Мосулишвили Михо Анзорович : другие произведения.

Эх, длэ яман...*

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вот уже несколько ночей во снах, как в многосерийном фильме, ко мне приходит черноволосый и кудрявый, загадочный человек в черном пиджаке и в узком галстуке шестидесятых годов прошлого века. В руке он держит колокол, который неумолкаемо звонит и звонит, звонит сам по себе...
   []
  
  
  
  
  Елене Шуваевой-Петросяну посвящается
  
  
  Вот уже несколько ночей во снах, как в многосерийном фильме, ко мне приходит черноволосый и кудрявый, загадочный человек в черном пиджаке и в узком галстуке шестидесятых годов прошлого века. В руке он держит колокол, который неумолкаемо звонит и звонит, звонит сам по себе...
  
  "Эх, длэ яман..." - вот с таким лейтмотивом слушаю его рассказы, откуда я, - с добавлением того, что узнаю потом и наяву, - уже знаю, что:
  Он родился 26 января 1924 года в селе Чанахчи (переименованное впоследствии в Советашен, потом - в Севакаван) Араратского района. Семья его оказалась в Армении, спасаясь от Геноцида армян 1915 года в Османской Турции. До его рождения родители потеряли сына и он рос единственным ребенком в семье.
  Очень переживала за мальчугана мама: ее очень беспокоило, что сын без конца читает и читает книги. А ведь не зря в деревне говаривали, что дед этого мальчика тоже очень много читал, из-за чего сошел с ума - он рассказывал соседям о том, что настанет время, и "машины", похожие на "белых голубей", взлетят в небо, еще по "ниткам" пойдет электричество, а в каждом доме будут кнопочки, и если на них нажать, то будет светло... И вот ей казалось, что такая же участь сумасшедшего ждет и ее единственного сына...
  После окончания школы, в 1940 году парень поступил на отделение армянского языка и литературы филологического факультета Ереванского Государственного Университета. Первые годы учебы в университете и, соответственно, более глубокое и профессиональное знакомство с поэзией привело к тому, что у него "опустились руки" - он решил, что после Чаренца ему в Поэзии делать нечего, и нужно бросать писать стихи и заниматься всего лишь наукой.
  
  "Наверное Чаренц убил меня, но убил с тайным намерением в дальнейшем воскресить..." - говорит мне Гость под аккомпанимент своего самозвонящего колокола.
  
  Его первым серьезным шагом в поэзии можно считать стихотворение "Быть или не быть", написанное в 1942 году. Потом уже были сборники стихов "Бессмертные повелевают" (1948), "Дорога любви" (1954), "Снова с тобой" (1957), "Человек на ладони" (1963), "Да будет свет" (1969) и принесшая ему Государственную премию лирическая поэма "Несмолкающая колокольня".
  После окончания Университета в 1945 году, он поступил в аспирантуру Академии Наук Армении. В эти же годы женился на своей однокурснице Майе Авагян, и у них родился сын - Грачья.
  В дальнейшем этот брак распался по неизвестным нам причинам, и Поэт уехал учиться в Москву, где поступил в Литературный Институт имени Горького.
  В Москве он женился вновь - его второй женой стала Нелли Менагаришвили. В браке с Нелли у него родились двое сыновей - Армен и Корюн.
  В 1955 году он закончил институт и до1959 года занимался преподавательской деятельностью в том же институте.
  В 1960 году в Ереван возвращается уже как состоявшийся Поэт, пользующийся огромной популярностью и любовью читателей.
  В 1963-71 годах он работал в институте Литературы имени Абегяна в качестве старшего научного сотрудника.
  В 1966-71 годах был секретарем правления Союза писателей Армении.
  В 1967 год защитил кандидатскую диссертацию "Саят-Нова", за которую получил сразу докторскую степень и где он выскал мнение, что талантов поэта Саят-Новы хватило бы на шестерых - композитора, музыканта, певца и еще трех поэтов...
  
  17 июня 1971 года, возвращаясь в Ереван из родной деревни, он с женой Нелли попал в автоаварию. Нелли скончалась на месте, а изувеченного поэта перевезли в Араратскую районную больницу. Туда поспешили известные медики, но... Удар пришелся в висок, и Поэт мгновенно переселился в вечность...
  
  Я вспоминаю его поэму "Неумолкаемая колокольня (Трезвон геноцида)", которую читал на днях, а вернее строки из этой поэмы:
  
  "И не было людей в стране...
  Хоть одного - чтоб в тишине
  Спел для армян:
  - ЭХ, ДЛЭ ЯМАН!...
  Ну как забыть тот черный рок?
  Незабываемая беда! -
  - КТО ПОЗАБЫТЬ ТАКОЕ МОГ,
  ПУСКАЙ ОСЛЕПНЕТ НАВСЕГДА!.."
  
  Севак задумчив. Угадываю его мысли, которые генетически передаются из поколения в поколение. И будто на челе каждого армянина кровавым пятном мерцает слово - ГЕНОЦИД...
  
  Решив развеять его грустные мысли, задаю пустяшный вопрос:
  - Ваша настоящая фамилия - Казарян, откуда же взялся "Севак"? Не из названия ли озера Севан? Или из слова "сев", что значит в переводе "черный", как мне пояснили мои тбилиские друзья-армяне?
  
  Вновь читаю его мыслеответ на мой вопрос:
  Да нет же, ни "Севан", ни "сев" к его псевдониму не имеют никакого значения. Просто когда он хотел опубликовать свои стихи, ему сказали, что фамилия Казарян не звучна для литературного деятеля, и нужен псевдоним, а он очень восхищался Рубеном Севаком... Это был выдающийся западно-армянский поэт, который пал жертвой геноцида. Поэтому и Паруйр выбрал себе псевдоним Севак.
  
  -Да, - отвечаю я, - о Рубене Севаке я тоже читал, что он был "рыцарем чести и долга".Также я прочел его стихотворение "Армения", где он предугадал свою смерть - он предчувствовал геноцид армян в Османской империи в 1915 году:
  
  "Кто это плачет под дверью в мороз?
  - Странник, сестра, отвори...
  Уж не скелет ли там, хриплый от слез?
  - Голод, сестра, отвори...
  В щепы топор мои двери разнес!
  - Это резня, отвори..."
  
  - Вот какой он был... "секретарь у Бога", как вы любите, говорит... - размышляю я.
  
  - Да уж, - отвечает мой гость, - быть секретарем у Господа Бога - дело не из легких...
  
  На прощание он читает одно стихотворение, из моих любимых, "Пусть мало нас, но величают нас - армяне", которое Севак написал в 1961 году:
  
  "Из давних ран мы через стон воспряли:
  Не вытравить из нас улыбки доброй,
  Мы помним как врагу вонзаться в рёбра,
  Мы знаем как плечо подставить другу,
  как вырваться из замкнутого круга
  природной щедрости, дарованной нам Богом -
  Всё во сто крат вернуть высоким слогом,
  Воздать по доблести монетой звонкой чести
  И в нужный час для друга быть на месте,
  И голос свой достойному отдать...
  А если кто нас возжелает сжечь,
  Мы подымим сквозь огненную речь
  И не такой ещё собой пожар загасим...
  Мы светим изнутри и этим мир украсим,
  Рассеивая мглу, которой свет объят,
  А пеплом станем, пепел будет свят... "
  
  Вот уже несколько ночей во снах, как в многосерийном фильме, ко мне приходит черноволосый и кудрявый, загадочный человек в черном пиджаке и в узком галстуке шестидесятых годов прошлого века. В руке он держит колокол, который неумолкаемо звонит и звонит, звонит сам по себе...
  
  И мне, - сыну братского народа Гаоса, то есть, сыну народа Картолоса, - кажется, что самый значительный армянский мотив - это пение: "Эх, длэ яман!.."
  
   ----- *"длэ яман" - горе, несчастье, что-то очень плохое (арм.).
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"