Натафей : другие произведения.

Цветы Фантоса. Романс для княгини.Часть 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Бравые корнеты и очаровательные барышни... Россия XIX века? Да и нет. Окончание
    Начало: Часть 1

Оглавление

  
   Завязь 1
   Завязь 2
   Завязь 3
  

Часть IV ЗАВЯЗИ

Осталось до конца уже немного

Допет романс, гадалка не у дел...

Но автор щедр. И завязь эпилога

Читатель может выбрать по себе.

Завязь I
   - Катя, Катя, Катенька...
   Хриплый шёпот пересохших губ, полубезумный взгляд покрасневших глаз. На небритого всклокоченного мужчину в мятом сюртуке, стоявшего на коленях перед кроватью, жалко было смотреть.
   И карие глаза его жены, лежавшей на кровати, взирали на него с жалостью и любовью. Глаза, казавшиеся ещё больше на осунувшемся лице, измождённом болезнью. Она сделала усилие и прошептала:
   - Не печалься, Феденька. Береги Олю!
   Это усилие и слабое подобие улыбки отняли у женщины последние силы. И светлый Страж возник у постели, чтобы принять душу, с последним вздохом отлетевшую от тела.
   - Катенька!
   Уткнувшись лицом в тонкую, исхудавшую руку жены мужчина глухо зарыдал. Он не видел, не мог видеть, как Страж протянул руку душе, растерянно взирающей на покинутое вместилище, которое она привыкла считать своим "я".
   - Феденька! - прошептала она, ещё не осознав, что муж больше никогда её не услышит.
   Сколько раз я видела подобные сцены... Казалось бы, должна была уже привыкнуть. Но так и не смогла.
   - Феденька!
   Душа, покинувшая тело, забилась в руках Стража, как птица в силках. Он недовольно нахмурился. Больше всего он не любил объясняться со своими временными подопечными. И паче всего с теми, что были когда-то женщинами.
   - Не противься, всё будет хорошо, - вмешалась я. И душа замерла, прекратив противиться неизбежному.
   Миг, и нет уже тёмной, пропахшей лекарствами и страданием комнаты. Мы оказались на равнине, до самого горизонта затянутой пестрядью цветов. В этом буйстве красок взгляд выхватывал маки и васильки, иван-чай и люпины, ромашку и клевер... И только у самого горизонта синели каменные груды гор, увенчанные белыми шапкам то ли снега, то ли белых пушистых облаков. Это Предгранье приветствовало свою гостью, не знавшую при жизни ни жгучей зависти, ни злости, и искупившую все свои мелкие проступки последними днями мужественного сраженья с одолевавшей болезнью. Пожалуй, я впервые видела это место таким ярким, даже праздничным.
   - Где мы? - растерянно спросила душа. - Это - Грань?
   -Нет, - ответил Алексей.
   - А как же Канон? - удивилась душа. - Разве не сказано "И светлый Страж сопровождает душу, которой срок настал уйти за Грань"?
   - Истинно сказано, - снова вступила в разговор я. - Он и сопроводит. Только мы пока в Предгранье. И до Грани надо ещё дойти.
   - Как дойти?
   Хотя Предгранье и баловало своих обитателей иллюзией телесности, вступать в метафизические дискуссии о наличии ног у свежепреставившейся души я не стала, а просто велела:
   - Присмотритесь, душенька. Вы видите, куда идти?
   Душенька, выглядевшая здесь совсем юной девушкой, повертела головкой по сторонам и радостно воскликнула:
   - Так вот же тропинка!
   Алексей вздохнул с облегчением. Страж тропинки не видел, это была мой прерогатива, прерогатива Путевожатой. Это я видела путь души к Грани, и я следила за тем, чтобы не уклонились они от предназначенного им, каким бы трудным этот путь не был. Но в этот раз задача моя была простой. Светлая душенька вприпрыжку бежала по своей тропинке, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться цветочками. Она так непосредственно вскрикивала, когда из высокой травы взлетала вспугнутая птица, так радовалась огромным бабочкам, перелетавшим с цветка на цветок, что я не могла удержаться от улыбки.
   Несмотря на все остановки, мы пересекли равнину довольно быстро и "допорхали" до тени, отбрасываемой вершинами гор. Ничего хорошего от тени ждать не приходилось даже нашей шаловливой спутнице. Алексей бесшумно выдвинулся вперёд, чуть обгоняя её. И вовремя.
   Сделав шаг, он вспугнул затаившуюся в траве "птичку" с клювом, усаженным двумя рядами острых зубов. Полыхнул палаш, взмыло пламя, и от тварюки не осталось даже кучки пепла.
   - Ой, - только и смогла выговорить перепуганная душенька.
   - Всё будет хорошо, - сказала я, не глядя на настороженного супруга.
   Чем сильнее душенька боится, тем больше найдётся желающих полакомиться её страхом. И тем дольше будет путь к Грани. В иных случаях приходится даже взывать к тёмному Стражу, только не к Охотнику, а к Зверю. Для Охотника я теперь навеки Вайденара - Недоступная.
  
   Слишком уж буквально восприняло Предгранье моё "Глаза бы мои тебя не видели", брошенное Аэрту. Зла я была на него тогда. Зла за себя и вдвойне за Радха, пережившего меня всего на один взмах ножа. Альберт, который забрал его душу, потом рассказывал, что без Тёмного стража до Грани им не удалось бы добраться. Уж больно много женских проклятий, привлекающих тварей, висело на душе, да ещё и самоубийство... Но Аэрт не оставил незваным гостям ни единого шанса, сопроводив душу томалэ от первых шагов в Предгранье до самой Грани.
   Но и без тварей путь к Грани для Радха оказался тернистым в прямом смысле этого слова. Колючки и бурелом, холодный ветер, швырявший в лицо пыль и мелкие камешки, сбивавший с ног... Томалэ не жаловался, не пытался свернуть с тропинки, а шёл вперед, молча стиснув зубы. Только у самой Грани повернулся он к Аэрту:
   - И стоило оно того? - презрительно спросил он. И, не слушая ответа, смело шагнул за Грань.
  
   Должно быть, лицо моё при мысли о Радхе помрачнело, потому что душенька встревожилась.
   - Что будет хорошо? - переспросила она.
   - Всё будет хорошо, - ободряюще улыбнулась я.
   - А у них? - Спросила она. - У них тоже всё будет хорошо?
   Девушка смотрела на меня, напряжённо ожидая ответа. И мне было понятно, что она вспомнила о своей семье. Светлый страж нахмурился в ожидании грядущих неприятностей. Хуже страхов, притягивающих тварей, могла быть только привязка к оставшимся на Этом свете.
   - Будет. - Подтвердила я. - Обязательно будет. Но у них свой путь, а у вас - свой. И чем быстрее вы доберётесь до Грани, тем быстрее утешится Фёдор.
   Тут душенька приятно меня удивила. Не задавая больше вопросов, она решительно улыбнулась и двинулась по тропинке, уводящей всё глубже в тень. Забыв о цветочках и бабочках, душенька мчалась вперёд, словно гончая, взявшая след. Светлый Страж бесшумно скользил рядом с подопечной, готовый в любое мгновение отразить удар. Но ударов больше не было.
   До Грани мы добрались быстро и без особых приключений. И душа легко порхнула через Грань, махнула нам на прощание рукой и исчезла.
   - Не жалеешь, что никогда не сможешь уйти туда? - спросил Алексей, приобняв меня за плечи.
   - Нет, - мечтательно улыбнулась я.
   Обернулась, отводя глаза от Грани, и ахнула, обнаружив, что мы стоим в яблоневом саду. Цветы яблонь серебрились в лунном цвете, а созвездия казались гроздьями цветов на ветвях небесных деревьев. Озорной ветер чуть заметно гладил яблони, швыряя в нас лепестками.
   - Потанцуй для меня, - попросил супруг.
   Я на мгновение прильнула к нему, коснулась легонько губами его щеки и выскользнула из его объятий.
   - Да, Алёшенька!
   Я шагнула на середину окружённой яблонями лужайки, замерла, вслушиваясь в мелодию Предгранья, и отпустила себя. Я была ночью и ветром, я была ветками яблонь и лунным светом... Я была свободна. Я была любима. Я была счастлива.
  
   Завязь II
  
   И всё-таки в поединке двух воль за власть над телом томалэ победил Радх. Занесённый нож застыл в дюйме от моей груди.
   - Аэрт, - спокойно спросила я, делая вид, что не замечаю, как мелко дрожит от напряжения рука Радха, - даже если у меня не будет другого мужа на Этом свете, супруг ждёт меня в Предгранье. Ты так торопишься увидеть меня в свите Светлого стража?
   - Нет, Светлому я тебя не отдам, - прорычал Аэрт, и Радх, вздохнув с облегчением, засунул нож за голенище.
   - Тогда давай договоримся, - предложила я, стараясь говорить спокойно. - Ты оставишь Радха в покое, а я обещаю, что, как только восстановлюсь, открою для тебя свои сны.
   На мгновение наступила тишина, а потом прозвучало глухое:
   - Согласен ...
   Радх видимо расслабился.
   - Он ушёл? - спросила я.
   - Да, - подтвердил томалэ.
   - Хорошо, - сказала я, обессилено откидываясь на подушку. - Я и без него едва жива. И больше похожа на привидение, чем на женщину.
   - Ты похожа на женщину, - пылко возразил Радх, - самую прекрасную в мире женщину, самую желанную в мире женщину.
   - Если только ночью при свете звёзд, - усмехнулась я. - А вечером при свечах я сама себя в зеркале испугалась.
   - Радость моя, - произнёс Радх, погладив меня по щеке, - ты прекрасна для меня всегда.
   На глазах моих выступили слёзы.
   -Это всё приворот, - прошептала я. - Вот уеду, и он развеется.
   - Милая моя, - ответил томалэ, сцеловывая слёзы. - Отчего ж ты решила, что тебя только под приворотом любить можно? Да я от одного взгляда твоего лукавого потерял голову, когда в зеркале увидел! Ну, не плачь, любушка моя, не плачь! Я и сам знаю, что соловей горлинке не пара.
   Он обнял меня и тихонько запел:
  
   Как хочется в любовь в последний раз поверить,
   А не гадать о том, что сбудется потом.
   Пусть скроется из глаз Разлук туманный берег.
   Пусть острова Надежд возникнут за бортом.
  
   Как хочется твоих лобзаний и объятий,
   Как хочется тебя не выпускать из рук...
   Но островов Надежд не отыскать на карте,
   Там явственно видны лишь берега Разлук.
  
   И не судьба испить нам счастья в полной мере,
   Умчится прочь любовь испуганным щеглом.
   Маячит впереди Разлук туманный берег,
   И душу бередит лишь память о былом.
  
   Допев, Радх взял моё лицо в ладони и заглянул в глаза.
   - Я никогда не забуду тебя, томалэ, - сказала я.
   Ответом мне был поцелуй, нежный и почти невесомый. И томалэ решительно отстранился.
   - Прощай, моя красавица,- сказал он.
   И повернулся, уходя из моей спальни и из моей жизни.
  
   Я сдержала своё слово. И неделю спустя, почувствовав себя полностью восстановившейся, я сняла перед сном с руки ставший уже привычным науз. Уснуть мне удалось не сразу, слишком уж волновалась я. И волновалась, как оказалось, зря. Ничего, кроме обычных снов мне в эту ночь не снилось. Да и следующая ночь прошла спокойно...
   А потом мне приснился парк, старый парк в Дубовом бору, родовом имении Улитиных. Широкие аллеи парка, аккуратно подстриженные кусты, шеренги розовых кустов. И бабочка, огромная бабочка, вспорхнувшая с розы, мимо которой я проходила. У меня в руках оказался сачок, я медленно, чтобы не спугнуть, замахнулась, желая зачем-то поймать красавицу, но тут за спиной моей раздался строгий голос:
   - Натали!
   Я обернулась, чувствуя себя нашалившей девчонкой. Передо мной стоял Светлый страж, чьи огромные крылья были покрыты узором, только что виденным мной на крыльях бабочки.
   - Алексей, - протянула я удивлённо.
   Он стоял передо мной, пугающе-великолепный, как всегда безупречный, и я растеряно смотрела на него, не зная, что сказать, не зная, как смотреть ему в глаза после ночи, проведённой с Радхом,
   - Не тревожьтесь, сударыня, - холодно сказал он, но я успела разглядеть проскользнувшую в его глаза тень печали. - Для сущих Предгранья дела земные ничтожны. Тот, кто нарушил этот закон, понёс кару и ваши сны для него закрыты.
   Я мысленно вздохнула с облегчением. Кажется, о Тёмном страже я могу на время забыть.
   - Я же, - продолжал Светлый страж, - одного лишь от вас прошу и требую.
   Я настороженно замерла.
   - Будьте счастливы, Натали, пока живы. Будьте счастливы.
   Я покраснела от смущения, от того, что не ожидала от него такого великодушия, от того, что не разглядела его любви при жизни и недооценила его благородство сейчас.
   - Алексей!
   - И ещё одно, сударыня, - продолжил он. - Ничего не бойтесь. Что бы ни случилось, я храню вас.
   Я сделала шаг, чтобы приблизиться к нему, но он взмахнул крыльями и исчез.
  
   Стоило мне вернуться в столицу, как меня взяла в оборот милейшая и беспощаднейшая свекровушка. С момента нашей последней встречи она как-то ожила и даже чуточку помолодела. О сыне старая княгиня тосковала по-прежнему, но горе не пригибало больше её к земле. Не иначе, как Алексей приложил к этому если не руку, так крыло.
   - Что вы с собой сделали, Натали? - возмущённо воскликнула Марья Алексеевна, увидев меня. - Посмотрите на себя! Неужели вы думаете, что Алексей, гордившийся красавицей-женой, был бы рад видеть эту бледную тень?
   - Простите, Мария Алексеевна..., - начала я.
   - Не прощу! - категорично ответила свекровь.
   И, прежде чем я успела опомниться, мы уже ехали к модистке.
   Я-то надеялась, что найду в Марье Алексеевне поддержку своему желанию хранить вдовство не менее трех лет, а нашла ему непримиримого противника. Прочитав мне длинную речь о долге перед Отечеством, старая княгиня принялась вывозить меня в свет. И, хотя траур позволял мне отказываться от танцев, вокруг меня, словно грифы вокруг падали, закружили потенциальные женихи - молодые и старые, военные и штатские - охотники за приданным и за Даром.
   Каждый день я теперь приезжала к Марье Алексеевне, чтобы послушать, как она разбирает по косточкам незадачливых претендентов на мою руку.
   - Этот петиметр Щеглов за тобой волочиться пытается, - говорила она, - а сам уже еле ноги волочит. А в карманах у него ветер свищет. А красавчик Ложкарёв? Он перед тобой в комплиментах рассыпается, а у самого ручонки подёргиваются, к картам тянутся...
  
   От потока женихов спас меня дядюшка Андрей, Великий Инуктор, чьи запасы амулетов с иллюзиями совершенно неожиданно истощились. Мало того, ему понадобился амулет, вмещающий в себя сразу три иллюзии. Несколько дней я ломала голову, а потом явилась к дядюшке. Принял он меня на удивление быстро.
   - Чем порадуете старика, Наталья свет Сергеевна? - спросил он ласково. И в этой ласковости мне послышались раскаты грядущих неприятностей.
   - Вот, дядюшка Андрей, - честно глядя ему в глаза, и высыпала перед ним на стол десяток амулетов, заполненных иллюзиями.
   - А как насчёт моей второй просьбы? - спросил дядюшка, морщинистой рукой, унизанной кольцами, сгребая принесённое мною. Кольца его, разумеется, тоже были амулетами не из простых. Думаю, что большая часть из них была мальцевскими, то есть, вышедшими из рук Матвея Ефимовича Мальцева, лучшего артефактора Империи.
   - Что скажете, Наталья Сергеевна? - спросил дядюшка, постукивая пальцами по столу.
   - Это, дядюшка Андрей, - ответила я, сладко улыбаясь, - можно сделать только, если Вы мне дадите основу, которая состояла бы из нескольких независимых частей, являя в то же время собой единое целое.
   Дядюшка снова задумчиво побарабанил пальцами по столу и ухмыльнулся в седые усы. Затем позвонил в колокольчик и подмигнул поспешно вошедшему в кабинет секретарю.
   - Василь Михайлыч, голубчик, пригласите-ка нашего гостя.
   Дверь за секретарем закрылась, и тут же открылась, пропуская в кабинет мужчину среднего роста в вицмундире, выдававшем его принадлежность к Тайной Магической Канцелярии. Лицо вошедшего, изящное лицо с правильными чертами, обрамлённое бакенбардами по последней моде, могло бы принадлежать поэту или художнику. Вот только ни художником, ни поэтом красавец в вицмундире не был, поскольку ни за художество, ни за сочинительство чин тайного советника в Тайной Магической Канцелярии не присваивают. Чин тайного советника Мальцев заслужил не сколько своими артефактами, сколько созданием Школы Артефакторики.
   Мне доводилось и прежде встречаться с Матвеем Ефимовичем, но знакомство наше было весьма поверхностным.
   Войдя в кабинет, артефактор поклонился и поздоровался с Великим Инуктором почтительно, но без подобострастия. А во взгляде, устремлённом на меня, вспыхнул неподдельный интерес.
   - Итак, Матвей Ефимович, - произнёс дядюшка Андрей, - я пригласил Вас, чтобы попросить помочь разрешить задачку, загаданную Натальей Сергеевной. Повторите, пожалуйста, голубушка, что вы просили.
   - Я просила, - с лёгким вызовом глядя на Мальцева, пояснила я, - обеспечить мне основу артефакта, которая состояла бы из нескольких независимых частей, являя в то же время собой единое целое.
   Мальцев немного задумался, а потом улыбнулся:
   - Через два дня, Наталья Сергеевна, требуемая основа будет у вас.
   - Тогда через четыре дня, - просияла я, - амулет будет у Вас, дядюшка Андрей.
  
   Уснуть этой ночью мне удалось не сразу. Мысли мои, стоило лишь немного дать им волю, то и дело сворачивали к Матвею. Знала я о нём не так уж и много. Матвей происходил из старинного дворянского рода, прославившегося в своё время сильнейшими оДарёнными, но ко времени его рождения захиревшего и обнищавшего. Говорили, что у его родителей не было даже денег, чтобы отправить мальчика для проверки Дара. Так что он числился бесталанным до тех пор, пока один из сотворённых им оберегов не попал случайно в руки инуктора, сумевшего оценить вещицу по достоинству. И не поленившегося отыскать её создателя. С того момента карьера артефактора пошла в гору. И теперь среди его заказчиков были Их Императорские Величества, дядюшка Андрей и князь Теплов.
  
   На следующий день я навестила Марию Алексеевну.
   - Говорят, Мария Алексеевна, - сказала я свекрови, пребывавшей в удивительно благодушном настроении, - что вы знаете о людях всё, даже то, чего они не знают о себе сами.
   - Пустяки, - польщённо отмахнулась она. - Людям свойственно преувеличивать.
   - Например, вы можете рассказать даже о господине Мальцеве, - продолжала я.
   Услышав мой вопрос, свекровушка подозрительно просияла.
   - Хороший вопрос, Натали, но главное вы и сами знаете, - сказала она, подмигнув мне. - Мальцев - жених весьма завидный: оДарённый из старинного рода, денег куры не клюют, да ещё и собой хорош.
   - И в чём же "но"? - полюбопытствовала я.
   - Какое "но"? - удивилась свекровь.
   - Если при всех своих достоинствах он всё ещё холост, значит, знатен, богат и хорош собой, но...
   Марья Алексеевна рассмеялась.
   - Есть у него "но", не без того, - сказала она отсмеявшись. - Убеждённый холостяк. Считает, что жена будет мешать и отвлекать его от работы.
   - Это преступление, - со смешком в тон Марье Алексеевне ответила я, - отвлекать от работы самого Мальцева!
  
   Обещанная основа была у меня в назначенный срок. И доставил мне её на дом лично господин Мальцев. При виде Матвея, входящего в комнату, сердце моё забилось чаще.
   - Надеюсь, Наталья Сергеевна, это то, что вы хотели, - сказал он, когда мы, покончив со всеми обязательными приветствиями, перешли, наконец, к делу.
   Он протянул мне изящную золотую брошь с малахитовыми вставками. Я осторожно взяла вещицу с его ладони, мельком коснувшись его руки. И почувствовала почти непреодолимое желание провести кончиками пальцев по ладони, подняться дальше по запястью, увидеть, как изменится при этом его взгляд... И поспешила отдернуть руку, пока почти непреодолимое желание не стало непреодолимым.
   Я вгляделась в замысловатые завитки, удерживающие малахит. Они были великолепны, но...
   - Увы, Матвей Ефимович, вставки слишком близко друг от друга. Боюсь, что иллюзии будут накладываться одна на другую...
   И мы погрузились в обсуждение основы, которое плавно перетекло в увлекательную беседу об артефактах и иллюзиях. Наконец, Матвей бросил взгляд на часы, стоявшие на камине, и смутился.
   - Кажется, мой визит несколько затянулся.
   Я оглянулась и обнаружила, что визит его вместо приличествующих получаса, вместо максимально допустимого часа затянулся почти на два. Хотя мне показалось, что он не затянулся, а пролетел.
   - Позволите ли мне начать официально ухаживать за Вами? - спросил Матвей, прощаясь.
   И я позволила. А ещё через месяц он сделал мне предложение, которое я с радостью приняла.
  
   - Папенька приехал! - разнёсся окрест звонкий детский голосок. Поразительно, насколько громкой может быть пятилетняя девочка.
   Адель, всеобщая любимица, с утра крутилась у ворот, чтобы первой встретить отца, возвращавшегося из столицы.
   - Папенька! - оглушительный вопль и топот ног свидетельствовали, что семилетние близнецы-сорванцы, Григорий и Денис, покинули классную комнату.
   Да и я сама, отложив очередной медальон, к которому привязывала иллюзию, поспешила встречать Матвея. На мгновение задержалась перед зеркалом. Миг, и лёгкая иллюзия скрыла беспорядок в волосах, и "пролила" серебро на синеву рабочего платья, превращая его в нарядное. Секундное дело для Грандмастера Иллюзий, а показываться растрёпой перед любимым мужем незачем. И неважно, что он сам скоро с удовольствием растреплет мне волосы... Я позволила себе улыбнуться, предвкушая, как это будет...
   В дверях я почти столкнулась с первенцем. Десятилетний Лёвушка шёл вместе со своим наставником, отставным капитаном Менцевым. Шёл быстро и уверенно, как полагалось идти благовоспитанному юноше.
   - Доброго дня, Наталья Сергеевна, - поклонился мне отставной капитан. - Я сегодня ещё не имел счастья видеть вас.
   - Доброго дня, Вадим Сергеевич, - улыбнулась я. - Кажется, я немного засиделась в мастерской.
   Менцев практически перестал заикаться, да и от шрама его почти не осталось следа. И это была вовсе не иллюзия, а результат работы целителя: Мария Алексеевна, узнав от меня о бедствующем герое Динской битвы, воспользовалась своими связями в Военном Министерстве и добилась, чтобы из Фондов Министерства были выделены необходимые средства. К счастью, Вадим Сергеевич не знает и никогда не узнает, о той роли, которую княгини Улитины сыграли в его жизни. Иначе его щепетильность не позволила бы мне заполучить такого воспитателя для сыновей.
  
   Я толкнула дверь и вышла во двор, туда, где звенели детские голоса и звучал радостный смех моего мужа. Туда, где уже ждали меня мои ненаглядные.
  
   Завязь III
  
   Быстрый, почти неуловимый взглядом замах и... нож остановился в дюйме от моей груди.
   - А где же страх, Таливайдена? - недовольно спросил Аэрт.
   - Не успела испугаться, - ответила я. - Попробуй ещё раз.
   Охотник расхохотался, заставив порадоваться, что поставленная мною иллюзия тишины ещё действует.
   - А ты обещаешь, что испугаешься? - со смехом спросил он.
   - Нет, - сокрушённо вздохнула я. - Я слишком верю в тебя... В вас обоих...
   - Безобразие, - возмутился Аэрт, но по его лицу расплылась довольная улыбка. - А о новом муже не беспокойся, есть у меня одна идея...
  
   Назавтра я покинула Версаново. И несколько дней, не обращая внимания на сменяющиеся за окном кареты пейзажи, потратила на составление доклада в Тайную Магическую Канцелярию. Я подробно описала происходившее в Версаново, опустив при этом подробности своих ночных похождений c Аэртом. А ещё я включила в доклад воспоминания отставного капитана Менцева и фон Раубена. История о некоем обознике Савельеве, сопровождавшем разведчиков накануне, и чудом уцелевшем в стычке с вражеским разъездом, а после посоветовавшем неопытному коллеге, где лучше расположить лазарет с пострадавшими в стычке, должна была крайне заинтересовать моего начальника. А сведения о некоем томалэ, одержимом Охотником, должны были удивить и заинтриговать его.
   Отправив доклад, я не ожидала, что вокруг меня немедленно запорхают вестники с вопросами и требованием подробностей, но их отсутствие на следующий день меня удивило, а ещё через день уже насторожило. Однако вечером на ближайшей станции меня ждал сюрприз. Лебезящий станционный смотритель препроводил меня к ничем не примечательной двери и испарился. Я толкнула дверь и вошла. Внутри меня уже ждали двое незнакомцев. Точнее, двое хорошо знакомых мне мужчин под незнакомыми иллюзиями.
   - Господин Задольский? - сухо спросил один из них, высокий и сухопарый, в вицмундире Тайной Магической Канцелярии.
   - Да. С кем имею честь? - так же сухо ответила я.
   Тем временем второй достал из кармана изящную табакерку, открыл, повертел в руках и положил её на стол.
   - Вот теперь можно и поговорить, - сказал он, присаживаясь напротив меня. - Добрый вечер, Наталья Сергеевна.
   - Здравствуйте, Павел Григорьевич, - приветствовала я своего начальника, князя Долгопрядного, тайного советника Тайной Магической Канцелярии. - Здравствуйте, Андрей Николаевич, - коротко поклонилась я коллеге, Мастеру-брежатому.
   - Рад видеть вас в добром здравии, сударыня, - продолжал князь. - Похоже, что доклады о вашем магическом истощении были сильно преувеличены.
   - Мне повезло, - ответила я.
   - Вот о том, как вам повезло, я и хотел бы послушать, - улыбнулся Павел Григорьевич.
   И на меня обрушился шквал вопросов. А когда он стих, лицо моего начальника было мрачнее тучи.
   - И вы предлагаете, сударыня, арестовать цобермейстера Савельева на основании таких шатких доказательств?
   - Нет, - ответила я. - Я предлагаю начать охоту на более крупного зверя.
   По мере того, как я излагала план охоты на магов крови, предложенный Аэртом, в глазах обоих разгорался азарт.
   - Табор томалэ? Почему бы и нет, - переспросил Андрей Николаевич. - Кто примет их всерьёз?
   - Никто не примет, - задумчиво согласился Павел Григорьевич. - В обычном таборе оДарённых нет, а если есть, то гадалки да конокрады.
   - И в этом таборе, - с воодушевлением продолжал брежатый, - оДарённых не будет, если не считать одержимого.
   - Одержимого не считать, - сказал Павел Григорьевич. - Считать будем только змеев. Думаю, что ради такой охоты князь Теплов расщедрится.
   - Ради такой охоты, - усмехнулся Андрей Николаевич, - я и сам тряхну стариной.
   Воодушевление моих собеседников можно было понять. Даже самый захудалый маг крови мог
   устроить локальный Прорыв, ликвидировать который мог только Мастер-брежатый. Но имея в союзниках Охотника, можно было о тварях не беспокоиться.
   - А что вы скажете об условии одержащего? - осторожно спросила я.
   - Приравнять его присутствие к Дару и пожаловать томалэ личное дворянство? - усмехнулся князь. - Некоторым проще дать желаемое, чем заставить от него отказаться.
   - А уж отказать Охотнику... Это даже не самоубийство, - добавил брежатый, - а много хуже.
   Князь внимательно посмотрел на меня, заставив покраснеть под иллюзией Тали.
   - Но отчего вас, сударыня, это интересует? - спросил он. - Дела ради или по другой причине?
   - Оттого, сударь, что отказать Охотнику... Это даже не самоубийство, - повторила я за Андреем Николаевичем.
  
   Свадьба была скромной. И потому, что невеста была вдовой, и потому, что господин Охотников, которому фамилия была пожалована вместе с личным дворянством, не был лицом значительным и не успел обрасти знакомствами в свете. Многие же из моих прежних знакомых сочли неуместным своё присутствие. Зато Марья Алексеевна в своём неизменном вдовьем платье была нашей почётной гостьей.
   - Алёшенька хотел бы, - сказала она, и лёгкая тень печали скользнула по её лицу, - чтобы Вы, Натали, были счастливы.
   - Я постараюсь, - пообещала я.
   Вторая свадьба, сыгранная по обычаям томалэ, была куда более многолюдной и шумной. Здесь пили и пели от души. И звенели монисты, и крыльями взметались пёстрые юбки, и страстью дышал каждый шаг, каждый жест. А потом и я вышла в круг. И горели восторгом глаза Радха, устремлённые на меня. И плыла между нами песня:
  
   Не спрашивай меня, как долго будет сниться
   Нам счастья дивный сон: мгновенье иль года?
   И будет ли длинна дней наших вереница?
   К чему о том гадать? К чему о том гадать?
  
   Не спрашивай меня, куда ведет дорога, 
   И что для нас любовь, проклятье или дар.
   Быть может светлых дней осталось нам немного...
   Люби, а не гадай! Люби, а не гадай!
  
   Не спрашивай меня, забудь свои сомненья
   Люби меня сейчас, лаская горячо.
   Целуй меня без слез, живи одним мгновеньем ...
   Пока любовь жива, чего желать ещё?
   _____________________________________________________________________________________
   Петиметр - от франц. petit-maitre - щеголь (устаревшее 18 век).
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"