На остановке поставили фонарь. Заброшенная дорога на самом краю города, где никогда не останавливался автобус. Люди там тоже не ходили и туда не ходили. Если только какая небольшая группа спивающихся школьников оголтело спаривалась по ночам, изредка издавая какие-то звериные вопли. Вместе с освещением пришла и видимость того, что там собственно происходит, пока продолжается короткая летняя ночь. Горы мусора, битые стекла, уродливые нервные послания, отправленные кому-то в будущее, оставленные на кирпичных стенах. Среди прочего были и проклятия, и какие-то скабрезные предложения, дополненные номерами телефонов.
При дневном свете все это не выглядело таким обнаженным, и походило на привычную картину провинциального города в его не самой лучшей форме. Фонарь показал другую сторону, высветив ее самые неприглядные подноготные ракурсы. Школьники стали заметными в темноте ночи, издали можно было увидеть дергающиеся фигурки детей, сидящих с ногами на единственной скамейке. Кричать стало как-то неуютно, хотелось спрятаться от этого пятна света, разливающегося на их головы сверху, в итоге дети разбили фонарь. Его поставили снова, они разбили еще раз. Потом выяснили, что доносчицей вызвалась живущая где-то недалеко от остановки бабка. Лидия ее звали. Бабушка Лида иногда. Школьники прозвали ее старой сукой. Она этот фонарь инициировала изначально, как выяснилось. А после была назначена за него ответственной.
Старая сука сидела ночами и наблюдала как бесчинствуют детишки, подсвеченные тусклым унылым светом. Когда фонарь гас, ей становилось скучно и она сразу же жаловалась на установление или замену лампы. Никто не спешил починить разбитый плафон - она звонила еще раз. Припугивала какими-то районными депутатами. Скоро ее и там прозвали старой сукой. Черт с ним с этим фонарем, разбили и разбили. Но нет, бабушка Лида звонила еще раз - "вы обещали".
Так продолжалось месяц, пока не наступил жаркий мрачный июль и детей стало несколько меньше: часть из них была насильно отправлена в детские лагеря, кого-то посадили по малолетке, один восьмиклассник неудачно выпрыгнул из окна и его разорвало высохшими ветками стоящего у дома дерева, мальчишеские внутренности оттуда гирляндами свисали какое-то время, привлекая мух. Бабушка Лида заскучала, фонарь исправно горел, в полиции про нее уже забыли, и она вынуждена была окунуться в собственное одиночество, выгуливая доживающего свое пса на соседней лужайке.
"Вот бы кто фонарь разбил уже" - все думала она, перебирая грязную салфетку руками. Вытирала пот со лба и думала про фонарь. А вечером прислушивалась и ждала, что кто-то начнет хохотать громко на остановке, наплевав на тишину ночи. Один раз какие-то влюбленные там сидели, бабушка Лида не могла различить ни слова, о чем они там себе перешептываются, решила ближе подойти через заросли - прислушаться. Но на полпути ей все это показалось чем-то недостойным и она, выматерившись, просто легла на траву и заснула.
Пришла в себя под утро, остановка была пуста и фонарь цел и невредим, его уже выключили к этому времени. Бабушка Лида вернулась домой ни с чем и раздавленная неведомой ей тоской свалилась на печь, завернувшись в овечью шкуру. Пес шумно кряхтел под одним из столов, собираясь наконец издохнуть. В печи в горшочке варилась каша, которую бабушка Лида заправила молоком и жадно всасывала беззубым ртом, наедаясь на весь предстоящий день. К вечеру пес вылез из-под стола, сообщив ей, что его время еще не пришло. "Ну раз живой, то пойдем на выгул", - подумала бабушка Лида и отправилась на лужайку ходить по кругу.
Всю дорогу она что-то выковыривала пальцем изо рта, какие-тот крупинки каши, застрявшие между редких коричневых зубов и выплевывала их на асфальт, что-то бормоча. Две мамаши, сплетничавшие на скамейке, поспешили уйти, когда бабушка Лида прошла мимо них. Ей показалось, что они обозвали ее ведьмой, но доверять своему слуху она не могла. "Какая я им ведьма еще, вот же шкуры", - проворчала она сама себе и поползла домой. "Фонарь надобно разбить, а то все светит, светит, на зло мне что ли" - крутила в голове пенсионерка. "Сегодня же пойду разобью, как не знаю, какой палицей пристукну или камушек закину".
А в это время дети, которые остались на лето в городишке, планировали как-то наказать бабушку Лиду за постоянные доносы и жалобы в полицию. Одна толстая некрасивая девочка Марианна и два ее приятеля постарше. Марианне после доносов бабушки Лиды от родителей влетело и ей домашний арест назначили. Две недели она была вынуждена просидеть дома, телефон у нее забрали, и Марианне пришлось встретиться один на один с самым главным ее кошмаром - пустотой собственной глупости, в которой не было даже мыслей. В этом вакууме она и просидела две недели, почти лишившись рассудка. Два остальных мальчика - соседские отпрыски у Марианны на побегушках, один в нее влюбленный, второй бывший, вызвались помочь. Близнецы. Бывшим один из них стал после того как не вовремя вернувшиеся родители застукали парочку в собственной спальне. Марианне тогда досталось, папа избил ее военным ремнем, мама подошла и плюнула сверху лежащей дочери в лицо, туда, где кровь, смешавшись с детскими соплями, канатной слизью провисала куда-то в сторону истертого ковролина. "Вот тебе, маленькая дрянь, будешь знать". Марианна думала было ей отомстить, но переключилась на бабушку Лиду, сделав ее главной виновницей. "Из-за старой суки у меня нервный срыв, сама не своя становлюсь, потом глупости делаю, а потом мне за это от родителей достается", - думала Марианна, названивая близнецам, зная, что они на любую ее просьбу ответят согласием.
"Сегодня идем к старой суке. В одиннадцать во дворе встречаемся", - сказала она мальчикам. Мать Марианны, женщина пьющая, в эту неделю пребывала в запое, отец у любовницы околачивался, что с девочкой происходит - наплевать. А близнецы отпросятся. Скажут, что к Марианне идут фильм смотреть. Или у них там дискотека в квартире на беду соседям. Придумают что-нибудь.
Марианна накрасила губы, тоже самое сделала и бабушка Лида, когда в полдвенадцатого ночи отправилась бить фонарь. Одна, пес снова заполз под стол издыхать, и в летнем платьице она юным движением выскочила в ночь.
Через какое-то время они все там встретились, полиция утром приехала забирать два тела, разбитый фонарь решили переустановить на другом участке.
Сначала Марианна кричала на бабушку Лиду громким злым голосом, потом бабушка Лида ответила ей проклятиями и угрозами, близнецы смеялись, один из них залез на крышу остановки и начал изображать какого-то примата. Второй сидел на корточках и курил. Марианна требовала от бабушки Лиды оставить их в покое, а бабушка Лида просила ее перестать кричать по ночам. Марианна ей, что фонарь им мешает и его убрать надобно, они любят темноту, а пенсионерка ей в ответ, что это ее безопасность и на средства госбюджета он установлен и вообще фонарь - это цивилизация. А им все в пещерах сидеть да гадить. Они так еще какое-то время кричали, пока один из близнецов, тот, который примата изображал, не начал этот фонарь трясти, обхватив его руками. Потом столб схватила Марианна, следом за ней второй близнец. Бабушка Лида все пыталась их остановить и махала руками, теряя любую надежду.
Когда кусок склеенного плафона откололся и упал вниз никто и не понял толком, что там произошло. Марианна испуганно зашаталась и рухнула на землю, первый кусок стекла пробил ей затылок, второй просто как гвоздь вошел в середину черепа, отчего она открыла рот и вывалила язык, по которому медленно стекала черная кровь. И сразу же за этим столб фонаря грохнулся на землю, подмяв под себя хрупкую старушонку, превратившуюся при падении в рассыпавшийся черствый сухарь. Близнецы убежали сразу, то ли испугавшись, то ли от какой-то охватившей их эйфории. Полицию вызвала соседка Лидии, отправившаяся на заре по грибы. Перед тем как сделать звонок, она сняла с бабушки Лиды золотые сережки, предварительно оценив их стоимость.