Аннотация: Фотографии часто живут гораздо дольше людей, на них изображённых. И очень многое могли бы нам рассказать.
Старая фотография
"Вовка гад, поправлюсь, убью", - подумал Макс и поплотнее закутался в одеяло. В это Крещение он, поддавшись на уговоры своего приятеля и коллеги Вовки, впервые искупался в проруби. "Макс, это реально круто, - уговаривал его Вовка. - Почувствуешь себя как заново родившимся".
Но вместо нового рождения на следующий день Макс лежал дома в постели с серьёзной простудой. Ему казалось, что отопление посреди зимы вдруг резко отключили, и даже верблюжье одеяло никак не спасало от этого пронизывающего холода.
"Похоже, без врача не обойтись, и на работу завтра вряд ли выйду. Все планы коту под хвост", - подумал Макс и с тоской посмотрел на висящую на стене старую фотографию. Сделана она была давно, дед говорил, ещё до войны. С пожелтевшего от времени снимка весело смотрели пять пацанов, стоящих в обнимку на крутом берегу речки Пановки. Фотография резко отличалась от всех остальных в старом дедовском альбоме. Фотографу удалось поймать момент, мальчишки не застыли как каменные изваяния, казалось (и это, наверное, так и было), ещё секунда, и они снова начнут прыгать в воду с высокого берега реки.
Маленьким Макс подолгу разглядывал эту фотографию, придумывал невероятные истории, в которые он попадал вместе с этими пацанами, и однажды, уезжая из деревни домой, забрал с собой фотографию.
Как-то так получилось, что это было его последнее лето у деда. И хотя дед по-прежнему жил в деревне, называвшейся, как и речка, Пановка, приехать к нему всё как-то не получалось. На память осталась лишь старая фотография, которая и определила будущую профессию Макса. Он стал весьма успешным фотографом.
Сейчас, лёжа в кровати с простудой, он смотрел на улыбающихся мальчишек и лениво думал: "Интересно, кто они, что с ними стало?" "Да ни фига не интересно, - ответил он сам себе, трясясь от очередного приступа озноба, - довольные, блин, ещё бы, тепло, речка..." И провалился в забытьё...
Мальчишки с громким плеском радостно прыгали с крутого берега в тёплую воду Пановки. Макс вынырнул из воды, огляделся.
- Вылезай, фотограф, губы уже синие! - крикнул ему один из пацанов.
Макс вылез из реки, недоумевая по поводу своей более чем старомодной майки и трусов до колена. "Я ещё и в майке?" - изумлённо подумал он и тут же успокоил себя тем, что это сон. Спокойно, хотя не без ехидной улыбки, надел лежавший на песке свой старомодный костюм. Взял в руки старинный фотоаппарат. "Забавный сон. Я знаю, как этим пользоваться", - подумал Макс и поглядел в объектив.
Мальчишки продолжали с громким "бултых" прыгать в воду.
- Пацаны, давайте я вас сфотографирую! - крикнул им Макс, улыбаясь во весь рот.
- Ух ты! - сразу отозвались мальчишки. - Пацаны, давай на берег, дядька фотограф сейчас нас сфотографирует!
Быстренько вылезли и выжидающе уставились на Макса:
- Ну чё? Как встать?
- Да просто в обнимку, - улыбнулся Макс.
Пять пацанов обхватили друг друга за плечи и весело посмотрели на Макса. Не упуская момента, он быстро щёлкнул их, перемотал плёнку и щёлкнул ещё раз. "Надо бы плёнку поберечь", - подумалось вдруг, но потом Макс отмахнулся: "Да ведь это сон, на всех плёнки хватит".
Пацаны грелись у костра и любопытно поглядывали на Макса.
- Тебя как зовут, фотограф? - спросил самый бойкий.
- Макс.
- Ты немец? - сощурил глаза мальчишка. - Шпион?
Остальные тоже смотрели на фотографа подозрительно.
- Почему немец? - обиделся Макс. - Да я свой... советский. Максим зовут.
- А почему Макс сказал? - не унимался бойкий пацан.
- Это сокращённо от Максима. Но вы зовите Максим.
Ему уже стали мерещиться подвалы, человек в форме, табурет, лампа над столом, допрос. "Дальше пытки и смерть. Тьфу! Это же сон, чего я так переполошился?" - подумал Макс, глядя на серьёзные лица пацанов.
- Ребята, да я правда свой! Апчхи! - вдруг невольно выдал Максим.
- Чё, простыл что ли? - озабоченно подскочил к нему бойкий.
- Есть маленько, - согласился Максим и подумал: "Блин, даже во сне озноб и сопли". Вытер нос рукой и похлопал себя по плечам, пытаясь согреться.
- Серёнь, его надо к бабе Еве! Точно, к Еве, она враз вылечит! Побежали! - загомонили хором пацаны.
- Ага. А это Сашка, тот Толька, а это Петька и его брат Ванька.
- А у меня деда Иваном зовут, - пробормотал Максим, продолжая выбивать зубами дробь. - Далеко ещё до вашей Евы?
- Далече. А чё, не дойдёшь?
- Н-не з-наю, - не уверенно пробормотал Максим, трясясь всем телом. Перед глазами всё плыло, приобретая какие-то невероятные очертания. "Вот, блин, сон. Даже тут болею", - подумал Максим и провалился в тёмную пустоту.
- ... раба Божьего Максима... - донеслось до него откуда-то из темноты. Мягко пахло какими-то травами, под полушубком, издававшим кисловатый запах овчины, было не просто тепло, а жарко.
"Под полушубком?!" - Максим резко сел на кровати, заскрипевшей от этого толчка всеми своими старыми пружинами.
- Так это не сон?! - испуганно крикнул он непонятно кому и уставился на свою домотканую рубаху, мокрую от пота.
- Очнулся, касатик? - наклонилась к нему сухонькая старушка в каком-то совершенно музейном наряде. - Давай рубашечку переменю, эта мокрая вся.
- Ты кто? - потрясённо спросил её Максим, стянув мокрую рубаху и накинув на плечи полушубок.
- Ева. Ты у меня со вчерашнего дня лежишь. Где это летом так простыть умудрился? - улыбнулась старушка.
- Ева, - повторил Максим, припоминая своё купание в Пановке, мальчишек и то, как они шли в деревню. В голове металась мысль: "Сон или не сон? Если не сон, то где я? И какое это вообще время?" Ущипнуть себя, чтобы проверить, спит он или нет, Максим так и не решился.
- Выпей, касатик, сразу сил прибавится, - снова подошла к нему Ева, держа в руках чашку с каким-то пахнущим травами отваром.
- Что это? - настороженно спросил Максим, принюхиваясь. Пахло не очень-то приятно.
- Травяной сбор для укрепления сил после простуды, - улыбаясь пояснила Ева.
"Баба Яга, опаивает, потом зажарит и съест", - понеслись в голове тревожные мысли. "Да вообще это сон", - попытался успокоить себя Максим и залпом выпил травяной отвар. Будь что будет.
К его удивлению есть его Ева почему-то не стала. Отошла к столу, нарезала хлеб, налила в тарелку куриный суп и позвала Максима:
- Садись отобедай, со вчерашнего дня ничего не ел.
"Накормить, напоить и в баньке попарить. Где-то я про это читал", - подумал Максим, с трудом глотая обжигающий суп. На глазах выступили слёзы.
- Подуй, он ведь с печи только, - снова улыбнулась Ева.
- Ага, - кивнул Максим и старательно подул на суп. С удовольствием прожевал мясо и сказал:
- Вкуснотища. Давно не ел домашнего.
- А жена что же, не кормит? - улыбнулась Ева.
- Да я не женат. Не получилось как-то... - Максиму почему-то стало неловко.
- Ничего, - утешила его Ева, - найдёшь ещё свою суженую.
В дверь негромко постучали, а потом вошла ещё одна старушка.
- Здравствуй, Никитична, - поздоровалась она с Евой и смущённо кивнула Максиму, - здравствуйте.
- Здравствуй, Семёновна, - ответила Ева, а Максим лишь сдержанно кивнул, потому что старательно глотал суп.
- Я вот болезному варенья малинового принесла, - поставила на стол большую банку Семёновна. И пододвинула её к Максиму. - Поправляйтесь.
- Спасибо, - Максим изумлённо уставился на банку, пытаясь понять, с чего это ему вдруг такие подарки и сколько месяцев ему придётся есть это варенье.
- Чай будешь, Семёновна? - спросила у пришедшей Ева.
- Да нет, что ты, у меня дела, скотина не кормлена, - заторопилась старушка к выходу. - Я ведь только варенье принесла, чтоб фотограф городской скорее поправлялся. До свиданьица.
И через мгновение её уже не было.
- Кто это? - недоумённо спросил Максим у Евы.
- Семёновна. У неё самое лучшее варенье в Пановке. Вот и принесла, чтобы ты поправлялся. Будешь?
Максим кивнул.
Варенье Семёновны действительно оказалось очень вкусным. Единственное, что Максим никак не мог понять, с чего это вдруг совершенно незнакомая ему старушка вздумала присылать ему такой подарок. Но едва он собрался спросить об этом у Евы, как в дверь снова негромко постучали, и вскоре на пороге появился Серёжка с какой-то женщиной. "Наверное, его мама", - подумал Максим, принимая от женщины для выздоровления огромную банку молока. От чая Серёжка со своей мамой тоже отказались, сославшись на неотложные дела.
- До свидания, поправляйтесь, - и их уже нет.
- Молочко будешь? - улыбнулась озадаченному Максиму Ева. - В городе такого нет.
- Буду, - неуверенно протянул Максим, гадая, что это за паломничество вдруг началось. И почему именно к нему. Он опять собрался спросить об этом у Евы, но в дверях уже стоял новый посетитель. Невысокий, заросший бородой дедок держал в руках огромную банку с мёдом.
- Вот, Никитична, гостю твоему медку принёс, чтобы поправлялся, - бубнил дед, ставя на стол банку.
- Спасибо, Кузьма, - поблагодарила Ева гостя. - У тебя в Пановке самый лучший мёд, всегда это знала.
Покрасневший дед пробормотал что-то вроде "Мне пора" и скрылся за дверью.
- Ева, что это? - наконец подал голос озадаченный Максим. - Кто эти люди и зачем столько еды? Этого же на год хватит.
- Странные вы городские. Это же от чистого сердца, по-соседски, чтобы ты скорее поправился.
- Да я их не знаю!
- Ну так что? - резонно возразила Ева. - Они же помочь хотят, у нас так принято, соседям помогать, если заболел кто, или другая беда приключилась. У вас разве не так?
- Я, пожалуй, на улицу пойду, прогуляюсь, - смутился Максим и поскорее выбрался из-за стола. - Спасибо за всё, и соседям тоже. Я пойду.
- И то правда, что целый день дома сидеть? Денёк сегодня хороший разгулялся. Сходи на улицу, это тебе на пользу будет.
Первое, на что обратил внимание Максим на улице - это было небо без проводов. И какой-то удивительный простор на тихой деревенской улице, где совершенно не было машин. Казалось, что стоит только взмахнуть руками, и тут же полетишь куда-то в неведомые страны к невероятным приключениям. "Как в детстве у дедушки", - подумалось вдруг. Максим оглянулся, убедился, что за ним никто не смотрит, и раскинув руки побежал вперёд, наслаждаясь ощущением абсолютного счастья. Деревенька была маленькая, поэтому закончилась быстро. У последнего дома на крыльце сидела маленькая девочка и внимательно смотрела на бегущего Максима. Когда он заметил девчушку, то опустил руки, сделал серьёзное лицо и с деловым видом, как будто чем-то сильно занят, прошёл дальше по дороге.
Как-то незаметно он очутился возле реки, в которой уже никто не купался. "Наверное домой убежали", - вспомнил Максим про знакомых ребят и встал на берегу, любуясь живописным видом. "Жаль фотоаппарат у Евы оставил, шикарные бы кадры получились", - подумал Максим, разглядывая высокие берега Пановки и неторопливо бегущую между ними речку.
День был солнечный и жаркий, а потому желание искупаться пришло само собой, тем более, что речка казалась неглубокой. То, что он ошибся, Максим понял довольно быстро, начав тонуть практически сразу после погружения в светлые воды Пановки. Он всё пытался выбраться из воды к яркому солнечному свету над головой и всё никак не мог. В голове мелькнуло беспокойное: "Неужели конец?", но верить в это не хотелось. Рванувшись из последних сил вверх, Максим почувствовал, что проваливается в чёрную пустоту.
Тяжело дыша он открыл глаза и увидел себя сидящим на своей кровати с откинутым одеялом.
- Фуу, ну и сон, - произнёс Макс вслух и посмотрел на улыбающихся мальчишек на старой фотографии. Радостно улыбнулся им, вспоминая, что того в центре зовут Серёжка, справа от него два брата Петька и Ванька, тот, что помладше - Сашка, а тот курносый - Толька. Вспомнились и другие жители Пановки, и абсолютно бескорыстные их дары ему, совершенно чужому человеку. А ещё Ева. "Да не, сон это. Или не сон?" - подумал Макс, радостно отмечая, что от мерзкой простуды не осталось и следа. Снова посмотрел на фотографию, пытаясь получить ответ от уже знакомых пацанов. Но они, конечно, молчали. "Дед знает!" - вдруг озарило Макса. И сразу стало ясно, что делать. Надо ехать в Пановку и спросить у деда, жили или нет такие-то и что с ними стало. А может, если повезёт, то и встретиться удастся с кем-нибудь. Внукам-правнукам привет передать и благодарность от... "От кого благодарность-то?" - вдруг спросил незримый собеседник. "От фотографа приезжего, которого баба Ева на ноги поставила. И все остальные тоже", - нашёлся Максим, бодро собирая вещи. Уложил сумку и позвонил Вовке:
- Спасибо, друг. Действительно как заново родился! Сегодня к деду уезжаю в Пановку, давно там не был, так что поработай две недели за меня. Пока!
- Рад за тебя, - ответил Вовка совершенно не радостно.