Таманский Ю. : другие произведения.

"Бумеранг из глубины". часть5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   "БУМЕРАНГ ИЗ ГЛУБИНЫ".
   (виртуальная война)
   ГЛАВА V.
  
   "Азиз".
   Пётр Иванович Ковалёв подбежал к автобусу, который вот-вот должен был отъехать от остановки. Мотор его заурчал, а из выхлопной трубы появился белый дым. Пассажиров в салоне было мало, и он спокойно прошёл и уселся на свободное место у окна. Смена дежурства у Ковалёва проходила в такое время, когда везде уже начинался рабочий день, а остальные граждане ещё не проснулись или, проснувшись, нежились в теплых постелях перед тем, как отправиться по своим делам.
  - Сейчас пересеку город, из конца в конец, и упаду спать,- подумал он. - Уже наступил июнь, а с ним и полярное лето. Какой сегодня выдался хороший день, светит яркое солнце, редкие облака на небе,- рассуждая, он обратил в это утро более пристальное внимание на окружающие город зеленеющие сопки, глядя заинтересованно из окна автобуса.- Природа проснулась.
  Неожиданно, прервав ход своих мыслей, Ковалев вспомнил важный факт. - Завтра исполнится уже полгода, как я обосновался в Мурманске. Ровно полгода жизни и снова на севере. Еще шесть месяцев потерплю и вернусь домой, - мысленно начал он строить дальнейшие планы. Внутри заныло. Водитель закрыл дверь, запустил двигатель на увеличенные обороты и готов был тронуть машину с места, но вдруг ритм работы мотора изменился, дверь автобуса открылась, и в салон заскочил мужчина. Ковалев, как и все пассажиры, автоматически повернул голову в его сторону. Внутри появилось легкое волнение. В глаза бросались смуглость лица, смоляного цвета, слегка кудрявые волосы и восточная внешность парня. Окинув беглым взглядом вошедшего гражданина, он не стал рассматривать его более пристально, а про себя подумал: "Наверное, нервы". Новый пассажир прошёл по салону и сел где-то на задних сиденьях автобуса. Сам того, не замечая, Пётр Иванович, в своих мыслях, перешел на воспоминания о прошлом, к которым подтолкнул его внешний вид этого парня.
  - Как там Абдула, как экипаж? Решили ли они свои проблемы? Хоть и обманули меня арабы с деньгами, но на Абдулу и экипаж я зла не держу. Вместе прошли через такую мясорубку и остались живые!
  Ковалев вспомнил, как совсем недавно ставил 37 свечей за здравие в местной церкви.
  - Интересно, помогли ли они тем, за кого я молился? Тридцать седьмая, моя, пока горит.
  Перед глазами промелькнули образы всех членов экипажа, начиная от старпома Абдулы, и до последнего матроса.
  - А дома, наверное, уже раннюю черешню продают на рынке,- перескочил он совсем на другую тему.
  - Чего я здесь торчу? Чего боюсь? Как говорится: "Чему быть, того не миновать", хоть тонну свечек поставь за спасение.
  На него нахлынули воспоминания о родном крае. В конце своих раздумий, Ковалев твердо решил, что в следующем месяце уедет домой.
  - Море, к тому времени, прогреется, накупаюсь вдоволь,- подумав об этом, он представил себя изнывающим от жары и лежащим на горячем песке пляжа. - Рядом будут плескаться голубовато-зеленые волны Черного моря. А запах! Запах летнего моря не передать и не сравнить ни с чем. Его нужно ощущать, находясь у лазурного берега, этого неиссякаемого источника здоровья и энергии,- на этой мажорной ноте, мечты Ковалева прервал знакомый пейзаж района, где он проживал.
  Сойдя на остановке и направляясь в сторону своего дома, Пётр Иванович снова погрузился в размышления. Воспоминания продолжали бурлить вокруг темы родного края и любимого города. Следом за ним, на почтительном расстоянии, шёл парень восточной внешности, тот самый, с которым они только что ехали в одном автобусе.
   Утром, следующего дня, Ковалева разбудил звонок будильника. Он быстро, по-военному, встал, провел утренний ритуал, по привидению себя в порядок, и отправился на кухню. Сегодня у него был законный выходной и как его заполнить, ещё предстояло решить. Петр Иванович поставил на газовую плиту чайник и выложил из холодильника необходимые продукты для приготовления бутербродов. Глядя на: вареную колбасу, сыр и масло, он подумал о том, что, продавая картошку на рынке, такое себе позволить, мог не очень часто. Сделав бутерброды, Ковалёв опёрся плечом на стенку, у кухонного окна, и стал ожидать, когда его оповестит свисток чайника о том, что вода уже закипела. Вид из окна квартиры многоэтажного дома был на Кольский залив. Солнце, не баловавшее северян большую часть года, в этот день старалось вовсю. Обычно, суровые воды залива, сегодня, под лучами яркого солнца, сменили свой грозный и гневный темный цвет на миролюбивые светлые оттенки. Солнце над головой, светлые блики на воде, лучи уходящие в глубину воды и делающие её в поверхностном слое светло-зеленой, все это вмиг многократно меняет, в лучшую сторону настроение северянина. В такой момент иногда ловишь себя на мысли, что в данном состоянии север почти ничем не отличается от юга. Однако, через час или два, серые, почти черные тучи, могут затянуть небо, поднимется ветер и на головы горожан, до этого радовавшихся чудесной погоде, обрушится заряд мокрого снега. Воды залива обретут свинцовый цвет и побегут по ним, перекатываясь, барашки волн. Пройдет заряд снега, но не будет уже того тепла. По небу продолжат безмолвное движение большие, белые тучи, только иногда разрешающие северному солнцу посмотреть на землю. Ковалев неоднократно наблюдал здесь такую картину в июне месяце, привык и давно уже не обольщался. Он однажды пошутил по этому поводу: "Север - это вечное, низкое небо над головой и вечные тучи на нём". Вспомнив свое изречение, он напряг память и прочитал, для себя, когда-то давно ему понравившееся и заученное четверостишье из стихотворения "В осеннем лесу", Николая Рубцова.
   В своей печали бесконечной
   Плывут, как мысли, облака,
   Внизу волнуется река,
   Как чувство радости беспечной...
  - Да, многолика "Северная пальмира"! - подвел итог своим размышлениям Петр Иванович.
  Неожиданно зазвенел звонок над входной дверью.
  - Интересно, кто это решил навестить меня сегодня? Причин никаких, а душа почему- то не на месте.
  Он попытался угадать, кого увидит перед собой, когда откроет дверь. Направляясь в прихожую, стал перебирать в памяти образы немногочисленных своих знакомых в этом городе. Медленно подойдя к двери, он приник к смотровому глазку.
  - Что за дьявол?- по ту сторону стоял Азиз.
  Ковалёв отпрянул назад и замер в смятении.
  - Что им ещё надо от меня, не понимаю?- больше от раздражения, чем от страха возмутился он. - Прятаться от него? Это с моей стороны будет выглядеть несолидно,- поразмыслив, Ковалёв с нерешительностью в своих действиях щёлкнул замком и открыл дверь.
   Азиз искренне улыбаясь, поздоровался. Ковалёв, еще не веря в миролюбивость его намерений, сдержанно ответил на приветствие. Он вообще раньше думал, что улыбка это тот элемент выражения эмоций, который не присущ этому суперсерьёзному человеку.
  - Что, ещё кого-нибудь утопить надо? - выплеснул он накопившиеся негативные переживания, задав язвительный вопрос.
  Азиз пропустил мимо ушей его реплику. Он тактично извинился за свой неожиданный визит и попросил господина Ковалева уделить ему немного времени.
  - Понимаете, Пётр Иванович, мне крайне необходимо многое Вам рассказать и вернуть кое-какие долги, c извиняющимся тоном произнёс он.
  - Проходите, пожалуйста,- смягчившись, в душе и голосе, предложил хозяин, уступая гостю дорогу в квартиру.
  Закрыв дверь на замок, Ковалёв поспешил за Азизом.
  - Проходите в комнату, будем чай пить.
  Азиз ничего не ответил, прошел и сел на диван. По пути он снял свои солидные чёрные очки. Несмотря на обмен любезностями, между ними чувствовалась невидимая натянутость отношений. Петр Иванович быстро организовал и накрыл в комнате журнальный столик. Перед гостем он выставил вазу с яблоками, нарезал копченой колбасы, принес на тарелке бутерброды с маслом и вареной колбасой, которые у него были уже приготовлены. Немного подумав, нашел в дальнем углу холодильника и нарезал "Российский сыр".
  Азиз, после небольшой паузы, дипломатично спросил: "Я не отнимаю у Вас время"?
  - Нет, у меня сегодня выходной,- на ходу ответил Ковалев, неся тарелки из кухни.
  От предложенного кофе гость отказался, и хозяин принёс ему и себе чай. Закончив хлопотать, Ковалёв присел напротив Азиза, извинился, что нет водки, и уточнил: "Не употребляю". Потирая руки, он пригласил приступить к чаепитию.
  - Пётр Иванович, Вы, наверное, ещё не завтракали? Кушайте и не обращайте внимания, я не голоден и чисто символически поддержу Вам компанию.
  Отпив глоток из чашки, Азиз продолжил.
  - Вы завтракайте, завтракайте и слушайте. Я попытаюсь объяснить, что произошло, оправдаться и извиниться перед Вами за свою организацию,- медленно, подбирая слова, он произнёс вступительную речь.
  - Интересно, первый раз из Ваших уст я услышал слово "организация" вместо "государство",- перестав жевать, удивлённо заметил Ковалёв.
  Азиз пропустил мимо ушей выпад подводника. После небольшой паузы, он отпил ещё один глоток чая и начал свой рассказ. По нему видно было, что человек переживает и волнуется, тяжело даются ему эти объяснения и признания.
  - Я назвал "организация", потому что в этом акте возмездия участвовало шесть арабских государств. Мне придётся, на несколько часов, вернуть Вас в прошлое.
  Он задумался.
  - Общее руководство было доверено адмиралу Халилу,- начал Азиз. - Забегая вперёд, замечу, он с этим справился блестяще. Специальные вопросы были поручены его помощнику, представителю спецслужб, одной из стран, Хасан-аль-Байяти. Вот вокруг этой фигуры и пойдет наш разговор.
  Ковалев, на мгновение, перестал жевать, посмотрел задумчиво в одну точку на серванте и вспомнил слова Абдулы: "Его даже адмирал побаивается". Он перебил Азиза и задал свой вопрос: "А почему его адмирал побаивался?".
  - Да, побаивался,- подтвердил Азиз, не проявив даже малейшего удивления, по поводу осведомлённости Ковалёва.
  - У него был могущественный покровитель в окружении нашего президента. Тот генерал, о котором идет речь, родственник его, но об этом позже.
  Ковалев уже начал жалеть, что задал этот вопрос, так как было видно, что Азизу он неприятен.
  - Так вот, - продолжил Азиз,- ему поручили разработать и провести операцию, по спасению экипажа, на тот случай, если вы уцелеете. Был выбран для этого определенный район океана, выделены силы и средства. Ему оставалось составить план, как вас доставить на берег и отправить домой. Подводную лодку решили затопить на большой глубине. Честно говорю, никто не верил, что вы вернётесь.
  Ковалев усмехнулся.
  - Как оказалось, тяга к жизни, помноженная на знания и умение воевать, большая сила.
  Азиз, в знак согласия, кивнул головой и продолжил свой рассказ.
  - Этот деятель представил нашему командованию план, который на бумаге выглядел очень эффектно и убедительно, а на самом деле, у него были другие намерения. Как я говорил раньше, на все мероприятия Хасану-аль-Байяти были выделены большие деньги. Эта сумма включала: оплату вознаграждения всему экипажу подводной лодки и капитану сухогруза, а Ваш личный гонорар, проходил отдельной строкой. Он должен был выдать Вам несколько пластиковых карточек, на предъявителя, в разные банки Москвы и Санкт-Петербурга, документы и наличные, для путевых расходов. На самом деле, по его плану, весь экипаж должен был исчезнуть. Он уже заранее расплатился, с исполнителями, малой частью этих денег. Капитану судна стали принадлежать Ваши пластиковые карточки, на сумму в 150 тысяч американских долларов, а двум матросам и вовсе достались крохи, из того, что предназначалось команде. В расчетах Хасана-аль-Байяти оказалось слабое звено, это Абдула. По его черному замыслу, именно он должен был затопить подводную лодку вместе с экипажем. Злодей надеялся на магическое воздействие своих погон, страха перед его нехорошей репутацией и занимаемой высокой должностью. Он соврал старпому, представив всё это, как приказ президента и министра обороны, конкретно его страны. Воздействия на психику оказались слабей порядочности Абдулы. В дальнейшем, Вас и старпома, по пути на сухогруз, должны были расстрелять матросы с судна.
  Как только они подошли на катере к подводной лодке, Абдула приказал своим матросам обыскать их. Под дишдашем оба прятали автоматы УЗИ. Старпом всё понял, но Вам ничего не рассказал, так как хотел сохранить нашу честь. После того что получилось на самом деле, капитан и двое матросов после провала плана, перед приходом судна в порт приписки Джидда, договорились между собой, что правду рассказывать не будут. Когда Абдула с экипажем сошел на берег в Пакистане, это облегчило им задачу. Представителю Хасана-аль-Байяти они доложили, что всё прошло как запланировано. Судно благополучно прибыло домой, а через неделю эти два матроса бесследно исчезли. Ещё через две, их случайно нашли мёртвыми местные жители, на какой-то загородной свалке. Капитан понял, что убирают свидетелей, собрал вещи, взял семью и испарился. Он вовремя это сделал, так как по плану и его гонорар должен был опуститься в карман заместителя адмирала. Что же насчёт его, то Хасан-аль-Байяти, с притворной скорбью на лице, доложил командованию о гибели подводной лодки вместе с экипажем. Естественно вместе с лодкой ко дну пошли все деньги и документы, которые он вручил старпому в районе погрузки торпед, у Иранского побережья. Карточки, счетов на предъявителя, которые Вам передал старпом, были фальшивые. Единственное, что для нас осталось загадкой, факт вручения Вам настоящих билетов на круизное судно до Сингапура, с последующим следованием до Нагои и 10 тысяч долларов. Если немного подумать, то и на этот вопрос можно ответить. Данный фарс, скорее всего, был рассчитан на Абдулу, чтобы он поверил в отсутствие обмана. Ведь старпом мог заподозрить то, что его, как и весь экипаж, могут отправить на дно. Вернёмся к капитану сухогруза. Он, как у вас говорят, оказался тертым калачом. Нырнул так, что его искали, пять месяцев по всему миру. А в это время, люди Хасана перетрясли всех его родственников, зажимая некоторым пальцы в тиски и поджигая пятки. К его сожалению никто ничего не знал.
  Азиз сделал паузу и отпил глоток чая.
  - Кроме шумихи в мировой прессе, появилось много косвенных материалов ставящих под сомнение гибель вашего экипажа. Самым главным фактором является то, что сами американцы, до конца, не уверенны в потоплении подводной лодки террористов и ищут вас по всему миру. Представители шести стран, арабской организации возмездия, собрались, обсудили этот вопрос и назначили министра безопасности, одной из стран, старшим для расследования возникших обстоятельств. Этот министр опытный работник и включил в комиссию преданных сотрудников спецслужб, которые не имели к операции никакого отношения, кроме Вашего покорного слуги. Перед нами он озвучил цель: "Расследование и выявление фактической обстановки, а также сбор материалов для доказательства гибели подводной лодки или опровержения".
  Мы начали с того, что приступили к расследованию загадочной гибели двух матросов с сухогруза.
  Ковалёв перебил Азиза.
  - Двое парней, которые вели меня от Бомбея до Сингапура, это люди Хасана?
  - Да. Он послал их действовать согласно ранее утвержденного плана, но они ничего не знали и шли по сценарию. Появится человек с вашими приметами, сопроводить, а если не объявится, предписано было прокатиться на лайнере туда и обратно.
  - В Сингапуре они мне очень помогли.
  - Я знаю. Только не обольщайтесь, если бы поступил приказ Вас убрать, они сделали это с таким же удовольствием. Вернёмся к прерванному эпизоду. Их шеф был уверен, что агенты никого сопровождать не будут. Прибыв в Сингапур, эти двое позвонили и сообщили, что всё хорошо. В данной ситуации свою роль сыграла слабая специальная подготовка продажного руководителя. "Всё хорошо" он истолковал по-своему, задавать вопросы не стал. В руководстве всегда возмущались его апломбом и низкой профессиональной подготовкой, для такого уровня должности. Эта неподготовленность в тот момент сыграла нам на руку. Хасан приказал парням вылететь в Эр-Рияд, а оттуда добираться в Джидду, где их встретят и объяснят следующую задачу. Там они убрали тех двух матросов, с сухогруза. Когда мы всё это распутали, то стало известно, что после ликвидации они, в свою очередь, стали жертвами и растворились в водах Красного моря. Последней ниточкой для нашего расследования оставался капитан. В Джидде поработала наша спецбригада. Капитана, естественно, не обнаружили. Прошли по родственникам и выяснили, что его кто-то разыскивает, кроме нас, и идёт на шаг впереди. Члены экипажа сухогруза рассказывали одну и ту же историю. Ночью, неизвестно где, их судно захватили пираты и всю команду, под дулами автоматов, заперли в трюме. Когда выпустили из плена, то они уже стояли на внешнем рейде, неизвестного порта, и снова была ночь. За время перехода, в трюме отсутствовал капитан и двое неизвестных им матроса, которых он принял на работу перед самым отходом в рейс. Капитан, перед командой, выкрутился классически, объяснив им, что судно захватили наркоторговцы. На внешнем рейде злодеи перегрузили свой товар на сейнер и ушли. Никто из команды судна порт, по ночным огням, светившимся вдали, не узнал. Может быть, кто-то и узнал, но, учитывая странную гибель двух матросов, вытянуть их на откровенный разговор было делом бесполезным. Все члены команды замкнулись, словно устрицы в раковине. Расследование, на некоторое время, зависло и мы начали раскручивать его с другого конца. Каждый месяц в ваш город на поиски направляли нового человека, который объезжал и посещал все места, где Вы бы могли объявиться.
  - Расставили сети,- передразнил рассказчика Ковалёв.
  - Это наша работа,- парировал Азиз. - В Москве, в одном из банков, где был открыт счёт на предъявителя, к молодой сотруднице этого учреждения мы подослали своего человека. Он месяц её обхаживал и водил по ресторанам, а затем ненавязчиво уговорил посмотреть, закрыт или нет определенный счёт.
  От неё мы получили ценную информацию. Во-первых, неделю назад кто-то из наших соотечественников интересовался этим счётом. Во-вторых, деньги с него были сняты значительно раньше и мы узнали когда.
  Начали работать в Шереметьево-2. Заплатив определённую сумму денег, наш сотрудник был допущен к просмотру на компьютере списков всех улетевших в тот день пассажиров, в разные концы земного шара.
  Шанс найти его в списках был предельно мал, но имелась надежда и большое желание. Как известно: "Кто ищет, тот всегда найдёт". В процессе просмотра очередного списка, правда следующего дня, неожиданно всплыла фамилия нашего капитана. Улетел этот хитрец в Мадрид. В Испании мы долго искали его, помог только случай. След капитана зацепили по линии покупки недвижимости. Но, увы наши люди снова опоздали и нашли его висевшего в петле. На месте выяснили, что за несколько часов до нас, его посетили два парня с восточной внешностью. Просмотрев расписание самолетов, вылетевших на Ближний восток, сотрудники определились со временем и позвонили по телефону своему руководителю, передав описание и приметы разыскиваемых. В аэропорт Тегерана были направлены большие силы спецслужб. Удача в этот день была благосклонна к нам. Взяли этих двоих быстро и тихо. В подвалах спецслужбы безопасности, ребята быстро всё выложили, о чём поведал им капитан сухогруза. Затем потянулась приятная череда событий: арестовали Хасана-аль-Байяти, его покровителя, некоторых их подчинённых и в частности тех, кто убрал ваших провожатых. Как у вас говорят: "Каждой сестре по серьге". Узнав почти всё, мы направили своих людей в Карачи. Следующая тема, отдельное повествование.
  Ковалёв сидел, продолжительное время не меняя позы, и слушал Азиза, как заворожённый. После последней фразы собеседника, он встрепенулся и засуетился.
  - Может чайник подогреть?- предложил Пётр Иванович.
  - Нет, спасибо,- отказался Азиз.
  Ковалёв сменил неудобное положение тела в кресле и приготовился слушать дальше.
  - Когда Абдула высадился с экипажем в Карачи, то в первую очередь они сняли себе жилье. В этом помогли им, подчеркиваю, ваши деньги. Потом организовали артель грузчиков на местном базаре и постепенно стали внедряться в торговлю. Все заработанные деньги шли в общую казну. Достигнув финансовой самостоятельности, открыли несколько своих лавок по продаже товара. Во всем чувствовались организаторские способности Абдулы. По прошествии пяти месяцев, стали уже контролировать небольшой квартал на этом рынке. Тут их интересы пересеклись с интересами группировки афганцев, появились столкновения, переросшие в войну. Хочу отметить, что при отборе, в экипаж к Абдуле, из тысяч лучших попали "самые самые". Подготовка у каждого универсальная, на суше это спецназовец, в море профи. Вы в этом сами убедились. У вас говорят - "элитные".
  Ковалев утвердительно кивнул головой.
  - Даже сухогруз вели самостоятельно,- продолжил Азиз.- Война возникла из-за наркотиков. Абдула запретил на своей территории продавать их, несмотря на то, что иногда возникали финансовые трудности. Если подвести итог, в той бойне они потеряли двенадцать человек, а отправили к Аллаху под две сотни. Полиция арестовала еще пятерых, но потом, Абдула их выкупил. Всех оставшихся в живых, мы вернули на родину, каждого в свою страну. Они, естественно без афиширования, получили награды и большие денежные, заслуженные вознаграждения.
  Ковалёв, смотря в пол, произнес:
  - Всё что мы думали с Абдуллой, в отношении этого помощника адмирала, все оказалось правдой. Сплошные интриги и провокации.
   С самого начала разговора у Петра Ивановича на языке вертелся один вопрос, на который он очень хотел получить ответ. Ковалёв внимательно посмотрел в глаза собеседнику и задал его: "А спецзаряд, дело его рук?". Глаза Азиза потускнели, он отвел их в сторону.
  - Про спецзаряд прошу забыть, это была ошибка нашего руководства. Все что вы сделали, полностью вычеркнуло необходимость его применения. Подводя итог под всем этим, можно смело сказать, что Вы с Абдуллой исправили чудовищную ошибку, допущенную большим числом высших руководителей. Последствия от такого взрыва, даже спрогнозировать невозможно. За это Вам большое спасибо.
  Азиз закончил говорить, в комнате наступила тишина.
  - А как вы меня нашли?- прервал паузу Ковалев.
  - Когда мы узнали, что Вы живы, начали поиск по разным направлениям. Первую информацию, с небольшим интервалом, получили сразу же из трёх разных источников. В том городе, где Вы жили, разыскали вашего брата. Мой человек, под видом сотрудника милиции, посетил его и поведал Евгению вымышленную историю. Что, мол, местный военкомат сделал запрос в районную милицию. Их встревожило то, что офицер запаса Ковалёв длительное время не является и не реагирует на вызовы. Вдобавок, по вашему домашнему адресу выезжал посыльный военкомата, но там ему сообщили, что такой гражданин здесь давно не появляется. Повод простой, переоформление пенсии в связи с возникновением новых граф в законодательстве. Брат искренне поведал, что не видел Вас около года, ничем помочь не может и тоже беспокоится. Наш сотрудник собрался уходить ни с чем, но Евгений неожиданно вспомнил, что пять месяцев назад, на Ваше имя, пришло странное письмо из Амстердама, от какой-то мадам. Он нашёл письмо и показал нашему человеку, которому нужно было взглянуть только на адрес. Повертев в руках запечатанный конверт, сотрудник вынес определение, что оно вряд ли поможет поиску, так как Голландия далеко. Письмо посоветовал сохранить, адресат, очевидно, всё же объявится. Попрощавшись, он ушёл, с хорошей для нас зацепкой. На старой квартире, где Вы снимали угол первое время, после приезда с Севера по окончании службы, наш сотрудник с помощью бутылки водки разговорил вашего бывшего соседа. Бесхитростный старичок, большой любитель выпить, рассказал ему, откуда к Вам обычно на лето приезжали гости. Оказывается мурманчане большие любители погреть живот и поправить здоровье у теплого моря. И ещё много чего интересного для нас. Все стрелки сошлись на вашей куме, которая по-прежнему проживает в славном городе рыбаков. В Амстердаме мои люди разыскали адресанта того загадочного письма. Они нашли подход к Вашей беременной подруге и получили от неё ценную информацию.
  Потрясённый такой новостью Ковалев пристально посмотрел на Азиза, но тот был холоден и невозмутим. - Я понимаю, в жизни бывают всякие ситуации и запутанные тоже, - продолжил он как ни в чём, ни бывало. - Она им рассказала, что Вы звонили один раз и всё из того же славного Романова-на-Мурмане. Прокол в конспирации, Пётр Иванович, - глаза его сузились, он явно намекал на непрофессионализм в таком деле у Ковалёва. - Смущение Ваше, я понимаю, но не только же мне краснеть за "спецзаряд". Ничего удивительного в этом нет, жизнь порой делает такие кульбиты! Иногда они заставляют задумываться о бренности тела, вечности души, а также мимолетности, по космическим масштабам, пребывания нас на этой грешной земле, - Азиз старался сгладить возникшую неловкость. - И невольно задаёшь себе простой вопрос: "Правильно ли я прожил на ней отпущенный мне свыше срок и что оставил после себя?", - немного пофилософствовав, он слегка улыбнулся. Ковалёв не обращая внимания на его демагогию, думал о чём-то своем.
  - Да, огорошили вы меня, - произнёс он с грустью в голосе. - Этот сладкий грех теперь не даёт мне покоя, - Пётр Иванович глубоко вздохнул.
  Перед ним в этот миг пронеслись счастливые и сладостные мгновения, которые он испытал с красивой, ласковой Люсьен. Вернувшись, почти с "того света", он с жадностью восполнял и брал от жизни всё то, чего хотела лишить его судьба, сделав крутой вираж.
  - Эта голландка оказалась тогда в начале моего нового, активного жизненного этапа, - с лёгкой грустью подумал он.
  Молчание Ковалёва, гость воспринял по-своему.
  - Чего Вы смутились? - подбодрил его Азиз.- Конвейер жизни продолжает работать. В Ваши-то годы, всё ещё впереди!
  - Это здесь, я что-то закис, - произнёс Пётр Иванович с нотками досады в голосе, - а когда прибыл на белый сказочный лайнер, после Аравийского моря, тяга к жизни прямо фонтанировала. Со мной приключилась необычная любовно-романтическая история, - Пётр Иванович перешёл на доброжелательный тон. - О, это был действительно красивый роман! Рождение заново, тяга к жизни, крепче, чем раньше, неуправляемые желания - все это последствия. Чего? Вы знаете сами. Не смог устоять.
  - Правильно,- поддержал его Азиз. - Такой тонус в жизни может поддержать только молодая и красивая женщина. Мои сотрудники отметили, что у Вас хороший вкус.
  - Издеваетесь? - улыбаясь, отреагировал Ковалёв.
  Азиз тоже улыбнулся.
  - Насчет вкуса, я серьёзно. - Пошутив, он вернулся к их основному разговору. - Во Владивостоке, Ваши новые знакомые, тоже рассказали нам, что Вы направились в Мурманск.
  - Все три пеленга сошлись в одной точке,- медленно произнёс Ковалев.- Определение места корабля по трём пеленгам. Верный способ, но не единственный.
  - А три дня назад, Вас с букетом цветов, у подъезда кумы, запеленговал наш сотрудник, - используя морскую терминологию Ковалёва, закончил своё повествование Азиз.
  - Да, совпадает, у неё был день рождения,- подтвердил Ковалев.
  После небольшой паузы, он спросил Азиза: "Откуда Вы знаете, восточный человек, историческое название этого города?".
  - И восточный человек, Пётр Иванович, бывает любознательным. Тут всё очень просто. У меня после прилета сюда свободным оказался целый день, до встречи с Вами. Пока мои люди выясняли Ваш адрес, я просто бродил по городу. На проспекте Ленина, заглянул в Краеведческий музей, который "олицетворяет собой историческое и культурное наследие края". Там так написано. В музее, я узнал очень много интересного об этом чудном месте на краю земли, о городе, который находится за Полярным кругом. Говорю без иронии, со слов экскурсовода. Своими глазами увидел: дымные чумы кочевников-оленеводов, рыбацкие суденышки крестьян-поморов, каким мощным был мурманский флот при советской власти, какой зажиточной и культурной жизнью живут сейчас коренные жители Севера - саамы. Правда, судя по прессе и критическим репортажам, которые я видел по вашему центральному телевидению, не всё так гладко: в порту у вас проблемы, передел, малые народы спиваются и вырождаются, по всей стране много нищих. Сложилось впечатление, что коренные народы и просто жители Севера, в местах своего проживания, за пределами таких чудесных городов, возвращены обратно в тот дореволюционный период. Не знаю, кому верить. Подводя итог посещения музея, у меня в памяти остались две вещи: чучело росомахи, которую я никогда прежде не видел, и историческое название города - Романов-на-Мурмане. Пока ваше общество не выйдет из кризиса и у народа не наладится нормальная жизнь, все слова из путеводителя будут, если говорить корректно, вызывать улыбку.
  - Маловато впечатлений. Неужели здесь больше не на что посмотреть? - удивленно спросил Ковалев. - А мне всегда казалось, что в столь суровых условиях построить такой город - красавец, уважения достойно.
  Ковалев, не задумываясь, бросился отстаивать честь края, в котором он прожил большую часть жизни. Он даже не допускал мысли, что такой город, как Мурманск, кому-то может не понравиться.
  - Не у всех же нефть из-под ног фонтанирует. У нас есть порт удобный для торговли, рыба ловится, полезных ископаемых немеренно. Не спорю, с климатом не повезло.
  - И я не спорю, город современный, почти европейский, - начал отрабатывать обратный ход Азиз.- Речь о народе, которому живется несладко, несмотря на то, что полезных ископаемых море.
  Он решил быстро сменить тему разговора, которая распаляла его собеседника.
  - У вас тут очень интересные названия есть. Водитель провез меня по окрестностям, от исторического городка Кола до района Роста. Многие названия поселков и географических мест, вокруг города, такие как: Мишуково, Дровяное, Кильдинстрой, Росляково и так далее, мне были понятны. Один топоним, как не старался, понять не смог. Название ему - поселок Абрам-Мыс. Название для него совсем неуместное.
  Ковалев улыбнулся и сразу в ответ сочинил ехидную шутку.
  - Мне представляется, что определенная часть верующих местных жителей, у которых в культуре преобладает священное учение "Тора", решила, что для них в городе должен существовать свой "Иерусалим", - с серьезным лицом прокомментировал он.
  Азиз понял, в чей огород камень и сразу закрыл обсуждение местных достопримечательностей.
  Ковалев, на самом деле, и сам не ведал, откуда появилось это историческое название. Он знал, что поселок находится на противоположной стороне Кольского залива, напротив центра города. У мурманчан это место всегда считалось "дырой". Он не собирался просто так сдаваться и заканчивать разговор не в пользу своего города.
  - А как Вам наши дома, окрашенные в разные цвета? - спросил он с заинтересованным видом.
  - Для меня, это, право, так и осталось загадкой, - удивленно ответил гость. - Если Вы мне объясните подобный феномен, то я буду очень признателен.
  - Тогда слушайте. В сильный мороз, русский мужик после работы любит греться водочкой. Потом его основная задача попасть в свой район, а дом он по цвету найдет, - рассказав шутку, Ковалёв испытывающе смотрел на Азиза.
  Эта серьёзность во взгляде, на некоторое время сбила гостя с толку. Он задумался.
  - Вы, Пётр Иванович, загнули или это шутки у Вас такие. Мужики ваши, этим делом и не в мороз тоже хорошо греются, а в подобном состоянии, им до цвета нет никакого дела. Как у вас говорят: "Добираются домой на "бровях" или "автопилоте".
  - Может быть,- думая над следующим вопросом, буркнул Ковалев. - А как Вам нравятся наши народные названия, внутри города: Винно-водочный магазин "Три ступеньки", площадь "Пять углов", гастроном "Близнецы"?
  - В тонкости народной топонимики я не вникал, времени не было.
  Гость посмотрел на часы.
  - Мне очень интересно беседовать с Вами, но надо закругляться, а то опоздаю на самолет. Я ещё раз вернусь к началу нашей беседы и подведу черту. Спасибо Вам за осуществление наших планов. На этом я, пожалуй, закончу свою исповедь. Может у Вас есть ко мне вопросы или пожелания?
  Ковалеву хотелось как можно больше узнать информации от собеседника и до конца восстановить всю цепочку событий.
  - Америка сильно на вас давит? - задал он первый, пришедший на ум вопрос.
  - У них нет ничего, за что можно зацепиться, - коротко ответил Азиз.
  - А штольня?
  - Мы её так подорвали, что за сто лет не откопаешь, - убедительно аргументировал он.
  - Я хотел спросить про Пышкова, - озадаченно произнёс Ковалёв. - Он собирался контролировать поездку. Не начнёт разыскивать меня?
  - Не волнуйтесь. Мы в курсе всего, даже, о чём Вы с ним говорили, и что он Вам обещал. Тогда, после Вашего с ним разговора, он мне перезвонил. Искать встречи, звонить и общаться с ним, не следует. Петр Иванович, Вы мне симпатичны и то, что я скажу, отобьет у Вас охоту общаться с Пышковым. Ваш друг просто заработал на Вас. Он сделал хорошие деньги, отправив товарища в опасное место, без какой-либо гарантии возвращения обратно. Неофициальные консультации с ним, о которых я рассказывал, это блеф. Весь сценарий вербовки, первого разговора, информацию о Вас, разработал и предоставил нам Пышков. Ему может быть оправдание только в одном, он не знал, что мы планировали заставить Вас воевать. Если бы даже и знал о наших планах, я очень сомневаюсь, что отступил бы. Мою позицию понять и объяснить можно, я солдат своей страны и не для себя старался, но насчет него, решать Вам.
  Ковалев сидел с полуоткрытым ртом и смотрел на Азиза неподвижными глазами, в которых, кроме грусти и горечи, прочесть больше ничего нельзя было.
  - Не волнуйтесь Вы так, - попробовал успокоить его Азиз. - Ну, чем бы он Вам помог? Если взвесить все "за" и "против", то ничем. То, что он заработал на товарище таким способом, конечно не делает ему чести.
  - Теперь очень сожалею, что "клюнул" на "зелёную наживку", - подумал о себе Ковалёв. - В капиталистическом мире, нечистоплотные и алчные люди - неотъемлемый атрибут. За деньги готовы продать и честь, и ближнего, и совесть тоже. Сама система дает им эту безнаказанную возможность. Ваша реакция не похожа на поведение серьезного мужа. Вы же сами пережили кошмар девяностых годов, когда все старались стать богатыми и обмануть друг друга, в погоне за наживой. Я наблюдал всё это лично, так как уже тогда работал в посольстве, в Москве. Тот передел собственности, Вы еще не скоро забудете и переживете.
  Ковалёв пришёл в себя, допил остывший чай в кружке и пространно произнес: "Бог ему судья, хотя в церковь такие люди вряд ли ходят".
  - Ну что, Пётр Иванович, живите, наслаждайтесь этим удивительным миром и ничего не бойтесь, мы об этом позаботимся. Большое спасибо Вам, ещё раз. Все точки над "и" расставлены и обид, надеюсь, больше нет, - подвел итог разговора Азиз.
  Он встал из-за столика и собрался уходить. Ковалёв тоже встал, чтобы проводить гостя. В его голове был такой ералаш, который придётся ещё не один день разбирать.
  На пути к двери, Ковалев попросил передать привет и самые наилучшие пожелания Абдуле. Ответ собеседника для него был неожиданным.
  - Абдула теперь живёт на родине, в Ливии. С ним я навряд ли увижусь.
  У дверей Азиз расчувствовался и обнял на прощание Ковалёва, постоянно благодаря его. Переступив порог, он ещё раз оглянулся, в глазах Ковалёва застыла грусть.
  - Прощайте, - произнёс он.
  - До свидания, - хозяин квартиры дружелюбно улыбнулся.
  Закрыв за гостем дверь, Пётр Иванович подошел к окну на кухне и стал наблюдать. Через несколько минут внизу раздался стук двери подъезда, и показалась колоритная фигура Азиза, который сел в шикарный джип и уехал. Проводив глазами машину, исчезнувшую за углом соседнего дома, он остался со своими сомнениями. Ковалёв задумался.
  - Как крутит мною жизнь. Только успокоился от батального эпизода, а она снова, внезапно, делает резкий поворот на очередной галс. Всё! Всё к чертям собачьим! С завтрашнего дня начинаю собираться домой. Домой и только домой.
  Он глубоко вздохнул. За окном, под балконом, дико заорала кошка.
  - Весна наступила, свадебная пора котов.
  
   "Встреча".
   Такси подкатило к мурманскому железнодорожному вокзалу. Расплатившись с водителем, Ковалёв вышел из машины. Он осмотрелся по сторонам. В душе бурлили противоречивые чувства и эмоции. Север приютил и обогрел в очередной раз, но, не заглушил постоянные думы о родном городе, о малой родине. Всё ему здесь знакомо, опять втянулся в специфику этого края, но прощай север, прощайте северные сияния над Мурманском. - Мысли о доме везде тянутся за мной. Пора бы и в родном краю пожить. Неумолимое время давно поменяло молодость на зрелость, а за ней уже маячит и старость. Сколько осталось?
  - Командир,- прервал его короткие размышления водитель,- вот твои вещи.
  Он поставил багаж пассажира на тротуар.
  - Да, да, спасибо, поблагодарил Ковалёв таксиста и взял в руки чемодан и всё ту же, видавшую виды, дорожную сумку.
  С ней была связана целая эпоха. В своё время, её пошили из хорошего материала с пролетарской надежностью, не чета теперешним сидорам, привезённым из-за границы. Только внешний вид, а прочности никакой. Хозяин очень любил эту сумку, так как она была вместительная, для всего того, что необходимо в дороге и как говорят сейчас - "мобильная".
  - "Подружка моя", даже в морской баталии вместе побывали,- глядя благодарственно на неё, подумал Ковалёв.
  Петр Иванович неспеша направился к входу в здание вокзала. Вокруг было много народа. В этот утренний час, по традициям летнего сезона, большинство северян спешили к поезду, чтобы поскорей уехать в долгожданный отпуск. Вокруг них суетились
  провожающие: мамы и папы, дедушки и бабушки, родственники и друзья. Среди снующих вокруг людей, были и приехавшие с юга или средней полосы.
  Эти господа, получившие заряд сил, бодрости и эмоций на предстоящий год,
  направлялись к автостоянкам, чтобы быстрей добраться домой, и отдохнуть от дальней, утомительной дороги. Кроме всего прочего, вокзал, во все времена, считался и эпицентром сборища воришек, бродяг и всякого разного бездомного и пьющего люда. У входа в здание, Ковалева окликнул сидевший на деревянном ящике бомж. Он оглянулся по сторонам, все вокруг бегут куда-то, и нет им никакого дела до этого обделённого судьбой, пропащего человека. Натыкаясь на бомжа, люди стыдливо отворачивались.
  - Слушай друг,- обратился он с дежурной фразой, произнеся её протяжно и заунывно,- не окажешь помощь бедному и голодному человеку таковой суммой, размер которой не обременит тебя.
  - Витиевато. Он что, по бумажке читает?- подумал Ковалёв и с интересом повернул голову в сторону просящего.
  В засаленной солдатской шинели, без погон, подпоясанный верёвкой, в потертой, грязной кроличьей шапке-ушанке и кирзовых сапогах, сидел небритый, замызганный мужчина неопределённого возраста. Он сиротливо смотрел на прохожего со взглядом жучки, просящей подачку.
  Ковалёв остановился, поставил перед собой сумку и чемодан. После недолгих сомнений принял решение и достал из кармана деньги. Он вытащил из небольшой пачки купюру достоинством в 100 долларов и протянул её бродяге. Бездомный протянул руку, покрытую от грязи коростой.
  - Тебе дядя повезло, праздник у меня сегодня. Вот домой возвращаюсь и думаю навсегда,- сопроводил он пояснением свой необычайно щедрый подарок.
  Вдруг, откуда ни возьмись, очевидно, на запах денег, вынырнул и остановился рядом, маявшийся с похмелья "кирюха". Он тихо буркнул что-то невнятное под нос, покачиваясь, стоял и медленно переводил взгляд с Ковалева на бомжа и обратно. Ничего, не дождавшись, он побрёл дальше.
  Бомж находился в недоумении, не веря своим глазам. Он уставился на банкноту, затем, опомнившись, быстро спрятал её во внутренний карман.
  - В твою честь друг, устрою себе сегодня вечером праздник живота. Да храни тебя Бог!- он слегка наклонился вперед.
  Ковалёв посмотрел на часы, ещё было достаточно времени до отправления поезда.
  - А как ты здесь оказался? Наверное, по своей натуре слабовольный?- решил разговорить он бомжа.
  - Всякое было в моей жизни,- ответил нехотя собеседник и устремил свой тяжелый взгляд в невидимое пространство.
  Он словно мысленно преодолев время, смотрел в тот далекий, несчастливый для него год, олицетворяющий крах всей жизни.
  - Бывают и такие ситуации, когда из них ни сильный, ни слабый выход вряд ли найдет.
  Видно было, что с ним давно никто по-человечески не разговаривал и открыть душу, постороннему прохожему, бродяге нелегко.
  - Ты знаешь,- продолжил бомж,- несколько лет назад, я как все вокруг, благополучно жил, работал и о мрачной перспективе, естественно, никогда не думал. Всегда считал, что со
  мной этого произойти не может. Но случилось, поневоле пришлось стать бомжём. Теперь окружающий мир живет какой-то своей, отдельной и счастливой жизнью, без меня.
  Сделав паузу, он не стал дальше рассказывать всё, что с ним приключилось, а обрисовал картину одной фразой.
  - Жизнь она такая штука, сегодня ты в седле, а завтра его на тебя самого наденут.
  Он круто выругался и добавил:
  - Не пойму, почему я на паперти, а не тот, кто устроил перестройку, капитализм, демократию?
  Ковалёв понял, что своими расспросами разбередил душу у этого человека и заставил его в мыслях вернуться к личной жизненной трагедии. Даже у него есть свой внутренний мир и свои эмоции.
  - Наверное, достаточно общения, пора идти на посадку, к поезду,- решил он.
  Да и рядом покачивающийся пьяница, пропитанный алкогольной вонью, который снова вернулся, вызывал чувство брезгливости и затруднение в дыхании.
  - Ну ладно, будь здоров и пусть всё-таки твоя жизнь обретет цель и наполнится смыслом. Жизнь - это борьба, помни об этом и не сдавайся,- подбодрил он бедолагу.
  У того уже прошёл прилив злости, и он вдогонку ещё раз поблагодарил доброго прохожего.
  - Спасибо, друг. Дай Бог тебе здоровья, счастья и удачи.
  Последние слова Ковалёв уже не слышал, растворившись в бурлящей толчее вокзала. Он прошёл через центральный зал здания и вышел к лестнице, спускавшейся на перрон. Разговор с бомжём вызвал у него в мыслях свои ассоциации.
  - Был я командиром подводной лодки - в седле. Потом, пенсионером, продающим картошку, период бедности и невостребованности. Ну, будем считать под седлом, если вкладывать в это понятие нищенское существование. Потом опять командир подводной лодки - в седле. Следующий этап-сторож. Придерживаясь формулы: "В седле - под седлом", сторож будет второе. А теперь, кто я?- задал он себе вопрос и, шутя, на него ответил.- Наверное, пенсионер с большим, тугим чулком в загашнике. В дальнейшем, при счастливом стечении обстоятельств, может быть рантье.
  Он медленно шел по перрону. Вдруг до его ушей долетела фраза, обладательница которой была женщина, тембр голоса её сразу же вызвал внутри трепет и волнение.
  - Ковалев, ты, почему не здороваешься?
  Он медленно повернул голову, ища глазами ту, которая позвала его, и увидел улыбающееся лицо Екатерины Федоровны Дудкиной, заведующей клубом в посёлке Снежный, объект его обожания из прошлого. Это была та самая Екатерина, которая, в его последние годы службы, будоражила в нём кровь и волновала мужскую плоть...
   Смазливая, разбитная Катя приехала в их гарнизон за три года до его увольнения в запас. Ей тогда было 32 года. Подводную лодку, на которой служил её муж, мичман Василий Дудкин, перевели в бригаду. Энергии этой Кате было не занимать и как только освободилось место заведующей клубом, то лучшей кандидатуры политотделу было не найти. Она имела и соответствующее образование, окончив институт культуры. Мичман её, ничего особенного собой не представлял на фоне жены, обычный подкаблучник.
  Не один офицер вертелся вокруг этой Кати, тогда. До неё и при ней, Пётр Иванович, по мере возможности, всегда ходил в библиотеку, располагавшуюся в клубе. Служба отнимала много сил, но он всё же находил время, чтобы повышать свой культурный уровень. Однажды они познакомились и очень быстро нашли общий язык. Ковалёв сразу отметил одну особенность - с ней очень просто вести разговор. Начитанность Катерины, кругозор и простота в общении подкупали собеседника. Как-то, при случае, в их очередном разговоре, Ковалёв этот факт подчеркнул, сделав ей комплимент. - Общее развитие у Вас, Екатерина Федоровна, выше всяких похвал! А тонкий вкус и юмор, превзойти невозможно! Постепенно, в разговорах, они перешли на "ты". Ковалёв, в то время, жил в посёлке без семьи, наезжая иногда, в свободноё время, к своей супруге "птице" областного полёта,
  которая наотрез отказалась переселяться из Мурманска в гарнизон. О непрочности его семейных уз тогда знали все. В дальнейшем, они с Катей стали друзьями, с признаками особого уважения при встречах, но не более, дабы не допустить пересудов. Почти все, не замеченные на стороне мужики, обладали гарнизонным комплексом. Это выглядело приблизительно так: "Не успеешь надеть нижнее бельё, а в посёлке об этом все уже знают". Не был исключением и Ковалёв. У него всегда, по этому вопросу, была своя особая позиция. Он сразу поставил барьер для внутренних чувств и романтических отношений, хотя и испытывал всегда благоговение перед её улыбкой.
  - Нехватало еще с мичманом выяснять отношения на виду у всей бригады. Позор, какой,- порой одёргивал он себя, когда границы товарищеских отношений начинали размываться.
  Своим кокетством с Ковалёвым, Катя давала понять, что он ей нравится. Когда она начинала, в разговорах, намекать на большее, то он всегда отшучивался:
  - Ты для меня лучшее лекарство от депрессии. От нашего общения я получаю массу положительных эмоций.
  Перед самым отъездом, когда у него на руках были все документы, об увольнении в запас, и стояли упакованные чемоданы, Ковалёв всё же решил согрешить, но в клубе его огорчили.
  - Екатерина Федоровна уехала на курсы повышения квалификации, в Санкт-Петербург, - сообщила ему молоденькая руководительница танцевального кружка...
   Она шла навстречу игривой походкой и кокетливо смотрела ему в глаза.
  Лицо Ковалёва расплылось в улыбке и излучало неподдельную радость, а сердце учащенно забилось.
  - Катюша, вот это встреча!
  Он моментально оценил, что она, за два года, почти не изменилась, такая же привлекательная и сексуальная. Второе, что у него вырвалось: "Ты одна"? Глаза его искали того, кто её провожал.
  - Я обрадую тебя, Петя, я одна.
  - Как она чувствует мужчину, что волнует его и интересует,- обрадовался он, не веря собственному счастью. - Как не попасть под обаяние такой женщины?!
  - Ну что, Петюнчик, поцелуемся, ведь такая встреча.
  Она бесцеремонно обняла Ковалёва за шею и крепко поцеловала. Оторвавшись от его губ, но, не убирая рук, Екатерина, улыбаясь, смотря ему в глаза, произнесла:
  - Говорят, ты меня очень искал, перед отъездом, изболевшая душа. Это правда, шалун? Был искус?
  - Катя, ты ведёшь себя несдержанно,- выдавил он из себя, густо покраснев, смущаясь и оглядываясь по сторонам.
  - Я сердцем чувствую, что ты не забыл меня, мой серьезный воздыхатель.
  Катя отпустила его шею.
  - Я не могу контролировать себя, по причине повышенной эмоциональности,- она усмехнулась. - Чего испугался, кавалер? Нас тут никто не знает и марку держать тебе уже не надо.
  Пётр поставил свою ношу и спросил: "А где твой Дудкин?".
  - Рубежи охраняет, но не будем о грустном, - кокетливо ответила она и перешла в наступление.
  - Петя, ты куда едешь? Ты один?
  - Вот тебе на! Расцеловала меня прилюдно, а потом удосужилась спросить с кем я еду. Сначала еду в Питер, потом в Москву, а дальше домой, в Крым.
  - Ты что Петя, упрекаешь меня за чистые помыслы и глубокие чувства к тебе, душевные волнения и переживания? Если бы ты знал, как воспоминания о том времени до сих пор трогают моё сердце, - она театрально притворилась обиженной, надула губки и отвернулась.
  Голос у Ковалева изменился до интонации униженного, её обаяние действовало на него гипнотизирующе. Она пробудила в нем вновь прежнее чувственное влечение.
  - Да что ты, Катя, я не хотел тебя обидеть.
  Она повернулась к нему и рассмеялась.
  - Все вы мужики в предвкушении женской плоти, готовы унижаться. Не обращай Петя на меня внимание,- изменив интонацию, произнесла она.- У нас сейчас в клубе организовали театр. Я у них и режиссёр, и артистка одновременно. Это я из образа не могу выйти.
  Он рассеянно кивнул головой, про себя отметив, как быстро она перевоплощается от разбитной бабёнки до по-детски невинной девочки.
  - Значит так,- она положила нежно руку ему на грудь и посмотрела ласково в глаза,- в Питере у нас с тобой есть два дня. Я еду к дочке, она у меня первокурсница ЛГУ. Сейчас у них сессия и отвлекать её нельзя. Всё должно получиться так, как - будто я на два дня позже приехала.
  У тебя есть, где остановиться?
  - Нет, но мы снимем номер в гостинице,- спешно ответил он.
  - О, "мы"!- она притворно закатила к небу глаза.- Это уже прогресс,- Катерина насмешливо улыбалась, ставя в неловкое положение Ковалева. - Ты хочешь, чтобы я стала на время нижней частью твоей жены?
  - Я уже давно разведен.
  - Это меняет дело. Ну-ну, Петюнчик, не смущайся, как красная девица. Я сама не сентиментальная женщина и уважаю сильных мужчин. Моим знакомством с тобой, всегда гордилась и наслаждалась. Для меня это были самые прекрасные годы. Командир подводной лодки - фигура, не то, что моя размазня мичман. Вот так.
  Ковалёв в своих мыслях произнес: "Видела бы ты эту фигуру, когда я картошку на рынке продавал".
  - Так чего же ты за него замуж вышла?
  - Если бы была из "благородий", то, наверное, не вышла. Родом я, Петя, из захолустного районного центра, с преобладанием деревенского колорита. Наш провинциальный городок маленький, не разминёшься, а Дудкин из Воронежа. Конечно, он далёк от идеала, но перебирать женихами некогда было. Кто знал, что мой будущий супруг способен будет подняться только до мичманских высот. Любовь слепа, полюбишь и Дудкина,- грустно добавила она, но грустила недолго.
  - Скажи-ка лучше друг, какой у тебя вагон и место? Не могу дождаться, когда упаду в твои объятия, - произнесла она шутку, сопроводив усмешкой.
  Всё, узнав у Ковалёва, Катя пообещала, что постарается к нему перебраться или наоборот, поменять его билет на место в её купе.
  - Петя, мой вагон вот этот. Мы стоим напротив.
  Она еще раз крепко поцеловала его, и Ковалёв ушел искать свой вагон, весь в смятении чувств. Одно успокаивало, хоть какая-то родственная душа будет рядом. Пока он искал вагон, солнце спряталось за облака, потянуло северным ветром и стало как-то неуютно. Войдя в своё купе, Ковалёв уложил вещи и молча, сидел, задумчиво смотря в окно. Он думал о своей неустроенной холостяцкой жизни. Поезд не успел ещё отъехать, а Катя уже привела какого-то узбека.
  - Петя, быстро собирайся и отдай этому человеку свой билет. Мы с ним меняемся местами,- радостно сообщила она.
  Прибыв в купе Кати, они удобно разместились на нижних полках, друг против друга. Верхние места заняла пара молодожёнов, ехавших до самого Санкт-Петербурга.
  Ковалёв, в дальнейшем, нисколько не пожалел, что встретил на вокзале Екатерину. Во-первых, на протяжении всего пути она с неослабевающим интересом рассказывала ему, новости и события, произошедшие за эти годы в посёлке. Он словно вновь оказался на время в гарнизоне и буквально прожил вместе с его обитателями происходившие там события. Она выдавала на-гора такие подробности, что он не узнал бы о них, даже живя в посёлке. Во-вторых, Катя была занимательный собеседник, и слушал он её с наслаждением. Ещё в прежние времена Ковалёва в ней подкупало чувство такта, она никогда не лезла в душу со своими вопросами, если того не хотел партнёр.
  Продолжительный пересказ событий затянулся, они оба уже утомились. - Чего ты на меня смотришь так пристально? - спросила Катерина. - Заметные изменения потрясли?
  Она как и все женщины на белом свете, в первую очередь, переживала за свою внешность.
  - В мыслях я много раз представлял нашу с тобой встречу, всё именно так и представлял.
  Катя разговор не поддержала.
  - Петя, я немного посплю, а то сегодня из гарнизона, к поезду, выехала очень рано и порядком устала,- извинилась она, сникнув.
  - Конечно, конечно Катя, отдыхай, - участливо откликнулся он.
  Ковалёв задумался, смотря на неё спящую.
  - Вот такая она всегда: нежная и дерзкая, весёлая и непредсказуемая.
  Молодая пара, ещё раньше, ушла к знакомым, в соседнее купе. Катя уснула, а Ковалёв, под впечатлением услышанных новостей, смотрел в окно и переваривал информацию, возвратившую его на несколько лет назад. У него снова возникло желание вернуться в тот счастливый период.
   Несколько его бывших подчиненных, которые в разный период времени были у Ковалёва на лодке старпомами, сейчас командовали в гарнизоне. Один из них стал комбригом, другой его замом, третий командиром бербазы, два командирами подводных лодок, а еще человек пять учатся в Военно-морской академии. Чувствовалась школа! Больше всего его потрясло то, что их базу собрались ликвидировать, а бригаду перевести в бухту Гремящая. Очень многое связывало Ковалёва с этим местом, большая часть жизни прошла именно здесь. От такой мысли, у него к горлу подкатил ком, который, он с какой-то горечью и грустью в душе, медленно проглотил. Потом Ковалёв припомнил, что покидал свою бригаду на длительный срок за всё время службы, всего два раза. Первый, когда учился в академии, а второй раз, когда со своей подводной лодкой целый год находился в Питере в ремонте. Тогда он был уже командиром.
   После окончания академии, у него была мысль сменить место службы, но флотские кадровики, прочитав в его личном деле запись, что он имел конфликты с политработниками по предыдущему месту службы, не раздумывая, засунули его обратно в Снежный. "Звездные иллюзии" у офицера умерли.
  - Интересно,- подумал он,- если бы все мои бывшие подчиненные узнали о торпедной атаке в Аравийском море, осудили бы меня, или гордились?
  Он задумался, поставив себя на их место.
  - Пожалуй, с профессиональной точки зрения можно гордиться, а вот с моральной, наверное, не ответишь однозначно.
  После некоторой паузы, он ответил сам себе.
  - "Сатанинская" гордость.
  Ковалёв почувствовал, что тоже утомился, прилёг на свою полку и быстро уснул.
   Поезд "Полярный" медленно подъезжал к "Московскому" вокзалу Санкт-Петербурга. Большинство пассажиров поезда приникли к окнам вагонов в приятном волнении, ища глазами встречающих их родственников и друзей. Кто уже нашёл, помахивал им рукой и радостно выплёскивал свой восторг и эмоции. Транзитные пассажиры и те, которых сегодня не встречали, любовались величием и красотой вокзала знаменитого города. Волнение иного рода присутствовало внутри у Кати и Петра. Скоро им предстояло остаться наедине. За время поездки, они уже порядком разогрелись в поцелуях, при каждом выходе из купе соседей, молодой пары. После полной остановки поезда, поток пассажиров выплеснулся на перрон со своим багажом и чемоданами, сумками, свертками и другой разнообразной ручной кладью. Сквозь бурлящие потоки людей, Ковалёв с подругой выбрались к стоянке такси. Впереди гордо шла женственная и независимая Катерина, держа в руках два легких пакета, с мелкими вещами, а сзади, слегка согнувшись под приличной тяжестью, Ковалёв с двумя туго набитыми чемоданами и дорожной сумкой, на лямке за спиной. С самой первой минуты их встречи она оказывала на него почти магическое влияние, он стал беспрекословно подчиняться её приказам.
  - Не отставай, мой оруженосец,- подбадривала подружка. - Катерина - само совершенство. Обольстительно красивая женщина, - смотря на неё сзади, восхищался он.
  Очередь на такси была небольшая. Машины одна за другой подъезжали, загружались и быстро, сорвавшись с места, уезжали. Через считанные минуты счастливая и довольная пара сидела в салоне автомобиля. Водитель тронул с места и спросил: "Куда едем?".
  Пётр и Катя посмотрели друг на друга, они забыли обсудить этот вопрос. Катерина взяла инициативу на себя.
  - Нам нужно в гостиницу, но чтобы не очень дорогую. Проще говоря - скромную.
  - Нет, нет друг, давай в хорошую гостиницу,- вмешался Ковалёв.
  Екатерина удивленно посмотрела на него, повела бровями и выразила свой восторг.
  - Петюнчик, ты прямо рыцарь, из старого французского романа.
  Он пошутил в свою очередь.
  - Старый рыцарь из французского романа.
  - Так куда едем, господа?- перебил их водитель.- "Прибалтийская" подойдет?
  - Она недалеко от центра?- поинтересовался Ковалёв.
  - Да,- сухо ответил водитель.
  - Подойдет,- утвердил своё решение пассажир.
  Прибыв в гостиницу, которая находилась на Васильевском острове, но не очень далеко от центра, Ковалёв снял дорогой, двухместный номер, на два дня. Войдя в просторные хоромы, Катя ахнула и с придыханием произнесла: "Царственная роскошь!". Ковалёв чувствовал себя слегка ущербным в этой роскоши. Обойдя и осмотрев всё вокруг, она подошла к своему другу, протянула руки и прошептала: "Петя, я твоя!". Нежно обняла за шею и прислонила голову к его плечу. - Какое счастье получать удовольствие от мгновения, - прошептала она.
  Он уже не мог угадать, когда эта провинциальная артистка говорит правду, а когда притворяется. Ковалёв крепко обнял её и с волнением почувствовал упиравшиеся в него женские груди. Они простояли так несколько секунд. Катя подняла голову, посмотрела пристально ему в глаза и тихо, с укором в голосе, произнесла: "Ну, чего мы стоим? Чего ты растаял?". Её слова, произнесенные со скрытым смыслом, были для него, как сигнал к решительному действию. Он уже и сам чувствовал, что не в силах противиться страстному желанию.
  Перетащив чемоданы на центр комнаты, Пётр и Катя стали срочно распаковывать их и доставать вещи и предметы необходимые, на первое время. Кровь в висках Ковалёва сильно пульсировала, а мысли имели одностороннюю направленность. Всё буквально валилось из рук в предчувствии любовных утех, да и она, надев короткий халат, заставила лишний раз обратить внимание на её ноги. Он не заметил, как подпал под влияние этой сильной духом и уверенной в себе женщины. Она тихо командовала, а он безропотно исполнял все её желания. Когда необходимое было вынуто из чемоданов и развешено в шкафу и на стульях, Катя сказала ему, без смущения и неловкости:
  - Давай Петя, иди, принимай душ, а я после тебя.
  Ковалёв схватил своё чистое белье и рысцой потрусил в ванну. Внутри полыхали бурные и трепетные чувства. Мылся он быстро, без всякого желания и удовольствия. Его донимала и терзала назойливая мысль. Ковалёву все казалось, что если он будет долго мыться и мешкать, то женщина, с которой он ждёт близости, откажет ему в этом. Порыв чувств и страсти, который охватил их обоих в данный момент, угаснет и остынет. Подстёгивая себя, он быстрей уступил ванну Кате и вытирался насухо уже в номере. Пока подружка мылась, он высушил голову феном и направился к кровати, чтобы расстелить её, но умелые женские руки это уже сделали за него. Тяжелые, темные шторы были предусмотрительно задернуты. Ковалёв лёг, закинул руки за голову и уставился в лепной потолок, лелея радужные мечты в ожидании неземной порции любви. Задумавшись, он почему-то вдруг стал жалеть себя.
  - Отдаленный гарнизон, редкие встречи с женой и детьми. Сколько в жизни я недобрал положительных эмоций и сколько семье недодал внимания и тепла? Хоть бы любовницу завёл себе что ли, так нет, всё посматривал с опаской в сторону политотдела. Боялся. Что об этом говорить сейчас, бестолку. Единственное, чем теперь я могу восполнить такой пробел, так это постараться в общении с женским полом.
  Он остановил ход своих размышлений и резко переключился на предметные мысли.
  - А Катя видно следит за своей фигурой, а с каким вкусом одевается!
  Только что, он страстно рассматривал подругу, когда она в одних ажурных трусиках, с пикантным вырезом спереди и прикрытым мелкой сеточкой, прошла мимо, в ванную комнату.
  - Одним только видом заставила скакать давление.
  Его раздумья, прервал звук защёлки. Ковалёв почувствовал, как его сердце учащённо забилось.
  Катя вышла с розовым лицом, вся распаренная, в красивом темно-синем махровом халате, что несколько охладило пыл кавалера в постели. Он ожидал увидеть ту же картину, что и перед душем. Она подошла с улыбкой на лице к кровати, распахнула и сбросила халат, обнажив своё красивое тело, с кожей ослепительной белизны. Глаза Петра выражали неподдельную страсть, перескакивали с места на место по всему её телу, боясь пропустить что-то интересное. В них появился особый блеск, который был предвестником начала любовной горячки.
  - Петечка, куда делся твой снобизм по отношению к женской обнажённой натуре? Разве этому тебя учила советская власть? - она стояла перед кроватью и намеренно старалась принять позу фривольнее.
  Он пропустил эти слова мимо ушей.
  - Не томи!- вырвался вздох у перевозбуждённого самца.
  Она приподняла простынь, чтобы нырнуть к партнёру, но на секунду остановилась и всё также, улыбаясь, прокомментировала увиденное своими глазами.
  - О, моряк, Вы уже мачту к походу приготовили,- и после этого упала в его объятия.
  Все симпатии, желания близости и огромная сила внутреннего притяжения, которые копились годами, влюблённые в ласках обрушили друг на друга. Они целовались, молча, с большой жадностью и страстью, нежно лаская тела руками, выплёскивая свои чувства. Достигнув критической массы возбуждения, Пётр подмял партнёршу под себя. Катя, откинула голову, с закрытыми глазами, назад и тихо застонала. Её Петра нельзя было уже остановить никакой силой.
   Ласки её нежных рук и тихое постанывание, выдавались партнеру в виде аванса за старание, заставляя его выкладываться, перекрывая даже свои возможности. В комнате, некоторое время, было слышно только учащенное дыхание влюбленных и вздохи.
  - Петя, Петечка, Петя,- шепча тихо, забилась в любовном исступлении партнёрша, произнося пышущие энергией и страстью слова. Наступило небывалое наслаждение.
  К этому времени и в Петре, после бурного всплеска и сладких мучений угас огненный вулкан. Они продолжали ещё некоторое время устало целоваться, чтобы продлить сладость минут высшего пика любви. Но, природу не обманешь, даже в любви нужен небольшой отдых.
  Пётр лежал на кровати с закрытыми глазами, раскинув руки, а, рядом прижавшись, Катя, обнимая одной рукой, положив голову ему на грудь.
   - Это было так возвышенно, - услышал он её тихое признание. Придя в себя, Пётр нежно обнял даму, не меняя позы, стараясь не потревожить её. Он лежал и думал о том, что Катюша в постели и по красоте совсем не уступает Люсьен, а в чём-то даже и лучше её.
  - Также с большим удовольствием предается любовным утехам. Самое главное, своя, русская, предсказуемая и умная. Красота и интеллект удивительно соединились в этой женщине. Не нужно кривляться на этом чёртовом английском языке, который мне никогда не удавалось осилить,- в его голове метались мысли.- Вот если бы она согласилась стать моей женой,- неожиданно возникла идея. - Всё меня устраивает, но только одно "но", имеется существенное сомнение. Если доживу до старости, будет ли она со мной возиться? Разница в возрасте 10 лет, немаленькая.
  Подумав немного, взвесив все "за" и "против", он себе и ответил.
  - Подобных семей миллионы, живут же.
  - Петь, ты, о чём сейчас думаешь?- не меняя позы, прошептала Катя.
  - О том, как мне с тобой хорошо, - промурлыкал он слова, словно кот, наевшийся сметаны.
  Подумав, добавил: "А тебе?".
  - Спрашиваешь. Я уже сейчас не знаю, как расставание переживу, - она крепко прижалась к своему мужчине.
  - Наша встреча с тобой счастливая случайность, так сказать, подарок судьбы. И произошла она почти мистическим образом, - Ковалёв смотрел в потолок и рассуждал. - Когда я подходил к вокзалу, то не знаю почему, вспомнил о тебе. Мне очень интересно было знать, за прошедшие годы, ты вспомнила обо мне хоть один раз.
  Она села на кровать и оперлась на отставленную в сторону руку. - Дурачок, я в тебя без памяти была влюблена и все эти годы, конечно же, вспоминала. Когда мы встретились на вокзале, то это чувство, ещё с большей силой проснулось. Позови тогда с собой, два года назад, я на край света согласна была, только бы вместе. - Невыгодное замужество. Она не обратила на его шутку внимания. - Сколько за эти годы, вашего брата офицерья меня обхаживало. Жуть! Внутри ни разу даже не колыхнулось. Я их всегда с тобой сравнивала, и лихо отлетали претенденты. Ты мне, Петя, всегда чем-то напоминал благородного офицера - белогвардейца голубой крови, человека чести. Таких уже нет, к сожалению, на этом свете. По крайней мере, я больше не встречала.
  Её глаза смотрели серьёзно, с какой-то грустью на его задумчивое лицо. Она была близка к истине, рыцарство и благородство сидело в нём на генетическом уровне. - А я всегда воспринимал тебя, как украшение жизни, а не как домохозяйку. - Это хорошо или плохо? - Классика! Мне не нужна престижная невеста, мне надо украшение жизни, - он счастливо улыбался. После короткой паузы, Катя продолжила исповедь.
  - Знаешь, как-будто Всевышний всё это время смотрел сверху, пожалел меня и специально свёл нас на вокзале, в один день и час.
  - Да, ты права, это знак судьбы. Придется нам с тобой создать семью. Детей заводить поздно, но будут приезжать к нам мои, сын и дочь, и твоя дочка. У нас уже есть о ком заботиться.
   Катя ухмыльнулась и спросила недоверчиво, дрогнувшим голосом: "Ты что, серьёзно?".
  - Да, вполне серьёзно,- не колеблясь, ответил Пётр.
  У неё из глаз полились слёзы, и она закрыла ладошками лицо. Он вскочил, прижал её к себе, утешая. В этот миг Катерина смахивала на девочку из далекой юности.
  - Ты чего, глупышка? Ну-ну, успокойся.
  Она бросилась ему на шею, повалила на спину и стала горячо целовать лицо и губы. Её слёзы продолжали скатываться градом, а он подумал: "Как мне везёт на женские слёзы, скоро утону в них".
  Постепенно Катя успокоилась, обняла любимого, лежала сбоку, уткнувшись лицом в его голову, и молчала. Он тоже, старался не нарушать установившуюся идиллию, лежал и нежно гладил её руку. От избытка нахлынувших чувств, Ковалёва потянуло на поэзию. Он медленно и тихо прочитал ей два четверостишья.
   В тот миг у моря я бродил,
   Волна сверкнула, как алмаз.
   О боже! Свет сей осенил.
   Ведь это блеск
   её красивых глаз.
   И нет сомненья никогда,
   Что жизнь не штамп
   и не клеше,
   Красивые глаза всегда
   Присвоены
   такой же и душе.
  - Петь, чьи это стихи?- прошептала она.
  - Я написал.
  - Не может быть,- усмехнулась Катя.
  - Это почему же?
  - Не смеши, военные пенсионеры тем более, на такое не способны. Мемуары, куда не шло. Мне даже кажется, вы в большинстве своём считаете, что жизнь уже прошла. Откуда чувства?
  Ковалёв не стал сопротивляться. - Извини, - всё, что он смог изречь. В комнате повисло молчание. - Ладно, пусть это будет неизвестный поэт, но стихи пишут чувства, а не пенсионеры. В каждом из нас есть потенциал развития, - выдержав паузу, добавил он.
  На некоторое время между ними установилось молчание. Катя нарушила тишину первая.
  - А продолжение у твоего стихотворения есть? - Конечно.
  - Почитай тогда ещё. - Охотно.
  После небольшой паузы он начал читать.
   Даже грусть в этих глазах
   Необычайно красива,
   Как синева в облаках,
   Как на холсте умиленная дива.
   Через её глаза лежит
   Путь к сердцу и весне,
   И ручеёк надежды
   к ним бежит,
   Когда целую их во сне.
   Себе я говорил сто раз:
   "Не стоит обольщаться,
   В том блеске глаз
   Другим купаться".
  
  
  Он замолчал. После раздумий, Катя спросила: "Это всё?".
  - Да нет, ещё есть, я вспоминаю.
   Глаз этих в том
   величие всегда,
   Что думаем о них,
   мечтаем, фантазируем,
   С большою страстью,
   невзирая на года.
   Они единственны
  из тысячи красивых,
   Сверкающих огнём, счастливых
   и смазливых.
   Брат офицер в них
   не один пытался
   Найти взаимность,
   но ни с чем остался.
  Он замолчал.
  - Всё?- спросила она.
  - Да.
  - По последнему четверостишью, я поверила, что это ты написал.
  - Спасибо,- поблагодарил он с иронией в голосе. - Поэзия печали, - не уколоть она не могла, тогда она была бы не она. Ковалёв привык уже к едкому сарказму и промолчал.
  - Теперь перейдём к жизненной прозе. Кать, куда поедем жить?- нарушил снова установившуюся тишину Пётр.
  - Мне всё равно, куда скажешь.
  Она подняла голову и оперевшись на согнутую в локте руку, смотрела на него сбоку.
  - Петя, ты, наверное, вбухал в оплату этого номера всю свою пенсию, не меньше, как за год.
  Он повернул голову в её сторону, и с любовью смотря, возразил.
  - Не угадала, смотрится достойно и стоит недорого. По поводу второго, ты огорчишься, у меня нет пенсии. Я её отдал детям, пока сами на ноги не станут. Если к 45 годам у меня не было денег, то их уже и не будет никогда.
  - Ничего Петечка, - она поправила локон волос на его голове и провела нежно ладошкой по щеке,- устроишься на работу, и будем жить как все, всё должно быть "как у людей". Снимем квартиру, в общем, проживем, как-нибудь. С голоду, я думаю, не умрём.
  - Я всегда мечтал, чтобы у меня был символ домашнего уюта, - мечтательно произнёс он.
  - О чём ты, - не поняв, переспросила она.
  - Для мужчины символ домашнего уюта - тёплые комнатные тапочки, мягкий диван, телевизор и газеты. А самое главное, жена на кухне.
  Встрепенувшись, Катя спросила.
  - Слушай, но этот номер в гостинице, один день, проведённый в нём, стоит столько, сколько у нас в бригаде офицер-подводник получает за месяц. Сие по карману только королям. Я сначала, в пылу страсти и чувств, не обратила на это внимание, а сейчас до меня дошло.
  - Не думай, Катя, об этом и наслаждайся прелестями жизни, мимолётной роскошью. Ведь мы предаваться унынию не собирались. Открою тебе тайну, у меня были кое-какие накопления.
  - После "хрущёвки" в глухом гарнизоне, внутри такое чувство, словно я попала в Елисейский дворец и возлежу в спальне Марии Антуанетты, в окружении королевского богатства. Это другое восприятие мира. Если до этого, я смотрела только на тебя, то теперь у меня все шире и шире открываются глаза. Да, Петя, сразил ты даму с периферии наповал, и упала она прямо в шикарную постель, - Катерина притворно закатила глаза.
  Она села на кровати, простынь сползла и обнажила её по пояс.
  - Ну, не знаем, как там, в Париже, а уж за наш сервис теперь не стыдно. К хорошему быстро привыкаешь, - кивнув головой, поддержал он её.
  - Эта роскошь-мечта. Хочу жить в мечте,- произнесла она, воздев руки вверх. Только за дорогие вещи в этой жизни приходится и много платить.
  Пётр отметил, что Катерина начала уже шутить.
  - Только я так и не понял, ты согласна или нет?
  - Я же не сказала тебе: "Нет машины, нет квартиры - извините! Мне нужен обеспеченный мужчина, у которого кошелёк раздулся и не застёгивается от банкнот". Дело не в цене вопроса, а в его сути. Это значит, я твоя. Только никак не возьму в толк, неужели у вас на юге, на продаже картошки, так хорошо зарабатывают? - с недоумением спросила она.
  Ковалёв ласково посмотрел в глаза Катерине и с долей иронии поддел.
  - Ты и об этом, проныра, знаешь? А откуда?
  - Это, о Ковалёве, весь посёлок знает. Как-то мичман, с экипажа Игнатова, отдыхал в вашем чудном городе и увидел тебя на рынке. Подходить не стал, постеснялся, а вот по приезду разнёс. Так что Петюнчик, не удалось тебе спрятаться от меня за 4 тысячи километров. Я всё равно, мечтала когда-нибудь вырваться на летний отдых в твой городок и наша встреча обязательно бы состоялась. - Мне нечего стесняться, картофель я не воровал, а продавал, - Ковалёв пожал плечами. - Были некоторые затруднения с деньгами, так называемый конфликт между желаниями и возможностями. Ведь кушать хочется всегда, независимо от занимаемой должности или статуса в обществе. Да и время было такое, вынужден был каждый день противостоять превратностям судьбы ради хлеба насущного. В тот период я примерил к себе поговорку: "От сумы и от тюрьмы не зарекайся". Удачу, как известно, желают все, но она мне, увы, не благоволила. Что поделаешь, - он развёл руками. - Оказался, как говорится, в проблемной ситуации, к сожалению. Ну что об этом, всё позади.
  - Что-то мне подсказывает, её кажущаяся легкомысленность обманчива, - промелькнула мысль у Ковалёва.
  Он понял это, когда она в разговорах стала прощупывать его финансовые возможности, задавая наводящие вопросы. Некий тайный смысл в этом он не увидел, но небольшой осадок остался.
  - Катя, а ты, зная это, не отреклась от меня?
  Она придвинулась к нему ближе и поцеловала в губы.
  - Дурачок, прикипела я к тебе, навсегда.
  - Катюша, пойдем в ресторан, поужинаем. Смотри, уже вечер наступает,- сказал он озабоченно, взглянув на часы. - Я двумя руками "за". - У нас еще будет уйма времени поговорить. Я надеюсь, что в Москве мы проведём время, в гостинице, также хорошо, как и здесь, наслаждаясь жизнью.
  Она громко рассмеялась.
  - Обещал на бедной девушке жениться и всё такое, а сам опять её в гостиницу тащит,- произнесла она с изумлением. - С розовых облаков обещаний опустили на грешную землю. Вот она излишняя доверчивость.
  - Я не то хотел сказать,- смущаясь, стал оправдываться Ковалёв.- Перед тем, как нам с тобой разъехаться, чтобы решить все свои проблемы и потом воссоединиться навсегда, мне хотелось бы также, беззаботно и вдвоем, пожить в столице. Не предполагал, что с твоей стороны могут быть возражения.
  - Я прощаю тебя, плут. Целую жизнь, ты теперь будешь вымаливать прощение, припав к моим ногам.
  У неё снова появилось игривое настроение, весёлые интонации в голосе. Она, представив себя на сцене, в образе, начала импровизировать.
  - У меня достаточно ума, чтобы ни на что не надеяться,- прищурив глаза, с вызовом бросила она наигранно ему в лицо,- и в истерике биться не буду.
  - Катя, мы сегодня пойдем в ресторан, или нет?
  Не обращая внимание на её театральные разминки, спросил он, стоя посередине комнаты в трусах, не зная, что делать дальше.
  - Да, Петюнчик, ты собирайся и жди меня. Телевизор посмотри, а я быстренько причёску сделаю.
  Ковалёв, не мешкая, оделся и сел в удобное кресло перед телевизором, с пультом в руках.
  Она разгуливала по номеру в распахнутом шёлковом халате, выставляя напоказ голые ноги. Когда Катя проходила мимо, он несколько раз задерживал на них взгляд.
  На первом попавшемся канале передавали прогноз погоды на завтра. Вдоль высвеченной на экране метеокарты, дефилировала красивая и молодая женщина, Ирина Охотникова. Эта ведущая на телевидении появилась не очень давно. Ковалёв, как и основная масса мужчин страны, сразу отметил про себя осиную талию, стройные и красивые ноги, милое лицо, с притягательной улыбкой, однако главным шармом красотки был её пышный бюст, который резко подчеркивали ежедневно менявшиеся модные платья и костюмы. В понятие женского идеала для мужчин, всегда входил этот прелестный компонент - женская грудь.
  - Как надо умело и профессионально подобрать ведущую, чтобы все её хотели. Абсолютная гармония форм, - озвучив фразу, он краем глаза следил за реакцией своей подруги, зная, что сейчас последует сцена ревности и грубые слова в его адрес, сдобренные эпитетами, которые всегда только забавляли и умиляли его.
  Дудкина вскользь бросила взгляд на телевизор и отвернулась.
  - Сидит как кот перед аквариумом, облизывается. Кобель ты, Ковалёв. Я всегда говорила, что ваша бригада, это гадюшник бабников. Какие начальники, такая и толпа,- распаляясь по нарастающей, разгорячёно пристыдила она его.
  - Зачем ты так сразу?- Ковалёв притворно напустил больше обиды в интонацию произнесенных им слов, а мысленно ухмыльнулся. - Я только подчеркнул её преимущество перед другими ведущими, что не зря, мол, показывают народу.
  - Её коровье вымя?- съязвила она. - Этому в институте культуры учат? - Чему? - Проводить грубые параллели между людьми и животными. Она промолчала.
  - Я имел в виду другое, привлекательность и обаятельность, тонкий вкус. Красивая женщина - та, которая заводит и вдохновляет,- начал отбиваться он.
  - У меня ощущение, что ты смотришь сквозь её одежду.
  - Зачем сквозь, если и так видно.
  - Ты конь и не рассказывай мне сказки,- оборвала его грубо Катерина.
  - Конь, так конь,- отреагировал он безразлично, а в душе надсмехался над ревностной вспыльчивостью подруги. - От грубого слова произнесённого женщиной исчезает всё её обаяние.
  Ковалёв стал переключать телеканалы дальше. Промелькнуло несколько кадров и на экране появилось какое-то большое, африканское озеро. На мелководье его, огромная стая розовых фламинго занималась добычей пищи. Наклоняя к воде длинные шеи, они, согнутыми клювами искусно фильтровали рачков в воде. Как оказалось, из рассказа ведущего, эта пища и придает розовый цвет оперению птиц.
  - Если сравнивать женщин с птицами, то ты, Катерина, ассоциируешься у меня с грациозным розовым фламинго, неземной красоты и непорочной чистоты, которого можно сравнить только с божественным созданием. А самки у этой птицы, мне представляются, намного красивей самцов и гармоничней. Ноги у них явно длиннее и стройнее, шея сгибается пластичней, а оперение еще розовей и пух мягче.
  Она безразлично посмотрела на экран и снова, грубыми словами, оттолкнула его.
  - Что вижу, то и пою? Твой подхалимаж меня вовсе не волнует, можешь не стараться. Ты уже дискредитировал себя в моих глазах.
  - Просто я включил своё воображение, каждый видит красоту по-своему,- удивленно ответил он.
  Ковалёв понял, что пока эта эксцентричная мадам не успокоится, к ней лучше не приставать. Но последнее слово, как это обычно бывает, осталось за женщиной.
  - Это, скорее всего, твои похотливые галлюцинации,- подвела она итог.
  Переключая каналы, один за другим дальше, он остановился на новостях. Катя, в это время, завивала волосы у зеркала. После нескольких общих сюжетов, стали показывать кадры по работе американских водолазов на месте гибели авианосца и эскортных кораблей, его бывшей ударной группы. Она, услышав репортаж, поинтересовалась.
  - Петя, а что это за эскортные корабли? Для чего они были там?
  Ковалев усмехнулся, повернулся в её сторону и спросил: "Зачем это тебе?".
  Она, держа плойку в руке, наклонила чуть-чуть голову вперёд, смотря исподлобья на него, как всегда ответила с юмором.
  - Может быть, я хочу воплотить в жизнь заветную мечту, поставить спектакль в нашем клубе, в котором буду играть главную роль - "скорбящую жену американского офицера с затонувшего эскортного корабля", - с гордостью ответила она. - Звучит?
  - Не очень. - Я уже даже первый сюжет будущего сценария придумала. Слушай. Её муж стоит, по пояс в воде, на палубе тонущего корабля, и держится за какую-то торчащую рядом железку, а вокруг кружат кровожадные акулы. Перед печальными глазами американца образ любимой жены. Офицер, смотря на загрустивший небосвод, отчаянно кричит вдаль: "Я люблю тебя, Мэри. Прощай!". Его уже ждёт трагическая участь, он плавно исчезает, растаяв как дым. В это время вокруг творится невообразимая мистика. На розовом фоне небосвода проплывает образ Мэри, которая плачет, кричит в истерике, на английском языке, и убивается от горя. Без пяти минут вдова, отвечает ему: "Я тоже люблю тебя, Сэм, но флаг и гимн нашей страны больше". Дальше, на черном фоне царит действо. Появляется злорадное и ужасное, похожее на Мефистофеля, лицо командира подводной лодки, с большим и багровым носом. Он держит в руках серп и молот. Монстр смеётся и восклицает на русском языке: "Я тебя тоже люблю, Сэм", как бы издеваясь над Мэри. Внезапно появляется обросший, со всклоченными волосами Нептун - повелитель водной стихии. Одет он в фуфайку, с номером на спине ИТК-280, на голове русская шапка-ушанка и в ластах "Нерпа" на босу ногу. В руках его вилы.
  Наперед забегая, скажу, что это посредник, который маячит на голубом фоне и замогильным голосом вещает: "Я всех вас жду к себе в гости". После этих слов, он открывает дверь в параллельные миры. Четвертый - это заказчик. На светлом фоне сидит, зло смотрит и молчит очередной персонаж, мрачный араб. Одет в белое одеяние и свой национальный платок.
  - Яшмаг,- вставил подсказку Ковалев.
  - Что за яшмаг?- непонимающе переспросила Катерина.
  - Национальный платок, квадратный, клетчатый.
  Она продолжила свою мысль, не обращая внимания на его реплику.
  - Над арабом висит черное солнце. Это всё тайные знаки-послания, приходящие извне. Ну, как экспромт?
  - Бред какой-то,- подумал Ковалёв, а ей ответил дипломатично.- Поистине неисчерпаемая фантазия. Чувствую ограниченность своего воображения. - То-то и оно. - Я не пойму, это какая у тебя форма драматического жанра - трагедия или комедия? Если комедия, то цинично. Звучит дико, - говорил он с горькой иронией.
  Пока она отвечала, у него промелькнула мысль: "Театр абсурда! Надо же, надпись на телогрейке придумала с бортовым номером бывшей моей подводной лодки "Варшавянки". В бригаде ее прозвали "Чирик", так как бортовой номер в сумме дает...".
  - Это у меня будет психологический триллер,- послышался её голос, оторвав его от размышлений. - Идёт процесс поиска. Это не что-то уже понятное и готовое.
  - Сказочный вымысел? Но чувствую в подсознании, что что-то тут не так, много совпадений с реальностью, - мелькнуло в его голове. - Я не сомневаюсь, что ты тонкий режиссер, абсолютно чуждый вульгарности,- решил разрядить обстановку Ковалёв,- но считаю, большинство взыскательной театральной публики не поймет. Написать весело о грустном, это же всё несерьёзно. Он почувствовал, что она каждый раз заводится, но не мог предположить от чего.
  - Женщина-тайна, смесь грубости и нежности.
  Ковалёв уже привык к тому, что настроение у неё менялось, как погода на севере, по десять раз на день. - Недаром говорят: "От любви до ненависти один шаг".
   Эмоциональный всплеск у него начал медленно угасать. Придуманный ею, странный сюжет никак не отразился на его внешнем виде и она, в подтверждение его догадки, без видимых причин, начала нервничать.
  - Ничего ты не понимаешь в искусстве, смотри телевизор.
  Пётр погрузился в свои мысли.
  - Действительно, может мне природой не дано такое богатое воображение, как у неё. А самое главное, свойство объемного мышления, необходимого в понимании искусства, какое есть у этой Мэри Дудкиной. Для меня важнее конкретика.
  Он решил продолжить разговор, расшевелить её.
  - У тебя Катя есть потрясающая артистическая интуиция, но в придуманной тобой сцене, имеется несоответствие в одном эпизоде.
  - Какое?- она повернула к нему удивленное лицо, чуть вытянув шею.
  - Если Нептун, на голубом фоне, кричит, что всех ждёт к себе в гости с тонущего корабля, то он и должен произносить слова: "Я люблю тебя, Сэм, и всех твоих друзей". Причем здесь командир подводной лодки? Я бы, на твоем месте, повязал ему косынку, на шею, и все будет соответствовать не мистике, а мистической действительности.
  - Да ну тебя, придираешься не по теме,- отбилась от его насмешек Катя, но этого ей показалось недостаточно.- В нашем посёлке, хоть все и спят под одним одеялом, в среде творческой интеллигенции,- пафосно произнесла она слова,- между прочим, подобного нет, и потому шутку твою, мерзкую, они не поймут. Если говорить о наших мужиках, согласна, водочка у них на первом месте и только после неё, их женщины интересуют.
  - Зачем так мрачно?
  - Говорю факт. Вроде тебя, которые в библиотеку ходят, единицы. Ну ладно, я продолжу о мужиках. Далее у них служба, рыбалка, охота и по телевизору: футбол и новости. Замыкает список семья. То, на что ты намекал, для них пустой звон. Сказывается, прежде всего, наше надежное старое, классическое воспитание, заложенное прежней системой,- гордо парировала язвительную шутку Ковалева Дудкина, хитро переведя свою обиду в зрительный зал.
  - Не переворачивай Екатерина, шутка была адресована твоему абстрактному персонажу, а не обывателю нашего гарнизона,- поправил её Петр. - А что значит: "Спят под одним одеялом?".
  - Не прикидывайся дураком. Это ты у нас был исключение из правил, толи святой, толи глупый. Буд-то не знаешь, сколько таких дел разбиралось в политотделе - любовных приключений и скандальных историй. Давай Ковалёв, замнем для ясности, - ушла она от дальнейшей словесной перепалки.- Так как мой собеседник-пессимист и зануда, - она посмотрела на него с нескрываемой неприязнью. - Удивительное дело, стройная лань, а рычит как медведь, - была его внутренняя, ответная реакция. - Ты не ответил на мой вопрос, насчет кораблей.
  - Откуда у тебя милитаристские наклонности? Ладно, слушай,- нехотя выдавил из себя Ковалёв. - Эскортировать - значит сопровождать и охранять. К эскортным кораблям относятся: крейсера, эскадренные миноносцы и фрегаты УРО.
  - Что такое УРО?- хихикнув, перебила она.
  - Управляемое ракетное оружие.
  Он вкрадчиво, без запинки стал раскрывать предмет её интереса.
  - Вот стелет, как по бумаге,- удивилась она.
  Ковалёв очертил выполняемые ими задачи и вооружение.
  - Кать, интересно?- прервал он свои объяснения.
  - Не очень, ерунда какая-то,- равнодушно ответила Катерина. - Давай покороче.
  - На чем я остановился? Фрегаты - для охранения тихоходных соединений, таких как: конвои, десантные отряды и для борьбы с подводными лодками в прибрежных районах. Как ты уже поняла, эскортные корабли могут вести борьбу с воздушным и подводным противником.
  Ковалёв увлекся и у него появился азарт. Пётр Иванович вспомнил себя в академии, на сдаче экзаменов по тактике действия вероятного противника, когда отвечал на свой билет. Он тогда полностью раскрыл тему и получил отличную оценку.
  - Нет, нет хватит. Мне всё ясно и ставлю тебе по предмету - пять, мой "адмирал". Только непонятно одно, как же их угробили, если они такие крутые?
  - Не знаю,- думая о чём-то, своём отмахнулся Ковалёв. Молчание показалось ей странным.
  - Ой, Петя,- словно спохватившись, произнесла Катя,- ты бы видел, что в поселке творилось, когда эти корабли потопили.
  - Ну и что у вас происходило?- не поворачивая головы и смотря в телевизор, безразлично спросил он.
  Катя, со свойственным ей запалом, начала рассказывать.
  - Военные забегали и засуетились. У них, какой-то там сигнал пришел: усилить готовность. Везде патрули расставили, экипажи на подводные лодки загнали. Машины с начальниками и проверяющими сновали туда-сюда. Это продолжалось три дня, а потом постепенно всё вернулось на свои места. Осталось такое ощущение, что была война, но она прошла где-то очень далеко и нас не коснулась. На четвертый день пришел циркуляр: "Во всех соединениях и частях провести семинар". Мне, мой начальник из штаба, велел подготовить клуб, они ждали приезда, командующего флотилией с клерками. После обеда согнали всех офицеров базы и бригады в клуб. На сцене развесили всевозможные плакаты, схемы и чертежи.
  Ковалёв отключил звук в телевизоре, развернул кресло, чтобы лучше видеть рассказчицу и стал внимательно слушать, но непроизвольно на миг отвлёкся. Ему всегда хотелось нормальной семейной жизни, чтобы вот так сидеть и любоваться тем, как твоя жена делает прическу, надевает красивые чулки, поставив грациозно ногу на пуфик и успевая при этом о чем-то говорить. Однако получилось всё наоборот.
  - Петя, ты меня слушаешь?
  Она посмотрела на него в тот момент, когда её друг уставился уныло в пол. Ей показалось, что он думает о чём-то своём.
  - Да, да Катя, говори.
  - Приехал не командующий, а его заместитель контр-адмирал Кусткин. Ты его помнишь, Петя?
  Ковалёв откинул голову на спинку кресла, положил ногу на ногу, а руки на валики кресла.
   - Да, я у него старпомом на 641- "буки" проекте, в своё время, был. Мужчина с властным лицом и толковый командир.
  - Бабник, твой толковый командир, с порочными наклонностями. Как увидит меня, так и ест глазами, развратный тип.
  - Есть у него такая слабость,- усмехнувшись, добавил Ковалёв.- Имеет репутацию распутника. Никогда не игнорирует заинтересованные женские взгляды и любит всех, кто попадётся под руку. Потому-то, Александр Яковлевич, три раза и был женат. Вечно ищет что-то особенное, экстравагантное, старательно бегает за каждой юбкой. Офицеры в бригаде шутили: "Наш А.Я., испытывает неодолимую потребность в разнообразии".
  - Так вот, когда они закрылись в зале, мы с девчонками, Эллой и Маринкой, поднялись в кинобудку, чтобы послушать, о чём начальники говорить будут.
  - Элла, эта, которая танцы преподаёт?- перебил Ковалёв.
  - Да она, а Маринка жена командира подводной лодки Сыпова. Они недавно приехали, после академии. Ведёт кружок рисования в клубе. В кинобудке мы приоткрыли окошко, а так как все говорили в микрофон, то нам отлично было слышно. Сначала выступил Кусткин. Смысл его выступления был приблизительно такой:
  - Вы все знаете из новостей, что произошло с американским авианосцем, с кораблями его охранения и атомной подводной лодкой. Мы в штабе сначала подумали, что это террористический акт, но при внимательном рассмотрении вопроса от такой версии отказались. Ни одной из террористических организаций в мире подобный объем сил и средств не потянуть. Какая страна или страны нанесли по американцам удар, это пусть они сами разбираются, а нас интересует чисто военный аспект. Во-первых, их опередили на полшага. Из разведданных известно, что американцы собирались нанести бомбовый удар по Ирану. Во-вторых, эта торпедная атака показала, что не такие уж они непотопляемые. Какой-то неизвестный командир, а может их несколько, развенчали этот миф. Нам с вами предстоит разобрать и восстановить схему блестящей атаки. Сегодня на совещании, командирам и старпомам всех подводных лодок бригады, мы предоставим слово. Каждый из вас выскажет своё видение ситуации. Штаб флотилии, используя информацию из прессы и телевидения, восстановил схему торпедной атаки и пришел к выводу, что подводная лодка была одна и использовала фактор неожиданности. Все наши предположения отображены вот на этих схемах и таблицах.
  Самое интересное он сказал в конце выступления.
  Катя, держа плойку над головой, повернула своё лицо в сторону Петра. Он, развалившись в кресле, смотрел в её сторону через наполовину прикрытые веки, выставив вперед подбородок.
  - Он им и говорит: "Жаль товарищи, если командир этой подводной лодки окажется араб или бывший американец, кем-то обиженный подводник. Но, у меня такое ощущение, что это скорей всего один из наших соотечественников, бывший командир советской подводной лодки. Других не представляю. Считайте это моим предположением. Заседание закрытое и всё, что здесь будет сказано, нигде не афишировать и на него не ссылаться". Так и сказал. Своими ушами слышала. - Лихо он вошёл во вкус темы, мифы стал плодить,- покачивая головой, вставил реплику Ковалёв. - Потом он дал слово офицеру штаба, и тот господин стал говорить непонятные нам вещи: угол атаки, курс, пеленг. Мы тогда прикрыли окошко.
  Катя закончила завивать волосы и приступила к нанесению косметики. После небольшой паузы она продолжила свой рассказ.
  - Так вот, перед самым окончанием совещания, я спустилась в фойе. У нас возле выхода есть закуток, который закрыт от обзора портьерой и полками с цветами. Там стоят несколько кресел и журнальный столик. Я решила в этом месте переждать момент, когда все разойдутся, а если понадоблюсь, то сразу по требованию начальника появлюсь. Не было желания мелькать перед ними. Через некоторое время из актового зала стали выходить офицеры. Впереди с контр-адмиралом шли провожающие, а сзади все остальные. Все вокруг что-то обсуждали, спорили и шутили.
  Кусткин остановился перед выходом, разговаривал с комбригом и командиром базы. Офицеры разбились на группы по всему фойе и продолжали бурно обсуждать и спорить. Перед ширмой, за которой сидела я, стояли командиры подводных лодок Игнатов и Першин. Между ними произошел разговор...
  - Ты знаешь, Влад,- начал Игнатов,- я эту схему атаки авианосного соединения сразу узнал. Если взять со всеми нюансами, её нет ни в одном наставлении. Имеется что-то подобное, но не то. А ты, не признал? - выдвинул он свою трактовку событий.
  - Нет, Серёжа, что-то не припомню. Лично я считаю, в этой атаке командир действовал искусно, с интерпретацией, по меняющейся обстановке.
  - А ты помнишь, чему нас учил первый командир, Ковалёв Пётр Иванович? Как надо действовать внутри авианосного ордера, как выбирать позицию для атаки, чтобы заслониться противником от него же самого и где лучше всего ставить имитаторы помех.
  - Ты, Серёжа, прямо в ранг военно-морского искусства возводишь обычную педантичность Петра Ивановича. Да, хорошим командиром он был, но что-то не припомню, чтобы на занятиях по тактической подготовке, когда их Ковалёв проводил, мы такие хитроумные атаки разбирали.
  - Командиром Влад, он был лучшим, я и сейчас перед ним чувствовал бы себя пацаном. Непревзойденный подводник и авторитет в нашей базе, непревзойдённый мастер торпедной атаки, - подчеркнул он ярче заслуги бывшего командира. - Только сейчас, я в полной мере, стал понимать его наставления, побывав в командирском кресле. Мне очень помогают те нюансы и логика мышления, которой нас учил Ковалёв. Вообще, нам повезло в жизни с учителем.
  - Согласен, Серёга, командир он был мудрый. Мне всегда импонировало в нём то, что Пётр Иванович свою работу на старпома не перекладывал. Я слышал, что на пенсии ему сейчас несладко живется. Смотри, адмирал потянулся к выходу и нам пора...
  Катя закончила рассказ и замолчала. Ковалёв встал, заложил руки за спину и, смотря в пол начал ходить взад и вперёд, по комнате. Ему было лестно и приятно, что до сих пор о нём помнят и гордятся бывшие подчинённые. Через некоторое время он нарушил молчание.
  - Серёжа Игнатов, был лучшим моим учеником. Толковый парень. Его всегда отличал от
  остальных офицеров неподдельный энтузиазм в работе. У Серёжи хорошая перспектива
  продвижения по службе, если как я, не будет с начальством конфликтовать.
  Вторым, я всегда считал нынешнего комбрига, Муравьева Павла. Третьим был, если
  судить по командирским качествам, начальник береговой базы Хохлов Витя. Только вот
  зря он согласился на эту должность, из него вышел бы хороший флотоводец.
  Хозяйственная деятельность определённо не для него, хотя сейчас такие
  времена, когда многие светлые головы занимаются коммерцией. Ну а Влад, увы,
  середнячок, каких на флоте подавляющее большинство. Конкретно его, всегда, в отличие
  от остальных, выделяла мнимая деловитость и отсутствие гибкого мышления, нередко
  переоценивал собственные достоинства и часто непредсказуем.
  Ковалёв остановился посередине комнаты и посмотрел на Катю. Она сидела, замерев, о
  чём-то, задумавшись, и смотрела на него с загадочным видом.
  - Петя, а что ты думаешь обо всём этом? - нарушила она молчание.
  На мгновение ему показалось, что она не такая уж простая, как хочет казаться. Всё время пытается докопаться до сути. Когда он давал уклончивые ответы, она почему-то начинала нервно зевать. Это его даже где-то слегка раздражало. Ковалёв подошёл к окну, посмотрел на улицу, обернулся и, обратившись к Кате, произнёс равнодушно: - Что тебе ответить? Можно без всякой натяжки сказать, хорошо проведённая атака. Скажем так по-военному, по почерку чувствуется командир профессионал. А ты так не считаешь? - обтекаемо ответил он на вопрос.
  Внутренний голос отреагировал по-иному.
  - Себя не похвалишь, другие не почешутся.
  - Да, конечно, - произнесла она и повернулась к зеркалу, продолжая заниматься своим делом.
  Катя снова задала вопрос.
  - Петя, тебе всё это понятно, я имею в виду ваши военные премудрости. Как ты думаешь, это русский был или из другой страны? - она как-то странно посмотрела на него.
  - У нас, в Советском Союзе, имелись сотни подводных лодок, тысячи командиров прошли службу на них, да к тому же есть немцы, хорошие подводники, французы, англичане, разве тут разберёшь. Это было бы слишком просто, угадать, кто он. Беспредметный разговор.
   Ковалёв замолчал, будто что-то вспоминая, и после паузы заговорил снова. - Может быть, это был даже араб.
  Ему показалось, что она смотрит на него как-то странно.
  - Туманно отвечает, не даёт внятного ответа, - была её внутренняя реакция на такие пояснения. - Нет, я согласна с нашим адмиралом. Он сказал: "Чтобы такую атаку провести, надо лет десять подводной лодкой командовать и иметь академическое образование".
  - Истина где-то рядом,- произнеся двусмысленные слова, Ковалёв повернул кресло в сторону телевизора, сел в него и включил звук.
  На лице его подруги появилась недовольная гримаса. - Это бесполезная трата времени, с "игрой" в дурачка, - сделала она для себя вывод. Пётр нашел программу, по которой передавали интересный концерт, но в мыслях снова вернулся к разговору с Катей.
  - Серёжа Игнатов молодец, по почерку узнал торпедную атаку своего командира. Молодец! Я ещё тогда говорил, что ему уготована блестящая военная карьера.
  Ковалёву давно хотелось спросить у Кати о своём друге, Славе Горяеве. Это чуть ли не единственный офицер в бригаде, с кем он, в своей военной профессии, мыслил почти всегда одинаково. Они были два командира подводных лодок, неудачники в карьерном росте, но всегда с душой относившиеся к своему делу. Ковалёву нравился благородный и добрый нрав этого офицера. Он даже однажды высказал мысль, что такой характер не для военной профессии.
   Вся беда у этих двоих заключалась в том, что где надо было промолчать и поддакнуть начальникам, они занимали свою позицию. Не избавились от этих офицеров, лишь потому, что они были надежные, рабочие лошадки.
  - Катя, а как там мой единственный друг, Славка Горяев?
  - А ты что, до сих пор не знаешь? - она удивленно посмотрела на него.
  - Что я должен знать? Он младше меня на три года и когда я уволился, Слава еще служил.
  - Через год, после того как ты уехал, он сильно заболел и слёг. Долго лечился по госпиталям. Комиссовали. Верка увезла его в Питер, к своей матери. Прошло шесть месяцев, она прислала письмо, в котором написала: "Сгорел, словно свечка, зажженная с двух сторон".
  - Да, печально. Не верится, что надо говорить о нём в прошедшем времени, язык не поворачивается. Все мы там будем, но так рано...- с грустью в голосе и потухшим взором подвел черту Ковалёв.
  В комнате на непродолжительное время повисла тишина.
  - Катя, скоро ты? Кушать очень хочется, - он вздохнул протяжно и шумно.
  - Ещё немного,- ответила она холодно. - Продолжай рассматривать по "ящику" красоток- дикторш. Как ты думаешь, что мне сегодня одеть?
  - Надень что-нибудь сексуальное.
  - Ну, Ковалёв, ты меня пугаешь, право! Впрямь маньяк какой-то. Что ты понимаешь под сексуальной одеждой?
  - Изюминка вечернего платья - глубокое декольте с обнажённой спиной. Платье должно быть короткое, а под ним много прозрачного белья.
  - Сексуальность либо есть, либо её нет, и никакое платье не поможет.
  Минуты через две она удалилась переодеваться. Для него медленно потянулось время. Ковалёв, сидя в кресле, начал бороться со сном, но незаметно погрузился в дремоту. Его разбудил стук двери в ванной комнате. Катя вышла в сногсшибательном прикиде, с головокружительной прической и благоухая французскими духами. Она прошла мимо Петра, остановилась и развернулась, "случайно" приоткрыв вырез платья. Кокетливо выставила вперед ножку и, подперев бока, улыбнулась. На ней было платье с золотистым отливом, откровенным декольте и обнаженными плечами.
  - Ну, как, Ковалёв? - с надменным видом спросила она.
  Он слегка растерялся, перехватило дыхание, после чего последовал томный вздох и комплимент.
  - Пред Вами ниц паду! Это нечто! Мадам, се фантастик! Феерия форм и красок. Лямур, тужур, бонжур, а мы им жюри, парашют и абажур, - закончил он шуткой, радостно, улыбаясь.
  - Я не поняла самого главного, набор каких-то слов.
  - Мне хотелось сказать и подчеркнуть: "Разве можно равнодушно созерцать такое!".
  Пётр осматривал Катерину оценивающе снизу вверх и обратно, с горящими глазами. Её насмешливо-кокетливый, томный взгляд словно издевался над ним.
  - Катюша! Нет слов,- с придыханием произнёс он. - Будоражит воображение. Описать восторг невозможно.
  - Подбери слюни, Петя. Пялишься на меня неприличным, похотливым взглядом, как ваш Кусткин. Благородней и достойней смотри.
  - Эти глаза - божье творение, - с растерянной улыбкой на лице произнес он.
  - Я спрашиваю, как мое платье?
  Ковалёв решил сделать ей комплимент, проглотил слюну, собрался с духом, но получился он неуклюжим.
  - Наблюдать сплошное удовольствие. Это платье без твоего тела, тряпка. А вот в сочетании с тобой, что-то грандиозное, просто шедевр. Перебороть сильное искушение, нет сил.
  - Да Петюнчик, загрубел ты за время службы безнадежно. Порыв души есть, а вот красиво подыграть даме, увы, не можешь, - слова её сопровождал взгляд полный укора.- Ну ладно, это поправимо. Постепенно мы болезненную фантазию, в тебе, вытесним светскими комплиментами, - это больше походило на лукавство с её стороны. - Зачем говорить о том, что, само собой разумеется, - с недоумением произнёс он.
  - Ну, ты и жук! Однако трогательно звучит.
  После своей поучительной речи, Катя подошла к Петру, села ему на колени и ласково обняла за шею. Нагнулась к его губам и поцеловала. В ней снова обрели силу эмоции.
  Запах её волос дурманил кавалера. Ковалёв постоянно чувствовал, что в ней скопилось большое количество нерастраченной нежности и ласки, которую, до их встречи, некому было отдать.
  - Ну что Петя, пойдём?
  - Да Катя, вперёд,- зашептал он ей на ухо и облегчённо вздохнул.
  В ресторан они вошли в хорошем настроении. Катя держала Петра под руку с гордым видом. Официант, тщательно подобранный типаж, учтиво предложил им удачное место, подальше от сцены, где гремела музыка. Они могли спокойно ужинать и разговаривать, не напрягая слух и голос.
  - Чем сегодня потчуют гостей? - Пётр подал Кате меню, чтобы ознакомилась. - Командуй, мой адмирал. Всё для тебя. Я в выборе закусок и блюд, сегодня, полностью полагаюсь на твой вкус.
  Она пробежала глазами распечатку, наклонилась к нему, прикрыла, с одной стороны, рукой рот и прошептала: "Петя, тут такие цены бешенные, я чуть не поперхнулась. Даже не знаю, что и выбрать".
  Ковалёв улыбнулся, взял из её рук книжицу и, перелистывая, стал читать вслух все блюда подряд.
  - Закуски: "Осетрина заливная". Ты любишь осетрину?
  - Да я и не помню, пробовала её когда-нибудь, или нет,- смущаясь, ответила Катя.
  - Значит, берем простую человеческую радость - две осетрины. "Ассорти мясное", возьмем две порции, правда оно теперь называется как-то более мудрёно. "Бутерброды с черной икрой", тоже возьмем. Слюнки потекли! На горячее,- поискал по меню глазами,- возьмем "Ростбиф".
  Катя, расслабившись, облокотилась на заднюю спинку кресла и чуть улыбаясь, наблюдала за Петром.
  - Что у нас на десерт? "Шоколадное мороженное с кокосовым сиропом", берём. Ты будешь пироженное?- он поднял глаза на Катерину.
  Она с умиротворенным видом кивнула головой.
  - Из спиртного меня ничего не интересует. Тебе что взять: ликер, шампанское или коньяк?
  Катя ответила робко и с некоторой долей стеснительности, не зная его финансовых возможностей. Она не хотела поставить его в неловкое положение.
  - Немножко шампанского.
  - Мы не будем сегодня придерживаться принципа: "Все хорошо в меру", - улыбаясь, пошутил он.
  Ковалёв подозвал официанта, сделал заказ. Он наклонился вперед, к ней.
  - Ну, работник массовой культуры, будешь развлекать меня сегодня весь вечер.
  - Петя, давай лучше о нас с тобой поговорим. Ты меня сегодня так огорошил, что я пока ничего не соображаю.
  - Давай,- он откинулся на спинку своего кресла,- только после того, как поужинаем. Я тоже ничего не соображаю, только от голода.
  Их беседу прервал официант с подносом, который стал расставлять холодные закуски. Ковалев вспомнил, что забыл заказать напитки. Он переговорил с официантом, и они с Катей приступили к осетрине. Позже, к ним за столик подсадили пару, мужа и жену. Это оказались очень общительные, приятные и веселые люди, приблизительно их возраста. Весь вечер они, все вместе, танцевали, шутили и веселились от души. Катерина в любом окружении, всегда, чувствовала себя хорошо. Петр старался не отставать от неё. Довольные проведенным вечером, под сильными впечатлениями они, за полночь, вернулись в свой номер.
  - Петя, правда, у нас сегодня вечер, как праздник получился.
  - Да Катя, это был потрясающий отдых, мне тоже понравилось.
  Усталость брала своё. Они быстро разделись, легли в кровать и, обнявшись, уснули.
  
   "Чёрный ангел".
   Пётр и Катя прожили в престижной гостинице в роскоши и блаженстве два дня, как в сказке. На третий день Катерина сообщила ему, что ей пора показаться, наконец-то, дочке на глаза. Они договорились, что по возможности она будет к нему приезжать в гостиницу, проживание в номере которой, он продлит еще на трое суток. Катя собрала свои вещи, а Пётр вызвал такси, по телефону. Они некоторое время стояли у двери, страстно обнимаясь и пылко целуясь, не в силах оторваться друг от друга. Чувство привязанности, а может быть уже и настоящей любви, или страх перед одиночеством и опустошенностью, заставляли Петра крепко прижимать Катю к себе. Ему, как и всем мужчинам, нравилось быть сильным и в тоже время выглядеть добродушным в глазах любимой женщины, постоянно дарить ей радости, диапазон которых простирался от духовных границ до материальных вещей. Однако время расставания пришло быстро, и он уже не мог ничего сделать.
   Проводив Катю, Ковалёв тоже, через некоторое время, покинул свой номер и поехал в банк. Ему предстояло решить некоторые финансовые вопросы, а именно, открыть счёт на свое имя и перевести на него деньги со счёта на предъявителя. Это была очень крупная сумма. Он планировал, чтобы проценты по вкладу, в дальнейшем, банк переводил на его пластиковую карточку, по которой он сможет получать эти деньги в своем городе. Пётр Иванович, до полудня, объехал два банка и закрыл свои проблемы, после этого вернулся в гостиницу в хорошем настроении. Поднимаясь к себе в номер, Ковалёв, в мыслях, планировал переодеться и пойти в ресторан пообедать. Когда за спиной захлопнулась входная дверь, он бросил беглый взгляд по комнате, что-то насторожило его. Подняв крышку чемодана и заглянув в сумку, которая стояла в шкафу, появилось еле уловимое ощущение, что в его вещах копались. Потом, осмотрев свои вещи, которые висели и лежали по всему номеру, он нашел всё на своих местах, но интуитивно чувствовал, что все же кто-то осматривал их. Прошло некоторое время, он успокоился и забыл об этом случае. Пообедав в ресторане, Ковалёв проспал в номере до самого вечера. Он продолжал надеяться, что Катя сегодня появится, и они будут снова вместе ужинать, но она не пришла.
  - Могла бы позвонить и рассказать как у неё дела,- подумал он.
  Сходив в ресторан, Ковалёв вернулся в свой номер, уселся у телевизора и стал коротать время.
  - С завидным постоянством у меня разочарования сменяют надежды. Когда же я возьму "счастливый билет"? Наверное, далеко не всё зависит от нас, ещё есть везение, стечение обстоятельств, - он посмотрел вверх, в потолок. - Наверное, и от "него" что-то зависит.
  Жизнь без Кати, стала казаться ему пустой и бесцельной, наступила депрессия. На душе было тоскливо и одиноко. Посмотрев телевизор до 23.00, он лёг спать. На следующий день она снова не позвонила и не приехала. Внутри появилась обида.
  - Могла бы, и вспомнить обо мне,- сокрушался он, - ведь телефон в номере есть.
  Весь день Ковалёв просидел в гостинице, читал книги и смотрел телевизор, отлучаясь только для того, чтобы сходить в ресторан. Тревожно-тоскливое ожидание продолжало сковывать его инициативы. Прошло два дня, и он стал подумывать о том, что будет делать, если она так и не появится.
  - Как же всё стало прозаично и скучно, от расставания с ней. Нет покоя.
  После долгих размышлений, расставшись с последними надеждами, он пришёл к выводу, что послезавтра уедет в Москву, но тут же засомневался и сидел в растерянности. - Может поискать её через дочку, которая в университете учится? Он встал с дивана, прошёлся по комнате взад вперёд, со сложенными на груди руками и подошёл к зеркалу. В голове постоянно вертелось несколько строчек. Ковалев, с грустным лицом, долго смотрел в отражение своих глаз. В полутемной комнате, освещённой только настольной лампой, блеск их особенно выделялся на фоне слабо освещаемого силуэта.
  - Раз глаза блестят, значит надо жить, а с ней или без неё, это дело второе, - подбодрил он себя. - Радоваться каждому дню.
  После некоторой задумчивости, Ковалев встрепенулся и прочитал отрывок из стихотворения, уже для себя, а не для подруги.
   Не будет праздника, погаснут свечи.
   Не будет глаз, в которые смотрел.
   Не будет радости от встречи,
   Любимой той, с кем душу грел.
  
   Разойдутся дороги-пути,
   Я вздохну от тоски.
   Много лет пройдёт,
   Но свет этих глаз
   от меня не уйдёт.
   Он недавно заметил, как только состояние доходило до точки - "хоть вешайся", в его жизни, непременно, словно по мановению доброго волшебника, появлялась женщина, и всё менялось на глазах. - Наверное, права была цыганка в своем предсказании, а время подтвердило, что встреча с женщиной возвращает эмоциональный подъём и делает жизнь осмысленной. С одной не получилось ослепительного счастья, может с другой это произойдёт, - он задумался. - Если сформулировать по-другому, то это будет выглядеть так: "Энергия слабого пола делает нас сильным полом, а жизнь осмысленной". Значит, стоит жить, верить в лучшее, быть сильным.
  - Видно так судьбе угодно. Это ещё вопрос, сделала бы она меня счастливым, - были его последние слова, когда отходил от зеркала. - Казнить себя не надо, но нарушать принятые общественные нормы и библейские заповеди, впредь, больше нельзя. Чего только стоит: "Не возлюби жены ближнего". Здесь я с Богом, - продолжал он рассуждать. - Где мои принципы были? Теперь главное, понять собственное психологическое состояние.
  В конечном итоге, после долгих колебаний и, не придя ни к какому окончательному решению, он лёг в постель, выключил бра и мирно уснул.
   * * *
   Катя, немного покатавшись на такси по городу, после того, как её проводил Пётр, вдруг, во всеуслышание, заявила водителю:
  - Представляете, я в номере забыла документы. Поворачивайте, пожалуйста, обратно, к гостинице.
  - Хорошо, дама, за Ваши деньги куда прикажете. Проблем не вижу,- отреагировал он.
  Подъехав к "Прибалтийской", она попросила таксиста подождать. Войдя в гостиницу, Катя получила ключи от номера у дежурного и решительно направилась к своей цели. Придя в номер, она быстро и тщательно перетряхнула вещи Ковалева, но то, что искала, к её сожалению, обнаружить не удалось. Аккуратно разложив всё на свои места, Катя закрыла номер и спустилась вниз. Сдавая ключи, женщина попросила администратора, чтобы он не рассказывал мужу, что она возвращалась.
  - Понимаете, я забыла документы в номере, а вспомнила только тогда, когда уже подъезжала к вокзалу. Если он узнает, то будет большой скандал.
  Администратор, молодой парень, улыбаясь, понимающе кивнул головой.
  - Какой он у Вас строгий. Хорошо, мадам, мы ему ничего не скажем.
  Она отошла от стойки администратора и маска доброжелательности, с её лица, мгновенно исчезла. В такси, Катя раздраженно скомандовала: "Мне нужно подъехать к любому переговорному пункту". Водитель повернулся к ней с удивлением на лице. Его поразила такая резкая перемена настроения в пассажирке.
  - Сейчас, девушка, любая телефонная будка переговорный пункт. В каждой из них есть коды городов, только успевай монеты опускать.
  Дудкина уже пришла в себя, от постигшей её неудачи, и согласилась с водителем. Она попросила отвезти к такому таксофону. Водитель подвез Катю до ближайшего телефона-автомата, в соседнем с гостиницей переулке. Она расплатилась с ним и вышла из машины. Дотащив, с трудом, свой набитый вещами чемодан на колесиках до телефонной будки, она достала монеты и приступила к набору нужного ей номера. Таксофонов было два, и стояли они друг к другу задними стенками. Такая картина, как расписанные маркером стены в телефонных кабинках, разбитые или выдавленные стёкла, обычное явление на наших улицах. Вот и в этой будке их нехватало несколько штук. Такси отъехало, а на его место стала иномарка с тонированными стеклами. Из машины вышел парень восточной внешности и проследовал в незанятую кабину, с другой стороны той, в которую вошла женщина. На всё, что происходило вокруг, Катя не обращала никакого внимания, она была полностью занята своей проблемой. Окружающая суета, в данный момент для неё не существовала. Парень, изображавший звонившего, слышал и записывал разговор, который происходил в соседней кабине, на чувствительный миниатюрный магнитофон. В автомобиле, из-за тонированного стекла, за ней наблюдали в бинокль и записали код города и номер телефона, куда звонила женщина. Проведя переговоры, она вышла из кабинки, с довольным видом на лице. Катя продолжала о чём-то напряжённо думать. Иномарка отъехала, а на её место стал, вишневого цвета, микроавтобус с затемнёнными стеклами. Из него вышли два парня. Они направились в сторону дамы, которая наклонилась над своим чемоданом и что-то вытаскивала из него. Поравнявшись с женщиной, один из них посмотрел по сторонам, вынул руку из кармана и прыснул ей в лицо аэрозоль, из баллончика. Они подхватили резко оседавшее на асфальт тело и через два шага, вместе с ним, были уже в машине. Сзади них, взяв её вещи, подошел третий, который появился из телефонной будки. Дверь резко захлопнулась и машина, набирая скорость, также быстро исчезла, как и появилась. Сознание вернулось к Екатерине Дудкиной. Она открыла глаза, взгляд упёрся в потолок какой-то машины. Состояние было превосходное. У женщины присутствовало ощущение лёгкости, чувства, что она хорошо выспалась, но имелись признаки голода. Катя хотела пошевелиться, но поняла, что руки у неё связаны, а рот заклеен. Она опустила голову. Напротив сидели, развалившись, два абрека и смотрели не моргая на неё. Она негромко замычала. Выдержав небольшую паузу, один из них наклонился и медленно отклеил скотч с её рта.
  - Сиди и молчи, - предупредил хачик Катю.
  - Что за дела? Кто вы такие? - с возмущением выкрикнула она.
  Мужчина, который находился ближе к ней, выхватил из под пиджака пистолет с глушителем, и приставил ко лбу.
  - Тебе же сказали сидеть тихо, слушать и говорить, когда позволят. Подстилка, - грозно, с акцентом произнёс он.
  Ствол пистолета у головы, быстро снял все вопросы с повестки дня у женщины. Парень убрал его на прежнее место и откинулся на сиденье. Второй, наблюдавший эту сцену с каменным лицом, посмотрел на часы. Катя ломала голову, к кому она могла попасть.
  - К бандитам, маловероятно, повода нет. После мучительных поисков причин, в её сознание начали закрадываться нехорошие предчувствия. - Что-то должно случиться!
  Внезапно открылась дверь, на входе стоял седовласый представительный мужчина, такой же восточной внешности. Охранник, сидевший напротив Кати, быстро встал и молча, вышел, уступив ему место. Через открытую дверь она увидела, что машина находится в боровом лесу. Дверь захлопнули. Ей не хотелось верить, что сейчас её могут убить, вот так просто, ни за что. Она взмолилась в мыслях.
  - Господи! Прости и спаси!
  Севший напротив мужчина, словно прочитал её мысли. Он посмотрел на крест, который висел у неё на шее.
  - А ведь вера запрещает предавать людей, близких тем более. Да и вообще это грех. Тех, кто этим занимается, по вашей вере, Иудами зовут, - медленно произнес он.
  - О чём Вы, я не понимаю, - раздраженно отреагировала Дудкина на эти слова.
  Седовласый господин замолчал, сидел и пристально смотрел, изучая её. Пауза была недолгой. Он повернул голову в сторону второго охранника и приказал: "Освободи ей руки и погуляй". Парень всё исполнил и вышел.
  Катерина разминала затекшие руки и смотрела на восточного господина.
  - Вы догадались, почему и зачем мы Вас сюда привезли? - начал он разговор.
  - Ни малейшего понятия. Я думаю, что вы, наверное, ошиблись, - со спесью, в голосе, ответила она.
  - Хорошо, я Вам сейчас объясню, а то у нас разговор не получится.
  - Ну-ну, а я с удовольствием послушаю,- нахально и с дерзостью ответила Екатерина.
  Она уже пришла в себя и со всей свободой расслабившегося тела облокотилась на спинку сиденья, закинув ногу за ногу.
  - Вы, госпожа Дудкина, ещё не понимаете всю серьёзность своего положения. Дерзость, в данной ситуации, не играет Вам на руку. У нас есть запись Вашего вчерашнего разговора по телефону с господином из Москвы. Вы звонили ему из таксофона, недалеко от гостиницы "Прибалтийская". А это Ваша вещь, - он достал из кармана диктофон.
  Екатерина сразу же его узнала.
  Он достал из кармана пиджака другое устройство и включил воспроизведение.
  На её лице появился страх, внутри всё оборвалось.
  - Алло, Сергей Степанович, это Катя,- послышалась запись из динамика.
  Она попыталась остановить процесс воспроизведения.
  - Не надо дальше, я все скажу,- с мольбой в глазах попросила Катя своего мучителя.
  В ответ он молча, отрицательно покачал головой. Воспроизведение продолжалось.
  - Почти ничего не получилось. На мой рассказ он не клюнул, не раскрылся. Я думаю, что дожать можно.
  - Да, денег у него много. Заказал такой номер, мама дорогая! Всё время сорит деньгами.
  - Что? Нет, обыскать не удалось. Он всё носит с собой, а момент подходящий не подвернулся.
  - Да, запись сделала и передам вам при встрече, в Москве.
  Женщина внезапно рассмеялась и продолжила разговор.
  - Прошлась по ушам, влюбился, как бобик. Поверил, глупый. Если бы это всё записать на кинокамеру, то неплохой эротический сюжет мог бы получиться.
  - Нет не жалко. "Миледи" - это уже давно моя профессия.
  - Совсем другое, интриганка. Я позволяю себя любить. В каждом из нас живут и демон, и ангел. У одного человека больше демона, а у другого ангела. Партия в этой пьесе, будет моей лебединой песней, - она снова задорно засмеялась.
  Дальше последовала продолжительная пауза, потом гневное возмущение.
  - Вы же говорили в прошлый раз, что наш перевод в посёлок Снежный это последний, потом в Москву. Теперь говорите во Вьюжный. Как же так?
  Она молчала, очевидно, слушала наставления.
  - Ладно. Как его говорите фамилия? Орлов-Гундяев, - она рассмеялась. - Какой русский аристократизм? - продолжая смеяться, переспросила Дудкина своего собеседника, в телефонную трубку. - Несуразное сочетание. Ну и что мне с ним сотворить?
  Последовала очередная пауза.
  - Поняла, по старой схеме, виртуозная интрига. Только дайте мне слово, что после этого переведёте нас в столицу, а то эта дорога не кончится никогда, - произнесла она обречённым голосом. - В очередной раз верю Вам на слово. До встречи.
  Седой господин нажал на стоп.
  - Вы мадам, словно в воду глядели, это действительно будет Ваша лебединая песня,- нарушил он молчание.
  Она с недоумением и признаками застывшего вопроса в глазах, смотрела на него непонимающе. Внутри у Дудкиной всё цепенело в ожидании беды.
  - Вы имели в виду проявление своего своеобразного таланта, а баснописец древности Эзоп утверждал, что лебеди перед смертью поют, - закончил он свою мысль с явным намёком, чем вызвал у неё страх холодящий всё тело.
  Она сидела, ни жива, ни мертва с отсутствующим взглядом.
  - Перейдём к делу. Что Вы на это скажете? - он слегка потряс перед ней диктофоном.
  Дудкина начала блефовать, ещё на что-то надеясь, проявляя при этом свои артистические данные. В своём вранье она всегда была настолько убедительна, что просто невозможно усомниться в искренности её слов.
  - Мало ли кому я звонила, это ещё не факт.
  Мужчина не слушая оправдания, перебил её.
  - Вторую запись слушать не будем, лично мне гадко. Влезть человеку в простую, искреннюю душу, задавать провокационные вопросы и записывать, чтобы потом сдать его Пышкову. Слов нет.
   У Дудкиной вытянулась шея, при упоминании фамилии Пышкова.
  - Однако мы её внимательно изучили, не сомневайтесь. На третьей записи, она самая интересная, Ваши признания во всём содеянном. Произошло это под действием введенного Вам в организм препарата. Он очень хорошо развязывает язык, сами сейчас в этом убедитесь. А то мне все время кажется, с самого начала нашей встречи, что я злодей, а Вы невинная жертва.
  Он включил диктофон. Запись на нём была поставлена не с самого начала, а с определённого момента, чтобы расставить всё на свои места.
  Дудкина начала слушать свою исповедь, на которой она, на удивление, безропотно и легко отвечала на задаваемые ей вопросы, многие из которых были пикантные и личного характера. Тем, чем она занималась до сегодняшнего дня, по приказанию Пышкова, всегда казалось ей игрой. В своих действиях и мыслях она старалась подражать придуманному себе кумиру - Мата Хари и никогда, ни на минуту не задумывалась о последствиях. Чем всё заканчивалось для тех, кого она сдавала, было ей не интересно. Двигал Дудкиной азарт и холодный личный расчёт. Интриганке было приятно из года в год мечтать и грезить, что, отработав своё, она по мановению волшебника, коим для неё являлся Пышков, окажется в столице. В данный момент, когда её вернули на "грешную землю", Дудкина находилась словно в бреду и не могла сразу воспринять всерьез то, что надо отвечать, прямо сейчас, за всё содеянное. Не укладывалось в голове, что жизнь сегодня на одних весах с её поступками.
  - Абсурд какой-то, этого не может быть,- возмущалось сознание Дудкиной.
  Однако, реальность вот она, перед ней и с пистолетом. Всё, что было совершено за эти годы, стало иметь значение, когда пришло время отвечать. Злоба сменилась агонией. Шокированная и придавленная женщина сидела и слушала, изредка внутренне сопротивляясь, происходящему в абсурдном реальном времени. Она поняла, что в данной ситуации, спасение может прийти только от ангела-хранителя. Мысленно Дудкина начала молиться.
  - Что Вы на это скажете, мастерица лжи и притворства, любительница копошиться в грязном белье и заглядывать в замочную скважину?
  Вопрос Азиза повис в воздухе.
  - Как Вы познакомились с господином Пышковым?- решил прояснить он некоторые детали, а также будет ли она сотрудничать.
  - Пышков приезжал в командировку к нам, в поселок "Северный". Мы познакомились с ним в местном кафе "Заполярье". Муж мой, служил на атомной подводной лодке и в тот момент находился на боевой службе, в автономке. Я с Пышковым переспала. Потом он ещё несколько раз приезжал в поселок и постепенно начал меня шантажировать. В конечном итоге, я стала его осведомителем. Потом привлекла к этой работе и своего мужа.
  - В каких целях Пышков Вас использовал?
  - Он заставлял меня обхаживать интересующих его людей, в основном офицеров, и потом спать с ними. Всё это я отражала в письменных докладах на его имя.
  - Предоставляли "мартовские" радости, - прокомментировал услышанное Азиз. - А муж ваш?
  - С мужем он сам контактировал и давал ему задания. Об их сотрудничестве, я ничего не знаю.
  - И сколько в вашей коллекции страстных любителей падших женщин? Дудкина на мгновение замялась.
  - Двадцать три человека. - Это говорит о многом. Азиз задумался. - Не врёт, под действием препарата говорила тоже самое. Он тяжело вздохнул.
  - Позже их перечислите, а сейчас скажите, как Вы оказались в "Снежном"?
  - Пышков переводил нас из базы в базу, так мы, с мужем, прошли пять мест службы.
  - Что Вас заставил он выведать у Ковалёва?
  - Он приказал узнать, есть ли у него деньги и сколько.
  - И всё? - переспросил Азиз, не веря в упрощенный вариант.
  - Да.
  - А что Вы плели о собрании военнослужащих в гарнизоне, об атаке подводной лодки, о мнениях сослуживцев Петра Ивановича и всё в этом роде? Он вам по этому поводу какое-то задание давал?
  - Нет. Собрание было и всё, что я рассказывала Пете, это правда. Пышков приказал узнать только лишь, был ли он в командировке за границей. В остальном моя инициатива.
  - Как Вы нашли Ковалёва в Мурманске?
  - Пышков позвонил и сказал, что Ковалёв в городе и может появиться по одному из адресов. Это были адреса знакомых и родственников бывшей его жены. Наблюдая за домом кумы Петра, я очень быстро его там обнаружила.
  Не знаю, по какому поводу, но он пришел к ней с цветами. В дальнейшем, проследила и выяснила, где живёт и работает, вплоть до того момента, когда он взял билет на поезд.
  - Как это Вам удалось, ведь Вы же не оканчивали какие-либо курсы по шпионской деятельности?
  - Я следила из салона своих "Жигулей".
  Азиз обратил внимание, что Катя тихо плакала, но он не верил в её раскаяние. Выключив диктофон, который работал на запись, он спрятал его в карман.
  - Муки совести таким, как Вы, незнакомы. Вы поняли, мадам Дудкина, что вляпались на сей раз очень крепко?
  Катя, молча, кивала головой, глотая слёзы.
  - У меня очень чешутся руки, отдать приказание своим помощникам, чтобы Вас, как паршивую сучку, шлёпнули и закопали под первой же сосной.
  - Не надо, не надо, я прошу Вас,- истерично закричала она и забилась в страхе.
  - Успокойтесь и слушайте меня очень внимательно. С Вами ничего не будет, как бы мне этого не хотелось. Судьба предоставила Вам шанс. Смерть эту мне не простит один хороший и простодушный человек, а его расстраивать нельзя. Он и так многого натерпелся.
  Азиз молча, достал из внутреннего кармана пиджака конверт, извлёк из него несколько фотографий и протянул Дудкиной. Катя взяла их в руки без какого-либо энтузиазма и стала рассматривать. У неё появился сначала ужас в глазах и холодящее внутренности чувство, потом она ощутила признаки тошноты. Причиной тому была отснятая на фотографиях автокатастрофа. Около разбитой и искорёженной машины, перевернутой колесами вверх, лежал окровавленный труп Сергея Пышкова.
  - Вы узнаете его? - с твердостью в голосе спросил Азиз.
  - Да,- прошептала Катя и кивнула головой.
  - Все мы смертны. Жизнь бывает, порой, очень коварной и непредсказуемой. Каждый ходит под своим богом, а дорога к нему у нас одна. Вот и ваш благополучный друг Пышков, заснул вчера за рулём, когда возвращался домой с шикарной подмосковной дачи на престижной иномарке. Так что опекуна у вас больше нет.
  Азиз ненадолго замолчал. В салоне были слышны только всхлипывания Дудкиной. Её совсем добило то, что будущее благополучие, олицетворявшееся в образе Пышкова, развалилось, как карточный домик.
  - Да, я предала нашу с Петей любовь, и очень сильно от этого страдаю, - послышалось её робкое оправдание.
  - Вы расчетливо проводили психологическую обработку, никакая это не любовь. Комментировать Ваше поведение и недостойные поступки я не собираюсь, не имеет смысла,- резко оборвал он её.- Помните, что нам известно, где в Москве проживает и учится Ваша дочь. Ведь Пышков её устраивал?- продолжал наступление Катин мучитель.
  Этого она боялась панически
  - Да-а-а,- вскрикнула Дудкина и снова забилась в истерике.
  Она горько рыдала, Азиз выдержал паузу.
  - А как Вы думали, теперь за всё отвечать придётся. Такую судьбу, всего бояться, Вы сами себе уготовили.
  Видя, что женщина близка к истерике, он полез в карман и достал небольшую коробочку.
  - Вот, выпейте эту таблетку.
  Он открыл окошко к водителю и произнес одно слово: "Воды". Оттуда появилась рука держащая бутылку минеральной воды, с пластиковым стаканчиком сверху. Он налил немного в стакан и протянул Катерине. Когда она успокоилась и сидела в растерянности, Азиз продолжил.
  - Вы сегодня, под нашим контролем, сделаете один звонок Ковалёву. Ему сообщите, что позвонили домой и рассказали мужу о том, что уходите от него. Он, в ответ, пригрозил, что если через три дня Вы не появитесь дома, то повесится. Дочка ваша, тоже против распада семьи. Она заявила, что откажется от Вас, если это произойдет. Всё ясно? Катя закивала головой.
  - Когда всё сообщите Ковалёву, то попросите прощение у него и проститесь навсегда. Уговоры Петра Ивановича не слушать, а положить трубку. После этого мы посадим Вас в поезд и отправим домой, к мужу-рогоносцу. Поступки, мысли и дела у Вас теперь должны быть созидательные, тогда история не будет иметь продолжение. Я в последний раз, уже официально, хочу предупредить. Дудкина, если вы когда-нибудь наш разговор обнародуете, Вашу жизнь и Ваших близких никто не защитит. Неприглядную Вашу деятельность, как агента, я закрываю. Всё понятно?
  - Да, да, я Вас поняла.
  После оглашения вердикта, у Дудкиной возникло такое ощущение, что с её шеи сняли петлю, но одно неосторожное движение или необдуманно брошенная фраза и она окажется на прежнем месте, и это уже будет грозить необратимыми последствиями.
  Азиз взял паузу, молча, смотрел в пол автомобиля, затем перевёл взгляд на неё и нарушил тишину.
  - Прощайте, "Чёрный Ангел".
   (продолжение следует)
  
   Ю.Таманский
   г. Севастополь 2012г.
  
   Он нен за
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"