Рассказ называется "УБИЙСТВО В УЕЗДНОМ ГОРОДЕ". Из названия вытекает, что речь идет о делах давно минувших дней, преданьях старины глубокой. В этом я не усматриваю ничего дурного: бывает, что сочинитель кладет в основу и исторические факты. Конечно, все-таки для современного конкурса можно было бы выбрать и сюжет чуть-чуть посвежее. А сюжетов этих самых, обставленных современными нюансами, перед нашими глазами проходит превеликое множество. Впрочем, это не столь важно.
Автор рассказа - ПИНОККИО БУРАТИНО КАРЛОВИЧ. Дай Бог, ему здоровья! И ума! И новых талантов!
В нескольких словах перескажу сюжет рассказа. Сюжет, сразу хочу заметить, полностью соответствует требованиям конкурса "ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ-4": есть убийство, имеется какое никакое расследование совершенного преступления, наличествует и лицо, ведущее расследование (не сыщик, но все же...), имеются подозреваемые, коих, кстати, неоправданно много. Тоже не беда: в конце концов, это право автора.
В уездном городе живет своим домом частно практикующий адвокат. В доме, кроме хозяина, как я понял, проживают еще двое - это экономка и помощник адвоката. В один из вечеров нечаянно сожители обнаруживают хозяина убитым в собственном кабинете. Появляется следователь. Начинается расследование. Собственно, и всё.
С первых же строк у меня, никогда не работавшего ни сыщиком, ни следователем, возникают вопросы.
Следователь представлен совершеннейшим идиотом. Почему? На каком основании? На том основании, что события происходят в девятнадцатом веке? Если так, то случай крайне не типичен. В царской России следователь котировался чрезвычайно высоко и входил в элиту общества. Следователем мог стать только достойный в нравственном отношении человек и высоко образованный по части юриспруденции: за плечами юридический факультет университета и большая практика. Это ведь сегодня следователями "успешно" работают лица со средним агрономическим образованием. В те давние времена? Немыслимое дело!
Что делает следователь? Он сразу берет быка за рога. Он, допрашивая, одному прямо в лоб задает: "А убить его вам в голову никогда не приходило?" Он, допрашивая, другому не менее незатейливо рубит: "Скажите, пожалуйста, это вы убили адвоката?" Всем другим подозреваемым - аналогично.
Ну, нет, господин Пиноккио. В царской России так просто, по-мужицки мог выразить свою мысль разве что дворник или околоточный надзиратель, но никак не следователь - это точно.
У автора тут путаница во времени. Он пишет о событии девятнадцатого века, а видит перед глазами советского следователя бериевско-ежовской поры.
Не менее странно выглядит и другой персонаж - помощник убитого адвоката. Господин Пиноккио характеризует коротко, но ёмко. Цитата: "... ОТКУДА-ТО (выделено мною - Г.М.) вспоминает, как надо действовать в ситуации с трупом".
А, в самом деле, откуда? Частно практикующий адвокат взял себе в помощники человека с улицы, первого подвернувшегося мужичка? Простите, господин автор, но этого не могло быть раньше, нет даже сегодня. Хотя бы по той причине, что платит помощнику из своего кармана и попусту сорить деньгами не станет.
На самом деле было так: в помощники к адвокату шли студенты юридического факультета университета (в худшем случае), либо только-только получившие диплом и не имеющие пока юридической практики (в лучшем случае). А эти ребята знали (обязаны были знать) "как надо действовать в ситуации с трупом".
Иду дальше. Возникает вопрос: кого представляет следователь, какое ведомство? Начинаю гадать: судебный следователь? Или: следователь прокуратуры? Может: полицейский чиновник? Ответа нет. Боюсь, и автор не знает ответа. Иначе хоть бы однажды упомянул ведомственную принадлежность следователя, поскольку в расследовании убийства это имеет существенное значение, в том числе, имело значение и в царской России.
Пишущий детективы обязан хотя бы примерно знать, кто занимается карманными воришками, а кто убийцами.
Господин Пиноккио явно не знает. Упоминание же в тексте полицейского участка, куда возит всех подозреваемых следователь, - не аргумент. Его герой мог быть и судебным следователем, но возить для составления протокола допроса подозреваемого или свидетеля в полицейский участок. И упоминание про форму - не факт, поскольку в царской России форму носили все обозначенные мною лица.
Иду дальше. В самые первые минуты обнаружения трупа приехавший доктор, отвечая на вопрос следователя, говорит (это явно по представлениям господина Пиноккио): "Покойный мертв от 20 до 50 минут". Следователь хочет знать более точное время. И он его получает, но чуть позднее. Цитата: "Смерть наступила без пяти минут восемь плюс-минус две-три минуты".
Просто - невероятная точность, которую следует занести в анналы криминалистики и записать там как мировое достижение науки.
Одно мешает: не указано время суток, а это при расследовании убийства крайне важно. Итак, когда был убит адвокат: без пяти минут восемь утра или вечера? Подозреваемые говорят про вечер, но это не факт. А что, если сговорились, а?
Автор потом пошел дальше в своих экспертных заключениях, касающихся времени убийства и времени смерти. Цитата: "Удар был нанесен с 19:37 до 19:53, а смерть наступила в 19:52 - 19:58".
Меня не покидает чувство, что в момент совершения преступления кто-то находился рядом с секундомером. Случаем, не вы, господин Пиннокио, а?
Думаю, что вот эта точность и покорила сердца членов жюри, отдавших предпочтение сему произведению. А зря! Потому что глупость несусветная. Не только в далеком девятнадцатом веке, но даже сейчас эксперты в своих заключениях не дают и не могут давать столь ошеломляюще точных заключений. Да-да, рекомендую полистать уголовные дела. В идеале, когда эксперт прибыл на место убийства по горячим следам, может выразиться довольно точно о времени смерти, но не точнее, чем в пределах получаса. Обычно в своих заключениях эксперты судебной медицины пишут: "Смерть потерпевшего наступила в пределах 19-20 часов". Эксперты также никогда не пишут в заключении. "Смерть наступила от удара в голову мраморной подставкой для карандашей". Они напишут более обтекаемо: "Смерть наступила от удара в височную часть головы тупым предметом".
Вот замечательная во всех отношениях цитата:
"Доказательств у меня, опять-таки, нет (следователь ведет официальную беседу с одним из подозреваемых, правда, имеет в виду, якобы, им совершенное ранее преступление - Г.М.), но, по всей вероятности (ужас какой-то - Г.М.) вы к его смерти имеете прямое отношение, поскольку (какая-то странная логика рассуждений, женская, то есть всякое отсутствие логики - Г.М.) мотивов убийства обнаружить не удалось, и это не было грабежом или разбойным нападением... "
Не следователь, а дурачок какой-то. Ему ли раскрыть убийство?! Ему не разобраться в самой заурядной семейной склоке между мужем и женой. Наверное, и тогда были дурачки. Нельзя исключить такую возможность. Но, спрашивается, зачем вытаскивать из архива эту дурацкую во всех отношениях историю, если оных нынче куда как больше и гораздо, между прочим, красочнее?
И, тем не менее, по воле господина Пиноккио дурачок-следователь раскрывает преступление, находит убийцу и предает суду.
Так, кто же убийца? Экономка! На каком основании следователь пришел к такому выводу? А вот они, эти самые основания.
Во-первых, когда-то давным-давно судили сына экономки, а на судебном процессе интересы подсудимого представлял ныне убитый адвокат. Да, адвокат не сумел добиться оправдания подзащитного, но это еще не повод для убийства. Иначе из адвокатов через год никого не осталось бы в живых.
Во-вторых, основным доказательством убийства адвоката дурачок-следователь посчитал тот факт, что экономка... Впрочем, обращусь лучше к рассказу. Следователь говорит экономке:
"Вашей второй и главной ошибкой было то, что при вашем стремлении к чистоте и порядку, вы поставили карандашницу на место, а, главное, собрали в нее все рассыпанные карандаши, - и далее. - Крайский (помощник адвоката - Г.М.) не мог убить Силантьева (это - потерпевший - Г.М.) по той причине, что он не мог после убийства сложить карандаши в подставку".
Забавно звучит заявление следователя. Но почему, интересно, он не мог?! А вот почему. Следователь поясняет: "Стремление к порядку ему не присуще".
И это доказательство вины одного и невиновность другого? Вы заблуждаетесь, господин Пиноккио, и очень сильно. Разумеется, вместе с дурачком-следователем. Почему? А потому, что как раз именно помощник адвоката Крайский мог убить своего шефа, а потом тщательно собрать рассыпанные карандаши в подставку. И цель одна: отвести от себя подозрение, но бросить очевидную тень на экономку, поскольку только ей "присуще стремление к чистоте и порядку". К тому же именно Крайский мог знать лучше, чем кто-либо, эту особенность характера экономки, поскольку прожил бок о бок больше года. Это же элементарно, Буратино Карлович!
Мотив убийства Крайским своего шефа? Ну, знаете ли, это ваши проблемы, господин Пиноккио Буратино Карлович, но никак не мои.
И скажу прямо: ни один суд присяжных в царской России при такой-то доказательной базе никогда бы не осудил человека к "пожизненной каторге". Да и такого следователя бы не нашлось, который бы обосновал обвинение лишь на том, что одному "присуще стремление к порядку", а другому, увы, нет.
Таким образом, Буратино Карлович, благодаря вам осуждена женщина без достаточных на то доказательств вины. А это значит, что главной цели не достигли, поскольку детектива на самом-то деле не получилось: преступник ходит на свободе, а невиновная на каторге. Так не бывает. Так не должно быть.
И, наконец, еще одна существенная деталь сего литературного "шедевра", коему все мы, простые смертные, должны подражать. Так решили судьи. А с ними не поспоришь. А вот с автором я могу и должен поспорить.
Я имею в виду грамотность, на что судьи также обязаны были обратить внимание.
Не стану перечислять все грамматические и стилистические ошибки. Скажу лишь: их много. Некоторые примеры, чтобы обвинение не прозвучало голословно.
"На полицейском экипаже" - так пишет Буратино Карлович. Но на экипаже, то есть наверху или сзади, обычно извозчики возили багаж. Но люди ездили в экипаже. Согласитесь, что предлог "В" будет более уместным. Конечно, наши политики нынче частно употребляют предлог "НА". Например, говорят: "На думе, на правительстве". Но как "НА ДУМЕ" можно принимать законы? На крыше, что ли?
Однако господину Пиноккио не следует уподобляться малограмотным депутатам или министрам. Он - писатель и этим все сказано. Более того, победитель конкурса, а это вам не баран чихнул.
Другой пример. Цитирую: "Сразу же вызвал полицию, и после этого они с Елизаветой отправились в столовую ждать ИХ приезда". Простите, кого "ИХ"? Полицию, что ли? Но тогда не "ИХ", а "ЕЁ.
Еще пример. В рассказе присутствует такое словосочетание: "Сдвиг психического здоровья". Грамотнее, наверное, было бы, если бы автор написал: "Психического расстройства здоровья". Я понимаю господина Пиноккио: сейчас везде и у всех... "сдвиг по фазе", но, позвольте, рассказ не двадцать первого века, а девятнадцатого.
И "госучреждениями", между прочим, всякие там присутственные места департаментов не называли. И слово "не вовремя" все еще пишется раздельно, а не слитно, как у автора. И не штабс-ротмистр, а штаб-ротмистр, но штабс-капитан. И ни к чему в конце предложения ставить по несколько восклицательных знаком. За глаза хватит и одного. И не было никакой необходимости выделять "опять-таки" с обеих сторон запятыми. И местоимение "ВЫ" писать с заглавной буквы совсем необязательно. Автор что-то хотел этим читателю сказать? Положим, хотел показать, как следователь безукоризненно вежлив. Но тогда, зачем он тут же хамит, унижает людей, беспочвенно обвиняя их в убийстве?
Если бы творение, занявшее первое место в литературном конкурсе, отдать на проверку учительнице русского языка и литературы начальной школы, то оное "сочинение" бы удостоилось таких оценок: за литературу - тройка, за грамотность - двойка. К этим оценкам учительницы я бы присоединился полностью. И спорить не стал бы.
Простите меня великодушно, дамы и господа, за то, что мой взгляд, взгляд дилетанта, так решительно разошелся с вашим, людей, несомненно, более компетентных во всех вопросах, коих я коснулся в своей небольшой и весьма поверхностной рецензии, в оценке одного и того же литературного произведения. Наверное, это бывает. Наверное, мой взгляд сильно субъективен. Но я и хотел быть субъективным. Я не член жюри, чтобы выказывать изо всех сил свою объективность. Наверное, поэтому вы на своем месте, а я - на своем. И - слава Богу!
P. S. Этот рассказ для анализа взял случайно, задолго до оглашения итогов конкурса. Оказалось, попал в точку. Отлично! Значит, не утратил все еще чувства предвидения. Хотел, испрося высочайшего соизволения, разместить сразу в ДЕТЕКТИВКЛУБЕ, но передумал. Решил подождать результатов. Думаю, поступил правильно. Нельзя "давить" своим мнением на ВЫСОКИЙ АРЕОПАГ.
И еще. Этот текст тогда же разместил на странице конкурса. Как Буратино Карлович, так и координатор, а также члены жюри, отмолчались. Ну, а молчание, как известно, ценится на вес золота и означает одно - знак согласия с автором рецензии.