Навия Тедеска : другие произведения.

Шизофрения, или салон Артура Кейна [главы 35-36]

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Часть третья. Глава 35. Molto vicino e troppo in fretta.
  
  
  Фило выходит из университета на июльский солнцепёк и останавливается, едва спускаясь со ступеней. Его голова напоминает тот несчастный огромный там-там во время какого-нибудь священнодейства туземного племени уругвайцев. Тот самый, в который со всей своей экзальтированной дури бьёт палками-костями (наверняка очень древними и священными) главный жрец. Его кожа так же натягивается под ударом, а потом пульсирует и дребезжит, разнося чудные ощущения по всей черепной коробке.
  
  Он стоит, потому что не может сообразить, чего ему хочется больше: лечь прямо тут на газон и прикинуться трупом, потому что он совершенно обессилен, принять душ у Артура, после чего надеяться, что он каким-либо невероятным способом воскресит его к дальнейшей и, возможно, довольно активной жизни, или же пойти к себе, принять тот же душ в общей душевой и умереть на сутки в собственной постели. Десятое июля уже сегодня, последнее организационное собрание позади, а впереди только неизвестность и жара. И не понятно, что напрягает парня больше. Он измотан, потен, и его голова раскалывается, он слышит гулкие удары там-тама где-то глубоко внутри.
  
  Он достаёт солнцезащитные очки и одним заученным движением водружает их на переносицу, чувствуя, как капельки пота принимаются стекать по вискам. Становится немного легче, мышцы вокруг глаз ощутимо расслабляются.
  
  Всё же его ноги на совершенном автопилоте начинают двигаться вперёд, по дороге университетского сквера в сторону выхода, и он бы шёл так, как восставший мертвец, до самого кампуса, но... Небольшая группа девушек у красивой низкой каменной ограды отвлекает его. Эти особы кажутся чем-то очень заинтересованными, громко и игриво смеются, то и дело поглядывая куда-то в сторону, и Фило прошёл бы мимо, если бы... Если бы не мелькнувшее на краю периферийного зрения алое пятно.
  
  Это происходит как в замедленном кино. Парень неторопливо, словно сквозь кисель вместо воздуха, поворачивает голову и понимает, что мужчина, едва заметно ухмыляясь и придерживая наполовину скуренную сигарету другим кончиком губ, смотрит на него в ответ. Его глаза скрыты под крупными зеркальными очками в тонкой железной оправе - они почти точная копия очков Фило.
  
  "Артур..." - прохладным вихрем, полувздохом-полустоном из распалённой груди проносится в его пульсирующей висками голове. Губы Фило сухие и солоноватые, это ощущается так сильно, когда он пытается провести по ним языком.
  
  Воздух пропитан ядовитыми парами бензина и песочным привкусом пыли на зубах, и всё это, словно купальные плавки на крючке, подвешено в раскалённом воздухе.
  
  Кажется, Фило видит только Артура - как образ, контур, по которому аккуратно вырезали его из реальности. Всё вокруг затуманивается, размывается тем эффектом из "фотошопа", который так любит Бриджит, когда готовит заметку в университетскую газету. Есть только Фило, и этот чёртов Артур Кейн, с самой лёгкой, едва перекошенной улыбкой смотрящий на него. Он курит, изгибая кисть так, словно исполняет партию в балете, а спина его настолько расслабленно-манящая, что парень никак не может заставить ноги сделать хоть шаг к нему.
  
  Артур... В тёмных обтягивающих штанах и красной растянутой майке, отчего Фило видит его бок от подмышек почти до низа рёбер, и сухо сглатывает при этом. Артур, чьи красные волосы намного короче, чем раньше, и зачёсаны чуть набок, и это выглядит так пижонски... Артур, на которого пускает слюни небольшая компания из девиц неподалёку, и это раздражает...
  
  Кто-то проходит сзади и несильно подталкивает Фило в плечо, и парень будто просыпается от странной комы, тут же слыша кожей тёплый ветер, и шум листьев над головой, и притянутый девичий смех, и видит Артура, опершегося на невероятный, весь блестящий в солнечных лучах "харлей" красно-чёрного цвета...
  
  Что?!!
  
  "Что за... Мать твою..." - думает парень, когда его ноги всё же делают шаг, потом ещё один и ещё несколько в сторону Артура, и вот он уже рядом, так близко, и мастер уже не курит, свободной рукой придерживая у сидения глянцевый, чёрный, как космическая дыра, шлем.
  
  - Это шутка? - первое, что может сказать Фило , знающий о фобии этого человека рядом. Он произносит слова, а сам жадно скользит по хищным, гордым изгибам новенького "Брэйкаута", подмечая детали: куртку, небрежно брошенную на сидении за мужчиной, прицепленный за что-то второй шлем ярко-красного цвета и пару дорожных сумок по бокам от заднего колеса... - Это шутка? - повторяет он, не веря своим глазам.
  
  - Я скучал, Филли, - тихо произносит Артур, незаметным, как дыхание, жестом притягивая парня к себе и заставляя того облокотиться на байк рядом с ним. Фило, внутренне содрогаясь, чувствует, как рука Кейна остаётся на ремне сзади, цепляясь за него, как за соломинку, и как острые пальцы еле уловимо оглаживают, ласкают влажную кожу поясницы, нетерпеливо забравшись под футболку.
  
  Фило глубоко вдыхает и смотрит на свое раздвоенное отражение. Он почти соприкасается носом с мастером, как чувствует на себе колкие неприязненные взгляды.
  
  "Наверное, выгляжу сейчас, как педик, за которым приехал его папочка..." - думает Фило, чуть улыбаясь и снимая очки под эти мысли. И чёрт, это его так заводит. Раньше ему не хотелось бы подобной славы. Но сейчас этим милым девушкам стоит понять, что тут им ловить нечего.
  
  - Я скучал сильнее, чёрт, я так скучал... - сдавленно шепчет Фило, склоняясь ближе к уху, и Артур тоже снимает очки. На его губах подрагивает странная - робко-счастливая - улыбка.
  
  - Я весь мокрый, Фил... Я жду уже час, - говорит мужчина, пока его палец проскальзывает под ремень джинс, и парень вздрагивает, как от ожога.
  
  - Я не знал, - Хэдлей понимает, что ничего не может поделать со своим учащающимся сердцебиением и тем, как быстро его лёгкие начинают перекачивать воздух.
  
  - Это был сюрприз, - улыбается Артур, обнажая краешки мелких зубов. - Как он тебе?
  
  - Ты шутишь? Да это же чёртов "Брэйкаут", - взрывается восхищёнными эмоциями Фило; он совсем недавно видел такой в красочной журнальной рекламе. И хотя Артур спрашивал про сам "сюрприз", а не про мотоцикл, он не может сдержать улыбки - такой ответ ему тоже очень по душе. - Только не говори, что ты купил его, - вдруг настораживается парень, чуть отстраняясь, чтобы с удобством заглянуть в сощуренные каре-болотные глаза, окружённые мелкими морщинками. - Ты ведь не купил его?!
  
  Артур молчаливо и широко, а от этого довольно безумно улыбается, начиная надевать на себя кожаную мотоциклетную куртку. Вторую похожую он протягивает Фило без пояснений.
  
  Парень смотрит в ответ с вопросительным упрямством дикого кипрского осла, и если осла в природе можно задобрить морковкой, то Фило с этой скептически изогнутой бровью задобрить, видимо, не удастся.
  
  Тогда Артур просто вспоминает, кто он и что тут делает. Его лицо теряет выбравшуюся наружу мягкость, она словно впитывается под кожу в заострившиеся скулы и сверкнувшие холодом глаза. И хотя он всё так же широко улыбается, сейчас перед Фило тот Артур, который набил ему чёртового розовогривого единорога и хищного скорпиона, и этот человек - совсем не тот, что жарко и громко стонет под ним, когда парень размеренно и сильно вбивается в его угловатое, жилистое тело.
  
  - Надевай, - говорит мужчина спокойно, снова протягивая куртку Фило, и тот, сдавшись, спускает с плеча рюкзак и принимается одеваться.
  
  Артур одним плавным движением, точно корону, надевает на алое чёрный шлем, и у Фило сладко ёкает где-то в желудке: настолько хищно и невозможно сексуально выглядит в нём Кейн. Через мгновение мужчина поднимает щиток, и глаза за зеркальным пластиком снова мягко улыбаются.
  
  - Я весь потный, - стонет Фило, - я в душ хочу.
  
  - Ничего страшного, - парирует Артур. - Душ будет в Санта-Розе.
  
  - Что? - ошарашено вскрикивает Фило, но мужчина уже протягивает ему ярко-красный глянцевый шлем и отвечать не собирается. - Мне нужна сменная одежда... Я хочу в душ, поесть и поспать... - ноет Фило, не веря своим ушам. - Санта Роза... Да где это, вообще?!
  
  - Если ты перестанешь стонать и будешь готов ехать, всё это ждёт тебя часа через четыре, - говорит Артур, надевая перчатки, щёлкая ключом и резко двигая ногой, от чего "харлей" заводится и басовито урчит, словно домашний стальной лев. Он буквально перетекает в сидение, оставляя одну ногу в высоком, до голени, байкерском сапоге на асфальте.
  
  Фило вздыхает. Его мнение сейчас ничего не значит, более того, он сам рад этому. Сейчас его мнение столь же противное и растёкшееся, как желе, забытое на столе после обеда. Застегнув молнию куртки, что села на него, как влитая, накинув на плечи полупустой рюкзак, а на голову - шлем, он садится сзади мужчины, с наслаждением прижимаясь коленями к его бёдрам, а грудью - к спине.
  
  Он не видит, как Артур сыто и удовлетворённо улыбается. Мужчина небрежно опускает свой щиток, и этот щелчок - словно выстрел стартового пистолета, как начало чего-то нового, неизвестного, совершенно не ожидаемого никем из них. Будто обнуление невидимого счётчика, и от этого у Артура сладко сжимается сердце, сотрясаемое рыком тронувшегося с места "харлея".
  
  ****
  
  Фило не слишком волнуется, пока они едут по городским улицам, не превышая рекомендуемую скорость. Артур, кажется, чувствует себя очень уверенно, чётко и спокойно входя в повороты, без проблем удерживая вес на светофорах... Его волнение вскипает лишь тогда, когда Окленд остаётся за правым его плечом, и на трассе Артур буквально срывается с цепи, выжимая газ, и стрелка скорости держится на самой крайней из допустимых отметок. Фило обливается холодным потом, задумываясь: не решил ли Артур так красиво, буквально по-киношному угробить их сегодня.
  
  Он стискивает талию мужчины изо всех сил, когда тот плавно и напористо обгоняет тяжёлый, гружёный чем-то трейлер почти по встречной. Он прижимается своим шлемом к задней стенке шлема Артура и шепчет, словно молитву:
  
  - Я доверяю тебе... Доверяю тебе... Арт... Я доверяю тебе...
  
  Адреналин, превысив нормы, впрыскивается в кровь, делая своё нехитрое дело: сонливость и усталость словно рукой снимает, Фило только и успевает, что смотреть по сторонам и истово молиться. Он не то, чтобы парализован страхом. Более того, он думает о том, что умереть вместе с Артуром, одновременно... - наверное, поэтичнейший из возможных их финалов. Но в то же время он думает, что ему ещё слишком мало лет, и он так много чего не успел сделать, что умереть сегодня - просто немыслимое разгильдяйство.
  
  Когда Артур разгоняется быстрее ещё на десяток миль в час, Фило начинает орать в свой шлем, и это не истерика, а чистая эйфория - от взрезающей скорости, от упругих бёдер, что он сжимает коленями, от ощущения тонкого и хрупкого тела под своими руками, от осознания того, что между смертью и жизнью только воля этого человека с уверенными плечами, обтянутыми чёрной кожей.
  
  - Мы сдохнем! - вопит Фило, и его почти сотрясает от смеха. - Мы совершенно точно разобьёмся сейчас, Арти! О, Господи... Да! - экзальтированно скандирует он, и Артур, хоть и очень глухо и приблизительно, слышит его от задней стенки своего шлема. Это заставляет его тонкие губы расползтись в широкой и удовлетворённой улыбке. Он так сильно хотел этого - единения на грани всего и ничего, и каждая еле уловимая реакция Фило становится для него огромной, небывалой сладостью.
  
  ****
  
  Они въезжают в Санта-Розу, когда солнце уверенно ползёт к закату. Последние два часа трасса забирала всё дальше от побережья, чтобы окунуться в мир холмов и зелёных виноградников, разбитых на десятки миль во все стороны.
  
  Санта-Роза - странное пасторальное поселение с единственной главной улицей, вычурной старшей школой и претензией на солидность, при этом стоит отъехать от её "центра" буквально на пару кварталов, как тут и там начинают попадаться небогатые маленькие ранчо с загонами для лошадей. "Видимо, в Санта-Розе живут настоящие ковбои, - думает Фило и сам же улыбается своим глупым размышлениям. - Опять же, и винодельни под боком..."
  
  Так или иначе, парню нравится этот городок. Тут так тихо и спокойно, что даже Окленд по сравнению с ним кажется перенаселённым мегаполисом.
  
  Через десяток минут Артур подъезжает к небольшому и довольно уютному мотелю, припарковываясь почти под окнами административного здания. Он снимает шлем и, ободряюще хлопнув парня по плечу, отправляется за ключом от их комнаты, не иначе.
  
  Фило пытается встать и походить, чтобы немного размять совершенно затёкшие ноги. Это жутко, потому что он чуть не падает: ноги не слушаются, и странно вообще, что они хотя бы разгибаются после стольких часов езды на мотоцикле. Фило очень хочется заныть, запрокинув голову, как волк, но подходит Артур и, отстёгивая седельные сумки, кидает парню ключ от комнаты.
  
  - Горячая вода, большая кровать и ужин, - улыбаясь, говорит он, идя чуть впереди, впрочем, тоже не слишком ловкой походкой, и этих слов более чем достаточно, чтобы за спиной Фило выросли два огромных крыла.
  
  Фило, прихрамывая, улетает в душ первым, как только они заходят в небольшой и довольно скромный номер. Но тут чисто и не пахнет ничем странным, в отличие от обычных мотелей, а бельё на кровати белое и хрустящее, словно чипсы. Пока Фило приводит себя в порядок в ванной комнате, а это не меньше, чем полчаса, Артур просто лежит на покрывале, оставив ноги внизу, на полу, раскинув руки по сторонам от своего гудящего тела. Он так давно не водил на такие расстояния, что это не очень просто для него. Но он знает, что справится. Потому что он начал жить и потому, что ему есть, для кого стараться. Он почти засыпает, когда мокрый Фило с полотенцем вокруг бёдер капает на него сверху водой со своих волос и мягко теребит за плечо.
  
  - Давай, Арт, - говорит он, смущаясь от того, как скользнул по его телу взгляд мужчины. - Прости, что я так долго.
  
  Артур улыбается и идёт в душ. Там напарено и тепло, и грязная одежда Фило, сваленная в углу, заставляет испытать странное чувство сопричастности.
  
  Когда мужчина, такой же влажный и обёрнутый полотенцем, выходит из ванной комнаты, Фило уже сладко посапывает на середине кровати, разметав конечности. Его рот приоткрыт, а грудь мерно вздымается, и Артур, осторожно садясь рядом, просто смотрит.
  
  Он никогда прежде не испытывал этого странного чувства, поднимающегося откуда-то из глубины живота, с самого низа позвоночника. Это не возбуждение, хотя его нотки и присутствуют в нынешнем состоянии... Это что-то очень необычное и объёмное, а ещё кажется, что оно вот-вот разломает хитин, выберется из кокона и заполнит собой всю комнату, словно вода из прорвавшей трубы.
  
  Улыбнувшись, разматывает полотенце и неторопливо вытирается, совершенно не стыдясь наготы. Она уже давно стала его естественным состоянием, тем, в чём комфортно и приятно находиться. Отбросив полотенце, склоняется над одной из сумок и, чуть порывшись, достаёт небольшой кожаный кейс - это его передвижная студия. Он знал, что захочет сделать для Фило что-нибудь странное, и рад, что захватил портативный вариант тату-салона с собой.
  
  Фило вздрагивает и просыпается от очень знакомого жужжания и покалывания чуть выше паха, с правой стороны. Молча приподнимается и удивлённо впивается взглядом в совершенно обнажённого Артура, который набивает ему что-то в нижней части живота.
  
  - Что ты делаешь? - с интересом и волнением интересуется парень, склоняя голову набок. Пока что контур непонятен: видимо, Артур только начал.
  
  - Эмм... - Фило кажется, или мужчина смущается. - Увидишь.
  
  Хэдлей улыбается и снова опускается на спину, начиная разглядывать потолок. Его рука находит влажноватые волосы Артура и забирается в них всеми пальцами, чуть касаясь уха.
  
  - И всё же? - не отстаёт Фило. На самом деле он просто хочет послушать, как звучит голос мастера.
  
  - Ну, - чуть погодя, отвечает Артур, - думаю, что это ласточки.
  
  - Ласточки? - удивляется Фило, размышляя над тем, что скоро станет живой книгой по зоологии. От руки Кейна на нём уже поселился единорог, скорпион, и теперь - ласточки.
  
  Вместо ответа Артур подцепляет край полотенца, которое всё ещё прикрывает бёдра парня, и уверенно тянет его в сторону, полностью обнажая тёмные волосы и бледную кожу.
  
  - У тебя тут ласточки, - мягко улыбается Артур, откладывая машинку в сторону и начиная водить по ещё неисчерченному линиями низу живота кончиками пальцев. - Тут, и ещё одна тут, - он перемещает руку на другую сторону, и Фило весь подбирается и закусывает губу оттого, как кровь горячим, настойчивым потоком устремляется к паху, а мурашки напротив - сбегают от поясницы к затылку, простреливая позвоночник. - Они красивые... - заканчивает Артур, снова принимаясь за работу. Он наносит штрих за штрихом, стараясь не отвлекаться на то, как наливается и подрагивает член Фило, на то, что в горле и на губах пересыхает, и становится тяжело работать из-за участившегося дыхания. - Ох, детка, - шепчет он, когда через несколько минут совершенно затвердевший Фило шумно дышит и сминает ладонями простыни, будто пытаясь удержаться от падения в пропасть, - ты так сильно хочешь?
  
  Артур не дожидается ответа. Он почти накидал контур одной из ласточек, и теперь откладывает машинку в сторону и подтягивает своё тело повыше, чтобы Фило почувствовал. Мужчина вжимается своей эрекцией в бедро парня и тут же накрывает его разомкнутые губы своими, ловя ртом горячий стон. Фило никогда не был поклонником полумер. Если заводился - то с пол-оборота, и требовал всего и больше, находясь при этом в состоянии, видимо, близкому к "просветлению". Он отдавался полностью, и не важно, чему - учёбе, идее или сексу. Артур сходил с ума каждый раз, когда видел, чувствовал его таким под своими ладонями, губами, под своим телом - дрожащим от предвкушения и возбуждения, жаждущим, совершенно открытым.
  
  Рука Артура неторопливо, чтобы ощутить каждый уголочек мягкой кожи, скользит от левого соска и вниз, по прохладному животу, мимо пупка, чувствуя, как неистово поднимаются и опускаются под ней внутренности, а сам парень словно прогибается в спине, стремясь скорее встретиться с такой желанной ладонью. Но мужчина не позволяет этому случиться.
  
  - Господи боже, Арт, - скулит Фило, распахивая зажмуренные глаза и заглядывая в чуть напряжённое лицо Кейна. - Сделай это, прошу... Ох, чёрт, трахни меня, я так соскучился по тебе...
  
  Артур улыбается, целуя парня в уголок губ, поднимаясь короткими, лёгкими прикосновениями к скуле и чуть выше - к уху, пока не добирается до мягкой мочки с ощутимой дыркой от тоннеля.
  
  - Это плохая идея, Филли, - шепчет он. - Очень плохая.
  
  - Чёрт! - взрывается негодованием Хэдлей. - Что ты несёшь?
  
  - Только то, что я сейчас в таком состоянии, что могу запросто порвать тебя. А у нас ещё впереди два дня дороги верхом на байке. И даже если предположить, что я не свихнусь и сделаю всё, как следует - медленно и нежно, - даже при этом ты будешь проклинать меня следующие два дня, - заканчивает Кейн, и Фило совершенно искренне воет в голос, потому что ему уже больно от желания, а Артур прав, прав, мать его!
  
  Парень тянется к себе рукой, намереваясь закончить эти мучения, но мужчина перехватывает его запястье. После недолгой борьбы Фило проигрывает и зло впивается сумасшедшим взглядом в серьёзные глаза Кейна.
  
  - Но я ведь не сказал, что нельзя заняться любовью по-другому? - спрашивает мужчина и поднимается, перемещая своё тело так, что его бёдра почти напротив головы Фило, а алые волосы щекочут впалый живот с контуром первой ласточки. Он буквально опаляет дыханием член парня, и тот, не задумываясь, выгибается и приподнимает бёдра, утыкаясь твёрдостью в губы Кейна.
  
  - Да... Господи Боже, да... - шепчет Фило, а от уголков его глаз к подушке текут слёзы, потому что внутри рта Артура настолько хорошо и сладко, что он не в силах сдерживать хлынувшие через край эмоции. Он чувствует, как скользко и жарко меж его щёк, и как язык, подвижный и вёрткий, точно змей, то и дело пытается забраться внутрь, и от каждой попытки Фило вздрагивает, как от электрошокового разряда в реанимационном автомобиле скорой помощи. Это невероятно, и он не может перестать плакать от того, как же ему хорошо сейчас.
  
  Фило подбирает ноги ближе к себе и сгибает в коленях, поджимая пальцы. Он боится судорог, которые часто бывают в самый неподходящий момент, и закрывает лицо руками, стыдясь своего состояния. Его член настолько каменный, что Артур находится в совершенном восторге, когда впускает этот твёрдый жар в себя, до самой задней стенки горла. Он сам готов разрядиться от пары движений своей же руки, слушая, какие звуки издаёт Фило. Тот всхлипывает и стонет, и его целомудренные, невразумительные "да... да... о, Господи... да-а..." заводят сильнее самых непристойных и пошлых фраз.
  
  Артур чувствует, что Фило близок. Он думает о том, что это впервые, когда он любит Хэдлея так нежно, и предвкушает, каков же он сегодня на вкус. Он хочет запомнить его, распробовать и, поддаваясь своим сладким мыслям, медленно обхватывает себя ладонью, балансируя на зыбкой грани "ещё немного, и...".
  
  Несколько резких, ритмичных движений, и в глотку Кейна бьёт тугая нить, и он едва успевает вовремя сглотнуть, чтобы не подавиться. Он оказывается терпко-солоноватым и очень тягучим, без какой-либо горечи. Фило подкидывает на кровати, а его губы совершенно синхронно образуют овал, оглашая комнату беззвучным стоном. Все его мышцы словно испытывают спазм вместе с членом, и он так напряжён только для того, чтобы излиться и тут же рухнуть на подушки, совершенно расслабляясь, растекаясь, переставая существовать.
  
  И Артур со стоном сожаления понимает, что слишком отвлёкся на такой невероятный оргазм Хэдлея и теперь опоздал со своим, а ведь он так хотел сделать это вместе. Закрыв глаза, он облизывает припухшие запачканные губы и откидывается на спину, положив голову на согнутое колено парня. Артур начинает рьяно и дико дёргать рукой, стараясь вернуться побыстрее к той самой сладкой грани, на которой танцевал совсем недавно.
  
  Он не понимает, что происходит, но вдруг его руку останавливают, а член накрывает мягкая и влажная теплота. Ему хватает приоткрыть глаза, чтобы столкнуться с туманным и опьянённым взглядом Фило, рот которого бесповоротно занят. Тот щурится, как довольный кот, и то и дело проходится языком от самого основания, словно растягивая радость от любимого вишнёвого леденца.
  
  Артуру так давно не отсасывали, что он почти забыл, как же это приятно. Это совсем не так, как когда ты трахаешь сам, это совершенно другое ощущение. И оно настолько необыкновенное и волшебное, что мурашки целиком покрывают его белую грудь, а соски ощутимо сжимаются, когда Фило задевает языком узел уздечки.
  
  Мужчина совсем легко двигает бёдрами, создавая иллюзию доминирования. Так проще сосредоточиться, хотя ощущения от горячего ротика Фило и так бьют через край. Хэдлей постанывает, и по его лицу видно, что его наслаждение от процесса немногим меньше того, что испытывает Артур.
  
  Парень старается расслабить глотку и сделать движения быстрее, когда член в его губах наливается и пульсирует, почти готовый покончить со всем этим Артур высоко и коротко вскрикивает, задевая головкой глубину горла Фило, и это для него завершающий штрих: он вздрагивает, и его тело сотрясается всё то время, пока сперма толчками покидает его, принося опустошение, слабость и чувство совершенного, всепоглощающего счастья...
  
  Они лежат в тишине в тех же позах, в которых их накрыл оргазм, и только пальцы их рук неспокойны, то сплетаются, то расплетаются друг с другом, принося им невыразимое ощущение единения.
  
  Громкий стук в дверь заставляет их обоих рывком вернуться в реальность, Фило накидывает на себя простынь, а Артур, опоясавшись полотенцем Фило, идёт открывать.
  
  - Ваш ужин, - произносит женщина, равнодушно-вежливым взглядом окидывая полуголого мужчину и парня в кровати за его спиной. Она проходит внутрь и ставит поднос с тарелками на журнальный столик и исчезает сразу же, едва Артур даёт ей на чай.
  
  Дверь не успевает закрыться, как комнату оглашает утробное урчание желудка Фило.
  
  - Как же я хочу жрать, - говорит парень, потягивая запах съестного крыльями носа. - Я просто до смерти хочу жрать!
  
  И пока он выпутывается из-под простыни и накидывается на еду, Артур смеётся, не в силах унять это новое, щекотное чувство внутри своих лёгких.
  
  ****
  
  - Я познакомился с одной женщиной, пока ты был занят в университете, - говорит Артур то, о чём давно уже хотел сказать Фило.
  
  - Ты знаешь, обычно с этих слов начинаются самые херовые признания, - морщится парень, вглядываясь под ресницы Кейна, выискивая там признаки чего-то скверного. Но лицо мужчины спокойно и сосредоточено.
  
  - Это особая клиентка, - продолжает Артур, не обращая на спицу Фило внимания. - Она зашла ко мне случайно, прячась от дождя. И я увидел её, как обычно, - увидел её смертельную болезнь. Мириам страдала последней стадией рака.
  
  - Мириам? - с интересом переспрашивает Фило. - Красивое имя.
  
  - Ты прав, - с лёгкой грустью улыбается мужчина, вспоминая их с Мириам первую встречу и разговор. - Я предложил ей татуировку и обрисовал перспективы, но она отказалась наотрез. У неё тяжёлая история, - чуть морщится Артур, возвращаясь назад в своей памяти.
  
  Фило смотрит на него и молчит, призывая продолжать, и пока они гуляют по ботаническому саду в Мендосино, совсем близко от побережья, Артур собирается с духом и рассказывает парню всё о Мириам, на что только может решиться. Всё, кроме нескольких мелких деталей, о которых, как мужчина считает, Фило знать не обязательно.
  
  Это странно, но у парня перехватывает дыхание и странно щиплет глаза, когда Кейн вспоминает об их с Мириам последней встрече в больнице. Он не может ничего выдавить из себя, когда Артур, наконец, замолкает, и только крепко обхватывает его за плечо, прижимая к себе так тесно, как только может.
  
  Они в Мендосино всего несколько часов, и парк тут просто великолепен. Но они уверенно двигаются по дорожке туда, где в разрыве между туями и цветниками голубеет Тихий океан. Их обоих тянет туда, словно намагниченных.
  
  В Мендосино очень опасное побережье. Даже в тихую погоду тут купаются с осторожностью, а сейчас, когда волны с ядовитым белым шипением налетают на угловатые камни и истерзанный обрывами берег, купаться не рискует никто. Но смотреть на эту извечную борьбу движения со статичностью - завораживает.
  
  Артур копается в заднем кармане джинс и достаёт оттуда небольшой сложенный листок. Протягивает его Фило, пока тот гипнотически вглядывается в разлетающиеся белым шипением волны.
  
  - Что это? - приходит в себя парень, едва не получая бумажкой по носу.
  
  - Прочти, - предлагает Артур. - Это её последняя воля. Письмо, что мне отдали с парой личных вещей в больнице.
  
  Фило кивает и, крепче сжимая лист в пальцах, уберегая его от порывов ветра, начинает вглядываться в несколько красивых, но чуть неровных строк.
  
  "Знаешь, Артур, странно, когда человек исчезает, исходит пеплом, а его письма, вещи, что-то, сделанное его руками, продолжает существовать в мире, где их хозяина больше нет. Ты так не считаешь? Странно, когда вещи переживают людей. И это неправильно, я думаю.
  
  Я люблю всей душой лишь несколько мест в этом мире. Их немного. Но главное из них для меня всегда будет Мендосино - с его непокорным океаном, опасными скалами и потрясающей природой. Мы провели тут с моим мужем несколько чудесных дней и будто оставили там по большому куску души. Меня всегда тянет туда, словно там - моя Родина. Странно слышать такое от сербки с еврейскими корнями? И тем не менее, это так.
  
  Я буду счастлива, если ты отвезешь меня в Мендосино снова. Пускай это будет последним моим путешествием.
  
  Твоя Мириам."
  
  Фило сглатывает по сухому горлу, шмыгая носом, и аккуратно складывает лист, возвращая его Артуру. Он немного расстроен тем, что цель их поездки совсем не та, как думалось ему в начале. Но в любом случае, значимость этой цели много выше и серьезнее, поэтому парень просто держит рот на замке.
  
  Они подходят к обрыву так близко, что ещё шаг - и рухнешь на скалы, и океан с голодной радостью слижет твою кровь с иссечённых стихиями камней.
  
  - Ты хочешь сделать это тут? - спрашивает Фило, и Артур лишь молчаливо кивает, не отрывая взгляда от голубого неба и белых кучных облаков на нём.
  
  Через некоторое время он достаёт из сумки на своём плече небольшую баночку, и Фило вздрагивает, понимая, что это. Мужчина открывает крышку и со словами:
  
  - Покойся с миром, Мириам. Надеюсь, ты встретила там, кого хотела, а твоему праху будет уютно здесь, куда ты так стремилась. - Неторопливо переворачивает баночку, и серая пыль, подхваченная потоками тёплого ветра, уносится в сторону океана, смешивается с волнами, становится частью чего-то большего.
  
  Всю обратную дорогу до парковки перед ботаническим садом они молчат, и каждый из мужчин думает о своём. Эти мысли всегда настигают людей, рано или поздно, так или иначе. И Фило искренне мечтает, что в своё время найдется кто-то, кто так же тепло и искренне попрощается с ним, открывая дорогу к новым перерождениям. Ведь душа, по его мнению, это не какой-то конечный продукт, заряженный пройти путь от сих до сих. Она просто не может быть одноразовой. Думать о подобном просто смешно, поэтому парень очень скептически относится к понятиям ада и рая как вечного наказания или поощрения за земную жизнь.
  
  Фило с давнего сознательного возраста знает, что каждый из людей от рождения сам носитель своего личного ада и рая. И в этом весь смысл.
  
  ****
  
  Поздний вечер застаёт их в Форте Брэгг, где они едва успевают вкусно поужинать в небольшом ресторанчике на самом берегу. Затем, когда небо окрашивается в густой тёмно-синий, Артур направляет свой "харлей" в сторону единственного пригодного пляжа, который заметил ещё по дороге.
  
  Форт - очень колоритное место, совсем не похожее на Мендосино, хотя расстояние между ними смешное. И если в Мендосино красота сочетается с суровостью природы, тут, в Форте Брэгг, просто очень приятно находиться.
  
  Особенно, если ты сидишь на бревне у костра на песчаном пляже, а рядом с тобой человек, что заставляет тебя вдыхать запах океана глубже и сдерживать кружащуюся голову и разъезжающиеся в улыбке уголки губ.
  
  Океан спокоен и готов ко сну, лишь порой тяжело вздыхает и словно с сожалением облизывает песок прибойной пеной. Фило в совершенном умиротворении ковыряет палочкой угли в костре, стараясь высечь из них ленты искр. На берегу кроме них только ещё одна парочка на другом конце пляжа, сказывается то, что сейчас середина недели, и людям вставать на работу. Почему-то Артур уверен, что в выходные тут до поздней ночи не протолкнуться.
  
  - Как всё это вообще пришло тебе в голову? - спрашивает вдруг Фило. - Ну, всё это, - он делает незаконченное движение палочкой, словно это может что-то пояснить. - Я ведь мог не согласиться. А ты мог съездить сам, не ставя меня в известность... Если дело касается только Мириам.
  
  - Дурак, - беззлобно улыбается Артур, не говоря больше ничего.
  
  - Артур, я серьёзно, - не унимается Фило. - Когда ты достал мою сменную одежду из своей мото-сумки, я думал... что просто умру от счастья.
  
  - Я просто хотел разделить всё это с тобой, Фил, - отвечает мужчина, смотря в темноту океана перед собой. - Я бы не поехал один. Не смог бы. Поэтому собрал твои вещи, что нашёл у себя, купил куртку - кстати, это подарок в честь окончания второго курса, - и поехал к тебе. Ты должен был согласиться. Иначе всё бессмысленно.
  
  Фило почти не дышит уже после фразы "хотел разделить это с тобой"... Может ли он надеяться? Может ли он думать, что стал так важен? Это сладко и очень страшно.
  
  - Ты хорошо водишь байк, - мямлит парень, смотря в костёр. Океан нравится ему, но живая сила огня не отпускает, не даёт отвести глаз. - Я не ожидал, если честно. Особенно, зная твою историю.
  
  - Ты знаешь только разрозненные части моей истории, Филли, - усмехается Артур. - На самом деле я всегда любил скорость, и умение водить мотоцикл - это что-то, что у меня в крови. Когда в десятом классе половина ребят просила у родителей тачку, я копил на старый байк, который сам перебрал потом до последнего винтика. Мне нравились наши отношения. Думаю, мы были друзьями, - Фило улыбается, засматриваясь на то, как блики танцуют на коже обнажённого по пояс Артура и сливаются с цветом волос. - Я уходил из дома и лихачил по ночам до того самого дня, как родители погибли. Когда у Майки остался только я, я вдруг ощутил такую жуть и мерзкий ледяной холод внутри при взгляде на свой мотоцикл, что просто не смог больше подойти к нему. И я долгое время верил в то, что больше никогда в жизни не сяду на байк и не почувствую, каково это. Чёрт... - Артур запускает пятерню в свои волосы и искоса смотрит на Фило, ловя его заинтересованный взгляд. - Знаешь, я до безумия рад, что снова на коне. Мне даже дышать стало легче, понимаешь?
  
  Фило кивает и улыбается, а Артур вдруг поднимается с толстого большого бревна и начинает медленно расстёгивать ремень, а чуть позже и ширинку. Он идёт в сторону воды, оголяя задницу и оставляя джинсы валяться там, где они упали с его ног.
  
  У парня перехватывает дыхание, он оглядывается по сторонам, но пляж уже совершенно пуст.
  
  - Эй! - кричит он Кейну, подхватываясь от костра и идя следом. - Чёрт, ты далеко собрался?
  
  - Искупаться, - оглядываясь в пол-оборота, улыбается Артур. И он просто дьявольски красив в своей сухой наготе на берегу огромного вздыхающего океана. - Присоединяйся? Ты же не думаешь, что подобных шансов будет очень много?
  
  И Фило, чертыхаясь и путаясь пальцами в пуговице, цепляет ширинкой ткань и старается не задевать руками большой кусок водонепроницаемого пластыря, скрывающего начатую татуировку. Он надеется как можно скорее освободиться от одежды, пока Артур медленно идёт вперёд, и извиняющиеся волны оплетают пеной его босые ступни, тут же зализывая следы на песке - точно и не было никогда тут этого человека.
  
  Парень оставляет кучку одежды на песке и бежит за Артуром, в итоге обгоняя его и со всей скорости врезаясь в прохладную воду Тихого океана.
  
  - Чёрт! Какого так холодно?! - ворчит он, когда Артур ныряет рядом и довольно долго не появляется над водой. Фило уже начинает волноваться, как вдруг чувствует ласковое прикосновение к бедру. Голова мужчины без шума появляется рядом с ним, его тонкие губы улыбаются, а глаза, кажется, отражают свет бесконечных тысяч звёзд. Фило не склонен к поэтизированию, но сейчас эти глаза буквально заставляют его замереть с открытым ртом.
  
  - Ты такой красивый, - говорит вдруг Артур, и Фило вздрагивает. Мужчина подплывает ближе и обвивает ногами его бёдра, пуская горячую волну по такому отзывчивому телу парня. Одна рука по-хозяйски ложится на плечо, и Фило, повинуясь древним бессознательным инстинктам, сильнее притягивает хрупкое тело к себе.
  
  - Что это? Это от пирсинга? - интересуется Кейн, проводя пальцем по краешку нижней губы, где до сих пор виднеется небольшая дырочка. Фило всё ещё носит свой пирсинг, но только не тогда, когда собирается к Артуру. - Почему ты не надеваешь его?
  
  - Долгая история, - хмурится Фило, вспоминая вечер, когда Артур, будучи пьяным до невменяемости, выплёвывал ему ту самую горькую правду в лицо. И как после этого было сладко брать его, несмотря на сопротивление и боль в груди. Он больше не надевает при нём пирсинг.
  
  Парень прислоняется лбом ко лбу мужчины, и их мягко покачивает в тёмных ленивых волнах. Видно, как на берегу догорает костёр и нет ни души, а вдалеке мерцают огоньки домов - возможно, там люди готовятся ко сну. И им нет никакого дела до двух мужчин, обнимающихся в водах Тихого океана.
  
  И, впрочем, это взаимно.
  
  Сорвав с губ Фило быстрый, солёный поцелуй, Артур выпутывается из объятий и мощными гребками уплывает к берегу. Фило не остаётся ничего, как последовать за ним.
  
  Парень чувствует, как его яйца вжимаются в брюшную полость, потому что выходить из воды ночью всегда холодно, и он почти трясётся, покрывшись мурашками с ног до самой макушки. Как хорошо, что он послушался Артура и купил водонепроницаемый пластырь для татуировки! Страшно представить, во что бы превратился обычный после их заплыва...
  
  У них есть только их одежда, о полотенце никто не позаботился, поэтому он хочет наскоро промакнуться своей футболкой. Но футболки нет...
  
  - А ну стой! - задорно вопит Фило, заметив в руках Кейна свою одежду. - Стоять, кому сказал, - орёт он, но Артур только ускоряется, переходя на лёгкий бег.
  
  С криками и хрипами они носятся по ночному тёмному пляжу, и Фило, наконец, делая решающий рывок, настигает мужчину и заваливает прямо на песок недалеко от догорающего костра.
  
  - Какого чёрта, Арт? - спрашивает он, убирая с лица мужчины размётанные пряди. - Мне было так холодно!
  
  Рёбра ходят ходуном, кожа под пластырем болит, а речь рваная оттого, насколько они запыхались от беготни.
  
  - Но теперь ты согрелся, правда? - улыбается мужчина и облизывает губы.
  
  Это так странно, лежать друг на друге совсем обнажёнными посреди пустынного пляжа... У Фило даже хватает сил не обращать внимания на обжигающе-саднящую татуировку сбоку, ниже его живота. Песок кое-где ещё тёплый от летнего знойного солнца, но под сенью ночи он быстро остывает и начинает холодить лопатки. Песок забирается везде, и Артур с улыбкой ощущает, как его задница уже полна мелкого песчаного крошева.
  
  - Чему ты так доволен? - спрашивает Фило.
  
  - Тому, что сейчас мы все будем в песке, - просто отвечает мужчина и вдруг резко перекатывается, подминая под себя Фило. Теперь Хэдлей может ощутить все радости пляжа прямо своей аппетитной задницей.
  
  - Ах ты... Больно же! - он дёргается, но сдвинуть жилистого Кейна с места не так-то просто. Наконец, мужчина расслабляется и поддаётся. На самом деле, сейчас ему просто нравится лежать под Фило. Тело парня такое тёплое и несёт в себе приятную тяжесть, что его даже слегка ведёт от этого.
  
  - И задница в песке, - продолжает Артур, закрыв глаза, - и яйца... И волосы, о, что за прелесть - голова, полная песка...
  
  - Господи, заткнись, - фыркает Филои робко, почти невесомо касается губ Кейна. Тот вздрагивает, как от укола. Парень касается его губ одними лишь своими губами, удерживая тело на весу. Только в самом конце проводит по напряжённой верхней острым языком. Он так любит медленно и неторопливо целоваться с ним... Он бескрайне счастлив находиться тут рядом с этим мужчиной.
  
  Руки Артура обхватывают спину Фило и скользят выше, ощутимо трясь песком о кожу. Они движутся, достигая головы, и впиваются в волосы столь же сильно, как губы впиваются в губы парня.
  
  Их поцелуй отдаёт морской солью, голодом и несытой страстью. И хотя вчерашний минет сам по себе прекрасен, он не может дать им того, чего они оба так жаждут: горячего, потного и неистового трения их тел, громких стонов и тёмных пятен от безумных засосов по полотну белой кожи.
  
  Они жарко, прерывисто целуются, и Фило, чувствуя их общее возбуждение, начинает мягко двигаться, раскачивая бедра, словно они с Артуром - две дощечки, из которых пытаются добыть огонь. Парень с отчаянием понимает, что им не заняться любовью нормально, пока они не вернутся домой. Но и остановить своё желание обладать мужчиной и отдаваться в ответ он не может.
  
  Сплетённые телами, заблудившись языками в горячих, влажных ртах друг друга, они вдыхают терпкий запах океана, стонут и двигаются, и в тёмном ночном воздухе разносятся их рваные, непристойные звуки.
  
  Фило кончает первым, судорожно вздыхая, растекаясь по горячему животу Артура. Он уже чертовски устал держаться на локтях, оберегая свой татуированный бок от любого воздействия. Но всё равно продолжает раскачиваться даже после, помогая мужчине рукой, чувствуя в уверенной хватке пальцев его напряженный, слишком приятный на ощупь член. Кейн содрогается чуть погодя, и это чувствуется, как миниатюрная нитроглицериновая бомба, вспыхнувшая огнём между ними.
  
  Запачканные в семени и песке, они восстанавливают дыхание, лежа рядом, и смотрят на небо, пытаясь прочитать по звёздам что-то хорошее, что-то интересное для себя.
  
  - Завтра домой? - зевая, спрашивает Фило. На самом деле эти выходные безумно понравились ему, но он не хочет казаться слишком навязчивым.
  
  - Да, Филли. Мне нужно работать, да и тебе тоже, - улыбается мужчина темному, в искрах звёзд, небу, намекая на то, что месяц отпуска по учёбе уже закончен.
  
  И всё же есть несколько совершенно неоспоримых плюсов в том, что они вернутся. Один из них - это покой: долгая дорога на мотоцикле сильно утомляет.
  
  А второй и самый важный в том, что они наконец-то займутся любовью по-человечески, и это, черт возьми, не может не радовать.
  
  
  
  ________________________________
  Molto vicino e troppo in fretta (ит.) - очень близко и слишком быстро
  
  
  
  
  Часть третья. Глава 36. Precipitare nel baratro.
  
  
  Лето лениво растягивается, как откормившаяся, страдающая от жары кошка на подоконнике с распахнутыми стёклами. В душную от пекла комнату вяло заползают усталые потоки воздуха с улицы, но это никак не меняет общую картину в целом.
  
  Жарко. Очень жарко.
  
  Софи принимает очередную позу, подставляя под ветерок с улицы свой мохнатый живот, вытягивает лапы вверх и вниз, словно пытается сделать лучшую растяжку, и без интереса косит зеленоватыми глазами на двух мужчин, расположившихся недалеко от окна. Она знает их обоих, как облупленных.
  
  Тот, что кормит её с утра, не переваривает кошачьего топотания и жалобного мяуканья под дверью. И если другой, от которого резковато пахнет потом и гормонами, спокойно может валяться в кровати под её концерты, то первый обязательно проснётся. А после, тихо, отрывисто ругаясь, встанет и, тщась оттолкнуть её своей голой ногой, насыплет еды в миску и дольёт воды.
  
  Зато от второго, что последнее время буквально поселился тут, можно получить ласку и почёсывания за ухом, когда вечером жара спадает и она оказывается в состоянии двигаться. Она забирается на его колени и, потаптываясь по бёдрам, легонько вонзает в них свои коготки - предвкушая удовольствие. И этот второй смеётся и говорит какое-то странное шипящее слово: "Щекотно, Софи, перестань". Она не знает, что это означает. Поэтому просто ложится поудобнее и подставляет лобастую голову под чуткие пальцы.
  
  Софи зажмуривается от приятного ощущения ветерка на животе. Эти мужчины... Она давно выучила их. Просто они - её люди. А она - их кошка.
  
  - Сегодня я закончу с ними, - негромко говорит Артур, выключая свою машинку и отстраняясь от разведённых в стороны колен Фило. Парень полулежит на кресле в его квартире в совершенно расхлябанной позе в одном нижнем белье, заставляя голову мастера работать в нескольких направлениях одновременно. Ласточки на животе почти ожили, и они олицетворяют двоякую сущность своего обладателя.
  
  - Угу, - мямлит Фило, не открывая глаз. Его голова запрокинута на спинку кожаного кресла, а шея максимально расслаблена. Из-за жары он, кажется, намертво прилип к обивке обнажёнными участками своего тела. Со временем работа мастера над его татуировками начинает вызывать только желание закрыть глаза и поспать, пока на коже, точно по волшебству, проявляются новые линии и цвета.
  
  Жара никого не оставляет прежним.
  
  Артур улыбается кончиками тонких губ, глядя на расслабленного парня перед ним. Он несколько секунд хаотично размышляет, а затем тут же раздевается, чтобы направиться в душ. Фило туда пока что нельзя, да он и не встанет. Жара действует на него, словно растворитель на клей. И парень теряет всякую способность функционировать нормально. По большому счёту, он становится вялоподвижным телом без каких-либо амбиций, и Артур искренне наслаждается этим странным для Фило состоянием.
  
  Оставшись без одежды, мужчина с удивлением думает, что при такой жаре минимум ткани на теле всё же лучше, чем нагота. Пот стекает и стекает по телу вёрткими змейками, не находя препятствий, и это совершенно противное ощущение. Ткань бы впитывала его, а после приятно охлаждалась под дуновениями ветерка из окна. Но сейчас он, ощущая всё новые и новые дорожки от солёных капелек по спине и вискам, намерен смыть их с себя прохладной водой.
  
  - Я в душ, - говорит он кратко, проходя мимо парня. Тот, не открывая глаз, ловит его за тонкое запястье.
  
  - Я хочу с тобой, - упрашивает Фило плаксивым голосом. - Я хочу в душ тоже.
  
  Артур думает совсем недолго. На самом деле, выбор очень прост. Или пойти в душ одному и смыть, наконец, с себя пот и ощущение липкого жара прохладной водой, или... Пойти в душ с Фило, и далеко не факт, что они помоются в ближайшие полчаса.
  
  - Сейчас я пойду один, - уверенно отвечает мужчина. - Тебе пока что нельзя в душ, потерпи до вечера.
  
  Фило хнычет, словно ребёнок, пока Артур выпутывается из его хватки и продолжает путь в ванную, чуть улыбаясь. Кошка поворачивается на бок и лениво следит в открытое окно за покачивающимися на проводах воробьями.
  
  Когда мужчина, посвежевший и с мокрыми волосами, выходит из душа, в холле играет музыка. Это странно. До сих пор только Артур притрагивался к своей вертушке, чтобы включить её. Фило, уже в мягких домашних шортах, выходит из кухни с чашкой кофе и молча протягивает кружку-гиганта мастеру.
  
  - Что это играет? - интересуется Фило, прихлёбывая горячий, только что сваренный напиток.
  
  - Я думал, ты сам это выбрал, - кивает Артур, забирая кружку.
  
  - Нет, закрыл глаза и вытащил первую, попавшуюся под пальцы.
  
  - Это "Детский альбом" Чайковского.
  
  - Чайковского? - переспрашивает парень, снова делая горчаще-вяжущий глоток.
  
  - Русский композитор девятнадцатого века.
  
  - Тогда понятно, - выдыхает Фило. - Такая необычная музыка. Не могу сказать, что именно не так, но... необычно.
  
  - Русские... - только и произносит Артур, прежде чем поправить полотенце на бёдрах и начать пить кофе. Его волосы мокрые и топорщатся во все стороны, и Фило не может не упиваться этим его видом. Так странно... Ему тридцать шесть, но сейчас парень едва бы дал ему за двадцать. Он будто смыл с себя возраст под струями воды, и даже в глазах не читается той безразличной болотной тяжести, что плещется там обычно. - Знаешь, недавно на книжных развалах случайно наткнулся на том их Пушкина. Слышал?
  
  - Конечно. Я же на литфаке. Даже читал кое-что. Не в оригинале, - уточняет парень, отвечая на поднятую бровь мужчины. - Очень интересно. Совсем другие обороты и построения. Словно попадаешь в иной мир.
  
  - Когда я впервые послушал музыку русских классиков, - начинает Артур, - подумал, что все русские - психи. Не в плохом смысле, нет. Хм... Психи от искусства. Словно ходят по краю. Тогда я в первые плакал из-за классической музыки.
  
  Фило пьёт кофе и внимательно смотрит, слушает, ловит каждое слово. Кажется, это едва ли не самая длинная речь Артура за последние дни. И парню просто очень нравится звучание его голоса. Порой ему хочется, чтобы тот говорил, говорил о чём-то, даже о самой распоследней ерунде, лишь бы видеть его живую мимику, движения губ и слушать этот голос.
  
  Фило всеми силами запрещает себе думать о том, что же это такое между ними. Но про себя он понимает уже давно. Сдался. Сдался со всеми потрохами, полностью, без возможности реабилитации. Порой он чувствует себя приблудившейся дворнягой, подобранной шавкой, и ненавидит себя за это. Тычки под рёбра уже не имеют значения, они стали привычны. Но каждая крупица тепла, словно миска горячего бульона, согревает его тело и душу, наполняя жизнь смыслом. И он, кажется, готов на всё, лишь бы не прогнали. Лишь бы не выставили за дверь, указывая на его место.
  
  Это унизительно, наверное. Но он слушает голос Артура, скользит взглядом по встрёпанным мокрым волосам, чертам лица, кадыку и тонким смычкам-ключицам. Фило смотрит и смотрит в его глаза, как вдруг начинает тонуть, но не в болотном, а малиновом. Оно разрастается, окутывает фигуру мужчины, тянется дальше и словно опутывает Фило, вспыхивая фиолетовыми всполохами. И он уже не уверен, слышит ли он голос на самом деле, или же тот звучит прямо в его голове:
  
  - Я просто открыл книгу Пушкина, как вышло, и попал на его сказку. Кажется, что-то о царе, его сыне и лебеди, которая оказалась заколдована, - слова звучат, словно сквозь слои ваты, в то время как сам Фило будто покачивается в малиновом киселе. - И я наткнулся на такую потрясающую строчку, ты не поверишь... Наследник предлагал лебеди стать его женой, а та ответила, даже не знаю, насколько хорошо это звучит в оригинале. Что-то вроде: "Жена - не рукавица. Её не снимешь с руки и не заткнёшь за пояс"*. Я долго не понимал, о чем заколдованная королевна говорит. Что это за чушь вообще. Пока вдруг меня не осенило уже позже, дома. Лебедь иносказательно представляла суть брака. Что это выбор, принятый единожды и на всю жизнь. Что это свято. И... в тот момент, когда я разгадал эту головоломку, то понял, что никогда не женюсь. На меня так подействовала эта иносказательная сцена, до дрожи. Я почувствовал себя таким жалким, ущербным. Природа словно отдохнула на мне. Я не могу позаботиться даже о себе, я совершенно ненадежный и безответственный. Изгой от брака, - голос усмехается, в то время как Фило совсем не до смеха. Он не понимает, к чему клонит мастер. Ему просто хочется ластиться к этим малиновым потокам, пропуская их между пальцами, приглаживать, распутывая узлы и связывая разорванные пряди. Наблюдать, как по ним пробегают фиолетовые искры.
  
  - Фил, чёрт, - голос Артура в голове вдруг срывается на хриплый стон, - я не представляю, что ты творишь, но это чертовски приятно. Просто не останавливайся, хорошо?
  
  Парень только мысленно улыбается, находясь в неком подобии транса. Он с наслаждением погружает свои руки внутрь малинового почти по локоть и просто делает то, что ему хочется. Будто каждый из десяти пальцев и без него прекрасно знает, что нужно.
  
  Это продолжается неопределённое количество времени. Фило забирается всё глубже, до тех пор, пока голос Артура не звучит строго и взволнованно:
  
  - Я думаю, уже хватит. Филли, - мягко, но настойчиво повторяет мужчина, когда парень не реагирует. - Заканчивай, если не хочешь свалиться в обморок прямо посреди кухни. Детка...
  
  Выныривать странно-тяжело. Руки начинают трястись, а в ногах появляется дурацкая слабость, словно он пробежал марафон. Пальцы совсем ослабевают, и раздаётся резкий, неприятный звук, заставляющий Фило распахнуть глаза. Артур так и стоит напротив с кружкой-монстром в руках, выглядя взволнованно. На стене тикают часы, Софи с интересом наблюдает от окна. У ног осколки и небольшая лужица от разбившейся кружки с недопитым кофе.
  
  - Что ты творишь? - серьёзно спрашивает Артур, и Фило теряется. Мечется взглядом, вспоминая, где можно достать веник и тряпку. Но едва он пытается наклониться за осколками, как его ощутимо ведёт в сторону, и он чуть не падает от внезапного головокружения. - Успокойся, - невиданно, но Артур повышает голос, обхватывая его за плечи руками и отводя к креслу. - Какого хрена ты такой упёртый... Такой глупый! Чуть не долечился до голодного обморока, придурок, - шипит мужчина, теряя где-то на пути полотенце с бёдер.
  
  - Ты сказал не останавливаться, - вяло пытается защититься Фило, принимая заботу, счастливо растекаясь по такому удобному креслу.
  
  - Идиот! - Артур не скупится в крепких определениях сегодня. - А если я скажу тебе выйти в окно или попробовать слететь с крыши, что, тоже сделаешь, не задумываясь?
  
  - М-м, - Фило делает небольшую паузу. - Наверное, немного подумаю для начала, а потом сделаю.
  
  В этот момент тонкие и очень колючие пальцы впиваются в его скулы, и перед лицом появляются глаза Артура. Холодные, сверкающие льдинками глаза очень злого тридцатишестилетнего Артура.
  
  - Перестань. Так. Шутить, - цедит он меж зубов, словно каждое слово доставляет ему физическую боль. - Никогда, мать твою, не шути с этим. Когда ты делаешь то, что делал... Отказаться практически невозможно. Это выше человеческой природы, сильнее наркотической зависимости. Это чистая эйфория, Фил. Никто не в силах отказаться от подобного.
  
  - Но ты отказался, - говорит Фило, и это непросто, потому что его челюсть до сих пор в железной хватке костлявых пальцев.
  
  - Позднее, чем должен был, - Артур хмурится. - И я всё же не совсем прост, не забывай об этом. Любой другой на моём месте выдоил бы тебя до донышка. Никогда, чёрт, слышишь меня? Никогда больше не делай так. Уяснил?
  
  После некоторой паузы Фило остаётся только кивнуть. Только тогда пальцы разжимаются, и парень с наслаждением потирает те места, где они впивались, ладонью.
  
  - Когда ты начнёшь учить меня? - спрашивает он, и в его тоне есть нотки вызова. Прошло достаточно времени, но Артур так и не взялся выполнять своё обещание.
  
  - Никогда, - закуривая крепкую сигарету, отвечает Артур. Глубоко затянувшись и стряхнув пепел прямо на пол, он расслабленно разваливается на диване напротив прямо без одежды.
  
  Фило закипает моментально. Его крышечка уже напряжённо звенит, предвосхищая надвигающуюся беду. Он расширенными зрачками смотрит на обнажённого мужчину и очень хочет съездить ему по лицу. Это желание появляется спонтанно и полностью завладевает его мыслями. Ладони в ответ начинают ощутимо чесаться.
  
  - Какого чёрта? - шипит он. - Ты обещал мне!
  
  - Я не смогу научить тебя ничему, - после очередной затяжки отвечает Артур. - Наши умения, они... Слишком разные. Совсем разные. Я понимаю, что ты делаешь. Мне так кажется, по крайней мере. Но я не представляю, как ты это проворачиваешь. Я не смогу ничему научить тебя, Филли, прости...
  
  Это так грустно и обидно. Парень до последнего надеется на что-то, не поднимает этой темы, боясь быть навязчивым. И вот теперь его просто посылают. Барахтайся сам, как можешь...
  
  Он сидит, отведя взгляд от Артура, и разглядывает кошку на подоконнике. Её хвост, свесившись вниз, мерно покачивается из стороны в сторону, точно маятник. Губа Фило закушена. Парень считает, что это поможет ему справиться с эмоциями и не расплыться прямо тут. Ещё и выходной... Не спрячешь свою обиду за работой.
  
  - Но я знаю одно место, - вдруг говорит Артур, докурив. Он тушит умершую сигарету прямо о деревянный подлокотник, впрочем, весь уже испещрённый похожими пятнами, - где тебя смогут научить самому важному.
  
  "Он снова делает это, - морщится Фило. - В который раз... Разбивает меня на осколки, а потом кропотливо и усердно склеивает. Ему не надоело?"
  
  - Самому важному? - переспрашивает он вслух, наблюдая, как Артур, потрясая членом, начинает рыться в бумажных развалах на журнальном столике рядом. Фило очень хочет, но не может отвести взгляда от выпирающих, обтянутых кожей позвонков на его спине. "Словно голодная собака, кидающаяся на кости..." - устало думает парень.
  
  - Да где оно? Тут же было... - бурчит себе под нос мужчина.
  
  - Оделся бы ты уже? - предлагает Фило, но Артур даже не делает вид, что слышит.
  
  - О! Вот, держи, - мастер протягивает ему оторванный клочок старой газеты, на котором совершенно нечитаемым корявым почерком написан адрес.
  
  - Надеюсь, это не психбольница? - вяло сыплет сарказмом Фило, пытаясь разобрать пляшущие буквы.
  
  - Ха-ха-ха, - раздельно повторяет Артур, сохраняя невозмутимое выражение лица. Он всё же направляется в сторону спальни, и парень искренне надеется, для того, чтобы одеться.
  
  - И чему меня могут научить по этому таинственному адресу? - Фило спрашивает самого себя, не ожидая услышать хоть что-нибудь в ответ. Но из спальни доносится возня и приглушённый голос Артура:
  
  - Вовремя выныривать, Филли.
  
  
  
  ___________________________________________________
  
  Precipitare nel baratro (ит.) - погружение в пучину
   * Артур говорит о "Сказке о царе Салтане" А.С.Пушкина и о конкретной фразе "Но жена - не рукавица. С белой ручки не стряхнёшь, да за пояс не заткнёшь".
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"