Куплю торт и буду красивым, а еще у меня сменная обувь - черные лакированные туфли с кожаной подошвой.
- У тебя же нет ковров или паласов? - говорю.
- А зачем?
- Кожа может скользить.
- Иди уже, кожа.
Почему женщины любят? За что? В их гроссбухе записано - любить и печать сургучная - плясь? Родился, проявился и люби.
Прическу надо поправить. Пробовал лаком, чтобы волосы стояли - видел у одного английского бульдога - бильярдиста. Только, голова чешется от валентности, и прическа жидкая, череп предательски блестит. Женщины химию легче переносят - крема, шампуни, разрыхлители, укрепители, прыщевыводители и дезодоранты разных запахов и трепетов. А еще химическая одежда, что скрипит капустой, пускает электричество.
- Током бьешься, - говорю.
- Это не ток, импульсы.
Знаю я эти импульсы.
Любовь и пошлость соревнуются. Импульсы, так импульсы. Хрен на них. С ними. Под ними.
- Только трусики надень красивые.
- Это, какие? - говорю.
- Боксеры или плавочки.
- А в семейных любить не будешь?
- Буду. Но знаешь...
Семейные - самые практичные и удобные. Рассказываю, кто не знает - в них пенис дышит. Никакой синтетики. И цвет можно подобрать, например, классический - однотонный. Или в легкий рисунок. И ничего не подтягивает, не прёт селедкой через день. Одна резинка на поясе.
- ... женщина любит, когда в человеке все прекрасно, не только душа и сердце.
Про сердце точно, и про душу. Когда такое - бьет обухом. Седалищный нерв подергивается до экстаза.
- Любишь, - говорю.
- Иди к черту.
Я овен - тонкий внутренне, как Ленин.
-Любишь?
- Ленина?
- Он Арманд жарил во все щели?
- Как?
- Сверху вниз и наоборот.
- Я тоже так хочу.
- Как бутерброд?
- Как бутерброд.
Еще не дошел, не доехал, но джинса не соответствует. Вздулась, падла. Куртку надо оттягивать. Какая она сука.
- Сколько мы? - говорит она.
- Сколько?
- Ты хочешь этого?
- Чего.
- Чтобы я это?
- Что ты?
- Иди...
- Куда?
- На х...
- Я же тебя люблю.
- Я тоже. Но зачем портишь нервы. Нравится?
- Я тебя люблю.
- А торт?
- Какой?
- Ленинградский.
- Сука.
- Кто?
- Торт.
- Торт сука?! Сука, это сука.
Торможу такси. Мужик серый и тачка говно, развалюха.
- Буденного?
- Садитесь.
Город в лампах, гирляндах, флажках. Тварь какая-то собирается в гости. Рожи мертвые из витрин - дрянь всякая. Дорога сырая. Колеса разбивают грязь.
- Люблю Ленинградский, - говорит таксист.
- Я тоже.
- Только много не съешь.
Хрен с ним. Это она просила. Липкие разговоры в такси.
- Без сдачи, - говорю.
Скользкий асфальт. Домофон. Говорила код. Точно называла. Не помню. Набираю номер квартиры. Звучит мелодия. Лифт с пристуками, с тревогой.