Мухлынин Андрей Александрович : другие произведения.

Случайный герой (главы 1-2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У случая на каждого свои планы. Его волей короли бесславно оканчивают свои дни в усеянных драгоценностями залах, а нищие из грязных подворотен становятся легендами, вечно живущими в сердцах людей. Именно волей случая судьба самих богов может быть вверена простому барду, заблудившемуся в чужой стране.
    Добродушный и мягкотелый Деррек никогда не был и, что более важно, никогда не хотел быть героем. Однако так уж вышло, что разбойники передумали его убивать, наёмница решила ограбить, да ещё и лошадь эта под руку подвернулась... Теперь Деррек обречен вернуть потерянный меч Зимы и предотвратить надвигающуюся беду.
    Для этого ему придётся найти правду в чужих легендах. И отвагу в своем сердце.

    Почти два года разработки лора. Год обдумывания сюжета. Посмотрим, что из этого выйдет.
    Обновление по мере сборки записей в единое целое.

Случайный герой

  
   Боги отличаются от людей тем, что лучше осознают границы своего величия. Однако стоит им ненадолго отвлечься, например, на игру в камни на Великой Доске (тысяча-другая лет, не более!), как смертные создают себе проблемы и обвиняют в них кого бы вы думали? Правильно! А попробуют оскорблённые клеветой боги послать на людей какое-нибудь безобидное проклятие в виде крыс, их тут же снова обвинят в последовавшей за крысами чуме. Люди, вообще, предпочитают не вникать в причины и не задумываться о последствиях.
   И так уж исторически сложилось, что они не горят желанием принимать участие в собственной жизни. Не успеешь оглянуться, а уже да тащат очередную девственницу в жертву какому-нибудь божку, заведующему амбарной крышей, черенком от лопаты или задним правым колесом телеги. Да, именно так всё и начинается - такова история.
   Что же касается историй, то они начинаются гораздо, гораздо позже. И гораздо безобиднее.
   Например, с песни.
  
   Глава 1
  
   Средь безжизненных скал поселился дракон,
   Поджидал заблудившихся путников он,
   И людскими костями усеял тропу,
   Обрывая людскую судьбу.
  
   Он на скалах сидел, зорких глаз не смыкал,
   Он веками достойного рыцаря ждал.
   Но доспех не гремит, не сверкает копьё,
   Лишь кружит над тропой вороньё.
  
   Всякий знал: между скал не избегнуть беды,
   Зарастали последних несчастных следы,
   Опустела дорога, покрылась молвой,
   Прозываясь Кровавой тропой.
  
   Деррек ещё раз провёл пальцами по струнам, дождался, пока стихнет последняя нота, отложил инструмент и обвёл взглядом собравшихся.
   - Песни сия не окончена ещё, - витиевато проговорил он, потупив взор, как полагалось истинному художнику (по крайней мере, так учили его преподаватели, зарабатывавшие намного больше уличных музыкантов, из-за чего к их словам уже стоило прислушаться). - но коли благородным господам угодно будет, и коли судьба явит нам своё благословение, дозволив встретиться ещё, смогу тогда и полною балладой слух ваш усладить.
   Оказавшись слишком сложными для восприятия лесорубами, слова Деррека запутались где-то в недрах их покорёженных жизнью и ненадлежащим обращением с инструментом голов.
   - Хы, слышали? Мы - "благородные господа", - прохрипел рябой здоровяк, бывший у них за главного. Остальные рассмеялись, издавая при этом звуки, которые напоминали Дерреку о скотном дворе.
   - Ладно, бард, - продолжал рябой. - Песня сия нам хоть и по нраву пришлась, но жрать тоже надобно. Кончай языком молоть и двигай к костру.
   Поблагодарив за угощение (и стараясь на этот раз избегать излишне сложных фраз), Деррек присоединился к нехитрому ужину, состоявшему из жирной похлёбки и печёной картошки с чёрствым, как камень, хлебом. Сытый и отогревшийся бард прилёг в стороне от костра и провалился в глубокий, крепкий сон под громкий смех и брань собравшейся компании.
  
   ***
  
   Вы хотели знать, дети, отчего лето сменяет зиму? Сядьте же и послушайте.
   Лето, чьё имя "Лиссе", - молодая охотница. Её часто принимают за притаившегося в зарослях юношу-охотника, но вы всегда сможете узнать Лиссе, если будете достаточно внимательны. Там, где ступает Лиссе-вана - Госпожа Лето, - земля покрывается травами, а там, куда вонзаются стрелы, выпущенные из её тонкого лука, распускаются цветы, что ярче самого неба.
   Зима, чьё имя "Варенд", - могучий воин. Его взгляд суров, как почерневший зимний лес, его поступь тверда, как насквозь промёрзшая земля, а вместо седины в бороде его серебрится иней. Тяжелый меч Зимы покрыт льдом, и когда он взмахивает своим мечом, поднимается воющая метель, жадная до чужой жизни, как стая голодных волков.
   Лиссе пытается догнать Варенда, чтобы вернуть его домой из вечного похода, она зовёт его в свою хижину в Тихой Роще, обещая покой и любовь. Но один глаз Зимы видит будущее, и Варенд-ванд знает, что стоит им встретиться - наступит конец времён. Поэтому он продолжает идти, ни на шаг не останавливаясь, и времена года сменяют друг друга, и никогда не быть им вместе.
   Лишь о поздних заморозках, случившихся в самом начале лета, люди говорят: "Варенд на Лиссе обернулся".
  
   Дунгардская сказка.
  
   ***
  
   Деррек проснулся от холода под щекой. Стояла мёртвая тишина, прерываемая лишь редким треском веток в глубине леса. Бард подумал, что лесорубы, должно быть, ушли ещё до рассвета, позабыв про него, и, не открывая глаз, пошарил рукой вокруг, однако своего заплечного мешка так и не нашёл. Проворчав что-то непонятное даже для самого себя, он потянулся к барланте, но вместо гладкой деревянной деки и отзывчивых струн нащупал только землю, холодные камни и сухую траву, покрытую хрустящим инеем. Наконец, приподнявшись, Деррек протёр глаза и осмотрелся: он был один, на месте костра серело пепелище, вокруг которого были разбросаны мелкие кости - всё, что осталось от вчерашнего ужина; но что самое страшное - все вещи Деррека пропали вместе с лесорубами. Несколько секунд он хлопал глазами, мысленно переваривая случившееся, а потом вскочил и стал бегать по поляне. Несколько раз он пытался было присматриваться к следам на земле, но так как следопыт из Деррека был никудышный, он вскоре бросил попытки и просто побежал вглубь леса, взывая к совести грабителей. Однако те были уже далеко, и внять упрёкам барда не могли.
   Через несколько часов блуждания среди чахлых, замерзших, ослабленных и обезнадёженных здешней долгой осенью деревьев, Деррек услышал лай собак. Он пошёл на звук и вскоре вышел к небольшой деревеньке - домов в десять, и то покосившихся, - с продуваемой всеми ветрами таверной. Однако приблизившись, бард увидел: то, что он принял за таверну - с постелью и горячей едой, - оказалось самым обычным придорожным трактиром. Поесть и поспать селяне могли и в своих домишках; трактир существовал только потому, что им требовалось отдельное заведение, где можно было бы напиться и хорошенько помутузить друг друга. Наличие собственной пивнушки создавало у них впечатление зажиточности.
   Пара лошадей топтались в стойле, уныло пережёвывая отсыревшее за ночь сено, из трактира доносились возгласы и редкий смех, похожий больше на всплеск и кукареканье утопающего петуха.
   "Что ж, - подумал Деррек, прежде чем переступить порог, - всё лучше, чем попасться в лесу диким зверям".
   Никто не обратил внимание на вошедшего барда. Надо сказать, это даже немного оскорбило его. Конечно, Деррек не был разряжен, как аристократы его родного Рейнхольда - знаменитого "сияющего порта", по слухам, едва ли не целиком состоящего из драгоценных камней всех мыслимых цветов и оттенков, дорогих тканей - тонких, невесомых, и почти прозрачных (несомненный плюс, учитывая, что приобретали их, в основном, молоденькие девушки), пряностей, от которых кружилась голова, изобилия на прилавках у торговцев снедью и странных, порой чудесных, а порой пугающих историй, привозимых на кораблях, прибывающих из дальних земель. Рейнхольд поистине был жемчужиной королевства Анторн, процветающего и обширного - простирающегося с юго-запада, от тёплых берегов Серебряного моря, до самых Тарнских гор на севере. В давние времена горы эти звались "Торнскими", отсюда и пошло название "Анторн" - "отгороженный Торном". Множество княжеств возносились, воевали и угасали, оставляя после себя лишь разрушенные крепости на былых границах. С объединением их под властью единого правителя удалось, наконец, прервать постоянные войны и наладить торговлю, благо не было в Анторне края, который не изобиловал бы хоть чем-то. Многие города Анторна, большие и малые, расцвели, раскрылись, как раскрываются яркие, душистые цветы на лугу после обильного июльского дождя, и для них наступила сытая, спокойная, размеренная жизнь.
   Нередко, правда, сытость горожан переходила в то, что принято описывать словами "взбеситься с жиру". Рейнхольдская, в частности, аристократия особенно прославилась тем, что всеми силами старалась следовать моде, и в этом вопросе с таким рвением соревновалась в переплёвывании друг друга, что нередко выходила за границы собственно моды и углублялась в бескрайние просторы безвкусицы. Многие так и заканчивали там свой путь, не найдя выхода, но пребывая в эйфории от осознания собственного новаторства.
   Деррек, хоть и не считал себя ханжой, всё же предпочитал избегать излишеств и, как говаривали его преподаватели, "казусов". Он никогда не пытался надеть шелковый плащ длиной в добрый перч или, например, рубашку из плетёного золота с тысячей мелких бриллиантов (от блеска которых окружающие грозились вырвать себе глаза). Он не горел желанием соорудить у себя на голове архитектурное недоразумение и не носил украшений больше, чем может выдержать человеческий скелет. Он предпочитал крепкие штаны и добротную куртку - словом, одежду, в которой удобно путешествовать и вместе с тем прилично появиться на людях.
   Однако здешние обитатели в лице десятка крестьян, двух наёмников с мечами, нескольких нищеватого вида путников и тощего, как щепка, купца не были сведущи в веяниях моды и ещё недостаточно опьянели, чтобы обращать внимание на каждого встречного, поэтому даже трактирщик заметил Деррека только тогда, когда тот, тяжело дыша, навалился на стойку.
   - Меня ограбили! - воскликнул бард.
   - Бывает, - сухо ответил трактирщик, вытирая руки о натянутый на животе фартук. В живот этот, казалось, мог влезть целый телёнок, а при желании ещё и пара-тройка гусей.
   - У меня украли барланту!
   Трактирщик поджал губы и поднял брови, вспоминая, не слышал ли он о чём-то (или ком-то) с таким названием. Он мысленно перебрал все известные ему продукты, напитки, деньги, украшения, одежду, обувь, домашнюю утварь, повозки, виды и породы животных, но ничего подобного среди них не нашлось.
   - Эт что?
   - Музыкальный инструмент! - горячо ответил Деррек, начиная понимать, что здешний контингент вряд ли поспособствует ему в поимке воров. - Из гармальского бронзового дерева. В форме... яйца с длинной ручкой. Девять струн.
   - Дорогой инструмент? - на всякий случай поинтересовался трактирщик.
   - Он дорог мне как память!
   - Значит, его украли случайно. Когда твои грабители поймут, что он ничего не стоит...
   - Да?
   - ...пустят его на дрова.
   Деррек окончательно упал духом.
   - А ведь мне этот рябой сразу не понравился, - пробубнил он. - Здоровый, свирепый, шрам во всю рожу... Кто ж с такими пьёт?!
   В трактире воцарилась тишина. Кто-то поперхнулся. Небогатый в этих делах, но всё же какой-никакой жизненный опыт подсказал Дерреку, что кто-нибудь сейчас должен сказать что-то вроде: "А ты, парень, везунчик".
   Трактирщик поставил перед бардом кружку местного пойла.
   - За счёт заведения, - сказал он.
   - Мне повезло, да? - без особого энтузиазма спросил Деррек.
   - Немногие могут похвастаться, что повстречали Рябого Ярри и остались в живых.
   В Дерреке боролись два противоположных чувства. С одной стороны, он испытывал обиду за утерянные вещи и жаждал справедливости, которая, по его нынешнему мнению, заключалась в нахождении логова разбойников с последующим нанесением им (разбойникам) всяческих увечий. С другой стороны, не в меру буйное воображение барда подсказывало, что люди с именами вроде "Рябой Ярри", или "Ларс Костолом", или "Бешеный Душитель Фландерс" едят людей вроде Деррека на завтрак, и что ему действительно повезло унести ноги, пока свирепые бандюганы не спохватились, что ушли и забыли кого-то пристукнуть.
   - Не местный, а? - с явной наглецой спросил опёршийся на стойку посетитель в грубом дорожном плаще с капюшоном, закрывавшем большую часть лица. По голосу это была молодая женщина, но как только бард попытался заглянуть под капюшон, она отвернулась.
   Так как вопрос казался ему риторическим, Деррек предпочел не отвечать, и вместо этого осторожно попробовал мутную жидкость из кружки. Если бы его когда-нибудь попросили описать её вкус, это стало бы сложной задачей даже для такого подкованного в словесном искусстве профессионала. Однако там непременно присутствовали бы слова "помои", "жижа", "неудобоваримо", "отвратительно" и "я-не-хочу-повторять-этот-опыт".
   - Придётся возвращаться, - сказал он после долгих раздумий. - Слушай, трактирщик, далеко отсюда до перевала Колхерн?
   - Недалеко, да поздно, - отозвался купец (кстати, не шибко искусный, судя по внешнему виду) за ближним столом.
   - Как это?
   - Вчера там случился обвал, дорога закрыта. Расчищать, говорят, будут ещё долго. Если собираешься в Анторн, ищи другую горную дорогу.
   Вспомнив о предмете куда более важном, чем барланта, Деррек побледнел.
   - Грамота! - выдохнул он, хватаясь за голову. - Проездная грамота!
   - Да, - закивал купец, - без грамоты никого через границу не пускают.
   Бард прикусил нижнюю губу, думая, что делать дальше и как теперь выпутываться. Где-то в глубине души билась мысль, что ещё не всё потеряно.
   - А другая дорога через Торн, где она?
   - Аренмитт, - подсказал трактирщик.
   - Аренмитт... Аренмитт... Точно! - Деррек хлопнул себя по лбу. - Аренмитт! Там же Райло Гатри, мой старый однокашник! Мы вместе... - он едва не ляпнул "шлялись по кабакам, волочились за девками и сочиняли похабные стишки про преподавателей", но вовремя спохватился и вспомнил о важности высокого образа поэта. - ...учились музыке! Да!
   Он как-то слышал, что Райло забросил поэзию, отошёл от искусства, сумел занять какой-то довольно высокий пост, и теперь бывший Райло Горластый щеголяет под именем "господина Гатри". Судьба порой бывает благосклонна, и Деррек был не прочь увидеть, как её прихоть превращает барда-гуляку в добропорядочного подданого. Ну, или почти добропорядочного. Зная Райло, в этом "почти" он не сомневался.
   - Он-то достанет мне пропуск! Это точно! Может, и новую барланту поможет купить!
   - До Аренмитта две недели верхом, - как бы между делом сказал трактирщик. - На дорогах неспокойно. Поодиночке никто даже в кусты не ходит.
   Это несколько меняло дело. Деррек задумался.
   - А как же мне туда добраться?
   Трактирщик пожал плечами.
   Тогда бард решил прибегнуть к последнему средству. Он запустил пальцы за пояс штанов и достал из потайного кармашка пять золотых монет. По правде сказать, действительно последним средством были несколько драгоценных камней, припрятанных в правом сапоге, но бард решил, что уж об этом-то никому кроме него здесь знать не стоит.
   - Мне нужен проводник, - сказал он, намеренно с грохотом опустив монеты на стойку. - В Аренмитт!
   - Идёт. Мне как раз по дороге, - сказала незнакомка в плаще. - Встретимся через пять минут на конюшне, - добавила она, направляясь к выходу.
   Деррек улыбнулся. В который раз он убеждался, что мир не без добрых людей, готовых бескорыстно (или почти бескорыстно) помочь попавшему в беду незнакомцу.
   Продолжая улыбаться, бард похлопал ладонью по стойке. Монеты куда-то пропали.
   - Не хотелось бы тебя огорчать, парень, - размеренно проговорил трактирщик, - но у меня нет конюшни.
   Деррек растерянно похлопал глазами, открыл рот и, спохватившись, выскочил на улицу. О таинственной незнакомке и пяти золотых напоминало лишь облако пыли дальше по дороге. Недолго думая, Деррек отвязал единственную оставшуюся в стойле лошадь и помчался следом. Выскочивший из трактира хозяин лошади кричал вслед что-то настолько непотребное и заковыристое (причём используя три разных языка), что бард постарался не думать, что будет с ним, если они ещё когда-нибудь встретятся.
   Вскоре он нагнал бессовестную воровку. Впрочем, как обнаружилось, она и сама не особо куда-то торопилась. Деррек не был верзилой, не держал при себе никакого оружия, да и, вообще, не выглядел опасным. Скорее, потерянным. А это уже само по себе подразумевало игнорирование его угроз и увещеваний.
   Будь на месте барда кто другой, он бы давным-давно, по старой доброй дунгардской традиции, получил чем-нибудь тяжёлым по голове и был ограблен повторно. Однако вид у него был настолько жалостливый - как у мокрого щенка, - что женщина только пришпорила кобылу и поскакала вперёд.
   Но Деррек отставать не собирался. Наконец ей надоело слушать его нытьё.
   - Слушай, что тебе надо? - нервно спросила она.
   - Вы... - Деррек надул губы, приосанился и сделал сердитое лицо. - Ты взяла деньги. Изволь выполнять уговор!
   - Уговор? Какой ещё уговор? Мы ни о чём не договаривались. Прекрасно помню, как какой-то лопух бросил деньги, а я подобрала. Всё по-честному.
   - Этот лопух - я! - он запнулся. - То есть... это были мои деньги!
   - Ну, раз твои, надо было лучше за ними следить.
   - Но это нечестно!
   - Не мои проблемы, не моя беда, - промурлыкала женщина.
   Деррек громко засопел. Он делал это не специально, оно само получалось, когда ему нужно было принять какое-то важное решение. Взвесив все "за" и "против", бард сдался:
   - Хорошо. Тогда вот моё предложение: ты помогаешь мне добраться до Аренмитта, а я плачу двойную цену. Ещё десять золотых. Как тебе такое? И я, в отличие от некоторых, не обманываю!
   - Ты, в отличие от некоторых, едешь на украденной лошади. Плати вчетверо, и я не донесу на тебя в первом попавшемся городе, - нагло ответила женщина.
   О финансовой системе Дунгарда Дерреку были известны всего две вещи: что цены здесь в соотношении с доходами просто грабительские, и что местные одинаково оценивают всё, что имеет круглую форму и сделано из металла. О денежных курсах они знать не знают, и им нет никакой разницы, дунгардский ли кёнгн, соммерсвейлский фидо или анторнский сольд - всё ценилось одинаково. Разве что совсем уж крупные монеты вроде тангарейской лины переплавлялись в пару-тройку более мелких. В крупных городах это, естественно, расценивалось как фальшивомонетничество, однако за их пределами золото было золотом, серебро серебром, медь медью, а отчеканенный на металле рисунок - всего лишь формальностью. Лично Дерреку это казалось неправильным, но раз Дунгард всё ещё существует, думал он, значит, система работает. В конце концов, в мире полно всего неправильного, не лучше ли сосредоточиться на вещах, на которые можно повлиять. Например, на расценках за сопровождение.
   - Вчетверо?! Да это же грабёж! - возмутился бард. Даже по меркам известного рейнхольдского барда это была ощутимая сумма.
   - Тогда бывай.
   - Втрое. Пятнадцать золотых и ни сольдом больше. А ещё... - его взгляд забегал в поисках того, что можно было бы предложить в качестве оплаты, и наткнулся на привязанный к седлу мешок. - Вот! Плюс содержимое этого мешка! Согласна?
   Женщина скептически оглядела грязную дорожную сумку. Многие дунгардцы, живущие вдали от городов, не считали за воровство брать вещь, что плохо лежит, поэтому даже малым детям было известно: только дурак станет оставлять что-то хоть сколько-нибудь ценное без присмотра.
   - Да ну! И ты так просто с ним расстанешься?! - наигранно-заинтригованно спросила она. - Там, наверное, что-то очень дорогое. Пучок каменной травы? Или, может быть, помятая фляга? А, нет! Там ещё один мешок, да?
   - Вообще-то, здесь карта, - немного обиженно ответил Деррек.
   - О, отлично! Нарисуй на ней метку, и, если повезёт, сможешь продать её за пару медяков как карту к сокровищам. Крестьяне любят такое, они иногда целыми сёлами уходят искать "забытое золото драконов".
   - Серьёзно?! - Деррек присмотрелся к карте и задумчиво протянул: - Ну-у... даже не знаю.
   - Да во имя всего сущего, что ещё?! Рисуешь крестик, пишешь: "Здесь Сокровище".
   - Нет, я понимаю, но... - он провёл пальцем по бумаге, пожелтевшей от времени и ненадлежащих условий хранения, - ...по-моему, два клада будут выглядеть подозрительно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1. Перч (англ. perch) - мера длины, то же, что и "род", примерно 5 метров.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"