Осенью темнеет рано. Валерия сидит на стуле, теребит подол кружевного платьица, и ждет братьев. Платьице у нее, к слову, заляпано кровью и грязью и как раз посередине - дыра. Жаль, что его нельзя отстирать и зашить. Раньше Валерия пыталась поливать цветы на одичавшей клумбе за домом, теперь уже и не пытается. И котята ее почему-то боятся, а раньше любили. А один из ее братцев - старший, Марк, хотел было научить другого ее братца, Эриха, читать, писать и считать, хотя и сам не слишком хорошо умеет. Правда, так и не научил - Эрих больше любит сочинять забавные коротенькие стишки - совсем как те, которыми он когда-то радовал нянюшку - да еще когда Валерия читает ему вслух.
За окном начинается гроза и Валерия беспокойней ерзает на стуле. Она очень боится грозы. Марк приходит очень вовремя - он всегда приходит вовремя. Гладит сестру по голове, молча обнимает. Он не умеет и не любит успокаивать, и по опыту знает, что за это время научился разве что длинным нотациям.
На первом этаже скрипит дверь. Противно и тягуче, но это означает, что кто-то пришел. Ни один из них не может теперь приоткрыть дверь, да им и не нужно, они и сквозь пройдут.
Эрих выбегает наружу первым. Он до сих пор надеется, что их найдут и заберут с собой, хотя Валерия и Марк много раз объясняли ему, что этого быть никак не может, что они у-мер-ли. Правда, сама Валерия задерживается в комнате ненамного дольше, выходит следом, робко стуча туфельками. Как раз чтобы проводить взглядом улепетывающего человека. Марк стоит в дверях. Обнимает огорченную сестру, вздыхает, глядя на готового разреветься Эриха, и обнимает его тоже.
- Ничего. - говорит. - Может быть, они еще придут.
Он лучше них всех понимает, что людям теперь никак - ну ни-как - не объяснить, что они совсем даже не чудовища. Что им никак - ну ни-как - не объяснить, как плачет маленькая Валерия, и как Эрих иногда зовет маму. А еще они боятся грозы, и дверь распахнута настежь, а они даже не могут ее закрыть, чтобы гроза не вошла в дом.
Пожалуйста. Заберите нас.