Иманка : другие произведения.

Вопреки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Fanfiction, fandom: TH
  
  
  Bсе права защищены, полное или частичное использование без разрешения автора КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО.
  Все исключительные права на произведение принадлежат автору Иманка на основании ст. 1270 ГК РФ. Ничто из него не может быть перепечатано, распечатано или скопировано в любой форме - электронной, механической, фотокопии, магнитофонной записи или какой-то другой, а также размещено на сайтах, форумах, чатах, веб-страницах и других Интернет-ресурсах, кроме данного - без письменного разрешения владельца.
  Copyright (с) Imanka
  
  
  
  
  
  КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ:
  Более миллиона семисот тысяч немецких военнопленных умерло из-за намеренной политики уничтожения голодом, обморожений и болезней по прямым указаниям военного преступника генерала Дуайта Дэвида Эйзенхауэра.
  
  "Рабочие команды сдирали с трупов опознавательные бирки, раздевали их и складывали слоями, пересыпая негашёной известью."
  
  "Господи, я ненавижу немцев..."
  Дуайт Дэвид Эйзенхауэр в письме своей жене, сентябрь 1944 г.
  
  ОТ АВТОРА:
  1. У меня ОГРОМНАЯ просьба - если у вас какие-то напряги с психикой и вы слишком сентиментальны, не надо читать этот фик.
  Барышни, я настоятельно прошу НЕ читать данный фик тем, кто не приветствует подобный жанр, чтобы потом не рыдать на просторах интернета, как "ваш светоч фандома" в очередной раз поимел в жесткой форме ваши мозги. а точнее их полное отсутствие, ибо я вас предупредила заранее.
  
  2. Рейтинг снижают неудачники! (с)
  
  3. В романе используются исторические данные о содержании военнопленных в лагерях POW - Prisoners Of War, расположенных вдоль Рейна - последствия победного вторжения Союзников в Германию. Армия США официально взяла в плен около 5,25 миллиона немецких военнослужащих. Будут приведены факты, описан быт и т.п. Желающие могут ознакомиться с темой поближе, мы будем писать об одном из лагерей смерти Эйзенхауэра. Так же взяты материалы о содержании пленных в концлагерях, о зверствах американских солдат на Дальнем Востоке, пара историй из книги "Последний солдат Третьего Рейха" и использована история о Черном Георгине.
  
  http://copypast.ru/2009/03/20/temnaja_storona_ssha_zverstva_amerikanskogo_jekspedicionnogo_korpusa_na_dalnem_vostoke.html
  http://s-mahat.ru/cgi-bin/index.cgi?cont=113
  http://militera.lib.ru/memo/german/sajer/index.html
  http://ru.wikipedia.org/wiki/Шорт_Э.
  
  Автор не ставил себе цели сделать исторический экскурс, с фактами обращался вольно и на свое усмотрение, тем не менее - братья принадлежат только себе, остальные персонажи вымышлены, любые совпадения с реально существующими людьми являются случайным.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ВОПРЕКИ
  
  
  1.
  
  
  Билл вытер рукавом пот с его лба. Брата знобило. Он лежал на мерзлой земле, сжавшись в комок, и едва заметно дышал.
  - Я достану нам еды, достану, слышишь? - прошептал в ухо.
  Том вопросительно посмотрел на него. Билл поморщился. Мутный взгляд. Только бы сознание не потерял.
  - Достану, - пробормотал Билл.
  Апрель так и не наступил. Казалось, что спустившись на землю, весна ужаснулась и отказалась приходить, оставив вместо себя зиму. С неба постоянно лило, ночью почву подмораживало, так, что полы куртки под утро вмерзали в пропитанную водой и экскрементами землю, ткань замерзала, превращаясь в ледяной панцирь. Том и так был простужен, а сейчас, попав в этот ад, Билл с ужасом понимал, что брат может не выжить. Каждый день мимо них проносили трупы. Тридцать, сорок, сто. Первые пару дней он еще считал, с ужасом вжимаясь в брата, прячась за ним, как будто бы он мог защитить. Сегодня он заметил, что совершенно не обратил внимания на то, что сосед слева так и не вылез из своей норы, ноги торчат наружу, он не шевелится. Умер. За неделю им пару раз дали немного мутной воды и три раза еды, один из которых они не поняли, что это, второй просто не успели, а третий... Две буханки хлеба на сорок человек. Билл дрался за свой маленький черствый плесневелый кусок горбушки. Потом боролся с собой - есть хотелось так сильно, что он засунул его в рот целиком, почти разжевал, а потом вспомнил о больном брате. Первая мысль: 'Он все равно болен и не выживет, так зачем делиться с ним хлебом?' Билл поделился. Он заставил себя поделиться.
  Они попали сюда случайно. Этого не должно было быть. Просто шли по улице, когда их сгребли, и вскоре - жуткий эшелон, где нельзя было даже вздохнуть, а снизу поднимался зловонный смрад немытых и, иногда, уже мертвых тел. Потом многомильный переход по разбитым бомбежками дорогам и вот он - лагерь для военнопленных. Здесь были и солдаты, и мирные жители, которых, как и их, схватили посреди улицы средь бела дня. Женщин сразу же отделили и загнали в другой загон. Мужчин пропустили через ряды американских военных, которые били пленников палками. Они бессильно закрывали головы и бежали вперед, в поле, обнесенное колючей проволокой, где уже томилась сотня тысяч тех, кому так же не повезло. Том крепко держал его за руку. Весь путь, всю дорогу, чтобы ни случилось, они держались за руки, прижимались друг к другу, поддерживали друг друга, держали друг друга. Животный страх сковывал мышцы. Что будет? Как? Куда их везут? Они пережили войну. Выжили в голод и бомбежки. Они были слишком малы, чтобы воевать, а когда выросли, то стало понятно, что война вот-вот закончится. Великая Германия сопротивлялась из последних сил напирающему со всех сторон миру. Скоро ее начнут рвать, как бешеные собаки рвут кусок мяса. Беда только в том, что Том может не дожить до начала мирной жизни. Он слабел на глазах, хрипло кашлял и хлюпал носом. Они уже неделю жили по колено в грязи, под открытым небом, посреди поля в середине апреля. Вокруг них умирали люди. Кто-то падал в выгребные ямы и тонул в зловонной жиже. Иные были так слабы, что ходили под себя.
  Когда они поняли, куда их привезли, то впали в жуткий ступор. Здесь не было ни клочка земли, куда бы можно было просто сесть. Ни чего, под чем можно было бы укрыться. Ни одного костра, у которого бы можно было погреться. Мокрые, грязные, уставшие, они кое-как держались, чтобы не упасть в ближайшую траншею, наполненную дерьмом, и не замерзнуть к утру. Билла трясло. Он нервно жался к брату, вцепившись в рукав его куртки, и тихо поскуливал от страха. Том обводил ошарашенным взглядом поле, больше похожее на кладбище - докуда хватало его взгляда, везде сидели люди, словно кресты на погосте. Потом их пригласил к себе Яков. Сказал, что двое его товарищей умерли третьего дня, было бы здорово, если бы они спали вместе. Они были в таком шоке, что не смогли отказать. Яков спал с Гансом. Порядок был такой: первые час-два в середине спят Яков и Ганс, затем Том и Билл, через час-два снова меняются. Билл тогда не понял зачем, но сил спрашивать не было. Той ночью, лежа на ледяной земле, прижимаясь к чужому телу, он неожиданно вспомнил о боге. И если бог есть, то почему он позволяет им так страдать? Они с Томом ведь даже ничего плохого не успели сделать за свою короткую жизнь. Вся их жизнь - это страх, голод и лишения. Вчера Ганс умер от гангрены. Сгорел за два дня. Им надо двигаться, чтобы не замерзнуть. Надо хотя бы немного двигаться. Том слишком слаб.
  Билл выбрался из их норы, оставив Тома на попечение Якова. Хотя от Якова тоже проку никакого. Он в лагере третью неделю. Его привезли сюда с фронта. Их армия сдалась на милость победителей, чтобы избежать множества жертв, но, судя по всему, лучше бы он сражался до конца. Смерть от пули более милосердна, чем от голода и дизентерии. Яков - некогда крепкий, здоровый мужчина лет сорока, сейчас не мог встать без помощи Билла. За счет чего держался сам Билл, не знал никто. Надо найти коменданта. Надо как-то умолить охрану позвать к ним коменданта или врача. Но если Тома заберут в госпиталь, то они расстанутся. А этого никак нельзя допустить. Ему бы теплой воды для брата и немного еды... Том попьет, поест и все будет хорошо.
  Он просил охранника вызвать доктора или коменданта. Он объяснял, что брат может умереть, и ему нужна помощь. Он упал в грязь на колени и умолял дать хотя бы воды и немного еды. Охранник даже не повернулся в его сторону, словно Билла не существовало вовсе. Билл сидел, вцепившись в колючую проволоку, и усталым голосом клянчил врача или воды. Он даже не отреагировал, когда другой охранник, отгоняя его от заграждения, едва не прострелил ему колено. Пуля взрыла землю совсем рядом с ногой. Он посмотрел на солдата глазами, полными слез, и опять заскулил о брате, который может умереть. Солдат ударил ногой по его пальцам. Но руки так промерзли, что Билл совсем не почувствовал боли.
  - Я не уйду отсюда. Мне нужен врач для брата или еда. Я не уйду, - тихо пробормотал он, рассеянно глядя перед собой.
  Солдаты перекинулись парой фраз на английском. Один куда-то ушел.
  Билл с надеждой смотрел ему в след. Сейчас этот мужчина приведет доктора, и Том не умрет. Он на все пойдет, чтобы Том жил. Он принесет ему еды и воды. Должно же в них быть хоть какое-то сострадание к людям, они же тоже рождены женщиной, а не зверем.
  Время шло, солдат не возвращался.
  Пальцы свело судорогой. В голове туман. Он прислонился лбом к проволоке, рискуя проткнуть кожу, и монотонно ныл. Охранник не отходил от него далеко, но этого человека явно родила статуя.
  - Встань, - перед ним стояла невысокая светловолосая женщина. Это помощник коменданта, он знает ее. Видел.
  Билл с трудом вскарабкался по забору вверх. Ноги от длительного сидения затекли.
  - Мой брат... Он болен. Мы не военные... Не солдаты... - принялся лепетать он, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Сделал судорожный вдох.
  - Ты немец, - она не то спросила, не то просто констатировала факт. Билл не понял. - Вы же хотели, чтобы в мире остались только немцы.
  Он едва заметно затряс головой, стараясь хоть как-то улыбнуться. Обморок поднимался по пищеводу, наполняя рот слюной, а глаза черными мушками.
  - Мой брат, пожалуйста, спасите... - прошептал непослушными губами.
  - Через два часа подойди к воротам. Если сделаешь все так, как я хочу, то будешь сытым.
  - Хорошо, - выдохнул он, едва ли не силой заставляя обморок отступить. Сейчас он дойдет до Тома, предупредит его, а потом пойдет к воротам. Он сделает всё, что она хочет, лишь бы накормить Тома.
  
  
  2.
  
  
  Майкл Ллойд устало вытянулся на кровати, откидывая в сторону влажное полотенце. Солдат суетливо убирал бритвенные принадлежности и вытирал тряпкой стол. Майкл расслабился, чувствуя, что вот-вот провалится в сон. Глаза закрывались сами собой. Хотелось немного вина. Бокал. Белое сухое. Рислинг, например. Он так долго был в пути до этой дыры, что... Впрочем, можно и Киршвассер, вишневое бренди. Пару бокалов. И спать.
  - Мэм, - вытянулся солдат.
  - Вы свободны, - Натали махнула рукой в сторону двери.
  Майкл приоткрыл один глаз и улыбнулся уголками губ. Они знакомы уже лет двадцать. Сначала вместе учились в медицинском колледже, потом год стажировки в лучшей клинике Нью-Йорка. Они даже два года были парой и собирались пожениться. Но потом поругались и разошлись. Не виделись лет пять. Затем у Майкла случилась большая любовь. К сожалению, закончившаяся трагедией. Но не будем о грустном. Перед самой войной они с Натали встретились на одном приеме и с тех пор поддерживали дружеские отношения. Натали очень изменилась с тех пор, расцвела. Стала настоящей женщиной - хваткой, умной, целеустремленной. Она нравилась ему. Не то, чтобы он был в нее влюблен, все это в прошлом, но Натали определенно ему нравилась. Всю войну они переписывались. Иногда судьба сводила их вместе на день или на час, иногда они были очень близко друг к другу, а иногда их разделял океан. Натали сделала неплохую карьеру, имела награды. Майкл очень уважал ее за это. Теперь их пути снова пересеклись. Месяц назад ее назначили заместителем коменданта в лагере для военнопленных, а его послали туда же с инспекцией, как представителя Медицинского Корпуса Армии США. Три дня в пути, и вот он здесь - уставший с дороги, сытый после ужина и намытый до скрипа тела в местном душе. Для полного счастья не хватало только вина. Рислинг. Да, для счастья ему не хватало бокала Рислинга.
  - Господин полковник Ллойд, - игриво протянула она, присаживаясь на край кровати и гладя его по животу. - Сыты ли вы? Удовлетворены ли?
  - Госпожа майор Хольцер, ваши повара... ммм... - словно довольный кот проурчал Майкл. - Божественно.
  - Рада, что тебе понравилось, - пальцы скользили по белой коже под рубашкой.
  - Вина бы.
  - Есть французское.
  Майкл поморщился.
  - Гурманы пьют то, что хорошо в этой стране. А идиоты везут с собой привычное. Здесь вкусный Рислинг.
  - Кислятина, - фыркнула женщина. - Тогда уж лучше Киршвассер. Хоть напьешься.
  - Я не хочу напиться. Я хочу выпить немного и уснуть, - зевнул он.
  - Нет, - подскочила она. - Так не пойдет! - Схватила его за руку и потянула на себя. - Майк, вставай! Еще рано. Я не видела тебя полгода. Пойдем, расскажешь, как там дома? Мне кажется, что здесь я совсем забыла родную речь.
  - Натти, имей совесть, - лениво отнекивался он. - Еще предложи мне прогуляться под луной и подышать трупным воздухом.
  - Я всего лишь выполняю распоряжение руководства, - тут же стала она серьезной. - Есть приказ генерала Литтлджона об уменьшении рациона для заключённых и бытовых условиях: 'ни кровли, ни других удобств...' Я не могу ослушаться приказа. Когда совсем холодно, мы не запрещаем им разжигать костры.
  - А откуда они берут дрова? - удивленно приподнялся на локтях Майкл.
  Натали кокетливо дернула плечиком и улыбнулась:
  - А у них нет дров. Они их съели.
  Он рассмеялся.
  Женщина опять взяла его за руку и потянула, заставляя подняться.
  - Знаешь, - мечтательно закатила она глаза. - Хочу повеселить тебя сегодня. Тут такая скука, что приходится всякий раз выдумывать что-то новенькое. То ли дело в штабе. Помнишь, те чудесные танцы?
  - Когда ты была в васильковом платье?
  - Да. Ах, лучший вечер в моей жизни.
  - Да, а потом мы пошли в ресторан... - подхватил Майкл.
  - ...словно и нет никакой войны, а мы гуляем по Бродвею...
  - ...и едим сладкую вату, помнишь?
  - Майк, нам же так было хорошо, - Натали прижалась к нему.
  Он обнял хрупкое тело, уткнулся носом в макушку. От волос вкусно пахло яблоками.
  - Через день делаю яблочный отвар, - стрельнула она глазками. - А то гниют.
  - Не мудрено... Апрель на дворе.
  - Мне еще Лайза подсказала, что хорошо для кожи мед и молоко. Ванну принимать, - тут же ухватилась она за свою любимую тему. - Вот, говорит, кожа так нежно пахнет. Понюхай? - Натали расстегнула верхнюю пуговку и отодвинула ворот темно-серой рубашки, демонстрируя другу шею и грудь. Майкл склонился над ней, шумно вдохнул нежный аромат меда и кожи и легко коснулся ямочки губами.
  - Что ты делаешь со мной, женщина? - страстно прошептал он.
  - Всё, что угодно, - ответила она с придыханием. - Идем со мной. Хочу повеселить тебя немного. А потом, - пристальный взгляд глаза в глаза, - всё, что угодно.
  Она вела его за собой по длинным коридорам особняка. Когда-то здесь была большая ферма и зажиточное хозяйство. Всё, что нужно для простого человеческого счастья - река, прилегающие к ней заливные луга, а на них мирные, добрые коровы. Война внесла свои коррективы. Один коровник был полностью разрушен, второй - наполовину. Самый маленький, видимо, телятник, почти не пострадал. Вот как раз эти полтора здания солдаты и приспособили под казармы, утеплили, подремонтировали, облагородили. Конечно, там пахло скотиной, зато не капало с неба и не задувало с полей. Офицеры в соответствии с чином расселились по небольшим жилым постройкам-домикам. Натали делила особняк с комендантом, у которого буквально накануне приезда Майкла случился аппендицит, и он был вынужден лечь в госпиталь. Сейчас она стала полноправной хозяйкой усадьбы, занимала прекрасную большую спальню и чувствовала себя королевой. Для нее готовили, у нее убирались, ее развлекали. Она привела его в большую уютную гостиную. По стенам стоит грубо отреставрированная мягкая мебель - два дивана и кресла. На окнах разно-фактурные веселые занавески прибиты гвоздями к рамам. У одного окна расположился маленький стол с едой - хлеб, мясо, яйца, вода в графине. А в самом дальнем углу - фортепиано.
  - Боже, - обрадовано всплеснул руками Майкл. Подошел к инструменту. - Я так давно не музицировал.
  - Оставь. Садись сюда, - она подтолкнула его к дивану. Потом ловко отодвинула большой стол в сторону, освобождая место в середине. - Ты сегодня мой гость. Я сама хочу тебя развлечь. Подожди минуточку. - Выскользнула за дверь.
  Натали явно возбуждена. Глаза блестят, движения резкие, суетливые. Улыбается довольно в предвкушении сюрприза. Майкл ее знает. Иногда он думал, почему не женился на ней, почему не настоял, проявил гордость и характер? Она чудесная женщина. Одна из лучших в его послужном списке. Майкл все-таки подошел к фортепиано. Поставил удобно табурет. Пальцы привычно заскользили по клавишам. Инструмент, легко поскрипывая и постанывая, местами сильно фальшивя, наполнял гостиную чудесной серенадой. Он закрыл глаза, представляя, что находится в отчем доме. Вот отец и мать сидят в креслах у камина. Мать вяжет, отец курит трубку. Клубком свернулся рыжий сеттер на коврике. Она тоже очень любила эту серенаду. Всегда слушала ее с закрытыми глазами. 'Лебединая песня' - как это было про них. Прошло несколько лет, а он так и не смог больше никого полюбить. Много женщин сменил, а такой любви, когда кровь в жилах стынет, когда пелена перед глазами от ее красоты, когда тянет к любимой каждую секунду, каждое мгновение - больше не было. Он и не знал до нее, что значит любить. Сейчас он бы все отдал, лишь бы она была рядом. В его доме с камином. Где старик-отец курит трубку. А мать вяжет. Где сеттер лежит на коврике... Он со всей силы ударил по клавишам. Фортепиано с болью вскрикнуло, пронзив резким звуком уши, и затихло.
  - Браво, - раздались хлопки за спиной. - Обожаю Шуберта. Очень люблю, когда ты играешь для меня. Спасибо, - в глазах Натали стояли слезы. Она тут же справилась с эмоциями. - Позволь представить. Сержант Бини. Он сегодня у нас за фортепиано. Джо отлично играет. Уверена, тебе понравится. - Сержант Бини вытянулся так, словно перед ним был сам главнокомандующий. - Джо, ты все понял?
  - Так точно, мэм, - отчеканил он.
  - Господин полковник, - Натали указала на диван, - садитесь. Ах, вино! - всполошилась. Принесла два фужера с красным вином. Ну, можно начинать.
  Она хлопнула в ладоши, и в комнату вошли двое дурно пахнущих, грязных мужчин. Майкл тут же сморщился. Пить вино расхотелось. Мужчины угрюмо взирали на сидящее на диванчике начальство. У обоих ярко-голубые глаза с неприятно-белыми белками резко контрастировали с землистой кожей лица и темно-коричневыми губами, густая щетина - ей неделя в лучшем случае, следовательно, они здесь дня три-четыре, не больше. Майкл заметил, что под длинными, местами обломанными ногтями чернота.
  - Сержант, откройте окно, дышать нечем, - велела Натали. - С другой стороны, рокфор воняет сильнее.
  - Да, но это утонченный аромат, - скривился Майкл. - А тут...
  - А тут всего лишь запах человеческого тела, не более того. Не будь таким привередливым. Эти господа, - Натали красивым жестом указала на мужчин, - хотели бы показать тебе сказку.
  - Сказку? - хмыкнул он.
  - Сказку, - расцвела она. - Красная Шапочка.
  - О, боже, - застонал он, пряча улыбку. - Натали...
  - Но не обычную сказку, а в том виде, в котором она была создана народом, а не пересказана этими бездарями Перро и Гримм. Вот это наш Серый Волк.
  - Почему в двойном экземпляре?
  - Ну, у него ж было четыре ноги. А в нашей сказке, ему еще могут понадобиться дополнительные руки. Прошу, начинайте. И помните, вон та еда будет вашей при условии, что мне понравится ваша сказка. Итак, жила-была Красная Шапочка. Шапочка!
  В дверях, робко переминаясь с ноги на ногу, стояла худющая нескладная девушка-подросток. На ней была надета юбка до колен, открывающая взору очень тонкие волосатые ноги, за пояс заправлена ситцевая кофточка, по крою похожая на ночную сорочку. На голове немецкая офицерская фуражка с орлом, в руках корзинка с молоком и хлебом. Огромные перепуганные глаза. Пухлые губы чуть дрожат. Даже под слоем грязи видно, насколько она бледна от страха. Майкл вглядывался в черты лица, с болью в сердце понимая, что она так похожа на...
  'Родной мой, любимый, - звонкий смех и горячий, влажный поцелуй. Руки скользят по телу. Гладят по щекам. Он зацеловывает каждый миллиметр ее прекрасного лица - солнечного, светлого, нежного. Глаза закрыты. Томный выдох. Он ловит ее дыхание. Наклоняется, чтобы коснуться губ. - Родной мой, любимый... - шепчет она тихим стоном'.
  Девушка прижимает корзинку к груди, как самое большое сокровище, и делает несмелый шаг в гостиную.
  - Я иду к Бабушке. Меня послала мама. Отнести ей молоко и... хлеб, - сказала тихо. Голос низкий, бархатный, удивительно приятный. Майкл отпил вина. Хотелось, чтобы она говорила. Хотелось слушать и смотреть на нее.
  Сержант Бини заиграл веселую мелодию, вынуждающую девушку сделать вид, что она куда-то идет. Майкл улыбнулся - она такая голодная, что прутья корзины поскрипывали от того, как сильно девчонка прижимала ее к груди. Девушка сделал круг по гостиной, шаркая большими, полуразвалившимися ботинками, надетыми на босу ногу, и остановилась сразу же, как только кончилась мелодия. К ней вразвалочку подошел Серый Волк.
  - Стой! Кто идет? - рявкнул один.
  - Красная Шапочка, - вздрогнув, шепотом отозвалась девица.
  - К кому?
  - К Бабушке, - она опять начала прижимать корзину к груди, аж пальцы побелели.
  - Зачем?
  - В гости. - Майкл понял, что корзинку она так просто уже не отдаст.
  - Где живет твоя Бабушка?
  - За лесом.
  - Не задерживайся там.
  Красная Шапочка кивнула и задом попятилась к двери.
  Серый Волк обежал круг, как на марш-броске, под бодрую музыку с нотками истеричности, и остановился посреди комнаты.
  В гостиную вошел еще один пленник в женском платье.
  Джо 'постучал'.
  - Кто там? - спросила Бабушка.
  - Красная Шапочка.
  - Твоя внучка.
  - Заходи, внучка, - Бабушка как бы открыла дверь, пропуская гостей.
  Мужчины повернулись к Натали.
  - Стол на середину, - приказала она.
  Серый Волк в четыре руки тут же поставил отодвинутый ею стол в центр.
  - Итак, Волк обогнал нашу прекрасную Красную Шапочку, - улыбнулась она. - Убил Бабушку. - Оглушительный выстрел. Пуля четко попала в лоб несчастному. Мужчина рухнул. Из-под головы растекалось темно-красное пятно.
  - Натти, - с укором протянул Майкл. - Ну зачем в доме?
  - Так сказка же, - лучезарно улыбнулась она. - Волк готовит из ее тела кушанье, а из крови напиток. - Натали поставила на стол миску с мясом и бокал с вином. - Одевается в ее одежду, - пристально посмотрела на перепуганных мужчин. - Я сказала, одевается, - чуть повысила голос и подняла руку с пистолетом, направив ствол на одного из них. Тот принялся судорожно сдирать с товарища одежду. - Живей, ты задерживаешь нас. - Сержант с вдохновением заиграл какой-то быстрый экспромт. - Что стоишь? - стальным голосом рыкнула она на другого. - Убери отсюда это дерьмо.
  - Куда? - отшатнулась вторая половина Серого Волка.
  - Куда-нибудь, - ласково произнесла она и пожала плечами.
  Он оттащил труп в угол за кресло, чтобы со стороны дивана его было не видно.
  - Итак, Серый Волк обогнал Красную Шапочку. Убил ее Бабушку, приготовил девочке поесть ее мясо и попить ее кровь. Лег в постель и принялся ждать. А вот и Красная Шапочка пришла.
  В гостиную буквально выпихнули девчонку. Без несчастной, наполовину раздавленной корзинки, она выглядела совершенно беззащитно. Майкл пробежал глазами по тонкому телу. Фигурка совсем мальчишеская. Ей лет пятнадцать-шестнадцать. На голове черте что. Видимо, когда-то была бритой налысо.
  - Продолжаем, продолжаем, - поторопила замерших пленников Натали. - Ваш ужин зависит сегодня исключительно от вашего театрального таланта.
  Шапочка заметила тело за креслом. Ее мелко затрясло. И без того огромные глаза стали еще больше.
  - Она плохо справлялась со своей ролью, - пояснила Натали, наводя на девчонку пистолет. - Хочешь последовать за Бабушкой?
  Девочка отчаянно затрясла головой.
  Джо снова 'постучал'.
  - Кто там? - дрожащим голосом спросил переодетый Волк.
  - Красная Шапочка, - пискнула она.
  - Заходи. Вот еда и питье, - показал на стол с мясом и вином. - Ешь.
  Шапочка вопросительно посмотрела на Натали.
  - Тебе же сказали, - раздраженно фыркнула она, - жри!
  Девчонка принялась торопливо есть, руками запихивая куски вареного мяса в рот. Кажется, она даже не жевала их, тупо проглатывала целиком. Залпом выпила вино. Обе половины Серого Волка с жадностью и ненавистью пялились на удачливую Красную Шапочку. Майкл готов был поклясться, что сейчас от скорой расправы над девчонкой их удерживает только пистолет Натали.
  - Только не говори, что человечина, - он почувствовал, как неприятный ком из желудка подкатил к горлу.
  Натали хитро улыбнулась.
  - Натти? - более строго глянул Майкл на коллегу.
  - От обеда осталось. Хотела собакам отдать, да вот, видишь, пригодилось. Но ведь забавно, на что они готовы пойти ради куска хлеба, да? Смотри, если я скажу им, что Шапка сожрала их ужин, они разорвут ее голыми руками. Хочешь?
  Майкл скривился и качнул головой.
  Не дожидаясь, пока она все съест, Натали отобрала у девушки еду. Та тут же начала вылизывать грязные пальцы. Делала она это с таким рвением, что Майкл невольно скрестил ноги, чувствуя тепло внизу живота.
  - А теперь Волк предлагает Красной Шапочке снять с себя одежду, - подсказала Натали.
  - Раздевайся, - бросил бывший первый Серый Волк.
  Шапочка покраснела и затрясла головой.
  - Помочь? - снова подняла Натали пистолет. - Или ты уже сыта и не хочешь доиграть спектакль?
  - Хочу, - пролепетала девчонка.
  - Второй раз просить не буду, - исподлобья глянула она на несчастную.
  Девушка расстегнула юбку и та упала к ногам. Вытащила тонкие руки через горло сорочки, и та так же свалилась на юбку, даже не зацепившись ни за одну выпуклость на теле. Майкл аж подавился, когда понял, что это не девушка, а самый что ни на есть натуральный парень, с не менее натуральными яйцами и членом. Мальчишка тут же прикрыл срам руками, заливаясь краской и опуская глаза.
  - Ну вот, Волк велел девочке раздеться и лечь рядом, - Натали указала пистолетом на стол. - Волк, кстати, тоже раздеться должен.
  Волк, ставший Бабушкой, снял одежду и нагой взгромоздился на стол. Поманил мальчишку к себе. Тот помедлил, а потом аккуратно лег рядом.
  - И начинается самое интересное, - хищно улыбалась женщина. - Что мы лежим просто так? Что должен сделать Серый Волк с Красной Шапочкой?
  - Задать вопросы? - неуверенно спросила оставшаяся не у дел вторая половина Волка.
  - Ответ не верный, - она выстрелила.
  Мужчина схватился за щеку. Потом отнял ладонь от лица - на пальцах осталась кровь, на щеке - ожег от прошедшей совсем рядом пули.
  - Хотите дать мне вторую попытку? - приподняла она брови.
  Первая половина Серого Волка нависла над Красной Шапочкой и сделала вид, что целует и ласкает ее. Красная Шапочка тяжело дышала и с ужасом следила за его действиями. Тело подрагивало под чужими руками, она медленно, но верно отодвигалась в сторону.
  - Ну же! - зло прикрикнула Натали. - Никаких нежностей! Быстро, грубо. Волк должен спешить.
  Мальчишка дернулся и откатился на самый край, беспрестанно бормоча всего одно слово: 'Нет!' Натали взглядом велела первому держать его. Тот заломил парню руки. Он принялся кричать и вырываться, размахивая ногами. Второй поймал его, закинул ноги на плечи и стал имитировать половой акт.
  - Сдурел?! - подскочила женщина. Оттолкнула мужчину от парня. - Это что? - ткнула стволом в пах и невозбужденный член. - Ты так же трахаешь жену? - Она подошла к истерящему мальчишке и приставила пистолет к анусу. - Или ты его сейчас трахнешь, или я разряжу ему всю обойму в задницу. Выбирай.
  По вискам мальчишки текли слезы.
  - Выбирай, - сладким голосом повторила она, отходя обратно на диван. - Сержант, ну играйте же, играйте! Что-нибудь веселое! Давайте! Или вы хотите принять участие?
  - Никак нет, мэм, - отрапортовал Джо и снова принялся наигрывать.
  У Волка не вставало, как он ни старался. Майкл бы сильно удивился, если бы после пережитого стресса и голодания, он бы смог заниматься сексом. Натали вопросительно посмотрела на другого мужчину. Тот нервно сглотнул, расстегнул штаны и принялся дрочить, в тщетной попытке хотя бы немного возбудиться. Мальчишка уже не сопротивлялся, лишь тело содрогалось от беззвучных рыданий да руки отчаянно прикрывали чресла и задницу. Наконец, у одного из них получилось. Правда, член все равно был недостаточно жестким, но хоть что-то. Он приставил его к дырке и попробовал войти. Мальчишка заорал дурниной и рыпнулся назад. Мужчина дернул его за бедра на себя. Но жесткости не хватало, чтобы войти. Майкл вздохнул и потянулся.
  - Браво, - захлопал в ладоши. - Актеры из вас дерьмовые, а сказка мне понравилась. Чем она кончилась-то?
  - Волк съел Красную Шапочку, - улыбнулась Натали.
  И опять прогремел оглушительный выстрел. Майкл видел, как замерло тощее тело на столе и зажмурились мужчины.
  - Натти, оставь, - он опустил ее руку с пистолетом. - Красная Шапочка получилась превосходной. Ты молодец. Пусть их в благодарность покормят и пусть уже проваливают. Воняют козлятиной, аж глаза щиплет.
  - Если ты хочешь, - кошкой посмотрела она на него и чмокнула в подбородок.
  Он приобнял ее за талию. Ласково улыбнулся.
  - Я буду у себя, - поцеловал в лоб.
  Около дверей остановился и подошел к столу, на котором все так же лежал мальчик. Глаза красные, крупные капли слез текут по вискам, попадая в ушные раковины. Что-то бормочет бескровными губами, но Майкл никак не может разобрать. Робко прикрывается, сводит ноги, мышцы напряжены. Ему так стыдно, что, кажется, будто он с головой окутан дымкой этого стыда. Отворачивается, зажмуриваясь. Майкл взял его за подбородок и повернул лицом к себе.
  - Пожалуйста... лекарство... - всхлипнул мальчик судорожно. - Немного еды и лекарства...
  - Как тебя зовут?
  - Билл, - одними губами. И в груди кольнуло. Взгляд мутный, он вот-вот потеряет сознание.
  Майкл повернулся к Натали:
  - Дай ему с собой еды и лекарства, - приказал он и вышел.
  Полковник Ллойд шел в свою комнату, а перед глазами стояло ее лицо. Большие выразительные глаза, идеально ровный нос, пухлые вишневые губы. Скулы, которые хотелось гладить кончиками пальцев. Длинная лебединая шея, которую он так любил прикусывать во время поцелуев. У нее была красивая осанка и очень тонкое тело. Нездорово тонкое. Темно-русые волосы до середины спины. Если бы ее коротко постричь, то они бы были на одно лицо. Если бы она была мужчиной, то выглядела бы... Майкл тряхнул головой, прогоняя наваждение. Если бы он мог хоть что-то исправить...Элизабет. Бетти. Он снова устало потер глаза. Всё, спать. Устал он что-то. Даже секса больше не хочется. Элизабет... Бетти.
  
  
  3.
  
  
  Билл в полнейшей темноте брел по полю, натыкаясь то на чьи-то руки-ноги, то спотыкаясь о бревна, а то и вовсе сначала щупал ногой почву впереди, боясь оступиться и свалиться в траншею с дерьмом или провалиться в чью-нибудь нору. Сейчас люди были похожи на опарышей, копошащихся в банке с рыхлой землей - такие же грязные, вонючие и отвратительные. Его трясло от пережитого, ноги по-прежнему подкашивались, а в руках он судорожно сжимал бутылку молока, три яйца и два больших куска мяса и хлеба - это всё, что ему удалось урвать у двух сильных и очень голодных мужиков, которые сначала даже не позволили ему приблизиться к столу. Но он не для того прошел через ад, чтобы вернуться обратно с пустыми руками! Еды было мало. Мужчины сцепились, начался ужасный мордобой за обладание провизией. Билл под шумок хапнул, что лежало с краю, и вылетел в прихожую, где натолкнулся на заместителя коменданта. Та ухмыльнулась, погладила его по щеке и протянула пузырек с таблетками. Билл, отчего-то принявшись раскланиваться, тут же спрятал лекарство в карман. Женщина жестом велела ему убираться. Последнее, что он слышал, - два выстрела. Если бы с ним не было конвоира, Билл бы припустился бежать - эта женщина нагоняла на него животный страх. Он чувствовал себя загнанным в угол малюсеньким мышонком, перед которым возникла огромная сильная кобра. И эта кобра планировала его съесть. Кое-как справившись с непослушными ногами, он проглотил колючий комок страха, засунул трофей за пазуху, тщательно застегнулся и постарался распределить еду вдоль тела так, чтобы со стороны было не заметно. Идти с таким богатым провиантом мимо людей, питающихся червями и корнями растений многие недели, - смерти подобно. Но он шел, шел, обхватив тело руками. И ему было безумно страшно и казалось, что все вокруг видят и знают, что он несет много еды, что это написано в его счастливых, сытых глазах, а от жира до сих пор блестит подбородок. И он вытирал его. Вытирал уже много раз грязным рукавом, лишь бы не блестел и не выдавал. Нельзя. Это - еда для брата. И никто не сможет забрать ее.
  Он заблудился. Вроде бы и квадрат их не такой большой, чтобы заблудиться, но в темноте вообще ничего не видно. Он слеп, как новорожденный щенок. Билл покрутил головой в тщетной попытке разглядеть хоть что-то, а потом жалобно крикнул:
  - Том! - И ноги опять стали ватными в коленях, а руки сильнее сжали тело, раздавливая тонкую коричневую скорлупу.
  - Билл! - тут же отозвался хриплый голос брата откуда-то сзади.
  Он резко развернулся и, не разбирая дороги, побежал на звук. Там Том. С Томом он в безопасности.
  Десять шагов.
  Очень скользко. Ноги разъезжаются.
  Пятнадцать.
  Такое ощущение, что поле перекопали гигантские кроты.
  Двадцать.
  Кто-то обматюкал. На кого-то наступил.
  Том. Где ты, Том?
  Нога поехала по наклонной. Билл вскрикнул и свалился в яму. В голове ярким огнем горит - еда для брата, надо сберечь еду для брата! Крепкие руки подхватили. Не дали упасть безвольным кулем.
  - Я убью тебя! - тряс его Том за плечи. - Убью, гад! Слышишь? Собственными руками убью! Как ты смел? Урод! Тварь! Сволочь! Как ты смел!
  Билл блаженно улыбался, рассматривая родное чумазое лицо. И хотелось кричать и хвастаться, что теперь с Томом все будет хорошо, что он вылечится, поест, напьется, и они будут спать счастливые и сытые. Тело стало легким и окуталось каким-то воздушным дурманом.
  - Идиот, - буркнул Том и крепко его обнял. Тут же почувствовал, что-то неладное. Заглянул в глаза.
  Билл кивнул и приложил палец к его губам.
  - Ты пьяный что ли? - потянул брат сопливым носом около его губ, но все равно ничего не унюхал.
  - Тихо. Яков где? - спросил шепотом, прижав губы к его уху.
  - Не знаю. Я не видел его с вечера. Я тебя искал. Пришел, а он куда-то делся. - Том опустился на кочку, служащую им низким стулом, и обхватил голову руками.
  - Я очень устал, пойдем спать, - нарочито громко зевнул Билл и потянул его за собой.
  - Где ты был? - даже не подумал подниматься Том.
  - Завтра. А сейчас пошли спать. Холодно уже.
  - Билл? - строго зыркнул на него брат.
  Билл зло поджал губы и недовольным взглядом указал Тому на лаз. Потом опять расплылся в глупейшей улыбке. Том вздохнул. И... подчинился.
  Внутри было холодно и влажно. Они спали на каких-то старых шмотках, пришедших в полную негодность. Подстилка была грязной и отвратительно воняла, не пойми чем. Но это единственное, что отделяло их от холодной земли. Том сел по-турецки, касаясь макушкой низкого свода, и нащупал руку брата.
  - Где ты был? - спросил тихо.
  Билл отнял руку и зашуршал одеждой. Потом пошарил в темноте, наткнулся на руку брата и вложил в ладонь раздавленное вареное яйцо. Ах, как жаль, что сейчас он не видит его счастливых глаз!
  - Что это? - не веря собственным ощущениям, спросил Том дрожащим голосом, осторожно пробуя это кончиком языка, чувствуя, как рот тут же наполнился слюной.
  Билл опять счастливо улыбнулся. Ткнулся лбом в его плечо, обхватив шею рукой, словно поручень в трамвае. А потом неожиданно разом вспомнил все пережитое в этот вечер. И разревелся.
  - Билл? - попытался оторвать его от себя Том. - Билл, эй, маленький, что с тобой? Билли? Мышонок, что с тобой?
  Билл оттолкнул Тома так, что тот завалился на спину. Надо вытащить все, что принес, освободиться от этого, от жуткого страха, который сковывает до сих пор, от отвращения, от которого выворачивает наизнанку, от позора и унижения, которому его подвергли.
  'Что она тебе пообещала, мальчик?' - толстый дядька в дурацком платье добродушно улыбался. Билла трясло от страха так, что было слышно, как стучат зубы.
  'Е... е... у... и ле... е... ква...а... рства для брата', - заикаясь выдавил он.
  'А мне свободу', - подмигнул славный мужик.
  А потом он заметил странное бордовое пятно, вытекающее из-за кресла, и... отекшие неестественно изогнутые ноги...
  Смерть - в некотором роде тоже свобода.
  Он вываливал все брату на колени, рыдая взахлёб. Яйца, мясо, хлеб, бутылку с молоком. За все это три человека заплатили своими жизнями. Он должен был стать четвертым. Почему она не убила его? Ведь тех застрелила без сожаления!
  - У них полно еды, Том. Понимаешь? Полно еды! Она везде. Они выкидывают ее. В мисках их собак - куски мяса и комки каши, - возбужденно шептал он, размахивая руками. - Их кошки жрут сливки. Помнишь, как у бабушки в Лейпциге? Жирные такие. Которые ложкой накладываются, помнишь? Как масло такие? У них жирные кошки, Том! У них такие жирные кошки. Я пока там стоял, видел, как солдаты выкидывали еду, Том. Я хотел подбежать и собрать ее всю, отнести сюда, людям. А потом они дали мне корзину с хлебом и молоком. Говорят: 'Иди, будешь, как в театре'. Они играют едой, Том! Ты тут умираешь, а у меня в руках корзина с едой и я не могу тебя накормить и не могу сам съесть ни одного куска. Сказала, что, если только я дотронусь до еды, она меня расстреляет. Я держу корзину с едой. Хлеб пахнет. Ты не понимаешь, как пахнет хлеб. Он пахнет так, что сносит голову. Он пахнет и говорит: 'Ну же, чего ты ждешь, ешь, ешь, ешь, ешь!' И молоко, Том! Молоко пахло и говорило: 'Пей меня, пей меня, пей меня!' Оно пахло сквозь стекло! Пей! Пей! Пей! Пей! Том! Том! Том!
  Звонкая пощечина привела его в чувства. Билл затряс головой, словно старый больной пес. Устало пробормотал:
  - Ты ешь. Это она разрешила мне тебе отнести. Это все твое, Том.
  - Во что ты влез, Билл? - спокойно спросил брат, одной рукой придерживая еду, а другой проводя по отросшим волосам.
  - Мы играли в театр, - бесцветным голосом прошелестел парень.
  - Какой еще театр?
  - Сказка... Красная Шапочка... Сначала она убила Бабушку. Потом Серого Волка.
  - Убила?
  - Так в сказке, она сказала.
  - Что она тебе сделала? - голос звенел в темноте гневом и жаждой мести.
  - Я не знаю... - выдохнул Билл едва слышно.
  - В смысле? - рычал Том.
  Билл молчал. И по нервному и неровному сопению Тому стало понятно, что он не может говорить. Том протяжно и раздраженно вздохнул.
  - Она тебя била?
  - Нет.
  - Она тебя обзывала как-то, унижала?
  - Нет...
  - Она... - Том покраснел и запнулся.
  Билл не ответил.
  Том подождал несколько секунд, потом бессильно зарычал сквозь стиснутые в злобе зубы, сжимая кулаки.
  - Она приставила мне пистолет к заднице и сказала, что если Волк... - Билл громко всхлипнул и тихо заплакал.
  Том обнял его.
  Они сидели, вцепившись друг в друга, очень долго. В полнейшей тишине, не двигаясь. Они дышали в унисон, а сердца отбивали один ритм. Потом Билл нашел в себе силы оторваться от дрожащего тела брата, и более спокойным голосом дорассказал:
  - У него ничего не получилось. Они пытались, но не смогли. И тогда она решила меня убить. Ей не дал какой-то военный. Я не видел его раньше. Он подошел ко мне. И я попросил еды для тебя и лекарств. У меня все время в голове эта мысль была - надо достать лекарства и еду, иначе ты умрешь. Надо достать лекарства и еду, иначе ты умрешь. Надо достать лекарства и еду, иначе ты умрешь, - монотонно бубнил он. Том несильно тряхнул его. Билл запнулся, а потом продолжил, как ни в чем не бывало: - Он приказал ей дать мне все это. Она дала, и я ушел. А других она убила.
  - Какого дьявола ты туда полез? - простонал Том.
  - Надо достать лекарства и... - снова монотонно затянул он, начиная раскачиваться из стороны в сторону.
  Том закрыл ему рот ладонью.
  - Мясо и хлеб нам на завтра. Держи, - он осторожно вложил в теплую ладонь полураздавленное яйцо.
  - Я не хочу, - вяло отнекивался Билл, а у самого желудок сводило.
  - Держи. И ешь. Хочешь, я тебя покормлю? - улыбнулся нежно.
  В кромешной темноте они кормили друг друга с рук. Скорлупа неприятно хрустела на зубах, но отказываться от съедобного никто не собирался. В несуществующем детстве Том любил только белок, а Билл ел исключительно желток, а еще было классно, когда яйца готовили всмятку. Тогда они оба разбалтывали его в скорлупе, чуть присаливали и с удовольствием ели желточно-белковую массу. Сейчас они ели и белки, и желтки, и скорлупу. Потом не удержались и съели мясо, отрывая от небольшого кусочка длинные волокна. Том для Билла, Билл для Тома. Хлеб Том волевым решением спрятал до утра.
  - Лекарство, - спохватился Билл. Достал пузырек, высыпал несколько таблеток на ладонь и заставил брата их выпить.
  Голову немного отпустило, хотя все равно она кружилась, а настроение было таким, что, не понятно, то ли разрыдаться опять с горя, то ли рассмеяться от счастья.
  - Обещай мне больше не приближаться к воротам, - потребовал Том, устраиваясь на подстилке в объятиях брата. Ночь им предстоит ужасная. Якова нет, а под утро становится очень холодно, не замерзнуть бы. Надо найти двух-трех человек для сна. Иначе однажды можно совсем не проснуться.
  - Так еда же... - пробормотал Билл, широко зевая, укутывая брата в собственной куртке. Сейчас он его греет, а потом они поменяются. Они уже так делали - застегивали вместе две куртки и лежали, как в мешке, переворачиваясь с бока на бок, когда замерзали с незащищенной стороны.
  - Голод я перетерплю. А вот если с тобой что-нибудь случится...
  Билл заулыбался, незаметно проваливаясь в сон.
  А вот Том так и не сомкнул глаз. Он до утра пролежал, рассматривая черноту, мучаясь от лезущих в голову кошмарных мыслей. Самое главное, чтобы брат не спятил. Он видел, как это происходит. Видел, как люди превращались в зверей, а от голода сходили с ума. Видел, как дрались и убивали друг друга. И однажды даже видел, как один пил кровь другого. Тогда еще Билл пошутил, что хотел бы в случае своей гибели помочь хоть кому-то и разрешил Тому и окружающим съесть его тело. Они смеялись всей компанией. Яков говорил, Билл настолько тощий, что от его костей откажутся даже собаки, не найдя на них мяса. А Тому было жутко. Он бы никогда не позволил съесть себя. Ну... Разве... Ну, разве только Биллу. Брат же нормальный? Это было всего лишь опьянение. Он же даже говорить толком не мог: зубы стучали, а язык заплетался. Его напоили. Лишь бы не тронули. Хотя он сказал, что пытались и не смогли. Нельзя отпускать брата никуда от себя. Нельзя ни в коем случае. Так Том его сможет защитить, а один он опять во что-нибудь вляпается. Хотя, конечно, еда и лекарства, скорее всего, спасли жизнь самому Тому, потому что чувствует он себя на редкость плохо, в груди все болит, нос давно не дышит, горло дерет.
  Том переждал самые холодные часы и вылез из их убежища, предварительно тщательно спрятав хлеб и оставшееся молоко. В рассветной дымке поле выглядело чем-то футуристическим. То там, то тут медленно шевелилась серо-зеленая масса, отчего казалось, что это пробудились чудовища - порождения израненной земли. Сейчас они наберут силу и сорвут оковы, сломают заборы, вернут себе свободу. А ведь для многих сегодняшняя ночь станет последней. Из их квадрата 2Б каждое утро забирали до сотни трупов. Иногда тридцать, иногда пятьдесят, а накануне их с Биллом приезда замерзло почти двести человек. Билл еще жаловался, что боится ложиться спать, потому что не уверен, что рядом лежащий с ним человек не отдаст Богу душу под утро. Том тогда его подбадривал, даже пожурил за трусость, хотя сам безумно боялся того же. К счастью, Ганс умер со стороны Якова. Они еще с трудом оторвали мужчину от трупа, крепко сжавшего его в своих объятиях. Да, вот так Яков и проснулся в объятиях окоченевшего друга.
  - Доброе утро, - уселся он рядом с группой только что проснувшихся мужчин, живущих недалеко от ворот. Небритые, нечесаные, помятые, они подняли на него глаза-щелочки и апатично замерли.
  - Твоя правда, - хрипло отозвался один из них, запахнул полы тяжелой шинели, разбухшей от влаги. - Что там у вас?
  - Не знаю пока. Все спят. К обеду будет ясно доброе ли у нас утро.
  - Сам проснулся и то хорошо, - кашлянул старик слева, взгляд в никуда.
  - Я за советом.
  Старик медленно повернул голову. Остальные так и сидели неподвижно, и было не понятно, смотрят они на него или нет.
  - Женщина... Она тут кто?
  На мгновение морщинистое лицо исказила гримаса отвращения, но старик быстро справился с эмоциями. Что-то прошамкал потрескавшимися губами.
  - Тебе зачем?
  - Она моего брата обидела.
  Мужчины начали усмехаться.
  - Живой? Или убила?
  - Живой.
  - Ну и радуйся.
  - Кто она?
  - Начальник нашего нарака, - медленно поднял старик глаза к небу. И Том увидел, что в них блестят слезы. - В нараку ссылают адских существ - нараков, которые в чем-то провинились. И вот когда их негативная карма очистится, они могут переродиться в высших мирах. Мы живем в хухува-нарака - в аду стучащих зубов. Нас мучает озноб и дикий холод... - замолчал.
  Том нервно сглотнул и глянул на остальных. Мужчины то ли не слышали этого непонятного бреда, то ли уже привыкли к нему.
  - Почему ты не спрашиваешь, когда нас отпустят? - смотрел на него старец в упор.
  - Когда нас отпустят? - как зачарованный повторил Том.
  - Тебя тогда отпустят, когда опустеет бочка зёрен кунжута, если раз в две тысячи лет брать по одному зерну.
  Что такое кунжут, Том тоже не знал, как не знал и каковы размеры этого самого кунжута. Но даже если они большие, все равно такая перспектива его не устраивала.
  - Ну, нарака, значит, нарака, - решил он не спорить. - Как мне уберечь брата от этой нараки?
  - Не попадайтесь ей на глаза, - ответил тот, что заговорил первым. - Дядя Пауль правильно сказал - она та, кто устроил нам этот ад.
  - Есть выше, - ткнул пальцем в небо старик.
  - Те, кто работает у них, говорят, что иногда из ее дома выносят трупы. Слышны музыка, танцы, смех, а потом во дворе появляются трупы. У них даже примета есть - если в доме веселье, то несколько человек вскоре отмучаются.
  Сердце пропустило удар, кольнуло так, что аж в зуб отдало. Том закусил губу. Дерьмо! Да у него брат в рубашке родился.
  - Доброго дня, - попрощался Том, поднимаясь, испытывая острое желание немедленно вернуться к Биллу. Тело покрылось холодным потом. Соленые капли потекли по вискам, неприятно щекоча кожу. Ноги стали ватными в коленях и чугунными в ступнях. Руки мелко затряслись. Он глубоко вдохнул и как смог быстро побежал обратно к их норе. Билла чуть не убили. Всех убили, а его нет. Почему? Задумала ли эта нарака что-то или просто вдруг решила проявить снисходительность? Господи, да он же вчера чуть без брата не остался! От этого становилось плохо и больно физически. От этого скручивало пополам. От этого хотелось громко орать и бессильно лупить по земле. Билл, его маленький братик Билли, без которого он не мыслит своего существования, чуть не погиб, спасая его, Тома, от голода и болезни. Обруч боли сдавил голову, а сердце стучало неровно и быстро.
  Яков забился в небольшое углубление, сжавшись в комок. Взгляд пустой и бессмысленный. Том присел на корточки и пощелкал пальцами перед носом.
  - Живой я, - тихо отозвался мужчина. Даже ресницы не шелохнулись.
  - Где был? Мы волновались.
  - У ворот. Там один охранник еду через забор кидал, - он как-то неприятно оскалился. Голос похож на рычание больного зверя, который почувствовал опасность.
  - Еду? - аж сглотнул Том.
  - Еду... - протянул Яков. - У моего отца свиньи были. Но мы их так не кормили.
  - В смысле хорошо или плохо? - прищурился Том.
  Яков схватил его за грудки и притянул к себе. Даже сквозь насморк Том почувствовал его отвратительное дыхание. Уперся в грудь кулаками.
  - Она пристрелила его.
  Том дернулся - Яков сжимал руки, отчего ворот стягивался и становилось трудно дышать.
  - А потом велела принести еды.
  Том почувствовал, что задыхается, и попятился.
  - А потом она приказала высыпать хлеб на землю, и солдаты начали пинать его к нам через колючую проволоку. И кастрюли с едой по ее приказу опрокинули на землю у ворот.
  Тома резко затошнило. И если бы не пережатое горло, он бы блеванул на Якова. Он с силой дернул назад, вырываясь. Закашлялся, отползая в сторону. Яков опять сжался в комок, взгляд стал пустым и тусклым.
  - И я ел. Ел плесневелый хлеб, измазанный в грязи, ел землю с пролитым на него супом. Я ползал, как червь, в грязи и выбирал из нее еду, Том. И таких как я было много. Мы все жрали землю и вырывали куски еды из рук друг друга.
  Том почему-то обиделся. Одна его половина - разумная - твердила, что не факт, что он бы не стал есть тоже самое и драться за кусок хлеба, окажись он рядом с Яковом. Вторая - легкомысленная - если Якову удалось добыть немного еды, он бы мог и им с Биллом принести, потому что вчера ночью Том думал, что надо будет и Якову оставить хлеба и молока. Потом вторая половина обрадовалась, что раз Яков уже поел, то и делиться с ним больше не надо. А значит, им с Биллом больше достанется. Том мысленно пристыдил себя за все варианты мыслей.
  - Я к брату, - пискнул он и мышью юркнул в нору.
  Билл спал в позе эмбриона, поджав ноги. Том, чуток повозившись, забрался к нему под бок, и брат тут же вытянулся, обнял его и прижался к разгоряченному от бега и простуды телу.
  - Клянусь тебе, мы выберемся отсюда. Я еще не знаю как, но выберемся. Назло всем. Вопреки всяким наракам и зернам кунжута, - прошептал он в его закрытые глаза и поцеловал в кончик носа. - Вопреки всему, понял?
  Билл кивнул и улыбнулся. Причмокнул и поежился, закидывая на него ногу, а голову пристраивая на плече. И Том поклялся сам себе, что никому его не отдаст.
  Он проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Осторожно приоткрыл один глаз. И широко улыбнулся. Брат навис над ним и бережно сдувал с лица волоски.
  - А у тебя борода растет, - сообщил с улыбкой.
  Том фыркнул и попытался отвернуться, закрыв проснувшийся глаз. Билл ладонью развернул лицо обратно к себе.
  - Вот тут несколько волосков, - ткнул пальчиком в подбородок, - И вот тут на щеке. Выдернуть?
  - Свали, - беззлобно пихнул его локтем в живот.
  Билл засмеялся, и голова упала ему на грудь. Том потрепал волосы и зевнул. Глаза отказывались открываться.
  - Мне такой кошмар приснился. Я все никак не мог проснуться, - тихо произнес Билл.
  - М?
  - Как будто я оказался за забором и играл Красную Шапочку в спектакле, в котором всех убивали.
  - Какой мерзкий спектакль, - поморщился Том, моментально просыпаясь. - Давай не будем говорить об этом.
  - Нет, ну ты дослушай, - острый подбородок пребольно уперся в грудь.
  Том хотел зажать ему рот, чтобы тот замолчал, но из Билла лились слова, как из прорвавшейся трубы.
  - А потом она, наша коменданша, велела всем раздеться и меня чуть не трахнули. Представляешь? - шептал заговорщицким голосом он. - А я еще лежу и думаю, ссать хочу, прям на столе сейчас обделаюсь.
  Том заскрежетал зубами и сжал кулаки.
  - А потом как будто бы я пришел к тебе и рыдал, как девчонка. Не, ну бред же!
  - Бред, - улыбнулся Том и крепко его обнял. - Бред... - повторил тихо.
  Как два маленьких щенка с одинаково заспанными глазами, опухшими физиономиями, всклокоченными волосами, они на четвереньках вылезли из норы. Одновременно посмотрели на какой стороне солнце - нависло над самым горизонтом. В один голос чертыхнулись. Повернулись друг к другу и хихикнули.
  - Весь день проспали, - констатировал Том.
  - А что еще делать? - пожал плечами Билл.
  - Эй, еду дают, - крикнул проходящий мимо мужчина.
  - Еду? - подскочили близнецы.
  Билл тут же юркнул обратно за мисками. Том встал и осмотрелся. Мужчины торопливо стекались к воротам. Сердце гулко стучало в груди. Яков, скотина, опять не предупредил! Хрен ему, а не их хлеб, надежно спрятанный в укрытии. Потом он что-нибудь наврет Биллу и про молоко, и про полбуханки, и даже про таблетки. Пусть думает, что все это было сном. Так лучше всего.
  - Том... - растерянно выбрался Билл наружу, протягивая ему какую-то ерундовинку. - Том... - Он посмотрел огромными влажными глазами на брата и дрожащим голосом спросил: - Это был не сон? - В ладони лежало несколько осколков скорлупы. - Прилипло... к животу...
  - Сон! - злобно гаркнул на него Том неожиданно для самого себя, сбивая скорлупу с ладони. - Это был сон. - Схватил за предплечье и потащил за собой к воротам. - Там еду дают, а ты о какой-то фигне думаешь!
  - Мы ведь не все вчера сожрали? - зашептал, извернувшись.
  - Хлеб и молоко есть. Но пока дают, надо брать. Если они опять нас кормить не будут, съедим то, что ты принес.
  - Почему ты не сказал?
  - Не хотел тебя расстраивать. - Они встали в очередь. - Тебе надо быть осторожным. Та...из твоего сна... В общем, она опасна.
  - Я знаю! - истеричным шепотом просипел Билл.
  - Тебе повезло. Обычно она всех расстреливает.
  - Ты мне это рассказываешь? - взвился он.
  Том схватил его за плечи и встряхнул:
  - Как только ее увидишь - уходи. Не смотри на нее, избегай ее, опасайся ее. И никуда не отходи от меня.
  - Том, я не маленький, - скинул он его руки и гордо выпятил подбородок.
  - Дурак, - снисходительно ухмыльнулся Том.
  - Сам дурак, - ехидно усмехнулся Билл.
  Очередь двигалась медленно. К тому же прошел слушок, что еды может не хватить. Те, кто стояли дальше, начали подтягиваться к тем, кто стоит ближе. И вскоре образовалась давка. Том бочком пробирался вперед, не особо наглея, высматривая в толпе знакомых - главным образом Якова, который должен быть в числе первых. Воздух вокруг постепенно начинал звенеть от напряжения. Билл внимательно поглядывал на стоящих у изгороди солдат с автоматами. Он вздрогнул, когда заметил крупного мужчину с маленькими серыми глазами и очень тяжелым взглядом. Тот походил на сервант в их гостиной дома. Высокий, широкоплечий, с большим носом и мясистыми ушами. Квадратный тяжелый подбородок. Внушительные кисти рук. Он снял фуражку, промокнул тыльной стороной ладони пот на лбу. Русые волосы коротко острижены. К нему подошла заместитель коменданта. Блондинка на его фоне была такой маленькой и хрупкой, что сердце бы обязательно защемило от умиления, если бы Билл собственными глазами не видел, как она расстреливала людей. Мужчина что-то ей сказал. Она кивнула и бросила на пленных полный ненависти взгляд. Билл тут же спрятался за стоящих рядом. Том прав - второй раз ему может так не повезти. Билл переступил с ноги на ногу и выглянул из-за чужого плеча, наблюдая за парочкой. Сейчас они вели себя, как начальники. Женщина раздавала приказы. Солдаты торопливо их исполняли. Мужчина разглядывал очередь. Что-то говорил женщине. Та отвечала, недовольно прищуриваясь.
  - Билл, - откуда-то выскочил Том, отчего у Билла чуть разрыв сердца не случился от страха. - Котлы стоят прям перед воротами. И эти стоят перед воротами, - указал взглядом на комендантшу и мужчину. - Они видят всех, кто берет еду. Что делать?
  - Слушай, - зашептал Билл Тому в ухо. - Нас не так часто кормят, чтобы пропускать кормежку. К тому же она меня отпустила. Зачем бы ей меня опять забирать?
  - Не смотри на нее. Я попробую их как-нибудь отвлечь.
  - Том, вот ты кретин, каких поискать надо! Мы с тобой близнецы! - перешел на свистящий шепот Билл. - Или ты думаешь, если пристрелят тебя, мне легче будет?
  Том поджал губы и почесал затылок - нда, не подумал он как-то.
  Шепот пронесся над полем, что еды - всего два этих котла, в которых почти не осталось подозрительного цвета похлебки. Мужики ринулись вперед, расталкивая друг друга локтями, с силой отпихивая более слабых и втаптывая их в грязь. Близнецы попали в самую гущу толпы. Билл ухватился за руку Тома, а тот сжал запястье брата. Их кидало из стороны в сторону. Кто-то засветил Тому металлическим краем миски по ребрам. Он охнул, но все равно старательно лез вперед, пробираясь к раздающим. Неожиданно их откинуло назад. Том, наступив на чьи-то ноги, поскользнулся и обязательно бы рухнул на землю, если бы Билл его не удержал, вытянул обратно.
  - Это мое! - заорал кто-то. - Это мое! Ты украл мой хлеб!
  Близнецы синхронно привстали на цыпочки, чтобы рассмотреть через плечи других, что происходит. В центре быстро образовавшегося небольшого круга сцепилось двое. Они со всей силы били друг друга по лицу и телу. Пихали и душили противника. У обоих разбиты носы и губы. Громкие крики и отчаянный мат.
  - Яков! - ахнул Том. - Билл, это же Яков! Остановитесь! Что вы делаете? - начал протискиваться он вперед. Но кто-то положил на лицо пятерню и толкнул его обратно. Упасть не дали. Теперь уже не брат, а другие поймали мальчишку, поставили на ноги.
  Странный хруст донесся до их ушей и... тишина. Мертвая тишина.
  - Он хотел украсть мой хлеб. Он встал впереди меня, - набычившись, осматривал толпу дебошир.
  Том растолкал людей и все-таки выбрался в круг.
  - Яков... - прошептал с горечью. Яков лежал на животе, лицом в грязи. Со сломанной шеей. - Дерьмо...
  Его кто-то дернул за шкирку обратно в толпу, потащил назад. В ворота быстро вбегали солдаты, окружали их. Пленных теснили, выстраивали рядами. Солдаты били их дубинками и прикладами автоматов, натравливали собак. В толпе Тома качнуло в одну сторону, а Билла в другую. Их тут же разъединило. Они попытались прорваться сквозь оцепление, но оба получили свою порцию побоев, пришлось остаться каждому в своей группе.
  Когда относительный порядок был восстановлен, комендантша, кривясь и морщась, аккуратно ступая чистыми сапожками по жидкой грязи, зашла в лагерь. Обвела всех спокойным взглядом, брезгливо посмотрела на труп. Медленно пошла вдоль рядов, разделенных автоматчиками. Том замер, рыская взглядом по нестройным шеренгам, в нелепой надежде рассмотреть брата. Он не мог лезть в первые ряды. Они действительно похожи так сильно, что мама в детстве оставляла им волосы разной длинны, чтобы можно было отличать одного от другого. Это потом, когда появились родинки - у Билла под губой, а у Тома на щеке, - их снова стали стричь одинаково. Но внутренний голос ему подсказывал, что вряд ли комендантша сильна в таких тонкостях. И для себя Том давно уже решил, что если надо выгородить брата, если это спасет ему жизнь, убережет от опасности, он выдаст себя за него без раздумий. А может быть Билл прав - зачем он ей, если она сама его отпустила? Просто у Тома паранойя и гиперболизированная боязнь за брата. Но если надо, он готов немедленно умереть вместо него.
  Комендантша не дошла до Тома, повернулась к нему спиной, намереваясь идти назад. Отчего он облегченно шумно выдохнул и вытер о куртку потные ладони. Она подозвала к себе сержанта и что-то шепнула. Тот тут же вытянулся по стойке смирно и отчеканил:
  - Так точно, мэм.
  Билла, мимо которого только что проплыла женщина, бросило в жар. Казалось, его огрели по плечу горячей сковородой. Он затылком почувствовал, что она смотрит на него. Повернулся и замер, встретившись с ней взглядом. И понял, что никто никуда его не отпускал. Однако комендантша развернулась и неспешным шагом отправилась обратно. Он облегченно шумно выдохнул и вытер о куртку потные ладони, чувствуя, как неистово колотиться в груди сердце. Кажется, пронесло.
  Комендантша снова остановилась и строго посмотрела на пленных, а потом, громко и четко выговаривая каждое слово, произнесла:
  - Мы, граждане демократического мира, относимся к вам, свиньям, по-человечески. Но вы, видимо, только что слезли с деревьев и не умеете вести себя по-людски. Что ж, если вы понимаете только жестокость, то она вам будет. Зачинщика и пять любых здесь присутствующих из этого отряда расстрелять.
  И Билл чуть не упал в обморок, когда понял, что она указала рукой на сторону Тома. Ведь Тома могут схватить! Господи, путь не он! Только бы не он! Господи, если ты есть, спрячь Тома от чужих глаз, укрой от чужих рук!
  Она едва заметно улыбалась, видя, как люди разбегаются в страхе от спешащих к ним солдат. Она с удовольствием смотрела, как они давятся у котлов и умоляют дать немного еды, и только стоящие перед ними автоматчики останавливают обезумившую голодную массу. Она повернула голову и заметила растерянный взгляд того, ради кого сегодня было принято решение о кормежке, кому должны быть благодарны эти пять тысяч баранов, сбившихся в тупое стадо и мечущихся по полю, предчувствуя бойню, кто спас несколько жизней своим присутствием слева от нее, и кто забрал несколько жизней своим отсутствием справа от нее.
  Она еще раз глянула туда, где только что стоял мальчишка. И, аккуратно ступая, пошла к воротам.
  
  
  4.
  
  
  Том шуганулся в сторону, внимательно наблюдая за солдатами, охотящимися за разбегающимися пленными. Смешался с толпой и резвым галопом понесся к кормушке. Пока все в панике рассыпались по полю, надо успеть ухватить еды. Интересно, что такого сказала комендантша, что в их рядах возникла паника? Пленные со стороны Билла как стояли себе, так и стоят. Опять что ли какую-то облаву устроили? Надоели, честное слово. Однако это хороший повод все-таки постараться урвать свою порцию, не ходить же голодными, когда есть шанс хоть что-то кинуть в желудок. Ловко перепрыгивая через канавки и канавы, подлетел к очереди и оказался почти в самом ее начале. Можно, конечно, понаглеть и сказать, что он раньше здесь стоял, но шею было жалко. Странно, всего немного еды и горсть таблеток, а он уже в состоянии не просто ползать на четвереньках в грязи, но и довольно резво передвигаться по полю. Том улыбнулся, оборачиваясь. Строй, в котором был брат, распустили. Сейчас Билл к нему присоединится и у них будет в два раза больше еды.
  Еды не дали. Котлы перевернули, и остатки были смешаны с грязью десятками рук и ног. Том сморщился, вспомнив рассказ Якова. Отвратительное зрелище. Голодные, грязные, вонючие мужчины по-животному ползали на четвереньках, пытаясь собрать с земли убегающую похлебку. Если бы вчера Билл не принес еды, он бы сейчас точно так же ползал на четвереньках. Душу приятно грело, что в их норе осталось немного хлеба. На два дня хватит, если есть экономно. А то и на три растянут, если сегодня допить молоко, а завтра-послезавтра съесть хлеб. Надо еще лекарство выпить, он прям сегодня ожил, хотя вчера явно собирался умирать.
  Том бродил между людьми в тщетной попытке найти Билла. Он уже был около их норы, ждал там, но брат все не приходил. Он расспросил соседей, но Билла никто не видел. Он крутился около ворот - безрезультатно. Том еще как-то пытался держать себя в руках, однако паника разрывала сознание на части. Его нервно потряхивало, он изо всех сил растягивал губы в улыбке просто для того, чтобы не начать истерить у всех на глазах. А что если Билл каким-то загадочным образом попал в их строй? А почему люди разбегались? Чего они испугались? Он нервно сглотнул и обвел пленных тяжелым взглядом.
  - Она велела расстрелять шесть человек за беспорядки, - хриплым голосом сообщил мужчина с тусклым взглядом, который стоял в начале строя. Том опросил человек сто, прежде чем нашел его.
  Если бы Том стоял, он бы обязательно упал. Сердце в груди болезненно трепыхнулось и замерло, а перед глазами все поплыло. Такое ощущение, что два медведя схватили его по бокам и с силой рванули на себя, раздирая кожу и мышцы, ломая ребра, выдирая внутренности. Он зажмурился и затряс головой.
  - Да, - кивнул второй. - Она сказала, что вот с этой стороны никого не трогать, а с той расстрелять за беспорядки пять человек и зачинщика драки. Его тоже схватили. Все начали разбегаться. Но я видел, как охрана выловила несколько человек... Их уже расстреляли...
  Дальше Том не слышал. В ушах загудело, в лицо что-то ударило, и он мягко завалился с кочки на бок, погружаясь в спасительную темноту...
  
  
  
  ...Билла привели в дом и проводили в ту самую гостиную. От стресса он не мог ни говорить, ни мыслить, лишь безвольно плелся за солдатом, огромными от страха глазищами разглядывая все вокруг. Его мелко трясло и сильно знобило. Он весь взмок, его то бросало в жар, то окатывал холод. Если бы было можно, он бы обязательно упал в обморок. Но мозг отчаянно цеплялся за действительность. Впрочем, когда Билл увидел накрытый на две персоны стол, то снова возжелал потерять сознание, иначе он мог глупо захлебнуться слюной. Нос дразнил запах еды. Билл глубоко вдыхал, словно это могло его насытить. Что-то жареное. Мясо? С луком и чесноком. И еще что-то. Он вытянул шею и как собака потянул носом, принюхиваясь. В супнице, наверное, суп. Интересно, какой? Хлеб порезан аккуратными одинаковыми ломтиками. Шоколад лежит на блюдечке. Сколько же он не ел шоколада? Года три-четыре. Или больше? Билл обвел голодным взглядом гостиную, борясь с искушением кинуться к столу и начать запихивать еду в рот, даже если его немедленно пристрелят. Солдат, стоящий рядом, скучающе причмокнул и вздохнул, поправил на плече лямку ружья. Если его сейчас оттолкнуть, то в два шага Билл окажется у стола. А там еда. Много еды. Много очень вкусной еды. Из-за которой у него уже столько слюны, из-за которой у него протяжно булькает в животе и болит желудок.
  В гостиную вошел тот самый высокий мужчина, который не позволил его убить в прошлый раз. Билл так увлекся нюханьем, что не обратил на него совершенно никакого внимания.
  Мужчина остановился в нескольких шагах от него и внимательно осмотрел с ног до головы. Билл настороженно косился на военного. Тот подошел к нему ближе, взял у солдата ружье и стволом скинул с головы мальчишки капюшон и шапку. Билл так испугался направленного на него оружия, что перестал дышать.
  - Сколько тебе лет? - спокойно спросил он.
  - Семнадцать, - почему-то шепотом отозвался Билл, отводя взгляд.
  Майкл поднес ружье к подбородку и заставил того поднять голову.
  - Как тебя зовут? - продолжал допытываться он.
  - Билл, - прошелестел парень, борясь с желанием зажмуриться.
  - Билл... Билл... Хм, Билли, - погонял на языке его имя Майкл, всматриваясь в большие влажные глаза, наполненные ужасом. Белые губы дрожат. Кадык нервно дергается, желваки ходят. - Чего бы ты хотел сейчас больше всего на свете, Билл? - мягко улыбнулся.
  - Вернуться обратно, - осторожно выдал он.
  Майкл удивленно вскинул брови и хмыкнул. Билл все-таки зажмурился. Даже под слоем грязи было заметно, что лицо стало мертвенно бледным.
  - Капрал, проводите юношу в душ и проследите, чтобы он хорошо отмылся.
  - Слушаюсь, сэр, - взял под козырек солдат. Хотел что-то спросить, но не решился. Майкл понял.
  - Около двери есть полотенца, мыло, чистая одежда. А это, - брезгливо глянул снизу вверх на грязные штаны и куртку Билла, - сожгите.
  - Слушаюсь, сэр, - опять вытянулся капрал и несильно ткнул Билла стволом в спину.
  - И побыстрее, - поморщился Майкл, жестом выпроваживая их за дверь. Надо срочно открыть окна. От мальчишки кошмарно воняло, что грозило испортить ему аппетит...
  
  
  
  По щекам аккуратно похлопали. Не больно, но ощутимо.
  - Это от голода, - услышал Том откуда-то издалека. Казалось, что он прячется под лодкой, а кто-то совсем рядом разговаривает, отчего звуки приглушенно звенели, 'отражаясь' от несуществующей воды. По щекам снова похлопали. Том открыл глаза и попытался понять, что произошло, где он и кто эти люди.
  - Дерьмо, даже воды тебе дать не могу, - удрученно признался склонившийся над ним мужчина.
  Том попытался улыбнуться и сесть. Его остановили.
  - Полежи немного. Это все пройдет. Ты вообще старайся меньше двигаться. Так не тратятся силы. Ты с кем живешь? С кем спишь? А то смотри, можешь у нас остаться. У нас, правда, тесно, но зато тепло.
  Что-то крутилось в голове, но никак не вырисовывалось в единую картинку. В груди и на душе как-то странно - холодно и тягуче. Кажется, что кровь в венах не течет, а похожа на расплавленный сахар - карамель медленно ползет по организму, застывая тонкими паутинками в сосудах. Том аккуратно поднялся.
  - Спасибо вам, я пойду. Брат ждет, наверное. - И снова молотком по голове. И карамельная паутина раскрошилась, а сердце подпрыгнуло, сделав сальто у самой глотки. Брат... Том беспомощно взвыл. Тело затрясло. Брат... Он, шатаясь, словно пьяный, понесся к своей норе, умоляя небеса, чтобы брат был там. Мысленно он уже продал душу по самой невыгодной цене за то, чтобы Билл был там. Он молился, умолял, требовал только одного - пусть Билл будет там. Он просил убить себя, лишь бы Билл сидел у их норы живой и невредимый. Он ведь поклялся матери, что будет оберегать брата. Если с Биллом что-то случится, он убьет себя.
  Билла не оказалось ни у норы, ни в норе, ни в округе. Тома трясло. Он то покрывался испариной, то дрожал от холода. У него сводило челюсти и подкашивались ноги. Кое-как добравшись до ворот, он принялся всматриваться в лежащие вдалеке тела, повиснув на колючей проволоке. Сердце судорожно сокращалось, гоняя по телу колючую кровь. Глаза слезились, и Том не мог понять почему - он ведь не плачет, нет, нет, мужчины не плачут. Билл сейчас придет. Выскочит откуда-нибудь и скажет, что был... Где же был Билл? Дьявол! Том все обследовал в их квадрате, звал, кричал, спрашивал... Он сойдет с ума, если с братом что-то случится. Он ночью перегрызет себе вены, если Билл погиб.
  Следующий час, а может быть даже два (Том не помнил сколько), он умолял охранника пустить его к трупам. Он просил, клянчил, умолял, он рыдал в голос, стоя на коленях, он кричал пока не сорвал голос, но и потом он хрипел, упрашивая показать ему трупы. Когда подошла машина, чтобы загрузить тела, с Томом случился припадок. Со стороны могло показаться, что мальчишка сошел с ума. Он истерил так, что вокруг начала собираться толпа пленников и просить за него.
  Два охранника переглянулись. Потом один из них медленно пошел к машине. Перекинулся парой фраз с курящими товарищами. Выкурил сигарету. Том следил за каждым его движением, слизывая соленые слезы, быстро сбегающие по щекам. Солдат повернулся и кивнул тому, что остался у ворот. Тот с готовностью их отворил:
  - Нужно четыре человека для погрузки трупов в машину. Есть желающие?
  - Я! - тут же предстал перед ним Том. Губы дрожат, слезы текут в два ручья. Взгляд такой, что, если ему сейчас откажут, он упадет замертво.
  - В случае попытки бегства, стреляю на поражение без предупреждения, - спокойно предупредил добровольцев военный. - Без глупостей и резких движений.
  Том судорожно закивал и... бегом бросился к машине.
  Сваленные в кучу тела лежали на животах с выступившей на спинах кровью и разбитыми выстрелами затылками, из-за этого Том не мог понять, есть ли среди них Билл. Он глупо суетливо взмахивал руками, переступая с ноги на ногу, и тихо поскуливал, понимая, что больше не может сделать в сторону трупов ни единого шага.
  - Вот это, - указал солдат на тела, - надо погрузить вон туда, - кивнул на машину. - Пошевеливайтесь. Двое носят, двое грузят.
  Кто-то хлопнул его по плечу и толкнул вперед. Том едва не распластался по земле. Его опять начало трясти, а ноги перестали держать.
  Мужчина внимательно посмотрел на дрожащего мальчишку. Подошел к телам и перевернул одного.
  - Он?
  Том затряс головой, нервно кусая костяшки пальцев.
  - Бери за ноги, и понесли.
  Он наклонился, но так и не смог заставить себя дотронуться до мертвеца.
  Мужчина тяжко вздохнул и позвал своего друга, который уже стоял около машины.
  Том отступил на шаг, закрывая лицо ладонями. Американцы так и стояли неподалеку с оружием наготове, но не трогали никого.
  Потом они перевернули еще одного. Этого Том и по спине смог определить, что не он - слишком крупный. И еще один мимо. А на Тома уже накатывала волнами паника, потому что один из тех двух нижних - вполне может оказаться Биллом. Мужчина, видя, как мальчишка зажмурился, закрыв лицо ладонями, как нервно пританцовывает, раскачиваясь из стороны в сторону и тихо воя, перевернул обоих. Пусть лучше сразу всех увидит, чем так мучить его.
  - Посмотри, - приказал он.
  И Том аккуратно раздвинул пальцы и приоткрыл один глаз.
  Словно землю из под ног выбили, словно выжали весь воздух из легких. Том облегченно выдохнул и бессильно рухнул на колени, бормоча благодарности Богу. Сердце ужасно кололо, а в животе все вымерзло от переживаний. Его шкуру набили камнями, отчего было пусто и тяжело внутри. Мужчины потащили последнее тело к машине.
  - Одного пленного отвели в дом к коменданту, - тихо сказал ему стоящий за спиной солдат. - По-моему это был молодой парень. Лучше бы его расстреляли вместе со всеми.
  Том скрипнул зубами и упрямо процедил:
  - Он вернется ко мне. Слышите? Билл вернется! Вернется!! ВЕРНЕТСЯ!!!
  А в голове настырно звучало: 'Оттуда еще никто не возвращался...'
  
  
  
  ...Такого блаженства Билл не испытывал тысячу лет. Он стоял под горячими струями и ловил их ртом, впервые за последние полторы недели напившись вдоволь. И плевать, что вода была с неприятным привкусом, она была - и это главное. Потом он долго оттирал распаренное тело мочалкой, и три раза вымыл голову, пока волосы наконец-то не стали скрипеть. Он изо всех сил старался не думать о причинах своей помывки, просто наслаждаясь текущей из лейки горячей водой. Удручало только то, что Том там, наверное, сошел с ума от неизвестности. Надо хоть как-то дать ему знать. В дверь настойчиво постучали, уже второй раз, а Билл все никак не мог себя заставить повернуть краны и выключить воду, он стоял под душем, закрыв глаза, и ловил горячие струи ртом.
  - Зачем он тебе, Майкл? - Натали нервно вышагивала по гостиной, поглядывая на курящего толстую сигару друга, развалившегося в кресле и закинувшего ноги на край стола. - Ты понимаешь, какое это унижение пускать это ничтожество сюда?
  - Натти, успокойся. Я хочу посмотреть на мальчика в нормальном виде. Сейчас он слишком напуган, грязен и вонюч. Думаю, что водные процедуры его расслабят, и мы сможем увидеть его настоящего.
  - Зачем? - вскричала женщина, резко остановившись.
  Майкл лукаво глянул на нее и ухмыльнулся.
  - Если это не то, что мне кажется, то пристрелим его и дело с концом. Чего ты так нервничаешь?
  - Почему ты не дал мне его пристрелить еще тогда? Зачем все эти поиски? Кормежка?
  Майкл затянулся и выпустил дым колечками. Потому что он похож на Бетти. На его маленькую, прекрасную Бетти. У мальчика нежные черты лица, огромные глаза, пухлые губы. Он утонченный. Тонкие кисти рук, длинные пальцы. Если бы его Бетти была мальчиком, то выглядела бы точь-в-точь, как он. Майкл очень скучал по ней. Ночами часто фантазировал, как сложилась бы их жизнь, будь они вместе. Ему снились сны, в которых Бетти заливисто смеялась, запрокидывая голову назад и демонстрируя прекрасную длинную шею. Майкл так и не смог уснуть после того 'спектакля'. Он закрывал глаза и видел свою Бетти. Сейчас ему надо посмотреть и пообщаться с этим мальчиком. Майкл еще не понимал и не знал зачем, но мальчишка будоражил сознание. Чувства, который прятались все эти годы за толстыми дверьми памяти, прорвались наружу, лишая его способности управлять разумом. И имя... Билл... Бетти... Элизабет.
  - Не трогай его, Натти. Он мой.
  - Майкл, это абсурд, - покачала она головой и упала на подлокотник. Провела рукой по его груди, шее, скуле. Нежно поцеловала в губы. Он с удовольствием ответил, погладив по коленке, поднимаясь выше по бедру. - Я так скучаю по тебе, - прошептала она ему в губы, прикрывая глаза и кончиком носа дотрагиваясь до его носа. - А ты... Это же мальчишка... Он враг нашей страны...
  - Натти, - рука скользнула под юбку, и Майкл застонал, почувствовав, что на ней нет белья. - Что ты делаешь со мной, искусительница?
  - Тебе не нравится? - легко прикусила она его за язык, который скользил по ее нёбу и зубам.
  Майкл промычал нечто нечленораздельное, активно лаская ее пальцами внизу. Натали чуть отставила ногу, чтобы ему было удобнее.
  - Хочу сегодня лечь пораньше, хорошо? - улыбнулся он.
  Она игриво закатила глаза и закусила губу.
  - А мальчик мой. Не трогай его, - сдернул ее на себя Майкл, ощутимо прихватывая кожу на бедре.
  - Да подавись, - фыркнула Натали, расслабляясь в его руках.
  Через двадцать минут в дверь постучали, и на пороге появился намытый Билл. С мокрых волос стекали капли, отчего плечи стали влажными. Еще днем перед кормежкой Майкл нашел для него хозяйскую одежду - клетчатую рубашку, короткие кальсоны и брюки-кюлоты чуть ниже колен, там же лежали толстые шерстяные гетры. Очень хотелось снова одеть мальчика в платье, коих тут в ящиках было видимо-невидимо на любой вкус (у Майкла даже фантазия разыгралась), но для начала необходимо понять, на самом ли деле они так похожи с Бетти.
  Натали отпустила капрала и подошла к мальчишке, отчего он тут же сжался, словно ожидая удара.
  - Ты заставил нас ждать, - строго сказала она.
  Билл шумно сглотнул.
  - Отвечай, когда с тобой разговаривают! - зло воскликнула женщина и с размаху отвесила ему оплеуху.
  На щеке заалел след от пятерни. Мальчишка еще ниже повесил голову, пробормотав извинения.
  Майкл посмотрел на нее с укоризной и покачал головой. Натали самодовольно улыбнулась.
  - Ты воевал, Билл? - спросил Майкл.
  Он торопливо качнул головой.
  - Откуда ты?
  - До войны мы с семьей жили в Берлине. Отца расстреляли в начале войны за помощь еврейским детям. Это были дети нашего соседа, мы укрыли их во время облавы, а потом сказали, что это дети нашей тетки из Дрездена. Кто-то донес, отца расстреляли, а нам с матерью удалось бежать. Приехали к тетке в Дрезден и жили там все это время. Пока в феврале город не сравняли с землей американские войска.
  - Ты сомневаешься в правильности решения нашего правительства? - зашипела Натали, нависая над ним и сжимая на тонкой шее пальцы.
  Билл вцепился ей в руку, стараясь ослабить хватку.
  - Дрезден - город-музей. Там были замки, художественные галереи, музеи. Там жили мирные жители, которые точно так же страдали от войны. Там был зоопарк, который старались сохранить всеми силами...
  - Зоопарк! - зло воскликнула Натали и ударила его кулаком. Билл отлетел к стене, с ненавистью уставившись на женщину.
  - Зоопарк! - с обидой отозвался мальчишка. - После налета город превратился в груду битого кирпича. Его улицы были усыпаны разорванными телами мирных жителей. Вы когда-нибудь видели вцепившихся друг в друга сгоревших заживо братьев, чью одежду сорвало взрывом? - по щекам потекли слезы. - А их мать можно было собирать по всей площади. В ее оторванной руке была зажата оторванная рука одного из них. Вы видели это? А я видел! Вы видели подвалы домов, набитые телами? Люди пытались укрыться от бомб! Видели повисшее на заборе половину девичьего тела? У нее в руке была сумочка. Тогда была масленица... Хоть какой-то праздник у людей... Вот так есть, - он ребром ладони провел себе по талии, - а вот так нет. А я видел! Черное обугленное тело с торчащими наружу ребрами, запекшиеся волосы и сумочка...
  - Это война, Билл, - к нему подошел Майкл и протянул руку. - Это просто надо пережить.
  - Пережить! - закричал он, пятясь от него. - А что мне делать со своими кошмарами? Кто вернет мать, отца, тетку и сестер? Кто?!
  - Вы первые это начали, - подлетела к нему Натали.
  Билл резко вскочил и зашипел ей в лицо:
  - Я ничего не начинал! Мой отец был директором школы. Моя мать там преподавала. Мы мирные жители.
  - А сколько мирных жителей погибло от рук фашистов? - дернулась она к нему.
  - Так! Всё! Разошлись! - Майкл встал между ними. - Леди, - взял Натали под локоть и проводил к столу, - позвольте пригласить вас. Садись, - резко приказал Биллу.
  Билл несколько опешил от подобного. Что-то тут не так. Вымыли, накормили... Да еще за один стол с собой сажают... С чего бы вдруг такая щедрость?
  - Садись, я сказал, - строго повторил Майкл.
  - Вы разрешите мне взять немного еды с собой? - обалдевая от собственной наглости, спросил Билл. Там остался голодный Том. И он не простит себе, если сам наестся, а брат так и останется голодным. Или они едят вместе, или Билл лучше захлебнется слюной, но не притронется к пище.
  - Ты со мной торгуешься что ли? - удивленно приподнял брови он.
  - Нет, - тихо ответил Билл, вновь чувствуя себя ничтожным червяком. - Вы разрешите мне взять еды с собой?
  - У тебя там кто-то есть?
  - Нет, - ни секунды не раздумывая, соврал он. - Никого.
  Майкл развалился в кресле и с насмешкой глянул на отчаянно отводящего взгляд парня.
  - А кто тебе сказал, что ты отсюда выйдешь? - улыбалась дьявольской улыбкой Натали.
  Мальчик вздрогнул, как от удара хлыстом. И с надеждой посмотрел на Майкла.
  - Но я ведь ничего вам не сделал.
  - Ты враг моей страны, - припечатала женщина, направляя на него пистолет. - И должен отвечать по законам военного времени.
  - Вы ничуть не лучше фашистов, - спокойно произнес Билл. Голос тихий и уставший. Лишь часто поднимающаяся грудь выдает, что он очень напуган.
  - Садись, - мягко пригласил его к столу Майкл. - Возьмешь столько еды, сколько захочешь. Капрал! - кликнул солдата. - Подавайте.
  За окном совсем стемнело, а они втроем сидели за столом, пили чай с пирогами и беседовали об искусстве и истории. Билл оказался начитанным и очень эрудированным. Майкл с удовольствием спорил с ним о войне Севера и Юга и даже провел какие-то параллели с нынешней войной. И если вначале Билл еще как-то стеснялся и на каждую реплику ждал реакции Натали, то немного вина сделало свое дело - подросток активно спорил и доказывал свою правоту. Майкл любовался им. Азартно блестящими глазами. Наконец-то порозовевшими губами. Жестами, мимикой. Он аристократично взмахивал кистью и закатывал глаза в споре. Волосы высохли и теперь блестели под светом ламп, непослушно падая ему на глаза. Они были такими же, как у Бетти - легкая волна. Не мятые, не прямые, а лежали именно легкой волной. Он так же запрокидывал голову, когда смеялся. У него образовывались такие же ямочки на щеках. Майклу даже казалось, что в этом мальчике сейчас живет душа Бетти, хотелось говорить с ней и говорить, любоваться, гладить, целовать.
  Натали почти не принимала участия в разговоре. Она наблюдала. И то, что она видела, ей абсолютно не нравилось. Майкл подавался вперед, активно жестикулировал, постоянно что-то рассказывал. Если бы с той стороны стола сидела женщина, Натали бы решила, что Майкл влюбился. Но там сидел мальчишка, военнопленный, враг их народа. Майк не может влюбиться в немецкого мальчишку. За ним никогда такого не водилось. Он всегда был бабником. Да и расстались-то они из-за того, что Майкл тогда изменил Натали. Она была глупой и вспыльчивой. Надо было перебеситься и изменить самой, чтобы было не так обидно. Но тогда в ней говорила гордость и уязвленное самолюбие. Никто же не виноват, что даже по прошествии стольких лет, она все равно считает его самым лучшим мужчиной в своей жизни. И сейчас этот мужчина сидел и при ней клеил какого-то смазливого мальчишку. А то, как он обхаживает, Натали знала на личном опыте. Черт, кажется, она погорячилась, пообещав не трогать его. Самое лучшее, что она может сделать, - это подарить ему быструю и внезапную смерть. И это будет очень милосердно с ее стороны.
  - Дорогой, у меня ощущение, что ты собрался на нем жениться, - с улыбкой произнесла Натали на родном языке.
  - Ты говоришь глупости, - отмахнулся Майкл.
  - Не забывай, кто он и кто ты, и какое это будет пятно на твоей репутации, - строго отчитала она его.
  - Никакого пятна не будет, - он многозначительно улыбнулся.
  - Мне сейчас его пристрелить или ты сам? - ласково проворковала женщина.
  - Сам.
  Она изящно потянулась и любезно кивнула гостю.
  - С вашего позволения, - сказала по-немецки. - Трудный день. - И добавила по-английски, одарив мужчину томным взглядом: - Жду тебя в спальне, дорогой. Не задерживайся...
  
  
  
  ...Вернувшись за забор, Том первым делом дошел до норы, наивно убеждая себя, что Билл там. Он отказывался верить словам солдата. Он готов был целовать землю и разбить об нее лоб, рассыпаясь в благодарностях за то, что среди убиенных не оказалось его брата. Том даже заставил себя поверить, что Билл навернулся и куда-нибудь свалился, а теперь не может оттуда выбраться никаким чудесным образом. Он обошел вдоль и поперек их квадрат, насколько можно громко крича имя брата. Но... Чуда не происходило. Лишь голос окончательно сел. Тогда Том принял единственное верное для себя решение. Он вернулся к воротам и сел напротив них. Он дал себе обет, что не сдвинется с места до тех пор, пока брат не вернется. Не важно, когда это произойдет. Если он умрет, не дождавшись его, то и это не страшно. Брат вернется. Это ведь ничего не значит, что из дома коменданта еще никто не выходил живым. Билл вернется. И Том его дождется, даже если придется умереть.
  
  
  5.
  
  
  Одинокий выстрел пронзил ночную тишину. Тут же вдалеке забрехали собаки. Лай подхватили псы курсирующих туда-сюда вдоль забора охранников. Послышались голоса и крики. Через несколько минут все стихло. Том, совершенно опустошенный, без единой мысли в голове, вздохнул и тихо заплакал, сжавшись в комок, обхватив голову руками. Это не было похоже на какую-то острую боль. Это не было похоже на страх или испуг. Он не испытал никаких эмоций, ни яростных и агрессивных, когда хочется остановить землю и повернуть время вспять, ни тех, от которых застываешь и не можешь больше сделать ни единого вздоха. Он не испытал ничего, кроме сильнейшей усталости. Его сердце все так же билось, хотя, казалось, обязано остановиться. Его тело все так же шевелилось, хотя должно было тут же застыть соляным столбом. Только мыслей в голове не было ни одной. Лишь горькие слезы капали на землю.
  Но и слезы вскоре высохли. По крайней мере, так казалось Тому. Он смотрел перед собой в темноту и понимал, что до утра не дотянет. Потрескавшиеся губы тронула улыбка. Не дотянет...
  - Томми, - кто-то дотронулся до щеки. - Томми... Мой бог, ты ледяной! Томми... Ты что, плачешь? Томми, ты что?
  Рук касалось теплое дыхание. Нос тут же уловил запах спиртного, еды и тушенки. Рот моментально наполнился слюной, а мозг заработал - еда, еда. Том встрепенулся и с тревогой посмотрел на брата.
  - Ты с ума сошел? - шептал Билл, растирая его ладони, а потом большим пальцем вытирая мокрые щеки. - Зачем ты тут сидишь на холодной земле? Ну болеешь ведь... Томми, если с тобой что-нибудь случится, я же умру в тот же день. Ну почему ты такой безответственный?
  По мере того, как включались другие участки мозга, лицо Тома менялось с обеспокоенно-голодного до вопросительного и удивленно-злого. Причем Билл почувствовал, как сознание брата наполняется неконтролируемой злостью, и понял, что спускать Том ее будет на нем.
  - Меня нельзя бить, - быстро пролепетал он, прислоняя его руки к свитеру. Под свитером оказалось что-то круглое и теплое. Билл переложил ладони еще в пару мест, и Том понял, что сейчас утонет в собственной слюне. - Пойдем к нам, у меня нет желания ни с кем делиться.
  Том не смог встать. От долгого сидения ноги затекли так, что Биллу пришлось осторожно их массировать несколько минут. Том рассматривал его в свете луны и все плотнее сжимал губы. Брат был вымыт, одет в теплые, какие-то старомодные вещи, весел и румян. По не закрывающемуся рту Том понял, что нюх не подвел - он пил. Судя по темному языку - красное вино. Судя по довольному лицу - Билл прекрасно провел время. Перед глазами тут же встали окровавленные тела, грязные мертвые руки, презрительные взгляды охранников, весь кошмар, который он пережил, все отчаянье и страх, граничащий с сумасшествием. И злость опять подобно рвотной массе понеслась снизу вверх, ударяя в мозг.
  Билл успел отреагировать - зажал ему рот ладонью и прошипел в ухо:
  - Пожалуйста. Я все объясню. Только не ори. - Добавил так ласково, как только смог: - Пожалуйста.
  В этот раз Биллу пришлось вести Тома в их нору. От пережитого стресса и переохлаждения, он как-то раскис и потерялся. Билл всю дорогу бережно поддерживал его за талию, не давай поскользнуться и упасть. Лишь около норы, наконец-то отпустив брата, он воровато огляделся и достал из-под свитера банку тушенки и бутылку с вином - боялся пролить. Том пропустил его вперед. Еще раз окинул окрестности внимательным взглядом и полез следом.
  - Вот, - Билл в темноте осторожно нащупал его руку и вложил в нее тушенку. - Это тебе. Я попросил подогреть. Не хотел, чтобы ты ел холодное. Еще немного вина и пирожки с мясом, яблоком и джемом. А это вода. - Он положил ему на колени сверток с пирожками, поставил рядом вино и флягу с водой. Убедился, что брат держит пироги и погладил его по плечу.
  - Что это? - едва слышно просипел Том впервые за все это время.
  - Это еда, Том. Я сказал, что не дотронусь до их еды, если они не разрешат мне взять что-то с собой. Так и сказал, - голос виновато дрожал.
  - Билл? Что это?
  Он резко отвернулся, хотя мог и не крутиться - в норе было абсолютно темно, и Том не мог увидеть бегающего взгляда.
  - Ко мне подошел солдат, сказал, чтобы я следовал за ним. Привел в дом. Там тот мужик... ну... ну, который...
  - Что он сделал тебе? - неприятно резанул по ушам срывающийся на фальцет голос. Том тяжело закашлял. Горло сильно драло.
  - Ешь, - устало буркнул Билл, доставая из гетра ложку и осторожно поднося к руке Тома. - Банка открыта, сними одну банку и отогни крышку. Только не облейся, там сок... Ничего он мне не сделал. Велел вымыться и за стол с собой посадил. Там еще комендантша была. Она больная какая-то. Все порывалась меня застрелить, а Майкл не давал.
  - Что он хотел?
  Билл нервно дернул плечами и опять отвернулся.
  - Ничего. Спрашивал откуда я. О родителях тоже спрашивал. Потом я рассказал ему, как мы переживали войну у тети Габи в Дрездене. Как чудом спаслись во время бомбежки... Только, Том, я про тебя ничего не сказал. Я не знаю, чего они от меня хотят, и если со мной что-то случится, ты не пострадаешь.
  - Ты дурак?
  - Я хочу выжить и всё для нас сделаю. Но если у меня не получится, то хотя бы ты останешься в живых. Здесь, среди этих людей, затеряться проще. Там я один на один... с комендантшей. Но пока меня Майкл опекает. Он дал мне эту одежду. Я взял свитер для тебя. Сказал, что очень холодно, и напялил на себя одежду и для тебя. Том, это наш шанс выжить, понимаешь? Вот, тут для тебя теплые носки, шарф, свитер, теплая рубашка... Я сейчас сниму всё, что принес для тебя. Я хочу выжить, Том. Мне всего семнадцать.
  - Какова цена?
  - Я не знаю... Но он... Он сказал, что пока комендантша меня не тронет. Я под его защитой и могу не бояться.
  - Что ты должен делать? И не смей мне лгать!
  - Ничего. Он не просил меня шпионить. По-моему им вообще нет до нас никакого дела.
  - Билл, с чего бы ему быть таким добрым? Сам подумай.
  Билл промолчал. Начал медленно снимать с себя куртку, меховую жилетку, оба свитера и рубашку. Стало очень холодно. Кожа покрылась пупырышками, хотелось побыстрее одеться обратно. Еще было очень обидно. Майкл категорически не хотел соблюдать их договор и дать ему с собой хотя бы один пирожок. Билл применил все свое очарование, обаяние и красноречие, объясняя, что еду не просто надо дать, но и подогреть ее. Он знал, что Том сидит один, на дворе ночь, и он наверняка замерз. Билл торговался, торговался до последнего, так, словно от этого сейчас зависела его жизнь. Ну, точнее, жизнь и правда зависела. Жизнь Тома. Будь Билл трезвым, он бы скончался от страха. Но комендантша ушла, а Майкл не казался ему таким страшным и ненормальным. И все равно он так налакался на нервной почве, что на радостях хлопал Майкла по плечу и, смеясь, утыкался лбом ему в плечо. И торговался, выпрашивал, что-то доказывал. Майкл хохотал громко и заливисто, но уступать не спешил. Билл тоже уперся. И мужчина, в конце концов, сдался. А потом Билл напяливал на себя одежду, рассказывая, как ему безумно холодно и не хватает для полного счастья вон того, того и обязательно вот этого, он бы еще много всего унес в руках, но Майкл, гад, не дал. Он улыбнулся, услышав, как наконец-то скребется ложка о стенки банки, а Том тихо причмокивает и почавкивает.
  - Ешь, ешь, - приговаривал Билл, торопливо одеваясь обратно, на ощупь приводя в порядок их подстилку и извлекая тонкое драное одеяло из дальнего угла. - Надо было просушить его, - поморщился он, трогая влажную ткань.
  - Я чуть с ума не сошел, - пожаловался Том. - Они кого-то расстреляли. Я думал, что и тебя тоже. Еле уговорил, чтобы разрешили посмотреть. А потом меня заставили грузить трупы, а солдат по секрету сказал, что тебя в дом забрали...
  - Прости меня, - подполз к нему Билл. - Я знал, что ты будешь волноваться... Но я не мог ничего сделать.
  - Билл, а если с тобой что-нибудь случится? - ухватил его Том за рукав. - Там, в доме... Я же не смогу тебе ничем помочь...
  Билл вздохнул и обнял брата.
  - Давай спать. Мы с тобой сыты, а, значит, есть шанс. Два дня назад у нас не было ничего. А сейчас есть шанс. И надо его использовать.
  - Я боюсь. Какова цена этого шанса?
  - Не важно. Важно выбраться отсюда.
  - Важно, Билл. Если это моя или твоя жизнь...
  - Не важно, Том. Мы спасемся. Обратной дороги нет. Майкл сказал, чтобы я вечером подошел к воротам. И это был приказ. Если я откажусь...
  - Нет! - вдруг отшатнулся Том. - Нет! Как твой старший брат, я запрещаю.
  - Ты хочешь, чтобы еще кого-нибудь расстреляли?
  - Какое мне дело до всех?!
  - Том, у нас будет еда и вода, как ты не понимаешь? Я постараюсь его убедить, что нас надо отпустить. Скоро май, скоро будет тепло. Это значит, что начнется тиф и дизентерия. Как только землю перестанет подмораживать, из нее полезут болезни пострашнее простуды. Нам надо убираться отсюда, понимаешь?
  - А если ты не вернешься? Если они тебя расстреляют? Если...
  Билл накрыл его рот ладонью.
  - Пока я жив, я буду возвращаться к тебе в любом случае. Что бы ни случилось, я обязательно буду к тебе возвращаться.
  - Я буду ждать тебя.
  - Клянусь, - улыбнулся он.
  - Нет-нет, - замотал Том головой. - Поклянись, что если у тебя будет шанс спастись, ты спасешься без оглядки на меня.
  - Клянусь, что мы, Том, спасемся. Клянусь, что я все сделаю для этого. А ты сделай так, чтобы мне было к кому возвращаться, чтобы было ради кого жить.
  - Дурак, - буркнул Том с улыбкой. - Какой же ты у меня все-таки дурак.
  Они опять залезли в свой спальный мешок из застегнутых вместе курток, плотно прижались друг к другу. Билл устроился у Тома на плече, оплетя его руками и ногами. Том чмокнул его в макушку и крепко обнял. Теплая тушенка и терпкое вино благотворно влияли на молодой организм. Живот довольно урчал, из-за чего засыпающий Билл то и дело похихикивал, а Том злился и переставал его успокаивающе поглаживать по плечу, тыкал тонкими пальцами куда-то под ребра. Билл смеялся и дергался, принимался возиться, снова удобно устраиваясь на Томе.
  Спали они тоже беспокойно. Тому снилось, что Билла у него отбирают. Он цепляется за него, виснет на руках, падает, хватает за ноги, а высокий крупный мужчина с маленькими серыми глазками тащит его брата прочь, не обращая внимания ни на мольбы, ни на слезы. Том обнимал его во сне обеими руками, все время норовил закинуть ногу на бедра, он подсознательно прятал его от этого жуткого мужчины, старался защитить, укрыть, спасти. Биллу тоже снился кошмар. Он убегал от неведомого преследователя по горящей не то деревне, не то городу, прятался в полуразрушенных домах и подвалах. Он искал Тома. Но не мог кричать громко - за ним кто-то шел по пятам, тот, кто должен его убить, кого он привлечет своим криком. Он пытался смешаться с толпой, бежал, смотря под ноги. Половина женщины на заборе с обгоревшей кожей и вывернутыми ребрами призывно ему улыбалась и протягивала сумочку. Билл в страхе шарахнулся от нее и громко-громко заорал. И именно в этот момент перед ним предстал его преследователь, он же судья и палач. Билл нервно хихикал, поднимаясь на эшафот, и подмигивал брату, который точил топор... Когда топор перерубил ему позвонки, он дернулся и наконец-то проснулся.
  - Тсссс, - протянул Том, поворачиваясь к нему лицом и крепко прижимая к себе. - Это сон. Все хорошо. Просто сон. Это пройдет. Сны всегда проходят и уходят в небытие. Помнишь, как бабушка говорила - надо умыться и прошептать...
  - Куда вода, туда и беда, - сонно пробормотал Билл, утыкаясь носом ему в грудь. - Я очень боюсь, Томми. Я безумно боюсь.
  - Я тоже... Я... тоже... Не ходи никуда, пожалуйста. Ради меня, не ходи. Если с тобой что-то случится, я умру.
  - Ну что со мной случится? - хорохорился Билл. - Два раза уже ничего не случалось. - И добавил шепотом: - Лишь бы комендантша не пристрелила.
  День прошел спокойно. Съев пирожки и выпив молоко, они грелись на солнышке, сидя рядом с одеялом и подстилкой, которые были развешены на двух палках с веревкой, взятых у соседей на прокат. Они смеялись, улыбались и дурачились, болтали с соседом - смешным дядькой в очках с треснутыми стеклышками. Он, оказывается, прошел всю войну, был дважды ранен, и вот... командование сдало их в плен. Рассказывал, как воевал с коммунистами, замерзал в русском поле и тонул в русских топях. Удивительно, но русские были такими же людьми, как они, так же страдали от морозов, мошкары и вшей. И так же ему помогали русские бабы, когда он болел воспалением легких и едва не остался без ног от обморожения. И для него стало странным в какой-то момент, что вот он должен убивать этих людей, и, самое главное, не понятно за что. Билл кивал, нес какую-то ерунду про то, что все люди братья, а война пережиток прошлого. Том смотрел на него и старался запомнить. На душе тяжело и муторно. Скоро вечер, и чем ниже склонялось солнце к горизонту, тем нервознее становился младший и мрачнее старший.
  - Не ходи, я прошу тебя, - бычился Том.
  - Майкл просил, чтобы я пришел.
  - Будем считать, что ты отказался.
  - Том...
  - Билл, - резко прервал его брат. - Тебе там нечего делать.
  - Том, я не могу. Он сказал, что если я не приду, он будет отстреливать по одному человеку до тех пор, пока я не появлюсь. Ты хочешь, чтобы меня разорвали ночью свои же?
  Том застонал, закрыв лицо ладонями.
  - Я пойду с тобой, - поднялся решительно.
  - Не надо. Он ничего не знает о тебе, и я не хочу, чтобы знал. Пойми, если со мной что-то случится...
  - Я пойду с тобой, - отчеканил Том каждый слог.
  - Идиот! - взорвался он. - Я не понимаю, что ему надо от меня! Ты - мое слабое место. Сейчас я один для него, а, значит, меня нечем шантажировать. Пожалуйста, доверься мне. Как только я пойму, что там безопасно, я скажу ему про тебя.
  - Оттуда никто не возвращается, Билл! - шипел Том. - Ты хочешь, чтобы тебя убили? Все в один голос говорят, что попасть к ним в дом - это верная гибель, и наши, и их солдаты. Мне вчера американский конвоир так и сказал, что лучше бы тебя расстреляли, чем в дом к ним отвели. Ты что, не понимаешь, что добром твоя дружба с этими нелюдями не кончится?
  - Какая дружба? - подлетел к нему Билл вплотную и зарычал прямо в лицо. - Заебись, какая у меня с ними дружба под дулом пистолета! Не хочешь сам сходить и подружить с ними? Комендантша палит по людям, словно это консервные банки. Она даже не задумывается, что кого-то убивает. Она меня первый раз не пристрелила только потому, что ей Майкл помешал. Она стреляла в меня. Вчера... - Он прикусил язык, понимая, что взболтнул лишнего. Брату не надо этого знать. - Том, Майкл опекает меня по какой-то причине. Я пока не понимаю по какой. Но если это так, то я хочу вырваться отсюда с его помощью. Скоро май. Если мы дотянем до мая, то не факт, что переживем его. Пожалуйста, доверься мне. Я вытащу нас отсюда.
  - А я? - едва слышно спросил Том. - Я не могу сидеть, сложа руки, зная, что тебя могут убить, что ты унижаешься. Билл, мне кусок в горло не лезет, когда я думаю, как ты его достал.
  - А ты не думай об этом, - улыбнулся он.
  Том упрямо поджал губы и засопел, глядя исподлобья в никуда. Билл терпеливо ждал его решения. Он должен понять. Да, ему, Биллу, плевать на всех, кроме брата, пусть хоть всех перестреляют. Но если они доберутся до Тома, это будет катастрофой. И пока Билл не разберется, с чего это американский полковник вдруг проникся к нему симпатией, о Томе он не заикнется. И пусть не думает, что ему не страшно. Страшно, еще как страшно. Но Том не должен об этом знать. Не должен знать, что Билл боится их до полного ступора, парализации мышц и разума, до обморока, если хотите. Что сейчас для него каждый день может стать последним. Том не должен этого знать, а Билл все сделает для того, чтобы их спасти. Потому что если бы на его месте оказался брат, он бы все делал точно так же.
  - Я буду ждать тебя около ворот, - тихо и хрипло произнес Том.
  - Хорошо, - так же тихо ответил Билл, заставляя себя улыбнуться.
  - И если ты не вернешься...
  - Я вернусь.
  - Я буду ждать.
  Он проводил его почти до ворот. Увидел, как к брату тут же подошел какой-то солдат и повел в сторону казарм. Том тоскливо смотрел ему в спину, зная, что Билл чувствует его взгляд. Несколько раз он оборачивался, и они встречались взглядами. Если бы только Том мог подбежать к нему, схватить и тащить за шкирку обратно в их нору, а еще лучше подальше. Но Том не мог. А Билл не мог не пойти. Его бы убили. Том внутри себя знал это - если брат не пойдет добровольно, то его убьют. И брат шел. Сам. Добровольно, черт дери этих ублюдков! Том подошел к забору и сел чуть в стороне. Он будет ждать. Билл вернется. Он ведь знает, что Том его ждет.
  - Есть хочешь? - спросил Майкл, отламывая от плитки шоколада небольшой кусочек.
  Билл топтался в дверях, не зная, как себя вести. Его привели в комнату мужчины. Он видел, как тот запер дверь и убрал ключ в карман. Успокаивало то, что сюда не войдет комендантша. Напрягало то, что они остались наедине. Билл осмотрелся - стол, трюмо, шкаф, стулья, кресло, кровать. Есть он хотел. Но на столе не было еды. Только еще одна плитка шоколада и вода в графине. Он криво улыбнулся, пугливо отступая к двери и упираясь в нее спиной.
  - Спасибо... эээ... господин полковник. - Не нравится ему все это.
  - Майкл. Вроде бы мы вчера договорились, - он подошел к парню и похлопал по плечу, приобняв. - Проходи. Как спалось?
  - Спасибо, - Билл сел в кресло.
  - Вчера ты был более общительным. - Майкл расстегнул две верхних пуговицы.
  Билл поджал ноги и обхватил колени. Его отчего-то начало колотить. Ступни и ладони стали холодными. Губы задрожали.
  Майкл заметил это.
  - Ты замерз? - спросил ласково, почти как родной отец. - Иди сюда. - Дотронулся до стены. - Здесь тепло.
  - Спасибо. - Он сжался в комок, уткнувшись носом в колени. В воздухе что-то витало неуловимое. Билл не очень понимал, что именно, но закрытая дверь его очень напрягала. Зачем закрывать дверь? За ней же все равно стоит охранник. Он не собирается нападать, ведет себя спокойно и даже несколько трусливо. Зачем запирать дверь?
  - Иди сюда, - в голосе Майкла послышался металл.
  - Мне не холодно, - попробовал проявить твердость характера Билл. Но дрожащий голос выдал его с головой.
  Майкл улыбнулся. Подошел сам.
  Билл непроизвольно сжался, втянув голову в плечи.
  Он провел рукой по его волосам. Мягко потрепал их. Коснулся открытой шеи. Потеребил мочку.
  - Почему от тебя опять пахнет? - недовольно.
  - Потому что я сплю на голой земле в окружении немытых мужчин, чтобы не замерзнуть, - пробормотал он.
  - Это ты вчера им набрал столько еды? Или сам все ночью съел? - захохотал Майкл. Подошел к двери, открыл ее и приказал негромко: - Ведро теплой воды мне сюда и большое корыто. Мыло захватите и чистое полотенце.
  - Слушаюсь, сэр, - привычно вытянулся капрал. Билл его уже почти ненавидел.
  В голове истерично стучалась одна мысль, но Билл старательно ее отгонял.
  - Тебя никто не обижает?
  - Нет.
  - Что вы делаете?
  - Ничего. Спим, общаемся или помогаем друг другу укрепить укрытия. Когда кто-то умирает, те, кто может, относят трупы к воротам. Но таких с каждым днем все меньше. Людей надо хоть иногда кормить.
  - Ну, тебе-то жаловаться не на что.
  - Я и не жалуюсь. Я просто не понимаю, за что.
  - А ты знаешь, какие зверства творил твой народ?
  - А чем вы отличаетесь от моего народа сейчас? - вызывающий взгляд глаза в глаза.
  Майкл ухмыльнулся.
  - Ты слишком мал, чтобы рассуждать на такие темы.
  Капрал притащил корыто. Аккуратно разложил на стуле полотенце и кусок мыла. Через несколько минут вернулся с ведром воды. Когда он вышел, Майкл снова запер дверь.
  - Раздевайся, - бросил он, сгоняя его с кресла.
  Вместо этого Билл вцепился в ворот рубашки и сжался, словно стыдливая школьница. Майкл вздохнул и достал пистолет.
  - Я умею считать по-немецки только до трех. Раз. Два, - щелкнул предохранитель. Билл побледнел. - Тебя мгновенно или хочешь помучиться? - Он прицелился.
  Какой-то очень дальней извилиной Билл понимал, что он пугает. Просто пугает. Но память тут же подкидывала картинки жестокой расправы с другими, в том числе с военнослужащими из их собственной армии, и Билл впал в оцепенение, словно маленький мышонок, впервые увидевший кошку. Майкл держал его на прицеле. Подошел, приставив дуло ко лбу. Билл лишь успел заметить, что курок взведен, одно неловкое движение и его мозги красиво орошат стены комнаты. От этой мысли сердце перестало биться совсем, он забыл, как дышать, а пальцы свело судорогой. Майкл улыбался, свободной рукой убирая его руки, расстегивая рубашку и медленно, слой за слоем, снимая с него одежду. Провел пальцами по выступающим ребрам и впалому животу, который Билл от страха втянул так, что, казалось, можно прощупать позвоночник. Кюлоты держались исключительно на косточках. Майкл расстегнул пуговку и легким движением скинул их вниз. Теплые шерстяные подштанники и кальсоны сползли сами.
  - Раздевайся, - спокойно приказал он.
  Все еще не смея вздохнуть, Билл осторожно выпутался из одежды, робко отступая на шаг.
  Майкл взглядом велел встать ему в корыто. Взял ковш и зачерпнул немного воды. Начал поливать вмиг покрывшегося красными пятнами мальчишку. От напряжения того трясло, словно его выкинули голым на улицу. Убрав оружие, он взял мыло и принялся круговыми движениями натирать худющее тело, одной рукой лаская плечи, грудь, спину, размазывая по ним мыльную пену. Было забавно наблюдать, как мальчик сжимается, как подрагивают мышцы, как отклоняется тело. Он не делал ему больно, просто гладил, отмывал от неприятного запаха. Добрался до паха. И Билл все-таки попробовал ему помешать - когда Майкл хотел убрать его руки, он ясно дал понять, что это место трогать не надо. Мужчина улыбнулся и, глядя прямо ему в глаза, настойчиво скользнул вниз. Рука туда-сюда прошлась по стволу, несильно сжала мошонку, мягко погладила бедра.
  - Ты уже встречался с девочками? - спросил Майкл. - Или с мальчиками? Кого ты предпочитаешь?
  Билл вздрогнул, словно его ущипнули.
  - Никого, - пролепетал быстро.
  - Ну же, расслабься. Разве я делаю тебе больно?
  - Нет.
  Майкл неторопливо мыл спину, спускаясь на поясницу. Билл зажмурился и закрыл лицо руками. Боже, так стыдно, так кошмарно и ужасно. Если бы мама узнала, она бы прокляла его. Пальцы между ягодицами. Билл тут же сжал мышцы. Майкл смыл с него мыло. Вытер полотенцем и на руках отнес на кровать. И неожиданно до Билла дошло, зачем Майкл запер дверь. Он подавился этой мыслью. Схватил одеяло и метнулся в угол кровати, прикрываясь.
  - Послушай, Билли, если ты будешь умницей, то я дам тебе с собой еще еды. Ты ведь голодный, да? Если хочешь, я применю силу. Я все равно возьму. Но будет лучше, если ты не будешь сопротивляться. Для тебя же лучше. - Майкл говорил совершенно спокойно, как если бы разговаривал с другом о переменах погоды. - Выбирай. Насилие и пуля в лоб. Или добровольно и еда. Я даже обещаю, что тушенку подогреют как вчера. Хочешь, я дам тебе две банки тушенки? На сегодня и завтра.
  Билл так и сидел в углу, спрятав лицо в складках одеяла. Майкл ухватил его за лодыжку и дернул на себя.
  Он не сопротивлялся. Просто закрыл глаза, чтобы не видеть происходящего. Было больно и неприятно, хотя Майкл сначала поковырялся в его заднице пальцами, а потом достаточно аккуратно вошел. Билл старался думать о чем угодно: о Томе, друзьях, учителе по истории, о соседской девочке, с которой дружил, о погибших белых мышах, лишь бы как-то отвлечься от происходящего. Из глаз текли слезы. Он кусал губы. Тело трясло, а икры сводило. Внушительных размеров член, казалось, доставал до желудка, раздирая нижнюю часть тела на две половины. Когда Билл зажимался от боли или пытался отодвинуться, Майкл натягивал его с особым рвением, до синяков вцепляясь в костлявые бедра. И мальчишка мычал, кусая руки, метался под ним, тихо поскуливал, стараясь содрать с себя сильные пальцы.
  Билл не знал, сколько это длилось, - несколько минут или много часов. Майкл изменил угол и стал задевать что-то внутри, одновременно лаская его рукой. Билл почувствовал, что возбуждается. Он почему-то вдруг начал громко всхлипывать и убирать чужие руки со своего члена, что-то бессвязно бормотать. Вместо этого Майкл начал бить сильнее и активнее двигать рукой. Билл кончил на живот. Тут же принялся одеялом стирать с себя сперму. Несколько сильных, раздирающих на части ударов, и Майкл, громко застонав, замер, потом ударил еще и еще раз, словно выжимая из себя остатки семени. Выходить не спешил, наблюдая за рыдающим дрожащим мальчишкой. У него сегодня тоже первый раз. Майкл еще никогда не трахал мальчиков. Не то, чтобы он стремился понравиться, ему нет дела до этой маленькой потаскухи, отдавшейся за две банки тушенки, просто ощущения совершенно иные - узкий до боли проход, сильные, сокращающиеся при оргазме мышцы. И ему определенно понравилось. Захотелось повторить. Бедняжка даже не подозревал, что судьба подарила ему еще один день жизни.
  Майкл лениво покачивал бедрами, наслаждаясь новыми ощущениями. Мальчик наконец-то смог расслабиться, и он не чувствовал никакого дискомфорта от нахождения внутри него. Нога Билла сползла с его плеча, вторую Майкл придерживал. Открывающийся вид тонкого дрожащего тела завораживал. Мужчина чувствовал, что снова возбуждается. Два раза подряд - такого с ним никогда еще не было. Он поднял ногу обратно на плечо, подтащив его к себе максимально близко. Наклонился вперед, просунув руки под плечами и натянув его на себя, поднимая бедра, фактически складывая парня пополам. Начал двигаться сильно и агрессивно, буквально врываясь в плоть. От боли мальчишка закричал. Он накрыл его рот своим и не менее грубо начал кусать за губы и язык, вторгаясь внутрь, стукаясь с ним зубами. Билл пытался вырваться, отталкивал его, что еще больше возбуждало мужчину. И тут его накрыло. Бетти, его маленькая нежная Бетти, которую он так любил, так обожал, в объятиях другого. И Майкл четко видел ее лицо, кривящееся от удовольствия, и полуприкрытые глаза с дрожащими ресницами, и нежный розовый язык, облизывающий пересохшие губы. Майкл трахал ее, трахал так, как еще никогда и никого не трахал, доказывая, что он лучше, что только он достоин ее тела. Он кусал ее за шею, он с силой сжимал грудь в кулаке, он бил так, словно хотел порвать на две части. Доказать. Доказать, что он мужчина, который ее достоин. Настоящий мужчина. Он бил до тех пор, пока тело под ним не обмякло и не перестало трепыхаться. Он кончал с громким стоном, и ногти ползли по спине, оставляя красные полосы. Упал, накрывая собой маленькую Бетти, которая уже не сопротивлялась, не рыдала и не кричала. Майкл приподнял мальчишке веко - зрачок расширен. Он убрал голову, заслоняющую свет, - зрачок не реагирует. Значит, не притворяется. Черт. Чуть теплой водой обмыл член. Надел штаны и велел капралу нагреть тушенку, как вчера, и поискать на кухне чего-нибудь оставшееся с ужина. После такого прекрасного секса хотелось перекусить и выпить. И пусть уже эта продажная немецкая шлюха проваливает отсюда, пока он добрый. Майкл достал сигару, срезал кончик и с удовольствием раскурил ее, подходя к окну. Бетти... Что же ты делаешь, чертовка?
  
  
  6.
  
  
  Том скакал вокруг брата всю ночь и пол-утра. Когда вчера он увидел, как ворота приоткрылись, пропуская тонкую фигурку, похожую на тень, в их загон, то чуть не умер от счастья - живой! Его не было часа полтора, и Том себя хоть и накрутил, но пока обошлось без истерики. Когда створка закрылась, а Билл так и остался стоять на месте, прижимая что-то к груди, Том напрягся. Он не подходил (так просил Билл), а Билл стоял, как вкопанный у ворот, полностью дезориентируя своим поведением Тома. Что-то было не так. Том не понимал, что именно. Он вглядывался в полумрак, пытаясь понять, кто за ним следит, но кроме охраны вокруг никого не было. Билл тупо стоял и не шевелился. И тогда Том решился подойти.
  Сначала он шел медленно, словно внезапно ему захотелось прогуляться, отчаянно не смотря на брата. А когда подошел ближе, то глухо охнул и со всех ног бросился ему на помощь. Лицо Билла было белым, как полотно, абсолютно спокойным, но он смотрел в никуда, а из глаз ручьем лились слезы. Том побледнел и растерялся - последний раз его младший брат плакал лет в пять, когда сбил коленку. Он даже не плакал, когда в Дрездене добрались до разрушенного до фундамента дома тети Габи, в подвале которого они всегда укрывались от бомбежек. Правда, спуститься в подвал у них не хватило духу, но они где-то глубоко в душе все-таки надеялись, что родня выжила в том аду. Зря... Билл не плакал, когда из подвала поднимали обуглившиеся трупы, их было больше, но среди них они так и не захотели узнать ни мать, ни тетю Габи, ни двух своих кузин. Они тогда прижались друг к другу и стояли так несколько минут. А потом пошли прочь - среди этих останков не могло быть ни их мамы, ни тети, ни сестер. Вчера вечером Билл судорожно прижимал к груди две банки тушенки. Том все понял по израненным опухшим губам и синякам на шее. Сначала он хотел взорвать весь этот мир к чертям собачьим. Потом он хотел разораться на все поле, добиться встречи с этим ублюдком и задушить его голыми руками. Потом... Потом Том еще много чего хотел, на все мстительные мысли у него ушло ровно мгновение, потому что в следующее мгновение он уже крепко прижимал брата к себе и бормотал в ухо, что мужчины не плачут, он живой и на том спасибо. Билл мелко дрожал. Том довел его до норы. Заставил выпить воды. Немного смочил тряпочку, которую он оторвал от рубашки, и постарался обтереть тело. Ему казалось, что так он хотя бы для видимости сотрет прикосновения и запах этой американской твари. Билл был похож на большую гибкую куклу. Он, не моргая, смотрел перед собой пустым взглядом, не произнося ни слова. Хорошо, хоть плакать перестал. Том, рискуя спалиться с банкой тушенки, покормил брата у входа, где хоть что-то видно. Сел перед ним на колени и взял озябшие руки в свои:
  - Я не буду сейчас ничего говорить, ты все знаешь лучше меня. Самое главное, что ты живой. Чтобы там ни произошло, ты жив. Мы уйдем с этого места, куда угодно, подальше от ворот к забору, куда-нибудь совсем вглубь лагеря, и он нас не найдет. Я смогу нас как-нибудь прокормить. А ты теперь к воротам даже близко не подойдешь. Я придумаю, как выбраться, обещаю.
  Он ничего не ответил. Том аккуратно обнял его и начал гладить. В голове ни одной мысли, только в душе немая боль и отчаянье от осознания того, что он абсолютно бессилен в данной ситуации.
  Билл спал очень беспокойно. Он вздрагивал, метался, постанывал и иногда вскрикивал. Том обнимал его, успокаивал и баюкал. Билл отлежал ему руку, но Том боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть неглубокий сон близнеца. К тому же ему все время казалось, что за братом сейчас придут. Он прислушивался к малейшим шорохам, замирал от чужой речи и с тревогой смотрел на вход, откуда, как ему казалось, к ним ползли черные тени. Странно, но голову так и не посетили злобные мысли, он не прокручивал способы мести, выбирая самую изощренную. Том просто знал, что отомстит. Еще не понятно как, но обязательно отомстит. Найдет его и отомстит. Пусть даже через года, пусть для этого ему надо будет пересечь океан, но они выберутся и он отомстит. И это был факт, не подлежащий оспариванию. Лишь бы никто другой до него раньше не добрался.
  
  
  
  Натали мягко опустилась на грудь, чувствуя, как быстро стучит его сердце. Провела носом по коже, втягивая вкусный аромат их страсти. Подалась вперед и легко коснулась губ своими.
  - Ты богиня, - расслабленно улыбался Майкл, лениво отвечая на поцелуй. - Ты моя самая лучшая женщина.
  Тень недовольства тут же скользнула по ее лицу. Она надула губки и ехидно сообщила:
  - Я на тебя обиделась.
  Майкл вопросительно посмотрел на нее.
  - Я слышала, как ты вчера играл с этим щенком и не понимаю, почему ты не позвал меня.
  - Ты о чем? - нахмурился мужчина.
  - О той немецкой свинье, - зло прищурилась она. - Он вопил на весь дом.
  - Мой бог, нашла о ком с утра пораньше думать, - его передернуло.
  - Майк, что происходит? - острый локоток уперся в широкую грудь, а подбородок удобно устроился на изящно изогнутой кисти. - Нет, я понимаю, что подарила тебе его. Но я не думала, что ты не позовешь меня. То есть я вчера полвечера была одна, а ты забавлялся с этой мразью. Это не по-дружески, Майкл. В конце концов, ты забыл, что я первой нашла эту куклу.
  Он рассмеялся, принялся тискать ее и щекотать.
  - Натти, моя прекрасная Натти, каждое мгновения я думал о тебе вчера. Вот правда. Ты мне веришь? - он честно посмотрел ей в глаза.
  Она дернула плечом.
  - Нет, конечно. Но мне нравится, как ты врешь. Продолжай, пожалуйста.
  Майкл резким движением перевернул их и начал покрывать ее лицо и шею поцелуями, нежно лаская грудь.
  - Когда ты его убьешь?
  - Я еще не наигрался. Он так забавно впадает в оцепенение. Пистолет подносишь к голове, и он уже на все согласен. Хочу узнать, насколько низко его можно опустить.
  - О, да! Я тут такого повидала. Они за кусок хлеба готовы обмазаться дерьмом из канав и потом слизать его друг с друга. Проверено, - Натали скривилась так, словно съела лайм без сахара. - Кстати, хочешь устроим сегодня праздник? Пусть твоего сучонка трахают его товарищи. Можно сразу несколько, тоже забавно. Ой, - она аж привстала. - Майк, у меня гениальная идея! Может посадим его на цепь?
  - Зачем? - опешил мужчина.
  - Пусть дом охраняет, - захихикала Натали. - Можно еще его раздеть. Пусть кто хочет, тот и пользует врага нашей родины.
  Майкл представил себе мальчишку на цепи у крыльца и громко рассмеялся.
  - Или отдать солдатам на радость. Можно и в казармы кинуть. У них давно женщин не было.
  - Очень хорошая идея.
  - У меня, кстати, трофейная плетка есть. Не хочешь поиграть? Можно будет штуки три-четыре подогнать и вывести их на поле пастись. Опять-таки, давно не стреляли.
  - Никогда не думал, что у тебя такая богатая фантазия!
  Она откинулась на подушку и расстроено сдула челку с лица.
  - Так скучно же. Никакого тебе веселья. Ни танцев, ни кино, ничего. Я тут от скуки не знаю, чем себя занять. Каждый вечер одно и то же. Одни и те же рожи, приказы, распоряжения. Общения мне хочется, а я тут вынуждена руководить сотней остолопов и смотреть на немецких червей. Размаху мне не хватает, понимаешь?
  - Тебе б армией командовать, - усмехнулся Майкл, нависая над ней и мягко проводя кончиками пальцев по губам.
  Натали изящно поморщила носик:
  - О чем ты? - Кокетливо улыбнулась: - Хотя можно... Хорошо, что ты здесь, мне хоть поговорить есть с кем. А то вот даже эти копошащиеся в дерьме свиньи перестали радовать. Мы тут знаешь, что на той неделе сделали? К нам приехали мои друзья из штаба. Ну мы бутылки поставили около заграждения и давай по ним стрелять. Мужики еще выпили хорошо перед этим. Мажут, хохочут, палят с двух рук. Эти за забором врассыпную бросились. Да только куда они от нас убегут? Я бы их всех расстреляла. Вот взяла бы автомат и расстреляла. Как подумаю, сколько они людей угробили, и ковровой бы их с неба закидала. Эээууу... Как Дрезден и Гамбург. Ты-дыщщщ... - Тонкая рука описала в воздухе дугу и легла ему на спину. - Ба-баххх... Эх, только кто ж мне даст? Сам понимаешь, мы люди подневольные. Нам приказали, мы сторожим... Корми их еще. Вообще наглые такие. Вот скажи мне, за что их кормить? За то, что они жгли дома мирных жителей? Или расстреливали детей? Я вот читала в газетах...
  - Кровожадная ты моя, - Майкл заткнул ее поцелуем. - И болтливая, - выдохнул в рот.
  День проходил так, как должен был проходить. Сначала короткое совещание. Потом Натали занималась своими делами - скоро должны были привезти новых пленных, ей надо было кого-то отправить по разнарядке в Чехию и Францию, подготовить бумаги, списки, решить вопрос с транспортировкой, а Майкл своими - рылся в бумагах, переписывая в отчет данные о питании, медицинском обслуживании и подгоняя их под спущенный сверху приказ. Потом ему надо будет еще набросать доклад и обосновать урезание нормы питания с медицинской точки зрения. Сопоставить это все с физическими возможностями организма пленных, которых не так давно перевели в разряд обычных пленных, за счет чего с них были сняты все привилегии, положенные военнопленным по Женевской Конвенции. Работа эта была очень ответственная. И ему было хорошо известно, что она уйдет выше, а его, скорее всего, назначат или руководителем группы, или даже консультантом при правительстве, что откроет двери в совершенно другой мир. И Майкл старался, кропотливо изучал данные и правильно их использовал. Только вот мысли сегодня с цифр, результатов и выводов все время соскакивали на мальчишку. Он вчера придушил его ненароком. Слишком сильно сжал тонкую шею. Ничего серьезного, а мальчик отключился. Потом, когда тот очухался, Майкл велел ему взять обещанную тушенку и убираться. Он наблюдал в отражении стекла, как тот медленно, болезненно морщась, собирает по комнате вещи, как, неудобно скривившись, натягивает их и идет к выходу. И все это с совершенно спокойным лицом и абсолютно пустым взглядом. Майклу хотелось эмоций - злости, ненависти, слез, а мальчишка ползал по комнате, словно зомби, который отбился от стада себе подобных. Заметив, что он не взял еду, Майкл разозлился. Ишь какой принципиальный нашелся! Хотелось тряхнуть за шкирку, ударить и объяснить, что тут его характер показывать не надо, а самое главное некому. Он даже подлетел к нему, дернул за воротник... Гаденыш, опустив голову, смотрел перед собой. И никаких эмоций на лице. Майкл приказал капралу взять тушенку и, если эта немецкая шлюха настолько зажралась, что отказывается от еды, скормить ее собакам. Он вспоминал свои ощущения от этого секса, хрупкое тело с выступающими ребрами, затуманенный взгляд и перекошенное лицо, когда он кончал. Майкл улыбнулся - мальчика так неистово стирал с себя собственную сперму, словно она жгла ему кожу. Бетти... Воспоминания хлынули лавиной. Ей было шестнадцать - нераскрытый бутон, как говорят на Востоке. Высокая, тонкая, с глазами удивительного не то темно-зеленого, не то светло-карего цвета. Или это даже была смесь этих цветов. Может быть даже ее глаза были цвета намокшей корицы. Да, Бэтти была похожа на 'Джин Тодди' - немного джина, чтобы согревало в душе и животе, ложка лимонного сока, чтобы было не скучно, чайная ложка сахара для сладких поцелуев и палочка корицы под цвет глаз, которую хотелось посасывать, зажмурившись от удовольствия. Маленькая невинная девочка, в которую он вложил всего себя. Одел, обул, научил держаться в обществе. Он пил ее, смаковал, любовался ею. Она пьянила своим голосом, жестами, поворотами головы и непослушными волнистыми волосами. Майкл познакомил ее с родителями. Думал о ней ежеминутно, баловал, как того и заслуживала его маленькая принцесса Элизабет...
  - Майк, тебе еще много? - Натали стояла за спиной. Провела ладонями по плечам и груди, поцеловала в затылок. - Там обед уже готов. Ты совсем себя не бережешь.
  Он недовольно скривился и прищурился. У Натти талант - она всегда не вовремя. Не вовремя появилась в его жизни, не вовремя вскружила голову, не вовремя бросила. Пожалуй, вовремя только вернулась обратно. Ему было слишком одиноко, а Натали хоть и бесила своим присутствием, но не давала ему совсем раскиснуть и спиться.
  - Скажи, какие планы у тебя на вечер? - она полила блинчики кленовым сиропом. - Ну, мы же утром разговаривали. Если ты хочешь праздника, то надо решить, что будет. У нас среди солдат есть гармонист и прекрасный харпер. О, Майк, если бы ты слышал, как он играет на губной гармошке! Так зажигательно. Это если ты хочешь танцы.
  Майкл вздохнул и сдвинул брови.
  - Натти, ну какие танцы? - посмотрел с укором. - С кем ты собралась танцевать? Тут из женщин одна ты. Ты будешь танцевать с солдатами?
  - Можно кино посмотреть, - жалобно скривила она губы. - У нас есть проектор и несколько пленок. - Неожиданно она загадочно улыбнулась. - А может быть, ты хочешь провести вечер с этим щенком? У меня столько мыслей по поводу него. Он такой невинный, - она медленно облизала губы кончиком языка. Потом опять сделала обиженное лицо: - Так он или я?
  - Я уже боюсь за мальчишку, - Майкл лучезарно улыбнулся и накрыл ее руку своей. - Моя дорогая, надо быть безумцем, чтобы променять тебя на кого-то еще. Только ты. И это не обсуждается.
  - Да, надо быть безумцем, - кокетливо повела плечом Натали. Но Майкл заметил совершенно холодный взгляд. Она догадалась? Он слишком хорошо ее знает.
  - Ты обещала не трогать его, - мягко напомнил он. - Я поиграю с ним и пристрелю. Не порти мне удовольствие.
  - Я хочу принимать в этом участие, - спокойно и уверенно отозвалась Натали, глядя прямо ему в глаза.
  - Натти, - потянулся Майкл к ней за поцелуем.
  - Ты слышал, что я сказала? Я хочу принимать в этом участие. Меня смущают закрытые двери твоей спальни. Не думаю, что ты опустишься до того, чтобы трахнуть щенка. Все-таки, Майкл, это серьезное пятно на твоей репутации. А вот поиграть я бы с ним хотела. Извини, у меня еще дела. Приятного аппетита. - Она учтиво кивнула, встала и стремительно вышла.
  Мужчина расслабленно откинулся на спинку стула и улыбнулся уголками губ. Ради чего он должен отказывать себе в удовольствии повторить вчерашний вечер? Закурил. Натти - богиня в постели, она лучшая его женщина, даже проститутки не столь искусны, как она, но мальчик своей неопытностью так напоминал Бетти, что Майкл будет глупцом, если не воспользуется этим. Он так по ней скучает. А с ним, если закрыть глаза, можно представить себя с Бетти. Зачем? Майкл и сам не знал, но так хотелось вернуть все назад. Эх, если бы он мог... Ладно, с Натали он потом договорится. Сейчас надо заняться мальчиком. После сытного обеда секс - самое оно. А потом уж можно будет подумать о празднике и дурацких танцах. Дались они ей...
  Майкл стоял на пригорке и смотрел на лагерь. Огромнейшее поле поделено на квадраты. Так пленными проще управлять и контролировать. В целом, их кормили каждый день. Только мощности кухни позволяли готовить для одного квадрата, максимум двух. В лагере насчитывалось около ста тысяч человек, по пять тысяч в квадрате. С пригорка люди на поле и правда напоминали пересыпанных землей червяков в банке, когда собираешься на рыбалку. Медленные, апатичные, грязные, изможденные с пустыми взглядами. Болотного цвета шинели, перепачканные в грязи. Полуживая червеобразная масса не пойми чего, копошащаяся в грязи. И сейчас ему нужен один червяк. Странно, думал Майкл, раскуривая сигару, когда идешь на рыбалку совершенно не задумываешься о том, что вот эта дюжина смертников нужна лишь для того, чтобы выловить несколько рыбешек, которые потом пойдут на корм коту. Ты без зазрения совести протыкаешь их нежные тела толстым крючком, а потом кидаешь его в воду, в которой он, в принципе, не сможет выжить. Как так получилось, что сегодня человеческая жизнь стоит меньше жизни червяка, предназначенного на корм пескарям из ближайшего пруда? Мальчишка насажен на крючок. Возможно, он еще думает, что может спастись. Нет, черви в воде не выживают.
  Он спустился к воротам и подозвал к себе солдата.
  - Мне нужен человек для уборки сортиров. Приведи ко мне... - Майкл замолчал, оглядывая пленных. Среди них его мальчика не было. Он вздохнул, ведь просил же вчера всегда быть у ворот. Даже не просил, приказал. - Я выберу, - произнес раздраженно, доставая пистолет.
  Видит Бог, он хотел по-хорошему. Он очень не любит убивать людей. Но разве это люди? Если черви не исполняют приказы, то должны быть наказаны.
  
  
  
  Пока Билл спал, Том оббежал весь квадрат в поисках нового убежища или компании, которая бы захотела приютить их. Он искал место подальше от ворот, но проблема заключалась в том, что по периметру ограждений вырыты отхожие канавы, ну и запах стоит соответствующий. Их место самое лучше - почти в центре поля, отсюда хорошо видно, что происходит у ворот и на небольшой площадке за ними. И при этом оно находилось на достаточном удалении на случай, если американским солдатам придет в голову какая-нибудь дурь - есть время на то, чтобы спастись или тщательно спрятаться. Яков рассказывал, что за несколько дней до их приезда сюда, пьяное офицерье палило по пленным. Многие погибли.
  Когда он вернулся, Билл полулежал на кочке, служащей им скамейкой, и грелся на солнышке.
  - Есть хочешь, - сел Том перед ним на колени и провел пальцем по щеке.
  Он покачал головой.
  Реагирует. Хорошо. Том боялся, что произошедшее сильно повлияет на брата, он уйдет в себя, перестанет говорить или еще что-нибудь похуже.
  Искусанные вчера губы сегодня выглядели относительно нормально. Синяки только на шее от засосов... Том пригляделся, отодвинув ворот свитера и рубахи.
  - Это что? Билл, это что? Он пытался тебя удушить?
  - Не так чтобы явно...
  И Том облегченно выдохнул. Говорит. Значит восстановится.
  - Тварь... - буркнул Том, усаживаясь рядом. Билл подвинулся и положил голову ему на колени. - Он тебя сильно избил?
  - Он не бил. Я бы даже сказал, что старался. Придушил только в процессе. И он все время что-то бормотал по-английски. Я не понял этого слова.
  Том вздохнул и погладил его по плечу.
  - Не переживай и не думай об этом. Я хотел куда-нибудь отсюда переселиться. Но у нас самое лучшее место. Идти ближе к забору, значит нюхать дерьмо. А к воротам я тебя больше не пущу. Это, Билл, вообще не обсуждается теперь. Я прокормлю нас как-нибудь и смогу тебя защитить. Пусть они что хотят, то и делают, но я ему тебя больше не отдам.
  - Он сказал, чтобы я всегда был около ворот, в любое время.
  - Пусть сосет член дохлого верблюда, - злобно поморщился Том. - Пусть сначала найдет. Если надо, я замаскирую нашу нору, вообще никто не найдет.
  - А он не будет искать. Я сам приду.
  - Я тебе ноги выдерну, понял?
  - Посмотришь...
  - Даже смотреть не буду. Он дотронется до тебя, только перешагнув через мой труп.
  - Если ты станешь трупом, ко мне можешь больше не подходить. Я на тебя обижусь, - совершенно серьезно произнес Билл, прижимая его руку к своей щеке.
  - Не буду, - так же серьезно ответил Том.
  Они помолчали несколько секунд, а потом захихикали.
  День шел своим чередом. Билл почти совсем не разговаривал. Лежал какой-то загруженный и угрюмый. Том видел, что ему больно садиться, ходит он как-то не так, поэтому старался предугадать все его желания, лишь бы брат лишний раз не шевелился. Они грелись на солнце, подставляя чумазые лица под мягкие весенние лучи. Билл держал его за руку, а Том зорко следил за окружающими. Он что-то рассказывал, фантазировал, смеялся, заставляя улыбаться брата. На душе у обоих было муторно и пусто. Билл переживал из-за случившегося, винил себя в произошедшем, активно занимался самобичеванием, от которого его отвлекал Том. Том же готов был есть землю, если бы это помогло им защититься. Он абсолютно беспомощный. Он может кинуться защищать брата и обязательно кинется, только большого смысла в его геройстве не будет. Его просто пристрелят без слов, перешагнут через труп и все равно надругаются над братом. От этого опускались руки. Если бы он только хоть как-то мог защитить его. Он не мог. Никак. И они оба это понимали. Как понимали и то, что за Биллом все равно придут. И он пойдет, а Том будет послушно сидеть у ворот и ждать его возвращения.
  - Томми, - Билл развернулся на спину и прищурился от бьющих в глаза лучей, - обещай мне одну вещь.
  Том закрыл ему солнце ладонью и скорчил недовольную рожу.
  - Мы должны с тобой выбраться. Это наша цель. Главная и единственная. Не важно, каким образом мы ее достигнем, но мы должны выжить. Я вот думаю весь день о вчерашнем. Это прозвучит кошмарно, ты только пойми меня правильно, но если это поможет нам выжить, если цена вопроса - мое тело, то, в целом, не все так плохо. У них никто не выживал до меня. Они устраивают свои адские игрища, а потом расстреливают людей. Я держусь уже третий день. Мы с тобой сыты, относительно других, конечно, немного лучше утеплены, и у нас есть хорошие шансы выжить. Если всё, что ему надо - это мое тело, ну и черт с ним, с телом. Главное, что жизни при нас останутся.
  Том молчал, глядя перед собой. Билл положил его ладонь себе на лицо, пряча глаза. То, что он только что произнес, втаптывало его в грязь по самые уши. Это не слова мужчины, не решение мужчины, это речи проститутки, которая отдается за стакан спиртного. Только что он признался брату, что готов продавать свое тело за кусок хлеба, прикрывшись великой идеей спасения собственных жизней.
  - Все это чудесно, - тихо вымолвил Том, и Билл почувствовал, как тяжело даются ему слова. - Ты как представляешь себе остальное? Ты думаешь, я смогу есть то, что ты принесешь, зная, как ты это получил?
  - Сможешь, Том. И будешь ждать меня, как обычно. И будешь беречь себя для меня. Потому что ты - мой единственный стимул вернуться. Не будет тебя, мне не за чем будет жить.
  - Мне не нужна твоя жертва. И весь этот пафос тоже не нужен.
  - Это всего лишь тело, Том. Это мерзко, противно, гадко. Это отвратительно и унизительно. Но это всего лишь тело. Мы пережили войну, бомбежки, голод. Мы спаслись от гестаповцев. Мы выжили в аду. И я не хочу сдохнуть тут, посреди просранного поля, усеянного трупами. Такая смерть недостойна ни тебя, ни меня. У нас с тобой вся жизнь впереди.
  - Билл, а мне что делать? - буркнул Том.
  - Просто живи. Для меня, ради меня. Неужели, если бы на моем месте оказался ты, ты бы поступил по другому?
  - Так же, - дернул Том плечами и откинул голову назад, закрыв глаза. - Я бы поступил так же.
  - Поэтому, пожалуйста, ради меня не лезь на рожон.
  Солнце поднялось высоко. Том вытащил их подстилку и подобие одеяла, расстелил все на пригорке, чтобы прогрелось. Немного прибрался в норе и проверил перекрытия - если хотя бы одно из бревнышек сломается или упадет, вся конструкция рухнет на них. Раньше этим занимался Яков. Сейчас приходилось Тому поддерживать в их жилище порядок. Еще было бы здорово сделать какую-нибудь заслонку в виде двери. От входа ночами сильно тянуло холодом, и они мерзли. Только где же тут найдешь лист фанеры? Билл, наблюдающий за хозяйственной суетой брата и его ворчанием по этому поводу, улыбался. Его немного отпустило. И хотя он мог помочь, не смотря на некоторый дискомфорт, но решил, что нет ничего прекраснее, чем смотреть на огонь, воду и убирающегося Тома.
  Неожиданно мирный гул голосов над полем сменили беспорядочные выстрелы и крики. Близнецы тут же насторожились. Билл, моментом убравшийся с нагретого места, мигом оказался возле Тома. Чтобы он там не говорил и какую бы миссию на себя не возлагал, страх оказаться еще раз в том жутком доме был сильнее всяких рефлексий. Они выглянули из-за пригорка. От ворот шло несколько солдат и офицер. Солдаты охраняли офицера, выставив вперед автоматы, а офицер отстреливал людей, словно это были вовсе и не люди, а нечто неодушевленное. По какому принципу проходила сортировка на живых и мертвых, никто сказать не мог, но те, кто держался на ногах, разбегались в страшной панике. А кому-то явно не повезло.
  - Майкл, - простонал Билл, съезжая по насыпи вниз и обхватывая голову руками.
  - В нору, - скомандовал Том, сдергивая с пригорка одеяло и подстилку и впихивая все это вместе с братом в проем. - Сиди тут. Я не отдам тебя ему.
  - Том, он всех перестреляет! - проскулил Билл.
  - Не перестреляет. Патроны пожалеет. Сиди здесь, я сказал.
  Том деловито носком сапога подпихнул брата поглубже, а сам, низко пригибаясь к земле, побежал ближе к Майклу. План был простой и совершенно не гениальный. Даже, он бы сказал, сильно дурацкий. Если Майкл пойдет в сторону укрытия, Том отвлечет его. Что это даст? Сейчас, когда Билл отмытый, а Том грязный, их вряд ли кто-то примет за близнецов. Но он рассчитывал, что, увидев вдалеке 'Билла', Майкл изменит направление и отойдет от их норы. А уж там Тому придется уносить ноги, в тщетной попытке спасти голову и... задницу. Развелось же пидорасов. Понаехали тут.
  Пленные разбегались от сеющих смерть американцев словно отравленные тараканы. И лишь Том настырно пробирался к ним ближе, прячась за холмами, образованными укрытиями, и в углублениях около них. Он должен отвлечь солдат. Близнец может говорить всё, что угодно, толкать пафосные речи и гордо выпячивать грудь, болтая о собственной жертвенности. Но Том слишком хорошо знает брата. И он больше не горит никаким желанием видеть его слезы и подавленность.
  Потоптавшись на центральном пятачке и сменив обойму, Майкл повернул в сторону, где прятался Билл. Том выругался. Люди все так же разбегались. Он лениво отстреливал тех, кто не смог убраться с его пути. Там дальше укрытие того странного деда, который нес какой-то бред про зерна кунжута. Майкл шел прямо на него. Пора. Том встал в полный рост и замер. Специально он не будет привлекать его внимания. Он видел, как офицер глазами просеивает толпу. Он знал, что тот почувствует его взгляд и обязательно обернется. У него достаточно расстояния, чтобы убежать и спрятаться. Главное, чтобы стрелять не начал. Майкл, словно прочитал его мысли, остановился и медленно начал поворачиваться. Том стоял напряженный, как пружина. Полшага назад и он рухнет с метровой высоты в небольшую канаву, а оттуда уже рванет в северную часть лагеря. Он сможет увести их. У него все получится. Там можно спрятаться. Свои не выдадут. То, что произошло дальше, не поддавалось никакой логике. Точнее логике-то оно очень даже поддавалось, еще оно поддавалась хорошим пинкам ногами и зуботычинам. На пригорок, где жил старик, вылез Билл. Брат, набычившись, с ненавистью смотрел на мужчину. Том даже не думал, что у близнеца может быть настолько тяжелый взгляд. Билл размазывал им Майкла, уничтожал, втаптывал в грязь. Он так сильно его ненавидел, что, казалось, сейчас Майклу на голову рухнет небо. Офицер улыбнулся снисходительно и что-то сказал своим людям, указав на Билла пистолетом. Двое тут же направились к брату, а мужчина развернулся и пошел к воротам. Билл украдкой глянул на Тома. И опять этот животный страх в глазах и полная обреченность.
  - Это всего лишь тело, - пробормотал Том, оступаясь и падая в канаву. - Тело! Тело! Тело! - зло ударил кулаками по влажной земле. - Ты же вернешься? - Сел, устало потер глаза и сжался в комок, обхватив руками ноги. - Всего лишь тело...
  
  
  7.
  
  
  Тело Тому вернули в буквальном смысле этого слова уже через час, может быть полтора. Том как раз крутился около ворот, на нервной почве общаясь с образом мамы и рассказывая ей, какой идиот ее младший сын. И пусть Том ничего не продумал в той афере века, но он бы все равно отвлек американца и увел подальше от брата. А что сейчас? Билл опять в лапах этого ублюдка, а Том мечется вдоль ворот туда-сюда и со стороны выглядит, как последний псих. Впрочем, он такой и есть.
  Он заметил его издалека. Билл шел как-то неуверенно, пошатываясь, опустив низко голову. Том даже решил, что он пьян. Иногда близнец оступался, и тогда его поддерживал под руку следующий за ним солдат. Том тут же проникся к нему симпатией: он не давал брату упасть. Билл держался ровно до того момента, пока за ним не закрылись ворота. Едва лязгнул засов, он рухнул на землю, словно тряпичная кукла.
  Если бы на пути движения Тома сейчас оказалась Великая китайская стена, он бы разорвал ее, как газетный лист, он бы прошел сквозь нее, он бы даже ее не заметил. Он подлетел к брату и тряхнул его за плечи, чтобы убедиться, что тот живой. Потому что, если брат погиб, Том здесь камня на камне не оставит.
  - Билл, - осторожно похлопывал по щекам Том, пытаясь привести его в чувства. - Билл... Эй, Билл. Маленький... Мышонок... Билли...
  Будь Том не таким слабым, он бы отнес его в их нору. Но он не дотащит, не сможет. Все, на что он сейчас способен, - всего лишь прижимать его к себе и умолять очнуться. Его больше не трясло, не было истерики или еще чего-то, усталость только навалилась на плечи, когда хотелось просто лечь и лежать, вытянув гудящие ноги. Он прижимал к себе Билла, бормотал, что они выберутся и он обязательно отомстит, и медленно раскачивался из стороны в сторону, находясь в каком-то полузабытье. Но быстрая американская речь мгновенно вернула его в действительность. Комендантша и офицер отдавали какие-то распоряжения солдатам, те забегали, засуетились. Майкл повернулся в их сторону. Том сжался, закрывая собой близнеца. Когда мужчина отвернулся, он резко вскочил и оттащил брата в сторону с открытой площадки, а потом еще немного подальше за бугор. Если они начнут стрелять, то земляной ком их защитит. Выглянул осторожно из укрытия, наблюдая за подонком. Тот закурил сигару и подошел ближе к воротам. На лице играет легкая улыбка. Том облегченно вздохнул - как правильно он поступил, что спрятался. Офицер задавал какие-то вопросы солдатам. Те быстро и громко отвечали, указывая в их сторону. И Том тут же решил, что убьет любого, кто осмелится подойти к брату. Билл тихо застонал и открыл глаза.
  - Том, - всхлипнул, морщась от боли.
  - Тихо, маленький, - сжал его руку. - Тут рядом солдаты. Нам надо спрятаться.
  Он опять осторожно выглянул. Майкл явно осматривал пленных.
  - Нельзя. Потерпи немного. Сейчас он уйдет, и ты будешь в безопасности. Потерпи, слышишь.
  Билл попытался сесть, но тело так ломило, а зад так болел, что он смог лишь перекатиться со спины на бок.
  Майкл так и стоял у ворот, выслушивая подчиненных и подошедшую к нему Натали. Женщина явно что-то объясняла. Том подождал, пока они повернутся к ним спинами, и, подхватив брата, бегом повел его в нору.
  Сдернув с пригорка подстилку, он быстро расстелил ее в норе, но Билл отказался туда лезть: пока светило солнце, ему хотелось побыть на улице.
  - Кто-нибудь может объяснить, что происходит? - Тиль уселся в ногах у пристраивающегося на земляной лежанке Билла.
  - Твари, - зло рыкнул Том. - Брата избили. Ублюдки!
  Он сел перед ним на колени и рукавом осторожно промокнул лоб. Билл судорожно вцепился ему в руку и ткнулся в ладонь носом.
  - Да, но он прежде человек двадцать расстрелял, - хмурился Тиль, поправляя разбитые очки. - Он тебя что ли искал, Билл? А зачем?
  Том почувствовал, как ладонь обожгли горячие слезы. Не обращая внимания на мужчину, он склонился над братом и принялся его утешать, бормоча в ухо всякие глупости. Тиль сидел рядом и похлопывал Билла по ноге, глядя на нежное желто-голубое небо.
  - Самое главное, что живой, - пробормотал тихо. - А что он хотел? Ведь искал кого-то. Я видел, как он на тебя смотрел. У него взгляд зверя. Знаешь, у нас такой на фронте был. Фельдфебель Лаус. Мы тогда под Минском стояли. Ждали команды. Нам надо было перегнать грузовики с оружием на фронт. Бои тяжелые шли под Сталинградом, нашим войскам требовалось оружие. Морозы тогда были нечеловеческие. Машины отказывались заводиться, мы грели руки спиртом. Представляешь, у тебя обмороженные пальцы, а ты их еще спиртом заливаешь. Боль от этого была настолько сильной, что я не мог удержаться от крика, зато на несколько минут по рукам разливалось тепло. Пока расчищали дорогу, нас послали в лес за дровами, потому что стало ясно, что ночевать будем в чистом поле. А там дом какой-то около самого леса. Не дом... Сарай... В общем, в том доме партизаны были. Три человека. Они долго отстреливались. Двоих мы убили, наших четверо полегло. А вот третьего фельдфебель лично скрутил. Оказалось, что это мальчишка лет двенадцати. Патроны у него кончились. И так обидно стало фельдфебелю, что этот русский щенок столько наших убил, что раздел он его и выгнал в поле. И велел нам стрелять по нему, да только не в тело, а в руки-ноги. В ноги, чтобы не убежал, в руки, чтобы больше не стрелял. А мороз такой, что вот белки мерзнут, моргать неприятно, кажется, что глаза коркой льда покрываются. И вот они стреляют, а он падает, кровь капает... Знаете, на что похожа кровь, упавшая в снег? На раздавленные ягоды рябины или боярышника. Я больше никогда боярышник не ел и на рябину смотреть не могу с тех пор. Мальчишка пытается уползти, он от холода ничего не чувствует. А я только вижу, как пули ему плоть рвут да кости дробят. А он все равно ползет... ползет... - Тиль замолчал.
  Том снова уткнулся в шею брата. Тот крепко обнял его одной рукой. Так они и сидели - вцепившиеся друг в друга близнецы, практически слившиеся в одно целое, и двадцатидвухлетний парень, выглядящий, как пятидесятилетний старик.
  Времени прошло достаточно, чтобы солнце добралось до горизонта, а по земле пополз холодок и упала роса. У Тома затекли ноги, а Билл, казалось, уснул. По крайней мере, он перестал дрожать и чуть ослабил хватку. Но Том знал, что брат не спит. Просто лежит. И Билл действительно просто лежал, согретый теплом близнеца, без единой мысли в голове. Он боялся, что если сейчас начнет думать, то сойдет с ума. Не думать было сложнее и это отвлекало.
  - А вот еще было, - вдруг отмер Тиль.
  И Том вздрогнул и тут же дернулся, чтобы спрятать брата, укрыть собой. Билл лишь поудобнее устроил голову на онемевшей руке близнеца.
  - Мы ехали в Минск на поезде. Охраняли пушки, поэтому это были не закрытые вагоны, а открытые платформы. Мы грелись под брезентом... Хотя грелись - это громко сказано. Брезент не спасал даже от пронизывающего до костей ветра. Мы были в пути уже восемь часов и жутко продрогли; стоило нам подумать, что будет ночью, и становилось совсем паршиво. Эшелон прибавлял скорость и, казалось, нам не доехать живыми до города. Но неожиданно скорость начала падать и нас загнали на второй путь. Мы прыгали по платформе, чтобы хоть как-то согреться. Кругом лес и хуже места для остановки было не найти. Поезд стоял уже несколько минут - и тут вдалеке раздался стук колес. На колее, с которой наш состав только что ушел, показался локомотив, окутанный облаком дыма. То, что я увидел, ужаснуло меня. Хотел бы я быть гениальным писателем, чтобы во всех красках описать представшее перед нами зрелище. Вначале появился вагон, наполненный железнодорожным оборудованием. Он шел впереди локомотива и скрывал и без того неяркий свет фар. Затем последовал сцепленный с ним локомотив, затем - вагон, в крыше которого была проделана дыра - судя по всему, полевая кухня. Из короткой трубы шел дым. Вот еще один вагон с высокими поручнями; в нем едут до зубов вооруженные немецкие солдаты. В остальной части состава - открытых платформах, вроде той, на которой ехали мы, - перевозился совсем иного рода груз. Вначале я с непривычки даже не смог разобрать, что же это, и лишь через несколько мгновений понял, что вагон переполнен человеческими телами, за которыми сидели или стояли скорчившись живые люди. Это были русские военнопленные. На меня взглянул Гальс, мой друг. Его лицо было смертельно бледным, лишь красные пятна проступали кое-где от холода. 'Видал? - прошептал он - Они выставили мертвецов, чтобы защититься от мороза'. От ужаса я и слова не мог вымолвить. Трупы были в каждом вагоне: бледные лица, ноги, закостеневшие от мороза и смерти. Я стоял, не в силах отвести глаз от отвратительного зрелища.
  - Хочешь сказать, что тут у нас Баден-Баден? - разозлился Том, у которого мурашки ползли по коже от рассказов Тиля.
  - Я хочу сказать, что вы слишком много ноете о том, что здесь плохо, - недовольно прищурился мужчина.
  - Ну, конечно! Ты у нас герой! Прошел через войну! - позабыв про брата, подскочил Том. Голова Билла пребольно тюкнулась о землю, отчего тело пронзила тупая боль. Билл плаксиво захихикал и аккуратно приподнялся, попытавшись сесть хоть бы как.
  - Том, Тиль говорит, что выжить можно в любых условиях, - кое-как пристроился он. - Я не понимаю одного. Вот этот Майкл... Полковник... Наша комендантша... Они же люди. Комендантша вообще женщина. Откуда в ней столько злости? Ведь она же не человек. Она даже не зверь. Она просто зло в чистом виде. И Майкл этот. Он ведь только кажется нормальным. Они убивают людей, Тиль. Я видел. Они просто так, ради удовольствия расстреливают людей. Вот не понравился ему кто-то... - Билл закашлялся, несильно массируя шею. Том посмотрел на него, с подозрением прищурившись. - Все нормально, - поморщился. - Говорить больно... Он, не задумываясь, убивает его и идет дальше. А комендантша? Она же недавно убила собственного солдата. Он отдал пленным немного хлеба и объедков со стола. Тиль, что это? Ты был на фронте. Там или ты убиваешь, или тебя. У тебя не было выбора. А что тут? Здесь же нет войны. За что они так с нами?
  - На войне очень трудно остаться человеком, Билл. Практически невозможно. Особенно тяжело им остаться, когда ты вдруг понимаешь, что стал богом и можешь распоряжаться человеческими жизнями. Вот тут самое страшное - потерять в себе человека. Не важно, кто ты и откуда. Как только в тебе рождается бог, ты перестаешь быть человеком. И самое главное, в тебе умирает Бог, - Тиль замолчал, снял очки и аккуратно положил их на колено, закрыл глаза, откидывая голову назад.
  - Тиль, а что делать? - ссутулился Том, садясь рядом с Биллом и обнимая его. - Этот бог опять придет за моим братом, опять будет издеваться над ним. Я боюсь, что он убьет его. Как мне спрятать Билла?
  - А как ты его спрячешь? Он все равно найдет. Другое дело, сколько людей погибнет при этом. Да даже если ты его спрячешь, обязательно найдутся те, кто подскажет, где искать. Я не знаю, Том. Если тебя это утешит, то, мне кажется, он не собирается его пока убивать. Я не видел в его глазах злости, только упрямство, соперничество - ты так, а я вот так сделаю. Я не знаю, чем вы там занимаетесь, хотя догадываюсь, но, Билл, тебе надо бежать. Используй малейшую возможность для побега. Боюсь, что избиение - это меньшее из всех зол.
  - Я без Тома никуда не побегу, - мрачно выдал Билл, до боли сжав его руку.
  - Ну и дурак! - недовольно воскликнул Том. - Пожалуйста, если такая возможность появится, - беги! Я как-нибудь выкручусь, для меня главное, чтобы ты остался жив.
  - А ты бы сбежал? - посмотрел он на него в упор.
  - Сбежал бы, - не моргнув и глазом, соврал Том. - По одиночке нам будет проще выбраться. Сейчас мы завязаны. Ты - опасность для меня, а я - якорь для тебя. Не будет тебя, меня никто не тронет. А не будет меня - ты спасешься.
  Билл ласково улыбнулся и погладил его по щеке. Том - идиот, если серьезно полагает, что это сработает.
  - Я тебя тоже люблю, - вздохнул умиротворенно, откидывая голову ему на плечо. И сразу стало так тепло обоим. Словно давно висевший в воздухе вопрос наконец-то разрешился. Словно они нашли путь к спасению, по крайней мере поняли, как действовать. И пусть они уже взрослые, пусть им уже нельзя быть настолько близкими друг другу и надо бы становиться самостоятельными, не одним целым, а двумя разными единицами. Но когда живешь не ради себя, а ради того, чтобы твой брат выжил, когда есть за что цепляться, ради чего ползти наверх, то есть смысл рвать зубами всех, перешагивать через себя и возвращаться к нему - самому дорогому человеку на свете.
  Уже вечером, перед сном, угнездившись на жесткой подстилке и прилипнув друг к другу, Билл смог рассказать брату, что произошло. Он опускал подробности, не желая вспоминать о произошедшем и травмировать Тома. Сказал, что Майкл привел его в дом, начал орать, что у него и так мало времени, а тут еще пришлось его искать. Сказал, что если такое повторится, он велит солдатам выебать его на глазах всего лагеря, а потом утопит в траншее с дерьмом. И Билл понял, что он не просто угрожает, а обязательно исполнит. Поэтому теперь придется быть в районе ворот, потому что Биллу совершенно не хочется проверять на себе слова Майкла. Пожаловался, что Майкл был очень грубым и нарочно делал ему больно, хотя Билл вообще не сопротивлялся. А потом отчего-то и вовсе взбесился, сильно избил. Наконец, Билл смог разобрать слово, каким его величает Майкл - Бетти. И избивал он не его, Билла, а эту Бетти, потому что возил его лицом по полу и пинал ногами, называя чужим именем. А потом опять чуть не удушил. И только когда Билл прохрипел, что он не Бетти, мужчина вдруг отпрянул, как будто испугался чего-то.
  - И у него вдруг взгляд стал осмысленным, понимаешь? А так чистый сумасшедший. А он же еще по-американски что-то бормочет, я не понимаю. Кажется у него в мозгах какой-то бзик, который переклинивает. Я еще, знаешь, что вспомнил. Когда первый раз просил у них лекарство, он спросил, как меня зовут. Я говорю: 'Билл...' Он ТАК на меня посмотрел и что-то прошептал. Я теперь уверен, что он прошептал это имя.
  - Думаешь, что ты напоминаешь ему эту Бетти? Но это же женское имя!
  - Ты наивно полагаешь, что это мешает ему меня трахать?
  - Что же делать?
  - Том, Тиль прав. Нам надо бежать. Я попробую... Если я похож на эту Бетти, и из-за нее у него приключается в мозгу апокалипсис... Я попробую.
  - Для того чтобы пробовать, не мешало бы узнать, что это за Бетти. Может быть, она его отвергла, и он ее теперь ненавидит. Может быть, это...
  - А если он ее любит?
  - И поэтому так дерет твою задницу и избивает тебя?
  - Я все равно попробую. Надо из всего этого хоть какую-то пользу извлечь.
  - Билл, послушай...
  - Нет, ты послушай. Насилие мы не остановим, это не в наших силах. Но это наш единственный шанс выжить.
  - Как ты себе это представляешь?
  - Я еще не знаю. Но я узнаю. Ты же знаешь меня.
  - Знаю, узнаю... - передразнил его Том недовольно. - Только осторожно, обещаешь?
  - Обещаю. Только и ты обещай, что больше не будешь лезть под пули. Я, когда понял, что ты хочешь делать, чуть не умер от страха за тебя. Пойми, ты мне слишком дорог. Эх, нам бы понять, кто такая эта Бетти... А уж я постараюсь нас вытащить.
  Повисла тишина. Том ворочался, пристраиваясь к брату так, чтобы не сделать ему неловким движением больно. Билл лежал на боку, подтянув колени к животу, потому что на спине и животе лежать было больно.
  - Том... - почему-то шепотом произнес Билл.
  - Мм? - холодный нос касается шеи, а рука легла на живот, забравшись под складки одежды.
  - А ты будешь меня презирать за это?
  - За что?
  - Ну, за это?
  - Обязательно.
  - Я серьезно.
  - Я тоже.
  - Ну, Тоооом...
  - Вот прям сейчас и начну тебя презирать, - он нежно поцеловал его в затылок. - Особенно за то, что ты помылся. Когда мы отсюда выберемся, обещаю, что просижу в ванной не меньше часу.
  - Да, а то от тебя, знаешь ли, попахивает...
  Том легонько двинул ему локтем в спину. Билл резко дернулся и громко застонал.
  - Прости, прости, прости, - тут же засуетился Том, покрывая невесомыми поцелуями затылок и нежно гладя спину. - Ты простишь меня? - обжег дыханием ухо.
  - Когда ты перестанешь меня презирать, - обиженно прогундосил Билл.
  - Договорились.
  - Слушай, спи давай, а! Надоел уже возиться, - фыркнул он, притягивая руку брата и подсовывая ее под щеку.
  - Мой бог, какая же ты зануда, - проворчал Том.
  - Да, теперь можешь меня так и называть, - хихикнул Билл. - Мой бог. Мне нравится.
  Утро началось с грандиозного скандала. Билл узнал, что они остались без воды, а последнюю банку тушенки Том случайно опрокинул, проливая драгоценный сок на землю. Если учесть, что младший проснулся в плохом настроении и явно искал повод поскандалить, то 'кошмарный поступок тупого и безрукого идиота, из-за которого они теперь остались голодными', стал отличным предлогом для ссоры. Тома от рукоприкладства спасло только то, что у Билла все болело и он не мог делать резких движений, а орать он не мог из-за саднящего горла. Поэтому Билл злобно шипел, сверкая глазами, и сыпал изощренными ругательствами. Ему все было не так. Том раздражал, бесил, выводил из себя. Он был неуклюжим, бестолковым, нахлебником. Билл мозгом понимал, что зря наезжает на брата, но остановиться никак не мог. У него все болело. И хотелось, чтобы кому-то так же было плохо, как ему. И Том тоже распсиховался, разорался и ушел, предварительно обозвав брата дурными и очень обидными словами. Билл фыркнул, вытащил подстилку и улегся греться на солнце. На душе было удивительно мерзко.
  Обиженный Том бесцельно слонялся по лагерю. Он видел, как рабочие выносят трупы за забор и аккуратно складывают их у одного из бараков. Потом по территории соседнего квадрата начали разгуливать американские солдаты, явно что-то высматривая. Том даже рискнул подойти и посмотреть, чего они там вынюхивают. Солдаты отбирали людей и выгоняли их за периметр. Всех, кто мог держаться на ногах. Том забрался на бугор и привстал на цыпочки, чтобы рассмотреть еще один квадрат. И там солдаты. Тоже отбирают людей. Интересно, зачем? Гонят за ворота тех, кто может ходить. Он встал так, чтобы в любой момент успеть укрыться. Странно все это. Американцы подходили, направляли автоматы на пленных, что-то приказывали (Том никак не мог разобрать, что именно), потом человек вставал и шел к забору. Иногда раздавались короткие автоматные очереди - по всей вероятности американцы добивали больных. А потом за трупами спешили рабочие. Все-таки интересно, что все это значит?
  Когда у их ворот начали выстраиваться ровные шеренги американских солдат, Том понял, что надо срочно возвращаться в нору. Куда забирают людей? На расстрел? Переводят в другой лагерь? Увозят вообще? Надо посоветоваться с Биллом. В любом случае, если людей увозят, то это хорошо - брата оставят в покое. И Том направился к укрытию.
  - Эй, парень! - окликнул его молодой солдат.
  Том вздрогнул, словно его застали на месте преступления. Даже сердце биться перестало, трусливо спрятавшись в левой пятке. Какого дьявола он пошел напрямую? Вопросительно посмотрел на солдата. Покрутил головой, словно пытаясь найти того, к кому он обращался.
  - Иди сюда, - приказал солдат.
  Том нервно дернулся и еще раз огляделся.
  - Ты, ты. Иди сюда.
  - Зачем? - приподнял Том бровь, затравленно глядя на американца.
  - Господин полковник велел привести тебя.
  - Меня? - попятился он и затряс головой.
  - Тебя, тебя. Живо.
  - Вы ошиблись.
  - Живее, немецкая свинья! - передернул затвор юноша.
  Ноги стали подозрительно ватными. Том физически не мог сделать ни шага. Это было похоже на дурной сон. Казалось, что вот сейчас он проснется и все будет отлично.
  - Вы ошиблись, - проблеял едва слышно. И голос дрожал так, что можно было подумать, будто он заикается.
  Ворота приоткрылись, пропуская солдата в загон. Он быстрым четким шагом подошел к Тому, оказавшись ниже него на полголовы, и прикладом двинул между лопаток. Том от боли словно очнулся, развернулся и со всего маху ударил кулаком солдату по морде.
  - Не смей меня трогать, американская вонючка! - рявкнул на него.
  Послышались щелчки передергиваемых затворов. Предупредительный в воздух. Американцы что-то заорали, горохом забегая в ворота. Том и глазом моргнуть не успел, как его распластали на земле, пребольно пнув бедро сапогом. Мальчишка, которого он ударил, наотмашь съездил ногой ему по ребрам. Яркая боль разлилась по телу, перехватывая дыхание. Том зажмурился и стиснул зубы, но не позволил себе закричать или застонать. Он вытерпит.
  Его вели на прицеле два человека. Руки за голову. Том внимательно осматривал местность, по которой проходил. Надо запомнить всё на случай побега. Вон там казармы и склады, судя по всему. Вот в этих домиках, возможно, живут офицеры. Там дальше виднеется лес. Собаки бегают по двору без привязи. Спокойно ходят рабочие, которые сгружают трупы. Их кормят? Нет, все равно эта группа под охраной - вон солдаты с овчарками стоят. Большой каменный дом. Билл же сказал, что не говорил ничего о нем. Их перепутали? В груди все похолодело - если их перепутали...
  Сержант втолкнул его в большую светлую комнату и что-то отрапортовал офицеру. Тот стоял у окна и курил сигару. Комната пропиталась приятным ароматом дорогого табака. Офицер махнул рукой и сержант, взяв под козырек, вышел.
  Том обвел взглядом комнату. Здесь насилуют его брата? Холодок пробежал по телу. Скрипнул зубами в немой злобе и лютой ненависти. Хотелось его убить. Придушить, как он душит брата. Еще хотелось взять нож, который лежит на столе, и отрезать ему яйца. Одним махом. А потом втыкать широкий клинок ему в грудь, живот и горло, пока он не захрипит и не захлебнется в собственной крови. И обязательно еще избить. Так, чтобы переломались все кости, а внутренности превратились в кровавое месиво. И каждый свой удар он готов наносить с единственным именем на устах, чтобы этот подонок запомнил - Билла трогать нельзя никому. И это не обсуждается.
  Майкл отчего-то боялся повернуться. Нет, это не было страхом, какой обычно испытывает человек перед опасностью, не было стыдом, не было ничем таким, что может испытывать он, мужчина, перед маленькой немецкой шлюшкой. У Майкла было очень муторно на душе. Ситуация повторяется, и это пугало. Он готов был признаться себе, что это уже что-то нездоровое. Он вчера отключился, как тогда. И не убил мальчишку каким-то чудом. Майкл не любил терять над собой контроль. Одно дело балансировать на грани, когда граница между прошлым и настоящим стирается, позволяя ему попасть в ирреальную реальность, осознавая это. А совсем другое - упасть в бездну и потерять собственное я. Мальчишку не жалко. Забил бы - одной проблемой меньше. Но что делать с приступами? Да и, положа руку на сердце, не хотел он его. Он развлекался, отыгрывался за Бетти, не более того. Ему ничего не нужно от Билла, ни его любви, обожания в глазах или слепого повиновения, только секс, который позволял вновь оказаться на той границе. Что-то вроде дозы морфия ради прекрасного цветного сна. И в тоже время Майкл прекрасно понимал, что сейчас с непосредственностью ребенка расковыривает болячку, потому что чешется, потому что интересно, а что уже образовалось под кровавой коркой, и будет ли кровить еще. И скучно. Натали была права. Он уже не знал, куда деть себя от скуки.
  - Билли, проходи, что ты там встал в дверях? - мрачно произнес Майкл.
  Том нерешительно потоптался, но так и остался стоять на месте. Если офицер считает, что он Билл, то это даже лучше. Нельзя открывать рот, ничего нельзя говорить и вести себя надо так, словно он Билл. Да, пусть думает, что он Билл. Том покрылся холодным потом и непроизвольно сжал ягодичные мышцы. Если он выдаст себя за брата, то... А если скажет, что он ошибся, то его убьют. Варианта два - или стать Биллом и быть оттраханым, или остаться Томом и стать трупом. Он даже не знает, что лучше.
  Майкл повернулся и сморщился.
  - Так это от тебя воняет? Почему ты такой грязный?
  С мальчишкой что-то было то и не то. Очень напуган. Губы дрожат. Глаза огромные. Напряжен. Руки нервно теребят низ куртки. Майкл сделал к нему шаг, и он тут же шарахнулся в сторону, вжался спиной в стену. Даже сквозь грязь видно, какой он бледный. Хм... Так напуган после вчерашнего?
  - Иди сюда, - Майкл поманил его к себе.
  Вместо этого мальчишка вжался еще больше в стену. Кажется, он решил ее сдвинуть спиной. Майкл улыбнулся и подошел сам. Провел пальцем по щеке. Тот дернулся, словно от удара, и зажмурился. Майкл посмотрел на него с улыбкой.
  - Ты кошмарно воняешь, - не выдержал. - И одет как-то... странно... Раздевайся.
  - Зачем? - хрипло пискнул Том.
  Майкл удивленно покосился на него.
  - Даже не знаю, что тебе ответить. С тобой же рядом стоять противно.
  - Можно я пойду? Меня все устраивает, - пролепетал Том от страха шепотом.
  Майкл достал пистолет и приставил ко лбу мальчишки. У него не было желания стрелять или напугать. Просто в Билле было что-то не так сегодня, и он пытался понять, что именно. Билл побледнел так, что даже от губ отлила краска. Мужчина приставил руку к замершей груди подростка - сердце стучало громко и неровно. Майкл знал, что парень боится оружия, даже не столько самого оружия, сколько Майкла или Натали с оружием, он видел, как они убивают, и очень боялся оказаться на месте тех 'счастливчиков'. Но сейчас реакция была... другой. Да, боится, но не так, как раньше. Это не боязнь затравленного зверька, это... Майкл посмотрел внимательно...
  - Раздевайся, мальчик.
  Руки не слушались. Он судорожно пытался расстегнуть пуговицы рубашки, не сводя сумасшедшего взгляда с мужчины, но пальцы словно оледенели. Майкл мягко начал помогать, наблюдая, как лоб и шея мальчишки покрываются пОтом, как он крупными каплями скользит вниз, впитывается в ворот. Он помог ему снять свитер, меховую жилетку, рубашку.
  - Скажи, а ты ведь брал с собой больше вещей, где они? - спросил вкрадчиво.
  Мальчишка снова дернулся, сжался. Взгляд хоть и не мечется, но явно растерян.
  - Когда спать ложусь... - выдохнул он неслышно.
  Майкл улыбнулся. Шея и тело мальчишки были чистыми - ни единого синяка. А грязный такой и вонючий, потому что давно не мылся. Гораздо дольше, чем пара дней. Он думал, что делать. Поиграть в его игру - сделать вид, что поверил в подмену, или сразу раскрыть карты. Но в любом случае, ЭТО сначала надо вымыть.
  Том неимоверным усилием воли взял себя в руки. Так, если рассуждать логически, то там остался Билл - избитый, больной, никакой. Если этот педик сейчас поймет, что он не Билл, то пошлет за братом. Пока его найдут, пока опять кучу народа перестреляют, что потом сделают с Томом? Правильно, Тома в идеале убьют, в кошмаре - отдадут на растерзание комендантше или солдатам. И сейчас он должен сберечь брата любым способом. К тому же, Майкл Билла моет, кормит, ну и что что трахает! Люди умирают каждый день сотнями, он это видит, и что теперь переживать за целостность собственной жопы сильнее, чем за жизнь брата? Нет, с этой минуты Тома больше нет. Он - Билл. С его манерой разговора, его жестами и ужимками. Он - Билл. Он должен сейчас стать Биллом, чтобы добыть им еды. А задница... Брат же терпит ради него.
  Майкл провел стволом по виску, следя за капелькой, а когда вернулся к глазам мальчишки, то чуть не поперхнулся от неожиданности - перед ним стоял... Билл. Он быстро облизал пересохшие губы и вопросительно посмотрел на мужчину.
  - Просто вчера... - постарался Том передать интонацию брата, потупился и осторожно поднял взгляд.
  - Ты боишься?
  Он кивнул.
  - За что? Я ведь не сопротивляюсь.
  Черт! Перед ним действительно стоял Билл. Майклу казалось, что это чья-то дурацкая шутка. Тот же голос, немного сиплый, слегка простуженный. Тот же поворот головы и боязливый взгляд. Он отошел на два шага и внимательно посмотрел на тело. Синяков нет. И запах давно немытого тела. Вчера Билл так не пах.
  - Я просто ночевал с чужими, - он смахнул челку с лица.
  Билл! Черт побери, это Билл! Его жесты. Его обиженно выпеченная нижняя губа, за которую так хочется кусать, чуть сдвинутые брови, по которым хочется проводить пальцем против роста волосков. Майкл нахмурился - но где же синяки? Решив перестать ломать голову над этой глупой проблемой, Майкл откупорил бутылку шнапса. В конце концов, какая разница, где синяки. Нет? Будут.
  Том посмотрел на него открытым наивным взглядом. Он так четко представлял сейчас себя Биллом, так чувствовал его в себе, что, казалось, уже понимал, как надо общаться с мужчиной.
  - Так ты будешь раздеваться? Я по-моему сейчас ничего такого не делаю, - произнес мужчина, пытаясь уловить в движениях мальчишки хоть что-то чужеродное. - Но это можно исправить.
  И опять он точно так же, как обычно, расстегнул пуговицу и спустил брюки. Потом теплые подштанники... Идиот! Нормальные люди сначала снимают сапоги. Двух таких идиотов просто не бывает. И точно так же прикрылся руками, переплетя ноги. Билл. Нет, ну точно же Билл. И не Билл. Майкл чувствовал в чем-то обман. В чем только? Парень так похож на Билла, что именно Биллом и является. Он сделал пару глотков шнапса. Выдохнул спиртовые пары. Да не Билл же это! Или Билл?
  Он привел его в душевую. Велел мыться, а сам поставил стул напротив и принялся наблюдать. Мальчишка сначала долго ловил воду ртом, пытаясь напиться (и Майкл вспомнил, что давал ему воду в маленькой фляжке дня два или три назад, там поместилось чуть больше стакана). Потом просто грелся и получал удовольствие, кажется, совершенно позабыв о сидящем напротив полуголом мужчине. Тонкие руки изящно изгибались, когда тянулись за мылом. Длинные пальцы тщательно массировали кожу головы. Майкл смотрел... Такие же подмышки с рыжеватыми волосками, такие же волосатые ноги, такой же лобок с темно-русыми колечками и тонкая дорожка от пупка к лобку. Тонкий и очень худой. Кости торчат. Ключица резко очерчена. Тазовые косточки. И аккуратные колени капелькой. Билл. Точно Билл. Он еще позавчера заметил, когда мыл его, что у него колени капелькой. Он впервые в жизни видел такие красивые колени. Майкл стянул с себя трусы и пошел к своему мальчику. Хотелось взять его здесь и сейчас.
  Том старался дышать ровно, когда почувствовал, что к нему подошел мужчина. Было жутко обидно и противно. Он уговаривал себя, что это надо брату, что таким образом он добудет им еду, что так он хотя бы вымоется, потому что от него действительно ужасно воняло. Это все ради Билла. Ему нужно немного прийти в себя. А если получится, то Том сможет передернуть Майкла на себя. Пусть лучше младший будет в безопасности. И еще, если Билл это все терпит, то и он сможет. Он не выдаст их. Защитит близнеца.
  Рука заскользила по боку и погладила живот. Майкл наклонился и оставил на шее засос. Шея такая длинная, из-за этого у него такая гордая осанка и такой красивый поворот головы. Он прижался к его спине животом, продолжая гладить бока и грудь, целуя прекрасную тонкую шею. Мальчик трепетал в его руках, как огонек церковной свечи. Майкл жадно вдохнул его аромат. Пахло мылом и телом. Запах тот же. Это Билл. Его мальчик, узкий и хрупкий. Он разверну его к себе и жадно припал к губам, лаская их языком, проникая вовнутрь. Билл как-то нелепо ответил, словно целовался впервые в жизни. Или не Билл? Майкл обхватил его член рукой и начал быстро двигать вверх-вниз. Мальчишка смешно изогнулся и постарался отодвинуться, но кто ж ему даст? Он кончил неожиданно быстро, глухо простонав и пару раз двинув бедрами ему в руку. Взгляд заморочен, рот приоткрыт, щеки красные. Не Билл. Майкл это совершенно ясно увидел. Черт побери! Что же это за наваждения такие? Он свободной рукой схватил его за щеки и резко дернул наверх.
  - Кто ты? - дыхнул ему в лицо.
  - Билл, - кое-как вымолвил мальчишка, пытаясь освободиться.
  - Врешь! - удар наотмашь.
  Он поскользнулся и растянулся на полу. Билл. Тот же перепуганный взгляд. Так же закушена губа. Так же прикрывает лицо рукой.
  - Билл, - всхлипнул он снизу. - Майкл... Что не так?
  Майкл успокоился. Билл. Да и с чего он взял, что это не Билл?
  Он одной рукой подхватил тело за талию и поставил на ноги. Несколько секунд смотрел в карие глаза, а потом прижал к стене и начал жадно ласкать, покусывая шею и царапая грудь, вжимаясь пахом в живот, елозя по нему полувозбужденным членом.
  И Том сжался, с ужасом понимая, что сейчас оно произойдет. Он изо всех сил пытался не дрожать, но ничего не получалось. Закрыл глаза, потому что сейчас будет не способен сделать ни оскорблено-щенячьего взгляда брата, ни наивного выражения его лица, ни-че-го. Хотелось бежать, сломя голову, в чем есть, убираться прочь, исчезнуть, смыться в сливное отверстие. Он сможет. Билл же может, терпит, проходит через это каждый день, и он сможет. Дерьмо, какой огромный член... Он же порвет его такой елдой... Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Главное не смотреть. Билл может, и он вытерпит!
  Майкл повернул его к себе спиной и чуть надавил, вынуждая наклониться. Мальчишку мелко трясло, и он решил, что это после вчерашнего. У него, наверное, задница болит: вчера он драл его беспощадно, так, как иную бабу никогда не драл. Но Билл стойко вынес легкую растяжку, не верещал, что не могло не радовать. Пальцы скользили по мокрому телу, наслаждаясь изгибом позвоночника и легкой ребристостью боков. Прошелся рукой по своему стволу, потом еще немного растянул, удивляясь невозможной тесноте. Такой, что когда он насаживал его на себя, становилось неприятно и действительно больно. Билл едва слышно стонал, скользил руками по стене и все время норовил удвинуться. Иногда мальчик скулил чуть громче, пытался соскочить, Майкл приостанавливался и через пару секунд снова начинал натягивать его на себя.
  - Больно, больно, больно, - начал бормотать он, бессознательно царапая стену и запрокидывая голову.
  Майкл вдруг вспомнил, что входит на сухую. Так вот отчего так неприятно! Он-то понять не может, почему мальчишка такой тесный. Немного подождал, пока тот расслабит мышцы, больше похожие на тиски, и начал аккуратно двигаться. Еще не хватало порвать уздечку из-за этой дряни. Мальчик болезненно морщился, стонал и щипался. И Майклу нравилась ответная боль. Он специально начал его насаживать порезче, чтобы заставить вцепиться в бедра посильнее. Оргазм не заставил себя долго ждать. Майкл кончал с громкими стонами, как можно сильнее вбиваясь в податливую плоть. А потом опустил руки, уперевшись ими в стену, чтобы не упасть. Мальчишка рухнул, как подкошенный, сжался в комок у ног. Майкл зачем-то пнул его, преисполненный сладостной истомы. Хорошо-то как...
  - Подмойся и иди ко мне в комнату, - бросил Майкл, выходя из-под душа. - И не заставляй меня ждать.
  Том вынудил себя кивнуть, все так же пряча лицо. Как же неприятно сейчас внизу. Казалось, что в задницу кто-то вставил щипцы и резко развел их в стороны, позабыв вытащить. Неприятная тяжесть. Хотелось подпрыгнуть несколько раз и вытряхнуть их из себя. Том осторожно потрогал анус - мышцы крепко сжаты, но там все в сперме. Слава богу, он уж думал, что теперь в нем будет дыра. Он поднялся на ноги. Кое-как ополоснулся и попробовал пройтись - неприятно. Ощущение щипцов только усилилось. Он не мог сказать, что вот так конкретно больно, но явно неприятно. Фуф... Кажется, самое гадкое закончилось, и этот пидорас не заметил подмены. Остается понять, как Билл добывал еду. Его ж не просто так трахали, он же еще как-то еду выпрашивал. Если Том вернется к брату оттраханный и без еды, Билл до конца их дней будет над ним издеваться. Поэтому сейчас надо достать еды и показать, что не только Билл может их прокормить, но и Том, не смотря ни на что, способен на это.
  Но заставить себя вылезти из-под теплого душа оказалось практически невозможным. Он так давно не мылся, что никак не мог уговорить себя завернуть краны. К тому же все-таки было страшно. А если сейчас этому пидорасу захочется еще трахаться? Если его переклинит и он начнет драться? Тома нервно тряхнуло. Он еще раз дотронулся до болезненно сжатой дырочки. Интересно, а как в туалет теперь ходить?
  - Скажи, зачем ты таскаешь с собой консервы? Это ведь опасно. Если кто-то узнает, что ты ешь, а они голодают, то тебя забьют всей толпой. Или ты с кем-то делишься? - Майкл, потягивая шнапс, наблюдал, как мальчишка жадно запихивает в рот горячую картошку и руками хватает мясо, едва ли не с животным рыком раздирая его на куски поменьше.
  Том неопределенно пожал плечами. Дьявол, Билл ест не так, интеллигентнее. Но он такой голодный, что контролировать себя просто не получается. Что ему ответить? Что ему отвечал Билл?
  Майкл улыбнулся и выпустил терпкий дым через чуть приоткрытые губы, плеснул в опустевший стакан еще шнапса. На душе было хорошо и легко. Отличный секс, выпивка, смешной мальчишка, меньше всего сейчас похожий на Бетти. А может и не было его никогда? Или ее? Никого не было. Все это обман, не с ним, не здесь. Он даже позабыл про Натали, от которой теперь приходилось скрывать свои отношения. Впрочем, какие отношения? С кем? Да он хоть сейчас пристрелит этого щенка! Майкл одним движением вытащи верный кольт и направил на Билла. Тот шарахнулся в сторону, замер, огромными глазами глядя на дуло, проглотил всё, что напихал в рот, попытался криво улыбнуться. Майкл заметил, что он даже дышать перестал. И опять взгляд не Билла. Чужой. Другой.
  - Можно я пойду? - слабый дрожащий писк.
  Он усмехнулся.
  - У тебя голова мокрая. Мне, конечно, плевать, но с мокрой головой в апреле на улице делать нечего.
  Черт! Что это? Он теперь о нем заботится? Но Майкл тут будет еще неделю и не хотелось бы лишиться такого удовольствия в его лице из-за банальной пневмонии, мальчишка итак простужен, сипит периодически и кашляет. Надо бы закинуть в него лекарства. Плевать, конечно, что будет с ним потом, скорее всего он не выживет, но зато его совесть будет спокойна.
  - Что тебе дать с собой? - окончательно раздобрился Майкл.
  Том осторожно посмотрел на пистолет, потом на мужчину и вкрадчиво произнес, стараясь максимально скопировать Билла:
  - А можно то же самое и воды побольше?
  - То же самое? - нахмурился Майкл. - А куда тебе положить то же самое?
  Том хотел ляпнуть, что в тарелку, но потом понял, что в тарелке он это до Билла не донесет. Оставалась банка из-под тушенки, но в нее много не влезет. Это должно быть чем-то таким, что поможет ему донести еду до брата, прежде чем ее отберут. Зато в банку из-под тушенки влезет два, а то и три куска мяса!
  - Можно картошку в одну банку, мясо в другую, а воду в бутылку, - скромно потупился Том.
  Майкл сдержанно улыбнулся и качнул головой:
  - Ты наглеешь, парень.
  Том тут же напялил на лицо маску самой невинности и виновато надул губы. Билл всегда так делал, когда хотел получить что-то, а ему это что-то не хотели давать. Обычно срабатывало, хотя подобный метод до колик бесил самого Тома.
  - Хорошо, - после длительной паузы сдался Майкл. Дотянулся до второго бокала и плеснул туда шнапса. - Выпей что ли, а то ты какой-то зажатый, - пробасил по-доброму, практически по-отечески.
  - Я? - вытаращился Том.
  - Ты кого-то еще тут видишь? - удивленно огляделся Майкл.
  Через полчаса Том понял, что упился до состояния нестояния. Голова еще немного соображала, а вот тело уже почти не слушалось, язык заплетался. Быть Биллом получалось с огромным трудом, и Том все чаще выпадал из образа. Утешало только то, что Майкл, казалось, не обращал на это никакого внимания. Том старался не разговаривать, чтобы не взболтнуть лишнего, задавал вопросы и глупо хихикал. Тянуло в сон. Стресс немного отпустил. Майкл уже не выглядел таким страшным и агрессивным. И в целом Том действительно умудрился расслабиться.
  - Что это за история с еврейскими детьми? - Майкл полулежал в кресле, закинув ноги в сапогах на стол. В одной руке у него была бутылка, в другой сигара.
  - Ааа, - пьяно протянул Том и довольно улыбнулся. Он развалился на стуле и сделал маленький глоток обжигающего шнапса. Алкоголь тут же опять ударил в нос, он смешно сморщился и икнул. - Это плохая история. Герр Вейцман был другом нашего отца. Мы дружили: мама с тетей Фанни, мы с их многочисленными детьми. Еще у них было две таксы и дворняга. Мы постоянно одной компанией ходили. А потом начались гонения на евреев. Вдруг все перестали с ними общаться. А нам-то что? Я ж с человеком дружил, а не с национальностью. Ну и как-то мы всей толпой уехали на озеро, а дядя Давид и отец остались дома. Вернулись, папа нас за шкирку и всех в дом. Сказал, что облава была. Они потом о чем-то говорили с тетей Фанни, та куда-то все порывалась пойти, рыдала. Ну, в общем, она пошла домой и не вернулась. Билл потом ходил с Бруно... Собак хоронить. Говорит, что там весь дом был разгромлен. Бруно даже расплакался, а ему лет пятнадцать было на тот момент. А мы с Сэмом и мамой обустраивали подвал в доме. Отец решил, что там мы сможем спрятаться, если придут фашисты. Пришлось делать потайную дверь, чтобы выйти из подвала, минуя парадный вход, и лаз в подвал из кладовки прорубать. Так мы жили месяца три. Ужасно. Ночами особенно было страшно. Потом за ребятами приехал старший брат тети Фанни. Забрал их. А через час или два к нашему дому подъехали эсэсовцы. Отец велел нам бежать через подвал подальше от дома, ну мы в чем были и побежали, - Том печально вздохнул.
  - Не расстраивайся. Давай выпьем, - грустно посмотрел на мальчика Майкл. Поднял бутылку, как бы чокаясь с ним, и сделал несколько глотков. Том тоже немного отпил. - А Билл знает, что ты тут? - как бы между делом спросил он, силясь дотянуться до куска колбасы.
  - Неа, - качнул головой Том, и его лицо тут же посветлело от нежной улыбки. - Мы поссорились утром. Он был не в настроении.
  - Почему?
  - Болеет... голод... ный... - Ласковая улыбка застыла на лице, как только до парня дошло, что он сказал. Майкл почти с удовольствием наблюдал, как изменяется его лицо. Вот взгляд только что был наполнен любовью и даже каким-то обожанием, а через секунду глаза начинают расширяться и в них появляется паника и животный ужас. Вот от розовых щек отливает кровь, и лицо становится белым от ужаса. Улыбка стирается самой последней. Майкл громко захохотал.
  
  
  8.
  
  
  - Понимаешь, если посмотреть на мир и взять вот нечто простейшее, например, амебу, то плоха та амеба, которая не мечтает иметь множество лобоподий, - глубокомысленно произнес Тиль, глядя перед собой.
  Билл заинтересованно склонил голову и вопросительно поднял бровь:
  - В каком смысле?
  - Ну, вот смотри, - оживился парень. - Плохо, когда одна амеба, прикрываясь другой амебой, творит свои амебноидальные дела. Амеба она потому амеба, что одноклеточное, простейшее существо, которого толком-то и не существует, и она не в силах быть честной, она не может выйти и сказать в глаза, она очкует и ссытся от одной только мысли об этом, лучше она привлечет себе на помощь амебу размером побольше, упитанную, жирную, лоснящуюся от своей амебной амебности, обязательно с лобоподиями. И вот тогда это упитанная, жирная, лоснящаяся от своей амебной амебности амеба с лобоподиями почувствует себя по-настоящему важной персоной, самой важной амебой, особенно на фоне той маленькой простейшей амебки. Ведь амебе для счастья так мало надо, а уж как рада будет амебка - хоть прикоснуться к жирной амебе с лобоподиями размером побольше, может быть даже стать одной из ее псевдоподий. Жаль только, что псевдоподии постоянно меняют свою форму, ветвятся, исчезают и появляются вновь. Но самое неприятное, когда во главе всего этого сидит самая огромная амеба, упивается своей амебной властью, потому что, увы, это единственное место, где оно может ее продемонстрировать, ибо амеба, она и есть амеба, она никогда не станет человеком. Ты ведь понимаешь меня, да?
  Билл внимательно смотрел на Тиля, ожидая каких-то пояснений, а потом решил согласиться. В конце концов, какое ему дело до амеб, если у него брат пропал. Психанул, ушел куда-то и до сих пор не вернулся. Билл уже и злиться перестал на его неуклюжесть и тугодумство, и поспал немного, а Том так и не вернулся. Он устало потер лицо и поднялся. Том... Нет, Том и раньше уходил, но тогда в нем не появлялось этого смутного чувства тревоги, которое собиралось где-то в центре груди и холодило. Билл попробовал потянуться - тело болит сильнее, чем вчера, мышцы ноют. Мысль о том, что сегодня опять придется идти на 'свидание' льдинкой сползло вдоль хребта. Он сжал мышцы попы - в целом неприятно, но не больно. Больно будет, если Майкл снова захочет с ним поразвлечься. Вот тогда будет не просто больно, а очень-очень больно. Интересно, если сказать ему о дискомфорте, он отвалит? Билл грустно усмехнулся. Вряд ли.
  - Тиль, если Том придет, скажи, что я пошел его искать. Пусть тогда тут сидит, чтобы мы не разошлись.
  - Ты бы сам тут сидел. Там у ворот что-то намечается. Я слышал выстрелы, видел солдат.
  - Давно?
  - Ну да.
  - Я, наверное, проспал всё. А ты не видел, куда Том ушел? Он не приходил, пока я спал?
  - Не знаю.
  Тревога усиливалась. Он пока еще мог себя контролировать, но с каждой минутой это получалось все хуже и хуже. Том очень общительный. Он запросто может с кем-то познакомиться, переброситься парой слов и тут же задружиться. Он может в наказание остаться у кого-нибудь в гостях, если это место можно так назвать. Может 'зацепиться языком' и проболтать много часов подряд. Он начитан и эрудирован не хуже Билла, а в некоторых вопросах даже лучше него. Билл подавил в себе тревогу и отправился его искать. Просто он сильно обидел брата, тот у кого-то засиделся и ждет, что сейчас Билл будет волноваться и искать его. Он улыбнулся. Если такова его маленькая месть, то он готов поиграть по правилам близнеца.
  Обойдя весь квадрат, Билл понял - одно из двух: или Том обиделся слишком сильно и действительно спрятался от него, или с ним что-то случилось. Он видел, как пленных выгоняли за забор и строили рядами. Потом куда-то уводили. Он спросил, трогали ли их квадрат, товарищи по несчастью сказали, что к ним не заходили. Другие ответили, что выгнали несколько человек. Сердце бешено стучалось, а ноги прогибались - вдруг среди них был Том. Он заметался по квадрату, зовя его так громко, как только мог - горло болит, голос хриплый, но Билл старался. Тома нигде не было. Билл понял, что сейчас сойдет с ума. Его трясло, он непроизвольно бормотал молитвы, в третий раз обходя их лагерь - вдруг Том не слышал. Он вышел к воротам, готовый сорваться в любой момент и убежать в укрытие. Может быть, увидит капрала или Майкла, может быть, они знают про Тома, может быть, брат где-то там крутится. Куда увозят пленных? Зачем? Том же не может никуда уехать без него. Он не бросит его!
  - Билл, - позвал капрал от ворот.
  Он с готовностью подбежал к нему. Не удержался:
  - Том, вы не видели Тома? Мой брат.
  - Тот парень, что всегда тебя тут встречает? - выпустил капрал его за периметр.
  - Да! - с надеждой вцепился в него Билл.
  - Нет, не видел. У меня вообще выходной. Черт, надо было подальше отсюда уехать. Сержанта вместо себя оставил, все, дьявол, объяснил... - он недовольно поджал губы.
  Билл повесил голову.
  - Как он?
  Капрал пожал плечами.
  - Улыбался. Ты там держись, давай. Главное не зли его.
  - Спасибо, - сморщился он и удрученно вздохнул. - Поспрашивайте о моем брате.
  - Как ты себе это представляешь?
  - Простите... Тогда, если со мной что-нибудь случится, скажите ему, ладно?
  - Все будет нормально, - похлопал он ему между лопаток.
  Билл вошел в такую ненавистную комнату. Майкл, голый по пояс, курил у окна. Билл замер, уставившись в стену. У него столько проблем, а тут еще этот со своей страстью... Брат пропал. Вот где его искать? Том не мог спрятаться. Это не по-томовски. Он никуда не мог уйти с их квадрата. Майкл о Томе ничего не знает. Комендантша? Солдаты? Куда он делся? Так глупо поссориться! Том ведь даже не знает, что его опять забрали, и будет психовать. Надо быстро со всем этим закончить и бегом возвращаться в лагерь. Там Том. Он будет нервничать.
  - Билли, мой прекрасный Билли! - радушно развел руками Майкл. - Иди ко мне. Как я рад тебя видеть.
  Билл насторожился. Мужчина обычно холодно приказывал и никогда не вел себя подобным образом.
  - Проходи, проходи, - поспешил Майкл ему навстречу.
  Билл напрягся и отступил на шаг, непроизвольно сжимаясь. Ему не нравилось все это. Не нравился тон, улыбка, светящиеся счастьем глаза, он не понимал его. Билл шумно сглотнул и испуганно посмотрел на мужчину.
  - Иди ко мне. - Рука опустилась ему на плечо. Он подпихнул мальчишку к столу. - Садись. Есть хочешь? Ты же голодный, да? Сейчас-сейчас. Сержант! - и Майкл широким шагом направился к двери.
  Билл боялся дышать. Это все походило на представление. Какой-то театр абсурда, в котором ему опять уготована главная роль. Он заметил на столе полупустую бутылку шнапса, грязные тарелки, кружки, наспех порезанную домашнюю колбасу, хлеб. Твою мать, если Майкл пьян, то до конца представления можно и не дожить.
  - Сейчас все будет, мальчик. Как твои дела? Чем занимался?
  - Как обычно, - буркнул Билл едва слышно. - Пытался прийти в себя.
  - Сильно я тебя вчера, да? - участливо потрепал его Майкл по волосам. Принялся гладить по спине.
  Билл опустил голову. Сердце больно пульсирует в ушах. Ему очень страшно. Майкл странный, пьяный, слишком суетливый. Это не к добру.
  Сержант поставил на стол тарелку с овощным рагу с мясом, кружку с чаем, несколько кусков хлеба, две плитки шоколада. Билл тут же повел носом и жадно посмотрел на еду. Рот наполнился слюной. Он не ел два дня, если не считать пары ложек тушенки, которые впихнул в него брат. Поднял взгляд на ухмыляющегося мужчину.
  - Можно...
  - Ну, конечно, мой мальчик, - расцвел Майкл. - Конечно. Я помню о нашем договоре. Ешь, давай, а то остынет.
  Он схватил кусок хлеба трясущимися руками и начал быстро есть рагу, пока Майкл не передумал и не отобрал.
  - Не торопись, мальчик, не торопись.
  Майкл приложился к бутылке и закурил, вытянувшись в кресле, рассматривая гостя. Билл покосился на него с подозрением, придвинул тарелку поближе и прикрыл ее рукой. Есть хотелось слишком сильно, чтобы с кем-то делиться. Мужчина снова улыбнулся. Но уже хищно, словно предчувствуя предстоящее веселье. Мальчишка похож на несмышленого щенка, которого вожак стаи допустил до своего куска мяса. Он слишком голоден, чтобы почувствовать опасность, слишком глуп, чтобы предугадать ее. Майкл ощущал себя львом, вальяжным и сытым - одно движение когтем и он легко вскроет брюшко щенка, выпустив наружу тонкие кишочки, тот даже не успеет понять, что уже мертв. Маленькая безмозглая тварь, слишком близко подошедшая ко льву.
  - Скажи, Билли, а если бы ты нес еду... Ну, кому ты там ее таскаешь? ...и у тебя ее бы отобрали, чтобы ты сделал?
  - Не отобрали бы, - коротко бросил Билл, прищуриваясь. - Я бы не дал.
  - Ну, вот представим, что отобрали.
  - Не отобрали бы, - упрямо повторил он.
  - Хорошо-хорошо, - улыбнулся Майкл, замахав руками. - Скажем, ты бы еду оставил в своем укрытии, а у тебя ее украли.
  Билл лишь дернул плечами, тут в чем-то подвох, но он не понимает, в чем именно. Надо быть осторожным в высказываниях.
  - Как бы ты поступил с человеком, укравшим твою еду, которую ты заработал собственной задницей?
  - Не знаю, - он честно посмотрел ему в глаза. - Все зависит от обстоятельств.
  - Ты бы хотел его наказать? Может быть, ты бы пожаловался мне, чтобы его наказал я? Может быть, ты бы даже хотел его проучить?
  - Я не знаю, - потупился он. На самом деле, Билл бы убил того человека, который бы покусился на еду голодающего брата. Он понимал это очень четко. Но вопросы Майкла пугали и напрягали. И скорее всего он не просто так завел эту беседу.
  - Понимаешь, в чем дело, Билли, - словно подслушав его мысли, лениво выдохнул дым Майкл. - Я пытаюсь разобраться в одном сложном деле. Есть один человек. Он несколько дней подряд крадет то, что ему не принадлежит. Он вор, Билли. Один человек рискует жизнью, а другой присваивает себе его труд. Мне надо его наказать. Но я не знаю как.
  - Может быть, есть какая-то причина... - тихо предположил.
  - Он вор. Вот и вся причина, - два глотка. Майкл поморщился и шумно выдохнул, тряхнув головой и прикрыв рот ладонью.
  Билл кусочком мякиша вытер тарелку до идеальной чистоты, закинул его в рот и запил чаем. Жизнь уже не казалась такой страшной. Все-таки на сытый желудок все выглядит совсем по-другому.
  - Поел? Или сюда, - Майкл похлопал себя по ногам. Билл недоуменно вытаращил глаза - спятил он что ли? Мужчина доброжелательно улыбнулся и поманил к себе. Билл подошел, но сесть на колени не решился. Майкл недовольно скривился и дернул его на себя, вынуждая упасть в раскрытые объятия. Руки тут же проникли под слои одежды к коже, скользнули по животу к лобку.
  - Что ты опять стесняешься и ломаешься, как последняя немецкая девственница? Ты же знаешь, что будет по-моему, - шептал он, покрывая длинную шею поцелуями.
  Билл против воли тихо застонал, когда Майкл начал ласкать его через штаны. Скорее даже не застонал. Заскулил, ненавидя себя за беспомощность.
  - Вот так, мальчик, вот так, - приговаривал он, улыбаясь. - Давай же, не будь дохлой рыбой, погладь меня.
  Он боязливо провел руками по груди и шее. Майкл впился ему в губы, жадно лаская языком язык. Билл пытался его гладить, но это больше походило на отталкивание. У него не получалось справиться с собой. Едва Майкл оторвался от его рта, Билл отвернулся, борясь с желанием немедленно вытереть обслюнявленные губы. У шкафа около окна что-то лежало. Точнее кто-то. Заметив голого человека с наручниками на руках и мешком на голове, Билл вздрогнул.
  - Майкл? - недоуменно выдохнул он, взглядом указывая на пленника. Крови вроде бы не видно. Живой?
  Майкл как будто только что вспомнил о таком досадном недоразумении, как валяющийся на полу связанный человек.
  - А это как раз тот самый вор, про которого я тебе говорил, - поднялся Майкл и подошел к человеку, волоча за собой Билла за руку.
  Вор оказался молодым парнем, вряд ли сильно старше самого Билла. Он был голым, а на теле в нескольких местах виднелись обширные кровоподтеки. Судя по всему, Майкл его избил и... На боках хорошо заметны следы от рук. У Билла такие же. Майкл так сжимает пальцы во время секса, что кажется, будто он хочет руками раскрошить таз. Бедняга. Билл старательно отводил взгляд, изо всех сил пытаясь не смотреть на парня. Чужая нагота смущала. Казалось, что он подглядывает за кем-то. Он не хотел видеть его лица, чтобы не знать и не встречаться с ним взглядами в загоне, хотя это и маловероятно. Он вообще не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме Тома, знал, чему он тут подвергается, потому что тогда можно попытаться как-то справиться со стыдом, забыть. Он бы хотел, чтобы и Том ничего не знал, но они с братом одно целое, у них никогда не было и не будет секретов друг от друга. Том - это нечто чистое для него, неприкосновенное. Пусть хотя бы одна его часть останется нетронутой. И пусть этот парень так же сохранит свою вынужденную маску от него.
  - Так что бы ты сделал с вором? - Майкл пнул тело, и Билл вздрогнул от неожиданности, чувствуя боль пленника. Отвернулся, уставившись в пол.
  - Хочешь пристрелить его? - протянул полковник пистолет.
  - Нет, - он спрятал руки в карманы брюк. Пристрелить Билл мечтал совсем другого человека. Можно даже двух. Потому что вторая тоже была очень страшной. - А что он украл?
  - Еду. Вот, допустим, несешь ты еду, а он у тебя ее раз за разом ворует. Что ты будешь делать?
  - Буду ходить другой дорогой.
  Майкл вытащил из-за шкафа пастушью плетку.
  - Давай проучим его воровать. Ведь это же не хорошо брать то, что принадлежит не тебе, - он протянул плетку.
  - Я не умею, - попытался отвязаться от него Билл, отходя от мужчины подальше. Тот рывком вернул его обратно и вложил плетку в руки. Пленник вдруг замычал и начал извиваться. Билл втянул голову в плечи и закрыл глаза. За что ему все это?
  Щелчок предохранителя.
  - Я предупреждал тебя? - неожиданно очень зло прорычал Майкл приставляя дуло к голове в мешке, и Билл понял - убьет.
  - Майкл! - он мягко коснулся его плеча. - Не надо...
  - Ты накажешь вора и преступника. Иначе я его пристрелю. - И опять удар по беззащитному телу. Пленник часто задышал и медленно, словно через силу, подтянул ноги к животу и прикрыл руками грудь.
  - Как скажешь. А потом ты разрешишь ему уйти? Он ведь все понял и осознал, да? - Билл с надеждой посмотрел на дрожащее тело, ожидая какого-то подтверждения своим словам. Хотелось выть от бессилия. Парень очень худой, худой до такой степени, что по нему можно анатомию изучать - строение скелета. Наверное, он один из пленных. За что его наказывать? За то, что он, голодный, ворует еду? Билл бы и сам воровал, если бы знал где, а не платил бы за кусок хлеба всякий раз своим телом, рискуя не в самый прекрасный момент расстаться с ним навсегда. Хотя крысятничать тоже не дело.
  - Посмотрю, - фыркнул Майкл.
  - Ты разрешишь ему уйти? Слово офицера? Ты не убьешь его? - он с мольбой смотрел в пьяные, чуть красноватые серые глазки.
  - Слушай, почему ты всегда со мной торгуешься, а? - возмутился Майкл.
  - Слово офицера? Ты не убьешь его? - выпрашивал Билл чужую жизнь.
  - Давай, покажи мне, как бы ты наказал вора.
  Билл отошел в сторону и замахнулся, мысленно проклиная американского ублюдка и этого идиота, который даже своровать по-умному не может. Эпицентр удара пришелся по полу, лишь частично затронув кожу, на которой все равно тут же образовалась красная полоса. Человек выгнулся и глухо застонал.
  - Хорошо, получается, - обрадовался Майкл. - А теперь постарайся попасть по телу.
  Он, особо не примеряясь, еще раз ударил пленника, снова делая так, чтобы основную силу удара загасил пол. И еще одна красная полоса выступила на теле. Мышцы под тонкой кожей играли от боли. Парень глухо мычал и пытался с ней справиться, но выходило, видимо, плохо. Если бы не завязанный рот, скорее всего, он бы уже сорвал голос. Биллу не нравилось все это. Ему было самому как-то больно, не по себе. Он вдруг вспомнил о брате, которого так и не смог найти. Подумал о том, что сейчас перед ним лежит, скорее всего, его ровесник, и не дай бог, если им окажется Том. И только уверенность, что близнец в безопасности, позволяла ему сохранять хотя бы видимость спокойствия.
  - Всему тебя учить надо, - вздохнул Майкл и забрал плетку. - Вот смотри как надо.
  Тонкий ремень свистнул и облизал тело, вспарывая кожу. Парень сильно выгнулся и громко замычал. Билл зажмурился. У него не было сил смотреть, как несчастный судорожно сжимает пальцы и выгибается под каждым ударом, как дрожит его тело, мокрое от боли и выступившей крови.
  - Сейчас мы сделаем, чтобы он крутился, как уж на сковородке. Видел когда-нибудь, как уж извивается? - ухмыльнулся мужчина. - Мы его отучим воровать, да, Билли. Смотри, мальчик, смотри. Вот какое наказание ждет вора.
  Билл помассировал виски. Можно он уже пойдет, а? Ну зачем он здесь? Там Том волнуется. Брат хоть и обиделся, но все равно волнуется, Билл знает. Сам бы он обязательно волновался. Опять взвизгнула плетка. Снова протяжный стон пленника. Чтобы ты сдох - с горечью посмотрел Билл в спину американца. Удар пришелся по руке, животу наискосок к груди. Черт, там же так больно! - болезненно скривился Билл. Пленник дрожал, тихо безостановочно мычал и как-то весь сжимался, руками прикрывая лицо. Билл чувствовал себя разбитым и поникшим. Наблюдать за чужими мучениями оказалось невыносимо больно. И совсем себя плохо он чувствовал из-за того, что не может ему помочь. Едва видимый шрам на лодыжке Билл заметил случайно, когда нога пленника из тени стола попала на свет. Длинный, тонкий шрам дюйма полтора-два, давно заживший и скрывшийся за волнистыми рыжеватыми волосами. Если не знать, то и не заметишь. Беда только в том, что именно Билл его оставил лет десять назад, в шутку метнув в брата ножом - играли они так. Краем глаза он заметил, что Майкл снова замахивается. Где-то очень отдаленно услышал его смех и свист кожаного ремня. Билл выставил руку вперед, перехватывая ремень, и с силой дернул на себя. Майкл потерял равновесие, но Биллу было не до него - он рухнул перед братом на колени и принялся срывать с тела мешок. Руки дрожали и не слушались. Билл что-то лепетал, сам не понимая что. Тугой узел не сразу поддался. Он развязывал его зубами. А развязав, чуть не затянул снова, слишком резко дернув за концы веревки. Наконец, мешок был откинут в сторону. Том ошалело смотрел на него красными глазами. Билл вытащил из его рта кляп и обхватил голову руками, прижал к груди, умоляя о прощении. Как же так, - крутилось в голове, - как же Том попал сюда, как Майкл посмел дотронуться до его брата и тем более изнасиловать?
  - Билли, ты знаешь этого человека? - словно издеваясь, спросил Майкл.
  Билл лишь крепче прижал к себе брата. Да как он смеет? Да что он о себе возомнил? Кто он такой?! Том едва слышно застонал, отчаянно борясь с собственным воплем - кожу жгло, а обнимания брата причиняли новые страдания.
  - За что, Майкл? За что? - прижимал его к себе Билл. - Почему ты такой? Он же ничего тебе не сделал. Майкл, за что?
  - Вор должен быть наказан, - ухмылялся мужчина.
  - Он не вор! - истерично заорал Билл. И Том не удержался, вскрикнул, когда пальцы брата судорожно впиявились в свежие раны.
  - Не вор? Что ж... Как ты отрабатываешь свою еду?
  - Не важно.
  - Важно, мальчик, важно. Ты отдаешься за банку тушенки, а что делает он? Через что проходишь ты каждый раз?
  - Это не важно, - пробормотал Билл, утыкаясь брату в плечо. - Не важно.
  - Что ж, пусть отрабатывает свое мясо.
  - Дурак, как же ты сюда попал? - шептал Билл, не обращая на Майкла внимания. - Зачем ты сюда полез? Я же просил тебя не высовываться. Я же очень тебя просил... Идиот, Том, какой же ты идиот.
  - Боль... - одними губами прошелестел Том, чувствуя, как по вискам и шее струится пот.
  - Эй, - мужчина обиженно пнул Билла, направляя на него кольт. - Пошел отсюда.
  Билл лишь крепче прижал к себе брата и упрямо затряс головой.
  Он приставил пистолет к голове Тома:
  - Больше повторять не буду.
  - Майкл, пожалуйста, - силился Билл оторваться от Тома, но руки словно кто-то склеил. - За что? Что он сделал тебе? Почему ты такой? Ты же тоже человек.
  - Заткнись, тварь! - оттолкнул он цепляющегося за брата Билла ногой. Сам чуть не свалился, но сумел собраться. - Не тебе судить! - заорал пьяно. Схватил Тома за наручники и вытащил на середину комнаты. - Сейчас ты трахнешь его, - посмотрел на Билла, который тут же снова оказался между ним и Томом. - Он ест то, за что ты платишь телом. Пусть отрабатывает.
  - Мне не нужна плата, - с вызовом произнес Билл.
  Майкл схватил его за лицо и с силой сжал пальцы, дыхнув в нос перегаром:
  - А мне плевать, что тебе надо, а что не надо. Я сказал - ты делаешь, - улыбнулся ядовито. - Он вор. Ты меня хорошо слышишь? Он - вор! И мне плевать!
  Билл не заметил этого движения рукой. Лишь выстрел оглушил, заставляя втянуть голову в плечи.
  - Вор, - расплылся в извиняющейся улыбке.
  Гильза весело звякнула, упав на пол. Билл замер, боясь обернуться, - пистолет направлен на Тома. И тишина позади. Еще одно неуловимое движение - и пахнущее смертью дуло прижато к его лбу.
  - Ты трахнешь его.
  - Майкл, нет... Нет, пожалуйста...
  - Хорошо. Он ест? Ты даешь ему еду? Пусть отработает. Еда моя?
  Билл смотрел перед собой.
  - Еда моя? - дернул он его за волосы, поднимая лицо.
  Он кивнул.
  - Вот и пусть порадует меня. Я хочу посмотреть, на что он способен. Давай, мальчик, развлеки меня. Оба.
  - Майкл... - руки заскользили по груди мужчины вниз и вцепились в брюки. Билл позорно сполз на колени. - Майкл... Пожалуйста... Он мой брат. Я не могу, Майкл. Как я буду потом ему в глаза смотреть?
  - Смотреть в глаза? Потом? Я не понял, ты рассчитываешь на какое-то потом? - засмеялся он.
  - Ну, пожалуйста, Майкл, не трогай его.
  - Кто меня остановит? - поиграл он бровями и хитро прищурился.
  - Майкл... Пожалуйста.
  - Раздевайся. Ты ешь мою еду? Я тебя трахаю. Он ест мою еду...
  - Ты его трахнул. Пожалуйста, хватит Майкл. К тому же ты отдаешь эту еду мне, и я могу отдавать ее кому угодно.
  - Нееет. Я даю тебе еду, чтобы ее ел ты, чтобы ты там не сдох в той куче дерьма.
  - Он мой брат.
  - Ну и отлично. Раздевайся, мой мальчик, раздевайся. И ты заставишь его кончить под тобой, если хочешь, чтобы он сам ушел отсюда.
  - Нет, - покачал головой Билл, складывая ладони вместе и умоляюще глядя на мужчину.
  - Ты сделал свой выбор, - сладко улыбнулся Майкл.
  Он медленно, чтобы мальчишка видел, снова перевел пистолет на Тома. Палец плавно утопил спусковой крючок. Билл ударил ему по руке за мгновение до выстрела. Пуля вошла в деревянный пол, расколов паркетную досточку надвое.
  - Раздевайся, - сурово приказал Майкл. - Иначе третий раз я уже вряд ли промахнусь. Здесь я диктую условия.
  - Ну, Майкл... - ныл Билл, жалостливо заглядывая ему в глаза.
  - Хорошо, - вдруг согласился он. И близнецы синхронно выдохнули. - Ты не хочешь его трахать?
  Билл заулыбался и качнул головой:
  - Спасибо тебе. Огромное тебе спасибо. Майкл, я... - всплеснул руками восторженно. - Я так тебе благодарен.
  Майкл отошел к стулу и начал одеваться.
  - Я отдам его солдатам, - произнес тихо, направляясь к двери. - Пусть ребята хорошо отдохнут.
  - Нет! - завопил Билл, бросаясь ему наперерез и приваливаясь к двери, не позволяя ее открыть.
  - Ты можешь предложить что-то интереснее? - держался мужчина за ручку. Билл опустил голову.
  Он никогда не видел Тома настолько бледным. Брат смотрел на него застывшим взглядом, и он даже не мог определить, в сознании тот или нет. Синюшные опухшие губы, резко выделяющийся синяк на скуле, слипшиеся ресницы и красные глаза. Билл заметил, что оба выстрела легли совсем рядом друг с другом всего в нескольких сантиметрах от головы брата - Майкл все-таки стрелял прицельно. Он потупился, снял свитер, жилетку, рубашку. Том с ужасом следил за каждым движением близнеца. Билл же старался не смотреть на него вообще. Раздевшись, он опустился перед ним на колени. Покачал головой, рассматривая раны. Заметил, что запястья под металлическими кольцами сбиты.
  - Майкл, дай мне, пожалуйста, ключи от наручников, - опять умоляет. Глаза блестят, голос дрожит.
  - Зачем? - недовольно скривился мужчина, развалившись в кресле.
  - Так... - запнулся. - Неудобно.
  - Мне плевать, удобно ему или нет.
  - Пожалуйста. Ну что тебе стоит? Он же не сопротивляется...
  Майкл, разозлившись, припал к горлышку, шумно глотая шнапс, потом уперся бутылкой себе в бедро и нехотя швырнул в него два ключика. Билл освободил руки брата и отвернулся. Краем глаза он видел, что Том все с таким же ужасом наблюдает за ним, и Биллу казалось, что их мир сию минуту разрушится. Ему было больно дышать, как тогда в Дрездене. Легкие сдавил ком. Билл по-девчачьи всхлипнул и слезы брызнули из глаз. Том простит и поймет. Это все ради него, ради того, чтобы он жил.
  - Это всего лишь тело, - прошептал он.
  И Том закрыл глаза.
  - Чего ты ждешь? - начал выходить из себя мужчина. - Давай, покажи мне, на что он способен!
  Билл смотрел на брата и не мог понять, что делать. Лезть и целовать его, как делал Майкл с ним, - слишком противно. Не в том смысле, что противно целовать Тома, а в том, для чего он собирается это делать.
  - И чтобы он кончил! - прозвучало как удар хлыстом.
  Ему понадобилось несколько минут для того, чтобы возбудиться хоть как-то. На Тома член не вставал, как он его не уговаривал. До члена Тома он и вовсе боялся дотронуться, потому что не знал, как они оба отреагируют. Майкл пьян и уже заговаривается. Его нельзя злить. Кое-как заполучив эрекцию, Билл вопросительно посмотрел на полковника, поняв, что не знает, что делать дальше.
  - Вставляй, - ухмыльнулся он. И с издевкой добавил: - Первый раз что ли?
  Билл покраснел до самых кончиков ушей. Первый раз...
  - Том, пожалуйста, ноги... - попросил шепотом.
  Брат развел ноги в стороны. Билл сел на колени между ними. Посмотрел на плотно сжатое раздраженное кольцо. Нет. У него у самого задница болит так, что сидеть до сих пор нельзя, он поступит иначе. И волки будут сыты, и овцы целы. Лишь бы Том не подвел. Билл помассировал чуть выше дырочки, специально надавливая посильнее. Растер слюни по стволу и приставил головку к входу. Том должен понять и правильно отреагировать.
  Прости меня, - мягко толкнулся бедрами вверх и вперед, скользнув между ягодицами. Том вскрикнул, сжимая мышцами его член, а бедрами бедра. Выгнулся навстречу. Их пальцы переплелись и с силой сжались. Билл замер, внимательно глядя на подрагивающие ресницы закрытых глаз. Потом качнул бедрами еще раз, чувствуя накатывающее удовольствие от скольжения по коже чувствительной головкой. И еще. Член наливался кровью, становился жестче, от чего у Билла сносило голову - стыд и позор, но, черт побери, так приятно. Он опустился на брата, продолжая аккуратно толкаться в него.
  - Ты должен возбудиться, слышишь, - едва слышно бормотал ему в ухо. - Ты должен. Сейчас кончим и уйдем. Его нельзя злить. Он становится невменяемым. Давай, Том, ты сможешь. Главное, не злить.
  Руки. Переплетенные тонкие пальцы. Нереально длинные тонкие ноги. Гибкие тонкие тела, слитые воедино. Эти пальцы... Он никак не мог от них оторваться. Мальчишка двигает бедрами, а мышцы задницы сокращаются, демонстрируя две ямочки на крестце и изумительно красивые изгибы ягодиц. Переплетенные пальцы прекрасных тонких рук. Лиц совсем не видно - темно-русая голова закрывает другую темно-русую. Такую же. Абсолютно такую же. И кажется, что это искаженное отражение одного и того же.
  Он гладил ее по нежной коже бедра, лежа между ног, уперевшись подбородком в живот. Перед глазами два небольших бугорка с торчащими сосками, тонкая шея и острый подбородок. Смеется. Она всегда так солнечно смеялась.
  Совсем как он.
  Он бы так лежал вечность, чтобы любоваться ее улыбкой, гладить ее бедра, пить ее сок. Он так любил эту маленькую ласковую девочку. Любил целовать и гладить, любил дразнить языком и дуть на кожу.
  Такие тонкие. Прозрачные. Они словно сделаны из матового хрусталя. Кажется - дотронешься, и зазвенят высоко с переливами. Кажется - возьмешь в руки, и сломаешь хрупкие фигурки. Двое. Пальцы переплетены.
  - Билл, - позвал Майкл.
  Билл дернулся и затравленно посмотрел на мужчину.
  - Поднимись с него. Руки распрями.
  Он красиво выгнулся в пояснице.
  Совсем как она.
  Именно так делала Бетти по утрам - потягивалась, как кошка. Сонно смотрела на него и улыбалась. Потом она поднимала бедра, вытягивая руки. И тогда Майкл уже не мог сдержаться. Он брал ее сонную, такую милую, пахнущую им и их любовью. Брал со всей осторожностью и нежностью, на какую только был способен. Очень хотелось, чтобы мальчишка сейчас так же выгнулся. Живот потягивало и дергало. Фантазия рисовала, как член медленно погружается во влажную горячую дырку, как руки мнут маленькие аккуратные груди, а рот ищет пухлые розовые губы. Он даже ее вкус ощутил на языке. Облизался влажно и возбужденно выдохнул.
  - Билл, подними его ноги выше или разведи их шире. А лучше вообще одну вытяни и положи на плечо. Я хочу это видеть.
  Билл как-то неловко закрутился, слишком быстро отодвигаясь от брата. Майкл недовольно вздохнул и цокнул языком. Подошел к близнецам.
  - Майкл, - тихо заскулил Билл, прикрывая Тома. - Майкл, пожалуйста... - Его глаза находились на уровне оттопыренных штанов мужчины. - Пожалуйста, Майкл... Не надо... Я не могу, у меня все очень болит. Майкл... И Том, Майкл, Том... Майкл... - Он ткнулся лбом ему в бедро, схватившись за ногу обеими руками. - Не надо, умоляю тебя.
  Он прищурился, глянув на плотно сжатые мышцы ануса лежащего на спине, как оказалось, Тома. Когда Майкл выходил из Билла, его анус выглядел абсолютно не так - он видел - чуть растянутый, покрасневший, а еще оттуда вытекала сперма.
  - Я не понял, - он набычился. - Вы мне тут спектакли показывали?
  - Нет, ты о чем? - захлопал ресницами Билл. - Майкл, пожалуйста...
  - Вы кого обмануть пытаетесь? - заревел он возмущенно. - Рот.
  - Что? - перепуганно осел Билл.
  - Рот! - расстегнул штаны и достал член. - Облизывай.
  - Что? - пискнул, побледнев.
  Майкл схватил его за волосы и дернул на себя. Член ткнулся в губы.
  - Как следует облизывай. Для себя стараешься.
  - Майкл... Не надо, умоляю.
  - И только укуси, щенок, - прорычал, наблюдая, как мальчишка начал давиться.
  Том был оглушен увиденным. Сначала его дерзкий и местами вредный брат на коленях умоляет мудака оставить их в покое. Потом послушно открыл рот. Он глухо застонал. Страх за брата гнал его вперед - снести, оттолкнуть, избить. Инстинкт самосохранения велел лежать - Билл знает, что делает.
  - Теперь давай ручками работай, - Майкл взглядом указал на полупоникший член Билла.
  Тот непонимающе смотрел на мужчину.
  - Живо! - заорал он.
  Билл попытался поставить член, но вместо этого он окончательно опал.
  - Пристрелю его, - зашипел Майкл, указывая пальцем на Тома. - Хочешь? Считаю до трех. Или в казармы?
  - Нет, - затряс головой.
  - Раз...
  Билл зажмурился и принялся усердно надрачивать, представляя самые пошлые картинки, которые когда-либо видел. Члену было все равно и до голых сисек, которые они видели с Томом на пляже у озера, и до трусиков дурочки Катрин, которые она показывала за пятьдесят пфеннигов, а за одну марку она показывала кое-что другое. Они с Томом как-то насобирали эту злосчастную марку и потребовали показать, как там все устроено у девочек. Катрин долго ломалась, что их двое, но Тому удалось ее убедить, что они как бы один человек, просто поделенный надвое. Тогда Катрин сняла трусы и показала им то, о чем возбужденно перешептывались дворовые мальчишки. Ничего интересного. Все гладкое, покрытое редкими кустиками пегих волос. Том потом долго возмущался, что так и не увидел дырку, куда надо пипиську совать. А Билл крутил пальцем у виска и говорил, что брат дурак. А вот потом у тети Габи они нашли на чердаке в коробке пожелтевшие фотографии. Том тогда тыкал в них пальцем и объяснял ему основы сексологии. Билл краснел, бледнел и чувствовал, как в штанах просыпается малыш Билли. Он снова обозвал Тома черте как и ушел, чтобы потом тайком вернуться...
  Майкл резко дернул Тома за ногу на себя и велел войти. Билл с тоской посмотрел на зажмурившегося брата - прости, Том, он, действительно, сделал всё возможное, чтобы спасти твою задницу, но сейчас надо спасать твою жизнь. Он попытался войти аккуратно, но перевозбужденный Майкл буквально насадил Тома, рискуя порвать зад первому и сломать член второму. Оба заорали от боли. Билл зажмурился, чувствуя, как от стыда начинают гореть щеки и уши. Мужчина не дал им опомниться. Пристроился к Биллу сзади. Он взвыл: спереди Том сжимал его так, что, казалось, если дернуть посильнее, член оторвется, сзади Майкл разрывал ноющую задницу, отчего хотелось рыдать и биться в истерике. Возбуждение опять начало пропадать. Он старательно представлял голых женщин, воображал, что под ним сейчас одна их тех с картинки. Майкл убьет, если будут проблемы с эрекцией. Но как им не быть?! Билл оказался прокладкой, которой со всех сторон делали больно. Да еще совесть имела сознание за то, что он посмел так поступить с родным братом. А ведь Том - не просто брат, он его близнец, и если бы Билл вдруг оказался на его месте, то умер бы от стыда и позора в тот же миг. Было невыносимо тошно и противно. Он трахает близнеца, самого родного и близкого человека. Он внутри него и причиняет ему боль. Это ужасно. Он не смог его защитить, не уберег. Это так унизительно для Тома. И это отвратительно. Том протиснул руку между их животами и аккуратно зажал яички - Билл давил на них, что причиняло дополнительную боль. Билл тяжело дышал и болезненно постанывал. Он пытался одновременно не раздавить брата и максимально смягчить в него удар, потому что Майкл после небольшой паузы начал бить так, что искры сыпались из глаз. Или слезы. Билл упирался всеми четырьмя конечностями, не давая мужчине глубоко заталкивать себя в Тома. Он быстро вспотел, слезы и пот капали на лицо близнеца, которому все равно серьезно доставалось. Не в силах больше терпеть, Билл вцепился зубами в шею брата, а тот уперся рукой ему в плечо, стараясь хоть как-то поддержать и помочь. Руки дрожат от перенапряжения, а ноги постоянно разъезжаются. Майкл долбит и долбит, на всю длину, со всей силы. Больно обоим. Не смотря на то, что член Билла гораздо более скромных размеров, но внутри слишком раздражено, и всё, что мог сделать Том - это не думать о происходящем и постараться расслабиться, чтобы не зажимать брата сильно. Билл же, тело и зад которого после вчерашнего все так же ныли, испытывал нечто непонятное. Ему было больно, но вот нахождение в Томе дарило новое, неизведанное до этого удовольствие, очень приятное удовольствие, какое не дарила рука. И ему нравилось (если не думать, кто под ним), ему так сильно начинало нравиться, что он бы с радостью повторил подобное еще ни раз. Член, потерявший из-за резкого входа и боли жесткость, вновь налился. Видимо из-за естественной смазки двигаться стало удобнее и приятнее. И Билл хоть и держал удар и как мог смягчал его, но все равно позволял себе небольшую амплитуду, прислушиваясь к новым ощущениям. Это кошмарно - он трахает близнеца. Это так приятно - он впервые трахается. И оба этих чувства захлестывали и переплетались, разрывая его на части от своей противоречивости, приятности, ужасности, отвратительности и сладости. И он старательно сосредотачивался на ощущениях члена, пытаясь не замечать мучений попы, а Майкл крепко держал Тома за бедра и пытался насадить его как можно глубже, радуясь, что Билл такой худой и плоский. Билл же молился, чтобы Майкл от усердия не сломал ему член.
  - Перевернись, - скомандовал мужчина, с неохотой покидая тело одного мальчишки и отпуская другого.
  Том сразу же соскочил и немного отполз в сторону, прикрываясь рукой. Задницу жгло. Билл ходил почти на сухую, и последние несколько минут Том терпел из последних сил.
  - Как? - застыл Билл.
  Майкл оценивающе посмотрел сначала на одного, потом на другого.
  - Ты, - указал на Тома, - лег. Ты, - на Билла, - сверху. Ногами в разные стороны. Сосите друг у друга.
  Близнецы переглянулись.
  - Вы оглохли?! - заорал он.
  - Можно я хотя бы ополосну член? - робко спросил Билл. - Как он из задницы его в рот возьмет?
  - Нет! - подлетел к нему Майкл, едва не врезав по лицу.
  Встав на четвереньки, Билл уговорил себя взять в рот член Тома.
  - Ну! - ногой пнул он не то Тома в плечо, не то Билла в бедро. - Я сказал сосать!
  Дружок Томми, как, хихикая, называл свой член брат, был мягким и маленьким и выглядел очень робким. От страха и холода яички подобрались. Билл нежно теребил его губами, стараясь особо не возбуждать. Тому и так несладко, не надо причинять ему лишнего дискомфорта. А вот от осторожных прикосновений губ к своему члену, Билл так возбудился, что едва удержался, чтобы не вогнать его в рот по основание. Том сосал аккуратно, брал глубоко, запрокинув голову. Влажно, горячо, нежно. А потом Майкл все испортил. Вид одинаковых мальчишек, одинаково ласкающих друг друга, чуть растянутый анус с капелькой спермы очень стимулировали прилив крови к органу. Майкл с блажным стоном вошел в него и снова начал неистово драть, словно это был его последний в жизни секс. Том, в рот которого сначала вогнали кол, а потом на переносицу водрузили яйца, сдавленно замычал, распахивая глаза. От открывшегося вида снизу его едва не стошнило. Толстый член Майкла так растянул сфинктер брата, что Том побоялся, как бы тот лопнул. Два отвисших яйца раскачивались в такт и шлепали Биллу по промежности. Толчок - шлепок - и член глубоко входит в глотку. Том задыхался и мычал, стараясь избавиться от члена во рту, при этом не прикусив его. Билл уже устал настолько, что едва сопротивлялся сильным толчкам. От падения его удерживало только одно - мысль, что он задавит брата. Том изо всех сил рыпнулся, но, оказалось, что Майкл наступил ему на волосы, а Билл слишком зажал голову коленями. Близнец вскрикнул и отпустил член, уткнувшись носом в живот, - Том прикусил его. Когда этот кошмар кончится, а? Майкл дерет его что есть мочи, Том кусается, у него нет сил, все болит, хочется просто упасть и позорно разрыдаться. От жалости к себе слезы потекли по щекам, закапали на лобок, на член. Билл кое-как улыбнулся и слизал их кончиком языка. Майкл опять изменил угол, как делал всегда в конце. И снова бьет по той точке, из-за которой Билл кончает. Нельзя! Только не это! Там же Том под ним! Нельзя кончать ему в рот! Том этого никогда не простит. Решит, что если он кончил, значит, ему нравится. Билл протяжно всхлипнул и попытался убраться, выгнуться, хотя бы вынуть член из томова рта. Майкл крепко вцепился в бедра и нажал вниз, вынуждая чуть ли не лечь на брата. Том давился, сдавленно кашлял и отпихивал их от себя. Билл рвано дышал и жмурился - возбуждение росло, готовое вот-вот выплеснуться в рот близнеца. Он мечтал провалиться сквозь землю, отдать душу дьяволу, лишь бы оказаться сейчас в другом месте, подальше отсюда. Билл плакал. Нет, боль - это то, что он еще как-то мог пережить и перетерпеть. Билл плакал от стыда и обиды, от презрения к себе, от той грязи, в которой он вот-вот окажется и от которой больше не сможет никогда отмыться. От противного и мерзкого чувства, что накрывает его одновременно с подступающим оргазмом. От того, что брат будет презирать его всю жизнь. Это не тело. Майкл уничтожал сейчас его душу, их единство, нежность и доверие. У Билла ничего больше не осталось. Семя выходило вялыми толчками. Он слышал, как пытается кашлять Том, чувствовал, как его ногти раздирают его бока. А потом Майкл с силой оттолкнул его и кончал Тому на лицо с громкими стонами и мерзкими подрыгиваниями. И Биллу сейчас хотелось только одного - пристрелить его.
  Майкл победоносно осмотрел поле боя. Один близнец сжался в комок и беззвучно рыдает. Второй лежит на спине с обкончанным лицом и тяжело дышит ртом, из глаз текут слезы. Славно он сегодня оторвался. И даже о малышке Бетти почти не вспоминал. Не хватало чего-то. Он встал, заметив, что сбил колени о жесткий пол, и вразвалочку подошел к креслу. С блаженной улыбкой развалился и закурил сигару. Очень хотелось пить. Шнапс кончился и за ним надо сходить на кухню. Лениво. Мальчишек словно магнитом тянуло друг к другу. Пальцы опять переплетены. Один рядом с другим, вытирает лицо и что-то бормочет жалостливо. Ничего, оклемается.
  - Эй, ты! - прикрикнул он.
  Билл испуганно посмотрел на мужчину.
  - Да не ты. Твой брат. Как его?
  - Том, - прошептал он, подавшись вперед.
  - Том. Том и Билл. Хм... Том, а ну иди сюда.
  - Майкл, - тут же гнусаво заканючил Билл.
  - Я сказал, иди сюда, - строго рявкнул мужчина.
  Том с трудом поднялся и, шатаясь, подошел к офицеру. Билл тенью следовал за братом, суетливо переминаясь с ноги на ногу.
  - Если хорошо отсосешь, так и быть отпущу тебя обратно.
  - И дашь еды? - немедленно воспользовался моментом Билл.
  Майкл ухмыльнулся, окинул взглядом два тощих тела в синяках и ссадинах.
  - И дам еды. Ты ведь за ней пришел? Давай, отрабатывай.
  Том не шевелился, только голову опустил. Билл стоял за спиной и касался ее обеими руками. Он не настаивал, не толкал его, внимательно следил за Майклом, стараясь предугадать каждое движение и оттолкнуть брата в случае опасности. Но мужчина явно глумился, а Том не мог себя пересилить.
  - Майкл, пожалуйста, - заскулил Билл, когда понял, что минета тот не дождется.
  - Пасть захлопни! - не выдержал он.
  Том вздрогнул и решительно сделал несколько шагов вперед. Встал на колени, рассматривая успокоившийся орган. Даже в таком состоянии он казался большим и толстым. Покрыт белым налетом...
  Свеча горела на столе. В камине потрескивали поленья. Она сидела перед ним на коленях и смотрела огромными влажными глазами снизу вверх. Он гладил ее по темно-русым волосам. Провел кончиком пальца по нижней пухлой губе. Бетти стыдливо улыбнулась. Порядочные женщины не берут в рот мужские органы. Это неприлично и отвратительно. Он чуть нажал ей на затылок. Ресницы дрогнули. Пламя колыхнулось, отразившись в прекрасных глазах, и острый язычок заскользил по стволу. Первый раз. Майкл закрыл глаза.
  Майкл закрыл глаза. Том наклонился и попытался взять член в рот, аккуратно сдвигая крайнюю плоть. Под мясистой кожицей показалось что-то коричневое. Член был в заднице. В заднице говно - тут же выстроилась в голове логическая цепочка. Желудок болезненно сжался, и его наполовину переваренное содержимое вылилось Майклу на живот и ноги. Тот недоуменно глянул на себя и резко подскочил. Том снова увидел член, теперь облитый блевотой, и его опять вывернуло. Майкл злобно оскалился. Как она могла? Как посмела блевануть на него? С размаху ударил тощую тварь. Мальчишка отлетел в сторону, кашляя и сплевывая тягучие слюни и слизь. Повернулся в сторону мужчины - задница - гавно - блевота - вылизать член - и опять согнулся пополам, опорожняя буянящий желудок.
  - Том! Вода! - подбежал к нему Билл с графином, пока Майкл носился по комнате в поисках полотенца.
  Том сделал несколько жадных глотков.
  - Тварь! - ревел мужчина, отвесив им одну оплеуху за другой.
  Том свалился, поднял глаза, увидел висящие над ним яйца и... Вода выходила через нос и рот. Он не мог остановиться.
  Соперника он пристрелил сразу же, едва переступил порог номера. В гневном припадке за волосы стащил визжащую женщину, верхом сидящую на мужчине, и швырнул на пол. Все еще возбужденный член лежит на животе, поблескивая красной влажной головкой. Майкл на пару секунд оставил изменщицу и с силой ударил труп кулаком в пах. Потом подлетел к истеричке и со всего маху ударил ее по лицу.
  - Убью! - эхом носилось по комнате.
  - Майкл! Не надо! Пожалуйста, Майкл! - орал Билл.
  'Майкл! Пожалуйста, Майкл!' Он выхватил пистолет и начал стрелять по ней, целясь в живот. Так она умрет не сразу.
  Раздались какие-то хлопки, Том даже не понял, что это такое. Желудок крутило так, словно он решил покинуть организм. Перед глазами стоял кончающий на него член, во рту явно чувствовался вкус спермы, смешанный со вкусом рвоты, и Тома выворачивало. Сильный удар по шее. Голова мотнулась в сторону до хруста позвонков. Еще один удар в живот. В глазах мелькали искорки.
  Он бил ее. Пинал, пока она не начала хрипеть и кровавая пенистая слюна не потекла из приоткрытого рта.
  - Убью!
  Тома схватили и затрясли, а потом снова кинули на пол.
  - Майкл! - звонкий голос на грани истерики.
  Том опять поднял глаза и уперся взглядом в член, мечущийся из стороны в сторону из-за бодрого передвижения хозяина. Желудок сжался. Твою мать, да за что ему это?!
  Он рыдал, обнимая ее, тряс, с ужасом наблюдая, как душа покидает тело. Он достал пистолет, чтобы облегчить ее страдания...
  - Нет!!! - практически визг брата.
  Осечка...
  Том, сам не понимая зачем, распластался по полу. Два оглушающих хлопка. А потом пинок под ребра.
  'Ах ты сука! Как ты могла! Как смела променять меня на него? Он же даже взгляда твоего не стоит! Сука, что же ты наделала? - рыдал он, расцеловывая ее бледное лицо'
  - Ах ты сука!
  'Майкл... - хрипела она. - Я люблю его больше жизни...'
  - Майкл!
  И он снова от бессилья ее ударил. Потому что его принцесса никого не может любить, кроме него.
  Босая нога врезала ему в бок. Том вскрикнул и попытался убраться с пола.
  - Обмануть меня решила? - размахивал он пистолетом.
  'Решила выйти за него? Чем я плох? Я же лучше! Ну и что, что он богаче, зато я люблю тебя!'
  - Майкл! - повис у него на руке с кольтом Билл. Но он одним резким движением скинул его на пол.
  'Я никогда не любила тебя'
  - Сука!
  Том очень вовремя сорвался в другую сторону, потому что через секунду Майкл снова выстрелил и в том месте, где он находился, появилось еще одно отверстие.
  - Ты кого обмануть решила? Меня? Сука! - разъяренным медведем несся он на опешившего мальчишку.
  'Ты все врешь! Врешь! Врешь! Ты любила меня! Только меня!'
  - Том! - предупреждающе крикнул Билл.
  Том отреагировал мгновенно. Они с удивительной прытью бросились врассыпную.
  'Убей меня, не мучай. Пожалуйста, Майкл. Я все равно не буду жить без него. Я так его любила...'
  Майкл остановился и приготовился, чтобы поймать их.
  - Иди ко мне, моя девочка, - сладким голосом протянул он. - Думаешь, что сможешь сбежать от своего Майки?
  Близнецы переглянулись.
  - Майкл, пожалуйста, Майкл! - пытался докричаться до него Билл. - Мы не Бетти, Майкл! Слышишь? Мы не Бетти! Бетти здесь нет! Ее нет, Майкл!
  - Ты лжешь!!!
  Взгляд Майкла был не просто безумным, он был каким-то шальным. Он походил на взбесившуюся гориллу, которая поставила себе цель уничтожить все живое в маленьком загончике. И сейчас надо не попасть к нему в руки, потому что тогда пощады не будет.
  Пистолет снова дал осечку. И тут он понял, что патронов больше нет. Он выматерился и отшвырнул его в сторону.
  - Ты лжешь! Чего же ты боишься, Бетти? - приговаривал он, переводя взгляд с одного мальчишки на другого. - Ну же иди к папочке. Папочка тебя не обидит. Ну, цыпа-цыпа, иди к папочке.
  Майкл метнулся в сторону Билла (и тот ловко отпрыгнул в сторону), но вдруг резко поменял направление и схватил за руку Тома. Стремительный рывок на себя, чтобы сбить парня с ног, вторая рука одновременно схватилась за тонкую шею.
  Как у Бетти.
  'Убей меня, мне так больно...'
  Мощные пальцы тут же с силой сжали горло.
  Как Бетти.
  'Майкл, пожалуйста, отпусти меня!'
  - Майкл, пожалуйста, отпусти его!
  Том отчаянно сопротивлялся и хрипел. Но Майкл уронил его на пол и с наслаждением, медленно сжимал пальцы.
  Он сжимал ее горло, бормоча, как сильно любит, какую боль она ему причинила, и что только их смерть может облегчить его страдания.
  - Бетти, ты думаешь, я позволю тебе от меня уйти? Ты думаешь, меня можно променять на это дерьмо? Неееет, дорогуша. Ты будешь только моей. Никто и никогда не дотронется больше до тебя. Только моя.
  Она хрипела и выпучивала карие глаза. Длинные ресницы слиплись от слез, язык синел.
  - Это не Бетти, Майкл! - орал на него Билл. - Отпусти! Это не Бетти! Это мой брат Том, Майкл! Это не Бетти!
  'Ты ведь любишь меня? Скажи, ты любишь меня?'
  'Майкл, пожалуйста, Майкл...'
  'Всего одно твое слово, Бетти! Слышишь, всего одно!'
  'Майкл...Прости...'
  Голова кружилась. Том начал терять сознание, тщетно пытаясь ослабить железную хватку.
  'Сука! Решила уйти? Решила посмеяться надо мной?'
  - Сука! Решила уйти? Решила посмеяться надо мной? - он тряхнул Тома. - Неееет, дорогуша, от Майкла Ллойда так просто не уйдешь!
  Билл не придумал ничего умнее, чем вцепиться в руку офицера зубами. Аккурат в предплечье. С силой сжал зубы и крутанул головой, как большая собака. За что тут же получил кулаком по скуле и отлетел к столу. Том из последних сил ударил его ногой в пах. Майкл охнул и отпустил его, сжимаясь от боли. Том съехал на пол, судорожно хватая воздух открытым ртом.
  - Что здесь происходит? - раздался властный женский голос. И Билл от радости чуть ли не бросился ее целовать. Из-за плеча женщины выглядывал перепуганный сержант.
  Майкл гордо распрямился, ничуть не стесняясь своей наготы. Схватил за шею Тома и резко дернул вверх.
  - Бетти! Натали! Моя Бетти вернулась! - радостно закричал он.
  Натали, удивленно приоткрыв рот, ошарашено переводила взгляд с одного мальчишки на другого.
  - Бетти раз, - предъявил он ей Тома. Резкий выпад в сторону Билла. - Бетти два! - ухватил его за волосы и встряхнул. - Смотри, раз Бетти и два Бетти! - неестественно громко хохотал он, таская близнецов из стороны в сторону.
  Она чертыхнулась. Действительно, как же до нее сразу не дошло, с какой стати полковник Ллойд вдруг стал покровительствовать этому немецкому выродку. Она тут же вспомнила, как этот грязный ублюдок (только теперь не понятно какой) вымаливал у нее еду и лекарства для брата. Как же она так опростоволосилась? Как же позабыла, что у него есть брат. Близнец. И они абсолютно одинаковые... И очень похожи на ту гадину, которая так подло предала Майкла. Красивые ноздри раздулись, а глаза сверкнули ненавистью. Никто не смеет обижать ее мужчину! Они за это заплатят. Майкл самодовольно смотрел на женщину, широко улыбаясь.
  - Какие, а! Ты только посмотри на них!
  Она зашла им за спины. О, как славно Майкл поразвлекался. Но она не потерпит соперников рядом с ним. Пнув одного, а потом другого к дверям, Натали с наслаждением приказала сержанту:
  - Расстрелять. Обоих.
  
  
  9.
  
  
  Натали вернулась немного раньше. У нее было полно идей, как развлечься вечером, и следовало немного подготовиться. Майклу понравится. Она, правда, еще не придумала, как это воплотить в жизнь, но... Натали хотела посмотреть кино. Только она, любимый мужчина и, к сожалению, оператор. Майкл обожал Чаплина. До войны они по сто раз смотрели его комедии. Она знала, что у соседей есть специально обученный человек и 'Великий диктатор'. Когда они смотрели картину впервые, Майкл хохотал до слез. Чарли был великолепен! Осталось только послать за оператором машину. Почти романтический ужин, а потом милый сюрприз. Она даже никого звать не будет. Ну к дьяволу это офицерье. Только она и любимый мужчина.
  В доме кто-то истошно орал. Натали перестала мечтательно улыбаться и насторожилась, ядовито прищурившись. Раздались выстрелы. Вопли стихли. Чтобы через мгновение возникнуть с новой силой. И, кажется, еще кричал мужчина. Майкл?
  Около двери в его спальню сидел перепуганный сержант Бини. Завидев коменданта, он тут же вскочил и вытянулся по стойке смирно.
  - Мэм, - отчеканил коротко.
  - Что происходит, Джо? - рявкнула она.
  - Господин полковник велел никого не пускать, - таращил он глаза в стену, старательно выпячивая грудь колесом.
  - Ты в своем уме? - зашипела женщина и оттолкнула Бини от двери.
  Картина, открывшаяся взору, сначала ошарашила ее. Майкл, абсолютно голый кого-то весьма успешно душил, вокруг него скакал нагой мальчишка и отчаянно отбивал... Она даже не поняла кого - мальчика или девочку. Потом в ней вскипела обида и лютая злость.
  - Что здесь происходит?! - заорала она.
  Майкл на секунду отпустил... еще одного голого мальчишку. И тут же схватил его за шею. Извернулся и цапнул второго. Продемонстрировал истерящий трофей:
  - Бетти! Натали! Моя Бетти вернулась!
  Это было равноценно плевку в лицо перед строем заключенных. Хотя нет. Это было хуже. Во сто крат хуже. Она вдруг поняла, почему морда того пленного, казалась ей подозрительно знакомой. Она была очень поверхностно знакома с Элизабет Шорт, видела ее всего пару раз и сделала вывод, что такая пустышка вряд ли надолго удержит темпераментного Майкла. Пустышка не просто удержала. Он сходил с ума, ревновал ее так, как никогда и ни к кому никого не ревновал. Натали ненавидела ее и желала смерти. И однажды... 15 января 1937 года изуродованное тело Элизабет Шорт было найдено на бесхозном земельном участке по Сауз-Нортон Авеню в Леймерт-Парке, недалеко от границы города Лос-Анджелес. Тело было разрублено на две части в районе талии и расчленено (были удалены наружные и внутренние половые органы, а также соски). Рот женщины был рассечён от уха до уха. Около шестидесяти человек признались в этом убийстве, среди них несколько женщин... Двадцать два человека в разные периоды следствия объявлялись убийцами Элизабет Шорт. Но истинного убийцу так и не нашли... Майкл в те дни так убивался, он даже обещал выплатить крупное денежное вознаграждение за поимку убийцы. Натали была рядом и поддерживала во всем. И вот сейчас призрак этой Бетти вернулся, чтобы снова увести ее мужчину. Черта с два!
  Майкл безумно хохотал и дергал из стороны в сторону мальчишек. Те обхватили его за талию и смотрели на нее наполненными ужасом глазами. Натали обошла троицу кое-как сдерживаясь, чтобы не закатить истерику и не перестрелять всех к чертям. Мальчишки не обнимали его, они крепко держались за руки. Кто из них кто? Они же одинаковые!
  - Бетти раз! Бетти два! Смотри, раз Бетти и два Бетти! Какие, а! Ты только посмотри на них! - Он, видимо, пытался их разъединить, то те вцепились друг в друга до белезны пальцев. И это окончательно ее взбесило. Она со всей силы пнула их одного за другим к двери и с клокочущей внутри ненавистью приказала:
  - Расстрелять. Обоих.
  Мальчишки снова сцепили руки. Дьявол! Они совершенно одинаковые. Только одного трясло от страха, а второй закрыл его собой. Посмотрел на нее, набычившись. В его взгляде она почувствовала затравленную угрозу - так смотрит обреченный зверь перед нападением, которого загнали в угол. И это ее развеселило. Щенок! Да что он из себя строит? Она молниеносно выхватила пистолет.
  - Не смей! - остановил ее Майкл. - Ты что? Расстрелять... - Он пьяно пошатнулся и взмахнул рукой, состроив трагичную физиономию. - Это мое. Ты мне его сама подарила.
  - Я тебе одного подарила, - недовольно щурилась она, презрительно изгибая тонкие губы. Дуло направлено точно между бровей. Мальчишка бледный, не дышит, но взгляд сочится ненавистью и презрением. Второй обеими руками вцепился ему в плечо и сжался.
  - Забирай второго и делай с ним, что хочешь. Мне оставь моего. - Майкл перевел взгляд с одного на макушку другого, потом опять задумчиво посмотрел на подростков и удивленно изрек: - Только где тут мой, а где тут твой? Капрал!
  - Я за него, - с готовностью вытянулся Джо.
  - Головой отвечаешь! Дашь еды и проводишь в лагерь. И если с ней что-нибудь случится...
  - Простите?.. - непонимающе пробормотал сержант, подобострастно склоняя голову и косясь на близнецов. - А кого именно?
  - Что не ясно? - вдруг совершенно трезвым голосом властно скомандовал полковник. - Дашь еды и проводишь в лагерь. И если хоть один волос упадет...
  - Майкл, - возмутилась Натали.
  - Ты мне за них отвечаешь, понятно? - он резко обернулся и ткнул ей пальцем в грудь. - Ты лично отвечаешь! Под трибунал все пойдете! Накормить и проводить.
  Натали недовольно скрипнула зубами. Бросила на сержанта повелительный взгляд. Тот робко дернул одного из пленников за руку, и те мгновенно сорвались с места, выбежав из комнаты.
  Она хотела сказать ему много слов. Преимущественно злых и обидных. Она хотела разораться на весь дом, ударить его, закатить истерику или еще что-нибудь похуже. Она сдержалась. Майкл пьян. С ним бесполезно говорить. Это она тоже знает. Натали огляделась. Существенного погрома не было, у него хватило ума не трахать их на постели, надо лишь убраться и вымыть полы. Ну еще проветрить комнату. Майкл, шатаясь, подошел к столу и тяжело на него облокотился.
  - Шнапс кончился, - расстроено швырнул пустую бутылку на пол. - Ты не видела мои сигары?
  Нельзя выяснять отношения с пьяным мужчиной. Она сейчас в бешенстве, но надо себя контролировать. На кону солидный куш. Она не проиграет. Надо только понять, что это было - безумие или просто пьяный бред. Элизабет Шорт. Чертова сука!
  И еще. Майкл Ллойд никогда не интересовался мальчиками. Это она тоже отлично знает. А может быть она ничего про него не знает?
  Билла так трясло, что он вот-вот мог грохнуться в обморок. Том впервые в жизни видел его таким.
  - Она чуть не убила тебя, - пробормотал он, сильно заикаясь.
  - Мне уже настолько все равно, - чуть поморщился Том, вспоминая пистолет у лба. И он не врал и не лукавил. Ему действительно было все равно. - Одежда твоя где? Где ты раздевался?
  - У Майкла в комнате, - проблеял Билл. И куда делся тот отчаянный парень, который несколько минут назад так рьяно бросался на безумца?
  Том устало посмотрел на сержанта.
  - Принесите нашу одежду. Она у вашего... - договорить не смог. Внутри медленно отпускало, словно плавилась основа, которая его удерживала от истерики.
  - Чтоб я тебе прислуживал, немецкая шлюха? - фыркнул Джо.
  - Вам приказали, - Том посмотрел на него тяжелым черным взглядом.
  - Том! - вцепился Билл в его руку, останавливая от необдуманного поступка.
  Парень отступил назад, вскидывая оружие. Он испугался двух покалеченных подростков. Том едва заметно усмехнулся уголком губ.
  - Вам приказали, - повторил четко.
  - Я не могу оставить вас тут без присмотра? - почему-то виновато вдруг ответил он.
  Близнецы синхронно смерили его взглядами, выражающими недоумение. Сержант замялся, еще раз посмотрел на голых пленных и решил, что в таком виде выходить в апреле на улицу - верная смерть. Когда он ушел, Том понял, что стержень внутри окончательно расплавился. Ему захотелось просто спрятаться где-нибудь в темноте и тихонечко сгинуть. Билл же наоборот резко воспрял духом. Они были похожи на сообщающиеся сосуды - когда один складывал лапки и отказывался от борьбы, второй тут же подхватывал его и тащил вперед. Наверное, в этом и заключалась их сила.
  В лагерь они вернулись на закате. Том сразу же забрался в нору, Билл остался на своем излюбленном 'ложе', молясь, чтобы к ним не притащился Тиль. Он сейчас не готов ни к чьим монологам. Поле тихо гудело. Какие-то птички порхали. Небо красивое. Завтра, может быть, будет тепло. Хотелось повеситься. В целом, у них есть две бутылки с водой, можно одну разбить и вскрыть вены, когда стемнеет. После произошедшего как смотреть брату в глаза? Он не сможет. Билл начал вспоминать мелкие детали, которые упустил от страха. То, как Том закрыл его, резким движением, оттолкнув за спину. Потом как они неслись по коридору в гостиную, как Том приказывал, как возвращались обратно. Том не смотрел на него. Вообще. Куда угодно, но не на него. Том не брал его за руку, шел в стороне. Том презирает его теперь. И можно говорить с ним сколько угодно, объяснять и умолять о прощении, но он кончил ему в рот, он трахал близнеца и даже где-то ловил от этого кайф. В конце концов, он не узнал его. Не узнал родного брата... Том не простит. Какими бы идеями и целями он не прикрывался сейчас, ничего уже нельзя исправить. Их отношения не будут прежними... Это все из-за него, Билла... В голове пусто. Билл разговаривал сам с собой, объясняя самому себе, что не мог поступить по-другому, что жизнь важнее тела, что, хоть это и унижение, однако, они выжили, а память уж как-нибудь сотрет пережитый кошмар. Лишь бы Том понял и принял. Том не такой, как Билл. Это Билл гибкий, как ивовый прутик, а Тома легко сломать, он слишком честный, слишком правильный. Билл будет извиваться и выкручиваться, а Том прямолинейный, человек слова. Именно поэтому он не хотел, чтобы брат хоть каким-то боком участвовал в этом. Поэтому отгонял его от ворот и оберегал, как мог. И тогда, когда Том хотел отвлечь Майкла, Билл понял весь его безумный план и не позволил брату ТАК рисковать собой. То, что происходит с Биллом почти каждый день хоть и не нормально, но терпимо и спасает их жизни, но то, что они оба пережили сегодня... Билл поднял глаза к небу и только сейчас заметил, что небосвод усыпало звездами. Может быть, завтра будет тепло...
  Он забрался в нору, на ощупь подобрался к брату и аккуратно лег сзади, обняв его и ткнувшись носом в грязный воротник куртки. Решение, которое пришло к нему несколько минут назад, было простым. Если Том сам заговорит об этом, Билл попытается понять, что он думает, а потом уже изберет нужную линию поведения - или извинения, или прощение (в зависимости от того, что тревожит брата), а если Том не будет об этом говорить, то и Билл будет молчать до тех пор, пока близнеца не прорвет на 'поговорить' и он не раскроется.
  Том не спал. Билл слушал его неровное дыхание, хлюпанье носом и едва слышные вздохи. Брат не обнимал в ответ, не брал за руку, и это сильно напрягало.
  - Томми, - в конце концов, не выдержал Билл. - Ты если... Если ты... В общем... Ты же понимаешь... - замолчал, не зная, что сказать еще.
  Том молчал, лишь дрожать начал и дыхание то и дело перехватывает.
  - Ну, хочешь, избей меня, - обреченным голосом пробормотал Билл. - Хочешь... трахни... Что хочешь делай, только не молчи.
  - У меня все болит, Билл. Всё-всё, - всхлипнул Том.
  - У меня тоже, - уткнулся ему носом в шею. - Это тело, Томми. Просто тело. Оно заживет.
  - А что делать с головой? - тихо, одними губами.
  - А голова все забудет со временем. Мы ведь выжили с тобой, это главное. И мы выберемся.
  - Хотелось бы при жизни.
  - Хотелось бы побыстрее.
  Том осторожно повернулся к нему.
  - И мы никому об этом не скажем.
  - Никому и никогда.
  И сразу стало как-то спокойнее на душе.
  Сон не принес с собой облегчения. Билл спал очень чутко и просыпался от малейшего шума. Том стонал, метался, крутился, что-то бормотал, а к утру у него и вовсе поднялась температура и, казалось, он начал бредить. Билл успокаивал его, обнимал, гладил и убаюкивал. Брат вроде бы затихал, а потом опять начинал метаться. И если бы Билл только знал, что снилось Тому, он бы вообще не позволил ему сомкнуть глаз. А снилось Тому, как будто идет он по большому полю и ищет брата. Зовет его, кричит, нервничает, заглядывает в каждое убежище. Вокруг него полно людей, как две капли воды похожих на близнеца. Да только не он это. Том разговаривал с ними, спрашивал о чем-то, но слова какие-то смазанные, нечеткие. Вот Билл говорит с ним голосом старика. И Том неожиданно понимает, что старик уже умер, но его это совсем не смущает.
  'Ты много говоришь', - удалось разобрать в шамкающей речи старца.
  Том трясет головой, пытаясь прогнать наваждение и 'разъединить' тело брата и сущность деда, иначе мозг взорвется от несоответствия того, что видят глаза, чувствует душа и подсказывает разум. От этого становится как-то мутно внутри. Билл-мужчина сидит рядом с Биллом-стариком и тоже кивает и поддакивает. И Том понимает, что и мужчины больше нет. Неожиданно, они поворачиваются и начинают друг к другу зашивать рты грубыми нитками и толстыми иглами. Том попятился, отворачиваясь, - иначе точно стошнит. Билл-Яков что-то кричит ему и пытается остановить. Он несется к нему через все поле, а потом проносится мимо. Сквозь Тома. Том настороженно оборачивается, видит удаляющуюся узкую спину брата и снова кричит, зовет его. Ему надо найти своего Билла, иначе случится беда. Вроде бы вот он, Билл, собственной персоной, идет к нему, широко улыбаясь. И вдруг заговаривает с ним голосом Тиля. Голова идет кругом. Том чувствует себя мухой, угодившей в желе времени. Где-то очень отдаленно он понимает, что надо проснуться, но никак не может. Только сердце стучит все быстрее и тревожнее. Он тонет в своем сне. Бултыхается и тонет.
  'Рот закрой', - несется шепот Билла-старика в спину.
  'Да он у него никогда не закроется' - издевательски ржет Билл-Тиль.
  'Береги брата, сынок, - говорит Билл-мама, гладя его по голове и прижимая к себе. - Он всё, что у тебя есть. Береги его. Береги его'.
  Том кричит до хрипоты. Надо найти брата, это очень важно. Иначе будет поздно. И тут он понимает, что и у Тиля рот был зашит грубо и неаккуратно.
  Потом он каким-то образом попал в дом. В комнату Майкла. Но Майкла он тоже не видит. Перед ним стоит Билл. Он ходит, как Майкл, говорит, как Майкл, бьет, как Майкл. Том очень боится его. Что-то бормочет, просит о пощаде, но вместо этого Билл-Майкл начинает лупить его сильнее, громко смеясь и издеваясь над ним.
  'Где он? Где он?' - трясет его Билл-Майкл.
  'Рот закрой', - шепчет Билл-старик.
  'Береги брата, сынок', - эхом звучит голос Билла-мамы.
  'Да он слабак! - хохочет Билл-комендантша, манерно заламывает ручку и широко открытыми наивными глазами смотрит на Билла-Майкла. - Расстрелять!'
  Том через силу бросается к голому Биллу у стены и пытается его закрыть собой, но проваливается в какую-то тягучую пустоту и возникает во дворе дома. И снова бегает туда-сюда, пытаясь найти брата. Он знает, что близнец остался в доме. Но он никак не может найти вход. Это просто здание без окон и дверей.
  'Береги, сынок, брата...'
  Том бессильно бросается на стены, в тщетной попытке проломить себе вход.
  'Готовься! - командует Билл-капрал. - Целься!'
  Он оборачивается и видит, что у точно такого же дома, на который он только что прыгал, стоит взвод солдат и его Билл, а дом за спиной опять исчез. И у всех зашиты рты.
  'Слабак! Он ни на что не способен! Расстрелять!' - хохочет Билл-Натали откуда-то сбоку.
  'Береги брата...'
  'Ты трахал своего брата! - ржет Билл-Майкл. - Ничтожество! Ты трахал своего брата!'
  'Том! Спаси меня!' - кричит Билл. Его Билл. Его кровь и плоть.
  'Рот закрой...'
  'Береги брата...'
  Том со всех ног бросается к близнецу, и... разбивает зеркало. Судорожно начинает озираться - зеркала, множества зеркал в маленькой комнатке. Они повсюду. На потолке, на полу, по стенам. И в каждом из них его брат. Они все кричат, зовут, смеются над ним. Они выходят из зеркал и идут к нему. Он видит, что они идут именно к нему, но фигурки становятся все дальше, а голоса все громче. Натали и Майкл улюлюкают. Старик застегивает им рты на молнию. Тиль отбирает еду. Капрал расстреливает его Билла. Мама гладит по голове. Сержант глумливо корчит рожу и дышит в лицо смрадом сквозь зашитые губы:
  'Ты предал его. Ты предал его. Он тебя ненавидит. Я тебя ненавижууууу' - срывается на подвывание.
  'Том!!!' - зовет Билл.
  'Он трахал брата!'
  'Рот закрой...'
  'Трахал брата...'
  'Как ты мог не уберечь брата?'
  'Расстрелять!'
  - Том!
  Он распахнул глаза и, увидев над собой лицо брата, шарахнулся в сторону, запутавшись в куртке.
  - Томми, - подлетел к нему Билл.
  - Ты кто? - прочитал он по губам.
  Билл пришибленно втянул голову в плечи и нахмурился.
  - Это я... Ты чего?
  Том подполз к нему и начал ощупывать лицо, словно желая удостовериться, что Билл настоящий.
  - С тобой все в порядке? - с сомнением поинтересовался близнец.
  Том обмяк, ссутулился и лег обратно на подстилку.
  - Эй, Томми, - потеребил его Билл. - Ты чего? Томми?
  Он заторможено кивнул.
  - Я понял. Кошмар приснился? - уселся рядом брат и обхватил ноги, спрятал лицо в коленях. - Мне тоже снились. А сейчас вроде бы ничего. В смысле ничего не снится.
  В норе стояла тишина. Том открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. У него очень болело тело, глотка, голова, хотелось спать и плакать. Но мужчины не плачут. Билл молчал, разглядывая лужу, что натекла с улицы. Под утро прошел сильный ливень, затопив их жилье. Он размышлял, как сделать так, чтобы их лежанка так не страдала от влаги и как эту саму влагу удалить из норы. Он вспомнил дом, сухую и мягкую постель, тепло комнат, запахи с кухни. Странно, они никогда не обращали на это внимания. Кажется такая мелочь - стекло в раме, защищающее от ветра и дождя. Сейчас бы он все отдал за то, чтобы оказаться в своей комнате в Берлине за стеклом.
  - Я устал, Том, - едва слышно проговорил Билл. - И не могу так больше. Я перестаю чувствовать себя человеком. Я кто угодно, только не человек.
  Ты человек - хотел ответить Том, но так и не смог издать ни единого звука.
  Билл не замечал этого. Посмотрел на лужу... Тяжело вздохнул.
  - Мы все равно выживем. Слышишь? Ему назло! - произнес упрямо.
  Том попытался откашляться и снова сказать что-нибудь. Голоса не было. Резко сел. Зашипел от боли в заднице.
  - Что с тобой? - напрягся Билл, пристально глядя на брата.
  Том попробовал ответить, но все, на что он был способен - беззвучно шевелить губами.
  - Слушай, я не умею читать по губам, говори нормально! - потребовал он.
  Брат затряс головой и что-то беззвучно 'проорал'.
  - Успокойся! - тут же занервничал Билл. - Успокойся. Давай медленно скажи что-нибудь. Скажи мама.
  Мама - губами.
  - Том, не нервничай! - психованно воскликнул Билл. - Успокойся. Подыши. Ты же только что говорил. Я слышал. Если ты издеваешься надо мной, то это не смешно!
  Том недовольно взмахнул руками, отгоняя его. Вылез из норы и сделал несколько глубоких вдохов, откашлялся. Опять попытался что-то сказать. Безрезультатно.
  - Прекрати так шутить, идиот! - закричал, следующий за ним по пятам, близнец, прекрасно понимая, что он не шутит. - Сейчас же скажи что-нибудь!
  Что-нибудь - беззвучно. Ошарашенный взгляд.
  Билл взял себя в руки. Нельзя орать. Дьявол! Да что же это такое?! Спокойно. Том просто перенервничал, это пройдет. С чего бы ему вдруг онеметь. А если этот придурок притворяется, он ему все зубы выбьет!
  - Погоди, - схватил он его за плечи и усадил на кочку. - Том, давай ты сейчас успокоишься, потому что, когда ты бесишься, я тоже бешусь. И я успокоюсь, потому что ты тоже бесишься из-за меня. Я слышал, ты говорил во сне, ты звал меня. Значит, у тебя с речью все в порядке. Сейчас просто попробуй не сказать что-то, а издать хоть какой-нибудь звук. Только успокойся. Если не получится, то не страшно. Попробуй.
  Том сосредоточился, словно перед экзаменатором.
  - Нет-нет! Стой! Не надо так! Спокойно, расслабься. Выдохни. Вот так. А теперь попробуй.
  Он осторожно выдохнул. Раздалось хрипловатое мычание.
  - Фуф, - облегченно шлепнулся на колени перед ним Билл. - Вот видишь, звук есть. Голос вернется. Я не знаю, что это, но голос вернется.
  В глазах брата стояли слезы. Билл вытер их ладонью и строго произнес:
  - Мужчины не плачут, - похлопал его по плечу и ободряюще улыбнулся. - Мы выберемся. Клянусь.
  
  
  Она никак не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок. Вставала. Ходила по комнате. Курила. Пила чай. Мыслей в голове очень много и все крутятся вокруг Элизабет и Майкла. Эта женщина была в его жизни недолго. Всего несколько месяцев. За это время спокойный и рассудительный Майкл совершенно потерял голову, стал одержим ею. Они тогда совсем не общались, лишь изредка, если пересекались по работе. А потом он прилетел к ней домой под утро какой-то совершенно ненормальный. Натали пыталась вспомнить подробности. Он пришел без предупреждения. Был совершенно безумным, сыпал ругательствами и проклятиями, говорил, что 'эта сука' ушла к другому, угрожал кому-то и ехидно ухмылялся. А потом были те статьи... Она ни о чем его не спрашивала, главное, что мисс Шорт больше нет, доктор Ллойд свободен, и она может занять свое полноправное место. И вот сейчас призрак Бетти в двух экземплярах находится в сотне ярдов и снова отравляет ей жизнь. Какая ирония судьбы: новая 'Бетти' - близнецы, и даже их пол не остановил его ни на секунду. Она улыбнулась. У Майкла прекрасный член - большой, длинный, толстый. Даже ей иногда больно с ним трахаться, не все позы можно пробовать, а некоторые так и вообще опасны для здоровья, а уж каково тем несчастным, которых он, судя по синякам, отодрал весьма знатно. Она нахмурилась. Итак, ей тридцать шесть. Она ни разу не была замужем, трындя на всех углах, какая самостоятельная и счастливая, как обожает свою работу и не собирается ни с кем ей изменять. Все это чушь собачья! Она хочет мужа, хочет детей, хочет заниматься любимой работой, а не гнить в этой чертовой Германии среди немецких ублюдков и солдат-имбицилов. Только вот мужчин мало осталось из-за войны. А перспективных нет вообще. Майкл для нее идеальная пара. Во-первых, она знает все его недостатки и умеет с ними бороться. Во-вторых, Майкл обеспечен и перспективен. В-третьих, он поможет ей выбраться отсюда и заберет в свою правительственную группу, которую возглавит сразу после возвращения с отчетом из Германии. Это другие дела, другие связи, другие деньги. Нет, Натали не бедствовала, могла себе позволить многое, имела даже постоянного богатого любовника, но Майкл - это другая ступень в ее жизни. И глупо из-за каких-то мальчишек отказываться от такого мужчины. Значит надо выработать план. Сейчас у нее масса возможностей, чтобы избавить мир от призраков мисс Шорт. Майклу нужен только один? Хорошо. Значит, второго можно убить. С этим проблем не будет. Этим она займется утром. А вот что делать с другим? Еще вопрос - как часто Майкл таскал мальчишку в дом? Была ли это пьяная выходка или с тех пор, как он посадил щенка с ними за один стол, жестоко унизив ее, он забавляется с ним регулярно? Как от него избавиться? Надо натравить на него других заключенных, или устроить панику в лагере и пристрелить 'случайно'. Да, пожалуй, она так и сделает. И еще надо будет поговорить с капралом. Уж он-то знает наверняка.
  Под утро пошел сильный дождь. Его мерный стук убаюкивал. Она стояла у окна, укутавшись в теплую шаль, и смотрела в темноту, рисуя пальцем на стекле два круга. Выдыхала в их центр дым и пыталась понять, что ей нужно. Сможет ли она закрыть глаза на произошедшее и жить с этим, или лучше уничтожить всех - мальчишек, Майкла, капрала? Допустим, что она доложит начальству о тяге Ллойда к мальчикам, это однозначно разрушит его карьеру. Но что это даст лично ей? Она так и останется в глуши в окружении солдат. Выбор очевиден. Только вот не ясен еще один момент - Майкл очень сильно избил мальчишек, и он бы их вообще забил насмерть, если бы она (дура!!!) не вмешалась. Это произошло из-за алкогольного опьянения или что-то другое? Впрочем, какая ей разница. Пусть для начала вытащит ее отсюда, устроит на хорошую работу, а уж там она не пропадет. В конце концов, ведь необязательно именно сейчас сообщать начальству о милых странностях доктора Ллойда. Неприятно, конечно, но ей это на руку. Пожалуй, даже капрала она не тронет. Нужен свидетель. Хм, все-таки она молодец, умная баба. Она отомстит Майклу за это унижение. Он за все ответит, сполна. Но сначала она от всей души оторвется на том мальчишке, который не нужен доктору Ллойду. Близнецы постоянно держались за руки, у них зависимость друг от друга, от контакта друг с другом. Если нанести удар по одному, то и второй его почувствует во всей красе. Она игриво закусила губу и поиграла бровками, глядя на собственное сияющее отражение - его забьют свои же. Забьют до смерти на глазах второго. А Натали сделает вид, что изо всех сил пыталась спасти бедного мальчика. Задула керосинку. Теперь и спать можно ложиться.
  - Натти, - виновато посмотрел на нее Майкл, выйдя в гостиную к завтраку.
  Женщина подняла на него взгляд, полный укора, и обидчиво поджала губы.
  - Натти, доброе утро, - он сел рядом и чмокнул ее в щеку.
  - Ты ничего не хочешь мне объяснить? - отпила она кофе.
  - Перепил... Бывает, - буркнул Майкл. - Просто давно не пил, а тут на голодный желудок...
  - У тебя какие-то проблемы? - заинтересованно склонила голову.
  - Нет, что ты... - Он состроил самый несчастный вид. - Ты же знаешь, меня часто мучают кошмары. Ведь ее дух так и остался не отомщен и... Натали, как бы я хотел найти убийцу моей Бетти...
  - Майк, - сморщилась она, словно окунулась с головой в выгребную яму. - Элизабет погибла восемь лет назад. Я знаю, что ты ее сильно любил, но надо как-то взять себя в руки и продолжать жить дальше.
  - Я знаю, знаю... Одна ты меня всегда понимала.
  - Да, одна я тебя всегда понимала. Майкл, давай мы избавимся от ее призрака вместе. Пойми, связь с несовершеннолетними мальчиками, военнопленными, может очень плохо сказаться на твоей карьере. Давай я замну это дело.
  - Как? - поднял он на нее полные печали глаза.
  - Для начала уберем свидетелей.
  - Это не выход. Мальчики не виноваты в том, что так похожи на мою Бетти. Им и так вчера досталось, если бы не ты, их добрый ангел, я бы не знаю, что натворил.
  - Война все спишет, дорогой мой. Но я очень переживаю за тебя и твое будущее.
  - Когда ты рядом, мне ничего не страшно, - взял ее за руку и коснулся тонкой кисти губами.
  - К сожалению, я буду рядом с тобой совсем недолго. Потом ты опять уедешь... Новая команда... Вдруг там появиться еще одна Бетти и ты забудешь обо мне, как в прошлый раз.
  - Нет, дорогая, ты так много сделала для меня, что я обязательно возьму тебя к себе. Как только вступлю в новую должность, сразу же приглашу тебя.
  - А кем? - наивно округлила она глазки.
  - Только моим заместителем, моей правой рукой.
  - Я не знаю, Майкл, справлюсь ли, - кокетливо повела плечом.
  - Ты справишься! - уверенно тряхнул он головой.
  - Ты серьезно?
  - Конечно.
  Она восторженно всплеснула руками и припала к его губам.
  - Извини, дорогой, но у меня куча дел сегодня, - с сожалением поднялась из-за стола.
  - Я понимаю. У меня тоже много работы. До встречи, дорогая. И не опаздывай к обеду.
  - Ни за что, - еще раз поцеловала его и легко полетела к двери.
  - Натали, - окликнул так, словно что-то забыл. - Обеспечь мальчикам безопасность. Лучше тебя этого никто не сделает.
  - Майкл, но ты же сам понимаешь, - развела она руками, а в груди все клокотала от злости.
  - Дорогая, только ты, - влюблено посмотрел на нее.
  Едва за спиной захлопнулась дверь, Натали перестала изображать из себя влюбленную дуру. Она зло прищурилась и процедила сквозь зубы:
  - Скотина! Подкупить меня решил? Война, дорогой, все спишет.
  Как только Натали вышла, Майкл снял с лица маску клинически больного и оскалился, словно зверь, учуявший запах соперник:
  - Сссука, - прошипел с ненавистью. - Шантажировать меня вздумала? Только тронь моего Бетти, я с тебя шкуру спущу.
  
  
  
  Билл суетился вокруг Тома все утро, чем кошмарно его раздражал. Сначала он вытащил их подстилку и попытался ее развесить на веревке, взятой, как обычно, на прокат у соседей. К этому занятию он привлек Тома, посчитав, что работа должна отвлекать брата от грустных мыслей. Тот, болезненно морщась, попытался укрепить колышки. Он делал все настолько медленно и через силу, что Билл, в конце концов, прогнал его на свою лежанку. Развесил подстилку так, чтобы закрыть брата от чужих глаз, на случай, если кто-то придет от Майкла. Но от сильного ветра она свалилась в грязь и стала окончательно мокрой. Билл чертыхнулся и начал торопливо выжимать ее и оттирать. Том только вздохнул, глядя на старания младшего. Биллу все это не нравилось. Том был заторможенным, очень вялым и апатичным. Он не реагировал ни на подколы, ни на глупые шутки. Лежал, повернувшись к нему спиной. Билл попробовал его покормить, пока никто не видит. Принес колбасу и хлеб. Брат сначала отказывался, хныкал и скулил, делая совершенно разнесчастное выражение лица. Потом все-таки согласился, съел совсем чуть-чуть. Через несколько минут его вырвало. Билл чуть не расплакался, еле сдержавшись, чтобы не начать вытаскивать из дурнопахнущей лужи кусочки колбасы. У них еда на вес золота, а тут такое...
  Еще его беспокоили раны близнеца. Они не обработаны, одежда на Томе грязная, они ковыряются и живут в грязи, как бы ни случилось заражения крови. Билл нервно расхаживал по пятачку перед норой. Разум настойчиво твердил, что Том загнется быстрее, чем он вытащит их отсюда. Счет идет на часы. Сейчас у него какие-то проблемы с речью, а завтра инфекция вылезет во всей красе и ничто ее не остановит. Том жалуется на сильные боли. На Билле тоже в последнее время нет живого места, но если Майкл что-то сломал ему или повредил внутренности... От этих мыслей становилось настолько дурно, что в припадке братской любви он кидался к сжавшемуся близнецу и осторожно обнимал, утыкаясь носом в спину, плечо или волосы.
  Ближе к обеду Билл развил бурную деятельность - ему начало казаться, что от ворот к ним кто-то идет. Он выскакивал на пригорок и долго вглядывался в фигурки. Потом подлетал к Тому, получше накрывал его своей курткой, поправлял небольшой мешок под головой, спрашивал, не хочет ли он есть или попить, и, убедившись, что брат ничего не хочет, вновь уносился на пригорок. Билл боялся, что за Томом могут прийти. Это было необъяснимо. На него напала паника, он переживал, что не успеет, упустит момент, не сбережет брата. Том больше не вынесет таких издевательств. Он чувствовал это. Надо перебраться в другое место. Тут капрал их найдет, и Майкл найдет. Если спрятать Тома у кого-нибудь, то можно будет сказать, что он умер, и его больше не тронут. Да, надо подыскать место для Тома. Пусть живет у кого-нибудь. Жаль у Тиля нельзя - у них очень тесно. Что же делать? Как спрятать Тома? Как спасти его от Майкла? Но даже для того, что найти новое место для близнеца, надо отойти от него. Билл панически боялся упустить его из вида. Это он виноват, что с братом такое произошло. Если бы они не поругались вчера, он бы не ушел и не попал в руки Майкла. Значит, Билл просто обязан сделать все от себя возможное, чтобы ему было хорошо, и он никуда не ходил. Кстати, надо осушить их убежище. Не спать же в луже.
  Пока он ковырялся в норе, выгребая воду и устраивая защитные 'баррикады' из глины у порога, пока делал 'отводные каналы' в голову закралась идея. Майкл убил ту Бетти, за которую его регулярно принимает. Она сделала что-то такое, из-за чего тот взбесился. Что? Или измена, или она его бросила - другого не дано. Скорее всего измена. Билл старательно вспоминал все случаи, когда тот называл его женским именем. Где-то должен быть спусковой механизм, заставляющий мужика беситься. Понять бы где? Билл бросил работу и выбрался к брату.
  - Томми, - потеребил осторожно за плечо.
  Тот обернулся. Глаза красные, нос припухший.
  - Эй, какой пример ты подаешь младшему брату? - в шутку возмутился он. - Скажи, когда ты попал к Майклу, он как себя вел? Кричал на тебя, бил? Как он вел себя?
  Том помедлил, потом едва заметно пожал плечами.
  - Он был агрессивен?
  Нет, - покачал головой.
  - Он обращался с тобой нормально? Доброжелательно?
  Да, - кивнул.
  - Хорошо. А потом, когда он понял, что ты не я, он разозлился, да?
  Том задумался. Скорее нет, чем да. Он контролировал себя - это точно. И гонял из удовольствия. И закрыл его лицо, чтобы посмотреть на реакцию Билла.
  - Он не злился? - не очень хорошо понимал мысли брата Билл.
  Нет.
  - Он себя контролировал?
  Да.
  - Он специально тебя спрятал, чтобы я не узнал?
  Да.
  - Думаешь, он хотел, чтобы я тебя узнал?
  Не знаю.
  - Хотел, - раздосадовано скривился Билл. Сел рядом, принялся рассматривать грязные обломанные ногти. - Я знаю, что делать.
  
  
  
  Все его мысли крутились вокруг вчерашнего. Майкл даже работать не мог. Черт, он так вчера подставился! Теперь Натали знает о мальчишке. Она хоть и не ревнива, но злопамятна и никогда не уступит свое, а уж он-то для нее не просто ее мужчина. Он пообещал ей должность за жизнь парня и молчание. Купится ли она? Только вот зачем ему Натали в новой команде? Дьявол, а зачем ему парень? Нет, парень ему не нужен. (Натали, впрочем, тоже.) Но отказываться от него на ближайшие дни в его планы не входит. Парней двое. Тот, который его, - Бетти во всем. Он очарователен, кокетлив, умен, утонченный и с более мягкими чертами лица. Тот, который его близнец, - парень от и до. Он ходит, как парень, сидит, как парень, ест и общается, как парень. Он не Бетти. Это Майкл понял сегодня с утра. Конечно, можно и его трахать, но это уже будет гомосексуализм, а Майкл до дрожи в коленях ненавидел гомиков. С другой стороны, если он в припадке ревности придушит Бетти, то будет запасной вариант. Надо его поберечь на всякий случай. Мало ли, вдруг еще раз захочется поразвлечься сразу с двумя. Когда еще такой шанс выпадет? Надо будет перед отъездом повторить. Если парень доживет... Кстати...
  - Капрал! - крикнул громко.
  - Слушаю, господин полковник! - через несколько секунд возник в комнате его помощник.
  - Иди сюда, - поманил Майкл.
  Тот подошел к столу.
  - Ты знаешь, где живет Билл?
  - Более менее.
  - Я сейчас очень занят, - начал спокойным тихим голосом, с нотками безразличия. - Возьмешь в медпункте пластырь, вату, карболку, стрептоцид в порошке и таблетках. Запомнил?
  - Взять карболку, пластырь, вату и стрептоцид, - повторил капрал.
  - Объяснишь, как пользоваться. Умеешь, надеюсь?
  - Так точно, господин полковник.
  - Хорошо. Возьми еды и питья. - Он задумался. Ну и хватит. А то он тут раздобрился, сейчас им кровать передаст и пару пуховых перин. Пусть не привыкают. - Ну что стоишь? - раздраженно рыкнул он. - Исполняй. Пока я не передумал.
  Капрал пулей вылетел из комнаты.
  Майкл вытянулся в кресле. Сегодня он будет с Натали, надо ее успокоить и расслабить. Как-то приятно провести вечер. Пусть думает, что он отказался от Бетти. А вот завтра... Он мечтательно закрыл глаза. Завтра он научит малыша парочке интересных поз.
  
  
  10.
  
  
  Билл лежал на животе и глазел на темное пятно на стене. Не то, чтоб он его не видел раньше или оно было каким-то особенным, но смотреть в противоположную сторону ему хотелось еще меньше. Майкл гладил его по спине широкой шершавой ладонью и что-то бормотал по-английски. Что-то ласковое, судя по интонации. Почему-то после оргазма хотелось плакать. От обиды, наверное. Билл не понимал своих эмоций. Он был уставшим и очень хотел спать. Веки закрывались сами собой. Майкл шлепнул его по заднице, заставляя вздрогнуть, и встал за сигаретами. Хватит, погостил пару часов, пора и честь знать. Билл с трудом собрал себя в кучку и попробовал подняться. Нет, Майкл не бил его сегодня, был нежным и заботливым. Трахал очень аккуратно и даже местами бережно. Единственное, увлекся под конец, но это все мелочи, это он потерпит, лишь бы уже отпустил.
  Билл ступил на холодный пол босыми ногами. Поморщился - по бедру потекла сперма. Неприятно. Поискал глазами, чем бы вытереться. Майкл стоял к нему спиной и раскуривал сигару. Он схватил одеяло и быстро подтерся. Поковылял к одежде, лежащей горкой у кресла.
  - Что-то не помню, чтобы я велел тебе собираться.
  Билл потупился.
  - Комендант будет недовольна, - произнес тихо.
  - Это не твои проблемы.
  Он дернул плечами.
  - Конечно, не мои. Она просто пристрелит меня и всё. Даже ничего выяснять не будет, - буркнул едва слышно.
  - Пока я тут, никто тебя не пристрелит без моего разрешения.
  - А когда ты уедешь?
  - А это уже не мои проблемы.
  Билл грустно хмыкнул.
  - Да, наверное, ты прав. Госпожа комендант знает много отличных сказок. Сыграю еще раз Красную Шапочку. Чего уж там... Всё лучше, чем с голоду загибаться. Те, по крайней мере, уже отмучались.
  Он поморщился, поднимая белье.
  - Я не разрешал тебе уходить, - рявкнул Майкл.
  Билл вздохнул и вернулся на кровать.
  Майкл молча курил. Билл нервно дрыгал ногой и кусал губу, отчаянно борясь с зевотой.
  - Скажи, а Америка какая? - спросил осторожно. Обычно он поддерживал беседу, но никогда не лез с расспросами первым.
  - Великая, - фыркнул Майкл недовольно.
  - Там красиво? - спустя какое-то время вкрадчиво поинтересовался Билл, поняв, что мужчина не хочет ничего рассказывать.
  - Очень.
  Он мечтательно улыбнулся:
  - А я никуда дальше Германии никогда не выезжал. И, наверное, уже не выеду. Так глупо... Мне всего семнадцать. Я ничего хорошего в этой жизни не видел и, похоже, не увижу.
  - А что бы ты хотел увидеть?
  - Не знаю... Мир. Хотел бы побывать в Америке. А еще я мечтаю о Токио.
  - Там нет ничего хорошего.
  - Я бы нашел.
  - Как поживает твой брат?
  Билл резко помрачнел.
  - Спасибо, что передал лекарства.
  Том за два дня ослаб так, что утром с трудом выполз из норы. Он не мог есть - его рвало. Билл старательно выпаивал брата, но иногда того выворачивало и от воды. Оба психовали. Том отводил взгляд, угрюмо сопел и постоянно хмурился, старался вообще не общаться. Еще и голос не вернулся, а Билл так на это рассчитывал. Он пытался его разговорить, заставлял произносить слова. Том мычал, нервничал и еще больше расстраивался. Билл утешал брата и поддерживал, как мог. Тот куксился и отворачивался. Ну, хоть раны не гноятся, и то хорошо, вот только болят - Билл чувствовал и видел, как плохо близнецу.
  - Только какой в этом смысл? Нас все равно убьют сразу же после твоего отъезда, - печально вздохнул, ссутулившись и низко опустив голову.
  Майкл смотрел на лохматую макушку, на поникшие плечи и сложенные крест-накрест тонкие руки. Колени неприятно острые, а ноги ужасно тощие. Он очень худой. У Бетти все-таки был хоть какой-то намек на формы. Он сегодня сознательно был аккуратным. Старался особо не заводиться, но периодически ловил себя на мысли, что теряет контроль. Мальчишка выносит ему мозг - это надо признать. Еще Майкл понял, что за эти два дня весь извелся. Натали просто таки бесила своей активностью. Женщина была сама доброта и нежность, а рот вообще не закрывался. Она источала мед и была одновременно навязчивой осой, которая этот мед не давала попробовать. Хотелось отогнать ее от себя подальше. Думать о Бетти оказалось гораздо приятнее. Он улыбался, вспоминая ее глаза, изящные руки, жесты, улыбку...
  - Билл, улыбнись, - резко приказал он.
  Мальчишка вздрогнул и затравленно растянул губы. В глазах блестели слезы. Майкл недовольно сморщился, злобно сверкнув глазами.
  - Что не так? - спросил раздраженно.
  - Все хорошо, - пролепетал быстро.
  Мужчина затянулся. Выпустил дым через ноздри.
  - Пшел.
  Билл бегом подлетел к одежде и начал торопливо одеваться на ходу, пока тот не передумал. Уже около дверей робко попросил:
  - Майкл, дай мне, пожалуйста, как можно больше воды.
  - Тебе хватит, - отрезал мужчина.
  - Пожалуйста, - затянул он жалобно. А потом, не сдержавшись, громко всхлипнул: - Тому очень плохо. Он не может есть.
  - Это его совесть мучает, - хохотнул полковник.
  Билл покрепче сжал зубы и выскользнул из комнаты.
  Бетти... Если бы только она была жива... Нет, он уже не думал о ней последние годы. Боль утраты отошла на второй план, спрятавшись в глубине памяти на дальней полке. Это было скорее похоже на зажившую рану, которая болит при перемене погоды, или при взгляде на которую ты вспоминаешь произошедшее. Майкл не мог разобраться сам в себе, хотя очень пытался это сделать целых два дня. Мальчик до трясучки похож на нее, но в то же время он не она. Да, много общего, да, жесты, улыбка, профиль... Бетти была волшебно красивой. Майкл сделал бы ее счастливой. А Билл... Что Билл? Он не она. Он всего лишь временное легкое помешательство, грань между прошлым и настоящим.
  Том полулежал недалеко от ворот на небольшом пригорке. Вся его поза отчаянно вопила о том, как ему плохо. Он сжался в позе эмбриона, краем глаза поглядывая на площадь за воротами. Сегодня их квадрат кормили. Вокруг царила суета, шум и гам. Сновали солдаты, торопливо передвигались заключенные. Поговаривали, что завтра-послезавтра должны завезти новую партию военнопленных. Наверное, в другой ситуации он бы обрадовался - какие-никакие, а новости. Но сил уже ни на что не хватало - ни на стояние в очереди за несколькими ложками баланды, ни на разговоры. Брата бы дождаться в сознании. Голова кружилась. Очень хотелось пить. Еще очень хотелось есть и спать в нормальной постели под теплым одеялом. Его опять замутило. Он сможет это все пережить. Заставит себя. Ради брата, которого насилуют. Ради матери, которая погибла. Ради отца, которого убили. Ради бабушки и деда, которых он любит. Он выживет вопреки всему на свете. Пусть все будет против него, пусть делают, что хотят, он выживет назло Майклу.
  Билл опустился перед ним на колени и уткнулся лбом в плечо.
  - Мне иногда кажется, что у меня в заднице воооот такая дырища, - вздохнул тяжко.
  Том грустно улыбнулся.
  - Пойдем. Я выпросил для тебя мясной бульон. Надо постараться, Томми, не просто это выпить, но и не... - замолчал и снова вздохнул. - Я боюсь за тебя.
  Том несильно ударил его кулаком по руке и состроил презрительную мордочку - все будет хорошо, кретин!
  Билл потерся щекой о грубую грязную ткань и осторожно потянул брата на себя, заставляя подняться.
  Около норы он усадил Тома на землю и достал бутылку из внутреннего кармана.
  - Только маленькими глоточками. По чуть-чуть, хорошо? Надо чтобы ты хотя бы немного поел. У тебя слабость из-за недоедания. Раны затягиваются, они чистые. Главное, чтобы ты начал есть... И говорить...
  Том одарил его тяжелым взглядом и пригубил бульон. Подержал вкусноту на языке, прислушиваясь к пожеланиям желудка. Есть хотелось так сильно, что он едва сдерживался, чтобы не выпить все залпом. Залпом нельзя. Так может вырвать. Рот наполнился слюной.
  - По чуть-чуть, - с легкой улыбкой попросил Билл. - Маленькими глоточками.
  Я люблю тебя, - с нежностью посмотрел на него Том.
  - Главное выбраться, - серьезно нахмурился брат. И очень жалобно попросил: - Скажи что-нибудь, а. Я не могу сам с собой разговаривать.
  Том проглотил бульон, рассеянно огляделся и тихо гортанно рыкнул.
  Билл нервно рассмеялся:
  - Я буду звать тебя мой плюшевый тигр.
  Он тут же обиженно выпятил нижнюю губу и с достоинством отвернулся.
  Время тянулось очень медленно. Солнце нависло над горизонтом и совершенно не желало никуда уходить. Тиль что-то опять рассказывал, сыто поглаживая себя по впалому животу. Очень переживал, что мальчики остались без еды, но ослабевший Том в той давке точно не выжил бы. Сегодня американцы забавлялись тем, что всех, кто подходил к кормушке, охаживали палками. Тилю тоже досталось. У кого были с собой котелки, тех заставляли ползать по двору туда-сюда, держа котелок в зубах. Грязь и земля попадали в еду и она становилась совершенно не пригодной в пищу. Но и такое съедали. Тилю повезло. Его никто не заметил и ничего не заставил делать.
  - Билл, ты бываешь за забором, что там слышно? - Тиль аккуратно поправил очки на носу.
  Билл осторожно погладил по плечу спящего брата, который удобно устроил голову на его коленях, и мотнул головой.
  - Я не понимаю их речь.
  - А настроение какое?
  Билл задумчиво уставился на грязные волосы Тома. Откуда ему знать про настроение?
  - Тебя там хоть кормят? - не то с сочувствием, не то с сарказмом спросил парень.
  - Изредка, - нехотя признался он.
  - Везет, - протянул с завистью.
  Билл метнул на него полный ненависти взгляд и прошипел:
  - Тому вот тоже повезло, видишь? Показать, как его покормили? Хочешь, я замолвлю за тебя словечко?! - вдруг заорал он, дергаясь к Тилю.
  Тот отодвинулся подальше.
  - Я видел. Расслабься, парень! Эй, расслабься!
  Билл постарался взять себя в руки, но ничего не вышло. Его трясло от гнева, ненависти и беспомощности. Нервы сдавали. Если бы сейчас Том не спал у него на коленях, он бы психанул и сбежал подальше от этого придурка. Но беспокоить брата не хотелось.
  - Это всего лишь тело, - пробормотал под нос. - Всего лишь тело...
  Они сидели молча, смотрели на закатное небо и думали каждый о своем. Точнее Билл ни о чем не думал. Рука поднималась и опускалась на груди брата от его глубокого дыхания, и он боялся пошевелиться и спугнуть долгожданный сон - Том впервые за все время, прошедшее с того кошмарного вечера, спал спокойно.
  
  
  
  Майкл думал о своем, ритмично двигая бедрами. Вроде бы надо сконцентрироваться на удовольствии, а в голову лезут совершенно другие мысли. Его все раздражало. Белизна ее кожи и волос. Голубые глаза. Полные груди и тонкая талия. Даже покатые бедра бесили. Он закрыл глаза и с силой сжал пальцы. Натали недовольно застонала, а потом шикнула. Майкл резко ударил, специально причиняя ей боль. Не то... У мальчишки внутри все узко. Если ему больно, он сжимается, плотнее обхватывая член. Да так, что приходится чуть ли не продираться сквозь его плоть. А тут... Звонкая пощечина оказалась очень кстати - он не заметил, что начал вдалбливать ее в кровать так, что стоны удовольствия очень быстро перешли в крики от боли.
  - Майкл, что с тобой? - заботливо спросила она, прикрываясь одеялом. Взгляд спокойный и трогательный, как будто ничего не произошло.
  Он упал рядом с ней на подушку и обнял. Несильно укусил в плечо.
  - Майкл, давай поговорим. Ты сам не свой в последнее время. У тебя какие-то проблемы с отчетом? Я могу помочь. Или может это из-за того случая?
  - Что за чушь лезет тебе в голову? - недовольно скривился он и отвернулся. Бесит. Вот даже тембром голоса бесит.
  Резко поднялся и начал одеваться. Женщина оскорблено уставилась на него.
  - Я устал, - исключительно из вежливости, пояснил Майкл. - А с тобой не выспишься.
  - Раньше ты со мной прекрасно высыпался, - сквозь зубы процедила она. - Или может послать за твоими Бетти?
  - Справлюсь без твоей помощи, - учтиво оскалился он. - Спокойной ночи.
  - Ты ведь послезавтра уезжаешь, да? - на ее устах играла зловещая улыбка.
  Майкл ответил ей такой же. Четко кивнул и быстро удалился.
  Бесит! Как же она его бесит!
  Закурил.
  Дьявол!
  Полковник прошелся взад-вперед по комнате, кинув взгляд на стол, за которым сегодня сидел мальчишка. Вспомнил, что тот был вялым и совсем не ел, поковырялся немного в тарелке. Он был какой-то... озабоченный? Потухший? И это нелепое бормотание, что его убьют... Сам сдохнет, немецкая потаскуха!
  Подушка пахла мальчиком. Тонкий, сладковатый аромат возбуждения, смешанный с его с запахом и сигарным дымом. Майкл уткнулся носом в подушку и глубоко вдохнул. Простынь в белесых пятнышках. Он забыл попросить капрала сменить белье, как делал это всегда. Послезавтра он уедет, и Бетти навсегда останется в прошлом. Он не может взять его с собой. Мальчик - это постоянное напоминание о любимой женщине. Это неудержимая ревность. Это боль. Смотреть на него и видеть в мальчишке свою Бетти - это ли не насилие над душой и телом. К тому же он не может себя контролировать. Он зашибет его, как только потеряет над собой контроль. Обязательно убьет, может быть удушит в порыве страсти, может быть забьет, или затрахает до смерти. Бетти... Даже после смерти, спустя много лет она волнует его. Это что-то выходящее за рамки. Зачем ковырять затянувшуюся рану? Он постоянно задает себе этот вопрос. Билл не Бетти. У него нет груди, зато есть яйца. Он полное дерьмо в постели и вряд ли его можно чему-то обучить, учитывая, что это существо родилось мужчиной и является по сути своей мужчиной. Здесь он отдается ему за банку тушенки. Дома он сбежит при первой же возможности. Его можно шантажировать братом, его можно даже привязать братом, но брат ему не нужен. Они внешне хоть и похожи, но второй не Бетти. Засунуть брата в подвал и обещать убить если что? Бред! Если кто-то узнает, что он удерживает одного немецкого подростка силой, а второго еще и трахает, лучше бы ему умереть заранее. Убить? Да, наверное, это будет оптимально. Война все спишет. С другой стороны - зачем его убивать? Сам сдохнет, мелкая мразь. Майкл перевернулся на спину и уставился в потолок, на котором отразился лунный свет из окна. Это безумие! Брать мальчишку с собой. Но Бетти... Черт, тут он погибнет. Натали ясно дала понять, что не оставит мальчишку в покое. Однажды он уже убил свою любовь. Тогда он совершенно потерял голову, ничего не помнил, вообще ничего. И только из газет узнал, ЧТО на самом деле произошло. Бетти его. Только он имеет право распоряжаться ее телом и душой. Он не отдаст ее Натали. А второго он отдаст ей. Пусть вымещает на нем зло, как ей заблагорассудится. Да. Так будет честно. В конце концов, ему тоже есть, что ей предъявить. К тому же Натали можно потом будет использовать в своих целях. Она хочет в его команду? Что же, это он устроить может. Надо завтра на свежую голову подумать. А сейчас спать. Завтра много дел. Надо будет решить вопрос с мальчиком - брать его с собой или нет, если брать, то в каком качестве, если не брать, то... Еще раз убить Бетти, чтобы никому не досталась? Это будет очень тяжело сделать. Он не Бетти. Точка. Какой смысл в его убийстве? Может ли он как-нибудь навредить ему? По большому счету нет. Черт побери, столько мыслей в голове и все такие противоречивые.
  Ему снился очень странный сон. Он занимался сексом с Бетти. Только волосы у нее были короткими, как у Билла. Он прекрасно чувствовал кончиками пальцев ее нежную кожу. Губы были влажными от ее поцелуев. Майкл очень старался. Он брал ее неистово, жадно, со всей страстью. Ее вкус, ее запах. Шелк волос. Маленькие груди. Упругая задница. Плавные изгибы тела. Он ласкал себя сквозь сон. Слегка поглаживал каменный от возбуждения член. Хотелось продлить это удовольствие. Хотелось побыстрее кончить. Кончить с громким стоном, как он кончал с ней всегда. Он так скучает по своей малышке Бетти. Тяжесть ее тела. Ласки ее рук. Она слишком холодная. Хочется ее согреть и защитить.
  Ты мне нужен, - шепот в ухо.
  Я тоже тебя очень люблю, - бормочет он в ответ.
  Любимый, - нежное.
  И он подминает ее под себя, сжимает крепко в руках и с удовольствием всасывает губы.
  Майкл совершил ошибку - он открыл глаза. Он действительно занимался сейчас любовью. С женщиной. Только это была не Бетти. Член едва не опал, когда он понял, кто под ним. Дьявол!!! Такое ощущение, как будто он трахает жабу. Хочется вскочить и выгнать ее вон. Майкл громко зарычал от бессилия. Уткнулся носом в подушку и втянул его запах, зажмуриваясь. Бетти, его маленькая, тощая Бетти. Девушка, которая навсегда похитила его разум. Девушка, от которой он никогда не сможет отказаться. Девушка, которою он любит слишком сильно, слишком безумно.
  
  
  
  - Милый, этой ночью ты был божеством, - проворковала Натали за завтраком. С самого утра она светилась от счастья и задорно смеялась. Вот что значит качественно выебать бабу.
  Майкл расслабленно улыбнулся и снисходительно на нее посмотрел.
  - Ты можешь выполнить одну мою просьбу?
  - Все, что хочешь, любимый, - преданно посмотрела она ему в глаза.
  - Ты переигрываешь, любимая, - не менее преданным взглядом ответил Майкл.
  Она рассмеялась. Потом кокетливо закатила глаза:
  - Если ты и дальше будешь хорошим мальчиком...
  Майкл усмехнулся.
  - Что ты хочешь? - постаралась она стать серьезной.
  - Мне нужны документы на близнецов, - спокойно и ровно произнес он.
  - Зачем? - игривая маска моментально слетела с лица, уступив место жесткой и ревнивой.
  - Хочу узнать, кто они, откуда. Кто их взял. Ничего серьезного. Всего лишь ознакомиться с их личными делами. Подготовишь, ладно?
  - Майкл? - склонила она голову на бок и произнесла голосом, полным оскорбленного достоинства.
  - Натти, я вообще не понимаю, как ты можешь ревновать этих немецких свиней. Ты ставишь себя на один уровень с ними?
  - А я не понимаю... - процедила она, но вовремя заткнулась. Сглотнула обиду и тихо добавила: - Майкл, ты оскорбляешь меня этим... этими...
  - Поверь, ты зря ревнуешь. Я был пьян и не контролировал себя. Наша договоренность в силе. Тебе нечего опасаться.
  - Майкл, дорогой, дело не в нашей договоренности. Ты же никогда не позволял себе подобного.
  - Я был пьян, - отрезал он. - Принеси мне дела мальчиков. И давай больше не будем поднимать эту тему. Мне неприятно, что ты подозреваешь меня в связи с нашими врагами. Тем более в однополой связи с подростком. За кого ты меня принимаешь?
  Натали закусила губу, потом заставила себя улыбнуться.
  - Да, конечно. Как скажешь.
  Личные дела близнецов состояли из пары листков - протокол допроса и определения их в данный военный лагерь. Ничего интересного она не увидела. Их взяли ночью под Дрезденом во время комендантского часа. Особо разбираться не стали: быстро допросили с пристрастием, там же сфотографировали, закинули в состав и отправили сюда. Им семнадцать. Такие уже убивают. Память тут же подкинула, как они отчаянно хватались за руки. Она поморщилась. Пусть только уедет.
  Майкл просмотрел папки при ней. Одну отдал сразу же, вторую пару раз пробежал взглядом по диагонали.
  - Какие у тебя на них планы? - спросил между прочим.
  - Тебя интересуют глупости.
  - Не трогай этого, - вернул папку.
  Натали мельком глянула на фотографию. Потом открыла первую папку - там была точно такая же.
  - Прости, я их не различаю, - усмехнулась.
  - У него родинка под губой.
  - Ты всерьез полагаешь, что я буду их родинки рассматривать?
  - Я приказал, не трогать его! Что ты будешь делать, меня не волнует! - рявкнул он.
  - Майкл, мне кажется... - вспыхнула Натали.
  - Выполняйте, госпожа майор.
  - Я могу идти? - нарочито правильно вытянулась она по Уставу.
  - Вы свободны, - отчеканил полковник. Бесит! Бесит уже одним своим существованием.
  Женщина вышла из гостиной.
  Майкл опустился в кресло. Снова закурил. Что он будет с ним делать? Сказать, что подобрал, проникся и решил усыновить? Выдать за благое дело - сироту обогрел? Это безумие! Он сейчас начнет хорошо питаться, организм придет в норму и всё - от Бетти вообще ничего не останется. Бетти с щетиной - это будет хорошая шутка. Морить мальчишку голодом, чтобы не поправился, держать в постоянном страхе - Билл свихнется. А отказаться от Бетти - свихнется Майкл. Если уже не свихнулся. Нет, его нельзя брать с собой. Это пятно на репутации. Это разрушенная жизнь. Это пущенная под откос карьера. Нет, нет и нет! Никаких Бетти. Хватит. Один раз она уже испортила ему жизнь. К черту!
  
  
  
  У нее болела голова. Стягивала обручем по вискам. Она глотала таблетки, но это почти не помогало. Надо расслабиться и перестать думать. Это все от переживаний. Черт бы побрал этих немецких шлюх! Она рассматривала фотографии. Он называл их Бетти. 'Бетти раз, Бетти два'. Ничего общего. Та хотя бы была красивой. А эти...
  - Госпожа майор, разрешите? - раздалось за спиной.
  Натали недовольно обернулась.
  - Вот списки, которые вы просили подготовить.
  Сержант положил документы на стол и вытянулся, уставившись пустым взглядом в стену.
  - Там всё готово? - спросила устало.
  - Так точно, мэм.
  - Хорошо, вы свободны.
  - Есть, мэм, - он козырнул, развернулся и бодрым шагом отправился к двери.
  - Сержант, - остановила. - Вот это передайте в хранилище, - протянула папки.
  Подчиненный мигом забрал документы и вышел.
  Она запрокинула голову и прикрыла глаза. Расстрелять их что ли? Да, пожалуй, так она и сделает. Пусть только Майкл уедет. А того, кого Ллойд так активно охраняет, она для начала отдаст солдатам. Пусть цыпочку потопчут. Мстительная улыбка тронула ее губы. Никто не имеет права трогать то, что принадлежит ей.
  
  
  11.
  
  
  Утро началось плохо. Том капризничал, вредничал и не хотел общаться, есть и выходить из норы. Он уткнулся носом в холодную стену и категорически отказался поворачиваться к брату лицом. Билл подобного не оценил. И начал вытаскивать из скорлупы свою 'противную улиточку'. Через час Том сдался. Билл влил в него несколько ложек бульона. Они оба подождали, наблюдая за реакцией организма. Организм вроде бы бульон принял. Билл решил усложнить задачу и заставил Тома съесть один бутерброд с колбасой. Второй, последний, съел сам, запив сухомятку парой глотков бульона. В желудке тут же образовалась неприятная тяжесть. Мальчики выбрались из норы и расположились на лежанке. Надо немого погреться на солнце, а потом заняться делами - просушить подстилку, обработать раны, проверить своды норы. Вчера у соседей рухнула крыша. Когда это заметили окружающие, несколько человек уже умерло от удушья. Пришел Тиль. Сказал, что у них двое не пережили ночь, их скоро заберут рабочие, потому что у них самих нет сил тащить трупы к воротам. Если ребята хотят, то могут перебраться к ним. Мальчики переглянулись и отказались. Тут в норе у них есть тайник, в котором они прячут еду и воду, а там придется делиться со всеми. Билл не готов подставлять зад ради чужих, они с Томом хоть и не голодают так явно, но все равно... А потом Тома неожиданно стошнило. Тиль несколько секунд смотрел на маленькие кусочки колбасы и хлеба в желудочной слизи, а потом упал на колени и начал судорожно собирать их с земли и жадно засовывать в рот. От этого зрелища Тома вырвало еще раз, а Билл отшатнулся, отворачиваясь, мысленно умоляя себя не делиться с соседом своим полупереваренным бутербродом.
  - У вас есть еще еда? - зашептал Тиль, на коленях ползя к Биллу. - Дайте! Дайте, пожалуйста! Ну, будьте же людьми.
  - Нет, - затряс головой Билл. - Ничего нет. Это я вчера стащил у них. Они хотели собакам отдать, а я украл.
  - Пожалуйста! Дай мне поесть! - схватил мужчина его за ноги.
  - Тиль, у нас нет еды, - попытался выбраться Билл из плотного кольца его рук. - Хочешь, проверь! - шлепнулся на землю и попятился к Тому.
  Тиль тут же отпустил его и с какой-то необыкновенной скоростью юркнул в нору.
  Билл с недоумением следил за действиями соседа. Том пожал плечами и состроил понимающую физиономию. У них действительно нет больше еды. Эту колбасу они едят уже несколько дней. Том поморщился и лег на бок.
  - Неужели совсем ничего? Ни капельки? Ни крошечки? - показался он из норы.
  Близнецы синхронно покачали головами.
  - У нас нет еды. Мы бы обязательно дали тебе поесть, если бы было что, - повторил Билл. - Ты же знаешь. Было немного воды. Но она кончилась еще вчера. Иногда они дают мне немного хлеба или еще чего-нибудь. Но они не позволяют мне приносить это сюда. Я не могу ничего взять даже для собственного брата. - Врать Билл не любил. Тем более в подобной ситуации врать совершенно ужасно. Но он не может кормить еще и Тиля. Его зад не выдержит такой нагрузки. Еды, которую ему дает капрал, едва хватает, чтобы поддерживать силы в Томе. Сам он питается в основном у полковника. А тут пара дней без 'секса' - и вот все запасы продовольствия уже подъедены.
  Тиль заплакал, закрыв лицо грязными руками.
  Билл отвернулся. Очень больно смотреть, когда мужчина плачет. Это неправильно. Не по-человечески.
  
  
  
  Майкл решил действовать по обстоятельствам. Он так и не принял никакого решения, понимая, что брать мальчишку с собой - это безумие, но оставлять его здесь - значит, всю оставшуюся жизнь жить с черным пятном на совести. Однажды он ее уже убил. Сейчас у него есть шанс спасти ее. Последний шанс. Больше такого в его жизни не будет. Но Билл не Бетти. И вот в этом как раз и заключается проблема. Будь он ею, Майкл не раздумывал бы ни секунды. А что делать с парнем? Как обезопасить себя от него? Вырезать язык и отбить руки, чтобы не мог ни писать, ни говорить? Ага, а заодно проткнуть спицами барабанные перепонки и лишить его зрения, чтоб уж точно стал абсолютно беспомощным. Можно будет сказать, что враги надругались над ребенком, а он пожалел, подобрал, отогрел. Ладно, в любом случае, его можно будет легко убить. Он сирота, никто рыдать по нему не будет. Никто и никогда на вспомнит, что он существовал.
  - Господин полковник, разрешите? - приоткрыл дверь капрал.
  - Да, - кивнул Майкл. - Ты свободен.
  Капрал пропустил в комнату Билла и тихо вышел. Мальчик опять не смотрел на него, стоял, опустив голову, нервно теребя растянутый рукав. Майкл заметил, что он грязный, как будто бы валялся в грязи.
  - Не хочешь объяснить, что все это значит? - взглядом указал Майкл на грязь.
  Билл помялся и очень тихо ответил:
  - Упал. Скользко
  - Из-за чего ты упал? Или может быть из-за кого-то?
  - Нет... - поморщился.
  - Я задал вопрос, - рыкнул полковник.
  Билл не знал, что ответить. Он не врал. Он развешивал подстилку, нога поехала, и он рухнул в жижу, а тут как раз капрал приперся.
  - Просто поскользнулся и упал. Соседи знают, что меня каждый день забирают за периметр. Не думаю, что они хотели бы нажить себе проблем, трогая меня. Я ведь могу пожаловаться.
  Майкл с интересом наклонил голову.
  - Ты думаешь, я бы стал заступаться? - ухмыльнулся он.
  Билл ничего не ответил. Лишь губы тронула улыбка. Он не думал. Он это знал.
  - Иди мойся, - брезгливо бросил мужчина и громко крикнул: - Капрал! Проводи в душевую.
  Потом Майкл его трахал. Заставлял садиться сверху, закидывал ноги на плечи, широко, до боли, разводил бедра, ставил на четвереньки. Он заставлял его вылизывать член и анус. Мальчишка не сопротивлялся, выполнял все требования, хотя инициативу не проявлял категорически. Майкл извращался над ним, испытывая на пленнике всю свою бурную фантазию. Он трахал его в рот. Тот лишь мычал и жмурился, иногда роняя слезы. Он брал его на столе, заставляя петь что-нибудь веселое и пошлое. Билл скулил нечто нечленораздельное. Майкл потребовал, чтобы он самоудовлетворился, а потом слизал всю сперму с пола. Мальчишка хотел воспротивиться, но хороший пинок под ребра и вот он уже ползает на четвереньках. Майкл переодел его в женскую одежду, а потом взял еще раз - в платье Билл был чудо, как хорош. Полковник вспомнил, что дома на чердаке должны были остаться кое-какие вещи Элизабет. И этот мальчик... В сознании тут же вспыхнула очень четкая картинка - Билл в платье Бетти. Если ему отрастить волосы и переодеть в ее наряды...
  - Хочешь увидеть Америку? - спросил Майкл, резко натягивая его.
  Билл от вопроса опешил, на мгновение отвлекшись от жгучей боли в прямой кишке.
  - Не слышу, - со всей силы ударил мужчина, отчего мальчишка вскрикнул.
  - Да, - всхлипнул он, понимая, что больше не выдержит и вот-вот расплачется.
  - Хорошо, - удовлетворенно протянул Майкл и снова принялся долбиться в дрожащее тело.
  Майкл кончил минут через десять. Билл готов был уже потерять сознание, лишь бы не чувствовать эту боль - казалось, что он порвал ему тело ниже пояса на две части. Он лежал с закрытыми глазами, изо всех сил пытаясь выровнять рваное дыхание и сжимая мышцы попы, стараясь не думать о жжении внутри. Слезы текли из-под сомкнутых век. Он даже не пытался их унять.
  - Только у меня будет условие, - неожиданно продолжил мужчина, вытягиваясь рядом. - Ты будешь жить у меня в доме, когда я прикажу, будешь ходить в женской одежде и я буду звать тебя Бетти.
  Билл испытал сильнейшее желание послать его к черту. Но им надо выбираться отсюда, а значит он согласится. Тома надо вытаскивать. И как только они окажутся вне забора, то при первой же возможности сбегут.
  - Я не могу принимать такие решения один, - решил взять небольшой таймаут он, хотя ответ очевиден. - Может быть Том не согласится.
  - Меня мнение Тома волнует меньше всего. У тебя есть шанс выжить, либо ты его используешь, либо отправляешь в лагерь.
  Билл напрягся. Он всегда называл себя во множественном числе - их двое, он никогда не был один, да за всю их жизнь он не насчитает и пары недель, когда бы они были раздельно.
  - Думаю, что Том согласится поехать. Просто я...
  - А я сказал, что возьму Тома? - нахмурился Майкл. - Я про твоего брата ничего не говорил. Тебя возьму. И то может быть. Я еще не решил.
  Парень подскочил так, словно под ним внезапно разожгли огонь.
  - Я никуда без Тома не поеду! - отчеканил жестко.
  - Эта проблема легко решаема, - потянулся Майкл лениво.
  Билл с подозрением прищурился:
  - Ты возьмешь его?
  - Нет, - улыбнулся полковник. - Я его пристрелю. Нет Тома - нет проблемы.
  Билл побагровел от негодования. Он таращил глаза, открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба.
  - Только тронь его! - свистяще прошипел.
  Майкл резко сел, ловко ухватил его за тонкую шею и с силой сжал пальцы:
  - Ты мне угрожаешь, мальчик? - усмехнулся ему в рот, приблизив лицо вплотную.
  Он захрипел, зацарапался, пытаясь разжать руку.
  - Я... без Тома... никуда... не поеду...
  Ллойд приложил его об стену, отпуская. Билл охнул и сжался на постели в комок.
  - Я никуда без него не поеду, - всхлипнул он. - Мы близнецы. Мы никогда не расстаемся. Мы как один человек. Нет Тома - нет меня. Я даже жить без него не буду.
  - Привыкнешь, - поднялся Майкл и закурил. - Мне не нужен твой брат. Я ненавижу геев.
  Билл подавился. Посмотрел на него, как на идиота:
  - Том не гей, - произнес вкрадчиво.
  Майкл рассмеялся.
  - Еда на столе. Только, наверное, все остыло.
  - Я не поеду с тобой в Америку, - твердо повторил Билл, садясь на кровати и морщась от боли.
  - Не тебе решать, - устроился он на подоконнике, ничуть не стесняясь наготы.
  Билл против воли принялся разглядывать своего мучителя. Черт, даже в спокойном состоянии его член внушал уважение. Нет, Майкл сам по себе очень крупный мужчина и относительно его тела член выглядит вполне гармонично. Только вот относительно тощей задницы пленника орган кажется огромным, а когда офицер входит, у Билла появляется ощущение, что его сажают на кол. Он стыдливо глянул на свой скукожившийся маленький пенис и тяжело вздохнул.
  - Нда, твой карандаш вряд ли привлечет хорошую бабу, - хохотнул Майкл.
  Билл залился краской и прикрыл чресла ладонью. Стало невыносимо стыдно, обидно и противно. Он и с бабой-то ни разу не был, а после всех этих событий, наверное, теперь и не будет. Ни с кем не будет. Он ненавидит секс.
  Съев рыбу и тушеную фасоль, которая и в холодном виде оказалась очень вкусной, выпив чай с плюшкой, Билл озадачился еще одной проблемой - как бы взять еды побольше - для Тома и Тиля? Тиля хотелось накормить особенно. Его до сих пор потряхивало от утренней сцены. Не такой уж он урод, в конце концов, чтобы не протянуть кусок хлеба товарищу по несчастью.
  Полковник больше не дразнил его и не издевался. Он с нехорошей ухмылкой наблюдал, как парень аккуратно пристраивает задницу на жестком стуле. С удовольствием выдыхал дым. В голове уже рисовались картинки, как Билл живет у него дома, как сидит у камина в кресле с высокой спинкой, как встречает с работы. Майкл даже прикинул, можно ли ему отрезать яйца и член, чтобы уж точно добиться полного сходства, и как избавиться от щетины в будущем... Насколько его хватит, прежде чем он окончательно превратится в мужчину? И что тогда делать с этим мужчиной? Но факт оставался фактом - его Бетти с ним, она вернулась, он как прежде может любить ее ночи напролет, баловать и окружать любовью. Да, мальчик не сильно тянет на его шалунью, да, скорее всего, его хватит на год, может быть на два, но и эти пару лет будут его. Пара лет, которой ему не хватило. Второго расстрелять. Этого забрать. Решено. Два года, но его. Он никому ее не отдаст. А если Натали будет мешать... Кстати, о Натали! На ней можно жениться, поставив условие, что она - его законная жена для всех, а мальчишка будет жить в его доме на правах наложника. Тогда никому и в голову не придет обвинять его в гомосексуализме и тем более педофилии. Когда Натали вернется в Америку, он это с ней обсудит. Или так, или пусть идет к черту!
  Капрал помог - дал с собой большую бутылку молока, налил в флягу бульон и разрешил взять несколько пирожков. Билл покрутился перед ним, чтобы понять, надежно ли спрятан трофей. Капрал внешний вид одобрил. Они хоть и не дружили, но относились друг к другу с некоторым уважением. Капрал что-то подсказывал. Билл иногда жаловался от безысходности. Еще ему было приятно думать, что их невольный конвоир им с Томом сочувствует. Конечно же, по логике, это было совершенно не так, и мужчине не было до близнецов никакого дела, но Билл пытался во всей этой черноте найти хоть что-то светлое. Капрал как нельзя лучше подходил на роль тонкого лучика света в черном царстве насилия. И Билл тянулся к нему, как маленькая желтая травинка, чудом пробившаяся сквозь каменную мостовую, тянется к солнцу.
  Билл не сразу понял, что чего-то не хватает. Сначала он обратил внимание на то, что Тома нет на месте. Брат всегда ждал его в одном месте - или на пригорке, или под пригорком недалеко от ворот. Сердце тревожно стучало, нагоняя в мозг ненужные мысли, перерастающие в панику. Даже когда Тому было совсем плохо, он добирался до пригорка. Дождь ли, ветер, холод, жара - Том ждал его недалеко от ворот. Небо затянуто тучами, но, в целом, тепло и сухо, ветрено только. Пригорок пуст. Билл со всех ног кинулся в нору, предчувствуя беду.
  Никого.
  Он нырнул в укрытие - никого.
  - Том!!! - завопил не своим голосом.
  Нет ответа.
  Он спрятал провизию, потому что если брат просто к кому-то ушел, то наверняка захочет есть. Но сердце подсказывало, что всё очень и очень плохо. Он бросился к Тилю, горя единственным желанием - спустить с него шкуру. Убежище соседей выглядело странно. Словно самые стойкие куда-то отошли на пару минут, а вон те двое просто спят. Тиля среди них не было. Билл подлетел к спящим и начал теребить их, чтобы спросить про Тиля. Мужчины оказались мертвы, причем одного пристрелили. Он нырнул в нору, в надежде, что сосед внутри, но там оказалось еще два трупа. Их всего было шестеро. Минус четыре. Где еще двое?
  - Том!!! - громко закричал Билл. - Том!!!
  Он побежал к другим соседям. Кто-то был еще жив, но ослаб до такой степени, что не мог говорить. Кто-то был мертв. Кто-то... И тут Билл понял, что не так. В округе не осталось более-менее сильных мужчин, не было тех, с кем он общался утром, кто помогал с укреплением норы. Не было никого живого - или трупы, или полутрупы. Их квадрат вычистили. Его затрясло. Он пронзительно заорал, потом глухо заревел, бессильно падая на землю. Он лупил по ней кулаками и кричал. Он поднимал голову, смотрел на опустевшее убежище и рыдал. Он звал брата, словно тот мог каким-то чудесным образом откуда-то появиться. Куда его забрали? Где он? Майкл говорил про расстрел... Билл почувствовал, как медленно сходит с ума. Этого не может быть. Он не мог так с ним поступить. Том жив. Том... Томми... Его тоже должны были забрать и расстрелять, если бы не Майкл. Билл опять заорал, срывая голос. Надо найти того, кто хотя бы может объяснить, что произошло.
  Поиски заняли много времени. Он переходил от одних соседей к другим. Везде убежища или были пусты, или с трупами, или с людьми в полуобморочном состоянии. Билл все равно упрямо теребил всех и задавал всего один вопрос: где все? Ничего внятного добиться не удалось. Он понял, что днем в квадрате было полно солдат, всех, кто хоть как-то мог стоять на ногах, сгоняли за периметр и грузили в грузовики. Дальше их судьба неизвестна. Билл уже даже не истерил. Он впал в какое-то оцепенение, потеряв всякую возможность мыслить.
  В себя его привел неприятный стрекот бульдозера. Билл повернулся на звук и ахнул - американский солдат разравнивал площадку недалеко от его убежища. Он как-то очень отдаленно подумал, что там же еще были живые люди. Он даже увидел, как бульдозер закатал в землю пытающегося отползти в сторону мужчину. Ему показалось, что он услышал его предсмертный вопль и хруст ломающихся костей. Билл апатично смотрел, как в ползущей куче земли мелькают руки и ноги. Майкл должен знать, куда всех повезли. Если Том погиб, Билл жить не будет. Он расцарапает себя и засыплет раны землей. Глаза наполнились слезами. Они столько пережили, они чудом спаслись, ради чего?
  Солдат, к которому Билл пристал с требованием отвести его к господину полковнику или позвать того сюда, на него не реагировал вообще. Билл с таким же успехом мог умолять его собаку. Впрочем, собака на него хотя бы реагировала. Билл просил, умолял, требовал, матерился, истерил - безрезультатно. Он кричал, пытаясь привлечь к себе внимание. Он стоял на коленях и рыдал. Он скандалил... Когда всё было опробовано, когда ни от кого не удалось добиться никакого результата, Билл лег на пригорок Тома и тихо заплакал. Горло саднило. Голос сорван. Все тело болит и особенно ноет задница. Еда засыпана. У него больше нет ничего и никого. Он так старался. Унижался. Терпел. Больше нет смысла жить. Ему не нужна эта чертова Америка и этот американский ублюдок, разрушивший его жизнь. Он ненавидел коммендантшу и всех этих нелюдей, из-за которых попал сюда. Он не мог себе объяснить, зачем всё это и ради чего. Том ведь совсем слабый. Он даже говорить больше не может. Они будут издеваться над ним. Томми...
  Ночь выдалась холодной. Билл дрожал, находясь между явью и сном. По полю от Рейна полз молочный туман, окутывая все вокруг водной взвесью. Ледяное лицо и обжигающие слезы, которые за несколько часов так и не прекратили течь. Он изо всех сил пытался заснуть, понимая, что от переохлаждения уже не проснется. Но всякий раз ему что-то мешало - то громкий смех и веселая музыка, то беспорядочная стрельба, то какие-то хлопки, скрипы и лай. В редкие провалы ему снился брат - живой, здоровый и упитанный. Рядом с мамой. Они смеялись и звали его к себе. Билл всхлипывал и тянул к ним руки, падал с пригорка и просыпался. Обхватывал себя за плечи и тоненько скулил, раскачиваясь из стороны в сторону, бормоча его имя. Сознание явно отъезжало. В таком невменяемом виде его и нашел утром капрал.
  - Эй, парень, - позвал он, осторожно похлопывая его по щекам. Выглядел мальчик очень плохо - веки сильно опухли, глаза воспалены, лицо одутловатое, совершенно безумный пустой взгляд и мотононное "томтомтомтомтом".
  Капрал попробовал расшевелить его, вывести из этого неприятного состояния. Но Билл словно не слышал его. Он велел одному из охранников присмотреть за парнем, а сам пошел за полковником, смутно представляя, что будет говорить.
  - В каком смысле? - оторвался от складывания вещей в чемодан Майкл.
  - Я не врач, но по-моему он это... того... - капрал покрутил пальцем у виска. - Он даже не реагирует на внешние раздражители. Рыдает и зовет брата.
  Майкл нахмурился. Умер он что ли? Говорил же, что тот плохо себя чувствует. Дизентерия? Обезвоживание? Или у него с внутренностями было все печально? Полковник поморщился - отбил он ему чего-нибудь что ли? Та же селезенка, к примеру...
  - Так почему ты его не привел?
  - Господин полковник, его только на руках нести. Он... Он... По-моему он сошел с ума.
  - Глупости все это, - фыркнул Майкл. - Мы через два часа уезжаем. Подготовь все необходимое.
  Настроение было хорошим, поэтому мысль, что вновь обретенная Бетти спятила, отвергалась всем его существом. Да и не может она поступить с ним так жестоко. Он уже все придумал и продумал. Мальчика он возьмет с собой, скажет, что очень проникся его трудной судьбой и обязан выполнить свой долг перед отечеством, заменив сироте родных мать и отца. Учитывая, что у него репутация ярого гомофоба, никому и в голову не придет, зачем именно он потащил за собой из Германии эту разнесчастную сироту. Ну а дальше он будет действовать по обстоятельствам. Если мальчик будет покладистым, то он разрешит ему свободно передвигаться. А если станет взбрыкивать, то будет сидеть под замком. И сейчас Майкл совершенно не собирался отказываться от своей во многих смыслах этого слова - голубой мечты.
  При первом взгляде было, действительно, похоже, что мальчик спятил. Его била крупная дрожь, губы синюшного цвета, взгляд затуманен и безостановочное повторение имени брата наводили на очень печальные мысли. Пока Майкл не понял, что это истерика. Сильная пощечина, от которой и без того красная щека стала бордового цвета, и вот он уже может сфокусировать взгляд.
  - Майкл, они забрали Тома! - прорыдал он, цепляясь ему за ноги.
  - Кто разрешил? - сдвинул брови мужчина.
  Капрал затряс головой:
  - Я не знаю, господин полковник.
  - Забрали и хорошо. Тоже мне нашел проблему, - запоздало опомнился Майкл и оттолкнул от себя мальчишку. Билл завалился на бок и зарыдал пуще прежнего. - Радоваться должен, я не пристрелю твоего брата. - Отошел немного подальше. Подал знак капралу, чтобы тот отвел Билла в дом. Не хватало еще, чтобы он тут перед подчиненными концерт закатил.
  В комнате ему тоже не удалось понять, что произошло. Билл бился в истерике, твердил имя брата и умолял спасти его, если еще не поздно. Потом начинал выть, что уже поздно, Том погиб, а значит и ему, Биллу, недолго осталось. Майкл даже растерялся, потому что совершенно не понимал, как себя вести. С одной стороны проблема устранилась сама собой и как-то глупо сейчас идти и узнавать его судьбу. С другой - он вдруг ясно понял, что мальчишка натурально спятит, если не будет знать, где его брат. А значит, не будет никакой Бетти, зимних вечеров у камина и летних прогулок в прекрасном парке недалеко от их дома. Он заставил его выпить два стакана воды. Сам опрокинул стопку Киршвассер. Чертов щенок! Они еще не уехали, а у него уже проблемы из-за него!
  - Сходи в штаб, скажешь, что я приказал. Узнай, куда народ из его квадрата дели. Только быстро. У меня нет времени.
  Капрал взял под козырек и вышел из комнаты. Билл сидел на полу и рыдал взахлеб.
  - Билл! - ощутимо пнул его Майкл. - Или ты сию минуту прекратишь истерить, или я не буду всем этим заниматься. Сейчас капрал узнает, куда забрали твоего брата. Переодевайся. Мы через сорок минут должны выехать.
  - Я никуда не поеду без него, - заикаясь, пробормотал Билл.
  Майкл схватил его за грудки и с силой затряс:
  - Ты будешь делать то, что я тебе скажу, понятно? А не будешь - я тебя лично пристрелю.
  - Майкл, пожалуйста, я не выживу без него. Я не могу без него, Майкл. Он - всё, что у меня есть, - вцепился в него Билл.
  Полковник швырнул его на пол и отошел к окну. Закурил нервно, зло выпуская дым через ноздри. Второй ему не нужен. Вот вообще не нужен. Второй - мальчишка от и до. Ему не нужен парень. Он, в конце концов, его не хочет!
  Мысль, осенившая Билла, показалась ему гениальной. Он подполз на четвереньках к мужчине и снова вцепился ему в ноги, жалобно заглядывая в глаза.
  - Майкл, послушай, а давай сделаем так. Я останусь с тобой, а ты Тома вывезешь в безопасное место и там отпустишь, а? Он к бабушке поедет в Лейпциг. А мы с тобой в Америку. Ну если ты его брать с собой не хочешь, то хотя бы спаси. Вывези отсюда подальше и высади. Главное, чтобы он был в безопасности. Живой, понимаешь? Если я буду знать, что он жив, то мне будет легче. Майкл, пожалуйста. Я с тобой куда хочешь поеду, только спаси моего брата.
  Идея была очень хорошей хотя бы еще и потому, что Майкл тут же нашел свою выгоду - Тома не обязательно отпускать. Если его, действительно, отвезти отсюда подальше да и пристрелить незаметно, то и Бетти будет спокойна, и от назойливого Тома он навсегда избавится. Да, наверное, это оптимальный вариант.
  - Хорошо. Я высажу его где-нибудь в лесу или на подъездах к аэродрому, а там пусть он сам разбирается и выбирается. Но ты полетишь со мной и будешь делать все так, как я велю. Иначе твоего брата найдут и, сам понимаешь...
  Билл торопливо закивал, пока полковник не передумал. Сейчас он на все согласен, лишь бы вытащить брата отсюда. А там при первой же возможности он удерет от Майкла. Главное, Тома предупредить.
  - Умойся и переодевайся, - велел Майкл и снова занялся вещами.
  Капрал вернулся, когда Билл немного успокоился и стал похож на человека. Он собрал одежду для Тома и не выпускал ее из рук, трогательно прижимая к груди. Майкл сначала хотел отобрать, потом передумал - не рыдает и слава богу, пусть носится со своим кульком.
  - Господин полковник, завтра в лагерь привезут новую партию пленных. Всех, кто был в его квадрате, отправили или в госпиталь в Амстердам, или на работы во Францию, Польшу и Чехию.
  - Их не расстреляли? - подлетел к нему Билл.
  - Я не знаю, у меня нет такой информации. Вчера поздним вечером военнопленных отправили на сортировочную станцию. Сегодня их должны переправить на работы согласно спискам. Это всё, что мне удалось узнать.
  - Ну, вот видишь, все хорошо. Твоего брата отправили на работы. Пусть работает, ему полезно, - удовлетворенно заявил полковник.
  - Майкл! - немедленно разрыдался Билл, щедро орошая сверток слезами.
  И он не смог отказать.
  Капрал подхватил оба чемодана и бегом понес их в машину. Майкл дергано надевал перчатки, так и не удосужившись застегнуть пальто. Что он делает? Господи, что он делает???
  - Садись на заднее сидение и только пикни мне, - швырнул он мальчишку к двери. Тот шмыгнул назад и затаился, забившись в угол. Майкл сел вперед. - На станцию. Гони так, словно от этого зависит твоя жизнь.
  - Но, сэр... - недоуменно повернулся к нему капрал.
  - Я сказал, заедем на станцию. У нас есть еще время. Просто сделаем небольшой крюк.
  Билл обхватил ноги руками и зажмурился. Только бы они успели. Сейчас он боготворил этого страшного мужчину. Он молился на него.
  Они ехали мучительно долго и очень медленно. Хотелось выпрыгнуть из машины и начать подталкивать ее. Билл ерзал, заглядывал через плечо Майкла в окно, прилипал носом к своему окошку, громко всхлипывал и шумно вздыхал, чем раздражал и водителя, и пассажира. Если Тома отправили в госпиталь, то может быть он сможет выжить. Лишь бы не расстреляли. Он пытался представить, что чувствовал брат, когда его забирали. Сопротивлялся ли он? Говорил ли с ними? Как пережил эту ночь? Билл нервно грыз костяшки пальцев, чуть что хватался за плечо Майкла, крепко прижимая одежду для Тома к груди. Хорошо ли с Томом обращались? Не обижали ли его? Может быть, рядом с ним Тиль. Глупо на это рассчитывать, но вдруг он позаботится о близнеце? А если его расстреляли? Билл представил себе, как беззащитного Тома ставят перед огромной ямой на колени, подставляют к затылку пистолет и стреляют. Он так ясно увидел, как его мертвый брат летит в яму, что снова разревелся. Майкл многозначительно и очень злобно глянул в его сторону. Билл принялся торопливо хлюпать носом, пытаясь успокоиться.
  - Сиди в машине! - приказал полковник, когда они приехали.
  Билл закивал и тут же вылез за ним. Черта с два он будет тут сидеть!
  Майкл широким шагом направился к зданию вокзала. Билл семенил следом.
  Станция оказалась огромной. На нескольких десятках путей стояли или двигались составы. Их было так много, что Билл начал волноваться, что брата уже отправили куда-нибудь. Майкл что-то спросил у пробегавшего мимо солдата. Ему ответили и указали рукой в сторону. Он выругался. Они пошли к другому зданию. Около подъезда Майкл велел Биллу ждать, сам скрылся внутри. Прошла вечность, прежде чем он вернулся с каким-то помятым мужиком. Полковник был очень зол и раздражен. Лицо красное, а глаза светились ненавистью. Билл даже не решился спросить про Тома, понимая, что смерть его будет быстрой. Мужчина орал на помятого мужика, что-то требовал. Тот разводил руками и спешно переставлял ноги. Билл, как приклеенный, хвостом несся за Майклом.
  - Его нет, - бросил через плечо Майкл, ловко спрыгивая с платформы. Подхватил Билла подмышки, помогая мягко приземлиться. - Чисто теоретически его должны отправить на юг Италии. Именно в том направлении приписаны люди из твоего квадрата. Это несколько дней пути. Не знаю, что получат итальянцы в итоге. Состав трупов.
  - Но если его нет в списках... - ахнул Билл.
  - Поэтому я сказал 'чисто теоретически'. Если его нет в том составе, то никакого смысла искать дальше так же нет - остальные уже загружены и отправлены. К тому же мы опаздываем.
  - Я никуда без Тома не поеду! - с металлом в голосе сообщил парень. Майкл обернулся и захохотал. Железнодорожник как-то нехорошо на них покосился.
  Состав в Италию поразил Билла своим видом - это были сцепленные открытые платформы с высокими грубо и наскоро сколоченными стенами без крыши. В таком перевозят скот. Учитывая, что идти он будет несколько суток, участь пленников была незавидной. Но это его еще и порадовало, потому что найти немого Тома в закрытом составе было бы труднее. Состав растянулся настолько далеко, что конца Билл не рассмотрел. Вокруг стояла вооруженная охрана.
  - Вагоны пять, шесть и восемь. Это конец состава, - сказал железнодорожник. - Но, господин полковник, мне бы какую-нибудь бумагу от вас...
  - Что?! - заревел Майкл. - Я еще разберусь с помощником коменданта! Все под трибунал у меня пойдете!
  Билл не стал слушать. Он со всех ног кинулся вдоль состава, громко зовя брата, даже голос прорезался. Охрана смотрела на него косо. Он спотыкался, пару раз свалился, оступившись, но быстро поднимался и несся вперед к заветным вагонам. Слезы лились, застилая глаза. Иногда Билл останавливался, чтобы прислушаться - вдруг Том зовет его или стук, или еще хоть что-то, но сердце в груди билось так громко, что он ничего не слышал. Билл тяжело сглатывал и опять с громким криком бежал вперед.
  Состав кончился.
  Том не отозвался.
  Билл чувствовал, что ноги подкашиваются. Он поискал взглядом Майкла. Тот был еще далеко. Пятый, шестой и восьмой вагоны.
  Первый.
  Второй.
  Третий.
  Четвертый.
  - ТОМ!!! ТООООМ!!! Томми!
  Его колотило. Где же он? Прислушался. Шайсе! Да он должен был его услышать еще в прошлый раз! Где этот дебильный Том?!!
  Седьмой.
  - ТОМ!!! Томми... - всхлипнул жалобно. - Пожалуйста, Том...
  И опять понесся вдоль состава. Он останавливался у каждого вагона. Звал его, прислушивался.
  - Ты сам все видишь, - курил Майкл около одного из вагонов. - Я сделал всё, что мог. Или твой брат не в этом составе, или вообще неизвестно где. Идем, мы опаздываем.
  - Нет! - хрипло завопил Билл и топнул ногой. - НЕТ!!!
  Надо успокоиться. Сейчас надо успокоиться. Просто успокоиться.
  - Разреши еще раз, - неожиданно спокойным голосом попросил он.
  Майкл показал ему сигарету и пожал плечами.
  Если Тома забрали с людьми из их квадрата, то он и должен быть с ними. Значит, их грузили в одни машины, где-то держали. Они все равно должны быть вместе. Но если кто-то не влез в машину со всеми...
  - Скажите, а в каких вагонах есть еще пленные из нашего лагеря? - посмотрел он на железнодорожника. - Тут же люди с разных лагерей, да?
  Мужчина задумался.
  - Двадцать пятый, кажется. Или где-то там в хвосте еще один.
  В этот раз он не стал бежать. Он спокойно шел вперед, невидящим взглядом смотря перед собой, и прислушивался к звукам, иногда выкрикивая имя брата. Том даст о себе знать. Может быть, он просто не понял, что звали его, не узнал голоса, может, не услышал.
  - Том! Том Каулитц! - очередная попытка.
  - Здесь! Сюда! - незнакомые голоса.
  Билл чуть не грохнулся в обморок от переизбытка чувств.
  - Том!!! - подлетел он к вагону. - Томми! Том! - Начал скакать вокруг. Бегать, как щенок, учуявший мать.
  Тома, видимо, подсадили, потому что вдруг из-за перегородки он появился по пояс. Свесился неудобно и перевалился за борт. Билл едва успел его поймать, а то убился бы, падая с трехметровой высоты. Не удержал. Они свалились на насыпь. Тут же принялись друг друга ощупывать, обнимать. Том шипел от боли и широко улыбался.
  - Они били тебя? - озабоченно забормотал Билл, чувствуя, что от его прикосновений тот вздрагивает.
  Том замотал головой. На самом деле били. Он сопротивлялся, отказывался с ними идти, он лягался и кусался. Падал на землю и его тащили волоком. Он цеплялся за всё, за что можно было зацепиться, лишь бы никуда не увели из лагеря. Его закинули в машину и привезли на этот железнодорожный узел. Заперли в каком-то ангаре. Он чуть не сошел с ума, представляя, что творится с близнецом. Он метался по ангару, пытался найти лазейку. А потом утром опять извивался и вырывался, когда его волокли в этот чертов состав. Но Биллу всего этого знать не обязательно.
  - Всё хорошо, теперь всё хорошо, - обнял его крепко.
  - Время, - раздалось за спиной. И Том от неожиданности подпрыгнул и отпрянул, с ужасом глядя на Майкла.
  Билл торопливо поднялся и помог встать брату.
  - Эээ... Мне бы хоть расписку какую-нибудь... - заканючил железнодорожник.
  Ребята отошли чуть в сторону. Пока Майкл что-то там выписывал мужчине, Билл быстро вводил Тома в курс дела:
  - В общем, он хочет меня в Америку забрать. А тебя он категорически отказался брать. Наотрез. Но я уговорил его тебя вывести подальше от лагеря и отпустить. Ты переоденешься в машине, а в безопасном месте Майкл тебя высадит.
  Том возмущенно запыхтел и вытаращил глаза. Четко 'сказал' губами: Нет!
  - Да, - рассерженно шикнул Билл. - Пойми, так надо. Когда ты будешь в безопасности, то езжай к бабушке. Надеюсь, она жива. Не важно, что там с домом, есть он или нет, жди меня там. У соседей, еще где-то, но будь рядом с домом. Я сбегу от него при первой же возможности. Я сбегу от него в любом случае. И я тоже поеду к бабушке. Я буду искать там тебя.
  А если он тебя убьет? - хмурился близнец.
  - Не убьет, - скривился он. - Главное, чтобы ты добрался до Лейпцига без приключений. А если он увезет меня в Америку, я напишу тебе письмо. Два письма. Одно на адрес бабушки, а другое на главпочтамп. Запомни, ради меня ты должен добраться до Лейпцига. Так мы не потеряемся. Понял?
  Том недовольно закусил губу и опустил голову.
  Майкл шел позади близнецов и разглядывал их сцепленные руки. Шагают нога в ногу. Улыбаются. От Билла сразу повеяло каким-то умиротворенным спокойствием. Майкл недобро прищурился - опять между ним и Бетти кто-то третий. Потом усмехнулся - улыбайся, птичка, улыбайся, пока есть такая возможность, скоро он свернет сопернику головку, дай только в тихое место выбраться. Майкл дотронулся до кобуры. Провел по ней рукой, чувствуя прохладную кожу. Улыбайся, птичка.
  
  
  12.
  
  
  Натали осталась довольна. Она с легкой улыбкой наблюдала, как ненавистную 'Бетти раз' выволокли из ангара и запихнули в первый попавшийся вагон. Он извивался, мычал, брыкался и вырывался, и она даже уже хотела его пристрелить, но потом передумала. Италия, ах, Италия. Прекрасная страна. Ему там обязательно понравится. Если доедет. Главное, что его нет в списках и найти мальчишку будет невозможно. Она рассмеялась. Потом всего на секунду задумалась, почему он не кричит. Ведь кричал же раньше и разговаривал. А потом махнула рукой. Какая ерунда лезет ей в голову. Надо успеть проводить Майкла. Она посмотрела на часы. В лагерь ехать бессмысленно. Значит надо ловить его в аэропорту.
  Машины Натали любила. Только не такую, какую вела сейчас. Дома у нее остался прекрасный вишневый Ford V8. Трехлетка. Последняя модель. 'Моя девочка', - как ласково она называла машину. 'Девочка' разгонялась до невероятной скорости в 70 миль в час, отчего руль в руках начинал дергаться и приходилось крепче сжимать пальцы. Зато сколько удовольствия! Особенно, когда окно открыто.
  - Прекрасная леди влюбилась в свинью.
  'Послушай, любезный мой друг,
  Ты счастлива будешь со мной, как в раю!'
  А свинка ответила: 'Хрюк!'
  Машину ей подарил старый ухажер Джонатан. Дядька был богат настолько, что мог купить семь таких 'Фордов' - на каждый день разный, и его бы благосостояние ничуть не пошатнулось. Но он ограничился тем, что снимал для нее дом и подарил машину. Сама бы Натали никогда не позволила себе таких трат.
  - Тебе я построю серебряный хлев,
  Кормить тебя буду из рук.
  В постель ты уляжешься, сытно поев!
  А свинка ответила: 'Хрюк!'
  Сейчас же она объезжала колдобины проселочной дороги на трофейном Mercedes-Benz Grosser. Огромный автомобиль с кузовом лимузин отличался от ее шустрой 'Девочки' так же, как метро отличается от корабля. Он был огромным, тяжелым, а от управления на ладонях появлялись мозоли. Натали называла его 'Немецкий Боров' и утешалась исключительно красивыми линиями и изящной мордой с ноздрями-фарами.
  - Янки Дудль к нам верхом
  Приезжал на пони.
  Шляпу круглую с пером
  Звал он макарони.
  До аэропорта она добралась без приключений, полная радужных мыслей о собственном сытом будущем. Песенки сами лезли в голову. Она напевала их звонким голосом и задорно смеялась. Майкл теперь у нее под надежным колпаком. Она многое знает о нем и готова рискнуть. В мыслях Натали уже избавилась от ненавистной формы, гуляла с ним вечерами под руку и счастливо нянчила очаровательных детей в их большом доме.
  - О, майор Хольцер, как я рад вас видеть! - воскликнул их с Майклом общий знакомый доктор Мюк. Седовласый мужчина лет шестидесяти с бородкой-эспаньолкой учтиво поклонился и пожал ей руку.
  - Герберт, какими судьбами? - изящно склонила она головку и мило улыбнулась. Она просто не могла не улыбаться. Счастье само вырывалось из нее, светилось и искрилось, растягивая губы. Скоро все это кончится. 'Бетти раз' уничтожена. 'Бетти два' ждет ее в лагере. Эту 'Бетти' она оставила себе на закуску. Ох, хороший же будет вечером спектакль. 'Бетти раз' повезло больше.
  - Вот, решил махнуть к вам. У нас симпозиум, я там выступаю, - похвастался доктор Мюк. - Вы прекрасно выглядите, дорогая Натти. Женщины на войне грубеют, а вы все та же божественная фиалка.
  - Спасибо, - игриво состроила она глазки. - Так что там с симпозиумом? - спросила исключительно из вежливости.
  - Что вы, милочка. Такая скука, - махнул он рукой.
  - Вы доктора Ллойда не видели? Должен был уже прибыть. Я никак не могу его найти, - Натали смотрела через плечо знакомого, пытаясь в толпе отыскать Майкла.
  - Нет. Я знаю, что он должен лететь с нами, но Майкл до сих пор не прибыл.
  - Странно, - протянула она. - Мне казалось, что я его догоню, а оказалось, что перегнала.
  - Пойдемте-ка, милая, выпьем с вами по чашечке кофе. На войне с этим такая напряженка. Ужасно, просто ужасно. Я так привык к чашке кофе по утрам, что просил привозить мне кофе специально из Америки каждые две недели.
  - Вы давно здесь?
  - Полгода. Но не будем о плохом. К черту войну.
  Они сидели в кафе аэропорта напротив входа, и Натали все ждала, когда же появится Майкл. Шикарный баритон доктора Мюка успокивал. Она смеялась, но взгляд стал тревожным. В душе все как-то сжималось в нехороших предчуствиях. Уж не случилось ли с ним что-нибудь? На дорогах неспокойно. Майкл же не мог поехать один? Может что-то на блок-постах? Натали допила кофе и поставила чашечку на блюдце.
  - А вот еще случай был... - травил байки доктор Мюк.
  - Герберт, простите, но я вынуждена откланяться, - накрыла она его руку своей и обворожительно улыбнулась.
  - Вы разве не дождетесь со мной Майкла? - расстроено спросил мужчина.
  - Майкл должен был уже приехать. Я очень волнуюсь за него.
  - Натали, - он пристально посмотрел ей в глаза. - Я же вижу, что что-то не так.
  - Все хорошо, Герберт. Все хорошо, правда. Я просто переживаю.
  - Вы такая прекрасная пара. Я бы очень хотел называть тебя миссис Ллойд. Ты как никто другой подходишь Майклу.
  - Не знаю, хочу ли я, - грустно пожала она плечами. - Майкл изменился.
  - Все мы, девочка, меняемся. Такова жизнь. Но ты та, кто ему нужен.
  - Не будьте занудой, Герберт, - отмахнулась она. - Вы напоминаете мою мать.
  Мужчина рассмеялся.
  - Скорее уж отца.
  На обратной дороге она изо всех сил жала на газ. 'Немецкий Боров' с утробным похрюкиванием несся вперед, неприятно подпрыгивая на колдобинах. Руль жил какой-то своей жизнью и, казалось, что она сейчас вылетит с дороги в ближайшую канаву. С Майклом что-то случилось. Он не может опоздать на самолет. Он такой пунктуальный. С Майки беда. Она чувствует. Господи, не допусти, чтобы с ним что-то случилось. Шальная пуля? Бомба? Мародеры? Господи, не допусти. Ее жизнь только начала налаживаться, только появился просвет, возможность вырваться, вылезти, выжить, не бороться за существование, ни в чем не нуждаться, жить так, как хочется, а не так, как ей позволяют. Пожалуйста, господи, пусть все будет хорошо. В конце концов, у него просто могла сломаться машина, или она застряла в одной из канав, или... Пожалуйста, господи!
  'Боров' с гудением летел по дороге через поле. Та извивалась, петляла, словно нитка у нерадивой хозяйки. Натали молилась. Когда удача уже в руках, когда мечты вот-вот станут реальностью, когда от тебя ничего не зависит, оставалось только молиться. Дорога стала влажной и скользкой - она въехала в лес. Проложенная неровная колея то и дело уводила машину в сторону, выкидывала с трассы, и Натали очень порадовалась, что 'Мерседес' тяжелый и хорошо держит дорогу. Может быть, Майкл просто слишком долго собирался? Хотя, что ему там собирать? Впереди показалась машина. Натали вытянула шею, вглядываясь в приближающуюся черную точку. Майкл. Это точно Майкл! Машина лагерная, больше по этой дороге ехать некому. Только Майкл. Она мигнула фарами и остановилась. Встречная машина тоже притормозила.
  - Майкл! - выбежала она из машины, широко улыбаясь. Он сидел на переднем пассажирском сидении и, кажется, был совсем ей не рад. - Я так боялась опоздать. Думала, что вы уже уехали.
  Полковник опустил стекло.
  - Натали, мы опаздываем, - покачал головой. Капрал с готовностью начал выворачивать руль, чтобы продолжить путь.
  - Я поеду с вами! - дернула она за ручку задней двери и только тут заметила сжавшихся от страха близнецов на сидении. Женщина не поверила своим глазам. Часто заморгала, приоткрыв от удивления рот. Ее как будто током ударило. Она набрала в грудь побольше воздуха...
  - Я все объясню, - тут же предстал перед ней Майкл. Подхватил под локоток и оттащил в сторону.
  - Что ты можешь мне объяснить? - зашипела она, злобно сверкая глазами.
  - Натали, успокойся! - быстро шептал он ей в ухо, крепко прижав к себе. - Ну жалко же мальчишку. Погибнет он тут. Жалко, понимаешь? Мне его по-человечески жалко.
  Натали от возмущения даже не могла говорить. Открывала и закрывала рот, вырывалась из его объятий, кое-как сдерживая подступающую к горлу истерику.
  - Ты приедешь через три - четыре месяца, и я возьму тебя к себе в команду, как мы и договаривались, - продолжал тараторить Майкл, пока она не может говорить. - А он пока у меня поживет. Второго я сам хотел пристрелить. Как только в лес въехали, хотел его пристрелить, да вот ты помешала. Я хотел отвести его от дороги и грохнуть в ближайших кустах. Просто Бетти плохо разлуку переносит, понимаешь? А так бы... Пусть у меня поживет. Когда надоест, мы ее убьем.
  - Что? - взвизгнула она.
  - Я делаю тебе официальное предложение. Прямо тут и сейчас. Ты приедешь, и мы поженимся. Слышишь? Майор Хольцер, вы будете моей женой?
  - Что?! - сорвался голос в писк.
  - Натти, я хочу, чтобы ты стала моей женой, - честно посмотрел он ей в глаза.
  - Что?!! - завопила она, с силой отпихивая его от себя. - За кого ты меня принимаешь?!
  - Натти, - зашипел он сквозь стиснутые зубы. - Не ори и не позорься. Ты выйдешь за меня?
  - Да! - рявкнула женщина. - Но сначала я убью эту немецкую шлюху.
  - Ты не сделаешь этого, - преградил Майкл ей путь.
  - Кто меня остановит? При попытке бегства! - она выхватила кольт.
  Увидев оружие, капрал нахмурился. Покосился на мертвенно-бледных близнецов и велел сидеть тихо. Вышел, достав пистолет, и встал рядом с дверью, через которую мальчишки могли сбежать. По крайней мере, он бы сейчас воспользовался моментом и обязательно бы попытал счастье. Хотя они такие слабые. Второго вообще качает из стороны в сторону. Он так же не стал занимать более удобной позиции - шеф еще в машине взглядом приказал ему оставаться на месте, и сейчас он нарушает его приказ, но выстрелить он сможет и так, через крышу.
  - Натали, приди в себя! - цыкнул на нее Майкл. - При какой попытке бегства? О чем ты?
  - Эти военнопленные покинули лагерь...
  - Натали! Очнись! Я их забрал. Если хочешь, можешь пристрелить вон того. Он мне не нужен. Но другого я заберу с собой, хочешь ты этого или нет.
  - Я их обоих пристрелю! - ринулась она к машине.
  - Натали! Стой! Майор Хольцер! Я приказываю!
  Том судорожно дергал за ручку, пытаясь открыть дверь. Билл заметался, как затравленная мышь, принялся карабкаться вперед брата к двери, психуя и крича, чтобы тот не ковырялся и выбирался вон.
  Капрал наставил на женщину оружие.
  - Мэм, прошу, отойдите от машины.
  - Что? - взревела она.
  Тонкая рука взметнулась вверх.
  Том наконец-то справился с замком. Дверь приоткрылась. Билл, выпучив глаза, ломанулся вперед него.
  Пуля, рассекая пространство, с глухим чавканьем пронзила кость, оставив во лбу аккуратное маленькое отверстие. Капрал покачнулся.
  Они запутались друг в друге. Билл истерил и метался, мешая брату выйти. Как только дверь открылась, он выпихнул Тома из салона. Тот шлепнулся на землю, пытаясь изъять застрявшие между сидениями и близнецом ноги. На лицо капнуло что-то горячее. И в следующую секунду дверь с силой ударила Тома по бедрам, и на него рухнул мертвый капрал. Сердце билось быстро и неровно в кончиках пальцев. Он с ужасом спихнул с себя мужчину и уставился на размазанную по двери кровь. Она его убила? Билл! - пронзило сознание.
  - Стой! - ворвался в 'Мерседес' вопль Майкла, когда Натали распахнула дверь. Женщина прицелилась. Билл заорал, завалился на спину и начал отчаянно отбиваться ногами, двинув ей по руке так, что пистолет едва не выпал. Натали со всей силы ударила его локтем.
  - Не смей трогать мою Бетти! - налетел на нее взбешенный Майкл, схватил за шкирку и отдернул от машины.
  Она резко вывернулась, взмахнув рукой... Звук выстрела разорвал неожиданно обрушившуюся на лес тишину. Птицы закричали громко-громко.
  - Майкл! - взвизгнула Натали, прикрывая рот ладонью, а глаза рукой, сжимающей кольт.
  Казалось, что ее мир пошатнулся, зазвенел и треснул, словно стекло. А потом осколки начали с грохотом падать, разбиваясь вдребезги. Ледяной ветер облизал тело и сознание. Бетти снова забрала его. Бетти - это ее проклятие, ее горе и несчастье. Маленькая мерзкая тварь, обманом завладевшая ее мужчиной.
  - Майки, - всхлипнула она, глядя на лежащее в грязи тело. - Майки...
  Ненавистная Бетти ошарашено пялилась на труп. Она больше не вопила. Ее била крупная дрожь и, похоже, от пережитого она не могла двигаться. Натали тыльной стороной ладони вытерла выступившие на глазах слезы и холодно улыбнулась. Вот и всё. Наконец-то она избавится от нее навсегда.
  Билл, словно приговоренный удавом кролик, с ужасом следил, как она направляет на него пистолет. Страха больше не было. Он чувствовал себя очень одиноким и никому не нужным. Вдруг все стало таким неважным. То, из-за чего он так сильно переживал, все эти изнасилования и издевательства, их нечеловеческое существования, унижения, голод, - все это вдруг показалось ему смешным и глупым. Он грустно усмехнулся. Ему всего семнадцать...
  Дуло направлено четко на него...
  Выстрел. Он вздрогнул.
  Еще один. В груди очень больно.
  Третий... Темнота.
  Свобода.
  Том упал за землю и сжался в комок, громко рыдая. Прижал к щеке кольт капрала, словно холодный металл сможет остудить пылающее лицо. Откинулся на спину и сквозь слезы посмотрел в ярко-голубое небо и нежно-зеленую листву. Слезы текли по вискам, сползали на шею и прятались в воротнике свитера. Том сдавленно выдохнул и начал смеяться. Сначала тихо и нервно, потом громко, истерично. Он рыдал и хохотал.
  Свободен.
  Истерика прошла быстро. Том с трудом поднялся и забрался в машину, где без сознания лежал Билл.
  - Мышонок, - прошептал сипло.
  Потрогал пульс на шее - венка робко трепыхалась под пальцем. Он рвано вздохнул и откинул голову на спинку.
  Свободны.
  Его сознание, сжатое диким страхом, кто-то отпустил. Том посмотрел на лежащего у самой машины капрала, на упавшую на спину комендантшу с алым пятном на груди и ярко-голубыми стеклянными глазами, на полковника, из-под головы которого расплылась бордовая жижа. Больше не надо бояться проговориться, не надо переживать, что выдашь, предашь брата, подставишь его. Их мучители мертвы. Передрались, словно скорпионы в банке, сожрали сами себя. Том жалобно всхлипнул и захихикал, сам не понимая, что с ним, то ли огорчен, то ли радуется, то ли вообще ни одно из этого.
  Билл дернулся и широко распахнул глаза. Его как-то неловко подкинуло и вот он уже сидит перед ним, поджав ноги, непонимающе оглядываясь вокруг.
  - Все кончилось, мышонок, - устало проговорил он. - Мы свободны.
  Билл нервно сглотнул и выглянул из машины, встав на четвереньки.
  - Мы свободны? - не верил он.
  - Как птицы.
  - Точно?
  - Абсолютно.
  От переизбытка чувств он громко закричал. Слезы хлынули из глаз. Засмеялся, размазывая их по щекам. Снова закричал и кинулся к брату на шею. Том улыбнулся, крепко обнимая его.
  Неожиданно Билл замолчал, отпрянул и перепугано глянул на близнеца.
  - Скажи что-нибудь? - попросил шепотом, боясь, что ослышался, что все это сон или они оба мертвы и сейчас общаются их души.
  Том побледнел и напрягся. В глазах вспыхнула тревога.
  - Ты только что говорил, - вкрадчиво произнес Билл. - Я слышал. Ну же, Том, не бойся.
  Он собрался с духом, набрал в легкие побольше воздуха и очень тихо сказал:
  - Мы свободны.
  Билл счастливо обмяк, снова обнял брата и быстро залепетал:
  - Ты говоришь! Ты снова говоришь! Том! Томми! Ты говоришь! Плевать на всё, слышишь? - затряс его, смеющегося, за плечи. - Мы выбрались. Мы свободны. Мы выжили. Они убивали нас, они ломали нас, они издевались над нами. Мы с тобой выжили. На зло им и вопреки всему. Они хотели убить нас. Тебя и меня. Они хотели разлучить нас. Тебя и меня. А где теперь мы и где они?
  - В машине, мышонок. И вокруг нас полно трупов.
  - Да-да-да, - быстро закивал он. Покрутил головой, словно оценивая, куда лучше вылезти. Решил, что со стороны капрала будет безопаснее. Быстро пролез мимо брата к двери и аккуратно переступил через труп. - Вопреки всему, Томми! Вопреки всему!
  Том тоже осторожно перепрыгнул через тело, едва не свалившись от слабости. Билл взял его за руку и потащил за собой вперед по дороге.
  - Мы поедем к бабушке в Лейпциг. Это далеко. Но мы все равно доберемся до Лейпцига. С нами теперь ничего не случится, слышишь? Мы прошли через все это, мы выжили, выкарабкались. Мы смогли. Мы никому не расскажем о том, что с нами произошло. - Резко остановился и пристально посмотрел ему в глаза: - Скажи что-нибудь?
  - Я люблю тебя.
  Билл до боли сжал его руку. Нервно улыбнулся.
  - Мы ведь выберемся? - спросил с надеждой. И голос задрожал.
  - Клянусь тебе, мышонок. Тебя больше никто не обидит.
  Билл облегченно выдохнул и понесся вперед, крепко держа брата за руку.
  
  15 ноября 2009 - 03 мая 2010
  Москва
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"