Дело о пляшущем скелете
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Дело о пляшущем скелете
Если спросишь, я причем,
Я караю вас мечом!
Веры нет, ты предал ее,
Горе в том твое!
"Король и Шут". "Инквизитор".
Толстый Пепе налил себе вина и посмотрел в окно. За окном шел холодный осенний дождь. Одинокий извозчик медленно ехал по лужам, не менее одинокая собачонка вяло лаяла на лошадь. Просто потому, что ей, собачонке, положено облаивать всяких незнакомых лошадей. Лошадь уныло тащила воз. Она хотела вернуться в теплое стойло, съесть сена. Плевать она хотела на всех собачонок.
- Танцевал? - спросил Пепе.
- Так точно, - проворчали подчиненные.
- И что на этот раз?
- Марумбу, вашблагородь.
Пепе осушил стакан и закусил луковицей.
- Марумбу, говорите?
- Дык, ее самую...
Пепе выцедил из кувшина последние капли винной влаги. Подчиненные только слюну глотали, глядя на это безобразие. Пить прямо на рабочем месте! Да их за это штрафуют безбожно, плюя даже на то, что именно они, Багряная Палата, и стоят на страже Божьих законов.
- А трактирщик?
- Трактирщик, вашблагородь, говорит, что он вам долю отстегивает не для того, чтобы у него перед таверной скелеты плясали. Даже сказал, что платить перестанет. И других подговорит. Так как от вашблагородь толку как с вола молока.
- А если я его на костер отправлю как чернокнижника? Зря, что ли, у него скелет перед таверной брямку выплясывает?
- Марумбу, вашблагородь... - поправил Пепе Ворон.
- Брямку он тоже танцевал. И ешку. И каронтийский пляс. Он уже третью неделю танцует! А мы ничего не можем с ним сделать!
И разозлившийся Пепе бросил пустой бутылкой в стену. Бутылка разлетелась на тысячу осколков.
Шестнадцать дней назад один пьянчужка выполз из таверны "Дохлый паладин". А потом уже на своих двоих прискакал назад, крича, что висящий над вывеской скелет дергается, словно его осы жалят. Тогда завсегдатаи только посмеялись. Допился, бедолага. Трактирщик послал мальчишку за цирюльником, тихонько выпил вина и вышел посмотреть на скелет. Кости спокойно висели, как и положено костям, скрепленным проволочкой.
Этот скелет был гордостью трактирщика. По легенде, скелет оный принадлежал одному из паладинов, которые сорок лет назад по приказу Святого Престола воевали с Жевурзом. Так или нет, но еще отец трактирщика повесил этот скелет перед таверной. Как знак победы и нехилый рекламный ход. С тех пор скелет тихонько висел на перекладине, веселя окрестный люд да ворон. И жалоб с нареканиями никто не слышал. Кости как кости. И некроманты мимо бегали, и священники - никто слова не сказал. Разве что особые эстеты да старушки жалостливые вздыхали, что не дело это - упокойника незахороненным держать.
Но на следующий вечер история повторилась. Зашел в таверну проезжий дворянин да поинтересовался, как почтенный трактирщик добился такого эффекта. Скелет руками-ногами машет, вроде танцевать пытается. Что танцует - не понять, только необычно как-то.
Трактирщик постучал пальцем по лбу, налил проезжему вина и послал мальчишку посмотреть, что там такое происходит. Тот - лодырь, ему бы только бегать - бросил швабру и побежал. И сразу прибежал. Танцует, говорит. Трактирщик не выдержал, хлопнул для храбрости да и пошел посмотреть. Скелет висел себе тихонько, никого не трогая. И не танцуя, как и положено нормальным скелетам.
К следующему вечеру весь Тарр знал, что дохлый паладин дергается на веревке. Танцевать пытается. Под трактиром собралась толпа, на чудо такое поглазеть. Скелет тихонько до вечера повисел, а там поклонился публике и давай на веревке прыгать, коленца откалывать. Танец там или нет, не понять. А на следующий день наловчился и давай брямку мочить. Довольно похоже получалось.
Трактирщик сперва только радовался. Такая реклама по всему городу и окрестностям. Только зря радовался. Народ под таверной крутился, на скелета пляшущего пялился, а в таверну не спешил. И слухи пошли по городу нехорошие. Мол, злобный трактирщик продал душу нечистому, младенцев на колбасы пускает и вообще агент проклятых некромансеров, кол им в печенку. Так что мяса у него лучше не есть. И суп с бульоном тоже. И пиво у него разбавленное. А наливку он настаивает на приворотных зельях и ведьмовских настоях. Не зря же у него скелеты танцуют!
Трактирщик послушал такие речи да и пошел на поклон к Толстому Пепе. Так, мол, и так, господин Пепе, это по вашей части. Пепе трактирщика выслушал, подношение принял и кивнул священнику, чтоб тот святой водой скелет побрызгал. Окропили, помолились - а толку ноль. В тот же вечер скелет танцевал задорный каронтийский пляс.
Точно, душу продал, решили в городе. А в подвале таверны шабаши проводятся.
Трактирщик вздохнул и еще раз пошел к Пепе. Повыл, что конкуренция неправедная честных трактирщиков на банкротство толкает. Пепе поворчал и послал за Лысым. К вечеру последняя крыса в Тарре знала, что тот, кто вредит "Дохлому паладину", долго не проживет. Если его поймают, то из самого скелет сделают.
Вечером скелет плясал ешку.
На утро Пепе лично посетил таверну. Стражники тщательно обыскали всю таверну, но следов черной мессы не нашли. А трактирщик после них не нашел пару бочек пива, бочку капусты, бараний бок и три кувшина вина.
Вечером скелет плясал ешку.
Скелетом занялся штатный некромант. Прочитал все мыслимые заклятья, начертил пентаграммы.
Скелет танцевал брямку.
Скелет еще раз освятили, прочитали молебен, а в соборе отслужили мессу,
Скелет танцевал мирону.
Пепе самолично пришел на вечернее представление посмотреть. Со священником и тремя магами. Лениво взглянул на толпу, в сторону таверны плюющую, но улочку узкую запрудившую так, что, будь на месте Пепе кто-либо другой, до первых рядов он бы не протолкался. На нависающие над улицей окна доходных домов, в которых за гроши ютились бедняки - окна все раскрыты, и в каждом по любопытному. На скелета, ешку пляшущего. Посмотрел на магов - те только плечами пожали. Нет, говорят, ничего в скелете. Ни духа, ни демона. Обычные кости. Разве только за день воронами обгаженные. Пепе сии умные речи выслушал и священнику кивнул. Тот на стремянку забрался и вылил на скелет три ведра воды, самим архиепископом освященной. Скелет дернулся и затих.
А на следующий вечер опять тарахтел костями, танцуя нечто непонятное.
Городская стража обыскала окрестные дома и - еще раз - таверну. Ничего подозрительного, кроме пары бочек вина и трех соленых окороков, не нашли. На всякий случай подобрали местного дурачка, просто ради самоуспокоения. Уже зная, что вечером скелет будет плясать. А на то, что именно он будет плясать, в городе уж принимались ставки. Еще букмекеры хотели брать ставки на то, как скоро шериф и Толстый Пепе с этим безобразием покончат, но им вежливо намекнули, что палачу в Багряной Палате платят много, а работы у него мало. Букмекеры вежливо кивали головами, соглашались, добросовестно отстегивали Пепе его долю, а скелет вытанцовывал брямку.
- Да сними ты этот чертов скелет к темным магистрам да сожги! - посоветовал трактирщику Пепе, выслушивая очередные причитания. - Я же лично и сожгу.
А в уме прикинул, что можно купить самых дешевых дров у купца Гарло Бюрати, а записать их как каменный уголь. Разница уже надеждой жгла кошель. Но проклятущий трактирщик заупрямился. Никак нельзя, говорит, скелет снимать. Этого паладина лично мой батя на поле боя зарубал!
- Еще чего, - ухмыльнулся Пепе. - Этот скелет был куплен им у Элиз Тортилья - тогда еще Найкс! У эльфийки до сих пор накладная сохранилась! Вот копия!
И бумажка полетела в лицо трактирщика. На, мол, читай, и знай, что от Пепе ничего не спрячешь! Не зря же он Багряную Палату в этих краях возглавляет!
- А что, сделать так, чтобы эта нечисть не плясала слабо? - невинно заметил трактрищик. - Или Элиз мне бракованный товар подсунула, и вы ее теперь выгораживаете?
- Что?! Да не будь я Пепе Тортилья, если я не заставлю эти кости сидеть спокойно! - разозлился тогда Пепе.
Только скелету на авторитет командора Багряной Палаты чихать хотелось. Он бы даже чихнул, да на свою беду насморком скелеты не болели. А вот танцами он выразил все наплевательское отношение к живым и их проблемам. Святая вода его не брала, мощи не пугали, на иконы он внимания не обращал, экзорцизмы досаждали не больше, чем комары. От заклинаний упокоения, изгнания, паралича, призвания, проявления и вытеснения толку было даже меньше, чем от гнилых овощей и сердобольных причитаний, которые летели в адрес скелета каждый вечер. Любопытные уже из окрестных сел приезжали, на танцы посмотреть. С каждым вечером доходы трактирщика становились все меньше и меньше. Сперва он попробовал поднять выручку за счет экстремалов, любителей посидеть там, где опасностью пахнет, нервы себе пощекотать, но те быстренько заведение покинули. Во-первых, скелет из окон таверны все равно не видно, во-вторых, в таверне нет ничего такого, что бы нервы щипало, даже трактирщик от происходящего усиленно отмазывается. А когда разозленная публика решила правду выведать силовыми методами, прискакала доблестная стража и бузотеров разогнала. Это в-третьих. Так что жил трактирщик за счет принадлежавших ему доходных домов.
Для горожан скелет превратился в аттракцион. Да, кликуши бегали, крича, что скоро вылезет из Преисподней на землю сам Сатана, что это кара за грехи, что скоро пойдут на Жевурз войной Святой Престол и некромансеры проклятые, что скоро возродится Империя... Только большинству мещан было не до того, что за вести несет костлявый танцор. Им было интереснее, справится ли командор Пепе Тортилья со скелетом, или это скелет с ним справится. Особо разговорчивых в темном переулке встречали парни Лысого или стражники переодетые, да вразумляли, что про командора таких слухов распускать нельзя.
Но долго так продолжаться не могло. Пепе сам это понимал. Или он покончит со скелетом, или приедут из столицы ревизоры да маги, на помощь. Его, Пепе, разжалуют в третьи помощники младшего дознавателя, а все богатство, трудами праведными (хотя и противозаконными) нажитое, отойдет к короне.
- Сегодня вечером мы еще раз обойдем чертов район! И, если не обнаружим причину, клянусь Первопророком и всеми святыми, я сожгу этот скелет! Если понадобится, то даже вместе с таверной!
- Дык, вашблагородь, трактирщик против будет...
- И с трактирщиком! - грохнул кулаком по столу Толстый Пепе. - Я несу закон! Я и только я!
- Там домов много, - заметил Фрайм, - может весь район сгореть.
- Да хоть весь город! - заскрежетал зубами Пепе. - Я уничтожу скверну!
- Магистрат будет недоволен...
- И магистрат на костер! Нечего нечисти попустительствовать! Им, еретикам, только дай волю, так они сразу Империю возродят! А некромант, который скелетом двигает, Владыкой станет! Потому как он сумел победить меня, Пепе Тортилью! Нет, мы идем сейчас! Прямо сейчас! Вызывайте стражников! Я лично обыщу таверну и дома! И меня никто не остановит! И я найду виновника! Чего стали? Вперед, вперед, шевелитесь! Быстрее за стражниками!
Подчиненные выскочили в коридор.
- Сдает наш Пепе... - прошептал Фрайм.
- Пора отсюда удирать, - прошептал Люк.
- А то он и правда город спалит, а нам отвечать... - поддакнул гоблин Шкара.
А Пепе подпоясался ремнем из кожи южноземельского зверя крокодилуса, застегнул камзол, накинул багряный плащ. За пояс сунул новомодный пистоль с пружинным механизмом, в ножны - булатный кинджал с нанесенными рунами изгнания, поправил нашейную иконку святого Джея Запирающего Ворота и значок командора Багряной Палаты. Посмотрел на себя в зеркало, пригладил плащ, смахнул с него невидимую пылинку. Кто сказал, что не одежда красит человека? Красит, еще как красит, особенно, если одежда эта символизирует власть. Как вот этот вот берет. Черный, с красным пером. Он дворянин, и дворянство свое получил за собственные заслуги. За борьбу с ересью и чернокнижием. Это его город. И он не позволит каким-то скелетам разрушить мир и спокойствие!
К прогулкам Пепе в окресностях "Дохлого паладина" горожане успели привыкнуть. Как сказал бы сам командор - примелькался. Да и скелет, очищенье на его череп, слишком уж близко. Еще две недели назад при одном только появлении Пепе и задиристые пьянчуги, и богобоязненные старушки прятались за дверями, то теперь на него откровенно пялятся. Славу и внимание Пепе любил. Но теперь во взглядах скользила откровенная насмешка. А стайка мальчишек лет восьми вообще громко спорила, кто сильнее, Багряная Палата или скелет танцующий. Пепе нахмурился. Из-за дверей выскочили обеспокоенные родители и расхватали протестующих чад, не смотря на их откровенные протесты.
- Живей давай! - прикрикнула мамаша своему дитю, - а то дядя Пепе накажет!
- Мама, он совсем не страшный! - обиженно заявил ребенок.
Мама оглянулась и прочитала на лице командора пару лет каторги.
За спиной Пепе хихикнул кто-то из городских стражников.
Еще неделю назад в его присутствии себе такого никто не позволял! Он - Пепе Тортилья! Он - сила и власть!
- Где хозяин? - рявкнул он.
- Где ж ему быть, в таверне он, порядок наводит, - недовольно буркнул ключник, он же - ответственный перед хозяином за сбор квартплаты.
Пепе молча ударил его кулаком в солнечное сплетение. Ключник выпучил глаза вцепился в ближайший косяк. Так-то лучше! Кто здесь главный? Ключник преданно заморгал, показывая, что главный - Пепе.
- Пошли, еще раз покажешь, кто тут где живет.
- Да, вашблагородь, я вам уже показывал... ОЙ! Конечно, с удовольствием! Всегда рад угодить славным воинам Господа! ОЙ-Ё!
Ключник отпустил глаз и схватился за бок. А командор встряхнул его за грудки и прошипел:
- Ты кого паладином назвал, гад? Или ты тайно в Церковь Ожидающую бегаешь? По ночам молитвы читаешь, в которых нашего короля в ереси обвиняют? А может, даже порчу наводить пытаешься?
Вот теперь ключник испугался по-настоящему. Этого Пепе и добивался. Напомнить, кто хозяин. А то горожане догадаются, что их больше. И ЕГО стая перебежит к другому вожаку.
- Бегаешь?
Ключник замотал головой.
- Тогда веди.
Ключник резво метнулся подальше от командора:
- Я вам все покажу! Я про всех все знаю! Тут все жулики и проходимцы! Все поголовно!
Пепе, не слушая, подошел к двери, за которой скрылся болтливый пацаненок.
Номер как номер. Грязные стены, очаг, на котором готовится нехитрая похлебка с луком и бобами, пара двухъярусных кроватей. Четыре табурета, сосновый стол, на стене полки с посудой, в углу шкафчик. В таком держат одежду, а в дальнем углу - пару монет на черный день. Или не там, а в другом углу, за иконой. На табуретке у окна мальчишка с красным ухом кулаком вытирает слезы, а испуганная мать пытается успокоить зареванную дочку лет трех. Вторая малышка спокойно глядит на весь бедлам и грызет корочку хлеба.
- Ищите! - прорычал Пепе.
- Что хоть искать? - спросил усатый стражник. Шлем он снял и остался в грязном подшлемнике с завязками, в другой раз Пепе мог и посмеяться, но не сейчас!
- Все! Любую подозрительную вещь! Хоть что-то!
Искать хоть что-то стражники любили. Особенно, если знали, что ничего им за это не будет.
- Это Марго Ваниш, посудомойка в "Розовом Элефанте"! - пропищал из-за спины ключник. - Она там еду и свечи ворует! И на работу ходит под вечер!
Пепе присел на корточки и со всей возможной искренностью улыбнулся:
- Малыш, подойди ко мне. Ну, не бойся, я же не страшный.
Мальчик вытер нос и слез с табуретки.
- Как тебя зовут?
- Жан-Жак.
- А меня зовут Пепе.
- Я знаю. Вы Толстый Пепе и ловите ведьм, а еще вы разбойник и бандит.
Пепе выудил из кошеля монетку:
- Какой умный и знающий мальчик. Держи суль. А знаешь, почему на улице скелет танцует?
Мальчик проворно спрятал монетку за спину, пока добрый дядя разбойник не передумал.
- Знаю!
В глазах Пепе блеснул охотничий азарт.
- И почему?
- Папа говорил, что это господин хозяин устроил, чтобы вам денег не платить, а то вы до хрена требуете. Господин Пепе, а до какого хрена вы требуете? А я знаю, где за таверной хрен растет!
- Спасибо, помог, держи еще одну - Пепе дал мальчишке еще суль, переступил через деревянную куколку и с деревянным лицом вышел в коридор.
За следующей дверью сидел старый гоблин и, близоруко щурясь, ковырял ножом полено.
- Шандор Перро, столяр и резчик по дереву! - доложил ключник. - Режет всякую дрянь и ересь, говорит, что это игрушки и украшения. А они на демонов похожи! И станком своим скрипит по ночам, а когда палец порежет, ругается богохульственно!
Еще один обыкновенный номер. Узкий лежак, добротный стол, у раскрытого окна верстак и маленький станок с ручным приводом. На стенах полки с инструментами, готовыми игрушками, ложками и прочей деревянной мелочевкой. Шкаф, иконы.
- День добрый, уважаемый - прокашлял гоблин.
- Бог в помощь, - привычно кивнул Пепе. - Резчик, значит?
- Он самый, уважаемый, еще с деда-прадеда. Мой отец был мастером и входил в гильдию краснодеревщиков. А я всего лишь простой мастер гильдии столяров.
Командор снял с полки фигурки рыцаря и демона.
- Нечисть вырезаешь, мастер?
- Только вместе с рыцарями, уважаемый. - Речь мастера была спокойной, так можно беседовать с ребенком, но уж никак не с всесильным Пепе Тортильей. - Дети всегда играют в демоноборцев. Поэтому нужны рыцари, чтобы было кому побеждать, и демоны, чтобы было кого побеждать.
Только рыцари намного охотнее побеждают друг друга. Ведь пленный противник, сидящий в глубоком подвале, стоит больших денег. А сидящий в подвале демон стоит разве что костра Багряной Палаты. Или Святейшей Инквизиции.
- Рыцари, говоришь...
Рыцарей Пепе не любил. Как и большинство тех, кто собственными зубами поднялся с самых низов и выгрыз себе личное дворянство. Впрочем, антипатия между "свинопасами" и "пустоцветами" была взаимной.
- Паладинов тоже вырезаешь?
- И их тоже. Не каждая мать своему дитю демона купит. А враги, с которыми наши рыцари воюют, должны быть.
Провокация не удалась, отметил про себя Пепе. Умен старик. Ой, умен.
- А магию с помощью твоих кукол навести можно?
Гоблин улыбнулся:
- Сильный маг многое может. Только магов таких во всем графстве человек пять. И против вашблагородия они не пойдут.
Не пойдут, согласился с гоблином Пепе. Разве что, их к этому подтолкнут. Шериф, граф, Матушка Ян... Или те, кто с недавних пор шлет к Пепе своих гонцов с интересными предложениями. Глупцы. Ведь понимают же, что между ними не может быть договора на равных, сами это говорят - и надеются, что Пепе Тортилья согласится играть вторые роли, а потом покорно подставить свою шею под топор палача?
- Ищите, ищите, чего стали! - прикрикнул Пепе на стражников. Не зря же он половину городской стражи с собой привел! Пусть землю роют, стены ломают, но причину, по которой скелет пляшет, найдут!
А ключник уже угодливо сгибается перед еще одной дверью:
- А тут, вашблагородие, Ксавье Поллен с семьей проживает! Они когда мелким ремеслом промышляют, а когда и мелким воровством могут!
- Что? Это кого ты вором назвал?
Ключник попытался проскользнуть за спину Толстого Пепе. Командор, морщась, подправляет траекторию, и ключник, охнув, растянулся на полу. Не хватало еще нож под ребро от недовольных горожан получить, уж лучше одним обормотом пожертвовать.
Ксавье Поллен, увидев, кто зашел к нему на огонек, низко поклонился. Без лишнего подобострастия, но учтиво. Как равный равному, но более удачливому.
- Господин Тортилья, я рад вашему визиту. Проходите, прошу вас.
- Фрики, ерша им меж досок, - пропищала за его спиной девчонка лет пяти.
- Добрая девочка, - усмехнулся командор.
- Дочка моя, Энни, - Ксавье Поллен потрепал ее по светло-русым волосам.
- Пахан, а бразер баклал, чо фрикам баклать стремно!
- Не грузи! - легкий подзатыльник. - Не смотрите, это ее мой сынишка научил...
- Я не фрик, я факельщик, - блеснул своими познаниями воровского языка командор. - Чумовых ищу. Тут доски гоцают, а зась. Грандам фуфел лепить стремно.
- Нет здесь магов, отродясь не было, господин Пепе, - влез в разговор парнишка лет тринадцати.
- Не хрипи поперек нас! - прикрикнул Ксавье Поллен. - Не видишь - гранды законят!
Мальчишка смутился, глаза опустил.
- Это Октаво, старший мой...
- Знаю его, Хорек это, он на площади кошели таскает... - встрял стражник.
Вся семейка Поллен, включая дряхлую бабку, шамкающую беззубыми губами у очага, яростно блеснули глазами.
- И хорошо таскает? - полюбопытствовал Пепе.
- Плохо, - стражник обнажил в усмешке гнилые зубы.
- Хорошо! - отчаянно выпалил парень и выкатил грудь колесом. - Фарт у меня!
- А десятину Лысому платишь? - невзначай спросил Пепе.
Мальчишка замер с открытым ртом. А старший Поллен побледнел. Лысый был самым авторитетным вором в городе и окрестностях, под ним ходили такие костоломы, что стражники от одного упоминания их имен в ужасе напивались. Утаить от него десятину смерти подобно.
Очень плохой смерти.
И - все знают - сам Лысый платит десятину Толстому Пепе.
- Плачу.
- И сколько в этот месяц заплатил?
- Пять суль...
- За месяц?
- Месяц плохой был! Я могу и больше...
Пепе расхохотался?
- И это ты мне, фрику, баклаешь?
- Вы не фрик, вы факельщик...
- Ты еще скажи, что я в доле, - взгляд Пепе из добродушно-насмешливого превратился в острый, как булат.
Заявлять такое мальчишка не спешил. Понимал, что грозит это поротой спиной. Прямых обвинений в причастности к ночной жизни городских низов командор не терпел. С особо непонятливыми разговаривали в темном переулке горлорезы Лысого, что здоровья им не прибавляло. А жизнь частенько отнимало. Иногда всю и не сразу.
- Я хочу стать таким, как Вы! - воскликнул парнишка.
- Законишь или баклаешь?
- Законю! - воришка яро начертил у себя на груди звезду. - Я тоже буду...
- А тему сечешь? Что поруч кружит? Почему доски у шамалки гоцают?
Мальчишка замялся.
- Баклают, корч демона призвал. Чтоб Вас турнуть.
- А демона этого кто видел?
- Баклают, - мальчишка окончательно смутился.
- А что еще баклают?
- Что дух железякин в доски влез.
- Ан-Мари баклала, что за мотузки сверху смыкают! - вставила свой суль мелкая.
- Сама она смыкает! - разозлился парнишка и отвесил сестренке подзатыльник. - Не хрипи поперек, тут гранды законят!
Толстый Пепе расхохотался, глядя на серьезность мелкого "гранда" и сунул ему арг:
- Держи. Просечешь тему - законь.
И махнул стражникам - ищите, мол. Ворам не привыкать. За это время стражники столько обысков провели, что держать под соломенным матрасам "паленую" вещь мог только последний дурак.
- Что за Ан-Мари? - спросил он в коридоре у ключника.
- Дочка портнихи тутошней, Фриды Флатрон. Они под крышей живут.
- Пошли, побаклаем с ними.
Определенно, разговор с преступной семейкой улучшил настроение Пепе. Подумать только, с него, Пепе Тортильи, берут пример!
Вот только настроение его сразу же опустили до уровня сточной ямы.
На лестнице, покачиваясь, стоял пьяный в дым хуманс.
Лестница была узкой, и разминуться на ней было нелегко. Даже людям худым. А Пепе к таковым не относился. Тем более, Пепе в кольчуге и налокотниках.
- Дорогу, шваль, - процедил командор.
Алкаш свел глаза в одну точку. Для этого ему пришлось наклонить голову вправо и слегка запрокинуть его назад.
- А кого я вижу?! - завопил он. И нецензурно ткнул в Пепе указательным пальцем. Жест этот считался предосудительным. Считалось, что именно так Предатель указал проклятым стражникам на Первопророка. А в преступной среде жест означал угрозу, предупреждение, что и на нож поднять могут. - А это же Толстый Толстый вор! - Тут пьянчуга похлопал себя по бедрам и расхохотался: - Что, сы... сыкелет пляшет? Ниче, ты тоже попляшешь, когда петлю на шею накинут!
Речь свою пьяница довершил вовсе уж нецензурным жестом, трясущимся опущенным мизинцем. Для Пепе, считавшего себя сердцеедом, намек на его мужскую несостоятельность был последней каплей.
- Это кто? - спросил он у ключника.
- Анри Лиган, - пролепетал тот, глядя на плюющееся кровью тело у ног стражников. - Живет у брата на шее, ничем не занимается...
- Нехороший ты человек, Анри. Ты мне кровью своей штаны запачкал. Такой может ночью демонов призвать, а, парни?
Парни дружно замотали шлемами, не забывая время от времени мотнуть тяжелыми сапогами.
- Забирайте его в кутузку. Там поговорим. А ты веди, показывай, где эта змея живет.
- Извольте, уважаемый! Как раз наверх и идем, там цены дешевле!
А то я не знаю, подумал Пепе. Он сам родился в похожем клоповнике, только на средних этажах.
Стражники вусмерть перепугали сидевшую в комнате старушку, как оказалось - троюродную тетушку пьяницы. Пока она жаловалась Пепе на несчастную жизнь, стражники как угорелые носились по номеру, вытаскивая на-гора все более-менее подозрительные вещи. Таких оказалось много. Уже знакомая командору фигурка демона, вырезанная резчиком-гоблином, костяной гребень с ручкой в виде нагого тролля без головы, несколько страниц из учебника боевой магии, заляпанные смолой свечи и осколок зеркала. Это не считая нескольких потертых суль да початой бутыли дешевого вина, прямо с горла допитого стражником "в следственных целях".
- Это что?
- Это мой гребень, мне его еще... - проблеяла старушка.
- Забирайте все! - рявкнул командор. Прекрасно, теперь под чернокнижие можно подвести базу.
Вот только скелет от этого плясать не перестанет.
- Откуда у него это? - Пепе потряс листами перед ключником.
- Это не его, он отродясь читать не умел. Разве украл где.
Лицо ключника просияло:
- Знаю, господин командор, знаю, где он взять мог! Тут, за Фридой, студиозусы номер снимают! Жуткие люди! И маг среди них есть! А еще оне...
- Заткнись. Пошли.
- К студиозусам? - елейно спросил ключник.
- К Фриде. Спросим, что там за веревочки. А от нее и к студиозусам нагрянем.
Ключник просиял. Еще пара таких обысков, и ночлежка избавится от всех проблемных постояльцев.
Фрида оказалась усталой седоголовой женщиной. Она сидела у окна и, близоруко щурясь, медленно водила иглой по старым штанам. У плиты возилась чумазая девчушка лет десяти. Комнатка была маленькой, но чистой. Возможно, потому, что в ней почти ничего не было.
- Это ты Фрида? - спросил Пепе.
- Я... - испуганно ответила та.
Девчонка настороженно смотрела на пришельцев.
- Я командор Багряной Палаты. Обыск.
Пепе подошел к окну и махнул стражнику.
- Осторожнее, господин, - воскликнула Фрида, - тут дырка в полу! Не провалитесь!
Пепе пошевелил ногой. Действительно, пара тоненьких досочек закрывает дыру, в которую спокойно может войти его сапог.
- Это строители недосмотрели, когда этаж наращивали! А у этих голодранцев вечно денег нет, нормальный пол сделать!
- У нас есть деньги! - воскликнула Фрида. - Мы вовремя платим за жилье! И на еду, слава Творцу, хватает!
Знаем мы вашу еду, подумал командор. Нехитрая похлебка, лук, немного крупы и много воды. И кусок черствого хлеба, потому что он дешевле свежего. Но иногда хлеб зачерстветь не успевает, и вы едите похлебку без него, молясь перед ужином и славя Творца за ниспосланную пищу.
- Говорю тебе, дурында, мужика тебе найти надо!
- Мы с дочкой и без него справимся, - с неожиданной сталью ответила Фрида.
- Скажите, многоуважаемый господин командор, - ключник сально подмигнул Толстому Пепе, - где это видано, чтоб баба без мужика дите растила?
Пепе ухмыльнулся не менее сально. Внебрачных детей вокруг хватало. Раньше за этим инквизиция следила, а теперь только добрые соседи таким грешницам жизнь портят. У Багряной Палаты других дел хватает (например, к таким добрым женщинам на огонек захаживать). Хотя, темные магистры его разберут, что хуже, отцы-инквизиторы или соседи.
Пепе выглянул из окна. Это же надо, почти напротив чертового скелета.
- Вы не подумайте, добрый господин...
Пепе ухмыльнулся. Еще какой добрый. А доберется до сидящего в кутузке Лигана, еще добрее станет.
- ...я замужем была. Я белошвейкой работала, в пятнадцать свадьбу сыграли. По любви сыграли, Макс меня на руках носил, как пушинку. Его конь восемь лет назад сбил, Ан-Мари только-только годик стукнуло...
- Годик? - Пепе еще раз посмотрел на Фриду. Ей сейчас не двадцать пять, а лет на десять больше дать можно!
- Почему же сразу замуж не вышла?
- Год траур. А потом дочку растила. Не до мужа было...
Темнишь ты, мать, ой, темнишь.
Темнишь.
- Белошвейкой?
- Не той, что в Веселом квартале танцуют, - вежливо уточнила Фрида. - Я на госпожу Лилиенталь работала, гладью узоры шила с десяти лет!
С десяти лет. При лучинах. То-то она щурится.
Белошвейки рано теряют зрение.
Уж это Пепе точно знал.
Его мать и сестры были белошвейками. А отец был сержантом стражи. А дядя архидьяконом в городском соборе Роллы.
- Как же ты шьешь?
- Я не шью, я штопаю, - призналась Фрида.
- И ты не хочешь замуж?
- А к ней ключник женихается! - наябедничала девочка. - Он маме проходу не дает! Говорит, что жена его - корова волосатая, и что другого мужчины маме не видать! Что она только его будет!
- Молчи, дрянь! - прикрикнул ключник.
- Да ладно, наше дело мужское, - махнул Пепе.
Перечить командору ключник просто побоялся.
- Я его жене рассказала, а он меня побил в конюшне! Он злой и нехороший! А без любви в семье жить нельзя!
Наивная девочка. Можно, еще как можно. И примеров этому тьма.
- Мы с мамой неплохо справляемся! У нас деньги есть!
Фриду при этом заявлении передернуло. Плохо быть честной. И признаться в своей беспомощности тому, кто готов этим воспользоваться, тоже тяжело.
- А я хочу стать актрисой и играть в цирке! Я неплохо могу управлять куклами! Мне даже господин Перро марионетку подарил! Вон, на полке стоит! Я за циркачами наблюдала, я много умею, как они!
Действительно, корявый рыцарь на веревочках, крепящихся к планкам. Рядом стояла странная игрушка. Скрепленные крючочками проволочки с деревянными шариками на концах.
- А это что?
Ан-Мари испуганно вжалась в стену:
- Это я на улице нашла... Возле рынка...