Аннотация: Очередная порция воспоминаний с примесью несколько куцых на этот раз описаний природы. Надеюсь, вам понравятся мои фото грибных трофеев. Прошу нижайше извинить меня за то что фотографии были на самом деле сделаны в мае - мне требовалось дать вам картинку, поскольку немногие знают эти грибы "в лицо".
Всё как-то очень резко изменилось. Еще три недели назад мела метель, теперь же в воздухе буквально витает какой-то особенный, отличный от всех прочих, запах. Его невозможно описать, но его можно узнать из тысячи. Это не морозная свежесть января, не бьющий в голову запах майской первой листвы, не запах клейких апрельских почек; его не спутать ни с одуряющими цветочно-пыльно-ягодными запахами лета, ни с запахом дыма, опавшей листвы и грязи осени. Это нечто другое.
С чем бы его сравнить? Пожалуй ощущение от этого запаха можно сравнить с тем неземным ощущением, которое ты испытывал, когда мимо летящей походкой проходил источник самого первого, еще возвышенно-платонического чувства: точно также от этого запаха оживают все, даже самые потаенные, желания, и закипает кровь, плавя мозг...
Одновременно с этим изменился и сам видимый мир, его цвет. С начавшейся "расцветкой" облаков и неба началась некая колоризация природы. И вот уже виден как-то внезапно посеревший и осунувшийся, но при этом до странности многоцветный снег, по которому в одну неделю еще рассекаешь на лыжах, а в другую - уже аккуратно - чтобы не провалиться в подснежные лужи и грязь - бредешь в огромнейших резиновых сапогах; по-саврасовски сизые оголенные березы, по которым тоже начали прыгать грачи; снег около дороги, который превратился в серо-черный лед, и который покрылся сетью трещин, пропуская разновеликие ручейки по направлению к далекой, уже начинающей бурлить реке...
И во всем этом новом и многоцветном мире ощущается некая двойственность и бытия и индивидуального мироощущения. С одной стороны, на улице еще буйным цветом цветет зима, а с другой стороны, уже где-то через неделю-другую весна не только заявляет о себе началом по-настоящему теплых дней и таянием снега, но и появлением из под этого самого снега коричневой, мокрой и остро пахнущей земли, и первых её, весны, даров, как-то мать-и-мачехи и грибов.
И вот я иду по лесу, передвигаясь от одной прогалины к другой, от одного дерева (под ними снег тоже тает быстрее) - к другому. Неподалеку тоже бредет Дед. Хоть прогалины еще не слишком-то большие, мы уже, невзирая на ветер и снег в сапогах, ищем первые грибы. На душе легко, она буквально взлетает в небо, а тело, не обращая внимания на мокрый снег, без устали бродит по только-только начавшему освобождаться от снежного покрова лесу. И ничего, что через каждые сто метров приходится искать пенек и вытряхивать снег из сапог; ничего, что тело одновременно взмокло от солнечных лучей и замерзло от легкого мороза; ничего даже, что в результате, скорее всего, ничего не найдешь - главное, что душа и тело, бродя по мартовскому миру, обретают-таки некую гармонию, до отказа наполнившись запахом появившихся проталин и набухших почек... И вот, наконец, наши страдания и потери вознаграждены: на небольшом освободившемся от снега пригорке виднеется только-только вырвавшийся из-под еще толком не оттаявшей земли строчок, похожий одновременно на чей-то мозг или морщинистый булыжник.
Ура, ура, ура! Наши усилия вознаграждены! Дрожащими руками я срезаю гриб и запихиваю его в заранее заготовленную емкость. Нигде больше ничего подобного не видно, но это уже и не важно: вот оно, живое, доказательство того, что весна пришла, и не только пришла, но и обосновалась и обустроилась! Довольные, мы идем по своим следам обратно, выходу из леса.
Выйдя из леса, мы решаем спуститься к начавшей раздуваться речке. Там, куда мы идем, есть место, где в речку впадают сразу три ручья; так вот, берег там очень крут, и очень рано вылезает из-под снега под ласковыми лучами солнца. Наше любопытство вознаграждено и тут: спустившись по склону к самой реке, я обнаруживаю на склоне несколько миниатюрных солнц, выскочивших из-под земли и тянущихся к солнцу настоящему. Вот она, весна во всей своей красе!
Счастливые и утомленные, мы идем домой, загадывая через недельку-другую наведаться в лес уже с сумкой...
Где теперь это удивительное время? Где упоение этим неустойчиво-прекрасным мартовским миром? Его нет - оно ушло, не сумев удержаться в зачерствевшем сердце. Да и природа тоже не смогла удержать это свое состояние, и теперь в это время еще лежит снег, который практически моментально тает (по причине своей малочисленности), а в конце месяца лишь на пару дней можно еще ощутить то уже почти забытое стояние опьянения природой и самим воздухом... И от этой тени того ощущения, становится до ужаса тосклива и печально...