Граф собирался в поход. В родовом замке царил первобытный хаос. Потому что родовой замок - это чёрт знает что. Это куча народу и все они бесполезны, если нужно за утро собраться в поход. Из окрестных деревень пришли поглазеть на милорда. Не видели своего хозяина, соскучились. Бездельники, одно слово, лишь бы не работать. Короче, граф был недоволен. А тут ещё на войну ехать - с таким-то настроением!
Граф вышел во двор, осмотрелся. Везде помои, мусор. Скорей отсюда, на свежий воздух дорог! Где же любимый графский конь? Единственное близкое существо в этом копошении неповоротливых и заискивающих ничтожеств. Красавец Руф, подаренный византийским послом в знак особого расположения к сыну храброго крестоносца. Граф подошел и погладил коня по холке. Тот жалобно заржал. `'Тебе тоже здесь не нравится? Ну ничего, сейчас уедем!'' - успокаивал коня граф. Проверяя подпругу, он легко вскочил в седло. Но что это? Взглянув на свою руку, граф увидел грязь: бока коня были серыми от дорожной пыли, смешанной с потом. Это после того, как граф раза три приказал почистить коня перед походом! Негодяи!
В глазах у графа потемнело. Если бы он сейчас умер, то попал бы прямиком в ад, несмотря на все былые заслуги перед Святым Престолом, - и черти испугались бы кипевшей в нем злости.
- Кто чистил моего коня? - спросил он угрожающе тихо у подошедшего конюха.
- Джек, - пролепетал конюх, радуясь, что не взялся за это дело сам.
Впрочем, всегда можно было сказать, что Джек - кто станет проверять.
- Так приведи его, мерзавец!
Из быстро собравшейся толпы вытолкнули перепуганного мальчишку лет двенадцати. Наверняка он был старше, но выглядел так из-за своей худобы и мешковатой одежды.
- Ты чистил моего коня? - спокойно спросил граф.
- Да, милорд, - ответил тот, облизывая пересохшие губы, по углам которых растянулись уродливые трещины, придавая Джеку вид балаганного шута.
- Тогда скажи мне, что это, - граф указал на темные пятна по бокам коня.
- Не знаю, - пролепетал Джек.
- Сейчас узнаешь, - улыбнулся граф и дал волю весь день закипавшему в нём гневу: он наклонился в седле, схватил Джека за грязные, торчащие в разные стороны волосы и резко дёрнул - так, что все зеваки округлили глаза в ужасе, решив, что граф непременно сломал бедняге Джеку его тонкую, как одно запястье конюха, шею.
Но Джек только закашлялся и, чудом устояв на ногах, растерянно посмотрел на графа. В слепой ярости всадник снова схватил Джека - и на этот раз толкнул так, что тот упал прямо под копыта Руфа. В порыве гнева граф поднял коня на дыбы, чтобы втоптать в землю бесполезного глупого червяка, который извивался где-то далеко на земле. И когда копыта Руфа уже готовы были сорваться с высоты, как неумолимый топор палача, граф в последний раз встретился взглядом с Джеком, с его полными ужаса ярко-синими глазами, и в сознании его, как молния, промелькнула сцена долгого мучительного перехода через пустыню, когда закончилась вода и он должен был заколоть своего любимого коня, чтобы их отряд мог насытиться его плотью и продолжить путь. Точнее, тот самый момент, когда граф занёс свой меч и увидел глаза коня, - тёмные и блестящие, как колодезная вода, - которые смотрели с тем же выражением, что и у Джека. И в это мгновение граф пожалел о своём гневе, но копыта Руфа уже летели к земле, и только чудом упали в нескольких дюймах от головы мальчишки. `'Конь спас меня от греха'', - в запоздалом суеверном ужасе подумал граф. От его ярости не осталось и следа - только тревожный озноб, как после тяжёлой болезни.
Джек неловко поднялся на четвереньки, потом встал, пошатываясь. Он не решался двинуться с места, а толпа зевак отступила на несколько шагов назад, словно выталкивая мальчишку вперёд, как гладиатора на схватку с диким зверем.
Но граф только аккуратно тронул поводья, подъехал к застывшему мальчишке и осторожно приподнял за подбородок его лицо в тёмных полосах размазанных слез, смешанных с пылью.
- В следующий раз, когда я вернусь, сделаешь всё как следует, хорошо? - спросил граф, стараясь, чтобы его голос не звучал как извинение.
- Да, Милорд, - пролепетал Джек.
- И не держи на меня зла - я ведь уже сегодня могу умереть, - прошептал граф, и на этот раз его голос, совершенно точно, звучал как просьба.
- Сохрани вас Господь, Милорд, - так же тихо ответил Джек.
Когда граф выехал за ворота замка и на дороге осталось только облачко пыли от копыт Руфа, а дворовые всё ещё смотрели вслед своему хозяину, Джек повторил, благоговейно взглянув на небо:
- Господь пусть хранит вас. А я вас проклинаю и желаю вам смерти, Милорд.
На следующий день весь замок надел траур: конь неожиданно споткнулся на ровной привычной дороге, и граф сломал себе шею, так и не доехав до врага.