И это, извините, эльфийская прапрабабушка тысячи с лишним лет?! Не верю!
Вот у людей какие бабушки? Сухонькие старушки с вязанием, или кругленькие с блинчиками, или этакие императрицы с прямой спиной и царственной посадкой головы. Есть, конечно, и неопрятные крикливые бабы, и горбатые злобные бабки Ёжки, но это уже именно что бабки, а не бабушки-старушки.
Этой я бы дала лет сорок. Ой, ну ладно, максимум пятьдесят, при условии бережной эксплуатации. Снежно-белые волосы, собранные в корону на голове, глубокие фиолетовые глаза с темными ресницами, длинный нос с хищными ноздрями, грудь высокая, как у молодухи, талия тончайшая, даром что пятерых детей выносила, на крутых бедрах золотой поясок. Морщинки, конечно, под глазами, не без этого, руки уже с вялой кожей, но без старческих пятен. Зато шея молодая и уши - просто великолепные уши!
А глаза фиолетовые, да. Хлебнула эта пра-пра когда-то из темной чаши, не так сильно, как Аврора, но хлебнула, без сомненья.
- Ну и которая из вас моя внучка? - весело спросила нетипичная бабушка, бесцеремонно нас разглядывая.
- Если я скажу, что это я, вы ведь все равно не поверите? - ухмыльнулся Павел.
- Отчего же, - широко улыбнулась бабуля. - Я всегда знала, что все зло от мужчин. Так что, возможно, согрешившие эльфийки превращаются в человеческих мужичков...
Павел засмеялся радостно, а потом отвесил поклон:
- Мадам, я сражен, - заявил он. - В самое сердце! Надеюсь, моя супруга в будущем будет похожа на Вас, впрочем, я этого не увижу...
Аврора тяжело вздохнула. Шутник!
- Итак, ты Аврора, - взглянула на сидящую с несчастным видом праправнучку мадам. - Не могу сказать, что я тебя помню с пеленок... Но все же предполагаю, что ты изменилась. Однако я не наблюдаю у тебя ни рогов, ни копыт. Что же, лгут про переход на темную сторону?
- Да как сказать, - протянула я. - Вам, мадам, наверное, про это больше девочки известно?
Мадам внимательно поглядела на меня.
- Водящая души? - спокойно спросила она.
Я склонила голову.
- Не думайте, что я сейчас начну рассказывать свою историю, - задумчиво сказала мадам. - Мне, слава Богу, немало не то, что лет - веков, и все они мои... Итак, Аврора, я вижу, что все не так плохо, как тогда, когда тебя видели в последний раз. Ваша работа, девушка с человеческими ушами?
- Увы, - пожала плечами я. - По большей части она сама.
- Сама? - удивленно протянула мадам. - Удивительно! Вот что, девочки. Аврору я забираю с собой. Мы решили на совете, что она под моей ответственностью.
- Фиг вам, - сказал Павел. - Аврора - моя жена, и отвечаю за неё я. А за Найку вообще Галла.
Мадам холодно взглянула на Пашу.
- Вы, мужчина, кажется, относитесь к человеческой расе? Вот и относитесь себе дальше. А Аврора эльфийка.
- А что, у эльфов так плохо с женским полом? - подал голос Аарон. - Настолько плохо, что даже вдова с ребенком, едва ли не ведьма, рассматривается как завидная невеста?
Скулы у мадам чуть-чуть покраснели.
- Признаться, да, - нехотя ответила она. - За последние сто лет родились 43 мальчика и всего шесть девочек. Считая Найку - семь.
- Считая Галлу - восемь, - задумчиво добавил Павел. - А Авроре куда больше сотни.
- Это неважно, - отмахнулась мадам. - Есть достаточно одиноких эльфов старше сотни. Аарон и Иаир, например, пока свободны. Важен сам факт появления на арене еще одной свободной эльфийки, даже двух. Это значительно укрепит позиции нашего клана.
- По эльфийским традициям, муж переходит в клан жены, - пояснил Аарон. - Поэтому я не бываю в других родах. Мало ли что...
Я представила Аарона, прячущегося на балконе за занавеской, и толпу возбужденных эльфиек и хмыкнула. А, нет! Эльфиек же не хватает!
- А мне показалось, что мальчиков куда больше, чем девочек, - выразил мою мысль Павел. - Чего же ты боишься?
- Мальчики Мары - завидная добыча, - пояснила мадам. - Умные, красивые, талантливые... Особенно Аарон, конечно, но Иаир тоже неплох. Даже более предпочтителен, так как домашний.
Павел присвистнул и с интересом уставился на Аарона. Тот только махнул рукой.
- А почему никто не спросит Аврору, чего хочет она? - поинтересовалась я.
И Аарон, и мадам уставились на меня с изумлением.
- Она же... ну... опекаемая! - наконец, сказал Аарон. - Недееспособная как бы...
- Угу, - сказала я. - А, помнится мне, Вы, уважаемый целитель, не жаждали принимать за неё ответственность. Вы уступили эту честь Павлу. Если б не он, девушку сожгли бы на костре. Так что извиняйте, да, Паш?
- Я считаю, что Аврора взрослая самостоятельная женщина, способная отвечать за себя и свои поступки. Кроме того, она семь лет выживала одна, с ребенком на руках, и при этом не сдалась и не превратилась в темную, а нашла в себе силы, веру и мужество противостоять всем искушениям. Да она святая! Вы должны не запирать её в женских покоях, а сделать героиней! Ибо воистину, на небесах больше радости об одном раскаявшемся грешнике, нежели о 99 праведниках!
После подобной тирады все были потрясены. Черт побери, он прав! И ведь как загнул!
- Вы священник, да? - с уважением спросила мадам.
Павел, который всегда позиционировал себя атеистом, гордо ответил:
- Богу не нужны священники - Богу нужны люди, умеющие рассуждать! Что проку в безосмысленной религиозности, в нерассуждающей покорности? Для того Господь и дал нам, людям, право выбора, чтобы мы смогли различать, где добро, а где зло. Считайте меня философом.
Мадам покачала головой.
- В свете Ваших слов Аврора действительно заслуживает не жалости и снисхождения, а всяческого уважения... Пожалуй, стоит настаивать на официальном рассмотрении дела. А Вас, Павел, да? - я попрошу быть адвокатом. Однако до этого Аврора будет жить со мной.
- Нет, - неожиданно сказала Аврора, до этого момента не подававшая голоса. - Я буду жить с Павлом. Куда он, туда и я. И не называйте меня Аврора, я Ола. Аврора давно умерла.
- Аврора - утренняя заря, - пояснил Аарон. - А Ола - это орочье имя, кажется, оно обозначает "ночь".
- Не просто ночь, - ответила Ола-Аврора, - А длинную ночь в северных широтах. Длинную-длинную ночь...
- Мы можем сколько угодно кричать, что моя внучка - героиня, - сказала бабуся. - Однако она по-прежнему преступница. Единственное, что может её обелить - суд. У эльфов не бывает суда над преступниками. У них не бывает преступников.
- А пьянство - это преступление? А воровство? - поинтересовалась я.
- У эльфов нет пьяниц и воров, - отрезала мадам.
Я достала из кармана круглую, похожую на яблоко каменную чернильницу и подбросила её в воздух.
- Я сперла её у секретаря главного лесника, - пояснила я. - А вот этот браслет умыкнула на рынке. И как вам мои глаза?
- Теоретически, ты давно искупила свой грех, - неуверенно сказал Аарон, нахмурив лоб. - Ты сделала много хорошего.
- Это если раскаялась, - с удовольствием ответила я. - А я вовсе и не каюсь. Как думаете, почему мои глаза зеленые?
- Незначительность греха? - предположила Ола. - Я-то двенадцать орков положила и одного эльфа.
- Не бывает греха значительного и незначительного, - назидательно сказал Павел. - Грех либо есть, либо его нет. А Галка пьет, чертыхается, ворует и врет, и ничего в ней не меняется.
- А Аарон положил полсотни оборотней, и ничего в нем не поменялось, - продолжила я.
- Я защищался, - с достоинством возразил Аарон. - А Аврора мстила. Это разные вещи.
- Неважно, - ответила я. - Внутри у тебя все кипело, а внешне - ничего. Хотя ладно, ты у нас святой, тебе можно...
То, что я сказала что-то не то, я поняла сразу. Уж больно нехорошее молчание наступило.
- Я что-то не то сказала, да?
- Да, - деревянным голосом ответил Аарон. - Ты что-то не то сказала.
- Что значит "святой"? - ледяным голосом поинтересовалась мадам.
- Ээээ... - я растерянно взглянула на эльфа, но он только пожал плечами. - Думаю, это значит, наделенный особыми полномочиями. Близкий к Богу и все такое.
- Какими полномочиями?
- Он... эээ... отпускает грехи, - ляпнула я. - Посмертно...
- Это невозможно, милочка! - возмущенно ответила эльфийка. - Грехи посмертно не прощаются!
- Смотря кому, - задумчиво ответил эльф. - Смотря кому... Ну в общем, последнее покаяние я тоже принимаю. У любой твари. Я ж целитель, а не чудотворец. Кто-то и умирает... Но, признаться, таких мало. Разве что от моей руки.
И Аарон нехорошо улыбнулся.
- А еще он словом нечисть прогоняет... - пробормотал Павел. - Ну в смысле, молитвой. Не всегда, правда, получается...
- Это правда? - сухо спросила мадам у зардевшегося эльфа.
Он кивнул.
- Замечательно! - потерла виски бабуля. - Святой! И водящая души. И раскаявшаяся ведьма. И человек-философ. И первозданный пес. Замечательная компания.
- А еще есть буйная сумасшедшая, дальний родственник странников во времени, пластический хирург, и бывший бандит, а нынче честный бизнесмен... - продолжил Павел.
- И две британские кошки, - хихикнула я. - Это не считая детей.
Бабуля расхаживала по комнате широким шагом, отчего её юбки развевались как паруса.
- А у Олы открылся дар пророчества, кажется, - неожиданно сказал Аарон.
Мадам резко остановилась.
- Вы меня решили убить, да? - спросила она. - Я старая женщина, меня нельзя так нервировать!
- Ничего, - прищурился Аарон. - Я целитель, я справлюсь...
- Вы меня убедили, - царственно кивнула, наконец, мадам. - Ола, я не буду настаивать... Я приглашаю тебя, твоего мужа и дочку погостить у меня в доме. Сколько ты пожелаешь. А Вы, господин философ, кажется, интересуетесь искусством? Как насчет курса архитектуры в одной из наших школ?
- Учиться или преподавать? - с хитрой усмешкой спросил Павел. - Вообще-то у меня диплом Тулузского университета по архитектуре и проектированию зданий и сооружений плюс с десяток курсов повышения квалификации... Еще курс по строительным материалам, несколько дипломов победителя в различных номинациях, ну и художественная школа...
- Все ваши бумажки для эльфов - тьфу, - пожала плечами мадам. - Однако эльфы любят учиться, очень любят. Они будут рады новым знаниям... Так вы согласны?
- Как решит Ола, - ответил Павел. - Если она согласится, я поеду за ней.
- Не слишком по-мужски, господин философ, - усмехнулась старая эльфийка. - А как же глава семьи, стукнуть кулаком по столу и все такое?
- Для чего? - хладнокровно спросил Паша. - Самоутвердиться за счет жены? Благодарю, есть другие сферы, где я смогу самоутвердиться... Командовать нужно войсками или рабочими, а женщин холить и лелеять...
Я посмотрела на Павла с искренним уважением, Аарон покачал головой, у Олы сияли глаза, а бабуля поджала губы.
- Я с удовольствием принимаю ваше предложение, бабуля, - церемонно склонила голову девушка. - Я с радостью погощу дома.
Зашибись. А я? Мне-то куда деваться? Эх, Пашка, Пашка, променял меня на ведьму!
Надо быть мужественней, Галка. Пора уже становиться самостоятельной. Что, тяжело? Страшно? И какого черта ты не осталась с Оскаром, скажи на милость? Там все спокойно, там бы тебя оберегали, там не нужно каждый день принимать решений, куда свернуть... Там можно было носить красивые платья, а не мужские обноски, спать в мягкой постели, прижимаясь к горячему мужскому боку, а не скакать по ночам на демонических лошадях, напившись наркотических отваров...
Кстати, о наркотических отварах и демонических лошадях. От отвара я до сих пор не могу нормально спать - просыпаюсь с криками. Мне снятся кони, огонь, война... Хотя когда я в лесу свалилась, почти сутки провалялась без сознания. А кони вызвали среди эльфов настоящую бурю. Кони как бы и не наши, нам их одолжили, и мы с Пашей решили вернуть их судье. Но эльфы буквально вымаливали их, ходили за нами и ныли, что им они очень-очень нужны. Породу своих лошадей улучшать. В конце концов Павел не выдержал, плюнул и обменял их на белоснежных эльфийских. Были черные, стали белые. И почти было отправил белых лошадей с извинениями судье, но потом решил повременить. Все-таки, человек рисковал своей карьерой, а ну как удалось скрыть свое причастие, а мы тут коней с благодарностью возвращаем! В общем, мы пока при конях. Ну и Павел был бы не Павел, если б не поимел с этой сделки выгоды. Весь (весь!) приплод - второй или третий - от черно-белых коников он мог забирать себе. Причем специально не стал оговаривать, какой по счету - чтобы не обманули. Конезаводчик, блин! Бизнесмен!
А потом, когда наш статус изменили с "военнопленных" на "почетных гостей", нас позвали на бал. Признаться, после последних сумасшедших дней вынужденное бездействие сводило меня с ума. Да еще эти кошмары по ночам... Утром ходишь как зомби, зато к вечеру буйная жажда деятельности. Лишь бы не спать... Так что приглашение на бал пришлось как нельзя кстати. Тем более, что платьев мне притащили дюжину и еще одно.
Правда, все платья какие-то блеклые - бледно-голубое, нежно-розовое, бежевое, цвета шампань... И все в эльфийком стиле - аля-мешок с поясом. И тут я вспомнил, что Ола умеет шить... В общем, два дня перед балом прошли весьма плодотворно, если не сказать, суматошно. Спасибо, конечно, опять же Павлу, он нашел достаточно яркие ткани в течение часа. "Это гораздо проще, - признавался он. - Чем найти атлас в советском союзе на свадебное платье Маринке!"
Нет, платье, конечно, было, как и принято, в пол, струящееся, нежное, донельзя женственное, только в добавился разрез до талии, их которого выглядывал лазурная нижняя юбка. Сама себе я напоминала Наташу Ростову на первом балу - пояс ярко-голубого цвета под грудью, мягкие туфельки, украшенные огромным лохматым цветком сбоку, опять же голубым, обнаженные руки... В виде лохматого цветка была и маленькая сумочка на цепочке - такие в России только-только входили в моду, а в эльфийском народе и вовсе были неизвестны. Ну и цветы в волосах, куда же без этого. К счастью - мелкие. Ну я хоть выглядела как все в плане масти. Олу мне хотелось выделить, пришлось нам потрудится. С одной стороны, сильно выпендриваться не стоило, а с другой - она все равно не такая, как все. Поэтому её платье мы сделали и шуршащей полосатой парчи - золото и шампань на белом. В лучших традициях школьных выпускных - с открытыми плечами, на корсете со шнуровкой и юбкой-восьмиклинкой. Ну и с прической я постаралась - никакого эльфийского многокосья - строгая улитка сзади, увенчанная лилией.
Что и говорить - на нас все смотрели. Павел добыл себе костюм горожанина - с жилеткой, бриджами и рубашкой, Аарон и многие молодые эльфы тоже были одеты весьма демократично - так же, как и Павел, собственно. Разве что предпочитали зеленые и рыжие цвета. Те, кто постарше, были непонятных размахайках наподобие древнеримских туник, а сверху - китайских халатов... В общем-то на высоких и худощавых мужчинах это смотрелось вполне прилично. На самом деле, бриджи и башмаки выглядели бы довольно глупо на тощих старческих ногах. Ничего-ничего, я на вас Мариэллу натравлю. Она вам нарисует...
Мои уши и Олины глаза хоть и вызывали настороженность, но число поклонников не уменьшили. Женщин действительно было немного, и все они были замужем, а те, что не замужем - в смысле, те две девочки на вид двенадцати лет - кажется, помолвлены еще с рождения. И поверьте, родители не спускали с них глаз.
Через пару часов я поняла, как крупно повезло Оле - у неё был Павел. Я же под конец вцепилась в рукав Аарона, напряженно улыбаясь - танцевать не было сил. Хоть танцы у эльфов и не слишком сложные - все больше вальс или хороводы, или еще какая дребедень типа "делай как я" - но мое физическое здоровье не выдерживало такого насилия. А уши сворачивались в трубочку от комплиментов. Даже Аарон подло смылся - по его словам, мамочка уже планировала имена для наших детей, видя, что я пылаю к нему нежными чувствами. Поэтому, воспользовавшись толчеёй, спонтанно возникшей при внесенных закусках, я позорно сбежала на террасу и спряталась за занавесками.
Ненавижу эльфов!
- Что, тяжко? - раздался ехидный голос сзади.
Я с визгом подскочила на месте, схватившись за грудь.
Сзади стоял упитанный и невоспитанный и нахально меня разглядывал.
- Что, нравлюсь? - резко спросила я.
Не по себе мне от этого взгляда, горячо и тревожно.
- Очень, - усмехнулся упитанный и невоспитанный. - Хочешь, спрячу на несколько минуток? Отдохнешь.
- Хочу, - согласилась я. - На полчасика. Потом придется вернуться - не поймут.
Он шагнул куда-то в темноту, схватил какую-то плеть и полез по ней вверх. Ага, умник! Прямо-таки я и залезу в бальном платье по лиане! Однако он неожиданно свесился сверху и, протянув мне руку, затащил на козырек крыши. Немного ловкости, еще один прыжок - и мы оказались сидящими на большой ветви дерева, скрытые листвой. Отличное место. Мы видели все, что происходит в бальной зале, благо она была скорее не залой, а беседкой, укутанной прозрачными занавесками, а нас не видел никто. Сидеть, правда, было тесновато, мы оказались довольно плотно прижатыми друг к другу. Гм, что могут делать два эльфа, сидящие на дереве? Нет, мы не поцеловались! Очень надо! Хотя, надо признаться, такие мысли все настойчивее крутились в голове спустя пять минут молчания. Все-таки красивые они, эти эльфы! А этот еще и на Аарона похож, только потолще. А к Аарону я уже привыкла... И потом, Аарон такой мягкий, ранимый, светлый, ну прямо как котенок, а этот его брат скорее более крупный хищник. Жестче, грубее, опаснее.
- Иаир, а ты ведь не целитель? - нарушила молчание я.
- Нет, - коротко ответил он.
- Дара такого нет?
- Да.
Какой бука! А зачем меня тогда звал?
- А какой у тебя дар?
- Воевать, - буркнул он.
- Нет такого дара, - блеснула эрудицией я. - Это ж скорее проклятье...
- Какой есть.
- Слушай, - не удержалась я. - А чего ты меня сюда позвал-то? Если даже поговорить не хочешь?
Ну напросилась, ага.
Горячие руки, горячие губы... Вот как эльфы целуются! Крепкие мужские плечи под дрожащими пальцами - как давно это было? Мне неожиданно стало так спокойно с ним, словно все мои страхи сдернули с меня как покрывало, все мои заботы развеялись как дым. Я спрятала горящий лоб на его плече, изо всех сил пытаясь впитать это ощущение безопасности. Руки его гладили мои волосы, спину. Не так, как с Оскаром. С Оскаром было безумие, смерч, торнадо, пожар. С Иаиром было тепло и тихо, как у очага.
- Ты красивая, - прошептал он. - Очень...
- Глупости, - шепотом ответила я. - Такая же, как все. Все эльфийки на одно лицо.
Он хмыкнул и положил мою голову поудобней.
Пожалуй, Оскару бы это не понравилось... Совершенно точно не понравилось бы.
- Эльфийки все спокойные и мягкие, - сказал он задумчиво. - А ты как назойливая и нервная птица. Как ворона.
- Или галка, - недовольно сказала я, отодвигаясь от него.
Несмотря на то, что я уже не сидела в его объятьях, ощущение покоя никуда не делось.
- Или галка, - согласился он, обхватив рукой мои плечи. - Вот-вот встрепенешься и улетишь, и поди тебя поймай. Зачем ты сюда пришла? У тебя, как сказал Аарон, есть жених... Почему ты не осталась с ним?
- Меня преследовали, - сказала я. - Меня гнали...
- Глупости. Князь времени мог тебя защитить. А ты бы защитила его...
- Я хотела найти свою семью.
- Семью? Тех, что бросили тебя, потеряли в детстве? Оставили, позабыли в мире, где ты выжила лишь чудом? Зачем? Чтобы плюнуть им в лицо?
- Чтобы полюбить их, - сказала я. - Чтобы не бояться. Никогда. Чтобы у моих детей была куча родни, к которой можно приехать в гости, двоюродные братья и сестры, которым можно писать всякие глупости... Чтобы когда я умру, было кому утереть их слезы...
- Ну да, - ехидно сказал Иаир. - К тому времени, как ты умрешь, ты успеешь всем надоесть хуже... хуже...
- Хуже манной каши, - подсказал я.
- А я люблю манную кашу, - удивился эльф. - С фруктами.
- А с комочками?
- Фууу!
- Вот именно. А что, тебе так надоели твои родственники?
- Аарон уж точно надоел, - пробормотал Иаир. - Слишком шустрый для эльфа. Слишком талантливый. Слишком яркий. Так надоел, что хочется связать его по рукам и ногам, уложить в постель и кормить с ложечки, пока не потолстеет.
- Да уж, ему не помешает, - улыбнулась я.
- Вроде бы я младший, а он старший, - вздохнул эльф. - И тем не менее, вечно приходиться за ним досматривать, нянчиться с ним, вытаскивать из разных переделок, лечить, учить, а только отвернешься - а он в свежей одежке уже вляпался в новую грязь по самые уши...
- Как малыш, - кивнула я, с содроганием вспомнив ясельную группу детского садика. - Им только руки вымоешь, а у них уже полный рот червяков, подбитый глаз и ножик в руках.
- Вот-вот.
Мы помолчали немного.
- Иаир, - осторожно сказала я. - Ты ведь понимаешь, что это ничего не значит?
- Что "Это"?
- Ну... поцелуй и все такое... Я ведь Оскара люблю...
- Не дурак...
- Тогда давай спускаться?
- Погоди, - прошептал он. - Ш-ш-ш! Это не твой ли братец?
Мой, мой! Чей же еще?
Красавец! Вывел Олу подышать, а точнее, выволок. Жаль, что не слышно, о чем говорят. Хотя и так понятно - Пашку снова "занесло". Вон, какой красный! Ревнует, видимо. Однако не кричит, шепчет. Уж я его знаю, в таком состоянии он может таких гадостей наговорить, потом всю оставшуюся жизнь будешь по психологам бегать. С комплексом неполноценности. Как Марина. Что уж ему Ола ответила, не знаю, только сначала он впал в ступор и выпустил её руку, а потом дернул и замахнулся. Сейчас ударит! Шумно вздохнул и напрягся рядом Иаир, готовый спрыгнуть на помощь даме. Но, видимо, помощь сейчас потребуется Павлу, ибо Ола увернулась от пощечины, шагнула ему за спину и приставила неизвестно откуда извлеченный кинжал к его горлу. Вот же ж сука! Теперь уже я рванулась, а Иаир крепко меня держал. Павел что-то сказал, и Ола отвела кинжал. Чуть-чуть. И сразу же потеряла его. Кинжал серебристой рыбкой нырнул вниз, в листву. Что теперь - подерутся? Жаль. Целуются.
- Как думаешь, - влажно сказал мне в ухо Иаир. - Он её сейчас... того?
- Похоже на то, - согласилась я, глядя, как смуглые руки Павла все выше задирают белую юбку.
Неудобно, блин! Нет, если бы рядом не сидел эльф, я бы, может, и досмотрела. Страсть как люблю фильмы про любовь, и на постельных сценах ханжески каналы не переключаю. Но при эльфе неудобно. И вообще, это ж Пашка!
- Паш, эй, Паш! - позвала я. - Заканчивай свой эротический сеанс!
Он услышал, поднял голову, но меня, видимо, не нашел. Пожал плечами, схватил жену за руку и потащил прочь - по мостику. Она не сопротивлялась.
- Вечер перестает быть томным, - прокомментировала я. - Теперь точно пора спускаться.
- Такое зрелище испортила! - обиделся Иаир. - В нашей пуританской глубинке таких страстей отродясь не было!
- Переживете, - пожала плечами я. - Давай, пошли. А то твой братец подумает, что нас по-тихому прикончили.
- Да, он может, - фыркнул эльф и спрыгнул на крышу.
Я прыгнула следом, и он меня поймал. И снова эти искры страсти, твердые мужские плечи, сильные руки. На этот раз я отвернулась, и губы Иаира скользнули по щеке... Похоже, нам не стоит оставаться наедине! Слишком уж он привлекателен, этот эльф, слишком ярок. Да он же из цветных! Вот оно как! Поэтому, наверное, меня и тянет к нему!
А интересная мысль, однако. Что, если "цветные" эльфы не меняют облика? Додумать мне эту мысль, впрочем, не удалось, потому что снова пришлось прыгать.
- Ты где была? - прошипел мне на ухо Аарон, больно сжав локоть. - Я уже тревогу хотел поднимать!
- Гуляла я, - шепотом ответила я. - Воздухом дышала. А то народу слишком много.
- А Павел куда делся?
- Да так... У него жена прихворнула чего-то... Он её повел в постель укладывать.
- А чего мне не сказал? Я бы вылечил.
- Ты не понял, - прошептала я. - Это такая болезнь, которая только постелью лечится.
- Да брось! - довольно громко возразил Аарон. - Что может такого серьезного с ней случится, что я не могу вылечить?
Я обернулась. К нам прислушивались. Ушки у эльфов так и шевелятся. Что ж, тем хуже для Павла.
- Понимаешь, - вкрадчиво сказал я, сунув Аарону в руки бокал с соком. - Эту болезнь может вылечить именно Павел.
- Но он же не целитель! - возмутился Аарон.
- Только Павел и только в постели, - безжалостно закончила я.
Аарон поперхнулся и покраснел. Эльфы вокруг хихикали и отворачивались...
В одном из углов зала было шумно. Я решила посмотреть, чему так радуются спокойные обычно эльфы. Оказывается, за столом с зеленым сукном сидел Марик и учил желающих играть в покер. Ну да, игра побыстрее дурака будет... А это ему еще Павел "Двадцать одно" не показывал...
- Потрясающе, - прокомментировала это зрелище Мара, стоящая рядом со мной. - Когда-нибудь им в голову придет светлая мысль играть на деньги, и карты придется запрещать...
Я скромно улыбнулась.
- А что, у вас не принято играть на деньги?
- У нас карты - детская игра, - вздохнула Мара. - Была. А еще из них домики строят... Ну или гадают.
- Гадают? - удивилась я. - Разве это не грех?
- С чего вдруг? - приподняла брови Мара. - Что плохого в желании знать будущее?
Я промолчала, вспомнив про бесчисленных гадалок, экстрасенсов и прочих Кашпировских, заполонивших голубые экраны в свое время.
- И что, сбывается?
- Когда как, - ответила Мара. - Сама понимаешь, вопрос веры...
- А! Аутотренинг, - пробормотала я. - А мне погадаете?
- Я?! - удивилась Мара. - Я не гадаю. Если хочешь, тебе Аврелия погадает.
- Хочу. А Аврелия - это кто?
- Ты же с ней знакома... Это прапрабабушка Авроры.
- А! Ясно... Ладно.
Пока мы разыскивали Аврелию, Мара пыталась выяснить, не следует ли ей рассчитывать на скорую женитьбу Аарона.
- И Иаир с тебя глаз не сводит, - мягко журчала она. - Ты красивая смелая девочка, а мои мальчики, честно - самые лучшие женихи...
Я только улыбалась.
Мадам Аврелия раскинула карты, предварительно изгнав Марика из-за стола. Зрители, однако, не ушли. Совершив краткую молитву, Аврелия раскинула карты веером (Павел бы удавился от зависти) в три ряда.
- Не вертись, деточка. Что было... Что есть... Что будет... Выбери три карты из нижнего ряда. Было в твоем прошлом - огонь, путешествие, вервольфы. Есть - эльфы, снова эльфы, тьма. Будет... ох...
- Что такое? - встревожилась я.
- Черный единорог - Смерть, моя дорогая... Но ты не тревожься, дальше может быть лучше... Ох! Снова единорог. Много смертей. И... и... Мариэль, разбойник, это еще откуда?!
С последней карты на меня, ехидно сверкая глазами из-под слишком черной челки, смотрела Ника.
- Вервольф, кажется? - неуверенно спросила дама. - Ну вот, карта испорченная... В общем, сразу понятно, что гадание не удалось. Дальше продолжаем?
- Да.
Аврелия смешала карты и вытянула еще три, выложив рубашкой вверх.
- Первая - твой враг. Вторая - кто на сердце. Третья - кто под сердцем...
Я сразу перевернула среднюю - любопытно же! Ха-ха! Джокер. И все заулыбались, только Аврелия нахмурилась и закусила губу. Первая - священник в черной мантии - ага, Трибунал. И последняя - симпатичный ангел с золотыми крыльями. Я с ужасом уставилась на эту невинную карту. И не мальчик и не девочка - золотоволосое существо с вызывающим взглядом.
Наверное, я жутко побледнела. Меня усадили в кресло и принялись убеждать, что это пророчество очень хорошее, что ждет меня любовь и счастье в личной жизни, и я сделала вид, что им поверила.
Но я-то знала, что эта карта - смерть, и смерть безобразная, жестокая, отвратительная.
Алехандро...
Бал продолжался. Играла музыка, шелестели платья, лилось золотистое вино с медовым вкусом. А я сидела молча, уставившись невидящим взглядом в прошлое. Что правда - то, что я вижу сейчас, или то, что было тогда? Холод, злые психологи, темные комнаты, ненавистные банты как кочаны капусты, синтетические кисти, не желавшие рисовать, блеклые краски, насмешки сверстников и снова врачи, а потом ледяное одиночество - всегда, и пустота внутри. Чужие дети, головная боль, непреходящая усталость. Потом страх, удивление - новая норковая шуба (вот о чем я реально жалею) и свой дом, свой - и ничей более. Было ли это когда-нибудь? Я пошевелила пальцами. Пожалуй, роскошный мех, щекочущий пальцы, и мурлычущий лиловый котенок, и ребристость нового кухонного гарнитура, и обжегшая лампочка, и острая боль в порезанном пальце - все это было. И запах мандаринов и хвои, этот запах тишины и радости, и тихий звон стеклянных шаров - это было настоящим. И пронизанный солнцем сосновый бор, и нагретые иголки на земле, колющие босые ноги, и муравьи, спешащие по своим муравьиным делам, и шишка, так некстати попавшая под пятку... Запах одеколона отца - то ли пугающий, то ли возбуждающий... Блеск жемчуга на шее у матери... белый квадрат окна на черном-черном чердаке... Странно, но прошлое обычно вспоминается не событиями, а ощущениями и запахами.
Я хочу домой! Навязчивая мысль билась внутри головы. Я хочу домой.
А есть ли у меня дом? Где он? Цитадель, где даже комнаты у меня не было? Или гостиницы? Или повозка Аарона? Или эти покои, любезно предоставленные эльфами?
Я хочу домой! В тот маленький дом в сосновом бору, с деревянной кухонькой, вышитыми салфетками, лоскутными прихватками, где скрипящая кровать на втором этаже укрыта лоскутным одеялом, где в солнечной горнице разбросаны кисти и краски... Вот оно что! Я хочу рисовать! Я сейчас умру, если не нарисую что-нибудь!
А дома больше нет, я с ним попрощалась. И хорошо, что в моем доме не топают чужие сапоги.
- Аарон, - потеребила я эльфа за рукав. - А краски, кисти найти реально?
- Эльфы не умеют рисовать, Гал, - грустно сказал эльф.
Я замолчала, обхватив себя руками.
Я там и уснула, на кушетке, среди бала, под музыку и шум, и проснулась уже в своей постели. Платье мое аккуратно висело на стуле, а на мне было лишь нижнее белье. Интересно, кто меня раздевал? И, главное, как? Попробуй-ка снять с бесчувственного тела платье на завязках!
Тут же на стуле лежало светло-голубое платье, совсем простое, как то, которое было на матери Аарона на первой нашей встрече. Хм, не просто похожее, а то и есть. Только подол подогнан и талия чуть ушита. Неужели Мара запомнила, как я им восхищалась?
Я с удовольствием его надела. Насколько я могу судить, мне оно очень шло.
Незнакомый молодой эльф принес мне завтрак, к которому я уже начала привыкать - фруктовый салат, хлеб с цукатами и горячий чай. И большую корзину с приколотым на ручке букетиком незабудок, очевидно, подарок от поклонника. А в корзине, о чудо! были листы бумаги, шершавые и гладкие, набор кистей, стеклянные баночки с красками, синей, белой, желтой, красной и черной, и даже деревянная палитра!
О Боже! Вот это подарок! Баночки, кстати, были немаленькие. Пол-литровые баночки. И карандаши - потрясающие художественные карандаши разной твердости. И крошечный ножик с костяной ручкой - видимо, для заточки. Не хватало только стерки, но разве это беда? Лучшая стерка - это мякоть черного хлеба!
Неужели Аарон постарался? Да я его за это... расцелую!
Со скрежетом я выволокла ближе к террасе туалетный столик, безжалостно смахнув все баночки, принесенные мне в первый день услужливыми мальчиками, разложила листы и подточила карандаши...
- Ого! - восхищенно произнес Павел, к полудню заметивший мое отсутствие. - Где ты откопала такие сокровища? Поделишься?
- Ни за что, - ответила я сквозь зубы. - Это подарок поклонника. Заведи себе своего поклонника и выпрашивай. А это - моё.
- Злая ты, - расстроился Павел. - Мерзкая. Я тебе это припомню. Лист бумаги и карандаш брату зажала. А может, я завтра от старости помру. А может, это мой последний шанс потешиться. А может, я давно уже хочу конструкцию лифта для ушастых нарисовать...
- Переживешь.
- Чего шумим? - поинтересовался Аарон. - Паш, а жену где потерял? В постели оставил?
- Не, - отмахнулся Павел. - Она там с девочками, платье им переделывает. И Найка с ней. Ара, где она краски взяла, а? Ты ж говорил, что у эльфов красок нет. А эта жадина мне один-единственный карандашик зажала, да!
- А зачем тебе карандашик? - рассеяно спросил Аарон, с нездоровым интересом разглядывая краски.
Мне от его взгляда хотелось их руками закрыть и сказать: Моё!
- Да я хочу чертежик нарисовать...
- А тушью не можешь? Вон у Мариэля попроси перья и альбом. У него много.
- Блин! Ну я тупой! - хлопнул себя по лбу Павел и выбежал из комнаты.
- Гал, ну ты даешь, - грустно сказал Аарон. - И что в тебе такого? Ведь смотреть не на что - кожа да кости, девка как девка. А каких мужиков заполучила...
- Это ты к чему? - удивилась я. - Каких-таких мужиков?
- Ну князь времени... Сколько лет его ни одна женщина не могла подцепить, а ты за неделю окрутила. Иаир весь больной ходит, а я, признаться, уже подозревал, что у него не все в порядке с ориентацией. А он вон что - краски тебе нашел!
- О! Так это он краски прислал? - удивилась я. - А где он их взял?
- Ну у нас тут иногда художники гостят... Когда что-то разрисовать надо.
- Я тоже хочу разрисовать! - обрадовалась я. - Можно я свою комнату разрисую? Страсть как люблю на стенах рисовать!
- Можно.
- Что, правда? - я вскочила и запрыгала от радости. - Ара, дорогой! Я тебя обожаю!
Но Аарон на провокацию не поддался, а сел рассматривать мои рисунки.
Карандашные портреты мне всегда удавались. Вот Ника идет походкой манекенщицы. Я много раз рисовала её такой, но на обеденном столе, заставленном яствами - впервые. Тот же стол - и Аарон, напряженный и чуть изломанный. Найка верхом на Геракле (кстати, где Геракл? Что-то его не видно - не к добру). Ола вполоборота - сверкает черными глазищами. Аврелия в образе цыганки - я пририсовала ей цветастую шаль, кудри и серьги кольцами. И цыганка сама вдруг поверит благородным своим королям... Мне очень нравится! Незаконченный портрет Павла в виде римского императора с лавровым венком на голове. И ни одного портрета Оскара. Странно, а раньше я рисовала его чуть ли не каждый день. А теперь не получается.
- Галла, это просто... просто... - стонал Аарон. - Это шедеврально! Великолепно! Я хочу все эти портреты!
- Забирай все, кроме Аврелии.
- Но он самый лучший!
- Знаю. А теперь мне б размяться... Плечи ломит уже.
- Давай помогу?
- Не надо. Я хочу погулять.
Мы с Аароном отправились на неспешную прогулку по висячему городу. Мостики, крутые и висячие, белые и голубые беседки на каждом углу, чудесные домики, большие и маленькие, прячущиеся среди листвы или наоборот, выставленные напоказ. И ведь вот что странно - я, боящаяся мостов и высоты до потери сознания, преспокойно разгуливала здесь. А ведь некоторые дома были даже выше основного уровня. К ним вели лестницы с множеством ступенек вкруг дерева.
Дом Мары, матушки Аарона и Иаира, был как раз таким. Мы три раза обернулись вокруг толстенного дерева со скошенной вершиной - этакий дом на вершине столба. Ух, ну и деревья тут - метров семь в диаметре! Это - кажется, самое высокое. И дом самый большой, наверное. Всю вершину занимает. Крона у дерева срезана словно ножом. А может, специально так выращено. Внутри дом не кажется таким уж большим. Пожалуй, на первом этаже три-четыре комнаты, совсем как в лучших домах Европы. Огромная полупустая гостиная, кухня и библиотека. На втором этаже, наверное, спальни. Гостиная вся сплошь состоит из окон. Стен вообще нет, только перемычка, соединяющая с кухней. В библиотеку ведет арочный коридорчик. Такой же коридор-лестница ведет наверх. Весь дом напоминает термитник, если честно, но я об этом промолчала. Надо будет Пашке рассказать.
Мара пришла в восторг от портретов, гордо продемонстрированных Аароном. Он так хвастался, словно сам их нарисовал.
Мы весело обсуждали картину "Аарон на столе", когда я почувствовала пристальный взгляд.
Иаир.
Я обернулась, поглядела на него. Что же это такое! Он был такой красивый, что у меня задрожали руки. Я уж молчу про бабочек в животе. Нет, нет, нет! Я все себе придумываю! Он мне ни капельки не нравится! Он упитанный и невоспитанный! И да. Меня к нему тянет. Ну я и дура!
Я отвернулась и старательно сложила рисунки, разглаживая их. Наткнулась на острый взгляд Мары. Ладно.
- Когда вы уезжаете, сынок? - спросила Мара Аарона. - Вы ведь собирались в Озерный край?