Аннотация: Дар одному, может быть проклятьем другого...
Как же медленно двигаются ноги. Почему так медленно они двигаются? Неужели из-за жары? Или потому, что тело не получало еды и питья уже несколько дней? Несколько? А сколько, собственно? Может, уже прошла неделя?
Хотя нет, разум подсказывает, что он был бы уже мертв. Впрочем, назвать жизнью то, что он сейчас чувствовал, просто невозможно. Разум отключил все желания, кроме одного - идти вперед, искать признаки человеческой цивилизации в этом богом забытом месте.
Как же хочется плюнуть на все и сесть прямо тут, под этим камнем. Но нет! Нельзя! Если сдаться ― значит обречь себя на верную смерть - это уж точно! Да и плевать-то нечем ― во рту уже давно все пересохло, а язык, словно шершавый осколок пемзы, покоясь в ротовой полости, ощущается, скорее, инородным предметом, чем частью тела.
Сколько, все-таки, прошло времени? Мутный взгляд нашел на руке часы - разбиты. Стрелки застыли на 13:37 - времени крушения самолета посреди неизвестной пустыни. Как же такое могло произойти? Гадалка нагадала ему когда-то, что он умрет старым и богатым. Врала, конечно же, но чтобы так... Несправедливо как-то. С другой стороны, как можно судить о справедливости, когда он оказался единственным выжившим из всех четырехсот пассажиров и экипажа самолета? Выжил, чтобы умереть? Нет, конечно! Поэтому надо идти вперед!
Он сделал еще один шаг, и еще, но ноги предательски подкосились, и человек рухнул лицом в горячий песок. Неужели, это - конец? Попытался встать, но ноги отказывались его слушаться, сил хватило только на то, чтобы перевернуться на спину и подставить лицо немилосердному солнцу. И все-таки, сколько он уже в пути? Почему не помнит, как выбрался из самолета, как шел все эти дни? Или он уже умер, и это все душа мечется, не желая признавать смерти бренного тела?
Мысли, как ленивые черви, медленно возились в голове, утопая в беспамятстве. Человек смотрел на голубое небо, взгляд его все дальше и дальше проникал в его глубину, приобретая все более бессмысленное выражение. Так вот она какая, смерть!.. Забвение, покой...
Что это?
Взгляд человека вновь стал осмысленным. В небе появились две маленькие белые точки. Они стремительно приближались к земле, сверкая на солнце фантастическими, сказочными переливами. В последнем усилии он потянул к ним руку, взывая к чему-то неведомому, но такому притягательному.
Точки стремительно приближались, и вот уже стал различим их истинный силуэт. Медленно вращаясь в воздухе, на землю падали два огромных белоснежных крыла. Слабое свечение трепещущих, мягких, как пух, перьев было видно даже при ярком солнечном свете.
Человек воспрянул духом - Бог услышал его молитвы и решил вознаградить за мучения! Это будет не смерть, но нечто большее! Служение Господу - что может быть лучшим искуплением грехов его бренного тела?! Ну, конечно же!
Он приподнялся на локте, протягивая дрожащую от слабости и нетерпения руку к падающим крыльям. Желая всем сердцем прикоснуться к божественной красоте. И, о чудо! Они почувствовали его немой зов! Затрепетали краешки белоснежных перьев, и крылья накрыли собой изможденное тело человека, окутали его, обволокли своей благодатью, соединились с человеческой плотью, даруя силу и освобождение.
Человек встал на ноги. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше - уверенным и сильным, его взор прояснился. Он посмотрел на свои руки - они больше не дрожали, ноги также крепко держали его на земной тверди, а крыльям за спиной не терпелось его от этой тверди оторвать. Он посмотрел ввысь, в глубину голубого неба.
― Господь! Я слышу тебя! Я иду к тебе!
Человек взмахнул крыльями и полетел. Что может сравниться с этим чувством?! Он летел ввысь. Он смотрел вверх и не видел, как стремительно удаляется земля, на которой где-то там, совсем недалеко от разбитого самолета осталось его бездыханное тело. Оно ему было уже не нужно...
Зато было нужно другому.
Антариель ждал неподалеку, пока дух никчемного человечишки покинет сосуд. Наконец это свершилось - окрыленный, тот улетел в небо, не оглядываясь. Глупец! Если бы он знал, на что себя только что обрек, то не радовался бы так! Антариель подошел к пустому сосуду. Конечно, не самый лучший вариант, но выбирать не приходится - этот единственный оказался практически не поврежденным. Только обширная травма на голове внушала некоторое беспокойство за пригодность сосуда. Однако у бывшего ангела еще осталась толика силы, чтобы уменьшить губительный эффект от ранения. Он закрыл глаза, вздохнул и погрузил свое естество в пустую оболочку. Следующий вдох он уже сделал чужими легкими.
Сразу же появилась боль. Такая прекрасная, такая настоящая. Такая человеческая!.. Антариель, а теперь Антон Володарский, сел и инстинктивно поскреб левую лопатку - то место, где совсем недавно было крыло. Белое крыло ангела. Такое могучее, такое красивое и такое ненавистное! Три тысячи лет он прислуживал и исполнял задания, смысла которых не ведал, результата которых не видел... Три тысячи лет он хотел чувствовать, но имел только могущество, которое, впрочем, не могло дать ему ощущение жизни. Уж лучше он проживет эти жалкие несколько десятилетий человеком, чем просуществует еще три тысячи лет бестелесным и бесчувственным существом! Неспособным понять истинный смысл жизни.
Он сидел и ждал, пока остатки ангельской силы вернут его новому телу дееспособное состояние. Он знал, что скоро прибудут спасатели, которые найдут его - единственного выжившего. И с этого момента начнется его жизнь...
Каждый получил то, что хотел. Ненужное тело первого пришлось по душе второму, отдавшего первому свои ненужные крылья. Таков круговорот, что люди называют удачей. Улыбка Фортуны может быть чьим-то планом, а может быть случайностью.
Антариель выпрямил спину и встряхнулся. Теперь он чувствовал себя почти хорошо. Он засмеялся.
- Viva la muerte! - закричал он в небо. - Да здравствует смерть!