя, умалчивалось. Тихие ночи наедине со своими мыслями и замиранием сердца в ожидании сигнала тревоги или хороших вестей, поначалу были не так мучительны, ведь впереди еще оставалось время. Сознание того, что оно катастрофически уходит сквозь пальцы сводило с ума. Даже уравновешенный Альфред нервничал, сидя на стуле, складывая из сигарет фигурки. Они становились все меньше и меньше, а потом и вовсе превратились в набор каких-то черточек - количество сигарет уменьшалось. Альфред курил одну за одной. Время от времени его мысли устремлялись к Александре. Она была молодец. Не паниковала. Терпеливо ждала и выполняла все распоряжения Федерау неукоснительно. Не так давно Альфреда даже посетила ностальгия - сотрудничество ребят напомнило ему те сладкие, но теперь канувшие в лету времена, когда они были единым целым. Альфред не любил приспосабливаться к новым условиям, а поэтому осознание, что все держится только на страхе перед тулонцами и стремлением к единой цели, доставляло боль. Что их ждет после того как эта общая цель будет достигнута? Пол однозначно вернется к себе на Юпитер - для него, как и для Юты, война будет закончена. Они могут даже не лететь на Землю, трибунал их не коснется. С Шенет ничего не ясно, а вот остальные... Остальные попадут под махину власти. Сашка бы, конечно, поступила по-своему. Например, не появилась бы больше никогда на Земле. Попросту сбежала - это вполне в ее стиле. Но она поступит как Женька, а Женька бежать не будет. Она будет стоять до последнего. Хотя, если бы Александра-таки бежала, у нее было бы больше шансов выжить. Земля, как дом, ее не привязывала, а правительство Земли, объявив для фарсу розыск, а потом получив достаточно крови остальных ребят, и вовсе забыло бы о существовании Александры Полевой. Беда только в том, что Сашка не сможет одна. Она не привыкла действовать в одиночку и лишить ее поддержки означало обречь на жалкое существование, а это был не ее путь. Поразмыслив, в конечном итоге, Сашка решит, что лучше умереть героем и войти в историю, так как рано или поздно правда все равно откроется. А значит, она пойдет за Женькой до конца. Умиротворенная этими мыслями, Сашка наверняка спокойно посапывает - так думал Альфред и не ошибался. Александра действительно спала. Это был самый старый и добрый способ успокоиться. Однако и он действовал слабо: сон был чутким, тревожным. Альфред вздохнул и еще на одну сигарету стало меньше.
   После полуночи время почему-то летит незаметно - можно заснуть и даже не заметить как. Женька вздрогнула, услышав рядом с собой шорох. Она поняла, что поединок со сном был ею проигран: она задремала и даже не слышала как открылась дверь. В кромешной темноте она не видела ничего, чувствуя лишь запах, знакомый до боли в сердце. Ей достаточно было протянуть руку, чтобы ухватиться за одежду и притянуть Санни к себе, не говоря ни слова, стискивая его до побеления в косточках. Чувства радости и облегчения вырвались наружу счастливой улыбкой, но вспыхнувший свет заставил Женьку отшатнуться и замереть, глядя на Санни ошарашенным взглядом. Он изменился.
   - Ты... - Женька нерешительно провела рукой по его волосам, - седой...
   Санни прижал ее к себе, не отвечая.
   - Я так скучал, думал, что мы не успеем...
   - Мы все боялись, - зажмурилась Женька, сдерживая слезы.
   Она поняла, что это предприятие далось командиру дорогой ценой. Она не стала ни о чем расспрашивать зная, что Санни или не расскажет ничего, или скажет много позже, когда наступит подходящий момент. Девушка сглотнула и спросила:
   - Как?
   - Все отлично. Мы привели их, - ответил Санни.
   Мысли Евгении заработали четко и ясно, прогоняя остатки дремоты. Итак, все получилось. Дело за малым: отвести войска на Землю и ударить первыми, не дав тулонцам опомниться: неожиданно, стремительно и, если получится, то по двум направлениям сразу. В ее голове уже развернулся план боевых действий и она почувствовала такой эмоциональный подъем, что, казалось, глотнула свежего воздуха, но переборола себя, чтобы не испортить момент встречи, то чувство близости, которое она испытала по отношению к Санни, и которого не испытывала вот уже три года. Это ей не показалось странным. Она поняла, что судьба, кажется, дает ей второй шанс на любовь, на настоящую жизнь, а не просто существование с тенью прошлого, от которого ей, однако, никогда не избавиться. Но даже если бы ей дали возможность забыть прошлое навсегда, Женька бы никогда не смогла этого сделать. В душе опять что-то зашевелилось. Девушка понимала, что, возможно, это последний день, когда они вот так могут позволить себе немного расслабиться, побыть наедине друг с другом, ведь по возвращении на Землю их могут раскидать по разным тюрьмам и они смогут увидеться только в суде. В последний раз. Интересно, понимал ли это Санни? Женька поймала себя на мысли, что то, что она делает - продиктовано далеко не мимолетным чувством слабости или страха перед будущим. Это было осознанное желание не просто почувствовать защищенность перед этим будущим, а, скорее всего, проверить себя - способна ли она дать то, что от нее так ждет Санни? Не испугается ли? Не пойдет ли на попятную, заставив в очередной раз страдать и его, и себя? И вообще, сможет ли?
   - Я тоже очень скучала по тебе, - призналась Женька и разжала, наконец, руки, освободив Санни.
   Она не отпрянула и не закрыла глаза, когда почувствовала на губах горьковатый привкус табака. Девушка подумала об Алешке и ее губы чуть задрожали, но она сумела перебороть себя и ответить на осторожный поцелуй Санни. Она не отпрянула и тогда, когда его губы осмелели. Теперь она смогла закрыть глаза и раствориться в бесконечной нежности, которую он дарил ей. Женька поняла, что он чувствует то же, что и она: такое может не повториться больше никогда. Она не стала сопротивляться и тогда, когда он сгреб ее волосы в кулак и легко отстранил девушку от себя, прерывисто дыша. Женька смотрела в его глаза, чувствуя, как тяжело ему дался этот поцелуй. Может быть его порыв был обусловлен тем, что он увидел или услышал там, по ту сторону подпространства? Разлука, неведение? Женька была уверена, что это было последней каплей, которая сломила сопротивление Санни. И это же сломило ее. Она смотрела на него и видела совсем по-другому. Седина оттеняла лицо, отчего оно казалось еще более смуглым и подчеркивала темно-карие глаза. Теперь они стали черными, а взгляд еще острее.
   - У нас мало времени, - сказал он, гладя ей в глаза.
   - Я знаю, - ответила она, опуская голову, - я должна поговорить с Талоне. Его надо поставить в известность.
   - Хорошо... Только я боюсь одного: где мы сможем взять столько энергии, чтобы получить столь разрушительную силу, ведь даже мощности "Цереры" не хватит!
   Женька поджала губы. Она видела, как Санни переживает, искренне переживает за каждого "поселенца" на базе. Она отчетливо видела, что это гложет, сжигает его изнутри. Женька подняла голову и встала:
   - На этот счет не волнуйся. У меня в запасе есть еще один козырь. Но он последний.
   Она встала, оставив Санни сидеть на полу.
   - Что за козырь? - быстро спросил он, вставая вслед за Женькой.
   - Ты очень многого не знаешь, Санни, - с долей вины в голосе сказала она, - не все так просто. Мы воюем с тулонцами вовсе не потому, что мы им не нравимся. Талоне - вот наш последний козырь. Без него мы ничего не сможем. По крайней мере без него нам никогда не найти Тулон...
   - Постой - постой, милая.
   Кент поймал Женьку за руку в тот момент, когда она собиралась направиться к двери, чтобы покинуть помещение без объяснений. Женька не выдернула руки, а повернулась к Санни и вздохнула:
   - Ты уже давно хочешь все знать, но пока я скажу только то, что иногда военные делают и хорошие вещи. Когда ты все узнаешь, ты поймешь не только, что это так, но и то, на каких хрупких приоритетах было построено мое молчание... Возможно, ты меня не поймешь, но я никто, Санни, понимаешь, никто! Я только выполняю приказ, соблюдаю закон по умолчанию!
   Он выпустил Женькину руку и искоса посмотрел на девушку, понимая, что сейчас, доведенная до предела ситуацией, она может высказать все, что так долго хранила в душе. Он понял еще и то, что тот поцелуй расставил между ними все точки и теперь Женька просто не может солгать. Не говорить - да, но солгать - нет. Он смотрел на нее, стоявшую в пол оборота, и ощущал тот страх, который она испытывала. Он мог бы ее успокоить, но вместо этого спросил:
   - Женя, за что тебя так ненавидел Паоло?
   Ему самому было больно смотреть на любимую женщину, терзаемую воспоминаниями прошлого. Если бы она только сказала, он бы тоже не стал молчать - ведь он знал эту историю, но ждал, пока она решится сама. Женька повернулась к Санни, совсем не похожая на себя сильную. Теперь она казалась беззащитным ребенком. По щекам ее катились слезы, вызванные усталостью и напряжением.
   - Не сейчас, Санни, - взмолилась она, стоя перед ним, словно обнаженная - до того его взгляд был пронизывающим, - я только хочу, чтобы ты меня не возненавидел! - она села на стул, сцепив руки в замок, глядя куда-то в даль.
   - Я не могу тебя ненавидеть, - нахмурился он, припоминая еще один разговор, довольно давно состоявшийся с Гордоном, и теперь, кажется, было самое время о нем вспомнить.
   Кент присел рядом с Женькой, глядя ей в лицо, но она на него даже не посмотрела:
   - Скажи мне теперь о другом, о тулонцах... - он взял ее руки в свои.
   Женька перевела взгляд на Санни:
   - Что ты хочешь знать?
   - Твой последний козырь... Ты хранишь все это потому, что тебя об этом просил Талоне? Потому, что еще на Земле ты была единственной, кому он мог это доверить?
   - Не единственной, - еще раз тяжело вздохнула Женька, - знает еще один человек.
   - Кто?
   - Шенет.
   - Я мог бы догадаться, - ухмыльнулся Санни и с улыбкой посмотрел на девушку, - все будет хорошо. Давай, успокойся и иди к Талоне. А я соберу ребят у Альфреда. Мы решим последние вопросы.
   - Ты такой оптимист, - она тоже улыбнулась и обняла Санни.
   - Ну кто-то же из нас должен им быть!
   - Я... - Женька немного помолчала, потом закрыла глаза и сказала, - кажется, люблю тебя...
   Он почувствовал, как она сжалась в комок, но расслабилась когда услышала ответ:
   - Я тоже тебя люблю, Женя. У нас все получится.
   - Да, но только теперь мне еще страшнее.
   - А ты не бойся. Я же рядом...
   - Рядом, - согласилась она, - но теперь я боюсь тебя потерять.
   Санни не ответил. Он дал понять, что время разговоров окончено и пора действовать. Женька встала, вытерла мокрые щеки и повернулась к выходу. Сделав шаг, она почувствовала, что Санни взял ее за плечи. Она повернулась:
   - Мы как-нибудь выкрутимся, - сказал он.
   Она остро ощутила его веру в то, что справедливость все-таки восторжествует, но знала, что этого не будет. Она не стала об этом говорить, а сделала то, чего ждал от нее Санни: нежно обвила его шею и позволила поцеловать себя еще раз, но на этот раз отстранилась сама, чувствуя, что еще секунда и остановиться они уже не смогут.
   - Ч-ч, тихо, - она прикрыла его губы рукой, восстанавливая дыхание, - работа превыше всего.
   - Я ненавижу эту твою фразу, - он опустил голову на плечо Женьке.
   - Я сама ненавижу, но так оно и есть.
   Она чуть повела плечом и Санни ее отпустил, оперевшись на дверь, закрывшуюся за девушкой. Ему пришлось признать, что Женька была права. Их отношения были далеко не простыми и навряд ли когда-нибудь станут легкими и непринужденными. После всего того, что сказала Женька, ему стало немного не по себе. Неужели все так, как она рисует? С какой стати ему ненавидеть ее, ведь все, что было - дело прошлое. Хотя, и он это отчетливо понимал, от нее можно было ожидать чего угодно. Гордон оказался прав. Женька знает все. Ее потрясающая способность молчать могла свести с ума кого угодно. Что такого ей открыл Талоне и почему именно ей? И он ли? И если он, то, может быть потому, что она в свое время сотрудничала с Шенет Росс и вместе они открыли нечто, но что? По крайней мере, сейчас Санни несколько успокоился. Он знал ответы на свои старые вопросы благодаря одному из вариантов будущего, который ему показали. Но он не имел никакого права говорить о том, что ему уже все известно. Все должно идти своим чередом. И даже если бы он ничего не знал, Женька все равно смогла бы вселить в него уверенность, что все тревоги очень скоро кончатся.
   Шенет Росс. Как кстати она здесь появилась? Будто бы часть написанного кем-то дьявольского сценария, в котором каждому была отведена особая роль и непосильная ноша, которую непременно нужно было нести, спотыкаться, без конца падать, терять надежду. Кто мог все это придумать? Может быть, сама Женька? Ей было тяжелее всех - знать все, но молчать. И если это так, то, по всей вероятности, это был очень серьезный козырь, раз Женька в нем так уверена. В то время как ребята бились над загадкой тулонского нашествия, ответы на их вопросы находились все время рядом, скрытые с завидной старательностью. Санни подумал, что на месте Женьки он бы тоже молчал, значит, и осуждать ее за столь долгое молчание не имело смысла. Единственное, чего Санни недопонимал - зачем нужно было так долго тянуть время, доводить всех до предела возможностей и подвергать неоправданному риску? Ей ведь было достаточно просто подтолкнуть ребят к правильному решению и, кто знает, может быть все бы было решено еще на Земле, не было бы никакой битвы за Херувим! Какие могли быть причины столь гробового молчания - Санни не знал, но подозревал, что Женька выжидала, когда все части головоломки будут сложены вместе. Теперь, когда это произошло, всем тайнам - конец и война окончится буквально через несколько часов в пользу КФЗ. Этого момента ждали все.
   Санни, не торопясь, шел к Альфреду, давая Женьке дополнительное время для разговора с Талоне. Материализовавшийся из воздуха Гордон заставил командира вздрогнуть при воспоминании о так же внезапно появившемся существе в белом помещении преддверья волшебного города. Людьми назвать их он так и не смог, несмотря на то, что они сумели вернуть Мотео к назначенному сроку на Херувим, который был в целости и сохранности, а тот призрак, который, как показалось, увидел Санни из окна капитанской каюты, был действительно Мотео. Все дело оказалось во времени - барьер, который эти люди - мебиане, как они себя называли, научились преодолевать. Огромная возможность изменить все и сразу, но если бы Санни предложили ею овладеть, он бы отказался, не раздумывая.
   - Привет, Майки, - сказал Санни, протягивая руку, - ты как всегда из-под земли.
   - Привет, командир, - Гордон в свою очередь тоже протянул руку для приветствия, - слыхал, передислокация намечается?
   - Намечается, - согласился Санни, - что ты хочешь?
   - Я думаю, что теперь это уже не моя война, Санни, - Гордон пристроился к неторопливому шагу командира и задрал голову, глядя в потолок, - скоро все закончится и...
   - Ты хочешь уйти, Майки? - не глядя на собеседника спросил Кент.
   - Ну, в общем, да, - откровенно ответил Гордон, - я думаю, что здесь я больше не нужен. Все, что я мог, я уже сделал. Леталки-стрелялки, чувствую, уже осточертели. А без меня вы уж точно не пропадете.
   - Не скромничай, - Санни достал из кармана сигарету и протянул Гордону, - на, покури.
   - Спасибо, - он прикурил и вздохнул, - ты же знаешь, я не могу долго сидеть на одном месте. А правительство навряд ли будет меня искать. Я же не так засветился, как ты, - усмехнулся он.
   - Это точно, - с улыбкой кивнул Санни, - ты птаха вольная - лети, я тебя не держу.
   - Спасибо, - еще раз повторил Гордон, - может быть, еще свидимся, командир.
   - Вот уж не знаю, - Санни остановился, - кстати, Майк, на счет Женьки... ты был прав. Она шепталась с Талоне. И я думаю, именно они решат исход всей битвы.
   - Я же говорил. Бабы - первопричины хаоса и порядка в мире. Они вершат, вершили и будут вершить историю тихо, незаметно, придумывая в конечном итоге героев, которых во все времена будут почитать, а себе отводя крохотную роль наших жен, матерей и любовниц... И я прав, - улыбнулся Гордон, - Ну, я пошел.
   - С богом.
   Санни хлопнул друга по спине и тот растворился в темноте коридора. Санни постоял, провожая его взглядом до тех пор, пока красный огонек не растаял во мгле, и пошел дальше. Он понимал Гордона. Для себя Санни не скрывал, что никогда до этого момента он даже и не задумывался над тем, что предполагает каждый из ребят по поводу их самого ближайшего будущего. Не думал потому, что боялся ошибиться. А уж о том, что кто-то может уйти, он не допускал даже мысли. Но на Гордона это было похоже. Сыграв свою роль, он всегда уходил со сцены тихо и незаметно. Санни не сомневался, что остальные ребята вспомнят о нем в самый последний момент. Когда он войдет к Альфреду, все уже будут в сборе. Все, кроме Женьки, а уж о ней обязательно спросят. А он, научившись от нее молчанию, конечно же уклонится от ответов на вопросы, которых будет сегодня много. И так должно быть, потому что в полном составе ребята соберутся в последний раз. Командир подумал об этом и перешагнул порог комнаты Альфреда.
  
   "Церера" опустела. Даже Херувим казался каким-то унылым и опустошенным, несмотря на яркое солнце, выглянувшее из-за туч после ночного дождя. Все транспортные и грузовые суда были подняты в воздух по приказу Талоне, неся внутри самое ценное - людей: пилотов, обслуживающий персонал и даже секретчиков. Почти все оборудование было брошено, часть истребителей оставлена вместе с приносившим удачу Мотео.
   На головном корабле находились трое: Александра, Алекс и Альфред. Они вели войска домой. На Землю. Альфред в мрачном молчании мысленно отсчитывал оставшиеся часы до выхода из подпространства в поле Земли. И чем ближе они приближались к этому моменту, тем страшнее ему становилось, потому что они будут первыми из опальных, спустившихся на родную планету, грозившую стать тюрьмой, а то еще и хуже. Отчаяние заставило его совершенно отключиться от всех дел и он даже не обращал никакого внимания на Александру, сидевшую на полу обняв коленки рядом с Алексом. Альфред вспоминал с чем они жили весь этот год не прекращающегося ни на минуту военного положения, опасности и бесконечных забот. Как просто, оказывается, спасти мир - достаточно что-то недоговорить, потом сказать, что-то сделать и нашествие злобных тулонцев захлебнулось в том, к чему они сами так стремились. Женькины слова о том, что уничтожить тулонцев просто, как раз, два, три - повергли всех сначала в смятение, потом в ужас, потом в неописуемую радость, а уж потом, после осознания того, что она сказала, разразился грандиозный скандал. На вопрос, какое право она имела молчать все это время, Женька ответила правду: не было подходящего момента - не было Шенет, которую принес корабль-цветок, вместе с которой им пришла идея, что можно воспользоваться их способностью перерабатывать свободную энергию. Таким образом, было создано оружие для уничтожения тулонской расы. Все было действительно просто: энергия кораблей - цветов плюс энергия Херувима, та самая, за которой охотились тулонцы еще в битве за Землю - и готово. Тайна, которую хранили Талоне, Женька и Шенет, была раскрыта. В разразившемся скандале, права оказалась все-таки не Женька, а Шенет, которая поставила последнюю точку, предложив всем просто подумать о том, что было бы, если бы об открытии энергии такой разрушительной силы было сразу же доложено правительству с Джеком Уолисом во главе. Где гарантия, что открытие отправили бы на доработку или начали использовать в добрых целях? Из соображений элементарной безопасности Объединенных народов, об этом открытии решили умолчать, дабы лишний раз не тревожить зверя. Кроме того, о нем пришлось еще и забыть, потому что несанкционированные правительством подобного рода исследования были бы очень скоро обнаружены, что было бы тоже крайне нежелательно. Одним словом, в то время эти трое встали перед серьезным выбором. Победило молчание. Но все это время они неоднократно думали о том, что их страх был драматизирован и надуман, что узнав об этом невероятном открытии, которое могло стать родоначальником новых технологий, способных вывести Землю на еще более значимое место в Рукаве, земное правительство среагирует адекватно. И тогда отбросить тулонцев не составило бы труда еще тогда, год назад. В общем, данный обет молчания и взятая на себя ответственность сделали свое дело. Вся правда была открыта только сейчас. И, несмотря на все вопросы ребят, Хаммер точно подметил, что сейчас, возможно, самое подходящее время для ее открытия. По крайней мере, они смогут утереть напоследок нос Земле, разбить тулонцев, и, что очень важно, не потерять при этом ни одного человека. Ну, кроме них, конечно.
   Обалдевший от всего этого Альфред, все время молчал и заговорил только тогда, когда речь зашла о передислокации. Он всегда в глубине души отодвигал этот момент как можно дальше, как будто до этого оставалась целая вечность. Но этот момент наступил гораздо раньше, чем он предполагал, и поэтому почувствовал, как внутри начал расти ком, от которого он не мог избавиться до сих пор. Оказывается, страх перед неизведанным был ведом даже ему.
   Взяв на себя ответственность довести людей домой, ребята чуть ли не клялись в верности друг другу, настолько минута расставания была тяжелой. Все без исключения понимали, что разделенные они слабее в десять тысяч раз, но и выбора особо не было. Александра, обремененная не меньше Альфреда тягостными мыслями, неожиданно для самой себя решила не сдаваться. Она подумала о Юте. Этот красавчик был не так прост. Он полетел с Альфредом, Сашкой и Алексом, но только не на головном корабле, а вместе с остальными пилотами. Сашка без конца спрашивала себя: "Зачем он полетел? Какое задание дала ему Женька? Следить за ней?" Еще больше Александру злило то, что Юте повезло еще больше чем Гордону и Свенсону. Гордон просто незаметно улизнул и Сашка в глубине души ему позавидовала, а вот Свенсон - это отдельный разговор. Едва только Александра расставила свои сети, как на тебе! Война окончена! И Пол легко выскользнул из ее капкана. И то, если бы не Джон и не Юта, он бы наверняка остался. Это они уговорили его вернуться на Юпитер, так как на Земле от него никакой пользы вроде как и не было. А он и рад согласиться. Кофеек, поди, попивает. А ведь могло выйти и так, что он бы стал ей той необходимой опорой, которую не мог оказать Алекс и потерял Альфред. С некоторых пор, а точнее, еще с того момента, как Мотео покинул Херувим, умчавшись в поисках контакта с иной формой жизни, Александра Альфреду больше не доверяла. Он перестал быть на ее стороне, предъявляя девушке те же требования, что остальным. Разумеется, ей это не нравилось. Более того, она опасалась, что Альфред, оставшись один на один с Александрой и событиями, которые ожидали их впереди, не будет ее выгораживать, снимая с нее всякую ответственность. Да и о какой ответственности здесь могла идти речь, когда Александра и пальцем не пошевелила во всей этой заварившейся каше? Кто все воротил? Женька. И Санни с ее подачи, конечно. Так что во всем, если разобраться, была виновата одна только Женька. Так почему же остальные должны расплачиваться? Сашка ощутила в себе очередную волну негодования и посмотрела на Алекса. Тот сидел рядом с ней молча, потупив взгляд. О чем он думал и думал ли вообще, Александра даже не бралась предположить, но зато отчетливо поняла: Алекс стал слишком слаб и он ей больше не союзник. Итак, Альфред, несмотря на то, что все еще любил Александру и она это чувствовала, сам же от нее и отрекся. Уже за одно это Сашка его ненавидела. А Алекс просто сдался. Он даже не пытался бороться, не пытался хоть как-то защититься, а ведь Сашка бы вполне могла его спасти - сама, правда, еще не знала как. Она ощутила, как забилось сердце и ладошки мгновенно стали влажными. Это означало только одно: Александра должна была действовать. Вся беда в том, что она осталась одна. Но, может быть, это и к лучшему. Ведь спасая кого-то можно и самому утонуть, а тонуть Александра не собиралась. Единственное, чего она не могла до конца понять - это почему все встали на Женькину сторону? Им что, жить надоело? Нужно быть дураком, чтобы не понимать, что если все аргументы будут против нее одной - судить будут только ее, зачем это нужно остальным? Тут уж дело не за идиотским патриотизмом.
   Александра встала и заходила по мостику, сложив руки в замок впереди себя. Альфред исподлобья следил за ее резкими шагами и чувствовал возбужденное дыхание: Александра Полева что-то придумала. Сашка действительно задумалась, но ее в данное время больше тревожил вопрос: как случилось, что она осталась одна? Где же она упустила? Неужели ее вполне человеческое желание остаться в живых, не отдавая прикрытия Женьке, так подшутило над ней? Ведь, кажется, именно в тот момент многие отвернулись от нее? И опять выходило так, что виновата Женька. Если бы не она, то все могло быть иначе, Сашка осталась бы в выигрыше. В том же, что Александра не пожелала поделиться с Женькой прикрытием, Сашка по-прежнему не видела своей вины - она лишалась его по доброй воле и за язык ее никто не тянул. Санни всегда был на Женькиной стороне - его никогда не перетянуть. Хаммер? Хаммер лучший друг Санни - этим все сказано. Он сделает так, как скажет командир. "Подхалим", - сдвинула брови Александра. Джон? Ха-ха, растяпа Джон! Он заметно постарел и стал всего бояться, да только вот беда - он тоже на Женькиной стороне. Сашке страшно захотелось покурить, но она воздержалась, обратив свои мысли к Шенет. Какую же роль эта фигура возьмет на себя? Сашка понимала, что у Шенет есть опыт и авторитет, который может на нее сыграть. Ее вообще могут не судить. Да и за что? За то, что она, вырвавшаяся из тулонского плена, толком не разобравшись в ситуации, попала под дурное влияние? Хотя, если постараться, то засудить можно и ее, ведь она ничего не сообщила о своем появлении и пособничала преступникам. Александре этого показалось вполне достаточно, но она все же была уверена, что фигуру такого масштаба вряд ли кто возьмется осуждать, ведь можно сделать еще более легкий ход - обратить ее в свою веру, то есть заставить работать на себя, предоставив все необходимые для этого условия, создать спокойную обстановку, чтобы ничего больше не напоминало ей о пережитом. Правительство так и сделает - государство себе не враг. Что ж, хорошо, пусть так. Пусть Шенет опытнее, зато Александра изворотливее и губить свою жизнь из-за Женькиных амбиций не собирается.
   Она еще раз взглянула на Алекса. Она его не узнавала. Он и вправду изменился. Даже внешне: глаза запали, лицо осунулось, отчего трехдневная щетина казалась чуть ли не бородой, а сам он сгорбился и теперь больше походил на старика, нежели на того бравого мачо, которого так любила Сашка. На мачо теперь больше походил Юта. Он держался молодцом - все так же подшучивал. Конечно! Чего бы ему было беспокоиться, если у него неприкосновенность сотрудника ЦСО? Это уж покруче, чем какой-то там Военный Комитет! Александра грызла губы от злости и волнения. Аккуратненький Юта с незапятнанной репутацией выйдет сухим из воды и еще чего доброго потянет за собой Женьку со всеми ее прихвостнями - они же "друзья"! Сашку передернуло: "Фуфло, а не друзья, как запахнет жареным, они все побегут за мной, а милая сердцу подруга останется одна отвечать за свое зазнайство". Таким образом, Юта, как фигура, которую можно было использовать в своих целях, тоже отпадал. Скорее всего, это он может манипулировать Александрой и она решила, что с ним нужно вести себя с ним предельно осторожно, а еще лучше, не связываться.
   От мыслей Александру отвлекло звуковое оповещение, говорящее о том, что время настало: буквально через минуту они вынырнут из ворот в поле Земли. Казалось, уже очень давно они покидали Землю через эти самые ворота, уносясь в неизвестность исполнять свой долг - защищать родину. Покидали они эту родину патриотами. Возвращались преступниками, хотя очень хотелось героями. Александра остановила свой шаг напротив большого экрана и в ожидании замерла. С ней рядом встал Альфред. Встал и Алекс. Они стояли трое, плечом к плечу, глядя прямо перед собой, гордо подняв головы. Сашка заметила, что Алекс словно воспрял духом. Может быть, она слишком рано решила, что он безнадежно сломался?
   - Изображение на экран, - скомандовал Альфред.
   Картинка появилась, и Александра только сейчас заметила, что помимо них троих на мостике хватало народу: навигаторы, штурманы, пилоты - кто-то же должен был управлять всей этой махиной! Девушка вдруг почувствовала всю тяжесть их положения. Все, все кроме них троих, эти часы жили счастливой надеждой на благополучное возвращение домой. Они были живы и уже мечтали о воссоединении со своими семьями. Сашка даже слышала обрывки тихих фраз: "...а у меня осталась сестра... жена... у-у, большая семья... трое ребятишек... вот заживем!.." У Александры внутри все сжалось, колючий ком застрял в горле и даже на глаза навернулись слезы: ни ее, ни Алекса, ни Альфреда не ждал никто. Она вглядывалась в подпространство со страхом и отшатнулась, когда вдруг неожиданно увидела Землю. Она появилась резко и ничуть не изменилась с момента, как Сашка видела ее в последний раз, уходя в ворота на Херувим. Они вынырнули из ворот и прошли еще немного вперед прежде чем остановиться в нейтральной зоне перед самым входом в поле Земли.
   - Наладить контакт, - сухо сказал Альфред.
   - Есть, - прозвучал ответ и через секунду. - Контакт есть.
   Все взгляды были прикованы к экрану. Альфред, собрав все свои силы проговорил то, что должен был:
   - Космический флот Земли просит разрешения войти в поле и предоставить ангары для посадки, - он замолк.
   - Сигнал прошел, - ответил кто-то из присутствующих на мостике.
   Изображение на экране не изменилось. Прямо по курсу по-прежнему висела Земля. Только Александре показалось, что она стала еще более зловещей. Напряженная тишина на мостике нарастала, нервируя присутствующих. Никакой реакции со стороны Земли не последовало. Сашка посмотрела на Федерау, но тот стоял не шелохнувшись. Она поняла, что если сейчас что-то спросит, то ее несомненно услышат остальные, те, кто вообще был не в курсе событий и благодарил президента Уолиса и его правительство за то, что они наконец-то нашли способ уничтожить тулонцев и прекратить это бессмысленное кровопролитие. Сашка подумала о том, что они самые счастливые люди на свете, возвращающиеся домой. Но все же сомнение прочно закралось ей в душу. Прошла лишь минута, а показалось, что несколько часов. Словно читая мысли Александры, кто-то выронил:
   - А если нас не пропустят?
   - Во-во, - вторил ему другой голос, - я что-то слышал по этому поводу. Нас много, а места-то на "старушке" мало!
   - Да не могут они так поступить! У нас же семьи! - сказал третий.
   "Та-ак", - потянул про себя Альфред. Оказывается то, чего боялись ребята, слухами расползлось по "Церере". Интересно, может быть, они слышали и еще что-нибудь? Федерау надеялся на то, что если это действительно так, то у ни в чем неповинных обитателей "Цереры" хватит ума промолчать, чтобы не оказаться втянутыми в это гиблое дело. Он усмехнулся: воистину, и у стен есть уши. А вслух сказал, понимая, что если он не успокоит экипаж на мостике сейчас, то еще через несколько минут молчания здесь начнется настоящее отчаяние:
   - Спокойно, ребята, - раскатисто сказал он, обращая на себя внимание, - они просто не ожидали нас увидеть.
   - А что, Землю не поставили в известность? - осторожно спросил тот, что, видимо, прислушивался к шепоту на "Церере".
   - Ну, - развел руками Федерау, давя улыбку - "экий смекалистый", - они просто не ожидали нас так скоро.
   - Так может сделать повторный запрос, сэр?
   - Не надо, - твердо ответил Альфред.
   Сам Федерау прекрасно понимал, что теперь нервничают все, а понимают, что он затеял с Землей игру в "кто - кого" только Алекс и Сашка. Хоть они еще что-то соображают. Альфред был уверен, что Земля ждет повторного запроса, но такого удовольствия он доставить не мог. В конце концов, держать их здесь вечность они не могут. А даже если пойдут на принцип, в отказ, то с разрешения или без него они все равно сядут, только долго ли протянут на поверхности? В конце концов, человек ко всему привыкает, а выход можно найти из любой ситуации. Об этом Альфред особо и не думал. Глупо было бы предполагать, что президент так легко упустит свое спасение. Интуиция Федерау не подвела: еще несколько минут невыносимой тишины и он ухмыльнулся еще раз, услышав голос одного из пилотов:
   - С нами выходят на связь, сэр!
   Альфред не ответил. Он выпрямился. Эту игру Земля проиграла. Хорошо бы, если бы так пошло и дальше. Он посмотрел на экран, как и все остальные. Изображение планеты сменилось изображением самого Джека Уолиса. Он сидел в своем высоком кресле в кабинете правительственной связи, окруженный улыбающимися лицами членов Военного Комитета. Голубые стены кабинета с синей эмблемой символа президентской власти на передней панели столь же высокого стола отдавали холодком. Руки адмирала спокойно покоились друг на друге перед собой. Глаза смотрели прямо. На лице читалась уверенность в своих силах, решимость, но не в коем случае не прощение.
   - Добро пожаловать домой, ребята, - сказал он своим обычным голосом, но не без доли официоза, - посадочные ангары для вас открыты.
   Изображение исчезло и через секунду на мостике началась эйфория. Лица пилотов посветлели, они улыбались, обнимались, вскакивая со своих мест, повторяя: "Домой!", "Домой!". Федерау отвернулся и плотно сжал губы, поглаживая рукой подбородок. "Добро пожаловать", - это означало, что "королевский" прием им обеспечен. Радовало одно, свою миссию они выполнили, доставив людей в целости и сохранности. Алекс опустил глаза. Весь его боевой, появившийся на несколько минут вид, вновь куда-то делся. Александра стояла, не понимая, из-за чего Альфред строит такую трагедию - их пропускают! Никто не собирается их здесь держать или отсылать неведомо куда! Но стоило кораблю тронуться с места и начать движение вперед к Земле, как Александра, наконец, все поняла. Теперь уж точно все кончено. Кандалы готовы, камеры ждут их появления в своем чрезмерно скромном убранстве, а комитетчики уже злорадствуют. Сашка взвыла про себя. Уж лучше бы они сидели и молчали в тряпочку, а не придумывали, как спасти Талоне, Землю, а то и весь Рукав от неминуемого тулонского разорения пусть даже ценой Херувима. По ней, так пусть бы все летело к чертовой матери лишь бы ее никто не трогал, не обвинял в несовершенных преступлениях - какая несправедливость! Ее всю жизнь обвиняли в том, что она несправедлива к окружающим, а это, оказывается, такая мелочь по сравнению с настоящей несправедливостью!
   Она шумно выдохнула и села в свободное пилотское кресло, внутренне подготовившись к посадке, которая обещала быть быстрой. Корабли уже входили в верхние слои атмосферы планеты с ледяной поверхностью. Даже при свете мощных прожекторов она не сумела ничего разглядеть в этой пустыне, кроме снежных вихрей, бившихся об открытые обзорные экраны корабля. Девушка поежилась: она не выносила две вещи - холод и сырость. Во влажном воздухе Херувима она задыхалась. Здесь же, если их вышлют наверх в качестве наказания, то проверки на крепость она не пройдет. Сашка прямо увидела как она, замотанная в какие-то изношенные тряпки, падает в снег и умирает от голода, холода, вся в сплошных обморожениях, не в силах исторгнуть замерзшими губами ни проклятия, ни стона о помощи. Александра вздрогнула. Она почувствовала легкий толчок, что означало, что посадка благополучно завершена. Теперь все дело было только во времени. Еще перед взлетом, на Херувиме, ребята договорились, что покинут головной корабль только тогда, когда последний из защитников опальной планеты будет в безопасности. То есть они выйдут тогда, когда в зоне посадочной площадки не останется никого, кто так или иначе принимал участие в боевых действиях, чтобы не было никаких вопросов, недомолвок и места слухам. В общем, до момента когда они ступят на Землю, оставалось не менее нескольких часов. И это в лучшем случае, если службы контроля сработают достаточно оперативно, ведь прибывших людей нужно не просто оформить. Нужно еще провести каждого через карантин, а еще и разместить. "В резервациях их будут держать, по крайней мере, еще сутки, а вот ангары они покинут, пожалуй, скоро, - так думала Александра, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидела, - Комитету ведь не терпится поскорее нас сцапать..."
   Никакой шумихи, как и ожидалось, не было. Комитетчики терпеливо сидели на своих местах, как и ребята.
   - Ну, давайте договоримся хоть что ли? - пожала плечами Александра, когда молчание стало таким тяжелым, будто бы давило на плечи.
   Она по-прежнему сидела в кресле.
   - О чем? - лениво спросил Альфред.
   - Как о чем? - удивилась Сашка. Она отодвинулась от уютной спинки и сложила руки на коленях - О том, что говорить будем!
   - А что? Есть какие-нибудь варианты? - усмехнулся Федерау. - По-моему уже обо всем давно было говорено. Мы скажем только правду.
   - Варианты всегда есть, - ответила она, протягивая руку за сигаретой. Теперь она носила пачку с собой.
   Сказав, она выжидающе замолчала, будучи уверенной, что если не Альфред, то Алекс обязательно поймается на ее удочку. Гигант это прекрасно понял, впрочем, как и Алекс, но все же спросил:
   - Какой, например?
   - Элементарный, - с готовностью ответила Александра и Альфред понял, что не ошибся: она действительно что-то придумала и это ей нравилось, - мы скажем ту правду, которая есть.
   Федерау насторожился. Алекс, казалось, вновь пришел в себя. Он предположил, что Сашка хочет подкинуть тему на размышление и, возможно, в решении кроется спасение.
   - В каком это смысле? - спросил он, не намекая на свои догадки.
   - Да в самом прямом, - уже нетерпеливо ответила Александра, - ведь по сути никто из нас ни в чем не виноват. Мы только выполняли приказ своего командира! Не могли же мы взбунтоваться прямо там, на "Церере"!.. Кроме того, командир действовал не один...
   - Ты Женьку подставить хочешь? - перебил девушку Альфред, - Она же твоя подруга!
   - Ничего себе подруга! - воскликнула Александра, тряхнув кудрями, - А чего ее выгораживать?! Из-за нее мы все попали под трибунал! Что, не так?
   - Если бы не она, так мы бы все уже давно богу отдали душу, - горячо возразил ей Федерау и Сашка поняла, что он на самом деле так думает.
   Она разочарованно покачала головой.
   - Ну и делала бы все своим тихим сапом, - буркнула Сашка, недовольно поджав губы, - это она всю кашу заварила. Даже Санни не докладывалась, где ее черти носят, а мы как дураки завороженные слушали: что же гениальная Женька скажет и делали все по ее указке, а теперь вот... - она не договорила, а зло зыркнула на Альфреда и опять вжалась в спинку кресла.
   - Без нас она бы ничего одна не сделала, - твердо сказал Альфред, - а мы сделали то, что должны были. Это наш долг, понимаешь, Саша.
   - Ну конечно! Может, и жизнь отдать за Женьку - это тоже наш долг? - рассмеялась Александра.
   Альфред промолчал. Разумеется, в Сашкиных словах была какая-то доля здравого смысла, но Федерау не стал об этом даже задумываться, он просто боялся того, что в конечном итоге Сашка может оказаться права. И тогда он, Альфред, выбирающий в любой ситуации исключительно правую сторону, может встать бок о бок с Александрой. Как после этого он сможет смотреть в глаза ребятам, уверенным в своей правоте? Искоса он взглянул на Алекса, озадаченного своими собственными мыслями. Вот кто легко может поддаться на Сашкины уговоры и пойти на предательство. "Предательство", - только сейчас Альфред понял, что он думает именно о нем. Ему было приятно от осознания факта, что он в своих помыслах чист перед ребятами, а значит и перед собой тоже. Для него, консервативного человека, идеалы преданности дружбе были по-прежнему сильны. Это означало, что, несмотря на семена раздора, которые сеяла Александра, он пока смог сохранить достоинство.
   Александра тоже замолчала. Как она могла такое сказать? Как могла вообще подумать?! Что случилось? Прошло совсем немного времени, прежде чем Сашка придумала себе вполне простое оправдание, которое, однако, уже неоднократно приходило ей на ум: что плохого в том, что она волнуется за свою жизнь? Разве она не обычный человек, попавший в хитросплетения судьбы и желающий вырваться из ее коварного плена? У каждого человека есть право на жизнь, а когда речь заходит о выборе между жизнью и смертью - тут нет и не может быть никаких компромиссов. Все великие люди в истории никогда не оглядывались назад, если у них появлялся шанс на выживание. Так почему же Александра должна была его упускать? Кроме того, Сашка не помнила ни одной операции, где она бы принимала активное участие. Инициатором, а в большинстве случаев и исполнителем была Женька, так что с точки зрения обвинения в измене государству и сговоре с тулонцами - она была невинна. Так в чем же дело? Александра ощутила невообразимую легкость. Она не посланник с неба, чтобы расплачиваться за чужие грехи. Она просто человек с очень развитым инстинктом самосохранения. Вот и все. Она посмотрела на Алекса. Его реакция на все происходящее волновала ее даже больше, чем реакция Альфреда. По виду Роско она догадалась, что он на стороне Альфреда. Но слова Александры прочно засели у него в голове. Большего ей и не нужно было. Если у Алекса хватит ума, как рассуждала про себя Александра, он сомневаться не будет. Девушка вздрогнула, когда на экране появилось лицо начальника службы безопасности:
   - Просим вас покинуть корабль, - без каких-либо представлений и довольно жестко сказал он.
   Ребята подняли головы. Службы контроля закончили свою работу. Сколько же времени они тут просидели? Александре показалось, что всего ничего. Может быть так оно и было. Плетясь к выходу вслед за Альфредом, она подумала о том, с какой простотой была сказана фраза: "Просим вас покинуть корабль". Бескомпромиссно, с твердой уверенностью в том, что никакого, даже малейшего сопротивления им оказано не будет. Ну еще бы! Они ведь прилетели сюда в добровольном порядке и совсем не считают себя виновными, что, впрочем, никого не волновало.
   Яркий свет посадочного ангара больно ударил Александре в глаза после обесточенного мостика, на котором прошли эти беспокойные часы ожидания. Зажмуриваться Сашка не стала принципиально. И смогла. Она не увидела двести пятьдесят вооруженных людей, закованных в броню, как ожидала. Со стороны выхода к ним приближались три человека. Двое из них были вооружены, третий нет, видимо, самоуверенный начальник. Ребята остановились в ожидании, когда они подойдут. На мгновение Сашке показалось, что она читает ход мыслей Алекса. Такое ощущение возникло потому, что она думала о том же: что могут эти трое против них, вооруженных и готовых драться до последнего? Против Альфреда и Алекса, которые в считанные секунды могут сделать из этой троицы месиво кровавое! Сначала она подумала, что за ними наверняка наблюдают те самые двести пятьдесят бронированных солдат, готовые в свою очередь сделать из них решето. А потом с удивлением увидела, как Альфред спокойно отстегнул пояс с оружием и отдал его одному из подошедших представителей власти на Земле. Александра, глядя на него поступила также. Алекс остался стоять, не шелохнувшись. Пояс с него сняли охранники. Все это время начальник стоял заложив руки за спину, молча наблюдая за происходящим, но как только последний пояс с оружием оказался в руках одного из его людей, он произнес:
   - Вы обвиняетесь в преступлении против государства. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде...
   Александра горько усмехнулась. Когда-то эту старую заученную формулу произносили и они, застегивая наручники на запястьях преступников. Настоящих преступников! Она услышала щелчок и опять вздрогнула - это наручники сковали руки Альфреда. Она почувствовала, с какой неимоверной тяжестью в сердце он все это перенес - рушились его идеалы. Он, в свою очередь посмотрел, на Сашку, которая безропотно протянула руки вперед. Начальник службы безопасности сделал шаг к ней и готов был уже щелкнуть механизмом, как Александра неожиданно потеряла равновесие и качнулась вперед. Ее голова оказалась где-то на уровне его плеча. Она переступила с ноги на ногу и, вернувшись неуверенно в то же положение, тихо сказала:
   - Извините.
   Суровый служитель закона промолчал, но Альфреду показалось, будто бы Александра успела ему что-то шепнуть. Федерау помрачнел, но, не увидев со стороны службы безопасности никаких движений, быстро успокоился. Закончив свою работу, начальник отступил назад и так же уверенно и спокойно произнес:
   - До заседания военного трибунала вы будете содержаться в следственном изоляторе.
   Он указал на выход из ангара и ребята послушно повернулись вслед за одним из охранников. Идти под конвоем ни одному из них еще никогда не приходилось. Алекс шел молча, опустив голову. Их вели сквозь строй тех самых вооруженных до зубов ребят, о которых думала Александра. Настроение было паршивым. Их провожали взглядами в уверенности, что перед ними действительно предатели. Так хотелось закричать во все горло: "Глупцы! Не ведаете, что творите!" Но это бы слишком походило на библейскую историю с плохим концом и не мало позабавило это мрачное окружение. Хотя, в общем-то, эти парни были ни в чем не виноваты. В какой-то степени все они тоже жертвы обмана, жертвы сокрушительной машины власти. Алекс это понимал и старался не винить их в невежестве. Однако его бесило то, что ни один из этих бравых военных, и Алекс был начисто в этом убежден, даже на йоту не засомневался: а так ли это на самом деле? Вспоминая себя и остальных ребят, привыкших все подвергать сомнению, не убедившись в правдоподобности информации, ему стало страшно. Он вспомнил излюбленное выражение Санни: Incertus animus dimidium sapientiae est.? Здесь же на мудрость не было и намека. Что, если вся эта история так и закончится по плану, на который наложило руку правительство? Алексу стало еще больше не по себе от того, что это на самом деле могло быть так. Он вдруг пожалел, что рядом нет Женьки, которая могла бы предложить новый план, такой, чтобы все ребята остались в выигрыше и восторжествовала справедливость. А так раньше и было - Женькины соображения на поверку оказывались стоящими и ребята выходили из любой передряги сухими. "Хорошо иметь изворотливый ум", - подумал про себя Алекс, заметив, как безболезненно ему дался этот путь сквозь строй. Он даже не заметил путь, которым они шли, не засек время, которое на него потратили. Он опомнился только тогда, когда оказался в маленьком узком помещении, отгороженном от основного прохода силовыми решетками. Напротив в стену была вмонтирована скамейка, а свет проникал исключительно из коридора сквозь решетки. В этой сумрачной клетушке их и оставили, сняв предварительно наручники.
   - И сколько мы сюда шли? - поинтересовался Алекс, растирая запястья, намеренно избегая формулировки "нас вели".
   - Не знаю, - отозвалась Александра, уперев руки в боки и, подняв голову глядя на потолок, терявшийся где-то в темноте, - но очень не долго. Видимо, они нас все-таки ждали.
   - А какой смысл тащить нас куда-то дальше? Вдруг кто лишний заметит? - сказал Альфред, усевшись на скамейку поудобнее: одну ногу он поставил прямо на нее и положил сверху руку, оперевшись спиной на холодную стену.
   - Все равно нас ждали, - настаивала Александра. Теперь она подошла к силовым решеткам и прислушалась, - интересно, здесь есть звукоизоляция?
   - Нашла, что спросить. - хмыкнул Алекс и задал свой вопрос, - Ну что? План у нас есть?
   - Какой еще план? - недовольно спросил Альфред.
   - Мы даже не попытаемся бежать?
   - Раньше бежать надо было, - зло сверкнула глазами Сашка и тоже села на скамейку, забившись в противоположный от Федерау угол, - И долго нас здесь держать будут?
   - Ну, - потянул гигант, - по меньшей мере пока наши не вернутся. Они думают, что это произойдет очень скоро.
   - Ага, а что если ребятки вообще здесь не появятся? Им-то что? Они не вели войска, а сделали свое дело и "гуляй Вася"! Они вообще не обязаны возвращаться. Об этом никто не думал?
   - Они вернутся, - упрямо повторил Альфред.
   - И откуда только такая уверенность! - всплеснула руками Александра.
   - Есть такое понятие как "друзья", Саша. А друзья не бросают, - твердо сказал Федерау и уперся затылком в стену, - они обязательно вернутся.
   Сашка буркнула что-то вроде: "Ага, в следующей жизни", - и демонстративно отвернулась. Алекс, поняв, что разговор окончен, пожал плечами и тоже сел. Он тяжело вздохнул. Вероятно, здесь им предстоит провести немало часов. Федерау смотрел прямо перед собой, думая о том, что в последнее время Александра начала явно его раздражать. Однако при всем этом он был по-прежнему беззаветно в нее влюблен. Он уже был готов забыть о ней навсегда, да вот беда, никак не мог, не было у него на это сил. Федерау прислушался: ему показалось, что помимо мерного шипения силовых полей он различает звук шагов. Да, выбраться отсюда было не просто, точнее невозможно. Замкнутое маленькое помещение, которое наверняка было как на ладони. Камер визуального наблюдения он не увидел, но предполагал где они могли быть. Кроме того, силовые решетки сами по себе только на вид казались безобидными. Если их задеть, то вполне можно было получить хороший разряд. Альфред как-то давно слышал, что раньше так делали в тюрьмах: заключенным платили, те устраивали потасовку в камере и в результате тот, кого заказывали, как-то "случайно" погибал прямо на решетках. В общем, все оставались в выигрыше. Да, против отличного блюстителя всегда находилось один-два еще более отличных преступника. Времена менялись, а люди все так и оставались прежними: алчными, озлобленными, мелочными, одинокими. Отчего-то именно сейчас Альфред это остро ощутил. Он не ошибся и на счет того, что по коридору к ним приближалось несколько человек. Это был все тот же начальник службы безопасности и два его, видимо, несменных охранника. Сейчас эту троицу Альфред хотел видеть меньше всего. Что же им было нужно? Уж явно не поболтать о безделушках. Федерау был уверен, что их не потревожат до того самого момента пока не прибудут остальные ребята. Почему он так решил - Федерау не задумался, но вдруг понял, что было бы намного проще, если бы Комитету во главе с президентом упростили задачу! Ведь можно попробовать перетянуть их троих на свою сторону, поскольку президент и Комитет однозначно понимают, что трибунал - это вынужденная мера, и им совсем не хочется судить тех, благодаря кому добрая часть Рукава может вздохнуть спокойно. Альфред вдруг понял, что их наделенные большой властью противники, панически боятся выпустить ситуацию из-под контроля. А завербовав ребят в свои ряды, они обеспечат себе будущее и надежные факты обвинения для остальных ребят, ведь обвинить кого-то все-таки будет нужно. В противном случае Комитет сожрет Уолиса с потрохами. Альфред, казалось, понял все: адмирал Уолис хочет заручиться поддержкой, чтобы самому выдержать атаку Комитета и не слететь с места. Сделать это можно было, только заранее подготовив обвинение на основе того, что ему могут сказать ребята, повернув все в свою сторону. Это было бы предательством по отношению к остальным учитывая, что их, если они согласятся сотрудничать, президент, несомненно, возьмет под свою опеку и сохранит жизнь, если сам ее не потеряет. Альфред понял это, но не понял: с какой это стати Джек Уолис решил, что они могут пойти на сотрудничество?
   Альфред внимательно смотрел, как плавно поднимаются силовые решетки.
   - Александра Полева, президент будет говорить с вами, - он отошел, освобождая проход.
   Сашка с испуганными глазами поднялась и шагнула вперед, оглянувшись на Алекса:
   - Ты со мной? - быстро спросила она.
   Альфред понял все. Алекс растерялся. Он затравленно посмотрел на Альфреда и перевел взгляд на Сашку. Она стояла теперь уже гордая, спокойная, готовая отразить любой удар. Он неловко повернулся в ее сторону, но отскочил инстинктивно в сторону: несмотря на свою комплекцию, Альфред молниеносно кинулся на Сашку и наверняка бы задушил ее собственными руками, если бы ее не загородил вовремя опомнившийся Алекс. Сашка успела выскочить, а охранники легко справились с гигантом, повалив его на пол импульсными ружьями.
   Силовые решетки опустились, и Альфред остался один лежать распростертый на полу, стискивая кулаки и сжимая зубы не столько от боли, сколько от обиды и стыда. Он корил себя за то, что сразу не распознал коварства Александры, когда она вдруг потеряла равновесие там, на посадочной площадке! Как он вообще мог подумать, что она так легко откажется от своих слов, сказанных на корабле! И ведь если бы эти тупоголовые охранники не сказали все так откровенно, он бы так ничего и не заподозрил! Альфред катался по полу, закрыв глаза кулаками. Он мычал от бессилия, не давая волю чувствам. Он проклинал себя за то, что упустил Сашку, позволив ей совершить непоправимую ошибку, которая может навлечь беду на остальных ребят. Он знал, что его никто даже не подумает обвинить не то, что в пособничестве, а даже в том, в чем он сам себя обвиняет. Конечно же, они все поймут правильно и примут достойно, с поднятой головой, а не поджатым хвостом. Еще один удар Альфред получил от осознания того, что Алекс тоже предал команду, встав на Сашкину сторону. Она добилась своего. После совершенного поступка обратной дороги нет и не будет, а Алекс собой больше не располагает. Он всецело зависит от Александры. И теперь, если он даже захочет, ему не вырваться. Желание спасти собственную шкуру погубит его рано или поздно. В этом Альфред был уверен. Сам же Федерау хоронить себя заранее не собирался даже ценой Александры. Любовь сама по себе - прекрасное чувство. Жаль только, что порою предмет обожания становится причиной всех несчастий и глубоко засевшей костью в горле, которую не так-то просто извлечь.
   Альфред немного успокоился и сел. Единственный, кого он бы хотел увидеть - Юта, сейчас находился далеко и даже не подозревал о произошедшем. Альфред мог бы потребовать встречи, но... Сашка! Хотя, про Юту она, возможно, ничего не скажет, он слишком крут для нее. И опасен тоже. Тем не менее, следовало бы его предупредить. Но как? В конце концов, Юта со своими связями и положением, скоро уже будет в курсе того, что творится, а этого ему вполне хватит, чтобы успеть обезопасить себя. Федерау отодвинулся в тень к стене. Он больше не казался огромным и непобедимым гигантом. Напротив, он чувствовал себя слабым и раздавленным. Теперь, если бы Сашка умоляла его на коленях простить ее, он бы попытался задушить ее еще раз, а если бы при нем был пистолет, то попросту пристрелил, не раздумывая. Ему казалось, что это сделать легко. Альфред стиснул зубы еще раз. Благодаря Александре, он познал в своей жизни еще одно чувство - ненависть. Жгучую ненависть, которая перечеркнула все прекрасное, что он так лелеял в своей душе.
  
   - Жребий брошен, - тихо сказала Женька, стоя перед большим экраном Мотео.
   Кошмар Санни сбылся за одним лишь исключением: на Херувиме не было ни одного человека и Женька была рядом. Планета погибла. Свободный народ космоса - нагаа, как и предполагалось, сделал свое дело, выкачав из Херувима ровно столько энергии, сколько было нужно для уничтожения Тулона. Открытые источники невозможно было контролировать без оборудования, которое еще не придумали, умышленно забыв обо всем этом еще на Земле. Неконтролируемая энергия разорвала тело Херувима. Этого ребятам на Земле не простят никогда. Более того, они не смогут объяснить произошедшее. А молчание будет расценено как факт признания своей вины. Дело до этого может даже не дойти: потеря Херувима, как главного форпоста человечества, как реальный шанс на выживание в результате колонизации - это было уже не преступление против государства, а преступление против человечества. Женька ужаснулась собственной мысли, взглянув на молчаливых ребят. Похоже, они думали о том же. Она нахмурилась - удача точно покинула их. Теперь из-за Шенет и Женьки с Талоне, да и вообще из-за этого чертового открытия ребята пострадают вдвойне. Все они могли бы промолчать и тогда их просто бы осудили за предательство перед родиной, но Сашка была уже на Земле. Это Женьке не нравилось. Она стояла, сцепив руки за спиной, и думала, что избежать расспросов по поводу гибели Херувима им не удастся. Можно, конечно, переложить всю ответственность за гибель планеты на тулонцев - кто докажет, что это не так? Ведь и Сашки в этот момент здесь не было. Но Женька подумала о том, что современные способы извлечения показаний из подсудимого настолько изощренны, что им вряд ли удастся что-то утаить, если только не...
   - Ты это о Херувиме сказала? - спросил Хаммер, вставший рядом с Евгенией и вглядываясь в черное пространство.
   - Нет, - с грустью в голосе ответила Женька, - это я о Сашке.
   - В каком смысле?
   - Теперь ее ничто не остановит. Она своего добьется.
   - Но там же Алекс и Альфред!
   - Они не смогут ей противостоять, - убежденно ответила Женька и вздохнула. Хаммер изумленно посмотрел на нее. Она кивнула и неопределенно махнула в воздухе рукой, - ты прав... я знала, что так будет и я опять много взяла на себя. Хотя... Ну, можно было поменяться с ней местами и тогда...
   - Ага, Санни бы тебя отпустил одну. Посмотри, вон, так и зыркает, как будто ты можешь сквозь землю провалиться.
   Женька улыбнулась. Она уже давно чувствовала на себе взгляд командира, но принципиально игнорировала. Ей не хотелось говорить сейчас с Санни. Скорее всего, его тревожили те же самые мысли, что и Женьку.
   - А знаешь, я тут не виновата. Сашка рано или поздно бы сорвалась. Может быть мы и допустили ошибку, позволив ей действовать самовольно именно сейчас, но даже если бы она оказалась на Земле позже - все равно бы не сдержалась.
   - Думаешь, она нас подставит?
   - Не знаю, Алан, - она отвернулась от экрана, - я все еще надеюсь на то, что она одумается... что-то Шенет притихла, - заметила она, - с того момента, как осколками Херувима была уничтожена тулонская база.
   - Надеюсь, тулонцы ничего не заподозрили раньше времени.
   - Я тоже надеюсь. Извини меня, - Женька подняла брови и плавно обошла Хаммера, подойдя к Шенет.
   Та стояла у стены, спрятав руки за спину, и мерно покачивалась из стороны в сторону, потупив взгляд. Казалось, будто бы ее здесь и не было. Женька тронула ее за плечо. Шенет не отреагировала. Она что-то беззвучно шептала губами.
   - Что случилось? - спросила Евгения не очень-то надеясь на ответ, но она все же получила его в виде фразы, которая заставила ее встряхнуть Шенет, приводя ее в чувство:
   - Я видела там своего сына.
   - Что? Что ты сказала?! - вскричала Женька и все повернулись к ним, выведенные из оцепенения после гибели Херувима.
   - Я видела там своего сына, - по слогам повторила Шенет, не меняя своего положения.
   - Что?! - вслед за Женькой вскричал Джон, но она его перебила:
   - Почему ты нам ничего не сказала, Шенет! - Женька всплеснула руками и схватилась за голову, ведь мы могли тогда что-нибудь придумать. Мы могли хотя бы попытаться спасти его! Шенет! Как ты могла?!
   Джон, с разъяренным лицом отпихнул Женьку и подступил к Шенет:
   - Ты, ты все это время молчала! Ты пропала год назад и тогда же пропали и мои дети, может быть они еще живы! А ты все это время молчала!
   - Джон, Джон, перестань! - Женька схватила капитана за руки.
   Она его не узнавала. В мгновение ока он переменился. На его лице была ярость, а глаза были полны боли. Сейчас в них проблеснула еще и надежда. Женька его понимала. Услышь такое она, тоже не сдержалась бы. Она помнила, каким был Джон после потери семьи. Моника умерла, дети исчезли и капитан оплакивал их так, будто бы они тоже были мертвы. Сейчас, услышав слова Шенет, он с одной стороны будто ожил, а с другой опять умер, осознавая, что если даже ребятишки и были живы, то погибли вместе с базой. Он смотрел на Шенет, еле сдерживаясь от грубых слов, не веря в то, что она так спокойно говорит о своем теперь уже погибшем сыне. Но удержаться он все-таки не смог. Его словно прорвало:
   - Ты холодная, равнодушная не только к чужому горю, но и к своему собственному! Я искренне поверил твоим словам когда мы были у этих полупрозрачных придурковатых мебиан! Я думал ты мать, которая готова отдать жизнь за своего ребенка!..
   С каждым сказанным словом Шенет съеживалась все больше и больше. Каждое слово хлестало ее словно плеть, от которой она пыталась безуспешно укрыться, выставив вперед одну руку, а другой закрыв голову. Она тоже понимала Джона, но не могла найти в себе сил, чтобы прекратить его словесную пытку:
   - Ты принесла собственного ребенка в жертву! Да провались эта Земля пропадом и ты вместе с ней, раз вам так легко...
   Женька сама оторопела, оказавшись совсем не готовой к подобной реакции Майла. Она смотрела на него, пытаясь понять: как она не смогла разглядеть той надежды, которая всегда теплилась где-то внутри, запрятанная глубоко в душу. Не найденный - значит, не мертвый. Она сама всегда так говорила. Женька поразилась: как он мог так долго и так тщательно скрывать свои чувства, тем более, что каждый день ему приходилось сталкиваться лоб в лоб с тулонцами? Женька поняла только то, что слова Шенет были последней каплей и надежды Майла вырвались наружу, но их быстро развеял Санни:
   - Джон, - миролюбиво, но достаточно твердо сказал Кент, - ты же знаешь, что они мертвы. Тулонцы никогда не отпускают детей.
   Эти слова еще сильнее резанули по израненному сердцу Джона. Он закрыл глаза и сжал губы как-то сразу обмякнув. Санни не стал ничего говорить. Сказала Шенет:
   - Я видела сына мертвым.
   Женька резко обернулась в сторону Шенет. Джон оперся рукой на плечо Санни:
   - Сколько ему было? - теперь уже спокойно спросил капитан.
   - Тринадцать.
   - А моим по пять.
   - Близнецы? - спросила она.
   - Двойняшки. Мальчик и девочка.
   Джон отошел в сторону Хаммера, стоявшему поодаль и не вмешивающемуся в произошедшее. Он закурил, сел в пилотское кресло, закрыв глаза рукой и опустив голову. Хаммер отошел еще дальше, прекрасно понимая, что Джона лучше не трогать. По крайней мере до тех пор пока он не успокоится. Тогда он сам подаст знак о том, что он в команде.
   Санни немного расслабился. Женька опять подошла к Шенет. Она знала, что должна что-то сказать, но никак не могла подобрать слова. Все это задело и ее душу. Так хотелось сказать вслед за Джоном: "А мой так и не родился", но кому бы это было интересно? Ведь смерть ее ребенка не была связана с тулонским нашествием, а значит, это было только ее личное горе. Впрочем, это всегда было только ее личное горе. Женька немного постояла, глядя на Шенет. Та была задумчива. Нет, на Джона она обиды не держала. Она переживала и за него тоже. Евгения оглянулась на капитана - Майл сидел, высоко запрокинув голову. Она сама так не редко делала, сдерживая слезы.
   - Все в порядке? - только и смогла сказать она, обращаясь к Шенет.
   - В порядке?! - она подняла на нее взгляд, - Ты, Женя, знаешь, что такое потерять ребенка?! - спросила она и ее голос дрогнул как тогда в круглой, как шар, белоснежной комнате.
   - Догадываюсь... - тихо ответила Женька.
   - А я знаю! Это когда ты хочешь умереть, отдать все, что есть в этом мире за то, чтобы воскресить его! Когда от тебя, словно оторвали кусок живой плоти, оставив кровоточащую рану, которая вечной болью уйдет с тобой в могилу! Когда ты ненавидишь себя за то, что ничего не смогла сделать для того, чтобы твой ребенок смог жить дальше, радоваться солнцу, беззаботно бегать босиком по зеленой траве и называть тебя: "мама", "мамочка", мог попросить у тебя защиты и ты всегда была рядом, оберегая его от злого мира! Чтобы ты могла поцеловать его перед сном и была готова просидеть всю ночь напролет рядом с ним, а когда он проснется, то, увидя тебя улыбнется, обнимет тебя, прижавшись к тебе всем своим существом, и ты готова плакать от счастья за ниспосланную благодать! Нет, ты этого не знаешь!
   Шенет резко умолкла. Женька отвернулась и отошла подальше, изо всех сил стискивая зубы. Она сжала кулаки на груди, и глубоко и прерывисто вдохнула.
   - Не надо говорить вещей, о которых не имеешь понятия, Шенет, - тяжело сказал Санни, на что она промолчала, виновато опустив глаза.
   Санни хотелось подойти к Женьке, обнять ее, хоть как-то поддержать, но он знал ее достаточно давно. Лучший способ утихомирить страсти, бушующие в ее душе - не трогать ее. В этом они были похожи с Джоном. Кент оперся на капитанское кресло. Он не знал, как исправить положение. Все сказанное копилось так давно, что обвинять кого-то в грубости было бы излишним. В конце концов, все это понимали. Женька громко вздохнула, запрокинула голову, потом опустила и сделала движение рукой - смахнула слезы, понял Санни. Да, Джону и Шенет было немного легче. Они все сказали. Все, что хотели. А вот Женька себе так этого и не позволила. Она не изменила себе, продолжая упорно молчать, переживая боль внутри и в одиночестве.
   - Ладно, здесь нам больше делать нечего, - неуверенным голосом, наконец, произнесла она, - пора бы навестить Тулон.
   Она еще раз повернулась к Санни. Казалось, она даже и не пыталась заплакать.
   - Пожалуй, - согласился командир, кивнув Женьке в знак того, что все будет в порядке и обратился к Хаммеру, - Ну что, Алан, курс на Тулон?
   - Ну слава Богу, - оживился Хаммер, - а то я что-то без дела заскучал, - он прыгнул в уже привычное ему пилотское кресло, сделал несколько манипуляций и объявил, - входим в подпространство. Курс - планета Тулон.
   Тулонцы. Это слово вызывало ужас по всем у Рукаву. Тулон - символ зла, кара небесная, ад. И это всего лишь об одном названии. На самом деле планета Тулон адом не была. Запрятанный среди звездных скоплений, он так хорошо устроился, что его местоположение до сих пор было неизвестно. Таким образом, из реально существующей планеты, Тулон превратился в мифическую для большей части обитаемой части Вселенной под названием Рукав еще в то время, когда о тулонцах, как о захватчиках Вселенной никто не говорил. Поползли слухи о том, что некие тени скользят по торговым путям, вынюхивая что-то и исчезают, как только их замечают. Весть о плохом предзнаменовании разлетелась по окраинам всего Рукава. Кто-то говорил о несметных полчищах врагов, кто-то о неуловимых тенях, пожирающих изнутри. Торговцы, сидя в звездных экспрессах, шептались о конце света, огненной буре и тому подобное. В конечном итоге, все слухи оказались обоснованными. Это продолжалось около одного стандартного года, прежде чем тулонцы открыто появились в Рукаве, но никто так и не знал откуда. Это породило еще больше разговоров о том, что они живут свободно в космосе в виде энергии и материализуются тогда, когда наступал нужный момент. Что это был за момент тоже никто не знал. Но низкоцивилизованные планеты восприняли тулонцев как реальную силу, призванную очистить Вселенную от зла, не допустив и малейшей мысли о том, что уж если конец света близок, то почему тулонцы не могут оказаться тем самым злом, которое сметет все живое?
   На отдаленном Эсцирусе, еще молодой по меркам Вселенной, не так давно сформировавшейся планете с вполне развитыми формами сознательной жизни, нашествие тулонцев - завоевателей было воспринято как очистительная война, получившая в летописях название "Война Призраков". Эсцируанцы сложили оружие, безропотно покорившись захватчикам потому, что не могли их победить. Тулонцы вырастали словно гидры: на месте одного появлялись десятки. Предания Эсцируса в один миг обросли новыми подробностями о древних войнах, в которых якобы уже участвовали "многоликие и многоголовые" тулонцы. Теперь они лишь вернулись, чтобы очистить Вселенную от старого и установить новый, более совершенный порядок. Так говорили жрецы, напуганные не меньше, чем простое население, но все же выполняя свой долг, наводя спокойствие среди мирных жителей. Они учили, что богам сопротивляться невозможно, нужно лишь покориться их воле. И эсцируанцы покорились. Что еще они могли сделать своими топорами и копьеметалками? Это неожиданно помогло, потому что тулонцы не в привычку сменили гнев на милость и обрадовавшиеся было жрецы успокоились, не подозревая о готовящемся конце света. Захватчики же, не обращая внимания на местных, уродовали тело планеты в поисках того, что им было нужно. Не найдя для себя ничего интересного, тулонцы покинули Эсцирус, оставив его разоренным, погубив плодородные земли, посевы, отравив реки, уничтожив, таким образом, все условия для жизни. Планета, конечно же, могла возродиться, но для этого должно было смениться ни одно поколение. Времени же на это у обитателей Эсцируса не было.
   Тулонская волна тем временем двинулась дальше, обратив свой взгляд на Орагон, находящийся в соседстве с Адаллоном. Но слухи о нашествии врага доползли до Орагона раньше, чем там появились сами тулонцы. Впрочем, им досталась опустевшая маленькая планета. Торговые города мгновенно умолкли. Торговцам не составило труда собрать всю свою поклажу и покинуть Орагон, переселившись от греха подальше. Этого тулонцы не ожидали, рассчитывая на радушный прием, типа того, что оказали на Эсцирусе. Разозленные не только этим, но и безуспешными поисками так необходимого сокровища, они уничтожили планету, заранее рассчитав, что его осколками будет уничтожен и Адаллон, который оказался также безынтересен для них. Оставив после себя лишь пепел, тулонцы покинули систему Пальмиры. А Адаллон не погиб. Наспех сооруженные щиты выдержали каменную атаку из космоса, правда, ценой доброй части своих плантаций. Вскоре спрос на коримбский орех упал, в связи с распространявшимся все дальше тулонским нашествием, а торговцы Адаллона заламывали за унцию бешеные деньги, стараясь хоть как-то помочь в один миг развалившейся экономике. Чуть позже экспорт коримбского ореха стал нулевым и Адаллон превратился в изолированную планету, где царил хаос и разврат, так как орех здесь начали использовать в неограниченных количествах. Таким образом, тулонцы все-таки не промахнулись. Они оказались более дальновидными чем о них подумали. Адаллон им был не соперник и они его все же уничтожили - планета деградировала.
   Тулонская чума двигалась дальше и дальше, но теперь они действовали более осторожно. Шум, который они произвели на краю Рукава, был слышен уже далеко впереди и они решили поумерить пыл. Теперь они не распаляли силы без надобности, понимая, что рано или поздно им придется столкнуться с более серьезным сопротивлением, чем то, какое они увидели на Эсцирусе. Там они даже и не воевали. Это больше походило на забаву. Теперь они появлялись в тот момент, когда их никто не ждал, но сразу не нападали. А, казалось, исследовали планеты прямо из космоса. После этого они либо исчезали, либо атаковали по причине, известной только им, без каких-либо предупреждений. Но чем дальше они продвигались вглубь Рукава, тем более яростное сопротивление встречали. Однако, разрозненные силы никогда не смогут победить хорошо организованного противника, поэтому если тулонцы нападали, они не щадили ничего и никого. Продвинувшись еще дальше, им перестали сопротивляться вообще, глядя на пришельцев с нескрываемым ужасом. Зато тулонцы не обращали теперь никакого внимания на то, как их встречали. Озлобленные, так и не нашедшие того, что искали - энергии, много энергии, не желая довольствоваться ее крохотными запасами в недрах некоторых покоренных планет, они вымещали всю свою злость на ни в чем не повинных коленопреклоненных народах.
   И вот, наконец, они подошли к Земле. Здесь тулонцы остановились. Для борьбы с Землей пришлось покорить еще один народ - народ свободного космоса - нагаа, чтобы с его помощью противостоять землянам. Пришлось привлечь немало сил и дополнительного оборудования, но и этого было недостаточно. Упорные защитники не сдались даже тогда, когда тулонцы не стали принципиально уничтожать Землю, а сделали ее поверхность непригодной для жизни, загнав население под толстый слой ледяной корки. Надеясь на то, что земляне займутся своими собственными проблемами, тулонцы повернули к Херувиму - последней свободной планете срединной части Рукава. Но и здесь земляне не оставили их в покое. Быстрый завоевательный поход превратился в затяжную кровопролитную войну. Несметные войска тулонцев были порядком измотаны, постоянно находясь либо в телах-носителях, либо в телах нагаа, затрачивая огромное количество энергии в случае их гибели, чтобы не погибнуть самим, а успеть перенестись в безопасное место. Теперь они уже не были так однозначно настроены на победу. Среди них начали появляться вполне конкретные настроения: прекратить эту бесполезную войну, уничтожить Землю, уничтожить Херувим и попытать счастья где-нибудь в другой части Вселенной. Но прежде вернуться на Тулон, чтобы пополнить запасы энергии, восстановить силы и окунуться в мир так дорогой сердцу: огромный безбрежный океан со множеством плавучих островов, в котором никогда не бывает шторма, темно-зеленое солнце, чуть светлее небо, такая же темно-зеленая вода и один-единственный континент на котором и располагалась немногочисленная, но наделенная природной способностью выживать общность тулонцев. Влажный жаркий климат и ежедневные дожди были обусловлены парниковым эффектом, который возрастал. Энергия, которую так искали тулонцы, была нужна не столько для их завоевательных походов, сколько для продления срока жизни самой планеты. В какой-то степени этот поход был вынужденной мерой, но стоявшие у власти неохотно восприняли идею о мирном путешествии сквозь пространство и надобность прошения жалких крох. Если брать, то уж все сразу. Кроме того, агрессивность и воинственность была заложена в тулонской расе еще их великими предками, пережившими Большой Ураган зарлулу. На заре цивилизации, когда по Земле еще бродили огромные травоядные и не менее огромные хищники, тулонцы уже построили свое государство, которое пало в результате нашествия зарлулу - воинственной расы. Зарлулу пришли извне Рукава, беря планету за планетой пока не встретили на своем пути тулонцев. Они бросились в бой, отбросив врага далеко за пределы Рукава, заработав себе славу непобедимых в собственных глазах, но потеряв при этом государство. Собственно, тулонцы сами готовились к походу. Зарлулу лишь опередили их. Огромные, устрашающего вида, они были готовы сокрушить все на своем пути, и именно так и делали, пока не встретились лоб в лоб с тулонцами, которых как не били - перебить так и не смогли. Измотанные зарлулу отступили, и с тех пор в Рукаве о них ничего не было слышно. Тулонские легенды гласили, что вожак зарлулу был повержен, а без него они превратились в разрозненные кучки неорганизованных хищников, которые попросту бежали.
   Пока шла война, на Тулоне тоже не дремали - смена власти привела к гибели государства и установила жесткий порядок, по которому тулонцы жили до сих пор. Самомнение, росшее из поколения в поколение, пока тулонцы залечивали раны, нанесенные зарлулу, оставалось непоколебимым до того самого момента, пока они не вышли на тропу войны с Землей и рухнуло тогда, когда Херувим неожиданно взорвался и тулонская база была уничтожена в мгновение ока. Ее обитатели не успели даже понять, что произошло, не говоря уже о том, чтобы бежать. Занятые приготовлениями к последнему решающему удару они пропустили момент, когда тяжелые транспортники покинули Херувим. Это было роковой ошибкой, которую они совершили, будучи уверенными, что эффект неожиданности на их стороне. В тот момент, когда физические тела на далеком Тулоне прекратили свое существование, оставшиеся на планете поняли, что как бы не старались предугадать поступки людей, понять их они так и смогли и поэтому приняли покорно то, что им приготовила судьба. Воздев глаза к небу, они смотрели как оно загорается стальным цветом, чувствовали как нагревается земля под ногами. Бежать они даже не пытались - носителей на планете не было, существовать свободно в космосе личностные единицы без привязанности к земле не могли. Никто по обыкновению даже не молился.
   - Красивая планета, - задумчиво сказал Джон, глядя как нагаа сплющивают ее с полюсов единым потоком энергии, лившейся из их тел ослепительными струями, - неужели это крайняя мера? Планета-то тут при чем?
   - Гуманист ты наш, - отозвался Санни.
   - А ты думаешь, они бы нас пощадили вместе с Херувимом? - спросила Женька, замечая, что ярко светившиеся изнутри нагаа заметно потускнели и теперь уходят в сторону с невероятной скоростью. "Это все на что они способны?" - подумала она.
   - Дать увеличение, - попросил Санни.
   - С безопасного расстояния, на котором находился "Мотео", Тулон казался звездочкой. Отсюда, в случае опасности, легко можно было уйти в подпространство. Кент взглянул на экран - Тулон стал еще больше. Санни различил на нем очертания единственного континента.
   - И все-таки жаль, что мы до этого докатились, - покачал головой капитан.
   - Жаль чего? - ребята услышали за спиной голос.
   - Главнокомандующий на мостике! - объявил Санни, и все замерли, вытянувшись по струнке.
   - Вольно, - махнул рукой Талоне, - хорош позировать, - он засунул руки в карманы своей парадной формы, - чего жаль, Джон? - спросил он во второй раз, - того, что эти маленькие засранцы там, на Тулоне, вырастут и начнут мстить за родителей? Раздумывать долго они не будут.
   Талоне умолк. Джон ничего не ответил. Все пристально смотрели на увеличенное изображение Тулона. Планета казалась обычной. Будто бы ничего не происходило. Но вдруг поверхность ее выпятилась и словно провалилась внутрь, разверзшись. В коре появился разлом, который становился все больше и больше, залитый светом, а потом вдруг планета развалилась на несколько частей. Фонтан огня и расплавленной породы вырвался из самого сердца Тулона, словно бы ему перерезали главную артерию. Затем последовала серия взрывов, после чего Тулона не стало. Его агония длилась не долго. Точно также погиб и Херувим. Да, высвобожденную энергию контролировать было невозможно.
   - Кто к нам с мечом придет, от того же меча и погибнет...- медленно произнесла Женька.
   Тулон был уничтожен тем же оружием которым он так старался завладеть. Ирония судьбы.
   Талоне постоял, по-простецки почесав затылок, и сказал:
   - Все. Уходим, пока нас не зацепило его осколками. Летим домой. Война окончена. Мы победили. Мы выполнили свой долг перед отечеством.
   Ребята в молчании переглянулись. Никто и не думал, что можно так просто сказать: "Война окончена". В это просто невозможно было поверить, но это было так. База и Тулон, как источник всех бед, были уничтожены. Похоже, что они на самом деле победили.
   - М-да, - потянул Санни, повторив жест Талоне, - делов-то! А мы тут почти год воду в ступе толкли. Курс - Земля, Алан.
   Повторил приказ Талоне Кент и бросил прощальный взгляд на место, где еще несколько минут назад была планета Тулон. Санни показалось, что он до сих пор видит искры и пламя, вырывающиеся из его чрева. Он отвернулся и плотно сжал губы. Он не скорбел по погибшей планете, но точно знал, кто в эту минуту по-настоящему страдал. Корабли-цветы в одном из своих тел уносили сознание Хога, которое они добровольно приняли, а Хог, в свою очередь, добровольно покинул тело Ормандо Талоне. Он был единственным из тулонцев, который уцелел в этой войне, единственным, кто был обречен провести всю свою жизнь в теле чужого существа, беззвучно, не причиняя ему никакого вреда, но зато живым. Хог сам выбрал этот путь. Умирать было страшно, а жить так еще страшнее. Тем не менее, он решился шагнуть в неизвестность. Теперь он должен был жить далеко-далеко от места, где когда-то находилась его родина. Санни все еще чувствовал в своей голове присутствие нагаа, но постепенно оно ослабевало. Это означало только одно: прекрасные творения Матери-Вселенной уносились все дальше прочь, неся своему народу весть об освобождении.
   - Что ж, до того как принять, возможно, наш последний бой, у нас достаточно времени для отдыха, - бодро сказал Талоне и потер руки.
   - Хорошо выглядите, сэр, - заметил Хаммер, отвлекшись от тихого разговора с Джоном.
   - Да уж, ага, - Талоне переступил с ноги на ногу, - помятый, как проститутка, - он рассмеялся своим обычным раскатистым смехом и уже более серьезно ответил, - несколько часов отдыха пошло мне на пользу. Правда. Кстати, Шенет, мне нужно с тобой переговорить. Ты же не собираешься отвечать за наши дела? Я сейчас спущусь в кают-компанию, - проговорил он ей и Шенет поняла, что ей здесь не место. Она с сосредоточенным выражением лица покинула мостик.
   - Ох уж эти гражданские, - покачал головой главнокомандующий и обернулся к Джону, - спасибо, что не продал меня с потрохами Комитету, а тебе, Алан, спасибо за верность твоему командиру, - он обратился к Санни, который обнял подошедшую к нему Женьку, - вам, "простая" девушка Женя, - он сделал акцент на слове "простая", - спасибо за несение службы и спасибо, что распознали где свои, где чужие. Я бы вам медаль дал. А тебе, - он перевел взгляд на Санни и глаза его сверкнули. "Плохое предзнаменование", - подумал Кент и напрягся, но к его удивлению Талоне вполне дружелюбно продолжил: - Спасибо, что не убил...- Санни виновато опустил голову, но Талоне потрепал его по плечу, - тебе бы я тоже медаль дал. Жаль только, что никто из вас их не получит, - он вдруг сделался рассеянным и Санни понял, что Талоне на самом деле сильно сдал.
   Главнокомандующий повернулся и, покидая мостик, еще раз оглянулся на Женьку и Санни:
   - Я знал, что у вас все получится, - он в шутку погрозил им пальцем и скрылся за дверьми.
   - Молодец, старик, держится, - щелкнул языком Джон, проводив Талоне взглядом.
   Санни отстранился от Евгении, и они вместе подошли к Джону с Аланом, несших свою часовую вахту.
   - Ну вот, ребята, - выдохнув сказал Санни, и взялся за сигарету, - этот кошмар и закончился.
   Он устало потер глаза и зевнул. Стоящая рядом Женька оперлась руками на приборную панель. Джон вглядывался в ее лицо, но никак не мог увидеть на нем оттенка радости или хотя бы облегчения, которое хотел найти. Девушка облизала сухие губы и произнесла:
   - Поверьте мне, кошмар еще только начинается.
  
   Сашка стояла на крыльце, беспокойно переступая с ноги на ногу. Она нетерпеливо посмотрела на часы, затем вытянула голову, вглядываясь куда-то вдаль, и покачала головой. Женька опаздывала. Александра кому-то кивнула в знак приветствия и закрыла глаза. Она буквально видела, как Женька, уже одетая, с кружкой чая с лимоном в одной руке и высококалорийным бутербродом в другой, с открытым ртом, никак не может оторваться от визора. Какой-то древний космический сериал, названия которого Сашка даже не знала, заставлял ее подругу вот уже полгода прибегать в самую последнюю минуту. Время еще терпело, но Сашка начинала беспокоиться уже серьезно. Если Женька сейчас же не появится, она ее ждать больше не будет. Конечно, если бы что-то случилось, Сашка бы уже наверняка была в курсе. "Или Алешка посреди ночи объявился? Тоже мне, занятой..." - насупилась Александра. Она нервно постучала по часам и взялась за ремешок сумочки, готовая войти в двери здания госбезопасности, но не сделала этого, заметив, как с задней площадки подъехавшего к остановке автобуса, легко спрыгнула Женька, помахав ей рукой. Она наклонилась, пытаясь на ходу застегнуть босоножку.
   - Ч-черт, - Женька допрыгала до крыльца, на котором стояла Александра, и весело улыбнулась, - привет! - продолжая застегивать непослушный ремешок.
   - Ну ты как всегда!
   - Ты же знаешь, что я терпеть не могу мобили!
   - Ага, все в небо смотришь.
   - Сашка! - Женька выпрямилась. - Сегодня последнюю серию показывали! Развязка - обалдеть!
   - А-а, - потянула в ответ Александра, - то-то ты задержалась. Ну ладно, пошли, а то за опоздание еще и выговор влепят.
   Она шагнула вперед, взявшись за ручку тяжелой двери:
   - Тьфу, пока на работу попадешь - облезешь.
   - Это тебе в качестве тренировки. Дополнительной, - бросила ей Женька, проскальзывая вслед за Александрой между дверьми, - кто тут спортдень проигнорировал?
   Сашка оглянулась через плечо и, не глядя, пристегнула на форменный пиджак иденткод, демонстрируя его вахтенному дежурному, не забыв при этом ему подмигнуть.
   - А ты, кстати, почему не в форме?
   - Ну, это ты любительница париться в тридцатиградусную жару, - Женька тоже предъявила пропуск, но положила его обратно в сумочку.
   - Жар костей не ломит, - отозвалась Александра и нажала кнопку вызова лифта.
   Она вновь посмотрела на часы. Входная дверь, несмотря на массивность, мягко щелкнула. Так было каждое утро и означало, что с этой минуты здание становилось закрытым для любого рода посещений. Особенно это касалось опоздавших, но их не было, поскольку за опоздание увольняли без разговоров. А рабочие места на службе госбезопасности были гарантией стабильности и, собственно, самой безопасности. Посему, работой дорожили, как и в любом перенаселенном мегаполисе, где даже яблоку не нашлось бы места упасть. В общем-то, опоздавших не было никогда - служба дисциплинирует, а здание закрывали потому, что так было положено. Кроме того, не трудно было догадаться, что в подобной организации полным полно сюрпризов. К ним относились и двадцать восемь транспортировочных кабин, входивших в единую сеть подземного транспортного сообщения, проложенного по заброшенным веткам метро под толстым слоем земли и воды, имевших выходы на поверхность в самых неожиданных местах. В каких, Сашка с Женькой даже не брались предполагать. Их деятельность ограничивалась исключительно кабинетной работой. Своего рода, тоже ничего. Однако Женька не сомневалась, что подземные транспортные линии, начинавшиеся здесь, в самом центре Новосибирска, выходили не то, что за пределы урбанизированного города, но и материка. Сашка на это отмалчивалась. Ей было не интересно.
   - Слушай, постой у двери, - попросила Женька, - я переоденусь. А то еще угораздит кого-нибудь заглянуть.
   Она быстро сбросила с себя пестрый сарафан и также быстро натянула юбку, блузку и подошла к зеркалу, подняв накрахмаленный воротничок, ловко управляясь с обязательной деталью формы - галстуком.
   - И как ты с ним ладишь? - покачала головой Сашка. - Я терпеть не могу эту лапшу.
   - Это единственное, что мне нравится из нашего обмундирования, - ответила Женька, уже застегивая пиджак.
   Последний штрих - она вступила в туфли, спрятав босоножки под стол, и обернулась к Александре:
   - Я готова. Спасибо.
   - Метла, - она закинула сумочку на плечо, - я пошла к себе. На обеде встретимся?
   - Может быть. Если работой не завалят.
   Коммуникатор на столе у Женьки тонко запищал. Она кинулась к нему, махнув Сашке рукой, а та - прочь из кабинета. Благо, что он был напротив. Александра пулей влетела на свое рабочее место и как раз вовремя. Экран ее коммуникатора тоже ожил, являя изображение шефа. "Фу-ух, - выдохнула про себя Александра, - успела". Шеф вызывал к себе. Большого ума не потребовалось, чтобы понять, что и Женьку тоже. Пронюхал, что они появляются в последнюю минуту? Или, что Женька была не в форме? Сашка нахмурилась. Вечно из-за подруги приходится отдуваться. Она вышла из кабинета, подождала, пока Женька закроет свой, и спросила:
   - Ну?
   - Что "ну"?
   - Ладно, пошли сдаваться, - смягчилась Александра, - кстати, я тут с мальчиком познакомилась... - она поймала заинтересованный взгляд Женьки, - неделю назад.
   - Ах неделю! - развела последняя в воздухе руками.
   - Ну, ты же понимаешь - боялась сглазить, - Сашка пожала плечами, и они вновь вошли в лифт, который доставил их на три уровня ниже под землю.
   Сашка продолжила:
   - А он такой простой! Анекдот рассказать - пожалуйста, матернуться - пожалуйста! Надо вас познакомить...
   Да, беспокойная Александра никак не могла усидеть на одном месте. Днем работа, вечером - развлечения: ночные клубы, рестораны, парки, забегаловки и даже цветочные магазины - она успевала побывать везде. И если даже парень скромно покупал цветы или подарок любимой девушке, можно было не сомневаться, что их он преподнесет именно ей. Сашка умела очаровывать. Не могла только одного: понять, зачем же ей одной нужно было столько кавалеров одновременно? Не могла этого понять и Женька. Но Сашка твердо стояла на своем:
   - Я уже замучилась их считать, а ты все: Леша, да Леша!
   - Ну, Саша, это любовь, - невозмутимо ответила ей подруга.
   - Ай, чихать я хотела на любовь! Он, простите, погуляет с тобой, потом бросит, а ты, старушка, так и останешься одна куковать никому уже ненужная!
   - Это уже называется "превратности любви".
   - Ой, да какие там превратности, Женька, перестань умничать! А мой такой красавчик! - Сашка мечтательно уставилась в тусклую потолочную панель лифта. - Кстати, а ты ему выговор сделаешь, мол, что же это ты, скотина такая, делаешь?.. Слушай, а давай махнем в Майями на двести семьдесят шесть кредиток? А то ведь он совратит меня до замужества!
   Женька покачала головой - Сашка с возрастом не менялась. Да и о каком возрасте может идти речь, когда им по двадцать три! Наоборот, самое время думать о мальчиках, но Женька отчего-то не торопилась. Не то, чтобы ей было совсем не интересно. Просто она считала, что, коль уж твое сердце занято, то нечего его раздувать, стараясь запихнуть еще кого-нибудь. А может, у Александры и на самом деле было большое сердце, в котором места хватало всем - об этом Женька не думала, приписывая всю ее любовную эмоциональность элементарному непостоянству. Самой же ей было некогда смотреть по сторонам в поисках очередной жертвы, поскольку работа и Алешка занимали половину ее времени, собственные интересы вторую половину, а ведь еще нужно было и собой лично заняться и поспать. Кроме того, Женька была несколько медлительней Александры и, может быть, еще за счет этого ей было всегда не досуг.
   Из лифта девушки вошли в длинный коридор и решительно направились в один из нескольких кабинетов. Их шаги гулко отдавались в тишине. Очутившись здесь, им вдруг расхотелось разговаривать. Казалось, что даже стены навострили уши, боясь пропустить самое незначительное слово, вылетевшее из уст девушек. Они остановились перед серой металлической дверью, и Женька положила руку на ее массивную ручку. Открывать не торопилась. Девушки переглянулись. Здесь они были только один раз, когда их принимали на работу. Тогда перед ними сидела целая комиссия, оказывая незримое, но весьма чувствительное давление. С молчаливого согласия Александры, Женька решительно дернула ручку, и они оказались внутри кабинета, который в пору можно было бы назвать залом. В помещении было очень темно. Так, что девушкам показалось, они будто бы ослепли. Но инструкция не позволяла топтаться у двери, поэтому они, не задерживаясь, смело прошли вперед, на ходу привыкая к темноте. Пройдя положенных пятнадцать шагов, девушки остановились. Над ними зажегся свет. Одновременно он вспыхнул и впереди. Они увидели длинный стол, за которым расположились семь человек. Начальник управления госбезопасности был освещен также ярко, как и сами девушки, остальные присутствующие оставались в тени. Тем не менее, по силуэтам Женька узнала всех, кроме одного. Здесь были два заместителя шефа, начальник отдела статистики, ведущим специалистом которого была Сашка, начальник отдела внешних контактов - это уже непосредственно Женькин начальник и секретарь - обязательное лицо. Последнего, седьмого, Женька не знала. Он, человек крепкого телосложения, сидел, свободно откинувшись на спинку стула, положив руки на стол. Затем резко поменял позу, подперев рукой подбородок. Женька почувствовала на себе его изучающий взгляд, и отметила, что незнакомец был намного их старше. И у него явно военная выправка.
   - Лейтенант Полева, лейтенант Корнеева по вашему приказанию прибыли, - хором отчеканили девушки.
   - Присаживайтесь, девочки, - мягко ответил им шеф.
   Они обернулись. Прямо за ними, словно из ниоткуда появились два стула - всего лишь дело техники.
   - Нам будет вас не хватать, - настраивая их на необычно непринужденную беседу, произнес начальник, и сердце Сашки упало: "Уволят".
  
   Александра зашла к Женьке в кабинет, держа на вытянутых руках коробку с личными вещами и поставила ее на стул у двери, усевшись на соседний:
   - Вот и все.
   - Я еще нет, - отозвалась Женька.
   Ее коробка стояла на столе. А сама она уже успела переодеться. Ее форма аккуратно висела на плечиках. Женька кивнула в ее сторону:
   - Жаль будет с ней расставаться.
   Она бережно взяла в руки рамку с фотографией, которая всегда стояла на ее рабочем столе, внимательно на нее посмотрела и также бережно положила в коробку.
   - Вот и махнули в Майями, - покачала головой Женька.
   - А Алешка где?
   - В Риме.
   - Далековато от Милана, куда нас направляют.
   - В наше время, Саша, расстояния не имеют значения. Это всего лишь минуты. Да... - она отошла к двери и встала рядом с Александрой, - я уже успела ко всем этим стенам привыкнуть.
   - Плохая привычка.
   - По крайней мере, кому, как не тебе, Саша, известно, что я ненавижу резкие перемены в жизни. А тут: без предупреждения, просто так ляпнули, что нас переводят.
   - Да не драматизируй ты так, Женька! - Сашка тоже встала рядом с подругой, - А у меня вот ни малейшего сожаления нет. Это ж наоборот, хорошо: новые впечатления, новые люди...
   - Новые мальчики, - продолжила за нее Женька.
   - Ты откровенно читаешь мои мысли.
   - Нет. Просто я достаточно хорошо тебя знаю.
   - Да ладно, - Сашка заметно расслабилась после утренней нервотрепки, - по меньшей мере, сегодняшний рабочий день пущен коту под хвост.
   - Но не забывай, - напомнила ей Женька, беря коробку со стола: "Вроде бы как ничего не забыла", - что уже после обеда мы должны предстать перед новым начальником. И понравиться ему. Посидим на дорожку?
   - Дома посидишь, - буркнула Александра, настроение которой резко переменилось, - а то уже готова приступить к выполнению новых обязанностей без зубной щетки.
   - Зубную щетку можно купить в магазине.
   - Ага, зато свои игрушки-побрякушки ты ни за что не оставишь, - сказала Сашка, намекая на Женькину коллекцию моделей.
   - Им будет скучно без меня, - без злобы ответила девушка и повернулась к выходу из кабинета, - давай, еще собраться нужно.
   Они вышли на крыльцо здания, в которое, возможно, больше никогда не войдут. Надо же, для них даже двери открыли. Какая честь! Утренняя прохлада давно спала. Солнце постепенно двигалось к зениту, суля нестерпимую жару. Становилось душно. Даль затягивалась сизой дымкой. Не было ни малейшего движения воздуха. Он стал горячим и сухим. Было жарко даже в тени. Еще бы! Середина лета в городе никогда не дышала прохладой. Даже в дождливые дни от уличного покрытия парило так, что становилось душно. "Интересно, как там, в Италии?" - подумала Александра и медленно направилась к своему мобилю, припаркованному на служебной стоянке. Она прекрасно знала, что Женька предпочтет тащить коробку в автобус, чем поедет с ней. Мало того, что она не любила ездить за рулем сама, но еще больше не любила ездить с Сашкой. На вполне обоснованный вопрос она однажды отшутилась: "Опасаюсь за свою жизнь". Было ли это так на самом деле, Александра не знала. Но за это на подругу не обижалась. Ей было так даже проще: не нужно делать лишний крюк, чтобы довезти Женьку до дома. Что же до самой Сашки, то вождение для нее было на третьем месте после работы и кавалеров. Сашка недоумевала: откуда такая не любовь к элементарному средству передвижения? Но ответа на этот вопрос она никак не могла добиться. Поэтому, когда машина свободно влилась в поток мобилей, не прекращавшийся даже ночью, Сашка подумала о том, что впереди их ждет много интересного. Где-где, а в Италии они побывать еще не успели.
   Первое, что она сделала, заскочив домой, это запросила метеосводку. Погода в Италии стояла превосходная - плюс двадцать два, солнечно и сухо. Александра с упоением плюхнулась на небольшой диванчик и положила ноги на рядом стоящий пуфик - хорошо! Спустя минуту, она уже носилась по квартире в поисках вещей, которые будут сопровождать ее в дороге. Попутно она вызвала Женьку. Биоком был не заблокирован, но постоянно занят. "Опять с Алешкой трепится... - недовольно потянула про себя Александра, просматривая одежду, - Надо хоть пару костюмов на первое время взять, а то ведь неизвестно, когда форма-то появится... А может, у них там попроще с подобного рода дисциплиной - придется перевезти весь гардероб и в гражданке щеголять... Ну наконец-то!"
   - К тебе, как в приемную президента, записываться нужно! - сказала Александра, - Ты это с кем время тратишь?
   - Хорошо, что не деньги, - по лицу подруги Сашка поняла, что Женька чем-то озабочена.
   - Ты с чего это смурная стала?
   - С агентством вопросы решаю. Дом, вот, продаю свой. Сказала, чтобы через три дня уже все сделали и документы отослали по новому адресу.
   - А вещи? - изумилась Сашка.
   - Соберут в контейнер и отправят.
   От подобного поворота событий Сашка бросила свое занятие и села:
   - Ты сдурела?! А если мы вернемся обратно через полгода? Ты где жить будешь? В подвале? Твою хату с руками и ногами заберут сегодня же!
   - Пусть забирают, - Женька, видно, тоже отложила сборы, - А сюда мы больше не вернемся, - она с задумчивым видом оглядела квартиру.
   - Что еще за новости? Тебе что, вышестоящее начальство докладывает о своих планах? Нам же сказали вы - по-мощь!
   - И ты в это веришь? - откровенно рассмеялась Женька, - Саша, подумай, какая к черту "помощь"?! Они там, можно подумать, без нас - таких умных, ничего не могут!
   - И что? - настороженно спросила Александра.
   - Ты еще не поняла? Нас переводят на новое место работы. По какой причине - не знаю, но это точно не на полгода.
   - Ты действительно так думаешь?
   - Я уверена.
   - Может быть ты и права, - Сашка тоже сделалась задумчивой, - а этот, черт знает кто, что в тени сидел, ты видела? Молчал все время. Кто бы это мог быть?
   - Откуда мне знать? - Женька дернула плечом и встала, - Времени мало. Надо собираться.
   - Надо, - Сашка тоже встала, - но с продажей я все-таки пока повременю.
   - Как хочешь.
   Гостеприимная, но принципиальная Италия встретила подруг уже через несколько часов. Прогноз был точен: сухо и тепло. Александра про себя искренне порадовалась. Небольшие дорожные сумки с предметами и вещами первой необходимости за плечами были легкими, но девушки решили оставить их в камере хранения, прихватив лишь документы и иденткоды, легко помещавшиеся в сумочках. Они не разговаривали. Чувство неопределенности прочно засело в их душах. Все повторялось. Точно также неуютно и взволнованно они чувствовали себя два года назад, когда шли на собеседование с начальником госбезопасности главного города, сердца Сибири. Вся разница заключалась лишь в погоде: в тот день над Новосибирском пролился горячий ливень. Да еще в том, что ни Сашка, не Женька не могли сомкнуть глаз в ночь перед собеседованием. В этом отношении сейчас им казалось, что дела обстоят намного лучше. Они были в выигрыше: волноваться было некогда. Все происходило достаточно быстро. На осмотр достопримечательностей времени не было. Они и так опаздывали. Хотя нет. В запасе еще оставалось полчаса, но это время было необходимо для приведения себя в порядок после поездки и установления внутренней гармонии. Последнему Александру научила Женька, окончив институт медицинской практики. А поездка, хоть и заняла двадцать пять минут - перемена климата и часового пояса все же накладывала отпечаток.
   После нескольких минут, проведенных на земле древней Италии, Сашка и Женька независимо друг от друга приняли одно и то же решение: выучить итальянский. Вокруг слышалось знакомое общение на стандартном языке, принятом в обиход с момента, когда народы объединились в одно государство. Это произошло очень давно. На столько, что экономика успела выровняться, политикой, хоть некоторые были и не довольны, но принимали, открывшиеся границы многим пришлись по нраву. Введенная система единого денежного обращения вообще свела на нет отдельные разногласия, и теперь, мечтающим побывать в Лувре или на острове Пасхи, это не составляло никакого труда. Женька настолько увлеклась своими мыслями об исторической ценности объединения, что не заметила, как ушла от главной темы. Она подумала о том, что после беседы с новым начальством, их, скорее всего, разместят по новому месту жительства, где они и примутся за изучение языка государственного, потому как в серьезных конторах типа управления госбезопасности, было принято вести дела и общаться исключительно на национальном языке той страны, на территории которой они находились. Женька улыбнулась: если бы кого-то направили в помощь им, в Новосибирск, то "пришельцам" пришлось бы учить русский. А он по-прежнему оставался одним из самых сложных.
   Женька перевела взгляд на Александру. Сашку, похоже, подобные мысли не интересовали. Она широко распахнутыми глазами смотрела на большое, красивое, выстроенное в готическом стиле здание. Здесь им предстояло работать. Бесконечные шпили, башенки, статуи и длинные узенькие окошки поначалу ввергли ее в ужас, от одной лишь мысли о том, что как должно быть мрачно в помещениях этого ни дать, ни взять собора.
   - Послушай, дорогая, - она обратилась к Женьке, - мы адресом не ошиблись? Это музей какой-то. Ты оглянись! Вон, и фонтан с голыми мужиками под стать...
   - Да нет, не ошиблись, - пожала плечами Евгения, - а мужики... это видно форма одежды, свободная такая...в таком виде они там работают - тебе понравится!
   - Все издеваешься...- фыркнула Александра и первая вошла в неприветливое снаружи здание.
   Девушки переглянулись. Это был действительно музей. После того, как подошедший к ним служитель, обращаясь на стандартном языке, препроводил их в конец зала, открыл потайную дверь и втолкнул в лифт, начавший движение вверх, девушки уже ничему не удивлялись. Но все комментарии оставили при себе до вечера.
   Двери раскрылись, и они оказались в обширном холле с белыми стенами и полом под мрамор. Сквозь большие оконные проемы солнечный свет проникал в изобилии. Из холла их проводили через боковую дверь на два лестничных марша вверх, затем они свернули направо, прошли немного по коридору и остановились перед приемной. Робко войдя в небольшое помещение, девушки опустились в любезно предложенные им кресла. Из приемной вела еще одна дверь: "К начальству, - заключила Александра, - совсем как у нас".
   - Вас пригласят, - певучим голосом сказала хрупкая секретарша и вышла за дверь на кивок провожатого.
   "Понятно", - сказала про себя Сашка и, не успев поймать резко сорвавшуюся со своего места Женьку, прошипела:
   - Ты куда?!
   Женька на цыпочках быстро пробралась к окну позади стола, за считанные секунды оглядела окрестности и вернулась обратно как раз в тот момент, когда секретарша с улыбкой вошла обратно.
   - Ты что творишь?! - еле слышно спросила Александра. - Хочешь, чтобы нас за любопытство раньше времени отсюда выперли?!
   - Да ладно тебе, - отмахнулась Женька, - я же не лезу в чьи-то дела. Зато я знаю, где мы находимся.
   - И где же? - не удержалась от вопроса Сашка.
   - Позади музея. Это здание примыкает к нему, как вспомогательное. Решусь предположить, что простой люд так и думает, что тут находится музей.
   - Но ведь музей и есть, ты ведь сама видела!
   - Видела, но согласись, что обычных людей так не встречают, - Сашка было открыла рот, но Женька не дала ей сказать, - а это, я думаю, небольшое здание воспринимается как архив, библиотека музея, может быть, реставрационные лаборатории. Это же древняя земля и это не вызовет никаких подозрений!
   Женька замолкла, удивленная своим собственным открытием. Александра немного помолчала, но согласилась:
   - Может быть ты и права. А у нас, на родине: нате, смотрите, здесь находится госбезопасность! Надо же, как они здесь законспирировались. Неужели в этом есть необходимость?
   - Вас просят, пожалуйста, - встала со своего места секретарша и указала девушкам на дверь, тихонько шепнув, - начальник сегодня не в духе.
   "Болтушка", - подумала Женька.
   "Час от часу не легче", - подумала Сашка.
  
   Девочки уже ждут в коридоре, а ты все горячишься, - говорил тот, на рабочем столе которого, стояла табличка с фамилией Миецо.
   - Вот именно, что "девочки". А мне бойцы нужны! - вспыльчиво продолжал гнуть свое собеседник, - я с самого начала говорил, что мне эта головная боль не нужна. Я не нянька!
   - Ормандо, - успокаивающим тоном говорил Миецо, - ну что ты заладил: "бойцы, бойцы"! Они же не в "Захват" идут, а в "Поиск" - это же работа не бей лежачего!
   - Это "Слежение" - не бей лежачего: сиди и, главное, не спи, а тут...- он раздосадовано махнул рукой и продолжил, - знаешь, мне плевать на их безупречные характеристики, но они - бабы. Понимаешь, они могут развалить весь наш коллектив. Может, их специально для этого к нам и направили...
   - Хорош, - резко остановил Миецо, - ты слишком предвзято ко всему относишься. Забываешь, что независимая оценка - наш главный козырь, - которого назвали Ормандо, опустил голову и потупил взгляд, - кому, как не тебе, непосредственному начальнику, известно, что наши ребята становятся неуправляемыми? Не ты ли говорил, что тебе нужна сдерживающая сила именно в коллективе?
   - Ну я... Но это мужской коллектив, а бабы...
   - Да к черту, что они бабы! На, почитай их личные дела, - Миецо терпеливо подвинул к Ормандо две увесистые папки.
   Тот, не торопясь, открыл одну, полистал, закрыл, потом открыл другую, полистал и тоже закрыл:
   - Ответственная, исполнительная, целеустремленная, добросовестная, - мы тоже так всем подряд пишем. Я это уже читал.
   - Ниже читал? - уже более нетерпеливо заерзал на месте Миецо, - уровень самосознания - выше среднего, интеллект - сто восемнадцать, тест Лорис-Хауэра? - четыре и семь балла...
   - А у другой четыре и три! - воскликнул Ормандо.
   - Никто не идеален, - возразил ему Миецо, - и эта цифра вполне допустима. Иначе бы ее никто не взял на службу.
   - Да уж. Я бы точно не взял. Ты хоть в курсе, что русские девушки самые красивые?
   Миецо поднял на собеседника удивленный взгляд и разлился в доброй улыбке:
   - Ах, вот ты чего боишься!
   - Да, за ребят боюсь, что производительность труда упадет!
   - Это ты хорошо сказал про производительность...Ну, по крайней мере, им самовольничать некогда будет. А кроме того, по полученной мною информации, одна замуж собирается...
   - А потом еще дети пойдут, - не унимался он.
   - По уставу до тридцати лет не положено, а пока им исполнится тридцать, много воды утечет.
   - В любом случае...
   - Так, - напрягся Миецо и оборвал собеседника, - твоя позиция мне предельно ясна. Теперь послушай мою: ты будешь работать с девочками хочешь ты этого или нет. Прими их к сердцу, Ормандо, и ты не пожалеешь. Это мое внутреннее ощущение. А мне, как ты знаешь, как твоему начальнику и начальнику всей этой организации, ошибаться в выборе сотрудников никак нельзя. Ты меня понял?
   - Так точно, - сурово сдвинул брови военный и принял в кресле несколько вальяжную позу, заранее зная, что, закончив речь, Миецо непременно попросит посетителей войти.
   Они появились на пороге, спустя несколько секунд после вызова. "Делали глубокий выдох перед тем, как открыть дверь", - безошибочно определил Ормандо. При ярком свете дня они показались ему несколько другими, нежели тогда, когда он их впервые увидел в круге света, стоящими посреди темного зала и целой коллегии присутствующих. "Волнуются, - отметил он про себя, - но держатся превосходно, - он прищурился, оценивая девушек, - надо было по одной вызывать, чтобы сыр маслом не казался", - заключил он и посмотрел в окно, изображая полное безразличие ко всему происходящему в ответ на взгляд любопытных глаз. Женька подумала: "Этому вояке мы явно не нравимся. Кажется, мы попали", - и перевела взгляд на Миецо. Он выглядел, напротив, весьма располагающим к себе. Ему было около пятидесяти лет. На них он и выглядел, не считая чрезмерной упитанности, что вполне могло свидетельствовать о хорошем здоровье. Ей, окончившей институт медицинской практики - отделение психологии межличностных отношений в человеческом обществе, не составило труда определить, что Пабло Миецо искренне рад их приезду и столь же искренне надеется на их хорошую работу. А также то, что он постарается сделать все, что в его силах, чтобы девушки не чувствовали себя в новой обстановке гостями. На последнее Женька подумала, что это, пожалуй, будет целиком и полностью зависеть от них с Сашкой. Глядя на того, что бесцеремонно отвернулся в окно, она подумала: "А вот с этим мне бы не хотелось сталкиваться". Но что-то внутри подсказывало, что это будет не так. И, как в подтверждение ее мыслей, Миецо произнес, указывая на своего недавнего собеседника:
   - Это ваш непосредственный командир. Ормандо Талоне. Все свои вопросы, проблемы и просьбы вы решаете только с ним и его слово для вас - закон.
   Талоне повернулся без улыбки, но теперь уже прямо посмотрел на девушек. Он был немногим младше Миецо. Может быть, лет на пять. Темно-синяя форма сидела на нем безупречно. Он был рожден для работы, которую выполнял. Это было видно сразу. Выше среднего роста, худощавый, нет, пожалуй, даже поджарый, он производил сильное впечатление. Темно-карие проницательные глаза зрелого мужчины, казалось, уже знали все наперед. Седина еще не успела коснуться волос жгучего брюнета, и это могло означать только одно: если у этого человека и возникали внутренние конфликтные ситуации, то он их успешно разрешал. Густые брови, нос с горбинкой от застарелых переломов, прямоугольный подбородок - выдавали вспыльчивую, но в то же время расчетливую и волевую натуру со сложным характером. "Придется поднапрячься", - подумала про себя Женька, шагая вместе с Александрой по коридорам вслед за их новым начальником Ормандо Талоне. Он шел, отмеряя расстояние широкими шагами, заложив руки за спину. Женька, привыкшая ставить шаг также широко, за ним успевала без труда. Александре приходилось несколько тяжелее. Обычно она или спокойно шла, или бежала. Среднего у нее не было. Торопиться она не любила, но всегда все делала так быстро, что казалось, будто бы она вечно куда-то спешит. Жаль только, что быстро ходить она так и не научилась. Талоне шел уверенной походкой, не останавливаясь даже тогда, когда дорогу ему преграждал случайный сотрудник. Он умело лавировал среди "коридорного" потока рабочего люда и, не оборачиваясь, говорил девушкам свою короткую и емкую речь:
   - Мой отдел занимает четвертый этаж северного крыла. В состав отдела входят три основные группы: "Захват", ни одного из сотрудников которой вы не увидите, даже если захотите. И только по той причине, что они базируются не здесь, хотя, вам может, и повезет; "Слежение" - с ними вам предстоит работать в тесном контакте и "Поиск", сотрудниками которого вы являетесь с сегодняшнего дня, - он резко развернулся в сторону девушек, - это, - он указал на дверь, у которой не было даже ручки. Только справа виднелась панель с небольшим экраном и тонкой прорезью, - вход в мое государство. Он уже настроен на принятие двух новых сотрудников. Попробуйте кто-нибудь.
   Александра выступила вперед.
   - Сначала сканирование сетчатки глаза, - пояснил Талоне, и Сашка приблизила лицо к экрану. Датчик среагировал на движение. Лазерный луч произвел свою работу, - теперь иденткарту, - Сашка вставила свою карту в прорезь и дверь открылась.
   Они зашли внутрь. Талоне продолжил:
   - Так вы будете попадать на свои рабочие места.
   - Разрешите вопрос, сэр? - спросила Женька, подождав пока дверь за ними защелкнется.
   - Да? - Талоне метнул на нее острый взгляд.
   - В случае критической ситуации такие меры безопасности не будут слишком громоздкими?
   Талоне ответил, не задумываясь, и Женька поняла, что он не только так думает, но еще и уверен в этом:
   - Мы - те люди, которые понятию "критические ситуации" - не позволяют не то, что появляться, а даже звучать. Напоминаю еще раз: у нас три группы: "Поиск", "Слежение" и "Захват", а значит, поиск проблемы, отслеживание ее основных звеньев и тихая ликвидация проблемы. Вся информация, получаемая, обсуждаемая здесь, - он указал рукой на просторный коридор с несколькими проемами с прозрачными дверьми, - не должна находить уши там, - он указал по направлению входной двери, - хотя, на улицах вам тоже придется работать. Поиск информации происходит не только в глобальной сети. Все ясно?
   - Да сэр, - ответили девушки, ощущая, что полоска свободы в жизни, присутствовавшая на работе в далеком Новосибирске, становится все призрачней.
   Талоне провел их по коридору, больше напоминавшему холл и остановился у одной из прозрачных дверей.
   - Еще, - он посмотрел на Сашку, потом перевел многозначительный взгляд на Женьку, но та осталась непоколебимой, - дела сердечные и работа - не совместимы. Оставляйте их, пожалуйста, за той дверью, - он опять указал на вход, - А теперь по коллективу, - он сделал небольшую паузу и продолжил, - коллектив у меня мужской, так что поблажек не ждите. С должностными обязанностями ознакомитесь позже. Узнаю о сплетнях - поедете обратно. Домой. И последнее, - он, казалось, немного смягчился, - не все так плохо, как вы думаете. У вас есть реальный шанс стать полноправными членами нашей большой семьи. Это не просто. Но и не сложно. Могу дать подсказку: надо быть достойными людьми, - он приготовился нажать на ручку двери, чтобы открыть ее и остановился, посмотрев обеим девушкам в глаза, - и не судите предвзято моих парней. Они сейчас в несколько не лучшей форме, - он опять помолчал, и Женька заметила, будто бы скорбь промелькнула в его глазах, но в ту же секунду исчезла, - недавно погиб старший в группе и ребята еще переживают.
   Он решительно шагнул в большой светлый кабинет. Несколько, точнее шесть столов, на которых не было ни единой бумажки, насколько разбиралась Сашка - хорошая библиотека у стены и все. Остальное, по всей вероятности, было скрыто в стенных панелях. Один стол, как показалось Женьке, стоял несколько несуразно, а значит, заключила она, его недавно поставили. Их ждали. И ребята, должно быть, уже в курсе. Кабинет был залит солнечным светом, но казался каким-то пустым, неуютным и неприветливым. "Мужики... - потянула про себя Александра, - хоть бы какой цветочек поставили". В кабинете была еще одна дверь. Талоне решительно направился к ней, поясняя:
   - А это комната отдыха. Дома мы бываем редко.
   Они вошли в небольшое помещение, и Сашка удивленно подняла брови. Спартанское убранство рабочего кабинета никак не вязалось с тем, что она увидела: мягкая мебель, картины, подсвечники, светильники, большой аквариум, визор, цветы. Много цветов. Четверо ребят напряженно смотрели визор - новости. "Будто бы им ничего не известно", - прищурилась Александра. Талоне громко кашлянул в кулак. Один из ребят обернулся и толкнул остальных. Они встали, повернувшись лицом к вошедшим. Александра улыбнулась, но ей никто не ответил. Лица ребят, казалось, еще больше помрачнели. Талоне представил их по очереди: Алекс Роско - старший группы, Франко Бернинни, Тимоти Велсон и Паоло Гуччи. И ушел, оставив девушек так и стоять напротив четверых парней. Первые пять секунд молчания дали ясно понять, что дружелюбием здесь не пахнет. Ребята изучали друг друга и только Женька еле заметно кивнула Паоло Гуччи и получила обратный кивок. Тишина затягивалась. Наконец, старший произнес, взяв с полочки около журнального столика внушительную папку бумаг:
   - Здесь наш устав, ваши должностные обязанности и кратко то, над чем мы сейчас работаем. Детали потом, - он протянул Александре бумаги.
   - Примите соболезнования, - негромко сказала Женька.
   Роско сдержанно кивнул:
   - Можете занимать любые столы. А этих бумаг вам хватит до конца рабочего дня.
   Его девушки окончили с тяжелым сердцем. Покинувшие крыло раньше них парни, не соизволили даже попрощаться. Они так и просидели в комнате отдыха, на что Женька невольно подумала: "Хорошо же они ищут критические ситуации. В себе бы для начала разобрались". Талоне больше не появлялся. Не поинтересовался, как прошел день. Девушки покинули здание музея через тот же вход, что и вошли. Им предоставили жилье, и теперь оставалось только проверить, таким ли унылым оно будет, как эта новая чертова работа, где их никто ни во что не ставит.
   Сашке была выделена машина. Женька, как всегда, отказалась. Но она без разговоров села рядом с Александрой и молчала всю дорогу, пока они ехали в свой новый дом. Они должны были жить вместе. Ехать пришлось далековато, но именно там, в квартале, выбивающемся из общей панорамы города, и находилась их скромная обитель. Зеленые лужайки, мощеные дорожки, изящные оградки, беленькие одно-двух этажные домики соседствовали здесь с автобанами, мостами, воздушными трассами, высотными многоэтажками, яркими пестрыми цветами бесконечных вывесок, суетливыми людьми, которым, как казалось, было вовсе не до создания для правительства критических ситуаций. В квартале, который носил название "Зеленый", время будто бы останавливалось. Даже надрывных звуков мегаполиса, монстром нависавшего над маленькими домиками, здесь не было слышно. Девушки и представить не могли, кто же позаботился о таком жилищном комфорте, но были бесконечно благодарны этому человеку. В этом районе Милана даже дышалось легче. Или это только казалось?
   Машина Александры остановилась перед самым маленьким из увиденных домиков. Пройдя через оградку по вымощенной будто бы кирпичом дороге, они остановились у двери. Маленькая чистая прихожая с самоочищающейся циновкой, похожей на травяную, две вешалки, на которые они только повесили свои сумки, успев забрать их из камеры хранения - тут же исчезли за стеновой панелью, словно их здесь и не было. Нажав на чуть заметный выступ, Женька с интересом осмотрела открывшийся шкаф, который мог бы вместить достаточно гостевых вещей. В прихожей было большое окно. Белые стены и непривычно голый оконный проем ничуть не смутили девушек. Рядом с входной дверью они обнаружили еще одну стеновую панель с выступом. Одно нажатие - и участок панели перевернулся обратной стороной и они увидели пульт с четырьмя кнопками. Одна означала стены и пол, вторая окно, а две остальные - выбор цвета. Прихожая из белой и безликой превратилась в голубую, а на окно упали темно-синие вертикальные жалюзи.
   Гостиная со встроенной кухней ничем не отличалась от прихожей: все те же белые стены и лысые окна. Их в гостиной было два. Мягкая мебель, камин, небольшая стойка, разграничивающая пространство гостиной и кухни, визор, вмонтированный в стену, столик, несколько светильников и торшер - все было белым.
   - Может, так и оставим? - спросила Александра, прохаживаясь по белоснежной гостиной.
   - А если к нам придут гости? - усмехнулась Женька.
   - Издеваешься? - Сашка тоскливо вздохнула, но промолчала, понимая, что Женька все равно ее не поддержит. Время для обсуждения прошедшего дня еще не пришло. Женьке нужно сначала все переварить, а уж потом высказать свое собственное мнение.
   - В конце концов, - заключила Женька, садясь на диван и закидывая ногу на ногу, - менять цвета, мы можем хоть через каждые пять минут.
   - Все верно! - Сашка подошла к панели колера, - Белый мне уже надоел. Давай что-нибудь поярче?
   - Побледнее.
   - Нет поярче!
   - Саша, гостиная и кухня должны быть спокойными. Их можно украсить яркими картинами, цветами, которые ты так любишь, фигурками, да мало ли чем!
   - Ну ладно, - согласилась Александра, - только чур я кнопочки нажимаю!
   - Да пожалуйста! - засмеялась Женька и это была ее первая искренняя улыбка за день.
   Они остановились на теплых оттенках золотисто-коричневого. Стены приятно поблескивали золотыми вкраплениями в текстуру материала, мебель-хамелеон стала бронзового цвета, впрочем, как и незамысловатый плафон торшера. На полу появилось мягкое покрытие песочного цвета, а на креслах и диване такие же маленькие подушечки. Даже визор окрасился в бронзовый цвет. Александра огляделась и всплеснула руками:
   - Вот это кайф!
   - Наверх? - предложила Женька, вставая.
   - Подожди, дай-ка я в холодильник загляну, - одним прыжком она оказалась возле интересующего ее предмета и ахнула, отворив дверцу, - Женька-а! Ты посмотри, какой кайф! Здесь есть фрукты!
   - А мясо? - поинтересовалась Женька.
   - Да что ты нашла в этом мясе? - занервничала Сашка.
   - Ты просто скажи: есть оно или нет.
   - Есть.
   - Вот и славненько, а коримбский орех?
   - Разбежалась.
   - Жаль.
   Женька направилась обратно в прихожую, из которой лестница вела наверх. Александра, смекнув это, живо захлопнула холодильник и вихрем пронеслась мимо подруги, первой оказавшись на втором этаже. Там было только три двери. Сашка, не долго думая, залетела в правую, затем в левую, затем вернулась обратно в правую с радостным криком:
   - Это моя комната!
   Женька вошла в свою. Она была точно такая же, как и у Сашки. Широкое окно, большая и, по всей вероятности, удобная кровать. Напротив встроенный шкаф, на фронтальной части которого было зеркало от пола до потолка. Справа от входа в комнату стоял письменный стол с регулируемой угловой писчей поверхностью. Убранство не богатое, но для спальни большего было и не нужно. Женька не долго думала, прежде чем сделать свою комнату в пастельных тонах: немного кремового, чуть зеленоватого и комната стала вдруг такой умиротворяющей, что задышалось легко. Она остановилась у двери, довольно любуясь результатами своей работы, затем повернулась в сторону комнаты Александры. Ее дверь была закрыта. Женька тактично постучалась.
   - Еще не все! - отозвалась Сашка, и она терпеливо прислонилась к стене.
   Поначалу кипевшие внутри страсти теперь наконец-то утихомирились. На смену буре пришло опустошение и безразличие. Хотелось спать. Она вспомнила слова Талоне о том, что большую часть жизни они будут проводить на работе и подумала, что ей бы хотелось возвращаться сюда, в уютное гнездышко, которое она уже успела полюбить.
   - Готово! - крикнула из-за двери Александра и Женька вошла.
   - Это что еще за агрессия! - вырывалось у нее при виде яркой спальни с оттенками красного.
   - Зато возбуждает, - парировала Сашка, довольно усевшись на кровать.
   - Ты думаешь, у нас будет время возбуждаться?
   - Ну уж на такое дело я найду, - Сашка сложила руки на груди, - и вид из окна мне нравится.
   Женька оперлась на неширокий подоконник. Ей был понятен ход мыслей Александры. Она искренне уверовала в слова Талоне о том, что не все так плохо, а значит, можно надеяться и на свободное время.
   Расположение комнаты было таким, что вид из окна выходил прямо на дорогу - очень удобно, если кого-то поджидаешь. Сашка, видимо, была настроена на бурную жизнь.
   - Зато с моей стороны - балкон! - с наслаждением в голосе произнесла Женька и повернулась к Сашке вполоборота, проведя пальцем по подоконнику - пыли не было.
   Александра удивленно на нее посмотрела и разочарованно спросила:
   - Правда?
   - Правда. Надо было не торопиться. А меняться я не буду. Я уже приросла.
   - Приросла, - недовольно буркнула Сашка и подошла к окну.
   По дороге пронеслись несколько мобилей. Потом еще. Несмотря на всю свою кажущуюся замкнутость, этот район города таковым отнюдь не был. Зная характер Александры, Женька хотела было ее предупредить, что знакомство с соседями устраивать не нужно, но не успела. К их ограде подъехал мобиль и остановился. Сашка выразила недоумение, а Женька просветлела. Обмануть ее было невозможно. "Куда только девается ее размеренность?" - подумала Александра, глядя, как Женька торопливыми шагами легко сбегает с крылечка и бежит к ограде. Дверь мобиля открылась и навстречу ей шагнул парень, которому она едва доставала до плеча. Он широко улыбался, раскрыв объятия, чтобы поймать в них свою любимую девушку.
   - Алешка! - с восторгом прокричала ему Женька на бегу. Она подпрыгнула, неожиданно для него самого поцеловала в губы, запустила руки под форменный пиджак и крепко обняла, приложив голову к его груди.
   Сашка, не отходя от окна своей спальни, продолжала наблюдать. "Интересно, - подумала она, - они когда-нибудь надоедят друг другу?" Отношения, развивающиеся между ее лучшей подругой и ее парнем, Сашку не напрягали, но заставляли задумываться над своей собственной жизнью. Однако в их присутствии она чувствовала себя неловко, казалось, что она мешает влюбленной парочке. Хотя от Женьки она никогда не слышала ни одного упрека по этому поводу. Да и откуда бы им было взяться, если не Алешка, не сама Женька никогда не переступали граней приличия, даже если Александра находилась в соседней комнате и долго еще не собиралась появляться. На вопрос: отчего бы не воспользоваться свободной пятиминуткой, Женька ответила, что близость между мужчиной и женщиной - это великое таинство, для которого пять минут в спешке - это просто надругательство, хотя и согласилась, что иногда бешеная гонка страсти придает отношениям особый сладкий колорит. Сашка вздохнула. Признаться, ей тоже хотелось настоящей любви, а не свиданий на одну ночь. Однако, зная свой непостоянный характер, она ловила себя на мысли о том, что сохранять длительные отношения ей лично было бы очень сложно. Ей хотелось бесконечно бурных чувств, жить на вулкане страстей, чтобы каждый раз был, как последний. Так она и жила, удивляясь Алешке, который за два с половиной года не дал Женьке к себе охладеть и наоборот.
   Сашка выглянула еще раз, но так, чтобы зоркий Алешкин взгляд не заметил ее, а то еще подумает, что она следит за ними. Женька стояла спиной к дому, что-то держа в руках. Ну конечно же цветы. Ее любимые. Полевые. Где Алешка умудрялся их доставать - Сашка ума не могла приложить. Сколько бы она не бродила по цветочным магазинам, с целью покупки цветов для самой себя (это было ее маленькой слабостью), но полевых ни разу не видела. Это опять-таки наводило Александру на вопрос: что такое есть в Женьке, что притягивает одного и того же мужчину так долго, чего нет в ней, Александре? Сашка ответить на этот вопрос не могла, а Женьке не задавала, боясь пропустить ее в самую неуверенную часть своей души, дабы не показаться слабой.
   Сашка всматривалась в лицо Алешки: смуглое, четко очерченное. Когда он был серьезен, на нем отражалась сосредоточенность, брови сдвигались вместе, образуя вертикальную складку посреди лба. Идеально ровный тонкий нос, пропорциональные губы, глаза, в которых никогда не было места презрению и ненависти, чуть выдающиеся скулы и мягкая линия подбородка придавали этому по-настоящему красивому лицу, оттенок какого-то странного истинного благородства. Сашку постоянно терзало одно и то же: также ли он красив внутри, как и снаружи? Но в выборе своих партнеров Сашка таким вопросом не задавалась. "Черт..." - Алешка все-таки заметил ее в окне и помахал рукой. Она ответила тем же. Сашке было тяжело признавать, но Женьке в любви повезло. Может быть, она где-то даже завидовала подруге, зная, что сорвись она в любой момент к Алешке - он встретит ее хоть на другом конце Вселенной. А ее, Сашку, по-прежнему никто не ждал. Может быть, новая работа принесет новую любовь? Она мечтательно посмотрела в потолок и вышла из спальни, спустившись по лестнице в гостиную, не преминув при этом заглянуть в комнату Женьки. Сашке цвета понравились больше, но менять ничего в своей она не стала. В дверях она столкнулась с Женькой. Та была одна и держала в руках букет. Сашка не ошиблась.
   - А Алешка? - недоуменно спросила Александра.
   - Он уехал, - ответила Женька и прошла на кухню, любовно положив цветы на стойку, взяв со столика вазу песочного цвета.
   - Как уехал? Что-то не похоже на него.
   - Его отправили в командировку. В Неаполь. Вот он и улучил минутку, - девушка поставила цветы в вазу и аккуратно расправила каждый листик, каждый стебелек, - Не возражаешь, если я унесу цветы к себе?
   - Конечно, они ведь твои, - пожала плечами Александра и проследовала за Женькой обратно в прихожую. Она уловила тонкий, нежный аромат букета и проводила Женьку до лестницы, но подниматься не стала, - а откуда он узнал, что мы теперь живем здесь? - громко спросила она, чтобы Женька услышала.
   - Ты думаешь, это так сложно при наших современных технологиях?
   - Я серьезно, Женька! - улыбнулась Сашка. После появления Алешки Женька еще долго будет улыбаться, вздыхать, мечтать и пребывать в прекрасном расположении духа. Во время коротких депрессий, которые случаются у каждого нормального человека в тот или иной период жизни, для Женьки - это было самое лучшее лекарство.
   - А если серьезно, то все вышло совершенно случайно. Мой жених засветился перед нашим новым начальником, - Женька нарочно свесилась со второго этажа, чтобы посмотреть на выражение лица Александры. Оно было именно таким, каким она и думала его увидеть, - Я же говорила, что его отправили в Рим? - от Сашки она получила утвердительный кивок, - В общем, оттуда его командировали сюда, в Милан, где он и попался на глаза Талоне, - Женька помолчала и нахмурилась, - вернее, наоборот, - закончила она.
   - Ничего не поняла, - откровенно ответила Сашка, - спускайся.
   Женька спустилась и теперь уже доходчиво и терпеливо объяснила, что поскольку Алешка агент-курьер, то он развозит и собирает необходимые документы. И не думает ли Сашка, что их бывшее начальство не успокоится пока не получит полный отчет о переводе своих сотрудников? За отчетом Алешку и отправили. А отчет у Талоне. В свою очередь Талоне, узнав имя курьера, поинтересовался тот ли это Алексей Княжин, который ухаживает за одной из его новых поисковиков? Алешка подтвердил, что Женька его невеста, вследствие чего получил адрес девушек и явился их проведать! Все просто!
   - У тебя всегда все просто, - покачала головой Александра, на что Женька только пожала плечами.
   Этот вечер девушки решили провести дома, тем более, что солнце уже давно клонилось к закату. Оно спряталось за крышу дома напротив и теперь она полыхала, словно корона. Редкие перистые облака плыли по розовому закатному небу, не предвещая никаких погодных перемен. Ужин получился поздним. И уже тогда, когда Сашка с наслаждением принимала пенную ванну, а подруга сидела напротив нее в легком белоснежном халате и расчесывала мокрые волосы после душа, Женька, наконец, задала вопрос, который так давно ждала Александра:
   - Ну? Как тебе наша новая работа?
   Сашка открыла рот для словесной бури, но слов не нашлось и эмоции куда-то пропали. Наверное, растворились в теплой воде ванны. Женька тянула долго и вот, наконец, дотянула до того момента, когда страсти в душе Александры улеглись, уступая место спокойному осознанию всех произошедших событий.
   - Ну? Чего молчишь? - она откинула волосы назад и приблизила лицо к зеркалу, рассматривая себя.
   - Не знаю, - Сашка стала задумчивой, накручивая на палец короткий локон непослушных жестких волос, - слишком мне все показалось мрачным. Какие-то они все угрюмые, но симпатичные!
   - Симпатичные-то симпатичные, - согласилась Женька, - да вот только нам с ними работать, а не любезничать.
   - Ну ты тоже, как Талоне, тучи нагоняешь...
   - Кстати, знаешь что? - она не стала дожидаться вопроса со стороны Александры, а продолжила. - Я сегодня поняла, кто был тот незнакомец в тени, когда нам сообщили о переводе. Это был Талоне. Он тогда еще к нам присматривался, а узнала я его у Миецо в кабинете.
   - Ты же не видела его лица!
   - Я узнала его по фигуре.
   - По фигуре, - машинально повторила Сашка.
   - Ага, и еще знаешь что? Я вспомнила, что знакома с Паоло Гуччи. У меня хорошая память на лица. Я, оказывается, виделась с ним и не раз, когда мы учились в академии. Я была на стажировке в Риме, помнишь?
   - Помню.
   - Вот там я его и видела, - Женька сдвинула брови. Эту привычку она незаметно для себя переняла от Алешки.
   Ей казалось, что Рим - это не единственное место, где они могли встречаться. Но, зная о своей памяти, девушка не стала зацикливаться на внезапно появившейся теме для размышления. Решение придет само собой. Она немного помолчала и спросила:
   - Что еще скажешь?
   - А что тут сказать? - неожиданно закипятилась Сашка, - начальник - черт, работа - жуть, обстановка - дерьмо, а с коллективом еще хуже. Я не представляю, как работать в таких условиях! Они нас не примут!
   - Примут, как миленькие, - оптимистично заявила Женька. Она перестала себя разглядывать и теперь сушила волосы, - помянешь потом мое слово, Саша, примут. Просто на это нужно время, ну, и мы не должны сидеть, сложа руки.
   - Ну вот еще! - фыркнула Сашка, - я еще перед мужиками не выслуживалась.
   - А зачем выслуживаться? Надо просто показать, кто мы на самом деле и что стоим пятерых таких, как они. Ясно?
   - Трудновастая задачка.
   - Но посильная. Я - все, - Женька выпрямилась, показывая, что ее вечерние процедуры уже окончены.
   - А я еще поваляюсь, - Сашка блаженно провела пеной по руке, - спокойной ночи.
   - Спокойной. Проверим, какие сны нам будут сниться в этих хоромах.
   Она вошла к себе в комнату и сразу же ощутила сладковатый головокружительный аромат цветов. За окном уже давно было темно и Женька включила ночник. Мягкий, убаюкивающий свет разлился по спальне. Она улыбнулась, глядя на букет, и взяла в руки фотографию в незатейливой рамке, которую уже успела пристроить на туалетный столик рядом с кроватью. Алешка был старше ее на четыре года, но она совсем не чувствовала этой разницы. За ним она чувствовала себя, как за каменной стеной и это не редко придавало ей сил в трудных ситуациях. Познакомились они вообще, с ее точки зрения, странно. Она бы никогда не села в машину к незнакомцу, а уж тем более на людной остановке, но, тем не менее, сделала это. Ей достаточно оказалось посмотреть ему в глаза. Сам Алешка на Сашкины расспросы ответил, что он просто ехал домой после работы и вдруг случайно боковым зрением увидел одинокую фигурку, в летний день отчего-то зябко переступающую с ноги на ногу, и к тому же в каком-то волшебном, таинственном свечении. Он, не долго думая, развернулся и, увидев Женьку, понял - это судьба. Сашка не поверила, а Женька на счет "свечения" сказала, что это была всего лишь игра солнечного света. Алешка остался при своем мнении. Тем не менее, встретились они именно так.
   От момента встречи до первого свидания прошла неделя и за нее Женька вся извелась: она нервничала, не спала, у нее пропал аппетит, работа не клеилась, а сама она без конца вздыхала и витала в облаках. Сашка, привыкшая к своим собственным любовным переживаниям, никак не могла понять: неужели во время своего очередного увлечения она выглядела так же глупо, как Женька? Тем не менее, когда она увидела на пороге высокого красивого брюнета в светлом костюме, который еще больше оттенял его смуглую кожу, Сашка тысячу раз пожалела, что в тот вечер отказалась прокатиться с Женькой на общественном транспорте. Но было уже слишком поздно. Волна чувств, исходившая от Алешки при появлении Женьки, буквально вдавила Александру в стену и она поняла, что ловить здесь больше нечего. Так было всякий раз, когда они встречались. И Сашке пришлось признать, что какой бы удачливой она себя не считала, Женька оказалась впереди. Собственно, на все была воля случая. Сашка на случай не рассчитывала. Она решила добыть свое счастье сама, но пока ничего не получалось. Да ее это особо и не тревожило. В будущее Александра всегда смотрела оптимистично.
   Женька поставила рамку на место и легла, предусмотрительно развернув фото к себе. Кровать была удобной. "А еще говорят, что у нас проблемы с жильем", - подумала она про себя. Она вспомнила восклицание Александры, когда они со стопкой бумаг в руках оказались в рабочем кабинете "Поиска": "Казарма какая-то! Куда мы попали?!" Женька тогда заметила: "Он (Талоне) им, как отец". "Ничего себе, папаша!" Сейчас Женька подумала: "Утро вечера мудренее". Это всегда действовало. Она засыпала с ощущением легкости в душе - ведь Алешка обещал появиться через два дня и на целую неделю! Женька сонным взглядом посмотрела на потолок - он весь был усыпан звездами - хорошо она придумала. А Алешка обязательно приедет. Он же ни разу за эти два с лишним года не бросал слов на ветер. Он нарушил слово, данное Женьке, лишь однажды.
   Сквозь сон она почувствовала, как заныло в груди и проснулась. Была уже глубокая ночь. Минуту она приходила в себя, не понимая, где находится, но потом, словно пелена спала с ее глаз. Она вспомнила все: и предательство Александры, и трибунал, и приговор. Сашка своего все-таки добилась. Как Женька не старалась верить в ее благоразумие, она все равно поступила по-своему. Теперь она была в явном выигрыше. Ночи Женька проводила в одиночке, а дни на тяжелейших ручных работах в забоях рука об руку с преступниками, злоба на правительство которых крепла с каждым днем. А Женька от изнурительной работы только слабела, выполняя свои функции теперь лишь машинально, лишенная каких-либо эмоций, подавленная, загнанная в угол. А слабела она не только оттого, что приходилось работать, прокладывая бесконечные тоннели под толстым слоем поверхности Земли, с целью расширения границ подземных городов. Ведь с прибывшим с Херувима войском, которое правительство просто заставили принять, автоматически встала проблема перенаселения, а кого, как не преступников гнать в забои работать отбойными молотками и кирками? Иного оборудования не было, а позаботиться об облегчении труда каторжан, как они сами себя называли, было просто не кому. Женька слабела оттого, что вот же пять месяцев с момента оглашения приговора она не видела Санни. Они, как и все осужденные, не могли общаться по биокому, как оговаривалось - в целях госбезопасности. Сигнал биокома находился на постоянном контроле, а контроль обойти было нельзя. Сашка выбрала совершенно верную политику: разделяй и властвуй. Она разделила ребят и теперь чувствовала себя в относительной безопасности. Женька мучилась. Она проклинала себя за то, что позволила опять поселиться в ней чувству. Теперь она не могла действовать так, как раньше. Она ощущала себя связанной по рукам и ногам. Отсутствие какой-либо информации о ребятах, а главное, о Санни, угнетало с каждым днем все больше. А дни здесь, в полумраке, были строго определены. Заключенные четко знали, какой сегодня день, который час. Время тянулось невыносимо медленно, и Женька порой думала, что лучше бы они не знали счета ни дням, ни часам.
   Первую и последнюю весточку о Санни она получила от охранника. Его слова она помнила очень хорошо: "Aequam memento rebus in arduis servare mentem.? Санни в седьмом". Женька находилась в третьем забое. С тех пор никакой информации больше не поступало. И того охранника она больше никогда не видела. Но слова Горация прочно засели у нее в голове. Она много думала об этом и пришла к выводу, что сторонники у них все-таки есть. Но какой от них прок, если Сашка взяла все в свои железные руки? Может быть, Юта еще остался в игре? Женька не была в этом уверена, но помнила, что еще с самого момента знакомства, когда Юта появился перед ней в медцентре, ей показалось, что он не так прост, как кажется. С его появлением все как-то зашевелились. Постоянные пакеты, получаемые им от ЦСО, наводили на мысль, что он был ценным сотрудником. Но какое дело ЦСО было до всего этого, Женька не знала. Да и о самом ЦСО ей ничего не было известно, кроме того, что это закрытая организация, интересы которой распространялись буквально на все сферы человеческого общества. В каком положении находился Юта в данное время, Женька не знала, но предполагала, что не в завидном.
   С Сашкой шутки были плохи. Она могла практически все. Теперь она - капитан ВСКБ.? А, обретя такую должность, она в придачу получила и огромное влияние. Женька не сомневалась, что именно благодаря Сашке военный Комитет правительства неоднократно предлагал ей свободу в обмен на полную информацию об уничтожении Тулона и тулонской армии. Женька в ответ только молчала и тогда Комитет начал открыто требовать местоположение кораблей-цветов - нагаа. Единственное, о чем сожалела во всей этой истории Александра - это то, что теперь она толком-то ничего и не знала, поскольку не вдавалась в суть происходящего на Херувиме по своей же собственной инициативе. Женька была ей благодарна хотя бы за это. Она была уверена, что если Комитет и домогается остальных ребят, то они, так же, как и она, будут молчать. Это может вызвать сомнение в сбивчивом рассказе Александры, что даст ребятам некоторую передышку. Но было еще одно, чего больше всего боялась Женька: Санни. Он знал больше всех. Спроси Женьку о том, где находилась туманность нагаа, она и сама бы ответила лишь примерно. Санни знал все точно. И ему опасность угрожала больше всех. Женька постоянно мучилась вопросом: "Что с ним?" Но ответ так и не приходил. Она боялась, что Комитет пойдет на крайнюю меру: искусственное вскрытие памяти - принудительную мнемографию. И не только для получения так необходимых для них сведений, но и с целью проверки достоверности информации, полученной от Александры. Тогда Санни конец. Конец идеалам, тому, за что они так боролись, конец их собственному существованию. Женька все еще сомневалась, что Сашка сможет взять на себя такой грех, но кому они все будут нужны, если только Комитет завладеет ценными сведениями? Если Сашка даже заикнется, то против слова Комитета ее слово не будет стоить ничего. А уж Комитету они, как потенциальная опасность, будут точно не нужны.
   Перспектива выходила безрадостная. Женька вздохнула, встала и прошлась по камере. Она посмотрела на подобие кровати - жесткий кусок стены, и вспомнила сон, который ей только что снился. Даже не верилось. Он был по-настоящему реальным. Да, кровать, на которой она заснула в своем сне, была не чета этой. Да и все там было другим: и живой Алешка, и добрая Сашка. Она молчаливо покивала головой и села, опершись руками на свое твердое спальное место. Воистину, много воды утекло с тех пор и даже мир вокруг изменился. Что бы было с ними, оставшись Алешка живым? Женька не предполагала. Она боялась, что финал в конечном итоге мог бы оказаться примерно одинаковым. Она легла. За прошедшие месяцы она привыкла засыпать на этой кровати так, будто бы это была пуховая перина. Женька прижала к себе руки - они болели. Мозоли кровоточили. Ее мысли опять обратились к Санни. Странно. Беспокойство в груди исчезло. Женьку охватило непонятно откуда взявшееся чувство умиротворения. Может быть от того, что она чувствовала: Санни пока ничто не угрожает, как и ей. Как хорошо, что есть Шенет Росс, которая приведет достаточно доводов для того, что пока на Земле находится хотя бы один человек, заниматься исследованиями внутренней энергии планеты бессмысленно. Достаточно примера Херувима. Она верила, что Шенет послушают и это было, скорее всего, действительно так, потому что саму Женьку об этом еще никто ни разу не спросил, а значит и Талоне, наверное, тоже. Да. Талоне. С ним-то что? Последний раз Женька его видела на трибунале. Это было весьма неожиданно, но его, как и всех остальных, приговорили к земляным работам. Позабыли обо всех регалиях и заслугах перед Отечеством. Женька отчетливо помнила его взгляд: он был готов к этому. Интересно, ходила ли к нему Александра со своими предложениями? Наверное, нет. Она всегда недолюбливала Талоне. С самой первой встречи. Просто потому, что так и не смогла понять, что каким бы чрезвычайно строгим и грубым он не был, все его слова и поступки были всегда направлены на благо ребят. Женька с грустью думала о прежних временах. Теперь они могли вернуться либо в воспоминаниях, либо в сладких снах. А они, как думалось, теперь часто будут ее тревожить.
  
   - Ты чего так рано? - удивленно спросила Александра. У нее был отгул, и она решительно не понимала, почему Женька посреди рабочего дня неожиданно вставилась в двери, да еще и разбудила подругу своим бурным появлением.
   - Я только что с работы.
   - Голодная?
   - Есть немножко.
   - Ну, пошли, - они прошли на кухню, где Сашка, посекундно зевая, принялась доставать запасы из холодильника, приглядываясь к Евгении. Сегодня она выглядела как-то по-особому, - ты чего довольная?
   - Я-то? - загадочно улыбнулась Женька, безжалостно расправляясь с холодными вчерашними отбивными, - ничего, - беззаботно ответила она.
   - Женька, сознавайся.
   - Нет, Сашенька, не скажу. Я слишком голодная, чтобы что-то обсуждать.
   Лицо той, которую называли "Сашенька", просветлело и она заулыбалась, глядя на Женьку:
   - Кадавр! - вздохнула она, - только селедочные головы не ест! Ну так будешь раскалываться или все еще не насытилась?
   Женька довольно улыбалась, не забывая уплетать за обе щеки. От удовольствия она щурилась, как кошка. Потом, наконец, откинулась на спинку стула и выдохнула:
   - Мы наелись.
   - Слава богу. Лишь бы в прок, Сашка пропустила мимо ушей множественное местоимение и спросила, - ну так что?
   - Меня отправили домой по болезни.
   - По какой такой болезни? Опять яма желудка? Черная дыра? Справиться не можешь со своим аппетитом?
   - Что-то в этом роде, - отозвалась Евгения, наливая горячий чай.
   - Так что? - настойчиво спрашивала Александра.
   - Меня полоскало сегодня все утро. Талоне решил, что я отравилась и отправил домой до завтра.
   - Отравилась? - удивленно смотрела на нее Сашка, - а теперь ешь, как будто в тебе солитер сидит?! - Женька подняла брови и покачала головой в знак согласия, глядя прямо на Александру. Сашка хмыкнула: Женька явно на что-то намекала и ждала от Сашки того, что она сама догадается в чем дело.
   - Постой, - Сашка сдвинула брови, - ты... - она показала на Женьку рукой, но не договорила, а замолчала, изумленно глядя на подругу.
   - Да, моя дорогая! - Женька вскочила с места, расцеловала Сашку в обе щеки, схватила кружку с чаем и покружилась по кухне, - Я буду мамочкой! - она весело рассмеялась самой себе и оперлась локтями на стойку, - Ну чего ты тормозишь? - она счастливыми глазами смотрела на Александру.
   - А Алешка знает?
   - Нет. Они операцию готовят в Копенгагене. Две недели ему будет не до нас. А потом я ему обязательно скажу. Только ты молчи, я тебя умоляю, никому не слова!
   - Ладно, - Сашка не могла понять: рада она или не рада такому известию. Она помолчала и спросила, - сколько?
   - Шесть недель.
   - А Алешка будет рад?
   - Ой, Сашка, ты такие глупые вопросы задаешь!
   Она хотела добавить к сказанному еще, как Сашка неожиданно вскочила и Женька поняла, что до нее только что дошло.
   - Ты с ума сошла! - закричала она, усиленно жестикулируя руками, - Что будет, когда Талоне узнает? Тебе еще три года до разрешения!
   - Да плевала я на разрешение, Саша, - Женька сделалась такой серьезной, что Александра опешила, - а что до Талоне, я и ему докажу, что беременные женщины такие же люди, как и он сам, а беременность - это не болезнь. Он может заерепениться только потому, что у него нет своих детей.
   - Тебя уволят, - Сашка безвольно села обратно на стул, - Я-то рада, но мне кажется, что ты поступаешь необдуманно.
   - Не уволят. Не имеют права по законодательству.
   - А ты уже как всегда все знаешь!
   - Конечно, я же не могу не дать своему ребенку будущее, - Женька поняла, что Сашка успокоилась и подошла к ней, обняв за плечи, - Саша, дорогая, ты веришь мне, что все будет хорошо?
   - Конечно, верю, - не колеблясь ответила Сашка и спросила, - ты Санни видела?
   - А он тебе нравится?
   - Мне все нравятся.
   - Видела. Но запомни: Санни - кобель-производитель.
   - А что же это ты с ним, с кобелем, секретничаешь? - почти ревниво спросила Александра.
   - Я же с ним не сплю. Он - моя подружка! Если тебе надо - иди, завоевывай его!
   - Ты думаешь, это возможно?
   Женька пожала плечами:
   - Не знаю. Но он не дурак, Саша, и прекрасно видит, как ты крутишь Альфредом и Алексом. Навряд ли он пожелает быть третьим.
   - А если единственным?
   - О-хо-хо! - рассмеялась Женька, - Нет такой женщины, которая могла бы укротить вольного, как ветер, Санни!
   - Это мы еще посмотрим, - Сашка почесала затылок и в очередной раз зевнула, - я все это учту и отложу до удобного момента.
   - Воля твоя! - Женька шумно допила чай и, подставляя кружку под ополаскиватель, спросила. - Мне кто-нибудь звонил?
   - Заезжал. Мне поспать в свой законный выходной, видимо, не судьба, - язвительно сказала Александра, но Женька будто бы и не слышала:
   - Кто? - не отрываясь от занятия, поинтересовалась Евгения, и Сашка заметила, будто бы Женька напряглась.
   - Чучело твое огородное.
   - Харпер?
   - Харпер.
   - И?
   - Пакет тебе передал. Я положила его тебе на стол.
   - Смотрела?
   - За кого ты меня принимаешь?
   - Да не обижайся. Просто я знаю, какая ты любопытная. А там и так ничего интересного нет. Последняя леталка - я попросила Харпера ее достать побыстрей.
   - И он привез тебе домой новую компьютерную игрушку?
   - Да, а что такое?
   - Ничего, - отмахнулась Александра, - просто он мне не нравится.
   - Ну конечно! Не всем же быть такими красивыми, как Алекс! Кто-то должен быть умным! - она рассмеялась и легко увернулась от подушки, которую запустила в нее Сашка.
   Женька понимала, что она это не со зла. Кроме того, она не наврала. В пакете действительно лежал мини-диск с компьютерной игрушкой. Зная Женькину страсть ко всякого рода полетам, Сашка не удивилась. А Женька не ошиблась, попросив Харпера облечь нужную ей информацию в подобную форму. Девушка предполагала, что любопытство обязательно возьмет над Сашкой верх, но дальше обычного просмотра та не пойдет. И слава богу. Женька считала, что Сашке просто не за чем знать то, что тревожит ее подругу вот уже несколько месяцев подряд. Тем более, что эти тревоги запросто могут оказаться необоснованными. Она и сама искренне на это надеялась.
   Женька поднялась к себе в комнату. Она села за рабочий стол и стоило ей провести пальцами по мягкой выпуклости покрытия, как будто бы из ниоткуда перед ней появился компьютер, который, как казалось, парил над поверхностью стола своей невесомой конструкцией. Ионный экран, вертикальная панель управления, отдаленно напоминавшая клавиатуру, действующая исключительно на основе тактильной чувствительности. За такой машиной нужно было работать в полном спокойствии, так как оно к тому же обуславливало и хорошую аккумуляцию мыслительных процессов и скоординированность действий.
   Женька нервничала. Она глубоко вдохнула, успокаиваясь, и для начала обратила свой взгляд на обычный почтовый пакет, лежавший на самом краю стола. Она раскрыла его и повертела в руках, до конца не понимая: действительно ли она хочет того, что собирается сделать? Речь шла о Паоло Гуччи. Познакомившись с ним официально в "Поиске", Женька никак не могла успокоиться на том, что помимо Рима она его еще где-то видела. Память постоянно посылала ей об этом сигналы. На прямой вопрос о возможной встрече, Паоло ответил, что это навряд ли, и Женька поняла, что он лукавит. Однако ее подозрительность не уменьшилась. В конце концов, не может же это быть на пустом месте! В итоге, она обратилась к Харперу.
   С Торнбери Харпером она познакомилась на последнем курсе академии. Там же, в свои четырнадцать лет появился "малолетний" - Харпер, сдав экстерном предыдущие курсы. "Старики" над ним посмеивались - молодой, прыщавый, еще и в очках. В то время он искренне, по-юношески, был влюблен в Женьку, а она, стараясь не поранить его нежные чувства, сохраняла дружескую дистанцию и не переставала удивляться его гению. Она, как сейчас, помнила, как на выпускном Харпер, краснея и бледнея, смущаясь, но набравшись сил, пригласил ее на танец и Женька согласилась. Она знала, что в это время Сашка и весь остальной курс покатывался со смеха, но не обращала на это никакого внимания. Харпер был действительно умен и Женьке было с ним интересно. Она общалась на равных, а в тот вечер позволила даже проводить ее до дома. Для этого пришлось познакомиться с отцом Торнбери. Они шли втроем по ночному городу и в разговоре Женька поняла, что отец желает сыну только добра и ничуть не озабочен его отношениями с девушкой, которая была старше его на семь лет.
   Женька извлекла из пакета минидиск. Да, с того момента Харпер так и не изменился. Он по-прежнему испытывал к Женьке нежные чувства, а она ничего не могла с этим поделать. Сохраняла дистанцию, как могла, а дружбу терять была не намерена. Сам же Харпер все прекрасно понимал, ничего не требовал, ни на чем не настаивал. Она повертела минидиск в руках. Стоит или не стоит? Сашке, помимо всех остальных, нравился еще и Гуччи. Женьке это было известно. Беда в том, что она его интересовала не особо, хотя иногда он позволял себе открыто позаигрывать. Сашка таяла, а Женька чувствовала, что делает это он не от того, что Александра действительно ему нравилась, а от того, что это должно было оказать на нее, Женьку, определенное воздействие. Но она этого будто бы не замечала. Это Гуччи раздражало. Зная, что он испытывает к ней чувство, которое можно было называть только страстью, Женька старалась вести себя как можно спокойнее, не давая поводов, не афишируя своих отношений с Алешкой. Но однажды он все-таки увидел то, что не должен был. Алешка подвез Женьку до работы и по ее просьбе остановился подальше - она сказала, что хочет пройтись перед началом трудового дня. Стечение случайных обстоятельств - и поцелуй на прощанье был замечен Паоло Гуччи. Его взгляд, который Женька очень хорошо запомнила, ей не понравился. С тех пор она стала еще более осторожна, чтобы не будить зверя. Кроме того, Паоло Гуччи был единственным человеком в команде, поступки которого Женька не могла предугадать.
   На какое-то время гормональная буря будущего материнства, о которой было известно ей и теперь знала Сашка, отступила назад, уступая место здравому смыслу и, значит, проблемам, волновавшим Женьку. А это был именно Паоло Гуччи. Женька поместила минидиск на положенное ему место и сложила руки в ожидании. Она не могла сказать Сашке, что в самой игрушке, которую та все-таки успела мельком просмотреть, содержатся ценные файлы, благодаря которым она собиралась взломать правительственную базу данных. Легальность ей была не нужна. Ведь если она что-то накопает - система даст сигнал и запомнит: кто, откуда и зачем запрашивал информацию. Поскольку Женькин компьютер входил в единую сеть, узнать результаты действий было бы совсем не трудно. А именно этого ей и не хотелось. Программа Харпера скрывала результаты, заменяя их другими. Женька не волновалась. Навряд ли все это раскроется. Женька доверяла гению. Однако, когда она все же решилась, наконец, приступить к работе, кончики пальцев ее рук похолодели: то, что она делала было по-настоящему незаконно и влекло за собой ответственность в случае неудачи.
   Паоло Гуччи. Что же в нем было, что никак не могла раскусить Женька? Она проверила его по всем направлениям, но так ничего и не нашла. Она сложила ладони вместе, приложила к губам и откинулась на спинку стула, задумавшись. Может быть, все дело было вовсе и не в Паоло, а в самой Женьке? Может, это она нафантазировала себе слишком много? Она решительно активизировала режим поиска в графе "Розыск". Это было последнее, что она не проверила, но это было бы и глупо. Если бы Паоло хоть как-то привлекался, его бы не подпустили к госбезопасности и на пушечный выстрел, не то, что открыли двери и пригласили работать. Результаты, как и ожидала Женька, оказались нулевыми. Она усмехнулась и подперла голову рукой, поставив руку на подлокотник. Оставались только закрытые файлы - люди, которых искали и не нашли, удалив в архив за истечением срока исковой давности. Она вздохнула. Видимо, она все-таки ошиблась. А копаться в старье ей не хотелось. Тем более, что безопасное время, отведенное Харпером, было на исходе. Однако Женька решилась. Уйти из программы, не проверив все до конца, было не по ней. Она продолжила проверку и пока шла идентификация, встала и подошла к окну, открыв балконную дверь. Поздняя теплая осень ворвалась в комнату прохладой. Женька подставила легкому потоку воздуха свои руки, лицо, грудь, испытывая приятное ощущение от нежного прикосновения ветерка, пытающегося проникнуть сквозь одежду. С некоторых пор ее чувства резко обострились. И отчего-то Алешкина предстоящая поездка в Копенгаген ей не нравилась. Он ответил просто: "Это работа, Женечка". В ответ она только покачала головой, она все прекрасно понимала. Нельзя же бросать работу из-за каких-то там предчувствий. Женька вдохнула полной грудью и внезапно обернулась. Что-то внутри опять затревожилось. Тотчас же раздался звуковой сигнал, и девушка кинулась к компьютеру. Ей было достаточно взгляда, чтобы запомнить всю информацию, которой владела база данных сети госбезопасности. Она отключилась. Вытащила минидиск и отправила его в ликвидатор - мало ли что? В ликвидаторе и следа от него не останется, а Харпер, в случае необходимости, выручит. Она толком-то еще и не поняла, что случилось, только слышала свое гулкое биение сердца. Теперь она не знала, что делать с этой информацией, хотя поначалу ей казалось, что это действительно нужно.
   Она взяла в руки фотографию Паоло и вышла на балкон. Она никак не могла поверить: действительно ли то, что она узнала никому не известно? Неужели это тот самый случай, когда фактор везения настолько силен, что способен обойти даже правительственную поисковую систему? Женька вгляделась в лицо Паоло: гордый, уверенный в себе взгляд. Неожиданный приступ головокружения и тошноты заставил сердце забиться еще быстрее. Женька выпустила фотографию из рук, и снимок мягко опустился на пожелтевшую траву. За ним она не пошла, а прилегла на кровать. "Значит, Брэд Дэвис", - подумала она.
   Женька проснулась второй раз за ночь. Но это уже оказалось раннее утро. Скоро поднимут на работу, если не поставят в смену в ночь. Ей опять снился сон из прошлого. Теперь Женька была точно уверена, что не последний. Странно, но явно прослеживалась хронологическая последовательность. Что будет дальше? Она не успела об этом подумать, потому что услышала шаги. Женька села, сбрасывая с себя остатки сна. Шаги затихли и силовые решетки неожиданно поднялись вверх. Именно этого и ждала Женька вот уже много дней. Она повернулась. Напротив ее камеры стояли трое: два сопровождающих в военной форме конвоиров и Александра. Женька посмотрела на нее: пожалуй, с Паоло Гуччи или Брэдом Дэвисом она составила бы куда лучшую партию, чем Алекс, который, Женька не сомневалась, на это никак не годился, что раздражало Сашку. С Брэдом бы они сработались - не даром Александра в свое время заглядывалась на него: оба жестокие, готовые ради достижения своей цели пройти по головам. Женька понимала, что общее дело, война, единая цель сближают людей порой теснее, чем близких родственников, но Александре, похоже, это чувство не было знакомым. Женька смотрела на нее и ощущала, что внутри ничего даже не зашевелилось. Видно, это чувство по отношению к Александре забыла и она. Ненависти тоже не было. Как Женька могла осуждать Сашку? Та выбрала свой путь - просто он не совпал с путем большинства. Кто знает, может, в конечном итоге Александра окажется права, а все остальные нет. Но Женька понимала, что на самом деле продолжает отбеливать Сашку. И теперь она чувствовала злобу. По большей степени на себя за то, что Сашка оказалась хитрее. Или она сознательно позволила этому произойти? Но Санни, его Женька прощать Сашке не собиралась. Александра стояла, заложив руки за спину, и также изучающе смотрела на Женьку. Через минуту она сказала:
   - Оставьте нас.
   - Охранники молча разошлись. Сашка вошла. Женька с интересом ждала от нее первых слов.
   - Привет, - сказала Александра и протянула Женьке руку, но та не ответила. Сашка потерла ладонью о комбинезон и присела на край каменной кровати, - Можно?
   Женька безразлично махнула рукой.
   - Ну? И что ты думаешь? - спросила Сашка, глядя на Женьку.
   - О чем? - спросила та и ее голос показался Александре незнакомым. Да, Женька была уже далеко не та, какой она ее знала, да и сама Сашка сильно изменилась.
   - О том, чего ты добилась? Того, что вы все сгинете в этих подземельях? Чего тебе стоит все рассказать?
   - Я ничего не знаю, Саша.
   - Ну да, не знаешь! - Александра хотела вспылить, но резко передумала, вспомнив, зачем она здесь. - Я бы так хотела все изменить! Как так получилось, что мы оказались по разные стороны? - она ждала ответа от Женьки, но та не шелохнулась. - Ты думаешь, я настолько бессердечная, что не пытаюсь вам помочь? Ошибаешься, но ты все портишь! Как я могу помочь, если ты молчишь?!
   - Мне нечего рассказать, - холодно повторила Женька.
   - А энергия? Нескончаемые запасы энергии?
   - Ты хочешь, чтобы Земля повторила путь Херувима?
   - Но зато мы уничтожили тулонцев! С помощью этой энергии мы могли бы... - Сашка осеклась и тут же сказала по-другому, - вы могли бы быть свободны!
   - Санни жив? - спросила Женька, ломая свою гордость. Сашка это прекрасно поняла, но вида не подала. Женька осознавала, что делает ошибку, но у нее не было иного выбора.
   - Женька, ты... ты просто не понимаешь! За тобой пойдут все! И все закончится хорошо!
   - Тогда я буду предателем. Санни жив? - опять спросила она.
   - Да нет же! Не предателем! Кому нужны сейчас эти ваши идеалы кроме вас самих? Рано или поздно Комитет своего все равно добьется! Только в этом случае вас он уже не выпустит. Неужели ты надеешься, что Комитет отступится от поставленной цели? Когда такое было?! Или ты думаешь, что сможешь помешать? Никто не может, Женька, понимаешь, никто! Даже президент им не указ! Они выбьют эту информацию из вас, хотите вы этого или нет! И только им решать, что делать с этой информацией. Расскажи и спаси всех!
   - Ты мне скажи одно: Санни жив? - упрямо повторила Женька, глядя на Сашку исподлобья.
   Сашка не ответила. Она смотрела на бывшую подругу и чувствовала, как та в ярости мечется внутри себя. Женькино умение владеть собой после войны за Херувим поражало Сашку. Она вздохнула, но произнесла:
   - Жив.
   - А теперь уйди. От греха подальше.
   Женька сказала это с такой искренностью, что Сашка окончательно поняла: разговор дальше не продолжится. Она молча вышла. Александра не ошиблась: Женька действительно была в ярости. Это чувство она испытывала крайне редко и с трудом с ним справлялась. Она стиснула зубы и до боли сжала кулаки. Сашка... Теперь Сашка знает, что Санни для Женьки важнее, чем ее собственная жизнь. Но и от Женьки не могли ускользнуть слова Сашки о Комитете. Это было так: они добьются своей цели. Сашка сама, хотела она этого или нет, но дала ясно понять Женьке, что времени осталось мало. Дело только за Комитетом и если он даст согласие, то они силой вытрясут из них все. И тогда они и вправду будут никому не нужны. Сашка сумела поставить Женьку перед выбором, а значит, должна была еще вернуться. И ответ был уже готов.
   Александра нервничала. Она хотела поскорее добраться до своего кабинета. "Проклятые катакомбы!" Несмотря на всю безопасность этого места, оно так надоело Сашке, что она была готова примириться с сыростью Херувима. Она до сих пор корила себя за проявленную невнимательность, которая могла теперь стоить ей карьеры. Женька молчала, молчит и будет молчать. Сашка плотно сжала губы: этот никчемный фанатизм был ей не по душе. "И остальные тоже хороши! Неужели никто не понимает, что Женька тащит их всех за собой в могилу? Или они настолько преданы ей, что пойдут куда угодно?" От таких мыслей она заторопилась еще больше и вскоре оказалась на хорошо знакомом командном уровне ВСКБ. Только здесь она чувствовала себя защищенной. Теперь это был ее дом, хотя Комитет позаботился, чтобы новоиспеченному капитану ВСКБ выделили вполне приемлемую для занимаемой должности "квартиру". Она находилась в жилом квартале, принадлежащем Комитету. В общем-то, квартал представлял из себя обычный серый мрачный бункер, по обе стороны коридора которого располагались двери. Коридор казался нескончаемым и Сашка, порой, завидовала гражданским, которые старались улыбаться, не падали духом и часто собирались на квартальной площади у экрана визора. Александра была уверена, что случись что - эти люди непременно бросятся на помощь друг другу. Там, где жила Сашка, такого не было. Зато визор был в каждой комнате. Общий пейзаж мало, чем отличался от переходов "Цереры", и у Александры порой щемило сердце, при воспоминании о тех временах, когда они жили надеждой на будущее, культивируя иллюзию прежнего единства. Но даже тогда было хорошо. В свой новый дом Сашка приходила с тоской. Единственным гостем для нее был Алекс, но и он заходил редко, пропадая на работе. Он служил в подчинении у Сашки. Лейтенант отдела Собственной Безопасности в составе ВСКБ давно перестал ее интересовать так, как это было раньше. И Александра не знала почему. Может быть, она ждала от него большего, нежели того, что он так безвольно, без сопротивления пошел за ней? Но она сама ему предложила! Она, находясь в замкнутом пространстве одной комнаты, чувствовала себя глубоко несчастной, хотя здесь было все: визор, модуляция окна с веселыми шторами, которые Сашка ненавидела, скромная, но очень удобная мебель, которую запросто можно было спрятать в спецкарманы, вмонтированные в пол, невидимые из-за синтетического, но почти натурального на вид пушистого покрытия. Кровать, которая также пряталась в кармане, чтобы не загромождать место. Она напоминала Сашке ту, на которой она спала много лет назад в уютном домике в Милане. Но и на ней Сашка подолгу крутилась, с трудом засыпала, а когда спала, видела беспокойные сны, и поэтому эту кровать она тоже ненавидела. Еще в этом маленьком помещении была скрытая в стеновых панелях дверь в ванную, где покоя тоже не было. И еще один закуток - не кухня, а Сашка не знала даже как назвать: помещение для одного с панелью заказа. Несколько нажатий, минута ожидания и она получала из темного окошечка то, что просила. Еда была безвкусной и, обычно, в хорошо запакованных консервпакетах, от которых начинало тошнить. Иногда Сашка вспоминала, как они с Женькой колдовали на кухне все в том же уютном домике в Милане, а потом с удовольствием поглощали плоды своего труда: свежее, горячее, всегда вкусное. От этих мыслей становилось еще хуже, и она бросала консервпакет в мусорный контейнер и спешно покидала становившуюся вдруг душной квартиру.
   Там, за дверью, снаружи, она видела одни и те же мрачные лица, с которыми по долгу службы ей приходилось сталкиваться каждый день, здороваться, учтиво раскланиваться, ощущая, как тайны, хранимые ими, множатся, накладываются одни на другие - тайны, которые Сашка также люто ненавидела. Каждый жест, взгляд и слово здесь нужно было четко контролировать, потому что с какой стороны ждать подвоха - Сашка не знала. Ей не хватало чутья Женьки на людей. Ей одинаково опасными казались абсолютно все. Поэтому она предпочитала большую часть времени проводить на работе. По крайней мере здесь сны о прошлом ее не тревожили, хотя воспоминания не давали покоя. Да, последние пять месяцев умственного и физического напряжения на пользу ей не пошли. Александра стала еще более агрессивна, подозрительна, несдержанна и сильно осунулась. То, что, как ей казалось, сделать было очень легко, на деле оказалось крайне трудным.
   Она энергично шагала по металлическому полу, и ее шаги смешивались со звуком шагов охранников, следовавших за ней по пятам. Сашка заметила, как у нее появилась новая привычка: держать руки за спиной. Так часто делал Талоне. В отличие от него, Александра со своими подчиненными соблюдала строгую дистанцию. Нового командира ВСКБ побаивались, неукоснительно исполняя приказы. Ходили слухи, что она вообще не спит, а отдых ей не знаком. Александра прислушивалась ко всему, что происходило в ее владениях и пока все было спокойно: ее считали одной из лучших звеньевых во время войны, вернувшуюся с почетом на Землю. О том, что Сашка никогда не была звеньевой и о ее связи с мятежниками и государственными преступниками никто не знал. Комитет об этом позаботился. Но Сашку постоянно тревожила мысль о том, что все вокруг знают об ее предательстве и молчат только потому, что им запрещено об этом говорить. Если это так, то как они могут работать под началом такого человека? Да и как она сама может смотреть им в глаза? Порой ей так навязывались эти мысли, что она запиралась в своем кабинете и подолгу не выходила. Но, в конце концов, побеждал здравый смысл, и Сашка принималась за обычную работу, оставаясь по-прежнему непреклонной, жесткой, неразговорчивой и требовательной.
   Сашка бросила взгляд на знакомое окружение и вздохнула как бы между делом, стараясь сделать это как можно менее заметным для охранников. В свой кабинет она вошла, не останавливаясь и не отдавая никаких приказов. Конвоиры молча остались за дверью нести свое боевое дежурство. Сашка вошла в помещение и только теперь позволила дать волю чувствам. Она на вытянутых руках оперлась на стол и топнула от негодования ногой. "Черт, вот упертая! - эти слова она адресовала Женьке, - Я же о ней, дуре, забочусь!" Она налила в стакан воды, залпом выпила и с размаха села в кресло. Хотя нет. Она прекрасно понимала, что больше заботится о себе. Александра сложила руки вместе, облокотилась на стол и оперлась на них подбородком. Она все еще никак не могла понять, кто из них был умнее: она или Женька? Пока получалось, что Сашка, потому что по сравнению с Евгенией она находилась в более завидном положении. Или это очередной известный только Женьке ход? Но что она от этого выиграет? Сашка не понимала. Она - капитан. У нее работа, дом и чистая репутация. Сашка понимала, что все это держится на волоске, и поэтому четко осознавала: чем выше ступенька власти, тем сильнее будет ее неуязвимость. По крайней мере, ей было к чему стремиться. Алекс тоже получил все и ему больше ничего было не нужно. К власти, в отличие от Александры, он идти не хотел. Его вполне устраивало настоящее положение дел. Что выиграла Женька? Ничего. Абсолютно ничего. Она работала в забоях наравне с обычными преступниками, ее не то, что понизили в звании, а лишили абсолютно всего! И ребята, пошедшие за ней, получили то же самое. Даже Талоне! И самым обидным было то, что Женька Сашке больше не верила. Она молчала, прекрасно понимая, что от нее требует Сашка. Расскажи ей все - Женька потеряет собственное достоинство, а Сашка поднимется на ступеньку выше.
   Александра с силой стукнула кулаком по столу: даже сейчас, когда Женька никто, она все равно умудряется ей мешать! Александра вздрогнула от звука открывающихся дверей. Внутренне она напряглась и сдвинула брови: без оглашения и предупреждения к ней мог пройти только один человек, имеющий широкий спектр допусков, которых не было даже у Сашки. Поначалу она каждый час изо дня в день ждала этого визита, но потому как проходило время, а встречи так и не было, она постепенно успокоилась, настраивая себя на то, что ее, возможно, не будет вообще. Сашка не учла одного: пока она занималась налаживанием контактов, постановкой работы и давала бесконечные объяснения президенту и Комитету, этот человек, возможно, мог делать то же самое, только со своими, естественно, коррективами. Сашка исподлобья смотрела на высокого молодого человека, вошедшего к ней вальяжно, так, как никто никогда не входил: расслаблено, неся руки в карманах. Его взгляд напомнил ей Санни, которого она знала лет пять назад: колючий, пронизывающий насквозь. Под ним Александра таяла и в то же время собиралась, как пружина.
   - Капитан? - вопросительно произнес Юта и остановился прямо перед Александрой. - Поздравляю с повышением.
   Он бросил несколько коротких взглядов на окружающую обстановку: помимо стола и кресла полноправной хозяйки места, здесь еще было три стула для посетителей, два книжных пенала с документацией по бокам, и большой план всех уровней доступа ВСКБ, с размещенными постами, их маршрутами и целевыми задачами.
   - Уютно, светло, - проговорил Юта, закончив осмотр.
   - Что ты хочешь? - прошипела Александра, чувствуя, что к этой встрече она никогда бы не смогла подготовиться.
   - Если ты ребят пальцем тронешь - убью. Ты хитрая, но я хитрее.
   Он чуть наклонился вперед, многозначительно подняв брови, пристально посмотрел на Сашку, выпрямился и молча вышел.
   "Черт!" - Сашка еще раз ляпнула рукой по столу. Она была готова захлебнуться от негодования. Она прекрасно понимала, что Юта - реальный соперник. И она не могла еще в самом начале допросов Комитета не упомянуть о нем. И что в итоге? Как разгуливал он себе, так и продолжал спокойно разгуливать! А все почему? Всему виной эта чертова неприкосновенность ЦСО, с которой Александра ничего не могла поделать. С этим приходилось не только мириться, но и считаться. С некоторых пор Александра затаила на Юту лютую злобу, но бесилась от бессилия. Алексу она ничего не говорила. Считала, что это только ее проблема и справляться, соответственно, нужно как-то самой. Последнее же было невозможно. Сашка столкнулась с замкнутым кругом, придумывая различные планы отстранения Юты как можно дальше от дел, но они никуда не годились. Самый опасный враг - тот, кто притворяется другом. Юта даже не пытался и его угрозу Александра восприняла реально. Но вот, что он имел в виду под: "Я хитрее"? Неужели он что-то задумал? Самым целесообразным было бы установить слежку, но даже этого Сашка не могла. Она была связана уставом.
   Александра поглубже вжалась в кресло и забарабанила пальцами по подлокотникам. Да, дела шли не так хорошо, как хотелось бы. И чем дальше, тем хуже. Сашка вдруг подумала о том, что, возможно, это она сама себе все усложняет? Ну пустила бы все на самотек и... оказалась бы в камере. Нет. Этот вариант ей не походил. Она взглянула на план - все были на своих местах и она заметила, что к ней движется посетитель. Сейчас она ни секунды не сомневалась в том, кто это мог быть - Алекс. До его прихода еще оставалось время немного продумать. В последнее время Александра этим очень активно занималась. Она стала походить на Талоне в период затворничества: замкнутая, мнительная, пугливая. Это в очередной раз подтвердилось, когда тонко пискнул коммуникатор - Сашка вздрогнула.
   - Пропустить, - коротко сказала она, не дожидаясь представления.
   На пороге появился Роско. С каждым днем она узнавала его все меньше. Его выправка уступила место сутулости, лицо напоминало непробиваемую маску Альфреда.
   - Плохо выглядишь,- откровенно сказала Александра.
   - Как есть, - развел руками Алекс, Сашка заметила, что даже в руках его не было прежней силы.
   - Кофе?
   - Пожалуй.
   - Присядь. Поболтаем.
   Алекс сел. Он действительно чувствовал себя не в лучшей форме. И именно с того момента, когда пошел за Александрой ради собственного спасения. Он предал команду, с которой прошел через неимоверные трудности, и они его никогда не бросали. Однажды, давно, его слепая любовь к Александре сыграла с ним злую шутку - он провалил явку важной сделки, но тогда на него никто даже не посмотрел с укором. Достаточно было его собственного осознания ошибки и взбучки Талоне. Что же произошло? Ведь до последнего Алекс готов был понести наказание вместе со всеми остальными ради спасения жизней тысяч людей и свободного народа космоса - нагаа. Анализировал ситуацию Алекс не долго. Он быстро понял, что просто испугался также, как Сашка. И не столько потому, что был слаб по своей натуре. Но потому, что живя бок о бок с Александрой, он пропитывался ее ядом, злобой, и в какой-то момент, который он даже не заметил, превратился в ее копию, хотя в нем оставалось еще достаточно сострадания и желания помочь ребятам. О том, чтобы предать Сашку, о двойном предательстве, он даже не помышлял. Страх окончательно укрепился в его душе, поэтому он слово в слово повторил все, сказанное Александрой Комитету, чем окончательно отрезал себе путь назад.
   Также, как Сашка, он почти не спал ночами, мучился сомнениями, угрызениями совести, но бросить все, что получил взамен предательству и добровольно отправиться в забои - тоже не мог. Сашка видела, что происходит с Алексом, и окончательно исключила его из своих союзников. Она ему доверяла, знала, что он ее выслушает, промолчит, но никогда больше в своей жизни не пойдет на отчаянный поступок. Это ее вполне устраивало и порой было даже жаль Алекса, но смотреть на него, как прежде, она все-таки не могла, как не пыталась. Не мог и Алекс. За считанные дни его любовь утратила силу. Теперь это были просто обязательные отношения, потому как они с Сашкой были в одной упряжке. Тем не менее, Алекс продолжал тонко чувствовать мысли, настроение и внутренний взгляд Александры. И он точно знал, куда обратила этот взгляд его (бывшая ли?) любовь. От этого становилось еще горше.
   - Я знаю, тебя все это угнетает, - со вздохом сказала Сашка, протягивая ему тетрастакан, - меня тоже, - она немного помолчала, ища в глазах Алекса тот огонь, который заставлял ее полыхать в так и не успевших реализоваться любовных муках. Но, так и не найдя его, продолжила: - Я вижу, что тебя что-то постоянно гложет, - она смотрела на него с такой искренностью, что он был готов в это поверить, - скажи мне? Может быть, мы как-нибудь это решим?
   И Алекс решил попробовать:
   - Пусть Женька и Сани будут вместе. Им будет легче.
   - Убить меня? - Александра с улыбкой откинулась на спинку кресла. А Алекс, по ее мнению, оказался не таким убитым, как она того ожидала. По крайней мере теперь она точно знала, чем заняты его мысли.
   - Что за глупости?
   - Это не глупости. Чутье есть у Санни и есть у Женьки. А сложенное вместе оно умножается на два, а значит их нужно остерегаться вдвойне. Ты что, так ничего и не понял? Они дополняют друг друга! То, чего не видит Санни - видит Женька и наоборот. Вместе они - страшная сила. И, несмотря на то, что они теперь никто, они по-прежнему готовы сражаться до последнего. Я это сегодня поняла.
   Она заметила вопросительный взгляд Алекса и закончила то, что терзало ее с самого начала:
   - Я была у Женьки.
   Алекс, казалось, ожил:
   - Как она?
   - А что это ты так встрепенулся? - прямо спросила Сашка, настороженно отодвигая от себя кофе. Может быть, в этом вопросе крылся какой-то подвох? Или Алекс настолько безрассуден, что ради собственного успокоения готов выпустить джинна из бутылки?
   - Нельзя забывать прошлое, - пожав плечами, просто ответил он.
   - А я и не забываю. Я стараюсь обеспечить нам будущее.
   Если бы Алекс мог говорить все, о чем он думал, Сашка бы ужаснулась. И в первую очередь о том, что никакого будущего у них нет. Придя к власти предателем, нужно суметь вовремя уйти живым, потому как те, кто позволил это сделать и обогрел теплыми местами, не забудет этого пути и учтет, что ставший предателем один раз, не погнушается и второй. Сашка это может быть и понимала, с точки зрения Алекса, но по-прежнему надеялась на свою изворотливость. Вместо всего этого Алекс повторил вопрос:
   - Так как она?
   - А что с ней может быть? - она опять придвинула к себе кофе и задумчиво ответила. - Пока не сломалась.
   - Это трудно будет сделать.
   - Но можно. Просто надо знать, на что давить.
   - А ты знаешь?
   - Конечно! Женька привязана к Санни. Используя его, ею можно манипулировать.
   - Это жестоко.
   - А ты думал, что все будет просто? - она рассмеялась. - Милый Алекс, забудь об этом! Я ей обещала свободу взамен на информацию, понимаешь, сво-бо-ду! Для всех! - она вскочила и в нервном возбуждении заходила по кабинету. - А она отказалась, - Сашка вдруг остановилась и неожиданно потухла.
   - И их бы выпустили?
   - Ну конечно нет! - она всплеснула руками и устремила свой взгляд на Алекса. Тот по-прежнему сидел напротив нее. - Они же мятежники, понимаешь, преступники! А оправдать преступника - значит осудить судью. Представляешь, что начнется? Целый политический кризис! Кто же его допустит? Второй раз президент на задницу не сядет. Он и так слишком лоялен в этих условиях, а нам нужно железное управление, а не этот чертов старческий либерализм!
   - Значит, выбора у ребят все равно нет, - заключил мрачно Алекс, но, скорее всего, это были мысли вслух, и неожиданно рассмеялся, что ввергло Александру в некоторое замешательство от этого недоброго, презрительного смеха, - и ты подумала, что Женька настолько глупа, чтобы поверить твоим россказням? Ты думаешь, она не оценивает ситуации?
   - Послушай, Алекс, - она прищурилась, чуть наклонила голову на бок и сложила руки на груди, - на чьей ты стороне?
   - Ты мне не оставила выбора, - уклончиво ответил он, разводя в воздухе руками.
   Она постояла, глядя на него в упор, но он выдержал.
   - Я тебе вот что скажу, - наконец, заговорила она, - я не дура. И со мной шутки плохи хотя бы потому, что я сейчас занимаю этот пост. И мыслю я намного более глубже, чем могло тебе показаться, Алекс. У Женьки научилась, - съязвила она, - я хотела выведать ее слабости и выведала. Она не такая непреклонная, как тебе кажется! Такой же человек, как и мы все! У нее тоже красная кровь. И если Санни будет грозить смерть - она не только все расскажет ради его спасения, но еще и покажет.
   По спине Алекса пробежал мороз. В Сашке, похоже, и вправду не осталось ничего человеческого. Или это все тот же гипертрофированный инстинкт самосохранения?
   - А что, кстати, по вопросу Санни? - осторожно поинтересовался Роско, всем своим видом показывая, что это не интерес, а участие в делах.
   - Комитет решает, - Александра остыла и теперь говорила спокойней, - в его состав включили двоих новых сотрудников, а кто такие и откуда - никто не знает. Говорят только, что по указке сверху, а какой - тоже понятия не имеют, может, само ЦСО - она села и вытянула ноги под столом, - А с этим вопросом...черт его знает. Что-то препонов много. Подозрительно, - она подперла голову рукой и вздохнула, - Я вообще хочу всех разбросать подальше друг от друга. Как считаешь?
   Она смотрела на него и ждала ответа. Что это? Очередная проверка на крепость? Недоверие? Хотя, откуда же ему было взяться, несмотря на то, что Алекс к сомнениям повода старался не давать? Роско понимал, что тут всему виной просто-напросто его отношения с Александрой. Очень старые отношения, за время которых она вполне изучила его изменчивый характер, знала о его слабостях и о засевшей глубоко в душе неуверенности в себе. Он думал совсем не долго:
   - Я считаю, что этого не нужно делать, - ответил Алекс.
   - Почему?
   - Так за всеми легче уследить.
   Александра долго на него смотрела. Как-то недоверчиво она относилась к вескому аргументу Роско. Но он был прав. И она согласилась:
   - Наверное, так. По крайней мере, они все под боком. И в случае чего, мы можем отреагировать намного быстрее. Ты прав. Да.
   Он видел, что она все еще сомневается и отчетливо улавливал страх перед тем, что ребята смогут еще что-то изменить, хотя и не понимал, как они это могут сделать, будучи за решеткой, да еще и лишенные всяческих контактов. Что бы он делал, находясь на месте любого из них? Но и тут он колебался: любое место его не устраивало. На месте Женьки и Санни он быть не пожелал бы и врагу, а вот с Хаммера и Федерау спрос маленький - работают они себе тихо в забоях и работают.
   Иногда Алекс думал о том, что именно Сашка его так сильно изменила. Как-то незаметно она умудрилась подмять его под себя, подчинить волю, лишить характера, сделать просто марионеткой в своей властной игре. А ведь когда-то она была у него в подчинении. Старший в "Поиске" он слыл непреклонным гордецом, неуправляемым и своенравным. Сашка погубила его. Даже ее любовь была отравлена. Алекс с горечью это осознавал. Он стоял перед ней на коленях и знал, что больше не сможет с них подняться, чувствовал, как это медленно его убивает. Тем более, что в его жизни больше не было цели. Война за Херувим закончилась в пользу Земли, а он чувствовал себя побежденным и откровенно завидовал осужденным ребятам в том, что им еще было за что бороться. Единственное звено в этой цепочке как-то для Алекса выпадало. И, несмотря на то, что Сашка упорно молчала, он мог сказать с уверенностью, что это звено ее очень беспокоит.
   - Я видел Юту.
   Сашка кинула на Роско быстрый взгляд и поняла, что он догадывается об ее проблемах. Скрывать что-то не имело смысла:
   - Это наш главный враг. И он даже не прикидывается другом, - она сказала вслух мысль, о которой думала совсем недавно.
   - Ты думаешь, что он настолько опасен?
   - Думаю, что да. У него чуть ли не полная свобода действий. А я связана! Я не могу даже проследить за ним! Действует ли он сам по себе или от имени ЦСО? И если так, то я не могу понять, какие цели они преследуют? Я только знаю, что я ему ничего сделать не могу, так как завалят его - завалят и меня.
   - Чушь.
   - Что?
   - Какого черта ЦСО до наших дрязг?
   - А какого черта Юта здесь болтается? Почему его не отозвали? А?
   - Не знаю, - буркнул Алекс, вставая, и отставил кофе в сторону. Он к нему даже не притронулся.
   - Вот тебе и не знаю! - она проводила Алекса взглядом до двери и спросила, - Я к тебе сегодня зайду?
   - Заходи, - он пожал плечами, и Сашка заметила в его голосе оттенок безразличия.
   Оставшись одна, она разочарованно потянула, выплескивая кофе в контейнер: "Вот и поговорили". Рабочий день только начался и обещал быть мучительно длинным, сопровождаемый головной болью. Зато у Ричарда Юты голова не болела, несмотря на то, что забот было не меньше, чем у Александры. Кроме того, как считал он сам, пусть голова болит у предателей. А ему - честному человеку и гражданину, стыдиться нечего. Ну, может быть только того, что он с ребятами не был искренен до конца, но в том была не его вина. А если разобраться, то и здесь ничего предосудительного не было. Его скрытые намерения были исключительно благими. Единственное, что беспокоило Ричи - время, которое летело так быстро, что жизнь казалась ускоренной в несколько раз. Юта был сосредоточен, впрочем, как всегда. Но из-за этого бешеного темпа он боялся пропустить нужный момент, чтобы все не пошло прахом. Испепеляющий взгляд Александры его не пугал. Напротив, ему было даже забавно. Он был доволен собой, но одновременно с этим злился. Сегодня утром он узнал, что Сашка побывала у Женьки. Это означало только одно: Комитет давит на нее, а она, соответственно, на ребят. В Женьке он не сомневался. На Сашкины дешевые предложения она не купится, но раз Александра начала действовать после долгой передышки, дела действительно плохи. Поэтому-то Юта так решительно и ввалился в это раннее утро в Сашкину святую обитель. По реакции капитана ВСКБ на вторжение он понял, что она его боится, а для того, чтобы она хоть на маленькую толику времени притихла, ее нужно было напугать еще больше. Сказав ей свою короткую речь, Юта не соврал ни на йоту. Но и она была не полной дурой, чтобы понять это. Если так, то Александра наверняка призадумалась и высказала свои подозрения Алексу. А Алекс в ее руках просто тряпка. Жаль. Во всяком случае, даже если Сашка и возьмется копать, то навряд ли найдет что-то интересное. Юта всегда славился тем, что умело заметал следы. Тем не менее, раз уж все так неожиданно закрутилось, значит, пришло время навестить старого друга, о существовании которого не знал никто, но в лицо были знакомы все.
   Лаборатории военных исследований находились как всегда в самом низу конструкции, уходящей на максимально приближенное к земному ядру расстояние. С одной стороны, это было хорошо - в случае угрозы до лабораторий доберутся не сразу. Но с другой стороны быстрого эвакуационного пути пока еще не было, а значит, можно было запросто потерять весь исследовательский комплекс, потому как вывезти все общим путем было просто не реально. Этому было два объяснения. Первое: эвакуационный путь в проекте все-таки был, и второе: Комитет был на столько уверен в стабильности ситуации, что об эвакуационном пути не шло даже речи. А надо бы. Так думал Юта, привыкший идти не на пролом, а обходными путями, и при этом оставляя один-два запасных варианта для отступления. Не было ли на самом деле вариантов для спешного свертывания комплекса, Юта наверняка не знал, но подозревал, что это очередная дезинформация Комитета. И если это было так, то он не отказался бы владеть достоверной информацией. Мало ли когда она может пригодиться!
   Свободы действий ему на самом деле было мало. Зря Сашка грешила, что он может все. На самом деле его полномочия ограничивались строгой инструкцией, нарушить которую Юта ни за что бы ни решился. И вовсе не из-за страха, а из уважения к организации, которая за все эти годы его ни разу ни в чем не обманула. Поэтому он был склонен доверять тому, что ему доставлялось в пакетах. Но, по крайней мере, не было ограничений в передвижении, давая какой-то шанс хотя бы пусть не на проведение, но на подготовку активных действий. Пока же все его время занимало налаживание контактов, поэтому Сашка совершенно правильно заметила, что Юта без конца "болтается" то там, то сям. Сейчас он шел не торопясь, предвкушая приятную встречу, а главное неожиданную для того, к кому он шел. На КПП его пропустили без задержек. Единственное, что смущало - то, что об его визите скоро станет известно Александре. "Ну ничего, пусть голову поломает", - подумал Юта в уверенности, что суть разговора останется для нее тайной навсегда.
   По исследовательскому комплексу долго идти не пришлось. Несколько переходов, лестниц, дверей и он, наконец, у железного подъемника, доставившего его вниз. Далее еще одна проверка, и вот он уже зашагал по белому коридору с закрытыми помещениями, в которых днем и ночью трудились оставшиеся в живых ученые. Все они находились под началом ведущего специалиста, для большинства сотрудников центра почти что бога, на деле же обычного человека, имевшего не только здесь, но и в правительственных кругах огромный авторитет - Шенет Росс. Ее Комитет не трогал. Напротив, он создал для ее плодотворной работы все необходимые условия. Да и к чему было нагонять тучи, если были два источника, от которых рано или поздно Комитет все равно добьется конкретных и вразумительных ответов. Этими источниками были Санни и Женька, но об их судьбе ей доподлинно ничего не было известно, потому как Комитету важны были результаты последних исследований Шенет, а достоверная информация в отношении успевших полюбиться ей ребят могла сорвать всю работу. Поэтому Шенет любовно окружили атмосферой лжи, поддерживая любую идею, исходившую от ее большого и светлого ума.
   Юта долго думал: ввязывать Шенет во все это дело или нет, потому как это был единственный человек, против которого Комитет бы не пошел. В конце концов, он оставил ее как резервный вариант для себя на случай, если все его усилия будут напрасны. Он остановился перед узкой дверью, но делать шаг не стал. Как ему лучше войти? С улыбкой или серьезным? С какими словами? Юта негромко рассмеялся сам себе: такое впечатление, что он готовился к свиданию с девушкой. Он решительно шагнул вперед, детектор сработал на движение, и дверь автоматически открылась. Взъерошенная голова повернулась, и Юта к своему удовольствию увидел сияющий взгляд на усыпанном веснушками лице.
   - Ну привет, дружище, - раскрывая объятия сказал Юта, широко улыбаясь.
   - Юта! - двадцатичетырехлетний гений кинулся к нему, - Какого черта ты так долго?!
   - Ладно-ладно, - засмеялся Ричард, ласково потрепав парня по плечу, - ты же знаешь, светиться я не мог.
   - Ну как всегда! - Харпер сделал шаг назад, поправил очки и, все еще не веря своим глазам, покачал головой, - Я уж думал, что-то случилось, ты же знаешь, мы тут как крысы лабораторные в клетках! Ничего не знаем!
   - Да что со мной может случиться? - отмахнулся Юта, - Присесть-то предложишь?
   - Ой! - засуетился Харпер.
   Юта знал его уже шестой год, а юнец так и не изменился. Слово "порядок" было ему просто не знакомо. Ручки, бумаги, какие-то непонятные детали, провода - все находилось в таком хаосном состоянии, что ступить было негде, но Харпер каким-то образом во всем этом разбирался. Из-под стола он выкатил пуфик, заваленный бумагами.
   - Ну, ты сам понимаешь, - начал оправдываться гений, - работы по горло, - он переложил кипу на другое место, и указал Юте на пуфик, - садись.
   - Спасибо, - Юта сел, широко расставив ноги для удобства, - напрягают?
   - Напрягают, - кивком головы согласился Харпер, - пытаются выжать все в кратчайшие сроки.
   - Комитет лютует?
   - Да не особо. Последние дни они через чур занялись собой. Это подозрительно.
   Юта мгновенно понял, в чем тут дело, но с Харпером делиться не торопился.
   - Что Шенет?
   - Она думает, что Комитет к ней прислушался. Думает, что все в порядке. Но я-то вижу, как за ней некоторые из нашего же комплекса поглядывают.
   - Сколько? - посерьезнел Юта. Харпер, кажется, начал взрослеть.
   - Трое подсадных - это точно, - он поморщился и махнул рукой, - Комитет не до конца верит ей, сам понимаешь почему. А вот она будучи непосвященной во все ваши шуры-муры на Херувиме, свято ему верит. Она же ничего не знает про трибунал!
   - Вот и хорошо.
   - Ничего хорошего, - возразил Харпер, - она несколько раз просила встречи с Женькой, - Юта насторожился, - ей отказали. Сказали, что она переведена на службу обратно в Италию. Но, знаешь ли, биоком не отвечает - Комитет и на это отговорку придумал. Тогда она хотела связаться с Санни - тоже ничего не получилось, а Комитет настаивает на своем: все перевелись по собственному желанию. За пущей надобностью остались только Сашка и Алекс. Ей предложили поговорить с Сашкой, но она сама не захотела, - Харпер пристально посмотрел на Юту, - Ричи, она что-то подозревает. И пребывая и дальше в неведении, она может все испортить. Я тебе говорю!
   - А у вас с ней как отношения?
   - Ха, - усмехнулся Харпер, - думаешь, она меня послушает? Я для нее не авторитет. Я же в сыновья ей гожусь!
   - Понятно, - Юта понял ход мыслей Харпера. Тот хотел озадачить его еще одной проблемой и, кажется, озадачиваться было действительно нужно.
   - Как ребята? - Харпер резко переменил тему разговора, но Юта давно к этому привык, поэтому сориентировался быстро:
   - Пока держатся, но мы не можем им помочь. Будет слишком заметно.
   - Но ты же шикарный актер! Никто ничего даже и не понял! Даже Женька!
   - Поверь, что в это дело было влезть очень тяжело. А что касается Женьки, она уже наверняка догадывается, что к чему, - Юта вздохнул, заметив, что Харпер мнется, хочет что-то сказать, но никак не решается. И дело тут, похоже, было не в стеснении, а в боязни услышать ответ. Юта не очень понимал, о чем должна была пойти речь, но спрашивать не стал, полагая, что Харпер все же решится сам.
   - А что Уилкс? - осведомился юнец, так и не спросив то, что хотел.
   - Он теперь гражданский, - развел руками Юта, - отстранен. И вообще куда-то делся, нет его на Земле, да он нам и не нужен.
   - А до этого его тоже о чем-нибудь спрашивали? Он же делал Санни мнемографию.
   - На сколько я знаю - нет. Сашка об этом Комитету не упомянула. А если и упомянула, то для него важнее первоисточник, чем вторсырье.
   - А Санни?
   - Пока не знаю. Знаю только то, что Комитет ничего не должен узнать. И это не только мое мнение. Так думает и ЦСО.
   - Ах, да! Самая гуманная организация во всей вселенной! Откуда тебе знать, какие у них интересы на самом деле? Или ты веришь в человеческую непогрешимость? Да это чушь собачья и ты сам в этом убедился на Сашкином примере!
   - Сашка - это отдельный разговор. А ЦСО защищен Кодексом чести.
   - Кодексом чести...- буркнул Харпер и поправил указательным пальцем очки. Его глаза скрылись за бликами стекла, - мне, откровенно говоря, вообще не нравится вся эта идея гуманности. Или верхи что-то скрывают, или на самом деле так глупы, что хотят сделать этот мир лучше.
   - Я им доверяю.
   - Я волей-неволей тоже, но ты представь, что будет, когда ЦСО запустит свои пальцы повсюду! Ты думаешь, они будут в своих стремлениях лучше, чем Комитет, когда у них окажется секрет нагаа и внутрипланетной энергии?! - Харпер привстал, нависая над Ютой, но тут же резко сел, закончив.
   - Я не знаю, - уронил голову на руки Юта и вздохнул, - я впервые в жизни не ощущаю собственной значимости. Сашка пытается следить за мной, а становиться невидимым я все-таки не умею. Я был у нее сегодня. Припугнул... а что мне оставалось делать?! - он, казалось, опять загорелся, но тут же сник. - У меня голова идет кругом! А что касается ЦСО - так они и меня могли спросить, где нагаа, но ведь не спросили же! Может быть, им это и не надо.
   - Погоди, еще спросят.
   Юта некоторое время сидел, сгорбившись, пытаясь что-то нарисовать пальцами на пуфике, на котором сидел, потом вздохнул и неожиданно выпрямился:
   - По крайней мере, теперь я понимаю ребят, когда они сидели и молчали в тряпочку, пока Талоне "раздваивался". Я сидеть, сложа руки, не буду.
   - А как же неприкосновенные инструкции ЦСО? - прищурившись, съязвил Харпер.
   - Ты же сам сказал, что я шикарный актер! Да и ты тоже ничего. Даже Женьку обвел вокруг пальца, когда она к вам в секретку на Херувиме пошла!
   - Да ладно, - небрежно отмахнулся Харпер, - можно было спихнуть все на Талоне, да он и сам все на себя взял. Он же тоже наш человек, хоть и Хогом тогда был.
   - Ага, вот тебе и "наш человек" - гнет спину, гробит себя в забое...
   - Это было его решение. Мы молоды. Мы - надежда.
   - А он, значит, уже все? - Юта недовольно уставился на Харпера и выдержал паузу, ожидая, что собеседник выдаст что-нибудь еще, но тот в молчании смотрел на Юту. - Нет. Бросить его нельзя. Я понимаю, что он пошел на этот шаг, чтобы не навлечь на нас всех подозрение. На меня и так Сашка косо смотрит. Как бы все не раскрылось раньше времени, - он задумчиво постучал пальцами по губам и округлил глаза, в которых светилась решимость, - но факт остается фактом: Талоне надо вытаскивать. Долго после того, что с ним было, он не протянет.
   - И как прикажешь это сделать? - с иронией в голосе спросил Харпер.
   Юта понял, что юнец и в самом деле верит в безвыходность ситуации. Он не стал его осуждать. В последнее время он и сам грешил подобными мыслями. А кроме того, отчаянная решимость Харпера могла только помешать. Юте скорее была нужна холодная расчетливость, нежели неразумная спешка. Поэтому он только вздохнул в ответ:
   - Я не знаю, - он поджал губы и добавил, - пока.
   Харпер вскинул на него взгляд серьезных глаз и Юта в очередной раз убедился: как бы не закончилась игра, Харпер останется на поле до конца. Просто вступит в нее тогда, когда будет нужно. Точнее тогда, когда скажет Юта.
   - Как Женька? - неожиданно и тихо спросил Харпер.
   - А что она тебе? - удивленно поинтересовался Юта. Он догадался, что именно этот вопрос Харпер и пытался задать несколько раньше, но не смог. И он не удивился простому и искреннему ответу Харпера:
   - Она была единственным человеком, который надо мной никогда не смеялся.
   Прошло несколько часов с начала рабочего дня, а настроение Александры ничуть не улучшилось. Отчего-то именно сейчас ей хотелось покинуть свой пост, но она не могла. Можно было уже давно сослаться на болезнь и хотя бы на денек...куда? Покинуть планету ей вряд ли позволят, а на Земле давно уже не было ни достопримечательностей, ни курортов, ни мест, где можно было хотя бы на короткий отрезок времени забыть о том, кто ты - и просто насладиться жизнью. Этого раньше и не требовалось, даже если возникала необходимость. Достаточно было хорошей компании, голубого неба и солнца над головой. Сашка часто вспоминала приятный теплый ветер на Херувиме, его мягкое светило, нежно ласкающее кожу, и мирилась с его сыростью, лишь бы вырваться из этого порочного круга. Может быть, причиной ее апатии ко всему была замкнутая обстановка подземных бункеров, выхода из которых для нее не было? Сашка не оправдывала себя, хотя продолжала упорно искать обоснованные мотивы своего поведения. Их можно было найти тысячу, но она прекрасно понимала, что в данной ситуации ложь самой себе не приведет ни к чему хорошему, а только все усугубит. Еще она понимала, что зарылась слишком глубоко и продолжает делать это дальше. Причем вполне осознанно.
   Ее размышления были прерваны сигналом рабочего канала. "Опять мелочь какая-нибудь..." - недовольно подумала она. Но буквально через секунду ее лицо вытянулось от изумления. Александра быстро спросила:
   - Как он прошел?
   - С кодом доступа, - последовал ответ.
   - Ясно, - Сашка отключилась.
   Война, кажется, опять началась. Только теперь она грозилась быть еще более беспощадной, поскольку это была война в душах людей. Сашке стало нехорошо, и она сделала несколько глотков пресной воды. Она знала о войнах большой политики, существовавших на протяжении всей истории человечества, но не думала, что когда-нибудь станет далеко не последним их участником. Положение осложнялось тем, что борьба разгоралась между когда-то близкими людьми, а эти войны, как было известно Александре, всегда были самыми кровавыми.
   За этими мыслями Сашка отвлеклась от главного: Юта был у Харпера. Над этим следовало бы поразмыслить. Она щелкнула с досады языком: если бы только она могла знать, о чем они говорили! Она злилась, но успокоилась быстро. Волнения сейчас ни к чему. Они могли привести к логическим ошибкам. Александра глубоко вдохнула и глубоко выдохнула. В голове стучало только одно: Юта был у Харпера, а, следовательно, они знакомы. Но как? Когда? Может быть это Женька как-то успела их свести? Ведь Харпер числился в ее друзьях очень давно, а Юта - недавнее приобретение. Но даже если и так, ей, Сашке, нет до этого дела. Знакомы - не знакомы, какая разница? Суть в другом: зачем Юта был у Харпера? Он пошел к нему сразу же после того, как вышел от Александры. Но почему к этому прыщавому подростку? Почему не к старому другу Джону? Что у них общего? Сашка сидела в кресле, сложив ладони "домиком", и напряженно думала, наморщив лоб. Если Юта и пошел к Харперу, то наверняка по делу, но какие у них могут быть дела? Они же разного поля ягоды и вряд ли когда найдут общий язык. Это только Женька могла найти индивидуальный подход к человеку. "Значит, - заключила про себя Александра, - этот визит не прост". Может быть, они готовят заговор? Но как? Каким образом? Сашка нервно закусила губу: "Нет, не может быть, чтобы они начали действовать так рано. А Харпер? Ну какая из него фигура? Он слишком молод и не умеет скрывать своих чувств". И еще одно: Юта прошел с кодом доступа. В исследовательский Комплекс не могла ступить даже Александра. "Черт! - выругалась она, - Кто же он?" Что-то внутри начало поджимать, вызывая неприятное ощущение в области желудка. Под ложечкой засосало, но Александра не была голодна. Может быть это было то самое природное чутье, о котором так много говорили Санни и Женька. Она остановила ход своих мыслей на Санни и подумала: "Да...вот это по-настоящему сильная фигура".
   Она покинула свое рабочее место и быстрыми шагами направилась в информационный центр. Почему-то раньше посетить его она не догадывалась. Хотя не особо-то и надеялась, что ее поиски закончатся именно тем результатом, который был ей нужен. Она зашла в одну из многочисленных кабинок центра и закрылась, оставшись в тесном пространстве крошечного помещения. Александра без труда подключилась к информационному каналу, мгновенно вынесшему ее в глобальную сеть. В последний раз Сашка пользовалась услугами центра еще тогда, когда на Земле было голубое небо. Тогда она нашла то, что было нужно. Сейчас же, на свой четко сформулированный запрос она получила такой же четко сформулированный ответ: "В доступе отказано. Информация засекречена ЦСО". "Ч-черт!" - вырвалось в очередной раз, и Александра нажала паузу. Ей нужно было еще подумать. Она откинулась на жесткую спинку стула и посмотрела на неприглядные серые металлические стены сумрачной кабинки. У нее возникло странное чувство - будто бы ее водят за нос. Раскладывая в своей голове все по полочкам, Сашка невольно подумала: "Простой оперативник не может быть таким крутым. Или ЦСО всегда так прикрывает тех, кто имеет к ним какое-то отношение?"
   Она отменила паузу и продолжила поиск по совсем другому направлению: Торнбери Харпер. Но ничего подозрительного она так и не обнаружила. Александра отключилась, и некоторое время сидела в полной тишине. Еще на Херувиме она узнала, что Женька водила Шенет к Харперу. Почему-то она думала, что эти отношения были давно прекращены. Или Женька, как обычно, ничего не рассказывала? Или даже после длительного разрыва эти отношения не ослабли? Думая об этом накануне своего первого допроса Комитетом, Сашка упомянула о связи обвиняемой с Ютой и Харпером. Но Юту допрашивать так никто и не стал: как сотрудник ЦСО он был неприкосновенен и не мог давать показания. Еще тогда Сашка заподозрила, что простого оперативника навряд ли бы так прикрывали. Когда же ее собственное положение более-менее укрепилось, она попробовала отстранить Харпера и провести расследование - может быть он тоже имеет отношение к заговору против человечества? Таким образом она хотела обезопасить себя, но не получилось. Ходатайство Комитет отклонил, сославшись на отличную работу Харпера и его гениальность. В глобальной сети на него Александра тоже ничего не смогла накопать. И теперь, сопоставив все это, ее словно обожгло: Харпера тоже кто-то прикрывает. Они с Ютой в одной связке? ЦСО? Сашка вскочила. Единственный человек, кто хоть как-то мог ей помочь был лейтенант Джон Майл, который теперь сидел на бумажках в отделе секретариата. Это был максимум, который смог для него сделать президент. Она понимала, что он, возможно, даже не захочет с ней разговаривать, но попытаться было нужно. По крайней мере теперь она его не боялась. Да и вряд ли он мог что-нибудь сделать. Он был не в том положении. Джон был унижен и раздавлен. Его, привыкшего к огромному пространству космоса, посадили в кабинет. Это было самым ужасным, что он когда-либо мог себе вообразить и этот кошмар исполнился. Он умолял президента отправить его вместе со всеми ребятами на работы, но президент был непреклонен. "Джонни, - сказал он, - не забывай, что ты мне, как сын. И как твой отец я не могу допустить, чтобы ты работал с каторжниками, но эта работа - это все, что я могу для тебя сделать". Джон не мог сказать "нет". Он понимал не только с каким трудом Джек Уолис добился этого места, но и то, с каким трудом он смотрел в глаза самому Джону, зная, что ни он, не ребята были невиновны. Но большая политика требовала принятия какого-то решения и оно было принято. Джон понимал, что и сами ребята взяли на себя всю ответственность потому, что не могли допустить, чтобы Джека Уолиса на посту президента сменило временное правительство, управляемое Комитетом. Впрочем, Комитет и сам понимал, что для осуществления его планов время еще не настало. Поэтому Джон тихо сидел в кабинете, заваленный никому не нужной макулатурой, приходил ровно в восемь и уходил ровно в пять в свое скромное жилище, где до утра переключал каналы на визоре и засыпал перед ним, чувствуя на душе непомерный груз. Чтобы ни о чем не думать он ушел целиком в работу, как всегда. Он был неразговорчив, мрачен. Лейтенанта Джона Майла мучила страшная депрессия. Он даже перестал курить. Он никого не хотел видеть, не был в курсе никаких дел. Он не виделся с Ютой, не потому, что тот не заходил или Джон сам не хотел его видеть, а просто потому, что на это не было времени. Новая работа требовала концентрации внимания и отдачи, и Джон за неимением выхода полностью сконцентрировался и отдался, стараясь забыть все, что произошло. Но это тоже было весьма трудно, потому нет, да и попадалась какая-нибудь директива за подписью Александры Полевой, и тогда у Джона вновь опускались руки, накатывали приступы тоски, никчемности, безразличия и плаксивости одновременно.
   Когда Александра появилась на пороге его отдельного кабинета, Джон даже не отреагировал. Она поняла, что он его просто не замечает. Занят работой. Некоторое время она стояла, внимательно наблюдая за его сосредоточенным лицом. Затем чуть слышно кашлянула и широко улыбнулась. Джон поднял обычный деловой взгляд на посетителя, удивленно поднял брови и откинулся на спинку стула. На его лице улыбки не было. Его руки спокойно лежали на столе. Сашка отметила, что его взгляд был абсолютно спокоен.
   - Ну здравствуй, - миролюбиво сказала она, протягивая руку для приветствия.
   - Привет, - ей достался сухой ответ, но она зацепилась, особо не расстроившись по поводу того, что Джон руки ей не подал. Он продолжал молчать, всем своим видом показывая, что разговаривать-то им не о чем.
   - Я по делу, - заговорила она, надеясь на появление в глазах Майла хоть какого-то интереса, но его глаза остались по-прежнему пусты. Хотя нет. Одно чувство в них все-таки светилось - ненависть. Александра почувствовала это так явно, что будто бы пелена повисла перед ней. Она сделала шаг вперед и помахала рукой, словно прокладывая себе путь.
   - Что ты знаешь о ЦСО? - прямо спросила она.
   Джон посмотрел на нее и откровенно рассмеялся. Кажется, теперь он начал понимать причину визита Александры. Сашка терпеливо ждала ответ. Когда он, наконец, успокоился, то развел руками со словами:
   - Повнимательнее надо было быть в свое время, капитан! И не воротить нос от общих дел, а то, глядишь, если бы все знала - может быть и майора бы хватанула!
   Сашка знала, что то, что сказал Джон, далеко не все, что он хотел сказать. И сейчас в сердцах он наверняка поносит ее последними словами. Но вместо того, чтобы вспыхнуть, она отодвинула несколько бумаг и присела на край стола:
   - Если бы ты знал, как я устала бороться с вашим твердолобием! - со вздохом сказала она и достала пачку сигарет, протягивая ее Джону, - Закуришь?
   - Отравленные?
   Сашка молча убрала пачку и закурила сама. Она глубоко затянулась и сидела так несколько секунд, затем медленно выпустила дым в потолок:
   - Почему до вас никак не доходит, что я пытаюсь вам всем помочь? Или, может быть, вам этого и не нужно? А?
   - Смени методы, - посоветовал Джон, помолчал и добавил, - мне работать нужно. Извини.
   - Так что ты знаешь о ЦСО? - спросила она заданный ранее вопрос.
   - Мне надо работать, - вкрадчиво повторил Джон и отвернулся к своим бумагам.
   Сашка затушила недокуренную сигарету и, не делая резких движений, спокойно вышла из кабинета, хотя внутри ее несколько подбрасывало. "Идиот", - так и хотелось сказать на прощанье, но она этого не сделала. Она чувствовала, что Джон ее ненавидит и так искренне, что это чувство готово было чуть ли не материализоваться. Сашка считала, что поступила совершенно правильно, не сорвавшись, потому как если бы она дала себе волю, то Майл бы подумал, что она ничуть не изменилась, и наговорил бы неимоверную кучу гадостей. Хотя, может быть, так и нужно было сделать, потому что в порыве он мог наговорить и много полезного для Александры, но зато этим поступком она не смогла бы поставить его в тупик. Теперь же, и Александра была в этом уверена, ее столь спокойное поведение заставит лейтенанта Майла по-настоящему задуматься о положении дел и, возможно, о том, что Сашка знает на самом деле гораздо больше, чем говорит или спрашивает. Он может попытаться устроить встречу с Ютой - и вот тогда что-то и может двинуться с места. Следить за Джоном ей ведь никто не запрещал! Это была единственная приятная мысль за сегодняшнее утро и настроение Александры постепенно улучшалось. Всякий раз раньше она поражалась Женькиному умению владеть собой тогда, когда это было нужно. Сейчас, похоже, у нее это тоже получилось. Тогда, еще на Херувиме, когда Джон ей все высказал, она все приняла так близко к сердцу, что чуть было не растеряла остатки гордости. Сейчас же его колкости ее даже не задели. Это был хороший признак. Александра была довольна собой.
   Джон бросил все свои бумаги в тот же миг, как дверь за визитершей затворилась. Впервые за столь долгое время он почувствовал прилив сил. Работа сегодня резко отошла на второй план. Джон с чувством внутреннего беспокойства заходил по кабинету. Страшно захотелось покурить. Он похлопал себя по карманам, но сигарет не было. Придется терпеть до вечера. Джон усмехнулся: не уж-то Юта с утра пораньше так подперчил Сашке? Да так, что Сашка примчалась сюда? Или было что-то еще? Джон с ужасом обнаружил, что за столь короткое время совсем разучился думать. Единственное, что он очень хорошо понял - это то, что теперь Александра стала опасна вдвойне. И не потому, что с ней рядом Алекс. Она укрепилась сама по себе. Ее выдержанность говорила о том, что теперь она не та взбалмошная девчонка с дурным характером. Теперь все по-другому: Александра четко знала чего хотела и Джон это явно увидел, равно как и почувствовал, что в ее визите мог быть какой-то подвох. Ведь не могла же она надеяться, что Майл встретит ее с распростертыми объятиями?
   Джон постарался успокоиться и сел. Если Сашку заинтересовал Юта, то за ним, Джоном, вполне могло быть установлено наблюдение. А если так, то теперь осторожничать нужно ему. Майл углубился в свои привычные бумаги, но мысли по-прежнему никак не могли придти в порядок. Юта что-то задумал? Джону стало не по себе. Неужели еще не все кончено, и он пытается что-то изменить? При настоящем положении дел это просто самоубийство! Или, пока Джон разгребал макулатуру, что-то изменилось? Черт, в таком эмоциональном возбуждении он не был уже очень давно. И если раньше оно стимулировало мыслительные процессы в его голове, то сейчас просто мешало сосредоточиться. Он встряхнулся и взял следующую бумагу. "Как же там ребята?" - спросил он себя. Об этом он старался не только не думать, но и не вспоминать, поскольку это доставляло лишь боль. Он даже не знал, как обстоят дела на самом деле, поскольку единственное, у кого это можно было спросить - у президента, а Джон в силу слабости характера не решался. На самом деле он просто боялся услышать страшный ответ. Но пару раз он все же вспомнил про Санни: в последнее время отношения между ними не сказать, что охладились, несколько наоборот, накалились, но виной всему была война. Теперь все могло оказаться намного сложнее. Если ребятам когда-нибудь и удастся встретиться, то отношения наверняка сложатся по-другому: слишком много факторов могло повлиять на их характеры. Волновало одно: только бы никто из них не сломался.
   Джон окончательно переключился на работу, намеренно отгоняя от себя мысли о Женьке. Он чувствовал, что спать ему в эту ночь точно не придется, но к этому он уже успел привыкнуть. Интересно, спит ли по ночам президент ОНЗ?
   Джек Уолис спал, но его сон был тревожен. Он часто просыпался, прислушивался. Порой его мучила бессонница, и тогда он вставал и шел в свою "думательную" комнату, прихватив с собой из спальни стакан воды и снотворное. Долго читал, а потом так и засыпал, сидя на диване. Со дня трибунала он постарел еще больше: скулы резко обозначились, запали глаза, и теперь он уже больше походил на старика со всем набором болезней возраста. Но чаще он сознательно доводил себя до изнеможения мыслями о том, что сделал ради своего собственного спасения. Он, как и Сашка, тоже был предателем. И по сути это он предал собственный народ, отдав приказ об уничтожении Херувима. Джек Уолис часто думал о том, что если бы это произошло, он, пожалуй, сам бы покинул президентское кресло, не в силах взять на себя груз гибели десятков тысяч людей. Он без конца благодарил бога за то, что этого не случилось, хотя, может быть, надо было благодарить кое-кого другого, но он не мог проявить милосердие, ибо это было бы уже признаком слабости. Определяя свое собственное положение, Джек Уолис определил его как положение между двух огней. С одной стороны его, как целостную личность, спасли ребята, с другой стороны можно было сказать, что он был в долгу перед Александрой. Своим добровольным сотрудничеством она спасла его карьеру. Сейчас он мог выиграть даже предстоящие в будущем году выборы. Он был популярен. И он выбрал настоящее. Однако всякий раз, когда он встречался с Джоном, его сердце обливалось кровью, видя его отягощенность. И тогда он начинал думать о том, что и сам стал жертвой несправедливой войны. А самым тяжелым было то, что он ничем не мог помочь тем, кто когда-то сделал его президентом, неоднократно вставал на его защиту и никогда не держал зла. Он прекрасно понимал, что пойдя под трибунал, ребята в очередной раз спасли его и обезопасили на какое-то время население Земли от произвола Комитета.
   Президент находился в своем личном кабинете. Как всегда его окружали книжные стеллажи с многочисленными, бережно хранимыми изданиями, безупречный порядок на столе, картины Левитана, чудом сохраненные при поспешном бегстве с поверхности. Александра любила бывать здесь. Ничто так не расслабляло, как обстановка домашнего рабочего кабинета. И, несмотря на всю серьезность проблем, которые здесь решались, она все-таки умудрялась оставлять здесь все свое эмоциональное напряжение. Президент взглянул на наручные часы - начало седьмого. Официальный рабочий день закончился. Началась неофициальная часть. Скоро должен был появиться посетитель, которого он вызвал как раз на это время. И едва он успел об этом подумать, как пресс-секретарь доложил о том, что посетитель прибыл. Джек Уолис молчаливо кивнул и двери раскрылись, пропуская капитана ВСКБ.
   - Садитесь, Саша, без лишней официозности предложил президент и, глядя на ее, спросил, - Вы чем-то озабочены?
   - Нет, нет, - тут же ответила она, присаживаясь на стул. Он сидел напротив нее в любимой позе: закинув ногу на ногу и сложив руки домиком, оперев их на подлокотники:
   - Тяжелый день?
   - Не легкий, - согласилась Александра, подумав при этом: "Старый черт, не удивлюсь, если он уже обо всем знает". - ее лицо выглядело действительно усталым. Она спросила:
   - Вы же меня не для этого вызывали?
   - Верно, - кивнул головой президент и убрал руки от лица, сцепив их в замок перед собой, - лукавить не буду, скажу прямо...
   Сашка внутренне напряглась. Она догадалась, что разговор пойдет о ребятах, и приготовилась отбить эту атаку. Она была уверена, что рано или поздно этот разговор состоится, потому как президент стал слаб на дела сердечные - он помнит, что и им обязан своим президентством, а значит он, вероятно, попытается смягчить их условия. Но Сашку радовало одно: против Комитета он тоже не пойдет, а следовательно, мало что изменится. Тем не менее, раз уж этот разговор начался, то он мог и продолжиться. Сашка подумала, что у нее появилась еще одна противодействующая сила. Пусть слабая, но с большим официальным весом. И единственным способом избавиться от этой лояльности было занять это место. Сашку обожгло изнутри, бросило в жар и она едва сдержалась, вернувшись в реальность, дослушивая фразу, произносимую Джеком Уолисом:
   - ...может быть, стоит вытащить Талоне из забоев? Он уже стар.
   "Ах, вот оно что! - Сашку колотило от переизбытка чувств, но она продолжала держаться, - Он игру затеял! Хочет, чтобы рядом опять были надежные люди! А меня с Комитетом на помойку? Дудки!"
   - Он опасен, - без лишних эмоций ответила она.
   Президент слегка улыбнулся:
   - А вы жестокая, Саша.
   Она улыбнулась ему в ответ:
   - Не вы ли, господин президент, собирались уничтожить Херувим и даже сделали попытку диверсии?
   - У меня не было выбора. Да и Талоне спас ваши жизни.
   - Теперь у меня тоже нет выбора. Слишком много врагов.
   - Боитесь потерять место?
   - Пока нет. Я нужна Комитету, - она сделала акцент на слове "нужна", давая таким образом понять, что в настоящее время от решений президента ничего не зависит. Он понял это, но она не увидела никаких этому свидетельств. Джек Уолис остался непоколебим. И Сашка поняла, что вся эта игра еще и тщательно спланирована. Внутри себя она усмехнулась: "А как на счет этого?":
   - Кстати, я подала прошение в Комитет об искусственном вскрытии памяти бывшего командира отряда 12-44.
   Президент прищурился, но сдержался:
   - Мне об этом не докладывали.
   - Значит, доложат о результатах. Кстати, решение Комитет подозрительно тянет - не по вашей ли указке?
   - Вы лихо избавляетесь от нависшей угрозы, Саша, - уклонился от ответа президент.
   Сашка чуть подалась вперед и вкрадчиво произнесла:
   - Эти люди - преступники. Не так ли? Господин президент?
   - Да, конечно, - президент вновь загадочно улыбнулся и эта улыбка не понравилась Александре, но еще меньше понравилось сказанное далее, - но ровно на столько, на сколько мы с вами невиновны, - он тоже чуть подался вперед, но тут же откинулся назад, - вы взвалили на себя слишком много полномочий.
   - Я справлюсь.
   - Не сомневаюсь.
   Теперь, кажется, Сашка понимала: все это время президент ни капли не усомнился в преданности своего некогда элитного отряда. Более того, он точно знал, что они невиновны и искренне желал им помочь. И как только Сашка могла не понять этого сразу?
   - А почему Майл не в забоях? - поинтересовалась она, когда волна напряжения, наконец, спала.
   Джек Уолис посмотрел на нее и покачал головой:
   - Он мне как сын.
   - Нерадивых детей нужно наказывать.
   - Не вам судить, - резко ответил он и встал, отвернувшись, засунув руки в карманы брюк. Сашка внимательно за ним следила: этот старик был не так беспомощен, - у вас нет своих детей. И вряд ли будут, - он в упор посмотрел на нее, повернувшись, но она молчала, - мы в долгу друг у друга, Саша. На этом все заканчивается. И не пора ли прекратить то, что вы начали? Война закончена. Пора строить мир, а не бороться с призраками.
   - Моя война только началась. И я не хочу и не буду ее прекращать, - твердо ответила Сашка.
   Она встала и приготовилась просить разрешения уйти, но президент остановил ее вопросом:
   - Вы метите на мое место, Саша? - он немного помолчал, пожал плечами и добавил: - У вас это когда-нибудь обязательно получится. Вы свободны.
   Сашка молча вышла. Президент вызвал пресс-секретаря:
   - Подготовьте мой шаттл. Он может мне понадобиться в любую минуту.
   - Да, сэр, - как всегда ответил ему пресс-секретарь и остановился у двери, удивленно обернувшись на свое произнесенное имя, которое он слышал впервые:
   - Уилл, вы прекрасно выполняете свою работу, и мне бы не хотелось рушить вашу карьеру...
   - Я пойду с вами до конца, господин президент, - впервые в жизни он не дал ему договорить, но тот совсем не обратил на это внимания:
   - Спасибо, Уилл. Вы можете идти.
   - Да, сэр, - ответил пресс-секретарь и тихо ушел.
   Президент заложил руки за спину и прошелся по кабинету. Он обдумывал разговор с Александрой. Да... Отступать она не собиралась. И никогда не отступала. Могла только затаиться до поры до времени. Это он заметил еще давно. Теперь предстояло решить самый сложный вопрос: допустить Сашку или не допустить поближе к теплому месту и таким образом заставить на некоторое время успокоиться, купаясь в лучах собственной славы?
   Сашка думала несколько о другом. Эту привычку она тоже переняла от Женьки: та, если в жизни ее грозилось случиться переменам, и тем более, если они уже произошли, никогда не торопилась об этом рассказывать до тех пор, пока страсти в душе не успокаивались и можно было поговорить спокойно. Сашка отчетливо помнила тот день, когда Алешка сделал Женьке предложение. Было лето. Но лето на редкость дождливое. У них с Женькой был долгожданный выходной. Конец августа. Небо становилось все пасмурнее. Ветер стал пронзительно холодным. Сашка застегнулась на все пуговицы, подула горячим воздухом на руки и укрылась в доме. Сделала она это потому, что небо не внушало доверия. Казалось, что скоро пойдет дождь. На улице стало сумрачно и мерзко, хотелось зарыться в мягкое теплое одеяло и уснуть. Женька убежала на свидание - у Алешки оставалось пару часов до выезда на операцию в Копенгаген. Сашка, одиноко глядя в окно, нахмурилась: было несколько проблесков солнца, но погода испортилась резко, напоминая, что осень стремится как можно раньше вступить в свои права. Часы, казалось, тянулись бесконечно. И вот на пороге появилась Женька. Она с шумом ворвалась в гостиную и поставила перед Сашкой бутылку шампанского:
   - Сегодня, Сашенька, гуляем! - она пробежала к холодильнику и затолкала вторую бутылку в охладитель.
   - У тебя что, день рождения? - недоуменно спросила Александра, глядя как Женька ставит огромный букет нежных белых лилий. Последний букет, кстати, не успел еще завять. А новый нести к себе в спальню Женька не торопилась.
   - Нет, - улыбнулась она, - я в душ. Потерпишь? - она уже легко взбегала по лестнице.
   - А что за повод? - прокричала ей вслед Сашка.
   - Всему свое время, Сашуня!
   В ванной зашумела вода и Сашка поняла, что ее любопытство нужно бы унять. Она дотянулась до рядом стоящих фужеров и поставила их рядом с еще ледяным шампанским. Затем повертелась около букета. Женька на радостях не вытащила записку, затерявшуюся среди цветов. Алешка любил подобные штучки. Женька же от них была просто без ума. Сашка подумала, что она не обидится, если она прочтет послание: "Моей девочке с бесконечной любовью". Сашка аккуратно приставила записку к вазе, села напротив нее и положила голову на ладони. Ей стало немного грустно. И скорее всего от того, что хотелось, чтобы такую записку ей написал Алекс или Санни, или Альфред, да не все ли равно кто? А еще лучше, чтобы все сразу. В задумчивости Александра просидела долго, дожидаясь, пока спустится Женька в своем ярко-желтом коротеньком халате.
   - Ты что не пьешь? - поинтересовалась та, входя в гостиную неслышно, босиком.
   Сашка даже вздрогнула. Она не слышала как перестала бежать вода.
   - Тебя жду, - ответила она.
   - Это тебе все! - рассмеялась Женька, доставая из холодильника мультифруктовый сок. - Я и так фужер для отмазки выпила.
   - Так ты ему не сказала!- воскликнула Сашка, изумленно глядя на подругу. - А я думала цветы по этому поводу!
   - Не сказала, Саша. Вернется из своего королевства Датского - вот тогда и поговорим.
   Сашка нахмурилась, налила себе шампанского и чокнулась фужером с Женькой:
   - А цветы такие обалденные к чему? - она рассеянно пожала плечами и тут ее взгляд упал на руку Женьки, на безымянном пальце которой красовалось аккуратное колечко с маленьким переливающимся камушком внутри. Сашка открыла рот, но Женька сказала за нее:
   - Саша, Алешка сделал мне предложение.
   Александра сбросила с себя оцепенение, вскочила, подлетела к Женьке и обняла ее:
   - Когда?
   - На нашу годовщину. В сентябре.
   - Так скоро!
   - Он сам так решил.
   - Женька-а, - потянула Сашка, не веря своим ушам, - ты самая счастливая на свете! Ну расскажи, расскажи, как это было? - она подсела поближе к Евгении и долила шампанского в свой фужер, - а то я только в кино видела, как это бывает.
   - Красиво, - Женька мечтательно улыбнулась, вспоминая этот момент.
   - А где? - допытывалась Александра.
   - В парке.
   - Прямо в парке! Прилюдно?!
   - Ну в этом же нет ничего запрещенного?
   - Ну нет, - опять рассеянно потянула Александра и хотела что-то сказать, но Женька начала первой:
   - Сашка... - Женька откинулась на спинку дивана и, до конца сама еще не веря, что это произошло, произнесла, - он встал передо мной на колени, представляешь? - нет, Сашка могла об этом только мечтать, а Женька между тем продолжила, - И знаешь что? Он будет прекрасным отцом.
   У Женьки в тот момент было уже восемь недель беременности. Еще через неделю всем ее мечтам пришел конец.
   Сашка словно очнулась. Ее окружал совсем иной мир. Мир без солнца, без ветра, без дождя. Мир, состоящий только изо льда и колючего снега над головой и бункеров вокруг. Воспоминания помогли отвлечься ей от последнего разговора, но тронули сердце. На душе стало еще тяжелее, чем было. Она решила прямиком идти к Алексу, не зная, что на ее столе уже лежит свежеподписанное разрешение на искусственное вскрытие памяти Санни.
   Входя в жилой квартал, она совершенно не удивилась его пустынности: люди были либо на работе, либо сидели по норам. По гостям здесь не ходили. Даже в искусственном зеленом уголке с крошечным водоемом не прогуливались.
   Алекс встретил ее без особых эмоций. В последнее время он вообще растерял все свое обаяние. Работа в подчинении у Александры была спокойной. Об этом он когда-то мечтал. Но теперь работа была не в радость. Сашка, не говоря ни слова, прошла и с размаху опустилась в кресло, вытянув ноги. На нее навалилась усталость. Она пробежалась взглядом по комнате Алекса и закатила глаза в потолок. Единственное отличие от ее личных апартаментов заключалось в том, что диван был поменьше, да вместо двух кресел было одно. А зачем Алексу два?
   Алекс подал ей пиво. Александра отпила глоток, почувствовав его живительную влагу. Тут же накатило ощущение расслабленности. Александра закинула руку за голову:
   - Я так устала от всех этих идиотов!
   Алекс невозмутимо открыл еще одну бутылку, одним залпом отпил половину и крякнул. Вот это было действительно удовольствие! А затем сел на диван.
   - Ты сама на себя все взяла, - в его глазах заплясали искорки, а по щекам разлился румянец. Эти глаза напомнили Сашке Санни и она поспешно отпила еще один глоток, чуть поморщившись. Пиво было очень крепким. Сашка и не знала, что Алекс такое любит.
   - Да, - ответила она, - и как Женька справлялась с такой нагрузкой?
   - Надо было поучиться у нее.
   Алекс ответил так просто, словно в этих словах вовсе и не было никакого подтекста. Александра совсем раскисла и была готова пустить слезу от обиды: что бы она ни сделала или не сказала - все упиралось в Женьку. Эдак можно было и развить устойчивую ненависть к бывшей подруге. Сашка сдержалась. Ее слезы уже давно не трогали Алекса. А может, подумала Сашка, его уже вообще ничего не трогает? И живет он так, по инерции?
   - Кстати, что там Федерау? - стараясь говорить как можно беззаботнее, спросила она.
   - Работает. Так же тихо, как и Хаммер, - беззаботно ответил Алекс. Он знал, что с того момента, как Федерау накинулся на нее, Сашка его больше не видела. Она его боялась. А от Хаммера, как ей казалось, не было никакого толку.
   - Надо менять тактику, - потянулась Александра и затуманенным взглядом уставилась на Алекса. Она была расслаблена ровно на столько, чтобы развязался язык.
   - Что ты опять придумала?
   - Я хочу взять выше. А для этого нужно как следует укрепиться. Чтобы сделать это - нужно вытрясти из Санни и Женьки все до последнего слова. И тогда Комитет сам подаст мне новое место на блюдечке с золотой каемочкой. Через меня они смогут действовать намного более открыто, чем через действующего президента.
   Алекс изумленно смотрел на Александру.
   - Ты это серьезно?
   - Вполне, - кивнула Сашка, - я хочу стать президентом ОНЗ. И я им буду, - она помолчала и неопределенно взмахнула в воздухе руками, - ну, рано или поздно.
   На это Алекс промолчал. Он допил пиво и открыл следующую бутылку. За вечер он не проронил больше ни слова. Сашке же этого было и не нужно. Ее вполне устраивал монолог с самой собой и Алексу показалось, что если бы он ушел, то Александра бы этого даже не заметила. Это было к лучшему. Ему не очень-то и хотелось с ней разговаривать, особенно после последнего заявления. Он не сомневался, что это было произнесено на полном серьезе, как не сомневался в том, что Сашка действительно этого добьется. Может быть, ему стоит бросить все и поговорить с Ютой? Что он мог сказать Сашке, чтобы так ее напугать? Действительно ли он так опасен, как это представляет Сашка? А может быть, еще не поздно? Ведь со всем тем багажом, который был за плечами у Роско, в плане знаний о системе безопасности, да с неприкосновенностью Юты можно было бы...Стоп. Сашка поймет все раньше, чем они успеют встретиться. Она слишком хорошо изучила Роско. Алекс поглубже вжался в диван и посмотрел на Александру: она действительно хотела того, о чем говорила. И если Юта ей не по зубам, она легко погубит тех, чьей дружбой когда-то дорожила, если только получит добро Комитета. Да и дорожила ли?
   - Я ненавижу Юту, - медленно проговорила она, не обращая внимания на то, что Алекс только сейчас начал ее слушать, - он тоже выбрал Женьку. Я ненавижу их обоих! Слишком легко у них все всегда получалось. Но я не промах. Я все равно докажу, что я сильнее.
   - Саша, поверь, что они плевать на тебя хотели с высокой колокольни!
   - Э-э, нет, дорогой, - погрозила пальцем Сашка, - не скажи. Если бы Юта так думал - он бы мне с утра не угрожал. И не встречался с Харпером.
   - Харпером? - искренне удивился Алекс. - А он-то здесь при чем?
   - Хотела бы и я знать при чем...
   - Что может сделать Харпер? Он же безвылазно в комплексе находится! Вот если бы он к Шенет сходил...
   - Шенет обложили, как волчицу, - перебила его Сашка. Она открыла уже четвертую бутылку и теперь побаивалась встать с кресла, - ей откровенно врут, а она, дурочка, и верит. Или это я дура, что так думаю, - добавила она и уронила голову на руки, - Я так устала от этих проблем! Когда же они кончатся!
   - Когда ты сама все это прекратишь,- просто ответил Алекс, и ей показалось, что он ничуть не опьянел.
   - Значит, никогда, - вздохнула Сашка, - хотела бы я знать, где этот прохиндей...
  
   - Второй раз за день появляешься. Плохая примета, - со всей серьезностью сказал Харпер, глядя на Юту в несколько растрепанном виде. Его глаза горели. Это, по мнению Харпера, тоже был плохой признак.
   - Я решил встретиться с глазу на глаз. Биоком нынче такая ненадежная вещь!
   - И не говори. Присаживайся.
   - Я не надолго. Сашка пока не знает, что я здесь. И, дай бог, не узнает. Надо действовать.
   - Что? Вот так уже?!
   - Уже. Есть решение Комитета об искусственном вскрытии памяти Санни. Я только что узнал, - Харпер оторопело смотрел на Юту. Никогда он его таким не видел. Казалось, что все происходит так спонтанно, что Юта сам не очень хорошо понимает, чего он хочет. И уж тем более, что делать.
   - Что я могу сделать?
   - Вот, - Юта торопливо вытащил из внутреннего кармана несколько пропусков и сунул их в руки Харперу, - это позволит тебе выйти отсюда...
   - Где ты их понабрал? Они настоящие? - присвистнул Харпер.
   - Где взял - там уже нет. Слушай меня, а не глазей по сторонам, а то пролетим, как фанера над Парижем, - сделал замечание Юта, переводя дух, - для искусственного вскрытия Санни переведут в изолятор. Заблокируй, сломай его биоком, вколи ему что-нибудь. Ты понял?
   - Я могу. Но он будет в коме. И это больно.
   - Да плевать! Мне нужно время, чтобы подготовить операцию.
   - Так ты ничего не делал?! - вскричал Харпер, выразив свою догадку вслух.
   - Конечно нет! Мне нужна стихийность, иначе Сашка все испортит и тогда нам всем крышка! - Юта чуть помолчал и вытер ладонью вспотевший лоб, - И желательно, чтобы бог был тоже на нашей стороне.
   Харпер, все еще держа в руках пропуски, помялся, затем спросил:
   - На чем бежать?
   - На "Да Винчи".
   - Ты с ума сошел?! - в его глазах отразился не то просто страх, не то настоящий ужас, не то комбинация и того и другого вместе, а может быть и просто безнадежность идеи.
   - Другого шанса не будет. Ты со мной?
   - Конечно с тобой! - Харпер поспешно убрал пропуски в карман, - Глупости какие-то спрашиваешь, - его руки тряслись. Вероятно, волнение Юты передалось и ему, - а сейчас делать-то что?
   - Спи. Утро вечера мудренее. Если что - я извещу.
   Юта ушел, не прощаясь. Харпер прислонился к закрывшейся за ним двери и снял очки, потерев уставшие глаза. Он ждал этого дня долгих пять месяцев, а все произошло так быстро и неожиданно, что застало его врасплох. Но это даже не был сигнал к началу. Оставалось только чего-то ждать. Его мысли опять обратились к Женьке. Он не представлял, что могло случиться за эти долгие пять месяцев, но уверенные слова Юты о том, что она в порядке и ей пока ничего не угрожает, позволяли думать, что это действительно так. Харпер знал, что если бы его отправили в забои - он бы с трудом, но справился. А женщина? Он вздохнул. Женьку он знал давно. И она была далеко не той хрупкой былинкой, какой он нарисовал ее в своей голове. А значит, дело было действительно безотлагательное. Чем больше Женька будет стоять, тем больше Сашка будет ее ломать, а Санни - самый верный способ лишить ее выбора.
   Женька думала так же. Коль уж сегодня утром она была удостоена чести видеть Александру, значит что-то должно произойти. Ей был дан последний шанс, от которого она наотрез отказалась. К чему это могло привести она даже не догадывалась, но сердце было не на месте.
   После короткого перерыва на отдых она вновь спускалась в мрачные подземелья в составе своей смены. Это были настоящие шахты, о которых Женька когда-то читала в книгах. Темнота неровных, вырубленных ручными инструментами сводов была освещена мощными прожекторами, от которых резало глаза и со временем наступала слепота. Ничем не укрепленные тоннели время от времени дрожали от процессов, происходивших внутри планеты. Но никто на это не обращал внимания - работа кипела и днем, и ночью. Лишенные каких-либо средств защиты от постоянно висевшей туманом пыли, люди начинали задыхаться и кашлять. На это тоже никто не обращал внимания. Помимо этого, в забоях было очень жарко, душно и сыро. Стены были покрыты росой, иногда по ним стекали ручейки, образуя на полу грязные, горячие лужицы. Раз в неделю - холодный душ. Раз в неделю - чистое белье. Здесь людей лишали всякой надежды на будущее. В этих забоях работали смертники. Гуманное государство отменило смертную казнь для преступников. На самом же деле она была всего лишь завуалирована. Те, кто попадал в забои, из них больше не возвращался. Это Женька узнала от тех, с кем бок о бок провела пять месяцев. Единственное о чем она сожалела, что не смогла сделать этот мир справедливей и лучше, как мечтала. Теперь она отчетливо понимала, что взяла на себя слишком много. И не справилась. Хорошо, что хоть этими утопическими идеями были заражены только ребята. Крушение идеалов единиц не сравнить с крушением идеалов миллионов. Но, несмотря на то, что надежды на определенное будущее таяли с каждым днем, Женька все еще оставляла призрачный шанс пусть не на спасение, но хотя бы на встречу с Санни. Ей казалось, что именно это может помочь ей принять правильное решение. Хотя на самом деле, она этого по-настоящему боялась. Эта встреча могла убить ее окончательно, лишить воле к победе, шанса на выживание. В конечном итоге Женька поняла, что вся ее дальнейшая жизнь определяется лишь тем, увидит ли она Санни, и что он скажет, если вообще скажет. Кроме всего прочего, Женька в последнее время начала себя еще и плохо чувствовать. Если она засыпала, то спала тяжелым сном. А когда просыпалась, то была вся в поту и чувствовала себя еще более разбитой. К тому же у нее начался кашель. Начался он давно, месяца четыре назад, а теперь стал прогрессировать. Иногда из-за его приступов она не могла спать, а в забое складывало пополам так, что хотелось выплюнуть собственные легкие.
   Среди ее сменщиков не было ни одного, кто бы не страдал от этого теперь уже кошмарного недуга. Не было ни одного политического заключенного. И не было ни одной женщины. Поначалу Женька боялась, но постепенно страх рассеивался по мере того, как она видела в глазах людей, окружавших ее, сочувствие и понимание. Когда-то Женька задумывалась над вопросом, что же заставляет людей совершать преступления? Какая-то патология, внешняя среда, политика государства или еще что? Ответить однозначно она так и не смогла. Но, находясь здесь, она не видела никакой агрессии или чего-либо еще. Ее окружали глубоко несчастные, раскаявшиеся в большинстве люди, державшиеся друг за друга, как за спасательный круг. Если бы Женька только могла знать, что и для них она не была политической заключенной. Просто по установленным когда-то очень давно правилам, о первопричинах никто не говорил. А раз попал сюда, значит виновен и не все ли равно за что? Ведь апелляции никто не примет. Однако эта была единственная запретная тема. Обо всем остальном говорили даже с избытком. Но на излюбленную тему - политику, Женька всегда отмалчивалась, ссылаясь на то, что ничего в этом не понимает. Ей делали вид, что верили. А она не переставала удивляться: откуда просачивается столько много свежей информации? Ведь именно здесь она узнала, что капитаном ВСКБ назначена некая Александра Полева из ветеранов, почетных ветеранов войны против тулонцев. Окружение уже давно привыкло к тому, что Женька по большей степени молчунья, а потому расспросами не донимали. Это ее вполне устраивало. К тому же она чувствовала себя так плохо, что болтовня отбирала силы почти также, как и работа.
   Анализируя утро, Женька пришла к выводу, что день начался странно: сначала эти реальные сны о прошлом, которого никогда не вернешь, потом визит самой Сашки. Что еще? Женька вспомнила, как боялся Талоне за свой коллектив, когда девушки только-только поступили к нему на службу. В конечном итоге, он оказался прав. Теперь ни о каком коллективе и речи быть не могло. В свое время Санни еще что-то пытался сделать, но Сашка на сотрудничество не пошла и все труды командира пошли прахом.
   Сигнал к работе был дан, и по забою разнеслись звонкие удары, наносимые металлом по камню. И в этом звуке не было ничего задорного и веселого, как могло показаться. Воздух наполнился едкой пылью. Глаза начали слезиться. То тут, то там все чаще стал слышаться надрывный кашель. Женька и сама не сдержалась: она оперлась на кирку одной рукой и упала на колени, стараясь склониться как можно ниже, чтобы глотнуть хоть немного более-менее чистого воздуха. Когда приступ кашля отпустил, она, вспотевшая от усилий, обнаружила, что стоит на четвереньках. Подниматься она не торопилась, давая себе отдышаться. Она заметила, как к ней направился охранник. Видимо, она замешкалась дольше, чем было положено. Внезапно он остановился и в ту же секунду Женька почувствовала, как под руками задрожала земля и по тоннелю разнесся неприятный гул. Где-то что-то случилось. Сердце у Женьки заколотилось сильнее и она, по-прежнему не вставая, прикрыла голову рукой: с потолка что-то начало сыпаться. Мрак сгустился еще больше и яркие прожекторы превратились в тусклые лампы. Охранник совсем забыл зачем он направлялся к Женьке, резко развернулся и побежал к выходу.
   Женька с трудом поднялась на ноги - земля под ногами ходила ходуном, видимость еще больше ухудшилась. Сориентировавшись, она направилась вслед за охранником и вовремя: вой тревожной сирены, которая звучала здесь крайне редко, призывал к немедленной эвакуации. Выбравшись, наконец, из аварийной зоны, девушка обнаружила, что всех сгоняют в один большой бокс. Она никогда не думала, что в забоях трудится так много людей. Женька с тревогой смотрела на вновь прибывающих: большей частью они были грязные, оборванные, многие ранены, а некоторые даже мокрые. Женька в нерешительности стояла прямо посреди людского потока и ее, казалось, никто не замечал. Охрана и та помогала раненым людям. Судя по тому, что она видела, их тоннель пострадал меньше всего. Она обернулась на обрывок фразы: "...в восьмой взрыв, в седьмой обвал, прорвались грунтовые воды..." Теперь стало понятно почему всех заключенных согнали в безопасную зону.
   Женька не задумываясь начала пробираться к седьмой шахте. Она верила своему сердцу, которое твердило с самого начала, что что-то случилось. Она не боялась ничего, кроме одного: что ее остановят. Шанс на удачу она оставляла полному хаосу, творившемуся вокруг. Но ее все-таки заметили. Один из охранников кинулся ей наперерез. Про себя она уже решила, что будет стоять до последнего. Пусть ее потом судят еще раз - терять ей все равно нечего. Неожиданно на его пути появился еще один, защитив Женьку от выстрела парализатором. Она успела посмотреть в лицо спасителя, но не узнала его. Возможно, что этот человек был ей не знаком. Было ли это случайностью или часть какого-то плана, Женька даже не задумалась. Она даже не была благодарна стечению обстоятельств, потому что ее мысли занимал только Санни. Она не увидела его среди уже эвакуированных людей, да и он сам бы нашел ее, даже в такой суматохе. Конечно, они могли разминуться. В этих условиях это было вполне возможно. Но, так или иначе, то самое внутреннее чутье, которого так боялась Сашка, гнало ее вперед. Благо, что шахта номер семь была не так далеко, как она себе представляла. Более того, Женька и понятия не имела в смене ли Санни сегодня, но это ее не останавливало.
   Она почувствовала, что приближается по усилившемуся едкому запаху газа, гари и пыли. Охрана эвакуировала последних пострадавших. Женька, не обращая на них внимание, проскользнула в затянутый черным туманом вход седьмого тоннеля. Она остановилась. Сердце подкатывалось к горлу, из груди вырывались громкие хрипы, но Женька была так взволнована, что даже забыла о кашле. Кроме того, он отступил на второй план по сравнению с неожиданно подступившей тошнотой от всего этого ужасного запаха. Она сделала несколько шагов вперед почти в кромешной темноте. Большая половина прожекторов вышла из строя. Оставшиеся, тускло светили по низу, но именно это ей и было нужно. Женька пробиралась почти на ощупь, совершенно не зная, что делать и куда идти. Шахта номер семь мало чем отличалась от той, в какой работала сама Женька. Но она была наполовину разрушена, наполовину затоплена. Далеко пройти она все равно бы не смогла. Женька в очередной раз вдохнула порцию ядовитых газов и тут же присела от накатившей тошноты. Дыхание участилось, но от этого становилось только хуже. Организм не выдержал и ее вырвало - одна кислота и больше ничего. С самого утра Женька ничего не ела. Не было аппетита. Кое-как приведя себя в чувство, она поползла на четвереньках вправо, забрав чуть поближе к стене. Потолок в этом месте обвалился и ей пришлось тяжелее, к тому же обвал мог повториться. Да и в полу ничего надежного тоже не было - грунтовые воды нашли себе русло и теперь подмывали его изнутри. Женька ползла все дальше и вдруг остановилась:
   - Помогите, - услышала она хриплый голос, - я здесь, у самой стены.
   На Женьку накатил очередной приступ тошноты, но теперь уже не от отвратительного запаха, а от волнения. Неужели здесь еще кто-то остался? Она изменила направление и теперь ползла на голос. Это был не Санни. С одной стороны у Женьки отлегло, с другой пронеслось, что лучше бы это был он. Просящий помощи оказался мужчина лет сорока, почти по грудь заваленный обвалившейся породой. Под ее тяжестью он с трудом дышал.
   - Помогите, - повторил он, мотая из стороны в сторону головой.
   - У вас что-нибудь сломано? - спросила Женька, осматриваясь.
   Ничего не было видно, да и вряд ли она нашла бы что-то из инструментов. Под руки попался небольшой острый и легкий камень, с помощью которого она принялась откапывать пострадавшего.
   - Кажется, нет, - ответил мужчина, изо всех оставшихся сил помогая Женьке.
   - Санни Кент, вы его знаете? - спросила Женька, продолжая раскапывать, - а ну, давайте, потяну, - она под руки попробовала вытащить незнакомца и, кажется, он чуть сдвинулся с места, - так, еще немного, - успокаивала она себя, - так знаете или нет?
   - Как не знать. Знатный рецидивист, говорят...
   - Нельзя верить тому, что говорят, - она взмокла от усилий.
   - Это тоже говорят... - мужчина попробовал пошевелиться, но ничего не вышло, - не могу, - выдохнул он и обмяк.
   - Давай, держись, - Женька похлопала его по щекам, - ну давай, помогай мне, пока нас обоих тут не завалило!
   Незнакомец ожил, что-то бормоча, но движения все равно были вялыми.
   - Ч-черт, - Женька неожиданно почувствовала в себе силы, - говори со мной, говори...как зовут?
   Он не отвечал, но попытки помочь Женьке все же не оставлял. Судя по его рукам, он попал сюда недавно и до этого момента занимался не пыльной работой. В конце концов, это было не важно. Она отбросила камень в сторону и, собравшись, с натужный стоном, кое-как вытащила незнакомца, повалившись вместе с ним на отвал.
   - Черт, - она вытерла лоб, поднялась и потащила мужчину к воде, - ну вставай, вставай, ты, крыса лабораторная! - она куряла его голову в грязную лужу с теплой водой, - Болтал, поди, слишком много... ну давай, приходи в себя!
   Это помогло. Мужчина со вздохом откинулся назад. Ему стало заметно легче. Женька долго не тянула:
   - Где Кент работал? Понимаешь меня? - она приблизила свое лицо к нему, - Говори!
   - У стены... у выхода, - отмахнулся мужчина и готов был опять отключиться, но Женька встряхнула его:
   - Пошли, теперь ты мне поможешь.
   Он беспомощно посмотрел на нее.
   - Или сдохнешь здесь, - сурово заключила она и зашлась в приступе тяжелого кашля, вдохнув пыль, начавшуюся сыпаться с потолка.
   Они поползли к выходу. Женька и так почти не ориентировалась, а тут еще приходилось тащить за собой балласт. Но сбросить его она не могла. В первую очередь, это был человек, кем бы он не являлся до того, как попал в это место, где друг друга по возможности не бросали. Много позже она узнала, что спасла одного из так называемых "наследников Оппенгеймера" - создателей и разработчиков всевозможных видов смертоносного оружия. Как и за что он сюда попал - Женька только догадывалась. Но суть была в том, что сделал он это весьма осознанно. Тем не менее, его целью навряд ли была смерть, иначе он ни за что не позвал бы на помощь. Дело было в том, чтобы просто спрятаться. При желании заключенные могли быть очень хорошо защищены от внешних контактов. Но сейчас не этот вопрос занимал Женьку. Она отгоняла от себя мысли о том, что может остаться здесь навсегда, замурованная заживо с этим бедолагой, так и не найдя Санни. Зачем она вообще побежала сюда? Ведь если верить словам незнакомца, то Санни работал почти у самого выхода - он мог спастись одним из первых! Но, приближаясь к этому месту, Женька понимала, что чутье могло ее и не подвести. Здесь произошел большой обвал. Обрушились даже балки, укрепляющие вход в тоннель. Женька торопилась. Земля опять начала дрожать, предвещая новые толчки. С потолка посыпались мелкие камни. Еще одна мысль, пронзившая ее, была о том, что если охрана решит, что всех заключенных уже эвакуировали, то в случае повторных толчков, предвестники которых уже появились, бокс могли поставить на рельсы и превратить в транспортировочную кабину, переведя все ее содержимое подальше от этого опасного места. Запах, от которого темнело в глазах, усилился, стало заметно жарче, вода в лужах из теплой превратилась в горячую. Ничего хорошего это не сулило. Положение становилось критическим, но Женька упрямо продолжала ползти, не обращая внимания на скулеж за спиной. Он раздражал, заставляя двигаться быстрее. Вдруг Женька наткнулась на что-то мягкое и в тот же момент зажмурилась от неожиданно вспыхнувшего яркого света.
   - Наконец-то, - услышала она еще один голос.
   Закрываясь от света, она инстинктивно подняла руку и почувствовала, что она в чем-то липком. В свете фонаря она увидела кровь и оторопела, переведя взгляд на появившегося спасителя. Он-то наверняка знает где выход. Но его лица она так и не увидела. Заметила только форму охранника. Волнение чуть отпустило - по крайней мере, их тут не бросят.
   - Черт, - выругался незнакомец в форме, посветив фонариком вниз и пригнувшись - камни начали сыпаться чаще. Теперь в земле ощущалась явная дрожь, - помоги-ка мне.
   Он обращался к Женьке, но она не очень понимала, что происходит. Она неуверенно поднялась и пошатнулась - земля заходила ходуном.
   - Быстрее, - поторопил охранник, - у нас нет времени. Держись за эту балку, - он отбросил фонарь в сторону и схватился за прочный элемент конструкции, - а ты чего расселся! - рявкнул она на спасенного Женькой незнакомца, - Помогай, давай!
   Втроем они смогли сдвинуть балку и Женька пошатнулась во второй раз. Увидев это, охранник достал из-за пояса маленький кислородный баллончик с респиратором и кинул Женьке с криком:
   - Беги отсюда в бокс!
   - Я не могу! - отчаянно замотала она головой.
   - Это приказ. Беги, - уже более спокойно сказал охранник, - мы вытащим его. Беги.
   И Женька побежала. Отчего-то она вняла голосу этого человека, лица которого по-прежнему рассмотреть так и не смогла. Но он говорил так уверенно, что не поверить было невозможно. Чистый кислород развеял туман в голове и теперь она бежала по переходам обратно к боксу, точнее транспортировочной кабине, потому как вокруг творилось что-то невообразимое: проводка коротила, отчего лампы мерцали, создавая рябь в глазах, отдельные кабели валялись прямо на полу, откуда-то со всех сторон сыпались искры, песок, камни, больно ударяя по полусогнутой спине. Голову она прикрыла рукой. Дверь в бокс была еще открыта. Она залетела внутри, кинувшись к одному из охранников:
   - Там пострадавший в седьмом! Нужна помощь!
   - У нас нет времени на спасение одного человека, - ответил ей один из тех к кому она обращалась.
   - Но там же ваш человек! - закричала Женька. Ее глаза налились слезами, - Неужели и его жизнь ничего не стоит?!
   От волнения и пережитого кошмара она опять закашлялась, пытаясь что-то еще выговорить, бессильно жестикулируя руками, и опять упала на колени, захлебываясь в приступе. Охранники смотрели на нее несколько удивленно, затем один быстро произнес, подбегая к Женьке со своим баллончиком:
   - Так, двое в седьмую. Если вас не будет через пять минут - мы уходим, - двое мгновенно скрылись, - девчонку к пострадавшим.
   - Она же не "тяжелая"! - возразил один из оставшихся.
   - Это по-твоему не тяжелая? - он указал на кровавые следы, оставшиеся от Женькиного кашля, - она еле держится,- он держал Женьку под голову, давая дышать из баллончика.
   Когда подоспели носилки, силы оставили ее, но она была в сознании. Кашель успокоился и теперь мозг только отсчитывал секунды.
  
   Тревожный сигнал разбудил Сашку глубокой ночью. Она резко села на кровати, тряхнув кудрями: "Что за черт!" Коммуникатор не переставал трезвонить, отчего Сашка начала нервничать. Она недовольно зевнула - это на ее памяти была первая ночь, когда она уснула без памяти и теперь какой-то наглец все испортил. Она помяла руками лицо, чтобы хоть немного привести себя в порядок и села перед коммуникатором. Едва появилось изображение, как она поняла, что что-то произошло. Сон, как рукой сняло:
   - В чем дело? - спросила она.
   - Старший в смене охраны говорил сбивчиво. Лицо его было в грязи, а изображение подрагивало:
   - У нас авария! Ситуация восемь! - это означало угрозу жизни людей и срочную эвакуацию.
   - Что стряслось? - повторила свой вопрос Александра.
   - Я не знаю! Сначала был взрыв газа в восьмом тоннеле, седьмой почти завален и залит водой, а теперь все просто трясется - мы уводим людей!
   Сашка напряглась. Эвакуация означало помещение людей в один бокс, а значит встречу Санни и Женьки. Этого не должно было произойти. Это могло помешать Сашкиным планам.
   - Мэм! - услышала она голос охранника, прервавший ее размышления, - Здесь все сейчас рухнет! Ситуация больше неконтролируема!
   - Раненых много?
   - Да! Есть "тяжелые"!
   - Мой основной приказ остается в силе. Не дайте Кенту встретиться с Корнеевой.
   - Но здесь такая неразбериха!
   Лицо Сашки исказилось и она нависла над коммутатором, захлебываясь от злобы: похоже, она тоже начала терять контроль.
   - Что, трудно уследить за двумя людьми?! Если узнаю, виноватые будут наказаны! Уводите людей.
   - Есть, мэм, - отчеканил охранник, совершенно не понимая, почему же для начальника было так важно не допустить этой встречи, но приказ всегда оставался приказом. Он развернулся к подчиненным и громко крикнул:
   - Уходим!
   Двери бокса затворились и транспортировочная кабина начала свое движение прочь. Сквозь маленькие окошки было видно, как осел потолок центрального ходового тоннеля - вся работа последних нескольких месяцев была погублена стихией природы, о факторе которой так мало говорили. А зря. Женька с выдохом облегчения, откинула голову обратно на носилки. Этот кошмар наконец-то кончился. Она взяла Санни за руку. Его носилки поставили рядом с ней. Она так и не видела охранника, который ринулся за ней в забой и вытащил Санни из-под обвалившейся балки. Навряд ли он был простым охранником, хотя, кто его знает. Но кто бы он ни был, Женька была ему благодарна. Они успели еще на две минуты раньше установленного срока. И если бы решили уходить без них - Женька бы здесь не осталась. "Ботаник", как она про себя назвала спасенного ею мужчину, совсем раскис, привалившись к стене неподалеку. Все молчали. Ни одного стона не было слышно ни от раненых, ни от чудом не пострадавших людей. Только мерное гудение транспортировочной кабины, постепенно набирающей скорость. В этой нереальной обстановке Женька вдруг увидела, как в ее сторону направился старший. Она догадывалась зачем. Ей стало горько - какой смысл разлучать их с Санни, если они не могут даже словом перемолвиться! Он был без сознания, с явными признаками отравления газами, открытым переломом и, похоже, травмой головы. "Ничего, - успокаивала себя Женька, - часов двадцать в автохирурге и будет как новенький". Лишь бы не опоздать. Наскоро наложенная повязка на поврежденную ногу промокла от крови. Неизвестно сколько он еще потерял под завалом. Несмотря на недюжинные медицинские знания, Женька никак не могла сообразить сколько у них оставалось времени и что еще можно сделать. Она сжала руку Санни еще крепче. Охранник был уже совсем рядом. Откуда-то ему навстречу шагнул другой. Судя по знакам отличия на его форме, тоже старший. Она услышала его короткое:
   - Не трогать.
   - У меня приказ, - невозмутимо ответил первый.
   - У меня тоже.
   - И чей же? - попытался с иронизировать он.
   Второй старший также невозмутимо достал из кармана аккуратно сложенную бумагу и протянул первому:
   - ЦСО.
   Женька сдвинула брови. Ее мысли лихорадочно заработали. Первый махнул рукой и шагнул в обратную сторону. Второй повернулся к Женьке и она узнала в нем того, кто закрыл ее от выстрела парализатора. Когда он с улыбкой подошел ближе, у Женьки перехватило дыхание от изумления. Она не находила слов, не веря своим глазам. Внутри все смешалось. Женька прищурилась, чтобы еще лучше разглядеть лицо охранника. В свете мерцающих огней оно оказалось знакомым:
   - Остин? - осторожно и тихо спросила она, - Ты же...пропал?
   - Нет, просто был отстранен от задания, - она ничего не сказала, все еще не до конца веря в эту встречу, - ладно, потом объясню, - сказал он, видя, что Женька никак не может придти в себя. Он достал свой медпакет и спросил:
   - Как Санни?
   - Похоже, что плохо, - ответила она и добавила, - спасибо.
   Он поднял на нее взгляд:
   - Это не только моя работа.
   Она его поняла. Ребята, с которыми он так долго жил бок о бок, не могли не оставить след в его душе. Кроме того, раз Остин был здесь, значит, что-то затевается.
   - Что дальше? - спросила Женька, глядя, как он накладывает свежие повязки Санни.
   - Не знаю. Я всего несколько минут на этой службе. И я выполнил свое задание. Скоро я опять исчезну.
   - И ты не знаешь, как остальные?
   - Нет.
   Он что-то вколол Санни и похлопал его по плечу:
   - Продержится...Так, а теперь тебе.
   Женька не стала сопротивляться. Теперь-то она знала почему поверила незнакомому ей охраннику. Даже теперь она была готова вверить Остину Айрону свою жизнь. Она не стала даже интересоваться, что находится в ампуле, только почувствовала, как по телу разлилась слабость. Сонным взглядом она посмотрела на Остина:
   - Там, на Херувиме, на твое место пришел Юта?
   - Молодец, догадалась, - он закрыл медпакет и приготовился встать.
   - Он крутой?
   - Он самый крутой, - ответил Остин, - а теперь отдыхай.
   Женька хотела спросить еще, но язык не повиновался. Транквилизатор действовал слишком быстро. Образ Остина растаял, превратившись в белое пятно. Сквозь туман она еще раз услышала его голос:
   - Закрывай глаза, героиня, а то все еще подумают, что на одного покойника больше...
   Женька хотела улыбнуться на черный юмор старого-нового знакомого, но не смогла. Она послушно закрыла глаза и больше до нее не доносились никакие звуки.
   Сашка с размаху грохнулась на кресло и схватилась за сигарету. Обычно дома она не курила. Но сейчас был не тот случай. Ее руки дрожали. Ситуация восемь - это не только возможность встречи Женьки и Санни, но и полный отчет перед президентом и Комитетом. Она запросила сейсмосводку и получила мгновенное подтверждение своих подозрений. Это было землетрясение. Только сейчас она услышала, как в кухонном уголке звенит посуда. Она схватилась за голову. Она даже не спросила у охранника: есть ли потери, жертвы! Думала только о себе, о защите своих интересов. "Черт!" На какую-то минуту к ней вернулись давно утраченные чувства. Собственно, произошедшая катастрофа была на Сашкиной совести и совести Комитета. Она убедила последний, что в напряженных настоящих условиях дополнительные финансовые расходы на систему безопасности и укрепление забоев были бы нецелесообразны. Комитет почему-то согласился. Видимо, на заключенных ему было попросту плевать. А Сашка и подумать не могла, что подобное может произойти. Теперь все это дело дойдет до президента и вот тут начнется - он был совершенно не в курсе, что заключенные работали без каких-либо средств индивидуальной защиты, да еще и в аварийных условиях. Сашка стукнула кулаком по столу. Как всегда! Даже природа была против нее. Она быстро оделась и связалась с Алексом. Он ответил не сразу, явив ей свое заспанное лицо.
   - Одевайся, я жду тебя у себя, - сказала она.
   - Который час? - недоуменно спросил он.
   Она отключилась и выбежала из квартиры, стараясь как можно скорее оказаться на своем рабочем месте, чтобы успеть взять ситуацию под контроль. Пока она ждала Алекса в своем удобном кресле - она никак не могла унять дрожь в руках и вздрагивала каждый раз, когда начинал трезвонить коммуникатор, в страхе, что вот-вот позвонит Комитет или того хуже - президент. Алекс появился на пороге таким же помятым и заспанным, каким она его видела на экране несколько минут назад.
   - Ты чего такая...- он задумался, подбирая нужное слово, - напуганная? - сообразил Алекс, стоя перед Сашкой, засунув руки в карманы форменных брюк.
   - Все плохо, - ответила она, вставая, - все очень плохо. У нас авария.
   Она явно ожидала от него ответной реакции, но Алекс только пожал плечами:
   - А какое мне до этого дело? Это твои проблемы. Не я же начальник!
   - Алекс, ты тупица, - процедила она. Один только его безразличный вид приводил ее в бешенство. Лучше бы она его не будила, потому что пользы от него не предвиделось абсолютно никакой. Она еще раз всмотрелась в его лицо. Но это не было выражение физической усталости. На нем было написано, что он устал от Сашки. Она еще помнила, как загорались его глаза при ее появлении. Он весь преображался, становился разговорчивым, сыпал шуточки, в нем появлялась какая-то мальчишеская задорность. Он старался понравиться Сашке. И он ей нравился. Сейчас же она смотрела на его и думала: "Как можно было любить такого человека?" Он думал то же самое.
   Александра покачала головой, но тут ее взгляд упал на стол. Когда она покидала кабинет, то никаких бумаг не оставляла. С суровым выражением лица она взяла бумаги и быстро их пролистала. Затем улыбнулась и опять села в кресло, помахав в воздухе листами:
   - Вот оно. Наконец-то, - она небрежно кинула листы Алексу, - это официальное разрешение, - пояснила она и сложила руки в замок.
   Роско было достаточно взгляда, чтобы понять, что это за разрешение, но он чисто автоматически спросил:
   - На что?
   Сашка ответила так, будто бы это разрешение относилось не то, что к незнакомому человеку, но еще и к человеку, судьба которого была Александре глубоко безразлична:
   - На искусственное вскрытие памяти, разумеется! - из ее уст скользила какая-то непонятная радость.
   На самом деле Алекс прекрасно понимал в чем дело. Он молча покачал головой и закусил нижнюю губу. В своем безрассудном стремлении к власти она была готова на все. Почему раньше он не верил, что это так? Ответ был прост: он слишком увлекся собственной любовью, чтобы замечать происходившие изменения. Теперь же он видел все так, как было на самом деле. Сашка, возможно, никогда не любила его так, как может любить женщина. Она не знала, что такое любовь. И самопожертвование ради любви, ради человека, которого любишь, ей было не знакомо. Как он был наивен, полагая, что все не так! Он не смог разглядеть, что Сашкина любовь культивируется исключительно через призму ее собственных желаний. Ему стало вдруг жаль их обоих: себя, потому, что так долго был слепцом, а Сашку за то, что ей было не суждено познать настоящую любовь. Хотя, сама она этого и не поняла бы. И скорее всего ей даже некогда об этом задумываться... Он почувствовал в груди ледяное опустошение. Теперь-то, наконец, все встало на свои места.
   - Ты сумасшедшая, - тихо произнес он.
   Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди. Ее взгляд выражал заинтересованность, а по лицу блуждала улыбка.
   - Что еще? - сухо спросила она.
   - Я...- Алекс прочертил в воздухе рукой непонятную фигуру, выдохнул, и его прорвало,- Ты... ненормальная! Ты отвратительна! И знаешь что? Больше всего на свете я хочу, чтобы ты получила по заслугам! Я хочу, чтобы ситуация "восемь", которую ты так испугалась, вышла из-под твоего контроля! Я хочу, чтобы Санни и Женька встретились! А еще - и ты это знаешь, транспортная кабина доставит их в восточную безопасную зону, где они встретятся с Федерау, Хаммером и Талоне, и тогда-то тебе конец! Ты ведь этого так боишься?! - Сашка напряженно на него смотрела. Таким она Роско не знала.
   Он навис над ней, словно туча. Он позволил себе приблизиться на недопустимое для Сашкиного комфорта расстояние, и теперь она чувствовала его гневное дыхание. Она больше не улыбалась. Она почувствовала страх. Глаза Роско горели так ярко, что она видела белые искры, метавшиеся в них. Такой взгляд она видела только у Санни. Сашка ужаснулась. Она инстинктивно отшатнулась назад, но Алекс поймал ее за грудки, вытащив из кресла, и притянул к себе. Свободную руку он завернул так, что Сашка чуть было не взвыла от боли. Зато теперь она не могла сопротивляться.
   - Тебе никогда не достичь того, что ты хочешь, - сказал он уже намного более спокойно, - Ты всегда хотела править миром? - он откровенно рассмеялся ей в лицо, - Ты полная дура, если так думаешь. Ты хотела, чтобы я тебя любил, но я тебя ненавижу!
   Он разжал руку и Сашка упала обратно в кресло. Ошарашенная, она молча смотрела как Роско достал из кармана иденткод и швырнул его на стол. Он даже не посмотрел на Сашку, выходя из кабинета широкими шагами. Сашка опомнилась и крикнула:
   - Иди, иди! Думаешь, они простят тебе предательство?!
   Но дверь уже захлопнулась. Она схватила со стола кружку и швырнула ее в стену, следом полетели какие-то бумажки, в том числе и разрешение, цветочный горшок разбился вдребезги, рассыпав по кабинету землю. Сашка выскочила из-за стола:
   - Я ненавижу тебя! Ненавижу! Чтоб ты сдох! - она вне себя от ярости топтала небольшой зеленый росток пока не смешала его с землей и упала на колени, закрыв лицо руками от безудержно катившихся слез.
   Алекс вернулся в свою комнату. Он бросил взгляд на так и не успевшие полюбиться предметы. Сашка была права в одном - ребята его не простят... А вот Женька. Она наверняка простит все. Но какой от всего этого толк, если Алекс сам возненавидел себя: свою трусость, никчемность, слабость. Он ненавидел всю свою жизнь. Он даже не смог ее достойно прожить. И он не стал долго раздумывать. В последнее время он носил пистолет не на предохранителе и только сейчас понял для чего. У него даже не дрожали руки. Алекс сел прямо на пол и прислонил затылок к стене. С такой жизнью расставаться было не жаль. Он посмотрел на пистолет и закрыл глаза, пытаясь вызвать хоть одно приятное воспоминание. Почему-то в его памяти всплыла Женька. Какое счастье, что хоть ей бог послал наивысшую награду - любовь. И как жаль, что это чувство не досталось ему. Он не вздохнул и не выдохнул. Просто нажал на курок. Выстрел оказался глухим. Как будто он его услышал. И вдруг стало темно. Сашка почувствовала, как что-то больно кольнуло в сердце и она завыла еще больше не то от предчувствия беды, не то от боли, кромсавшей ее сердце.
   Спустя несколько часов она уже спешила в восточную безопасную зону, проклиная Алекса и потерянное из-за него время. "Ничего, - бурчала она, - еще приползет". Она старалась вести себя как можно спокойней, но е распирало: "Лучше бы я не тащила его за собой... слабак!" От Комитета ей на время отделаться удалось. Президент так и не вызвал ее. Сашке странным это не показалось - у него своих проблем хватает. Тем более, что свое положение она считала вполне стабильным. Она уже связалась с восточной зоной, запросив всю информацию об интересовавших ее людях. И теперь несколько успокоилась. Санни и Женька не встретились, точнее, они были рядом, но оба пострадали так, что навряд ли смогли бы переброситься словечком. Александра распорядилась разместить их по разным боксам изолятора. О Хаммере, Федерау и Талоне не было слышно вообще ничего. Это могло означать, что они продолжали работу, а о произошедшем ничего не знали. И это было скорее всего так, ведь заключенным не докладывали, что происходит вокруг. Единственное, что она как-то упустила из вида - это перемещения Юты. Но он, видимо, тоже помалкивал, потому как и Харпер был на месте. Да и если бы Юта что-то задумал, то сделал бы это очень давно. Прошло уже пять месяцев, а он так по-настоящему и не зашевелился. "Следовательно, - сделала вывод Александра, - не так-то он и крут, раз ничего не смог до сих пор сделать. И если он - сотрудник ЦСО, то у него тоже есть свои должностные инструкции, которые он не должен нарушать". Хотя, это могла быть только видимость. И она это понимала, Сашка не могла объять необъятное. Заниматься Ютой было некогда. В результате землетрясения было слишком много пострадавших, а кому, как не ей разбираться с этим?
   К тому времени, как она прошла КПП Восточной зоны, неразбериха, возникшая при экстренной эвакуации, уже улеглась. Она прошла в кабинет начальника смены, где получила полный отчет о произошедшем. Она выглядела бодрой, как будто отдохнувшей. Боль в груди отступила и теперь она могла вполне здраво мыслить. Отчет был скучным и обычным за исключением одного слова, которое Сашка сначала пропустила, а потом вернулась: ЦСО. Обычная меланхоличность сменилась на ее лице тревогой. Сашка немедленно вызвала к себе старшего охранника пострадавшей от стихии зоны и получила словесное описание того, кто предъявил ему приказ ЦСО. Это описание не подходило ни под одного из подчиненных Александры, которых она знала, как своих пять пальцев. И примечательная внешность: разные глаза, напомнили ей об Остине Айроне. Но это было тем более фантастично - Сашка отчетливо помнила, что он погиб. Кажется, его и несколько тулонских истребителей засосало в какую-то воронку? Хаммер тогда сказал: "Я не говорил, что мы его потеряли. Я сказал, что он исчез". Но, черт возьми, думать, что Остин Айрон явился сюда под видом агента ЦСО и именно в момент землетрясения, чтобы помочь встретиться Санни и Женьке - это было похоже на бред.
   Мгновенная кадровая проверка ничего не дала. Никого среди личного состава, находившегося здесь, в Восточной зоне, с описанием, разосланным Александрой со слов старшего, не нашлось. Старший был уволен в ту же секунду за несоблюдение приказа вышестоящего начальства. Сашка была безжалостна. Она выполнила свое обещание, данное еще тогда, когда только узнала о случившемся - наказала того, кого посчитала виновным, а про себя глубоко задумалась. И если бы описание таинственного, из воздуха появившегося человека в форме старшего охранника соответствовало Юте, то тут никаких вопросов бы не возникло. Может быть тот, которого она уволила, покрывал этого недоноска? Но он клялся всем чем можно, что то, что он говорил, было истинной правдой. Получалась настоящая околесица: Юта был не причем, зато причем оказался погибший или пропавший без вести пилот, которого Сашка знала почти шесть лет, как сотрудника группы "Слежение", от которого слово "ЦСО" она ни разу не слышала. Поверить в чудесное воскрешение она тоже не могла. То, что Остин провалился в из ниоткуда появившуюся воронку, видели все. А она уже смирилась с его смертью.
   Сашка прошлась по кабинету: в этом уравнении было слишком много неизвестных. Единственная, кто бы мог сейчас что-то прояснить, была Женька. По словам уволенного охранника, они о чем-то успели поговорить прежде чем та потеряла сознание. Сашка решительно покинула кабинет и направилась в изолятор. Гарантии, что Женька вот так все ей расскажет, разумеется, не было. Еще больше Сашку бесило то, что и о ЦСО ей так ничего и не удалось узнать. Чем они занимаются? Что за сверхсекретные операции? Юта на Херувиме ничего не рассказывал - это точно, потому как его-то Сашка как раз пыталась слушать. Остин пропал задолго до того, как появился Юта, и были ли у них общие связи так никогда и не узнать. Сам Юта не общался Харпером - с ним была знакома только Женька, но с Ютой она познакомилась тоже только на Херувиме, а от нее слово "ЦСО" она тоже никогда не слышала. В конце концов, Юта мог навестить Харпера чисто из интереса - он же везде сует свой нос? Тем более, что там работает Шенет Росс, а уж с ней они успели познакомиться хорошо. Опять-таки на том же Херувиме. "Черт!" Вокруг него крутилось все, но он навряд ли имел какое-то отношение ко всему происходившему. А Женька всегда смотрела глубже. У нее всегда было особое мнение, отличающееся от остальных, и наверняка и сейчас есть кое-какие соображения. По крайней мере Александра решила попытаться хоть что-то узнать. Только от всех этих мыслей и безумной ночи к тому моменту как она вошла в изолятор у Александры разболелась голова. Это был плохой признак - надвигалась меланхолия. И если Женька не скажет ей ни слова, то все только ухудшилось. Радовало одно, она погладила себя по нагрудному карману, там лежало разрешение, которое она побоялась оставить без присмотра. Она слишком долго его добивалась, чтобы дать ему куда-нибудь деться.
   В изоляторе было тихо. По всей вероятности, пока она занималась своими делами и личными переживаниями, все здесь было сработано быстро и на совесть. Пострадавших разместили, оказали помощь и теперь просто вели наблюдение. Казалось бы ничего сложного, но Сашка никогда бы не смогла работать в медицине. Она цепенела при виде крови. И, находясь на "Церере", грешным делом думала, что слава богу на этой войне в людей если и стреляют, то ничего кровавого не разлетается. В изоляторе крови тоже нигде не было видно. "Убрали", - подумала Сашка. Белые стены, белый пол, самые обычные сестринские посты и боксы - вот и все, что здесь было. Сашка прошла мимо палаты интенсивной терапии. Там стояли автохирурги. Как успела заметить Александра - все полные. Да, какой отчет получится у нее, Сашка даже не представляла. Она уже приближалась к боксу, в котором находилась Женька и вдруг заметила, как группа людей в белом покинули ее палату. Она ускорила шаг и окрикнула их. Ее голос гулко отразился от стен помещения, звеня в воздухе.
   - Врачи? - поинтересовалась она, подойдя.
   - А Вы? - спросил самый старший, судя по возрасту, мужчина. Сашка заметила, что вид у него был несколько растрепанный. Она продемонстрировала ему свои документы и с любопытством оглядела всех. Группа из пяти человек нехотя предъявила ей свои. Сашка долго их рассматривала, но не нашла ничего подозрительного. Врач и четыре санитара терпеливо ждали. Отдавая все обратно, Александра спросила:
   - Что вы там все делали? - она указала на дверь палаты.
   - Выполняли свой долг, - пожал плечами врач, - помогали выжить.
   - Что произошло?
   - Не думаю, капитан Полева, что медицинские подробности будут вам интересны. Пациентка сейчас отдыхает.
   Сашка угрюмо на него посмотрела. Этот был не так сговорчив, как Уилкс.
   - Я знаю истории всех моих заключенных, - сухо сказала она и хотела продолжить, но врач перебил:
   - Тогда допишите в вашу историю этой пациентки, - он намеренно сделал акцент на последнем слове, - что тяжелые работы ей категорически противопоказаны.
   - Почему?
   - Вам виднее. Вы же отлично знаете истории болезней, - ядовито ответил врач и повернулся, уводя за собой остальных, - с вашего позволения, капитан.
   - Не я выношу приговор, - громко сказала Сашка и услышала ответ, который еще больше разозлил ее:
   - Мне кажется, что это к лучшему!
   Она испепелила взглядом исчезнувшую из поля ее зрения бригаду и сжала кулаки. Такого негативного отношения к себе совершенно незнакомого ей человека, она еще не встречала. Или же недовольство политикой Александры в среде заключенных так росло, что оно проникло даже в это место, либо у этого доктора были какие-то связи. Вариант того, что Женька могла что-то наговорить, Александра отмела начисто. Та была не из тех людей, кто много болтает. Но фамилию так явно ненавидевшего ее человека, она запомнила. Она вспомнила, что и Уилкс, несмотря на то, что редко когда вмешивался в их дела, а только по великой просьбе Женечки, тоже случалось был с ней строг. "И что за порода эти врачи? - гневно думала Сашка, - Сидели бы себе, да молчали в тряпочку, а не вмешивались в политику..."
   Она вошла в помещение, в котором находилась Женька. В нем она была не одна. В боксе находилось пять человек. Насколько Сашка знала - это было не положено, но в противном случае раненных негде было бы размещать. Александра вздохнула чуть свободней: если бы ЦСО нахозяйничало и тут, то Женька наверняка бы лежала в отдельной палате. Или это очередной маневр? Сашка нервничала от того, что никому ничего не могла поручить, потому как совершенно не знала кому можно доверять. И скорее всего, никому. Сашка вдруг явно ощутила, что постепенно остается одна. Алекс и тот заявил об уходе, кинув ей в лицо иденткод. Что же будет дальше? Сашка остановилась перед кроватью, на которой лежала Женька. Впервые за прошедшие пять месяцев она так близко на нее смотрела. Здесь в ярком свете Женька выглядела намного хуже, чем тогда, когда она приходила к ней в камеру. Она сильно похудела, ее руки были в бинтах и спокойно лежали на груди. На лице, шее, на плечах, Сашка заметила покраснения - будущие синяки. Это было странным. Третья шахта почти не пострадала. Она взялась предположить, что Женька рискнула спасти Санни. Но откуда она могла знать, что что-то стряслось? Опять чутье? "А что там сказал этот врач - патриот? - так Сашка окрестила про себя неполюбившегося ей доктора, - Противопоказаны тяжелые работы?" Она прищурилась. Лицо Женьки, несмотря на измученность, было умиротворенным. Сашка не сомневалась, что Санни она все-таки увидела. И, вероятнее всего, когда очнулась, у нее был очередной приступ боли в спине. Только так Александра смогла объяснить себе слова врача и присутствие бригады санитаров - Женька наверняка пыталась вырваться. Что ж, поговорить не удалось. В таком состоянии от Женьки не было никакого толка. Александра почувствовала на себе любопытные взгляды. Она обернулась: трое из пострадавших, видимо, пришли в себя или проснулись и теперь с явным интересом рассматривали Александру. Она молча развернулась и вышла. Быстрым шагом она возвращалась назад в надежде не встретить противного доктора. Не даром она никогда не любила врачей.
   В отделении интенсивной терапии ее встретили более приветливо и уже через минуту, вооруженная всеми подробностями относительно состояния Санни, она стояла около его автохирурга. Он тоже выглядел не лучше: обросший, с бородой, он стал как будто лет на десять старше.
   - Что уже сделано? - поинтересовалась Александра, постучав по крышке автохирурга.
   - Почти все. Остался только перелом. Это еще порядочно.
   Александра достала из нагрудного кармана разрешение, попутно спросив:
   - Здесь вы управляетесь? - она имела в виду отделение интенсивной терапии.
   - Да, - коротко ответил ей врач.
   - Отключайте автохирург, - она положила руку на камеру.
   Дежурный недоуменно на нее посмотрел:
   - Нельзя прерывать работу автохирурга!
   - А что? Он умрет? - с усмешкой спросила Александра.
   - Н-нет, но это серьезный перелом...
   - Вот и хорошо. Далеко не убежит, - Сашка подняла брови,- отключайте.
   - Но капитан...
   - Это мои люди и мне решать, что с ними делать, - тон Александры потерял всякие оттенки дружелюбия и стал официально-приказным, - и нам нужна отдельная палата.
   - Но все места заняты...
   - Меня это не волнует. Вы видели разрешение и скоро сюда прибудут представители Комитета. Перенесите все необходимое оборудование в палату, ясно?
   Она не стала дожидаться ответа, заранее зная, что ее полуприказ - полупросьба будет исполнена. И действительно, не прошло и получаса, как она находилась в отдельной светлой палате с одной-единственной кроватью.
   - Когда он придет в себя? - спросила она.
   - Скоро. Прислать сиделку?
   - Я сама подожду. Принесите мне стул.
   Просьба была исполнена быстро. Это Александре понравилось. Она смягчилась и изобразила на лице благодарную улыбку. Все-таки приятно иметь влияние на людей. Она села, сложила руки в замок и стала ждать, не сводя глаз с Санни. Может быть она поступила слишком жестоко и необдуманно, так бесцеремонно прервав работу приборов? Она же совсем не знала о последствиях, ну, кроме, конечно, того, что он останется жив. В ее положении это было самым главным. Она искренне надеялась на благоразумие Санни, на то, что то, что он знает откроется. Только не проще ли рассказать все самому, чем проходить через адские боли? Сашка знала, что процедура искусственного вскрытия памяти не безболезненна. Кроме того, Санни будет отчаянно сопротивляться.
   Сашка смотрела на своего бывшего командира с каким-то странным чувством. Да, укротить его она так и не смогла. Но у нее все еще впереди. Она заметила, как дрогнули его веки. Кажется, он приходил в себя. Что ж, это к лучшему. Сашка искренне надеялась на этот разговор, потому как Комитет она до сих пор не поставила в известность, кроме того, что послала короткое уведомление о своих действиях в ближайшие часы. Отказа она не получила - это был тоже хороший признак.
   Она вдруг вспомнила об Алексе. Остыл он или не остыл? Она расстегнула верхнюю пуговицу, освобождая шею - стало отчего-то душно. Она помнила Алекса еще на Земле. Санни тогда ворвался в кабинет, но в нерешительности остановился. Это на ее памяти был, пожалуй, единственный случай, когда на его лице читалась явная растерянность. То, что услышал он должны были услышать остальные, но он не знал, были ли они к этому готовы.
   - Ну что? - резко спросил тогда Алекс, надвинув брови на глаза. Он все еще был старшим в "Поиске". Тулонцы хозяйничали на окраине Рукава, а ребята активно собирали по этому поводу информацию. Теперь они еще и занимались ее анализом, строя прогнозы. Санни тянул время. Он молчал, не глядя никому в глаза. И это молчание угнетало. Наконец, он собрался, поднял голову и, коротко оглядев каждого из присутствующих, выцедил:
   - Война.
   Алекс всплеснул руками, искривился и сгреб челку ладонью. Он в молчании отвернулся. Сашка отчетливо помнила, что последовавшая тишина длилась долго. Она сама до конца не осознавала смысла слова, произнесенного Санни. Однако сам он чрезвычайно быстро пришел в себя, в считанные дни перестроив всю работу ребят на военный лад. Тогда-то они с Женькой и пошли учиться пилотировать легкие маневренные боевые истребители. Это был их добровольный выбор. Сашка тогда даже не задумывалась над тем, что когда-нибудь один из боевых вылетов может стать смертельным. Сейчас ей стало страшно от собственного безрассудства и фанатизма остальных людей.
   Она снова посмотрела на Санни. Александра вдруг почувствовала, как в груди у нее что-то шевельнулось. Может быть это было то самое далекое чувство, которое она давным-давно успела позабыть? Когда-то оно не давало ей покоя и порой даже мешало заснуть. Но все планы, которые она сроила, пошли прахом и опять из-за Женьки. Сколько раз Сашка оказывалась рядом и ничего! Она не могла добиться того, чего так страстно желала. Может быть, последний разговор с Алексом так обострил ее чувства? Или ощущение того, что теперь она может все повернуть в свою сторону? Или же это было желание вкусить запретный плод, который казался ей так сладок? Особенно если Женька находится совсем рядом, но ничего не может сделать? Или ей чутье подскажет, что теперь все будет по-другому? Сашка приблизила свое лицо к лицу Санни и почувствовала его ровное дыхание. Но глубоким оно не было - уже скоро он должен был очнуться. Она закрыла глаза, провела рукой по его волосам и улыбнулась. Верить в то, что мечты рано или поздно сбываются было неимоверно приятно. Она открыла глаза. Лицо Санни было так близко, что Сашка невольно заволновалась. И тем сильнее было волнение, чем больше Сашка думала о том, что скоро, возможно, Женька останется вообще ни с чем. Санни - взрослый человек. Он, после всего, что произошло, может изменить своим взглядам. И если он это сделает, Сашка в свою очередь, сделает для него все. Она вдруг поняла, как долго об этом мечтала и как долго ждала именно этого момента. Ведь она может спасти ему жизнь и надо быть глупцом, чтобы не воспользоваться шансом, дарованным самой судьбой. Этим шансом и была Александра.
   Она склонилась еще ниже: ей нравилось лицо Санни. Даже сейчас оно было твердым и мужественным. Это было лицо мужчины, ради которого Сашка смогла бы измениться. Ну, хотя бы попробовала. Она прикоснулась губами к его волосам, щекам и замерла, ощущая, как внутри разливается жар. Одновременно с этим ее охватил озноб, но она с ним справилась. Странно, но прикасаясь к Алексу, она никогда не испытывала подобного. Все клетки ее тела напряглись, кровь ударила в голову, вызывая легкое головокружение в предвосхищении того, о чем Сашка так мечтала. Она нежно поцеловала Санни в губы, так, будто бы он был самым дорогим в ее жизни и он ответил. Неужели он пришел в себя? Сердце Александры бешено заколотилось, дыхание стало прерывистым, а по телу опять прошла волна жара, смешанного с ознобом. Сашка забыла обо всем, погрузившись в пучину сладострастных ощущений, которых не испытывала уже очень давно. Она тонко чувствовала все, что происходит с ней, но не чувствовала Санни. Его дыхание оставалось ровным и спокойным. Он целовал ее, но он был не с ней. Она ощутила это так остро и неожиданно, что вдруг похолодела. Александра попыталась высвободиться, но не смогла - рука Санни крепко сжимала ее волосы, причиняя боль при каждом движении. От этого Сашка невольно закатила глаза, переживая еще одну волну сладострастия, и обмякла не в силах сопротивляться настойчивости Санни, но в ту же секунду опять попыталась отпрянуть, и опять не смогла. Он целовал ее так, как хотел он сам, и Сашка была вынуждена подчиниться, тая в его руках, как масло телом, но разумом понимая, что этот поцелуй быть может самая большая ошибка в ее жизни, потому как она поняла совершенно определенно: в нем не было никаких чувств кроме одного - ненависти, потому что даже с закрытыми глазами он смог безошибочно определить кто перед ним. Сашка рванулась еще раз, но безрезультатно. Рука Санни еще сильнее сжала волосы на ее затылке и он, наконец, открыл глаза, резко отстранив от себя Александру, ослабив хватку. Сашка вскочила, словно ошпаренная, отпрыгнула в сторону, на ходу одергивая форму и поправляя волосы. Глаза ее горели, она тяжело дышала:
   - Ты целовал меня! - выкрикнула она, глядя на Санни.
   - Ты начала, - ответил он и она не нашла в его глазах ни тени хоть какого-то чувства.
   - Ты использовал меня!
   - Не более того, чем ты этого желала, Саша. Ты хотела этого с момента нашей первой встречи. Разве не так?
   Сашка стояла перед ним, словно голая. Оказывается, он знал об этом с самого начала! Все эти годы! Порою даже она сама не могла разобраться в своем сердце, а он все это время прекрасно знал, что ей нужно! Сашка поникла головой:
   - Может быть, еще не поздно все изменить? - тихо спросила она.
   - Если бы даже это и было возможным, то слишком поздно, - он был спокоен. Сашка этому поразилась. Ее же собственные руки предательски дрожали:
   - Тогда расскажи все Комитету! - взмолилась Александра, не зная откуда в ней взялось столько ненужных эмоций.
   - Я лучше умру.
   Сашка посмотрела на него, как на безумца:
   - Ты не понимаешь? Я хочу дать тебе будущее!
   - Мое будущее не рядом с тобой. Я не люблю тебя, Саша. И никогда не испытывал по отношению к тебе никаких чувств.
   Эти слова прозвучали, как приговор. Они ударили в голову Александре, словно удар колокола.
   - Опять Женька...Почему ты выбрал именно ее?!
   - Я не выбирал.
   - Я сдам тебя Комитету сегодня же, - холодно проговорила Александра и вышла из палаты.
   Санни негромко выдохнул и провел по лбу рукой. Каких усилий ему стоило удержать себя в руках! Сашка находилась так близко, что достаточно было одного движения, чтобы свернуть ей шею. Но такое наказание было бы для нее слишком легким. Он вытер все еще влажные губы краем простыни, сжал руки в кулаки. Ему показалось, что правая ладонь будто бы до сих пор хранит тепло Женькиной руки. Он помнил, что изо всех сил старался подать ей хоть какой-нибудь знак о том, что он ее слышит и чувствует, но ничего так и не получилось. Где она была теперь - неизвестно. Санни помрачнел. Да, Женька спасла ему жизнь. Сашка же наоборот, хотела ее отобрать. И с Женькой, возможно, они никогда больше не увидятся. Сашка об этом позаботится.
   Александра решительными шагами вышла из изолятора, на ходу вызывая свою охрану. Она решила, что теперь она ей больше не нужна.
   - Займите пост у палаты интенсивной терапии. Никого не впускать кроме меня и членов правительственного Комитета. Медперсонал - только служащих изолятора и после тщательной проверки. Отвечаете головой.
   Она не стала дожидаться ответа, а резко отключилась. Она шла по тоннелю, не обращая внимания на учтивые обязательные приветствия ее подчиненных. В мыслях творился такой хаос, что опять начинала болеть голова. Боль еще более усиливалась от сознания того, что она сделала. Мало того, что она пошла на поводу у собственной похоти, так еще и опростоволосилась. Впервые она не задумалась над тем, что делает. И уж тем более о последствиях. Хотя, какие тут для нее могут быть последствия? Не будет же Санни кричать на каждом углу, что он целовался с капитаном ВСКБ! А вот, что касается его самого, тут Сашка непременно постарается, чтобы Комитет поскорее прислал своего наблюдателя для проведения искусственного вскрытия памяти. Санни не поздоровится. И вот тогда Сашка отыграется.
   Ее передернуло. Она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Санни мог быть жестоким - Сашке об этом было известно, но каково это испытать, она поняла только сейчас. Александра ворвалась в свой кабинет и принялась ходить из угла в угол. Ей нужно было немного остыть. Но она не знала, сможет ли это сделать. Она хотела бы что-нибудь сказать самой себе, но не могла. Ей было стыдно при одном воспоминании о том, что она просила Санни остаться с ней. И стыдно не от того, что она таким образом предавала подругу, пусть и бывшую, а от того, что создала себе иллюзорную картинку, в которую сама же и поверила на какие-то минуты. Словно это было затмение разума!
   Она тряхнула головой. Как она вообще могла подумать, что Санни способен предать любовь всей своей жизни? Он прав. Он скорее предпочтет смерть. Сашка бы так никогда не смогла. Она скривилась, пытаясь выдавить из себя слезы. Но не получилось, несмотря на то, что было до слез обидно. Сашка не могла себя понять: она чувствовала по отношению к Санни ненависть и какую-то необузданную животную страсть одновременно. Ее до сих пор колотил озноб, который она никак не могла унять. А при одном лишь воспоминании об его руках и губах - хотелось лезть на стены от наслаждения и нереализованных желаний. Сашку бросало то в жар, то в холод. Она то злилась, то стонала, ища руками покой. Такого с ней еще никогда не было. Она реально почувствовала силу Санни, которая сводила ее с ума. Сашке пришлось признать, что Санни по-настоящему умел целоваться, а о том, что он мог в постели, приходилось только догадываться и от сознания того, что Женьке и в этом повезло, на душе становилось еще гадливей. Да, Санни был прирожденным лидером во всех отношениях, и Сашка была бы рада быть на Женькином месте и плавиться под его поцелуями, сгорая от любви и страсти.
   Александра попыталась избавиться от этих мыслей, но никак. Санни задел ее слишком глубоко. Как она теперь посмотрит ему в глаза, ведь он будет смеяться над ней! В конце концов, ей и самой не хотелось на себя смотреть. Не то утренний разговор с Алексом так выбил ее из колеи, что она расслабилась и допустила эту ужасную ошибку, не то так и должно было быть. И пусть. Пусть Санни целовал ее без единой эмоции, но он делал это. А в случае чего можно еще и козырнуть перед Женькой, что ее женишок не такой уж святоша, как она думает. Хотя, может быть, такой возможности и не представится, потому как Санни действительно может умереть. "Вот тогда, - решила Сашка, - и посмотрим, кто кого". Она немного успокоилась, но выкинуть произошедшее из головы так и не смогла. Алекс оказался прав: Сашка обратила свой внутренний взгляд на Санни, но зачем, она сама до сих пор так и не поняла. Зная, что Санни любит Женьку на что-то надеяться? Она знала, что он по натуре однолюб. Но она также раньше думала и про Женьку. И кто сказал, что Санни не может изменить своим принципам также, как это сделала Женька? А может, она вовсе его и не любит? Может, это просто привязанность, сформированная под влиянием войны? Ведь если бы она любила Санни - давно бы уже все рассказала, чтобы хотя бы попытаться спасти его.
   У Сашки вдруг возникло непреодолимое желание поговорить с Алексом. Он наверняка уже отошел от недавнего неприятного для них обоих разговора и теперь только ждет, когда Сашка сделает шаг навстречу первая. Она не размышляла долго, а просто позвонила ему, но безрезультатно. Не отвечал ни коммуникатор, не биоком. "Дуется", - заключила про себя Александра и, пользуясь тем, что хоть немного привела свои мысли в порядок, запросила Комитет. Слов на ветер она не бросала. И то, что она сказала Санни, не было простой угрозой. Как она и ожидала, Комитет был только рад начавшемуся процессу и обещал как можно скорее прислать наблюдателя, который прибыл буквально через несколько часов. За это время Александра ознакомила сотрудников изолятора с разрешением Комитета и предупредила, что какое-то время ее не будет. К Санни заглянуть она не решилась, побоялась даже спросить, чтобы не выдать волнение, а Женька так и не пришла в себя. Это, решила про себя Александра, было тоже к лучшему. Санни был в неведении, а Женька вне игры. Сашка решила, пока есть время, вернуться обратно и помириться с Алексом, потому как чувствовала, что ближе у нее никого нет. Искусственное вскрытие памяти должно было начаться без нее. Она наконец-то могла спокойно вздохнуть - полчаса в транспортировочной скоростной кабине могли бы помочь ей сосредоточиться. Попыток вызвать Алекса она больше не делала. Он все равно не отвечал. "Какой обидчивый", - подумала Сашка, сидя в кабине.
   За обзорным окном менялись станции, проносились прожекторы, освещавшие дорогу. Но чем ближе Александра приближалась, тем меньше ей этого хотелось. Она представила какая разруха царила в обвалившихся шахтах и ей стало не по себе. Кроме того, Санни с Женькой находились от нее далеко, хотя и под присмотром, но кто знает на что они способны?! Об инциденте, произошедшем между ней и Санни, Сашка старалась не думать - забыть было невозможно. И когда воспоминания все-таки одерживали верх, она стыдливо опускала глаза, даже находясь здесь, наедине с собой, и ощущая, как часто начинало биться сердце, когда она невольно чувствовала на себе руки Санни.
   Сашка остановилась перед дверью в комнату Алекса. Она еще точно не знала стоит ли ей с ним мириться первой. Она не исключала мысль, что просто постоит перед дверью и уедет обратно, так и не сказав ни слова. Такое уже не раз было. Но сегодня был другой случай. Александра чувствовала себя морально измотанной, несмотря на то, что сейчас было раннее утро. Еще бы. Такой эмоциональной встряски она не испытывала даже тогда, когда пошла на предательство. Сейчас от всего пережитого ее клонило в сон, но это было не реально, потому что этот день плавно перерастет в ночь - слишком много дел. И для поддержки ей все-таки нужен был Алекс. Она решительно постучала в дверь, но никто не ответил. Она постучала еще раз. Сашка вставила руки в боки, наморщила лоб и нервно постучала носком ботинка об пол. Варианта могло быть два: либо раздосадованный Алекс где-то напивается, либо не открывает дверь из принципа, зная, что за ней Сашка. Она немного подождала, затем постучала еще, на сей раз со словами:
   - Алекс, я пришла мириться. Давай, открывай.
   Она посмотрела на пол, на потолок, вздохнула:
   - Я сейчас уйду, Алекс! Ну хватит уже дурачиться! Ну я была не права!
   Последние слова были крайней мерой, на которую была способна пойти Александра, и которую принимал за чистую монету Алекс. Она научилась их говорить не так давно, когда уяснила, что они на самом деле ни к чему не обязывают, зато здорово выручают. Да и произносить их было не так сложно, как она думала раньше. На сей раз безотказный метод не подействовал. Сашка собралась уйти, но подергала ручку двери: может, Алекса и вправду нет дома? Дверь чуть поддалась и Сашке это не понравилось. Алекс никогда не оставлял ее открытой. "Может, с психу? - она поняла, что Алекс серьезно обиделся, - Ну тоже мне, дите малое", - закончила свою мысль Александра. Она сильнее нажала на дверь и та с трудом поддалась. Сашка увидела край ботинка Алекса и внутри у нее все закипело. Она возмущенно выкрикнула, пользуясь тем, что вокруг никого не было:
   - Это ж надо было так нажраться, чтобы не доползти до кровати! Скоро вообще в пороге спать будешь! Я...
   Она вошла и от неожиданности подавилась собственным голосом. Незаконченная фраза повисла в воздухе и Сашка на время даже перестала дышать, замерев с расширенными глазами на пол шаге. Алекс полусидел у стены, вытянув ноги. Его глаза были открыты, но в них отражалась только пустота. Кровь на боковой поверхности рядом стоящего стола уже успела засохнуть.
   - Алекс, - тихо позвала Александра, но он не ответил, - Алекс, милый!
   Сашка почувствовала, как внутри все сжалось и она сделала прерывистый вдох, вместе с которым из глаз полились слезы. Она беззвучно уронила голову на руки и опустилась на колени, рядом с Алексом. Затем подползла к нему поближе, обняла и прижала к себе. Она отвела рукой непослушные волосы с его лица, поцеловала в холодный лоб и завыла так, словно смертельно раненный зверь. Она не боялась, что ее услышат. Она плакала навзрыд, глядя сквозь пелену, застилавшую глаза, как ее горячие слезы текут по застывшему лицу Алекса. Напрасно она прижимала его, пытаясь согреть. Осознание того, что произошло, заставило ее вдруг резко успокоиться и теперь она сидела, качая Алекса на своих руках, словно младенца. Она больше не причитала. Она сидела молча, уставившись мокрыми глазами куда-то в стену. Она вспомнила его последние слова, обращенные к ней: "Я тебя ненавижу". Она зажмурилась, затем открыла глаза, но ничего не изменилось. Алекс был мертв. Сашка поняла, что этого уже не изменишь и опять зарыдала.
   - Но я ведь люблю тебя! - сквозь слезы выговорила она, - Прости меня, пожалуйста, прости!
   Только сейчас она почувствовала тот груз, с которым Алекс жил все это время. Он любил ее, да, но это было раньше. Он сказал, что ненавидит ее и это было действительно так. Он искренне ненавидел Александру, а она, думая лишь о своей собственной безопасности, забыла, что у него тоже есть чувства. Она медленно убивала его каждым своим словом, каждым поступком, но не замечала этого. Она думала, что он сломался, но это она его сломала, она подтолкнула его к этому поступку - только сейчас она это поняла. Она почувствовала, как холод, исходивший от Алекса, постепенно наполняет и ее душу. Она осознала, что осталась одна. И не только потому, что Алекс покинул ее, а потому что один - это самое одинокое число. Она вдруг вспомнила Женьку. Никогда раньше она не понимала ее до конца. На это та ответила просто: "И никогда не поймешь, пока не пройдешь через это". Сашка же была далека от подобных событий, наивно полагая, что с ней ничего подобного не может случиться. Она, оказывается, ошибалась. Она помнила, как долго мучилась Женька, переживая смерть Алешки. Неужели это ждет и Александру? Она ощутила, как слезы кончились, а внутри расползается полное опустошение: холодная, съедающая изнутри пустота. Она поняла, что по-настоящему любила Алекса, но так и не смогла этого показать. А Алекс наверняка ждал. Сашка покачала головой - она испортила всю жизнь ему и остальным ребятам. Но по отношению к ним она раскаиваться не собиралась. Напротив, в ее глазах загорелся нездоровый огонь. Теперь она считала, что в произошедшем были виноваты только они, ведь если бы они только приняли условия Комитета - все могло быть по-другому. Они вновь были бы все вместе. И Алекс бы не обвинял себя в слабохарактерности и был бы жив! Сашку затрясло от негодования - опять всему виной только Женька! Санни унизил Александру, а Женька отобрала самое дорогое, что было в ее жизни - Алекса. Почему он не разглядел, что Сашка любила его и старалась только для них обоих? Ведь в конечном итоге она все равно бы добилась своего и они были бы вместе - так, как хотели когда-то! Сашка закусила губу, чувствуя, что слезы опять польются нескончаемым потоком.
   Ее одежда промокла и испачкалась, ноги затекли, но она продолжала укачивать Алекса на своих руках. Неужели он не видел того будущего, какое видела Александра? Сашка посмотрела в потолок: "Господи, за что ты меня так наказываешь?!" Она вытерла слезы дрожащей рукой, чувствуя, как опухли глаза. Они закрывались с режущей болью, будто бы она не спала долгое время. Вместе с этим накатила волна усталости. Она не знала сможет ли вообще встать, но с трудом все же поднялась, осторожно положив Алекса на пол. Ее руки были в крови. Она опустила их, стараясь не смотреть, боясь запомнить эту страшную картину. Ей стало не по себе. От той мысли, что если бы сейчас зашел кто-нибудь из ребят, то выражение "руки в крови" приобрели бы совсем иной смысл. И, может быть, они оказались бы правы. Сашка плотно сжала губы и глубоко вздохнула. Она не чувствовала в себе сил для борьбы, которые еще были сегодня утром, точнее ночью. Время для нее смешалось и даже остановилось, но на часы она смотреть не хотела.
   - Будьте вы все прокляты, - процедила она, мысленно обращаясь к тем, с кем когда-то делила горе и радости.
   Она чувствовала себя разбитой, но не побежденной. Теперь, когда она осталась одна, Сашка дала себе обещание, что не остановится до тех пор, пока не уничтожит всех, и Санни с Женькой в первую очередь. Она еще раз поцеловала Алекса на прощанье в лоб и пошла к себе, предварительно вызвав бригаду медиков. Ей нужно было переодеться. Александра долго мыла руки, стоя под струями холодного душа, чувствуя, как вперемешку с ними опять потекли слезы, казавшиеся обжигающими. От одной мысли, что ей не с кем будет поговорить, поделиться, просто подержать за руку, становилось больно. Как она сможет спокойно проходить мимо комнаты Алекса, зная, что там его больше никогда не будет, что там другой человек? Как научиться жить одной, если раньше она этого не умела? Как после всего смотреть себе в глаза, чувствуя свою вину за смерть любимого человека? Женьке было легче. Она Алешку не убивала. Можно, конечно, переложить всю ответственность на кого-то другого, но ведь себя не обманешь, и в глубине души Сашка все равно будет знать кто истинный убийца. Она даже попыталась обвинить во всем Алекса: что он оказался слаб, не справился с временными трудностями, не подумал... Но дело было в том, что она сама не оставила ему выбора.
   Сашка ловила холодные струи, словно пытаясь ухватиться за спасительные нити, но они утекали сквозь пальцы. Она била кулаками по воде, но воде это не причиняло боли. Измучившись, Сашка опустила голову. Теперь нужно было учиться жить заново. Она вдруг почувствовала прилив сил, решимость и подняла глаза. Да. Теперь она была готова сражаться дальше до последнего. Все должны быть наказаны. Она будет расплачиваться вечной болью и ребята тоже. Никто не должен уйти безнаказанным. Александра переоделась во все чистое и взглянула на себя в зеркало - холодный душ привел ее лицо в порядок. Нужно было торопиться. Сашка чувствовала: что-то было не так и ей нужно срочно попасть в Восточную зону пока еще не слишком поздно. Впрочем, это могли быть просто безосновательные подозрения на фоне всего произошедшего.
   Транспортировочная кабина ждала ее на том же месте, где она ее и оставила. Александра вошла и огляделась: всего несколько часов назад, находясь в ней, она даже не подозревала, что едет на встречу с мертвым Алексом. Она заняла приглянувшееся посадочное место. Собственно, она всегда занимала это место: прямо посередине, спиной к движению. Во-первых, так она не чувствовала угрозы со спины, что для Александры было необходимо - она ощущала себя в безопасности, а во-вторых, ей просто нравилось смотреть на то, как уходит в перспективу окружающий пейзаж. В этот раз он ей спокойствия не дарил. Легкая вибрация кабине и неожиданно замерцавший свет заставил ее беспокойно заерзать на месте. Она вцепилась руками в сиденье и озиралась по сторонам, умоляя кабину двигаться быстрее. Сашка долго не думала, прежде чем поняла, что зона находится в эпицентре второго подземного толчка и будет ли он сильнее или слабее - угадать тоже было невозможно.
   Она выскочила из кабины, не дожидаясь ее полной остановки. Здесь, в Восточной зоне, она тоже чувствовала дрожь земли. Значит, толчок был более сильным. Она нигде не задерживалась, нигде не останавливалась до тех пор, пока дверь ее новой резиденции не закрылась за ее спиной. Сашка резко выдохнула. Она здорово напугалась. На какие-то минуты она совершенно забыла, что рядом с ней больше нет Алекса. Она подумала, что от этой мысли слезы опять покатятся сами собой, но этого не произошло. Напротив, почувствовав себя в относительной безопасности, она ощутила, как к ней возвращается здоровое восприятие. Она даже вспомнила, зачем так торопилась сюда. Как она могла это забыть? Она шагнула к коммуникатору. Данные показывали, что за ее отсутствие ее вызывали четыре раза. Сашка сдвинула брови: многовато, если все прошло, как по маслу. Так что же могло произойти? Не успела она поднести руку к коммуникатору, как на его экране она увидела лицо ответственного охраны, выставленного около палаты Санни.
   - Что? - резко спросила Сашка.
   - Мэм...капитан...
   - Как все прошло? - Александра насторожилась. Ответственный мялся: значит, есть проблемы.
   - Прибыло еще четыре представителя Комитета. Мы их всех разместили в гостевых корпусах. Это самое лучшее, что здесь есть...
   - Я спрашиваю, как все прошло? - повторила Сашка, прекрасно понимая, что охранник юлит.
   - Ну-у...ничего не получилось, - виновато ответил он.
   - Не получилось? - оторопело переспросила Александра, - Как не получилось?
   - Не знаю, капитан.
   "У-у, бестолковщина!" - со злостью подумала про себя Александра и тут же села, осененная догадкой:
   - Кто был у него в изоляторе?
   - Только медперсонал. Мы всех проверяли.
   - Сколько?! - взревела Сашка.
   - Трое врачей, - с уверенностью в собственной непогрешимости ответил старший. Его наверняка удивляла реакция капитана.
   - Как они выглядели? - настойчиво требовала Сашка.
   - Двое в возрасте, а третий помоложе. В очках...
   "Харпер!" Дальше Александра уже не слушала. Она не сомневалась, что охрана сделала все, что смогла. Кто же виноват, что у Харпера оказались поддельные документы? Хорошо подделанные документы! Юта! Значит, в деле замешано ЦСО. Александра заскрипела зубами - эти пройдохи пытаются обвести ее вокруг пальца! Что ж, пока они легко справляются. Искать виноватых не имело смысла. Находись она в таком же полном неведении на месте этих ребят-охранников, она бы сделала то же самое. "Черт!" - внутри у нее все кипело, словно в бесовском котле. Складывалось такое ощущение, что все было постановкой одного спектакля: и визит Харпера как раз в тот момент, когда Сашка отсутствовала, и отсутствие самой Сашки, которой крайне необходимо было увидеть Алекса, и смерть Алекса, так задержавшая Александру, и тот злосчастный поцелуй Санни, давший ей толчок для побега! Все цеплялось одно за одно. Беда была в том, что Сашка сама была виновата: не поддайся она собственной похоти - ничего бы этого не произошло. Так кто же все-таки дергает за ниточки? Неужели сама судьба? Александра тяжело вздохнула и спросила:
   - В каком состоянии заключенный?
   - В коме, - ответственный все еще был на связи.
   "Что ж, замечательно", - подумала про себя Сашка, собираясь что-то сказать еще, как внезапно ощутила резкий приступ головокружения. Она схватилась за стол, глядя, как запрыгал по нему пустой стакан. Землетрясение шло за ней попятам. Ощущение тревоги мешало ей сосредоточиться. Она никак не могла отдать очередное распоряжение. Да, собственно, и не предполагала, что еще она может сказать? Сначала эти проволочки с разрешением, а теперь еще и неудача со вскрытием! Как она все это объяснит? Сашка вдруг почувствовала себя беспомощной. Жаль, но она не умела одновременно находиться в нескольких местах сразу. А ведь если бы это было так, Харпер бы сюда не попал - это точно. Как все запущено. Все, кто раньше был одним целым, теперь играли против нее. Но Сашке это лишь придавало сил.
   По биокому ее настойчиво вызывали. "Только бы не Комитет", - подумала Александра и ответила. Она с облегчением вздохнула, увидев перед собой озабоченное лицо ее заместителя. Сейчас он находился там, откуда прибыла Сашка.
   - Капитан, - у нас опять проблемы.
   - Что еще?
   - Прорыв в седьмой шахте. Грунтовые воды направляются к вам по транспортным тоннелям.
   - Ясно.
   Сашка отключилась. Теперь она точно знала, что нужно делать. Но не успела. Свет погас. Она осталась в полной темноте. Раздосадованная, она с размаху села в кресло, твердо зная, что оно за спиной. Сашка не ошиблась. Смутно она понимала, что все это неспроста. И раз здесь уже побывал Харпер, то что-то наверняка затевается. Она понимала это, но ничего не могла сделать - не было энергии. Аварийная система должна была вот-вот включиться, но Сашка уже знала - землетрясение вывело ее из строя. Как специально. Сашка с улыбкой откинулась назад и запрокинула голову, качая ей из стороны в сторону. Как она вообще могла подумать, что держит все под контролем? Да, Юту она недооценила. И Харпера тоже. Но двое - это слишком мало, хоть и уже команда. Кто-то должен быть еще. Но кто? Тот таинственный охранник с разными глазами так похожий на Остина Айрона? Сашка усмехнулась. Она недооценила главного противника - ЦСО. Ему, вероятно, тоже нужны были сведения, которыми владеют Санни и Женька. "Надо же, какой спрос", - язвительно подумала Александра. Чувствуя, как тревога внутри начинала разрастаться. "Проявление чутья?" - опять поймала себя она на этой мысли и зажмурилась - свет ярко вспыхнул и погас. Затем снова загорелся. Сначала тускло, затем постепенно набирая силу. В тот же момент двери в кабинет распахнулись и Сашка увидела пятерых человек, запыхавшихся, с округленными глазами. Она даже не смогла ничего сказать, даже подумать не успела, как они в голос выпалили:
   - "Да Винчи" готов к старту!
   Сашка замерла. Она поняла, почему они так запыхались: не было света, не было связи, и поскольку стартовая площадка экспериментального, новейшего, исследовательского, маневренного и боеспособного корабля под названием "Да Винчи" находилась совсем рядом, пришлось добираться своим ходом. Этот корабль был единственным и даже еще ни разу не побывал в космосе. Угнать его было бы настоящей дерзостью. Даже вызовом. Сашка предположила, что беглецы появились на стартовой площадке как раз перед тем, как отключилась энергия. Но бежать на экспериментальном корабле вдвоем было бы настоящей глупостью! Сашку обожгло: Юта с Харпером наверняка не стали бы затевать весь этот цирк ради себя, значит...
   - Выйдете все! - закричала она, вскакивая со своего места.
   Она была вне себя от ярости, когда связалась с центром управления отсеками и центром управления внешней обороной планеты.
   - Заблокировать! - это была единственно возможная команда в такой ситуации. Она ждала ответа и время тянулось, как назло, слишком медленно. "Знает ли об этом президент?" - промелькнуло в голове, прежде чем она услышала ответ центров:
   - Невозможно! У них коды доступа!
   - Юта... - вырвалось у Александры. В голове пролетело столько мелочей, на которые стоило бы обратить внимание, но она этого не сделала в свое время и вот теперь пожинает плоды своей невнимательности.
   - Открыть огонь! - упустить "Да Винчи" означало потерять все. Сашка же этого делать была не намерена.
   - Он не вышел на линию огня!
   Сашка сжала губы, но промолчала, понимая, что терять над собой контроль - это самое худшее, что она может. Она и так допустила слишком много ошибок, которые навряд ли себе простит.
   - Отследите сигнал и стреляйте.
   Она приложила кулак к губам, представляя, как "Да Винчи" медленно уходит. Справиться с боевым кораблем последнего поколения будет на самом деле очень сложно. Александра это знала. Смогут ли они вообще его зацепить? От одной мысли, что на корабле может находиться целое соцветие так называемых государственных преступников, Сашке делалось дурно. Кого, как не ее Комитет обвинит в пособничестве? Было бы, наверное, действительно лучше, если бы она вместе с Алексом присоединилась к беглецам на "Да Винчи". Ну раскаялась бы, и приняли бы их с распростертыми объятиями! Но все было не так, как хотелось.
   - Мы не можем пробить защиту "Да Винчи", мэм!
   - А что вы вообще можете?! - взбесилась Сашка. - На экспериментальный корабль у нас есть экспериментальное оружие, вот и испробуйте!
   - Но тогда мы потеряем корабль...
   - Здесь я решаю, - Сашка побледнела от злости и сжала кулаки, но в тот же момент на ее лице отразилось изумление, от которого Сашка даже открыла рот. То, что она видела на экране внешнего слежения было просто невероятным. Она перевела взгляд на другой экран, на котором увидела такие же изумленные лица сотрудников центра управления внешней обороной планеты. "Да Винчи" готовился к маневру. Это был невозможный в поле Земли маневр, но только таким образом корабль мог избежать огневой атаки со стороны линии обороны. И тем невозможней казался маневр, что никто подобного делать и не пытался. "Да Винчи" готовился перейти в подпространство, и Сашка была уверена, что это не блеф. Она устало закрыла и открыла глаза. Да, день был воистину бесконечным и насыщенным. Ее оставили с носом. Она хотела злиться, но не могла. Весь нервный запас был исчерпан, поэтому Сашке оставалось лишь меланхолично ожидать, чем же все это закончится. "Да Винчи" блеснул искоркой и исчез с монитора. Сашка попросила:
   - Найдите корабль. Доложите каким он курсом идет и где точка выхода.
   - Ее нет, капитан, - последовал ответ.
   - То есть как?
   - Мы потеряли "Да Винчи". Нет сигнала. Вполне возможно, что корабль погиб, мэм.
   - Это уж вряд ли, - Сашка закусила губу, обдумывая положение. Это заняло секунды, - продолжайте искать. Рано или поздно он где-нибудь появится.
   Она отключила связь. Для обычных людей, наблюдавших за "Да Винчи", подобный маневр был равносилен самоубийству, но Сашка была не обычным человеком, и те, кто находился в корабле в тот момент, были тоже необычными людьми. И глупо было бы предполагать, что они пошли на такой риск только лишь ради того, чтобы принести себя в жертву. Пришлось признать, что это был смелый поступок. И коль уж скоро это дело рук ЦСО, то она упустила действительно важные персоны. Что ж, она еще свое возьмет, если после такого провала Комитет не отстранит ее и даст еще один шанс. Но перед этим ей предстоит написать килограммовый отчет по поводу всех своих ошибок. Естественно, что крайним в нем останется ЦСО, и если Комитет все также жаждет заполучить Санни с Женькой, а заодно и Харпера - гения-злодея, то назреет очередной политический скандал, из которого можно будет извлечь выгоду. Оставалось выяснить одно: кто был на борту "Да Винчи". Это было не сложно. Но все-таки проще было вычислить кто остался: Альфред, Хаммер и Талоне. Почему? Сашка не успела ответить на этот вопрос. В ее кабинете без стука и без предупреждения появились три представителя Комитета. Сердце сжалось.
   Спустя несколько минут, они находились в транспортировочной кабине и направлялись в правительственную зону. Точнее, к самому президенту. Комитетчики молчали. Молчала и Александра. Ничто не вызывало ее внутреннего беспокойства. Она не задумывалась над тем, что ждет ее впереди. Быстрыми шагами они вошли в рабочий кабинет президента. Комитетчики остановились у двери. Александра прошла вперед. Было странно, но президент не вышел навстречу. Он, скорее всего, готовил эффектное появление из-за стеллажей с текущими документами, как часто любил это делать. Она остановилась напротив стола, на котором лежало несколько бумаг. Президент над чем-то работал - это ясно.
   - Госпожа президент, - услышала она за собой голос.
   Сашка резко обернулась. Это что, шутка? Кроме нее и комитетчиков в кабинете по-прежнему никого не было.
   - Госпожа президент, - мягко произнес один из представителей Комитета, - располагайтесь. Теперь это ваш рабочий кабинет.
   - Но я не... - Сашка ничего не понимала.
   - Вас изберут. Народ любит своих героев...и переоденьтесь. Скоро вам предстоит пресс-конференция.
   Она нерешительно кивнула головой и Комитетчики удалились. Такого поворота она не ожидала. Александра прошлась по кабинету и убедилась, что в нем никого нет кроме нее. Тогда она опустилась в президентское рабочее кресло. На столе лежал рапорт об отставке адмирала Уолиса. Александра узнала торопливый почерк президента. Бывшего президента. Она поставила локти на стол и взялась за голову. Алекс...Она стиснула зубы.
  
   Док, который не подлежал таможенному досмотру казался пуст. Но это было не так. Уже несколько дней он был занят большим судном, неподвижно покоящимся на гравитационных подушках. Защитный экран работал в автономном режиме, окутывая корабль, делая его невидимым. Подобной технологии Земля еще не знала. Тем не менее, судно, тщательно скрывавшееся в доке, зарезервированном ЦСО, принадлежало Космическому флоту Земли и более того, было сделано самими землянами по их же собственным технологиям. Корабль носил громкое название: "Да Винчи". Ни один человек его еще не покидал.
   - Я осмотрел его. Потрясающая штуковина!
   Харпер сменил белоснежный халат лабораторной крысы на летный комбинезон, входивший в комплектацию "Да Винчи". Он поднялся на капитанский мостик в последних три дня безраздельно принадлежавший Юте.
   - Дерьмо не воруем, - самодовольно отозвался тот.
   - Как ребята?
   - Отсыпаются...
   - Да, я бы на их месте давно помер раньше времени, - признался Харпер, усаживаясь рядом на место первого пилота, - Джон не будет возражать?
   - Нет, - отмахнулся Юта, - он сам бы с радостью помер. Не успел просто. Мы вовремя появились.
   - Кто бы это помер? - они услышали голос за спиной и разом обернулись.
   - А-а, красавчик Майл! Живуч, собака! - без злобы растянулся в улыбке Юта, - Как дела?
   - Как кошмарный сон.
   - Он еще не скоро кончится.
   - Ну ты как Женька - пессимист! Во всем надо искать положительную сторону.
   - Ага, лечи - лечи, лекарь!
   - Вы хоть разобрались куда нас занесло?
   - Разобрались, - ответил уже без улыбки Юта, - и тебе это не понравится.
   - По виду своего однокашника Джон понял, что он говорит правду.
   - И?
   - Да я вот думаю, надо бы всем собраться для обсуждения дальнейшего плана действий.
   - А ты не юли, - оборвал его капитан, - остальным и так хорошо досталось, а ты еще их огорошить хочешь, поди уж точно харперовскими выкладками.
   - А чего? - пожал плечами малолетний гений, не вставая с кресла Джона. - я же не умничал...
   - Ладно, - снисходительно усмехнулся Джон, - говори, куда нас занесло.
   Харпер посмотрел на Юту и получил утвердительный кивок.
   - Надо же, тайна, покрытая мраком! - всплеснул руками Джон, - Меня уже ничем не удивишь, выкладывайте!
   - Ну, вообще-то мы на Земле, - неуверенно сказал Харпер.
   - Это как? И мы еще живы? Это военная база?
   - При появлении новых штучек каждый военный думает, что это указание сверху, а уйти, если что, мы сможем - мы опережаем технологии на три с половиной года!
   Капитан перевел рассеянный взгляд на Юту.
   - Мы в прошлом, Джон, - просто ответил тот, разводя в воздухе руками, - мы сделали невозможное.
   По внешнему виду Юта определенно был доволен. Майл вдруг сделался похожим на старика и сел, тяжело выдохнув:
   - Моника...
   - Копай глубже, - Юта пристально на него посмотрел и капитан понял: Женька.
   - А где она? - совсем тихо спросил Джон.
   - Караулит. Она почти здорова. Остаточные явления.
   - Она знает, что Санни будет хромать?
   - Она - да, Санни - нет.
   - Черт...
   - Войну мы предотвратить не сможем, но Женька может наломать дров.
   - Что же нам теперь сидеть в этой консервной банке, сложа руки? Женьку стеречь?
   - Нет, просто ей нужно дать понять, что время - необратимо. Это же должен понять и ты.
   - Джон опустил голову. То о чем он думал было страшным и никак не укладывалось в единую размеренную схему, к которой привык Майл и которую можно было легко объяснить.
   - А как отсюда выбраться? Вы придумали?
   - Нет.
   Это звучало страшновато. Джон готов был задать еще один вопрос, но замолк, потому как Юта приложил палец к губам. Капитан нахмурился, но понял в чем причина. Вошла Женька. Как Юта ее услышал? Она вошла незаметно, словно тень. Джон проводил ее взглядом. Ему было вполне ясно: Женька была в смятении. В его голове бы тоже наверняка не укладывалось землетрясение, неожиданный побег и неопределенность местонахождения. А самое главное - неопределенность в будущем. Да и в прошлом тоже, потому как все самое интересное она пропустила. Тем не менее, выглядела она заметно лучше, чем Джон ее увидел впервые за столь долгое время. Она даже походила на ту Женьку, которую он помнил на Херувиме. Разве что морщин стало больше, а вот груз на плечах не уменьшился. Внезапно обретенная свобода ее, кажется, не вдохновляла. Она была мрачной и своим видом чем-то напоминала Сашку. Джон закусил нижнюю губу. Как поступить правильно? Он понимал, что многое зависит именно от него, потому как его положение мало чем отличалось от положения Женьки. Он для себя-то еще не определил, что будет дальше. А Женьку вряд ли что остановит. Иной раз капитану даже казалось, что Женька переживает смерть близкого человека намного острее, чем он. Почему? Скорее всего потому, что он был мужчина, а не женщина с плавающими на поверхности души чувствами. И то, что Джон видел перед своими глазами - творилось в его сердце. За сотни лет воспитание девочек и мальчиков не изменилось. Мальчики по-прежнему должны были оставаться спартанцами, держа все в себе. Он смотрел на Женьку и не чувствовал в ней жизни. Она была рядом и одновременно с этим очень далеко. Как это переживет Санни?
   - Пойдем-ка поговорим,- предложил Джон, не оглядываясь не на Юту, ни на Харпера, но чувствуя их молчаливое одобрение.
   - А что? У нас есть друг от друга секреты? - резко спросила Женька.
   Джон понял, что ему еще достанется. На помощь пришел Юта. Он встал, подошел к Женьке, потрепав ее по плечу, и мягко произнес, но произнес это как приказ:
   - Иди, иди, вам есть о чем поговорить.
   Женька подчинилась, спросив только:
   - Куда?
   - Где воздух посвежее, - ответил Джон.
   Это была оранжерея. Так это место назвали ребята. На жилой палубе небольшой уютный уголок с настоящей зеленью, за которой ухаживали автоматы. И узенькая скамейка среди буйства этой вечнозеленой растительности, словно в парке. Почти как в Сашкиной резиденции. Джон поймал себя на мысли, что слишком много думает об Александре. Однако эта мысль его не испугала, что-то внутри подсказывало, что она не навсегда исчезла из их жизни, как бы того не хотелось. Джон кашлянул в кулак, не зная не только с чего начать, но и зачем ему в голову вообще взбрела в голову идея тащить Женьку куда-то? Поговорили бы прямо на мостике: там Юта, Харпер - у них есть хоть какие-то аргументы, а что может Джон? Он такой же человек, как и Женька, и он мог понять те чувства, которые будут бушевать внутри нее после того, как она узнает, что...
   - Может, присядем? - спросил капитан.
   - Что, все так плохо? - прищурилась Женька.
   - Ну, не то, что бы... - он пожал плечами.
   Женька повернулась в сторону причудливых зеленых растений. Это был даже не кусочек Земли. Скорее это был кусочек Херувима, который мог бы стать настоящим домом, если бы...
   - Женя, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, я знаю тебя...
   - Знаешь ли? - не поворачиваясь спросила она.
   - Знаю, - уверенно и не задумываясь ответил Джон, - поэтому-то я и хочу поговорить. - Что ты думаешь о нашем положении?
   - А что тут думать, Джон? - она заложила руки за спину и сделала шаг вперед, повернувшись к нему вполоборота, - Мало приятного, но все же лучше, чем ничего.
   - А конкретно?
   - Да ты и сам прекрасно все понимаешь! Зачем спрашиваешь?
   - Хочу услышать от тебя.
   Женька усмехнулась, не понимая к чему клонит Майл, но все же ответила:
   - Сашка наверняка рвет и мечет, а мы сидим в какой-то дыре! Я больше чем уверена, что она ищет нас и не успокоится, пока не найдет, а когда найдет - просто уничтожит! И не посмотрит, что у нас корабль, аналогов которого не существует! И, собственно, как это Юта заполучил "Да Винчи"? Он так хитер, умен? Да, я согласна, но этого мало. Харпер? Да, он гений, но этого тоже мало!
   - Ты о чем? - Джон закурил. О том, что сейчас говорила Женька он как-то даже не подумал.
   - Да о том, что без ЦСО Юта и Харпер бы мало, что сделали! Да, они молодцы, потому что кроме них некому было поручить это задание. Именно задание, Джон! А ты не думал, что им тоже нужен Санни, так же, как и Сашке?! - она повернулась, взглянула на капитана и опять отвернулась.
   - Ну...не думал, - честно признался капитан, - но зато я знаю Юту со школьной скамьи. Он не может так поступить!
   - Знаю, - смягчилась Женька, - но я не хочу, чтобы мы от кого-то зависели или чем-то были обязаны. Я даже не представляю, что делать дальше!
   - У нас есть командир.
   - Командиру тоже нужно для начала знать хотя бы где мы находимся.
   - Ты любишь Санни?
   - Этого вопроса Женька не ожидала. Она искоса взглянула на Майла.
   - Это что-то меняет?
   - Наверное, нет, - Джон сел, выкинув сигарету. Женька поняла, что он нервничает и все-таки попыталась ответить на его вопрос:
   - Да...наверное, - несколько неуверенно сказала она, - я уже не знаю о чем мне можно думать, о чем нет...можно ли мне вообще любить? От меня одни неприятности.
   Она села рядом с Джоном.
   - Я тебя не узнаю.
   - Я сама себя не узнаю. Наверное, это все неопределенность, - вздохнула она.
   - Мы за Земле, Женя, - после недолгой паузы произнес Джон, - я узнал это за несколько минут до твоего появления на мостике, - он еще немного помолчал и добавил, - на Земле. Только три с половиной года назад.
   Если бы он мог зажмуриться, то обязательно бы сделал это, опасаясь Женькиной реакции, но ничего, кажется, не произошло.
   - Что? - только и спросила она. Ее голос еле заметно дрогнул.
   - Ты хотела определенность. Ты ее получила.
   - Джон, ты понимаешь, что это значит?
   Он понимал только то, что еще секунда и Женька сорвется. Он крепко сжал ее руку и заставил ее посмотреть ему в глаза.
   - Ничего это не значит, поняла?
   - Майл, ты сам-то веришь, в то, что говоришь? - Спросила она и Джон понял, что лучше бы она расплакалась, сделалась слабой, беззащитной Женькой, которую он когда-то знал, чем стояла и смотрела на него, видя жалкие попытки переплюнуть сердце.
   - Так должно быть, - тяжело ответил капитан.
   - Позволь мне самой распоряжаться своей жизнью, ладно? - она опять резко повернулась и посмотрела Джону прямо в глаза.
   - Но ты не можешь, - обезоружено попытался возразить он.
   - Что я не могу, Джон? - усмехнулась Женька, сложив руки на груди, - Я хочу покончить со всей этой историей и никогда больше к ней не возвращаться, понимаешь?.. Я устала жить, ожидая неизвестно чего, от меня одни неприятности - думаешь, это так приятно? Думаешь то, что я три года лила слезы мне хоть как-то помогло? Что-то изменило?.. А ты? Опускаешь руки? Отказываешься от шанса, который дала тебе судьба?
   - Ты знаешь, что ничего нельзя изменить.
   - Да, но посмотреть последний раз в глаза...
   - Посмотреть? После всего, что произошло?! - взорвался Джон и схватил Женьку за плечи, встряхнув, - Да ты, ты сама-то веришь в то, что говоришь?! Тебе так просто будет посмотреть ему в глаза и уйти, зная, что его через несколько часов убьют?!
   - Не знаю, - она отпихнула руки Джона, - я об этом не думала. Я знаю правила, как и любой другой, но так же, как и любой другой могу их нарушить. Я за себя не ручаюсь. И оставь меня, пожалуйста, в покое, Джон. Подумай лучше о себе.
   Она быстрым шагом покинула оранжерею, не обращая внимания на попытки Майла продолжить разговор. Женька была настроена решительно, хотя и понимала, что это не на долго. Но оставить все как есть означало сдаться без борьбы, а это было не в ее правилах. Она не исключала, что Джон прав, безвольно сдавшись. Что она может сделать? Появиться перед Алешкой там, где он ее никогда не ждал увидеть, через три с половиной года после его смерти, изменившейся самой и сказать: "Здравствуй"? Для чего? Чтобы уйти? Без объяснений? А что скажет он, увидев ее? Женька прерывисто вздохнула. Она мечтала увидеть его живым, но теперь, когда это стало возможным, ей сделалось страшно. Все происходило так быстро и неожиданно, что подготовить себя было просто невозможно. Кроме того, последнее время Женька поняла, что Алешка начал ее отпускать, а теперь... Что будет теперь?
   Майл остался в одиночестве. Он чувствовал себя гадко, мерзко и еще бог знает как. Может быть Женька права? Это тот самый шанс, который дается только раз в жизни? Он схватился за очередную сигарету и взялся за голову, осознавая, что своих детей он уже похоронил в своей душе. Что, если есть шанс спасти их? Пусть это будет игра не по правилам, но зато он хотя бы попытается что-то сделать! Джон встал, но тут же сел. Он понял, что останется на месте. И это было единственно верным решением. Он вспомнил то безумное горе, которое чуть было не лишило его рассудка, и пережить его еще раз он просто боялся. Боялся, что в этом случае наверняка сойдет с ума. Неужели Женька этого не боялась? Нужно было срочно что-то делать, чтобы избавить всех от этого мучения, но только не оставаться одному. Нужно искать выход в свое время и свое место. Но как?
   Единственное, что он придумал - было возвращение на мостик. Джон появился на нем мрачнее тучи. Он зашел, сутулясь, глядя себе под ноги, и в нерешительности остановился, увидев на мостике Санни. Кент смотрел прямо на него. Казалось, что пять месяцев пребывания в забоях в неимоверно тяжелых условиях на него никак не повлияли. Он был таким же, каким Джон помнил его в последние часы на Херувиме: готовый к любой неожиданности, сгруппированный, способный решить любую проблему.
   - Ч-черт, - вырвалось у капитана. Он никак не ожидал этой встречи так скоро и в такое неподходящее время. "Время..." - пронеслось в голове и от этой мысли сделалось нестерпимо больно. Джон беспомощно посмотрел на Юту и Харпера. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, что все шишки сейчас посыпятся на Майла. Он только вздохнул.
   - Что? - строго спросил Санни, не отводя глаз от капитана. Его голос тоже ничуть не изменился.
   - Она меня не послушала, - виновато ответил Джон.
   - А ты думаешь, она бы и господа бога послушала? - в ответ спросил Санни, усмехнувшись. И в этой усмешке Джон не заметил ничего хорошего. - Она и черта бы не послушала, не то, что тебя... - он немного помолчал и смягчился, - расслабься.
   - Я чувствую себя полным идиотом, - признался Майл.
   - Ты излишне самокритичен, - сурово произнес Санни.
   - Но доля правды в этом есть, - с улыбкой поднял брови Юта. Он уступил свое место Санни, давая понять, что он по-прежнему остается командиром.
   - Да пошел ты! - отмахнулся Джон и отвернулся, обратившись к Санни. - Что делать-то теперь?
   - Ждать. Она все сделает правильно, - уверенно сказал он.
   - А где она?
   - На пути в королевство Датское, - отвесил поклон Харпер, - у нас на борту новейшая система транспортизации.
   Джон сел. Он понял, что ждать придется долго. Он искоса взглянул на Санни. Тот казался спокойным. Волнение выдавал только взгляд. В такие минуты он становился особенно тяжелым. Джон покачал головой.
   Это была суббота. Женька никогда не любила субботу, но именно эта суббота оказалась не такой уж и плохой. С утра было пасмурно, а с обеда выглянуло солнышко, согревая осеннюю землю своим живительным теплом. Женька заметила еще давно, что какая бы хмурая суббота не выдалась, обязательно хоть на секунды, но возьмет свое проблеск желтого светила. Да, в отличие от бога Женька субботу не любила, но, тем не менее, согласилась принять участие в массовом выезде на праздник - Паоло Гуччи купил новенькую машину. Спорили о цвете. Женька стояла за красный. Она не ошиблась. Гуччи подкатил на ярко-красном мобиле. Он был доволен. Но особенно довольна была Сашка - он обещал оказать ей честь и прокатить первым пассажиром.
   Женька закрыла глаза и плотно сжала губы. Как мог Гуччи так непринужденно веселиться вместе со всеми, вынашивая план убийства? Она стояла перед зеркалом, уперевшись обеими руками в стену. Когда она открыла глаза, картинка не изменилась: она по-прежнему стояла в ванной. Впервые за последние годы она вернулась в тот самый дом в Милане, который они делили вместе с Сашкой. Электронный код она помнила до сих пор, как и то, что никто из них: ни сама Женька, не Сашка не появятся до вечера. На часах был полдень. Торопиться она боялась. Она даже не знала, зачем она отправилась в этот дом, носивший теперь по желанию Сашки исключительно черно-белый цвет. Да, Сашка всегда была человеком крайностей, и в тот вечер в субботу она все-таки добилась, что Гуччи ее прокатил. Назло Женьке. Он это сделал принципиально. Женька сжала края раковины, но боли не почувствовала. Мягкий материал прогнулся и тут же расправился, стоило ей только разжать руки. Она включила душ, сидя на краю ванны. Его струи били прямо в ладони. Приятно. Но Женька все же решилась принять ванну. Три года она была этого лишена, а ведь когда-то и представить себе не могла, что подобное может быть. А все произошло так быстро, что она и опомниться не успела, как оказалась в глубоких бункерах сначала Земли, а потом и Херувима. Отныне Херувим не был для нее сказочно прекрасным, каким был до этого. Они спасли десятки тысяч людей, но это не помогло воскресить Землю и вряд ли поможет воскресить. Нужно было двигаться дальше, несмотря ни на какие обиды и поражения. А их еще будет много. Сколько прошло со дня гибели Дэвиса-Гуччи? Год? Или больше? Женька поняла, что так до сих пор его и не простила.
   Она разделась и еще раз посмотрела на себя. Волосы стали еще длиннее и теперь закрывали груди, которым так и не довелось испытать волшебных прикосновений губ плоти от плоти своей - ребенка, которого Женька так трепетно ждала. Она сжала их, причиняя себе боль, и погрузилась в наполненную ванну. Ей вдруг нестерпимо захотелось никуда не бежать, остаться здесь, дождаться своего собственного возвращения, встретиться лицом к лицу и на немой вопрос ответить: "Дура! Будь рядом с ним! Всегда и везде! Не отпускай его! Потеряй работу или лучше сама убей Гуччи, но только не отпускай Алешку! Пусть он считает тебя сумасшедшей, но только так ты спасешь его!" И она бы наверняка поверила самой себе, кинулась бы вслед за Алешкой в Копенгаген, остановила бы его, закрыла собой - все, что угодно! Но где гарантия, что Гуччи не воспользовался бы другим моментом ради исполнения своего коварного замысла? Женька закрыла лицо руками и погрузилась в воду с головой, затем открыла глаза. Сквозь воду она видела белый потолок. Этот дом хранил столько воспоминаний! Столько чувств! И все они были искренними, непосредственными, еще пока ничем не обремененными. Она часто так любила лежать раньше: приглушенные звуки, не отвлекающие от повседневных мыслей, или же наоборот, помогающие сосредоточиться на чем-то определенном. В такие моменты Женьке казалось, что время будто бы застывает. Хорошо, если бы это было действительно так. Она попыталась унять свое внутреннее беспокойство и расслабиться. Но, разумеется, сделать это было не просто. Да на самом деле она этого и не хотела. Просто на мгновение почувствовала, что это ей под силу. Как и то, чтобы вдохнуть в себя воду. Женька боролась с этим соблазном долго и, наконец, вынырнула, тяжело дыша. К такой развязке она не была готова.
   После ванны она еще долго бродила по дому, брала в руки вещи, подолгу их рассматривала, с сожалением качала головой, вздыхала, понимая, что ее наивное предположение о том, что ситуация, в которой оказались она и все остальные, не случайна. Хотя, скорее всего, это была воля чистого случая, как следствия невозможного маневра. Она не очень хорошо представляла, что будет делать и вернутся ли они когда-нибудь назад, в свое будущее. Как она вообще могла бросить ребят в такой момент и кинуться навстречу прошлому? Возможно, это самый глупый поступок с ее стороны? А Санни? Простит ли он ее? Поймет ли? Когда-то и он мечтал о простом и вполне земном. Но не получилось. Впрочем, не получилось, пожалуй, ни у кого из людей. Но кто-то успел хотя бы попробовать, что это такое. Ребята - нет. И теперь им приходится строить отношения в далеко не радужном мире, ранней ценности которого они даже не осознавали. Зато теперь это понимал каждый, и это было мучительно больно. Однако время необратимо и вернуть его назад невозможно. Женька поймала себя на этой мысли в тот момент, когда держала в руках Алешкину фотографию. Что она пытается изменить? И попытка ли это? Она не знала. Она смотрела на фотографию: Алешка на ней выглядел очень серьезным. Женька провела рукой по снимку. И если раньше она, делая так, чувствовала под пальцами тепло, то сейчас этого не ощутила. Она поставила снимок на место, оделась, спустилась вниз, предварительно осмотрев все ли на месте?
   Солнце перевалило далеко за полдень и неумолимо клонилось к закату, где клубились черные тучи. Завтра должен был пойти дождь. Ей не нужно было смотреть на часы. Она, также как Санни, прекрасно ориентировалась по солнцу. Она опять подумала о нем. Он наверняка уже в курсе, что Женька покинула "Да Винчи". И, конечно же, для него не составит большого труда догадаться, что она отправилась не по магазинам. Она даже боялась предположить, что он сейчас чувствует. Но вернуться - означало не довести дело до конца. И если уж этот шанс пусть и случайно, но появился - нельзя все оставить, как есть и им не воспользоваться.
   Женька закрыла за собой дверь и решительно направилась прямо в подземку. Транспортировочная кабина должна была ее доставить прямо в Копенгаген. Она села в удобное кресло. Кроме нее в кабине было еще несколько пассажиров. Женька опустила глаза. Ей казалось, что все на нее смотрят, как будто она чем-то отличается от остальных. Это было не так. Тем не менее, Женька смотрела в пол. Первоначального взгляда было вполне достаточно, чтобы оценить присутствующих: молодой парень в костюме, в руках почти плоский портфель, сразу видно - курьер, сосредоточенный на своей работе. Молодая женщина: ухоженная, не замужем, детей, по всей вероятности, тоже нет. Скорее всего, она в отпуске - едет к престарелым родителям. И еще один седой старик. Видеть его вообще было странно. Земля все больше становилась планетой молодых, в то время как более старшее поколение, скопив к концу жизни порядочное состояние, как правило, покидали Землю, отправляясь в путешествие по Рукаву, чаще всего не возвращаясь. Женька припомнила, что в Копенгагене есть замечательный реабилитационный центр и, скорее всего, старик - вдовец, направляется именно туда. Интересно, кто-нибудь из попутчиков думал что-нибудь о Женьке? В конце концов, путешествие заняло каких-то двадцать минут. Этого было слишком мало, чтобы начинать знакомство. Все покинули кабину молча. Женька вышла последней. Она поднялась из подземки: Дания. Экономически и политически стабильное на тот момент времени государство. Не случайно Тулонцы выбрали Копенгаген во время своего третьего упреждающего удара. Женька почувствовала, как по коже пробежал мороз. Она начинала волноваться. Она прекрасно знала, в какой гостинице остановился Алешка. Отсюда ее было видно. Гостиница "Мегаполис" - не самая лучшая, но в ней останавливались почти все курьеры. В ней было все, что было нужно обычному человеку, чтобы немного отдохнуть, принять душ и если нужно, переночевать. Женька в нерешительности стояла, не зная, как сделать первый шаг. Она потерла взмокшие холодные ладони. Невдалеке она заметила двух блюстителей. Кажется, стоя посреди улицы, она привлекла их внимание. Если начнутся вопросы - будут проблемы. Женьке они были не нужны и она шагнула, словно в пропасть. В голове немного помутнело и перехватило дыхание от волнения. Но она продолжала идти вперед. "Куда я иду?" - она задавала себе этот вопрос всякий раз, идя на экзамены или ответственное мероприятие. От этого похода зависела жизнь человека. Она даже не продумала план действий. Это было несвойственно для нее, но поделать ничего не могла - не было мысли, за которую можно было бы уцепиться. В таких случаях она полагалась на ситуацию. Но сейчас даже на это она не могла рассчитывать, потому что не могла спрогнозировать свою реакцию на встречу с Алешкой. Она расправила плечи и непринужденно взбежала по лестнице. Единственное, о чем она жалела в данный момент, это о том, что в руках у нее ничего не было. Руки так некстати мешали, не могли найти места, вызывая еще больше сомнения. Но она нашла в себе силы сложить руку на руку впереди себя и приветливо улыбнуться швейцару, открывшему перед ней дверь. Женька скользнула в нее и оказалась в сумрачном помещении. Дверь за ней затворилась. Она этого не услышала, но почувствовала. Обратной дороги не было.
   Женька огляделась. Сумрачный холл как нельзя лучше передавал атмосферу шекспировского королевства: высокие колонны, теряющиеся во мраке своды, на стенах большие портреты в старинных рамках. Она нерешительно шагнула и обратила внимание, что под ногами было вполне современное покрытие, такое же, как и в их с Сашкой доме в Милане. Ноги проваливались в него совсем по-домашнему. Из мрака на нее выступило огромное чучело оленя с невероятно большими рогами - это была уже несказанная роскошь. Может быть, он был последним из свободных животных? Женька остановилась и несмело протянула к оленю руку, но тут же отдернула, услышав рядом с собой голос:
   - Не надо трогать, мисс.
   Она повернула голову. С ней говорил администратор: седовласый старик в бардовой ливрее. Теперь Женьке было понятно, почему курьеры любили эту на первый взгляд невзрачную гостиницу: в той суете, в которой они постоянно пребывали, такая сумрачная немного заторможенная обстановка словно вырывала их из своего времени, возвращая на много столетий назад и позволяя, таким образом, действительно расслабиться, отвлечься от насущных проблем. Здесь даже дышалось по-особому, а голос отдавался эхом, теряясь в вышине.
   - Извините, сэр, - Женька, как ребенок, спрятала руки за спину - так нестерпимо хотелось потрогать, - он как настоящий! Это последний?
   - К счастью нет, но это было бы большой честью.
   Ответил администратор, хотя в пору его было бы назвать дворецким. Эта роль подходила для него как нельзя кстати. Старинный костюм подчеркивал его изящность. Женька дала бы ему около семидесяти лет - своего рода тоже последний экземпляр, оставшийся коротать свои дни на Земле:
   - Это подделка, - полушепотом сказал старик, и в его потускневших глазах Женька заметила лукавые огоньки. Она не могла удержаться от вопроса:
   - Правда?
   - Правда.
   Администратор улыбнулся. Ему явно не хватало общения по душам. В этом почти что музее он был словно смотритель ценностей и, несмотря на большую людскую текучесть, ему не хватало душевной теплоты, точнее, ее нужно было кому-то отдать, поделиться своим богатым опытом, но люди все время куда-то спешили, у них были свои дела и им было некогда растрачивать свои драгоценные минуты на беседы с каким-то стариком. А он бы мог поделиться многим интересным. Женьке торопиться было некуда. Она была уже здесь и значит не уйдет до тех пор, пока не осуществит задуманное. А этот разговор "ни о чем", как с небес был послан, чтобы успокоить ее, вселить уверенность, не потеряться, сделать все, что должна и сделать правильно.
   - А вы не из местных, - заметил старик.
   - Ну почему же, - возразила Женька, - я коренная землянка.
   - Может быть, - задумчиво произнес он и отчего-то решил не тратить больше на нее время, - чем могу служить?
   "Какой капризный", - подумала Женька и спросила:
   - Скажите, Княжин Алексей прибыл к вам сегодня утром?
   - А по какому вопросу вы его хотите потревожить?
   Женьке начинало это не нравиться. Старик чувствовал в ней что-то не то и теперь принялся вынюхивать. Женька ответила, держа себя в руках, понимая, что в конечном итоге он просто выполняет свою работу.
   - Работа.
   - Вы не похожи на курьера.
   - Ну ладно, - Женька улыбнулась и сказала как можно непринужденнее, - от вас ничего не скроешь! Вы истинный знаток своего дела! Я - его подруга, и ему не понравится, что вы меня задерживаете, в то время как он ждет.
   - Да, конечно! Но еще одна маленькая деталь, - старик показал ей на небольшую стойку. Идентификатор личности, - всего лишь процедура!
   Старик был чрезмерно любезен. "Старый лис", - подумала Женька, прикладывая ладонь к гладкой пластине, слегка нажав на нее.
   - Ну? Все в порядке? - спросила она, убирая руку. - Вы мне верите?
   - Как же я мог сомневаться в такой женщине? Пожалуйста, госпожа Корнеева, проходите. Ваш друг ожидает вас в баре. Он спустился несколько минут назад.
   - Спасибо.
   Женька улыбнулась и направилась в сторону бара. Улыбка убралась с лица сама собой. Внутри что-то защекотало, перехватило, и опять закружилась голова. Господи! Она так ни разу и не была на Алешкиной могиле, до последнего не верила в его смерть. И вот теперь ей предстояло встретиться с ним лицом к лицу, словно с призраком. Смогла ли бы на ее месте сделать такое Сашка? Наверное, смогла, если бы любила по-настоящему.
   Женька миновала высокий свод арки и очутилась в совершенно ином помещении. Колонны были сделаны под дерево. Здесь было немного светлее, чем в холле, но все же весь облик помещения напоминал ей винный погребок, до того здесь было уютно и как-то даже пахло по-особому приятно. Она, неслышно ступая, сделала еще несколько шагов вперед. Всего за столиками в баре сидели восемь человек. Алешку она узнала сразу. По выправке. Он сидел к ней спиной и курил в потолок. Женька не сомневалась, что он пьет пиво. Что ж, Алешка всегда любил пиво. Ей стало дурно от собственных мыслей. Она прислонилась к колонне прямо за его спиной и закрыла глаза, выравнивая дыхание. Через минуту она выглянула, но выйти так и не решилась. Алешка сидел также. Женька почувствовала, как в носу защипало, а к горлу опять поднимается колючий ком. Но она не могла себя заставить шагнуть, как не пыталась, словно ноги отнялись. Она лишь молча пожирала его взглядом и отшатнулась обратно за колонну в тот момент, когда Алешка чуть повернул голову в ее сторону. Заметить ее он не мог. По крайней мере, Женька на это надеялась. Через секунду она выглянула еще раз - его уже не было. Женька сглотнула. Она не прошла экзамен. Внутри все сковало и дыхание от этого стало судорожным, а успокоиться она уже не смогла.
   - Вы за мной наблюдаете? - она зажмурила глаза, услышав за спиной голос, сдерживая слезы, готовые вот-вот политься, - хотя бы делайте это незаметно.
   Вот почему он ушел. При его виде Женька совсем забыла об осторожности. И он все-таки ее заметил. Или почувствовал. Он явно ждал того, что она повернется, а она не находила сил. Женька задержала дыхание, но это тоже не помогло. Внутри творилось бог знает что. Его голос вернул к жизни всю ту боль, которую она уже похоронила внутри себя. Она, словно наяву видела, как она голосила в тот день. Это будет уже завтра. У них еще есть шанс все исправить. Женька медленно повернулась и посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы. Алешка сдвинул брови и недоуменно спросил:
   - Женя?
   Она поняла, что он прекрасно ее видит перед собой, но в то же время чувствует, что что-то не так, как тот старик. Он чувствует, что это не она, что что-то изменилось. Он в смятении переспросил:
   - Это ты?
   - Я... - с трудом сказала она, разводя руками.
   - Просто ты...
   Она видела его замешательство и в отчаянии выпалила:
   - Устало, плохо выгляжу? Постарела?
   - Не знаю...Просто ты другая.
   - Другая, - неожиданно она стала уверенной, - присядем? - предложила она.
   Они сели за тот же столик, за которым он сидел несколько минут назад.
   - Пива? - спросил Алешка.
   - Что угодно, - ответила Женька.
   Она села, спрятав руки под стол. Алешка чувствовал ее подавленность, но никак не мог понять, что происходит. Женька на него смотрела так, будто бы что-то случилось, но он не был ни в чем перед ней виноват, а она? Она ли это? В ней все не так и Алешка это чувствовал своим нутром. Внешне же она выглядела действительно очень усталой. А ее глаза? Сколько в них боли! Алешка опять нахмурился, но продолжал выдерживать атаку Женькиного взгляда. Раньше она никогда не была такой. По крайней мере такой ее Алешка не знал. Она молчала, а он не находил, что сказать. Как она вообще здесь оказалась? Они поговорили вчера вечером - все было хорошо. Что же тогда могло произойти? Что могло изменить Женьку почти до неузнаваемости? Она была так близко от него, и в то же время Алешка чувствовал, что она была совсем чужая. Он отхлебнул из своего стакана и попытался дотронуться до нее, но она резко дернулась, всплеснула руками, и ее кружка опрокинулась. Пенящееся пиво зашипело на столе.
   - Не трогай меня! - воскликнула она. На ее лице был испуг.
   На лице Алешки не отразилось ничего. Он невозмутимо попросил еще одну кружку. Женька жадно в нее вцепилась, осушив одним глотком, и попросила еще.
   - Женя, что происходит? Я не понимаю.
   - Я...- Женька терялась. Она не знала, как построить разговор с человеком, которого безумно любила, ради которого была готова пойти на все, но который был мертв вот уже три года. Никогда в жизни ей не было так страшно.
   - Ну?
   - Я должна тебе что-то сказать.
   Она опять замолчала, уставившись в кружку. В ней она видела свое отражение - совсем печальное, растерянное, загнанное в угол обстоятельствами. Перед ней сидел Алешка: живой, она видела, что он ее любит даже такой, словно сошедшей с ума. Он не бежит, чувствуя, что перед ним далеко не та его возлюбленная, с которой он говорил вчера вечером. Но, тем не менее, он с нетерпением ждет. Женька посмотрела в потолок и тяжело вздохнула. Алешка не сводил с нее глаз. Он продолжал ждать. Женька с ужасом подумала, что он, ничего не подозревающий, ждет своего приговора. Сердце полосонула острая боль, и Женька закрыла глаза. В душе она кляла себя за то, что вообще была настолько ослепленной непонятно чем дурой, что пришла сюда. Ведь у Алешки своя жизнь. У него есть любимая женщина и это уже не она. Так какое же право она имеет вмешиваться?! Мысли вихрем кружились в ее голове. Она в очередной раз вспомнила Майла, который заклинал ее сидеть на месте и ничего не предпринимать. Нельзя изменить ход исторических событий. Ведь изменись одно звено и может измениться вся цепочка! Майл говорил, что их прилет сюда это вовсе никакой не шанс, а божье проклятье! Он говорил, что она не может в первую очередь предать Санни. Что не нужно пытаться ничего менять, потому что может стать все только хуже и даже так, что она останется совсем одна! Но не это пугало Женьку: она не могла посмотреть Алешке в глаза. Она смотрела в его лицо, но не в глаза! Она не могла сказать ему просто: "Алеша, завтра тебя убьют"! Но, может быть, сказать хотя бы, что Женька, его Женька, носит под сердцем его ребенка, чтобы он хотя бы порадовался? Вместо этого, она словно проглотила язык. Она ничего не могла придумать, чтобы хоть как-то сгладить это неловкое положение. Хотя, "неловкое" - это не совсем уместное выражение, положение было катастрофическим. Даже патологическим.
   - Что сказать? - спокойно спросил он.
   Женька никак не могла понять: почему Алешка так терпелив? Что ему мешает встать и уйти, ведь он продолжает чувствовать какой-то подвох!
   - Ничего, - тихо ответила она. Ее бесило только то, что Майл в конечном итоге оказался прав. Она не имеет никакого права портить Алешке жизнь именно в тот момент, когда все так хорошо! Но промолчать, сидя напротив, было тоже предательством.
   - Ты странная. Я тебя не узнаю.
   Женька посмотрела на его руки, спокойно лежащие на столе. Нет, Алешка не был спокоен, он был просто собран, готовый к любой реакции с ее стороны, даже самой неожиданной. Он видел, что Женька действительно что-то хочет ему сказать, но колеблется. Что ей мешает? Какой невидимый барьер сделал ее такой? Он видел, как она борется с собой, как беспомощны ее глаза, как нервно она теребит руки, как открывает рот, но тут же его закрывает, пытаясь что-то выговорить. Алешка понимал, что для нее это очень важно, но никак не мог сообразить, что бы это могло быть. Тем более что он сам до конца не мог разобраться в своих чувствах. Каким-то чутьем он чувствовал, что эта не та Женька, с которой он говорил вчера, но в то же время это была она. Алешка настолько изучил ее лицо, руки, глаза, что мог безошибочно определить, что перед ним была именно Женька. Он видел и то, как она борется с желанием прикоснуться к нему, несмотря на то, что его попытка так ее напугала. Алешка решил попробовать еще раз. В конце концов, сама Женька всегда говорила, что нужно учиться доверять своему внутреннему голосу. Он осторожно продвинул свою руку. Женька это заметила, но не отдернулась. Она поняла, что это неизбежно. Она почувствовала его ладонь на своей, прерывисто вздохнула и закрыла глаза. Ее наполнило изнутри странное ощущение теплоты и спокойствия. Женьке показалось, что она улыбается и выглядит такой глупой, но справиться с эмоциями не могла. Она вдруг вспомнила, как они ходила в кино и целовались на последнем ряду, как Алешка умудрился на свой собственный день рождения откупить домик в горах на трое суток. И что это были за сутки! Они с Женькой были только вдвоем, представляя, что там, внизу, вовсе нет никакой цивилизации, а только бескрайние леса, поля и чистые многоводные реки, что в мире кроме них никого больше нет, и они созданы для этого мира, как и он для них! Она вспомнила, как он ждал ее ночью под дождем два с половиной часа только потому, что Сашка забыла передать ей его просьбу. Женька все-таки пришла. Ей сказал, что ее ждут Санни, разбудивший ее своим звонком. Откуда узнал он - Женька так до сих пор не спрашивала. Она вспомнила, как они с Алешкой любили смотреть на небо, усыпанное словно бриллиантами - звездами, как любили встречать рассвет, наблюдая, как медленно поднимается из-за горизонта величественное красное светило, как оно меняет цвет, словно просыпаясь, превращаясь в огненный шар, посылая на землю свои лучи, согревающие ее, дарующие жизнь. Она вспомнила их мимолетные встречи, настолько короткие, что не было времени даже сказать друг другу "привет" и тогда за них это делали только лишь глаза. Она вспомнила и ревностное отношение Сашки, и долготерпение Санни и тот страшный день, когда оборвалась ее сказка.
   Женька открыла глаза, и из них хлынули слезы. Она всегда легко могла заплакать, но успокоения это не приносило. Она увидела над собой склонившегося Алешку. Его лицо было нахмуренным. Он по-прежнему не понимал, что происходит. Женька чуть повернула голову: кажется, это Алешкина комната. Что же случилось? Она вдруг почувствовала предательскую тянущую боль в спине. Она изо всех сил рванулась вперед, но была скована изнутри, а крепкая рука Алешки, лежавшая у нее на плече, не позволяла вырваться.
   - Тише, Женя, тише, - как можно мягче сказал он, и она готова была послушаться, но вдруг ощутила, как боль становится все сильнее, а Алешка закатывает ей рукав на левой руке.
   - Нет! Нет! Ты не понимаешь! - она еще раз рванулась вперед, - Я должна сказать!
   Женька вдруг поняла, что сомнения, посеянные Джоном, ничто по сравнению с человеческой жизнью. В своем будущем она уже сделала выбор и предавать человека, которому была обязана своей жизнью, было не в ее правилах, но знать, что можно спасти невинную жизнь и промолчать - это было равносильно убийству, тем более, она уже поняла, что хочет сделать Алешка. На его месте она поступила бы также.
   - Завтра поговорим, моя хорошая.
   Он смотрел прямо в ее глаза, насаживая на руку Паучка. Женька почувствовала легкий укол.
   - Нет, Алеша, нет, ты не знаешь...
   - Знаю, - ласково сказал он, - завтра, все будет завтра.
   Женька ощутила, как он прикоснулся к ее лицу, положил ее голову к себе на ладонь. В голову ударила волна дурмана, но Женька из последних сил все же выкрикнула:
   - Завтра не будет! Тебя убьют!
   Ей казалось, что она выкрикнула. На самом же деле ее губы беззвучно шевелились. Алешка прислушивался, но так и не смог разобрать ее слов. Он аккуратно положил Женькину голову на подушку и прикрыл ее покрывалом. Ее руки лежали, словно плети. Это были ее, Женькины руки, только заметно огрубевшие. Алешка заметил это тогда, когда Женька цеплялась за него, пытаясь сбросить Паучка. Может быть, она была права? Не стоило прибегать к таким крайним мерам? Может, нужно было просто выслушать то, что она так хотела сказать и не могла? Алешка встал и подошел к окну. Он прикрыл шторы, чтобы свет не падал прямо в лицо Женьке, затем засунул руки в карманы. Что еще было не так? Ее волосы были заметно длиннее обычного. Не было обручального кольца, которое он ей его подарил. Он немного подумал и сделал вызов по биокому.
   - Алешка! - ответили почти сразу же, - Я так рада тебя видеть!
   - Привет, - сказал он, - никак не мог удержаться, чтобы тебе не позвонить.
   - Ой, как хорошо! - Женька заливисто засмеялась. Ее глаза сияли.
   - Чем занимаешься?
   - Пока еще на работе. А ты?
   - Я в гостинице. Настраиваю себя на завтрашнее задание.
   - Ты только себя береги. У меня что-то на душе не спокойно.
   - Да брось, это же не первое задание!
   - Я знаю. Но все-таки береги себя. Я скучаю.
   - Я тоже очень скучаю, дорогая. Люблю тебя.
   - И я люблю!
   Женька успела помахать ему рукой, прежде чем Алешка отключился. Он несколько раз прошелся вперед-назад по комнате. Сейчас он был точно уверен, что разговаривал со своей Женькой. Кто же тогда это? Он перевел взгляд на кровать, на которой спала беспробудным сном его сегодняшняя гостья. Алешка сел в кресло напротив и закурил. Немного помедлив, он послал запрос на центральный терминал. Сомнений быть не могло. Его сигнал передачи, посланный по хорошо знакомой линии, прошел безупречно, однако система дать сбой не могла. Сигнал был продублирован один в один, а поисковая система позволила определить точное место локализации вызываемого абонента. Это была комната, в которой Алешка сейчас и находился. Это означало, что перед ним спала тоже Женька. Одна там, другая - здесь. Алешка выдохнул дым в потолок. Отчего же именно сегодня курение доставляло ему настоящее удовольствие? Дым чуть поклубился и исчез, не оставив ни следа, ни запаха. Алешка тщетно пытался разгадать тайны, которые скрывались за спящим Женькиным лицом. Он не допускал даже мысли, что это может быть не она. Уж слишком много сходств было им найдено, и даже крохотная родинка на затылке. Она тоже была на своем месте. Алешка понял, что ломать голову над тайной появления этой так знакомой незнакомки не имеет смысла, поскольку ответ на этот вопрос может дать только она. И, пожалуй, он действительно поторопился, решив ее успокоить. У нее не было состояния аффекта - Алешка был в этом уверен. Скорее всего, это было просто эмоциональное потрясение, как следствие... Чего? Алешка тоже не знал. Это тоже нужно было спрашивать у этой Женьки, но добиться что-то от нее, в состоянии, в котором находилась она - было просто невозможно. На мгновение Алешке показалось, что она сама не знает, что происходит, не говоря уж о нем самом. Может быть, она пыталась его о чем-то предупредить? На эти попытки было даже похоже. Но о чем? Операция, назначенная на завтра, срывается? Но тогда почему не известили его? Нет, в отношении работы все должно быть чисто. Женька никогда не вмешивалась в то, что он делал.
   Алешка затушил сигарету и сел рядом с Женькой на кровать. Его до сих пор не отпускало чувство, что это и она, и не она одновременно. Как такое могло быть? Но ведь данные терминала врать тоже не могли? Перед ним был совсем другой человек, словно точная копия. Думать о чем-то фантастическом Алешка не любил, поэтому он быстро отогнал от себя эти мысли. Он умерил свое любопытство тем, что завтра после выполнения задания, когда гостья придет в себя, они сядут и спокойно поговорят. Он отвел спутавшиеся волосы с ее лица. Даже в глубоком сне оно было напряженным. Чувство, что это все-таки Женька усилилось, стоило только вдохнуть в себя тонкий аромат, исходивший от нее. Это был Женькин запах. И спутать его еще с чем-то Алешка не мог. Сомнений больше не было. Остальные вопросы он разрешит завтра. Конечно же завтра.
  
   Женька проснулась в полутемной комнате. Внутри было ощущение, что она наконец-то выспалась. Она хотела потянуться, но тут же вскочила и заметалась по комнате. Алешки не было. Она подбежала к окну, распахнула плотные шторы и зажмурилась от яркого света, ударившего в глаза: на улице стоял день. Она одним прыжком перемахнула через кровать, но успела заметить лист бумаги. Она схватила его, лихорадочно читая: "Дорогая, завтрак на столе. Увидимся здесь же вечером". "Боже мой!" - Женька закусила губу.
   Алешка все-таки поверил, что это была она. Но почему же он не остался? Ведь она помнила, отчетливо помнила, что успела его предупредить! Часов нигде не было видно. Женька, сломя голову, выбежала из гостиницы, даже не поздоровавшись с седовласым администратором, учтиво склонившим перед ней голову. Она четко знала место, где должно было все произойти. Оно было не так далеко. Женька побежала, полная решимости, не опасаясь привлечь внимание блюстителей.
   Алешка шел к месту сделки. Здесь было людно. Операцию решили провести среди гущи людей, как всегда. Это не вызывало подозрений, но в этом были и свой недостаток: курьеру запрещено было иметь при себе оружие. Отчего-то Алешка не был доволен местом, выбранным для проведения спецоперации. Площадь Возрождения. Это название соответствовало окружающему пейзажу. Высотные дома уступали место старинным массивным особнякам, почти замкам, которыми так гордились датчане. Спустя столетия они все-таки сумели сохранить добрый кусок своей истории. Посреди площади они разместили фонтан с низкой, но достаточно широкой чашей. Он не прекращал свою работу даже зимой, перегоняя воду через невидимые глазом фильтры, чтобы она всегда оставалась кристально чистой. Середину чаши венчала витиеватая скульптурная композиция персонажей древних легенд, изрыгающих вместо пламени потоки воды. Голуби из близлежащих окрестностей слетались сюда сотнями. Здесь была и вода, и еда - заботливые горожане каждое утро приносили в специально предназначенные для этого кормушки крошки хлеба. По периметру площади стояли лавочки, где можно было потратить свое обеденное время, вдыхая влажный воздух. А по вечерам, когда спадала жара, на лавочках появлялись влюбленные парочки и старики из пансионата, проводившие время под светом сделанных все в том же витиеватом стиле фонарей. Днем площадь тоже не пустовала. Ее пересекали люди, работающие неподалеку, курьеры, туристы. И сегодняшний день не был исключением. Все было как обычно. Обычный субботний день, укороченный на час перед единственным выходным. Но что-то внутри все-таки мешало сосредоточиться. Может быть, это неожиданное появление Женьки или не Женьки? А его Женька, в Милане, что она говорила? Что на сердце неспокойно? Алешка плотно сжал губы, но продолжал движение. Он глянул исподлобья по сторонам - внешне все было спокойно: люди спешили по своим делам, мобили резали воздух, не создавая помех. Далеко впереди он заметил знакомые лица - группа прикрытия в случае опасности. Ему пришлось воспользоваться их услугами только однажды - он не пожалел.
   Алешка шел, не оглядываясь, чтобы не вызвать подозрения у тех, кому он должен был передать пакет с подложной информацией. Он пересек площадь и теперь приближался к рубежу. Встреча прямо рядом с чашей фонтана. Его мозг работал четко, но детали постоянно ускользали. Может быть стоило обратить внимание на стаю голубей, пугливо слетевших с карниза одного из домов где-то сзади, но Алешка не придал этому значения. Он лишь поднял голову, проводив взглядом птиц. Тем не менее, обычного спокойствия на душе не было. Неожиданное появление Женьки взбаламутило душу и сердце, и Алешка начинал сомневаться в правильности принятого решения продолжать. Его подозрения неожиданно усилились в тот момент, когда, выйдя на рубеж, он не заметил нужного человека. Опаздывает? Алешка взглянул на часы. Нет, это он оказался на месте чуть раньше расчетного времени. Внутри по-прежнему он ощущал беспокойство. Он терпеть не мог, когда ему что-то мешало перед заданием. Да, он был с виду обычным курьером, перевозившим информацию с места на место и получая при этом неплохие деньги. Он был похож на того, которого Женька видела в транспортировочной кабине, направляясь в Копенгаген. Но Алешка не был обычным курьером. Так же как и Женька, он работал в той же системе. И быть курьером означало постоянно сталкиваться с угрозой для своей жизни. Но, находясь в постоянном напряжении вот уже восемь с лишним лет, Алешка привык к постоянному чувству опасности, и всерьез подумывал над тем: не уйти ли временно на какое-нибудь другое место, поскольку чувствовал, что его ощущение истинной опасности начинают понемногу притупляться от переизбытка. Он прекрасно знал, как обрадовалась бы этому решению Женька, волнительно переживавшая каждую командировку. Именно поэтому Алешка установил для себя кое-какие правила с целью как можно больше себя обезопасить от непредвиденных ситуаций. Обычно он приезжал в гостиницу, спускался в бар, выпивал пару кружек пива, затем шел обратно к себе, где несколько часов подряд проигрывал в уме разные ситуации, которые могли бы возникнуть в ходе выполнения очередного задания, отрабатывая свое возможное поведение. Потом звонил Женьке и ложился спать. Перед заданием он волновался всегда, но не поспать означало потерять сосредоточенность и, возможно, контроль.
   В эту ночь он спал, но очень плохо. Лежа рядом со спящей неестественным сном Женькой, он о многом думал, но никак не мог найти ответы на свои многочисленные вопросы, прежде чем погрузился в сон где-то под утро. Когда он проснулся, вопросы не исчезли, а вот состояние оставляло желать лучшего. Алешка в очередной раз пожалел, что поторопился, насадив Женьке паучка. Он был уверен, что она много могла ему рассказать.
   Становилось жарко. Он расстегнул верхнюю пуговицу идеально отглаженной голубой рубашки, проведя рукой по шее. Пауза затягивалась. Через минуту, если не прибудет связной, он, по инструкции, должен незаметно уйти. Беспокойство вызывало и то, что он не мог связаться с группой поддержки. Не имел права, чтобы не нарушить частотную тишину и не сорвать операцию. Ведь за ним следили, и он это чувствовал. Так было всегда. Информационный вакуум не давал покоя, заставляя взвинчиваться до предела, но при этом нужно было еще и держать себя в руках. Как прошла операция, он узнает последним, когда будет находиться под защитой своей команды. Алешка очень хорошо помнил свое первое тренировочное задание. Он не справился, растерялся, но этого опыта вполне хватило на последующие восемь лет безупречной службы. Но, кажется, нет, все шло так, как было запланировано. Его зоркий взгляд заметил, как к нему, выделившись из толпы, направляется связной. Точно в условленное время. Это был хороший знак. Алешка сделал несколько шагов вперед и, поравнявшись с нужным ему человеком, передал пакет. Можно было вздохнуть спокойно, если бы не звук, который Алешка отличил бы из тысячи других. Коротковолновый излучатель. Он резко обернулся, одновременно принимая вызов по рабочей линии: молчание было прервано. Что-то пошло не так.
   - Алеша, пригнись, сзади снайпер, если не будешь у нас - мы его не снимем.
   - Черт... - слетело с губ.
   Алешка быстрым движением поднял с земли пакет, который передал буквально несколько секунд назад. Связной был мертв. Его уложили одним выстрелом. Алешка пригнулся, не отключая рабочий канал. Ему нужно было преодолеть где-то около двухсот метров и остаться в живых. Свои шансы он оценивать не стал, на это просто не было времени. Сердце снова запрыгало, вызывая знакомое ощущение, от которого начинало сосать под ложечкой: опасность совсем рядом.
   - Ниже, - он услышал команду, безоговорочно ей подчинившись, - возьми влево.
   Алешка пригнулся еще ниже к земле, начав движение вперед.
   - Давай, беги!
   Алешка знал, что теперь его собственная жизнь зависела только от профессионализма ведущего. Сам же он был словно слепой котенок, не понимавший, что происходит. Ясно было только одно: операция сорвалась. Также вполне ясен был вопрос: кто мог сдать службу безопасности? Значит, либо среди своих есть чужой, либо двойной агент. Не об этом ли хотела предупредить его Женька, кем бы она ни была?
   - Черт, - Алешка опять отскочил в сторону по команде.
   Выстрелы за спиной участились. Он был уверен, что группа прикрытия делает все возможное. Он не сомневался. С ним работали надежные перехватчики. Только бы добраться.
   - Так, хорошо идешь, давай еще немного вперед, - твердый голос ведущего действовал отрезвляюще. "Только не паниковать, только не паниковать", - твердил себе Алешка. Ему показалось, что жара становится невыносимой. Со лба стекал пот, застилая глаза, а рубашка взмокла. Он старался дышать как можно спокойнее, чтобы помимо ведущего, ориентироваться еще и на выстрелы.
   - А ну голову ниже! Вперед! Ты почти наш...хорошо...
   Алешка рванул вперед, но, не рассчитав силы, чуть запнулся.
   - Замри! - тут же услышал он, тяжело дыша, и понял, что промедление чуть было не стоило ему жизни. Он замер на полушаге, коснувшись пальцами мостовой.
   - Алеша, соберись. Осталось немного.
   - Все в норме, - ответил он.
   Алешка взглянул вперед: он уже отчетливо различал лица перехватчиков, они стояли стеной, не боясь прямого попадания - их защищали силовые экраны. "Счастливые", - подумал он и сделал еще один рывок вперед. Секунда отдышки помогла определить расстановку сил и оценить обстановку. Он оказался в совсем невыгодном положении. Площадь опустела. Алешка не сомневался: жертв не было. Хотя, площадь опустела уже давно, а он не успел этого заметить. Это случилось еще в момент первого выстрела. И теперь он был абсолютно открытая мишень. Вверяя во второй раз свою жизнь ведущему, Алешка подумал, что на нем лежит, пожалуй, гораздо большая ответственность. Ведь в случае смерти курьера ведущий автоматически понижается в должности, начинается разбирательство и кто знает, может быть ему придется жить с этим камнем на шее до конца своих дней. Это означало, что от совместной работы курьер - ведущий напрямую зависели обе жизни. Поэтому Алешка не мог подвести своего напарника, отчаянно приводя свои чувства в порядок, стараясь, чтобы ни одной посторонней мысли не пролетело в его мозгу, кроме четкого уверенного голоса. До позиции оставалось меньше половины пути - значит, все будет хорошо. Алешка внутренне немного расслабился, но в тот же момент почувствовал резкий толчок. Жар прилил к голове, а в груди разлилась резкая боль. Ведущий ошибиться не мог. Этому человеку Алешка доверял, как самому себе. Что же могло произойти? Он закрыл и открыл глаза. Где-то в сознании пролетело, что выстрел был спереди. Снайпер был сзади. Так сказал ведущий. Еще одна мысль обожгла его холодом: среди группы прикрытия он успел заметить Гуччи с нацеленным пистолетом, но какие в тот момент времени могли быть подозрения, если пистолет мог быть нацелен на снайпера за его спиной? Но какого черта Гуччи делал в группе прикрытия, если он в "Поиске"? Все это пронеслось вихрем. В следующую секунду Алешку резко отбросило назад. Он больно ударился головой о булыжную мостовую, но сознания не потерял. Он дотронулся рукой до правого кармана рубашки, затем посмотрел на нее - рука была в крови, другая рука по-прежнему сжимала пакет. Спиной он почувствовал, что лежит на чем-то мокром и горячем. Он закрыл глаза. Гуччи не мог промахнуться. Стрелял точно он, но сейчас его в группе не было. Как будто и не было в самом начале. И он никогда не промахивался. Алешка с трудом улыбнулся, понимая, что заряд, выпущенный Гуччи, предназначался именно ему. В голове разлился красный туман, тело отяжелело. Сквозь гул он слышал чьи-то голоса. Он понял: снайпера сняли, и еще один голос, заставивший его очнуться:
   - Алешка! Алеша!
   Этот голос он тоже мог узнать из тысячи других: Женька. Она подбежала к нему быстрее, чем кто-либо из прикрытия и упала рядом на колени, не обращая внимания на вытекающую лужу крови. По горячим каплям, падающим на его лицо, он понял, что она плачет.
   - Алеша...нет...боже мой! - он почувствовал как дрожат ее руки, как она пытается что-то сделать, чем-то помочь, но они ее не слушаются. Он ощутил, как его собственные руки онемели.
   - Кто-нибудь! - отчаянно кричала она, - Вызовите скорую!
   Их окружили солдаты группы прикрытия. Ведущий - здоровенный толстяк сгреб руками курчавые волосы и отвернулся, пряча влажные глаза.
   - Кто-нибудь! - что есть силы кричала Женька, еле сдерживая истерику.
   - У него пробито легкое, мисс, - кто-то тихо заметил, - это безнадежно.
   - Нет! - еще громче закричала она, - нет, нет! Сделайте хоть что-нибудь!
   Но никто не двинулся с места. Все так и остались стоять, понурив головы.
   - Алеша...Алешенька! - она приподняла его голову, прислонившись к нему щекой. Слезы смешивались с кровью, но не разбавляли ее. Она смотрела в его лицо, глаза, понимая, что он с трудом ее различает. Его губы шевельнулись, а из уголка выбежала алая струйка. Женька взяла его за руки, но они были холодными. На мгновение его взгляд прояснился и тогда Женька увидела, что Алешка все понял, в том числе и то, зачем она здесь. Он посмотрел на нее, затем перевел взгляд на небо, где пролетела стая голубей. Взгляд замер. Рыдания сдавили Женькино горло, вырываясь наружу причитаниями:
   - Прости меня, прости...
   Она долго еще прижимала к себе остывающее тело некогда любимого ею человека. В Милане в это время лил дождь и она, ничего не подозревая, ждала вечера, когда они встретятся и она наконец-то скажет Алешке, что теперь их трое. Здесь, в Копенгагене, солнце стояло в зените, надоедливые голуби перелетали с места на место, а Женька так и сидела возле Алешки, чувствуя, как внутри паутиной разрастается чувство ярости и ненависти к убийце, которого она все-таки успела заметить, скрывающимся с места событий.
  
   Был поздний вечер, когда на мостике раздался сигнал из шлюзовой камеры:
   - Впустите меня.
   Командира не было. Остальные переглянулись. Такого скорого возвращения никто не ждал.
   - Я встречу ее! - вскочил Джон, порываясь выбежать с мостика. Юта остановил его за руку:
   - Откуда ты знаешь, может быть она не очень желает, чтобы ее встречали фанфарами!
   - Зато ты все всегда знаешь, чего она хочет, и чего нет! - Джон прищурил глаза, - Может, ей нужна сейчас наша поддержка!
   - Ага, - ухмыльнулся Юта, сверкнув глазами, - ты еще Санни сюда позови. Может, он ее встретит?
   Джон хотел в ответ съязвить, но Женька повторила:
   - Вы меня впустите или нет? - ее голос показался им с оттенком безразличия: к ним или к ситуации? Что случилось, что ее голос совсем убит? Эти вопросы Харпер прочитал в глазах обоих ребят.
   - Видимо, все произошло именно так, как должно было произойти, - он развел руками, деловито поправляя очки.
   - Я не о том, - поднял брови Юта.
   - А о чем? - Харпер заерзал на месте: он не любил когда Юта был недоволен. Это могло сулить большие неприятности. Точнее, он даже побаивался своего старшего друга. Джон немного недопонимал их отношений. А они не стремились раскрывать тайну своего знакомства.
   - Ты же сейчас за главного, - подсказал Джон, - Или ты не хочешь, чтобы Женька возвращалась?
   - О черт! - спохватился юнец, поспешно открывая шлюзовую камеру.
   - Я все-таки пойду, - кивнул Юте капитан.
   Тот ничего не ответил, но попросил Харпера, после того как Джон покинул мостик, включить видеонаблюдение. На самом деле ему не очень хотелось видеть то, что произойдет дальше. Он просто старался думать наперед: как преподнести Женькино возвращение Санни? Юта знал, что Санни ее ждет. Это знали все, и от этого самому командиру становилось только тяжелее. Он не любил выносить свои чувства и уж тем более отношения на всеобщее обозрение.
   С момента как Женька покинула "Да Винчи" прошла целая ночь. Скоро будут сутки, как ее нет. Санни не находил себе места, слоняясь в бездействии по капитанской каюте. И, несмотря на все сомнения, бушевавшие в душе, он все-таки сумел убедить себя в том, что доверяет Женьке. Нет доверия - нет отношений, по крайней мере так он всегда думал. В голову нарочно лезли дурные мысли, он мучился предчувствиями. Он не знал, что ждать от ее возвращения. В конечном итоге, что будет дальше, если им все-таки удастся вернуться в свое время?
   Всю ночь он с ребятами провел на мостике, забрасывая Харпера задачками, которые были сложны даже для его гениального ума: как вернуться домой? Сломав голову расчетами, к утру дело все же тронулось с места. Харпер был от себя в восторге. На этой волне ребята разошлись по каютам. Спать тоже было нужно. Но Санни не спалось. Он долго перебирал в памяти все цепочки случайностей, приведших к их отношениям с Женькой на ту ступень, на которой они находились сейчас. Приведет ли ее поступок к разрыву? Пожалуй, нет. Санни считал, что Женька руководствуется не разумом, а сердцем, и, попытавшись поставить себя на ее место, понял, что, скорее всего, он повел бы себя также. А что бы чувствовала Женька на его месте? Страх? Отчаяние? Ощущение безысходности? Также не могла спать, терзаемая сомнениями? Конечно, да.
   Санни на миг успокоился. Он остановился перед зеркалом и долго в него вглядывался. Да, зеркало не палантир - судьбу не покажет, тем не менее, он чувствовал, что Женька где-то рядом. Мысленно он поблагодарил Юту за то, что он не позволяет суетливому Майлу бегать взад и вперед и кричать: "Что делать?!" Санни прекрасно знал, что капитан все еще чувствует себя виноватым за то, что Женька сорвалась с места. А также то, что он практически находился в таком же положении как и она. Почему же он до сих пор держится? Санни неожиданно поразила догадка: если Женьке удастся спасти Алешку, то капитан и минуты не продержится на "Да Винчи". Он не знал, чего хотел более искренне: чтобы у Женьки все получилось или наоборот? Думать и о том, и о другом было невыносимо.
   Санни отошел от зеркала и с размаху сел на кресло, запрокинув голову на его мягкую спинку. Сколько еще ждать? Он забарабанил пальцами по подлокотникам и решительно связался с Ютой, но заранее подготовленный вопрос не задал. По его лицу он мгновенно все понял.
   - Что?
   Юта некоторое время молчал, подбирая слова, затем произнес:
   - Вернулась.
   - И?
   - Смотри сам.
   Юта сдался не потому, что ему этого хотелось, а потому, что Санни был настроен так решительно, что по одному его виду можно было понять, что юлить не получится.
   С экрана Санни видел, что Женька сидела на корточках, прислонившись спиной к холодной стене шлюзовой камеры. Лицо она закрывала руками. Он сжал губы. Ему хотелось ее поддержать, но он отчетливо понимал, что самой Женьке это не нужно. Ей было необходимо самой разобраться со своими чувствами, вывернутыми наизнанку. И, словно в подтверждение его мыслей, Женька сделала предупредительный знак рукой выбежавшему ей навстречу Майлу. Она вытянула руку вперед и привстала, все также опираясь на стену. Это означало, что она не хочет слышать и слова, обращенного в свой адрес. Майл в нерешительности остановился, а Женька, придерживаясь, осторожно шагая, направилась к себе. Теперь ей было стыдно за себя и за свой поступок. Она променяла свое настоящее на призрачное прошлое. Пренебрегла всеми и Санни в первую очередь. Она заперлась в своей каюте.
   - Я пойду, поговорю с ней, - сказал Юта после долгой паузы.
   - Не ходи к ней, Ричи, - ответил Санни, - будет только хуже, потому что теперь она должна смириться с тем, что ничего не изменить. С тем, что Алешка погиб для нее навсегда.
  
   Сашка проснулась рано утром. Впервые в своей жизни она открыла глаза раньше будильника. И при этом выспалась. Это означало, что Женька уже давно встала и принимает душ. Сашка с удовольствием потянулась. На кровать падал солнечный луч - за окном стояла весна. Она спустила ноги с кровати и почесала затылок. Как было неохота собираться на работу, когда погода шептала: "Сегодня выходной, отдохни!" Однако служба оставалась службой, тем более что в последнее время Сашка чувствовала, что-то происходит или еще хуже: может произойти. Ей не нравился Талоне, который и так был цербером, но зато хоть говорил все прямо в глаза, а теперь он как будто замкнулся в себе. Женька тоже сама не своя, но ее понять можно: после смерти Алешки прошло не так много времени и Сашка все еще слышала по ночам ее всхлипывания. На работе Женька все чаще выходила из кабинета Талоне мрачнее тучи и на Сашкины расспросы отвечала, как всегда: "Саша, все хорошо". Сашку это бесило, но добиться большего она не могла. Еще она заметила, что старший группы "Захват" Санни Кент тоже зачастил к Талоне. Часто они с Женькой запирались на несколько часов и Сашка ловила себя на мысли, что между Санни и Женькой что-то происходит, но, слушая ее ночные всхлипывания, она отгоняла от себя эти мысли. Спрашивать что-то у Санни было тоже бесполезно. Не сказать, что он совсем не замечал Сашку, но она для него была обычным сотрудником таким же, как и все остальные. Но быть в неведении...
   Сашка встала с кровати и выгнулась назад, потерев поясницу. При этом она с удовольствием зевнула, произнеся затяжное: "а-а". Вода шуметь перестала. Сашка побрела в ванную.
   - Земля сошла с орбиты? - удивленно спросила Женька, увидев Сашку на пороге. Обычно она ее будила.
   - Нет. Я что-то выспалась, - ответила Сашка меняясь с Женькой местами, - зато подольше в ванне полежу.
   - Не получится, - возразила Женька, вытирая голову. Ее движения показались Сашке несколько торопливыми.
   - Это еще что за новость?
   - Талоне вызывает. Всех.
   Сашка с недоверием посмотрела на подругу, но ее лицо было абсолютно серьезным. И даже озабоченным.
   - У нас проблемы?
   - Я не знаю, Саша, я не политик.
   - Ага, значит, на уровне политики?
   - Я же сказала: я не знаю.
   - Да ладно. Чего Талоне затаскал тебя в свой кабинет? Какого черта ему нужно?
   - Без понятия.
   - Ну и черт с тобой! - Сашка хлопнула дверью за Женькиной спиной. "Какие мы важные...не политики..." Она насупилась, но Женька выбора ей не оставила. Ванна на сегодня откладывается. Александра вздохнула, сунув голову под струю холодной воды. Что могло произойти, что Талоне отдал такое распоряжение? Может быть, Женька права и Земля действительно сошла с орбиты? Это, конечно, был бред, но от Талоне и от Женьки можно было ожидать чего угодно.
   Сашка затушила сигарету и бросила бычок в пепельницу в форме звезды. Последние сутки она провела здесь, в президентском кабинете. От "Да Винчи" не было по-прежнему никаких известий. Неужели корабль в самом деле погиб, совершая столь рискованный маневр? Сашка отказывалась в это верить. Точнее, даже не в то, что беглецы действительно погибли, а в то, что борьба окончена. Оставались еще трое: Альфред, Хаммер и Талоне. В тот злополучный день, когда она проснулась раньше обычного Сашка, на экстренном совещании в кабинете у Талоне, узнала о тулонской угрозе. Это была реальная угроза, которая спустя несколько месяцев обернулась войной. Но тогда она не придала его словам серьезного значения. Верить откуда-то появившимся бумажкам какого-то ЦСО и... Женькиным умозаключениям? Что еще за всезнайки? Сашка не относилась к категории тех, кто всерьез задумался над словами Талоне об угрозе миру. Слишком уж эта угроза казалась ей призрачной. Она ошиблась. Не ошибиться бы и в этот раз. За последнее время столько всего произошло, что собрать в единую картинку разваливающиеся кусочки было просто невозможно. Она была уверена, что ответ бродит где-то рядом, но ухватить его не могла.
   За эти сутки Комитет потревожил ее лишь раз. Объявил, что ей нужно пройти еще одну формальную процедуру. Сашку передернуло: присяга на верность государству и народу. Когда-то она об этом мечтала. Думала, что это великая честь - представлять свой народ. Теперь же это, оказывается, просто формальность. Хотя на тот момент, когда она об этом мечтала, - быть президентом означало действительно великую честь. А сейчас через нее Комитет установит свое господство, а она получит возможность всего-навсего выпустить пар. И, в конечном итоге, ей, возможно, тоже придется написать добровольный самоотвод. Тогда Комитет сформирует из своих же членов правительство народного доверия и наступит диктатура. Сашке не нужно было большого ума политика, чтобы это понять. Бороться с Комитетом в одиночку она не думала даже в мыслях - это было все равно, что идти в гору, у которой нет вершины и через каждый шаг - глубокая пропасть. Значит, нужно искать союзников. Сашка подумала о том, что если бы "Да Винчи" каким-то образом уцелел, она бы, пожалуй, рискнула пойти на тайные переговоры. Но все ли можно утаить от Комитета, который наверняка наперед просчитал все ее жалкие попытки остаться у руля? Но он также должен был подумать и о том, что Сашка так просто не сдастся. Или на этот случай у них тоже припрятан козырь в рукаве? Александра нахмурилась и поджала губы. Ей в голову пришла как-то очень давно высказанная ею мысль: самый лучший твой союзник - это недавний заклятый враг. Женьки рядом не было. Были только Талоне, но это уже не фигура; Альфред, который ее искренне ненавидел до сих пор; и Хаммер, которому было на нее просто наплевать. Да, еще была Шенет, которая не такая уж дура, чтобы поверить Сашке. В последнее время она совсем отстранилась и только выполняла свою четко регламентированную работу, отказываясь от всякого контакта с реальностью. Сашке иногда казалось, что у Шенет тихое помешательство, но, хорошо помня ее на Херувиме, Сашка понимала, что это не так. И тогда ей думалось, что Шенет тоже что-то выжидает. Итак, вероятнее всего, разговор нужно начинать с Хаммером и начинать немедленно. Время было дорого. Сашка вышла из кабинета.
   - Вас сопроводить?
   - Нет, - отказалась Сашка, проходя мимо своей личной охраны.
   - Госпожа президент, в целях вашей собственной безопасности Комитет...
   Сашка остановилась и повернулась на каблуке, вздернув подбородок:
   - Я арестована, сержант?
   - Нет, мэм.
   - Я хочу, чтобы меня не сопровождали. Ясно?
   - Ясно, мэм.
   Сашка развернулась и поспешила покинуть президентскую секцию, на ходу придумывая версию своего похода для Комитета. Как ей сразу в голову не пришло, что Комитет, ставя ее главой государства, готовит для себя очень удобный плацдарм для маневра? Черт, Женька в тот день была не права, точнее соврала: она была очень тонким политиком, если, конечно, дело не касалось ее самой. Сашка аж цыкнула: Женькин совет был бы сейчас очень кстати.
   Она поймала себя на том, что буря, которая кипела в ней несколько дней назад, заметно успокоилась, уступив место здравому смыслу. Он подсказывал, что Сашке придется многим пожертвовать, чтобы пойти на перемирие. Другой вопрос в том: нужно ли это будет Женьке? Ведь если она все-таки политик - ей не составит труда разгадать Сашкину истинную подоплеку: прикрыть просто-напросто свой зад. Сашке самой было тошно от этой мысли, тем не менее, единственный выход для себя она видела пока только в этом, но для начала надо было хотя бы начать разговор с Хаммером.
   - Здравствуй, - она вошла в его камеру, держа руки за спиной и, чуть запнувшись, проговорила, - Алан.
   - Ну здравствуй, - он встал, засунув руки в карманы. Его непринужденная поза заставила Сашку подумать, что это не она, а он пришел к ней. Однако Хаммер был на своей территории. Оценивая его взглядом спустя почти полгода после роковых событий, Сашка заметила, что Хаммеру каторжные работы пошли едва ли не на пользу. Только сейчас она заметила перед собой привлекательного сильного мужчину. Почему она не замечала этого раньше? Можно было сразу догадаться, что у командира не может быть плохих друзей. Сашка поймала себя еще на одной мысли: она вспомнила о Санни, как о командире. Она вдруг стала противна самой себе: стоило только запахнуть жаренным, пусть пока еще даже и призрачно, как она тут же забыла о своих разногласиях с ребятами. Но, по крайней мере, к призрачным угрозам Сашка научилась относиться со всей серьезностью.
   - Ты без охраны?
   - Ты мне ничего не сделаешь.
   - Верно. Ты сама себя погубишь.
   - Ты говоришь, как Женька, - Сашка сделала нерешительный шаг вперед, - Мы поговорим?
   - Как ребята? - этот вопрос Сашка ждала еще раньше, но он прозвучал именно сейчас. Она в очередной раз подумала о том, насколько для остальных ребят ценна дружба. Для них, но не для нее.
   - Не знаю, - Сашка пожала плечами и тоже засунула руки в карманы. - Честно. Не знаю. Даже не знаю живы ли они... Так мы поговорим?
   - Если ты пришла - значит для тебя это важно.
   - Важно. Я предлагаю перемирие.
   - Перемирие? Или мир?
   Сашка пристально на него посмотрела. Он ее раскусил. И если она сейчас раскроет свои карты, то Хаммер увидит ее страх и слабость. И тогда козыри будут на руках у него.
   - Я предлагаю сотрудничество, - уточнила Сашка.
   Хаммер чуть улыбнулся и запрокинул голову назад, а затем вдруг сделался предельно серьезным и Сашка узнала в нем того самого Хаммера, который когда-то спас "Слежение" и "Захват", выведя их из-под обстрела. Она узнала того, кто был настоящим другом и оставался им до сих пор. Он смотрел на нее, и она никак не могла прочитать в его глазах то, что он хочет сказать.
   - Так как? - еще раз спросила она.
   Хаммер покачал головой и сцепил руки за спиной:
   - Саша-Саша, ты никогда не изменишься.
   - Так "да" или "нет"?
   - Саш, друзей не предают. Их враги - мои враги, а их друзья - мои друзья, ведь не я и не Женька заварили эту кашу.
   - Ты не веришь в то, что люди меняются?
   - Люди - да, ты - нет.
   - Так значит, нет?
   - Значит, нет, - легко ответил Хаммер и повернулся к ней в вполоборота, - нам не о чем с тобой говорить. Ты предала нас один раз - предашь и другой. Мне жаль.
   - Может, - она опять запнулась, - передумаешь?
   - Нет, - твердо ответил Хаммер,- а к Альфреду даже близко не подходи. Он тебя убьет.
   Последняя фраза была сказана на полном серьезе и Сашка потрясла в знак согласия головой. Она не сказала на прощанье ни слова, прекрасно понимая, что это ни к чему. Она чувствовала себя не то униженной, не то виноватой. Такого уверенно-достойного ответа она не ожидала. Хаммер оказался намного тверже, чем она ожидала, и что бы она ему не предложила, Сашка была уверена - он бы не согласился. Для него предательство было невозможным. Сашка шла обратно и думала, что сейчас она действительно осталась одна. Помощи и поддержки ждать было не откуда, а рассчитывать на благородство Женьки Сашка тоже не могла. Для нее это было бы слишком унизительно.
   Александра решила отдохнуть. За все это время она даже не прилегла по-человечески. Теперь же, когда нервное перенапряжение пошло на убыль, а физическое наоборот давило с неимоверной силой, она была готова ко сну. Завернув в свою спальную секцию, Сашка нерешительно остановилась перед дверью в комнату, которая все еще принадлежала Алексу. Ее ладони увлажнились, а кончики пальцев рук стали холодными. Сашка закрыла глаза, сделала усилие, но пройти мимо не смогла. Она еще не успела окончательно перебраться в президентские апартаменты, поэтому шла без страха. А сейчас она не могла войти и не могла уйти. Александра сделала глубокий вдох и все-таки шагнула к двери. Она оказалась не заперта. Сашка сделала еще несколько шагов вперед и остановилась в комнате. Дверь мягко затворилась. Следов крови не было. Все вещи лежали так, как Сашка видела их в последний раз. Как будто Алекса просто не было дома, как будто она зашла на несколько минут раньше его возвращения. Сашка села на кресло лицом к двери. Сердце внутри ухало глухими ударами, готовое вырваться из грудной клетки. Руки еще больше похолодели, а в душе она ощутила то чувство ожидания, которое появлялось всякий раз, когда она ждала возвращения Алекса.
   Она сидела долго, но он не приходил. Сашка тяжело вздохнула, встала и прошлась по комнате. В баре стояло недопитое им пиво, а в шкафу аккуратно висели отглаженные им вещи. Сашка сняла с вешалки парадную рубашку, которую он одел только один раз, и прижала ее к губам. Ей показалось, что она все еще хранит его запах. Александра опустилась на пол и тихо заплакала. Она вспомнила Женькины слова: "Пока сама не прочувствуешь - не поймешь". Сашка прочувствовала. Теперь она понимала Женьку.
   Через несколько дней Сашка стояла, одетая в президентскую форму, принимая присягу в торжественном зале резиденции. Напротив нее сидели члены Комитета, правительства. Ни один мускул не дрогнул на ее каменном лице. В тот же день президент Полева провожала в последний путь безвременно скончавшегося героя Тулонской войны Алекса Роско.
  
   Санни постучался в дверь. Женька открыла. Ее лицо снова показалось ему осунувшимся.
   - Войти можно? - спросил он.
   - Конечно, - она отошла в сторону.
   Санни прошел в каюту. Он долго готовился к этому разговору, но как только дверь за ним затворилась - все, что он себе надумал, куда-то исчезло. Осталось какое-то непонятное чувство опустошения. Скорее всего, Женька испытывала то же самое. Он не знал: не то подойти к ней, не то что-то спросить, не то ждать когда она начнет сама. Может быть, вообще не стоило приходить? Но Женька не выходила уже двое суток, не отвечая ни на какие запросы ребят. Санни не связывался с ней намеренно: пусть все решает сама. Он пришел потому, что беспокоился за нее. Двое суток наедине с собой - тяжелое испытание. Не каждый может его выдержать, находясь в тесном пространстве пилотской каюты. Санни не сомневался, что Женька может и больше, но больше не мог он. Он молчал, но, наконец, спросил, теребя в руках неподкуренную сигарету:
   - Как ты?
   Что ей ответить? Как посмотреть ему в глаза? Она о нем не очень-то думала, решая свои личные проблемы. Однако ее чувства оставались неизменными и сейчас она поняла это окончательно. Она любила Санни, но это была не та безумная страсть и сумасшедшее влечение, которое она испытывала когда-то по отношению к Алешке. Здесь было совсем другое. Она ощущала чувство глубокой привязанности и уважения, и какой-то безграничной нежности и тепла, которое хотелось дарить только ему. И даже то чувство тонкого возбуждения, ощущаемого сначала в голове, а потом разливавшегося все ниже и ниже горячей обжигающей волной при одном лишь его виде было совсем иным. Женька определила его как зрелое. Еще бы. Ей было далеко не двадцать три года. И даже не двадцать шесть. Женька облизала сухие губы и сказала единственное, что она считала правильным. Эти слова не были хитростью или маневром. Она просто сказала правду, которую знала, которую, наконец, поняла:
   - Я люблю тебя, - она подняла взгляд на Санни и в нем он прочитал страх услышать его ответ, - я очень тебя люблю.
   Он выдержал лишь секундную паузу:
   - И я люблю тебя, милая, - Санни бросил сигарету на стол и подошел к Женьке, отведя волосы с ее лица, - всегда любил и буду любить, - он смотрел в ее глаза: в них стояли слезы.
   - Я думала, ты меня не простишь, - она прижалась к его груди и прерывисто вздохнула, - я вела себя как полная дура! Но мне это было надо, ты понимаешь? Все эти годы я не могла найти себе места от недосказанности, от какого-то груза, который лежит на мне до сих пор...
   Она замолчала, подбирая слова. Сейчас ей было хорошо и спокойно, и она изо всех сил пыталась запомнить эти мгновения, потому что задуманное ею могло разрушить все и сразу. И, несмотря на страх потерять Санни и остальных ребят, Женька все-таки решила рассказать человеку, которого любила, все, что хранила в себе, рассказать все, что она знала и чувствовала, потому что недомолвки, постоянно присутствовавшие между ними, все только усугубляли. Женька всегда считала, что между людьми, которые любят друг друга, не должно быть тайн. В их отношениях тайн было предостаточно. Женька постоянно увиливала от расспросов Санни, оставляла их на потом, переводила в шутку - все, что угодно, только не горькая правда. Теперь, когда Алешка умер у нее на руках, а Паоло Гуччи позорно скрылся, поджав хвост, и Женька видела это собственными глазами, она решила больше ничего не утаивать. Какой был в этом смысл? Кроме того, она ни на секунду не пожалела о содеянном, и теперь лишь отчаянно прижималась к Санни, стараясь запомнить его взгляд, дыхание, прикосновения.
   - Когда-то я тебе сказала, что в свое время ты все узнаешь. И я сказала, что я не такая уж хорошая, как ты думаешь... Я просто не могу больше молчать, не вижу смысла, - по ее голосу Санни понял, что Женька начинает нервничать, но не перебивал, - я хочу, чтобы между нами больше не было недомолвок и не важно, останемся мы с тобой вместе после этого или нет, - она опять замолчала, но не надолго, - сейчас самое время. И я хочу, чтобы ты поехал со мной.
   - Ты хочешь, чтобы мы ехали на мобиле? - без лишних расспросов спросил Санни.
   - Да, так будет лучше. Ты потом поймешь. И я хочу, чтобы мы поехали сейчас... Только мне надо переодеться.
   - Тогда встретимся в шлюзовой камере через полчаса.
   - Хорошо.
   Санни ушел. Женька села на стул и опустила взгляд. Затем вытащила из кармана небольшую расческу и распустила волосы. Она медленно перебирала их пальцами. Может быть, она и вправду хуже Сашки? У той хоть чувства лежат на поверхности, а Женька... Она неторопливо расчесалась и заплела косу. По крайней мере сегодня ей наконец-то удастся избавиться от груза, который хранила в себе все это время.
   Спустя полчаса они покинули "Да Винчи". Становившийся иногда назойливым Майл хотел увязаться за ними, но Санни вежливо ему отказал. Однако капитан словно чувствовал, что незаконченная Женькина история, которую она решила довести до своего логического завершения, как-то его касается, поскольку, как сообщил Юта, Майл тоже покинул "Да Винчи" и выглядел при этом очень озабоченным. Может быть, подумала Женька, его насторожил ее расстроенный вид? Но мало ли какая причина могла ее расстроить! В конце концов, второй раз пережить смерть человека, которого она по-настоящему любила, не так просто. Тем не менее, Санни долго пришлось петлять по улицам города, чтобы сбросить Майла с "хвоста", прежде чем они остановились за поворотом хорошо знакомой Женьке улицы.
   Санни остановил мобиль так, чтобы было хорошо видно то, что происходит за углом. За все это время Женька не проронила ни слова. А теперь ей казалось, что она будто бы уменьшилась, стала невидимой - настолько ей было страшно открыть глаза и увидеть себя со стороны с каменным, залитым слезами лицом, отрешенную, не испытывающую ни капли жалости или хотя бы сожаления, глядя как пламя жадно облизывает своими языками небольшой дом, безжалостно пожирая все, что находится в нем. Но она не отводила глаз, в которых плясало огненное пламя. Слез не было, как и раскаяния. Боковым зрением она заметила, как Санни нервно закурил. Он все понял: так просто было сопоставить все известные ему факты и сделать однозначный вывод, тем более, что он видел ее, Женьку, стоящую около пылающего дома с высоко поднятой головой и это могло означать только одно: она ни о чем не жалеет.
   Женька вздохнула и произнесла:
   - Теперь ты знаешь все. Больше нет секрета, как сгорели мать и две сестры Паоло Гуччи или Брэда Дэвиса, как угодно, - Санни уловил в ее голосе нотку раздражения, которая сказала ему о том, что Гуччи она так и не простила. До сих пор. - Я просто их убила.
   Она замолчала и отвернулась, глядя в окно.
   - Это он убил Алешку? - неожиданно спросил Санни.
   - Да. И если раньше это была моя догадка, в которой я почему-то не сомневалась, то теперь я уверена. Я видела его. Видела его лицо, видела, как он стрелял. И сбежал.
   - Ты не могла ошибиться?
   - Я? - Женька недобро усмехнулась, - Я бы, может, и могла. Но я видела, понимаешь? И Алешка его видел. Он тоже все понял.
   - Он что-нибудь тебе сказал?
   Женька проглотила колючий ком и опустила голову:
   - Нет.
   Санни в ответ ничего не сказал. Он провел несколько раз кулаком по губам и прищурился. Его терзали сомнения.
   - По крайней мере, теперь для меня все встало на свои места, - сказала Женька, не отводя взгляда горящего дома, - Теперь понятно, почему операция провалилась и кто мог сдать службу безопасности. Гуччи предал не только кого-то из нас. Он думал, что выйдет так, как он этого хотел и поэтому продал всю нашу контору с потрохами, а когда понял, что ни хрена у него не получится - сбежал от нас подальше, черт! - она закусила губу и сжала кулаки, добавив, - собаке - собачья смерть, - и опять замолчала, глядя как другая Женька на противоположной стороне улицы села прямо на землю и устало закрыла глаза: крики из дома утихли. Слышен был только треск пожара.
   - Вот и все, - сухо произнесла она и посмотрела на Санни, - ты, наверное, меня ненавидишь...Я сама себя ненавижу только от одной мысли, что ни капельки не жалею о содеянном.
   - Я думал, ты умеешь прощать.
   - Выходит, не умею. Поехали отсюда. Теперь секретов у меня от тебя нет, решай все сам. А здесь нам больше делать нечего.
   - Пожалуй, ты не права, - возразил ей Санни, но в его взгляде она не нашла ни одной подсказки.
   - Что, тебе нравится наблюдать за пепелищами? - резко спросила она. Ей было противно смотреть на саму себя: как она могла так хладнокровно заживо сжечь трех ни в чем не повинных женщин? Она же сама была женщиной! Но на тот момент она была женщиной, доведенной до отчаяния. Женька еще плотнее сжала губы. Ей было тяжело смотреть, но ни капельки себя не жаль.
   - Что-то в этом роде, - Санни ответил просто, но она так и не поняла в чем дело. Он смотрел куда-то вперед, поверх сидящей на земле Женьки.
   Женька в мобиле посмотрела в этом же направлении. Сквозь марево огня и дыма она увидела подъехавший мобиль. Он остановился за домом, не выезжая на всеобщее обозрение, но водителю, как быстро просчитала в уме Женька, было ее прекрасно видно, сидящую. Когда пламя начало постепенно угасать она встала и медленно побрела прочь. Женька ужаснулась: в сознании ли она была в тот момент? Казалось, что она идет наугад, ничего не видя перед собой. Женька попыталась вспомнить: куда же она направлялась, но память ничего ей не подсказала. Мобиль медленно тронулся с места и показался из-за догорающего дома. Он шел на минимальном ходу ровно на столько, чтобы Женька не могла его заметить. И он шел точно за ней. Хотя в том состоянии, в каком она пребывала, Женька навряд ли бы что-то заподозрила, если бы даже и захотела. Санни сдал немного назад, в тень. Водитель мобиля, следовавшего за Женькой, их тоже бы не увидел. Мобиль тихо проехал мимо, а Женька смотрела на него, словно завороженная.
   - Ты следил за мной... - тихо произнесла она, разглядев водителя и узнав в нем Санни.
   - Я посадил тебя в машину, а ты даже этого не помнишь.
   - Я даже толком не помню, что делала до этого момента.
   - Ты сбежала из больницы. Мы тебя искали.
   - Откуда ты знал, где меня искать?
   - Чутье.
   - А потом?
   - Я отвез тебя обратно в больницу. Ты была уже почти без сознания. Тебя приняли с повторным кровотечением.
   - А что ты сказал остальным?
   - Ничего. Главное тогда было то, что мы тебя нашли.
   В следующую паузу Санни глубоко задумался. Его мысли унеслись в прошлое, казавшееся теперь таким далеким и близким одновременно: белоснежный коридор, люди в белых халатах, люди в синей униформе обслуживающего персонала, гражданские со своими проблемами. И ребята. Они уже толпились у входа, ожидая, когда мобиль Санни остановится и он появится, сдержанный, не уступающий в такие моменты по непробиваемости Альфреду. Он помнил испуганный взгляд Сашки, жавшейся к Алексу, когда Санни вытаскивал из мобиля обессилевшую Женьку, неся ее на руках, а на пол капали алые капельки крови. Еще он помнил Гуччи, на лице которого читалась явная растерянность. Помнил, как он положил Женьку на подоспевшую каталку, а она вдруг открыла глаза, словно ища кого-то. Сейчас Санни понимал, что она искала Гуччи. И он так же помнил, как Гуччи спросил:
   - Где ты ее нашел?
   - В тот момент этот вопрос казался вполне уместным.
   - На мосту, - сказал Санни первое, что пришло в голову.
   - Она что, утопиться хотела? - испуганно спросила Сашка. Она держала Алекса за руку и явно переживала за Женьку. Как время меняет людей!
   - Вроде того, - буркнул Санни и поспешил скорее вырваться из душного помещения, ни с кем не попрощавшись.
   Может быть, кому-то это и показалось бы странным, но тогда всем было далеко не до Санни. Своими словами он дал Сашке хорошую тему для размышления. А что он сам? Санни хорошо помнил, как он поехал домой. Машину без объяснений и вопросов со стороны посторонних лиц сдал в мойку. Окровавленная рубашка полетела в стирку, а сам он долго сидел под горячими струями душа, не чувствуя себя чистым. Спустя несколько часов он все-таки выключил воду, но чувство, что его будто облили грязью, так и осталось в душе. Его нужно было чем-то залить, утопить. И водка тут не поможет. Санни не долго думал, прежде чем достал из бара изящную бутылку, стоявшую в самом дальнем его углу, припрятанную на тяжелый случай. Санни понял, что сегодня именно этот случай. Бутылка была доставлена ему с самой окраины Рукава по спецзаказу. Контрабанда. Иногда Санни позволял себе такие вещи. Напиток с жутким вкусом убивал наповал своими градусами любого. Санни был не исключение. Он насильно заливал в себя стопку за стопкой, но паскудный мозг никак не хотел отключаться. Перед глазами полыхало пламя, слышались крики о помощи, а совсем рядом была Женька, которая оказалась безжалостным убийцей. Что он чувствовал? Он сам до сих пор не знал. Знал только одно, что отныне он сообщник, соучастник, в общем, тоже убийца. По крайней мере, теперь он понял разницу между тем кого убивать. Когда он убивал тех, кто считал себя выше закона, он чувствовал удовлетворение. Теперь нет. Это была гремучая смесь из чувств, в которых разбираться не то, чтобы не хотелось, а было просто не нужно и, честно говоря, страшно. Санни забылся уже где-то после полуночи и проснулся утром с тяжелейшего похмелья от звонка Хаммера, который сообщил, что Женька пришла в себя. И Санни опять сорвался в больницу, боясь, что она что-нибудь наговорит и тогда он ее уже не вытащит.
   Все это пронеслось в голове каким-то неимоверным вихрем и ровно столько же понадобилось Женьке времени, чтобы осознать полную картину произошедшего, потому что в тот же момент она повернулась к нему резко, с перекошенным лицом, тяжело дыша:
   - Почему ты мне не помешал?! Почему позволил сделать это?! Почему ты хотел, чтобы я это сделала?! - она не спрашивала, она кричала, не веря своим глазам, но то, что она видела не вызывало никаких сомнений.
   - Потому что я не лучше, чем ты, - отчетливо произнес Санни, - это последнее, что ты скрываешь?
   Женьке хотелось кричать еще громче, но от взгляда Санни она словно окаменела и в тот же миг ей захотелось бежать. Бежать как можно дальше от своего позора. Именно позора, потому что до этого момента, и Женька только сейчас это поняла, она всячески оправдывала свой поступок. "Око за око" - это казалось для нее так просто!
   - Я спрашиваю, это последнее, что ты скрываешь? - настойчиво повторил Санни тоном, от которого Женька невольно вздрогнула, который могла узнать из тысячи оттенков. Так Санни разговаривал с Сашкой.
   - Да, - покорно опустив глаза, ответила Женька. Ее руки неподвижно лежали на коленях, а голову она запрокинула назад. Ей нечего было сказать. Она чувствовала опустошение и тупую боль, начинавшую подтачивать ее изнутри.
   - Ты думаешь, мне было легко жить с этим годы? - после долгого молчания сказал Санни, сжимая руль до побеления в косточках. Женька поняла: она была дурой, - легко отключить все системы, чтобы не понаехали пожарные и прочая нечисть?! Думаешь, легко было оберегать тебя от подозрений, пока ты отлеживалась в больнице? Легко было не вызвать самому подозрений, пока Гуччи кружил над тобой? Легко было мириться и, в конце концов, принять, что твоя любимая женщина - сама убийца, да еще какая! - он резко замолчал и взглянул на Женьку, которая при последних словах зажмурилась, не смея даже дышать. - Черт! - Санни с силой стукнул кулаком по рулю и стиснул зубы, приходя в равновесие. - Если бы я знал, что надо будет поступить именно так, а не иначе - я поступил бы также, - он оперся подбородком на руки. Казалось, он был совсем спокоен.
   - Почему? - осмелилась спросить Женька.
   - Потому что тогда я тебя сильно любил.
   - А теперь ненавидишь?
   - А теперь люблю слишком сильно, - он прищурился, глядя куда-то вперед. Женька поняла, что он ни на минуту не расслаблялся. Никогда. И в подтверждение своих мыслей она услышала: "Черт".
   - Что-то не так? - спросила она, собираясь в комок, чувствуя, как мобиль резко рванулся с места, вжимая ее в сиденье. Выехав на большой скорости из-за поворота он, летя словно птица, еле успел вписаться в следующий. Женька заметила далеко впереди такой же мобиль. Как его успел заметить Санни?
   - Что? - она повторила вопрос с некоторым испугом в голосе.
   - Нас выследил Майл.
   Женьке сделалось дурно. Она судорожно попыталась связаться с капитаном по биокому, но ничего не вышло.
   - Он не отвечает.
   - Еще бы! Теперь и он все знает! - с какой-то странной долей злорадства в голосе произнес Санни, - А, судя по тому, как он едет - он наделает глупостей.
   - Что делать?
   - Ты у меня спрашиваешь? - Санни успел взглянуть на Женьку, лавируя между мобилями, словно в метеорном потоке, отдаленно напомнив Женьке боевой вылет, - Он слишком хорошо водит и опережает нас во времени. Но дальше "Да Винчи" он не улетит...А ты, девочка моя, готовься к серьезному разговору, - он сбавил скорость и влился в поток мобилей, - не знаю, как мы сможем держать оборону.
   Женька подавленно молчала. Она не хотела, чтобы этот ее грязный поступок стал достоянием общественности. Она даже не представляла, как будет оправдываться перед Майлом, остальными ребятами, и кто ей поверит, если капитан тоже не слепой и все видел собственными глазами?
   - Куда мы теперь?
   - У тебя есть еще одно незаконченное дело.
   Женька перевела взгляд на Санни. Пожалуй, они друг друга стоили. Больше она спрашивать ничего не стала и отвернулась в окно. В принципе, ей было все равно куда ехать, лишь бы не стоять на месте и не возвращаться на "Да Винчи" именно сейчас. Да и Майл порядком поостынет, хотя надеяться на это тоже не стоило. Женька положила голову на подголовник и уныло провожала проносящиеся мимо мобили взглядом. От монотонности движения в сером тоннеле, лишь изредка освещаемом указателями, клонило в сон и Женька позволила себе закрыть глаза.
   - Какая ты счастливая! - Сашка всплеснула руками и закатила глаза.
   Женька стояла перед ней в легком платьице и разноцветной шляпке.
   - Ну как я? - она покрутилась вокруг себя и непринужденным движением сдернула с плеч газовый платок, махая им в воздухе будто бы на прощанье.
   - Супер! Мужики будут у твоих ног!
   - Да иди ты, Саша, со своими мужиками! - Женька немного нахмурилась, надевая платок обратно.
   После смерти Алешки прошел почти год и увидеть улыбающуюся Женьку было большой редкостью. Сашка изо всех сил старалась ее поддерживать, но не всегда выходило. Тем не менее, Александра не отказывалась от своих попыток. Она сидела на диване в гостиной, которую именно сегодня ей захотелось видеть в желто-зеленых тонах.
   - Нет, а что ты выдрыгиваешься? Ты, в конце концов, заслужила трехдневный отпуск и едешь на курорт уж наверное не затем, чтобы отдыхать!
   Неосознанно Сашка сказала вслух ключевую фразу, но Женька даже виду не подала.
   - Как раз, чтобы отдыхать, Саша!
   - Ну тогда я тебя не понимаю! Тебе дают три дня отдыха, чтобы ты голову в порядок привела, мужика какого-нибудь подцепила, а ты...
   - А я еду отдыхать.
   - А зачем тогда платьев столько набрала, что аж чемодан не поднять, а? Ну и взяла бы с собой одно полотенце, раз отдыхать едешь! Тебе бы как раз на три дня хватило!
   - Каждый отдыхает по-своему.
   - Ладно-ладно, вот когда я в отпуск поеду... - Сашка не договорила. Входная дверь распахнулась и на пороге она увидела Санни, одетого в облегченные джинсы и футболку.
   - Что это у вас двери нараспашку? Страх потеряли? - с серьезным видом спросил он, но на самом деле серьезности в его голосе не было.
   - А вы что, вместе едете на курорт? - осторожно спросила Сашка, не вставая с дивана.
   Женька громко рассмеялась:
   - Ага, и жить будем в одном номере!
   - А-а, - несколько задумчиво потянула Сашка, - а то я думала...
   - Как же это тебя в известность не поставили? - закончил за нее Санни и легко взял Женькин чемодан.
   - Она туда кирпичи набила, - не обидевшись, прокомментировала Александра, - вот уж не знаю кто тебе там будет таскать этот груз!
   - Да уж, я думаю, найдутся желающие, - он повернулся к выходу и бросил через плечо: - Готова? Пошли.
   Женька подлетела к Сашке, чмокнула ее в щеку и шепнула:
   - Ну пока.
   - Пока-пока, - сказала Сашка когда они ушли, - ...в одном номере...еще бы сказала, что спать в одной постели!
   - Хорошо выглядишь сегодня, - отметил Санни,- укладывая чемодан в багажник, - Сашка ничего не подозревает?
   - Нет. Ничего. - Женька пропустила мимо ушей комплимент и хлопнула дверцей мобиля, усаживаясь на переднее сиденье. - Харпер где? - она улыбнулась Александре, выглядывавшей из окна и помахала рукой.
   - Харпер подтвердил взятые тобой образцы. Проблема действительно серьезная, - они отъехали от дома, - я говорил с Талоне.
   - Я поняла, что говорил. Иначе никакого отпуска он мне бы не подписал.
   - Умница. Догадливая.
   - Где он будет инструктировать?
   - Он не будет. Буду я.
   - Это почему?
   - Потому что благодаря тебе мы ввязались в политику. Не можешь ты без этого!
   - Да ладно, я просто делаю свои выводы.
   - Правильно, а Талоне теперь жить не может без твоих выводов!
   - Я не поняла, к чему ты клонишь!
   - Помнишь свой анализ оперативной обстановки Рукава?
   - Ну.
   - Ну-ну, вот тебе и ну! Он связался с ЦСО и что ты думаешь?
   - Что?
   - А то, что твои выводы подтвердились теперь официально.
   Женька насупилась, а внутри сжалось сердце. Зачитанный ею на оперативном совещании две недели назад доклад об ухудшении оперативной обстановки и ее последствиях для Земли в рамках возрастающей тулонской угрозы заставил призадуматься совсем не многих. Сашка на этот счет отреагировала просто:
   - Ты сама читала этот бред прежде чем оглашать во всеуслышание?
   Тогда ей Женька не ответила, но теперь...
   - Что ты знаешь? - спросила она у Санни, который редко когда позволял заметить его взволнованность, и, пожалуй, сегодня это было не волнение, а скорее возбуждение от предчувствия предстоящей опасности.
   - Об этом еще все молчат. Но Талоне разговаривал с Уолисом...
   - С Уолисом?!
   - Да, они, оказывается, давние друзья. Уолис пообещал объявить всеобщую мобилизацию при угрозе безопасности планеты. Но это в случае, если его изберут.
   - Изберут, можешь не сомневаться. Шетнер ему не альтернатива, тем более, что Шетнера, считай, уже нет.
   - Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь, - Санни немного помолчал и добавил, - по крайней мере войска будут в готовности сразу же после инаугурации.
   - Толку-то? С тулонцами пушкой не справиться.
   - И не наше это дело, поняла? Нам дали приказ - мы его выполнили.
   - А какой приказ нам дали на этот раз? - с ухмылкой спросила Женька.
   - Об этом потом. Харпер ждет тебя. Я приеду позже. И не расслабляйтесь, потому что у нас только один шанс. Если мы его не используем и провалим операцию, то каюк придет не только нам, но и тем кто от нас зависит.
   - Не пафосничай.
   На это Санни ничего не ответил. Остаток пути они ехали молча. Женька примерно представляла, какой сумбур творится в душе Санни. Причем сумбур в прямом смысле: наспех организованная операция, схваченная дешевыми перекрытиями, которую та же Сашка при желании расщелкает в три секунды, негарантированный финал, использование только одного шанса из одного возможного и забвение в случае их провала. Плюс к этому люди, с которыми Санни ни разу не работал в команде. Женька в первую очередь была женщиной, а Харпер ребенком. И к тому же все закручивалось вокруг выборов: основной задачей было убрать Шетнера с президентской гонки, а сделать это можно было только одним способом. Кроме того, работать придется в толпе, а это дополнительная нагрузка при условии участия в операции Женьки, как слабого звена. И вообще, получалось, что таким образом Санни вставал на сторону будущего президента Джека Уолиса, а выбирать фигуры Санни не любил. Хотя, по каким соображениям Женька и Талоне выбрали Уолиса, как кандидата в будущие президенты, - ему было хорошо известно. В общем, Санни просто нервничал о того, что Женьку нужно подвергать опасности, а нервозность при выполнении задания - пятьдесят процентов провала. Но приказ Талоне не обсуждался, а в силы Женьки Санни все-таки верил, надеясь, что она не будет проявлять инициативу.
   Он оставил Женьку в гостинице под именем миссис Анна-Франческа Кайль. Семья Кайль проживала на Бертране Овунаса. Это была небольшая планета с суровыми условиями. Пустынная на поверхности, она кишела жизнью под ее верхним слоем. Для микробиологов это был настоящий рай, поскольку бактерии создавали такие удивительные колонии и их было такое бесчисленное множество, что работы хватало всем желающим специалистам. На Бертране не было ограничений для посетителей, не было городов, не было управленческого аппарата. Это была единственная планета Рукава, на которой не было войн, следы которых ранили бы ее тело. Она была свободна и открыта для исследования. Может быть Бертрану и не повезло так, если бы не палящие губительные лучи Овунаса, выжегшие всю поверхность, превратившие ее в раскаленную пустыню. Семья Кайль были выходцами с Земли, но принадлежали не к официальной науке, а к свободной ассоциации ученых. Это не затрудняло их передвижение по Рукаву, но не снимало обязанностей как граждан федерации принимать участие в политической жизни их родины. Именно поэтому несколько недель назад семейство Кайль покинуло Бертран, чтобы отдать свой голос за кандидата. Но случилось так, что вышла неразбериха с документами, пропусками - супруги и их сын-подросток слишком долгое время находились за пределами федерации и теперь, по вступившему в силу закону о миграции на период президентских выборов, они находились на двухдневном карантине под юрисдикцией органов госбезопасности. Все документы и личные вещи были временно изъяты, но этого времени вполне хватило, чтобы в одном из отелей Сидар-сити, где находилась резиденция губернатора Невады Уильяма Шетнера, появилась регистрация семьи Кайль.
   Через час как новоиспеченная миссис Кайль переступила порог номера, в дверь постучали. Женька не сомневалась, что это Санни. Она открыла.
   - О, - сказал он, глядя на нее.
   - О, - сказала она в ответ.
   Он стоял перед ней в темно-синем костюме, отглаженной рубашке с белоснежным воротничком и начищенных до блеска туфлях. Волосы коротко стрижены, на висках появилась седина. В руках он крутил очки. Натан Кайль - отец семейства носил очки. Зато Харперу пришлось их поменять на контактные линзы, волосы распрямить, перекрасить в темно-каштановый оттенок и на время избавиться от веснушек.
   - Интересная у вас в "Захвате" работа, - сказала Женька, впуская Санни.
   - Тебя не узнать, миссис Кайль,- улыбнулся он, оценивая перемены, произошедшие в Женьке.
   Ее волосы стали таким же оттенком, как и у Харпера, глаза из зеленых превратились в карие. Непривычный макияж и особенно яркие, сочные, чуть влажные губы заставили сердце Санни биться быстрее. Он взял со стола стакан и наполнил его холодной водой, бросив в него льда. Когда он повернулся, Женька сидела в кресле, с интересом его разглядывая.
   - У тебя не слишком короткая юбка? - спросил он.
   - Не я же себя одевала, - пожала плечами Женька, - ваши штучки, - от такого вопроса ей стало немного не по себе.
   - Ладно, - тон голоса Санни стал несколько нервозным, - А где этот подросток?
   В ванне нежится.
   - Да, лучшего и нельзя придумать за три часа до начала операции. Он хоть понимает, насколько это серьезно? - он залпом выпил воду и сел напротив Женьки.
   Он очень долго размышлял над тем, почему ему в напарники Талоне определил именно Женьку? Решил проверить его на крепость? Или ее? И еще Харпер! Санни понимал, что Харпер - гений, но включить ребенка в секретную операцию, да еще и спланированную как попало - это тоже был непонятный для Санни шаг со стороны Талоне. Он смотрел на Женьку и думал: что же чувствует она, впервые принимая участие в подобной операции, где все для нее было новым, вплоть до перемены образа? Ведь меняли даже голос.
   - Что ты чувствуешь? - спросил он прямо.
   - Не знаю, - честно призналась она, - пока мне, конечно, все нравится, но я ощущаю...не знаю, не то растерянность какую-то, не то волнение...
   - Боишься не справиться?
   - Просто я в первый раз иду убивать...- она осеклась, заметив как Санни бросил на нее резкий взгляд, но тут же нашлась, - по заказу.
   - К этому быстро привыкаешь, - Санни встал, прошелся по помещению и остановился за креслом, где сидела Женька, положив ей руку на плечо, - в человеке с генами заложен инстинкт убивать. Мы - люди цивилизации знаем, что этого делать нельзя. Но когда тебе это разрешают официально, сначала ты упиваешься собственной свободой, затем словно испытываешь оргазм, какого у тебя в жизни никогда не было уже при одном виде твоей жертвы. Потом в твоей душе поднимается такая буря, справиться с которой ты не в состоянии и тебя швыряет из стороны в сторону от тошноты. А тошнит знаешь почему? - Женька молча в знак отрицания покачала головой. Санни под рукой почувствовал, как она сжалась, и наклонился над ее ухом, - потому что ты смутно понимаешь, что вершишь жизнь человеческую подобно богу. Но потом и это проходит. И ты только лишь выполняешь свою работу.
   Он выпрямился и вернулся на свое место напротив Женьки.
   - Я не думала, что это так серьезно.
   - Тебе понравится, - Санни еще раз улыбнулся и взглянул на часы, гаркнув, - Харпер!
   - Да вот он я, красивый какой! - Харпер появился из ванной, одетый в полосатый махровый халат, - О, лейтенант, - он обратился к Женьке, - ты неотразима, как всегда! - он демонстративно повернулся спиной к окружающим и, посвистывая, направился к холодильнику.
   - Харпер, не паясничай, - сделала замечание Женька, - оденься, пока ты все не испортил.
   - Конечно, сэр-мэм! - козырнул он и скрылся в спальне.
   - Как ты его выносишь? - зло ухмыльнулся Санни.
   - Он - ребенок, - пояснила Женька, сложив руки на груди, - и он очень хочет, чтобы его воспринимали как взрослого. Он все понимает, только с характером еще не научился бороться.
   - Очень хорошо, - Санни был явно недоволен, - фактически мы должны вверить свои жизни инфантильному гению, который с собой-то справиться не может!
   - Санни, я тоже за себя не отвечаю, но...
   - Плохо! - бесцеремонно перебил ее он, - Понимаешь, плохо! Мы должны быть командой! Одним целым! Даже дышать в такт! А у нас получается кто в лес, кто по дрова!
   - Ты тоже не сразу стал профессионалом, - Женька и Санни повернулись. Харпер стоял, оперевшись на дверь в спальню, застегивая рубашку, - и я, если нужно, могу быть серьезным. Я не такой придурок, как ты думаешь.
   - Извини, - смягчился Санни и помолчал, - ладно, иди сюда, садись. Времени совсем мало.
   Операция под кодовым названием "Монблан" была назначена на три часа по полудни. В это время Уильям Шетнер должен был произнести свою последнюю по роковому стечению обстоятельств речь в свою поддержку, после чего вступали в свои права сутки агитационного молчания, учрежденные еще бог знает когда, но свято соблюдавшиеся. Было известно, что перед началом речи Шетнер проведет публичную экскурсию для ученых по своему синдикату, где официально выпускали самое последнее оружие для военно-промышленного комплекса и покажет лаборатории по разработке бактериологического оружия. Весьма неплохой ход для того, чтобы продемонстрировать свою значимость и силу народу. В этой операции Санни страховал Женьку, которая должна была взять несколько образцов для исследования. Харпер должен был проанализировать полученные данные здесь же, в номере, в мини лаборатории. В случае совпадения предоставленных ею ранее образцов, которые она добыла вполне легально, проведя инспекторскую проверку очистных сооружений синдиката и добравшись туда, где никто не бывал, вступала в действие вторая часть операции. Саму инспекторскую проверку Женька вспоминала с ужасом, потому что еще сутки после этого ее рвало, а неделю она не могла есть - ее преследовал зловонный запах. Кроме того, она схватила хорошую дозу радиации и пришлось еще неделю проваляться на чистке и восстановлении. Зато теперь было ясно, что на синдикате губернатора не все так чисто как казалось с первого взгляда. И, зная, что Шетнер на переговоры не пойдет, а кроме того в его президентскую кампанию было вложено немало денег налогоплательщиков, в высших кругах с целью обеспечения гражданской безопасности вспомнили про Ормандо Талоне, который мог обеспечить эту самую безопасность. Но поскольку эти высшие куги не могли позволить себе вляпаться в полное дерьмо - в поддержке Талоне было отказано, а вот операция должна была быть организована. И она была организована "курам на смех", как сказал Санни, лишь только об этом услышав. Тем не менее, как бы он к этому не относился, приказ он должен был выполнить. Один бог знает, сколько они втроем потратили нервов и душевных сил, чтобы все получилось. Залезть в окружение Шетнера оказалось делом плевым. Супруги Кайль пришлись ко двору, и Шетнер лично пожал их руки, поблагодарив за вклад в науку. Санни, глядя на Женьку, удивлялся: как ей удалось так быстро вжиться в свою роль? Он, кажется, теперь понимал, на что ставил Талоне. И Санни в очередной раз понял, что Талоне был не только отличный руководитель, возможно, политик, но и стратег. Среди окружающей толпы Санни и Женька ничем не выделялись, поэтому им не составило труда затеряться среди белых халатов персонала, учитывая, что по полученным данным охрана была несколько ослаблена. Еще один хороший ход, чтобы показать свою демократичность. Образцы были взяты, правда, чуть ли не ценой быть пойманными: Женька слишком замешкалась. Санни едва не проклял все, но отдал ей должное - она хладнокровно выполняла все его приказы. Похоже, что команда из них получалась все-таки не плохая.
   - Ну что там? - нетерпеливо спросил Санни у Харпера, меряя шагами комнату. От его ответа зависело: продолжать операцию или нет. Хотя, Санни не сомневался, что ответ будет положительный.
   - Да подожди ты! Вон, радиация так и шкалит! Тут осторожно нужно...как с женщиной...У тебя были женщины?
   - Харпер, не заставляй думать меня, что ты придурок.
   - Значит, были,- заключил юнец, - тогда ты должен знать, как с ними обращаться!
   - Слушай, знаток женщин, не отвлекайся.
   - Да я работаю...
   Санни махнул рукой и вошел в спальню. Женька стояла у окна и расчесывала волосы. Ее движения показались ему механическими. Он остановился у двери, засунув руки в карманы. После того, как они вернулись в номер, Женька ни разу не улыбнулась и на щенячий восторг Харпера ответила весьма сдержанно.
   - Ты как? - он задал вопрос, не очень-то надеясь, что она ответит.
   Женька некоторое время также механически расчесывалась, потом вдруг перестала:
   - Нормально.
   Этот ответ Санни не устроил.
   - Как ты думаешь, какое заключение даст Харпер?
   - Ты тоже боишься завтрашнего дня? - вопросом на вопрос ответила Женька, и Санни понял, что ее тяготит вовсе не все произошедшее, а то, что предстоит.
   - Пройтись не желаешь? - предложил он.
   - Я даже в коридор выйти боюсь.
   - Не бойся. Мы наоборот не должны сидеть взаперти. Тебе нужно успокоиться, поговорим... Пошли?
   Она согласилась. Сухой и жаркий воздух сразу же ударил по лицу. Вечерело. Санни прикрыл Женькины плечи прозрачным шарфом.
   - Спасибо, - отозвалась она и взяла его под руку.
   Они вышли из отеля и направились вдоль улицы. Зажегшиеся фонари, реклама - превратили ее в расписную карусель, от которой рябило в глазах. Сначала Женька нахмурилась, затем поняла, что Санни все-таки был прав, и ей нужно было выйти на улицу.
   - Расслабься, - тихо сказал он, чувствуя, что Женька до сих пор напряжена, - здесь никому нет дела до того, кто ты и откуда.
   - Мне кажется, что все на меня смотрят.
   - Так оно и есть. Но это вовсе не потому, что они все знают, что ты воровка, а завтра будешь еще и убийцей.
   - Ты говоришь такие ужасные вещи.
   - Я живу с ними. Для меня они обычны.
   Расслабиться Женьке так и не удалось, но на душе стало заметно веселее. Санни пообещал, что если завтра все пройдет гладко - они непременно "нарежутся" до поросячьего визга. От этой мысли Женьке стало смешно, и она даже позволила себе рассмеяться.
   Как и ожидалось, Харпер дал положительное заключение. С этого момента в силу вступала вторая часть операции, назначенная на десять утра. В это время Шетнер должен был покинуть свою резиденцию, чтобы со всей своей свитой отправиться на пункт приема голосов. Санни было доподлинно известно о скандале, разразившемся среди ближайшего окружения Шетнера несколько дней назад, в связи с высказанным им намерением идти на голосование без привычной защиты в знак открытости перед народом. "Это бред...", "...абсурд", - говорили ему, но Шетнер слушать не желал. Уверенный в своих силах, он считал собственное мнение и положение непоколебимым. Может быть, в этой упертости что-то и было настойчиво-президентское, но для Санни это был тот самый единственный шанс подобраться к губернатору. Он всегда думал: как быстро люди привыкают к хорошему? Взяв после Женькиной инспекторской проверки Шетнера под ненавязчивый контроль, "Слежение" вскоре доложило, что в свите губернатора уже величают президентом, хотя до дня выборов оставалось еще около полугода. Пробовали копать под него, но это тоже оказалось весьма сложной задачей, Шетнер умело себя защищал, не подпуская никого, кроме проверенных и давно знакомых ему лиц. Убрать Шетнера можно было давно, но нужно было еще одно подтверждение его противозаконной деятельности, а проникнуть на его синдикат было не так-то просто. Сегодня же он официально разрешил это сделать. А на завтра лежал около трибуны с широко распахнутыми глазами, с удивлением на застывшем лице и с аккуратным входным отверстием в голове. Для убийства был использован дистанционно управляемый робот размером с детскую ладонь, легко сливавшийся с окружающей обстановкой. Женька направляла движения, Санни - калибровал. "Захват" часто использовал подобные штучки в своей работе, поскольку размахивание снайперской винтовкой было не всегда эффективным, хоть и по-прежнему надежным.
   Семья Кайль покинула отель лишь спустя сутки после произошедших событий, чтобы не вызвать никаких подозрений. А их и не было, потому как было ясно одно: сработали спецслужбы, робот самоуничтожился, никаких следов обнаружено не было. Где уж тут дело до микробиологов с Бертрана Овунаса, которые, можно было не сомневаться, в политике ничерта не смыслили. Тем не менее, ребятам пришлось пережить несколько щекотливых моментов при проверке их личностей блюстителями. Однако и здесь все прошло гладко. Санни в очередной раз отметил Женькину выдержку. С блюстителями она была весьма любезна, открыта и даже ненаигранно заинтересована в помощи.
   Она вернулась домой, как и было условлено, как и было определено "отпуском" Талоне - через три дня. Демократы во главе с Джеком Уолисом праздновали победу, а она чувствовала себя уставшей и разбитой.
   - Тебе что? Отпуск не на пользу? - спросила Сашка, прищурясь глядя, как Женька устало берет полотенце с явным намерением занять ванну.
   "Тебе бы такой отпуск", - язвительно подумала она, но вслух сказала:
   - Ой, Саша, там столько народу! Ты же знаешь, что я быстро устаю от толпы.
   - А ты слышала? - Сашка вслед за Женькой вошла в ванну и села на маленький складной стульчик.
   - Чего? - Женька попробовала рукой воду. - Мир, вроде, не рухнул, пока я отдыхала...
   - Как?! - Сашка вскочила и замахала руками. - Ты что?! Тут такое произошло! Я думала Талоне тебя из отпуска отзовет!
   - Что, все так серьезно?
   - Конечно! Представляешь, губернатора Невады шлепнули прямо на избирательном участке. Такой шум подняли! Неужели ты ничего не слышала?
   - Слышала, - пожала плечами Женька, - только знаешь, мне все равно.
   - Мне тоже, но это же сенсация! Это... это как убийство Кеннеди!
   - Саша, Кеннеди убили, когда он уже был президентом.
   - Да какая разница?! Это же какой наглостью нужно обладать, чтобы рискнуть это сделать, да еще в такой день!..
   Сашка еще долго разорялась, но Женька ее не слушала. Она задумалась над словами Санни о работе, которую он выполнял, и была в какой-то степени даже благодарна Талоне за предоставленный бесценный опыт. Однако она чувствовала лишь опустошение, которое разлилось по груди неприятным холодком. Она закрыла и открыла глаза: она по-прежнему была в мобиле и они продолжали куда-то ехать.
   - Я задремала? - спросила она.
   - Буквально несколько минут, - ответил ей Санни.
   Женька больше ни о чем не спросила. Она погрузилась в свои мысли. За эти несколько минут ей показалось, что она пережила пол жизни. Она почувствовала, что опустошение так и не покинуло ее тело. Санни мягко затормозил.
   - Приехали. Выходи.
   Женька огляделась, вновь подключая свое сознание к реальной жизни. Она знала это место. Знала отлично, потому что сама неоднократно сюда приезжала, но никогда не выходила из мобиля. Зачем Санни ее сюда привез? Окончательно покончить с прошлым? Она вступила на мягкое дорожное покрытие. Где-то совсем рядом гудел жизнью город, а здесь царил покой и умиротворение. Быть похороненным здесь было привилегией. Кусок земли, оторванный от города, хранил в себе тех, кто погиб, исполняя свой служебный долг. Здесь и мир, казалось, был другим: ярко-зеленая, заботливо подстриженная трава, ухоженные цветы в продолговатых клумбах, ровный ряд деревьев, казалось, охранявших этот мир от мира живых. Женька задумчиво стояла у дверцы мобиля, вглядываясь в ровные ряды одинаковых надгробий.
   - Пойдем, - Санни обнял ее за плечи и хлопнул дверкой. Женька вздрогнула, - пойдем, пойдем, - мягко повторил он, чуть подтолкнув ее вперед.
   Женька не сопротивлялась. Она понимала, что Санни прав, что привез ее сюда. Ведь на Алешкиной могиле она так ни разу и не была, сознательно отказываясь верить в его смерть. Теперь настало время. Они остановились. Опустошение в душе так и не прошло. Она посмотрела на мрачный серый камень: "За долг и с честью" - написано ровными буквами. Это была стандартная фраза, которой удостаивало правительство своих героев. Посмертно. Женька опустила голову: она проиграла битву за свою любовь. Теперь это стоило признать окончательно. Она посмотрела на Санни. Что же он ощущал в этот момент? Она даже не предполагала. Она только чувствовала, что он спокоен.
   - Это твое, возьми, - он раскрыл перед ней ладонь, на которой Женька увидела обручальное кольцо. То самое, которое ей подарил Алешка.
   Женька осторожно взяла его в руки и подняла вопросительный взгляд на Санни.
   - В тот день ты его и потеряла. После пожара. Я нашел потом в машине.
   Она в ответ ничего не сказала. Скорее всего потому, что и нечего было. Она была даже благодарна Санни за то, что он вернул его именно сейчас, а не раньше. И за то, что он его неизвестно как, но сохранил. Женька покрутила кольцо в руках и сделала нерешительный шаг вперед. Она чувствовала себя так, словно стояла на мосту между прошлым и будущим и понимала, что именно сейчас ей предстоит сделать свой выбор. И каким бы он ни был, Санни примет его. Женька чуть наклонилась вперед и положила кольцо на холодный камень. Сердце сжалось, она закрыла глаза: "Покойся с миром. Пусть земля тебе буде пухом", - мысленно сказала она и отступила назад, взяв Санни за руку и крепко сжав ее:
   - Алешка всегда хотел, чтобы у меня все сложилось, - она не почувствовала себя свободной, но отчего-то стало заметно легче. Она вздохнула и слегка улыбнулась, глядя на Санни, - теперь все будет по-другому?
   - Конечно, - ответил он, - можешь быть уверена.
   - А я верю, - она еще раз пристально посмотрела на когда-то принадлежавшее ей обручальное кольцо. Солнце играло на его гранях, разбрызгивая красочные переливы. Женька чуть опустила взгляд. Прошлое не хотело ее отпускать, но она понимала, что если не сделает первый шаг сама, то никогда и не отпустит.
   - Прощай, - коротко бросила она и решительным шагом, не оглядываясь, направилась обратно к мобилю.
   Санни еще немного постоял. Затем положил руку на шероховатую поверхность надгробья. Он ничего не хотел выразить этим жестом. Просто так было нужно.
   - Прощай, - в свою очередь сказал он и поспешил за Женькой.
   История закончилась. Началась следующая. По крайней мере, так им казалось. Хотя Женька даже думать не хотела о предстоящем. Помимо того, что ее ждет объяснение с Джоном и ребятами, ее беспокоил еще один вопрос: как отнесутся ребята к соучастию Санни в ее преступлении? Майл окажется полным дураком, если все вот так возьмет и выложит. Но с другой стороны, как он объяснит свое поведение Ричи?
   А Джон ничего и не объяснял. Он ворвался на мостик, разгоряченный, взъерошенный и в то же время, словно заторможенный. Он до сих пор не мог поверить в то, что видел. Он помнил, как однажды рассказывал Альфреду про Брэда Дэвиса и его семью, что с ними стало. А вот теперь все встало на свои места. Теперь он нашел ответы на свои вопросы. Но хотел ли он их найти на самом деле? Что теперь будет? Как он посмотрит на Женьку и тем более на Санни?
   - Майл, ты что, в аварию попал? Чего такой пришлепнутый? - Юта обернулся на резкое вторжение капитана.
   - Да ничего, - нерешительно ответил он, - проехался...по старым местам...- он нервно погладил себя по нагрудным карманам, - а вы?
   - А мы решили задачку, - выглянул из кресла Харпер.
   - К-какую задачку? - голос капитана был сбивчивым, а вид не то рассеянный, не то растерянный.
   - Как какую? - недоуменно посмотрел на него Харпер, - Как вернуться домой!
   Капитан также растерянно кивнул и повернулся к выходу.
   - Майл, - услышал он голос Юты и остановился, - что произошло? На тебе лица нет.
   Что ему ответить? Майл даже если бы и хотел поделиться увиденным, то даже не знал, как это преподнести.
   - Ничего, - сухо ответил он.
   - Майл, - Юта встал и сложил руки на груди, - мне эти песенки ты можешь не петь.
   - Я же сказал, Ричи, ничего! - капитан начал раздражаться. Он повернулся к Юте лицом, демонстрируя нежелание продолжать разговор.
   - Привет, - он услышал за спиной еще один голос, который заставил его повернуться обратно с перекошенным от злобы лицом.
   - Привет, - не без любопытства сказали Юта и Харпер.
   Сегодня Женька выглядела заметно лучше. Юта отметил это не только по внешнему виду, но и по силе, которая исходила от нее так, что буквально сбивала с ног. "Так вот ты какая на самом деле!"- невольно подумал Юта, наблюдая за немой битвой Женьки и капитана. Джон смотрел на Женьку и не понимал, как после всего этого, она смогла показаться ему на глаза? Вместе с этим он отметил, что несколько дней назад, когда она появилась на "Да Винчи", она не была настолько уверена в своих силах, как это было видно сейчас. Она смотрела на него открыто, по всей вероятности не желая объяснять случившееся. Капитан почувствовал, как в нем всколыхнулось нечто, что он испытывал по отношению к Сашке: ненависть, презрение. Юта понял, что сейчас не лучшее время для разговора, тем более, что в пороге появился Санни и было очевидным, что Джон просто в бешенстве. Санни прошел мимо капитана и взял Юту за плечо, несколько грубовато развернув его в другую сторону:
   - Поговорить надо.
   - Да какая все всех собака укусила?! - Юта дернулся и внимательно посмотрел на Санни, переведя взгляд на Женьку.
   Да, такой он видел ее впервые. Джон переступил с ноги на ногу и резко вышел. Женька едва успела отвести плечо в сторону: Майл шел напролом.
   - Джон! - попыталась остановить его она, выскочив за ним с мостика.
   - Он не отвечал, а только сосредоточенно шел вперед.
   - Майл, да стой ты! - от бессилия она топнула ногой и это, похоже, подействовало. Капитан обернулся к ней. Он был действительно в бешенстве:
   - Ты...ты хуже, чем Сашка! Как ты могла?! - он навис над ней, еле сдерживаясь, чтобы не ударить. Она чувствовала это, но не пряталась:
   - Ты ничего не знаешь!
   - Я знаю только то, что видел! А видел я достаточно! А ты...
   - А ты?! - в ярости перебила его Женька, - Ты?! Когда Тулонцы убили твою семью, ты был готов их всех перебить до последнего!
   - Это не умоляет...
   - Что не умоляет?! - она подступила вплотную к Майлу, сжимая кулаки. Казалось, она сама была готова кинуться на него. - Что?!
   - Я не хочу тебя даже видеть, - надменно проговорил капитан, - и знать не хочу.
   Он пошел по коридору, уходя прочь. Женька покачала головой. Объяснять что-то Майлу было всегда проблематично. А он уходил. Вернуться назад она тоже не могла. Их крики были явно слышны на мостике. А дополнительные объяснения были ей ни к чему.
   - Джон, Брэд Дэвис убил Алешку, - тяжело сказала она, глядя вслед капитану.
   Она чуть опустила голову и смотрела на Майла теперь уже без злобы. Зачем она это все-таки сказала? Скорее всего потому, что без Джона их команда была бы неполной, а он явно намеревался выйти из игры. Женька разменивать свои отношения не собиралась, и если уже случилось, что капитан узнал об ее преступлении, так пусть же знает обо всем до конца. Увиливать и лгать Женька не намеревалась. По крайней мере она хотя бы в этом отличалась от Сашки.
   - Что? - капитан, казалось, не понял суть сказанного, но остановился, вновь обернувшись к Женьке.
   - Что слышал. Дэвис убил Алешку. Я сама видела.
   Эти слова ударили по Майлу еще больнее. Чему теперь верить? Тому, что он видел? Тому, что он слышал? Тому, во что он сам верил?
   - Из-за него я потеряла все, - продолжила Женька, безжалостно убивая капитана. Она подходила к нему все ближе, а ему хотелось пятиться назад, - я потеряла любовь. Я потеряла плод этой любви, - она остановилась, засунув руки в карманы, - я едва не потеряла себя, если бы не Санни... Я потеряла веру. Я жила, как во сне, потому что мой мир рухнул, понимаешь?
   Да, Джон понимал. Он прошел через эти потери. И самым страшным было то, что Женька говорила его собственными словами. Неужели все это было правдой?
   - Я ухожу, - сказал Джон. В его глазах Женька прочла нерешительность и посеянные ею сомнения. Ему действительно было трудно поверить в услышанное, все соединить и расставить по полочкам. Женькин поступок был ужасен. Но, если верить ей, Брэд поступил не лучше. - Зачем он это сделал? - вдруг спросил Джон.
   - Не знаю, - пожала плечами Женька, - я предполагаю только одно: он хотел занять Алешкино место.
   Капитан еще раз пристально на нее посмотрел. Почему он тогда ей не поверил, когда она сказала, что ее по-настоящему никто не знает? Тень непогрешимости сделала свое дело. И Брэд. Почему Джон не придал значения его ужасу от одного упоминания ее имени?
   - Я ухожу, - еще раз повторил Джон.
   - Куда? Ты же не в своем времени!
   - Какая теперь разница?
   Он скрылся за поворотом. Женька еще раз покачала головой и решила, что обязана вернуться на мостик. Она не могла оставить Санни на съедение Юте. Стоило ей только показаться, как все разом обернулись в ее сторону.
   - Где Майл? - осведомился Санни.
   - Куда-то собрался, - ответила Женька, - по-моему, он хочет покинуть "Да Винчи".
   - Дальше Юпитера он не улетит, - уверенно заявил Юта, - если, конечно, ты его не убила за поведение.
   - Ты думаешь, я кого-нибудь могу убить? - она дерзко вскинула голову.
   - Не сомневаюсь, - Юта чуть улыбнулся.
   Что же он хотел этим сказать? Женька перевела взгляд на Санни. Тот стоял чуть поодаль и вертел в руках грифель. По его виду она поняла, что присутствующие на мостике в курсе произошедшего.
   - И что теперь?
   - Теперь? - Юта даже не задумался. - Пора домой возвращаться. Харпер нашел обратную дорогу.
   - Ты считаешь, это нормальная реакция? - спросила она, оперевшись на пилотское кресло.
   - Думаю, что вполне. Я достаточно знаю Майла и побег для него - тоже нормальная реакция. А сейчас нам нужно домой. У нас куча дел!
   Женька кивнула и села в кресло. Особого облегчения она не испытала. Напротив, на душе было тревожно. И не только потому, что Майл на время выбыл из команды. Домой... не было у них никакого дома! Херувима больше нет. Земля для них отныне тоже не убежище. Женька была больше чем уверена, что Сашка объявит их вне закона. Она догадывалась, что задумал Юта, и уже наверняка он посвятил в свои планы Санни. Прежде всего, было необходимо ознакомиться с расстановкой политических сил, а сделать это можно было только одним способом: воспользоваться связями Юты с ЦСО. Женька предполагала, что они направятся в святая святых этой организации. Волей-неволей они опять ввязывались в политику. Она недовольно наморщила лоб. Расслабляться было некогда, а именно этого ей захотелось впервые за столь долгое время. От мыслей, что еще им нужно преодолеть, заболела голова.
   - Ну? - спросил подошедший Санни.
   - Не хочу возвращаться, - призналась она, - как представлю, то нас ждет - руки опускаются.
   - Ты боишься встретиться с Сашкой лицом к лицу? - угадал он.
   - Боюсь, - согласилась Женька, - мы слишком изменились. И больше нас ничего не связывает. Боюсь, что чувство жалости она больше не сможет у меня вызвать.
   Женька посмотрела ему в глаза. В них она увидела отражение своих собственных мыслей и опасений.
   - Через сколько мы вернемся? - поинтересовалась она уже у остальных.
   - Через пару часов, лейтенант! - отозвался Харпер, - если начинать прямо сейчас...или подождем? - с сомнениями в голосе спросил Харпер.
   Женька взглянула на него. Пожалуй, этот малец был все-таки на их стороне.
   - Нет. Ждать мы не будем. Пора действовать.
   - Вот это я понимаю!
   Спустя несколько минут они почувствовали, как "Да Винчи" ожил и пришел в движение. Женька сжала подлокотники, отгоняя от себя невеселые мысли по поводу их возвращения. Почему все вышло именно так? Почему им предстоит вернуться во второй раз домой как преступникам? Что изменилось за время их отсутствия, и сколько они отсутствовали на самом деле? Изменилось ли что-нибудь там, на Земле? Кто у власти? Что происходит, и, в конце концов, как оставшиеся ребята? Живы ли? Сумеют ли они сами вынырнуть из временной воронки именно там, где рассчитал Харпер, на нейтральной территории, а не стать мишенью для земного флота, так и не успев помочь им? Женька бесконечно задавала себе эти вопросы. Но ее мысли так или иначе упирались в Сашку: до чего дошла она в своем победоносном походе к власти? И за что она так по-настоящему ненавидела Женьку? Неужели только за проницательность и способность любить? Хотя Сашке на самом деле не хватало ни того, ни другого. Но кто знает, может быть за это время все изменилось и она обрела то, чего так долго хотела? Женька знала: Сашка умеет добиваться своего, и она не сомневалась, что Александра не отступится от поставленной цели. А цель была одна: уничтожить Женьку и всю ее команду пусть даже ценой "Да Винчи". А скитаться под вечной юрисдикцией ЦСО, значит, у них на побегушках - Женька не хотела. Ну, может быть, только первое время. Да и, собственно, зачем? Она понятия не имела, с какой целью она возвращаются назад. Более того, она была уверена, что и Юта толком еще не обрисовал себе эти перспективы. Пока основной целью для него было обеспечить их безопасность, а уж потом... Что потом? Потом, и Санни был прав: этого Женька очень боялась, ей все-таки придется встретиться с Сашкой. И, скорее всего, они окажутся по две разные стороны. Впрочем, этому удивляться не стоило, так было всегда. Как Женька отреагирует на эту встречу - она не знала, но еще больше ей было интересно, как отреагирует Сашка.
   Александра и сама в последнее время часто об этом задумывалась. Как и о том, что играть роль президента, оказывается, не так легко, как она себе это представляла в самом начале своего пути. Да, она этого хотела, и она этого добилась. Но ею двигало вовсе не желание представлять свой народ, а всего лишь доказать себе свою собственную силу, проверить способности. Груз, который лег на ее плечи после официального вступления в должность оказался непомерным. Ей искренне не хватало Женькиных советов, которая в политике была намного сильнее, чем Сашка. И разборчива. Александра в этом не сомневалась. Но выбора ей было не дано. Приходилось со всем справляться самой.
   В один из дней она вдруг четко осознала, что прекрасно понимает президента Уолиса. "Пока сама не переживешь - не поймешь", - вспомнились ей тогда вновь Женькины слова. Теперь-то она понимала его нелогичные действия, когда он был готов уничтожить Херувим со всеми войсками и техникой одним разом. Зажатый с одной стороны недовольством его народа, подогреваемым Комитетом, с другой стороны самим Комитетом, с третьей командой Талоне, позволившей сомневаться в их преданности, а с четвертой своей собственной совестью - он принял единственное правильное решение в этой ситуации: сложил с себя полномочия. Сашка долго размышляла и никак не могла ответить на вопрос: почему Джек Уолис не боролся до последнего? Что его все-таки сломило? Комитет? Сашка чувствовала, что ответ витает где-то рядом и, возможно, она даже права. Кроме того, она чувствовала нескрываемую угрозу со стороны этого же Комитета. Уж слишком большое влияние он имел, слишком прочное положение занял среди народа. Сашка буквально ощущала, как ее полномочия становятся все более формальными. Она смогла завоевать власть, но удерживать ее не умела.
   Единственное, что по-настоящему было ее и только ее заслугой - то, что она все-таки освободила Талоне от тяжелых работ. Тогда, в просьбе президента об этом же, она посмела ему отказать. Теперь видела, что он действительно был прав. Талоне был стар. Он был ни на что не способен, кроме как быть выставленным в каком-нибудь музее как раритет, участник Тулонской войны. Просто участник. Но Сашке, темнее менее, было его не жаль. Поместив бывшего главнокомандующего КФЗ в одиночную, но довольно комфортную камеру для отбывания наказания до окончания дней своих, Сашка все же рискнула его навестить. Что он мог ей сделать? Да ничего. Глядя на него, она видела, как он заметно постарел. Не то каторжные работы его так измотали, не то внутренняя борьба там, на Херувиме, которая не могла пройти бесследно. А может, и то и другое. Александра отчетливо помнила Талоне тогда, когда он со своей неизменной командой прибыл на Землю после окончания тулонской войны. Казалось, их должны были встретить победителями, но судьба (или Сашка?) распорядилась так, что их встретили, как предателей. Никто не вспомнил, вынося приговор, что если бы не они, то не было бы не только Херувима, но и тех пилотов, что его защищали, не вздохнул бы с облегчением весь Рукав, лишь только весточка об уничтожении Тулона полетела во все края.
   Она помнила всех ребят, сошедших тогда с "Мотео". Хаммер вышел с гордо поднятой головой и с улыбкой на лице. Они сделали все, что могли для восстановления мира в Рукаве. Он вышел победителем и это читалось на его лице. Ему, похоже, было даже плевать на последствия. Хотя, наверняка это было не так. Джон... Джон был подавлен. Это тоже читалось на его лице. Однажды он потерял веру в бога: тулонцы уничтожили всю его семью. А теперь он потерял веру в справедливость. Он столько сделал для того, чтобы победа была достижимой, но все его заслуги перед народом Земли были забыты в одно мгновение, стоило только адмиралу Уолису подписать санкцию на арест команды Ормандо Талоне. Женька и Санни вышли рука об руку. Они понимали, что это, возможно, последний шанс ощутить тепло друг друга. И Сашка до сих помнила их взгляд друг на друга. Они, словно, окаменели, пытаясь запомнить малейшую деталь облика так любимого человека. Навсегда отпечатать его в своем мозгу. И только тогда, когда их разделили по Сашкиной же инициативе, она заметила, как Санни стиснул зубы и сжал кулаки, а Женька закрыла глаза, будто бы прощаясь и как-то сразу сгорбившись. Последним покинул капитанский мостик Талоне. Он, словно, прощался с кораблем, понимая, что, возможно, больше никогда в своей жизни его нога не вступит в его владения, а глаза не увидят бездонного пространства космоса с миллиардами сияющих звезд. Он вышел не торопясь, в своей парадной черной форме главнокомандующего. И Сашка невольно подумала, как когда-то Женька: "Как влитой". Нет, он тоже не выглядел побежденным. Как не выглядел таковым и тогда, когда Александра пришла к нему. Постарел - да, но сломлен не был. И она, как и прежде, не могла обращаться к нему на "ты", несмотря на то, что теперь положение изменилось, и она смело могла пойти на этот шаг. Она пошла к нему, чтобы задать один-единственный вопрос:
   - Скажите, что вы обо всем этом думаете?
   Зачем ей нужен был ответ? Чтобы удостовериться в собственной ничтожности?
   - А вы что? И в самом деле хотите это знать?
   Он тоже обратился к ней в официальном тоне. Александра на самом деле не знала, сколько причинила ему страданий, и не столько физических, сколько душевных. Ему с самого начала не понравилась идея введения в его подразделения двух молоденьких совсем еще девочек, но он принял их. Он не давал им поблажек, проверяя на крепость. Он проверял их также, как некогда своих "орлов". И они, изнывая от усталости, напряжения и ощущения несправедливости - все-таки выдержали это испытание. Они смогли доказать, что способны побороться не только за свою жизнь, но и жизнь любого из команды. А это для Талоне было главное. Он полюбил их. Искренне полюбил, как своих родных дочерей и никогда не скрывал своего благосклонного к ним отношения. Но в то же время он постоянно ощущал неуловимую угрозу, нависшую над сплоченностью его команды. И в один прекрасный день понял, что эта угроза вполне реальна. Он понял, что допустил ошибку, приблизив Женьку к себе, сделав ее своим доверенным лицом, отодвинув на второй план даже Санни. Но если Кент воспринял это как должное, то Сашка не смогла. Он был не слепой, и видел ее стремление стать первой, но считал, что это было еще одним испытанием команды на прочность. И она не выдержала. Очень скоро в ней образовалось два лагеря. Женька изо всех сил старалась сохранять нейтралитет, но при сложившихся обстоятельствах это тоже было невозможным. Теперь, глядя на Александру в президентской форме перед собой, Талоне понял, что зря спустил вожжи. Но он не корил себя за это.
   - Да хочу, - ответила ему Александра, заложив руки за спину. Похоже, что это уже прочно вошло в ее привычку, - вы же могли предвидеть, что все произойдет именно так.
   - Увы, Саша, я всего лишь человек.
   "Саша", - Сашка готова была разрыдаться на месте. Так ее очень давно уже никто не называл.
   - И все же?
   - Я могу сказать, что вы не правы, но что это изменит? Даже если вы захотите, то не сможете изменить ход событий.
   Она смотрела на него и не узнавала. Где тот бравый, никогда не устающий вояка? Где его выправка? Хотя нет, выправка осталась. Но тогда где же та грозность, которую побаивался даже Санни? А ход событий она действительно не могла изменить. Она покачала головой и опустила ее.
   - Жалеете об ошибках? - спросил он, безошибочно определив, о чем думает Александра. - Чувствуете себя загнанной в угол? Не легко нести ношу, которую вы на себя взвалили?
   - Я все поняла, - Сашка уклонилась от прямых ответов и вышла, оставив Талоне в одиночестве.
   Она вспоминала об этом разговоре постоянно. Неужели на ее лице все так написано, что он легко смог это прочитать? И тот страх, который метался в ее глазах? Возможно ли, что и Комитет читает ее также легко? Она действительно чувствовала себя загнанной в угол. И не могла с этим бороться. Позиции Комитета были слишком прочны. И самым паршивым было то, что и Комитет это знал. Но действовал не открыто, понимая, что Александра Полева - национальный герой и вряд ли ее удастся так легко спихнуть с политической арены. Это же понимала и Сашка, радуясь, что хотя бы это помогает ей не утратить свои позиции. Ведь народ - грозная сила. Но Сашка ни на секунду не забывала, что когда-то народ был и на стороне Джека Уолиса. Это закончилось его отставкой. Комитет все-таки победил. И поэтому Сашка изо всех сил старалась не потерять народное доверие. Днями и ночами она трудилась над разработкой своей собственной программы действий. Она делала все, чтобы облегчить жизнь людей, фактически замурованных под ледяной коркой планеты: создавала рабочие места, снижала налоги, организовывала благотворительные акции и социальные программы. Каждую неделю она выступала перед своим народом, отвечая на их вопросы и давая обещания. Она училась держать власть. Ее обещания все реже расходились с делами, и народу это нравилось, но не нравилось Комитету. Александра это отчетливо понимала, как и то, что раньше Комитет мог давить на президента Уолиса в условиях войны и это было очень удобным. Зато президенту приходилось туго. Он должен был учитывать интересы всех сторон, в том числе, себя самого.
   Теперь все было иначе. Комитет не мог ограничивать Александру в разворачиваемой ею активной общественной деятельности, потому что в противном случае она имела полное право на выражение недоверия своему правительству. Комитету это было не на руку. Однако он тоже не дремал, сделав вид, будто бы Александра обладает свободой действий. Все чаще он начинал высказывать ту самую народную мысль, от которой у Александры мороз пробегал по коже: решение вопроса о судьбе народов Земли, да и самой Земли. Да, Комитет знал, на какие кнопочки нажимать. Сашка чувствовала, что установившийся хрупкий баланс может рухнуть в один миг, если она не предпримет никаких шагов для решения этой проблемы. А если она так и поступит, то уже тогда Комитет выразит ей свое недоверие. И народ тоже. Александра предчувствовала: затевалась большая игра, но кто выйдет из нее победителем? Кто сдастся или, наоборот, сдаст первым?
   В такие минуты Сашка мысленно опять возвращалась к ребятам. Они-то уж наверняка решили бы эту проблему наилучшим образом! И тогда Сашка ходила по кабинету, "думательному" кабинету Джека Уолиса, и заламывала руки, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Она даже представляла себя на месте ребят: как бы они поступили? Женька бы наверняка организовала поисковую экспедицию. Но что они могут сделать сейчас без "Да Винчи"? На строительство второго такого корабля при имеющихся ресурсах у землян уйдет несколько лет. А сколько времени понадобится на то, чтобы найти пригодную для жизни планету? Драгоценного времени не было. Часы тикали. Кислород иссякал. Угроза жизни человечеству приближалась буквально с каждой минутой. Этот вариант Сашку не устраивал.
   Но был еще один вариант: можно было расселить оставшееся человечество по обитаемым планетам Рукава. Сашка очень долго думала над этой идеей и даже выдвинула ее на обсуждение, но она была отвергнута, несмотря на то, что оставшиеся целыми некоторые планеты Лиги сами начали лизать зад Земле и были готовы принять ее обратно в свой союз, обеспечив помощь и поддержку. Неожиданно, Сашка и сама поняла, что если она согласится, то поставит свою державу в весьма унизительное положение. Земля никогда ни перед кем не склоняла колен. Сашка об этом хорошо помнила. Где были эти миры так называемой Лиги, когда Земля в одиночку защищалась от тулонцев? Дрожали в кустах? А в битве за Херувим? Земле оказывала поддержку не Лига, а те, кто никогда не входил в ее состав. Исходя из этого, Александра сделала вывод, что Лига хочет в очередной раз заручиться поддержкой сильной стороны. И даже если Земля будет включена в ее состав, то выиграет вовсе не она, а все та же Лига, кого Земля защитила, кто процветал, укрепив свое экономическое превосходство. Иметь в своем составе планету, победившую Тулон - этого хотели многие, и это было выгодно. И всем было плевать на то, что в это время происходило на самой Земле, что народ до сих пор зализывал свои раны, которые вряд ли когда заживут. Сашке же играть роль второго плана было не нужно. И она отказалась, решив создать свою Лигу. Беда только в том, что потенциальных кандидатов не было.
   Эсцирус был отравлен и пуст. Он был непригоден для жизни. Орагон - уничтожен. Адаллон деградировал до такой степени, что даже торговые экспрессы, вновь зашевелившиеся после окончания "Великой Войны", как о ней говорили, обходили систему Пальмиры стороной. Херувима больше не было. Бертран Овунаса был не в счет. Канопус IV на контакт не шел без Джона Майла, которого, вероятно, и в живых-то уже не было. А об Юпитере Ареса речь вообще не шла. Он слишком зависел от ЦСО. А с ЦСО Сашка дружбу не водила, объявив неприкосновенность сотрудников ЦСО незаконной и ограничив их доступы к любой информации до минимума. ЦСО отреагировал достойно: он просто отозвал своих людей с Земли. Сашка осталась наедине с Комитетом и народом. Но за ошибку этот свой шаг она не считала. Была, конечно, еще одна планета: Пермина, названная так народом ее населяющим в честь богини зимы. Но, во-первых, несмотря на то, что этому самому народу было глубоко наплевать кто поселится рядом с ними, Александру не устраивало довольно близкое соседство с Адаллоном, а во-вторых, уж очень на ней было холодно. Поменять холод на холод с разницей в два градуса Александра считала не выходом.
   Процветающие миры Лиги: Кетонис, Хореро и Ипсилон-Дзэта, получив отказ Земли - также отказались идти на любые формы сотрудничества. Земля осталась одна справляться со своими проблемами и вскоре все о ней как-то подзабыли. Добиться поставок продовольствия стало невероятно сложным, и Александра принялась развивать свои ресурсы. В общем, идея с расселением с треском провалилась. Да и с самого начала была никчемной. Чего бы добилась Сашка, если бы расселение все-таки произошло? Она спасла бы и одновременно с этим уничтожила человечество. Разделенная общность очень быстро бы потеряла свою расовую принадлежность, а кое-кто наверняка бы еще и обрадовался, наблюдая за падением некогда одного из самых сильных миров. И сама Александра лишилась бы власти. Нет территории - нет управления. И что? Ей бы пришлось жить рядом с остальными, влача жалкое существование, лишь вспоминая о великом прошлом. Можно было, конечно, все-таки переступить через себя и встать на колени перед ЦСО. Он бы не отказал. Он был слишком гуманным, но он не шевелился, пока его об этом не просили, конечно, если не было в деле его прямой заинтересованности. Потому, как ЦСО легко отказался от Земли, Сашка пришла к выводу, что заинтересованности не было, а значит, планета победителей была никому не нужна. Сашка бесилась, и одновременно с этим ей было больно. Больно от того, что она, президент ОНЗ, не знала как помочь своему народу! Она чувствовала как постепенно сужается круг, затягиваемый Комитетом, пока еще ненавязчиво, но уже весьма ощутимо.
   Конечно, Сашка отыскала и еще один вариант решения проблемы. Для этого она обратилась к ведущему специалисту в области военных технологий - Шенет Росс. Ее основной задачей было решить проблему кислородообеспечения Земли с целью продления срока жизни населения и самой планеты. Сашка понимала, что это не решение проблемы. Загнанные в катакомбы люди не смогут всю свою жизнь жить взаперти. Это был вольный народ и она должна найти способ вырвать его из цепких лап, созданных ими подземелий. Но это, по крайней мере, даст ей время найти этот способ. Кроме этого, она признавала явный недостаток гениальности Харпера. Если он смог найти способ разделения двух личностных единиц Талоне никому не причинив вреда, то уж наверняка решение кислородной проблемы, далось бы ему легко. Она до сих пор недоумевала: Харпер был связан с ЦСО. Знала ли об этом Женька еще тогда, в мирное время, имея с ним какие-то дела? И Юта с ней очень быстро нашел общий язык. Не была ли она сама связана с ЦСО все это время? Сашка отгоняла от себя эти мысли, понимая, что думает не в нужном направлении. С появившимися для нее новыми заботами - старые как будто отступили на второй план. Может быть потому, что она начинала верить в смерть "Да Винчи" со всем экипажем на борту? Времени уже прошло достаточно много, но Александра по-прежнему продолжала следить за доступной территорией. Результатов поиска по-прежнему не было. "Да Винчи" словно канул в небытие. Так ли это было на самом деле? Сашка одновременно и хотела, чтобы он погиб, и не хотела.
   Тяжело было признавать, но всеми своими поступками Александра вовсе не стремилась сделать так, чтобы остаться одной. Тем не менее, это произошло. И очень редко, но все-таки бывало - она тихо плакала в подушку, признавая свои ошибки и поражения. Но сможет ли она признаться в этом, если они все-таки когда-нибудь встретятся с ребятами? Иногда ей казалось, что да, но опять же, только с целью спасения своей президентской задницы. Видимо, это было основной заботой всех глав государства: "Как бы не слететь?", "Как бы не пнули под зад?", "Как бы чего не вышло". Но что толку от того, что она это признает? Кто ей поверит? Женька? Санни? Капитан? Да никто. Сашка вздыхала и тогда думала, что лучше бы они и вправду погибли, чтобы не ставили перед таким тяжелым выбором.
   Александра долго наблюдала за Шенет, стоя у двери. Та, казалось, даже не слышала, что она открылась. Погруженная в свои мысли, она что-то писала.
   - Разрешите? - негромко спросила Александра.
   Шенет вздрогнула, обернулась и встала, делая нерешительный жест рукой. Сашку вообще раздражала ее манера поведения. Несколько угловатая, но при этом не лишенная грации, она походила на дикую кошку. Александра прошла вперед, оглядывая кабинет Шенет. Он мало отличался от остальных лабораторий, разве что был отделен от комплекса так, что было видно все происходящее за ней. Сашка даже заметила построенную не так давно биологическую модель Земли, над которой и проводились эксперименты. Пока не один из них успехом не завершился и Сашка порой думала, что Шенет делает это нарочно, чтобы испортить Александре репутацию. Однако, вместе с тем, не было похоже, чтобы Шенет была готова отравить народ лишь бы только досадить Сашке. Нет. Ради науки и человечества она пыталась. Кроме того, Сашку несколько смущал тот факт, что она совершенно не знала, какие чувства Шенет испытывает по отношению к ней. Сашка могла сказать за кого угодно, но не за Шенет. Возможно, она вообще ничего не чувствовала. И Александра даже склонялась к этой версии. С какой стати Шенет выбирать приоритеты, если она и в каше-то всей не варилась! Сашка не думала, что Женька за длинными беседами посвящала ее в тонкости их взаимоотношений. Конечно же нет. Шенет привыкла работать на правительство и ее не лишили этого. Напротив, создали все условия. Так почему же она должна ненавидеть Сашку? Напротив, она должна сказать ей спасибо. Но при этом Сашка все же чувствовала явное отчуждение со стороны Шенет. Может быть, она была такая сама по себе?
   Александра засунула руки в карманы и перевела взгляд с внешнего обзора на внутреннее убранство: почти бесцветные, бледные тона и нехитрая, спартанская обстановка. Не за что даже взглядом зацепиться. Более того, и Сашка до сих пор это признавала, ей до сих пор не о чем было разговаривать с Шенет. Александра собралась с мыслями и чуть заметно пожала плечами:
   - Как дела?
   Шенет в ответ подняла брови: она уже привыкла к тому, что Александра довольно часто навещала ее, но, увидев ее сегодня, она поняла, что Сашка пришла вовсе не за тем, чтобы говорить непосредственно о работе, однако ответила:
   - Пока также.
   - Я и не сомневалась, - мгновенно отреагировала Александра, - но я вот зачем.
   Она слегка нервничала и это было заметно. Еще бы. Сейчас она выложит Шенет свои опасения и та поймет все и сразу! Когда-то она уже разговаривала с ней на эту тему. Шенет в ответ сумела убедить Комитет в том, что изучение внутренней энергии планеты невозможно даже начинать в столь сложных обстоятельствах, а именно: слишком близкая расположенность городов к земному ядру, что в случае проведения экспериментальных исследований может послужить не только их разгерметизации, но и тотальному обрушению, так как проблема контроля энергии так и не была решена. Тот опыт, что когда-то был накоплен, канул в небытие, и вернуть его к жизни было не реально. Шенет заявила, что согласилась бы заняться этой работой лишь тогда, когда на Земле не останется ни одного гражданского человека. И только потому, что она знает наверняка о том, какие разрушения может дать выпущенная на волю энергия. Не поздоровится не только военным, не поздоровится всем.
   Несколько раз, когда приходила Александра, Шенет спрашивала: как ребята, но потом поняла, что ее ответы односложны, так же, как и у Комитета. Для себя она сделала выводы: либо ребята действительно не хотят с ней общаться, либо что-то случилось. Во всяком случае, она оставляла свое мнение при себе и, как всегда хитрившая Сашка, так ничего и не могла от нее добиться. Единственное, что Шенет по-настоящему поняла, так это свою надобность и не только Комитету, но и самой Александре. Поэтому она тихо работала, никого не трогая, никого не осуждая. Где-то в глубине души было чувство, что ее окружение вешает ей лапшу на уши, но поделать она ничего не могла, потому что ощущала ответственность за народ, которому служила. К тому же, неожиданно из-под ее начала улизнул Харпер. Сашка сказала, что его тоже перевели, как некогда и ребят. Шенет сделала вид, что поверила. Она не сомневалась в Сашкиной корысти по отношению к своим способностям, но то, что Сашка стала занимать пост президента, сбило Шенет с толку. Она привыкла не задавать вопросов и теперь только лихорадочно накапливала их в своем мозгу.
   Данное Сашкой задание по продлению кислородной жизни Земли, Шенет восприняла легко и без неожиданности. Она мгновенно, несмотря на всю свою изоляцию, поняла, что за этим заданием что-то кроется. Что именно - она не знала и даже подумала о том, что вполне могла бы поиграть с президентом Полевой. Но она также отчетливо понимала, что Сашка тоже игрок и, пожалуй, посильней, чем она, Шенет. Дав это задание, она поставила ее в безвыходное положение: с одной стороны от успеха разрешения поставленной задачи зависела судьба самой Александры, с другой - появлялся шанс на выживание у жителей Земли. Хоть крохотный, но все же шанс.
   Шенет как всегда отстраненно смотрела в сторону Александры. Та, сдвинула брови, переступила с ноги на ногу и все же рискнула:
   - Шенет, вы ведь не дура, - это прозвучало как вопрос, но Шенет на это не отреагировала. Сашка подошла к ее столу, бесцеремонно пошелестела бумагами и продолжила, - вы знаете в каком мы все отчаянном положении.
   - Мы? Или вы?
   Вопрос Шенет угодил в точку. Да, она была не дурой. И, возможно, это Сашка была дурой, так думая все это время. Однако за это время Александра тоже научилась себя сдерживать.
   - Мы, - твердо сказала она, - именно мы. И я сейчас объясню почему, - она чуть помолчала, - вы должны понимать, что то задание, которое я вам дала - это всего лишь шанс дать нам фору найти дальнейшее решение. И кому как ни вам знать об этом?
   Она испытующе посмотрела в сторону Шенет. Та в ответ, равно как и Александра, засунула руки в карманы белоснежного халата:
   - Вы имеете в виду проблему будущего Земли?
   - Именно.
   Александра заметила на лице Шенет проявившийся еле заметный интерес. Это был хороший знак, и она продолжила:
   - Вы представляете, что будет, когда запасы кислорода иссякнут, когда мы даже не сможем его синтезировать. Что тогда будет?
   - Все умрут.
   - Разве вы можете допустить это? - Александра отлично знала, на какие клавиши нужно нажимать. Откуда ей было известно, что судьба народа так волнует Шенет? Или она таким образом пытается добраться до более глубоких ее мыслей? - Я думаю, что не можете. И я не могу. Вы тоже это должны понимать. Я - президент и я должна защитить свой народ, как когда-то его защищал президент Уолис. Теперь настала моя очередь...
   Шенет вдруг дернулась и подошла к столу. Собрав все свои бумаги, она отложила их подальше от Александры:
   - Вы что, верите в этот бред, о котором говорите? - Да, Шенет Росс была совсем не дурой. - Вы правы, но только в одном: не будет народа, не будет и вас. Так что вы особо-то и не за народ радеете.
   - Зато вы радеете, - резко ответила Сашка, что заставило Шенет потупить взгляд и вновь сделаться отстраненной, - и на этом можно остановиться, пожалуй. Вы случаем, не политик? - неожиданно спросила она.
   - Я - ученый.
   - Однако ж...- Сашка хотела сказать, но вовремя остановилась, - я очень долго размышляла над сложившейся ситуацией. И думаю, что у нас все-таки есть выход, - она еще раз взглянула на Шенет, но та и не собиралась ничего спрашивать, как ожидала Александра, тогда она задала вопрос сама, - Не хотите поинтересоваться какой?
   - Догадываюсь, - не поднимая глаз, произнесла Шенет и отвернулась от Александры, глядя, как за перегородкой копошатся без устали люди в белой униформе.
   - Тем более, - миролюбиво качнула головой Сашка, - мы испробовали все и теперь нам остается надеяться на вас. Да, Шенет, - она развела руками, - опять только вы одна можете принести пользу людям.
   - Я вам ничем не могу помочь, - с холодком ответила Шенет.
   - Это почему? - не без интереса прищурилась Александра. В последнее время она ловила все большее удовольствие от игры, но именно сегодня ей это не нравилось.
   - Если я не ошибаюсь, - Шенет говорила не поворачиваясь, но и по ее голосу Сашка поняла, что она очень волнуется и не за себя - это уж точно, - то вы у меня опять спрашиваете про эти формы жизни, про нагаа, с помощью которых мы уничтожили Тулон?
   В ответ Сашка лишь молча кивнула.
   - А почему опять сейчас, спустя столько времени с момента последнего разговора? Сколько прошло? Полгода? Год? И вы до сих пор не решили эту проблему?
   - Я не поняла, - отчетливо сказала Сашка, которую начало уже явно раздражать поведение Шенет, - Кто к кому пришел, и кто кому задает вопросы?
   Александра ждала ответ, но Шенет ей на это так ничего и не сказала. Немного помолчав, она произнесла:
   - Я уже говорила, что ничего толком не знаю. Я могу указать вам дорогу, если это вам так важно, но я уверяю, что у вас ничего не получится. С вами никто не будет даже разговаривать. - Александре показалось, что Шенет даже доставляет удовольствие так с ней разговаривать.
   - Откуда вы знаете?
   - Тогда с нами был их Посланник.
   - Сдается мне, Шенет, что вы знаете намного больше, чем говорите. Может быть вам стоит сделать мнемографию?
   - Я знаю свои права и не дам вам согласия, - Шенет повернулась к Александре. Ее глаза блестели на раскрасневшемся лице.
   - А вас никто не спросит, - Сашка смотрела на нее с легкой улыбкой на лице.
   - А что же вы тогда не воспользовались знаниями Санни? Ведь он - Посланник, и вам об этом известно. Что же ему не сделаете принудительную мнемографию?
   Сашка была готова захлебнуться от волны злости, нахлынувшей на нее, разорвать Шенет на клочья и не только от того, что та впервые в своей жизни посмела так с ней разговаривать. Но и от того, что упоминание о Санни вновь вызвало к жизни те страшные пережитые ощущения от совершенной в момент душевной слабости ошибки. До сих пор ей было стыдно вспоминать о том злосчастном поцелуе.
   - А это, - прошипела она, - не ваше дело.
   - Да, не мое. Поэтому позвольте мне выполнять мою работу.
   Шенет неловкими движениями сгребла со стола бумаги, показывая, что разговор на этом окончен. Только теперь она по-настоящему поняла, что молчание ребят было вовсе не их прихотью и не следствием так называемого "перевода". Теперь Шенет была уверена: что-то действительно случилось. Исчез и Харпер - все к одному. Шенет поняла и то, что ее пытаются загнать в угол. Может быть и стоило открыть тайну места пребывания нагаа и стоило даже попробовать себя в роли посланника ради спасения человечества, но Шенет также отчетливо понимала и то, что Санни как Посланник пришел в тот мир с определенной целью, направленной лишь на спасение жизней. А сейчас, если бы Сашка попробовала себя на эту роль, то она с треском бы провалилась, потому что мебиане, которые встретили их, смотрели не просто на тело, но и в душу. Навряд ли у Сашки истинно благие намерения. Что же касается самой Шенет, то ей вообще нечего было сказать хранителям того мира. Да и в душе, кроме крика о том, чтобы они не помогали землянам во имя опять же определенной цели - они тоже ничего бы не нашли. И если Сашка пришла к Шенет, значит, с Санни у нее ничего не вышло. На вопрос: почему? - она ответить не могла, но в то же время понимала, что ради спасения положения Сашки он стараться тоже не будет.
   Сашка молча вышла, стиснув зубы. Ей так хотелось сказать что-то вроде: "Ты дура, Шенет" или "Ты еще об этом пожалеешь, Шенет", но она не смогла. Что это? Наконец-то появившаяся выдержка или слабость? Сашка покинула исследовательский комплекс раздраженная. Так получалось, что все, к кому бы она ни обращалась за помощью или за информацией - ей отказывали. Это была и Женька, и Санни, и Джон, и все остальные, и вот теперь - Шенет. В глубине души Александра может быть и понимала, что в конечном итоге Шенет права и она ей ничем помочь не может. И, возможно, потому, что действительно не может. А уж не хочет - это точно. Еще больше бесило то, что все дороги вели опять-таки к команде Санни и к нему самому. Но не могла же она сказать Шенет о том, что она и понятия не имеет, где он находится! Шенет и без того уже слишком многое поняла. И это была Сашкина заслуга, однако по-другому что-то объяснить она просто не смогла. Александра думала о том, что, может быть, стоит попробовать, ведь Шенет согласна указать дорогу! Но в то же время смущала ее твердая уверенность в неудаче предприятия с Сашкой во главе. К тому же, и Сашка это тоже прекрасно понимала, ни она, ни кто бы то ни было из ее окружения не способен взять на себя миссию Посланника. Во-первых, у Санни уже был опыт общения с нагаа и мебианами, а во-вторых, Александра видела, что мебиане с ним сделали. Сашка так не хотела. И она также хорошо помнила, как Санни изменился не только внешне, но и внутренне, каким он стал. И, собственно, почему она уперлась в этих нагаа? Ведь неизвестно как они могут на самом деле помочь, если даже представить такую возможность гипотетически. Да, с помощью них и способностей Шенет, ребята смогли уничтожить Тулон. И в своих мыслях относительно нагаа Сашка размышляла следующим образом: если они могут разрушить, значит, и создавать тоже. Но создавать что? Александра до сих пор корила себя за то, что не принимала активного участия в решении всех вопросов. Она продумала буквально все, но самое главное - упустила. А теперь ей было интересно: какие планы Санни строил на счет Земли и строил ли? Почему они просто не сбежали, уничтожив Тулон? Неужели все дело только в долге, чести, совести и чертовой дружбе? Ведь они прекрасно ждали, что их ждет! Даже Талоне! Как он мог смириться с тем, что его, главнокомандующего КФЗ, назвали преступником и приговорили к каторжным работам как какого-то вора? Или он до сих пор верил в будущее? Как и все остальные? Александра терялась в догадках, при этом понимая, что чем дольше она медлит и ничего не предпринимает - тем хуже. Она даже потерла шею, будто бы ослабляя невидимую петлю уже точно на нее накинутую.
   Сашка вошла на ближайший пункт связи. Что такое биоком она забыла давно. Она уже не принадлежала к военной структуре - это раз, кроме того биоком, как в свое время справедливо заметил Юта, теперь уже не отличался конфиденциальностью и надежностью связи - это два, и к тому же Сашка была все-таки президентом, которому отчего-то возбранялось пользоваться подобной системой связи - это три. Александра привыкла к этому не легко. Но это же она добилась, что со связи по биокому сняли гриф секретности! А все от страха перед угрозой ее личной безопасности. Теперь она понимала, что это похоже на паранойю. Тем не менее, этого уже было не изменить. Она поприветствовала связистов и запросила контакт со своим пресс-секретарем. Ее поручения и просьбы он выполнял безупречно, но Сашка ему не доверяла. Впрочем, сейчас, после смерти Алекса, она не верила никому.
   - Будьте добры, - вежливым тоном сказала она, - соберите заседание Комитета. Нам есть что обсудить, - она отключилась прежде, чем пресс-секретарь успел ответить.
   Александра встретила комитетчиков в официальном кабинете. Он казался пуст. В нем постоянно чего-то не хватало. Александра знала чего: огромной карты боевых действий, на которой разворачивались события. Теперь же время от времени появлялись геофизические и климатические модели, от однообразия которых Сашку начинало тошнить. Сегодня она поняла: наступило время решительных действий. И если бы она только могла проигнорировать Комитет, то обязательно бы это сделала. Хотя в глубине души она вынашивала тщательно замаскированный план победы над ним. Первым появился представитель Демографического Комитета. Он всегда приходил первым и держался от остальных несколько особняком так, что Сашке время от времени казалось, что он "старается" не ради Комитета, а ради себя самого, потому как сам давно метит на Сашкино место. Именно к нему она относилась с особой внимательностью, чтобы не пропустить момент, когда он подставит ей подножку. Остальные комитетчики собрались в считанные минуты. Они все сидели за овальным столом так, что каждый видел друг друга. Александра обвела присутствующих взглядом, сложила руки в замок и выставила их перед собой, откинувшись на спинку кресла.
   - Ну что, уважаемые коллеги, я думаю, настало время решительных действий, - она озвучила свою недавнюю мысль и сделала паузу, оценивая реакцию окружающих.
   Первым зашевелился представитель Комитета внешнеполитических связей. Сашка терпеть его не могла. По ее мнению он походил на бледную поганку: высокий, худой, с глубокими морщинами на лице он отливал каким-то желтоватым цветом. "Туберкулезник", - заключила про себя Сашка впервые его увидев, хоть и понимала, что туберкулез - это болезнь каторжников. За столько минувших столетий его так и не смогли искоренить, а теперь он процветал во влажных, душных и темных подземельях. Поначалу медики забили тревогу, опасаясь вспышки заболевания среди сотрудников охраны каторжан и выноса его из шахтовых забоев в города, но потом успокоились, подняв старинные справочники, энциклопедии и пособия, и уяснив, что уж если раньше это заболевание держали под контролем, то сейчас это не составит труда. Сотрудников оберегали как могли: им ставили прививки, усиливали питание и два часа в смену определяли в хорошо проветриваемое помещение. Каторжан же по Сашкиному распоряжению просто поддерживали, распадников - изолировали. Александра решила, что для преступивших закон естественный отбор будет самым суровым наказанием. Так она считала до сих пор.
   - Вы что-то хотите предложить?
   - Думаю, да, - Сашка не изменила своего положения и тона голоса тоже, - мы и так упустили слишком много времени с момента, как мы потеряли связь с "Да Винчи". И если он не появится нигде за эти три месяца, то вряд ли появится. Предлагаю смириться с тем, что мы его потеряли навсегда. Это первое.
   - А если он еще появится? - резонно поинтересовался сухопарый человек с военной выправкой, бросавшейся в глаза - представитель Военного Комитета. Война уже давно закончилась и Сашка чувствовала, что ему стало неожиданно скучно. Он везде совал свой нос и постоянно провоцировал ее на гневные вспышки.
   - Я считаю, - парировала ему Александра, - что нужно смотреть на вещи реально. В данный конкретный момент "Да Винчи" нет и поэтому исходить нужно из этого. А если предположить, что он появится - исходить будем из новых условий. Вас устраивает мой ответ? - она посмотрела в упор на комитетчика, на что тот ответил:
   - В данный конкретный момент - да.
   Сашка чуть ли не взорвалась от негодования. Откровенная издевка слишком сильно задела ее. Скорее всего потому, что она была расстроена бесполезностью визита к Шенет. Тем не менее, она еще больше укрепилась в намерении когда-нибудь расправиться с Комитетом, но ответила:
   - Мы или решаем проблему, или расходимся и тогда ее решаю я, - она еще раз оглядела присутствующих. Комментариев не последовало. Представитель Военного Комитета вжал голову в плечи, поняв, что его выпад был ни к чему. - Хорошо. Сегодня я разговаривала с Шенет Росс и она готова оказать нам частичную помощь, - будучи уверенной, что сейчас последует закономерный вопрос, Сашка предупредительно подняла руку, - частичная помощь означает то, что она может показать нам путь к нагаа. Но при этом - это все. Все остальное должно лечь на наши с вами плечи, господа, - она развела в воздухе руками, улыбнувшись. Сашка торжествовала. Настало время не только решительных действий, пришло время утереть нос Комитету. Это решение так неожиданно пришло в голову Александре, что она почувствовала себя намного увереннее.
   - Что именно? - спросил толстяк-демограф. Конечно же, он в этот момент думал не о народе и кризисной демографической ситуации, а как бы не обложаться, если Сашка даст задачку не по зубам. Она была в этом уверена.
   - А то, что если мы доберемся до нагаа, то они будут разговаривать только с Посланником. А им был, как вам известно, Санни Кент и вы его упустили! - она вошла в раж и стукнула кулаком по столу.
   - Мы? - неуверенный голос она услышала от энергетика.
   - Не вы конкретно, - она немного остыла, - но вы! - она ткнула пальцем на все того же представителя Военного Комитета, - И вы! - она испепеляюще смотрела на главу органов Госбезопасности, - Когда на вашем месте был Талоне, таких проколов не было! Не было ни одной провалившейся операции! - Сашка вскочила и заходила по кабинету, усиленно жестикулируя. - А вы умудрились упустить хромого инвалида без сознания и всю его команду калек! - Сашка вдруг резко остановилась прямо напротив того, к кому обращалась, - Не здесь ли попахивает государственной изменой?
   Человек в военной форме тоже вскочил с места:
   - Госпожа президент, вы ведь знаете, что ЦСО...
   - Сядьте, - резко оборвала его Александра и замолчала, провожая его взглядом пока тот не принял прежнее положение, - ваши слова смешны. ЦСО. Что значит ЦСО? ЦСО в созвездии Орла, а вы здесь! Вы что, признаете свою некомпетентность? И значимость ЦСО? Или вы хотите сказать, что я лично должна была заниматься охраной преступников?! Может быть, мне нужно было нести посуточное дежурство? А?! - Сашка остановилась напротив своей жертвы и прищурилась, - если вы упустили калеку в коме, то как вы можете гарантировать безопасность мне? Как вы сможете меня защитить в случае потенциальной опасности? - вкрадчиво проговорила она. Александра вскинула голову, заложила руки за спину, как это уже делала сегодня, и вернулась на свое место. Она была уже спокойна. В кабинете не было слышно ни одного звука.
   - То-то же, - поучительно произнесла она, - учитесь работать в связке, господа. Я знаю, что такое работать в команде и благодарю судьбу за такой опыт. И не скрываю этого. Потому что работать в команде для нас очень важно, особенно в данный конкретный момент, - она вновь метнула колючий взгляд в сторону представителя Военного Комитета, - ваше рьяное стремление занять лидирующее положение ни к чему не приведет. Народ сожрет и вас, и меня, а если вы хотите войны - вы ее получите, но много позже, когда мы достигнем определенной цели - дадим народу Земли будущее, - она тяжело замолчала.
   Александра сказала именно то, чего так долго боялась - она открыто объявила войну Комитету, и каждый прекрасно это понял. Только начало ее откладывалось на неопределенное время. Представитель Демографического Комитета потянулся за стаканом воды. Сашка сделала то же самое, чтобы перевести дух и негромко вздохнула.
   - Итак, - она вновь заговорила после длинной паузы, - мы все виноваты в том, что остались ни с чем. И даже если "Да Винчи" вернется, я не думаю, что те, кто будет на его борту, пойдут с нами на сотрудничество. И кому как не всем нам известно почему. Не они нас предали, господа, а мы их. И это не мы им, а они нам не простят измены. Поэтому надо что-то делать самим. И ваша основная задача - найти Посланника.
   - Но у нас ведь есть в запасе еще один вариант, - осторожно произнес военный.
   - Какой, интересно? - с ухмылкой повернулась к нему Александра. Ее пальцы скользили по ободку стакана, помогая ей вновь не сорваться.
   - Алан Хаммер.
   - Вы что? Смеетесь надо мной? - она опять не выдержала. - Вы что, ситуацией не владеете?! - она покачала головой. - Не удивительно, что Джек Уолис сложил с себя президентские полномочия! С вами же работать невозможно! Да если эти нагаа заглянут в мою или душу любого из вас, а тем более Хаммера - вы представляете, что они там увидят?! - она сделала глоток из стакана, охлаждая гнев, - Нам нужен идеальный непогрешимый вариант, свято верящий в президента и его правительство, уповающий на милость нагаа во имя спасения человечества.
   - А если они спросят, что ж мы сами не явились?
   - У Кента же не спрашивали!
   - Тогда была война, и мы были в бедственном положении.
   - Вы хотите сказать, мы сейчас не в бедственном положении? - Александра сделала удивленный взгляд и повела головой из стороны в сторону в знак отрицания, - главное для нагаа и мебиан, как я поняла, чистота души Посланника. И если вы его мне найдете, то полдела будет сделано. Все свободны.
   Александра демонстративно встала и повернулась ко всем спиной. Это означало: во-первых, что разговор на сегодня окончен, а во-вторых, она одержала свою первую победу над Комитетом. По звуку закрывающихся дверей она поняла, что кабинет опустел. Сашка вприпрыжку оббежала вокруг стола, показывая фигушки пустым креслам: "Вот вам!" Эта победа была так неожиданна и так легко досталась, что Сашка просто удивилась ей. Теперь она знала наверняка: Комитет можно поставить в тупик. А если его можно поставить в тупик, то наверняка можно и парализовать! А парализованная жертва не просто не опасна - ее можно съесть. А уж это Александра делать умела. У нее захватило дыхание, как это уже было когда-то, и не раз. Это было очень забытое и приятное ощущение.
   Она заметила вошедшего пресс-секретаря, подбежала к нему, поцеловала в щеку, прекрасно при этом понимая, что ведет себя совсем не по президентски, но поделать ничего не могла: эмоции брали верх. Пресс-секретарь отреагировал достойно: воспринял Сашкин порыв как должное, а она, отметив это, шумно выдохнула и сказала, громко хлопнув в ладоши:
   - Мы сегодня молодцы!
   Он впервые видел ее такой. Для него, обычного исполнителя, президент Полева всегда ассоциировалась с угрозой. Даже хорошее расположение духа означало для нее постоянное напряжение, но тогда она хотя бы не орала и не выказывала свое вечное недовольство явно. Сегодня президент Полева пребывала, по-видимому, не просто в хорошем, а в прекрасном настроении. С чего бы это? Да еще после встречи с членами Комитета? Обычно после таких совещаний Сашка выглядела более чем мрачной. Сейчас же маячок победы уже виднелся где-то на ее пути.
   - И знаешь что? - несмотря на то, что она остановилась и не успела перевести дух, было заметно, что энергия из нее так и плещет, - организуй-ка мне пресс-конференцию часа через четыре. Отдохну, и буду отвечать на вопросы народа.
   - Позвольте заметить, госпожа президент, - робко подал голос пресс-секретарь, - но пресс-конференция у нас намечена через три дня. Или внести изменения в план?
   - Конечно внести! Сделаем ход "конем" сегодня, пока Комитет не опомнился!
   Она, как обычно, не дождалась ответа, будучи уверенной, что ее распоряжение исполнится с точностью до минуты. Это ей нравилось. Она бодро зашагала по коридору. Она шла к себе. Правда, не в президентские апартаменты. Александра долго спорила, доказывая свою правоту, и Комитет ей уступил. Это произошло как раз три месяца назад. Сашка оставила за собой право занимать комнату на уровне ВСКБ, которая стала для нее первым домом и теперь убежищем. И, несмотря на то, что убранство комнаты она ненавидела до сих пор, Сашка все же возвращалась сюда с чувством, будто бы здесь ее кто-то ждет. Скорее всего потому, что это была комната Алекса. Сашка не смогла с ней расстаться. Хотя, всякий раз она входила сюда с тяжелым сердцем. Но сегодня день был особенным. Александра легко переступила порог комнаты и тут же вспыхнул свет. Теперь так было всегда.
   - Сегодня удачный день! Я в душ! - крикнула она, на ходу раздеваясь.
   Она стащила полотенце со спинки кровати, но, прежде чем включить воду, подошла к охладителю и достала бутылку Рувима 1846. На воздухе она мгновенно покрылась слоем инея.
   - Сегодня у нас есть повод отметить начало победы!
   Она достала два фужера, поставила рядом с бутылкой. Рувим был последний. Последняя бутылка, содержимое которой никто и никогда больше не попробует. Сашка берегла эту бутылку на какой-нибудь важный случай. Теперь он, кажется, настал.
   - Я думаю, ты не будешь возражать, если мы ее сегодня с тобой откроем, - она немного постояла у стола, - я сама налью. Чуть позже. Только в душ схожу.
   Последние слова были сказаны как-то отрывисто, скованно. Сашка вдруг на секунду задумалась, появилось серьезное выражение лица, но оно тут же сменилось на более расслабленное. Она коротко бросила:
   - Я сейчас.
   Она скрылась за дверью душевой. Она так жила уже три месяца. И три месяца она убеждала себя, что все нормально, хотя ничего нормально не было. Сашка прекрасно понимала, что появившийся впереди огонек слишком призрачный. Комитет мог ее прижать в любую минуту также, как она сделала это сегодня. Тем не менее, она надеялась на сознательность комитетчиков. Они тоже должны понимать, что пока Сашка держит их на крючке - дергаться не стоит. В конце концов, они же за общее дело борются!
   Сашка плюнула себе под ноги. Она справится. Александра выключила воду и ступила на мягкое покрытие пола. Полотенце полетело опять на спинку кровати, а сама она облачилась в мягкую длинную рубашку. Она была ей не по размеру. Сашка засучила рукава. Это была рубашка Алекса. Александра наполнила бокалы рувимом и подняла свой. На свету прозрачная зеленоватая жидкость словно заиграла. Сашке вдруг показалось, что в свете ламп прямо внутри бокала она увидела Херувим. Если бы его можно было сохранить! Сашка горько усмехнулась: видение исчезло.
   - Ну что, Алекс, за победу.
   Она поднесла свой бокал к бокалу, стоящему на столе. В тишине раздался негромкий звон. Александра сделала небольшой глоток и поставила бокал. Она села в кресло и запрокинула голову наверх. Так любил сидеть Алекс. Ее лицо стало задумчивым. Только сейчас она поняла, как измоталась за те несколько долгих минут общения с Комитетом. "За победу", - пронеслось в голове. Как давно это было! Она еле слышно вздохнула. Тогда они расставались. Расставались с ребятами и не знали на сколько. Сашка сделала еще один глоток. По телу разлилась приятная теплота. Война за Херувим началась. Ребят уже давно упрятали под землю и теперь они тихо работали, превратившись чуть ли не в обычных блюстителей. Тем не менее, они были в курсе всех передвижений тулонцев, поэтому спрогнозировать их дальнейшие действия было не сложно. Гораздо сложнее было добиться разрешения отправки на фронт. И, тем не менее, они добились, а вот Женька и Сашка оставались коротать время на Земле. Им разрешения не дали. Сашка помнила, как долго психовала по этому поводу Женька, не понимая, что им дается шанс выжить.
   Ребята собрались в комнате отдыха. Теперь это было единственное место, где они могли позволить себе расслабиться. Однако после войны за Землю, так позорно проигранной, расслабляться было стыдно. Поэтому они открыли это помещение лишь однажды, в сутки, которые им были даны на сборы. Они встретились, одетые принципиально по-граждански, и долго друг друга рассматривали, поскольку в последнее время военная форма стала для них второй кожей. Пили пиво. Сначала молча. И тишина, которая висела в воздухе, страшно тяготила. Сашка посмотрела на Альфреда, пытаясь хотя бы предположить, что тот чувствует в такой момент, но это было бесполезно. Тогда она перевела взгляд на Алекса. Он пока тоже оставался. Как хорошо! Александра помнила как Санни и Женька смотрели друг на друга. Почему она не придала их взглядам никакого внимания еще тогда? Только ли потому, что рядом с Женькой сидел Мейсон, держа ее за руку?
   - Ну, за победу... - несмело скорее спросила, чем подняла тост Александра.
   - За нашу победу, - поправил ее Аго.
   Сашка сделала еще глоток. "За нашу победу". А потом, на следующий день они пошли провожать ребят на взлетку. Теперь они были уже в форме пилотов. И все нервничали, несмотря на внешнее спокойствие и улыбчивость. Осознавали ли они, что делают? Ведь они были профессионалами на Земле, а война в открытом космосе - это совсем другое. За малейший просчет или задержку ждала смерть. Реальная смерть. От этих мыслей Сашке делалось дурно. С одной стороны она была рада, что остается Алекс, и то: на долго ли? А с другой ее сердце рвалось на части, и виною тому был не только Альфред. Сашка искренне переживала за всех: Аго, Бернини, Хаммер, Айрон... Она смотрела как Мейсон обнял Женьку и услышала тихое: "Удачи, Харви". Видела, как Санни крепко сжал ее руку со словами: "Сиди дома, обещаешь?" "Обещаю", - покивала головой Женька, но не убедительно. Санни это понял, но ничего не сказал - пошел обратный отсчет. Ребятам было пора на носители. Сашка, видя нерешительность Альфреда, сама подбежала к нему и, дотянувшись до его шеи, притянула к себе. Он обнял ее сначала осторожно, но потом так сильно, что Сашке показалось, что она сейчас сломается. "Ты только вернись", - сказала она. "Я буду стараться, - ответил он, - Я очень буду стараться". Он выпустил Сашку и она с трудом вздохнула, понимая, что может быть, хотела сказать намного больше, но почему-то язык не повернулся. Она только почувствовала как сильно дорога ему. Она перевела взгляд на Женьку. Та стояла в стороне, прижав к груди руку, которую пожал Санни, а другую положила сверху, словно стараясь сохранить ощущения его прикосновения. Сашке это показалось странным, но она тут же об этом забыла, заглянув в Женькино лицо. Она плакала и не пыталась даже утереть слезы.
   - Ты чего? - тихо спросила подошедшая Сашка, чуть тронув ее за плечо.
   Они стояли за массивными дверями отсека, в смотровом помещении. Носители плавно поднимались вверх, унося в своем чреве тех, кто был так дорог!
   - Я ненавижу расставания, - сквозь зубы произнесла Женька, - я их ненавижу.
   Александра усмехнулась и закрыла глаза. Она тоже не любила расставания. Свой бокал рувима она уже выпила. Остался бокал, который она наливала для Алекса.
   - Не возражаешь, если я допью? - спросила она вслух и чуть помолчала, будто бы ожидая ответа. - Спасибо. Я знала, что ты не откажешь.
   В последнее время она стала часто разговаривать вслух. С Алексом. Ей казалось, что он не только ее слышит, но и отвечает, когда она задавала вопросы. Хотя никакого голоса она не могла различить, как не пыталась. Но так ей было легче. Она вдруг почувствовала тоску по тем временам, когда она были вместе. И она даже не побоялась сказать об этом Комитету. Да. Она прекрасно знала, что значит работать в команде и теперь с каким-то ощущением недостатка поняла, как ей этого не хватает. Она отчетливо осознавала, что осталась одна против всех. И если ребята по счастливой случайности не погибли, то и они будут против нее. Потому что они пойдут на союз только в том случае, если Сашка сложит с себя обязанности президента и уйдет в тень. А это невозможно. И Александра прекрасно об этом знала. Лагерь противника был велик и силен. Но ведь когда-то же и тулонцы казались непобедимыми! Александра часто думала о том, что все, что произошло - это только следствие какой-то непонятной случайности. Ведь и то, что все они остались живы, участвуя в боях за Херувим, тоже было чистой случайностью! Но в то же время Александре казалось, что эти случайности должны в конечном итоге привести к какой-то цели. Ведь каждый человек рождается, чтобы достичь того, зачем он пришел в этот мир! Кто-то ради того, чтобы сложить головы на поле битвы, а Сашка, например, чтобы стать президентом, и... Александра не любила размышлять на эту тему, потому что тогда она приходила к выводу, что ее целью было не только нести благо народу, став президентом, но и принести зло Алексу, доведя его до самоубийства. Сашка постоянно вспоминала слова Санни о том, что ей бы за все эти годы, а тем более на войне, пора бы привыкнуть к смерти. Но Сашка не могла. Даже сейчас, когда от ребят не было ни одной весточки с момента их невероятного маневра в поле Земли, она не могла их похоронить в своем сердце. Также как не могла забыть Алекса. Она себя всячески оправдывала, объясняя причину трагедии, к которой постоянно возвращалась, все тем же случайным стечением обстоятельств. Она знала, что это не так, но искренне хотела в это верить. И даже пробовала себя в этом убеждать. Александра прижалась щекой к рубашке Алекса. Так хотелось закрыть глаза и вновь ощутить его тепло. Иногда он приходил во сне: грустный, молчаливый. И Сашка просыпалась вся в слезах, мысленно возвращаясь к Женьке, теперь прекрасно понимая, что та испытывала, когда Алешки не стало. Иногда она думала, что, может быть, это судьба послала ей такой жестокий урок, наблюдая, как она никак не хочет понимать Женькино горе и, более того, иной раз относясь к ней слишком жестоко. Тогда как же жестоко поступила с ней судьба?
   Александра нехотя взглянула на часы: до пресс-конференции оставался где-то час. Этого времени вполне хватит, чтобы привести себя в порядок, но она, кажется, раскисла. Боевой настрой пропал и к тому же во всю, разрывая тишину комнаты, трезвонил коммуникатор. Александра, стремясь сдерживать вновь накипающие эмоции, активировала сеанс связи. Ее вызывал центр управления внешней обороны планеты. Сашке стало не по себе. В последний раз она общалась с его сотрудниками в день побега "Да Винчи". С тех пор ее задание о непрекращении слежения не только за линией внешней обороны, но и за всей возможной линией обзора, оставалось задачей номер один. И каждый день информация поступала одна и та же: сведений нет. Теперь же ситуация была иная: что-то случилось. Возможно, важное, поскольку отчеты о наблюдении Сашка получала два раза в сутки через доклады своего пресс-секретаря и сегодня она его уже слышала: сведений нет. Тогда что стряслось? Какая еще беда приключилась?
   - Что у вас? - строго спросила она.
   - Госпожа, президент, "Да Винчи" в зоне прямой видимости.
   Ровно секунды хватило, чтобы Сашка оценила возможные варианты развития событий.
   - Атаковать? - этот приказ Александры тоже оставался в силе, и теперь оставалось только дать подтверждение, но Сашка отчего-то тянула. Она облизнула ставшие в одно мгновение сухие губы, забарабанив пальцами по столу.
   - Мэм? Ждем подтверждения!
   - Куда он направляется? - вдруг спросила Сашка. Она нахмурилась и почесала подбородок. Ее широкие брови сдвинулись, а глаза превратились в узкие щелки. Она чувствовала, что решение, которое она должна принять, пожалуй, одно из важнейших в ее жизни.
   - В нейтральную зону! Мэм?
   Сашка резко бросила:
   - Пусть уходят.
   - Мэм?
   - Я сказала: пусть уходят.
   Александра отключилась. Вот оно. Наступило. Война продолжается. Но теперь следует быть осторожней вдвойне. Сашка открыла войну еще на одном фронте: Комитет. А воевать с ним было куда опаснее, чем с "Да Винчи". Хотя бы потому, что Сашка знала, что шаги ребят вполне можно предугадать, а вот Комитета - нет.
  
   ЦСО - это слово всегда вызывало определенные эмоции у людей, никогда с ним не связывавшихся и толком не имеющих представления о том, что же это на самом деле и чем занимается эта организация, сформировав свой мозг и сердце в поле второй обитаемой планеты в системе Ареса - Пилата. Кто-то полагал, что это разветвленная сеть шпионских организаций, стремившихся заполучить власть в мирах Лиги, чтобы стать доминантом, устанавливающим свои законы. Кто-то считал ЦСО тайной сектой заговорщиков с непонятными целями. Кто-то откровенно боялся, поверив слухам о том, что ЦСО следит за каждым шагом любого жителя планеты. Кто-то, что это организация бунтовщиков - и так до бесконечности. Какая-то доля правды во всем этом, безусловно, была. И самое первое - то, что это была действительно организация. Изначально ЦСО базировался на Земле под названием: Объединенный Центр Разведывательных Операций. Тогда, сто пятьдесят два года назад, ситуация в федерации была крайне нестабильна. И на базе разведывательного управления, погрязшего в коррупции и бюрократии, был создан ОЦРО, быстро подмявший управление под себя. Учреждение с жесточайшей дисциплиной вскоре вышло из подчинения президента, став, словно отдельным государством, в уставе которого четко была прописана основная цель: защищать человечество от его врагов. Этот пункт не позволил президенту и его кабинету уничтожить ОЦРО, как они не пытались. Кроме гуманности, которую несла организация, она настолько глубоко проникла во все сферы человеческой и общественной жизни, что даже в кабинете президента были люди, поставлявшие информацию в ОЦРО. Ни неожиданные проверки, ни шпионские штучки самого президента так и не смогли выявить нелегальность действий ОЦРО. На поверку выходило, что помимо принципа гуманности в этой организации царил и принцип законности, который, похоже, свято соблюдался. Это было по меньшей мере странным, поскольку во главе ОЦРО стоял человек. И штатные сотрудники тоже были люди. Как им удавалось сохранить ту самую честь и человечность, о которых так много говорили - было непонятным. Но очевидным было одно: ОЦРО стал владельцем гигантской и очень разнообразной информации, которую успешно сохранял и использовал. И поскольку вреда от ОЦРО не было никакого, по крайней мере, этого никто не видел, Центр оставили в покое, что позволило ему еще больше обособиться. И теперь проблемы защиты человечества волновали ОЦРО куда в более глобальном масштабе, чем планета Земля, учитывая все расширяющуюся территорию обитания человеческой расы.
   Семьдесят лет назад ОЦРО реорганизовался в ЦСО, изменив название, территорию распространения влияния, но не уставные принципы. Ими по-прежнему оставались гуманность и законность. А, кроме того, ЦСО никогда не бросал слов на ветер. Отбор сотрудников, как и раньше, производился жестко, разве что в последнее время добавилось несколько новых методик шкалирования. Наука ведь на месте не стояла, а ЦСО с наукой тесно сотрудничал. Пожалуй, единственным их просчетом оказалось то, что они позволили тулонцам похитить Шенет Росс - светило науки того времени. Что это было: гениальный просчет будущих событий или просто недочет деятельности - никто так до сих пор не знал. В самом Центре это тоже была не обсуждаемая тема. Тем не менее, эта история репутацию организации не подпортила, поскольку информацию здесь хранить умели и очень тщательно. Именно здесь появились первые звонки о реальности тулонской угрозы, о которой военные власти Земли даже слышать ничего не хотели: тулонцы орудовали на самом краю Рукава, где уж им дело до Земли, которая была на другом его конце? Однако ЦСО был крайне удивлен и заинтересован докладом, который попал к ним на стол: "Об ухудшении оперативной обстановки и ее последствиях для планеты Земля в рамках возрастающей тулонской угрозы". Оказывается, не все на Земле смотрели на мир сквозь розовые очки. Плохо было одно: ЦСО никогда не вмешивался ни в какие дела, пока их об этом не просили. А их никто и не попросил. Может быть поэтому было допущено похищение Шенет Росс? В качестве урока? Но какой же это был урок, если никто его даже не понял, не успел осознать? Таким образом, ЦСО остался сторонним наблюдателем всех событий, стараясь не вмешиваться напрямую, но не оставаясь безучастным. Он был всегда в курсе политических и военных тонкостей и часто знал больше, чем сами участники происходившего, но по молчаливому согласию не вмешивался, дабы не навредить и себе в том числе.
   Сейчас с Землей, некогда оплотом ЦСО, у Центра сложились не очень дружественные отношения. Президент Полева закрыла официальный доступ к информации, но ЦСО был не просто организацией с громким названием. Народ был прав: он был оснащен разветвленной сетью агентуры. Агенты - живые люди - курьеры: прибывали, делали свое дело и убывали незамеченными. Также незамечено они получали доступ к запрещенной информации через своих агентов на местах и, несмотря на все запреты, продолжали расширять поле своей деятельности. Да, конечно, они вмешивались в мелкие цепочки событий, что-то меняя, но в конечном итоге все их действия были направлены только на одну цель, прописанную в его уставе еще сто пятьдесят два года назад: защищать человечество от его врагов. И ЦСО не изменил этому принципу.
   Окончательно отделившись от государства, ЦСО решил, что базироваться на Земле, которой его услуги особо не нужны, несмотря на то, что все наиболее важные открытия и разработки мимо ЦСО не проходили никогда, а иногда даже и оставались в нем, стало не так важно. Центр перебрался на Соломон Пилата системы Ареса в созвездии Орла. База была выбрана тоже не случайно. Имея в своей системе две обитаемые планеты, Арес как нельзя лучше подходил для создания нового оплота. Для начала, и это было важно, созвездие Орла было удалено от Солнечной системы на сотни астрономических единиц, а это давало Земле повод думать, что влияние ЦСО заметно ослабнет. Для Центра это было то, что нужно. Кроме того, система Ареса находилась на перекрестке торговых путей, а значит, здесь был центр новостей, слухов и вполне реальных событий. Отсюда открывался путь ко всем обитаемым мирам Рукава, куда проникло человечество в эпоху расселения. Да и на самом Юпитере и Пилате хватало людей, несколько сменившихся поколений которых, превратились в кадры для Центра. И очень неплохие кадры, потому как, и об этом было прекрасно известно, влияние местной культуры оставило на них неизгладимый отпечаток не отличимый внешне, но чувствующийся внутренне. И большинство сотрудников ЦСО были родом именно из системы Ареса, которая, несмотря на свое грозное название, несла мир и благополучие, постепенно развивая сферы своего влияния, распространяя его уже по большей части Рукава. Сначала ненавязчиво, а затем все более детально ЦСО интересовался всем: экономикой, политикой, наукой, проявляя компетентность во всех областях, правда, не всегда афишируя свое присутствие официально. Центр имел своих людей буквально во всех наиболее важных государственных и общественных подразделениях, устанавливая неощутимый контроль за всеми интересующими его людьми, событиями, разработками. ЦСО твердо знал, где находятся все интересующие его люди и уж тем более сотрудники в конкретную минуту. В этом, пожалуй, было его основное отличие от подобных правительственных фигур: своих людей ЦСО никогда не бросал. Даже в самых критических ситуациях. Их просто выводили из игры, возвращая на базу.
   Что же касается самой базы, то сотрудники и мечтать не могли о более шикарном месте для отдыха. Конечно, с курортами Кетониса, его теплыми морями и розовыми пляжами было не сравнить. Кетонис находился в самой середине Рукава, принадлежа к одному из самых доходных миров Лиги. Тулонцы прошли мимо него, даже не заметив. Кетонис их не интересовал. Зато Лига раздула из этого целое событие: якобы Кетонис так прекрасен, что даже бесчувственные тулонцы не посмели его тронуть. Коренные кетонийцы предпочли не отреагировать, напуганные и в то же время зачарованные Тулонской агрессией. Теперь же, когда Рукав постепенно поднимался из пепла, Кетонис вновь ожил. Замороженная на период войны экономическая база вновь пополнялась курортным бизнесом - планета вернулась к своему обычному ритму жизни: беззаботному прожиганию денет туристов, выбрасывая в космос ежедневно невероятное количество мусора, оставляемого ими. Большинство людей покинуло Кетонис, демонстрируя непонятно откуда взявшееся чувство патриотизма и единства со своим народом. И, несмотря на то, что во время Великой Войны они отсиживались на теплом песке, попивая все тот же рувим, Земля приняла их, поскольку была рада, что люди, здоровые люди еще где-то остались. А это означало, что человечество вновь объединяется.
   Однако на Земле возвращенцам было не сладко. Бывшие воины, уставшие от подземных катакомб и постоянного ожидания смерти, гражданские, лишенные солнечного света - все они не питали чувства дружбы и единения к тем, кто даже ухом не повел на призывы Земли о помощи. Поэтому возвращенцев, выглядевших заметно лучше коренных землян, селили целыми закрытыми кварталами, потому что не принять их домой Земля не могла, но и терпеть постоянные стычки, доходившие до поножовщины - тоже. Профилактические меры в виде бесед оказались не эффективными. Наказания за затеянный конфликт - тоже. Граждане федерации, пережившие тулонскую войну, подняли такой бунт, что правительство, боясь выпустить ситуацию из-под контроля, приняло единственное правильное решение: отделить возвращенцев от остального озлобленного населения, предоставив им право жить своей жизнью. Обстановка складывалась не из лучших: некогда единые народы Земли разделились теперь на два ненавидящих друг друга лагеря: тех, кто прошел сквозь тулонский ад и тех, кто этого не сделал, но таким образом спас свою жизнь. И в этот самый момент, когда социальный кризис был в самом разгаре, а государственные преступники приговорены к каторжным работам и рыли новые катакомбы для возвращенцев, Александра Полева порвала все связи с ЦСО, который, забрав всех своих сотрудников, (почти всех, разумеется), спокойно ушел с Земли, как однажды ему уже это пришлось сделать. Без работы сотрудники не остались, но зато им дали заслуженный отдых на Пилате.
   Пилат заметно отличался от своего соседа Юпитера. Он не был таких гигантских размеров, на нем не гремели страшные грозы. Это была планета гор. Здесь даже реки текли сквозь горы, впадая в одно-единственное море, нашедшее себе место в кратере огромного давно потухшего вулкана. Айя вырезали свои дома прямо из горных склонов, ведя свои лабиринты внутрь скал. Человеческая цивилизация пошла дальше: окрестности вокруг моря Верности были выровнены, завезен грунт и высажены быстрорастущие деревья. Здесь находился реабилитационный центр для сотрудников ЦСО. Реабилитацию был обязан проходить каждый после выполнения задания и перед законным отпуском, чтобы потом действительно отдыхать, а не быть обремененным какими-либо проблемами. Юта реабилитационные мероприятия не жаловал: "Опять эти птички-синички",- раздраженно говорил он. Но после курса терапии, занимавшего всего три дня, хотя всегда казалось, что не меньше недели, он выходил спокойный, довольный и умиротворенный, при этом готовый вновь действовать. Реабилитационный центр был единственным оживленным местом на Пилате. На всей остальной территории царила непривычная тишина, сопровождавшаяся только лишь звуками дикой природы. Айя были тихим народом и поэтому Пилат иногда называли пределом мечтаний, поскольку тишина, царившая здесь, была поистине самым лучшим лекарством от забот и тревог.
   Соломон же напротив, кипел жизнью: маленький спутник Пилата стал настоящей военной базой, однако и она была спрятана глубоко под землей. Крошечный спутник, лишенный атмосферы, превратили в сердцевину для гигантской конструкции - это и был сам ЦСО.
   - Вот это громадина...- покачала головой Женька, с интересом рассматривая открывшийся вид.
   Александра была права. "Да Винчи", вернувшись из небытия, быстро ушел в нейтральную зону, откуда взял курс прямо на Пилат Ареса. Это было не сложно просчитать, учитывая тот факт, что только там "Да Винчи" мог быть в полной безопасности. А именно это сейчас и нужно было ребятам для выработки своего нового плана действий. Единственное, что оставалось Александре - это догадываться, каким же он будет? Может быть, начнется новая война? Теперь уже с ЦСО? Сашке было страшно об этом думать, так как она прекрасно понимала, что эта война будет ею проиграна, даже не успев начаться. А может, это наоборот будет перемирие? Но что бы это ни было - Сашке было в принципе все равно, лишь бы команда Санни ее не опередила, а это было вполне возможно, поскольку теперь у них в руках был джокер: ЦСО, обладающий невероятной властью.
   - Я никогда раньше не была в этой части Рукава... впечатляет, - Женька задумчиво покачала головой.
   - А там - Майл, - Юта ткнул пальцем в сторону огромной звезды - Юпитера.
   - Ты уверен?
   - Да, он в сети,- Юта беспокойно ерзал на месте с самого момента выхода из подпространства. Харпер сделал запрос на посадку и теперь терпеливо ждал подтверждения. Это было на него совсем не похоже. Казалось, что он изменился. Женька смутно догадывалась в чем дело, но держала свое мнение при себе. Она была несколько напряжена. Еще бы: они стояли на пороге святая святых ЦСО - места, откуда отдавались команды, проводилось слежение и куда стекалась вся информация о жизни Рукава. Она постаралась отвлечься от своих размышлений:
   - Ты с ним связывался?
   - Пытался, - отмахнулся Юта, - но он и слышать о нас ничего не хочет.
   - А ты-то здесь причем? - она нервно дернула плечом, вспоминая свою последнюю встречу с Майлом.
   - Ну... - Юта забарабанил пальцами по приборной панели: он явно сгорал от нетерпения,- я же с тобой остался, а не с ним улетел!
   - Детский сад. Еще бы сказал, что играть с тобой больше не будет.
   - Ну ты же знаешь какой он у нас чувствительный! Никто в мире никогда не испытывал таких чувств, как он!
   - Оставьте Майла в покое, - прервал их Харпер,- покуражится и перестанет!
   - Ничего себе "покуражится"! - вступил в разговор до сих пор молчавший Санни. За последние несколько часов он не проронил ни слова. - У человека ломка всех убеждений, а ты "куражиться".
   - А что, слюни за ним теперь за ним подтирать?- раздраженно произнес Юта. - Бегать за ним? Уговаривать?
   - Всему свое время, Ричи, - заметил Санни и обернулся на голос Харпера:
   - Все, ребята, приехали. Подтверждение получено. Идем домой!
   Женька пристально посмотрела на Харпера. Торнбери, подросток-гений, был счастлив. Глупо было до последнего надеяться, что он не работал на ЦСО. И глупо было наивно полагать, что ЦСО пропустит мимо себя такой экземпляр. В конечном итоге она все-таки признала, что ее мнение было не ошибочным. Она перевела взгляд на Юту - тот заметно расслабился. Интересно, сколько раз в своей жизни он ждал подобного подтверждения? И затягивались ли его задания на столь долгое время? Женька обратила внимание, как у нее самой крепко сцеплены руки за спиной. Она не любила неизвестность, а сейчас их ожидало именно это. На какую-то секунду ей показалось, что, может быть, основным заданием на этот раз и было привезти Санни с его знаниями сюда? Женьке стало не по себе. Она не хотела иметь с ЦСО ничего общего. Ощущение его превосходства делало ее неуверенной.
   "Да Винчи" плавно двинулся с места к ожидающему их шлюзу. "Прямо в пасть", - подумала она. Ощущение беспокойства усиливалось по мере приближения. Она посмотрела на Санни. Он, казалось, был спокоен. Или это только казалось. Женька вдруг поняла, что из большой, четко отлаженной и сработавшейся команды, их осталось только двое. Харпер? Харпер всегда стоял в стороне, а Юта появился так внезапно и в такой нужный момент, что это наводило на определенные мысли. Женька поняла, что сейчас не доверяет никому. Или это очередная проверка на крепость? Что будет, если она окажется права? Она исчезнет и никто даже этого не заметит! А что будет с Санни? Она попыталась найти поддержку его взгляда, но он не смотрел в ее сторону. Или за все это время она так устала, что в голову приходит один только бред? В любом случае, и это оставалось бесспорным, ей достался уникальный шанс узнать, что же такое ЦСО на самом деле. На сектанта Юта не походил, да и Харпер тоже. Так может, и вправду все к добру?
   Она почувствовала легкий толчок: "Да Винчи" прочно встал на кильблоки. Обратного пути больше не было. Идя к открывшемуся шлюзу, пропускающему прибывших в док, Женька вновь ощутила те же чувства, когда шагала по палубам "Мотео". Путь с мостика до строя солдат с Сашкой во главе показался ей бесконечным. Каждый шаг гулко отдавался в полной тишине. В голове прочно засели прощальные слова Талоне:
   - Вы - выполнили свой долг перед народом. И вы - победители.
   - Ормандо...- слабо попыталась возразить тогда Женька, думая, что старик выжил из ума, не понимает, что говорит, не оценивает ситуации. Но он сделал знак рукой, что означало "молчать". И она умолкла.
   - Вы офицеры, так будьте же достойны этой чести.
   Талоне отвернулся, и Женька почувствовала, как по коже пробежал мороз. Нет, он отдавал себе отчет в своих словах.
   - Есть, сэр, - негромко, но уверенно ответила она и, медленно повернувшись, пошла к выходу.
   Талоне... При одной мысли о нем невольно заныло сердце. Сейчас она шла также медленно, как и тогда, когда выходила из чрева "Мотео", чтобы пройти сквозь строй солдат, с ненавистью в глазах встречавших государственных преступников. Сердце бешено колотилось так, что Женьке казалось Санни его слышит, и подкатило к горлу в тот момент, когда ее глаза увидели точно такой же ровный строй вооруженных солдат, выстроившихся до самого выхода из дока. Женька побледнела и в нерешительности остановилась.
   - Спокойно, - шепнул ей Санни.
   - Меня так не встречали, - пожал плечами Юта.
   - Тебе повезло, - сквозь зубы процедила Женька, - твоя контора - ты и иди первый.
   Юта сделал шаг вперед. Солдаты остались недвижимы. Харпер двинулся следом. Женька ступила на покрытие дока. Куда-то бежать смысла уже не было. С кильблоков им не сорваться, да и вообще, им вряд ли удастся добраться живыми до "Да Винчи". Внутри она была в бешенстве, но не только от того, что им удалось вырваться из цепких Сашкиных лап и даже временной воронки, но и от того, что они, похоже, угадили в цепкие лапы ЦСО. Кроме того, Женька ничего не могла прочитать на лицах солдат. Они были не пробиваемы: как будто много Альфредов. Альфред... Сердце опять сжалось. А еще ее очень беспокоил человек, стоящий в самом конце строя, спиной к ним. Он был несколько в тени и явно ощущал их приближение. Женька позволила себе не резкий жест и толкнула Юту в спину. Он понял ее немой вопрос, тихо ответив:
   - Я ни хрена не понимаю.
   - Я тебя убью, - еле слышно проговорила она.
   - Если успеешь... - услышала она едва различимый шепот и прищурилась, вглядываясь в его походку. Выводы были однозначными: либо Юта превосходный актер, либо он действительно не знает, что происходит. Женька уже не знала, что лучше.
   Она перевела взгляд на человека впереди. "Наверное, самый главный",- подумала она. Строй казался бесконечным. Тишина, повисшая в воздухе, нарушалась только звуком их шагов, отдававшихся невероятным грохотом. На какой-то момент она смирилась с будущим, но тут же гордо вскинула голову: она не привыкла сдаваться, не начав боя. И в этом они с Сашкой были похожи. Но чем ближе они подходили к концу строя, тем напряженней она себя чувствовала. Человек впереди стоял к ним по-прежнему спиной. Его руки были сцеплены в замок и он был явно спокоен. Единственное, что Женьке удалось заметить - это нотку нетерпения: невысокий, достаточно плотный мужчина переступил с ноги на ногу. Отчего он так нетерпелив? Ребята остановились. Человек повернулся. Женька остолбенела. Санни собрался.
   - Слава богу, мы слишком долго вас ждали. Добро пожаловать домой, - голос человека чуть дрогнул.
   Женька почувствовала, что ноги словно подкашиваются. Она заметила Санни, с интересом рассматривающего свою ладонь после рукопожатия, Харпера с широко раскрытыми глазами и детской улыбкой на лице, и Юту, который был в полной растерянности. Женька ощутила, как рука человека легла ей на плечо, словно приводя в чувство.
   - Ну, девочка, справилась?
   В ее голове уже роилось столько вопросов, но от столь неожиданной встречи, она смогла спросить только:
   - Еще сюрпризы, сэр?
   - Будут, - он дружелюбно похлопал ее по плечу и улыбнулся улыбкой, которую она видела только один раз, и которая означала, что этот человек действительно рад их видеть.
   Пабло Миецо. Директор ЦСО. Женька могла предугадать какой угодно ход событий, но только не этот. В тот жаркий июль восемь с лишним лет назад, когда Пабло Миецо убеждал Ормандо Талоне принять их с Сашкой в команду, когда они сами стояли перед ними, не зная, что их ждет впереди - он уже был директором ЦСО. Как же недалека она была от истины, предполагая связь Талоне с ЦСО! Как же она была наивна, полагая, что все их действия там не были известны здесь? Какое дело ЦСО было до Земли с ее мелкополитическими дрязгами? До Херувима, охваченного огнем? До Женьки с ее предчувствиями угрозы? Да никакого! - думала она, но оказалась не права. Во всей этой игре, начавшейся еще с перевода девушек на работу в Италию, она отвела Пабло Миецо слишком малую роль. Но именно таковую он и играл! Гораздо более реальным было заподозрить связь Талоне с ЦСО, но и этого она почему-то не сделала! Только ли потому, что Талоне не давал повода так думать, или потому, что он хотел, чтобы она так думала? Женьке стало страшно оттого, что, возможно, их перевод был частью разработанного и хорошо продуманного сценария Центра? Но навряд ли Миецо мог предвидеть будущее! Или ЦСО было и это под силу? Женька вдруг вспомнила слова Харпера о том, что нельзя нарушать ход событий и подумала, что, может быть, поэтому ЦСО всегда и оставался в стороне, незримо присутствуя при разворачивающейся цепи событий?
   Женька так и не нашлась, что сказать. Миецо прекрасно это понимал, поэтому отдал единственное верное распоряжение, благодаря которому четверо ребят были незамедлительно отправлены на Пилат. "Восстановление сил сотрудников превыше всего", - заметил Миецо, и Женька поняла, что они приняты на работу. Директор ЦСО был прав: им нужно было все переосмыслить, а уж потом задавать вопросы.
   Она сидела в анатомическом кресле пассажирского челнока, несшего их к поверхности планеты, и чувствовала себя опустошенной. Не то все было слишком просто, не то наоборот, слишком сложным. Но при этом молчала не только она. Молчали все. Женькины мысли унеслись куда-то вдаль. Сколько раз вот так ей приходилось приближаться к Земле? К Херувиму? А теперь Пилат. По-сравнению с Херувимом он был мал и непривлекателен. Светло-фиолетовые облака никак не тянули на Земную панораму и даже голубое небо здесь было чужим. И кругом горы, горы... Не такие как на Земле, не такие как на Херувиме. Женька и сама ощущала себя чужой в этом мире. И ей совсем не хотелось стать частью живой машины ЦСО. Женька перевела взгляд за защитные створки обзорного окна челнока, открывшиеся после выхода из атмосферы. Они летели высоко над поверхностью. Рядом с собой она услышала голос Юты:
   - И давно ты водишь дружбу с директором ЦСО? - видимо этот вопрос мучил его уже давно, но, видя, что Женька в объяснения вдаваться не собирается, он все-таки решил его задать, но она, как всегда, была немногословной.
   - Я вижу его второй раз в жизни.
   - Исчерпывающий ответ. Особенно после всего того, что мы все пережили.
   - Вот именно. Дай отдышаться.
   Юта неохотно замолчал. Он прислушался: щелкнули стабилизаторы. Значит, скоро посадка. Конечно, для ребят это, может быть, и было интересным, но для Юты, который посетил реабилитационный центр не один десяток раз - это было невыносимой тоской. Он помнил, как сейчас: со стартовой площадки они войдут в естественно освещенное помещение, выложенное зелеными разводами малахита, вывезенного еще черт знает когда с Земли. Вмонтированные в стены незаметные подушечки звукоулавливателей поглотят все звуки, издаваемые ими, так что на первом этапе их отдыха им предстоит процедура полного молчания. "Женьке, наверняка, понравится", - подумал Юта. Из малахитового зала они попадут по разным кабинетам, где для каждого будет в считанные минуты создана индивидуальная программа реабилитации с учетом всех пожеланий. Сюда входили и оздоровительные процедуры общего характера, включая курс экскурсионных моментов по планете для новичков, и коррекция воспоминаний и психики. У сотрудников ЦСО всегда находились моменты в жизни, от которых хотелось избавиться. Однако сам Юта предпочитал оставлять все при себе. Он не хотел быть "недоделанным". И не сомневался, что и остальные поступят также. А три дня пролетят как всегда незаметно. Единственное, что ему никак не давало покоя, так это мысль о том: стоило ли тянуть драгоценное время, подвергать опасности жизни Санни и Женьки, раз уж они так ценны для ЦСО? Юта помнил, с каким трудом он устраивался на эту работу. Как добивался всего, не взирая на сложности. Как неоднократно сам чуть не лишался жизни ради выполнения очередного ответственного задания. И, безусловно, он не мог никому, даже старому другу Джону рассказать, что его желание принять участие в боевых действиях на Херувиме было вовсе не его инициативой. Работы хватало и в этой части Рукава. Но такого шанса ЦСО упустить не мог. Только сейчас Юта начал это понимать. Остина Айрона пора было выводить из игры. Его миссия была выполнена еще на Земле. Он передал достаточно информации в Центр. Но началась война, и взять и просто исчезнуть, Айрон не мог. Поэтому он должен был принять участие в боевых действиях, а уж потом, под шумок, исчезнуть, что, собственно, и произошло. И Женька была права, в нужную минуту появился Юта, не вызвав подозрений даже у мнительного Майла, для которого не было секретом, что он работал в ЦСО, но помочь другу - это святое. Его основной задачей была оценка обстановки и полное содействие команде Ормандо Талоне. Таким образом, Юта попал в пекло. Но от того выполнение задачи стало для него еще более интересным. До сегодняшнего дня он никак не мог понять: отчего эти люди так интересовали ЦСО? Только ли тем, что шли против течения? Он разбирал по косточкам каждого, но так и не мог найти целостного ответа. Для него была не секретом та полярность, которая царила в отряде 12-44 на момент его прибытия на Херувим. Но она никак не могла быть причиной столь пристального внимания Центра. В конце концов, Юта просто сосредоточил свое внимание на выполнении своей задачи. И он ее выполнил. Более того, он приволок то, что осталось от команды Ормандо Талоне сюда, в сердце ЦСО и, как оказалось, ко двору. И что же он видел? Директор обнимает Женьку за плечи, жмет Санни руку так, как будто знает их давным-давно! И что это за: "Ну, девочка моя, справилась?" Юта сгорал внутри от нетерпения, но понимал, что раньше, чем они пройдут курс реабилитации - ему ничего не узнать. Он посмотрел на Харпера: может быть он в курсе, что за дела тут творятся? Но тот так сосредоточенно протирал очки, что Юта бросил эту затею: "Одни формулы в голове и ни одной здравой мысли". Санни тоже, по всей вероятности, был ему не собеседник. По его напряженной позе и характерному жесту - он водил ладонью по подбородку, было видно, что Санни что-то гложет. Юта вспомнил свои недавние слова и понял, что он действительно был прав: он ничего не понимал. И именно в этот момент ему вдруг неистово захотелось окунуться в безмятежность предстоящего трехдневного отдыха. Пожалуй, в нем была одна процедура, которая была ему по вкусу. После прохождения первых психофизиологических тестов компьютер определял цвет, наиболее способствовавший полной реабилитации. Несколько минут в конвертере и машина создавала обычные контактные линзы выбранного цвета. Обычные на первый взгляд. Происхождение их было покрыто тайной, да Юта особо и не хотел ее знать. Наделенные релаксационными свойствами эти чудо-линзы диагностировали состояние пациента и по мере его выздоровления и стабилизации внутреннего состояния, становились все светлее и светлее, а после окончания курса реабилитации растворялись сами собой. Нормальный цвет глаз означал окончание реабилитационного периода, который при успешной работе внутренних резервов организма мог наступить раньше трех суток. Юта на это не надеялся. Они слишком устали. Он почувствовал чуть заметный толчок: посадка.
   Женька ступила на твердую поверхность планеты. Пилат. Почему такое странное название? Воздух ей показался слишком влажным. Видимо, совсем недавно прошел дождь. Она вдруг ощутила, казалось, забытое чувство сдавленности в груди и чуть наклонилась вперед, резко выдохнув. Затяжной кашель вновь дал о себе знать. Она оперлась на боковую поверхность шаттла, схватившись за перила пассажирского трапа, согнувшись пополам, не в силах остановить начавшийся приступ. Одновременно с этим она почувствовала нарастающую боль в спине. "Черт, - процедила она сквозь кашель, - Черт..."
   Она открыла глаза в фиолетовой комнате: фиолетовый пол, стены, словом, все, что в ней находилось - все было выдержано в одном тоне. Она огляделась: спиной к ней стоял человек в фиолетовом халате, и что-то записывал в карманном электронном журнале. По цвету его рук Женька поняла, что, вероятнее всего, фиолетовый - это цвет освещения. Она в стерильном помещении? Она еще раз посмотрела на врача и нахмурилась: со спины он очень походил на Уилкса. У Женьки внутри все затрепетало, но оборвалось в тот момент когда человек повернулся и произнес:
   - Добро пожаловать на базу Пилата.
   Это был не Уилкс.
   - Спасибо, - сдавленно ответила Женька. Она была разочарована, но в то же время прекрасно понимала, что его здесь и не могло быть. Она вообще понятия не имела, где он был все это время, почти год ее заключения и странствий. Но надежда, видимо, оставалась до последнего. Теперь ее отчего-то больше не было.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Хорошо, - ответила она.
   - Встать можете? - голос доктора был мягким и достаточно приятным, - отметила про себя Женька. Но находиться в этом помещении ей было неприятно. Она вдруг вспомнила, как пыталась встать, лежа также на носителе после того злосчастного перелета. Сердце забилось быстрее: а вдруг опять? Цвет сгустился, фиолетовый стал более насыщенным.
   - Не нужно бояться, - произнес врач и подошел к Женьке, протягивая ей руку.
   - Свет какой-то... - неопределенно сказала она.
   - А-а, свет! Это последние наши технологии: чем вы напряженнее, тем и краски гуще - увеличивают лечебный эффект.
   Женька вдохнула воздух и почувствовала себя немного лучше: фиолетовый стал светлее. Она нерешительно подала руку доктору и встала.
   - Ну? Как самочувствие?
   - Уже лучше... А что было? - она попыталась восстановить в памяти минувшие события, но так и не смогла.
   - О-о, это очень длинная история. Могу лишь сказать, что вам есть о чем поговорить с вашими коллегами.
   Женька без лишних слов кивнула и покинула кабинет. Чувствовала она себя достаточно легко. Несмотря на повышенную влажность - кашлять не хотелось. Это показалось даже немного странным. Она вышла из небольшого здания реабилитационного центра. Как она поняла - ей на это и было предоставлено время. Погода стояла солнечная. Она прищурилась и приложила руку ко лбу, защищаясь от солнечных лучей, оглядывая окрестности: горы. Скучный пейзаж. Что делать? Вокруг не было ни души. Она опустила руку, повернулась и от неожиданности вздрогнула.
   - Я тебя напугал? - Санни стоял перед ней, улыбаясь совсем как раньше, еще до войны. Он казался беззаботным и каким-то умиротворенным. Может, довольным?
   - Ты так подкрался, - призналась Женька и чуть наклонила голову вбок, поймав внезапную мысль, - дай-ка я угадаю: ты не хромаешь! - она вдруг громко рассмеялась, - это же так здорово!
   - Здорово, - согласился он, держа руки в карманах, - по крайней мере, не так заметно как раньше. Да и ты больше не кашляешь.
   - Да ну!
   - Нам нужен был капитальный ремонт, и нам его обеспечили. Твоя спина тоже в порядке.
   - Хэппи энд какой-то, - хмыкнула она, - даже не верится.
   Она чувствовала некоторую долю разочарования. Но хотела ли она жить со следами прошлого в своем теле? Болезнь медленно съедала ее изнутри, а сейчас как по взмаху волшебной палочки ее не стало. Остались одни воспоминания. Женька была рада, что не потеряла их.
   - Я хочу предложить тебе экскурсию, - сказал Санни, - я думаю у тебя много вопросов.
   - А что, здесь есть на что посмотреть?
   - Найдем.
   - А остальные где? Юта? Харпер?
   - Отдыхают. Ну пойдем, пойдем, - Санни подтолкнул ее вперед.
   - А ты что, уже вылечился? - с иронией в голосе спросила Женька. Ей совсем не хотелось ни на какую экскурсию, но Санни, похоже, настаивал. Она прекрасно знала, что даже если будет протестовать - все равно придется подчиниться. Теперь он был над ней властен. В глубине души Женька вздохнула, прощаясь со своей свободой, но в то же время порадовалась: ей больше не нужно решать проблемы в одиночку.
   Они обогнули здание центра, и Женька удивленно распахнула глаза: флайеры сновали туда-сюда, люди из здания входили и выходили, на их лицах не было ни напряженности, ни тревоги. Видеть подобное было непривычно: за долгое время она отвыкла от безмятежности и сейчас невольно сама чуть приподняла брови и слегка улыбнулась непринужденной улыбкой, придав своему лицу доброжелательное выражение. Солнце со спины припекало. Санни шел впереди. Женька невольно залюбовалась его походкой. Она была твердой и уверенной. Это была по-прежнему походка командира. Санни подошел к дверце припаркованного неподалеку флайера, развернулся и с улыбкой подал Женьке руку:
   - Прошу.
   - Спасибо, - манерно кивнула она головой и приняла приглашение. Теперь она не сомневалась, что Санни что-то задумал. Но что можно задумать в этой каменной пустыне? Женьке стало по-настоящему любопытно. Может быть, впервые за несколько последних лет. Она вдруг почувствовала себя так легко и свободно, так, как раньше, когда хотелось жить. Краски заметно посветлели. Это, как она поняла, был хороший знак. Флайер без труда взмыл вверх. База Пилата осталась далеко позади так быстро, что Женька даже не успела толком оглядеться. Флайер был скоростной. Набрав высоту, Санни сбавил скорость, и аппарат плавно поплыл над гористым пейзажем.
   - Сколько мы уже здесь? - спросила Женька. Этот вопрос мучил ее с тех пор, как она открыла глаза.
   - Двое суток.
   - Ага,- Женька чуть прищурилась. Два дня выпали из жизни, - небеса на землю не упали? - несколько язвительно произнесла она. Санни никак не отреагировал. Женька поняла, что сказала лишнее. - Извини. Просто чувствую я себя не в своей тарелке. Вокруг что-то происходит, происходило, а я все это время непонятно о чем думала. Везде, оказывается, тайны, загадки... а все меня обвиняли в загадочности.
   - Ну, ты же отказалась в свое время работать на ЦСО, - повернулся к ней Санни, не скрывая улыбки, - а если бы согласилась, то не было бы и загадок!
   Женька открыла рот, намереваясь что-то сказать, но тут же закрыла. Слишком много вопросов, мыслей и чувств поднялось. Она поняла, что выплескивать их сейчас бесполезно, потому что она бы не смогла воспринимать ответы объективно. Женька повернулась к обзорному окну.
   - Открыть? - поинтересовался Санни.
   Она кивнула. Свежий ветер ворвался во флайер бурным потоком. Темно-коричневые массивы гор тянулись до горизонта. Женька подумала о том, что вот так бы лететь и лететь в бесконечность, далеко-далеко, но тут же встряхнула головой, вспомнив, что совсем недавно, сидя в мобиле, думала почти о том же. Тенденция к уходу от реальности не предвещала ничего хорошего. Она обратила внимание на крохотный участок зелени, проплывающий под флайером, и поняла, что Санни делает маневр для посадки. Случайный выбор места? Или он все продумал за два дня пока Женька "ремонтировалась"? Чем он вообще занимался эти два дня? Женька нетерпеливо заерзала на месте: Санни затеял разговор. Ей стало еще больше не по себе от мысли, что он всегда владел гораздо большей информацией, чем она, и так умело это скрывал, что она даже ни разу ни в чем его не заподозрила. Откуда он знает, что ей предлагали работать на ЦСО? Пообщался с Миецо пока было свободное время? Или действительно знает больше? По спине пробежал холодок: теперь она, кажется, догадывалась в чем дело, но от этого вопросов меньше не стало. Она терпеливо ждала.
   Место посадки было выбрано идеально. Женька могла бы отнести это на счет опыта Санни, но вместо этого она лишний раз удостоверилась в преднамеренности его действий. Они приземлились на ровной площадке, тщательно скрываемой кронами достаточно высоких деревьев. Узловатые стволы, сросшиеся между собой, тонкие, но крепкие. Кроны - широкие, с длинными, словно языки листьями, как нельзя лучше дополняли горный ландшафт. Разве что листья - сочные, ярко-салатового цвета создавали ощущение буйства природы, а листья-языки свисали так низко, что задевали плечи. Странный островок зелени среди скал. Женька посмотрела себе под ноги: трава. Она присела на корточки и погладила ее жесткую щетку. Все-таки горы наложили опечаток и на ее характер. Значит, этот оазис был естественного происхождения. Сколько же их таких на всем Пилате? Она поторопилась за Санни, который, оставив флайер на площадке, по невидимой тропе направлялся вглубь оазиса. Что он задумал? Он по-прежнему ничего не говорил. Женька молча следовала за ним. Листья легко касались плеч, напоминая образы волшебных девушек-деревьев, всплывших откуда-то из сказок детства. А еще она вспомнила как когда-то, казалось, очень давно также шла по Херувиму... с Мейсоном. Она вспомнила его лицо, и на душе скверно заскребли кошки. Откуда-то появилось чувство вины, которое в момент разговора с Санни о смерти Мейсона, она так и не испытала. Санни обернулся:
   - Что-то случилось?
   - Да ничего, - пожала плечами Женька, - так...
   - Что-то вспомнила?
   - Нет, - быстро ответила она, - хотя да, Херувим вспомнила. Как мы его потеряли.
   - Иногда нам приходится чем-то жертвовать ради благого дела, - он остановился и ждал, пока Женька подойдет поближе.
   - Какое благое дело, Санни? Это политика! Политика не может быть благим делом! - раздраженно ответила она, поравнявшись с ним, - меня бесит то, что мы опять по уши в дерьме! - она с силой пробороздила носком ботинка по земле, поднимая пыль.
   - Тебе бы пора давно к этому привыкнуть, - улыбнулся он, - пойдем, не нервничай, не для этого я тебя сюда привез.
   "Значит все-таки намеренно подготовленная прогулка", - заключила про себя Женька, но вслух ничего не сказала. Зато у нее появился здоровый интерес. Если Санни готовился к этому разговору, то основательно. Значит, сам чувствовал за собой долю вины. Женьку это несколько порадовало. Правда, в первый и последний раз, когда Санни готовил ей сюрприз - это плохо кончилось. Хуже некуда. В тот момент во второй раз в жизни все перевернулось. В первый - когда не стало Алешки. День второй Женька запомнила, пожалуй, на всю жизнь, а ведь начинался он так хорошо! Не нужно было спозаранку бежать на работу, поскольку за все те сутки, что она провела там, отслеживая движения по Рукаву, и составляя все ту же пресловутую справку о состоянии оперативной обстановки, Талоне, спустя порядком времени, все же об этом не забыл и позволил прийти на работу на шесть часов позднее обычного, учитывая то, что режим давно уже не позволял ночевать дома. Санни заехал к ней в девять. В десять они уже были на работе. На Женьку удивленно смотрели, а она не могла выговорить ни слова. Они с Санни уже знали, что Тулонцы подошли к дальнему рубежу планеты Земля. Намеченные мероприятия пришлось отменить, делать вид, что все в порядке, ожидая самого худшего, что вскоре и произошло. Сейчас она шла за ним и понимала, что внутренне пока не готова к сюрпризам. Она сделала попытку расслабиться, но скованность так и сидела где-то в груди, не давая вздохнуть. Или это было волнение? Предчувствие? Может быть, Санни хочет поговорить с ней вовсе не об их делах, а об их отношениях? Уж больно до сих пор они были неопределенными. И Женька иногда задумывалась над вопросом: знают ли они сами, чего хотят друг от друга на самом деле? Может быть, это только привычка быть вместе, выработанная годами? Она всегда указывала Сашке на неопределенность ее отношений с Алексом, Альфредом и остальными многочисленными поклонниками, а в результате попалась на ту же самую удочку. Откуда ей знать, что у Санни на уме в действительности? Ведь чувства нежности и любви порой губят чувства преданности и долга. И наоборот? Женька поняла, что Миецо был прав: сюрпризы еще будут. Знал ли Санни о том, что по мнению Женьки, он выполнял какую-то определенную миссию? По крайней мере раньше она никогда от него не слышала разговоров о ЦСО. Не больше и не меньше, чем все остальные, кого она знала. Женьке вновь стало не по себе. А знала ли она на самом деле тех, кто ее окружал все это время? Может быть и у Сашки своя определенная миссия, о которой она не может говорить, а только стойко сносит все, что выпало перенести на ее долю? Алекс... Может быть он тоже в чем-то завязан, раз так беззаветно шел за Сашкой и в огонь, и в воду. Неужели все дело только в чувстве? Таком простом и сложном? Или все они часть какого-то плана? Но в это же время Женька не усматривала в этом плане никакой логики. Ведь если взять ту же Сашку, то по всем законам этой самой логики, она не должна была упустить "Да Винчи", лишь только он появился в поле Земли. Захватить, уничтожить, но только не отпускать! Отчего же она так промедлила? От неожиданности или от того, что так было нужно?
   Женька поняла, что запуталась. Ее мысли так быстро перескакивали с одного на другое, что она не заметила, как они вышли из-за высоких деревьев и оказались на открытой местности. Женька в нерешительности остановилась:
   - Ты уверен? - она тронула Санни за рукав.
   - Абсолютно, - легко ответил он и взял ее за руку, - ну пойдем!
   Она сделала шаг вперед и огляделась. Казалось, они попали в другой мир. Может быть, так оно и было? Мир грез, сбывшихся надежд и спокойствия? Она широко распахнутыми глазами смотрела на необыкновенно красивые беседки, увитые зеленью и цветами, чуть подернутые фиолетовой дымкой; аккуратные цветники и дорожки, посыпанные розовым благородным песком. Такой песок можно было найти только в одном месте Рукава - на Кетонисе. Похоже, что ЦСО прижился на Пилате основательно. Деревья, со всех сторон окружавшие этот небольшой открытый пятачок, укутывали его так хорошо, что сильный горный ветер превращался здесь в шелестящий бриз, вызывая лишь легкую рябь круглого как блюдце озерца, ухоженные берега которого были засажены куда более мягкой травой, чем та, по которой они пришли сюда.
   - Говорят, если погрузиться с головой в это озеро - твоя судьба перестанет управлять тобой, и тогда твоя жизнь будет зависеть только от тебя, - негромко сказал Санни, будто бы боясь нарушить спокойствие этого места.
   - Как здесь красиво... - заворожено произнесла Женька и приложила голову к плечу Санни. Она прищурилась и заметила на противоположной стороне аккуратно оформленный пляж, небольшое углубление в земле неподалеку от него, а рядом - поленницу. Настоящую поленницу с настоящими дровами для костра, - Здесь больше никого нет? - спросила она, подняв голову вверх, поймав взгляд Санни.
   - Нет. Только мы, - ответил он.
   - Любой здесь может оказаться?
   - Если сильно захочет.
   В голосе Женьки он все же услышал нотки нервозности. Изменить это ему было не под силу. Если он начнет на нее давить, будет только хуже. А для того, чтобы она успокоилась - нужно было расставить все по местам. Теперь она мог позволить себе быть откровенным до конца.
   - Это еще не все, - сказал он, - пойдем.
   Женька взглянула на небо. Отсюда оно казалось синим. Неожиданно для себя она заметила, что краски, окружающие их, приобрели новые оттенки и небо из фиолетового превратилось в голубое, зелень стала зеленая, а цветы стали похожи на цветы. Они прошли за живую изгородь вьюнов и оказались прямо напротив дома в один этаж. Глядя на него, Женька невольно вспомнила миланский дом, который они делили с Сашкой. Только здесь он выглядел более приветливо, хоть и несколько одиноким. Белоснежные стены, деревянное крыльцо с перилами, широкие окна, пропускавшие много света, манили внутрь, как бы приглашая исследовать свое внутреннее убранство. Санни пропустил Женьку вперед, и она оказалась прямо у двери, которая бесшумно открылась, впуская их внутрь. Зеленовато-песочные тона успокаивали глаз.
   Первое, что увидела Женька - это большую напольную вазу. По узору, нанесенному на нее, она могла сказать, что сделана ваза была из обычного стекла, которое было не конкуренцией гаальскому, но все же применялось везде. Теперь гаальского стекла днем с огнем, наверное, не сыщешь, а если предметы, изготовленные из него, и были в продаже, то превратились, вероятнее всего, уже в редчайший контрабандный товар. Однако, стоящая перед ней ваза вместе с ее содержимым стоила не меньше, чем гаальское стекло. Женька восхищенно выдохнула: архибус церцеда, если быть точнее - слезы неба. Перевод с коримбского. Когда-то это была легенда: неувядающий цветок небесного цвета размером с хороший арбуз.
   - Вот это да!
   Женька не удержалась и протянула руки к бархатистой поверхности цветка. Лепестки дрогнули и запереливались, словно жемчужина, а из сердцевины появилось несколько капель, которые скатились вниз и растворились в воздухе, рассыпавшись на мелкие брызги, источая при этом тончайший аромат.
   - Он, наверное, единственный...
   - Возможно,- ответил Санни.
   Женька отвлеклась от цветка и посмотрела на него. Его ответ показался ей уклончивым, но она решила не задавать лишних вопросов. Она поняла, что сделать это еще успеет.
   Слева от входа располагался достаточно большой фонтан, стекающий по причудливым камням и искусственным деревьям, огибая их, или наоборот, прорезая свой путь потоком. Журчащий звук горного ручья в сочетании с ароматом небесных слез несколько опьяняли своей простотой и в то же время природной изысканностью. Женька опустилась на диван и утонула в его мягкости. Она погладила ладонью обивку, ощутив ее чуть шероховатую поверхность. Было похоже, что она сделана из натурального материала. Хотя вряд ли в этом мире что-то могло быть искусственным. Разве что чувства людей? Но и они должны были быть искренними. Женька продолжала в это упорно верить.
   В этой большой комнате не было привычного визора, коммуникатора, не было, похоже, никаких средств связи. А, значит, они были на какое-то время оторваны от реальности.
   - Мы здесь на долго? - задала вполне закономерный вопрос Женька, запрокинув голову на спинку дивана.
   - У нас есть сутки, - ответил Санни, глядя на нее остро, готовый заметить каждый момент ее возможной реакции, но реакции не последовало.
   - А потом?
   - Потом тебе придется выбирать.
   Женька опять задумалась. Выбрать между кем или чем? Или и тем и другим вместе? Санни ставил ее перед выбором уже второй раз.
   - Посещение этого места входит в реабилитацию? - несколько жестко спросила она.
   - Нет, - Санни повернулся к ней спиной и направился к столовому залу. Женька решила, что и с места не сдвинется. Не потому, что это был внутренний протест, а потому, что она не помнила когда последний раз так сидела. Она даже закрыла глаза от удовольствия, а когда открыла, то увидела летящее в свою сторону яблоко. Оно упало бы точно к ней на колени, но Женька ловко перехватила его в воздухе и вдохнула в себя аромат спелого плода.
   - Я вижу, скорость реакции ты еще не потеряла, - с доброй усмешкой произнес Санни, выйдя из столового зала с двумя пустыми бокалами. В другой руке он нес бутылку чего-то холодного. Женька поняла это по каплям росы на буром стекле.
   - Проверка? - мгновенно отреагировала она, с брызгами откусывая яблоко. - Гожусь ли я в ряды ЦСО?
   - Ты же знаешь, что тебя всегда были рады видеть в рядах ЦСО, - парировал он, на что она задала давно мучивший ее вопрос и получила очень неожиданный ответ:
   - Ты давно работаешь на ЦСО?
   - Всегда.
   Женька удивленно подняла брови:
   - Значит, ты сливал всю информацию, которую получал от всех нас?
   - В данный момент ты об этом жалеешь?
   Искорка в ее глазах потухла и она вновь стала какой-то уставшей и отягощенной:
   - Я не знаю, Санни. Я не знаю, во что я вляпалась. Ты и со мной, и нет. Потому что получается, что я о тебе ничего не знаю, - он хотел сказать, но лишь насупился и промолчал, понимая, что ей нужно выговориться.
   Он подошел к небольшому столику и поставил на него бокалы и бутылку, вновь повернувшись к Женьке, приготовившись слушать. Журчание фонтана и аромат небесных слез никак не увязывались с неожиданно повисшей в воздухе раздражительностью.
   - ...я отказалась работать на ЦСО, потому что не хотела выносить сор из избы. Наши проблемы должны были решать мы сами, а не с помощью какой-то всесильной организации! А теперь я понимаю, что, может быть, было лучше, если бы я сотрудничала с Миецо? Но ведь я тогда даже не знала, что за ЦСО стоял он! Не знала до самого последнего момента! А ты! Человек, которого я... люблю, - она на секунду остановилась, но тут же продолжила, - ты взял на себя эту ответственность и позволял ЦСО вмешиваться в нашу жизнь!
   - Сейчас ты об этом жалеешь? - повторил свой вопрос Санни.
   - Я не знаю!
   - А вот теперь, милая, послушай меня, - он разлил содержимое бутылки по бокалам и подал один Женьке.
   По запаху она поняла - вино, и при этом неплохое. Слушать ничего не хотелось. Напротив, не хотелось ворошить старого, оставить все как есть, не копаться в собственном грязном белье. Санни сделал большой глоток:
   - К ЦСО на Земле всегда было негативное отношение, и я до сих пор не знаю почему. ЦСО никогда не вредил людям. Напротив, насколько мне известно - и я не слепой, все было наоборот. И у тебя нет оснований мне не доверять, - Женька тоже сделала большой глоток, - потому что мы с тобой сейчас живы только благодаря ЦСО, а не нашему везению!
   - Ты хочешь сказать, что везения никогда не было? - разочарованно спросила Женька, она несколько раз мотнула в воздухе бокалом, взбалтывая содержимое, и отпила еще немного.
   - Ну нет, конечно, - пожал плечами Санни и сел рядом с ней, - по крайней мере до того момента как нам устроили побег на "Да Винчи". Или ты не поняла?
   - Да поняла уж! Только зачем все это нужно?
   - Хотел бы и я знать, - он поставил бокал на колено и сложил руки в замок перед собой, повернув к Женьке голову, - меня приставили к тебе тенью еще раньше, чем вышли с предложением о сотрудничестве к вам с Талоне. Талоне - я еще мог понять, он на тот момент был главой госбезопасности. Сотрудничество с ним было бы чистой удачей. Но ты...
   - Нас с Сашкой перевели, чтобы быть поближе к Центру?
   - Думаю, да.
   - А ты послушно стал тенью, - заключила Женька. Она тоже посмотрела на Санни. Категорично. Санни не любил, когда она так смотрела, но мирился.
   - Какая теперь разница, а? Жень? Если я и не хотел, то меня все равно бы заставили!
   - И Юту ты знал? И Харпера?
   - Нет. Я их не знал. У Центра свои секреты. Послушай. Мне эта история тоже не нравится. И я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь. Мои чувства к тебе не имеют никакой связи с ЦСО. Это только мои чувства. Тебе понятно?
   Женька молчала. Она не знала как реагировать. С одной стороны ей искренне хотелось верить Санни, ведь все, через что они прошли, они прошли вместе, и крайне редко она ощущала вмешательство извне. Да, она это чувствовала, видела и признавала, но признать то, что вся цепь событий была спланирована заранее ЦСО - не могла. Она смотрела на Санни и понимала, что даже при появившихся совершенно новых обстоятельствах, она не может относиться к нему иначе, чем относилась всегда. И особенно сейчас. Раньше она, быть может, и устроила бы "разбор полетов" до выяснения всех интересующих ее моментов, но сейчас она прекрасно понимала, что все это будет ни к чему: она все равно в руках Санни, а значит, в руках ЦСО. С этим нужно было просто смириться. Ведь получалось, что от чего она ушла, к тому и пришла. Как не кружилась, все равно ее судьба вернула к исходной точке. Как все должно было быть, так и произошло. Она подумала, что Санни, скорее всего, не зря упомянул об озере в этом горном оазисе. Ей действительно хотелось искупаться в его водах, поверить в их целительную силу. Или это была всего лишь легенда? Но сегодня она увидела живое воплощение ожившей легенды - архибус церцеда - цветок, о котором в Рукаве слагали песни. Она смотрела на его жемчужины, продолжавшие сыпаться с бархатистых лепестков. Никогда не увядающий цветок. К сожалению, сама Женька не молодела и чувствовала это в последнее время достаточно остро. Однако в этом месте все как будто останавливалось. Так, наверное, и должно было быть.
   Она смотрела в глаза Санни и пыталась прочесть в них хоть какой-то ответ на свои многочисленные вопросы. Он молча взял бокал и сделал глоток, глядя на нее поверх его граней тем взглядом, каким смотрел тогда, на Херувиме, когда они с Сашкой и Алексом только-только прилетели, не выдержав изоляции на Земле. Только сейчас она разгадала, что же за ним скрывалось: радость видеть ее, желание обнять, прижать к себе, почувствовать ее тепло, запах, ощутить прикосновение, и в то же время страх за ее жизнь и неуверенность в будущем, потому что теперь он опять должен был отвечать за них двоих. Женька поняла, почему при расставании он сказал ей: "Не высовывайся". Он всего лишь хотел ее обезопасить, а заодно предоставить себе свободу действий и решений. Женька почувствовала то же, что и тогда. Ее щеки залились краской, а в груди сердце будто сжалось и забилось вновь, отдавая своими ударами в барабанные перепонки так, что Женьке показалось, будто бы она оглохла на несколько секунд. Как же Санни было тяжело находиться рядом с ней: чувствовать, но не сметь прикоснуться; говорить, но не сказать о главном; видеть, но делать вид будто бы замечает ее, равно как и остальных. Почему Женька только сейчас поняла, что все началось еще задолго до войны? Каждый раз когда им приходилось сталкиваться по работе, она вспыхивала, чувствуя себя несколько неловко, но даже не пыталась разобраться в причинах происходившего? Но зачем? Ведь все ее мысли были поглощены только Алешкой? Она не замечала никого и ничего вокруг, кроме работы, которой отдавала все силы, особенно после его гибели. Тем не менее, и Женька вынуждена была это признать, чувства к Санни появились очень давно, но она сознательно и подсознательно гасила все возникающие в ней импульсы, в конце концов, и сама поверив в дружбу и плодотворное сотрудничество, которое между ними развивалось.
   Она чуть опустила глаза и встала, испытывая некоторую нервозность от затянувшегося молчания, и поставила бокал на столик. Ей было нужно что-то сказать. Она понимала, что Санни ждет ответа. Она повернулась. Он стоял перед ней так близко, что у Женьки перехватило дыхание.
   - Санни, - чуть дрогнувшим голосом произнесла она, не понимая, что с ней происходит.
   Голова вдруг закружилась, но это было приятное головокружение. Она собралась с силами, чтобы продолжить, но почувствовала на своих губах руку Санни. Он не хотел, чтобы она говорила именно сейчас, а только пристально смотрел в ее глаза. В тот момент, когда он опустил руку, ей показалось, что нечем дышать. Она разомкнула губы, пытаясь вдохнуть как можно глубже. Голова продолжала кружиться не то от вина, не то от ощущений, которые она испытывала. Ей казалось, что время тянется бесконечно, а пространство, окружавшее их, словно наэлектризовалось, потому как по телу будто бы кто-то рассыпал электрические иглы. Она сделала неуверенных полшага назад и почувствовала, что уперлась спиной в стену. Женька ощутила, как Санни взял ее за руки и их пальцы переплелись. Обжигающая волна прокатилась по телу и ударила в голову. Дыхание учащалось по мере того, как Санни все крепче сжимал ее ладони. Ей было не больно. Наоборот, ей хотелось, чтобы он причинил ей боль. Резким движением он прижал ее ладони к стене на уровне плеч, и Женька почувствовала его дыхание: напряженное, прерывистое. Она невольно закрыла глаза и, выгнувшись, чуть подалась вперед, ощущая его прикосновения к своему лицу, шее, губам. Он целовал ее так, как не целовал никогда и никого в своей жизни: нежно и жестко одновременно, не собираясь останавливаться, отдавшись захватившим его сознание чувствам полностью. Он отпустил Женькины руки только тогда, когда почувствовал в ней то же самое. В ней не было воли к сопротивлению. Он слегка прикусил ее шею - в ответ Женька издала негромкий стон. Тогда он прикусил сильнее, потом еще и еще, до тех пор, пока она не забилась в его руках, судорожно цепляясь за его одежду. Он осторожно опустил ее на мягкое покрытие пола и позволил раствориться в бурном океане чувств, захлестнувшим каждую клеточку ее тела. Женька запустила руки под его рубашку, ощущая ладонями жар его кожи. Она давно забыла, что значит чувствовать рядом с собой любимого человека. Она вдыхала в себя его запах, наслаждалась прикосновениями, испытывая сладость боли и нежности. Она с силой стискивала его спину и грудь, прижимаясь, словно ища защиты, и в то же время яростно, как волчица, пытаясь утолить чувство плотского голода. По комнате разлился еле слышный переливистый звон - это слезы неба воспринимали и передавали искренние чувства. Помимо своей вечной молодости это был еще и цветок правды. Он никогда не лгал. Женькины волосы разметались по полу, а пальцы скользили по лицу Санни. Она хотела открыть глаза, но не нашла в себе сил. Она лишь чувствовала его движения: сильные, уверенные, и ощущала как будто бы взлетает высоко-высоко ввысь и тогда у нее перехватывало дыхание, то будто бы проваливается в какую-то бездну и тогда из ее груди вырывались стоны, а по телу пробегала дрожь. Ей казалось, что в мире нет больше никого кроме них двоих. Она слышала бешеный стук сердца Санни, ловила каждое прикосновение, подчиняясь его желаниям, отвечая на безумные ласки, так долго хранимые в самом потаенном уголке его души. Она затихла в его руках лишь тогда, когда усталость сковала тело, а сон смежил тяжелые веки. В голове не промелькнуло ни одной мысли кроме ощущения неожиданно захватившей ее жизни.
   Женька открыла глаза. Она лежала по-прежнему на полу, только на подушке и прикрытая легким пледом. Рядом Санни не было. Она с удовольствием потянулась и это показалось ей таким естественным, будто бы она делала это каждое утро. И не нужно было никуда бежать, что-то делать, судорожно соображать, подгоняемой катастрофической нехваткой времени. Она услышала его шаги и повернула голову в его сторону. Она была удивлена: Санни стоял перед ней в черной форме ЦСО. Он был серьезен. Таким она его еще не видела. Она нахмурилась и приподнялась на локтях: "Что-то случилось?"
   - Что-то случилось?
   Он не ответил, а молча достал пистолет. Женька еще больше нахмурилась. Он немного постоял, затем выбросил руку вперед, бросив:
   - Прощай, - и нажал на спуск, выстрелив ей прямо в лоб. Тело Женьки словно прошил электрический разряд. Ее голова упала на подушку. Она ничего не успела понять.
   Женька открыла глаза. Она лежала на полу, прикрытая легким пледом. Санни лежал рядом. Он спал, обнимая ее. Женька облегченно вздохнула и расслабилась. Она только что видела кошмар. Женька осторожно высвободилась, стараясь не потревожить сон любимого человека, и поежилась. В душе был неприятный осадок. Она встала и прошлась по дому. Слезы неба по-прежнему капали. Она зашла в столовый зал. Большой, он больше походил на зал для обеденных приемов. Тщательно подобранная мебель и посуда говорили о том, что это помещение создавали с любовью и уверенностью, что это место не может не понравиться. Она налила стакан ледяной воды и залпом выпила, ощущая, как холод обжигает ее изнутри.
   Широкий коридор, походивший на галерею картин неизвестных художников с изображениями пейзажей затерянных уголков природы, привел ее в спальню бордово-золотых тонов. Она провела рукой по стенам - тончайший шелк. Это была роскошь. ЦСО мог себе это позволить. Она перевела взгляд на две рядом стоявшие кровати. При желании они легко трансформировались в одну. Женька слегка улыбнулась. Здесь им с Санни предстояло провести вместе последнюю спокойную ночь. Ей было ясно, что ЦСО их так просто в покое не оставит. Все эти случайные встречи, знакомства, разговоры - не могли быть простой случайностью. Теперь Женька была в этом уверена. Она чувствовала в себе силы для продолжения борьбы. Ради этого нужно было покинуть этот райский уголок, но Женька твердо решила, что повидает еще немало таких, когда закончится война. Она поймала себя на этой мысли и вновь ощутила легкий озноб: война. Страшное слово. Для выживших где-то на Земле она была окончена полным уничтожением Тулона. И мало кто знал, что она не закончена на самом деле. Теперь это была личная война.
   Женька вошла в ванную: зеркальные стены, пастельные тона успокаивали и навевали умиротворение. Женька посмотрела на себя: да, она заметно постарела. Только выправка осталась. И искорка в глазах. А может быть "постарела" не то слово. Стала старше. Серьезней. Осмотрительней. Она с наслаждением погрузилась в теплую пенистую ванну. В голове пролетели проведенные здесь несколько часов. Они были прекрасны. Так хотелось, чтобы всегда оставалось только хорошее. Но это невозможно. Женька с ужасом подумала о том, какая жизнь ждет их с Санни после того, как все закончится. Они будут жить вместе, ходить каждый день на работу, иногда встречаться с участниками минувших событий за чем-нибудь горячительным и вспоминать: "Да, вот были времена!" Она поморщилась. Перспектива выглядела безрадостной. Вряд ли бы это устроило Санни. Она вспомнила о мыслях, которые роились в ее голове относительно будущего в тот момент, когда она лежала прикованная к больничной кровати, и еще больше укрепилась в желании заняться исследованием Дальнего Космоса. Хотя, кто знает, какие сюрпризы приготовило ЦСО к их встрече. Возможно, что рубежи за пределами Рукава больше не тайна, манящая первопроходцев. Ведь и майор Бакстер когда-то не знал, что в пустоте живут удивительные создания и те, кто называет себя братьями человеческими. Женька вдруг села, стряхивая с себя пену: негу как рукой сняло. Неожиданно свежая мысль пришла в голову, но тут же исчезла без следа.
   - Я не слышал, как ты проснулась, - Санни стоял на пороге, сложив руки на груди. Он был одет в темно-синий халат. И Женьке, видевшей его первый раз в таком виде, стало несколько смешно, но она удержалась.
   - Я не хотела тебя потревожить, - ответила она, думая, что и сама, пожалуй, выглядит не лучше, сидя в этой мыльной пене. Она провела мокрой рукой по волосам, откидывая их назад, - милый дом. Ты здесь раньше бывал?
   - Только один раз, - сознался он и сделал несколько шагов вперед, держа руки в карманах. Он уловил Женькин вопросительный взгляд, поспешив ответить, - когда-то с отцом я много путешествовал. Ну, или мне так казалось.
   - Ты с отцом? - неуверенно спросила она. Это слышать было очень странно. Санни на счет своего отца распространялся очень редко, да и то слишком поверхностно, чтобы можно было понять их отношения.
   - Да, - он с улыбкой сел на край ванны, - до десяти лет я был настоящим папенькиным сынком.
   - Ладно врать, - она игриво брызнула на него водой.
   - Я серьезно. До его смерти я следовал за ним по пятам, где бы он ни находился.
   - Он был связан с ЦСО?
   - Видимо, но я этого не знал. Он редко говорил со мной - все время работал. А если и говорил, то по делу. Хотя, я знаю, что он меня любил. Майлу повезло больше, - задумчиво произнес он, погрузив руку в воду и водя ей из стороны в сторону больше механически, нежели с какой-то определенной целью.
   - Где же его носит сейчас? - лицо Женьки тоже стало задумчивым. Вспомнив, при каких обстоятельствах они расстались, Женька заметно погрустнела. Она переживала.
   - Не знаю, - сказал Санни и она поняла, что он не лжет, - но я думаю, если он пойдет на контакт когда-нибудь - все уладится. Мы все делаем ошибки. Пусть не такие страшные, как мы с тобой, но в конечном итоге мы за них и будем отвечать.
   Он смотрел на нее, и от этого взгляда Женьке вдруг вновь захотелось закрыть глаза и ощутить Санни: разгоряченного, чувственного, таким, каким его знала только она. Она вздохнула и, найдя в воде его руку, крепко сжала. Она верила, что все будет так, как он говорит. Он наклонился и поцеловал ее: нежно, долго, заставив ее тело снова пылать от вызванных на поверхность чувств. Все будет хорошо. Конечно же. Санни не мог ей лгать. И все равно ей казалось, что все происходит будто бы во сне: и поздний обед в саду, где она, изголодавшаяся по натуральной пище, с ужасом вспоминая консервпакеты и то, чем их кормили в заключении, с видимым удовольствием поглощала все, что было предложено их вкусу. Ей казалось сном и купание в озере, наполненном теплой, как парное молоко водой у одного берега, и ледяной от пробивавшихся подземных ключей у другого. И костер, у которого они долго сидели. Женька немигающим взглядом, словно завороженная, долго смотрела на языки пламени, беспощадно лижущие поленья и думала о том, что так в чувствах любви и ненависти сгорают люди. И она сама также горит от любви к Санни и ненависти к Брэду Дэвису, которого так до сих пор и не смогла простить. Сном казалась и проведенная бессонная ночь, подарившая спокойствие лишь тогда, когда забрезжил рассвет. Женька уснула, разметавшись на кровати, а Санни еще долго перебирал ее волосы и вглядывался в ее безмятежное лицо. Ему не хотелось спать. Хотелось лежать вот так рядом всегда, оберегая ее сон, храня покой, но он прекрасно понимал, что так не бывает. Страх за будущее подкрался к нему так близко, что Санни почувствовал его ледяной холод. Он обнял Женьку и прижал ее как можно ближе, отгоняя мрачные мысли. Огненный шар Ареса вставал на востоке. У них оставалось еще пять часов. Их нужно было потратить на сон. Санни знал, что завтрашний день будет полон сюрпризов и не только для Женьки, но и для него: слишком многое изменилось. В том числе и он сам.
   База Соломона встретила их мощной бурей: несколько дней назад на Аресе произошла мощная вспышка, и теперь остервенелые потоки солнечного вихря неслись ко всем обитаемым планетам, готовым встретить радиоактивный натиск во всеоружии. Соломон окутала система внешней защиты, повышенная на несколько порядков.
   Юта торчал в переходе уже несколько минут в ожидании Харпера. На сей раз курс реабилитационной терапии показался ему слишком коротким. Ему нетерпелось увидеть Женьку и взглянуть на нее другими глазами. Он не сомневался, что и она стала другая: отдых, любимый человек рядом. Наверняка они с Санни не о поэзии говорили. При этой мысли Юта понял, что перегнул палку и покраснел. Почему он всегда краснел при этих мыслях? Потому что трудно найти постоянную девушку при такой бешеной работе? А все они такие ветреные, готовые кинуться на кусок побольше, да побогаче? Он вспомнил свой неудавшийся роман двухлетней давности и вздохнул. Разлука - тяжелое испытание для чувств, тем более, когда не знаешь, настоящие они или нет. Юта сцепил руки за спиной и поднял голову, глядя на потолок. Этот малолетка вечно опаздывал. Опять будет ссылаться на важные государственные дела. В его памяти вдруг всплыло то удачное стечение обстоятельств, благодаря которому он так ловко попал на это задание. Не нужно было даже придумывать легенду, чтобы втереться в доверие к ребятам. Майл очень своевременно попросил помощи у Энтони Хоурса. Экс-президент знал куда отправлять своего парламентера. Юта вспомнил сколько перерыл документов, касающихся особого отдела госбезопасности под руководством Ормандо Талоне, изучая каждого, оформляя в мозгу целую поведенческую стратегию. Ему было интересно. Но он отнесся к этому делу слишком поверхностно. Люди, с которыми ему нужно было скрестить на какое-то время судьбы, не были преступниками. Это были живые люди. И теперь Юта понял, что расстаться с ними ему будет очень трудно. А ведь наверняка придется. Он это уже предчувствовал - их разбросает работа по разным уголкам. Ему стало горько. А еще он заметил, что в последнее время он перестал себя чувствовать эдаким всемогущим красавчиком - мачо. Он был обычным человеком не только с достоинствами, но и с недостатками, которых хватало. Он понял, что это Женька сделала его таким.
   Дверь подъемника шаркнула, пропуская Харпера вперед, прервав ход мыслей Юты. Он был этому искренне рад.
   - Ну где тебя черти носят?
   - Извини, друг, не мог оторваться от зеркала, - он по-мальчишески попрыгал перед Ютой, демонстрируя новенькую форму рядового солдата ЦСО, - по-моему, хорошо сидит, - он остановился и заливисто рассмеялся, - но мне кажется, я рожден для офицерского мундира, - он ткнул пальцем на Юту и тот невольно обратил внимание на то, что он тоже в форме. Черт, для него это было не событие. Он привык к этой форме и, пожалуй, это форма пилота КФЗ была для него в диковинку.
   - С таким отношением к жизни, Харпер, ты далеко не уедешь. Серьезней надо быть.
   - А я и так могу быть серьезным! - насупился малец.
   - Самое время. Мы идем на встречу с директором, а не с каким-то там... - он витиевато помахал в воздухе рукой, - ну не знаю!
   - Ага, а ты сам-то с каких пор серьезным стал? Женька научила? - Харпер заметил, что Юта замедлил шаг. Последняя фраза ему явно не понравилась, - Ладно-ладно, - капитулировал он, - она мне всегда говорила, что я должен держать рот на замке.
   - И правильно говорила, - смягчился Юта, и они вступили на широкий подъемник.
   Переходы Соломона заметно отличались от тоннелей "Цереры". По крайней мере, энергию здесь не экономили. Батареи, улавливающие и перерабатывающие энергетические потоки, исходящие от Ареса, работали на полную мощность всегда. Представляя собой некоторую геометрическую фигуру с круглой сердцевиной, база Соломона была спроектирована по уму и чем-то напомнила Юте энергогорода нагаа. Мозг и сердце ЦСО находились глубоко под поверхностью спутника, а от него словно лучи, разбегались гигантские тоннели с искусственным гравитационным полем и утолщениями в форме шаров. Все тоннели-переходы были связаны между собой: здесь проходили коммуникации, жилые уровни обслуживающего персонала и отдельно - сотрудников, библиотеки, оранжереи, информационные залы, тренировочные комплексы, лаборатории и прочее. Все эти постройки были представлены отдельными блоками. Утолщения в их конструкциях были ни чем иным, как энергоузлами и одновременно с этим - постоянно пополняющимися информационными базами Центра, куда информация стекалась от головной базы данных ЦСО, классифицировалась и рассылалась в соответствующий самостоятельный центр. Доступ к информации от одного центра к другому был ограничен и мог быть разрешен только по распоряжению директора ЦСО. Таким образом выходило, что каждая часть этой конструкции, висевшей в безвоздушном пространстве, несмотря на связь между собой, была изолирована. Здесь каждый четко знал свое место и занимался только своей работой, не вмешиваясь в чужие дела. Юта понимал, что они засунули головы в такие политические тонкости, что выпутываться будет достаточно сложно. Легко было орудовать на краю Рукава и гоняться за настоящими преступниками. Теперь их противником становилась сама Земля. Точнее, Сашка, которая наверняка уже подняла себе общественное мнение, а население, конечно же, выступит во главе со своим народным президентом против экспансии ЦСО.
   Юта стоял в лифтподъемнике и кусал себе губы: "Понимает ли это Харпер?" В его возрасте Юта тоже хотел быть героем. Нет, он не жалел, что попал на выполнение именно этого задания. Но Харпера почему-то ему было искренне жаль. Не успев начать жить, он попал в такую политическую неразбериху, что это пришлось бы по душе далеко не каждому. Однако этот крепыш выдержал. Он не ныл, не выглядел ни растерянным, ни уставшим. Казалось, он сам работает на изобретенных им же вечных батарейках, постоянно подпитывающих его энергией. И он явно не разочарован. "Рисковый парень, - отметил про себя Юта, - не случайно Женька выбрала его в воротилы своих дел". Подъемник чуть дернулся и остановился. Это была незапланированная остановка, но такое случалось, если меняли программу следования. Юта еще никого не видел из своих старых знакомых, да и Харпер, как ему думалось, мало кому был известен. Значит, это мог быть или Санни, или Женька. Юта не сомневался, что директор ЦСО ждет к себе на аудиенцию не только их с Харпером. Не такие уж они высокие птицы. Юта растянулся в широкой улыбке перед тем как двери подъемника открылись. Он не ошибся.
   - Ричи! - Женька с порога радостно воскликнула. - Я рада тебя видеть! - он принял от нее дружеские объятья и крепкое рукопожатие Санни.
   - Привет, - сказал Кент и повторил процедуру рукопожатия с Харпером.
   - Харпер! - Женька еще игривей улыбнулась и потрепала высунувшегося из-за спины Юты гения.
   - Привет, лейтенант - несколько смущенно ответил он, - хорошо выглядишь.
   - Да ну, - отмахнулась она, глядя на себя в большое зеркало, занимавшее всю заднюю стенку подъемника.
   Да, здешние лифты были куда роскошнее тех, что на "Церере". Здесь были и удобные перила, и самоочищающаяся ковровая дорожка, и непрозрачные стены, не создававшие неприятные ощущения падения и, в конце концов, яркий равномерный свет, лившийся с боковых вертикальных панелей так, что она видела себя одинаково освещенной со всех сторон. Ей было немного странно видеть себя в форме офицера ЦСО. Но гражданским и иным лицам вход сюда был категорически воспрещен. И она понимала, что помимо формальности, которую нужно было соблюсти, эта форма накладывала и определенные обязательства, хотя Санни ее заверил, что после встречи с директором, она может быть свободной, если захочет. Женька в это не верила. Да и сам Санни прекрасно отдавал себе отчет в том, что она вряд ли захочет удалиться на покой, так и не доведя дело до победного конца. Мир рутины не для нее. Она всегда искала острых ощущений и Санни не сомневался, что, примерив офицерский мундир ЦСО, она легко откажется его снять. На это он и рассчитывал.
   Дверь подъемника раскрылась, пропуская их в большой зал. Это была приемная. "Много места, - подумала про себя Женька и заметила у правой стены овального помещения большой экран, - Электронная секретарша", - усмехнулась она, и они направились в сторону экрана, с которого на них смотрело улыбающееся дежурной улыбкой лицо:
   - Сюда, пожалуйста. Представьтесь, пожалуйста.
   - Ребята переглянулись, и Юта назвал себя первым:
   - Лейтенант Юта.
   Женька бросила на него быстрый взгляд: это сочетание она слышала впервые. Как ей себя называть? На Земле их разжаловали до рядовых, а здесь она стояла в офицерской форме. Санни было проще. Он работал на ЦСО, а значит, тоже знает свое место и здешние правила. Для Харпера это было всего лишь приключение, а для нее - испытание.
   - Харпер, - юнец наигранным жестом поправил очки и для пущей важности наклонился вперед, - Торнбери Харпер.
   Она почувствовала, что Санни подталкивает ее вперед. Она остановилась перед лицом, ожидающим ее ответа. Женька колебалась.
   - Пожалуйста? - повторил мягкий голос.
   Она тоже чуть наклонилась вперед и нерешительно произнесла:
   - Корнеева.
   Секунда промедления и она уже была готова отступить назад, но лицо, также приветливо улыбаясь, спросило:
   - Ваше звание, пожалуйста?
   Она посмотрела на Санни, и тот молча качнул головой: "Говори", - поняла она.
   - Лейтенант Корнеева, - уже более уверенно повторила она.
   - Майор Кент, - отчеканил Санни.
   Женька удивленно раскрыла глаза и рот, но слова тут же проглотила.
   - Ожидайте, пожалуйста. Вас пригласят.
   Ребята присели на появившиеся у противоположной стены от экрана стулья. Рядом с ними на низком столике стоял графин с водой и стакан. Оказавшись на стуле, Женька позволила себе повернуться к Санни:
   - Ничего себе! Я что-то пропустила? - капитан Кент, которого она знала, понял, что сюрпризы для Женьки только начались. И, несмотря на искреннее удивление, она была к ним не готова.
   - Если бы не отказывалась от того, что тебе предлагали - не пропустила бы, - заметил он.
   Юта от комментариев воздержался. Он решительно ничего не понимал. Кто из них с Санни исполняет свои обязанности? Он их притащил в единственное безопасное место, а выходило, что это Санни вел их сюда? Напрашивался правомерный вывод: Санни - сотрудник ЦСО. И, видимо, очень хороший сотрудник, раз Юта мало того, что ничего об этом не знал, но даже и не догадывался. Сколько же лет он работал под прикрытием? Юта в сердцах выругался: а он еще считал себя профессионалом. А оказалось, что профессионал сидел рядом с ним.
   Пабло Миецо, директор ЦСО, встретил их с улыбкой:
   - Ну что, присаживайтесь, - ребята расположились в креслах прямо напротив говорящего, - перейду сразу к делу, - Женьке не понравился его тон, но ни один мускул не дрогнул на ее лице, хотя в голове пронеслись быстрые мысли, - к делу, потому что время, к сожалению, не ждет. Еще три месяца назад у нас была надежда на мирное решение проблем. Но сейчас стало очевидным, что это не совсем так. В погоне за властью президент Полева забыла о гражданах федерации. Ее борьба с Комитетом похвальна и она реально может задавить Комитет, сосредоточив в своих руках абсолютную власть. К этому идет дело. Но: борьба развернулась тогда, когда счет кислородной жизни Земли идет фактически на часы, то есть слишком поздно. В надежде исправить положение президент собирает команду с целью обращения к нагаа, - Санни резко вскинул голову, но директор обернулся прямо к нему, пристально глядя в глаза, - а кому, как не вам известно, что все дело упирается в Посланника? - Санни сжал губы. Женька недоверчиво посмотрела на Миецо. Юта и Харпер не отреагировали. - Посланника у них нет, - Миецо встал и заходил взад-вперед по кабинету. Он явно волновался, - значит, мероприятие обречено на провал. Комитет повержен, а сама она остается ни с чем на умирающей планете во главе горстки выживших.
   Директор выдохся. Было заметно, что его переживания были искренними.
   - Ладно, - как-то не по-директорски махнул он рукой и оперся руками на стол, опустив голову. В момент, когда он поднял ее, прозвучал вопрос, - Спрашивайте. Подробности политической борьбы Полевой в достаточном объеме содержатся в нашей базе данных. Доступ вам разрешен.
   - Нагаа? - коротко спросил Сани.
   - О, нагаа, - Миецо выпрямился и скрестил руки на груди с довольным видом, - это давняя история. А вы, майор, вижу, уже имели опыт общения? - он замолчал, ожидая ответа, но так его и не услышал. - Если бы мы не контактировали с нагаа, то как бы мы узнали, что вы - Посланник? - он испытующе посмотрел на Санни.
   - Это не секрет. Даже Сашка об этом знает, - тон его голоса был таким, будто бы он общался с Миецо на равных, однако, он все-таки добавил, - сэр.
   - Хм, разумеется. Но, думаю, не президенту Полевой, ни кому бы то ни было кроме вас не известно, что вы испытали, видя гибель Херувима задолго до его настоящей гибели.
   - Это предположение.
   - Хорошо. Я скажу яснее: никому кроме вас не известно, что вы испытали, когда на ваших глазах погибла она, - Миецо азартно указал на Женьку, - А? Когда вы поняли, что жизнь не имеет смысла, и готовы были умереть прямо в ту же минуту? Проклинали бога, создателя, кого угодно, что он не знает ни любви, ни жалости! Едва ли не утратили веру? - Санни молчал. Женька поняла, что она до сих пор много не знает. - Майор, - Миецо улыбнулся, - работая на ЦСО столько времени, вы так и не научились нам доверять?
   - Трудно доверять всему и ничему одновременно, - отозвался Кент. Ему было дискомфортно. Нагаа - бог с ними, но мебиане не вызывали у него симпатию. Воспоминания о них болью отдавались всякий раз, едва мысль возвращалась к прошлому.
   - А вы учитесь, майор. Без доверия, знаете ли, трудно жить на свете. Не так ли? - Миецо перевел свой взгляд на Женьку. Она опустила глаза. Их отчитывали. И делали это мастерски, не унижая, давая лишь понять свою неправоту. Миецо помолчал и вновь махнул рукой, - А вы... самоуправство!
   - Мы действовали по ситуации, сэр, - попытался выступить Юта, но был прерван резким:
   - Молчать! Я еще раз повторяю, что это самоуправство! И вас судили, милая, - он обратился к Женьке, - не за то, что надо. А я бы судил за самоуправство!
   - Так судите! - с вызовом в голосе сказала она и дернулась вперед, чтобы встать и уйти, но Санни и Юта стиснули ее запястья с двух сторон так, что она даже встать не смогла и только поморщилась от боли.
   - Судите... Какая вы упрямая! Как восемь лет назад! - нет, Миецо не походил на добряка, которым казался. Пожалуй, это был жесткий и требовательный человек. Таким его обязывало быть положение.
   На несколько минут в помещении воцарилось молчание. Затем Миецо продолжил:
   - С материалами ознакомитесь. Погуляйте, подумайте: будете ли вы стоять до конца или подожмете хвосты, как трусливые псы, - он выдержал паузу и бросил, - свободны.
   Женька, насупившись, вышла из приемной. Если бы здесь была обычная дверь, она бы ей непременно демонстративно хлопнула. В душе накипала буря. Так паршиво она не чувствовала себя давно. Она с силой отмахнулась от Юты, попытавшегося преградить ей путь, когда она быстрым шагом направилась по коридору:
   - Я улетаю отсюда к чертовой матери!
   - Черт, Женька, да подожди ты! - он все-таки ее остановил.
   - Что? Что ты хочешь? Чтобы я лезла в это ваше дерьмо?!
   - А как же Земля? - недоуменно спросил Харпер.
   - Да хрен с ней! С этой Землей! Пусть горит синим пламенем! Я не хочу быть девочкой для битья! - она опять развернулась и решительно зашагала по коридору, - Я улетаю с этой чертовой хреновины!
   - Ты ведешь себя как Майл! - крикнул Юта ей в след и добавил уже более спокойно, - Куда делась покладистость? - он засунул руки в карманы. Ему больше нечего было сказать. Он удивленно посмотрел на Санни, - Как ты можешь быть таким спокойным? Она же сейчас и вправду улетит, черт, а?
   - Она сейчас одумается, - уверенно сказал Кент.
   - Ты же знаешь, что если она что-нибудь задумала, то ее не остановить!
   - А что, похоже, что она что-то задумала?
   Женька действительно остановилась. Она взялась руками за голову и прикрыла глаза, затем развернулась и также быстро направилась обратно. Она подошла к Санни:
   - Хорошо. Что хочешь ты? - тон ее голоса был достаточно жестким.
   - Я хочу, чтобы ты объективно оценила ситуацию, а потом уже решала: оставаться или нет.
   - Что решил ты?
   Санни немного помедлил с ответом, будто бы раздумывая, стоит ли говорить с ней сейчас, но все же сказал:
   - Я - остаюсь. И ты сама знаешь почему. Потому что там, - он указал рукой куда-то назад, - остались Талоне, Альфред и Хаммер. И я молю бога, чтобы они до сих пор были живы. Теперь понятно, почему? Потому что Сашка зарывается. Потому что в конечном итоге - это наша проблема, а не проблема ЦСО! Эту войну выиграли люди, а теперь ты хочешь, чтобы мы все бросили? Когда у нас есть шанс дать Земле будущее? - Санни покачал головой, - Женя, я тебя не узнаю.
   Она вздохнула. Об этом выборе говорил ей Санни на Пилате:
   - И я не узнаю, - теперь она выглядела заметно спокойнее. Мозг уцепился за сказанную Санни фразу: "Есть шанс дать Земле будущее". Кажется, дело становилось интересным и он имеет кое-какие соображения. Женька это поняла, но вслух не озвучила, у нее тоже были по этому поводу определенные мысли, - Ладно, - уже более миролюбиво произнесла она, - Пойдемте, примем на себя душ из помоев.
   Санни понял, это была сговорчивость, но не согласие.
   Женька копалась в информации, имеющейся в распоряжении ЦСО так дотошно, что Санни едва ли не показалось, что она уже согласилась. Однако, заданные ею вопрос развеял все надежды:
   - Когда я должна буду дать ответ?
   - Завтра утром. После этого обратного пути не будет.
   - Я устала от политики, Санни, - призналась она, отвлекшись от занятия, поглотившего ее в последние несколько часов, и потерла уставшие глаза, - и, честно говоря, я не хочу сталкиваться с Сашкой.
   - Боишься?
   - Не знаю. Может быть. Она явно не обрадуется, увидев меня. Прошло много времени. И, судя по ее действиям, я даже не могу предположить, что от нее ожидать. Кстати, здесь есть библиотека? Я хочу полистать документы.
   - Конечно есть. Правда, не знаю, много ли ты там найдешь. Вся основная информация - здесь.
   - Вот именно. А мне не нужна основная информация. Я и так поняла, что Сашка может вести здоровую политику, но только лишь когда дело касается не власти. А для нее - любое дело касаемо власти. И еще меня волнует вот что: Мы говорим о Талоне, Хаммере, Федерау. Мы говорим о Сашке и Джоне. Почему мы не говорим об Алексе? - она пристально смотрела Сани в глаза, в надежде, что ему что-нибудь известно.
   - М-да, - усмехнулся Санни, но глаз не отвел, - наверное, это запретная тема. Он предал нас.
   - Да? А Сашка не предала?
   - Сашка шла к тому, что хотела.
   - Алекс тоже. Он хотел ее добиться и пошел за ней даже на предательство!
   - Ты хочешь сказать, что это любовь?- он искоса глянул на нее и скривился.
   Женька выпрямилась:
   - Скажешь: нет? Ради этого люди идут на безрассудство!
   - Предают команду?
   - Предают государства, Санни! Нельзя его осуждать только за то, что он любит Сашку!
   Он нахмурился. На Алекса он точил зуб. Такое безрассудство он не понимал. Он даже представить не мог, как он может находиться рядом с Александрой? Любовь зла? Он тоже выпрямился. Эта тема его напрягала.
   - Пошли в библиотеку.
   Женька поняла, что разговор исчерпан. И еще, что Санни ей не переубедить. Она прошла вперед. Ее саму здесь все напрягало, но она понимала, что должна выполнить свою часть уговора и все-таки ознакомиться с обстановкой. Она вспомнила, как почти также корпела над бумажками, работая в госбезопасности. Тогда это казалось ей интересным. Не было больших приключений, и все дела, которые они делали, казались великими. А теперь она чувствовала уныние, понимая, что возвращаться на Землю ей не хочется. Слишком много неприятных моментов своей жизни она там оставила. Была бы ее воля, она бы и Землю разбомбила ко всем чертям. Она вспоминала, как они с ребятами подвергали сомнению чуть ли не каждое слово, стремились добыть истинную информацию сами, предпочитая не брать то, что им преподносили на блюдечке с золотой каемочкой. То же самое она делала и сейчас. Она не верила никому. Сомневалась даже в искренности намерений Санни, в себе самой, во всей этой ситуации. Как же люди на Земле были такими легковерными и принимали все, что им говорили с такой легкостью? Война отбила способность думать? Или Сашкин авторитет уже в то время был настолько силен? Во что она превратилась сейчас? В монстра? Что она сделала с ребятами? Иногда ей было искренне жаль Алекса. Он действительно выбрал не тот путь. Знал ли об этом он сам? Женька, признаваясь себе, часто думала, что не только Санни будет тяжело смотреть ему в глаза, о и всем остальным. Хотя, Алекс, возможно, тоже изменился. Сашка наверняка об этом позаботилась.
   Женька вошла в помещение библиотеки и ахнула. Она была огромной. Сколько же тысяч книг, рукописей, печатных изданий и носителей здесь было собрано!
   - Вот это да! - она покружилась вокруг себя. На сколько хватало глаз стояли высокие книжные полки, - это настоящая библиотека!
   В ней было немного сумрачно, но над ее посетителями то тут, то там сновали плавающие светильники, оснащенные тактильными датчиками. Светильники лишь сгущали мрак, превращая это место в настоящую сокровищницу.
   - Александрийская библиотека или библиотека Конгресса ей в подметки не годятся... - восхищенно выдохнула она, - здесь даже пахнет книгами...
   - Это самая большая библиотека Рукава, - пояснил Санни.
   Женька чуть прошла вперед и дотронулась до первого попавшегося увесистого тома. Ее пальцы бережно скользили по переплету:
   - Невероятно... Сколько же места она занимает...
   - Три уровня здесь и всю полость Давида.
   - Ты шутишь... - не осознав сказанного заворожено произнесла Женька, - Ты посмотри, Санни! - она наклонилась ближе к бесценным изданиям. Плавающий светильник тут же пришел на помощь, освещая ее лицо, - Гоббс, Экзюпери... клинопись Шумера... ты глянь! Письмена Айя... хроники Адаллона...это же вся история Рукава, собранная в одном месте!
   - И это только каталоги.
   - Каталоги? - она взяла в руки еще один толстый том и бегло его пролистала: полный перечень названий, гигантские порядковые номера, авторы, - А оригиналы? Где они?
   - На Давиде. Он полый внутри. Его внутренности набиты реликтовыми изданиями. Правда, попасть туда сложно.
   - А как же моя идея?
   - Носители и пресса здесь. Тебе ведь они нужны?
   - Да, но... - несколько разочарованно потянула Женька, - честно говоря, так хотелось подержать в руках что-нибудь уникальное!
   - Всему свое время.
   - Правильно, - она направилась вглубь книжных стеллажей, вслед за светильником, который к тому же оказался не только помощником, но и хорошим проводником - достаточно было дать ему "заказ", - работа превыше всего.
   Санни усмехнулся. Женька не изменилась. На ее лице был очевиден интерес. Похоже, что это место, которое поначалу вызвало у нее столько отрицательных эмоций, начинало ей нравиться. Он не ошибся. Неосознанно он надавил на нужную тонкую струнку ее души - страсть к истории. И Санни в этом не сомневался, Женька приложит максимум усилий, чтобы вернуться сюда хотя бы раз. А вот его чувства были какими-то непонятными. Будто бы он был опустошенным, будто бы чего-то не хватало. Он бездумно листал тонкие газетные страницы, облаченные в прозрачный еле ощутимый при соприкосновении с ним материал, защищающий их от разрушения временем. Создавалось впечатление, словно он жил все это время не то во лжи, не то во сне, а теперь, когда пришлось проснуться и рассказать всю правду - появилось это странное чувство: боязнь будущего, не перестававшее его преследовать с самого момента его нахождения в расположении территории ЦСО. Угнаться за ситуацией было крайне тяжело. Несмотря на пройденный курс реабилитации, Санни чувствовал, что прекрасно понимает Женьку, чувствующую то же. Он бросил взгляд на ее сосредоточенное лицо и невольно заулыбался: Женька изголодалась по рутине. Она с жадностью впитывала в себя всю возможную информацию, касающуюся не только Сашки, но и обстановки в Рукаве, которая по сравнению с Землей, была куда более стабильной. Женька жалела об одном: использовать биоком ЦСО запрещал. Тем больше это требование было странным, чем большей информацией ЦСО заставлял владеть. Тем не менее, это требование пришлось выполнять, и именно поэтому Женька так тщательно подошла к выполнению своего обещания.
   Санни почувствовал, что она потянула его за руку. Ее ладонь была холодная. Странно. В помещении библиотеки было тепло. Температурный режим поддерживался оптимальным всегда.
   - Что? - он отвлекся от перелистывания газетных страниц, повернувшись к ней. Женька показалась ему несколько растерянной:
   - Я что-то нашла, - она протянула ему небольшую заметку.
   "Светлой памяти героя", - прочитал он надпись и недоуменно посмотрел на Женьку. Она молча кивнула, словно говоря: "Прочитай". Санни быстро пробежался взглядом по содержанию небольшой статьи и снова посмотрел на нее, отбросив газету в сторону. Женька села на стоявший рядом стул. Она что-то лихорадочно обдумывала и, наконец, сказала:
   - Мне нужно знать причину.
   - Сейчас. Дай мне несколько минут, - Санни быстрым шагом направился к выходу из библиотеки.
   Женька на это не обратила никакого внимания. Она только что узнала, что Алекс Роско погиб. Но пафосным словам верилось с трудом. Что-то ей подсказывало, что информация дана не полная. Скорее всего, она была тщательно завуалирована президентскими спецслужбами. Женька покачала головой: Сашкина политика не могла привести ни к чему хорошему, как бы она не пыталась. Дверь негромко хлопнула. Санни возвращался. Она почувствовала, как под ложечкой засосало.
   - Самоубийство, - тихо произнес он.
   Женька посмотрела ему в глаза. Санни не лгал. Что бы она сделала несколько месяцев назад? Наверное, заплакала. А сейчас слез не было. И чувств тоже.
   - Понятно, значит, Сашка его довела.
   - Или сам понял, что попал.
   - Санни, как ты можешь быть таким бесчувственным? - Женька всплеснула руками и поднялась. - Что с тобой?
   - Не знаю, - как-то резко сказал он и отвернулся, - не знаю.
   - А я тебе скажу, - Женька нарочно обошла его, настойчиво требуя внимания, - ты просто не хочешь признавать, что тебе не все равно! Что ты все это время, не говоря вслух, думал, вспоминал о нем, и наверняка хотел, чтобы он образумился, передумал, сделал все, чтобы вернуть свой авторитет в наших глазах, или не так? - Женька искала взглядом пересечения с Санни, но он не торопился отвечать. Тогда она взяла его за руки, приложив их к своей груди, - Санни, милый мой, я никогда не буду осуждать тебя за то, что ты наговорил несколько минут назад! У тебя есть мнение, но в душе ты всегда давал Алексу шанс, ведь так?
   - Так, - согласился Санни, - но так поступить... Он просто застрелился, понимаешь?
   Женька опять села, не выпуская рук Санни из своих ладоней:
   - Мне кажется, что это равносильно убийству, - она приложила голову к его рукам, - с Сашкой справиться сложно, особенно если она чувствует свое превосходство. Скорее всего, она его просто задавила, а он не нашел другого выхода.
   Санни присел рядом с ней на корточки и заглянул в ее лицо:
   - Жень, ты сама-то в это веришь?
   - Верю, - призналась она, - мне кажется, это наиболее правдоподобная версия. А правду можно узнать только от Сашки самой. И если Алекс ей по-настоящему был дорог, то она непременно все расскажет.
   - Не думаю. Ты ее слишком хорошо знаешь, чтобы в это верить.
   - Вот именно. Поэтому, если она начнет снимать с себя ответственность, сразу будет ясно.
   - А ты как можешь рассуждать так здраво? - в свою очередь задал вопрос Санни.
   - Что ж мне теперь, в истерике биться? - хмыкнула она. - Действовать нужно. Где все остальные?
   Санни отодвинулся от нее и прищурил один глаз, будто бы обдумывая вопрос, который тут же задал вслух:
   - Я не понял, ты согласна?
   - А у меня изначально был выбор? Или только громкое слово? - отчего-то на душе стало легче. Скорее всего от того, что появилась вполне определенная цель, и Женька понимала, что своим бездействием или отказом она сделает только хуже себе: потеряет веру в свои силы, и уж остальные тоже невесть что подумают. Разочаровывать Женька не любила, но все же напомнила, - Я дам окончательный ответ завтра утром. Так где же остальные? - повторила она свой вопрос.
   - Харпер не знаю, а Юта пошел встречаться со старыми друзьями.
   - В такое время? Да тут целую стратегию продумывать нужно!
   - У тебя будет на это время. Сегодня нам Миецо приказал отдыхать.
   - А завтра?
   - Завтра - будет завтра. Пойдем. Здесь больше нечего делать.
   Женька подчинилась, заметив, что они, несмотря на прилагаемые усилия, все же стали достаточно жесткими. Ласка и нежность прошедшей ночи улетучились без следа. Женьке вдруг показалось, что Санни просто ее использовал. Стало омерзительно противно. Она непроизвольно передернула плечами, будто бы стряхивая неожиданно возникшее ощущение. Через секунду она почувствовала страх и после этого злость на себя, что до сих пор не могла раскусить истинных намерений Санни, или так до конца ему и не поверила. Пытаясь переключиться на более приемлемую тему, она спросила у Санни, когда они вышли из библиотеки:
   - Расскажи мне о своей работе?
   Санни заложил руки за спину:
   - Зачем?
   - Хочу понять "почему"?
   Он немного помолчал, отмеряя неторопливыми шагами коридор. Конечно же, Женьке интересно, но, в первую очередь, ее волнует вопрос: любит ли он ее на самом деле? Неожиданно для себя самого Санни это понял так отчетливо, что даже остановился.
   - Ты мне не доверяешь? - открыто спросил он. Женька оторопела и тоже остановилась.
   - Я...
   - Ты мне не доверяешь, - это уже звучало, как серьезное утверждение.
   - Я хочу тебе доверять, - взмолилась Женька, - но ты и ЦСО...
   - Хорошо, - он взял ее за запястье и целенаправленно потащил вперед, - ну что ты за человек?
   - Ты куда?!
   - Туда, где ты наконец-то прозреешь!
   Ей было стыдно оттого, что она позволила себе усомниться в Санни, но еще больше - что он это прекрасно понял. Она чувствовала себя полной дурой. Женька одним движением вырвалась:
   - Санни, прости! Конечно же я верю тебе, верю!
   - Знаешь что, - он повернулся к Женьке. В его глазах замелькали искры, - ты когда-нибудь в чем-нибудь уверена? А? Ну ты почему такая? - искры пропали. Санни крепко прижал Женьку к себе. Лишь только прикоснувшись он почувствовал, как бешено забилось его сердце. Ему захотелось сдавить ее так, чтобы она не смогла сказать ни слова, но он сдержался, - Я же люблю тебя! Глупая девочка моя, я же тебя так люблю!
   Женька была готова расплакаться. Как она вообще могла такое подумать? Она не могла вырваться, чтобы хоть как-то оправдаться и, наконец, затихла, отвечая на его долгий жадный поцелуй.
   - Пойдем, - Санни погладил ее по волосам, - тебе все равно нужно на это посмотреть.
   - На что? - она отвела растрепавшиеся пряди с лица, оправляя форму.
   - Скоро увидишь, - его голос был миролюбивым. Он на нее не злился.
   Женька распрямилась. Последние несколько часов она была слишком напряженной. Она чуть улыбнулась. На душе стало веселей. Так, как целует Санни, лжец делать не может. Она обязательно бы это почувствовала. Женька подумала, что, может быть, это она слишком завысила планку? Не пора ли спуститься с небес на Землю? Что ей еще нужно?
   Она отвлеклась от своих мыслей: они вошли в транспортную кабину. Женька села в мягкое кресло и пристегнулась, выполняя требование системы безопасности. Санни последовал тем же инструкциям. Через несколько минут кабина наполнилась людьми. Все они были в одинаковой черной форме. "Инкубаторские", - пронеслось у Женьки в голове. Она почувствовала, как ее резко придавило к спинке кресла. Затем стало немного свободнее. Женька даже смогла оглядеться. Она уже успела понять, что направляются куда-то далеко. Транспортировочная кабина была компактной и, как поняла Женька по заниженному потолку и сплющенным бокам, обтекаемой формы, что позволяло ей развивать высокую скорость. Свет стал приглушенным, когда включились большие, вмонтированные прямо в стеновые панели визоры. Для Земли в ее нынешних условиях, это показалось бы невероятной роскошью. Транслировали обычные новости. О Земле не было сказано ни слова. Может быть потому, что там пока еще ничего, требующего внимания пресс-служб Рукава, не произошло, либо же это была закрытая тема, потому что Земля так хотела сама. В последнее время она совсем выпала из жизни Рукава, поддерживая лишь формальные контакты с некоторыми обитаемыми мирами ради своей выгоды: чтобы вперед кислородного не наступило пищевое голодание. Женьке на душе опять стало скверно: на глазах Земля превращалась из сильного лидера в слабого изгоя по своей же собственной воле, не осознавая весь ужас сложившегося положения. Причем, и Женька была в этом абсолютно уверена, гражданские, скорее всего, даже не подозревают о реальном положении мира, в котором они еще на что-то надеются.
   Зато в Рукаве наконец-то наступило долгожданное затишье. Даже пираты под огненно-красным флагом Адаллона, казалось, тоже поймали эту феерическую волну всеобщего успокоения. Женька понимала, что это, возможно, самое, что ни на есть настоящее затишье перед бурей. Кажется, Рукав ожидали новые потрясения. Она едва ли не ощущала повисшее в воздухе незримое напряжение, которое разделяло и их с Санни. Она знала, что он нервничал, что он искренне бы хотел, чтобы она до конца была на его стороне, потому что тогда бы он удостоверился в правоте и своего выбора. А она, и это нужно было признать, просто испугалась. Как когда-то испугалась Сашка. Но Сашкино стремление выжить вело ее лишь к саморазрушению, а по отношению к себе этого Женька допустить не могла. Ее давно мучил вопрос, который она задала Санни, как только они покинули транспортную кабину, направляясь куда-то вверх по эскалатору:
   - Санни, а почему именно мы должны решать эту проблему? У нас что, есть на это полномочия?
   - Ну, в общем-то, мы заварили всю эту кашу.
   - Сашку я в президенты не толкала!
   - У нее тоже не было выбора, Женя. Или все, или ничего: вот перед каким выбором она оказалась. А в силу того, что это именно Сашка, она и выбрала "все".
   - Теперь мне кажется, что ты ее оправдываешь.
   - Я? Ни сколько. Я просто тебе пытаюсь объяснить, почему она так сделала
   - Да-а, - она вздохнула, - а когда-то я думала, что это мне придется объяснять тебе все.
   - Времена меняются, - легко сказал Санни и остановился.
   - Что? - спросила Женька.
   - Подожди, - он немного постоял, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, затем сказал, - нам сюда.
   Они свернули направо. Такое поведение Санни показалось ей несколько странным. Из головы никак не выходила информация о смерти Алекса. Женькины мысли то и дело возвращались к прочитанному газетному эпизоду о смерти героя. Не верилось. Но на политический маневр это не походило. Санни был уверен, что это самоубийство. Откуда он знал? Женька даже не бралась предполагать. Знала только одно: лгать Санни было не за чем. Она вдруг ощутила странное чувство, настолько странное, что даже голова закружилась, и чуть сбавила шаг.
   - Что? - повторяя недавний ее вопрос, поинтересовался Санни. Женька положила себе руку на грудь, будто бы желая отдышаться, и огляделась:
   - Не знаю, - заговорщическим голосом сказала она, - у меня какие-то ощущения.
   - Ты тоже это чувствуешь?
   - Что-то есть, но я не знаю, что! - она смотрела на Санни в надежде услышать ответ, но то, что услышала, повергло ее в смятение.
   - Это нагаа. Они здесь. И они чувствуют меня, я - их, а ты... ты тоже часть меня и значит, они чувствуют и тебя тоже, - Женька вспомнила слова Миецо о том, что она имеет какое-то отношение к произошедшему между Санни, бестелесными мебианами и нагаа, но Санни добавил, - помнишь Слезы Неба? Они передают искренние чувства. Нагаа тоже умеют их различать.
   - А я-то здесь при чем?
   - Ну, понимаешь, если бы не ты, точнее, мои чувства к тебе, возможно, все решилось бы по-другому. Хотя, не знаю. Но я думаю, все дело именно в этом.
   Женька совсем сбавила шаг и остановилась:
   - Что тогда было, Санни? - она тронула его за плечо, понимая, что воспоминания об этом могут быть неприятны.
   Санни опустил голову. Ему искренне хотелось оставить воспоминания тех дней, но в то же время Женька имела право знать. Она была не только частью этих воспоминаний, она была их ключевой частью. Если бы не пережитая им так реально ее смерть, а тот момент, когда он узнал о том, что они физически не успеют вернуться вовремя даже с условием выполнения задачи; если бы не увиденная им воочию катастрофа Херувима, боль и горечь утраты - вряд ли они добились бы успеха. Шрамы на висках так и остались, до сих пор давая знать о себе иногда тянущей горячей болью. Когда он смотрел на себя в зеркало - седого, как лунь, то часто думал о том, что же это было: ответная реакция на вмешательство в его разум, или же ответная реакция на гибель Херувима, отчаяние, потерю смысла жизни и так дальше до бесконечности. Ему не хотелось забивать Женьке голову своими рассуждениями на данную тему. Слишком уж они были болезненными.
   - Мне тяжело об этом вспоминать, Женя, честно, - ответил он, - по крайней мере, не сейчас.
   - А как же на счет нагаа?
   - Я их чувствую с момента нашего прибытия сюда. И я хочу встречи. Это же не они, а мебиане надо мной поработали. Так что нагаа бояться нечего.
   Женька кивнула головой и это означало, что она поняла ход его мыслей. Санни знал, что нагаа здесь - с самого начала, и слова Миецо только были тому подтверждением. А значит, дальнейшие действия будут как-то связаны с нагаа. Не зря же они появились именно в это время! Или они, как и сказал Миецо, были здесь давно и это просто совпадение.
   Она последовала за уверенным шагом Санни. И без указателей было ясно, что они направляются в один из швартовочных шлюзов, только не знала в какой именно. Она полностью полагалась на чутье Санни, который, видимо, знал куда идти. Или чувствовал. В одном из доков она заметила "Да Винчи". Многострадальное судно покоилось на том же месте, где его и оставили. Удастся ли им еще раз совершить полет на этом уникальном корабле, или же отныне он стал достоянием ЦСО? Она опять положила руку на грудь. Незнакомое щекотливое чувство в груди было необычным, но не неприятным. В голове пронесся какой-то вихрь из мыслей, ни одну из которых Женька не смогла уловить. Только ощущала какой-то интерес. Ее ли был этот интерес? Женька знала, что нагаа могут читать мысли. Это ей казалось страшным. Если бы она могла сама это делать - скорее всего она назвала бы этот дар проклятьем.
   Женька вошла вслед за Санни в док и остановилась. "Это она!.. Она!.." - пронеслось в голове. Санни чуть наклонил голову вперед. Женька последовала его примеру. Прямо напротив них на кильблоках плавно висели три корабля-цветка. Женька видела их второй раз в своей жизни, но и сейчас они вновь поразили ее своей грациозностью и совершенством. "Зачем они здесь?" - подумала Женька, забыв о том, что ее мысли не секрет. "О, мы хотели вам помочь... помочь..." - услышала она и спросила: "Чем?" "Мы хотим дать вам мир..." "Мир", - усмехнулась Женька. Это понятие было почти вычеркнуто из ее жизни, которая уже давно превратилась в сплошную войну. И даже сейчас она начинала вынашивать в своей душе планы борьбы с Александрой. Так о каком мире может идти речь? Что они могут сделать? Нет Сашки - нет войны. Причем тут нагаа? Санни словно понял ход ее мыслей.
   - Они не одни. С ними мебиане. И сейчас идут переговоры.
   Женька подняла брови в знак удивления, но промолчала, не желая, чтобы ее мысли стали достоянием. Санни подошел и ритуально приложил голову к каждому из цветков, как уже делал однажды. "Истина с тобой, Посланник..." - услышала она трепет лепестков. Она не раз уже слышала это слово, применяемое постоянно по отношению к Санни, но не думала, что это так серьезно. Ей стало немного не по себе. Не удивительно, что Сашка пыталась перетащить его на свою сторону или хотя бы выудить известную ему информацию. Санни выпала великая честь. Женька когда-то слышала, что есть категория людей, которых называют Посланниками. Эти люди рождаются с печатью Посланника. И как бы они не избегали - цепь случайных событий все равно приведет их к выполнению предназначенной миссии. А еще она слышала, что Посланники долго не живут. Она посмотрела на Санни. "Скажи ей... скажи ей...", - услышала она, но не поняла смысла сказанного. Санни потянул ее за руку.
   - Нам пора, - он выглядел озадаченным. Что ему поведали нагаа?
   Они покинули док и Женька не удержалась:
   - Санни, я ничего не понимаю! Такое ощущение, что все вокруг все знают, кроме меня!
   - Я сам точно ничего не понял.
   - Какие переговоры? С теми, кто называл себя людьми?
   - Людьми? - Санни с силой потер виски и схватился за сигарету. - Они не люди. Они так себя называют. Люди не должны причинять боль!
   - Санни...
   - Что Санни?! - он впервые повысил голос и Женька оторопела, - Ты права! Вокруг что-то происходит! А мы, как дураки, гуляем! Мы не знаем ничего! Я даже сам не знаю, что нужно от меня: мои знания, мою роль Посланника или мою голову! И твою заодно! - он затянулся три раза подряд и выдохнул синий дым, - И они знают, на что надавить, чтобы я пошел на все, - Женька смотрела на него во все глаза. Она впервые видела Санни настолько взволнованным, - самое страшное - это потерять тебя. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.
   - Санни, но я только рядом с тобой в безопасности! - возразила Женька. Только сейчас она поняла, насколько ему тяжело.
   - Я не знаю, милая, не знаю как лучше! - он подкурил вторую сигарету, с трудом сдерживая дрожь в руках. - Я как в западне. Сначала я думал, что нагаа - это просто беззащитные животные, но потом я понял, что они - сила! Они строят такие вещи и стоят на защите тех, кто называет себя нашими братьями! И ради сокрытия их тайны, они пошли на сотрудничество с тулонцами!
   - С-сотрудничество?! - Женька не верила своим ушам. Ее саму затрясло изнутри, вызывая приступ тошноты и гнева.
   - Так называемое самопожертвование ради сохранения более совершенной жизни! - Санни, казалось, был в бешенстве. - Понимаешь, мебиане их использовали! Использовали для собственного прикрытия! И они до сих пор их защищают!
   - Постой, - Женька отшатнулась от него, пораженная догадкой, - ты хочешь сказать, что мебиане подчинили их волю своей? - она недоуменно продолжала смотреть на него с некоторой блуждающей улыбкой на лице. - Ты хочешь сказать, что нагаа были порабощены еще задолго до тулонцев и так искусно, что верят в свое какое-то предназначение?!
   - Вот именно!
   - Кто об этом знает?
   - Надеюсь, никто. Иначе нам придется плохо. Мебиане обладают невероятной силой, и если они захотят...
   - Какой им резон? - перебила его Женька, - или...
   - Да. Они могут предложить нам выход из тупика, спасти Землю - все, что угодно, но взамен потребуют участия в нашей жизни. Ведь они - "старшие братья", и мы тоже можем стать такими же всемогущими. Скажи, кто от этого откажется?
   - Хочешь сказать, что это новое порабощение? - осторожно спросила Женька. - Без крови?
   Санни молча кивнул. Вторая сигарета кончилась так же быстро, как и первая.
   - Давно ты это понял? - быстро спросила она.
   - "Скажи ей" - помнишь?
   - Черт, - потянула она еще тише, - ты думаешь, что у нас появилась еще одна проблема?
   - Нагаа вдруг прозрели.
   - Это как?
   - Как-как, просто! Помнишь того, кто унес в себе сознание Хога? - Санни повернулся и пошел по коридору, уходя подальше от дока. Женька еле поспевала за ним.
   - Ну.
   - Хог - трус, иначе бы он не сдался и так просто не ушел, обрекая себя на вечное заточение. Он понимал, что ему все равно придется умереть, как только Тулон будет уничтожен! И что он делает? Он открывает нагаа глаза на все их существование! И нагаа, хорошо разбирающиеся в истинности, верят ему! Потому что он оказывается прав!
   - Я не поняла...
   - Я тоже сначала не понял. Но теперь мне ясно, что нагаа хотят использовать нас для своего освобождения. Они способны блокировать некоторые участки мозга, заменяя их мнимыми соображениями, мыслями, воспоминаниями... Именно поэтому мебиане еще не раскусили их ход.
   - Они хотят использовать тебя... - медленно проговорила Женька. Ее глаза неожиданно для нее самой наполнились слезами и она вдруг остановилась, уцепившись Санни за рукав, - давай улетим?
   - Что? - он не понял: вопрос это или просьба.
   - Давай улетим, Санни, куда глаза глядят? Я не хочу, чтобы ты попал в разборки между мирами! Я тоже не хочу тебя потерять. Для меня это тоже самое страшное, неужели не понятно! - она позволила себе с силой сжать себе его руки и не выдержала. - Я только обрела тебя, я не хочу тебя терять!
   Женька плакала. Она закрыла лицо руками и отвернулась. Все, в чем она была убеждена, рухнуло. Она всегда знала, что правда - хрупкая вещь, как и любовь. Она почувствовала как Санни пытается отнять руки от ее лица и подчинилась. Он утер ее слезы:
   - Теперь ты поняла, что за война ждет нас?
   - Я не хочу, - всхлипнув, сказала она.
   - Женя, мы однажды победили. Победим еще.
   - Но ты же говорил, что они чуть ли не всемогущие!
   - Тулонцев мы тоже считали непобедимыми. И не только мы, - возразил он, и она почувствовала в его голосе уверенность, однако сердце сжимал страх.
   - Теперь мне по-настоящему страшно. Получается, что мы опять одни перед... А Юта? Харпер? Харпер ведь голова, он может что-то придумать.
   - Вот этим и займешься.
   - А ты? - Женька схватилась за него еще крепче, не желая отпускать, боясь, что он вот-вот уйдет и больше никогда не вернется.
   - Женечка, я не знаю как, но мы справимся. Сейчас нас должны волновать только переговоры. Мебиане не дураки. Раз они помогли нам один раз - значит, им было это нужно. И я догадываюсь для чего...
   - Чтобы через тебя узнать наши слабые места? - неожиданно сделала вывод Женька.
   - Боюсь, что да.
   Она отпустила его руки. Она почувствовала покалывание и непроизвольно потерла правый висок.
   - Ты чувствуешь? - спросил Санни.
   - Что это?
   - Печать Посланника... - мрачно сказал Санни. Все это ему сильно не нравилось, - передается по воздуху...
   - Что же нам делать?
   - Не знаю. Пока будем ждать.
   Санни вспомнил, как долго тянулись часы ожидания на Херувиме. Тогда это было невыносимо. Сейчас тем более. Женьке в то время повезло. Она лежала, отстраненная от всех дел, озабоченная решением только своей проблемы. И, может быть, это и к лучшему. По крайней мере, ей удалось сохранить хоть какую-то целостность мыслей. Сейчас Санни ощущал, как медленно подкрадывается отчаяние. Тулонцы, по сравнению с готовящимся нашествием, казались ему уже детскими шалостями. Но он не переставал поражаться Хогу. Изначально человеконенавистник, он превратился в человекопочитателя. В тот момент, когда произошло разделение двух сущностей, и обессиленный Талоне был помещен в автохирург для приведения в чувство, Санни спросил:
   - Почему ты нам помогаешь?
   Этот вопрос мучил не только его. Он мучил всех. Сашка, не вникавшая в суть творившихся дел, сказала:
   - Да прикончить его и дело с концом! Еще церемониться!
   Санни проигнорировал это замечание, а Хог сказал:
   - У вас впереди много горя.
   Санни не предал этой фразе смысл тогда, но тем очевидней он становился сейчас. Тогда Санни повторил свой первый вопрос и получил ответ:
   - Потому что вы - люди. И никто не имеет право претендовать на ваше место.
   - Почему?
   - Потому что если вы сами не уничтожите себя, то можете стать великим народом, сдерживаемым хрупкий баланс мира.
   - Но человечество воевало всегда, - возразила ему Женька, - наша история - это история войн.
   - За выживание. Вы сражались сами с собой для выживания в будущем, накапливая опыт, силу, желание выжить. И наша война - не единственная, которая вам предстоит.
   Санни не стал продолжать спрашивать дальше. Слова Хога походили на подобострастный бред в знак благодарности за освобождение. Зато сейчас он искренне жалел и проклинал свою недальновидность. Может быть, он узнал бы все ответы еще тогда! А теперь им опять приходилось выкручиваться самим. Он даже вспомнил Сашку, которая находилась в таком же положении: не владея информацией, она прорубала себе путь сама.
   Он посмотрел на Женьку. Она о чем-то задумалась. Кажется, все начиналось заново. В очередной раз он убедился в правоте сказанной ею фразы, когда они возвращались на Землю после падения Тулона: "Поверьте, кошмар еще только начинается".
   - Ты успокоилась? - спросил Санни.
   - Боюсь, что нет, - честно ответила она, - по крайней мере, у нас снова появилась цель. На месте сидеть некогда.
   - Придется. Мы под юрисдикцией ЦСО, а значит, должны подчиняться их правилам.
   - Я не буду подчиняться ни чьим правилам, - заявила она, - но если ты хочешь ждать - будем ждать.
   - Все решит исход переговоров.
   - Санни, - Женька встала напротив него, - в ЦСО работают люди. И как бы они не были безгрешны, они могут ошибиться на счет нагаа.
   - Согласен, но пока мы должны делать вид, что ничего не произошло. Наша сила - в нашем неведении. Переговоры только начались, а значит, какое-то время у нас есть. Пойдем, прогуляемся, зачем вызывать подозрения?
   Женька молча согласилась. В голове уже разрабатывались несколько планов действия одновременно. Но она искренне отгоняла от себя эти мысли, помня, что их легко можно было прочитать против ее воли, но выходило неумело. Они покинули шлюзовой сектор и отправились куда-то вверх. Да, похоже, они ввязывались в еще большую политику, нежели ту, которую она могла себе предположить. Наивные сказки, где супергерои спасают мир, она терпеть не могла. Однако теперь понимала, что это, возможно, выпадало им против их воли. В сказках проще: героев всегда ожидала победа над врагом. Оказавшись в такой роли сама, Женька в этом уверена не была. Да и не супергерои они вовсе. Тулонцы были реальной силой и против них можно было бороться реальными средствами. Сейчас же - сплошные загадки. Она не знала против кого или чего идти, как бороться, есть ли, в конце концов, хоть какой-то шанс? Неопределенность убивала в очередной раз.
   Она обратила внимание на то, что размер переходов увеличился. Они стали шире и будто выше. Они остановились напротив указателя: "зона отдыха".
   - Подобные зоны есть в каждом секторе. Сотрудники же должны иметь право на отдых после рабочего дня, - пояснил Санни.
   Как ему удавалось держать себя в руках? Женька проследовала за стеклянную широкую дверь, отгораживающую зону отдыха шлюзового сектора от основного комплекса, и оказалась будто бы в другом мире. Они шли будто бы по глубинам моря. Стены и потолок были выполнены в виде невероятных размеров аквариума. Цветные большие и маленькие рыбы, морские животные, кораллы, экзотические водоросли - все они уживались друг с другом. Они прошли чуть дальше и увидели достаточно большое углубление в стене. Заглянув туда, Женька обнаружила, сто эта полусферическая комната была уставлена несколькими рядами анатомических кресел, в которых сидели люди. Комнату наполняли свежие морские запахи и звуки. Это было прекрасное место для того, чтобы отвлечься от надоедливых мыслей, или наоборот, погрузиться в них. Несколько кресел пустовало, словно приглашая их посетить этот удивительный подводный мир. Женька невольно остановилась. Плавность форм, гармония цвета и глубины завораживали, манили к себе.
   Она почувствовала, что Санни тащит ее дальше и спросила шепотом, боясь потревожить людей в креслах:
   - Куда мы?
   - Дальше, - коротко ответил он.
   За следующей дверью был лес. Женька вдохнула в себя чудный запах трав, он которого начинала кружиться голова. Да, в ЦСО умели работать, но умели и отдыхать. На счет первой части мысли Женька усмехнулась и вдруг поняла, что ей так и не удалось расслабиться. Они прошли дальше и оказались у просторной белоснежной комнаты. В ней стояло только одно кресло. Сейчас оно было свободно. Женька поняла, что это помещение предназначено для индивидуальных занятий. Обычный модификатор, только собранный, вероятнее всего, по последнему слову техники. Здесь человек мог сам по своему желанию создавать наиболее желаемую панораму, вносить свой элемент творчества в выборе цветовой гаммы, фона, предметов его заполняющих. Комбинаций могло быть тысячи - "вот где настоящий полет фантазии", - отметила про себя Женька. ЦСО действительно заботился о своих сотрудниках. Не то, что на Земле: работа сутками и дай бог, если тебе дадут поспать на два часа больше - вот это уже была награда. О подобных чудесах и в мирное время даже и мысли не было. Считалось, что это лишь отвлекает от работы, не способствует мобилизации ресурсов для решения поставленных задач.
   А еще она увидела сад. Плодоносящие деревья и цветники занимали участок всего в триста шагов, но и он благоухал по-своему. Парк, с ровными рядами деревьев, водоемами, лавочками, небольшими фонтанами и старыми лепными скульптурами, создавал ощущение величия, монументальности и спокойствия. Зона отдыха больше походила на зеленый город. Здесь каждый мог найти уголок себе по вкусу. Женька даже и предположить не могла, сколько же средств и людей нужно было, чтобы обеспечить всю эту чистоту и благоухание.
   Людей встречалось мало - рабочий день был в самом разгаре а те, кто мерно прогуливался, погруженный в свои мысли, скорее всего, были либо после ночного, либо после суточного дежурства. Женька прислушалась: где-то высоко в кронах деревьев она услышала кукушку. Она улыбнулась в надежде, что этот внезапно услышанные ею звук, был не искусственно созданным, но Санни спрашивать не стала, боясь разочароваться. Ведь все здесь казалось настоящим: и утоптанные дорожки, и трава, и даже деревья, шершавая кора которых пахла смолой.
   Стеклянные двери затворились, оставляя сказку леса далеко позади. Женька огляделась. Вокруг нее простиралось бездонное пространство космоса. Только твердая опора ног напоминала, что она не висит в безвоздушной черной пустоте. Теперь она поняла, куда Санни ее вел. Помимо прогулки у него была цель: хотя бы попытаться составить план начальных действий, учитывая, что здесь любой участок Рукава мог быть показан, словно на ладони. Вопрос, который смущал Женьку, она задала сразу:
   - За нами могут вести наблюдение?
   - Не думаю, - вполне уверенно ответил Санни, - Мы пока повода не давали.
   - А видеонаблюдение?
   - Здесь его нет. Принцип ЦСО: невмешательство в личную жизнь сотрудников. А мы не на рабочих местах.
   - Хотелось бы в это верить, - медленно произнесла Женька, перебирая пальцы, - точнее, верится с трудом.
   - Я знаю, что говорю.
   Санни прошел вперед. Женька поняла, что их путь еще не окончен. Через минуту они вошли под огромный купол. Везде, и даже под ногами, были звезды. Бесчисленное количество звезд. Они переливались словно драгоценные камни. Женька даже открыла рот от изумления. Она заметила, что неподалеку от них стоит еще один человек. Его руки были крепко сцеплены за спиной. Он смотрел куда-то вверх и был одет в гражданский костюм. Женьке это показалось несколько странным. Она пока еще здесь не видела ни одного человека в штатском, кроме Миецо. Но это был не он. Этот человек был выше ростом и гораздо худее. И он был стар. Женька поняла это по его седым волосам и узловатым ладоням.
   Санни чуть подтолкнул ее вперед. "Эта встреча была спланирована, - мысленно заключила она, - Вот почему Санни так торопился".
   - Приветствую вас, мистер Уолис, - первым протянул руку Санни.
   - Я рад вас видеть, - он ответил Санни крепким рукопожатием и повернулся к Женьке, - очень рад, - пожал он руку и ей.
   - Вы? Здесь? - нерешительно спросила она, чувствуя, как в груди поднимается волна негодования, но тут же ушла. Джек Уолис был всего лишь жертвой Комитета. Жертвой, у которой не было теперь ни положения, ни дома.
   - Я под защитой ЦСО, - пояснил экс-президент, - а вы? Какими судьбами?
   - Вольными, - ответил уклончиво Санни, - зачем вы искали встречи?
   - Новости распространяются у нас невероятно быстро. Герой-беглец "Да Винчи" нашелся. Вот какая новость волнует всех уже несколько дней. Что будет дальше? Ставки растут.
   - Я не собираюсь ни с кем играть, - в резком тоне возразил ему Санни.
   - Ошибаетесь, мистер Кент. Вы уже ввязались в эту игру. И теперь даже представить себе не можете: насколько это серьезно, - Уолис пожевал свои старческие губы и отвернулся, глядя опять куда-то в потолок с мерцающими звездами, - ввязавшись однажды в такую битву - я проиграл, потерял все и теперь влачу свое жалкое существование, подъедая объедки с сытного стола ЦСО, - Санни и Женька молчали, ожидая его дальнейших слов. Уолис продолжил: - В то время я просто хотел мира. Вопрос: чего хотите вы?
   - Мира, - ответил ему Санни, не очень понимая, к чему тот клонит. Джек Уолис сильно изменился с момента их последней встречи. Санни отлично помнил его на трибунале: подавленного, угрюмого, молчаливого. Сейчас же он видел, что экс-президент твердо стоит на ногах и, может быть, даже мечтает вернуть свое былое положение. Неужели за счет них?
   - Вопрос в том, какими средствами? - это прозвучало крайне неожиданно.
   - На войне все средства хороши, ведь так? Мистер Уолис? - Санни ему не доверял. Это было написано на его лице. Экс-президент это понял и добродушно улыбнулся:
   - Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, мистер Кент... или Посланник? Как вам больше нравится? - взгляд Уолиса сделался тяжелым. Санни почувствовал, что его будто бы плитой придавило, - Хотите вы этого или не хотите, но эту ношу вам придется нести. И я не завидую ни вам, - он в упор смотрел на Санни, - ни вам, - он перевел взгляд на Женьку. Та не отреагировала, - Вы не там ищите мир. Мир вы найдете там, где война. Пока президент Полева не добьется своего - у вас есть время. Но, поверьте, что его может оказаться намного меньше, чем вы думаете.
   - Зачем все это? - с долей удивления в голосе спросила Женька. Она смотрела на Уолиса чуть прищуренными глазами, пытаясь разгадать его маневр, но никак не могла.
   - В изгнании я не перестал любить свой народ, - Женька заметила, как он сильнее сжал руки: он с трудом сдерживал спокойствие, - Я вам тут картинку одну оставил - прекрасный вид, - он вновь посмотрел на потолок, - насладитесь им сполна.
   Последняя фраза была сказана с определенным смыслом. Джек Уолис кивнул и быстро ушел, оставив Санни и Женьку наедине друг с другом, под звездами.
   - И ничего конкретного, - усмехнулся Санни, задумчиво проведя рукой под носом.
   - Он боится разоблачения, - высказала предположение Женька, - он тут на птичьих правах, а пытается что-то вымутить.
   - Что?
   - Я не знаю. Я ему не верю. Один раз он нас уже бросил.
   - У него не было выбора.
   - Откуда тебе знать, есть ли он у него сейчас?
   Женька задала правомерный вопрос. Ответа на него не было. Нужно было срочно разыскивать Юту и Харпера. Возможно, они что-нибудь разнюхали. Было ясно одно: Уолис говорил вполне определенными загадками и лишь подтвердил, что вокруг события на месте не стоят и, возможно, развиваются по той цепочке, о которой и думал Санни.
   - Ладно, - сказал он после долгой паузы, - давай посмотрим, что за привет нам оставили.
   Он попросил увеличить изображение. Женька ахнула и едва удержалась на ногах: звезды вокруг завертелись и вытянулись, словно они набирали скорость перед входом в подпространство. Они двигались все быстрее и быстрее, создавая эффект реальных ощущений. Женьке даже показалось, что они летят сквозь расстояния к... Картинка остановилась. Женька неподдельно удивилась. Это была система Пальмиры - запретное место, куда, как она уже успела понять, мельком пролистывая газеты, никто даже нос не совал. Останки Орагона, угодившие в щиты Адаллона, стали теперь его неизменными спутниками. Они, словно кольца Сатурна, окутали своего нового хозяина. Восстановленные плантации коримбского ореха нашли за ними надежное убежище. Женька молча изучала систему с единственной выжившей после Великой Войны планетой. Что в ней было такого, на что хотели обратить их внимание? Она находилась на самой окраине Рукава, да к тому же в самой неблагополучной его части, являясь источником многих бед. Лига отвернулась от Адаллона почти сразу после тулонского удара. Изоляция заставила Адаллон научиться выживать, и его жители выживали, как могли: нападали на торговые караваны, грабили звездные экспрессы, но хотя бы не убивали. Впрочем, такой милости не замечал никто, ополчившись против Адаллона всей остальной частью Рукава кроме Земли, которая не страдала от бесконечных нападений, а значит, ей было просто все равно. У Земли было своих проблем по горло. Рот разевать было некогда.
   - Что ты знаешь об Адаллоне? - спросил Санни, отвлекая Женьку от раздумий.
   Она пожала плечами:
   - Наверное, не больше твоего, - она не переставала вглядываться в эту мрачную планету, - тулонцы обошли ее стороной...
   - Почему они обошли Адаллон?
   - Ну, они и Кетонис обошли. Не было им до них интереса...
   - Слушай, может это и глупо верить Уолису, но, предположим, что он что-то знает. Значит, получается, что тулонцы захотели уничтожить Адаллон посредством Орагона?
   - Да что ты уперся? Некогда было, руки марать не хотели...Аллергия у них на коримбский орех была... Какая разница, Санни? Ты пытаешься прицепиться к надуманной проблеме!
   - Может быть, - он почесал затылок, - но тогда зачем Уолису морочить нам голову?
   - Запутать нас хочет, - мнение Женьки было непреклонно, - власть себе вернуть, свои счеты у него с нами!
   - Да какие счеты, Женя? Он сам искал встречи!
   - Санни, ты попался на его удочку, а он, может быть, только этого и ждет. И где гарантия, что он рад нас видеть? Если бы мы не разбили Тулон - его задница не вылетела бы из президентского кресла! Херувима бы со всеми нами не стало, и тулонцы ушли бы сами собой, а политики бы раструбили это, как искупительную жертву!..
   Санни ничего не сказал. Он запросил еще несколько увеличенных видов разных частей Рукава.
   - Эти файлы легко просмотреть, - пояснил он, - не будем привлекать внимание к себе. Нам нужны Юта и Харпер.
   - Ты упрямый, - заметила Женька.
   - Не меньший упрямец, чем ты, - парировал он ей. - Сколько в твоей голове было на первый взгляд бредовых мыслей? А сколько поступков? Позволь и мне немного побредить?
   Женька снисходительно улыбнулась:
   - Можешь бредить сколько хочешь.
   Они направились к себе. Им выделили гостиничный номер в жилой зоне. Один на двоих. Так захотел Санни. Он не хотел отпускать Женьку от себя. По его мнению, это могло быть опасным. Кроме того, теперь они могли позволить себе не прятаться друг от друга особенно после того, что произошло между ними на Пилате. Да и не дети они уже давно. Воспоминания волновали кровь, и Женьке казалось, что отныне работать и рисковать жизнью будет намного сложнее, потому что нить, связующая их, стала еще прочнее. Санни думал также, но ни в коем случае не жалел. Напротив, ему хотелось чувствовать ее снова и снова. Женька слышала это в каждом его слове, читала в каждом взгляде, ощущала в каждом, даже отвлеченном, случайном прикосновении. И ей безумно хотелось отдаться в его власть, вновь раствориться в его поцелуях и ласках, но обстоятельства брали над ними верх. Как всегда.
   Она оглядела номер. Отчего-то ей показалось, что они здесь, несмотря на созданный уют, не надолго. Регулируемый свет был приглушенным и лился с потолка мягко и ненавязчиво. Ворсистое покрытие расслабляло ноги. Справа от входа стоял небольшой столик с фруктами и два кресла. Слева - большая, аккуратно заправленная кровать со светильником на всю ее длину, вмонтированного в стену таким образом, чтобы можно было читать. А напротив - большой экран визора, который можно было смотреть, не вставая с кровати. Коммуникатор на столе обеспечивал связь: пищу можно было заказать прямо из номера. А прямо напротив входа разместился ровный ряд полочек с искусственной зеленью. Здесь же находилась и потайная дверь в душевую. Женьке здесь нравилось. Со спартанским убранством "Цереры" было не сравнить.
   Юта появился на пороге с заранее подготовленной речью, но тут же проглотил слова: в его сторону смотрели две пары напряженных глаз.
   - Что случилось? - сменив улыбку на серьезное выражение лица, спросил он, остановившись на полушаге.
   - Дай пройти! Встал как истукан! - услышал он за спиной голос Харпера и подвинулся.
   - И двери за собой закрой, - попросил Санни.
   - Что случилось? - повторил Юта. Харпер захлопал глазами, глядя то на Женьку, то на Санни.
   - Нас могут слушать?
   - Не думаю, - Юта понял, что заваривается новая каша. Он прошел и с размаху упал в кресло, - Так. Говорите, во что вы опять влезли.
   - Ты уверен, что нас не слушают? - повторно спросил Санни.
   - Право частной жизни, - Юта положил руки на подлокотники и перекинул ногу на ногу, приготовившись слушать, - теоретически возможно все. Но более безопасного места мы все равно здесь не найдем.
   Харпер молчаливо занял другое кресло. По взгляду Женьки он понял, что дифирамбами рассыпаться не время. Санни долго собирался с мыслями. Как сказать, чтобы это не выглядело глупостью? Он понимал, что пауза затягивается и, наконец, решился:
   - У нас, ребята, большие проблемы.
   - Что, опять спасаем мир? - иронично произнес Юта.
   За последние сутки он заметно расслабился. Он чувствовал себя как дома. Он повидал старых знакомых, встретился даже с Полом Свенсоном, посвящая его в последние новости, не переставая удивляться, как новости с Земли тяжело доходят до простого обывателя, будь он даже и блюстителем. Пол вернулся к своей обычной работе. Часть подробностей Юта опустил, но и остального хватило, чтобы повергнуть друга в информационное болото. Жаль, времени у обоих было мало. Вспоминали Майла. Пол его не так давно видел: живет в родительском доме, перекладывает бумажки в кабинете Хоурса, да иногда возит ребятишек Мортара на воздушные экскурсии. "Интерес к жизни потерял", - как выразился Пол. Юта понял, что история с Женькой прочно засела в голове Майла и растрясти его будет не просто.
   - Ричи, - Кент повернулся к нему с блеском в глазах. Юта уже знал этот блеск и понял, что дело серьезное, - мне нужно знать только одно: ты с нами или остаешься работать здесь дальше?
   - С вами? Да конечно с вами, черт, Санни, ты неисправим! - взорвался Юта, - Извини, но теперь мы - команда, а это важнее.
   - Ты? - Санни перевел взгляд на Харпера.
   - Я? - как-то поник он, и тихо сказал, опустив глаза, - Я... я стрелять не умею... но мои мозги - к вашим услугам.
   - Мне и нужны твои мозги. Стрелять, возможно, не придется, - смягчился Санни, - я рад. А теперь к делу, - он сел на край прикроватной тумбочки и оказался прямо напротив Юты и Харпера. Женька стояла несколько поодаль, прислонив голову к выключенному экрану визора.
   - Что, все так страшно? - спросил Юта.
   - Да не знаю. Бред какой-то, - отмахнулся Санни, - только сейчас начинаю понимать, что бред. И ощущения такие, что будто бы мы опять как на Херувиме головоломки взаперти решаем!
   - Только действующих лиц не хватает, - вздохнув, добавила Женька.
   Санни еще помолчал, разжигая любопытство Юты и Харпера.
   - В общем, так, - он сложил руки на груди, глядя на ребят. Напряжения в его позе Юта не заметил, но в голосе оно явно чувствовалось, - Ричи, вопросы больше к тебе, потому что ты был с нами на переговорах с нагаа и мебианами.
   - А-а, эти пустозвоны! - хохотнул Юта.
   - Мы их недооценили, Ричи. И нагаа недооценили.
   - Что значит это твое "недооценили"?
   - А какого черта они так быстро решили нам помочь? - Санни, казалось, начинал нервничать.
   - Ну-у, - Юта заерзал на месте. Ситуация, похоже, была не игрушечная. И не надуманная, - мы же как бы их братья? А-а родственники должны друг другу помогать.
   - Черта с два! - Санни встал и заходил взад-вперед по комнате, засунув руки в карманы. Его взгляд метался из угла в угол, будто пытаясь уловить бешеный ход мыслей. - Они появляются не тогда, когда Земле была нужна реальная помощь, прежде чем тулонцы разнесли по кусочкам большую часть Рукава и подступили к ее рубежам. И не тогда, когда нас открыто уничтожали! Но тогда, когда Земля была повержена, Херувим обречен, а сами мы готовы на все ради победы! - Юта сосредоточенно слушал. Харпер открыл рот. Такого поворота событий никто не ожидал. - Рукав в руинах, а они тебе: "Нате"! - готовенькое решение всех головных болей! И нагаа так кстати обнаружились со своими феноменальными способностями!
   - Я по-моему что-то недопонимаю, - Юта всерьез нахмурился. - Ты хочешь сказать, что эти пустозвоны позволили разнести тулонцам Рукав, то есть сделать за них всю грязную работу, потом уничтожить противника, стать спасителями рода человеческого, а потом начать насильственную колонизацию? - брови Юты поползли вверх, и он откинулся на спинку кресла, вытянув вперед ноги.
   - Порабощение, спонтанное перезаселение, да что угодно!
   - Ты прав, Санни, это бред, - констатировал Юта, - твой бред.
   Женька слегка улыбнулась. Она не сомневалась, что Юта отреагирует именно так. Она сама не до конца верила в выводы Санни. Возможно, они через чур поспешные, но в них что-то все-таки было. Она вступилась:
   - Послушайте, - Санни удивленно поднял на нее взгляд, не ожидая поддержки, - нагаа здесь. Мы с Санни их видели. Да, они умеют играть чувствами, но на лгунов не похожи. Они и вправду верили в лапшу, которую им навешивали. И вот, что интересно: кто сделал грязную работу? Тулонцы. Кто открыл глаза нагаа? Опять тулонцы! Хог, если быть конкретнее. Вопрос: почему? Ответ: потому что он знал правду. Вопрос: почему тулонцы пошли на сделку с мебианами? Ответ: потому что получили выгодное предложение, от которого отказаться не могли, так как в случае победы они получают власть материальную, ту самую энергию сотворения, за которой они так рьяно охотились, а мебиане - власть духовную!
   Для достижения своей цели мебиане предложили тулонцам пушечное мясо - нагаа, чей разум они незаметно поработили очень давно, сделав их своими защитниками и, конечно же, умолчав об их способностях. Вооруженные полчища тулонцев кинулись пожирать Рукав. Они обошли Кетонис, так как он отстоит немного в стороне от их основного маршрута, да и был пуст, как пробка. И обошли Адаллон. Точнее, попытались уничтожить его, но не сами. Не своими руками. Вопрос: почему? Ответа нет. Дальше они двинулись в известном направлении. Цель вам тоже известна.
   Несмотря на то материальное богатство, что им обещали - тулонцам оказалось мало. А, кроме того, той энергии, которая им была обещана, было тоже не так много. Обозленные тулонцы обратили весь свой гнев против Земли и после - Херувима. В тот момент, когда тулонцы ударили по Херувиму, они уже не хотели делиться. Они вспомнили о своем древнем величии. И они требовали компенсации. И получили ее в виде мощного заряда по их родной планете, которая погибла от того же оружия, которого они так настойчиво добивались.
   Теперь другой вопрос: почему для нашествия были выбраны именно тулонцы? Ответа нет. Ясно только одно: мы сами помогли мебианам победить врага, который после Херувима непременно бы обратился против своих изначальных союзников. От этого нового образовавшегося союза человечества и их "старших братьев", мы выиграли. Тулонская угроза исчезла навсегда. Но мы, не зная этого, и проиграли. Так должно было случиться, потому что нам не оставили выбора. И теперь у нас появилась новая угроза. Эта реальная угроза в данный момент ведет переговоры с ЦСО. Их суть мы не знаем, можем только предполагать. Возможно, они предлагают свою помощь в решении проблемы Земли в обмен на легальность их сосуществования среди людей, а также место в кабинете президента с целью "наибольшей гуманизации политики и духовного роста братьев меньших", - последнюю фразу Женька сказала достаточно жестко, так, как говорила в последнее время, - последствия - непредсказуемы. Нагаа и не заметили, как были втянуты в войну, как оказались на положении пушечного мяса и просто рабов. Они не заметили, как их стали использовать. Не для себя они строили гигантские энергогорода, но для тех, кто питался энергией сотворения. Они не заметили, как их верность не просто предали и продали, но и надругались над ней. Не заметим этого и мы.
   Я лично поняла сложившуюся проблему так: нас ждет новая война и вовсе не с Сашкой и с Комитетом, а с врагом еще более могущественным, чем тулонцы. На нашей стороне уже есть прозревшие нагаа, умело скрывающие свои чувства от тех, кто не должен их знать. А вы знаете, что эти люди могут, - она бросила быстрый взгляд на Санни и тут же отвела его в сторону, - мы не знаем, как бороться с новым врагом. Пока у нас нет ничего. Но надо решаться, потому что, и у меня нет сомнения, что ЦСО примет условия переговоров. Они млеют от слова "гуманность". И этого будет достаточно. Хотя, можно пойти дальше: Земля порвала связи с ЦСО. Она изолирована. Сашка, чтобы не потерять власть, предпринимает попытку отправить своего посланника в далекую туманность. Даже если она его найдет, он ей не понадобится, потому, что с миссией мира люди-братья прибудут к ней сами. Комитет будет повержен, Сашка - владелица абсолютной власти на обновленной Земле, не понимая, что является марионеткой в руках пришельцев, и люди, выполняющие для них мелкую работу. Все. Человечеству конец. Конец в любом случае, если не вмешаться...- она замолчала и вдруг улыбнулась, - И вправду похоже на бред...
   - Почему тулонцы? - подал голос Харпер, и все трое обернулись в его сторону, - потому что на тот момент они были единственной реальной силой, на которую можно было поставить. В свое время они отбросили зарлулу. Победили их. Что же касается самих зарлулу - они никогда не приходили извне Рукава. Их планета находилась на самой его окраине, окруженная нецивилизованными мирами. Край Рукава был намного ближе к нам, к Земле, и проходил по системе Канопуса IV. Понятие Рукава расширилось много позже. Помня силу противника, тулонцы чувствовали ее до сих пор. Именно поэтому они не решились на открытое нападение, предоставив осколкам Орагона сделать свое дело.
   - Адаллон...- покачал головой Санни, - как все просто...
   - Все гениальное - просто, - произнес Харпер. - Адаллонцы - прямые потомки великих и ужасных зарлулу, дух которых живет в них и по сей день. Говорят, что без вожака они не имеют силы. Они неорганизованны, словно дети без присмотра, творящие бесчинства. Но если найдется вожак, за которым они пойдут, Рукав ждут великие потрясения... И наши старшие братья - действительно братья, только считают они нас ошибкой природы, которую нужно либо уничтожить, либо подчинить. Один раз они нас уже использовали - этого хватило, чтобы понять, что поработить слабое человеческое сознание проще простого. И если это произойдет - они направят все свои усилия на борьбу с зарлулу - заклятыми врагами, претендентами на господство.
   Харпер замолчал. Он больше не походил на прыщавого юнца.
   - И ты молчал? - растерянно произнесла Женька.
   - Я тоже умею хранить тайны, - просто ответил он и снял очки, потерев их о форменную одежду, - и если бы об этом знали все - мы бы не победили тулонцев. А так, у нас есть хоть какой-то шанс хотя бы с мыслями собраться.
   - Кто еще посвященный? - ехидно поинтересовался Юта, съедая его взглядом.
   - Джек Уолис, например.
   - Теперь все встало на свои места.
   - Я так и думал, - с досадой в голосе казал Санни, - А Миецо?
   - Нет.
   - Значит, он заключит договор, - мрачно заключил Санни и сгреб волосы, - нам конец.
   - Откуда? - не веря услышанному, задала вопрос Женька. Даже когда она произносила свой длинный монолог - он ей казался нелепым, а оказалось, что она угодила в самую точку.
   - Ну понимаешь, лейтенант, - по-детски улыбнулся Харпер, но эта улыбка не шла к его резко повзрослевшему лицу, - масоны, рыцари там всякие... они всегда охраняли какие-то тайны. Тевтонцы, конечно, туфту, но, так или иначе, все они стояли на страже добра.
   - Зарлулу - добро? - с еще большим ехидством спросил Юта.
   - Они - чистильщики. Если бы не они, то на Земле не создались бы благоприятные условия. Не было бы нас.
   - Кто еще в курсе? - поинтересовалась Женька.
   - Харпер долго мялся.
   - Сашка, она же президент... - он виновато опустил голову.
   - Что?! - Юта повернулся к нему с перекошенным лицом.
   - Кто?! - Санни стиснул кулаки. Женька закрыла глаза.
   - В семье не без урода, - сдавленно ответил Харпер, - она многого не знает, но быстро поймет, когда к ней придут те, кто себя называет нашими братьями. Она не остановится ни перед чем.
   - Твою мать! - раздосадовано засмеялся Санни, и Женька поняла, что с его стороны это могла быть единственная реакция. - Мы все время делали что-то не то!
   - То, что надо, - ответил ему Харпер, - и сделаем то, что надо.
   - Что? - Санни смотрел на него в упор.
   Харпер чувствовал, что он готов размазать его по стенке, но все-таки нашел в себе силы посмотреть ему в глаза:
   - Нам нужен союз с Адаллоном.
  
  
   Обстановка в помещении, в котором они находились несколько часов назад, резко изменилась. Да и тогда ее нельзя было назвать слишком благополучной. Сейчас же она была еще хуже: плотные шторы задернуты, яркий свет беспощадно бил в глаза и оглушительный рык разносился по всему кабинету так, что закладывало уши. Женька и Санни стояли, глядя прямо перед собой. Молча. Места куда вставить слово им просто не дали. В душе теснились одинаковые чувства: сожаление, обида, ощущение собственной глупости, поспешности, в конце концов неуверенности в правильности принятого решения. Здоровый розовый цвет лица Миецо превратился в пунцовый. Он весь, казалось, раздулся еще больше, став похожим на воздушный шар. Санни, никогда не видевший директора в таком состоянии, проклинал себя за идиотскую идею посвятить его в тайны нового нашествия. Женька представляла будто бы то, что происходит - происходит не с ней и хуже уже просто не будет, потому что хуже было некуда.
   - Вы понимаете, что несете чушь, майор?! - орал Миецо, которого колотило от негодования. - Вы хотите сорвать переговоры?! Устроить саботаж?! Бунт?! Чего вы хотите?! - Санни сдавленно молчал. - Отвечайте! - Миецо вплотную подступил к нему так, что Санни пришлось бы смотреть сверху вниз, но он не опустил взгляд. - Отвечайте! - настойчиво требовал Миецо.
   - Сэр, я сделал выводы на основании фактов.
   - Фактов?! - Миецо аж подпрыгнул. - Каких фактов?! Своих умозаключений?!
   - Никак нет, сэр, и моих тоже, - Женька опередила Санни с ответом и съежилась, ожидая нового выпада, который не замедлил последовать.
   - Молчать! - он к ней резко повернулся. - Знаю я, как вы лихо умеете брать вину на себя! Все справедливость защищаете, а потом землю роете! - Женька поняла, что Миецо достаточно хорошо осведомлен и про трибунал.
   - Сэр, если бы я знал... - Санни сделал попытку вступиться, но Миецо перебил его:
   - Если бы знал, что я так отреагирую, то начал бы действовать самовольно? Как всегда? В обход всех правил? Это она тебя научила?! - он опять повернул разгневанное лицо к Женьке.
   - Нет, сэр, - твердо ответил Санни.
   - Не важно! Я вас спрашиваю: что бы вы сделали?!
   - Мы действовали бы самостоятельно. Мы пошли бы в обход всех правил и инструкций. Потому что мы уверены в своих словах.
   На лице у Миецо появилась блуждающая улыбка:
   - Опять сбежали бы на "Да Винчи"?
   - Возможно, сэр.
   - Твердолобые! - он отвернулся, возвращаясь к своему столу. - Как вас только Талоне переносил! Упрямые! Он вас хоть пытался образумить? - его голос стал заметно мягче.
   - Так точно, - в том же деревянном тоне ответил Санни.
   - Да бросьте вы эти свои "так точно"! - Миецо повернулся к ним. Цвет его лица приобрел нормальный оттенок. - Бунтари. По крайней мере, теперь я понимаю, почему Талоне вас всегда покрывал. Ну что с вами делать? - он грузно опустился в кресло, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, ослабляя галстук, и провел рукой по подбородку. Он посмотрел на Санни, потом посмотрел на Женьку и хлопнул рукой по столу. - Ну до чего же вы твердолобые! Ладно, чего вы хотите.
   - Вашей санкции, сэр.
   Миецо помолчал, затем произнес:
   - Нет, ребята, санкции на это безумие я дать не могу - меня неправильно поймут. И вот что, если ваши выкладки верны, то тем более не стоит афишировать наши ходы. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше. Информация имеет свойство утекать, как бы тщательно ее не охраняли. А вас - знатоков, и так достаточно. И уж если Полева в курсе, то я даже представить не могу, каким может оказаться клубок, если его начать распутывать. Вы-то хоть сами представляете, в какую войну миров вы ввязываетесь? - они молчали. Миецо покачал головой. Сейчас он походил на Талоне, который даже самые бредовые идеи подвергал тщательному разбору. Женька начинала понимать, в чем сила ЦСО. - Мы ввязываемся, - поправился директор, - и если честно, то я искренне хочу, чтобы вы были не правы, но боюсь, что это не так. И это не все. Клеймо Посланника накладывает на вас, майор, особые обязательства. И перед тем, как вы покинете базу, вам придется еще раз встретиться с мебианами.
   - Но зачем? Переговоры же идут с ЦСО? - Санни собрался, чувствуя подвох.
   - Затем, что нас подставили, милые мои, - развел руками Миецо, - в другое время я даже слушать бы вас не стал. Но, увы, президент Полева оказалась очень тонким политиком. И ее - мы тоже недооценили. Это уже наша вина.
   - Сэр, что произошло? - решилась спросить Женька. Она заволновалась, предполагая самое худшее.
   - Хорошо, - кивнул головой Миецо и указал им на стулья, - присядьте, - он подождал когда его просьба будет выполнена и продолжил: - Вот теперь моя тема вам для размышления. Эту информацию я получил час назад. Пришла она с обычным теперь опозданием в два-три дня. Организовать ее поставки с Земли при сложившихся условиях не так-то просто. Но зато теперь ясно, что время мы упустили. Я был очень удивлен, когда буквально после вашей отправки на Пилат к нам прибыла делегация из далекой галактики. По их желанию мы охраняли тайну их существования, хранили обет молчания и не входили на контакт без особой надобности. Открытому визиту я был крайне удивлен. Как вы думаете, почему так случилось?
   - Если вы упомянули имя Александры Полевой, значит, дело в ней? - предположила Женька.
   - Правильно. И что же она сделала? Озадачив Комитет поисками Посланника, она несанкционированно отправляет свою команду к туманности нагаа...
   - Откуда она знает? - воскликнула Женька.
   - Вы забыли о Шенет Росс. Она согласилась указать место, будучи уверенной, что Посланника у Александры нет, а значит, ее экспедиция обречена на провал. А Александра смотрела дальше. Именно поэтому она отпустила "Да Винчи" после вашего внезапного появления в поле Земли, - Женька закрыла глаза, Миецо продолжал, - экспедиция уверила нагаа и мебиан в том, что Земле нужна помощь. Чтобы ее оказать им все равно придется выбраться в обитаемый Рукав, где их и будет ждать Посланник в месте, где царит добро, законность, справедливость и порядок. Как еще говорят: Целостность, Сила, Организация - ЦСО, одним словом.
   Санни подавленно молчал.
   - Я добавлю еще, - сказал Миецо, - час назад Александра выступила перед народом, объявив недоверие Комитету, и раскрыла карты. Теперь, в случае удачного исхода переговоров, которые мы вынуждены поддерживать, она сосредоточит в своих руках абсолютную власть. Заручившись поддержкой пришельцев, она развернет наступление на ЦСО. У ее союзников, как вы уверяете, другие интересы, тем не менее, человечество будет работать на них, а не на себя. И чем слабее оно будет, тем для них лучше.
   - Переговоров не будет, - решительно заявил Санни, сжав подлокотники стула. Они опять опоздали со своими выводами.
   - Нет, будут, - сурово заявил Миецо, - зачем злить потенциального противника, следуя вашим же выкладкам? Пусть у них не возникнет и тени сомнения! Пусть сомневается Полева и гадает, почему вы попались на ее удочку: только ли от желания спасти Землю?.. С ее темпераментом ей не просто будет наладить отношения с пришельцами. Они будут давить на нее, она - на них. Эта возня поможет нам выиграть время, а может, и войну, если вы окажетесь правы. А в свете последних событий, я начинаю подозревать, что мы действительно на грани еще одной великой войны... Только я никак не могу понять вашей роли, лейтенант, во всей этой каше, - он обратился к Женьке, - Земле вы дорогу перешли, тулонцам чем-то не угодили, нагаа при вашем виде впадают в трепет...- Миецо испытующе глядел на нее.
   Женька скованно пожала плечами и тихо сказала:
   - Может, все дело в Санни? Он - Посланник, а я... - она не договорила, ей стало неловко.
   - Понятно, - скривился Миецо, - Ничего вы не знаете. А пора действовать. Майор, вы остаетесь здесь, вы, лейтенант - можете быть свободны, - в Женькином взгляде он заметил элемент паники, - спокойно, - добродушно произнес Миецо, - мы за своих сотрудников сражаемся.
   Санни стиснул зубы. Обстановка к сентиментальности не располагала, хотя так хотелось прижать к себе Женьку, шепнуть, что все будет в порядке, заранее зная, что пока его не будет рядом она не сможет найти себе места. Но он не мог. Не могла и она. Женька негромко спросила:
   - Разрешите идти, сэр?
   - Идите, - он махнул рукой и встал в тот момент, когда она уже приготовилась выйти, - Ну, вы хоть обнимитесь... я не знаю... это же... силы придает, уверенность... - он отвернулся к окну с задернутыми шторами.
   Но Женька не стала возвращаться. Она бросила на Санни непродолжительный взгляд, чтобы не делать ни ему, ни себе еще больнее и дверь за ней плотно затворилась.
   - Сильная женщина, - произнес Миецо, повернувшись, - под стать вам, майор, - Санни сдержанно кивнул, - А когда мы вас к ней приставили, вы посчитали предложенное вам задание скучным. Ну как? Скучно было?
   - Нет.
   - То-то же, - Миецо поучительно поднял указательный палец вверх, - вечно во всем сомневаетесь! Знаю я эти ваши: "Incertus animus dimidium sapieniae est"?! Лучше скажите, вы сомневаетесь в правильности собственных выводов?
   - Сэр, во все это очень трудно поверить, но согласитесь, что в этой теории есть ответы почти на все вопросы.
   - Вот именно, - Миецо снова провел рукой по подбородку, будто бы поглаживая невидимую бороду, - почти... по крайней мере, лучших ответов мне еще не предлагали. И я думаю, что если все так, как вы предполагаете, то теперь настало время сделать ход "конем" вам. И поверьте, если бы я даже мог облегчить вашу участь, наверное, я бы не справился.
   - Участь? Звучит как-то обреченно.
   - Вы хоть что-нибудь знаете о Посланниках, майор? - вопрос был задан прямо и Санни понял, что не хочет знать на него ответ, однако только молча повел головой из стороны в сторону в знак отрицания. - Очень плохо, - заметил Миецо.
   - А Джон Майл? - предположил Санни, вспомнив, сколько переговоров пришлось пережить ему.
   - О нет, - развел руками директор, после чего его короткие, толстые как сосиски пальцы сомкнулись вместе, - Джон Майл - парламентер, дипломат, переговорщик, но никак не Посланник. Быть Посланником - великая честь, редкий дар и проклятье одновременно. Посланники всегда стояли у истоков войн и разрушений. Вспомните, где вы были в момент, когда Уильям Шетнер был убит чуть ли не в момент своего триумфа? Где вы были, когда горел дом семьи Дэвисов? Где вы были, когда погиб Херувим и пал Тулон? - Санни еще сильнее стиснул зубы. ЦСО был осведомлен обо всем. Ему стало не по себе. - А я вам отвечу, - Миецо встал и подошел к Санни, наклонившись над ним, - вы были всегда рядом.
   Он выпрямился, заложил руки за спину и прошелся по кабинету:
   - И в этом нет вашей вины. Такое уж стечение обстоятельств. Посланниками рождаются, и Посланниками становятся. Против воли. К этому ведет ряд предпосылок. В вашем случае, я думаю, все дело в человеке.
   - В каком смысле?
   - Майор, вы делаете такие шикарные выводы и порой не видите очевидных вещей! Даже если вспомнить все перечисленные эпизоды, которые на этом далеко не исчерпаны, то кто это время все время находился рядом с вами?
   - Женька.
   - Вот именно. И не зря я сказал, что она была такой ценной добычей для тулонцев, и теперь о ней шепчутся нагаа. Так что ваше задание, от которого вы открещивались, становится все более интересным. И уж в этих выводах, думаю, не ошибаюсь я.
   Санни на это ничего не сказал, но в информации Миецо содержалось нечто, что его заинтересовало:
   - Рождаются? Становятся?
   - Да, рождаются, - кивнул головой Миецо. Он оперся на свой широкий стол, - выделен ген Посланника. Откуда он взялся - не известно. Но он есть. История знает не много Посланников, но доподлинно известны их роковые судьбы: Жанна д'Арк, Наполеон Бонапарт, Адольф Гитлер, египетская царица Клеопатра - все они жили очень давно и в разное время и очень давно. Потом наступил момент затишья. По крайней мере в истории мы не нашли ничего привлекательного, того, что могло бы нас заинтересовать. И вот теперь, спустя столько столетий, понятие "Посланник" опять прочно вошло в нашу жизнь. Благодаря вам.
   - Я так полагаю, это плохо, - утвердительно сказал Санни.
   - Ну, понимаете, майор, Посланники были в зените славы и потом их ожидала ужасная смерть. Всех. И кто-то нес добро, кто-то зло. Мы не знаем, что несете вы.
   - Может быть я буду исключением?
   - Не знаю, но время вам выпало очень беспокойное и нужно научиться преодолевать, в первую очередь, себя. Добро или зло - это результат внутренней борьбы. Вот откуда все эти ваши сомнения. И еще. Вы не одиноки.
   - В каком смысле?
   Санни насторожился. Как он и ожидал, этот разговор пришелся ему не к душе. От того, что он узнал - стало только хуже. Он посмотрел на Миецо и понял, что ему тоже не очень приятно. Директор насупился, постучал пальцами по столу и вытянул вперед губы, демонстрируя задумчивость. Наконец, он снова заговорил:
   - За Посланниками во все времена шла охота. Фактически, охота "на ведьм", но со своей историей. Сейчас слишком много посвященных в то, что нужно было сохранить в секрете. И теперь вы на виду. И я не сомневаюсь, что обязательно найдутся те, кто будет вас преследовать и не даст спокойно жить. Понимаете, к чему я клоню?
   Санни не понимал, но кивнул.
   - Два Посланника в одно время - такого история еще не знала. Ген Посланника дает о себе знать при стечении случайных обстоятельств. Для одного из вас это время уже наступило, для второго - нет. И, слава Богу, что он не знает об этом. Поэтому мы должны оградить себя и его от возможности это узнать. Потому что может случиться так, что начнется новая война - гораздо более страшная, чем все те, что мы пережили. И у вас есть только один выход.
   Санни напрягся. Он понял о чем идет речь. Точнее, о ком. Ему вдруг захотелось встать, выйти и никогда больше сюда не возвращаться, потому что слушать Миецо становилось все страшнее, а умолкать он не собирался.
   - Вы должны расстаться. Только так вы сможете уберечь ее от неминуемой гибели. Молчите! - предупредил Миецо, видя, как Санни начинает медленно закипать, - Если вы ее любите, то поступите именно так, как я говорю. Только так вы можете спасти и себя и ее.
   - Что будет, если я поступлю по-своему? - лицо Санни было бесстрастным.
   - Вы погибните оба, - просто сказал Миецо, - лучше пережить разлуку, чем смерть... Вам даже нельзя иметь детей! И не то, что совместных, но и от кого бы то ни было! А если это будет ребенок, родители которого оба Посланники? Вы можете представить себе масштабы грядущей катастрофы?!
   - Честно говоря, нет, - откровенно ответил Санни. Он не чувствовал своей уникальности, будучи уверенным в надуманности выводов директора.
   - Это будет ребенок с невероятной силой! Фактически родоначальник нового поколения людей! И это будет разрушительная сила. И ваше прямое предназначение не допустить этого! Роль Посланника тяжела всегда. Теперь вы это понимаете? Это не моя прихоть! Это обоснованные выводы ученых мужей на протяжении тысячелетий! Понимаете?
   - Понимаю, - медленно произнес Санни, - гуманность.
   - Да, гуманность! Поэтому сразу же после переговоров вы сможете покинуть Соломон. Я не даю санкции, но отдам распоряжение на ваш беспрепятственный путь до Адаллона. Женя останется здесь ради своей собственной и вашей безопасности. Это приказ, - Санни встал, - вам ясно, майор? Вы обязаны его выполнить.
   - Есть, сэр, - тяжело произнес Санни.
   Миецо пристально смотрел в его лицо:
   - Отчего-то, майор, я вам не верю. Тогда скажу вот что: за вами будет закреплена охрана и за лейтенантом тоже. Она сможет уберечь вас друг от друга. И, поверьте, что я вам обоим ничего другого не желаю, кроме добра. Ясно?
   - Так точно, сэр.
   - И никаких контактов с Ютой, Харпером или Айроном.
   - Есть, сэр.
   - Копите силы. Они вам понадобятся для переговоров. И помните: президент Полева должна получить то, что хочет. Любой ценой. Даже ценой вашей жизни, - Миецо вздохнул, - идите, - его голос сделался усталым, - вас проводят в ваш новый временный дом.
   Санни ритуально склонил голову в знак подчинения и покинул рабочий кабинет директора, где тут же к нему присоединились, словно конвой, два охранника. Миецо опустился вновь в свое кресло и активировал коммуникатор:
   - Корнееву под любым предлогом из комнаты не выпускать.
   Он услышал привычное и железное: "Есть, сэр", - и отключился.
   Директор ЦСО глубоко задумался. Все ли он просчитал? Нет ли где промаха, которым легко может воспользоваться настырный Кент? Миецо признавал, что он был одним из лучших его бойцов, но теперь и самым опасным. Все, что он сказал ему, было чистой правдой. И именно поэтому он так тревожился. Кент не относился к людям, принимающим все на веру. Он будет копать до тех пор, пока не найдет подтверждение словам директора или их опровержение. "Есть, сэр" - совсем не означало его истинных намерений. Миецо это знал. Именно поэтому он вынужден был приставить к нему охрану. От Санни сейчас зависел ход дальнейших событий, и он сам должен был это понимать. А Женька, какова ее роль? У Миецо не было ответа на этот вопрос и он молился, чтобы она не знала ни об этом, ни о том, что он пресек все их контакты.
   Миецо откинул голову назад: ему было тяжело. Подобные решения принимать всегда тяжело, но иначе как? Не проявишь жесткость - тебя посчитают тряпкой и сядут на шею, проявишь - возненавидят. Хорошим для всех не будешь. Это знают все, но не все понимают. Миецо признавался себе, что на самом деле он просто боялся. Ситуация действительно была не стандартная. Ему было известно, что каждый Посланник несет в себе определенный заряд, силу. Но что делать, если их двое? Это означало, что тот разрушительный заряд, который носит в себе Санни, может быть либо усилен, либо наоборот. В любом случае это означало одно: неминуемая гибель. Миецо не хотел этого допустить. Слишком дороги для него были эти два человека. Но он нашел их спасение только в том решении, которое было принято. Теперь все зависело от охраны, которую он к ним приставил и не столько для обеспечения личной безопасности, сколько друг от друга, и от самого Санни. Поймет ли он то, что так сумбурно пытался донести до него Миецо? Поймет ли то, что его пожелание обняться было не случайным, просто потому что он должно было стать последним? Поймет ли, что все слова - это не его личные умозаключения, а опыт, накопленный веками? Поймет ли, что, возможно, Посланники и есть истинные потомки людей, высадившихся тысячелетия назад на Земле во время своего великого переселения и от этого на них лежит тяжелейшая ответственность за будущее? Поймет ли он, что над ним властна только судьба, предназначение? Поймет ли, что он всего лишь пешка в той войне миров, которую задумал? И поймет ли, что рано или поздно, но он сложит голову на поле брани? Миецо не хотел, чтобы этот разговор состоялся именно при таких обстоятельствах, буквально за считанные минуты до начала участия Санни в переговорах. Останется ли он жив, ведь мебиане заглянут в самые потаенные участки его подсознания! Помогут ли ему нагаа со своей способностью скрывать истинность знаний? Миецо мучился. Он жевал губы, теребил галстук, его взгляд беспрестанно метался из угла в угол хорошо знакомой обстановки. Правильно ли он поступил? Не вмешался ли в ход истории, когда нужно было отпустить и ждать? Ведь не случайно именно в это время появляется сразу два Посланника? Велика ли вероятность, что это случайность?
   Миецо вновь схватился за толстую папку бумаг, которую положили вчера к нему на стол. Это был полный отчет медицинского освидетельствования Санни и Женьки, а также вся информация относительно феномена Посланников. Он взял в руки длинный список литературы. Вчера ночью он лично проштудировал его, проведя ее на Давиде среди свитков, папируса, рукописных книг, в окружении легенд и реальных фактов. Выводы были неутешительны: "Посланник не может родить от человека. Но рожденный Посланником уничтожит мир". Миецо запомнил эту фразу наизусть, но потом, сколько бы ни пытался ее разгадать - так и не смог. Если Посланники не могут иметь детей, откуда же они тогда сами берутся? Ведь у них всех были реальные родители, которые и произвели на свет свои чада? И что это за "рожденный Посланником"? Самим Посланником, или от Посланника? Выходило противоречие, каша, неразрешимая загадка. И потом: "уничтожит мир". Какой мир? Что подразумевалось под понятием "мир" в те далекие времена - клочок земли или сейчас: обитаемая Вселенная? Это понятие было таким многогранным, что ответа на него Миецо так и не нашел. Именно поэтому он боялся. Что, если его данные не так истолкованы? И это он - зло, которое мешает добру? И что делать в случае, если его команда, тщательно прорабатывавшая этот вопрос, все же ошиблась? Что, если основной заряд несет в себе Женька? Как это распознать, если они всегда оказывались вместе при любых обстоятельствах? И что, если их сила в единстве? Может быть в этом и есть шанс человечеству для выживания?
   Миецо вытянул вперед губы. Об этом он раньше не думал. Он всегда удивлялся, как Санни и Женька могли строить невероятные теории, принимать, казалось, бессмысленные или слишком рискованные решения, и при этом быть правыми? Все ли дело только в их способностях? Или еще в интуиции? Что бы на его месте сделал Талоне, посети его столь неожиданная мысль? Наверняка бы доверился своему внутреннему голосу - он научился этому. Миецо же напротив, был крайне рационален. И теперь, второй раз в жизни понимал, что придется принять иррациональное решение. Однажды это уже произошло, когда он перетащил Сашку и Женьку поближе к Талоне. И он не ошибся. Сейчас предстоял подобный риск. Миецо долго выстукивал пальцами по столу, затем активировал коммуникатор:
   - Где Кент?
   - У себя, - последовал ответ.
   Миецо немного помедлил, но все же сказал:
   - Вы за ним смотрите, чтобы он сам был в безопасности, но если он начнет предпринимать активные действия, сильно не мешайте. То же касается, если он будет искать контактов с запрещенными лицами. Посмотрим, на что они способны.
   Миецо не сомневался, что его распоряжение будет выполнено, но все еще сомневался в его правильности, потому что если интуиция его подвела - он сам плохой сотрудник и никчемный директор. Здесь вставал вопрос личной чести. Миецо встал и прошелся по кабинету, сцепив руки за спиной: в душе было смятение.
   Санни лежал на диване, сложив руки на груди, глядя в потолок. За дверью стояли два охранника. До этого момента его единственной целью было вырваться из переделки и оказаться в безопасном месте. И этим местом был ЦСО. И ЦСО же оказался самым опасным. Санни думал над словами Миецо. Он был согласен с ним только в одном: их с Женькой свел невероятный случай или судьба. А разводит человек. Точнее, человеческий страх. Он понимал, что в начавшейся игре ставки очень высоки. И теперь ему самому приходилось делать тяжелый выбор: предать человечество ради одного человека. Или предать любовь ради соблюдения принципа гуманности. Санни не хотелось ни того, ни другого. Он слишком долго боролся за Женьку, за ее безопасность, за ее любовь, чтобы все легко отдать. Он понял, что не может отказаться от нее даже во имя спасения человечества. И пусть это будет самый эгоистичный поступок хоть в истории самой Вселенной, Санни твердо решил, что сделает его. Правда, пока не знал как. На данный момент он определял свое положение, как безвыходное. В душе накипала злость. Он мог пойти против всех приказов, силой вырвать Женьку и опять бежать. Но далеко ли он уйдет, находясь в сердце ЦСО? Миецо достаточно будет одного жеста руки, чтобы поднять в ружье все свое несметное войско, а значит, нужно быть хитрее и обратить ситуацию в свою пользу, убедить Миецо в том, что он, Санни, подчинился его приказу и, таким образом, усыпить бдительность. Сделать это можно было только одним путем: пойти на переговоры, а потом он обязательно что-нибудь придумает, потому что ему будет открыт доступ на "Да Винчи", что сделает Санни грозным противником, а если за ним пойдет Адаллон, то вполне реально можно было прибегнуть к шантажу. Не дипломатично, но зато ЦСО будет вынужден выдать Женьку. Единственное, что смущало Санни в этом плане - это время. Что сделает с Женькой ЦСО во время его отсутствия? И сколько времени он потратит на Адаллон? Что будет, если предстоящие переговоры закончатся неудачей? Миецо был уверен в их благополучном исходе. Санни - нет. Он боялся, что нагаа не так сильны, как думают, и тогда пришельцы его просто убьют, развязав войну без объявления, и гораздо быстрее, чем планируют. Положение действительно было безвыходным. Санни ничего не оставалось, кроме как рисковать. Он встал, одернул форму, затем вышел из комнаты:
   - Я готов, - коротко произнес он и пошел по направлению зала переговоров. Охрана молча шла след в след.
   Даже если бы он попытался бежать, ничего бы не вышло. Это было очевидным. Он шел, глядя вперед. Со стороны могло показаться, что он абсолютно спокоен и, более того, ни о чем не думает. Он даже не посмотрел в сторону Харпера, так случайно и так кстати выросшего словно из-под земли именно в это время и именно в этом участке сектора. Он прошел мимо него, как мимо незнакомого человека и этого вполне хватило, чтобы мозг юнца заработал в правильном направлении. Санни снова начал верить в удачу. Харпер поскреб затылок, недоуменно глядя вслед Санни, и торопливым шагом направился туда, где можно было получить ответ.
   - Ричи, что-то не чисто, - заговорщическим голосом произнес Харпер, встретившись с Ютой на нейтральной территории. Он стоял, свесившись с перил небольшого подъема в самом людном месте космопорта. В секторе пассажирских перевозок затеряться было проще простого.
   - Что у тебя? - Харпер заметил, что Юта был насторожен. Он то и дело посматривал по сторонам, потягивая сок через трубочку. Это был отвлекающий маневр: наблюдатель мог сосредоточиться на действии, но не обратить внимание на его взгляд. Конечно, если это был не опытный наблюдатель.
   - А ты не заметил странностей? - настойчиво допытывался Харпер.
   - У меня свои странности. И выводы свои. Так что говори.
   - Ладно уж... я Санни видел. Он шел под охраной. Знаю-знаю! Он у нас модный и не гоже Посланнику ходить без охраны! Но я говорю тебе, Ричи, что что-то тут не то! Он даже не посмотрел в мою сторону! Как шел - так и шел! А Женька? Что она знает?
   - Ничего она не знает. Потому что тоже под охраной. Меня к ней не пустили, - Юта пожевал соломинку, ожидая комментариев Харпера, но тот в противовес своей обычной болтливости был нем, как рыба. - Что будем делать?
   - Не знаю. Может, это охрана выставлена из-за переговоров?
   - Может быть... - медленно потянул Юта. - А может быть и нет...
   - Может, мы слишком подозрительны? И везде опять ищем подвох? Но ведь война кончилась и мы наконец-то в безопасности!
   - В безопасности? Я бы так не сказал. Ты заметь, дубина, что конвой...- Юта запнулся.
   - Не я это сказал! - Харпер искоса взглянул на Юту, - это оговорки по-Фрейду...
   - Иди на хрен со своим Фрейдом, умник! Ты еще не понял, что мы опять в дерьме? Охрану приставили за ними обоими сразу же после того, как они доложили все свои выкладки директору!
   - Ну, а как же на счет того, чтобы в целях безопасности?
   - Чьей безопасности, Харпер? ЦСО? Раз мы с тобой пока еще свободны, значит, Санни и Женька не сказали Миецо, что мы в курсе их соображений. А если мы пойдем на контакт, то тоже все узнаем, мы же команда! И выходит, что ЦСО не хочет, чтобы мы вмешивались в возникшую проблему!
   - Подожди, а ЦСО само-то верит в эту проблему?
   - Думаю, да. Иначе таких ответных действий не последовало бы.
   - И что, опять побег? Скоро нам нигде места не будет...
   - Не знаю, - нервно ответил Юта, - но надо действовать пока идут переговоры. С Санни мы что-нибудь придумаем. Надо вытащить Женьку на "Да Винчи". Незаметно. Обеспечить себе отступление и...
   - Ничего у тебя запросы! Да нас пришлепнут в два счета!
   - Не пришлепнут. У нас есть маленький козырь - нагаа. Я не знаю чем они могут нам помочь, но это в их интересах. Если хотят свободы за наш счет - пусть оплачивают расходы! И вот что, пока я буду налаживать контакты, ты будешь действовать дедовским способом - он самый надежный: найди схему системы вентиляции всей этой хреновины.
   - Но где? - Харпер открыл рот от неожиданно закрутившейся ситуации.
   - Из-под земли достань, понял? - сверкнул глазами Юта.
   - Понял, - пожал плечами Харпер.
   - Все, действуй. Встречаемся у "Да Винчи".
   Юта не стал дожидаться ответа, а поспешил поскорее покинуть место их встречи, поскольку начинало казаться, что они привлекают к себе внимание. "Чем меньше светиться вместе, тем лучше", - заключил про себя Юта. Он не сомневался, что пройдоха Харпер найдет то, о чем он его просил. Гораздо важнее войти в контакт с нагаа, увлеченными переговорами. Юта даже не представлял, как он это сделает, но решительно направился туда, где их видел Санни.
   Женька сидела в тишине, обняв коленки. Сердце билось неровными ударами. После того как она покинула кабинет Миецо, в душу закралось сомнение в правильности сделанного ими хода. Миецо согласился с ними, да, но уж больно это походило на хорошо сыгранный спектакль. Что-то было еще, чего она не знала, но возможно узнал Санни, оставшись на аудиенции. Еще большие подозрения возникли тогда, когда она, не находя в себе сил сидеть взаперти и ждать чем закончатся переговоры, не зная, останется ли жив Санни или нет, попыталась пройтись, но суровые охранники ей вежливо отказали: "В целях вашей личной безопасности". Она чувствовала себя словно под арестом. Ей пришлось вернуться обратно и ждать. Чувства уверенности не было. Напротив, казалось, что они снова в западне, которую сами же себе и устроили, доверившись ЦСО. Однако, если бы они сюда не прибыли, то вряд ли узнали о готовящейся войне, а значит, их визит был все-таки предопределен. Она почувствовала, как постепенно ее начинает охватывать отчаяние. Она упорно пыталась сбросить с себя воспоминания о том, как они с Санни познакомились, как он ее поддерживал и выручал, как он настойчиво учил ее ходить, добивался ее ответных чувств, ненавязчиво, но упорно, как они наслаждались друг другом, безмятежно, не зная, что их ждет впереди. От мысли, что с ним может что-то случиться Женька похолодела и к горлу подступил приступ тошноты. Она легла и тихо заплакала от ощущения своего бессилия.
   - Хорош реветь, лейтенант! - услышала она шепот откуда-то сверху и посмотрела на потолок.
   "Харпер!" - чуть было не воскликнула она, но удержалась, увидев приложенный к его губам палец. Она кивнула в знак понимания и приветствие получилось несколько скудноватым. Он просунул взъерошенную голову в образовавшееся отверстие и огляделся. Женька смотрела на него во все глаза, не говоря ни слова. Она не подозревала, что выход может быть таким простым, и сама бы ни за что не догадалась, что в тщательно подогнанных панелях потолка есть люк вентиляционной шахты, о котором она даже не вспомнила, даже не предположила его присутствие. Наряду с радостью, она ощутила досаду и злость оттого, что сдалась, не потрудилась хотя бы попробовать найти выход и проявила позорную слабость, от осознания которой ей стало стыдно.
   - Иди, включи воду, - также прошептал Харпер и махнул рукой в сторону душевой.
   Женька поняла маневр. Гениальностью для этого не нужно было обладать. Бегущая вода в душевой могла дать им несколько минут ценного времени, на случай, если кто-нибудь зайдет в помещение. Женька бесшумно выполнила команду Харпера. Он наполовину свесился из люка, что позволило ей забраться, цепляясь за него, как за канат. Харпер пыхтел от натуги. Участвовать в таких мероприятиях ему еще не приходилось.
   - Потерпи, малыш, сейчас, - прошептала Женька и, оказавшись в вентиляционной шахте, втащила Харпера.
   Тот привалился у стены, делая попытку отдышаться. Женька посмотрела вниз: они вроде бы не наследили. Она плотно прикрыла люк и тоже села:
   - Харпер, что опять за дела?
   - Не знаю, душечка, - Харпер махнул рукой и встал на четвереньки, - это все Юта. Ползти будем пока так, а потом придется по-пластунски, слишком тесно.
   - Женька осторожно двинулась за Харпером.
   - Ты Санни видел?
   - Видел, - обернулся Харпер, - и помолчи. Не шуми. Здесь слышимость ого-го! Живыми бы выбраться.
   Женька молча кивнула и поползла. Определенных соображений пока не было. Хотя, было ясно: если ее вытаскивают таким путем, значит, не пустили через двери. В голове всплыло: "Ради вашей безопасности". От кого, от Харпера? От Юты? Или от Санни? Она посмотрела на свои ладони: они были чистые. Система самоочистки вентиляции работала превосходно. Харпер настойчиво полз вперед. Женька поняла: он знает куда ползти. Шахта начала сужаться. Женька поползла, отталкиваясь лишь руками, чтобы создавать поменьше шума. Почему Юта понял, что нужно действовать? Что произошло такого, что нужно было применять именно такие методы, и где гарантия, что им удастся бежать? Куда бежать? На чем? Побег из сердца ЦСО казался ей невероятной глупостью, но, может быть, на это и рассчитывал Юта, разрабатывая свой план? Женька поймала себя на этой мысли и ей вдруг стало страшно: о каком плане могла идти речь, если все события разворачивались столь стремительно? Никакого плана не было. Юта решился на удачу. Она вспомнила слова Санни о том, что удача в их жизни играла далеко не определяющую роль и искренне пожелала, чтобы это было не так. Она вдруг почувствовала в груди резкий холод, а металлическая поверхность шахты стала под ладонями неожиданно горячей. Она не выдержала молчания и дернула Харпера за штанину.
   - Что? - сдавленно спросил он. На его лице читалось не только недовольство, но и страх. Он сам не знал, что делал.
   - Ты чувствуешь? - одними губами спросила она.
   - Ничего не чувствую! Ползи! - Харпер отвернулся и сделал несколько движений вперед.
   Женька настойчиво дернула его еще раз:
   - Где мы?
   - Не знаю, - огрызнулся Харпер, - просто ползи!
   - Ты не чувствуешь, как здесь жарко?
   - Нет.
   - Где мы?
   Харпер покачал головой: откуда это неожиданно возникшее беспокойство, когда большая часть пути уже пройдена? Клаустрофобией Женька не страдала. Он прекрасно запомнил маршрут: направо, налево, направо, налево - все просто!
   - Мне не надо твое направо или налево, - будто бы прочитав его мысли вскипела Женька, - что под нами? - она отняла ладонь от металла и поморщилась на ее ладони был большой ожог.
   - Ползи, ползи! - потянул ее вперед Харпер, забыв об осторожности, - ползи, лейтенант, давай!
   Он тащил ее за собой почти волоком. Его гениальный ум не мог ничего понять. Он ничего не чувствовал, а только оглядывался на Женьку, которая изо всех сил пыталась следовать за ним, но он видел, как она все больше становится невыносимо тяжелой, закрывает глаза, не пытаясь убрать с лица мокрые волосы.
   - Говори со мной! - чуть ли не кричал Харпер, хлопая ее по щекам, не давая уйти от реальности. Конечно же он знал, что находилось прямо под ними: зал переговоров. Но иного пути к "Да Винчи" не было. Харпер и не думал, что могут возникнуть сложности. Он ошибся. Каким-то образом Женька что-то чувствовала и это было для нее реальностью.
   - Давай же, - Харпер схватил ее за шиворот и рванул на себя. Она немного поддалась, - еще! - один рывок, другой. Харпер взмок сам.
   Он торопился. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его собраться. До выхода из этого участка оставалось совсем немного и Харпер перестал говорить. Нужно было экономить силы. Женька становилась неподъемной. Он обернулся: из ее глаз текли слезы, из ушей полился тонкий ручеек крови, а на висках проступили глубокие раны ожогов. Харпер отвернулся. Если он ее не вытащит - конец всем. Он продвинул Женькино тело еще немного вперед. "Здесь ли она?" - промелькнула мысль. Может, наоборот, нужно остаться, чтобы все закончилось, раз началось? Харпер приблизил свое лицо к Женькиному. Ее дыхание было совсем слабым. Он решил не останавливаться. Положение становилось слишком опасным. Санни его убьет, если с Женькой что-то случится. Харпер зацепился рукой за небольшой выступ и продолжил путь. Руки скользили по гладкой поверхности, но он продолжал двигаться. Слезы Женьки стали кроваво-красными. Догадка, которая прочно засела в мозгу, назойливо стучала, что он на верном пути. Он заметил в боковой поверхности шахты решетку, но поборол в себе желание остановиться. Вернуться никогда не поздно. Он дополз до следующего помещения, миновав зал переговоров. Подтащив Женьку поближе к соседнему примыкающему тоннелю, из которого веяло свежим воздухом, он вновь наклонился на ней: дыхания не было. Харпер трясущимися руками расстегнул молнию на ее форме и приложил ухо к ее груди. Сердце стучало. От облегчения он обмяк и повалился на стену рядом с ней, тяжело дыша: он не слышал ее из-за собственного дыхания. Он вытер мокрые руки о свою форму и подул на ладони. Перевернувшись, Харпер пополз обратно к решетке. Любопытство брало верх. Одному двигаться было куда легче. Он по-прежнему ничего не чувствовал - все было обычным. Он просунул голову как можно ближе к решетке и замер. Санни висел в белесой дымке посреди зала, окруженный бестелесным братством. Позади него стояли охранники и Миецо. Губы Миецо были плотно сжаты, настолько, что Харпер видел, как они побелели. Санни медленно вращался в воздухе. Его поза напомнила Харперу распятье. С лица капала кровь. "Господи, помоги нам..." - невольно сорвалось с губ. Если бы только Харпер мог для него хоть что-то сделать! Он вдруг очнулся. Ну конечно же мог! Он должен был спасти Женьку, утащить ее подальше от этого места! Он еще раз взглянул в прорези решетки, заметив, как Санни медленно опустился на пол. Он не двигался. Харпер зажмурился, заставив себя вернуться к Женьке. В прошлый раз Санни был слаб, но был в сознании. Теперь все, похоже, было намного серьезней. Связано ли это с присутствием нагаа? Харпер не знал, но на сто процентов был уверен, что дело в Женьке. Если бы он знал, что все так обернется, он бы ни за что не потащил ее за собой именно во время переговоров. Страх от того, что он мог навредить и Санни и Женьке сковывал, заставлял брать верх панике, но Харпер держался. Он должен был встретиться с Ютой у "Да Винчи", но тот не говорил предпринимать ему активных действий! Вот оно то самое самоуправство, которое вменял им Миецо. Что будет, если Женькино присутствие навредило Санни или ей самой? Харпер отогнал от себя эти мысли и подполз к Женьке. Она чуть приоткрыла глаза.
   - Ты как, лейтенант? - шепотом спросил он.
   Женька медленно подняла руки - ожоги кровоточили. Она прикоснулась к вискам - пальцы увязли в кровавых сгустках, от боли потемнело в глазах. Она отдернула руки и резко перевернулась на живот.
   - Что это было? - спросила она, и собственный голос показался ей далеким, как эхо.
   - Не знаю, - солгал Харпер, - двигаться можешь?
   - Медленно.
   - Да хоть медленно! Мы уже почти добрались.
   Они двинулись дальше. Женька действительно передвигалась с трудом. Ее руки дрожали всякий раз, когда она касалась металла. Она зажмуривала глаза от боли, но Харпер не давал ей останавливаться, помогая ползти.
   - Ничего, - утешал он, - в автохирурге будешь как новенькая...
   Женька что-то сказала, но Харпер не расслышал, он упорно продолжал ползти и остановился лишь тогда, когда перед ними оказался люк, путь из которого вел прямо на спину "Да Винчи". Харпер, быть может, и не рискнул на столь отчаянный поступок, но слишком удачное стечение обстоятельств не могло остаться им незамеченным. Хотя, может быть, это и не было стечением обстоятельств, поскольку "Да Винчи" был таким огромным, что куда бы он ни встал - над ним все равно оказался бы тоннель вентиляционной шахты, представлявшей собой один большой воздухозаборник, очищая воздух от продуктов сгорания топлива кораблей. Женька и Харпер остановились. До последнего рывка им нужно было отдохнуть. Спрыгнуть на спину "Да Винчи" и добраться до его шлюзов незамеченными - было бы чистой удачей. На это Харпер рассчитывать уже не мог. Не было даже оружия, чтобы отстреляться. Подготовился ли Юта к их встрече?
   - Жень, - устало спросил Харпер, утирая нос. Он выглядел потрепанным.
   - А? - отозвалась она.
   - Ты что-нибудь видела?
   - Не знаю, Торн. Мне только показалось, что Санни где-то рядом и ему невыносимо больно... я никогда такого не чувствовала. Будто бы я вырвала из него боль... нет, будто стала им самим, ощущая то же, что и он...
   - И?
   - Они его медленно убивали... Они хотели знать все...
   Харпер вновь увидел перед глазами картинку неподвижного тела Санни на полу огромного зала и перевел взгляд на Женьку. Ее глаза были пусты. Она с явной долей безразличия смотрела куда-то поверх плеча Харпера.
   - И что?
   - Я не знаю. Как будто нагаа тоже были где-то рядом...
   - Они помогали?
   - Не знаю, - чуть покачала головой она и поморщилась.
   - Почему так случилось, Женя? - Харпер намеренно задавал столько вопросов, чтобы хоть немного вывести ее из оцепенения, но не выходило. Женька, похоже, ушла от действительности.
   - Не знаю... Может быть, я люблю его слишком сильно?
   Харпер понял, что Женька и понятия не имеет о произошедшем, и, если они просидят здесь еще дольше - она не сдвинется с места. Не сможет. Юта рассказывал, как Санни после пытки мебианами кое-как добрался до автохирурга "Мотео", где погрузился в глубокую кому. Женьку и так потрепало достаточно, а кроме того, она была все-таки значительно слабее Санни, по крайней мере, физически. Харпер в одиночку ее не вытащит.
   На свой страх и риск он приоткрыл крышку люка и высунул голову, осматриваясь. В доке было людно. Видимо, не так давно прибыл грузовой транспортник. Вокруг суетились техники, автопогрузчики. Юты видно не было. Харпер подумал о том, что горб "Да Винчи" находится всего метрах в четырех от люка. Нужно было рисковать. Лучше пролететь четыре метра и сломать себе что-нибудь, чем бездействовать и оказаться в западне. Он пошевелил Женьку за плечо:
   - Надо прыгать.
   - Я не могу, - еле выговорила она.
   - Можешь, - уверенно сказал Харпер, - ради Санни ты все можешь, понятно?
   Он помог ей подняться, спустил вниз на столько, на сколько это было возможно, и отпустил. Женька тяжело упала на обшивку "Да Винчи" и осталась неподвижной. "Черт", - процедил Харпер и прыгнул. Он затащил Женьку под гравитационный ускоритель и залез сам. Здесь он рассчитывал отсидеться какое-то время, а заодно проверить, были ли они кем-то замечены, и если да, то нужно будет придумывать очередной план. Он почувствовал, что Женька совсем навалилась ему на плечо. Он похлопал по щекам:
   - Ну давай, лейтенант, не сдавайся... держись...
   Женька, казалось, снова пришла в себя. Она огляделась:
   - Где мы?
   - Почти на "Да Винчи", - пояснил Харпер, прижимая ее голову к своей щеке, - держись, осталось совсем чуть-чуть... Посиди тихо, а я на разведку, хорошо?
   Женька не ответила. Харпер выглянул из-за ускорителя с одной стороны, потом с другой. Ничего подозрительного он не заметил. Шлюз находился сзади. Можно было проползти по боковой поверхности, прячась в полуоткрытых батареях и спуститься прямо к шлюзу. Харпер подумал о том, что это было очень хорошее правило: нахождение корабля в доке с открытыми шлюзами. План был удачным, но в нем была одна помеха: Женька. Харпер был уверен, что он мог бы без труда преодолеть путь от гравитационного ускорителя до шлюза, но она? Он вернулся, решив оценить реальность обстановки на месте. Харпер растормошил ее:
   - Женька, слышишь, пора идти. Нам нужно пробраться к шлюзу и все, мы в безопасности.
   - Иди.
   - Ты с ума сошла? Я без тебя не пойду! - он расстегнул куртку униформы и снял с себя футболку, одев куртку на голое тело обратно. Время катастрофически уходило. Харпер это понимал. Если Женька отключится и Харпер не сможет привести ее в чувство - дело плохо. Он разорвал футболку на несколько частей и осторожно перебинтовал ее ладони:
   - Вот так. Там карабкаться придется. Так легче будет.
   Женька посмотрела на свои забинтованные руки, потом на Харпера и произнесла:
   - Я ничего не понимаю. Что мы опять сделали? - она потерла глаза остатками разорванной футболки и посмотрела на нее: футболка окрасилась кровью и копотью, в районе дока вентиляционная шахта чистотой не отличалась.
   - Хотел бы и я знать. Ну, ты готова?
   - Я попробую.
   Харпер порадовался. Женьке, кажется, стало лучше. Он пополз вперед, подтягивая ее за собой. Несмотря на то, что этот путь был короче пройденного в десятки раз, Харперу показалось, что он длится вечность. И когда они ввалились в шлюзовую камеру, он не мог пошевелиться от усталости и напряжения. Женька свернулась клубком, прижимая обожженные руки к груди.
   - Ты молодец, - выдохнул он, - молодец. Теперь нам надо дойти до автохирурга.
   Она не ответила. Почувствовав себя в безопасности, она закрыла глаза и ощутила, как ее куда-то уносит.
   - Вставай! - как в тумане услышала она и увидела перед собой лицо Харпера, - Вставай!
   Ее тошнило. Что-то внутри было не так. Окружающие предметы кружились в воздухе. Ей показалось, что она двигает рукой в поисках опоры. И вдруг почувствовала, что стала неожиданно легкой - кто-то сильный куда-то ее нес. Она попыталась сфокусировать взгляд, но не смогла. Пелена, нависшая над ней, сгущалась все больше, пока, наконец, не поглотила. Харпер облегченно сел возле автохирурга на пол.
   - Я не понял, что за внешний вид? - Юта смотрел на Харпера, перепачканного в копоти и крови, с расстегнутой курткой, без футболки, кусок которой торчал из оборванного кармана брюк, - мы как договаривались? В какую переделку вы попали?
   - Дай дух перевести, - Харпер устало провел рукой по лицу. Напряжение еще не спало. Но озноб уже начинал пробирать.
   - Кровь твоя? - не отставал Юта.
   - Нет. Женькина.
   - Прекрасно!
   - Не горячись, - Харпер поднялся, держась за край автохирурга, и посмотрел в Женькино лицо, - ты просил схему коммуникаций - вот она, - он достал из другого кармана скомканную бумажку и вложил в руки Юте. Чуть прихрамывая, он направился из медотсека, - Женька в безопасности. Пора думать о Санни.
   Юта недоуменно посмотрел сначала на карту, потом на Харпера и бросился за ним вдогонку:
   - Ты чего хромаешь?
   - Подвернул, когда прыгал.
   - Куда прыгал? - Юта был не столько удивлен, сколько растерян. Он знал, что Харпер -"голова", но никак не думал, что он способен что-то предпринять, и тем более рисковать жизнью. Он оторопело глядел то на Харпера, неторопливо ковыляющего к мостику, то оглядывался на автохирург, в котором находилась Женька. Похоже, Харпер, сам был в шоке от произошедшего.
   - На "Да Винчи".
   - Харпер! - крикнул Юта. - Что случилось?
   Юнец повернулся к Юте и махнул в сторону медотсека:
   - Она - Посланник, - он шатко направился дальше.
   - Что? - тихо спросил Юта.
   - Она - Посланник, - просто ответил он, - Только чей?
   - Черт, - у Юты опустились руки.
   - Я и его видел. Он не в лучшей форме.
   - Такое бывает?
   - Наверное. Не зря же их так тянет друг к другу...- пожал плечами Харпер и остановился, - я устал.
   - Ты - герой, - Юта потрепал его по плечу.
   - Ай, пара пустяков, - попытался улыбнуться Харпер, - я сам еще не понял, что сделал. Что дальше?
   - Я связался с Айроном. Он попробует сделать все, что может. Нам рядом с Санни появляться нельзя.
   - Сколько у нас времени?
   - Не знаю. Все внимание пока сосредоточено на командире. Женьку не ищут. А она-то сама знает, кто она?
   - Нет, но потом поймет. Ну и повезло же нам!
   - А что по поводу двух Посланников у хранителей тайны зарлулу ничего нет? - ухмыльнулся Юта, но Харпер не обиделся:
   - Нет. Я только боюсь, что напрасно все. Что делать, если у Айрона ничего не получится?
   - Будем спасать хотя бы Женьку.
   - А Санни?
   - Он выкрутится. Для него главное - Женька, а она в безопасности. Он сможет рисковать.
   Харпер задумался. Юта скорее всего был прав. Что-то лучше, чем ничего. Он тяжело опустился в пилотское кресло. Опять ждать. А что, если им запретят выход, что, скорее всего, и будет? Снова рисковать и маневрировать в поле планеты? Но в это раз может так не повезти, как в прошлый.
   Юта сел рядом. Он тоже напряженно думал. Тишина казалась давящей на плечи. Он грыз кончик грифеля, чувствуя, как напряжение постепенно нарастает. Айрон пронюхал, что "Да Винчи" будут готовить к отлету. К тому моменту как Юта появился возле него, техниками он был уже осмотрен. Баки и вода были закачаны полностью. Прошмыгнуть на корабль было проще простого, учитывая рабочую суету и синюю униформу техника, подкинутую Айроном. Юта был в курсе, что Санни с новой командой ЦСО собираются отправить на Адаллон. Загвоздка была именно в этом: с новой командой. Это означало, что ни Юта, ни Харпер, ни тем более Женька на "Да Винчи" не попадут. Юта без конца задавал себе один и тот же вопрос: почему? Теперь он был почти уверен, что знает ответ. Его принес Харпер. И, возможно, Миецо знал то же самое.
   Юта заметил подъехавший к "Да Винчи" погрузчик: продукты питания. Он надвинул кепку на глаза, ссутулился и поспешил открыть грузовой отсек. Сердце колотилось - конспирация была ни к черту. Так глупо он себя еще не чувствовал. Было даже стыдно. Юту легко можно было вычислить, в два счета - по крайней мере, ему так казалось.
   - Эй, друг, помоги! - крикнул ему человек, спускаясь с погрузчика, - продовольствие доставлено. Помоги-ка мне вот с этими двумя холодильниками. Заморозка - самое эффективное средство для скоропорта!
   Юта искоса взглянул в его лицо: худощавое, с глубокими пролегшими морщинами на лбу и вокруг рта.
   - Хватайся, - проговорил он, - мне одному не унести.
   Юта безоговорочно ухватился за ручку и поднял один край. Холодильник был тяжелым. В душе появилась надежда.
   - Ну, понесли? - скомандовал техник и они подняли один холодильник.
   - Стой! - за спиной они услышали голос. Юта похолодел. К ним приблизился солдат. Вооруженный.
   - Ну вот! - техник отпустил ручку холодильника и тот с грохотом упал обратно. Юта не удержал и тоже отпустил.
   - Открывай, - солдат подошел вплотную, - проверка груза.
   - Проверка, так проверка, - пожал плечами худощавый техник и наклонился, чтобы открыть замки. Юта помог. Крышка открылась, выпуская клубы холодного пара. Солдат покопался в ящике и закрыл его:
   - Второй.
   Второй холодильник тоже был досмотрен. Надежда покинула Юту также быстро, как и появилась. Он разом сник. Время, видимо, выходило. Раз груз досматривали, значит, сигнал уже пошел. Юта оказался прав. Придется спасать хотя бы Женьку.
   - Ну? Чего встал? Хватайся! - Юта вновь уцепился за ручку и они внесли холодильник в шлюз. Скрывшись в его темноте, техник быстро сказал, - Я от Айрона. Груз в холодильнике. Двойное дно - фокус, понимаешь?
   Оторопелый Юта кивнул.
   - Пошли за вторым, а то подумают, что мы тут секретничаем, - они вышли за вторым холодильником и поставили его рядом с первым, - распакуете, когда покинете базу. Времени у вас ноль. Где девушка?
   - Здесь, - доверившись, ответил Юта.
   - Передайте ей привет. Когда-то она вытащила меня из-под завала. Я - наследник Оппенгеймера и не забываю добра. Удачи! - быстро сказал он и покинул "Да Винчи".
   Юта, на бегу скидывая халат техника, проревел:
   - Харпер, заводи!
   Он не услышал его ответ, но почувствовал, как "да Винчи" задрожал, набирая обороты. По доку разнеслась сирена. Обслуживающий персонал кинулся врассыпную, пытаясь покинуть отсек. "Да Винчи" сорвался с кильблоков и сдал назад, освобождая себе место для разворота.
   - Сеть! - закричал Харпер, - Они кидают сеть!
   - К черту сеть! Включай защиту и полную мощность!
   Юта забежал на мостик и с размаху влетел в пилотское кресло:
   - Орудия к бою! - скомандовал он, понимая, что выпускать из отсека их не собираются.
   - Есть орудия к бою! - ответил Харпер, у которого открылось второе дыхание.
   - По воротам - огонь!
   - Есть огонь!
   Укрепленные ворота разлетелись в клочья, и остервенелый "Да Винчи" устремился вперед. Харпера вдавило в кресло, но он успел бесовски свистнуть и выкрикнуть:
   - Давай, твою мать, разнеси эту хреновину!
   - Защита? - быстро спросил Юта.
   - Полная мощность!
   - Боеготовность?
   - Сто процентов!
   - Что по базе?
   - Мы уходим, командир, уходим!
   - Внешняя атака?
   - Отсутствует!
   Юта откинул голову: прорвались. "Да Винчи" быстро уходил, оставляя позади Соломон. Стечение обстоятельств? Удача? Или им позволили уйти? Юта встал со своего места, как только гравитация выровнялась. Харпер соскочил и запрыгал:
   - Мы сделали это!
   Юта обернулся и покачал головой:
   - Я не думал, что ЦСО можно так обставить.
   - Можно, если у тебя нет плана, который можно просчитать.
   - Да герой, герой ты, Харпер, - побаловал его самолюбие Юта.
   - Гений!
   - Погони нет, гений? - осведомился Юта.
   - Нет!
   - Тогда пошли распаковывать посылку, - Юта повернулся к выходу.
   - Погоди, - тон голоса Харпера сделался серьезным, - нам письмо.
   Юта помрачнел:
   - Выведи на экран.
   Спустя несколько секунд на большом мониторе показалось лицо Миецо. Юта виновато опустил голову.
   - Умники, - произнес директор и сделал большую паузу, - я вас недооценил. Таких отчаянных бойцов у меня еще не было. Куда путь держите?
   - На Адаллон, сэр, - ответил Юта и поднял голову в знак своей непреклонности.
   - Рано, - Миецо пошевелился в своем кресле, - прокатитесь до Юпитера, заберите Майла. Он может пригодиться. Преград я вам чинить не буду, но официально вы - вне закона. Иначе меня не поймут, - Юта не верил своим ушам: им дали уйти. - По-другому было нельзя, - словно читая его мысли, продолжил Миецо: - Я директор, но я руковожу не один. У меня есть Совет и я должен к нему прислушиваться. Думаю, вы уже поняли, из-за чего весь сыр-бор?
   Юта кивнул:
   - Два Посланника?
   - Именно. Но, как я вижу, их предназначение - быть вместе. Не знаю почему. Совет со мной не согласен, но я на вашей стороне. Как заберете Майла - берите курс на Адаллон. И пусть удача будет с вами.
   - Спасибо, сэр.
   - Не за что. И помните: в единстве сила. Я буду ждать известий.
   - Есть, сэр.
   Экран потух. Харпер осторожно спросил:
   - Ты ему веришь?
   - Почему-то да, - не колеблясь, ответил Юта, - проложи курс на Юпитер, а я пойду, а то Санни в ледышку превратится.
   - Так он где? - непонимающе смотрел на него Харпер.
   - В холодильнике.
   - Где?!
   - В холодильнике. С десертными фруктами.
   - Ничего себе десерт, - Харпер отвернулся, выполняя команду Юты.
   - И еще, - Юта остановился на пороге мостика, - как закончишь - всем спать. До Юпитера - три часа пути, если пойдем на больших оборотах. Этого как раз хватит, чтобы сил набраться.
  
   Воздушный гигант был зол. Он покрылся черными тучами, сыпя гром и молнии, словно разгневанный Юпитер. Названия люди никогда зря не давали. Гроза бушевала третьи сутки и прогнозы были неутешительными: еще сутки в лучшем случае и никакой связи с Мортаром. Юта решил переждать бурю на орбите, учитывая, что изначально он поторопился: трех часов на восстановление сил оказалось мало и не только ему, не говоря уже о Санни и Женьке. В автохирургах им предстояло провести по меньшей мере еще часов по четырнадцать. Харпер проспал сутки. Умаялся. Это было более чем простительно: он выдержал свое боевое крещение. Юта много думал о том, что если бы не его поистине геройский поступок, то Женьку им бы пришлось оставить на Соломоне. Как бы Миецо к ним не относился - он бы не пошел против своего Совета, учитывая, что они мало того, что действовали незаконно, так еще и разнесли док. Как Миецо будет оправдываться - Юта не представлял, но решил, что и у директора должны быть проблемы. Не только же у них!
   Сидя в одиночестве в полной тишине, он думал о людях, которые его окружали. Были ли они людьми на самом деле: гений и два Посланника? Крайне гремучая смесь. Конечно же, он помнил казавшиеся в то время надуманными умозаключения о том, что, несмотря на свою любовь к Алешке, Женьку к Санни как магнитом тянуло. Да и он лишь только ее увидел - тут же голову потерял. С маху. Такое просто не происходит. Теперь Юта понимал, что так оно и было. Интересно, долго ли Женька бы сопротивлялась своей сущности, будь Алешка жив? Как долго он смог бы конкурировать с Санни? А может, эта сущность так бы в Санни и не проснулась? Юта вдруг подумал о том, что Санни, сам того не ведая, навлек на Женьку цепь смертей, которые только способствовали их сближению. Или это и есть предназначение?
   Для Юты все части мозаики вдруг сложились в одну картинку. Если предположить невероятное, что Женька и Санни были рождены друг для друга, то конкурентом номер один был Алешка и, конечно же, его ребенок, который не должен был появиться на свет. Так и вышло. Орудием выступил влюбленный Брэд Дэвис. Это происходит уже после знакомства Женьки с Санни. А свел их вместе ЦСО. Спланировано это быть не могло, иначе сейчас Центр бы отреагировал более адекватно, если только не захотел удостовериться в своей правоте. Юта даже думать об этом не хотел, предпочитая отдать голос за судьбу. Так было спокойнее. Теперь дальше. Брэд Дэвис, понимая, что сделал плохо, улетает из Солнечной системы и его место занимает Санни, но в силу определенных обстоятельств, позволяет ухаживать за Женькой Мейсону. Каков финал? Мейсон гибнет в бою. Он приносит себя в жертву, чтобы защитить Женьку, а заодно дать зеленый свет Санни. И тут опять появляется Брэд Дэвис со своей садомазохистской любовью и... гибнет. Кто следующий? Юта постучал по приборной панели. Стук получился нервным. Следующим по расчетам Юты должен был стать Джон Майл. Он не замахивался на Женьку и уж тем более не стремился соперничать с Санни, но он ни за что бы так не отреагировал на известные события, если бы относился к Женьке, как к Сашке, или хотя бы нейтрально. В глубине его души были определенные чувства, которые он умело маскировал, да и сам в это поверил: он любил Женьку как отец, но по мнению Юты это было несколько иначе. И если попытаться выстроить закономерность, то Майл - станет жертвой. Юта ужаснулся: будет ли когда-нибудь конечное звено этой цепочки? Его размышления не казались ему бредовыми, но он поерзал в кресле от неудобства. Было очевидным: знакомство с Женькой ни к чему хорошему привести не могло. Тогда почему все остальные не пострадали? Из-за того, что питали к Женьке либо дружеские, либо нейтральные чувства, но никак не более глубокие? И что ждет его самого в окружении этой парочки Посланников? Юта поблагодарил себя за то, что у него хватило ума не влюбиться в Женьку, хотя так хотелось! Испытание он прошел. Это радовало. По крайней мере теперь он знал наверняка, что любовь может быть не только созидательной, но и разрушительной, губительной, и даже смертельной.
   Он услышал шаги и развернулся. На мостик вошла Женька. Юте показалось, что он даже видит ее по-другому, хотя ничего не изменилось - только волосы распустила. Запасной комплект формы ЦСО сидел на ней превосходно. Далеко не каждому к лицу офицерская форма. Для Женьки, пожалуй, она была создана. "Еще одно предназначение", - сдавленно подумал Юта и произнес:
   - Привет. Я думал ты еще будешь отсыпаться.
   - Видимо, меня меньше обтрепало, чем Санни, - пожала плечами она, - у меня до сих пор такое чувство, будто бы голова гудит. А мы что, опять бежали?
   - Ну да, стиль у нас такой.
   - Шутишь?
   - Да нет, док разнесли. Бежали, а потом выяснилось, что Миецо нас бы и догонять не стал.
   - Что это значит?
   - Да ничего хорошего. Теперь официально мы и в ЦСО вне закона.
   - А неофициально?
   - Миецо на нашей стороне.
   - Ты ему веришь?
   - Верю.
   Женька переступила с ноги на ногу и села напротив Юты:
   - Ричи, как ты можешь ему верить, если он чуть нас не сгубил?
   - Ну, он же не может стоять вне закона. У него принципы, правила, которым он должен подчиняться...
   - Ага, сраная, извини, гуманность.
   - Пусть она и сраная, - кивнул Юта, - но зато если бы не Миецо, мы бы сейчас спокойно не болтались на орбите Юпитера, а мотались где-нибудь по Рукаву на бешеной скорости от ЦСО или от Земли, а потом бы еще куда-нибудь влезли - и тогда еще и весь Рукав пошел бы на нас войной!
   - А то, что "благодаря" Миецо Санни чуть богу душу не отдал - ничего, значит?
   - Такова роль Посланника.
   - Я убить тебя готова, Ричи, - она прищурившись смотрела на него, но говорила слишком спокойно, чтобы в это можно было поверить, - если бы не Харпер, то и я, наверное, заживо бы сгорела в этой шахте.
   - Не догадываешься почему?
   - Нет. И знать не хочу, - отрезала она и вздохнула.
   Голова действительно еще болела. В висках было горячо. Она специально распустила волосы, чтобы не так заметны были свежие уродливые шрамы на висках.
   - Кстати, тебе привет, - Юта улыбнулся и обрадовался от того, что неожиданно вспомнил о забытом обещании, которое к тому же наверняка переключит их на другую тему разговора.
   - От кого? - на ее лице появилось сначала любопытство, потом элемент удивления. Она быстро сопоставила в голове все, услышанное от Юты, и предположила, - Неужели от капитана?
   - Да нет. С ним нам еще только предстоит увидеться - гроза! - он указал ей на монитор, на котором отчетливо было видно бешеное вращение воздушных масс, - Впрочем, как всегда, - добавил он уже больше для себя, - так не догадываешься?
   - Сдаюсь, - Женька откинулась на спинку пилотского кресла и приняла позу ожидания.
   - Он назвал себя наследником Оппенгеймера. И добавил, что обязан тебе жизнью. Не припоминаешь? - он испытующе смотрел на Женьку, но по ее виду нельзя было сказать догадалась она или нет, тогда он дал последнюю подсказку. - Он сказал, что ты вытащила его из-под завала.
   - А! - Женька аж привстала от удивления и тут же изменилась в лице. - Да ты что?! Я помню, да и то смутно, как помогла какому-то парню, когда вода топила забои... - она задумалась, - как он оказался на Соломоне?
   - Этого я не знаю. Он сказал, что знаком с Остином Айроном, помог нам вытащить Санни и сказал, что помнит добро.
   - Услуга за услугу, значит... - она в раздумье покусала губы, не торопясь высказывать в слух свои умозаключения, - вот тебе и случайности, - заключила она, - знаешь, иногда кажется, что все случайности, которые с нами происходят, как бы парадоксально не звучало, но не случайности, а закономерности.
   - Кажется? - осторожно спросил Юта. - Или так оно и есть?
   - Ты на что-то намекаешь? - прямо спросила Женька.
   - Да в общем-то нет, - пожал плечами он, - но боюсь, что ты права.
   - И что, есть факты, подтверждающие выводы?
   - Тебе нужно с Санни поговорить. Он, я думаю, знает больше и будет более ценным собеседником.
   - Значит, что-то случилось...- Женькин взгляд остро искал, за что бы зацепиться, но не находил. Юта умел скрывать то, что не хотел говорить и она отступилась, - А Адаллон? Накрылся медным тазом?
   - Ну почему же? - посмеялся Юта. - Вовсе нет. Миецо посоветовал нам забрать Майла - вдруг он пригодится? Он же все-таки парламентер. А после этого уже брать курс на Адаллон. И если у нас все получится, то ЦСО встанет на нашу сторону. Все просто.
   - На готовенькое захотели, - покачала головой Женька, перебирая кончики волос, - а если Майл не согласится?
   - Согласится, он же патриот, - уверенно заявил Юта.
   - Да как знать.
   Женька оттолкнулась от подлокотников и одним рывком встала. Буря на поверхности планеты, кажется, начинала стихать. Она попросила дать увеличение и вывела картинку на тактический экран. Она не ошиблась. Грозовой фронт смещался на восток. Время их пребывания на орбите сокращалось. И время относительного покоя тоже. Думать о вопросах, требующих решения, совсем не хотелось, поскольку просто надоело. Что толку их себе задавать, тем более, что буквально с каждым днем их становилось все больше. Еще несколько дней назад она была под юрисдикцией ЦСО, а теперь - вне закона. Может быть, это она такая неправильная? И все проблемы только из-за нее одной? Когда-то она уже думала об этом, но ответа так и не нашла. Какой смысл искать его теперь?
   - К посадке Санни проснется? - спросила она, повернув голову вполоборота.
   - Сомневаюсь. Ему не сладко пришлось. Его же вытащили из автохирурга на базе, засунули в холодильник, чтобы пронести на "Да Винчи", в общем...
   - Артисты, - усмехнулась Женька, - Миецо, наверное, теперь понял, что мы и без его помощи можем кое-что. Мы ему хоть нос утерли?
   - Еще бы. Он даже признался, что недооценил нас.
   - Хорошо.
   Она удовлетворенно кивнула головой и продолжила созерцать картинку. На Юпитере она ни разу не была, только слышала восхищенные рассказы от Майла. Конечно, Юпитер был его родиной, а про родину плохо говорить не принято. Ее мысли так или иначе, но все это время постоянно возвращались к Майлу. Одного только взгляда на Юту было достаточно, чтобы понять: говорить с капитаном придется ей. Стоит ли заранее готовиться, если Майл сам не готов к этой встрече? Она немного нервничала. Пока немного. Все начнется, когда они встретятся лицом к лицу. Она нахмурилась и вернулась обратно в кресло, сложив пальцы рук "домиком", мысленно настраивая себя на благоприятный исход дела. Майл был в выигрыше: он находился на своей территории и легко мог выгнать незваную гостью. В этом случае Женька решила: унижаться не будет. Если Майл настолько туп, что на первое место может поставить личные отношения - пожалуйста. Пусть остается и живет дальше спокойной жизнью.
  
   - Эн, черт! - Юта выбежал навстречу старому другу Энтони Хоурсу, - Как я рад тебя видеть!
   - Они крепко обнялись и Хоурс, забыв о своем положении, расслабился:
   - Ну, Ричи, чертяка! Живой!
   - Да живой, живой!
   - Ну ты гусь!
   Женьке со стороны было интересно. Она остановилась на полпути, с легкой улыбкой наблюдая за ними. На миг она совсем забыла о том, зачем они здесь, и почувствовала настоящую радость от того, что где-то еще есть люди, способные испытывать восторг от встречи друга. Она все же подошла к смеющимся довольным друзьям и Юта вовремя повернулся. Он протянул руку, показывая на Женьку:
   - А это...
   - Женя, - Хоурс протянул руку Женьке, - узнал. Джон когда-то давно показывал вашу фотографию, а у меня прекрасная зрительная память, - Женька в знак понимания склонила голову, - Энтони Хоурс, - наконец, представился он,- мэр полиса Мортара.
   - Очень приятно, - Женька ответила на жест приветствия, пытаясь разгадать, что же ему о ней известно? Рассказывал ли Джон своему другу о том какая она на самом деле?
   - У нас еще два пассажира, - пояснил Юта, - спят. Устали.
   - Ну, мы решим эту проблему. Когда проснутся - мои люди их проводят. Или вы хотите...
   - Да нет, Эн, пусть отдыхают, - кивнул Юта несколько поспешно и развернул его в сторону города, - не хочешь нас пригласить?
   - Да, конечно! - спохватился Хоурс. - Надо еще эту развалину притащить! А то он чуть ли не аскетом стал! - Хоурс хохотнул, подталкивая Юту и Женьку вперед. - Что вы с ним сделали?
   - Все так запущено? - осведомился Юта.
   - Ну-у, не то, чтобы уж совсем, - как-то неуверенно ответил Хоурс, - да ну его! Ты же знаешь, Ричи, он всегда замороченный был! А вы? Как вас к нам занесло?
   - Да вот, хотели слюнтяя нашего на дело подписать.
   - Большое дело?
   - Я бы даже сказал - значительное.
   Энтони некоторое время шел молча, глядя себе под ноги.
   - Это значит, что вы ненадолго? - спросил он несколько раздосадовано.
   - Угадал.
   Хоурс вздохнул и засунул руки в карманы брюк:
   - Мне так осточертела ваша деловитость! - признался он и повернулся к Женьке. - Они такие зануды! Всегда делают вид, что мир спасают!
   Женька улыбнулась, но промолчала.
   - И где наш спасатель народный? - съехидничал Юта, подстраиваясь под неторопливый шаг Энтони, - Говоришь, затворничает?
   - Ну да, прилетел несколько месяцев назад: всклоченный, злой, как собака, матерился!
   - Да ну! - изумился Юта, - Интеллигент матерился!
   - Да! И при этом весьма профессионально, представляешь? - он опять повернулся к Женьке. - Я дико извиняюсь за столь неприличные подробности, - Женька кивнула, принимая извинения, - но Майл меня достал! Неделю он не выходил, а потом вдруг изъявил желание работать у меня.
   - Ополоумел. Точно, - Утвердительно сказал Юта. - А чего это он злой, говоришь, как собака, был?
   Женька мысленно была благодарна Юте за его последний вопрос. От ответа на него многое зависело.
   - Откуда я знаю? Он мне не докладывался. Сказал только, что устал и уходит на покой.
   - Ну это мы еще посмотрим. Тоже мне, покойничек, на покой он собрался, - недовольно побурчал Юта, - Майл в последнее время так нюни распустил, расслабился... Надо его растрясти.
   - Трясите липку, - согласился Хоурс, - напрягает он меня. Точнее, расстраивает. Не узнаю я его. После войны он совсем замкнулся. Часто жену вспоминает.
   - Он очень любил Монику, - сказала Женька, оправдывая поведение капитана. Она представляла, как ему одиноко. Возможно, он даже чувствовал, что его предали и как мог пытался избавиться от этих мыслей.
   - Вы ее знали?
   - Лично - нет. Но я знаю, что семья для Джона слишком много значила.
   Женька неожиданно поняла, что сама ответила на мучивший ее вопрос: почему же так капитан остро отреагировал на то, что ему довелось узнать? После потери Моники и детей единственной его семьей стали ребята. И он, конечно же, перенес все свои святые ценности на них. Естественно, что то, что он увидел, никак не вписывалось в его представления о семье, о тех, кого он, как думал, знал, кому верил. И единственным способом справиться с разочарованием был побег. Итак, все дело было вовсе не в формуле Женька - убийца, Санни - соучастник, а в ценности непогрешимости семейных уз. Тем сложнее Женьке было сейчас. Разобравшись в ситуации, Майл, может быть, и понял, чем был вызван Женькин поступок и понял по-настоящему, без предвзятости, но как его убедить вернуться в семью? Только лишь с помощью чувства долга, на которое ставил Юта? Женька поняла, что работа ей предстоит не легкая. Она поправила пряди волос, будто бы непринужденно выбившиеся из прически, надвинув их на виски. Ей не очень хотелось, чтобы Майл начал встречу с неприязни и вопросов.
   Они дошли до здания мэрии, и Женька подумала: что на Юпитере было такого, что Джон так восхвалял, кроме культуры айя? Пока она этого не поняла.
   - Кстати, а где сейчас Джон? - поинтересовалась она, поднявшись по ступенькам, стоя у входа.
   - Дома. У него выходной, - ответил Хоурс и добавил, демонстрируя свою проницательность, - видно, вы сильно торопитесь, что даже чаю не попьете?
   - Я - да, - твердо сказала она, - не сочтите за бестактность, мистер Хоурс, но у нас действительно мало времени.
   "Да, Женька берет быка за рога сразу", - подумал Юта и предложил:
   - Слушай, Эн, чай буду я. Ты же нам поможешь?
   - Да без проблем. Можно было и не сомневаться, что ты не усидишь! Всегда так! Неожиданно, как снег на голову и держи быстрей, пока не растаял! Горе с вами! - Хоурс вошел в здание, оставив Юту и Женьку на крыльце. Они еще услышали, - Быстрей бы ты постарел и ушел на пенсию, стал немощным, может, тогда будешь уделять старым друзьям достаточно внимания!
   - Сочтемся! - крикнул Юта, уверенный, что Хоурс его непременно услышит, и повернулся к Женьке, взяв ее за плечи. - Ну держись. Майл будет сопротивляться, но послушает только тебя.
   - Мне бы твой оптимизм, - усмехнулась она и забралась в легкий флайер.
   Энтони Хоурс был любезен. Он вышел на крыльцо и кивнул ей:
   - Мой водитель вас сопроводит.
   - Спасибо, - ответила она и подмигнула Юте.
   Потеряв их из вида, Хоурс произнес, задумчиво глядя в даль:
   - Милая девушка, но очень сложная.
   - Не то слово, - согласился Юта.
   - Почему ты не хотел, чтобы я предупреждал Майла о вашем прибытии?
   - Хотел сделать приятный сюрприз.
   - Ой-ли, Юта? - Хоурс пристально посмотрел в его глаза. - Я знаю тебя не первый год. Случайности происходят с кем угодно, но не с тобой.
   - Хоурс, не приставай, пошли чай пить, - предложил Юта, положив другу руку на плечо.
   Хоурс лишь покачал головой в ответ. Юта изменился. Он больше в нем не видел задорного молодца и забияку, которым всегда знал, и каким он был во время последней встречи. Он смеялся, но этот смех не был веселым. Юта был озабочен. И не только тем, что им приходилось возвращаться на Юпитер за Майлом. Помимо этого было что-то еще. То, о чем Юта думал постоянно, даже когда потягивал ароматный чай, заедая хрустящими кусочками печенья. Хоурс чувствовал себя неуютно. Он сидел напротив старого друга, а ощущал его знакомым или приятелем. Он не чувствовал единения, которое было всегда. Связано ли это было с проблемами, которые его волновали? Хоурс надеялся, что это было именно так. Друзей терять он не любил. Он прекрасно помнил, как Джон три с половиной месяца назад появился на Юпитере: подавленный, отрешенный, он ни о чем не хотел говорить. Хоурсу он так ничего и не сказал, но Энтони и без того понял, что что-то произошло и развалине Майлу, который в один момент и вправду показался ему развалиной, нужна помощь. Энтони вытаскивал Майла из сознательного затворничества как мог, изо всех сил стараясь, чтобы тот только не оставался наедине с самим собой. Постепенно Майл вышел из своей комы и даже захотел работать. И вдруг, когда жизнь капитана понемногу вошла в колею, появляется Юта и она. И еще двое на борту, которые спят. Хоурс понимал, что Юта ничего плохого принести не может, в этом он был уверен, но вот взбудоражить, вывести из равновесия только успокоившегося Джона - запросто. И почему не он сам отправился к нему, как друг? Почему она? Женька показалась ему уверенной в своих силах, но что-то в ней было еще. Энтони перебирал в мозгу, что же это могло быть, но ничего не подходило. Что-то было и все. В конце концов, это не должно его беспокоить. Он очень удивился, узнав, что из системы Ареса их курс ляжет в систему Пальмиры. Подробно расспрашивать не стал, ему хватило на вполне определенный вопрос: "Зачем?", ответа: "Чтобы не профукать еще одну войну". По крайней мере, было теперь понятно, что Джон мог быть нужной фигурой - опыта переговорщика у него предостаточно. Но вот о какой войне идет речь? Энтони не очень хорошо понимал, но раз Юта об этом говорит - значит, это не секрет. А раз так, то нужно держать ухо востро. Возможно, это даже был намек на то, чтобы начать ненавязчивую подготовку. Знать бы только к чему готовиться.
   Они выпили уже по две кружки, а разговор так и не клеился. Юта старательно избегал тему, касающуюся Майла, говорил в общем. Но по просьбе друга он все же коротко рассказал о том, что было в его жизни после отлета с Юпитера вместе с Джоном и ребятами. Юта заметил Хоурсу, что Майл начал меняться еще на Херувиме, потом Земля, где он также перекладывал бумажки в администрации президента Уолиса, а ребята в это время задыхались в подземных катакомбах. Конечно же это наложило на него вполне оправданный отпечаток. Не нужно судить его за это. Хоурс верил в это, как и в то, что Юта говорит далеко не все, но не обижался, понимая, что каждый имеет право на тайны. Только отчего-то ему казалось, что у девушки, которую привел с собой Юта, тайн было намного больше, чем у них всех вместе взятых.
   Женька остановилась напротив большого строения. Культура айя пронизывала все. Наверняка в библиотеке на Давиде есть словарь, с помощью которого можно было перевести надписи, вырезанные на камне. Она слышала от Джона, что продукты творчества этого народа чуть ли не укрощают даже самый сильный гнев, но не верила до тех самых пор, пока не коснулась рельефных выступов стены дома, в котором жил Джон Майл. Волнение спало. Она почувствовала себя более свободной. Дверь была не заперта. От Юты она уже успела услышать, что Джон так расслабился, что даже дверь в дом не закрывает - заходи и бери, что хочешь. Это, конечно, было утрировано, потому что украсть что-то из строения айя было невозможно. Слишком много душевной теплоты было вложено в камень, про который не зря говорили, что в руках айя - камень оживает. Она оказалась в темном коридоре, лабиринт которого должен был привести ее к Джону. Но дома ли он сам? Женька нерешительно пошла вперед. Коридор освещался редкими светильниками. Искорки слюды чуть поблескивали в каменной породе стен.
   - Дома есть кто? - громко спросила она, но никто не ответил.
   Биокомом она пользоваться не решилась. Пусть она лучше встретится с Майлом лоб в лоб, чем примет отказ в общении. Она вошла в просторный зал и слегка улыбнулась: визор был включен, Майл спал на диване с газетой на лице. Зачитался. Она обратила внимание на то, что на низком столике рядом с ним стоял стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью, в котором еще плавали остатки льда. Женька осторожно взяла стакан - вода. Это искренне ее порадовало. Майл не утратил здравомыслие. Женька немного постояла рядом, затем села в кресло. Она решила не будить Майла, учитывая, что пришла в его дом вовсе не за тем, чтобы предложить двухнедельный отпуск на Кетонисе. Она сложила руки в замок и принялась ждать.
   К концу второго часа Майл, наконец, зашевелился. Он потянулся, стащил с лица газету и зевнул: громко, получая от этого видимое удовольствие. Он растер щеки, глаза и, не глядя потянулся за стаканом воды. Не обнаружив его рядом с собой, он приподнялся и замер:
   - Я что, вижу кошмарный сон? - с долей яда в голосе произнес он.
   Женька как вызов эту фразу воспринимать не стала. Она пришла с миром.
   - Да, - согласилась она, лишь разведя в воздухе руками, - можно сказать и так.
   Джон долго вглядывался в ее лицо. Оно не изменилось: те же глаза, губы. Тот же голос. Только офицерская форма ЦСО резала глаз.
   - Ты нашла себе новую работу? - спросил он, и Женька поняла, что речь идет об ее одежде.
   - Да нет, позаимствовала на время.
   Он замолчал, а она не знала с чего начать. Может, у Майла все давно перегорело и он уже способен здраво рассуждать, а она зря себя накручивает. Джон примял взъерошенные после сна волосы и сел.
   - Я бы хотела с тобой поговорить. Позволишь?
   - Валяй, - небрежно ответил он, скрестив руки на груди, будто бы защищаясь от нее.
   Женька нейтрального выражения лица не изменила.
   - Джон, мне особо плевать на наши разногласия и то, как ты ко мне относишься. Я по делу, - она взглянула на капитана. Его вид был достаточно пассивен, - или тебя устраивает твой образ жизни?
   - Вполне.
   - Ты прав. Иногда нам очень хочется покоя, - согласилась она, - и размеренная жизнь идет нам на пользу. Но для этого ли ты создан, Джон?
   Он нахмурился и отвернулся к визору, буркнув:
   - Говори, чего хочешь.
   - Я просто хочу, чтобы ты вернулся. Ничего личного - просто работа.
   - Ты думаешь, легко работать рядом с теми кто...
   - Джон, - она не дала ему договорить, - ты так ничего и не понял. Я не извинений пришла просить. И не отношения выяснять. У меня есть предложение, которое ты можешь либо принять, либо отказаться. И дело вовсе не в личных симпатиях и привязанностях. Сашкина политика уже дает о себе знать первыми жертвами...
   - Слушай, - теперь Джон перебил ее, - мне нет дела до ваших с Сашкой отношений! Если Санни нравится копаться в вашем женском белье - пожалуйста, - он встал и схватился за пульт, нервно переключая каналы визора.
   - Ты не понял, - настойчиво возразила ему Женька, - дело не только в Сашке. Сашка - это начальное звено большой цепи отвратительных последствий для человечества. И не спеши с выводами! - предупредила она. - Я думаю, если бы у нее не съехала крыша от жажды власти, то Алекс бы не застрелился, - она резко замолчала. В душе накипало раздражение от тупой упертости капитана, но отчаиваться было пока рано.
   - Застрелился? - переспросил Джон и сел обратно на диван. Женька поняла, что зацепила его и кивнула.
   - Когда?
   - Точно не знаю. Но, думаю, не от хорошей жизни.
   - А я не знал.
   - Я тоже. На днях вычитала в архивной газете, - она немного помолчала, давая Майлу сосредоточиться, и спросила, - ну так что? Мы в одной упряжке?
   Капитан долго сидел, откинувшись на высокую спинку дивана. Потом, наконец, спросил:
   - А в чем суть-то? Что вы от меня хотите?
   Это была почти победа, но Женька вида не подала.
   - Для начала мы должны быть вместе. В единстве - сила. Плана у нас нет, как всегда, но зато есть надежда. Согласишься ты или нет - мы все равно будем пытаться.
   - И куда же вы собираетесь?
   - На Адаллон.
   - Куда?! Да вы чокнутые!
   - Не меньше, чем ты. Не все так просто, Джон, как кажется. Адаллон хоть и ужасен, но в нем наше спасение. Тебе тяжело в это верить, слушать, но у нас нет выбора. Или человечество гибнет вместе с нами, или мы хотя бы попытаемся что-то сделать. Вот так, - она опять развела руками, давая понять, что больше не скажет ничего определенного, - выбор за тобой.
   Капитан задумался. Когда он появился на Юпитере три с лишним месяца назад, он действительно был раздавлен. Но постепенно пришло осознание того, что он был не прав. То, что сделала Женька - это ее поступок и ей за это отвечать. Он не судья. Но отправиться на поиски "Да Винчи" он тоже не мог. Извиниться или простить - тоже. Вот он и остался, терпеливо справляясь со своей судьбой, фантазируя в свободное время на тему их встречи. Всякий раз эти фантазии заканчивались одинаково: Женька просила прощения, Джон благородно прощал, и все были счастливы. В действительности все оказалось иначе. Извиняться Женька не собиралась, но зато предлагала вытащить Джона из рутины, на которую он сам себя обрек.
   - Я согласен, - выдавил из себя капитан. Все-таки он хотел бы видеть себя в роли победителя.
   - Я знала, что ты с нами, - она с легкой улыбкой склонила перед ним голову, - мы верили в тебя.
   - Ну и? Когда вылетаем?
   - Сейчас, - она встала с кресла и расправила затекшие плечи.
   - Кто в команде? - осведомился Майл. Он воспрял духом. Глядя на Женьку, он не ощущал в себе той волны ненависти, негодования и непонимания, что чувствовал при последней встрече. Наоборот, она зажгла в нем жажду действия. Он словно очнулся ото сна и был этому искренне рад, лишь бы только она сама не напоминала ему о событиях, которые он пытался забыть последние три месяца.
   - Юта, Харпер, Санни и теперь ты. Собирайся.
   Джон остановился посреди комнаты и пожал плечами:
   - Да мне и взять-то нечего.
   Он бросил прощальный взгляд на обстановку и они покинули дом. Дверь Джон запирать так и не стал. Ступая по палубам "Да Винчи", поднимаясь на мостик, он ощущал, как радуется его сердце. Он всегда думал: как можно все бросить и уйти? Он не жалел, что оставил дом и совсем не задумывался над тем, вернется ли туда снова. Но если выбирать между спокойной жизнью и опасностью - он выбрал опасность, и теперь ему хотелось самому быть благодарным за то, что его не забыли, не бросили и никогда не исключали из команды, как это сделал он сам.
   Он смотрел как "Да Винчи" быстро уносит его от Юпитера и гигант на глазах превращается в маленькую точку, но потом исчезли и она, а вокруг заиграло несметное количество всевозможных оттенков. "Да Винчи" вошел в подпространство, взяв курс на систему Пальмиры.
   Удивление - не то слово, которым можно было описать состояние Майла после того, как его ввели в курс дела. Он долго пыхтел, сомневался, но, в конце концов, признал как резонность, так и авантюрность предприятия. Единственное, что позволил себе опустить Юта - это причастность к посланнической миссии Женьки. Он до сих пор вглядывался в нее и не мог понять: что в ней такого, что она стала Посланником? Или она всегда им была? На вопрос Майла о шрамах, она ответила: "Не знаю, я сама еще ничего не поняла". Майл задумался и обратился к Юте, но тот только плечами пожал, перекладывая ответственность за владение информацией на Санни, который до сих пор еще был в автохирурге. Женька несколько раз подходила к нему, но ничего не менялось. Процесс восстановления шел медленно. Женька сжимала кулаки всякий раз, только вспоминая о той минуте, когда будто бы увидела его прямо перед собой, и атаковала расспросами Харпера, но тот только отмахивался, не пытаясь даже показать себя героем перед капитаном. Тот вынужден был заметить, что Харпер заметно повзрослел, на что Юта справедливо заметил: "Даже не представляешь на сколько, а мы все пропустили". Джону это ни о чем не сказало, и он предпочел часами сидеть, созерцая полутона подпространства, чувствуя, как "Да Винчи" все дальше и дальше уносит их от знакомых мест в бездну.
   Женька, по его мнению, стала не похожей на себя. Она не пыталась придумать какой-то план действий, сказав, что, либо пусть этим занимается Санни, либо пусть все идет своим чередом. Не могла же она сказать, что как только мысли ее заходят об Адаллоне, в душу закрадывается ледяной страх, а ночью, вместо снов, ее мучают бессмысленные кошмары. Она постоянно видела один и тот же сон: слепящий оранжевый шар надвигается на нее на бешеной скорости, а вокруг творится что-то непонятное: искры, молнии, какие-то энергетические потоки и руки, тысячи рук, которые протягиваются к ней и Женька просыпается. Тогда она шла в медотсек и долго сидела у автохирурга, бездумно наблюдая за символами на его индикаторе. Но ничего не происходило. Однажды она подумала, что так, наверное, около нее сидели ребята, когда она лежала в коме на "Матери". Под утро она возвращалась к себе и снова засыпала на несколько часов. А на следующую ночь все повторялось с той же последовательностью. Она пробовала поговорить с Ютой, но тот не знал, что ей ответить. Он догадывался, что Женькино состояние как-то косвенно было связано с состоянием Санни и накладывалось на ее собственную роль Посланника, но продолжал упорно молчать.
   Дни тянулись скучно, бесполезно. Одни и те же пейзажи уже не расслабляли, а лишь затуманивали разум, отнимали способность думать, оставляя лишь одну мысль: каждая секунда приближала их к страшной колыбели истории Вселенной под названием Адаллон.
   Джон сидел в кресле, играя с грифелем, глядя, как Харпер с умным видом просматривает справочники, забитые в бортовой компьютер "Да Винчи".
   - А у Женьки с Санни как? - поинтересовался он у Юты, который оказался умнее всех, захватив с собой с Юпитера какую-то популярную книжку, коей и наслаждался в последнее время, не желая ни с кем делиться. Мол, думать было надо головой. Джону было жаль одного, на "Да Винчи" не было библиотеки. Оно и понятно. Это был военный исследовательский корабль, но Майл решил, что это недочет. Раз есть оранжерея, значит, должна быть и библиотека. Он подумал, что как-нибудь непременно займется этим вопросом и при первом же удобном случае укомплектует "Да Винчи" парой десятков хороших изданий.
   - Я свечку не держал, - не отвлекаясь от чтения, ответил Юта.
   - Да я не в том смысле, Ричи, ты вечно все перевернешь с ног на голову.
   Юта закрыл книгу и отложил ее в сторону:
   - Ну, чего пристал, Майл, видишь, культпросвет у меня, ликбез!
   - Вот и меня просвети, - настаивал капитан.
   - Ладно. А почему эта тема вдруг тебе интересной стала? - Юта еще дальше убрал книгу, что означало его готовность к разговору.
   - Не знаю, - пожал плечами Джон, - что-то в ней появилось новое. Не могу уловить.
   - В поведении?
   - Да нет, в облике, пожалуй, - размышлял вслух капитан.
   - Прическу поменяла?
   - Юта, иди к черту, я пытаюсь поговорить с тобой серьезно! Понимаешь, раньше она была совсем другая. Она была, как неживая. Она что-то делала, говорила, чувствовала, но в ней не было столько жизни, как сейчас! Я вижу это даже в моменты ее полного бездействия!
   - Ну, друг мой, одной платонической любви мало, чтобы начать жить, а вот физическая любовь делает чудеса, поверь уж, - многозначительно сказал Юта и прикусил язык: на мостик вошла Женька.
   Майл невольно вздрогнул. Женька по его мнению относилась к той редчайшей породе женщин, кому к лицу была военная форма. Она не портила фигуры, не оттеняла естественной красоты лица и не съедала черты женственности. Говоря как-то об этом с Ютой, он выяснил, что так думают буквально все, кто видел ее в форме хоть раз. Странно. Мнения людей относительно одного и того же факта обычно редко совпадают. Видимо, это был не тот случай.
   - Как дела? - спросила она.
   - Ты опять ночь не спала? - осведомился Юта и по его виду было видно, что вопрос был задан не формально, - Тот же сон?
   Женька кивнула:
   - Через сколько мы выходим из подпространства?
   - Пара часов.
   - Понятно.
   Она заняла свободное кресло, предпочитая ждать здесь. Ей было известно, что точка выхода лежала на приличном расстоянии от системы Пальмиры, но они решили, что так будет лучше, потому как если военный корабль появится из ниоткуда в поле Адаллона - это было бы просто безрассудством. А так они оставляли за собой шанс уйти.
   Женька чувствовала себя неважно. Болела голова и подташнивало. Вероятнее всего от недосыпания. Но это еще не все. Сегодня она проснулась от неприятных ощущений в груди, а из носа неожиданно полилась тонкая струйка крови. Она даже напугалась, но потом успокоилась, убедив себя, что ей просто нужно поспать. Она прикрыла глаза, когда вдруг почувствовала на себе взгляд. Она открыла глаза: никто на нее не смотрел: Харпер по-прежнему читал справочники, Юта - книгу, Джон продолжал играть с грифелем. Никому до нее не было дела. Она нахмурилась. Все это начинало ей не нравиться. С тех пор как они с Санни стали близки - ее словно преследовали странности, которые иногда были просто пугающими. С долей иронии она подумала о том, что жизнь с Посланником не легка и подчас весьма опасна. Однако это не повод для побега.
   Женька сделала два глубоких вдоха и выдоха, восстанавливая участившийся пульс, но сердце забилось еще быстрее. На пороге мостика появился Санни. Секунду она сидела в раздумье о правилах приличия, но потом не удержалась, сорвалась с места и обняла его так крепко, как только могла. Он зажмурил глаза, оказавшись в плену ее объятий, ощущая ее близость так остро, будто бы не ощущал ее тысячу лет. Она ничего не говорила, словно боясь словом развеять сон, который, казалось, видела. Через минуту она отстранилась и долго смотрела в его глаза, пытаясь заглянуть в самую душу, а потом села, чуть придерживая голову рукой: от неожиданности она закружилась.
   - Привет, командир, как спалось? - с улыбкой спросил Харпер, на что Санни ему ответил:
   - Вот ты-то мне все и объяснишь, - он повернулся в сторону Юты, но вместо него увидел Майла.
   Капитан встал и первым подошел к нему, протягивая руку для приветствия. Санни его принял:
   - Я много пропустил?
   - Я - больше, - признался Майл, - И мне очень жаль.
   Санни кивнул в знак того, что их разногласия забыты. Он огляделся: мостик "Да Винчи". Последнее, что он помнил это зал переговоров, Женьку, которая спасла его, и то, что он узнал, о чем она даже не догадывалась.
   - Вам бы поговорить, - посоветовал Юта. По его серьезному виду Санни понял, что на борту не спокойно. Он сдвинул брови, подал руку Женьке:
   - Пойдем.
   - Только не долго, - предупредил Юта, - через час мы выходим из подпространства.
   - Я догадываюсь где?
   - Да, в окрестностях Пальмиры.
   Санни постоял, о чем-то размышляя, но высказывать ничего вслух не стал, предполагая, что на все вопросы ответит Женька. Они добрались до каюты, где Женька облегченно вздохнула, сев на кровать:
   - Я думала, это никогда не кончится.
   - Что именно? - Санни поставил стул напротив нее и сел, вцепившись в его спинку.
   - Ожидание.
   - Да, видимо я тоже долго ждал, раз толком ничего еще не понял. "Да Винчи", Майл - это как-то...немного не укладывается.
   - Еще как укладывается. Мы сбежали, забрали Майла и теперь все по плану.
   - И что, он легко согласился? - недоверчиво посмотрел на нее Санни.
   - Вполне. Мы слишком плохо о нем думали. А вообще он сильно заскучал. Устал от бездействия, - пояснила Женька, не решаясь задать висевший уже много дней в голове один и тот же вопрос, - так что нас уже пятеро. И мы идем по известному тебе курсу.
   - Понятно. Но это волнует меня меньше всего. Больше волнует другое: ты готова к тому, за что взялась?
   - В каком смысле? - она удивленно смотрела на Санни, - и почему я-то взялась? Если я не ошибаюсь, это ты начал, а я просто тебя поддержала!
   Санни встал и покачал головой. Он отодвинул стул в сторону и остановился перед ней, держа руки в карманах:
   - Ты за все это время так ничего и не поняла?
   Она напряглась:
   - Ты о чем? О зарлулу?
   - О тебе.
   - А что во мне не так?
   - Да нет, все так, только...- он облизал губы и замолчал, глядя на нее.
   - Что?
   Он переступил с ноги на ногу:
   - Скажи, как ты оказалась на "Да Винчи" с учетом того, что тебя взяли под охрану по приказу Миецо?
   - Ну, если быть до конца честной, то я бы, наверное, так до сих пор там и сидела, если бы не Харпер.
   - Женя, я не спрашиваю с чьей помощью, я спрашиваю: как?
   Она чуть заметно скривила губы в знак недовольства, но ответила, не меняя тона голоса:
   - По вентиляционной шахте.
   - И ничего странного в ней с тобой не происходило?
   Она смотрела в его глаза и понимала, что Санни точно знает, о чем говорит, но и ему это не доставляет удовольствие, поскольку в его глазах она видела лишь страх подтверждения его слов и мыслей. А может быть даже и опасений. Она вспомнила, как горели огнем руки и в голове словно разорвалась пуля, а виски предательски обожгло так, что она невольно принялась растирать их, словно пытаясь остудить неведомое пламя:
   - Честно говоря, - произнесла она, - ты прав. Я действительно не поняла и не понимаю, что происходит. Мы ползли через шахту и вдруг я почувствовала жар, руки в ожогах, в голове какой-то сумрак, а Харперу хоть бы хны! Я, наверное, какая-то неправильная, раз так сильно среагировала на то, что с тобой творилось... - она опустила взгляд в пол, - тогда мне показалось, что тебя убивают...
   - Почти, - усмехнулся Санни, - и они, может быть, и добились бы своего, если бы не ты.
   - Я-то здесь при чем? Преувеличиваешь, как всегда, - Женька встала и обошла Санни, чуть задев его за руку, - я думаю, все не так важно. Главное - мы все живы и мы вместе. Остальное - дело техники.
   - Ты точно ничего не поняла.
   Санни поймал ее за руку, остановив. Он смотрел на нее и отчего-то ему стало ее так жаль, что он, не выдержав, прижал ее к себе. В голове роем носились мысли, но одна из них стучала, словно колокол. Это были слова Миецо о том, что Женька не должна узнать о своем предназначении Посланника. Но почему? Что, включится какой-то тайный пусковой механизм? Миецо говорил эти слова до того, как на ней появились эти ужасные отметины, но не есть ли они тем самым пусковым механизмом? Женька действительно не осознает на себе отметины Посланника. Она наивно полагает, что это из-за связи с Санни. И она не знает главного, о чем знает Санни, но не знал Миецо, однако предупреждал. И что теперь? Прислушаться к его словам? Или оставить все, как есть? Кто сказал, что история повторяется? В конце концов, не зря же их двое, разнополых. Санни вслушивался в ее дыхание долго, пока, наконец, не отстранил ее на расстояние вытянутой руки:
   - Я объясню тебе, что ты видела. Я думаю, что шахта проходила как раз над залом переговоров. В этом все и дело. И я тоже как будто тебя видел. Я кричал тебе: "Беги!", но ты не слышала. Ты будто была вокруг меня, окутала меня, защищая что ли, забрала часть боли, которую я уже не мог терпеть и если бы сдался, то тогда они узнали бы все. Одной силы нагаа оказалось мало. Ты спасла всех нас.
   Она смотрела на него широко раскрытыми глазами:
   - Бред какой-то. Я вообще после этого момента помню все, как в тумане.
   - Не легко быть Посланником, правда? - искоса глядя на нее, спросил Санни.
   - Наверное, - она пожала плечами, - тебе виднее. Да и скорее всего страшно. Не легко быть мне твоей второй половиной, учитывая все передряги, в которые ты попадаешь.
   - Не легко, - согласился Санни и, сделав секундную паузу, добавил: - Особенно, если ты сама - Посланник.
   Молния не сверкнула. Гром не прогремел. Женька тронула себя за висок и села:
   - Это...
   - Да, это отметины Посланника.
   - И что же теперь будет? - растерянно проговорила она.
   - Не знаю, - он сел с ней рядом, сцепив руки в замок перед собой, - Миецо говорит, что двух Посланников в одно время история еще не знала.
   - Он что, в курсе?
   - Он был в курсе еще до того, как я узнал. Хотел сделать как лучше, а получилось, как всегда.
   - А что дальше? - она выглядела совсем потерянной.
   - Не знаю, милая, - повторил он, - по крайней мере, мы с тобой уживаемся. Нас друг к другу тянет, а значит, мы часть чего-то целого. И... береги себя, пожалуйста.
   - Почему ты об этом просишь? - вдруг спросила она, уловив в его голосе какой-то скрытый оттенок.
   - Потому что я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
   - Ты не договариваешь.
   - Просто нет времени. Пальмира ждет нас с минуты на минуту. И ребята тоже.
   Женька тяжело встала. От осознания услышанного стало как-то пусто на душе, и в то же время она почувствовала, как на плечи опять навалился какой-то груз. Об этом она не мечтала: быть частью истории. Скорее, это были Сашкины мечты. Женька всегда хотела уединения, спокойствия, но этого никогда и не получалось. И теперь вряд ли получится. Она с горечью подумала о том, что зря они купались в том озере в надежде оседлать судьбу. Все было предрешено. Возможно, и их встреча с Санни. Когда-то Женька думала, что они с Алешкой были рождены друг для друга, а теперь выходило, что это не так. Злодейка - судьба приготовила для нее другой подарок.
   Она вошла на мостик подавленная, молчаливая. Юта с Харпером переглянулись и посмотрели на Санни. Тот кивнул в знак того, что разговор состоялся. Для него не было секрета в том, что ребята догадались о Женьке. Если ее тащил Харпер, то он первый понял, в чем тут дело. Юта узнал автоматически, иначе он бы так не настаивал на разговоре с Женькой. А Джон? Джон, возможно, еще не в курсе. Ребята решили поберечь его нежную психику.
   - Ну? Что там? - поинтересовался Санни. Он занял место командира. Ребята решили, что командир должен быть один, учитывая, что кого-то другого в этой роли они сами не представляли.
   - Две минуты до выхода из подпространства. Ждем, - ответил Юта и добавил, опережая вопрос командира, - защита включена на полную мощность. Орудия к бою готовы.
   На две минуты все замерли наедине со своими мыслями. А после краски исчезли и "Да Винчи" окружил привычный пейзаж: звезды, черное пространство без дна и совсем рядом скопление - система Пальмиры. Когда-то это место было за пределами Рукава. Сейчас его окраиной и чуть ли не помойкой. Трудно представить, что именно здесь была колыбель разумной жизни. Теперь это место обходили стороной. "Да Винчи" вынырнул в пустоте. Вокруг не было никаких движений: ни реальных, ни информационных. Эфир был пуст, сканирование ничего не показало. Как будто они попали в мертвую зону. Это напомнило "мешок", в который угодил "Мотео" во время своего путешествия к нагаа.
   - Все чисто, - подтвердил Юта, - Что дальше?
   - Прокладывай курс на Адаллон. Пойдем на малых оборотах, - сказал Санни.
   Его вид был задумчивым. И задуматься было от чего. Хорошо они рассуждали на Соломоне о том, что нужно идти на союз с Адаллоном. Теперь Санни понимал, что не все так просто. Адаллон жил своей запрещенной жизнью, и ему дела не было до Рукава, как и Рукаву до Адаллона. С чего Адаллон должен заключать договор и выступить против такого сильного врага? Зарлулу, даже если они запрятаны где-то далеко в душе каждого адаллонца, уже наверняка не те грозные воины, о силе которых было сложено столько легенд. И с какой стати они должны защищать человечество, если сами оказались изгоями? Может быть, единственное, что они хотят - это чтобы их оставили в покое. И если так, то человечество ожидает судьба зарлулу: падение Солнечной системы, некогда одной из лидеров Лиги, а теперь, по иронии судьбы, занимающей столь же неприглядное место, как и Адаллон.
   Они миновали орбиту Эсцируса. Затишье казалось странным. Про это место рассказывали много отвратительных вещей, но что-то не было заметно, чтобы кто-то пытался их преследовать, палил во все стороны и шел на абордаж с невероятными требованиями. Напротив, те корабли, которые попадались, не реагировали на "Да Винчи" никак. Казалось, что они его совсем не замечали. Пальмира светила ярко, но не было в этой яркости того тепла и приветливости, которую ребята замечали всякий раз, приближаясь к Земле. Кроме последнего раза. И в этой мрачности свечения было определенное сходство. Возможно, это была общая похожесть миров, тронутых тулонцами: внешняя серость и гниль изнутри.
   - Заманивают? - предположил Джон.
   - Да запросто, - ответил ему Юта, - что будем делать, командир?
   - Запрашивай разрешение на пребывание в поле Адаллона и на посадку заодно.
   - Разрешение получено, - почти сразу же ответил Юта.
   - Нас что, ждали в гости? - удивленно спросил Джон.
   - Как знать, - сказал Харпер. Он встал со своего места и подошел к обзорному экрану, глядя, как Адаллон приближается все ближе, - мы особо ничего не знаем об этом месте, только так, верхушки... и, может, информация успешно просачивается и сюда.
   Женька чувствовала себя неуютно. Мало того, что ей постоянно казалось, что все на нее без конца глазеют, да еще от одного вида Адаллона мурашки бежали по коже. Они благополучно миновали новоявленные кольца планеты и вошли в ее поле. Плантации коримбского ореха выглядели идеально. Было понятно, что за ними бережно ухаживали. Отражатели были сооружены так, что свет Пальмиры с трудом пробивающийся сквозь плотное кольцо обломков Орагона, падал на поля в достаточном объеме. Такая забота удивляла тем больше, чем меньше что-то хорошее рассказывали об Адаллоне. Хотя, коримбский орех был здесь в чести - от чего же за ним не ухаживать?
   Поля сменились пустотой, в которой висел серый Адаллон. Окруженный, словно коконом, полями и кольцами, выглядел он мрачно, походя на тело жирного паука. Женька сглотнула. Это место ей не нравилось. Слухи о кровожадных адаллонцах пока еще не подтвердились воочию, а уже хотелось бежать. После полученного сдержанного согласия на посадку с ними так никто и не связывался. Идти в полном молчании было непривычно.
   "Да Винчи" сел на открытую площадку. Воздух был сухой. Света было недостаточно. Отныне здесь царили вечные сумерки. Они заметили, как к ним приближаются пятеро - человек? Внешне Адаллонцы были очень похожи на людей, но это было всего лишь внешне. Хамелеоны по природе, они никогда не показывали своего истинного лица, легко трансформируясь. Так ли ужасны они были на самом деле, как о них рассказывали легенды? Пятеро подошедших были одеты в длинные балахоны, перевязанные поясами разных цветов. В руке каждый держал по яркому факелу, сгущавшим мрак вокруг.
   - Как называть вас? - спросил один из встречавших.
   Ребята переглянулись. Джон пожал плечами. К такому простому вопросу они оказались не готовы.
   - У вас впервые не нашлось ответа?
   Санни прищуривался, пытаясь разглядеть лицо говорящего, но отблески факела мешали это сделать. Уж слишком он казался каким-то земным. И последний вопрос мог сказать только об одном: о хорошей осведомленности.
   - Да ладно, - говорящий отдал факел своему соседу, - к черту формальности! Я сто лет вас не видел! - он быстрыми шагами подошел к Санни и снял капюшон, раскрыв руки, - что, не ожидал?
   - Гордон! Твою мать! - Санни принял дружеские объятия. - Не ожидал!
   - Долго же вы до нас добирались! - он подал руку Женьке и она ее пожала: сон какой-то.
   - Побыстрее не мог? - он обратился к Харперу, привлекая к себе внимание остальных.
   - Меня и так чуть по стенке не размазали, - сконфуженно проговорил Харпер, - Хочешь, чтобы еще и прирезали? Я и так шел на одной интуиции!
   - У меня такое чувство, что жизнь мимо нас проходит все время, - сказала Женька.
   - Ошибаешься, - возразил ей Гордон, - она вокруг вас вертится! Пойдемте, нечего тут стоять. Вы же, я так полагаю, не погостить сюда прилетели.
   Он опять надел капюшон и взял свой факел, приглашая жестом последовать за ними. Женька нарочно пыталась выбросить из головы теснившиеся вопросы и сосредоточиться на окружающей обстановке, слегка отдававшей эпохой средневековья.
   Они ступили на мощеную булыжную мостовую, наблюдая, как, то тут, то там мелькают призрачные тени. На улицах, куда хватало глаз зажгли разноцветные фонари. На Адаллон опускалась ночь. Они шли по улице желтых фонарей:
   - Выбор цвета - случаен? - спросила она, обращаясь к Гордону.
   - А ты как думаешь?
   - Раз спрашиваешь. Значит, нет.
   - Это символическое выражение родовой принадлежности. А тебе какой цвет по нраву?
   - Не знаю, - она пожала плечами.
   - Помоги ей выбрать. Она ничего не помнит, - он обратился к одному из своих спутников. Тот протянул к ней руку.
   Женька оглянулась и вдруг поняла, что идет одна. Никого из ребят рядом не было. Она похолодела и в тот же момент почувствовала, как словно острый кинжал воткнулся в грудь. Она согнулась от боли пополам, не в силах выдохнуть застрявший где-то посреди глотки воздух, и будто бы ухватилась за невидимую рукоятку.
   - Дыши, дыши! - она услышала рядом с собой голос Гордона.
   Она была готова его ненавидеть, но места чувствам не было в ее душе. Она словно завертелась в радуге цветов, прыгая то к зеленому, то к насыщенному фиолетовому, то к желтому. И всякий раз, когда она касалась их, боль возвращалась. Только один цвет не причинил ей боли, разливаясь согревающим теплом.
   - Что ты видишь? - услышала она.
   - Огненно-красный, - смогла выговорить она, - род огненно-красного дыхания...
   - Есть! - Гордон был доволен.
   Она открыла глаза. Видение исчезло. Их окружал все тот же сумрак. Дышалось свободно и легко:
   - Что это было? - своим обычным голосом спросила она, обращаясь к Гордону.
   - Добро пожаловать домой, Посланник, - четверо молчаливых спутников сняли с себя капюшоны. На Женьку смотрели люди. Точнее, все четверо были ею. Она оторопело моргала, не в силах сказать ни слова. Какой дом? Что за чушь? Она почувствовала, как Гордон потянул ее за собой:
   - Пойдем, пойдем, не переживай. С ребятами все будет в порядке.
   Она оглянулась, но их так и не увидела.
   - Я ничего не поняла, - шепнула она.
   - Поймешь, когда увидишь.
   Женька послушно последовала за своими проводниками. Угрозы она не чувствовала. Мощеная улица поднималась куда-то вверх, но подъем не был тяжелым. Она не видела домов, но знала, что они где-то здесь. Ей казалось, что она что-то слышала про то, как живут зарлулу: большими колониями, у которых есть только один вход, а внутри словно улей со своими многочисленными ярусами, где каждый член общины или рода четко знал, что он должен был делать и за что отвечал. Она поняла, что зажигающиеся фонари означали территорию клана, четко ограниченную территорию, словно небольшого государства со своими порядками и уставами, определяемыми старейшинами рода. На сколько же древним был этот порядок и как ему удалось пройти сквозь тысячелетия? Неужели он был таким действенным? Женька чувствовала, что вязнет в собственных мыслях, никак не принимая факт могущества зарлулу. В своих спутниках она не видела никакого величия. Да, они были похожи на нее как две капли воды, но это всего лишь способность к трансформации! Она не ощущала никакой силы. И, может, они с ребятами ошиблись в своих расчетах? Но это тоже казалось невероятным, потому что все сходилось именно на Адаллоне, все пути вели к нему!
   Во всей этой истории она недопонимала одного: почему Гордон сказал что-то про дом, и Гордон ли это? Санни говорил, что он собирался на вольные хлеба и почему бы он не выбрал Адаллон? Более вольной жизни и не придумать! И еще. Он очень хорошо знаком с Харпером. Женька начинала понимать, что все это было запланировано очень давно. Как будто бы ее жизнь развивалась от точки к точке: она что-то делала, за что-то боролась, а потом - раз! И ее жизнь выходила на новый виток, благодаря стечению каких-то обстоятельств, вмешательству каких-то людей, ее собственным неожиданным поступкам, не подчиняющимся законам логики.
   И вот она на Адаллоне - древнейшей колыбели цивилизации и еще в качестве Посланника. Если то, что она испытала несколько минут назад и есть проверка зарлулу, то они, при всех ужасах, которые о них рассказывали, были более человечными, чем те, кто называл себя людьми и уверял, что несет наивысшее благо. Женьке вдруг показалось, что все эти сказки - не правда. Но воспоминания о тулонской войне быстро привели ее в чувство, освежив цену доставшейся победы.
   Они продолжали подниматься и дрожание факелов в ночи, казалось, оставляло свет далеко позади. Она увидела впереди огненно-красные фонари и поняла, что они почти прибыли. Вход был черным, но только лишь она сделала шаг, как оказалась словно на другой планете. Длинные ряды стройных деревьев, водопады и призрачный голубой свет так гармонично сочетались, что Женька невольно залюбовалась представшей картиной. Ночь была тиха. Странные двухвостые птицы перелетали с ветки на ветку, словно перенося бриллиантовый блеск - брызги воды, искрящиеся на фоне ярко-голубых звезд, рассыпанных по небу щедрыми гроздьями. Здесь не было знакомых созвездий, но от этого небосвод не становился менее прекрасным. Она восхищенным взглядом проводила крупный метеор, ярко прочертивший ровную линию по небу и исчезнувший, словно его и не было. Воздух был наполнен тонким ароматом. Женька узнала его - Слезы Неба. Они были повсюду. Женька прикоснулась к мягкой росистой траве и сделала еще несколько шагов вперед. Между деревьями она заметила еще несколько входов, но они прошли прямо. Женька не переставала оглядываться: внешне Адаллон был действительно страшен - каменная серая пустыня со скудными запасами. Он назывался в числе суровых миров Рукава наряду с Бертраном Овунаса и ледяной Перминой. Считалось, что эта древняя планета изжила себя, оттого и население ее было злобным и жестоким. Женька видела перед собой другой Адаллон.
   - Этот мир прекрасен, - тихо сказала она, осторожно ступая по дороге, казалось, вымощенной хрусталем. Свет звезд отражался от камней, которые светились изнутри тем же призрачным светом. Женька взяла в руки один из них. От ее тепла он растаял, стек между пальцев на землю и застыл, разбившись на сотни осколков.
   - Это твой мир, - услышала она голос Гордона, - только истинные адаллонцы знают и видят его таким. Мне даровали шанс.
   - Это иллюзия?
   - Нет. Это взгляд зарлулу.
   Женька не поняла смысла последних слов и продолжила путь. И чем дальше вглубь она заходила, тем чаще ей встречались молчаливые фигуры в капюшонах, стоящие на своих неведомых постах, словно часовые. В какой-то момент она обернулась и увидела, что их уже не шестеро вместе с ней, а десятки, сотни тех, кто бесшумно шагал вслед за ними. Женьке стало страшно, но она продолжала идти вперед. Она даже знала куда они идут. Это была большая ровная площадка, к которой вели бесконечные, как казалось, ступеньки. Посреди стоял большой колокол, а под ним - большое отверстие, из которого вырывались дым и пламя. "Огненное дыхание", - пронеслось в голове, и они остановились. Женька повернулась. Ей показалось, что она видит сотни, тысячи фигур в темных одеяниях. И вдруг как по единой команде они сняли свои капюшоны. Женька остолбенела.
   - Они... они все похожи на меня, даже мужчины! - в ужасе шепнула она, ища во взгляде Гордона поддержку.
   - Это ты похожа на них, - спокойно возразил он ей. Женька вглядывалась в их лица, но они не казались ей чужими, только будто бы подсвечивались изнури, - посмотри на себя!
   Она повернулась к зеркальной поверхности колокола и увидела, что ее лицо ничем не отличается от лиц, смотрящих на нее.
   - Ты - зарлулу, - заключил он, крепко взяв ее за руку, - так что принимай этот дар, Посланник мира.
   - Но я ... ничего об этом не знаю!
   - Ты узнаешь. Смотри.
   Она перевела взгляд на толпу. Свечение из лиц словно переместилось вверх, образуя над головами будто бы экран или некую трехмерную модель. Чего - она никак не могла разобрать. Но вот ее контуры начали оформляться и Женька увидела уже знакомые очертания системы Пальмиры, неизвестного ей мира, похожего на полумесяц, в обитателях которого она узнала мебиан, и Тулон.
   - Так было изначально, - пояснил Гордон.
   Картинка начала меняться. Ее взору предстали три ковчега, отправившиеся в неизведанный путь. Она вспомнила, что Санни ей что-то говорил об этом, но была всецело поглощена зрелищем. Она увидела, как из системы Пальмиры, словно тучи, расползаются корабли под огненно-красными флагами, горящими в безвоздушном пространстве негасимым огнем. Эти полчища шли за ковчегами, стирая жизнь с лица планет, на которых те побывали, не оставляя камня на камне, но все же давая шанс на выживание в далеком будущем. Женька поняла. Харпер оказался прав. Почувствовав в себе силы, далекие предки людей отправились в победоносный путь с одной-единственной целью: колонизации. Да, так совпало, что их солнце гасло, и им нужно было искать новое пристанище, но они решили найти его не среди тысяч пустынных миров, но среди тех, чью слабость можно было использовать для развития собственной силы. Зарлулу этого не потерпели. Они бросились вслед за ковчегами, безжалостно расправляясь с теми, в ком люди уже сумели подавить волю к сопротивлению, сделав процесс необратимым. Зарлулу действительно не испытывали сожаления, ибо уничтожаемые ими миры были уже мертвы, как им думалось. По известной части Рукава разнесся стон - великие и ужасные зарлулу уничтожали мир за миром, пока на арену не вышел Тулон, вступивший в союз с мебианами, обещавшими им несметные богатства миров в обмен на изгнание зарлулу. Последние, истощенные в борьбе против порабощения, заканчивали работу в галактике Млечный Путь. Земля была погружена во мрак, а сами они искали резервы для восстановления своих сил. Именно в этот момент Тулон начал свой боевой путь. Мебиане к тому времени ушли далеко вперед поработив нагаа и, спрятавшись в далекой туманности, молчаливо наблюдали за ходом событий.
   Битва длилась долго. Так долго, что Земля снова увидела свет и засверкала на солнце, словно капля росы. Мебиане бросились на новое, но зарлулу из последних сил все же удалось уничтожить один из ковчегов, повергнув его в пустыню информационного голода, в место, где они не были властны ни над временем, ни над пространством, обрекаемые на неминуемую смерть. Второй ковчег был отброшен на Землю. Зарлулу знали: даже если плохое зерно бросить в благодатную почву, из него может вырасти неплохое дерево. Они решили рискнуть и ушли, подчиняясь мощи Тулона, который тоже затих, зализывая раны, нанесенные первой в истории Рукава Великой Войной. Мебиане тоже затихли, оплакивая своих мертвых. Война была окончена. На время. Ее дальнейшее развитие было хорошо известно.
   Женька стояла в растерянности. Свет померк. На нее смотрели тысячи глаз, а она не знала, что делать. И, в первую очередь, верить или не верить? Нагаа говорили одно, мебиане - другое, Адаллонцы - третье. Однако, общее все-таки было: тулонцы во всех случаях были плохими, а в первом и третьем, крайними оставались мебиане. К этому же приводили и их собственные с ребятами выводы. И вдруг Женька что-то почувствовала. Неожиданно для себя она попятилась назад и оказалась возле огненной ямы. Она понимала, что сопротивляться бесполезно, поэтому просто закрыла глаза, а когда открыла - ее рука была объята пламенем, но боли она не чувствовала. Она воздела горящую руку к небу:
   - Что вы видите, жители Адаллона?
   Она немигающими глазами смотрела на начавшееся движение в рядах немых слушателей. Балахоны будто бы исчезли. Они начали ссутуливаться и в то же время увеличиваться в росте. Вдоль позвоночника появились острые выросты, грудная клетка расширилась. Задние конечности стали более мощными и крепкими, передние приобрели полусогнутое положение. Голова в лицевой части резко удлинилась, а в мозговой наоборот, округлилась, придавая всему облику несуразный вид получеловека - полуживотного.
   - Я вижу ваш гнев, но не вижу вашего истинного лица!
   Она продолжала твердо стоять на ногах, не пугаясь произошедшей трансформации. Теперь она знала о каких великих и ужасных зарлулу шла речь в легендах. Разгневанные нарушаемым порядком, они превращались в безжалостных монстров, высоких и страшных на вид разорителей.
   Теперь она вновь видела все те же похожие на нее лица с синим свечением изнутри.
   - Ты действительно Посланник, - сказал один из ее спутников. - Твое лицо - наше лицо. Твой гнев - наш гнев. Можешь ударить в колокол, чтобы тебя услышали остальные.
   Женька подчинилась. Ее рука погасла. От огня не осталось и следа. Зато вспыхнул колокол, каждый удар которого отдавался гулом земли:
   - Скоро все будут знать о тебе, и то, зачем ты пришла.
   Женька открыла глаза. Они находились на орбите Адаллона на "Да Винчи". Она стояла рядом с Гордоном и Санни. Женька сдвинула брови в знак непонимания. Ничего вроде бы не изменилось, кроме того, что Гордон был здесь.
   - С посланничеством всегда так непонятно? - с долей сарказма в голосе спросила она.
   - Ага, - ответил ей Санни, не отрываясь глядя в обзорное окно, - сначала непонятно, а потом видно плоды твоего труда.
   - Что-то я ничего не заметила.
   - Будь внимательней.
   Только теперь она обратила внимание как с поверхности Адаллона словно крохотные звезды поднимаются маленькие корабли, спешащие укрыться в чреве гигантского, в несколько десятков раз больше, чем сам "Да Винчи", носителе.
   - Ты выполнила свою миссию. Союз с Адаллоном заключен.
   Только и всего. Женька почувствовала опустошение и усталость.
   - Я пойду. Мне что-то не хорошо, - сказала она.
   - Иди, конечно, - не стал возражать ей Санни, проводив взглядом.
   - Она будет долго спать, - произнес Гордон, когда Женька покинула мостик, - как истинной зарлулу перед боем ей нужно накопить силы.
   - Я до сих пор не могу во все это поверить...
   - А я тебе еще на Херувиме говорил, что с ней что-то не то, что не зря тулонцы были так заинтересованы в том, чтобы убрать ее с дороги, а ты ни хрена вокруг себя не видел. Что ты знаешь об ее родителях?
   - Ничего. Мы никогда об этом не говорили.
   - Вот именно. То, что они были - факт, но кто! Ее просто спрятали до поры до времени. А зарлулу на вид ничем от людей не отличаются! Ее бросили на произвол судьбы, заранее зная, что она в своем истинном обличье выживет, как пить дать! А ты бы только видел: они все на одно лицо! Что бабы, что мужики! Ты сам бы хрен отличил! А ты представляешь, что со мной было, когда я сюда прилетел на вольные пастбища? Я глазам своим поверить не мог!
   - Теперь меня волнует только одно: совместимы ли мы?
   - Кому как не тебе знать, что совместимы? Она носит под сердцем маленького зарлулу, который наполовину будет человеком, и ты еще сомневаешься?!
   Санни не сомневался, но это его беспокоило. Об этом он узнал тогда, в зале переговоров, когда почувствовал ее присутствие рядом с собой. Потом он вспомнил слова Миецо. Похоже, что Женька пока ни о чем не догадывалась, а он боялся ей об этом сказать. Между ними появилась еще одна, теперь уже совершенно новая тайна. Знал ли Миецо, что Женька принадлежит к древнейшей расе хозяев Вселенной, и именно поэтому так страшился из союза? Потому что не знал последствий? Или все дело только в том, что они оба - Посланники? Гордон по этому вопросу комментариев не давал, но был доволен: искатель острых ощущений - он был в дьявольском восторге от того, что ждало впереди Рукав, если чаду будет суждено появиться на свет. Джон был в шоке. Юта в раздумье. А Харпер только качал головой, находя в происходивших вокруг событиях какую-то только одному ему известную истину.
   Санни наблюдал за погрузкой армии Адаллона - родины той, кого он любил больше жизни и понимал, что страшится обратного пути. Понимала ли Женька, что именно ей придется вести за собой зарлулу на последнюю великую битву? Предназначение было не изменить, но попытаться хотя бы оградить ее от слишком большого риска он считал своим долгом. Хотя Женька всегда поступала по-своему.
   - Погрузка закончена, - объявил Юта. В последнее время он не покидал кресло первого пилота, - курс, командир?
   - Млечный путь. Земля, - не раздумывая ответил Кент и мрачно закончил: - Мы идем войной на Землю.
   Харпер украдкой перекрестился и приготовился ко входу в подпространство.
  
   Прошло достаточно много времени, и можно было уже успокоиться и начинать жить спокойно, но Александра по-прежнему была в напряжении. "Не расслабляться" - вошло в привычку. Свою маленькую войну ей все-таки удалось выиграть. Комитет был расформирован, его представители помещены под домашний арест с последующей ссылкой. Их обвиняли в государственной измене и саботаже переговоров. Однако освободившиеся кресла пустовали не долго. Их заняли новые люди, к которым земляне поначалу отнеслись с недоверием, но затем приняли как своих старших братьев с присущим им ликованием и почестями. Всеобщая волна благоговения поначалу смутила Сашку, затем воспринималась как должное, а потом вызвала свойственную Сашке подозрительность. Да, конечно, восхваляли в первую очередь ее, как спасителя рода человеческого, но это начинало раздражать. Она внимательно наблюдала за поведением новых членов правительства и они тоже начинали ей не нравиться. Слишком гладкими и безупречными были их обещания.
   Сашка выиграла одну войну, но проиграла другую. Сосредоточить в своих руках единоличную власть она так и не смогла - в обмен на помощь бестелесные пришельцы потребовали места в составе правительства. Их пока не было большинство, но Сашка отчетливо понимала, что это время не за горами. Ее ни на минуту не отпускала мысль, что пришельцы, возможно, рассчитывают на большее. Поэтому она старалась сохранять дистанцию, но не дать мест в правительстве не могла - иначе они бы не выполнили условия договора, да и народ не понял бы всей смуты. По крайней мере сейчас у Сашки была гарантия, что мебиане не нарушат договор. Пока это было не в их интересах. И именно поэтому Земля готовилась к глобальным переменам, ожидая тот счастливый день, когда все выползут, наконец, из подземелий и увидят вновь солнце, которое для самых маленьких землян уже успело превратиться в прекрасный миф, сказку.
   Александра часто думала: а действительно ли она хочет этого? Сейчас все системы были в относительной стабильности, но что будет потом? Экономика собьется - факт, в политике на какой-то момент настанет бардак, возможно, передел власти, а народ? Народ разбредется кто куда! Все будут стремиться занять старые места в надежде, что от них остался хоть какой-нибудь кирпичик! Ситуация может выйти из-под контроля. Но самое главное: как дать понять народу то, что ничего как раньше уже не будет? Ломка надежд, установок, привычной схемы, болезненные воспоминания могут привести к бунту, революции - к чему угодно и вот тогда пришельцы будут на коне, потому что им под силу укротить разбушевавшуюся толпу, а Сашка опять останется перед выбором. Александра, в очередной раз придя к этой мысли, нахмурилась: ей уже не нравилась каша, которую она заварила. Но кто сказал, что даже если попросить помощи у ЦСО, то он ее окажет? Это после того как она его лихо подставила? А помощи в случае чего просить было и не у кого. Сашка добилась, что Земля осталась одна. Теперь она начинала понимать, что это плохо и время упущено. А еще было страшно. Страшно от того, что мебиане, если захотят, без труда узнают все, о чем она думает. Сейчас им это не нужно, потому что они нужны Земле, но потом... Сашка боялась непоправимого. С трудом она все же себе призналась, что совершила очередную ошибку. Она устранила одного врага, но взамен получила другого, еще более сильного.
   Ее мысли по-прежнему возвращались к ребятам. Почему они в свое время не сделали мебиан союзниками, а привели всего лишь нагаа? Почему так не хотели раскрывать тайну их местоположения? Неужели даже тогда они о чем-то догадывались? Или это было проявлением того самого чутья, которого так не хватало Сашке? Хотела бы она это знать. Прохаживаясь по своему рабочему кабинету, она мысленно молила, чтобы удача была на ее стороне. Что-то ее заставило обернуться и вовремя. За ее спиной из воздуха материализовался пришелец. Почему-то по-другому она не могла назвать мебиан, считая, что миллионы лет эволюции, разделяющие людей и братьев их старших, не прошли даром, разделив их настолько, что теперь их вправе считать двумя разными расами. Иногда Сашке приходила на ум мысль, что стремление пришельцев заключить союз с людьми было тоже не случайным. Может быть они хотят использовать землян в своих корыстных целях? Но эта мысль так и не развивалась, так как Александра не находила для этого пока оснований, но и не пряталась далеко. Она сдвинула брови еще сильнее. На ее лице отразилось явное недовольство.
   - Что-то не так? - певуче поинтересовался пришелец вслух.
   Это было еще одно условие, которое выдвинула Сашка: не читать мыслей и говорить вслух. Общаться с закрытым ртом ей было не по душе. Мебиане приняли данные условия. Только Сашка недоверчиво поглядывала в их сторону и думала: на долго ли хватит этой праведности?
   - Не так, - кивнула она головой, сдерживая порыв, - я же просила...
   - О, извините, госпожа президент, - раскланялся новый член правительства.
   Постепенно Сашка начинала различать их на лицо. Этот занимался вопросом внешних связей. Однако, как ей казалось, и здесь крылась проблема: обещание привлечь на сторону Земли армию нагаа, пока выполнено не было. Пришельцы уверяли, что еще не время, но Александра чувствовала, что здесь что-то другое и вполне доверяла своему мнению. Но сейчас она была недовольна вторжением. Пришелец это понял:
   - У меня есть информация... срочная информация...
   - Что?
   - Наши дальние посты улавливают возмущения... что-то происходит в подпространстве...
   Недовольство на лице президента Полевой стало еще более выраженным:
   - Вы поручили ведомству внешней обороны выяснить в чем дело?
   - Да, конечно, но ничего не ясно...
   Распевность раздражала Александру. Казалось, что в ней не было никакой конкретности.
   - А вы должны сделать, чтобы было ясно! - четко сказала Сашка, сев в кресло, вцепившись в подлокотники, - информация - это одно, а вот данные должны быть проверены! Земля должна быть в безопасности, и вы должны защитить ее!
   - Да, конечно, но эти движения неуловимы...
   Сашка поднялась со своего места и заходила по кабинету, меряя расстояние от полки до стола:
   - Это ли ответ государственного политика, защищающего честь, достоинство и безопасность своего народа? - она облокотилась на стол, глядя прямо в бездонные глаза пришельца, - помимо громких слов и обещаний должны быть еще и действия!
   - Вы не понимаете...- певуче продолжил пришелец, но его тон Александре не понравился.
   - Нет, - перебила она, - это вы не понимаете! Если вы и входите в состав правительства, то только потому, что я этого захотела! Я вас просила о помощи! Да, спасибо, если вы нам ее окажете. Родственники ведь, должны помогать друг другу? - она прищурилась, но тут же поняла, что на лице существа ей не прочитать ничего и продолжила, - но это не дает вам права врываться ко мне и тем более пользоваться нашей беспомощностью! Может, мы и ваши потомки, но, поверьте, у нас с вами очень мало общего!
   Существо некоторое время покачивалось в воздухе, молчаливо глядя на Александру. Она не изменила свою позу, таким образом показывая твердость своих убеждений и сказанных слов.
   - И что за неуловимые движения? Они что? Неуловимы даже для вас? - с долей иронии поинтересовалась она, ожидая ответа.
   Пришелец качнулся и мягко продолжил:
   - Когда-то мы уже видели подобное...
   - И? - певучесть заставляла Александру нервничать, поэтому она никогда не могла долго выдерживать эти песнопения.
   - Для вас это миф, но так когда-то двигались зарлулу!
   - Зарлулу! Сколько миллионов лет назад это было? О них никто ничего не слышал? Чего вам бояться?
   - Много ли вы слышали о нас?
   - Всему свое время.
   - Вот вы и ответили! Как вы можете о чем-то рассуждать, если ничего не знаете? Вы ничего не знаете! Война еще не окончена! Зарлулу уничтожат и вас, и нас!
   От звуковой волны Сашку вдавило в кресло. Она изумленно смотрела на пришельца. Такими "людей" она еще не знала. Она покачала головой и беззлобно рассмеялась, разведя в воздухе руками:
   - Вам знакомо чувство страха, господа?
   - Страх? - лицо собеседника исказилось, - все поступки и мысли порождены страхом!
   - А зарлулу?
   - О, зарлулу знают страх, но умеют о нем забывать!
   - Так и вы забудьте! - Сашка сверкнула глазами, - грош вам цена, раз вы не можете справиться со столь человеческим чувством!
   - Страх леденит душу... он сковывает...
   - Я не думала, что мы заключили союз с трусами! Не доводите до того, чтобы мы стыдились своего происхождения!
   Сашка была готова провалиться. Сколько всего напущено, а в итоге - нелепый страх неизвестно перед чем сделал великих жалкими, не вызывающими уважения. Александра только махнула в воздухе рукой в знак того, чтобы ее оставили. Пришелец удалился через дверь. Даже это было странно. Ему не нужно было ее открывать, чтобы преодолеть, но он, тем не менее, это сделал. На секунду президент Полева стала довольной - он понял, что она требовала от него в самом начале, но тут же ощущение удовольствия покинуло ее. Появилась тревожная настороженность. Она уже поняла, что пришельцы переполошились, полагая, что в поле Земли орудуют зарлулу. Самой Сашке в это верилось с трудом. Она слышала все эти легенды о великих и ужасных зарлулу. Но в них ничего не упоминалось о мебианах, о войне между ними. Зарлулу уничтожали мир за миром. Но с какой целью? "Они ненавидят нас!" - услышала шепот она в своей голове. Или ей просто показалось? Она не стала заострять внимание на этом. Через час она прочитала доклад об этой зловещей расе древних захватчиков и вызвала к себе хранителя истории.
   - Что на это скажете? - она подвинула ему доклад, и тот несколько минут молча в него смотрел. Сашка не уловила даже движения глаз. Казалось, он замер, но в ту же секунду ответил, взмахнув в воздухе длинными полупрозрачными пальцами:
   - Здесь нет глубины!
   - Расскажите мне об этой глубине, если вы так напуганы.
   - Этот страх обоснован! Зарлулу не знают поражений и мы надеялись, что наша последняя битва, когда погиб их вожак, вернет их обратно в свою колыбель! Видно, мы ошиблись... Они ненасытны. Они будут убивать, уничтожать мир за миром до тех пор пока не уничтожат всех нас!
   - Но зачем? - в глазах Александры появился интерес. Сказанное походило на правду. Ноту искренности она услышала. Похоже, пришельцы были уверены, что кроме зарлулу больше не кому шнырять в подпространстве планеты.
   - О, это древняя война. Когда пал вожак - мы и они удалились по разным уголкам Вселенной. И они не должны были вернуться, не должны!
   - И что по-вашему, могло случиться? - Сашка слушала, подперев голову рукой. На вопрос "зачем?" - ответа она так и не услышала.
   - Мы можем только предполагать...
   - Конкретнее.
   - В каждой великой расе на пороге великих свершений рождается Посланник. Вы своего Посланника знаете, потому что это и наш Посланник - не забывайте, что вы с нами одной крови. И если зарлулу не пощадят нас, то они не пощадят и вас!..
   - Вы хотите сказать, что у зарлулу тоже есть Посланник?
   - Да!.. Вожак, который поведет их в поход!
   - Получается, если уж он родился, то ход истории не изменить? Так и должно было быть, и вы вновь должны были встретиться лицом к лицу?
   - Нам должны выдать Посланника зарлулу. Без него они никто!
   - Вы так говорите, будто бы все знаете наверняка.
   - Знаем... мы все знаем... мы чувствуем, что они уже рядом! Мы боимся... Почему не трепещите вы...
   - Потому что мы им ничего плохого не сделали, если, конечно, вы в свое время не постарались!
   - Выдать Посланника...
   Сашка раздраженно поерзала в кресле:
   - Вы думаете, вы одни такие умные? Если это действительно зарлулу, то кто сказал, что они тоже не потребуют нашего Посланника?
   - Мы готовы принести его в жертву ради нашей безопасности...
   Сашка глубоко задумалась, но, казалось, лишь на секунду. Возможно, она действительно поторопилась. Пришельцы были готовы на все, чтобы спасти свою шкуру! Вот это да! Плевать они хотели на "родственные узы", так легко собираясь пожертвовать Посланником! Хотя, может, они и правы. Лучше пожертвовать одним человеком, но спасти человечество? Сашка поняла, что не знает, кому верить. Ситуация начинала выглядеть слишком сложно. Посланник находился в ЦСО. С ЦСО отныне связь была потеряна и вывод... был неутешительным.
   - Ищите другой способ, - сказала она, - лишние невинные жертвы нам ни к чему.
   Пришелец плавно удалился. Сашка, лишь только он скрылся, не выдержала и вскочила с места, заходив взад-вперед. Почему служба внешней разведки до сих пор молчала? Или у них еще нет объективных данных, а пришельцы просто чувствуют для себя реальную опасность? Зарлулу... Что за сказки? Что за нелепится? Насколько она понимала, зарлулу - это уже окаменелости истории! Их отбросили за пределы Рукава еще тогда, когда будущее человечество еще только-только ступило на Землю! Где же до сих пор они были? Почему о них никто никогда не слышал, даже в самых крайних точках Рукава? Не фантазия ли это больного воображения мебиан, страдающих по мнению Сашки, не то манией величия, не то манией преследования. Может, в подпространстве и происходят какие-то движения, но кто сказал, что это обязательно зарлулу? С другой стороны, откуда в поле Земли какие-то движения? В любом случае, Александре это не нравилось. Однако выбор был не велик: ждать пока из подпространства не нагрянут неведомые гости, а до этих пор сосредоточить все усилия на обороне внешних рубежей планеты. И на всякий случай привести свою армию в полную боевую готовность. Центр внешней обороной она решила посетить сама.
   Полностью изолированный президентский сектор был разбит на множество функциональных единиц, связываясь с внешним миром подземных городов лишь сетью транспортных коммуникаций. Но зато здесь был выход на стартовую площадку, ведущую на поверхность. Здесь находились все правительственные организации, вся оставшаяся сила и мощь былой славы Земли. Александре не составило труда добраться до центра управления. Обстановка здесь как всегда царила рабочая. Все системы были включены и работали с полной отдачей. Сашка, время от времени бывая здесь, всегда думала: как такая махина работает? Более того, как это все сумели оборудовать по последнему слову техники? "Последнему, - Сашка усмехнулась, - А угадать кто с нами играет в подпространстве не можем". Ее появление в центре не осталось незамеченным. Она выслушала доклад и задала единственный мучивший ее вопрос: "Какие будут предположения?" Предположений не было, но Александра все же убедилась, что пришельцы были правы. Движения в подпространстве были и концентрировались у дальних ворот входа в нейтральную зону. Это ей не понравилось еще больше. Раз собирались, значит, кто бы это ни был, их было много. Сашка отдала приказ о мобилизации, не медля. К системе внешней обороны были подключены все резервы. Она ждала. Что-то внутри подсказывало, что развязка наступит скоро и быстро. Теперь почувствовала страх она. Хотелось бежать, спрятаться в укромное место и вылезти только тогда, когда опасность пройдет. Так поступит большая часть населения в случае реальной опасности, но она не могла. Потому что была президентом. Теперь, кажется, она начинала действительно понимать, насколько это тяжелая ноша. Когда все смотрят на тебя, детям ставят в пример, а ты, как бы страшно тебе не было, должна идти до конца. Своего рода посланничество, так как стать жертвой было крайне легко.
   Она напряглась. В свете всех последних событий она понимала, что что-то должно произойти. ЦСО так просто не оставит своего оболванивания. Да, Сашка получила то, что хотела, но довольна ли она этим подарком? Тем более нажив себе еще одного врага? Она молча вглядывалась в черное пространство, пока не услышала:
   - Ворота активированы.
   Это означало, что переброска в подпространстве завершена и тайное, наконец, станет явным. Она сжала вмиг ставшие влажными руки в кулаки и похолодела в ожидании. Сердце в груди отчаянно забилось. В последний раз ей доводилось видеть подобное на Херувиме, когда время от времени пребывали войска в поддержку землян. Теперь их вряд ли кто поддержит. Пространство внутри ворот будто бы сгустилось, а потом вдруг провалилось, словно в бездну, из которой посыпались искры. Сашкины глаза расширились. Искры на глазах превращались в боевые крейсеры и носители. У Александры подкосились ноги. Вот чего так боялись пришельцы! Она была ошарашена и в то же время в недоумении. Сколько же их? Тысячи? Она, словно в тумане, услышала:
   - Войска ЦСО, нагаа и Адаллона сосредоточены в боевом порядке в нейтральной зоне. Признаков агрессии не выявлено.
   Она поняла действия ЦСО - на его месте Сашка бы поступила также. Нагаа? Теперь стало ясно, почему пришельцы потеряли с ними контакт. А нагаа были грозной силой. И Адаллон. Этого Александра понять никак не могла. Какое дело Адаллону до земных проблем? Ей стало очевидным: она выбрала не того союзника. А выкручиваться придется, вероятно, ей одной.
   - Дайте увеличение, - попросила она, и ее предположения оправдались: она увидела "Да Винчи". Почему во главе войск Адаллона - она не поняла, но суть от этого не менялась: пути ребят опять скрещивались, но теперь Александра была не в выигрыше. Она еще сильнее сжала кулаки и процедила:
   - Ничего не предпринимать. Первыми в контакт не вступать. Если заявления будут от противника - только через меня.
   Она покинула ЦУП и быстрыми шагами направилась в свой официальный кабинет для приемов. Там были созданы все условия для ведения переговоров, если таковые вообще будут. Хотя она не сомневалась: Санни с Женькой не лишат себя удовольствия выставить ультиматум. Ее колотило мелкой дрожью: как она могла просчитаться и не предположить такого поворота? Она должна была догадаться, что ребята не оставят попытки вернуться. Александра ворвалась в треугольный кабинет, выдержанный в современном стиле. Здесь было просторно и одновременно с этим не возникало ощущения пустоты пространства.
   - Подготовьте мой личный корабль, - скомандовала она пресс-секретарю, который так и продолжал неотступно следовать за ней, - я хочу быть на коне.
   Корабль был подготовлен так быстро, что Александре показалось, он был готов задолго до ее распоряжения. Может быть, так оно и было? Она вошла на мостик в адмиральской форме. Тряхнув кудрями, она заложила руки за спину, выжидая. Игра началась. Еще на Херувиме она постоянно задумывалась над вопросом: почему Санни и Женьку всегда так занимали политические дрязги? Что в них такого интересного? В конечном итоге, Александра пришла к выводу, что не стоит забивать себе голову этой ерундой. Теперь она понимала, что эта ерунда может стать большой проблемой и не только для планеты, которую она представляет, но и для нее самой. Последнее было вероятнее всего при условии, если условия будут выдвигать те, кто прибыл на "Да Винчи". А так оно и будет.
   Корабль остановился в поле Земли под прикрытием системы обороны и замер в ожидании. Долго ждать не пришлось. Требования были выдвинуты сразу и оказались достаточно просты: мебиане должны покинуть Землю, а Александра добровольно сложить полномочия. Сашка напугана не была. Напротив, она была готова к подобному повороту и заготовила ответное слово, пришедшее ей в голову, словно озарение, буквально за минуту до предъявления:
   - Я буду вести переговоры только при условии личного контакта. В противном случае мои войска выступят против захватчиков, - ее голос был твердым, как и намерения, ставшие неожиданно четкими, ясными и вполне определенными. Где-то далеко впереди она уже видела маячивший огонек победы.
   - Мы согласны, - был дан ей ответ.
   Сашка отключилась, довольно потирая руки. Как она и хотела - она была "на коне". Главное - захватить инициативу, а все остальное будет зависеть от нее:
   - Как только мы будем на Земле - пусть наш флот сметет ЦСО в пыль. На нас напали без предупреждения!
   - Но, мэм, а как же переговоры? - услышала она голос своего первого помощника и с яростью на перекошенном лице повернулась к нему:
   - Никаких переговоров не будет, ясно? Не нападем первыми - сметут в порошок нас! Или вы верите в гуманность? Посмотрите, сколько их! - она махнула рукой в сторону войск противника.
   - Вот именно...
   - Вот именно?! Ваше дело разбить ЦСО, а об остальном позаботятся наши союзники, или вы не слышали о Большом Урагане зарлулу? Не знаете, на что они способны? Думаете, они попугать нас пришли?! - помощник молчал. Александра смягчилась, поправив выбившийся от гневного порыва локон. - Выполняйте приказ.
   Она отвернулась и принялась терпеливо ждать. Сколько времени понадобится Женьке, чтобы добраться до нее? Александра понимала, что в сложившихся условиях не время затевать игры и сводить давние счеты. Но она не сомневалась, что на переговоры пребудет именно Женька. Кто, как не она придумала воевать против Земли? Так пусть получает по заслугам! Без нее Санни ничто, как и его команда, а значит, манипулировать ими можно будет без труда! Кроме того, если они попытаются спасти ее - их можно будет легко уничтожить, так как, если уж они готовы умереть за нее, то отказать себе в исполнении такого желания Сашка не могла. А так можно вернуть еще и "Да Винчи". Другой вопрос в том, не догадывается ли Женька о том, что ей приготовила Александра? Может, убить ее сразу, как только она переступит порог президентского корабля? Но тогда она развяжет войну не шуточную. И раньше времени. И еще: Женька никогда не верила в силы Александры - пусть убедится собственными глазами. Сашка осознавала, что это, возможно, комплекс, формировавшийся годами, но в таком удовольствии она отказать себе, к сожалению, не могла, даже ценой риска. Хотя, какого риска, если, как казалось, план был выигрышным? Сашка сводит счеты с Женькой, возвращает так беспардонно похищенный "Да Винчи", разбивает войска ЦСО, а мебиане заботятся о том, чтобы зарлулу и нагаа - тоже получили свое и никогда больше не совали свой нос в чужие дела. Все отлично, кроме еще одного, о чем Сашка подумала только сейчас: что приготовили зарлулу? Как они снюхались с ЦСО и откуда вообще взялись? Да, Александра четко видела перед собой неуклюжие корабли Адаллона, но Адаллон и зарлулу - такие несовместимые понятия! Она в жизни не видела ни одного адаллонца и в ее понятии они были такими же, как и в любом обывательском уме: уродливыми деградантами, свихнувшимися на коримбском орехе. Почему мебиане так напуганы? "Великие зарлулу вернулись!" Откуда? Оседлали корабли Адаллона, воспользовавшись его ничтожеством, и примчались покорять Землю спустя миллионы лет? Все это казалось невероятным. И еще. Почему "Да Винчи" находился во главе войск Адаллона? Опять Женькины проделки? Она прибегла к помощи нищих преступников, чтобы только захватить ее, Сашку? Значит, только на одни свои силы ЦСО не надеется. И нагаа. Какой интерес им примыкать к ЦСО и Адаллону? Какой зуб они точат на мебиан? Ведь они пришли и по их душу! От чего-то Сашка не до конца верила в бестелесные россказни. Если они были так напуганы, значит, сами виноваты. Вот пусть сами и выпутываются из переделки.
   Президент Полева взглянула на часы. Прошло всего десять минут, а она уже устала ждать. Сев в кресло она откинулась на подголовник, успокаивая себя. Она знала: если Женька пообещала - она сдержит свое обещание. На это Александра и рассчитывала.
   - Ты сумасшедшая! Куда ты собралась? Это же ловушка! - Женька услышала валящиеся на нее высказывания. Ей нечего было ответить им. Она сама это прекрасно знала:
   - Я знаю. Может быть, это безумие. Но только так мы сможем нейтрализовать ее, - решительно ответила она.
   - У нее столько помощников! Она и думать не будет, прежде чем убьет тебя!
   - Нет, она не посмеет. Это слишком просто для нее! Ей нужно будет унизить меня, доказать свое превосходство, а уж потом, возможно, и убить, - она легко шла к шлюзу в сопровождении ребят.
   Харпер вдруг остановился:
   - Женька, говори, у тебя есть план?
   - Есть, - загадочно повернулась она, не прерывая шаг.
   - Я понял, - сказал Санни, - ты хочешь, чтобы мы установили коммуникацию пока ты будешь отвлекать внимание на себя?
   - Вот именно. Выбор у нас небольшой. Я нужна Сашке - я это чувствую. Вы должны обеспечить связь ЦСО с Землей, так как сами они на контакт не идут - нам жертвы не нужны.
   - А мебиане? Они же...
   - Ребята, - поднял руки вверх Гордон, обращая на себя внимание, - вы с кем говорите? - он перехватил недоуменные взгляды. - Вы говорите с Посланником зарлулу! Более того, вы говорите с самим зарлулу! Это ее выбор. И пусть он безумен - так было уже не один раз. Хотя бы тогда, когда нам, людям, они дали право на жизнь!
   - Здраво, - Женька хлопнула Гордона по плечу и всунула ему в руки свой пистолет, - мне он все равно не понадобится. Все будет хорошо.
   Сказала она больше для себя, чем для ребят. Она нервничала. Не им отправляться в самое пекло. Прощаться она не стала. Даже с Санни. Это было бы слишком больно и как будто навсегда.
   На пути к плену президента Полевой она напряженно думала. Да, "Да Винчи" сможет обеспечить так нужную связь ЦСО и Земли, но это было далеко не все, ради чего она пошла на этот риск. Она решилась и ради народа, который представляла, который миллионы лет вынужден был таиться где-то на задворках Рукава. Это было не справедливо. Война должна быть закончена. Теперь она это четко знала. И от исхода битвы зависело будущее не только зарлулу, но и обитателей всего Рукава, так как пришельцы в своей жажде власти не остановятся ни перед чем, так же, как и Сашка.
   Женька вошла на мостик президентского корабля в сопровождении двух вооруженных солдат. Александра медленно повернулась в кресле, и ее взгляд остановился. Лицо Женьки было бесстрастным. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Затем Сашка поднялась и сделала несколько неторопливых кругов вокруг Женьки, словно орел вокруг жертвы:
   - Форма ЦСО... кто бы сомневался... - наконец, произнесла она, - Ты знаешь, а я ведь могу убить тебя прямо сейчас!
   - Можешь, - согласилась Женька и Сашка узнала ее голос, - но тогда умрешь и ты, - она чуть кивнула в сторону тактического экрана.
   Корабль Александры находился под прицелом куда более быстрого и мощного "Да Винчи". Сашка в этом не сомневалась. По ее приказу курс был взят на Землю. В глубине души ей неистово хотелось, чтобы "Да Винчи", устремившийся за ними, словно огненный хвост, так и остался за пределами внешней обороны, а еще лучше, был просто уничтожен - тогда Женька совсем сникнет. Однако он ловко сумел проскочить в образовавшийся после прохода Сашкиного корабля безопасный коридор, и при этом даже не попытался разрушить линию обороны, хотя это вполне было ему по силам. Сашка прищурилась: ей это показалось коварным планом, а Женька облегченно вздохнула. Пока "Да Винчи" будет висеть у Александры на хвосте - ему ничего не угрожает.
   - Что вы задумали? - спросила Сашка, глядя на Женьку в упор.
   - Они меня проводят до ворот. И подождут, - со льдом в голосе ответила Женька, на что Сашка рассмеялась:
   - Глупцы! На что надеетесь?
   Больше они не перемолвились ни словом. Да и говорить было не о чем. Было очевидным, что на сей раз они встретились как заклятые враги. Воспоминаниям о былых временах места больше не было.
   Президентский корабль совершил идеальную посадку в подземном бункере. "Да Винчи" остался снаружи ждать, на самом деле выполняя свою тайную миссию. Сашка шла впереди, Женька сзади под конвоем. Она не чувствовала себя неуютно - ей было не привыкать. Единственная мысль точила ее изнутри: оправдана ли будет ее жертва? Александра завела ее в свой рабочий кабинет, кивнув молча на кресло. Женька села. Сашка повернулась к охранникам:
   - Оставьте нас.
   Те молчаливо покинули помещение. Прежде, чем сесть самой, Александра сделала несколько распоряжений: над длинным столом появилась трехмерная карта, демонстрирующая расстановку сил в нейтральном секторе, грозящем стать сектором боевых действий. И выслушала доклад: флот выдвигался на позицию. И действительно, на карте появилась длинная вереница построенных в боевом порядке кораблей. Женька молча повела головой из стороны в сторону.
   - Что? Не нравится? - заметив это движение, поинтересовалась Александра. Она села напротив нее, но так, чтобы им обоим было хорошо видно не только друг друга, но и карту.
   - Ты делаешь ошибку, Саша, - Женька спокойно положила ногу на ногу, а сверху руки.
   - А ты до сих пор считаешь, что так мне и можешь указывать? Что в тебе такого особенного? Чем ты лучше меня? - Женька заметила появившиеся в Сашкиных глазах искорки - президент Полева начинала злиться. За все время властвования - она так и не научилась владеть собой. Или это она так на нее действовала. Женька ответила сразу:
   - Я тебя не лучше, Саша, просто мы - разные.
   Сашка отвлеклась: бестелесное существо активировало сеанс связи. Женька напряглась. Если ее расчет был верным, то сейчас для Сашки произойдет очередной сюрприз, а пришельцы сядут на крючок. В тот момент, когда Женька заметила на лице Александры изумление, негодование и в то же время какой-то странный проблеск надежды она лишь еще больше собралась: реакция Александры могла быть непредсказуемой. Сашка только искренне рассмеялась:
   - Так вот оно что! - она сложила руки перед собой и долго смотрела на Женьку. - Вот так парочка! Что вы задумали?
   - Зачем что-то задумывать, если превосходство в силе на нашей стороне?
   - Ты так думаешь? - Женька поймала на себе жадный Сашкин взгляд. Она пыталась разглядеть сквозь ее волосы отметины. - У нас в руках очень ценный экземпляр! Ценный для ЦСО, да еще и Посланник зарлулу? Ты знаешь, что зарлулу беспомощны без своего вожака?
   - Ты это в библиотеке прочитала?
   Нижняя губа президента Полевой затряслась, и она сжала пальцы в кулаки, но все же удержалась: к чему спорить с побежденными?
   - Это всем известно. Так они были повержены. Зарлулу проиграли свою войну из-за того, что некому их было вести в бой, а сами по себе они - ничто!
   - Ты забыла, что прошло слишком много времени. И зарлулу никогда не начали бы свою войну, если бы ее не начали ваши предки, - спокойно возразила ей Женька. Она указала на карту, на которой появилась вереница бесчисленного войска, выдвинувшегося навстречу войску Адаллона, - нагаа не вступят в сражение, хотя и у них есть счеты с вашими союзниками, - Сашка тоже перевела взгляд на карту - две волны: люди и зарлулу столкнулись и смешались. Женька выдохнула и взялась за голову. Ее руки задрожали, - ты не знаешь, во что вляпалась, Саша...
   - Ты обречена! Никто тебе не поможет!
   - Ошибаешься! Это вы - человечество обречены, если ты не остановишься! - Женька встала с кресла и сделала несколько шагов вперед, обращаясь к Александре, - Я не враг тебе. И никогда не была врагом твоим, но послушай меня: не зарлулу пришли первыми уничтожать Землю, как это уже было когда-то, но те, с кем ты заключила союз! И теперь они пришли сюда во второй раз. У зарлулу счеты не с вами, но с ними! Мебиане не будут вас защищать, они подчинят вас своей воле, как это уже было с нагаа! Они отдали нагаа тулонцам как подарок! И, поверь, им глубоко плевать на то, что у вас - общие предки! Им нужна только власть! Как ты этого до сих пор не поняла? И даже если ты меня убьешь прямо сейчас - зарлулу не побегут, они выросли из детского возраста! Миллионы лет изоляции учат многому! Ты хоть что-нибудь вообще понимаешь кроме своих амбиций? - она уперлась руками в спинку кресла в двух шагах от Александры. - Я говорю это, чтобы спасти вас от чумы, Саша. Я - зарлулу. И я чувствую гибель каждого из своего народа - мне очень больно, Саша. Но всю свою сознательную жизнь я прожила здесь, на Земле, считая себя человеком. И я хочу помочь. Не мы развязали эту войну, да пойми ты, наконец!
   Женька тяжело дышала, глядя прямо в широко раскрытые глаза Александры. Ей показалось, что Сашка "отрезвела". Она устало опустилась в кресло и положила руки на стол:
   - Отзови свои войска, Саша. Не делай ошибки. Твой народ не простит тебя.
   Сашка некоторое время сидела в молчании, затем резко встала и наклонилась над Женькой, шипя ей в ухо:
   - Я не поверю тебе до тех пор пока ты не отзовешь своих союзников. Не мы стоим у ваших границ.
   - Не зарлулу первыми вступили в бой.
   Коммуникатор тонко запищал. Сашка метнулась к нему:
   - Я слушаю.
   - Госпожа президент, наши войска перешли на сторону противника, союзники терпят поражение слишком быстро и вот...
   Сашка побледнела и повернула голову к карте, картинка которой сменилась. Она увидела лицо. Оно было ей очень хорошо знакомо. Женька тоже встала, заложив руки за спину. Она поняла: свою задачу "Да Винчи" выполнил.
   - Великие народы Земли, - произнес человек с экрана, - в этот час я обращаюсь к вам, вашему неиссякаемому духу свободы...
   - Это... переворот... - прошептала Александра. Она вглядывалась в лицо старика. С момента их последней встречи ей показалось, что он стал увереннее и даже моложе. В нем опять чувствовалась сила, твердость и бесконечная любовь к своему народу, который его вынудили предать. Экс-президент Джек Уолис. Командующий группой войск ЦСО.
   - Это по всем каналам, Саша, - тихо произнесла Женька, - ты проиграла свою войну. Твой народ сделал выбор. И он правильный... человеческий дух свободы неистребим...
   Она посмотрела на Сашку и та повернулась к ней. Ее лицо было бледным, а глаза лихорадочно блестели:
   - Ты... ты всегда была лучше, чем я! Тебе не нужно было напрягаться, чтобы чего-то добиться! Тебе все доставалось легко! Добыча сама шла к тебе в руки! А теперь ты хочешь разрушить все, что я построила? Это мой мир! Это моя игра и я буду играть по своим правилам, а тебе в моей игре не место!
   - Ты не на тех поставила в своей игре... - спокойно ответила ей Женька и предусмотрительно сделала несколько шагов назад, подальше от Сашки и поближе к двери. Обостренным предчувствием опасности чутьем, она слышала торопливые приближающиеся шаги. Это могло означать лишь одно, и она не ошиблась, глянув мельком на тактический экран: земной флот возвращался обратно, но не один. За собой он вел войска ЦСО. И, значит, шаги в коридоре могли означать только то, что "Да Винчи" в числе первых получил право на посадку, и ребята с минуты на минуту должны появиться здесь. Это было кстати. Женька ощущала прямую угрозу: Сашка начинала терять над собой контроль. Ее поражение для нее самой становилось все очевиднее, страх парализовывал осознанием Женькиного превосходства, что было недопустимым.
   - Да кто ты такая?! - прищуривалась Александра. - Думаешь, если ты спишь с Посланником, то ты неуязвима? Думаешь, он такой хороший? Да пока ты горбатилась в забое - он меня целовал! - Сашка подступила к Женьке и та сделала еще один шаг назад, холодно произнеся:
   - Ты зачем убила Алекса, Саша?
   Сашкино лицо исказилось в гримасе, и она на секунду застыла, но потом очнулась и Женька увидела смотрящее ей в лицо дуло пистолета. Вот оно. Сашка долго терпела. Женька думала, что это произойдет раньше. Она не боялась. Зарлулу научили ее бороться со своим страхом, как научились это делать они, доверяя своим чувствам. Женька была уверена, что сможет предугадать момент, когда Сашка нажмет на спусковой крючок, но не была уверена, что ей хватит скорости увернуться от пули. Она знала, Сашка стреляла хорошо. Но она также знала, что она не нажмет на спуск до тех пор, пока все ей не выскажет:
   - Это ты убила Алекса, - рука Сашки, нацеленная на Женьку, не дрожала. Женька поняла, что потеря Алекса для Сашки была по-настоящему невосполнимой, но она верила в то, что говорила. - Ты заставила чувствовать его виноватым и я тебя ненавижу... Ненавижу!
   Женька услышала, как дверь открылась, увидела, как указательный палец Александры начал движение и одновременно с этим почувствовала, как ее словно отнесло в сторону. Раздался глухой выстрел. Джон с пулей в груди отлетел назад. Женька бросилась к нему и в ту же секунду услышала еще один глухой звук: от удара Санни Сашка упала на пол, выронив пистолет. Из ее носа полилась кровь.
   - Санни, не надо! - выкрикнула Женька, но он действовал слишком быстро. Словно картинка из ее кошмарного сна встала перед глазами. Без каких либо лишних слов Санни выбросил руку с пистолетом вперед. Она успела заметить недоумение в глазах Сашки.
   - Прощай, - коротко сказал он и недоумение застыло на лице Александры с аккуратным входным отверстием во лбу.
   Из ствола пошел легкий дымок. В помещении воцарились тишина. Женька поднялась с колен и осторожно положила голову Джона на пол.
   - Как он? - не поворачиваясь, спросил Санни, все еще держа пистолет наготове, будто бы боясь, что Сашка сможет подняться.
   - Он умер, - опустив голову ответила она.
   Страшная теория Юты подтвердилась. Джон защитил Женьку ценой собственной жизни.
   - Собаке - собачья смерть, - Санни убрал, наконец, пистолет и чуть толкнул Сашку ботинком. Она не пошевелилась, - пойдемте, - он обратился к окружающим, - нам нужно встретить нового президента.
   Формальности занятии не более семидесяти двух часов. Мирный договор с Адаллоном, ЦСО и нагаа был заключен от имени Объединенных народов Земли в лице вновь получившего всенародное признание президента Джека Уолиса. Население эвакуировано на Пилат, получив там временное убежище. Земля была оставлена умирать вместе с теми, кто пожелал остаться на ней до конца. Однако ее горсть забрал каждый, кто хотел оставить память о прежнем доме. Новый должен был дать мягкий свет желтого Ситара, заполнив пустоту, которую некогда занимал Херувим. Человечеству следовало учиться жить заново и оно искренне этого хотело. Последние годы вспоминались словно бесконечный ночной кошмар. И пока нагаа колдовали над новым миром - люди создавали новые законы, готовились к самостоятельной жизни, поднимаясь с колен на ноги, обретая твердую походку.
   - Теперь-то я надеюсь, все кончилось, - сказал Юта, когда последняя горсть земли легла над Джоном. Его похоронили на родине, рядом с отцом, как он и хотел, - Тулон победили, "родственничков" - победили. Может, теперь Рукав вздохнет спокойно?
   Ему никто не ответил. Женька искоса взглянула на Альфреда, ставшего еще более молчаливым чем когда-либо. Узнав о смерти Александры, он произнес одну только фразу: какова жизнь, таков и конец. Он пока еще не решил присоединяться к ребятам, пожелавшим остаться на службе ЦСО. Его вопрос, обращенный к Алану Хаммеру, был вполне закономерным:
   - После всего, что было, ты еще веришь в святые идеалы?
   Хаммер ответил тоже вполне закономерно:
   - Я буду за них бороться.
   Женьке, держась за руку Санни, было тяжело смотреть на сломленного гиганта. Не каторжные работы лишили его веры, но Сашка. Даже после своей смерти она продолжала отравлять ему жизнь. Она взялась ладонью за горло: что-то подкатило, обдавая льдом изнутри, и пропало.
   - Что? - спросил Санни.
   - Не по себе как-то, - ответила она.
   - Это беременность на тебя так действует, - он улыбнулся ей так тепло, что она готова была в это поверить, - пойдемте. Пусть мертвые остаются среди мертвых. И в нашей памяти.
   Он поднял голову к небу. На горизонте опять скапливались тучи и никто их них не знал, что далеко-далеко от Рукава, на самом краю Вселенной собираются тени, еще более древние, чем зарлулу.
   История Рукава писалась заново. Если бы кому-то стало известно о том, что это будет следствием конфликта между двумя людьми - в это вряд ли бы кто поверил. Не поверили бы и они. Но об этом знали только участники событий. Для остальных был обозначен только ход истории, главные действующие лица умело завуалированы, подробности опущены. Собственно, самому человечеству было не до поисков истины. Ему предстояло начинать строить свой новый мир заново.
   Люди покинули свой дом, который был их пристанищем на протяжении десятков тысяч лет, и теперь осваивали новый. Нагаа, ставшие свободными от рабства, после окончания Великой войны сделали человечеству бесценный подарок. Это была плата за освобождение, за право уйти, чтобы тоже начать жить заново. Они подарили людям планету. Она была создана на месте погибшего Херувима из его останков.
   Оказывается, именно нагаа были наделены природой энергией сотворения. Впервые те, кто все время искал ускользающую истину, открыли для себя тайну происхождения миров солнечной системы, желтого Ситара, Пальмиры, Ареса и даже Тулона. Все, что было вокруг - все было создано нагаа. Тайна, бережно хранимая миллионы лет, стала невероятным открытием.
   Но от этого вопросов меньше не стало. Как великие Строители могли попасть в рабство на тысячелетия? Для кого-то это была неразрешимая загадка, для единиц - вполне очевидно. Нагаа намеренно разбрасывали будущие когда-то обитаемые миры на невообразимо дальние расстояния. В теории они не должны были встретиться. Создаваемые миры они населяли первоочередным материалом, из которого и развивалась жизнь - каждый раз по своему уникальному сценарию. Контролировать ее было не в принципах нагаа - они были конструкторами. По сути именно они были творцами истории.
   Однако в изоляции созданные миры жить не смогли, терзаемые одними и теми же предположениями: возможно, мы не одни. Желание открыть истину привело к тому, что все они: кто раньше, кто позже сумели преодолеть пространственный порог, а некоторые даже оседлали время. И, поскольку нагаа не вмешивались в жизни своих творений, история развивалась по известному сценарию.
   Однако теперь тайна великого Творца, о которой не знали даже первые мебиане, была раскрыта. И именно сейчас было необходимо оберегать ее еще больше. Ведь наверняка могли найтись желающие обернуть предназначение нагаа в свою пользу.
   Предполагая об этом, нагаа, сотворив для землян новый мир, тихо удалились, растворившись в бесконечности космоса , и на их страже стали те, кто осознавал, насколько важным было сделать так, чтобы неожиданно открывшаяся истина вновь превратилась в постоянно ускользающий призрак.
   После окончания войны расстановка сил в Рукаве сильно изменилась. Адаллон, так долго бывший изгоем, вышел из тени. Мир, пугавший в свое время Рукав дурными наклонностями, заявил о себе, как о сильной, целостной державе. Но не этого страшились те, кто причислял себя к мирам, ставившим себя на несколько порядков выше Адаллона. Великие и ужасные зарлулу вернулись. Они больше не прятались под масками, заявив о себе, как о реальной силе, к которой отныне следует прислушиваться. Миф о том, что зарлулу не могут существовать организованно без вожака, был развенчан.
   В жизнь планеты на самом краю обитаемого Рукава никогда не вмешивались. Более того, дурная репутация сделала свое дело - Адаллон обходили стороной. На самом же деле жизнь на окраинной планете отличалась упорядоченностью. Обладая уникальной способностью к трансформации, зарлулу сделали все, чтобы их, адаллонцев, мир воспринимал, как никчемных отбросов. Созданный ими миф о том, что коримбский орех растлил население Адаллона, - был только на руку. Орех действительно обладал определенными свойствами и их очень хорошо прочувствовали те, кто подсел на своего рода наркотик. Но не адаллонцы с их иммунитетом. Для зарлулу коримбский орех был всего лишь хорошим средством для собственного выживания, ведь за эту пряность хорошо платили.
   Затаившись в своем маленьком мире, занимавшем для них самую выгодную окраинную позицию, зарлулу выжидали. Они ждали пока не придет Посланник. Сменились сотни поколений от тех, кто пронесся ураганом по обитаемой части Вселенной. О них слагали легенды в народе, но для остальных это были захватчики, разорявшие мир за миром, безжалостные, бессердечные, бездушные.
   Те же, кто на самом деле развязал древнюю войну - мебиане, теперь, напротив, ушли в тень. Выжидавшие удобного момента для колонизации, они просчитались в одном: их далекие потомки, смешавшись с коренным населением на голубой планете, на которую они однажды были отброшены, потеряли свои способности, став более примитивными. Однако, утратив великий дар, они обрели то, что позволило им выиграть войну с тулонцами: свободолюбивую душу и чувства.
   Теперь, находясь далеко за пределами Рукава, жадные до власти предки современного человека копили силы для следующего удара, ведь теперь не они оказались сильнее, а те, кто однажды позволил себе слабость и опустился до уровня примитивной жизни, где нужно было работать руками и не было времени для пространных умозаключений. Зарлулу были уверены - удар обязательно последует, вот только вряд ли скоро: между двумя великими войнами прошли миллионы лет! За это время утечет много воды, многое забудется и вновь настанет день, когда в Рукаве вспыхнет безжалостная война за выживание.
   Отброшенные за край Рукава мебиане зализывали раны, не понимая до конца, как могло случиться так, что их братья предали свою историю, свой народ? Даже напоминание о том, кем они были на самом деле - ничего не изменило. Расовая память была утрачена, а из братьев по разуму люди превратились во врага, которого нужно было непременно уничтожить. Теперь речь о колонизации не шла. Однако пришлось затаиться. Сейчас, когда люди обрели прочный союз с зарлулу, необходимо было разработать более хитроумный план, нежели тот, который им удалось разгадать. И пусть он тоже займет миллионы лет, но цель, превратившаяся в смысл существования, должна быть рано или поздно достигнута.
   Сами люди иллюзий на свой счет больше не строили. Из тулонской войны они извлекли бесценный опыт. Урок, который они получили, не прошел бесследно. Возглавляемых президентом Джеком Уолисом объединенных народов Земли, истребление которых в тулонской войне было таким очевидным, осталось всего несколько сот тысяч. Из миллиардов. Демографическая обстановка оставляла желать лучшего, экономики попросту не было, развитие цивилизации отброшено на нулевую точку.
   Для тех, кто выживал в подземных катакомбах Земли и тех, кто отчаянно защищал Херувим от тулонского нашествия, началась новая жизнь. Но вовсе не та, привычная, еще до войны. Она уничтожила Землю, но дала людям еще один шанс на выживание. И этот шанс они должны были использовать с умом. Новая Земля, а именно так окрестили новую планету, по размеру была чуть меньше погибшего Херувима, но людям было куда расселяться в перспективе. Правда, на Новой Земле от старого Херувима остался только климат - теплый и влажный. Ни Срединного хребта, ни пика Кельвина, ни водопада, к которому так любили гулять пилоты в свободные минуты между боями, ни уж тем более "Цереры" - ничего этого не было. У тех, кто воевал за Херувим и жил на базе в недрах гор, щемило сердце - это был все-таки Херувим, но принимать его нужно было новым, изменившимся. Изменился облик планеты. Теперь здесь было шесть континентов и большая группа островов. Наиболее благоприятным для землян оказались два материка в восточном полушарии, находящиеся в экваториально-тропической зоне планеты. Для нескольких сот тысяч выживших - это была идеальная зона, чтобы первое время пережить дни и ночи на Новой Земле, превратившейся буквально сразу в строительную площадку. С умирающей колыбели человечества - Земли, было вывезено все, что ушло под землю: технологии, заводы, культурные ценности - все, что могло способствовать возрождению цивилизации не только в материальном, но и в духовном плане.
   Помощь выделил ЦСО, никогда не слывший нищей организацией. Помог Адаллон: его финансовое благосостояние в период войны с тулонцами за счет контрабанды коримбского ореха увеличилось в разы и для зарлулу, отдававших предпочтение развитию своей собственной духовности и военных технологий - вполне хватало. Новая Земля получила беспроцентный кредит. С его отдачей Адаллон не торопил. С легализацией продажи коримбского ореха торговля стабилизировалась, хотя все же ходили слухи о "черных" продажах. Что ж, в этом был весь Адаллон, население которого за миллиарды лет превратилось из воинов в торговцев. Правда, пока дело не касалось войны. Доход от продаж покрывал военные расходы. Денег хватило даже на то, чтобы убрать с орбиты останки Орагона, открыв плантации для света Пальмиры. Поверхность Адаллона засияла, и все-таки лишь истинным потомкам зарлулу этот пустынный мир представлялся во всем его многообразии.
   Канопус IV тоже не остался в стороне, оказав поддержку строящимся землянам, своими ресурсами. Безвозмездно. Они помнили Джона Майла, который без колебаний отдал жизнь, чтобы доказать чистоту и бескорыстность помыслов Земли в их просьбе о помощи в войне против тулонцев.
   В первую очередь, на Новой Земле появились правительственные здания. Шло строительство домов для людей. Передислоцированные заводы набирали обороты. Прокладывались подземные и надземные дороги. Вернуть прежний, довоенный вид городских пейзажей было невозможно, ведь у каждого человека были свои воспоминания о прошлом. Под землей пролегли коммуникации. Стройка на поверхности росла с каждым днем ввысь и вширь. Но пока речь шла только о том, чтобы создать первоначальные условия для жизни и начала функционирования экономической и политической жизни.
   В строительстве участвовали все те, кто не был задействован на других работах. Заставлять никого было не нужно. Оставить свой след мог любой желающий. И каждый верил в то, что когда-нибудь однообразный пейзаж изменится, и Новая Земля станет столь же прекрасной, как и ее предшественница.
   Объединенные народы трудились, как муравьи, забыв о своих внутренних разногласиях между теми, кто воевал, ждал, и теми, кто отсиживался на других планетах и после окончания Великой войны вернулся домой. Об этом уже никто не вспоминал. Людей объединило общее дело, появились первые мечты, желания. Жизнь в полном ее смысле, наконец, вернулась в глаза землян.
   Менее чем через год поверхность Новой Земли было не узнать. Появились десятки крупных городов. Один из континентов, находящийся в легко умеренной зоне западного полушария решено было превратить в святая святых - научный центр, ведущий разработки абсолютно по всем направлениям: от сельского хозяйства до бионики, от микро- к макрокосмосу. Далеко не последнее место в этой системе заняла Шенет Росс. При всей занятости она продолжала чувствовать некоторую опустошенность. Все, что она пережила, все, над чем работала на старой Земле в Питтсбурге, не имело теперь смысла. Тулонской угрозы не было. Не было и того энергетического потенциала, который так хотел контролировать Комитет во главе с Александрой Полевой.
   И все же Шенет было над чем работать. Она по-прежнему стояла во главе отдела военных разработок. Столь богатого опыта не было больше ни у кого. Новой Земле было необходимо восстановить свой военный потенциал. Буквально с нуля создать армию и флот. При этом основной задачей стало усовершенствование боевой машины землян.
   Поначалу эта идея была воспринята с некоторым недовольством: люди не понимали для чего нужно наращивать военную мощь. Однако вскоре все стало на свои места: память о том, как расползалась тулонская угроза, а когда она подошла к границам федерации и Земля оказалась беззащитной перед нападением, - сделала свое дело. В результате, основной упор делался на создание защитного экрана, который смог бы отражать удары противника, производство боеспособных беспилотных модулей и пилотируемых легких, маневренных истребителей. Так земляне надеялись отразить возможное нападение, хотя, в ближайшее время воевать, разумеется, никто не собирался.
   Еще через год Новой Земле удалось выровнять экономику. Постепенно в казну вливались деньги, заработанные на продаже рувима и экспорте поликетана - металла, дающего ультралегкие, но прочные сплавы. Спрос на этот природный материал был всегда, но только на Новой Земле его залежей было с избытком. Основными заказчиками редкого металла стали Канопус IV и Адаллон, в руки которого постепенно потекли возвращающиеся кредитные платежи.
   Доходы самой Новой Земли позволили ей начать менять первоначальный облик поверхности планеты с момента заселения. Общежития уступили место домам по индивидуальным проектам, транспортные магистрали, словно паутина пролегли по ее телу, в городах, организованных по типу юпитерианских полисов, жизнь стала отдаленно напоминать довоенную.
   Объединенные народы, несмотря на название, разделились по тому же принципу, по которому жили на старой Земле. Выжившие в Великой войне стремились придать своим городам культурное разнообразие. Собственно, эта задача была поставлена самим президентом. Граждане федерации расселились по национальному признаку, по тому же типу культуры, к которому они себя причисляли. В результате, были возрождены традиции культуры Европы и Азии. Каждый город стал мини-государством со своим сводом законов, созданных на основе исторического прошлого и с учетом настоящих норм и положений Федерации. Загнанное под землю население Земли было лишено индивидуальности. Теперь это стало вновь возможным.
   Поначалу было немного странным, когда люди собирались, например, в Англию. От нее осталось лишь название. Кроме того, приехав на туманный Альбион, который таковым на самом деле не был, людей охватывало чувство тоски: не было тауэра, не было биг бэна, не было Вестминстерского аббатства, не было ничего, что напоминало бы старую Англию. Все исторические ценности, вывезенные с Земли, наспех упрятанные под ее поверхностью во время первого упреждающего удара тулонцев по Великобритании, теперь умещались в одном музее. А еще сохранились названия улиц.
   Так было везде. Китай, Бразилия, Италия, Австрия, Россия, Греция - одни лишь названия, вызывавшие тягостные воспоминания, появились на карте Новой Земли. Да, здесь теперь были высотные дома - такие же, как на Земле, кварталы особняков, зеленые зоны, дороги, загруженные мобилями, снующие туда-сюда флайеры, музеи, центры развлечений, больницы, школы, но не было главного: голубого неба над головой и людей, отдавших жизнь за свободу. Зато теперь города-государства объединяло одно: в каждом из них был памятник героям войны, так и не вернувшимся с полей сражений за свободу человечества. Не было ни одного похожего мемориала, но у их подножия всегда лежали свежие цветы. Память о том, когда человечество как вид едва не было истреблено - прочно засело в головах.
   Бог создал Землю за шесть дней. За шесть дней она была полностью уничтожена тулонским нашествием. За шесть дней погибла почти половина населения планеты. Чтобы этого не произошло впредь, те, кто выжил, название "объединенные народы" больше не воспринимал формально. Ведь каждый отчетливо понимал, что выжить удалось, только объединившись в желании отстоять независимость и свой родной дом.
   И все же тяжелее других все произошедшее воспринимал действующий президент ОНЗ Джек Уолис. Придя однажды к власти через кровь губернатора Невады Уильяма Шетнера, он чувствовал свою вину. Но вскоре это чувство ушло, заменившись необходимостью: только так можно было спасти демократию! К тому же, кровь была не на его руках, но на руках тех, кто оказался в тот момент на его стороне. Это тоже было, своего рода, стечение обстоятельств: если бы спецслужбы не уличили Шетнера в несанкционированных экспериментах - ничего бы не было. Выборы, быть может, прошли без вмешательства извне. Хотя в это Джек Уолис верил с трудом - диктатуру на Земле никто бы не допустил. И все же обстоятельства сложились именно так: Уолис пришел к власти по воле судьбы, с помощью людей, хранивших верность присяге и своему народу даже в самых опасных для жизни ситуациях. Президент был им благодарен, но никогда не афишировал своих связей, боясь, что вся правда может выйти наружу.
   Живя идеалами добра и бескорыстного служения народу, Джек Уолис едва не потерял власть. Вспоминая ужасы тулонской войны, катастрофическую нехватку людей и техники, а также вновь нависшую угрозу диктатуры в лице Комитета, он, анализируя ситуацию, до сих пор не мог понять: как ему вообще могло прийти в голову пожертвовать Херувимом и людьми, которые бились за него, - ради спасения своего места, а, значит, все той же демократии. В случае если бы так и произошло, тулонцы бы отступили, гибель Херувима представлена, как их последний удар, остатки человечества объединены проблемой выживания, демократия спасена.
   Но все вышло совсем по-другому. Тулонская угроза была ликвидирована. Однако, видя, что Комитет, загнавший его в угол, требует крови, Джек Уолис принял тяжелое для него решение - принести в жертву тех, кто однажды привел его к победе на президентских выборах. И эти люди приняли его решение достойно и безропотно, безмолвно пройдя через военный трибунал, унизительную процедуру прилюдного разаттестования, приняв на себя роль преступников, саботажников и бог знает кого еще, согласившись со всеми предъявленными обвинениями. Хотя именно им впору было давать награды и ставить на пьедестал почета.
   Джек Уолис до сих пор не понимал, что же это был за ход: гениальный просчет будущих событий или чистой воды удача? Тем не менее, когда он сложил с себя полномочия президента, оставив Землю на съедение Комитету, уже тогда он твердо знал, что вернется и вернется победителем.
   Он действительно вернулся. И снова через кровь. И вновь в кресло президента, в котором он уже в который раз принимал торжественные ликования народа. Его усадили все те же люди, герои - преступники, которые всегда оставались в тени лучей его президентской славы. За свое пришествие к власти еще тогда, на Земле, он так их и не поблагодарил. Решив исправить свою ошибку сейчас, Джек Уолис был в недоумении: благодарность им была не нужна. Он помнил их слова: "Мы не за благодарность работаем". Странно, но эти люди, едва не ставшие жертвой системы, все еще верили в идеалы долга, чести и справедливости. Понятия, как уже казалось, совсем устаревшие, но все-таки имевшие право на жизнь, как и фраза Джека Уолиса - "в единстве - сила", ставшая своего рода девизом возрождающегося человечества.
   Новая Земля наполнилась разными языками, песнями и все становилось на свои места за исключением одного: мало кто чувствовал себя дома. Даже в подземных катакомбах с одним-единственным визором на квартал и минимумом удобств, они находились под поверхностью родной планеты. Осознавая, что Новая Земля теперь их новый дом, они все же чувствовали себя в гостях, прекрасно понимая, что сменится не одно поколение землян, прежде чем они смогут назвать новый мир своей Родиной.
   Ломка стереотипов шла по всему Рукаву. Мир действительно создавался заново. Лига, которая объединила миры по экономическому и социальному признаку, себя изжила. Больше не было понятий "белая кость" и "голубая кровь". С треском исключив из своих рядов Землю в связи с началом активных боевых действий с тулонцами, Лига думала переждать угрозу. Ведь союз с Землей мог быть плохим предзнаменованием. Во-первых, это означало оказание помощи, а, следовательно, убытки. А во-вторых, могло спровоцировать тулонскую агрессию против союзников.
   Объединенные Лигой миры во главе с Кетонисом этого не хотели. Все контакты с Землей и уж тем более с Адаллоном были прерваны. Однако, пережив тулонское нашествие, миры Лиги все же понесли убытки, а самым большим ударом для них стала победа Земли, вступившей в союз с Адаллоном. Никто и подумать не мог, что "отбросы" на краю Рукава - это всего лишь прикрытие великой расы, о которой знали все. Выход на сцену зарлулу мгновенно смешал все приоритеты и Лига задохнулась. Вступать в открытое противостояние с грозным противником за лидерство в Рукаве никто не стал в силу собственной слабости, но и зарлулу никому и не угрожали. Они словно не замечали ни Кетониса, ни его близнеца Ипсилон-Дзэту, ни их давнего союзника Хореро. Да и между самим союзниками наметилась явная трещина. Пока Кетонис захлебывался в туристическом коллапсе и слабости к коримбскому ореху, довольно быстро деградируя, население Ипсилон-Дзэты и Хореро поспешили забыть о своем "превосходстве" и начать переговоры о сотрудничестве с Землей и Адаллоном.
   Переговоры проходили под эгидой третьей силы, заявившей о себе в ходе тулонской войны. Этой третьей силой стал ЦСО, как всегда заботившийся о благосостоянии землян. Сотрудничество с этими двумя мирами ничего плохого Земле не сулило. Это были два мира, жившие, как и Кетонис, за счет того, что жители Рукава тратили на них деньги. Ипсилон-Дзэта был также хорош, как и Кетонис, а на Хореро прожигали свои состояния любители азартных игр. Он был сосредоточением игорного бизнеса и вполне понятно, что часто - незаконного.
   Выйдя с инициативой о сотрудничестве, Ипсилон-Дзэта и Хореро сделали это инстинктивно: они привыкли чувствовать себя защищенными. Кетонис брал на себя эти функции, а вот Новая Земля вежливо отказалась. Она ограничилась мирным договором. Речь о том, чтобы заключить договор о взаимопомощи в случае военной угрозы даже не шла. Хорошо помня о том, как миры Лиги поступили с Землей: отвернувшись от бившейся в агонии планеты, земляне прекрасно понимали, что трусливые миры струсят и в другой раз. Такие союзники Земле были попросту не нужны. Мирный договор был скреплен пактом о ненападении: на том и порешили. Земля не вмешивалась в жизнь Ипсилона и Хореро, да и они успокоились: в Рукаве установился мир, на них нападать никто не собирался, а, значит, можно было жить привычной жизнью. Беда в том, что желающих загорать и прожигать деньги становилось все меньше и, волей - неволей, чтобы не прийти в упадок подобно Кетонису, жители обеих планет начали шевелиться в поисках возможностей возродиться. Привычным делом они заниматься уже не могли, поэтому вспомнили то, чем занимались их предки.
   Вскоре Хореро выбросил на рынок Рукава первую партию гаальского стекла тончайшей работы. Удивительно, но руки хорианцев не потеряли своей сноровки, и теперь гаальское знаменитое стекло вновь вернулось в дома жителей Рукава. Правда, пока только в дома состоятельных граждан. Технология производства стекла - древняя технология. Она требовала от мастеров не только умения, но и подчас забирала душу. Нередко мастера сильно болели, а иногда, когда произведение становилось смыслом их жизни, даже умирали. Тогда цена законченной работы вырастала в разы, ведь, как говорили, в ней была заключена душа творца. И как было в это не поверить, когда изделие светилось изнутри неведомым пульсирующим, словно сердце, светом.
   Перестроить свою жизнь на новый лад хорианцам не составило труда. Земля отнеслась к этому с уважением. Жители Хореро по-настоящему трудились над новым обликом родной планеты. Игорные центры постепенно ушли в прошлое. Они остались на севере, принося свой теперь уже скромный, но все же доход. Азартную деятельность легализовали в рамках разумного - эдакий образец добропорядочного образа жизни для Хореро. Его путь был идеален, и даже не верилось, что пару лет назад Хореро едва не опустился на самое дно.
   Ипсилон-Дзэта пошел другим путем. Свои курорты он превратил в здравницы. Для этого на Ипсилоне было все. Правда, тоже пришлось поработать: создать специализированные центры. Обучить специалистов. Пока этот план только начинал претворяться в жизнь, но не так успешно, как это сделал Хореро. Нелегко было изменить сложившееся мнение о бесполезном времяпрепровождении на розовых песках Ипсилона.
   Однако первый шаг был сделан. И сделала его Новая Земля. Тулонская война бесследно не прошла. Солдатам нужна была реабилитация. Своими силами это сделать было невозможно, к тому же о каком отдыхе могла идти речь, когда нужно было обустраивать свою собственную жизнь! Но Джек Уолис решился. Только слепой мог не заметить, как Ипсилон-Дзэта всеми силами пытается выжить, чтобы самим не стать "отбросами" Рукава. Мягкий климат, вполне приемлемые двадцати восьмичасовые сутки, теплые и холодные моря, минеральные источники - природа позаботилась о том, чтобы Ипсилон извлек из этого изобилия максимум выгоды. До определенного момента так оно и было. Но теперь, когда все изменилось, и Ипсилон встал на новый путь, желающих посетить здравницы нашлось мало. Никак не верилось, что ипсилонцы могут работать, как и хориане. Земляне доказали, что они могут это делать и достаточно усердно. Ипсилонцы обучили своих специалистов работе по такому огромному количеству методик, что могли лечить, казалось, любой вид биологической жизни.
   Впрочем, после положительного опыта землян, слава об ипсилонцах разлетелась по всему Рукаву. Положение планеты выправилось. Теперь она начала реально зарабатывать. При этом здесь же, на Ипсилоне-Дзэта, открылось несколько центров, занимающихся научными разработками исключительно в медицинских целях. Местные жители быстро обучались, но вот с такими понятиями, как постоянное движение вперед они знакомы не были. Так что практически все ученые, трудившиеся на благо медицины, были приезжие. Сами ипсилонцы, питавшие слабость к лидерским позициям, были совсем не против такого нашествия, ведь в перспективе планета могла стать единым передовым медицинским центром Рукава.
   Что же касается некогда процветавшего близнеца Ипсилона-Дзэты - Кетониса, то его положение изменилось с точностью до наоборот. Теперь это не Адаллон, а Кетонис стал окраиной рукава. Избалованные роскошью, отравленные обидой, зависимые от коримбского ореха жители Кетониса озлобились и теперь время от времени нападали на торговые корабли ради легкой добычи. Ходили даже слухи, что на Кетонисе базируется отряд наемников, вот только кто их финансирует - оставалось тайной, впрочем, как и то, существовали ли эти наемники на самом деле. Кроме этого, Кетонис был в некоторой конфронтации с ЦСО из-за своей пиратской активности.
   То самое движение вперед, охватившее Рукав, было хорошим началом новой истории. Внешне все так и было. Однако если бы кто-то копнул глубже и ему это удалось, то очень бы удивился тому, что на фоне общего спокойствия и умиротворения были и свои подводные течения. Для кого-то это бы стало неприятным открытием. Для тех, кто плавал по этим течениям - это был всего лишь образ жизни.
   - Как ты? - в темноте раздался голос, искаженный кислородной маской.
   - Нормально, Алан. Только во что-то вляпалась, фонарь разбила, ч-черт!
   - Ладно, стой на месте, я сейчас выйду на тебя.
   Женька огляделась. Она стояла в кромешной темноте. Напрягая зрение, она так и не смогла ничего разглядеть, но все же сделала вперед пару небольших шагов. Удачно. В ту же секунду она заметила приближающийся свет, вскоре выхвативший ее из тьмы.
   - Я тут, - помахала она рукой, но получилось как-то неуклюже, - черт, в этих скафандрах я чувствую себя медведем и слоном одновременно.
   Хаммер посветил вокруг. Они находились в просторном тоннеле, покрытом изморозью.
   - Промерз насквозь, - потянул он, - что мы здесь делаем, а? - Хаммер обратился к своей спутнице.
   - А то ты не знаешь!
   - Я просто не понимаю! С момента как человечество покинуло Землю прошло уже больше двух лет! Отсюда вывезли даже тех, кто решил умереть вместе с домом как патриот! - они продвигались вглубь тоннеля. Своды становились все выше, изморозь на стенах постепенно отступала, - здесь же нечем дышать! Здесь нет выживших!
   - Вот также думали и ученые: кислорода на Земле хватит не больше, чем на полгода, а на поверку вышло, что он до сих пор еще есть в атмосфере, - возразила Женька. Правда, всего одиннадцать процентов, - она резко остановилась, - Стоп... Сколько же их здесь?!..
   Призрачный свет фонаря выхватил лежащее на холодном полу тело, рядом еще и еще, покуда хватало глаз. Женька присела около одного из них, приложив портативный сканер, но он никак не среагировал. Подошла к другому - опять безрезультатно. Хаммер стоял, наблюдая за ее попытками найти живых, и вспоминал день, когда узнал, что его направляют обратно на Землю. Но не это его удивило. Удивила цель миссии. Оказывается, на Земле все еще были выжившие... на поверхности. Это казалось невозможным, но факт оставался фактом. В тот момент в его голове все смешалось: президентские выборы, убийство губернатора Шетнера, причастность ко всему этому Санни - лучшего друга, незаконное производство и, как результат, - новая порода людей. Нет, это не были ужасные монстры, но генетические мутации за столь короткое время превратили людей непонятно во что. И теперь это лежало у его ног без признаков жизни. Они прибыли слишком поздно. Даже с таким уровнем мутаций, поразительными способностями к адаптации - этим существам не удалось выжить. Зачем их вообще сюда отправили? Этот вопрос не давал покоя. Уж вряд ли для спасения, хотя Женька с ним не согласилась. Он не стал спорить. Она все равно знала больше. Впрочем, как всегда. Из раздумий Хаммера вывел дрогнувший голос:
   - Алан, здесь есть живые!
   Он воспринял это как команду:
   - Подготовить карантин. Четыре команды на отметку. Передаю координаты. Скоро будут,- последняя фраза была адресована уже Женьке, как и вопрос, - что ты об этом думаешь?
   - Я? - она несколько растерянно посмотрела в его сторону. - Не знаю. Не уверена, что они, - она ткнула пальцем в сторону лежащих тел, - хотели, чтобы их спасли. Насколько я понимаю, во всем произошедшем они винят нас и мне бы не очень хотелось видеть, как кто-то из них очнется.
   Да, превратись Хаммер в кусок шерсти с человеческим лицом и, продолжая рассуждать здраво, он бы вряд ли захотел выжить. Он прекрасно понимал Женькино раздражение, но не успел ничего сказать - прибыли медики. За него сказала Женька то, что должна была:
   - Все выжившие отмечены маркерами. Их не более двух десятков.
   Она убрала сканер, который по-прежнему был в ее руках, и поспешила к выходу. Неоконченный разговор они продолжили уже на корабле. Стоя в шлюзе и снимая с себя скафандр, даривший тепло и воздух на холодной планете, Хаммер задал вопрос, который волновал его уже давно:
   - Ты не доверяешь ЦСО? - однако это больше звучало как утверждение.
   Женька, наконец освободившись от скафандра, прямо на него посмотрела и зашагала привычным широким шагом к мостику:
   - Не доверяла, не доверяю и не буду доверять.
   - И это притом, что Санни всю сознательную жизнь работал на ЦСО?
   - При том, - сухо ответила она.
   - Но почему?
   - Гуманность, Алан, гуманность! - воскликнула она, не сбавляя шага и не боясь быть услышанной. - Не думаю, что это когда-нибудь приведет к чему-то хорошему.
   - Но ведь пока все нормально!
   - Вот именно, "пока". У ЦСО свои секреты. И ты не заметил, что Центр становится реальной силой, государством в государстве? Подожди, они еще заявят о своем господстве в Рукаве!
   - Это в тебе говорит зарлулу?
   - Это говорит здравый смысл, - Женька искоса глянула на Хаммера. Тот или реально недопонимал, что происходит или мастерски делал вид.
   - Но почему ты тогда согласилась работать на ЦСО? - недоумевал Хаммер, и Женька поняла: "Недопонимает".
   - Понимаешь, - она вдруг остановилась и тепло на него посмотрела, совсем как раньше, - я бы Сани расстроила, - она немного помолчала и продолжила, - а если быть до конца откровенной, то я без дела не могу. Ты же знаешь, - она улыбнулась и хлопнула его по плечу, - мир мы, конечно, больше не спасаем, но работа должна быть, ведь, в конце концов, бесплатно кормить меня никто не будет.
   Хаммер улыбнулся в ответ. Женька не менялась: все та же подозрительность, копание в неприметных деталях, все то же умение сглаживать острые углы. После того, как Хаммер был освобожден от каторжных работ и присоединился к ребятам, узнав обо всем, что происходило пока он рыл землю в забоях, он долго не мог прийти в себя. Побег на "Да Винчи", Посланники, война с мебианами, ЦСО, зарлулу - все казалось невероятной историей, выдуманной, чтобы не было скучно. Однако все это оказалось правдой. Хаммер своими глазами видел, как создавали новый мир нагаа. Он видел не сказочных персонажей, а живых зарлулу. Но до сих пор в его голове не укладывалось, что та, кого он знал столько лет вовсе не человек, а самый настоящий пришелец.
   Осознав свою принадлежность к древней расе, Женька не изменилась. Она не собралась покинуть ребят, не задрала нос, а осталась прежней. Разве что Адаллон перестал ее страшить так, как раньше, да и наведываться она стала туда с завидной регулярностью. Мог ли Хаммер предположить такую развязку событий? Вряд ли. И в какой-то степени он понимал, почему Женьку так раздражал ЦСО. У нее, конечно, были свои соображения, но он все-таки замечал, какие взгляды на нее бросают сотрудники Центра, те, кто был в курсе. Это был нездоровый интерес. И особенно он вырос в тот момент, когда Женька округлилась и беременность стала видна всем. Не спрашивая ни саму Женьку, ни руководство Санни увез ее на Адаллон. Только там она могла быть в полной безопасности. А она, не спрашивая Сани, не пробыв на Адаллоне и двух месяцев, вернулась, сообщив, что плевать хотела на то, что на нее смотрят как на ископаемое, что, мол, ей не привыкать и напомнила то время, когда она лежала в медцентре, обездвиженная. Хаммер хорошо его помнил: Женьку все жалели, а она бесилась, ведь ее считали инвалидом. Желание доказать обратное помогло встать на ноги.
   Вернувшись с Адаллона, Женька ничего доказывать не собиралась. Она просто хотела нормально жить. Что она вкладывала в понятие "нормально" для Алана так и осталось загадкой. С его точки зрения в Женькиной жизни ничего нормальным не было, начиная с того, что женщины в госбезопасности были, скорее, исключением, чем правилом и, заканчивая тем, что сама она оказалась зарлулу. Но, возможно, именно это и помогало ей выживать.
   Миссия, что им поручили с Хаммером - доставить выживших с Земли на базу ЦСО, радужной перспективы не внушала. По сути, эта была грязная работа, которая могла быть легко сделана и без их участия. Едва только Женька об этом узнала - сказала Хаммеру: "Нам пытаются показать, что не такие уж мы особенные". Хаммер понимал, что она была права. С момента окончания тулонской войны косые взгляды часто сопровождали ребят. Это заметил даже Юта. Наученные опытом, они прекрасно знали, что такое ненависть, злоба и зависть, поэтому старательно не создавали себе проблем: не болтали, встречались исключительно по работе, делали вид, что прошлое ушло в прошлое и ничего для них не значит. Это тяготило, но выбора не было. Ребята сознательно пошли на этот шаг.
   Вот и сейчас, стоя на мостике и глядя, как Земля уходит все дальше и дальше, Хаммер поймал себя на мысли, что в их сторону то и дело бросают взгляды. Люди... Это Женька умела молчать, другие - не умели. Шепот все-таки сеял свои плоды и теперь Хаммер отчетливо видел, что на них смотрят отнюдь не как на обычных, рядовых сотрудников. Он метнул быстрый взгляд на Женьку. Та стояла, казалось, не замечая того дискомфорта, который испытывал Хаммер. Она явно о чем-то думала. О чем? Он попытался проследить ее взгляд и все понял. Женька, не отрываясь, смотрела на удаляющуюся планету. Она мысленно прощалась с Землей. Теперь уже навсегда. Здесь прошла ее юность, остались воспоминания, здесь она потеряла любимого человека, но вновь обрела любовь, сама того не подозревая, здесь осталось ее горе, радость, надежды - все, чем она жила. Да, она обрела новый мир, но это был уже не тот мир, в котором она жила последние годы и уж точно не тот мир, который она хранила в своей памяти. Когда-то она и подумать не могла, что ей придется жить в такое время перемен. Но все свершилось. Над судьбой она была не властна.
   И все же немигающим взглядом Женька провожала планету, которая стала для нее настоящей родиной, а теперь ее нужно было вычеркнуть из жизни.
   Она обвела взглядом суетившихся на мостике пилотов и тихо сказала Алану:
   - Что-то мы здесь задержались.
   Словно в подтверждение ее слов командир корабля отдал приказ:
   - Курс - Соломон. Приготовиться к переходу в подпространство.
   - Есть курс - Соломон. Есть подготовиться к переходу в подпространство, - продублировал приказ первый пилот, и все сразу пришло в движение.
   Хаммер и Женька покинули мостик, уже не оглядываясь. Земля исчезла. Ее место заняли красочные переливы подпространства.
   Она вошла в каюту и закрыла за собой дверь на ключ. Она сделала это машинально. В последнее время она будто бы ждала незваных гостей. Эту привычку она переняла от Санни, который внушил мысль о том, что в безопасности можно быть только наедине с собой.
   Женька не была на Пилате вот уже два месяца. Все это время они мотались с Хаммером по Рукаву, выполняя различные поручения ЦСО. Задание, которое они выполнили час назад, должно было стать последним. Но так уже было однажды. Спустя месяц мытарств, они также возвращались на Соломон, но из шлюза их так и не выпустили. Пробыв не больше часа на базе, они вновь покинули ее, устремясь в бездонное пространство космоса для выполнения очередного задания.
   Сейчас Женька испытывала смешанные чувства: страх и надежду. Ее сердце сжималось от одной мысли о том, что она не сможет увидеться с Санни. Их словно намеренно разводили, направляя в разные уголки Вселенной. Поначалу расставание казалось невыносимым и в часы, когда она была предоставлена сама себе, Женька терзала себя мыслями о том месте, которое временно стало их домом.
   На Новой Земле Женька жить так и не смогла. Да, там тоже был Рим и Милан, с которыми ее так много связывало. Там даже было здание госбезопасности, но там не было Талоне, не было "Слежения", "Захвата" и "Поиска", из которого в живых осталась одна Женька. Жить с этой мыслью равнодушно она не могла. С каждым годом ребят становилось все меньше, и она отчетливо понимала, что это тенденция. Однако уже больше двух лет все оставалось достаточно стабильным и единственным, но значимым фактором была работа, сопряженная с риском для жизни. Ни Женька, ни Хаммер ее не выбирали - это был удел других, но оба чувствовали, что эта стабильность не к добру. Возможно, это было затишье. Но ведь затишье обычно бывает перед бурей. Но перед какой бурей? Что их ждало впереди? Женька терялась в догадках.
   Еще на Соломоне она тщательно изучала малейшие обрывки информации и слухи, которые витали по Рукаву. Однажды такой подход к делу помог ей распознать реальность тулонской угрозы. Сейчас ничего подобного не происходило. Возможно, она ошиблась, заглядывая так далеко и ответ нужно было искать совсем рядом.
   От всех этих мыслей Женька начала постепенно уставать. Ей начинало казаться, что ее подозрительность граничит с паранойей и нужно проще ко всему относиться. В конце концов, у нее есть какой-никакой, но дом, работа и семья, - что же еще надо для счастья? А может, весь ее параноидальный бред, как она сама себе признавалась, был следствием как раз того, что ничего не происходило? С момента гибели Алешки она жила в постоянном напряжении. Потом началась война, где выбросов адреналина хватало с лихвой, потом все вообще завертелось так, как в хорошем фантастическом романе. А теперь все. Толком ничего не происходило. Что же она чувствовала? То же, что и остальные - опустошенность. Став однажды непосредственными участниками событий, которые трудно переоценить, теперь они - рядовые сотрудники ЦСО, вносящие посильный вклад в копилку этой организации.
   Женьке стало не по себе, и она тряхнула головой, сбрасывая с себя тягостное ощущение. Находясь в замкнутом пространстве небольшой каюты, она чувствовала себя словно в камере. И это ощущение возвращалось каждый раз, когда она сюда приходила. По расчетам они должны выйти в поле Соломона глубокой ночью и Женька искренне надеялась, что это увеличивает их шансы задержаться. Ведь не могут же их вечно бросать из стороны в сторону.
   Женька попробовала расслабиться, опустившись на жесткую одноместную кровать и закинув руки за спину, улыбнулась сама себе, устремив взгляд в тусклый потолок. Все ее мысли теперь были заняты двумя самыми близкими на свете людьми: Санни и маленькой полуторагодовалой девочкой, которые так ждали ее возвращения домой! Внутренний голос подсказывал, что с ними все в порядке, а, значит, волноваться было не о чем. В пору бы поспать перед радостной встречей, но Женька не могла. Она без устали проигрывала в голове сценарии этой встречи, хотя понимала, что все наверняка выйдет совсем по-другому.
   Когда корабль плавно сел на кильблоки, Женька уже давно была на мостике. Ждать разрешения покинуть корабль нужно было не долго, но это время ей показалось вечностью и, услышав слова о том, что им можно спуститься, она облегченно вздохнула. На отчет о проделанной работе отводились сутки, так что Женька не переживала с учетом того, что добрая его половина была уже готова.
   Спустя минуту, Женька уже была на ярко освещенной посадочной площадке. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как они покинули Соломон: техники, погрузчики, уборщики работали в привычном режиме, не взирая на позднее время. Женька подошла к стойке оператора - еще одна формальность, которая должна быть соблюдена в полном объеме. Она чуть закатала рукав, обнажив правое запястье. На нем был четко подогнанный браслет. Его она приложила к вогнутой поверхности считывающего устройства. Кто, откуда, куда, с какой целью - все это записывалось в память браслета. Получая информацию, операторы направляли ее в мозговой центр ЦСО, формируя полную картину передвижений сотрудников, как до начала заданий, так и после. Браслет щелкнул. Это означало одно: в ближайшее время она свободна.
   Женька потерла запястье, освободившись, наконец, от вещи, которую она считала унизительной, сравнивая браслет с ошейником или наручниками. Она знала, что браслет фиксирует не только цели и задачи миссии, но и ход ее проведения. Более того, она знала и то, что ее разговор с Хаммером по поводу того, что она не доверяет ЦСО обязательно дойдет до его руководителя Пабло Миецо, но этого Женька не боялась, она была уверена, что он об этом был прекрасно осведомлен задолго до начала этого разговора.
   Женька еле заметно усмехнулась и повернулась к выходу с посадочной площадки, как ее взгляд встретился со взглядом, который приводил Женьку в трепет, и она невольно прикрыла глаза. Дыхание перехватило при одном лишь воспоминании о прикосновении рук этого человека. Она увидела Санни, видела, как он впился в нее взглядом и обжигающая волна, словно электрическим током прошла по телу. Но она не сорвалась с места, не махнула рукой, не побежала навстречу - лишь еле заметно кивнула головой.
   Хаммер, который стоял за Женькиной спиной, всегда поражался: как они могли так держаться? Ни объятия, не поцелуя - только легкое прикосновение руки об руку и жадные взгляды, которые они бросали друг на друга. Их разум оставался всегда чистым. Смог бы он так? Хаммер не знал. Он был другим. Время от времени у него появлялись женщины для вполне определенного рода занятий, но серьезными отношениями он намеренно себя не обременял. Отшучивался, что если бы он был на месте Санни и Женьки, то давно бы уже вздернулся от переживаний. Юта на такие заявления молча посмеивался, и все догадывались, что у него кто-то есть. Но знакомить со своей второй половинкой он не торопился. Обмолвился лишь однажды странной фразой, что она "не вписывается в наш круг". Что он имел в виду никто так и не понял, но, по обыкновению, вопросов не задавал.
   Женька взяла себя в руки и сделала шаг вперед. Она заметила, с каким интересом поглядывали на нее работники посадочного шлюза, но это ее не волновало. Волновало другое. Она была уверена, что Санни здесь быть не должно. Неужели затевалась какая-то игра? Санни терпеливо ждал пока они подойдут. Женька намеренно пропустила Хаммера вперед.
   - Привет, друг, - Кент встретил его крепкими мужскими объятиями, - наконец-то, - и, предугадывая Женькин вопрос, сказал, - Лаура спит.
   Она удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Значит, так было нужно. Хаммер тоже все понял. Что-то произошло. Раз Санни оставил дочь одну, что было весьма неожиданным, значит он, в первую очередь, боялся за Женьку. Кроме этого, он был по-гражданке, значит, сегодня он был не на службе. Что могло случиться за эти два месяца? Но Санни об этом молчал. Впрочем, не нужно было большого ума, чтобы понять почему. Так надолго, с момента как они прибыли на Соломон, сбежав с Земли на "Да Винчи", они не расставались. Кент лишь бросил как бы между делом:
   - Загляни к нам завтра, есть о чем потолковать, - и пропустил вперед Женьку, чуть коснувшись ее руки. Она, поймав прикосновение, почувствовала тепло и вышла из посадочного шлюза, не оглядываясь.
   Легкий челнок мягко опустился на ровную площадку одного из оазисов планеты, когда вершины гор прорезали первые лучи Ареса. Женька ощутила под ногами твердую Землю и вдохнула освежающий горный воздух. Ей здесь нравилось. На том, чтобы Санни и Женька жили на Пилате - настоял Миецо, мотивируя тем, что Женьке, как будущей матери, необходим свежий воздух. Ребята долго не сопротивлялись: оазис был изолирован, ближайшие соседи находились на расстоянии нескольких десятков километров, что их вполне устраивало. И не потому, что они не любили общаться. Но потому, что время от времени Санни, Женька, Юта и Хаммер встречались именно здесь. Санни, правда, сначала убедился, что дом не напичкан прослушивающими и просматривающими устройствами. Убедившись в этом, ребята успокоились. ЦСО держал марку, соблюдая принцип невмешательства в личную жизнь своих сотрудников. И все же каждый раз, когда дом оставался без своих хозяев, по возвращении Санни не ленился провести очередной осмотр.
   Только здесь, подальше от чужих глаз, Санни позволил себе обнять Женьку. Она прижалась к нему, наконец, почувствовав себя по настоящему в безопасности. И сегодня Женька впервые поймала себя на мысли, что она дома.
   - Я так скучала! - выдохнула она, глядя в его глаза. Его взгляд показался ей грустным. - Скажи, что случилось?
   - Ничего. Я рад, что ты дома. Пойдем.
   Женька вошла в полутемный коридор и без промедления направилась в самую дальнюю комнату. Тихо открыв дверь, она бесшумно проскользнула в сумрачное помещение детской. Здесь все было так, как и два месяца назад: широкое окно с тончайшим тюлем, стены, покрытые мягкой, чуть поблескивающей обивкой, напольное покрытие в котором ноги утопали почти по щиколотку. Слева - большая полка с игрушками, большинство из которых было выполнено на заказ: Женька хотела, чтобы дочка играла с земными игрушками. На полке аккуратно стояли: медведь, заяц, слон, деревянные кубики, стопкой лежали книги. Рядом стоял столик, за которым сидела большая кукла с широко распахнутыми глазами, смотрящая в сторону детской кроватки, стоявшей у противоположной стены. Женька невольно заулыбалась. Сердце забилось быстрее, но она пересилила себя, взяв в руки рисунки. В них она не увидела ничего кроме детских каракулей.
   - Да, с рисунками у нас неважно, - шепнул Санни, войдя следом и положив руку на Женькино плечо, легонько подталкивая ее вперед.
   Женька осторожно приблизилась к кроватке и заглянула в нее. Маленькая Лаура крепко спала, разметав во сне руки. Непослушный локон цвета спелой пшеницы лег на ее безмятежное лицо. Легким движением Женька убрала его и замерла, вглядываясь в каждую черточку. Так хотелось взять ее на руки и, укачивая, слушать ровное, спокойное дыхание. Но не сейчас. Может быть завтра.
   - Почему она до сих пор спит? - шепотом спросила Женька. До ее затянувшейся командировки Лаура просыпалась с первыми лучами Ареса.
   - У нас так уже месяц. Она спит по двое-трое суток.
   Женька метнула на него тревожный взгляд, но он поспешил ее успокоить:
   - Она не проявляет никаких болезненных признаков. Правда, когда просыпается, что-то в ней мгновенно меняется.
   - В каком смысле?
   - Несколько дней назад она нарисовала это, - он показал ей еще несколько листов бумаги, изрисованных горизонтальными и вертикальными линиями разных цветов, ровными, словно вычерченными по линейке. Детская рука сделать такое не могла. Женька была уверена, но все же спросила:
   - Это она сама нарисовала?
   - Да, и это еще не все, смотри, - Санни прямо на полу разложил листы, и с высоты роста Женька отчетливо увидела, как все, казалось бы, бессмысленные линии сложились в изображение.
   - Это... - она не верила своим глазам.
   - Земля, - договорил за нее Санни, - Земля до начала тулонской войны. Я абсолютно случайно сложил их в правильном порядке.
   Ошибаться они оба не могли. Это была действительно Земля, но не та, с которой Женька мысленно попрощалась несколько часов назад, но та, которая навсегда осталась в ее памяти: голубая капля росы, играющая на солнце.
   - Что еще? - взгляд Женьки потяжелел.
   До этого момента Лаура была вполне обычным ребенком, развивающимся по общим законам. Больше всего Женька переживала перед родами. Что будет, если ребенок родится не таким как все? Ведь они с Санни принадлежали к разным расам, разделенным пространством и временем. А вот Пабло Миецо больше волновало не это, а тот факт, что ребенок должен был родиться от двух Посланников. Подобных фактов история не знала. Но когда Лаура родилась абсолютно обычным, здоровым ребенком, все понемногу успокоились. Женька была счастлива и, покинув Соломон, была уверена, что все так и будет. На поверку выходило, что она ошиблась. Это означало, что предугадать поведение и уж тем более мысли дочери она не могла. С этим можно было только смириться.
   - Так что? - она повторила свой вопрос, не отрывая взгляд от маленького личика.
   - А еще наша девочка набирает силу. Как-то я ей принес цветок эсхинии. Мы поставили его в воду. Но, ты знаешь, эсхинии долго не стоят, превращаясь в пепел. Через несколько дней он завял и я подумал, что мы его вместе с Лаурой развеем по ветру. Но она сказала, что этот цветок так чудно пахнет, что умирать ему не стоит. Она взяла его в руки и, веришь, через пару часов он ожил, потом дал корни, а потом мы его посадили. Теперь растет за домом. Но это еще не все. Буквально вчера я развел огонь в камине. Это ей не понравилось. Сказала, дословно тебе говорю: "Огонь будет, когда приедет мама". И все, так я и не смог его больше развести.
   Женька нахмурилась и тихо произнесла:
   - На какой же она стороне?
   - И это только первые шаги.
   - Интересно, мы с тобой сможем ей помочь разобраться? - задумчиво сказала Женька, вздохнув, - нам с тобой никто не помогал. Но в нас не было и нет такой силы.
   Санни не ответил. Женька смотрела на дочь и вдруг явственно поняла, что, возможно, им придется скоро расстаться. Эта мысль больно ударила в голову и отозвалась в сердце. Руки похолодели. Это было предчувствие, нехорошее предчувствие, которое зашевелилось только сейчас. Женька поправила выбившуюся из-под одеяла пижамку и тихо еще раз вздохнула. Рождение дочери было счастьем, но в то же время Женька осознала, как в один миг стала беспомощной. Она больше не могла сорваться и броситься с головой в круговорот событий. Она не могла быть безрассудной, ведь теперь на ней лежала ответственность.
   Когда ее посещали такие мысли, Женька невольно вспоминала Санни. Когда-то ему было столь же тяжело отвечать за нее и за себя, а сейчас вдвойне тяжелее. Более того, Женька поняла, что намеренно тянет время, не выходя из детской, ведь Санни есть, что сказать еще. Страх перед неизведанным сковывал изнутри, мешая здраво мыслить. Постояв еще немного, Женька покинула детскую.
   Арес уже давно светил в полную силу, а в доме все еще царила ночь. Он был сделан из прочнейшего стекла и при желании дом заливал свет. Сейчас этой надобности не было. Окна приобрели темно-коричневый оттенок, не пропуская лучи. Это было удобно: снаружи невозможно было разглядеть то, что делалось внутри, а вот домочадцам, напротив, был открыт прекрасный обзор. Только сейчас Женька ощутила накопившуюся усталость, но вида не подала.
   - Тебе надо отдохнуть, - мягко сказал Санни.
   - Да, - согласилась Женька, но тут же перефразировала его слова, - мне надо подумать.
   Она оставила его в гостиной, направившись в ванную. Приблизив лицо к зеркалу, Женька провела рукой по щеке и прищурилась. С момента, как ей исполнилось тридцать - она не менялась. Ни одной новой морщинки: наследие зарлулу. Она медленно расстегнула молнию черной формы ЦСО, которую невзлюбила, лишь раз примерив на себя, и встала под обжигающие струи горячей воды. Некоторое время она просто стояла, запрокинув голову вверх, подставляя лицо живительной влаге. Конечно, душ на корабле с домашним не сравнить. Здесь была чистейшая вода из горных недр, пропитанная их силой и неприступностью, дарившая ощущение покоя, уносившая усталость, забирающая с собой дурные мысли.
   И все-таки Женька задумалась. Было ясно, что Санни что-то недоговаривает. Не хочет лишний раз тревожить, оберегает. Неужели всему виной только поведение Лауры? "Огонь будет, когда приедет мама", - что это значит? Только ли безобидное разведение огня в камине? И эти рисунки. Откуда полуторагодовалой девочке знать, что такое Земля и как она выглядела? Что она хотела сказать своим посланием? А, может, это вовсе ничего не значит? Женька встряхнулась, сбрасывая с себя капли воды. Может, это всего лишь очередной приступ паранойи?
   Женька вернулась в гостиную, облачившись в легкий халат. Санни смотрел на нее, облокотившись на высокую стойку между гостиной и кухней. За все это время он так и не привык к тому, что Женька ходила в домашней одежде. А ведь когда-то было вполне естественным видеть ее в платьях, юбках, брюках и футболках. Война все-таки наложила свой отпечаток и теперь форма ей казалась к лицу, а не горчичный халат, оттенявший Женькины глаза так, что они стали похожи на кошачьи.
   - Голодная? - спросил он, не меняя позы.
   - Ну, от командировочной еды я точно устала, - засмеялась она и, подойдя к Санни, встала напротив, взяв его руку в свою, - ты что-то затеваешь?
   - Не я, - уклончиво ответил он и поставил перед ней дымящуюся тарелку.
   Женька изумленно на него посмотрела. В тарелке лежал рассыпчатый рис и добротный кусок мяса:
   - Где ты это достал?!
   - Я просто тебя ждал, - он еще раз уклонился от прямого ответа.
   Женька взяла вилку в руки, прихватила тарелку и направилась в гостиную, чмокнув Санни в щеку со словами: "спасибо". Она забралась с ногами на кресло и поставила тарелку себе на колени. Она не страдала любовью к изысканной кухне, поэтому не жаловала продукты, предлагаемые ЦСО. Женька догадывалась, что Санни за время ее отсутствия побывал на Новой Земле. Только там можно было найти забытые, простые и вкусные вещи. Несмотря на изоляцию под землей, люди сумели сохранить семена растений и настоящих домашних животных, чудом выживших в суровых условиях. Обретя новую планету, земляне занялись земледелием и скотоводством, словно вернувшись в далекое прошлое. Со стороны было несколько странным: развитие высоких технологий и развитие простого фермерского уклада шли параллельно. Впрочем, от этого Земля только выиграла. Помимо рувима и поликетана, земляне вполне успешно занимались экспортом натурального мяса и злаков.
   Женька вдохнула в себя знакомый аромат и блаженно закрыла глаза. Да, это был именно тот запах, к которому она привыкла с детства, перепутать который было невозможно ни с чем другим.
   - Ты кое-что забыла, - Санни подошел к ней и подал маленькую коробочку. В такие было принято класть приправы.
   Женька кивнула, жадно откусывая сочный кусок говядины:
   - Я помню, - с набитым ртом произнесла она, - просто не могла удержаться.
   Она приоткрыла коробочку и щедро посыпала рис и мясо коричневым порошком. Попробовав его раз еще на Земле, она так и не смогла забыть его вкус. Коримбский орех. На Земле он был крайне дефицитным товаром. Зная его свойства, Санни всегда интересовался, не слишком ли часто Женька им балуется? Все оказалось намного проще. Орех вообще ей никак не вредил, ведь она была зарлулу, но кто тогда знал об этом? Сама Женька тоже удивлялась: отчего ее так манит этот терпкий вкус?
   С едой она расправилась быстро, сполоснула тарелку и повернулась к Санни. Пришло время начать серьезный разговор.
   - Ну, выкладывай, что тут стряслось, - это был не вопрос, а просьба.
   Санни понял, что ему не отвертеться. Он сделал все, чтобы переключить ее внимание на отвлеченную тему. Но это была Женька, обмануть которую было нелегко. И если она почуяла неладное - значит, не отступится. Он не стал медлить. Это все равно нужно было сказать, и он постарался начать как можно мягче:
   - Жень, ЦСО уже не тот, что раньше.
   В воздухе повисла пауза. Тишину разрезал резкий Женькин смех.
   - Что тут смешного? - спросил он, не понимая ее реакции.
   Женька перестала смеяться, оттолкнулась от раковины и вернулась обратно в гостиную. На ее лице он увидел хорошо знакомое выражение, появляющееся всякий раз, когда речь заходила о ЦСО.
   - Санни, это был вопрос времени! - с уверенностью в голосе сказала она и переступила с ноги на ногу, становясь в позу ожидания.
   Он прекрасно понял, что Женька провоцирует его, но спокойно ответил:
   - Сам ЦСО, как организация, в этом не виноват.
   - Ну конечно! - она всплеснула руками и усмехнулась.
   - Ты же знаешь, там, где люди - там всегда что-то происходит. Тем более, многим известно, что мы с тобой... - он помедлил, подбирая слова, - другие.
   Усмешка сошла с Женькиного лица. Она сделалась серьезной. Она прямо посмотрела Санни в глаза и спросила:
   - Кому мы опять перешли дорогу?
   - Я не знаю, - искренне ответил он, - но я чувствую, что спокойное время заканчивается. Поэтому я очень хочу, чтобы ты отдохнула и набралась сил. Впереди у тебя еще три дня положенной реабилитации и я очень надеюсь, что за это время ничего не произойдет.
   - Ты позвал к нам Хаммера, - как бы рассуждая вслух, проговорила она и, нахмурившись, задумчиво поднеся указательный палец к губам, добавила: - Значит, Юта тоже будет здесь.
   - Да, - кивнул Санни, - он-то и должен либо подтвердить, либо опровергнуть мои подозрения.
   - Он их подтвердит, не сомневайся, - уверенно сказала Женька. Санни и сам знал, что так и будет, но все же хотел надеяться на обратное, понимая, при этом, что это всего лишь призрачная надежда, - А сам ты, что думаешь?
   - Ох, Женя, знал бы я все наверняка! Я точно знаю только одно: Лауру надо переправить на Адаллон...
   Женька вздрогнула. Чутье ее не подвело. Их ждало расставание и, по всей видимости, скорое. Санни продолжал:
   - Кому как не тебе знать, что Адаллон побаиваются до сих пор. Туда не сунется ни ЦСО, ни кто бы то ни было. Наша дочь будет в безопасности. Куда бы только тебя еще спрятать? - этот вопрос повис в воздухе и Санни беспомощно взъерошил волосы, всем своим видом показывая, что он не знает ответа на этот вопрос.
   - А почему ты ни слова не говоришь о себе, а? - Женька подошла к нему так быстро, что он невольно закрыл глаза, чувствуя рядом ее дыхание. Он ощутил ее руки на своих плечах и открыл глаза, утонув в ее взгляде.
   - Потому что я человек. С меня взять нечего. Препарировать не нужно, - превозмогая желание поцеловать Женьку, произнес он и, давая понять, что разговор исчерпан, сказал. - Пора спать. Утро вечера мудренее.
   За стенами одиноко затерявшегося дома разгорался в полную силу день. А внутри него по-прежнему была ночь. Женька крепко заснула, лишь ее голова коснулась подушки. Санни еще некоторое время сидел напротив нее, глядя на родные сердцу черты. Внезапно он поймал себя на мысли, что пытается запомнить Женьку такой, какой она была именно сейчас. Внутри обжог холод. Нет, прощаться было рано. У них еще будет время, чтобы насладиться друг другом. Он отогнал от себя мрачные мысли и лег рядом с ней, прижав к себе, боясь когда-нибудь ее потерять.
   Когда Женька открыла глаза, дом был по-прежнему погружен во мрак. Она глянула на часы: проспала ровно четыре часа, но чувствовала себя отдохнувшей. Потому как Санни не было рядом, она поняла, что все в сборе и ждут только ее. Она быстро умылась, натянула брюки, первую попавшуюся футболку и поспешила в гостиную. Она не любила, когда ее ждали.
   В гостиной потрескивали в камине свежие дрова. Ребята сидели перед ним на полу и о чем-то тихо беседовали. Женька нерешительно подошла к ним.
   - Выспалась? - осведомился Санни.
   Она ответила кивком и тут же ощутила, что ее словно тисками сжали с боков.
   - Юта! - сдавленно выговорила она, - Ты меня раздавишь!
   - С возвращением! - ответил он, выпуская ее из своих рук.
   - Ну даешь! - сказала она с напускным недовольством, - Давай лучше к делу.
   Стоило ей это сказать, как он увидел прежнюю Женьку, которую узнал на Херувиме: готовую на любые авантюры лишь бы дело того стоило. Женька прислонилась спиной к теплой боковой поверхности камина и приготовилась слушать. Где-то в глубине души защемило. Казалось, много лет назад они вот также собирались в темных комнатах "Цереры", решая судьбу Тулона и Херувима. Перед ее глазами до сих пор стояли лица ребят, оказавшихся теперь уже по другую сторону жизни. Она постоянно видела Джона Майла, спасшего ее ценой собственной жизни, чувствовала мрак, который разлился внутри опустошенного Алекса, слышала глухой роковой выстрел. Она видела глаза Сашки и застывшее недоумение на ее лице. Ощущала безрассудство Харви Мейсона, добровольно отдавшего себя в руки смерти. К сожалению, этот груз не уходил. Это была часть ее жизни, тень прошлого, не дававшая свободно дышать от постоянно мучившего ее вопроса: что ей нужно было сделать, чтобы все изменить? Но ответ не приходил. Решив однажды хотя бы попытаться изменить судьбу, Женька этого сделать не смогла. Не смогла бы и сейчас. Не зря Харпер предупреждал, что нельзя вмешиваться в ход истории. Но то, что они делали, разве не было вмешательством? На этот вопрос Санни ответил ей очень просто: "Это судьба". Да, это казалось простым, но всю свою жизнь Женька только и делала, что пыталась бороться с судьбой. А, оказывается, что нужно всего лишь смириться? Нет, так она тоже не могла, поэтому, сглотнув неожиданно подступивший к горлу ком, она устремила свой взгляд на Санни, чтобы он не догадался о том, что сейчас, как никогда, она боится того, что он скажет, а еще, чтобы не видел, как ее мучают тягостные воспоминания.
   Санни молчал. Было заметно, что он не знает: говорить самому или дать слово Юте. Все должно было быть иначе. Он должен был встретить Женьку здесь, дома, совсем не так, как они встретились: сухо, отстраненно, безэмоционально. Он подкинул в камин еще одно полено, поднимая столб искр. Почуяв жертву, огонь задышал с новой силой. Его пламя осветило лица Юты и Хаммера. Женька стояла в тени.
   - Ладно, - сказал Санни, не поднимаясь с места, - без прелюдий. Ричи, говори.
   Юта тянуть не стал:
   - Очевидно одно: в ЦСО раскол. Теперь здесь два лагеря, а вы - посередине, - он улыбнулся недоброй улыбкой, - старые времена возвращаются.
   В помещении повисла пауза. Все молчали пока Санни, наконец, не спросил:
   - Каков план?
   Юта развел руками:
   - Как всегда. Плана нет. Пока.
   - А надо бы, - возразил Санни, - Мы уже не в том положении, чтобы рассчитывать на то, куда "кривая" вывезет, - он рассеянно похлопал себя по карманам в поисках сигарет.
   Хаммер молча протянул ему пачку. Санни взял с кивком благодарности и повернулся к камину, нажав на один из выступов нехитрой облицовки. Вокруг камина образовалось силовое поле: дым в комнату не проникал, а камин служил прекрасной вытяжкой. Санни прикурил от живого огня и глубоко вдохнул сизый дым.
   - Честно говоря, - продолжил он, - лично меня сама ситуация напрягает. В первую очередь, ее отсутствие. Конкретно некого подозревать, ничего из ряда вон выходящего не случилось, какие-то непонятные движения. Я не чувствую прямой угрозы и меня это тревожит.
   - Харпер наверняка лучше осведомлен, - подсказал Юта.
   - Харпера пока не трогай. Он или сам на нас выйдет или мы на него, когда время придет. Он сейчас важная фигура. За ним приглядывают.
   - Что-то это мне напоминает, - покачал головой Хаммер, тоже закуривая. Пламя играло в его голубых глазах, отдавая бесовщиной, - догадки, предположения, домыслы...
   - Точно, - согласился Юта, - попахивает херувимщиной. Опять время протянем и придется действовать экспромтом. Я, конечно, понимаю, что обсуждать проблемы - это хорошо, но надо еще знать, что обсуждать, - Санни с интересом на него посмотрел, но Юта и бровью не повел. - Итак, что мы имеем? У Санни возникли подозрения. С чего? С того, что как вы, - он указал на Женьку и Хаммера, - улетели отсюда - ситуация резко изменилась. Вы должны были вернуться через три недели, а вернулись через два месяца. Почему? - этот вопрос он адресовал Женьке и Хаммеру. Ответил последний:
   - Потому что Миецо передумал.
   - Нет, не поэтому, - Юта явно почувствовал азарт, и Женька это заметила. Таким он и прибыл на Херувим: уверенным в себе, в своих друзьях, которые ни разу не подвели, и уверенным в ЦСО. Она не пыталась вставить слово. Здесь все будет сказано за нее, - ситуация была другая. Миецо был не в курсе, что вас еще на месяц зарядили.
   - Как так? - удивленно спросил Хаммер.
   Санни свел брови к переносице. Сигарета в его руке медленно дымилась, застилая взгляд, так что Женька никак не могла догадаться, о чем он думает. Сама она, кажется, уже начинала понимать, к чему клонит Юта.
   - А вот так! И если бы несколько часов назад Миецо лично не отдал приказ о том, что ваша миссия окончена, то вас бы услали еще куда-нибудь прямо с дозаправщика!
   - Круто, - наконец, подал голос Санни. Он выпрямился и сверкнул глазами, бросив сигарету в камин, - нас всех разводят по разным углам уже более двух лет, а мы только что это поняли.
   - Ты понял, - уточнил Юта, снимая с себя ответственность.
   - Я так полагаю, что в этой игре Миецо на нашей стороне, - Санни заходил взад-вперед, засунув руки в карманы брюк, - и если проанализировать все упущенное нами время, то так и есть, начиная с того момента, как вы с Харпером вытащили нас с Соломона... Долго же Миецо ждал, пока мы все поймем...
   Кент рассмеялся, закинув голову наверх:
   - Теряем способность думать, бдительность потеряли! - он поднял руки вверх, сцепив их в замке за головой, - не могу поверить!
   - Да ладно, - буркнул Юта, словно это его Санни обвинил в некомпетентности, - где уж тут догадки строить? Харпера обложили со всех сторон. В вашу сторону я и шаг боялся сделать: на Соломоне и у стен есть уши, а сюда заглядывал редко и не надолго: как бы чего не заподозрили! А вы - мотались туда-сюда без продыху, оно и понятно, что некогда было думать, - он резко замолчал, потом повел головой из стороны в сторону, - да, хорошо нам мозг отключили... - он все-таки согласился с Санни.
   - Остается выяснить, кто козни строит, - вновь подал голос Хаммер.
   - Да тут и думать нечего, - отмахнулся Юта, - справа Миецо, слева - Совет. Он же не управляет всем в одиночку. И все принятые решения обязан согласовывать с членами Совета. Против его воли он тоже не может идти. Прикиньте, что он нагородил, чтобы вы с Женькой сейчас здесь были? И я думаю, что определенные действия непременно должны последовать и скоро, ведь вы должны быть, - он ткнул пальцем на Санни и Женьку, - не вместе!
   - Ребята, - Женька вышла из своего угла и пламя призрачно осветило ее лицо, - а вам вся эта ситуация ничего не напоминает?
   - Еще и как напоминает! - уже с долей злости в голосе заметил Юта. В его глазах метался огонь. - Я просто поражаюсь, как вы умеете притягивать неприятности! У вас непревзойденный талант!
   - Вопрос в другом: почему два года нас никто не трогал?
   - А зачем? - пожал плечами Санни, - Все шло, как надо. Мы не встречались, - он обратился к ребятам и кивнул в сторону Женьки, - с тобой виделись короткими перебежками. Вспомни сама, когда последний раз мы были вместе дольше, чем на несколько часов? - он немного помолчал, давая ей время, - вот и я не помню. К тому же они понимают, что Лауру мы добровольно не отдадим.
   - Получается, мы их спровоцировали?
   - Вовсе нет. Просто ускорили процесс. Пусть уж лучше мы к этому будем готовы, чем потом волосы на себе рвать. И теперь они явно зашевелятся, потому что о нашей встрече станет обязательно известно, если уже не известно. На открытый шаг они пойдут вряд ли, а вот подножку подставить, чтобы потом слопать - это вполне.
   - Какая Совету от этого выгода? - Женька обратила вопрос Юте. Он чаще других бывал на Соломоне, и у него могли быть вполне определенные соображения.
   - А вот это мы сможем узнать только от Харпера, но командир не позволяет, - он нарочно поддел Санни, давая понять, что теперь он в точно таком же положении, как и он, Юта. Санни это понял, но все же предупредил Юту:
   - Ричи, подойдя к Харперу, ты можешь завалить дело. Этот юнец не так прост. Он был завербован ЦСО в шестнадцатилетнем возрасте, и никто об этом даже подумать не мог! Он знал подчас то, чего не знали мы! И ты думаешь, что тебе так легко удастся его достать? Да тебя возьмут еще до пересечения запретной зоны! А если ты думаешь про вентиляцию, по которой Харпер тащил Женьку, то и этот ход будет предугадан. Там не дураки сидят! Так что выбирай сам, что тебе удобнее: попасть в немилость или подождать пару дней.
   - А то мы в милости, - Юта встал и указал на силовое поле, - выпусти меня отсюда. Хочу на воздух.
   Санни без лишних слов отключил поле. Юта быстрым шагом вышел из дома. Ребята его понимали. Неуемная жажда действий и справедливости терзала Юту изнутри. Он боялся одного, чтобы они не теряли время так, как они это делали на Херувиме. Не всегда, конечно, но было, что говорить. Ошибки тоже надо уметь признавать. И Юта, как мог, старался делать это.
   Он услышал, как дверь за его спиной открылась. На улицу вышли все. И каждый думал о том же, о чем и он: как не совершить ошибки? Как не сделать того, от чего никто не застрахован? Юта, приложив руку ребром ко лбу, смотрел на ослепительно желтый шар Ареса пока не заслезились глаза. В какой-то степени он был рад тому, что он здесь, с ребятами. Именно сейчас он остро почувствовал, как ему не хватало общения с ними. Благодаря им, он по-настоящему узнал цену дружбы, любви и ненависти. Такие избитые и простые слова, а смысл, оказывается, в них каждый вкладывает свой. И, к сожалению, он не одинаков. Юта повернулся к Санни:
   - Ты прав. Подставлять Харпера я не буду.
   Санни молча кивнул. Юта вновь отвернулся, устремив взгляд вдаль. Вид, который открывался отсюда, всегда приводил его в трепет перед силами природы. Оазис был небольшой. В нем умещалась лишь взлетно-посадочная площадка и просторный дом. Сейчас его стены-окна полностью пропускали свет так, что снаружи было отчетливо видно внутреннее убранство. Правая сторона дома уходила прямо в обрыв и, казалось, дом просто парил в воздухе над провалом, круто обрывающимся вниз. В этой части дома даже полы были прозрачными, создавая ощущение невесомости. Стоя над пропастью, Юте всегда было не по себе, и он удивлялся, как Женька могла чувствовать себя здесь комфортно? Очень редко под ногами, парили птицы с мягкими кожистыми крыльями. А вокруг, куда только можно было бросить взгляд, вздымались горы. Особенно величественными они казались в лучах заката. Четкие тени пролегали по мелким горным складкам, вырисовывая морщинистый узор, менявшийся по мере того, как Арес опускался за горизонт. И тогда создавалось ощущение, что это не просто горы, а исполинский живой организм, мерно дышащий миллионы лет. Ему не было дела до человеческих эмоций и войн. Он жил своей жизнью, известной только ему и никто другой понять не мог, да и вряд ли догадывался об ее существовании. Горы - это всегда были горы. Кого-то они манили к себе, порой даже забирая жизнь. Кого-то приводили в благоговейный трепет, а кого-то откровенно пугали. Но здесь, в этом оазисе, горы защищали. Нависая над домом, они словно окутывали его, как невидимые сторожа, храня покой его обитателей.
   - Так что? - спросил Юта, не поворачиваясь, испытывая удовольствие от прикосновения к своему лицу прохладного ветерка.
   - Для начала нам с Женькой нужно попасть в реабилитационный центр, пусть думают, что мы ни о чем не догадывается, - сказал Хаммер, - там мы пробудем несколько часов, после чего нас, скорее всего, выпустят.
   - Думаешь?
   - У ЦСО методы несколько иные, чем у Комитета на Земле. И ситуация другая, - вступил в разговор Санни, - Комитет хотел власти. Совет хочет другого.
   - Вот именно, Санни, другого, - Юта резко повернулся и вцепился в него взглядом, продолжая начатую еще в доме дуэль, - а ты не думаешь, что цель Совета банальна и проста? И они просто хотят избавиться от вас? Так, чтобы было меньше головной боли?
   Кент выдержал напор карих глаз Юты и сдержанно ответил:
   - Возможно.
   - Вот ты сам всех и подставляешь!
   - А что ты мне предложишь?! - взорвался Санни. - Сесть в корабль и убежать? - он плотно сжал губы и прищурился, глядя Юте в лицо, на что тот нехотя сдался и проговорил более миролюбиво:
   - Миецо вас на аудиенцию не вызовет. Он будет себя выгораживать.
   - А я и не жду аудиенции, - Санни тоже сбавил обороты, - у нас на все про все меньше трех дней. И Миецо это тоже понимает. Потому что после этого Совет начнет действовать и если ему это удастся, то нас разбросают так, что костей не соберем. И в первую очередь, нам надо развязать руки.
   - Что ты предлагаешь?
   - Женька и Алан сейчас едут в центр, как положено по процедуре. А ты возвращаешься на Соломон. Только оттуда ты сможешь связаться с Адаллоном. Без санкции Совета тебя не выпустят, если вдруг захочешь выйти на связь с Юпитера или откуда бы ни было. Так что ты был прав, Ричи, старые времена возвращаются. Будем нарушать правила. Только следы хорошо замети, а то туго придется.
   - На Адаллоне тебе нужен Гордон? - безошибочно определил Юта.
   - Да, чтобы развязать нам руки мы должны переправить Лауру в безопасное место. Это надо сделать как можно быстрее, а то и в правду, может, я слишком хорошо думаю о ЦСО и он ничем не лучше Комитета, а то и хуже, - всем все понятно?
   Он обвел взглядом окружающих и остановился на Юте. Тот понял, что раунд он проиграл. Но это его ничуть не огорчило. Напротив, все встало на свои места. Несмотря на прошедшее время, Санни по-прежнему оставался в их команде лидером, и осознавать это было чертовски приятно. Юта легко подошел к Санни и протянул ему руку:
   - К выполнению поставленной задачи готов!
   Санни ответил крепким рукопожатием и добавил:
   - Только сразу действовать не начинай. Появишься на Соломоне - тебя сразу возьмут под колпак. Отведи все подозрения.
   - Ясно. Только один вопрос: а как мы улизнем с Соломона? Второй раз разнести базу нам не позволят.
   - Я это знаю. Но сейчас давай решать вопросы по мере их поступления?
   Ричи молча кивнул и пошел в сторону челнока. Хаммер сделал жест рукой, приглашая Женьку к стоящему рядом флайеру. Она послушно встала и последовала за ним. Игра началась.
   Как и предполагал Хаммер, в реабилитационном центре их долго не держали. Состояние обоих было удовлетворительным и можно хоть сейчас в бой, но правила предписывали три дня отдыха. Хаммер вернулся на Соломон, а Женька - домой. Едва она переступила порог, как услышала тихое пение. Санни встретил Женьку, приложив палец к губам:
   - Проснулась.
   Они подкрались к детской, осторожно заглядывая внутрь. Лаура выбралась из кроватки и сидела на ковре. Расчесывая куклу, она пела песню. На коримбском языке. Женька недоуменно посмотрела на Санни:
   - Кто ее научил? - может быть за два месяца, что ее не было, в гости заглядывал Гордон?
   - Никто. Я же говорю, когда она просыпается - всегда открывается что-то новое.
   Лаура услышала за своей спиной негромкие голоса и обернулась.
   - Мама! - взвизгнула она от радости, бросила куклу и со всех ног ринулась к Женьке, широко раскрывшей объятия. Она подхватила кроху на руки и закружилась с ней по комнате:
   - Здравствуй, моя доченька, - выдохнула она, прижимая Лауру к себе, - как вы тут с папой без меня были?
   Она опустила дочь и села с ней рядом на корточки.
   - Ну-у, - с детской непосредственностью сказала Лаура, говоря так чисто, что, казалось, это был не ребенок, а взрослый человек, - мы гуляли, кушали, играли, читали.
   - Какие вы молодцы! - она смотрела на нее сияющими глазами. - Ну-ка расскажи, что вы читали?
   Пока Лаура увлеченно рассказывала, Женька бегала глазами по ее маленькому, совсем детскому личику и ей с трудом верилось, что ее дочь отличается от других. Она слушала про сказки, которые читал ей папа, о том, какие башни они строили из кубиков, о том, как они летали на прогулку к большому ущелью, на дне которого есть узкая голубая лента - река, как папа подарил ей красивый пурпурный цветок... Женька улыбалась, кивала, лихорадочно настраивая себя на предстоящее расставание. Это будет не первое путешествие Лауры на Адаллон, но, пожалуй, самое опасное. Ведь если откроют охоту на них с Санни, то и на Лауру тоже. И, может, Санни был прав, сказав, что его не надо препарировать. Может, Женьку тоже не надо: что такого в обычном зарлулу? А вот Лаура... Она в гораздо большей опасности, чем они. И Женька не представляла, как объяснить маленькой девочке, что она останется на Адаллоне одна и неизвестно на сколько. Более того, Женька была не уверена, что сама сможет отвезти ее, и от этих мыслей в глазах появилась грусть. Они смогут провести вместе несколько часов, а, может, и несколько минут. Все зависит от расторопности Юты.
   - Ну все, - Санни прервал их радостную встречу, - маленькая девочка наверняка проголодалась.
   - Конечно, папочка! - Лаура перевела взгляд на Санни. Это был его взгляд: острый, заглядывающий в самые потаенные уголки души. Она вполне уже могла знать, какой "сюрприз" они ей готовят, но, взяв от Женьки привычку о многом умалчивать, - не говорила ни слова.
   - Пойдем, - Женька встала и подала руку Лауре, - только сначала что нужно сделать?
   - Умыться.
   - Правильно. И давай еще захватим твои рисунки, расскажешь мне, о чем они.
   Санни понял, к чему клонит Женька. Она уже сформулировала в голове вопросы и теперь хотела получить ответы. Но сам он не был уверен, что ответы кроются именно в рисунках. Почему Лаура нарисовала Землю? Скорее всего, потому, что Санни и Женька запомнили ее именно такой.
   Идя на кухню, он нарочно взял на себя роль повара, понимая, что Женьке побыть вместе с дочерью сейчас просто необходимо. Он вдруг заметил, как внезапная тень накрыла дом и исчезла. По Женькиному тревожному вопросу он понял: она тоже это заметила. Значит, ему не показалось.
   - Юта выходил на связь?
   - Нет. Через биоком нельзя - сама знаешь. А другим способом - нет, - он постоял в раздумье, барабаня пальцами по гладкой поверхности стола, затем сделал предупредительный жест рукой, - оставайтесь здесь, пойду, проверю.
   Едва он вышел из дома, как увидел пассажирский челнок ЦСО. Таких здесь было полно. Только люди в них летали не вооруженные. Незнакомцы в защитных костюмах, скрывающих лица, оказались в двух метрах от Санни. Он оценил ситуацию за доли секунды и понял: его семья в безвыходном положении. С оазиса не было выхода и непрошенные гости пришли явно не для разговора. Это не были адаллонцы. По излишне высокому росту и чрезмерной худобе, трудно скрываемой даже защитной броней, он безошибочно определил: кетонийцы.
   В голове все встало на свои места. Но об этом Санни уже не думал. Ему пришлось признать, что к столь неожиданным обстоятельствам они оказались совершенно не готовы. С пистолетом против непробиваемой брони - это было бессмысленно. Но он все же рискнул. Его чувства обострились. Словно в замедленной съемке он увидел, как самый ближний к нему кетониец выбросил вперед руку с парализатором. Кент инстинктивно отклонился назад, затем вперед, подныривая под руку противника и обходя его сзади. В тот же миг он выхватил пистолет, выстрелив кетонийцу по руке, выбив парализатор. Вместе с этим он нанес ему удар под колено. Кетониец потерял равновесие и присел. Прикрываясь им, словно щитом, Санни открыл огонь по остальным. Это был максимум, что он мог сделать. Повернувшись в сторону дома, он увидел, что там, где стояли Женька с Лаурой, их уже не было. А к дому шагают еще пять наемников. Он пошел в рукопашную, но не продержался и десяти секунд, почувствовав мгновенно проходящую боль и онемение во всем теле. Он рухнул с высоты роста прямо на каменную дорожку, ведущую к дому, не ощутив насколько сильным было это падение. Его глаза остались открыты. Один из кетонийцев подошел к нему, снимая броню с землистого цвета лица. На него смотрели темные, широко расставленные глаза, которые ничего не выражали. Внутри Санни молил об одном, чтобы прямо здесь, прямо сейчас ему пустили пулю в лоб. Он повел себя как наивный мальчишка, поверив в то, что ЦСО - гуманная организация. А ведь Женька всегда твердила ему обратное. Твердила! А он отказывался в это верить. Каким же надо было быть дураком, чтобы верить в байки о гуманности! Санни рвался изнутри, он был готов голыми руками задушить любого, кто приблизится к дому, но на деле не мог даже повернуть голову, чтобы увидеть, что там происходит. Да и хотел ли он на самом деле этого? Кетониец молча вернул броню на место, взял Санни за руку и волоком потащил. Бросив его посреди гостиной, он обратился к своим соплеменникам: "Зачистить оазис".
   Вот и все. Бесславный конец славного начала. Санни хотел закрыть глаза, но не мог и только лишь смотрел, как языки пламени врываются в дом, кроша прочное стекло на мелкие кусочки, которые рассыпались по полу, словно бриллианты с играющими на их гранях отблесками. Он не чувствовал жара и боли, только слепое отчаяние.
   Женька с трудом выбралась из-под завала. Голова гудела. Она встряхнулась, сбрасывая пыль и отплевываясь. На четвереньках она осторожно пробиралась туда, где по ее мнению был выход и вдруг остановилась. Перед глазами пролетело все, что произошло. Она видела безнадежно отчаянную попытку Санни защитить их. Помнила, как схватила Лауру на руки, как бежала, закрывая ей глаза в дальний угол дома, зная, что там спасения они не найдут, но до последнего веря в это. Она закрыла дочь собой, но что она могла сделать против пятерых сильных противников, к тому же вооруженных? Загнанная в угол Женька металась в безысходности, сопротивляясь из последних сил так, как это может делать только мать, защищая свое дитя. Но вскоре и она упала, отлетев в угол. Под действием парализатора она молча наблюдала, как один из нападавших протянул Лауре руку, и та спокойно приняла это немое предложение. Броня на груди разъехалась в стороны, открывая вместительный карман. Лаура послушно в него забралась. Броня сомкнулась над ней, но Женька все еще чувствовала на себе взгляд ее карих глаз. "Я найду тебя", - успела подумать Женька, прежде чем пришельцы покинули дом, и увидела, как вокруг рушатся стены. Прочный материал крошился, словно игрушечный, вздымая кучу пыли, а потом она увидела стену огня, безжалостно пожиравшего то, что осталось от места, которое она только успела принять в сердце.
   Все это пронеслось перед глазами с неимоверной быстротой. Женька до боли стиснула кулаки и прижала руки к груди в хриплом крике. В бессилии она царапала землю, выла, била по ней кулаками пока не упала и не заплакала все тише и тише. Слезы беззвучно лились из ее глаз, в голове стоял туман, в душе постепенно накипала злоба и решимость. Для того чтобы найти Лауру, ей нужен был Санни. Женька резко поднялась на ноги и неуверенной походкой, осторожно ступая по груде расходного материала, в который превратился их дом, двинулась туда, где была гостиная. Она увидела Санни сидящим на земле. Пола больше не было. Он обхватил голову руками. Он посмотрел на Женьку только тогда, когда она подошла и опустилась рядом на колени.
   - Прости, - только и смог сказать он.
   Женькины глаза вновь наполнились слезами:
   - Почему нас не оставят в покое? - прерывисто вздыхая, выговорила она.
   Он не ответил, ведь ответ она знала сама. Он лишь приложил ее голову к своей груди, механически-нервно гладя по волосам.
   - Я ненавижу ЦСО, - сквозь зубы процедила Женька, - Я его уничтожу...
   Он вновь промолчал. Ей нужно было выговориться, но Женька тему не продолжила. Напротив, он почувствовал, как ее силы иссякли, и она беспомощно хмыкнула:
   - Что теперь делать?..
   Женька обвела взглядом то, что когда-то было их домом, и медленно поднялась. Не осталось ничего. Ни кусочка, ни полкусочка, ни одной целой вещи, ни одного воспоминания о том, что они когда-то жили здесь. Ветер подхватил несколько обуглившихся листков и погнал их прочь. Женька ухватилась за один из них, но он рассыпался в пепел. Она заметила на затылке Санни запекшуюся кровь, но тот только отмахнулся. Было понятно, что и его мысли заняты тем же вопросом, который только что задала Женька. Но Санни думал не об этом. Он не мог понять одной очевидной вещи: они оба должны быть мертвы. После такой зачистки, не оставившей в оазисе камня на камне, они сидели посреди развалин с парой смешных царапин.
   - Как забрали Лауру? - неожиданно спросил он. - Ты видела?
   - Видела. Один из ЦСОшников посадил ее в карман своей брони. Она даже не сопротивлялась.
   - Это были не ЦСОшники, - задумчиво произнес Санни, - это были кетонийцы.
   Женька повернулась к нему с прищуренными глазами, на что он ответил той правдой, которую успел понять:
   - Ты была тысячу раз права, что ЦСО не тот, за кого себя выдает. Да, это был челнок ЦСО, но только затем, чтобы мы потеряли бдительность. Это было оружие ЦСО - я бы узнал его из сотен похожих образцов! Это была броня ЦСО, чтобы у нас не было шанса для сопротивления! Но это были кетонийцы... - он чуть поморщился, тронув разбитый затылок, и вытер об себя окровавленную руку, - ЦСО затеял тонкую игру. Сейчас они наверняка уверены, что мы мертвы.
   - Это плохо.
   - Почему?
   - Потому что скоро они сюда нагрянут, чтобы в этом убедиться, а заодно состряпать легенду о нападении Кетониса на мирный Пилат. Они опять развяжут войну.
   - Не думаю. Если ЦСО финансирует наемников Кетониса - значит, это им на руку. И они не будут грызть руку, которая их кормит, - он встал, - думаю, у нас нет с тобой выбора, кроме как встретить тех, кто сюда прибудет лицом к лицу. Не думаю, что их будет много. Справимся. Попробуем сбежать на их челноке.
   - Ты же знаешь, что далеко не уйдем, - она покачала головой.
   - Мы должны попытаться, - он сделал несколько шагов по развалинам, - и выбор у нас не велик.
   - Зато он всегда есть, - он услышал за спиной голос и резко обернулся.
   Из-за завала показалась хорошо знакомая коренастая фигура. Пепельные волосы, серые глаза, на губах еле заметная улыбка - вольный стрелок Майкл Гордон. В свое время он был связным тулонского сопротивления, а потом, покинув "Цереру", устремился на Адаллон, где был любезно принят, заняв прочное положение в обществе зарлулу своим знакомством с Посланником. Гордон вскоре разжился несколькими плантациями коримбского ореха и вполне успешно строил нелегальный бизнес. В любое другое время Санни был бы рад его видеть, но не сейчас.
   - Ты опоздал, - Санни похлопал себя по одежде, выбивая пыль и помогая Женьке подойти ближе.
   - Да нет, - возразил Гордон, - в самый раз. Давайте валить отсюда, - он все же протянул Санни руку для рукопожатия и тот ответил, глядя ему прямо в глаза:
   - Только не говори мне, что все это подстава, - Кент махнул в воздухе, указывая на развалины.
   Гордон лукаво улыбнулся, но ничего не сказал.
   - На чем ты собираешься валить?
   - Ну как-то же я сюда попал? - вопросом на вопрос ответил Гордон.
   - Действительно... - потянул Санни и последовал за ним.
   Гордон легко перескакивал с камня на камень, уверенно идя в направлении обрыва. Санни бы такую легкость. Он чувствовал себя разбитым, опустошенным и злым одновременно. Сейчас было важно одно - сбежать подальше от ЦСО. Как это сделать Кент не предполагал, но, по всей вероятности, это знал Гордон. Возможно, он знал намного больше. Поэтому вопросы Санни приберег на потом. Они спустились на самый край обрыва. У Женьки невольно закружилась голова, и она крепче стиснула руку Санни, смелее глянув вниз. Несколькими метрами ниже висел легкий адаллонский истребитель.
   - Надо прыгать, - скомандовал Гордон и, когда они оказались внутри, продолжил, - вы и понятия не имеете на чем сидели два года.
   С этими словами он взял чуть вниз, и истребитель уткнулся носом в скалистый выступ, который плавно отошел в сторону, открывая проход внутрь горы. Машина юркнула, и скалы за ней вновь сомкнулись. Еще через минуту они вынырнули в большую пустотелую камеру прямо внутри горы. "Большую" - не то слово. В ней без труда помещался средних размеров крейсер. Шлюзовые ворота проглотили истребитель, он прочно занял посадочное место и, когда автоматика завершила свою работу и погасли последние сигнальные лампы, Гордон продолжил:
   - Добро пожаловать в каменный мешок!
   Он встал с места, настроенный покинуть истребитель. На крейсерском мостике, глядя в обзорное окно, Гордон пояснил:
   - Этой конструкции очень много лет. Даже больше, чем можно себе представить. Ее не видят никакие сканеры, она не пропускает никакие сигналы. Очень удобное место, чтобы спрятаться на время... Ну это так, для начала. А вообще, это портал. Так древние зарлулу перемещались по планетам. Таких штук, оказывается, много раскидано по Рукаву. Теперь понятно, как они умудрялись выскакивать как черти из табакерки со своей неожиданностью.
   - То, что мы жили над порталом зарлулу - я же буду дураком, если скажу, что это чистой воды случайность? - Санни острым взглядом осматривал открывшийся вид.
   В свете крейсерских фонарей он отчетливо увидел встроенный прямо в гору ускоритель, вовсе не такой большой, какие были на Земле. Энергию для разгона он черпал, видимо, прямо от ядра. Невероятно, но то, что для землян казалось невозможным, он видел перед глазами. Да, зарлулу преуспели в технологиях. И сколько еще секретов они скрывают - неизвестно. Он глянул на расплывшегося в улыбке Гордона:
   - Полным дураком, - он кивнул в знак согласия.
   - Миецо, - Женька устало опустилась в пилотское кресло, - он всегда знал, что так будет. Еще тогда, когда мы сбежали с Соломона. Это ведь он настоял, чтобы мы жили здесь!
   Гордон молчаливо кивал, соглашаясь с Женькиными предположениями. Санни стоял, сдвинув брови и засунув руки в карманы. Он тоже понял ход ее мыслей. Женька продолжала:
   - В течение всего этого времени Миецо играл с Советом. Он владел максимумом информации, гораздо большим объемом, чем Совет и это позволило ему протянуть время. А когда это стало невозможным, он дал Совету отмашку.
   Женька умолкла. Миецо на их стороне. Но он один против Совета, который боялся неизведанного, поэтому и пошел на сделку с Кетонисом. Кетонис не терял ничего. Его репутация была подорвана, и ЦСО этим воспользовался. Он вооружил кетонийцев, щедро оплачивая их пиратские выпады. Это здорово отвлекло внимание и позволило не замечать, как ЦСО все глубже пускал корни во всех обитаемых мирах Рукава. Единственным свободным от его влияния был Адаллон и на то были свои причины. Посвященных в тайны зарлулу были единицы, и они тоже выживали, как могли, потому что любая хранимая информация могла быть использована отнюдь не во благо. Но такие люди все же были. Именно они должны были нести на себе заряд равновесия, к которому так стремились зарлулу. Беда в том, что в ЦСО работали тоже люди. Да, профессионалы, но за годы службы, несмотря ни на какую реабилитацию, они постепенно деградировали. Каждый хотел отхватить кусок пожирнее, подняться повыше. Альтруистов становилось все меньше, и делать на них ставку было бы ошибкой. Санни вдруг осознал, что, отправив Юту обратно на Соломон, он, вероятнее всего, загнал его в ловушку. На душе стало не весело. Слишком много просчетов он допустил в последнее время. Молчание прервал Гордон:
   - Отсюда мы выскользнем через пару часов, когда на поверхности все уляжется. Вы грязные, как черти! Душ там, - он непринужденно махнул в одну сторону, - пожрать можно там, - махнул в другую, - А спите, где хотите. Где понравится. Надо отдохнуть.
   - Ага, пожрать да поспать в самый раз, - огрызнулась Женька, - кусок в горло не лезет.
   - Да! Самое главное забыл! Ваша дочь в данный момент благополучно следует на Адаллон.
   Санни резко повернулся в сторону Гордона - ему показалось, что он ослышался. Женька застыла, слушая бешеное биение своего сердца.
   - Гордон, твою мать, - не выдержал Кент, подступив к нему, - ты какого хрена до сих пор молчал?!
   - Ну-у, - смешался он, - я думал, вы немного отдохнете, а потом, когда мы отправимся на Новую Землю - все и обсудим. Путь не близок...
   - На Новую Землю? - перебила Женька, - Гордон, выкладывай все, а не то я тебя покалечу!
   Она вскочила с места, и он понял, что она не шутит. Зарлулу вообще не умели шутить и плохо понимали юмор. Он выставил перед собой руки:
   - Хорошо. Я скажу, - он дал понять, что услышанное может им показаться крайне неожиданным и, не получив никакой ответной реакции, продолжил, - В ЦСО работают не дураки. Это известно всем. И только дурак может верить в их непогрешимость, - Санни опустил голову. Все эти годы он так и делал. И был не одинок - также думал Юта. - Пока все были от эйфории от окончания тулонской войны и освобождения от еще более коварного врага - мебиан, ЦСО не дремал. Он сделал ставку на Кетонис. В принципе, это было удобно обоим. Кетонис получал деньги, чтобы брать орех без ограничений, а взамен кетонийцы, которые по своей сути никогда бы не встали на этот путь, должны были стать источником беспокойства в Рукаве. Это получалось у них без проблем. И всем вокруг было понятно, что общего между Кетонисом и ЦСО быть ничего не может. Одни - деградировали, у вторых только один принцип - гуманность. А кто-нибудь вкладывал настоящий смысл в понятие гуманность? Да, гуманность, но любой ценой. Поэтому Адаллон нисколько не удивился, когда узнал о заказе на вас. Сам по себе заказ был вполне обоснован. ЦСО руководствовался исключительно гуманностью. Что может быть более гуманным, чем уничтожить, стереть с лица земли Посланников вместе с их выродком? Ведь война закончилась, угрозы Земле нет, жизнь начала налаживаться - Посланники не нужны! Да, и, в общем, так сложилось, что они долго не живут.
   - А что же они так долго кайф оттягивали? - резко спросила Женька.
   - Если бы они мочили вас поодиночке, то всегда бы был шанс ответного хода со стороны выжившего Посланника. Тут заморочек столько, что я сам до конца не разобрался. А то, что вас собрали вместе после двух лет непонятной жизни, то просто им время надоело тянуть. Лаура подросла и то, что она непростой ребенок понятно, достаточно лишь посмотреть ей в глаза. Что она принесет в этот мир? Добро? Или встанет по другую сторону? Этого ЦСО не знает. Не знаете и вы. Но вы - родители и поэтому доверяете своему ребенку, верите, что можете направить ее по нужной дороге. В ЦСО - другое мнение. Зачем ждать пока зверь проснется?
   Гордон испытующе смотрел на Женьку и Санни. Его речь была для них открытием, и они внимали каждому слову. Он не стал строить загадок:
   - В общем, за определенную сумму кетонийцы согласились взять на себя роль наемных убийц. Им дали корабль, оружие, броню. Условие было только одно: выжить не должен никто, - ребята переглянулись, и Гордон понял почему. Они стояли перед ним живые и здоровые. - Они бы выполнили свою задачу, не сомневайтесь.
   - Да какие уж тут сомнения, - хмыкнул Санни, вспоминая, какими жалкими и смешными были его попытки противостоять бронированным наемникам. Бока до сих пор болели, а боль взрывала затылок при каждом повороте головы. - Знал бы, что это часть дьявольского плана, так хоть не сопротивлялся бы.
   - Нет, что ты! - запротестовал Гордон, - В том-то и цимус, что все должно было выглядеть натурально. Предметно ЦСО никогда не вмешивался в личную жизнь, а вот наблюдал активно. Пилат всегда был под его оком, так что если бы вы пожали кетонийцам руки и притворились мертвыми - это стало бы известно. И вообще, обо всем по порядку. Я говорил о миссии, которую должны были выполнить кетонийцы, а не о вашем поведении. Кстати, я был сильно удивлен, на сколько вас хватило. Я думал, все будет гораздо быстрее.
   - Мы крепкие орешки, - съязвила Женька, - говори по существу.
   - Ладно-ладно, - он немного помолчал, собираясь с мыслями, - дело в том, что хороший контакт у Кетониса был не только с ЦСО, но и Адаллоном. Волшебное зелье - коримбский орех! Он развязывает языки, затуманивает мозг, а с учетом того, что зарлулу сами пристально следили за Кетонисом - как бы он чего не выкинул, то и, соответственно, им стало известно о планах ЦСО. И тогда решающую роль сыграла одна наибанальнейшая вещь. Догадаетесь?
   - Еще бы, - сказал Санни, сложив руки на груди, - вы перекупили наемников.
   - Конечно! - Гордон от удовольствия щелкнул в воздухе пальцами, - И изменили условия.
   Теперь все окончательно встало на свои места. ЦСО и пальцем пошевелить не успел, как Кетонис его обставил не без помощи Адаллона. Назревал другой вопрос: что будет, если об этом узнает ЦСО?
   - Да ничего они не узнают! - уверенно заявил Гордон. Он развернулся и приятельски хлопнул Санни по плечу. - Тебе ли не знать, что мы умеем работать чисто! Там, - он устремил взгляд наверх, - такое месиво было! Вы же сами видели - ничего не осталось. Все выжжено.
   - Майк, они будут искать трупы, - возразил ему Санни.
   - От такого огня никаких трупов бы не осталось. Ну найдут они следы органики, проведут анализ и поймут, что от вас только мокрое место осталось! Там достаточно вашей крови.
   Женьке все еще не верилось, что кошмар был всего лишь кошмаром. Она пристально следила за мимикой Гордона и понимала, что он был чист - никакого подвоха. Более того, она прекрасно видела, как он ждет от них благодарности за то, что ЦСО остался в дураках, но благодарить пока не торопилась. Было много вопросов, на которые она хотела получить ответы.
   Женька повернулась к ребятам вполоборота, сложив руки на груди. Видел ли Санни то, что она видела сейчас? Ведь не только Адаллон, но и все, к чему прикасались зарлулу, обретало новый облик, узреть который могли только те, кто принадлежал к этой древней расе. Она видела прямо перед собой парящую оболочку, к которой стоит протянуть руку и она окутает со всех сторон и корабль оживет, придет в движение, и будет подчиняться, безупречно выполняя каждую команду. Панель управления энергосистемами походила на восьмигранник, каждая грань которого раскрывалась подобно цветку, демонстрируя четырехмерную картинку. Отсюда корабль обретал жизнь. Здесь было его сердце и Женьке вдруг сильно захотелось слиться с ним воедино, почувствовать его мощь и готовность подчиняться. Она навсегда запомнила свой первый опыт "общения" с адаллонским кораблем. Сначала ей показалось, что жизнь из нее буквально высасывают, и она была готова упасть, но невесомая на вид, однако прочная оболочка не позволила этого сделать. Женька ощутила холод вместе с уходящей жизненной силой, а потом все изменилось. Она почувствовала такой мощный информационный поток, что глаза, казалось, вывалятся наружу. И вместе с этим пришло ощущение тепла и покоя. Она была собой и одновременно с этим принадлежала кораблю. Она испытала ни с чем не сравнимое ощущение, дающее осознание хрупкости своего я и существования чувств, выходящих за рамки привычного восприятия.
   Желтоватый свет, который разлился по помещению, в котором они находились, не давал расслабиться, но и не напрягал. В воздухе стоял знакомый запах разнотравья Адаллона. Удивительно, но Женька поймала себя на мысли, что постепенно отрывается от реальности. Это было ее желание? Или желание корабля? Она перевела взгляд на Гордона - видел ли он это? Ведь зарлулу оказали ему великую честь, благосклонно приняв в свой народ. И с выбором они не ошиблись. Гордон, всегда стоявший особняком среди всех и появлявшийся исключительно в нужный момент, оставался прежним Гордоном, верным своим одному ему известным идеалам. Что заставляло их пути постоянно пересекаться? И почему его в свое время понесло именно на Адаллон? Женька понимала, что рано или поздно она узнает все и не расстроится, если все окажется обычным стечением обстоятельств, случайностей, которые, в конечном итоге, приведут к определенной последовательности событий. Она поняла, что отвлеклась, поэтому, хоть это было нелегко, сбросила посетившее ее наваждение и вновь включилась в разговор.
   - Следов мы оставили достаточно. Допустим, ЦСО поверит. А как же Лаура?
   Гордон довольно извлек из бокового кармана летной куртки пшеничный локон:
   - Ее следы тоже найдут.
   Женька не верила своим глазам. Этот локон мог остаться только после первой стрижки, которую они сделали на Адаллоне месяцев восемь назад.
   - Ты их сохранил, - дрогнувшим голосом произнесла она, - а я даже не подумала...
   - Зато за тебя подумали, - улыбнулся он, вкладывая локон ей в руку.
   Она стиснула его, прижав к груди. Как она, зарлулу, видевшая многие вещи иными, не смогла разглядеть то спокойствие, с которым Лаура пошла в руки наемников? Только сейчас Женька поняла, что ее дочь знала, что нужно делать. Она была уверена, что пришедшие солдаты не причинят ей никакого вреда. Вывезти ребенка с Пилата можно было только в броне, без следов и подозрений! Даже просканировав корабль, ЦСО ничего бы не заметил, дав им спокойно уйти. Словно читая ее мысли, Гордон произнес:
   - Только не в обиду: Лаура поумнее вас будет, - он не смог сдержать легкую улыбку и крепко обхватил Санни и Женьку за шею, притягивая к себе, - я чертовски рад вас видеть!
   - Ты мне вот, что скажи: кому вообще в голову пришло разыграть весь этот спектакль? - несколько сурово спросил Санни, освобождаясь от крепких рук Гордона.
   - Я не при делах. Это твои люди, - он кивнул на Женьку. - Твоя родня. Я - исполнитель. Не более.
   - Да-а, - потянула она, - мы бы точно такого не придумали, - она, наконец, обратила внимание на свои грязные руки, - надо привести себя в порядок. Когда мы стартуем?
   - Когда Лаура прибудет на Адаллон. Ее вывезли на Кетонис, а оттуда незаметно переправят домой на земном торговом судне. Я думаю, это будет уже скоро. Ты сама поймешь. Да и то, что с Лаурой все в порядке ты тоже знала.
   Действительно, внутри все было спокойно. Это казалось странным, но оставалось фактом. Несмотря на риск, все прошло гладко. Кетонис, подкупленный Адаллоном, выполнил задание ЦСО на "отлично". В оазисе было уничтожено все, и уже через несколько часов на стол Пабло Миецо лег свеженький отчет о внезапной атаке Кетониса на безоружный Пилат - оплот гуманности. Кетонийцы захватили пассажирский челнок ЦСО, обошли защиту, проникли на Пилат, уничтожив три оазиса и взлетно-посадочную полосу порта. По чистой случайности в порту никто не пострадал, а в двух оазисах, стертых с лица земли, людей не оказалось. Но без жертв не обошлось. Погибла семья из трех человек. О том, что они действительно мертвы, свидетельствовали не только остатки органики, обнаруженные на мете трагедии, но и отсутствие сигнала агентов. Если бы они были живы, ЦСО быстро бы это установил, но биометрия молчала. Судя по осмотру места, выжить не мог никто, даже если бы захотел. Эффект неожиданности сработал безупречно. Их никто не ждал, будучи уверенными, что у них есть трехдневная отсрочка. Запись с орбиты четко зафиксировала местоположение всех участников событий и сценарий, по которому они разворачивались. Придраться было не к чему. Шансов выжить просто не было.
   Пабло Миецо приложил сжатый кулак к губам и откинулся в кресле, выстукивая нестройный ритм. Факты говорили за себя, но Миецо никак не мог поверить в их неоспоримость. Он сумел не выйти из доверия Совета, несмотря на то, что прикрывал Санни и Женьку все эти годы. Рассказать о нависшей над ними угрозе он тоже не мог. Поэтому тянул время, посылая их в разные уголки Вселенной, давая понять без слов и намеков, что делает это с определенной целью. Он не смог убедить Совет в том, что люди, которые были ему на самом деле так дороги, вовсе не опасны. Если бы он настаивал - Совет выразил бы свое недоверие и тогда ни у Санни, ни у Женьки, ни у их дочери шансов не было давно. Они поняли все, когда было уже поздно. Едва стало известно, что Санни встречался с Ютой и Хаммером, как Совет решил не медлить, а Миецо не мог ничего поделать, кроме как безмолвно сидеть в тишине, чувствуя свою вину.
   Отчет был не единственным документом, лежавшим на его рабочем столе. Здесь же были два заявления об уходе, написанные руками Юты и Хаммера. Глупо было бы думать, что они ничего не узнают. Хаммер вошел к нему бледным, как смерть, молча подав заявление. Следом вошел Юта с белыми искрами в глазах. Было заметно, с каким трудом ему дается удержать себя в руках. Они не ждали от Миецо объяснений. Для них все было предельно ясным: ЦСО предал их. Для Хаммера это был не столь сильный удар, как для Юты, не один год носившего черную форму. Да и Миецо сказать им было нечего. Его слова бы только усугубили ситуацию. Молча подписывая заявления, Пабло Миецо делал это с тяжелым сердцем. Он терял не только преданных делу сотрудников. А они об этом даже не предполагали, как не предполагали и о том, что сейчас он, закрыв глаза, тихо плакал. Может быть, надо было наплевать на Совет, на ЦСО, на все эти тайны и сказать им прямо, чтобы они бежали отсюда как можно дальше. А сейчас что? Изменить ничего нельзя. Он знал и о том, что когда о событиях на Пилате стало известно здесь, на Соломоне, Юта, нарушая все протоколы, часами мучил свой биоком, тщетно надеясь на то, что Санни или Женька откликнутся. Но они молчали.
   Миецо вытер неловким движением слезы, потер красные глаза и вздохнул: "Не уберег", - это была его единственная мысль. Он вздохнул еще раз. Чего бы ему хотелось сейчас больше всего, чтобы время можно было повернуть вспять. Прибыв на "Да Винчи" на Соломон два года назад, ребята рассказали, что они попали во временную воронку и выбрались из нее без потерь. Это всерьез заинтересовало ЦСО. По поручению Совета этим секретным проектом занимался Харпер. Пока безуспешно и Миецо подозревал, что делал он это намеренно. У этого мальчишки была слишком светлая голова, чтобы топтаться на одном месте.
   Миецо понял, что пришло время сдвинуться с мертвой точки. Сначала он встал, потом резко сел. Что он делает? Открыто сам себе признается, что Санни и Женька погибли? А как же элемент непредсказуемости, который всегда шагал рядом с ними? Кто сказал, что и сейчас это не сработало? И если сработало, то вполне понятно, что на связь они даже со своими друзьями не выходят. Им нужно затаиться на какое-то время, чтобы потом ответить так, как это они умеют делать. А ЦСО, как признался себе сам Миецо, уже давно нужно было почистить и при этом основательно.
   Он еще раз взял со стола тяжелый отчет и просмотрел его. Он был безупречен. Миецо охватила тоска, и он закусил губу, чтобы не заплакать вновь. Сейчас, как никогда, нельзя было делать необдуманных поступков, чтобы ситуация улеглась и о ней забыли. Ведь рано или поздно, если Санни и Женька все-таки чудом остались живы, они себя обнаружат и, в первую очередь, потому, и Миецо был в этом уверен, они должны были понять, что зла он им никогда не желал.
   Уже был поздний вечер, когда Миецо покинул свой рабочий кабинет, в один миг ставший ему ненавистным. Он мерно шагал в свой жилой сектор, прекрасно понимая, что его ждет бессонная ночь. В пору было напиться - да нельзя. Борясь с этим желанием, он получил запрос на разрешение покинуть Соломон. "Кто?" - поинтересовался Миецо, заранее зная ответ: "Хаммер и Юта". "Разрешить", - твердо сказал директор ЦСО и добавил: "Проследите куда направляются и доложите мне". Это была проверка, последняя надежда на то, что им может быть известно что-то обнадеживающее. Но нет. Юта держал путь домой, на Юпитер. Хаммер - на Новую Землю. Надежда угасла. Команды больше не было, между собой их ничего не связывало. Остался один Харпер. Но на долго ли его хватит, с учетом того, что, как знал Миецо, он был очень предан Женьке? Ощущение безысходности и непомерно тяжелого груза легли на плечи Миецо. Он отчетливо понимал, что жить ему придется с этим всю оставшуюся жизнь и играть свою роль до конца тоже, чтобы не позволить Совету прийти к безраздельной власти. Беда была в том, что из-за гибели ребят не стало тех, на кого можно было сделать ставку, тех, кому можно было доверять. Миецо остался одиноким воином, не сумевшим уберечь свое войско.
   Внутри разлилась пустота. Также чувствовали себя и ребята, покинувшие Соломон. Хаммер справится. А вот Юта... Молодой, решительный, легкий на подъем Ричард Юта получил удар ниже пояса. Он потерял друзей и веру в ЦСО. А еще просто веру. Чем он займется? Его натуре нет места на спокойной работе. Он вряд ли зайдет в какую-нибудь тихую гавань. Он вполне может пойти в блюстители, но рано или поздно - сорвется. Слишком сильна будет тоска по людям, по временам. Не так-то просто взять и вырвать из сердца все, что было.
   Миецо уже в который раз вздохнул, грузно повалившись на диван в своей комфортабельной квартире. "Время... - подумал он, - как часто мы говорим, что время все расставит по своим местам и как хочется, чтобы так оно и было..."
  
   Женька появилась перед Санни в легкой рубашке и, как она сама отметила, достаточно удобных брюках:
   - На первое время сойдет, - сказала она, - где он понабрал этого барахла?..
   Санни улыбнулся:
   - У Гордона лучше этого не спрашивать. Он же контрабандист.
   - Хорошие у нас знакомства, - хмыкнула Женька. Она подошла к нему сзади, обняла и приложила щеку к его широкой спине, - у меня до сих пор из головы не выходит все, что произошло. Я думала, что потеряла Лауру...
   Санни, не поворачиваясь, взял ее за руки и приложился к ним губами:
   - Я сам думал все, конец.
   - Она так спокойно на меня смотрела, как будто знала, что и как будет!
   - Может, так оно и было?
   - Санни, но ей же всего полтора года! - взмолилась Женька, - Она же ребенок!
   - Благодаря этому ребенку мы остались живы.
   - Ты тоже это чувствовал?
   - Да, все было также как тогда, в зале переговоров с мебианами, когда ты меня спасла. Лаура в свои полтора года может делать удивительные вещи. А ты говоришь: "ребенок". Не удивительно, что Центру она была как кость в горле, - Женька почувствовала, как он начинает закипать, знала, о чем он думает в эти последние часы, но сделать ничего не могла, потому что сама думала о том же. И все же она попыталась:
   - С ребятами все будет хорошо.
   Он занервничал, освобождаясь от ее рук, и отошел к иллюминатору, затем повернулся и серьезно посмотрел в ее сторону:
   - Я сильно сдал, Женя. Столько просчетов я еще ни разу не допускал. Если бы не Гордон, не Лаура и не Адаллон, то, благодаря мне, нас бы уже не было, понимаешь? - она хотела возразить, он понял это и сделал жест рукой, предупреждая, чтобы она молчала. - Я мог завалить все дело! Я подставил Юту, Хаммера! Как им в глаза после этого смотреть? Если мы вообще когда-нибудь встретимся, - он раздосадовано сжал обруч иллюминатора, - я чуть всех нас не угробил.
   - В следующий раз будешь осмотрительнее, - пожала плечами Женька, искоса глядя на него. Она понимала, что меньше всего Санни сейчас нужна поддержка. Он взвалил на себя ответственность и каждый раз, когда это делал - отвечал только сам.
   - Я впервые в жизни оказался совершенно неподготовленным, - продолжил он, - и если ты говоришь о следующем разе, то его может и не быть. Я опять могу все испортить.
   - Ну это уже слишком, - дернулась Женька, - пора бы уже привыкнуть, что все происходит не так, как мы планируем.
   - Кто бы говорил. Ты сама всегда меня убеждала, что мы должны все делать своими руками, а...
   - А в данной ситуации я думаю иначе, - перебила она, - это был не наш сценарий.
   - Вот именно, Жень, нас опередили, и раз уж наши ходы можно так легко просчитать, то мы всегда будем в опасности.
   - Это мы еще посмотрим, - Женька вскинула голову и тоже подошла к иллюминатору.
   Они покинули Пилат уже несколько часов назад, проложив курс к Новой Земле. Женька догадывалась зачем, но вслух свои мысли не озвучивала. Они ушли незамеченными и без малейшего сожаления. Она немного отошла от пережитого и теперь вполне могла здраво рассуждать, поэтому продолжила, скорее высказывать свое мнение, а не пытаться разубедить Санни:
   - Официально в ЦСО мы больше не существуем. Но, если предположить, что мы сыграли не убедительно, то какое-то время нас будут искать. И для того, чтобы нас не нашли, нам нужен гений.
   - Гений остался на Соломоне.
   - Ну, мало ли гениев на свете. Им вовсе не надо быть у всех на виду. Раз Гордон говорит, что надо на Новую Землю, значит, надо.
   - А что потом?
   - Не знаю. Главное, что Лаура в безопасности. Даже если ЦСО что-нибудь пронюхает - Адаллон ее так просто не выдаст. ЦСО понимает, что в противном случае это война. А кто встанет на сторону Центра? Нагаа? Им до нас дела нет. Они теперь свободны. Кетонис? Тоже вряд ли. Адаллон заплатит больше. Хореро и Ипсилон? Нет, они только начали свой путь. Канопус IV? Да никогда в жизни! Юпитер - нет принципиально. Новая Земля? ЦСО не имеет там силы. У землян хватило ума не впускать этого спрута во все сферы своей жизни. Кроме того, Новая Земля в союзе с Адаллоном и два с небольшим года - это слишком малый срок, чтобы забыть, что такое война. Нет, Новая Земля против Адаллона не пойдет. ЦСО может, конечно, связаться с мебианами, но это опять же война с Адаллоном. А вот если они только рискнут, при одном упоминании о мебианах в бой вступят и Новая Земля и Канопус и Юпитер. Нет, не вариант, - продолжала вслух рассуждать Женька, и Санни смотрел на нее с восхищением. Она не сдалась, не опустила, как он, руки, а осталась такой, как всегда: спокойной, рассудительной и по-прежнему безумно притягательной.
   - Кстати, - она обратилась к Санни, - все вышло именно так, как ты и хотел: Лаура на Адаллоне, в безопасности. Руки у нас развязаны и теперь мы можем мыслить более здраво, зная, что дочери рядом нет. Чего же тебе еще надо? - она повернулась и заглянула в его глаза. - Юта и Харпер будут только рады видеть нас. Но всему свое время!
   Да, убеждать Женька умела всегда. И ей верили. Он пристально на нее смотрел, ощущая, как забилось сердце от того, что она стояла так близко. Все это время у них не было возможности даже спокойно посидеть, поговорить, не говоря уже о том, чтобы побыть наедине. Впрочем, к разлукам им было не привыкать. Они всегда были так близки и далеки друг от друга, научившись терпеливо ждать. А теперь, даже сквозь одежду ощущая огненный жар, они не могли отдаться чувствам. Женька закрыла глаза, намеренно отворачиваясь от Санни, и чуть слышно шепнула:
   - Если мы простоим так еще чуть-чуть, я сдамся...
   Все, что они пережили - обострило восприятие. И теперь Санни казалось, что он слышит стук Женькиного сердца, ощущает ее неровное дыхание, чувствует, как горячая волна ударила ей в голову, заставив щеки пылать легким румянцем, и ушла вниз, передавшись ему, вызывая ответную реакцию. Ситуацию спас Гордон, связавшись с Санни:
   - Ребята, через полчаса выходим из подпространства в поле Новой Земли. Вы пока запретный груз. Спрячьтесь-ка в холодильнике. Промерзните хорошенько, чтобы досмотр пройти. А то я как бы один лечу.
   - Не ищешь легких путей? - со смешком поинтересовалась Женька.
   - У тебя научился, - парировал Гордон.
   Женька не стала отвечать и потянула Санни за собой:
   - Пойдем, померзнем. Заодно и остынем.
   Они вновь были беглецами вне закона. И обстоятельства требовали крайних мер. Они вполне понимали беспокойство Гордона: светиться ему не хотелось. Если возникнут проблемы, ему придется воспользоваться своими связями, засвечивать которые тоже не хотелось. К тому же, как отреагируют на таможне, если в адаллонском крейсере окажутся двое вычеркнутых из списков живых людей? А времени на разборки, как полагали ребята, не было. Гордон явно торопился. Но только ли поскорее замести следы?
   Четыре часа, проведенные в холодильнике, ответа на это вопрос не дали. Санни держался. У Женьки зуб на зуб не попадал. Когда дверь, наконец, щелкнула и сквозь поваливший пар просунулась голова Гордона, Женька первая выбежала в теплый отсек, отпихнув Гордона с дороги.
   - Я думала насмерть окоченею! - еле выговорила она, переступая с ноги на ногу. Она приняла теплое одеяло и присела, закутавшись в его теплый ворс, дуя себе на руки.
   - Ничего страшного, - Гордон кинул одеяло Санни, - у меня там два трупа, было бы еще веселее.
   - Скажешь тоже... - процедила она и осведомилась: - Как все прошло?
   - Без сучка и задоринки. Хорошо промерзли. Сканер ничего не взял.
   - И где мы?
   - Как и обещал, доставил вас на Новую Землю. Пришло время навестить старых друзей.
   Женька с интересом на него посмотрела:
   - Что за бортом?
   - Глухая ночь. Дождь. Ветер.
   - Да, неприветливо нас встречают...
   - А нас и не ждали так скоро.
   - Конечно, мы же всегда сваливаемся без предупреждения.
   Женька тяжело встала и сбросила с себя одеяло. Онемение прошло, но руки и ноги слушались с трудом. У нее были кое-какие соображения по поводу места, куда их привез Гордон. Более того, она подозревала к кому именно, но торопиться с выводами не спешила. Для начала она все-таки хотела согреться. А поскольку это можно было сделать только в движении, сказала:
   - Ладно, привез - веди.
   Двери шлюза раскрылись, выпуская их в ночь. Женька вступила на твердую поверхность посадочного покрытия, поглубже закутываясь в плащ, натянув пониже капюшон, чтобы не промокнуть. На открытом месте ветер дул сильными порывами, смешивая стену дождя, лившуюся с неба. Площадку освещали большие прожекторы и в их свете дождь, казалось, лил еще сильнее. Это был первый летний дождь, омывший тело Новой Земли после зимней сухости. Как будто вода, копившаяся несколько месяцев, вдруг пролилась вся без остатка. Небо разрезала ярко-голубая молния, и Женька поежилась, до того здесь было промозгло. Когда они с Хаммером ступили на ледяной панцирь Земли несколько дней назад, в груди тревожно заныло: это был их настоящий дом, теперь брошенный на произвол судьбы холодный мир, некогда даривший тепло и свет. Здесь был новый дом, новая Земля, но шаги по ней никогда не будили в Женьке никаких чувств. Так было и сейчас. Кутаясь в плащах, они поспешили забраться во флайер, который их ждал. Женька была в этом уверена. Гордон продумал все до мелочей и, возможно, про два трупа в холодильнике была вовсе не нелепая шутка.
   Они пролетели около сотни километров, прежде чем снова оказались на земле. С размаху Женька спрыгнула в большую лужу, промочив ноги:
   - Ч-черт! - с чувством сказала она и подняла голову, обернувшись на знакомый голос:
   - Тише, а то беду накличете.
   - Да мы сами - беда, - сказала она себе под нос, вглядываясь в человека, который их встретил. Он тоже был одет в плащ, ростом повыше Женьки. Он махнул рукой. Это было приглашение. Провожатый прекрасно ориентировался без фонаря в почти кромешной темноте, рассеиваемой светом одиноко горящих окон. Женька плохо соображала, куда они идут и, конечно, поняла, кто это идет перед ней несколько угловатой походкой, но в то же время ловко, по-звериному, перепрыгивая лужи.
   В сухом помещении, куда они вошли, вспыхнул свет. Капюшоны сняты.
   - Шенет! - радостно взвизгнула Женька, повиснув у нее на шее. - Вот это сюрприз!
   - Да уж, - с характерной скромностью ответила Шенет Росс, - а то ты не поняла.
   С Санни и Гордоном она обменялась рукопожатием. Плащи они оставили в том же сухом помещении, оказавшимся прихожей. Окна были плотно закрыты. Снаружи не было видно даже самой узкой полоски света. Они прошли в столь же небольшую гостиную. Человек с именем Шенет Росс даже здесь, на Новой Земле, мог позволить себе шикарные апартаменты. Однако здесь было только самое необходимое для одиноко живущей женщины. Посреди помещения стоял низкий столик, по обе стороны которого разместились два маленьких диванчика, вмещавших не более трех человек, да и то, двоим сидеть на них было куда более комфортно. Слева от входа - окно, справа - проход дальше, видимо, в другую комнату либо на кухню. Сразу по левой стене - визор, а противоположная - совершенно пустая. Создавалось впечатление, что это не дом, а какое-то временное убежище. Здесь не было того, к чему привыкла Женька. На ее окнах всегда висели занавески, на полу - покрытие, ваза, цветы, картинки, тщательно подобранные и одновременно простые элементы декора - все это создавало ощущение тепла и уюта. Здесь не было ни того, ни другого, ни третьего. Вероятно, сюда Шенет приходила редко, в буквальном смысле, живя на работе. Можно было с уверенностью сказать, что она не знала соседей, да и вообще, вряд ли выходила на улицу для того, чтобы просто прогуляться.
   Шенет отвлекла ребят от раздумий, предлагая обсудить дело, с которым они прибыли. Просто так посреди ночи ее бы не потревожили. Гордон перешел к сути:
   - Нам надо сделать так, чтобы этих двоих было не узнать, ни опознать, если что.
   Шенет кивнула головой, подумав про себя: "Странная просьба. Очень странная", - а вслух сказала:
   - Это не так просто: глаза, отпечатки пальцев, голос. В конце концов, нужен конкретный образец, чтобы на его основе создать пиратскую копию, если вы хотите безупречную работу.
   - У меня в холодильнике два свежих трупа. Они могут нам помочь.
   Гордон наклонился к Шенет и та отпрянула, ошарашено глядя на него. Женька и Санни переглянулись. Гордон все-таки не шутил. Видя реакцию Шенет, он поспешил успокоить ее:
   - Все законно. Ну-у, более-менее. Эти люди работали на Бертране Овунаса - ученые. Всю жизнь там прожили. И жили, видимо, хорошо, потому что умерли в один день, - Санни почувствовал, как Женька напряглась. С Бертрана Овунаса они знали только одну семейную пару, с которой даже не были знакомы: семья Кайль, благодаря которой и без ущерба для настоящих Кайлей, была проведена операция "Монблан", где они убрали губернатора Невады Уильяма Шетнера. Женька вновь поежилась. Похоже, что понятие "случайность" к ним вообще не относилось.
   - Почему в один день? - поинтересовалась Шенет.
   - Бертран - суровое место, - пожал плечами Гордон, - отравились газовыми испарениями. Такое там бывает и нам удобно: во-первых, семья, во-вторых, у них был сын - погиб в тулонскую войну, - Женька при этих словах вздрогнула, и это не смогло ускользнуть от пытливого взгляда Шенет, - родственников больше нет. Контактов особо тоже. Да даже если кто из ученой братии и встретится на дороге - ребята найдут, что сказать.
   - Так ты мне предлагаешь воскресить их из мертвых? - с иронией в голосе спросила Шенет. Ее глаза смеялись. Всем своим видом она показывала, что идея Гордона слишком претенциозна.
   - Не совсем, - он ничуть не смутился, а, напротив, уверенно продолжил, для удобства положив руку на спинку дивана, что, в свою очередь, смутило Шенет. Ни один мужчина так близко к ней не сидел уже несколько лет. После потери семьи Шенет замкнулась, никого в свое личное пространство не допуская. Почувствовав неловкость, она отодвинулась на край дивана, но не встала, продолжив слушать:
   - О том, что они умерли, знают только те, кто с ними работал на Бертране. Такие люди редко выезжают. Да и то, они видели, как их погрузили в медпатруль. На чудо всегда можно спихнуть. Так что я предлагаю сделать из наших ребят супругов Кайль и дело в шляпе.
   Санни и Женька думали об одном и том же. Гордон затеял очень рискованное предприятие. Это было даже не "более-менее законно". Это было запрещено законом. И если тогда, когда они перевоплотились в Натана и Анну-Франческу Кайль, все было сделано в рамках подготовленной органами госбезопасности спецоперации, то теперь они должны будут выйти за официальные рамки.
   Женька подумала, что если Шенет все же согласится, то им придется жить как будто бы в другом теле: забыть свои имена, как они на самом деле выглядят, поверить, что они - это не они. Втайне ей хотелось, чтобы Шенет отказалась от этой затеи, которая казалось просто безумной. Однако если они будут разгуливать по Рукаву теми, кто есть, то рискуют попасть в ловушку ЦСО. Центр не даст себя скомпрометировать. Превращение в супругов Кайль, напротив, открывало для них перспективные возможности беспрепятственных передвижений. Свободная ассоциация ученых, к которой принадлежали микробиологи, давала им это право.
   Санни кинул взгляд на Женьку. Похоже, что лучшего варианта исчезнуть не было, но при этом это означало, что каждое утро рядом с собой он будет видеть другого человека. Впрочем, как и Женька. Что ж, придется привыкать. Он не подал вида, что нервничает. Ввязаться в авантюру, предлагаемую Гордоном - это вновь оказаться вне установленных правил. Это было не ново.
   Шенет, наконец, поняла, что именно хотел от нее Гордон. Она вскочила и нервно заходила из стороны в сторону:
   - Вы что, чокнутые? Это же противозаконно! - она резко остановилась, буравя своими бездонными глазами Санни и Женьку. - Вы куда-то влезли?
   Больше молчать было нельзя и Санни взял на себя ответственность вести разговор дальше:
   - Мы всегда куда-то влезаем. Неужели это для тебя открытие?
   - Я думала, что раз вы теперь работаете на ЦСО...
   - ЦСО нас предал, Шенет. Вчера, если бы не Майк, нас бы просто размазали. Так что ЦСО сами рады от нас избавиться.
   - Что же вы такого натворили?
   Шенет ждала ответа, а он не знал: говорить или нет. Женька как-то давно его предупредила, что при Шенет никаких разговоров о детях. Да он и сам это понимал. Однажды потеряв самое дорогое, что у нее было, Шенет всячески избегала разговоров о новой семье и будущих детях. Для нее это была запретная тема, нарушив которую можно было услышать пару метких слов в свой адрес. И дело было даже не в этом. По большей степени это было просто для нее тяжело, как когда-то для Женьки. И она, как никто другой, это понимала, умоляя Санни не оговориться о том, что у них есть дочь. Теперь, чтобы подписать Шенет на авантюру, нужно было говорить убедительно. Убедительнее всего была правда. Именно это пришло в его голову, и он сказал, отвечая на ее вопрос:
   - Понимаешь, Шенет, у нас дочь. Полтора года.
   - Дочь? - отстраненно спросила она, резко сникнув.
   - Да. И в ней-то все дело. Она не совсем обычный ребенок. Это и напугало ЦСО.
   - А сейчас она где? - также рассеянно спросила Шенет.
   Новость стала для нее крайне неожиданной. Он заметил, как опустились уголки ее губ, а глаза подернулись пеленой. И вовсе не потому, что все это ей было неприятно слушать, а потому, что ей напомнили о том, что у нее тоже был когда-то ребенок, смерть которого она оплакивала до сих пор. Санни вдруг узнал ту самую Шенет, которую он впервые увидел: дикую, испуганную, отрешенную от реальности. Конечно же, Шенет знала, что жизнь на месте не стоит, знала, что Санни и Женька вместе, так почему бы ни предположить, что их уже трое? Она машинально накручивала на указательный палец прядь волос и очнулась только тогда, когда в разговор вступила Женька:
   - Она в безопасности. Но чтобы в безопасности были и мы - нам нужна твоя помощь. Шенет, нам не к кому больше обратиться.
   - А как же Харпер?
   - Харпера пасет ЦСО. Мы уже давно не виделись.
   Шенет вновь погрузилась в себя. Безусловно, ей нужно было подумать. Все взвесить. Ведь они явились без приглашения, прося о том, что явно попахивало незаконным. Хотя нет, они просили о помощи. А с просьбами они к ней никогда до этого не обращались. И если они насолили ЦСО, то дела обстоят из ряда вон плохо. Но опять же, Шенет не помнила ни одной ситуации, когда ребята поступали только ради собственной выгоды. Стоило ли это того сейчас? Наверное, стоило, раз она видела их перед собой.
   Она украдкой смотрела то на Женьку, то на Санни. Шенет их не видела с момента, как они вместе покинули Херувим. Спустя полгода затворничества в земных катакомбах из-под ее начала внезапно исчез Харпер. А потом она узнала о том, что все они работают на ЦСО. В тот момент Шенет отчетливо понимала, что полгода ей нагло врали, что все было не так, как пытались представить, но когда на ЦСО стала работать Женька - ей это показалось странным, однако она привыкла не задавать вопросов. Это все она узнала от Хаммера, с которым как-то пересеклась чуть больше года назад. Почему они приехали сюда без него? Ведь Хаммер и Санни - лучшие друзья?
   Шенет остановилась на мысли о том, что когда ребята появлялись в ее жизни, вопросов становилось больше, чем ответов.
   - Ладно, - Шенет словно вышла из комы, - я вам помогу, но вы мне пообещайте, что больше пропадать не будете.
   Напряжение, все это время висевшее в воздухе, спало. Санни и Гордон облегченно вздохнули. Женька улыбнулась.
   - Я уж думал, что мне эти трупы вечно возить придется, - рассмеялся Гордон.
   - Спасибо, Шенет, - искренне сказала Женька.
   - Да было бы за что. Но за свою услугу мне придется взять с вас плату, - Санни повел бровью, но на это Шенет не обратила никакого внимания, - я хочу знать все, что с вами произошло после гибели Тулона и Херувима.
   - О-о, это длинная история, - попытался отмахнуться Санни, но попытка не удалась:
   - У меня масса времени до утра, - Шенет растянула улыбку, - к тому же, не гоже встречать дорогих гостей без приглашения. Я ведь не забыла, что обязана вам жизнью.
   Она встала, подошла к стене, которая так не понравилась Женьке из-за откровенно голого вида и легко прошлась по ней своими длинными пальцами, словно, отыскивая что-то. Спустя секунду, стена отодвинулась назад, обнаружив под полом лестницу.
   - Старая привычка, - с улыбкой пояснила Шенет, - не могу жить на поверхности. Так безопаснее. Приглашаю в мой дом.
   Она сделала широкий жест рукой и Женька поняла, что в большинстве своих выводов ошиблась. Саму Шенет она увидела в другом свете. Это была уверенная в себе женщина, лишь иногда дававшая себе слабинку. Она не боялась столкнуться с трудностями, и в какой-то степени тоже была авантюристкой. Окажись Женька на месте Шенет и столкнись с компанией Посланников, обремененных необычным ребенком и кучей проблем, она не знала, как поступила бы.
   Спускаясь вниз, Шенет тронула Женьку за руку:
   - Как девочку назвали?
   - Лаура, - ответила Женька и не заметила в глазах Шенет ни тени грусти. За эти годы она научилась прекрасно собой владеть.
   Они спустились вниз ровно на тридцать две ступеньки и оказались перед массивной дверью. Похоже, что это была крепость. Вход в нее могла открыть только Шенет и не только как хозяйка, но и как творец всего, что предстало перед глазами ребят. Мягкий свет равномерно освещал широкое пространство, казавшееся еще больше из-за светлых тонов, преобладавших в помещении. От изумления Женька даже открыла рот. Перед ней прямо с потолка лился нескончаемый поток воды. Он ниспадал прямо на пол, в клубившийся туман. Водопад вкруговую окружали белоснежные мягкие диваны. Женька закружилась по комнате - водопад был объемным со всех точек. Она нерешительно подошла к потоку и протянула руку: вода прошла сквозь пальцы, оставив лишь ощущение прохлады. Это была потрясающей работы картинка. Женька восхищенно повернулась к Шенет, наблюдавшей за ней из дальнего угла комнаты:
   - Почти реальность!
   - Я старалась, - она вышла из угла, - здесь автономная система вентиляции и микроклимата. Любые внешние потрясения здесь не страшны.
   - То есть? - уточнил Санни.
   - Ну, даже если предположить, что на поверхности вдруг исчезнет атмосфера, здесь всегда будет чем дышать.
   Он кивнул головой в знак понимания и уважения перед ее гением.
   - Ну у тебя и мозг! - проговорила Женька. Она завершила осмотр комнаты, - как ты умудрилась все это сделать?
   Это был не вопрос, а, скорее, удивленное восклицание. В этой комнате не было окон, но они здесь были не нужны. Своей реалистичностью водопад заменял любые виды. К звуку падающей воды иногда примешивалось ненавязчивое пение птиц, совершенно отрывая от реальности. Казалось, что здесь останавливается даже время, а проблемы, да их просто не может быть! На стенах висели фотокартины, выполненные в одном стиле. Они представляли собой единую композицию. Это были далекие созвездия и знакомые миры, среди которых ребята узнали Канопус IV, гигантский Юпитер, погибший Херувим. В самом центре висела картина, превосходящая по размеру все остальные. С внутренней подсветкой она казалась еще более объемной. Напротив нее ребята остановились. Санни и Женька, не сговариваясь, взялись за руки. Они смотрели на Землю, такую, как сотни раз видели с орбиты. Планета на картине медленно вращалась, демонстрируя очертания морей и континентов. Гордон опустил Женьке руку на плечо и положил на нее подбородок. Где бы он ни был, в каких мирах бы не оказывался - ни один из них не был столь прекрасным.
   - Вы тоже по ней тоскуете? - Шенет грустно улыбнулась, но ответа не получила, ведь это было так очевидно. - И я тоскую. Здесь все не то. Не могу привыкнуть, - она подошла к ребятам и встала между картиной и ними, глядя им в лица, не сомневаясь в том, что хотела сказать, - заберите меня с собой.
   Эта просьба застала их врасплох. Об этом никто не думал.
   - Что за желание? - осведомился Санни.
   - Я работаю здесь просто потому, что я работаю, - Шенет отвернулась и медленно отошла, - меня здесь ничего не держит. Когда я была там, на Земле, я тоже работала автоматически, потому что так нужно было Комитету. После приземления нас с вами растащили: меня - в лаборатории, а вас не знаю куда. Когда я об этом спрашивала, мне отвечали, что вы работаете то там, то здесь. Сначала я подумала, что моя миссия выполнена, и вы больше не нуждаетесь в моих услугах. Потом я поняла, что на вас это не похоже. Вы же не бросаете своих, так? - она развернулась и устремила свой взгляд на Санни.
   - Не бросаем, - утвердительно сказал он.
   - Так что же произошло? Где вы были?
   - В забоях, Шенет.
   - В каких забоях? - недоуменно спросила она, нахмурившись. Она явно ничего не знала, что происходило в жизни ребят эти два года.
   - Я же говорил, что это длинная история, - повторил Санни.
   - А я говорила, что не тороплюсь.
   Шенет подошла к двери, через которую они вошли, и плотно закрыла ее, с трудом потянув на себя. Женька заметила справа небольшое углубление. Одно нажатие и изнутри переворачивалась приборная панель, такая же, как в их с Сашкой маленьком уютном домике в Италии. Рассказать Шенет обо всем означало вновь окунуться в события, воспоминания, которых они с ребятами старались избегать. Слишком уж они были мучительными. Однако, рано или поздно это нужно было сделать, чтобы навсегда сбросить тяжелый камень с души, где-то признать свои слабости и ошибки, где-то доказать свою правоту. Так иди иначе, подобный разговор бы обязательно состоялся пусть не с Шенет, так с кем-нибудь другим. Так почему же начать его было так страшно?
   Дверь щелкнула, плотно затворившись. В это же время на противоположной стене открылся широкий проход, за которым находилась такая же светлая столовая - голографическая камера. Войдя в нее, ребята оказались на краю обрыва. Вокруг величественно вздымались горы, а овальный стол, казалось, вот-вот опрокинется в пропасть. Картинка невольно напомнила Санни и Женьке Пилат. Внутри все оборвалось при одном воспоминании. Женька молчаливо облокотилась обеими руками на спинку стула, в задумчивости покусывая губы. Ее взгляд беспокойно бегал с одного места на другое. Заметив это, Гордон попросил:
   - Шенет, а нельзя сменить картинку?
   - А что такое? - удивленно спросила она, взявшись за пульт.
   - Ну, мы же договорились: без тайн, - шепнул он, - это место вызывает у них плохие воспоминания. Они тебе все расскажут, только картинку поменяй.
   В его стального цвета глазах она увидела искреннюю просьбу. По мнению Шенет Гордон был слишком резок и груб. Как он умудрился выйти на нее здесь, в тайне ото всех, сообщив, чтобы она была готова к встрече гостей, о которых никто не должен знать, так и осталось неразгаданной тайной, и раскрывать свои секреты он был не намерен. Однако только сейчас она поняла, что и в этом человеке, балансирующем на грани закона, есть чувства. Шенет увидела в нем искренность и поняла, что совсем его не знает. Возможно, та самая грубость была всего-навсего прикрытием для более тонких чувств, которые он не желал выставлять напоказ.
   Без лишних предположений Шенет спросила:
   - Пустыня, лес, море... я знаю! - она вдруг щелкнула пальцами: - Мы отправимся ближе к дому!
   В один миг под ногами вместо острых скал появился ровный кирпичного цвета пол. В арочных углублениях бежевых стен горели канделябры. Квадратные столы, покрытые белоснежными скатертями. Высокие стулья. Некоторые столы пустовали, за другими сидели люди, ужинали, о чем-то беседовали. Женьку словно обдало холодным душем: она знала это место и тронула Санни за руку. Это был один из ресторанов Венеции.
   Из общего зала выход вел на большой каменный балкон, на котором стояли горшки с цветами. Здесь расположилось несколько столиков на двоих, отсюда открывался великолепный вид на один из венецианских каналов, по которым легко скользили старомодные гондолы, скрываясь под арочными мостами.
   Женька вдруг улыбнулась, в очередной раз убедившись, что случайностей в жизни не бывает. Ведь даже здесь, под поверхностью Новой Земли, из тысяч возможных видов был выбран именно этот, как специально окуная ее в прошлое, которое стало ее будущим. Да, разговор с Шенет был неизбежен, но пока Женька просто спросила:
   - А этот вид у тебя откуда?
   - Тоже не нравится? - не зная, о чем думать произнесла Шенет, вновь взявшись за пульт, но Женька остановила ее небрежным жестом:
   - Пусть останется.
   Шенет пожала плечами:
   - Да так, хотелось хоть какого-то присутствия людей. Нашла в архиве эту запись. Очередная случайность.
   Шенет повернулась к холодильнику, замаскировавшемуся под интерьер ресторана, и достала оттуда несколько тарелок, поставив их на стол. Затем вернулась, достав бутылку. Женька так и стояла, не меняя позы:
   - В этом ресторане были большие синие тарелки, - несколько рассеянно сказала она, - и стулья с круглыми спинками...
   - Ты что, там была? - Шенет удивленно раскрыла глаза, захватив по пути бокалы и стопки. - Ничего себе, совпадение.
   - Ничего, - согласилась Женька, сев на стул вслед за Шенет.
   Она как будто забыла о том, что настойчиво требовала объяснений и в предвкушении потерла руки:
   - Так. Поздний ужин. Не ресторан, конечно, но все-таки. Курица с овощами, фрукты. Все свежее, - она поставила на стол бутылку и стопки, - да, вот хлеб, сама пекла. Как видите, никакой экзотики.
   Санни взял в руки бутылку, повертел ее, затем поднял на Шенет недоверчивый взгляд:
   - Ты же не пьешь.
   - Не было повода, - как бы между прочим сказала она, - ну давайте, наливайте, что я тут, зря старалась? Разливай, - обратилась она к Санни и, когда стопки поднялись и со звоном ударились друг об друга, добавила, - за встречу. И чтобы больше не расставаться.
   Первая пошла легко. Женька выпила, не моргнув глазом и, поднеся к носу кусочек свежеиспеченного хлеба, с наслаждением вдохнула его аромат. Эта манера пить всегда раздражала Сашку. Она поковырялась в тарелке, затем отложила вилку и сложила руки перед собой.
   - Ты что не ешь? - спросила Шенет, нанизывая на вилку сочный кусок белого куриного мяса.
   - Я закусываю, - пояснила Женька и посмотрела на Санни. Получив молчаливое согласие, она сделалась серьезной, - в этот ресторан меня пригласил Санни. Там я узнала, что несколько дней мы будем работать вместе.
   Шенет поняла, что разговор начался, и жестом попросила Санни налить по второй. Женька продолжила:
   - Дело было в год избрания Джека Уолиса президентом.
   - А-а, это когда Шетнера убрали? Скандальная история, - Шенет устремила взгляд вверх, явно вспоминая события того времени.
   - Это не все, - тон голоса Женьки стал жестким. Так она резала правду, которую до этого знали только трое непосредственных участников операции "Монблан" и ее организаторы. - Мы его убрали.
   Шенет поперхнулась. Гордон, не веря собственным ушам, выпрямился на стуле:
   - Да ну на хрен!
   - Мы приехали с Санни в Сидар-сити и зарегистрировались в отеле под видом супругов Кайль - тех самых, которые болтаются в твоем морозильнике. Правда, на тот момент с ними был сын-подросток, которого сыграл Харпер. Нас слегка подретушировали, и через сутки кандидатура губернатора Невады была снята с голосования, - мрачно заключила она.
   - Это же политика, - Гордон сверлил глазами Женьку.
   - С этого все и началось, - она крутила стопкой, бездумно разглядывая ее форму, - ну что, выпьем за демократию?
   Они молча выпили. Шенет начинала понимать, что зря затеяла этот разговор. Ей уже не хотелось знать подробностей. Она увидела ребят в свете, который ей не нравился.
   - Это была работа, - сказал Санни, - мы были на службе и не в праве отказываться от задания. Это было бы предательством.
   - Но это же убийство человека! - воскликнула она.
   - Это работа, - сурово повторил Санни, и Женька вспомнила, как он ей говорил когда-то то же самое, - а то, что сейчас Натан и Анна Франческа Кайль у него в морозильнике, - он махнул головой в сторону Гордона, - это просто злая шутка, - он налил еще, - ты многого не знаешь, Шенет. Ты живешь наукой на благо человечества, а вокруг тебя одна политика, которую ты просто не замечала. Вспомни, Джек Уолис хотел взорвать целую планету вместе с живыми людьми только ради того, чтобы не вылететь раньше времени с президентского места - разве это не политика? ЦСО испугался маленькой полуторагодовалой девочки, решив стереть ее с лица земли вместе с родителями - разве это не политика?
   Она опустила голову. В горле словно застрял кусок. Она и вправду жила в мире каких-то иллюзий. Вокруг что-то происходило, но она этого не замечала, погруженная сначала в работу, потом в боль потери, потом снова в работу.
   - Дальше слушать будешь? - в упор глядя на нее, спросила Женька. Она сидела, откинувшись назад, спокойно положив вытянутые руки на стол.
   - Вы... вы страшные люди, - медленно проговорила Шенет.
   - Так многие говорят, - Женька не изменила своего положения. Она ждала.
   - Что я еще узнаю?
   - Только правду.
   Врать им было не за чем. Шенет была в этом уверена. Но хотела ли она знать эту правду, какой бы она ни была? Все это время она жила в мире, который либо создавали для нее, либо создавала она: без потрясений, без неожиданностей. Сейчас, и она это отчетливо понимала, ей придется вырвать себя из привычного круга. Но если она хотела покинуть планету, то не все ли равно с кем лететь: с убийцами, контрабандистами, лишь бы подальше отсюда! Она посмотрела Женьке в глаза, и она выдержала этот взгляд. Эти убийцы спасли ей жизнь. Такое не забывается и Шенет согласилась:
   - Да. Хочу.
   - Тогда выпьем, - удовлетворенно кивнула Женька и протянула свою стопку в центр стола.
   Ее поддержали все. Шенет узнала о том, что после победы над тулонцами ребята добровольно пошли под трибунал. Теперь ей стало понятно, как Александра Полева стала капитанов ВСКБ, а затем и президентом. Понятно и то, почему она искала в лице Шенет поддержку. И пока Сашка упивалась властью, Алекс, медленно сгорая, отравлялся ее ядом, пока, наконец, не застрелился. Как она ошиблась, полагая, что ребята не желают с ней общаться! А они просто не могли! Они даже друг друга не видели, роя тоннели в сырых забоях. Шенет услышала о дерзком побеге на "Да Винчи" с Земли, а потом и с Соломона. Узнала, как на самом деле закончилась тулонская война.
   Она слушала молча, не перебивая. Лишь изредка уточняя то, что особенно ее интересовало. Теперь, когда все карты были открыты, Шенет поняла, насколько она была далека от истины. Она смотрела на Женьку и, все еще не веря в услышанное, переспросила:
   - Ты - зарлулу?
   Женька молча развела в воздухе руками.
   - Невероятно... И как вы..? - она осеклась и опустила глаза, покраснев.
   Санни заулыбался:
   - Как все. Ничего фантастического.
   Гордон хохотнул. Женька тоже покраснела. Шенет встала:
   - Давайте-ка, я чистую посуду поставлю, - она собрала со стола тарелки и стопки, заменив их на новые, - во все это так трудно поверить... И что теперь? - она достала вторую бутылку и, открыв, налила сама.
   - Лично я хочу встряхнуть ЦСО, - сказала Женька, - они никогда не оставят Лауру в покое.
   - Понятно, - уяснила Шенет, - так что, возьмете меня с собой? - она повторилась.
   - Если ты так сильно хочешь - без проблем.
   - Тогда за это выпьем?
   Женька залпом опрокинула очередную стопку и схватилась за край стола, потеряв равновесие. Она почувствовала сильное головокружение и тут же повалилась на стол. Следом свалился Санни. Шенет встала:
   - Ну вот. Дело слано. Что смотришь? - она окинула взглядом Гордона, который вскочил, не зная, что от нее ожидать, - я добавила им в стопки транквилизатор. Что время терять? Ни к чему прощанья, - жестко произнесла она, - будут спать, как младенцы. Оттащим их в лабораторию в подвале и поедем за моим научным грузом - твоими трупами. Через сутки проснутся другими людьми. Будешь мне ассистировать.
   Это звучало, как приказ. Услышать такое от Шенет было для Гордона полной неожиданностью. Но он подчинился, все еще недоверчиво не нее поглядывая. Вскоре он успокоился. Шенет, как никто понимала, что времени у нее мало, а ведь нужно еще появиться на работе, не вызвав подозрений, а это уже было поставлено под угрозу. Шенет никогда не опаздывала и не пропускала рабочее время. К тому же, это только на первый взгляд ее просьба о том, чтобы ребята взяли ее с собой, не таила в себе трудностей. На самом же деле все было гораздо сложнее. Подчиняясь напрямую президенту Джеку Уолису, она не могла все бросить и улететь. В любом случае ее ожидали определенные формальности. Но не это страшило Шенет. Ей нужна была достаточно веская причина, чтобы президент согласился ее отпустить. Самой веской причиной могла стать только научная цель, направленная исключительно на благо объединенных народов Земли. Как нельзя кстати в ее жизни появились супруги Кайль, так что план постепенно оформлялся в голове Шенет. Главное, чтобы все получилось. При этом она поймала себя на том, что испытывает некий азарт от того, что делает. Более того, ей казалось, что она начинает понимать Женьку, вся жизнь которой, по мнению Шенет, состояла из движения от одной авантюры к другой. Причем Шенет не была уверена, что перемена внешности - это последняя крайность.
   Женька открыла глаза в ярко освещенном помещении и зажмурилась. Глаза словно прорезало яркой вспышкой.
   - Не так резко, - услышала она голос Шенет и почувствовала легкий укол.
   Приоткрыв глаза, она увидела Шенет со шприцем в руках. Его игла была в Женькиной вене. Она попыталась высвободиться, но Шенет крепко сжала руку:
   - Не дергайся. Все нормально. Голова не кружится?
   - Да нет, - сказала Женька, почувствовав в горле неприятное ощущение, будто бы его распирало изнутри. Голос ей тоже показался чужим. Она прокашлялась.
   - Скоро пройдет, - пояснила Шенет, вытаскивая иглу, - можешь сесть.
   Женька села, свесив ноги с кушетки, все еще щурясь.
   - Здорово я вас уделала? - Шенет оперлась на стол с хирургическим инструментами, смеющимися глазами глядя на Женьку.
   - Да уж, - с легкой улыбкой согласилась та, проведя рукой по голове, и вдруг замерла, недоуменно посмотрев на Шенет, не отнимая руки от затылка.
   - Волосы пришлось обстричь. Анна Кайль в последнее время носила короткие.
   Женька сглотнула, лихорадочно осматривая свои руки, трогая лицо, ощупывая голову, и застыла, закрыв рот рукой, немым взглядом смотря на Шенет.
   - Не думала ли ты, что это тебя от водки так срубило? - звонко засмеялась Шенет, - Все уже позади, Анна Франческа Кайль, - она подала Женьке руку, - идем знакомиться. Только пусть это будет сюрприз. Закрой глаза.
   Она подвела ее к большому зеркалу, которое подготовила специально для этого момента, и шепнула, отойдя в сторону:
   - Открывай.
   Женька нерешительно открыла глаза, и они невольно расширились. В отражении она увидела совсем другого человека. Шенет проговорила:
   - Какое-то время ощущения будут неприятными. Здесь все-таки домашняя лаборатория, а не специализированный центр по перемене внешности. Вам обоим крупно повезло. Видимо, еще тогда, на Земле, на этом и сыграли. У вас с Кайлями один типаж, поэтому, в принципе, мы изменили не много: цвет волос, глаз, голос, отпечатки пальцев, ну-у, легкая коррекция лица...
   Женька, казалось, не слушала. Она пристально себя разглядывала. Короткие темно-каштановые волосы непривычно открывали длинную шею, взгляд карих глаз казался таким чужим, что Женька сморщилась и заплакала, выставив вперед руку, словно защищаясь, закрыв другой глаза. Шенет подошла к ней и обняла за плечи, тихо приговаривая:
   - Ну что ты, не плачь... - она с усилием отняла руку от Женькиного лица и заглянула ей в глаза, - это ты, понимаешь, ты, - Женька молча кивала, но слезы лились сами собой, - Женя, ты знала, на что шла, - строго сказала Шенет.
   Женька вырвалась:
   - Да знала! - вскричала она, - Но это... - она ткнула пальцем в сторону зеркала и, захлебываясь, продолжила, - это... гениальная работа, Шенет, черт!
   В ней сразу боролось несколько чувств. С одной стороны ее душила обида, ведь не по своей воле ей пришлось превратиться в другого человека! С другой - хотелось разбить зеркало, до того вдруг ненавистным стало новое лицо. С третьей она была настолько поражена работой Шенет, что не могла не признать ее гениальности.
   Женька прекратила короткую истерику и вновь подошла к зеркалу. Вскинув голову, она открыто посмотрела на свой новый облик. Все-таки она себя узнавала. Видя, что Женька успокоилась, Шенет продолжила:
   - Я приготовила для вас сюрприз...
   - А где Санни? - прервала ее Женька, вспомнив о нем.
   - Он тебя уже ждет.
   - Думаю, что он не истерил, как я.
   - Нет, - Шенет улыбнулась, - он - настоящий мужчина.
   Женька скривилась в усмешке: еще бы, но вслух спросила:
   - Ну, давай, говори, что еще за сюрпризы ты приготовила?
   - Во-первых, у вас больше нет отметин Посланников. По крайней мере, до момента, пока эта роль снова не понадобится.
   Женька провела рукой по вискам. Действительно, шрамы исчезли:
   - Я надеюсь, что больше никогда не понадобится.
   - Во-вторых, теперь вы без проблем можете общаться с кем угодно и когда угодно по биокому. Хорошая новость, правда?
   - Не то слово, - согласилась Женька, - ЦСО связал по рукам и ногам, было тяжело привыкнуть. Да и вообще, - она махнула рукой.
   - И главное. Я знала, что вам будет тяжело, поэтому сделала одну хитрушку. Смотри, - она подошла к Женьке и взяла ее за запястье, - здесь вмонтировано устройство. Если оно где-нибудь и засветится, то подозрений не вызовет. Это всего лишь датчик пульса - такие ставят сердечникам. Но внутри, - она постучала пальцем по запястью, - технология, которая нигде не применяется. Она непроверенная и незаконная, так что вы, своего рода, подопытные кролики. Но переживать не стоит. Эта штука работает, - Шенет отступила назад, - сделай так, будто бы ты слушаешь пульс, как нащупаешь - слегка нажми.
   Женька с интересом посмотрела на Шенет и сделала, о чем та просила. Чуть прижав запястье, она взглянула на Шенет. Ощущения не изменились. Разве что увлажнились глаза.
   - Нажми еще раз, - попросила Шенет.
   Женька нажала и закашлялась.
   - Пройдет, - нетерпеливо отмахнулась Шенет, смотри в зеркало.
   Женька повернулась и ахнула:
   - Шенет! - от неожиданности она воскликнула еще раз, - Шенет!
   - Думаю, теперь ты не скажешь, что я совсем бессердечная.
   - Я об этом и не думала!
   - Ага, рассказывай. В общем, так. Ты уже поняла, что нехитрыми манипуляциями ты можешь вернуть себе свой цвет глаз и голос. Кашель и слезливость - это не на долго. Организм привыкнет, и ты перестанешь это замечать. Вернуться назад можно таким же способом. И сама понимаешь, это делать только когда ты в абсолютной безопасности. Если заметят - вы пропали сразу.
   - Конечно-конечно! - Женька горячо обняла Шенет. - Ты - гений!
   - Это Харпер гений, - засмеялась Шенет, - два гения в одно время - это уже слишком.
   - Но случилось же так, что в одном времени оказалось два Посланника, - возразила ей Женька и вернула себе новое обличье, - надо привыкать. Будем надеяться, что эти перемены - к лучшему.
   - Что ни делается - все к лучшему. Пойдем, познакомлю тебя с мистером Натаном Кайлем.
   Они покинули лабораторию и вернулись в гостиную. Шенет пихнула Женьку в спину:
   - Иди, он тебя ждет.
   Женька нерешительно шагнула вперед. Она видела Санни со спины. Он стоял, бездумно щелкая каналы визора. Женька поняла, что он сгорает от нетерпения. Она старалась двигаться как можно тише, но он все же обернулся, почувствовав ее присутствие. Напряжение на его лице сменилось легкой улыбкой. Женька остановилась. Он отложил пульт в сторону и, сцепив руки за спиной, направился к ней. Вместо родных карих глаз на нее смотрели серо-голубые. Но это был его взгляд. Никакой цвет не изменил этого. Он оценивающе оглядел Женьку со всех сторон, сделав вокруг нее несколько кругов, и неожиданно поцеловал в шею:
   - Ты прекрасно выглядишь, миссис Анна Франческа Кайль.
   Она подняла бровь. Санни изменился мало. Разве что глаза, да в привычную седину добавлены темные тона. Его волосы тоже были непривычно коротко острижены, открывая высокий лоб.
   - Ой, разворковались, - всплеснул руками вошедший Гордон, - наука говорит, чтобы отношения были крепкими - надо что-то в них менять, привнося свежую волну.
   - Чтобы отношения были крепкими - надо жениться, - следом вошла Шенет и вложила в руки ребят обручальные кольца, - Кайли были женаты, так что...
   Санни и Женька женаты не были. И об этом даже не задумывались. Как бы банально не звучало, но на это просто не было времени. Однако сейчас эта тема была невольно поднята. Понимая, что стала виновницей некоторой неловкости, Шенет поспешила исправить ситуацию:
   - ...Так что пусть это будет для вас генеральной репетицией, - она нарочно поторопила Женьку, - одевай, одевай, нечего думать, - Шенет протянула Санни очки, помахав ими в воздухе,- теперь это твое.
   Он молча надел кольцо и взял очки, процедив:
   - Буду теперь как Харпер.
   - Ботаны все такие, - парировал Гордон, довольно засунув руки в карманы, - ну что, пришло время прощаться?
   Женька и Санни разом обернулись в его сторону, забыв о только что висевшей в воздухе неловкости.
   - Я свое дело сделал, - спокойно сказал Гордон, но в его глазах читалась грусть, расставаться ему явно не хотелось, - теперь дело за вами. Встряхните Рукав, чтобы никто впредь не зажирался. Провожать меня не надо.
   Он развернулся, но Женька, на мгновение потерявшая дар речи, окликнула:
   - Майк, может, ты передумаешь?
   Он не оглянулся:
   - Я буду за вами следить, - это означало, что он не изменит решения, - В конце концов, за Лаурой же должен присматривать кто-то свой, а не только зарлулу, в которых нет ни капли юмора!
   - Майк... - выдохнула Женька и первая подбежала к нему, - Если бы не ты... - она крепко сжала его руку и приложила к своей груди, - Я тебе очень благодарна. Мы все...
   - Спасибо, друг, - кивнул головой Санни. Он намеренно не стал прощаться. Не любил. И Гордон это понимал.
   - Я буду на Адаллоне меньше чем через четыре дня. Передам от вас привет.
   - Спасибо, - сказала Женька, выпуская его руку.
   Гордон молча кивнул Шенет, показав ей большой палец. Она повторила жест:
   - Увидимся. Дорогу найдешь.
   Тяжелая дверь закрылась за Гордоном. Женька села. Ее мысли унеслись далеко. Она представила смышленое личико Лауры и с грустью сама себе улыбнулась. Конечно же, даже через астрономические расстояния Лаура знала, что родители любят и скучают по ней. Знала это и Женька, как и то, что ее дочери ничего не угрожает. По крайней мере, пока. Она посмотрела на остальных. Шенет тоже о чем-то задумалась. А вот Санни, похоже, не только комфортно чувствовал себя в новой роли, но и думал вовсе не на отвлеченные темы.
   - Шенет, сколько тебе нужно времени, чтобы уладить свои дела?
   - Это будет решать президент, - быстро откликнулась она.
   - Что ты ему скажешь?
   - А я ничего и не буду говорить. Вы будете.
   - В каком смысле? - опешила Женька, мгновенно включившись в разговор. Она сделала привычный жест рукой, заправляя волосы за уши, но тут же опомнилась, сложив руки на коленях.
   - Вы - микробиологи. Прибыли на Новую Землю сегодня. Ваши документы уже рассматривают. Вскоре вас вызовут на регистрацию, которая и покажет, как мы сработали, - она на миг задумалась и продолжила, прохаживаясь по периметру помещения, - но, думаю, что проблем не возникнет. Возвращаясь к началу. Меня легко не отпустят, поэтому вы должны приложить максимум усилий для этого. Я вам дам кое-какие выкладки, чтобы вы были не голословны. Посмотрим, на что вы теперь способны. На аудиенцию запишитесь сами, - она сделала паузу. - Я же не говорила, что будет легко?
   - Не говорила, - медленно проговорил Санни, - он повертел очки в руках и сунул их в карман.
   - Не делай так, - предупредила Шенет.
   - Я же среди своих, так? - он наклонил голову в ее сторону. - Ты вот что скажи, зачем тебе вообще с нами связываться?
   - Она может быть полезной, - ответила за Шенет Женька, и он удивленно на нее посмотрел. Не надо было быть провидцем, чтобы понять: она уже обдумывает очередную авантюру. Ошибиться он не мог.
   - Вот и хорошо. Возьмите мой флайер. Он доставит вас в порт. Получите регистрацию и дальше по обстоятельствам. Денег у вас на счету достаточно.
   - Хороший инструктаж, - усмехнулся Санни и потянул Женьку за собой, - командир дело знает, наш человек.
   Шенет поняла, что он совсем не хотел ее поддеть. Напротив, это была ее оценка. Услышать подобное от Санни мечтали многие. Но тогда была война. Сейчас время было не то, но для Шенет это мнение было важным.
   Глядя им вслед, она тяжело вздохнула и когда осталась одна, опустилась на диван. Она взяла со столика стакан, налила из графина воды и сделала глоток, почувствовав приятную прохладу. Откинувшись назад и положив голову на спинку, она устало закрыла глаза. Санни и Женька пережили бог знает что, и сумели остаться вместе. Война их пощадила. Шенет им не завидовала, но в какой-то степени ей было жаль себя. Она не была слепой и прекрасно видела, как Санни смотрит на Женьку и не важно, как она выглядит. Так смотрит любящий по-настоящему мужчина. Этот взгляд она могла легко отличить из всех. Так было у нее в жизни. Но теперь это казалось дурным сном, а все воспоминания - кошмаром. Если бы она знала, что так будет - никогда бы не стала тем, кто есть. Шенет явственно ощутила, что все это время пребывала в забвении. Всегда одна, немногословна, соприкасаясь с реальностью только посредством дела, которое делала. Сейчас она поняла, что больше так жить не хочет. Судьба ей преподносила подарок, и она не стала отказываться. В глубине души Шенет верила, что она не станет для ребят балластом, а действительно принесет пользу. В том, что они пройдут регистрацию, Шенет не сомневалась, хоть ребятам и предстоит пережить пару неприятных минут. Не сомневалась и в том, что они ее не бросят. Не того сорта люди.
   Дождь кончился. После двух суток непрерывного ливня земля не смогла впитать в себя влагу. На обочинах дороги стояли огромные лужи, в которых, как в зеркале, отражалось зеленоватое небо. Темно-синий мобиль несся по скоростной автостраде, залитой светом желтого Ситара. За рулем сидел Санни, подставив одну руку встречному ветру. Вторая уверенно лежала на руле. Он смотрел прямо перед собой, но, вместе с этим, иногда позволял себе закрыть глаза и вдохнуть чистый воздух, все еще пахнущий дождем. Жажда скорости опьяняла и он давил на педаль все сильнее, зная, что сидевшая рядом Женька не закричит, не испугается. Он глянул на нее. Она сидела с улыбкой, подняв руки вверх и растопырив пальцы. От скорости захватывало дух, но она смогла выровнять дыхание и ее грудь вздымалась спокойно и глубоко. Она чувствовала умиротворение. Он вновь смотрел на дорогу. Это была его Женька, и никакие перемены не смогли изменить ее сущность. Она тоже ловила наслаждение от скорости, но больше от ощущения свободы, захватившего ее.
   Впервые за два с лишним года они могли спокойно ехать вместе, ни от кого не прячась, ни перед кем не отчитываясь, не ожидая подвоха. Покинув остров науки, они ехали в Милан, туда, где их никто не ждал, чтобы провести время вдвоем, оставив дела на потом. Они решили это, не сговариваясь, и пусть их ждет совсем не тот Милан, который остался в памяти, но это был единственный город, который их связывал. Ведь здесь они познакомились, здесь завязались их отношения, выдержавшие долгую проверку временем. Здесь Женька узнала цену дружбы, а Санни цену молчания. Пусть от города осталось лишь название, но от этого менялась лишь внешняя сторона, а внутреннее наполнение оставалось по-прежнему трепетным.
   Они договорились по возможности не говорить о делах, которые им предстояли. И не только потому, что не хотели. Дела были столь неопределенны, что за них было страшно браться. Что значит: "встряхнуть ЦСО"? Они даже не знали, а нужно ли им это в сложившихся обстоятельствах? Не проще ли тихо исчезнуть и спокойно доживать век, растить дочь? Однако это означало, что им так и придется прятаться под масками совершенно незнакомых людей, которые им приходилось волею судьбы надеть второй раз. Все эти вопросы не давали покоя, держа в постоянном напряжении. Именно поэтому Санни и Женька приняли верное, по их мнению, решение - просто расслабиться и хоть несколько дней пожить друг для друга, ведь такая возможность выпадала им лишь однажды. На Пилате. Все чаще Женька вспоминала сутки, проведенные с Санни наедине. Ей не хватало его рук, глаз, губ, дыхания. И чем больше их разводили в разные стороны, тем сильнее было желание встретиться и больше никогда не расставаться. Она вдруг подумала, что все произошедшие за последние дни события были следствием их желания быть вместе. Неужели это было действительно так? Или опять случайность? Она отогнала от себя эти мысли, глубоко вдохнув аромат весны. Яркие краски, сочные цвета - на Новой Земле весна мало чем отличалась от весны на Херувиме. Разве что там был край девственных лесов, а здесь человек уже успел хорошо приложить свою руку, изменив под свои нужды ландшафт планеты.
   Но это была весна. Время года, которое она очень любила. Там, на Земле, Женька радовалась каждому весеннему ласковому лучу, каждому зеленому листочку, каждой травинке. А когда рядом с домом расцветали одуванчики, она обязательно делала из них венок, надевала на голову и бегала босиком по газону.
   - Женька! Сумасшедшая! - кричала с балкона Сашка. - Земля еще холодная, простынешь!
   Но она не слушала и кричала в ответ:
   - Сашка! Мир просыпается! Проснись!
   Сашка обычно махала рукой, понимая, что отговаривать Женьку бесполезно и уходила. Женька еще какое-то время прыгала, потом падала на спину, наблюдая, как первые пчелы спешат набрать свежайший нектар, вдыхала запах оттаявшей земли, перебирала пальцами набиравшие силу стрелы травы и получала от этого такой заряд бодрости, что потом долго не могла уснуть.
   Картинка пришла и ушла, оставив еле заметный осадок. Женька расправила плечи и положила Санни руку на колено. Каждый идет своей дорогой. Они выбрали не самую легкую, но одну, на которой вдвоем не тесно. Она вновь улыбнулась, подставив лицо ветру, и открыла глаза только тогда, когда он сказал:
   - Подъезжаем.
   Санни сбавил скорость, и они влились в поток спешащих мобилей. Пригород встретил их маленькими домиками первых поселенцев, не пожелавших променять их на высотки, вздымавшиеся к небу. Это был обычный город Новой Земли, потерявший свою индивидуальность. От северной столицы Италии, имевшей тысячелетнюю историю, не осталось практически ничего. Всемирно известный Ла Скала, гремевший выступлениями знаменитостей не только на Земле, но и принимавший лучшие голоса Рукава, перестал существовать. Его можно было отстроить заново по сохранившимся чертежам последней реставрации. Однако эту идею было решено похоронить вместе с воспоминаниями. Если бы даже оперу возродили - в ней некому было петь. В тулонской войне Земля потеряла свой лучший генофонд и должно было смениться не одно поколение, чтобы поднять культурную славу Новой Земли на должный уровень. Уникальность и разнообразие традиций всегда привлекало на Землю туристов из других миров. Осознавать оторванность от своих корней было тяжело, но выжившие были настроены решительно.
   Мобиль ехал по улицам со знакомыми до боли названиями: Виа Монтенаполеоне, Корсо Верчелли, Виа Сильвио Пеликко, но Санни и Женька не узнавали их. Место самобытности уступили традиции современности: строгие формы, однообразная архитектура. За редким исключением попадались строения, выполненные в характерном стиле с высокими башнями, разрезающими шпилями небо, арками, витиеватыми ограждениями мостов. Они проехали мимо музея науки и техники Леонардо да Винчи, и Женька пришла в искренний восторг. В бегстве с поверхности люди спасали не только свои жизни, но и частицы истории своего мира. Она проводила взглядом здание музея - точную копию того, что помнила, разве что отстроенное из новейших материалов. Однако внешность была обманчива и Женька боялась, что половина коллекции была просто утеряна навсегда. Расстраиваться не хотелось, поэтому на предложение Санни сходить в музей, она тактично отказалась.
   Из нескольких гостиниц они выбрали обычный двухэтажный отель. Женька вышла из мобиля в молочного цвета платье с аккуратным круглым вырезом и широким поясом, перехватывавшим ее тонкую талию. Она словно взлетела по ступенькам и обернулась на Санни, прикрыв глаза от яркого солнца, чуть опустив край широкополой шляпы, украшенной небесного цвета живыми бутонами моронии, не увядавшей несколько месяцев. Это уникальное растение было символом Херувима. Теперь оно стало символом Новой Земли. Его способность необычно долго цвести, не имея связи с корнями, для многих означало не что иное, как надежду. Женька выбрала этот цветок для оформления, исходя из этих же соображений, которые держала при себе, поскольку неоформившаяся идея могла показаться просто безумной. Пока она пугала даже ее.
   Легкий ветерок прошелся по низу платья, заставив его складки трепетать, открывая Женькины колени. Она непринужденно прижала его маленькой сумочкой и, когда Санни с ней поравнялся, взяла его под руку. Они вошли в холл и словно очутились в том далеком времени, когда все казалось невероятно простым. Несколько обитых темной кожей диванов большие настенные часы с боем, картины на морскую тематику, выполненные в технике гравюры. На стойку администратора вел мост, словно сходни к кораблю. Выполненная из тяжелого дерева, она представляла собой капитанский мостик старинного корабля, стена за которой имела вид вогнутого аквариума, в котором неторопливо плавали морские обитатели. Подсвеченные голубым светом пузырьки воздуха поднимались вверх, словно жемчужины. Жаль, но это была картинка с хорошо прописанной программой. Земным морским животным здесь неоткуда было взяться. Однако это не разочаровывало. Напротив, все указывало на то, насколько для людей были важны воспоминания. Хотя иногда Женька думала и о том, что цепляние за прошлое может отбросить далеко назад. Быть может, надо больше смотреть в будущее, чем оглядываться? Но потом она ловила себя на том, что и сама никак не хотела отпускать свое прошлое. Отпустить воспоминания целой цивилизации было куда сложнее.
   Пока Женька осматривалась, любуясь простотой интерьера, Санни уладил все формальности и помахал перед ней ключом. Она была вынуждена признать, что испытывает некоторую неловкость. Они так давно не были вместе, что ей показалось, будто бы все происходит впервые. По коже пробежал мороз, но Женька и вида не подала. Было глупо корчить из себя невинную девушку. Они поднялись на второй этаж, заняв номер с видом на небольшой парк с каскадом фонтанов.
   - На сколько часов заказ, мистер Кайль? - игриво спросила она, понимая что, увлекшись осмотром холла, упустила самое главное мимо ушей.
   Женька сняла шляпу и бросила ее на подоконник. Распахнув шторы, она впустила в комнату свет. Помещение было средних размеров. На стене традиционно визор, под ним - хорошая имитация камина, искусственные дрова в котором потрескивали, испуская тепло и даже жар. На полу - большая шкура полярного медведя. Конечное же, не натуральная, но довольно реалистичная. Напротив - широкий мягкий диван, столик с мини-охладителем для напитков.
   Она прошла дальше и вошла в спальню. Ее тон можно было выбрать. Женька остановилась на голубом. Холодный оттенок будет остужать тот пыл, который будет царить в ней. Санни перехватил ее взгляд, остановившийся на овальной кровати под ниспадавшим балдахином.
   - Так каков заказ? - повторила она.
   - Четыре дня.
   - Шутишь! - распахнула глаза Женька, и Санни уловил в них вспыхнувшую искорку.
   - Ничуть, - он прислонился к косяку, предвкушая ее реакцию.
   - Слушай, даже не верится, - она взялась ладонями за щеки и, все еще не веря в услышанное, смотрела на Санни, - такое бывает?
   - Бывает, милая, конечно, бывает, - он оттолкнулся от двери и подошел к ней, крепко прижав к себе, - а сегодня знаешь, что? Сегодня мы с тобой напьемся и просто ляжем спать.
   Женька легко согласилась. Она понимала, что Санни устал не меньше нее. К тому же ей было интересно, чем это закончится, ведь они никогда не пили вдвоем. Она долго принимала ванну, лежа в ароматной пене. И он ни разу не зашел, оставив ее наедине с собой. Ей даже показалось, что она ненадолго заснула под звуки шопеновского апреля мечты. Эта музыка всегда волновала, навевая беспокойные мысли, но и одновременно умиротворяла, вселяя новые надежды, открывая безбрежное море мечтаний. Гладя себя по рукам, она невольно остановила взгляд на обручальном кольце, снятом с чужой руки. Какая ирония. Какая жесткая насмешка судьбы, о которой люди, чью внешность они носили, даже не знали. Зато, благодаря Санни и Женьке, они были все еще живы. Она вернула себе голос и цвет глаз. Здесь можно было не беспокоиться об этом.
   После горячего душа она завернулась в мягкий белоснежный халат и вышла. Усевшись прямо на медвежью шкуру, она приняла из рук Санни запотевший бокал игристого шампанского и молча проводила его взглядом, пока он не скрылся за дверью ванной комнаты. Женька не помнила сколько выпила в этот вечер. Они так смеялись, наперебой рассказывая друг другу забавные истории из своей жизни так, что Женька умудрилась пролить на себя шампанское. Потом они долго сидели на балконе, и Санни курил, наслаждаясь теплым закатом, пока на небе не высыпали первые яркие звезды.
   Он сдержал слово и когда они выпили столько, что голова пошла кругом, то упали на мягкую кровать, поглотившую их тела, уснув крепким сном без снов впервые за долгое время.
   Женька проснулась поздно. Не открывая глаз, она сладко потянулась, распахнув широко руки и тут же села. Санни не было. Рядом с ней лежал большой благоухающий букет розовых лилий. Она прикоснулась к ним: бархатные лепестки слегка влажные - их недавно срезали. Она смежила глаза в блаженной улыбке - вставать совсем не хотелось. Она услышала тихий щелчок - открылась входная дверь. До нее донеслись приглушенные голоса, и дверь закрылась. В спальню заглянул Санни:
   - Проснулась?
   - Выспалась, - ответила Женька, глядя на него с какой-то невообразимой нежностью, - Спасибо.
   Он сел на край кровати и провел рукой по ее голове. Короткие волосы стали заметно жестче, но ему все равно хотелось гладить их.
   - Нам доставили завтрак, - сказал он, давая понять, что пора вставать.
   Женька и сама это знала. Быстро приведя себя в порядок, уже скоро они пробовали блюда местной кухни, показавшимися почти домашними. А потом они долго колесили по городу, гуляли по скверам, сидели в парке под белыми от цветов, словно от снега, распустившимися деревьями, глядя на тонкие струйки фонтана, стекавшие в чашу с легким журчанием. Женька положила голову Санни на плечо, молча перебирая его пальцы. Она сидела, наслаждаясь весной в самом ее разгаре, смутно понимая, что такой возможности может еще долго не представиться, как не было ее с того самого дня, как они провели безмятежные сутки на Пилате. Она даже боялась предположить, что их ждало впереди, поэтому сосредоточилась исключительно на созерцании.
   Санни, напротив, непрерывно думал, внешне проявляя беззаботность. Этому он научился уже давно и незаметно для Женьки. Он был рад, что она об этом даже не догадывалась, думая, что он тоже получает удовольствие от настоящего отпуска, который они себе устроили. Утром, пока Женька спала, Санни получил весточку от Гордона. До Адаллона он еще не долетел, но, видимо, ему стало уже что-то известно. Одна лишь фраза: "Игра в Рукаве". Санни не нужно было обладать изощренным умом, чтобы понять: определенные движения уже начались. И не иначе как ЦСО-затейник, либо сам Адаллон, который вряд ли спустит на тормозах факт, что Посланника зарлулу решили убрать. Осталось понять: какие будут шаги, и кто их предпримет первым. Пока не было ясно, какая роль уготована им с Женькой и уготована ли вообще. Возможно, их встреча была предопределена рождением дочери, которая уже сейчас сильнее и умнее их обоих. И, может, это ее война.
   При этих мыслях Санни чуть сдвинул брови. Вся их жизнь превращалась в какое-то бесконечное стечение обстоятельств. Он понимал Женьку, исповедовавшую другой принцип: нет судьбы кроме той, которую мы творим сами. В их собственной жизни этот принцип срабатывал с трудом. Все, что они бы не делали, к чему бы не прикасались - все это, так или иначе, получало свою определенную метку и в конечном итоге разрушалось. Однажды Санни подумал даже о том, что Сашка по своей сути была вовсе не виновата. Более того, она была жертвой, поскольку вынуждена была действовать в рамках, в которые ее поставили Санни и Женька. Он всерьез задумывался отказаться от дружбы с Ютой и Хаммером, которая сулила одни только неприятности.
   Но не это его заботило в данный момент. Он не переставал думать: что стало с ребятами, после того как ЦСО "осуществил" свой план? Он ни на секунду не сомневался, что Хаммер покинет Центр без раздумий. Но куда он отправится? Ведь у него не было дома, куда можно прийти и попытаться защититься от боли и горя. Отправится ли он к Федерау? Тоже вряд ли. Их последняя встреча закончилась ничем. Санни помнил ее до мелочей. Альфред совсем отошел от дел. После смерти Сашки и окончательной победы в Великой войне, как уже успели окрестить тулонское нашествие, он улетел на Канопус IV, приняв монашеский сан. Санни при встрече попытался его развеселить, бросив, что-то вроде: "Посмотри на себя! Ты и мотыга - понятия не совместимые!" На это Альфред только опустил голову и ничего не ответил. Не сказал ни слова и тогда, когда перед ним появилась Женька со слингом, в котором, прижимаясь к ее груди, спала двухмесячная Лаура. Тогда они поняли, что Альфред переживал больше, чем они думали. За маской эмоциональной непробиваемости на самом деле скрывался очень ранимый человек. Удар, который нанесла ему Сашка, оказался слишком жесток. Альфред принял обет молчания и вместе с остальными двадцатью монахами ковырялся в земле, ухаживал за животными, подметал дорожки. В тот момент, когда Санни увидел его, ему показалось, что гигант сгорбился и осунулся. Но он ошибся. На самом деле ему не показалось. Это было действительно так. Единственное, что отпечаталось от этой встречи болью при каждом воспоминании - это взгляд Альфреда, полный тоски и то, как он ушел: просто повернувшись к ним спиной. Санни надеялся, что время способно его излечить, и он обязательно вернется тем же рассудительным здоровяком, способным, порой, заглянуть намного дальше, чем сам Санни. Его искренне не хватало. Годы проработав бок о бок в "Захвате", пройдя вместе войну, они понимали друг друга без слов, и Санни выворачивало всякий раз, когда он думал, что Альфред сломался из-за какой-то бабы.
   Чувствуя, что начинает накипать и сейчас, Санни отогнал от себя эти мысли, окончательно решив для себя, что он обязательно сделает еще одну попытку вытащить Федерау из молчаливого отрешения, куда он себя сознательно загнал. Санни знал, что это время обязательно придет. Ведь во взгляде Альфреда он тогда прочел не столько тоску по Сашке, сколько по ребятам.
   И все-таки, куда мог деться Хаммер? Санни не видел других вариантов, как предположить, что он осядет здесь, на Новой Земле. Вопрос в том, отпустит ли его так легко ЦСО? А Юта? Страшно было даже подумать о том, что он почувствовал, когда обо всем узнал. Он будет испытывать чувство вины - это наверняка, а то, что ЦСО предал и его - ударит, не щадя, ведь Юта, как никто другой, верил в его непогрешимость. Ситуация выходила не очень приятная и единственным человеком, который мог хотя бы попытаться им помочь, был Ормандо Талоне - бывший главнокомандующий Космическим флотом Земли, теперь уже больше не преступник и не саботажник, а с благородной приставкой "в отставке". Он же в свое время был главой госбезопасности, большим начальником над всеми ребятами. Он же в годы, когда ЦСО только запускал корни, все же сотрудничая с ним, вежливо отказался напрямую на них работать. Сейчас Санни понимал, насколько он был дальновидным политиком, как и Женька. Именно поэтому Талоне нужно было найти. И сделать это оказалось легко. По старой памяти он выбрал тот же город, что и ребята - Милан - место, дарившее покой его уставшей душе. Однако по большей степени жить в городе воспоминаний - это хорошая проверка на крепость. И нужно было обладать склонностью к душевному мазохизму, чтобы вернуться сюда.
   Санни внутренне усмехнулся: похоже, что у них с Женькой этого добра хватает и в этом плане они мало чем отличаются от Талоне. Однако именно это может дать толчок к переходу от размышлений к действиям. Видеть то, как сильно изменился мир, было действительно больно. Не сказать, что Кент не любил перемен. Просто они были продиктованы не поступательным развитием, а жесткой необходимостью. Вернуть все назад было нельзя. Невозможно. Но можно хотя бы попытаться предотвратить новый конфликт, в котором может оказаться Земля в связи с последними событиями. Быть может, было бы и вправду лучше, если бы они с Женькой никогда не встретились. Они давно стали костью в горле для многих. Но раз уж это произошло - надо действовать соответственно. Вечно прятаться они не могут. Санни понимал это также отчетливо, как и Женька. Он еще не ясно представлял, как может оказаться полезным Талоне. Для начала он вполне мог толкнуть ребят на нужную дорогу. А им это было необходимо.
   "Да, именно так", - подумал Санни, и это означало, что отправная точка была намечена. Теперь важно чтобы "игра в Рукаве" не принесла неожиданностей. По крайней мере, пока. Санни приложил щеку к Женьке, склонив к ней голову:
   - Хорошо здесь, правда? - впервые за несколько часов сказал он.
   - Да, - согласилась она, не отрывая взгляда от фонтана.
   Некоторое время они еще сидели, затем поднялись в номер. Санни предложил поужинать в ресторане. Женьке идея понравилась, тем более что для подобного случая у нее был припасен наряд. Женька купила это платье, совершенно не предполагая, что будет повод его надеть. Сначала она засомневалась, но потом подумала: пусть оно тихо лежит, ожидая своего часа. Единственное, чего она не могла знать, что это время наступит так скоро. Размышляя, она вышла на балкон, щурясь от закатного Ситара. Впереди было еще три дня забытья. Там, в парке, она почувствовала, что Санни чем-то озабочен, но намеренно не стала поднимать тему - пусть думает, что она не научилась его читать.
   Она вернулась в комнату. Санни уже спустился вниз. Где-то через час она должна была появиться в виде, в котором он ее еще ни разу не видел. С одной стороны ей это нравилось, с другой - пугало. Так долго они ходили в летных комбинезонах, форме ЦСО, что когда он ее увидел накануне утром в обычном платье, то долго стоял, не в силах подобрать слова. Но что он мог сказать? Их отношения вынужденно стали другими. Даже на войне они видели друг друга почти каждый день, могли держаться за руки, смотреть в глаза. ЦСО сделал все, чтобы лишить их этого. И теперь все строилось лишь на воспоминаниях и заботе о дочери. Женька, наконец, поняла, почему Санни решил устроить этот отпуск. Он хотел, чтобы они вновь привыкли быть вместе и она, наконец, снова смогла почувствовать себя женщиной.
   Женька достала платье, развернула перед собой, затем прикинула на плечи, стоя напротив зеркала. Потом поджала губы и с размаху села на диван, скомкав нежную ткань. Стоит или не стоит? А что если она будет глупо в нем выглядеть? Женька разнервничалась, раскраснелась. Она чувствовала себя так, будто впервые собирается на свидание. Рискнуть? Она же идет в ресторан, а не в придорожное кафе!
   Женька поняла, что к такой свободе ей сложно приспособиться. Вокруг ходили люди, которые вели себя совершенно непринужденно. А Женьке все время казалось, что все только и смотрят на ее неловкие движения. На самом деле это было не так. Никому из постояльцев, никому из горожан и дела не было до двух самых обычных людей, ничем не выделявшихся, разве что счастливыми взглядами.
   От этой мысли немного потеплело и Женька, не раздумывая, повесила платье в отпариватель, а сама побежала в ванну приводить в порядок лицо и волосы. Она слегка подмахнула глаза, и они сразу заблестели. Их необычный для Женьки цвет делал их еще более выразительными. Она была вынуждена это признать. Неяркий блеск подчеркнул припухлость губ. Женька повернулась к зеркалу в пол оборота и опустила голову чуть вниз, поведя глазами и приподняв бровь. Ей нравилось. На нее смотрела взрослая привлекательная женщина, взгляд которой вполне мог заманить в ловушку. Женька улыбнулась уголками губ: она знала, кто сегодня угодит в ее сети.
   Она достала безупречно отпаренное платье и уже без сомнения надела. Оно село точно по фигуре. Женька вступила в высокие туфли и прошлась по комнате, словно репетируя походку. Каблуки с началом войны пришлось забыть, теперь пришло время вспомнить. Она удовлетворенно отметила, что навык не потеряла. Свой наряд она дополнила изящным клатчем, понимая, что будет чувствовать себя неуютно, если руки будут свободны. Ведь ей нужно пройти весь этаж, спуститься, миновать холл, в котором наверняка будут люди, и пройти на палубу - ресторан. Женька набрала в грудь побольше воздуха: "Пора". Она закрыла за собой дверь и постаралась надеть маску непринужденности.
   Женька вошла в открытую дверь и сразу же увидела Санни. Он сидел за столиком, подперев подбородок сложенными одна на другую ладонями. По его виду можно было сказать, что он обычный скучающий посетитель, неторопливо потягивающий рувим в ожидании, когда принесут заказ. Однако так мог подумать только тот, кто его не знал. Привыкший к постоянному риску, Санни сумел сохранить не притупленное чувство опасности. Даже сейчас, когда о том, кто они такие никто не догадывался, Санни был в напряжении. Женька поняла это по его взгляду, который тщательно изучал каждого посетителя. В его исполнении это стало уже привычкой.
   Он потянулся за бокалом и его взгляд остановился. Он увидел Женьку. В приглушенном свете ресторана ему показалось, что она сияет каким-то внутренним светом. Раньше он этого не замечал. Женька открылась ему по-новому. Неглубокого выреза вечернего наряда было достаточно для того, чтобы в нем прекрасно смотрелась тонкая нитка жемчуга. Длинное темно-коричневое платье оттеняло белизну ее кожи. Влажные губы чуть разомкнулись, и на них появилась еле заметная улыбка. Он отдернул руку от бокала и встал, нерешительно сделав шаг навстречу. Такой он видел ее впервые.
   Она грациозно спустилась со ступенек и остановилась в ожидании, когда он подойдет. Санни взял ее за руку и почувствовал, будто бы его ударило током. Так уже было однажды, когда он увидел ее в первый раз. В тот момент он еще не понял, что произошло, но долго не мог заснуть, ворочаясь в своей холостяцкой кровати. Тогда появилось странное ощущение, что он готов расстаться со свободой, совершенно не задумываясь. При знакомстве они обмолвились лишь парой фраз, но этого было достаточно, чтобы понять: это его женщина.
   С той поры прошло много лет, но каждый раз при ее виде сердце Санни замирало, а по телу прокатывалась трудноуправляемая волна дрожи. Он пропустил Женьку вперед, прикоснувшись ладонью к ее открытой спине, обрамленной ниспадающим по плечам округлым шлейфом.
   - Ты прекрасна, - вполголоса сказал он, не отводя зачарованных глаз.
   Женька и сама удивилась: Санни был в строгом костюме, голубой рубашке, в галстуке. Так привычное раньше стало совсем непривычным. И трудно было представить, что когда-нибудь все вернется на круги своя. Она отвлеклась на официанта, поставившего перед ними несколько тарелок и, когда он, откланявшись, удалился, ответила Санни неуверенным вопросом:
   - Тебе правда нравится?
   Он тепло на нее посмотрел, наливая в ее бокал рувим. Он знал, Женька любила этот напиток:
   - Признаться, я очарован.
   - А мне так неловко, - ответила она, делая глоток, чувствуя, как вино медленно разливается теплом внутри, мгновенно ударив в голову легким головокружением.
   - Ни о чем не думай. Здесь ты никому не интересна. Смотри, - он указал глазами на пару, сидевшую через столик справа от них, - они тоже не местные. Приехали сюда отдохнуть на пару дней. Скорее всего, отпускники. Работают вместе: у них общие темы для разговора и довольно специфические. По всей вероятности, геологоразведчики. И, возможно, с Пермины.
   - Почему? - удивилась Женька.
   - Потому что их лица обветрены. В Рукаве только одна планета с вечным холодом. Это Пермина. А вон те, - он также незаметно указал на двоих мужчин в самом дальнем углу ресторана, - это ЦСОшники, - Кент перехватил Женькин тревожный взгляд и мягко положил свою ладонь на ее руку, - они по гражданке, значит, не на службе. Им тоже нет до нас дела, они обсуждают совсем другие вопросы. К тому же, они уже уходят.
   Женька обратила внимание, что двое мужчин действительно засобирались. Они вышли, не кинув на Санни и Женьку даже взгляда.
   - Ну? Убедилась? - поинтересовался он и, не дождавшись ответа, продолжил, - здесь все сами по себе. Поверь.
   Женька пробежала взглядом по присутствующим - не более пятнадцати человек. Все, как и говорил Санни, были заняты собой. Она себя накручивала. Это очевидно. Если бы что-то пошло не так, Санни бы почувствовал, ведь заподозрил же он неладное сразу, едва только тень скользнула по их дому на Пилате. Она решительно сделала большой глоток рувима:
   - Конечно, я тебе верю. Мне только интересно, как у тебя получается вести себя так, как будто носить эту одежду, гулять по городу, ходить в рестораны - это твой обычный образ жизни?
   - Я просто не заморачиваюсь.
   - Ну да, - кивнула она, - а я, видимо, заморачиваюсь.
   - Посвятив себя вечной войне, мы рискуем в ней застрять, понимаешь? И мне бы очень этого не хотелось. Я хочу, чтобы мы с тобой были обычными людьми и всего лишь.
   - Это же не реально, Санни, - покачала головой Женька, но он ей возразил:
   - До того, как мы с тобой узнали о Посланниках - все так и было, - Кент поднят брови и пристально посмотрел Женьке в глаза, - так что не заморачивайся.
   - Я постараюсь, - пообещала она, поглаживая длинную ножку бокала.
   - У меня тост, - неожиданно сказал он, - давай за наш маленький мир. Сейчас больше всего я хочу, чтобы мы втроем были вместе. Мне очень тяжело, что Лаура на Адаллоне, а мы здесь опять ввязываемся в какую-то игру, не зная ее правил.
   Женька опустила глаза, а когда подняла их, они блестели от слез. Он говорил то, о чем она думала на самом деле. Она намеренно прятала эти мысли поглубже, чтобы не потерять их ясность. Но, несмотря на то, что их дочери ничего не угрожало, Женькина душа была не на месте. Она прислушалась к голосу Санни. Он тосковал по Лауре и это было так заметно!
   - Ты только не плачь, когда я вижу твои слезы мне очень больно, - Женька молча кивнула в знак понимания, промокнула глаза краем салфетки и вновь посмотрела на Санни, - когда-нибудь мы обязательно будем вместе. Я в это верю и хочу, чтобы поверила и ты.
   Их бокалы соприкоснулись с тончайшим звоном. Звук, казалось, повис в воздухе и вдруг заиграла скрипка. Настоящая скрипка, на которой играл настоящий скрипач. Посетители замерли в восхищении. Для Новой Земли это была почти экзотика, и услышать живую скрипку здесь, в выбранном наугад отеле, было просто невероятно.
   - Это не все, - сказал Санни. Он смотрел на нее так серьезно, что Женька не решилась спросить, почему же он не слушает тонкие мелодичные переливы легкой грусти, извлекаемые музыкантом из своего инструмента, - последние два года показались мне вечностью. А последний месяц, когда мы с Лаурой ждали тебя каждый день - кошмаром. Бесконечные дни, бесконечные ночи... - он сделал паузу, словно подбирая слова. - Я понял, что страшно боюсь потерять тебя.
   Женька насторожилась. Она понимала, что Санни к чему-то клонит. От ее взгляда не ускользнула его нервозность. Ей даже показалось, что он избегает смотреть ей в глаза. Или не может? В душу закралось нехорошее предчувствие, и холодок пробежал по спине, покрыв мурашками руки. Она сложила их перед собой в ожидании. Или она опять себя накручивает? Все вихрем пронеслось в голове, но она так ничего и не сказала. Женька была благодарным слушателем.
   - Жень, - наконец, сказал он, - иногда я думаю, что ты знаешь меня лучше, чем я сам. Поэтому многие поступки можешь легко предугадать и оценить. Не суди меня строго за то, что я этого не сделал раньше. Все должно было быть иначе. Но сейчас я сильно боюсь, правда, боюсь, что другой возможности не будет, - он сделал паузу, и на этот раз их взгляды встретились, - я хочу, чтобы ты была не только матерью наших детей. Хочу, чтобы ты улыбалась и была счастлива каждую минуту своей жизни. Я хочу видеть тебя невестой и женой.
   Он разжал руку, и она увидела кольцо, внутри которого в изящной оправе поблескивали три драгоценных камня. Такого поворота Женька не ожидала. Она поняла, что Санни легко ее обставил, однако это уже не волновало. Она накрыла его ладонь своей и спросила, словно сомневаясь в том, что она видела и слышала:
   - Санни Кент, ты делаешь мне предложение?
   Он молча кивнул головой, что означало "да". Санни ждал, и Женька это чувствовала. Но она колебалась. До этого момента о том, чтобы когда-нибудь выйти замуж за Кента она всерьез не задумывалась. Был момент, когда им обоим стало неуютно, надев кольца супругов Кайль. Но опять же, неуютно больше оттого, что это были кольца других людей. Это они скрепили свой союз. И носить их в какой-то степени было вторжением в семейное таинство двух посторонних людей. Пусть даже мертвых. Сама Женька ощущала себя рядом с Санни так, как будто она уже была его женой, поэтому столь неожиданное предложение привело ее в некоторое замешательство. Но лишь на несколько секунд. В следующее мгновение она осторожно протянула Санни правую руку в знак своего согласия. И он также осторожно, словно боясь, что она передумает, надел кольцо на ее безымянный палец. Женька отметила, как точно оно было подогнано по размеру, и без доли лести произнесла:
   - Оно очень красивое.
   Он поцеловал ее руку, и некоторое время смотрел, явно оценивая, как кольцо на ней смотрится.
   - Оно на своем месте, - расслабился он и потянул Женьку, - потанцуем?
   Она отложила салфетку в сторону и приняла приглашение. Скрипка пела нежную мелодию, как нельзя кстати подходящую к моменту. Санни медленно вел Женьку плавными движениями, четко чувствуя ритм звучащей музыки. Под рукой он чувствовал, как изгибается ее спина, и в груди вновь неровно застучало. Она смотрела на него и все еще не верила, что они кружатся в сумрачном зале вдвоем, не обращая внимания на окружающих.
   На высоких каблуках Женька почти сравнялась с Санни ростом и теперь смотрела ему прямо в глаза. Она нежно обвила его шею и с легкой улыбкой произнесла:
   - Вольный ветер...
   Он прекрасно понял, о чем она. Там, на Земле, Санни Кент был лакомым куском для тех представительниц слабого пола, которых он знал. Всегда свободный и независимый, ему достаточно было щелкнуть пальцами, чтобы среди желающих разделить с ним постель началась настоящая грызня. Поначалу его это даже забавляло. Однако он не позволял себе перейти грань, поэтому, несмотря на обилие женщин, крутившихся около него, никто не мог сказать, что Санни - бабник, меняющий их как перчатки. Говорили о том, что этот закоренелый холостяк не женится никогда и нет женщины, рожденной для него. Но только он знал правду, став подружкой для той, которую любил больше жизни.
   - Я люблю тебя, - еле слышно сказал он, приблизившись к ней.
   Женька это услышала. Она явственно ощутила его дыхание - горячее, как и он сам, и закрыла глаза, прислонив голову к его щеке.
   - Я люблю тебя, Санни Кент, - выдохнула она, невзначай коснувшись его губами, и ощутила, как словно погружается в мягкую негу.
   Она не помнила, как они оказались в номере, включившись только тогда, когда Санни оголил ее плечи, и платье упало к ее ногам. Он смотрел на нее, обнаженную, и понимал, что больше не может сдерживать себя. Женька подняла на него ничуть не смущенный взгляд. Напротив, в нем он прочел желание безрассудно ему отдаться. Она положила руки ему на грудь и приподнялась на носках, подставляя губы поцелую. Он притянул ее к себе, сжимая в объятиях так, словно боялся, что если разомкнет их - видение исчезнет. Он чувствовал, что Женька горит огнем, но не торопился, прикасаясь губами к ее лицу, шее, груди, медленно опускаясь все ниже, ощущая ее податливые движения. Мягкая кровать приняла их на свое ложе, плавно всколыхнувшись. Санни гладил Женькины волосы, шепча нежные слова, от которых она все сильнее прижималась к нему. Он с наслаждением целовал каждый изгиб ее тела, манящий к себе, принимая ответные ласки, и горячее тепло разливалось внутри, вырываясь наружу учащенным дыханием. Сердце стучало все сильнее, смешиваясь с напряжением где-то под ложечкой, вызывая приятные ощущения легкого головокружения. Санни позволил себе полностью раствориться в Женьке и потерять контроль, отдавшись на волю чувств, накрывших их обоих, словно волной. Он погружался в нее так неистово и так глубоко, что, казалось, на мгновение терял сознание, а когда приходил в себя, то снова целовал, ловя каждый ее вздох, испытывая невообразимое возбуждение от того, что Женька покорно подчиняется, доверившись его рукам. Он дышал ею, каждой клеткой своего тела ощущая ее желание продлить эти минуты, остановить время, только бы быть рядом с ним. Он любовался ее формами, вожделенно глядя, как меняется выражение Женькиного лица с каждым его движением. Она то хмурилась, то по-детски улыбалась, и он закрывал глаза, чувствуя влажную бархатистость ее кожи под своими ладонями, скользившими по ее горячему телу. Санни отдавал себя ей без остатка, испытывая блаженство не столько от своих ощущений, сколько от самой Женьки, ее блестящих глаз, обвивающих рук. Иногда ему казалось, что она забывает дышать, но потом, слушая ее судорожные вздохи, он невольно ловил волну, которая несла его куда-то даль, словно отрывая от земли. И тогда на смену возбуждению приходило совсем другое чувство - чувство трепета перед бесконечностью этого момента и он жаждал его продолжения, упиваясь единением их тел и душ. Он любил ее, не требуя ничего взамен, так, будто бы это было в последний раз, боясь, что она снова исчезнет, растворясь в звездном свете. Его охватила дрожь, которую он еще долго не мог унять. Женька гладила его легкими прикосновениями, волнующе отдававшимися во всем теле и он постепенно успокаивался, как младенец лежа на ее груди, слушая глухие удары сердца, ритм которых становился все ровнее, как и ее дыхание.
   Из открытого окна в спальню ворвался предутренний освежающий порыв ветра, заставив невесомый балдахин затрепетать. Но сон не смежил глаза. И они вновь и вновь окунались в водоворот чувств и ощущений, выпивая друг друга до дна, изнемогая от усталости, изматывая безумными ласками. И только тогда, когда до назначенного часа осталось ровно шесть часов, они крепко уснули.
   Несколько дней, которые Санни и Женька провели на Новой Земле, природе хватило, чтобы пробудиться окончательно. В воздухе стоял сладкий запах цветущих растений, сочно-зеленые листья набирали силу, молодая поросль быстро наступала, пытаясь вернуть себе землю, отвоеванную человеком в борьбе за место под солнцем. Женька и Санни покинули отель, не оглядываясь. После всего того, что между ними было, Женьке хотелось все время улыбаться. Она чувствовала себя такой счастливой, что ей хотелось, чтобы об этом знали все, но это было невозможно, и поэтому она молчаливо не сводила глаз с Санни, который, конечно, это замечал. Он уложил вещи в мобиль и сел за руль.
   - Сейчас мы поедем к человеку, который, я думаю, даст нам хороший пинок, чтобы мы не расслаблялись, - с улыбкой пояснил он. Несмотря на появившуюся в нем деловитость, Женька прекрасно видела, как он на нее смотрит, и улыбнулась в ответ:
   - Ты хочешь навестить Талоне?
   - Как ты догадалась? - изумленно спросил он, выворачивая на окружную дорогу, которая должна была привести к центру.
   Талоне выбрал для жизни вовсе не отдельный дом в пригороде, как ожидал Санни, а небольшую квартирку в одной из высоток в самом сердце города. За несколько дней до этого Кент попытался связаться с ним по биокому, но ничего не вышло. Биоком Талоне был заблокирован - он ни с кем не желал общаться. Санни был уверен: Талоне затворником не живет, это не для старого вояки, мозг которого привык работать. Хотя, за два года могло много чего произойти. В конце концов, уже тогда Талоне выглядел неважно. И это заботило. Что, если они даром потеряют время? Женька заметила, как Санни заерзал на месте, и ответила:
   - Мысли твои прочитала. Как и то, что ты сейчас думаешь: а тот ли Талоне?
   Он молча повернулся и несколько секунд изучающе смотрел на Женьку, потом перевел взгляд обратно на дорогу.
   - Кент, ты неисправим, - сказала она, - ты сделал все, чтобы я расслабилась и ни о чем не думала. А что делал ты? Думал, строил планы, - она немного смягчила тон, - Что тебя так тревожит?
   Санни еще раз на нее взглянул. Молчать, действительно, было бессмысленно.
   - Я думаю, не потеряем ли мы время с этой поездкой? Завтра нам на аудиенцию к Президенту. Нескольких часов нам хватит, чтобы изучить бумаги, которые дала Шенет, а вот настроиться - это надо посерьезней над собой поработать.
   - Что ты хочешь от Талоне?
   - Его, как и тебя, в свое время вербовал ЦСО, - прямо сказал Санни, - и он тоже отказался. Но он все-таки с ними сотрудничал. Возможно, ему известны лазейки, как ухватить Центр.
   - А ты?
   - А что я? Я работал на ЦСО и верил в него. Если бы мы с тобой не встретились, верил бы до сих пор и не знал, что и в нем есть черное и белое. Мне эта задачка не по зубам. Тем более что буквально на следующий день, как мы решили с тобой отвлечься от дел, я получил от Гордона сообщение со словами: "игра в Рукаве". Так что машинка завертелась, правда, кто ее крутит мы с тобой не в курсе. Пока. Вот я и надеюсь на Талоне. Если он не поддался тому состоянию, в котором пребывал после освобождения и возвращения всех регалий, то он нам поможет.
   - Он в курсе, что к нему едут гости?
   -Нет.
   Остаток пути они проехали молча. Женька лихорадочно соображала, что может означать "игра в Рукаве"? Она вообще плохо понимала, какие могут быть игры, если ЦСО уверен в том, что Посланников больше нет. Если, конечно, он не соберется взять Рукав под свой контроль, как миротворческая организация. Для многих ЦСО таким и был, ведь он не сохранил нейтралитет, а выступил вместе с Землей против колонизации мебиан. Под устойчивой маской гуманизма вполне можно было проворачивать дела и покруче, а когда все опомнятся, ЦСО проникнет в каждый дом. Единственной реальной силой, которая может ему противостоять, может стать только Адаллон. Именно поэтому, видимо, ЦСО начал искать союзников - вот и "игра в Рукаве".
   Для Женьки стало очевидным, что в этой ситуации нужно сберечь Новую Землю, не дать встать ей на дорогу выбора, перед которой ее может поставить Центр. Но среди кого центр может искать союзников? Она уже перебрала все обитаемые миры Рукава и пришла к выводу, что среди них потенциальных союзников нет. Значит, он обратится дальше или... Женьку поразила страшная догадка, и она усиленно затрясла головой, чтобы избавиться от нее.
   Санни притормозил около высотного здания и вопросительно посмотрел на Женьку.
   - Я, кажется, поняла, чего хочет ЦСО, - она положила руку на переднюю панель, - и тебе это очень не понравится.
   - Тогда отложим разговор, - предложил Кент, - мы приехали.
   - Да, - в раздумье согласилась Женька, - пожалуй, ты прав. Это бред какой-то.
   - Однажды ты мне тоже говорила, что я брежу, однако ж... - напомнил он, вышел из машины и хлопнул дверцей.
   Они поднялись на семнадцатый этаж. Скоростной лифт доставил их в считанные секунды без каких-либо перегрузок. Они вошли в длинный широкий коридор. Санни целенаправленно пошел вперед, поглядывая по сторонам. Его цепкий взгляд искал возможные места, откуда на них могли смотреть видеокамеры. На всякий случай.
   - Я чувствую себя в очках полным идиотом, - бросил он, - сейчас Талоне нас увидит и двери не откроет.
   - Не думаю. Он лично готовил "Монблан", так что в памяти у него быстро посвежеет.
   - Надеюсь.
   Они подошли к одной из дверей, и Санни решительно нажал на звонок. Он чувствовал себя неуютно. Мало того, что он в таком дурацком виде, да еще и видел Талоне последний раз черт знает когда. Он бросил взгляд на Женьку. Та, напротив, казалась через чур спокойной. Все-таки иногда он ее не понимал. Она стоит перед дверью, которую откроет человек, в какой-то степени ставший ее отцом, с которым они прошли войну и мир, а у нее ни одной эмоции на лице!
   В замке щелкнуло и дверь открылась. Санни невольно отшатнулся: Это был Ормандо Талоне, с той же выправкой, только седина заметно прибавилась. Военную форму он сменил на домашний халат и мягкие тапочки, но и в них он был, как влитой.
   - Мы знакомы? - он поднял брови и скривил губы так, как он это делал всегда, встречая незваных гостей. Талоне узнал лица, которые видел перед собой, но вида не подал.
   Женька взяла инициативу в свои руки.
   - Разрешите войти? - спросила она, делая шаг вперед так, будто бы уже получила приглашение.
   - Пожалуйста.
   Талоне отошел в сторону, пропуская их внутрь. Когда дверь за ними закрылась, Женька, без доли стеснения крепко обняла его за плечи, и он стиснул ее со словами:
   - Корнеева, ты в своем репертуаре, - он крепко пожал руку Санни и заметил, - и ты тоже. У нее научился.
   - Что, мы такие узнаваемые? - со смешком спросила Женька, засовывая руки в карманы.
   - Если бы я вас не знал - я бы не догадался.
   Он спустился на ступеньку, приглашая их войти.
   - Я в этих очках, как дурак, - повторил Санни себе под нос и бросил их на тумбочку в коридоре, поспешив за Талоне и Женькой, которые уже разместились в удобных креслах. Едва он вошел, Талоне проговорил:
   - Даже сюда долетели слухи о нападении Кетониса на Пилат и о том, что два сотрудника ЦСО погибли. Почему-то я сразу подумал, что без вас тут не обошлось, - он встал, заложив руки за спину, и колко посмотрел на обоих ребят, - в прежнее время я бы вам устроил самодеятельность. Жаль, сейчас на это не имею права. Ответьте только на один вопрос: зачем вы лезете в политику? Я понимаю, Корнеева - баба, но ты-то!
   Он смотрел на них в упор, и ребятам казалось, что ничего не изменилось. Он сверлил их суровым взглядом. Из его глаз вот-вот должны были посыпаться искры. И он терпеливо ждал ответа, но Санни и Женька молчали, виновато опустив головы. Женька кусала губы. Санни, наконец, собрался:
   - Да мы тут и не причем...
   - Ах, не при чем! - взорвался Талоне, всплеснув руками, - а из-за кого весь сыр-бор? А?!
   - Ну что нам теперь, застрелиться?!
   Санни тоже встал, и это уже походило на те самые планерки, когда Кент и Талоне сцеплялись в словесной перепалке и тогда в крыле, где работали ребята, наступала гробовая тишина. Все молча переглядывались до тех пор пока Санни не выходил, разгоряченный, но удовлетворенный: в таких спорах они всегда находили продуктивные решения. Все сразу же начинали заниматься своими делами, как будто ничего и не было. Такие ситуации случались крайне редко, и только Санни позволялось говорить с Талоне в повышенном тоне. Откуда такая привилегия - никто не знал. "Захват" всегда был темной лошадкой и, по словам самого Талоне - элитой. И хоть он и обещал двум прибывшим на службу девушкам, что с "Захватом" они не будут иметь никаких отношений - на поверку вышло, что он ошибался. Но, в конечном итоге, он не пожалел.
   Сейчас Талоне нахмурился и отвернулся к большому окну, вид из которого был однообразен: высотные здания и снующие между ними флайеры.
   - Ничего не изменишь, - медленно проговорил он вслух, словно рассуждая, и повернулся к ребятам. - Ладно. Раз так, будем исходить из того, что есть, - он вернулся в кресло и уже миролюбиво обратился к Санни, - не серчай.
   Кент снисходительно махнул рукой и тоже сел. Талоне явно что-то знал. Но по старой привычке захочет, чтобы они высказались первыми. Так думала Женька и не ошиблась. Талоне закинул ногу на ногу и приготовился слушать, положив руки на узкие подлокотники кресла. Женька собралась с мыслями и вкратце изложила все, что думала по поводу ЦСО и нападения Кетониса, не включив, однако, в свой короткий рассказ догадки, которая ее так поразила. Талоне слушал предельно внимательно. Когда она закончила, он сложил руки "домиком" и некоторое время сидел молча, глядя куда-то поверх ребят, будто в потолок. Несколько минут тишины и он заговорил:
   - В ЦСО всегда хватало фанатиков, поэтому я и отказался от этой работы. Но! - он сделал многозначительную паузу, подняв при этом указательный палец, - пока у руля Миецо - не все так плохо. Он всегда был на вашей стороне, так что я уверен, - это не изменилось. Единственное, что он там сам висит на волоске. Совет - грозная сила. В него входят люди, не всегда здраво оценивающие ситуацию. И виною этому все тот же человеческий фактор, который позволил нам сокрушить Тулон. Он играет с нами злую шутку, постоянно ставя перед выбором, и если кто-то справляется, то кто-то и нет. Вы поняли, чего хочет Совет? - он обратил свой взгляд на Санни.
   - Власти, - пожал он плечами.
   - Господства, - поправил Талоне, - ЦСО в лице Совета давно вел переговоры с мебианами. Задолго до того, как вы их обнаружили и они вошли в состав земного правительства Полевой. И тут дело даже не в теории Посланничества. Вы им просто мешаете. Вы сорвали их планы один раз, сорвете и другой. Вот и вся нехитрая причина!
   - Может, тогда просто не вмешиваться? - предложил Санни.
   - И отдать Рукав на съедение ЦСО? - Талоне вопросительно на него посмотрел, - не вариант.
   - Но мы же не супергерои какие-нибудь! Мы же люди, обычные люди, - упрямо проговорил Санни, и Женька поняла о чем он: самоустраниться. Верит ли он сам в это? Скорее всего, проверяет Талоне, втягивая из него то, что хочет услышать.
   - Ты сам не веришь в то, что говоришь. Что же вы на Херувиме тогда не устранились? - Талоне испытующе смотрел на Санни и когда тот не ответил, проговорил: - То-то. Вы прекрасно понимаете, что Джек Уолис не Полева: он не настолько глуп, чтобы запретить деятельность ЦСО на Новой Земле полностью, но он и не настолько умен, чтобы не допустить участия Земли без ущерба в новой дележке власти. Да, вы люди. И даже ты, - он кивнул в Женькину сторону, - ты в душе больше человек, чем кто бы то ни было. И раз уж вам выпало везти этот воз - везите его до конца, не распуская слюни.
   - Но мы же не можем пойти войной на ЦСО, - сказала Женька.
   - Конечно, нет, - согласился Талоне, - ЦСО хитер, но вы хитрее. Вы должны добиться своего так, чтобы невинные не пострадали.
   - Мне иногда кажется, что все это недоразумение, - она дернула плечом, - одно большое недоразумение.
   - Природа ошибок не делает, вы и сами знаете, что все это не случайно. Какие у вас планы?
   - Завтра встретиться с президентом.
   - Зачем?
   - С нами Шенет Росс в поход собралась, - несколько неуверенно сказала Женька, своим видом показывая, что она хотела сказать дальше, но не сказала: "И зачем это только ей надо?"
   - А-а, Шенет Росс, - потянул Талоне, - сама решила?
   Женька утвердительно кивнула.
   - Джек Уолис уже не тот, что раньше, - Талоне вновь встал и заходил вдоль окна взад-вперед, - он ищет преемника и с его точки зрения есть только один человек, который может это потянуть. Миецо.
   - Миецо?! - разом воскликнули Санни и Женька.
   - Миецо, - подтвердил Талоне. - И знаете что? Я с ним согласен. Миецо - реальная фигура и вывести его из тени на свет не составит труда.
   - А ничего, что он во главе ЦСО и к таким людям на Земле относятся с осторожностью? - не веря своим ушам, проговорил Санни.
   - Ну, этот факт можно использовать и во благо, - заметил Талоне, остановившись перед ребятами, - Президента Полеву тоже никто не знал. Да и что уж греха таить: если бы не вы - и Уолису президентом не быть.
   - Ормандо, - Женька прищурилась и сложила руки на груди, - вы понимаете, что это вы сейчас втягиваете нас в политику? - она смотрела на него, сдвинув брови, явно не в восторге от услышанного.
   - Переживете, - небрежно бросил он, - Миецо очень тонкий политик. Он столько лет руководит ЦСО вместе с Советом, что узнал ого-го сколько тайн! А сколько он еще знает, о чем Совет даже не догадывается? И если бы это было не так, то как бы он смог выжить столько лет в одном логове со зверем? Он гуманист и знает слабые места своего ведомства.
   - Опять гуманность, - недовольно потянула Женька, - мы сыты этой гуманностью ЦСО по горло. Если он такой знаток слабостей - пусть сам прижмет хвост Центру!
   - Корнеева, - тон голоса Талоне стал жестче, - не сравнивай ЦСО и Миецо. То, во что ЦСО превращается - продукт деятельности Совета. И сейчас он остался с ним один на один в полной уверенности, что вас устранили, так что ходу ему пока нет, - Талоне неожиданно улыбнулся, - а вы молодцы, чисто все сделали.
   - Это Гордон, - сказал Санни.
   - Гордон - это понятно. Но вы-то тоже сыграли свою роль. Вот и продолжайте играть! Только хорошенько запомните, что я вам сказал.
   Санни и Женька поняли, что встреча закончена. Талоне не хотел, чтобы два незнакомых ему человека, которые засветились на видеокамерах уже при входе в здание, слишком долго гостили. Ребята это поняли, как и намек на то, что ЦСО достаточно прочно закрепился на Новой Земле. То, что они хотели услышать - услышали.
   - Может, и вы с нами? - осторожно спросила Женька уже в пороге.
   - Нет, - твердо ответил Талоне, - вы уже большие дети и доказали, что можете действовать без меня. И я признаю, что вполне успешно. Да и вообще, я уже привык к халату и тапочкам - война не для меня, - он вдруг поник и с некоторой грустью в голосе произнес, - если бы не тулонцы...
   Женька поняла, что вселенная личность, ее отделение, а потом трибунал - не прошли для Ормандо Талоне бесследно. Он держался, да, но, скорее всего, держался при них. И хоть он и был в курсе событий, но уже не игрок. Эту роль он уступил ребятам. Самому Талоне больше всего хотелось обнять ребят с той отеческой любовью, которую он к ним испытывал. Они прошли бок о бок трудный путь, и он ни разу не усомнился в их преданности. Вот, кто настоящие гуманисты, которые до последнего вздоха будут защищать родной дом. Но обнять - означало проявить слабость, а позволить этого по старой привычке Талоне не мог.
   Одному ему известно, как оборвалось его сердце, когда до Новой Земли донеслась весть о гибели сотрудников ЦСО. Он ни секунды не сомневался, что это были именно ребята, ведь, как он и говорил, случайностей не бывает. А когда президент сообщил, что погибшие действительно Санни и Женька, в Талоне закипела злость. Он до боли стиснул зубы и долго ходил в темноте ночи не в силах заснуть, методично выпивая стакан за стаканом, пока не опустошил свой бар и не упал замертво.
   Утро показалось ему кошмарным от ужасного похмелья, и он пролежал в кровати целый день, мучимый головной болью и осознанием того, что из его сердца вырвали кусок на живую. Да, он привык терять людей - такова была роль начальника госбезопасности. Он легко воспринял смерть Александры Полевой, самоубийство Алекса. Но смириться с тем, что самых близких ему людей нет в живых - он никак не мог. Он вспоминал, как распекал их на планерках, отчитывал за самые незначительные помарки, но ведь только так он смог вырастить их такими, какими они стали!
   Несмотря на неопровержимые факты, Талоне упрямо искал возможные лазейки, по которым ребята могли уйти. Единственной зацепкой стало известие о том, что Гордон ищет контакта с Шенет Росс. Было бы глупо думать, что это ускользнет от президента, пристально следившего за работой Шенет. И Талоне убедительно просил его не мешать. Эта просьба показалась президенту Джеку Уолису довольно странной с учетом того, что Гордон имел отношение к службе, когда-то возглавляемой Талоне. Это сейчас он на вольных хлебах и, что нужно этому проходимцу с Адаллона здесь, на Новой Земле, было не вполне понятным. Тогда Талоне без утаек рассказал Уолису, что это может быть предзнаменованием того, что Санни и Женька еще живы. Президент недоверчиво на него посмотрел, но просьбу выполнил, лишь напомнив: "Я видел отчет собственными глазами. У них не было шансов". "Это не дилетанты", - возразил Талоне и остался при своем мнении.
   Теперь, зная, что сердце его не подвело, он заметно повеселел и подошел к окну. С высоты семнадцатого этажа было прекрасно видно, как Санни и Женька вышли, как он открыл ей дверцу мобиля и, захлопнув, сел сам. Ормандо Талоне растянулся в довольной улыбке. О том, что между ребятами что-то происходит, он догадывался задолго до того, как они сами сделали первые шаги навстречу друг другу. Сам экс-глава госбезопасности был убежденным холостяком и внутренне поддерживал в этом стремлении Санни, который был его любимчиком. На самом деле Талоне просто боялся, что если Кент со своим горячим норовом всерьез увлечется женщиной, то это может отразиться на его работе.
   Однако, чего боялся, то и произошло. Санни, что называется, влип по уши, и от Талоне с его жизненным опытом, скрывать это было бесполезно. Тогда он, как руководитель, принял решение, которое не принял бы никогда в других обстоятельствах. Он сознательно сблизил Санни и Женьку, буквально толкнув ее к нему в руки. Совместные командировки, задания и кульминация - операция "Монблан", - все срабатывало у них безупречно, и фактор удачи всегда был на их стороне. Даже на редких вечеринках он старался, чтобы они были как можно ближе друг другу. В конце концов, Женьке это было тоже на пользу. Она хотя бы отвлекалась от гнетущих мыслей, которые преследовали ее после гибели жениха. Знал ли тогда Талоне, что когда-нибудь эти два человека соединят свои судьбы в одну? Пожалуй, нет. Но он все же в это верил, потому что не было другой альтернативы. И когда увидел их в тот самый день, когда президентство Александры Полевой закончилось также быстро, как и началось, одного взгляда было достаточно, чтобы понять, как недалек он был от истины. А сегодня, увидев перед собой чужие, но такие родные лица, он ни на секунду не засомневался, что это именно Санни и Женька - другого и быть не могло! Гордон крутился не напрасно!
   Талоне отошел от окна и достал из кармана коробку. С пагубной привычкой курить он расставался только на время, пока в нем жила вселенная личность. Он вытащил сигару и приложил к носу, почувствовав горьковатый аромат табака. Толкая ребят на вполне определенные действия, он полностью отдавал себе отчет. Знать, что он напрямую связан с президентом ОНЗ, будучи консультантом по вопросам внешних контактов, им было ни к чему. Эта должность была ему предложена сравнительно недавно, в связи с некоторыми обстоятельствами, о которых говорили шепотом. Талоне понимал, что если он откроет все карты сразу, то это может привести к непредсказуемым последствиям. Ребятам и так хватит тем для размышления. Они, конечно, умны, но опыта Талоне у них было маловато. Он их все-таки переиграл. Талоне довольно крякнул от собственных мыслей и активировал закрытый канал связи с президентом.
   Джек Уолис сидел за столом в своем рабочем кабинете. Он только что поставил подписи на нескольких бумагах и пресс-секретарь удалился, оставив его в одиночестве. Именно это чувство донимало его в последнее время. Все началось еще там, на Земле, когда в ходе упреждающих ударов он потерял семью. Лишившись родного сына, он попытался заменить незаживающую рану отеческой любовью к другому человеку. Но это не принесло облегчения. Напротив, теперь было тяжелее вдвойне. Узнав о гибели Джона Майла, Джек Уолис тяжело переживал. Он словно потерял второго сына. И даже не попрощался с ним. Эта боль усилилась, когда он узнал о гибели еще двух человек. А ведь он только собирался воспользоваться их умением видеть невидимое! Он до сих пор корил себя за то, что когда ему принесли доклад о реальности тулонской угрозы, написанный Женькой на двадцати шести листах, он не придал ему никакого значения, аргументируя это отсутствием доказательной базы именно в отношении Земли. Все было построено исключительно на теоретических выкладках и умозаключениях. Потом Джек Уолис горько об этом сожалел, оправдывая себя тем, что Земле не хватило бы и нескольких лет подготовки, чтобы малой кровью отразить тулонское вторжение.
   Сейчас, как никогда, ему нужны были Женькины мозги. И дело было очень серьезным. С некоторых пор в Рукав начали проникать сигналы извне. Нечто или некто явно искал контакта. Эти сигналы вызывали у президента тревогу и опасение, ведь тулонцы поначалу тоже безобидно прощупывали Рукав. Сигналы необходимо было расшифровать, определить источник, а потом решать, какие меры принимать. Об этом деле знали лишь единицы надежных людей, включая Талоне и Миецо. И поначалу Уолис хотел отдать это дело Шенет Росс. Но она была практиком. Теоретиком была Женька. И, к сожалению, Уолис опоздал. Женьки больше не было.
   Но самым странным во всей этой истории для Уолиса было то, что на гибель своего представителя в ЦСО Адаллон никак не отреагировал. Точнее, отреагировал по-своему. Адаллон объявил траур. Президент недоумевал: что случилось с зарлулу? Недоумевал и ЦСО: почему Адаллон не тронул Кетонис? Ведь на это, собственно, и было рассчитано! Но зарлулу с достоинством ответили: "Зачем нам тратить свои силы, если их убьет орех?" В какой-то мере это было справедливое замечание. Уже не для кого в Рукаве не было секретом, что коримбский орех действительно убивает. Правда, медленно. ЦСО это было не на руку, потому что они были бы рады раз и навсегда избавиться от Кетониса не только как от ставшего бесполезным мира, но и как знающего лишнее элемента.
   Провокация не удалась. Однако чтобы отвести от себя любые подозрения, ЦСО предпринял интересный ход: он сам обвинил Кетонис в нападении на мирный Пилат, поскольку скрыть этот факт оказалось невозможным. Несмотря ни на какие меры предосторожности, информация просочилась, и теперь нужно было выкручиваться, чтобы не попасть в щекотливое положение. ЦСО опасался: уж если известно о нападении, то где гарантия, что не станет известной правда, которая может его погубить? Эта была та самая "игра в Рукаве", о которой упоминал Гордон.
   Однако обвинение повисло в воздухе. ЦСО сначала выжидал, принеся искренние соболезнования Адаллону, а потом вынес Кетонису предупреждение: в случае, если подобное повторится, предупреждений не будет, а будут серьезные последствия. Кетонис промолчал и на это. Обе стороны прекрасно знали, что эта мера формальная, поскольку Кетонис бы никогда на такой шаг по своей инициативе бы не пошел и, в первую очередь, потому, что ему глубоко плевать на политику и расстановку сил в Рукаве.
   Спустя неделю после известных событий, Кетонис все-таки заявил о себе. Он оборвал все свои связи с ЦСО, как это в свое время это сделала Земля. Истинная причина крылась вовсе не в официальной позиции и не в том, что Центр прекратил финансирование. Жители планеты вовсе не обиделись на то, что их просто использовали, а потом выставили дураками. В конце концов, они сами клюнули на легкие деньги и согласились на выполнение грязной работы. Все было по справедливости: что хотели, то и получили. Кетонис по этому поводу иллюзий не питал.
   Однако, отступившись от планеты, ЦСО хоть и потерял ненадежного союзника, но все же союзника, не приобрел ничего. Теперь, когда их пути с Кетонисом разошлись, у ЦСО были свои планы, а у Кетониса - свои. Джек Уолис все это понимал, и этого было достаточно, чтобы сомневаться в истинных намерениях Кетониса разбомбить Пилат. Он смутно понимал, что ЦСО затеял игру, но какую - разгадать пока не мог. В последний раз он общался с Миецо в день, когда на стол последнему лег отчет о случившемся. Руководитель ЦСО был крайне подавлен и это читалось во всем его облике и лгать он не мог, ведь он был на стороне добра.
   Размышления президента прервал сигнал закрытой линии. На связь вызывал Ормандо Талоне. Уолис напрягся. Видимо, у Талоне появилась определенная информация, раз он связывался таким образом. Уолис понял, что спокойное время кончилось. Он активировал свой портал.
   - Нам нужно встретиться. Сегодня. Пропажа нашлась, - сдержанно произнес Талоне.
   - В любое время.
   Исследовательское судно "Да Винчи" покинуло новоземные доки спустя несколько дней. Корабль взял курс на созвездие Орла. На капитанском мостике царило оживление. Команда из четырех человек перебрасывалась бодрыми фразами, пребывая в прекрасном расположении духа. Для двоих пилотов уже только одно название "Да Винчи" вызывало массу воспоминаний и ни с чем не сравнимое чувство свободы, когда корабль вырвал их из мрачного земного плена. Сейчас они испытывали то же ощущение, ведь они были предоставлены сами себе, не обременены никакими обязательствами. С одной стороны свобода опьяняла, с другой - пугала своей неопределенностью в будущем
   Беспрепятственно покинув поле Новой Земли и уйдя в подпространство, можно было расслабиться: теперь корабль сделает все сам и оповестит за несколько часов до выхода. В течение почти двух суток можно было ни о чем не беспокоиться: читать - здесь, на корабле, была все-таки собрана прекрасная библиотека, как этого хотел когда-то Майл, заниматься научными исследованиями - здесь была хорошо оснащенная лаборатория, отсыпаться - здесь были комфортно обустроенные каюты, можно было даже наслаждаться запахом свежести в оранжерее или поиграть с бортовым компьютером в крестики-нолики. В общем, здесь каждый мог найти занятие по душе.
   - Ну что? - проговорил Санни, когда корабль перешел в авторежим, - все спать?
   Женька кивнула в знак понимания и первой скрылась с мостика.
   - А как же выработка плана дальнейших действий, - удивленно посмотрела на него Шенет, оторвавшись от изучения данных виртуального пилота, заменившего в подпространстве людей.
   - Вот давай об этом только не сейчас, - предложил Кент, но это больше походило на утверждение, - не все в сборе. Как думаешь, Алан?
   Хаммер несколько растерянно пожал плечами:
   - Тебе виднее.
   Он все еще не мог окончательно поверить в то, чему стал свидетелем, недоверчиво поглядывая на Санни. За несколько последних дней его жизнь кардинально поменялась дважды. В первый раз - когда он потерял своих друзей. Хаммер оказался в ситуации, которую даже никогда не рассматривал, как вариант. В тот момент, когда Миецо собрал их у себя с Ютой и сдавленно рассказал о случившемся, Хаммеру показалось, что это очередная проверка. Но Миецо не лгал. В повисшей тишине он мучительно произнес: "Я ничего не мог сделать. Поверьте. И если вы захотите уйти - я вас отпущу".
   Юта и Хаммер вышли из кабинета директора ЦСО молча. Никто из них не проронил ни слова. Это было больше не нужно. Ведь связующего звена между ними больше не было. Хаммер шел по широким светлым коридорам ЦСО и ощущал, как они становятся все уже и уже, сдавливая его со всех сторон. Он глотал колючий ком, вставший посреди горла, и не мог понять, как они, сумевшие выжить в тулонской войне, не смогли разглядеть реальную угрозу? Потеряли бдительность? Ведь воевать, казалось, уже было не с кем! Кто знал, что жаждущий крови враг затаился совсем рядом?
   Первые несколько часов прошли, словно в забытьи. Решение пришло само собой: прочь отсюда, подальше от места, где все напоминает о ребятах. Когда он с решительным видом вернулся в приемную Миецо, чтобы оставить заявление об уходе, то столкнулся в дверях с Ютой и невольно отшатнулся. Юта потемнел и осунулся, в его глазах Хаммер не смог прочесть ничего. И просто отошел в сторону, пропуская его. Он словно не заметил Хаммера, торопливо покинув приемную. Хаммер понял, что он приходил за тем же, зачем и он. Посмотрев Юте вслед, Хаммер мысленно с ним простился с уверенностью, что они больше никогда не увидятся.
   Покидая Соломон, оставляя ЦСО, Хаммер отметил, что делает это без сожаления. Как Женька не сопротивлялась, убеждая Санни в том, что им здесь не место, она все же пошла за ним, угодив в смертельную ловушку. Осознавать это было больно. Хаммер чувствовал, как душа рвется на части, но он летел на пассажирском корабле в окружении множества людей, озабоченных своими делами, мыслями, проблемами и поэтому постарался ничем от них не отличаться. Меньше всего он хотел вопросов и косых взглядов со стороны. Хаммер уставился в обзорное окно, и на мгновение его сердце забилось сильнее, когда он увидел спешащий в попутном направлении адаллонский крейсер.
   Новая Земля встретила своего нового поселенца теплой весенней погодой, и это было так нелепо! Теперь Хаммер понимал Альфреда, отрешившегося от реальности. Но он все же нашел в себе силы, чтобы продолжить жить дальше. Выдержав двухдневную процедуру регистрации, Хаммер, не раздумывая, направился в Хельсинки. Это название выпало первым в случайном поиске, и Хаммер решил, что так и будет. О том, чтобы встретиться с Талоне он даже не помышлял, ведь встреча означала воспоминания, а к этому Хаммер был не готов. К тому же он не видел смысла в том, чтобы бередить душу старика.
   Хаммер поселился в крошечном, почти игрушечном домике. Ничего больше было ему не нужно. Он решил дать себе передышку, поэтому без конца слонялся по улицам городка, смотрел на людей, сидел на лавочках, бездумно наблюдая за суетой, творившейся вокруг. В один из таких дней к нему обратилась высокая темноволосая женщина с короткой стрижкой:
   - Извините, вы мне не поможете?
   Сидящий на лавочке Хаммер равнодушно посмотрел в ее сторону. Неужели в этом гудящем улье нет больше никого, к кому можно обратиться? Она с легкой улыбкой протянула ему изящные наручные часы:
   - Там что-то с браслетом.
   Хаммер вздрогнул. Он вдруг вернулся на много лет назад и увидел перед собой просторный кабинет, залитый солнцем. Это было утро, самое начало рабочего дня, когда можно было распахнуть окна, впуская живительную прохладу. Женька так и сделала. Прислонившись к подоконнику, она никак не могла застегнуть непослушный браслет часов, с которыми никогда не расставалась. Часы были механические, и Женька была уверена, что это здорово дисциплинирует, ведь их нужно заводить в одно и то же время! Хаммер пристально посмотрел в темно-карие глаза незнакомки и нехотя протянул руку.
   - Только аккуратно, - проговорила она, и Хаммер узнал голос. От неожиданности он выронил часы, не зная, что ответить, поднял их, извинился, еще раз посмотрел на женщину, перевел взгляд на часы и остолбенел. Он уже видел их раньше. Незнакомка поспешила протянуть запястье:
   - Вы привлекаете к себе излишнее внимание, мистер Хаммер, - он попытался застегнуть браслет, но руки не слушались, в голове творился балаган, в душе - полное смятение. А она стояла и улыбалась той самой улыбкой, которую он отлично знал. Хаммер открыл рот, чтобы ответить, но она его опередила:
   - Завтра в шесть утра, восьмой причал. Увидимся на "Да Винчи"... Спасибо.
   Она покрутила браслет, демонстрируя, что он со своей задачей справился, и ушла, не оглядываясь, оставив Хаммера в полном недоумении. Что это было? Наваждение? Он взглядом проводил ее до выхода из парка и остался сидеть, не доверяя своим собственным ощущениям. Но разве он мог ошибаться?
   А на завтра его мир резко перевернулся во второй раз. В шлюзе его встретила Шенет, а потом он увидел ту самую незнакомку из парка, которая поспешила обнять его со словами:
   - Извини, что так долго молчали, прости!
   Он, все еще не понимая, что происходит, топтался на месте, пока ему навстречу не поднялся еще один человек. Не догадаться о том кто это, было уже глупо. Так состоялось воссоединение друзей, но прошедшего с этого момента времени было так мало, что Хаммер все еще к ним присматривался, переваривая все то, что они ему рассказали.
   - Что значит "виднее"? - недоуменно переспросил Санни, возвращая Хаммера из размышлений, - у меня нет полномочий отдавать распоряжения.
   - Так может, по привычке уже к этому вернуться?
   - Не-ет, - он повел головой из стороны в сторону, - с меня по горло косяков хватило. Да ладно тебе, - он подошел к Хаммеру и встряхнул его, - все, включайся!
   - Да никак не могу привыкнуть к вашему виду, - хмыкнул Хаммер, - я же уже все, похоронил вас!
   - Рано. Нас трудно закопать, пока есть настоящие друзья, - он посмотрел в сторону Шенет и та склонила голову в знак того, что принимает благодарность, - так что включайся. А чтобы ты быстрее это сделал - останься на мостике. Через пару часов я тебя сменю. Пусть девчонки отдыхают. А то мало ли что нас ждет впереди. Юта бы косяков не напорол за это время.
   - Не напорит, - уверенно сказал Хаммер, - он слишком убит.
   Санни немного постоял, по-прежнему чувствуя за собой вину при одном упоминании фамилии Юты. Он был слабее Хаммера. Санни это знал отлично, как и то, что в настоящее время Юта вероятнее всего, пребывает в глубочайшей депрессии. Хотя у этого парня есть такой резерв, что Санни бы сам позавидовал. Он сцепил руки за спиной и направился к выходу.
   - Что будешь делать? - окликнул его Хаммер. Если перед ним был действительно Санни, то он вряд ли завалится спать. На сколько его знал Хаммер, он скорее предпочтет активные действия, чем пассивное ожидание.
   - Пойду, постреляю. Форму терять нельзя. И тебе не рекомендую.
   Он вышел с мостика. И это был Санни. Теперь Хаммер это точно знал. Он расслабился и покрутился в пилотском кресле. Обычная вахта составляла четыре часа. Почему Санни сказал "через пару"?
   - Он чувствует себя виноватым, - словно прочитав то, о чем он думает, сказала Шенет, - и это ему очень мешает сосредоточиться. И раздражает. И сделать он ничего не может.
   Хаммер повернулся к Шенет с вопросом в глазах, и она это поняла, ответив:
   - Все пройдет, как только он будет знать, что делать. Он сам к себе еще не привык. И я знаю кое-что, что они тебе не сказали, - она интригующе на него посмотрела, - И мне интересно, что ты об этом думаешь. Они встречались с Талоне.
   - По старой памяти? - предположил Хаммер.
   - Не уверена.
   - Слушай, если у них есть секреты, то, значит, так надо. Если мы собрались работать командой, то не должно быть никаких подозрений и склок.
   - Но ведь решения мы должны принимать вместе?
   - Вот именно, Шенет, что вместе, а не за спиной ребят, - Хаммер так на нее посмотрел, что она опустила глаза, но все же проговорила:
   - Алан, я не отношусь к тем, кто гадит в своем доме. Я тебе сказала об этой встрече только потому, что ребята рано или поздно сами о ней расскажут. А соображения будут спрашивать у нас.
   - Вот тогда и сообразим, - резко ответил Хаммер, - ни к чему эти домыслы. Ты не обижайся. Просто у нас такие правила.
   - А то я ни разу не знаю! И я не Сашка, - напомнила Шенет, вставая, - это так, между прочим, - она улыбнулась, - хотя ты прав, это походило на заговор, - она откровенно рассмеялась и тронула Хаммера за плечо, - я правда не хотела ничего дурного, - она прошла мимо, но Хаммер остановил ее за руку:
   - Тогда я не скажу тебе того, что сказал бы Сашке.
   - Вот за это спасибо, - она высвободила ладонь и спрятала руки в карманы, - я буду в лаборатории.
   Дверь за ней неслышно затворилась. Хаммер хотел было связаться с Санни, но резко передумал. Не такая уж это была и проблема. Он был уверен, что Шенет и в самом деле не имела намерений сталкивать ребят лбами. К тому же это было не в ее интересах, иначе бы ее высадили на первой попавшейся остановке. "Надо было в свое время так и поступить с Сашкой", - в сердцах подумал Хаммер. Он до сих пор не понимал: до какой степени нужно жаждать власти, чтобы ради этого идти буквально по трупам? "Алекс, Майл, Альфред - тоже ходячий труп..." - он думал об этом постоянно, ни разу, при этом, не слышав разговоров на эту тему от ребят. Тема была наглухо закрыта и он даже догадывался почему: Сашка и Женька знали друг друга с детства. Что могло случиться такого, что их пути так жестко разошлись? А, может, дело вовсе и не в этом. Как-то в разговоре с Ютой Хаммер предположил, что Женька, возможно, переживает сам момент гибели Александры, ведь это Санни ее убил. Но на это Юта лишь рассмеялся:
   - Ты там не был, - сказал он тогда, - у Женьки на лице и капли сожаления не было. А если и была, то только оттого, что она сама ее не застрелила.
   Сейчас Хаммер думал, что Юта, пожалуй, был прав. Более безжалостного человека, который мог уничтожить любого лишь парой брошенных фраз - он еще не знал. Да и Санни никогда не отличался мягкостью характера и излишней покладистостью - тоже еще тот подарочек. Интересно, есть ли в планах ребят вернуть в строй Альфреда? Ведь без него команда была неполной.
   Хаммер поднялся на мостик. Сейчас он командовал кораблем. А командовать "Да Винчи" хотели многие. Но почему-то так все время получалось, что его экипажем были те, кто и права-то летать на нем никогда не имел. И, собственно, почему именно "Да Винчи"? Как получилось, что все им поверили, и они так легко ускользнули с Новой Земли, да еще и на корабле последнего поколения? И не в этом ли кроется тайна встречи ребят и Талоне? Видимо, он ошибся, и Талоне вовсе не старец, отошедший от дел. Это и хотела сказать ему Шенет, но он ее не услышал, озабоченный мыслями сохранения целостности коллектива.
   Хаммер сверился с показаниями бортового компьютера и вновь спустился в свое кресло. Перед ним появилось новое Женькино лицо. Хаммер так отвык от связи через биоком, что поначалу на его раздражающий сигнал даже не реагировал. Сейчас он включился достаточно быстро.
   - Алан, где Санни? Не могу до него достучаться, - сказала она. По ее виду можно было сказать, что она чем-то озабочена и даже взволнована.
   - В тире. Я вижу его на мониторе. К войне готовится, - Хаммер растянулся в улыбке, но Женька на это никак не отреагировала. Видимо, в зарлулу действительно не было чувства юмора либо ее мысли были заняты чем-то более важным, чем отдых.
   - Ясно. Сейчас приду.
   Спустя несколько минут она появилась на мостике, легко сбежав со ступенек. Она и вправду была взволнована.
   - Где Шенет? - осведомилась она.
   - В лаборатории, - невозмутимо ответил Хаммер, наблюдая, как она быстрыми шагами направилась к коммуникатору. Ее лицо было сосредоточенным, а пальцы бегали по панели, устанавливая канал связи.
   - Что-то случилось? - спросил он, не очень-то надеясь на ответ.
   - Пока нет, - ответила она, - но...черт, - она не договорила и с размаху села в кресло, продолжая манипуляции с коммуникатором до тех пор, пока не увидела перед собой Гордона.
   - Что за дело? Нам не желательно сейчас общаться, чего ты меня светишь и сама светишься? - сказал он, не отпуская лишних приветствий и улыбок.
   - Майк, мне нужен закрытый канал, по которому я смогу передать сигнал. И чтобы ЦСОшники его ни в коем случае не засекли. Давай коды, я тебе кое-что перешлю.
   - Что именно?
   - Сам поймешь.
   Гордон молча кивнул, и она так и осталась сидеть в тревожном ожидании. Хаммер с видимым интересом наблюдал за ней, но Женька, казалось, этого не замечала. Она нервно раскачивалась из стороны в сторону в пилотском кресле, теребя кончик носа, пока не обратилась к Хаммеру:
   - Мы можем добраться до Орла быстрее, чем за два дня?
   Вопрос Хаммера застал врасплох:
   - Ну-у, я не знаю. Если только пустить в ход ускоритель... Вы сами-то пробовали?
   - Если бы пробовали - я бы не спрашивала. Посмотри, пожалуйста, что можно сделать, - она повернулась к нему с улыбкой, - я все объясню, только чуть позже.
   "Все объясню позже" или "когда-нибудь": Хаммер чаще всего слышал от Женьки эти фразы и не очень любил, когда они звучали, потому что всякий раз объяснения приносили новые проблемы. Как она только умудрялась их находить? Тем не менее, он кивнул:
   - Сейчас разберусь.
   - Это чтобы тебе не скучно было, - уже более расслабленно улыбнулась она и развела в воздухе руками на его ответ: "С тобой не соскучишься", и тут же переключилась на Гордона, - ловлю коды.
   - У тебя будет тридцать секунд, - сказал Гордон.
   - Успею, - уверенно сказала Женька, - отправляю, - она вставила в разъем коммуникатора накопитель, - пошла передача.
   - Все. Вижу.
   Она еще больше разнервничалась и задала вопрос, который, как заметил Хаммер, хотела задать первым, но задала последним:
   - Как Лаура?
   - Растет. Увидишь - удивишься, - ответил Гордон и добавил, - скучает.
   Хаммеру вдруг показалось, что она сейчас расплачется, но Женька сдержалась:
   - Передай... что мы скоро увидимся.
   - Даже так?
   - Думаю, да. Передача окончена. Смотри, слушай, свяжись с нами как можно быстрее.
   Она разъединила сигнал. Хаммер все еще не понимал, что за спешка.
   - Ну? Разобрался с ускорителем? - поинтересовалась Женька, обратившись к нему. Она выдернула накопитель и убрала в нагрудный карман, проверив, насколько глубоко он в него опустился. Видимо, вещь была ценной.
   - Да что тут не разобраться-то? Только...
   - Надо сказать ребятам, а то некрасиво получится. Что это я тут руковожу, правда? Давай их сюда.
   Именно это и хотел сказать Хаммер. Именно это он и подразумевал под словом "команда". Женька если и действовала в одиночку, то не в ущерб команде. Санни и Шенет появились на мостике почти одновременно. Их взгляд был устремлен на Хаммера, но он указал на Женьку. Она встала, развернувшись к окружающим. Никто ничего не спрашивал, понимая, что она сама все скажет. Десятки раз Женька оказывалась в такой ситуации и каждый раз чувствовала себя неуютно. Но делать было нечего - сама начала. Она не стала томить всех ожиданием:
   - Я подумала, что нам надо скорее добраться до Орла.
   Санни переступил с ноги на ногу, сложив руки на груди. Он явно приготовился слушать. При этом его взгляд заметно потяжелел. Это могло означать только одно: он понял, что это не блажь. Шенет, напротив, посмотрела на Женьку с интересом. Она хоть и знала ее, но все же поверхностно.
   - Мы прилетаем на Юпитер, и пока ты, Алан, будешь реанимировать Юту, - мы втроем кое-куда слетаем.
   - Это плохая идея, - запротестовал Санни, - я против категорически. Я ни за какие коврижки на это не соглашусь, ты меня поняла?
   Он бросил на Женьку строгий взгляд и зашагал с мостика, на ходу закуривая.
   - Санни! - взмолилась Женька, - ну я же не договорила?
   - Я сказал - нет! - он резко развернулся и остановился, - ты вообще понимаешь, что собираешься сделать?
   - Может нам кто-то что-то расскажет? - между Санни и Женькой встала Шенет, - я понимаю, что вы мысли друг у друга читаете, но мы-то этого не умеем! - она смотрела то на одного, тона другого в ожидании ответа.
   - Она, - Санни ткнул в Женькину сторону сигаретой, - собралась в ЦСО!
   - Круто, - Хаммер встал и тоже прикурил.
   - Я так полагаю, - что у тебя есть основания для этого? - Шенет обратилась к Женьке.
   - Есть, - кивнула та, - мне же не мозги поменяли.
   Коммуникатор тонко запищал, вызывая на связь, но Женька осталась на месте.
   - Ты с кем связывалась? - спросил Кент, подходя к коммуникатору и, не дождавшись пока она ответит, недовольно потянул: - Та-ак, понятно. Привет, Майк.
   Гордон появился перед ним, и одного взгляда было достаточно, что он встревожен.
   - Где Женька?
   - Что у тебя? - спросил Санни и по его виду Гордон понял, что она переслала сообщение без ведома Санни.
   - Через сколько вы будете на Юпитере? - он ответил вопросом.
   - Еще не решили, - бросил Санни, метая на Женьку искры.
   - Так решайте быстрее!
   - Так говори!
   - О таком не говорят, а шепчутся. Как определитесь - сообщите.
   Гордон отключился, а Санни повернулся к Женьке. Он был в бешенстве. Вовсе не потому, что она не поставила его в известность. Но потому, что принять ее предложение означало пойти на большой риск. Она это чувствовала, поэтому была абсолютно спокойной. Он в молчании докурил сигарету, затушил и искоса посмотрел на Женьку:
   - Ты понимаешь, что сознательно лезешь в петлю?
   Она помрачнела, но глаз не опустила, выдерживая его пронзительный взгляд.
   - Санни, если мы сейчас будем бояться сделать шаг, так на кой хрен вообще за что-то браться? - она подошла к нему вплотную, держа руки за спиной, демонстрируя свою независимость. - Давай махнем на Адаллон, спрячемся там, подожмем хвосты. Там нас никто не тронет, - Женька наклонила голову на бок, глядя на него снизу вверх, - но ты ни сам не сможешь так, ни меня не удержишь. Ты прекрасно знаешь, что мы должны пойти до конца, так чего ты, Санни Кент, испугался? Лаура в безопасности. Что тебе еще надо?
   Санни с недовольным видом обошел ее и устремил взгляд в обзорное окно. Краски подпространства менялись от почти черного до багрового, от желтого к синему, зеленому к белому. Он видел это сотни раз, но никогда не думал, что так происходит всегда, в любое время дня и ночи, независимо от того, куда и откуда он направлялся. А в его жизни стабильности не было никогда и даже тогда, когда он попытался сделать ее таковой - попытка с треском провалилась. Он шумно вздохнул, не скрывая этот вздох, и вполоборота повернулся к Женьке:
   - Тебе ли не знать, чего я боюсь, - в его голосе она услышала столько любви и ласки, что не удержалась и подошла к нему, взяв за руку. Впервые, не обращая внимания на окружающих, она сказала, не испытывая и доли неловкости:
   - Я очень люблю тебя, Санни. И тоже боюсь. Но иногда нам приходится действовать против воли.
   Он с грустью посмотрел на нее:
   - Ты права. Теперь я заморачиваюсь. И я прекрасно помню, как однажды ты мне говорила, что я брежу, но все-таки думаю, что теперь бредишь ты.
   - Но у тебя тогда все получилось, - мягко сказала Женька, - дай мне шанс.
   - Хорошо, - сказал он после недолгой паузы, повернувшись - давай, рассказывай, что ты придумала.
   Он слегка ее оттолкнул от себя, и Женька начала, как самой ей показалось, издалека, но никто ее не прервал, требуя перехода к делу.
   - Во-первых, я думаю, что на Новой Земле все прошло слишком гладко. Гордон легко установил связь с Шенет, провез нас. Меня не покидает мысль, что все это с чьей-то подачи. Мы встретились с Талоне и он вовсе не тот, кого мы представляли. У него под халатом - пистолет, а в пороге новенькие офицерские ботинки. В таких по улице не гуляют, - она заметила, что Санни удивленно на нее посмотрел. - Ты этого не заметил? А мне сразу в глаза бросилось. Да даже не в этом дело! Вспомни, как мы пришли к Президенту? Мы ему про научные открытия, пользу для человечества, Шенет, а он нас даже не слушал! Разве не странно: "Забирайте Шенет, забирайте "Да Винчи" - пожалуйста! А еще нате вам это..." - она достала из кармана накопитель и повертела в руках, - а я даже не знаю, что это! Но это точно не по профилю микробиологов Кайль! И это озаботило Гордона так, что он собрался прилететь на Юпитер! Уолис точно знал, что перед ним вовсе не ученые, а мы с тобой. И это ему сказал не кто иной, как Талоне. Президент бы никогда не отдал это, - она бросила накопитель на панель коммуникатора, - в руки каких-то микробиологов! Это можно отдать только тем, кому по-настоящему доверяешь! Теперь по факту. На этом носителе - сигнал.
   Она вставила его в бортовой компьютер и на экране появилась тонкая прерывистая линия, изгибающаяся через определенные промежутки.
   - Я посидела в лаборатории, в библиотеке и ничего странного не нашла, кроме одного. Сигнал идет ровно двадцать три секунды. Но если попробовать его воспроизвести в обратном порядке - он не только меняет амплитуду в сторону резких колебаний, но и значительно уменьшается в длительности, - она показала это ребятам, - а еще, если разложить сигнал на слои, получается, что он идет в разных плоскостях, то есть в разных пространственных единицах, что дает ему возможность незамеченным проникать хоть куда: хоть на Новую Землю, хоть на Кетонис, хоть на Адаллон. Как этот сигнал поймали - для меня загадка. Возможно, случайно, но если этот сигнал устойчивый, значит, его испускает устойчивый организм.
   - Постой, постой, - перебил ее Санни, - ты клонишь к...
   - Именно, - утвердительно кивнула Женька, - я клоню к своему докладу.
   - Какому докладу? - в голос спросили Шенет и Хаммер.
   - Еще в госбезопасности я написала доклад о реальности тулонской угрозы для Земли, когда они орудовали на самой окраине Рукава.
   - Подожди, - вновь заговорил Санни, - я помню, ты писала о сигналах, которые скользили с завидной периодичностью по всему Рукаву. Так, по-твоему, тулонцы нас изучали, чтобы хорошенько поддать.
   - Где этот доклад был? - поинтересовалась Шенет. Слушая Женьку, она поняла, что основания для странных заявлений у нее есть.
   - А нигде, - ответила Женька, махнув рукой, - я притащила его Талоне, и он утонул. В смысле, доклад.
   - Он лег на стол Уолису, а потом Миецо, - почесал затылок Санни, понимая, что сейчас он услышит много вопросов.
   - И никто ничего не сделал?! - Шенет, не веря, всплеснула руками и заходила по мостику. - Как же так?!
   - А вот так, - пожала плечами Женька. Ей было даже неинтересно "как", потому что она только что поняла "почему", - вот вам и подтверждение моих слов. Если Уолис читал мой доклад тогда, то теперь понятно не только то, почему он отдал накопитель именно нам, но и то, что он был уверен в том, что это мы, - заключила Женька.
   - Да-а, - потянул Хаммер, - интересно получается - сами мы ни хрена без помощи не можем?
   - Получается, что у нас масса союзников, - улыбнулась Женька, - и даже в ЦСО.
   - Стоп. О ЦСО подробнее, - попросил Санни.
   Женька, наконец, почувствовала себя увереннее. Она приняла более свободную позу, встав так, чтобы была одинаково видна всем.
   - С ЦСО вообще все просто. Смотрите: мы оставляем Алана на Юпитере, а сами на "Да Винчи" летим на Соломон. Земной корабль, на борту - трое ученых опять же с Земли, - мы не вызовем никаких подозрений с учетом того, что такой экземпляр, не обижайся, - Женька перевела взгляд на Шенет, - как наше светило, было бы для него ценным подарком.
   - Ты и меня хочешь втянуть? - округлила глаза Шенет.
   - А зачем ты с нами полетела? Сидеть в лаборатории? Мы тут все в равных условиях!
   Шенет сложила руки в замок и закинула их за голову, глядя с улыбкой в потолок. Да, теперь она явственно понимала, за что Санни любит Женьку.
   - Я согласна на все, - наконец, сказала она.
   - Уважаю, - не кривя душой, ответила Женька, протягивая руку Шенет, и та ответила тем же жестом, - по деталям потом. Теперь главное: зачем нам сдался ЦСО? Во-первых, мы должны дать знать Миецо, что в своей борьбе с Советом он не одинок. Во-вторых, мы должны поддержать его безупречную репутацию, коль скоро его пророчат преемником Уолиса и Талоне нас просил об этом. В-третьих, мы должны вытащить из этого гадючника Харпера.
   - Миецо в президенты?! - недоуменно вскричал Хаммер. - Да вы что?!
   - А что мы? Как мы как поняли, этот вопрос уже решенный и не нами. Сверху всегда виднее. Это мнение Уолиса и Талоне с ним согласен.
   - Ничего себе поворот, - ошарашено проговорил Хаммер, - я в шоке.
   - В таком случае, не известно ли Миецо о вашем чудесном воскрешении? - спросила Шенет.
   - Думаю, нет, - ответила Женька, - в ЦСО сообщать такие сведения было бы сейчас опасно. Поэтому мы должны сделать это сами. И это не так сложно. Гораздо труднее будет вытащить Харпера. Миецо нам в этом не помощник, иначе его сожрет Совет. А Совет с Харпера не слазит. Их в данный момент интересует только одно: как нам удалось попасть на Землю на три года назад и благополучно вернуться обратно. Я больше, чем уверена, что Совет ставит эксперименты над временем. Сколько может - Харпер будет тянуть. Он и так тянет уже два с лишним года, хотя знает, как щелкнуть эту задачку в два счета.
   - Зачем Совету контроль над временем, - спросил Санни, - ты думаешь, они совсем спятили?
   - Я думаю, что Талоне был прав. Совет хочет не власти, как мы с тобой думали, а господства. Для этого ему нужен надежный союзник. И этим союзником может стать только Тулон. В прошлом.
   На мостике воцарилась тишина.
   - Я не чокнутая, - сказала Женька и опустилась в пилотское кресло.
   Все по-прежнему молчали. Слишком уж смелым было заявление. Это действительно походило на бред, но бред настолько логичный, что сомневаться в нем не приходилось.
   - А когда Миецо станет президентом, кто займет его кресло? - вдруг спросил Хаммер. Он казался растерянным. - И почему все-таки Миецо?
   Все ему казалось каким-то нереальным, слишком сложным. Он привык выполнять более простую работу. На то он и был сотрудником "Захвата". На войне тоже было все просто. И даже когда президент Уолис решил избавиться от Херувима, все было гораздо проще. Сейчас он ощутил, как медленно втягивается в нечто большее, чем просто "встряхнуть ЦСО". Это была уже политика. Он смотрел на Женьку и не верил, что все это говорит она, а она уже отвечала на его вопрос:
   - Миецо знает проблемы Земли. Он знает слабые места ЦСО. Но пока он один, а один в поле не воин, он терпит маневры Совета за своей спиной. Когда ряды Центра будут почищены и Миецо станет президентом, ЦСО вновь войдет под земную юрисдикцию. Это не даст ему распоясаться. А пост Миецо займет молодой перспективный руководитель, свято верящий в идеалы, заложенные в уставе ЦСО, - Женька поймала взгляд Санни и кивнула головой, - да, это будет Юта.
   - Ничего себе, как ты фигуры двигаешь, - задумчиво произнесла Шенет.
   - Я люблю шахматы, - легко ответила Женька, - ну так что, мы двое суток летим до Орла или поторопимся? - вопрос повис в воздухе, поскольку все погрузились в раздумья. - В конце концов, все можно переиграть, - она вновь встала, - но не думаю, что мы найдем другую альтернативу.
   Женька повозила пальцем по приборной панели коммуникатора. В какой-то степени весь этот разговор был ей неприятен. Ошибок политика не прощает. А Женьке меньше всего хотелось ошибиться. Она умоляюще посмотрела на Санни, чтобы он принял хоть какое-то решение, и он это сделал:
   - Алан, что у нас с ускорителем?
   Это означало, что в данной ситуации он был полностью на Женькиной стороне. Она облегченно вздохнула.
   - Если запустить на полную мощность, то на Юпитере мы будем через пять часов.
   - Хорошо, Женя, свяжись с Гордоном.
   - Есть, - по привычке сказала она, активируя коммуникатор.
   - Алан, запроси сразу Мортар, как там у них с погодой. Нам нужно место для посадки.
   - Есть, - также ответил Хаммер, приступая к выполнению задания.
   - И в ближайшие четыре часа - все спать. Потеряем бдительность - завалим дело.
  
   Темно-серые свинцовые тучи ветер гнал на запад. В воздухе стояла свежесть и резкий запах озона. Гроза на Юпитере отгремела пару часов назад, и горизонт был чист, на сколько хватало глаз. Каменистая пустыня обрела оттенок мокрого асфальта. Прибитая дождем пыль осела, что делало воздух прозрачным. Шенет ни разу здесь не была, поэтому с интересом осматривала окрестности, спустившись на открытую взлетно-посадочную полосу. Остальные ребята были здесь в третий раз и только Хаммер во второй. При этом воспоминания о посещении Юпитера были, скорее, тягостными. Женька тяжело вздохнула, смахивая с лица последние капли дождя, и подняла воротник летного комбинезона - ветер был пронизывающим.
   На планете только-только начинался рассвет. Арес еще не поднялся из-за тонкой линии гор на востоке, а отроги гор Вечности, вздымающихся под самое небо за куполом Мортара, уже окрасились к красный цвет, отбрасывая длинные тени, накрывшие город, словно крылом исполинской птицы.
   - Что скажем? - спросил Хаммер. Он уже стоял на взлетном покрытии, ощущая ни с чем не сравнимое чувство твердой земли под ногами.
   - По ходу пьесы, - спустилась за ним Женька, - будем импровизировать.
   - Как всегда! - Хаммер покачал головой.
   В предрассветной прохладе ему было не совсем уютно. Однако это вряд ли было истинной причиной его беспокойства. К ним приближался мобиль. Можно было не сомневаться, что это Энтони Хоурс - бессменный мэр Мортара, друг Джона Майла и Юты. Женька почувствовала неприятный холодок. Когда хоронили Майла, Энтони стоял рядом с ней и в какой-то момент выронил: "Вы опасная женщина и приносите много горя". Она знала, что он хотел сказать еще: "Если бы вы его не забрали отсюда, он был бы жив". Возможно, это было так. Теперь они вернулись сюда, чтобы забрать Юту. Для Хоурса это могло быть плохим предзнаменованием.
   Мобиль подъехал, и она толкнула Хаммера вперед: "Он должен тебя помнить". Хаммер вышел навстречу, приветствуя Хоурса. Около минуты они беседовали, затем обнялись.
   - Есть контакт! - довольно проговорила Женька.
   - Ты знала, что так будет? - поинтересовалась Шенет.
   - Нет, конечно.
   Они спустились на взлетку. Последним "Да Винчи" покинул Санни. Втроем они подошли к Хаммеру и Хоурсу. Последний добродушно развел в воздухе руками, демонстрируя радость:
   - Друзья моих друзей - мои друзья!
   Хоурс пригласил их в мобиль и повез по направлению к мэрии, спрашивая:
   - Какими судьбами?
   Он обратился к Хаммеру, не переставая приглядываться к его компании.
   - Да вот, решил Юту навестить. Нам по пути тут всем было.
   Хоурс понимающе кивнул головой:
   - Прими мои соболезнования.
   - Что уж там, - ненаигранно вздохнул Хаммер и задал вопрос, который уже давно волновал всех и даже Шенет, - как Юта?
   - Плохо, - прямо ответил Хоурс. Женька, сидя на заднем сидении, крепко сжала руку Санни, - как прилетел сюда, так и все. Я к нему и так, и сяк, а он молчит, подавленный, как когда-то Майл прилетел. Такой же потерянный. Но Майл хоть повзрослее был, ума побольше, а этот... - Хоурс поморщился в гримасе страдания, которая была вполне искренней, - молчит и пьет с утра до вечера.
   - Пьет? - не удержалась Женька, и в ее голосе Хоурс уловил нотки тех же чувств, что испытывал сам.
   - А вы знакомы?
   - Нет, Алан много о нем рассказывал.
   - В общем, я сначала-то и не понял, что к чему, а потом пришло сообщение с Соломона. Нам же до них вон, рукой подать, - он махнул в сторону неба и вздохнул.
   - Что сообщили-то? - спросил Хаммер.
   - Да как, что кетонийцы разбомбили Пилат, погибли люди... Только Ричи как-то в своем угаре проговорился, что, мол, это он во всем виноват. Вот тут я и понял все. После войны и гибели Майла, ближе, чем Женя и Санни у него никого не было, - Хоурс остановил мобиль около крыльца, - а теперь Ричи каждое утро просыпается, надирается как скотина. Пьет и ничего не ест, пока не упадет. Потом все по новой.
   - Давно он в этой коме?
   - Говорю же, как прилетел. У меня сердце кровью обливается. Он себя угробит. И если ты собрался вытащить его из этой комы, то у тебя вряд ли получится. Ему только чудо поможет.
   Они вошли в помещение мэрии.
   - А вы, кстати, - он обратился к ребятам, - к нам на долго?
   - Нет, - ответил Санни, - наш путь лежит в ЦСО. Мы с научной целью.
   - Ученые?
   - Микробиологи.
   - Понятно. Когда летите?
   - Через пару часов.
   - Ты останешься? - Хоурс спросил у Хаммера.
   - Да, на пару дней.
   - Тогда вот что...
   Идея Хоурса была предельно проста: попить чаю, немного передохнуть с дороги. Однако это не затянулось и Шенет искренне недоумевала: как у Женьки так ловко получается добиться того, что она хочет? Уже скоро они ехали в логово, в котором обложился Юта. Буквально пара фраз и Хоурс искренне поверил в то, что раз уж они здесь, то непременно должны хотя бы попытаться помочь человеку, попавшему в беду. Он даже нашел резонным ее заявление о том, что Ричи должен встряхнуть не старый друг и даже не тот друг, который напомнит о свежей потере, а люди посторонние. Ее уверенность в том, что это может сработать, вселило уверенность и в Хоурса.
   - Только предупреждаю сразу: зрелище не из приятных, - Хоурс потер виски, - я устал с ним бороться. Вы просто не знаете, что он за человек, - эти слова были обращены к Санни.
   - А что он за человек?
   - Веселый, задорный, умный. Ему бы по-хорошему под крыло женское, а он все мотался по галактике. ЦСОшник конченный. Все за справедливость боролся. А где он ЦСО сейчас, когда человек пропадает?
   - М-да, - потянул Санни, лишь на мгновение переглянувшись с Женькой, взгляд которой был таким тяжелым, что он буквально ощутил, как больно хлестнули по ней слова Хоурса.
   Они вошли в гостиницу, где жил Юта. Современное двухэтажное здание несколько выбивалось из архитектурных традиций местных жителей, но здесь, как правило, останавливались те, кто пребывал в Мортар не на долго - торговцы. Контингент постоянно менялся, и Юту это вполне устраивало. Он не собирался никому мозолить глаза, а что касается персонала, то им не впервой, потерпят.
   Едва Хоурс появился в дверях, как к нему поспешил администратор и с виноватой улыбкой указал на дверь с надписью: "бар". Хоурс покачал головой и посмотрел на чалы. Без четверти девять. Утра.
   - Со скольки он там?
   - С вечера.
   - Не спалось, - проговорил Хоурс. Он посмотрел на Санни и тот прочитал на его лице разочарование, - вот видите, а я ведь каждый день с ним разговариваю, когда он в себя на время приходит!
   Раздосадованный, он хлопнул себя по карманам пиджака, поправляя их бессмысленным автоматическим жестом:
   - Даже неудобно как-то. Зачем я согласился?
   Теперь он пребывал в смятении. Притащить незнакомых людей сюда было с его стороны глупостью. Но с другой стороны, они друзья Хаммера, а разве друзья связываются с непорядочными людьми? Хоурс еще по дороге в мэрию заметил некоторую напряженность, с которой держалась эта пара - мистер и миссис Кайль. Что-то неуловимо знакомое было в них. Нет, не во внешности, а во взглядах, в манере общения. И как они лихо его крутанули, что он бросил все и поехал к Юте? Незаметно его заставили думать так, как это было нужно этим людям.
   Он резко развернулся и пристально посмотрел Анне Франческе Кайль прямо в глаза. У него была прекрасная зрительная память. Но перед ним стояла незнакомка, отдаленно напоминавшая кого-то, кого он знал или видел когда-нибудь? Хоурс понимал, что пауза затягивается, и нужно было либо идти вперед, либо отупить назад. До конца он еще не осознал, что ответ на заданный самому себе вопрос крутится совсем близко, но решил идти вперед. В конце концов, Юте явно была нужна помощь и раз уж он здесь, то развернуться и уйти просто нельзя. Ведь он - настоящий друг! Хоурс перевел взгляд на администратора и коротко произнес:
   - Мы сами.
   Не теряя времени, он прошел, открыв дверь в бар и, обмякнув, сел на первый попавшийся стул с безнадежным видом. В сумрачном помещении был только один посетитель. Его столик был заставлен бутылками, а сам он, держа в одной руке недопитый стакан, уткнулся лбом в другую. Санни подошел к нему и слегка тронул за плечо. Рука выпустила стакан, он опрокинулся, и его содержимое медленно полилось на пол. К столику поспешил официант. "И это будущее ЦСО", - цинично подумала про себя Шенет и взглянула на Женьку. Она стояла бледная, держась за спинку стула, на котором сидел Хоурс. Хаммер опустил голову. Если бы ему кто-то сказал, что Юта так может - он бы ни за что не поверил. Санни перекинулся парой фраз с официантом и закинул Юту на плечо:
   - Куда нести? - кивнул он Хоурсу.
   Тот торопливо подскочил:
   - На второй этаж.
   Он смотрел, как друг детства беспомощно болтается, свесив руки, вдоль спины человека, который его нес. Хоурс был уверен, что так себя может вести только тот, кто отлично знал Юту. Его сердце заныло, и он невольно приложил к нему руку, пытаясь унять боль. Заметив это, Женька подала ему свою руку в качестве опоры. Хоурс выдохнул:
   - Спасибо.
   - Было бы за что, - ответила она, слегка улыбнувшись, и его вдруг осенило. Он сильнее стиснул грудную клетку от резкой боли, которая также резко отступила. Хоурс поднял на Женьку взгляд:
   - Я знаю, кто вы, - медленно проговорил он.
   - Вам же нужно было чудо, - дружелюбно проговорила она, - и на этом стоп.
   Распространяться на эту тему ей не хотелось. Он понимающе закивал, не понимая на самом деле ничего и, выпрямившись, пошел вслед за Санни. Теперь он знал, кто это и почему они были так непринужденно настойчивы в желании помочь Юте.
   В темноте коридора одноместного номера Санни запнулся о бутылки. Они громко зазвенели.
   - Твою мать, - выругался он, - кто-нибудь, откройте шторы в этом склепе!
   Шенет поспешила исполнить просьбу, а Женька скомандовала:
   - Давай его сразу в ванну.
   Она прошла вперед, открывая воду.
   - И вызовите уборщика! - уже из ванны выкрикнул Санни, закрывая за собой дверь, - Тяжелый... - сказал он уже тише, сваливая Юту прямо на пол. Тот даже не пошевелился, - а несет-то как...
   - Так пить столько, - усмехнулась Женька, - давай, клади его в ванну, будить будем.
   - Прямо в одежде?
   - Пусть ему стыдно будет. Тоже мне, будущий директор ЦСО, - поморщилась она и попробовала рукой воду, - в самый раз, - она включила душ, - я серьезно, давай.
   Санни осторожно усадил Юту в ванну, а сам сел на бортик:
   - Что, Хоурс догадался?
   - Конечно.
   - Тьфу, черт, к чему этот весь маскарад вообще?
   Женька стояла рядом и методично поливала Юту холодной водой:
   - Кто нас знает - тому не сложно все понять. А кто дел особо не имел - тот и не поймет. И если бы мы так не рвались к Юте, то Хоурс бы тоже ничего не заподозрил.
   - Придумала ты тоже с этим ЦСО...
   - Знаю. Но до сих пор нам везло. И с нами, как отвлекающий маневр будет Шенет.
   Юта пошевелился, мотнув головой.
   - Давай, Ричи, просыпайся, - Женька наклонилась и похлопала его по щекам.
   Он чуть приоткрыл глаза и махнул рукой, прогоняя видение.
   - Ну, давай, Ричи! - она позвала его громче.
   Он снова закрыл и открыл глаза, не изменив своего положения.
   - Бесполезно, - сказал Санни, - это пока не проспится.
   - Ничего, у него организм молодой, - возразила Женька, - проснется.
   Она направила душ прямо на голову Юты, наблюдая, как струи воды стекают по его лицу и почему-то улыбнулась. Заметно осунувшийся, с недельной щетиной он выглядел как-то нелепо и смешно. Почувствовав, наконец, дискомфорт, Юта открыл глаза. Его взгляд некоторое время блуждал, затем остановился на лицах Санни и Женьки.
   - На-ка, выпей, - Санни протянул ему на ладони две таблетки и подал стакан воды, - легче станет.
   Юта сморщился и ничего не ответил.
   - Не ерепенься, Ричи, пей, - сказала Женька.
   Его лицо вдруг по-детски задергалось и из глаз полились слезы. Он пространно махнул рукой и уронил голову на руки.
   - Ну-ну, - Санни ласково потрепал его по мокрым волосам, - успокойся, все уже закончилось.
   Юта содрогался, громко шмыгая носом. Потом, наконец, поднял голову со счастливой улыбкой:
   - Вы самые везучие люди на свете!
   Он встал, и потоки воды с плеском хлынули с его одежды. Он утер мокрое лицо рукавом и крепко обнял Санни и Женьку, прижимая к себе. Они приняли этот порыв, не сопротивляясь.
   - Давай, приводи себя в порядок, - шепнула Женька.
   Они вышли из ванны, отряхивая с себя капли воды от мокрых объятий. Комната была залита светом, уборщик заканчивал свою работу. Воцарившаяся чистота сразу бросалась в глаза.
   - Ну что? - осведомился Хоурс.
   - Сейчас будет, как огурчик, - ответил Санни, обернувшись.
   В дверном проеме стоял виновато улыбающийся Юта в халате и с полотенцем на голове. Выглядел он значительно лучше. После двух таблеток антихмеля он твердо стоял на ногах. Единственное, что его выдавало - это красные глаза и разящий запах перегара.
   - Я вернулся, - произнес он.
   Хоурс сорвался с места и кинулся к Юте. Он тряс его за руки, хлопал по спине, не переставая приговаривать:
   - Ты... ты, засранец! Ты мне всю кровь выпил! Ты что же делал! Что творил!..
   Юта терпеливо сносил все его любезности неуверенно улыбаясь, и кивал головой, полностью соглашаясь со всеми его нравоучениями.
   - Ладно, - Санни развернулся к Шенет, показывая, что пора идти, - миссия выполнена, а теперь нам пора. Не будем тянуть время. Ричи, Алан останется на несколько дней на Юпитере. С минуты на минуту сюда же прибудет Гордон. Он расскажет тебе длинную историю.
   - А вы?
   - А мы вытащим Харпера.
   Глаза Юты расширились, но он увидел предупредительный знак Хаммера и промолчал. Шенет, Женька и Санни решительно направились к выходу. Хоурс поспешил за ними:
   - Ричи, я еще вернусь, проконтролирую! - бросил он через плечо и вышел вслед за ребятами.
   Какое-то время он шел молча, затем не выдержал:
   - Не получится так, что вы скомпрометируете Мортар в глазах ЦСО как пособника заговорщикам?
   Его тревога была вполне обоснована. Как глава полиса, Энтони Хоурс не хотел бы осложнять отношения с ближайшим соседом. Он уже успел понять: с ЦСО лучше не ссориться. Хоурс не знал причин столь необычных перемен, произошедших с Санни и Женькой, но был уверен, что это неспроста с учетом того, что он слышал в пьяном бреду Юты о причастности ко всему ЦСО. К тому же прибытие на Юпитер неизвестного ему Гордона тоже несколько смущало. Ведь его, как мэра, никто не спросил: хочет он этого или нет. Сани постарался его успокоить:
   - Я понимаю, но уверяю вас, что повода мы не дадим. Во-первых, Гордон - надежный человек. Во-вторых, мы выйдем из подпространства к ЦСО в точке, как если бы мы летели с Новой Земли и на вас никакого подозрения не падет. И, в-третьих, ребята пробудут здесь совсем недолго. Юте все равно нужно несколько дней, чтобы окончательно придти в себя и все переосмыслить. Будет лучше, если в этот момент с ним рядом окажутся те, кого он знает, кто его не раз выручал и на кого он может положиться, как на настоящего друга.
   С последним утверждением Хоурс никак не мог поспорить.
   - У меня только одна просьба, - сказал Санни, - когда Гордон будет здесь, примите его, пожалуйста, как друга.
   - А вы что, его не дождетесь?
   - У нас мало времени. Нам нужно добраться до ЦСО ровно во столько, сколько бы времени ушло на полет без ускорителей. Они вполне могут запросить время старта, чтобы убедиться, что мы те, за кого себя выдаем.
   Хоурс посмотрел в даль. Туда, где из-за горизонта поднялся раскаленный Арес. Внутреннее беспокойство ушло, уступив место душевному умиротворению. Даже дышалось свободнее. Не то на улице потеплело, не то свинцовые тучи больше не нависали над головой, не то это было следствие искренней благодарности за возвращение Юты к жизни. Хоурсу было даже страшно подумать о том, что было бы, если бы ребята не пришли на помощь. Это было действительно чудо. Хоурс глянул на Арес, прикрыв глаза рукой:
   - Сегодня будет чудная погода, - сказал он, - И я сделаю то, о чем вы просите.
   "Да Винчи" вынырнул из ворот и был остановлен сигнальными огнями. Ничего странного в этом не было. Напротив, обычное дело. Соломон, превращенный в орбитальную станцию Пилата, висел гигантской конструкцией, затмевая собой своего большого хозяина. Тот, кто впервые это видел, испытывал чувство преклонения перед человеческим гением, спроектировавшим этот колосс. В свете Ареса вся конструкция медленно вращалась, поблескивая в его лучах накопителями энергии. При всем отношении к самому ЦСО Женька откровенно восхищалась его способностью так развиться менее чем за век своего существования. Обитаемые планеты Рукава принадлежали не одному десятку населяющих их народов, а здесь целой планетой и ее двумя спутниками владел один ЦСО. Его могущество было неоспоримо. Неудивительно, что в недрах богатой материально и информационно организации зрели амбиции.
   Ребята ожидали разрешения на посадку. Они были спокойны. У них был большой кусок вкусного пирога - Шенет Росс. Эту приманку, как они рассчитывали, в первую очередь, должен проглотить Совет. Харпер-Харпером, но от добровольных услуг самой Шенет Росс он вряд ли откажется. И пока Совет будет выяснять, чем же ЦСО заслужил столь высокую честь, можно попытаться вырвать юного гения из плена пока еще не слишком поздно.
   Женька вдруг почувствовала знакомую боль в висках и легкое головокружение. Она не удержалась и села в кресло, прикрывая нос рукой. Шенет уже подавала салфетки. Женька запрокинула голову, вытирая руки от неожиданно хлынувшей крови. Санни остался на месте, коротко спросив:
   - Что?
   - Зарлулу здесь...
   Ответила она и судорожно схватилась за голову, зажмурив глаза. Ее рвануло вперед, и кровь из носа полилась прямо на пол.
   - Черт, только этого еще не хватало, - процедил Санни, моля бога, чтобы в этот момент ЦСО не запросил визуализацию контакта.
   - Может, увести ее отсюда? - осторожно спросила Шенет, придерживая Женьку за плечи, пока та молчаливо корчилась от боли, стискивая голову, ощущая, как мозг буквально закипает изнутри.
   Санни глянул в ее сторону. Женька умела терпеть боль. И рожала она тоже молча. Он помнил, как ходил взад-вперед по больничному коридору, меряя его десятками тысяч шагов, как в палату входили и выходили врачи, а оттуда не доносилось ни одного звука. Он сжимал руки до побеления, пытаясь вслушаться в происходящее за закрытой дверью, подходил к окну в конце длинного коридора, ничего за ним не видя, вглядываясь в лица проходящих мимо врачей, а они как будто ничего не замечали, выполняя свою ежедневную работу. Те четырнадцать часов, которые он провел в коридоре, показались пыткой. И только когда ночную тишину разрезал пронзительный детский крик и его, наконец, пустили в палату, он понял, что все это время просто не понимал, что происходит. Что его нервы ничто по сравнению с рождением новой жизни! Он гладил Женьку по взмокшим волосам, целовал в соленые от слез глаза, не в силах сказать ничего, и только ощущая, как задыхается от счастья, держа на руках крошечный комочек новой жизни - его дочь...
   Сейчас ему хотелось сделать то же и попытаться забрать хотя бы часть той боли, что она испытывала, но он не мог выпустить ситуацию из-под контроля.
   - Увести? - повторила свой вопрос Шенет.
   - Нет. Справится.
   Шенет мотнула головой в знак непонимания и склонилась над тяжело дышащей Женькой. Та вцепилась руками в подлокотники, со скрежетом стискивая зубы. Странно, но сам Санни ничего не ощущал. С некоторых пор он заметно успокоился. Лишь иногда он просыпался в ужасе посреди ночи, и ему казалось, что он снова переживает ту страшную боль, доставшуюся от мебиан. Это была еще одна закрытая тема, о которой они с Женькой никогда не говорили, предпочитая забыть, что они оба - Посланники разных миров.
   Более двух лет это клеймо, а по-другому они и назвать никак не могли, не давало о себе знать, и Санни предполагал, что все закончилось. Что им было предначертано - исполнено. Оказалось - нет. Женьку тянуло в ЦСО, он это видел и понимал, что, вероятнее всего, прибыли они сюда не случайно. Но что делают здесь зарлулу? Ведь у них с ЦСО точно не было ничего общего. Или это тщательно продуманный маневр, о котором Женьке еще неизвестно? Санни вдруг подумал о том, что все это произошло именно после того, как Женька передала на Адаллон загадочный сигнал, о котором, по словам Гордона, даже вслух не говорят.
   Шенет не обременяла себя загадками. Она пыталась хоть как-то облегчить Женькино состояние, но та с силой отталкивала ее руки. Когда-то Шенет своими глазами видела, что такое, когда проступают отметины Посланника. В свое время это пережил Санни, и она понимала, почему он так отреагировал сейчас. Потому что это было невозможно остановить. Можно было только молча наблюдать. Закусив губу и зажмурившись, Женька еле слышно застонала. На ее висках проступили кровавые раны, которые Шенет так старательно скрыла, и она постепенно затихла, приходя в себя.
   - Живая? - спросил Санни, и Шенет поняла, что ему было по настоящему тяжело смотреть, как Женьку изводит боль и осознавать, что сделать он ничего не может.
   - Нормально. Шенет, дай салфеток. Побольше.
   Шенет спешно подала ей салфетки. Женька встала и, пошатываясь, спустилась с мостика, подойдя к пилотской кабинке. Некоторое время она стояла около нее, оперевшись на вытянутые руки, затем, не спеша, открыла, придвинув лицо поближе к крохотному зеркальцу.
   - Ч-черт, - сквозь зубы процедила она, прикасаясь влажной салфеткой к вискам и морщась от пронзительной боли, - не вовремя-то как...
   - Женя, поторопись, - громко сказал Санни, чтобы она услышала, - через минуту визуальный контакт.
   Она, как смогла быстро вытерла нос, в мыслях поблагодарила покойную Анну Кайль за то, что она носила прическу с прикрытыми висками и поднялась обратно. Санни встретил ее взглядом, заметив который Шенет почувствовала себя лишней. Ей стало неловко, и она отошла в сторону, пропуская Женьку вперед. Та прошла легкой походкой, казалось, не испытывая ни капли неприятных ощущений. Но это было не так. Жгучая боль в висках разливалась с каждым ударом сердца. Встав рядом с Санни, Женька крепко стиснула его руку. Он сжал губы и на несколько секунд прикрыл глаза. Шенет поняла, что Женька каким-то образом передавала ему свои ощущения, делилась с ним своей болью, чтобы просто не упасть в самый неподходящий момент. Затем она резко отдернула руку и облокотилась на панель коммуникатора, свесив голову вниз.
   - Легче? - спросил Санни и, получив удовлетворительный кивок, задал еще один вопрос. - Ты что-то узнала?
   Она посмотрела на него, затем перевела взгляд на Шенет:
   - Я была права насчет экспериментов ЦСО. Здесь такое затевается...
   - Забудем пока об этом. Здесь, как знаешь, у стен есть уши.
   - Вряд ли забудем. Мы в самом центре событий, - Женька вздохнула и выпрямилась. - Как всегда, - грустно добавила она.
   На сигнал коммуникатора Санни ответил без задержки. Идентификация прошла достаточно быстро. И вскоре "Да Винчи" мягко тронулся с места, начав маневр для посадки в транспортном отсеке.
   - Я чувствую, что, сделав меня приманкой, мне же и аукнется, - произнесла Шенет. Отчего-то она чувствовала себя неуютно. Не то это действительно было предчувствие, не то ей передалось то негативное отношение, которое, не скрывая, испытывала к ЦСО Женька.
   Ей никто не ответил. Она осталась наедине с собственными мыслями, наблюдая, как плавно минует корабль контрольный пост, двигаясь навстречу огромным воротам, которые его проглотят и выпустят только с разрешения, а не по желанию. Шенет вдруг четко осознала, что Санни был изначально прав, отговаривая Женьку от этой затеи. Она слишком самонадеянна. Шенет же привыкла к расчетам и точности. Как она успела уже прочувствовать, в действиях Санни и Женьки не было четкой логики, не было какого-либо плана, которого они хотя бы примерно придерживались. Они оба шли по какому-то наитию, и пока это срабатывало. Но что будет, если чутье их однажды подведет? Ведь такой момент едва не наступил на Пилате, если бы Адаллон не перехитрил ЦСО! Она была уверена, что такому везению рано или поздно придет конец и боялась, что этот момент наступит именно тогда, когда она дала немое согласие на участие в этой авантюре. По-другому назвать попытку спасения Харпера она не могла. К тому же она явственно ощутила, что ее используют. Поначалу она даже хотела наотрез отказаться и остаться на Юпитере, но потом вспомнила слова Женьки о том, что раз она сама решила лететь с ними, то уж никак не в качестве бесценного балласта.
   "Да Винчи" сбавил скорость и теперь облетал Соломон. Пилат остался далеко справа и на мгновение скрылся за Соломоном, открывая не совсем привычный вид. На расстоянии удара ребята увидели три адаллонских корабля, несоизмеримо больших размеров чем "Да Винчи", с огненно-красными флагами. Затем они заметили еще два.
   - Что это? - спросила Шенет.
   - Не знаю, - ответила Женька.
   Она солгала. Ей ли не знать, что означают эти негаснущие знамена?
   - Ощущение такое, что ЦСО у них на прицеле.
   - Зарлулу не начинают ходить первыми.
   Шенет поняла, что большего от нее не добьешься. Ей стало обидно и она подумала: может, также обидно было и Сашке? Однако, это только с точки зрения, если относиться к Женьке, как к человеку. Сашка так и делала. Но Женька человеком не была и Шенет это знала. Обижаться на зарлулу себе дороже выйдет. Поэтому она замолчала и лишь наблюдала за посадкой "Да Винчи".
   Корабль замер на кильблоках и Санни отключил питание, погрузив его во мрак, оставив лишь световые дорожки по ходу их следования. Он вышел первым, помогая Шенет и Женьке спуститься вниз. К ним уже спешил офицер в черной форме ЦСО, по всей видимости, провожатый:
   - Господа ученые? - осведомился он, пожав им всем троим руки, - добро пожаловать на Соломон, в сердце ЦСО!
   - Спасибо, - за всех ответила Шенет, первой вступив в игру.
   Она с видимым интересом осматривала помещение ангара, а заодно успела бросить незаметный взгляд на ребят. На лицах Натана и Анны Франчески Кайль тоже читался живой интерес, ведь они были здесь впервые!
   И разместили в удобном гостиничном комплексе. Все-таки периодически ЦСО гостей принимал. Однако зарлулу здесь не было. Женька это точно знала. Здесь они никогда не примут положение гостей - это раз, сейчас, скорее всего, они находятся в зале переговоров с руководством ЦСО - это два, и они знают, что Женька тоже здесь - это три.
   - Располагайтесь, - учтиво сказал офицер и Санни про себя отметил, что он ему не знаком, - как только директор освободится - за вами пришлют. Комплекс небольшой, но здесь есть куда сходить. Можно просто отдохнуть.
   Получив в ответ слова благодарности, он удалился, предоставив гостей самим себе. Они, приветливо поулыбавшись друг другу, разошлись по соседним номерам. Санни бросил электронный ключ на прикроватную тумбочку и лег на кровать, закинув руки за голову:
   - Уютно, - сказал он, окидывая взглядом предоставленное им временное жилье: кровать, визор, стол, пара стульев, охладитель с напитками.
   - Я приму душ с дороги, - Женька скрылась за дверью ванной.
   Она открыла воду и села на бортик, приняв позу ожидания. Поведение Санни было ей понятным. С кровати было удобнее всего разглядеть номер. Но это Санни меньше всего интересовало. Он думал о другом: куда ЦСО понатыкал камер? От скуки Женька принялась разглядывать ванную. По ее расчетам, Санни должен был через минуту появиться здесь. Она не ошиблась. Он зашел, плотно закрыв за собой дверь. Это подозрения не вызовет, они же семейная пара! Женька встретила его вопросительным взглядом и сразу ответила:
   - Здесь чисто.
   - Там три камеры. Комната, как на ладони.
   - Значит, будем соблюдать рамки приличия, - пожала плечами она, - хорошо хоть здесь не поставили.
   - Ну, пару раз поцеловаться придется, - улыбнулся Санни, - а то попадем в нечаянный интерес. Скажут, что за муж с женой, которые друг к другу не подходят?
   Он привел возле нее на корточки и погладил подаренное им кольцо, которое Женька носила, не снимая. Санни обнял ее ноги и положил голову на ее колени. Она запустила пальцы в его волосы, нежно их перебирая.
   - Ты думаешь, волшебное имя Шенет Росс откроет перед нами все двери? - спросил он, не боясь быть услышанным посторонними. Даже если Женька что-то проглядела, шум воды заглушит их разговор.
   - Я думаю, она сама преподнесет нам Харпера. Главное - вовремя убраться.
   - Хочешь обвести ЦСО вокруг пальца? А если не получится?
   - Получится. Здесь зарлулу и они здесь не спроста. Но явно не с дружеским приветом. Они ведут какие-то переговоры или предъявляют требования, что более вероятно.
   - Что за требования?
   - Без понятия, но когда они выстраивают корабли в боевом полукруге, да еще с флагами - это очень плохой знак. Мы можем попасть под замес.
   - Но они знают, что ты здесь. Они не будут тобой рисковать. У вас же сильное братство. Не то, что у нас, людей.
   - Это да, мы верны до конца, - задумчиво произнесла она. Перед глазами опять всплыл образ Александры и пропал, - я думаю, нам не надо отсиживаться по комнатам. Чем больше мы на виду, тем лучше. Нам же нечего скрывать.
   - Да, конечно, пойдем, покажем Шенет, как живут гости ЦСО.
   Он вышел первым, оставив Женьку. Она подошла к зеркалу и провела по его запотевшей поверхности рукой, глядя на свое отражение. Почему она не сказала Санни, что боится? Боится проиграть, боится вновь почувствовать адскую боль, боится того, что она - Посланник. Она ощутила себя такой слабой и незащищенной, ведь на самом деле ей нужно было только одно: быть рядом с Лаурой и с ним, Санни, просто быть женщиной, а не играть роль, которую она на себя взвалила. Женька ополоснула лицо холодной водой, намочила полотенце и приложила его к вискам, почувствовав облегчение. Боль постепенно утихала. Да, зарлулу знали, что она здесь. И будут искать контакта. Но как это сделать незамеченными? Хотя, при желании, можно было устроить и это.
   Холодная вода придала бодрости, и она вышла в комнату. Она была готова к своей игре и решительно направилась к двери, пройдя мимо Санни, расправляя плечи. Однако он одним движением резко развернул ее к себе, и она оказалась в его сильных руках. Ни слова ни говоря, он завел Женькины ладони за спину, крепко сжимая, лишив ее способности к сопротивлению, и погрузился в ее влажные губы. Это не был поцелуй на камеру. Это был поцелуй, полный страсти и желания, которые испытывал Санни каждый раз, оставаясь с Женькой наедине и остановиться в такие минуты им обоим было сложно. Женька подалась вперед, готовая забыть о рамках приличия, о которых сама же и говорила. Но он не выпустил ее ладоней, диктуя свои условия.
   В дверь тихо постучали. Он с трудом оторвался от ее губ, и она приложила голову к его груди, слушая бешеное биение сердец. Стук в дверь настойчиво повторился. Санни, наконец, освободил Женьку:
   - Это Шенет, - сказал он, облизывая губы, и шумно выдохнул, пытаясь успокоиться.
   Женька открыла. Это была действительно Шенет. По лицу Санни она поняла, что пришла не вовремя.
   - Я просто хотела предложить прогуляться...
   - Да, мы тоже, - поспешно ответила Женька, делая шаг вперед, вытолкнув Шенет в коридор, давая Санни несколько секунд, чтобы прийти себя, - пойдем туда, где людно.
   Гостиничный комплекс, казалось, жил своей отдельной жизнью. Несмотря на то, что практически каждый шаг приезжих был известен, все они чувствовали себя вполне комфортно - ЦСО об этом позаботился. Камеры были искусно спрятаны, так что несведущим казалось, что их будто бы и не было. Персонал - сплошь в штатском и было непонятно: с кем ты поздоровался, кто на тебя посмотрел, с кем разговорился. Гостей ЦСО это вполне устраивало, ведь среди них не было тех, кто был на нелегальном положении. Поэтому в этой части базы ЦСО всегда царило дружелюбие. Непринужденно ребята шагали в самый центр - место, где всегда было людно. В большом полусферическом помещении умещалось просторное кафе, кинозал и голографический парк для прогулок.
   - Парк или кафе? - спросила Женька. Кино, как вариант, она почему-то не рассматривала.
   - Парк, - сказала Шенет.
   - Подождите тогда, я только кофе возьму.
   Заполучив горячую кружку в одном из автоматов и отхлебнув глоток, она направилась к ожидавшим ее ребятам и вдруг заметила, как к ним приближаются двое: мужчина и женщина. Женька прибавила шаг.
   - Натан! - незнакомец всплеснул в воздухе руками. - Вот это неожиданность!
   "Черт...", - пронеслось в голове Шенет. В теории она представляла, что такая встреча возможна, но только не здесь, не в ЦСО. Она напряглась, но в то же время отметила, что Санни проявил изрядную долю выдержки. Он непринужденно поздоровался:
   - Надо же! Какими судьбами?
   Теперь она начинала понимать, за что их так ценил Талоне. Мужчины обменялись несколькими дежурными фразами и Санни приобнял Шенет осторожно, но настойчиво, заставив ее встать ближе к нему:
   - Это Шенет Росс, знакомьтесь, - представил Кент.
   Она, улыбаясь, протянула руку для приветствия и обратила внимание на Женьку, которая оживленно беседовала с женщиной.
   - Работа, работа отнимает все время! - говорила Женька.
   - Не поверишь, и мы тоже увязли, - вторила ей собеседница, - хоть здесь неожиданно увиделись! - радуясь встрече, она взялась за Женькину ладонь. Та пошатнулась, впившись глазами в собеседницу, не сводя при этом улыбки со своего лица, и словно застыла на мгновение. Уже скоро они прощались, обещая обмениваться письмами. Знакомые семьи Кайль вскоре скрылись в лифте, и Санни поспешил подставить Женьке руку, за которую она уцепилась так, будто бы ей было тяжело стоять.
   - Шенет, возьми кофе, - Санни передал ей кружку и быстро спросил, - может, в кафе?
   Женька молча кивнула.
   - Кажется, пронесло, - выдохнула Шенет, сидя за круглым полупрозрачным столиком в самом центре зала. Санни дал ей понять, что здесь можно говорить.
   - В каком смысле? - поинтересовалась Женька, увлеченно разглядывая меню.
   - Ну эти, - она махнула головой в сторону лифта.
   - Это были зарлулу, Шенет, - не отвлекаясь, произнесла Женька и подняла на нее взгляд.
   Та недоверчиво посмотрела на нее, потом на Санни и откинулась на спинку стула:
   - Так это был спектакль?
   - Да, - жестко ответила Женька, - Санни пододвинул тебя поближе, чтобы ты закрыла камере обзор, и никто не заметил передачу информации.
   Шенет вспомнила момент соприкосновения рук и поняла о чем идет речь:
   - И это было запланировано?
   - Ты знаешь ответ, - она опять опустила взгляд на меню, делая электронный заказ, - я буду есть, из меня всю энергию высосали и неизвестно еще когда Миецо нас примет.
   - Что тебе известно? - поинтересовался Санни.
   - Зарлулу выставили ЦСО ультиматум.
   - Что?
   - Совет за спиной Миецо проводит эксперименты со временем.
   - Как ты и предполагала, что же тебя смутило? - спросила Шенет и Женька почувствовала, что она к ней испытывает почти научный интерес, но не отреагировала. Трудно было не догадаться, что Шенет не нравится то, как Женька себя ведет, и она считает, что та подвергает их неоправданному риску. Женьке и самой было неприятно, ведь если она только скажет, что хочет использовать Шенет ради спасения Харпера, то получит в ответ полное разочарование и, вероятнее всего, отказ. Женька понимала, что поступает нечестно и, быть может, действительно много на себя берет, но другого пути она не видела. А его, скорее всего, и не было, ведь если Санни с ней согласился, значит, так оно и было. Тем не менее, признавать этот факт было тяжело, но она продолжила:
   - Зарлулу знают об этих экспериментах.
   - Но откуда?
   - Когда-то в далеком будущем ЦСО это удалось, и зарлулу были тому свидетелями. ЦСО посетил разные миры Рукава так давно, что в то время существовали лишь четыре известные нам расы: нагаа, мебиане, тулонцы и зарлулу. ЦСО смог наладить контакт с мебианами. Вот почему они так быстро откликнулись на вашу просьбу о помощи. Они ведь знали, что ты из ЦСО.
   Женька посмотрела на Санни, как изменилось его лицо, и он повел головой из стороны в сторону:
   - А я-то думал, дело было в морали...
   - Мебианам не знакома мораль. Они, так же как и ЦСО жаждут господства. И когда ЦСО это понял - сразу перешел на нашу сторону и сторону людей. Оказывается, все намного проще, чем мы себе представляли.
   - А что же тогда зарлулу?
   - Зарлулу обо всем знали. Они по сути - чистильщики, поэтому и прибыли в ЦСО, чтобы выдвинуть ультиматум и исправить ошибку.
   - Почему именно сейчас? - сначала Шенет все это показалось нелепой шуткой, но потом она поняла: Женька знает, что говорит. Да и сама Шенет видела адаллонские боевые корабли.
   - Так с кого было спрашивать? В то время ЦСО был пришельцем в Рукаве! Не было ни землян, ни кетонийцев, ни кого бы то ни было. Они знали, где и как искать союзников! А эти сигналы, которые нам передали с Новой Земли, - есть не что иное, как сигналы ЦСО из далекого прошлого. Привет, так сказать.
   - Но для чего?
   - ЦСО обезопасил себя. Он заключил тайный союз с мебианами, но этого ему показалось мало. Он решил перестраховаться. Этот сигнал направлен на поиск союзников как внутри Рукава, так и вне его. Кто клюнет на сигнал - будет иметь дело с ЦСО, как с посредником разумных существ. Ради господства он готов на любые мистификации. Как только мы передали этот сигнал на Адаллон - зарлулу поняли, что время пришло. Они - за сохранение равновесия. Поэтому они здесь.
   - Что они требуют? - спросил Санни и почувствовал, как у него резко пропал аппетит и земля в очередной раз уходит из-под ног. Кажется, Женька собралась сказать то, что они не предвидели.
   - Если в течение стандартных суток ЦСО не прекратит эксперименты - начнется война.
   Женька тяжело замолчала, потупив взгляд. Санни взялся за подбородок. Шенет округлила глаза. Ей в голову пришла ужасающая мысль, вырвавшаяся наружу невольной фразой:
   - Получается, это мы развязываем войну?
   - Не "мы", - ответила Женька, вздыхая, - а я. Я же передала сигнал. И теперь я не знаю, как исправить дело.
   - А чего ты так расстраиваешься? - улыбнулась Шенет, и в ее глазах заиграли искорки. - Зарлулу сметут ЦСО одной волной! Раз - и нет больше проблем!
   - А репутация? А невинные жертвы?
   - Странно, а почему до сих пор великие зарлулу не оседлали время? - это был вполне закономерный вопрос, и Женька ответила на него словами Харпера:
   - Нельзя вмешиваться в течение времени.
   - Но ты же пыталась?
   - У меня ничего не вышло.
   - Знаешь, откровенно говоря, зарлулу получаются какими-то слишком уж идеальными.
   - Не могу тебе ничего сказать по этому поводу.
   - Это уже не наше дело, - оборвал их разговор Санни, возвращаясь к сути. - Я так полагаю, что ультиматум уже выдвинут?
   - Да, - Женька кивнула, машинально водя указательным пальцем по столешнице, будто бы нащупав невидимую царапину.
   - Значит, время пошло... Что решит ЦСО?
   - Тебе лучше знать, - она пронзительно посмотрела на него, - ты же преданно работал на него.
   - Вот только не надо сейчас об этом, - ледяным тоном произнес он, выдерживая ее взгляд.
   - Ладно, извини, - Женька недовольно нахмурилась, несмотря на то, что знала: Санни не будет держать на нее зла. Он не слепой и видит, что она на взводе. И, тем не менее, Женька себе призналась, что хватила лишку. Раньше она такого не позволяла, но обвинять обстоятельства было глупо. Поэтому она решила быть искренней с ним до конца:
   - Я не права. Я это признаю.
   Он понял ее, смягчив взгляд, и вновь задал вопрос, который до этого едва не вывел ее из себя:
   - Так что решит ЦСО?
   - ЦСО не нужна война с Адаллоном. Без сильного союзника, которого у них пока нет, они не вступят в открытое противостояние. Так что я думаю, они примут условия. И, скорее всего, это будет чисто формальное решение.
   Шенет всмотрелась в Женькино лицо. Какая-то неуловимая мысль пробежала по нему и скрылась. Она так и не смогла ее прочитать и спросила:
   - Ты думаешь, что они оттянут время, продолжив изыскания?
   - Не сомневаюсь. Почему-то.
   - Может я, конечно, сейчас скажу глупость, - сказал Сани, - но никому не кажется, что ЦСО не зря запустило сигнал за Рукав? Что если они пытаются найти союзников там?
   - Что там - никто не знает, - возразила Шенет, - или ты сейчас, как Юта, заикнешься про майора Бакстера?
   Женька с интересом посмотрела в сторону Санни: эту историю она знала. Но что он ответит? Он долго с мыслями не собирался:
   - Нет. Об этом я говорить не буду. Но если просто предположить, что на их зов кто-нибудь откликнется?
   - Прошли тысячелетия, - пожала плечами Женька, - и все это время извне Рукава ответом было молчание. С чего ты взял, что именно сейчас произойдет невероятное?
   - Да просто подумал. Я сейчас готов поверить во что угодно.
   - С вами - точно, - расслабилась Шенет, улыбаясь. - Я вообще не могу понять, чего вы вдруг напряглись. Вы же привыкли действовать по обстоятельствам! Или нет?
   - Ну, вообще-то нет. Это мы шутили. Если мы действуем, то по плану. Просто план рождается всегда неожиданно. В соответствии с обстоятельствами. И сейчас то самое время, чтобы что-то предпринять.
   - Еще рано, - сказала Женька, - мы в полном неведении, что предпримет ЦСО. Я понимаю, что нас еще на Херувиме достало бездействие и вечное ожидание, но иногда это лучше, чем кидаться в омут, не задумываясь о последствиях. Так что предлагаю ждать.
   - А как же Харпер? Вы еще не придумали, как его вытащить?
   - Не-а, - с какой-то странной беззаботностью сказала Женька, - после нашего побега на "Да Винчи" камеры понатыкали даже в системе вентиляции. Так что просто так к нему не подобраться. И помочь нам может только Миецо, а он сейчас так сильно занят, что не может найти для нас драгоценное время, - последнюю фразу она произнесла с оттенком раздражительности и одним глотком допила давно остывший кофе.
   - Ну, он же и понятия не имеет кто вы!
   Женька хотела ответить, но закрыла рот. К их столику подошел офицер:
   - Директор готов с вами встретиться.
   Обед откладывался. Переходы, по которым им пришлось пройти, Санни знал, как свои пять пальцев. Однако он испытывал только чувство глубокого разочарования и обиды. В глубине души он до сих пор не мог поверить в то, что ЦСО не прошел проверки. Ведь за столько лет безупречной службы он ни разу в нем не усомнился, а Юта лишь подтвердил его убежденность. Если бы только были доказательства того, что ЦСО заказал Кетонису своих же сотрудников! Если бы можно было доказать, что он проводит незаконные изыскания! Если бы можно было доказать связь с мебианами! Тогда бы и проблем не было. С подачи ребят Миецо бы предъявил Совету обвинения и все было бы кончено! Но у них не было этих доказательств. И вряд ли их удастся добыть здесь. На что рассчитывала Женька? Она явно уже все продумала и теперь ждет, что они с Шенет без слов поймут правила. Женьку всегда отличала нелогичность поступков с точки зрения Санни, но именно это позволяло ей добиваться своего. И если Санни предпочитал работать либо один, либо в тесной команде, то Женька втягивала в свои дела даже посторонних людей, не имевших к тому, что она делала никакого отношения, но играя при этом ключевую роль. Он уже давно догадался, что эту роль она отводит Шенет. Вот только согласится ли сама Шенет на то, что ей предложат? Будет сопротивляться или безмолвно примет то, что ей уготовано?
   За этими мыслями переходы показались не такими длинными и вскоре они уже стояли в приемной директора, созерцая не меняющееся лицо электронной секретарши. В последний раз Санни здесь был перед побегом на "Да Винчи". Как тогда ругался на них Миецо! Но даже в тот момент ему хотелось уберечь их. Санни это отчетливо понимал. И сейчас больше всего ему хотелось сбросить маски и вести разговор открыто. Но этого допустить было нельзя. Женька сделает все, чтобы Миецо догадался, что перед ним вовсе не чета Кайль - и Миецо, разумеется, поймет это, но и словом не обмолвится, не доверяя уже даже полной изоляции своего кабинета.
   - Проходите, - наконец, объявила секретарша.
   Миецо встретил их дежурной улыбкой, выходя навстречу из-за рабочего стола. Он не изменился. Такой же тучный, он сложил руки на животе, ожидая, пока дверь за гостями закроется. Единственное, что выдавало его - это глаза. В них не было больше жизни. Они были тусклыми и никак не вязались с его приветливым видом. Санни отдал ему должное: в свете всех обстоятельств, Миецо держался превосходно. Был момент, когда Кент подумал, что директор вообще их не примет. Зачем ему тратить время на каких-то ученых, когда ЦСО находился на грани войны с Адаллоном? И тут Санни неожиданно для самого себя понял намеки, которые делала Женька. Она ни о чем не говорила открыто, не доверяя даже уверенности Санни в том, что в определенных местах это можно было делать. Понимала ли Шенет, что Женька решила жестко ею воспользоваться или ее предчувствие так и осталось на грани ускользающего понимания?
   Миецо приблизился к ним, приветствуя каждого:
   - Очень рад неожиданной встрече! - произнес он, указывая ребятам на стулья, - присаживайтесь. Чай, кофе?
   - Нет, спасибо, - за всех вежливо отказалась Шенет и высказала общее мнение, - мы очень благодарны, что вы уделили нам время.
   - Ну как же, - короткие пальцы Миецо пробежали по поверхности стола в неуловимом танце и это был верный признак нервозности, - наука для нас всегда была одним из важнейших приоритетов!- для придания своему виду беззаботности он развел в воздухе руками и растянулся в улыбке, - Но что же вас привело к нам? Разве Шенет Росс могли отпустить с Новой Земли?
   - Ну что вы, - засмеялась Шенет, - меня там никто и не держал! Мы с коллегами, - она указала на Санни и Женьку, - направляемся на Бертран.
   - Но вы почему-то здесь, - заключил Миецо, глядя на них с нескрываемым любопытством.
   - Видите ли, я по своей сути ученый - практик. Мне нужно работать над определенной задачей. На Новой Земле такой возможности не было. И когда мне предложили практику на Бертране - я согласилась...
   "Что она делает?" пронеслось в голове у Санни, но он не изменил официально-доброжелательного выражения лица. Если бы он только мог мысленно общаться с Женькой, она бы наверняка ответила на его вопрос. Ведь Шенет, и это было очевидным, все же взяла на себя тот груз, который приготовила ей Женька.
   - ...но по дороге передумала. Мои коллеги объяснят.
   Шенет уступила место ребятам. Не дать им слово было бы ошибкой. Инициативу взяла Женька:
   - Бактерии, микробы - вот чем кишит Бертран. Но впервые за много лет нам с мужем удалось открыть новый вид, достойный изучения, - она сделала паузу и Миецо попался. Он понял, что этот визит не случаен. Миецо превратился в слух, пытаясь угадать скрытый подтекст послания. Да, послания. Это было именно так, - но оказалось, что при извлечении их из первичной среды они мгновенно погибают.
   - Поэтому мы обратились за помощью к Шенет, - вступил в разговор Санни, - и поначалу она согласилась нам помочь. Ведь мы - микробиологи, а не инженеры. Мы изучаем организмы. Но изучить новый вид в естественных условиях не представляется возможным - слишком велика глубина залегания, плюс высокая температура - на Бертране не слишком комфортные условия для жизни.
   - Так что же вы хотите? - спросил Миецо, поставив локти на стол. - Вы же явно чего-то хотите?
   - Да, - сказала Шенет, - это может показаться бестактным, но я действительно с просьбой. Когда Земля еще не была брошена, под моим началом в лаборатории работал Торнбери Харпер. Насколько я знаю, он сейчас работает на вас.
   Миецо поднял брови, сложил губы трубочкой и вдруг нахмурился. Взгляд его заплывших взгляд сверлил ребят, и они это чувствовали. Он терпеливо ждал, что же они скажут дальше. В своих подозрениях о том, что весь этот разговор - это всего лишь способ передачи главной информации, он был убежден. Миецо не был новичком. Он прекрасно знал поведение людей в любых ситуациях, и от него не скрылось то, как тщательно эти ученые подбирают слова. Но сказать об этом напрямую Миецо тоже не мог. В своем собственном кабинете он не был в безопасности и гости, похоже, об этом знали. А посему выходило, - им есть, что скрывать.
   - Сэр, я прошу вас отпустить Харпера на Бертран, - Шенет сделала акцент на слове "отпустить" и добавила, - взамен него у вас останусь я.
   Миецо медленно отклонился назад, держа ладони на столе. Это означало, что он, наконец, понял смысл послания. Его лицо побагровело от прилива крови, лоб покрылся крупными каплями пота, которые он торопливо вытер пухлой ладонью.
   - Заманчивое предложение, не скрою, - признался он вслух, сдерживая волнение. Выдать себя Совету, который, без сомнения, за ним наблюдает, Миецо не мог, - однако я такое решение единолично принять не могу.
   Он встал, налил стакан воды и посмотрел сквозь него на свет. Стенки стакана запотели, покрывшись мелкими каплями росы. Он стер их и повернулся к ребятам:
   - Работать с вами, миссис Росс, для ЦСО было бы честью, - он выпил стакан в три глотка и со стуком вернул его на место, - и это нисколько не умаляет ваших заслуг перед народами Земли, - с этими словами Миецо обратил взгляд к Санни и Женьке, давая понять, что теперь настало их время расшифровать послание. И они это легко сделали. Миецо был не только рад, что они живы, но и благодарен за то, что они сделали.
   - О принятом решении вам сообщат в ближайшее время, - закончил встречу он.
   Они покинули кабинет без лишних эмоций, официально-сухо опрощавшись. Миецо налил еще один стакан и выпил. Потом еще. Удалившись в комнату отдыха, он позволил себе опуститься на диван, для удобства расстегнув пиджак и ослабив галстук. Миецо закинул ноги на пуфик и уставился в потолок. Только здесь, в этом помещении, он мог быть самим собой, ведь в него вход был воспрещен всем, кроме директора. Даже Совет был здесь над ним не властен. Миецо прикрыл глаза, прислушиваясь к тишине, которую нарушало только его дыхание с заметной одышкой. Прокрутив в голове только что состоявшуюся встречу, Миецо довольно улыбнулся. Он преподнесет Совету в подарок Шенет Росс, а те, чтобы выполнить условия ультиматума, - отпустят Харпера. Адаллон поверит и уйдет. Тогда Совет начнет давить на Шенет, чтобы она продолжила работу, начатую Харпером. Но вот не задача! Шенет - не сотрудник и не собственность ЦСО - она может не согласиться на такое сотрудничество. Однако, и Миецо в этом не сомневался, Совет надавит на самые глубокие чувства Шенет: вернуться в прошлое, уничтожить Тулон задолго до нападения на Землю и, таким образом, изменить будущее, в котором у Шенет снова будет сын, муж и планета, которую она не перестает любить в своем сердце. Спасти десятки, сотни тысяч человеческих жизней - вот была истинная гуманность. На деле же Совет уничтожать Тулон не собирался. И если Шенет все-таки удастся сделать то, что не успел Харпер, который откровенно и собственноручно саботировал проект, то тогда Совету проще уничтожить Шенет. Бесследно.
   Миецо потер уставшие глаза, лицо и задумался. Если Совет отпустит Харпера, а он его отпустит, защита Шенет ляжет на него, Миецо. И это было крайне опасно, поскольку так тонко балансировать на грани гуманности и безумия он уже не сможет. Единственное, что он мог реально сделать - это предупредить зарлулу об активации портала и услать Шенет на Адаллон. Но для этого ее нужно было каким-то образом отправить ее на Пилат и сделать это официально. В его мозгу уже сформировались определенные соображения, но еще больше точила другая мысль: как Женьке и Санни удалось выжить, как они смогли обмануть детекторы ЦСО и без страха появиться именно тогда, когда они были так нужны? Ведь наверняка они знали, что инициатором произошедшего на Пилате выступил именно ЦСО, но все же решили дать ему шанс, поскольку, если Совет отпустит Харпера - инцидент будет исчерпан и Адаллон уйдет. Еще он был удивлен, насколько быстро сам оказался втянут в настоящий заговор. Да, на это были способны только ребята. И они знали, что делали и знали, что сделает Миецо. В принципе, они и выбора ему не оставили. На крайний случай, если Совет все же победит, он может успеть покинуть ЦСО. Однако мысль об этом напомнила ему поступок Джека Уолиса, бросившего Землю в самый ответственный момент. Понятно, что для него это тоже было единственным выходом. К чему приносить себя в жертву, если, пережив позор и унижение, можно вновь стать национальным героем?
   От этой мысли Миецо затошнило и он твердо решил, что история повториться не должна. Он неуклюже поднял свое грузное тело и подошел к иллюминатору. Отсюда он видел, по крайней мере, два адаллонских корабля, держащих ЦСО в напряжении вот уже восемь часов. И это при том, что рядовые сотрудники не понимали, что творится на самом деле и что из гуманной организации ЦСО медленно превращается в монстра. До окончания суток, отведенных Адаллоном на ответ, оставалось ровно двадцать часов. Миецо решил их не тратить. С зарлулу лучше не шутить при любом раскладе. Он вышел в кабинет с намерением назначить совещание. Он был бодр, настроен решительно и готов к войне с Советом. Теперь Миецо знал, что не один и это заметно придало уверенности. Более того, он не сомневался в том, что Харпер, работая над проектом, накопал что-то и на Совет. Без этих сведений он вряд ли уйдет. А если когда-нибудь Миецо заполучит эти факты, он легко скомпрометирует Совет и сделает ход "конем".
   Миецо с улыбкой потер ладони друг об друга. Его словно вернули к жизни. Он был доволен собой. Когда-то, поверив Санни и Женьке, позволив им уйти вдвоем вопреки распоряжению Совета, он не ошибся и не допустит ошибки сейчас.
   Ребята вернулись в кафе, где перед ними только что с подогрева появилось то, что они уже успели заказать.
   - Ну что? - спросила Шенет, нанизывая на вилку тонко порезанные кусочки мясного филе, - справилась я со своей задачей? - она отправила навильник в рот, посмотрела на Женьку и добавила, проглотив: - Ты же этого хотела: оставить меня в заложники ЦСО, обменяв на Харпера.
   - Давно поняла?
   - Еще тогда, когда предположила, что мне аукнется.
   - М-да, - потянула Женька, опустив глаза и поковыряв вилкой в тарелке. Теперь аппетит пропал и у нее.
   - Только я до последнего надеялась, что ты будешь со мной откровенна.
   - Я не привыкла доверять людям.
   - Но ему-то ты доверяешь, - Шенет указала вилкой на Санни и положила в рот еще одну порцию мяса.
   - Ты же сама понимаешь, что это другое, - она отодвинула от себя тарелку, положила руки на стол и облокотилась на них, - почему ты не отказалась?
   - Скажем так: у меня личная заинтересованность, - Шенет казалась такой спокойной, что это вызвало у Женьки раздражение, - во-первых, посмотрю, что тут Харпер наворотил. Во-вторых, может, разузнаю что для вас.
   - Вряд ли успеешь. Ты здесь не надолго, - заговорил молчавший до этого момента Санни.
   - Ну, я не думаю, что вы меня так быстро вытащите, - усмехнулась Шенет.
   - Мы тебя и не будем вытаскивать. Теперь ты на совести Миецо. Он тебя и вытащит. Точнее, избавится от тебя, - Санни чуть улыбнулся, и Шенет перестала жевать:
   - В каком это смысле "избавится"?
   - Не в том, в каком ты подумала, - его улыбка была искренней и она поняла, что бояться нечего, - Миецо отправит тебя на Адаллон и обставит все так, что ты просто исчезла, испугалась, убежала. Правда, потом Совет поймет, что ты, мы и Харпер в одной непонятной связке. Но зато мы на сто процентов предотвратим войну.
   - Интересно вы играете. Мне даже начинает нравиться.
   - Втянешься, - кивнул он.
   - А вы уверены, что Миецо понял, что это вы?
   - Конечно. У него же на лице было все написано. Поэтому он тебя и прикроет. Это его долг. К тому же здесь еще остались надежные люди, а свои люди сейчас ему нужны везде.
   - Странно. А я ничего не заметила, - задумчиво проговорила она. - И вы также уверены, что ЦСО примет меня в обмен на Харпера?
   - А разве у него есть выбор? - подняла бровь Женька, - ЦСО гораздо умнее нас. Ты думаешь, они бы впустили на свою территорию троих гражданских ученых, в то время как у их границ стоят адаллонские корабли? Они уже прокрутили этот сценарий, а ты им только помогла, дав понять, что с тобой проблем не будет.
   - Значит, я была наживкой с самого начала?
   - И ЦСО съел то, что ему предложили, - Женька намеренно уклонилась от прямого ответа. Все-таки Шенет не воин по натуре, хоть сейчас и пытается им казаться, - тебе спасибо, что согласилась принять это все на себя.
   - Да ладно, - Шенет отмахнулась, - я же не дура и прекрасно понимаю, что вы меня не кинете после того, что я для вас сделала.
   - Не в этом дело, ведь, правда? - Женька испытующе смотрела на нее, уже зная, что та ответит.
   - Пожалуй... Просто я вижу, что все, что вы делаете - это не ради корысти, не ради власти, не ради признания своей уникальности, - она прямо смотрела на ребят, осознавая, что в конечном итоге они были правы. Они всегда работали в неуловимой связке, понимая друг друга с полувзгляда. Им не нужно было тратить время на разработку стратегических планов - они всегда рождались быстро и неожиданно. Может быть, это и была привилегия Посланников, вот только ребятам она была в тягость. Шенет это чувствовала. Будь они обычными людьми, разве они сунулись бы в большие дела? Хотя, ввязываясь в политические игры на Земле и Херувиме, они не знали о своем предназначении и действовали как люди, движимые желанием защитить свой дом. Шенет часто думала и об этом, приходя к выводу, что всему виною была любовь. Любовь друг к другу, обострившая их чувства, любовь к своему дому и народу, не позволявшая отступать перед трудностями. Ведь могли же они просто наблюдать со стороны, как Адаллон расправляется с ЦСО! И черт с ней с репутацией и невинными жертвами! Но нет. Они этого не сделали. Единственное, в чем Шенет не была уверена, так это в том, есть ли у них соображения насчет того, как они собираются скомпрометировать ЦСО, не имея никаких доказательств? Она огляделась вокруг. Практически все столики кафе были заняты. Сколько же гостей ежедневно проходило через стены ЦСО и кто были эти люди? Свой вопрос она адресовала Санни.
   - Внештатники, - ответил он, - опасный народ. Работают под безупречным прикрытием. И платят им хорошо.
   - Почему опасный?
   - Сдадут, и не поймешь кто и как.
   - А мы не в опасности сейчас?
   - Сейчас нет. Они же на территории ЦСО. Здесь нет и не может быть чужих, - Санни подмигнул ей и обратился к Женьке, видя, что к тарелке она даже не притронулась, - давай-ка поешь. Мне нужна сильная женщина, - он тепло улыбнулся, и Женька молча пододвинула к себе тарелку, взяв вилку.
   Санни сказал это не зря. Проникнуть сюда им удалось и даже получилось беспрепятственно встретиться с Миецо. Оставалось пережить самый ответственный момент - также тихо убраться отсюда. Внутри Женька нервничала. Томительное ожидание решения ЦСО и бездействие заставляли ее мысли рисовать разные сцены их разоблачения. Она была уверена: чем меньше времени они проведут здесь, тем больше шансов будет покинуть Соломон без потерь. С другой стороны она чувствовала, что находится не только под защитой зарлулу, но и то, что ей вновь пришлось стать невольным Посланником. Ведь это с ее подачи ребята были здесь. Женьку вновь и вновь угнетала мысль о том, что она над собой не властна. Даже самостоятельно принятое решение вернуться в ЦСО оказалось частью плана зарлулу. Они ждали ее. Ей было тяжело осознавать, что любое предпринятое ею действие влечет за собой определенные последствия. Но прошлого, когда она была в неведении и верила в удачу, было уже не вернуть.
  
   - Так, все, скоро выдвигаемся, - на пороге гостиничного номера появился Гордон.
   Ребята встретили его напряженными взглядами. Ровно час назад на связь вышел Санни и Гордон исчез. Хаммер и Юта остались в тревожном ожидании. И вот теперь он стоял в дверном проеме, готовый к разговору.
   - Возьмем курс на Адаллон и в подпространстве встретимся с ребятами, так будет безопаснее.
   - Значит, все получилось, - облегченно произнес Хаммер и его голубые глаза просияли.
   - А ты сомневался?
   - Конечно, сомневался! Они же полезли в самое пекло!
   - Да прямо. Женька все верно рассчитала - не они, а Шенет Росс привлекла к себе основное внимание. Так что все прошло тихо и скучно, не считая того, что Адаллон чуть ЦСО задницу не надрал, - Гордон был доволен. Это было заметно по его лицу, - подробностей сам не знаю. Но, думаю, что твоя контора, - он кивнул Юте, - сейчас на время заляжет на дно. Так обложаться! Во второй раз!
   - Потом еще припомнят, - сложил на груди руки Юта, подойдя к окну.
   Он смотрел на улицу с какой-то особой тоской. Сегодня с самого утра шел дождь. Он начал моросить еще ночью, убаюкивая своим монотонным шуршанием. Но Юте не спалось. Он ворочался с боку на бок, прислушиваясь к шуму за окном и начиная нервничать каждый раз, когда до его слуха доносилось равномерное сопение друзей. Причина бессонницы была известна. Накануне у него состоялся разговор с Энтони Хоурсом. Старый друг пригласил его на чашку кофе.
   После бурных алкогольных возлияний Юта довольно быстро пришел в себя. О пережитом отдаленно напоминала тупая ненавязчивая боль в правом подреберье, избавиться от которой он наотрез отказался, мотивируя тем, что это будет для него уроком. Он до сих пор испытывал перед собой и ребятами чувство стыда и не столько за вид, в котором они его застали, сколько за то, что он опустил руки, поддавшись отчаянию. Никто бы так не поступил. Даже Хаммер не позволил себе так раскиснуть, а ведь они с Санни были лучшими друзьями, выдержав вместе не одну битву! А Хоурс добавил масла в огонь. Юта был готов его разорвать его за ту правду, которую услышал.
   Они сидели в маленькой забегаловке, в которую время от времени заглядывал Энтони. Ему нравилась почти домашняя обстановка, напоминающая стиль очень старой Земли: деревянные столы и стулья немного грубоватой ручной работы, деревянный стол из широких досок. На окнах - синие в горошек занавески, отороченные кружевными рюшами и цветы в глиняных горшках, время от времени выпускавшие красные зонтики соцветий. Напротив входа у противоположной стены всегда горел очаг, у которого в высоком белом колпаке колдовал повар, готовя невообразимо вкусное жаркое. Здесь всегда было тепло и так ароматно пахло, что даже если сюда заходили попить чай или кофе - слюни от раздражающих аппетитных запахов начинали непроизвольно течь в таком объеме, что редко кто удерживался от заказа горячего. Однако Юта удержался. Точнее, его удержал Хоурс. Чертов Энтони испортил ему аппетит.
   Друзья встретились около восьми вечера. Рабочий день большинства горожан был закончен, и заведения начинали постепенно наполняться посетителями. Они заняли столик сразу от входа и Юта спокойно сел спиной к окну, чувствуя себя при этом абсолютно комфортно. Да и откуда было ждать подвоха? Главные виновники всякого рода неприятностей были в самом сердце ЦСО и никто об этом не догадывался. Единственное, чего не мог понять Юта - как ребятам хватило смелости вернуться на Соломон? Он понимал цель. Это было то, что не смог сделать Юта, и за это ему было тоже стыдно. Он бросил Харпера - человека, который бы так не поступил, окажись Юта на его месте. Харпер, конечно, и слова не скажет. Он хоть и молод, но не дурак, и прекрасно поймет, почему Юта поступил так, а не иначе. Все эти мысли грызли его мозг с момента, как он протрезвел. В какой-то степени от самоедства, в которое он ударился на пару с Хаммером, их избавил невесть откуда взявшийся Гордон. Как всегда шумный, он много ругался по поводу того, что Санни и Женька его не дождались, но потом успокоился и принялся рассказывать все по порядку: с момента нападения Кетониса на Пилат и заканчивая своим прилетом на Юпитер. В конце концов, он сумел убедить Хаммера и Юту в том, что, бросив ЦСО "на произвол судьбы", они поступили правильно, поскольку своим поступком они лишь подтвердили версию о гибели ребят, что им самим было на руку. Юте от этого легче стало лишь на сотую долю, и теперь он мысленно отсчитывал часы с момента как "Да Винчи" покинул Юпитер, только догадываясь, что может происходить на Соломоне. Позавидовав силе воли своих друзей, он продолжал себя корить, однако Гордон не отставал, заявив, что если так пойдет, то когда ребята вернутся - Юта останется на Юпитере заниматься самокритикой дальше. "То, что будет - я не знаю, - сказал Гордон, - не умею предсказывать будущее. Но точно знаю, что слабонервные нам не нужны". Это был даже не намек, а прямое указание на то, что Юта просто сдал. Ричи ничего не оставалось, как взять себя в руки и смотреть правде в глаза по ночам. И, хотя на Юпитере пролетело всего две ночи, - Юте вполне хватило, чтобы чувствовать себя разбитым от недосыпа. В таком состоянии он и пришел на встречу с Хоурсом.
   Сидя за чашкой горячего кофе, дымок от которого тонкой струйкой поднимался вверх, Энтони продолжительно посмотрел на Юту и тот понял, что разговор будет не из приятных. Хотя начал он не сразу.
   - Как здоровье? - справился Хоурс, помешивая кофе. Он то смотрел на Юту, то куда-то сквозь окно за его спиной, то к себе в кружку.
   - Лучше, чем вчера утром, - ответил ему Юта. Своего друга детства он знал отлично. Тот оттягивал время, прежде чем сказать то, ради чего он с ним встретился.
   - Мандраж прошел?
   - Пара спокойных ночей и я в норме. Больше так делать не буду, - Юта улыбнулся. Это всегда срабатывало. Но не в этот раз. Хоурс, казалось, его не слышал. Тогда Юта решил не тянуть и сам вывел его на разговор:
   - Эн, что ты хотел сказать? Я же вижу.
   Хоурс, продолжая однообразные движения, скреб по донышку ложкой.
   - Дыру протрешь, - попытался разрядить обстановку Юта, но у него опять ничего не вышло. Хоурс не был настроен шутить. Он вздохнул.
   - Ричи, не лети с ними, - умоляющим тоном произнес он.
   Юта отпрянул назад, сдвинув брови. Он ожидал всего, но не этого.
   - Эн, это же наши... свои...это же Женька, не узнал что ли? - он сказал это так растерянно, что сам себя не узнал.
   - Да узнал! - с досадой произнес Хоурс. - Поэтому и прошу тебя, как друга: не лети с ними!
   - Но я должен! - без тени сомнения в голосе воскликнул Юта.
   - Майл тоже так говорил. И получил пулю. Ему одной пули хватило!
   Хоурс замолчал и Юта понял причину разговора. Даже не обладая полной информацией, Хоурс легко сложил все части головоломки, сделав однозначно верный вывод: рядом с Женькой - опасно. Юта также понял, что его друг искренне боялся пережить еще одну потерю, но ничего сделать не мог. Он действительно должен был лететь. И не только потому, что Санни и Женька его друзья, а потому что только с ними он понял, что значит жить по-настоящему, доверяя друг другу. Отказаться от этого было сложно. И не за чем.
   - Эн, понимаешь, - Юта решил говорить откровенно, ведь Хоурс тоже был его другом, - они для меня - все. В тот момент, когда я узнал про Пилат, я думал только об одном: почему в тот момент я не оказался рядом? Ведь если бы можно было поменяться местами, я бы, не раздумывая, сделал это.
   - Когда-то нас было пятеро. Осталось трое. Пола я уже сто лет не видел. После войны он стал совсем чужим. Можно сказать, что я потерял и его. Но я не хочу потерять теперь и тебя!
   Юта уставился в стол. Хоурс был прав. Но только в том, что их все больше и больше растаскивали обстоятельства. Он плотно сжал губы, пытаясь подавить накатившую тоску по старым временам, когда все были живы и были вместе. Ему это с трудом удалось. Но еще труднее дались слова:
   - Эн, я должен. Прости меня.
   С этими словами Юта встал из-за стола и вышел, оставив Хоурса в одиночестве. В тот момент ему впервые в жизни захотелось закурить. Он вспомнил, с каким кайфом это всякий раз делал Джон, и ему стало совсем тошно. Он долго и бесцельно бродил по улицам Мортара, сидел на тихом кладбище у могилы Майла, бездумно рисуя носком ботинка фигуры на рассыпающемся в пыль песке. В гостиницу он вернулся поздно вечером голодный, злой и уставший. На вопросы ребят ответил просто: "Дело житейское".
   Измотав себя, Юта думал, что может, хоть сейчас заснет, но не тут-то было. Дождь только раздражал, а, стоя у окна, ему вообще не хотелось никуда выходить, не то, что лететь. Гордон уже собирал вещи и это означало, что взлет уже совсем скоро.
   - А ты что копаешься? - спросил у него Гордон. - Остаешься?
   - Да мне что собирать... - рассеянно ответил Юта, - зубную щетку только...
   - Не раскисай. - поддержал его Хаммер, наконец, подав голос, и хлопнув Юту по плечу, - А то Санни тебя быстро в чувство приведет.
   - Точно, - поддакнул Гордон и кинул Юте пакет, - помоги-ка мне лучше, не тормози.
   Юта включился, но делал все, скорее, на автомате. Его точила только одна мысль: придет ли Хоурс их проводить? Юта поймал себя на том, что для него это было принципиально важно, поскольку, несмотря на то, что он его бросил одного, Хоурс по-прежнему оставался другом детства, однокашником, человеком, которого разочаровывать он бы не хотел.
   На взлетно-посадочной полосе их уже ожидал бот, который должен был доставить ребят на орбиту, где на станции был готов к отлету легкий адаллонский фрегат, оставленный Гордоном для дозаправки. Дождь продолжал навязчиво моросить, превратившись в мелкую крупу, и от этого настроение совсем упало. Юта поднял взгляд в хмурое небо. Это была его родина, его дом. Но сердце звало прочь отсюда. Когда он опустил глаза, то неожиданно увидел торопливо приближающуюся фигуру Энтони Хоурса. Он все-таки пришел. Внутри все запрыгало от радости и он даже улыбнулся так, как раньше: широко и искренне.
   - Думаете улететь, не попрощавшись?! - с одышкой произнес Хоурс и резко выдохнул, выравнивая дыхание: - Ага, сейчас!
   Он пожал руки ребятам и крепко обнял Юту, который не удержался от благодарности:
   - Спасибо, что пришел.
   - Ну я же не девушка, чтобы обижаться! - весело засмеялся он, но Юта прекрасно понимал, как паршиво у него на душе. Так он провожал когда-то своих друзей на войну, желая удачи, искренне веря, что все они непременно вернутся. Переживать те же чувства для Хоурса было крайне тяжело, но он держался.
   - Я же не на войну, - попытался приободрить его Юта.
   - Ты - в неизвестность, - сквозь улыбку, но печально ответил Хоурс, давая при этом понять, что он будет ждать.
   Прощаться больше было нельзя. Процедура затягивалась. Гордон запрыгнул в бот, свистнув ребятам в знак того, чтобы они поторопились. Уже через полтора часа они отмеряли единицы подпространства, летя на свидание с "Да Винчи".
   - Иди, проспись, - бросил Гордон Юте, - прохаживаясь по верхней палубе корабля, заложив руки за спину.
   - Да я потом, на "Да Винчи" дреману. До Адаллона путь не близок.
   - Близок. Пойдем на ускорителе.
   - Все так серьезно? - осведомился Юта, пытаясь расшифровать, что же таится за этим стальным взглядом, но не смог. Взгляд был непроницаем.
   Гордон неопределенно пожал плечами:
   - Быстрее будет.
   Юта понял, что это не все, но говорить ничего не стал и плюхнулся в удобное пилотское кресло, приготовившись к многочасовому ожиданию. Он не ждал горячей встречи с ребятами, которые, направившись в ЦСО, с ним даже не попрощались. Это было похоже на Женьку, но не было похоже на Санни. И Юта изо всех сил верил, что так случилось просто потому, что они торопились, а не потому, что застали Юту в неприглядном виде. Он незаметно вздохнул и подпер голову рукой, глядя в переливы подпространства. Когда-то все это казалось невозможным: путешествие между мирами на сверхсветовой скорости, да и сами обитаемые миры тоже были плодом воображения. На деле оказалось - возможно все. Нужно лишь время. Залечит ли это время его рану? Юта верил с трудом.
   Он пришел в ЦСО в двадцать шесть после службы в КФЗ штурмовиком и работы в галактическом патруле, где его и заметили. От природы он обладал пытливым изворотливым умом и обостренным чувством справедливости. Это и нужно было ЦСО. За полгода он прошел полуторагодовой курс подготовки и уже скоро получил свое первое оперативное задание. Он должен был внедриться в торговую корпорацию, которая, как предполагал ЦСО, занималась не только экспортом земных пряностей, но и активно приторговывала коримбским орехом, несмотря на его строго ограниченный ввоз в федерацию. Скучное на первый взгляд задание превратилась в увлекательное приключение, которое Юта надолго запомнил не только напряженностью моментов, но и собственной успешностью. Для маститых сотрудников ЦСО он стал зеленой соплей, которая утерла им нос, не напрягаясь. За успех предприятия, над которым в ЦСО работали не один год, руку ему пожал сам директор. Этой чести удостаивались немногие. А дальше все пошло в гору и появились завистники. Однако внимания на это Юта не обращал, ведь с ним никто не мог сравниться! Он успел провернуть три крупные операции, прежде чем оказался вновь в составе КФЗ в войне за Херувим. Для него лично это задание стало судьбоносным.
   Привыкнув работать один, Юта сначала недоумевал, как можно довериться еще кому-то, но потом уже не мыслил себя без работы в команде. И раз уж его вытащили из алкогольной комы, то явно не для того, чтобы пожурить и дать шанс. Юта был нужен ребятам. Только сейчас он понял то, что все это время пытался донести до него Гордон. Та операция, которую провернул ЦСО с помощью Кетониса на Пилате, была лишь первым шагом к тому, что должно было произойти дальше. Это была попытка расчистить себе площадку для дальнейших действий. Но каких? Об этом Гордон умалчивал. Сам же Юта засунул свою нетерпеливость подальше и угрюмо зыркал из своего кресла то на Хаммера, то на Гордона, которые его не замечали, занятые своими делами.
   Чувствуя свою ненужность, Юта вновь погрузился в свои воспоминания, увидев себя в черной форме ЦСО, которую он надел впервые в жизни. Для кого-то это осталось несбыточной мечтой, но для Юты - это была реальность. Тогда ему казалось, что именно здесь та самая настоящая жизнь, о которой он так мечтал! Здесь было начало нового пути, успех, признание, полная уверенность в завтрашнем дне и вера в идеалы, поддерживаемая прочной позицией Центра. Как все то, что укреплялось десятилетиями, могло измениться за одно мгновение? Это походило на дурной сон и хотелось встряхнуться, чтобы сбросить его с тяжелой головы. Юта попытался это сделать, но его голова упала на грудь. Хаммер и Гордон переглянулись.
   - Он еще не в форме, - сказал Гордон.
   - Выправится, - обнадеживающе произнес Хаммер, - сколько нам до точки?
   Он имел в виду точку встречи с "Да Винчи", и Гордон его отлично понял:
   - Два с половиной часа.
   - А не сильно близко к ЦСО?
   - Какая нам разница? "Да Винчи" под юрисдикцией Адаллона - временно. Так что никому ничего не грозит.
   - Надо же, как все продумали.
   - Не то слово. И ведь никогда не сознаются, что для всех уже сценарий написали - только сыграть надо! - согласился с Хаммером Гордон и протянул руку, - дай закурить, а то скучно.
   Хаммер дал сигарету и искоса взглянул в его лицо:
   - Скучно скоро не будет?
   Гордон посмотрел на него, выпуская облако дыма, которое тут же растворилось, втянутое вентиляцией. Он долго вглядывался в Хаммера, понимая, что тот ждет не пространных объяснений, но все же сказал:
   - Зачем раньше времени напрягаться? Солдат перед битвой должен быть выспавшийся и отдохнувший. Есть возможность - действуй.
   - А ты как же?
   - А я не солдат. Ты же знаешь, я всегда в стороне. Мое дело - информация.
   Хаммер молча кивнул, но не ушел. Два часа к ряду они молчали. Хаммер все еще пытался прочитать на лице Гордона хоть какую-то полезную информацию, но оно ничего не выражало. Он умел управлять своими эмоциями. Только одного не мог понять Хаммер: почему Гордон молчал? Что такого он знал, что не мог сказать вслух? Или просто ждал встречи с ребятами, чтобы не повторяться? По его виду можно было сказать, что он был абсолютно спокоен. Ничего не выдавало внутреннего напряжения: ни выражение лица, ни взгляд, ни жесты. Гордон был спокоен. Однако Хаммеру этих сказок рассказывать было не нужно. Намеков было дано достаточно. И вместо бесполезного сидения он лучше бы послушался и вздремнул. Но Хаммер не мог. Он словно боялся пропустить что-то важное, что вот-вот должно было произойти. И хотя он отдавал себе отчет в том, что это ощущение было не более чем отражение его собственной напряженности, просто так пойти и уснуть он не мог.
   Еле слышно Хаммер отбивал на подлокотнике пилотского кресла неизвестный даже ему ритм. Это был признак нервозности. Еще бы, если раньше они знали, с кем воюют, то теперь он и понятия не имел, что происходит. Если верить Женькиным выкладкам, то против них не только ЦСО. И в случае, если у него все получится, то противником вновь станет Тулон и мебиане, которые непременно захотят взять реванш за неудавшуюся попытку колонизации. А кто на стороне ребят? Адаллон. И все. Землю они не захотят втягивать в конфликт при любых обстоятельствах. Но разве это возможно, если на поле битвы появится Тулон?
   Хаммер резко развернулся к Гордону:
   - Слушай, хватит в молчанку играть. Ты только накаляешь ситуацию.
   - А зачем говорить то, чего нет? - парировал Гордон, не отвлекаясь от изучения внешней оболочки подпространства, и Хаммер все же уловил в его взгляде напряженность.
   - А зачем ждать, пока гром грянет? Санни тоже выжидал, пока ЦСО не зашевелился.
   - Тогда было все спланировано.
   - Как же, если бы Адаллон случайно не узнал о сговоре ЦСО с Кетонисом...
   - Алан, не было случайности! - Гордон повернулся в сторону Хаммера и тот опешил:
   - То есть... как не было?..
   - Все карты перед тобой сейчас выложу. Об этом даже Санни с Женькой не знают. Адаллон и Кетонис в одной упряжке были еще до того, как ЦСО заключил договор о нападении на Пилат.
   - Да ну!.. - Хаммер откинулся на кресле, - Охренеть...Так получается...
   - Ничего не получается, - перебил его Гордон, - не делай выводов раньше времени. Я почему и молчу, потому что все слишком неопределенно и определится только тогда, когда мы пребудем на Адаллон, а до этого времени, что толку голову ломать? Себе дороже.
   Хаммер рассеянно кивнул и в раздумье потянул:
   - Сколько же ты еще знаешь...
   - До хрена!
   Гордон хотел было продолжить, но его взгляд внезапно упал на подпространственный модуль, который задергался. Он вцепился в кресло:
   - Держись! Сейчас трясти будет!
   Хаммер безоговорочно подчинился и почувствовал, как корабль мелко завибрировал. В этот же момент, Юта, не заметивший как заснул, слетел с кресла:
   - Что за...
   - Держись за что-нибудь! - скомандовал ему Гордон, перекрикивая рев сигнальной сирены, разнесшийся по кораблю.
   Его глаза бегали по взбесившимся показаниям приборов. Вибрация усилилась. Корабль трясло все сильнее. Хаммер бросил взгляд в сторону обзорного окна и застыл. На его поверхности появились мелкие, расползающиеся трещины. "Невозможно!" - пронеслось в голове, но он мгновенно собрался:
   - Угроза разгерметизации! Уходим на хрен отсюда!
   - В шлюз! - крикнул Гордон, сорвавшись с места и бросившись прочь с мостика. Однако сделать это оказалось не так легко. Тряска усилилась настолько, что удержать равновесие он не сумел. Гордон упал на колени, ухватившись рукой за коммуникационный выступ, и тут же почувствовал, как его выталкивают обратно:
   - Давай, давай, давай!... - Гордон крепко схватился за руку Хаммера и рванулся вперед.
   Сзади раздался хлопок, но Хаммер продолжил тянуть его вперед. Гордон ощутил, как сжало грудную клетку и он, словно рыба, хватанул воздух. Он понял, что в обзорном окне образовалась хорошая трещина. Еще несколько секунд и им крышка.
   - Не оглядывайся! - сквозь вой сирены услышал он голос Хаммера.
   - Где Юта?!
   - Двери за нами закрывает!
   Они вбежали в шлюз, где на кильблоках висел крохотный спасательный катер. К ним присоединился взмокший Юта:
   - Двери заблокированы, но это не на долго - корабль разрушается! - словно в подтверждение его слов они услышали усиливающийся скрежет, корабль еще раз тряхнуло, но они удержались на ногах.
   - Мы все не влезем! - прокричал Хаммер, указывая на катер.
   - Влезем! - возразил ему Гордон и втолкнул внутрь спасательного бота, но Хаммер уперся руками:
   - Да не влезем же!
   - Я сказал - лезь, а то все помрем! - Гордон силком толкнул Хаммера и следом потянул Юту, который, не сопротивляясь, забрался в катер.
   Последним в катере оказался Гордон. Он с трудом втиснулся в узкий проход и загерметизировал дверь. Легкий бот тут же ожил, снялся с кильблоков и поспешил в открывающийся проход шлюза.
   - Что это было? - недоуменно вскричал Юта, приняв неудобное положение вдоль боковой стенки катера.
   - Откуда я знаю, - зло огрызнулся Гордон, протискиваясь между ним и Хаммером, распластавшимся по противоположной стенке.
   - Я так долго не выдержу, - проговорил Хаммер, демонстрируя всю шаткость своего положения.
   - Далеко не упадешь, - Гордон с трудом подобрался к панели управления, и его пальцы забегали по интерактивной клавиатуре. - Черт! - он ударил по панели кулаком, - шлюз заклинило!
   Он глянул в сторону двери, заблокировавшей вход в шлюзовую камеру, и заметил, как металл сжимается, будто бумага.
   - Он... схлапывается! Как будто в черную дыру попали!
   - Какая к черту черная дыра! - взревел Хаммер. - Давай быстрее уноси нас отсюда!
   - Ворота заело!
   - Да и черт с ними! Есть проход - нам хватит! - поддержал Хаммера Юта, на что Гордон промолчал.
   Он реально оценивал ситуацию. В голове был полный сумбур, не дававший сосредоточиться. Катер неизбежно приближался к внешним шлюзовым воротам, открытым чуть больше, чем на половину. Единственным вариантом проскочить, было взорвать их к чертям собачьим, но катер был безоружен. Оставалось надеяться только на удачу. Если они промедлят еще несколько секунд, то вообще не выберутся. Только бы хватило мощности с учетом явной перегрузки по массе.
   Гордон напрягся, до предела увеличив стартовую скорость. Все вокруг поплыло. Раздался резкий удар. Бот затрещал по швам. Гордон зажмурился, ощутив, как его буквально вдавило ускорением в панель управления. Он успел прикрыть голову руками и вдохнуть поглубже, почувствовав на себе тяжесть тел Юты и Хаммера, не удержавшихся на своих местах.
   Катер вырвался из железного плена и понесся прочь от гибнущего корабля, набирая скорость.
   - Слезьте с меня! - засопел Гордон.
   - Не могу! Дай хоть скорость выровняется! - ответил Хаммер.
   Гордон сделал попытку добраться до управления катером, и у него это получилось.
   - Плохо дело. Теряем управление. Повреждена обшивка. Минут через десять-пятнадцать нам хана, - объявил он.
   - Тьфу, черт, зря пыжились! - с досадой в голосе проговорил Юта.
   - Что еще? - спросил Хаммер, догадываясь, что на этом неприятности не закончились.
   - Если будем идти на такой же скорости - минут семь. От силы, - сказал Гордон.
   - Та-ак, начинается... Сбавь скорость хоть что ли?
   - Перед смертью не надышишься, - рассмеялся Юта, кое-как вернувшись в прежнее положение и дав Хаммеру возможность сделать то же самое.
   Гордон перешел на ручное управление и сбавил скорость. Паники не было. Напротив, он почувствовал умиротворение. Это было не к добру. Так было лишь однажды, и Гордон запомнил этот день хорошо. Он уже неделю был в Буэнос-Айресе, изнывая от духоты. Если бы дело было в отдыхе, то Гордон уже давно нашел бы способ погрузиться в прохладу за горячим матэ, потягивая его из трубочки, вставленной в расписной калабас. Но Гордон не отдыхал. Он работал. Тулонцы висели буквально над головой, и Гордон жаждал действий, но приказа почему-то никто не отдавал. Ведь в Аргентине он был вовсе не для того, чтобы воевать, хотя род его занятий имел отношение к такому понятию, как война с той лишь разницей, что он воевал на скрытом поле.
   Входя в группу "Слежение" Гордон выполнял, по его мнению, самую скучную работу - отслеживал и проверял ту информацию, которую давал "Поиск" во главе с Алексом Роско, чтобы в случае подтверждения передать уже собственные выкладки группе "Захват". Однако при всей "скучности" Гордон считал, что он - на своем месте. В этом не сомневался глава госбезопасности Ормандо Талоне. И поскольку речь шла о делах государственной важности, то и в Буэнос-Айресе Гордон находился не случайно. Учитывая, что федерация объявила эмбарго на ввоз коримбского ореха, просочилась информация о том, что его крупная партия должна осесть на Земле в самые ближайшие дни.
   "Поиск", выдав информацию о том, что сделка должна состояться где-то в Аргентине, отошел от дел и передал полномочия Гордону. Время для сделки было выбрано удачно. Именно на этой неделе в Бразилии должен был пройти знаменитый карнавал и к этому событию было приковано всеобщее внимание. Это означало, что партия ореха могла поступить только в это время. Используя наработанные годами связи, выйти на след поставщиков и покупателей не составило труда. И теперь Гордон лишь выступал координатором в операции "Захвата". Именно в этот период он успел заручиться уважением Адаллона. Узнав, что к контрабанде он не имеет никакого отношения, к Адаллону не были применены никакие санкции. Много позже оказалось, что зарлулу об этом не забыли. А пока Гордон маялся в поисках прохлады от аномальной жары в самом конце мая.
   Операция по перекрытию канала нелегальной поставки была назначена на пять часов утра. Сбор в три. Сейчас на часах было час десять. Гордон подошел к окну своего более чем скромного гостиничного номера на самой окраине урбанизированной латиноамериканской столицы и распахнул его. Воздух стал вязким, тяжелым. Над городом плыли низкие тучи, скрывая небо, усыпанное южными созвездиями. Гордон сделал глубокий вдох и подумал: "Как тихо!" Легкий ветерок все-таки овеял лицо. В душе стало спокойно.
   Неожиданно в комнату подуло прохладой. И в тот же миг ледяной ветер вместе с осколками стекла и грязью, смешанной с горячей океанской водой понес Гордона, словно песчинку, сквозь стены, больно бросив посреди кукурузного поля вместе с искореженными телами таких же, как он людей. Это была первая волна упреждающего удара Тулона по Земле, продлившаяся ровно двенадцать минут с часу тринадцати до часу двадцати пяти по стандартному времени. В тот день, двадцать восьмого мая, Тулон без каких-либо предупреждений сравнял с землей Прагу, Вену, Рим, Барселону, Детройт, Хьюстон, Вашингтон, Москву, Владивосток, Крит, Великобританию и Буэнос-Айрес. Это было лишь начало. Как земному правительству было невдомек, что цель Тулона - не переговоры, а полное истребление - Гордон не понимал, как и то, каким образом ему удалось уцелеть. Очнулся он в наспех организованном пункте временной дислокации войск федерации в санитарном блоке с одним лишь ощущением той самой умиротворенности.
   Это же чувство Гордон испытывал и сейчас. Он сглотнул. Его все-таки начала охватывать паника. Но не от того, что от полученных повреждений катер развалится в считанные минуты, но от осознания, пришедшего так неожиданно, что похолодели руки. Историю своего выживания он все-таки узнал. От тулонцев. Так уж получилось, что он в своем роде тоже был посланником. Именно он по какой-то непонятной логике был выбран тулонским сопротивлением в качестве связного, которого нужно было сберечь и не просто сберечь, а сохранить мозг не поврежденным. Вся эта умиротворенность была продуктом вовсе не его личных ощущений, а тулонских штучек. Испытывая те же ощущения, забыть которые ему так и не удалось, Гордон тихо проговорил:
   - Тулонцы здесь.
   Он был уверен в своих словах.
   - Очень смешно, - съязвил Юта, - лучше бы о вечном.
   - Куда уж более вечное, - процедил Гордон, пытаясь избавиться от охватившего его спокойствия, будучи на сто процентов уверенным, что это не его чувства. Попытка не удалась. Умение тулонцев манипулировать чужим сознанием было безупречным. Гордон вспомнил, как тяжело приходилось Талоне на Херувиме, когда даже не он, Гордон, а Женька первая догадалась, что с главкомом что-то происходит. И какое же шаткое положение было у него самого, когда тулонцы пользовались его мозгом, словно съемной квартирой: приходили - уходили. Гордон даже не задумывался над тем, что они могли и не уйти или придти вовсе не те, кто называл себя союзниками. Но то, что в данный момент его мозг был под тулонским контролем - Гордон не сомневался.
   - Сколько нам осталось? - спросил Хаммер.
   - Минут девять при хорошем раскладе, - отозвался Гордон.
   - Каков расклад?
   - Не могу сказать. Я катер не контролирую. Все.
   Бот болтало. Он продолжал двигаться по инерции неравномерными скачками так, что при каждом его прыжке казалось, что он последний. В этот момент у Хаммера сердце ухало, тошнотворно подкатывая к горлу, а потом снова начинало биться неравномерно, вызывая головокружение.
   - Давление падает, - потянул Юта, - судя по ощущениям. Да... не думал я, что так... может, еще повезет? - неуверенно спросил он, на что Хаммер резко ответил:
   - Мы что, похожи на Санни с Женькой?
   - Может, и повезет, - задумчиво произнес Гордон.
   Спасательный катер выровнялся и пошел ровно, словно следуя заданному курсу.
   - Нас кто-то тащит. Надеюсь, это не твои тулонцы?
   - Не знаю. Бот слеп, глух и нем.
   До полного разрушения оставалось около трех минут, когда катер с легким толчком встал на твердую основу и его узкая дверь откинулась вверх.
   - Как селедки в бочке! - весело сказал Санни, облокотившись на бот. - С жизнью-то не успели попрощаться?
   - Ага, жди! - первым вылез Гордон, отряхиваясь, и недовольно бурча, - всего поистоптали... Как вы нас вытащили?
   - Ждали в условленном месте, пока не зафиксировали возмущение подпространства.
   - Что ты об этом думаешь? - Гордон прислушался к себе. Спокойствие ушло, вернулась обычная в последнее время обеспокоенность.
   - Черт его знает. Я такого еще не видел.
   - А что видел-то? Мы бежали, как крысы с тонущего корабля, - из бота выбрался Хаммер. Казалось, что пережитое на нем совсем не отразилось. Так и было. Эмоции после трагедии на Пилате оказались сильнее. Здесь же он испытывал только одно чувство - досаду от того, что все могло так нелепо кончиться.
   - Подпространство... оно словно сжалось, как пивная банка...
   - Во! - Гордон поднял вверх указательный палец. - А я сравнение не мог подобрать.
   - Сжалось и куда-то провалилось, вместе со всем содержимым, - не отвлекаясь от разговора, Санни, не глядя протянул руку Юте, помогая ему выбраться из тесного бота, - в общем, как только мы поняли, что вам не уйти - долго не думали.
   - Да куда уж нам с "Да Винчи" тягаться!
   - Да конечно!
   Санни жестом пригласил их проследовать на мостик и, когда Хаммер и Гордон прошли вперед, пристроился к Юте:
   - Ну? Ты как?
   Юта все еще виновато глянул на него, но все же расплылся в улыбке:
   - Помирать не собирался.
   - Молоток! - Санни удовлетворенно кивнул. Он узнал прежнего Юту и был очень доволен.
   - Харпер с вами? - осторожно спросил Ричи.
   - Соскучился по старому другу?
   - Так я же его бросил... - прямо сказал Юта то, что его мучило все это время.
   - А мы вытащили, - легко проговорил Санни, - так что расслабься. Харпер твой груз не поймет. Не придумывай проблем. Их и так хватает.
   "Ты еще про Тулон не знаешь", - подумал Юта. Почему-то Гордону он сразу поверил. Правда, не очень понимал, в чем дело. Ведь по его словам, Адаллон так должен напугать ЦСО, что об экспериментах над временем и речи быть не могло. Тем более, если Санни удалось вытащить Харпера. Так откуда взялись тулонцы?!
   - Ричи! Глазам своим не верю! Красавчик! - навстречу Юте сорвался с места Харпер и принялся тискать его со всех сторон, словно пытаясь удостовериться, что перед ним действительно Юта. Харпер встал на цыпочки, дотянулся до его уха и сказал шепотом, но так, чтобы слышали все:
   - Говорят, ты плохо себя вел?
   - Да пошел ты! - в шутку разозлился Юта и отвесил Харперу легкий подзатыльник, на который тот вовсе не обиделся, а, напротив, захохотал во весь голос, тыкнув пальцем на Юту:
   - Смотрите, смотрите! Покраснел!
   - Харпер! - резко оборвал его Гордон. - Хватит.
   Он сосредоточенно посмотрел в глаза каждого из ребят, но задержался на Женьке. Секунду назад она довольно щурилась, наблюдая за встречей давних друзей, но теперь ее взгляд выражал немую тревогу. Гордон не стал выжидать:
   - Тулонцы в Рукаве.
   От неожиданности она открыла рот, понимая, что сейчас скажет глупость, но останавливаться не стала:
   - Откуда знаешь?
   - От тулонцев, - невозмутимо ответил ей Гордон.
   - Ты их видел? Слышал? Где они?
   - Стоп, растопырил пальцы Гордон, показывая, что вопросов слишком много, - я ничего не знаю. Никаких подробностей. Я только знаю, что они здесь.
   Женька глубоко задумалась. Инициативу в свои руки взял Санни:
   - Чем быстрее будем на Адаллоне, тем лучше. Харпер, давай-ка заводи ускоритель. Что-то мне все это уже совсем не нравится.
   Харпер суетливо побежал исполнять команду.
   - Я ничего не могу соединить, - с безнадежным видом хлопнул себя по карманам Санни, - мы же вытащили Харпера, ЦСО должен был свернуть исследования! Мы оставили Шенет, но...
   - Вы оставили ЦСО Шенет?! - перебил Хаммер.
   - Ты же не думаешь, что это она способствовала удаче ЦСО?
   - Скорее всего, ЦСО нашел другой способ исполнить задуманное, - сказала Женька.
   Все повернулись в ее сторону.
   - Говори! - Гордон сделал шаг в сторону, чтобы получше ее видеть.
   - Я, конечно, могу и глупостей наговорить, - смешалась Женька, но Гордон поддержал ее:
   - В последнее время мы все думаем, что бредим, только вот оказывается, что нет.
   Женька кивнула в знак благодарности за слова и высказала единственное объяснение, которое она видела в сложившейся ситуации:
   - ЦСО наверняка свернул исследования. Шенет для них так, подарок, который в случае чего может сгодиться. Не думаю, что они ее использовали для завершения эксперимента. К тому же Харпер говорил, что он постарался сделать так, чтобы его продолжатели не разобрались в том, что он нагородил. Но я уверена, что ЦСО до конца не доверял Харперу и сделал то, чего не предусмотрели зарлулу. И теперь вопрос: кого же мы знаем, кто способен преодолевать пространство-время? - Она испытующе на всех посмотрела и усмехнулась, прочитав в их глазах ответ, - Правильно, мебиане.
   - Ничего себе, куда тебя понесло, - покачал головой Гордон.
   - Зато все сходится! ЦСО понял, что Харпер не будет сотрудничать с ним. Они просто держали его на привязи, предполагая, что рано или поздно он сыграет свою роль. Так и вышло. ЦСО без проблем выдал Адаллону Харпера, вот почему все оказалось так легко! А в то время, пока Харпер занимался своим делом, Совет вел за его спиной, за спиной Миецо, за спиной Адаллона и всего Рукава переговоры с мебианами. Так что скоро здесь будет целая армия тулонцев, - заключила она и заложила руки за спину.
   - Как зарлулу могли допустить такую ошибку? - проговорил Юта.
   - Все ошибаются, - пожала плечами она.
   - Это только люди ошибаются! Зарлулу не люди! Они не имеют права на ошибки!
   - Юта, Титаник тоже считали непотопляемым, - урезала его Женька.
   В повисшем тяжелом молчании прорезался голос Харпера:
   - Ускоритель запущен. Расчетное время прибытия на Адаллон - три с половиной часа. Если пойдем на максимальной скорости... - он вгляделся в лица ребят и указательным пальцем поправил очки на переносице. - Чего вы взъерошились?
   - На зарлулу наехали, - с улыбкой произнес Санни, разрядив обстановку.
   Он прекрасно понимал, что сейчас не время улыбаться, но именно так можно было предупредить спор, который мог развиться на пустом месте.
   - А-а, понятно, - в ответ улыбнулся Харпер, и, не думая, проговорил, - в смысле, что зарлулу обложались?
   Санни покачал головой, Женька повесила голову:
   - Похоже на то.
   - Да ладно, выкрутимся, - махнул рукой Харпер и прошел мимо ребят с высоко поднятой головой так, что его курносый нос смотрел точно в потолок. Женька остановила его, дернув за рукав:
   - А ну выкладывай.
   - Что? - удивленно посмотрел на нее Харпер.
   - Мне эти ваши с Гордоном утайки уже вот где! - Женька ткнула ребром ладони себе под горло и сверкнула глазами.
   - Что, не нравится? - развернулся к ней Харпер. - А сама как же?
   Женька отпустила его рукав и прямо на него посмотрела:
   - Ладно, признаю, виновата - исправлюсь, - она сложила руки на груди.
   - Ты неисправима!
   Женька нахмурилась еще больше:
   - Мы сейчас отношения будем выяснять? Или выпутываться?
   Харпер тоже на нее посмотрел, и Женька поняла, что за это время он сильно повзрослел, а она так и не перестала воспринимать его как подростка. Повзрослел с того самого момента, как вытащил ее буквально на себе из ЦСО сюда, на "Да Винчи", а она так об этом ни разу и не вспомнила. В душе она почувствовала пустоту, постепенно заполняемую чем-то черным, холодным. Это было то, что все время испытывала Сашка. И Женька ужаснулась мысли о том, что она становится похожа на нее. Она стиснула зубы, пытаясь изгнать из сердца червоточину и обещая себе, что обязательно разберется в своих чувствах. Харпер, увидев в ее глазах смятение, сказал:
   - Ты с собой справишься.
   Для всех это был всего лишь ответ на вопрос. Но для Женьки он означал намного больше. Она кивнула Харперу, соглашаясь, но не отступила:
   - Торн, что ты знаешь? Ты уж не тяни. Не совершай моих ошибок, - последние слова она сказала с особой тяжестью.
   Только Санни знал, о чем она до сих пор сожалела. О том, что не могла выдать всего того, что знала, чтобы спасти Херувим. И боялась, что ситуация повторится. Почему-то она считала себя ответственной и за гибель Земли. Он пытался ей втолковать, что она здесь не при чем. Но Женька стояла на своем: раз она видела реальную угрозу со стороны тулонцев, но ничего не сделала, чтобы ее остановить, - значит, виновата. Ведь все видели этот чертов доклад, но не придали никакого значения. А она, вместо того, чтобы бороться, просто смирилась. Теперь страх того, что подобное может повториться с Новой Землей, гнал ее вперед, заставляя подчас забывать о том, что она считала залогом успеха любого дела, свой главный принцип: "ВРАТА".
   - Вдумчивость. Рассуждение. Анализ. Терпение. Абсолютное молчание, - медленно проговорил Харпер. - Ты этому меня учила, лейтенант. А я прилежный ученик.
   - Это что еще за словоблудие? - спросил Гордон.
   - Благодаря этому словоблудию у Земли бы был шанс, если бы меня хоть кто-то услышал, - не оборачиваясь, проговорила Женька и плотно сжала губы, понимая, что все еще грезит надеждой спасения умирающей планеты, хотя в данный момент пора вести речь о спасении новой. Они и так слишком много потеряли:
   - Я помню, чему тебя учила. Но ты не прилежный ученик, Торн, правила ты нарушать умеешь, и примеров я знаю достаточно.
   - Учитель хороший был, - буркнул он.
   - На этом спасибо. И давай так, если я сейчас скажу свои аргументы, и ты их примешь, то мы поговорим, а если нет, то, согласна, "Абсолютное молчание" пока не придет время, - Харпер не ответил, поглядывая на ребят, заинтересовавшихся только что состоявшимся разговором. Женька продолжила, будто не замечая их:
   - Зарлулу не ожидали, что мебиане так скоро соберутся вернуться в Рукав.
   - А кто сказал, что они возвращаются? - спросил Хаммер.
   - Я почему-то в этом не сомневаюсь, - ответила ему Женька, - одни они бы не сунулись, если бы не поддержка ЦСО и Тулона. Но не это меня волнует. Тулон все равно пока затаится, как и мебиане. Им нужно привлечь максимум сил, чтобы ударить так, чтобы раздавить человечество раз и навсегда. Поэтому они будут копить. То, что тулонцы в Рукаве - еще ничего не означает. Они уйдут за Рукав или куда-нибудь на окраину, соединившись с мебианами. Меня волнует другое. Если бы тулонцы хотели и могли, они бы уже развернули свою кампанию. Хотя, с их стороны тоже наивно полагать, что нам о них не известно. Так что мы в равных условиях. И чем быстрее соберем силы, тем лучше. Это все понятно. Но опять же, это второй вопрос. Вопрос первый: что за хрень сожрала ваш корабль? - она повысила голос и ткнула пальцем куда-то в бок, уставившись на Юту, Гордона и Хаммера. - Или кроме меня никто не видит первостепенную проблему? Эта хрень может сожрать все, что угодно, включая мебиан с тулонцами вместе, закусив ЦСО и Адаллоном на третье! Я правильно понимаю? - она обернулась к Харперу.
   Тот смотрел на нее широко распахнутыми глазами с явным удовольствием:
   - Вот уж точно, лейтенант, ты знаешь, в какую сторону ветер дует...
   Санни почесал затылок:
   - Уела.
   - Зацепила, - согласился с ним Гордон.
   - Ладно, - сдался Харпер, - я выскажу кое-какие соображения.
   Женька, наконец, опустила руку и успокоилась.
   - Путь длинен. Предлагаю спуститься в кают-компанию, - произнес Харпер, направляясь прочь с мостика.
   - Это потому, что ты долго будешь говорить или потому, что нам лучше сесть, чтобы не упасть от того, что ты скажешь? - крикнул ему вдогонку Гордон.
   - И то, и другое!
   Ребята думали не долго. Хаммер и Юта чувствовали, что на этом не закончится. Более того, Юта точно знал, что если Харпер рискнул на официальный разговор, ему не просто есть, что сказать. И это не Женька заставила его это сделать. Скорее всего, времени на раздумья действительно оставалось мало. Он вынужден был признаться себе, что в своих расчетах круто ошибся. Пилатом дело не закончилось. И если в войне против Тулона Земля приняла основной удар на себя, то сейчас, похоже, под угрозой весь Рукав. Он понуро шел, глядя на свои ботинки, и думал о том, что им вновь достаются разговоры, а не активные действия. К чему это может привести - Юте было хорошо известно, как и всем ребятам.
   Кают-компания "Да Винчи" была уютным местом. Чем-то она напоминала кают-компанию "Мотео": тот же овальный стол, большое обзорное окно. Разве что кресла были без подлокотников, но зато принимали форму тела сидящего, так что если бы здесь и происходили многочасовые совещания, то дискомфорта после их окончания никто бы не ощутил. Тут же находился пункт связи с мостиком, спрятанный за широкую книжную полку, на которой лежали бортовые журналы, в которые, как и положено командиру судна, Санни делал записи. Пролистав их совсем недавно, он с удивлением обнаружил, что кроме его руки больше никто ничего не писал. Удивительно, но у "Да Винчи" за все эти годы был только один командир с момента его побега с Земли и до сегодняшнего дня.
   Пропустив ребят вперед, он вошел последним. Они уже расселись по своим местам. Свободным осталось только одно место - командирское. Место первого пилота занял как всегда Хаммер, помощника - Гордон. Санни поднял бровь:
   - Я что-то не понял, когда мы распределили роли?
   - Грядет война, - развел руками Гордон, - А на переправе коней не меняют. К тому же в наших глазах ты ни разу не проштрафился.
   Санни немного постоял, осмысливая сказанное. Это были уже не шутки. И не привычка. Это было назначение. Он не стал задавать себе и окружающим вопросов "почему", а легко занял место командира корабля, отметив, что сделал это спокойно, несмотря на то, что прекрасно знал, насколько тяжела эта роль.
   - Мы готовы, Харпер, - сказал он, положив руку вниз ладонью на стол и повернувшись к нему вполоборота.
   - Отчего-то мне кажется, - вздохнул тот, - что сейчас мы все поймем, что были заложниками молчания нескольких людей, - он покривил рот Гордон и покосился на Женьку.
   - Мы это уже поняли. Давно. И хорош рассуждать, - сказал Санни.
   Женька не изменила своего нейтрального выражения лица, хоть и поняла, что камень был в ее огород. Она лишь крепче сцепила руки, сжатые в замок, пытаясь догадаться, какие сюрпризы приготовил Харпер. Зарлулу, как и она сама, не очень-то посвящали ее в планы, будто бы боясь, что таким образом они раскроются раньше, чем нужно. Поэтому Женька оставляла такую возможность вполне вероятной.
   - Вы не все знаете, - сказал Харпер, - Вы думаете, что наш Рукав обитаем. Правильно. Но за его пределом тоже кипит жизнь, - Санни метнул острый взгляд на Женьку и безошибочно определил, что этой информацией она владела. В его глазах она прочитала немой укор, но своего взгляда не опустила, давая понять, что вины за собой не чувствует. "Всему свое время", - именно это хотела сказать она. Он опять обратил слух к Харперу:
   - ...Когда-то очень-очень давно разные Рукава галактики общались. Так было изначально. Но затем они решили разойтись и никогда больше не вступать в контакт друг с другом, потому что в своем развитии они достигли естественной стадии, когда цивилизациям стало мало места, и появились предпосылки к войне за территории. Они оказались умнее, и чтобы не погубить друг друга заключили договор, согласно которому каждая из них жила в изоляции в рамках своего Рукава. ЦСО нарушил этот баланс. На их зов в наш Рукав пришли и еще придут те, кому не нужны ресурсы, не нужны рабы. Это...как бы правильнее выразиться... - он пытался подобрать нужное слово, но за него сказала Женька:
   - Пожиратели материи.
   - Так ты об этом знаешь? - удивленно спросил Харпер.
   - Я знаю только историю. Изучала, - бросила она. - И думала, что это легенды.
   - Легенды зарлулу редко когда расходятся с правдой, - он намеренно сделал паузу и продолжил, - пожиратели материи питаются базовой эмоцией - страхом. Они на подсознательном уровне запускают программу биологического самоуничтожения.
   В кают-компании стало тихо. Тишину прорезал голос Санни:
   - Их можно уничтожить?
   - Против них нет оружия.
   - Ты раздобыл эту информацию в ЦСО?
   - Ага, удобно быть для всех прыщавым подростком, правда? - Харпер победоносно улыбнулся, хотя ситуация была неподходящей.
   - Сам ЦСО в курсе?
   - Этого не знаю.
   Гордон повозил по столу рукой и встал со своего места, прохаживаясь вдоль обзорного окна. Они шли на ускорителе, так что за бортом не было привычного красочного пейзажа. Его сменила однообразная серая масса, в которой они неслись вперед, надеясь только на удачу. В данной ситуации помочь могла только она.
   - А зачем им это надо, пожирателям вашим? - со злой ухмылкой спросил он.
   - А почему мы привыкли, что у всего должна быть какая-то цель? - повысил голос Харпер и на его лице отразилось недоумение. - Цели нет! Это заложено в их природе! Не надо искать первопричину! - он разошелся так, что на носу выступили крупные капли пота.
   Женька задумчиво постучала по столу:
   - Если это пожиратели материи и они съедают все материальное, в том числе и ферромоны страха, то, может, пойти от обратного и дать им антиматерию? По логике это должно сработать.
   Харпер резко повернулся к Женьке, и ей показалось, что его мыслительные процессы повисли. Некоторое время он усваивал полученную информацию, затем произнес:
   - Ты хочешь сказать, что ты умнее меня? Я не думал об антиматерии.
   Женька чуть улыбнулась:
   - Я не умнее, просто: Вдумчивость. Рассуждение. Анализ, помнишь? Вдруг выгорит?
   - Не знаю, - он покачал головой, - но договориться с ними точно не получится. Где больше страха - туда они и ринутся первым делом.
   - А мы здесь при чем были? - вступил в разговор Хаммер.
   - Это я виноват, - хмыкнул Юта, - у меня проблемы были.
   - Ага, послеалкогольные, - съязвил Харпер.
   - Хватит мне об этом напоминать! - взревел Юта и, сорвавшись с места, навис над Харпером, который от неожиданности вжался в кресло.
   - Долго же ты терпел, - Хаммер похлопал Юту по плечу, и крепко его сжал. Почувствовав боль, Юта охладел, - не кипятись. Он все понял.
   - Значит так, - Санни хлопнул ладонями по столу, встал и оперся на спинку кресла так, что его было видно и слышно одинаково всем. - С этой самой минуты мы все переходим на военное положение, - он обвел взглядом каждого. - Это значит никаких пререканий, четкое выполнение приказов, работа в команде и никакого самоуправства, - он задержал взгляд на Женьке, - всем ясно?
   Она встала и отчеканила:
   - Так точно, командир!
   - Я спрашиваю, всем ясно? - внятно повторил он.
   И сделал это вовсе не потому, что ему хотелось насладиться врученными ему властными полномочиями, а потому что только так можно было дать понять: игры кончились. Ребята переглянулись и последовали Женькиному примеру. Командир удовлетворенно вернулся на свое место и посмотрел на них снизу вверх:
   - Чего стоите?
   - Команды садиться не было, - невозмутимо ответила Женька.
   - Ты палку-то не перегибай, - он посмотрел на нее совсем не командирским взглядом и дал отмашку, - садитесь. Я догадываюсь, что это не все.
   - Не все, - подтвердила Женька кивком головы. Она пришла в какой-то странный восторг, что Санни все-таки принял на себя руководство. Гордон был прав. Во-первых, не было альтернативы, во-вторых, ей всегда нравилось, когда он стоял у руля. Она видела, что и он воспрял духом. Последние два года прошли как во сне и настала пора просыпаться.
   - Несмотря ни на какие договоры, упомянутые Харпером, зарлулу все это время держали связь с соседними Рукавом. Они были осведомлены, что происходит во Вселенной, и их целью было не столько запугать ЦСО, сколько затаиться, чтобы не допустить в наш Рукав пожирателей. Однако попытка не удалась. На сигнал ЦСО в Рукав кинулись полчища пожирателей в поисках новой подпитки. Их пока не остановить. Они могут появиться где угодно и когда угодно. Предугадать точку выхода - невозможно. Известно только то, что пока они захватывают подпространство, поэтому находиться в нем небезопасно. Сейчас зарлулу ожидают поддержку извне Рукава от тех, кто еще остался в союзниках.
   - Что за союзники? - осведомился Санни.
   - Не знаю. Мне лично о них ничего не известно. Только то, что есть в истории. Но если предположить, что история имела место быть, то это органические формы жизни столь же древние, как зарлулу. По всей вероятности, порядочнее, чем мебиане, иначе бы их не расценивали, как союзников. Хотя, если взять в расчет то, что Адаллон изначально считали кошмарным, а мебиан - даром божьим, а на поверку вышло все наоборот, то я бы была осторожна в выборе союзников.
   - Ты сама сказала, что зарлулу не будут сотрудничать с кем попало, тем более поддерживать контакт на протяжении тысячелетий, - напомнил ей Гордон.
   - Ну-у, в сомнениях рождается истина, насколько я понимаю!
   - А сомневаться нам некогда, - заключил Юта, - с учетом того, что мы видели, на что способны пожиратели. Они действуют очень быстро. Я хоть и проспал начало, зато хорошо помню финал. Если бы мы не вырвались, то провалились бы вместе с кораблем в воронку. Похожа на временную, в которую мы однажды угодили на "Да Винчи".
   - Хочешь сказать, что они тоже умеют преодолевать время? - спросил Гордон.
   - Вряд ли, иначе они бы уже давно были здесь, - пожал плечами Юта, - хотя, любая теория имеет право на жизнь.
   - Что у нас есть? - сделал попытку обобщить всю известную информацию Санни. - С одной стороны ЦСО, мебиане и Тулон, с другой пожиратели материи, посередине - Мы и Адаллон.
   - С союзниками, - добавила Женька.
   - А дождется ли Адаллон поддержки? - с долей иронии сказал Санни. - Я думаю, пока официального союза нет - нечего о нем и говорить. Согласна?
   - Пусть будет так, - ответила Женька и перевела взгляд на Хаммера, который хотел что-то сказать. Она не ошиблась. Хаммер задал вопрос:
   - А Землю, Новую Землю никто в расчет не берет?
   - Нет, - хором ответили Санни и Женька.
   - Что за категоричность?
   - Нам и так досталось, - объяснил Санни, - землян осталось с гулькин нос. Теперь их главная цель не война, а оборона и выживание. Если мы втянем в войну Новую Землю, то мы можем ее потерять.
   - Но тулонцы прибыли в Рукав не на экскурсию, ведь я прав?
   - Прав.
   - Тулон будет мстить. Дать им бой на нейтральной территории не получится. Их цель - уничтожить человечество до конца, так как же не втягивать Землю, ведь это прямая угроза?
   - Я согласен с тобой, - терпеливо сказал Санни, - но пойми, цель Тулона взять реванш, наша цель - спасти планету и людей, которые на ней живут. Землю защитит Адаллон. По крайней мере, попытается.
   - Одного не могу понять, - упирался Хаммер, - на Новой Земле полно сотрудников ЦСО. Они могут устроить саботаж обороны.
   - А я не могу понять, - сказал Юта, - как ЦСО вообще мог связаться с Тулоном? Ведь все его принципы полетят к чертям собачьим после заключения союза!
   Было видно, что он все еще упрямо не верил в очевидное.
   - Да они уже полетели к чертям после Пилата! - воскликнул Гордон, - Забудь о ЦСО! Нет его больше!
   - Там было много нормальных парней, - процедил Юта, пожалев, что высказался.
   - Об этом тоже не стоит забывать, - неожиданно поддержал его Санни, - по прибытию на Адаллон все встанет на свои места. Попридержите пока свои соображения. Там они пригодятся. Тем более, туда же прилетит Шенет. Ей будет, что рассказать. А сейчас болтовней заниматься смысла не вижу, так что Хаммер и Юта - на мостик, остальные - что хотите. Это все.
   Санни хлопнул ладонью по столу и встал. Женька подождала пока кают-кампания опустеет и подошла к нему:
   - Командир, разрешите присоединиться?
   - Разрешаю, - он широко улыбнулся и обнял ее за шею, прижимая к себе, - а мы с тобой будем делать вид, что ничего вокруг не происходит?
   - Видимо так.
   Он молча кивнул, понимая, что она имеет в виду. Речь шла о Лауре. Несмотря на то, что она была под защитой Адаллона, Женька никак не могла с этим смириться. С одной стороны она знала: будь Лаура с ней - их дочь не была бы в безопасности, но зато Женька, как мать, была бы спокойна. С другой стороны она обвиняла себя в том, что совсем не уделяет Лауре времени из-за постоянных расставаний и она растет сама по себе, а, зная заложенный в ней потенциал, так рисковать было нельзя. Санни пытался ей сказать, что зарлулу хорошие няньки. Но Женьку было не переубедить. Ей нужно было воспитывать дочь самой - об этом она мечтала, а не о проблемах Рукава. Сейчас, когда стало понятным, что их встреча на Адаллоне будет менее чем короткой, Женьку это точило изнутри, но, привыкнув к трудностям, напрямую она об этом с Санни не говорила. Ведь ему тоже было не легко, и он ей был благодарен за это.
   - Я вот еще о чем подумала, - Женька взяла его за руку, и они вышли из кают-кампании, - смысла нам скрываться больше нет. ЦСО теперь нам не угроза и весь этот театр ни к чему. На Адаллоне вернем все обратно.
   - То-то ЦСО удивится.
   - Может, мы зря его так обобщаем и Миецо с Ютой правы?
   - Может.
   Они зашагали по широкому ярко освещенному тоннелю, чувствуя, как сильно "Да Винчи" связал их воспоминаниями. Женьке хотелось говорить, но она лишь незаметно вздохнула, понимая, что сейчас именно тот момент, когда этого делать не стоит. До выхода из подпространства в системе Пальмиры оставалось немногим больше часа и команда "делать, что хотеть" была для нее невыполнимой. Мысли вертелись вокруг Адаллона и Новой Земли. Она с некоторой долей страха ждала момента, когда они вырвутся из подпространства. Будущее было настолько не определено, что Женька терялась в догадках, не представляя ни как себя вести, ни что говорить, ни что ожидать от союзников зарлулу. Она солгала ребятам. Она знала, с кем им предстоит встретиться: расой, называющей себя нЄэро. В языке зарлулу был только один перевод: "светящиеся". Удивительные существа, жившие колониями, могли стать как бесценным даром, так и проклятием. О том, что такие формы жизни возможны, Женька даже не предполагала. Маленькие светящиеся точки, походившие на безобидных светлячков, при желании объединялись в целостные структуры, способные принимать любые формы. Обладающие коллективным разумом, они умели проявлять индивидуальность.
   Харпер был прав, но не во всем. Когда-то общались не Рукава, а целые звездные системы. И обитаемая часть Вселенной была намного больше, чем сейчас. НЄэро были пришельцами с далеких звезд. Жившие на планетах, похожих на Бертран Овунаса, они были экстремалами. Бурная вулканическая активность давала им жизненные соки и они не нуждались в расширении территории: привычные формы жизни не интересовали планеты с неблагоприятными условиями, поэтому недостатка мест обитания у нЄэро не было никогда. Планеты рождались и умирали и "светящиеся" пользовались этим. Они были путешественниками, строя парящие города среди туманов вулканических испарений и гейзеров, не страшась ни потоков лавы, не землетрясений. Уничтожить их было крайне сложно: единые организмы в доли секунд распадались, чтобы собраться вновь уже в другом месте. Женька прекрасно понимала, зачем они нужны зарлулу, как союзники. Но никак не могла понять мотив самих нЄэро. За всю историю своего существования они не создали сколько-нибудь значимого памятника литературы или искусства. Но зато на каждой планете, которую они когда-либо посещали, нЄэро оставляли артефакты. Для чего они были нужны не знали даже зарлулу. Но Женька предполагала: если раса нЄэро столь же древняя как зарлулу - вполне вероятно, что эти немые свидетельства могли быть раскиданы по хорошо знакомому ей Рукаву.
   Теперь им с ребятами предстояло познакомиться с древними жителями Вселенной, которые по ее личным расчетам, к моменту выхода из подпространства, уже будут в Пальмире. Отчего-то этой встречи она боялась. Как когда-то боялась оказаться рядом с Адаллоном, не зная, что идет навстречу судьбе. Так что это ощущение могло быть ошибочным. Тем не менее, тревога точила изнутри с того самого момента, как она узнала о планах зарлулу. Возможно, они все-таки предусмотрели вариант сотрудничества ЦСО с Тулоном и именно поэтому решили возродить древний союз. Если это так, то ультиматум ЦСО был ни чем иным, как прикрытием для Харпера. Но если это так, зачем зарлулу нужен Харпер? Об этом Женька не знала. И допускала мысль о том, что все это надумано. Но ведь когда она представила Талоне доклад о грядущем тулонском нашествии и кое-кто на Земле тоже так подумал - оказалось, что она не ошибалась!
   Женька еще глубже погрузилась в свои мысли, продолжая отмерять шагами метры стволового коридора "Да Винчи". Санни вел ее на мостик. Для них отдыха не будет. Это значит, что оставшееся время до выхода из подпространства нужно было использовать максимально.
   Женька пробежалась по своим воспоминаниям о Харпере и пришла к выводу, что этот парень, возможно, хранит в себе намного больше секретов, чем она могла предположить. Да, это был уже не тот подросток, которого она знала в академии. За эти годы Харпер успел вырасти. Причем не только в физическом плане. Его гениальность росла в геометрической прогрессии и Женька не сомневалась, что его заявление о том, что об антиматерии он не думал, было сделано намеренно. В первую очередь, он проверял ее.
   После успешно проведенной операции "Монблан", которую Женька, похоже, запомнила на всю жизнь, Харпер сказал ей: "У нас отличная команда. А сколько нам еще предстоит наворотить!" Тогда его словам она не придала никакого значения. Более того, судьба раскидала их так надолго, что встретились они только на Херувиме. Связующим звеном этой встречи была Шенет. Но Женька не видела в ней главного действующего лица. Она была неотъемлемой частью, но не тем винтиком, без которого механизм бы прекратил свою работу. И этим винтиком был не Гордон. Это была прочная связка, но фигурами в этой затянувшейся партии были только трое: Харпер, Санни и она, Женька. От неожиданности Женька запнулась и услышала голос Санни:
   - Что?
   - Ничего, задумалась.
   - Отчего-то мне кажется, что у меня есть право в этом сомневаться.
   - Даже если и так, то это просто мысли.
   - "Просто"?
   - Я ухватила идею, но пока не могу ее развернуть. Позволь мне пока ничего не говорить. Вдруг я ошибаюсь?
   - Твое право.
   Санни замолчал, и она поняла, что он дает ей время сосредоточиться. Женька вновь углубилась в недра своего мозга, пытаясь достать глубоко спрятанную информацию и, наконец, разгадать загадку, которую сама же и загадала. Интуитивно она чувствовала, что на правильном пути. Но спрашивать что-то у Харпера напрямки считала не резонным. Скорее всего, он сам толком ничего не знает, иначе все неожиданно появившиеся проблемы решились бы сами собой. Более того, он уверен, что все его суперсекретные знания достались ему из ЦСО. Но если это действительно так, то Женька могла круто ошибиться, сделав ставку на Харпера. Ошибаться не хотелось, но и быть уверенной в своих пространных выкладках тоже. Это был не тот случай, когда можно было отложить размышления в долгий ящик.
   События в Рукаве развивались слишком стремительно, и идея оградить Новую Землю от грядущих потрясений становилась все призрачнее. Кроме этого дальнейшие события зависели от вмешательства сил, о которых ребятам толком ничего не было известно, а те сведения, которыми располагала Женька, не давали ответа на терзавший ее вопрос: уйдут ли нЄэро из их Рукава также легко, как и пришли?
   Она ловила себя на мысли, что вопросов, как всегда, было больше, чем ответов. И главное: Женька никак не могла определить роль, которая отведена Лауре. Если их дочь знала о том, что она должна пойти с кетонийцами и они не причинят ей вреда, а Женька с Санни об этом даже не догадались, то думать, что все дело в бегстве на Адаллон было бы не правильно. От мысли, что Лаура по сути обречена на неизвестное еще предназначение, у Женьки невольно сжалось сердце. По себе она знала, какой это груз и не желала дочери подобной участи. Именно участи. По мнению Женьки, те, кто считал Посланничество великим даром - сильно заблуждался. Это было проклятием, обрекающим его обладателя на многие страдания. И только алчущий власти мог этого не понимать.
   Она вновь подумала о Сашке, которая наверняка бы не отказалась занять Женькино место и стать Посланником, пусть даже ценой мученических болей. В какой-то момент ей даже закралась мысль о том, чтобы воспользоваться способностями Харпера и проникнуть во времени на много лет назад, когда Сашка еще и не подумывала над своим восхождением на олимп власти. Встретиться с ней, предупредить, рассказать правду и, таким образом, обезопасить от необдуманных поступков, которые в будущем приведут ее к гибели. Но что, если все сработает и ей все же удастся изменить ход истории? Женька не могла с уверенностью сказать, что она этого хочет. Значит, и рисковать не за чем.
   Очередная секундная слабость, которую она испытала, лишь доказала, что их положение до такой степени зыбко, что она готова на любые даже бессмысленные поступки. Это Женьке не понравилось. Слабости она не любила ни в себе, ни в ком-либо другом, поэтому отругала себя, начав мысленный отсчет времени до выхода из подпространства.
   Они вынырнули четко в заданной точке. Свет, излучаемый Пальмирой, не резал глаза. Странное ощущение считанных долей секунд, которые мозг даже не успел толком осознать, быстро прошло. Вокруг, на сколько хватало глаз выстроились корабли нЄэро. Сквозь них не были видны даже его кольца. Они были прижаты друг к другу так плотно, что из-за них едва можно было различить ореховые плантации. Да, это были нЄэро. Об этом знала Женька, но не знали остальные.
   - Что за...?! - расширил глаза Хаммер, пытаясь охватить взглядом масштаб увиденного.
   - Союзники? - предположил Гордон.
   - Быстро... - вслух проговорил Юта, но, как поняли все остальные, это были мысли.
   "Да Винчи" сбавил обороты, не решаясь начать сближение с Адаллоном, даже после получения приглашения на посадку.
   - Да... - потянул Санни, - с такой армией тулонцы хвост-то прижмут.
   - А ты уверен, что эта армия действительно на нашей стороне? - усмехнулась Женька.
   Сомнения. В этой компании они были двигателем всех разумных идей. И по-другому рассуждать ребята не могли. Они не подвергали критике только очевидные факты. Здесь же очевидным было только то, что огромная армия стояла на границах Адаллона. Ждали приказа? Заключали союз? Угрожали? Это были далеко не все варианты. Но все они могли быть ошибочны, достаточно подумать о том, что вся эта армия могла быть всего лишь высокотехнологичной иллюзией.
   "Да Винчи" осторожно двинулся вперед, навстречу неизвестным кораблям, походившим не то на острые бритвы, не то на хирургические пинцеты, сверкающие светоотражающей хромированной поверхностью. Ни один из них не двинулся с места. Лишь только когда "Да Винчи" приблизился вплотную, корабли разошлись в сторону, открывая свободный коридор. Судно вошло внутрь и по мере его плавного движения, ряды за его кормой сомкнулись.
   - Невероятно, - повел головой из стороны в сторону Харпер, - сколько же их здесь!
   - Наверное, все, - пожала плечами Женька.
   Она также как и остальные была несколько ошарашена. Ребята пристально вглядывались в блестящие гладкие конструкции безупречных форм, мысленно пытаясь предположить, с какими намерениями прибыли в Рукав те, кого зарлулу называли союзниками?
   - Вы только подумайте, - вполголоса заворожено произнесла Женька, - первый контакт с разумом за последние семьсот лет!..
   - А тулонцы, мебиане, нагаа? - возразил ей Гордон.
   - Я не говорю о политике насилия и ее жертвах. Разве не понятно?
   - Мне не понятно.
   - Она хочет сказать, что начала сомневаться в их злобных намерениях, - шепнул Гордону Санни, словно боясь быть услышанным, и это понял Харпер:
   - Думаешь, они тоже, как мебиане мысли умеют читать?
   - Черт их знает! Я понятия не имею как себя вести.
   - Не дергаться, - сказала Женька. - И не бояться. Помните, как накинулись пожиратели на твой корабль? - она кивнула головой в сторону Гордона.
   - Может, ты еще скажешь, как нам их величать? - с ухмылкой произнес Юта, поняв, что реплика, обращенная к Гордону, в полной мере относилась и к нему. Ведь это ему было страшно!
   - НЄэро, - коротко ответила Женька и замолчала до самой посадки.
   Она думала только о том, дадут ли ей встретиться с дочерью. Ведь с момента, как ее нога ступит на поверхность Адаллона, она уже не будет принадлежать себе, а станет частью древнего народа, и выше цели сохранения баланса для нее существовать уже ничего не будет. Она нервозно покусывала губы, и когда "Да Винчи" опустился на поверхность планеты - сжалась в комок, приложив все усилия к тому, чтобы даже Санни не заподозрил о чем она думает.
   Привычный сумрак адаллонского дня сгустился еще больше от сырого, но не холодного тумана, разлившегося по земле так, что ноги утопали в нем по щиколотку. Женька прыгнула в молоко и туман заклубился у ее ног. Их уже ждали. При этом то, что дело серьезное, поняли все без перевода. Ребят встречали представители всех девяти кланов зарлулу. Значит, пока они сюда добирались, события приняли определенный оборот. Понимая, что нужно что-то делать, Женька шагнула вперед и тотчас заметила, как из-за серого плаща представителя ее клана на нее смотрят пытливые карие глаза. Женька отклонилась в сторону, пытаясь в сумраке хоть что-то разглядеть. Балахон распахнулся, и навстречу ей выбежала Лаура. Женька ошибиться не могла. Это была она, только... на лет пять старше. Женька расплылась в улыбке и присела на корточки. Она обняла дочь, прижав к себе, но при этом не понимая, что происходит. Неужели они что-то пропустили, не заметили как пронеслись годы? И как можно было этого не заметить? Она гладила Лауру по волосам, целовала, счастливо улыбаясь, но не переставала думать. Если они каким-то образом пропустили порядка пяти лет, то что за это время стало с Рукавом? Может быть теперь нЄэро и зарлулу стали его хозяевами? А что произошло с Новой Землей? Она уничтожена Тулоном? Или его все же удалось изгнать туда, откуда он пришел?
   Женька отстранилась, все еще не веря своим глазам, но нашла в себе силы, чтобы произнести:
   - Какая ты у меня большая! И когда ты только успела так вырасти?
   - Сама не знаю, мамочка! - ответила Лаура совсем повзрослевшим голосом.
   Женька обернулась, глядя на Санни, но тот был спокоен. Она отпустила, наконец, Лауру и позволила ей закружиться в папиных объятиях. На ее лице все еще отражалось недоумение. Его поспешил развеять Гордон:
   - Я же тебе говорил, что она растет.
   - Ты хочешь сказать, что она выросла за несколько недель на пять лет?
   - Дитя Посланников, чего хочешь?
   - Звучит как-то угрожающе.
   Ее беспокойство было напрасным, но от этого легче не стало. Женька поймала ладонь, протянутую ей Лаурой и они, втроем, держась за руки, подошли к зарлулу, склонившись в знак почтения и приветствия.
   - Добро пожаловать домой, - ответили им.
   - У нас новые друзья? - кивнула головой наверх Женька, не желая тянуть время и ждать пока зарлулу сами все расскажут.
   - Друзья - слишком личное понятие, - услышала она бесстрастное возражение и тут же в голове пронеслись вызванные голосом зарлулу воспоминания о той дружбе, которую знала Женька. К сожалению, не только с хорошей стороны. Она не стала даже вступать в молчаливую дуэль, предчувствуя свое однозначное поражение, потому что зарлулу были правы. Дружба - это слишком личное. Поняв это, зарлулу дали свое определение:
   - Союзники. Но для заключения союза нужно ваше присутствие.
   Ей показалось, что она словно этого ждала, поэтому с готовностью ответила:
   - Тогда пусть Лаура побудет с друзьями, - она намеренно сделала упор на последнем слове, но совершенно беззлобно, показывая, что друзья для нее, несмотря ни на что по-прежнему гораздо большая ценность, чем просто союзники.
   Вперед вышел представитель ее клана в балахоне, перевязанном огненно-красным поясом, и положил Женьке ладонь на плечо, сдерживая поток эмоций, который мог бы вырваться наружу после сказанных им слов:
   - Вы должны быть втроем.
   Женька выпустила руку Лауры и дернулась, но ее плечо, стиснутое словно тисками, не позволило вырваться и она процедила:
   - Не надо вмешивать сюда ребенка.
   Она беспомощно посмотрела на Санни, ища поддержки, не понимая, почему он молчит. Но рядом не было ни его, ни Лауры, ни кого бы то ни было. Они были только вдвоем. Значит, и разговор предназначался только для них двоих. Зарлулу убрал руку с ее плеча и она почувствовала заметное облегчение. Он снял капюшон и на Женьку взглянули хорошо знакомые ей глаза - ее глаза. Они стояли посреди большого каменного зала и, казалось, что даже дыхание эхом отражается от стен, на которых призрачно плясали тени от нескольких факелов, освещавших пространство этого места. Женька никогда здесь не была. Понимая, что предстоит беседа, она успокоилась и спросила:
   - Где мы?
   - Это место для размышлений.
   - Не очень-то располагает, - прямо ответила Женька.
   - А ты оглянись.
   В голосе своего собеседника она не чувствовала угрозы, подспудно ощущая, что все ее доводы будут отвергнуты. Однако она считала, что имеет право знать: почему зарлулу решили привлечь к переговорам не ее, не Санни, а всех вместе.
   Женька, следуя ловам, сказанным зарлулу, оглянулась. Факелы вспыхнули и все изменилось. В порыве гневных чувств она совсем забыла о том, что она - тоже зарлулу, обладающий своим, внутренним взором. Каменный зал, запах сырости и промозглый холод - ничего этого на самом деле не было. Они стояли в обширной библиотеке. Не сказать, что зарлулу были ценителями литературы, но они были ценителями знаний. Здесь были собраны свитки, хранившие в себе знания намного более древние, чем самые архаичные записи на Давиде, так бережно собиравшиеся ЦСО по всему Рукаву. Тепло, которое, казалось, исходило от полок с аккуратно уложенными на них свитками, напомнило Женьке построенные с любовью дома айя, в которые они вкладывали частицу своей душевной теплоты, добра, мироощущения. Молчаливый жест зарлулу дал ей понять, что она может чувствовать себя свободной. Женька не стала торопиться. Она знала: сколько бы времени они здесь не провели - она вернется к исходной точке, тому моменту, как она с Санни и Лаурой поприветствовали зарлулу.
   Женька покружилась вокруг. Эта была не та библиотека, которые она привыкла видеть на Земле: длинные серые стеллажи, больше похожие на полки в морге, нежели книжные, электронные каталоги, носители, банки данных и бесконечные круглые шары ламп-светильников, тянущиеся вдоль стройных рядов. Подержать в руках настоящую книгу со своей историей было мало кому доступно. Были, конечно, многократно перепечатывающиеся издания, газеты, журналы. Но все это Женьке было не интересно. Ей было гораздо важнее прикоснуться к истории, подержать в руках увесистый том, перелистывать хрупкие страницы и втайне она завидовала хранителям библиотечных архивов, имевших неограниченный доступ к настоящим ценностям. Работая на ЦСО, Женька несколько раз пыталась попасть на Давид, но всякий раз ей под разными предлогами отказывали. Может быть, причиной тому было нежелание делиться информацией с кем попало, а, может, в этих отказах крылось гораздо большее - страх, что Женька со своим любопытством что-нибудь накопает. Но что? Чего так боялся ЦСО? Может быть - нЄэро?
   Оглядев добротно сделанные книжные полки с покоящимися на них книгами в толстых переплетах и свитками, она невольно усмехнулась пролетевшей в голове мысли: "Сколько бы за это заплатил ЦСО?" Она понимала, что представленные здесь архивы бесценны и протянула руку к первому попавшемуся пергаменту, нерешительно остановив движение на полпути. Зарлулу поднял и опустил руку. Это было разрешение. Женька заметила как дрогнули его длинные пальцы и посмотрела на свои. Они тоже дрогнули, продолжив движение. Она была похожа на старого археолога, который, открывая для себя новое, дрожал изнутри, как подросток на первом свидании. Она почувствовала как запылали щеки, когда хрупкий свиток оказался в ее руках. Именно о таких библиотеках она читала в книгах, но никогда не видела собственными глазами. Даже богатые академические и университетские библиотеки были ничтожны по сравнению с тем, что она видела перед собой. Полки были так высоки, что добраться до верха можно было только с помощью передвижных лестниц, а свет лился не только с потолка, но и будто бы из самих стеллажей, подсвечивая нетронутое наследие культуры древних цивилизаций.
   Женька осторожно развернула свиток. На нем она увидела незнакомые письмена. Их упорядоченные символы были расположены большим кругом, в который аккуратно вписывалась спираль из более мелких символов. Таких Женька еще ни разу не видела. Она обратила взгляд на своего немногословного собеседника:
   - Кому принадлежат эти письмена?
   - Я думаю, ты догадаешься, - уклончиво ответил зарлулу.
   Женька вновь опустила взгляд на символы и отметила, что зарлулу так похож на нее, что она будто бы разговаривает сама с собой. Уже столько раз на общалась с себе подобными, но это чувство ее не покидало. Иногда даже казалось, что она смотрит в свое отражение. Однако зарлулу были такими, какие есть и это было можно только принять. Женька нахмурилась и провела пальцами по загадочным письменам. Они были выпуклыми и чуть шероховатыми. Едва она задела их, как символы ожили и, словно повинуясь какому-то заклинанию, бабочками вспорхнули над свитком и закружились в странном танце, двигаясь с такой невероятной скоростью, что прочерчивали в воздухе огненные следы. Это казалось невероятным и Женька не могла оторвать взгляд от приоткрывающейся ей тайны прошлого.
   Символы слились в единый вращающийся шар, который, спустя секунду, разлетелся искрами в разные стороны и... Вселенная начала расти. Женька не думала, что она ошибалась - это был Большой взрыв, начало начал, первые шаги известной ей Вселенной. Но потом Женька увидела несколько в стороне еще один взрыв, потом еще и еще...
   - Наш мир не один... - ошарашено проговорила она, чуть дыша, боясь спугнуть картинку. Отблески искр плясали в ее глазах еще больше оттеняя не то недоумение, не то восхищение, не то осознание, застывшее на ее лице.
   - Ну конечно! - зарлулу улыбнулся Женькиной улыбкой, - ведь это же так очевидно!
   - А это письмена нЄэро, - заключила она с долей уверенности, но все же попыталась уцепиться за остатки своих знаний, которые стали вдруг такими ничтожными по сравнению с тем, что она увидела и с тем, что могла увидеть, - но ведь они не создавали письменность! У них нет культурных традиций!
   - Не веришь тому, что видишь? НЄэро не создавали поэм и песен, но они сохраняли историю. Вот теперь и ты знаешь, что наша Вселенная - не единственная.
   - И они тоже населены?
   - Разумеется.
   Женька отложила свиток, символы которого улеглись и стали вновь походить на необычные письмена, и последовала за зарлулу, который повел ее в соседний зал. Здесь, среди таких же книжных полок, она увидела два небольших полукруглых дивана, стоящих друг напротив друга. У нее возникло странное чувство, что весь этот антураж не что иное как иллюзия, но иллюзия настолько достоверная, что не поверить в нее было сложно. Зарлулу вновь улыбнулся, явно прочитав ее мысли, и показал пример: он первым сел, предлагая Женьке сделать то же самое. Она покорно села, ощутив невероятную мягкость так, что ей показалось, будто бы она не сидит, а парит в воздухе.
   - Я тебя понимаю, - зарлулу не переставал загадочно улыбаться. При этом улыбались не только его губы, но и глаза. Это Женьке понравилось. - Тебе не легко. Ты слишком долго была оторвана от своего мира, но не стоит отказываться от того, что по праву твое. Ты имеешь право знать, но у тебя нет выбора - это тебе не нравится и ты, как можешь, сопротивляешься. Но послушай, ты ведь прекрасно понимаешь, что мы - зарлулу, до последнего боремся за каждого нашего соплеменника. Но сейчас не та ситуация. В Рукав пришло зло. Ты сама это знаешь. Но это вовсе не означает, что для борьбы с этим злом мы готовы пойти на жертвы. Я тебе попытаюсь объяснить.
   Женька кивнула. Она была готова слушать. Зарлулу это почувствовал:
   - Большой взрыв нашей Вселенной породил множество созданий, одними из которых были нЄэро. Но это был не единственный взрыв, не единственная Вселенная. Но все они развивались по единым законам с одной лишь разницей: во времени. Любая Вселенная расширяется...
   - Но не бесконечно!
   - Для этого и существуют другие. Те, что начали жить позже.
   - Массовый переезд? - она иронично подняла бровь, окончательно запутавшись в умозаключениях зарлулу.
   - Переход, - мягко сказал он. - Перед тем, как наступает коллапс - происходит переход.
   - И когда это произойдет?
   - О, сменятся еще сотни поколений! Но и они не заметят этого перехода. Он всегда незаметен, ведь его обеспечивают нЄэро.
   - НЄэро могут перемещаться между Вселенными?! - вскричала Женька. - Так, может, это они притащили сюда пожирателей?!
   - НЄэро - созидатели. Их цель - сохранять жизнь, не позволять ей погибнуть. Пожиратели - обратная сторона нЄэро - разрушители жизни.
   Женька оторопела:
   - Так нЄэро и пожиратели - это одно и то же?!
   - К сожалению, да.
   - Но тогда зачем нам такие союзники, которые на моих глазах уничтожили корабль и только по счастливой случайности моим друзьям повезло остаться в живых?
   Она на самом деле не знала, как реагировать на услышанное, как потом сказать об этом ребятам? Она не понимала, к чему им заключать союз с теми, кто себя не может контролировать? Зачем подвергать дополнительной опасности мир, который и так находится на грани катастрофы? Все эти мысли пронеслись в ее голове бешеным вихрем. Она была больше чем уверена, что зарлулу прекрасно понял о чем она думает и теперь Женька открыто смотрела ему в глаза, ожидая ответа.
   - Без них не победить, - ответ оказался слишком прост, - то, что под защитой нЄэро пожиратели не тронут. Именно поэтому действовать нужно как можно быстрее, чтобы темная сторона нЄэро не почувствовала ничем не ограниченную свободу. Но все это только поверхность айсберга. ЦСО покорил время и они могут возвращаться к тулонцам снова и снова. Бесконечно. При этом наши силы будут таять и первым падет мир, который ты до сих пор в глубине души считаешь своим домом. Не будет Новой Земли, не будет человечества, не будет того, что так тебе дорого. Тулон в своей безудержной мести пронесется по Рукаву, словно ураган. И он будет пострашнее, чем Ураган Зарлулу, воспоминания о котором даже как легенды вызывает ужас у потомков тех, кто его пережил.
   Женька слушала и будто воочию видела картину грядущих событий. Рукав охватил не страх, а ужас. Покорявшиеся Тулону и мебианам расы гибли одна за одной. И вскоре Рукав стал безжизненным и унылым. Он стал не нужен победителям и они покинули его, оставив после себя лишь печальные следы разрушения.
   - И это не все, - продолжил зарлулу, - нЄэро были первой расой, в которой родился Посланник. Так что об этом они могут рассказать намного больше, чем архивы ЦСО...
   "Так вот почему Давид был закрыт для меня!" - догадалась Женька. Она поняла и то, что Миецо, возможно, смотрел шире Совета и именно поэтому занял альтернативную точку зрения, поверив в предопределение.
   - А они знают, что в нашем Рукаве уживаются два Посланника? - спросила она.
   - Разумеется. И поскольку само по себе это явление - артефакт, они очень хотят с вами познакомиться.
   - Артефакт? Это понятие применимо к нЄэро. Может быть, это мы, в таком случае, артефакты?
   - Если бы это было так, нЄэро вряд ли бы проявили к вам такой интерес. Нет, это не они, так распорядилась природа, Вселенная!
   - Ну так а при чем здесь Лаура? - Женька вернулась к началу разговора.
   - В легендах нЄэро говорится о третьем Посланнике. Речь идет о твоей дочери.
   В какой-то степени Женька ожидала подобного, но не выдержала:
   - Да с чего вы все взяли, что она Посланник? Она обычный ребенок!
   - Ты же не слепая!
   - То, что она выросла - еще ни о чем не говорит!
   - Я понимаю твое стремление защитить ребенка от любой угрозы. Это нормально. Но никакой угрозы нет. Всего лишь неопределенность и неизвестность!
   - Вот именно.
   - Дай им шанс. Я даю слово, что они не причинят Лауре зла, ведь она часть нашего народа! Разве мы можем подвергнуть ее опасности?
   Женька задумалась. Она чувствовала, что в словах зарлулу нет ни капли лжи. Это означало, что она должна довериться. В конце концов, речь шла о спасении всего Рукава и если она сейчас настоит на своем, то прибывшие на помощь нЄэро, вполне могут сами стать источником зла, того не желая. Что хуже: тулонцы с мебианами или нЄэро с пожирателями? По крайней мере, во второй парочке хоть кто-то был хорошим. Или казался хорошим.
   - Мы будем втроем? - спросила она, повторяя слова зарлулу, так взбесившие ее.
   - Да. Лауру у вас никто не отнимет.
   Женька колебалась, но всего лишь несколько секунд.
   - Хорошо. Мы согласны, - и уже про себя добавила: "Посмотрим, что из этого получится".
   Она открыла глаза в тот момент, когда зарлулу произнес свою изначальную фразу и твердо повторила:
   - Мы согласны, - она чуть заметно кивнула Санни, давая понять, что повода для тревоги нет и шепнула, - я тебе такое расскажу - не поверишь! Вся наша наука - псу под хвост.
   - Я так понимаю, что наше присутствие больше не уместно, - громко сказал Гордон и обратился к зарлулу, - не возражаете, если мы с ребятами удалимся в мои апартаменты, пока вы решаете вопросы вселенской безопасности?
   Если бы Женька не знала Гордона, на месте зарлулу за такие вольности она преподала бы ему урок вежливости, но зарлулу тоже его знали, поэтому лишь молчаливо кивнули и, повернувшись спиной, направились в сгущающуюся мглу. На Адаллон быстро опускались сумерки. Санни, Женька и Лаура шагнули уже буквально в темноту. Гордон повернулся к ребятам:
   - Кентам предстоит веселая ночка. А мы с вами можем делать все, что захотим. Здесь самое безопасное место в Рукаве, - он немного помолчал и добавил, - пока.
   Идя вслед за зарлулу, Санни обратился к Женьке:
   - Что ты хотела рассказать?
   - Я еще не переварила. Но то, что я узнала, достойно не только твоего внимания. Об этом должны знать все.
   - Мама, куда мы идем? - вдруг спросила Лаура, дернув ее за руку.
   Женька повернулась к ней, совершенно забыв о том, что она с ними. Женька сжала детскую ладонь:
   - Прости, милая, я неправильно себя повела. Мы с папой хотим тебя познакомить кое с кем.
   - А будет интересно? - Лаура пропрыгала несколько шагов и опять пристроилась ко взрослому шагу.
   - Тебе понравится. Я уверена.
   Санни глянул на Женьку, но ничего не сказал. Он не мог понять: почему она так легко согласилась на предложение зарлулу? Как им удалось ее убедить? Когда? Сама Женька думала о другом: : правда ли все то, что она узнала? Так ли хороши нЄэро, как о них говорят зарлулу? И что делать с их темной стороной?
   Они вошли на большую поляну. Женька в очередной раз вдохнула тонкий аромат распустившихся ночных трав и обратилась к Лауре, присев на корточки и заглянув ей в глаза:
   - Родная, ты это видишь?
   - Конечно, вижу, мама! - ответила Лаура, не очень понимая, почему ей задают такие вопросы.
   Что за глупости? Конечно же она видела все! Теперь Женька в этом не сомневалась. Об одном жалела: скучающий вид Санни говорил ей он том, что он видит перед собой лишь бесконечную каменную пустыню, погружающуюся в ночной мрак. Один из зарлулу неожиданно повернулся и подошел к нему со словами:
   - Ты Посланник из другого мира. Но ты нам не чужой. Мы хотим тебе преподнести дар. Раз ваши сердца стучат вместе, то и взгляд должен быть в одну сторону, - зарлулу провел рукой совсем близко от лица Санни, легко коснувшись его глаз, будто смахивая невидимую пелену, - а теперь смотри, - он сделал широкий жест рукой, - это настоящий мир зарлулу, то, что никому из твоего народа никогда не увидеть!
   Они стояли под огромным ночным небом, на котором не было ни одного облака - только громадные звезды, рассыпавшиеся, словно жемчужины с ожерелья неведомой прекрасной великанши. Края поляны обрамляли ниспадающие, словно волосы, потоки воды, бесшумно теряющиеся где-то далеко внизу. А может, они устремлялись к звездам? До слуха доносились лишь хорошо знакомые неумолкающие переливы Слез Неба. Воздух был наполнен свежестью и влагой. Крошечные капли росы, осевшие на тонкие листья незнакомых растений, стекали в узкие розетки, отражая звездный свет. Казалось, что вся земля светится нежно изумрудным оттенком. Санни посмотрел на Женьку.
   - Что, дар речи потерял? - Женька склонила голову, ее глаза смеялись. - Добро пожаловать в наш мир! - она обняла Лауру за плечи и, наконец, встала, оглядевшись, - Вообще-то, кроме тебя есть еще один человек, которому даровали такой же взгляд, - уже серьезно сказала она.
   - Гордону? - спросил он, все еще недоверчиво поглядывая по сторонам.
   - Да, зарлулу считают его немного отличающимся от людей.
   - Возможно, они правы. Он всегда был в стороне, хотя раньше я думал, что к этому его обязывала работа в "Слежении".
   Санни сделал паузу, вдыхая пряный воздух места, в котором он оказался так неожиданно, что это никак не укладывалась в его голове. Женька много рассказывала ему об истинном виде Адаллона, о взгляде зарлулу. Но как во все это можно было поверить, если ее словам не было ни одного реального подтверждения? Тем не менее, он ей верил, хотя ее слова были так похожи на пересказ многочисленных легенд зарлулу! Что до Гордона, то он вообще не касался этой темы. И вот теперь Санни своими глазами видел то, о чем говорила Женька. Это был действительно величайший дар.
   Зарлулу присоединился к группе себе подобных, и они пошли дальше. Справа и слева - отовсюду, к ним начали присоединяться другие зарлулу. Вскоре их стало столько, что они стали походить на бескрайнее море, волнующееся в такт их мерным шагам. Санни постарался сделать вид, будто бы для него это привычная картина, но все еще походил на любопытного птенца, впервые в своей жизни высунувшего голову из гнезда и поразившись необъятности мира. Они остановились, словно по команде.
   - Все свершится здесь, - возвестил один из представителей кланов.
   Женька и Санни почувствовали, как земля под ногами дрогнула и тут же они стремительно начали опускаться вниз. Судя по спокойному виду зарлулу, можно было понять, что ничего странного и незапланированного не происходит. Движение прекратилось и ребята смогли оглядеться. Они стояли в самом центре амфитеатра, а вокруг возвышались места для зрителей, на которых горделиво с невозмутимыми лицами горделиво восседали зарлулу и... Санни и Женька замерли. Это был обман зрения? Они оба поймали себя на том, что, может, они опустились в преисподнюю?
   Зарлулу, что сопровождали их, отошли в сторону, спрятав руки в широкие рукава плащей. Они превратились в немых наблюдателей. Женька, только что чувствовавшая тепло руки Лауры, перестала его ощущать. Она метнула взгляд туда, где она должна была быть, но ее там уже не было. При этом ожидаемая волна страха по телу не прокатилась. Не потому, что Лаура неожиданно исчезла, но потому, что прямо на Женьку глазами, полными ненависти, смотрела Сашка.
   Женька соображала быстро. Она - в форме ЦСО, в официальном кабинете президента Полевой. И сейчас Александра наставит на нее дуло пистолета. Внутри все сжалось в комок и тот час же обдало жаром: это шанс все исправить, но как это возможно? Или ничего не было: ни Лауры, ни двух лет работы на ЦСО, ни его предательства? Теперь Женька была в замешательстве. Она столько раз представляла себе встречу с Александрой, рисовала картины еще безмятежного довоенного прошлого. Вспоминала каждый момент, который они делили вместе и никак не могла понять: когда между ними пролегла черта? Но она никогда не думала о том, как повела бы себя, снова окажись в самой решающей ситуации.
   - Да кто ты такая? - услышала она искаженный злобой голос Александры, вернувший ее в реальность. - Думаешь, если ты спишь с Посланником, то ты неуязвима?..
   Женьке стало тошно. Перед ней стояла Сашка, живая Сашка, которая в приступе своей ярости совершенно не понимает, что творит, и что произойдет буквально через несколько минут. Но Женька не чувствовала по отношению к Александре никакой враждебности, осознавая всю серьезность своего попустительства. Напротив, ей хотелось броситься к ней, потрепать за кудри, обнять, сказать: "Сашка! Ты такая глупая! Какая власть? Какая ненависть? В мире столько замечательных вещей, а мы растрачиваем силы на какие-то выяснения отношений, которые выеденного яйца не стоят!.."
   В себя Женьку привело смотрящее ей прямо в лицо дуло пистолета. На конструктивный разговор Сашка настроена не была. Это было понятно без слов. И похоже, что она и в самом деле стоит перед ней в тот самый момент, который поставил в их отношениях жирную точку. Женька сделала осторожный шаг назад. Она судорожно соображала: как исправить ситуацию? Однако времени на раздумье не было. Она помнила то, что сейчас произойдет до мельчайших подробностей. И как бы ей ни было тяжело, Женька во второй раз произнесла слова, которые гулко отдались в ее голове:
   - Зачем ты убила Алекса, Саша?
   Женька вдруг почувствовала в сердце невыносимую боль и тоску, которую испытывала Сашка, потеряв человека, которого действительно любила, но так и не смогла показать ему искренних чувств. Женька поняла, что на самом деле Сашка все это время чувствовала себя не то, чтобы беззащитной. Она чувствовала себя ненужной. Та злоба и желчь были лишь следствием того, что Сашка запуталась, а она, Женька, не помогла ей выбраться из паутины собственных ошибочных домыслов. По сути Женька сама толкнула Сашку на опасный путь, по которому та пошла, не раздумывая... Стоп.
   Женька сбросила с себя эти мысли, которые, как показалось, на самом деле ей не принадлежали. У каждого есть выбор. В этом Женька была убеждена. И если Александра предпочла кривую дорожку, то этот выбор она сделала сама и без чьей либо помощи. Она сознательно встала на путь самоуничтожения и сойти с него уже не могла. Она словно скоростной экспресс неслась по рельсам к обрыву и даже если нажать на тормоза, то останавливаться было уже слишком поздно. Поэтому Сашка не останавливалась, а продолжала нестись к пропасти на предельной скорости. Остановить ее и прекратить это безумие могла сейчас только Женька. Ее память подсказывала, что прежде, чем выстрелить, Сашка попытается свалить вину за гибель Алекса на Женьку. Она не стала дожидаться окончания монолога. Движением, неожиданным для Сашки, она выбила пистолет, который откатился к стене и прижала Александру к столу, навалившись на нее и завернув руку так, что Сашка взвыла от боли. Налегая на нее всем телом, Женька наклонилась над ухом Александры и, прерывисто дыша, проговорила:
   - Саша, послушай меня очень внимательно. Ты совершаешь ошибку. И она будет стоить тебе жизни.
   - Ты мне угрожаешь? - прошипела Александра, пытаясь вырваться, но Женька держала ее крепко.
   - Нет. Я хочу тебя спасти.
   Дверь открылась и в помещение вбежал Джон. Женька знала, что так и будет, что первым ворвется в кабинет именно он, знала, что он погибнет, приняв на себя предназначавшуюся для Женьки пулю, но ситуация была переиграна. И все же Женька начала колебаться. Это мгновенно почувствовала Сашка. Она извернулась, отвесила Женьке сильный удар по лицу, от чего та откинулась назад, прикусив разбитую в кровь губу, и бросилась за пистолетом. Женька успела схватить ее за куртку и резко дернуть. Сашка не удержалась и рухнула на пол, не прекращая попыток добраться до пистолета.
   - Да успокойся ты! - процедила Женька, не давая ей дотянуться до оружия.
   Но Сашка не отвечала. Полная ярости, она отчаянно рычала, царапая ногтями ковровое покрытие президентского рабочего кабинета. И успокоилась только тогда, когда тяжелый ботинок Санни прижал ее к полу.
   - Ты на прицеле, не дергайся, - холодно сказал он и обратился к Женьке, не сводя глаз с Сашки, - ты как?
   - Нормально, - она поднялась, слизывая кровь с губы. Сашка была физически сильнее, но ей все же удалось удержать ее.
   - И что теперь? - спросил Джон, обведя пистолетом кабинет и сунув его в карман.
   Санни небрежно поднял Сашку за ворот куртки и швырнул на стол:
   - Джон, надень на нее наручники, - Майл поймал их в воздухе и направился к притихшей Александре, - пришло время поменяться местами.
   - Да уж, - усмехнулся капитан, приблизившись к Сашке, - пришло время платить по счетам.
   Глядя Сашке прямо в глаза, Джон взял ее за руку, услышав:
   - Я убью тебя, Майл.
   Он скривился в ответ, подумав: "Скоро по другому запоешь". Браслет с легкостью защелкнулся на запястье Александры, и Майл с невозмутимым видом взял Сашку за вторую руку, но она неожиданно выгнулась с силой оттолкнув от себя капитана, выхватила из его кармана пистолет и, не раздумывая, выстрелила. Затем резко развернулась в сторону Женьки, спуская курок. Женька почувствовала резкий толчок в бок и полетела на пол. Она успела заметить, как Санни откинуло назад и красные капли брызнули на стену. В воздухе повис звук ответного выстрела и глухой стук. Женька закрыла глаза, а когда открыла - рядом с ней лежала Александра, смотревшая в потолок остановившимся взглядом. Санни не промахнулся. И Сашка тоже бы не промахнулась, не оттолкни он Женьку. Кент подошел к ней и протянул руку, помогая Женьке встать. По его одежде, не впитываясь, стекали кровавые ручейки, разбиваясь об пол на алые брызги. Плечо было прострелено навылет. Женька взялась за голову, все еще не веря в то, что только что произошло. Она шагнула к Майлу. Он не подавал признаков жизни.
   - Это было неизбежно, - произнес Санни.
   Он убрал пистолет и взялся за плечо, сжав его как можно сильнее в попытке становить кровь.
   - Я пыталась ей помочь! - с горечью в голосе произнесла Женька.
   В помещение вбежал Юта и остановился:
   - Твою мать... черт... что тут произошло?
   - Мы угробили Майла, - сухо сказал Санни и направился к выходу, - пойдемте, нам надо встретить президента.
   Женька опустилась рядом с Джоном на колени. Она взяла его за еще теплую руку и прижала к своей щеке:
   - Прости меня, пожалуйста...
   Горячая слеза упала на его ладонь. Женька аккуратно сложила капитану руки и пригладила волосы.
   - Как же так... - услышала она тихий голос Юты и вытерла глаза, шмыгнув носом:
   - Это война, Ричи. К сожалению, война не только народов, но и тех, кто когда-то считал друг друга друзьями.
   Она наклонилась над Майлом и поцеловала в лоб, мысленно прощаясь. Она знала, что Санни торопится, но он терпеливо ждал, стоя в дверном проеме, придерживая висящую, как плеть, руку. На Юту она даже не смотрела. И так было понятно, что он был раздавлен и Женькины слова о войне болью резанули по теплым воспоминаниям. Женька подошла к Сашке. Немного постояв, она закрыла ей глаза и, не оглядываясь, вышла. Проходя мимо Санни, она взглянула в его бледное лицо и вздохнула:
   - Да, это было неизбежным.
   Она взялась за разбитую губу - последний подарок от Александры и почувствовала тупую боль. Женька знала, что ее ждет: боль от удара пройдет быстро, но боль в душе останется, пожалуй, навсегда. Больше полжизни из сердца не вырвешь.
   - Ты ранен, - заметила она Санни, на что тот сурово ответил:
   - Я убит.
   Женька вдруг осознала, что это именно так. Ведь не случайно он все эти годы, так же как и она старательно избегал этих воспоминаний. Вовсе не потому, что не хотел будоражить Женьку, а потому, что ему тоже было тяжело. Все это не растворилось в потоке времени, не ушло, а осталось с ним, терзая изнутри. Как она вообще могла подумать, что он настолько бесчувственен, что способен все забыть? Женьке сделалось так горько, что она была готова не просто рыдать, а выть в бессилии от осознания того, что как она ни пыталась - так ничего и не смогла изменить. Она прерывисто вздохнула, успокаивая себя, но так и не нашла слов, чтобы поддержать Санни. Видимо, каждый из них должен справляться сам. Женька вскинула голову: однажды она уже переживала этот момент. Переживет еще раз. Перед глазами все как-то поплыло и она едва не потеряла равновесие.
   Вновь обретя твердую почву под ногами, она увидела, что по-прежнему стоит в центре амфитеатра, словно на арене. Битва закончилась. Только что она это поняла. Так вот какое испытание подготовили им нЄэро! Они выбрали самый простой и самый беспощадный способ проверки: прошлым. Амфитеатр словно растворился в воздухе. Они вновь стояли на широкой поляне, держась за руки. Санни потряс головой:
   - Я совсем запутался.
   Но его будто бы не слышали:
   - Испытание пройдено, - сказали зарлулу хором, - союз будет заключен.
   - Очень рада, - проговорила Женька и зло усмехнулась, - странный способ они выбрали.
   - Ну почему же, - возразил зарлулу с огненно-красным поясом на плаще, и Женька волей-неволей превратилась в слух, - нЄэро сделали то, чего вы оба так страстно желали втайне друг от друга. Но от них вам это скрыть не удалось, да и труда бы не составило: уж слишком все на поверхности.
   - А в чем же тогда роль Лауры? - удивленно спросила Женька. Она поняла, что хотел донести до нее зарлулу, но хотела оставить тему на потом, чтобы поговорить о ней с Санни, наконец-то, прямо.
   - Я говорил тебе, что нЄэро не причинят вашей дочери вреда.
   - Когда это он говорил? - свел к переносице брови Санни, но Женька его не услышала:
   - Так какова роль?
   - НЄэро просмотрели вас обоих, как белый лист. Они знают все, а через вас и о Лауре. Они еще скажут вам слово, но всему свое время. Ваша миссия на этом окончена, но она только начинается, - Женька нахмурилась, силясь понять, что имеет в виду зарлулу и он продолжил, - сейчас вы вернетесь к своим друзьям. Они в нетерпении.
   - Сколько времени прошло? - резко спросил Санни.
   - Сутки. Одни стандартные сутки. Многое произошло и есть дела, с которыми вам захочется разобраться. На этом все. Лаура останется с нами еще на сутки. В безопасности.
   Лаура осторожно высвободила ладони из родительских рук и отошла к зарлулу, повернувшись к Санни и Женьке лицом:
   - Я всегда так скучаю! Каждый день без вас невыносимо длинен! Но надо...
   Она взяла зарлулу за руку и они растворились в темноте. Женька опустила голову. Санни сказал:
   - Я чувствую себя полным идиотом, - от злости он пнул первый попавшийся камень и он разлетелся на тысячи искрящихся осколков, застывших на земле, - а знаешь почему? - он развернулся к Женьке и указал пальцем по направлению куда зарлулу увели Лауру, - потому что она права!
   - В каком это смысле? - Женька сложила руки на груди и пристально посмотрела Санни в глаза.
   - А ты еще не поняла? - он ответил ей открытым взглядом. - Очнись! Мы - не нормальная семья! - он сделал акцент на приставке "не", - И мы никогда не будем жить как все! - он махнул рукой и тут же схватился за плечо. - Черт! Женька, понимаешь, рано или поздно мы потеряем Лауру!
   Она оторопело посмотрела на Санни и сказала единственное, что посчитала разумным:
   - Давай сделаем вид, что я этого не слышала.
   - Мы все равно вернемся к этому разговору.
   - Да, но до этого времени я буду использовать каждую данную мне секунду с Лаурой.
   - Я тебя не узнаю, - признался Санни, - как ты можешь говорить об этом так спокойно?! Знаешь, что я думаю на самом деле? Что мы уже потеряли нашу дочь. Только что. Когда она ушла с твоими соплеменниками. И это изменить невозможно! И я, и ты - мы оба это знаем! Нам только что это показали и утерли нос! А ты не хочешь об этом говорить!- он сел прямо на землю, качая головой. - Я тебя не понимаю.
   - Ты только что сказал, что мы не можем этого изменить, - Женька опустилась рядом.
   - Но если попытаться...
   - Санни, - перебила она его, - ты сейчас ведешь себя, как я! Я пыталась спасти Алешку, спасти Сашку - что толку? Финал неизбежен.
   - И ты так легко сдашься?
   - А я не сдалась. У меня осталась вера.
   - На вере далеко не уедешь.
   - Да, но согласись, что вера - великая сила. И если будем верить и ты, и я, и Лаура, то это чего-нибудь да стоит. Ведь если бы я не верила, что среди обвала смогу тебя найти тогда, в забое, то кто знает, встретились бы мы? А я верила. И нашла. Так что в моей жизни, Санни, есть не только случайности, но и нечто другое, что значительно важнее.
   Он прижался губами к ее волосам. Над ними раскинулась бесконечность.
   - Я боюсь только одного, - тихо сказал он, - что Лаура окажется права до конца.
   - А я боюсь даже думать об этом, - сказала Женька и встала, потянув его за рукав, - нам пора. Ночи на Адаллоне холодные. К тому же Сашкина отравленная пуля раздробила тебе плечо и ты потерял много крови.
   - Не ерничай, - с усмешкой он сделал замечание и поднялся. Похоже, что Женькин взгляд ее не обманывал. Голова слегка кружилась, а плечо пылало огнем, пульсируя болью при каждом шаге, - идти далеко?
   - Есть два пути: короткий и длинный. Какой выберешь?
   - Да уж короткий.
   - Догадываешься, куда идем?
   - К Гордону. И зубы мне не надо заговаривать, - он остановился и изображение медленно поплыло.
   - Пойдем, пойдем, - поторопила она, - все-то ты знаешь. Немного осталось, - она поддержала его, - только не молчи, а то отключишься.
   - Лучше бы ты этого не говорила, - руки и ноги стали ватными, походка шаткой, но он был в сознании.
   Женька мысленно корила себя за то, что была так неосмотрительна. Поддавшись эмоциям, она едва не упустила контроль за состоянием Санни. Если бы она не отвлеклась на разговор, ей бы сейчас не пришлось почти тащить его на себе.
   Гордон не принадлежал к народу зарлулу, поэтому жить в улье он не мог. Его дом стоял посреди каменной пустыни, которую видели все, кроме зарлулу. Однако Гордон, получивший дар взгляда зарлулу, толк в выборе места для жилья знал. У него было достаточно денег, чтобы построить большой дом в глубокой расселине на берегу тихой реки, несшей свои воды вглубь Адаллона. Женька спрашивала: зачем такой большой для него одного? Гордон каждый раз отвечал одинаково: я жду, когда в него войдет хозяйка. На этом разговор и заканчивался.
   Когда Женька оказалась здесь впервые, она сразу поняла, что не единственная, кто страдает от ностальгии по Земле. Только вслух об этом Гордон никогда не говорил. Да это было и не нужно. Несмотря на размер, внутренними излишествами дом не отличался. Единственное, что было в нем необычным - это сад из висячих камней. Поддерживаемые автономной силовой установкой, они создавали довольно странную структурную композицию, отдаленно напоминавшую не то млечный путь, не то обитаемый Рукав. Однако на самом деле, и это сильно удивляло, это была модель кристаллической решетки кремния. Гордон был убежден: кремниевые формы жизни еще скажут свое слово в развитии Вселенной. С ним никто не спорил, ведь это было мнение, а мнение имеет право на жизнь.
   Когда Санни и Женька ввалились на порог, ребята были в сборе.
   - Вы что, опять куда-то влезли? - поинтересовался Гордон, подхватывая Санни и, не дожидаясь ответа, спросил. - Кто это тебя так, друг?
   - Привет из прошлого, - отмахнулся он, сползая по косяку входной двери и, усевшись на порог, прикрыл глаза.
   Хаммер и Юта напряженно смотрели на ребят, но Женька не торопилась ничего объяснять и только удивленно открыла рот, увидев, как из соседней комнаты вышла Шенет.
   - Так быстро? - спросила Женька, принимая от Гордона влажное полотенце, прикладывая его к распухшей губе.
   - Похоже вам больше нужна помощь, чем ответы на вопросы, - проговорила она, - на моем корабле есть все необходимое, - она потянулась к Санни, но тот отшатнулся:
   - Я сам в состоянии.
   Шенет ничего не сказала, недовольно поджав губы. Она никогда не одобряла излишнее стремление Кента показать свою независимость, тем не менее, отошла в сторону, молчаливо сложив руки на груди.
   - Тебе бы тоже не мешало, - кивнул Женьке Гордон, на что та со злобной усмешкой ответила:
   - Пусть на память останется.
   - Да что на хрен стряслось? - громко спросил Хаммер.
   - Ничего сверхъестественного, - ответил ему Санни и немного смягчился, - дайте дух перевести. Пошли с нами.
   С этим предложением все согласились. Они вышли из дома и спустились по извилистой дорожке к берегу реки, где в подземном ангаре под толщей воды укрылся небольшой корабль Шенет, на котором она покинула ЦСО несколько дней назад.
   - Хочешь сказать, что никто кроме Гордона и нас ничего этого не видит? - Санни обратился к Женьке.
   - Ну, ты же раньше тоже ничего не замечал кроме унылых камней, - улыбнулась она, идя на шаг позади.
   Она видела, что Санни был слаб, но молчала. Его реакции на слова Шенет было вполне достаточно. И она понимала, почему он отвлекает себя такими вопросами. Отвечая на его языке можно было сказать: "Зубы заговаривает". Понимала Женька и то, почему он не хочет принимать помощь. Не хотел показаться слабаком. К тому же раскисать не позволял статус. Ребята выбрали его командиром, и он должен быть для них примером. Как тогда, на Херувиме, когда приходилось сутками не спать, не есть, участвовать в боях, разрабатывать планы, а еще прибегать к Женьке, которая была вне себя от ярости, что оказалась вне игры. Возможно, именно это и поставило ее на ноги. А еще любовь. Женька вдруг почувствовала поднимающуюся из глубины сердца невообразимую волну нежности, но прикусила губу, забыв о том, что она разбита. Нежность мгновенно сменилась болью, а вместе с ней вернулась и злость, которая точила не только ее, но и Санни. Вот еще одна причина, по которой он упорно отмалчивался, и она его в этом поддерживала. Страсти должны улечься. Эту хорошую привычку Санни перенял у нее. Горячий по натуре, он научился сдерживать пыл, чтобы потом рассуждать на холодную голову.
   Женька вдохнула свежий речной воздух, смешанный с терпким запахом нагревшегося за день скальника. Расселина, которую облюбовал Гордон, хоть и была глубокой, но именно здесь свет Пальмиры аккумулировался больше, чем где-либо на поверхности планеты. Благодаря цепи своеобразных линз, образованных горными вершинами, между которыми пролегли прозрачные пузыри минерала, образовавшегося еще в период горообразования Адаллона, здесь всегда было тепло и светло. Однако, несмотря на близость к воде, пышная растительность не украшала это место. Привыкшие к недостатку и прохладе растения царствовали в сумраке, накапливая тусклый свет и, словно маленькие генераторы, подсвечивали себя изнутри. В ярком свете звезд это свечение было еще более интенсивным и первое впечатление для того, кто впервые видел столь необычный мир, оставалось на всю жизнь. Здесь же, в царстве света, тоненькие светло-зеленые высокие травы тянулись к горным теням, где набирали силу. Только ночью они расправлялись, излучая сказочный свет, а утром вновь беспомощно падали на землю.
   Гордон не стал закрывать за ребятами ангар, чтобы легкий ветер с реки заносил свежесть и сюда. Маленький корабль покоился на небольшой стартовой площадке. Гордон запрыгнул на нее и наклонился, протягивая руку Шенет. От Женькиного взгляда не скрылось то, как он скользнул взглядом по ее фигуре и то, как Шенет слегка смутилась, но руку подала. Женька запрыгнула сама, и вместе с Гордоном они помогли забраться Санни, который на сей раз от помощи не отказался.
   - В твоем доме скоро появится хозяйка? - чуть слышно спросила она, не удержавшись от любопытства.
   - Посмотрим, - сдержанно ответил он.
   Этих слов Женьке было вполне достаточно, чтобы понять: у Гордона на Шенет определенные виды. Что они делали эти два с лишним года? Женька поняла, что, работая на ЦСО, многое пропустила из обычной, но куда более значимой и интересной человеческой жизни. Но добиваться чего-то от Шенет было делом бесполезным, да и Гордон был не особо словоохотлив. Женька сощурилась от удовольствия: в их компании между двумя людьми развивались отношения. Пока еще слишком осторожно и понятно почему - Гордон боялся спугнуть свою избранницу, но при этом особо не церемонился. Женька вдруг вспомнила, как он, сидя рядом с Шенет в ее гостиной на Новой Земле, положил руку на спинку дивана. Если бы Шенет села поудобнее, а не на самый его край, то получилось, будто бы он ее обнимает за плечи. "Вот это да... а я и не заметила, как все началось..." - рассеянно подумала она и встрепенулась от толчка в спину:
   - Чего встала? - буркнул Гордон. - Потом домысливать будешь, - он прекрасно понял, о чем задумалась Женька.
   - Секретничаете? - как будто между делом спросил Юта, проходя мимо них и скрываясь в корабле.
   - Ладно, пошли, - Гордон дернул Женьку за рукав, и они вошли в корабль за остальными.
   Санни удобно устроился в кресле автохирурга, наотрез отказавшись от полного погружения и все же неловко себя чувствуя от того, что вся его левая рука была упрятана по самую шею в недра электронного доктора, лишая возможности нормально двигаться. Зато, едва хирург заработал, он испытал резкое облегчение. Боль улетучилась, а в голове поплыл легкий туман - заработал транквилизатор. Он не стал ему активно сопротивляться.
   - Твоя очередь, Шенет, - он дал ей возможность говорить первой.
   - Моя так моя, - пожала плечами она, - для начала я хочу сказать, что все наши старания были напрасны и тулонцы уже здесь...
   - О-о, ну это не новость! - Гордон потер колени и широко улыбнулся, повернувшись к Шенет.
   - А что же тогда для вас новость? - она ответила Гордону взаимной улыбкой, но она была не доброжелательной, а, скорее, дежурной.
   - Ну-у, что-нибудь новенькое, - неожиданно растерялся он.
   - Я думаю, мы не с того начали, - сказал Харпер, обводя взглядом окружающих, рассевшихся полукругом, чтобы хорошо друг друга видеть, - в нашей ситуации надо начинать не с фактов, а с расстановки сил.
   - Малыш дело говорит, - поддержал его Санни и кивнул, - удиви нас.
   Харпер засопел, утирая нос, но не стал резко высказываться, видя, что над ним никто не смеется. Напротив, слово "малыш" все восприняли с особой теплотой, которая читалась в их глазах. Для важности он откашлялся и поправил привычным жестом очки:
   - Итак, тулонцы в Рукаве. Для решающего удара они соберутся где-нибудь на окраине подальше от Адаллона и объединятся с мебианами и ЦСО. На нашей стороне Адаллон и нЄэро. Вопрос в том, когда и кем будет нанесен первый удар.
   - Думаешь, нас мало? - поинтересовался Юта.
   - Во всяком случае, не много.
   - Мы можем объединиться с Кетонисом, - сказала Женька.
   - Интересная мысль, - потянул Гордон, - купить их думаешь? А если ЦСО предложит больше?
   - Кетонийцы на это не пойдут.
   - Откуда такая уверенность? - вступил в разговор Хаммер, - если их перекупил Адаллон, то...
   - Алан, - не дала ему договорить Женька, - на Кетонисе живут не идиоты. Это уже не те зажравшиеся богачи и разнузданные наркоманы. Все изменилось. Это мы слишком предвзято относились к Кетонису, а Адаллон сумел разглядеть в нем разум, силу и союзника.
   - И что Адаллон пообещал Кетонису? - спросил Юта.
   - Да ничего особенного. Зарлулу помогут кетонийцам выйти из кризиса и занять в Рукаве достойное место, но с условием, если они слезут с коримбского ореха. Сами.
   - О-о, какая вера в кетонийскую силу воли!
   - Можешь ерничать сколько угодно, вот только тайный договор о сотрудничестве уже подписан.
   - Когда?! - удивленно спросила Шенет, не ожидавшая такого поворота событий.
   - Да вот пока мы с вами в разлетах были. Зарлулу пошустрее нас будут. Однако нам надо еще туда скататься, чтобы собрать воинов.
   - Да... то, что они могут я на своей шкуре прочувствовал, - проговорил Санни, - Кетонис лучше друг, чем враг.
   - Кстати, о врагах, - вновь вступила в разговор Шенет, - союз с Кетонисом как нельзя к месту. Я покинула ЦСО только благодаря вашим друзьям.
   Она сделала паузу, предполагая, что сейчас на нее посыплется куча вопросов, и не ошиблась.
   - Вот это нечего ей рассказать! - всплеснул руками Гордон.
   - Кто?! - воскликнул Юта, у которого в глазах вспыхнула надежда на то, что в ЦСО все не так плохо, как они с ребятами думали.
   Санни и Женька просто повернулись в ее сторону, сверля взглядом, и Шенет не стала мучить их любопытство:
   - Остин Айрон.
   - Твою мать! - Санни дернулся, порываясь встать, но не смог и от досады стукнул кулаком по боковой стенке автохирурга. - Вот пройдоха!
   - Еще и какой, - качнула головой Шенет, - Я сначала не поняла, когда он сказал, что направляется на Кетонис, подумала, что он - чокнутый, но теперь все стало на свои места. Так что на Кетонисе вас точно ждут и в прямом смысле с распростертыми объятиями.
   - То-то ЦСО подпрыгнет! - по-детски задорно засмеялся Харпер и все поддержали его невольно вырвавшимися смешками.
   - Да там и подпрыгивать нечему. Нет больше ЦСО, - Шенет не смеялась.
   Улыбки сошли с лиц ребят, и все они устремили на нее тревожные взгляды.
   - А поподробнее? - осторожно спросил Юта.
   Он впился в Шенет глазами, понимая, что он нее можно ждать чего угодно, поскольку ее восприятие ситуации было непредсказуемым, и он не был уверен, что Шенет владела информацией о ЦСО так, как, скажем, Санни или Женька. Он даже за свое мнение не ручался, поскольку в ЦСО все, похоже, менялось с неимоверной быстротой, а он покинул Центр в самом начале разворачивающихся событий. И все же мнение Шенет было для него важным. Он впитывал в себя каждое сказанное ею слово.
   Как организация ЦСО все еще продолжал существовать, но теперь его полноправным хозяином стал Совет. Миецо покинул Центр, не складывая с себя полномочий директора и пойдя при этом на крайне рискованный шаг. Он открыто выступил перед сотрудниками, заявив о связи Центра с мебианами и тулонцами. Более того, Миецо рассказал о готовящемся нападении на Новую Землю и предательстве Совета, о том, что кетонийские наемники никогда не нападали на Пилат и это была тщательно спланированная Адаллоном операция по спасению людей, которых Совет едва не погубил в силу своего пренебрежения идеалами ЦСО, как организации, созданной исключительно на благо человечества. Никто Миецо не воспрепятствовал, никто не попытался прервать его выступление. Это был прямой удар по Совету и он, как и предполагал директор, не смог ответить сразу. Миецо дал людям выбор и показал, как нужно его сделать. Он покинул ЦСО, а вместе с ним это сделали еще сто шестьдесят человек. Никто из них по примеру Миецо не подал в отставку. Они разлетелись кто куда, однако добрая половина во главе с директором осела на Новой Земле, как его личный охранный корпус. Таким образом, ЦСО раскололся изнутри, однако, покинув Центр, те, кто был на стороне правды, оставили его с развязанными руками. Зная, что оборонительные системы Новой Земли еще не готовы к нагрузке, ЦСО отчаянно копил силы, чтобы нанести по планете сокрушительный удар и занять, наконец, главенствующее положение в большей части Рукава. Безусловно, Миецо, как директор, имел полное право выразить официальный протест деятельности Совета, как стратег, он прекрасно понимал, что силы не равны. И если он ударится в подковерные тяжбы, то потеряет и людей, и драгоценное время. Он выбрал другой путь, не считая этот путь бегством, как считал бегством поступок президента Уолиса. И пока каждый, кто работал на ЦСО, делал выбор, Миецо спокойно покинул Соломон, перейдя под полную юрисдикцию Новой Земли. Совет не видел смысла останавливать его. Напротив, ситуация была представлена бегством, что было Центру на руку.
   Расколотый ЦСО вместе с тулонцами и мебианами ушел куда-то на край Рукава, укрепляя базу для нападения. На Соломоне остались лишь техники, обеспечивающие жизнедеятельность базы, и несколько офицеров. Пилат очищен. Сокровища Давида вывезены. Новая Земля вновь, как при президенте Полевой, разорвала с ЦСО все виды связей, оставив у себя лишь тех, кто по-настоящему был предан интересам планеты, которая только начинала жить заново.
   - Дела... - потянул Юта, пытаясь просчитать дальнейшие действия ребят.
   Санни с Женькой переглянулись. Зарлулу был прав: многое изменилось. Но, как они поняли из рассказа Шенет, пока Новая Земля была один на один с врагом.
   - Шенет, на какой стадии находится создание планетарного защитного экрана? - спросила Женька.
   - Когда с вами улетала я - на стадии проверки.
   - Вот и проверим, - задумчиво сказала она, - дорабатывать придется на месте.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Судя по твоему рассказу, времени у нас в обрез. Если мы потеряем Новую Землю, то все зазря. Можно сразу стреляться. Предлагаю следующее: на Кетонис полетят Алан и Майкл. Соберут столько солдат, сколько смогут. Ричи, ты будешь собирателем. Ты же ЦСОшник - вот и воспользуйся этим! С учетом того, что половина людей на Земле, остальных противников Центра соберешь без труда и пусть их будет пятьдесят человек, но это будут патриоты. Остальные, в том числе и мы летим на Новую Землю. Там мы нужнее. Шенет и Харпер займутся обороной. Мы проведем переговоры и приведем часть сил Адаллона в поле Новой Земли, чтобы в случае неожиданной атаки принять удар на себя и оттянуть время.
   - А что делать с пожирателями? - спросил Хаммер.
   - Пока мы под защитой нЄэро, нам ничего не угрожает. Пусть их боятся мебиане и тулонцы.
   - Когда начинаем? - поинтересовался Гордон.
   Женька ответила резко:
   - Немедленно. Я раздобуду корабли и сразу вылетаем, - она встала и направилась к выходу, - я быстро, так что не расслабляйтесь.
   Женька скрылась и Гордон повел головой из стороны в сторону, щелкнув языком:
   - Ну и характер - жесть.
   - Зато быстро в чувство приводит, - отозвался Харпер, покачиваясь на стуле. Он рывком поднялся и взъерошил волосы, - каша, каша, опять каша...- пробубнил он себе под нос.
   - А тебе что, в лаборатории крысой сидеть лучше? - усмехнулся Юта и Харпер уставился на него недоуменным взглядом. Однако сказать ничего не успел, его перебил Гордон, обратившись к Санни:
   - Ты мне вот что скажи, командир, кто над вами поработал?
   Смысла отмалчиваться больше не было. Это была не тайна, а всего лишь неприятность, переживать которую снова желания не было. Тем не менее, он ответил без утаек и так, чтобы все было понятно:
   - НЄэро тоже умеют преодолевать время. Нам дали шанс изменить прошлое, но мы не смогли.
   - Я же говорил, что прошлое менять нельзя! - победоносно заключил Харпер, но не сдержался от любопытства, - в какой момент вас вернули?
   Санни повернулся к Юте, ведь ситуация в большей степени касалась его. Он был свидетелем, как все произошло.
   - Женька была с Сашкой в тот момент, когда мы устанавливали связь с Землей, помнишь? - Юта рассеянно кивнул. - В тот момент, когда мы ворвались в ее кабинет, Женьке удалось обезоружить Сашку и обездвижить ее. Я попросил Джона надеть на нее наручники, хотя надо это было делать самому. Джон недооценил Сашку, она вывернулась и застрелила его из его же пистолета, потом выстрелила в Женьку, но я успел ее оттолкнуть. В общем, пулю в плечо получил я, а Сашка - пулю в лоб, - он тяжело вздохнул и замолчал.
   - Ты думаешь, что финал можно было изменить? - спросил Юта сквозь вставший в горле ком. Он вспомнил Майла с пулей в груди и на душу лег непомерный груз.
   - Вряд ли, - мрачно сказал Санни, - нам дали возможность узнать, что прошлое изменить нельзя. Теперь вопрос в другом - можно ли вмешаться в будущее?
   - Не думаю, что нам кто-то позволит это сделать, - задумчиво произнес Харпер, - к тому же, пытаясь изменить прошлое и исправить смерть Сашки и Джона, вы бы изменили будущее. Так что, я думаю, что прошлое нельзя изменить потому, что нельзя изменить будущее.
   - Хочешь сказать, что мы, например, знаем как уничтожить Тулон: нет планеты - нет проблем. Для этого проникаем в прошлое, ликвидируем Тулон... - начал было рассуждать Гордон, но Харпер не дал ему закончить:
   - Мы уже уничтожили Тулон, как Санни уже застрелил Сашку. И что теперь? Когда он пытался изменить эту неизбежность - получил пулю. Я бы не стал рисковать, возвращаясь в прошлое, чтобы снова уничтожить Тулон. Как бы боком не вышло. ЦСО, думаю, тоже не раз аукнется выход в прошлое. Так что жить надо исключительно настоящим, с надеждой смотря в будущее, ведь мы сами его создаем.
   - А как же быть с Тулоном и мебианами? - с интересом посмотрел на Харпера Юта, - не получится так, что ЦСО, располагая возможностью перемещаться во времени, окажется в выигрыше? Ведь он таким образом может поставлять нам тулонские армии бесконечно! А наши силы - не резиновые.
   - Значит, мы должны избавиться от тулонцев и мебиан, загнав их туда откуда они пришли и уничтожить порталы.
   - Ничего себе, задачка, - Санни встал.
   Автохирург закончил свою работу и он чувствовал себя намного лучше. Он покрутил в воздухе рукой - никакого дискомфорта, никаких следов от раны. Санни был доволен. Однако то, что им предстояло сделать по-настоящему пугало. Кому как ни ему было известно, как тулонцы и мебиане умеют прятаться. А где их искать - он и понятия не имел. Единственное, на что он надеялся - это самоуверенность ЦСО. Если они почувствуют себя хозяевами ситуации, то скрываться не будут, напротив, будут выпячиваться, чтобы показать свою значимость перед союзниками. Только в этом случае они себя обнаружат: все и разом. Но для этого придется сыграть в поддавки. План в голове созрел мгновенно, но делиться он им не стал, заранее зная, что его никто не поддержит. Он решил прибегнуть к той же схеме, по которой на Пилате действовал Гордон, но теперь играть роли придется всем. План был рискованный. Даже слишком. Но других вариантов в голову не приходило.
   Санни подумал, что в данный момент он становится похожим на Женьку, которую так же, как и ребят, он и не думал посвящать в свои планы. То, что он задумал, было в ее стиле. Единственное, за что он опасался, так это за то, что они слишком многому друг у друга научились и Женька и без того всегда имевшая свое мнение и стремившаяся к независимости, все чаще проявляла нежелание подчиняться тем приказам, которые лично для себя считала абсурдными. И он боялся именно этого. Однако на карту было поставлено слишком многое. Рисковать Новой Землей, людьми и Женькой - он просто не мог, а использовать зарлулу или нЄэро не имел права. И если бы не только что состоявшийся разговор, никакого плана могло и не быть.
   Санни убедился в своей правоте, задав Харперу лишь один вопрос:
   - Чтобы избавиться от тулонцев и мебиан нужно их найти, а не отбивать бессмысленные атаки, правильно, Торн?
   Харпер почесал затылок и наморщил лоб. Вопрос Санни оказался в точку.
   - Правильно.
   - Мы знаем только то, что все они где-то на краю, так?
   - Так.
   - Но где?!
   - Да черт его знает, - озадаченно произнес Харпер. Очевидно, что русло, в которое направил разговор Санни, было не изъезженным его соображениями. Он деловито прошелся по округлому помещению компактного медотсека и признался:
   - Я даже не знаю, что тебе сказать, командир!
   - Если только попробовать отследить их с Новой Земли? - вмешалась в разговор Шенет. Она поправила выбившийся локон и следила глазами за Харпером пока не поймала его взгляд. - Мы с тобой можем попробовать проследить пространственные изменения. Пространственно-временной континуум нельзя преодолеть бесследно!
   - Да, - медленно произнес Харпер, махая в воздухе указательным пальцем, пристально глядя на Шенет, - должны быть возмущения!
   - Вот и прекрасно! - хлопнул в ладони Санни, - этим и займетесь, когда прибудете на Новую Землю и разберетесь с внешней защитой.
   - В смысле "прибудете"? - зацепился за слова Юта. - А ты что?
   - А я тоже полечу. Только на другом корабле. Сейчас нам надо быть осмотрительными. Необдуманно лететь кучей, - ответил Санни, - или я не прав?
   - Доля рациональности здесь есть, - кивнул Гордон и обратился к Хаммеру, - а мы с тобой будем на Кетонисе в два счета - воспользуемся порталом зарлулу: самый безопасный способ передвижения. Жаль, что на Новой Земле его нет, - с досадой в голосе закончил он.
   - Жаль, - согласился Санни, - дорога дальняя, случиться может всякое. И вот о чем я еще подумал: нам надо каждому обзавестись маячками. Что скажете? - ребята переглянулись. - Или здесь нет доли рациональности?
   - Есть, - сказал Гордон, - мы не всегда сможем связаться друг с другом, но зато будем знать, кто где находится. Ты же это имел в ввиду?
   - Именно.
   - Да, - сказал Харпер, - заняться поиском местоположения тулонцев мы сможем не сразу, так что несколько боев придется дать. А в такой каше маячки нам не помешают. Это можно устроить.
   - Только быстро, - предупредил Санни, - пока мы все не разлетелись.
   - Понял! - легко сказал Харпер, будто бы сконструировать маячки из ничего было для него не проблемой. Может так оно и было, потому что он добавил: - Я же не мог уйти из ЦСО с пустыми руками! - воскликнул он и растер довольно ладони. - Я же гений!
   Ребята снисходительно улыбнулись. Сегодня Харпер доказал, что вырос и, похоже, самомнение росло вместе с ним.
   - Мне все понятно, - заговорил Хаммер, - кроме одного.
   Он повернулся к Санни и Кент понял, что был не слишком убедителен. Если ему не удалось провести Хаммера, то как ему удастся провести Женьку? На его лице не отразилось и тени, и он дал понять, что слушает.
   - Ты сказал, что вы полетите на разных кораблях. Как это понимать?
   Вопрос был обоснованным, но Санни долго не думал:
   - Мы не можем с армией зарлулу и уж тем более нЄэро появиться в поле Новой Земли ни с того ни с сего. На это нужно разрешение.
   - Почему не получить его здесь и под прикрытием зарлулу выдвинуться?
   Хаммер явно что-то заподозрил и в интересах Санни было не допустить провала. Он догадался, что смутило Хаммера: Санни легко отпускал от себя Женьку и это после того, что произошло за последнее время. Он заметил и то, что ответа ждал не только Хаммер, но и остальные. Лучший друг смешал все карты. Раскрыть их - означало полный провал задуманного. Допустить это Санни не мог. Не только потому, что он так решил, но и потому, что он принял решение как командир, а значит, взял на себя ответственность. Отступать Кент не привык. Он ответил:
   - Потому что решать вопросы, связанные с войной, необходимо в личном контакте.
   - Почему этого не может сделать представитель зарлулу? - не сдавался Хаммер.
   - Потому что нам Уолис однозначно поверит. А если, как считает Женька, Талоне в игре - точно поверит. Убедил?
   - Пока да. Теперь дальше убеди.
   - Майки правильно сказал. Если бы на Новой Земле был портал зарлулу, то и проблем бы не было. Но раз его нет, то я просто хочу перестраховаться. И считаю, что нам с Женькой лучше разделиться. Она полетит с Харпером и Шенет.
   - А меня кто-нибудь спросил?
   Все обернулись. Женька стояла в дверном проеме, оперевшись на него широко расставленными руками.
   - А приказы командира не обсуждаются, - Харпер неожиданно встал на сторону Санни и это было ему на руку.
   - Ясно, - спокойно отреагировала Женька. Санни это не понравилось. Когда она так делала - это означало, что с приказом она не согласна. А раз так, то он должен сделать все, чтобы Женька улетела вместе с Шенет и Харпером, и если придется, то сделать это силой. Он пытался поймать ее взгляд, чтобы понять, что она задумала, но Женька со свойственной ей невозмутимостью продолжила:
   - У нас час на сборы, так что встретимся на посадке. А нам с тобой, - она обратилась к Санни, - за этот час вернут назад лицо. Прятаться больше не за чем.
   - Ого, - невольно вырвалось у Шенет, - всего час! Интересно, что еще могут зарлулу, если на это всего час?
   - Для меня это тоже загадка, - ответила ей Женька и перевела взгляд на Санни, - пойдем, нас ждут.
   В ее взгляде он не прочел ничего, за что можно было зацепиться. В голове пролетело: "Неужели и вправду согласилась?" Это было более, чем странным и Санни решил, что Женька намеренно усыпляет его бдительность.
   Ровно через час ребята встретились на посадочной площадке. Гордон изумился: он видел ребят такими, какими забрал с Пилата, как будто не было никаких перемен, полета на Новую Землю. Зарлулу вернули все и даже Женькины светлые волосы вновь были заплетены в косу. По ее виду можно было сказать, что она довольна. Харпер, деловито, словно выполняя особо значимый ритуал, снабдил каждого маячками, обнаружить которые с маху было не так-то просто: вместе с потоком крови они циркулировали по всему телу.
   - Ну вот и все, - сказал Санни, - разлетаемся.
   - Честно говоря, на душе паршиво, - признался Гордон, переступая с ноги на ногу. Несмотря на теплый вечер, он поежился, - вместе от нас больше пользы.
   - Вместе мы потеряем время. Чем быстрее Шенет и Харпер начнут поиск базы ЦСО, тем больше шансов, что мы успеем перекрыть кислород тулонцам и мебианам, и сберечь много жизней.
   - Это не "паршиво", это страх, - высказал свое мнение Юта и его поддержал Хаммер:
   - Точно, на Херувиме никто не боялся, хоть и каждый день были боевые вылеты.
   - Ладно вам сопли распускать, - сказала Женька, решительно направляясь к кораблю, попутно дергая Шенет за руку, - разлетаемся, значит, разлетаемся. Командир сказал.
   Санни прищурился. Ему по-прежнему не нравился миролюбивый тон ее голоса и он решил остаться на стартовой площадке до конца, чтобы убедиться в том, что Женька покинула Адаллон. Юта взлетел первым, пообещав, что вместе с верными идеалам гуманизма сотрудниками ЦСО, он присоединится к силам Кетониса. Гордон вошел в корабль, не оглядываясь, но подняв вверх сжатую в кулак руку и помахав ей. Санни улыбнулся. Этот жест означал "все в порядке, прорвемся". Иначе и быть не могло. Ведь им снова предстояло отстаивать интересы мира и добра, которые они обязаны защитить. Командир пожал руку Хаммеру со словами:
   - Скоро увидимся.
   Хаммер пристально посмотрел на Санни и покачал головой:
   - Отчего-то я тебе не верю.
   - Да брось, - отмахнулся Кент, - коней на переправе не меняют, сам знаешь. Встречайтесь с Остином, соберите кетонийцев, там Юта подоспеет и увидимся. Сейчас главное, чтобы с момента, как улетела Шенет, по щиту хоть что-то делали. Я не уверен, что тулонцы будут тянуть. Нам дорог каждый час.
   - Они же на ускорителе.
   Санни внимательно следил, как закрывается шлюз "Да Винчи". Еще несколько минут и он унесет Женьку на Новую Землю. В безопасности она не будет, но все же это менее опасный путь нежели тот, который он уготовил себе. Возникшая тень на его лице исчезла, и он ответил Хаммеру:
   - Ускоритель - это всего лишь в два раза быстрее. А я не думаю, что Тулон будет ждать хотя бы два дня. И что нам эти два дня, когда мы, как всегда, не готовы, хоть и знали обо всем заранее?
   - Если бы война началась - мы бы уже знали.
   - Да, но ты же понимаешь, что это может начаться в любую минуту и многое будет зависеть именно от нашей расторопности. И дело даже не в щите. Если Женька будет убедительна и Уолис даст добро на введение в поле Земли зарлулу и нЄэро - считай, Новая Земля спасена. Адаллон не позволит тулонцам уничтожить планету. Остальное - дело техники.
   Нет, Хаммер, пожалуй, ошибся в своем недоверии к командиру и он даже понял, почему Санни сказал, что говорить с Уолисом должна Женька - она же зарлулу. Да и Талоне ее слишком хорошо знает.
   - Она будет убедительной, - утвердительно сказал Хаммер.
   - Ну все, вали, - Санни улыбнулся и сделал шаг назад.
   Разговор был окончен. Хаммер развернулся и побежал к адаллонскому крейсеру, на котором его уже давно ждал Гордон. Они стартовали почти одновременно с "Да Винчи". Санни еще долго смотрел в темное небо, провожая корабли взглядом. Внутри разрасталась черная пустота. На стартовой площадке остался только его корабль. Он, не торопясь, занял место пилота, приняв удобную позу. Адаллон медленно уплывал, а вместе с ним уплывали и мысли. Он должен был следовать за "Да Винчи" в подпространстве на расстоянии одного часа. Приблизившись к точке входа, Санни глубоко задумался, поглядывая на красивые корабли нЄэро, по-прежнему безмолвно окружавшие Адаллон. Они ждут только приглашения с Новой Земли и когда его получат, вся эта армада придет в движение. Но Санни думал не об этом. Он думал: сработает ли его план, так неожиданно родившийся всего несколько часов назад? Возможно, да, если ребята разгадают его. И он не был уверен, что самому ему придется легко. Возможно, что его задумка окажется для него последней. Лишь бы не напрасной.
   Корабль решительно вошел в подпространство и взял курс на другой конец Рукава. Жаль, что ему не удалось воспользоваться порталом, как Юте и Гордону. Зарлулу спрятали его на одной из плантаций и если у ребят доступ к нему был, то ему никто разрешения не давал. А спрашивать Санни даже не пытался, будучи уверенным, что это без толку. Если бы зарлулу узнали о чем он думал, его с Адаллона вообще бы не выпустили. Однако радовало одно: ему достался корабль с ускорителем, чтобы он не отстал от "Да Винчи", а с учетом того, что технология зарлулу намного опережала земную - могло и выгореть.
   Его легкий маневренный корабль летел с неимоверной скоростью и это позволяло надеяться, что цели он достигнет скоро. Санни подкорректировал курс и встал, без интереса глядя в иллюминатор, за которым краски подпространства слились в неинтересное серое пятно. Он не знал, что его ждало впереди и старался об этом не думать. Будь что будет. Главное, что Женька далеко и в случае, если он не сможет выбраться из переделки, у Лауры останется хотя бы она. Внутри он как будто ощущал Женькино присутствие. Это было странным с учетом разделявших их расстояний. А может, он всего лишь хотел этого? Хотел снова видеть ее, чувствовать рядом, пусть не держать за руку, но знать, что она там же, где и он. Санни вдруг помрачнел и в душу закралось нездоровое ощущение бессильной злобы, которая мгновенно заполнила разум.
   - Женя, какого черта ты здесь делаешь?! - выцедил он, резко развернувшись.
   Она стояла, сложив руки на груди, глядя ему в глаза. Она четко произнесла, не меняя своего положения:
   - На "Да Винчи" есть запасной выход. Этого ты не учел. Харперу я оставила записку с подробными инструкциями, да он и сам не дурак. А теперь скажи: что у тебя на уме?
   Он, казалось, ее не слушал:
   - Женя, твою мать, я отдал приказ!
   - Я нарушила твой приказ, командир, - она тоже повысила голос и повторила, - что ты задумал?
   - Самоубийство, - прямо ответил он.
  
   Хаммер и Гордон выбрались на поверхность Кетониса из-под розового песка.
   - Ну и местечко, - огляделся Гордон.
   Они стояли посреди пустыни. Куда хватало глаз был один песок и только на горизонте виднелись холмы.
   - Пойдем туда, - предложил Хаммер и зашагал в выбранном направлении. Гордон пошел следом, утопая в сыпучем песке.
   - Вот попали, - недовольно бурчал он, - лучше бы летели, как все, а теперь черт знает где мы находимся!
   - Зарлулу, поди, знали, где строили.
   Хаммер шагал легко и Гордона это раздражало. Он прибавил ходу и поравнялся с ним, возразив:
   - Зарлулу строили миллион лет назад. Может, в то время здесь и был обитаемый район, только теперь ничего нет.
   - Радуйся, что не под водой оказались.
   - Вот точно! Только этого не хватало! Чертовы технологии! - с чувством выругался Гордон. - Сидели бы сейчас каждый на своей планетке, друг друга не знали, летали не дальше Луны и в ус не дули! Ни тулонцев, ни мебиан, ни зарлулу, ни этой всякой хрени!
   - Это мы бы сидели, - не согласился Хаммер, - а остальные нет. И если бы тулонцы напали на нас когда мы летали не дальше Луны, думаю, нам бы пришла крышка намного раньше.
   - Слушай, - Гордон вдруг остановился, придержав Хаммера за руку, - а что если тулонцы и вправду проникнут в далекое прошлое и уничтожат нас тогда, когда мы были еще младенцами в космосе?
   - Да ну, - отмахнулся Хаммер и снова зашагал к холмам, которые быстро приближались, - этого ЦСО не допустит. Ведь вместе с человечеством исчезнет и сам Центр.
   - А то тулонцы будут спрашивать ЦСО!
   - Но ведь это же ЦСО дал им второй шанс?
   - Не верю я во все эти "но" и "если". И нЄэро свалились, как снег на голову! "Темная сторона", "светлая сторона" - тьфу! Помощнички, сожрут пол Рукава и что тогда? Скажешь: "Будем надеяться, что не сожрут"?
   - Примерно да.
   - Понятно.
   Гордон засопел, смахнув пот со лба. Солнце припекало, и он опасался, что за холмами их ждет такая же нескончаемая пустыня. Хаммер, по всей вероятности, был настроен более оптимистично. Гордону бы его оптимизм. Ему изначально не понравилась идея разделиться. Для него лично в ней крылось что-то зловещее. Еще до событий на Пилате ребята были хоть и разделены, но все-таки вместе, достаточно было протянуть руку. Сейчас этого не было. Но больше всего ему не нравилась идея Санни разделиться с Женькой. С одной стороны он понимал, что этот шаг вполне оправдан, да и Женька легко приняла это решение. С другой, в нем шевелились какие-то предчувствия и явно нехорошие. Он не стал ими делиться с Хаммером, чтобы не нагнетать обстановку.
   Они поднялись на холм и перед глазами открылся совсем другой вид. Открытая многокилометровая посадочная полоса, регистрационные терминалы, огромное здание аэровокзала - это был самый большой пассажирский воздушный порт Рукава, некогда принимавший сотни тысяч туристов ежедневно. Его работа не останавливалась даже ночью, принося неисчисляемые денежные реки в бюджет Кетониса. Сейчас порт был пуст. Ни одной живой души. Хаммер и Гордон переглянулись. Они слышали, что после войны Кетонис сильно пострадал, но не думали, что масштабы были столь разрушительными. Посадочное покрытие было прочным и пока еще нетронутым силами природы. Гордон потопал по нему и громко закричал:
   - Живые на этой чертовой планете есть?!
   Его голос гулко разнесся по космопорту, затерявшись среди доков, ангаров и одиноко стоящих брошенных кораблей.
   - Вот это дыра, - поддержал его Хаммер, - и это при том, что тулонцы его пальцем не тронули!
   Они огляделись. Экономический коллапс, постигший жителей Кетониса, был действительно разрушительным. В этом свете не удивительно, что кетонийцы согласились на предложение ЦСО. Не поддержали, а именно согласились, поскольку выбора им оставлено не было. Им нужно было как-то выживать, и когда этот вопрос встал особенно остро, Кетонис, не раздумывая, легко принял предложение ЦСО, хоть это и противоречило их внутренним убеждениям. Кетонийцы никогда не были воинственными, однако защищаться умели. На этом сыграл ЦСО, а потом и Адаллон. Независимо от собственного желания Кетонис стал тайным полем битвы, оказавшись между двух огней. Однако у него хватило ума выбрать возрождение, склоняясь перед превосходством зарлулу.
   - И где их теперь искать? - Гордон повернулся к Хаммеру, всем своим видом показывая, что сама идея лететь на Кетонис изначально была ему не по душе.
   - Они сами нас найдут, - уверенно сказал Хаммер, указывая рукой на приближающиеся к ним остроносые кетонийские челноки. Он предупредительно поднял руки вверх, показывая, что он безоружен. Гордон последовал его примеру. О том, что Остин Айрон на Кетонисе было лишь предположение. Шенет только слышала об его планах, поэтому осторожность проявить не мешало.
   Челноки опустились рядом с ними, поднимая в воздух столбы пыли. Хаммер зажмурился, от потока обдавшего его песка.
   - Долбанный Кетонис, - процедил Гордон, отплевываясь, но рук не опустил.
   Пыль осела. Дверь одного из челноков открылась и на землю спрыгнул человек, махнув рукой со словами:
   - Опускай!
   Ребята опустили руки. К ним навстречу быстрой походкой шагал Остин. Шенет не ошиблась. Хаммер и Гордон поспешили к нему.
   - Вот так встреча! - Айрон радостно растопырил руки, принимая крепкие рукопожатия, - просто так бы не прилетели, точно?
   - Точно, - сказал Гордон.
   Айрон почти не изменился с момента их последней встречи. Только осунулся. Гордон заметил на его лице отпечаток скорби в виде пролегших вокруг рта глубоких морщин и понял, что в последние годы ему тоже жилось не сладко, особенно, если он понимал, что происходит внутри ЦСО. Видимо, это так и было, поскольку он произнес:
   - Решили надрать задницу ЦСО?
   - Да не только, - ответил ему Хаммер.
   - Здесь будем говорить или пригласишь? - поинтересовался Гордон.
   - Разумеется, - Айрон повернулся к челноку, приглашая их за собой.
   Вновь подняв пыль, корабли поднялись в воздух и взяли курс на юг. Уже через несколько минут воздух стал влажным. Они приближались к морю. Ни Хаммер, ни Гордон ни разу на Кетонисе не были, поэтому с видимым интересом наблюдали за меняющимся пейзажем. Безлюдная пустыня сменилась мегаполисом, над которым лежал их путь. Высокие и худые, напоминающие богомолов, кетонийцы молча вели корабли, не вмешиваясь в негромкий разговор ребят.
   - Что там, в ЦСО? - спросил Хаммер, глядя на Айрона. Он отвел от него взгляд разноцветных от природы глаз и вздохнул:
   - Бардак. Думаю, что Шенет вам и так все рассказала. Миецо на Новой Земле, часть сотрудников вышли из-под юрисдикции ЦСО. Совет словно с ума сошел. Во всем видит заговоры, обвиняет Посланников во всех бедах, обвиняет Новую Землю...
   - Новую Землю? - удивился Хаммер. - В чем?
   - В том, что именно она положила начало раскола внутри Центра.
   - Что за бред? В ЦСО же тоже люди работают!
   - Вот именно. Миецо на Земле и ЦСО это удобно. Это лишний раз доказывает его теорию.
   - Да какую теорию?!
   - А-а, так вы еще не в курсе? - рассмеялся Айрон, но его смех был недобрым, - ЦСО целенаправленно гнет линию, что это вовсе не он, а новая Земля стремится к господству в Рукаве. С этой целью и был заключен договор с Адаллоном, чтобы потом воспользоваться им для объявления новой войны.
   - Невероятно... И что, ЦСО верят?
   - Да не очень. Но я бы на месте Новой Земли тоже зашевелился, готовя оборону.
   - А про нЄэро ЦСО в курсе? - задал вопрос Гордон. Он работал с Айроном в "Слежении" и знал, что от его взгляда не ускользнет ни одна даже самая незначительная деталь.
   - НЄэро? Это что за зверь? Впервые слышу, - наморщил лоб Остин.
   - Это плохо, - нахмурился Гордон, испытывая внутреннее беспокойство. Что-то по его мнению в этой истории не складывалось. Неужели бесчисленные корабли нЄэро вокруг Адаллона оказались незамеченными взору ЦСО? В это верилось с трудом. ЦСО не мог не знать о тех, кто пришел извне Рукава. Скорее всего, это не незнание, а своеобразный ход, причем ход назад. Если ЦСО в курсе, то и его союзники тоже. Значит, у Новой Земли все-таки есть шанс подготовиться к нападению. Тулонцы и мебиане не столь безрассудны, чтобы пойти против Новой Земли в союзе с Адаллоном и нЄэро. Гордону стало интересно: продумывали ли это зарлулу или это удачное стечение обстоятельств? Но у этой истории была и обратная сторона: действительно ли нЄэро те, за кого себя выдают? Может быть, ЦСО и делает вид, что ничего не знает, чтобы не вызывать лишних подозрений и на самом деле нЄэро на стороне противника? Могли ли зарлулу так ошибиться?
   Гордон выпрямился, избавляясь от этих мыслей. Ему показалось, что так он становится похожим на Женьку, не сомневающуюся разве в том, что по ночам ей нашептывает Санни. Гордон нахмурился еще больше. Его мысленный поток был не конструктивен и он ответил Айрону:
   - НЄэро - двенадцатая раса, пришедшая извне Рукава.
   Лицо Айрона изменилось. Он изумленно посмотрел на ребят и было понятно, что заявление Гордона повергло его в тупик, на что Гордон нервно заложил руки за спину и несколько раз прошел взад-вперед по открытой палубе челнока. Он серьезно посмотрел на Остина:
   - Сказать честно, я сам ничего не понимаю. Это какой-то план зарлулу. И их я тоже не понимаю.
   - Ты же с ними, вроде как свой?
   - Тебе с Женькой легко было? - вопросом на вопрос ответил Гордон.
   - Да не сказал бы...
   - Вот и с ними так! Одного же поля ягоды! НЄэро и зарлулу вроде как союзники - все просто!
   - Ну и хлопни в ладоши, - вмешался Хаммер, - у Новой Земли больше шансов.
   - Черт его знает. Мне эта политика осточертела. Это же не просто битва за территорию! Тулону и мебианам нужен реванш, а ЦСО - господство в Рукаве. А какого черта нужно нЄэро - не понятно. Вообще так странно, что они появились так вовремя и примкнули именно к Адаллону. Неужели им не хочется расширения своей среды обитания и той же долбанной власти? Ведь у них есть реальный шанс запугать весь Рукав своим тайным оружием - пожирателями материи, причем не просто запугать, а с наглядной демонстрацией!
   - Так вот откуда взялись пожиратели!- воскликнул Айрон, - А я-то терялся в догадках: что за новая напасть?
   - Тебе - догадки, а мы на своей шкуре прочувствовали, что это такое! Корабль потеряли, сами еле уцелели... вот тебе и нЄэро! - зло проговорил Гордон, - махнуть бы на все рукой и свалить.
   - Куда? - усмехнулся Хаммер, - Ты же понимаешь, что быть вечным беглецом не реально! А тебе о пожирателях откуда известно? - он обратился к Айрону.
   - А о них как раз в ЦСО говорили и говорили со страхом.
   - Со страхом? - переспросил Гордон.
   - Женька говорила, там, где страх, там и пожиратели, - пояснил Хаммер.
   - Короче, нет худа без добра, - заключил Айрон.
   - Скорее, добра без худа, - мрачно усмехнулся Гордон.
   Он отвернулся, поглядывая с открытой палубы вниз. Похоже, они пошли на снижение. Челнок опустился в закрытый шлюз, путь из которого вел под самое дно моря, к которому они подлетели. На берегу Гордон заметил невероятных размеров курортный комплекс, превращенный в казармы. Теперь здесь не было туристов, а была строгая дисциплина, пришедшая на смену ореховой вакханалии. С трудом различаемые по полу кетонийцы сверху казались муравьями, ползущими ровными колоннами на какое-то задание. На самом деле это было не задание, а ежедневная проверка на наличие в крови следов коримбского ореха. Проштрафившихся ждало суровое наказание. При этом мысль установить столь жестокие меры принадлежала не Адаллону, а самому Кетонису, поскольку более мягкая политика показала свою несостоятельность. Населению пришлось подчиниться воле выбранной новой правящей верхушки, которая обещала снять режим диктатуры, как только кетонийцы очистятся от коримбского яда и в Рукаве закончится противостояние. Самому Гордону в это верилось с трудом, ведь диктатура - безотказное средство управления. Хотя, так было на Земле. Кетонийцы людьми не были и у них все могло быть иначе.
   Ребята покинули челнок, оказавшись в самом центре подводной военной базы, построенной всего за несколько стандартных месяцев. Внутреннюю отделку еще доводили до ума, поэтому кое-где со стен и потолка свисали "сопли" силовых кабелей. Да и с гидравликой было не все в порядке. Давление внутри помещения было не выровнено и у ребят сразу заложило уши. Кетонийцы суетились, не обращая никакого внимания на ребят. Но раз им никто не препятствовал, значит, все были в курсе кто они и зачем здесь. Ребята прошли через лабиринт неравномерно освещенных тоннелей и оказались в тесном помещении центральной консоли. Жизнеобеспечением базы управляли двое кетонийцев. Третий - наблюдал за их работой. "Все на одно лицо, - подумал Гордон, - Неужели только люди обладают индивидуальностью?"
   - Возможно, что для нас на одно лицо вы, - наблюдатель повернулся к ребятам, и они невольно подняли головы вверх. Ростом они едва доходили ему до груди, чувствуя неловкость. Гордон смутился:
   - Читаете мысли?
   Кетониец устремил на него немигающий взгляд огромных темных глаз, не выражавший ни приветливости, ни недовольства и произнес:
   - Скорее, угадываем. И это просто - так думают все.
   Гордон смутился еще больше:
   - Да, людям свойственно ошибаться, - сдавленно сказал он. С его стороны это была попытка извинения.
   - Не только людям, - произнес кетониец. Его узкое лицо стало чуть шире от подобия улыбки, тронувшей тонкие губы, - я - Эмс, избранный диктатор Кетониса. Кто вы - мне известно, как и то, с какой целью вы прилетели.
   Гордон хотел было оценить про себя нового знакомого, но воздержался, опасаясь, что кетонийцы все же умеют читать мысли, хотя никогда об этом и не слышал. Впрочем, с таким же успехом он не слышал и об отлаженной организации Кетониса. Для него это было открытие. Идя по коридорам базы, он успел оценить минимальную мощь военной силы Кетониса. ЦСО вложил в него много. Даже больше, чем представлял сам Гордон. Это был вовсе не одиночный отряд наемников - отморозков, это была целая структура, потенциал которой был огромен. Одного взгляда на оборудование центральной консоли хватило, чтобы понять: база создана для управления внешней обороной и наземными объектами. Ее расположение было удобным: вода являлась отличным проводником сигналов, так что база служила еще и прекрасным передатчиком, а достать ее было не так легко - кетонийцы спрятали ее на глубине пять с половиной километров под толщей воды. Гордон отвлекся, снова переключившись на слова диктатора Эмса:
   - Слишком долго Кетонис заботился о себе. Так было бы и дальше, если бы не Великая война. Иногда самое худшее, что может с снами случиться дает второй шанс, чтобы исправить свои ошибки.
   - Вы рассуждаете, как человек, - заметил Хаммер, пропуская диктатора вперед и направляясь за ним следом вместе с Айроном.
   - Мы не лучше и не хуже людей. Так же, как и люди ничем не лучше и не хуже других. Мне прискорбно, что в свое время мы бросили Землю и радостно, что Земля возродилась. Мы признаем свои ошибки. Но вы прилетели не за извинениями, ведь так? - он повернулся к ребятам, и они молча кивнули. - За трусость надо платить. Старое правительство лишилось власти именно за проявленную трусость, забыв о том, что кетонийцы всегда были свободолюбивы, как и любой другой народ Рукава. Мы забыли, кто мы есть. И теперь, когда Рукав снова тонет, мы вступим в войну. На вашей стороне. И раз вы здесь, то как можно скорее... Не ожидали? - он вновь повернулся, устремив взгляд на Гордона.
   - Признаться, нет.
   - И мы не думали, что когда-нибудь станем теми, кого презирали, - он опустил голову, но потом поднял ее, заговорив вновь, - мне тоже был преподнесен хороший урок. В спасательной операции на Пилате я участвовал лично.
   - Ничего себе "спасательной"! - вырвалось у Хаммера и он замотал головой в знак непонимания.
   - Мы действовали согласно плана, - спокойно ответил кетониец, - и, встретив яростное сопротивление, были очень удивлены, ведь оно было бесполезным и это было понятным. Жажда жизни - вот, что меня поразило. И это не желание спасти свою жизнь. Это было желание отдать себя ради спасения других.
   Хаммер сглотнул. Даже Гордону не было известно, что он пережил, узнав о гибели ребят на Пилате.
   - Это ваши близкие друзья? - заметил кетониец, коснувшись плеча Хаммера длинными пальцами.
   - Да. Самые близкие.
   - Очень сильные, - словно себе сказал диктатор и уже молча повел их по коридорам, выведя на маленькую стартовую площадку. На ней впритык умещались два челнока, один из которых он уступил ребятам.
   - Он доставит вас в мою резиденцию. Вас встретят. Ожидание продлится не более двадцати трех часов. Вы же понимаете, что собрать армию за столь короткое время - это тоже, своего рода, искусство.
   - Мы очень благодарны, - ответил за всех Айрон, и они покинули базу.
   Челнок принес их в самый центр мегаполиса. Резиденция диктатора Эмса располагалась в одном из высотных зданий. Спустившись по воздушному трапу, Гордон справедливо заметил:
   - Никогда бы не подумал, что зажравшиеся кетонийцы могут вести себя столь сдержанно и даже культурно.
   - Он вообще на диктатора не похож. Больше смахивает на какого-то либерал-демократа, - поддакнул Хаммер.
   - Это он перед вами рисанулся, - сказал Айрон, - вину заглаживал. Это он вырубил Санни на Пилате. И не так-то он учтив. Я здесь уже несколько дней, - напомнил он.
   - Так, может, он просто картину гонит? - предположил Гордон, - А мы время теряем?
   - Да нет. Все, что он говорил - правда. Кетонийцы сильно изменились. Во-первых, их потрепала война, во-вторых, они пережили унижение от ЦСО. Кетонийцы гордые - поэтому они и зарывались, а тут гордость пришлось засунуть в задницу и за деньги пойти убивать. Адаллон их спас и не только от ЦСО и от наркозависимости, но и от самих себя. И если Эмс сказал, что армия будет - значит, будет. Они же не хотят проблем с Адаллоном, который пристально за ними наблюдает.
   - Понятно, - уяснил Хаммер, - но все-таки он мало смахивает на диктатора.
   - Эмс возглавлял небольшой военный корпус еще тогда, когда Кетонис процветал, так что он на своем месте, а вот с резиденцией он загнул, - чуть улыбнулся Айрон, - хотел впечатление произвести. Для кетонийцев, привыкших к роскоши, это не резиденция, а сарай.
   - А для нас?
   - Большая квартира.
   Потолки здесь были действительно высокими. Ребята словно оказались в царстве Гулливера. Все было таким большим, что неуютное чувство, которое они испытали, впервые встретившись с дикратором Эмсом, вновь вернулось. Айрон оказался прав - излишеств здесь не было. "Точно солдафон", - уже без опаски подумал Гордон, глядя как навстречу им вышел кетониец. Тон его голоса был значительно мягче, чем у Эмса и Гордон догадался, что это женщина. Она провела их через две просторные комнаты, заведя в третью - небольшую по размеру и совершенно пустую.
   - Мебель доставят с минуты на минуту, - сказала она, - извините за неудобства.
   - Пожрать бы, - почесался Гордон, выходя на балкон. Огромные окна пропускали свет, но не пропускали тепло, так что горячий воздух мегаполиса не проникал в прохладное помещение, - такое чувство, что я на Новой Земле, - хмыкнул он, - вот вам и Кетонис.
   - Видимо, он все-таки сильно изменился, - сказал Хаммер, - только сравнивать не с чем.
   - Зато нам есть с чем, - сказала кетонийка, неожиданно появившаяся за их спинами, - но, признаться, от этих изменений дышится легче. Возможно, мы изначально выбрали неправильный путь. Все готово.
   Она отошла от балконной двери, и ребята увидели три стула и стол вполне нормальных размеров.
   - О, спасибо, - просиял Гордон.
   - Поскольку мы не ожидали визита землян, простите еще раз за неудобства, но...
   Она протянула им три спальных мешка и походный набор продуктов ЦСО. Хаммер невольно заулыбался. Это было ожидаемо.
   - Спасибо, устроим пир на весь мир, - еще раз поблагодарил Гордон и, когда кетонийка скрылась, добавил вполголоса, словно боясь, что гостеприимная хозяйка услышит, - не отравиться бы.
   - Не отравишься, - сказал Айрон, раскрывая пакет, - кстати, все хотел спросить: как ребята?
   - Ты кого имеешь в виду? - спросил Гордон, присоединившись.
   - Кентов, конечно!
   - Нормально. Летят с Шенет и Харпером на Новую Землю, чтобы провести переговоры с Уолисом. Просто так же зарлулу не заявятся в поле планеты, да еще с союзниками, о которых земляне и понятия не имеют. Это же противоречит мирному договору.
   - Опасная дорога, - задумчиво произнес Айрон и его внутреннюю нервозность уловил Хаммер. Неожиданно для себя он вдруг понял, что его первое возникшее по отношению к Санни подозрение его не подвело. Как он, лучший друг, мог поддаться на настоящую провокацию - не понятно. Остин задал вопрос не спроста. Ему что-то было известно. Хаммер не стал пока создавать панику, а прислушался к разговору.
   - Они полетели на разных кораблях как раз для безопасности, - пояснил Гордон.
   Айрон перестал жевать, проглотив сухой комок:
   - Подожди, они что - без сопровождения?
   - В каком смысле?
   - Они полетели на разных кораблях сами по себе?
   - Ну да.
   - Это же ловушка! - вскочил Айрон, со всей силы бросив об стол съедобный пакет. Крошки разлетелись в разные стороны, но это его ничуть не смутило. Расширенными глазами он смотрел то на Гордона, то на Хаммера. Последний молчал, Гордон задал не совсем уместный вопрос:
   - В смысле?
   - Да в прямом! ЦСО с помощью мебиан просчитывает их каждый шаг! Я думал, что они догадаются лететь с зарлулу!
   - Слушай, - пришел в себя Гордон, - наши тоже не дураки и раз Санни принял решение, значит, он знает, что делает.
   - Пока ЦСО был уверен, что кормит Кетонис, кетонийцы тоже не дремали. Они узнали, что ЦСО смотрел не только в прошлое, но и в будущее. Совету нужны были Посланники, теперь они нужны мебианам и Тулону. Каждому по одному. Боюсь, что уже поздно.
   - Мне нужна связь, - резко вскочил Гордон, направляясь вон из комнаты, с ощущением, будто бы в груди застрял кол - нечем было дышать, - Э-эй! Кто-нибудь! - он несся по огромным залам кетонийского жилища.
   Ребята бросились за ним.
   - Ты что, будешь связываться в открытую?! - вскричал Айрон, видя в его глазах одну решимость.
   - А чего теперь бояться? Войны в Рукаве все равно не избежать! Ну что все провалились что ли в этих хоромах?!
   - Если мы выйдем в открытую - ЦСО узнает!
   - Да и черт с ним! Пусть боится! А знаешь что? - Гордон резко остановился и вплотную поступил к Айрону. - Если ты обо всем знал - мог бы и предупредить, так, по-дружески!
   - Ну все, - громко сказал Хаммер, переключая внимание ребят на себя, - вообще это я изначально виноват, что не остановил Санни.
   - В смысле? - в третий раз за последние пятнадцать минут повторил один и тот же вопрос Гордон, чем вывел Айрона из себя:
   - Заладил, как попугай: в смысле, в смысле! А по существу?! - его глаза пылали и, казалось, контраст между ними стал еще более резким.
   - Хватит, я сказал! - повысил голос Хаммер, - я с самого начала понял, что Санни юлит, но он как-то убедил меня в обратном!
   - Квалификацию теряешь, - хмыкнул Гордон, резко остыв.
   На крики вошла кетонийка. На ее лице, как и на лицах ее соплеменников, эмоции не читались, но Гордон готов был поклясться, что в этот момент в ее глазах он прочитал вопрос. Айрон, завидев ее, вышел вперед и учтиво извинился:
   - Простите за беспокойство, но...
   - Нам нужна связь, - хором сказали Хаммер и Гордон.
   - Дальняя связь, - уточнил последний.
   Айрон чуть заметно прищурился: мало того, что кетонийцы не любили, когда в их присутствие повышали голос, так они еще и повели себя как...
   - Истинные земляне, - качнула головой хозяйка, будто продолжая мысль Айрона.
   "Хорошо, что не типичные, - подумал Хаммер, - а то бы было совсем обидно".
   - Что-то случилось? - спросила она.
   - Может случиться, - уклончиво ответил Айрон.
   - Здесь нет дальней связи. Вам придется вернуться на базу. И не думаю, что диктатуру Эмсу это понравится.
   - Я понимаю, да, дисциплина, - сказал Айрон, - но вопрос напрямую связан с теми, против кого мы пойдем на войну.
   - Этого не достаточно.
   - Хорошо. Речь идет о наших друзьях. Они - Посланники. И им грозит опасность.
   - Посланникам всегда грозит опасность.
   - Да, вот только не от всех зависит судьба Рукава! - вставил свое слово Гордон. - Если вы действительно на вашей стороне - помогите нам. Меньше чем через сутки мы покинем Кетонис вместе с частью вашего народа и, возможно, никогда больше не встретимся. Неужели наша просьба такая невыполнимая?
   - В нашем народе Посланники никогда не рождались. Говорят, это не дар, а проклятье. И если это ваши друзья, то я не завидую не им, не вам. Следуйте за мной. Здесь есть дальняя связь. И не сердитесь на меня. Мы должны знать ваши истинные намерения.
   Кетонийка развернулась, задев Гордона длинной полой платья, скрывавшего ее ноги так, что, казалось, она не шла, а плыла. Он вспыхнул, как спичка, но Айрон предупредил:
   - Не стоит с ними ругаться. Нам главное получить войска, а не выяснять отношения. Пусть думают, что они - лучше. Зато у нас будет связь.
   Тяжело сопя, Гордон последовал за хозяйкой в самый дальний угол резиденции кетонийского диктатора, оказавшись перед дверью. За ней оказался вовсе не пункт связи, а лифт, который, едва они вошли, устремится вниз. Изолированная кабина несла их быстро и долго. Ребята поняли, что место, куда они направляются, расположено вовсе не в здании, иначе в нем было бы по меньшей мере несколько сот этажей. Кетонийка не проронила ни слова. У ребят было время подумать. По тому, как Гордон, сцепив руки за спиной, перебирал пальцами, Хаммер понял, что он сгорает от нетерпения. Он и предположить не мог, что сейчас творится у него в голове, понимая, что время, проведенное с Санни и Женькой, наложило отпечаток и на него. Слова, сказанные Остином, до сих пор стояли в ушах и Хаммер судорожно соображал: зачем Санни понадобилось лететь на разных кораблях?
   Лифт резко замедлился, потом пошел горизонтально и вскоре остановился. Двери раскрылись, пропуская их вперед. Ребята сделали шаг и в нерешительности остановились.
   - Мы на глубине четырех километров, - пояснила кетонийка, - и об этом не знает даже ЦСО.
   - Это... - Хаммер был так изумлен, что даже не договорил, и за него это сделала их высокая собеседница:
   - Это те, кто пойдет с вами на войну вместе с нашими соотечественниками.
   В гигантских размеров светлом помещении в белых одеждах трудились кетонийцы. А вокруг них в несколько этажей и покуда хватало глаз стояли большие кубы, разбитые на секции, наполненные жидкостью, в которой развивалась новая жизнь.
   - Это к вопросу о стороне, - кетонийка обратилась к Гордону, - это ваша будущая армия.
   - Клоны? - удивленно глядя на нее, спросил он.
   - Дети.
   - Как дети? - оторопел Хаммер.
   - Все они могли появиться в свое время. Но раз в опасности весь Рукав, мы решили не ждать. Технология ускоренного роста даст вам хорошо обученных воинов. Но каждый из них будет знать своих родителей, свою историю и свою цель. Мы все похожи, но каждый из нас - личность, у которой есть не только имя, но и душа. Я прошу вас помнить об этом.
   - Это же ваше будущее! Мы не можем принять такой дар!
   - Нет, если бы я знал в чем суть - сразу бы отказался, - покачал головой Айрон, - мы не вправе.
   - Пусть их будет тысяча, но это будут не дети, - решительно сказал Гордон и ему вновь показалось, будто бы он увидел тень эмоций на лице кетонийки. Что это было? Грусть?
   - Решение принято народом, - сказала она, - а это значит, что отказаться вы не можете. И это не дар. Это жертва. Дань нашим ошибкам.
   - Но это слишком жестоко, - мрачно возразил Гордон.
   - Согласиться на убийство двух Посланников и их ребенка было тоже жестоко. Теперь мы платим.
   Ребята опустили головы. Чувства, с которыми они ехали в связной пункт - иссякли. На душу легла тяжесть и осознание всей серьезности положения. Вместе с этим, каждый думал: как кетонийцы, способные на такие жертвы, располагая развитыми технологиями, могли опуститься до тех, кто вел себя так неразумно, что, казалось, разумом и не обладал? Видимо, право на ошибку - это не только человеческая привилегия. Гордон подумал, что кетонийцы вряд ли переоценивают нависшую над Рукавом угрозу. Что уж там, если здесь нЄэро - точно дело плохо и сейчас нужно срочно связаться хоть с кем-нибудь, чтобы прояснить ситуацию. Он буквально почувствовал тулонское дыхание в затылок и вздрогнул - до того это ощущение было реальным. Это означало, что стоит торопиться. Тулонцы вот-вот зашевелятся.
   Они вновь вошли в лифт и продолжили движение, но теперь уже по горизонтали.
   - Почему все так? - рассеянно спросил он, ни к кому не обращаясь. Это были мысли вслух. Ребята это поняли. Не поняла кетонийка:
   - Что именно?
   Он посмотрел на нее: странный собеседник из мира, который он видит впервые в жизни. Сначала этот мир купался в роскоши, презирая землян, затем деградировал, а затем, словно феникс, возрождался из пепла обновленным, с идеалами, далекими от прежних. И все же он сказал:
   - Да неправильно! Не должно быть этой войны! Мы уничтожили Тулон, Рукав вздохнул - что еще надо?
   - Власти, конечно, - ответила кетонийка.
   - Да это-то я понимаю!
   - А в чем тогда вопрос?
   Они действительно были представителями разных миров, способных, пожалуй договориться в вопросах войны и мира, да еще на языке денег. Кетонийцам вряд ли знакомы какие-то чувства - слишком уж они рациональны. Так решил Гордон и попытался объяснить:
   - У людей принято рассуждать и выплескивать эмоции на поверхность. Так легче пережить боль.
   Она кивнула в знак понимания и вновь спросила:
   - Зачем переживать, если ничего еще не произошло?
   - Но мы-то об этом не знаем!
   - Вот именно.
   - В этом и суть. Неужели не понятно, что мы просто боимся того, что может произойти? А мы здесь, на Кетонисе, беспомощные как младенцы!
   Она промолчала. Не то от того, что считала разговор бесполезным, не то, потому что и вправду ничего не понимала. Гордон тоже замолчал, не найдя поддержки у друзей. Видимо, они думали о том же, отсчитывая минуты, проведенные в замкнутом пространстве кабины, завидуя кетонийской рациональности.
   Пункт дальней связи мало чем отличался от стандартных. Разве что обслуживающего персонала было намного меньше. Ребята это связали с тем, что Кетонис в настоящее время не слишком общительная держава. Хотя, как знать. Они уже успели убедиться, что Кетонис умеет хранить тайны, которых у него, похоже, в избытке. Более того, можно было не удивиться и не сомневаться, что свои тайны были и у других миров Рукава. Никто же не догадывался, что скрывает самая опасная планета - Адаллон.
   - Вы же не будете возражать, если я останусь? - поинтересовалась кетонийка.
   - У нас нет секретов, - ответил Айрон, дав понять, что с самого начала возникшее к ним недоверие было безосновательным.
   Если она это и поняла, то никак не отреагировала, уступив место Гордону, который нетерпеливо ожидал разрешения на активацию канала связи. Он склонился над коммуникатором, что-то бормоча. Хаммер понял, что он настойчиво вызывает Юту. Напрямую связаться с Харпером или Санни он просто побоялся. После нескольких попыток ему, наконец, удалось это сделать. Юта был предельно сосредоточен.
   - Что случилось? - безошибочно спросил он, глядя в серьезное лицо Гордона. Догадаться, что не все ладно было тоже не сложно: открытый канал связи в неусловленное время - это невольно наталкивало на определенные мысли.
   - Пока ничего, - ответил Гордон, - что у тебя?
   - Работаю.
   - Сколько тебе времени нужно, чтобы все закончить?
   - Точно не знаю.
   - Поторопись. Планы немного меняются. Через восемнадцать часов мы покидаем Кетонис. Встретимся через двадцать часов с учетом того, что ты вылетишь раньше. Координаты сообщу дополнительно. Поторопи своих ребят. Если что - потом догонят.
   - Так что стряслось? Что за спешка?
   - Тулонцы скоро вступят в бой.
   Юта напрягся:
   - Ясно.
   Он отключился, и Гордон облокотился на коммуникатор, нервно барабаня по нему пальцами.
   - Давай, чего ждать? - поторопил его Хаммер.
   "Да Винчи" вышел на связь с первой попытки. На экране появилось лицо Шенет. Ее он хотел видеть меньше всего. При ней он терялся, хоть и делал вид, что нет. Сейчас это было не кстати и Гордон в душе порадовался, что обстоятельства обязывали его быть резким.
   - Как у вас дела? - спросил без лишних слов.
   - Все в порядке, - ответила ему Шенет.
   - Вы где находитесь?
   - Скоро будем в поле Новой Земли.
   - Хорошо, - Гордон облегченно вздохнул и усмехнулся, - передавай Женьке привет.
   Он хотел было отключиться, - но Шенет быстро спросила:
   - Вы что, не в курсе?
   Гордон поменялся в лице, и Шенет увидела на своем экране появившиеся рядом с ним лица Айрона и Хаммера. Мгновенно сориентировавшись, она громко позвала:
   - Харпер, а ну иди сюда!
   - В курсе чего? - сквозь зубы процедил Гордон.
   - Женьки на корабле нет, - Харпер бесцеремонно отодвинул Шенет от экрана.
   - То есть как это нет?! - взревел Гордон, вдерживая себя от резких выражений.
   - Она оставила инструкции и полетела с командиром.
   - Они идут за вами? - напряженно спросил Хаммер.
   - Нет. Но пока с ними все в порядке. Я фиксирую их сигнал.
   - Где они?!
   - Приближаются к Ипсилону.
   - Зачем?!
   - Откуда мне знать, что у них в голове?! Мне никто не докладывался!
   Харпер был взвинчен. Вся эта ситуация не понравилась ему с того самомго момента, как он нашел подробные инструкции, оставленные Женькой. Раз она подготовила их заранее, значит, догадывалась, что Санни затеит свою игру. Харпер понял это уже после взлета и долго ругался, а Шенет только смотрела на него и хлопала глазами. На связь с Санни они так и не вышли: он принципиально обрывал все попытки контакта. В конце концов, Харпер успокоился, установив наблюдение за маячками ребят. Единственное, что он понял - Санни подкинул им задачку, которую они должны были решить. Но пока в голову не приходило ни одной рациональной мысли и Харпер смутно догадывался, что отталкиваться нужно, напротив, от иррационального.
   - Ладно, - проскрипел зубами Гордон, - мы с вами действуем по заранее определенному плану. Ждем приглашения,- он завершил сеанс и повернулся к ребятам, - Ну?
   Айрон расценил это как желание покинуть связной пункт и обратился к кетонийке:
   - Спасибо вам большое за помощь. Не могли бы вы сопроводить нас обратно? Боюсь, без помощи мы заблудимся.
   - Конечно, легко согласилась она, не спуская глаз с Гордона, который в задумчивости кусал губы.
   Он не проронил ни слова до тех пор пока дверь за ними не закрылась и ребята не остались втроем. Фраза, брошенная кетонийкой за секунду до этого, заставила их задуматься еще больше: "Странно, зачем вашим друзьям направляться на Ипсилон? Планета молчит вот уже три часа. Мы полагаем, что там что-то случилось".
   - Тулонцы? - рассеянно спросил Хаммер. Он решительно не ориентировался в ситуации, не в силах разгадать ход мыслей Санни.
   - Нет. Не тулонцы, - уверенно ответил Гордон.
   - Почему ты не связался с зарлулу? - задумчиво поинтересовался Айрон.
   - Это я могу сделать и из своего корабля. Меня больше волнует вопрос: почему Кенты полетели не на Новую Землю?
   Он обратил взгляд на ребят, вглядываясь в их лица. В них, как и в кетонийских, он не прочел никаких эмоций. Это уже не раздражало. Стало понятным, что они в ступоре. Вопрос так и повис в воздухе и Гордон с размаху сел на стул, бездумно сгребая в одну кучку раскиданные Айроном крошки.
   - Может быть Санни решил переиграть ЦСО? Ведь они не летят на Новую Землю? Этот план родился у него буквально за час до вылета - почему бы нет? - преположил Хаммер, на что Айрон покачал головой:
   - Как бы не так. Сейчас они с Женькой летят прямо в лапы ЦСО и Тулону. Причем добровольно.
   - Но ведь они это сделали не забавы ради! Они не чокнутые! Должна быть причина!
   - Поди, разбери, что у него в голове, - зло выдавил из себя Гордон,- когда кетонийцы прилетели на Пилат - вы бы только его видели. Другой бы сразу сдался, а он - в рукопашку...
   - Вот именно! Они же не полетели сдаваться ЦСО!
   Ребята враз посмотрели друг на друга. Их поразила одинаковая догадка.
   - О нет, - рассмеялся от души Гордон, - чертов Санни... Он же все продумал за этот долбанный час до отлета!
   Он с силой стукнул кулаком по столу так, что крошки вновь рассыпались в беспорядке, а недоеденный Айроном кусок упал на пол.
   - Он четко дал всем понять, что делать! - ужаснувшись догадке, проговорил Хаммер. По его лицу блуждала улыбка, но не от того, что ему нравилась идея его лучшего друга, а, скорее, от того, что он, находясь в шаге от разгадки, все же уступил Санни, разыграв тем самым его сценарий.
   - Ребята, я понял, что он ищет ЦСО, - сказал Айрон, - но зачем?
   - Все просто, - ответил ему Хаммер, - мы с Майком должны были встретиться с тобой, поднять Кетонис. Эта задача практически выполнена. Юта должен собрать тех, кто не согласен с режимом Совета в ЦСО - это тоже, считай, сделано. Росс и Харпер прибудут на Новую Землю, получат согласие на ввод войск зарлулу и нЄэро в поле Федерации и займутся доработкой щита - дело техники. А сам он решил отправиться на поиски ЦСО, а, значит, и мебиан с тулонцами.
   - Так он же преподнесет им себя на блюдечке!
   - Да! И он на это рассчитывает! Он не случайно придумал историю с маячками и натолкнул Харпера на мысль, что сигнал нарушения пространственно-временного континуума можно отследить. На самом деле отслеживать нужно его маячок! Это Харпер и сделал, но сделал неосознанно, так как Женька нарушила командирский приказ и полетела не на "Да Винчи"!
   - Я даже представляю с каким лицом был Санни, когда увидел ее на своем корабле, - Гордон встал, повертев в руках продуктовый пакет ЦСО и швырнул его обратно на стол.
   - Это единственное, что он не учел, - Хаммер подпер голову руками, - он хотел не рисковать ею, ведь понимал, что если он окажется в руках ЦСО, то те его с удовольствием передадут мебианам, а те уж церемониться с ним не будут. Или Совет сам доведет начатое до конца.
   - А теперь, если их найдут - несдобровать Женьке. Она - лакомый кусок для Тулона. И теперь они знают, что она - Посланник зарлулу - древнейшего врага...черт! - Гордон сжал кулаки, понимая, что сделать ничего нельзя.
   - Раз они двигаются - это уже хорошо, - попытался рассуждать Айрон, прикрыв балкон - душный ветер врывался в комнату, сгущая и без того угнетенную атмосферу, - и раз они не повернули назад, значит, имеют представление куда летят.
   - А мы должны следовать за ними, - заключил Хаммер.
   - Долбанные фанатики справедливости! - никак не мог успокоиться Гордон и нервно закурил, - не скажи об этом зарлулу - начнутся проблемы, скажи - тоже проблемы! Ой, Кент, ну и кашу заварил...спасатель хренов...
   - А ты бы что на его месте придумал? - поинтересовался Айрон.
   Он, наконец, вник в ситуацию и лишь утвердился в своем мнении о том, что ребята остались столь же безрассудны, как и раньше. Как и Санни, он в свое время вел двойную жизнь, работая на госбезопасность Земли и ЦСО одновременно. У Центра свои люди были везде: в "Захвате" это был Санни, а в "Слежении - Айрон". Никого не было только в "Поиске" да и то, потому что Женька отказалась. Во время тулонской войны его плавно вывели из игры, чтобы ввести вновь, но уже не как прежнего игрока - сотрудника группы "Слежение" или бойца мятежного отряда 12-44, а как сотрудника отдела охраны - тюремщика. Именно тогда он понял, на что способны ребята. Он хорошо помнил тот день, когда в седьмой забой прорвались грунтовые воды.
   Его задачей было незаметно приглядывать за Санни, но в суматохе он упустил его из вида. Если бы не Женька, которой каким-то образом удалось проникнуть из третьего забоя в седьмой, он бы его не нашел. Чем она руководствовалась, идя вслепую, так и осталось для него загадкой. Возможно, это были скрытые резервы зарлулу, о которых она еще не знала, а, возможно, и та жажда жизни, о которой говорил диктатор Кетониса. Айрон знал одно: без Женьки он бы провалил задание. Хотя, все равно вышло все не так, как планировал Совет ЦСО и Айрон впервые в жизни почувствовал сладость нарушения приказа с полным осознанием и уверенностью в правильности совершаемых действий. Вопреки всем инструкциям, в том числе тем, которым его обязывала служба охранником, он дал Санни и Женьке возможность несколько минут побыть друг с другом рядом. Он раскрылся, выдав свой неприкосновенный статус сотрудника ЦСО, ведь только так он мог помочь ребятам. После этого он вновь исчез в недрах ЦСО, чтобы спустя несколько лет вновь сделать выбор. Он сделал его, встав на сторону справедливости, на которой к его великой радости были и ребята.
   Он вернулся из воспоминаний, поняв, что Гордон на вопрос так и не ответил. Тогда он сказал сам:
   - Я не знаю, на что способен Санни, это больше известно вам. Но однажды я видел то, на что способна Женька. Она не отступит.
   - У нее дочь! - воскликнул Гордон, докурив, наконец, сигарету и затушив ее прямо о блестящую упаковку продуктового пакета.
   - У нее долг! - возразил Айрон. - Ты еще скажи, что она за мужиком побежала! Я не думаю, что они приняли решение легко! Ты думаешь, после того как Санни ей все рассказал, она повернула бы обратно? Черта с два! Это не тот человек! Она пойдет до конца как бы больно ни было!
   - Человек... - недовольно проговорил Гордон, - никакой она не человек!
   - Я думаю, что тут дело вовсе не в том, кто человек, а кто - нет, - сказал Хаммер, - может быть, все дело в том, что они оба - Посланники и не могут находиться далеко друг от друга, если это не объективные обстоятельства?
   - Командир отдал приказ, - начал было Гордон, но Хаммер его остановил:
   - Майк, ты же понимаешь, что если Женька знает, что она на верном пути - ее никакими приказами не остановишь. Ты как будто не работал с нами!
   - Давно это было.
   Гордон успокоился и теперь стоял у окна, глядя на закатное солнце Кетониса. Желтый шар стал багряным, опускаясь все ниже и ниже. Он вдохнул глубже и почувствовал, как в горле медленно встает ком: поступка Санни не смог просчитать даже он. И пока Гордон наслаждается закатом, ребята летят в неизвестность, заранее зная, что скоро им придется прямо взглянуть в глаза смерти только ради того, чтобы их угасающий сигнал от маячков долетел до ребят и они смогли нанести ЦСО ответный удар так, чтобы ни он, ни его союзники больше никогда не подняли головы. Оценит ли эту жертву кто-нибудь кроме тех, кто считал их своими друзьями? В глубине души он понимал, почему не может принять Женькино решение. Он боялся за них обоих, боялся потерять, боялся, что без них Лаура тоже долго жить не сможет.
   Гордон сдвинул брови. Его лицо стало привычно суровым и безэмоциональным. Он и так слишком расчувствовался за этот длинный день, а чувства, по его глубокому убеждению, мешали думать. Вполне вероятно, что кетонийцы именно поэтому были столь рациональны. Что ж, иногда этого действительно не доставало. Он вспомнил несдержанность Александры и подумал, что именно это ее и погубило. А еще он отметил, что Женька в последнее время тоже стала неуравновешенной. Хотя, это было вполне объяснимым: выбирая дальние горизонты, она не переставала думать о Лауре и сейчас ей должно быть особенно горько, ведь она предполагала, что может больше никогда не увидеть свою дочь. Знали ли о таком повороте зарлулу? И если да, то как позволили пойти ей на этот шаг? Или теперь им вполне достаточно иметь Лауру с ее неограниченными возможностями? Но это было непохоже на зарлулу. Гордон бы ни за что не поверил, что они на это способны, ведь даже тогда, когда Санни и Женька были на Новой Земле, а Гордон приглядывал за Лаурой на Адаллоне, зарлулу всегда говорили ей о родителях во множественном числе, вкладывая в это понятие тот смысл, который был привычен и Гордону. Он был уверен, что все эти вопросы он выяснит на корабле. Без разрешения главных союзников Новой Земли он тоже не может взять и увести часть войск вслед за Посланниками. Мысленно он уже вел обратный отсчет до старта. Он был готов смириться с тем, что ребята намеренно шли в лапы ЦСО, но только при условии благополучного финала. Хотя этого как раз нужно было ожидать меньше всего. Женька всегда говорила: "И в худшем есть от чего оттолкнуться". От чего может оттолкнуться Посланник зарлулу в руках тулонцев - ему было непонятно. На что они надеются? На удачу? На то, что пока Тулон и мебиане будут решать, что с ними делать, - на помощь примчатся ребята, всех победят и вызволят их из плена? Вряд ли. Но тогда, может быть, они надеются на чудо? Но ждать его просто не откуда! Так может их толкает слепая вера? Вера в то, что их жертва будет не напрасной?
   Гордон поразился: о себе ребята не думали. И умели работать в команде. Причем работать чисто. И это при том, что Женька никакого отношения к "Захвату" не имела, ведь она числилась в совсем другой группе! Однако та тайна, которой они поделились с Шенет, а заодно и с ним, заставляла Гордона думать о другом. Убийство губернатора Невады натолкнуло на мысль, что им нравились активные политические игры, а если и под военный трибунал - все равно была выигрышная партия. В конечном итоге Санни был прав: ЦСО быстрее среагирует на приманку, чем его найдет Харпер. С этим нельзя было не согласиться. И все же Гордон боролся с собой, представляя, как он их отутюжит, когда все закончится.
   Он вдруг вспомнил, что его цепкий взгляд остановился на какой-то малозначительной детали в образе Женьки, которую он заметил, едва они с Хаммером и Ютой оказались на "Да Винчи", покинув многострадальный спасательный бот. Он прокрутил в голове момент встречи. Мнимая Анна-Франческа Кайль стояла тогда почти напротив него. Почему-то он запомнил ее руки. Женька спрашивала про тулонцев, а потом задумалась, сложив руки на груди. Гордон отметил, что обручальное кольцо, как и положено замужней женщине, на месте. Но он заметил еще одно - на безымянном пальце правой руки. Склонностью украшать себя Женька никогда не страдала. Тем более это было неуместным в сложившихся обстоятельствах. Значит, Санни все-таки сделал ей предложение. Гордон сам себе заулыбался. Он заметил: когда они прощались на Адаллоне, обручального кольца уже не было, а подарок Санни так и красовался на ее руке. Заметил ли это еще кто-нибудь? Самое время спросить у Шенет, заодно появится и повод начать разговор. Однако эту идею он отверг сразу. Во-первых, у них не те отношения, чтобы разговаривать на такие темы, а во-вторых на такие темы разговаривают только бабы. Позволить это себе Гордон не мог. Он почувствовал, что заметно успокоился и принялся поддерживать себя в этом состоянии, не вмешиваясь в разговор Остина и Хаммера.
   Когда пришло время и они вновь встретились с темноглазой кетонийкой, он вежливо произнес:
   - Спасибо за терпение и понимание.
   Кетонийка лишь склонила голову. Ребят сопроводили до самого портала зарлулу, где покоился корабль, готовый к старту. Их оставили недалеко от входа, скупо попрощавшись, выполнив чисто формальный ритуал. Пыль стеной поднялась в воздух и корабли исчезли в ней. Прикрыв глаза рукой, Хаммер произнес:
   - Странный народ. Я их до конца так и не понял.
   Гордон промолчал. Он угрюмо устроился в пилотском кресле, завел двигатель и уже через несколько минут его крейсер висел на орбите Кетониса, ожидая, когда армия длинноносых кораблей покинет родную планету. У него не выходило из головы лицо кетонийки. И поначалу он рассуждал так же, как Хаммер. Но потом его мнение резко изменилось. Он мог поспорить, что кетонийцы могут испытывать абсолютно земные эмоции, только хорошо это скрывают.
   Он встал, прошелся по палубе и подошел к обзорному окну, глядя вниз, откуда на орбиту поднимались корабли, а видел перед собой бездонные кетонийские глаза, напоминавшие своей глубиной глаза Шенет. Этот взгляд будоражил и, казалось, проникал в самые потаенные уголки души, куда самому-то заглядывать было страшно. Именно этот взгляд при общении с Шенет заставлял Гордона мобилизовать весь свой внутренний ресурс, чтобы выглядеть как можно более непринужденным, пусть даже с перебором. И Женька это заметила. Но если заметила она, с таким же успехом могла заметить и Шенет. Если так, то пока она не проявляла по отношению к нему никаких признаков ни симпатии ни антипатии. Это было хорошо. Гордон решил, что у него есть шанс и вновь вспомнил о кетонийке. Возможно, с Шенет они были похожи не только взглядом, но и умением глубоко прятать свои истинные чувства.
   Он попытался представить, что она делает после их отлета, но не смог. А она стояла на балконе, глядя высоко вверх на исчезающие за облаками корабли, уносившие ее соотечественников. Она хорошо запомнила слова Гордона: "Так легче пережить боль". Из ее глаз катились крупные слезы, но лицо оставалось непроницаемым. Сзади незаметно подошел диктатор и бережно обнял кетонийку за узкие плечи:
   - Я не знал, что ты умеешь плакать, как люди.
   - Я тоже, - тихо ответила она, продолжая немигающим взглядом провожать уплывающие корабли.
   - Это слабость.
   - Это - сила, - возразила она и он не стал с ней спорить, в знак солидарности тоже устремив взгляд в небо.
  
   - Ну и что ты об этом думаешь? - спросил Харпер, играя с грифелем. Он мастерски перекидывал его с одного пальца на другой, вертел между ними, подбрасывал и ловил.
   - О чем именно? - посмотрела на него Шенет, отвлекшись от бортового компьютера.
   - Ты не понимаешь? - он громко прихлопнул грифель ладонью и серьезно на нее посмотрел, - Гордон вышел по открытому каналу связи! Это тебе ни о чем не говорит?
   - Нет. По-моему это вполне объяснимо.
   - И как же?
   - Очень просто. Наступило время, когда маски сброшены и можно играть в открытую.
   Харпер покачал головой: с Шенет разговаривать бесполезно. Ей было даже не интересно почему Женька покинула "Да Винчи" до старта. Она ответила со своей позиции: "Санни - командир, вот пусть сам с ней и справляется. Нам поставили задачу и мы должны ее выполнить". Харпер, напротив, искренне переживал. Он знал, что его обожаемая лейтенант Корнеева полна сюрпризов, но все еще не понимал, зачем она взвалила на него тяжесть переговоров с Джеком Уолисом. Харпер бесился: почему не на Шенет?! Но тут же понимал, что дело тут вовсе не в симпатиях, узах дружбы и предпочтениях. Все дело в том, что он - бывший сотрудник ЦСО - это раз и его работу смог оценить еще по операции "Монблан" Талоне - это два. Логика была нехитрая. И Шенет только порадовалась, что займется, наконец, работой и будет подальше от опасности. Харпер, конечно, напомнил ей, что в данной ситуации Новая Земля и все ее жители находятся под постоянной угрозой, причем о реальной угрозе знают только он и Шенет, а остальные - не догадываются. Шенет сделала вид, что для нее это ровным счетом ничего не значит, однако Харпер понял, что это далеко не так.
   Он нетерпеливо погрыз кончик грифеля. Завидев мигающий сигнал коммуникатора, он демонстративно усмехнулся, всем своим видом показывая Шенет, что ее позиция самоустранения не самая лучшая.
   - Ну? Юта на связи. Что сейчас скажешь?
   Шенет не обратила внимания на выпад и активировала сеанс связи. Юта появился перед ними с несколько озабоченным видом:
   - С вами Гордон связывался?
   - Связывался, - невозмутимо ответила Шенет и, предугадывая следующий вопрос Юты, добавила, - мы рассказали все, как есть.
   - Может, я чего-то недопонимаю, но в чем дело?
   Шенет подробно пересказала разговор, на что Юта к удивлению Харпера отреагировал не бурно:
   - Кто бы сомневался... Ладно, у меня здесь все схвачено. Скоро встречаюсь с Гордоном. Он теперь у нас командует?
   - Видимо, да. Хотя полномочий ему никто не давал.
   - Да какие тут у черта полномочия, - сказал Юта и осторожно спросил, - где ребята?
   - В районе Ипсилона.
   Юта нахмурился. Пытаться разобраться в мыслях Санни и Женьки было бесполезным занятием. Однако в сердце зашевелилось ощущение угрозы. Он не стал озвучивать свои тревоги, получив заверения, что Шенет свяжется с ним, как только состоятся переговоры с президентом и независимо от их результата. Отчего-то Юта был уверен, что эти переговоры легкими не будут. Он исходил из того, что перед главой федерации появятся не Посланники, а Харпер. Харпера знает Миецо и знает Талоне, но недостаточно знает Уолис. А решение о введении в поле Новой Земли инопланетных войск будет принимать именно он. Как поведет себя молодой гений, ничерта не смыслящий в политике? Он, разумеется, выполнит все, как велела Женька, но что, если потребуется больше? Хватит ли на это его мозгов? Юта и не подозревал, что Харпер все это время думал о том же. Подспудно он искал в Женькином послании то, что было написано между строк. Но не находил. Не находил и поддержки Шенет. В итоге, он позволил себе предположить, что это был его очередной экзамен на "аттестат зрелости". Один он уже сдал, вытащив Женьку на "Да Винчи" перед бегством с Соломона. Теперь предстояло сдать второй: без подсказок, с одной лишь маленькой шпаргалкой. Незаметно для Шенет он пытался несколько раз связаться с Женькой, но она, как и Санни, не отвечала, и тогда он впивался глазами в крохотный монитор, на котором слабо отражался тусклый сигнал двух маячков, удаляющихся все дальше и дальше. Харпер думал и о том, что еще тогда, после взлета, можно было что-то изменить, но Женька сделала четкую приписку: "Не пытайся меня остановить". И Харпер не посмел. А сейчас жалел об этом, потому что понял, что он был единственным, кто мог это сделать.
   Он тяжело вздохнул и взглянул на Шенет. Она будто бы не разговаривала ни с Ютой, ни с Гордоном. Ее лицо ничего не выражало, кроме спокойствия. Харпер нетерпеливо поерзал в кресле:
   - Сколько до выхода из подпространства?
   - Не терпится?
   - Конечно не терпится! Если Гордон сказал Юте, что тулонцы вот-вот начнут разворачиваться, то и нам надо торопиться!
   - Мы идем на предельной скорости.
   Харпер засопел, пробормотав что-то вроде: "Доберусь я еще до ускорителя", - и обратился к Шенет:
   - В общем, если нет возражений, то как получим разрешение на посадку, будем садиться на президентский полигон.
   - Что? - Шенет развернулась к нему с недоумением на лице.
   - А то, - резко ответил Харпер, - давай сейчас еще время тратить на простой, регистрацию, записи на аудиенции...
   - Да кто нас пустит на президентскую площадку?!
   - Ну-у, во-первых, летишь ты, во-вторых, летишь на "Да Винчи" - это же сразу бесплатная виза!
   - Ты тоже авантюрист? - спросила она, сузившимися глазами глядя на него. В ее взгляде он прочитал не столько недовольство, сколько предостережение. - Ты думаешь, если мы сядем прямо к ногам президенту он будет в восторге? На что ты рассчитываешь?
   Харпер некоторое время молчал, затем ответил:
   - На удачу.
   - Удачу... - откровенно рассмеялась Шенет, - Харпер, ты меня не смеши, мы только хуже сделаем!
   - Хорошо, - неожиданно согласился он, - садись в порт на общих основаниях, пробудем четыре часа в карантине, потом потратим два дня на регистрацию, потом поедем к президенту, запишемся к нему на прием и пройдем его еще через неделю! А тулонцы пусть бомбят!
   Он отвернулся от нее и нервно застучал пальцами по подлокотникам. Позиция Шенет ему откровенно не нравилась. Он даже подумал о том, что она никогда бы не вписалась в команду ребят. Оставить себя в ЦСО взамен него, Харпера, было не таким уж героическим поступком, при условии того, что такому человеку, как Шенет Росс, никто бы вреда не причинил. Он демонстративно встал и бросил:
   - Я в кают-компанию.
   Он спустился вниз, злясь на самого себя, что не смог убедить Шенет в правильности его идеи. Тогда как он сможет убедить президента? Шенет считала его сопляком, а Джек Уолис? Вряд ли он прислушается к тому, кто ему во внуки годится. Харпер вошел в кают-компанию и с досадой покачал головой: "Эх, лейтенант, на что ты меня толкаешь..." Ответа, разумеется, не было и это означало, что выход он должен придумать сам, поскольку именно ему Женька вручила все полномочия, а вовсе не Шенет. Харпер вдруг неожиданно просиял и произнес:
   - Я ли не гений?
   С довольной улыбкой он направился к книжной полке, за которой был спрятан пункт связи с мостиком. Задумка была проста: влезть в головной компьютер и задать курс, координаты и траекторию посадки так, что какие бы действия Шенет не предпринимала, корабль все равно вернется к первостепенной программе, которую он и планировал создать. Его пальцы забегали по интерактивной панели. С довольной ухмылкой на лице, он испытывал настоящий азарт: сыграть в партию с Шенет и переиграть ее - было для него делом чести. Так поступила бы Женька, которая до сих пор была для него примером.
   И Харпер переиграл. Когда Шенет забежала в кают-компанию со словами: "Ты что творишь?!" - было уже поздно. "Да Винчи" медленно заходил на посадку по направлению к президентской площадке, находившейся менее чем в полукилометре от резиденции. Такой Шенет Харпер еще не видел. Ее волосы растрепались, глаза горели, рот искривился в судороге. Она кричала:
   - Ты такой же безумец, как все они! - он прекрасно понял в чей огород был брошен камень. - Да нас размажут только за попытку несанкционированной посадки! И плакали твои переговоры!
   Он смотрел на нее с нескрываемой улыбкой, что вывело ее из себя окончательно. Она всплеснула руками, замотала головой и бросилась обратно на мостик. Он, не спеша, поднялся за ней. Торопиться было не за чем: Шенет ничего не могла изменить. Харпер появился около центрального пункта в тот момент, когда "Да Винчи" вырвался из плотных слоев атмосферы Новой Земли и начал посадочный маневр.
   - Ну вот видишь, никто в нас не стреляет, чего паниковала?
   Шенет промолчала, не удостоив его и взглядом. Он не расстроился. Харпер думал: неужели она не понимает, что им дорога каждая минута? Он привык, что ребята не отличались стремлением всегда и все делать правильно, главное - добиться цели и чтобы эта цель была стоящей. Сейчас он считал, что поступил правильно. И пусть его трижды отчитают за неправомерность действий, он будет стоять на своем.
   Харпер увеличил изображение взлетно-посадочной полосы и присвистнул. На площадке их ожидал целый гарнизон солдат.
   - Что? Доволен? - с холодком спросила она.
   - Не вижу музыкантов. Почему с музыкой не встречают?
   Шенет посмотрела не него: как же он был сейчас похож на Женьку! Словно она управляла его поступками и мыслями.
   - Ты поступаешь, как Женька, - озвучила она свои домыслы.
   - Сколько раз она была права?
   - Сколько раз она подвергала себя и окружающих опасности?
   - Но ведь выгорало!
   - Зато какой ценой!
   Она вновь отвернулась. "Вот и поговорили", - подумал Харпер. Внешне он казался уверенным, но это было наиграно. Внутри он был сжат в комок, не зная, чего ждать после приземления. Выходить? Сидеть на месте? Они получили разрешение на посадку, но вооруженных солдат не заказывали. В душу закралось подозрение, что на Новой Земле могло что-нибудь произойти, за те недели, что Шенет не было и вероятности, что вся правящая верхушка находится под тулонской властью, исключать не следует. Однако он не забыл об уверенности ребят, что Новой Земле грозит не колонизация, а тотальное уничтожение, а, значит, столь "радужная" встреча обусловлена ни чем иным, как бесцеремонностью Харпера.
   - Ну что, пошли сдаваться? - сказал он, когда двигатели "Да Винчи" замолчали.
   - Мне и тут хорошо, - ответила Шенет.
   - Отсиживаться собралась? - он обошел ее, встал напротив и посмотрел ей в глаза, - Шенет, я рискну предположить, что твоим разумом опять воспользовались тулонцы. Ты откровенно саботируешь наше задание.
   Она ответила ему прямым взглядом:
   - Я не хочу нарваться на пулю. Вот и все.
   - Если бы было нужно, с нами покончили бы еще в воздухе. Ты старше меня почти на двадцать лет, а ведешь себя как маленькая девочка. Хорош бояться.
   Харпер все-таки ее раскусил. Шенет действительно боялась, и ей было стыдно самой за себя. Пересилить страх у нее пока не получалось и она никак не могла взять в толк: неужели Женьке, Санни, Гордону и остальным ребятам не знакомо чувство страха? Они это так уверенно скрывали? Или это была лишь бравада? А, может, страха и вправду не было? Была лишь уверенность, что они занимают правую сторону? Шенет не знала. Она покраснела и подняла на Харпера печальный взгляд, в котором он прочитал все ответы. Он положил руку ей на плечо:
   - Если честно, то я тоже трус.
   Она чуть улыбнулась и встала. Это означало, что она готова. Не торопясь, каждый наедине со своими мыслями, они покинули "Да Винчи". На открытой площадке в глаза ударил яркий свет Ситара. Харпер и Шенет прикрыли глаза от резкой, но проходящей боли. Навстречу им шагал высокий сухопарый человек в темном костюме строгого покроя, делавшим его еще более высоким и худым. Ошибиться было невозможно. Это был президент объединенных народов Земли.
   - Слушай, а если они все-таки будут стрелять? - вполголоса спросила Шенет, намеренно не делая резких движений.
   - Не будут, - уверенно ответил ей Харпер, - пожалеют деньги, угроханные на строительство "Да Винчи". К тому же, мы изначально заявили о себе, как о парламентерах. Не думаешь ли ты, что земляне будут стрелять в переговорщиков?
   - После приземления на президентской территории я уже ни в чем не уверена.
   Харпер больше ей не ответил - президент подошел слишком близко и стало абсолютно ясно, что никто в них стрелять не собирался. Вооруженный гарнизон - это даже не мера предосторожности, а, скорее, ответная реакция на абсолютно хамскую посадку. Харпер понял это, едва Джек Уолис остановился буквально в двух метрах от них:
   - Какая неслыханная наглость! - сказал президент и на его сухом старческом лице отразилось негодование.
   Его взгляд был обращен в сторону Шенет. Ведь Джек Уолис и подумать не мог, что идея приземления у него под носом принадлежала не ей. Но Шенет, как заметил Харпер в таких ситуациях, стояла и хлопала глазами. Она не знала, что сказать, что ответить. Это была не ее игра и что за инструкции Женька оставила Харперу, она тоже не знала. Не вникала и не хотела вникать, так как изначально посчитала такой поворот событий совершенно неуместным и непродуманным. О чем думала Женька, нарушая приказ командира? Только о нем? Или как всегда за секунду к ней пришло озарение и она им воспользовалась? Мысли об этом удовольствия Шенет не доставляли. Она пыталась понять Женьку, но никак не могла. Причем относила это вовсе не на счет того, что они были с ней из разных миров. При всем том, что Женька была зарлулу, она крайне ревностно относилась ко всему, что было связано с Землей или Новой Землей. И именно это было понятно Шенет. Это перечеркивало все недомолвки и недопонимания. Но только не в этот раз. Она видела перед собой негодующие глаза президента Уолиса и понимала всю серьезность их положения. Если ответ его не устроит, президенту ОНЗ достаточно будет щелкнуть пальцами и военные их упрячут за решетку без каких-либо объяснений. Шенет собралась было извиниться за столь некорректное поведение, но неожиданно для себя услышала голос Харпера:
   - Господин президент, я уполномочен говорить от имени зарлулу.
   В глазах Джека Уолиса отразилось недоумение и он перевел взгляд на Харпера. Это было еще большей наглостью, но начало было положено. После этой фразы президент уже не сможет отступить, а сядет за стол переговоров. Шенет вынуждена была признать, что Харпер выиграл уже второй раунд. Первый - когда приземлился именно здесь, второй - когда вынудил Джека Уолиса сказать:
   - Что ж, в таком случае, прошу вас.
   Он широким жестом указал в сторону отдельно стоящего здания, которое служило не только местом работы, но и местом жительства. Его высокую крышу венчала пирамида, а фасад украшали изогнутые колонны. Оказавшись внутри, Шенет ощутила прохладу. Осматриваться было некогда - президент явно торопился. Харпер был невозмутим, Шенет - в смятении. С чем связана эта спешка? Она поймала себя на том, что ко всему относится с излишней осторожностью и вспомнила Гордона. Похоже, что такая манера поведения была крайне заразна и ребята цепляли ее друг от друга при этом часто - небезосновательно.
   Из широкого холла лестница вела наверх, но они свернули влево, оказавшись в не менее широком коридоре. Портреты предшественников Уолиса на стенах были написаны столь искусно, что, казалось, провожают взглядом каждого, кто проходит мимо, а потом шепчутся за спиной. Идя по тканому ковру, поглядывая на стены, Шенет обратила внимание на то, что последним изображением президента был портрет предшественника Уолиса, пробывшего на высоком посту один восьмилетний срок. Президента Полеву история Земли будто бы и не знала. Об этом сильные мира решили забыть, посчитав недоразумением. Шенет подумала, что это в высшей степени несправедливо, ведь на ошибках нужно учиться, а не прятать свидетельства того, что события все-таки имели место быть, на пыльные полки секретных архивов.
   Широким размашистым шагом президент приближался к высоким дверям в самом конце коридора. "Зал переговоров", - догадалась Шенет. Джек Уолис не проронил больше ни слова и, судя по тому, что он учтиво отказался от сопровождения охраны, скрывать ему было нечего, да и бояться тоже. А, исходя из того, что переговорщиков он сопровождал лично, можно было предположить, что значимость предстоящих переговоров он осознавал в полном объеме.
   Массивные двери распахнулись, словно по команде. Не сбавляя скорость, они вошли внутрь помещения. За высокими мощными запорами скрывалось небольшое сумрачное помещение. Шенет ошиблась - это не был зал переговоров. В этой комнате проходили самые узкие, а порой и неофициальные встречи. Обстановка в ней к этому располагала: шумоизоляция, отсутствие системы прослушивания и видеонаблюдения. Двери, выполненные из сверхпрочного материала, могли в случае необходимости достаточно долго сдерживать натиск противника, а тайный ход, открывавшийся из помещения, давал реальный шанс на спасение, выводя к транспортировочной кабине, которая, в свою очередь, в течение нескольких минут доставляла пассажиров к тщательно замаскированной взлетной площадке с всегда готовым к взлету кораблем. Ни Шенет, ни Харпер об этом не знали, но, оказавшись в замкнутом пространстве комнаты, в которой и должны были пройти переговоры, они интуитивно почувствовали себя в безопасности. Тяжелая дверь щелкнула и это означало, что все, что будет сказано, останется исключительно в этих стенах. Здесь уже было двое человек. Одного Шенет узнала сразу - директор ЦСО Пабло Миецо. Второго она никак не могла разглядеть. Он держался тени, но по его облику можно было сказать, что во встрече он заинтересован: он сидел в кресле за прямоугольным столом, положив ногу на ногу. Одна его рука спокойно лежала на подлокотнике, вторая напряженно подпирала подбородок. Он явно чего-то ждал. Или кого-то. Но точно не тех, кого увидел перед собой.
   Джек Уолис молча указал Харперу и Шенет на два кресла, стоящих спиной к двери, а сам направился на другую сторону, заняв главенствующее место на противоположной стороне стола, сложив руки в замок перед собой. Харпер последовал его примеру, но в отличие от выдержанного президента его волнение было хорошо заметным.
   - Господа, - сказал Джек Уолис, обращаясь к своим коллегам, - уполномоченный зарлулу прибыл на переговоры.
   - Торнбери Харпер, - представился Харпер и кивнул в сторону Шенет, - Шенет Росс.
   - Президент ОНЗ Джек Уолис, - в свою очередь представился президент. Это была небольшая формальность, которую они обязаны были соблюсти.
   - Директор ЦСО Пабло Миецо, - Миецо чуть растянулся в дежурной улыбке, глядя как Шенет удивленно на него посмотрела. Она явно не могла понять: какое право имеет Миецо принимать участие в переговорах с зарлулу с учетом того, что натворили его коллеги?
   - Советник-консультант по вопросам внешних контактов Ормандо Талоне, - произнес третий глубоким бархатным голосом и выдвинулся из тени.
   Харпер в изумлении открыл рот. Женька оказалась права: Талоне был в игре. Хорошо это было или плохо он пока не понял, но именно Талоне начал разговор, задав вопрос, который означал, что переговоры будут проведены на ноте неофициальной, но их значение от этого ничуть не умалялось. Напротив, именно к "своим" Талоне привык предъявлять завышенные требования, следовательно, переговоры обещали быть к тому же и напряженными. Зато Шенет поняла, почему Женька назначила переговорщиком именно Харпера. Она словно знала, кто сядет за стол переговоров и предугадала, как именно развернулся события.
   - Где Кент и Корнеева? - прямо спросил Талоне.
   Харпер понял, что ждали не его. На этот случай Женька предписала ему не юлить и говорить правду, что Харпер и сделал:
   - На Адаллоне мы разделились на четыре группы: Хаммер и Гордон отправились на Кетонис, который обещал оказать поддержку войсками. Юта собирает сотрудников ЦСО, верных его идеалам. Росс, Корнеева и я должны были следовать к Новой Земле, чтобы провести переговоры. За нами с разницей в час должен был следовать Кент. Однако после взлета оказалось, что Корнеева и Кент следуют другим курсом, - Харпер замолчал, понимая, что сейчас, вероятно, на него обрушится гнев Талоне, но тот с долей иронии в голосе спросил:
   - Корнеева сбежала с "Да Винчи" еще до взлета и вы этого даже не поняли?
   - Да, - растерянно опустил голову Харпер.
   Талоне резко встал и, прохаживаясь взад-вперед, запыхтел сигарой. Его лицо скрылось в клубах дыма. До Харпера донеслось недовольное: "Опять самодеятельность...", - но потом Талоне развернулся к Харперу и несколько смягчился:
   - Я сам дал им свободу действий, вот они и поступают, как хотят, - это было сказано не столько президенту и Миецо сколько самому себе, - вам известно, куда они летят?
   - Конечная точка нет. Но последний раз я фиксировал их сигнал в районе Ипсилона-Дзеты.
   Талоне удивленно поднял бровь и в его глазах промелькнула какая-то мысль. Харпер это понял, но Талоне делиться не собирался.
   - Вы удовлетворили свой личный интерес? - к Талоне обратился Джек Уолис.
   - Вполне, - коротко ответил тот и сел.
   Президент продолжил:
   - Полагаю, что это был разговор на отвлеченную тему. С чем вы к нам пожаловали на самом деле, мистер Харпер?
   Внутри он был готов к этому вопросу, но как только он прозвучал, Харпер почувствовал себя таким никчемным, что готов был вскочить с места и убежать, беда только в том что никто его отсюда не выпустит. Поэтому он просто обязан сдать этот экзамен, причем сдать его на "отлично". Если он не сможет убедить Уолиса ввести в поле Новой Земли войска зарлулу и нЄэро - какой он у черта парламентер? Возлагая на Харпера все надежды, Женька верила в него и от этого становилось еще тяжелее. Харпер, наконец, понял всю масштабность этого предприятия и ему стало не по себе. Он собрался, набрал в грудь воздуха и проговорил:
   - Я не умею выражаться политическим языком, но не могу сказать, что факт моего присутствия здесь - чистая случайность. Скажу, как умею, как знаю, как видел собственными глазами. Я полностью разделяю мнение ребят и если бы на моем месте были они - не сомневайтесь, они бы сказали то же самое. Назревание в Рукаве открытой войны уже ни для кого не секрет. ЦСО изобрел оружие, способное уничтожить весь Рукав. Мечта сбылась. ЦСО создал, грубо говоря, машину времени. Но создал он ее вовсе не для того, чтобы сохранять таким образом баланс прошлого и будущего. ЦСО нарушил его, вторгшись в святая святых - прошлое, нарушать которое и тем более изменять нельзя...
   Харпер осмелел и встал. Так он лучше читал лица окружающих. Он не пытался их в чем-то убедить или запугать. Он просто хотел донести до них весь реальный ужас ситуации, в которой оказалась Новая Земля против своей воли.
   - Вы знаете, что ЦСО обвинил Новую Землю в сговоре с зарлулу с целью господства в Рукаве. Для борьбы с мнимым противником он заключил союз с мебианами и Тулоном. О том, что тулонцы уже здесь - вам говорить не нужно. Однако зарлулу тоже оказались не без сюрпризов. Точнее, ЦСО, сам того не зная, привлек к нам в Рукав двенадцатую расу.
   Харпер сделал паузу. По логике должно было быть хотя бы несколько удивленных вопросов. Так было у ребят. Но не сейчас. Лица Талоне и Миецо остались непроницаемы и это означало, что для них это была не новость. Возможно, они владели информацией не полностью, но демонстрировать свою некомпетентность им было не с руки. Что касается президента, то он, не разжимая сцепленных перед собой рук, откинулся назад. Что скрывала его поза, Харпер не мог разгадать, однако во взгляде он прочел недоверие. Это был нехороший знак, но он и вида не подал:
   - Двенадцатая раса, именуемая себя нЄэро, пришла извне Рукава. Их цель - сохранение баланса пространства-времени и они столь же древние, как тулонцы или зарлулу. Затруднения определенного рода в том, что во всех остальных известных нам расах добро и зло сосредоточено внутри индивидуума. Мы можем быть добрыми или злыми одновременно. У нЄэро все значительно сложнее. Их темная и светлая стороны разделены. Это и хорошо и плохо одновременно. Плохо то, что темная сторона нЄэро - это те самые пожиратели материи, о которых вам, я думаю, известно. Но! Для тех, кто с нЄэро в союзе - они не опасны. НЄэро представляют собой реальную силу, которая может прийти к нам на помощь в борьбе против Тулона и мебиан. Что же касается зарлулу, то союзнический договор между ними и нЄэро был заключен менее трех стандартных суток назад и теперь союзники лишь ждут вашего разрешения войти в поле Новой Земли, чтобы защитить ее от нападения, которое скоро, несомненно, последует.
   Харпер сел. Он закончил. Новая Земля должна сказать ответное слово. Но Джек Уолис не торопился. Спешка означала бы слабость. К тому же он и не думал, что дело зашло так далеко. Талоне и Миецо действительно владели информацией, но не более, чем он. И он, несомненно, спросит их мнение, чуть позже, а пока следовало прояснить для себя некоторые вопросы. Он не изменил своего положения, вглядываясь в лицо Харпера, и проговорил:
   - Я так полагаю, ситуация такова: ЦСО объединился с мебианами и Тулоном, чтобы уничтожить Новую Землю и завоевать Рукав. И тут из ниоткуда появляется эта ваша двенадцатая раса, которая вступает в союз с Адаллоном и теперь они вместе хотят вторгнуться в поле Новой Земли?
   Тон голоса президента Харперу не понравился. Это было как раз то, о чем предупреждала Женька.
   - Это утрировано, господин президент, - спокойно сказал Харпер и Талоне снисходительно смягчил черты лица. Это была его школа, уж слишком знаком был почерк: не переходя на личности, но довольно жестко дать понять неправоту, - если бы нЄэро и зарлулу хотели вторгнуться, они бы уже давно это сделали. И, следует сказать, вполне успешно.
   Нижняя губа президента затряслась и это заметила Шенет. Она уставилась в стол, боясь, что Уолис просто разнесет Харпера на кусочки, но тот взял себя в руки:
   - Поймите меня правильно: я должен действовать во имя Новой Земли, а вы мне что предлагаете? Пустить на свою территорию неизвестно кого? И с чего я вообще должен верить в то, что ЦСО посмеет нарушить наши границы?
   Харпер ответил, не задумываясь:
   - Вы перехватили сигнал Центра, тот самый, расшифровку которого отдали Анне-Франческе Кайль тире Кореевой. Это сигнал ЦСО из далекого прошлого! Эксперименты ЦСО со временем были - это очевидно! Над проектом временно работал я и об этом прекрасно осведомлен директор Центра. Он свидетель моего саботажа. Но он также свидетель того, что, несмотря ни на что, эксперимент был завершен и вполне удачно. Иначе как бы в Рукаве появились тулонцы? И после этого вы верите в то, что ваши границы не будут атакованы?
   - А где гарантия, что их не атакуют эти ваши нЄэро?
   - Гарантии нет. Есть вера в будущее.
   - Вера? - президент скривился и встал, наклонившись над столом, словно нависая над Харпером. - Наша вера умерла вместе с Землей, когда мы покинули ее!
   - Зато наша все еще живет вместе с надеждой!
   Харпер тоже встал, сорвав очки. На его покрытом веснушками носу образовались крупные капли пота, которые он смахнул ладонью и вытер без стеснения о летный комбинезон. Шенет наклонилась еще ниже к столу, чтобы не видеть лица президента, который, она была уверена, сейчас прекратит весь этот балаган. Зато Талоне был доволен. Он видел перед собой не переговоры, а разговор. Непосредственность Харпера подкупала и это было очевидным. Малец верил в то, что говорил, но был слишком импульсивен. С точки зрения Талоне, Уолису следовало бы повернуть разговор в другое русло, но он только подлил масла в огонь.
   - Ваша вера слепа, - холодно сказал он, - вы готовы довериться любому, не задумываясь о сотнях тысяч жизней.
   Эта фраза была непродуманной. Даже провальной. Талоне это понял по тому, как глаза Харпера сузились и на лице отразилось непонимание. Похоже, он провел с его "орлами" слишком много времени, переняв не только модель поведения, но и образ мыслей.
   - Задумывались ли вы о вопросах веры, господин президент, и о тысячах жизней, когда подписали Херувиму смертный приговор? - медленно произнес Харпер и продолжил, не давая Уолису отреагировать. - Неужели вы хотите повторить ошибку?
   Он смотрел в глаза Уолису, а тот пожирал глазами Харпера. Выйти из себя и опуститься до оправданий президенту не позволяло положение. Вместе с этим, сказанные юнцом слова больно ударили по самолюбию. Джек Уолис покачал головой:
   - Вы никудышный переговорщик, мистер Харпер, - он сел, подперев подбородок кулаком, не глядя в его сторону.
   В тесном помещении повисла долгая пауза, которую снял Талоне:
   - Скажите-ка мне, Торнбери Харпер, каким образом нЄэро могут помочь нам?
   Харпер словно очнулся. Талоне был настоящим спасательным кругом в ситуации, которую он по неопытности выпустил из-под контроля, хоть смутно и понимал, что кинутая фраза может стать толчком к тому, что президент все-таки задумается и примет адекватное решение. Харпер кашлянул, оттягивая ответ, он которого напрямую зависел исход переговоров.
   - НЄэро не вмешивались бы в наши дрязги, если бы не ЦСО. Они сохраняют баланс, который нельзя нарушать. И если зарлулу призваны сохранить мир, то нЄэро - призваны сохранить неделимость этого мира. Вмешательство Тулона исказило пространство, нарушило ход времени, а когда Тулон нанесет по Новой Земле первый удар - будет нарушен ход истории. НЄэро стремятся все вернуть на свои места - поэтому им нет дела до нашей территории. Наши границы хочет защитить Адаллон. Не он ли встал на нашу сторону во время тулонской войны? Союз нЄэро с Адаллоном позволяет в первую очередь нЄэро свободно перемещаться в границах нашей планеты. Новая Земля должна принять этот союз во имя спасения сотен тысяч жизней. Именно для этого.
   Талоне кивнул. Это означало, что он услышал то, что хотел. Он развернулся к Уолису и Миецо:
   - Господа, нам нужно посовещаться. Серьезный вопрос требует серьезных рассуждений.
   Президент чуть помолчал и согласился:
   - Думаю, вам будет целесообразнее остаться здесь.
   Эти слова были обращены к Шенет и Харперу. Миецо, Талоне и Уолис удалились в совещательную комнату, расположенную здесь же, умело скрытую за старинным гобеленом с изображением забастовки парижских рабочих. Ребята остались в тишине, не нарушаемой ни единым звуком. Харпер заметил взгляд Шенет, обращенный к нему и проговорил:
   - Вот только не надо сейчас нотаций!
   Он насупился, вытянул ноги и сложил руки на груди, показывая, что к разговору он не расположен, но Шенет все равно сказала:
   - Резко ты его с Херувимом.
   - Пусть знает, что о нем думают!
   - Торнбери, это же президент!
   Харпер повернулся к ней. Впервые Шенет назвала его по имени, и он вдруг почувствовал, что кроме нее ему здесь больше довериться некому. Разве что Талоне, да и то, Харпер понимал, что его сердце болит вовсе не за него и исход переговоров, а за Санни и Женьку, которые направлялись неизвестно куда. Это ничуть не задевало. Напротив, даже льстило, ведь Харпер был с ними знаком. Однако только что состоявшееся общение удручало.
   - Не понимаю, как ребята могут взваливать на себя такой груз? Я не справился?
   - Трудно сказать, - пожала плечами Шенет, - но президента задел точно.
   - Ай, - махнул рукой Харпер, - Женька сказала, чтобы я зацепил Талоне в первую очередь.
   - Значит, она предположила, что Уолис изначально займет неуверенную позицию? Невероятно...
   - Да, невероятно. И еще она предполагала, что Талоне не затворник.
   - Хочешь сказать, что если ты зацепишь Талоне, то он надавит на президента и переговоры удались?
   - Это Женькин план. Я - не знаю.
   Харпер действительно не знал. Он поступил именно так, как этого хотела Женька. Теперь оставалось ждать. Решение президента все расставит на свои места и тогда станет понятным: права она была или нет. Харпер был уверен в одном - президента он разозлил и в совещательной комнате он даст волю чувствам.
   - Какая наглость вменять двадцатилетнему пацану ответственность вести переговоры, - громко возмущался Джек Уолис, прохаживаясь по крохотному пространству совещательной комнаты. Его глаза горели и он больше не походил на уставшего старца. От гнева даже распрямились морщины на его лице. Он стиснул сухие руки и обратился к Талоне:
   - Какое право он имеет напоминать о Херувиме?!
   - Полное, Джек, - прямо ответил ему Талоне, - ведь он был там. И был на стороне Земли и землян. Его заявление - это лишь напоминание об ошибке и предостережение от совершения новой. А еще прямая указка, что президент Джек Уолис хотел уничтожить Херувим со всеми его защитниками - многим известно, но даже после этого его не осуждают.
   Уолис недовольно посмотрел на Талоне, ведь он тоже имел отношение к той истории, дав отмашку на предотвращение катастрофы вопреки всем приказам. Он дернулся, взял со столика стакан воды и обратил свой взгляд на Миецо:
   - Твое мнение?
   - ЦСО я точно защищать не буду, - Миецо сел в кресло, с трудом втиснувшись в него. Его толстые пальцы обхватили подлокотники, а одутловатое лицо искривилось от признания гнусной правды, творившейся в недрах возглавляемой им организации, - все сказанное Харпером об экспериментах - правда. Шенет Росс тоже может это подтвердить. Что касается его заявления, что тулонцы уже в Рукаве, тут я ничего сказать не могу.
   - Все домыслы! Опять домыслы! - пробормотал Уолис и осушил стакан.
   - Осмелюсь заметить, - сказал Талоне, - что Харпер действовал исключительно по указаниям Корнеевой. Это она дала ему инструкции, что и как говорить. И то, что они с Кентом не здесь, чего бы вам так хотелось, то это наверняка обоснованно. Мои "орлы" меня ни разу не подводили. Я за них ручаюсь.
   - Это уже не ваши "орлы", - резко сказал Уолис, - а вы не глава госбезопасности и уж точно не главнокомандующий!
   - Да, но я консультант по внешним контактам по вашей просьбе и рекомендую принять предложение парламентера, позволив Адаллону и нЄэро войти в поле планеты, - ответил Талоне и его уверенность задела Уолиса.
   - Нет, - нахмурился он, - я не могу принять это предложение. Мы не знаем кто такие нЄэро и что они нам принесут. Я не могу рисковать.
   - Зато нам хорошо известно, что принесут Тулон и мебиане, - возразил Миецо, - они, конечно, съедят ЦСО рано или поздно, но не сейчас, когда он им нужен. Но нам от этого не легче. Если мы не примем зарлулу вместе с нЄэро - нас ждет охлаждение отношений с Адаллоном. Готовы ли мы к этому?
   Джек Уолис задумался. Ему было с чем сравнивать. Однажды свою помощь Земле предложили "старшие братья" - мебиане. Никто даже разбираться не стал, чем чревато излишнее доверие. А ведь нЄэро даже не пели мебианских сладких песен. Они никак не заявляли о себе, прячась за статус союзников зарлулу. И те, кому он доверял - доверяли им. Или хотели доверять? Может быть, из двух зол они решили выбрать меньшее? Или нЄэро действительно идеальные союзники, во что верилось с большим трудом. В первую очередь потому, что Уолис не мог себе представить, кто способен на честность без всякого умысла? Он привык никому не доверять - слишком запоминающимся был урок, преподнесенный мебианами.
   Президент попеременно посмотрел на Талоне и Миецо. С первым все было понятно: он до сих пор был на войне и доверял своим "орлам" точно также, как себе. Это было не просто видно, это сквозило отовсюду. Миецо, напротив, был излишне сдержан. Уолис понимал, что Пабло Миецо - прямая кандидатура на его место. Он сам так решил и обратного пути не было. Так почему же он осторожничает? Не хочет брать на себя ответственность в случае если вдруг ошибется в выводах? А что если ошибется он, Уолис? Президент покачался из стороны в сторону, чувствуя, что земля под ногами закружилась. В последнее время с ним это часто бывало. Талоне настоятельно рекомендовал посетить врача, но Уолис противился, специально не находя для этого времени. Сказать правду - он боялся. Все началось около полугода назад. Как-то он подошел к зеркалу и посмотрел на себя не тем привычным взглядом, когда оценивал на месте ли галстук, как сидит на нем костюм, а неожиданно для себя посмотрел в свое лицо. Оно было заметно похудевшим, с каким-то нездоровым желтоватым оттенком. Он определил безошибочно: печень. В последнее время у него совсем пропал аппетит, а приступы тошноты становились все чаще. Самому себе он начал напоминать мумию, но помощь врачей категорически отвергал. Даже тогда, когда его охватил мучительный приступ не приносящей облегчения горькой рвоты и Талоне вызвал бригаду медиков, Уолис вытолкал их взашей. Позже он объяснил Талоне, что не хочет изменять ход своей личной истории. Пусть она закончится трагично, но это будет его личный выбор. Безусловно, при современном уровне технологий можно было продлить свой век еще лет на тридцать, тем более это было доступно ему, президенту, но он был непреклонен. Талоне он сказал твердо: "Если моя смерть будет мучительной - значит, я ее заслужил".
   Однако народ, интересы которого он представлял, смерти не заслуживал. Уолис еще больше нахмурился, осознавая, что выбор сделать не легко. Он так до конца и не понимал: как можно объединиться с тем, кого никогда не видел, полагаясь только на мнение союзников? Он вновь покачал головой, показывая, что в отличие от коллег все еще не определился. Видя это, Талоне произнес:
   - Джек, мы останемся одни. Не подводи нас к краю пропасти.
   Желваки президента заходили ходуном. Он напрягся. Выбор был неизбежным.
   - Пабло, ты согласен с Ормандо? - спросил Уолис.
   - Когда к нам пришли мебиане и предложили свои услуги - у нас был выбор и мы сделали его неправильно. Сейчас выбор тоже есть: или принять союзничество и впустить зарлулу и двенадцатую расу в поле Новой Земли либо остаться одним и погибнуть. На самом деле выбор не велик. Я полностью поддерживаю Талоне.
   - Вы думаете, зарлулу не допустят гибель Новой Земли? - спросил президент.
   - А вот это уже излишняя самонадеянность, - сказал Талоне, - по сути зарлулу и нет никакого дела до Новой Земли. Все дело в Посланниках. На них все держится. Но если мы не примем то, что они предлагают, мы рискуем оказаться между двух огней.
   - Да-а, - мрачно заключил президент, - похоже, что выбора у нас действительно нет.
   Он немного помолчал. Этой паузы хватило, чтобы присутствующие поняли насколько тяжело дается ему этот выбор. Уолис долго хмурился, тер уставшие глаза, надеясь на время оттянуть вновь подкатившую тошноту, затем сказал, с трудом сдерживая ядовитую усмешку:
   - Вы мне сейчас предлагаете выйти к этому юнцу и сказать, что мы согласны?
   - Таков протокол, - напомнил Талоне.
   - Это еще труднее, - признался Уолис.
   Талоне его понимал, как и Миецо. Увидеть перед собой нагловатого юнца было для Джека Уолиса неожиданностью. А признать его правоту означало собственный проигрыш. Талоне украдкой взглянул на Миецо и получил еле заметный кивок согласия. Он предложил:
   - Может, нарушим протокол?
   Президент повернулся к нему с нескрываемой улыбкой:
   - Так вот кто подавал своим "орлам" пример!
   - Только в экстренных случаях, - попытался оправдаться экс-глава госбезопасности и заметил на лице Уолиса заметное облегчение: он был согласен.
   - Идите. Уведомьте парламентера о нашей готовности принять зарлулу и нЄэро в поле Новой Земли. И... пусть тут без дела не болтаются, раз уж прилетели. Доделок много. Мы не готовы к неожиданному нападению. И зарлулу будут здесь еще не скоро. Боюсь, времени совсем мало, если верить во всю преподнесенную галиматью. А дело им найдется.
   - Ну разумеется, - развел руками в воздухе Талоне.
   Он был безраздельно рад развязке и даже не потому, что президент все-таки принял единственное верное решение, а что ему удастся напрямки поговорить с Харпером. Причем поговорить не в рамках официальных переговоров, а как с одним из своих ребят. Да и у Миецо, похоже, было, что сказать.
   Президент устало опустился в кресло и закрыл глаза. У Талоне промелькнула мысль, что Миецо может оказаться главой ОНЗ намного раньше, чем предполагает сам Уолис. От этой мысли он потемнел, но вслух ничего не сказал. По виду президента было понятно: ему требуется отдых.
   Талоне и Миецо вышли в комнату переговоров, где оставили Харпера и Шенет. Они все также сидели в креслах, но при виде вошедших вскочили.
   - Садитесь, господа, - дружелюбно произнес Талоне и вновь занял место, на котором сидел несколько десятков минут назад.
   Харпер настороженно выпрямился, вновь сложив руки перед собой, словно защищаясь от слов, которые боялся услышать. Лицо Талоне для него всегда было не читаемо. Он отлично владел собой, предпочитая сохранять интригу до конца. Харпер подумал о том, что если бы на его месте была Женька, то Талоне наверняка не вел бы себя так напыщенно официально. Но перед ним был Харпер.
   - Решение принято, - огласил итог узкого совещания Талоне, - поле Новой Земли открыто для военных сил зарлулу и их союзников.
   Услышав эти слова, Харперу захотелось вскочить и прыгать от радости, как настоящему студенту, сдавшему самый сложный экзамен в числе первых. Он все еще не верил своим ушам и, раскрыв широко глаза, по-детски непосредственно спросил:
   - Правда?
   - Правда, - рассмеялся Талоне и это было "добро" на то, чтобы выразить, наконец, свою реакцию.
   Харпер отпихнул стул, обнял Шенет за шею и, раскачивая ее из стороны в сторону, громко воскликнул:
   - Мы сделали это! Понимаешь, сделали!
   Она испытывала неловкость, но все же мужественно снесла его выходку.
   - Не могу поверить! - Харпер уселся обратно на кресло. - С меня семь потов сошло! - признался он, на что Талоне сказал:
   - В следующий раз следи за тем, что и кому говоришь. Корнеева бы себе этого не позволила, - во взгляде Талоне появилась строгость и Харпер отлично понял к какой именно части его разговора с президентом это относилось. Он потупил взгляд и попытался оправдаться, нелепо улыбаясь:
   - Ну, первый блин...комом...
   - Просто учти на будущее. Президент Джек Уолис на самом деле хороший человек и искренне переживает за остатки человечества. Ты его тоже пойми. А то, что он был намерен пожертвовать Херувимом вместе со всеми нами - так от ошибок никто не застрахован. Он тоже извлек свой урок. И не тебе его тыкать носом.
   - Я учту, - совсем смутился Харпер.
   - Ладно, - снисходительно усмехнулся Талоне, расстегивая верхнюю пуговицу форменной идеально отглаженной рубашки, - официальная часть закончена. Переходим к неофициальной. Почему вы разделились?
   Харпер зыркнул на Миецо. Тот пристально смотрел в его лицо и не ощущал при этом никакого неудобства. Зато неудобство испытывал Харпер. Почему-то именно сейчас Талоне вызывал у него гораздо больше доверия. Харпер откашлялся в кулак, стараясь вести себя как можно более непринужденней, и спросил:
   - Будет наглостью, если я выскажу желание выйти на свежий воздух?
   - А что здесь? - поинтересовался Миецо, впервые подавший голос с момента, как они представились друг другу в самом начале встречи.
   - Душно. И мрачно.
   - Зато ушей, как в ЦСО нет, - съязвил Миецо, заставив Харпера улыбнуться. Хотя впору было плакать - директор Центра сказал правду.
   - И все-таки.
   Они вышли из тесной комнаты обратно в широкий коридор, а оттуда на улицу через выход, расположенный за колоннами торца здания. Харпер откровенно вдохнул.
   - Ты клаустрофоб? - украдкой спросила Шенет.
   - Да нет. Просто мрак не люблю, - ответил Харпер.
   - Так что, я повторю свой вопрос: почему вы разделились? - произнес Талоне, закладывая руки за спину.
   Они вступили в длинную тенистую аллею, засаженную высокими пирамидальными тополями и ярко-зеленой газонной травой. Было видно, что за ней ухаживали: трава была аккуратно подстрижена. Харпер обратил внимание на идеально ровную поверхность зеленого моря, и в голове неожиданно пролетело: "Вот бы в футбол...". Таких мыслей у него не было уже очень давно. Он задрал голову высоко вверх и, прищурившись, поглядел в прозрачную на солнце листву. Возможно, за несколько минут до первого упреждающего удара по Земле кто-то также посмотрел в голубое небо и это было последнее, что он увидел. Листья трепетали на легком ветерке, создавая еле уловимый шелест, доносившийся до слуха приятным звуком, который успокаивал и словно уносил с собой все тревоги.
   Харпер понял, что замечтался и спохватился, поспешно ответив, чтобы не навлекать гнев Талоне. Он отлично знал, чем это чревато и не хотел испробовать на себе. Харпер еще раз взглянул на Миецо, который шел чуть впереди и, казалось, не слушал. Разумеется, это было не так.
   - Я сам себя об этом спрашиваю. Мы избрали командира, и он принял решение, - просто и искренне ответил Харпер, боясь даже предположить, что Талоне может сказать по этому поводу. Однако ведь он сам признался, что дал ребятам свободу?
   - Командир все тот же? - Талоне сжал руки за спиной.
   - Тот же, - кивнул Харпер.
   - Тогда понятно. Придется самим домысливать.
   - А что домысливать? - спросила Шенет, и все повернулись к ней, вспомнив об ее присутствии. - Куда они полетели - неизвестно и лично я считаю, что понятие "командир" от слова "команда", а это значит, что все решения должны доводиться до каждого.
   - А вот тут вы, милочка, ошибаетесь! - с явным удовольствием заметил Талоне. - Командир не обязан все и всем рассказывать - это не предусмотрительно. А в данной ситуации - тем более!
   Миецо оглянулся на Шенет и заметил в ее глазах недопонимание. Он объяснил:
   - Вы, Шенет, уж не обижайтесь, но понятия не имеете, что значит работать в команде. Это не спорт, а политика. И в ситуации, когда твой каждый шаг будет предугадан, важен эффект неожиданности. Это хорошо известно ребятам, отработавшим в команде не один год. В команде каждый должен понимать друг друга с полувзгляда: может быть это и раздражает тех, кто не владеет этим искусством, но факт остается фактом. Вот вы говорите, что понятия не имеете, куда направились Кент и Корнеева, а они только и ждут, когда же вы совершите это открытие!
   - Именно так, - поддержал его Талоне, - чем заниматься обвинениями лучше хорошенько подумайте: что могло погнать ребят в сторону Ипсилона?
   Шенет проглотила досаду. Она хотела сделать как лучше, считая, что такая манера командования подвергает всех неоправданному риску. На деле оказалось, что она была не права. Может быть, действительно все идет от того, что она по жизни работала в одиночку? А может и от того, что сам Талоне и Миецо вместе с ним излишне доверяли ребятам.
   Она не стала отвечать на поставленный вопрос, на который ответа не знала, предоставив поле мыслительной деятельности Харперу. Он сказал единственное, что с лету пришло в голову и угодил в самую точку:
   - Мне не показалось странным, что командир предложил снабдить каждого поисковыми маячками. В условиях военного времени это нормально. Но теперь я понимаю, что это было сделано не случайно. Он хотел, чтобы мы знали, кто - где находится.
   Талоне задумчиво кивнул:
   - Удобно правда? - и обратился к Шенет: - Уже только это должно было навести вас на мысль, что от вас что-то требуется.
   - Я не работала в госбезопасности, - поджав губы, ответила она.
   - А этого и не нужно. Это и есть "команда". Корнеева сразу же раскусила, что он что-то задумал, иначе была бы здесь.
   - Ну еще бы она не раскусила!
   - Завидуете? - Талоне не дал ей ответить и прямо сказал: - Зря. Мне их жалко. Они не принадлежат себе.
   Это было правдой и чувствовалось в тоне его голоса. Некоторое время Талоне шел молча, прищурившись смотря вдаль, словно пытаясь что-то разглядеть. Наконец, он произнес:
   - Иногда я вас не понимаю, Шенет. Вы замкнулись в своем футляре много лет назад и боитесь с тех пор высунуть голову наружу. Вы живете старыми мерками и мир, бегущий вперед, вряд ли остановится, чтобы прихватить вас с собой. Я знаю, вам сложно угнаться за ребятами. Это раздражает, злит и заставляет вести себя совсем не так, как хотелось бы.
   Талоне замолчал, глядя на Шенет в упор. Она опустила взгляд. Все, что он сказал было чистой правдой. И трудно было не поверить в то, что Талоне, как руководителя, ребята побаивались. Еще бы. Он знал все наперед до того, как они собирались что-то предпринять. И при всем этом они все же умудрялись отклоняться от четких инструкций. И это сходило с рук.
   Шенет совсем запечалилась, но вдруг почувствовала на своем плече крепкую ладонь Талоне:
   - Пора выходить в свет, милочка. Вас заждалась бурная жизнь. Так что шевелите мозгами не только для науки.
   Он сказал это будто бы между прочим и тут же обратился к Харперу. Она поняла, что этот короткий диалог был для нее окончен. Талоне хотел, чтобы она приняла к сведению сказанные им слова и не более.
   - Не придумал? - спросил Талоне.
   - Нет, - признался Харпер.
   - А я придумал. Думаю, что на самом деле они летят не к Ипсилону. Его система - ближайшая к Солнечной, - он поймал изумленный взгляд Харпера и добавил: - они летят домой.
   Харпер смотрел на него с открытым ртом и закрыть не пытался. Его гениальный ум только что получил хороший удар. Заметив это, Миецо сказал со смешком:
   - Теперь все встало на свои места?
   - Теперь да... - медленно проговорил Харпер и воскликнул: - Но это же...
   Миецо остановился и повернулся с лицом, на котором отразилась грусть:
   - Жертва, - сказал он резко, - и будет ли она принесена - зависит от вас. Пора делать конкретные шаги. Сейчас вы вернетесь на корабль и сообщите о решении Новой Земли зарлулу, получите подтверждение и без промедления приступите к работе. На данный момент ваша цель - завершить проверку монтажа планетарной защиты в предельно короткий срок. Ясно?
   - Позвольте спросить, - вмешалась Шенет, - на какой стадии находится проверка?
   - На нулевой.
   - Каков срок?
   - Стандартные сутки.
   - Но это невозможно! - Шенет смотрела на Миецо, качая головой, - необходима слаженная работа в девяносто восьми точках...
   - Стандартные сутки, - грубо оборвал ее Талоне, - ничего невозможного для человека нет. Поняла меня?
   Он смотрел на нее в упор и от тяжелого взгляда Шенет съежилась. Тогда он перевел взгляд на Харпера. Тот отчеканил:
   - Стандартные сутки, сэр!
   - Выполнять, - Талоне не смягчился и вновь обратился к Шенет, - мужика тебе надо, чтобы строил. Размякла, как тряпка.
   Он резко развернулся на каблуке и зашагал дальше по аллее. Миецо тоже ничего не сказал и присоединился к нему, оставив ребят в одиночестве.
   - Какое право он имеет со мной так разговаривать? - дрожащим голосом спросила Шенет. В ее глазах были слезы. Она стояла, нелепо растопырив пальцы, не зная, куда спрятать руки и спрятаться самой.
   Харпер, не привыкнув видеть женские слезы, растерялся:
   - Ну-у, ты принята в команду...
   Она утерла слезы краем рукава и прерывисто вздохнула, язвительно заметив:
   - Очень рада.
   Шенет подняла голову вверх, пытаясь успокоиться, и спросила, чтобы отвлечься:
   - Я так и не поняла, что затеяли Санни и Женька.
   - Пойдем, по дороге объясню, а то Талоне прилетит на молнии, - он развернул Шенет в обратном направлении и она кисло улыбнулась на шутку, - ребята хотят сдаться ЦСО и их союзникам, чтобы таким образом обнаружить их местоположение.
   Шенет испуганно посмотрела на Харпера. Ее руки похолодели. Она дернула его за рукав, останавливая:
   - Они же погибнут!
   - Это и имел в виду Талоне, когда сказал, что они себе не принадлежат. И вытащить их сможем только мы с остальными ребятами. Нам даны сутки, чтобы завершить проверку монтажа планетарной системы и что-то мне подсказывает, что и монтаж до конца не завершен. Но у нас лишь сутки на все, а потом надо отправлятьсяся по следу корабля командира.
   - А если мы не успеем?
   - "Если" быть не может, - строго взглянув на нее, произнес Харпер, - иначе Талоне нас задушит голыми руками. За своих он порвет кого угодно. Ведь это он заложил неписанную истину не бросать своих. Ребята этого никогда не делали и мы тоже не можем их подвести.
   Они поспешили к "Да Винчи", ожидавшему их на месте посадки. Развернувшись, им вслед посмотрел Миецо. Его лицо было хмурым.
   - Никогда не думал, что обращусь к тебе за оценкой, Ормандо, но правильно ли мы поступили? Справится ли пацан и почти пятидесятилетняя баба с задачей?
   Талоне скривился в улыбке, но оборачиваться не стал, продолжив идти вперед:
   - Когда-то в том, что бабы могут все - меня убеждал ты.
   - Да-а, - согласился Миецо и вновь пристроился к его размеренному шагу, - Тогда было проще - молодость!
   - Сейчас опыт. Но ты думаешь о другом.
   - Угадал. Я поражаюсь живучести Посланников.
   - У них просто хорошие друзья.
   - Но сейчас они одни.
   - И это их выбор. Много ли ты знаешь людей, готовых отдать свою жизнь не только друг за друга, но и за саму идею? - Талоне ответа не ждал. Было и так понятно, что Миецо это знает. Он остановился, - Я не знаю, что нас ждет впереди, Пабло. Возможно, Тулон атакует прежде, чем будет закончен монтаж щита, возможно, Посланники погибнут. Оба. Но я знаю одно: все, что они делают и ребята вместе с ними - это не напрасно. И мы должны хотя бы попытаться их вытащить, чтобы самим потом в глаза друг другу смотреть. Я своих - не бросаю. Если понадобится - сам жизнь за них отдам. Они мне как дети, понимаешь? Я их вырастил и превратил в тех, кем они стали. Пусть я им дал полную свободу действий - я все равно несу за них ответственность.
   В силу невысокого роста Миецо смотрел на Талоне снизу вверх и откровенно им восхищался, не скрывая и не стыдясь этого. Более того, он ему безраздельно доверял и так было всегда. Каким бы тяжелым человеком он не был, Миецо с ним было легко. Будущий президент Объединенных народов Земли не сомневался, что у Талоне еще достаточно сил, чтобы вступить с врагом не только в стратегическую схватку, но и самому взять оружие в руки. Пока действующий президент меньжуется, все еще воспринимая реальные факты как безосновательные слухи, отказываясь принимать настоящее положение вещей в силу собственного безверия и плохого состояния здоровья, Талоне не дремал. Он встретился с главнокомандующим и заручился его поддержкой на случай обострения обстановки в Рукаве. На роль главкома он не претендовал, но пообещал поделиться опытом руководства в случае необходимости.
   Этот визит остался за спиной Джека Уолиса и тот не подозревал, что на Новой Земле началась мобилизация, точкой отсчета которой стало вероломство ЦСО на Пилате. Талоне объяснил свой шаг Миецо очень просто: "Президента лучше не волновать", - и он его понимал. Но в случае, если бы этот ход дошел до Уолиса, тот бы наверняка воспринял его, как заговор. Миецо предупредил Талоне, что тот ходит по лезвию бритвы, на что бывший главком отмахнулся: "Не впервой". Да, ему было не впервой играть с огнем, но на то он и был отличным стратегом, которого мечтал заполучить в свое время ЦСО.
   Глядя на Талоне, Миецо утвердительно кивнул, согласившись со всеми сказанными словами, и продолжил от себя:
   - Я верю в тебя и верю в ребят. Не верю в одно: во время, которое у нас есть.
   - Именно поэтому Новая Земля должна отразить удар любой ценой, независимо от того, будет готов щит или нет. Я хочу, чтобы ты убедил президента в целесообразности введения режима военного времени и объявлении открытой мобилизации. Во-первых, проявишь себя, а во-вторых, это твой реальный шанс заручиться поддержкой населения, поскольку Уолис вряд ли возьмет на себя роль вестника войны. Он выступит перед народом, но перекладет эту ответственность на тебя.
   - Почему не ты?
   - Я - солдат. Ты - будущий президент. Фигура Уолиса - на закате славы. Он сам это понимает и сам тебя выбрал. Так что время настало.
   - Да, была бы моя воля, я бы сделал тебя не советником-консультантом, а главнокомандующим.
   - Нет, хватит, у меня на этот счет другие планы.
   - Поделишься? Хотя нет, не надо. Любое твое решение будет принято.
   Талоне пожевал губы, думая о чем-то своем:
   - Пойду в центр связи, посмотрю, что там с нашими новыми друзьями, - больше для Миецо, чем для себя сказал он и оставил его, резко свернув вправо.
   Однако в центр связи он не пошел. Его путь лежал в свой рабочий кабинет, расположенный на втором этаже резиденции. Закрыв за собой дверь, Талоне прошел в тщательно изолированную часть помещения - его личный связной центр. Он не стал садиться в кресло, решительно активировав канал дальней связи. То, что он узнал от Харпера замкнулось в сердце немой тревогой, показать которую он не имел права. Его "орлы" были в реальной опасности, наедине с беспощадным противником. По словам Харпера он понял, что связаться с Кентом ему не удалось. Он прекрасно понимал почему. Все дело было именно в эффекте неожиданности. Имплантированные маяки позволят определить их местонахождение покуда они живы, а, значит, у Новой Земли и ее союзников будет реальный шанс срубить противника под корень. Санни рассуждал просто: спасти Рукав малой кровью. Что ж, с точки зрения Талоне это был разумный ход, и он надеялся, что ребята, наверняка догадавшиеся о том, чего именно хотел от них Кент, догадались и о том, что болтать об этом в эфире не следует. Ответит ли Санни ему? Талоне был уверен, что да. Он не ошибся. Санни ответил почти мгновенно. По его настороженному взгляду Талоне понял, что первым придется говорить ему.
   - Все спокойно, - сказал он, - все идет своим чередом.
   Он умышленно опустил словосочетание "по плану" и чуть кивнул, уступая место Санни:
   - У нас тоже.
   Они оба поняли, что именно каждый из них имеет в виду. Талоне удостоверился, что он на правильном пути, Кент с облегчением вздохнул: еще не началось. Бывший главком тепло посмотрел на своего подчиненного, которого бывшим не считал и понизил голос. Когда он так делал, это означало, что для Талоне звучавшая тема слишком личная. Он произнес:
   - Где Женя? - Женька появилась рядом с Кентом, махнув ему рукой в знак приветствия. Ее лицо тоже было серьезным. Они понимали, что делали - в этом сомнения не было, как и в том, что если Талоне назвал ее по имени, значит, кривить душой точно не будет.
   - Хочу, чтобы вы знали: я горжусь вами, - сказал он.
   Женька промолчала, Санни возразил:
   - Рано прощаться.
   Талоне нахмурился и затряс головой:
   - Я все сделаю.
   Он поспешно отключился, злясь на самого себя, бессильно опустился в кресло и уткнулся лбом в руки. Когда был уничтожен один из оазисов Пилата и он впал в отчаяние, то каким-то внутренним чутьем верил, что игра только началась. Сейчас такого чувства не было. Грудь сдавило тягостное ощущение начала конца, словно бы лица ребят он увидел в последний раз. Это было вполне реальным - Талоне это отчетливо понимал и признался себе, что был к этому совершенно не готов, как и никто из ребят, уже скоро поспешающих за удаляющимися маяками.
   Неожиданно он сжал кулаки, скрипнул от злости зубами и встал, выпрямившись. "Тряпка", - пронеслось в голове, но это он уже отнес на свой счет. Быстрым шагом он вышел из связной, сел за широкий идеально чистый стол, бумаги на котором лежали ровной стопкой, взял чистый лист, ручку и принялся что-то быстро писать.
  
   - Он все понял, - сказал Санни, повернувшись к Женьке.
   - Они все равно не успеют, как бы не старались. Но хотя бы будут знать, куда лететь, - ответила она, грустно глядя в потухший экран.
   Они выяснили отношения: кричали друг на друга так, как никогда себе не позволяли, обвиняли, тыкали пальцами. В конце концов, Санни схватил Женьку, стиснул, прижав к себе, повторяя:
   - Женька - Женька, что же ты наделала...глупая моя...
   Поначалу она пыталась вырваться, но потом затихла, прильнув к нему, ведь все равно, как бы Санни не злился, ему пришлось смириться с ее присутствием на корабле. С этого момента их диалог стал конструктивен и Кент был даже рад, что так случилось: во-первых, они выпустили пар, а во-вторых, у него появился стимул не сдаваться безвольно на милость "Тройного союза", как они окрестили между собой трио ЦСО, Тулона и мебиан, а бороться до конца даже в самой безнадежной ситуации, так, как это было на Пилате. Сейчас главной головоломкой было понять: где таились силы трех держав? Ребята были уверены, одного утверждения, что тройной союз займет место на окраине Рукава, - было мало. Нужно еще что-то, чтобы принять обоснованное решение, куда именно лететь, а не болтаться пробкой по Рукаву, пропустив все события, происходящие в нем.
   Санни и Женька рассуждали так: если речь идет о крае обитаемой Вселенной в привычном ее понимании, то у Рукава есть два края, с одной стороны которого находился Адаллон. Этот вариант они исключили сразу - Тройной союз не сунется туда, где ему грозила опасность. Находиться ближе к врагу, чтобы враг потерял бдительность - на такой риск ЦСО не отважится. Тулонцы и мебиане тем более. И не только потому, что в этой части Рукава царствовал Адаллон. Здесь просто негде было прятаться. С тех пор, как обитаемая часть Вселенной узнала о возвращении великих зарлулу, жизнь на окраине сильно изменилась. Это был уже не край разбойников и контрабандистов, которого сторонились. Теперь здесь была сосредоточена кипучая жизнь и все процессы, протекавшие не только в системе Пальмиры, но и далеко за ее окрестностями, были для зарлулу, как на ладони. Тройному союзу здесь места не было. Кроме этого, ребята нашли еще одно объяснение: для перемещения во времени ЦСО должен был построить огромные установки, порталы, ворота - что угодно и незаметным это вряд ли могло остаться, если только это строительство не шло в тихом месте, куда взгляд Адаллона не направлен. Значит, искать нужно было однозначно не в Пальмире. Поэтому ребята обратили свой взгляд на другой конец Рукава.
   Первым на их пути стал Ипсилон-Дзэта. Находящийся в отдалении, он жил сам по себе, являясь последней обитаемой планетой края Рукава. Медленно возвращаясь к жизни после Великой войны и коллапса Лиги, он испытывал страх перед будущим. Шепот, расползающийся по мирам, достиг и Ипсилона. Пассажиропоток резко уменьшился, Новая Земля молчала, на планете началась паника. Гости покинули планету. Кто-то пытался бежать на Хореро, но большинство ипсилонцев прятались в домах, наивно полагая, что это может их спасти. От осознания того, что они остались совсем одни, по Ипсилону пополз ужас. Об этом Санни и Женька ничего не знали, но были уверены, что идут в нужном направлении. Даже если Ипсилон не окажется форпостом Тройного союза, они догадывались в каком направлении нужно лететь дальше, правда, пока слишком смутно.
   - Когда нас с распростертыми объятиями встретит Ипсилон-Дзэта? - поинтересовалась Женька. Грусть исчезла из ее глаз и все чаще Санни замечал то и дело появляющуюся в них жесткость. Женька стала отстраненной, сосредоточенной на своих мыслях, которые держала при себе, и почти не спала. Не спал и Санни.
   - По расчетам через несколько минут выходим из подпространства. Но что интересно: ни планета нас не вызывает, ни сама на связь не выходит.
   - Не нравится мне это.
   Вид у Женьки был напряженным и даже мрачным. Она вглядывалась в краски за бортом, будто пыталась что-то разглядеть среди всполохов, похожих на северное сияние. Краски подпространства померкли и ее глаза расширились от зрелища, представшего перед ними.
   - Тормози! - закричала Женька и ухватилась за первый попавшийся выступ, чтобы удержаться.
   Корабль зарылся носом, но все еще по инерции продолжал двигаться вперед. Санни замотал головой и недоуменно развел руками, глядя то на показания бортового компьютера, то за обзорное окно. На месте, где должен быть Ипсилон, пировали пожиратели. Ребята, словно завороженные, смотрели на их танец победителей. От Ипсилона не осталось и следа.
   - Они сожрали его с потрохами... - тихо произнесла Женька и ощутила, что корабль начал медленно пятиться назад.
   - Мы уйдем в подпространство с разворота, - также тихо сказал Санни, - пока они нас не заметили. ЦСО здесь явно нет.
   - Заметили! Заметили! - замахала руками Женька, указывая на неожиданно остановившихся пожирателей. Казалось, они все разом обратились в их сторону, - Уноси нас скорее!
   Корабль взял резкий крен вправо и, наращивая скорость, помчался прочь, вновь нырнув в подпространство.
   - Вроде ушли, - выдохнул Санни. Он смотрел на Женьку, которая несколько минут еще стояла будто бы окаменевшей, но потом встряхнулась:
   - Что это за фокусы?! - она понимала, что Санни видел то же самое, но не отреагировать на увиденное не могла.
   - Что же тут непонятного? - Санни нервно встал, засунул руки в карманы и повернулся к обзорному окну, - Ипсилона больше нет.
   Они посмотрели друг на друга, опустив головы. Слов не было, как и мыслей. Увиденное ввергло их обоих в ступор не столько от самого факта произошедшего, сколько от того, что они стали тому свидетелями.
   - Санни, а может зря мы пошли на поводу у зарлулу? - жалобно спросила Женька и этот вопрос был крайне неожиданным, поскольку задала его именно она.
   - Что ты имеешь в виду? - он искоса взглянул в ее растерянное лицо и отвернулся, не желая показывать своих собственных чувств.
   - Пока нЄэро не уберутся из Рукава - под угрозой любая из планет!
   - Кроме тех, кто с ними в союзе.
   - А кто с ними в союзе? Адаллон и Новая Земля? Ну Кетонис! А как же остальные? Ипсилон не выходил с нами на связь и, возможно, в это же самое время с ним пытались связаться другие миры! Что они подумают? Страх - последний сигнал Ипсилона, разлетевшийся по Рукаву и если его услышат и подхватят - начнется цепная реакция! Мы действительно не знаем зачем пришли нЄэро! Нас просто заставили их принять!
   - Ты в этом уверена?
   - Я не знаю!
   Он снова повернулся, готовый сказать то, о чем она думала, но не решалась произнести. Чуть помедлив, он все-таки решил озвучить ее мысли:
   - По твоим выкладкам зарлулу желают зла?
   - Может, они тоже ошиблись в выборе союзников, как земляне с мебианами?
   - Тогда это непростительная ошибка.
   - Но они так уверены в нЄэро и провести их не так-то просто!
   - Тебя смущает то, что зарлулу и нЄэро долго находились в сознательной изоляции друг от друга, а теперь решили восстановить древний союз?
   - Слишком долго! Черт знает, что произошло с нЄэро за миллионы лет!
   - Но ведь нЄэро вправе думать также!
   - А чего это ты принимаешь их сторону? - Женька сложила руки на груди и подошла на несколько шагов ближе к Санни.
   - Для безопасности, - вкрадчиво ответил он, махнув рукой в сторону обзорного окна со словами, - кажется, мы встряли...
   Она перевела взгляд туда, куда указал Санни и замерла. Их корабль словно увяз в слоях подпространства, а они ничего не заметили. Они стояли на месте. А вокруг, словно из ниоткуда, появлялись все новые и новые объекты никак не идентифицируемые кораблем. Все его системы молчали. Молчали и ребята. Бежать было бессмысленно, поскольку те, с кем они имели дело, обладали гораздо большими возможностями, чем их небольшой корабль. Сопротивление было тоже бесполезным, ведь их окружали пожиратели.
   - И что? - медленно спросила Женька, мгновенно забыв, о чем они только что говорили.
   - Не знаю, но нападать они, похоже, не собираются, - ответил он, оценив обстановку на первый взгляд.
   - Не понимаю...
   Ребята уже видели, как действуют пожиратели. Они поглотили корабль Гордона в течение считанных минут. Так быстро, что у них не было возможности рассмотреть прямую угрозу безопасности всего Рукава вблизи. Теперь такая возможность появилась. Эллипсоидные, черные, идеально гладкие, что на их поверхности плясали радужные отблески подпространства - они походили на камни, вытесанные руками трудолюбивых айя. У них не было ни глаз, ни ушей, только большой черный бездонный рот. Пожиратели словно дрожали от нетерпения, удерживаемые на своих местах невидимыми нитями, готовые сорваться в любой момент, лишь услышав команду "фас". И дать ее могли только нЄэро. Значит, они тоже были где-то рядом.
   - Я так полагаю, дело не в Ипсилоне-Дзэта? - позволил себе поинтересоваться Санни.
   - Видимо нет. У них свой интерес. И, похоже, что мы были не правы, когда думали, что нЄэро не умеют контролировать свою темную сущность. Но зачем они скормили Ипсилон пожирателям? Так, удовлетворить аппетит перед следующей жертвой? Кто ей станет?
   - Может, они кормят армию перед войной? - предположил Санни и вновь посмотрел за борт.
   Пожиратели не двигались. Рядом с ними то тут, то там появлялись светящиеся точки. Их становилось все больше и больше, пока они не заполнили все пространство вокруг корабля.
   - А вот и хозяева собачек... - негромко потянул Санни и усмехнулся, - ты была права!
   Его глазах Женька увидела какой-то странный задор. Санни предвкушал разговор, встречу, но только не конец. Он был уверен, что свой путь дальше они продолжат.
   - Помнишь, что говорили зарлулу? - спросила Женька - Что нЄэро скажут нам еще свое слово.
   - Не исключено. Смотри, - кивнул он ей, - что творят.
   Ребята смотрели за окно, удивленные и зачарованные одновременно. Санни поймал себя на мысли о том, что также заворожено он воспринял тех, кто назвал себя "старшими братьями" землян. Сейчас у него было точно такое же чувство, разве что не было боли, не было вообще ничего, что могло бы сказать о присутствии нЄэро, которых они, тем не менее, видели перед собой. Только сейчас Санни понял, почему их адаллонский корабль не распознал нЄэро. Во-первых, это были союзники, а во-вторых, - это было в силах нЄэро - сойти за своего, не просто обмануть технику, а создать ее точную копию: перед кораблем ребят парил точно такой же корабль. Затем рядом с ним возникло еще четыре судна: тулонцев, мебиан, собственно нЄэро и земной Федерации. Стало понятно: это должно что-то означать. Перед ребятами развернулся настоящий театр военных действий. Они увидели Новую Землю в огне. Кое-где на ее поверхности зияли огромные раны - следы от первых ударов, нанесенных по планете с неготовой обороной. Однако экран все же был запущен. Он рвался на части, но выдерживал удар за ударом. Неожиданно начавшаяся открытая мобилизация повергла людей в панику - к такому повороту не был готов никто. Более того, никто не подозревал, что война, воспоминания о которой только зарубцевались, вновь напомнит о себе тем же страшным именем "Тулон". Сотни тысяч сограждан, как один, приникли к экранам визоров, впитывая каждое слово президента Джека Уолиса и человека, которому он дал слово - Пабло Миецо, директора ЦСО, не скрывающего своего прошлого, открыто смотрящего в глаза людей. Земляне узнали правду, выразив несогласие с линией правительства лишь в том, что от них сознательно скрывалось истинное положение дел в Рукаве. Паника, охватившая население при первых словах о начале новой войны, быстро сменилась решимостью, злобой и искренним желанием поставить, наконец, точку и отстоять свое будущее.
   Новая Земля держала оборону одна в течение трех стандартных суток до тех пор, пока тулонцы и мебиане не столкнулись с теми, кто пришел на помощь неготовой к войне планете. Противник сыпался тысячами, но среди адаллонских кораблей он словно растворялся и вскоре был оттеснен от линии щита в поле Новой Земли. В ожесточенных боях силы союзников постепенно таяли. Противник, напротив, поставлял все новые, свежие войска. Неожиданно для Новой Земли на помощь пришли Канопус IV и Юпитер. Еще большей неожиданностью стала мощная поддержка Кетониса. И теперь, когда помощи больше ждать было неоткуда, становилось очевидным, что финала в этой истории может быть только два: либо погибнет Новая Земля и падет Рукав, либо будет уничтожен временной портал, через который армии мебиан и тулонцев проникают, минуя пространство и время...
   Картинка перед глазами ребят распалась на мелкие части и перед ними вновь заплясали светящиеся точки - нЄэро.
   - Что это было? - неуверенно спросила Женька. В ее голове было столько мыслей, что она не знала за какую из них ухватиться.
   - Видимо, будущее, - пожал плечами Санни, - другого объяснения я не вижу.
   - НЄэро показали нам будущее?
   - В своем исполнении. Тут не надо быть ясновидящим, чтобы предугадать события, которые развернутся уже через несколько часов. Теперь они ждут нашего ответа. А я и понятия не имею, как с ними разговаривать!
   - Может, просто думать? Пусть мысли читают.
   - Не надо думать, - они услышали за спиной хорошо знакомый грудной голос и резко обернулись.
   На мостик в форме главнокомандующего спускался Талоне. Он был как всегда суров.
   - Надо делать, - закончил он свою фразу, поравнявшись с ребятами.
   - Ормандо? - подняла бровь Женька и невольно отшатнулась: Талоне вдруг расширился и рассыпался на несметное количество светящихся точек, которые тут же собрались вместе и вновь превратились в Ормандо Талоне.
   - НЄэро?! - с еще большим недоверием выговорила она.
   - Этот образ был выбран как наиболее подходящий. У вас у обоих он вызывает одинаковые эмоции и приятен для восприятия. К тому же разговор с близким человеком всегда продуктивен.
   Талоне-нЄэро сел в кресло и сделал жест ребятам. "Прекрасное знание человеческой психологии", - зло подумала про себя Женька, и они последовали его примеру. Гость продолжил:
   - Нам следует поговорить. Мы не сторонники тайн, загадок и демонстраций своего превосходства. Вырванные из привычного круга люди плохо мыслят, именно поэтому мы предлагаем обсудить некоторые вопросы здесь и сейчас, воспринимая друг друга теми, кто мы есть.
   - Это будет сложно, - сказал Санни.
   Приняв удобное положение, он не испытывал никакого чувства неловкости. НЄэро были правы: вести разговор пусть даже с таким неожиданным собеседником, но на своей территории давало ощущение безопасности. Зато Санни чувствовал Женькино напряжение. Она молчала, но он догадывался, что она хотела бы сказать - выразить недовольство по поводу столь бесцеремонного вторжения незваного гостя. Не это ли есть демонстрация своего явного превосходства? На ее недовольство нЄэро-Талоне ответил:
   - У нас слишком мало времени, чтобы стучаться в двери. Только что вы видели события, которые развернутся уже очень скоро. Это посыл из будущего, а наше видение. Думаем, далеко от истины мы не ушли. Новая Земля подключит щит только через сутки и то с опозданием. Мы около ее границ будем только через три дня. Вы правильно предположили: не нужно быть провидцем, чтобы построить правильную цепь. Вы тоже об этом думали, как и о том, что бороться с неутомимым врагом - невозможно. Если война пойдет по этому сценарию, она закончится очень быстро. Цена - истребление человечества, как вида, опустошение Рукава. Но есть другой путь. И вы решили идти по нему. Точнее, ты решил, - собеседник обратился к Санни, - поэтому мы желаем говорить с тобой.
   Санни не изменился в лице, сохраняя полное ощущение спокойствия, но его взгляд с нескрываемым любопытством продолжал бегать по образу Талоне в поисках хоть какого-нибудь изъяна. Но его не было. Талоне с нЄэро не знаком. Это однозначно. Этот образ они могли вытащить только из их памяти еще на Адаллоне. Санни вдруг подумал: что если нЄэро таким образом могли потом их контролировать? Ведь как-то же они узнали об их планах? Сам Санни пока об этом пока ни слова не говорил. И о планах ли? Может, они здесь, чтобы просто защитить? Кент внутренне усмехнулся с долей закипавшей злости: это было бы слишком хорошо.
   - Мы догадываемся, почему вы здесь. Но хотим услышать об этом. Друзьям ведь нужно доверять?
   Женька, искоса наблюдая за происходящим, не удержалась:
   - Вам знакомо понятие "друзья"?
   - Вообще-то дружбу придумали люди, - взгляд Талоне обратился к ней и она не могла не отметить про себя: до чего же он похож! Образ, созданный нЄэро, был безупречным от внешности до манеры говорить, взглядов, жестов. Неужели Талоне так четко отпечатался в их памяти?
   - Разве это плохо? - вновь спросила Женька.
   - Нет, - привычно скривился Талоне, - просто нам непонятно твое отношение к этому понятию. Ведь ты, нравится тебе это или нет, - не человек.
   Женьке это действительно не нравилось. Каждый раз, когда ее этим тыкали, она медленно заводилась. Однако сейчас был не тот случай, поэтому она промолчала, продемонстрировав уважение к мнению собеседника. Он это понял и повернулся к Санни:
   - Итак, что дальше? Каково решение?
   - Решение закономерно и неизменно, - сказал Санни, - зло должно покинуть Рукав. Правда, в одиночку нам тут тоже не справиться.
   - Ваши друзья спешат, - возразил собеседник, - но вы сами понимаете, что они могут опоздать. Изменится ли от этого ваше решение?
   - Нет, - твердо сказал Санни, - мы пойдем до конца.
   - Это мы и хотели услышать, - Талоне встал и направился к выходу, продолжив на ходу, - мы не вправе менять ход истории. Так же как и зарлулу нам важно сохранение баланса. Поэтому все будет зависеть только от вас. Найдете зло - мы встанем на вашу сторону. Не найдете - Рукав падет. Но даже если вам улыбнется удача - запомните, - фигура Талоне развернулась и многозначительно посмотрела на ребят, - легко не будет. Тулонцы и мебиане - наша забота, ЦСО - ваша. Почему? Эти две расы существовали задолго до людей и справиться с ними вам не по силам. ЦСО - ваше детище, вам с ним и бороться.
   С этими словами Талоне покинул мостик. Санни и Женька переглянулись.
   - Бред какой-то, - с досадой выговорила она, - только время потеряли.
   Подпространство вновь стало чистым: ни нЄэро, ни пожирателей. В какой-то момент показалось, что все это было лишь галлюцинацией по типу тех, которые испытывали некоторые путешественники, после длительного пребывания в подпространстве. Вот только одинаковыми для каждого члена экипажа они быть не могли. Санни сверился с бортовым компьютером и произнес:
   - Хитрецы!
   Так он хотел привлечь Женькино внимание и у него это получилось.
   - Что? - спросила она.
   - Мы не останавливались, представляешь?
   - Догадываюсь... Знаешь, меня уже начинает бесить все это вселенское превосходство! Такое ощущение, что все вокруг крутые, а мы, тьфу, помойка какая-то на окраине Рукава! Что же тогда все с таким рвением лезут копаться в эту помойку?! - она смотрела на Санни и он видел как ее глаза побелели от негодования. Но она вдруг резко успокоилась и продолжила уже спокойно. - Это наша война и рассчитывать на помощь извне лично я не собираюсь. Да и на ребят предлагаю особо не надеяться. У нас у каждого своя задача. У нас - найти противника, у них - уничтожить его, чтобы только рожки да ножки остались!
   Она с размаху сунула руки в карманы и прошлась по мостику. Было видно, что она нервничает. Женька остановилась и подняла на Санни растерянный взгляд, - все хорошо, только где искать этих мерзавцев? НЄэро хороши: "Мы вам поможем", - лучше бы дорогу указали!
   - Ты сама ответила на свой же вопрос.
   Женька посмотрела на него с долей непонимания. Он был спокоен, но как?! Только что на их корабль беспрепятственно проникли существа, принявшие образ Ормандо Талоне, а это означало, что они реально могут перевоплотиться во что угодно и даже в них! Если бы перед Женькой и вправду оказался Ормандо Талоне, - она бы ни за что не отличила его от того Талоне, которого им предложили нЄэро.
   - Слушай! - заговорщическим тоном произнесла вдруг Женька. - Так они хотят уничтожить мебиан и тулонцев изнутри?
   - Я тоже так понял.
   - Вот поэтому мы им нужны, - ошарашено произнесла Женька, механически поправив волосы, пораженная догадкой, - как Посланники мы нЄэро вообще не интересуем! С нашей помощью они хотят выполнить свою роль! А если мы не справимся, то все их величие разобьется вдребезги о людишек с помойки. Ведь так все думают о Земле! Если край Рукава, значит, выгребная яма! Ведь то же самое было и с Адаллоном! - она замолчала, но лишь на мгновение. - О! Это же просто невероятно: Земля рулит!
   Она подперла сцепленными в замок руками затылок, глядя в потолок с нездоровой улыбкой:
   - Вот это насмешка! Будущее зависит не от сильных мира, а от слабаков!
   Женька махнула рукой. Ей вдруг захотелось стать Сашкой хотя бы на долю мгновения. Та бы могла себе позволить сказать при таких обстоятельствах: "Все. Я умываю руки. Разбирайтесь, как хотите", - и уйти. Женька уйти не могла. Она понимала, что наговорила много и, возможно, лишнего, но кому как ни Санни это можно было сделать без опаски? Неужели он ее не поймет? Она, наконец, сдалась и упавшим голосом спросила:
   - Я не права? Нам слишком много чести?
   - Нам, может, и да, - улыбнувшись ответил он, - а вот Земле - нет. Важно то, что ты ответила на главный вопрос: куда лететь дальше!
   - Когда это я успела?
   - Смотри.
   Санни схватил ее за руку и потащил к тактическому экрану. На нем Женька увидела изображение всего Рукава и поняла, что Санни пришла в голову какая-то идея и он спешил ею поделиться:
   - Если бы этот бесполезный разговор с нЄэро не состоялся, мы бы так и мотались, не имея четкого представления о том, что делаем! Я не знаю, было ли это точным расчетом, но они должны были тебя разозлить!
   - Да в чем дело?! - никак не могла понять Женька.
   - Ты совершенно справедливо заметила про край Рукава! - его пальцы скользнули по интерактивной панели карты и она ожила, подчиняясь его приказам. - Итак, это Адаллон, - конечно же она узнала невзрачный серый мир, наводивший страх до сих пор на тех, кто хотел идти против него. Узнала она и систему Ипсилона-Дзеты. На модели он все еще красовался, обращаясь своими розовыми боками к солнцу. Санни продолжил, возбужденно говоря, словно не поспевая за собственными мыслями:
   - Мы ищем Тройной союз и решили, что он может быть спрятан где-то в системе Ипсилона, потому что он занимает противоположную позицию системе Пальмиры. Это был последний обитаемый мир в этой части Рукава, фактически его окраина, но мы забыли о том, что краем Рукава еще несколько лет назад была Земля. Женька, ты понимаешь, что это значит?!
   Он повернулся к ней с таким выражением лица, какое не раз она видела на Херувиме в моменты, когда он предвкушал неожиданный поворот событий в пользу войск федерации. Сейчас он чувствовал, что на правильном пути и это было не просто чутье, это была уверенность. Женька пробежалась глазами по карте и остановилась на изображении Солнечной системы, повернувшись к нему:
   - Ты гений!
   - Я просто внимательно слушал, не предаваясь эмоциям.
   Женька смотрела на карту и качала головой:
   - Как они посмели!
   - Вот так, - развел руками Санни, - я, кажется, понял, как все было изначально и даю гарантию, что тебе это не понравится. Мы были слепы еще тогда, когда Земля процветала. Мы работали и смотрели слишком далеко, а нужно было смотреть себе под нос!
   Он будто бы уже и не разговаривал с ней, а больше с самим собой, не то осуждая, не то досадуя. Не спрашивая, он заложил кораблю новый курс и глянул на Женьку с особой теплотой, как смотрел когда-то очень-очень давно, когда и не мечтал быть рядом с ней. Корабль безоговорочно подчинился, ложась на заданный курс, набирая скорость.
   - Мы найдем то, что ищем, - сказал он, - ЦСО очень умен. Для базирования он выбрал удобное место. Центр вырос с Земли, а это значит, что Солнечную систему он знает вдоль и поперек. Что делали мы? Занимались проблемами по мере их поступления. Центр смотрел в будущее. Причем не просто в теории, как это делала, например, ты, а на практике. С чего мы решили, что экспериментировать над временем ЦСО начал с момента как "Да Винчи" попал во временную воронку?
   - Это было логично, - сказала Женька.
   - Это была пыль в глаза! И мы все пошли на поводу! И ты, и даже Харпер! И Миецо! Все! А на самом деле ЦСО только этим и занимался!
   - С чего ты это взял?
   Женька снова занервничала. Судя по выкладкам Санни, они были никудышными сотрудниками госбезопасности, которые не смогли разглядеть угрозу в собственном глазу.
   - Сколько нужно было времени, чтобы построить махину, обеспечивающую переход во времени? Каких размеров она должна быть, чтобы пропускать истребители и флагманы? В конце концов, где ее спрятать, чтобы никто ничего не заподозрил?! ЦСО задолго до гибели Земли знал, что она будет оставлена, поэтому местом строительства была избрана Солнечная система! Здесь нет больше обитаемой планеты, которая могла что-то противопоставить - минимум подозрений! Как только был нанесен первый упреждающий удар - именно тогда все и началось. А до этого велась тщательная скрытая подготовка. Вспомни-ка, сколько раз наш взгляд падал на соседнюю необитаемую планету, но всякий раз нам что говорили: "Это зона контроля ЦСО, она неприкосновенна!"
   - Погоди, ты хочешь сказать, что... - Женька закрыла себе рот рукой, боясь высказать вслух мысль Санни, но он это сделал за нее:
   - Мы - болваны. Мы пригрели у себя на груди змею гигантских размеров. Подумай сама: ЦСО всегда прикрывался приоритетами мира и науки. Марс считался исследовательской зоной Центра. Что они могли там исследовать? Под его поверхностью было достаточно воды. Наладить ее синтез и создать генератор воздуха при современных технологиях плевое дело! А под поверхностью - делай, что хочешь! Как и на поверхности! Ведь над Марсом даже спутники наши не летали - ЦСО был неприкосновенен и даже внутри себя тщательно скрывал свои разработки!
   Женька ужаснулась. Опасность нависала над Землей всегда. ЦСО терпеливо ждал своего часа. Знал ли он, что Посланники спешат к нему в лапы?
   - Я думаю, нам стоит перестраховаться, - сказала Женька.
   Она поверила Санни. И сделать это было не сложно. Он был слишком убедителен. И теперь нужно было сделать ответный ход, чтобы дать себе хотя бы мизерный шанс на выживание.
   - Каким образом?
   - Связаться с ребятами. Они не должны идти вслепую за маячками. Дадим им четкий курс, а потом, когда придет время, местоположение базы они обнаружат как раз по маячкам. Только меня кое-что смущает. Не уничтожат ли нЄэро Марс целиком, как Ипсилон-Дзэту?
   - А что тебе Марс? - с интересом поглядел Санни. Он понимал, что сейчас они обсуждают сценарий собственной смерти и это его забавляло. Но только с одной стороны. С другой постепенно приходило осознание, что он выбрал для себя и для Женьки билет в один конец.
   - Но для чего-то же он был создан? Как его вычеркнуть? - Женька неопределенно махнула рукой, отворачиваясь от Санни. Он понял, что ее что-то беспокоило, причем давно. Сопоставив факты, он сделал только один вывод:
   - Ты хочешь возродить Землю.
   - А что в этом такого?
   - Не думаю, что это возможно.
   - Но почему?! Не будь таким категоричным!
   - Я смотрю правде в глаза и не строю иллюзий. А ты опять застряла в прошлом.
   Он отключил карту, оставив только отображение их движения, чтобы вовремя заметить приближение неприятеля. Уж мебиан и тулонцев корабль должен был опознать. На защиту нЄэро он особо не надеялся, да и они сами дали понять, что Санни и Женька отвечают за себя.
   - Что? - он бросил на Женьку недовольный взгляд, - не надо на меня так смотреть!
   - Ты не прав, - сказала она.
   - Я не прав? Мы с тобой на волосок от смерти, а ты строишь планы спасения Земли?
   - А что мне, начать себя оплакивать?
   - По крайней мере, не строить воздушные замки.
   - А я и не строю. Я знаю, как это сделать. Вот и все.
   - Ладно, - смягчился он, - если тебе так сильно хочется - давай рассказывай.
   - Вот только не надо снисходить до меня, командир!
   - Хорошо, если хочешь - давай закроем эту тему, пока не придет время.
   - Вот именно. Лучше координаты конечного пути передай. Только закрытым сообщением, а то, если верить твоим умозаключениям, ЦСО уже ждет нас с распростертыми объятиями и я не уверена, что он позволит нам слишком близко подойти. Нас возьмут раньше, чем мы приблизимся к внешнему рубежу Солнечной системы.
   Женька смотрела за действиями Санни, который начал передачу сообщения. Он тоже ей поверил. Она неслышно вздохнула и добавила уже больше для себя: "Только бы не перехватили...". Санни думал о том же. Слишком мягко и легко все складывалось. Может быть они давно на прицеле ЦСО? Он намеренно отогнал от себя эту мысль, чтобы сосредоточиться на насущных делах. Внезапно его посетила идея, показавшаяся смешной. Он решил ее высказать:
   - Я надеюсь ЦСО не вернет Сашку? Иначе мне придется ее убить в третий раз.
   Женька засмеялась, запрокинув голову назад. Идея оказалась действительно смешной и Санни был рад, что ему все-таки удалось разрядить напряженную обстановку, вошедшую с некоторых пор в нехорошую привычку. Он протянул руку и Женька приняла ее, осторожно сжав его ладонь. Она все понимала, но вести себя так, будто бы находится на увеселительной прогулке не могла. Санни некоторое время пристально смотрел ей в глаза, затем встал. В его взгляде Женька прочитала сожаление.
   - Прости, что втянул тебя в это дело.
   С трудом натянув на себя маску непринужденности, Женька улыбнулась:
   - Ну не все же мне тебя втягивать.
   Ей хотелось броситься к Санни, вцепиться в него, ища защиты и кричать. Кричать от страха, который разливался внутри, заполняя собой каждую клетку тела. Он заметил, как расширились ее зрачки, участилось дыхание, затряслись руки и скрыть этого она не пыталась. Сколько лет они жили с постоянным ощущением опасности и никогда не показывали своего страха, чтобы не заразить им других, скрывая его глубоко внутри. Сейчас они были вдвоем. Никто их не видел, никто не знал, что они делают. Разве что нЄэро, но какое им было дело до человеческих чувств, бушевавших внутри людей, выбравших себе нелегкую дорогу!
   Но не только это было причиной Женькиного порыва. Она буквально ощущала, что они приближаются к конечной точке своего пути. Корабль мчался все быстрее и Солнечная система уже появилась на тактическом экране пока еще мелкой точкой, но с каждой минутой эта точка росла. Они неслись по Млечному пути, не испытывая и доли романтики, о которой когда-то мечтали. Кроме панического страха в душе не было ничего. Чувствовал ли то же самое Санни, Женька не знала. Но потому, как они одновременно рванулись навстречу друг другу - поняла, что это так. Однако приблизиться они не смогли - внезапный сильный толчок отбросил их в разные стороны. Подняться Женька уже не смогла. Замутненным взором она увидела повисшую в воздухе бестелесную фигуру и заскрежетала зубами. Пронзившая тело боль усмирила ее почти мгновенно. Согнувшись в судороге, Женька потеряла сознание.
   Очнулась она в темном помещении и тут же вспомнила, что произошло. Искать Санни рядом было бесполезно - его не было. Женька находилась в маленькой квадратной комнате, больше походившей на камеру. Скорее всего, так оно и было. Она забралась в угол, обняв руками коленки, и слезы покатились сами собой. Сдерживаться она не пыталась - это было уже не важно. Они достигли своей цели и теперь оставалось только ждать. Верить в благосклонность судьбы было глупо и Женьку охватило отчаяние. Успел ли Санни передать координаты и верными ли они были? Где она находится? На Соломоне, на Земле или все-таки на Марсе? Вопросов было много и она не сомневалась, что получит на них ответы только не в той форме, в которой хотелось бы. Она шмыгнула носом, испытывая к себе жалость, и открыто зарыдала, громко всхлипывая, не стесняясь, что ее кто-то услышит. Ей больше не хотелось быть сильной. Сердцем она начинала понимать, что, возможно, больше никогда не увидит ни Санни, ни ребят, ни Лауру. От того, что ей придется смириться с их потерей стало еще невыносимее и она тихо запричитала, обращаясь к богу - единственной вере, которую знала и в которую всегда верила, но верила так слабо, что само это обращение показалось ей издевательством.
   Она услышала щелчок и увидела, что в глубине камеры засветился экран. Она выбралась из угла, вытерев распухший нос рукавом и подошла к нему, понимая, что то, что она увидит, предназначено для нее. Внутри вновь разлился страх, оттеснив отчаяние. Женька сложила руки вместе и поднесла их к лицу, прикрыв рот. На экране она увидела такую же камеру, на полу которой лежал Санни. Он не двигался. Силовые решетки погасли и в камеру вошли двое солдат в форме ЦСО. Они взяли его за руки и потащили к выходу. Он не сопротивлялся, безвольно опустив голову. Женька закрыла глаза и со всей силы ударила в экран кулаком, разбив его вдребезги. Она даже не почувствовала боли порезанной руки, ощущая лишь слепую ярость, которая душила ее. В бессилии она отвернулась в темноту. Сейчас ее мучил только один вопрос: сколько они здесь?
   Силовые решетки ее камеры открылись с легким треском. Женька собралась. В камеру шагнули вооруженные охранники.
   - На выход, - коротко сказал один из них.
   Женька вскинула голову и прошла мимо них легкой походкой гордая, непреклонная и остановилась у входа в ожидании дальнейших приказов. Другой пихнул ее в спину холодным стволом. Она резко развернулась в его сторону, сверкнув глазами:
   - Тронешь еще раз - убью.
   Она прошла мимо с силой задев плечом третьего охранника. Выйдя из сумрачной камеры на свет, она сощурилась и огляделась. По конструкции переходов она сразу же поняла, что они под землей. Соломон исключался. Да и как ей вообще могла прийти в голову эта мысль, если они летели к Солнечной системе? И это была не Земля - Женька отлично знала устройство ее подземных переходов. Эта конструкция была построена давно и это наводило на вывод, что Санни оказался все-таки прав. ЦСО отвоевал себе Марс, устроив внутри него не просто исследовательскую базу, а целый подземный комплекс с системами переходов, лифтовых шахт, уровневой системой жизнеобеспечения. Судя по тому, что трубы и кабели не были изолированы и спрятаны под обшивку, Женька поняла, что строился этот комплекс как вторичная постройка, несущая вспомогательные функции непосредственной структуры - первоначального исследовательского комплекса, который вырос в недрах красной планеты.
   Идя по коридорам, Женька не задавалась вопросом "куда", она разглядывала стены, словно хотела пытаясь запомнить путь, который они уже прошли. В ее голове уже сформировалась определенная карта. Выходило, что они шли по большому эллипсоидному переходу, не связанному с остальным комплексом. Значит, это была изолированная конструкция с входом, который, вероятно, являлся и выходом. Заметив ее активность, охранник, толкнувший ее у входа, вновь грубо толкнул ее вперед со словами:
   - Прямо смотреть.
   Женька сжала кулаки, неожиданно резко развернулась, выбросив руку вперед, и припечатала кулак к носу охранника. Не удержавшись, тот откинулся на руки второго охранника. Женька почувствовала резкий удар под колени и рухнула на четвереньки, предупредительно выставив вперед руку в знак того, что сопротивляться не будет.
   - Вот сука! - услышала она и зло усмехнулась. Она едва не разбила охраннику нос. Для начала этого было вполне достаточно. Он отпихнул товарища и со всего размаха пнул Женьку в живот. Она согнулась, уткнувшись от боли головой в пол. Из глаз посыпались искры, но она не проронила ни звука.
   - Вставай.
   Она с трудом поднялась на ноги, одергивая комбинезон. Встретившись взглядом с охранником, Женька испепеляюще на него посмотрела и продолжила путь по переходам. Она подумала о том, что кто-то из этих охранников вполне мог работать и на Соломоне, видеть ее, видеть Санни и все это время копить в себе плохо скрываемую ненависть и злобу. Но за что? Только за то, что они - Посланники? Или им рассказали о них что-то такое, что родило в них искренние чувства неприязни? Ведь даже тогда, когда они были осуждены военным трибуналом на Земле, тюремная охрана не позволяла себе без надобности распускать руки. Или это было по-настоящему земное ощущение власти, пусть даже такой мизерной, но все же власти, которую нужно было непременно показать, причем так, чтобы унизить человека, сломив его волю к сопротивлению. Однако Женьку сломить было трудно. Для этого нужно было что-то большее, чем пинок в живот. Она специально затеяла потасовку, чтобы разозлиться, поскольку сдаваться без борьбы была не намерена.
   Охранники завели ее в большой зал. Здесь, по всей видимости, проходили совещания. Она поняла, что ее ждет очередной суд. Чуть заметная улыбка тронула ее губы: Совет оказался сентиментален. Он не мог расправиться с ними без суда и следствия. Это больше походило на цирк. Что ж, это представление запомнится надолго. Женька была в этом уверена.
   Она вошла с высоко поднятой головой, как победитель. Ведь они все-таки нашли ЦСО и, возможно, очень скоро Совет ожидает неожиданный сюрприз в виде кетонийской атаки. "Пришло время собирать камни", - подумала она и осмотрелась. Совет был в сборе. Все пятнадцать его членов восседали в высоких креслах, расположенных полумесяцем за узким длинным столом. Свет, ярко освещавший Женьку, стоящую в центре зала, постепенно мерк, скрывая лица судей. Зато лицо главы Совета она отлично рассмотрела. Оно было совсем обычным, как у тысяч других людей. В нем она не увидела ни злобы, ни ненависти, ни сожаления, ни сострадания. Абсолютно непробиваемое лицо без какого-либо выражения чувств. Женька поймала себя на том, что это лицо очень трудно запомнить. Человеку, обладающим им, было так легко затеряться в толпе, что не нужно было предпринимать никаких усилий для этого. И еще Женька отметила, что этого человека она никогда не видела ни в ЦСО, ни где бы то ни было.
   Она услышала звук открывающихся дверей, но не обернулась. За ней кого-то протащили и положили на пол метрах в трех от нее. Женька поняла, что это был Санни. Видимо, мебиане над ним хорошо поработали. Охранник плеснул ему в лицо водой и он тяжело поднялся, отплевываясь. Женька в его сторону даже не взглянула - боялась, что самообладание покинет ее. Упасть перед Советом лицом в грязь означало предательство. Охранники выстроились в ряд за их спинами и Женька подумала, что далеко им не убежать. Более того, она не сомневалась, что вся эта показуха закончится здесь же приведением приговора в исполнение. Только бы в глаза смотрели. Хотя, это был ЦСО, а, значит, стрелять могли и в спину. Она поежилась. Глава Совета произнес, огласив зал глухим эхом:
   - Посланники... Жалкое зрелище...
   Женька молча усмехнулась и посмотрела на свои руки. Только сейчас она заметила два глубоких пореза на тыльной стороне правой ладони и перевела взгляд на Санни. Тот стоял, пошатываясь, глядя себе под ноги. Женька убрала растрепавшиеся волосы за уши и широко улыбнулась сама себе: зрелище действительно было жалким. Она шмыгнула носом и стряхнула с руки кровь, застывшую густым сгустком. Затем, прищурившись от слепящего света, посмотрела на говорящего.
   - В вас нет страха, - произнес председатель Совета, - это не может не восхищать. Но что вы скажете на это?
   Он протянул руку вперед и Женька увидела на его ладони два установленных Харпером маячка.
   - За вами никто не придет. Ваш путь для друзей оборвался в парсеке от Солнечной системы.
   Женька на это не ответила ничего, лишь пожала плечами.
   - Вас очень трудно понять, - продолжил он, - но мы все-таки смогли предугадать ход ваших мыслей. И, признаться, он нас несколько удивил. Принести себя в жертву... ради чего? Крах Рукава неизбежен вместе с падением союза Новой Земли и Адаллона. Зачем вам умирать вместе с ними?
   Это был вопрос, адресованный для ответа, но Женька отвечать не стала. Она задала свой вопрос:
   - Как вы, взращенные Землей, можете так рассуждать? - не дождавшись ответа, она все-таки вынуждена была сказать, отвечая на поставленный вопрос, - Точно также как вы полагаете, что можете завоевать Рукав.
   Женька искоса глянула на председателя Совета и заметила в его глазах неприкрытое любопытство:
   - Вы в этом так уверены?
   - Конец неизбежен.
   - Так же как и ваш, - резко сказал он и повысил голос, - Судебное заседание открыто.
   Началось. Посланники обвинялись в организации военной экспансии Новой Земли против ЦСО, создании угрозы целостности Тройного союза и обитаемой Вселенной. С точки зрения Совета угроза была в самом существовании Посланников. Их аргументы апеллировали к истории Земли, в которой появление Посланников всегда связывалось с трагическими событиями и массовой гибелью людей. Даже тулонская война, по мнению Совета, могла закончиться быстро и малой кровью, достаточно было лишь заключить союз с тулонцами.
   Женька слушала обвинения молча. Если бы она что-то и попыталась сказать - ей бы не позволили. У Совета была своя правда. И даже нашествие мебиан было им представлено не как попытка колонизации, а как освобождение от условностей, попытка создания новой государственности на основе мудрого правления тех, кто в своем развитии ушел далеко вперед, но не забыл о том, что земляне - их потомки, достойные лучшей жизни. Получалось, что Посланники, а если быть точнее - Санни и Женька, были угрозой мира в Рукаве с самого начала. Посланники двух миров: Земли и Адаллона были виновны в гибели родины человечества и ее главного форпоста - Херувима. Женька силилась и никак не могла понять: не то это была попытка оправдать себя, не то Совет был действительно уверен в своей правоте и если так, то их вера была настолько же сильна, насколько и вера ребят. Переубедить Совет было невозможно. И Женька терпеливо ждала, когда же обвинитель закончит свою затянувшуюся на несколько часов речь. Она старалась не расслабляться, предполагая, что таким образом Совет хочет усыпить их бдительность. Напряженная, она внимала каждому слову, боясь пропустить самое важное: что происходит сейчас вокруг Новой Земли. Она не сомневалась, что Совет не упустит возможности похвалиться своими успехами. Кроме этого, так она рассчитывала получить ответ на свой главный вопрос: сколько времени они здесь пробыли?
   Она не ошиблась. Логика Совета была предсказуемой. Показать свою наступательную мощь означало для него уже половину победы. Женька увидела несметное количество войск, направленное против нового дома человечества. Как и говорили нЄэро, Новая Земля оказалась неготовой к битве. Украдкой она бросила взгляд на Санни, заметив его полную отстраненность. Он был подавлен. В какой-то момент Женька поняла, что то, что она видит перед собой, ему уже известно. Она поняла причину и сжалась внутри, не отрывая взгляда от демонстрационного экрана, на котором планета словно сжалась, а потом разлетелась на миллиарды кусочков, которые в беспорядке устремились в черное пространство космоса.
   - Вот и все, - сказал глава Совета, - война с Новой Землей окончена. Вы проиграли ее.
   Женька словно окаменела. Такого финала она не ожидала. Она вдруг ощутила отчаяние защитников Новой Земли, их страх перед неизбежностью и мгновенно проходящую боль. У нее перехватило дыхание, она пошатнулась и невольно взялась ладонью за грудь. Неужели их план не сработал и ЦСО опередил их? И какой смысл был во всем этом процессе? Лучше бы их поставили к стенке сразу. Она была сломлена. ЦСО все-таки смог этого добиться. Также безвольно, как Санни, она опустила голову и больше не поднимала, ожидая приговора, который последовал незамедлительно.
   - Новая Земля повержена. Приговор Посланникам - смерть, - громко огласил глава Совета.
   Женька посмотрела на него исподлобья.
   - На колени, - сказал сзади охранник и она услышала звук передергиваемого затвора и послушно опустилась коленями на пол.
   - Руки за спину.
   Она вновь посмотрела на Санни. Он стоял в такой же позе, только в его глазах больше не было отрешенности, в них чернела злость. "Может рискнуть?" - промелькнула мысль, но он качнул головой в знак отрицания. Женька и сама понимала, что это бессмысленно. Охранники их уложат быстрее, чем они успеют что-то предпринять. Она отвернулась. Охранники ждали команды. Женька смотрела в серое матовое покрытие пола и почему-то ярко представила, как уборщики будут смывать кровавые следы. В глазах стало темно. Ее охватило странное чувство безразличия к всему. Перед глазами не пролетала жизнь, не приходили лучшие воспоминания из прошлого. Она видела только серое покрытие пола.
   В тишине зала раздался голос и Женька вздрогнула так сильно, что ее голова уперлась в металл приставленного к затылку оружия.
   - Прежде чем приговор будет приведен в исполнение, я хочу сказать.
   Голос исходил со стороны Совета, но председателю он не принадлежал. Спустя секунду, она услышала два коротких выстрела и прежде чем успела что-то сообразить, увидела летящий в ее сторону пистолет. Она кинулась вперед, легко перехватила его в воздухе, развернулась и выстрелила в охранника у двери. Тот, что целился в нее, лежал на полу. Она метнула взгляд на Санни - тот уже отстреливался, уложив еще двух, они были последними. Не опуская пистолет, она сделала несколько осторожных шагов, приблизившись к Совету. Все они были убиты. Женька недоуменно помахала в воздухе пистолетом, обернувшись на хрип. Один из охранников был тяжело ранен. Она подошла к нему. Это был именно тот солдат ЦСО, который так жестоко пнул ее. Он все еще старался дотянуться до пистолета, глядя на Женьку расширившимися глазами.
   - Я тебе помогу, - вкрадчиво сказала она и без сожаления выстрелила.
   - Обернись! - услышала она голос главы Совета и обернулась с мыслью: "Он же убит!"
   Стоя на полусогнутых ногах, председатель целился в нее. Руку водило и он никак не мог спустить курок. Раздался еще один выстрел и председатель упал. Стрелял не Санни. Это был кто-то другой, кого Женька никак не могла разглядеть.
   - Уходим. Быстро!
   Это был тот же голос, который она услышала перед первыми выстрелами. Санни схватил ее за руку и они побежали в его сторону. Похоже, что путь к спасению был именно таким. Человек в серой униформе Совета открыл потайную дверь и они оказались в узком коридоре. Без лишних слов он провел их к лифтовой шахте, уходящей высоко вверх, и только тогда повернулся к ребятам. Лица Санни и Женьки вытянулись. Эту встречу они никогда бы не предугадали.
   - Времени мало. Вас будут искать, но сюда они пойдут в последнюю очередь. Вот голосовая связь ЦСО, - он сунул в руки Санни небольшую капсулу, вставляемую в ухо и панель управления в форме браслета наручных часов, - так вы будете знать где солдаты и сможете дать своим четкие координаты для посадки. Вот они, - он передал ему небольшой клочок бумаги, исписанный знакомым почерком.
   - Нам же ясно дали понять, что никакой помощи не будет и Новая Земля уничтожена!
   Санни говорил так, будто бы ничего не произошло, а Женька все еще не могла прийти в себя, видя перед собой человека, с которым ее связывала крепкая дружба на протяжении нескольких месяцев. Сначала он спас ее, вытащив из многодневной комы, а затем заставил поверить в себя и в свои силы. Этим человеком был врач, которого она узнала на далеком Херувиме. Теперь словно призрак из прошлого Лестор Уилкс стоял перед ней, спасая ее жизнь во второй раз, и у Женьки не было времени, чтобы даже попытаться все понять.
   - Это был блеф, - сказал Уилкс, не глядя на Женьку, - Новая Земля прекрасно держит оборону. А это тебе, - он достал из кармана небольшой планшет, втиснув его в Женькины руки и крепко обнял ее, - это мой дневник. Там есть, что почитать.
   Женька затрясла головой в знак согласия, а Уилкс уже толкал их в шахту.
   - Медлить нельзя. Шахта выведет вас прямо на поверхность. С тех пор, когда люди покинули Землю, на Марсе была создана атмосфера. Она пока не стабильна, но дышать вы сможете.
   Женька, приготовившись к подъему, вдруг обернулась:
   - А вы как же?
   - Если уйду я - солдаты сразу поймут, где вас искать. К тому же, я уже очень стар. Мне не одолеть такой подъем, - Уилкс сделал шаг назад, засунул руки в карманы и глубоко вдохнул, будто бы ему делать это стало неожиданно легко. Он остановил свой взгляд на Женьке, - гуманность, моя дорогая. Она - превыше всего, - он грустно ей улыбнулся, - Жаль только, что так вальс и не потанцевали... Кстати, как вы нас нашли?
   - По логике, - ответила она, проглатывая колючий ком, вставший в горле, - ЦСО никогда не думал иррационально.
   - Точно, - кивнул он.
   - Спасибо, - сказал Санни, - вы ни разу не позволили в вас усомниться.
   В ответ он получил учтивый поклон и подтолкнул Женьку:
   - Давай-давай, вперед.
   Она бросила на Уилкса прощальный взгляд и, поместив планшет во внутренний карман комбинезона, начала карабкаться вверх так быстро, как могла. Буквально через минуту до них донесся глухой звук одиночного выстрела. Женька зажмурилась, но не остановилась. В голове стучали слова Уилкса: "Гуманность превыше всего". Мог ли кто-нибудь предугадать, что, находясь на краю гибели, им вновь удастся обмануть смерть? Кто откроет за ними охоту, когда ЦСО не станет? Ведь их вряд ли оставят в покое.
   - Ты послал координаты? - спросила она у Санни, уже изрядно запыхавшись. Они ползли вверх по отвесной стене, цепляясь за небольшие выступы наподобие лестницы. Шахта была огромной. Здесь должны были курсировать или курсировали несколько десятков грузовых лифтов одновременно. Что и куда они могли перевозить? Женька с ужасом подумала о том, что шахта может их привести к той самой конструкции, которую они искали - временным воротам, туда, где рождаются несметные полчища тулонцев и мебиан.
   - Нет, - ответил он, - отсюда не бьет. Мы прошли только половину пути. Надо подняться еще. Прибавь ходу.
   - Не могу. Устала.
   - Можешь, - твердо сказал он, - только не останавливайся.
   В шахте было душно. Видимо, поблизости был реактор. Она стерла пот со лба и с придыханием полезла дальше, цепляясь влажными руками за покатые выступы, боясь сорваться вниз и утащить за собой Санни, который торопил ее не случайно. Переданная Уилксом рация позволяла отследить, что происходит практически на всей территории базы ЦСО. А на базе была паника. Посланники бесследно исчезли, все члены Совета убиты. В поле планеты словно из ниоткуда вторглись войска Кетониса, работа портала была временно парализована бомбардировкой с воздуха. Санни не стал говорить Женьке об этом, чтобы не тратить время на пустую болтовню, тем более, что их искали. Несмотря на то, что положение ЦСО было отчаянным, все силы были брошены на поиск Посланников, поскольку перебить Совет и охранников могли только они. Пока было не ясно, как им удалось это сделать и кто взял на себя командование, но приказ был отдан вполне конкретный: найти и уничтожить. Зная это, Санни прекрасно понимал, что стоит ему послать сигнал, как они сразу же себя обнаружат. И без того солдатам было ясно, что Посланники ушли с рацией, но молчать не могли, поэтому, так или иначе, вынуждены были открывать свои ходы, понимая, что беглецы их отлично слышат. Более того, также как Санни не мог отправить сигнал, солдаты не могли определить их местоположение: маячок, которым была снабжена рация, был в шахте недоступен. Это давало шанс, но в то же время и прямую наводку на их укрытие, о котором солдаты в панике пока не догадались. Он видел, что Женькины силы на исходе и приободрил ее:
   - Давай, милая, еще немного.
   Она не ответила, продолжая монотонно переставлять руки, которые почти не чувствовала. Сверху подул холодный ветер. Это заметно придало сил: открытая поверхность планеты была уже рядом, к тому же вперед подстегивал страх погони. Женька понимала, что выйти без огня из шахты вряд ли получится, но как отстреливаться в таких условиях она не представляла.
   - Я отправляю сигнал, - предупредил Санни, - приготовься, скоро здесь будет жарко.
   - Принято.
   Она постаралась двигаться еще быстрее, но руки не слушались. Четыре километра остались позади. Осталось преодолеть еще один. Ветер дул все сильнее и теперь ребятам приходилось бороться не только с собой, но и с его сопротивлением. Санни торопился. Они уже были обнаружены. К шахте спешили солдаты и Санни не был уверен, что они будут карабкаться за ними: либо будут бить прицельно, либо поднимутся на автономных подъемниках, чтобы стрелять наверняка. Второй вариант был более рационален - его ЦСО и выберет.
   - Рассредоточиться! Занять подъемники! - услышал он командный голос и взревел:
   - Женя, давай!
   Она рванулась вперед из последних сил, ощущая, как смерть снова дышит им в спину. Сзади послышались одиночные выстрелы. Подъемники, которыми ЦСО снабжал своих солдат, двигались не быстро, но все же быстрее, чем ребята. Приблизившись на расстояние выстрела, солдаты открыли огонь.
   - Пригнись, слейся со стеной, но не останавливайся! - крикнул Санни.
   Они были в невыгодном положении. Открытые с трех сторон и только справа шел полуметровый выступ, за который они инстинктивно прятались, но и его легко можно было обойти. Женька уже видела край шахты, он был совсем рядом. Еще чуть-чуть и они - на поверхности, где хотя бы можно будет развернуться и попытаться дать отпор солдатам. Пули ЦСО чиркали по металлу, но пока ни одна не попала в цель - расстояние сыграло свою роль, да и, похоже, что среди солдат не было хорошего снайпера: не было поправки на ветер, который задувал сверху. Женька подняла взгляд вверх, словно надеясь на чудо. Над краем появилась голова. Маленькие серые глазки смотрели на нее, затем лицо расплылось в широкой улыбке:
   - Я вернулся.
   Женька едва не захлебнулась в эмоциях. Она оглянулась на Санни, но тот сделал ей знак, чтобы она продолжала ползти. Выстрелы за спиной участились.
   - Пригните головы. Дайте-ка я их посчитаю.
   Федерау, словно пушинку, поставил на край шахты тяжелый пулемет и с упоением начал поливать свинцом преследователей ребят. Под огневым прикрытием стало веселее. Глаза Женьки засветились: Альфред был в своей стихии. Каким образом и кому удалось вытащить гиганта из монастыря? Это было уже не важно. Женька была чертовски рада его видеть. Сам факт его присутствия походил на невероятный счастливый сон, в котором Альфреда больше не мучают тяжелые воспоминания о Сашке.
   - Сними-ка тех, кто у входа в шахту.
   Рядом с Федерау появилась еще одна голова - снайпер "Захвата" Алан Хаммер. Похоже, он тоже истосковался по настоящей работе. Женьке показалось, что еще немного и она взлетит по последним ступенькам. Но на деле это оказалось не просто: они оказались непреодолимыми. Она закрыла глаза, набираясь сил, а когда открыла - увидела перед собой руку. Сверху на нее смотрел Талоне. Она крепко ухватилась за его сильную ладонь и он одним рывком вытащил ее на поверхность. "Да Винчи" висел в воздухе, его шлюз был открыт так, что ребята могли забраться в него на ходу. Женька лежала на красном песке, пытаясь отдышаться. Сильный ветер гнал тучи пыли по поверхности. Грязно-серые облака клубились, сталкиваясь друг с другом, роняя не приносящие влажности редкие капли крупного дождя.
   - Смотри, - кивнул ей Талоне, указывая куда-то вдаль, протягивая руку Санни.
   Женька повернулась и встала на ноги. Невероятных размеров ворота вздымались высоко вверх. Укрепленные энергетическими канатами, они наэлектризовали все пространство вокруг. Даже ветер, бушевавший на пустынной поверхности, наталкиваясь на огромное препятствие, казалось, останавливался. Женька отвела волосы в сторону и застыла, окидывая гигантскую постройку взглядом. Работа ворот была восстановлена. Из их недр непрерывным потоком вырывались тулонские корабли, устремляясь в верхние слои новоявленной марсианской атмосферы, но путь к подпространству был для них закрыт. Корабли попадали в бездонные рты пожирателей.
   - Вот это да... - невольно вырвалось у нее.
   - Похоже, уничтожать планету они не собираются, - весело подмигнул Хаммер, - а Ипсилон сожрали... по какому принципу?
   - Дозаправка перед конечной остановкой, - ответил ему Санни, выбравшись, наконец, из шахты на поверхность, - надо уходить.
   - Вторжения с поверхности ЦСО не ожидал, - Талоне быстро зашагал по направлению к кораблю и Санни с Женькой поспешили за ним, - поэтому пока здесь безопасно. Не на долго. Контрольные посты не выставлены, внешней линии обороны - ноль, тьфу, завоеватели! - из его уст это звучало как оскорбление. Талоне смачно плюнул себе под ноги, - Они были излишне самонадеянны. Так что будем учиться на их ошибках.
   Женька забежала вперед:
   - Но мы не можем просто так уйти! Базу надо уничтожить!
   - Корнеева, не лезь поперек дороги, - он прошел мимо нее, не останавливаясь, махнув рукой Хаммеру и Федерау, - ворота и все воздуховоды заминированы. Как только мы стартуем - здесь все взлетит на воздух.
   Едва шлюз за ребятами закрылся и "Да Винчи" пришел в движение, Талоне резко развернулся и Женька, неожиданно для него самого бросилась к нему на шею. Все произошедшее казалось ей кошмаром, который вдруг закончился. Рука, протянутая ей главкомом, стала не просто спасительной. Женька оказалась права: старый вояка не смог усидеть на месте. Сейчас, как никогда, она была искренне рада его видеть и плевать хотела на субординацию, которой он непременно ткнет. Сквозь вставшие в глазах слезы радости она видела сияющего Хаммера и довольного Федерау. На миг ей вдруг показалось, что все битвы закончены и это просто встреча старых друзей. В реальность ее вернул строгий, но мягкий голос Талоне:
   - Что за панибратство? Совсем распоясались!
   Мало того, что он не любил таких сцен, так Женька еще и обняла его при ребятах. В конце концов, он сдался, притянув к себе Санни.
   - Любимчики... - растянулся в доброй улыбке Федерау и толкнул Хаммера, - пошли, пусть полюбезничают.
   Они быстро покинули шлюз и, когда их шаги затихли, Талоне произнес:
   - Я даже не надеялся...
   Женька, наконец, оторвалась от него и теперь пристально вглядывалась в лицо экс-главы госбезопасности Земли, разглядывая каждую до боли знакомую морщинку. За прошедшее время их стало больше, но это Талоне не портило. Он по-прежнему был бодр и решителен. Правда в его голосе она все же услышала неподдельную теплоту, которую он пытался скрыть излишней суровостью, но потом расслабился:
   - Когда мы получили координаты Марса, то пришли в замешательство, однако курс взяли. А когда пропал сигнал маяков - все стало понятным. Весь путь мы шли под прикрытием нЄэро, поэтому даже если бы ЦСО пытался - нас бы не обнаружил. Да и занят он был, как оказалось, вами...
   Талоне прерывисто вздохнул и взъерошил свои жесткие, изрядно тронутые сединой волосы:
   - Если честно, я уже похоронил вас.
   - Я же говорил, что рано прощаться, - мрачно усмехнулся Санни и Женька поняла, что все это время ему удавалось держаться только усилием воли. Она поспешила перевести разговор в другое русло и спросила:
   - Как прошли переговоры?
   Талоне удивленно посмотрел на нее: ей было дело до переговоров! Хотя, чему удивляться - Женька всегда была такой и это Талоне ценил. Он не стал ничего скрывать:
   - Ты сделала верную ставку, - Женька удовлетворенно кивнула головой и бросила Санни:
   - А ты боялся.
   - Правда, на месте президента я бы Харперу язык кое-куда засунул, - добавил Талоне и Женька заулыбалась:
   - Научится. Москва не сразу строилась... А где он?
   - На мостике. Где же ему быть? Ждет встречи. Он один не терял надежды. Говорил, что вам по плечу любая передряга.
   Женька вспомнила, как, стоя на коленях, она едва не начала прощаться с Санни и незаметно взглянула на него. Тот был не в лучшем виде, но не говорил ни слова.
   - Ладно, - сказал Талоне, - хватит разглагольствовать. Вас ждут на мостике.
   Ребята вошли в сердце корабля, мгновенно сосредоточив на себе всеобщее внимание. Харпер слетел вниз, держась за перила одними руками. Он стиснул Санни, потом Женьку и задал вопрос, который нужно было задать с самого начала, но этого почему-то никто не сделал:
   - Как вам удалось выбраться?
   Он сложил руки на груди, ожидая ответа. Его ждали все. Женька привычно отмахнулась:
   - Длинная история.
   - Корнеева, - строго сказал Талоне, глядя на нее в упор, и Женька поняла, что обычный фокус не пройдет.
   - В Совете оказался наш человек, - вздохнула она, вспоминая грустные глаза Уилкса, обрекшего себя на гибель, спасая их, - всем вам хорошо известный. Доктор Уилкс.
   - Да ну! - открыл рот Харпер, - даже я не знал!
   Женька вытащила из кармана бережно спрятанный планшет:
   - Это его дневник. Он сказал, что там есть, что прочитать. Тебе особенно, - сказала она Харперу и положила планшет на стол.
   - Да, история длинная, - почесал затылок Альфред.
   - Где остальные ребята? - осведомился Санни у Талоне.
   - Юта на предложение взорвать Соломон ко всем чертям решил проявить гуманность и ограничиться арестом. Гордон и Айрон на передовой.
   - Чего мы ждем? - голос Санни стал жестким. - Путь дальний.
   - Близкий, - возразил ему Талоне и уступил место Харперу:
   - Я усовершенствовал ускоритель. Таких скоростей ты еще не видел!
   - А "Да Винчи"?
   - Эта посудина выдерживает. Не переживай. Путь до Новой Земли займет не более восьми часов.
   - Так что времени у вас в обрез, - перехватил Талоне, - отлежитесь, - он окинул их оценивающим взглядом, - вид у вас...мягко говоря...
   - Есть, сэр, - легко согласился Санни, уводя Женьку за собой.
   Они дошли до каюты, слыша глухие звуки отдаленных взрывов. Это означало, что марсианской базе ЦСО пришел конец. Талоне в отличие от Юты гуманность не проявил. Под обломками базы были погребены все, кто в ней находился. Санни тяжело опустился на порог открытой двери:
   - Дело сделано.
   Женька села рядом:
   - Мне кажется, я до сих пор чувствую дуло пистолета у себя на затылке, - устало проговорила она.
   - Женька, Женька, - он повернулся к ней, глядя прямо в глаза, - я ведь с тобой уже попрощался...
   - А я не успела, - слабо улыбнулась она, отводя спутавшиеся волосы с его лица, прикасаясь пальцами к зияющим ранам на его висках, - что они с тобой сделали?
   - Немного помучили, - он обнял ее и прижал к себе.
   Она ощутила ровный стук его сердца. Этот звук успокаивал.
   - Если бы тебя не было рядом, мне бы было не так страшно, - признался он.
   - Но поодиночке нам не выжить. Кажется, я это поняла...
   Перед Санни появился Талоне, вызвавший его по биокому.
   - Я хочу, чтобы вы спали, а не сидели в пороге, - серьезно сказал он.
   Санни кивнул, повторив:
   - Есть, сэр.
   - Ты мне не сэркай. Мне нужен здравый и отдохнувший командир, понял?
   Санни ответить не успел. Талоне отключился.
   - Что? - спросила Женька.
   - Главком командует, - поморщился он и не сдержал улыбки, - давай хоть дверь закроем, а то он сам нам колыбельную споет.
   Женька заулыбалась в ответ, вставая с порога. Она почувствовала, как "Да Винчи" начал стремительный разгон. Внутри вновь все сжалось и оборвалось. Менее чем через восемь часов они окажутся там, где идут бои с теми, кто успел проникнуть через ворота ЦСО в обитаемый Рукав и теперь постепенно превращался из захватчиков в тех, кто начинал понимать, что война проиграна и настало время бежать. Но бежать было некуда, они были всего лишь незваными гостями этого мира. Женька опустила голову на подушку и закрыла глаза. Санни уже спал - ему досталось больше. Женьке о произошедшем напоминали лишь порезы на руке, да багрово-синий кровоподтек на животе, разлившийся на правый бок. Ее мысли унеслись на Адаллон, где под сенью сумеречных деревьев сидела повзрослевшая Лаура, не сводящая взгляд с ярких сияющих звезд. Женьке стало невыносимо, но она подавила в себе приступ слезливости, понимая, что Талоне прав: через несколько часов, возможно, им придется пересесть на истребители, чтобы оказать непрошенным гостям "радушный" прием по-земному под инопланетной приправой. Убаюканная ровным дыханием Санни, она заснула, открыв глаза от прикосновения к своей щеке. Казалось, она и не спала.
   - Вставай, пора, - шепотом произнес Санни. Он был одет в форму флота земной федерации.
   - Тебе идет.
   - Подлецу все к лицу, - он потрепал ее за нос, - вставай, проспишь все самое интересное. С минуты на минуту выходим из подпространства.
   - Ты давно встал? - она поднялась на локтях и сосредоточенно посмотрела в его лицо.
   - Часа два как.
   - А почему меня не разбудил?
   - Берег. Все. Давай, увидимся на мостике.
   Он вышел из каюты. Женька выбралась из кровати и поспешила к иллюминатору. В серой слившейся массе невозможно было оценить с какой скоростью летел "Да Винчи", зато на сколько хватало глаз рядом с ним двигались маленькие светящиеся точки. Они сопровождали корабль и, казалось, играли с ним, соревнуясь в скорости, без труда догоняя и перегоняя его, - нЄэро. Женька мысленно поблагодарила их за помощь, не зная, будет ли ее благодарность услышана и быстро облачилась в аккуратно сложенную форму КФЗ. Бросив на себя взгляд, она отметила, что сейчас, когда ЦСО как таковой перестал существовать и ненависть к нему улеглась - форма Центра была лучшей из того, что она носила. Она хлопнула дверью и побежала на мостик, чувствуя, как "Да Винчи" начинает торможение. Быстрым шагом она вошла, сразу же натолкнувшись на фразу Талоне:
   - К бою готова?
   - Так точно.
   Она прошла вперед, заложив руки за спину, и подошла к Харперу:
   - Насколько ты усилил мощность ускорителя?
   - В четыре раза, - довольно ответил тот.
   - Каким образом?
   - Секрет фирмы, - отозвался он, - встал утром и понял, что могу это сделать. Я справился за считанные часы!
   - Поэтому планетарный щит на Новой Земле был запущен с опозданием?
   Харпер отвлекся от дел и потупил взгляд:
   - Ну-у...
   - Ладно, прощаю, - снисходительно кивнула она, - иначе бы нам точно хана.
   Она повертелась на месте, будто бы ей было дело до того, что он делал. Харпер сообразил, что она хочет его о чем-то спросить и пытается улучить момент, когда поблизости не будет лишних ушей.
   - Твоя гениальность прогрессирует?
   - По ходу да.
   - Это хорошо, - она понизила голос и это означало, что она перешла к сути, - хочу предложить тебе поработать над одной проблемой.
   - Удиви?
   - Как считаешь, мы можем вернуть Земле прежний облик?
   - В каком смысле?
   - Ну, для начала разогнать тучи и восстановить атмосферу.
   Она испытующе смотрела на Харпера. Тот сглотнул, снял очки, механически протер их, надел и уставился на Женьку.
   - Что, программа повисла? - иронично спросила она.
   - Лейтенант, ты - чокнутая, - только и смог ответить он.
   Женька нахмурилась и отошла от него, встав рядом с Талоне, демонстрируя, что разговор с Харпером не окончен. Она наблюдала, как Альфред и Санни о чем-то говорили, что-то прикидывая на тактическом экране. Она поняла, что ускоритель был не единственным усовершенствованием Харпера. Больше корабль не был слеп, выходя из подпространства, ориентируясь лишь по координатам посадки. Теперь на тактическом экране она видела всю расстановку сил в поле Новой Земли, меняющуюся в режиме реального времени. Это было очень кстати. Можно было выбрать наиболее удачную точку выхода, чтобы как можно больнее ударить по противнику. А с учетом того, что "Да Винчи" давно перестал быть просто исследовательским судном, будучи напичканным хорошим вооружением, это новшество могло принести реальный результат и здорово помочь федерации. Главное, выйти в нужном месте. Видимо, этим расчетом и были заняты Кент и Федерау.
   На лице Альфреда никак не отпечатались годы самоизоляции. Он казался все тем же здоровяком, получавшим удовольствие от выполнения своей работы. Женька вдруг представила, как они разрабатывали планы операции с "Захватом", согласовывали их с Талоне, выполняли самые невыполнимые задачи, которые он перед ними ставил. Женька негромко спросила, кивнув в сторону увлеченного Федерау:
   - Ваша заслуга?
   Талоне переступил с ноги на ногу, прямо ей не ответив:
   - Ты прямо как из комы вышла - хочешь все знать.
   Женька вновь почувствовала у затылка ледяной металлический холод и повела головой из стороны в сторону, чтобы избавиться от этого ощущения.
   - Почти... - совсем тихо сказала она и Талоне смягчился. Уже в который раз он понимал, что сейчас ей нужна именно его поддержка:
   - Забудь.
   - Не легко.
   - Тогда расскажи. Не держи в себе.
   Он не смотрел на нее, глядя прямо перед собой в обзорное окно, краски за которым начали постепенно приобретать привычный радужный вид. Женька была ему благодарна: излишнее внимание ввергло бы ее в чрезмерное уныние. А Талоне слабостей не любил. Женька тоже отвернулась к окну, понимая, что так или иначе она должна ему все рассказать.
   - Нас взяли еще на подлете к Солнечной системе. Что делали - не знаю, как и сколько времени прошло - мы только успели передать координаты и не знали: удалась передача или нет. А потом был суд. Там и встретились. Нас обвинили в таких нелепостях, приговорили... к смерти. А перед этим показали гибель Новой Земли, крах союзников и я...сломалась...Господи, Ормандо, мне так стыдно! Мы оба сломались! Меня до сих пор преследует ощущение, что дуло пистолета упирается в затылок! Я впервые в жизни сдалась...
   Она опустила голову, глядя себе под ноги. То, что она рассказала и было самой настоящей слабостью. Но Женька об этом не жалела. Пусть Талоне посмотрит на нее другими глазами, а не как на ломовую лошадь, не боящуюся работы. Она ждала его жестких высказываний, но вместо этого он положил ей руку на плечо, чуть сжав его:
   - Вы и не такое выдерживали.
   - Но не сдавались.
   - Если бы вы сдались - здесь бы не стояли, - он многозначительно посмотрел на нее и вновь перевел взгляд на окно, убрав руку с плеча, - сейчас как дадим тулонцам под зад - быстро обо всем забудешь, сама в истребитель прыгнешь.
   - Да уж, - хмыкнула она.
   - А ну встряхнись. Я тебя не узнаю.
   Он говорил тихо, чтобы их разговор остался между ними, но ей все равно стало стыдно. Женька расправила плечи, подняла голову, придав своему лицу вид напряженного ожидания.
   - Так-то лучше, - удовлетворенно заметил Талоне и обратил слух к Санни:
   - Точка выхода задана, - сказал он, указывая на тактический экран, - зайдем с фланга здесь, вытесним тулонцев и мебиан из поля Новой Земли и возьмем в кольцо. Мы - отсюда, а Кетонис и федерация из этих точек. Тыл прикроют зарлулу.
   - Все в курсе?
   - Да.
   - Лихо, - поднял бровь Талоне и, чуть помолчав, добавил, - ну, удачи.
   "Да Винчи" вышел из подпространства в окружении кораблей земной Федерации, рассыпав строй неприятеля. Глаза Женьки расширились: откуда у Новой Земли столько кораблей?! Но ответ пришел сам собой. Ни Тулон, ни Мебиане, ни ЦСО никогда не знали о существовании нЄэро, благодаря способности последних принимать любой образ. Сопровождая "Да Винчи" в подпространстве, при выходе из него нЄэро превратились в единственную силу, которая приводила противника в ужас. Пришельцам было непонятно, как за столь короткое время Новая Земля могла нарастить столь значимый потенциал новых технологий настолько совершенных, что земные корабли были практически неуязвимы. Страх и паника, посеянные в рядах, смешали четко выстроенную тулонскую логику, озадачили мебиан и дали понять войскам ЦСО, что битва проиграна.
   - Ну что, - весело сказал Санни, обводя ребят искрящимся взглядом, - разомнем кости?
   - Ну наконец-то, - радостно потер руки Федерау, первым покинув мостик.
   Санни задержал взгляд на Талоне:
   - Принимайте командование.
   - Легко, - Талоне по-молодецки перемахнул через перила и встал за спиной Харпера, - давай-ка, сынок, напомним нашим гостям, кто здесь хозяин.
   - Пойдешь? - спросил Санни у Женьки.
   - Спрашиваешь!
   Они побежали к грузовому отсеку, где их предусмотрительно ждали новенькие, под завязку заряженные снарядами истребители. Это была идея Харпера, который предложил их использовать в случае опасности как спасательные боты, а боеспособность с учетом идущей войны могла бы быть на руку.
   Санни почти с нежностью погладил обшивку машины и шепнул: "Сработаемся". Он легко запрыгнул в кабину и закрыл люк. Двигатели взревели. Ребята услышали знакомый уверенный голос командира:
   - Первый, второй, третий: на связь.
   - На связи, - ответил Хаммер.
   - На связи, - подтвердил Альфред.
   - Слышу отлично, - сказала Женька.
   - Выходим по двое. Работаем, как обычно, в прикрытии. Все. Ключ на старт. Удачи.
   - Удачи, - в голос повторили ребята.
   Четыре истребителя покинули "Да Винчи", присоединившись к ближайшему звену федерации. Женька спросила по биокому:
   - Здесь мебиане. Не боишься?
   - Кто летал, тот не боится, - ответил ей Санни, - себя береги. Это хоть и не то месиво, но все-таки. Тулонцы напуганы и озлоблены. Мебиане в курсе, что мы сбежали и будут искать нас здесь. Не известно, что от них ждать.
   - Не начинай.
   Женька, не любившая нотаций, отключилась, взяв резко вправо от тулонского снаряда, закрутившись вокруг оси. Санни внимательно за ней смотрел. Он не нервничал. У Женьки была отличная практика и хорошее чутье управляемой машины. Она не растеряется. Ее истребитель выровнялся и понесся в самую гущу боевых машин в центре сжимаемого кольца. Санни нашел Гордона. Он был взмокший от напряжения:
   - Черт, Санни! Слава Богу!
   - Ты где? - спросил Кент, не распространяясь на излишние эмоции. В бою они были ни к чему.
   Он уже успел понять, что Тройной союз так просто сдаваться не собирается. Самым слабонервным оказалось воинство ЦСО. То тут, то там на кораблях появлялись белые флаги и они выходили из сражения, если их, как предателей, не настигали снаряды бывших союзников по завоеванию Рукава. Зато тулонцы и мебиане дрались насмерть, чтобы сохранить хотя бы честь. По тому, как Гордон замолчал, Санни понял, что ему не сладко.
   - Ты где? - он повторил свой вопрос.
   - В самой куче. Вижу Женьку. Здесь очень жарко!
   - Иду к вам.
   Истребитель рванулся вперед, уворачиваясь от вражеских снарядов, приспосабливаясь к обстановке, чтобы ориентироваться в ней безошибочно. На это ушло меньше минуты и машина вклинилась в свалку ожесточенного боя. Сразу стало ясно, что его напутственные слова Женьке были ошибочны. Это было именно месиво, в котором ошибиться было очень легко. Санни сосредоточится и погрузился в стихию, слившись воедино со своим новым боевым другом, который был безупречен.
   Вдруг в кольце возникло какое-то непонятное движение и вражеские войска, перегруппировавшись и выставив боковые щиты, неожиданно для союзников устремились на прорыв. Этот шаг был понятен: спастись можно было только так. Однако, предприняв попытку прорыва кольца, ряды противников заметно поредели. "Да Винчи" красиво вырулил, подставив бок желтому Ситару, открыв огонь сразу с трех пушек, точно попадая по целям. Хаммер на секунду замешкался, глядя на это зрелище, едва не пропустив снаряд. Он подлетел резко вверх, ответив противнику прямым попаданием в корпус судна, и вытер пот со лба, осознав, что секунду назад он был на расстоянии удара от гибели. Не давая себе запаниковать, он вновь ринулся в бой, поймав сначала Женьку, отстреливающуюся от двух тулонских истребителей, а потом Санни, пытающегося прорваться к ней через словно специально сыпавшиеся на него снаряды противника.
   - Что ты медлишь?! - выкрикнул он.
   - Меня блокируют, - зло ответил Санни, взмыв вверх, затем резко упав вниз и, таким образом, дезориентировав одного из пилотов. Замешательство было недопустимо - истребитель разлетелся вдребезги.
   - Черт, - сказал Хаммер, - попробую сам.
   Но его попытка успехом не увенчалась. Тулонские истребители встали стеной.
   - Похоже, они знают кто есть кто!
   - Это я уже понял, - процедил Санни, судорожно соображая, что делать, - Они не дадут ей уйти по старой памяти. Видишь, как отрезают...
   - Я ее вижу, - на связь вышел Айрон, - слева от меня. Заходит на маневр.
   Сани облегченно вздохнул:
   - Вытолкни ее оттуда.
   Ответа не последовало.
   - Остин! - он попытался вызвать его, - Остин! На связь!
   Вместо него он услышал голос Гордона и увидел его перед собой. Гордон был бледен:
   - Они пустили самонаводящуюся...
   Настало время паниковать. В открытом бою тулонцы никогда не применяли самонаводящиеся снаряды: слишком интенсивным было движение и велик риск попасть в своего. Если они пошли на этот шаг, то только потому, что точно знали, кто в истребителе и терять им было уже нечего. Погибнуть самим, но успеть свести счеты, было для них, похоже, действительно делом чести.
   - Прикрой меня, Алан. Идем на перехват, - решительно сказал Санни, направляя машину в гущу тулонского кордона.
   - Есть, - Хаммер последовал его примеру и они закрутились в бешеном танце, пытаясь прорвать блок.
   - Не успеешь, - Кент вновь услышал голос Айрона, - я ближе всех к ней. Выстрелить не успею, но бок подставлю.
   - Ты с ума сошел?! - Санни был в бешенстве. Победа была практически у землян в кармане и жертв больше быть не должно.
   - Не дури, я тоже иду, - послышался ровный голос Альфреда.
   - Ладно. Идем втроем - кто быстрее. Девчонку спасать надо, - с металлическим оттенком в голосе произнес Айрон.
   Ему никто не ответил. Каждый был сосредоточен на выполнении своей задачи. Женьке, наконец, удалось сбросить с хвоста обоих тулонцев и поймать их в прицел, даже не глядя, как они полыхнули. Она круто развернулось и дыхание перехватило. В бешеной гонке она не заметила, что сама находится на прицеле. Ей показалось, что пространство вокруг посветлело и поплыло, но она быстро пришла в себя, делая попытку уйти от снаряда. Не выходило. "С наводкой", - поняла она и прикусила губу от волнения. Можно было попытаться запутать снаряд, но это только бы оттянуло время. Ее истребитель забрал влево и Женька обратила внимание, что она находится на абсолютно чистой прямой в зоне поражения. "Ч-черт..." - пронеслось в голове, но тут же она увидела, как наперерез снаряду идет истребитель. Свой. Она замерла и через секунду зажмурилась. Снаряд разлетелся на мелкие кусочки, не успев сдетонировать.
   Женька открыла глаза. Истребитель милиметражом пролетел над ней, едва не задев, несколько раз прокрутился и резко встал на тормоза. Она услышала голос командира:
   - Все целы?
   - Да, - ответила Женька.
   - Остин?
   - Нормально. Только пушку заклинило.
   - Выходи из боя.
   - Понял.
   - А хорошо попали, - эфир прорезал низкий бас Альфреда, - в яблочко.
   Женька поняла, что снаряд был сбит Кентом и Федерау одновременно с двух точек. Она оторвала похолодевшие руки от панели управления и произнесла, понимая, что если бы на ее месте был любой из них, они все равно поступили бы также:
   - Спасибо, ребята.
   - Не за что, - ответил Санни и это был ответ командира, - смотрим по сторонам и на передовую, - скомандовал он и это означало, что бой еще не окончен.
   Он завершился только спустя пять часов, когда последний тулонский корабль был уничтожен. Земной флот вернулся на Новую Землю, нЄэро и зарлулу ушли в подпространство, войска Кетониса, Юпитера и Канопуса IV остались в поле планеты. На Новой Земле должно было состояться итоговое совещание с участием всех представителей защитников Рукава. Ребятам позволили остаться в резиденции в гостевом зале, чтобы одними из первых узнать о принятом союзниками решении относительно капитулировавших сил ЦСО и части бежавших войск Тулона и мебиан, раскиданных по всему Рукаву. Также следовало пересмотреть устав ЦСО в соответствии со всеми известными событиями, рассмотреть кандидатуры на пост руководителя Центра. Организацию решено было не закрывать - слишком богат был накопленный за сто с лишним лет опыт. Однако статус ЦСО изменился: теперь он должен был находиться под полным контролем правительства Новой Земли по всем направления его деятельности. Такова была повестка.
   Ребята сразу поняли, что совещание будет долгим. Они расположились на мягких диванах гостевой, вытянув ноги, глядя вокруг взглядами, не обремененными проблемами. Сначала Женька хотела кинуть на обсуждение вынашиваемые ею планы возрождения Земли, но потом подумала, что сделать это она еще успеет - слишком длинен и напряжен был минувший день. Она вспомнила, как тулонцы выматывали ребят во время своего первого нашествия и только сейчас поняла, как им по-настоящему было тяжело без сна, без отдыха идти в бой с одной лишь одержимостью победой.
   - Хорошо постреляли, - произнес Альфред, сидя рядом с Санни, - надо было тогда еще согласиться с вами улететь, когда ты просил.
   - Так тебе же особое приглашение надо было! - отозвался Санни.
   - Ты знаешь, что он сказал? - речь шла о Талоне, - Или, говорит, ты с нами, или я тебя здесь пристрелю, как отработанный элемент. Где уж тут не согласиться?
   Ребята засмеялись. Талоне умел убеждать. В дверь осторожно вошла Шенет. Притом, что она чувствовала себя неловко, улыбку натянуть все же смогла:
   - С возвращением!
   - Спасибо, - ответили ей ребята, испытующе глядя на нее: останется или уйдет?
   Шенет немого поколебалась, но все же прошла вперед, остановившись перед Гордоном:
   - Можно присесть?
   Тот взглянул на нее, покраснел, смущено кашлянул в кулак, но подвинулся. Других мест было предостаточно, а она села именно рядом. К этому он готов не был.
   - Меня тоже вызвали, - пояснила она, облокачиваясь на спинку дивана, - так что будем ждать вместе.
   Харпер намеренно спрятал лицо за вчерашним номером газеты, чтобы никто не заметил глупой улыбки на его лице. Похоже, что слова Талоне о том, что ей нужно найти мужика, Шенет восприняла буквально. Женька, напротив, сделала вид, что ничего не заметила, чтобы не смущать Гордона и попыталась построить разговор:
   - Как думаете, нЄэро уйдут сразу?
   - Трудно сказать, - она услышала голос и повернулась.
   В комнату вошел Юта. Свеженький, побритый, с распахнутым пиджаком, из под которого выглядывал узкий галстук. В начищенных до блеска ботинках, казалось, отражался он сам. Санни подорвался с места и крепко пожал его руку, хлопнув по плечу:
   - Поздравляю с назначением!
   - Ты знал! - Юта ответил белозубой улыбкой.
   - Она знала.
   Санни указал на Женьку и та помахала рукой.
   - Что там? - Санни спрашивал о совещании. Юта это понял.
   - По вопросу будущего ЦСО все понятно. Сотрудников будем отбирать заново, кроме тех, кто не поддержал Совет. Начнем работу с нуля.
   - Эка ты быстро в роль вписался, - прокомментировал Гордон.
   - А по другому никак - служба, - парировал Юта, - это вас сейчас опять болото затянет, а мне раскисать и толстеть будет некогда.
   - Ага, - проговорил Альфред, - Миецо-то как на службе похудел, аж глаз из-за щек не видно!
   - Хорош, - пресек их Санни, - Ричи, по делу.
   - Сдавшихся осудят, а беглецов решили уничтожить энергетической волной.
   - Что-то новенькое? - насторожилась Женька.
   - НЄэро предлагают. Я не в курсе подробностей...
   Юта хотел еще что-то сказать, но его прервал солдат президентской охраны. Женьку, Санни и Харпера вызывали на совещание. Ребята недоуменно переглянулись и подчинились, выйдя из гостевой. Гордон покусал губы, произнеся лишь одну фразу, которая погрузила помещение в тяжелое молчание:
   - Не к добру.
   Миецо прохаживался о просторному устеленному коврами холлу. Он нервно щелкал пальцами, поминутно вздыхал, хмурился. С момента как нЄэро вошли в поле Новой Земли к нему пришло осознание того, что это была лишь формальность, чтобы земляне не задавали лишних вопросов - откуда в их арсенале столько кораблей. На самом же деле нЄэро сопровождали жизнь Рукава постоянно. Способность принимать любой облик хранила тайну их существования, бережно оберегаемую единственными молчаливыми свидетелями - зарлулу. Свободно перемещаясь по обитаемой Вселенной под видом комет, нЄэро наблюдали, но не вмешивались. А ведь они вполне могли положить конец войне еще тогда, когда по Земле были нанесены первые упреждающие удары. Миецо допускал, что у них могли быть свои определенные цели, вот только с гуманностью они никак не увязывались. Хотя он прекрасно понимал, что это понятие доступно не каждому человеку, не говоря уже о представителях других миров. Однако именно о гуманности шла речь, когда нЄэро выдвинули свое предложение по искоренению остатков зла в Рукаве. Оказалось, что для этого созданы все предпосылки, но какова цена? Миецо даже думать об этом не мог.
   Будучи абсолютно подавленным, он с трудом удерживал себя в руках еще и потому, что совещание было прервано тяжелым приступом президента Уолиса. С начала боевых действий он буквально высох - болезнь прогрессировала слишком быстро. В один из дней Джек Уолис вызвал Миецо к себе, сообщив, что очень скоро он покинет президентский пост по собственному отводу. Он объективно оценивал состояние своего здоровья. Дословно это звучало так: "Я хочу умереть подальше от большой политики. Я сыт ею по горло". С этих слов для Миецо начался новый путь, в самом начале которого он столкнулся с испытанием, выпадающим на долю далеко не каждого правителя - войной. Уолис взвалил на Миецо все полномочия, связанные с этим вопросом. И Миецо ничего не оставалось, как справляться. Он думал: хотел ли он сам быть президентом? Ведь его никто не спрашивал! Тем не менее, действующий глава ОНЗ объявил о своем решении официально и для тех, кто мечтал завоевать президентское кресло, началась подготовка к выборам, которые должны были состояться уже через четыре месяца.
   Объявление о добровольной отставке неожиданностью для населения Новой Земли не стало: баллотироваться на третий срок в столь почтенном возрасте было бы глупо. А вот имя преемника было воспринято с осторожностью и тому была объективная причина - он все еще был главой ЦСО - теперь враждебной Новой Земле организации. Однако подкупала искренность и желание искоренить ложь, недоверие и жажду власти в глубинах Центра. Мнения новоземлян разделились. Одни считали, что ЦСО следует уничтожить раз и навсегда, другие признавали необходимость его существования, но в новом качестве. И поскольку второе мнение все-таки возобладало, Пабло Миецо принялся работать в данном направлении. Когда же пришло известие о разгроме марсианской базы ЦСО и уничтожении Совета, а также об аресте остатков войск Центра на Соломоне - Миецо перешел к делу. Он принял на рассмотрение несколько кандидатур на пост будущего директора обновленного ЦСО, однако для себя лично Миецо определил единственный вариант - Ричарда Юту. Хотел бы Миецо видеть своим последователем Санни, но тот бы даже думать не стал и отказался: во-первых, Кент разуверился в той гуманной идее, которую изначально нес ЦСО, а во-вторых, после всего произошедшего Миецо не был уверен, что Санни осядет на месте, тем более сейчас, когда их, как Посланников, поставили перед фактом неизбежности. Миецо попытался принять их сторону, но потом понял, что ребятам все равно придется сделать выбор, от которого будет зависеть: продолжится война или нет, ведь рассеянные по Рукаву тулонцы и мебиане в конечном итоге могли вновь стать угрозой безопасности Новой Земли.
   Миецо заламывал руки, не представляя, что произойдет через минуту: сможет ли Джек Уолис продолжить совещание? Какое решение примут Посланники? Он не сомневался, что правильное. Ведь однажды он тоже принял верное решение, когда позволил им сбежать с Соломона вопреки воле Совета. Тогда Миецо подумал, что Посланники должны быть вместе - в этом и заключался шанс человечества на выживание. Именно Посланники первыми заговорили о тулонской угрозе и двигали ход войны независимо от желания. Если бы не их присутствие, Тулон уничтожил бы Землю сразу и люди никогда бы не узнали ни зарлулу, ни нагаа, ни кого бы то ни было. Теперь им осталось сыграть свою последнюю роль и если они пойдут до конца - войне конец.
   Миецо остановился. Он услышал громкие голоса. Почти мгновенно двери зала, в котором проходило совещание, распахнулись и мимо Миецо пронеслись Санни и Женька. Казалось, они его не заметили. Женька - точно, а Санни задержал на нем непродолжительный взгляд. Под ложечкой у Миецо засосало, он понял, что Кент хотел ему сказать. Следом вышел Талоне. Он подошел к Миецо. Кроме привычной суровости на его лице не было ничего.
   - Я начинаю склоняться к тому, что пора менять убеждения.
   - В каком смысле?
   - Раньше думал, что судьба нам подвластна. Теперь я в этом не уверен... Совещание откладывается на сутки Президент очень плох, думаю, этих суток он не переживет. Так что готовься.
   Миецо кивнул и спросил:
   - Что ребята?
   - Распустили всех. Через сутки соберутся.
   - Я о твоих "орлах", - осторожно уточнил Миецо и поймал цепкий взгляд Талоне, однако так и не смог в нем ничего прочитать. Талоне хотел промолчать, но все же ответил:
   - Я бы на их месте или сам всех перестрелял или бросил все к чертовой матери.
   - А они?
   - Они...
   Талоне махнул рукой и вышел из холла, быстро спустившись по лестнице, оставив Миецо в одиночестве. Тот в очередной раз вздохнул, немного постоял и зашагал в личные апартаменты президента Джека Уолиса, куда он был доставлен бригадой врачей, установивших круглосуточный надзор за его состоянием - мера бесполезная, но способная облегчить муки, приносимые съедающей его изнутри болезнью. Он должен быть рядом. Ведь последний разговор еще не состоялся и не было уверенности, что состоится.
   Миецо шел, ощущая, как его стискивает холодное оцепенение горечи. Он не хотел быть ни на месте Посланников, ни на месте Талоне. Когда последний положил удивленному президенту на стол рапорт на недельный отпуск, он думал только о ребятах. Талоне в открытую сказал Уолису, что даже если рапорт подписан не будет, он все равно покинет Новую Землю. Президент слушал его аргументы внимательно и согласился, поскольку чувствовал, что он до сих пор перед ребятами в неоплатном долгу. Талоне воспрял духом. Сейчас же он вновь погрузился в себя, искренне переживая, что он ничем не может им помочь. Не мог и Миецо.
   По дороге в гостиницу Женька молчала, отстукивая по дверце мобиля учащающийся ритм все громче и громче. Санни не выдержал и резко затормозил на обочине дороги вдоль бескрайнего зеленого загородного поля.
   - Давай поговорим.
   - Я не хочу.
   Женька вышла из мобиля с силой хлопнув дверцей. Она сложила руки на груди и устремила взгляд в сторону горизонта. Ситар клонился к закату. Знойный день уступал место вечерней прохладе. Санни тоже вышел. Он прислонился к капоту и молча закурил. Он прекрасно понимал, что творилось в Женькиной душе, потому что испытывал то же самое. Докурив одну сигарету, он методично подкурил вторую, услышав, наконец, Женькин голос:
   - Вот нЄэро и сказали свое слово... Почему нас не оставят в покое?
   Этот вопрос она уже задавала. На Пилате. Тогда он ей не ответил. Сейчас произнес:
   - Все было предрешено.
   - Что предрешено? - она повернулась к нему с полными слез глазами. - Что мы должны потерять дочь?!
   Она снова отвернулась к закату.
   - Лаура никогда не была нашей до конца. Она просто была рядом, - тяжело сказал он, - Я пытался сказать тебе об этом несколько раз, но ты не хотела слушать! Неужели ты сама этого не чувствовала? Вспомни, сколько времени Лаура полноценно пробыла с нами? Два месяца? Три? А где она была? На Адаллоне, где ее готовили к будущему, пока мы, как дураки, спасали этот долбанный мир!.. Лаура просто должна была появиться на свет! "Просто" - понимаешь? Разве ты не видишь? Ее сила растет и когда-нибудь она станет угрозой Рукаву и что тогда?!
   Женька уронила лицо на руки и зарыдала. Санни было больно смотреть на нее, но он пересилил себя:
   - Ты думаешь, мне легко?! - он швырнул недокуренную сигарету себе под ноги, - Да у меня сердце разрывается при одной мысли, что мы должны отдать ее! Но пойми, она создана для того, чтобы дать людям и всем остальным будущее!
   Он проглотил колючий ком и резко замолчал.
   - Это бесчестно...
   Сани подошел к Женьке и обнял ее за плечи:
   - У нас еще будут дети, нормальные дети.
   - Нормальные? - она попыталась его оттолкнуть, но он не выпустил ее. - А мы с тобой - нормальные?!
   - Господи, Женька, - он развернул ее к себе, глядя в глаза, - в тебе уже развивается новая жизнь! Ты понимаешь, что это значит?!
   - Я... - оторопело произнесла она, но не договорила, Санни перебил ее:
   - Да, да, да! Я это знаю, чувствую, понимаешь!.. Только отпусти Лауру, ей ведь тоже больно...
   Женька снова заплакала, прижавшись к нему. Вот она - гуманность в высшей форме своего проявления. С Лаурой им не дадут даже увидеться. Женька была готова биться о стену, но что толку? Зарлулу говорили словами Санни или это он говорил их словами? Принять тяжелое решение их все равно вынудят. Женька вспомнила слова, которые попытался им сказать Миецо: "Все посланное свыше должно приниматься достойно". Тогда его слова показались ей издевательством над чувствами. Теперь она поняла их смысл: пожертвовать одним, чтобы спасти миллионы. При этом любое понятие жертвы означало боль потери. Женька немного успокоилась. Она чувствовала себя настолько раздавленной, что на другие эмоции сил совсем не осталось. Теперь Санни смотрел в сторону заката. Он знал, что убедить Женьку в правильности решения не сможет никогда, но помочь принять его - в силах. В душе он благодарил бога за то, что им был дан еще один шанс стать родителями, - так легче будет пережить потерю. Осознание этого к Женьке еще не пришло, но Санни ощущал, как выровнялось ее дыхание и это означало, что она начала думать. Человеческие эмоции уступили место холодному расчету зарлулу, за которым, несомненно, последует и осознание.
   - Легче? - спросил он.
   Женька кивнула, прерывисто вздохнув:
   - Надо выдержать.
   - Выдержим. По другому нельзя.
   Он отпустил ее, давая понять, что пора ехать. Она помахала перед глазами руками, чтобы немного освежиться. Санни уже ждал, открыв перед ней дверцу мобиля. Она села, откинувшись на спинку. Сумбур в голове улегся. Теперь там была пустота. Она положила руки на колени и сказала:
   - Поехали, ребята ждут.
   Мобиль тронулся, но не отъехал и десяти метров, как, активно сигналя, их догнал Харпер. По его виду можно было безошибочно определить, что спешка была обоснованной.
   - Что случилось? - спросил Санни.
   - Президент умер, - сдавленно ответил Харпер.
   Женька монотонно закивала головой:
   - Король умер. Да здравствует король...
   Про себя Санни предположил, что итог совещания будет отложен как минимум на три дня пока не будут соблюдены все формальности и Новую Землю не представит Пабло Миецо. В какой-то степени Санни был даже рад такому стечению обстоятельств, давших ему время на реализацию одной идеи. Он хотел уговорить зарлулу дать им возможность попрощаться с Лаурой. Они согласились, но только в их присутствии и на их территории.
   Встреча состоялась на адаллонском корабле в поле Новой Земли. Поначалу Санни сомневался в своей затее, но по тому, как вела себя Женька понял, что поступил верно. Она улыбалась, на ее лице не было и тени грусти. Лаура была по-детски непринужденной, но по-взрослому серьезной. "Я буду очень скучать. И всегда буду рядом", - сказала она. На этих словах Женька сдержалась, лишь изо всех сил стиснув зубы, в последний раз обнимая дочь. Она расплакалась только тогда, когда челнок нес их обратно на Новую Землю.
   - НЄэро обещали, что она ничего не почувствует...
   Санни опустил голову, чтобы она не видела его увлажнившихся глаз.
   - Ты сама-то в это веришь? Она прекрасно знает, что ее ждет.
   Они оба тяжело замолчали, пустым взглядом глядя в никуда. Челнок спешил, чтобы вовремя доставить своих пассажиров на церемонию отдания последних почестей президенту Уолису. Его похоронили в парке под высоким вязом у маленькой часовни. Женька стояла, глядя, как земля покрывает последнее пристанище президента Объединенных народов Земли и ей казалось, что это хоронят не его, а ее с Санни дочь.
   Церемония закончилась быстро. К ребятам подошел Талоне и молчаливо положил им руки на плечи. Так он выражал поддержку. Женька положила свою ладонь сверху и уверенно сказала:
   - Все нормально.
   Совещание возобновилось через двадцать минут. На нем Санни и Женька подтвердили свое согласие на применение древнейшего оружия против зла. Назад они шли с тяжелым сердцем, вынужденные сделать то, чего не желали. Это решение не понял Гордон, успевший привязаться к белокурой необычной девочке. Шенет объяснила ему словами, сказанными ей Талоне: "Они себе не принадлежат, - и добавила от себя, - посмотри на них. Они оба убиты". Санни и Женька прошли мимо ребят, не поднимая глаз. Их никто не попытался остановить. В крошечном гостиничном номере они молча лежали на кровати, глядя в потолок, не стесняясь глотая горько-соленые слезы.
   Через несколько часов все было кончено. Лаура растворилась в потоке чистой энергии, генерированной нЄэро, усилив его в несколько раз и вырвалась на просторы Вселенной, уничтожая на своем пути все, что пришло в Рукав не из этого мира. Это стало возможным, благодаря оставленным нЄэро артефактам, главным из которых оказался юный гений Торнбери Харпер. Невероятно, но именно его мозг хранил код активации всех артефактов, служивших пунктами переброски энергии. Теперь стало понятным, почему Адаллон выставил ЦСО ультиматум. Зарлулу не могли допустить, чтобы он достался Центру. Он нужен был, в первую очередь, нЄэро, которые с самого начала знали как будут разворачиваться события и поэтому терпеливо сносили все тщетные попытки Посланников изменить то, что им было предначертано.
   Мощная энергетическая волна пронеслась по Рукаву, затронув каждый его уголок, сделав сопричастным к этому событию каждого, кто населял обитаемую Вселенную. С этого момента началась новая эпоха существования мира, места Посланникам в которой больше не было.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЭПИЛОГ

   - Куда ты подевался? - громко крикнула Женька, стоя посреди гостиной руки в боки.
   - Я нашел.
   Санни вошел в открытую дверь, неся по мышкой перепачканного мальчугана, отчаянно болтавшего в воздухе ногами.
   - Опять в ангаре?
   - Где же еще!
   Он втащил его в ванную и поставил под воду прямо в одежде.
   - Не рановато ли вам, молодой человек, копаться в ракетных двигателях? - Женька встала в проеме, облокотившись на косяк.
   - Мне уже четыре! - кареглазый мальчуган выставил вперед грязную ладонь, загнув большой палец.
   - Да, с вами не поспоришь...
   Она прикрыла дверь, поспешив ответить на звонок коммуникатора, и вскоре вернулась.
   - Кто там? - осведомился Санни.
   - Талоне. Всех собирает.
   - Пенсионер решил тряхнуть стариной?
   Женька улыбнулась на комментарий. Талоне все еще был в строю.
   - Да нет. Сказал, что давно всех не видел. Соскучился.
   - Очень давно. Позавчера отчитал, что в срок не уложились.
   - Это он любя.
   - Ладно, - Санни выключил воду и завернул мальца в мягкое большое полотенце, - а этого сорванца куда?
   - Поедешь к тете Шенет смотреть новую машину? - спросила Женька, обращаясь к сыну.
   - Ура! У тети Шенет новая машина! - мальчуган высвободил руки из полотенца и захлопал в ладоши.
   - Вопрос решен! - она улыбнулась Санни. - Одевайтесь, мальчики!
   В ожидании Женька вышла на крыльцо и потянулась, прикрыв глаза рукой от яркого солнца. Мягкий сентябрь позолотил кроны деревьев. Чистое голубое небо сулило погоду без дождя. Она огляделась: невысокая оградка, перед домом - небольшой палисадник, под ногами все еще зеленая трава, над головой - солнце: что еще нужно для счастья? Женька ждала этого момента больше шести лет. Иногда ей казалось, что ее мечта слишком призрачная, но она упорно возвращалась к ней снова и снова даже тогда, когда друзья смеялись в лицо.
   Уже год, как они жили на Земле. Планета восстала из пепла. Ей помогали всем миром. Колыбель человечества восстанавливали зарлулу, кетонийцы, сами земляне. После сна в ледяном панцире Земля довольно быстро очистилась от последствий тулонского нашествия, возвращаясь к привычной жизни.
   Женька вернулась в дом. Она чувствовала себя спокойно. Сегодня был выходной, а впереди - отпуск. Значит, неожиданностей не будет. Они ушли из их жизни. Но скука вечерних книгочтений и воскресных пикников скучной ей не казалась. Она взяла со стоящего рядом с камином кресла детскую ветровку с расчетом, что когда они приедут за сыном - будет уже вечер. Взгляд остановился на фотографиях, расставленных ее рукой на камине. Она невольно улыбнулась, глядя на их с Санни свадебную фотографию, и провела рукой по фотоснимку Лауры - маленькой полуторагодовалой девочки, который чудом сохранился у Гордона, как и белокурый локон, вставленный в эту же рамку. Каждый раз, когда Женька к нему прикасалась, ей казалось, что она чувствует тепло.
   Она услышала шаги и отдернула руку - Санни не любил, когда она грустила. Она отдала ему ветровку и вышла из дома, опередив своих мужчин:
   - Я за рулем!
   - Ох, мама у нас какая... - покачал головой Санни, усаживая сына во флайер, припаркованный прямо во дворе.
   Женька подняла машину в воздух и с наслаждением произнесла:
   - Нет ничего слаще!
   Уже через несколько минут они приземлились у одноэтажного четкой прямоугольной формы дома. В одном из окон горел свет. "Гордоны свет мотают", - усмехнулась Женька сама себе и обратилась к мальчугану:
   - Твоя остановка.
   Он выпрыгнул из флайера и побежал к дому. Санни и Женька отправились следом. Навстречу вышла Шенет:
   - Привет, тетя Шенет! - на бегу закричал малыш.
   - Привет, Нико! - она потрепала его по темно-русым волосам. - Заходи, гостем будешь.
   - Николо, ничего лишнего, - предупредил Санни, подняв вверх указательный палец, но он уже скрылся за дверью.
   - О, Кенты, - выглянул из окна Гордон и тоже вышел на улицу, протягивая руку Санни и Женьке, - дома в воскресенье не сидится? Завтра на работу.
   - Мы с завтрашнего дня в отпуске, - подмигнула ему Женька.
   - А, точно, забыл, - Гордон с рассеянным видом почесал затылок, - раньше-то вместе нельзя было.
   - Ну мы же привилегированные, - пошутил Санни, - собирайся. Талоне вызывает.
   Гордон помрачнел и насторожился:
   - В воскресенье? Что-нибудь серьезное?
   - Сказал, что соскучился, - Женька заложила руки в задние карманы джинсов и направилась к флайеру, махнув на прощанье Шенет.
   Гордон сменил озабоченное выражение лица на спокойное и подошел к Шенет. Перебросившись несколькими словами, он поцеловал ее в щеку и поторопился в заведенный флайер.
   - По пути Харпера заберем, - пояснила Женька.
   - А-а, и где сегодня пропадает этот предмет неизвестного назначения?
   - За что ты его так?
   - Ну я же не в открытую.
   Женька повела головой из стороны в сторону. Гордон с годами не менялся. Даже женитьба на Шенет не избавила его от язвительности и резкости. Она ответила на ранее поставленный вопрос:
   - Или на футболе или на гонках.
   - Как обычно пудрит мозги, что его мобиль так крут только потому, что за рулем профессионал и все дело в технике вождения?
   - Как всегда, - кивнула Женька, сосредоточенно ведя флайер.
   Гордону нравилось с ней летать. Она водила легко и безопасно. Летный опыт на истребителях давал о себе знать. Иногда она даже позволяла себе маленькие шалости, поднимаясь на предельную высоту, недоступную гражданским флайерам, отрываясь по жажде скорости. Дружба с Харпером позволяла это сделать без труда.
   Кроме этого, ребята учли опыт расставания и теперь снова стали командой. Талоне вновь стал руководителем госбезопасности, взяв под крыло три группы: "Поиск", "Слежение" и "Захват". Правда, набирать новых людей не торопился. Работы из-за этого прибавилось, но ребята не сетовали. Им самим не хотелось ею делиться с посторонними, тем более, что теперь они могли друг друга заменять. Этому их научила война, как и тому, что победить можно было только держась вместе. Простая истина была в очередной раз доказана, полученный опыт - ценился.
   Талоне встретил ребят в своей просторной квартире одной из высоток, расположенных недалеко от здания госбезопасности. Приходя сюда, Женька никогда не чувствовала себя в гостях. Это был дом, в котором ее всегда были рады видеть. Широкая улыбка Талоне сообщала, что повод для сбора был действительно дружеским и ребята облегченно вздохнули. Если после тулонского нашествия они изнывали от тоски по временам, когда были все вместе и сражались за то, что принадлежало им по праву, то теперь, когда война окончательно закончилась, противник был повержен, а нЄэро, как и обещали, покинули Рукав, хотя доля сомнений в этом была, им больше не хотелось воевать. Они хотели просто работать и жить обычной жизнью, пусть бы кому-то она даже показалась скучной. Им было, за что ее ценить.
   - Где шкед? - осведомился Талоне, приветствуя ребят.
   - Оставили у Шенет, - ответил Санни, здороваясь с Хаммером, Айроном и Федерау, которые прибыли вперед них.
   - Правильно, бабы должны сидеть с детьми дома, - пробасил он и добавил, обращаясь к Женьке и Гордону: - Без обид.
   Они подняли руки в знак согласия. Талоне тоже не изменился. Резал правду по-прежнему беспощадно. Однажды он обмолвился, что задумывается о пенсии и пожалел. С тех пор к нему приклеилось прозвище "пенсионер". Он знал об этом, скрипел зубами, но мирился, иногда жалуясь президенту ОНЗ Пабло Миецо, что война слишком сблизила его с ребятами и от этого журить тех, кто на своих плечах вынес победу, порой, жертвуя самым дорогим в жизни, а то и своей жизнью, становилось все труднее.
   - Ищи преемника, - посоветовал Миецо, на что Талоне отмахнулся:
   - Я им еще лет десять буду костью в горле.
   Президент, поднявший Землю с колен и снискавший себе этим уважение не только людей, но и других обитаемых миров Рукава, покивал головой:
   - Вот это ты правильно говоришь...
   Больше Талоне не жаловался. А сейчас смотрел на собравшихся ребят так, будто это его собственная семья. Хотя, так оно и было. Ребята ждали. Что могло произойти, что Талоне вызвал их всех к себе среди белого дня? Он повернулся к ним с серьезным видом:
   - Я вас собрал не случайно, - начал он, - я долго думал, ждал, наблюдал и пришел к выводу, что в нашем подразделении хромает дисциплина.
   Он посмотрел на Санни и Женьку и продолжил:
   - У нас, можно сказать, впервые в истории уходят в отпуск сразу два человека... - Санни насторожился. Он понял к чему клонит шеф и искренне разулыбался, давая ему договорить. - А проставляться кто будет?!
   Талоне смотрел на них без доли шутки.
   - О-о, послышалось со всех сторон, - вот это промашка... ошибочка вышла...
   Женька тоже улыбнулась. Старые времена возвращались.
   - Давайте ко мне, - предложил Гордон, - у меня места больше. А штрафники - в лавку.
   - Согласен, - произнес Талоне.
   Да, он был полон сюрпризов. Однажды он показал ребятам свои наброски со смущенными словами: "Чем я хуже майора Бакстера?" - и они были удивлены: неужели этот суровый вояка знает то, на чем выросло не одно поколение на Земле?
   - А как же Юта? - спросил Харпер. - Он же здесь с отчетом президенту.
   - Подать его сюда, - распорядился Талоне, - ну, что встали? Быстро, быстро выходим и вперед! Хочу горло промочить и пацана вашего побаловать, - он тепло взглянул на Санни и Женьку.
   Они вышли из квартиры и шумно спустились на лифте. Каждый понимал, что жизнь входит в привычный круг и нет той силы, которая это изменит. Санни с Женькой уселись во флайер:
   - В лавку? - спросил он, глядя на нее счастливым взглядом.
   - А то, дадим жару! - весело ответила она, и флайер взмыл в небо.
  
  
   ? Биоком - биологический коммуникатор, встраиваемый в основание черепа.
   ? ЦСО - Центр спецопераций.
   * Один год - это много или мало? (ит.)
   ? Не остроумно, Паоло уже умер, дорогой друг (ит.)
   ? Ты? (ит.)
   ? Я (ит.)
   ? Который час? (ит.)
   ? Сейчас... (ит.)
  
   ? ПАУК - Подвижная Ауторелаксационная Капсула (прост. "Паучок")
   ? Где согласие, там и победа (лат.)
   ? Сомнение - половина мудрости (лат.)
   ? Тест Лорис-Хауэра определяет внутреннюю конфликтность личности.
   ? Храни присутствие духа и в трудных обстоятельствах (лат.)
   ? Ведомственная Служба Контроля Безопасности
   ? Сомнение - половина мудрости (лат.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   641
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"