На столе несколько раскрытых коробочек с дисками и белые руки, одна из которых полностью покрыта различными цветными татуировками. Ровно до запястья, потому что дальше - нельзя, табу. Так отец сказал Фило, когда он, нарушив все родительские запреты, пришёл домой с первой.
"Ты, конечно, в праве делать со своей жизнью что угодно, сын, но, пожалуйста, не переступай границ, которые не закроет строгая белая рубашка с длинным рукавом и воротником-стойкой под официальный галстук".
Белые кисти барабанят по столу нервными пальцами в такт звучащей музыке. Наушники привычно обнимают голову, и парень покачивается от удовольствия, вторя себе ногой.
Его лицо странно меняется во всё время прослушивания. Когда песня заканчивается, он на ощупь выключает плеер и просто сидит с закрытыми глазами. Хмурит брови, о чём-то размышляя, нервно трёт лоб и глазницы. Потом вдруг блаженно, широко улыбается, жадно облизывая губы, а рука скользит к паху, поправляет ткань и то, что под ней. Чуть задерживается, словно раздумывает, а затем всё же медленно и неохотно возвращается на стол к своей соседке.
Пальцы больше не стучат, но иногда чуть подёргиваются. Фило открывает глаза и шарит по столу, рыская под листами с печатным текстом. Через какое-то время морщится и, вздохнув, переворачивает один такой лист другой стороной - там чисто. Начинает строчить что-то в столбец. Внешне это очень похоже на стихи.
"Граница, за которую нельзя выходить? Смешно... Философы древности посмеялись бы надо мной. Сейчас границы моей личности - это строгая белая рубашка, костюм и галстук. Стоит выйти за эти рамки - и прости-прощай, престижная высокооплачиваемая работа. Никто не возьмёт в солидную компанию даже лучшего выпускника, если его пальцы или другие открытые части тела будут пестрить татуировками. Это взаимоисключающие понятия. Или престиж - или татуировки. Или стать шлюхой - так предлагал папа. Делать татуировки только там, где их сможет скрыть эта ёбаная рубашка. То есть делать вид, что ты обычный. Смотрите, у меня костюм и строгая рубашка. Галстук в тон к трусам. Часы за сто баксов. Дипломат из почти что кожи. Я благонадёжный гражданин, не ищите во мне подвоха".
Фило перекашивает, словно он, широко кусая, перепутал яблоко с лимоном. У парня живая мимика, и он очень красив в этом - в её неисчерпаемо многовариантном калейдоскопе. Он запускает ручку подкручивающим движением пальцев - и она отлетает к самому краю стола.
Встаёт, снимает наушники и сладко, всем своим невысоким жилистым телом потягивается, задирая руки вверх, к потолку, как можно выше, поднимаясь на носочки, чтобы в ритуале поучаствовала каждая мышца. Низ живота чуть ноет, но это скоро пройдёт.
"Всего неделя. Срань господня, меня хватило на относительно спокойную неделю после того раза. И он ведёт себя так, словно ничего не случилось. Словно этого не было. Я не понимаю его, Господи, совершенно не понимаю. Но скоро меня снова накроет, чёрт, очень скоро - и что, если он не поймёт или не позволит? Я просто умру. Я не знаю, что делать, но он взрывает меня даже тем, что находится неподалёку. Неужели я всегда был таким голодным до секса? Ведь это не так... И чёрт, мы до сих пор никто друг другу. И я даже согласен на это, если он будет и дальше позволять мне. Иначе я просто сойду с ума...".
Он возвращается к реальности и опускает руки. Гладкий ламинат пола приятно холодит босые ступни, и Фило вспоминает, зачем он вообще встал.
В шкафу полный порядок. Мать с детства приучила его к тому, что суть вещей - стремиться к хаосу, а суть человека - этот хаос упорядочивать. Идея была спорной, но в детстве не все склонны оспаривать точку зрения родителей. Стройные ряды вешалок, их не так-то уж и много, но если принять в расчёт, что на каждой - только одна вещь, получается не то, чтобы слишком мало. Нужные - в сторонке. Их три. И каждая из них одевалась от силы пару раз. Строгие рубашки. Фило позволяет губам медленно расползтись в предвкушающей улыбке. Руки тянутся к белизне ткани и длинным рукавам, неторопливо, но достаточно резко срывая их с плечиков.
На полу красуется кучка с перепутавшимися рукавами. Эти чёртовы рубашки-границы. Они олицетворяют его, Фило, такого привыкшего держать себя в рамках, слушаться старших и мечтать о хорошей статусной работе в известной компании. Не потому, что он этого хочет - просто от него ожидают именно подобного, и эти чужие ожидания как-то незаметно превращаются в собственные мечты. Вот они, на полу. Хочется пнуть, и парень, отводя душу, делает это, отчего ткани взмывают в воздух и довольно быстро снова оседают вниз.
"Два года прошло, кажется? Спрашивали постоянно - почему меня понесло поступать на другое побережье? Врал, выкручивался - что лучше университет, что больше шансов пройти. Что будет скучать и писать, что очень переживает разлуку. Скучал - порой. Писал крайне мало, больше по праздникам. И звонил лишь немногим чаще. Переживал ли? Ничуть. По приезду сразу подстригся, выкрасился в чёрно-белый и проколол губу. Глупейший подростковый бунт, Филли, но помнишь, как же тебе полегчало тогда? Помнишь? Ощущение, будто остался в живых при минимальных на это шансах и начал жить заново".
В дверь негромко стучат. Кодовый стук. Три быстрых удара и затем, чуть погодя, весомый заключительный. Это Майки.
- Привет, - улыбается чуть растерянно, привычно заходя в комнату и располагаясь на незаправленной кровати.
"Откуда у меня такая привычка? Раньше я всегда заправлял её...".
- Привет, Майкс. Как ты? Идём завтра на открытую презентацию? Говорили, будет интересно.
- Думаю, да. Что это у тебя? Ревизия одежды?
- Нет. Это продолжение подросткового бунта.
Хихикает. Он ещё ничего не сделал толком, а ему уже стремительно хорошеет, как если бы он дул из горла ром или виски Артура прямо на голодный желудок.
- М? - Майкл пытается сдуть с лица неудачно упавшую чёлку, но она всё равно возвращается на прежнее место. Приходится прибегать к помощи пальцев.
- Дождя нет? - Фило собирает рубашки в кучу, подпинывая их ногами к выходу.
- Сегодня не было, вроде. Хочешь прогуляться?
- Типа того. Сходишь со мной на задний двор? Ненадолго. Одному как-то совсем глупо.
- Конечно. Лучше чтобы было глупо вдвоём, чем глупо в одиночку. Я тебя понимаю, Фило.
Майкл поднимается с кровати и собирается выйти из комнаты.
- Подожди, сейчас куртку накину.
- О"кей. Я тоже...
Фило надевает куртку и берёт старые газеты, зажимая их рукой. Проверяет карманы - зажигалка на месте. Собирает рубашки в неряшливый ком и выходит из комнаты.
Двое парней стоят у железного бака, пылающего огнём. У обоих - руки в карманах, и они, не моргая, смотрят на пламя. Оно завораживает, отплясывая странный танец и пуская чёрный дым. Ни один не говорит ни слова, только облачка выдохнутого и уже бесполезного поэтому воздуха вырываются паром из их носов. Даже выражения их лиц похожи, только один, тот, что пониже ростом, вдобавок ко всему загадочно улыбается.
На заднем дворе нет ничего интересного, кроме старого хлама, выкинутой мебели и мешков с ненужной одеждой и несколькими большими баками для мусора. Лужи почти высохли - странно, но дождя не было уже пару дней. Огонь догорает, и Майки зябко ёжится от порывов февральского ветра. Хочется внутрь помещения.
- И что это был за акт вандализма?
Фило в ответ только улыбается сильнее. Они довольно бодро идут вокруг здания общежития, чтобы зайти уже в тепло и подняться к своим комнатам.
- Мне пришло в голову сделать ещё одну татуировку. Эти рубашки мешали. И я их сжёг.
- Зрелищно. Но... Их можно было просто выкинуть, или ещё проще - не надевать, раз они тебе не нравятся.
- Нет, Майки. Ты не понимаешь. Их просто не должно быть. Хватит. Их время прошло. И - это было красиво, не такая уж плохая кончина для ненужного тряпья.
Кейн-младший пожимает плечами и ничего не говорит, поднимаясь рядом с другом на второй этаж. У всех свои тараканы. И уж что-что, а с тараканами Фило он как-нибудь поладит.
- Будешь чай? Или кофе? Только растворимый. Варить лень, прости.
- Нет, спасибо, Фило. Я вообще-то по делу заходил, а тут ты со своим ритуальным сожжением рубашек.
- Что за дело? - парень забирается рядом с другом на кровать, усаживаясь в позу лотоса лицом к нему.
- Мы назначили день свадьбы. Через две недели. Все будет очень просто и скромно, только самые близкие, - быстро тараторит Майкл, замечая, как глаза Фило распахиваются шире, а рот открывается в попытке что-то возразить. - Никакого обширного празднества и толп родственников. Ужин после бракосочетания в церкви и всё.
Фило молчит, удивлённо смотря на друга. Так скоро... Так неожиданно это всё. Майкл женится. Это пока что не укладывается в голове.
- Эй, ты тут? - парень машет рукой перед лицом хозяина комнаты.
- А? Да... Свадьба под знаком водолея? Наверное, не так уж и плохо. Какого числа?
- Семнадцатого февраля. Как раз будет ещё последняя неделя каникул.
Фило кивает.
"Суббота через две недели, значит".
- Некуда больше тянуть. Элис почти на третьем месяце. Я не хочу, чтоб мой ребёнок рос, не чувствуя моей защиты. Что-то стучит в мозгу, заставляя торопиться со свадьбой, другой кто просто забил бы, я знаю. Но я не могу - просто до тошноты.
Майки снова переливается нежно-салатовым сейчас. Фило невольно уплывает из реальности, наблюдая за красивым мерцанием цвета его ауры.
- ... моим свидетелем?
- А? - Фило выныривает только к концу вопроса.
- Станешь моим свидетелем? Я был бы очень рад.
- Шутишь?! Конечно, чувак!
Фило по-детски радостно раскачивается на кровати от доверенной ему ответственной роли, и Майкл благодарно улыбается в ответ.
- Белая рубашка пригодилась бы тебе.
- Ты сильно расстроишься, если я буду выглядеть не совсем канонически?
- Не думаю. Я расстроюсь, только если ты не придёшь или каким-то образом сорвёшь церемонию. Элис очень переживает за всё это, надеюсь, всё пройдёт гладко.
- Я тоже на это надеюсь. Я не подведу.
Майки ерошит длинный тёмный чуб Фило и довольно улыбается ему. Они разные, но это не мешает им общаться и быть достаточно важными друг для друга. Это странно и здорово.
- А мальчишник? - Фило лукаво смотрит на друга.
- О, Господи. Это пережиток прошлого. Я не хочу мальчишник.
- Разреши, я организую? Только друзей и знакомых своих пригласи сам, хорошо? На следующую субботу.
- Куда?
- К нам в салон.
- Ты уверен, что Арти не будет против?
- Я его как-нибудь уломаю, Майкс. Не переживай.
- Почему ты не сказал, что у брата язва? - неожиданно строго спрашивает Майкл.
Чёрт. Дерьмовая ситуация. Артур - трепло.
- Блин. Он просил не говорить. Я хотел рассказать, но ты ведь не смог бы держать язык за зубами. Как и некоторые...
- И что там у него? Что говорили девочки с медицинской кафедры? Вы ведь в студгородке делали?
- Да ничего особенного. Если будет себя беречь - всё должно быть в порядке. В идеале надо совершенно отказаться от курения и выпивки и питаться нормальной едой, но вряд ли Артур пойдёт на подобные жертвы.
- Не пойдёт совершенно точно. Он упёртый осёл. Спасибо, что присматриваешь за ним, - Майкл благодарно улыбается другу, который чувствует жар смущения.
- Да ладно. Твой брат всё-таки. Да и босс.
Что-то щекочет Фило изнутри. То понимание, что ты трахал человека, который является братом твоего друга. То чувство, что ты видел и делал с ним такое, о чём стыдно говорить. И именно поэтому так приятно чувствовать это ненавязчивое щекотание - расплата за груз личной, только твоей и его - тайны.
- Хорошо тут у тебя, Фило, - Майкл смотрит на друга, и вся его расслабленная поза и умиротворение на лице подтверждают слова. - Посидишь, поговоришь, и будто на сердце легче становится и понятнее, и смысл мерещится в конце тоннеля. А то сидишь у себя один, и как-то страшно немного. Глупо, но страшно.
Фило понимает, о чём тот говорит. Он подбадривающе хлопает Кейна по плечу и бурчит что-то малопонятное.
- Осознавать грядущую ответственность всегда волнительно...
- Ха, - Майкл скептически улыбается, - из твоих уст это звучит забавно. Ладно, пойду я. Хотели с Элис прогуляться и до магазинов дойти.
- Может, ты нас уже познакомишь? - Фило удивляется, почему Майкл так скрывает свою девушку.
За всё время, что они встречаются, он видел её один раз и то - мельком, так и не разглядев ничего. В комнате Майки она почти не бывает - в основном он ходит к ней. Друг довольно последовательно отстаивает право на неприкосновенность своей личной жизни.
- Договорились. Сходим, поедим пиццу на неделе. И брата возьмём. Я угощаю.
- Замётано.
И Майкл, поднимаясь с кровати и угловато потягиваясь, выходит из комнаты и прикрывает входную дверь.
Фило удобнее распластывается по матрасу и рукой тянется за наушниками и плеером. Как хорошо, что сегодня выходной. Именно в такие дни, когда Артур работает без него, он и испытывает свою выдержку, проверяя себя на прочность. Не сорвётся ли?
Обычно - не срывается, хоть и думает о нём большую часть времени. Хоть и скучает немного. Хоть и хочет его больше воздуха и солнца.
Рубашки прогорели и рассыпались пеплом.
Рамок больше нет, и Фило отпускает своё сознание гулять в дрёме по телу, подыскивая подходящее, открытое взгляду каждого место для новой татуировки. Совершенно новой. Такой, какой у него ещё не было - вызывающей и наглой.
_________________
Сonfidenzialmente (ит.) - доверительно
Часть вторая. Глава 18. Un velo di pioggia.
Когда тучи над Оклендом растягивает, и дождь перестаёт закутывать реальность в свою пелену, совершенно нормально - выйти на набережную, постоять, посмотреть на закат и увидеть вдалеке очертания Сан-Франциско. Огромный город, спеленутый мостами, запутанный в тысячах километров проводов.
Когда тучи растягивает, и нет дождя, становится вполне возможно дышать здесь воздухом, а не разбрызганной на миллиарды капелек водой. Без дождевой вуали воздух становится достаточно прозрачным, чтобы разглядеть высотные здания на горизонте, чтобы увидеть, как заходящее солнце цепляется, накалывается на них, медленно сходя в воды океана. Это прекрасно. Подобные картины заставляют Фило надолго уходить из реальности в её параллель, думать, путаясь мыслями, точно так же, как капли дождя путаются, омывая вывески магазинов.
Когда тучи медленно растягивает, и в прорывах яркой синевой виднеется небо, когда вода отовсюду не делает твою одежду, волосы и всего тебя тяжелее и неповоротливее, не превращает тебя в неуклюжее, дрожащее, дышащее облачками пара существо... Тогда в этом городе возможно жить. Возможно дышать, возможно радоваться и мыслить ясно.
Тройной пакет тянет руку - несколько редких книг, по просьбе профессора оказавшиеся в букинистическом салоне на углу, недалеко от набережной, теперь любовно завёрнуты и дают о себе знать затёкшей кистью. Но парень не торопится уйти. Не собирается хоть как-то двинуться, доказывая, что он не мираж. Он стоит под дурацким чёрным зонтом - единственным на всей набережной - и вглядывается в серо-белёсое нечто за бетонным ограждением. Там нет Сан-Франциско. Там нет океана. Сейчас за этой пеленой заканчивается весь мир.
Правда в том, что в этом городе тучи не растянет никогда, и дождь не закончится. Правда в том, что зимние дожди в Окленде создают параллельную реальность, и - Господи, упаси - если эта окружающая город пелена вдруг падёт. Тогда внешний мир жадно хлынет внутрь и снесёт это место с лица земли как невиданной силы цунами.
Фило настроен слишком меланхолично. Он не хочет этого. Тучи прицельно долбят тяжёлыми каплями по зонту, и парню кажется, что в этом навязчивом шуме он слышит некий стройный ритм. Он уже всё равно промок - так называемая водонепроницаемая куртка не справляется с таким количеством воды, и рукава влажным холодом чувствуются на коже. Плевать. Он мог бы простоять так до самого вечера, растворяясь в дождевой пелене. Сегодня подходящее настроение для этого, и он сто лет не был на набережной, и ещё больше - не страдал меланхолией, граничащей с суицидальными видениями апокалипсиса. Сегодня самое оно - чтобы исчезнуть и стать городом.
Но в салоне на пересечении Аделин-стрит и Четырнадцатой улицы его ждут. Там малиново-алым мерцает Артур, и если Фило не появится на работе в ближайшие полчаса - он найдёт его даже растворённого в дожде, слепит обратно и собственноручно распылит на мириады красивых брызг.
Фило закрывает глаза и улыбается. Было бы приятно стать мириадами брызг от его рук. Почему-то ему нравится думать о том, что его хрупкий костлявый босс с запястьями девчонки - демоническое чудовище. Был ли он таким на самом деле? Вряд ли. Но фантазировать об этом здорово до дрожи.
А ещё лучше чувствовать нутром, что тебя действительно ждут. Возможно даже - поминая нехорошими словами, про себя или вслух. И если ты в ближайшее время не объявишься - доставишь кучу проблем. Или даже волнений. И Фило даёт себе крайнюю минуту - постоять на этом самом месте, не двигаясь. Прочувствовать, как мурашки бегают по телу от уверенности, что его ждут - совершенно точно. А потом лишь развернуться на пятках и уйти в сторону остановки. И так опаздывает уже больше чем на час.
Сейчас мгновение, когда рука толкает дверь салона, растягивается на бесконечность. Предвкушающе долгий шаг через порог, кожа ещё помнит скользкое непонятное нечто под пальцами - а тело уже в тепле, и мир с дождём и тучами за тобой отсекается, оставаясь существовать только там, вне помещения. Это чувство странное, но ещё страннее хвост.
Господи... он собрал волосы в хвост, и это... сейчас чересчур для Фило. А ещё эта вызывающая кофта. Её вырез настолько широкий, что она еле держится на угловатых плечах мастера, открывая голодному взгляду слишком много незащищённой кожи. Позвонки и шею, долго проходящий след от укуса... и чуть напряжённые плечи... Остальное не видно - мужчина сидит спиной. Парень держится из последних сил - и больше всего на свете хочется просто подойти, встать на колени около этой сидящей, сосредоточенно работающей фигуры и прижаться всем телом, накрепко обнимая руками - мокро, устало. Не отпускать, даже если тот начнёт визжать или брыкаться. Стоять так, пока сон не унесёт сознание.
Может, это вообще не его желание? Может, просто Артур устал, работая над этим мальчишкой, как сумасшедший - почти каждый день вот уже неделю. Он устал, силы покидают его, и поэтому Фило так реагирует - это же нормально? Но чёрт, как тогда вообще понять, где та граница? Где заканчивается обычный Фило Хэдлей, двадцати лет отроду, уроженец Бельвиля, штат Нью Джерси, и начинается непонятное существо, которое чувствует боль и недомогание, которое течёт туда, где нужна помощь, где страдают, болеют и даже, возможно, умирают, действует, не спрашивая законного хозяина тела?
Как тогда понять, где он - настоящий? И что этому настоящему Фило вообще нужно тут. Нужно от этого мужчины. И нужно ли? Так странно.
Это всё дождь.
- Привет, Фило! Адова погода, правда? - клиент в кресле с вытянутой вперед ногой улыбается.
- Ты опоздал, - и молчание вместо тысячи приветствий и вопросов, в которое умещается сосредоточенное разглядывание задумавшегося парня. - Поднимись ко мне и возьми в шкафу сухую одежду. Болеть сейчас некогда - работы невпроворот.
Артур замолкает и возвращается к татуировке на лодыжке, а тот, кто поздоровался, паренёк - такой же молодой, как и Фило, или даже на год-другой моложе, открыто улыбается и смотрит на парня. Сэм, кажется?
- Привет... - Фило ещё не вполне в этой реальности. С него капает, и вокруг уже набежала лужа. Всё происходит как в тумане. Видимо, ему надо выпить. Что-нибудь такое, что горит. А то он совсем, совсем потух. Размок, как тряпка.
Но слова Артура воспринимаются им только как руководство к действию. Поэтому Фило оставляет раскрытый зонт в углу, куртку с насквозь вымокшими рукавами вешает на вешалку у входа и известным маршрутом идёт в квартиру этажом выше. Ключи не нужны - у красноволосого всегда открыто. Невозможная беспечность.
Сегодня уборка. В вещах Артура невероятно - они мягкие и длинные. Всё, что можно было закатать, уже закатано, и Фило выглядит сейчас довольно глупо. Но зато сухо и тепло - это решает.
Покончено с пылью, с выросшим за неделю тут и там хламом - Артур своей натурой притягивает горы мусора, и с ними довольно тяжело бороться, когда мужчина то и дело говорит: "Не трожь это. Это ещё нужно" или "Что? Выкинуть? Ни в коем случае. Там интересная статья". Если бы он слушал Артура, салон давно уже погряз бы под кучей хлама и не мог принимать посетителей. Поэтому парень почти совсем перестаёт спрашивать, просто делая свою работу молча.
И Артур сегодня очень странный. Взять хотя бы этот хвост. С чего вдруг? Только сейчас парень замечает, что волосы у Артура достаточно сильно отросли, и теперь отчётливо видны некрашеные тёмные - родного цвета - корни. Это довольно мило. Ещё чёлка. Она с завидной упёртостью сползает и сползает из-за уха, и мужчина уже давно устал дёргать головой в надежде вернуть её если не на место, то хотя бы убрать с глаз.
Ещё странно то, что вокруг тихо. Хотя Фило предполагает, отчего мастер, обычно работающий под классику из колонок, сегодня вдруг сидит в тишине.
И да, причина всему - снова дождь. Сейчас, когда думаешь об этом, уши отчётливо слышат звуки ливня - непрерывающийся поток белого шума, изредка разбавляемый звонкими шлепками о жестяной подоконник снаружи. Наверное, сегодня это - лучшая музыка для татуировки. Фило до сих пор не знает, что Артур набивает Сэму. Этот улыбающийся во все свои крупные зубы парень слегка нервирует его. Он открытый лицом и очень рельефный. У него на самом деле красивая коленная чашечка и икры. Подтянутые мышцы бёдер. Кажется, он какой-то спортсмен. Фило не нравится, что ему удаётся иногда разговорить Артура, и совершенно не слышно, о чём идёт речь.
- Перерыв. Фило, кофе.
Мужчина разгибается, выключает и откладывает машинку. Красиво потягивается руками и садится на стул. Невероятно, но до этого он стоял коленом на полу. Парень варит кофе так быстро, как только может. Даже даёт ему закипеть от этой торопливости. Но эти двое о чём-то разговаривают, точнее, говорит, в основном, Сэм, но всё равно. Как реагирует Артур?
С того самого дня, он работает с этим парнем с того дня, как Фило трахнул Кейна на кухне. Это он пришёл тогда, заставляя их неловко торопиться. Фило до сих пор до безумия смущается, вспоминая тот раз. Малейшей детали хватает, чтобы словить возбуждение, и это настолько мучительно, что хочется выть в голос.
- Хороший кофе, - Сэм пригубливает из гостевой чашки, в то время как Артур пробует, тут же переводит взгляд на Фило, изучающе смотрит на него, но парень делает вид, что не замечает этого.
"Понял-таки, что закипел... Господи, да как вообще это можно понять по вкусу?!"
Артур еле заметно вздыхает и продолжает пить.
- Я рассказывал про нашу команду по лёгкой атлетике. Артур спрашивал, каким спортом я занимаюсь.
История парнишки странная. Но зато Хэдлей совершенно ясно понимает теперь суть этого "особого" клиента. Ведь он именно такой - из своей истории. И именно поэтому Артур так старается и торопится. И поэтому выглядит таким уставшим.