- Я не хочу никого больше любить, - с этими словами на устах проснулась Глика.
- Я боюсь любви, как боюсь боли. Потому что оборотная сторона любой любви - всегда боль, - эту фразу она произнесла, уже проснувшись.
Гликерия долго лежала с открытыми глазами, пытаясь вспомнить, что же ей приснилось, а то, что эти слова из сна, сомнений не было.
Глика проснулась в тот момент, когда произносила эти слова. Сердце бешено стучало, начала кружиться голова, такое всегда происходило после нервных потрясений.
- Что же все-таки мне могло присниться, что я так разволновалась и проснулась раньше времени?
Она посмотрела на часы: без пятнадцати шесть. Обычно будильник звонил в семь часов. Перевела взгляд на зашторенное окно. Оттуда выглядывала только чернота. На улице стоял февраль - начиналось самое нелюбимое Гликой время года, которое тянулось до августа месяца.
Обычно все люди предпочитают весну-лето, и с началом весны оживают.
У Глики все наоборот: уже в конце января у нее портилось настроение, и весь весенне-летний период проходил в ожидании долгожданного конца августа, а в зависимости от погоды, даже и начала сентября. Тогда появлялось второе дыхание.
Полежав немного в постели, успокоившись, Глика решила вставать, все равно сна не было.
"Ну что ж, - подумала она, - что не делается, все к лучшему. Раньше выеду из дому, не попаду в пробки, хотя она научилась в последнее время как-то легко справляться с этими пробками, сама не понимая, как это у нее получается.
Москву она знала хорошо, как заправский таксист, поэтому могла даже срезать дорогу дворами, чтобы не терять время в пробках на магистральных улицах.
Ездила она стремительно, но аккуратно - практически никогда не создавала аварийных ситуаций и не терялась.
Через тридцать минут после выхода из дома она обычно уже поднималась в лифте своего офиса на 13-й этаж.
Машина, которую ей подарили на двадцапятилетие, была маленькая, и среди громоздких машин легко лавировала.
С благодарностью Глика вспомнила бабулю Гликерию и деда Арсения, которые, отправившись летом жить на дачу, хотя дачей называть их дом было несправедливо, а потом так и остались жить.
Дом в два этажа с большими окнами, которые особенно в ночи всегда уютно светились теплым приветливым светом. Но так повелось, еще с детства - дача и дача.
А Глика после развода с мужем переехала в эту трехкомнатную квартиру с высокими потолками и большими трехстворчатыми окнами.
Квартира - в центре, в доме сталинской постройки,
Глике казалось, что брак с Вадимом закончился в день их бракосочетания.
Сожаления из-за расставания она не испытывала, с бывшим мужем на эту тему никогда не говорила. В один прекрасный день Вадим извинился, что не оправдал Гликиных надежд, собрал свои вещи и укатил в Прибалтику.
Глика оценила поступок бывшего мужа, у них сохранились вполне дружеские отношения. При своих наездах в Прибалтику к другой своей бабушке, они даже с Вадимом, если тот не был "в море" вместе отдыхали.
После ухода Вадима прошло три года, Глика оставалась одна, хотя недостатка в кавалерах не было
По натуре домоседка: ей нравилось приезжать сразу после работы домой, перекусывать что-то на ходу, затем с чашкой кофе завалиться на тахте в библиотеке, раскладывать пасьянсы, читать.
В своей квартире на Мира, Глика отрывалась, ходила как вздумается.
Как-то бабушка рассказала из Гликиного детства: "уложила тебя спать, ты не хочешь спать и говоришь: можно сказку тебе расскажу - "жили они хорошо, спать ложились, когда хотели, ели что хотели".
Так вот этого принципа Глика и придерживалась будучи одна дома.
Захотела - чуть ли не в одних трусиках ходила, но любимой одеждой были мужские сорочки и тапки - она специально покупала себе мужские рубашки или брала у папы старые, которые он уже не носил, а мама жалела выбросить, вспоминая прибалтийскую нищету.
По пятницам закупала себе вкусностей на неделю, заезжала на Новый Арбат в книжный, заходила в" Шоколадницу" на Старом Арбате - так равномерно текла ее жизнь вот уже три года.
И замуж она не хотела больше, тем более что замуж за Вадима ее выдали, можно сказать, насильно.
Был у нее любовник. Как же без этого. И обожателей хватало, которые звали ее замуж. Но нет и еще раз - нет!
Как хорошо было возвращаться домой после работы в тишину и чистоту своей квартиры.
Никаких носков, валяющихся по всей квартире. Никто не сидит у телевизора, не ноет о том, что кушать пора, а ужина нет. Можно сразу включить любимую музыку, и никто не скажет, как можно слушать такой бред, можно сесть у ноутбука и разложить пасьянсы или " порыскать" в Интернете.
Вот, если бы она была замужем за Володькой, тогда другое дело. Ее не раздражали бы ни носки по углам квартиры, ни его нытье, хотя Володька бы не ныл.
Но что об этом думать, "если бы, да кабы". Тут как история не терпит сослагательного наклонения, так и Глика не должна даже мысли допускать, а что было бы, возьми ее в жены Рыжий.
Глика, Вадим и Володька вместе учились в портовом прибалтийском городе в одном классе, а с Вадимом Гликина бабушка, литовская бабушка, как ее называла Глика, жила в одном доме.
В девятом классе Глика с родителями уехала в Москву. Но и с Вадимом, и с Володькой продолжала переписываться.
В Володьку она влюбилась, как только в школе из трех седьмых классов сделали два, и с Володькой они стали учиться в одном классе, да еще и посадили их на одной парте, вот так с первого взгляда он ей и понравился.
Потом Глика поняла, что Володька тоже на нее "положил глаз", а тогда он обижал ее, дразнил: глючка-злючка, глюка, лука, глушка-лушка-клушка...
Как Глика страдала, она еще не понимала, что если мальчик обращает на девочку внимание, задирает ее, это значит, и есть неравнодушное отношение.
О прошлом не хотелось вспоминать, и Глика прислушалась к своему самочувствию: голова не кружится, значит, можно вставать,- решила она.
В черной кружевной, собственноручно связанной блузке, без трусиков, она направилась на кухню варить кофе, выпила таблетку от головокружения (на всякий случай): сон не шел из головы, да еще - воспоминания про Рыжего.
Она давно его не вспоминала, и не снился он ей давно.
Кружевная сорочка - тоже связано с Рыжим: Глика рассказала бабуле о Володьке, что он собирается приехать.
- Бабуля, ко мне приедет Володька,- можно он поживет у нас на даче, ты же знаешь, мама против того, чтобы я с ним встречалась.
- Конечно, Гликушечка, - ответила бабушка, - а что и Новый год теперь ты не дома будешь встречать, а с ним? А как объяснишь родителям? Новый год всегда встречали вместе.
- Бабуля, я на третьем курсе, мне уже двадцать первый год пошел, скажу, что встречаем курсом, а сама с Володькой на даче буду.
Тогда бабушка и связала ей эту крохотную черную кружевную блузку-топик, при этом сказав:
- Глика, перед мужчиной ты всегда должна быть полуодета, желательно, в черном.
- Баб, ну прямо как в анекдоте, когда мама, выдавая дочку замуж, говорила ей то, что ты мне сейчас говоришь, а потом муж у этой самой дочери спросил: "у вас в роду не было сумасшедших?" "Нет. А что?" - ответила дочка,- "да ходишь ты все время по квартире голая и в шляпе."
Глика своей бабушке рассказывала все о себе. Бабушка все понимала в Глике и принимала ее такой, какой та была.