- Ты зачем в храм идешь? - строго спросила Ольгу Ивановну нищенка у церковных ворот. Она сидела на паперти, где обычно просят милостыню, но на попрошайку похожа не была: толстое лицо, добротное пальто с воротником из чебурашки.
- Так как же...- замешкалась Ольга Ивановна. - Свечечку поставить... Попросить...
- За кого просить пришла? - нищенка нахмурилась, не вставая с перевернутого ящика.
- Так за внука, - словоохотливо начала Ольга Ивановна, радуясь возможности рассказать о своей беде. - Сердце изболелось за него. Уроки не учит, прогуливает. Десятый час, а он спит. Я на цыпочках подойду, стукну в стенку, не пора ли в школу вставать. Нет, говорит, бабуль, мне ко второму уроку. Или скажет, учительница заболела. Из школы придет - сразу за компьютер садится, в игрушки играть. Почему домашнее задание не делаешь, спрашиваю. А нам, бабушка, не задали! Тут не задали, там не спросили, а потом двойка на двойке. А ведь девятый класс! Это путевка в жизнь! Кем, говорю, ты станешь? Дворником, может, пойдешь улицы мести?
- А кому оно нужно, образование ваше? - перебивает нищая. - Вот я ученая была, техникум закончен, чертежница по профессии. Девчонки на гулянку, а я за книжками сижу. Смеялись надо мной, что, мол, с циркулем-то ходишь, он тебя замуж не возьмет!
- Как безграмотным-то жить? - растерялась Ольга Ивановна.
- А вот так, - нищенка достала из кармана платок и громко высморкалась. - Посмотри, до чего меня учение довело. Одно пальто и осталось. Движимое и недвижимое мое имущество. Днем надеваю, вечером укрываюсь. Была комнатка, и ту отобрали, ведомственное жилье, говорят. Дворничихе отдали, неученой. А меня ученую на мороз. Теперь здесь сижу, при храме Господнем. - Нищенка истово перекрестилась. - А тебе нечего здесь ходить, глупостями Бога беспокоить.
- А внук как же? - чуть не плача, спросила Ольга Ивановна, цепляясь за церковную ограду. - Что ж ему, на большую дорогу идти?
- А хоть бы и на большую, - задумчиво сказала нищенка. - Христос ведь разбойников милует. Кто много грешил, тот от души покаялся. За внука не беспокойся. Пусть приходит. Потом. Его пустят, не зря у Бога швейцаркой сижу.