Утро. Катя в том состоянии, когда встала, но не проснулась. А еще телефонный звонок. Не буду поднимать трубку, я еще сплю...
В такую рань звонят только братья Шкловские, пусть муж и отвечает.
Телефон надрывался... Пришлось подойти.
Шкловским Катя переболела...
Эта любовь вымотала душу Катерины, чувствовала себя виноватой перед мужем. Женись Женя на женщине, которая любила бы его, и жизнь у Евгения сложилась бы намного лучше. Хотя Катя ни взглядом, ни вздохом не показала о своей нелюбви, да со временем как-то и привыкла к мужу и, наверное, полюбила, но по-другому, не так как Володю в свое время.
В последнее время стал сниться один и тот же сон, в котором Шкловский говорил:" Рыжая, ты единственная, кого я любил", но сон не волновал Неверову, просто странно, что сон снится две недели подряд каждый день.
Не бывает поздно, бывает не надо. Наверное, и Неверовой уже не нужна была любовь Рыжего даже во сне.
- Муж дома? - раздался в трубке незабытый все-таки голос
- Нет, сейчас пришлю номер его мобильного.
- Не надо. Я тебе звоню. Как я тебя ревновал к Мартынову... Конечно, ты была молодая и глупая...
- Молодая и глупая, ну уж никак не дура, да и мое провинциальное воспитание как-то не располагало к откровениям с кем бы то ни было, а уж тем более с мужчиной, которого любила. Никогда и никому не рассказывала о бывших кавалерах.
С удивлением обнаружила: у Володи изменился тембр голоса, из приятного тенора превратился в какой-то хриплый неприятный бас, и в голосе иногда появлялись просительные нотки...
Шкловский и просительные нотки - это просто несовместимо.
Сейчас начнется, - подумала Неверова - все звонки Шкловского начинались: "как он Катьку ревновал", но сейчас слушала отстраненно, без эмоций.
- Мне говорила, что едешь к тетке, а сама ехала на свидание с Мартыновым...
Я садился в следующий автобус и следил за тобой.
- Володя, ты всех своих любовниц ревновал - это же жуть, сколько душевных сил надо потратить, так тяжело и такая невыносимая боль при этом.
Ревность - неуправляемое чувство, но ревность, особенно без повода, утомляет и даже оскорбляет.
Кате было все-таки интересно, - такая ревность... ну, не одну же он ее ревновал, хотя Людочку они делили с Эдиком...
- Насчет любовниц как-то не задумывался, - никого не искал, кто подворачивался, с теми и был... Я и женился потому что Таня подвернулась, да я тебе рассказывал. И если бы она не подзалетела...
- Ой, жена есть жена и не надо мне подробностей.
- Я и через 120 лет не забуду про Мартынова. И с магнитофоном, на что ты тогда фыркнула?! Ты всегда была категорична. Если бы ты не уехала, мы бы поженились. И без всякого перехода - и с Завьяловым ты переспала, но голос прозвучал неуверенно.
Катя хотела перевести в шутку: а почему сто двадцать лет, обычно говорят - сто, но решила промолчать.
- Не была с тобой категоричной, полностью растворялась в тебе. Да что там растворялась, в рот глядела... Почему уехала тогда, пожалуй, наконец поняла: не любишь ты меня, да и не любил никогда, ревность - второстепенный фактор, почему не женился - боялся сдохнешь от ревности, хотя сто раз повторяла: никогда не изменяла тебе.
Кстати, насчет Завьялова - очень жалею, что не переспала.
Как же - тебя единственного люблю. Да, что вспоминать сейчас...
В тот день, когда уехала от тебя наконец стала собой.
Да, а ты забыл, когда я приехала по распределению, ты приезжал ко мне? Что тебе тогда мешало предложить замуж?
- А не переспала что ли с Завьяловым? - не так уверенно, как раньше произнес Володя - всегда был уверен, что переспала.
- Володя, неужели ты до сих пор считаешь, что я способна одновременно спать с двумя мужчинами
- Не забыл, как приходил к тебе. Не забыл, и как привозил знакомить тебя со своим отцом. Хорошо помню... Но у тебя уже тогда был запасной вариант - твой будущий муж. И фотографию храню, где мы с тобой в Ленинграде на Невском. Как нам было хорошо.
- Да уж знакомство с твоей мачехой и тебе, и мне следует забыть, как кошмарный сон.
А в остальном... ты себя слышишь?
С будущим мужем познакомилась... да что тебе говорить... Ты считаешь, что все прямо так и рвались замуж за тебя! Самоуверенности и наглости у Вашего Величества всегда было с избытком!
Толчком к моему отъезду послужили: не помню конкретно причину моего того отъезда, наверное, был повод. Те же Людочки, Танечки...
- Какая Танечка?
- Моисеева, тебе о ней уже говорила...
- С ней я и не целовался.
- И с Людочкой ты, конечно, не спал.
Шкловский промолчал.
Изменился ведь Шкловский, про Людочку не смог соврать, просто промолчал. Раньше бы мех и кайстру наговорил, уши бы лапшой завешал по самое "не могу".
Да, бабье на нем гроздьями висло, не отказываться же, да и болезнь жены, хотя всегда считала его виноватым, в обострениях болезни его Тани...
Ведь я могла оказаться на ее месте. Спасибо Судьбе ли, Богу, моему ангелу-хранителю или тому же Шкловскому, что не взял меня в замуж.
Разговор пошел на повышенных тонах.
Оба орали как резаные, не слушая друг друга, но выясняя: кто от кого первым ушел, в общем "кто виноват и что делать". Дурдом. И это после стольких лет со дня их расставания, хотя какое расставание - эпизод в жизни мужчины растянулся на всю жизнь, а у женщины - почти вся жизнь прошла в этой любви.
- Ты никогда меня не любил, поэтому и не женился, да еще боялся, что "сдохнешь" от ревности, беспочвенной ревности - Неверова повторялась, - я тебе никогда не изменяла.
- Да, и на смертном одре буду помнить, как тебя ревновал, мне и сейчас больно... зачем сейчас все это тебе говорю, сейчас-то, зачем, - повторялся и Шкловский.
Катя досчитала до десяти, он тоже вроде бы успокоился, - и не в тему спросил: Рыжая, а ты изменяла мужу?
- Нет, Володя, не изменяла, хотя возможностей было, сам знаешь, Женя по полгода отсутствовал. А сейчас думаю, может, и зря не изменила...
- А со мной бы изменила?
- С тобой бы тем более не изменила. Я же не пошла с тобой в гостиницу, когда ты приезжал ко мне. Хотя ты так ждал.
- Да, ничего я не ждал, - снова завелся Шкловский, - как будто я тебя не знаю, да и пригласил-то, зная, что откажешься, - Рыжая, пожалуйста, позвони мне сама как-нибудь, только когда мужа нет дома или, когда на улицу выходишь. Чтобы муж не знал, что ты мне звонишь. Это так больно... и снова начал про Мартынова.
- Володя, окстись, ты же у меня был первый! Почему такая ревность именно к Мартынову? Почему не к Добровольскому, не к тому же Завьялову...
- Ты же от Мартынова ушла ко мне.
Надо перевести разговор в более приятную для Володи колею. Ему сейчас очень плохо, почувствовала Катя - ага, еще пожалей его.
Самочувствие Шкловского в последнее время оставляло желать лучшего.
Вялость и бессонница преследовали его уже несколько месяцев. Снотворное не помогало. Употребляя снотворное, пытался уйти от действительности, но снотворного требовалось все больше и больше... Боялся зависимости... но так хотелось лечь и забыться, хотя и проблем-то не было особых.
- Вполне возможно, у тебя иногда возникает сожаление, что у нас не сложилось - сказала Катя, - Жанна много раз говорила, если бы вы поженились со Шкловским, жили бы как в сказке...
Не знаю, насчет сказки, но иногда возникала мысль, что меня постигла бы участь твоей Татьяны, но больше казалось, да и хотелось, как в сказке... несмотря на твою дурацкую ревность...
Одно знаю, если бы ты взял меня замуж, у тебя бы не было сегодняшнего состояния: бессонные ночи, постоянное употребление снотворных - в подсознании тебе просто хочется уйти от действительности, и не получилось бы из тебя пассивного бабника. Изменить ты бы мне изменил, и не раз, вполне возможно я бы и не узнала, хотя вряд, с моим-то чутьем.
Может, я и обидела тебя сейчас чем-то, но в том нашем прошлом принимала тебя таким, каким ты был и другого мне не надо было. Не обижайся за категоричность моих высказываний...
Сейчас я взрослая женщина, а не та молодая глупая девчонка, которая и минуты не могла прожить без тебя... женщина, которая любила тебя больше всех твоих любовниц, вместе взятых, включая и жену. Но ключевое слово здесь "любила". Недаром же ты в один из наших разговоров шваркнул трубку: так с мужчинами не разговаривают...
Рада, что ты не взял меня замуж.
Спасибо за звонок, наконец поставлена точка в наших отношениях, а то все было какое-то многоточие. Гештальт закрыт, как сейчас принято говорить.
- Не надейся, - прорычал Шкловский - даже не запятая... - и гештальт как был незакрытым, так и останется, - и бросил трубку.
Звонок Владимира разбередил... Зачем я впускаю его в свою жизнь! Но раньше как-то спокойно разговаривали ни о чем.
Понадобилось всего пять дней, и Катя успокоилась, хотя и прокрутила в голове то время - "время Шкловского"...
Никаких эмоций, может быть только, сожаление об ушедшей юности. Хорошо сказал Андре Моруа "Письма незнакомки" - "когда рана зарубцуется, Вам доставит удовольствие ее почесать, боль не будет столь сильной, чтобы Вы закричали".
Новая любовь всегда помогает забыть старую. А Неверовой наоборот - старая любовь... помогла на время забыть Нелюбина, но спустя неделю Катя снова "паслась" в социальных сетях, высматривая Нелюбина.