Он умер три прилива назад. Ждем большой беды. Два прилива назад ударили сильные морозы. Сначала пошел снег, но он был жестким и совсем не грел, на улице становилось все холодней. С севера подул промозглый сухой ветер, холодный и мертвый как посох Йоххо-халли. Ветер немедленно намел огромные сугробы. При свете солнца снег не таял, он лишь мерцал и жестко хрустел под ногами, как сахар, а редкие метавшиеся в воздухе снежинки покрывали лицо мелкими болезненными порезами, они саднили и болели, словно рану прижгло каленым железным прутом. На наш город опустилась зима, хотя до времени ее прихода было еще долго, и мы не успели собрать рыбу и заготовить ее на зиму. Многие зароптали, пополз шепот, что дух мщения вылетел из Замка на Севере и теперь, подгоняемый северными ветрами, несется к нам. Хотя виновные еще три прилива назад, сразу после Его смерти, были вморожены в лед, кажется, что это уже не важно, наш город проклят. Омерзительные картины встают на Севере, где раньше бесновалось Сияние Плаща Йоххо-Халли. Теперь по ночам можно видеть, как прОклятые грозят нам, и с каждым днем их хохот ближе. Ужас пронесся по городу, люди собираются в долгое путешествие до Хатта, хотя до него Прилив и Отлив пути. В такую стужу страшно выходить на улицу, не то что идти по мерзлой пустыне, которой стала холодная Ладонь Йоххэ, а ночью там очень страшно, бродят голодные волки, слышен вой ха. Ха больше не бояться нас, они свободно ходят по городу ночью, воруют чудом добытую рыбу, и под их копытами хрустит странный сухой снег. Не так давно один из них подошел к нашему окну, и моя Йоххи закричала от страха. Когда мы прибежали в ее комнатку, на окне остался лишь теплый след - отпечаток тупой морды - омерзительный ха прислонился к стеклу. Йоххи плачет и боится желтого света лампы - она напоминает ей безумный блеск бессмысленных глаз ха.
Прилив назад ударили ужасные морозы. Море... О Йоххо-Халли! Море стало таким холодным, что по поверхности плавают тьмы и тьмы рыбьих брюх! Их прибивает к берегу, и мы собираем дохлую рыбу - зима будет долгой, детей надо хоть чем-то кормить. Город опустел и стих. По углам шепчутся, что ветер переменился, теперь от его порывов индевеют даже теплые печи. Йоххо-Халии... Твои гончие уже загнали нас в угол... Пощади хотя бы наших детей!
Мрачно и проклинающее стонут ветры за оконной рамой, им вторят ха, мертвые духи замерзающей Ладони Йоххэ. В домах стало холодно. Индевеют даже печи, а холодные стулья и столы уже покрылись толстым слоем инея. Отогреваемся лишь лежа под шкурами ха. Мы уже почти готовы принести ту страшную жертву, о которой пишут святые тексты... Мужчины втайне от жен точат костяные ножи, но открыто пока никто ничего не сказал. Йоххи спокойно спит в кроватке. Вечерами я прихожу в ее комнатку и плачу, хотя слезы оставляют ледяные дорожки на щеках. Мое сердце рвется от ужаса и горя. О Йоххи... Но иного выхода нет. Это будет кровавая плата за нашу алчность - теплая кровь за Его смерть.
Алтарь приготовлен. Жена тревожно спит, но, кажется, она подозревает что-то... Прости, Йоххи... Утешает лишь то, что в этот вечер каждый двор огласиться плачем и стонами. Издевательски хохочут ха. Сегодня ночью снег будет красным...