Он ненавидел, как пахли свечи в комнатах настоятеля. Он даже не мог точно сказать, чем именно они пахли, но этот запах он просто не переносил.
В комнате настоятеля, болеющего вот уже много лет, всегда была мешанина запахов. Казалось, здесь пахла абсолютно каждая ведь. Пахнули кубки, из которых настоятель пил свои лекарства, пахла посуда, из которой он ел, пахли его свечи, которые изготовляли специально для него, пах даже он сам.
Если бы Арон верил во всю эту чепуху, он бы сказал, что настоятель пах смертью. Однажды, еще в самом начале, он проговорился об этом Джейкобу, но тот, посмеиваясь, посоветовал выбросить из головы все эти мысли.
Настоятель умереть не может, а у смерти нет запаха. Все это придумали те, кто якобы видит эту смерть.
- Некроманты давно передохли, - словно маленькому объяснял ему Джейкоб. - Они были обречены на вымирание, эти выродки. Хуже них, наверное, нет никого из магов. Запомни это, Арон. Хуже некромантов никого не может быть. Они само зло.
Арон никогда за двадцать лет своей жизни не видел некромантов, но слова старшего брата запомнил. Джейкоб всегда говорил правду и все его суждения верны, это было неоспоримо. Джейкоб буквально был спасителем для всей их семьи, их старший сын и их надежда. Это Арону поначалу твердили родители, а потом начал говорить и сам Джейкоб.
Джейкоб вообще много говорил и много делал. Именно Джейкоб первым решился выбраться из-под родительского крыла и не помогать отцу в лавке, как остальные, а найти что-то новое.
Арон был слишком мал, когда Джейкоб ушел из дома. Помнил лишь только, как плакала мама и как мрачнел отец только при одном упоминании его имени. А потом Джейкоб вернулся и вернулся не с пустыми руками. Маме очень шло то ожерелье, что он привез, а сестры были без ума от новых платьев. Отцу он привез не подарки, а деньги. Не слишком много, но они столько они зарабатывали, торгуя, за месяц. Джейкоб получал столько примерно за неделю. Он не рассказывал, как именно зарабатывает и чем именно занимается. Только поклялся матери, что он не грабит людей и не разбойничает на дорогах и, тем паче, на море.
Для матери это был самый большой кошмар: если бы Джейкоб или Арон стали пиратами, которых она до дрожи боялась. В детстве Арону было интересно, чем вызван этот страх, но ни на один вопрос он так и не получил ответа. А потом, повзрослев, перестал спрашивать.
Джейкоб увел его из дома, когда Арону стукнуло пятнадцать. Тогда еще орден Чистых не обосновался в Серене, об этом они и мечтать не могли. Но Джейкоб говорил, что когда-нибудь это произойдет и тогда они вышвырнут из города всякого, кто запятнал себя магией. А для тех, кто все же останется, пощады не будет.
Арон несколько раз встречался с магами, но не более того. Те показывали фокусы, заставляли появится радугу в миске с водой, а добрая женщина даже угостила его, Арона, необычайно вкусным пряником и сказала, что однажды он сделает правильный выбор. Что именно он выберет, она не сказала, лишь сказала, что он обязательно поймет, когда это случиться.
Маги ровным счетом не сделали ничего плохого для самого Арона или его немногих друзей, он так же не знал, чем маги так разозлили Джейкоба. Но родители с детства ему говорили, что старший брат прав всегда.
Он оказался прав и сейчас.
Маги иссушали их мир, приносили людям одни только беды, как темные маги, а тем паче некроманты, которые не заслуживали жизни, или же были совершенно бесполезны, как знахарки или неумехи-целители. Были еще те, кто прятался, но орден обязательно найдет их всех.
И обязательно накажет. В конце концов, они же добрались и до самого Серена, города, где магию всячески приветствовали еще три года назад?
Когда они только делали в городе первые шаги, Джейкоб рассчитывал, что именно его назначат местным настоятелем. Это был его родной город, именно он приложил столько усилий, именно Джейкоб и его люди объясняли горожанам, чем же так опасны маги, именно ему удалось изгнать их из Серена почти полностью.
Но Совет решил иначе и место настоятеля досталось брату Харту, этому насквозь больному старику, который уже пятнадцать лет не покидал своей башни на окраине королевства.
Джейкоб был зол, хоть и старался не показывать это. Но Арон... от Арона это было не скрыть, слишком хорошо тот знал брата. Он знал, почему у того так дрожат руки, когда он подавал брату Харту документы на подпись, знал, почему он, бывает, так подолгу смотрел на его кубки и лекарственные порошки. Арон знал и немного его опасался.
Но ему всегда говорили, что Джейкоб прав всегда. И у него еще не было повода усомниться во всем этом.
- Они клянутся, что это был маг, - произнес Джейкоб, чуть подавшись вперед, опираясь кулаками об стол. - Темный маг, брат Харт. Мы не можем оставить это без внимания.
В маленькой комнатке, где брат Харт проводил почти все свое время, удушающее пахло сожженной травой. Арон чувствовал, как капля пота медленно скользит по шее вниз, впитываясь в жесткий ворот.
Нестерпимо хотелось выйти отсюда или хотя бы открыть окно, но это просто недопустимо. Арон представлен к брату Харту, он не имеет право его покидать, а открывать окно запрещал лекарь. По его словам, любой сквозняк мог нанести непоправимый вред здоровью настоятеля. Арон был уверен, что всякий раз, когда лекарь об этом заговаривал, Джейкобу хотелось распахнуть окна, впустить соленый морской ветер и сплясать на могиле настоятеля.
Чтобы потом стать настоятелем самому. Вот уж кто, а Джейкоб действовал бы решительно, не оставляя магам ни малейшего шанса. И уж точно не стал бы колебаться и организовал бы облаву на пришлого темного.
- Мы не можем так просто судить мага, - брат Харт всегда говорил медленно и тихо, словно через силу, но его взгляд всегда оставался твердым. - Мы не можем. Помните про трехдневный срок, брат Джейкоб. Маг может находиться в Серене три дня и волен уйти сам. Если он никому не причинит вреда.
- Он едва не убил стражника у ворот, - ухватился Джейкоб.
Он больше не опирался об стол, напротив, он начал ходить из угла в угол, активно жестикулируя. Арон поджал ноги, чтобы то не споткнулся. Когда Джейкоб увлекался, он ровным счетом ничего не замечал.
- Свидетели говорили, что он только защищался, - напомнил Джейкобу брат Харт и тяжело оперся о спинку кресла. - Ступайте, брат. Мы не может нарушить те правила, которые сами же и установили. К тому же, - Арону на мгновение показалось, что глаза брата Харта хитро блеснули, - никто так толком и не смог описать мага. Вам будет просто не найти его в столь большом городе.
Джейкоб резко остановился. Арон видел, как его руки чуть подрагивают от злости и с каким трудом он сдерживается, чтобы не наговорить лишнего.
- Это мы еще посмотрим, - выдавил он сквозь зубы, медленно выпрямляясь. - Вы позволите идти, брат Харт? Боюсь, у меня еще слишком много дел.
- Идите, - брат Харт чуть склонил голову и придвинул к себе невысокую стопку бумаг. - У меня тоже найдутся дела. Нужно кое-что уладить перед завтрашним... действием. Можете увести брата Арона, он мне больше не понадобится.
Джейкоб скривился, словно у него разболелись разом все зубы, но кивнул и жестом велел Арону следовать за ним. Тот с трудом удержался, чтобы не сбежать из комнаты вперед Джейкоба.
Первый глоток чистого, не пропахшего травами воздуха был самым сладким. Арон стоял около входа на террасу и никак не мог надышаться. Сердце билось, словно сумасшедшее, хотелось одновременно прыгать от радости, что он наконец-то свободен, и стоять так неподвижно целую вечность.
Арон вздрогнул. Он давно не видел Джейкоба таким злым. Обычно он был раздражен после разговоров с братом Хартом, но сейчас... Сейчас он злился не на настоятеля. Точнее, не только на него.
- Джейкоб, - неуверенно позвал его Арон. - Что с тобой.
Джейкоб медленно обернулся. Его обычно аккуратно зачесанные и собранные в хвост волосы были растрепанны, а в глазах горела самая настоящая ярость.
- Как он посмел, - прошипел он дрожащим от злости голосом. - Как этот маг посмел явиться в город? Как он только посмел явиться в мой город?
Последние слова он буквально прокричал. Пустые коридоры откликнулись глухим эхом. Арон поежился. Ему всегда было неуютно в этом огромном особняке, в котором они расположились. Слишком много места, слишком много посторонних, слишком... безлико.
Князь Меолски, будучи их верным союзником больше десятка лет, отдал этот особняк на нужды ордена. Как понял Арон, особняк Меолски выиграл в карты, но ни сам князь, ни его супруга ни разу здесь не жили. Говорили, что слишком плохая аура у этого дома и только ордену под силу очистить ее от грязи.
В особняке и правда было тяжело находиться, он словно давил на Арона. Именно поэтому ночевать он предпочитал не здесь, а дома, хоть туда и приходилось идти больше часа по темным улицам. Брата ордена Чистых никто не тронет, они неприкосновенны и несут освобождение.
Так всегда говорил Джейкоб.
И сейчас Джейкоб очень зол.
- Не кричи, - попросил его Арон. - Тебя могут услышать.
- Наплевать.
Но Джейкоб все же огляделся, словно его недруги могли вот-вот выпрыгнуть из-за угла, и пригладил волосы. Смуглая кожа не краснела, поэтому больше ничего не выдавало то, в каком стоянии Джейкоб был всего минуту назад.
- Пошли со мной, - коротко сказал он Арону и, не оглядываясь, прошел вперед.
Арон прекрасно знал, куда его ведут. Джейкоб, в отличие от него, не отказался от личной комнаты в особняке Меолски. Джейкоб вообще всегда старался держаться вдалеке от дома и всячески избегал вопросов о своем прошлом.
Он словно стыдился того, что его отец не слишком успешный торговец, а его родной брат Арон ничего из себя не представляет.
Арон знал, что он все еще в ордене и в особняке только благодаря заступничеству Джейкоба. Не сказать, что это его расстраивало. Он не был так слепо верен ордену, как Джейкоб, который жизни без него не мыслил. Арон скорее подчинялся брату, но к этому он уже давно успел привыкнуть.
И он совсем не расстроится, если все так и останется. Арон не был героем, ни в коем случае. Он не был даже Джейкобом, которым иногда, втайне от самого себя, одновременно восхищался и не одобрял. Но Арон старательно давилв себе все эти чувства.
Брат всегда прав, а Арон никогда не поймет всех его поступков. Он должен знать только одно: все они направлены только на благо семьи.
Комната Джейкоба была едва ли не единственным местом в особняке Меолски, где Арон мог вздохнуть свободно. Наверняка, и сам Джейкоб тоже здесь чувствовал себя более уверенно и решительно не допускал в комнате посторонних, чтобы сохранить это ощущение неприступности и только своей территории.
Насколько Арон знал, даже за порядком Джейкоб следил самостоятельно, только бы не допустить сюда чужаков. Арон не был чужим, но он понимал, что даже его Джейкоб впускает с неохотой.
Тем драгоценнее были те минуты, что Арон проходил здесь.
В комнате Джейкоба всегда было холодно: огромное, во всю стену, окно практически никогда не закрывалось. На вопрос, не боится ли он, что через него кто-нибудь влезет, Джейкоб лишь всегда загадочно улыбался и ничего не говорил. У Арона были подозрения, но вслух он никто их не озвучивал, слишком они были нелепыми.
Не используют же Джейкоб специальные амулеты, ведь правда?
В остальном, комната Джейкоба ровным счетом ничем не отличалась от множества других, что видел в особняке Арон. Гобелен на стене (остатки былой роскоши, Меолски не захотел их забирать с собой), узкая кровать, длинный стол, шаткий даже на вид стул и шкаф в углу.
Джейкоб никогда не хранил в комнате никаких бумаг или книг. Он вообще очень настороженно относился ко всему, что могло выдать его отличие от других или же его мысли. Арон никогда не видел, чтобы тот что-то писал или читал (он даже было решил, что Джейкоб попросту не владел грамотой, пока тот однажды, под диктовку брата Харта, не заполнил несколько страниц в толстом потрепанном журнале, что велся уже несколько лет). Джейкоб казался ему совершенно обезличенным (Арон плохо понимал значение этого слова, которое он встретил однажды в одной из книг в библиотеке, но оно идеально подходило к Джейкобу), лишь изредка позволял себе сорваться.
Как сейчас.
Руки Джейкоба дрожали, когда тот наливал воду в глубокий кубок. Несколько капелл пролилось на стол, и Джейкоб выругался, осторожно отставляя кувшин в сторону. Поднял кубок, некоторое время просто держал его в руке, а потом одним глотком выпил воду. Он никогда не пил алкоголь, во всяком случае, при Ароне, и ему запрещал. Говорил, что в нынешние времена стоило сохранять трезвый рассудок, что его врагу только и ждут, когда Джейкоб оступиться или Арон выкинет какую-нибудь глупость.
Он всегда видел везде врагов и знал, что Арон обязательно допустит ошибку. Тот, в свою очередь, старался не подводить брата, но тот редко бывал им доволен. Похоже, младший брат для Джейкоба был только обузой, доставляющей лишь неприятности.
Вот и сейчас, Джейкоб раздражен. Непонятно только кем: Ароном ил братом Хартом. С последним он конфликтовал с самого начала. Не открыто, вовсе нет, у Джейкоба для этого было недостаточно сил и влияния, но тайком, пока никто не видит.
Было ли это слабостью или расчетом, но брат Харт пока закрывал глаза на действия Джейкоба, позволяя ему и его людям наводить в Серене порядок. От этого Джейкоб еще больше злился и безуспешно пытался предугадать следующее действие брата Харта.
Получалось редко, но Джейкоб не оставлял попыток.
Сейчас он вновь ошибся, Арон знал это. Джейкоб был уверен, что брат Харт велит разыскать мага в ту же минуту, как узнает о нем, наверняка, уже подготовил своих людей для поисков, но...
Но пойти против прямого запрета брата Харта Джейкоб никак не мог. Поэтому и злится.
Арон поежился, осень наконец-то пришла и в Серен, осторожно сел на край кровати и сцепил руки, глядя перед собой. Пока Джейкоб не успокоится, его бесполезно о чем-либо расспрашивать. Тем более, что и сам Арон не знал, о чем Джейкоб хотел поговорить.
Джейкоб вновь налил воды в кубок, но на этот раз пить не стал. Лишь поднял к глазам, внимательно изучая рисунок на кубке, будто видел его в первый раз. Арон знал, что там изображено. Птица феникс. Отцу как-то почти даром досталось четыре таких кубка. Два из них он передал Арону и Джейкобу, один отошел в приданое сестры, а один оставил себе. Арон никогда не пил из своего, боялся, что с ним что-то случится. Джейкоба, похоже, сохранность кубка не волновала совершено.
- Ты понимаешь, что сейчас происходит?
Арон невольно вздрогнул. Джейкоб все так же смотрел на кубок и говорил куда-то в сторону, словно Арона не было в комнате. Он прокашлялся (недавно простуженному горлу не нравился сквозняк) и осторожно ответил:
- Колдун в городе?
Джейкоб медленно покачал головой и поставил кубок на стол. Вид у него был отсутствующий.
- Не только, - он все так же не смотрел на Арона, словно разговаривал сам с собой. - Колдун тут совершенно ни при чем, он всего лишь первая ласточка. Нам перестали верить.
- Кто перестал?
- Народ, - Джейкоб моргнул и чуть дернулся, словно очнувшись. - Нам перестали верить люди. Иначе никакой колдун не смог войти бы на землю, освещенную нашим орденом. Люди не допустили бы этого. Но колдун здесь и значит, - он снизил голос до шепота, - значит, что наши позиции слабеют, а влияние уходит. И деньги.
- Влияние? - Арон нахмурился и обнял себя рукам. Его начинало трясти и, кажется, вовсе не от холода. - О каком влиянии ты говоришь? Разве цель ордена не защита от той опасности, что несут маги? Разве не в этом цель?
Джейкоб хохотнул. В его глаза Арон отчетливо видел презрение.
- Ты идиот, - почти ласково произнес он. - Просто идиот и придурок. Защита, великая цель, все это красивые слова. В этом мире правят деньги, мой дорогой брат. Только деньги, сила и влияние. Ты становишься значимым только тогда, когда можешь купить все, что тебе нужно. Если не можешь купить, то можешь выбить. Если не можешь выбить, то можешь убедить отдать то, что тебе нужно. А еще лучше, когда ты можешь все и сразу.
Джейкоб резко отвернулся и уставился в окно ничего не выражающим взглядом. Арон лишь сильнее сжал собственные плечи. Джейкоб никогда не говорил ему ничего подобного.
- У меня не было ничего из этого, - медленно и тихо заговорил он, опираясь о подоконник одной рукой и ослабляя воротник другой. - Ни денег, ни силы, ни влияния. Хотя нет, последнее у меня было. Я всегда умел убеждать, за что меня ценил отец. Говорил, самое оно для торговца. Но торговцем я никогда не хотел быть, это слишком мелко и унизительно. И тогда я ушел.
В орден я попал не сразу, хотя стремился именно к этому. Здесь слишком много возможностей, Арон. Ты еще глуп и не понимаешь этого. И никогда не видел орден в полной его мощи, как в той же Варрии. Там никто не может даже шелохнуться без личного разрешения настоятеля. Там именно у ордена спрашивают дозволения провести ту или иную сделку, именно орден очищает дома и изгоняет нечисть, - тут Джейкоб скривился. - Орден занимается абсолютно всем, что приносит деньги. Разве что шлюх не содержим, не солидно и не соответствует тому образу, что сложился у людей. Хотя, знаешь, если у меня сомнения насчет некоторых братьев, - он резко замолчал. - А здесь... Здесь, Арон, нет ничего. Столько перспективы у города. Порт, торговые караваны, ты себе не представляешь, сколько на всем этом можно заработать. Но этого не будет, пока люди не начнут доверять нам настолько, чтобы верить каждому слову. А этого не будет без страха. Страх, Арон, решает все. Если человека нельзя купить, то его можно запугать.
Джейкоб замолчал и медленно осел на пол, закрывая глаза и обнимая себя за плечи. Молчавший до этого Арон чуть дернулся, выпрямляясь. Джейкоб прав: он совершеннейший идиот, раз поверил его сказкам о долге и великой цели: освобождения мира от магической заразы.
- Почему маги? - тихо спросил он. - Вы могли выбрать кого угодно в качестве цели. Так почему именно маги?
Джейкоб усмехнулся, поднимая голову.
- Подумай сам, мой маленький брат, - произнес он. - Не заставляй меня думать, что ты еще больший идиот, чем я считал. Ладно, к делу.
Он рывком поднялся, чуть покачнулся, но устоял на ногах. Арон только сейчас заметил, как Джейкоб постарел за эти несколько лет. Когда появились глубокие морщины вокруг глаз и когда в темных волосах возникли серебристые пряди. Брат всегда казался ему вечным.
- Тебе скоро тридцать, - тихо произнес Арон. - Тридцать.
- Я знаю, сколько мне лет, - огрызнулся тот. - Поэтому заткнись и слушай внимательно. Ты знаешь, что случится завтра? Хорошо, значит ты не такой придурок и умеешь слушать. Запомни: что бы ни случилось, ни на шаг не отходи от Харта, понял? Отныне он твоя забота. Что делает, с кем встречается, даже что ел на завтрак. По вечерам все это записываешь и относишь в лавку к отцу. Там уже бумагу заберет нужный человек. И только попробуй впасть в немилость Харту, выпорю. Понял? Тогда пошел отсюда.
Но Арон даже не дрогнул, лишь выпрямился до боли в спине и сжал кулаки.
- Что ты задумал? - быстро спросил он, глядя на Джейкоба. - Ты думаешь, что я...
- Я думаю, что ты сейчас уберешься отсюда и как верная собачка побежишь к Харту, как я тебе и велел.
Арон медленно поднялся и кивнул. Джейкоб довольно улыбнулся.
- Хороший мальчик, - он покровительственно похлопал его по щеке и почти искренне улыбнулся. - Я знал, что ты меня не подведешь. Ступай.
Арон вышел из комнаты, тихо притворил за собой дверь и с трудом удержался, чтоб не ударить по ней кулаком.
Джейкоб мог сколько угодно думать, что хорошо его знает, Арон всегда был готов подыграть ему. Но одного Джейкоб не учел.
Арон ненавидел, когда ему врут, а Джейкоб врал ему на протяжении нескольких лет. Арон осторожно потянул за шнурок, ослабляя ворот. Он поможет Джейкобу, но потом уйдет. Он решительно не хочет и никогда не хотел иметь с орденом ничего общего.
Хотя, кого он обманывает? Без брата он ничего. Поэтому Арон всегда будет рядом, не решаясь даже выдохнуть без разрешения.
Как он там сказал? Как верная собачка?
Арон все же ударил кулаком по стене, потер ободранные костяшки и поспешил прочь, пока Джейкоб не вышел прикрикнуть на наглеца.
Где-то глубоко внутри него зрел противная и горькая, словно полынь, обида.
***
- Мест нет, - делано-скучающим тоном сообщил трактирщик, щупленький мужичок с редкой бородкой. - Проваливай давай отсюда, пока не кликнул кого следует.
Дэвид демонстративно оглядел наполовину пустой зал и удивленно приподнял брови. Он ожидал услышать чего угодно, но уж совершенно точно не этого.
- Серьезно?
Трактирщик лишь кивнул и вцепился в пустую кружку, старательно пряча глаза. Дэвид поправил котомку на плече и медленно выдохнул. Это был уже третий трактир, в котором ему отказали, но впервые: столько прямо лгали в лицо.
И он прекрасно знал, почему, но не думал, что столкнется с этим здесь.
С языка так и рвались нужные слова, а взгляда Дэвид и вовсе старался не поднимать: знал, что глаза то и дело становились желтыми. Каждый раз, когда он с трудом контролировал собственную магию.
Из-за которой ему и отказывали в ночлеге.
На самом деле, все могло быть гораздо проще. Маги, к которым привыкли обычные люди и которых они так не любили, были достаточно слабы и, говоря откровенно, достаточно ничтожны, их вполне сдерживали те достаточно простые амулеты, что орден Чистых продавал за предельно низкую цену, тогда как Дэвид...
Дэвиду вполне было под силу убить трактирщика на месте. Этого даже никто не понял бы. Человек в возрасте, прибрал Бог душу к себе, всякое случается. А даже если бы и поняли... Стража точно к нему не сунется, а искать кого-то из ордена, убеждать, что им не показалось и маг действительно убил человека (братья ордена нередко были дотошны и действительно чтили свой закон о трех днях неприкосновенности), в любом случае, Дэвид совершенно точно успел бы выспаться.
Но вместо этого Дэвид лишь пожал плечами и медленно поднял голову. Трактирщик все так же старательно смотрел в сторону. Как будто Дэвиду это хоть как-то помешает.
- Посмотри на меня, - тихо велел он, чуть подавшись вперед. - Просто посмотри.
Трактирщик моргнул и медленно, через силу, повернулся. В глазах его Дэвид отчетливо видел страх. Тот самый бессильный страх, который не дает возможности сопротивляться и сделать хоть что-то, чтобы спасти себя.
Даже немного жаль, что Дэвид и в самом деле не собирается его убивать.
- Какая комната свободна? - все так же тихо спросил он.
- Че-четвертая, - выдохнул трактирщик. По его виску скользнула капля пота. - Четвертая, господин, на втором этаже.
- Очень хорошо, - Дэвид кивнул. - Сейчас ты даешь мне ключи, распоряжаешься и горячей ванне и ужине и продолжаешь заниматься своими делами. Можешь обо мне забыть до завтрашнего дня. Все понятно?
- Да, господин, - трактирщик тяжело опустился на свой стул. - Я все понял господин. Вас никто не потревожит.
- Великолепно, - Дэвид принял ключи. - Не забудь про ванну и ужин. И даже думать не смей про орден Чистых.
Трактирщик все так же автоматически кивнул, смотря куда-то в сторону. Дэвид поправил капюшон плаща, привычно оглядел полупустой зал и чуть вздрогнул, встретившись взглядом с мужчиной, что сидел в самом углу.
Некоторое время они смотрели друг на друга, потом мужчина медленно поднял фляжку, словно приветствуя Дэвида, и сделал из нее большой глоток. Дэвид чуть склонил голову и демонстративно развел пустые руки.
Один показал, что ему есть, чем питаться, а другой убеждал, что не имеет враждебных намерений.
Все хорошо, они просто разойдутся и сделают вид, что никогда не встречались.
Дэвид про себя усмехнулся. Интересно, знал ли трактирщик, что добровольно впустил под свою крышу самого настоящего высшего вампира?
Видимо нет, иначе бы не держался так спокойно. Дэвид даже невольно оглянулся, но нет. Трактирщик все так же вертел в руках пустую кружку и смотрел перед собой ничего не выражающим взглядом.
Что же, это явно не его проблемы.
И Дэвид, сжав в ладони ключ (железо чуть обжигало руку), прошел к лестнице. Ступеньки ее оглушительно скрипели, а перила чуть шатались под руками, но все это дарило какое-то почти забытое ощущение спокойствия.
На последней ступеньке Дэвид остановился и обернулся, спиной чувствуя чей-то внимательный взгляд. Вампир за дальним столом, не мигая, смотрел на него. И Дэвид, решившись, тихо произнес.
- Через час, если ты этого так хочешь.
Вампир медленно кивнул и отвернулся, сжав фляжку. Дэвид мог поклясться, что тот материал, из которого она сделана, продавился под его сильными пальцами.
...К его удивлению, ванна действительно оказалась ванной, а не огромной бочкой, которую обычно приспосабливали для мытья. Ванна была небольшая, но, видимо, тяжелая, ее с трудом затащили в комнату два мальчишки - конюха. Или, что вероятнее, они просто надеялись получить за старание лишнюю монетку.
Не получили, разумеется, лишних денег у Дэвида никогда не было.
Наверное, поэтому вода, которую нехотя принесли те же мальчишки, была скорее теплой, чем горячей. Ругаться Дэвид не стал, лишь прогнал их из комнаты, разделся и с наслаждением залез в ванну.
Кто бы знал, как ему надоело мыться в реках и озерах.
Дэвид зажмурился от удовольствия, чувствуя, как наконец-то начинал согреваться. Этот холод, что живет внутри него уже много лет, невозможно было прогнать до конца, но в горячей воде он всегда отступал.
Жаль, что такая роскошь была доступна крайне редко.
Ничего, когда он купит себе дом где-нибудь на окраине или снимет квартиру неподалеку от рынка, будет тогда ему горячая вода хоть каждый день. Дэвид потянулся за мылом, что лежали на табурете, когда дверь отворилась.
Без скрипа, что удивительно, хотя ее петли давным-давно нуждались в смазке.
- А я думал, вы достаточно пунктуальны, - не оборачиваясь, произнес Дэвид. Он прекрасно знал, кто пришел.
Ответом ему послужил лишь тихий смешок.
- Ты достаточно напугал местных служек, - его голос был хрипловат и неприятен. - Ужин боялись нести.
- И ты решил все выручить? - Дэвид все же оттянулся до мыла. - Весьма благородно с твоей стороны.
- Не нам ли, дворянам, заботиться о благородстве? И взаимопомощи.
Дэвид резко обернулся.
Вампир стоял на пороге, держа перед собой деревянный поднос. Тарелка с супом, что стояла на нем, пахла так аппетитно, что Дэвид невольно сглотнул. Вампир улыбнулся и прошел в комнату, тихо захлопнув за собой дверь.
- Не самая лучшая комната, ты не находишь?
Дэвид подал плечами, не отводя от вампира взгляд. Тот, ничуть не смущаясь, подошел к столу, поставил на него поднос и сел на узкую кровать.
Та слегка скрипнула под его весом.
- Что тебе нужно? - спросил Дэвид, намыливая тряпку. - И к чему твои рассказы про дворянство и взаимопомощь?
Вампир пожал плечами. На первый взгляд, как, впрочем, и на второй и третий, он ничего не отличался от человека. Может быть, чуть бледнее, но не более того. Его выдавали глаза, насыщенно - бардового цвета. И не слишком длинные клыки, которые мелькали каждый раз, стоило ему заговорить.
- Ну так что? - поторопил Дэвид. - Я не хочу тратить на тебя весь вечер.
- По тебе сразу видно, что ты из благородных, - произнес вампир, чуть подавшись вперед. Кровать снова скрипнула. - Нас выдает осанка, согласись? Простолюдинам не дано так же высоко держать голову и смотреть на остальных как минимум на равных.
- Как минимум? - Дэвид усмехнулся, проводя тряпкой по руке, смывая дорожную пыль. - Интересно, и как же смотрю я?
Вампир усмехнулся в ответ.
- Снизу вверх.
Они оба замолчали. Дэвид, ничуть не смущаясь нежданного гостя, продолжил мыться, а вампир с интересом осматривал узкую комнатку.
Как будто, там было на что смотреть. Два шага в ширину и три в длину, все место занимает та самая кровать, на которой и сидел вампир, и ванна, воду в которой уже начала быстро остывать.
Что начинало злить Дэвида. Он устал, хотел есть и спать, а вампир пришел раньше времени, когда его никто не ждал.
- Зачем ты явился? - раздраженно спросил он. - Не только ведь за тем, чтобы сообщить мне о том, как я смотрю не людей.
- Не только, - вампир кивнул и поднялся на ноги.
Он был высок, наверное, на голову выше Дэвида. Светлые волосы был собраны в высокий хвост, а тонкие пальцы и ухоженные руки буквально кричали о том, что их хозяину чужда тяжелая работа.
Вампир улыбнулся почти ободряюще, снял китель и потянулся к шнуровке на своей рубашке. Дэвид удивленно приподнял брови. Так скоро перед ним еще никто не раздевался.
Скинув рубашку, вампир некоторое время стоял перед ним, ежась, словно от холода, и переступая с ноги на ногу, а потом, глубоко вздохнув, повернулся спиной.
Дыхание перехватило от неожиданности. Дэвид подался вперед, прищурившись.
- Подойди, - скомандовал он.
Вампир, все так же стоя к нему спиной, приблизился. Его била крупная дрожь. Дэвид, не обращая на это внимания, осторожно, почти ласково, провел рукой вдоль его позвоночника и ощупал бок.
- Скверно выглядит, - произнес он, не решаясь коснуться раны. - Как тебя угораздило?
- Если скажу, что упал, ты же не поверишь? - вода, что капала с рук Дэвида, уже успела намочить штаны вампира, но тот даже не вздрогнул.
- Почему же, - пожал плечами Дэвид и откинулся на спину, - поверю и еще как. Только вот помочь ничем не смогу, так что зря ты пришел. Еще раз: как тебя угораздило? И, что важнее, чем и когда?
Рана, и правда, выглядела скверно. Величиной почти с ладонь Дэвида, стянутая незажившей кожей и гноящаяся.И это на вампире, на котором все заживает в считанные часы.
Тот отошел обратно к кровати, поднял рубашку и так и замер, глядя в стену.
- Неделю назад, - наконец, заговорил он. - Топор был освещен орденом. А еще меня напоили водой с можжевельником. Еще повезло, что ноги унес.
- Повезло, - кивнул Дэвид, с сожалением вылезая из остывшей воды. - Дай простыню.
Вампир молча протянул ее, так и не оборачиваясь. Дэвид быстро вытерся и оделся в чистое. Сейчас хорошо было бы поесть и заснуть до самого утра.
- Что ты хочешь от меня?
- Помощи, - вампир медленно обернулся. В глазах его было самое настоящее отчаяние. - Я умираю и прекрасно знаю об этом. А от тебя, - он осторожно коснулся холодной рукой груди Дэвида. - А от тебя так и несет тьмой. Она меня исцелит. Будет больно, но это поможет.
- А меня высосет до капли, - закончил Дэвид.
Вампир помотал головой.
- Нет, - решительно произнес он. - У тебя много силы, всю ее мне не вытянуть. Но тебе будет плохо, не могу это отрицать.
Дэвид внимательно всмотрелся в бледное лицо вампира. Высшие были той еще загадкой. И не нежить в полном понимании слова, и совершенно точно не люди. Нечто переходное и почти совершенное.
- Что мне за это будет?
- Все, что захочешь, - тут же откликнулся вампир. - Все, что я смогу сделать. Только говори сейчас.
Дэвид сделал шаг вперед.
- Знания, - решительно произнес он. - Мне нужны знания.
Вампир понимающе кивнул.
- Ты задаешь вопросы, а я отвечаю. Могу поклясться, что не буду лгать.
- Это обязательно, а пока... Как тебя зовут? И кому ты доверился настолько, что позволил опоить себя водой с можжевельником?
Вампир замялся на несколько мгновений.
- Меня зовут Карл, - наконец, сказал он. - И я имел глупость довериться собственному сыну.
Спустя полчаса, когда Дэвид, наконец-то поел, Карл вновь сидел без рубашки на его кровати и, чуть сгорбившись, обнимал себя руками. Будь он человеком, Дэвид решил бы, что Карл замерз. Но Высшие не мерзнут, он точно знал это.
- Одной ночи хватит? - спросил Дэвид, доставая из котомки свечу.
Свечи эти специально для него делала Лейла. Долго заговаривала воск и чертила неизвестные Дэвиду руны. Цыгане всегда трепетно оберегали собственные тайны.
- Хватит, - коротко ответил Карл, забираясь под одеяло. - Когда ты начнешь спрашивать?
- А ты не сбежишь утром?
- Под палящим солнцем? - с сомнением протянул Карл. - Я не хочу умирать, кажется, я об этом уже упоминал. И как тебя зовут?
- Хунт.
- Это не твое настоящее имя.
- Но лучше, если ты будешь звать меня именно так, - оборвал его Дэвид, зажигая свечу.
Та тихо затрещала, пламя чуть дернулось, но не погасло. Дэвид осторожно вставил ее в подсвечник и сел на кровать.
- Если честно, то я весьма смутно представляю, что мне делать.
Карл чуть повел плечом.
- Просто ложись рядом и касайся раны, - тихо ответил он. - Даже раздеваться не обязательно.
- И так всю ночь? - Дэвид осторожно лег и положил ладонь на поясницу Карла. Рана, в отличие от остальной кожи, была горячей. - Карл?
- Да. Но ты можешь спать. Будет даже лучше, если ты уснешь.
- Но если...
- Спи! - рявкнул Карл, резко оборачиваясь и смотря Дэвиду прямо в глаза.
Тот моргнул, чувствуя, как голова становится все тяжелее, а веки опускаются.
- Только попробуй удрать, - только и успел прошипеть он прежде, чем уснуть. - Из-под земли достану.
Карл лишь только хмыкнул и положил соскользнувшую руку Дэвида обратно себе на поясницу.