The Darkling Thrush

I leant upon a coppice gate
When Frost was specter-gray;
And Winter's dregs made desolate
The weakening eye of day.
The tangled bine-steams scored the sky
Like strings of broken lyres,
And all mankind that haunted nigh
Had sought their household fires.

The land's sharp features seemed to be
The Century's corpse outleant,
His crypt the cloudy canopy,
The wind his death-lament.
The ancient pulse of germ and birth
Was shrunken hard and dry,
And every spirit upon earth
Seemed fervouгless as I.

At once a voice arose among
The bleak twigs overhead
In a full-hearted evensong
Of joy illimited;
An aged thrush, frail, gaunt, and small,
In blast-beruffed plume,
Had chosen thus to fling his soul
Upon the growing gloom.

So little cause for carolings
Of such ecstatic sound
Was written on terrestrial things
Afar or nigh around,
That I could think there trembled through
His happy good-night air
Some blessed Hope, whereof he knew
And I was unaware.

Сумеречный Дрозд

Искал отраду я в лесу,
Когда Мороз седой
Покрыл снегами местность всю,
Рождая день слепой.
И струйки пара из земли
Плетутся к небесам,
И все охотники ушли
К семейным очагам.

Земля угасла до весны,
Лежит, как ветхий труп,
И склепа мрачные шатры,
Пронзает ветра звук.
Источник жизни и любви
Был сдавлен, смят и сух,
И каждый дух больной страны
Стенал, как я, от мук.

И вдруг услышал песню я
Средь мрачных веток ив,
Сердечной страсти голоса
И радости мотив.
То старый дрозд, совсем больной,
В искристых перьях пел,
И звук его души лесной
В растущий мрак летел.

Так мало надо нам самим,
Чтоб силы поддержать,
Как эта песнь вещам мирским
Настрой вернула вспять.
И в мыслях не было моих,
Как мог он так суметь:
Чудесным голосом своим
Мечты мои пропеть.