Радостная, поднимаюсь по широкой лестнице одного из лучших технических вузов столицы. Мраморный торжественный вестибюль, зеркала, море света. Я в новом, самом лучшем шерстяном костюме брусничного цвета.
На улице бушует вьюга, а здесь даже дорожка на ступеньках сухая. Почему зимой я начинаю учиться, а не осенью? Пришлось поступать на вечерний, потому что на дневной поступала в ИНЯЗ и не прошла. Надеялась на медаль, но это не помогло. Первую сессию на вечернем сдала на все пятёрки и перешла на дневной.
Вообще-то не хотелось поступать в технический вуз - я по натуре
гуманитарий. Но классная руководительница намекнула, что инженеры нужнее. Кроме того, на следующий год двойной выпуск и нельзя больше сидеть на шее у мамы - школьной учительницы химии.
В руках у меня новенький портфель. Любимым дядей была подарена пляжная сумка ярко-красного цвета. Он странный, талантливый, инженер и художник, танцор и в прошлом хороший футболист. Наверно, это комплимент моей хорошей фигуре и совет не слишком усердствовать в учёбе. Но я зубрилка, беру усидчивостью и на пляже бываю редко. Вообще-то кроме фигуры ничего особенно хорошего в моей внешности нет.
Новая группа встретила меня по-разному. Мальчики сначала заинтересовались, и даже староста, похожий на Фиделя Кастро, сын известного писателя, который нравился почти всем девочкам нашей группы. Но когда они увидели, какая я зануда и зубрилка, потеряли всякий интерес. И одевалась я плохо - кроме костюма, купленного под присмотром тёти, из которого я долго не вылезала, у меня ничего хорошего не было, а шить и вязать некогда было. Мама, позже связала кое-что симпатичное, но это не на первом курсе, и не на втором - работала она много.
У Санечки, комсорга группы, я взяла конспекты по теоретической механике, которой у нас на вечернем не было. Ещё досдавала я физику и
и математику, но это было нетрудно по сравнению с теоретической механикой.
Санечка Гусева была кругленькая, маленькая и излучала доброту. И лицо, и глаза, и кончик носа - всё было круглое и милое. При этом она не была толстой. Она была весела, остроумна и влюблена в Ваню Кудряшова. Ваня тоже был в неё влюблён, но жениться готов не был. Наверно, родители были против - отец был известным писателем, а Санечка - из простой семьи.
Валера был строен по-спортивному, с широкими плечами, приятными манерами, правильными чертами лица. Красавчик. Ещё один сын писателя в нашей группе. Пожалуй, он мог бы понравиться мне, но он давно и прочно принадлежал Шурочке. Шурочка напоминала девушку из русской сказки: простая, душевная, добрая. Лучше Валера нигде бы не нашёл.
Поженились они только после окончания института. На свадьбе невеста всё время плакала и улыбалась.
Кто любил кого, так это наш староста Валера Петухов Галю Сердцеву. Тогда Дзефирелли снял фильм "Ромео и Джульета" и в моду вошли лица как у матери Джульетты - плоские, как у мопсов, с огромными глазами, маленьким носом и огромным узлом волос на затылке. У Гали как раз были такое лицо и глаза и такая причёска. Волосы и глаза были тёмные. Позже, перед 3-ьим
курсом, на картошке, я видела её волосы - до колен! Худая, с острыми коленями, с низким завораживающим, как у цыганки, голосом и изящными усталыми жестами, она курила и благоухала дорогими сигаретами и духами. Одевалась она великолепно - ничего подобного тогда в магазинах не
продавалось. Косметика её была безупречна.
Во взгляде - привычка восхищать. На тонких ухоженных пальцах - дорогие кольца. Читала она немного и говорила тоже. Училась так себе, но была умна с лёгким налётом вульгарности. Вот эту девушку наш староста любил, а она пока не знала, нужна ли ей эта любовь, и думала, что ей делать с ней. Он ей рассказывал о своей предыдущей любви, очень сильной.
Её любимым выражением было: "Не пора ли нам пора?", - в конце занятий. На четвёртом курсе она вышла замуж за человека немного старше себя, красавца- профессора, улыбчивого, похожего на кинозвезду. Всегда был одет как на торжественный приём. Он ей помогал учиться, приходил болеть за неё
на экзаменах и оценки стали получше.
На одном из первых занятий обратила внимание на нескольких хорошо одетых девушек нашей группы. Прозвучала фамилия Розанова. Интересно,
родственница знаменитого философа? Никогда не спрашивала. Соня Розанова была яркой нарядной блондинкой с удлиненным лицом, темпераментная и раскованная, и хорошо смотрелась рядом с брюнеткой Леной Рыбкиной, басовитой, с усиками и густыми бровями. Обе были стройные, приветливые.
Я думала сначала, что Розанова - совсем другая, с румянцем, с круглым лицом и довольно длинным носом, со светлыми волосами, собранными в хвост. Это оказалась Нина Рюрикова. Она была полновата, но носила короткие юбки и сидела нога на ногу. Чем-то она напоминала сову, и я
нарисовала несколько шаржей, где она была совой. Она откликнулась несколькими шаржами на меня, очень похожими. Это когда мы с ней начали дружить. Вот её я спросила, не потомок ли она первой династии царей. Рюриковых много - ответила она.
Розанова и Рюрикова курили, а Лена Рыбкина, которая с усиками - нет. Лена была дочкой директора завода, и за ней ухаживал лучший парень нашей группы Толя Правдин.
Толя хорошо учился и был серьёзным и мужественным. Никто на единство этой пары не посягал.
Розанова и Рыбкина на первом занятии, которое я посетила, собирались во ВГИК пригласить на вечер в МЭИ какого-нибудь артиста. Я думала, что со
своими "хвостами", образовавшимися из-за перехода, мне не только не удастся выполнять такие комсомольские поручения, но и на сами-то вечера ходить не придётся.
У мамы была приятельница, через мужа которого она договорилась о репетиторе по теоретической механике. Муж обратился к другу, который должен был почему-то лично отвезти меня к репетитору. Мы шли вдоль кольцевой автомобильной дороги в темноте, среди вьюги, а друг мужа, монументальный мужчина с великолепными чертами лица и гулким басом, душераздирающе кашлял, чихал и высмаркивался - простужен был. Я часто вспоминаю эту метель в ночи и наши три фигуры на обочине окружной дороги.
В результате этой поездки мне пришлось мотаться на занятия на Профсоюзную улицу к милой молодой преподавательнице, которая
постепенно вытесняла из меня страх перед этим предметом, но до конца сделать этого не могла.
От занятий с репетиторами у меня в голове прояснилось, но учиться на дневном факультете было намного труднее.
2 Рихтер. Первая вечеринка. Досдачи.
Физику первые два года у нас читал доцент Коршунов. Тщедушный пожилой человечек, он смотрел в наши глаза с тоской и в тех местах, где надо было повысить голос, лицо его искажалось мучительной гримасой.
Зачёт я у него получала, но всегда с большим трудом. На 8 марта, кажется, у нас в ДК должен был состояться праздничный концерт. Мне достался в лотерею билет на этот концерт. Там должен был выступать Рихтер. Валя Чаровницина подошла и спросила: "Наташа, ты ведь не пойдёшь на концерт? Может, отдашь мне билет? Я как раз сдавала зачёт Коршунову. Он пожалел меня, поставил тройку, и я успела занять место в зале.
Я в первый и единственный раз была на концерте Рихтера! В зале было шумно. Рихтер подождал немного и начал играть. Петухов был рядом с Зиной Головиной. Она сверкала обнажёнными плечами и большими карими глазами. Густые тёмные волосы пострижены по моде в каре, полноватые ноги открыты высоко - модны короткие юбки. Полные губы ярко накрашены, маникюр в тон. Она окончила музыкальную школу, у неё богатая квартира, набитая хрусталём, - так говорили девочки, которые были у неё на вечеринке.
Итак, Зина с Валерой Петуховым. Случилось вот что. Галя Сердцева заявила Валере, что не выйдет за него замуж. Он спросил, что ему делать. Она выбрала ему из нашей группы Зину.
Кроме концерта в разных комнатах происходило много интересного. В одной из комнат комсомольский лидер предсказывал судьбу. Мне сказал, что личная жизнь сложится трудно, потому что у меня сложный характер.
Первая в жизни студенческая вечеринка. Валя Чаровницина всё время нападала на меня и незаметно для других укалывала, как будто ревновала к кому-то, но я не поняла до сих пор, к кому - к Санечке, что ли? Они были из одного класса.
Чаровницина тоже была круглолицая, как и Санечка, но высокая и очень яркая, но не брюнетка, а тёмно-русая. Яркая она была крупными губами и румянцем, большими карими глазами и бровями. Оправдывала фамилию.
Это первое впечатление от вечеринки, а второе - огромный налитый мускулами Осадчий привёл девочек вообще не студенток, каких-то фабричных работниц, изящных и раскованных, но в меру, и танцевал с ними обеими, вроде бы совершенно приличный твист, но в его движениях было что-то выдающее то, что оставалось для меня за кадром. Когда одна из его приятельниц с кошачьей грацией просто переставляла ноги, он нагнулся и в
такт касался руками её щиколоток.
Осадчий был гулякой и пьяницей, сыном какого-то крупного человека. Он мог, когда его вызывали к доске, выйти и упасть всем телом, прямо лицом на пол. После первого курса он исчез.
Санечка настояла, чтобы Чаровницина дала мне свой конспект - приближалась сессия, а Санечкин конспект был не полным.
На этот раз сессия прошла не так блестяще. Но удалось ничего не оставлять на осень - пожалел лектор по теоретической механике - я уж не надеялась проскочить. Один глаз у него был закрыт чёрной повязкой, и мне было его жаль. Он умер вскоре после сессии - что-то с кровоснабжением. От сессии
остался неприятный осадок - я срубила сук не по себе. Как и большая часть нашей группы.
Хорошо учились Толя Правдин и Вася Кузин.
Вася имел круглое улыбчивое лицо, примерно как у Санечки, гладкие блестящие волосы тёмно-русые, тёмно-карие живые глаза, слегка масляные, на мой взгляд, и крепкую ладную фигуру. Он вечно надо мной подсмеивался, и я не могла понять - по злобе это или он просто меня не понимал.
Его интерес ко мне был налицо, но так обычно хулиган на улице прикалывается к прохожей барышне. Кроме того, интерес его был обращён не только ко мне, но и простирался даже за пределы группы, в дружественной нам группе комсоргом была Ксюша Новикова с ярко-синими, такими же подвижными, как у Василия, глазами. Я от внимания Васи ничего, кроме неловкости, не испытывала.
Вася дружил с Валерой Петуховым. У них были знакомые анекдоты, упомянув фразу из которых они уже смеялись. Это был уверенный в себе человек.
3 Лекторы и лекции.
Ещё о Коршунове. Читала на его лекциях потихоньку изложение теории относительности. Может быть, это его вдохновило, хотя знал бы он, сколько в этом было выпендрёжа, и как мало я там поняла. Но, в общем, любопытно было.
У нас многие читали что-нибудь на лекциях или вязали. Одна некрасивая худая замужняя женщина, молодая, беременная, вообще не конспектировала лекции, а вязала, слушала и понимала, запоминала. Училась очень хорошо.
Последнюю свою лекцию по физике Коршунов посвятил двойственности вещества во вселенной - частица одновременно является волной. Квантовая теория, Гейзенберг. Какое у него было вдохновенное лицо! Было так интересно, что даже мурашки по телу. И понятно было. Больше я никогда не видела Коршунова, даже в коридорах ВУЗа. И когда вспоминаю его, то вспоминаю эту лекцию.
Одну из лекторш на нашей кафедре звали Роза Ивановна. Она была полная, румяная, словно готова была лопнуть от избытка жизненной энергии, которую ей не на кого было излить - она была одинока и жила в однокомнатной квартире в городке преподавателей ВУЗа. Остроумной она была ("Не ходите в буфет перед защитой лабораторной, а то кровь отольёт от головы к желудку!"), а вот доброжелательной нет. Однажды раскричалась, когда я в лаборатории, думая о защите, машинально открыла выдвижной ящик. Оказывается, этого не следовало делать. Там лежало что-то, что мы не должны были видеть. Я и не видела.
Однажды мы с Рюриковой перед началом лабораторной работы просматривали методику и стенд, на котором мы должны были сделать эту работу. Подошла Роза Ивановна и долго смеялась, удивлённая, что мы хотим что-то знать. А мы хотели!
Михалкова студенты любили. Лекции его были великолепны и учебник, написанный со Шмидтом, тоже. Был он прост в общении и интеллигентен, как и Шмидт.
Татьяна Александровна Рута была одинокой красавицей в возрасте и потомственной преподавательницей ТОЭ. Это была высокая стройная блондинка с голубыми глазами, безупречной фигурой и великолепными чертами лица. Манеры у неё были девичьи. Она могла, например, сказать: "Когда мы с мамой были на балете "Лебединое озеро", я решила эту задачу". На экзамене я её подвела - оставила в парте шпаргалку, и она её нашла. Очень огорчилась. Я не знала этот предмет, как ни старалась узнать.
По красоте с ней могла сравниться учительница математики у нас на 2-ом курсе. Правдин заметил - а я думала, он кроме Рыбкиной никого не замечает,- что математичка ни разу не пришла на лекцию в том же костюме. Читая лекцию, она принимала позы, более подходящие для эстрадной певицы на концерте, но подчёркивающие её великолепную фигуру и темперамент.
Преподаватель электроники читал свои лекции скучным извиняющимся тоном - мол, на третьем -то курсе упоминать о такой ерунде, как расчёт каскада усилителей неловко, но я всё-таки позволю себе напомнить вам о том, как это делается. Он явно обращался к людям, которые не зря пришли в ВУЗ, но на лекциях сидели и другие, не раз пытавшиеся научиться рассчитывать эти схемы усилителей и даже плакавшие над ними, но безрезультатно. Вот для таких-то он и читал, но при этом был уверен, что таких нет, а они были.
В том, что они были, он убедился на экзамене. Я опоздала больше чем на час,
меня чуть не посадили за то, что нечем было заплатить штраф за проезд зайцем в электричке, я мчалась через площадь трёх вокзалов и лихорадочно дочитывала шпаргалки в трамвае. Когда я подошла к двери аудитории, где проходил экзамен, на ней висел лист с оценками, и там все были тройки!
Я вошла, увидела лектора, с которым летом в спортлагере играла в волейбол, и отказалась пойти к другому экзаменатору, который меня пригласил отвечать. Когда я подошла к лектору, то в безумном волнении наступила пыльной подошвой сапога на его зеркально-чистый ботинок. Это его не расстроило, и он сделал для меня всё, что мог - тоже поставил три.
Толстый преподаватель по свойствам металлов весь курс чертил один и тот
же, по-моему, ушастый рисунок на доске, пересекаемый разными линиями, -никто ничего не понял и не стремился понять, - но на экзаменах был добр и всем поставил 4.
На лабораторных по сварке мастер держал мою трепещущую руку с горелкой и эта сварка нам обоим очень понравилась.
Петухов как-то сказал, что большинство студентов хотят ходить в институт как можно дольше, потому что тут весело, а не для того, чтобы учиться. К большинству девочек нашей группы это не относилось, и к его подружке Зине Головиной тоже. Она окончила школу с медалью и очень хотела окончить ВУЗ если не с красным дипломом, то с достойным. Иногда мне до сих пор снится, что мне предлагают пересдать предметы, по которым у меня не 5 - как страшный сон.
Физику нам на третьем курсе преподавала доцент Дворянинова. Эффектная дама с поставленным голосом лектора и курильщицы. Седина и серебристые платья и костюмы. Было интересно и непонятно. В частности, она читала термодинамику. После экзаменов по своему курсу она сказала своим великолепным контральто: "Ну и дураки же вы все!"
Многие аудитории были обращены окнами к соседнему хлебозаводу, и в окна вливался завораживаюший запах калорийных булочек.
Некоторые аудитории были огромными, как залы в театре. Однажды с верхнего этажа кресел мимо моей головы просвистел тяжёлый портфель. Снизу Чаровницына прокричала Лонгинову: "Костя, что ты делаешь, ты чуть Наташу не убил!". А мне казалось, что ей было бы меня совсем не жаль.
Однажды в какой-то аудитории несколько человек из нашей группы танцевали что-то вроде сиртаки, взявшись за руки, среди них - Чаровницына.
Все раскраснелись, сверкают глазами. Я тоже хочу. Но я не дружу с ними. Они даже не знают, как хорошо я танцую...
Иногда мы прогуливали - мне писала лекцию студентка соседней группы под копирку, иногда она писала под две копирки ещё кому-нибудь. Лекции были записаны так хорошо, что от них мне было больше толку, чем если бы я слушала их сама. Она была пухленькая, добрая, с русыми кудрями, забранными в хвостик. Её парень учился в этой же группе и тоже был пухленький, добрый и кудрявый. Они поженились ещё в институте.
4 Нина Рюрикова
Нину Рюрикову на кафедре воспринимали особо. Её сестра несколько лет назад закончила институт с красным дипломом и осталась в аспирантуре при кафедре. Когда Нина шла по коридору, за спиной у неё шептали: "Вон сестра Рюриковой пошла..."
Мне давно хотелось посмотреть, как Рюрикова живёт. Однажды после занятий она пригласила меня к себе. Она жила далеко от метро Краснопресненская, надо было ехать на троллейбусе. Отец и мать её были рабочими. Хрущоба. Отдельная квартирка из двух комнат.
По дороге Нина рассказывала, что однажды чуть не убила сестру хрустальной вазой - ей показалось среди ночи, что кто-то открыл дверь и пробирается по коридору. Так оно и было, но это сестра возвращалась после прогулки с молодым человеком. А Нина встала за углом с вазой в руке, чтобы обрушить её на голову вора. Всё закончилось удачно.
Оказывается, у Нины две сестры. Одна с красным дипломом, а другая более красивая, похожая на мать и замужем. Когда мы вошли, она стояла посреди комнаты и примеряла подаренные ей серьги. Лицо её светилось уверенностью в своей неотразимости. Родители любовались ею.
Комната, в которую мы вошли из коридора, была общей. В ней жила Нина с родителями, замужняя сестра жила у мужа, а в другую комнату мимо нас прошла та сестра, у которой красный диплом. Она сухо поздоровалась, и с
ней сухо поздоровались. За ней шла полосатая серая кошка. Войдя в дверь, кошка обернулась и обвела нас неприветливым взглядом. Дверь за ними закрылась.
Сестра жила во второй комнате вдвоём с кошкой. К сестре часто приходил жених. Они там отдельно ели.
Я впервые в жизни увидела "Клуб кинопутешестивий" по телевизору. У нас телевизора не было. Я так засмотрелась этой передачей, что не заметила, как родители Нины легли спать. Они лежали вдвоём на высокой перине. Наверно, им рано надо было вставать на работу. Нина успокоила, что я могу досмотреть, но мне неловко было сидеть рядом с постелью супругов, и я побежала домой.
На третьем курсе Нина Рюрикова вышла замуж. Он был лаборантом с нашей кафедры. Они оба светились счастьем.
Он жил с мамой в центре Москвы в коммуналке в треугольной комнатушке. Я потом навещала там Нину, когда у неё уже родился Митя. Он был очень похож на неё. Как можно жить в такой тесноте? Мне было жаль Нину.
5 Спортлагерь.
Несмотря на неуверенность в завтрашнем дне в ВУЗе - с первого курса после
экзаменов многие были отчислены за неуспеваемость, - а может быть, именно из-за этой неуверенности, я записалась в лыжную секцию. В ВУЗе прекрасный спортивный комплекс с бассейном.
Сначала меня понесло в сборную института. На первой тренировке я увидела профессионалок в возрасте, комплексующих по этому поводу: "А, молодые, многообещающие...". Они не только не учились в ВУЗе, но многие из них никогда не имели к нему никакого отношения. Как ужасно лицо стареющей гонщицы! Нет, я до таких лет бегать не буду.
На дорожке блеснуть не пришлось - сказались бессонные ночи последних лет. В глазах плыло и хотелось упасть. Что я и сделала, подвернув ногу. Ковыляла с ней и делала горчичные ванночки. Тренер Иерусалимская спросила: "Вы говорите - у Ерохина занимались?" На тренировки разрешила ходить, но потом неожиданно с избранными уехала на соревнования.
Это было ещё в первом семестре - я хотела как член сборной перейти на дневной. Для этого надо было иметь другие результаты - чтобы диктовать
условия. В сборной ВУЗа тренеру условия никто не диктовал, учились в основном на заочном, чтобы больше времени уделять тренировкам.
Тренер по лыжам на нашем факультете Гордеев был великолепен внешне. По
возрасту он годился мне в отцы. Отца своего я видела в последний раз, когда мне было 10 лет. Я не знала, что он не бросил нас, и разговаривала с ним так холодно, что ему больше не захотелось нас видеть. А потребность в отце была огромная.
И вот эту потребность в течение всего срока моих тренировок у Гордеева я в какой-то мере удовлетворила. Рядом с ним я чувствовала себя защищённой. Знала, что если получу двойку, он пойдёт и поговорит с преподавателем (но я двоек в институте ни разу не получала). Выглядел он как потомственный дворянин. Одухотворённое лицо с мужественными чертами. Голос негромкий, сдержанный.
В сборной факультета я не выглядела хуже всех. А вот плавать не умела, а надо было сдавать нормы по физкультуре. Гордеев обещал, что договорится, но взял слово, что потом научусь плавать.
Несмотря на обилие хороших тренеров в моей жизни, всё ещё сказывались первые уроки моей бабушки - конькобежки - чёткости и правильности в движениях не было, надо было оттачивать технику. Результаты мои были неплохими, но шли они от грубой физической силы и скоростной выносливости - много сил терялось из-за неправильной постановки корпуса,
несвоевременного толчка руками и так далее.
Гордеев много работал со мной индивидуально, рисовал мне фигуру лыжника с углами сил.
После первого курса Гордеев помог мне бесплатно, как члену сборной факультета, поехать в спортлагерь ВУЗа в Хвойная! Усталость была жуткая - выпускные экзамены, экзамены в ИНЯЗ и ВУЗ, досдача за первый семестр и второй семестр, и вдруг - Хвойная!
Палатки с дощатыми полами и железными кроватями в хвойном бору. Великолепная столовая. От кружков глаза разбегаются - танцевальный, музыкальный. Было много интересных спортсекций. По вечерам пели туристские песни под гитару, наша палатка под руководством выпускницы музыкальной школы заняла первое место за исполнение песни. Там я впервые познакомилась с бардовскими песнями.
Гордеев настойчиво напутствовал меня просьбой научиться плавать. Я записалась в секцию плавания. Какой у нас был тренер! Георгий Кутепов. Кандидат технических наук, преподаватель ВУЗа, мастер спорта. Лицо обыкновенное, умное, весёлое, доброе. Волосы торчат ёжиком. Уши большие и тоже торчат. Фигура была великолепная, и он это знал. Широкие плечи,
широкая спина, великолепная постановка корпуса. Живота нет. Ноги такие, что он обтягивал их тренировочными как артист балета трико - казалось, сейчас треснут.
Походкой тореадора ходил он по дорожкам нашего спортлагеря под музыку
"Роллинг стоунз", Джоан Байез, Ринго Стар, Биттлз, песни Элвиса Пресли... Не было ничего глупее влюбиться в такого. Но я это сделала. Влюбённость моя не пошла дальше горящих взглядов и разговоров. Хоть на это ума хватило. Я училась у него плавать, но всё отвлекало от обучения, и в тот год я плавать не научилась.
Что отвлекало? Ну, вот сидим мы с ним рядом на берегу пруда, в котором он должен меня научить плавать. Я не спускаю с него глаз. Он что-то говорит очень умное глубоким бархатным голосом. Я таю. Ему приятно это видеть. Ах да, у меня тоже хорошая фигура. Но я об этом забываю. Я вся растворилась в нём.
Однажды на спор перед танцами я выпила гранёный стакан ямайского рома. Я никогда не пила ром. Думала, что это что-то вроде сидра. Откуда у нас в палатке появился ром - история умалчивает.
Я вовсе не собиралась набраться храбрости и пригласить Кутепова танцевать. Но пригласила. По Кутепову, правда, в моих глазах проходили фиолетовые волны, как в испорченном телевизоре. Но мы дотанцевали. Я даже сама дошла до палатки и тут же уснула.
Мы даже не целовались ни разу. Но вдруг в лагере появился его десятилетний сын, а потом приехала жена. Тоже чуть ли ни профессор, но внешности обыкновенной. Наверно, у него было с кем-нибудь ещё что-то более серьёзное.
У Кутепова был друг Семён Горелов. Очень красивый, и с красивой невестой. У Горелова и лицо было красивым, а не только фигура. О них ходила легенда - два друга договорились проверить, кто дальше пробежит. Пошли в лес и побежали. Кто дольше пробежал - осталось в тайне. Горелов тоже был кандидатом наук и мастером спорта. Оба любили водное поло,
волейбол, перетягивание каната.
Нам всем было жалко учительницу танцев Машеньку. Она уже не первый год хотела выйти замуж, и ничего не получалось. Кукольная внешность, хороший характер, - что ещё? Мы все хотели выйти замуж.
Большинство населявших спортлагерь не тренировалось. Но в нашей палатке была мастер спорта по бегу на коньках Ира Овсянникова. Мы с ней побежали, как Семён с Георгием, но результат был предрешён - она побежала дальше, а я вернулась в лагерь. Ира легко починила лагерный телевизор.
На следующий год я снова приехала в спортлагерь с той же целью - научиться плавать. К сожалению, на этот раз тренером по плаванию была женщина, очень милая. Обучение пошло, и однажды я рискнула поплыть не на занятиях, а просто так.
Народу в воде было полно, веселились, кричали. Я заплыла сколько-то от берега и хотела повернуть, оттолкнувшись от дна, а дна не было: далеко заплыла. Я никак не могла выбраться и лечь на воду, прыгала туда - сюда, а до поверхности не добиралась. Силы заканчивались, воздух тоже - хватило ума не наглотаться воды. В голове мелькнуло: "Все подумают, что от несчастной любви к Кутепову решила утопиться, как бедная Лиза, какая срамотища...
У меня был ярко-красный маникюр. Удалось вытащить кисти рук из воды и помахать в воздухе. Было шумно, людно, меня бы никто не услышал, да и воздуха для крика не было.
Но на берегу сидел человек, который хотел совершить какой-нибудь хороший поступок. Это был сын моего тренера по лыжам Гордеева, прекрасный как принц, но значительно моложе меня.
Он увидел мои красные ногти и бросился спасать. Я, конечно, ухватилась за его плечи и мы пошли на дно вдвоём. Никогда не приближайтесь к тонущему лицом к лицу!
Моя тренер по плаванию тоже там была. Она страдала ангиной и куталась в шерстяной костюм. Она бросилась прямо в нём в воду и вытащила нас обоих. Вот такое приключение.
Впервые с творчеством Марины Цветаевой я тоже познакомилась в спортлагере. Была в нашей палатке некрасивая женщина со старших курсов. Она была влюблена в красавца, которого мы никогда не видели, но много слышали. Он постоянно был окружён женщинами, а её держал при себе в качестве оруженосца.
Кажется, её это устраивало - ведь она могла быть рядом с ним! Она часто напевала песню на стихи Цветаевой: "Враз обе рученьки разжал - жизнь выпала копейкой ржавою". Меня ужасала сама возможность родить ребёнка вне брака. Ведь я была уверена в том, что не смогу его прокормить. Он будет голодным, плохо одетым, полуграмотным и не совсем здоровым. А про аборты я тогда ничего не слыхала - мне это даже в голову не приходило. И мама, и бабушка были православными.
За всё время студенчества мне так и не привелось с кем-нибудь расстаться.
В спортлагерь в гости к одной из моих соседок по палатке приехал мой однокурсник с невестой. Она была в только что сшитом платье - ситцевом, ярко-синем, с пикейным воротником и в белых босоножках. Оба светились от того, что с ними уже произошло. Мне думалось, что зря это произошло до свадьбы, но они действительно потом поженились.
6 Дорохово
Гордеев предложил мне перейти в велосипедную секцию. Дело в том, что у нас на факультете появилась новая тренерша сборной по лыжам Тамара Никифоровна. Она была влюблена в Гордеева, как и все свободные женщины физкультурной кафедры ВУЗа, наверно. Влюблённость свою она проявляла своеобразно, собачась с избранницей Гордеева - медведеобразной добродушной его женой.
Тамара Никифоровна со всеми собачилась - такой
характер был. У неё было жёлтое лицо с азиатчиной, стройная фигура. Велосипедная секция замаячила в моей жизни потому, что Гордеев хотел спасти меня от гнева этой мегеры, которая мстила всем, кто был к нему в той или иной мере близок.
Но я не могла без лыж и осталась в сборной. Там мне, конечно, пришлось вкусить много неприятных минут, но зато я попала на сборы в Дорохово. Это было сказочно! Красивые места, снежная морозная зима. Деревянные домики в лесу. Столовая тоже в деревянном домике и там же танцы в валенках после тренировок.
Тренировки были изнурительные, по нескольку раз в день. Тамаре Никифоровне надо отдать должное - она была очень добросовестна.
Я простудилась, схватила ангину и мама передавала через студентку другого факультета мне валенки. С ангиной я и участвовала в заключительных соревнованиях. Мороз, ветер, и у меня из-за ангины так склеились глаза, что я чуть не проскочила финиш - мне оттуда кричали. На дистанции меня обошла самая слабая лыжница нашей сборной, толстая, нетренированная. Тамара Никифоровна потом сказала, что я просто не хотела победить.
7 Не в кого влюбиться
В нашей группе мне нравились некоторые ребята. Возможно, если бы они ухаживали за мной, я бы смогла их полюбить. Мама говорила, что мужчины должны вставать на колени, добиваться и так далее. Такой конфетно- букетный период должен быть. Ничего подобного в нашей группе я не только в отношении меня, но и всех остальных не наблюдала. Даже в тех парах, где был явный интерес друг к другу.
Большинство студенток или вовсе были инертны или делали довольно неуклюжие попытки к сближению. Как с первого курса обозначились пары, так они и оставались. Парни ходили все вместе пить пиво, и оно их привлекало гораздо больше однокурсниц.
Но вот обозначился один, проявивший ко мне некоторый интерес. Ничем плох не был. Учился плохо, как и большинство из нас. Внешности был обыкновенной. Был он неуверен в себе, что ли? Ни одной студентке нашей группы не нравился. Подошёл и вот что предложил: "Мы с тобой никому не нужны. Может, будем держаться вместе?"
Восприятие жизни у меня тогда было романтическое и отсутствие всяких чувств друг к другу не казалось поводом для развития отношений. Лучше уж я одна в уголочке посижу.
8 Лабораторные.
На лабораторных работах мне здорово доставалось от Ваcи за несообразительность и нерасторопность. Ваcя был бригадиром, а Мамочка (Мамин) и Толян Игумнов тоже всё время вызывали гнев Васи: "Вот дал Бог помощничков!" Надо отдать должное - Вася соображал и делал всё гораздо лучше нас. Но меня от этого постоянного унижения трясло до слёз и на 3-ем курсе я перешла в бригаду Рюриковой.
В бригаде Рюриковой кроме меня были Галя Герцева и ещё одна студентка. Все мы способностями, нужными инженеру, не блистали. Но действовали во время лабораторных дружно и слаженно. Я выделялась добросовестностью и тщательной подготовкой к лабораторным, что было в бригаде Василия бесполезным делом - он всё ловил на лету и моя подготовка была ему не нужна. Он несколько раз во время лабораторных подходил, смотрел и спрашивал Рюрикову: "Ну как?" Она отвечала: "Нормально".
На одной из лабораторных надо было пропускать через себя ток и записать, какой ток ты уже выдержать не можешь. Девчонки выстроились в очередь к Правдину. Он пропускал через себя ток и каждой записывал результат. Каждый раз получалось по-разному.
Были мы на кафедре больших токов. Там что-то угрожающе шипело и пахло странно, но не горящей изоляцией. Мы там ничего не делали, а просто пришли на экскурсию.
9 Студотряды, картошка
Студенты нашей группы уже ездили летом в стройотряды, но туда брали девочек только поварихами, и то после настойчивых уговоров. Санечка была поварихой в Казахстане. Я немного завидовала ей. Она однажды, когда долго не завозили продуктов, поехала сама в районный центр и притащила продукты на себе от поезда.