В один из нудных зимних вечеров мы с подругой сидели дома и умирали от скуки, листая женские журналы и сетуя на свою судьбу, вернее на ее отсутствие. В одном из изданий нашлась страничка с объявлениями от иностранных женихов. Вдоволь повеселившись над опусами потенциальных мужей от 55-ти и старше, мы наткнулись на нечто интересное. "Богатый немец, 40 лет, высокого роста, блондин, живущий на острове Мальорка, ищет спутницу жизни - ..." Далее следовал мой точный портрет. Подходило все - возраст, внешность, род занятий. В общем, судя по объявлению, где-то на Балеарских островах жила моя вторая половина.
Не особенно раздумывая, я тут же состряпала письмо, разыскала пару фотографий и в тот же день конверт улетел на далекий остров в Средиземном море.
А через месяц раздался ночной звонок. Приятный мужской голос сообщил, что искал именно меня, что ему не терпится увидеться лично и он приглашает меня на остров Пальма-де-Мальорка в Испанию и берет все расходы на себя.
В моей голове зашумело от привалившего счастья, забрезжила надежда повторить судьбу Золушки... Опьянев от такой перспективы, я закричала в трубку "Yes!".
Он звонил каждый день, мы часами болтали о разных пустяках и ждали окончания оформления моих документов на выезд. Выслал фотографию и приглашение. Портрет нового знакомого занял место на моем рабочем столе. Честно говоря, фотография мозолила мне глаза отнюдь не по сердечным причинам. Просто я пыталась привыкнуть к некоему гусару-усачу, который был, увы, не в моем вкусе. Но желание утереть нос Золушке было слишком велико. Хрустальные туфельки маячили перед глазами, старые джинсы норовили превратиться в костюм от Кардена, а моя "тыква", выпущенная в 85 году на "ВАЗе", готовилась обратиться в красный кабриолет.
Ганс прислал билеты на самолет. Решено было, что я полечу на Мальорку через Германию. Будущий жених хотел показать мне историческую родину.
Мы говорили, говорили, говорили по телефону.... Все было настолько романтично, что напоминало мексиканскую мыльную оперу, и, несомненно, вызвало бы у меня тошноту, если бы только происходило с кем-то другим. Он пел о любви, читал стихи Гете, рассказывал о предстоящем путешествии на яхте. Я слушала и представляла себя в длинном платье, шляпе с широкими полями, за штурвалом белого парусника... А когда я получила, наконец, визу, он заставил меня купить шампанское(я сэкономила и купила минералки, все равно по телефону не видно) и мы отмечали нашу победу, чокаясь бокалами в трубку...
Наконец наступил день "Икс". Самолет приземлился в Ганновере. Толпа, состоящая из... бабушек в шалях; мужиков с похмельными лицами; несколько новых русских, лоснящихся от ботинок до лысин, с карманными компьютерами, женами и телефонами в одном наборе, - ввалилась в здание аэровокзала и вынесла меня в холл. Старушки заголосили, увидев родные лица встречающих, мужики стали ненормативно выражать восторг аэропортом, бизнесмены раскрыли сотовые трубки и тут же принялись куда-то названивать... Затаив дыхание, я принялась озираться по сторонам в поисках принца с букетом роз.
Предо мной предстало нечто, напоминавшее несвежий сэндвич. Из-под нелепой кепочки спускались щеки, из-под щек свисал мятый шелковый шарфик, далее следовали непонятного цвета свитер и штаны. Вместо роз - банка пива. Как выразился бы незабвенный булгаковский герой, одежда, как впрочем, и ее содержимое, были явно второй свежести. Фотография, к которой я усиленно привыкала, была сделана, когда я еще пешком под стол ходила и не помышляла о заграничном муже! Меня встречал неухоженный тип лет пятидесяти семи. И это именно с ним мне предстояло провести три недели на одном из самых красивых островов мира. Билет обратно был с фиксированной датой вылета.
Сразу же выяснилось, что на осмотр исторической родины отведено четыре часа, а вечером мы улетаем в Испанию. Мне, впрочем, было уже все равно. Хрустальные туфельки вдребезги разбились о помятую физиономию старого фрица.
Мальорка была великолепна. Она показалась мне даже неприлично, бесстыже красивой. Все эти горы и цветущие равнины, бирюзовое море и роскошные яхты, старинные крепости и ветряные мельницы, финиковые пальмы и апельсиновые деревья на улицах, попугаи, клюющие эти апельсины и финики...все они бессовестно существовали в одном со мной мире!
Одно омрачало жизнь - необходимость находится вместе со старым Сэндвичем. Я сразу расставила все точки над "i". Поскольку он обманул меня, не сказав о возрасте, я сняла с себя все обязательства относительно замужества и близких отношений вообще. Он был страшно оскорблен моей неблагодарностью и из влюбленного телефонного Ромео вмиг превратился в скверного зануду. Он считал, что я теряю полжизни, отказавшись от него. Но применить ко мне какие-либо силовые меры он, конечно, не мог. Как большинство иностранцев он был законопослушным гражданином.
Ганс действительно был богат. Его квартира в престижном районе Palmanova, с видом на море, была заполнена предметами старины и искусства, под ее окнами располагался яхт-клуб, где мой заржавевший рыцарь держал скромную(в полмиллиона баксов) яхточку, а рядом на берегу хранились под чехлами три автомобиля - банальные белый "Мерседес", черный "Роллс-Ройс" и небольшой джип "Сузуки".
Окружая себя дорогими игрушками, миллионер одевался в старье, и питался бутербродами, запивая их немыслимым количеством дешевого баночного пива.
Своей оголтелой жадностью Ганс доводил меня до истеричного состояния. Чего стоили, к примеру, его попытки завоевать мое расположение! В супермаркете, куда мы направились за составляющими частями для бутербродов, он, заметив мой вожделенный взгляд на свежую клубнику, предложил ее купить. Посмотрев на цену, я обнаружила, что ягода - одна из самых дешевых на прилавке и согласилась. Он купил мне четыре. Нет, не фунта, не килограмма, а четыре штуки! Он такой сумасшедшей щедрости захотелось тут же придушить "принца" его же грязным шарфиком.
Слава Богу, у меня были деньги и я могла обедать отдельно от него, когда уходила гулять по городу. Кстати о том, что я при деньгах, я умолчала, опасаясь, что он заставит меня оплатить каждый съеденный бутерброд и выпитую воду.
За его неоправданные сексуальные ожидания и мое "содержание" я расплачивалась тем, что каждый день убирала его квартиру. Так мы договорились.
Вообще-то скромный немецкий миллионер живет совершенно не так, как рассказывают в светских хрониках. У него нет прислуги. Всю работу он делает либо сам, либо заставляет делать приезжих российских журналисток. Яхта его оснащена электроникой, так что команда ему тоже не нужна. Стиркой его белья занимается прачечная, куда он тоже ездит сам. Правда, на крутых машинах. Наверно, есть какой-то извращенный кайф в том, чтобы загрузить в "Роллс-Ройс" кучу грязного белья.
Кухня в его квартире представляет нечто сходное с космическим кораблем - вся испещрена кнопками неизвестного происхождения и назначения, и приборами. Я раньше никогда не слышала об электротерке для чеснока или устройстве для начинения оливок. Один из агрегатов окончательно меня доконал. Специальный мини-приборчик для прокалывания дырочки в яйце перед варкой. Чтоб не лопнуло.
Мои одинокие прогулки по городу имели свою прелесть.
В один из дней я познакомилась с очень симпатичным молодым испанцем с мыльно-оперным именем - Мануэль. Он оказался настоящим джентльменом. Сразу же преподнес даме цветы, прокатил в карете, запряженной лошадьми, пригласил в шикарный итальянский ресторан, а затем отвез к дому моего немецкого пенсионера.
Все это ностальгически напомнило мне ухаживания моих доморощенных кавалеров, за исключением, пожалуй, финала. Меня не стали настойчиво приглашать на утренний кофе, а поцеловав руку, попросили о свидании на следующий день.
На этом наше знакомство закончилось, потому что этот старый пень в окно засек мою "измену" и на следующий день никуда меня одну не отпустил, объяснив это тем, что он потратил на меня целое состояние(ровно 403$) и если я не принадлежу ему, то он не позволит мне встречаться с кем-то еще. Возразить было нечего - мой паспорт и билет лежали у него в сейфе.
В день моего отъезда с Мальорки мне стало немного грустно оттого, что я покидаю это благословенное место. Но радость расставания с бутербродным скупердяем была все же сильнее. Ганноверский аэропорт, через который снова пришлось лететь, вообще показался родным. Отовсюду звучала русская речь, вокруг сновали знакомые озабоченно-угрюмые лица с клетчатыми китайскими баулами, бизнесмены в одинаковых длинных пальто звонили "браткам" по сотовым, а их дети лепили жвачку к отполированным перилам эскалаторов...
На душе сразу потеплело и Мальорка отступила куда-то вглубь воспоминаний, как яркое, теплое, прекрасное, но все же чужое
место под солнцем. Я с удовольствием вернулась в родной, черно-белый весенний пейзаж.
А хрустальные туфельки были спрятаны вглубь памяти - туда, где хранятся мечты и детские сны. Все случилось почти, как в сказке - блестящая карета вновь стала тыквой, бальное платье превратилось в потрепанные штаны, прекрасный остров пропал, как не бывало. Только в моей сказке фея перестаралась, превратив прекрасного принца в крысу. Но ведь это не повод на нее обижаться, правда?