Аннотация: Четвёртое место на зимнем Эквадоре-2006.
С утра подморозило.
Брюхатое снегом небо всё никак не могло разродиться. Ветра не было, но ледяной, колкий воздух ноября заставлял дрожать, как на сильном ветру. Ягнешка плотнее закрыла дверь в дом, поправила рваный платок из синтетической шерсти, крест-накрест повязанный на груди, простужено закашлялась. Сколько на себя тряпок ни надевай - всё равно не согреешься.
Ягнешка, подволакивая непослушную, будто деревянную ногу направилась к уцелевшей стене, к ней прилегал маленький огородик. Подмороженная земля едва слышно хрустела. Здоровой ногой, через прохудившийся сапог, женщина ощущала мерзлоту, и чудилось - земля выстыла почти до самого своего ядра, и холод этот поднимался до небес и сливался с холодом космоса. Мысль о космосе заставила Ягнешку всхлипнуть совсем по-бабьи, но тут же её внимание переключилось на большие, чуть скрюченные листья, что стелились по земле. Присыпанные инеем, изжелта-зелёные, они жили назло давно умершей природе. Женщина наклонилась и раздвинула листья - оранжевый плод зрел в их недрах. Совсем ещё маленькая, слабенькая тыква тоже боролась за жизнь вместе с обитателями полуразрушенного дома на приграничной зоне.
Тыква!
Из неё можно сделать столько всего. Её можно запечь, посыпав сверху сахаром, и потом вгрызаться в медовую, пьяно пахнущую мякоть, вгрызаться так, чтобы сок стекал по подбородку и рукам. Можно сварить кашу на молоке из пшена и сладких тыквенных кусочков. Можно... У Ягнешки закружилась голова, она уцепилась за покореженную изгородь - оплавленный излучением пластик, часть бывшего автокара.
Так ведь недолго и в обморок, а нельзя ей в обморок. Прикрыв листьями тыковку, женщина вернулась в дом. Там было не намного теплее. Одна из стен наполовину обвалилась при бомбардировке - пришлось закрывать брешь стальными пластинами, ветошью да кусками прозрачного пластика, что нашлись на свалке приграничья. На одной пластине было каллиграфически выгравировано "Гадкие лебеди". Так назывался один из серии малых космолётов земного флота. Да что теперь от того флота осталось? Только дыры и затыкать. А ей - Ягнешке - пытаться выжить с десятком голодных ребятишек-беженцев между молотом и наковальней. Среди войны, которой не предвиделось конца.
Словно в подтверждение её мыслей низкий гул накрыл пространство. Предметы в доме мелко задрожали. Кто-то из детей, тихо сидящих в тесной комнатушке, отгороженной ширмой, захныкал. Бледные, худые, с прозрачной кожей, сквозь которую просвечивали иероглифы сосудов и вен, дети целыми днями молча жались друг к дружке. Сил на игры и шалости у них давно не осталось.
Ягнешка быстро направилась к ним. Хныкали малыши. Ребята постарше послушно зажимали уши. Самой старшей из них - Навке - было четырнадцать, но выглядела она как десятилетний ребёнок. Небольшого роста, костлявая, с редкими светлыми волосёнками, Навка умела смотреть на человека так, что душа начинала тянуться за взглядом её прозрачных, льдистых глаз. Иногда девочка пугала Ягнешку сильнее налётов, больше далёких орудийных вибраций, пугала до дрожи в руках.
Вот и сейчас она сидела прямо, будто палку проглотила, отдельно от всех детей. Глаза замёрзшие, будто инеем подёрнутые, губы напряжённо сомкнуты, видно: не тревожит её ни война, ни голод, ни холод. Что-то пытается высмотреть в пространстве, недоступное никому, не связанное с реальностью.
Навка была телепатом, результатом генетических манипуляций, чью сущность изменили ещё в утробе матери. При правильном воспитании и обучении она стала бы нормальным человеком, может быть, сделала головокружительную карьеру в профессиональном клане. Но началась война, родители девочки погибли, сама она росла в постоянном стрессе, и пошло что-то не так, перекосило её сознание, искорёжило.
Ягнешка зябко передёрнула плечами и села рядом с детьми, вытянув калечную ногу. Малыши тут же прижались к женщине.
- Тётя Я, куш-куш? - трёхлетний Янек уткнулся личиком в её колени.
Почти все они плохо говорили, и Ягнешке казалось, что скоро она сама забудет человеческий язык.
- Вечером, маленький, вечером...
Вечером каждому по ложке каши из лебеды и вываренной биомассы...
Три месяца назад Ягнешка нашла на зоне андроида, полуразрушенного, но ещё в сознании.
- У меня дети, - сказала она ему. - Десять голодных ртов.
Андроид криво улыбнулся, подмигнул ей синим глазом.
- Ешьте плоть мою, пейте кровь мою - и спасётесь.
Она молча воткнула ему в грудь железный прут. Андроид содрогнулся и отключился. Вытащив из него электронику и механические детали, разрезав острым ножом биомассу на части, Ягнешка погрузила останки на тележку и отвезла в дом.
Не портится, не имеет вкуса и запаха, питательно.
- Куш-куш!
- Тётя Я, куш!
- Куш!
Спасительный андроид заканчивался на днях. А дальше...
- Куш-куш!
В голове гудело от вибраций, от детского плача, от голода и простуды, ныла бесчувственная нога, ныла где-то в мозгу, а не сама по себе. Ей хотелось закричать: "Хватит! Остановите это, ну пожалуйста!".
Кто-то лёг ей на колени.
- Я, спой песенку, - шёпотом попросила Навка.
Она единственная не называла Ягнешку тётей. Просто Я.
- Песенку?
- Хорошую песенку, Я.
Ягнешка попыталась вспомнить хоть что-нибудь, но в памяти, как одинокая лодка в океане, крутилась только одна строчка. Женщина хрипло пропела:
- Ночь пройдёт, наступит утро ясное...
И замолчала, пытаясь вспомнить продолжение.
Дети ждали. И вдруг Навка, уставив взгляд сквозь стену, продолжила:
Ночь пройдёт, наступит утро ясное,
И к тебе приедет рыцарь прекрасный.
Рыцарь приехал к полудню. Был он истрёпан дальней нелёгкой дорогой, его броня с застывшими слезами расплавленного пластика была искорёжена, но имперскую пентаграмму, вписанную в пятиугольник, ещё можно было различить. Он остановил побитый аэрокар сразу у ворот. Ягнешка вышла навстречу, держа гостя на прицеле винтовки - единственное оружие, что удалось ей добыть, когда-то сняв с мёртвого солдата. Лазерная красная точка родинкой высшей касты отметила лоб рыцаря.
Он поднял руки, вымученно улыбнулся, давно небритый подбородок хищно ощетинился.
- Оружие, - сказала Ягнешка.
Он беспрекословно отдал ей пистолет, подав рукояткой вперёд.
- Не бойтесь, леди, я не причиню вам вреда.
Ягнешка хмыкнула. Как же - на войне не бывает безвредных, все, так или иначе, причиняют страдания друг другу.
Гость, не отрывая от неё настороженных глаз, которые напоминали пасмурное небо, вдруг рухнул на колени, а потом завалился на бок. Ягнешка растерялась. Интуиция подсказывала, что незнакомца легче пристрелить, несмотря на опознавательный знак "своего". Да ещё и лишний рот. С другой стороны, он был мужчиной - значит, мог защитить её и детей лучше, мог раздобыть пищу, пока она присматривает за ребятами. А ещё... ещё ей невыносимо стало жалко его. Он валялся на земле такой беспомощный, что сердце сжималось.
Кто-то дёрнул её за рукав, Ягнешка обернулась. Навка смотрела на неё бездонными глазами, которые, казалось, вмещали целый мир, неизведанный и недоступный, но ясно светящийся в её взгляде.
- Он хороший, - сказала девочка.
Вот так и решилось.
Затащив гостя в дом, она взрезала его броню его же лучевым пистолетом, и высвободила мужчину из мятой скорлупы, которая очень долго была его домом и защитой. Запах давно немытого тела резко ударил в нос. Конечно, и они тут не благоухали, но Ягнешка иногда растапливала снег в металлическом корыте, разводя под ним огонь, а потом купала в нагретой воде детишек, после мылась сама.
Они скрывались тут вот уже пять месяцев, опасаясь как своих, так и врагов, потому что в этой мясорубке любое мясо было на вес золота.
Ранений у незнакомца не оказалось. Просто он был нечеловечески измотан, ослаб от голода, усталости и нервного напряжения. До вечера он лежал без сознания в их хибаре. К ночи пришёл в себя, и Ягнешка накормила его кашей из лебеды. Всего пять ложек. Пять ложек драгоценной пищи, которая могла достаться детям. Навка стояла рядом и с любопытством наблюдала, как жадно ест гость, смакуя каждую ложку. Потом Ягнешка напоила его кипятком с крошечным осколком таблетки сахарина.
Кажется, она только раздразнила его голод, но он поблагодарил её и снова обессилено опустился на кучу тряпья.
- Рауль, - хрипло представился гость.
- Агнесса, - ответила ему. - Но все меня называют Ягнешка.
Он усмехнулся, спросил:
- Ты хромаешь. Ранение?
- Не на войне.
- А где?
Она замялась, не зная, как ему ответить. Служба в военно-космических силах, исследование дальнего космоса, несчастный случай на одной из открытых планет - всё это сейчас казалось полузабытым сном, небрежно стёртым безжалостным ластиком войны.
- Космофлот, - наконец, ответила она. - Никки-6, знаешь?
Рауль уважительно кивнул, потом вздохнул.
- Никки-6... кому она теперь нужна? Её даже не успели терраформировать...
Как же ей не хотелось думать об этом! О том, что больше нет никакого космофлота, нет исследований далёких планет, ничего нет, кроме разорённого и разрушенного родного мира, за каких-то пятнадцать лет стремительно скатившегося к средневековью.
После небольшого молчания, Рауль вновь спросил:
- Ты была пилотом?
- Нет, разведчиком.
- А, ну да, тебя же на поверхности ранили... Извини, мозг барахлит.
Он тихонько засмеялся, и Ягнешка невольно залюбовалась его мягкой улыбкой.
Снова подошла Навка и уставилась на гостя немигающим взглядом. Он вздрогнул.
- Девочка - телепат?
- Да.
- Телепат, - повторила за ним Навка. - А ты двухголовый.
Что-то промелькнуло в его глазах, что-то, похожее на страх.
- Ты боишься телепатов? - насторожилась Ягнешка.
- Никогда им не доверял.
Ягнешка поднялась, поманила девочку к себе. Навка обняла её тонкими руками, уткнулась в живот.
- Она всего лишь ребёнок, Рауль. К тому же, её обучение не завершилось, как надо, и она... Она просто безумна.
Рауль внимательно рассматривал их.
- Ладно, проехали. Но, учти, даже безумный телепат может столько дел натворить...
Весь этот разговор не нравился Ягнешке. Если парень что-то скрывает, а Навка это учуяла, то всё-таки надо было его пристрелить. Сюрпризы им тут не нужны. Без того хватает.
- Давно она у вас?
- Полтора месяца. Нашла её на свалке еле живую, думала не выхожу.
- А ты не думаешь, леди Агнесса, что её могли подбросить киберы?
Ягнешка рассмеялась.
- Зачем? Что нужно сепаратистам от жалкой кучки детей и калеки-няньки?
Во время диалога она шагнула назад, отодвинув Навку в сторону. Взяла с этажерки пистолет Рауля и направила на него.
- А вот ты что-то скрываешь, друг сердечный. Знаки отличия-то у тебя имперские, но кто тебя знает... О какой такой двойной голове говорила Навка?
Мышцы Рауля напряглись, он приподнялся на локте. Вперился в неё холодными, жёсткими глазами. Ягнешке стало не по себе. Всё-таки он солдат, убивать обучен, и хоть у неё оружие - профессиональный солдат знает много способов справиться с женщиной, да ещё и калечной... Но два года службы в космофлоте тоже не прошли даром. В случае чего, можно попытаться постоять за себя.
- У меня эм-имплантат. Он есть у всех военных, ты знаешь. И у тебя должен быть.
- Я продала его, - сказала Ягнешка. - Ещё год назад, кушать очень хотелось.
Она облегчённо перевела дыхание. Действительно мемори-имплантаты не такая редкость, чтобы пугаться. Обычное, в сущности, дело. Вот только Навке, часто не понимающей обычных вещей, кажется, что у Рауля двойная голова. Всё ещё держа парня на прицеле, Ягнешка спросила:
- Что там у тебя записано?
- Ничего интересного для тебя.
- Ты её любишь? - тонкий голосок заставил обоих вздрогнуть. - Ну, эту, Милену? Она твоя девушка?
Рауль улыбнулся, на этот раз в его улыбке сквозила нежность.
- Да, детка. Это моя девушка.
- Она у тебя в другой голове.
- Да, там хранятся её письма.
Ягнешка опустила пистолет.
- Ладно, чёрт с тобой, Ромео. Живи. Но ребёнка не трогай. Мы тут все в полной заднице, так что, лучше нам дружить.
Он примирительно поднял руки ладонями вверх.
- Я никого и не собирался трогать... Просто сказал, что не доверяю телепатам.
Рауль вдруг запустил пальцы в волосы и начал яростно чесаться. Волосы его за время скитаний слиплись в серые грязные колтуны. С отвращением он посмотрел на свою руку и раздавил между пальцами вошь. Ягнешка вздохнула.
- Сейчас нагрею воду. Помоешься.
Он вскинул на неё свои серые глаза, и она подумала, что если его отмыть и побрить - он будет парень ничего. Моложе её лет на десять, здоровый, вроде симпатичный. Мужчина. Ну кому он в самом деле помешает? Разве что лишний рот...
Вскоре Рауль с наслаждением плескался в корыте.
- Не потрёте мне спинку, леди? - весело крикнул он ей.
Усмехнувшись, она проковыляла к нему и без всякого стеснения, оглядев его отощавшее нагое тело, принялась растирать спину жёсткой мочалкой. Он сидел, прикрыв глаза, покусывая губы, сидел сначала тихо, а потом издал негромкий стон.
- Давно так меня никто не ласкал, леди... Хотя бы и мочалкой...
Ягнешка улыбнулась, ничего не ответив. Ей самой было отчего-то удивительно хорошо, впервые за эти пять месяцев ада, когда жизнь превратилась в бесконечный, невыносимый страх и борьбу за выживание.
Поэтому ночью, ощутив рядом с собой тёплое жилистое тело, дыхание с кислинкой на своём лице, обветренные губы на своих губах, таких же жёстких и обветренных, она подчинилась желанию Рауля. Её беспокоили только дети, тревожно спящие за тонкой ширмой, и Ягнешка, вцепившись зубами в ворот его застиранной рубахи, заставила себя не проронить ни звука.
Так рыцарь, как его называла Навка, остался у них жить.
Ягнешка не расспрашивала его ни о чём, а он не стремился делиться с ней подробностями своей жизни.
Если он дезертир, то это не имело никакого значения. Её маленький детский дом тоже был не совсем законным. Киберсепаратисты их бы расстреляли без лишних церемоний - на обычных людей им было наплевать, а терпевшие поражение имперцы бросили бы детей на произвол судьбы, мобилизовав Ягнешку в армию. Так что, если Рауль - дезертир, то и она тоже.
Он быстро оклемался и сразу отправился на поиски еды на аэрокаре, пока там оставалась энергия. Ягнешка боялась далеко уходить от детского дома, но солдат мог позволить себе бродить по разорённой земле сколько вздумается. Лишь бы вернулся обратно. А в это ей поначалу верилось с трудом.
Но Рауль возвратился, притащив с собой тушу мёртвого эльфа.
Глянув на закатившиеся глаза существа, худое, белое, будто чистый снег, тело, Ягнешка вздрогнула
- Мы не людоеды!
- А андроида кто ел, а? - холодно спросил Рауль. - Совесть не мучает?
- Но... но это же совсем не то...
- Андроиды хотя бы разумны, не то, что этот... - он пнул тушу. - Животное.
И правда - животное, подумала Ягнешка. Все люди, когда-то отказавшиеся от эм-имплантатов, прививок от вирусов, генной модификации - все они постепенно деградировали под разрушительным действием болезней и необратимых мутаций, превратились в безмозглых эльфов.
- А кем стали мы? - спросила его. - С имплантатами, модификациями и прививками? Может, мы тоже не люди?
- Нашла время философствовать, - отрезал Рауль. - Выбирай между жизнью детей и своими принципами.
Эльф на вкус оказался сладковатым. Потушенный с тыквой, он стал почти деликатесом в их скудном рационе.
- Ты хорошая хозяйка, Агнесса, - похвалил её Рауль
Но, в отличие от андроида, эльф быстро портился. Хоть и холодно, но этого недостаточно, чтобы заморозить натуральное мясо, нетронутое консервантами.
Следующий поход Рауля за едой ограничился тремя консервами, упаковки были забрызганы свежей кровью, и Ягнешка не стала задавать лишних вопросов.
Прошло полмесяца. С солдатом жить стало немногим проще, с едой было всё также туго, часто вылазки Рауля в город не давали результата, и им приходилось сидеть злыми и голодными по несколько дней, как раньше.
- Хочешь, я тебя накормлю? - спросил он, как-то странно усмехаясь, Ягнешка недоумённо посмотрела на него. - Нет, детям такая еда не пойдёт. Но нам будет хорошо.
Рауль отвёл её подальше от хибары и, расстегнув штаны, опустил женщину на колени. Она вздрогнула, потом кивнула, соглашаясь с ним и с собой, наклонила голову...
В один из дней пространство наполнилось гулом, от которого маленький Янек тут же заревел в голос. А Навка просто застыла у дверей. Задрожала земля, завибрировали детали самодельной стены.
Рауль, на ходу надевая свою броню, оттолкнул девочку, выбежал на улицу.
- Сколько их? - обратился к Навке.
- Пятнадцать, - безучастно ответила телепатка, отрешённо глядя в пространство льдистыми глазами.
- Ах, мать твою так! - он кинулся навстречу Ягнешке, которая выбежала с оружием. - Это нам не особенно поможет.
- Рауль...
- Что?
- У меня плазменка на крыше...
- Что ж ты раньше молчала, дура?
- Она, похоже, не рабочая, и я не уверена насчёт заряда...
Но он уже не слушал её, понёсся обратно в дом, взобрался по уцелевшей пожарной, лестнице на крышу. Поднял лежащую плашмя пушку, принялся устанавливать на опоры.
Ягнешка тем временем открыла тяжёлую свинцовую крышку подвала и стала спускать детей в укрытие. Именно этим подвалом ей и приглянулся когда-то брошенный, полуразваленный дом, который мог стать как убежищем, так и братской могилой.
Спрятав всех детей, она вылезла наружу; задрав голову, уставилась на Рауля, который возился с плазменкой.
- Уходи! - крикнул ей Рауль, голос с трудом перекрывал гул. - Сиди там!
Она упрямо мотнула головой, поднялась к нему, волоча за собой неподвижную ногу.
- Работает?
- Через раз. Заедает немного. Зато есть заряд. Хватит, чтобы им задать жару.
Ягнешка глянула вдаль - по выжженной земле, увеличиваясь в размерах, двигались чёрные крупные точки, мертвенно отливающие пластиком. Это были не имперцы, и не киберы.
Адреналинщики. Те, кто превратил войну в наживу и развлечение, совершенно спятив от наркотических доз, поддерживающих их существование. "Перпетуум мобиле" называли они себя. "Живи недолго, но весело - всё равно умрёшь" - вот, что было их девизом, начертанным на чёрно-розовом флаге, который развевался на машинах банды.
Оседлав бронированные аэрокары, ощетинившиеся оружием, банда направлялась к их дому. На каждой машине сидело по три человека.
Спрятавшись за парапетом крыши, Рауль и Ягнешка наблюдали за приближением банды. Уши закладывало от гула двигателей аэрокаров, машины неслись, едва касаясь земли - видимо энергии не хватало подняться повыше.
Внезапная тишина оглушила их сильнее вибраций машин.
- Может, они мимо пройдут? Ну зачем им наша хибара? - прошептала ему Ягнешка.
- Или мы их, или они нас, - ответил Рауль. - Им всё равно, что разрушать. Хоть хибару, хоть дворец. К тому же, у нас там съестные запасы. Да и дети могут поднять шум.
Один из адреналинщиков спрыгнул на землю. Его тело было заковано в гибкую чёрную броню, позволяющую быстро двигаться, на голове тускло блестел тёмно-серый шлем. Пружинисто подпрыгивая, адреналинщик побежал к дому.
Тогда Рауль нажал на гашетку.
Ослепительный сгусток света вырвался из раструба плазменки, и броня на адреналинщике вспыхнула, поджаривая его внутри заживо. Всё-таки эти лёгкие доспехи не могли выдержать температуры плазмы. Несчастный, вопя на пределе человеческого слуха, заметался, стал сбивать огонь с себя. Едко завоняло палёным пластиком и горелым мясом. Заслезились глаза.
- Дьявол, - выругался Рауль.
Тут же всё оружие банды было устремлено на крышу.
И тогда Рауль стал стрелять без разбора, поджигая адреналинщиков. Но иногда гашетка заедала, и он не успевал. Тогда лучи пистолетов прожигали парапет, оставляя на нём чёрные дымящиеся отметины и чудом не попадая в солдата и женщину. Если бы у машин банды было больше энергии, и они могли взлететь повыше - им точно не жить.
Адреналинщики даже не думали вопить от ужаса. Они истерически смеялись, глядя, как катаются по земле их сожжённые товарищи, они заливались хохотом, стреляя по крыше. И их безумие часто делало их неуязвимыми.
Только не сейчас. Даже дикое сумасшествие не сможет противостоять плазменной пушке. Против лома, как говорится, нет приёма.
- Заряд заканчивается, - сказал Рауль.
- Твой пистолет пробьёт их броню?
- Должен, только не с первого раза.
- Проклятье.
Рауль вдруг вскрикнул, рука его сорвалась с гашетки и повисла плетью. Броня на плече дымилась. Солдат хватал морозный воздух губами, пытаясь преодолеть боль и остаться в сознании.
Ягнешка бросилась к нему.
- Стреляй же... - прохрипел он ей. - Потом... со мной....
Она бездумно принялась жать на гашетку, но пушка осветив пространство последний раз вспышкой, обдав Ягнешку адским жаром, больше не отзывалась. По крыше тут же принялись палить, сопровождая всё это жизнерадостным смехом.
Зажмурилась, сжалась в комок, забыла обо всём, о детях, о Рауле, мир сжался в одну болезненную точку - в точку под названием "эго", которое скоро перестанет существовать. Страх сожрал её разум.
Приготовься умереть, леди Агнесса. Сегодня вы славно позажигали.
Неожиданно стрельба прекратилась. Ягнешка осторожно выглянула из-за парапета и чуть не закричала от ужаса. К оставшимся в живых адреналинщикам шла Навка. Как девочка смогла выбраться из подвала, Ягнешка даже представить не могла. Рауль напряжённо застыл рядом, беззвучно матерясь.
Их было пятеро уцелевших после сплошного плазменного потока.
Адреналинщики стояли, не двигаясь, повернувшись к Навке.
Она подошла ближе и, подняв руку, указала на них тонким бледным пальцем.
- Вы хотите спать, - сказала Навка.
- Им нельзя надолго останавливаться... - прошептал Рауль, со свистом втягивая воздух через зубы. Боль терзала его плечо. - А то они и правда... уснут... вечным сном.
- Вы очень устали, - мягко повторила девочка. - Сильно-сильно устали. Ложитесь спать. Я вам спою колыбельную.
К удивлению Рауля и Ягнешки эти пятеро покорно улеглись на землю, а одна девушка даже подтянула ноги к груди, устроившись в позе чёрного пластикового эмбриона.
Навка запела тонким детским голосом, от которого мороз по коже пробрал.
Ночь пройдёт, наступит утро ясное,
И приедет другой рыцарь прекрасный.
Адреналинщики лежали, не шевелясь. То ли уснули, то ли умерли. Рауль тяжело дышал. Ягнешка видела, как мутнеет пасмурная хмарь его глаз.
- Навка, - тихо позвала она девочку с крыши.
Девочка поняла голову, улыбнулась, махнула рукой.
- Я, иди сюда! Они спят!
Ягнешка кое-как спустилась в дом. Проковыляла на улицу, вскинула пистолет.
- Навка, в дом, - приказала она. - Быстро.
Девочка шмыгнула носом. Сорвавшись, побежала к хибаре, спряталась за дверью, подглядывая.
- Дверь быстро прикрыла. Ну?!
С обиженным скрипом дверь захлопнулась.
Хромая, Ягнешка подошла к адреналинщикам., которые расположились рядком друг возле друга.
Наклонившись, она сняла с одного шлем - совсем ещё молоденький черноволосый мальчик, прозрачное лицо с тонкими чертами, глаза прикрыты, белые губы растянуты в блаженной улыбке. На левой щеке татуировка в виде шестерёнки. Расстегнув защёлки на высоком вороте брони, Ягнешка приложила пальцы к артерии, пытаясь нащупать пульс - пульса не было. Мальчик был мёртв. Вздохнула.
Все остальные тоже умерли.
Либо их убила Навка своими чудовищными способностями, либо они умерли, потому что остановились в своём безумном танце.
Для них выражение "движение - это жизнь" совсем не было метафорой, а способом существования в этом мире.
И только девушка, лежащая в позе эмбриона, ещё жила. Её глаза с ужасом и мольбой уставились на Ягнешку. Хрипло и часто дыша, адреналинщица пыталась подняться. Она была похожа на трепыхающееся полураздавленное насекомое, которому уже никогда не взлететь.
- Мамочка... мне плохо... - захныкала девушка. - Мамочка... помоги...
Агнесса выстрелила ей в лоб.
Спускать раненого Рауля с крыши было проблемно, с её-то ногой. Взвалив обмякшего солдата на спину, она осторожно ступала по лестнице, буквально подпрыгивая на здоровой ноге и притормаживая калечной. Она боялась только одного - не упасть бы и не уронить Рауля, не свернуть бы шею обоим.
Взмокнув от напряжения, она наконец спустилась. Дрожащими руками Ягнешка уложила Рауля на лежанку, рухнула рядом сама, усмиряя дыхание.
Чуть позже, освободив солдата от брони, Ягнешка осмотрела рану. Крови не было. Лазером ему пробило плечо, проделав в нём здоровенную дыру с ровными обожжёнными до черноты краями. Рана была не смертельной, и даже излечимой, пусть и долго в хорошем госпитале, но здесь... Можно сказать, Рауль потерял руку - была выжжена часть нервов и сухожилий, и рука оставалась бездейственной. И бесчувственной. Первый болевой шок прошёл, и Рауль даже не страдал от своей раны.
Что и сказать, гуманное оружие эти лазерные пистолеты. Калечат нежно, убивают ласково, не причиняя лишней боли.
- Встретились как-то однорукий и одноногий... - нервно рассмеялся солдат.
- И что дальше? - Ягнешке было не до смеха.
- Не знаю, не придумал, - он с досадой стукнул кулаком по лежанке. - Вот теперь точно я для вас обуза.
Отчего-то защемило сердце. Не могла она больше считать его обузой, лишним ртом... незваным гостем. Письма к Милене в его голове - всего лишь письма, набор электронов, упакованных в материальную оболочку, а она, Ягнешка, рядом. Спит с ним, заботится, как может, словно ещё об одном ребёнке, и никогда не прогонит, пока он сам не захочет уйти.
- Не говори так. У тебя есть здоровая рука. И ноги. И голова.
Он вскинул подбородок.
- Да, голова... Иногда за головы назначают очень неплохую цену.
- А твоя голова имеет стоимость?
- Разве только эм-имплантат. Выковырять его и продать пиратам. Купить жратвы. Много-много жратвы. Только вот где искать теперь этих пиратов... - Он, нахмурившись, посмотрел на Ягнешку. - Почему ты не осталась с детьми в городе?
- Потому что там война. На каждом углу, в каждом доме, в каждой квартире. Здесь потише.
- А кто тебя заставил нянчиться с этой оравой?
- Никто. Моя сестра была директором детского дома. Мы бежали вместе...
- ...вас разбомбили, сестру убили, ты и несколько детей остались живы, не знали, куда податься, нашли этот дом и осели в нём, - продолжил он, бесцеремонно её оборвав. - Знаю такие истории.
- Ты что, не веришь мне?
Он взял её ладонь здоровой рукой, сжал.
- Верю, леди Агнесса. Просто военные истории до ужаса однообразны и скучны. Не понимаю тех, кто любит всё это писать и читать. Если бы они сами попали в такую переделку, у них не было бы никакого желания смаковать подробности.
Рауль оглядел дом.
- И это хорошее убежище. Подальше от войны, подальше от всех. Конечно, никто не застрахован от диких адреналинщиков, но... Нам, то есть, военным, не нужен заброшенный дом где-то на отшибе империи, это не стратегически важная точка. Тут можно прятаться бесконечно.
Язык так и чесался задать ему вопрос о дезертирстве, но Ягнешка сдержалась.
На себя посмотри, подумала она.
Но ей никогда не хотелось воевать ни за Империю, ни за киберсепаратистов. Ей был нужен космос и ничего кроме. А кто там будет править вселенной - человеческий император или кибернетический мессия, ей было глубоко плевать.
Обе противоборствующие стороны сочли бы её предателем. И обе стороны поставили бы её к стенке.
Оружие на аэрокарах адреналинщиков было большей частью бутафорским, для устрашения. Оно не было заряжено. Заряды на гражданке стоили слишком дорого, даже дороже еды. Боевыми были только пистолеты, и почти все оказались расстрелянными или сгорели в плазме вместе со своими владельцами. Ягнешка подобрала оставшееся, отнесла в дом. Зарядила пистолет Рауля.
Теперь придётся отправиться за едой, пока солдат оправляется от ран. У них совсем не осталось запасов. И лебеду всю подъели.
Правда, на дворе лежало мясо. Много мяса. Уже даже поджаренного. Но от одной только мысли выворачивало наизнанку.
- Со мной порядок, - возмутился он. - Ты же сама сказала, что у меня осталась здоровая рука. Я и ей справлюсь.
Ягнешка покачала головой.
- Отлежись. Я тоже не только что родилась. Полгода я как-то добывала еду, и сейчас постараюсь её добыть. Присмотри за ребятами.
- Возьми аэрокар, у нас их теперь полно.
- Хорошо.
- Поедешь в город?
- Посмотрю. Может, удастся найти что-нибудь в округе, - она застенчиво улыбнулась. - Не хочу умирать молодой.
Ей было ещё тридцать пять. Ей было уже тридцать пять. И она не знала, что выглядит намного старше. Короткие, русые с проседью волосы, исхудавшее лицо, покрытое сеткой морщин, и глубокие синяки под глазами не украшают женщину.
Так подумал Рауль. А ещё он подумал, что у неё красивая улыбка и ласковые руки.
- Будь осторожна, леди Агнесса, - нежно сказал он, и голос неожиданно сорвался.
Она кивнула ему, поцеловала в небритую щёку.
Забравшись в машину, Ягнешка с минуту прикидывала, куда лучше поехать.
До свалки слишком далеко добираться и опасно, это, считай, уже подступы к городу, но вдруг там выбросили новое... Хотя вряд ли... Свалок во время голодухи и разрухи не бывает. Это ещё сильно повезло в тот раз.
Можно отправиться в чудом уцелевшую рощу - она ближе, и подстрелить эльфа, если они совсем не вымерли, хотя голод и холод они переносят намного лучше людей. Вот тебе и победа природы над модификацией.
Оставив аэрокар на просеке, женщина медленно побрела в рощу.