Как можно было так обмануться? Как можно было не узреть правду среди всей той лжи, что изливали ее уста? Ответь мне, старый друг.
Я с горечью смотрю на сгорбленную фигуру старика, при свете факела казавшегося не просто жалким, а ничтожным. Да, я немало повидал, но чтобы человек столь быстро терял собственное лицо...собственную волю...собственную душу...
Как можно было идти на поводу у той, природу которой ты знал, пожалуй, лучше самих Служителей Леса? Как ты, верховный магистр-призыватель, мог пасть на колени перед тьмою во плоти?
- Что же с тобою сталось, - даже не спрашиваю, утверждаю я, смотря сверху вниз на старого товарища и друга.
В ответ получаю безумный и измученный взгляд побелевших глаз. Побелевших... а раньше они были точно сапфиры и в них играла насмешка, плясали огоньки нахальства, читалась сила и мощь веков. Но не теперь. Теперь я вижу перед собой не человека, перед которым склоняли голову короли и лорды, а жалкое существо, с ужасом всматривающееся в пламя факела.
Тяжело вздыхаю. Мне жаль, мой старый друг, правда, жаль, что не сумел тебе помочь, пока это было возможно. Не сумел вразумить тебя, как некогда ты вразумил меня. Когда же это было? Лет сорок-пятьдесят назад, кажется... я тогда стоял на краю башни Совета, сжимая в руке прядь золотых волос той, что полюбил всей душою, но не удержал. А ты подошел и положил руку мне на плечо, предложил помощь... я тогда рассмеялся, сказал, что не нужна мне помощь безымянного волшебника... а ты усмехнулся и протянул флягу...
Да, с тех самых пор мы стали путешествовать вместе, истребляя болезни и нечисть, подмявшие под себя земли к востоку от Пустошей. Ты научил меня использовать магию света, чтобы очищать одержимые души не огнем и мечом, а светом и словом...
А потом ты исчез. До меня доходили слухи, что некий волшебник борется с демонами на западе королевства, но Совет не позволил мне покинуть столицу, пообещав направить к тебе отряд Белых в подмогу... шли дни, а вести с запада приходили все мрачнее и мрачнее. Когда же пошли слухи о гибели всего отряда магов, посланных к тебе на помощь, Совет позволил мне отправиться самому. Помню, как быстро я тогда собрался, даже шляпу позабыл. И все же опоздал...
Уже тогда ты переставал быть собой, стал раздражительней и злее. Постоянно жаловался на головные боли, а ни одно мое заклинание не помогало их снять, делая лишь хуже. Я начал истреблять демонов вместо тебя - уходил с наступлением темноты и возвращался лишь с рассветом. Я испепелял десятки темных тварей каждую ночь, очищал души одержимых тьмой, лечил детские хвори... но не узрел врага, спрятавшегося совсем рядом. Врага древнего и опасного, могущественного и безжалостного. А ты, зная о нем, молчал, добровольно даруя ему свою жизнь. Я видел, как тают твои разум и воля, но не догадывался, что причиной тому... любовь.
Да, то светлое и доброе чувство, что обычно толкает на подвиги героев и несет в сердца людей свет - оно испепелило твою душу. Не ту ты полюбил, мой друг, не ту. Даже величайший экзорцист бессилен перед чарами демона, сумевшего поколебать его волю. Ты полюбил ту, которую должен был объять избавляющим огнем, чью душу должен был очистить и отпустить в свет... но ты не смог.
И она взяла верх, отравив твой разум сладкими словами, затуманив взор своей красотой и фальшью чувств. Всего за неделю моей отлучки ты постарел. Вечно молодой маг всего за семь дней поседел и обезумел, запершись в подземелье, ловя и поедая крыс. Боже, как мне было больно услышать эту историю от местного фермера, какая печаль наполнила мое сердце...
И вот я стою, возвышаясь над тобой, над былым твоим величием, и с грустью смотрю в молочного цвета глаза на бледном и грязном лице, черты которого изменились до неузнаваемости. Ищу в твоих глазах намек на разум, но лишь трачу время.
- Сальва? Это ты, милая? Сальва, мне одиноко... приди, Сальва, я боюсь огня! - твой голос срывается на плач. Ты все зовешь ее, с безумием глядя на силуэт, освещенный огнем, ставшим столь ненавистным.
- Прости, мой друг, но она не придет, - шепчу я, но ты не слышишь. Как же я хочу помочь тебя подняться, вывести тебя на свет, исцелить... но я не могу. Не способен обуздать силу древнейших чар, переплетенных с древнейшим чувством.
Отрываю взгляд от грязного пола. С грустью пробегаю глазами по стенам пещеры. Натыкаюсь на твое изувеченное проклятьем лицо. Горестно вздохнув, бросаю к твоим коленям окровавленный мешок. Молча разворачиваюсь и ухожу, мысленно прощаясь с тобой навсегда.
Уже у дверей в подземелье слышу полный боли и злости вой. Уже даже не человеческий.
- Сальва! Сальва! САААААААЛЬВААААААААА!!! - безумно кричишь ты из глубин подземелья.
Не оборачиваюсь. Просто киваю гвардейцу, чтобы навсегда опечатали этот вход. Задумчиво бреду по тропе в сторону конюшни. Достаю из кармана кисет, закуриваю. Уже седлая лошадь невольно бросаю взгляд на верх горы, туда, где десяток солдат заваливают вход в твой склеп. Качаю головой, отгоняя воспоминания. Наша история кончилась. Теперь я один.
- Не ту ты полюбил, Биратор, не ту, - шепчу и пускаю коня в галоп. Подальше отсюда. На восток. Где я нужен.