Наутро я обзвонила основных подруг. Все порадовались за меня и советовали ждать его звонка. Я полагала, что он позвонит из дома, когда доедет, то есть накануне вечером, но этого не случилось. Утром тоже ничего. Это было странно, не так, как с другими. Тогда я приняла принципиальное решение: поступать вопреки своему желанию и предыдущему опыту, наперекор своему характеру. И посмотреть, что из этого выйдет. Значит, раз я ни за что не позвонила бы первая, я непременно позвоню. Так я и сделала. Мне ответил автоответчик женским голосом. Что бы это значило? Я приняла второе принципиальное решение: собирать информацию, невзирая ни на какие морально-этические нормы. Я поговорила с подругой из университета насчет профессора по имени Феликс, и она вспомнила, что вроде бы был такой, а фамилия его то ли Тумаков, то ли... Мудаков. Я проверила по базе и выяснила, что числится он по другому номеру, там же числится и его жена Вера. Но самое прикольное было то, что ему 71 год, а она на 20 лет его моложе. Каков старичок! Никогда раньше у меня не было не только любовников, но и просто кавалеров, больше чем на 5 лет старше меня. Но я решила идти наперекор здравому смыслу и дозвонилась-таки до Феликса.
Он с трудом понял, кто я такая, называл меня то Ларисой, то Мариной. Сказал, что мы "обязательно встретимся". Спросил, как я встречаю Новый год, не хочу ли быть с ним. Он будет один. Договорились созвониться 31-го в 12 часов дня.
- Звоните мне. Не подумайте ничего плохого. На моем автоответчике женский голос. Это голос покойной жены. Я позвоню 31-го в 12. И вы звоните. В любое время.
Мое сердце прыгало от счастья. Я все отменила на Новый год. Я буду с Феликсом!
Наступило 31-е декабря. К 12-ти я "готова к любой ситуации". Но Феликс не звонит. Жду полчаса, час, два. Все советуют плюнуть и идти с ними, или к ним, или собраться у меня, делать что угодно, но самой не звонить. Но я поймала его уже часа в 3. Он удивился звонку: он забыл обо мне. Говорил, что виноват, что к нему приедут внуки и поэтому надо срочно ехать за елкой. Но через какое-то время мы, конечно, встретимся. И опять эта фраза: "Я обязательно позвоню". Для меня все померкло. Что же это такое? Ведь не издевается же он надо мной? Наверное, надо делать скидки на возраст. Скидки? Может быть, вообще здесь не применим мой предыдущий опыт? Я начинала понимать, что нарвалась на нечто, в чем совершенно не разбираюсь: общение со стариками. Новизна предмета усиливала его притягательность.
Потом был Новый год, гости у меня, я в гостях, подарки, встречи, разговоры... Я пыталась отвлечь себя от мыслей о Феликсе, тем более, что он наверняка уже забыл меня.
Но где-то перед Старым Новым годом, числа 11 или 12, он-таки позвонил мне. Было часов 8 вечера и очень холодно.
- Я хочу пригласить вас к себе в гости.
- Я с удовольствием, но не поздновато ли?
- Я отвезу вас домой.
И вот я знаю его адрес и еду к нему. Он повезет меня назад. Возможно, мы поднимемся вместе, и он останется до утра? Я взбила перинку и добавила подушек. А может быть, я останусь у него? Неужели он приглашает меня в 9 часов вечера для чего-то другого? Кто их знает, древних старцев. Подруга Лена сказала, что ему, наверное, некому ставить клизму.
Я приехала, он открыл и предложил показать квартиру. Квартира большая, 3-комнатная, с просторной прихожей, лоджией, и еще кухня как комната, если не больше.
- Кто же все это убирает? - Мой вопрос оказался значительнее, чем я ожидала.
- Это проблема.
- То есть вы сами?
- Нет. Приходит... женщина.
- Вы нанимаете?
- Да... Ну да, в общем.
Я очень сильно насторожилась. Надо было выбрать на ходу позицию: "почти ревность", либо одобрить такое решение хозяйственных проблем и встать в один ряд не с претендентками на него, а с ним.
- Вы правильно делаете. Я тоже об этом подумываю. Хочу, чтобы мне помыли плиту и мебель после ремонта. - Я сказала правду. Я обсуждала это со всеми.
Квартира была забавная. Дверь спальни вела прямо в прихожую, гостиная выходила к ванной и туалету, так что из туалета можно было смотреть телевизор, зато вход в кабинет был из кухни. Я смолчала. В квартире был евроремонт 5 лет назад, но подбор отделки и мебели, как нарочно, подчеркивал недостатки квартиры. Особенно неудачными были спальня и гостиная. Люстры с висюльками и загогулинами, рассчитанные дизайнерами на вкусы новых русских, только тянули вниз и без того низкие потолки. Хотелось наклониться, когда входишь. В этих потугах выглядеть шикарно угадывалось что-то провинциальное. Кабинет был поуютнее. 4-рожковая люстра советского образца светила вверх, поднимая потолок, по стенам стояли книжные шкафы, диван, напротив - стол с компьютером и кресло.
Кухня была хорошо оснащенной. Здесь и электроплита, и микроволновка, и прочие электро. А посередине большой, совсем не кухонный стол. На нем замечательная настольная лампа, как мне показалось, сталинских времен. Классический абажур розового шелка, высокая фигурная, отделанная бронзой, ножка, почему на кухне?.. На потолке был плетеный абажур, очень удачный, дающий рисунок типа паутины и тем самым поднимающий потолок.
Хозяин дома рассказывал о немногочисленных украшениях стен.
- Я был в Бразилии 3 недели. Привез панно с засушенными экзотическими бабочками. Оно треснуло при выгрузке. Поэтому его нельзя трогать. И висит оно в коридоре, чтобы трещины были не очень заметны.
- А это я был в Японии. - Показал на маленькие панно в спальне и гостиной. Он был там месяц в командировке. Мы поговорили о Японии.
Мы сели на диван в гостиной. В углу стояла елка, украшенная набором из 5-ти золотистых шаров и пики.
- У вас изящная елка.
- Это гости украсили.
- Это вы? - Я указала на фото мужчины, стоящее на полочке в мебельной стенке.
- Нет, это сын. Моя копия.
- А это его мама? - Я спросила о женщине на фото рядом.
- Нет. Это Вера, покойная жена.
Вера? Которая моложе его на 20 лет? И умершая несколько лет назад? Вряд ли она снималась непосредственно перед смертью. Но выглядела она лет на 65.
Мы отправились в кухню пить чай с сухим тортом. Феликс заваривал чай по-японски - в чайничке со встроенным ситечком - и разливал его в японские деревянные пиалы. Я увидела на стенке натюрморт: букет полевых цветов, очень милый.
- Какая хорошая картина!
- Это дочка подарила. Она художница. Занимается компьютерным дизайном. Она дочь моей первой жены. Самой первой.
- Самой первой?
- Да. - Он чуть-чуть улыбался. - Сын - от второй. Я дважды разведен. А третья умерла. Я вдовец 4 года.
- Вы - Синяя Борода?
- Почему?
- Много жен, последняя умерла...
- Она умерла от опухоли на мозге. Ей сделали томограмму и определили, сколько ей жить. Ей ничего не сказали, а мне сообщили.
- Несчастная женщина!
- А я? Представляете, что я пережил? Она ходит, улыбается как ни в чем не бывало, а я знаю, что она умрет через месяц.
Я слегка удивилась такой интерпретации. Конечно, он очень страдал.
Потом он рассказывал о своем инфаркте, подробно, о врачах, лечении, перспективах. Я поняла, что он не очень хорошо слышит, и почти не задавала вопросов.
Он пригласил в гостиную петь караоке. Ему подарили диск с романсами на Новый год.
- Я никого не отпускаю раньше, чем мы споем романсы.
Это было здорово, мне очень понравилось. Он с наслаждением выводил грустные мелодии об ушедшей молодости, слабеющем сердце, былой любви. Казалось, он смаковал свою старость, даже как бы кокетничал ею. А мне все больше хотелось прижаться к нему и приласкать этого жалкого, но такого милого старика. Но пока что мы даже не перешли на ты.
Когда мы пропели все романсы, он сказал:
- Вот так я коротаю время, когда мне одиноко.
Наступила пауза. Мы выжидательно смотрели друг на друга и молчали. Он встал и посмотрел на часы. Боже мой! Сейчас он скажет, что завтра на работу, то есть пора прощаться.
- Пол-одиннадцатого. - Он посмотрел на меня, в его глазах появилось что-то новое, что-то начальственное, такое, когда принимают решение на работе. Я открыла было рот сказать, что "уже поздно", но услышала резкое на выдохе:
- Хотите еще выпить? - Видимо, он давно принял решение, но только теперь нашел ход. Я не растерялась:
- Да. А вы?
- Мне нельзя, но я пригублю. - Достал бокалы, налил вино. - Давайте выпьем на брудершафт.
- Давайте.
Мы выпили и поцеловались в щечку. И опять сели друг против друга. Тут уж я сказала, что надо целоваться 3 раза. Он опять подошел, наклонился и поцеловал меня дважды. Я допила бокал, а он сидел и улыбался.
- Я уже совсем пьяная, не смогу встать. - Я кокетничала, строила глазки. Грубая работа, но старички у меня - пилотный проект.
- Я хочу еще раз вас поцеловать. Можно?
Я кивнула. Он подошел, наклонился и прижался к моим губам. Я обхватила его за шею, впустила его язык в свой рот и стала ласкать своим языком. Левой рукой я гладила его волосы и крепче прижимала его губы к своим, а правая скользила вниз, гладила его спину, талию и ягодицы. Поцелуй был долгим. Феликс поднял лицо.
- Какая ты страстная! - прошептал он. Я сидя обнимала его ниже талии, мое лицо прижималось к молнии его брюк, а руки ласкали его ягодицы. Он млел и шептал:
- Ой, какая ты страстная...
Я уже была счастлива беспредельно, ничего не могла анализировать. Мне казалось, что нас окутало облако невыразимой нежности, и она пропитывает нас насквозь. Я услышала над собой его голос, проникающий полушепот:
- Что, если я попрошу тебя остаться? - Я киваю, не отрывая лица от его живота. - Остаться у меня? - Я опять киваю и шепчу да. - У меня на ночь? - Он почти стонет.
Я поднимаю лицо и шепчу:
- Да... да... конечно.
Вдруг спохватываюсь:
- А тебе можно? Мы не навредим твоему сердечку?
Он молчит. Глаза зажмурены. Я снова спрашиваю то же самое.
- Давай попробуем.
- Давай, но ты хорошо подумай.
Последнее было уже невозможно. Мы с трудом оторвались друг от друга, по очереди сходили в душ. Пока я была в душе, он постелил на диване в кабинете и лежал, когда я вошла.
- Ты уже лег?
- Да, раздевайся, я отвернусь. - Как странно!
- Можешь смотреть, я не стесняюсь. - Он смотрел, как я раздевалась.
Я легла рядом с ним. Стала его ласкать. Он был легонький и худенький и нежный как ребенок. Таял от моих ласк, а меня ласкал неумело, только грудь. У него был маленький член, слабая эрекция, но он испытывал такое наслаждение, так старался достичь желаемого, что я чувствовала то счастье, которое предвкушала с первого взгляда. Когда он кончил, у него заболело сердце, но он был счастлив и хотел еще. Надо было сделать паузу.
- Какая ты страстная! Я не ожидал. У тебя есть друг?
- В общем, нет. Мы встречаемся раз в полгода. Встречались в ноябре. Возможно, он уехал в Америку. А теперь мой друг - ты. А у тебя есть подруга?
- Нет... Есть женщина, в которую я влюблен, но она - эгоистка. - Он откинулся на подушку и повторил, почти рыдая:
- Эгоистка... эгоистка. Полная противоположность тебе. Ты - все для меня, а она - все для себя. - В голосе горечь. Дама доставила ему страдания.
Мы опять занялись любовью. Я ласкала языком его член, он шептал: "ты совсем, совсем моя" и другие ласковые слова, ласкал мои соски и прижимал к ним свой член. За эту первую нашу ночь он кончил еще раза два.
Потом мы лежали рядом.
- Да. Это все очень неожиданно. - Он сказал эти слова особенно серьезно. Встал, пожелал мне спокойной ночи и ушел спать в спальню.
Я почти не спала. Гремел лифт. Шумел холодильник. Я чувствовала себя и счастливой, и несчастной, потому что не понимала намерений Феликса. Вдруг мы больше не увидимся?
Наутро я открыла глаза и увидела Феликса в шапке, куртке и сапогах. Он уходил в Дубровку на зарядку, а мне поручил готовить салат к его приходу.
Я ждала его больше часа. Он вернулся, мы поели. Мы говорили "о погоде", потому что оба были напуганы не столько случившемся, сколько силой бури чувств, обрушившейся на нас.
Феликсу позвонили с работы. Кто-то должен был приехать к нему домой. Я быстренько собралась и убежала. Мы едва простились. Но теперь у меня было полное право звонить ему "в любое время".