Однажды он получил письмо. От некой видимо страстной девушки. Да, у него были парализованы ноги, но оставалось либидо и он понимал такие вещи как страсть. Что адрес ей дали в обществе инвалидов, а живёт она в специальном доме для слепых.
В письмах она писала ему как видит во снах. Что картинка яркая и часто цветная. Что во сне она попеременно открывает глаза и - видит каждым глазом, даже себя в зеркале. Что у неё была глаукома, по две операции на каждом глазу, но всё равно она перестала видеть. Сначала потемнело в правом глазу, потом, через два года - в левом. Строчки письма волнообразно помещались внутри некого шаблона и были без ошибок.
Он отвечал ровными рядами, но буквы в словах валились в обе стороны и были разного размера.
Он написал, в первом же письме, что у него перелом позвоночника и он колясочник. Что ему ... лет и он очень любит рок-музыку и рисовать. Она ответила, что тоже любит слушать и даже поёт сама себе. Что она может выходить и добираться до магазина по дорожке с направляющими перилами, но дорогу переходит наугад или её переводят подмагазинные алкаши. От них нестерпимый запах, но она улыбается в темноту и ничего не боится. Слепота охраняет её от людей.
Он обитал в обычном доме без пандуса и выгуливался на лоджии. В дождь он прикрывал неподвижные ноги клеёнкой и держал зонт. С девятого этажа было видно далеко. Он описывал увиденное в письме, не пропуская деталей. Она очень просила - "я вижу твоими глазами, сосульки такие большие?, уже проталины?". "Да", живописал он - "проталины около всех стволов, сверху кажется, что деревья растут в горшках как кактусы".
В ответ она описывала что могла: что ела, что слышала по маленькому FM-приёмнику - попсу для пенсионеров, шансон (для них же?), хорошие новости про урожай и надои. Часто про запахи: "я болею запахами, когда тепло после отбоя открываю окно настежь и сажусь на подоконник в ночнушке, мне хочется летать лохматой ведьмой в густом воздухе, а запахи еды ненавижу!".
Она много писала про детство - "почему в детстве всегда была хорошая погода, а в дождь можно было ходить по лужам босиком?". "Климат изменился", - отвечал он. "Неправда, изменились только мы", отписывалась она.
Она научилась читать шифром Брайля. "Это ужасно, как читать по слогам. И только детское или школьное". У него был интернет и он жил в нём как все. Лазил по блогам, много комментил, никогда не флудил или хейтил. Что-то удерживало. Он забывался в играх как здоровые в водке, был вполне себе геймером, имел для этого спейшел ник -"cyberman". Часто заходил на порносайты и дрочил на попки в стрингах и без, но об этом умалчивал.
Писать письма казалось ему забавным, как сочинение про светлый луч в тёмном царстве. В нём просыпался русский литературный язык, вбитый школьной программой в подсознание и сменённый в реале "олбанским" языком "падонков" или гарлемско-люберецким. Он с удивлением вспомнил где надо ставить запятые и даже в этом вопросе перегибал.
"Ты видишь эротические сны?",- написал он раз и из неответа понял, что коснулся раны.
Иногда в её письмах встречались нервные строки: "жизнь - это коллекция несбыточных желаний, я попала в комнату без окон, но с чёрной кошкой". "А у меня есть "мышка", компьютерная",- отшучивался он. Весной она написала: "Я поднимаюсь по лестнице без перил, я хочу прийти к Богу". Он не знал что ответить: "Я не в теме, бог это типа суперуровень в игре под названием жизнь, он непроходимый". Ответа долго не было. Потом пришло письмо : "Администрация реабилитационного учреждения уведомляет Вас...". Она таки прошла суперуровень, думалось ему на лоджии. Внизу ходили маленькие люди, мелкие пташки шустрили по своим делам. "Game is over", набрал он последнюю рассылку.