Утро выдалось не по-мартовски теплым и солнечным, и Алексей Петрович даже не сразу вспомнил, что сегодня - последний день отпуска. Однако слишком сильно он не стал огорчаться - в конце-концов, удалось хорошо отдохнуть, развеяться, набраться сил для новых трудовых подвигов. А осенью можно будет взять еще неделю и махнуть на юг, к морю - теперь уже с женой. Юг и море она любит, в отличие от севера и деревни, и точно не станет оправдываться неотложными делами. Но это - потом, сейчас же надо наслаждаться последним свободным днем, и все-таки собираться. Лучше уйти сразу, пока этой нет - не то чтобы Алексей Петрович боялся слезливых сцен в духе голливудских мелодрам, а просто не любил долгих прощаний. Да и, откровенно говоря, чувствовал себя он немного подлецом - хотя ничего не обещал, да и не обманывал. Все же понимают, что курортные романы вечными не бывают и рано или поздно заканчиваются. Как правило - слишком рано.
Все, хватит валяться и бездельничать - а то задержишься еще на денек, а потом спешить, оправдываться перед шефом. Тот хоть и не был ярым противником законного желания подчиненных отдохнуть от трудов праведных на благо фирмы, но к прогулам и опозданиям относился сурово. Может ведь и обещанное повышение зарплаты задержать... Алексей Петрович, оборвав неуместные в такое прекрасное утро мысли, зевнул в последний раз, потянулся всем телом, и, убедившись, что снаружи в пределах видимости нет никаких прелестных блондинок, быстро собрался и вышел.
Умывание холодной родниковой водой прогнало остатки сна, а краткая утренняя пробежка по лесной тропинке окончательно взбодрила Алексея Петровича. Увлекшись, он чуть было не проскочил приметное место. Опомнившись, вернулся, покрутился немного среди трех березок, вспоминая, у которой именно две недели назад прикопал ключ с номерком. Ага, точно, вот эта - со стволом, изогнутым наподобие нелюбимого еще со школьной скамьи интеграла. Так, а теперь - в полуразвалившуюся охотничью избушку. Как и рассчитывал Алексей Петрович, местные охотники, в последние годы массово переквалифицировавшиеся в нелегальных лесорубов и запойных алкоголиков, про ее существование даже и не вспомнили. А прочим деревенским делать было нечего, кроме как по буреломам да буеракам лазить, так что на пакет с костюмом никто не позарился. Да и какой там костюм - джинсы, рубашка, куртка - стандартный набор среднестатистического отпускника, довольно неказистый даже по провинциальным меркам. Но все равно в случае его пропажи было бы досадно и обидно испортить окончание отпуска.
Переодевшись, и почти без губительных для "костюма" последствий преодолев непроходимые только с виду буераки, Алексей Петрович бодро пошагал по утоптанной дорожке к станции. Расписание электричек он изучил заранее, и теперь, если оно не изменилось, осталось ждать минут десять, не более. Платформа была пустой, а одинокое зарешеченное окошко кассы было задвинуто изнутри фанеркой. Алексей Петрович вежливо постучал, а, не дождавшись ответа, все же спросил: "Я извиняюсь, а касса работает?" Но за фанеркой по-прежнему была тишина, и лишь в окружающем станцию лесу надрывались ранние пташки, а вдалеке уже слышен был шум подходящей электрички.
Без проблем купив билет до Москвы (разгар весны, это в конце лета было бы проблематично возвращаться в толпе измученных деревенской ссылкой школьников и их родителей), Алексей Петрович забрал из камеры хранений порядком соскучившийся без хозяина чемодан. Выдававшая его тетка как-то странно посмотрела на Алексея Петровича, но ничего не сказала. Алексей Петрович даже почти решил оставить "чаевые", но, взглянув еще раз на ее презрительное выражение лица, передумал. А, вернувшись в зал ожидания, первым делом достал из чемодана маленькое зеркальце и придирчиво оглядел те черты своего лица, что умещались в отражении. Как ни странно, ничего особо предрассудительного или нового он там не обнаружил, разве что в уголках серых глаз притаилась грустинка, темно-русые волосы сильно растрепались, а на макушке лихими рожками торчали две сухие прошлогодние хвоинки. Разыскивать в чемодане расческу было бессмысленно за полным ее там неимением, так что Алексей Петрович просто смахнул на пол следы своих утренних похождений, и пригладил непослушные вихры рукой. Засунул зеркальце обратно, и, подхватив чемодан, вышел на перрон. До прибытия поезда оставалось без малого четверть часа.
На душе было по-прежнему спокойно. Алексей Петрович, засунув багаж под сиденье, заказал у проводницы чай и отгородился от мира книгой - купил еще месяца два назад, соблазнившись красивой обложкой да рекомендацией приятеля, но все руки не доходили, так до отпуска и пролежала в шкафу. Впрочем, книге это не помогло сделаться более увлекательной, и Алексей Петрович вскоре ее отложил, утомившись нескончаемым перечислением телодвижений героев. Проводница наконец-то вспомнила про чай, и Алексей Петрович, неторопливо размешивая сахар, стал рассеянно смотреть в окно. Благо попутчики попались тихие и неназойливые, и никто не мешал ему постепенно превращаться из обычного беззаботного отпускника в не менее обычного менеджера среднего звена и средней же степени трудоголизма. "А все же неплохо в этот раз отдохнул!" - успел подумать Алексей Петрович, прежде чем все его мысли захватили более приземленные предметы - клиенты, продажи, сделки, контракты, договоры - или все же договора?
Алексей Петрович кровожадно ухмыльнулся, представив, как, должно быть, рвал и метал зануда и подхалим Иванцов, когда вернулся из командировки и обнаружил, что Алексей Петрович увел у него из-под носа выгодный контракт с австрийцами. Жаль, что он в это время был уже в отпуске, но надо думать, коллеги не упустят шанса еще раз обо всем поведать в красках. Глядишь, и забудут расспросить, как нынче живут люди в провинции и почем там литр самогонки... Да, отпуск закончился. Алексей Петрович тихо вздохнул и снова уставился на быстро менявшийся пейзаж за окном, на этот раз ни о чем особо не думая.
***
Волчица осторожно заглянула в узкий лаз логова и тут же испуганно отпрянула. Ее детенышей внутри не было - вместо них копошились какие-то странные звери, голые и розовые, как молочные поросята. И отчетливо и страшно пахло человеком. Волчица заскулила, еще раз обежала логово по кругу, принюхиваясь. Человеческих следов вокруг не было, не пахло и вечными его спутниками - железом, порохом и брехливыми псами. Она снова сунулась в лаз, напряженная, готовая отпрыгнуть в любой момент. Волчат, ее первых и самых долгожданных, по-прежнему не было. Те, розовые, молча лежали и шевелили короткими голыми лапами. Увидев волчицу, затихли на мгновение, а потом закопошились еще сильнее. А один заскулил - негромко, но настойчиво, почти как ее старшенький, что темной шерстью и лобастой головой пошел в отца. И волчица осторожно скользнула внутрь, решив, что странные звери не представляют опасности.
Почувствовав прикосновение холодного носа, заскулили все остальные детеныши. Да, детеныши - это волчица сразу поняла, оказавшись ближе. Детеныши эти нестерпимо пахли человеком и пищали, как голодные волчата. Маленькие, слабые, нуждающиеся в материнской опеке. Она машинально начала облизывать ближайшего, перекатив его носом на спину. Он ненадолго замолк - но затем снова подал голос, взвизгнув и громко заскулив, когда она слегка прихватила его голую кожу зубами. Волчица испуганно отпрянула, но сразу же вернулась и продолжила вылизывать детеныша, все более нервно и яростно. И все более часто прихватывая нежную кожу на безволосом брюхе.
Когда с первым голокожим уродцем было покончено, она принялась за других, плачущих все громче. Она и сама скулила - сбитая с толку и напуганная. Неумолимый инстинкт поторапливал, заставляя скорее избавиться от явно больных и уродливых детенышей - пусть это были и не ее собственные детеныши, но они находились в ее логове, и слишком сильно пропахли запахами ее светлоглазых волчат, ее самых прекрасных в мире детей.
Потом волчица еще долго будет бегать по лесу, пытаясь найти хоть какие-то следы пропавших волчат или их похитителей, и даже решится подойти близко к человеческому жилью, но оттуда ее прогонит дружная собачья истерика. Со временем боль потери притупится, а на исходе следующей зимы все тот же неумолимый и мудрый инстинкт заставит утвердительно ответить на робкое предложение случайно забредшего на ее территорию волка, пусть и не такого сильного и красивого, как ее первый избранник.
Но прежде всего волчица сменит логово - как и весной, когда исчез сероглазый отец ее пропавших детей, сильный и умный зверь, а земля вокруг страшно и нестерпимо пахла человеком.