Такой приветливый... В невинных глазах - плохо скрытая плотоядная заинтересованность. Ее можно было бы принять за сексуальный интерес, если бы не его обильное слюноотделение, так мешающее ему пестовать, маслянисто вытягивать аккуратный округлые фразы, такие заманчивые и гладенькие... Такие чистенькие и благонравные, что впору поставить свечечку и сложить богомольно ладони... Моя настороженность автоматична. Я сидела и улыбалась, чувствуя, как мое женское естество излучает положенные флюиды, которые в данном месте и ситуации не только не уместны, но и кощунственны. Они расслаивают и без того перенапряженную ткань повествования в устах Невидимого Рассказчика... Я даже отвлеклась, переместившись в некое параллельное внимание, выпав из сцены, перейдя в положение слушателя или наблюдателя. Я осознала, что физического места у меня нет, нет пола и четко очерченного тела. Я состояла из одного распространенного внимания, из желания вслушавшись в тихие времяобразующие слова Того, Кто Рассказывает Нас, предугадать хотя бы следующую фразу...

Мой реальный собеседник в это время медленно продвигался в плоскости ракурсов, осторожно перекладывая лучи моего внимания так, чтобы для меня естественным стало первой предложить ему то, о чем я бы просто не подумала минуту назад. Разочарование его будет велико. Я непринужденно подыгрывала ему - вполне искренно в двух нижних слоях формирующихся иллюзий. Я уже знала, чем должны закончится эти ментальные маневры. Я уже видела вспухающее напряжение, свитые тугие смерчи - как зародыши вселенных, чье предназначение - быть съеденными, как куриные яйца... И я знала, что его интерес простирается дальше. Но в этом ему не повезло, ему не повезло еще раньше - дважды, трижды, тысячу раз. Впрочем, воля Рассказчика не подлежит обсуждению.