- Макс, быстрей надевай колготки, - поторапливала мать сына. - Опоздаем в садик.
- Мам, можно сегодня я не пойду в садик, - уже по привычке заканючил шестилетний мальчик, с нарочитой медлительностью натягивая колготки на ноги.
С этой просьбой он обращался к матери каждый день, собираясь в детский сад. И каждый раз в нём теплилась надежда, что сегодня мать уступит его просьбе и оставит его дома. Однако чуда не случалось: не помогали ни слёзы, ни жалобный тон, ни обещание быть послушным. Мама Оксана почему-то не желала оставлять сына дома одного, и ему непременно нужно было ходить в садик каждый день, кроме выходных. Не случилось чуда и на этот раз.
- Ты ведь знаешь, мне нужно - на работу, - ответила на просьбу мальчика молодая женщина. - Все люди ходят на работу, школьники - в школу, а малыши - в садик.
- Мамочка, ну ты иди на работу, а я буду ждать тебя дома. Я буду сидеть тихо-тихо, обещаю, и не буду баловаться, а только мультики смотреть, - продолжал пытаться уговорить мать мальчик.
- Макс, прекращай канючить. Ты прекрасно знаешь, что дома я тебя не оставлю. Лучше шевелись-ка быстрей, - и мама Оксана принялась нетерпеливо помогать сыну надевать колготки.
- А Светлана Ивановна вчера дала мне подзатыльник, - жалобно произнёс Макс, вставляя правую ногу в ботинок.
- Так просто подзатыльники не дают, - возразила молодая женщина. - Значит, что-то натворил, не слушался.
- Она и Гере дала.
- Про Геру ты мне можешь не рассказывать. Разве не он неделю назад сломал твой самолёт?
- Нет, ну я, правда, ничего плохого не делал. Это другие мальчики баловались, а я просто рядом стоял и смотрел.
- А ты сказал Светлане Ивановне, что ты просто стоял и смотрел?
- Не успел. У меня сейчас на голове, наверное, там шишка. Знаешь, как было больно, - и мальчик скривил рожицу, словно и сейчас испытывал нестерпимую боль.
- Где? Покажи? - забеспокоилась мать, но не сильно.
- Вот здесь, - указал мальчик на макушку.
Молодая женщина провела рукой по затылку сына, но шишки под его волосами не обнаружила.
- Нет у тебя там никакой шишки. Опять ты всё выдумываешь. Всё, выходим наконец на улицу, - сказала она, нахлобучив шапку на голову Максимки.
Весь свой путь до садика мальчик слабо, но пытался упираться, и матери приходилось то и дело дёргать его за руку. Однако на ступеньках садика Макс предпринял последнюю попытку уговорить мать:
- А можно я тогда пойду с тобой на работу, если дома мне нельзя оставаться.
- Нет, нельзя, детей туда не пускают, - и мама Оксана потащила сына по ступенькам в садик.
Оксана помогала сыну снимать куртку в раздевалке, когда туда заглянула воспитательница группы, крепко сбитая женщина лет пятидесяти с короткими, крашенными в блонд волосами.
- Кто это у нас пришёл? А, это Максимка пришёл, - воскликнула она, увидев мальчика, словно тот был долгожданным гостем.
- Как он ведёт себя в садике, не сильно безобразничает? - поинтересовалась мама Оксана.
- Ну, что бы мальчик и не безобразничал! Что же это за мальчик, если он не безобразничает! - ответила воспитательница, умильно улыбаясь.
- Вот видишь, Светлана Ивановна говорит, что ты баловался, значит, ты врёшь мне, - обратилась мама Оксана к сыну.
- Но я тогда и вправду не баловался! - воскликнул мальчик, обиженный несправедливыми обвинениями.
- Никак не хотел сегодня в садик идти, - пожаловалась мама Оксана. - Сказал, что получил вчера от вас подзатыльник, якобы ни за что.
- Подзатыльник, от меня? Да вы что, дорогая Оксана Петровна, помилуйте! - нервно захихикала Светлана Ивановна. - Да я их и пальцем не трогаю. Я их всех люблю, как родных. Чего только дети не придумывают, лишь бы в садик не идти: и что их и бьют здесь, и насильно манной кашей кормят. Такие выдумщики! Прямо концлагерь какой-то, а не детский садик. Не обращайте на это внимание, Оксана Петровна.
- Что же ты, Макс, чернишь Светлану Ивановну! - осуждающе покачала головой мама Оксана. - Так нехорошо поступать по отношению к взрослым.
Мальчик, расстроившись, что мама ему не поверила, насупился и поплёлся в группу.
- Что, Максим, уже успел нажаловаться, - гнусавым голосом сказала Светлана Ивановна, стоило только маме мальчика покинуть группу. - Сел сюда за стол рядом со мной, быстро! - скомандовала она гневно. - И никаких игр тебе, пока не накроют завтрак.
Мальчик обречённо подошёл к столу, возле которого стояла воспитательница, и сел на стульчик: выражать своё недовольство не имело смысла.
Появилась няня - Анастасия Фёдоровна; вкатив в группу тележку с большой дымящейся кастрюлей и чайником, она принялась накрывать на стол. Через десять минут все двадцать четыре маленьких детсадовца, ходивших в группу "Солнышки", сидели за столиками и, возя ложкой по поверхности пшённой молочной каши, с различной скоростью поглощали свой завтрак. Правда, несколько мальчишек, не особо привередливых в еде, проглотили кашу за пару минут, выпили сладкий чай с бутербродами и, вымыв руки, отправились играть. Светлана Ивановна стояла у шкафа и с большим аппетитом опустошала свою тарелку каши, словно та была изысканным лакомством, и искренне не недоумевала, почему некоторые дети с ненавистью смотрят на свою тарелку, медленно мешая ложкой кашу и размазывая её по всей поверхности тарелки, а затем, морщась, набирая кашу маленькой порцией, отправляют её в рот и долго-долго пережёвывают её.
- Лиза, Варя, Арина, в чём дело! Завтрак уже кончается, а вы и пол-ложки не съели! Сейчас приду кого-то кормить! - раздаётся недовольный голос воспитательницы.
Девочки, насупившись, готовы разреветься, однако всё-таки опускают ложку в кашу и, почерпнув очередную порцию, отправляют её в рот. Лизе каша кажется отвратительной, она не может проглотить и пол-ложечки. И, когда она, собрав всю волю в кулак, проглатывает вязкую кашу с небольшими комочками не проваренной крупы, к её горлу подступает тошнота. Лиза понимает, что не в силах больше съесть и ложки, и отодвигает от себя тарелку.
- И почему на завтрак нам не дают сосисок с макаронами? - вздыхает Арина.
- Потому что от ваших сосисок и макарон ровно ноль пользы, - тут же находит ответ Светлана Ивановна. - Это одни сплошные калории и никаких витаминов. А чтобы дети росли умненькими и здоровыми, им нужно есть витамины. А в молочной каше как раз очень много витаминов.
Однако этот ответ нисколько не убедил девочек; что же такое калории они, вообще, не знали, для них это был невиданный зверь.
Светлана Ивановна, съев свой завтрак, оценивающим взглядом окинула тарелки детей. Тарелка Лизы по-прежнему оставалась самой полной. Лиза была маленькой, хрупкой девочкой, и такому телосложению, Светлана Ивановна была уверена, она была обязана именно тому, что всегда так мало ела.
- Лизавета, ты что думаешь, я каждые день буду кормить тебя! Быстро взяла ложку и съела всю кашу!
- Я дома ела, - соврала Лиза, прибегнув к своей последней палочке-выручалочке, которая, однако, ей почти никогда не помогала.
- Не ври, мама сказала, что ты дома не ела. По утрам надо есть, чтобы мозги хорошо работали.
Лиза, тяжело вздохнув и боясь взглянуть на грозную воспитательницу, берёт ложку и принимается мешать кашу. Однако нет той силы, которая заставила бы её проглотить хоть капельку этой уже успевшей остыть каши, превратившейся теперь в клейстер.
- Я не пойму, ты что, издеваешься надо мной! - вспылила Светлана Ивановна, полная уверенности в том, что нежелание Лизы есть кашу - не более чем бунт со стороны девочки.
Больше смотреть на это воспитательница не может, она подлетает к девочке, хватает ложку и, набрав кашу с излишком, подносит её к лицу девочки.
Однако девочка, скованная страхом, казалось, и не думает повиноваться.
- Открыла рот! - уже вопит Светлана Ивановна, взбешённая неповиновением девочки и, надавив пальцами по бокам её челюсти, она раздвигает ей рот и насильно впихивает кашу в девочку.
Затем воспитательница с реактивной скоростью, пока рот Лизы открыт, зачерпывает вторую ложку каши и пихает её в девочку. Однако рот Лизы забит, ведь она и не думает глотать кашу, поэтому каша размазывается по щекам девочки, забивается в нос и падает комками ей на платье. Однако, несмотря на это, Светлана Ивановна уже зачерпывает третью порцию и с не меньшим энтузиазмом, словно от того, накормит она девочку или нет, зависит разрешение какой-то глобальной проблемы, пытается и её запихнуть в горло девочки. По лицу Лизы катятся слёзы, которые, капая в тарелку, смешиваются с кашей. В конце концов каша попадает в трахею, и девочка начинает кашлять. Глаза Лизы красны и выпучены от того, что она не может сделать и вздоха, но наконец ей удаётся откашлянуть, и каша разлетается вокруг веером, пачкая стол и попадая на кофту Светланы Ивановны.
- Убиться можно! Господи, - закатывает глаза женщина, - какая трагедия - заставили есть кашу!
Однако воспитательница всё же отступает, понимая, что, вероятно, она перегнула палку. Ещё не хватало, чтобы девочка подавилась и задохнулась. Уголовное разбирательство ей было вовсе не нужно.
Светлана Ивановна ушла в туалет, счищать со своей кофты кашу. А Лиза, боясь и шевельнуться, продолжала сидеть за столом. Она даже думать боялась о том, какое наказание теперь ждёт её за то, что она запачкала кофту воспитательницы. Остальные же дети, воспользовавшись краткосрочной отлучкой Светланы Ивановны, похватали свои тарелки и кинулись в моечную, чтобы счистить с них остатки недоеденной каши в мусорное ведро.
- Анастасия Фёдоровна, не выдавайте нас, - шёпотом молили дети няню, мывшую посуду, - скажите Светлане Ивановне, что мы съели всё кашу.
- Хорошо, хорошо, - кивала головой Анастасия Фёдоровна, всегда искренне сочувствовавшая малышам и покрывавшая все их проказы.
Затем младшая воспитательница подошла к Лизе и сказала ей ласково:
- Ну, что же ты сидишь, пойдём умоем личико.
Девочка послушно слезла со стула и поплелась за Анастасией Фёдоровной в моечную.
Ровно к девяти часам няней в группе был наведён порядок, и детишки, по указанию Светланы Ивановны, взяв каждый свой стульчик, расселись в центре комнаты полукругом по краю ковра.
- Дорогие мои детишки, дорогие мои "солнышки", - начала Светлана Ивановна добродушным и вместе с тем торжественным тоном, уже успев позабыть об утренних неурядицах. - Вы уже знаете, что приближается день Матери, и в нашем садике будет проводиться утренник, на котором вы будете поздравлять ваших мам. Ведь мама - это самый главный человек в вашей жизни. Мамы вас родили, они любят вас, они покупают вам всякие вкусности, они жалеют и заботятся о вас, когда вы болеете, отводят и забирают вас из садика. И нет таких детей, которые не любили бы своих мам. И я уверена, что и все вы тоже очень любите своих мам. Ведь вы любите своих мам?
- Да, - хором отвечают дети.
- Вы любите и своих мам, и своих пап, и бабушек, и дедушек. Но праздника пап, бабушек и дедушек, к сожалению, нет. Зато есть такой замечательный праздник, как день Мамы. И для того, чтобы каждый из вас смог поздравить свою маму, сейчас мы будем учить с вами стих. Тот же, кто выучит его лучше всех, расскажет его на утреннике. Стих называется "Мама - первое слово", его придумал наш замечательный детский поэт-песенник Юрий Энтин.
И, раскрыв старую, потрёпанную книжку, воспитательница принялась выразительно читать:
Мама - первое слово,
Главное слово в каждой судьбе.
Мама жизнь подарила,
Мир подарила мне и тебе.
Так бывает - ночью бессонною
Мама потихоньку всплакнёт,
Как там дочка, как там сынок её -
Лишь под утро мама уснёт.
Так бывает - станешь взрослее ты
И, как птица, ввысь улетишь,
Кем бы ни был, знай, что для мамы ты -
Как и прежде, милый малыш.
Затем дети приступили к разучиванию стихотворения, повторяя следом за воспитательницей строчку за строчкой. Но тут, когда дело дошло до третьей строфы, в группу заглянула повариха с журналом в руках, чтобы отметить количество присутствующих детей.
- Сколько у вас спиногрызов? - спросила она у Светланы Ивановны.
- Двадцать четыре, Томочка, - ответила женщина.
Повариха сделала отметку в журнале, а затем сказала:
- Светлана Ивановна, медсестра просила вас зайти к ней на минутку.
Когда повариха ушла, воспитательница строгим взглядом обвела детей, сидевших перед ней полукругом.
- Так, сейчас мне нужно отойти на одну минуту. Что бы была тишина! - гаркнула Светлана Ивановна приказным тоном. - Если я услышу хоть один звук, сами знаете, что будет: кто-то очень сильно пожалеет об этом.
Однако стоило только Светлане Ивановне скрыться за дверью, как мальчишки принялись баловаться, ведь скучно же сидеть на стульчике несколько минут и ничего не делать. Поэтому Гера решил ущипнуть своего соседа Руслана. Тот громко вскрикнул от боли и попытался в ответ ущипнуть Германа. Однако мальчик принялся защищаться, а затем вскочил со стула, чтобы быть подальше от Руслана. Мальчишки стали бегать друг за другом в попытках ущипнуть, и в конце концов задели стул Бори, стоявший с краю. Боря тоже решил не оставаться в долгу и пихнул Германа.
- А-а! Ты что пихаешься! - тут же воскликнул Гера, словно до этого вёл себя самым примерным образом. - Борька меня пихнул!
- Давайте его тоже пихать! - задорно предложил Андрюша, друг Германа.
- Мальчики, Светлана Ивановна сказала сидеть тихо! - напомнила Маша, с презрением глядя на возню мальчишек.
Но те, словно и не расслышав её замечания, принялись спихивать со стула Бориса. Друзья Борьки тут же заступились за мальчика, и завязалась кутерьма. Мальчишки хватали друг друга, пытаясь повалить своего соперника на пол, при этом крича и визжа с таким азартом, словно не существовало для них никакого другого развлечения, которое могло бы доставить им большее удовольствие. Так продолжалось около двух минут, когда вдруг Арина предупредительно крикнула:
- Светлана Ивановна пришла!
Мальчики в мгновенье ока расцепились друг от друга и кинулись к своим стульчикам. Пять секунд спустя они все уже сидели с совершенно невинными выражениями лиц и положив руки на колени, однако розовощёкие и с растрёпанными волосами.
- Так, что у вас тут происходит? - спросила воспитательница, грозно нахмурив брови.
- Гера ущипнул Руслана, а затем они стали пихать Борю, а потом все мальчики стали пихать друг друга и валить на пол, - тут же поспешила наябедничать Маша, посчитав, что будет вполне справедливо, если Светлана Ивановна накажет мальчиков за непослушание.
- Опять Герман, опять Герман! - принялась негодовать воспитательница. - Ты долго будешь мне кишки мотать! Ты зачем щипнул Руслана?
- Потому что он ущипнул меня утром, когда мы играли, - стал оправдываться Гера.
- Я ущипнул тебя потому, что ты вчера меня толкнул! - ответил на это Руслан.
- А Бориса зачем щипали?
- Они бегали вокруг нас и задели Борю, и он чуть не упал, - доложила Маша.
- Я нечаянно! - опять попытался оправдаться Гера. - А он пихнул меня!
- Они все пихали друг друга, а потом повалились на пол, - продолжала ябедничать Маша не хуже комсомолки-активистки.
- Так что же, мне теперь всех наказывать? - и Светлана Ивановна обвела детей взглядом хищной птицы.
- Я не дрался, - тут же поспешил заявить Костя, мальчик-тихоня, который и, вправду, всё то время, пока мальчики баловались, скромно сидел на стульчике, поджимая под себя ноги, чтобы, не дай бог, разошедшиеся мальчишки не задели и его.
- Я тоже не дрался, - сказал Максим, прекрасно помня, как тяжела рука у Светланы Ивановны, и тоже на этот раз оставшийся в стороне.
- Значит так, Герман немедленно, тут же отправляется в свой любимый уже угол, - и воспитательница, больно схватив мальчика за ухо, потащила его к углу.
Гера, сморщившись от боли, закричал: "А-а-а! Я больше не буду, больше не буду! А-а-а!".
Но Светлана Ивановна не собиралась проявлять и капли жалости к хулигану, казавшийся ей неисправимым. Она только предупредила;
- В следующий раз я тебе это ухо оторву! Ты у меня допрыгаешься!
Вернувшись к детям, воспитательница зло посмотрела на Руслана. Отчего тот весь съёжился, ожидая увесистый подзатыльник. Но Светлана Ивановна, увидев реакцию мальчика, поняла, что и тот страх, который он сейчас испытывал, служил для него уже достаточным наказанием. И, как не чесалась у неё рука отвесить Руслану подзатыльник, она сдержалась и лишь сказала:
- Я смотрю, Руслан, ты выучил уже весь стих, раз решил, что и тебе можно баловаться. Давай вставай и читай нам стих, который мы сегодня разучиваем.
Мальчик медленно поднялся со стула и стал пытаться лихорадочно припомнить хоть одну строчку, однако страх наказания настолько сильно сковал его разум, что из его головы вылетели все слова, и он не мог вспомнить ровным счётом ничего.
- Ну, мы слушаем тебя, Руслан. Рассказывай стих.
Но мальчик стоял, потупив взгляд в пол.
- Руслан, мы тебя слушаем! - настойчиво повторила воспитательница.
- Мама - первое слово, - принялась шёпотом подсказывать сердобольная Варя, сидевшая за спиной Руслана.
- Мама - первое слово, - пролепетал мальчик вслед за девочкой.
- Главное слово в каждой судьбе, - послышалась вторая подсказка.
- Варвара, не подсказывай, - грозно шикнула Светлана Ивановна. - Итак, "мама - первое слово". Дальше что?
- Мама - первое слово, - опять пробубнил Руслан, - первое слово в судьбе...
А затем вновь повисла пауза.
- Ну, "первое слово в каждой судьбе". Дальше что?
Но от Руслана услышать можно было лишь тяжёлый вздох.
- Ай-яй-яй, - покачала головой Светлана Ивановна, - такое лёгкое стихотворение, а ты и двух строчек запомнить не можешь. Как же ты будешь поздравлять свою маму? Хорошо, тогда расскажи нам, о чём это этот стих, о чём в нём говорится?
- Мама - первое слово, - повторил заученную строчку мальчик, глядя в пол.
- А почему оно первое?
Но даже на это вопрос Руслан не был способен ответить, настолько сильно им владел страх.
- Мама - первое слово потому, что это первое слово, которое произносит любой малыш, когда только начинает учиться говорить. Он не умеет говорить ещё никаких слов, но уже произносит слово "мама", - пояснила Светлана Ивановна изменившимся голосом, словно в неё в одно мгновенье вдруг вселилась другая сущность. - И когда вы все вырастите и станете взрослыми, даже когда вам будет сорок лет и даже пятьдесят, и у вас самих уже будут детки, то для своих мам вы по-прежнему останетесь детьми, всё такими же маленькими и неразумными, и они всё так же, как и сейчас, будут любить и заботиться о вас.
Однако подобные перепады настроения их воспитательницы, вдруг резко менявшийся голос от зычного к слащавому, давно уже не вводили детей в заблуждение, и они по-прежнему глядели на неё с опаской и исподлобья. Иногда казалось, что в Светлане Ивановне каким-то непостижимым образом существовали два совершенно противоположных человека - талантливая актриса, с лёгкостью перевоплощавшаяся на утренниках в любого персонажа, начиная от зайчика, заканчивая Дедом Морозом; другой же был демоном, страшным и неистовым, перед которым трепетала вся группа. Её боялись все, кроме Маши, примерной девочки, никогда не шалившей и слушавшейся во всём воспитательницу. За все три года, что Маша ходила в эту группу, Светлана Ивановна ни разу не повысила на неё голос, даже когда девочке не спалось на тихом часе, ведь она была её любимицей.
- Садись, - скомандовала Светлана Ивановна таким тоном, словно испытала самое большое разочарование в жизни. - Кто запомнил первое четверостишье и сможет повторить нам его?
И тут же первой взметнулась вверх уверенная рука Маши. Но Светлана Ивановна проигнорировала её.
- Что, неужели больше никто не смог запомнить?
Тут следом потянулась робким движением рука Вари: девочка выучила стих, но стеснялась прочитать его перед всеми. Однако испугавшись, что воспитательница опять начнёт бушевать, она решила принести себя в жертву и выдержать минуту неловкости и стеснения. За Варей подняла руку и осмелевшая Соня.
- Соня прочти нам первые четыре строчки.
Девочка принялась читать:
Мама - первое слово,
Главное слово в каждой судьбе.
Мама жизнь подарила,
Мир подарила мне и тебе.
- Молодец Соня, - похвалила Светлана Ивановна. - А теперь продолжаем учить дальше: "Так бывает - ночью бессонною мама потихоньку всплакнёт".
P.S. Декларация прав ребенка Генеральной Ассамблеей ООН
Принцип 2
Ребенку законом и другими средствами должна быть обеспечена специальная защита и предоставлены возможности и благоприятные условия, которые позволяли бы ему развиваться физически, умственно, нравственно, духовно и в социальном отношении здоровым и нормальным путем и в условиях свободы и достоинства. При издании с этой целью законов главным соображением должно быть наилучшее обеспечение интересов ребенка.
1993 год - Правительство Российской Федерации приняло Постановление Љ 848 от 23 августа 1993 года "О реализации Конвенции ООН о правах ребёнка и Всемирной декларации об обеспечении выживания, защиты и развития детей".