Георгий Паламару - младший, лейтенант советской разведки, прыгнул с камня вниз. Чёрный коршун парил над пустыней. Георгий подошёл к скале, укрылся за нею: впереди просматривалась дорога, вокруг которой лежали мёртвые пески. Георгий пристроил на выступающем камне оптическую винтовку.
Осень 1948 года. Он получил задание генерал-полковника Абакумова, министра НКВД, убрать неугодного президента этой африканской страны.
Абакумов сидел в своём кабинете и пил чай.
- Да! - отозвался он на стук в дверь.
Вошли Ежов и Гоша Чебану.
- Садитесь, угощайтесь, - предложил Абакумов. На столе стояли ещё две чашки с чаем.
Ежов и Гоша присели за стол. Абакумов взглянул на них из-за чашки, которую держал в руках.
- Бомон выполняет своё задание, - сказал Ежов.
- Сталин, - сказал Абакумов, прихлебнув, - уже пришёл в соглашение с африканским президентом.
- Вы сказали мне об этом утром, - сказал Ежов, тоже прихлебнув чаю.
Сделал два глотка чая и Гоша.
- Связи с Бомоном нет, - сказал Ежов.
Гоша тоже, как и управление контрразведки, знал, что Бомон - рабочий псевдоним лейтенанта Паламару.
Абакумов откинулся на спинку стула.
- Он выполнил бы задание наверняка, - сказал Ежов, прищурив глаза на Абакумова, - поэтому нам пришлось сдать его африканцам.
Гоша резко повернул голову к Ежову: он об этом не знал.
- Хорошо, - ответил Абакумов, отхлебнув из чашки.
У Гоши настроение упало, он медленно поставил недопитую чашку на стол.
На пыльной дороге показались три легковых авто. Георгий, пристроившись с оптической винтовкой за уступом скалы, помусолил палец. Машины приближались медленно. Георгий вынул из внутреннего кармана фото, взглянул на него: красивая и молодая Наташа Лешану улыбалась ему. Она была сфотографирована в июне - возле московского кинотеатра Иллюзион, перед началом фильма "Трактористы". Георгий сунул фото обратно в карман и взялся за винтовку, всматриваясь в приближающийся кортеж.
Сзади него послышался шум, он быстро оглянулся: с камня на него прыгнули два рослых негра, подбежали ещё трое. Выбили из его рук винтовку, ударили в глаз. Схватка была недолгой. Трое придавили его к земле.
- Сиди, сиди! - наседал на его горло дюжий негр. - Тебя нам ваши же и сдали. На распыл пойдёшь.
- Подтверждения у вас есть? - прохрипел Георгий.
- Ты нам их и дашь! - держал его негр.
- Погодите! - прохрипел Георгий. - У меня есть документ с приказом, он недалеко отсюда.
Они шли по песку мимо скал: Георгий и семь служащих африканской контрразведки; солнце клонилось к закату - белое солнце пустыни.
- Далеко ещё? - спросил тот же негр, очевидно, главный в этой группе африканцев.
- Недалеко.
Георгий стал осматриваться у скалы.
- Где-то здесь, - притворился он, что не помнит. Да, Бомон знал о возможности такого варианта и подготовился к нему. О возможном предательстве руководства НКВД.
Георгий сунул руку в щель, семь негров стояли позади него. Георгий быстро вытащил из щели кольт, взвёл курок и сделал семь выстрелов...
Семь полутрупов-африканцев корчились под скалой в последней агонии. Георгий рукою, в которой держал кольт, вытер пот со лба: куда ему теперь? В Союз ему хода нет...
2
Абакумов сидел на стуле, курил. Александр Лупу, следователь, подошёл к Наташе Лешану, сидевшей на стуле посередине кабинета.
Шёл декабрь 1952-го года.
- Ну? - осклабился Лупу.
- Что? - смотрела Наташа с любопытством, желая узнать беспределы человеческой глупости и зверства.
- Где он? - спросил Лупу.
- Кто?
- Бомон.
- Не знаю, - солгала Наташа, - он пропал ещё в 48-м.
Бомон два дня назад весь вечер просидел у неё в гостях, собирался через два дня опять к ней прийти.
Лупу посмотрел на неё со злобой, протянул руку, сдавил ей горло. Андрей Стойко вошёл в кабинет, Абакумов оглянулся к нему.
- Чего тебе? - спросил Абакумов.
- Товарищ генерал-полковник, - обратился Андрей, - следователь Рюмин к вам пришёл.
- Позови, - сказал Абакумов.
Андрей вышел.
- Оставим пока! - сказал Абакумов Лупу.
Лупу схватил Наташу за локоть, и они вышли из кабинета. Вошёл Рюмин, подошёл к столу.
- Ну? - спросил его Абакумов.
- Профессор Этингер, - сказал Рюмин, - врач, сознался, что собирался отравить Жданова и Щербакова.
Окурок дымился в пепельнице.
- Хэ! - ухмыльнулся Абакумов.
Рюмин смотрел на него.
- Я, - сказал Абакумов, - знаю, как у нас выбиваются показания.
"Чёрт возьми! - мелькнуло в мозгу Рюмина. - Сталин будет недоволен пресечением дела врачей!"
Абакумов взглянул на свои наручные часы.
- Ладно, допросим завтра профессора вместе: сейчас уже вечер.
Рюмин улыбнулся.
Дима Казаков спал на нарах в Лубянской тюрьме. Честный, говорит народная пословица, значит, сиди в тюрьме. А если ты не честный, иди - воруй, тебе помогут. А ты с ними поделишься.
Диме снилось, как сосед Иван Бачу подошёл с топором и стал рубить: бах! бах! - стучал топор. Дима очнулся ото сна. В камере было плохо видно.
- А! ах! - стонал кто-то.
Дима осторожно приподнял голову от подушки, всмотрелся: кто-то душил подушкой профессора Этингера, лежавшего на вторых нарах.
"Следователь Рюмин!" - узнал Дима спину гэбиста, и положил опять голову на подушку.
Через минуту всё было кончено. Рюмин с полубезумными глазами тихо прошёл к двери камеры и вышел.
Дима приподнялся на своих нарах.
- Профессор! - позвал он.
- Мне к Сталину! - сказал утром Рюмин в приёмной. - Спросите, можно к нему?
Лейтенант повернулся, отворил дверь, вошёл и затворил за собой. Томительные секунды проходили одна за другой. Через три минуты лейтенант вышел в приёмную.
- Входите!
Абакумов пил чай, откусывая от куска сахара; он сидел за столом в своём кабинете.
Лупу подошёл к сидевшей на стуле Наташе.
- Ну-с? На чём мы прервались вчера?
- Вы держали меня за горло, - подсказала "беспамятному" Лупу Наташа.
Абакумов и Лупу захохотали; Абакумов расплескал чай себе на грудь.
- Товарищ генерал-полковник! - вошёл испуганный Андрей. - К вам.
Вошёл капитан и с ним два автоматчика, одним из которых был Сергей Кодряну. Абакумов недовольно взглянул на вошедших.
- У нас приказ, товарищ Абакумов, - сказал капитан.
- Какой приказ? Чей?
- Приказ Сталина. О вашем аресте.