Аннотация: В санатории отдыхают мужчина и женщина. Балтийский берег, песок, море, сосны: всё располагает...
Как только выйдешь из первого корпуса санатория "Янтарный берег", то сразу, пройдя по дорожке буквально девяносто-сто метров, попадаешь на площадку деревянной лестницы, ведущей к морю. Он стоял у перил. На нем были шорты с пальмами, майка красного цвета, на шее золотая цепочка. Из кафе вышла женщина в халате и черной шляпе и направилась к нему. В руках она держала два бокала.
- Давай "поправимся". Это джин с тоником.
Он взял бокал. Сделал глоток и посмотрел на море. Ему нравилось смотреть на Балтику именно с этой точки. Он как бы пролетал на высоте сто - сто двадцать метров над морем. Чайки летали ниже. На откосе росли сосны. И за неширокой песчаной полосой - бесконечное море. Немецкие волнорезы уходили полосками в воду.
- А что ты сегодня ночью придумал? Ты что-нибудь о нас придумал? Скажи, скажи...- Она начала капризно кокетничать.
- Завещание друзьям.
- После такой бурной ночи? Ты сегодня был просто ненасытным. Что за завещание? Прочти.
"У нее такой низкий, прокуренный, старческий голос", - отметил он.
-Когда земле вы тело предадите,
Не ставьте памятника мне.
Поставьте крест и напишите:
"Простите всё, простите все".
- Простите всё, простите все, - нараспев протянула она. - Пойду возьму еще по бокалу, и будем спускаться. Какая чудная погода!
Она пошла в кафе.
"Уже одиннадцать дней я отдыхаю здесь, и все время думаю о доме. Почему именно разводиться? Ну, иногда выпиваю, но ведь не ругаюсь, не дерусь и деньги зарабатываю!"
- Вот, взяла двойной... Давай спускаться. Отсюда вид, как будто самолет идет на посадку. "Дамы и господа! Пристегните привязные ремни. Наш самолет начинает снижение..." Тебе понравился мой командир? Ну, на танцах, когда мы познакомились. Один был высокий - это муж подруги, тоже бывшей стюардессы. А с ним был маленький. Ну, помнишь, с букетом чайных роз? Вспомнил? Пригубим за мой прошедший день рождения. Как Ротару пела "Чайные розы"!
"Поет мимо нот, - подумал он. По морю плыл лебедь. Гордо вытянув шею, смотрел в воду. - Они теперь не улетают в теплые края. А зачем, если опять возвращаться?"
- Что ты улыбаешься? Да, так вот, я тебе недорассказала. Я с ним на "тушке" восемь лет пролетала...
- На тушке?
- Да. Это мы так называем туполевские самолеты. - Она развела руки, изображая самолет. - Хорошо, что они вспомнили о моем юбилее и приехали поздравить. Как благородно! А соседка по номеру не поверила, что мне пятьдесят... Ну, полетели...
Она прижалась к нему и поцеловала. Он почувствовал запах перегара и слюну на щеке.
- А как ты меня сегодня убьешь?
Он посмотрел на нее. Ее глаза сверкали счастьем. Она улыбалась.
- Я сейчас возьму тебя на руки и брошу вниз. Ты пролетишь сто метров и упадешь вон на те камни...
- Так, так, - шептала она, навсегда запоминая все, что он говорил.
- Ручонки и ножки сломаются, как прутики, позвоночник разлетится, а бесформенное тело растечется по камням...
- И головой ударюсь о камень. Глаза вытекут и будут блестеть, как янтарь... Как ты придумал: "Янтарь - застывшие слезы любви"! Да... Да... Как красиво! Выпьем за эту смерть и спускаемся.
Сентябрь. Солнце. На небе ни облачка. Но пляж пустой. Она расстелила коврик зеленого цвета. Он снял шорты, майку, поправил на груди цепочку и пошел к морю. Зачерпнул ладонями воду и умылся. Вода была холодная и пресная. "На Балтике самая пресная вода в мире, - говорили здесь экскурсоводы. - В Балтийское море не рекомендуется заходить медленно. Лучше бегом, и тогда меньше чувствуется холодная вода". Он не любил правил и всегда делал наоборот. Медленно вошел в воду по пояс. Ноги покалывало, как иглами. Он окунулся, немного проплыл, пофыркивая, и вышел из воды.
- Ну что, холодная? Ой, не прикасайся ко мне. Я в такой купаться не буду. Какой ты холодный. Давай выпьем!
Они выпили. Он посмотрел на ее тело. "Может, сказать ей, чтобы надела халат? Третий день ее знаю, но не могу смотреть на эти синие вены". Он отвернулся и подставил лицо солнцу. Закрыл глаза.
- Милый, ну прилетай. Куда ты все улетаешь? "Не улетай ты, мой голубчик..."
"Это надо же умудриться петь так фальшиво", - подумал он.
-Вернулся, вернулся? Дай я тебя поцелую. Какой ты сладкий! Давай выпьем. А как в том фильме он ее убил?
- Хватит, хватит, я тебе ночью рассказывал.
-Еще хочу, еще хочу, - хрипло кокетничала она, - еще, еще расскажи, а то девочка будет плакать! Нет, подожди, не рассказывай. Значит, так, - она встала. - Здесь стоит камера. Ты на месте режиссера. Я - героиня.
Она взяла лежащую палку, воткнула ее в песок. Надела шляпу.
"Какой у нее большой живот, - отметил он. Отвернулся, стал смотреть за чайкой, которая часто ныряла, но все неудачно. - Да, и зачем жена прятала вещи?! Сняла даже сосульки хрустальные с люстры. Неужели думала, что я их заберу или пропью? За двадцать три года ведь можно было бы меня изучить..."
- Так, все готово! Только ты теперь не режиссер, а мой любовник. Рассказывай, а я буду играть. Давай я лягу на коврик, это мой будуар. А ты любовник. Приходишь вот сюда. Камера готова? Мотор. Начали! Ой, подожди! Давай выпьем и начнем. Так, я ложусь. Заходи. Мотор. Начали! Рассказывай и делай.
- Он был полицейским. И каждый раз, когда к ней приходил, она спрашивала: "Как ты меня сегодня убьешь?" Полицейский лег на кровать, она на него сверху. Полицейский взял ее рукой за волосы, приподнял голову, а в другую руку взял бритву. И во время акта раз ей по горлу..."
- Все, все, снято! Как красиво. Кра - си - во! Пойду смою кровь с шеи. - Она пошла к воде.
"Надо же какие бугры на ногах. Интересно, как вены вытягивают? Их, наверное, подрезают. Надо еще принести выпить. А заодно размяться".
Он встал, взял бокалы и, отряхнув песок с груди, пошел к лестнице. "Буду считать ступени. Так веселее подниматься". Песок был такой твердый, что он, шагая по нему, наслаждался этим шипящим звуком. Именно не прикосновением к песку, а звуком... Ш-Ш-Ш...
- Сто семьдесят восемь ступенек. Одна сломана. Вот провалился.
- Ой, да у тебя кровь на ноге. Скорее обмой в морской воде.
- А может, лучше "пописать" на рану? Я так всегда делал в детстве.
- Ну, оставь свои приколы, сходи обмой рану. А я пока разложу покупки.
В пакете были бутылка джина, помидоры, бананы, колбаса, хлеб и четыре бутылки пива.
- Ой, ой, пиво захвати и поставь в песок. Только чтобы волны не накрывали.
"Как ее звать? Вылетело из головы". Он трудно запоминал имена, особенно женские. Обычно в таких случаях хитрил: знакомил с приятелями, чтобы услышать имя. Здесь знакомить было не с кем. Он решил, что можно обойтись и так, без имени.
- Какой желтый песок! Удивительно. Я в рейсе всегда вспоминаю именно песок.
- Желтый песок, а что в этом удивительного? Везде на море желтый песок.
-Может быть, может быть, - он заложил руки за голову и закрыл глаза. - Я иногда улетаю мысленно. Ты меня прости, если я отвечаю невпопад... Просто в этот момент я занят другим... Прости меня... Так о чем ты говорила?
- Сегодня вечером приезжает моя дочка с матерью.
- А маме сколько лет?
- Семьдесят четыре... Хочет подышать морским воздухом.
- А она знает о нас? Ты звонила?
- Давай выпьем. Скушай банан. А как ты меня сегодня убьешь?
- Ну, хватит! Извини... О чем ты?
-Ты опять улетал? Да? Как это интересно! Я спрашивала: как ты меня сегодня убьешь?
- Давай допьем. А где твоя мама будет ночевать? Ведь у соседки мужчина.
- Может, ты придешь ко мне, а им оставим твой номер?
- Я согласен. Это хорошая идея.
Он сгребал ногами песок. "Но почему со мной нельзя жить? И почему так грубо сказала? Ведь прожили больше двадцати лет. Да нет, даже не в сроке дело. Я же все делал по хозяйству. Возможно, я ее не устраивал как мужчина. Но тогда почему эта привязалась? Конечно, я угощаю, но не из-за этого же. На мордашку она привлекательна. Могла бы "снять" любого мужчину"
- Я решил взять бутылку, чтобы часто не ходить.
- Это, наверное, дорого?
- Не считай мои деньги.
Они выпили.
"Это заходящее солнце очень похоже на то, что нарисовано на картине у нас дома. У нас? Возможно, у нее любовник? Не похоже. Странно, что мне безразлично. Что развод, что нет. Сердце колотится. Нужно осторожнее. Мне болеть нельзя: никто не поможет".
- Хорошо, что ты прилетел! Извини, я пошутила. Давай выпьем. А как ты меня сегодня убьешь?
- Зачем я тебе рассказал этот фильм?!
- Ну, расскажи, как? Как ты придумал на сей раз?
- За матерью, наверное, нужен уход? А дочь приедет без любовника?
- Да этот любовник, я тебе уже говорила, директор фирмы, где она работает. А его жена её подруга. Ты понял? Она знает все об их отношениях!
- Извини. Эти блики на воде, как янтарь.
- Янтарь - застывшие слезы любви, ты мне уже говорил.
- С матерью нужно погулять по берегу. Покормить лебедей.
- Давай выпьем и по помидору...
- Я уже пьяный. Может, не будем?
- Нет, давай выпьем, и ты мне расскажешь, как ты меня сию секунду убьешь! Только не молчи. Твои "отлеты" меня уже достали.
- Может, матери купить что-нибудь молочное на ужин?
- Не вздумай. У нее и так вываливается матка. Приходится все время поправлять. Как мне это надоело! Думала, хоть в санатории будет спокойно. Так нет, и сюда едут. Может, ты возьмешь меня к себе? Оставлю дочь и мать. Как они мне надоели - не передать. Ладно, не будем о грустном.
Он пальцами разгреб песок. "Каждая песчинка - человек. Вот они вместе - твердое покрытие, а отдельно - ничтожно малая частица. Вот была разрезана рука почти до кости, а теперь только шрам. Все затянуло. И капилляры срослись. Человеческая кожа - это загадка. Может, и у нас всё срастется?
Догадалась же пригласить милицию! Хорошо, что я тогда был трезвый. Сидел на кухне, пил чай и смотрел телевизор. Когда он вошел, я подумал, что пришел любовник.
- Я ваш участковый.
- Здорово, участковый, садись пить чай.
- Вы будете разводиться?
И что же я ответил? Не помню. Возможно, когда я был в рейсе, кто-то все же у нее появился? Но уже прошло полгода, а она все одна. Как чайки красиво хватают на лету брошенный хлеб! Интересно, животные из разных стран понимают друг друга? Возможно, что у них язык... как сказать? - международный... И судья молодец! Как долго он искал папку с документами. Работы у них много. Но ответ достоин сюжета для небольшого рассказа. "Мы вас вчера развели." Вот бы Антону Павловичу рассказать! "Без меня меня женили" - здорово!"
- Ты извини, но я приклею бумажку на нос. Чему ты улыбаешься? У тебя такие красивые зубы и очень добрая, открытая, очаровательная улыбка. Дай я поцелую эти зубки, эти губки... Однажды на "илюшке" выхожу ночью в салон. А на заднем сидении мужчина с женщиной занимаются любовью. А как французский фильм о любви называется? Ну, ты рассказывал. Ты спишь? Опять сочиняешь песню? Только не вздумай сказать, что о нас. Ведь ты думаешь о жене. Точно? Давай выпьем на брудершафт. "Бокал шампанского, рояль и грустный саксофон".
"Опять мимо нот", - подумал он.
- Так, все, снимаем кино! Вот это берег моря. Камера стоит здесь. Героиня бежала вдоль моря по берегу? Так, я бегу, а ты меня догоняешь. И что я должна писать?
- Она на песке писала: "Я тебя люблю".
- А по-французски как это пишется? О, очень сложно. Ладно, я буду бежать вдоль моря и писать по-русски "Я тебя люблю". Герой бежал за ней?
- Да, он бежал за ней и песок с этими словами клал себе в карманы.
- Красиво! Хочу, хочу так играть... Давай выпьем. Видишь, появляются красные пятна на груди? Это от джина и солнца. Подай полотенце. Наброшу на плечи. Так, дай я тебя поцелую, и начнем... Камера готова? Мотор! Начали...
"Какая слюнявая", - он незаметно вытер губы.
Она бежала вдоль моря. Остановилась, написала что-то на песке и побежала дальше.
"И что странно: приходит домой, разговаривает, улыбается. Как будто все по-прежнему. В паспорте поставила штамп о разводе. "Я оставила твою фамилию". Не против, оставляй. Я тебе все оставлю: квартиру, гараж, дачу. Все возьми. Будь счастлива".
- Ой, устала. Ты опять где-то летаешь? Мы уже знакомы три дня, а я все еще не могу привыкнуть к этим твоим отлетам.
- Извини. Подай хлеб. Пригубим? Поехали.
- А что это за шишка на плече? Раковая опухоль?
- Да нет. Случилось в Баренцевом море. Мы там минтай ловили. И вот однажды утром просыпаюсь, смотрю - на плече опухоль. Пошел к судовому. Он спрашивает: "Болит?", отвечаю: "Вроде нет". Доктор потрогал, помял: "Если не болит, то резать не будем".
- Значит, не раковая... А у меня был случай... Давай глотнем. Так вот, был случай. Летели мы в Сочи на "илюшке", а нет, на "тушке", точно на "тушке". И был в салоне пассажир, больной раком. Он был желтого цвета. Представляешь? Я не могла выходить в салон.
Он стал бросать хлеб. Чайки хватали на лету. Их уже прилетело больше десятка. Он стал подбрасывать хлеб невысоко. Чайки летали над их головами.
- Ой, я боюсь! Не надо их кормить. Они начнут клевать нас.
Он неожиданно даже для себя вдруг резко ударил ее ногой в бедро. Она скатилась с коврика на песок.
- Ты что, сумасшедший? Мне больно! Будет синяк. Ну вот, опять вся в песке. Не хотела лезть в воду, теперь придется.
- Мы летим на "илюшке", а нет на "тушке", точно на "тушке" - говорил он возбужденно, прерывисто дыша. - Высота десять тысяч метров, и я выталкиваю тебя из самолета без парашюта!
- Осторожно! Не толкай в грудь! У тебя руки в песке. Вот, даже поцарапал.
Он посмотрел на ее грудь. Синие пятна вен соединялись с красными от спиртного. Он встал и пошел к воде.
- Я тоже пойду смою песок.
Они вошли в воду. Он нырнул, пофыркал в воде, немного поплавал.
- А как ты убьешь меня в море?
Он подплыл к ней. Встал рядом. Взял ее руками за горло.
- Я тебя медленно задушу. Твое тело будет плавать по волнам. Оно будет синего цвета. Вернее, серого. Живот вздуется от воды...
- Да, да, а чайки будут клевать меня! Ой, больно! Ты что? Будет синяк на горле.
Она вышла из воды и легла на коврик. Он нырнул и медленно поплыл.
"Может, поехать домой? Завтра суббота. Съездим на дачу. И там я попрошу прощения. За что? Не знаю... За все! Конечно, я не ангел. Но разводиться зачем? Мы уже старые, нужно помогать друг другу. А то и стакан воды никто не подаст. Нужно научиться прощать".
Он подошел к коврику. Она спала, укрывшись полотенцем. Он осторожно взял шорты, майку и отошел к лестнице. Подбежала собака, обнюхала её, съела хлеб и остатки колбасы. Бокалы, пустая бутылка из-под джина валялись на песке. Бутылки с пивом накрывали волны. Он посмотрел вверх. Сто семьдесят восемь ступенек. Поднимаясь, начал считать: первая, вторая, третья, четвертая...