Якобсон Натали. Рианон2 - Крылатый воин и огненная принцесса

Натали Якобсон

РИАНОН 2: КРЫЛАТЫЙ ВОИН И ОГНЕННАЯ ПРИНЦЕССА

ВОИНСТВО ЛЮЦИФЕРА

Темная Коса - подходящее название для горного хребта, который черной полосой выделяется на фоне земель, охваченных чумной заразой. Собственно говоря, это была и не чума, а болезнь, которую разносили падшие. Сами они лишь страдали от собственных гноящихся ожогов, и мучения эти длились пока стоит мир, но для людей подхвативших эпидемию почти тотчас наступала смерть. Ужасно мучительная смерть. Ему нечего было опасаться ни болезней, ни гибели и, конечно же, обладая крыльями, он вовсе не должен был ступать по зараженной почве, однако он беспокоился ни о себе. На ум пришла смертная девочка...

Смог бы он подхватить ее и перенести к себе в башню без риска того, что она заразиться и умрет. Вдруг миазмы противоестественной колдовской болезни настигнут ее даже в высоте. Насколько сильные испарения могут исходить от земли, по которой ползают в неимоверных муках его гноящиеся живьем собратья?

Мадеэль легко достиг вершины своей башни. Со стороны казалось, что она уходит в самые небеса. Почти так оно, наверное, и было. Однако когда-то его путь все же лежал выше. А теперь рельефный парапет крыши всегда скрывало черное облако. Хотя зачем? Все равно люди не могут увидеть эту башню. Путь сюда лежит через Черную Косу с одной стороны и через Мертвую долину с другой. Любой смертный не выживет, ступив на эти земли. Да он и не спешил показывать всем подряд место своего уединения. И все равно маскировка стала для него обязательством. Он не поощрял игру в прятки, в отличии от его бывших соратников, ныне безнадежно обезображенных, он не нуждался ни в каких укрытиях и чужих личинах. Однако долг есть долг. После поражения приходиться его выполнять.

Первое поражение осталось единственным, но оно унесло почти все. Или так только казалось. Мадеэль вспомнил о золотом создании, спавшим в его шатре. Подумать только, он мог никогда не увидеть ее. Даже одна такая мысль почему-то была мучительной. Он представил себе, что этой девушки не станет, что он возьмет в руку пригоршню золотых волос и одним быстрым ударом меча отделит ее голову от тела. Так он в общем и должен был поступить, но даже думать об этом было невыносимо. Нечто подобное он испытывал лишь тогда, когда его тела коснулся небесный огонь, вернее той эфирной субстанции, которая была когда-то его телом и душой одновременно. Теперь все изменилось, но огонь однажды обжегший его продолжал разъедать тело ядом до сих пор. Конечно, видимые ожоги прошли, но память о них жила. Многие думали, что это незакономерно. Полководец ужасающей армии сохранил первозданный ангельский лик. Но и цена за это была высокой.

- Оставь мне меч, чтобы я мог карать грешников и оставь мне мое лицо, чтобы все знали, от кого исходит наказание, - это была его единственная мольба, но и та не была до конца исполнена. Благоволение всевышнего это просто слова, он мог убрать гноящиеся червями шрамы с лица своего любимца, но он не очистил от ран его душу. От ран, которые сам же велел нанести. Теперь Мадеэль ощущал, как внутри него разверзается черная бездна, еще более выжженная и исходящая черным гноем, чем тело его собратьев по оружию. Внешне он оставался светел, внутренне сгнивал заживо. И ощущение сосущей черной пустоты внутри него лишь усиливалось из века в век.

- Оставь мне меч, чтобы я мог карать грешников...

Эту просьбу бог выполнил в полной мере. Теперь каждое поле сражения ожидало его. Ни одна битва не обходилась без его участия и его суда. И не только битвы. Он вершил свой суд от имени бога не только на военном ристалище и сам не понимал, зачем делает это. Все происходило как во сне. Он выполнял свой долг с покорностью, хотя давний страх, снова быть обожженным в случае неповиновения, уже давно прошел. Звуки битвы долетали до его ушей, где бы он не находился, и он тут же устремлялся туда, где происходит сражения. Звон мечей стал призывным для него. В бою он входил в азарт. Нравилось ли ему убивать? Возможно, он точно не мог сказать, зачем вновь и вновь заносил свой меч над головами противников, когда победа уже решена. Может быть, он уверенно чувствовал себя лишь на поле боя, потому что вокруг него будто снова звучало эхо той первой небесной битвы. Иногда он закрывал глаза и видел все это снова и тогда его меч становился действительно беспощадным. Странно, кидаться в битву вновь и вновь, чтобы снова ощутить эхо той первой войны и первого поражения. Он никогда не уставал это ощущать и переживал это снова и снова. Каждая битва была отражением той. Единственным различием было то, что под его ступнями теперь находилась твердая земля, а не хрупкая грань облаков. Он не мог пасть ниже, чем он уже находился. Возможно, именно поэтому здесь он всегда оказывался победителем. Первый среди падших...

Мадеэль облетел кругом вокруг своей башни прежде чем присесть на край парапета. У этого здания не было ни входов, ни выходов, никаких дверей, створок и амбразур, лишь одно арочное окно в недосягаемой для лестниц высоте. Больше ему было и не нужно. Такое месторасположение было удобно как раз для тех, кто обладал крыльями.

Шатер, который он каждый раз раскидывал вблизи поля брани, был удобным, но снова и снова он прилетал именно сюда. Это место манило его, как дом. В действительности оно и должно было быть теперь его домом. Внутренность башни целиком передавала все то, что было у него на душе. Пурпур и чернота. Лишь вначале это место могло показаться роскошным, но стоило присмотреться повнимательнее и сразу становились заметны, обугленные тела, ползающие по начищенному паркету, острые когти цепляющиеся за золотые перила бесконечных темных лестниц и черные силуэты, прячущиеся за пурпурными драпировками. Жалкие остатки командиров его когорт. Теперь они скрашивали время тем, что ожидали здесь его. Иногда он приходил для того, чтобы прервать их страшный пир, на котором терзали трупы и пили кровь из золотой утвари, а иногда он просто наблюдал за ними и пытался вспомнить, какими красивыми и достойными они были когда-то. Теперь было сложно даже представить себе их прежние лица на фоне окружающей черноты. Все они - молекулы его воинства, стали черными, как его душа. Один он остался светлым и потому казался какой-то чужеродной частицей среди них. Черные твари вздрагивали, когда он к ним приближался и отползали в тень. Они его боялись, несмотря на то, что он один здесь сохранил вид внешней невинности и уязвимости. Что ж, внешность обманчива, и клочок скользких слипшихся тел под его ногами теперь вызывал у Мадеэля лишь омерзение. Он переступал через осклизлые тела и шел дальше. Он едва различал их теперь. Его любимцы, его соратники, те кого он уважал и на кого рассчитывал, все слились в один ужасающий и смрадный черный комок, едва очерченные движениями обезображенных тел. Как представить на фоне этой жуткой массы одухотворенные лица его помощников. Они были так прекрасны когда-то, так соблазнительны, хотя у них и не было тогда тел. Теперь вместе с ощущением собственной материальности начались мучения. Огонь не только сжег их, он продолжал причинять боль до сих пор. Его бывшие избранники извивались и корчились в муках на залитом слизью мраморном полу. Сами их тела теперь выделяли эту отвратительную вонючую жидкость. Обожженные до состояния пепла, они продолжали истекать гноем. Под черной коростой уже не было лиц, только жутко сверкающие глаза. И это его бывшие ангелы, самые прекрасные на небесах... Мадеэль поймал себя на мысли, что сейчас уже не пытается представить их прежних лиц, он ведь недавно увидел то, что было куда красивее.

- Ты ее нашел да? И забрал себе? - выползшее из-за драпировки черное существо всегда оставалось одиноко. В прежнем его правая рука. Этот ангел давно перестал быть собой. А Мадеэль уже перестал испытывать отвращение к скользкому следу на полу, которое оставляло продолговатое туловище, вытянутое, будто хребет самой Темной Косы. Фиалковые глаза сверкали на него с темного месива, когда-то бывшего лицом. Иногда к ним возвращался прежний цвет. Мадеэль отошел чуть в сторону, он видел, что другие старательно избегают его бывшего доверенного лица и сам кажется готов был последовать их примеру.

- Да, нашел, - все же ответил он. - Твои услуги мне больше не нужны. Тебе больше не придется похищать светловолосых девочек, чтобы найти одну избранную. Если будет нужно, я перережу ей горло сам. Вершить суд над смертными моя привилегия.

- Но... - тварь под его ногами подалась чуть назад и стремительно выгнулась, будто желала снова принять очертания черного дракона. Мадеэль предупредил его попытку запрещающим жестом руками.

- Никаких возражений, - прошипел он, спокойно, но твердо, это действовало на них еще сильнее, чем гнев. - Я все еще ваш господин. И едва кто-то посмеет ослушаться меня...

Он намеренно не закончил, фраза оборвалась тихим шипением, и тварь у его ног тут же отшатнулась назад, быстро, будто черная молния.

- Выполняй мои поручения, - смягчившись, бросил он. - Ползай, поедай трупы павших воинов и следи хорошенько затем, чтобы следующее сражение не началось раньше, чем Менуэл накопит достаточно сил.

- Вам нужна передышка?

Даже если в заискивающем голосе подчиненного и послушались коварные нотки, Мадеэль снисходительно проигнорировал их.

- Мне нужна ночь на раздумья, - уходя бросил он.

Ее разбудили звуки арфы. Странно, но заунывный звук проникал сквозь пурпурные занавеси шатра. Они должны были изолировать звуки, но сейчас почему-то легко пропускали их. А может музыка звучит в самом шатре. Рианон неохотно раскрыла глаза. Ей хотелось спать и видеть во сне его белоснежные крылья, а этот звук вырывал ее из блаженного покоя. Он так четко напоминал о том, что осталось позади. Ее потерянное королевство, жестокость регента, нежеланный брак и... несчастный менестрель под окном. Остатки сна тут же слетели с нее. Рианон поднялась и села на ложе. Звук казалось исходил отовсюду, просачивался сквозь каждый полог шатра и был таким заунывным, будто это вовсе не арфа, а плач.

- Кто здесь? - спросила она, но ответа не последовало. Тогда Рианон внимательно осмотрелась. Она не чувствовала рядом присутствия невидимых слуг или кого-либо еще. Но ведь кто-то же здесь должен быть или музыка исходит из самой небесной сферы. Ей стало любопытно и в то же время как-то неуютно. От этих звуков дрожь пробежала по коже.

Рианон вдруг вспомнил менестрель Арно. Кажется, на том приеме, куда пришли мстить фейри, его арфа издавала точно такие же натянутые жалобные звуки. Теперь они стали почти щемящими. Ей вдруг представилась совсем другая картина, валун у моря, дама, рыжая, будто осень, которая сидит и ждет кого-то, а к ней подкрадывается нечто темное.

Соитие с падшими. Рианон вздрогнула. Ей это же не казалось таким прекрасным. Она представила, как женское тело извивающееся на земле покрывает собой отвратительная гниющая масса с почерневшими от ожогов крыльями. И женщина кричит. Нет, она хотела не этого. Рианон в ужасе обернулась. Ей почему-то расхотелось вдруг даже думать об Арно, будто он каким-то образом нес в себе частицу всего этого кошмара, как прокаженный несет с собой заразу.

- Убирайся! - прошептала она невидимому музыканту и как это ни удивительно он послушался ее.

Когда она проснулась в следующий раз, над ней уже склонялся Мадеэль, без плаща, крылатый, удивительно красивый, его кожа светилась под расстегнутым воротом одежды. При виде такой красоты все страхи тут же отступили. В нем не было ничего черного и ничего пугающего. Только свет и пустота. Неужели небесный огонь выжег все чувства из его нутра, осталась только внешняя светящаяся оболочка. Рианон почувствовала себя глубоко задетой. Почему он не может просто влюбиться в нее, как влюбился бы любой человек, окажись он сейчас на его месте. Все кто видели ее до безумия влюблялись. Это было ее особенность. Она уже привыкла к этому, но его это ведь могло и не коснуться. Ей вдруг захотелось ударить его, сделать ему больно, сказать что-нибудь оскорбительное. Но Мадеэль заговорил первым. Он произнес несколько фраз на шипящем непонятном ей языке и Рианон нахмурилась.

- Ты что-нибудь понимаешь? - следующая реплика уже была сказана как обычно.

Она только покачала головой.

- А что ты сказал?

- Да так... - он пожал плечами и в такт им плавно трепыхнулись крылья. Они будто жили у него за спиной сами по себе и в то же время чувствовали колебания тела, к которому присоединены.

- У меня был нежеланный гость... мне так показалось, - она вспомнила музыку, которая проникала внутрь шатра. Звуки лились будто водный поток, влекущий и безжалостный. Они заставляли бояться и плакать.

- Он больше не придет, - Мадеэль тихо опустился рядом на ложе, по тону его голоса было ясно, что это обещание. Рианон ощутила приятный трепет, когда длинные пальцы провели по ее плечу. Во сне рубашка сползла вниз и оно обнажилось. Рианон почти с недоумением посмотрела на расстегнутый кружевной ворот и прозрачный батист. Он почти ничего не скрывал, но ей вдруг захотелось снять и это. Искушающий жест Мадеэля будто говорил, что красивому телу не нужны одеяния. Она послушалась и сняла сорочку. Она ожидала, что он смутится, но прозрачный взгляд оставался спокоен. Его руки легли на ее худые плечи. Ей не пришлось забинтовывать грудь, та была настолько маленькой, что ее невозможно было заметить под камзолом. И Рианон легко принимали за мальчика. Конечно, ведь перед другими ей не приходилось раздеться. Даже теперь воитель пленивший ее не требовал от нее ничего подобного, но ей захотелось это сделать самой. Она осторожно коснулась его рук направляя вниз. Еще миг и холодные бархатистые руки легли ей на груди. Рианон вздрогнула. Желание стало невыносимым. Он все еще смотрел ей в глаза, но не осмеливался поцеловать и тогда она сама потянулась к его губам.

- Расскажи мне о себе, - попросила она, уже ловя его дыхание. - Как получилось так, что ты создан таким красивым, что никто не может перед тобой устоять.

Это было почти поощрение. Она обольщала дьявола. Сама без его начинаний или уговоров. Но он очевидно не привык к флирту.

- Я не выбирал каким быть, - неожиданно серьезно ответил он. - Я просто получил это, а вместе с этим боль от осознания того, что я одинок, потому что для меня не найдется достойной пары. Теперь появилась ты. Но как я ни стараюсь, а твоим другом стать не могу, потому что ты видишь во мне высшее существо...

- Тогда стань моим богом, - и она сама прильнула к его губам. Время для разговоров окончилось, по крайней мере на какой-то час или несколько. Она целовала его сначала осторожно, потом сильнее. Сколько мгновений прошло до того, прежде чем он понял, что на это нужно отвечать. Губы, мягкие, как лепестки роз, оказались вдруг неожиданно властными. Вот каково это, заниматься любовью с ангелом, руки, убивающие смертных, легко, будто косят рожь, нежно ласкают тебя, губы, способные выдохнуть пламя, дышат в твои уста ароматом лилий. Рианон не представляла себе ничего более прекрасного. Вот ради этого стоило жить и умереть. Даже ощущение того, что он сделан не из плоти, а из мрамора только возбуждало. Ее руки скользили по гладкой холодной коже. Она так и не смогла нащупать на гладкой груди соски. Она рассчитывала, что там намечаются хотя бы гладкие золотистые бугорки, но ничего такого не обнаружила. Однако, когда ее рука скользнула ниже, Рианон не разочаровалась. Ее поразил лишь легкий испуг, нечто твердое и возбужденное внизу его живота мало напоминало то, что бывает у людей. Скорее это был кусок мрамора, холодный и острый, такой мужской орган может быть только у статуи, не у человека. Она испугалась, что будет больно, но Мадеэль прошептал ей в ухо что-то успокоительное. Как и раньше слова прозвучали на его небесном наречии, но Рианон догадалась, что они означали что-то ласковое. Он быстро отвел за уши пряди непокорных волос, сбросил остатки одежды и крепко обхватил ее.

- Теперь тебе приятно быть пленницей? - Мадеэль легко опрокинул ее на спину и сам склонился над ней. Мощные руки оплетенные золотыми браслетами упершись по обе стороны от ее плеч. Пряди длинных русых волос свесились вниз, касаясь ее лица.

- О, да, - Рианон ощутила, как что-то твердое упирается ей вниз живота и непроизвольно развела колени.

Он мгновение смотрел на нее, будто болезненно ощущал всю человеческую хрупкость своей пленницы. Стройное, почти худое тело, золотые локоны, разметавшиеся по подушке, маленькая грудь и хрупкие руки. Она попыталась обнять его за шею. Он был так близко и в то же время казался недосягаемым из-за своих крыльев распростертых над ложем. Они скрывали их будто балдахин, все нити которого светятся призрачным неземным светом. Рианон хотелось бы, чтобы это он лежал внизу. Хотелось увидеть его голову на подушках и прижать к ложу трепещущие крылья. Но возможно они смогут испробовать это потом. Ведь сейчас только первый раз.

Ощутив первый мощный толчок, она вскрикнула, но боли не последовало. Странно, в нее будто впился кусок мрамора или острие меча, а по телу разливалось лишь приятное тепло. Она подалась ему навстречу, будто ловя упоительные позывы наслаждения. Еще миг и они уже двигались вместе, четко улавливая ритм друг друга. Он был осторожен вначале, затем толчки стали сильней. Он будто стремился выиграть еще одну битву. Она уже была его пленницей, но он, будто забыв об этом, стремился еще раз доказать, что он действительно ее пленил. В тот миг, когда они достигли пика наслаждения, это действительно было так. На миг их тела стали единым целом, ее человеческое и его ангельское. Рианон прикрыла веки, ощущая, как на лбу выступают бисеринки пота, а в лоне затихают последние сладостные позывы. Его руки ласкали ей плечи, касались локтей и сплетались, будто играя с ее пальцами.

- Вот теперь я действительно чувствую себя победителем, - Мадеэль лег рядом и крепко обнял ее.

Это твое поражение, а не победа, ты ведь наверняка клялся никогда этого не познать, хотелось сказать ей, но вместо этого она только прижалась к его плечу и тихо спросила:

- Ты бы пал еще раз ради меня?

- Да, - он ответил быстро и не задумываясь, тонкие нечеловеческие пальцы еще крепче вцепились в нее, будто не желали никогда отпустить.

- Почему? - вопрос занимал ее наверное даже больше чем его. Мадеэль только слабо улыбнулся, осторожно провел пальцами по линии ее позвоночника, коснулся шеи, слегка погладил щеку. Наверное, он учился любить в первый раз, но от этих прикосновений можно было растаять.

- Потому что ты этого стоишь, - наконец ответил он. - И мне вовсе не нужна твоя душа. То что ты можешь подарить мне вместе со своим телом уже стоит всего.

Он сдержал свое обещание и вознамерился отдать ей все, что у него было. А это было немало. Как Рианон успела узнать, все сокровища мира пошли от падших. Драгоценные камни, металлы, особенно золото. Все, что вызывает войны и алчность самый великий воитель принес с собой. Для людей это было зло, манящее и губительное. Будь она умной она бы отказалась от всего этого, но, боже, как было приятно это иметь.

Рианон взвешивала на ладони золотое ожерелье, которое со стороны могло показаться кружевной нитью со вплетенными в нее жемчужинами, так оно искусно было сделано. Сразу было заметно, что это работа не смертных ювелиров. Как впрочем и ларец драгоценных безделушек, который теперь стоял перед ней на столе. Здесь были кольца, перстни с крупными камнями, браслеты, цепочки, медальоны, тиары и венцы. Крупные рубины, сапфиры и алмазы переливались на изящно свитых золотых пластинах. Глаза разбегались от цветов и многообразия драгоценных камней, но основной составляющей частью всего все же являлось золото.

- Оно действительно похоже на тебя, - заметила Рианон, разглядывая, как свет преломляется в золотой кайме ожерелья в ее руках. - Такое же, как ты. Когда смотришь на него, кажется, что весь свет только от него и исходит, а другого источника просто не существует.

- Это и есть источник, - напомнил он. - Раскаленный луч солнца, из которого можно сделать все, что угодно.

- И ты свил себе из него украшение?

- Да, давно... - он задумался, будто припоминая что-то. - Никто там, в высоте, не имел права носить украшения. Нас ничто не отличало. Да нам и не нужны были никакие украшения. Мы сами украшали собой небеса. Я был первым, в ком проснулось тщеславие. Мне хотелось хоть чем-то себя украсить, чтобы отличить от других. А теперь я буду украшать тебя.

Он запустил пальцы в ее локоны и Рианон вдруг ощутила в них тяжесть жемчужных нитей. Жемчуг обвился вокруг каждой пряди так тесно, будто образовывал сетку, и в то же время волосы оставались свободно ниспадать на плечи.

- Ты правильно сделал, - Рианон проигнорировала то, что в ее кудрях теперь словно поселились живые извивающиеся змеи из жемчуга и посмотрела на его руки, увитые золотыми пластинками. - Тебе это очень идет.

Он на миг потупился, рассматривая свои покрытые золотыми узорами ногти и пальцы. Золотые бугорки резко выделялись на фоне кожи и в то же время как бы врастали в нее.

- Ты даже не спросила, могу ли я это снять?

- Разве не можешь? - она отложила овальное зеркальце в золотой оправе, в котором уже рассматривала себя. Ей почему-то казалось, что там внутри крошечного стекла кто-то живет и смеясь следит за ней, чтобы в нужный момент поправить выбившийся локон или стереть мимическую морщинку у ее отражения и тогда эти изменения произойдут и в действительности. Стараясь поймать взглядом в зеркале чужеродное существо Рианон не сразу вникла в суть его слов.

- Думаю, что смогу, - он будто оценивая взглянул на браслеты.

- И поступишь зря. Они как бы нужны тебе, - она не знала, как сказать... эти украшения словно делали его тайной. Они сливались с телом, но жили будто отдельно от него.

- Я не должен их снимать, - только и сказал Мадеэль. Рианон поняла, что тема исчерпана. Правда из уст ее собеседника вырвался долгий вздох, он будто силился сказать что-то еще и не мог, но она уже перевела взгляд на шкатулку, полную изящных изделий из крупного жемчуга. Она появилась здесь внезапна. Еще миг назад Рианон ничего подобного не видела.

- Это уже не золото, - заметила на.

- Дань от обитателей моря, - отмахнулся он с явным пренебрежением. - Они всегда приносят жемчуг и кораллы. Так похоже на их слезы. Те тоже всегда кровавые или белые.

- Ты хочешь сказать, что собираешь дань... - она изумилась, хотя что в этом было предосудительного, он ведь их господин и разве она раньше не знала, что кто-то облагает всех волшебных созданий налогами, а еще наводит на них жуткий страх. Не удивительно, учитывая то, кем являлись они и кем был он, но все же довольно жестоко, если задуматься о том, что все-таки он вовлек их во все это. Конечно, он призвал их и соблазнил. Смотря на него, невозможно было не соблазниться, но теперь Рианон отчасти понимала их гнев и злость. Она невольно встала на их сторону. - Но ведь они сражались с тобой...

- И проиграли. Не окажись они достаточно трусливы и все было бы иначе. Особенно подвели твои любимцы, фейри, смешливые и безголовые. Их оружие лишь издевательства и шутки, а справиться силой с ними может любой без труда. Другие были сильнее, но у нас был слабый арьергард. И слишком заносчивый руководитель...

- О, ты обвиняешь и себя?

- Я должен был больше думать о самом сражении, а не кипеть от ненависти и жажды мести. Гнев только отнимает сил, а не прибавляет их, даже если этот гнев праведный.

- Мести? - обескуражено переспросила она.

- Помнишь, я отстаивал свои права.

Она вспомнила все, что можно было вычитать о восстании Денницы из священных писаний. Чаще всего это были лишь бессвязные обрывки, которые давали мало представления о всей сокрушающей картине небесной борьбы и уж тем более там не было описания четких причин и характеристик. Как он восстал, в сопровождении каких сил, зачем, почему, чем он был недоволен? Все это оставалось тайной. Однако постепенно она узнавала что-то сама. Возможно, знания передавались ей от него. Часто она смотрела в его глаза и видела в них обрывки его грандиозного прошлого.

- Тебе было больно, - заметила она, это был не вопрос, а утверждение, и она имела в виду вовсе не наказание постигшее его после битвы, а то, что произошло до этого.

- Всегда больно узнавать о несправедливости, когда сам еще не совершил ничего подобного, - произнес он. - Теперь все изменилось. Я сделал первый шаг в бездну и боли больше нет. Люди могут погибать и изводить друг друга рядом со мной, а мне все равно. Я прохожу не оглядываясь на их каверзы и мучения, потому что сам стал хуже всех.

- Нет, - она возразила так яростно, будто сама числилась в легионе его ангелов. - Ты не хуже всех и никогда таким не станешь. Ты лучше всех и всего, что я видела.

- Потому что я пожалел тебя? Людям свойственно боготворить лишь того, кто оказывает им милости.

Она покачала головой.

- Идеальное творение бога восстало против него лишь потому, что не могло смириться с тем, что все вокруг него несовершенно. В этом нет зла.

- Тогда его не будет и в том, если ты однажды восстанешь против меня. Просто повернется еще раз колесо неизбежности. И тогда я пострадаю от того же, что однажды учинил сам.

Она нахмурилась.

- Ты этого хочешь?

Мадеэль лишь слегка пожал плечами.

- Я этого боюсь.

- Что значит, мы не можем наступать? - Манфред орал как сумасшедший, ни чуть не стесняясь того, что все сжавшиеся по углам залы советники его слушают. Всего миг и золотой кубок полетел в голову посла. Манфред лишь чуть-чуть промахнулся. Молодой человек уцелевший лишь благодаря своей юной проворности не смел дальше говорить и слово взял Лерой. Он примчался сюда, едва прознал о чрезвычайных обстоятельствах возникших на полях возле намеченного ристалища. Вначале крестьяне боялись об этом сообщить из-за риска вытоптать посевы. Но потом пришлось сознаться.

- Изморозь, покрывшая поля не единственная причина, - неуверенным тоном начал молодой человек.

- Не единственная? - Манфред сжал кулаки, так что побелели костяшки пальцев и Лерой не без основания начал опасаться, что следующий тяжелый предмет попавшийся под руку монарху непременно полетит в него. Король был сейчас так разгневал, что можно было не сомневаться в том, что в случае необходимости он снимет со своей головы тяжелый венец и воспользуется им как орудием наказания и все же Лерой взял на себя смелость продолжить.

- Тонкий лед слишком уж скользкий для наших коней и латников. А еще его не могут растопить даже видимое потепление и костры. Кажется иногда, что под коркой льда нечто завелось... - он помедлил, как объяснить на словах то, что он сам недавно видел. Казалось, это не поддается никакому объяснению. Ни те звуки, ни те голоса, ни движение крошечных тел подо льдом невозможно описать словами и уж тем более убедить собеседника в том, что все это не бред, но Манфред, будто понял его и кивнул.

- Продолжай!

Осмелев юноша сделал шаг вперед. Его руки дрожали и он сцепил их перед собой. Даже на поле битвы в самый разгар кровавой резни он не чувствовал себя таким беспомощным как здесь. Напротив, там он был на своем месте. В схватке ведь имеет значения лишь физическая сила, а здесь всего одного слова короля хватит для того, чтобы он лишился головы. Лерой уже представил себе приказ о казни и топор палача. Перед смертью он решил быть честным. Все равно терять уже нечего.

- Местные селяне клялись, что видят кого-то на полях, кто-то, кто более смелый, кто побывал у поля битвы, клялись, что наблюдали, как копошатся трупы или какие-то существа возле трупов. Конечно, мы казнили свидетелей, как мародеров, но слухи не прекратились. Говорят, кто-то стучится по ночам в крестьянские дома, топчет и жжет посевы, даже поедает трупы на кладбищах и на полях сражений. Мы в это конечно же не верили, но ночью, когда решили выступить в очередной раз мы действительно увидели.. - он с трудом сглотнул, не зная, как описать. - Целое поле таких существ. Черных существ. И они действительно поедают трупы.

- Они угрожали вам? - Манфред напрягся.

- Не в словах, - честно признался юноша. Он действительно не слышал слов, только чавканье и гневный клекот, как в общем и все его соратники. - Да дело и не в речи, но их взгляды, их движения. Не понять их намерения было сложно. Они ждут нас, каждый раз, когда мы собираемся подступить к горному хребту. Они не пускают нас на территорию Менуэла.

- А сразиться с ними вы не можете из-за льда? - усмехнулся один из советников, но Манфред сделал ему знак молчать.

- Где тот воин, который помог вам одержать победу в первый раз? - спросил он. - Куда он исчез? Почему он не с вами теперь, хотя в первой битве был на вашей стороне? Говорят, он никогда не оставляет тех на стороне которых сражается. Он приносит победы.

Лерой не знал, что ответить и нервно изучал взглядом пол. Король был близок к истине. В первый раз все действительно было так. Но потом их начали преследовать неудачи. Именно после того, как исчез несравненный воин.

- Никто не знает, где он, - наконец пролепетал юноша, уже ощущая, что сейчас последует новая вспышка королевского гнева. - Он исчез сразу после того, как помог нам одержать верх. Он неуловим. Он появляется и исчезает, когда захочет. И найти его снова невозможно.

- Нет невозможных вещей, - прорычал Манфред и тут же его очередной крик прошелся сокрушительным эхом по зале. Казалась от этого возгласа задрожали стены дворца. - Дуглас!

Кричать так не было необходимости. Юный маг, будто ворон одетый в черное, сразу же выступил из-за спин собравшихся.

- Ваше величество, - он хотел склониться в учтивом поклоне, но вдруг сообразил, что в этом нет нужды. Манфред был практически не в себе. Он поманил к себе своего необычного любимца.

- Придумай что-нибудь.

Дуглас вздрогнул, еще никогда король не обращался к нему с такими просьбами при свидетелях. Ведь все неуловимо поняли бы, что речь идет именно о запретных приемах, точнее о колдовстве. Но сейчас никакие правила придворного этикета уже не имели значения. Дуглас только расправил черное кружевное жало, внезапно, как удавкой сдавившее его горло, и учтиво кивнул. Хотя это было равносильно тому, чтобы подставить шею под топор. Он ничего не мог сделать.

- Сир, я... - он не знал, как признаться сразу и потому замялся. Кое-что все же требовалось объяснить, чтобы потом не возникло излишка недоразумений. - Иногда даже я бессилен.

- Ты? - в приступе гнева Манфред сверкнул глазами на него. - Ты еще смеешь уклоняться от своих обязанностей.

Обязанностей? Ну, вот, теперь все старательно делали, что не замечают его. Кто не знал или не догадывался, что это за обязанности. Дуглас почувствовал себя, как в кругу врагов. Подумать только, кругом одно воронье, хотя единственный кто одеждой напоминает здесь черного ворона так это он. Кажется его соперники в темных робах звездочетов и астрологов скрывали ядовитые усмешки. Дуглас поискал глазами Конрада - единственного на поддержку кого он мог бы рассчитывать, но того в зале как назло не оказалось. Жаль, из-за возможности вернуть себе Рианон он бы пошел на любую глупость. Даже защитил бы изгоя и мага. А ввязаться в очередной спор с отцом для него и вовсе ничего не стоило. Тогда у Дугласа появилась бы возможность ретироваться. А сейчас он чувствовал себя затравленным. Никто не смотрел в его сторону, но преувеличенное внимание всех сконцентрировалось именно на нем. И это заставляло его чувствовать себя не на своем месте.

Вот бы спрятаться снова в своей башне, но нет же, король ждет от него ответа.

- Есть вещи, цена на которые слишком ужасна... - проговорил Дуглас только для того, чтобы что-то сказать, хотя в общем он мало отступил от истины.

До нельзя возбужденного Манфреда это не напугало.

- Призови ко мне этого воина. Пусть снова сражается на моей стороне и ведет за собой моих воинов.

- Но сир, - осторожно напомнил Гермион, главный советник, стоявший почти за спиной своего сюзерена. - Все ведь знают, что этого сделать нельзя.

- Мне плевать, что нельзя, - взревел Манфред. - Я - король, вы должны меня слушаться.

Правда такие речи больше взывали к обратному и все же Дуглас склонился в низком поклоне, чтобы лишний раз засвидетельствовать свое почтение и послушание.

- Он неуловим, государь, - прошептал маг. - К тому же знаете ли... у меня есть основания полагать, что он тоже владыка. И его владения несколько более обширны, чем Лоретт.

- Зачем же он тогда сражается? - король все еще неистовствовал.

- Смею напомнить, что он никогда не требует вознаграждения за свои труды, - пробормотал Дуглас.

- Но он есть, - Манфред сжал кулаки. Ему самому уже это казалось достаточным аргументом. - Он существует, а значит его можно призвать...

- В ваши армии, сир, я запомнил, - Дуглас снова склонился в учтивом поклоне. Так еще чуть-чуть и он коснется лбом пола. Ему это нравилось все меньше и меньше.

- Пожалуй, он стал бы лучшим полководцем чем этот болван Морен, - задумчиво проговорил король. Если бы можно было изменить назначения, он бы непременно изменил его в пользу первого. Безымянный воин стал бы его эмблемой, его личным символом непобедимости.

- Найди его, пусть даже в самом аду, - прокричал король, знаком отпуская Дугласа. - Ступай, мне все равно, где и как ты его обнаружишь и сколько будет его участие. Даже если тебе придется спуститься в самое пекло ты приведешь мне оттуда того, кого я хочу и уговоришь его возглавить мои войска.

Дуглас все понял, он быстро поклонился и поспешил покинуть зал как можно быстрее. Равнодушные взгляды задерживающиеся на нем будто прожигали ему спину. Это конец, подумал он, все эти стаи знатного и амбициозного воронья только и ждут случая растерзать ничтожного чародея-самоучку. Теперь я мишень. Я слишком долго был любимцем короля пришедшим неизвестно оттуда, а теперь я стану желанной жертвой. Из мрачных раздумий его вывел клекот птиц рассевшихся под сводом арочного окна. Они о чем-то говори. Дуглас прислушался. Он давно уже научился понимать язык птиц, а эти вели беседу как будто специально для него, неспешно и смакуя каждое слово. Милые пичужки. И новичок в колдовстве их бы сразу понял. Они говорили о девушке с золотыми волосами и о расшитом пурпурном шатре. Если бы там сейчас не находилась эта девушка они не смогли бы подлететь так близко и рассмотреть хорошенько прекрасного господина.

- Что? - так же по птичьему переспросил их Дуглас. Люди в замке подумали бы, что он издевается над ними, копируя птичий клекот, но жаворонке на подоконники мигом встрепенулись, угадав вмешательство кого-то чужеродного. Его выговор конечно был безупречен, но угловатая высокая фигура их пожалуй смутила. Всего миг и жаворонки шумно слетели вниз, оставив Дугласа ни с чем. Минуту он простоял у окна, коря себя за проявленное малодушие. Конечно, он мог поговорить с пернатыми созданиями, но что если его бы заметили слуг в замке. Столь интересное занятие юного господина вызвало бы массу пересудов. Он пожил при дворе достаточно, чтобы убедиться, что и челядь и господа здесь большие сплетники. Да и он тоже хорош. Нашел к кому обращаться с вопросами. Глупые птицы. И все - таки он узнал от них больше, чем мог надеяться.

Рианон проснулась с ощущением смутной паники. Чьи-то когти скребли по ковру, но не когти тех маленьких тварей, к которым она уже привыкла. Эти скорее напоминали ножи. Рианон присела в постели и огляделась. В темноте почти ничего не было видно, но слышалось пыхтение. Кто-то карабкался вперед по ворсу с таким трудом, будто лез по стене или хуже того шел прямо по раскаленным кирпичам. Сопение мешалось со стонами, как от боли, а еще слышались приглушенные причитания.

- Все он! Все из-за него!

Рианон вздрогнула, когда черные когти коснулись мягкой шкуры на ложе. Нечто черное, шершавое, похожее на большой сгусток тьмы уже было здесь. Злые желтые глаза сверкнули на нее из абсолютной темноты. В лицо дохнуло запахом гари и жженой плоти. Когтистая рука потянулась теперь уже к ее горлу. Рианон успела заметить, что кожа на ней спалена до черноты, а остатки плоти уже успели покрыться слизью. Плоть? Разве у ангелов есть плоть? У падших возможно есть. Рианон припомнила рассказ Мадеэля и постаралась отодвинуться как можно дальше от обожженного нечто, но позади была только стена шатра и золотые опоры.

- Ты хоть знаешь, какие страдания причинила всем нам, ангелочек?

Когти уже надавили ей на горло, когда темноту в шатре вдруг прорезал свет. Не было заметно, как приоткрылся алый полог, закрывающий вход в шатер, но свеча перед входом вспыхнула и погасла, значит хозяин уже был здесь. Рианон тщетно искала его в темноте. Мысленно она просила помощи, и он наверняка услышал. Сильная обрамленная золотыми браслетами рука в миг стащила страшного гостя с ее постели. Звуков борьбы не было. Нечто сопротивлялось всего миг, когда его уже ударили об пол. Потом наступила тишина.

Рианон пришлось зажмуриться, когда свечи в канделябре перед ней наконец вспыхнули. Теперь огонь уже не гас и можно было рассмотреть, как нечто огромное, склизкое, напоминающее отвратительную лужу черного гнилья бьется на полу в жуткой агонии.

- Оно не выносит свет. Ведь правда? - Мадеэль жестоко усмехнулся, следя за его мучениями. - Даже крошечный огонек на кончике лучины способен причинить ему невероятные муки. А знаешь почему?

- Не хочу знать? - Рианон отползла к самой стене и вцепилась в край медвежьей шкуры. Ее тепло чуть утешало.

- Хочешь, поднеси к нему зажженную свечу и увидишь, как умножится его боль. Это будет интересно.

Он предложил это вполне серьезно. То, что билось и извивалось у него в ногах было живым. Она видела, как сверкают на фоне черного бесформенного сгустка испуганные желтые глаза и какой в них застыл ужас. И какая злоба.

Мадеэль наблюдал за мучениями черной твари со странным удовлетворением. Так мальчишки мучают ради забавы попавшуюся им лягушку, жабу или моллюска. Рианон видела в детстве, как дети слуг поднимают выброшенные штормом устрицы только, чтобы издеваться над устрицами, подносить к ним огонь, а потом смеяться. Отвратительно. Любое насилие всегда ведет к большему. Но здесь было нечто другое. Она ощущала мстительность. Мадеэль не просто насмехался, он был чем-то удовлетворен.

- Прекрати! - она не могла больше видеть нечто настолько отвратительное, что казалось оно вот-вот растечется ядовитым потоком по ковру, а оно ведь еще и мучилось. Ей стало тошно.

- Как пожелаешь, принцесса, - Мадеэль больше ничего не сказал, только посмотрел на нее долгим напряженным взглядом. И действительно с какой стати он должен был исполнять ее приказы или просьбы. Это он здесь победитель, а не она. И все-таки через миг на ковре не осталось даже следа от бившегося в агонии монстра.

Как странно. Ни пепла, ни слизи, ни царапин от когтей. Рианон была уверена, что должно остаться хоть что-то.

Мадеэль уже сидел рядом на постели и как будто ничего не произошло. Его взгляд был спокоен. Красивые тонкие пальцы ощупывали ее кожу, проверяя не осталось ли ран. Она уже привыкла к золотым замысловатым узорам подобно татуировкам приникшим к его коже на запястьях, к червленым золотым браслетом обвивавшим руки до локтей и даже предплечья. Он будто был закован в изысканно оточенные из солнечного луча витиеватые золотые пластины - изысканные цепи или напоминание о том, что он не до конца свободен. А может всего лишь намек на то, что он - часть солнца и золотые узоры поверх мерцающего тела всего лишь напоминание о том, что не смотря на видимость человечности он способен обжечь про соприкосновении еще сильнее солнечного луча. И все-таки прикосновение его рук успокаивало.

Рианон с трудом отвернулась от его лица, чтобы еще раз посмотреть на то место на ковре, где еще недавно извивался жуткий гость. Теперь там было пусто.

- Он был одним из командующим моими когортами, - задумчиво проговорил Мадеэль. - Да, нет, даже больше, моей правой рукой. Он так и не понял, почему мы не победили и до сих пор ищет причины этого. А еще он зол на меня.

Он ничего не должен был объяснять, но как всегда делал это. Рианон вспомнила свое первое соприкосновение с волшебным миром, все эти существа, в которых раньше и верилось-то с трудом и отвратительные карлики, и гоблины, и прекрасные фейри, каждая из которых однако скрывала какое-либо крошечное уродство хором твердили ей одно и то же.

- Они все злятся на тебя за то, что ты остался красив, а они нет, - Рианон осторожно коснулась растрепанных пшеничных кудрей, проверяя не обожгут ли они и ее, потом притянула к себе его голову, он не сопротивлялся, кажется, даже напротив был рад, а ей нравилось изучать то, что для всего волшебного мира было раритетом - его прекрасное лицо, его голова, плечи, затейливые пластины браслетов на запястьях, они боялись его, потому что их он обжигал, а ей он позволил быть к нему так близко.

- Я был красивее когда-то, - через силу признался он.

- В это сложно поверить.

- Когда битва еще только началась они слушались меня, потому что я был частью солнца, оно жжет глаза и невозможно ослушаться его, когда стоишь рядом, но потом... теперь они меня ненавидят.

- Ну и что? - Рианон постаралась забыть о том, как руки фей ласкали ее там в запретном дворце, как нежно обвивали ее талию их крылья. Они были не так хороши, как тот, кто обрек их на существование и проказы в мире смертных, а о тех, кто стал ужасен и говорить нечего. Очутившись здесь им осталось лишь развлекаться тем, чтобы строить козни против людей. Зато они обрели какую-то свободу. Пусть живут, как хотят. Зачем сожалеть о них или стараться снова им понравиться.

- Я одна тебя люблю. Разве этого мало?

Он посмотрел на нее так, будто увидел впервые, недоверчиво и в то же время открыто. Рианон поняла, таких слов ему еще не говорил никто и он ни от кого не хотел их услышать. Он уже привык к тому, что должен быть один, потому что равных ему нет и нет таких, которые смогли бы не возненавидеть его, узнав о том, кто он есть. Возможно, бог обрекает на одиночество всех, кто был ему слишком близок, ведь раз сам он е может получить желаемого, то и никто другой не должен. Но сейчас вышло иначе, чем он распорядился.

- Ты все, что у меня есть.

Мадеэль притянул ее к себе, в объятие, подобное водной прохладе. Точно тоже ощущаешь, если ныряешь в чистый пруд, где растут и благоухают лилии. И там можно утонуть, но пока держишься на воде это так приятно. Иногда его тело почти не источало тепла, а иногда было похоже на раскаленный огненный шар. Все зависело от малейшей перемены его чувств. Сейчас он был спокоен и кажется даже счастлив.

- Я обещаю, что больше сюда не войдет ни один незваный гость. Тебя никто не потревожит, если ты сама не захочешь. Ты помнишь, как вызывать моих слуг?

Она помнила, что нужно хлопнуть в ладоши, чтобы еда появилась на столе сама собой и вещи, нужные ей, материлизовались из воздуха. Помнила, как гасить свечи и звать в круг света черных крылатых созданий. Определенными жестами или движениями можно было пригласить к себе любого, чьим хозяином являлся он, иногда она делала это случайно, но теперь он был не против того, чтобы его слуги служили и ей. Все они хоть и пугали вначале, но узнав, что она здесь по желанию их владыки легко подчинялись. Она только хотела спросить, как вызвать его самого.

А вдруг этого сделать нельзя, ведь не может же он в пылу сражения бросить все, исчезнуть оттуда и примчаться к ней. Хотя она не сомневалась, что именно так он и сделает. Просто бросит битву на произвол судьбы и окажется здесь.

Объятие стало крепче. Рианон помнила о губительных объятиях лесных родников, когда нимфы, наяды и русалки призывают к себе заблудившихся смертных, которые им приглянулись. Они влюбчивы и легко заманят в чашу того, кого хотят приласкать. Ее тоже вначале заманили, сбили с пути и все для того, чтобы предложить ей одно прекрасное неземное объятие. Пусть это все и ведет к тому же фатальному исходу, что и в рассказах фрейлин, но сейчас ей было так приятно. Прикоснуться к солнцу и не обжечься. Она всегда мечтала об этом.

Что заставило ее прошептать так, чтобы только он услышал своим нечеловеческим слухом.

-- Мадеэль, я люблю тебя.

Он не рассмеялся, хотя это было смешно. Кто может любить такое проклятое и покинутое существо, как он. Его губы чуть приоткрылись, но он ничего не ответил. Все, что он хотел сказать, она почувствовала и так, всю его любовь нежданную и противоестественную. Он обнимал ее рукой и крыльями, он был прекраснее всего и всех на земле, его тело мирно сияло золотисто-белым призрачным свечением, а внутри все было напряжено от мятежных противоречивых чувств. Мира в нем не было, он предпочел войну, но сейчас...

-- Я буду сражаться за тебя с кем угодно и с чем угодно, - пообещал он. - Я умею сражаться, будь уверена, Рианон. Умею побеждать.

-- Как тогда на небесах? - лучше бы она этого не говорила, ему тут же стало больно и эта боль передалась ей. Он сжал рукоять тесака так, что побелели пальцы, такие длинные, что оборачивались вокруг эфеса почти вдвое.

-- То было давно, но было, - веско напомнил он сам себе. - Ничего нельзя изменить.

-- Ты бы мог поддержать все в равновесии.

-- Я больше не хочу, - напряженный, как струна, он вдруг расслабился, он принял решения и его кожа засияла еще ярче.

-- А чего ты хочешь?

-- Хочу тебя, принцесса, если необходимо заключить мир, то обе стороны должны что-то получить с этого, прощение мне больше не нужно, я попрошу тебя.

-- Зачем? - серьезно спросила она. И действительно зачем, ведь человеческих желаний в нем нет. Почему она вдруг ему так нужна.

-- Я не знаю, - честно признался он. И это прозвучало, как божественное откровение, что-то вроде того, что ангел не может постичь природу самого себя.

Мадеэль задумчиво нахмурился, будто должен был еще что-то сказать, но не знал, как выразить все это словами.

- Меня никто никогда не любил, - наконец признался он. - А я считался любимцем бога, но не было ни ласки, ни тепла, только почет и отсутствие чего-то, что было мне необходимо. Я не знал чего именно, но мне недоставало этого так, что все стало мучением.

Он провел пальцами ниже по ее плечу, чтобы случайно не забыться и не сжать хрупкую шею.

- Лучше быть незамеченным богом, чем его любимцем, потому что своих возлюбленных он обрекает на страдания.

Она вспомнила все, что с ней случилось и едва кивнула, он прав, страданий было через край. И всегда оставался один вопрос почему. Почему она всегда терпит там, где другие выигрывают? Если все неприятности вылившиеся на нее это проявление избранности и небесной любви, то она предпочла бы обойтись и без того и без другого. Но только не без того, что происходило сейчас. Как раз этого то ей не полагалось, но это можно было принять с радостью. Грех - прекрасная вещь и такая возвышенная. Только вот язык не поворачивался назвать это грехом. Так это называют только лицемеры. Рианон крепче обхватила рукой его талию, теснее прижалась к плечу. Крыло за ним слегка подрагивало, но прислоняться к нему спиной было так приятно. Оно оперенное и с виду такое мощное, а на ощупь мягче чем шкуры, устилавшие пол шатра.

- Что ты имеешь в виду? - все же спросила она. Ей удалось узнать истину про него, но только не про себя. Она никогда не могла похвастать тем, что имеет право считать себя любимицей всевышнего. Напротив, бог должно быть ее очень сильно ненавидел, раз отнял у нее все, что она ценила. Конечно, был еще сон о небесах... о том, что ее там ждут. Рианон вспомнила длинную лестницу, высотой до бесконечности, но сейчас ей не хотелось размышлять об этом.

- Ты был любимцем бога, я нет, а все те, кто пошел вместе с тобой, кого он также любил...

- Пойдем, - Мадеэль резко встал и протянул ей руку. - Я покажу тебе, что с ними стало.

Перед ними лежала мрачная долина, такая черная, что все окружающее ее тонуло в темноте. Вначале невозможно было рассмотреть даже копошащихся внизу омерзительных тел. Они переплетались и шевелились в какой-то странной какофонии звуков и шелестов. За долиной высились горы, они окружали это место будто кольцом. А каменные глыбы неуклюже сваленные где-то вдалеке поражали своей грандиозностью. Ни люди, ни природа не могли создать нечто подобное. И все это прямо под звездными небесами, которые когда-то были домом тех, кто теперь кишел в долине, как в котловине оставшейся после падения.

Рианон осмотрелась и вздрогнула. Ее глаза начинали неестественно хорошо видеть в темноте. Должно быть сверхострое восприятие окружающего и зоркость были подарком ее спутника. Он мог наделять смертных необычными качествами. К тому же он находился к ней настолько близко, что казалось сама его сила отчасти начала передаваться и ей. Но сейчас ее больше занимало то, что происходит внизу. Там начались резкие движения, раздался клекот, а потом... Рианон содрогнулась от адского крика, огласившего долину. Казалось, от него задрожали даже горные массивы вдали. И этот крик был не единственным. Взошла луна, роняя скудный свет на мрачное пространство и вскоре его огласили уже сотни, тысячи таких криков. Можно было подумать, что каждый ярд земли под ними живет, нестерпимо мучается и исходит криком.

- Смотри, так могут кричать только те, которые все имели и все потеряли, и знают, что возврата нет, - прошептал Мадеэль, крепко прижимая ее к себе.

Его лицо было ужасающе спокойным. Ни дрожал ни один мускул, пустые глаза смотрели без выражения. А у нее внутри все переворачивалось от этих воплей.

- Мне должно быть жалко тебя? Или их?

- О, нет, - он выразительно повел бровями, - я ни от кого не жду жалости, моя дорогая, а они заслужили то, что получают, потому что пошли за мной.

- Ты действительно дьявол.

- Да, но ты принадлежишь мне, а не богу, который так мучает их.

Рианон невольно задумалась о том, что будет если он вдруг разожмет объятия и позволит ей упасть вниз в кишащую демонами бездну. Станет ли и она тогда частью его великой армии или же пищей для тех, кто в нее входил?

Но Мадеэль не спешил ее отпускать. Напротив, не доверяя никакой магии, он не разжимал рук. Сам повиснув в воздухе, он обнимал ее за талию, так, что Рианон спиной прижавшаяся к его груди, могла отлично видеть, что происходит внизу. Он дал ей насладиться зрелищем, перед тем, как развернуться и полететь прочь. Это случилось как раз тогда, когда по глыбам прошлась молния. Рианон понимала, что видела только часть всего. Она полагала, что какие-то невероятно сильные когтистые существа продолжают стаскивать эти валуны и наваливать друг на друга.

- Они строят для тебя храм? - догадалась она. - Храм для поверженного божества...

- Для их божества, - твердо напомнил он. - Если хочешь, то да, называй это храмом. Я сам еще не знаю, что это будет, но нужно же им чем-то заняться, вот пусть и занимаются строительством. Подумай только, вдруг в этом месте смертные станут молиться нам, мне и тебе, и приносить кровавые жертвы. А потом мои слуги будут приносить в жертву и их самих.

- Ты невыносим.

- Мне было у кого учиться, - резонно заметил он, возможно, припомнив своего бывшего владыку. Рианон подумала, что в его словах есть смысл.

- Прекрати строительство, - все же попросила она.

- Почему?

- Чтобы угодить мне.

Кажется, такой ответ пришелся ему по вкусу. Она не могла развернуться так, чтобы посмотреть ему в лицо, пока он несся с ней по небу, но ей казалось, что в этот миг его лицо исказила довольная усмешка.

- Ты совсем как я. И тебе тоже не по душе их вопли. Хотя иногда они меня успокаивают. Всегда приятно знать, что кто-то страдает хоть немного, а не благоденствует, когда ты носишь в себе боль всего мира. Я никак не могу привыкнуть к страданиям других, Рианон, наблюдая за ними каждый раз, я не могу себе представить, почему эти твари хнычут, когда настоящая боль им неизвестна.

- Полагаю, она известна только тебе.

- О, да, - он уже принес ее в шатер и посадил на ложе. Складки нового дымчато-золотого наряда, который он ей подарил, приятно зашуршали. Кажется это платье из неизвестной ей материи могло менять цвет само по себе. Еще недавно оно было синим, затем изумрудным и вот теперь снова золотым. Вся гамма цветов заключалась в этой ткани точно так же, как вся палитра боли отражалась в глазах падших ангелов.

Мадеэль понял без слов, о чем она думает и присел рядом с ней.

- Я не позволю тебе страдать, - от его прикосновения готовы были расцвести лилии, но она помнила кровь, огонь и адские крики.

- Тебе не придется пройти через то же, что и им, поверь мне, я не допущу такого.

- Почему?

Ответ поразил ее.

- Я не знаю.

В первый миг она даже не поверила. Шутит ли он или снова хочет одурманить ее своей небесной философией, но голос звучал вполне серьезно. Так вдумчиво и ошеломленно говорит только тот, кто действительно не может себя постичь. Она посмотрела на него и поняла, он правда не знал. Как же сложно он устроен, ошибка природы и в то же время ее венец, он не мог постичь своих собственных чувств.

- Тогда на один вопрос о моем королевстве ты можешь мне ответить?

- Да, - он с готовностью посмотрел на нее.

Рианон минуту медлила. Ей было тяжело об этом спрашивать и страшно услышать ответ.

- Я уже спрашивала тебя, но теперь хочу, чтобы ты ответил честно. Почему Лоретт? Зачем тебе было сражаться на их стороне, если справедливости с ними нет?

- Нет, - согласился он. - Но на стороне Менуэла еще больше зла...

На миг он опустил голову, не зная, что сказать. На красивом лице отразилось минутное колебание, а потом он снова заговорил.

- Понимаешь, есть еще избранные... Те, кто чем-то одарены обычно, и не падшие, и не люди, а что-то среднее от союза тех и других. Эти люди ошибка, но они же необычайно ценны. Бог желает, чтобы они познавали мир в страдании, только тогда они могут творить. Мои же демоны нашептывают людям, чтобы те причиняли зло этим избранникам, но в свою очередь каждого кто обидел их ждет невыносимое наказание. В общем это бесконечный круговорот, от которого сам я устал. В Менуэле же живут кузнецы, одаренные почти настолько же насколько мои цверги. Они почти приблизились к божественности, уже за одно этого их должно не стать или по крайней мере тех из них, кто особо талантлив. Но это меня уже не трогает, на моих глазах рушились многие цивилизации, исчезали страны и города, грели деревни. Я сам часто сопутствовал этому вместе со своими падшими армиями. Мне все равно на чьей стороне сражаться, потому что сам я никого не поддерживаю.

- Кроме справедливости, - напомнила она.

- Это понятие бога, а не мое, и оно как видишь довольно обтекаемо, - он потянулся и крепко сжал эфес меча прислоненного к ложу. - Справедливость в крови. Так устроен мир. И мне от него тошно.

Казалось, что сейчас с его бледных уст сорвется огненный вздох и испепелит все вокруг. Рианон невольно сжалась. Но уже через миг он посмотрел на нее, и взгляд его прояснился.

- Так было, пока я не встретил тебя, - словно хотел сказать он, - теперь у меня есть кого защищать и на чьей стороне сражаться. Всегда на твоей.

- А что же Менуэл? - спросила она после затянувшегося молчания.

Он пренебрежительно повел плечами.

- Жалкие мастеровые и пьянчуги. Они не только посмеялись над одним из избранных, они еще чуть его не убили. Им в тот день было весело, такая забава. Арно едва унес ноги от их собак, едва остался жив... но все же остался. Думаю, он уже успел забыть о том инциденте, но расплата пришла, в свой срок, в моем лице... Видишь ли, это все бесконечный круговорот, а от обманчивого ощущения покоя потом становится только тяжко. Виновники уже начинают думать, что им все прощено, а потом прихожу я... и мир вокруг них вспыхивает. Именно поэтому я остался сам собой, потому что в отличии от других мне не нужны кошмарные лик и кровожадная драконья глотка, чтобы превратить жизнь грешников ад. А грешником можно считать каждого на этой земле и каждого я рано или поздно настигну. Сначала Менуэл, затем Лоретт. Поверь, после обманчивой победы, поражение станет для них еще более тяжким.

- То есть кара для одних, потом становится карой для других и так далее, пока не исчезнет мир. Одно наказание прирастает к другому и все сливается в один беспощадный ком, а ты поддерживаешь все это.

- Я не поддерживал, поэтому и был низвергнут.

- Да, и теперь должен собственными руками вершить все то, против чего выступал.

- И, поверь мне, это худшее наказание.

- Не верю тебе.

- Рианон, - он положил свои руки ей на плечи, осторожно, чтобы не раздавить хрупкие человеческие косточки. Странно, он мог убить ее, а она не боялась.

- Бог заставляет тебя делать все то, за чем наблюдать даже со стороны для тебя было невыносимо. Он уничтожает тебя твоими же руками. Какой жестокий способ подавить сильную волю.

- У меня есть выбор?

- Был бы, если бы после первого поражения все не стало тебе безразлично. Все желания в тебе уснули, как только ты проиграл.

- Ты их разбудила.

- Но ты все еще слушаешься его приказов.

- Правда? - он привлек ее к себе, словно давая понять, что главное распоряжение он уже нарушил, вступив в запретную близость с человеком. И не просто с человеком. Почему-то он всегда ставил ее выше всех людей. Он даже не выражал это словами, только тихими жестами почтения, восхищения, даже какого-то преклонения, а не любви. Она научилась угадывать его мысли. Он думал о том, что забрал силой что-то, что никогда не должно было ему принадлежать.

Одна мысль его возбудила. Пора было отбросить не только меч, щит и плащ, но и ненужную уже одежду. Он быстро освободился от лат, кожаные шнурки сдерживавшие их и тунику распутывались сами собой. Руками он помогал Рианон снять платье. Ему нужны были ее обжигающие поцелуи, как когда-то молитва. Ему нужна была эта красивая игрушка на его ложе с телом человека и сознание близким к ангельскому. Если бог думал, что изгнав его из рая, лишил небесного удовольствия, то как же он заблуждался.

- Вот, где рай, - шепнул Мадеэль, прижимаясь к ее губам и проводя пальцами по обнажившимся изгибам ее тела. - Рай, в который я никогда не должен был вернуться, но он здесь...

Все мрачных мыслей действительно не стало. Давящая боль куда-то ушла, растворилась в блаженстве земного соития. Эта боль сжимала его в тисках с тех пор, как он пал, теперь ее не стало. Возможно, когда он проснется в объятиях Рианон, она возобновиться, но во всяком случае уже не так сильно, как тогда, когда его ложе было пустым. В те времена он не мог сомкнуть глаз, сон не шел к нему, забвение не наступало, опаленный разум метался как в лихорадке. Возможно, такого было наказание, ему никто не объяснил, но его сознание металось, будто заточенное в клетку. Мрачный, пустой, лишенный какой-либо красоты мир приобретал какой-то цвет только, когда проливалась кровь. Он летал над миром и упивался страданиями других, лишь потому что сам мучился сильнее всех. То были века безумия. Разум заточенный в оковы, как тело, и освободился лишь вместе с телом. Мадеэль водил руками по совершенному женскому телу, слишком худое для взрослой женщины, оно все же было девичьим и нежным. Она хрупкая, как небесный свет, подумал он, и может стать такой же обжигающей, если возникнет необходимость. Кому как ни ему было знать, что мирное сияние зари может в любой миг взорваться испепеляющей вспышкой. Когда его нужно было наказать, именно так и произошло. Но теперь наказание превратилось в блаженство. Долгие сладкие поцелуи, ночи без сна не потому, что он сходит с ума от давящей пустоты и невозможности спать, а потому, что занимается любовью, а еще желанное тело рядом, которое будто является частью тебя - за все это стоило отдать небеса. Оторвавшись от ее губ он быстро усмехнулся, но уже в следующий миг снова припал к ним долгим поцелуем. Пальцы Рианон запутавшиеся в его волосах приятно скользили по затылку. Другой рукой она ласкала его плечи, иногда задевала крылья. Его ноги касались его бедер, колени спины. Вот теперь он действительно чувствовал себя богом.

Рианон откинулась на ложе, предоставляя ему возможность сделать все самому, так как он захочет. Ей это очень нравилось. Так хорошо как сейчас она не чувствовала себя еще никогда. Только почему-то ей казалось, что кроме ритмичного слияния их тел в шатре происходят еще другие вещи. До ее слуха доносились копошения и тихие голоса, какие-то шорохи, шепоты, шуршащие звуки. А еще всего на миг ей показалось, что она видит перед собой нечто жуткое. Вспаханные блеском мечей небеса, подобные полю брани, склоки и крики, тела, подобные тому, которое сейчас с ней в постели, но там они жутко изуродованы. Она прикрыла веки, а когда открыла их, то подумала, что теперь уже он сам неосознанно испускает какой-то колдовство, чтобы в шатре стало светлее. Она видела перед собой его красивое лицо, покрытое легкой испариной, но необычайно светящиеся. Сверкающие волосы спустились вниз, накрыв их обоих золотой завесой. Вот бы никогда не отрывать своих губ от его.

Она протянула руку на ложе и нащупала что-то нежное, скользкое, чуть покрытое влагой. Лилии, и водяные, и садовые, еще вчера их здесь не было, а теперь цветы были разбросаны по ложу и полу. От них исходил сладкий запах, но не такой как от его кожи.

Она обхватила его обнаженные плечи, вновь поражаясь тому, как золотые гравированные браслеты на них практически стали частью плоти. Холодное тело все равно вызывало огненную страсть. Она ощутила вспышку огня внутри себя, возможно человека она бы обожгла своим поцелуем, но только не его, красивые губы оставались мягкими. А вот лилии вокруг них начали чернеть и сворачиваться от вспыхнувшего на лепестках огня. Цветы чернели, а сплетенные среди них тела оставались белыми. Крыло Мадеэля было бы необожженным, даже если бы он задел огонь. Но сейчас от легкого подрагивания этих крыл огоньки в шатре чуть гасли. И все же цветы неумолимо сохли, вяли и источали запах гари. Ей было все равно. Рианон запустила руку в его золотые волосы, ощущая, как локоны тут же оплели пальцы точно сеткой. Ее ресницы касались его. Казалось, еще миг и открыв веки она увидит на месте его настоящих глаз вставленные в глазницы мертвые сапфиры, как у звериных шкур в шатре. Ну и пусть. Ее даже это не пугало. И больше не пугал огонь. Сейчас можно сгореть и самим. Потому что лучше этого мига уже ничего не будет.

- Ты будто из мрамора, - подумала она, снова ощутив его в себе.

- А ты из огня, - тут же раздалась встречная мысль. - Из золотого огня.

Позже она откинулась на мягкую белую шкуру, постеленную с боку на ложе. Мадеэль осторожно гладил рукой ее шею и тонкие плечи. Она первая почувствовала, что в шатре кто-то есть, кроме них. Кто-то пытался передать ей свои мысли, но это был ее не любовник. Тот, кто только что скитался по мрачным городским и проселочным дорогам, теперь стоял у входа в шатер. Рианон на миг увидела его глазами скудный свет на раскисшей проезжей дороге и странное существо, которое скитается там, вроде и не демон и не человек, а что-то среднее между ними. Он был не слишком то красив, но внутри него, очевидно, дремала сказочная красота. Рианон могла увидеть это даже сквозь чужие глаза того, кто передавал ей зрительные образы. Странно, почему же это существо, которое должно быть прекрасным, сейчас настолько убого, потерянно и несчастно. У него есть великий талант. Она не знала, что точно в его суме: кисть, перо или музыкальный инструмент, но была уверена, что это часть его дарования. Под скудной одеждой скрывался свет, но его застила боль. Это невероятно прекрасное, но невесть какой силой очерненное существо погибнет, если не найдет свой особый путь к спасению. Ей вдруг стало резко жаль его. Боль пронзила сердце как острый осколок. Это существо часть войск Мадеэля. Рианон хотела рассмотреть что-то еще, но больше ничего не смогла. Теперь слышался только голос.

- Собор Грома! Его путь лежит в Собор Грома! Там, где все мы умираем в муках, чтобы...

Она приподняла голову над подушкой. Локоны скользнули за ней по спине, подобно золотым змейкам, задевая ласкавшую ее руку. Она ощутила, как напрягся Мадеэль.

Он прошипел что-то быстро и резко. Слова оставили неприятный осадок. Над всем шатром теперь как будто сгустилась мгла. Рианон моргнула, чтобы разглядеть цветастую фигуру материлизовавшуюся на пороге. Вначале это только облако, отдающее смутной пестротой, чем больше времени проходило, тем ярче оно становилось.

- Чтобы вернуть себе прежний вид, - такими ли были последние слова, которые она не расслышала. Рианон вопросительно посмотрела на Медеэля, но он сейчас испепелял взглядом вошедшего. Казалось, потемневшие от гнева синие глаза вот-вот вспыхнут, а с солнечных ресниц вместо влаги капнет огненный скипидар.

- Как ты посмел...

От его тихого, но угрожающего шепота, казалось, сами стены могли бы содрогнуться.

У Орфея влезшего в шатер был довольно обескураженный вид.

- Я... Что? Чего? - он явно не собирался уходить. Не так сразу.

- Вон отсюда, - Мадеэль угрожающе приподнялся и положил руку на эфес меча. - Но если ты хочешь стать горсткой пепла...

Теперь Орфей все же попятился к выходу. Реакция стала моментальной.

- Простите, ваше величество, - виновато пробормотал он, и через секунду его как ветром сдуло. Рианон все еще вопросительно смотрела на завешанный алым выход из шатра, он даже не колыхался и сам гость исчез, но обращение "ваше величество" так о многом ей напомнила. Однако заключить она могла, что обращался он все же не к ней. Но больше всего ее потрясло то, как быстро он послушался. Она перевела удивленный взгляд на Мадеэля. Он сонно убирал со лба спутавшиеся локоны и выглядел совсем юным, но кажется только, что она убедилась, что духи считают его царем.

- А у меня так никогда не выходило, - она кивнула на то место, где еще недавно стоял Орфей, кажется там земля прогорала под его ногами, а он все равно хотел здесь оставаться. Рядом с ней или с ним? Наверное, все-таки с ней, рассудительно решила Рианон, потому что к близости с Мадеэлем духи не больно то стремились. Его боялись, да, кажется было за что, но в этом она их не понимала. С ним было так легко, не нужно было задумываться ни о каких проблемах, потому что он все решал моментально. Вот даже бездырь Орфей его послушался. А с ней разыгрывал из себя непослушного ребенка.

- С ними надо быть строже и жестче, - Мадеэль все еще испепелял глазами пустое место у выхода и кажется его взгляд мог прожечь пустое пространство.

Потом он смягчился и быстро притянул ее к себе, будто доказывая уже не духу, а образовавшейся вокруг них пустоте, что он никому не отдаст своей добычи. Инстинкт собственника. Он же завоеватель в конце концов, воин, победитель... Рианон усмехнулась. Было приятно ощущать его объятие, но мысли навеянные Орфеем все еще не давали ей успокоиться. Что это было за место? Что он имел в виду. Кто тот странник, который ищет свою страшную участь в Соборе Грома, там ждет нечто жуткое, но не идти туда нельзя, потому что здесь на земле остаться еще страшнее. Таким образом ужасающий путь неотвратим, но за ним лежит освобождение и тьма. Рианон плотнее прижалась к Мадеэлю. Рядом с ним удавалось спастись от страха, потянувшегося к сознанию, будто клещами. Хорошо, что близость ангела смягчала все страхи и успокаивала.

Она полулежала на нем. Он запустил руку в ее золотые локоны и казался темени так, что от этого прикосновения отступали все плохие мысли. Как все просто, он мог бы спасти и безумца своим легким прикосновением, а мог наоборот свести с ума, но она больше его не боялась. С ним было так хорошо.

- А что это за место Собор Грома? - засыпая спросила она.

- То место, где сошлись небеса и ад, - он мог бы не отвечать, как делал это всегда, но почему-то ей он рассказывал обо всем. - Это краеугольный камень в архитектуре всей вселенной, и всех миров. Место, которое является вместилищем зла и в то же время оно благословенно, потому что все мы снова там перерождаемся. Любой из моих потерянных ангелов может стать прежним, если найдет путь туда и совершит ритуал. Их сознание, заточенное в человеческое тело, по-прежнему хранит в себе, все прежние знания. Если только у них хватает сил побороть насланное безумие и убеждение в том, что они всего лишь люди, а дорога из рая это не их фантазия, тогда они снова возвращается в свой рай. Мрачный рай с затейливыми колоннадами и дремлющими статуями. Под огромным куполом расположен зал, а на его мраморном полу свершилось уже столько жертвоприношений, что трудно и подсчитать. Только редкие из них заканчивались смертью. Бывают люди, которым хочется заблуждаться и относить себя к моим войскам. Такие гибнут. То же самое было бы если б человек вообразил себя птицей и кинулся в полет. Их внутренности остаются на полу и те, кто успевают лакомятся телами. Другие же, осколки моей армии, остаются мертвы лишь пару секунд... это и не смерть, если честно, а жуткое подвешенное состояние между миром реальности и сонмом духов, обитающих в соборе. Оба мира чужие на какой-то момент.

- А потом? - она сильнее вцепилась в него рукой так, что чуть не оцарапала бок, но он даже не заметил. Если он скажет то, на что она надеется, то она даже подарит ему еще один поцелуй.

- Потом у них отрастают крылья, но если ты видела в какой агонии они бьются за миг до этого. Проходит всего пара минут, а они успевают там на мраморном полу пережить всю ту боль, которую я вытерпел за вечность. Все, что претерпел я сам, накатывает на каждого из них черной волной и доводит до безумия. Миг, который кажется бесконечным.

- И ты сидишь на высоком парапете, как статуя, равнодушно наблюдая за тем, как другие принимают твою боль. Иногда ты бываешь даже удовлетворен, когда понимаешь, что не один ты страдал сильнее всех. Другие прошли через то же.

- Да, откуда ты знаешь?

- Наверное, вижу в твоих мыслях, - неуверенно призналась она, боясь того, что последует за этим.

- Можешь взглянуть и дальше, - милостиво разрешил он. - Тебе я могу все показать.

- Почему?

- Потому что это ты, мой близнец, часть меня, - она крепче сжал ее плечи.

- И это значит, что однажды мне придется страдать как тебе, там, в соборе... или где-то еще... - она сама испугалась своей догадки.

- Только не тебе, - быстро возразил он, - я не позволю. Ты не знаешь каково это.

- Я боюсь это узнать и все же.. если это единственный путь.

Ее губы в долгом поцелуе коснулись благоухающей лилиями кожи.

- Есть другие пути к бессмертию. Страдать вовсе не обязательно.

- И это говоришь ты?

- Я предпочитаю оставлять страдания другим, но не себе и не тебе.

- Это хорошо, ты говоришь обо мне, как о чем-то, что тебе близко.

- Но ведь так оно и есть.

- Да, я думаю, - она не была уверена. Всегда сложно поверить в то, что является слишком желанным. Стать часть того, кто прекрасней и могущественней всех, это было слишком хорошо. На секунду она вспомнила о боге, о страдании, о предназначении, которое вечно подставляло ее под удар. Избранные бога всегда страдают и виноват в этом Денница. Первый любимец бога его предал и теперь мучаются все, кого бы он не любил после своего первого избранника. Ей досталось больше всех, ведь она была выбрана на его место. И ей больше не хотелось об этом вспоминать. Никакому не хочется быть игрушкой, которую умело направляют по тернистым лабиринтам боли, чтобы привести к какой-то намеченной цели. Почему все так сложно? Почему за вину одного должны страдать все? И почему этот один предпочел спасти ее, а не убить, как ему вначале хотелось? Рианон зарылась лицом в утешающее плечо, ощутила еще сильнее аромат лилий и какой-то особенный ни на что не похожий, но приятный запах его кожи. От этого тут же нахлынули воспоминания о золоте, полях ржи и долинах фей. Ее никто никогда не любил, кроме него. Ее любил только дьявол, тот, кто должен всех ненавидеть, а еще ее общества желали феи. Все сложилось так странно, но она ни о чем не жалела. Хорошо, когда хоть кто-то тебя любит и не важно кто он есть, главное, что и ты в ответ тоже любишь его. И можно было не бояться, что однажды это закончиться предательством, войной, дележом власти или обидными словами. Мадеэль доказывал, что ему можно верить. Она только не могла верить себе. Желание вернуть или уничтожить Лоретт стало таким сильным, что вспороть ради этого собственные кишки ничего бы не стоило. Ужасающий путь в Собор Грома ее уже так не пугал. Есть вещи, которые стоят жертв. Нужно только найти в себе достаточно храбрости, чтобы их принести. Мысль о том, что кто-то прошел этот путь до нее немного взбодрила.

ДОЛИНА ДРАКОНОВ

Рианон проснулась одна. Хоть постель и была смята, пустое пространство рядом неприятно поражало. Казалось, что все происшедшее могло быть только сном. И нет на самом деле никакого божества, которое по ночам ее обнимает. Есть только фантазии.

Она приложила руку к голове, сминая и без того растрепавшиеся пряди длинных волос. Сознание горело, будто тоже было обожжено. Казалось, что утрачивая Мадеэля, она утрачивает и разум. Такое ли должен ощущать человек, переспавший с падшим ангелом. Ангела больше рядом нет, и ты начинаешь сходить с ума без него.

Если она уйдет отсюда, то ее ждет абсолютно пустой мир. Только Рианон почему-то была уверена, что если снова станет королевой Лоретта, то Мадеэль последует за ней. Он станет править вместе с ней, точнее будет стоять возле ее трона, подобно дракону, который ее охраняет. Для него земное царство лишь игрушка и он может отдать эту игрушку ей, а сам остаться силой, которая незримо всем управляет. Рианон такой ход событий устроил бы. У нее появился бы ее собственный телохранитель, ее личный дракон. Имея при себе его, она могла не опасаться за собственную власть. А узы, которые его сдерживают... есть ли все еще эти узы? Или его связь с небом постепенно слабеет?

Рианон задумалась. Ее собственная связь с существом павшим с неба похоже становилась все более прочной. Сможет ли она теперь жить без него? Возможно ли для нее покинуть этот шатер и не лишиться окончательно разума. Она решила попробовать. Встала с постели, нашла на полу наряд, который до этого не видела и кружевную сорочку. Роскошное платье с широкими рукавами и лифом расшитым жемчугом ей как раз подошло. Она надела его без труда, шнурки на спине сами соединились, будто были живыми. Она чувствовала, как они слегка щекоча ползут по спине и заплетаются в сложную вязь. Рианон осмотрела себя в зеркале. Фасон и отделка наряда ей очень нравились. Не хватало лишь головного убора. Черепаховый гребень так же отделанный жемчугом, который лежал на столе, очень ей подходил. Не успела она подумать о том, что надо взять его и воткнуть в волосы, как он уже очутился там. Пряди на затылке вокруг него сплелись, образуя подобие прически. Ну, вот, теперь у нее есть хотя бы пародия на корону. Рианон самодовольно глянула на зубья гребня, выступавшего из волос. Они так напоминали венец.

- Королева подводного царства, - в шутку назвала она себя, улыбнувшись отражению. - Вся в жемчуге и любишь холодные оттенки воды только потому, что они смиряют огонь внутри тебя.

Тут она вдруг испугалась своих собственных слов. Мадеэль весь как будто был из огня, из золотого огня. Отрицая огонь, она словно собиралась отказаться и от него. Ну уж нет, она не отказывается. Ни в коем случае. Ей просто нужно проверить, как она будет чувствовать себя без него.

Рианон надеялась, что ей каким-то образом удастся смирить бдительность стражей и хоть немного пройтись. Она осторожно выглянула из шатра и не заметила никого стоящего на часах. Странная черная птица все еще летала над шпилем шатра. Она издавала странные звуки, а ее темное оперение переливалось в закатных лучах. Рианон приоткрыла губы от изумления, когда рассмотрела, что у птицы женская голова. При чем довольно привлекательная. Длинные темно-русые волосы свешивались с нее неловко сочетаясь с мрачным оперением. Голубые глаза уставились на Рианон с неподдельным интересом. Кто ее знает, эту птицу, лицо у нее определенно женское, но если это тоже падший ангел, то речь о поле даже не заходит. Они могут являться людям как юношами, так и девушками, но всегда неизменно прекрасными. У Мадеэля тоже девичье лицо.

Рианон вдруг поняла, что нравится этой птице и легким флиртом может ее подкупить. Она приложила палец к губам, давая знак молчать. И птица присев на шпиль затихла. Она внимательно следила за уходящей от шатра Рианон.

Спящие или гомонящие внизу за долиной воинства лишь слегка беспокоили Рианон. Она заметила обходную тропу, которую никто не охранял. Довольно узкая дорожка оказалась скользкой и крутой, но Рианон не задумываясь пошла по ней. Она спускалась вниз с гор, делая опасные повороты и сильно петляя. Чем дальше Рианон уходила, тем больше травы замечала на обочине. Это значит, что земля недалеко. Ей уже надоело находиться на высоте. Вид с гор был головокружительным. Его от нее тошнило. И вряд ли она решилась бы идти по этой тропке, если бы с той открывался вид вниз. Но повороты его скрывали и Рианон двигалась сама не зная куда. Ей хотелось отойти как можно дальше, чтобы проверить насколько хорошо она может себя чувствовать вдали от шатра.

https://www.ozon.ru/context/detail/id/177863140/

https://ridero.ru/books/rianon-_2_krylatyi_voin_i_ognennaya_princessa/

Статья о книге в прессе:

https://ekogradmoscow.ru/eko/ekoliteratura/eko-imperiya-zhizn-v-nebesakh

Оставить комментарий © Copyright Якобсон Натали (natlilia@mail.ru) Размещен: 04/10/2020, изменен: 07/09/2022. 80k. Статистика. Глава: Фэнтези Империя дракона Иллюстрации/приложения: 14 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Мадеэль забрал Рианон в заоблачный замок, где полно тайн и прекрасной, но опасной магии. Вроде бы любовь победила все законы и пророчества, но по ночам к Мадеэлю прилетают жуткие визитеры. Зато Рианон удалось подружиться с драконами.

Якобсон Натали : другие произведения.

Рианон2 - Крылатый воин и огненная принцесса