Говорят, тьма атеизма особенно густа. Но, возможно, существует сумрак еще более плотный - сумрак мизотеизма, той ненависти или глубокой обиды на Бога, которая рождается не из Его отсутствия, а из мучительного ощущения Его присутствия, сопряженного с непониманием, болью или разочарованием. И если юношеский атеизм, порой вульгарный и прямолинейный, может быть лишь этапом взросления, то спекулятивный атеизм, о котором упоминал Гегель, или изощренный мизотеизм - это уже иное качество интеллектуального и духовного поиска. Это не просто отрицание, это сложная диалектика с Идеей Бога, даже если эта Идея в итоге отвергается или проклинается.
И здесь возникает парадоксальная мысль: а что, если скука - это состояние, знакомое не только человеку в его метафизических поисках, но и самому Абсолюту? Если Бог действительно милостив, то не является ли высшим проявлением этой милости Его готовность вступить в диалог, даже в спор, с сотворенным существом? Возможно, Ему, в Его полноте и самодостаточности, скучно с теми, кто принимает все на веру бездумно, кто не задает вопросов, кто не бросает вызов - не из гордыни, а из глубины своего ищущего духа. Спор с Богом - это ведь не всегда бунт Люцифера. Это может быть и борение Иакова, и отчаянный вопль Иова. Это поиск смысла, который не удовлетворяется готовыми ответами.
И в этом поиске человек оказывается окутанным, словно младенец пеленками, мириадами впечатлений, знаков, систем. "Пеленки из сотен языков" - каждый со своей логикой, своей картиной мира. "Всевозможные звуки, шумы" - от гармонии сфер до какофонии повседневности. "Цветовые, геометрические фигуры, пространства" - чувственное многообразие, в котором мы пытаемся уловить порядок и красоту. "Вибрации" - от физических до тончайших духовных. И, конечно, "бессмысленные/смысловые идеи, безумие/мудрость, религии, философии...", - весь этот колоссальный, бурлящий океан человеческой мысли и духа.
Все это - слои, через которые мы пытаемся пробиться к чему-то подлинному, к тому самому "заветному Слову". Это Слово может быть понято по-разному: как Логос, как глубинная Истина, как персональный Бог, как безличный Абсолют. Но путь к Нему лежит через эти "пеленки", через этот лабиринт смыслов и бессмыслиц. И каждый слой, каждая "пеленка" может как приближать, так и отдалять от цели. Она может быть и защитой, и тюрьмой. Она может указывать путь, а может заводить в тупик.
В этом контексте и атеизм, и мизотеизм, и самая горячая вера - это лишь разные способы взаимодействия с этими "пеленками", разные стратегии поиска того, что скрыто "там... в...". Возможно, само это напряжение, сам этот поиск, полный сомнений, споров, отчаяния и надежды, и есть та самая жизнь духа, которая не дает заскучать ни человеку, ни, быть может, самому Богу. Ведь если Слово заветно, то и путь к нему не может быть простым и однозначным. Он требует всего человека, со всеми его противоречиями, со всей его способностью любить и ненавидеть, верить и сомневаться. И, возможно, именно в этой полноте человеческого опыта, в этой готовности пройти через тьму, и скрыт шанс расслышать то самое Слово, когда все шумы на мгновение умолкнут.