Старшие девочки пугали Марину - это был страшный дом. Заброшенный, с гнилым крыльцом и провалами окон. Разбитые стекла ощерились зубьями. На калитке ржавый почтовый ящик с цифрой "13" - сразу видно, какое это гиблое место. В доме когда-то жила ведьма, и тропа к нему давно заросла, но девчонки, кто посмелее, иногда заходили - а все потому, что дом исполнял желания. Не любые, а самые заветные, которые надо вывести кровью на зеркале. Но стоп, рассказываем по порядку.
Чтобы желание исполнилось, нужно соблюсти все правила, ни одно не нарушить. Девочки объясняли подробно, а трусиха-Марина кивала. Для начала нужно прийти сюда одной, непременно одной, это главное условие. Никакой мамы или парня. Одна. Потом переступить порог - это даже важнее, чем зеркало. Ой, что это мы, конечно, порог потом. Сначала желание. Открываешь тяжелую дверь, она поддается с трудом, потому как обита железом, и сразу попадаешь в коридор. Там темно, идти приходится на ощупь. Не наткнись на сундук с разинутой крышкой. На стене рога - какой еще олень, загнутые, козлиные. Потом дверной проем - и ты в комнате. Там мебели хоть и мало, но есть обо что удариться, поэтому будь осторожна.
В углу швейная машинка, сразу предупреждаем, а то одна девочка пошла, а машинка как застрекочет, девочка и того. Что того? Что, что, упала и умерла. Разрыв сердца. А разве у детей бывает? Еще как бывает, ты дальше слушай. Потом зеркало увидишь - большое, в раме. На нем пыли толстенный слой, но это к лучшему, а то мало ли что привидится. Нечисть любит в старые зеркала смотреться. Разводы, подтеки, даже слова разобрать можно, если вглядываться. Ты не пугайся, там до тебя желания писали. Сотри, они уже давно исполнились. Берешь тряпку... Как где берешь? С собой надо было взять, запиши, чтобы не забыть. Так вот, тряпку в руки, и стираешь. Прямо как с доски в школе, ага. А потом шило достаешь или иголку... Откуда? Ну да, тоже с собой надо захватить. Лучше, конечно, гвоздь потолще, чтобы дырку большую сделать, кровь быстрее потечет. Иголкой только расцарапаешь.
Колешь палец до крови и водишь по стеклу. Конечно, заранее вызубри, какое желание написать, чем короче, тем лучше. А то одна девочка писала-писала, желание у нее оказалось очень длинное, видите ли, кровью истекла, рухнула на пол и померла прямо там, под трюмо. Труп ее где? А что, споткнуться боишься? Ха-ха, шучу. Не бойся, это давно было. Так давно, что и скелета не осталось, убрали. Кто убрал? Мама ее приходила и забрала. Она дочку искала, все думали - пропала без следа. А потом мать зашла в ведьмин дом, у нее одно желание было: узнать, где дочь. Пока на зеркале кровью писала, обо что-то споткнулась, глянула под ноги - а это дочка ее лежит. Истлела уже. Наполовину. Мать, конечно, бац, и рядом грохнулась. Ее там тоже нет, не дрожи.
Как желание написала, сразу выходи не оборачиваясь. И следи, чтобы кровь за тобой не капала, палец перевяжи, а то черти по следам найдут. Как к двери подойдешь, повернись спиной к порогу и поклонись, сказки читала про Бабу-Ягу? "Встань к лесу задом, а ко мне передом"? Вот так и сделай. На порог, главное, не наступай, перешагни, и смотри не упади, а то все пропало. Если ноги не заплетутся, не споткнешься - твое счастье, исполнится желание. А если из пугливых - лучше вообще не приходи. Сама свои желания исполняй - на этом месте самая старшая из девочек-рассказчиц презрительно хмыкала, округлив глаза.
Так и вышло: желания Марины никогда не сбывались. Зайти в ведьмин дом она не решилась, куда ей, трусихе. Она боялась всего - темноты, зеркал, крови, скелетов, а больше всего почему-то швейной машинки. Даже гудки автомобилей на улице ее пугали. Марина вздрагивала, когда после перерыва начинало работать радио, передавая сигналы точного времени.
Она так и не зашла в страшный дом, хотя поводов загадать желание было много. Сначала долго болела мама, Марина ставила свечки в церкви, но, видимо, здесь нужна была ворожба посильнее, чем ее сбивчивый шепот. Молитвы не помогли, и мать умерла, быстро догорев до скрюченного огарка.
После ее смерти Марина жила одна, мечтая о женском счастье - муж и ребенок, все как у людей. Она надеялась, что однажды наберется смелости и войдет в страшный дом, напишет кровью на зеркале "Хочу замуж", два коротких слова, это немного, крови и духу должно хватить. Но жизнь получалась односложная - школа, институт, работа.
Еще студенткой она устроилась на завод, разбирала почту, печатала договора. Она была старательна и дотошна, а трусость превратилась в рассудительную осторожность. Марину перевели в юридический отдел, она прославилась своим умением подстелить соломки везде, где только могло подвернуть ножку руководство, ловко протаскивая его сквозь игольные ушки налогов, штрафов и пеней.
К сорока годам Марина стала начальницей отдела, превратившись в грузную даму с жесткой складкой меж бровей. Пугливость и трепетность исчезли, раздавленные кипами судебных исков, требований, извещений.
Ее квартира ничем не отличалась от рабочего кабинета, даже мебель везде была одинаковой, заказанной по одному каталогу. На работе Марина сидела на кожаном диване, а дома на нем спала - вот и вся разница. Ведьмин дом с волшебным порогом почти стерся из ее памяти, как вдруг в отдел пришел новый сотрудник - молодой, обаятельный, с медовым голосом.
В его голос Марина влюбилась еще до того, как увидела новичка. Он с кем-то пересмеивался в коридоре, потом стукнул в начальственный кабинет, и Марина вместо того, чтобы крикнуть из-за стола: "Входите!", вскочила и сама распахнула перед ним дверь. Он не ожидал такой прыти от полной чиновной дамы, замешкался, и она сама протянула ему руку:
- Добрый день!
- Через порог не здороваются, - пошутил он.
- Тогда проходите, - с этими словами Марина распахнула ему дверь, а вместе с ней выстуженную душу и голодное сердце. Он прошелся на мягких лапах по пустоватому громадному кабинету, удивился спартанской обстановке: голые стены, казенная мебель. Тепло разлилось внутри Марины. Новый сотрудник лучезарно улыбался, не заставляя вздрагивать, потому что и слова его, и жесты были плавными и вкрадчивыми.
Он подал ей документы и отступил, не нависая над плечом как остальные сотрудники. Рассыпался в прах последний железный обруч, сжимающий сердце Марины, и она немедленно и щедро хлынула в ответ. Река ее страсти, словно ожив в пересохшем русле, заструилась, наполняясь силой.
Новый сотрудник скромничал, и Марина решила, что он тоже трус, еще боязливее, чем она в детстве. Встречаясь с ним в коридоре, она становилась пунцовой и опускала глаза. ("Увидит меня и побагровеет", - рассказывал новичок коллегам, опасаясь, что с начальницей случится удар).
Новый сотрудник придерживал дверь, пропуская ее вперед, угостил кофе, а однажды - да, после этого исчезли все сомнения! - признался в любви.
Был день ее рождения, подчиненные пришли поздравлять, столпившись в кабинете, Марина поочередно ощупывала взглядом их лица, как слепец, но не находила главного, самого желанного. Проглотив разочарование, она растерянно воздвиглась над столом, тиская рюмку в руке, как вдруг вбежал он - извините, опоздал, задержался в суде. Все видели, как он торопился! Он пришел ради нее! Когда произносили тосты, он признался в любви, зря не верите, так и было. Он сказал: "Такой красивой начальницы у меня еще не было!". Вот как! Убедились или вам по буквам повторить?
Ворочаясь дома на жестком канцелярском диване, Марина прокручивала эту фразу в голове, слюня ее как сахарный леденец на палочке. Многие перебывали, а такой как ты еще не встречал! Марина вскакивала, шла на кухню, судорожно пила воду из-под крана и смотрела в пустое ночное окно. Надо что-то делать, надо, надо, надо.
Эта мысль стучала в висках, отзываясь головной болью, тогда Марина и вспомнила про ведьмин дом. Ее впервые обожгло желание, которое захотелось исполнить, сильное, упругое, как тетива. Марина верила в страшные сказки - заросшую тропу, скрипучую дверь, кровавое зеркало, ожившую швейную машинку и истлевших мертвецов. Но желание было сильнее страха и даже смерти, Марина знала, что на него потребуется вся кровь, до последней капли, лишь бы не растеряться и переступить проклятый порог.
Придя на работу утром, с красными глазами и опухшим от бессонницы лицом, Марина пригласила нового сотрудника к себе. Он пришел немедленно, будто стоял за дверью, что показалось ей хорошим знаком (Караулил меня? Догадался? Ждал?).
- Вызывали? - спросил он, улыбнувшись приветливо.
- Да, я... позвала, - растерялась Марина.
Она вышла из-за стола и взяла его за руку, как делают дети, становясь в пару. Мелькнула мысль, что вблизи ее морщины заметнее, а складка меж бровей глубже, но отступать было поздно. (Потом он рассказывал друзьям: "Вцепилась в меня своей клешней, стоит красная. Ну, думаю, и припекло бабу").
- Я люблю тебя, - выпалила Марина, не представляя, с чего еще начать разговор. Он отпрянул. Это было, пожалуй, первое резкое движение, которое ее любимый сделал за все время, ловкость вдруг изменила ему.
Марина замолчала, не зная, что сказать дальше. Она думала, что слова польются из нее рекой, заструятся потоком, но они словно наткнулись на невидимый порог. Марина стиснула его руку еще крепче, а он, прижатый к стене, не мог ни отступить, ни отвести взгляд.
Рабочий день только начался, звонил телефон, за стеной слышались шаги и разговоры сотрудников, а кабинет заливал холодный казенный свет. Он повернул ключ в дверях, а Марина задернула жалюзи, разостлала на диване простынь.
Закончив приготовления, она села на диван, не зная, куда деть руки, разглаживала юбку, теребила подол.
- Подойди ко мне, - попросила она.
Он подчинился, шагнул неуклюже, отдавив ей ногу. Марина ойкнула, он чертыхнулся. Она принялась гладить его робко, но настойчиво, как слепая, не зная, за что уцепиться, лишь бы не выскользнул из рук.
Марина расстегивала пуговички на его рубашке, одна отлетела, подпрыгнув, и закатилась под диван. Он вдруг бросился за пуговицей, отчаянно шаря по полу, словно обронил что-то очень ценное.
Когда он встал с колен, Марина уже сидела на диване, голая по пояс, отражаясь в застекленном шкафу. Он снял брюки и держал их в руках аккуратной стопкой, как на медосмотре. Слабый дневной свет, пробивающийся сквозь жалюзи, короткая простынь на клеенчатом диване напоминали ему процедурный кабинет, а шаги и разговоры сотрудников за стеной усиливали сходство.
Марина, задрав руки, стянула юбку через голову. Он вздрогнул, заметив толстую уродливую борозду на ее животе.
- У тебя аппендицит вырезали? - хрипло спросил он, решив, что это след после операции.
- Где? - Марина испуганно посмотрела на свой живот. - Ты о чем?
Но он ошибся, извилистый шрам оказался швом от колготок.
Подгоняемый страхом, что их отсутствие обнаружат и начнут стучать в дверь, он решил закончить поскорее и навалился на Марину, одной рукой разминая ее как тесто, а другой раздвигая липкие, холодные ноги.
Но Марина, хватая ртом воздух и задыхаясь от счастья, уже ничего не боялась. Сбив простынь, она прижимала его голову к своей покрытой красными пятами груди, настойчиво совала ему в рот сморщенный сосок, а он мотал головой, как перекормленный младенец. Скользя мокрой щекой по спинке дивана, она шептала, что ведьмин дом с его колдовством ей не нужен, ведь она перешагнула порог и получила все что хотела, а девочки сказали правильно - свои желания она всегда исполняла сама.
љ Copyright: Анастасия Муравьева, 2019
Свидетельство о публикации Љ219081401517