Удар, нанесённый любимым мужчиной, тяжело забыть. Справиться с болью - тоже. Она чувствовала такую нестерпимую боль, что трудно было дышать. Рябинину трясло так сильно, что казалось нереальным успокоиться. Жутко захотелось выпить, забыться, расслабиться... Люда посидела на троллейбусной остановке, поднялась и направилась в сторону гастронома. В гастрономе купила на все имевшиеся в кошельке деньги три бутылки водки и пять пачек сигарет. Все делалось на автомате: без каких-либо эмоций.
Дома, вымыв руки, не раздеваясь легла на кровать, прикрылась пледом и провалилась в тяжелый глубокий сон. Нервное состояние от увиденного сменилось апатией. Не слышала ни телефонных звонков, ни звонков в дверь. Проснулась около полудня. Проспала больше суток, - опять-таки безразлично подумала Мила, про работу даже не вспомнила: болела голова, во рту сухость, принюхалась к себе - какие неприятные запахи... У Милы был обостренный нюх на запахи, взгляд упал на бутылки, которые она выложила на стол вчера, придя домой. Нет, вначале душ... В ванной слышала звонок телефона, а... пусть звонит... когда в одном полотенце вышла из ванной, раздался звонок в дверь... а... пусть звонит...
- Милка, открой, знаю, ты дома, открывай, зараза, - по всей лестничной клетке разносился голос соседа с первого этажа, - открывай кому говорю, тебя твой хахаль спрашивал, с утра еще приезжал...
Придется открыть, иначе соседи начнут возмущаться. Мила не сообразила даже, что все ее соседи в данный момент на работе.
- Милка, одолжи денег на бутылку... сил нет... все горит, о, да у тебя водка, дай чуток на опохмелку и денег на бутылку, - и не слушая ответ, открыл бутылку и налил в чашку, которая немытая стояла на кухонном столе... Полегчало, - поглаживая себя по груди, промурлыкал Михалыч, так звали соседа, мужика возрастом чуть старше Рябининой.
- А что это ты не на работе? Твой хахаль спрашивал про тебя, сказал, как будешь дома, срочно ему позвони. Я не выдал, что ты дома, с утра ждал тебя у подъезда, думал перехватить на бутылек.
- Михалыч, хватит тарахтеть, у меня и без тебя голова болит.
- Лучшее средство от головной боли, и Михалыч налил в ту же самую чашку водку. На, выпей...
Проснулась Мила оттого, что кто-то толкал ее в бок. Встряхнула головой: что это!? Я что с ним спала!? Растолкала Михалыча, у того были полуспущены брюки...
- У нас с тобой было что, - с испугом спросила Людмила. Люда осмотрела себя: вроде бы при одежде, вздохнула облегченно.
- Не помню, - глядя на нее затуманенным взглядом, ответил Михалыч, - твою дивизию... мне ж на работу надо.
- Какая работа, на дворе темно.
- Мне в ночь, - и Михалыч потрусил к двери, на ходу натягивая штаны, и на ходу уже крикнул:
- Милка, ты только не пристрастись, горе-то эта водка притупляет, но реально не помогает.
На следующий день Мила собирается на работу. У зеркала в ванной: да меня и килограмм косметики не спасет. Но идти надо. Решила пройтись пешком, не было у нее желания готовить кофе для Беглова. Как же больно, сердце на части разрывается... нет надо увольняться... а куда я пойду... у меня даже трех курсов института нет...
- Милка, - окликнули ее, - куда это ты с утра пораньше в воскресенье собралась?
Рябинина оглянулась, ее догоняла коллега, довольная, но поскольку ехидство постоянно прописалось на лице этой недоброй женщины, то и виделась она ехидной. Мила подумала: как воскресенье, сколько же дней я пробыла в пьяном угаре... а ехидна продолжала:
- А намалевалась-то, намалевалась, как папуас из племени дикарей, на панель что ли собралась, так еще рано... хотя вечером тебе уже поздно...
Мила молча выслушивала оскорбления, зная, начни отвечать, ехидна в такой раж войдет...
- А я к тебе шла. Всю неделю тебе звонили и приходили, а ты что болела или уезжала? Ой, надоело мне тут с тобой разговоры вести, - видя, что на оскорбления никакой реакции, зайди в отдел кадров и забери трудовую книжку. Тебя уволили, - и столько злорадства было в голосе, что Мила съежилась, - уволили по статье. За халатность и прогулы. Юрочка тебе прощальный подарок сделал. Ну что ты молчишь?
У Милки внутри все заледенело, вот как будто в одночасье превратилась в снеговика, но ответила спокойно:
- Спасибо, что сообщила. Зайду в отдел кадров. До свидания, - развернулась и пошла по направлению к дому.
Мила присела на ближайшую скамейку, открыла сумку... взгляд упал на какие-то бумаги, откуда эти бумаги у меня... как больно, значит, Юра знал, что уходит, и прошлая неделя была последней на кафедре... ни о чем же не просила его, сам первый начал разговор о разводе... предал, когда на два года уехал в Лондон, предал и сейчас... Мила рвала и приказ, и заявление об увольнение на мелкие кусочки... на дворе - золотая осень, начало октября, небольшой ветерок разносил клочки, образуя вокруг Рябининой замкнутый круг...
***
Горячев вышел из института... где тут ближайшая скамейка, сейчас отзыв прочитаю. Нет, нельзя... на конверте написано "лично", да еще и печать стоит. И Жорик в радостном настроении: наконец-то получен отзыв на диссертацию, поехал в институт решать организационные вопросы с диссертацией.
- Георгий Борисович! - профессор снял очки, протер их бархоткой... и замолчал...
"Ну не тяни, не тяни. Скажи же, все-таки у меня сразу будет докторская..." - торопил события Горячев, - "как хорошо и жена родила мне наследника... любимая жена, никого из своих жен так не любил, как Ирку... И квартира своя у меня есть, пусть и однокомнатная, но своя. Мама после смерти отца продала дом, переехала жить к сестре, а Жорику подарила деньги, вырученные за продажу, на которые он и купил себе однушку, район, правда, не ахти, но все у меня впереди... Доплата за докторскую степень позволит купить кооператив..., куплю сразу трешку... - размечтался Горячев.
- Георгий Борисович! - как неприятно мне вам сообщать, но Беглов отказался писать рецензию на вашу работу. Придется еще поработать над диссертацией. Я ведь тоже не готов принять вашу диссертацию в таком сыром виде...
Жорик непонимающе смотрел на профессора...
***
Стасову коллега попросила о замене лекции, и Света в тот день освободилась раньше. Проходя мимо кондитерской, купила пирожные к чаю на ужин. Дома наконец-то спокойно, Рая - племянница не жалуется, а наоборот ходит довольная. В институт она не поступила, но Света через знакомых пристроила Раю в торговый техникум. Дочка как-то замкнулась в себе, но Света списывала замкнутость дочери на переходный возраст. Света не замечала, как Рая нет-нет, да и коснется то грудью, то бедром Владимира Андреевича... А муж Светланы относительно молодой мужчина естественно не оставил без внимания заигрывания племянницы, тем более, что жена в постели кроме рабоче-крестьянской позы не знала других сексуальных игр ... Светка какая-то зажатая, боится сделать лишнее движение, чтоб принести удовольствие своему мужчине... Владимир Андреевич понял друга, которого недавно осуждал за измену жене, оттого и изменяет, что жена в постели как бревно. А Рая - огонь.... После секса с Раей Владимир чувствовал себя двадцатилетним пацаном. Стыд приходил позже, все-таки его любовница - племянница жены... но рассуждал: а... само рассосется как-нибудь...
Галя, хоть и подросток все замечала, тем более при очередной ссоре с двоюродной сестрой Рая выдала: скоро я тут буду хозяйка, а ты со своей дурой-мамашей отправитесь на съемную квартиру...
В квартире тишина, что-то в последнее время мой дом встречает меня безмолвием... странно, куртка мужа на месте... Наверное, дома работает. Квартира у них двухэтажная, кабинет мужа и спальня располагались на втором этаже.
На кухне Света разложила продукты в холодильник, зашла в ванную и поднялась в кабинет к мужу, из спальни доносились звуки, которые без сомнения объясняли, чем там занимаются ... Света подошла к спальне, дверь нараспашку, и Стасова застыла как жена Лотта...В зеркале, которое висело над кроватью, увидела стонущую племянницу... Рая тоже заметила тетку, облизала губы и продолжала... Света не в силах двинуться с места наблюдала за мужем и племянницей...
- Я же говорила твоей соплюшке, что буду тут хозяйкой, а она не верила, убирайся отсюда...
Муж вскочил с кровати, даже не накинув на себя простыню, подбежал к жене: Светочка, это не то, что ты думаешь... и к Раисе: а ты заткнись...
Света наконец вышла из оцепенения, развернулась, надела куртку и вышла на улицу... Подожду дочку на улице. Ей было больно, но она запретила себе плакать... Я сильная, я все выдержу. Как жаль, что рядом со мной нет никого близкого.
***
Беда никогда не приходит одна. Рябинина, открывая дверь, услышала телефонный звонок.
- Людочка, доченька, папа умер. Приезжай.
У Люды даже слез не было, только позже поймет, как много значил отец в ее жизни.
На поминках Люда пила рюмку за рюмкой. Соседки смотрели неодобрительно, мама оправдывалась: 'Людочка очень переживает". Школьная подруга Тома Смирнова спросила:
- Люда, ты что пить стала?
В последний год Рябинина выпивала почти каждый вечер, да что уж "почти", каждый вечер она выпивала. После вина напряжение начинало отпускать, но для этого требовалось все больше выпить. Сначала два бокала, потом три, вскоре бутылка вина стала ее регулярным "лекарством". Люда не могла уснуть, не выпив.
- Пойдем во двор
Подружки вышли из-за стола и направились на улицу.
- Ой, я надену куртку, на улице прохладно, чай, не май месяц.
- А мне не холодно. Приходи в беседку, в саду. В любом случае лучше, чем на лавке у дома.
Подходя к беседке Тамара увидела курящую Людмилу. Рябинину в школе и дома называли Людой, только Лужин звал Милой, в институте почти все звали Милой, с легкой руки профессорши, потом уже Люда-Милочка превратится в Люську.
Смирнова расстроилась, совсем Люда опустилась, но в то же время какое-то чувство удовлетворения присутствовало. Вон оно, как жизнь повернулась. У меня муж, дети... а в юности все парни вокруг Людки вились, Васька Лужин и сейчас при каждой встрече интересуется, как там Рябинина.
Люда под воздействием то ли алкоголя, то ли нужно кому-то выговориться рассказала подруге всю свою жизнь, умолчав только про аборт.
- Тома, как больно мне, теперь понимаю, что значит "болит душа", как будто длинное шило вставили в сердце и крутят-крутят его с бешеной скоростью, и боль отдается во всем теле. И теперь вся душа порвана, в клочья изрезана, и жить зачем... понимаешь меня! Смирнова не понимала, у нее, к счастью, все было хорошо. Тома начала задавать вопросы.
- Что ты с самым главным институтским начальником была? - Тамара плохо разбиралась в институтской должностной иерархии.
- Нет, не с ректором, хотя этот, Люда не могла еще Беглова назвать подлецом, просто ограничилась "этот", далеко пойдет, с заведующим нашей кафедры, - пояснила Люда.
Смирновой что ректор, что зав.кафедрой было едино, главное, что с женатым. Но не стала упрекать, а сказала:
- Надо было тебе родить...
- Мне только детей еще не хватало, - хорошо, что не сказала про аборт, - подумала Мила, - вообще, что я дура разоткровенничалась, - с Рябининой на свежем воздухе стал понемногу отходить хмель.
- Люда, ты только не пей, - на прощание произнесла Смирнова.
Мама тоже просила Люду не пить, и чем больше Людмиле напоминали об алкоголе, тем больше ей хотелось напиться. Не стала дожидаться девяти дней по отцу, уехала, сказав маме, что надо на работу, о своем увольнении даже не заикнулась. Мама нагрузила Людмилу сумку с продуктами и как всегда деньги в кошелек...
***
Эмма прошла курс лечения, наступило некоторое улучшение... Но дома одной тяжело. На лавочке у дома не сидела, не болтала с соседками, достаточно было тех соседских пересудов, когда от нее уходил муж, сериалы не любила, как-то все стало безразлично. Дочка стала изредка навещать, и каждый раз задавала вопрос: а ты составила завещание.
- Я же еще живая, - как-то не выдержала Эмма.
Но дочка - это же ее кровиночка, Эмма любила и жалела своих детей. Дочку жалела, винила во всем зятя, тому все денег мало, вот и подбивает Верочку на такие разговоры... А квартиру решила завещать сыну, у того было похуже материальное положение. И никому не говоря, сходила к нотариусу.
Сын купил для нее компьютер, с помощью сына освоила элементарные навыки работы на компьютере, да и сама методом тыка пополняла свои знания. Зарегистрировалась в социальных сетях. Нашла своих одноклассников и просто знакомых. Общение приносило ей какое-то, пусть и кратковременное облегчение и от предательства мужа, и от физической боли. И живя за тысячи километров от своих одноклассников знала о них больше, чем живущие рядом друг о друге. Кто-то жалел Эмму, кто-то пытался подбодрить, кто-то просто, жалея свое время, но старался уделять внимание Эмке. Нельзя сказать, что Кринкина изменилась, иногда язвила в адрес того или иного собеседника, но чаще за глаза, а в глаза старалась "давайте говорить друг другу комплименты". Неверовой постоянно говорила, какой у нее муж интересный, видя мужа только на фото, какая Катя стала интересная. Миша Филиппов как мог старался улучшать настроение Эммы. Он почти каждый день писал в скайпе сообщения:
- Эмма, мне в школе нравились Света Стасова и ты. Две девочки, к которым я неровно дышал, - ложь во спасение считал Филиппов, хотя, может он и прав. Эмма расцветала от таких комплиментов.
Неверовой жаловалась на всех, и добавляла:
- Не со всеми разговариваю по скайпу с включенной видеокамерой. Не хочу, чтобы меня видели такой.
- Эмма, да нормально ты смотришься, - и Катя не кривила душой, она промолчала бы, если бы считала по-другому.
- Я и Олега Петрова, и Николахина... - это мои бывшие кавалеры нашла в социальных сетях.
- Эмма, представляешь, как хорошо бы было собраться девчонкам с нашей улицы. Ты, я, Светка Царикова, Зоя. Тамары нет увы.
- Я не могу никуда уже ехать. А ты бы приехала?
- Наверное, приехала бы, если бы поехали Света и Зоя, - и в тот момент Катя так и считала, что следует поехать к Эмке, поддержать ее, даже не задумываясь, что Зоя точно не поедет.
- Катя, представляешь, Эмка говорит мне, как это ты работаешь в районо, если ты с ошибками пишешь, - Зоя как-то при встрече пожаловалась на Кринкину:
- Зоя, ты же знаешь Эмку, не исправить ее, - хотя и Кате в школьные годы доставалось от Кринкиной.
С каждым днем Кате все трудней стало общаться с Эммой, да еще с учетом разницы во времени. Катя только проснулась, а у Кринкиной время к вечеру... Эмма стала плохо говорить почти о всех, слышать было невыносимо, но, когда речь пошла о близких и дорогих Кате, Неверова не выдерживала и старалась быстрее закончить разговор. Муж, видя состояние Кати, ругался: не включай ноутбук, если после каждого разговора с твоей одноклассницей ты литрами глотаешь валерьянку. И Катя отключила на некоторое время скайп. Она не хотела даже вникать в положение Эммы. Как бы тебе не было плохо, зачем делать больно другим людям. Потом снова общались. Особенно запали Неверовой в душу слова:
- Катя, ты не представляешь, как мне хочется дожить хотя бы до осени...
Какая же я сволочь, могла бы и терпеть... ругала себя Катерина.
В сентябре сын Эммы сообщил Неверовой: мама умерла.
***
Света в ожидании дочери сидела на скамейке у соседнего дома и медитировала, даже не подозревая, что медитация будет сопровождать ее по жизни, пока не войдет в привычку, но не медитация спасет Стасову, а такое, что она и во сне не могла предположить, что именно с ней может случиться.
Все-таки я совершила ошибку... не нужно было привозить Раю к нам в дом, но кто же знал, что племянница окажется такой беспринципной наглой девицей... а муж... всегда была уверена в Володе, но мужчина есть мужчина... какой устоит перед молодым телом, тем более, если это молодое тело постоянно маячит перед глазами. И как объяснить все дочери! Света была в растерянности: куда им с дочкой сейчас? В квартиру, пока там эти предавшие ее люди... как муж мог так поступить со мной. Казалось бы, старалась все для семьи, даже на карьеру плюнула... К родителям поехать не могу... там живет брат и не очень-то желает меня видеть в родительском доме. Мол, дом только его... а ведь и мое детство там прошло... да, и не претендую я на родительский дом, просто хочется иногда приехать к маме, приехать в свое детство. Друзей тоже нет... как-то все с семьей... да и были ли у меня друзья? Может, только Катя Неверова. Но при последней встрече в Ленинграде я обидела ее, сказав, что работа ее неинтересная, хотя она с таким воодушевлением рассказывала о своей работе. И как-то после ленинградской встречи наши отношения постепенно сошли на нет. Да, надо забрать альбом с марками, который мне Катя подарила на тридцатилетие... А куда я его заберу... мне некуда идти... Света старалась думать о всяких мелочах, чтобы отвлечься от происходящих сейчас событий в ее доме... Катя с мужем приезжали к нам, как мы тогда хорошо пообщались, все на одной волне, приглашали приезжать к ним, но мы с Володей так и не собрались, тогда Катя жили еще у моря. А где она сейчас... даже не знаю... Света снова старалась уйти от событий, случившихся час назад... Вспомнилась, первая школьная любовь Коля Медин. Где сейчас этот Коля, даже лицо его не помню, а тогда просила Катю, которая была старостой класса, организовать какую-либо экскурсию в воскресенье, чтобы лишний раз увидеть нравящегося мальчика. А Саша, фамилию забыла, какие мне записки писал, портфель из рук вырывал... О чем я думаю!? У меня жизнь в одночасье сломана, а я о детских записочках. Почему мы так торопились стать взрослыми... Как же мне тяжело! Она не заметила, как муж с племянницей вышли из подъезда, муж огляделся по сторонам, но Свету не заметил...
После ухода Светланы в квартире Стасовых разгорелся скандал между новоявленными любовниками:
- Собирай свои вещи и отправляйся на вокзал.
- Никуда я не поеду, я тут прописана.
- Как прописал, так и выпишу, - еще на повышенных тонах говорил Владимир Андреевич, но постепенно успокаивался.
У Светы вымолю прощение, да и сама она виновата: просил же не привозить эту... выругался, как чувствовал... ну слабый оказался, но я сопротивлялся... а молодая сучка кого хочешь заведет, тем более такая, самодовольно улыбнулся, хорошо ему было, что уж лукавить перед собой, и если бы жена не вернулась раньше...
А Райка, положив ногу на ногу, обнаженная уселась у зеркала.
Владимир Андреевич в костюме и башмаках зашел в спальню. Ты еще не готова... Схватил в охапку и поволок незадачливую любовницу на первый этаж в ее комнату, мельком взглянул на часы... о... дочка скоро из школы должна вернуться.
- Собирай свои тряпки, двадцать минут на сборы, - а сам начал выбрасывать вещи из шкафа племянницы, предварительно достав с антресолей сумки...
- Паспорт где? Дай мне.
- Не дам, - завизжала Раиса.
- Слушай меня внимательно. Сейчас я отвезу тебя в квартиру своего приятеля, запру, не волнуйся, продукты там есть, за день с голода не умрешь, завтра в техникуме заберешь документы, вместе пойдем, я посажу тебя в поезд до твоей Тьмутаракани, и чтобы о тебе ни духу, ни слуху.
- А если я забеременела от тебя?
- Не делай из меня идиота! А если забеременела от Святого духа, аборт сделаешь!
- Пошли, - и толкая перед собой упирающую девушку, вышли из квартиры.
Тут же из квартиры напротив выскочила старушка:
- Володя, а что у вас за шум в квартире? Ах, вы уезжаете...
- Да вот племянница уезжает, срочно. Отец у нее заболел.
- Пошли быстрее, и так соседи теперь будут судачить.
Дом элитный, экспериментальный, построенный специально для работников высшего эшелона областного стройтреста. И все соседи - коллеги знали друг друга...
- Мама, а что ты здесь сидишь?
- Задумалась и не заметила тебя.
- А что ты Райку не поехала провожать? Издали заметила, как папа и Райка садились в такси и сумки укладывали. Наконец-то она от нас уехала.
- Плохо себя чувствую, вышла подышать, поэтому папа один поехал провожать, такси вызвали, машина-то в ремонте, - Света опять разменивалась на ненужные объяснения; Галочке пока нельзя говорить о предстоящем разводе.
В квартире Света достала плед и прилегла на диван:
- Галя, я полежу немножко.
- А я полы как раз вымою после этой Райки, чтобы и духа ее не было.
Плохая примета - убираться в квартире после чьего-то бы не было отъезда, - подумала Света, а вслух сказала:
- Правильно, только первый этаж, на второй не надо тебе заходить.
Обо этом я подумаю завтра, как говорила моя любимая героиня из культовой книги... и вроде бы ушла боль. Проснулась Светлана около десяти часов вечера. На кухне включен свет. Заглянув на кухню, увидела сидящего над бокалом с коньяком мужа, бывшего мужа, поправила себя Света и ушла в ванную. Муж следом, но уткнулся носом в запертую дверь.
- Света, я тебе сейчас все объясню. Твою племянницу отвез в квартиру матери, запер ее там, в техникуме забрал документы и купил билет на поезд. Завтра она уедет...
Светлана зашла в комнату дочери, взяв из шкафа постельное белье и начала готовить себе постель на диване.
- Свет, ну что ты молчишь? Она сама...
- Я подаю на развод завтра. Уходи, я хочу спать.
- А Галочке как ты объяснишь?
Света молча повернулась к спинке дивана.
В разводе дочка обвинила Свету, хотя Света и сказала:
- Предательство, дочь, оно на то и предательство, что происходит внезапно, как нож в спину. Я так была уверена в твоем отце, что помыслить не могла о его измене, даже теоретически.
- Но ты же привезла Райку, мы с папой были против, - и дочка ушла к отцу, вначале в квартиру его матери, а затем во вновь купленный отцом кооператив. Света уволилась с работы, не хотела лишних расспросов, устроилась работать психологом в частную поликлинику, благо в свое время закончила курсы психологов.
***
Горячев медленно поднялся, подошел к профессору.
- Вы мне все здесь завидуете, вы еще вспомните обо мне, будете умолять, чтобы вернулся сюда работать, но будет поздно, - и не прощаясь, вышел из кабинета.
Профессор тяжело вздохнул: жаль, в принципе неплохой юноша, но такое самомнение...
Жорик вышел на крыльцо своего НИИ, остановился. Его распирало от злобы: такое чувство, что злоба заполняет его всего изнутри, еще чуть-чуть, и он взорвется. Оглядевшись по сторонам... поблизости есть кафе, зайду выпью сто грамм, иначе меня разорвет. Они все у меня еще попляшут... Ста граммами не обошлось. Домой Горячев вернулся, еле держась на ногах. Еще у двери услышал плач ребенка.
- А ну успокой его!
- Гошенька, у Олежки зубки режутся, я уж с рук его не спускаю, а он все равно плачет. Получил рецензию?
- Успокой его, я сказал, - подошел к серванту, где хранил бутылки коньяка для банкета после защиты диссертации.
- Гошенька, не пей, - начала умолять жена.
- Отстань, - и замахнулся на жену, та от неожиданности упала вместе с ребенком. Малыш еще сильнее заплакал, а Горячев как ни в чем не бывало начал пить из горла коньяк, с бутылкой лег на диван и неожиданно захрапел.
Ира любила мужа, но не понимала. Разница в возрасте пятнадцать лет, это разные поколения, можно сказать. Ира, как и муж, родилась в семье сельских учителей, и сама закончила педагогический институт, но в их деревне не было ставки преподавателя младших классов, и она пристроилась работать к частнику в кафе, где и познакомилась с будущем мужем. Была благодарна за предоставленную прописку, теперь смогла устроиться работать по специальности. Все вроде бы хорошо, но вот эта его дурь, по-другому и назвать нельзя, затея с диссертацией. Гоша вымотал ее своими рассуждениями, в которых она ничего не понимала, а сегодня еще и пьяным явился домой, такое случилось в первый раз, и в первый раз замахнулся на нее. Ира вызвала такси и уехала к матери, решив, пусть муж проспится, а завтра вернусь...
Горячев проснулся, вокруг тишина.
- Ирка, ты где, - заорал он, поднялся с дивана и обошел небольшую в размерах квартирку, - куда она могла подеваться, и снова им овладела злоба, которая все увеличивалась и увеличивалась в размерах... Горячев схватил стул и начал колошматить все, что попадалось под руку, при этом орал так, что стекла дрожали в окнах. Соседи стучали в стенку, звонили в дверь, потом вызвали милицию. Милиция пришлось взламывать дверь.
- А-а-а..., - кричал Жорик, - вон они в углу, прилетели за мной, на земле я не нужен...
Милиция вызвала скорую помощь...
Утром Ира вернулась домой, сына оставила у родителей, благо было воскресенье. Соседи рассказали, что творилось вечером. Навестив мужа в больнице и переговорив с лечащим врачом, решила посоветоваться с мамой: как ей быть в создавшейся ситуации.
Забирала мужа из больницы опять-таки Ира. Жорик выглядел нормальным, и был таким же добрым, веселым, как в пору ухаживания. Приехав домой, Ира решила внять совету мамы: