Она вошла в мой кабинет без стука. Молодая, симпатичная, с приличной долей кокетства и узко обтянутой задницей. Я никогда не позиционировал себя, как большой начальник, если надо, вставлял по полной, если этого не требовала ситуация, держался на короткой ноге с тыканьем, шутками и легким производственным флиртом. Ее не портили, ни чуть удлиненный нос, ни веснушки, ни слегка вульгарная манера общения. Короткая юбка и стройные ноги сполна компенсировали существующие недостатки. Да и особых комплексов она не испытывала от фронтального несовершенства, чувствуя голодные взгляды мужчин ниже пояса.
- Привет, дай залезть в компьютер на пару минут.
- Ухажеры атакуют?
- Нет, дай залезть. Мне надо.
Некая хитрая улыбка не сходила с ее лица. Ничего срочного меня не подгоняло, и я уступил ей место, пересев за стол напротив.
Особых дел за пустым соседним столом не предвиделось, как впрочем, и за рабочим, и оставалось только с любопытством наблюдать за мелкой вертихвосткой занявшей мое насиженное место. По напряженному лицу светящемуся радостью я пытался понять гамму обуревающих ее в данный момент чувств. Не спеша клацали клавиши клавиатуры, глаза опускались то вниз, то вверх, округляя аккуратные брови. Складки над переносицей жили своей сложной жизнью, и уголки губ отплясывали дерзкий танец с возбуждающими ямочками на щеках.
- Твою мать!.... Машина!....
Ее голос разрезал тишину острым лезвием обнаженного до неприличия восторга.
- Какая машина? - удивленно поинтересовался я.
- Бл@@ть, я выиграла машину!.. Какая, какая машина?... Машина... Мазда шесть!...
Она как бы не слышала меня, передразнивая, погруженная во внутреннюю бурю неожиданно нахлынувших эмоций, размазавших во всю ширину лица яркую акварель разноцветной радости. Я видел, как мир вокруг нее резко меняется, от наступившего мозгового оргазма и она сейчас очень далеко, где-то среди пальм, пронзительного солнца, шампанского, ухоженных, правильно пахнущих мужчин, а не здесь, в комнате с обшарпанной мебелью и производственным беспорядком, где за стеной мерно гудели швейные машинки и безобразно одомашенные спортивными костюмами и тапочками женщины склонились над оверлочными швами. Проникать во вдруг возникшую параллельную вселенную было опасно, да и не имело перспективы, но я все же решился.
- Как выиграла?
Она на мгновение вынырнула из экзотической бутафории, бронзово-лоснящихся загаров, белого горячего пляжа, прохладительных напитков и бесконечной синевы океана.
- Выиграла шестую Мазду в лотерею.
Показанный мне язык свидетельствовал о полной серьезности происходящих событий.
- Как выиграла, - не унимался я. - В какую лотерею. Можешь толком объяснить.
- Да что объяснять? Купили с мужем лотерею, вышел тираж, он сейчас мне по телефону продиктовал номера нашего билета и я сверила по компьютеру. Все совпало, до единой цифры.
Она произнесла это с радостным раздражением, будто отбивалась от назойливой мухи, норовившей сесть ей на нос. Я же не мог поверить, что передо мной находится человек, которому, наконец неимоверно повезло в этой бессмысленном сражении с великим лохотроном, блестящим мошенником, именуемом в народе государством.
- Иди, перепроверь, мне самой страшно.
Мы вместе набрали записанные на обрывке бумаги цифры и в графическом окошке тут же возник большой новенький автомобиль.
- Поздравляю, - коротко заметил я, ощущая легкий дискомфорт и тягостного подсасывания под ложечкой, понимая, что моя десятилетняя старушка стоящая под окном и слезно просящаяся в нежные руки автослесаря, еще не скоро будет обласкана звоном рожковых ключей.
Переполненная до отказа вдруг нахлынувшим возбуждением, не находя в душной комнате нужного воздуха, она выскочила в коридор, в серую замкнутость полутемного пространства с разрывающим сознание групповым брейк-дансом, громко отплясывающим в ее голове. Уже оттуда слышны были короткие порции освобождающего сознание мата, как толчки пара из под крышки кипящего чайника. Мой обостренный мозг вдруг представил, как ее возбуждение пересекает некие внутренние шлагбаумы, жизненную логику и она в коридоре начинает делать неимоверные сальто и шпагаты, словно акробат на арене цирка, сопровождая кульбиты не классическим "алле, оп!", а совершенно новым и доселе неведомым, элегантно-восторженным - "бл@@ть!"
Я очень даже ее понимал. Везение такое редкое состояние, которое обходит простого человека стороной, шарахаясь и прячась в закоулках брезгливой осторожности, словно от прокаженного. Везение - атрибут сильных и удачливых, когда к деньгам добавляются деньги, когда везение не тема для публичности, а обычная уверенная поступь элегантного джентльмена. Случайное, унизительно разрекламированное счастье, участь слабых и неуверенных, оно всегда на последней странице бульварной газеты с советами домохозяйке и твоим портретом, обрамленным цветами и огромными сертификатами, с короткой эпитафией "скоропостижное счастье постигло еще одного в этом несовершенном мире, сочувствующие сделайте скорбные лица и примите соболезнования". И в соседних квартирах по вечерам не загораются бенгальские огни и не звучат восторженные здравицы в честь победившего, а начинаются приступы хронической астмы от тяжелых переживаний и концентрированной людской зависти.
Всю эту понятную картину человеческого несовершенства дополняла и чисто личная трагедия, разворачивающаяся на моих глазах в последние месяцы. Так часто случается с женщинами, когда восторженное обучение уже позади и успешно сдана теория, но пятая попытка обуздать непослушный механизм, в присутствии экзаменатора оборачивается очередной маленькой трагедией. Препарированный до мельчайшего винтика, на всевозможных учебных плакатах в аудитории железный друг, на поверку оказывался очень строптивым, брыкался и замирал в самых неподходящих местах. Особенно трудно было после осознания, что ни длина юбки, ни тонкие пятнадцатидэновые колготки, ни заискивающая улыбка, ни легкие намеки на возможный житейский бонус не пробивают кожу равнодушного сфинкса в милицейской форме. Немного успокаивала лишь глубокая порция сигаретного дыма, полученная сразу после тантрического секса с тупой, неуправляемой машиной, а в будничное, багрово-брусничное лицо с коротко брошенным - "на пересдачу" хотелось вцепиться когтями, обвить ногами жирную шею и душить, как в боях без правил, до первой крови. Именно в такой череде житейской безысходности, какими иногда кажутся совсем незначительные события, но без преодоления которых начинает пробуксовывать и спотыкаться твоя жизнь, требуется праздник. Маленький или большой, но обязательно праздник, любая символическая победа, дающая основания полагать, что жизнь есть правильный набор поступательных движений, а кармические часы, проклятия и порча выдумки обычных шарлатанов.
Мои мысли прервал звук открывающейся двери и на пороге вновь появилась она, выжатая и бледная. Ее растерянность я принял за состояние человека разобранного на нервные фрагменты от неожиданно свалившегося счастья и сейчас, сбросив лишние эмоции, начнутся разбирательства по существу, что?, как?, куда?, что делать дальше? Но все оказалось более циничным и приземленным.
- Козел, - сквозь зубы процедила она.
Я совершенно точно понимал, что это величавое упоминание представителя бородатой фауны, относится к кому-то другому, поскольку ежедневно брился и систематически следил за состоянием покрытия собственной, лысеющей головы.
А закончилось история все так же буднично и безобразно, как и многое происходящее в обычной жизни. Пока она металась в коридоре, впитывая губкой полученные переживания, а я в очередной раз слагал философские ребусы из парадоксов человеческой натуры, перезвонил муж и сообщил, что это розыгрыш. Шутка, видите ли, такая. Просто шутка. Он назвал ей выигрышные номера из опубликованного тиража. Ему там, на другом конце голосовой вселенной, было невдомек, что она страшненькая и совершенная, маленькая, беззащитная и сильная, ждала чуда, в любом виде, но именно чуда, как ждут его дети в преддверии нового года или дня рождения, как ждут случайной теплоты теряющие молодость одинокие женщины. Она ждала чуда, как надежду на возрождение, как выход из тупика постоянной борьбы за любовь, за счастье, за теплоту в доме, за те отношения, которые постепенно стали серыми и ненужными, но еще теплились маленькой искоркой в ее сердце. И вдруг вспышка. В одно мгновение произошло нечто разрушающее, нечто большее, чем то, что связывало их до сих пор, словно кто-то пролил раствор серной кислоты на белоснежный лист бумаги. Он по своей бестолковой сути совершенно не понимал, что разорвал некие ниточки женского самообмана, которые она пыталась вязать по вечерам, уложив ребенка в постель и запирая в чулан тревожные мысли о новом странном будущем без него.
В это мгновение мне захотелось представить, как устроена человеческая суть, как возникают и гаснут эмоции, где порог человеческой глупости, вдруг захотелось порассуждать о вечном, о далеких галактиках и возможной внеземной жизни. Думать о завершении этой лотерейной истории, сюжет который был прописан по законам трагического жанра, не хотелось.