Управление жужжало, словно фантастический рой гигантских насекомых, суетилось, будто невеста перед свадьбой и сходило с ума, как пациенты психиатрической клиники.
Казалось, даже стены здания содрогались от важности момента. Сотрудники метались по кабинетам, кричали, ссорились, обещали позвонить в полицию, а особенно патриотичные - даже написать письмо Президенту.
Наконец, главы отделов собрали персонал в Актовом зале, который ещё хранил следы вчерашнего банкета.
- Начальник пропал, - трагическим тоном сообщил заместитель, Сергей Подхалимушкин. Его губы задрожали при виде остатков грандиозного пира на столах. - Что делать будем? В полицию звонить - не солидно, могут слишком много попросить... в смысле - попросить свидетелей.
Предлагаю организовать поиски нашими силами. Добровольцев назначу сам. Да, как обычно! И не нужно хихикать - момент слишком серьёзный для каких-то анекдотов...
***
Когда бывший пионервожатый Иван Соколов приехал работать в бюджетную организацию на стареньком "Жигулёнке", парень даже не предполагал, сколько вдохновения и новых ощущений он получит.
Управление казалось ему Священной Цитаделью Культуры, местом, куда на приём заходили первые лица области - от одной мысли, что он будет встречать их каждый день, у Ивана внутри всё замирало от счастья, почти как у ребёнка в ожидании праздника.
Однако скромная должность заместителя по хозяйственной части с первого же дня развеяла многие мифы.
- Лидочка, а ты мне не подскажешь... откуда у вас такие цены на ноутбуки? - спросил Иван у секретарши начальника, с любопытством разглядывая смету, которую должен был подписать.
- Обычные цены, - она фыркнула, затем брезгливо поджала губки. - Ты чего, Ваня, не видел ноутбуков за какие-то сто тысяч?
- Ни разу не видел, - признался парень и заморгал. - Мне казалось, деньги можно было...
- Когда кажется, Соколов, идут либо к психиатру, либо в полицию! А у нас - Управление! - ледяным тоном отрезала девушка. - Тут никому. Ничего. Не кажется. Все работают. На благо страны, да. А если каждому будет казаться, то никаких психиатров не хватит.
Кстати, советую запомнить это, когда в следующий раз что-то померещится.
- Но мне... мне такую смету ка-а-к-как подписывать? - обалдевший Иван сразу растерялся под напором таких непробиваемых аргументов.
- Обычно подписывают молча, - усмехнулась девушка и протянула ручку. - Только не вздумай спереть, Ваня.
Ходят тут всякие, которым кажется - а у меня вот... ручки пропадают! НА ВСЕХ НЕ НАПАСЁШЬСЯ!
Постепенно Соколов стал многое понимать. Перед ним подобно радужным картинкам стали раскрываться удивительные перспективы, о которых раньше Иван не мог и мечтать.
С каждым месяцем работы его взгляд становился проницательней, походка уверенней а в словах иногда звучала сталь, отпугивающая даже самых невоспитанных служителей бюрократии.
Он научился проскальзывать мышкой в кабинет начальника, чтобы предупредить о тех, кто распускал о нём сплетни, научился договариваться даже с Лидочкой Спиногрызовой (если стандартный набор сладостей не поднимал секретарше настроения, приходилось в качестве аргумента использовать небольшой конверт), научился разбираться в хитроумных загадках смет с нахальными, почти кричащими нолями.
Разумеется, такое рвение оценили. Ивана повысили быстрее, чем он мог представить. А через год, когда начальник ушёл на пенсию, прихватив кое-что из милых его сердцу сувениров (они едва уместились в пригнанный грузовик) Соколов совершенно неожиданно стал...
Начальником Управления. Всё случилось почти как в сказках, которые парень читал вечерами радостной ребятне в скромном детском лагере для сирот.
Но постепенно милые истории стали забываться, когда перед Иваном раскрылись невероятные возможности.
- Понимаете, мы хотели бы дать наши лучшие учебники всем школам города, - странным заговорщицким тоном сообщил представитель издательства, похожий на откормленного хряка.
- О! Вы к нам вовремя - я как раз вчера обсуждал с директорами на совещании: учебников не хватает, жалуются, - кивнул Иван, чувствуя некоторую неловкость - он впервые принимал такую крутую шишку и не понимал, чего ожидать от этого толстяка с лукаво-кошачьим выражением лица и приклеенной улыбочкой.
- Давайте поможем друг другу, - глазки собеседника заблестели. - Мы хотим, чтобы для городских школ закупали учебники только нашего издательства. - Незаметно под рукой Соколова оказался пузатый конверт, чем-то похожий на самого представителя.
Рука бывшего пионервожатого потянулась, затем отдёрнулась, словно её ударило током.
- Вы... вы... это серьёзно? Но нельзя же так!
- Можно, - с улыбкой сказал представитель. - Вы, Иван Александрович, в нашем котле пока человек новый, но с вашим предшественником у нас сложились весьма доверительные отношения.
- И... и насколько доверительные? - парень скосил глаза на конверт.
Теперь он казался ещё больше. В горле пересохло от волнения.
- О-хо-хо, весьма. Опыт, наработанный годами взаимовыгодного сотрудничества, - губы мужчины скривились в гаденькой улыбочке. Он аккуратным движением подвинул конверт.
Через несколько минут Иван вбежал в уборную и, раскрыв на полную кран, плеснул в лицо холодной водой. Она обжигала и колола лицо, словно десятки раскалённых игл.
На лбу выступил крупный пот. Сердце билось так, будто хотело вырваться из грудной клетки.
Чёртов представитель! Соколов расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и снова умылся.
Парень ещё не знал, что всего через пару лет вид пухлых конвертов не будет вызывать у него такую реакцию.
Тот день выдался на редкость хлопотным, даже если не учитывать ожидаемый банкет. От одной мысли, что снова придётся сидеть и несколько часов подряд поддакивать самым влиятельным лицам области, Соколова бросало в серое уныние. Оно напоминало липких пауков, которые вили коконы где-то в глубине души Ивана и выжидали удобный момент, чтобы напасть.
Эх, взять бы, да бросить всё и рвануть разок в детский лагерь, где нет ни банкетов, ни льстивых чиновников, ни зама Подхалимушкина, который уже вторую неделю обещал привезти новое кресло вместо скрипучей рухляди.
Но вторая половина Ивана буквально подпрыгивала от радости: банкет мог принести немало полезных знакомств, влиятельных друзей и не только. А уж выпить за чужой счёт Соколов (в отличии от дисциплинированного вожатого Ивана, который частенько разгонял в лагерях посиделки любителей спиртного) всегда был рад, не смотря на положение.
Время - это суетливая подготовка к банкету с Большими Боссами, которые могут возвысить или вытереть ноги о любого.
Главное, чтобы мэр и губернатор остались довольны...
Соколов выглянул в окно, на минуту оторвавшись от бумаг.
Лето бушевало яркими красками, рисовало солнечными лучами невидимые узоры и сжигало, сжигало невероятным изумрудным пламенем серую рутину, неприятности, а так же мерзкий писк суетливых проблем в глубине души.
Иван зажмурился. Почему-то перед глазами вспыхнули знакомые лица ребятни, а среди них...
- Иван Саныч! А пойдёмте купаться? - усеянная веснушками физиономия Макса скрывала Коварный Заговор, бандитское самодовольство и самую невинную просьбу в мире.
- Что задумал на этот раз? Решил лагерь спалить?
- Ничего я не задумывал, жарища ведь, мозги и так плавятся, Иван Саныч - все мои планы сгорают под напором солнца. Ха-ха-ха! Давайте и вы с нами на речку, а? Будет офигенно!
- Следи за языком, Арнаутов. Собирай отряд. Сначала в столовую, а потом уже на речку... вдруг вы с голодухи в обморок попадаете?
- Ха-ха! Да ни за что на свете! А если вы упадёте - то мы вас спасём, но потом продадим в плен русалкам. За золото...
Ну или жемчуг там - он сейчас тоже в цене.
А потом выкупим за жвачку и снова продадим, только это пока секрет, никому не рассказывайте, хорошо, Иван Саныч?
В столовой слышался умиротворяющий звон ложек и дружное детское сопение - каждый хотел закончить с обедом раньше других, чтобы быстрее получить десерт.
Иван раздал шоколадные батончики и погрозил Максу, чтобы тот не слямзил лакомство у девочек. Арнаутов сделал добродушное выражение лица, которому позавидовали бы многие актёры театра, и с хозяйской щедростью поставил тарелку с добавкой перед Танькой - вечно зашуганной девчонкой, над которой смеялся весь отряд.
Таня вздрогнула, будто её ударило током и отшатнулась, едва не разлив тарелку соседа.
Раздался оглушительный хохот.
Соколов окинул взглядом самых смешливых, и шум тут же прекратился. Иван уже второй год работал в лагере для приютских детей, поэтому знал, как трудно наладить дисциплину, если вовремя не вмешаться.
Чутьё подсказывало вожатому, что мальчишки слишком подозрительно шептались. А девочки хихикали даже громче обычного - по всем приметам, должно было что-то случиться. Прошлый раз после такого же хихиканья на кухне взорвались заранее подложенные петарды.
- Иван Са-аныч, - Макс вдруг вскочил с места. - А можно задать это... нелицемерный вопрос?
- Чего тебе ещё, Арнаутов? Шоколада у меня больше нет, поэтому с нелицемерными вопросами - к поварам.
- А я не люблю батончики, - обиженным тоном ответил мальчик и положил лакомство перед Танькой. Девочка покраснела и отвернулась. Но угощение осталось лежать рядом.
Соколов немного растерялся - Арнаутов, этот чудила с вечным шилом в заднице, никогда не болел раньше приступами щедрости.
- Ага... решил большой матрас взять раньше всех на речку? Боюсь, одной шоколадкой тут не отделаешься.
- Ну-у! Вот почему вы, Иван Саныч, - синие глаза мальчишки заблестели хитрющими огоньками. - Такой хороший и замечательный человек?
- Макс, ты своим подхалимством меня...
Договорить Иван не успел. Раздался оглушительный визг девочек, на пол со звоном упала тарелка.
Соколов тут же обернулся, готовясь к худшему. Он заметил, как по столу пробежала зелёная молния, вызывая дикий гогот мальчишек и вопли девчонок.
- Ха-ха! Ловите её! Ловите, пацаны!
- Ух, какая шустрая! Гля, гля! К Танюхе бежит!
- Уа-а-а! Убери-и-ите её! Она меня! Сца-а-а-пает!
- Танька, хватай! Целуй его! Ха-ха, будет жених твой!
Арнаутов подскочил и снял цепкими пальцами виновницу переполоха с плачущей девочки. Ящерица дёрнулась, облизнулась раздвоенным языком, но вырваться не смогла.
- Вот! Иван Саныч! - Макс улыбнулся так широко, что вся его веснушчатая физиономия засияла от восторга и осознания величия момента. - Поймал!
- Чтобы я без тебя делал, разбойник, - Соколов бережно взял хвостатую проказницу и погладил её мордочку. - Заканчивайте обед, будем искать семью нашей гостьи.
- А разве у ящериц есть семьи? - спросила Таня и тут же перестала плакать.
- Ну конечно! Для того она и приползла к нам, чтобы мы ей помогли найти родных. Вы что, никогда не слышали о Хвостатом Братстве? Никогда не находили сокровища, которые охраняют ящерицы?
До самого вечера Иван с детьми лазил по лесу, с ходу выдумывая истории, которые заставляли глаза детей блестеть от восторга.
Кончились поиски сокровищ дружным отдыхом на мягкой душистой траве, которая пахла таинственными пещерами и приключениями.
Ящерица лежала на плече Тани, с ней шустрое создание уже успело как следует подружиться.
Наконец девочка со вздохом опустила зелёную атаманку в траву, но ползучая разбойница вцепилась лапками в пальцы подруги и обвилась длинным хвостиком, словно не желая расставаться с ней.
Все засмеялись. Изумрудная хранительница сокровищ сползла с руки и юркнула в траву.
Вечер медленно опускался на уютную полянку, где расположились дети с вожатым. Соколова звали отпраздновать окончание смены, но он отказался - в молодости общество энергичной ребятни нравилось ему гораздо больше пьяных лиц сотрудников.
А когда разожгли костёр, кто-то тихонько запел знакомую всем песню. Через минуту над поляной уже раздавалось дружное пение. Иван поймал себя на мысли, что в отсветах пламени лица детворы казались сказочными, словно невидимый художник махнул искрящейся кистью, рисуя на губах мальчишек и девчонок самые счастливые в мире золотистые улыбки.
- Иван Александрович! Стучим, а вы никак... думаем, мало ли, что случилось...
- Ммм... чего? - Соколов с трудом оторвался от воспоминаний, увидев перед собой вместо сияющих восторгом детских лиц круглую рожу Подхалимушкина. Костёр побледнел, растворился вместе с лесом, пением ребятни и последней надеждой на уединение.
Роскошный кабинет начальника впервые в жизни показался ему тесной тюремной камерой. На столе угрожающе ощетинилась внушительная пачка документов.
- Иван Александрович? Вы в порядке? К вам можно? - заместитель почему-то облизнулся, тут же просияв от одного взгляда начальника.
- Конечно, - улыбнулся Иван, с трудом сдержавшись, чтобы не швырнуть в эту слащавую рожу вазу или что-нибудь потяжелее.
- Вы просили новое кресло заказать, вот мы приготовили тут... не поверите, но пришлось весь город объездить... хо-хо, - мужчина вытер пот с широкого лба и, не переставая лыбиться, снова облизнулся, будто кот, смотрящий на сметану.
Видимо, этот проныра решил: за кресло его ждёт повышение и отпуск на Канарах. Иван прищурился, кинул на зама такой свирепый взгляд, что тот икнул и чуть не выронил платок.
- Не поверю, - ледяным тоном отчеканил Соколов. - Кресло должно было стоять у меня ещё две недели назад.
- Виноват, исправлюсь! - Подхалимушкин махнул пухлой рукой, и парни из соседнего отдела внесли в кабинет странное чудо, от одного взгляда на которое глаза директора стали напоминать огромные монеты.
- Да это не кресло, - пробормотал Соколов. - А трон какой-то...
- Ха-ха! Именно! Именно трон! - заместитель театральным жестом скинул покрытие и лёгким движением развернул кожаную колесницу к шефу. - Царский трон для нашего Царя!
Иван сел, погрузившись в мягкий комфорт. Да, на таком кресле не стыдно принимать даже первых лиц области. Великолепно. Изысканно и пафосно. По-королевски блаженственно. Потрясающе красиво, да. И задница одобряет, хе-хе...
А гости теперь не отделаются мелочью в конвертах - в царском кресле можно получать только царские взятки.
Приближался банкет.
На следующий день управление напоминало сумасшедший дом. Заместитель собрал всех в актовом зале. Никто не понимал, куда мог исчезнуть начальник. Его телефон молчал, словно двоечник не экзамене.
Наконец, тишину нарушила Лидочка Спиногрызова:
- Я проверила все культурные места, где раньше отдыхал директор.
- Ну?
- В стриптиз барах города его точно не было.
- А в областной библиотеке?
- Вы что, Сергей, белены объелись? Наш Царь и по трезвянке не ходил в библиотеку, а уж после банкета...
- Надо что-то делать! - Подхалимушкин театрально всплеснул руками. - Не уберегли-и-ии начальника нашего! Ищите, ироды! Все головами ответите!
Когда Соколов открыл глаза, банкет уже закончился. Перед глазами пьяным хороводом мелькали лица, кривые улыбки и льстивые фразы. Голова гудела так, словно в ней орал и бушевал детский лагерь маленьких кровожадных уголовников.
Иван попытался подняться, но не смог. Начальник позвал секретаршу, но вредина не отозвалась - хорр-рошо же, будет кому-то вместо повышения должность уборщицы! Хи-хи...
Мужчина с невероятным трудом поднялся, уставился в странное мутное зеркало, откуда на него пялился...
Какой-то небритый хмырь, похожий на помесь хорька и аллигатора, если такие вообще существуют в природе.
- У-у... ну и харя у тя. Ты к-хх-то?
- Пандашмёл в пальто! - ответил противный хорьлигатор и, скорчив уморительно мерзкую рожу, исчез, не забыв с ехидством добавить: - Пить надо меньше, Царь хренов!
Иван вздрогнул, зажмурился. Когда открыл глаза, на него с ужасом из аквариума смотрела здоровенная пиранья...
Хищница с минуту смотрела на мужчину, затем нырнула в густые водоросли, из которых выглядывала только зубастая морда и круглые испуганные глазки.
Дожили! Меня, Начальника Управления боятся даже пираньи. И совершенно не хотят разговаривать. Вот где падение нравов! Вот где деградация и эта... интеллектуальная импотентность народа кроется!
Сволочь, одним словом, а не рыба!
Иван погрозил невоспитанной пиранье кулаком, но она даже не подумала раскаиваться и тем более - разговаривать с ним, только подтвердив этим масштабы падения нравов. Неотёсанная рыбина лишь глубже забилась на дно.
Соколов выругался. Потом его взгляд уловил на дне огромного аквариума блестящий предмет.
Если ключи от кабинета в аквариуме, то почему он - здесь? Да что с ним случилось вообще?
Может, вся жизнь - это идиотский банкет в аквариуме с пираньями?
- Ты у меня ещё попляшешь на сковородке, гадина зубастая, - сквозь зубы прошептал Иван.
А со стены на Соколова внимательно смотрел портрет писателя Чехова. Если бы кто-то незаметно зашёл в помещение, он, вероятно, заметил, что знаменитый гуманист улыбался, словно увидел в этой истории сюжет для юмористического рассказа.
Но внутри больше не было никого.
- Ну как? - заместитель вытер крупный пот и уставился на секретаршу. - Нашли?
- А я вам не детектив, чтобы искать! - отчеканила Лидочка. - Вот поступит от начальника распоряжение, чтоб его нашли - тогда хоть на Луну, хоть в кровать... хм. А без приказа - ни шагу.
- То есть ка-ка-к-ак это?
- А вот так! Здесь Управление у нас, а не шаражка какая-нибудь, чтобы каждый без ведома начальства задом крутил, да ещё перед заместителем. Вот станете начальником - будете указывать.
- Да я вам говорю, найти надо Ивана Александровича сначала, иначе...
- А я повторяю! Тут люди работают, между прочим. На благо Родины, не то что некоторые, да! - Лидочка с гордостью тряхнула крашеными кудрями, окончательно сбив Подхалимушкина с толку. - Ещё вы со своей болтовней. И хватит тут пот вытирать... у меня и без вас ручки пропадают!
Когда Соколов, исхитрившись, сумел зацепить ключи сачком для рыб, он заметил на дне предмет, странным образом напомнивший его айфон.
Ещё раз обругав коварную пиранью, Иван достал пропажу. Затем обернулся, почувствовав на спине чей-то ироничный взгляд.
На мужчину смотрел портрет Чехова. Начальник мог поклясться, что уголки рта писателя приподнялись в улыбке.
Мистика, не иначе!
- Признавайся, ты спёр ключи и телефон? Ну? - портрет не ответил. Но в глазах хитрющего писателя блеснули огоньки, оставленные шустрым солнечным лучом, ворвавшимся в комнату.
Иван громко высказал всё, что он думал в тот момент о писателях, портретах, пираньях и, сжимая в трясущихся руках ключи, направился к двери.
Возвращаясь из Актового зала с подносом посуды, Лидочка услышала странный скрип около кабинета шефа, но не придала этому значения. Через несколько секунд дверь открылась и в коридор вышло жуткое существо, отдалённо напоминавшее помесь лохматого хорька с небритым аллигатором, если такие вообще существовали в природе.
- А-а-а! - взвыла Спиногрызова, уронив поднос. Раздался звон, сотни осколков разлетелись в разные стороны.
- Чего орешь, дурында крашеная? - мрачно спросил хорьлигатор. - Ко мне в кабинет. Живо!
Только тут Лидочка узнала начальника и послушно засеменила за ним.
Через час секретарша печатала приказ, а гладко выбритый Соколов, который уже выглядел моложе лет на пятнадцать, диктовал, покачиваясь в кресле, как на троне.
- Подхалимушкину С. А. объявить выговор за неоднократные попытки совращения секретарши и злостные покушения на её рабочее время, - Лидочка захихикала.
- Готово. Всё, Иван Саныч? - она кокетливо улыбнулась и поправила волосы.
- Будет всё, когда скажу. А вы пишите-пишите, - мужчина перевёл взгляд на пиранью, которая наконец-то выплыла из водорослей и теперь плавала вокруг мраморного замка, бросая на секретаршу голодные взгляды. - Спиногрызовой Л. И. за небрежение о кормлении рыбы, которая из-за мучительного голода и, как следствие, временного помешательства, составила заговор с портретом Чехова, чтобы украсть ключи и сотовый начальника, - ВЫГОВОР!
- Что значит "нелогично"? Вы с кем разговариваете? - спокойным тоном спросил Соколов, при этом его прищуренные глаза блеснули таким недобрым огнём, что Спиногрызова вздрогнула.
- Я просто...
- Впрочем, вы правы. Как я сразу не додумался. Бред какой-то, - секретарша с облегчением вздохнула. - Ну конечно! Писатель не мог украсть ключи, он же - гуманист! Верно?
- Ве-верно...
- Значит, несчастную рыбку, доверчивое, безобидное существо подговорили заместитель и секретарша - а больше некому, эти черти хоть кого с ума сведут! Лишить премии на год бездельников! Логично?
- Логично-о, - протянула Лидочка и вжалась в кресло.
- Так и пишите. А теперь Подхалимушкина ко мне. Срочно. Сию минуту, - женщина побежала так, что её каблучки цокали, словно отбойные молоточки. С такой же скоростью билось её сердце.
Услышав начало приказа, заместитель сначала побледнел, затем позеленел, а чуть позже его лицо стало похожим на огромный помидор.
- Вы со всем согласны? - не обращаясь ни к кому в отдельности спросил Иван.
- Да-а, - хриплыми голосами протянули оба тунеядца.
- Тогда чего ждёте? - спросил Соколов. Подчинённые переглянулись.
Наступила тишина. Иван прищурился, словно хотел пронзить обоих взглядом.
Замерла пиранья в аквариуме, видимо, в глубине души надеясь, что виновников бросят ей на растерзание. Замерла суетливая муха на стене. Даже солнечный луч замер на портрете Чехова.
Затем шеф расхохотался так, что зазвенели оконные стёкла. Секретарша и заместитель переглянулись, ничего не понимая, а Царь продолжал смеяться всё громче, откинувшись на кожаном троне.
Тогда захихикала Лидочка, а за ней - странным фальцетом - Подхалимушкин. Пиранья оскалилась, обнажив внушительные зубищи, и беззвучно засмеялась, словно вспомнив в эту самую минуту какие-то остроумные пираньи шутки.
А портрет Великого Гуманиста добродушно усмехнулся, словно хотел сойти с холста и кое-что рассказать.
Под самый конец рабочего дня в кабинет Соколова постучали.
- Иван Саныч, к вам Максим Владимирович...
- Не из налоговой?
- Обычный такой.
- Впускайте.
Парень вошёл и, вежливо поздоровавшись, как делают всегда те, кому что-то нужно от руководителя, начал разговор о запущенной школе, которую, разумеется, собирались закрывать.
Решив на этот раз не изображать удивление, Иван кивнул, мысленно желая гостю провалиться сквозь землю.
- А разрешение на школьный автобус для больных детей сирот не дают, говорят - сначала получите все бумаги и договаривайтесь в Управлении. Гоняют по кругу, как цирковую собаку, а у нас больные дети пешком не могут добираться. Если автобус не дадут, они уйдут на домашнее обучение, и школу закроют, - с неожиданной болью в голосе закончил молодой директор. - У нас каждый ребёнок на счету, поэтому учим всех.
- Понимаете, - сделав фирменное сочувственно-патриотичное выражение лица начал Иван. - У нас у всех рано или поздно бывают дети. Хилые и больные, маленькие и замечательные детишки. - Он вздохнул, подбирая слова: добро на закрытие школы уже дал губернатор, поэтому директора пинают от одной двери к другой, чтобы без лишних проблем закрыть развалюху. Знакомая история, хе-хе...
Но остаётся шанс - собрать всех приютских и больных, с которыми не будут связываться ни в одной городской гимназии, тогда школу не смогут закрыть. Даже при сильном желании.
Однако правильные слова никак не шли на ум - голова отказывалась соображать после утренних приключений, а парень так и буравил Соколова странными синими глазами, словно хотел просканировать его мысли.
Почему-то лицо гостя показалось знакомым, от этого Ивану стало немного неуютно.
- Позвольте, как вас?
- Арнаутов Максим Владимирович, - слова ударили будто кнутом. Соколов вспомнил лагерь для сирот, когда он сам был ещё не начальником Управления, а простым вожатым, королём детских проделок и шалостей.
Сколько же времени пролетело? С ума сойти!
- Автобусов сейчас нет, - твёрдым, но не лишённым искреннего (как хотелось верить Ивану) сочувствия тоном сообщил мужчина. Вздохнул и забарабанил пальцами по столу, вглядываясь в черты лица парня. - И документ у вас оформлен неверно, вот такая форма нужна.
Заполняйте сейчас. Посмотрим, что можно сделать... но шансов, что школу оставят - почти нет.
- Извините, но мне уже нечего терять, - прошептал парень. - Сам из приюта, поэтому за каждого ученика буду биться. До конца.
- Не сомневаюсь, Макс... им Владимирович, не сомневаюсь, - поглядев в глаза бывшему воспитаннику, сказал начальник.
Когда немного повеселевший гость ушёл, Соколов долго сидел и смотрел куда-то вдаль, хотя рабочее время уже закончилось.
Ивану казалось, будто где-то совсем рядом раздавался детский смех, счастливые, звенящие безудержным восторгом крики.
Он вдруг почувствовал себя не Руководителем Управления, а молодым, наивным вожатым.
Самым нелицемерным в мире Царём золотистых улыбок.