Кто бы деньжат подкинул? задается вопросом репетитор по латинскому языку Донна, едва безработная тетенька лет за пятьдесят, подрабатывающая на полставки помощницей массажиста. Ну нет для меня работы, говорит она своему виртуальному собеседнику, ну вот что мне делать? Застрелиться? Вот в пятки масло репейника втираю от вонючести, и потом еще в салоне прибираюсь. Лучше, чем вообще ничего. Иногда мужикам рукой помогаю. Очень редко. Донна смущается и говорит, чтобы это не уточняли и чтобы имя изменили, если о ней будем рассказывать. Просит быть Донной. Ну что же.
Донна.
"Я еще когда с мужем жила, я тогда уже мучилась от этой пустоты внутренней. Все не знала куда мне себя деть, куда спрятаться от этого нависающего надо мной страха космического", - говорит она, моя пол. "Я еще тогда только в Москву переехала, красивая студентка, кровь с молоком", - говорит она, расставляя баночки с косметическим маслом. "ОН мне в вечной любви клялся, а потом как я залетела сам отвез на аборт", - говорит она, стряхивая пыль с книжных полок. "С тех пор мы порознь спали, а потом он ушел", - говорит она, выливая кипяток в кружку с порошком растворимого кофе. "Я устроилась в салон красоты уборщицей", - говорит она. "Понимаете? Я раньше в университете латынь преподавала".
Донна с достоинством поправляет волосы и подкрашивает губы. "Мне еще на трамвае домой ехать".
Она допивает кофе и говорит: "Понимаете? Я одна живу, совсем. У меня и кошек нет". После этого она выходит, переодевается и закрывает подвал. Мы остаемся в полной темноте одни.
В школе номер ... детей заставляли ходить по коридору бесшумно, поставили смотрительницу и она, услышав какой-либо шорох, подскакивала к ребенку и лупила его указкой по голове, пока ребенок не падал и не начинал тихо сопеть. Ей за это платили, а после этого она шла в салон "Настроение" и массировала клиентов, Донна потом заканчивала процедуру, мыла руки и шла встречать следующего гостя. Мы спросили, "вам нравится бить детей?", она ответила "Мне и мужиков массировать не нравится, а что делать?".
Наталья.
Она тоже попросила ее имя изменить, пока мы в темноте сидели. Мы и не сразу поняли, что она там тоже была. Маленькая сгорбленная женщинка с дрожащими губами. Наталья заголосила в какой-то удаленной трубе в подземельях подвала и мы откликнулись. "Кто там еще?" женщина осторожно подошла к нам и сразу принюхалась будто бы была собакой. Наталье шестьдесят три года и она в ужасной физической форме. Донне она завидует, называет ее молодой сучкой и еще добавляет разные дезорганизующие замечания про ее парик, про какие-то силиконовые груди, которые Донна надевает перед работой. Мы в их личные перебранки не лезем. Нам бы выбраться из подвала. Из темноты. А Наталья еще и добивает. "Размечтались еще!"
"Все здесь будем сидеть". "Пока утро не настанет". "Пока не придет хозяйка салона Юлия Ивановна и не откроет дверь. Спрашиваем у Натальи, а она то чего здесь сидит. Она долго не отвечает, бегая из одного угла комнаты в другой, топая маленьким кривыми ножками в кромешной тьме. И только когда она зажигает спичку прикурить, мы видим ее безобразное лицо, полное ненависти. "А вы здесь что делаете", - спрашивает она нас и подходит настолько близко, что мы забиваемся в угол. "А? Что здесь делаете".
"Мы застряли, пришли к Донне поболтать, но она опередила нас и ушла, закрыв дверь".
"К Донне никто не приходит болтать просто так. Только в самые сложные моменты, когда идти больше некуда, вот тогда к ней и идут". Наталья произносит это с гордостью, как если бы сообщила что-то секретное и важное.
"Она вас нарочно закрыла. Чтобы думали, чтобы решение нашли". Наталья перестала бегать по комнате и рухнула на пол. "Мне завтра еще в школу детей смотреть, так что я спать. А вы сидите, думайте" и она заснула.
Мы остались стоять, загнанные в угол. Все четверо. Дурачье, вообразившее себя кем-то особенными. А после загнанные в темный подвал.
Хозяйка салона Юля женщина весовая, крупная, с красным, постоянно влажным лицом, которое она протирает салфетками и потом складывает их в конвертик и убирает в карман. Юля живет поблизости, но любит опаздывать. Она лично встречает каждого гостя салона, одаривая его доброй улыбкой. Ей так кажется, что у нее получается. И завтра утром она должна открыть дверь и выпустить нас во внешний мир.
Муж Юлии - мелкий бумажный клерк из РПЦ, допоздна засиживается на работе, а иногда и вовсе не приходит ночевать домой. Она привыкла просиживать вечера одна, сначала идет в макдональдс и покупает большой корпоративный ужин на себя одну, потом съедает все это сидя на полу в спальне и там же засыпает, не дождавшись десерта. Муж старается не замечать все это и обходит лежащее на полу тело жены стороной, брезгливо переступая. "Ну а что. Все так живут", - говорит он коллегам на работе, когда они упрекают его в невнимательности и бесчувственности.