Килиниец едва слышно вздохнул. Он никогда не понимал, почему царские сыновья продолжают называть его этим словом, ведь Айан не приходился братом ни одному из их родителей. Впрочем, спорить с юным Феррисом, унаследовавшим твердый характер своего отца и тезки, было бесполезно.
- Как пожелаете, - килиниец опустился на свободный стул. - Но учтите, скоро прибудет ваш царь и отец, и нам всем придется встречать его.
- У тебя, наверное, будет много работы? - спросил Марис, младший из двух братьев. Он казался спокойнее Ферриса и всегда был более внимателен к мелким деталям.
- Да, - согласился Айан. - Я должен буду очищать пищу и воду вашего отца, так же, как сейчас очистил для вас этот виноград.
Разумеется, ребенок был прав. Каждый день Айан опускал свой тонкий рог в вино и воду, касался им пищи, предназначенной для членов царской семьи - лишь бы ни одна капля яда и никакая зараза не настигли их. За ним следили, его берегли, по-своему ценили. Других рабов из его народа во дворце не было. Говорят, пару лет назад какого-то килинийца привозили в храм местного бога грома и войны, но тот умудрился выкрасть нож, которым резали жертвенных животных, и покончил жизнь самоубийством.
Сам Айан все же предпочитал жить. Пусть и среди людей, которых он когда-то презирал, считая народом невежественным и недалеким. Впрочем, постепенно килиниец вынужден был признать, что, по крайней мере, Феррис и его дворцовый управляющий отнюдь не лишены ума. Но если в Сапине разум соседствовал с мудростью, то царю этого качества пока еще не хватало.
- Отец приедет с победой! - радостно воскликнул Феррис-младший. Затем посмотрел на раба и спросил: - Дядя Айан, а у вашего народа есть цари, которые всегда побеждают в бою?
Килиниец улыбнулся. Правители его родного города предпочитали торговлю войне, но кое-кому из его соплеменников действительно приходилось брать в руки оружие.
- К северу от моей родины есть другая страна, где тоже живут килинийцы. Их царя уважают и среди нас, и среди окрестных человеческих племен, - ответил он. - Если кто-то из кочевников и пытался нападать на его земли, то они пожалели об этом.
- А ты умеешь сражаться? - мальчик продолжал задавать вопросы, пока его брат задумчиво жевал виноград.
- В своей стране я был мастером, а не воином, - честно ответил Айан. - Но мне доводилось охотиться, так что я умею стрелять из лука. Кстати, как продвигаются ваши упражнения с мечом?
- Мои - отлично! - похвастался Феррис. - Скоро я смогу сражаться вместе с отцом.
Едва он произнес эти слова, как снаружи послышались три далеких, но вполне различимых звука трубы.
Хинанна проснулась. По-видимому, она задремала прямо в повозке. Что ж, во всяком случае, в этом сне не было ни мертвых подруг, ни клыкастых демонов.
Снаружи кто-то протрубил еще дважды, а затем нестройный хор мужских голосов затянул неизвестную девушке песню. Вскоре повозка остановилась.
Юная прорицательница прижала ладони к ушам, пытаясь успокоиться и сосредоточиться.
Утром Феррис заходил в ее комнату и сказал, что к вечеру, если не раньше, они прибудут в его столицу. Видимо, так и случилось.
Что он собирается делать с ней теперь?
Держать заложницей? Нет, это бессмысленно, ее отец не пойдет на переговоры ради нелюбимой дочери, которую давно отослал от двора.
Взять в наложницы? Но ведь в храме были более красивые и здоровые девушки: танцовщицы, младшая из целительниц... Хинанна надеялась, что хотя бы кто-нибудь из них сумел убежать, но надежда эта была слабой.
Отдать своим помощникам-демонам? Он мог сделать это в ту самую ночь, когда говорил с одним из них, однако ничего не случилось. Может, Феррис готовит ее для какого-нибудь черного ритуала в будущем?
Между тем повозка вновь двинулась вперед. Через некоторое время размышления Хинанны были прерваны воином в плаще с золотистым львом. Он помог царевне спуститься на землю.
Девушка осмотрелась. Перед ней были огромные синие ворота. По обе стороны от них располагались каменные статуи сидящих львов. Приглядевшись, Хинанна поняла, что изображение на плаще воина, державшего ее за руку, в точности повторяло одну из этих скульптур.
Сам царь стоял у открытых ворот и беседовал с немолодым и довольно полным человеком в зеленой тунике с золотистым поясом. Когда к ним подвели пленницу, Феррис взял ее за руку.
- Сапин, это царевна Хинанна. Отведи ее в купальню и снабди всем необходимым, - сказал он по-мийесски, но довольно медленно - так, что и сама девушка поняла его.
Человек, которого назвали Сапином, кивнул и произнес:
- Следуйте за мной, госпожа.
Двигался он довольно медленно, так что хромая Хинанна поспевала за ним без труда, попутно вспоминая все, что ей было известно об обычаях Мийеса. В библиотеке храма Солнца был свиток, посвященный истории этой страны, заметки о ее языке и две поэмы о ее прошлом. Первая описывала переход предков нынешнего царя через Северные горы, вторая рассказывала о войне из-за прекрасной супруги правителя одного из городов, который, в конце концов, утратил свою независимость, покорившись мийесцам. Так или иначе, о Феррисе и его отце девушка знала лишь из устных рассказов.
Между тем они с Сапином прошли через двор и несколько коридоров. Управляющий остановился у высокой двери, постучал в нее и отошел в сторону. К ним вышли две рабыни. Одна из них помогла Хинанне переобуться в сандалии, другая распахнула дверь шире, приглашая войти.
Переступив порог, царевна и вправду оказалась в купальне - вернее, в комнате с бассейном, в который вода поступала по медным трубам. Нечто подобное было и в храме Солнца, и в царском дворце на родине Хинанны. Впрочем, само помещение выглядело иначе. Здесь стены были украшены не барельефами, а цветной мозаикой.
С одной стороны были изображены четыре женщины. Уже знакомая царевне богиня воздевала руки к небу, рядом с ней стояла девушка в зеленом платье, левой рукой поглаживающая оленя. Другая женщина, полностью обнаженная, выходила из озера. Наконец, последняя, в простой серой тунике, словно уходила прочь от них, однако оборачивалась, чтобы бросить последний взгляд на своих подруг. Ее лицо было бледным, но именно она показалась Хинанне самой красивой из всех.
Раздевшись, девушка сбросила сандалии и спустилась в воду. Теперь она могла видеть противоположную стену, на которой был изображен бородатый мужчина в одежде из шкур животных, державший за руку задумчивую светловолосую женщину. Бежевое платье едва прикрывало ее колени, на шее у нее висел амулет в виде птицы. Хинанна была уверена, что это не просто украшение. Ей вспомнилась одна из мийесских поэм, начинавшаяся с истории о сватовстве могучих мужей к младшей сестре одного колдуна. И покорил ее сердце тот, кто не побоялся убить зверя, в котором жил злой дух...
Когда она вышла из бассейна, служанки тут же обернули ее в большое полотенце. Принесли Хинанне и несколько платьев. Девушка померила все и остановила свой выбор на длинном светло-сером одеянии с неброской зеленой вышивкой. Сейчас ей не хотелось одеваться роскошно, даже если бы ее повели на какой-нибудь местный праздник.
За дверью царевну уже ожидал Сапин. Хинанна подумала, что он начнет расспрашивать ее о чем-нибудь, но, к счастью, управляющий не стал говорить ничего лишнего, а только попросил следовать за ним. Девушка не спорила. После купания ею овладело какое-то странное спокойствие. Бывшая жрица не сомневалась, что вскоре выяснит, почему Феррис не приказал убить ее сразу.
Сапин привел ее в одну из дворцовых спален. Помимо кровати с балдахином, здесь были стол и стул.
- Это ваша комната, госпожа, - мягко произнес управляющий. - Полагаю, вы проголодались с дороги. Если хотите, я распоряжусь, чтобы вам принесли что-нибудь поесть.
- Хлеба, сыра и воды, - ответила Хинанна, садясь на постель.
- Как пожелаете, - пожилой мужчина поклонился и вышел.
Когда дверь за ним закрылась, девушка подошла к окну и отдернула занавеску. Перед ней был внутренний двор, более широкий, чем в том храме, где она увидела рыжеволосого демона. В центре его находился фонтан - почти такой же, как на террасе, где царевна в детстве отдыхала с маленьким братом. Хинанна вздохнула.
Вскоре за дверью послышались шаги. Задернув занавеску, девушка села за стол.
Худенькая рабыня, ровесница Хинанны или чуть младше, внесла поднос с едой и кувшином.
Следом за ней вошел мужчина, в котором девушка с удивлением распознала настоящего килинийца. Сомнений быть не могло: острый рог длиной примерно в две ладони*, чуть раскосые глаза, тонкие черты лица... Его темные прямые волосы были обрезаны приблизительно на уровне подбородка. Он был одет в серую тунику, перевязанную куском светлой ткани, и простые сандалии. Ошейник выдавал в нем раба.
Царевна знала, что килинийцы не держат соплеменников в неволе, но иногда продают преступников в рабство людям по решению суда. Впрочем, подобные приговоры выносились редко, и потому такие рабы ценились особенно дорого. Было известно, что рог килинийца способен очистить от яда любое блюдо или напиток. Правители, жрецы и знатные люди, опасавшиеся влиятельных врагов, готовы были хорошо заплатить за живого представителя этого народа, какое бы преступление тот ни совершил на родине. После смерти килинийца его рог терял свою силу, поэтому таких существ берегли и селили отдельно от прочих слуг.
Один из них жил при царском дворе в Стране Солнца. Хинанна мало разговаривала с ним, но хорошо запомнила его облик и манеру держаться. Тот килиниец, что стоял сейчас перед ней, казался таким же холодным и отстраненным. Он выглядел молодо, но девушка знала, что эти существа очень медленно стареют, поэтому не решилась оценить его примерный возраст.
Последним в спальню вошел Сапин с факелом в руке, закрыв за собой дверь.
- Сейчас Айан очистит ваш ужин, госпожа, - сказал он, когда рабыня поставила поднос на стол. - По воле великого царя он будет отныне следить за вашей пищей. А эта девушка, - он перевел взгляд на рабыню, - передается вам в услужение. Ее зовут Сенха, она родилась от женщины из вашей родной страны.
- Благодарю, - Хинанна слегка наклонила голову, припоминая нужные мийесские слова. - Но могу я узнать, почему царь Мийеса оказывает мне такие почести?
Девушка говорила спокойно, понимая, что ни в чем не может обвинять Сапина. Однако она не забывала, что по-прежнему остается пленницей в чужой стране. Едва ли Феррис привез ее к себе во дворец только потому, что ему некого было поселить в одной пустующей комнате.
- Полагаю, он сам расскажет вам об этом завтра. Великий царь просил передать, что навестит вас в течение завтрашнего дня, - Сапин произносил эти слова торжественно, немного нараспев, пока Айан опускал свой рог в кувшин с водой.
- Тогда передай своему царю, что я буду ждать его, - ответила Хинанна.
Ответ управляющего вполне устроил ее. Сегодня она слишком устала, чтобы подолгу с кем-либо разговаривать, но завтра, несомненно, постарается все выяснить.
- Передам, госпожа, - Сапин поклонился, затем поставил свой факел в нишу, которая располагалась в стене над столом.
Хинанна повернулась к слугам.
- Сенха, можешь идти, посуду заберешь завтра. И ты тоже, Айан.
После того, как управляющий и рабы оставили ее, девушка принялась за еду. Пережевывая хлеб, она подняла глаза. В свете факела на нее со стены смотрела все та же богиня, тянувшая руки к небу.
Это был самый странный день в жизни Сен. Необычный сон, браслет в виде змеи, показавшейся девушке живой, и, наконец, распоряжение Сапина. Управляющий нашел ее на кухне, где она помогала старшим рабыням готовить еду для царского пира.
- Сенха, скажи мне, - начал он, отозвав девушку в сторону, - твоя мать и Стрик говорили с тобой на своем родном языке?
- Да, господин.
У Сен не было причин лгать: дворцовая прислуга быстро училась мийесскому, но многие женщины продолжали общаться на языках своих народов между собой. Помощники Сапина обычно смотрели на это сквозь пальцы, лишь иногда требуя, чтобы им переводили сказанные слова. Говорили, что обращение с рабами-мужчинами было строже, но Сен это не касалось.
- Очень хорошо. Сегодня великий царь привез сюда царевну из страны твоей матери. Ты будешь состоять у нее в услужении, исполнять ее просьбы и помогать освоиться на новом месте. Ее зовут Хинанна. Она будет жить в тех покоях, которые ты убирала утром. Можешь прямо сейчас забрать свою циновку и перенести ее в комнату для царских служанок. И не забудь попрощаться со Стрик.
По своему обыкновению, девушка поклонилась и отправилась исполнять приказ. Путь по дворцовым коридорам отчего-то казался невероятно долгим. Когда она нашла в прачечной Стрик и все ей рассказала, старшая рабыня неожиданно крепко обняла девушку.
- Будь осторожна, - тихо сказала она, отпуская Сен. - Ты не можешь знать, что случится, но будь осторожна - всегда.
Девушка в ответ только кивнула. Ей было немного страшно. Как правило, личная прислуга царя, его родственников и приближенных жила лучше остальных рабов. Господа могли делиться с ними едой, рассказывать что-нибудь интересное или дарить одежду, а также селили в отдельных комнатах рядом со своими покоями. Но если некий родич или друг царя оказывался в немилости, его слугам тоже приходилось несладко, особенно тем, кого он посвящал в свои дела.
Так случилось в давние времена с одним из бывших дворцовых управляющих. Судя по рассказам, он пытался захватить власть в Мийесе. После тех событий эту должность разрешили занимать только евнухам, которые были лишены искушения основать собственную династию, а любовницу мятежника из числа рабынь казнили. Ходили слухи, что она поддерживала его во всем и даже сама вдохновляла выступить против великого царя. Впрочем, едва ли недавно прибывшая в город царевна собиралась поднимать восстание.
Сен увидела ее в тот же вечер, когда Сапин велел отнести госпоже небольшой ужин. Хинанна показалась ей уставшей, но вполне миловидной на лицо. У нее были такие же черные прямые волосы, как и у матери Сен, карие глаза и тонкий прямой нос. Она вела себя довольно сдержанно, разве что удивилась появлению Айана - килинийца, принадлежавшего лично великому царю.
Когда Хинанна отослала их, Сен направилась в свою новую комнату. В ней было место для трех циновок, но пока она ночевала здесь одна.
Девушка уснула довольно быстро. В этот раз она увидела во сне не море, а извилистую дорогу среди скал. Стояла ночь, и Сен спускалась в некую долину с факелом в руке, надеясь найти там жилье или хотя бы встретить какого-нибудь человека.
В какой-то момент девушке показалось, что на нее смотрят в упор. Обернувшись, она увидела путника в плаще. Его лица под капюшоном не было видно. Он остановился на некотором расстоянии от нее и громко потребовал:
- Назови свое имя!
Сен стало не по себе. Ноги будто приросли к земле, и она не могла бежать.
Судя по росту и голосу, собеседник был мужчиной. Он говорил по-мийесски, но со странным акцентом. Такого она не слышала даже от рабынь из далекой Нотии.
- Меня зовут Сенха, господин, и я заблудилась, - ответила девушка.
- Откуда ты пришла? - снова спросил незнакомец.
- Я родилась в Мийесе. Я дочь рабыни из дворца великого царя. И... я не знаю, как здесь оказалась.
Ее собеседник поднял руку, явно намереваясь снять капюшон. Сен почему-то стало страшно.
Через мгновение она открыла глаза. В комнате для прислуги все было по-прежнему. Вскоре Сен снова заснула, и кошмары не тревожили ее до самого утра.