Annotation

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Я перевыложил две первых главы, урезав из них ПвП и дописав некоторые абзацы и поправив некоторые моменты. Исправил старые ошибки, наделал новых.**

     **Чуть более раскрыл тему смены пола, вернее, правильнее прописал её, поскольку послушал тут аргументы тех, кому эта тема не зашла, подумал, и в общем, сделал об этом отдельный пост в ВК: https://vk.com/bandilerosgroup?w=wall-151072331_33584%2Fall**

     **Что ж, для тех, кто в первый раз открыл работу, сообщу - вас дальше ждёт сюжетный фанфик с Эротикой и местами даже порнушкой. Впрочем, переход от одного к другому достаточно спокойный и без какого-то неожиданно начинающегося грубого секса всех со всеми, без малейшего обоснуя, как это бывает у многих ПвП авторов.**

     **Особо чувствительным лицам, кормящим матерям, сферическим коням и тентаклевым монстрам, фанфик может не понравиться из-за своей эро-составляющей, с множеством различных фетишей. Ничего такого особенно страшного, просто набор эротических развлечений, многие из которых в общем-то довольно невинны.**

     _____________________________

     Я проснулась вечером, от странных звуков и магических вибраций в моей комнате. Это… что-то невероятное! Ощущение, как будто в умирающее от жажды тело вливали воды. Жар для замерзающего…

     Вот уже много лет я лежу в коме. Не я, а тело, в котором я оказался перерождён. Всё-таки ритуал условного бессмертия – великая вещь! Но опасная, тёмная магия… Я переродился, и оказалось, что в теле простой маглорождёной девочки – Беатрис Грейнджер. Но… зато обладал своими старыми талантами, в числе которых и метаморфия.

     Первые годы жизни описывать не буду – я их не помню. Потом… Стало попроще.

     В общем, расслабил маленькие булочки и зажил спокойно. А мир вокруг настолько изменился, что я изучал его с поистине детским любопытством. Учил язык, играл в игры с Гермионой – моей сестрой-близняшкой, и жил полноценной жизнью, свыкся с мыслью о том, что в общем-то, быть девочкой не так уж и плохо. Разницы с мужским телом особо нет, а магловские сказки про гормоны и прочую биохимию – это просто сказки, которые в случае с волшебниками могут считаться несусветной глупостью.

     Всё изменилось, когда нам с Мионой было по пять лет – наш День Рождения. Магический выброс у Гермионы – она расплакалась из-за чего-то, а когда родители пошли её успокаивать – от Гермионы пошла могучая волна серой, нейтральной магической энергии. Последнее, что я успел подумать – «сильна», а потом меня как пушинку бросило в стену и… Темнота.

     Очнулся я на полянке, в воображаемом внутреннем мире. Такой есть у каждого, кто изучает окклюменцию – это называется визуализацией сознания. Но я… застрял. Между внутренним и внешним миром – иногда я пробивался наружу – но не мог управлять своим телом, а тело… Тем временем, тело росло, крепло, вот только я был заперт.

     Разозлившись на себя, я начал изучать окклюменцию и возвращать былое могущество. Магия – штука очень, очень интересная. Нет даже приблизительно внятной и логичной теории её работы, тем не менее, все мы оперируем такими вещами, как количество магии, родство с элементальными стихиями, множество различных видов и типов магической энергии. Лишённый тела, я начал совершенствоваться в своём разуме, доводя его до идеала. До полнейшего совершенства. Структурируя знания, и взращивая семена воли и силы. Разум становился сильнее, шли годы.

     Хороший маг – должен быть хорошим легилиментом-окклюментом, и наоборот. Однако, сфера ментальной магии куда обширнее простой легилименции и окклюменции – просто эти способности относятся к психокинетике. Они не зависят от магической энергии – от личной псионической энергии обладателя, а уже через неё – магическая энергия. Магия требует в основном чего? Развитого магического ядра – так называемой основы, и развитого сознания. Чем беспорядочней, слабей и хаотичней разум, тем слабее, хаотичней и беспорядочней становятся заклинания. Могущественный маг может творить даже высшую магию одним волевым усилием.

     Палочки у меня не было, родители – не волшебники, в отличие от меня и сестры. Да, к слову, я называю себя в женском роде далеко не всегда. В современном английском вообще это не так уж и обязательно, но в определённых моментах не путаюсь. Мужское и женское сознания отличаются – в мужском знания и информация структурированы и распределены в порядке, похожем на склад. Они имеют взаимные связи, но в основном всё держится на структуре, и одно не смешивается с другим. В женском разуме наоборот – это как стая рыбок, которые связаны друг с другом общим движением, последовательностями. Сознание женщины – это клубок, в котором все мысли взаимосвязаны. Поэтому мужчинам легко освободить разум и ни о чём не думать – например, на рыбалке, а женщина может «ни о чём не думать» – думая о чём-то маловажном, но всё равно, того же спокойствия и структурированности мысли не достигнет. Из этого проистекают различия в мышлении мужчин и женщин, и фундаментальная разница в поведении. Не сказал бы, что какой-то из этих способов мышления правильный. Просто мой – мужской, хотя за годы жизни, я как бы уже смирился.

     Обычно я с огромным трудом поднимался «наверх» – из уютного внутреннего мира в мир реальный. Недолгие пребывания там позволили мне увидеть, что происходит – Сестра росла очень быстро. Родители медленно старели. Я нахожусь в комнате в семейном поместье, за мной иногда приглядывает нянечка, сопли вытирает, образно говоря. Не слишком приятная особа. Я чувствовал, как приходили люди из волшебников и проводили диагностические ритуалы, спорили…

     Отвратительное ощущение собственного бессилия! Всё видишь, чувствуешь, но отстранён и смотришь в стену, чувствуя, что тебе в сущности то похер на всё. На людей. На магию. На всё вообще – тебя тормошат, а ты не шевелишься, практически как живая кукла.

     Впрочем, то, что я увидел, скосив взгляд, ввергло меня в ступор. На кресле, в нескольких футах в стороне от моей кровати сидела Гермиона. Как же она повзрослела, она… Эм… рука её была в штанах, другая под блузкой, взгляд затуманен, дыхание участилось. Я как завороженный наблюдал, как сестрёнка тупо удовлетворяет себя, и чувствовал, что во мне тоже разгорается возбуждение, внизу живота слегка потяжелело и ощутимое желание растеклось по венам. Гермиона ускорила движения и слегка дёрнулась, а от неё распространялась плотная такая магическая энергия, которую я впитывал. И чем больше впитывал, тем активнее начинало шевелиться казалось бы застывшее магическое ядро, разгоралось как костёр, в который дули горячим воздухом. Я смог пошевелить пальцами.

     – Гх… – я закашлялась, – ер… Миона… – с трудом выдавил я из себя.

     Мой голос охрип. Глядя на Гермиону можно примерно понять, что она, и я значит, уже в возрасте половой зрелости, то есть не дети маленькие. Она вскочила, выдернув руку из джинс и с открытым от удивления ртом посмотрела на меня, глаза всё расширялись и расширялись. А в следующий момент она внезапно начала густо заливаться краской. По моему чувствительному сознанию ударил ураган смущения и стыда. Мы встретились взглядом.

     – Трис, – Гермиона подошла на слегка дрожащих ногах, – Трис? – она наклонилась ко мне.

     Хочу. Ещё.

     Я собрал все силы в руку и схватив её за ворот блузки, впился в губы поцелуем, губы у Гермионы горячие, мягкие, мой язык проскользнул по ним и в рот, кончиком языка прошёлся по языку Гермионы, почувствовав новую волну шока и смущения. И магической энергии! Я уже мог шевелиться и даже говорить! Но всё равно очень мало, крохи…

     Гермиона попробовала отстраниться, она положила руки мне на плечи. Между нашими губами протянулась ниточка слюны, мы обе тяжело дышали.

     – Трис… ты очнулась… что ты делаешь, Трис?

     – Гер… миона, – тяжело дышала я, – просто доверься мне… я всё… объясню… потом… умоляю, не сопротивляйся… – я приподнялся на кровати, и повалил Гермиону к себе, снова впившись в её сладкие губы своими, перевалившись, лёг на неё. Грудь на грудь. А ведь мы близняшки и грудь у нас одинаковая, должна быть. Гермиона отвечала на поцелуй – поначалу очень медленно и неумело, но я меня захватила страсть и… Голод. Энергия от Гермионы впитывалась в мою ауру очень быстро и насыщала её, восстанавливая застоявшееся магическое ядро. Это было… Необычайно приятно – я даже думала, что это сон… Но нет.

     Рухнув рядом с ней, я наслаждалась, глядя в полглаза за профилем моей любимой сестрёнки. Лицо, причёска, грудь, животик… всё в ней прекрасно. Положив руку на её живот, я начала поглаживать её, выведя тем самым из задумчивости. Ко мне повернулось уже не пунцовое, а багровое лицо Гермионы, с выражением непонимания, радости и в то же время ещё большего удивления в глазах.

     – Трис…

     – Тс… – улыбнулся я как можно мягче, обхватил Миону и прижался к ней, закинув ногу и обхватив чуть ниже груди руками, – Спокойствие. Дело житейское.

     – Трис, ты в порядке? Ты можешь говорить?

     – Немного, – снова улыбнулась я, – эта энергия… эта магия…

     – Какая магия? – Гермиона возвращала себе самообладание и прикрыла срамоту одеялом, натянув его поверх, но поскольку мы практически лежали в обнимку, то и поверх меня, так что только головы торчали.

     – Когда ты… испытываешь удовольствие, от тебя идёт такая сильная магия. Необычная, очень плотная. Ты разве не чувствуешь?

     – Нет, – смутилась Гермиона, – откуда ты вообще про магию знаешь?

     – Миончик, если моё тело слабо и магически повреждено… тобой, кстати, это не значит, что ослаб разум. Легилименция и окклюменция. Пока я не могла шевелиться – могла развивать разум. Читать твои мысли. Смотреть твои воспоминания, – нашёлся чем оправдать свою информированность я, – твою и других волшебников, которые сюда приходили. Очень бережно… нет, я не смотрела в твои маленькие девичьи тайны. Хотя могла бы меня в них посвятить. Мы же сёстры. Близнецы.

     По мере моего рассказа и объяснения, лицо Гермионы вытягивалось от удивления.

     – А…

     – Я тоже не знаю, что это за энергия. Может быть, я думаю, это какая-то особая магическая врождённая способность. Но умоляю тебя – не говори никому. В волшебном мире не любят тех, у кого есть необычные способности… не любят и боятся. Тебе было стыдно?

     Гермиона кивнула, слегка заторможено.

     – Я не могла поступить иначе. Хотя мне очень совестно, что я сделала так, но… я не жалею. Ты очень красивая девушка, Миончик. А я… – я смутился, – в общем, мне девушки нравятся.

     Всё. Накрытие. Гермиона только нечленораздельно бе-ме и смотрит на меня такими глазищами, как будто я тут в демона-суккуба превратился. Хотя… вот же суки, суккубы же тоже питаются этой энергией. Но только это мужчины – инкубы. Вопрос вот в чём – откуда у меня, никогда не изучавшего демонологию, переродившегося в теле вообще девочки, врождённые способности инкуба? Демоническую магию нельзя не почувствовать – у меня её нет. Она очень специфична, резкая и сильная, так что спрятать её нельзя, никак.

     -- Д… девочки? – как-то затравленно спросила Миона.

     – Если быть точным, – я провела по её животу и груди, вызвав новую волну смущения, – то одна девочка. Хотя я пока не знакома с другими. Миончик, это… – я правда не знал, как продолжить.

     – Это неправильно! – Миона ещё сильнее натянула одеяло, – ты же моя сестра!

     – О, прости, – я виновато посмотрел вниз, на простыню, – я понимаю, но… к тому же мы же не мальчики.

     Получив новую порцию густейшего смущения напополам с шоком, – прости, сестрёнка, – я обняла её, прижавшись грудь к груди, – извини, но… почему нет?

     – Ты моя сестра, – буркнула она, – близнец, вообще-то. Мы даже выглядим на одно лицо, – она только что пережила такую необычную ситуацию, а тут я со своими обнимашками.

     – Прости, Миончик. Понимаешь… нет, ты не понимаешь. Да, ты моя сестра, и я люблю тебя как сестру. Но это не мешает мне восхищаться твоей сексуальностью, – новая порция смущения, – и красотой, – ещё одна, – А что до ласк… это просто ласки, понимаешь? Да, это называют сексом, но мы, девочки, им заняться не можем по определению – биологически. Только ласкать друг друга. А это, на мой взгляд, намного правильнее, чем ласкать себя в одиночестве. К тому же меня правда влечёт к тебе. Ты такая… – я облизнулась.

     Гермиона, увидев это, сглотнула и отшатнулась, натянув одеяло до подбородка. На мне была распахнутая ночнушка. Я посмотрела вниз. Грудь точно такая же, как у Мионы, и размером, и формой. Фигура тоже. Лицо… мы на одно лицо. Разве что у неё с детства немного, совсем чуть-чуть, большеваты передние зубки.

     – Ты…

     – Ох, прости, – я запахнула ночнушку, – Прости, но… Гермион, примешь ли ты мои чувства? – подползла я к ней на кровати и заглянула в глаза, – я не насильница. Если ты скажешь нет – я забуду об этом, если хочешь – можешь наложить на меня обливиейт. Я разрешаю, и больше я не вспомню о произошедшем. Ты дала мне свою магию, её хватило, чтобы начать процессы пробуждения первого контура магического ядра, я теперь не впаду в состояние овоща. Но… – я посмотрела на её лицо, – я люблю тебя, сестрёнка. И если ты хочешь позаниматься интимными глупостями – давай делать это вместе! Всяко лучше, чем в одиночестве…

     Гермиона встала, видимо, решившись, натянула джинсы, застегнулась, после чего слегка пошатывающейся походкой отошла к креслу и рухнула в него, словно её толкнули.

     – Беатрис…

     – Трис, – поправила её я, – Беатрис звучит как-то… по-принцесски, – я восстановила свой благопристойный вид.

     – Я… – она посмотрела на меня. Я встала с кровати. Впервые за последние… а сколько лет то прошло? Во взгляде сестры читалась невероятная борьба с собой. А уж какие эмоции бушевали на фоне. Любовь, чувство вины, стыда, радость, поверх всего этого – довольство, – Трис… я… мы… воспитанные девушки.

     – А я твоя сестра, с немного розовым уклоном, – я присела на подлокотник кресла, – и Миончик, не подумай, что я развратная, не более, чем кто-либо. Я не «слаба на передок», как говорит о таких девушках папа… просто в отношении определённых людей каждая девушка – развратница. Какой-нибудь другой девушке я бы дотронуться до себя не позволила.

     – Трисс… Ты же девочка, я не понимаю, как ты можешь быть… Ты ещё не выздоровела.

     – Миончик, – я наклонилась к её уху, – в тебе говорит чопорное английское воспитание. Ты же девушка. Ты очень красивая девушка, – я погладила её по волосам, – нежная, милая, добрая и ласковая…

     Гермиона вскочила, полыхнув так, что кажется, обои сейчас вспыхнут.

     – Трис! Ты внезапно очнулась, тут ещё это, а я… я… – она смутилась.

     – Так, Миончик, мне надо брать ситуацию в свои руки! – уверенно заявила я.

     Да, сознание мужское – это великое благо. Я так уже понял – тело – это ничто. Мужчина, женщина, да хоть кальмар-тентаклевый монстр – значение имеет только разум. А тело – это наживное и детали биологических процессов, то есть не так уж и важно для волшебников, которые без малейшего труда могут менять свою внешность, перевоплощаться в зверей, в других людей, делать многие другие удивительные штуки. Разум – основа личности, основа всего. Краеугольный камень, вокруг которого всё строится – и магия, и самосознание. Если у тебя мужской разум – ты мужчина во всём, будь ты хоть в теле слизи. Если женский – ты хоть сто раз перевоплотись она в мускулистого мужика – останется женщиной, и вести себя будет как женщина. А магловские невежды, рассказывающие друг другу сказки про гормоны, просто впали бы в полнейший ступор, увидь они, к примеру, как анимаг перевоплощается в насекомое. Я знаю таких, один из медиков магловских, который ко мне приходил – свято верил в силу гормонов, и в то, что лично я, попав в тело девушки должен был стать девушкой, или сойти с ума.

     Интересно, что этот грязный тупой магл сказал бы про человека, который перевоплощается в насекомое, у которого не то что гормонов – даже мозга то нет. А потом возвращается в человеческую форму, без малейших изменений. Не становится имбецилом, который пускает слюни и считает себя жуком. Разум – это составляющая души, а гормоны – могут только влиять на эмоции и тело, и то – грубо и примитивно, эдакий биологический заменитель магии для маглов.

     Сейчас я почувствовал, что между нами начинается ванильная девичья беседа, в которой девяносто процентов – это бессмысленные розовые сопли, чюйства, как говорил один мой знакомый. И это надо было прекращать.

     Но секс сексом, а надо проводить рекогнисцировку – ориентироваться на местности, что, кто, где, когда… я поднаторел в ментальной магии очень сильно, пока что попробованные заклинания легко получались невербально. Если сравнивать сознание человека со складом – то обычное рассеянное – это полностью разгромленный склад, где только ориентировочно можно понять, что где. Структурированный – это минимально разобранный по порядку склад, в котором всё условно-сгруппировано, промежуточные связи между вещами проведены, типа – чугунные вещи тут, фарфоровые там, деревянные вон за той полкой в кучу свалены.

     Мой же разум – это стерильно чистое помещение с аккуратными полками, на которых расставлена каждая вещь, аккуратно, каждая подписана, поставлена строго на своё место, всё сгруппировано общей логикой размещения. Рай перфекциониста.

     С таким мощным сознанием можно легко визуализировать магию и представлять себе её чётко. Дело в том, что сотворение заклинания невербально – похоже на попытку мгновенно на складе найти нужную вещь, не задев другую. В хаотическом сознании – человек проговаривает, то есть затрагивает большинство тех вещей, с которыми у нужной связь, и он получает активацию нужной вещи – заклинания. В строго упорядоченном разуме, где всё на своих местах – можно не испытывать таких проблем и сразу чётко знать, что где лежит – то есть получить доступ к нужному разделу сознания и образу, без лишнего ментального шума.

     Секс сексом, а между тем, я поверхностно читал мысли Гермионы и знал, что у неё там в Хогвартсе творится. И это, я вам скажу, тот ещё… В общем – слов нет. Цензурных. Не сказал бы, что прям вот катастрофа, но всё же...

     Посмотрев на свои руки – они были более белые и нежные, чем у Миончика, я ими вообще ничего не делал, этими девичьими ручками. Подумав немного, посмотрев на не понимающую моей задумчивости Гермиону, я решил – надо мне поступить в Хогвартс. Поступить хотя бы потому, что там есть возможность для дальнейшего развития. Получив такой необычный источник энергии, я просто жаждал напиться ею, а ещё – исследовать этот феномен, и главное – современную магию. Многое из того, что знала Гермиона – очень сильно отличалась от моих знаний. И в лучшую сторону, должен заметить – в общем, мои знания о магии из прошлой жизни – в прямом смысле слова, прошлой жизни этой бесформенной души, уже можно считать хорошими, но основательно устаревшими морально. Опять же – физическая форма хуже некуда. Мне надо лучше изучить Метаморфию. До того, как Миончик отправила меня в нокаут на целый десяток лет, я пробовал менять цвет волос. Получилось.

     Вообще, переродиться другим человеком – довольно любопытный опыт. Прежде всего потому, что это непохоже на, скажем, одержимость и вселение в чужое тело, когда я себя прямо вот чувствую тем, кем я был раньше, но в шкуре другого человека. Нет, я более чем уверен, что до своего нынешнего рождения душа, да хоть той же Гермионы, бывала и старыми любящими внуков дедушками, и молодыми девочками, умершими от холеры в семнадцатом веке, и может быть проституткой портовой, и может быть, аристократом-педерастом эпохи возрождения… Таков закон жизни – души прибывают, выбывают, меняются, совершенствуются от перерождения к перерождению. Естественный отбор! В общем и целом, помнить прошлую жизнь правда интересно, но между ней и нынешней есть чёткая грань. Читая, скажем, глупую книжку и представляя себя на месте главного героя, человек тоже сочувствует ему, ассоциирует себя с ним, но при этом он вполне внятно понимает, что он и главный герой из книжки – разные люди. Предположить, что я сейчас выйду и скажу, что я великий и ужасный тёмный маг, а тело Беатрис просто мелкое неудобство – это было бы настолько глупо и смешно, что прямо на хи-хи пробивало. Как будто выйти и с серьёзной мордой лица объявить себя суперменом, потому что читал комиксы и представлял себя на месте мускулистого мужика в красных трусах и плаще. Хотя… я была бы полноценной, обычной Беатрис, просто с архивом памяти старого тёмного мага, если бы не одно но – переделала свой разум. А значит – и душу.

     Ну а что до остального… Мне просто хотелось к людям. Если взглянуть на себя здраво… Знания устарели, социализация нулевая, никто меня не знает, никого я не знаю. И несмотря на некоторую долю знаний из прошлой жизни – я всего лишь та, кто есть – Беатрис Грейнджер. Ленивая, легкомысленная, въедливая, когда дело касается теории в магических дисциплинах, но весьма поверхностная во многих вещах, пролежавшая долгие годы вообще в виде овоща – то есть грубо говоря – кроме пары личных фишек – я представляю из себя нечто ещё хуже, чем моя сестра-Гермиона, которая систематически изучает актуальную на данный момент магию.

     А жить то хочется, ребята!

     * * * *

      

     А вот родители, вернувшиеся рано, подняли такой страшный гвалт, что просто кошмар!

     Три дня! Три дня моё крепнущее, но ещё довольно худое тело, не могло вылезти из кровати – потому что я «слишком слабая для физических нагрузок». Хрустальная вазочка, бл!

     Родители… сколько они для меня значили – не пересказать. Это были родители, и я любила их так, как дочь любит своих родителей, без всяких оговорок про кому, легилименцию и память…

     После первого пробуждения, Гермиона стала меня не то чтобы избегать… но мне показалось, что я слишком налегла на девочку, в прямом и переносном смысле. Она, несмотря на уже вполне половозрелый возраст, заучка, как можно про неё сказать – то есть даже тот инцидент с рукоблудием был событием прямо таки из ряда вон выходящим. Можно сказать – тщательно подавляемые инстинкты всё равно требуют своё.

     Моё магическое ядро крепло и усиливалось, поглощая всю ту прорву энергии, которую я получил от Гермионы, и на третий день она усвоилась окончательно. Родители не оставляли меня одну, очень редко. Они даже не позволяли мне особенно по дому передвигаться. Мама и папа чуть не плакали от счастья и забили на работу, сбросив все дела на помощников, и даже заселились в соседнюю с моей комнату, чтобы всё время быть рядом. Усыпив ментальным посылом специально-обученную маглу, которая сидела в моей комнате и следила за моим состоянием, я поднялась с кровати, и пошла вниз. Было самое раннее утро – часа четыре. Все в доме спят беспробудным сном, я спустилась очень тихо.

     Поместье у родителей конечно шикарное – владельцы сети стоматологических клиник могли себе позволить. На первом этаже была отдельная, прекрасно обставленная кухня, а мне не давали покушать ничего кроме совсем уж всякой гадости мягкой, как будто я магла какая, которая может годы после истощения восстанавливаться! Моему организму нужна была жрачка, и много!

     На кухне были кое-какие продукты. Не сказать чтобы прямо столы и шкафы ломилась, но в морозильном шкафу несколько упаковок со стейками, кое-какие овощи-фрукты и так, по мелочи… всего понемногу. И я принялась за священное таинство обжор – приготовление себе вкусного и очень жирного завтрака.

     Аккуратно нарезанные ломтики мяса, лучок, а на самом верху шкафа я нашла ещё виски. Классическую белую лошадку – её тоже сгребла, для апперетива, пожарила, наварила, приправила лучком и зеленью, и налила себе рюмашку вискаря, опрокинула. Ох, хорошо то как!

     Накушалася до отвала, разлеглась перед телевизором в гостиной первого этажа и слушала бубнёж про какие-то там беспорядки в Ирландии…

     Меня разбудил пронзительный недовольный вопль в исполнении матушки.

     – Трисс! – она через мгновение оказалась рядом со мной, – Бетти, девочка, что с тобой? Тебе плохо?

     – М? – я открыла один глаз, вопросительно им взглянув на матушку, – нет, мне просто офигеть как хорошо. А что, уже утро? – после могучего зевка, я посмотрела на следующих тыгыдыков. Это была Гермиона и её рыжий котяра. Большой такой котяра, который спускался следом за ней по лестнице.

     – Трисс! – воскликнула Гермиона.

     – Миончик! Иди ко мне, обниму! – раскинула я руки.

     Мама ухмыляясь посмотрела на Гермиону, которая почему-то засмущалась. Но под неусыпным и бдительным взором нашей мамы всё-таки села ко мне.

     – От тебя вкусно пахнет, – повела носом Гермиона.

     – Проголодалась – аж жуть. И поскольку никто в этом доме не умеет готовить нормальную пищу, пришлось самой.

     – Ой, – мама всплеснула руками и побежала на кухню. Вернулась она оттуда злая и красная.

     – БЕАТРИС ГРЕЙНДЖЕР! Какого чёрта ты взяла папин виски?

     – Ой, – я припомнила, что забыла убрать обратно бутыль и поставила его в холодильник, а рюмку так и вовсе на столе оставила, недопитую.

     – Ты что, пила? – она упёрла руки в боки.

     – Чуть-чуть, – я пошёл в атаку, – а что такое?

     Мама упёрла руки в боки и недовольно смотрела на меня. Я обняла за талию Гермиону, притягивая сестрёнку к себе.

     – Трисс, ты что, серьёзно взяла папин виски?

     – Ну да, сглупила. И потом, это же всего одна рюмочка. Так, для апперетиву и пищеварения.

     Мама гневно расхаживала взад-вперёд.

     – Ладно, – она внезапно смягчилась, – Бетти, принцесса моя, я тебе не объясняла, но тебе вообще-то нельзя пить, как несовершеннолетней. Так что никогда больше не пей, хорошо?

     – Постараюсь, – честно пообещала я, но уклончиво, – а теперь прошу меня простить.

     – Куда это ты собралась? – с подозрением спросила мать.

     – В туалет, – огрызнулся я, – принцессы тоже писают, знаешь ли!

     * * * *

     Гермиона сидела с книжкой, читала. Задумчивая такая девочка, обложилась своими учебниками и тихо между ними заскучала.

     – Миончик, – я вошла к ней, – ты что, собралась весь день сидеть тут? Тебе не скучно?

     Гермиона отложила книгу и посмотрела на меня. Опять эмоции, эмоции, много эмоций.

     – Трисс… я даже боюсь спросить, что ты предлагаешь.

     – Ну… – я повела бровью, подошла ещё ближе и довольно нагло села ей на колени, обхватив её бёдра своими, положила руки на плечи и провела по волосам. Растрёпанные, как и всегда. Частый синдром у тех, кто обладает врождённым слабым даром метаморфии – непослушная шевелюра, которая никак не хочет принимать неестественно-причёсанные формы. Гермиона вспыхнула как мак, я залюбовалась её личиком. Мы встретились взглядом.

     – Миончик, я понимаю твоё желание учиться, и даже разделяю его… – наклонилась я ближе, прижавшись к её груди своей, – но всего должно быть в меру. Жара же на улице, лето в разгаре… неужели ты собралась сидеть тут, скучая в полном одиночестве? – я наклонилась к её лицу. Гермиона испытывала стыд, сразу видно, что она девушка неопытная, а ещё больше – что она скромная. Когда мои губы коснулись её шеи, миона вздрогнула.

     – Сюда может кто-то войти.

     – Не войдут. Миончик, а ты с мальчиками целовалась?

     – Ну… – Миона ещё больше смутилась, – нет.

     – И даже нет мальчика, который тебе нравится?

     – Нет, – она ещё больше смутилась. Мы коснулись друг друга щеками. Тепло, от неё исходит магическая энергия и тепло.

     – Тебе нужно больше опыта.

     – Трисс… – сдавленно и испуганно, как мне показалось, сказала Миона, – ты серьёзно?

     – Почему нет? – я прикоснулась к её губам своими, и мы повторили недавний поцелуй. Мой язычок проскользнул меж её губок и Гермиона застыла на мгновение, потом я почувствовала, что Миона положила одну руку мне на талию, вторую на затылок, и подалась вперёд. Язычок у Мионы всё активнее боролся с моим, дыхание становилось тяжелее, на меня накатывало возбуждение, медленно, но верно. Расстегнув рубашку в шотландскую клетку, в которой ходила Миона, я положила руку на её грудь, слегка сжав её. Грудь у сестрёнки отличная – не большая, но правильной формы, округлая и симметричная, идеальный холмик. Лифа она не надела, затвердевший сосочек попал меж моих пальцев.

     – Трисс! – Миона не то что застеснялась – она горела от возмущения и стыда, – Бесстыдница!

     – Есть такое, – улыбнулась я, обхватив её за талию и прижав к себе, – просто люблю сестрёнку. И прости меня за наглость. Мне нравишься ты. Твоё тело так… эротично. Мило. Красиво, – я поглаживала её по спине, – не хочу тебя отпускать. Даже не проси.

     Гермиона уже не знала, как съехать с темы.

     – Трис! Ты вроде бы говорила, что хочешь поступать в Хогвартс?

     – Да, было дело, – отвесив себе мысленную оплеуху, ответила я, – а что?

     – Тебе придётся выучить всё за прошлые курсы, если ты конечно не хочешь учиться с первого курса…

     – А вы сейчас…

     – Мы сейчас на третьем, – важно сказала Миона.

     – Так… третий курс, понятно, – кивнула я, – У тебя сохранились учебники за прошлые годы обучения?

     – Все, – уверенно сказала Гермиона.

     – Тогда, гранд-мастер ордена библиотечных девочек-волшебниц, вверяю себя тебе и слёзно умоляю поделиться сокровенными знаниями, – напыщенно сказала я, – вообще, Мион, ты тоже должна будешь выучить кое-что.

     – Что?

     – Окклюменцию. Это сложная дисциплина, но чем упорядоченней разум – тем лучше даётся волшебство… Вообще, тут тебе надо знать, что волшебники не зря делятся на колдунов, ведьм, волшебников и волшебниц.

     Гермиона задумалась.

     – Я встречала разное толкование, но разве это не просто фигура речи?

     – Миончик, вспомни, как называется Хогвартс? Школа Чародейства и Волшебства, – я села на диван, – так, остудим собственные мысли, хорошо? Ты расскажешь мне, а я поделюсь с тобой своими знаниями.

     – Чем чародейство от волшебства отличается?

     – Огромная разница. Понимаешь, заклинание – это чёткий ментальный юнит, единица. И эта единица находится в памяти волшебника, не только как слово и движение палочкой, но и как сформированный ментальный образ. Именно когда волшебник получает доступ к образу – он творит заклинание – происходит активация магического ядра, которое связывает воедино душу, тело, разум волшебника.

     Гермиона слушала, с широко раскрытыми глазами. Я, с лёгкой чарующей улыбкой, как я думаю, продолжала:

     – Сознание мужчины и женщины разное. Принципиально, фундаментально, в основе своей. Понимаешь? То есть это два абсолютно разных уравнения, решающих одну и ту же задачу. При этом сознание, в отличие от того, что думают маглы, не является мозговой деятельностью. Да, да, я знаю, у маглов есть совершенно стройная, логичная теория о том, что разум это мозг, что человек это мозги плюс гормоны, что… А впрочем не важно – ты же сама знаешь, что человека магией можно превратить даже в неодушевлённый предмет, без мозгов вообще. Анимаги могут превращаться в насекомых без мозгов и человеческих биологических функций, но при этом остаются сами собой. Потому что разум и чувства – свойства души в первую очередь, а мозги и прочее – это лишь связь этого всего с… как бы сказали сейчас – устройством вывода. То есть телом. Душа не может напрямую управлять мышцами, речью, и прочим – поэтому есть такая биологическая машина как мозги, нервная система, гормоны и так далее. Через них душа взаимодействует с телом.

     Гермиона не прерывала меня, что удивительно. Но всё же спросила:

     – Так чем ведьма отличается от волшебницы?

     – Ведьма? Если тебе сказать прямо и пошло – то ведьма это не девственница. При занятии сексом, взаимодействуют магические ядра партнёров – это приводит к изменению в структуре ядра. Если волшебница раньше, чем её ядро стабилизируется, займётся сексом – то она повредит своё магическое ядро. У мальчиков таких проблем нет, а вот у нас, девочек – есть. Магическое ядро начинает эволюцию после первого раза, и преобразуется в полноценное женское ядро. Оно отличается от мужского, и сильно. Поэтому есть много заклинаний и ритуалов, привязанных к полу. Тут как с половой зрелостью – до определённого момента мальчики и девочки практически одинаковы. После начинают меняться, если до превращения в ведьму ты колдуешь так же, как волшебники, то есть мальчики, то после – появляются нюансы, связанные с разумом и чувствами. Ведьма – строго говоря, это взрослая волшебница… И её способ колдовства – и магически, и ментально, отличается от волшебника. Поэтому, когда ты меня отправила в нокаут – я использовала это, чтобы перестроить своё сознание в мужское. Полностью. До уровня души.

     – Мужское? – глаза Гермионы расширились, – и как оно? Я имею в виду, как ты себя чувствуешь? Я вот пытаюсь представить, что если бы я… и мне кажется, я бы с ума сошла.

     – Бред сивой кобылы, навязанный тупыми маглами, которых даже простейшая магия заставит повеситься от разрушения всей картины мира! – я взглянула на неё несколько недовольно, – знаешь, мне нравится. Серьёзно. Конечно, в зеркале я вижу красивую девушку – и это тоже нравится… Я не шовинист, считающий по Фрейду, что фаллос – это вершина совершенства и смысл существования, а лишённые его люди – недочеловеки дефектные… Это вообще один из сексуальных комплексов, у мужчин – мужицизм, у женщин феминизм. И те и другие – нездорово относятся к вопросу гендера. Так же, как всякие извращенцы, типа гомосексуалистов, трансгендеров и прочих. Чисто эстетически, мне нравится это, – я провела по своей ноге пальчиками, демонстрируя стройную ножку с гладкой белой кожей, – потому что на мальчиков не тянет, как мужчина я абсолютно гетеросексуален. Мужчину определяют поступки, а яйца… яйца есть у каждой курицы! Тем более – волшебной.

     – Это немногое прояснило, – сказала, поджав губы, Миона, она поёрзала, покраснела – ты моя сестра!

     – Вот! – подняла я палец, – ещё один нюанс – генетически я не твоя сестра.

     – Что? – вскочила Гермиона.

     – Я метаморф, а все метаморфы имеют особенность – нестабильно мутирующий геном. Грубо говоря – метаморфы, в отличие от обычных волшебников и людей вообще, постоянно изменяют свой геном. Более того, скажем, если я превращусь в парня с зелёными волосами, мы займёмся сексом, ты забеременнеешь и родишь ребёнка, при этом у него будет половина генного набора того парня, в которого я превращусь. И это не будет инцестом, разве что только морально. Но не физически.

     – Знаешь, – сказала она потерянно, – я чувствую, как схожу от магического мира с ума. Едва лишь представила, как у меня может быть ребёнок от сестры.

     Я улыбнулась:

     – Это магия, Гермиона! – я похлопала в ладошки, вызвав вокруг них разноцветные искорки, – но кажется, ты начинаешь понимать. Окклюменция и легилименция – это как архиклассические дисциплины, стоящие отдельно ото всей ментальной магии.

     – Я встречала упоминание, но… не слишком поняла, что такое ментальная магия. Как она вообще работает и что делает.

     Я задумалась, закинув ногу за ногу. В женском теле такая поза приятна и естественна, ничего нигде не жмёт…

     – Менталистика, Гермиона, это очень сложная дисциплина волшебства, которая позволяет оперировать магическо-интеллектуальными способностями. Вот например – шляпа распределяющая. Это зачарованный анимированный объект, который зачаровал не менее чем магистр менталистики – это как искуственный интеллект у маглов. Ментальная магия – это магия алгоритмов, поведенческих матриц. Она позволяет наделять неодушевлённые предметы подобием разума, вроде тех же говорящих зеркал. Отдельным типом ментальной магии являются портреты – они – слепки поведенческой матрицы человека. Это не душа и не призрак, а… копия. Причём копия весьма ограниченная, но всё же, копия сознания человека. Думаю, маглы дойдут нескоро до того, чтобы оцифровывать сознание человека и сохранять его для потомков.

     – То есть портреты – тоже сделаны ментальной магией?

     – Да, тут есть огромная доля ментала, хотя работает ещё магия иллюзии, и многие другие школы магии. Менталистика – это как программирование у маглов. Ты создаёшь пустую матрицу, заполняешь её командами, установками, последовательностями, алгоритмами, которые впоследствии формируют сознание и поведение. Но это только одна сторона медали. Вторая – это работа с сознанием волшебников и прочих разумных существ. В общем – с живым разумом. С помощью ментальной магии почтовые совы стали намного умнее и понимают человеческую речь. Хотя у совы в оригинале – мозги куриные.

     Гермиона задумавшись, кивнула.

     – Я кажется начинаю понимать. Все эти движущиеся, говорящие предметы, это… искусственные конструкции, вроде ментального механизма?

     – Да, верно. Совершенно верно. Но перейдём к теме волшебников – волшебники издревле пытались взаимодействовать друг с другом ментально. Они пытались читать мысли друг друга – это вылилось в отдельную ветку менталистики. Знаешь, как в биологии – есть растения, а есть грибы – и это два разных пути эволюции.

     – Понимаю.

     – Противостояние разум против разума – окклюменция-легилименция. Но есть и более глубокие сферы – например, когда волшебник вмешивается в разум другого и заставляет его забыть что-то…

     – Обливиейт.

     – Верно. Это заклинание ментальной магии. Или Патронус, непростительные заклинания – это ментальная магия, которая даёт чёткий посыл – непростительные подчиняют разум волшебника и заставляют выполнить то, что желает творящий их – испытать боль, умереть или подчиниться. Именно поэтому сотворить такие заклинания можно только с очень сильным настроем и желанием, в то время как обычная магия не требует такого.

     – То есть та же авада кедавра – это когда…

     – Заклинание, которое подавляет разум и подаёт команду на самоуничтожение. Бессознательное. Как сказали бы на флоте – затопить собственный корабль. Ментальная магия – очень могущественна и открывает перед волшебником целый океан возможностей. Недобросовестные менталисты со временем теряют самообладание и ощущение берегов – они начинают мягко влиять на людей вокруг, и делают это всё больше и больше, постепенно превращаясь в кукловодов, которые манипулируют окружающими как им заблагорассудится. Заставляют людей поступать так, как им надо, так, словно это были их собственные желания и мысли.

     – Это мерзко! – в гневе вскочила Гермиона.

     – Да успокойся ты. К чему я веду – разум человека, который не владеет менталистикой – открытая книга, куда каждый менталист может вписать свои установки и приказы. Из твоих воспоминаний я по крайней мере точно знаю одно – у вас в школе как минимум один менталист – директор Дамблдор. И судя по возрасту, он совершенно не стесняется использовать свою магию, чтобы шариться по сознанию детей и манипулировать ими.

     – Что ты такое говоришь, это же...

     – Вот, – я подняла пальчик, – Гермион, с чего ты вообще так ему доверяешь? Это политик, старый дед, со своими тараканами в голове. Даже маглы, сторонники тех или иных политиков, весьма критично относятся к их действиям. А Дамблдор, как я думаю – но не могу подтвердить, читает мысли детей и судя по всеобщему доверию к нему и тому, что к нему не возникает претензий… ты ведь помнишь тролля? Это практически то же самое, что ворвавшийся в школу убийца с автоматом – он чуть было тебя не убил. Это серьёзнейшая преступная халатность, уложение о наказаниях министерства магии, параграф второй, подпункт десять – правила содержания существ третьего класса опасности. Грубейшее и опаснейшее нарушение. А все просто «это же Дамблдор» и тут же забыли и простили ему это. Представь, что было бы, если бы тролль убил тебя? Ты бы умерла, Миона. По-настоящему умерла. Родителям бы подчистили память, после чего о тебе бы просто все забыли.

     Гермиона была шокирована, она задумавшись, прикусила губу.

     – Это… это так, но… я не понимаю, зачем это Дамблдору.

     – Старые менталисты страдают манией величия, манией манипуляции. Они манипулируют людьми просто чтобы почувствовать свою власть над ними. Что всё идёт так, как они хотят. Мерлин на старости лет тоже тронулся умом и манипулировал всеми вокруг, чем и прославился – он правил страной от лица какого-то короля, Артура, кажется, и вертел всем двором как хотел.

     Гермиона подняла на меня непонимающий взгляд.

     – А на втором курсе…

     – И снова Гарри Поттер. Мне кажется, что старый дед просто играет с маленьким мальчиком, подсовывая ему вызовы один за другим. Он ведь должен был поступить иначе, и никто бы не пострадал. Школу бы закрыли, проверили до самого дна, нашли бы василиска, убили, и потом всё закончилось. А представь, если бы все эти дети… и ты тоже – умерли бы? Ведь есть в Хогвартсе призраки убитых взглядом василиска.

     Гермиона непонимающе взглянула на меня и по-моему, ей стало очень, очень страшно.

     – Что же он придумает на этот раз, – тихо спросила она.

     – Мне кажется, что что-то гадкое обязательно будет. Гадкое и опасное. Мион, ты должна научиться защищать свой разум. Упорядочить его. У тебя огромный магический талант, но в твоей «кладовке» всё сложено пусть и так, как надо тебе, но всё же – такими темпами ты будешь иметь всё и ничего конкретно. Знания нераздельны с пониманием, понимание – с практикой. Построение даже одной чёткой структурированной системы знаний по одной школе магии – это огромный труд. Чем более беспорядочно ты читаешь книги, накидывая знания в общую кучу, тем хуже тебе будет даваться магия. В итоге если ты не остановишься – то станешь очень эрудированной идиоткой, которая не может нормально применять магию, но зато всё-всё знает. А ещё, если ты не защитишь разум – то все узнают о наших… – я провела тем самым пальчиком по губам и подмигнула ей, – отношениях.

     Гермиона засмущалась.

     – А откуда ты всё это знаешь?

     – Кажется из мунго приходили целители-менталисты. Я узнала многое, пробравшись к ним в разум, пока они пытались сделать то же с моим – пробраться и узнать, что происходит. Так что теорией я владею. Но есть ещё зелья, влияющие на разум – Мион, тебе придётся запомнить ряд простых правил волшебников. Это так же естественно, как у маглов не переходить дорогу на красный свет, не ломиться в запертый турникет или… ну ты поняла. Настолько всем понятно, что многие даже не задумываясь это делают.

     – Какие правила? – спросила мигом нахмурившаяся сестрёнка. Она выглядела очень… мило. Густые каштановые волосы обрамляли лицо, лицо мягкое, тёплое, кровь с молоком, как говорили раньше.

     – Ничего не брать в руки, не касаться просто так. Волшебник может тебе просто бросить мячик, заколдовав его как портключ, ты инстинктивно поймаешь его и всё. Есть много таких случаев, когда кто-то просто тянул грабли к темномагическому артефакту и умирал, коснувшись его, или не умирал, но в общем, ничего хорошего не было. Твоё тело – это граница, не стоит касаться чего угодно – даже дверные ручки нужно использовать аккуратно. Далее – ничего не бери у других. Тебе могут легко подсунуть какую-нибудь зачарованную вещь, и хорошо если это тебя просто опозорит – может и убить. Помнишь Джинни Уизли, которая как дура нашла какой-то дневник и начала в него писать?

     – Гарри рассказывал.

     – Во-во. С виду безобидный дневник – а в итоге она чуть было не лишилась жизни. Нельзя быть расслабленным и не ожидать ниоткуда подвоха – потому что в волшебном мире подвох на каждом шагу. Как лестницы с исчезающими ступеньками – нельзя расслабляться и идти по жизни «на автомате». И ещё одно – никогда ничего не обещай и тем более – не клянись никому и ни в чём. Даже в сердцах, магия может отреагировать и сделать тебя рабом своего же обещания. Скажем, понравится тебе мальчик, ты скажешь ему, что обязательно поцелуешь, если он… ну скажем, сделает что-то.

     – Мне не нравится мальчик, – хмуро заметила Гермиона.

     – Рада слышать, – улыбнулась я, – в общем – волшебник должен контролировать себя как аристократ – всегда и везде. Поэтому чистокровные снобы такие снобы – маглорождённые для них выглядят примерно так же глупо, как волшебники в магловском мире. Не ориентируются в реалиях вокруг совершенно, глупо тыкаются в стены как слепые котята, творят глупости и нарушают естественные ТБ, которые в детей волшебники вбивают с пелёнок. Наверное, отталкивающее зрелище.

     Гермиона впервые, я думаю, задумалась о том, чем чистокровные отличаются от маглорождённых.

     – Хорошо, но как защитить себя от влияния менталиста? Допустим, я поверю тебе, что это Дамблдор…

     – Я пока хочу просто посмотреть, что старик за дела мутит в Хогвартсе. Менталист – социопат, он со временем начинает относиться к людям как к ресурсу, куклам в театре кукол. И если для его плана кто-то должен умереть – менталист не будет сомневаться. Это… мерзко, но такова жизнь. Прежде всего – нужно защитить свой разум тренировками и упорядочиванием. Это так же поможет тебе структурировать знания и перестать грести в голову всё – нужное и ненужное, в беспорядке.

     – Ладно, а как это делается?

     – Есть много тренировок, которые позволят тебе развивать окклюменцию. Самый грубый и действенный метод я применять не буду – он требует неприязни между нами. А я тебя люблю, сестрёнка. И не смогу проявить агрессию.

     Гермиона порозовела, потупив взгляд.

     – Придётся действовать с помощью упражнений и зелий. Миончик, ты не хочешь прогуляться?

     – Прогуляться? Куда?

     – Я хочу себе одежду.

     – Но… – Гермиона зависла.

     – Поскольку у меня с головой всё в порядке – я обязана учиться в Хогвартсе. Как маглорождённая ведьма. Так что я подумала – мне надо приодеться. И ещё, мне не нравится то, в чём ты ходишь. Это как-то… серо и уныло. Без обид, но я правда хочу, чтобы моя любимая была красивой.

     Гермиона раскраснелась пуще прежнего.

     – Поэтому, – продолжила я, – сейчас мы возьмём папину заначку из гаража, вызовем кэб и поедем. Я уже говорила тебе, что ментально… мы различаемся. Поэтому мне не слишком доставляет удовольствие вот со всем этим возиться, но я хочу, чтобы ты была красивой, и ухаживала за собой. И заодно надо как-то выстроить линию поведения. Как-никак мы близняшки, и будет прикольно одеться похоже.

     Гермиона улыбнулась:

     – А магия?

     – Тебе хватит того, что я уже сказала. Подумай над этим всем. Я не выходила из дома десять лет, я хочу в Лондон! Хочу пожрать вредного фастфуда, хочу погулять по набережной нашей вонючки, и потом… у тебя есть красивые трусики с кружавчиками, а у меня нет. Непорядок! Пошли, пошалим!

     Примечание к части

     _____________________________

     Не забывайте писать отзывы!!! Автору это особенно важно.

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ!!!!!!!!!!!**

     **Необычайно много реакции на мою работу! Активность пользователей, читающих работу - в 2-3 раза выше, чем у других работ, а то и в четыре раза. Это просто праздник какой-то! Это просто вот прям я не знаю как вам описать - автору бальзам на душу. УРА.**

     **Ну в принципе, правильно - я не видел ни разу даже похожих работ. Я думаю, правильно сделал, что ГГ в этом фанфике не сумасшедшая по части секса, а вполне адекватная. И да, это правильнее сказать, адекватнЫЙ.**

     **Раз уж читатели ТАК отреагировали - я не могу не дать вам новую проду, и снова кинг-сайз, на этот раз снова двойная прода - 8 страниц. Много или мало? 2 по 4 - вполне нормальное деление для меня, так что прода эта большая, но резать её на две я не буду. Не хочу.**

     **Приятного чтения. И да, в этой главе не будет ни одного оргазма.**

     >PS: Фан-арт нижнего белья, которое упомянуто в фанфике тут: https://vk.cc/c27y2A

     ____

     Магловский мир… Я его в детстве видела слишком мало, а сейчас – впервые смогла оценить по-настоящему. Только через воспоминания родителей я видела всё это, а так… Магловский мир прекрасен!

     Волшебники в нём не живут – обычно маглам некомфортно среди волшебников и наоборот, но могут быть, и в этом ничего особенного нет. Мы с Гермионой распотрошили старую папину заначку – пачка пятидесятифунтовых банкнот, спрятанная за вентиляцией, и Гермиона удивлённо на меня посмотрела.

     – Трис, это же деньги папы.

     – Он уже про них забыл.

     – Так много?

     – Да, пять кусков, - я взвесила в руке пачку, – приличная сумма. Миончик, сегодня наш вечер! – улыбнулась ей, – Ты помнишь, что я говорила тебе про разум?

     – Что именно?

     – Ну, что я перестроила свой под мужской тип…

     – Я это почувствовала. Когда ты… – Миона запнулась, – блин, стыдно о таком говорить. Когда ты со мной делаешь всякие штуки, я чувствую, как будто со мной мальчик, а не девочка.

     – Почему? – удивилась я.

     – Девочка должна быть нежной, милой, а ты… другая. Как парень.

     – Ну… я не слишком шарю в этом, но доверюсь тебе. Но вот в чём фича, я не слишком люблю всякие самолюбования, но при этом мне нужно быть красивой девушкой, понимаешь?

     – Красивой? – вопросительно посмотрела на меня Миона.

     – Красивой. Одежда там, ноготочки, все дела… Волосы в порядок привести не мешает, поэтому я и доверяюсь тебе как сестре. Поехали в Лондон, а там нужно купить одежды, у меня её практически никакой нет. И тебе не мешало бы – я до сих пор содрогаюсь от воспоминаний о твоём свитере в полоску.

     Гермиона надулась:

     – И чем тебе не нравится мой свитер?

     – Он дурацкий. Не, серьёзно, это одежда какого-то бродяги, а не юной леди. Пошли, подберём что-нибудь посимпатичнее.

     * * *

     Через час мы уже выходили из кэба в торговом квартале Лондона. Я расплатилась с таксистом и пожелав ему хорошего пути, вышла следом за Гермионой. Мы попали в водоворот – столько людей вокруг! Просто до одури много. Миона оглядывалась по сторонам.

     – Пошли, – она потянула меня за собой, – вон там одежда…

     Ну всё, началось…

     Три часа. Три часа мы ходили из магазина в магазин, я же позволил одевать себя как куклу, Гермиона отрывалась на мне за всё, особенно за свою ставшую более странной походку. Особенно мне понравилось одевать её, Гермиона разделась в примерочной догола. Я неспеша надевала на неё кружевное чёрное бельё – ну и напридумают же маглы! Треугольник кружавчиков закрывает сверху девичьи прелести, от него несколько полосок ткани идут по попе к кружевному поясу, который красивой буквой V под пупком расположился, подчёркивая стройную талию, под грудью горизонтальная кружевная полоска, от неё две идут через грудь, закрывая соски, к плечам, и наконец – кружевной ошейник, я не знаю, как его назвать – не давит особо на горло, надевается на шею. Гермиона в этом всём выглядела…

     Я невольно прикоснулась к её талии и провела по кружавчикам пальцами… Гермиона смущённо порозовела.

     – Трис, ты опять?

     – Нет, миончик. Похоже твоя сестра – кладезь фетишей. И сексуальное бельё – один из них, – пальцы обвели осиную талию мионы, скользнули по поясу, вниз, на упругую попку, которая тут же оказалась в моих ладошках. Кружевные чёрные трусики с небольшим вырезом сзади, под копчиком – своеобразное заднее декольте… Я прижалась ближе и наслаждалась ощущением упругой мягкости её попки. Гермиона смущалась всё больше, даруя мне всё больше энергии.

     – Трисс… Неужели тебе так нравится моя попа?

     – Я от неё без ума.

     – У тебя такая же.

     – Можешь пощупать. И вообще, смелее, Миона. Я не кусаюсь. Мне нравится нравиться.

     Миона переварила сказанное и её пальцы прошлись по моему точно такому же белью. Лёгкая щекотка, перерастающая в лёгкое, но очень эстетичное возбуждение. Мягкие касания, поглаживание самыми кончиками пальцев, слегка участившееся дыхание. Упругая мягкая попка мионы в руках. Голая девушка сексуальна. Девушка в белье – привлекательна. И это похоже разные вещи, поскольку желания снять с неё эту красоту, которая подчёркивает красоту её тела, у меня рука не поднимется. Бельё украшает голое тело, одежда – скрывает. Тактильные ощущения от упругой, горячей, и в то же время податливой попки в кружевах – бесценны. Гермиона проделала со мной то же самое – её пальчики скользили по моей попе, она положила голову мне на плечо, я – ей, мы прижались грудью друг к другу. Миона источала тонкий ментальный аромат эстетическо-сексуального удовлетворения, а не пошлого и яркого оргазма. Её пальцы сводили меня с ума своими нежными касаниями. Казалось бы – мы такое уже вытворяли, а тут – почти одеты, почти ничего не делаем, а сколько удовольствия, морального.

     – Сестра… – прошептала Миона, – Любимая сестрёнка…

     – Миончик, когда ты так говоришь, я начинаю думать, что сейчас будут чюйства.

     – Что? – удивлённо, но всё так же тихо прошептала она.

     – Я не умею… так как девушки… воспринимать чувства, понимаешь?

     – Ты первая, кого я хочу назвать настоящей ведьмой. А не какой-то девочкой-волшебницей. Соблазнительница. Я не могла даже представить, чтобы меня привлекала девушка, тем более сестра, но… когда это ты… Ты выглядишь так же, как и я, но у меня ощущение, что ты парень. Да, немного женственный, игривый, но какой ещё девушке может прийти в голову желание делать вот так?

     – Мион, можно интимный вопрос? Тебе нравится то, что мы делаем?

     – Вообще или…

     – И так и так.

     – Вообще – я немного сбита с толку и пытаюсь разобраться в себе. А сейчас… – всё так же прошептала Гермиона, продолжая порхать пальцами по моей попке, спине, талии, – кончики моих пальцев испытывают свой, особый оргазм от тонких и почти неуловимых ощущений. Это бельё… оно такое, что в нём ты ещё сексуальней.

     – И ты тоже, – я поглаживал пальцами мягкие округлости Мионы, – эта попка… эти идеальные изгибы твоего тела…

     – То же самое чувство, – сказала мне на ухо шёпотом Миона, – это бельё мы купим.

     – И это тоже. Мион, я немного… стыжусь своей напористости и наглости к тебе. Понимаешь, наши отношения сразу начались в горизонтальной плоскости, я ведь даже не спросила тебя, хочешь ли ты их продолжать… Так что должна это сделать, чтобы не было непоняток – Миона, будешь моей девушкой?

     – Что? – она остановила руки, подняв их на талию и отстранилась, заглянув мне в глаза. Смущение, стыд, непонимание.

     – Миона, я же говорила, что я метаморф… и на практике – хоть мы и рождены одной женщиной – я постоянно мутирую. Мой геном уже совпадает с твоим как у двоюродных сестёр. И может ты пропустила мимо ушей – но я могу превратиться в парня. Для этого нужно хорошо развить свой дар, но… Я могу дать тебе и женскую ласку, и чуть позже, когда освоюсь, мужскую.

     Гермиона покраснела. Опять. Кровь очень легко приливает к лицу.

     – Трисс… я помню это.

     – И раз уж всё так складывается – моя просьба, предложение, считай как хочешь – будь моей девушкой. Нет, мы не скажем никому, ты можешь говорить, что у тебя есть девушка, но…

     – Хочешь, чтобы я призналась в лесбийской любви? – улыбнулась она вымученно.

     – Главное – это между нами. Никто не должен узнать, особенно родители.

     – А потом что?

     – Когда я смогу менять внешность – это перестанет быть проблемой. Пол я смогу менять нескоро – через год-два, а вот внешность – если мы будем шалить каждый день, то за месяц смогу.

     Гермиона задумалась.

     – Я согласна, – она быстро положила свою руку мне на затылок и прильнула губами к моим. Настойчивый, долгий поцелуй, игра языком, задорно, но не порно. Её губы… такие сладкие, мягкие, дыхание глубокое, язык настойчивый, я растерялась от её напора, а Гермиона, придавив меня к стенке кабинки для примерки белья, целовала меня, а не мы или я её. Её рука легла мне на попку и крепко сдавила, а язык нагло хозяйничал у меня во рту, танцуя с моим… Она так же резко оторвалась, капелька слюны стекала с края её губ, дыхание участилось, взгляд приобрёл невиданную доселе решимость.

     – Такой мой ответ тебя устроит?

     – Д… да, – смущённо я улыбнулся, – Ну ты даёшь. В тихом омуте…

     – Сестрёнка, – подмигнула Гермиона, – мы здесь уже минут двадцать.

     – Если бы не маглоотталкивающие чары, то нас бы уже попросили поторопиться.

     – Правда? У тебя же нет палочки.

     – Ментальное развитие, – подняла я палец. Гермиона, посмотрев на него, снова смутилась. Я убрала палец, от греха подальше. Ну да… я понимаю, так неожиданно и вошла в её попку, пусть даже и пальцем, но всё равно, туда, где не бывало доселе ни члена, ни пальца, ничего другого инородного. Поэтому Миончик до сих пор ходила, покачивая бёдрами, видимо, нужно несколько дней, чтобы ощущения проникновения прошли.

     – Ты Ведьма. С большой буквы В, – улыбнулась Гермиона, – настоящая.

     – Почту за комплимент, – с моего лица не сходила лёгкая улыбка, – миончик, давай просто возьмём всё белье, а дома примерим и похвастаемся друг другу.

     – Ладно, уговорила, – она снова прошлась пальцами по моей попке и положила руки на грудь, мою грудь, слегка пожамкав их, – а знаешь… я начинаю понимать. Эта приятная упругость и округлость… Ммм…

     Всё понятно. Я улыбнулась:

     – Можешь трогать меня сколько и где, и как хочешь. Мне это в радость, что Миончику приятно. А ручки то у тебя шаловливые, ага?

     Миона тут же убрала руки.

     – Снимай давай, нам ещё на кассе пробивать.

     – Да, точно. Поможешь?

     * * * * *

     Макдональдс придумали американцы. KFC придумали негры. Рестораны мишлен придумали эстетствующие пидарасы. А вот уличную еду, похоже, придумали девушки – кому ещё может прийти в голову импульсивное желение немедленно, прямо посреди улицы, что-нибудь сожрать?

     Мы с Мионой ещё поболтали про всякие женские мелочи, вроде корсетов и чулочков, и наелись мороженого, которое продавали на улице. Уже был вечер, мы целый день гуляли, посетили столько магазинов! Но зато я исполнил свою мужскую мечту – снял с Гермионы этот дурацкий свитер, от которого у меня начиналась мигрень. Безвкусица в высшей мере – теперь мы были одеты в одинаковую одежду – блузки, местами чуть-чуть прозрачные, и брюки, совершенно непрозрачные. Миона хотела уговорить меня одеть обувь с каблуком – я попробовал на этом постоять, походить, даже низкие каблуки вызывали неприятные ощущения, так что вместо них купили туфли без каблука и для повседневной жизни – спортивные кроссовко-кеды. Шли мы по улице, под ручку, таща за собой ещё и пакеты с одеждой и обувью.

     – Всё, – сказала Миона, – Я больше не хочу.

     – Тогда домой?

     – Да, уже темнеет, – она посмотрела на вечереющее небо, – ты оставила записку родителям?

     – Упс? – подняла я бровь.

     – Трисс… – перешла на шипящий парселтанг Миона.

     – Не парься. Поругают и отстанут. Домой, в тёплую кроватку. Жаль, тебя в ней не будет. Конспирация-с. Хотя… – я вздёрнула бровь, – лёгкие маглоотталкивающие чары и мама с папой просто не обратят внимания.

     – Трисс, – порозовела Миона.

     – Ладно, шучу, нагнетаю пошлую обстановку, – подняла я руки, – Мне надо срочно учить твои учебники. И вот ещё что, Мион, я видела твои воспоминания о Гарри.

     – Ну?

     – Волшебник не может жить среди маглов. И наоборот. Это не принцип, это факт – волшебник создаёт вокруг себя нездоровую психологическую атмосферу. Оставить мальчика на воспитание маглам – это изощрённый магический садизм, его будут либо ненавидеть, либо бояться. Поэтому НИ-КО-ГДА волшебники не воспитывают детей-маглов и наоборот.

     – А мама с папой?

     – Это исключение. Родители – это исключение. Магическое ядро магла хоть и ничтожно, но не резонирует от ближайших кровных родственников – детей, родителей, братьев-сестёр. Но дядя с тётей – уже слишком отличаются. Поэтому меня удивило то, что старый пидор оставил Гарри маглам. Мальчик должно быть постоянно подвергается гонениям и издевательствам. Так всегда бывает с волшебниками среди маглов. И наоборот, кстати. Нужно аккуратно, ненавязчиво навестить мальчика.

     – Ты за него беспокоишься? – слегка удивилась Миона.

     – Я беспокоюсь за то, что молодого парня практически как куклу использует старый пидарас.

     – А почему ты называешь Дамблдора так?

     – В воспоминаниях одного из колдомедиков я кое-что видела. Дамблдор – пидарас. Геем я его называть не хочу, пидор он бородатый.

     Гермиона нахмурилась и слегка смутилась, не показав этого.

     – То есть он оставил Гарри, зная, что родственники будут над ним издеваться?

     – Получается так. Никогда ещё волшебника не отдавали на воспитание маглам – все знают, что это очень плохо кончится. Поэтому волшебники и живут очень отдельно.

     – Мне надо изучить окклюменцию, – сделала вывод Миона, – чтобы Дамблдор не мог шариться по моим мозгам. Я не думала, но… он всё меньше и меньше мне нравится. Слушай, – Миона загорелась идеей, – а давай заберём Поттера себе?

     Я слегка опешил, остановившись.

     – В… каком это смысле?

     – Ой, да только не в этом, – топнула ножкой Миона, – всё ты опошляешь, поручик! Он конечно симпатичный мальчик, но… вообще не моё.

     – Рада, – улыбнулась я, – Ты думаешь забрать его к нам в дом?

     – Дамблдор же не следит за ним?

     – Может и следит. Наверняка следит. Мион, надо нам с тобой налечь на магию, особенно практическую.

     – Летом колдовать запрещено.

     – Теоретически. На практике – это ментальная магия, алгоритм слежения, который отслеживает большинство заклинаний. Соединённый с чарами табу, кстати, поэтому в местах скопления волшебников он барахлит и не работает. Нужно изолировать место рунами и тогда никакой надзор не сможет учуять магию.

     – А так можно?

     – Так нужно, – кивнула я, – забрать Поттера к себе… что ж, ещё одна головная боль. Мальчик в доме. Я буду ужасно ревновать, Миона.

     – Да брось!

     – Шучу. Дамблдор может серьёзно так сделать ход и промыть мозги и Поттеру, и его родственникам, и нам может попробовать.

     – Может определить его к Уизли? – спросила Гермиона, – в прошлом году так и было.

     – Уизли… – я покопался в памяти, – нет. Я вообще не понимаю, как без лошадиной дозы зелья приворота Поттер сдружился с Уизли. Не пойми меня неправильно, Миончик, но давай рассуждать строго логически. Вот есть Рон Уизли. Шестой сын в семье, недалёкий, ленивый, с множеством комплексов и, если уж прямо говорить – дурак обыкновенный. Тут появляется знаменитость – САМ Гарри Поттер. И Уизли резко с ним сдружился – не кто-то иной, а именно он. Он тянет Гарри на дно, мешает учиться, опускает до своего уровня чудесатого, но тупого волшебника. При этом сам Рон Уизли – по прежнему никто. Учишься за него ты, а вообще хоть кем-то его делает Гарри, называя своим другом. Это пиявка, присосавшаяся к Поттеру, завидующая его славе, но не способная оторваться, поскольку без Поттера он никто и ничто. Он очень плохо учится, думать вообще не пробовал, живёт, плывя по течению, всю его жизнь он не личность, он чей-то сын, брат. За него думают другие, он к этому привык. Мама, братья, сестра, все.

     – Ну… Рон смелый. Иногда.

     – Скорее слишком туп, чтобы осознать последствия. Это не смелость. Помнишь то происшествие год назад? С машиной в хогвартсе?

     – Помню. Шуму было.

     – Что мешало этим двум идиотам просто отойти назад и подождать, пока их не хватятся? Или вернуться в бар Дырявый Котёл и там попросить взрослых волшебников о помощи? Я молчу про то, что из-за Уизли Поттер постоянно лезет в неприятности. И тот, и другой не осознают, что если волшебный мир и сказка – то это сказка братьев Грим. А там всё очень кроваво и грустно.

     Гермиона задумавшись смотрела на тротуар перед собой. Поджала губы.

     – А ведь ты права. Рон как-то примелькался рядом с Гарри и не даёт к нему подойти никому. Гарри только с Роном и мной может общаться нормально.

     – Старый пидарас так ограничивает мальчика, защищая от других, и направляет через своего агента влияния в нужную сторону. Именно так это выглядит. Шестой сын Уизли – это тот ещё кадр. Мне кажется, мы должны спасти Поттера, если он ещё не стал идиотом, от Уизли и особенно от Рона. Я аккуратно проверю мозги Поттера, на предмет влияния. Почти уверен, что если бы не ментальные техники Дамблдора – то Рон уже давно стал бы изгоем в гриффиндоре.

     Гермиона махнула рукой медленно проезжающему мимо кэбу.

     – Ты права, Трис, надо, но сначала – учёба.

     * * * *

     – Вы Где Были!? – громкий крик мамы вызвал у меня лёгкий шок сразу с порога. Я и Гермиона вошли в дом, таща за собой сумки с многочисленными покупками. Батя тоже вышел откуда-то и упёр руку в бок. Мама же… Валькирия.

     – Гермиона! Ты потащила Беатрис, и не предупредила нас!

     – Ша, – я остановил её, – это я потащила Гермиону, мам. А то что это получается – мы две очень симпатичные девочки, а у нас толком и одежды то нет, а у меня ещё и белья никакого, кроме почти детских труселей. Не, так дела не делаются, – я перешла в защиту, – и потом, виновата, не оставила записку. Моя вина, можешь меня наказать, – я свалила сумки на пол, – Гермиону не трогай.

     Мама отступила на шаг.

     – Бетти, принцесса, как ты могла?

     – Ну, – я развела руками.

     – А деньги где взяла?

     – О, секретная заначка папы в гараже, на случай ядерной войны, зомби-апокалипсиса или похмелья после свадьбы с цыганами. Судя по размеру, конечно.

     – Моя заначка? – Батя удивился, выглянув к нам, – не помню такой.

     – Старая.

     – Хм… – он задумался, – А, точно, вспомнил! И где вы её нашли?

     – Конспиратор, – фыркнула я, – Джеймс Бонд. За вентиляционным коробом.

     – Ох, ну и хрен с ней, – Батя отвернулся.

     Мама поспешила к Гермионе, осмотрела наши одежды, а потом словно мышь в банку с крупой, ринулась в наши пакеты. Я же скинула туфли и прошла в дом. Миона тоже…

     Через десять минут.

     – Нет! – маманя стиснула упаковку в руках, – тебе ещё рано такое носить!

     – Мама, – я насупилась.

     В руках у неё была то самое бельё, особо сексапильное, с чулочками, перчатками, трусиками с вырезом и полупрозрачным лифчиком в виде полосок кружев.

     – И не мамкай мне тут!

     – Я решительно против, – сказала я, – и потом, чего это у тебя какие-то диктаторские замашки?

     – Ох, Бетти, принцесска…

     – Мама, – насупилась я ещё сильнее, – я взрослая, половозрелая девушка, достигшая юридического взраста, разрешённого для секса. И поэтому решительно протестую против твоего волюнтаризма. Мне не пять лет, у меня может тоже любимый человек есть, – я вырвала из рук мамы коробку с бельём, – Не отдам.

     – Ох, Бетти, – снова сказала мама, – я всё понимаю. Гормоны, все дела, но пойми, я не хочу, чтобы ты носила такое… такое…

     – Сексуальное?

     – Сексуальное бельё. Я не хочу.

     – Мама, – я насупилась, – мне напомнить какое у тебя в нижнем шкафчике есть бельё?

     Мама сдала назад и щёки её слегка порозовели, а она гневно воскликнула:

     – Откуда ты знаешь? И потом, что это за тон? Я взрослая, замужняя женщина. И не хочу, чтобы ты носила такое.

     – Ты ещё скажи «тебе ещё рано». Кто в четырнадцать лет курил марихуану? Кто в пятнадцать баловался с вибратором, пока никого дома не было? Кто в шестнадцать перепихнулась сразу с двумя парнями? А кому потом за это надрали задницу родители? – я упёрла руку в бок. Мама бледнела всё больше и больше, отступая от меня.

     – Откуда ты…

     – А где я, по-твоему, была десять лет? Тупо пялилась в стенку и ссала под себя? Пока вы тут обхаживали моё немощное тело, я копалась в вашей памяти. Иначе я бы сейчас была пятилетней дегенераткой. Так что не надо мне тут строить из себя великую ханжу.

     – Но… – мама взяла себя в руки, – Я не хочу, чтобы ты повторила мои ошибки. О которых, чтобы ты знала, я до сих пор жалею.

     – Не беспокойся. Об этом мне тоже известно, – сбавила я обороты, – просто… Мам, хватит отрицать тот факт, что мы выросли. Как бы тебе не хотелось этого. Тем более, ты можешь быть спокойна – я мальчика в дом не приведу.

     – Это почему? – Мама надулась, как мышь на крупу, которой переела.

     – Эм… Это личное. Но если ты хочешь – я тебе объясню.

     – Давай, – Мама кивнула за собой и мы зашли в бильярдную. Она ловко запрыгнула на бильярдный стол задницей, и болтая в воздухе ножками, скрестила на груди руки, – вещай.

     – Пока я была… в отключке, – я так же ловко запрыгнула рядом, – я занималась единственной доступной мне магией. Ментальной. Работала с разумом.

     – Ну… и что?

     – Я научилась очень и очень неплохо читать чужие мысли, и перестроила своё сознание так, как мне нужно. Я разрушила ту часть, что была чисто женской и выстроила из него чисто мужской порядок и сознание. Понимаешь?

     – Не очень.

     – Проще говоря – я думаю, как парень. Не девушка. Так что все эти ваши женские, – покрутила рукой, – чюйственные финтифлюшки, розовые сопли и ванильные эмоции мне непонятны и не слишком приятны.

     – Так. Поняла.

     – Отсюда проистекает разница полов. Ну не тянет меня на парней, сознание отказывается наглухо. Я даже ваш с батей порнофильм нашла и включила, чтобы проверить. Ноль, ни в какую.

     – Нда… Доэкспериментировалась. Девушкам и так несладко, – вздохнула мама, – а ты ещё…

     – Но зато девушки… – я улыбнулась самой счастливой и пошлой улыбкой, – бог ты мой, как же они прекрасны.

     – Эй, эй, – мама соскочила со стола, – ты чего несёшь?

     – Надо было поставить точку над i. Мальчики мне не нравятся. Мне нравятся девушки. Лесбиянка я.

     Мама задумчиво почесала ухо. Потом щёку, склонив голову.

     – Ты уверена?

     – Уверена. На мальчиков вот вообще ничего не ёкает. Совершенно. Так что можешь быть спокойна. И не удивляйся, если я… не понимаю ваших женских штучек совершенно. Я не понимаю намёков, полунамёков, чюйств и всех прочих эмоциональных женских приблуд. Зато с батей общий язык нашла мгновенно. Хороший мужик.

     – В таком случае ты приведёшь в дом не мальчика, а девочку.

     – Ну… вполне возможно, может быть. Но позже. И потом – это не так страшно, верно?

     – Кому как. Я вот… – мама задумалась, – в семнадцать, кажется, лет…

     – Ой, не вспоминай, – я поморщилась, – ты была пьяна, и зачем только полезла лизаться к этой дуре набитой.

     – Молодость, студенчество, глупость, – развела мама руками, – тем более у меня только плохие воспоминания остались.

     – Это потому что она сразу схватилась за страпон и вообще вела себя грубо, как с куклой. Таких баб по морде бить надо.

     – А я и…

     – Знаю, – хмыкнула я, – не беспокойся, я буду нежной и милой.

     – Постой, – остановила меня мама, – а теперь ты расскажешь мне, что твой отец мне недоговаривает про свою жизнь до колледжа… – она хищно облизнулась, – пожалуйста.

     – Ну раз пожалуйста…

     Особо крепко закладывать батю я не стала. И нечем было закладывать. История подростков семидесятых – почти один в один. Бунтарство, беспорядочные связи, наркотики, алкоголь, одного больше, другого меньше, а так – плюс-минус одинаково. За редким исключением. В общих чертах сказала, что он мужик верный, и в отличие от неё в гомосексуальных связях и сексе под ганджубасом не замечен, и вообще, не слишком то ему и девушки давали, так что в их отношениях определённо ему скрывать нечего. При условии, конечно, если обе стороны выложат все тайны.

     Мама снова потёрла щёку.

     – Хм… Он у меня такой, да… Ты это, извини, что я… и вообще, о чём мы говорим?

     – О том, с кем ты трахалась, когда была в моём возрасте? – вздёрнула я бровь, – Мам, дети взрослеют, это нормально. Да, мне нравятся девушки – но то, что у вас там в семидесятые творилось – это вообще полный пиз…

     – Повыражайся мне тут.

     – Пипец, – выкрутилась я, – по сравнению с современной молодёжью, более спокойной и культурной. Я думаю, дело в порнухе. В воспоминаниях более старых людей – вы там мало мастурбировали, но потом много чпокались. А в воспоминаниях моих сверстников и сверстниц – намного больше рукоблудят, и намного меньше сходят с ума по сексу. Видеокассеты, все дела… сама понимаешь. Вон, даже такая тихоня как гермиона…

     – Даже слышать не хочу.

     – Не, ну она конечно больше милый ангелочек. Я то всякие воспоминания пережила, в том числе и твои. Хотя они и чужие, но…

     – Беатрис! – мама порозовела, – у меня ощущение, что ты за мной подглядывала.

     – Постфактум. Не беспокойся, я не скажу Мионе или папе…

     – Спасибо и на этом.

     – Значит, вопрос с бельём улажен?

     – Бери, чего уж там, верти задницей перед девушками.

     – Спасибо, – я чмокнула в щёку маму, – Да, кстати, тут Миона хочет в дом мальчика привести…

     Мама, уже решившая, что всё кончилось, остановилась и посмотрела на меня с ожиданием продолжения.

     – Друга. Просто друга, никакого интима. Мальчик, сирота, ему нельзя среди маглов жить, забьют. А у нас и без того квадратных метров на рыло населения слишком много, даже неуютно в таком поместье жить.

     – Мальчик хороший?

     – Ну, относительно. Не идиот, а если ты про происхождение – может дать фору иным аристократам по древности рода и количеству денег в сейфе. Только с Гермионой у него никаких замутов не получится – не сходятся они в этом плане характерами. Поживёт, освоится, составит нам компанию, пока вас нет.

     Мама задумчиво посмотрела на меня.

     – Мальчик, значит…

     – Никакого сексуального подтекста.

     – Да я поняла, поняла, – отмахнулась мама, – ладно, ведите сюда своего мальчика. Посмотрим, кто у гермионы там во френдзоне сидит.

     Примечание к части

     *муза прикрывает руками кружевные трусики, совсем застеснявшись.

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Я очень, ОЧЕНЬ рад, что читатели оставляют отзывы! Вы не представляете, как это важно. Собственно, только на позитивных отзывах держится фанфик. Поэтому - пишите отзывы! Вы много комментировали прошлую главу - и меня с этого пропёрло написать ещё одну!**

     >**P.S. советую плейлист для чтения фанфика: https://youtu.be/zlsit6xumg8 Отличные женские каверы в стиле романтики на многие песни.**

     Переубеждать наивных мальчиков в бунтарском возрасте – в мои планы точно не входило. Я не наивная девочка, чтобы верить в то, что стоит мне только помахать ручкой и дать пару неудобных вопросов – так Гарри сразу же передумает верить Дамблдору – хорошо засевшая промывка мозгов долго лечится. Мне нужно было сковырнуть его ментальную защиту, чтобы проникнуть внутрь и убрать безговорочное доверие Дамблдору – к счастью, у меня есть на это аргументы, а вот что в мозгах у нашего шрамолобика творится – это чёрт ногу сломит.

     Простой такой, по-детски привязанный к Уизли, которые единственные дали ему семейный очаг и тепло, с Роном они вообще смешно познакомились. Явно ведь малыш забрался к Гарри, чтобы познакомиться. Ну очень жирно это всё, но подростки тупые по определению. Мозги и умение критически мыслить потом приходят. Гарри раскачался и дал мне возможность поковыряться в процессе разговора в его сознании – похоже, Дамблдор не стал грубо припечатывать Поттеру установки и постарался сделать так, чтобы мальчик сам их выработал. А он лишь укрепил – доверие к Уизли, к себе, любовь к волшебному миру и систематическое снижение критического восприятия. Не удивлюсь, если наш мальчик ещё и истерики может закатывать.

     Когда мы вошли в наше поместье, меня встречал запах кофе и булочек, которые Гермиона предложила заказать заранее.

     – Миончик, дорогая, доставка сочных мальчиков на дом! – крикнула я на кухню.

     – Трисс, – Из-за угла вырулила Гермиона, после тыгыдыка, и встала как вкопанная, – Гарри!

     Поттер только с отвисшей челюстью смотрел то на меня, то на Гермиону. Он, по-моему, совсем потерялся.

     – А… э… – Гарри выглядел до неприличия тупо.

     – Бе-ме, – подмигнула я ему, – я её злой клон.

     – Трис! Ты что, выдавала себя за меня? – вспыхнула Гермиона, – Ну знаешь, это уже… Привет, Гарри, – улыбнулась Гермиона, – я как раз заказала булочек и кофе. Это моя сестра Трисс. Беатрис, вообще-то, но Трисс. Заходи, – она схватила его за руку.

     Поттер и пискнуть не успел, как Гермиона взяла его в оборот и утащила в гостиную первого этажа. Да, молодцы ребята. Когда я разулась, дошла до гостиной, неспешно, Гермиона уже вовсю полоскала уши Гарри Поттеру. Тот сидел на диване и о чём-то с ней переговаривался.

     – Ты не говорила, что у тебя есть сестра, – сказал он, когда я вошла и махнула им ручкой.

     – Тут всё сложно, – Гермиона уткнулась в чашку кофе, – Трисс будет поступать в Хогвартс в этом году. Она… – Гермиона замялась.

     – Болела, – сказала я, садясь к ним, – долгая история.

     – Но ты меня обманула, – обвиняюще сказал Поттер.

     – Совсем чуточку. Захотела приколоться.

     Гарри посмотрел на меня с любопытством. Гермиона любовью к шуткам не страдала. В отличие от меня.

     – Офигеть. Теперь вас две.

     – Почкованием размножаемся.

     * * * *

     Утро было жарким. И не потому, что на улице жара – на улице как раз таки погода средненькая. Я разлепила глаза, опустила взгляд ниже. На моей белой груди лежала Миона, одеяло вообще улетело куда-то в край кровати. Кровать у меня была большущая. Миона лежала поперёк, положила руку на мою грудь и сама чуть ниже пристроилась на животик, сопела. Я с умилением посмотрела на это – её стройная изогнутая спинка, аккуратная попка, ровные ножки. Просто спящая красавица…

     Да, мы спали нагишом и вместе. Сначала я предложила спать вместе, а поскольку лето, и заклинание спасает нас от комаров, то спали мы с приоткрытым окном и голышом. Миона во сне ворочалась, обнимала меня, прижималась, иногда вообще залезала на меня как на подушку. Ох, как же она прекрасна. Особенно когда спит, она кажется такой беззащитной и совсем не знает, что я любуюсь ею. Солнце уже за окном светило вовсю. Миона во сне положила руку на мою грудь и мацала её, слегка сжимая иногда. Как чувствительны бывают соски… я прямо слегка возбудилась от её пожамкиваний. Обычно она стеснялась что-то делать – инициатива принадлежала мне. Миончик же… Сама красота и невинность. Хотя так только кажется – за личиной книжной девочки-заучки скрывается сокровище.

     Я аккуратно сняла её руку со своей груди. Миона открыла глаза, сонно уставившись на мои сисечки перед своим лицом. Сфокусировала взгляд и порозовела, откатившись.

     – Я тебе не мешаю спать? – спросила она, потягиваясь в кровати.

     – Нет, Миончик, я никогда не спала так сладко, как рядом с тобой, – я перкатилась и легла рядом с ней, положив руку на животик Мионы. Она не стала противиться и я кончиками пальцев провела меж её белых грудей, щекотнув соски, улыбнулась.

     – Щекотно, – она хихикнула, убрав мою руку, – Трис, шалунишка, мне же щекотно.

     Я продолжила щекотать миону, по животику – она захихикала и задёргалась, извиваясь. И подняв руки, начала щекотать меня. Я не выдержала и тоже захихикала, привалившись к ней, накрыла губы поцелуем. Он не продлился долго.

     – Ох, – Миона поползла к краю кровати. А с такого ракурса её попка и все прелести открывались особо эротично. Я не стала долго ждать и положила руку на них, Миона остановилась.

     – Трисс, я хотела спросить, – наконец, сказала она, – а что ты с таким любопытством разглядывала меня там?

     – Да так… очаровательна и интересно же.

     – А что там интересного?

     – А ты много девичьих кисок видела? – спросила я в лоб, – не считая свою.

     – Нет, – Миона хихикнула, когда я пощекотала её бёдра и скользнула пальчиками по персику её прелестей, – всё, остановись, – она поднялась, встав с кровати, и развернулась, – а что в этом такого интересного? – она слегка смутилась, – ну, я имею в виду…

     – Сама посмотри, – я села и развела ноги в сторону.

     – Ты хочешь, чтобы я глазела на твою… – совсем уже смутилась Миончик.

     – Почему нет?

     Она снова залезла на кровать и с любопытством опустилась между моих ножек, склонив голову. Моих половых губ коснулись пальчики Мионы, по телу пробежало лёгкое возбуждение. Миона смотрела с любопытством и возбуждением, трогая пальцами. Развела губки в сторону.

     – Ой, какая прелесть, – сказала она шутливо, наклонившись вниз. Я почувствовала как её пальчики коснулись особенно чувствительной области и щекотнули клитор. Прикрыла наполовину глаза. Миона разглядывала меня, проводя пальцами вокруг киски, растягивая губки в стороны и касаясь нежной внутренней части. У меня похоже на это тоже есть фетиш – меня натурально возбудило, что на меня смотрят. Миона хихикнула.

     – А это что за капелька жидкости… Трис! Ты что…

     – Ох, Миончик, это так возбуждает…

     Миона склонилась, я уже думала, что она наконец-то решилась коснуться языком, но она слегка подула на клитор, вызвав щекотание внутри.

     – И правда красивая, – констатировала Миона, – положила руки на лобок и повела их вверх, по животику, к груди, сама на коленях подползая ко мне. Мои ноги были широко разведены, я скрестила их за спиной Мионы и ногами притянула нас друг к другу, оказавшись вплотную. И снова накрыла её губы поцелуем…

     Миона ответила мне жарким танцем языка, мы обе тяжело задышали, целуясь всё более и более страстно.

     Первое возбуждение схлынуло – мы занимались этим так часто, что сексуально были обе удовлетворены полностью. И Гермиона изменилась в характере. Считается ли жаркая сестринская любовь за полноценный секс? Похоже, что да – или та магическая энергия, что я забирала, улучшала её поведение и талант к магии – давно известно, что магия развивается по мере практики, то есть расходования энергии. Наличие своего домовика улучшает развитие. То есть волшебнику нужно постоянно тратить энергию, чтобы ядро работало. Поэтому Миона, став моим постоянным партнёром, тратила энергию регулярно. И становилась сильнее. Я же использовала энергию для пробуждения контуров ядра – это черта взрослого мага, вообще-то, но… с моим ментальным контролем это не проблема.

     Руки миона закинула мне на плечи и кайфовала. Энергия от неё теперь шла свежая, не застоявшаяся, и не так много, как раньше. Грубо говоря – мы уже обе имеем минимум по одному оргазму в день, и нам уже не так горит как раньше. Вместо грубых и страстных сцен, начались более… утончённые. Как эта. Я оторвалась и покрывала поцелуями шею и плечико Мионы, почувствовав то же самое – её губы скользнули по моим плечам, а острый язычок к груди. Я повалилась на спину, Миончик на меня, ногами я по прежнему обхватила её. Она опустилась к моей груди и я почувствовала, как её жаркие губы сомкнулись на моём соске, другой попал в её пальчики. Чувствительные! Когда девушка возбуждена – соски чувствительные и твердеют, а я была очень возбуждена… по меркам наших нынешних отношений – я лежала и кайфовала, а язычок Мионы прошёл по ореолу вокруг соска и она слегка прикусила его зубками. Мммм… – я закрыла глаза, купаясь в возбуждении и наслаждении…

     Миона никогда раньше не ласкала моё тело языком – только поцелуи. А тут сделала шаг вперёд. Она посасывала, прикусывала, теребила языком и причмокивала, издавая совершенно неприличные звуки. Грудь стала наливаться чувством возбуждения. Миона не ограничилась грудью – её пальчики скользнули вниз, в уже изведанное место, и она медленно двигала ими, задевая клитор и лаская губы снаружи и чуть-чуть внутри. Возбуждение переросло в натуральный секс, я продержалась недолго. Вид Гермионы, посасывающей мою грудь, возбудил меня даже сильнее, чем её игры с моей киской – сестрёнка обычно робкая, умная и тихая, своим язычком ласкала грудь, прикусывала зубками… ох, – я закрыла глаза и тело таки пронзил оргазм. По сравнению с тем, что было раньше – на этот раз было тише и приятней… Я тяжело задышала и через мгновение сжала простыню в кулачках, дёрнувшись несколько раз – сладострастная судорога прошла быстро… Я обмякла. Гермиона поднялась и вытерев пальцы о простыню, легла рядом. Она улыбалась.

     – Миона, – я потрепала её по шевелюре, – тебе нравится моя грудь?

     – У всех свои фетиши. Ты любишь мою попку, а мне нравится твоя грудь. Такая… упругая. Мягкая, белая, нежная… – она шептала это таким томным от возбуждения голосом, что не будь я только что удовлетворена – кончила бы от её тона и слов… А так – просто получила эстетическое удовольствие.

     – Мне было очень, очень приятно, – сказала я так же тихо.

     – Нам обеим надо в душ. Боюсь, мне точно.

     – Пошли.

     Мыться вместе – ещё один наш совместный фетиш. Ванная у нас была большая, японское джакузи, гермиона сидела ровно, я за ней, и пока пузырьки воздуха щекотали наши тела, я с нежностью натирала её тело мочалкой, мыла волосы, очень тщательно, руки, плечики – Миона только кайфовала, а я получала удовольствие – её тело, пузырьки, которые щекочут нервы и гладкая, чистая до скрипа кожа, Миона наслаждалась и это было видно, а уж тем более – чувствовалось. Она кайфовала. Я тоже. Миона в ванной выглядела ещё сексуальней – изгибы её тела мокрые, поблескивают, кожа ещё мягче и ещё горячее… У меня ещё один фетиш – мытьё в ванной. Причём не подглядывать, а собственноручно намыливать, аккуратно протирать мочалкой розовеющую от неё кожу, до скрипа, намыливать волосы и медленно их растирать, смывать это всё и нежно руками водить по телу, чувствуя её упругость и жар… Неспешно её растирать, слегка надавливая на кожу, покрывая свежевымытые плечики поцелуями. Массаж совместно с мытьём, от любимой сестрёнки. Миона кайфовала как от самого лучшего массажа в мире, расслаблялась очень хорошо, и вылезла из ванной первой.

     – Я… пойду я, – она перешагнула через бортик ванной. Следом вышла и я. Оглянулась.

     Миона, забодай тебя Моргана! Одела махровый халатик, полотенчик на голову, и пошла. А кроме них – единственного халатика и большого полотенчика, и не было. Наверное, в стирку бросили и сейчас в сушилке. Ах ведь задница!

     Я бы наколдовала себе, но здесь не было защиты – защита была только в моей комнате. А такое сильное колдунство как трансфигурация таких масштабов – обязательно вызовет срабатывание надзора.

     Вздохнув, я открыла дверь, огляделась… В доме не было кроме нас никого. Поттер обычно спал до десяти. Он вообще отлично проводил у нас время – читал книжки, смотрел телевизор, сидел в папином гараже, там много чего есть магло-механического. На заднем дворе отдыхал и загорал. В общем – парень жил как в раю, никто его не тревожил и не дёргал, можно спокойно и обеспеченно наслаждаться собственными хобби и магическими тренировками. А прислуга приходила только после полудня, и то ненадолго и не всегда. Так что я смело вышла в коридор из ванной, прямо как есть, в костюме Евы, и пошла по коридору. Сердце начало постукивать чаще. Голышом. Не в запертой ванной, а в коридоре, совершенно, абсолютно голая, с головы до пят. Я не эксгибициониста, но кто не разволнуется, когда попадёт в такую ситуацию?

     Я прошла метров тридцать, как из-за угла, как чёрт из табакерки, вышел Поттер. Гарри похоже рано встал и искал кого-нибудь в доме. Он вышел из соседнего коридора и выскочив в паре метров от меня, встал как вкопанный, как будто его петрификус тоталусом ударили. Моё сердце пропустило удар. Не девочка же ментально, а всё равно звиздец как стыдно! Гарри остолбенел, проводя по моей фигуре взглядом – я не думала прикрыться. И тоже встала, но через пару томительно долгих мгновений, пока он осматривал мою фигуру, наливаясь краской, Поттер начал резко краснеть. Даже не так – он покраснел так быстро, как будто мгновенно сменил цвет лица, прикипев взглядом к моей груди и зоне бикини, как тут называют девичьи гениталии. Поттер хоть бы отвернулся, но похоже, сознание из него выбило ударным шоком, он так и стоял, прикипев ко мне взглядом. Я, поборов волну смущения… ей богу – если бы не ментальные тренировки, то завизжала бы и прикрылась руками… Я, поборов первый импульс, решила – а почему, собственно, нет? Секса я ему не дам – меня вообще, абсолютно на мальчиков не возбуждает. То есть совсем ни капли, а так… мало кто из его однокурсников может похвастаться тем, что видел голую девушку, и не на порнокассете, а вживую. Я подошла к нему, виляя бёдрами и сократила дистанцию, прижавшись грудью к его груди. Поттер только сейчас посмотрел в моё лицо. В глазах – ни капли разума, похоже, гормон лупит с силой ядерной ковровой бомбардировки.

     – Миона забрала халат, а мне пришлось так идти, - объяснилась я, – Поттер, а ты чего рано встал…

     – Э… – только и сказал Гарри.

     – Понятно, – я улыбнулась, – понравилось зрелище?

     И без того лицо Гарри было похоже на лицо человека с заболеванием сердца – оно такое багровое, что казалось, сейчас загорится. Особенно на фоне обычной его бледности.

     – Да… – выдохнул он, – ты красивая.

     – Оу, – я приложила руку к щеке, продолжая прижиматься к нему грудью. И не потому, что мне хотелось контакта – иначе он будет видеть мою грудь и тогда с ним вообще говорить бесполезно. Я аккуратно скользнула через взгляд в его затуманенный разум… Ой вей, такой образ! Идеализированный до максимума – я аж залюбовался собой. Представьте – большой широкий коридор, с красным ковром, рядом окон. Косые лучи солнца падают сбоку, и посреди коридора стоит… стою я, с идеальной фигурой – я даже подумала, что Гарри меня приукрасил. Косые лучи солнца подчёркивают каждый изгиб тела и оттеняют, солнце блестит на мокрой коже, на волосах… аккуратные ноги, розовато-белая после ванной кожа, влажная, мокрые волосы спадают на плечи, аккуратное личико, грудь словно два идеально симметричных холмика с выделяющимися на её фоне сосками, в представшей моему мысленному взору картине – настоящий таки гений красоты – лучше любой вейлы. Аккуратно всё, даже девичья прелесть между ног не так вульгарно видна, но видна, аккуратной такой складочкой, без торчащего клитора, как бывает, если раскинуть ноги. У меня аж дыхание перехватило, потому что я не видела в этом гении красоты себя, я видела Гермиону. Сердце моё ещё раз пропустило удар от чувства. Я полезла глубже в разум – сейчас он открыт словно книга. Словно банковский сейф с распахнутыми настежь дверями и ушедшей покурить охраной. К чести Поттера я должна сказать, что ему и в мысли не пришло дотронуться – он так же был сражён наповал представшей картиной, но он оказался очень морально-правильным юношей. Прямо я себя чувствовал извращенкой на фоне этого непорочного Поттера.

     – Гарри, я должна сказать тебе одну очень интимную вещь, – я наклонилась к его уху, положив руки на плечи, и шептала тихо и томно. Поттер снова терял контроль над разумом и слушал как завороженный, – Понимаешь… мне нравятся девочки. То есть у нас с тобой ничего не выйдет. Я думаю, может быть, и Гермиона тоже. Прости нас за это.

     – За что? – он всё-таки не утерял разум до конца.

     – Что у нас с тобой в принципе ничего не может быть, – объяснила я тем же томным шёпотом, – И знаешь, я не хочу, чтобы это прозвучало так, как будто ты чем-то плох… ты очень даже хорош, привлекателен, поработать над собой чуток – и будешь настоящим мачо. Все девушки будут твои… кроме меня. И может быть Миончика.

     До Поттера дошёл смысл сказанного. Я думала, ещё больше нельзя покраснеть, но он сумел! Мне показалось, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди… или что скорее всего – кое-что выпрыгнет из штанов. Меня это забавляло – я не смотрела на него как на объект сексуального влечения. Для меня это неопытный мальчишка, которого пытались приворожить, как я подозревала, к Уизли. Комплекс спасителя, всё такое… Я прямо подсознанием, проникшим в его разум, чувствовала, как рвутся его сексуальные стереотипы и привязанность к рыжей дуре. Я помогла этому процессу, очень аккуратными ментальными воздействиями. Чтобы добить его окончательно, я взяла его руку и положила себе на грудь, чуть отстранившись. Поттер инстинктивно сжал её, опустил взгляд и…

     – Считай это маленькой компенсацией за такой скоропалительный отказ, – я провела его рукой по груди и положила себе на попку. Гарри сжал и её.

     На самом деле я не хотела ничего такого – мне было интересно, есть у меня какие-нибудь влечения к мальчикам. По идее, если есть – то я должна была сейчас почувствовать возбуждение, но… Полный ноль. Шлёпнув его ладошкой по своей упруго заколыхавшейся попе, я улыбнулась. Поттер совершенно осоловел и, по-моему, готов был уйти в отключку от избытка гормонов и эмоций…

     – Ну всё, Поттер, пусти, мне уже начинает слегка поддувать там, в дюйме от твоих пальцев...

     Гарри отдёрнул руку, как будто касался чего-то раскалённого и спрятал руки за спину. Я отошла на шаг от него и подмигнув игриво, покачивая бёдрами, пошла дальше. В свою комнату. Я и не оборачиваясь чувствую его взгляд на своих нижних девяноста.

     Можно было взвизгнуть, закрыться руками, но я выбрала другую тактику – что естественно – то не безобразно. И потом, даже проба показала – к мальчику я не испытываю вообще ничего. Он хороший пацан, даже по-своему свойский, но… Ничего большего. Хотя я на сто процентов уверена - на ближайший минимум год знаю, что он будет вспоминать, когда решит придушить василиска в тайной комнате.

     Хе-хе-хе… Даже стыдно так играть с мальчишками неразумными, но с другой стороны – может быть, теперь он осмелеет, если поймёт, что в девочке нет ничего такого невероятного. А мне не жалко – не сломалась от того, что меня мальчик увидел. И честь девичья не задета. Да, немногие в его возрасте могут похвастаться такими достижениями на личном фронте. Большинство парней его возраста даже вживую грудь не видели, не то чтобы трогать или шлёпать по попке. Хехе. Зато теперь он вряд ли пойдёт за первой попавшейся Уизли, которая ему сиську покажет. Так что надо нам с Миончиком надо Поттера женить. Вернее, шипперить, вопрос только – с кем? Вопрос останется открытым, и я не спешу давать на него ответ.

     Дойдя до комнаты, я поспешно захлопнула дверь и побежала к шкафу. Сердце застучало с новой силой.

     Одевшись, я посмотрела на стопку магических пергаментов… Визуализировать образ и перенести его из сознания на бумагу? Можно. Надо только уметь и знать пару заклинаний. Но это без проблем. Картина из разума Поттера до сих пор стояла у меня перед глазами. Всё идеально – ненавязчивый фон, косой свет, мокрое тело, поза… Шедевр эротики! Без дураков - я видела много эротики в воспоминаниях людей, но такого - ни разу. Такого... феноменально естественного, не постановочного. От получившейся на пергаменте сочной картинки прямо таки веяло натуральностью происходящего и сногсшибающей сексуальностью. Какие-то мелкие детали мимики, образа, движения, всё это складывалось в такое вот ощущение. Даже меня проняло. Плейбой со своими девочками может выбросить белый флаг и уйти со сцены.

     Примечание к части

     *Муза смущённо улыбается...

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     А если серьёзно - люди, не забывайте, что автор тоже человек и этот человек старается для вас. Серьёзно так старается - тяжело писать то, что легко читать. Легко писать то, что тяжело читать.

     Пишите отзывы и не забывайте - активность, активность и ещё раз активность! Не ленитесь! Выскажитесь!

     ____________________

     Примечание к части

     **Дратути!**

     **Продолжаем коллекционирование различных фетишей! Сегодня будет эксгибиционизм на минималках и сексуальное просвещение мистера Поттера**

     – Эванеско, – убрала Гермиона последствия гарриных экспериментов.

     С тех пор, как мы с ним столкнулись – Гарри что угодно делал, лишь бы со мной не встретиться. Можно сказать на стенку лез. На этот раз Гермиона таки сумела его выловить в саду и заставить засесть за учебники. Да и я тоже сидела и читала, тренировалась, повторяла материал первых трёх курсов Хогвартса. Довольно простенький и легкоусваяемый, ничего такого страшного, если не относиться к этому как волшебник. Хотя… да, есть колоссальное количество нюансов применения каждого заклинания, и их нужно знать. Очень полезно знать.

     Развитие магии идёт полным ходом – контуры уже пробудились и укрепились – а это значит, что моя магическая сила развивается не по дням, а по часам. Лето меж тем стремительно близилось к середине – Поттера мы похитили в конце июня, и он у нас уже месяц обитает. Конец Июля, значитца. Мальчика никто не искал, что удивительно – или старый дед решил дать слабину, или он расчитывал потом ему по мозгам проехаться, а пока что боится настраивать Гарри против себя.

     Я вошла в комнату, в небольшую общую гостиную на втором этаже, которая была защищена от чар надзора магическими рунами, которые я выцарапала на стенах. Гарри стоял с палочкой наизготовку. Гермиона сидела рядом с книжкой в руках. Поттер за время пребывания у нас сильно возмужал, можно сказать – он слегка вытянулся, занялся собой, что называется, оделся прилично, не как босяк, да и очки новые купил – эти круглые велосипедики конечно выглядят очень по-английски, а ещё очень по-идиотски. Гарри родители любили. Особенно мама окружала его заботой и вниманием, как только они возвращались – Поттера одевали, обували, кормили, жалуясь на его худобу и бледность, в общем – не давали мальчику отдохнуть.

     Миона в процессе развития наших отношений в менее страстные, стала более спокойной девушкой, чем раньше. Это было заметно – она чаще улыбалась, меньше дурости в голове и желания творить идиотизм, который почему-то называют гриффиндорской храбростью. Она стала… спокойной, доброжелательной, даже чувство юмора прорезалось. Ах ты ж моя любимая попка.

     – Привет, мальчики и девочки, чем занимаетесь?

     – Трисс, – Миона улыбнулась, махнув мне рукой, – иди к нам, мы тут с Гарри изучаем заклинание Карпе Ретрактум.

     Гарри, при виде меня, как-то странно себя начал вести, отводил взгляд как только мог. Гермиона, конечно же, это заметила и с подозрением на меня посмотрела. Я только улыбнулась ей.

     – О, шикарное заклинание. Если ты умеешь его очень быстро применять. Можно мне твою палочку, любимая сестрёнка, я покажу, чему научилась.

     Гермиона протянула мне свою палочку. Палочка не очень мне подходила – мы с Мионой были разные, но всё же, слушалась. Никуда не денется. Я стремительно, с едва заметным подрагиванием кончика палочки, ткнула ею в Гарри.

     Поттера волшебная сила быстро толкнула в мою сторону, не то чтобы мы прям разбились, но он очень чувствительно впечатлася в меня, прижавшись всем телом. Я улыбнулась, видя, как лицо Гарри краснеет.

     – Как-то так, – отстранилась от него, – попробуй.

     – А почему именно на человеке? – недовольно спросила Гермиона, хмурясь всё больше, – есть же неодушевлённые предметы.

     – С неодушевлёнными ещё проще. Почувствуй силу, юный падаван, – я взмахнула рукой и одно из лежащих в вазе красных яблок прыгнуло мне в руку.

     – Так, – Гермиона закрыла книгу и с такой силой ударила ею о стол, что вазочка с яблоками подскочила и чуть было не перевернулась, – Вы! Всё! Мне! Расскажете! – она разозлилась не на шутку, – Гарри, почему ты избегаешь Трисс как ночью завхоза? Трисс, почему Гарри краснеет?

     Гарри потупил взгляд и решил, что лучше объяснить ему.

     – Эм… Гермиона, я… извини, в общем, было дело, я шёл по коридору, а тут твоя сестра… ну… в неглиже…

     Гермиона вздёрнула бровь.

     – Ты забрала единственный халат в ванной, – сказала я обвиняюще, – и единственное полотенце. В общем, наш мальчик, я думаю впервые, увидел голую девушку, – я подмигнула Поттеру, – Или не впервой? Тогда говори, кто у тебя?

     – Не, не, – Гарри запротестовал, смутившись ещё больше, – конечно же впервые, я … мне… в общем, мне очень жаль.

     – Ничего страшного, – я села в кресло, закинув ногу за ногу, – Я конечно скромная девушка, но ничего. Кожа не стала шелушиться от того, что её увидел Гарри.

     Гермиона вспылила, гневно на меня и особенно на Гарри посмотрела, залившись краской:

     – То есть Гарри тебя видел голую с головы до пят? Это всё равно что видеть меня голую, – Она резко начала краснеть сильнее, распространяя волны стыда, – Какого чёрта? Гарри, ты…

     Гарри потупился, отступив на шаг.

     – Ты совершенно бесстыжий мальчишка. Мог бы и отвести взгляд.

     – Прости.

     Атмосфера стала нездоровой – Гермиона наехала на Поттера, обвиняюще смотря на него так, как будто поймала его за подглядыванием. Гарри было стыднее всего. И обиднее, наверное – я поспешила вмешаться, подойдя к Поттеру, положила руку ему на плечо.

     – Миона! – строго сказала я, – Это я ходила голая по дому, а не Поттер, так что его вины тут не может быть вообще никакой. Раз уж на то пошло – ты меня в ванной оставила без одежды и даже полотенчика, которым можно было бы срамоту прикрыть. И потом – я тоже могла прикрыться руками, но не стала. Подумала – ничего страшного. Пусть мальчик посмотрит, я не сломаюсь от этого, а Гарри какой-никакой опыт в интимном деле.

     Гермиона пунцовая до корней волос посмотрела на меня, перевела взгляд на Поттера.

     – Но мы же одинаковые! Это всё равно как если бы Гарри меня увидел.

     – Но ведь не тебя, – успокаивающе сказала я, – И потом, я сама разрешила ему посмотреть. И даже потрогать, – с улыбкой продолжала я.

     – Так ты ещё и трогал мою сестру? – воспылала гневом Гермиона, – Убью извращенца!

     – Я, я, взяла его руку и положила себе на грудь, – остановила я руку Гермионы с занесённой книгой, которой она хотела Поттера огреть, – успокойся, Миона. Ну увидел Гарри наши красоты в моём лице… Ничего страшного ведь не произошло.

     – Но… Книга выпала из рук Гермионы, – Как же так? – Она хлюпнула носом, – Трисс!

     – Миончик, ничего такого между нами не было. Не придавай этому такого большого значения.

     – У тебя совершенно нет чувства стыда.

     – Есть. И мне тоже было очень стыдно – но в отличие от остальных, мой разум сильнее чувства. Когда я этого хочу. И твой тоже должен стать.

     – Чтобы демонстрировать себя мальчикам? – язвительно сказала Гермиона.

     – Чтобы контролировать и просчитывать ситуацию даже в экстремальных ситуациях. И потом, – я потянулась рукой и взяла Миону, притянув к себе, – Гарри хороший мальчик. Джентльмен. Он даже не подумал сам до меня дотронуться. Слишком опешил, чтобы отвернуться, но по мне ты, Поттер, вёл себя вполне достойно. И ещё вот что – хотя мне и стыдно это говорить, но думаю, нет ничего особо страшного во всём произошедшем.

     Гермиона снова хлюпнула носом:

     – Тебя. Видел. Мальчик, – мне показалось, что она сейчас расплакалась бы, но слишком разгневана на Поттера.

     – Я. Я разрешила мальчику себя увидеть, – поправила я её, – и сделала это во-первых – потому что я розовая до глубины души девочка и не собираюсь давать парням. Гарри меня не возбуждает и не смущает сам по себе. Как бы ни старался. И поэтому во-вторых – девушка сама решает, кому и сколько можно увидеть. Мне показалось, что Гарри очень неопытен в отношениях с девушками. И мы, две красивые девушки, живём с ним под одной крышей, плюс он твой лучший друг. Ты привязана к Поттеру едва ли не больше, чем к родителям.

     – И что с того? – Гермиона и Поттер были одинаково красные.

     – Считай это… уроком. Да, просветительской деятельностью, чтобы Гарри был более смелым в отношениях с девушками и меньше мандражировал, – Я посмотрела на его пунцовое лицо, – просто случилось всё очень случайно.

     – Слушай, Трисс, тебе самой не стыдно?

     – Немножко, – улыбнулась я, – Миончик, раз уж Гарри оказался у нас дома, кто если не мы, посвятим его в девичьи тайны? Вот что, давайте сделаем перерыв и чтобы окончательно добить этот вопрос, займёмся уроком сексуального просвещения. Если Гарри хочет, я могу раздеться…

     – Извращуга, – буркнула Миона.

     – Я бы тебя раздела, но жертвую своё тело на алтарь адеквата молодёжи, – я потянулась к рубашке и расстегнула парой движений пуговицы, грациозным движением плеч скинула сорочку, оставшись в одном бюстгалтере сверху, – Мион, а от тебя я потребую провести Поттеру лекцию по строению женского тела и назначению.

     Миона резко покраснела, увидев, что я скинула рубашку.

     – Трисс! – у неё чуть было пар не пошёл из ушей. А она начала смущаться в сто раз больше, целая волна энергии… Ммм…

     Я расстегнула пуговку на штанах и перешагнув их, сказала:

     – Миона, мне доподлинно известно, что ты прочитала не меньше пяти книг подобного характера. А Гарри сирота, у него нет бати, который провёл бы с ним «мужской» разговор. Сомневаюсь, что у Гарри есть обилие порножурналов, а в Хогвартсе вообще среди мальчиков о девочках одни слухи и сплетни, настолько далёкие от реальности, что больше запутывают молодое поколение, нагнетая градус идиотизма.

     – Всё равно, ты отдаёшь себе отчёт, что ты… о чёрт, ты трусики снимаешь?

     – А как иначе? Всё, – я сняла последний кружевной бастион, – Поттер, можешь повернуться.

     Гарри посмотрел и снова раскраснелся. От Мионы шли целые волны магии, я чувствовал, что расту в силе с каждой секундой благодаря этой благодатной пище. А вот Поттер…

     Примерно как в общественной бане. Ну увидел мужик мужика – и что? Ничего. Вот примерно так же я себя чувствовала – хотя, конечно, его красное лицо, его и Мионы, добавляли перчинки. А я…

     Я кажется поняла, как можно окончательно заставить Поттера заставить забыть про Уизлище Поганое. И если для этого мальчику нужно получить сексуальную встряску, которая перетряхнёт весь его закоснелый и прочищенный Дамблдором мозг – то бога ради. Смотрите.

     – Миона, начинай.

     – А… Э… – Миона стесняясь даже свою грудь, в рубашке, закрыла.

     – Миона, – настойчиво попросила я, – Ты же читала несколько книг о половом воспитании?

     – Ну… Да… – она стеснялась как в первый раз.

     – Тогда, – я развела руки в стороны, – начинай вдумчиво, неспешно объяснять Гарри физеологию и анатомию девочки. Давай я сяду, так будет проще.

     Я утянула их обеих на диван, сама села, закинув руки на спинку.

     – Я стесняюсь, ты здесь… Голая! – Миона просто зашкаливала эмоциями стыда и возбуждения.

     – Начни с груди, я думаю.

     – Грудь… – Гермиона сглотнула. Гарри, к его чести, не потерял остатки разума и вполне слышал и понимал, что ему говорят.

     – Можешь дотронуться. И ты, Поттер.

     – Ну уж нет, – Миона встала, – лучше я сама. Итак, грудь у девушки…

     Дальше последовала лекция на десять минут, в стиле Гермионы Грейнджер. Она поглаживала и приподнимала мою грудь. Поттер вообще ни слова не говорил – только мелко кивал на вопросы, понимает ли он.

     Зато вся мякотка началась, когда перешли к первичным половым органам. Гермиона если с грудью ещё не слишком стеснялась, то вот с местечком пониже – просто заикаться начала и руки дрожали. Одно её слово «к-к-клитор» чего стоит! Меня это смешило, я раскинула ноги, сев поглубже на диван и развела их как только могла. Миончик настолько возбудилась, что я думаю, может испытать оргазм и без ласк.

     – Вход во влагалище расположен внутри… Трисс! Зачем ты это делаешь?

     – Надо же видеть, о чём говоришь.

     Я опустила руку и развела пальцами губки. Кажется, я сильно возбудилась. Чувствительная киска уже пульсировала от возбуждения, сочась смазкой и слегка покраснела. Соски затвердели. Когда раскрыла пальчиками вид на вход во влагалище – Миона чуть было носом кровь не пустила от покраснения.

     – Наклонись ниже, – попросила я, – Ты увидишь девственную плеву, вот тут, – я пальчиком погладила овальный вход в собственное лоно. Поттер сглотнул, мне кажется, его разум сейчас уже дошёл до пика возбуждения. Я пальчиком погладила круговыми движениями свою прелесть, Миона вскочила:

     – Ты что, мастурбировать тут вздумала?

     – Можешь сделать это ты.

     Миона убрала мою руку и положила свои пальчики, и я ощутила непередаваемые ощущения – её пальчики так нежно порхали над моей нежной розовой прелестью, что вызывали страшное возбуждение.

     Гермиона сглотнула и ткнув Поттера в плечо, сказала:

     – Нужно очень нежно касаться клитора, он очень чувствителен. В клиторе в два раза больше нервных окончаний, чем в головке пениса мужчины, – академический стиль позволял ей сохранять разум. Но пальчики отдельно от разума, нежно ласкали меня. Миончик… Люблю тебя!

     – В этом в общем-то нет ничего страшного, самые популярные заблуждения мальчиков – относительно размеров и длинны пениса. Средние размеры по Британии варьируются где-то в пределах пяти дюймов, плюс-минус дюйм. В порнофильмах в девушку суют чуть ли не размером с бутылку член, как можешь видеть, вход во влагалище не такой уж большой… – она пальчиком погрузилась в описываемое место и подвигала там. Я уже закрыла глаза и закусив губу, старалась оттянуть оргазм, думая о чём угодно. Но как только Миона снова дотронулась до Клитора, я охнула и меня накрыло – тело дёрнулось вопреки моему желанию, а с губ сорвался долгий стон, я сжала ноги и уткнулась в спинку дивана лицом выпятив их обозрению свою попку, сладостная судорога ещё раз прошла по всему телу, долгий же оргазм – я схватила, ломая слегка отросшие ногти, за обшивку дивана и ещё раз громко вскрикнув, обмякла…

     – Охх… это было волшебно, - я поднялась, притянула к себе Миону за грудки и впилась в её губы поцелуем. Миона была ещё больше смущена, хотя казалось бы – она и так уже на пределе возбуждения. Поначалу она даже не отвечала на поцелуй, но через несколько томительных мгновений ответила. Горячие языки начали свой привычный танец, я положила руку на её непослушную шевелюру и оторвалась только через минуту. Между нашими высунутыми язычками протянулась ниточка слюны.

     – Миона… твои пальчики просто невероятны.

     – Ты извращенка, ты знаешь это?

     – Немного, – улыбнулась я, слизнув каплю слюны из уголка рта Мионы, повернулась к источнику шума и бульканий. Поттер, казалось, сейчас вообще потеряет остатки интеллекта. Я потрепала его по голове:

     – За сим урок сексуального просвещения молодёжи закончен, Гарри. Надеюсь, ты не только глазел, но и слушал Миону.

     А Гермиона очень подробно рассказала, откуда берутся дети, как работают женские органы, вроде матки и яичников, почему у девушек бывают менструации и так далее… В общем – подробный такой ликбез. Если бы не я, то было бы весьма пресно. Я поднялась с дивана. Гарри уставился мне между ног. Ну да, чуточку смазки на киске.

     – А теперь мне пора в душ. Мы с Гермионой сходим помыться, – я подмигнула Гарри, – минут тридцать будем плескаться.

     Я утянула сопротивляющуюся Гермиону.

     – Я… – она совершенно осоловевшим голосом сказала это, – зачем? Зачем ты это сделала?

     – Холодный расчёт, – поделилась я, держа её за талию, – Поттер теперь вряд ли даже посмотрит в сторону рыжей дуры. Дамблдор играл на его подростковых комплексах. На том, что Гарри пойдёт за первой девочкой, которая ему в любви признается и киску покажет. После сегодняшнего… это уже не будет работать.

     – Зачем тогда ты тащишь меня в ванную? Я не… подмоюсь и всё.

     – Потому что Поттеру нужно побыть одному полчасика. Задушить своего василиска окончательно.

     Гермиона смущённо улыбнулась.

     – Мне кажется, показывать всё так откровенно Гарри…

     – Причём показывала ты. И я вижу, что это тебя очень возбудило. Поэтому в душ, любимая, в душ!

     * * * * *

     После инцидента «Ликбез» всё нормализовалось. В том смысле, что Поттер уже не так краснел в моём присутствии. Поначалу да, я дала ему пищу для фантазий, а потом – не оставила для этих фантазий места. Гарри первые три дня ходил погружённый в себя и с некоторым даже восхищением смотрел на меня, когда мы встречались. Но перестал избегать. Гермиона стыдилась того, что мы с ней одинаковые, и значит если Поттер увидел меня – это всё равно что увидеть её. Но я её успокоила – в таких тонкостях нет ничего.

     Похоже, чтобы окончательно победить своего василиска в ванной комнате, Поттеру понадобилось три дня. После чего я заметила, что он стал другим. Таким же, как сестрёнка – более спокоен, собран, чаще стал улыбаться и… Перестал стесняться.

     Я имею в виду – на пробу прикоснулась к нему грудью, но Поттер улыбнулся только, и попросил так не делать, ведь его штаны не зачарованы на прочность. Меня это почему-то рассмешило, мы поржали, после чего я хлопнула Поттера по плечу:

     – Всё. Хоть ты и не занимался со мной сексом, но уже ведёшь себя как мужчина.

     – А что, должен как-то иначе?

     – Неделю назад ты бы сгорел от стыда, как только я своими сиськами в тебя упёрлась. В общем – Поттер, ты сильно изменился за лето.

     – Неудивительно, с такими то красавицами, – ухмыльнулся Поттер. Он слегка повёл палочкой, одними губами прошептав заклинание и шейкер со стола подлетел к нему. Поттер поводил палочкой, заставляя посудину болтаться, после чего открыл и налил в стакан.

     – Хотите Мохито?

     – Эй! – за столом сидела Гермиона, – это же алкоголь!

     – Ну… – Гарри виновато развёл руками, – у всех свои недостатки. Да и в такое жаркое лето – грех не выпить. Трисс?

     – Я взяла из его рук стакан и пригубила. Ммм…

     – А у тебя есть вкус, Поттер. Ты явно очень сильно изменился.

     – Да тут неудивительно, – Гарри прислонился к кухонному столу, – и всё из-за тебя, – он сказал это обвиняюще, ткнув в мою сторону пальцем, – в девушке должна быть какая-то… – он снова отхлебнул коктейля, – тайна. Физически, я имею в виду – чтобы у юнош дыхание перехватывало, когда она на полдюйма сдвигает кружевные трусики. А ты низвела великую эротику самой себя, кстати, одной из самых сексуальных девушек, которых я только видел… с учётом даже телевизора, – до уровня слизистых оболочек, нервных окончаний и прочего.

     Гермиона булькала за столом, то ли смущаясь, то ли нервничая.

     – Ну уж прости. Меня такой расклад вполне устраивает, знаешь ли.

     – Примерно представляю, – сказал Гарри, мелкими глоточками отхлёбывая своё пойло. Весьма недурное, кстати, – кстати, ты вроде бы собиралась сегодня съездить в Лондон?

     – Завтра, не сегодня. Надо купить кое-что к школе, я же впервые поеду в Хогвартс. Я уже несколько раз писала Макгонагалл, объясняя ситуацию и получила подтверждение, что зачислена на третий курс, то есть к вам, ребята.

     – Интересно, на какой факультет ты попадёшь? – Задумался Поттер, – Я теряюсь в догадках. Ты слишком разумна для Гриффиндора, слишком прямолинейна для Слизерина, может Равенкло?

     – Может быть. Вообще, мне плевать, в любом случае будет учёба. Всякие там факультеты, кубки, баллы – пустая трата бесценного времени учёбы. Пока мы учимся в Хогвартсе – мы можем стать сильнее. Умнее. Потом – после Хогвартса, хороший волшебник должен всю жизнь учиться… Но у него уже не будет полного пансиона, нужно будет думать где взять поесть, где переночевать, где взять книги – в замке то есть библиотека. Идеальные условия для саморазвития. Обо всём уже позаботились – ты только учись. Как по мне – всякими дуростями можно позаниматься и после учёбы.

     – Знаешь, а кажется, я начал понимать Гермиону, – Гарри посмотрел на неё, – все в замке просто живут, а учёбу воспринимают как повинность.

     – А Гермиона – как возможность. Плюс в отличие от тебя, всего из себя такого чистокровного и родовитого – мы всего лишь маглорождённые. К нам в волшебном мире относятся как к неграм в америке лет тридцать назад. То есть терпеть – терпят, но всё равно за глаза всегда называют грязнокровками. Тяжело быть человеком второго сорта, знаешь ли. Даже учись мы лучше всех – это не изменит к нам отношение.

     Гарри почувствовал укол вины:

     – Я не горжусь своим происхождением. Я горжусь тем, что моя мама была Маглорождённой.

     – Хорошая позиция, – кивнула я, – правда, есть ещё кое-какие нюансы. Ты видел как ведут себя волшебники среди маглов?

     – Как имбецилы?

     – Аналогично выглядят маглорождённые среди волшебников. Они не знают базовых принципов этикета, не знают базовых вещей – например никто никогда не проверяет предмет, прежде чем его коснуться. Пришли какой-нибудь малфой тебе по почте зачарованное письмо, которое тебя обольёт дерьмом, как только ты его коснёшься – ты его руками хап. Сомневаюсь, что ты проверяешь каждый предмет, прежде чем дотронуться.

     Гарри поджал губы.

     – Для волшебников это всё так же естественно, как для маглов переходить дорогу на зелёный свет и по переходу, или не ходить по проезжей части. То есть это настолько понятно, что об этом не думают и не объясняют.

     – Но почему? – удивился Гарри, – если бы в Хогвартсе это объясняли – многие бы перестали так се6я вести.

     – Пробовали. Это такие вещи, что нужны годы, чтобы перевоспитать человека. Годы, Гарри, упорного труда. Тут надо или с пелёнок начинать, или… Не знаю как.

     Гарри закусил мохито картофельными чипсами, слушая меня.

     – Блин, мне тоже надо заняться собственным воспитанием. Я имею в виду – если я так выгляжу в глазах волшебников, как они среди маглов – то тут уже медицина бессильна – надо резать.

     – Похвально, – кивнула я, – кстати, Поттер, ты не хочешь провести пару учебных дуэлей?

     – Я бы не отказался попробовать. В прошлом году мы пробовали, но там смех один.

     – Замётано. Тогда в гостиной наверху разберём мебель и устроим там заклинательную комнату. Хорошо что можно колдовать, а то бы пупки надорвали – мебель там тяжёлая.

     – Да хватит! – вдруг мы услышали недовольный окрик Гермионы, – Вы! Вы! – Она дышала носом и была зла как валькирия, обнаружившая, что за её купаниями подглядывали, – Почему вы так себя ведёте?

     – Как? – спросили мы с Поттером в один голос и посмотрели друг на друга, потом на Гермиону – вопросительно.

     – Одинаково! – Топнула ножкой Миона.

     – А что в этом такого?

     Гермиона ревновала.

     – Вы говорите и ведёте себя почти одинаково.

     – А как себя ещё вести? – спросил Поттер, – Трисс, ты понимаешь суть претензии? От меня она ускользает.

     – Аналогично.

     Гермиона поджала губы:

     – Трисс, Гарри, вы даже говорите одинаковым тоном.

     – Ну бывает, чё, – я пожала плечами, – Кстати, мохито забористый. Где бухло достал?

     – Купил в магазине недалеко пару бутылочек.

     – Хватит меня игнорировать, – Миона разволновалась, – что с вами такое?

     Я задумалась. Миона в принципе права.

     – Тогда скажи, как мы по-твоему должны себя вести?

     – Ну не знаю, ты же девочка, а разговариваешь как парень.

     – Я тебе говорила. Ментальная структура.

     – Всё настолько плохо?

     – Всё просто зашибись как хорошо.

     – Я не улавливаю.

     – Потом объясню, когда не лень будет. Тонкости душевной организации, всё такое. Миончик, – я подошла к сестре, и обвила её талию руками, прижав к себе, положила голову ей на плечо, – извини. Мы с Гарри друзья, что в этом такого? Он хороший парень, толковый.

     Гермиона опешила. Я чмокнула её в шею, чуть выше, ещё выше… Она начала заливаться краской.

     – Мне кажется, я понял, что у вас за любовь сестринская, – едко сказал Поттер, – Должен сказать, зрелище ну очень возбуждающее.

     – Смотри штаны не порви, – съязвила Гермиона.

     – Вам девочкам легко, – парировал Поттер, – у вас ничего не встаёт, легко иронизировать над парнями!

     – Ну не скажи, – Я оторвалась от щёчки Гермионы, – Вот что самое поганое – это что вам, парням, писать стоя удобно. А девушкам только сидя.

     – Никогда об этом не задумывался, – Поттер снова налил Мохито, – Миона? Трисс?

     – Давайте сменим тему, – пунцовая Гермиона опрокинула в себя алкогольный коктейль.

     Вообще-то ей пить родители запрещают. И мне тоже, Миончик к алкоголю особо уязвима. Но…

     – Хорошо, тогда пойдём наверх и наведём порядок в нашем заклинательном покое.

     Примечание к части

     *Муза скромно отворачивается.

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     Автор конечно рад, что может работать, и что вам нравится - но всё же, не забывайте, что кушать хочется.

     И не забывайте - **ПИШИТЕ ОТЗЫВЫ!** Не ленитесь, с вас не убудет, а автору приятно.

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ!!!!**

     **И ВОТ - НОВАЯ КИНГ-САЙЗ ПРОДА. Я ПИШУ ЭТОТ ФАНФИК ИНАЧЕ, НЕ НАТЯГИВАЯ ТЕКСТ, А СКОРЕЕ ОСТАНАВЛИВАЯСЬ ТОГДА, КОГДА НАПИСАЛ ВСЁ, ЧТО ХОТЕЛ.**

     **И вообще, просто прошу... оцените мои старания. Я ведь действительно ОЧЕНЬ стараюсь. Можно сказать - всю душу вкладываю, чтобы работа получилась с чувством, сюжетом, чувствами, а не только пошлые сиськи-письки кругом.**

     Советую плейлист:

     >https://youtu.be/zlsit6xumg8

     Рекомендую треки love hurts и behind blue eyes слушать во время чтения.

     ____________________________

     – Добрый день, – Гарри подался к бармену.

     – О, привет, Гарри, – радостно ответил ему Том, – Приехал за покупками? Погода сегодня полное дерьмо.

     – Это точно, – Гарри поёжился, – промок, продрог, хочу горячего чего-нибудь.

     – Сегодня чай пользуется популярностью среди молодёжи, – ответил пухлощёкий Том, – весь зал забит.

     Я посмотрела на этот бедлам. Дырявый Котёл – место, которое не менялось веками. В духе старой доброй Англии – с грубо побелёнными кирпичными колоннами, грубыми столами, и народу то, народу! Здесь стоял запах огневиски, несколько студентов разных возрастов сидели за столом, болтая о чём-то своём, хватало и обычных волшебников. Можно сказать, заведение было на пике популярности.

     – Потом, когда закончим с покупками, – развёл виновато руками Поттер, – Девушки?

     – Пошли уже, – я кивнула бармену, – дорогу покажешь?

     Пришлось накинуть капюшон – дождь не самая приятная штука, особенно у нас на острове. Гарри вышел, так же накинув глубокий капюшон, и постучал палочкой по нескольким кирпичам. Странный вход, как по мне. Стена разъехалась, давая нам вход на…

     К счастью, на Косой Аллее было мрачно, но дождя не было. То ли чары стоят, толи тут действительно другой мир. Гарри скинул капюшон.

     – Трисс, что тебе надо купить?

     – Всё, что указано в письме. Плюс палочку.

     – Тогда пошли.

     Я вертела головой по сторонам. Гермиона держалась рядом со мной, не отпуская мою руку ни на секунду. Жаль, но родители с нами не поехали – у них портится характер от нахождения среди волшебников. Воздух был свежим, дома фигурно скособочены так, что выглядело это немножко даже мило. Поттер не спешил, он пользовался своим статусом – сопровождал нас. Говоря по простому – млел от того, что вёл под руки двух красивых девушек.

     Народу тут всегда было много, улочка довольно узкая и тесная. Волшебники… не сказала бы, что они сильно изменились. Атмосфера вообще была довольно мрачной и неприятной – было видно, что все напуганы.

     На стенах домов висели плакаты. Я остановила процессию, чтобы посмотреть – в Дырявом Котле висел такой же.

     – Сириус Блэк сбежал из азкабана, – прочитал Поттер, – что такое азкабан?

     – Тюрьма волшебников, – удивилась его ограниченности Гермиона, – Ближайший сподвижник ТКНН, сбежал из Азкабана. Просим всех, кто видел или обладает какими-нибудь сведениями о нём немедленно сообщить в аврорат…

     – Нда, – Гарри скривил губы, – а почему все так напуганы? Этот Блэк что, страшнее волдеморта?

     От нас отшатнулась какая-то старушка, подслушивающая, о чём молодёжь шепчется.

     – Волшебники вообще очень плохо думают логически, – подтвердила я, – волшебник – есть существо эмпирическое. Поэтому со здравым смыслом, логикой и адекватностью многие не дружат.

     – На свободе остались многие пожиратели смерти, – сказал Гарри, – тот же Малфой, к примеру – все об этом знают. С чего вдруг такой страх перед одним единственным пожирателем…

     – Волшебники… Или кто-то намеренно раздувает атмосферу страха. Я думаю второе первично, – задумалась я.

     – Но кому это выгодно?

     – Вот это ещё большой вопрос. Но кому-то точно выгодно. Не стали бы устраивать такой мрачный карнавал из-за одного единственного беглого преступника. Поттер, поглядывай по сторонам и слушай, кто будет разглагольствовать об этом больше всего и больше всех нагнетать страху.

     – Обязательно. Куда нам идти?

     – Палочка. Мне нужна палочка.

     – Тогда к Олливандеру.

     * * * * *

     В Дырявый Котёл мы вернулись, уже нагрузившись вообще всем. Моя зачарованная собственноручно дамская сумочка без труда вместила целую гору различных вещей, у Гермионы такая же.

     Неприятная встреча ожидала нас уже в Дырявом Котле – семья Уизли. И не просто семья Уизли, а в полном составе. Гарри, дружище! – голос у Рона не сказать чтобы очень приятный.

     – Ох, мой мальчик, – Уизли-старшая, закутанная в шаль и прочие вязаные вещи, тут же подскочила к Гарри, – Как ты подрос, – Она источала эдакую приторную добрую наигранность. Меня с таких людей воротило – лицемерие. Вот главная причина – приторная доброжелательность. Чего нельзя сказать о её сыновьях – по крайней мере, близнецах. Мы с Гермионой переглянулись.

     – Ты думаешь о том же, о чём и я? – шепнула я.

     – Примерно.

     – Тогда я буду транслировать тебе в разум фразу.

     – Договорились.

     Мы вышли из-за колонны, я как джентльмен согнул руку, а Гермиона за неё держалась.

     – Привет, Фред…

     – Джордж…

     – Как ваше ничего?

     – Мы уж думали…

     – Что вы решили остаться в египте.

     – Тепло, сухо…

     – Воландеморты не кусают…

     Рыжая парочка одинаковых с лица, увидев нас, стояли и только рты открывали… Не знали, чем ответить.

     – Смотри, кажется впервые…

     – У наших острословов нет слов…

     – Какое событие!

     – Надо отпраздновать.

     – Накачаем близнецов Уизли огневиски и будем танцевать голые на столе?

     – Хватит с них и сливочного пива.

     Уизли снова хотели было собрать какую-то мысль на двоих, но не получилось и они только посмотрели друг на друга, на нас.

     – Гермиона? – спросили они в один голос.

     – Да? – ответили мы с Миончиком в один голос.

     – Эй, это я Гермиона.

     – Не называйся моим именем.

     – Так нечестно! – надулась Миона.

     – Ладно, будешь Гермионой по чётным числам, идёт?

     – Идёт.

     Мистер Уизли отвёл Гарри в сторонку и начал втирать ему в уши про то, что нехорошо сбегать из дома, что они все волновались, что остаток лета он проведёт у них… и как ужасно, что Сириус Блэк сбежал и что он теперь непременно будет его, Поттера, искать.

     Гарри парировал.

     – Простите, Сэр, но я что-то не понимаю. На свободе остались многие пожиратели – и я не заметил, чтобы кто-то об этом волновался. Те же Малфои, к примеру. Нотты. Паркинсоны.

     Отец семьи Уизли был загнан в уголок, но вышел сухим:

     – Но они в отличие от Блэка не хотят тебя убить.

     – Зачем ему меня убивать?

     – Тринадцать лет назад ты помешал…

     – Воландеморту.

     – Не надо имён, – вкрадчиво сказал Уизли-старший, – Сам знаешь кого. И Блэк всё потерял. Но он до сих пор верен своему хозяину. И он думает, что ты, только ты, мешаешь сам знаешь кому, обрести власть. Вот для чего он сбежал из азкабана.

     – Сэр, могу я задать пару вопросов? – прервал вкрадчивый шёпот Поттер, – Вы говорите за Блэка, что он думает, но с чего вы это взяли? Он говорил об этом?

     – Это же и так ясно.

     – Нет, сэр. Надо придерживаться фактов, а не общественного мнения. О том, что Блэк думает – может сказать только сам Блэк. Я не хочу обвинять человека в чём-то, не убедившись в том, что это правда. Если у кого-то есть свидетельства того, что блэк ищет меня и хочет убить – я хочу их видеть.

     – Гарри, ты не веришь мне? Так думает министерство. И так пишут газеты, даже Дамблдор уверен в этом.

     – Так думает министерство, которое отпустило на свободу Малфоя, Нотта, и прочих пожирателей смерти, объявив их невиновными, – упорно сказал Поттер, – И газеты все в один голос их поддержали. Общественное мнение – очень непостоянно. А волшебники, как я заметил уже, очень легко поддаются внушению. На свободе десятки пожирателей и сотни поддерживающих Волдеморта волшебников – даже у Малфоя, если бы он пожелал, была бы возможность убить меня. И не раз, даже рядом с Дамблдором. Империус на какого-нибудь старшекурсника, яд, просто нож в спину – не важно.

     Старший Уизли немного стушевался и растерялся:

     – Но как же так? Ты не беспокоишься о том, что Блэк ищет тебя?

     – Откуда вам известно, что он меня ищет? Я не думаю, что преступник, сбежавший из тюрьмы, будет верен кому-то давно исчезновшему и при этом полезет на публику, чтобы его убили или вернули в Азкабан. Скорее всего он просто заляжет на дно и будет сидеть тихо, пока не наберётся сил. А потом сбежит куда-нибудь. И потом – если весь аврорат, всё министерство магии, и даже Хогвартс с его стенами и директором, не могут обеспечить мне безопасность от… всего лишь одного единственного волшебника, то куда тогда министерство тратит бюджет? На новые мантии для министра?

     Артур ещё больше растерялся. Поттер решил наехать на него по-крупному:

     – И последнее, мистер Уизли, у Блэка есть тёмная метка?

     – Откуда ты про неё знаешь?

     – Мистер Уизли, я же не спрашиваю, есть ли у вас носки под башмаками? Об этом все знают, общеизвестный факт – без тёмной метки у Волдеморта нет силы над Блэком.

     Артур был в полнейшей растерянности.

     – Но… Он же сторонник того-кого-нельзя-называть…

     – Он может быть симпатизировал ему ранее. Но это ещё не значит, что он на крючке у Волдеморта. Если нет метки – то Блэк не пожиратель смерти. Он может быть ему симпатизировал – но Волдеморт ставил на всех своих последователей метку. Доверять сколь-нибудь важное дело или информацию человеку без неё – он не мог. Как и любой безумный диктатор – он видел в каждом своём последователе потенциального предателя. Если я правильно понимаю, то в суде над пожирателями метка – одно из главных свидетельств.

     – Это так, Гарри, хотя и необязательное. Малфой же как-то выкрутился, а ведь у него она есть. Насколько я знаю, у него не было тёмной метки, но Сириус Блэк очень опасен.

     – Мне всё больше это кажется фарсом. Посудите сами, Мистер Уизли – метки у Блэка нет, но по словам прессы – он ближайший сторонник Волдеморта. При том, что Волдеморт клеймил каждого, кому доверял сколь-нибудь важную миссию. Всё, что о нём говорят – с третьих слов и пятых рук – то есть никто доподлинно не общался с Блэком на эту тему и не может привести полноценную цитату с его слов. Одни сплетни. Кто-нибудь видел лично, как он совершал преступления? Все эти плакаты, мрачная атмосфера, всё такое прочее – выглядит так, как будто кто-то пытается всех запугать…

     – Блэк вполне реален, Гарри.

     – В этом я не сомневаюсь. Но… посмотрите вокруг, мистер Уизли. Министерство нагоняет страху, но могло бы делать все те же самые мероприятия и без этого. Мне уже все глаза намозолили этим Сириусом Блэком. И все ведут себя как маленькие дети со своими маленькими тайнами.

     – Что ж, похоже, я тебя не убедил, – капитулировал Артур.

     – Факты, мне нужны факты. Причём, подтверждённые – а не умозаключения или мнения, которые я слышу. Только то, что люди видели своими глазами и могут подтвердить под веритасериумом или непреложным обетом, или допрос самого Блэка с теми же условиями. Остальное – куча косвенных улик, переплетённых с домыслами, сплетнями и всеобщей уверенностью. В магловском суде такие доказательства обсмеяли бы всем миром.

     – Ты думаешь, что Блэк невиновен? – удивлённо спросил Артур.

     – Я не уверен. Нужно поймать его и допросить с эликсиром правды, только тогда мы сможем быть уверены.

     – Блэка ищут, чтобы убить.

     – Тогда моя версия получила плюс один балл. Блэк что-то знает, что очень не хотят услышать в министерстве. Может быть, что у министра тайный сын-пожиратель есть, или что-то в этом роде. Пока он был в Азкабане он был безопасен, но пока он на воле… они боятся. Поэтому нагнетают такого страху перед ним, чтобы люди не думали даже слушать Блэка. Я пока не знаю, что именно – но узнать это мы можем только от самого искомого.

     – Гарри, пообещай, что не будешь искать Сириуса Блэка, – снова попросил Артур.

     – Забавно. Моё мнение об аврорате всё ниже и ниже. Вы думаете, что студент сможет найти того, кого не может найти весь аврорат? Вот что, мистер Уизли, мне надо написать одно коротенькое письмо и разрешить эту ситуацию. Вы ведь не против?

     – Конечно нет, Гарри. Ты хочешь написать Дамблдору?

     – Дамблдору? При чём тут он. Я хочу написать министру.

     Добродушная улыбка артура, казалось, застыла на его лице, и треснула пополам.

     – Ах, да, министру. Но он очень занятой человек…

     * * * * *

     Министр примчался в Дырявый Котёл спустя три минуты после того, как вернулась сова, одолженная у Тома – хозяина заведения. А вернулась сова быстро, видать лететь тут столько, что пешком дойти можно.

     Мы сидели в общем зале, закусывали, я с Гермионой слушала близнецов.

     Конечно же, я их проверяла ментально, и вот что могу сказать – более-менее адекватные люди, старающиеся заработать себе славу шутников и балагуров. Два нескладных таких рыжих парня, в одинаковых вязаных свитерах.

     – Я и не думал, что у тебя есть сестра, – сказал Фред.

     – Познакомишь? – уже Джордж.

     – Хотите замутить на четверых? – вздёрнула я бровь, – м? Только боюсь, мы можем тогда спьяну обознаться.

     Рыжее лицо Рона Уизли пошло красными пятнами. Я чувствовала, что все мои предположения относительно него оказались правдой. И даже недостаточно критичны. И дело было в том, что в ментальном плане он… слабоват. Сильно слабоват. Говоря по простому – мальчик с отставанием в развитии и ужасными дефектами в воспитании, мировоззрении. Он прост как топор, но при этом совершенно точно было сказано – он никто. Он совершенное ничто, даже его братья – это каждый своя личность, а Рон – это пустое место. У него нет своих достижений, талантов, характера, просто очень ленивый и капризный ребёнок, которого с трудом волокут за собой все остальные Уизли, заставляя работать, учиться, в общем, всё заставляя. Рональд груб, во многих вопросах по-детски наивен. Вот это вот роново «дружище!» – вообще вымораживало намертво. Потому что это не Рон Уизли – друг Гарри Поттера, это Гарри Поттер – друг Рона. И его «дружище!» означает именно это.

     Долго я в этом клубке комплексов, заболеваний и девиаций, кое-как сколоченных в личность Рона Уизли не стала лазить.

     Гарри Поттер сидел с нами, пили чай и закусывали кексами.

     В Дырявый Котёл влетел через камин не кто иной, как Корнелиус Фадж. Я его знала по фотографиям в газетах. Поттер газет, я думаю, не читал в принципе. Только у нас он стал читать утренние газеты и журналы, и просвещаться. Гарри уже из них узнал очень много о волшебном мире и его порядках – думаю, Дамблдор сейчас грызёт свою бороду, так как он старался окружить Гарри какими-то по-детски наивными тайнами, секретами полишинеля, которые знают все… кроме самого Поттера. Информационный вакуум с единственным источником информации – он сам.

     Гарри это понял без нашей помощи и был жутко зол на бородатого, поэтому читал несколько журналов, которые я выписывала. Гермиона прессой пренебрегала – её интересовали только книги.

     – Добрый день, господин министр, – Поттер вежливо склонил голову.

     – Ах, Гарри Поттер! – Фадж протянул руку, – Рад, что вы меня узнали. Позвольте представиться – Корнелиус Освальд Фадж. Можете называть меня просто министр, если вам так удобно. Я рад, что познакомился с вами.

     Фадж жал руку Поттера и своими громкими приветствиями уже обратил на себя внимание всех в зале.

     – Сэр, можем мы поговорить? Тет-а-Тет. Или, если прекрасные леди желают…

     – Желают, – тут же сказала я.

     – Послушать.

     – Да, конечно, – Министр обратился к бармену: – Том, мы воспользуемся одной из твоих комнат наверху?

     – Да пожалуйста, три сикля.

     Фадж хотел было вспылить, но я заплатила прежде, чем он успел возмутиться…

     * * * *

     Корнелиус Фадж расхаживал по комнате вперёд-назад. Защиту его разума я даже не пробовала трогать – её явно ставили мастера менталистики, такого человека, как министр – защищают и оберегают. Он ходил, заложив руки за спину. Гарри подвинул довольно грубый деревянный стул и сел, Гермиона и я стояли в сторонке и слушали.

     Гарри услышал от Фаджа уменьшенную копию речи Артура Уизли и получил те же ответы. Фадж был обескуражен. Слегка. Гарри же, глянув на меня, вздохнул и продолжил:

     – Если вы беспокоитесь за мою жизнь, то я предлагаю довольно простую рокировку. Давайте сварим оборотное зелье, кто-нибудь из авроров перевоплотится в меня и Блэк поймает не того. Хотя бы мы будем точно знать, что ему надо.

     – Вы так упорно не верите в виновность Блэка, это достойно уважения. Но идея с оборотным зельем… Вы сами придумали?

     – Сам.

     – И никто кроме вас не знает?

     – Никто. Ну, – он кивнул, – Грейнджер.

     – Тогда это можно попробовать, – согласился министр, – почему вы думаете, что он невиновен?

     – Я не думаю так. Я сомневаюсь в его виновности, потому что недостаточно улик. Всё крутится вокруг уверений Дамблдора, а Дамблдору солгать – раз плюнуть. Остальные… одни видели последствия предполагаемого взрыва, другие видели палец Петтигрю, третьи – уверены, что он тёмный маг, просто потому что уверены, вот почему, газеты врать не будут. И в итоге никто так толком и не видел, чтобы Блэк делал что-то противозаконное. Одни версии и косвенные улики – любой адвокат разобьёт в пух и прах такое обвинение, и ещё компенсацию сдерёт.

     Фадж нервничал, даже очень.

     Комнатушки наверху были скромные, почти без мебели – большая кровать, в которую я бы не решилась своим нежным девиьчьим телом лечь. Уж больно она подозрительно-грязно выглядит. Пара табуреток, столик, шкафчик, тумбочка, вот и всё. Отель волшебников – место довольно мрачное, как и паб внизу. Раньше тут вообще самая обычная была забегаловка и скромные крестьянские номера, в которых никогда не останавливалась знать.

     – Хорошо, – Фадж согласился, – хорошо, идея с оборотным зельем звучит неплохо. Но никто не должен знать! В этом году я отправлю охранять Хогвартс дементоров.

     Гарри встал и с подозрением нахмурившись, спросил:

     – Это те депрессивные твари из азкабана? Министр, у меня скромный вопрос к вам. Если Дамблдор, хвалёная защита Хогвартса, не могут защтить от одного единственного злоумышленника, который к тому же даже не какой-нибудь великий маг, а просто блэк… То на кой чёрт мы вообще платим Вам налоги? Чтобы вы устраивали террор всей школе?

     – Ох, Гарри, ничего такого, просто мера предосторожности.

     – Чтобы подрастающее и выпускающееся поколение уже ненавидело вас? Вы так спешите настроить против себя весь волшебный мир и отправиться в отставку? Этим же всё закончится, если вы не прекратите террор. Если вы не можете по нормальному ловить преступника – я собираю вещи и попрошу принять меня на год, а может вообще, в Дурмстранг, или Шармбатон, попрошу политического убежища. На меня в Англии охотятся, а министерство и Дамблдор не могут ничего сделать – только устраивают всему народу волшебников террор, травя людей дементорами. Вы бы ещё арестовали всех вообще, потому что среди них может быть Блэк. Может быть.

     Фадж растерялся. Гарри нехило так ударил по ножкам его трона, которые заскрипели.

     – Постой, хорошо, я согласен, я не буду посылать дементоров в школу.

     – И не надо вообще ими травить народ! Кто вообще вам эту глупость посоветовал.

     – Моя заместитель.

     – Она под вас копает. Ну правильно, какой заместитель не хочет стать министром? Дементоры очень сильно испортят вашу репутацию, а Блэк, уже раз их обманывал – и вновь обманет. Кроме страха и ненависти к себе, вы этим ничего не получите. Вам нужен Блэк, живой, чтобы провести суд как полагается… если он виновен – туда ему и дорога, если нет – это уже вопрос к Дамблдору, зачем он лгал на суде…

     Фадж прекратил беготню. Похоже, выводы Поттера оказались слишком сложные для его куриных мозгов, но всё же, он постарался переварить их. Я думаю, ему понадобится минимум день, чтобы переварить столь сложную мысль. Фадж согласно махнул рукой:

     – Хорошо, Гарри, это всё?

     – Да, – Поттер встал, – мне пора, я думаю.

     – До встречи, – Фадж на прощание пожал мальчику-который-поумнел, руку, и аппарировал прямо из гостиничного номера. Гарри повернулся к нам и вопросительно посмотрел.

     – Я всё сделал правильно? – почему-то спросил он у нас.

     – Думаю, да, – так как Гермиона удивлённо хлопала глазами и ничего не понимала, то ответ держала я, – ты неплохо его напугал и даже подложил ответную свинью… Хотя дементоры в Хогвартсе – это уже за гранью добра и зла. И из-за кого – всего то один беглый преступник.

     – Мне это тоже показалось странным.

     * * * * *

     Миона рухнула на кровать, едва стащив с себя юбку и верх. Утонув в мягкой перине, она зарылась лицом в неё и жаловалась:

     – Я так устала! Целый день мы ходили.

     Пройдя рядом, я оценила вид – прозрачные колготки, упругая попка, под колготками – кружевные чёрные трусики. Я забралась на кровать и положила руки на её ножки, стараясь касаться кончиками пальцев, нежно и неспешно, слегка надавливая. Ткань скользила под пальцами, по соблазнительным изгибам её ножек, под коленками, и наконец, до попки – упругой, не рыхлой и не костлявой – именно такой, какой надо – округлая до идеальности, меж округлостями плавно переходит в киску, закрытую трусиками. Я кончиками пальцев прошла по округлостям попки, повторяя её контуры, и положила обе ладошки на эту прелесть из упругости – Миона слегка выставила попку, отчего она стала ещё соблазнительней выглядеть. Чулочки крепко её обтягивали, но ни капли не скрывали – наоборот, полупрозрачные, ещё больше будоражили своей сексуальностью. Я неспеша провела несколько раз по попке. Миона не сопротивлялась, позволив мне наслаждаться её прелестями, она была довольна этим. Я была нежнее, чем с новорожденным котёнком, поглаживая её попку и внутреннюю часть бёдер, под попкой. Миона слегка расставила ноги, стоило мне лишь начать поглаживать. Эрогенная зона, как-никак. Я аккуратно и неспешно проводила руками по её ножкам под попкой, вверх-вниз, вверх-вниз… ещё немного, ещё, ещё… миона дышала тяжело, сжав зубами подушку. Руки скользили по бёдрам и не касались её киски – хотя на трусиках уже расплывалось очтётливое овальное пятнышко, а миона подавалась ко мне так, что пыталась подставить под мои пальчики свою киску. Я чувствовала, какой жар исходит от неё… Ощущение скользящих под пальцами стройных ножек, затянутых в чёрную прозрачную ткань, возбуждало больше, чем грубые ласки. Я прошлась по её ножкам от пяточек до попки, ещё раз, ещё… и под коленками, поймав во время движения попу ладошками, аккуратно надавила на киску чуть ниже, скрытую за трусиками, прямо на то мокрое пятнышко. Почувствовав под пальцами влагу, я убрала их, всего раз едва заметно порхнув пальчиком по её нежности.

     За дверью послышались лёгкие, едва слышимые шаги. Я недолго думала – папа-мама сейчас внизу, и они топочут громко. Поттер. Бросив лёгкое заглушающее заклинание, таким же лёгким заклинанием распахнула дверь. За ней стоял занёсший руку для стука Гарри. Поманила его пальчиком. Поттер вошёл, так же неслышимо, и увидев лежащую Миону, тут же залился краской. Я пальцем поманила его к себе и показала на место возле кровати, мол, встань здесь. Поттер послушно подошёл и беззвучно что-то говорил. Пришлось скользнуть к нему в верхние слои разума и перейти на мыслеречь:

     – «Я убрала звуки. Иди сюда, Гарри, и смотри»

     – «Зачем? Чем вы тут занимаетесь?»

     – «Ты уже и сам догадался. Я показала тебе как устроены девочки. Это был первый урок. Второй менее анатомический и более полезен для тебя. Стой тут и смотри внимательно, запоминай…»

     Я провела пальцами по ногам Мионы, ещё раз обводя соблазнительные изгибы пальцами.

     «Юноши, особенно молодые, вроде тебя, спешат. Девушка – это не писька с ногами. Если ты хочешь доставить девушке удовольствие – не спеши. Смотри внимательно, разве она не прекрасна? Эта попка, эти изгибы ножек, стройная спинка…» – так же мысленно, но беззвучно говорила я томным голосом, – ласкать нужно нежно, неспешно, как будто кончиком пёрышка, а не пальцами… – я кончиками пальцев снова провела по внутренней стороне бёдер мионы, обтянутых в колготки. Поттер практически кипел от возбуждения.

     – «Не рвись поскорее к киске, это грубо, если ты хочешь доставить девушке удовольствие – постарайся насладиться долгой прелюдией… вот здесь» – я снова провела пальцами по упругим бёдрам, – «И здесь…» – по попке, слегка сжала её и развела попку, открыв взгляду мокрое пятнышко на трусиках, – «и только потом – здесь, – порхнула пальчиком по её киске, почувствовав под пальцем её половые губки и ложбинку между ними, – «и снова здесь…»

     Я продолжала ласки, медленно покрыв поцелуями стройную белую спину Мионы, и всё чаще касаясь её киски. Это длилось уже больше часа, как только она была близка к оргазму, я уменьшала напор и не давала ей сорваться, Миона была уже на грани раз десять, но как только истома приближающегося оргазма показывалась на горизонте – мои руки начинали нежно ласкать её менее эрогенные зоны…

     «Это образец. Вершина мастерства» – сказала я Поттеру, – «Но от тебя достаточно того, что ты усвоишь главное. Все девочки хотят получать удовольствие. Кто-то боится, потому что… в отличие от вас, мальчиков, девочка не… не трахает другого человека, она даёт ему себя. Понимаешь?»

     Гарри мелко закивал, прикрыв причинное место руками.

     – «Вот ты, Поттер, кому бы дал себя в попку что-нибудь засунуть?»

     Гарри удивлённо распахнул глаза и отрицательно и даже с гневом покачал головой и нахмурился, продолжая смотреть, как мои руки нежно гладят Миону, уже истомленную удовольствием как пирожок в печи.

     «Вот именно. Одно дело – кому-нибудь засунуть – тут много ума не надо. И самому не надо морально страдать. Совсем другое – допустить кого-то к себе, к своим самым чувствительным местам. Поэтому девушка хочет, чтобы парень был тот, кому она доверяет. Девушки иначе относятся к сексу, и хотят его по любви намного больше, чем парни, понимаешь?»

     Гарри состроил задумчивую мордочку, даже палец к щеке приложил, и неспешно кивнул.

     – «Вернёмся к нашему уроку» – Гермиона снова подозрительно задвигала попой навстречу моим пальцам. Пятнышко между ног уже превратилось в мокрое пятно, и капли смазки сочились даже сквозь колготки, – «Ласкать девушку нужно нежно, не стесняйся сам наслаждаться. Помимо грубого удовольствия есть ещё и нежное. Посмотри на эти ножки, на эти изгибы, на эту попку, скрытую за полупрозрачными колготками…» – я неспешно наращивала темп ласк, – «Посмотри, как они сексуальны даже без голой киски… Поэтому нежность, чуткость и неспешность – вот что нужно. Не спеши. Будь нежен. И внимательно относись к каждому движению своего партнёра. Поверь мне, умелые ласки твоих пальчиков могут доставить девушке не меньше удовольствия, чем самый лучший секс… А теперь – нам пора заканчивать...»

     Я наращивала темп, всё чаще и чаще пальчиком проводя по киске, и теперь, чувствуя приближение оргазма, стала чуть грубее ласкать конкретно её киску, Миона выставила свою прелесть назад, открыв моим пальчикам полный доступ, и через мгновение Сжалась. Она не дёрнулась, как это обычно бывает, когда судорога оргазма проходит по телу, а резко поднялась на кровати, сев как японцы, и сжалась сидя в позу эмбриона, мелко подрагивая, стиснула в кулачки одеяло, вместо сладостных стонов она резко и мелко дышала, её тело дрожало, как от холода… Она с закрытыми глазами, сжавшись вся, мелко подрагивая, сидела так, пока я пальчиками водила между её ножек снизу, взялась за плечо. И правда, дрожит. От неё исходят волны магической силы, очень сильные, дрощащие, как мелкая рябь… Миона сначала перестала дрожать, но по прежнему была сжата, её прерывистое дыхание выровнялось… Секунд тридцать продлилось странное, после чего плечи её внезапно опустились, руки разжались и плетьми упали вдоль тела, а сама она завалилась вперёд, лицом в подушку… И… Заснула. Я прямо ощущала, что это был мягкий, не резкий и бьющий по нервам оргазм, а мягкий, бархатный, прямо таки вибрация всем телом от удовольствия и расслабон…

     Я сняла с губ Поттера заглушающее. Он едва заметно шепнул:

     – Она что, спит?

     – Она заснула минут тридцать назад.

     – Но… как?

     – Если ласки достаточно нежные и ненавязчивые… но это мастер-класс, Поттер. До него тебе столько же, сколько первокурснику до уровня Флитвика. Тем не менее, я посчитала, что если ты знаешь как устроена девочка – это полдела, вторая половина – это уметь ласкать девушку. Ты понял как?

     – Вроде да, – шепнул Поттер.

     – А теперь надо эту грязюку снять с мионы.

     – Я пойду.

     – И даже не останешься посмотреть?

     – Если Гермиона спит, то конечно нет. Это подло.

     – Вот за это мы тебя и ценим, – улыбнулась я, – девяносто девять процентов парней на твоём месте, ни капли не стесняясь, глазели бы во все глаза, и ещё руками полезли. Иди, Поттер, тут ничего такого, чего ты не видал. Кроме сладострастной киски нашей заучки Грейнджер.

     Поттер улыбнулся:

     – Я джентльмен. А джентльмены не пользуются беззащитностью девушки. Я хотел с тобой поговорить, зайдёшь в заклинательную?

     – Да, пять минут, Поттер. Нет, десять минут.

     Гарри ушёл, а я аккуратно стянула с Мионы колготки, трусики – она под ними вся взмокла и раскраснелась, аж жар и ароматы её соков разнеслись по комнате. Едва удержавшись от того, чтобы слизнуть эту прелесть, я применила очищающее заклинание. На любовный сок оно действовало… неправильно. Потому что любовный сок – это плазма крови, жидкость без цвета и запаха. Заклинание очистки от инородных жидкостей может убрать те жидкости и полужидкости, от которых организм избавляется, но плазму крови оно не трогает – только очищает. Поэтому благоухание киски мионы прекратилось, но жар и влага никуда не делись. Я аккуратно на колдовала немного воды, совсем чуточку, и вытерла её влажным краем одеяла. Теперь вроде никаких ароматов. Перевернула Миону, думая, что она вот-вот проснётся, но… спала вообще беспробудным сном. Пришлось стянуть с неё бюстгалтер – спать в нём – то ещё удовольствие, особенно если он кружевной и декоративный, а грудь не такая, что оттягивает. Проведя по густой копне каштановых волос, ниже, по торчащим налившимся кровью соскам, я насладилась мирной и мягкой удовлетворённой улыбкой на лице Мионы. И нежно поцеловала её в губки. Миона мирно спала и казалось, была беззащитной, даже не осознавала, что я наслаждаюсь её телом и целую губы. Это… возбуждало. Но не сильно. Укрыв сестру одеялом, я ещё раз полюбовалась ею. Моя. Любимая. Миона. И точка. Никому не отдам своё сокровище.

     * * *

     Поттеру понадобилось тридцать минут, чтобы задушить василиска в ванной комнате, наверное, пока яд у василиска не кончился. Он рухнул в притащенное кресло, махнув палочкой. Невербальное заклинание от прослушивания – уже очень и очень хорошо. Его магическое ядро за это лето развилось лучше, чем за прошлые годы в Хогвартсе – мы постоянно занимались, плюс я занималась с ним Окклюменцией и объясняла тонкости. Гарри рухнул в кресло, устало дыша. Потом спохватился и принял пристойный вид.

     – Извини.

     – Ничего, – я улыбнулась, – в конце концов – если я перевозбудилась, то ты тем более.

     – И ничего такого, – насупился Поттер.

     – Брось, Поттер, всё мы понимаем. И лично я не вижу ничего плохого в этом, мне даже немного, самую чуточку, глубоко в душе, стыдно за то, что я так часто тебя возбуждаю, но не могу дать тебе женского тела, чтобы реализовать всё это возбуждение.

     – Проехали. Зачем ты вообще это сделала? – Спросил Гарри, – я имею в виду… Миона же спала. По-моему, это подло!

     – Моя вина, мой грех, – вздохнула я, – Но Гарри, не пойми неправильно… Я сделала это не только ради тебя, но и ради тех девушек, которых ты, возможно, будешь ласкать. Не зря говорят, что лесбиянки – лучше всего в ласках. В отличие от мальчиков, которых тянет скорее вогнать член во влагалище, мы испытываем более глубокие, менее сносящие крышу, чувства. Поэтому я наслаждаюсь Мионой, каждым изгибом её тела, каждой линией её губ, верхних и нижних, и не спешу скорее грубо дрочить её киску.

     Поттер слегка порозовел.

     – Трисс, давай сменим тему. Хотя нет, постой, – он поднял руку, – нет, не сменим. Я уже живу с вами почти три месяца, и только недавно понял, что вы друг с другом ласкаетесь. Мне было сложно представить, что сёстры, да ещё и близняшки, будут так любить друг друга. Ладно, в этом нет ничего фантастического, хотя общественность и не поймёт. Меня беспокоит одно – ты совратила Гермиону, или у вас по обоюдному… согласию?

     – Думаю, по обоюдному. Я официально попросила её быть моей девушкой. И она согласилась, без всякого на то давления.

     – Вот значит как… – Гарри задумался, – любовь – причудливая штука.

     – Ты бы знал, насколько верную и философскую мысль сейчас выдал! – рассмеялась я, – бывает всякое.

     – Никто мне не говорил, откуда ты взялась. Почему ты появилась только сейчас? Почему не ходила в Хогвартс?

     С лица моего исчезла улыбка.

     – Ах, Гарри… Поттер. Это для меня очень больная тема. Но я расскажу тебе. Мы родились обычными близняшками, до пяти лет всё было нормально – мы гуляли, бегали, развлекались – были одинаково жизнерадостными принцессами, как называла нас мама. Но потом случилось ЭТО…

     Гарри перестал улыбаться, видя мой грустный вид.

     – Что… это?

     – Детский выброс. У нас был праздник. День рождения, пятый. Миона свалила со стола большой торт, родители взбесились и накричали на неё. И тогда её прорвало – от неё прошла волна нейтральной магической энергии. Просто сырая магия, но с эффектом бомбы – стол разломало, папу вообще выбросило в окно, а меня отбросило в стену. Я ударилась головой и магия Мионы сильно повредила моё магическое ядро. Родители пытались меня откачать, но я застряла ментально между легиментимным и реальным миром. Моё сознание застряло и я не могла ни туда, ни сюда. Я бы стала сквибом, ведь моей магии не хватило бы даже на столь тусклый люмос, что его можно увидеть только в полной темноте. Но к счастью, я была ребёнком, если бы нет – то стала бы сквибом. Меня отнесли наверх, в закрытую и заколоченную сейчас комнату, и там я лежала… Год. Два. Пять… Десять…

     Гарри с жалостью посмотрел на меня.

     – Не надо жалости. Я сама себя жалею – моё беспомощное тело глядело в потолок, моргало, дышало, глотало, ссало под себя… пока я не могла даже пошевелить пальцем. Миона поначалу очень испугалась, а потом сидела со мной целыми днями и плакала. Она после этого случая закрылась в себе и пообещала, что станет самой умной и узнает, как меня вылечить. Засела за книги, разругалась со всеми друзьями, обложилась книгами и училась как сумасшедшая. Меня заметили волшебники, к нам домой ходили колдомедики из Мунго, стирая родителям память о себе. Осматривали меня, пытались легилиментить. Я видела, как плачущая на моей груди Гермиона взрослеет, и меняется… А потом нам пришли письма из Хогвартса. На неё и на меня. Следом прибыла Помфри из Хогвартса, осмотрела меня, пожалела. Так что чисто формально – я училась в школе. Гермиона выплакивала все слёзы, не оставляя для других никаких эмоций. Я её ужасно люблю, – улыбнулась я, – после того инцидента она стала такой, какой вы её знаете. Обложившаяся книгами заучка, которая не хочет ничего, кроме как выучить все книги на свете.

     Поттер грустно смотрел в пол.

     – Видит бог, я люблю её. Она для меня куда больше, чем просто какая-то сестра или родственник. Почти всю сознательную жизнь она прожила, чтобы спасти меня. Училась так, как не может ни один человек. Развила у себя идеальную память. Словами не передать, как больно мне было видеть, как она плакала на моём плече и клялась всем, что станет умнее, сильнее, и обязательно найдёт способ меня вылечить... Прямо сердце разрывалось каждый раз. Но я не могла даже пальцем шевельнуть, не то что сказать ей, чтобы она оставила мою покалеченную тушку и жила дальше, для себя. Я могла читать чужие воспоминания, иначе была бы сейчас пятилетним ребёнком в теле взрослой девушки. Пока я лежала - развивала свои навыки менталистики, полностью перекраивая свой разум по образу и подобию мужского сознания. Поэтому я думаю и часто веду себя как парень. Для волшебников сознание важнее тела - тело может меняться. Метаморфией, зельями, анимагией... не важно. Поэтому нам так легко общаться. А вот девушек я часто не понимаю. Но Миона в конце концов сумела спасти меня.

     - Я рад.

     - Она чуть не целый день плакала от счастья, когда я очнулась, – я не заметила, как на краю моих глаз выступили слезинки, вытерла их, – ох, что-то я расчувствовалась. Миона – это человечище. С огромным добрым сердцем и чуткой душой, не просто какая-то очередная девочка, которая только и думает, что о платьях и мальчиках, – я снова вытерла слёзы, – я люблю её, Поттер, понимаешь?

     Гарри сглотнул.

     – Я… понял. Мне стыдно, что я думал о ней как о простой заучке. Внешность обманчива.

     – Она не спешила делиться ни с кем душевными травмами.

     Поттер встал и подошёл, положив руку мне на плечо.

     – Не плачь.

     – Не могу, – я подняла взгляд, – надеюсь, Поттер, у тебя будет девушка, которую ты будешь любить так же, как я люблю Миону. И которой ты будешь так же дорог, – я потрепала его по ладошке, – Всё, отставить сырость. А то я сейчас хочу напиться.

     Примечание к части

     ___________________

     Ну вот и эта глава подошла к концу. Длиннющая глава! 11 страниц - две полноразмерные проды за раз!

     Это далось мне тяжело. Написать пошлость легко. Сделать так, чтобы она не была грубой - очень, очень сложно. Прошу, оцените это. Напишите свой отзыв - автору **ОЧЕНЬ** нужны отзывы. Только благодаря вашей реакции набросок стал полноценным уже фанфиком. Только благодаря обилию отзывов, и (ворчит) редким донатам. А ведь я действительно очень стараюсь, больше, чем при написании любой другой работы. Можно даже сказать, что эта работа - идёт вразрез всему, что я писал ранее. Принципиально новый стиль, подход к построению сцен, сюжета, эротике, ко многому. Та же песня, но не в стиле рок, а в стиле лаунж. Более мягкая, размеренная, чувственная.

     Традиционных реквизитов не хочу оставлять. Дай бог - читатели поделятся с автором пирожком. Ведь автор так старается!

     ______________

     Примечание к части

     **ДРААААСЬТЕ**

     **Вторая кинг-сайз прода за сегодня. ВТОРАЯ КИНГ САЙЗ - это всё равно что четвёртая обычная прода в день. И сейчас - почти без эротики. С волнующими моментами, разъяснением, раскрытием таланта, но с лишь очень лёгкой эротикой.**

     – Представляете, Уизли уже в третий раз настойчиво приглашают меня к себе, – Гарри отбросил на стол письмо, – нигде спасу от них нет. Какое-то рыжее цунами. Куда ни плюнь – везде Уизли. Рядом Рон, у девочек – Джинни, староста – Уизли, вообще везде одни эти Уизли. Я уже начинаю их бояться.

     – Мне куда интереснее, зачем они столько наплодили детей, – я пододвинула к себе торт и отрезала кусочек, – семь штук – это уже как-то даже слишком.

     – Да мало ли, – Поттер отмахнулся, – может быть, среди всех своих милых магловских изобретений, мистер Уизли посчитал, что презерватив нужно обматывать вокруг, а не надевать на…

     Гермиона прыснула.

     – Гарри! – возмущённо и улыбаясь, сказала она, – скажешь тоже.

     – Ох, извини, – Поттер улыбнулся.

     После второго нашего занятия Гарри стал ещё более другим. Он вообще перестал бояться девушек – я сама была свидетельницей, когда мы пошли в магазин, за новой одеждой для него и для нас – к сезону в Хогвартсе, как Поттер улыбался и мило ворковал с молоденькой продавщицей, и та даже строила ему глазки и смущённо улыбалась, потом даже оставила ему свой номер. Это закончилось тем, что Гарри выехал с неделю назад от нас, а вернулся только на следующий день, и выглядел так, как будто эта несчастная продавщица сейчас даже ходит вразвалочку, как матрос на берегу. Поттер изменился капитально. Он улыбался, шутил, и что самое главное – перестал считать себя младшим, а взрослых – взрослыми. То есть раньше он был погружен в информационный вакуум, где все старшие воспринимались как доминирующий класс, Гарри смущался, довольно нелепо и поверхностно мыслил и говорил, как и все подростки. Мог ляпнуть что-то не то, и вообще… Зато сейчас у него прорезался мужчина, можно сказать. Ироничный, очень весёлый, но уже не смотрящий на старшее поколение как на взрослых. Он мог соглашаться и что самое главное – не соглашаться с их мнением и словами. Раньше если ему, к примеру, сказали, что Блэк убийца и виновен – Гарри просто верил в это, если у него были потом вопросы – он мог их задать, но не напрямую. Пожалуй, лучшее воспитательное действие тут принадлежит фильму про разгневанных мужчин. И моим комментариям.

     Поттер посмотрел его на кассете. Довольно интересное кино – все мужчины имели свои причины лгать, недоговаривать, осуждать, тогда как только один из них, кто сказал «не уверен», был прав. Это показательная ломка простой бытовой логики, но главное конечно же не то, что он стал вести себя более рассудительно, а то, как он стал относиться к людям. Мама и папа устроили Гермионе настоящий допрос, так как от допроса меня любимой они отказались. А вот Миону допрашивали, не дала ли она Поттеру поставить свой грузовик в её гараж. Гермиона, вспыхнувшая недовольством, ещё два дня дулась на родителей, в грубой форме послав и обматерив даже.

     Гарри перестал считать себя кем-то незначительным, но и значительным тоже, скорее… нормальным взрослым парнем. Меня беспокоило другое – зачатки и даже уже ростки Дон-Жуана. Казановы. В том плане, что Поттер явно легко подходил к девушкам, даже маме от него достались цветы один раз, что уж говорить про соседских девчонок – он их знал всех, и любил мило ворковать. И что самое малопонятное для меня в этом всём – все они знали, что Поттер воркует со всеми, и всё равно ни одна из них не устроила ему сцены ревности. Что ни говори – породистый кобель. После того события, когда он на ночь пропал, он вернулся успокоившимся и стал совершенно другим в отношениях с людьми, как подменили. Я и правда подозревала, что подменили – но легилиментивная проверка и пара вопросов ответили – тот же самый. Просто избавился от типичного, можно даже сказать – стандартного для всех юношей его возраста, чувства лёгкой неуверенности в себе и перестал бояться девушек, перестал считать всех взрослых взрослыми и более значимыми, чем он сам.

     Что ж, мастер легилименции, знаток человеческих душ и разумов в моём лице может гордиться проделанной работой. Хотя дважды пришлось делать довольно стыдные вещи – но зато каков эффект!

     – Меня они немного беспокоят. Уизли. Ты уже понял, что Дамблдор окружил тебя пузырём, колпаком, что называется – за который нет выхода. Всё лето можешь жить только у дурслей, которые ничего слышать про магию не хотят, учиться только в Хогвартсе, даже ходить на Косую Аллею только в сопровождении его людей. Ни с кем не общаешься… ты вот пробовал писать письма… ну не знаю, Лонгботтому. Или Джастину, или кому-нибудь ещё из школы? Хотя бы Вуду.

     – Нет, – Поттер нахмурился, – а ведь верно!

     – Дамблдор сделал так, что Уизли для тебя – это весь окружающий мир. Мостик между тобой и миром магии. И мостик, по которому тебе не перейти на другую сторону. С такой шумной толпой вокруг уже не так хочется заводить новых друзей, верно?

     – Верно, – Поттер нахмурился, – Рыжие сволочи.

     – Не все они сволочи, но от приторной доброты Молли меня выворачивает наизнанку. А Рон… Это вообще какой-то кадавр, а не человек. Клубок комплексов, мерзкого подхалимажа к Герою Поттеру, и полного безволия по жизни. От этого его «дружище» у меня мурашки по коже. Он опошляет взаимное доверие и дружбу до уровня простого… простого названия. Типа друг и всё тут, назвался.

     – Мне он тоже немного неприятен, – признался Поттер, – не то чтобы я правда думал, что он вот прям мерзавец, но сколько его не вижу – он только в шахматы играть умеет. Всё остальное делает настолько безалаберно и даже тупо, как будто пятилетний ребёнок. Мион, ты помнишь, как он пытался вытряхивать из палочки заклинания на первом уроке у Флитвика?

     Гермиона прыснула в кулачок:

     – Идиот. Он видел сотни, тысячи раз, как его родители колдуют, но просто не задумывался над этим. Он воспринимает магию как нечто настолько простое, что мол, махнул палкой, сказал абракадабра, и всё, чего тут ещё думать то… Некоторым людям вредно быть волшебниками. И иметь такую семью.

     – Думаю, наши отношения изменятся в этом году. Мне он уже не нравится, – сказал Гарри, – если посмотреть трезво – он был просто первым мальчишкой, который ко мне подошёл и предложил дружбу. Поэтому я согласился. А ещё он довольно беден, и я не жировал всё детство – мне показалось, что мы в чём-то похожи. Только его отношение к семье немного насторожило.

     – Не любит родственников, которые его за уши тащат от гедонизма?

     – В общем, да.

     – Поттер, – я махнула рукой, – Хрен с ним с рыжим. Я с тобой занималась легилименцией уже два месяца, и к тебе теперь не так просто пробраться в голову. Вроде ты упорядочил собственный разум и стал намного сильнее магически. Раза в два, по сравнению с тем, каким ты приехал.

     – Да, я заметил.

     – Тебя, Миона, это тоже касается. Ты прошла те же тренировки и теперь ещё лучше Поттера. Я даже заметила, что ты неосознанно скользишь по моим поверхностным мыслям. Меня это не смущает, но среди легилиментов не приветствуется. Хотя тот же Снейп и Дамблдор постоянно это делают. Поэтому Дамблдор не ведёт уроки, а на уроках снейпа ученики постоянно делают что-то не то.

     – Ах он пидарас! – разозлился Поттер, – я ему задам…

     – Не надо. Просто стукни по рукам, которые потянутся к твоим мыслям разочек, Снейп перестанет страдать хернёй. И тебе будет намного проще на его уроках. Я думаю, это зельеварение на пару с окклюменцией – на его уроках в такой атмосфере и при работе с такой точностью волей-неволей приходится учиться базовым принципам окклюменции и защиты разума, упорядочивания. Делает он это специально, или случайно, не важно.

     – Так что ты сказать то хотела? – спросила Миона, откладывая тарелку, тортик почти доела, молодец. Хорошо кушает, мне бы так.

     – Пойдём в заклинательную комнату. Я хочу научить вас ещё кое-чему. Очень, очень важному.

     На кухне были такие же чары, как в заклинательной – защита от надзора. Просто потому что многие кухонные дела делать проще с помощью магии – очистить тарелки, убрать их в шкаф, всё такое…

     Заклинательной комнатой была обычная гостиная второго этажа. Мебели – самый минимум, пустая комната, довольно просторная. Расписана рунами по стенам, защищают от обнаружения не только чарами надзора, но и волшебниками вообще. Я достала свою палочку – у меня было одно место, где её можно хранить – в декольте. Довольно неплохое место, кстати, грудь у меня небольшая, второго размера, друг друга сиськи не касаются, но в бюстгалтере можно проделать петельку так, чтобы рукоять палочки чуть-чуть торчала сверху, и сама палочка не падала. Грудь своей выпуклостью скрывает контуры палочки, и визуально её не увидеть. Сломать её так нельзя, достать легко, а Поттер хихикал, когда видел, как я из декольте достаю палочку.

     Кстати, с палочкой вышла очень странная история. Олливандер начал примерку – и продлилась она полтора часа. Я перебрала все более-менее подходящие палочки в магазине, мне уже это надоело, наконец, он предложил мне сделать палочку на заказ. За два дня, и внимательно изучил моё сродство с деревом и ингридиентами. Из деревьев мне подошёл вяз. У Олливандера чуть было остатки волос не выпали, он даже очень стесняясь спросил, не мужчина ли я, и я в ответ посильнее натянула джинсы, в которых была. Ммм, «верблюжья лапка», Олливандер засмущался и отвернулся. Но сказал, что это вообще первый на его памяти случай, когда Вяз подходит девушке, потому что это традиционно-мужское дерево, символизирующее качества, которые считаются мужчинами, и пять минут он бы скорее поверил в то, что солнце упадёт на землю, чем в то, что девушка будет иметь палочку из вяза.

     Насколько я поняла – даже сексуальные предпочтения тут не играют роли – нужно быть мужчиной, любить девушку так, как любит мужчина, иметь характер мужчины, разум мужчины, чтобы тебя признало такое дерево. Но дальше его седые волосы всё-таки встали дыбом – потому что из всех ингридиентов для сердцевины, мне подошёл только волос единорога, отданный добровольно. Он, чтобы вы понимали, ничего не стоит – потому что это тот ингридиент, который нужно добыть самому, вернее, самой. Олливандер со мной перешёл камином в какой-то заповедник – больше похожий на стойла лошадей, где паслись табуны единорогов, и отойдя подальше, наблюдал. За ним увязались Поттер и Грейнджер. Я подошла к единорогу – статное, могучее создание, пронизанное магией насквозь. Светлой и очень сильной, погладила его по загривку. Единорог ткнулся мне в лицо своим мокрым носом и поняв, что я хочу, таки подарил волос из своей пушистой сияющей гривы.

     Волосы Олливандера стояли торчком не хуже гривы единорога, которого ударила молния. Гермиона спросила у него:

     – Чему вы так удивлены?

     – Видите ли, мисс… Единорог подпустит к себе только девушку, причём девственницу.

     – И что такое?

     – Непорочную и чистую. А Вяз – может быть деревом в руках только настоящего мужчины. С мужским характером, мыслями, естеством. И это меня немало смущает – один элемент её палочки исключительно мужской, другой – исключительно женский. Даже не так – чтобы иметь палочку из вяза, нужно не просто быть мужчиной, иметь член мало. Нужно быть, что называется, настоящим мужчиной, с ярко выраженным мужским началом. А волос единорога обычный – подойдёт всем, но подаренный из гривы – может быть только женским. Их магия придирчива – они не терпят мужчин, и убегают от женщин, только девственница может подойти к единорогу. И то непорочная и чистая душой, без грязных страстей. Волос, отданный добровольно – крайне ценен. Куда ценнее простой шерсти.

     – Вроде понятно.

     – Это бред! – он схватился за волосы, – Такая палочка просто Не Может Существовать. Потому что не может существовать девушка, которая всем своим естеством была бы мужчиной!

     – А вы не думали, что она перевоплотилась? – спросил Гарри.

     – Единорогов не проведёшь ничем. Ни зельями, ни метаморфией, ни самыми могущественными чарами. Волшебные существа – вообще удивительны. Похоже, это будет очень интересная палочка, – улыбнулся Олливандер, когда я отдала ему волосы. Он не касался их – подставил шкатулку, объяснив, что мужчина не может касаться волос единорога – испортятся. Потеряют блеск и станут просто конским волосом. Прядь волос слегка светилась. Красивая.

     Почему так – понятно. Основа палочки – дерево, выбирается по душе, мыслям, поведению. А сердцевина – по магическому ядру. Дерево отражает личность, сердцевина – магию. Моя магия после стольких оргазмических подпиток стала намного сильнее среднего и даже хорошего волшебника. Это радовало.

     Вот такую палочку я и достала из своей тайной кобуры – короткая, элегантная – прямая, с красивой рукоятью, над рукоятью узоры – рунические цепочки – солнечное золото и лунное серебро, похожий на языки пламени узор, чередующий алхимический металл, символизирующий мужское начало – золото, и не простое, а солнечное – алхимическая штука. Лунное серебро символизировало в алхимии женское начало. На палочке красивые узоры переплетались. Прямо палочка двуликого януса, но Олливандер сделал так – и я ему верю, он всё-таки очень чувствительный мастер палочек. Отлично чувствовать палочки – это редкий дар, ведущий своё начало из древнего друидизма, корнями уходящий чуть ли не в эпоху первых людей, когда люди были редким видом в мире, наполненном магией, чудесами и магическими животными. Слушалась палочка просто совершенно – узоры ни на что толком не влияли, магия получалась очень мощной и хлёсткой, как будто удар кнутом, быстрый и мощный. Эта палочка подходила мне более, чем кому-либо заранее заготовленная, поэтому и слушалась меня просто идеально. А вот остальные даже получали разряд тока, когда трогали – Гермиона вообще ничего не могла колдануть, вяз неслушался девушку. Поттера била магическим ужаливанием сердцевина палочки, не дающаяся в руки.

     Я взмахнула и наложила на комнату чары от прослушивания, подсматривания и многого другого.

     – Что вы знаете о метаморфии?

     – Метаморфии? – спросила Гермиона, – это врождённый редкий талант волшебников, который позволяет волшебнику изменять свою внешность и голос.

     – Негусто, – скривила я губы, палочкой подгоняя к себе кресло, – Метаморфия – редкий дар волшебника, волшебник-метаморф – это другой тип волшебства, по сути. Первое что вы должны узнать – геном метаморфа постоянно меняется. Хотя есть всегда истинный облик, который волшебник может вернуть – на метаморфа не действуют чары поиска, родовые проклятия, заклинания, завязанные на крови – могут дать неприятный и неожиданный, скорее даже непредсказуемый результат. Поэтому метаморфы издревле считались очень ценными, а их дар – особо важным. Самые яркие представители этого дара настолько нестабильны, что могут менять цвет волос, глаз, просто неосознанно, от разного настроения. Что нам это говорит?

     Гермиона и Гарри переглянулись.

     – Что?

     – Что метаморфия связана с разумом волшебника и его подсознанием. Развитие разума – крайне важно. У метаморфа с детства проявляются черты, что его тело стремится вернуться к стандартному для него виду. Например – растрёпанная шевелюра, которую совсем не берёт расчёска – сколько не чеши – подсознание вернёт всё в изначальное состояние.

     – Оу, – Гарри округлил глаза, – вот прям про меня сейчас сказала.

     – И про меня, – Гермиона переглянулась с Поттером.

     – Я продолжу, с вашего дозволения? – улыбнулась я, – метаморфия имеет несколько отчётливо выделяемых стадий освоения, которые зависят от уровня развития сознания и магии. И то и другое важно. Метаморф-новичок может поменять цвет волос, глаз, метаморф-мастер может придавать своему телу необычные свойства. Такие, например, как прочность, сила, отрастить на теле непробиваемую чешую как у дракона, или превратить пальцы в когти… – я выставила руку и моя нежная девичья рука начала темнеть, кожа поплыла, образовав узор чешуи, пальцы вытянулись и ногти преобразовались в когти. Антропоморфная драконья лапа, с лезвиями-когтями. Я убрала преобразование, вернув себе нормальную руку.

     – Такими когтями можно распороть металл как бумагу, а чешуя игнорирует большинство слабых заклинаний, кислот, и прочих гадостей. Но поддерживать такое преобразование непросто.

     – Так ты метаморф, – Сказала Гермиона.

     Я прикрыла глаза и начала меняться. Чёткий ментальный посыл. Долгое восстановление и немалая волшебная сила, ещё далёкая от идеала, но всё же – как у взрослого волшебника, мне в помощь. Черты лица чуть-чуть изменились, волосы стали короче, грудь постепенно словно таяла в теле, уменьшаясь. Черты лица остались похожими, но теперь они были мужскими. Внутренние органы – матку, яичники и влагалище, я не стала трогать, просто изменила расположение мышц таза, на более присущее мужчинам, и задницу не такую округлую и мягкую как у девушки. Преобразование заняло минуты три, после чего я встала, вернее, уже встал, подошёл к распахнувшей глаза гермионе, и улыбаясь, положил руку ей на плечо, погладив другой по каштановым волосам.

     – Миончик, – голос хороший, более рокочущий мужской, не как у Поттера – ломающийся подростковый, – Ну как тебе?

     Она положила руки мне на грудь. Крепкие такие жилистые мышцы. Бюстгалтер я снял ещё когда вставал. Провела руками по груди, торсу, прессу, плечам… изучая моё тело тактильно. Пропорции и внешний вид – как до перерождения. Миона как зачарованная гладила моё тело, изучая его пальцами, каждую мышцу и изгиб, потом посмотрела на меня с очень непонятным чувством – смущение, стыд, восхищение.

     – Мой парень, – она улыбнулась, и подавшись вперёд, впилась в мои губы поцелуем. Я опешил – как-то очень смело с её стороны – делать такое в присутствии Поттера. Я отступил, рухнув на кресло, Миона очень страстно целовала меня, её язычок быстро ласкал мой, страстно и с желанием.

     Я разорвал поцелуй.

     – Остановись. Что, понравился.

     – Очень. Я люблю сестрёнку, но так… я похоже бисексуалка, а не розовая. Мне нравится, – её руки снова легли мне на грудь, а голос стал хрипловато томным, – такой голос, – шепнула она.

     И чего в моём голосе такого. Миона никогда так смело себя не вела со мной. Хотя иногда всё же да, если припомнить.

     – Я рад.

     Она обняла меня, прижавшись грудью.

     – Я думала, ты лгал, когда говорил, что можешь быть парнем.

     – Нет.

     – Твоё мужское тело прекрасно. А зная, кто в этом теле – я ещё больше хочу… дотронуться. Такая нежная и такой мужественный одновременно.

     – Ох, ты меня переоцениваешь, – я отстранил Гермиону, которой слегка крышу подвинуло, от себя, – Эсперо Флегматис.

     Лёгкое успокаивающее заклинание. Отлично помогает от возбуждения или при нервах. Гермиона выдохнула, улыбнулась:

     – Всё равно.

     Я рассмеялся. Не думал, что Гермиону так тяготит именно розовость наших отношений. Но… меня нет. Зато сейчас, в мужском теле, за исключением, разве что, кое-каких биологических деталек, я чувствовал себя более… соответствующим между телом и разумом.

     – Так, ребят, давайте перестанем этим всем париться.

     – Вот теперь у меня всё сходится, – сказал Поттер, – а то прямо какой-то разрыв шаблона – выглядишь как сексапильная красотка, а ведёшь себя как взрослый парень.

     – Тоже сексапильный?

     – Не знаю, – пожал плечами Поттер, – я на мальчиков не западаю.

     – Это хорошо, незачем дамблдорством тут заниматься. В общем так, ребята, – я повесил свой бюстгалтер на спинку кресла, – у вас обоих есть талант метаморфа. Мы всё лето развивали и вашу магию, и ваш разум, психические и магические силы. Ментал – это не совсем магия, это сила разума.

     – Помню, в сочетании с магией, – сказал Гарри.

     – А теперь я хочу научить вас перевоплощаться. Для этого нужно почувствовать нить управления этим даром. Прочувствовать изменения своего тела, и только тогда вы сможете что-то сделать.

     Гермиона всё ещё косилась на меня. Ох, она смотрит на меня уже как-то… иначе. Как на полноценного партнёра, а не сестрёнку для шалостей. Эта женственность во взгляде, бесценно. Не игривость, а именно женственность в чувствах и мимике, словно подсознание перешагнуло границу готовности к сексу.

     – Так что надо сделать? – спросила Миона.

     – Сейчас вы сядете и расслабитесь, после чего попытаетесь под моим строгим руководством нащупать нить. Главное – это найти тот самый заветный невидимый рычажок контроля метаморфии. После чего прогресс будет упираться только в вашу магическую силу, фантазию и психическое развитие. Начнём, сядьте на диван, – я взмахом палочки подвинул к центру комнаты диван, – оба.

     Когда они сели, я, постукивая палочкой по руке, инструктировал:

     – Расслабьте разум. Приведите его в состояние нулевой отметки – постарайтесь сконцентрировать свой разум на нём самом. После чего выставьте перед собой руку и представьте, что вы меняете её, Поттер – на женскую, Миона – на мужскую. Образец можете видеть рядом.

     Понадобилось пятнадцать минут Гермионе, и двадцать – Поттеру, чтобы они сделали это. После трансформации руки была смена цвета и вида волос, Гермиона сделала себе стрижку под томбоя, а Поттер – отрастил патлы как у рок-звезды. Поменяли их цвет, изменили форму плеч, наконец, лицо и голос.

     – Достаточно, – я остановила двух метаморфов, балующихся со своим даром, – Поттер, у меня есть к тебе одна нескромная ответная просьба. Если ты, конечно, согласишься.

     – Да, что такое?

     – Чтобы перевоплотиться – нужно представлять себе, как именно надо перевоплотиться. Для этого не нужно знать каждую деталь, как работают те или иные органы, просто чётко представлять. Чем чётче и наглядней представляешь – тем легче это сделать.

     – И?

     – Перевоплотись в меня.

     – Секунду…

     Гарри прикрыл глаза и его тело начало оплывать всё, волосы вытягиваться, грудь оттянула рубашку, руки стали тоньше, он хихикнул от ощущений – как именно проходило преобразование ниже пояса, я точно не видел, но забавно, что небольшая припухлость на его штанах исчезла. Я, пока он не открыл глаза, положила руку ему между ног. И точно – исчезло.

     – Эй, – он взвизгнул…а, – что такое? Ой, получилось? – Поттер удивился.

     – Выглядит забавно, – улыбнулась я, – а знаешь, почему получилось?

     – Ну?

     – Потому что ты видел меня. Во всех нескромных деталях, успел насмотреться от души, так сказать. Так что теперь я прошу от тебя ответную любезность для Мионы.

     – Что? – Гермиона вспылила и раскраснелась, – что ты такое говоришь?

     – Чтобы перевоплотиться в мальчика… а тебе это может понадобиться – по той или иной причине – это вообще одно из самых частых перевоплощений – смена пола, тебе нужно не просто знать, что у мальчиков краник вместо дырочки. Ты должна чётко в сознании представлять его. Тут тебе даже порнофильмы не помогут, только вживую видеть.

     Гермиона покраснела густо. Поттер – слегка порозовел в щеках, возвращая себе прежний облик.

     – Мне… раздеться? В принципе, если надо – я не против. Мне стесняться особо и нечего.

     – Да, разденься полностью. Сними вообще всё, включая очки. Нужно запечатлеть образ как таковой.

     Гарри без лишнего базару скинул с себя рубаху. Он за лето подкачался – стал более мускулистым. Гермиона отвернулась, когда он стянул штаны, оставшись в костюме адама. Гарри немного смущался, но не так уж. Думаю, он не так давно спал с девушкой, и вряд ли в одетом виде.

     – Миона, повернись.

     – Ну… – она повернулась и старательно отводила взгляд.

     – А теперь слушай мои указания. Помнишь как ты моё тело ощупывала? Давай так же с Поттером.

     – Зачем?

     – А ты, Поттер, возьмёшь вот это в руки, – я взмахнул палочкой и превратил графин и стакан в две не особо тяжёлые гантели.

     – Зачем? – спросил уже он.

     – А ты нехило подкачался, – я ткнул его пальцем в живот, – крепкие мышцы, даже пресс отчётливый. Бицуха…

     – Хорошо ел и много бегал.

     – И тренировался. Нужно срисовать и визуализировать мышцы. Миона если и превратится в мальчика – то это будет какое-то полумужское тело, полуженское. Нужно чётко визуализировать, представлять себе тело во всех деталях, не только сиськи и письки. Пресс, мышцы, спину, задницу, все дела… ну ты понял. Так что делайте как я говорю.

     Гарри взял гантели и слегка ими поводил. А я таки заставил миону, взяв её руку в свою, положить её на грудь Поттера, и провёл ею по прессу. Трогать причиндалы мы не стали, но Миона их тоже внимательно осмотрела. От неё шла сильная волна энергии, я аж купался – она стеснялась очень, очень, очень, сильно. Ощупала ноги, мышцы рук, груди, спины, даже задницу пощупала, хотя не хотела, я настоял и подтолкнул её руку. Поттер млел. Не возбуждался, но млел.

     Пять минут продлилась экзекуция Гермионы, которая во всех деталях срисовала тело Поттера.

     – Думаю, всё. Спасибо, Гарри, за ню.

     – Всегда пожалуйста, – хохотнул Гарри, – мне понравилось.

     – Гарри! – смущённо взвизгнула Миона, – мы же друзья.

     – Ну да. Это исключительно дружеская услуга, – он натянул трусы и сразу стало пристойней, потом оделся.

     Миона сидела красная как рак, глядя на свои руки.

     – Я бы дал тебе своё тело пощупать, но лучше если это будет не метаморф, а настоящий парень, понимаешь?

     Миона покивала, ничего не говоря. Стыд, стыд, стыд, ещё раз стыд. Она слегка возбудилась и очень этого стыдилась. Ещё бы – облапала мальчика во всех приличных и неприличных местах. Да ещё Поттер – приехал сюда – кожа да кости. А теперь – аполлончик. До Аполлона ему далеко, а так – уже лучше, чем рыхлое костлявое нечто.

     Миона смущалась и смущалась, спрятав лицо в своих каштановых волосах, опустив взгляд.

     – Всё, перестань, – я погладил её по волосам. Она внезапно ещё больше смутилась.

     Оу… Так она сравнила Поттера со мной. И примерно поняла, что я из себя представляю? Хм…

     – Миона, не стесняйся. Теперь я попрошу от тебя перевоплотиться в Гарри.

     Она кивнула и начала процесс… Он занял ещё меньше, чем у Поттера – видимо воспоминания слишком свежи и слишком… визуальны. Вот об этом я и говорил – чем лучше человек представляет того, в кого перевоплощается – тем быстрее и лучше преобразуется. Тем легче ему удерживать перевоплощение. Идеально – если метаморф может вот так, тактильно срисовать мышцы и ощупать всё тело, осмотреть в деталях, чтобы чётко держать в голове образ. Через минуту перед нами сидел Гарри Поттер, второй, в одежде Гермионы, она попробовала встать и охнув, повалилась обратно, схватившись между ног. Узкие девичьи джинсы и нескромное мужское достоинство Поттера – вещи несовместимые.

     – Оу… как больно, – она распахнула глаза, скрючившись, – что такое?

     – Джинсы давят, – подсказал я, – что ж, если ты хотела узнать, что чувствует мальчик, когда его по шарам слегка придавят даже, то вот оно.

     – Ну нахрен, – грубо сказала Миона, тяжело дыша, – нахрен такие знания. Больно же. Ломит аж все внутренности.

     – Вот именно. Поэтому парни по шарикам никогда не бьют. Это ниже пояса, что называется, удар. Просто подлость.

     – Я поняла, – она отдышалась, – не самое приятное перевоплощение.

     – Спусти на дюйм-другой джинсы и попробуй снова.

     Миона повозилась с ремнём, спустила его так, что резинку кружевных трусиков стало видно, и снова перевоплотилась. На этот раз она сумела встать и сделать несколько шагов, пощупала свою недевичью грудь, между ног поправила причиндал, прошлась туда-сюда.

     – Как вы, парни, ходите. Это же жутко неудобно.

     – Нужна мужская одежда, – сказал Гарри, – судя по тому, что я вижу – у тебя и трусики дамские, давят, должно быть.

     – Точно, – Гермиона перевоплотилась обратно, став сама собой, – ух! Всё. Надо потом как-нибудь попробовать походить в виде парня. Чисто из интереса.

     – Немногое приобретёшь, – хмыкнул Поттер, – знаете, это всё-таки круто – уметь маскироваться так, что никакие чары не обнаружат.

     – Верно. Метаморфия – издревле ценилась для шпионажа. Я думаю, что Дамблдор весь этот цирк разыгрывал, потому что ты, Поттер, метаморф. Пусть и был спящим, неактивным метаморфом – но его власть могла строиться на договорах, обязательствах, клятвах, возможности выследить как-то… То есть метаморфия защищает тебя от очень многого. Но это не универсальная защита.

     – Я понял. Нужно быть осторожным, чтобы никто не узнал.

     – Именно. Если кто-то узнает – будет регистрация в министерстве, наблюдение, и много чего ещё. Поэтому метаморфы оберегают тайну своего дара превыше всего. Это очень редкий волшебный дар, передающийся по наследству.

     – Постой, – Поттер застопорился, – по наследству? То есть… ладно, у меня пол волшебного мира в родстве, а вы обе? Я что-то о вас не знаю?

     – Хм… – я задумалась, – а ведь верно. Себя я ещё могу понять, но Миона – не должна быть метаморфом. Этот дар не из тех, которые могут случайно потом всплыть, у далёких родственников-маглов. Мион, мне кажется, мы чего-то о себе не знаем.

     Миона задумалась.

     – Я конечно слышала фамилию зельевара Грейнджер в волшебном мире… Но мы кажется даже дальними родственниками ему не приходимся.

     Я задумался. И пока думал – вернул своё тело, потянулась к бюстгалтеру, нахмурившись – соски просвечивали через рубашку довольно отчётливо. Вульгарно. Но одевать сейчас под одеждой – неудобно. А, хрен с ним. Поттер это тоже заметил и улыбнулся.

     – Помочь? – галантно спросил он.

     – Если тебя не затруднит, – я скинула рубашку, оставила застёжку Поттеру. А мальчик то возмужал! Несмотря на недовольное бульканье Мионы, он легко справился с застёжкой и ничего более не делал.

     – Может и мне когда-нибудь придётся это устройство носить, – хмыкнул он, – Не, я не извращенец какой, но если я правильно понимаю – смена пола это наиболее удобный способ скрыться? Люди делят всех по полам, когда ты обернулась парнем, я словно другого человека перед собой увидел.

     – Подсознательные детали восприятия, – отмахнулась я, застёгивая пуговицы, – для волшебника разум – первичен. Волшебник может превращаться в животное, менять пол, возраст, взрослый мужик может стать маленькой милой девочкой. И наоборот. Конечно, это редко кто делает, но среди волшебников это не выглядит чем-то невероятным. По сравнению, скажем, с превращением в анимаформу-насекомое, или рыбу – это вообще ерунда. Кстати, существует даже зелье смены пола.

     – И что, работает?

     – Примерно три месяца. Меняет тело как метаморфия. Существует более редкое и дорогое, которое перестраивает тело на постоянной основе. И кстати, раньше оно пользовалось некоторой популярностью у женщин, которые не хотели рожать. Перевоплотилась в мужчину с аналогичной наследственностью, наделала детей – и вот уже целый выводок, может даже от разных женщин, и не надо подвергать своё тело этому кошмару.

     – Хм… – Поттер задумался.

     – А в прошлом веке некая Клара Лаунж попала под суд – она прожила в браке десять лет, имела двоих детей, и вообще ничего такого, но потом муж узнал, что она была мужчиной, который пил зелья каждые три месяца. А на деле оказалось, что мужик хотел примазаться к богатой семье и жить припеваючи. А богатые одинокие женщины не стоят в очереди. Хотя, конечно, рожать… дважды… – я покачала головой, – скажу так, Поттер, если когда-нибудь в твою голову, когда-нибудь, по какой-нибудь причине, взбредёт идея сделать нечто подобное – лучше отправься в пещеру и живи отшельником.

     – Всё настолько плохо? Я конечно не собираюсь о чём-то таком думать, – запротестовал он.

     – Скажем так… сомнительное удовольствие. Я, благодаря легилименции и чужим воспоминаниям помню весь процесс в деталях. И приятного там нет ничего, вообще. К концу процесса беременности гормоны вообще вводят женщину в состояние почти наркотического безумия на почве любви к детям, иначе ни одна женщина в здравом уме не стала бы рожать детей. Одна боль, гормональная нестабильность и страдания. Хотя, конечно, иметь детей всем в определённый момент хочется – но на то женщины и рождены женщинами.

     – Знаешь, Трис, – мрачно сказала Миона, – Я тут подумала… что ты меня уже запугала этим процессом.

     – Всему своё время, Миона, – вздохнула я, – но Поттера надо было предупредить, так как были прецеденты в истории. И ещё вот что – не пытайтесь отрастить себе органы, которые вам по природе не положены и несовместимы. Были случаи, когда пытались отрастить крылья… Намного проще, скажем, девушке отрастить пенис, или мужчине грудь женскую, но крылья, дополнительные руки, глаза, и всё такое прочее… Можете сойти с ума, или добиться неизлечимых последствий. Тоже были прецеденты. Модифицировать тело – это можно, но это поверхностный процесс, не влияющий на нервную систему и работу мозга. И последнее… – я посмотрела на них с прищуром, – помните, что в кого бы не перевоплощался волшебник – в стрекозу, собачку, ребёнка, мужчину, женщину, птичку, рыбку, даже в огурчик – он всё равно останется собой. То есть ты, Поттер, не сможешь стать полноценной девушкой, а ты, Миона, парнем.

     – А ты? – спросила Миона.

     – А я Менталист. Как думаешь, много в мире мастеров ментала семилетнего возраста? Подскажу – нужно развивать разум минимум десять лет, чтобы дойти до уровня изменения собственного разума – а перекроить его структуру с нуля – могут единицы, и то они уже седые старички и ничего не могут. Это случай абсолютно беспрецедентный. Тем более взрослый разум уже невозможно кроить. То есть – я буду парнем всю свою жизнь. Даже если смогу прожить всю жизнь с членом между ног – всё равно истинная форма тела будет такой. Впрочем… – я улыбнулась, – мне она нравится. Я не комплексую – гендерной истерией не страдаю. А то знаешь, есть такие люди, которые согласились бы скорее сдохнуть, чем перевоплотиться в девушку. Эдакие шовинисты, мужицкие мужики, которые считают мужское тело единственно верным, а женщину – ниже себя, поэтому это всё равно что для расиста в америке стать негром. Вроде негры тоже люди, но скорее сдохнет, чем почернеет. Ну ты понял.

     – Какая разница, где яйца, внутри или снаружи… внутри даже удобнее и безопаснее. Пока ты, конечно, не захочешь секса, вот на это я бы не согласился никогда. Но тогда как же гормоны? – спросил Поттер, – а судя по слегка мелькнувшим эмоциям, он сегодня обязательно попробует обернуться и помастурбировать. Вот готова поставить свою любимую пироженку против тухлого шотландского хаггиса, что попробует.

     – Метаморфы и гормоны – несовместимы. Мы волшебники, Гарри, Метаморфы. Мы совершенно иначе управляем телом, поэтому гормоны… они есть, но ни на что не влияют. Почти. Ты, кажется, предлагал министру затею с оборотным зельем?

     – Ну да.

     – Вот если будет горячо – мы с тобой поменяемся местами. Или ты можешь ещё в кого перевоплотиться. Главное – не играй с метаморфией. Это не та способность, к которой можно относиться небрежно. Это не то, что можно использовать ради шутки, чтобы гулять ночью по замку, подставить кого-то, или шпионить в гостиной слизерина. Узнают – всё, каюк. Это – твой самый могущественный козырь в любой борьбе. Не для детских игр с правилами замка. И будь особо осторожен, лучше вообще никому не говори. Даже самым близким людям. Им незачем знать – ведь через их разум другие могут узнать.

     Поттер кивал согласно.

     Маглорождённый-метаморф это такой же сюр, как маглорождённый-змееуст. Этого просто не бывает. Этот талант строго врождённый, и не может быть приобретён. Он происходит от приобретённых черт, от существ, которых называют допелями – как и многие другие врождённые таланты – происходит от антропоморфных магических тварей, способных с помощью магии иметь потомство с людьми. Никого не удивит, к примеру, полувеликан-хагрид. Парселтанг происходит от расы Наг – змеелюдей, считающихся обычно тёмными и злыми тварями. Есть ещё целый ряд таких талантов – пиропсионез, анимагия, но анимагия очень распространена, телекинез, и даже природная легилименция-окклюменция. Метаморфы среди них – поистине короли врождённых талантов. Самая мощная и самая ценная способность.

     Остался лишь один вопрос – так ли грязна кровь Грейнджеров, как об этом говорят? И если нет – то какого, собственно, х…

     Примечание к части

     ________________________

     **Ну вот и всё на сегодня. Пожалуйста, пишите отзывы! Они питают автора и именно отзывы позволяют так активно делать проду.**

     **Постскриптум: нямка тоже нужна**

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     ___________________

     Ту би континуэд...

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ!!!!!!!111111010001010010**

     Банди - робот. Потому что прошлой главой я пробил потолок в 20 страниц в сутки, а этой - в 30+ страниц в сутки!

     Когда ты пишешь фанфик и плевать хотел на ответственность, на проду, на ограничения, то пишется легко и приятно. Поэтому просите проду! Пишите свои комментарии и обязательно, не ленитесь, оставляйте отзывы!

     Несмотря на всего лишь 300 ждунов, я выкладываю новую главу, потому что очень активно комментируете - я вижу, что вы читаете, и читаете с удовольствием. Так же меня немного покоробило, что просмотры 6 главы почти вдвое меньше, чем у 5й. Я думаю, 6я глава - одна из лучших среди всех вообще.

     _______________

     Свобода!

     Я шла по Косой Аллее, и чувствовала лёгкость в теле. Дементоров министр убрал – и здесь воцарился мир и покой – последние опоздавшие к школе закупались всяким разным. У меня же, на душе было спокойно и приятно. Почему так? Да потому что с Гермионой и Поттером удалось всё провернуть – и они теперь стали в чуть большей безопасности. А ещё – потому что родители мозги не полоскали, в школу завтра, а мы здесь в последний день лета. Ощущение уходящего лета были прекрасны и грустны. Время шло. Я вспоминала всё это лето, которое началось с моего пробуждения. Гермиона… Гермиона, всё более и более женственная и милая, которую отпускала её книжная истерия. Любовь моя, гений красоты и чувства любви. И удовольствия, чего уж греха таить.

     Это было восхитительное лето – для всех нас. Родители праздновали, Миона была счастлива, Гарри – стал таким, каким должен быть молодой парень его возраста. Даже чуть лучше, чем остальные, и явно выше уровня обычного волшебника – существа ограниченного и чудесатого. Остатки батиной заначки пошли на галеоны, и мы веселились – Гарри смог получить доступ к своим деньгам и закрыл доступ Дамблдору, и всем вообще.

     А я шла и думала, как поднять вопрос о том, какая кровь течёт в Грейнджерах? Традиционный анализ ДНК не подходил – метаморфы игнорируют все ритуалы на крови, бесполезно, не сработает. Мы, метаморфы, постоянно меняемся. Постоянно в процессе эволюции. Ещё один плюс метаморфа – он может не стареть. Почти. Медленно. То есть когда твой геном буквально плавится и переменяется на ходу, глупо говорить о том, что его функции будут деградировать. Это рецепт вечной юности и вечной жизни – если бы не одно но… Если такие метаморфы и есть, то я о их существовании не знаю. Они невероятно скрытны.

     Гермиона снова потащила Гарри за магловской одеждой – и на этот раз они больше примеряли. Она похоже решила, говоря за нас обеих, что если Поттер и попал к двум девушкам, то пусть позволит им хотя бы реализовать своё чувство прекрасного и одеть его с иголочки. Не так, как ему хочется.

     Поттера Миона использовала как манекен, одевая часа два, Гарри невыносимо страдал, но не жаловался. Мне было безразлично.

     – Трисс! – Миона махнула мне рукой, – пойдём?

     – Домой?

     – Ага.

     Дома мама и папа уже обустроились – прислуга ушла, а они готовились к нашему отбытию. Отец собрал все вещи, которые уже отнёс в гараж, в машину. Если быть точным, то в большой старый Ленд Ровер семьдесят второго года. Я проходя мимо, посмотрела на его машины. Шелби. Форд Мустанг. Ленд Ровер. Мини. Феррари. Вольво. Мерседес-бенц...

     Когда Миона укатила наверх, я осталась внизу, мама сидела перед телевизором. Батя – что-то мутил на сковородке.

     Зайдя к ним, я села на подлокотник кресла.

     – Трисс, деточка, хочешь пироженки?

     – Не откажусь, – я с вопросом продолжила смотреть на отца. Он занервничал.

     – Что-то такое?

     – Да так. Смотрю и удивляюсь, откуда два скромных дантиста, без роду-племени, за десять лет, сумели заработать себе денег для такого шикарного существования. Коллекция машин. Картин. Особнячок.

     Батя непонимающе на меня посмотрел.

     – Трисс, ты что, из налоговой?

     – Нет, я тут одним вопросом заинтересовалась – откуда у миончика и меня особые таланты к метаморфии, – с подозрением посмотрела я на него, – и чем больше смотрю – тем больше вы двое у меня вызываете смутные сомнения, – посмотрела я на них, – что вы что-то мне сильно не договариваете.

     Батя напрягся и посмотрел на маму. Та стояла в проходе с пироженкой на тарелке.

     – С чего ты взяла, доча?

     – Хотя бы с того, что ваша реакция сейчас выдаёт с головой. Вы явно понимаете, о чём я говорю, – перевела я взгляд с бати на маму, – никто не хочет объясниться?

     Мама поджала губы.

     – Бог ты мой, Трисс…

     – Хватит. Хотя, признаюсь, фальшивые воспоминания – сделал явно мастер не хуже меня. Но и ненамного лучше. Меня это раздражает, так что давайте расскажите всё, или… Мы с Миончиком исчезнем. Затеряться парочке метаморфов не так уж и сложно, верно? И хера вы лысого найдёте.

     – Хватит, – Мама поставила тарелку, чуть было её не уронив, – не такие уж мы и злые, как ты себе напридумывала.

     – Ещё и поверхностные мысли читаешь. Хотя топорно, скорее это средний уровень мастера, – скривилась я, – вот что, хватит. Вы всё расскажете, две вещи я ненавижу – комаров и секретничанье на пустом месте.

     Мама посмотрела на отца, потом снова на меня. Батя вздохнул.

     – Я так понимаю, мы ничего не можем сделать?

     – Совершенно. Боевую магию применять бесполезно, а синтетическая структура моего сознания сама по себе практически нерушимая защита, даже домовика легилиментить проще. И безопасней. Так что вперёд.

     Мама опустила плечи:

     – Похоже, придётся всё рассказать, – сказала она убитым голосом, – Дэн?

     – Ну придётся, и что?

     – Мне не нравится уже сам факт того, что вы что-то от нас скрывали, – сказала я.

     – Девочка моя, пойми, что в мире магии так легко получить доступ к чужой памяти…

     – Я это знаю не хуже вас. Так что давайте, пока я за веритасериум не взялась.

     – Ты нам угрожаешь? – с подозрением спросил отец, и как мне показалось – со злостью. Скорее раздражением.

     Что ж, супергёрл мод он. У искуственной структуры сознания есть плюсы – оно может работать за пределами человеческих возможностей. Далеко за пределами, хотя некоторые вещи при этом потеряются – поэтому в следующее мгновение окончание фразы бати зависло в воздухе – способность первая – разгон.

     Толчок магии – и палочка прыгнула мне в руку. На гостиную установлена защита, так что ничего страшного не произойдёт – действие третье – хотя руки тела медленные, по сравнению с возможным движением и реакцией – это ничто – батя не успел ещё сомкнуть уста – а я последовательно активировала сковывающую цепочку – Аджино – заклинание связывания, более мощное, чем инкарцеро, и почти невзламываемое, заклинание немоты, заклинание блокирования магии – антимагический барьер, второй комплекс точно такой же на маманю, и вокруг её рук словно змеи, начали вырастать верёвки. Всё произошло так быстро, что обычный волшебник не успел бы даже палочку достать – почти мгновенно. За пределами возможности человека. Шесть заклинаний и оба немых скованных тела рухнули – батя на диван, маманя на кресло лицом вперёд.

     Отмена разгона.

     Медленно заваливающиеся тела, внезапно обрели скорость и упали таки, беззвучно открывая рты и если пытались творить беспалочковую магию – чары им не дадут. Мощные чары, но сложные. Без концентратора сотворить магию можно, но это не костыль, как думают некоторые неофиты. Это инструмент, вроде отвёртки или гаечного ключа. Можно закрутить гайку и без него, пальцами, но всё равно удобнее, быстрее и лучше сделать это с инструментом. Поэтому даже самые великие маги пользуются палочками почти всегда, лишь некоторые виды магии, к которым есть талант, можно творить без неё.

     Я посмотрела с любопытством на дёргающиеся тела, оплетённые магическими путами. Гермиона затыгыдыкала по лестнице и ворвалась в зал, увидела эту картину и округлила глаза.

     – Трисс! Что происходит? – она испугалась.

     – Спокойно, Миона, кажется, родители что-то очень хотели нам сказать. И раз уж я услышала от них намёк на угрозу, нужно было дать им понять закон дикого запада – есть быстрый и есть мёртвый.

     Судя по эмоциям родителей, они испугались. Конечно, лучшие мастера могут творить чары почти мгновенно, но всё равно не так быстро. Без разгона и очень тщательно устроенного разума сделать это нельзя.

     – Трисс, немедленно развяжи их, – Миона тут же запротестовала, достала палочку, – Фините, Фините… фините инкантатем! Чёрт, почему не работает?

     – Чары немного сложнее, чем школьный уровень. Ну что, предположим, что мы договорились и вы перестанете плодить весьма обидные секреты от нас с Миончиком? Мне бы не хотелось, но если мне надо – я могу залезть туда, куда ни один обливиэйт не достаёт, перетряхнуть ваш мозг по клеточкам. Кто бы над вашими мозгами не работал – он слабее меня и любая защита не выдержит настойчивого штурма. Наконец, есть веритасериум – весьма действенная штука. Триста галеонов за пузырёк на чёрном рынке, и никаких легилименций не надо.

     Родители забрыкались.

     – Да, да, последствия весьма неприятны. Но что не сделаешь, – я села в кресло, откуда палочкой убрала связщанную маман, перетащив её невербальным мобиликорпусом на диван, – Экзитиум Примарис, – луч заклинания убрал следы моего связывания. Родители заворочались.

     – Трисс, что это было? – спросила мама, – я даже испугаться не успела.

     – Быстрые чары. Миончик, садись, мама с папой очень хотят нам кое-что рассказать. Трудно передать словами, как я не люблю семейные тайны.

     – Я что-то не знаю? – Миона посмотрела на родителей.

     – Ох, доченька, – Мама тут же сменила тактику, – да, Трисс права, нам нужно вам кое-что рассказать…

     Я держала разгон наготове, если они брыкнутся, а так – сидела и слушала. А вот Гермиона очень близко к сердцу восприняла всё, что было сказано далее.

     – Мы вообще-то волшебники, – сказала Мама, – есть такое.

     – Что? – Миона опешила, – Но… как? Почему вы нам солгали? – Она чуть было не расплакалась.

     – Ох, прости меня, деточка, так было нужно, – она полезла обниматься, но Миона её оттолкнула.

     – Могли бы и рассказать.

     – Могли бы, да толку?

     – Я… Я… – Миона поджала губы, кажется, вот-вот расплачется.

     – Ладно, давай по порядку, – остановила её мама, – Вообще-то мы волшебники. И метаморфы. Как вы понимаете – нам приходится скрываться.

     – Вас ищут?

     – Скорее у нас хватает недоброжелателей, – сказал батя, – Две долбанутые на голову семьи. Но это потом.

     Миона хлюпнула носом:

     – Но почему? Почему вы мне ничего не говорили?

     – Опасно, – вздохнул батя, – это слишком опасно.

     Миона хлюпнула носом сильнее.

     – Есть мнение, что нам нужно представиться и познакомиться заранее. И желательно настоящими именами и биографиями, – сказала я, – начнём с тебя, мама.

     Мама затравленно как-то на нас посмотрела.

     – И принять настоящий облик, – добавила я, заставив её вздрогнуть.

     – А это обязательно? – спросила она.

     – А сама как думаешь? Меня задолбал обман… хотя в жизни метаморфа это естественно, наверное.

     Мама смущаясь вышла вперёд и поплыла, что называется. Черты лица неуловимо изменились, нос слегка уменьшился, скулы, всё такое… Мгновение – и перед нами стоит совсем другая женщина. Красивая, спору нет, миленькая, сиськи поменьше на размер, ниже на полголовы, не без шарма, не хуже, не лучше, чем раньше.

     – Ладно. Исида. Моё имя Исида Друэлла Блэк, при рождении.

     – Батя?

     Батя встал, вздохнул. Лицо его тоже чуть изменилось, стало более худым, волосы длиннее, хотя это не обязательно.

     – Регулус. Регулус Орион Блэк. Собственной персоной, – развёл он руками, – вижу, что вы осуждаете нас, ведь Исида моя двоюродная сестра, но… – Он посмотрел на нас, – для метаморфов это не критично, ведь…

     – Хватит, я знаю, – улыбнулась я, видя, что их причина скрывать свою любовь весьма…. АХАХАХААААА!

     Меня не то что затрясло от смеха, я повалилась на бок, а потом скатилась на пол, держась за живот, из глаз брызнули слёзы, гомерический хохот никак не хотел останавливаться. Все трое смотрели на меня как на сумасшедшую. У меня возникло ощущение, что я сейчас рожу, потому что прямо схватки какие-то в животе – не могла остановиться, ржала как лошадь.

     Через минуту все начали похихикивать и улыбаться. Кое-как отсмеявшись, и после дюжины заклинаний успокоения от Мионы, я сумела подняться с пола, держась за край стола…

     – Так вы… хаха… вы… всю эту тайнопись развели только потому что вы родственники?

     Батя и мама переглянулись.

     – Ну… да… – мама была ошарашена.

     – Блять, – я схватила с руки браслет и бросила его в стену. Браслет полыхнул, на мгновение на нас подуло замогильным холодом, появилась чёрная сфера, а в следующий момент вокруг места попадания был… аккуратный срез стены, пола, и всего вокруг. Даже вазочка разрезана ровнёхонько. Родители изрядно пересрались, увидев это.

     – Что это такое… – спросила мама тихо.

     – Немезида Смерти. Одноразовый предмет. Я думала, вы тут просто звиздец какие ужасные тайны храните, ну там младенцев в жертву приносите, людей убиваете, Томми-Красноглазик у вас на подхвате.

     – Кто?

     – Волдеморт свет салазарович, – хохотнула я, – вон даже приготовила на случай, если вы меня попытаетесь залегилиментить или убить. Цените, между прочим, Немезида – портал в измерение тьмы, дементоры и адское пламя по сравнению с такой магией – мелкая щекотка. Потрачено впустую, – вздохнула я, но не сдержалась и снова заржала, держась за живот. Миона села рядом.

     Родители непонимающе переглядывались.

     – То есть – ты нас не осуждаешь? – с любопытством спросила мама.

     – Осуждаю? Мама, папа, у меня… у нас, есть для вас новость, так что лучше сядьте. Пожалуйста.

     – У кого это нас? – спросил батя с прищуром. Ревновал.

     – У меня и Мионы, – я притянула её к себе за руку и посадила рядом.

     Для того, чтобы сопоставить два и два, родителям понадобилось непростительно много времени. Ну а потом…

     Миона чуть не плакала от стыда, спрятав лицо в руках. Я её нежно обнимала, поглаживая по волосам.

     Вот лица родителей – это бесценный шедевр современного искусства. Четыре абсолютно круглых, хоть циркулем обводи, глаза. Мама первая охнула и рухнула на диван. Папа и так сидел, поэтому поймал её и прижал к себе.

     – Вы! – обвиняюще ткнула в нас мама пальцем.

     – Вы! – повторила я её жест.

     – Вы… – Уже не так уверенно сказала мама…

     – Мы, – Гордо сказала я.

     – О боже, – мама рухнула на руки к отцу, – Регги, дорогой, мне это снится? Папа её поймал.

     – Девочки… – он посмотрел на нас, – когда это у вас хоть началось?

     – Когда Трисс проснулась, – буркнула Миона.

     – Нет, – уверенно заявила я, прижав Миону к себе, – Вы хоть видели, сколько страдала Миона из-за того выброса? Миона, я ведь всё видела. И слышала. Ты рыдала на моей кровати почти каждый день… – я поглаживала плачущую девушку по волосам, – Ты с остервенением грызла книги, клялась, что найдёшь способ меня исцелить. Забросила себя, друзей, жизнь вообще.

     Миона таки расплакалась.

     – Отказалась от друзей, всегда была только со мной… – я продолжила гладить её, Миона уткнулась мне в плечо, обхватив руками.

     – Как можно не любить тебя? – Я подняла её лицо за подбородок и неспешно, нежно поцеловала. Так, как никогда ранее не целовала – на этот раз я вложила всю свою признательность, всю свою любовь к ней, медленно и нежно целуя эти губы. Миона ответила не сразу, и тоже не спешила… Целовались мы минуты три, наслаждаясь чувством любви. Миона тоже источала его вовне, как и я. Легилиментам проще объясняться в чувствах. Мы разорвали поцелуй не сговариваясь. Миона уткнулась в моё плечо.

     – Трисс… Нас никто не поймёт. Никто не поймёт наших чувств.

     – Мы обе понимаем. Большего не надо, – я погладила её по волосам, укладывая их лёгкой магией. И Гарри понял.

     – Гарри? Ты что, рассказала ему всё?

     – Нет, он почти обо всём сам догадался.

     – Да что ж такое, – Батя стукнул по подлокотнику, – почему посторонний парень обо всём догадался, а мы узнаём всё последние! И это вы! – он обвиняюще ткнул в меня пальцем, – Ты! Ты обвиняешь нас в том, что мы какие-то тайны храним? Мы просто живём, как маглы, потихоньку лечим зубы едва заметной магией и сделали целое состояние на такой мелочи. Живём и радуемся жизни без всяких ёбаных волдемортов, дамблдоров и прочих сказочных пидарасов! А вы… Вы же сёстры… Близняшки...

     – Знаешь, есть один немецкий фильм как раз про близняшек… – начала я пошло улыбаясь.

     – Хватит, – Батя надулся, – по сравнению с нами – это у вас тайна на тайне! Что ещё я про тебя не знаю?

     Я отстранила счастливую Гермиону от себя, встала, вежливо поклонилась:

     – Пришло время представиться. Ведь мы не закончили, верно? Беатрис Грейнджер. Гранд-мастер ментальной магии, магистр тёмной магии, мастер зелий, мастер ритуалов, мастер боевой магии, метаморф, маг девятого круга.

     По мере перечисления официальных титулов, у бати глаза выпадали из орбит ещё больше, чем раньше. Он просто выпадал и выпадал в каплю, пока наконец не рухнул на диван.

     – Д… Д… Д… девятого, – сказал он, заикаясь, – как?

     – На пробуждение всех девяти контуров уйдёт некоторое время. Но да, это мой и потолок, и истинная сила. Пока что у меня шесть контуров ядра.

     Батя опять выругался.

     – Шесть! Шесть, ты слышала, Сида? Сколько там было у нашего дедушки?

     – Пять.

     – Пять, – заключил отец, – даже один круг – создать это тяжкий труд над своим магическим ядром. Создать пять…

     – Проехали, – я переменила тему, – вы лучше скажите, вы так и собрались тихо жить?

     – Почему нет? Я свою войну закончил. И отстрадал достаточно. Мы с Сидой можем жить не вечно, но жизнь метаморфа и без того длинная... только обычно нас убивают раньше, чем успеваем состариться. Жили себе, не тужили, и тут НАТЕ ЗДРАСЬТЕ.

     Миончик перестала пугаться. До неё только что дошёл смысл всего происходящего.

     – То есть вы, – Она отстранилась, – Блэки?

     – Собственной персоной, – сказал батя.

     – Но зачем вы тогда спрятались?

     – А ты видела, как и за что упекли Сириуса? Вообще ни за что. Мы, Блэки, все, оказались между молотом и наковальней – между двумя пидарасами. Один корчит из себя тёмного лорда, другой – бородатый дедушка, который любит у детей в голове копаться. И каждый решил, что может нами помыкать как хочет.

     Миона задумалась.

     – То есть фактически мы не Грейнджер?

     – Нет, в учебнике по зельям нашёл эту дурацкую фамилию.

     – И ничего она не дурацкая, – мама ткнула батю локтем, – красивая фамилия.

     – Да, – Батя по привычке со всем соглашался, – есть такой зельевар…

     – Мы знаем, – ответила тут же Миона, – то есть вы боитесь, что вас найдёт или Дамблдор, или Волдеморт?

     – Именно. Когда мы были юными, я симпатизировал волдеморту… ему тогда многие симпатизировали. Сида… Тут всё сложнее.

     – Да чего уж там, меня из семьи выгнали. Решили, что я сквиб, и вышвырнули в приют как юродивую. Волшебница из меня правда не очень, но Регги нашёл меня. Мы много тайно встречались, несколько лет, он тогда был так добр и романтичен… Постепенно, мы сами не заметили, как влюбились, и родственные чувства переросли во что-то большее. Я правда Регги полюбила.

     – Как романтично, – сказала Миона.

     – Понятно. Тогда я выбрасываю и это, - я сняла второй браслет со второй руки и бросила его в огонь камина. Огонь у нас горел почти постоянно. Браслет тут же всосал в себя всё пламя и превратился в пар.

     – А это что такое?

     – Инструмент менталистики. Тоже одноразовый. Вы оба говорите правду, по крайней мере, я основываюсь на том, что если бы вы были выше уровня Гранд-мастера ментала, чтобы обмануть меня – то вам бы не пришлось лгать, а Томми и Голубой Дедушка не представляли бы для вас никакой угрозы.

     – Голубой Дедушка, – Батя заржал, – Хорошо сказано.

     – Что ж… Боюсь, вечно прятаться вам не получится. Голубой Дедушка в любом случае тесно завязал какую-то свою сложносплетённую интригу с Гарри. А он наш друг, так что получается неслабая конфронтация. Кстати, Поттер – тоже метаморф.

     – Правда? – Батя аж удивился, – Дорогая, мы думали мы такие ужас какие невероятные. А нас в доме пятеро, и все метаморфы.

     – Хороший парень, талантливый. Мы с Мионой занялись его перевоспитанием и уже переломали Дамблдору всю его интригу. Я постепенно создам Поттеру такую защиту разума, что Дамблдор бороду свою съест без соли, нежели залезет к нему в башку. Хотя он и так очень скромен в этом плане.

     Мама обеспокоенно посмотрела на отца, на нас.

     – То есть вы почти что вступите в открытое противостояние. Это опасно.

     – Я в курсе. Но Дамблдор – хоть и засранец редкий, но я не встречала такого, вот чтоб прямо мерзости творил и хохотал над этим. Мерзавец, но берега видит, поэтому убивать нас не будет. Легилиментить? Пожалуй. Стереть воспоминания? Попробовать может. Но убивать или ещё что – нет. Я бы сказала, что он с Поттером и вообще, ведёт свои интриги, но есть много более быстрых и надёжных… и аморальных способов достижения желаемого.

     – Он опасная мразь, – Батя нахмурился, – вот что я уяснил крепко.

     – Это да. Это есть. Но на нас он напрямую не полезет. Может попытаться дискредитировать. А ещё Сириус… Кем он нам приходится?

     – Он мой брат, старший. А вашей матери приходится дядей.

     – То есть – он наш с Мионой дядя, – вздохнула я, – час от часу не легче. Поттер уже отчитал министра, причём довольно жёстко, за ту пародию на суд, что учинили над Блэком. И даже сумел на него надавить по-своему.

     – Вы думаете – его надо найти?

     – Его обязательно, ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно найти и узнать правду о той ночи. Кто если не родственники – должны поддержать эту заблудшую душу?

     – Я появиться не могу. Официально я мёртв, – батя развёл руками, – Исида тем более…

     – Министр верит, что Блэк будет рваться в Хогвартс. Мы с Гарри устроим карнавал – взаимные перевоплощения.

     – Это довольно сложно сделать, – укорила меня мама, – Мальчику трудно перевоплотиться в девочку, нужна визуализация… Иначе чары легко распознают.

     – Она у него есть.

     – Что? – Мама удивилась.

     – Я озаботилась этим вопросом. Заранее. Поттер видел меня во всех интимных подробностях, мы с Мионой – его. Так что можем перевоплощаться друг в друга свободно. И нет, не красней так, – укорила я её, – так было нужно.

     – Ох, что за поколение сексуально раскрепощённых детей? – в пустоту спросила мама, – мы тут считаем себя извращенцами, потому что у нас кто-то там общий, а вы… вы… – она порозовела, – Вы, в общем.

     – Не будем акцентировать внимание. Скажу лишь, что Гарри вёл себя как настоящий джентльмен. Не как обычно мальчишки, которым только покажи да дай пощупать. Хорошо воспитанный мальчик, так что не вздумайте на него косо смотреть! Раз уж на то пошло – это лично я настояла на всех процедурах, Миона и Поттер стеснялись и сопротивлялись. Значит так, иногда мы будем устраивать карнавал во время походов в Хогсмит и на публичных мероприятиях. Я надеюсь, Сириус клюнет на меня и я уложу его так же, как вас, даже испугаться не успеет.

     – Как ты это делаешь? – Мрачный батя кивал, пока я говорила.

     – Структура разума. Ты думаешь, я просто так его перестраивала? Когда надо – мой разум превращается в суперкомпьютер с чудовищной эффективностью расчётов или анализа обстановки и скорости колдовства. Далеко за пределами возможного для человека. Очень далеко. По три заклинания я наложила на вас, пока ты моргнул один раз.

     Батя задумался. Мама охнула.

     – Значит, ты не боишься Сириуса… что ж, ладно, постарайтесь выманить его. И вот что, – Батя насупился, – Ты же можешь перевоплощаться в парня?

     – Могу.

     – Не вздумай лишить Миончика девственности. И наоборот, – он вперил тяжёлый взгляд в Миону, – ваши магические ядра ещё не готовы. Будь вы мальчишками с рождения – никаких проблем. Спите с кем хотите, не убудет. Но так…

     – Обещаю, – подняла я руку.

     Миончик гневно воскликнула «Папа» и вскочила. Я потянула её за ремень и усадила себе на колени.

     – Обещаю, что не буду лишать мою любимую миону девственности, пока не придёт время. Хотя, мне кажется, мы уже готовы ментально, но не магически…

     Миона красная как рак, закрыла лицо руками:

     – О чём вы говорите?

     – О сексе между девочками-волшебницами, – улыбнулась я, – тут есть интимные нюансы, я тебе их потом растолкую, – я посмотрела на батю. Щёки у меня горели не меньше, чем у Мионы, но разум брал под контроль поведение, – Обещаю.

     Миона повалилась на моё плечо, обвив руками. Сопела от возмущения, смущения, стыда и даже немного возбуждения. Я погладила её по округлой попке, прижав к себе сильнее.

     – Вы ещё тут… – недовольно начала мама, но под моим взглядом осеклась, – извини.

     – Ничего. Мы тут ничего делать не будем. При вас.

     Миона, казалось, сейчас загорится и расплавится от стыда. Мама тоже порозовела. Батя тоже, кстати. Атмосфера эротичности витала в воздухе.

     – Так, – батя резко встал, взмахнул рукой и с кухни прилетела бутылка какого-то шампанского или чего-то в этом роде, алкогольного, – предлагаю выпить. За молодых, раз уж наши дочери нашли своего любимого человека, это повод отпраздновать. У вас же всё по обоюдному?

     Я кивнула. Батя вздохнул.

     – Ну, пусть так. Знаешь, – повинуясь мановению рук, на стол прилетели четыре приземистых стакана, – Сида. С одной стороны – да. Охренели мы знатно. С другой – мы же так боялись, что наши девочки найдут себе мальчиков, отдадутся кому-то, приведут в дом… а так – вас даже ревновать невозможно. Лично я подумал тут, и думаю, а собственно, почему нет?

     Мама взяла бокал, я тоже, смущающаяся и красная до корней волос Миона, тоже.

     – Ну, – мама улыбнулась, – За молодых.

     Мы выпили. Я коротко поцеловала Миону, а батя поцеловался с мамой, увидев нас, причём так же страстно, положив руку на попку. Миона смущалась, когда мы разорвали поцелуй, ещё больше смутилась, посмотрев на родителей. Они тоже оторвались.

     – Ох, Сида, как же я тебя люблю…

     – Ты это уже говорил, Рег.

     – И повторять не устану никогда!

     – Эй, – я вздёрнула бровь, – когда я вернусь из школы – нас ждёт ещё один грейнджер в доме?

     Родители смутились.

     – Нет, – сказала мама, – Даже вас двоих рожать было не самым приятным в моей жизни. Конечно, я люблю вас, мои малышки, – она обняла нас за плечи, притянув к своей груди. Но поскольку она стала ниже, мы были почти одного роста.

     Обнимааашки!

     Поскольку алкоголь на Миону действовал раза в два сильнее, чем надо, она слегка захмелела, мы сели вокруг стола, и решили таки послушать историю бати и мамы, полноценную версию. И не их романтических отношений, а предысторию – где с кем учились, с кем дружили, всё такое… Тихие семейные посиделки. Я не боялась гладить Гермиону и она лежала у меня на плече, слушая рассказы от родителей.

     Нда... Проблем только что стало больше. Намного. Даже если мы с Мионой насквозь чистокровные... Это ничего не меняет - между двумя фронтами похлеще, чем Гарри зажаты!

     Примечание к части

     _______________

     Ну что, Банди вас обрадовал? Надеюсь, что да! Потому что я БАНДИ. Йе-ху! Я люблю вас радовать!

     Ответы на вопросы, как обычно, дали больше вопросов и больше вариативности в будущем. Не стройте версий - если кто-то угадает - то у меня будет ощущение, что я пишу в угоду этому читателю.

     Отзывы, оценки, активность - вот наркотик для автора. Больше, ещё больше!

     +++

     И я напоминаю вам про донат - присылайте автору на хлебушек насущный. Кушац хочеца. Автор стараетца.

     Примечание к части

     **Даров, кошечки и котятки!**

     **Поскольку я заметил, что после лёгкого фетиша секс-эд, одного из самых лёгких и невинных фетишей вообще, в принципе, многие просто слились, я понял, что многие, как бы это правильнее выразиться... обладают настолько тонкой и ранимой душевной организацией, что им вообще только самую мягкую эротику надо читать, и то с осторожностью, а жанр ПвП вообще обходить за километр. Обновил предупреждения в шапке работы.**

     **Да, предупреждаю вас ещё раз - в этой главе есть сцена с элементами анальных игр (сексом это не называется, поскольку свистка нет), если у вас глубоко засевшие комплексы и душевные травмы, и вы не выдерживаете никаких отступлений от классического секса, как пуритане, то будьте добры... да, вы поняли, крестик на вкладке, валокардин в аптечке.**

     **Остальным - НАСЛАЖДАЙТЕСЬ новой КИНГ-САЙЗ продой!**

     >P.S. Есть шикарный косплей Гермионы, который я считаю отличным отражением внешности ГГ(только грудь на размер больше описываемой, а так - внешность, тело, лицо, всё - я представляю именно этой девушки): https://vk.cc/c2dbbD

     Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс…

     В замке я уже бывал, но ещё не былА, то есть в современной жизни нет. А прошлая… Прошлая как чёрно-белый кинофильм. Вроде и помню в деталях, а совсем не то. Мутная пелена на воспоминаниях. Раньше я учился в хогвартсе – это был величественный замок, он мог считаться действительно одним из красивейших строений мира. Тогда маглы не были так развиты. Понимаете теперь моё удивление, когда я увидела весь этот магловский мир? Все эти бесчисленные постройки, дома, но больше всего меня удивили небоскрёбы в сити. Гигантские здания-башни, вздымающиеся так высоко, что кажущаяся мне ранее едва ли не вершиной мира, астрономическая башня Хогвартса, была всего лишь на уровне девятиэтажного дома – у самого подножия небоскрёба.

     Волшебники явно странные, если видят это всё, и всё равно рассусоливают про чистоту крови и всё такое. Доподлинно известно – разница между маглорождёным и потомственным разве что в том, какие у них связи, врождённые, может быть, таланты. Да, закрытый и наглухо изолированный мир – конечно, тут будет дискриминация всех, кто не следует его общепринятым нормам. Но всё же… всё же. В своём очаровании Хогвартс не потерял ни капли – это по прежнему кажущийся сказочным величественный замок. Почему волшебство и замки вообще часто друг с другом связывают? Ответ на поверхности. Хогвартс. Это прообраз всех волшебных замков, во многих сказках и легендах.

     Поездка на поезде… Ничего нам не дала – хотя это было первое после лета столкновение между учениками – мы нашли купе, единственное из оставшихся, где лежал какой-то мужик. Миона опознала в нём профессора Люпина. Я лишь хмыкнула, посмотрев на спящего мужика – при постороннем говорить о своём, о девичьем, было как-то неудобно. Гарри положил свои вещи, забрался к нам и достал толстенную книжищу.

     Миона захлопнула книжку и посмотрела на меня вопросительно.

     – Что, солнышко?

     – Трис, ехать до Хогвартса – почти целый день. Вернее, шесть часов. Чем займёмся?

     – А колдовать можно?

     – Можно.

     На моё лицо выплыла хитрая улыбка.

     – Тогда вы двое, – я постучала по корке книги Поттера, заставив его поднять вопросительный взгляд, – достаньте свои палочки, пишущие перья, я вам кое-что расскажу.

     – И что же? – Гермиона достала палочку из декольте. От меня научилась, м… Поттера это не смутило вот вообще никак, хотя когда она это сделала на перроне – ближайший мальчишка-хафлпафец почему-то порозовел. Странно, вроде в этом нет ничего эротического… ну разве что напоминание самого факта, что имеется грудь. Ну так это два таких напоминания, объёмных, сорочку оттягивают… Бюстгалтер Гермионы, кстати, зачаровала я. Лично. И трусики. Трусики – на впитывание влаги и очистку – дело в том, что две недели назад у меня начались… тадам, месячные. Ощущения были… не самые приятные – похоже на удар по шарам, но не удар, и совсем не так больно, но всё равно, внутренние ощущения не из приятных. У Гермионы и меня неприятные дни были почти идеально синхронны, за редким исключением. Поэтому я засела за книги и заодно перелопатила всю память. После полной реструктуризации, дефрагментации, моя память из обычной памяти человека превратилась во что-то вроде компьютерной базы данных. Архива. С несколькими уровнями доступа, защиты, отлично структурирована. Минус… минус в том, что прошлую жизнь я помнила идеально. Всю, чуть ли не с пелёнок, но я хоть и была тогда мужчиной, и сейчас, конкретно память, воспринимала как архив. Где всё разложено по полочкам. Поэтому связь между мной-нынешним и мной-прошлым несколько потускнела. Я по прежнему был мужчиной, но чудно умение разума адаптироваться – не испытывала никакого дискомфорта от бытия девушкой. Даже более того, мне это нравилось в некоторых моментах. Я имею в виду – девушка может делать то, что не может спокойно делать парень, и таких моментов довольно много. К примеру – я могу носить дамскую версию брючного костюма, которая хоть и покроена под девичье тело, но от мужского отличается только пропорциями в талии, бёдрах, груди – пробовала надеть костюм, одолженный у Поттера.

     На пробу, из тех, что Миона ему купила в магазине на косой аллее. Довольно стильный классический такой костюм, самое то и на приём сходить, и в гости. Талия болтается, в паху явно избыток свободного места, а грудь натягивает, ладно сорочка – её можно выпустить из под ремня – но сверху ещё было что-то вроде элегантного пиджака в стиле классицизма. В итоге мне очень понравилось – я сходила и купила себе костюм – чёрный жакет, белая сорочка, чёрные брюки, туфельки в тон, и шляпка-трилби. Вроде ничего такого, но… нарциссическое самолюбование никуда не делось – любой человек, будь то мужчина, женщина, ребёнок или старик, в глубине души имеет чувство прекрасного и хочет сам этому чувству прекрасного соответствовать. Не скажу за округлости и прочее – хотя они привлекательные, но костюм мне шёл более чем, более чем. Это даже стало моей официальной одеждой, я выходила в люди, что называется, в нём. И мне нравилось.

     Девушки ещё много чего могут, что было бы странно для парней. Более открыто демонстрировать свои чувства, более свободно говорить на некоторые темы, мне, как легилименту, гранд-мастеру легилименции, это приятней, просто потому что меньше… лицемерия. Девушка хочет заплакать – почему нет? Хочет пошутить? Бога ради. Хочет обнять другую девушку? Милости просим. Парень не может просто так взять и обнять другого парня, гендерные стереотипы. Раньше, давным-давно, это было не так – мужчины и женщины примерно одинаково не стеснялись в чувствах, и обнимающиеся мужики – не вызывали ни у кого удивления. Обнимались друзья, приятели, родственники, это было так же, как сегодня похлопать по плечу. И никакой гомосексуальности, это в этом веке расплодились гомосексуалисты, а из-за развития средств обмена информацией, это стало так раздражать общество, что даже малейшие намёки на какую-то недостаточную мужыцкость и строгую дистанцию между мужиками – воспринимают в штыки и чуть ли не вертятся как ужи на сковородке.

     Ладно, вернусь к делу – я наложила сложные чары на нижнее бельё, к которому питала явную слабость, так как хорошее бельё было едва ли не продолжением голого тела, скрывающим одно и подчёркивающим красоту остального тела, а не одеждой. Одевать в бельё Миону – мой любимый фетиш, я надевала на неё трусики по утрам, гладя по попке, каждое утро, наслаждаясь красотой нежного девичьего тела и том, как магловское бельё её подчёркивает, оттеняет, местами скрывает… Миона так привыкла к этому, что уже не могла полноценно проснуться без моих утренних поглаживаний, и сама к белью даже не прикасалась – я взяла на себя весь процесс, наслаждаясь им как будто украшала нечто и без того очень красивое. Так вот, вернусь к нашим баранам… Я разработала целый комплекс из сложных чар для нижнего белья, и должна сказать, местами оно было… странное, но интересное. Трусики обладали теми же свойствами, что и больничные простыни в Мунго – теоретически, можно было вообще ходить в туалет под себя, и так и эдак, и трусики просто поглощали всё, магия очищала мгновенно, и ткань, и тело.

     Чтобы попробовать чары, мне пришлось переступить через себя, залезть в ванну и пописать, не снимая чёрных трусиков-танго, пока Миона во все глаза смотрела на процесс. Они лишь слегка засветились, и когда я закончила – Миона проверила руками. Сухие и я внизу чистая как будто только что вымылась. На вопрос «Но зачем!?» ответила тем же – лучше уж так, чем, скажем, в людном месте искать пятый угол. Кстати, пока я проверяла трусики, Миона возбудилась, и довольно сильно. Мне это показалось… С одной стороны – необычным. Но когда она сама решилась забраться и попробовать, я тоже почувствовала лёгкое возбуждение. Девушка расставила ножки и с таким умиротворением пустила струйку, тут же поглощаемую трусиками, что у меня невольно шевельнулось внутри возбуждение. Нет, действительно грязные процессы меня отталкивают, но в писающей девушке есть какой-то необычный шарм. Миона держалась за моё плечо и слабо улыбалась, пока шёл процесс, а я подумала – это что, наш общий фетиш? Пока ещё скрытый, но чем моргана не шутит… Я погрузилась в мысли. Раньше у меня такого фетиша не было, но видеть, как умиротворённо пускает струйку Миона, держась за мои плечи и слабо улыбаясь, было… волнующе. Думаю, это был необычный, но приятный и слегка щекочущий опыт для нас обеих. Другие чары наложить не удалось – у ткани, особенно немагической, есть свои пределы – от наложения ещё одного заклинания бельё просто расползлось бы. На бюстгалтер я наложила заклинание анимации. Чтобы одеть его – было достаточно приложить чашечки к груди – все остальные бретельки и застёжки сами обхватывали тело и застёгивались. Удобно!

     Две пары глаз смотрели на меня вопросительно, достав палочки.

     – Я хотела показать вам кое-какие заклинания… – я скосила быстрый взгляд на профессора, мирно сопящего в уголочке, – довольно редкие. Даже очень редкие, и такие, которые по некоторым причинам в хогвартсе не преподают. Мион, помнишь наши трусики?

     Миона порозовела. Гарри вопросительно посмотрел на неё и на меня.

     – Что-то интимно-девичье?

     – Да так… Поттер, ты знаешь, у маглов есть такая штука, как прокладки для девушек.

     Гарри задумался.

     – Да, по телевизору их постоянно рекламируют.

     – А зачем они нужны, знаешь?

     Гарри пожал плечами и немало не стесняясь, ответил:

     – Насколько я понимаю – тело девушки выделяет что-то во время менструаций, которые, как я читал, происходят чуть ли не каждый месяц. И помимо неприятных ощущений ещё кровь снизу идёт…

     Во человек. Парень! Да любой на его месте смутился бы такое двум девушкам говорить. Любой, но не Поттер. Этот парень вообще стыд имеет весьма условный, и направленный не в ту сторону, что у всех остальных...

     – Честно – не завидую я вам, девочкам. Серьёзно.

     – Мы сами себе не завидуем, – вздохнула Гермиона, – Впрочем, не так уж это и страшно.

     – Я тоже видела эту рекламу по телевизору и вспомнила чары, которые накладывают на простыни в Мунго. Там чары, которые впитывают всю грязь, которая на них попадёт, и ещё очищают касающееся их тело. И сделала из нашего нижнего белья аналог прокладок, только с мгновенной и полной очисткой. Гигиена, Гарри, гигиена и ещё раз гигиена. Плюс чувствовать себя чистой – весьма приятно. И я тебе эти чары тоже покажу, давай палочку. Попробуем на чём-нибудь обыденном, ну скажем, на носке. У тебя есть носок?

     – Сейчас найду…

     Это были первые чары – Поттер и Миона зачаровали носки, которые Гарри пожертвовал на наши эксперименты. На пробу на них вылили кока-колу из бутылки, которая нашлась у Мионы в сумочке – обычный носок казалось бы вот-вот промокнет, но мокрое пятно на нём расползалось на полдюйма от места, куда вылили тонкой струйкой колу. А когда перестали лить – пятнышко мгновенно исчезло, словно испарилось. Гарри спросил:

     – А куда девается материя? Я имею в виду – куда-то же это всё уходит?

     – О, это нарушение одного из популярных магловских заблуждений – закона сохранения массы. Наука считает, что масса физической системы сохраняется при всех условиях. То есть жидкость может затвердеть, испариться, превратиться в другую, но общий вес останется таким же.

     – Ну? – вопросительно почесал палочкой ухо Поттер.

     – Но магловская наука не учитывает маго-материальный переход, так же известный как материализация-дематериализация. Этот процесс… по сути – это создание чего-то из ничего посредством магии. И превращения чего-то в ничто посредством её же.

     – Я не понимаю, как что-то может быть создано из ничего?

     – Я сильно упростила, – улыбнулась я, – конечно же, правильнее сказать так – материально-магическое преобразование позволяет производить рассеивание материи в пространстве – маглы называют это тёмной материей, или материя, которая находится в таком состоянии, в котором её нельзя ни увидеть, ни как-то осязать или измерять. Они правильно поняли концепцию – в мире существует тёмная материя – нематериальная, нереальная, и светлая – это всё вокруг нас. Воздух, этот диван, даже мы сами часть светлой материи. Светлая формирует вселенную, тёмная – изнанку вселенной. Магия может по сути… обращать тёмную материю, которая уже существует, но не сформирована во что-либо, и воплощать её в мире в виде… Да в виде чего угодно. Орхидеус, – я взмахнула рукой и в ней появился букетик орхидей.

     – Преобразование материи, Поттер, Миона, это магический процесс – поэтому, когда магия иссякает – созданная материя вновь развоплощается. Впрочем, вам не нужно знать структуру вселенной и тонкости бытия, чтобы просто принять на веру – магия выходит за пределы простого закона о сохранения массы. Она может создавать, вернее, магически воплощать материю. Скажем, при трансфигурации лёгкого предмета в более тяжёлый. При анимагии, метаморфии – изменяется вес объекта или субъекта. Сумки с расширенным пространством и снижением веса – всё это завязано на такие манипуляции.

     Поттер кивнул:

     – Вроде понятно. Но тогда если воплощение предмета временное, почему развоплощённый предмет не возвращается вновь?

     – Очень любопытный вопрос, Гарри. Потому что материя стремится к хаотическому состоянию, поэтому чтобы собрать её и удержать – нужна сила, формирующая и созидающая. А чтобы находиться в разобранном, дематериализованном состоянии – сила не нужна, оно неструктурировано. Ломать – не строить, если вспомнить пословицу. Магия, какая бы она не была, не может воплотить что-то постоянно, вечно. Изменение – это одна школа магии, созидание – другая. Поэтому этот букетик… исчезнет очень скоро. А если взять, к примеру, уже существующую материю и изменить её форму, да так, чтобы она сама поддерживала эту форму – то есть не стремилась расползтись и вернуться в исходное состояние – то это уже изменение. Оно широко используется в строительстве и многих других областях жизни волшебников.

     Гарри пожал плечами.

     – Вроде я понял, спасибо. А что ещё за чары ты хотела показать?

     Я задумалась. Существовало много редких и довольно бесполезных заклинаний. Поттер наверняка оценит чары для самоочистки ткани, но…

     – Думаю. Обычные заклинания можно выучить в Хогвартсе. Что-нибудь такое, что вы не прочитаете ни в одной книге Хогвартса… О, знаю. Смотрите внимательно… Свавитерус титегерит! – на кончике моей палочки загорелся зелёный огонёк, я ткнула палочкой в Гермиону, – поскольку… это специфические чары, прости, Гарри, я предпочту показать их на Мионе.

     Миона удивлённо на меня посмотрела… И улыбнулась, пощупала себя по торсу, плечам, руки, коленки… И с мягкой улыбкой расслабленно развалилась на довольно удобном диванчике поезда, вытянув ноги. Улыбалась и слегка двигала телом, что выглядело… в общем-то довольно эротично, должна заметить. Гарри посмотрел на неё вопросительно.

     – Что это с ней?

     – Массаж. Это чары, с эффектом, похожим на массаж по всему телу. Они требуют чёткой визуализации массажа, и не могут причинить вред. То есть боль, или неприятные ощущения. Ты же знаешь чары щекотки?

     – Ну в общем-то да.

     – Это частный случай этих чар, адаптированный в виде отдельного заклинания. Свавитерус Титегерит – это на магической латыни – нежные касания.

     – Звучит эротично. Выглядит тоже.

     Миона нахмурилась и села.

     – Это конечно очень приятно… оу, – она поёрзала попой по дивану, – но отмени.

     – Фините. Ладно, я объясню вам – эти чары аналогичны массажу, в общем-то они довольно полезны и приятны. Однако, они не могут доставить боль, но могут доставить удовольствие. То есть, грубо говоря – с помощью этих чар, задав нужный ментальный посыл, можно ласкать кого-то, или себя. В одно время эти чары пользовались нездоровой популярностью среди молодёжи, и поэтому их не то чтобы запретили… скорее постарались забыть. С их помощью можно нежно ласкать тело, вплоть до оргазма, но это конечно же неправильная функция.

     – Звучит в любом случае прикольно, – заметил Гарри.

     – Сейчас я представила ощущения от джакузи. Эти чары на самом деле – отлично подходят для расслабления нервной системы, чтобы размять мышцы, просто отдохнуть, представив, к примеру, как тело ласкает тёплый ветерок, или вода, пузырьки в джакузи, или нежные девичьи ручки… И вот в последнем крылась проблема – и мальчики, и что неудивительно, девочки, иногда ими пользовались, в эротических целях. Несмотря на то, что чары – это эрзац настоящих ласк, в них нет… того живого чувства, всё же это намного больше, чем ничего. Поэтому в старой доброй ханжеской Англии все скопом выступили за то, чтобы эти чары скрыть куда-нибудь в дальние уголки колдомедицинских справочников. Тем не менее… Я думаю, это одно из полезнейших заклинаний, потому что могут подарить отдых и релаксацию.

     – Ты то сама ими пользуешься?

     – Не довелось. Запрет на колдовство вне школы, – развела я руками, – по сути, эти чары – тактильная иллюзия. То есть реально ничего вас не касается – магия обманывает нервную систему и создаёт иллюзию прикосновений. А теперь – Миона, попробуй чётко представить ощущения от джакузи во время произнесения заклинания. Жест палочкой – полукруг сверху, как стрелка часов, только против часовой, и слева-направо. Смотри…

     Миона повторила за мной жест, слова заклинания.

     – Накладывай на меня.

     – Уверена?

     – Да, это безопасное заклинание.

     Миона ткнула в меня палочкой. Оу… да, ощущения приятные – по всему телу словно струятся пузырьки воздуха, щекочут, даже немного ласкают, по спине, ногам, рукам… Я прикрыла глаза и улыбнулась.

     – Идеальное исполнение с первого раза. Поттер, отмени заклинание мионы и попробуй то же самое.

     У Гарри получилось со второго раза. Ощущения более… блёклые – миона представила себе это лучше. Но всё же, уже очень неплохо.

     – Немного потренироваться – и будет идеально, – кивнула я, – помимо джакузи есть и другие ощущения – главное их чётко представить в момент произнесения заклинания. И Гарри, могу я тебя попросить… как парня. Не используй это заклинание на девушках без их явного согласия, хорошо?

     – Ммм?…

     – Это немного… нетактично. Среди волшебников это можно назвать грубым вторжением в личное пространство – всё равно что руку под юбку девушке засунуть и облапать. Это почти что оскорбление, за такое в лицо бить принято. Но если ты, скажем, предупредишь и получишь согласие, то ничего страшного. Или если девушка уже близка тебе – тоже ничего страшного.

     Поттер, по-моему, до сих пор не знал таких простых истин волшебного мира.

     – Понятно, – он вздохнул, – мне ещё многому придётся научиться. Но заклинание и правда улёт, самое то после тяжёлого дня отдохнуть.

     – Чтобы пополнить коллекцию ощущений – нужно испытывать их самому. К примеру, ты когда-нибудь лежал голым на траве?

     – Неа. А… зачем?

     – Ощущения. Тактильные образы. Волшебники многим кажутся странными – скажем, что подумает человек, если какой-нибудь волшебник или волшебница, будет голышом по травке валяться?

     – Что он странный? – вздёрнул бровь Поттер.

     – Именно. Есть много нюансов, объясняющих некоторые странности волшебников. Хотя сейчас, конечно, немногие умеют такое. Давай я тебе покажу ещё кое-что…

     Я достала из сумочки шкатулку большую шкатулку из красного дерева, отстегнула застёжки и поставила её на диван между Поттером и Мионой. Сама я сидела рядом с храпящим профессором.

     – Это… погода.

     – Что? – Миона удивилась.

     – Погода. Определённые чары позволяют сохранить окружающую их погоду, во всех деталях – запахи, вкусы, температура, ветер, состав воздуха… Знаешь, Поттер, я тут заметила, что ты… как бы это помягче выразиться, чтобы ты не обиделся…

     – Да говори прямо.

     – Кобель. Дон-жуан. Казанова. Бабник.

     – Да брось, не такой уж я и страшный, – Гарри насупился и немного порозовел в щеках.

     – Ага. А кто выгуливал почти всех соседских девушек… я уж не спрашиваю, со сколькими из них у тебя был секс.

     – Всего с одной, – буркнул Гарри, – Мила, ваша соседка напротив.

     – Эта? – Миона удивилась, – она же старше выпускниц Хогвартса…

     – И что? Зато симпатичная.

     – Бросьте, – остановила я их, – Гарри, я сказала это не для того, чтобы услышать о твоих успехах. Хотя признаться, рада за тебя. Это волшебный артефакт – зачарованные колбы. Вы наверное слышали про специальные ёмкости, в которых можно хранить изъятые воспоминания?

     – Видел такую, – признался Гарри, – один раз.

     – Отлично. Это называется магия консервации. Но магия в этих колбах похожа, – я достала, – вернее, это фиал из специального магического хрусталя, созданного алхимией, зачарованного внутри. Это тоже такой нюанс волшебного мира, про который вы, наверное не задумывались. Одно время… когда мир маглов был более грязным и вонючим, такие фиалы пользовались у волшебников популярностью. Фиал может сохранять окружающую погоду и атмосферу, ощущения, проще говоря. Консервировать. Я специально поездила летом по Англии, собирая различные образцы погоды. Вот смотрите, – достала один фиал – хмурое лето в Мортимер Гарденс. Запахи цветов, вековых дубов, газонов, чистый воздух и умеренное тепло, лёгкий ветерок… Или вот, – другой достала, – Летний сад после дождя, запах свежей травы, свежесть, тепло и свежесть, смешивающиеся друг с другом. Или вот этот, – достала, – кофейня. Запахи свежей выпечки и кофе, умеренная температура, мягкий тёплый воздух.

     – Круто. А зачем это нужно? – спросил Поттер.

     – Это магический аналог кондиционера… только намного, намного мощнее. С его помощью можно сохранить мгновение, что называется. Скажем, вот этот, – я достала последний из двенадцати фиалов и откупорила крышку. Из него вылетала струйка пара, которая тут же рассосалась. В купе ощутимо потеплело, разнёсся запах моря, солёный морской бриз, очень слабый. Тепло, воздух горячий, свежий. Миона и Поттер принюхивались и прислушивались к ощущениям.

     – Пляж, июль. Вообще-то эти колбы практически бесконечно можно перезаряжать, но сами по себе они довольно дорогие, поэтому на всю зиму не напасёшься. Да и продержится эффект пару часов. А тебе, Гарри, я эту штуку показала, потому что если уж ты бабник, то не забывай о романтике. Согласись, если, к примеру, ты назначишь девушке свидание где-нибудь ночью, то в последнюю очередь тебе захочется, чтобы вокруг витали ароматы сырости, пыли, и холод. Хорошая атмосфера настраивает на определённый лад, это просто приятно, и во время совместного обеда, и даже если до секса дойдёт…

     Гарри задумчиво покрутил в руках пустую колбу.

     – Звучит довольно… Чёрт, Трисс, мне кажется, ты настоящий мастер в соблазнении!

     Я смущённо улыбнулась.

     – Делюсь мудростью, так сказать. А так же я заметила, что и ты, Поттер, и ты, Миона, так мало знаете о волшебном мире… Особенно о некоторых нюансах интимных или просто личных – волшебники ужасные ханжи и не любят об этом говорить. Например – про консервированную погоду… фиалы иногда используют, особенно во время каких-то встреч, приёмов, мероприятий, но это так же обычно, как у маглов включить кондиционер. Это настолько привычно, что никто даже не задумывается над этим. А между тем – можно найти такую погоду, которая даже в грязном сыром подвале Хогвартса сделает романтическую атмосферу. Поэтому… Дарю её тебе. Вот этот фиал, – я протянула Гарри, – Это частный сад. Восемь утра, не жарко, но тепло. Роса придаёт влажность, лёгкий тёплый ветерок и целый букет запахов молодых цветов и зелени, но всего в меру, не так, чтобы прям в нос било цветочным ароматом. Тонко и очень… как бы это сказать… элегантно. Возможно, лучшая романтическая нотка в моей коллекции.

     Поттер взял фиал.

     – Я верну.

     – Нет, это подарок. Потом купишь себе – набор стоит три тысячи галеонов. Недёшево, но оно того стоит, если его регулярно использовать по случаю.

     * * * * *

     Распределение прошло очень сухо и буднично. Дамблдор сказал, что к нам приходит новая ученица – многие уже видели нас с Мионой вместе, Уизли растрепали всем, и на платформе меня уже многие видели, так что едва ли кто-то удивился, что Гермионы теперь стало две. Дамблдор… держался осторожно. Остальные тоже – приветственная речь, распределение, пир, кровать в башне Гриффиндора… Было вроде бы интересно, но упомянуть нечего – кроме, разве что, скандальчика, когда Гарри поругался с Роном Уизли, который полез к нему. Рон обиделся, обвинил Поттера в том, что тот сбежал из дому, и не к нему, Рону Уизли Великому, а к каким-то там Грейнджер.

     Узили бы ещё что-нибудь наговорил, и получил по хлебальнику, если бы его вовремя не схватили за шиворот близнецы, которые его оттащили и извинились. И они правда стыдились такого брата. Похоже, придурковатость – это черта всех Уизли, но чем младше – тем ярче выражено. Может быть – это что-то генетическое? Или особенность воспитания? Я слышала о старших, что как только – так сразу свалили из англии. Подальше от Дамблдора, Волдеморта и своей удушающе-дружной семьи, в которой они всего лишь рабочие юниты, а не личности.

     Надо будет присмотреться… А сейчас...

     Я задёрнула балдахин кровати. Удобная эта штука – большие кровати с балдахинами, почти что маленькая комнатка. Если наложить чары – против вторженцев, против звуков изнутри и вовне, против подсматривания, подслушивания, магии, чары против магических существ, вроде домовиков, и ещё некоторые… Хорошие волшебники защищали так свои спальни, чтобы никто никогда не мог вторгнуться в личное пространство.

     Миона упала на кровать. Я стянула с себя ночнушку, которую надела перед входом за балдахин. Миончик перевернулась и улыбнулась.

     – Ты наложила чары?

     – Все, – улыбнулась я, снимая с себя трусики, и отбрасывая их в сторону. Щелчком пальцев подвесила сверху небольшой светляк – лунный, даёт аналог лунного света. Призрачного такого, и приятного глазу. Миона выглядела… просто восхитительно. Она распахнула свою ночнушку, под ней не было бюстгалтера. В лунном свете её кожа казалась ещё более нежной и красивой. Я провела пальцами по животику, улыбаясь. Миона хихикнула.

     – Трис, я тебя спросить хотела… а есть какие-нибудь чары… интимные? Кроме тех…

     Миона правда интересовалась.

     – Есть, – кивнула я, – из колдомедицины. Но волшебники так их стесняются, что почти никто о них даже не знает.

     – Оу, – Миона улыбнулась, – а что за заклинания?

     – Есть несколько интересных. Помимо нужды в самоудовлетворении… есть возбуждающее, успокаивающее, усиливающие чувство удовольствия…

     – Ммм… звучит заманчиво, – Миона загадочно улыбнулась, раскинув руки, и предоставив мне свою грудь. Я нежно провела пальцами по стремительно твердеющим соскам, грудь Мионы была как всегда восхитительна. Небольшая, не такая, которая провисает, мешает бегать или спать, но и не крохотная, средне-небольшая. Но упругая, чувственная… Миона млела и возбуждалась.

     – Трис, – шепнула она, – я хочу попробовать магию.

     – Что?

     – Чары. Мне интересно, просто интересно. И ещё… в этом есть что-то такое… необычное.

     – Ты хочешь, чтобы я тебя сделала чувствительней?

     – Возбуждающее, – улыбнулась Миончик, – наложи на меня.

     – Это правда мощное возбуждающее, – с сомнением сказала я, – такое, что крышу сносит.

     – Ну не до конца же.

     – Только с одним условием, – я легла на неё, проведя своими сосками по её, и двигаясь нежно, прижав грудь к груди, – пара ментальных закладок… и тебе и мне, чтобы ничего не повредить и не сделать то, на что мы не согласны.

     – Идёт, – Миона улыбнулась, – сделай это.

     – Ты… уверена? Я имею в виду – ты правда уверена?

     Миона обиделась даже:

     – Конечно. Обычно да, я ничего такого не предлагаю, но… – она смущённо потупила взгляд, – позволь мне один раз осмелеть?

     – Позволяю. Ладно…

     Поставив пару закладок через её окклюментивную защиту, я прошептала заклинание мощного возбудителя… Миона лежала как прежде, только задышала томней, тяжелей, глубже, и вдруг распахнула глаза. Она резко поднялась и впилась мне в губы – очень страстно, мощно, я бы даже сказала – с какой-то первобытной страстью. Прежде чем я успела что-то сделать – Она повалила меня на спину и села мне на животик, елозя своей киской в районе пупка.

     Не успела я ничего понять, как Миончик соскочила, довольно грубо подняла меня за плечо и положила пальцы на мою киску, настойчивыми и даже грубыми движениями лаская её.

     – Мион…

     – Ах ты… – голос её приобрёл совсем несвойственный ей тон, она встала и повалила меня на живот, в следующий миг мою попку обожгло болью, шлёп! Шлёп! Шлёп! – Миона шлёпнула так, что у меня аж по всему телу пронёсся разряд боли и… удовольствия. Про звонкий звук молчу. Она намеренно шлёпнула слабее, по киске, тоже боль… и удовольствие… Я растерялась – она стала совершенно другой. Грубой. Страстной. Неуправляемой. Как львица, а не маленький нежный котёнок. Миона взяла меня за талию и подняла на колени, придавив их ногами, так что я лицом упала в подушку, а попка выставлена Мионе напоказ. Ой, по всему телу пробегала волна дрожи и предвкушения… Мне было страшновато, но в то же время – Миона была такая… такая… страстная. Я почувствовала, как что-то мокрое касается моей киски. Посмотрела назад – густая копна волос Мионы на моей попке, она… Язычок порхал по моей киске, я чувствовала, как влажный, мягкий язычок, настойчиво пробивается между губок, это ощущение удовольствия, влажных прикосновений… это… волшебно! Так вот каково это – я много раз делала это с Мионой, но она всегда останавливалась, не решаясь сделать этот шаг. На этот раз решилась и очень быстро – Не успела я как следует насладиться, как почувствовала, затишье. Повернула голову. Сзади на коленках стояла Миона, в руках у неё была палочка, она размазывала по ней что-то… И кажется, я даже поняла, что.

     Палочка у Мионы длинная, с резным лиственным узором почти по всей длине и шишкой на кончике рукояти, чтобы не выскользнула из руки. Прежде, чем я успела что-либо понять, почувствовала, как до моей попки что-то дотронулось. Миона улыбалась. Ой, ой, ой!

     Твёрдый кончик палочки дотронулся до моей попки сзади, Миона пощекотала мою заднюю дырочку концом палочки и в следующий миг я почувствовала, как она входит. Ощущение было… Странным. Странно-щекочущим, но не неприятным. Миона тут же объяснилась:

     – Ты! Ты хоть помнишь, как лишила мою попку девственности? Сюрприз, да? Знаешь, каково мне было?

     Когда входила гладкая часть – я прислушивалась к ощущениям, но как только дело дошло до узора на палочке – взвыла. Нет, не от боли или неожиданности – ощущения! Они такие острые, такие… приятные. Уииии – я сжала зубами подушку, взгляд затуманился, а попкой я чувствовала, как медленно входит внутрь узорчатая палочка. Всё глубже и глубже… И начинается лёгкая щекотка где-то в животике, всё глубже и глубже… От одной этой мысли, как глубоко во мне её палочка, у меня зашумело в ушах, подушка пропиталась слюной, но… Стоп-слово я всё-таки не сказала. Миона продолжала – палочка становилась всё толще и толще, а ощущения всё ярче и ярче. Наконец, она закончила. Я подняла руку и пощупала, между ягодичками торчала только шишковатый конец рукояти. О чёрт! Это же десять дюймов! Десять дюймов в моей попке! Миона опустила руку и порхала пальчиками между своих ног, потом убрала пальцы и начала ласкать меня. К губкам притронулись её горячие пальчики, нагло их разведя в стороны. Миона взялась за палочку…

     Странно, пока такая длинная палочка во мне – я почти ничего не чувствую, кроме лёгкой щекотки от попки до животика, почти до пупка, но как только Миона дотронулась – почувствовала всю гамму чувств, обрушившихся на меня, Ощущения – острейшие. Я не сдержалась и застонала в полный голос. Миона медленно доставала палочку. Странно ещё раз – когда та шла внутрь – почти ничего не чувствовалось, но когда обратно… У меня в глазах потемнело от водопада ощущений, которые пульсировали внутри, от пупка до попки, я даже взвизгнуть не могла – просто стиснула зубы и смотрела, как покачивается мир от головокружения – это ощущение… Каждый узорчик я чувствовала своей нежной задней частью, ещё, ещё… Сестрёнка медленно доставала её до половины, а потом вводила вновь, ощущения во время второго, более быстрого, извлечения, были ударом по моей нервной системе. В ушах зашумела кровь, из груди рвались стоны, которые я не могла сдерживать, но… уже не контролировала себя, и орала от удовольствия, как тогда Миона, когда я сделала такое же с ней. Миона снова, тягучим движением вставила палочку, и снова её достала, вставила – достала… У меня уже не осталось мыслей – только ощущение сладострастных мук от моей девичьей попки. Миончик и про киску мою не забывала, лаская так же грубо, но эффективно.

     Сестра переползла вперёд, сев передо мной, и подняла меня за плечи. Я послушно выпрямилась… Почувствовав, что палочка всё ещё внутри. Ощущения – необычайные. У меня, наверное было странное лицо, потому что Миона чуть не кончила, увидев, в какое состояние меня ввергла. Она обняла меня рукой и взялась за кончик палочки. Снова. Её глаза смотрели в мои, ей доставляло удовольствие видеть меня такой. Левая рука легла на киску – я уже не могла сопротивляться – ощущение палочки заняло всё… Я почувствовала, что ещё немного – и не сдержусь.

     – Ах… ух…. Ахх…. Дааахх… – только и издавала я звуки, Миона сильнее прижалась ко мне и грубо шлёпнула по заднице. Это было… Больно, но боль не неприятная, скорее будоражащая. Вместе с палочкой – ощущения непередаваемые. Такие острые, такие… сильные. Миона схватила меня за плечо и укусила – её зубки сомкнулись на моём плече, боль… снова боль, и… Она двигала палочкой внутри, у меня аж всё мутнело в глазах.

     – Арррр… – я закатила глаза, открыла рот, не в силах контролировать своё лицо, да и потому что Миончику так приятно. Сестра полыхнула таким страшным удовольствием, что я удивилась… наверное…

     Она тоже тяжело дышала, прижавшись ко мне, и в один момент, когда я уже была в полудюйме от оргазма, начала довольно быстро вытягивать из моей попки всю палочку. Где-то на середине я почувствовала, что уже не контролирую своё тело – зарычала и взвыла, чувство от попки, от киски, от ласк, от боли в плече, всё смешалось и ударило по нервам, словно электрический ток в тысячу вольт, я взвыла дурным голосом, и… Не помню точно, что дальше – сознание частично ушло в страну грёз, меня выгнуло, скрючило, я ударилась о Гермиону, она вытащила палочку полностью, хотя я сжимала попку и это было особенно чувствительно. Казалось, что весь низ пульсирует удовольствием и горит от жара, распространяя волны огня и сладострастия по телу… Сколько продлилось это я не знаю, но через некоторое время осознала себя лежащей на спине, а на моей груди – копна каштановых волос. И… плач. Хлюпы, всхлипы… Подняла руку… По телу разливалась приятная истома. Это был, похоже, двойной оргазм сразу. Я положила руку на голову Мионе и погладила.

     – Что такое?

     – Я… – она хлюпнула носом, – я не хотела, прости меня, – и заревела, – я ужасная!

     – Ты Прекрасна.

     – Нет! Я ужасная девушка, – сестра утирала слёзы, которые катились по щекам, она села. Как раз попкой на мою кисульку, так что я положила руки ей на бёдра, поглаживая их успокаивающе. Миона… плакала.

     – Мион, успокойся.

     – Я не хотела! – опять сказала она, – Прости меня, Трис, прости, любимая моя, – она рухнула мне на грудь и заревела сильнее, – я была такой грубой, это же надо додуматься… Этот дрын в попу вставить…

     – Это была месть. Ты имела право на сатисфакцию.

     – Сравнила тоже. Нежный маленький пальчик любимой сестрёнки – и это бревно! Я ничего тебе не повредила там, внутри? – она с надеждой посмотрела на меня заплаканными глазами. Сейчас она выглядела до ужаса мило. В лунном свете её тело казалось отливало серебром, грудь казалась ещё соблазнительней, изгибы мышц на животике, слегка подкачавшихся за лето, приятные, аккуратная киска ниже… Само совершенство. Гений чистой красоты.

     – Миона… всё в порядке, – на меня нахлынуло созерцательное и спокойное настроение. Оргазм был такой сильный, что я даже представить себе не могла. В прошлой жизни мне не довелось испытать ничего похожего. В воспоминаниях, в том числе и женских… тоже нет. Это было что-то.

     – Всё равно, хоть ты и говоришь – это не нормально, – она положила руки мне на торс, ниже груди, и опустилась, – ой… Это тоже я тебя укусила?

     – Ну да.

     – Синяк уже наливается… прости меня дурууу – и вновь в плач.

     – Синяк убрать можно. Ты настоящая страстная львица, – я поглаживала её по голове, встань. Теперь моя очередь…

     – Нет, – она покачала головой, – не надо. Или… если ты хочешь… – она глянула на палочку.

     – Оу… Нет, если ты хочешь убедиться, что в этом ничего страшного нет… А так – нет, но я просто хотела насладиться твоим телом… – я положила руки на её грудь, провела ниже, расслабленными пальчиками по талии… В серебристом свете это выглядело так эротично, что было, пожалуй, большим удовольствием, чем испытанный только что оргазм. Это была… Миона. Вся она, вся её красота. Я подалась вперёд и повалила её на спину, оказавшись сверху, и покрыла поцелуями её страстную грудь, нежно поглаживая по талии.

     – Трис… – Миона перестала хлюпать и начала возбуждаться, – Трис…

     – М…?

     – Знаешь… ты делаешь это так нежно, медленно, красиво… как будто танцуешь. Я не хотела быть грубой.

     – Иногда девушка хочет, чтобы с ней были грубой, – парировала я, – к тому же… я впервые почувствовала себя оттраханной, прости за грубый слог… оттраханной другой девушкой, что немаловажно. Парню я бы не дала никогда. Но тебе, только тебе, можно. Хотя это и странное ощущение, но… не неприятное, если это ты.

     – Правда? А если я не хочу быть грубой? Не хочу, как ты выразилась, трахать?

     – Тогда будь нежной, – я вернулась к ласкам. Тело… в лучах косого света оно казалось выточенным из мрамора. Только мягкое, нежное, тёплое, словно первый лучик весеннего солнца. Я излила всю нежность на неё, на которую только была способна. Миона растянулась, я перешла к её киске. Она очень сильно промокла под воздействием заклинания, влага была везде – на киске, бёдрах, постели… сколько же из неё вылилось? Киска Мионы тоже выглядела словно была выточена великим скульптором. Я видела в той жизни и в воспоминаниях много девичьих кисок. Грубые, нежные, с выступающими губами, клитором, разбитые, девственные… но ни одной такой – идеальной формы, с аккуратным слегка торчащим капюшончиком клитора сверху, гладко депилированная специальным заклинанием, отчего казалась ещё более юной и нежной, правильной, нежели грубые волосатые… Наслаждаться этим видом можно так же, как люди наслаждаются видом скульптуры – каждой её линией, нерукотворная красота. Аромат был слегка сладковатый, бил по рецепторам и вкус уже чувствовался на языке. Я нежно провела языком по одной упругой губке, по другой, между ними, и вспомнив, как это приятно, слегка причмокнув, целовала её губки, двигая языком неспеша, но настойчиво, не робко.

     Миона закрыла глаза, возбуждение схлынуло, но она так и не получала оргазм, так что сейчас должна получить сполна за всё. Аккуратно поглаживая пальцами внутреннюю сторону бёдер, я не останавливала танец языка между губок любимой сестрёнки, она не двигалась, просто млела и получала удовольствие… Я наращивала темп, слегка обводя кончиком языка горячую и упругую бусинку её клитора, обхватывая губами всю девичью прелесть и лаская выставленным язычком, не останавливалась… процесс доставлял мне невероятное удовольствие. Миона положила руки себе на грудь и пальцами ласкала соски… Через несколько минут таких ласк она охнула и накатило… Выгнулась, ойкнув, и сжалась, конвульсивно дёрнув ногами… Её киска слегка задрожала, оргазм наступил. Я провела языком от самого низа губок наверх, по клитору, лобку, упругому плоскому животику, щекотнула вокруг пупочка, ещё выше, к округлости её груди, провела кончиком языка вокруг одной груди, другой, по соскам, между грудью, по шее, подбородку, губкам и наконец, мой язык закончил своё путешествие, скользнув по её зубкам прямо в ротик… Миона ответила на этот поцелуй не так жёстко, с нежностью. Языки наши начали танец в стиле вальса – неспешно кружа друг вокруг друга, расходясь и сходясь вновь. Мы соединились в этом танце в единое, я продолжала нежно поглаживать её по груди… Целовались мы не просто долго – мы не могли остановиться, попросту не могли сказать стоп, и целовались не прекращая, наращивая и сбавляя темп, поигрывая своими розовыми язычками. Ощущение её языка, прижимающегося и скользящего по моему – бесценное удовольствие. Миона не возбуждалась – мы обе испытывали непередаваемое наслаждение от этого процесса, и никто не хотел останавливаться. Она положила руки мне на попу, гладя её по пятнам от шлепков, что будоражило нервы лёгкой болью. Я – на её грудь, нежно сжимая и разжимая, покатывая соски под пальцами…

     Этот своеобразный «секс», если его вообще можно так назвать, продлился где-то с полчаса, а то и час, мы сменяли позы, но не отрывались друг от друга, целуясь беспрерывно, наконец, обняли друг друга руками, сидя на кровати…

     Светлячок под потолком погас. И мы не сговариваясь остановились. Миона в полной темноте положила голову мне на плечо, поглаживая пальчиками по моей спине, от ключиц до копчика и обратно. Ммм… такие нежные, мягкие, ласковые прикосновения… я млела.

     – Давай спать. Завтра первые уроки. А время уже…

     – Три часа ночи.

     – Точно спать, – улыбнулась мне в плечо Миона, – и прости меня. Я не думала, что сделаю такие вещи. Никогда бы не хотела причинить тебе боль.

     – Как я тебя люблю, мой ангелочек, – я покрепче сжала её и разжала руки, – когда-нибудь я тебя отшлёпаю! Но не сегодня – пора спать!

     Примечание к части

     ______________

     Ну что, как вам? Вы правда очень, очень хорошо и много комментируете -- и именно поэтому Банди пишет так часто и много, и поэтому на душе подъём. **ОТЗЫВЫ!**

     Я понимаю тех, кто не пишет их. Я сам заметил за собой, что прочитал - мысли вроде бы есть, а что писать то? Эдакое стеснение - мол, лучше промолчу, побуду пассивным, серым, безликим, цифрой в статистике просмотров...

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Ну что, в этой главушке уже нет эротики. Отсылки только. За сим прошу прочитать и оставить свой комментарий, который автор очень-очень-очень ждёт!**

     __________________________________

     В ЗАДНИЦУ ЭТО ВСЁ!

     Когда я нежно пальчиком поиграла с попой Мионы – она часа два охала, двигая попкой. После реванша, такого глубокого и настойчивого, я вообще с трудом встала и стоило сделать шаг – ощущения в попе просто свалили меня обратно на кровать – щекочет всё внутри, вплоть до пупка, и особенно вход внутрь – такое ощущение, что от каждого моего движения внутри от попы до животика щекочет пёрышком. Причём сильно так, а уж если идти… Нда, учиться захочешь – и не так раскорячишься!

     Ну Миона, ну погоди! Мстя моя будет страшна и анальна. Однако, обдумывать планы на попу моей любимой девушки мне мешали собственные ощущения, так что передвигалась я неспешно, на завтрак, который следует сразу за пробуждением, и вовсе не пошла. В отличие от Гермионы – она, увидев мой взгляд, тут же поспешила смыться. Вроде бы на полдороги до кабинета зелий стало попроще идти, главное осанку держать прямой и не сгорбиваться, как лом проглотив. Вернее, получив его с другой стороны, но не суть важно.

     Первый урок у нас зельеварение – замок сильно изменился по сравнению с тем, каким я его помню. Однако, кабинет зелий никогда не менялся – располагался недалеко от гостиных слизерина, по пути мне почти никто не встретился, чему я была рада – мою странную походку наверное высмеяли бы все.

     Пока что зелий от ощущения бабочек в животе и палочки в заднице – не изобрели, поэтому постепенно, волевым усилием, я перешла на нормальный шаг, радуясь, что под мантией можно сжать руками попу, чтобы не так щекотало. Этот поход через весь замок – был настоящим испытанием, в нём даже было что-то такое, извращённое. Идёт себе красивая девушка, улыбается, а в попе щекочет.

     Доплелась до кабинета зелий – всё было как раньше. Котлы, парты, сводчатый потолок, шкафы с ингредиентами, место учителя… вот что хорошо в Хогвартсе – так это его неизменность и следование традициям.

     Я зашла в кабинет и аккуратно присела – всё. Вот что называется – найти приключение на пятую точку! Вот это и есть смысл высказывания, а не просто пустая фигура речи. Выдохнула, разложила учебник и успокоилась. Вроде полегчало. Хотя в животике всё ещё пощекотывало. Палочка у Мионы – почти тридцать сантиметров, это огого как много! Как только влезла то…

     Через пять минут набежали – толпой, ученики, один за другим – Миона тут же поспешила ко мне, села рядом и посмотрела ну ооочень извиняющимся взглядом.

     – Трис, а может зелье какое сварить?

     – Общий наркоз?

     – Ну… – она замялась, – может к помфри?

     – Совсем что ли?

     – Ах, да… ну я тогда даже не знаю. Очень?

     – Ты не представляешь, насколько! Еле дошла.

     Миона смущённо улыбнулась. Хотя веселилась, зараза! Вот же… совратила на свою голову.

     Шум, на нас посматривали ученики – в основном с интересом. Я и без легилименции слышала их мысли – они гадали, какая я? Такая же книжная зануда, как Миона, или нет? Выглядим то мы в школьной форме – абсолютно одинаково. Урок был сдвоенным со Слизерином – эти поглядывали как-то снисходительно. Мол, будем мы ещё на какую-то грязнокровку внимание обращать… Снейп… Страх и ужас в воспоминаниях Гарри. Сегодня все поглядывали на Поттера как-то косо, особенно девушки. Хихикали, косили взгляд. Их мысли тоже на поверхности – похоже, Гарри отчебучил что-то на завтраке, и девушки им заинтересовались. Парни поглядывали с недовольством. Ммм… Драма!

     Снейп влетел, полы его мантии развевались за спиной. Знаю я этот дешёвый трюк – заклинание лёгкости на нижнюю часть мантии, и вот она уже летит за спиной как крылья летучей мыши. В старину это было одно время популярно, потом – моветон. Снейп широким шагом вошёл, зашёл на свой подиум и резко развернулся, оглядывая всех. Ох, строит из себя орла какого-то шнобель во, волосы длинные, глаза чёрные, хотя мужик молодой, ему ещё сорока быть не должно, если по виду судить. В общем – ещё не в самом зрелом мужском возрасте.

     – Я вижу, – вкрадчиво произнёс этот любитель спецэффектов, – что за лето многие из вас совершенно забыли, как следует вести себя на уроках, – он палочкой захлопнул книжку, которую читала какая-то слизеринка, – мисс Гринграсс, будьте любезны на моих занятиях слушать меня! Пять баллов с Гриффиндора, – начал он разнос со снятия баллов, – Уизли, вы вообще себя в зеркале видели?

     Уизли был только один, и это Рон. Профессор чуть ли не пинком отправил его умыться, после чего ему в руку влетел журнал со стола и раскрыв его, он начал перекличку. Я запоминала лица и фамилии. Пригодится всех знать.

     – Поттер, – язвительно сказал он, – Наш мальчик-который-вышел-погулять.

     – Здесь, – лениво поднял руку Гарри, – дай бог и вам профессор, так погулять.

     – Минус пять баллов с гриффиндора за пререкания с учителем, – тут же взвился Снейп, – А, Грейнджер. Пополнение, – он оскалился, – Беатрис, верно?

     – Я тут, – ответила я.

     – Я вижу, что вы тут, – наехал он тут же на меня, – проверим ваши знания, мисс Грейнджер, вы же не думаете, что можете просто приехать и сразу начать варить зелья третьего курса? Какие ингридиенты нужны для любовного отвара?

     Он хотел было поиздеваться, наверное. Что-то в стиле «советую запомнить на будущее» и так далее.

     – Корень асфоделя, три пинты желчи бубонтюбера, цветок луноцвета обыкновенного…

     – Довольно, – прервал меня Снейп, – я спросил вас, как варится любовное зелье.

     – Ну, профессор, – снисходительно улыбнулась я, – зелье не может дать любовь, только возбуждение или привязанность, причём довольно грубую, поэтому любовного зелья в принципе не существует. А если у вас проблемы с девушками – то помяните моё слово – из пинты желчи, цветка луноцвета и корня асфоделя вы сможете сварить кое-что получше любовного зелья.

     – И что же? – Снейп даже опешил от такой наглости. Я значительно подняла палец вверх и с непередаваемым выражением ответила:

     – Снотворное!

     Воцарилась мёртвая тишина. Снейп скрипел мозгами секунд пять, потом пошёл красными пятнами. Послышались смешки, один, другой, третий… Старательно сдерживаемые смешки ещё больше заставили профессора пойти красными пятнами. Первыми не выдержали гриффиндорцы, если точнее – то парни с нашего курса и заржали, следом подхватил слизерин, девочки хихикали громче всех, упомянутая уже Гринграсс закрыла рот руками и сдерживала рыдания от смеха. Паркинсон, Данбар, Патил… Девки откровенно заржали, говоря по простому, да и все покатывались со смеху, видя как от возмущения покраснел Снейп. Ржач стоял просто дикий – стены тряслись, колбы в шкафу позвякивали. Миона закрыла рот руками и из глаз текли слёзы, исключительно от смеха. Одна я стояла с каменным лицом и выражением вежливости, смотрела на Снейпа.

     Минуты три все ржали как от самого смешного анекдота в мире, а потом потихоньку выдыхали и приходили в себя. Снейп с каменной рожей вернулся за стол преподавателя.

     – Минус десять баллов… за… – Он посмотрел на хихикающих школьников, – минус двадцать баллов за смех на уроке! С каждого! Грейнджер, останетесь после уроков!

     – Профессор, вы конечно мужчина красивый, – я кокетливо улыбнулась, – но у меня уже есть любимый человек, впрочем, рецепт запишите…

     Всё… Отдохнувшие студенты снова погрузились в ржач – вторая волна накрыла более плотно, чем первая, и была ещё громче, ещё заразительней. Но я ни единым мускулом на лице не дрогнула, изображая лёгкое смущение. Всеобщие раскаты смеха, Поттер аж завыл, уткнувшись в учебник и держась за живот, и не он первый – Малфой на что пытался изображать каменную рожу, так же уткнувшись в учебник, беззвучно трясся.

     Это было эпичное зрелище, достойное кисти летописца и художника – смех изгоняет человека-дементора. Хохот, хихиканье, завывание, бульканья, искренний смех всех над этой ситуацией. Снейп разозлился ещё больше – казалось, я нарушила великий баланс сил Хогвартса, и в этом мрачном кабинете появилось то, чего быть не должно – радость. Снейп тут же рявкнул:

     – Будете отрабатывать!

     На моих щеках слегка проступил отчётливый румянец, я опустила руку ниже ремня, да, прикрыв то самое, и смущённо потупившсиь, ответила:

     – Может не надо? Я девушка честная, не хочу… отрабатывать… хотя вы мужчина симпатичный, – сказала я с игривостью в голосе комплимент, умело играя тоном, – не согласная я! – я водила бёдрами, прикрывая руками пах, на лицо побольше краски, смущённый тон без тени улыбки или веселья… Сделать было легко по причине ошеломительных ощущений внутри.

     Третья волна хохота нахлынула так быстро, как цунами – тут уже заржала даже Гринграсс, и прочие благовоспитанные, чистокровные снобы, вроде Малфоя – и на этот раз пробило всех основательно, вот прям крепко так сорвало крышку самоконтроля – Паркинсон, кажется, держалась за живот и подвывала, Малфой ржал в голос, Поттер – чуть не сполз под стол, гриффиндорцы вообще ржали так громко, что казалось, штукатурка с потолка сейчас посыплется. Снейп покраснел, пообещал мне все кары небесные, взмахнул мантией и пулей вылетел из класса, а в спину ему доносился ржач…

     Я села наконец за парту. Миона уткнулась мне в плечо.

     – Ты сумасшедшая.

     – Не, ну а чего он наехал то? Любовные зелья вообще в школе не проходят.

     – Да Моргана с ними с зельями, – громко сказал Поттер, – ну ты отожгла! Трис, ты так Снейпа вообще до инфаркта доведёшь к концу года.

     – Зельеваром меньше, зельеваром больше…

     Смех ещё минуты три стоял, а Снейп так и не появлялся. Ученики уже начали шушукаться. Я, почувствовав некоторый укол совести за то, что испортила театр одного актёра Снейпу, поглядела в учебник и вышла из-за парты, направившись к кафедре.

     – Ребят, – громко сказала я, – Ребят, похоже наш дементор улетел надолго. А учиться как-то надо – а то влепят сорванный урок и потом ещё раз придётся всем сюда тащиться. Давайте я вам расскажу тему, хорошо?

     Возражений после всего произошедшего, почему-то не было. Даже снобы со слизерина не возражали. Я кашлянула и припомнив тему, решила своими словами рассказать её и ближайшие знания… К счастью, о зельях я знала много – общий объём моей памяти о зельеварении был обширен, а умение говорить… при правильной настройке разума – слова слетают без раздумий, ораторское искусство такое.

     – Начнём с общего введения. Зелья третьего курса довольно интересные, хотя их можно упрекнуть в некоторой классичности рецептуры – но это понятно, безопасность – превыше всего! Зелья, которые мы будем изучать – это…

     * * * *

     – Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет, Альбус! Воскликнул гневный Снейп, он кипел, рвал и метал. Минерва Макгонагалл, выдернутая с урока, скромно стояла в сторонке, – Эта Грейнджер совсем без тормозов, она сорвала урок!

     – Северус, мальчик мой, – Директор слушал весьма флегматично, – успокойся. Юная мисс грейнджер человек новый, пока ещё многого не знает, не притерпелась к тебе с первого курса… Ты ведь по своей привычке начал грубо себя вести. Вот и получил результат.

     – Это вообще ненормально, мордред с ней с грубостью, она намекала на всякие пошлости!

     Макгонагалл охнула.

     – Что, вот прямо так и намекала? Как?

     – Она советовала мне сварить снотворное вместо любовного зелья.

     – Северус, мальчик мой, любовные зелья запрещены министерством и не входят в школьную программу.

     – Я знаю, – огрызнулся Снейп.

     – Директор, может быть сходим и сами поговорим с ней? Ладно Северус, но так нельзя относиться к преподавателю, даже если это профессор Снейп.

     Это её «Даже» заставила Снейпа заскрипеть зубами.

     Дамблдор уже привык к тому, что Снейп регулярно бегает с проблемами, собачится с Макгонагалл, и особо внимания этому не придавал – это было естественно. И вообще, не требовало никакого внимания. Разберутся, главное чтобы не передрались.

     – Минерва, это твои ученики, между прочим, срывают мои уроки!

     – Нечего было задавать девочке провакационные вопросы, Северус, – холодно скрестив руки на груди, ответила Макгонагалл.

     – Пойдём, – Дамблдор встал, – Пойдёмте, поговорим, посмотрим, заодно зайдём в теплицы.

     Они всей процессией пошли в подземелья. Хотя не так – Дамблдор аппарировал в коридор, вместе с Снейпом и Макгонагалл – по замку он пешком почти не ходил. Стар уже. Дверь была распахнута, оттуда слышался звонкий девичий голосок. Дамблдор накинул на себя дезиллюминационные чары, на Снейпа и Макгонагалл, и повёл их за собой…

     Красивая девушка, копия Гермионы Грейнджер, заложив руки за спину, ходила перед рядом парт и объясняла:

     – Принцип ментального взаимодействия зелья крепкой памяти опирается на взаимодействие между ментальной основой, магическим ядром волшебника и компонентами зелья – если быть точным, то аконит, чешуя саламандры, обладающая ярко выраженным огненным эффектом, является сильным психостимулятором, который вводит сознание в возбуждённое состояние. Корень элепуса ночного – обладает естественной магической силой, выраженной в ментальном взаимодействии магии и разума – это милое ночное растение очень чувствительно к мыслям окружающих, поэтому его довольно сложно собрать в природе – оно прячется, если чувствует опасность, таков его принцип выживания. Поэтому сперва – отваривают чешую саламандры, тщательно перетолчённую – потом – нарезанный ровными ломтиками элепус – от размера и формы ломтиков зависит скорость, с которой ингредиенты отдают свою магию – и для каждого зелья эта скорость своя, тщательно просчитанная и глубоко связанная с последовательностью ингридиентов. Зелье нельзя сварить в простой кухонной кастрюле, все эти мелочи имеют крайне важное значение.

     – Простите, – вверх поднялась рука, – а почему зелье вообще действует?

     Девушка остановилась, улыбнулась.

     – Хороший вопрос, мисс Паркинсон. История зельеварения – куда более запутанная, чем история чар. С первобытных времён волшебники замечали, что некоторые растения обладают естественными магическими свойствами – это волшебные растения. Искусство выращивать такие растения и использовать их магию называлось друидизмом – а зельеварение, как и изготовление волшебных палочек – одна из дисциплин, которые произошли от первоосновы – друидизма. Друиды древности использовали грубые подобия зелий – наборы трав, которые нужно есть, потом отвары из них, постепенно отвары совершенствовались и усложнялись, пока наконец, не превратились в полноценную науку – зельеварение. Впрочем, она сохранила некоторые ярко выраженные черты магии друидов – так например, чувствительность к природной магии считается редким даром, и позволяет ощущать волшебные растения, и даже примерно представлять их эффект. Само по себе зелье – это отвратительный отвар, при варке зелья важно соблюсти три ключевых критерия – это сознание, магия и действие. Сознание – зельевар должен чётко понимать, что он делает и понимать, что хочет получить. Магия – с помощью многочисленных деталей – использования специальных ножей, котлов, волшебного пламени, помешивания зелья нужное количество раз, зелье насыщается магией зельевара. Ваши ложки, лопатки и лопаточки для помешивания – это всё равно что волшебные палочки, только без сердцевины. Они проводят чистую магию между волшебником и зельем. Наконец – необходимо соблюсти точность в приготовлении. При изготовлении зелья нужно сохранять трезвый ум, не спешить, делать всё размеренно и аккуратно. Нужно сконцентрироваться на результате и творить процесс, а не просто кидать по инструкции – что выйдет то выйдет… Приготовление волшебного эликсира – это как танец, ритуал, нужно сконцентрироваться на самом процессе и результате, не позволяя себе думать о чём-то другом, отвлекаться.

     Естественная магия растений – это лишь одна часть зелья – вторая, не менее важная – это магия, которой наделяет её зельевар, связывая всю эту бурду из разных волшебных растений воедино и образуя из разрозненных фрагментов – порядок. Собственная, природная магия растений – тоже играет важную роль. Взять наш эликсир памяти… Я уже говорила про нарезание корня Элепуса? – вздёрнула бровь девушка, – Элепус, говоря по-простому – это растение-менталист, растение магии разума. Он присутствует почти во всех зельях, связанных с влиянием на разум – в амортенции, в эликсире правды, в зелье болтливости, в зелье молчания, эликсире оратора, эликсире косноязычия и отваре забывчивости. Его влияние – разум.

     Девушка взмахнула рукой и мелок начертил на доске красивое изображение корня элепуса и подписал – «Менталистика».

     – Чешуя саламандры – как я уже говорила – это психостимулятор. Она возбуждает сознание, ускоряет мысли. Но только вместе с другими ингредиентами, поскольку её нужно стабилизировать – в чистом виде она опасна, если быть точнее – ядовита. Добавление в зелье солнечника каменного – позволяет нейтрализовать естественные токсичные свойства большинства ядовитых растений. К примеру, чешуя саламандры, гной бубонтюбера, корень мандрагоры, листья жа-жа, но это довольно редкий ингредиент из латинской Америки, и многие другие. Если нужной нейтрализации не произойдёт – зелье будет ядовито. Итак, мы соединили вместе стимулятор, – мелок на доске, повинуясь взмаху руки, нарисовал новый круг, и внутри него чешуйку, подписав «стимулятор». Осталось самое последнее – ингредиент, который напрямую влияет на память, и позволяет вспоминать что-либо. Существуют пять таких ингридиентов, два из которых уже считаются утраченными. Оставшиеся три – это перья болтрушайки, гриб Дунациатис, растущий в глубоких пещерах, и цветок Ностальгии. По убыванию мощности – перья болтрушайки довольно сильный ингридиент. Это милая синяя птичка, живущая в северной америке – она известна тем, что перед смертью выкрикивает всё, что слышала за жизнь, но в обратном порядке. Магическая способность, суть которой нам пока не ясна, но самое главное – ментальная магия памяти. Гриб… встречается в пещерах в Гималаях, довольно редкий, но намного менее ценный, так как растёт большими грибницами, и выращивается гномами в товарных количествах. Но нам нужен – цветок Ностальгии. Это часто встречающееся растение, обладающее ярко выраженными наркотическими свойствами. Цветок выпускает пыльцу, которая погружает человека в самые счастливые воспоминания, лишая его воли и вводя в состояние наркотического транса. Попав в пыльцу ностальгии – вы через минуту будете пускать слюни, живя в мире своих воспоминаний, и утеряете всякую волю к сопротивлению. Многие волшебники, случайно нашедшие этот цветок, попросту умирали от голода и жажды, не в силах вырваться из своих воспоминаний.

     Так, например, закончил свою жизнь известный зельевар, и наш совершенно случайно однофамилец Гектор Дагворт-Грейнджер, которому принадлежит знаменитая фраза – ««Опытный мастер-зельевар может вызвать у человека состояние пылкой влюблённости, однако никто ещё не в состоянии воссоздать ту непреклонную, неизменную, безоговорочную преданность и верность, которая только и может зваться Любовью», – девушка грустно посмотрела в пол, – по всей видимости, об этом хотел напомнить перед своим скоропостижным уходом, безвременно покинувший нас профессор Снейп, – она состроила такую мрачно-скорбящую физию, и так натурально, что все вновь начали хихикать, даже Дамблдор, – не поминайте лихом! Итак, цветок Ностальгии – она взмахнула рукой, мел взлетел и нарисовал на доске третий ингредиент, – но если мы добавим его – то зелье будет иметь те же свойства, что и у цветка – оно сведёт вас с ума. Поэтому – необходимо нейтрализовать последствия. Какой ингредиент может убрать одурманивающий эффект?

     Никто ничего не сказал. Гермиона вытянула руку, Трисс скользнула по ней взглядом.

     – Я и так знаю, что ты знаешь, – хмыкнула Трисс, – Эффект наркотического дурмана, и аналогичные ему, нейтрализует рог двурога, а так же ещё ряд ингредиентов. Рог двурога используется в оборотном и бодроперцовом зелье, которые проходятся на уроках в Хогвартсе, а так же в зелье мягкой поступи, изумрудном отваре, зелье Теремо Тиранус, за изготовление которого вас тут же приговорят к поцелую дементора, и ещё в ряде некоторых тёмных зелий. Впрочем, за недостаточностью ингредиентов, таких как печень младенца, которая нужна для стабилизации эффекта ментального разложения от сока Древа Смерти, или яда скруута, мы не сможем сварить эти замечательные зелья, но зато можно изготовить зелье крепкой памяти, – мило улыбаясь продолжила девушка, – такие ингредиенты как крылья феи, зубы зибблинга и тёртый коготь ласточки используются для нейтрализации мелких побочных эффектов от вышеупомянутых ключевых ингредиентов. В случае ошибки в них – вас ждёт семь дней поноса и смерть от обезвоживания… шутка. Все поняли, что и зачем нужно? Тогда бегом варить, поверьте, зелье крепкой памяти вам наверняка не раз пригодится в жизни…

     Все разошлись, процесс приготовления начался. Девушка ходила и внимательно смотрела, поправляя учеников и увещевая их не отвлекаться, а просто чётко следовать и представлять себе результат, и сам процесс… Не спеша, медленно, но чётко и правильно. Варили все. Больше всего досталось подзатыльников Рону Уизли.

     Взбешённая Трисс махнула палочкой и рука Рона отшатнулась от котла.

     – Рональд, Мать твою Молли, Уизли, ты что творишь? – зашипела она почти на парселтанге, – ты что, не слушал меня?

     – А чего ты тут раскомандовалась?

     – Сам выпьешь ту бурду, которую ты варишь. Ты же видишь, что нарезаешь кое-как, или что, по твоему зелья – это покидать всего в котёл, поварить и авось что выйдет? Если ты думаешь, что вложить в твою рыжую голову хоть каплю знаний – мечта всей моей жизни, то глубоко заблуждаешься!

     – Пристала со своим зельем, – возмутился Уизли.

     – Твоим, твоим, зельем, рыженький ты мой. У меня такое ощущение, что тебе лишь бы от учёбы отделаться, а всё, чему тут тебя учат – нужно кому-то другому, а не тебе. Если не нравится – вон дверь, Снейпа нет, никто тебе прогул не засчитает. Все варят нормально, даже Лонгботтом ни разу не ошибся, что нонсенс – а ты косячишь на каждом этапе так, что твоими художествами только клопов морить. В чём твоя мечта в жизни, Рональд Уизли? Ничего не делать, ничему не учиться, все тянут тебя по жизни, а ты перекатываешься и вообще шевельнуться не хочешь. Если ты так ленив, то будь добр – выхлебай ту бурду, которую сварил. Сам.

     – Эй, – Рон отшатнулся, – ты чего.

     – Того. Ты же людей потравить можешь, Уизли. Так что… – девушка взмахнула рукой, в неё прилетел пузырёк, в который она набрала зелье, остудила, потрясла, и сунула в руки рыжему, – пей.

     – Не буду я это пить.

     – Пока не будешь варить зелья, которые ты бы сам выпил – тебе вообще из этого кабинета вредно выходить. Пей давай.

     – Ну и выпью, – по глупости своей Рон Уизли опрокинул в себя весь пузырёк. После чего выпучил глаза. Все смотрели на него. Он изменился в лице, послышались звуки из живота…

     – Мама… – схватился за задницу Рон, развернулся и побежал пулей из кабинета.

     – А он не окочурится? – спросил Малфой.

     – Стабилизаторы и нейтрализаторы не разварились, так как неправильно нарезаны. Остальные ингредиенты просто не дадут нужного эффекта. Так что эффект будет сногсшибательным. Мощный понос в сочетании с жаром и нервным возбуждением. Думаю, жизнь к такому не готовила унитазы Хогвартса...

     Послышались смешки.

     – А вы что встали? Всё?

     – Настаивается, – сказал Поттер.

     – Замечательно. Берите фиалы и выпейте сами.

     – Эй, – это уже слизеринка, Гринграсс, – а мы не…

     – Если вы накосячили – то составите Рону Уизли компанию. Однако насколько я заметила – ошибок вы не допустили и прекрасно поняли суть зелья, так что…

     Все выпили. Отказавшихся не было. Даже среди слизеринцев. Девушка прошлась, посмотрела. Никто не сбежал.

     – Что ж, учитывая, что при ошибках это зелье вызывает понос или рвоту, которых я не наблюдаю – вы все замечательно справились, ребята! Не сказала бы, что вы сварили прямо мастерски, но по крайней мере для практического применения вполне пригодно. Надеюсь, вы поняли, как именно нужно варить зелье? Сам процесс, смысл, детали… – Девушка обвела взглядом остальных, – ну вот и замечательно. Следуйте этим правилам и сможете сварить почти любое зелье при должной старательности. Лонгботтом, ты ещё не убежал за Роном? Похоже, ты сегодня впервые сварил превосходное зелье, поздравляю, – похвалила его девушка, – до конца урока осталось две минуты, можно собираться, я думаю. И не забудьте оставить образцы Снейпу, отопьётся валерьянкой и огневиски – проверит.

     – Эй, Грейнджер, – услышали взрослые голос юноши, – Неплохо объясняешь.

     – Ага, Снейп нам никогда не рассказывал ничего подобного.

     – В смысле не рассказывал? – удивилась девушка.

     – Ага, он обычно на доске напишет рецепт – и вперёд. Остальное сами читайте, а в книгах ничего такого нет, чего ты говоришь, – сказал Финниган. Его поддержали обе факультетские стороны. Трис удивлённо вскинула брови:

     – Он тут вообще преподаватель, или погулять пришёл? Какого чёрта, это необходимо объяснять на первом курсе – сущность, структура зелий, взаимодействие компонентов, обучать правильным движениям, темпу… я плачу довольно неплохие деньги за обучение – а зельеварение преподаётся хуже некуда. У этих преподавателей Хогвартса вообще есть хоть какое-то представление о компетентности?

     – Историю магии вообще ведёт призрак, так что нет, – сказала Гринграсс.

     – Слушайте, ребят, тогда не лучше ли нам за те же деньги обучиться где-нибудь в Шармбатоне или Дурмстранге? Я всё понимаю – патриотизм, все дела, классика английского колдовства – но если Хогвартс такая отвратная школа магии, что даже не могут нанять нормального педагога по одной из трёх важнейших дисциплин – то чего вы все сюда поступали то? Чем тут вообще руководство занимается, если зельевар не может объяснить самых базовых принципов? Как вы вообще варили зелья то?

     – Да как получится, – ответил Поттер, – большую часть запарывали.

     – Ну это нормально… для первокурсников. Потом как-то проще, основной принцип понять – и дальше в основном теория и концентрация на наиболее полезных зельях.

     – Держи карман шире, это же Снейп, – ответил Финниган, – рецепт на доске и бегом самообучаться.

     – Это я могу делать и дома, без всякого Хогвартса. Нда… я не совсем поняла ещё, чем в школе занимается директор, но по всей видимости – чем угодно, лишь бы не качеством учебного процесса и преподавательского состава. Не удивлюсь, если он вообще шаромыжников каких-нибудь наймёт, лишь бы кадровые дыры закрыть.

     – А в прошлом году так и было, – развеселился Финниган, – нанял Локхарта. Самовлюблённого кретина, который только и делал, что заставлял читать свои нарциссические дамские романы. А потом выяснилось, что он присвоил себе чужие заслуги, а сам вообще ничего из себя не представляет.

     – Да у нас никогда так не учат, – поддакнула Гринграсс, – Обычно любой профессор даёт кое-какую теорию, потом показывает что как делать и вперёд, почти весь урок сами. Разве что Спраут и Флитвик хорошо учат, остальные как попадётся.

     – Нда… – Трисс поцыкала зубом, – Кошмар. Просто кошмар! У преподавателей этой школы есть хоть какие-то понятия о компетентности? Мы деньги платим, и между прочим, немалые, чтобы нас нормально, качественно учили, или чтобы директор содержал себе личного мальчика-зельевара на побегушках? Похоже, Дамблдор окончательно утратил связь с реальностью и считает школу своим личным домом, а нас – чем-то вроде вредителей, которые мешают ему тут жить.

     Дамблдор насупился, надулся, смотря на выступление юной Грейнджер.

     – Может быть, все привыкли считать Хогвартс неотъемлемой частью магического мира и классического воспитания, и считаете, что Хогвартс – явление неизменное, иначе и быть не должно, а значит с любым выкрутасом местной администрации нужно смириться… Но это частная школа, а не государственное учреждение. Она продаёт услуги профессоров родителям студентов, за весьма немалую сумму, кстати. И если эти услуги отвратного качества – то призрак учит, то вот как этот вот Снейп – почему все просто смиряются с этим? Если кому-то в трёх мётлах принесут вчерашний стейк или выдохшееся пиво – вы возмутитесь, я полагаю? Чем принципиально учёба в Хогвартсе отличается? Заплатил деньги – получил услугу. Не, – Трисс покачала головой, – большинству из вас, пока что, пока вы студенты, наплевать – лишь бы сдать, получить аттестат и всё, отвязались… Но это уже как у Рона Уизли получается – сделать всё по-миниму и лишь бы отвязались, а там… Учитывая его умопомрачительные перспективы в жизни – ему вообще даже читать не надо уметь, чтобы чистить сортиры – это не нужно, но у многих из нас наверняка есть менее скромные амбиции, а для этого нужно немало знать и уметь. То есть – учиться у более компетентных профессоров, чем Снейп.

     – Слушай, что мы можем сделать? – спросил тот же Финниган, – мы же не можем уволить Снейпа.

     – Можем. Просто игнорируем его уроки и всё. Наглухо. Не хочет учить нормально – будем учиться сами, без него над душой. Ему ещё и деньги платить надо, за то, что он «учит» нас зельеварению… Не знаю, как вы – а я на следующий урок не приду – бойкот. Пусть хоть вертится как уж на сковородке, хоть ядом плюётся, хоть Дамблдору в бороду плачется. СОВ я и без такого «гениального» зельевара сдам. А если никто не будет ходить – то кому-то с очень длинной бородой всё же придётся поскрипеть своим вековым склерозом и вспомнить, что он директор школы, и у него есть обязанности, в том числе – обязанность следить за качеством преподавательского состава и ответственность за него.

     Примечание к части

     __________________________________

     Спасибо, что читаете! Не забывайте -- оставляйте отзывы!

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     - Покормите музу рыбкой - будет муза счастлива!

     _____________________

     Примечание к части

     **Больше фетишей богу фетишей!**

     **А если серьёзно... глава проходняк, состоящая в основном из болтологии, переходящей с одного на другое... Ну и с фетишем на писающих девочек-волшебниц :)**

     **Завтра, всё завтра. А сегодня - читайте. Предвижу некоторых недовольных в комментариях - такие всегда есть, после введения каждого нового фетиша :) Что ж, в какой-то мере и своё отношение ко всем этим "жутким извращениям" я написал в главе от лица ГГ, но не самовставкой, конечно, с учётом характера и образа героя.**

     _______________________________

     – Ну давай, рассказывай, – меня усадили за стол, – как ты снейпа совращала!

     – Э… – Я беспомощно посмотрела на всех. Девочки со всех курсов, большой толпой, все на меня смотрят. Лаванда Браун вообще чай заваривала.

     Вот чего я не учёл – что если Миона привыкла ко мне, и к тому, что я, в общем-то, парень, и отношения у нас без сопливых ванильных чюйств, взглядов, охов-ахов, туманных намёков и прочих девичьих закидонов, то остальные то нет. С Гермионой проще – у нас отношения как у парня с девушкой. Если убрать половую принадлежность и посмотреть на действия и слова сторон – то это парень и девушка, только очень чюйственный и романтичный парень, нежно относящийся к девушке, но всё равно…

     А вот девичье кубло в Гриффиндоре я не учитывала. А стоило бы! Это те самые «девочки, которые сидят всегда отдельно и о чём-то шепчутся и хихикают, поглядывая на парней».

     – Я его даже близко не совращала.

     – Да ладно тебе заливать то, – сказала какая-то шестикурсница – взрослая уже кобыла, с пухловатым лицом.

     – Это он меня совращал, домогался по-всякому, про любовные зелья спрашивал, предлагал остаться с ним после уроков… я его отшила.

     Девушки захихикали.

     – Что, так и предлагал?

     – Ещё грозился, что я отрабатывать буду, – мрачно сказала я.

     – Он имел в виду отработку наказания.

     – А вот хрена ему лысого. Тоже мне, профэссор.

     – Слышали, что ты ему обещала бойкот объявить? И как?

     – Ну я на его уроки ходить не буду. И Миона тоже, и Поттер за компанию, а кто там ещё присоединится – дело вкуса. Кому хочется такого препода – пусть тянутся к этому позёру, мне и так хорошо. Пусть хоть обосрётся со своими баллами, экзамены всё равно принимает министерская комиссия, а не Снейп.

     – Тоже верно, – сказала Браун, – ты думаешь, его могут уволить?

     – Да запросто, почему нет то? – пожала я плечами, отхлёбывая кофе, который подала Падма. Достала из сумочки фляжку и плеснула туда добрую порцию рома. Девочки заинтересованно смотрели на это.

     – Ой, а что это у тебя?

     – Ром. Хочешь рому?

     – Это же алкоголь!

     – Ты ещё громче крикни, – хмыкнула я, – что поделать, тяжёлый женский алкоголизм неизлечим. А ром с кофе – штука замечательная.

     – Может кофе с ромом? – спросила лаванда.

     – Это смотря чего сколько, – хмыкнула я в ответ, – ваше здоровье, девоньки!

     – Слушай, – вдруг ко мне подсела третьекурсница, кажется… Патил. Чёрненькая такая, раньше из индии их в качестве слуг вывозили, – а тебе уже нравится какой-нибудь мальчик? Как тебе наши?

     И всё это кубло словно приготовившиеся к броску змеи одной кучей, облепили меня. Я посмотрела на парней. Они там как обычно. Одни хернёй страдают, другие играют, третьи домашку делают. Невилл почему-то увидел взгляды девочек и порозовел. Девочки захихикали.

     – А вы наверное уже себе присмотрели мальчиков?

     – Ну как тебе сказать, – Падма неопределённо покрутила локон волос, – среди них есть милые. А Поттер то, Поттер! Ты бы видела, что он на завтраке отчебучил.

     – Оу, и что? – я подалась вперёд.

     – Слушай, он прошёл и… стал ухаживать за Гринграсс.

     – Что? – у меня чуть глаза не выпали, – за слизеринкой Гринграсс? Но как?

     – Ну, они шли рядом, Поттер ей так многозначительно улыбался, стульчик отодвинул, вежливо болтал ни о чём…

     – Кобель.

     – А тебе что…

     – Неа. Я вам так скажу, девочки, Поттер – это казанова нашего времени. Этим летом он у нас жил – крепкий такой, жилистый, мускулистый парень. А как за девушками ухаживает – любо-дорого посмотреть. Он гулял, пожалуй, со всеми нашими соседками. Их четыре штуки у нас.

     – Четыре, – Падма округлила глаза, – а они ему ничего не оторвали за такой вот моветон?

     – В том то и дело, Падма, в том то и дело, что не собирались даже. Ни одной сцены ревности – хотя я достоверно знаю, что переспал он только с одной из них.

     – Да ты что, – все тут же подались вперёд, – откуда узнала?

     – От неё же.

     – То есть у нас тут первый в забеге, – Патил посмотрела на мальчиков, – остальные… так, бахвалятся только, а стесняшки каких поискать. Чисто идиоты, им если кто и даст – из жалости или прикола ради.

     – Не знаю, за мной мальчики не ухаживали. Но вот за Поттера я вам скажу – казанова. Причём такой, что вроде бы и ревновать незачто, такой на одной никогда не остановится. И на двух, и на трёх, если только всех трёх разом…

     Девочки смущённо захихикали, кто-то ткнул меня в плечо кулачком, снова смотрели на парней. Те снова смущались.

     – Кажется, я начинаю понимать, почему парни у вас тут такие. Вы бы ещё подмигивали им, тогда всё, аут.

     – А можно и подмигивать. Только всё равно. Вон, один Поттер не стесняется. Он и правда возмужал. Был таким нескладным...

     – То есть он на Гринграсс не остановится?

     – Да что вы к Гринграсс прицепились? Девочки, Поттер – это уже парень в самом соку и с наглухо отсутствующим традиционным мальчишечьим дрейфом. Для него такие мелкие знаки внимания вообще ничего не стоит оказывать. Это остальным для этого нужно неделю морально готовиться, и то пересрутся от страха и смущения. А у этого Дон-Жуана просто на автомате выходит, он скорее всего её даже не запомнил.

     – Ой что-то я сомневаюсь, – положила руку на щёчку Патил, – но ты не ответила, тебе то какой-нибудь мальчик понравился?

     – Не. Никакой.

     – Да? А что так?

     – А я что, по твоему, сюда замуж выходить приехала? У меня уже есть любимый человек, мне до этих мальчиков… тьфу и растереть.

     – Ой, а кто он? – тут же опять полезли розовые сопельки, – он красивый, да?

     – Самый красивый, милый, скромный и любящий человек на земле, – сказала я с таким тоном, что девочки аж зарделись, – мы с детства знакомы, и примерно с тех же пор любим друг друга. Вы не представляете, какая это любовь, – мечтательно сказала я, – правда, мы долгое время ходили вокруг да около, а этим летом только стали официально парой.

     Девочки развесили ушки и слушали меня, а я не стеснялась подливать масло в огонь:

     – Мы так часто бываем вместе, ходим по магазинам…

     – А секс? Секс у вас был?

     – Ну, секса традиционного нет, магическое ядро пока ещё не позволяет. Хотя мы и… занимались всяким. И нередко очень даже таким, что в приличном обществе говорить нельзя.

     – Ух ты! – какая-то смуглая девочка с мечтательным взглядом посмотрела на меня, уйдя в свои мысли. И остальные были не лучше…

     Я в самых кружевных нежных тонах рассказала, как я люблю «его», то есть человека, но не уточняла, как мы ходили по магазинам, на свидания, целовались, ласкали друг друга, какой «он» нежный и ранимый, как любит меня, как я его… Такой бразильский сериал – мамины отдыхают по сравнению с этим. Это просто лавстори в стиле розовых кружев, особо рассказала, как «он» любит кружевное бельё, и даже как мы вместе спали несколько ночей, нежно лаская друг друга… В таких сочных красках, что ни у кого не возникло дополнительных вопросов. Волшебники вообще верят всему, что им говорят – это у них похоже клиническое. Я подливала и подливала ванили и даже мечтательно улыбалась, думая о Гермионе. О её нежном теле, милой улыбке…

     В общем, после десяти минут тихого рассказа вся эта феминистичная масса девушек-гриффиндорок уже растаяла в состояние романтического желе и слушали затаив дыхание, повизгивая от нахлынувших чувств романтики и любви, и завидуя молча.

     Алисия даже обняла меня, расчувствовавшись, прижалась грудью, у остальных взгляд расфокусирован, сознание где-то в царстве ванильных розовых облаков и нежных чюйств…

     Я заметила Гермиону, и извинилась:

     – Простите, девочки, мне с сестрой поболтать нужно, оставлю вас.

     – Конечно, – мечтательно глядя в пустоту сказала Патил отрешённым таким голосом, – иди…

     Гермиона крутила головой. И я пошла ей навстречу, взяла её под локоток.

     – Пойдём погуляем на свежем воздухе.

     – Пошли. А куда?

     – Да куда-нибудь за стены замка.

     Через десять минут мы уже вышли на холм Хогвартса. Внизу под холмом стояла маленькая хижина Хагрида, спуск был очень крутой, мы прошлись поверху. Миона села на каменные ступеньки, я рядом. Вид тут открывался красивый – на запретный лес. Верхушки деревьев, густая зелень почти до горизонта…

     – Зачем ты это сделала? Дамблдор и без того наверняка сильно озаботился состоянием Гарри, а тут ты… так…

     Я задумалась.

     – Немножко прищемила хвост Дамблдору.

     – А почему слизеринцы тогда тебя поддержали?

     – Слизеринцы?

     – Ну да. У нас сильная вражда, к тому же мы маглорождёные. Официально.

     – Слизеринцы… Это такое себе. Они бы и рады, но я так шибанула по их окклюментивным щитам, когда призвала к порядку, что все разом заткнулись. Они более умны, чем думают типичные гриффиндорцы – всё-таки всю жизнь в волшебном мире прожили, у таких людей, в отличие от маглорождённых, с пелёнок есть понимание, над кем можно поиздеваться, а над кем нет. Если бы они были такими идиотами, какими их считает шестой… Если бы всё с ними было так просто! Снобы – да, но в первую очередь это просто потомственные волшебники.

     – Ох, чую, они ещё могут попробовать на тебя напасть.

     – Милости просим.

     – Шикарно провела первый день в Хогвартсе, – криво усмехнулась Миона.

     – Я пока только наблюдаю. За Дамблдором в первую очередь. Он ведь был там, вместе с Макгонагалл и Снейпом. Зашли где-то в середине урока и слушали.

     – Оу? Даже так? А я их не видела.

     – Дезиллюминация. Простенькие чары невидимости.

     – И что ты о них скажешь?

     – Дамблдор… очень многое о себе сказал своим поведением.

     – Он ведь ничего не сделал!

     – Вот именно. Смотри, предположим сценарий первый – он скор на расправу, имеет чёткие цели, средства, влияет на Поттера, тут вылезает какая-то пигалица и портит ему картину – Дамблдор пигалицу просто в бараний рог сворачивает и вышвыривает вон. Подстава там, или что-то в этом роде. Может такое быть? Может. Вариант второй – мягко оттереть своего мальчика от нас, разделить и промыть мозги, вернув его в лоно неадеквата и любви к всеобщему благу. Вариант третий – просто выйти и показать, кто тут в доме хозяин. Тоже могло быть, но он просто наблюдал.

     – И что ты из этого поняла?

     – Он опаснее, чем я думала. Если бы он рванулся в атаку без предварительного обдумывания и начал ломать дрова, или как-то агрессивно себя вести, как какой-нибудь злодей – тогда всё было бы намного проще. Но Дамблдор – не злодей. Не надо этого подросткового восприятия – что мол есть хорошие и есть плохие…

     – Я запуталась.

     – Он мерзавец. Это есть. Он ни во что не ставит чужую жизнь, когда дело касается каких-то его планов – тоже есть. Он манипулировал Поттером и его окружением в первую очередь – есть такое. У него нет сторонников – есть инструменты. Ценные и не очень. Тоже так. Но он не злодей, который будет намеренно искать наиболее грубые и подлые выходы из сложившейся ситуации, или пойдёт по самому быстрому и грязному пути. Вот это меня и напрягает – он как доброжелательный паук, плетущий свою паутину из тонких нитей. Он не злодей, но делает злые вещи незлыми методами. Стоит ему только стать грубым, начать избавляться от неугодных, грубо манипулировать окружающими, вламываться в сознание… Мы, менталисты, не всесильны. Это только так кажется – что можно что угодно делать из чужого разума – на деле всё несколько иначе.

     – Насколько иначе?

     – Потом объясню. Скажу коротко – на одной легилименции далеко не уедешь, да и возможности ограничены. Но Дамблдор умело пользуется поверхностным чтением, чтобы в прямом смысле – манипулировать не магией, а словами. Голубой Дедушка оказался несколько более… опасен, чем я думала изначально. Трудно бороться с тем, к кому и прицепиться то не за что. Он по любому своему действию может на голубом глазу сказать – что делал это исключительно в добрых целях, состроить милую извиняющуюся улыбку и его простят, поверят. Нда… Я, собственно, надеялась на то, что он будет более… примитивным злодеем.

     Миона обняла меня за талию под мантией. Издали, наверное, это не было видно, я положила руку ей на ногу, поглаживая туда-сюда…

     – То есть, я поняла так – ты ожидала, что Дамблдор окажется злодеем, волком в овечьей шкуре, и начнёт творить откровенно некрасивые вещи, которые могли бы его утопить, стань они достоянием общественности… Но он действует иначе.

     – Да. Знаешь, вот давай представим, что я на месте Дамблдора. Есть какой-то план на Гарри Поттера… зачем? Чем так примечателен мальчик?

     – Деньги? Гарри вроде богатый чистокровный юноша.

     – Поттеры имеют деньги, но его семья не купалась в золоте раньше, он обеспеченный молодой человек, но и только. То есть купить поместье или замок и штат слуг он не может, но и не босота, имеет кое-какие активы и может, если правильно вложит деньги, даже остаться обеспеченным человеком.

     – Средне-богатый. Понятно. Значит, не деньги?

     – Нет, не деньги. Более того, Дамблдор мог много раз обобрать Поттера, под разными предлогами. Ещё старшего. Продолжаем – план на Гарри у него появился ещё до падения тёмного лорда – ведь Дамблдор сразу отдал его Дурслям.

     – То есть ты хочешь сказать…

     – Тут какая-то очень долгая игра. Медленная и неспешная.

     – И Гарри зачем-то нужен Дамблдору.

     – Давай пойдём от противного, моя умнейшая сестрёнка. Зачем нужен юноша, у которого усы ещё не начали расти – старому пидарасу? Уж не для анальных утех.

     – Эй, ты долго будешь мне это припоминать?

     – Я не припоминала ничего такого.

     – Ах нет… – Миона смутилась.

     – Ты бы знала, как у меня всё внутри сейчас щекочет и свербит… причём не в попке, а глубоко так… но я держусь. Силу воли вырабатываю.

     – Прости, – Миона вздохнула, – я правда не хотела эту палочку… она такая длинная… Куда в тебя только поместилось?

     – Теперь каждый раз доставая палочку, ты будешь это вспоминать, – коварно улыбнулась я, – где твоя палочка побывала.

     Миона порозовела.

     – Ладно, вернёмся к нашему барашку и старому козлу. По всему выглядит так, как будто Поттер нужен Дамблдору, и более того – Дамблдор специально ограждает его от волшебного мира, при этом не изолирует, а мешает социализироваться в обществе волшебников. Это очень важно – для большинства различных целей – это не было бы нужно.

     – Выглядит так, как будто Гарри нужен ему для какой-то конкретной цели. Причём, Дамблдор не пытается получить над Поттером полный контроль – только предотвратить… уход из его зоны влияния. Этим летом он наверняка не помешал ему, потому что мы в зону друзей Поттера допущены.

     – Я бы сказала нет, – покачала я головой, – Дамблдор либо не может, либо не хочет как-то ментально влиять на Гарри. И наверняка понимает, что парню просто осточертели Дурсли. Он испугался, что если он прямо сейчас выйдет и скажет, что Гарри должен вернуться – то Поттер просто пошлёт его подальше. Он боится портить у мальчика свой образ мудрого всепонимающего. Но вот тут случилась неожиданность – я. А дальше всё пошло по тому месту, с которого всё началось.

     – С чего?

     – С моей милой пуськи. Поттер раскрепостился, возмужал, даже начал соблазнять и укладывать в постель девушек… Что было для меня несколько неожиданно, видимо, мои уроки не прошли для него даром. И тут Гарри меняется. Он перестаёт видеть в Дамблдоре невообразимо мудрого дедушку-наставника.

     – Секс меняет людей, – вздохнула Миона, – Знаешь, я тут думаю, я тоже поменяюсь, когда впервые займусь им? Перестану быть девочкой?

     – Ты не перестанешь быть моей любимой Мионой, – я обняла её за талию.

     – Знаю, но… – она порозовела, – просто задумалась. Гарри вон как изменился.

     – Его причина изменений в другом. Ты не изменишься вообще.

     – Почему?

     – Потому что Поттер изначально был закомплексованным мальчишкой, который из-за дурслей воспринимал весь мир в штыки, и всех взрослых – чуть ли не другой, высшей расой. Себя – мальчиком, не парнем, а именно мальчишкой, которого все шпыняют. А тут – девушки краснеют от его слов, его ласкают, он их, ему позволяют стягивать с себя трусики, взрослая женщина, наша соседка, стонет под ним в кровати и требует ещё и ещё… чем не повод почувствовать себя успешным самцом?

     Миона слегка порозовела, пока я это говорила.

     – Представила эту Милфу, или как её там.

     – Да, сиськи у неё – такими пришибить можно. Четвёртый размер, а то и больше.

     – Натуральные?

     – Не знаю.

     – Я тут подумала…

     – Ну?

     – Всё выглядит так, как будто причина истинная от нас ускользнула. Она слишком сложна, или попросту неизвестна. А что если Дамблдор держит Поттера как оружие против Волдеморта? И следит, чтобы Поттер не стал симпатизировать чистокровным и не растратил запал убить Волдеморта. А то ведь если Гарри просто скажет, что ему жизнь интересна ещё, пошлёт их всех на свой длинный хер, уедет в америку…

     – А что, вариант. А у него длинный хер?

     – Ну… наверное дюймов пять в эрегированном состоянии.

     – Ты мерила? – спросила я с прищуром.

     – Да, – миона покраснела, – не подумай что я извращенка, просто любопытно стало… как мальчики, ну это… того… – она вдруг сильнее покраснела.

     – Оу… И как?

     – Удобно. Особенно писать, ты была права! Вот разница принципиальная только одна – писать удобно стоя. Что до стимуляции – удовольствие не сильно разное.

     – Моя любимая сестрёнка превратилась в своего лучшего друга и мастурбировала в его образе, – сказала я в пустоту, заставляя Миону просто вспыхнуть стыдом, – ладно, плюнь. Я уверена, что первое, что сделал Поттер, когда научился обращаться – это сделал то же самое с нашим телом.

     Щёчки Мионы пылали.

     – Давай. Опустим. Эту. Тему… – попросила она, – длинный или нет – не знаю.

     – Вполне, вполне. Что поделать – твоя сестра – это большая коллекция разных фетишей, – пожала я плечами, – знаешь, я зашла тут один раз в секс-шоп… чисто посмотреть…

     Миона вспыхнула ещё сильнее:

     – Трисс!

     – Ну а что? Наколдовать штучку я могу из воздуха. А вообще… тут всё сложно.

     – В каком смысле? – сестра легла мне на плечо, – вроде тут всё просто.

     – Есть одни фетиши – которые меня возбуждают. Другие – из разряда «можно попробовать». И третьи – из разряда «футакимбыть эточёрнаямагия». В целом, в можно попробовать вошли почти все обычные. Ну там ролеплей, к примеру.

     – А, это с медсёстрами, и всем таким?

     – Именно. Лёгкий БДСМ…

     – Вибраторы там…

     – Нет, вибраторы вообще к фетишам относить нельзя. Это игрушки для ласк. Весьма обычные, кстати. Латекс – тоже лёгкий БДСМ, нижнее бельё из разряда необычного, связывание, кляп, всё такое…

     – Оу… знаешь, мне страшно.

     – А не хочешь попробовать? Я бы вот не отказалась. Только когда это полностью добровольно и сама так явно соглашаешься – ощущения не такие.

     – Где ты всё это увидела?

     – Часть – в маминой коллекции. Ещё когда… спала. Часть – в секс-шопе, порнофильмах…

     – У мамы есть такое? – Миона резко смутилась, – мне даже говорить о таких вещах стыдно.

     – Ну, они с папой уже много лет в браке. Естественно, что слишком традиционный секс им, должно быть, быстро наскучил. Впрочем, у них всё мило и даже консервативно. Я вот заметила, что ты возбудилась, когда я пробовала свои супертрусики. Тебе что, понравилось?

     Миона не то что вспыхнула – у неё уши покраснели.

     – И ничего я… ну да, – она смутилась, – я не знаю, почему так, просто когда ты… того, это выглядело так мило.

     – Похоже это ещё один из наших общих странных сексуальных фетишей. Мне тоже понравилось, когда ты… – я подмигнула.

     Миона смущённо смотрела вдаль.

     – Кошмар. Мне нравятся писающие девушки. Вернее, одна конкретная.

     – Ну что, бывает, – я обняла её за талию, – странный, но не сказать, чтобы слишком неприятный фетиш. Ну посмотришь ты, как я пускаю струйку – от меня не убудет.

     Миона отвернулась. Стыдно, рябь магической силы от неё впитывалась в мою ауру.

     – И вообще, если мы обе ловим от этого кайф – разве это не прекрасно? Нет, я бы никогда не сделала с этим некоторых вещей, но просто ты выглядела такой миленькой…

     – Кстати, я снова хочу это сделать, так что пошли в замок.

     – Зачем? У тебя же зачарованное бельё.

     – Я его так не использую, – возмутилась Миона.

     – А если я попрошу? – я посмотрела в её бесстыжие глаза. Миона удивилась, но потом смягчилась.

     – Тебе правда это понравилось?

     – Ты выглядела… очень милой… Сядь мне на коленки.

     – А если кто увидит?

     – Чары оптического искажения. Нас вообще видно как пятно.

     Миона поднялась и села мне на коленки. Я притянула её за талию ближе к себе и обвила за талию руками. Она сидела в полоборота ко мне.

     – Ты что, серьёзно сейчас это?

     – Да, – я погладила её по животику, слегка надавив. Миона ойкнула и привалилась ко мне недовольное лицо у неё изменилось на умиротворённое, она охнула и развела ноги чуть-чуть. Я потянулась и накрыла её губы своими, это было неожиданно для Мионы. Наши языки снова сплелись в танце… Довольно скоро она отстранилась и я по её лицу поняла – процесс закончился. Она ткнула меня в плечо кулачком:

     – Трис, ты бесстыдная сестрёнка. Знаешь как… морально трудно, даже зная про чары, вот так, сидя здесь с тобой, начать писать?

     – Но ты ведь начала.

     – Извращенка.

     – Не настолько уж. Знаешь, те извращения, которые я отнесла к категории чёрной магии – это либо грязно, вонюче, кроваво, или просто противоестественно и слишком больно. Остальное от «нравится» до «можно попробовать». Нет, когда ты шлёпала меня – мне тоже было больно, но это такая, лёгкая очень поверхностная боль, не от травмы. Без последствий.

     Миона задумалась.

     – Ты ведь тоже уже наверное хочешь, – сказала она с улыбкой, – Ну, давай…

     – Серьёзно?

     – Почему нет. Я сделала это для тебя.

     – Хорошо. Я сейчас..

     А она права. Сидя в одежде, не так просто начать, подсознание говорит, что не, надо отойти в туалет. Но одно волевое усилие – лицо моё разгладилось, приятные ощущения. После кофе с алкоголем и всего того чая, которым меня поили девочки, давно хотелось. От мионы пошла уже полноценная сильная волна энергии. Я открыла глаза. Она на меня смотрела, приблизив лицо, и кажется, кайфовала. И эта девушка называет меня извращенкой?

     – Ты уже?

     – В процессе.

     – Прямо сейчас?

     – Да. Прямо сейчас…

     Миона поцеловала меня, обвив руками… Одновременно делать и то и это было как-то особенно смущающе. Но… Не для меня. Моё тело десять долгих лет не могло ходить в туалет, только на специальное бельё, притащенное из Мунго. Поэтому в отличие от Мионы, я не чувствовала каких-то особо острых ощущений. Тем более, что я так верю в магию, что не вижу разницы – у меня между ног по сути даже не впитывающий памперс, в котором всё остаётся, а полноценный туалет в виде белья. Но для Мионы я прикрыла глаза, отразив на лице удовольствие, выдохнула, как будто уже часа два терпела, и вот, наконец…

     – Всё? Вижу, что всё. А знаешь, это и правда возбуждает. Я не знаю, почему, это противно, но…

     – Если тебя возбуждает не пить это или обливаться, а всего лишь смотреть на то, как я писаю, то это не так уж и противно. Хотя знаешь, у людей вообще есть всеобщий фетиш – вспомни хотя бы знаменитую скульптуру писающего мальчика.

     – А что в нём такого?

     – Вот и я думаю – что в нём такого, что он стал известен на весь мир… кроме того что он выглядит милым и беззащитным, когда писает. Просто это такие формы пристрастий, которые глубоко в подсознании, в инстинктах. Одни их осознают, другие нет. Те, кто не осознаёт – скорее всего никогда не пытались. Рано или поздно в людях всегда просыпается их внутренний извращенец. Просто одни ещё изображают из себя воинственных сторонников миссионерской позы, а другие уже нет.

     – Я конечно не воинственный сторонник… Но и не извращенка какая.

     – Кроме того, что тебя возбуждают такие вещи…

     Миона ткнула меня в плечо кулачком. Снова.

     – Видеть интимный процесс – это всегда немного возбуждает. И вообще, прошу, очень, хватит о сексе.

     – Я думала, девушки очень любят говорить о сексе.

     – Да. Когда, с кем, в какой позе, а среди наших… волшебниц, я имею в виду – всё вообще очень тяжело. Волшебники более косные, они как в прошлом веке застряли в этом плане. Для них если кто-то занялся любовью – это уже событие века, весь Хогвартс об этом узнаёт через десять минут. А обсуждают в основном такие вещи, которые твоё мужское сознание откажется понимать.

     – Ну вот, – я вздохнула, – какие хоть?

     – Ты просто не поймёшь. У девушек… настоящих, я имею в виду, а не как ты, есть свои тайны. И они настолько эфемерны, состоят из чувств, намёков, сплетен, хвастовства друг перед другом, зависти, ревности, и прочих чувственных моментов… Среди девушек сенсация если кто-то им оказал малейшие знаки внимания. Уже почти что шок на весь Хогвартс. Замок большой, но очень тесный, все рядом. Один мальчик улыбнётся девушке – через час об этом уже во всех факультетских гостиных сплетницы разносят, что такой-то такой-то девочке улыбнулся.

     – Ах, вот оно что. Косность и ультраконсерватизм во всём. Признаться, да, я в упор не понимаю всех этих бархатных соплей.

     – Я заметила. А ещё у тебя стыда вообще, наверное, нет. Ты хоть понимаешь, какие намёки Снейпу делала? Тут у девушек вообще довольно стыдным считается просто руки на грудь положить перед мальчиком.

     – Звезданутый Хогвартс, – вздохнул я, – что ещё? Пояса верности на девственниц одевают?

     – Не поверишь, но существуют такие зелья… Если выпьет девушка – об её девственную плоть можно член сломать.

     Я представляла, о чём говорила Миона. В стародавние времена такие зелья популярностью не пользовались, действовали они долгое время, и иногда в качестве гаранта своей невинности дева могла такое выпить. И чтобы её не лишили девственности насильно – особенно актуально.

     – Девушки, – пожала я плечами, – вот странная штука, правда? Девушки смотрят на мальчишек – те стесняются, смущаются, боятся с ними заговорить. Сами собьются в стайку и обхихикивают толпой одного единственного смущающегося мальчиша.

     – Есть такое.

     – Но при этом сами тоже не могут нормально заговорить – одни чюйства, фантазии, намёки и прочие тайные знаки и шифры вместо того, чтобы прямо сказать, мол, пойдём на свидание, ты меня пироженкой угостишь, поцелуемся, я потом буду всем хвастаться... Так в чём разница – один боится подойти и заговорить, другая – говорит, но в такие дебри намёков и обиняков залезает, что понять в принципе нереально. Только методом тыка. Ткнуть – завизжала – значит не угадал.

     Гермиона захихикала.

     – Ну ты даёшь! Не может девушка так прямо парню говорить.

     – Не поверишь, но если сможет – он на ней женится. Довольно быстро. Просто потому что девушка, которая может нормально говорить на человеческом языке без пятнадцати трудновообразимых тайных смыслов – это уже сокровище. Парни очень, очень любят таких девушек, с кем можно прямо говорить, заниматься любимыми делами, вместе заниматься глупостями, которые… понятны. То есть понятно – хочет пироженку – сказала – пойдём, хочу пироженое до ужаса. А не «ой, что-то я сегодня устала, а такой-то подружке из дома прислали пироженку…».

     – С намёком на отдохнуть в кофейне и покушать?

     – Именно. Для структурированного и насквозь раздельного, как архив или каталог, мужского сознания это никак не связано. Пироженка на одной полке, устала – на другой. Устала – хочет отдохнуть. Кому-то там прислали – и какое мне до неё дело? Это тут вообще причём? Обычный трёп девичий. В итоге парень ведёт девушку до спальни отдыхать, а она хотела в кофейню.

     Гермиона задумалась.

     – Никогда не задумывалась над тем, как мыслят парни. Знаешь, а в этом есть логика. Тогда в чём суть женского сознания?

     – Представь себе библиотеку. Как в ней все книги расставлены?

     – Ну по отделам, в отделах – по авторам.

     – Это типичная картина мужского сознания. Все факты разделены и структурированы. Часто они хреново структурированы, поэтому идеальный разум практически не может существовать, что-то не на своём месте, чего-то много в разных отделах, чего-то не хватает… но суть та же. А теперь представь, если мы расставим все книги по взаимным упоминаниям?

     – Это как?

     – Ну скажем, есть книга по защите. В книге упоминается зелье – рядом по зельям, где это упоминается, в зельях упоминают траву – рядом книга по гербологии, там упоминают животных – по зоологии, и так далее…

     Гермиона задумалась.

     – То есть все книги взаимосвязаны друг с другом.

     – Вот. Именно. Поэтому для женщины логично, что если есть книга по защите – то она связана с зельями, гербологией, зоологией, эта связь кажется прямой и абсолютно естественной, женщина попросту не понимает, как можно быть таким непонятливым, и не догадаться, что если она упоминала защиту – то имела в виду зоологию? А представь, каково это когда всё в своём структурированном порядке. Книга по защите – в одном отделе, подотделе, авторе. По зоологии – где-то на другом конце библиотеки, в совершенно других разделах. И совершенно непонятно, как их вообще можно увязать вместе – тут про одно, там про другое.

     Гермиона наклонила голову.

     – Я, кажется, поняла тебя. Я думала, что твои ментальные опыты не настолько… странные и фундаментальные. Ну ведёшь себя в некоторых мелочах как парень, ну не понимаешь чувственных моментов…

     – Мужское сознание – это совершенно другой мир, Миона. Совершенно. Другой. До пяти лет я воспринимала мир как девочка, ну помнишь – бабочки-цветочки-подружки, луна-парк, где ты описалась на аттракционе… – мне снова прилетело кулачком, – и тогда мне казалось всё это логично, хотя я очень многого не знала. А теперь мой разум всё же строго структурирован и тщательно упорядочен, лучше, чем библиотека мадам Пинс.

     – Я всё меньше и меньше воспринимаю тебя как девушку. Только твоё тело позволяет мне… говорить с тобой свободно и без стеснения, как с девушкой, но даже это уже улетучивается.

     – Ну, всё не так дуально, – я улыбнулась, – в каждом человеке есть мужское и женское начало. Это основа. Говоря по-простому – сознание обычного человека не бывает строго одним или другим, и самовосприятие тоже довольно условная штука. В мужском сознании, даже самом шовинистическом и насквозь пропитанным идеями патриархата и мужыцкого мужицизма, есть отдельный уголочек, шкафчик, в котором книги структурированы как у женщины. И наоборот. Знаешь, если предположить такой разум, в котором есть только одна, сугубо одна, доминирующая монопольно и безраздельно структура – то мы получили бы либо сопливую девочку, которая говорит только о цветочках, феях, чувствах, и настолько запутанно, что её никто даже не мог бы понять, и она сама была бы нежизнеспособна, поскольку с логикой и здравым смыслом вообще не дружит… или совершенно логичного, до абсолютной аморальности и машиноподобности, мужчину, который страдает тяжёлой формой дефекта связей и не может понять даже самых жирных намёков и сарказма, юмора и чувств. Связи, образующиеся между мыслями и образами, имеют чаще всего обе структуры, ведь в отличие от книг – мысли не разнесены в пространстве. Они соединены различными связями с другими мыслями и образами.

     – То есть… – Гермиона задумалась.

     – Строго говоря – работа над сознанием заключается в выстраивании системы связей и системы образования новых. Порядок сортировки и связывания.

     – Нет, я имею в виду мужское и женское сознание.

     – А, это… Любое сознание – мужчины или женщины, имеет оба набора связей.

     – Поэтому появляются всякие извращенцы, которые меняют пол? Режут себе там всё…

     – Нет. Совсем нет – это просто извращенцы, которых заклинило на том, что они хотят быть другими. Сексуальный подтекст тут отсутствует вообще, напрочь, наглухо. То есть совсем никак это не связано с сексом и ориентацией – геи и транссексуалы в абсолютнейшем большинстве случаев – мужчины и физически и ментально. Даже если оно одевается в платье и красится, пародируя внешние черты женщины. В мужском сознании мужская система мышления доминирует, в женском – женская. Но само сознание оперирует одновременно обеими системами, просто одна из них приоритетная. Основная, а вторая – второстепенная. Это делает нас разными, но в то же время – соблюдается баланс. Более того, существуют отдельно взятые моменты, когда структуры меняются местами и неестественная для пола выходит в приоритет. Временно.

     – Стоп. То есть ты хочешь сказать – что в определённых обстоятельствах… – миона помолчала, – девушка может мыслить как парень и наоборот?

     – Верно. Вот к примеру – у тебя структура разума почти близка к центру, я бы сказала так – ты на шестьдесят процентов девушка и на сорок – парень. Ты логична, последовательна, часто игнорируешь чувства, с тобой легко найти общий язык парню. Ты не играешь словами и не говоришь обиняками. На самом деле, для парня – это великое сокровище, редкий случай. Я уже говорила… парни просто воспринимают слишком женственных на голову девушек как романтических ванильно-приторных сопливых куриц, вроде Лаванды Браун. А такие девушки как ты… Это идеал. И поговорить можно, и посмеяться вместе, и понятно, что ты хочешь сказать, и твои чувства более понятно выражены, с тобой приятно не только чувствами заниматься, но и говорить, и что-либо делать. Ты не ломаешь парням мозг своей женской логикой, не говоришь «мог бы сам догадаться».

     Миона порозовела.

     – Это немного неожиданно – узнать, что ты вдруг больше парень, чем другие девушки.

     – Я могу привести и обратный пример. Мужчины тоже могут быть нелогичными, чудесатыми на голову, иметь странную логику, однако, женский тип взаимосвязей – это чувство юмора, умение тонко понимать момент, чувство вкуса, меры, красоты, поэтому девушкам подсознательно нравятся «холодные» и логичные парни, но при этом – сердечко девичье легче всего захватить парню с хорошо работающей женской системой. Девушке такой парень кажется более чувственным, романтичным, тактичным, с хорошим чувством юмора, более понятливый и в целом – по всем фронтам, пожалуй, он лучше других, которые не обладают всеми этими качествами. Поэтому в сопливых фантазиях девушки – идеал это женомальчик, вроде мальчиков из бойз-бэндов.

     Миона встала с моих колен. Я тоже, засиделись мы.

     – Довольно подробная лекция по менталистике, – вздохнула она, – откуда ты это узнала?

     – Легилименция. Меня ей подвергали раз тридцать… пытались, вернее, пока я была овощем. Легилименты думали, что я всё же потеряна для мира – а я в этот момент проскальзывала через всю их защиту и создавала копии их полезных знаний и навыков.

     – Знаешь, Трис, я до сих пор думала, что всё гораздо, гораздо проще. Есть мальчики, есть девочки. Мальчики такие, девочки другие… – она тяжело вздохнула, – давай вернёмся к нашей главной проблеме, а всё остальное оставим на потом, хорошо? Поттер. Зачем он нужен Дамблдору, что нам с этим делать и как сделать так, чтобы Дамблдор не прикончил нашу семью окончательно. Скорее наоборот...

     Примечание к части

     **Дочитали таки? Ох, как же вас хватило то? Глава и правда нудновата, но ничего. Я не обещал вам дикий экшн и приключения. В Хогвартсе с ними вообще жуткий напряг.**

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     ___________________________

     И не забывайте свой отзыв! Понимаю, некоторым попросту лень писать отзывы. Прочитали - понравилось или нет - не важно, закрыли. А не надо так! Потому что даже просто пассивная поддержка в стиле "ещё хочу" сильно помогает морально автору.

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Что ж, сегодня опять глава без эротики. С эротикой, но очень лёгкой - это такое, если в каждой главе делать эротику, то она быстро надоест. Поэтому... чуть-чуть сюжетика по канону**

     **Как я заметил, канон отражён очень фрагментарно. Вот урок у одного. Вот у другого. Вот уже и сюжет к концу подходит. Думаю, мне можно и нужно не торопиться, побороть желание написать сразу события и скакать галопом по сюжету, тупо показывая развязки тех или иных сюжетных действий. А для замедления ещё больше вообще можно пов от другого лица написать.**

     Так надо. Не хочу, чтобы фанфик был короткой, яркой историей, которая быстро всем понравилась и так же быстро разонравилась. Хотя 1к лойсов... При 2к постоянных читателей...

     ____________________

     Занятия в Хогвартсе вообще довольно рыхлые, в плане учебного материала. Я сидела в гостиной, вспоминала прошедшие уроки и заодно читала книги по чарам. Теоретические изыскания мало изменились – а вот множество новейших разработанных чар – остались. Подход к изучению магии довольно беспорядочен.

     Урок у Люпина был интересным – Гарри этот профессор понравился, мне – нет. Гарри был в восторге от того, что люпин – не как раньше. А зная, как было раньше… можно сказать – вообще никак не было. Я не совсем понимаю суть Дамблдорской игры с преподавателями ЗОТИ – в то, что должность прокляли – не верю. Нельзя проклясть такую абстрактную вещь, как должность. Кабинет, человека – можно. Но не должность. Поэтому я более чем уверена, что Дамблдор меняет учителей ЗОТИ каждый год сугубо по своей хотелке – но почему? Почему нанимает на эту должность всегда тех, кто нихрена не учит студентов?

     Возможно, разгадка на поверхности – Дамблдор старается оградить детей и Гарри Поттера конкретно от любых знаний о тёмной магии и вообще атакующей магии. Дамблдор боится, что в детях и в Поттере конкретно проснётся боец, который будет сворачивать в бублик своих противников. А если мальчик научится хорошо дуэлить и воевать палочкой, то он может стать увереннее в себе, и дальше – пошло-поехало…

     Поттер пока, кроме более ловеласистого характера, ничем таким особым не отличался. На занятиях не показывал то, что уже гораздо легче ему даётся магия, и в целом – всё довольно обычно…

     Недавно был урок у профессора Люпина – с Боггартом. Всех студентов завели в большую учительскую, где стоял старый шкаф, Люпин показал нам Редикулус. Почему не уничтожить боггарта? Волшебники стараются без нужды не уничтожать волшебных существ, а Боггарт хоть и умеет пугать – всё же не призрак какой, а магическая тварь.

     Я стояла вместе с Мионой, ждала своей очереди. Первым пошёл Поттер – он встал перед каким-то ужасным клоуном и тот изменился… Посреди гостиной возник… Василиск. Ну и здоровенная же дура – это вам не змейка маленькая или большая – боггарт нехило так растянулся, голова у Василиска была размером с нос машины, острые клыки, раздвоенный язык… Хорошо хоть глаза были ненастоящие – могли и окаменеть. Громадная змеюка – как раз то, о чём по Хогвартсу ходили слухи, но никто особо не парился по этому поводу. Поэтому студенты испугались.

     – Редикулус, – Поттер взмахнул палочкой и василиск завязался узлом, бултыхаясь внизу.

     – Отлично, – Люпин вздохнул, он вообще всегда выглядел как предельно уставший работяга. Эдакий пролетарий магического труда, – Очень опасный противник, Гарри.

     – Я знаю, – Поттер нахмурился.

     – Грейнджер, – Люпин махнул нам. Кому именно – непонятно.

     – Простите, сэр, – я удержала Гермиону за руку, – а это обязательно?

     – Конечно, вы боитесь?

     – Не то чтобы боюсь, – я улыбнулась, – просто страхи бывают личными, даже очень. А могут быть вообще неприличными. Вот скажем, может быть, какая-то девочка боится оказаться голой посреди большого зала? В кого превратится Боггарт?

     Люпин задумался.

     – Есть ещё много подобных неприличных страхов, которые, я думаю, нетактично показывать остальным. Если бы вы попросили тет-а-тет…

     – Бросьте, обычные подростковые страхи редко чем-то отличаются от змей, пауков, или профессора Снейпа, – хихикнул Люпин, – не бойтесь.

     – Ах так… Ладно. Если вас не затруднит, профессор, поставьте Гермионе зачёт за меня.

     Я уже поняла, что этот боггарт очень молодой, неопытный. Старые особи могут достать такие страхи из глубин сознания, что даже опытный волшебник будет ссаться от иррационального ужаса перед каким-нибудь монстром, клешнями-присосками-челюстями и прочим… Молодые и слабые особи могут как этот – брать наиболее примитивные страхи из поверхностных мыслей, боггарту можно подсунуть что угодно.

     Я вышла перед классом и Боггартом Поттера, и подсунула ему очень чёткий визуальный образ. До неприличия чёткий – моё голое тело, его я столько раз видела с помощью Мионы – мы же одинаковые, что с этим проблем не было. Сексапильное, соски и пах прикрыты облачками пара, скрывающими срамоту… Но по сравнению с тем, какое ханжеское и сексуально-закрепощённое общество тут… Скажем так, в Хогвартсе до сих пор если мальчик увидит коленку девочки – это считается непристойным. Положить на эту коленку руку – практически то же самое, что у маглов залезть в трусы и помацать писечку. Это просто порядки где-то начала века.

     Поэтому моё белое, очень сексапильное, просто до неприличия, сексапильное тело, с гладкой кожей, мягкими изгибами, от которых кровь начинает кипеть в жилах, замечательно сложенной фигурой, аккуратной, небольшой но и не маленькой грудью, красивым лицом, стройными ножками, всё это… фотомодели отдыхают нервно в сторонке. Журнал плейбой может закрываться за ненадобностью. Голая девушка в виде моего боггарта повернулась на одной ножке, подняу руки на плечи, демонстрируя своё очаровательное тело, кровь кипела в жилах многих, а по классу отчётливо разлилась магическая энергия.

     Сказать, что это было результативно – значит ничего не сказать. Я бы прервала боггарта раньше, но не могла – энергия! Магия от учениц, которые стояли здесь все, они стеснялись, возбуждались, и на меня просто водопадом хлынула разная их магия, которая активно впитывалась аурой, как губка впитывает воду. Я аж остолбенела от этого потока смущения, стыда, возбуждения… И что более необычно – мальчики то понятно, стояли, глаза что чайные блюдца, глазели, пускали слюни, но… Девочки. Возбудились. Причём не одна-две, а все! Я не хочу сказать, что они лесбиянки – но всё же, красивое тело есть красивое тело, игривое выражение на лице… боггарт подмигивал девушкам, провёл рукой по бедру и талии, и с силой шлёпнул по попке, звонкий такой шлепок и упруго колыхнувшаяся идеальной формы попка... Ещё… Может быть они, эти шлепки на себя примерили? Патил покраснела, несмотря на смуглую индийскую кожу. Риона – высокая такая дылда, с несколько нескладной челюстью, мордастая такая, отвернулась и возбудилась сильнее остальных, практически потекла. Девочки покраснели все. Даже Миона.

     Мальчики… Сегодня похоже тайную комнату ждёт групповое удушение василисков.

     – Редикулус, – я взмахнула палочкой, представляя этого же Боггарта в виде бронзовой скульптуры в стиле античного анатомизма, но уже без облачков цензуры, то есть со всеми интимными местечками. Боггарт встал в позу, положив ладошки себе на попу и слегка выгнувшись, и превратился в скульптуру. Венера Милосская отдыхает. Все отдыхают – в форме бронзовой отливки моё тело кажется не менее сексуальным и правильным. Мальчишки, увидевшие соски и ложбинку между ног, не то что у меня или боггарта – у скульптуры, вовсе, по-моему, сейчас готовы были выбежать и самоудовлетвориться не добегая до туалета. Я не сомневалась, что сейчас нет мальчика без эрекции, даже Люпин как-то странно сгорбился.

     – А знаете, профессор, я передумала, – мягко улыбнулась я, – мне стыдиться нечего, правда?

     – Да, мисс Грейнджер, должен отдать должное вашей красоте. И всё же, с вашего позволения – я уберу это. Подобные произведения искусства… не для подростков. – профессор невербально наложил на себя успокаивающие чары и в отличие от остальных, сохранил флегматичное выражение на лице, он махнул палочкой и боггарта сдуло обратно в шкаф.

     Профессор прав. Мальчики вообще в каком-то трансе, смотрят и глаз отвести не могут, и все почему-то не наслаждаются композицией, а между ног только. Девочки наоборот, косятся, краснеют, вымученно улыбаются друг другу, но всё равно нет-нет да и смотрели на произведение античной скульптуры. И все стесняются, что аж с ног сшибает разномастной энергетической волной. Если бы я была вейлой, то сейчас бы купалась в энергии. Может быть, я вейла? Да, вейла-лесбиян? Хотя нет. Все вейлы – природные менталисты, хотя их влияние очень сильное, оно примитивное. При желании, я могу создать ауру подобную вейле, это один из характерных ментальных навыков – площадное влияние вокруг себя, или точечное… Хотя эти твари… в своём женском обличии они ничего, но в получеловеческом виде уже совсем не так симпатичны.

     – Думаю, можно заканчивать урок, – сказал профессор, – не думайте, что я добрый и буду всегда отпускать вас пораньше – просто вы ещё не отошли от летних каникул. Домашнее задание я тоже пока не задам – но надеюсь, вы всё же почитаете учебник. Следующий урок у нас будет в понедельник, так что не опаздывайте.

     Профессор обвёл студентов взглядом, вздохнул, и недовольно посмотрел на меня. Я пожала плечами – ну правда, чего он? Он хотел, чтобы подростки, и без того любящие смеяться друг над другом, показали друг другу что-то сокровенное? Исполнено.

     Миона взяла меня под локоток, едва мы отошли от кабинета на десяток шагов.

     – Ну ты и учудила. Совсем бесстыжая. На меня же теперь будут смотреть косо.

     – С вожделением.

     – Меня это ничуть не радует, – заверила любимая сестрёнка.

     – Меня тоже, – подтвердила я, – куда пойдём?

     – Это был последний урок. Сегодня пятница, значит – мы можем отправиться в Хогсмит.

     – Оу, погулять?

     – Да. Эй, Гарри! – неожиданно громко крикнула Миона, увидев как рядом где-то барражирует Поттер, – пойдём сегодня в Хогсмит?

     – У меня нет разрешения, – вздохнул Поттер.

     – Что? Для этого нужно разрешение?

     Мы как раз шли на выход из замка, Гарри увязался за нами.

     – Надо переодеться. Пошли, вон туалет.

     – Это же туалет плаксы миртл, – заметил Гарри, – пошли.

     Мы зашли в женский туалет, старый, заброшенный. В роскошном замковом стиле – кабинки из старого рассохшегося дерева с облупившейся зелёной краской, за ними – колонна с дюжиной раковин вокруг.

     – Как думаете, тело василиска ещё там? – спросил Поттер.

     – Может быть, никогда об этом не задумывалась, – ответила Гермиона.

     – А что, там есть василиск?

     – Да. Правда, я думал, что туалет запечатают после всего произошедшего. Девочки, может спустимся вниз?

     – А обратно как?

     – Не знаю.

     – Тогда без экипировки вниз я не полезу. Нужно подобающим образом одеться, захватить зелья и если василиск ещё там – нож для разделки.

     – Шкура василиска выглядит довольно неплохо, – пожал плечами Поттер, – может ну его, Хогсмит, спустимся вниз и посмотрим, что можно оттуда достать? Полгода назад я был слишком обеспокоен змеёй, чтобы осматриваться там внизу.

     Гермиона стянула с себя мантию и полезла в сумочку. Поттер вздёрнул бровь, посмотрев на неё, но она только сняла юбку и одела джинсы, вытащенные из сумки. Я сделала то же самое, но поверх школьной сорочки одела кожаную куртку и стянула галстук.

     Поттер просто стянул галстук и тоже одел кожаную куртку.

     – Вроде бы мы в норме, – миона похлопала себя по торсу, – это конечно обычная кожа, а не драконья, но всё равно неплохо. Пошли?

     – Поттер?

     – Ах, да, сейчас…. Ахшаххасс… – прошипел он на парселтанге.

     Вроде и язык шипящий, а слова всё равно не выглядят беспорядочным набором звуков. Например его это «ашахас» – похоже на древнеарабское какое-то слово. И… Да. Свершилось. Колонна в центре исчезла и умывальники раздвинулись, синхронно.

     – А слизерин знал толк в пафосных чарах.

     – Я вот тут подумал, – Поттер заглянул в чёрный зёв, – а как это работает? Я имею в виду – чары на парселтанге?

     – О, это очень просто. Ментальная магия – что-то вроде распознавания кода у магловской электроники. Это не чары, а часть чар – ты например можешь привязать к паролю что угодно – от открытия тайной комнаты до слива воды в унитазе. Кстати, я дома так и сделала – по слову «буль-буль» унитаз смывает.

     – Что, лень руками на кнопку нажать? – вздёрнул бровь Поттер.

     – Ох, Гарри, маглы тоже делают очень много всего, что поначалу кажется глупым. Автоматические двери, например, или… да много таких вещей. В том числе и унитазы, которые смывают сами, когда встаёшь с них. Я такой видела по телевизору.

     – То есть это как автоматика.

     – Верно. Это и есть – ментальная магия это алгоритмы, как… нет, не компьютер, а контроллер или микропрограмма. Такая маленькая электронная схемка, запрограммированная на одно-два действия.

     – Звучит довольно интересно, – согласился Гарри.

     – Прикол ещё и в том, что ты можешь использовать заранее зачарованные предметы и при этом проигнорируешь чары надзора. Именно этим мы и пользуемся на кухне. Ты помнишь нашу кухню?

     – Мы только недавно на ней сидели. Конечно же я помню.

     – Многие предметы на ней зачарованы – ножи на остроту, к примеру, и на защиту от порезов, разделачная доска – на рассекание положенных на неё вещей, и всё в таком духе. Даже половник может сам мешать суп.

     – Я помню.

     – Конечно, по сравнению с полноценным колдовством – это ерунда, но такая мелкая автоматизация позволяет очень неплохо натренироваться и снижает количество вещей, о которых нужно думать. Ну что, кто первый?

     – Я не полезу первая, – сказала Гермиона.

     – Там пологий спуск.

     Я вытащила из декольте палочку и посветила внутрь. Довольно глубоко, но не так чтобы очень.

     – Тогда я первая. Потом ты, Поттер, потом Миону поймаем в четыре руки.

     Себя я замедлила заклинанием аресто моментум, так что вниз ехала со скоростью черепашки, неспешно. Доехала до самого низа, и оказалась… в небольшом помещении, грубо выложенном из камня. Поттер не догадался замедлиться, или не знал заклинания, поэтому вылетел прямо копчиком на пол, и застонал. А вот Миона тоже не замедлялась, но я поймала её на выходе, мы крепко вжались друг в друга, и тут же отпрянули.

     – Люмос, – Поттер включил свет, – Так… тут ничего не поменялось.

     – Показывай, Гарри.

     – Оу, что это под ногами?

     – Скелеты мышей, судя по всему.

     – Фу какая гадость.

     – Секунду. Эванеско, – я убрала скелеты дематериализующим заклинанием, – люмос солярис аутомадо, – из палочки вылетел яркий жёлтый светляк и пролетев к стене, прилепился к ней, освещая почти натуральным солнечным светом всё помещение. Тем же заклинанием я повесила второй светляк, запустив его в проход двери. Он освещал всё на своём пути.

     – Надо выучить это.

     – Это одно из простейших заклинаний – фонарик. Мне особенно нравится лунный свет, – сказала я, улыбнувшись, – помнишь, мион, в первый наш день в хогвартсе я…

     – Трисс! – Миона резко покраснела, – не при Гарри же!

     – Ой, да я знаю, что вы нежно любите друг друга, – хохотнул Поттер, – совет да любовь, как говорится.

     – Но всё равно, говорить о интимных вещах при друзьях как-то нетактично, – смутилась Миона.

     – Вот тут полностью согласен, – кивнул Гарри.

     – Я просто хотела сказать, что в лунном свете такое красивое девичье тело, как у нас с Мионой, особенно прекрасно. Лишний свет – он портит атмосферу. Достаточно мягкий отражённый, бархатистый такой, может подчеркнуть красоту. Весь мир, который мы видим – это отражённый свет. Если ты хочешь уметь создать красивую атмосферу – романтичную, деловую, удобную, успокаивающую, то надо выучить разновидности светляков Люмоса. Солнечный, лунный, цветные, жёсткий свет, рассеянный, направленный…

     – Знаешь, обязательно, – кивнул Поттер, и почему в Хогвартсе это не преподают?

     – Обучение волшебника слишком утилитарно. Волшебники в Шармбатоне немало внимания уделяют эстетической стороне вопроса, тогда как в Хогвартсе, по-моему, не слишком волнуются за то, чтобы магией создать чарующую атмосферу вокруг себя. Жрать есть что, срать есть куда, дождь на голову не падает – значит, жить можно.

     – Грубовато, – поморщился Гарри.

     – Зато по факту. О, а это что?

     Мы оказались в натуральных каменных катакомбах. Низкие каменные своды, сложенные из булыжников, без какого-либо раствора, тёмные и грязные углы, всё помещение было либо сложено из камня, с вечным приклеиванием – то есть диффузией материалов, либо высечено из камня. Огромная круглая бронзовая дверь перед нами с несколькими змеями, которые выполняют роль засовов.

     – Херасе у них тут шпингалеты.

     Поттер прошептал то же слово, что и раньше, а я палочкой наложила диагностирующее заклинание. Мааатерьбожья.

     – Поттер, стоп машина, – я взяла его за шиворот, его и Миону.

     –Что такое?

     – Труп змея от нас никуда не убежит. Поттер, ты знаешь, что это за металл?

     – Да нет.

     – Волшебники, почти любые, могут легко взломать любую дверь. Огонь, взрывы, режущие заклинания…

     – В Гринготтсе почему-то это не помогает.

     – Там двери зачарованы и выкованы из гоблинской стали – она сопротивляется магии. И эта тоже, но в отличие от гоблинских дверей – это арабская медь.

     – Не понял, – Поттер подошёл назад, – она же зелёная.

     – Это патина. Арабской называют особый магический металл, этот металл очень ценен, намного ценнее золота. Назвали медь арабской, потому что в своё время из неё изготавливали ловушки для джиннов – таких зловредных призраков, пострашнее и более жестоких, чем боггарты. Эта медь может сдерживать даже весьма могущественное колдовство, очень тяжело поддаётся зачарованию – только рунами. Наверное, поэтому языки замка сделаны классически, а не просто чары приклеивания, которые слетают, когда дверь нужно открыть… Поттер, эта дверь – сокровище.

     – Хм… – Гарри посветил палочкой. Я послала здесь ещё два светляка – на этот раз они красиво осветили всё вокруг. И не сказать, чтобы было на что посмотреть – сыро, грязно, холодно – градусов пять-десять, не больше.

     – Ты предлагаешь упереть дверь?

     – Я её упру в любом случае. Эта медь – очень ценный металл.

     – Ну например, как её можно использовать? Кроме лампы для джиннов.

     – Клетки для опасных магических существ. Оковы и наручники для волшебников. Холодное оружие, которым можно убивать магических существ, считающихся неуязвимыми для обычного оружия – вервольфы, вампиры… Даже дементоры – но с дементором махаться мечом – это весьма странная затея.

     – Допустим…

     – Можно ещё немало всего придумать. Но главное – арабская медь стоит намного дороже золота. Примерно три тысячи галеонов за килограмм. Примерно. Я не специалист, надо уточнять.

     – Едрить… Слизерин что, сумасшедший?

     – Скорее хорошо защитил своё логово. А может быть красовался. В любом случае, эта дверь стоит целое состояние.

     – А она случаем не принадлежит школе?

     – Неа. Тайная комната вряд ли попадает под школьный инвентарь. И потом – если Дамблдор возмутится кражей – то вполне можно поднять вопрос с его поведением, когда ученики были в смертельной опасности, а он бороду жевал и убеждал всех, что всё обойдётся. В итоге ты, Поттер, чуть жизни не лишился.

     – Едва ли это даст результат, – вздохнул Гарри, – Дамблдор состроит невинную рожицу и скажет, что всё же обошлось… и ему все поверят.

     – В том то и его опасность. Ладно, дверь мы упрём втихаря. Судя по виду – её не вскрывали насильно.

     – Как ты её забрать то собралась? Если по твоим же словам – она не поддаётся чарам?

     – Как-как… после того, как ты её открыл – её можно снять с петель, а там можно кое-как засунуть в мешок. Прибыль на троих поделим.

     – Эй, ты её продашь? – удивилась Миона.

     – Конечно. Нам нахрена меди столько? А такой материал хорошо ценится, особенно у создателей всяких зачарованных вещиц. Сундуков там, и так далее. Как защита от чар и инструмент из неё делают.

     Я создала трансфигурацией огроменный стальной лом-рычаг, длинной в четыре метра и с крюком на конце. Мы втроём навалились на него, поддев под дверь рычаг. Хотя пошла туго, но когда Поттер повис и начал подтягиваться на конце рычага, он всё же потихоньку пошёл вниз. Петли у двери были толстенные. Эта медь тоже дорого стоит, кстати. Но выламывать ещё и это… Потом, если руки дойдут.

     Дверь с грохотом упала в нашу сторону, еле успели отскочить. Я создала мешок, наложила на него чары тягучести, натянула сверху на дверь, и чары пространства – дверь внутри исчезла. Остался только обычного вида холстяной мешочек с завязками сверху.

     – Долго эти чары не продержатся.

     – Кому ты хоть продать то собралась?

     – Да кому угодно, кто заинтересуется. Думаю, таких немало. В англии – почти никого, наверное, у нас создание зачарованных вещей вообще неразвито. А вот на материке таких хватает.

     Мы зашли в осиротевший портал двери. Ох, и правда… Зал, точная копия большого зала Хогвартса, по бокам статуэтки змей, а в конце – статуя слизерина. Он явно не стеснялся себя увековечить.

     Труп змеи… исчез. Вообще. Зато осталась старая, давно сброшенная шкура – она лежала недалеко, в трубах, по которым наверное змеюка должна была ползать.

     Гарри оглядел место боя, светя себе палочкой.

     – Здесь всё убрали.

     – Здесь очень хороший кабинетик, скажу я вам, – прицыкнула я зубом, – руны, защитные ритуалы, мощные чары защиты от обнаружения… в этом помещении практически нет связи с внешним миром. И наоборот – его почти никак невозможно обнаружить.

     – Всё-таки эту тайную комнату искали веками, – ответила мне Миона, – сыро, некрасиво, и вообще, пусто.

     – Думаю, по стандартам древности – это роскошный зал.

     – Но мы то не в древности. Кроме статуи Слизерина ничем непримечательное место.

     – Эх, – Поттер вздохнул, – Бомбарда!

     Он направил палочку на статую. Заклинание впиталось в защиту статуи без следа. Я хихикнула:

     – Великого мага не просто одолеть, даже если он – статуя.

     – Это был Слизерин.

     – И тем не менее, великий маг. Хотя шовинист каких поискать на почве маглорождённых, но это были совсем другие времена. Тогда даже аристократы по нынешним меркам были грязными и малообразованными дикарями. Что уж говорить про крестьян…

     Поттер цыкнул зубом, продолжая светить палочкой по углам.

     – Да, это было опасно.

     – Сам полез.

     – За этой рыжей дурой. А если бы она умерла?

     – Хм… Слишком рискованно оставлять такое на Дамблдора. Он бы потерял Уизли как сторонников. Наверняка он был где-то рядом и следил за тем, как ты справляешься.

     – Старый… пидор.

     – Не спорю, – кивнула я, – что ж, раз ты так хочешь – эво тредо, – я послала луч мощного тёмного проклятия в статую… Вспыхнувшая на ней плёнка защиты продержалась недолго и заклятие попало в статую. Оно впиталось в неё мгновенно и по статуе пошли светящиеся зелёным светом трещины. И она начала осыпаться, с головы. За ней обнаружилась большая труба – чёрный проход, а сама статуя… Надо сделать уточнение – ноги статуи лишь выделялись на фоне камня, мантия образовала массив снизу, так что статуя не стояла на курьих ножках, а была монолитным куском камня, в котором был вырезан образ основателя. Статуя осыпалась, зато все мы увидели то, что было сокрыто внутри…

     – Ну ничего себе, – удивился Поттер.

     – Да, не ожидала…

     Примечание к части

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     **На поддержку эро-фанфикшена. Я его не люблю - потому что крайне редко можно встретить интересную работу, в которой эротика была бы более-менее хорошо переплетена с сюжетом и персонажами, а не просто - альтернативная реальность, где все извращенцы, думающие только о том, как охладить своё траханье...**

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Ну что, начинаем? Не буду спойлерить, возможно, это лишнее.**

     – Гарри, что с тобой? – спросила я, найдя Поттера сидящим перед камином в гостиной.

     Сегодня наш с Мионой день рождения. Праздник, обычно игнорируемый всеми, даже Поттер не знал, когда он у нас. Гарри на этот раз расщедрился на тортик и милые подарки обеим, день был… замечательный. Солнечный, УЗМС началось у Мионы – профессор Хагрид тот ещё… Факультативные занятия – у меня это нумерология и древние руны.

     Факультативы я взяла чисто такие, чтобы не пришлось вообще лишний раз думать – всякие там магловедения и узмсы требовали шевелиться. А так… Мой суперкомпьютер в голове спокойно работал, плюс эти дисциплины, в отличие от остального, почти не менялись со временем. Нет, они вообще никак не менялись – поэтому я уже с первого урока сумела порадовать профессоров самым быстрым выполнением заданий. Теорию слушала в полуха, записи не вела – память на что нужна?

     Я запоздала очень сильно – до полуночи просидела над очень интересной книжкой из библиотеки. Меня книги выматывали – в девяносто девяти процентах случаев это такой словесный понос в стиле шестнадцатого века, что автору хочется через время пальцы сломать. Копошиться в этих их личных суждениях, мнениях, всяких эпитетах и прочем – удовольствие весьма сомнительное, но другие книги вообще редкость. И в основном – иностранные, европейские, если быть точным. Лучше всего Русские – максимально чётко и по делу объяснено, но и там есть словоблудие.

     Поттер сидел перед камином, уставившись в него невидящим взглядом. Он был в пижаме и выглядел очень… Странно.

     – Эй, – я его толкнула. Он посмотрел на меня и отшатнулся, но потом вздохнул.

     – А, это ты… твоя сестра – сумасшедшая извращенка.

     – Оу… с чего бы это?

     – Она… она… – Гарри запнулся и покраснел.

     – Можно я сама посмотрю?

     Вот тут, мальчики и девочки, начинается порнография…

     Я всё время была в личине Поттера, он – в моей. Почему? Потому что у Гарри есть доступ в запретную секцию – профессор Люпин ему выписал, для образования по некоторым разделам. Несмотря на мнение Дамблдора о том, что не стоит – похоже, Дедушка голубой понял, что если мальчика вообще ничему не учить – то он не сможет вообще никому противостоять, даже самому завалящему волшебнику, вот и подтягивал его как мог. Люпин Поттера уже дважды оставлял после уроков у себя и как говорил Гарри – говорили, тренировали кое-какие заклинания, вроде экспеллиармуса.

     Поэтому невинная подмена внутри школы позволила нам ходить по очереди в запретную секцию и читать там «ужасно страшные» книги.

     Гарри заходит в спальню девушек, направляясь к моей кровати. Остальные девушки уже легли спать, балдахины задёрнули, так что ему даже посмотреть не на что. И тут его ловит за руку ручка Мионы, и дёргает на себя. Гарри… Вернее, лже-я, падает на кровать Мионы. Та быстро втягивает меня на свою кровать и задёргивает балдахин, активируя защиту от прослушивания и прочие чары.

     – Эй, – стоило открыть рот, как губ касается что-то похожее на яблоко… только упругое. Гермиона красная как рак, она валит меня на кровать лицом вниз и берёт за запястья. На них застёгивается что-то пушистое, но прочное. Наручники? Оууу….

     Я смотрела на это как воспоминание, поэтому не ощущала всю ту гамму чувств, которую чувствовал Поттер, поэтому этот момент нужно было додумывать самой. Руки мои пытаются высвободиться. Миона улыбается и с её плеч соскальзывает лёгкая ночнушка, открывая грудь, она уже в трусиках – стягивает их с себя. Трусики с завязочками сбоку, так что одним движением она остаётся полностью голой. Я с удивлением смотрю на неё. Она нервничает, очень, что видно по лицу. Мне в голову приходит запоздалая мысль, что хоть я уже видел такую же, но это - Гермиона. Моя подруга, скромная девочка с учебниками, всегда вежливая, мягкая, тактичная, и очень скромная... И её киска так бесстыже выглядит - у Трис совершенно другое дело - её бесстыжесть придаёт её же наготе ощущение обыденности, мол, голая и голая, чего тут такого то?... а тут... небо и земля! Увидеть подругу голой - это волнующе, очень. Особенно увидеть в ней девушку, а не просто друга. Прямо откровение.

     – Я… – облизывается, – Помнишь, что ты говорила, что хочешь это попробовать? Но только не так добровольно… – её руки проводят по моему животу, груди, слегка ущипывают соски. Я выпучиваю глаза – миона продолжает, – Ты всегда так нежна со мной, так страстна… а я всегда боюсь сделать шаг. Кроме того случая с палочкой… мне правда жаль, десять дюймов для попки это уже слишком много…

     Я в удивлении и шоке выпучиваю глаза. Десять дюймов? Палочка? Ну нихрена ж себе!

     Миона гладит меня по груди, животу… Она выглядит так красиво, так… завораживающе, нервничает, смущается и возбуждается. Очень сильное чувство. Она ложится на меня, и продолжает шёпотом объяснять:

     – Сегодня я решилась сделать сестрёнке подарок. Стыдно лежать как кукла и кайфовать, когда ты столько сил тратишь на то, чтобы ласкать моё тело… пусть я не такая мастерица, как ты, но почему нет? Я тут кое-что приготовила в качестве извинения… – она загадочно улыбнулась и прикусила сосочек моей груди, уже затвердевший от возбуждения. Лёгкая боль. Я застонала, но кляп во рту и руки за спиной, не дёрнуться особо. Даже на ногах оковы, хрен шевельнёшься! Миона неумело, но очень нежно ласкает мою грудь, шею, талию, животик, языком, пальцами, я кайфую… Потом дёргаюсь, думаю обернуться обратно – но тогда она подумает, что я специально и хочу секса – тогда вообще может изнасиловать. А член стоять будет как вековой дуб.

     Её пальчики скользят мне между ног. Она тяжело дышит, двигая по моему животу грудью и сама покусывает и облизывает соски. Ноги мне она развести не может, вернее, несильно, но этого хватает – густая копна её волос ложится на мой живот и я чувствую быстрые прикосновения влажного язычка к своей киске. Нежно, но очень настойчиво и даже иногда грубовато, она отодвигает губку языком и слегка её прикусывает зубками. Больно. Приятно. Тело дёргается, вырывается стон. Это продолжается минут пять – после чего когда я уже возбуждена как следует, Миона достаёт откуда-то из своей сумочки пакет, разворачивает его и мои глаза лезут на лоб натурально… В бумажном пакете пластиковая бутылочка полупрозрачной розовой жидкости, густой, как гель, и два вибратора. Оба одинаковые – красные, не похожие на член – дюймов пять в длинну, с чёрным пояском на тыльном конце, и едва заметным оребрением. Миона поворачивает меня на спину и её руки ложатся на мою попку. Слегка щекочет чистящее заклинание, я в панике! До девственной попы дотрагиваются нежные пальчики, тело дрожит, она щекочет пальчиком и надавливает – я чувствую, как медленно с давлением пальчик Мионы входит в мою попу.

     Паника. Он входит, глубже, ещё глубже… До конца. И выходит… Миона смазала руки розовым гелем из бутылочки, провела ещё раз и на этот раз её пальчик проскальзывает внутрь очень быстро, когда она ведёт его назад – ощущения просто очень острые.

     Она водит руками по пояснице, бёдрам, приятно, сопротивляться? Как? Заклинание не выкрикнуть, руки скованы, ноги тоже, брыкаться? Вообще чем-нибудь приголубит, считая, что я так играю в связывание. Я брыкаюсь – Она звонко шлёпает меня по попе – боль обжигает ягодицу, стон вырывается из груди сам…

     Что-то твёрдое, более твёрдое, чем палец, касается моей попы.

     – На этот раз всё будет мило, не как тогда... – говорит она томным голосом и давит на мою попу этим… предметом. Несколько секунд я сжимаю задницу, надеясь, что ничего не получится, но это что-то всё же медленно входит внутрь. Большой! Толстый! Ощущения в попе пульсируют. Глубже, ещё глубже – я уже в животике чувствую, хоть и слабо, как это входит в меня. Но когда потянула назад – вот тут то я взвыла, выгнувшись и получив ещё один грубый шлепок по попе – но удовольствие было такое… сладостное… Но когда она включила вибратор… вот тут то и началось… Сам по себе предмет не особо ощущается, но когда он завибрировал, такой поток наслаждения от новых ощущений и удовольствия, я застонала громко и постанывая в такт дыханию рухнула лицом на подушку, едва не плача от ситуации и получая немыслимое наслаждение. Вибрации словно превращались в удовольствие, растекающееся по телу, стоны становились громче. Миона вставила его по самый ограничитель и начала ласкать мою киску, и свою, судя по всему, тоже. Потом повернула на спину, взявшись за плечо – мне было непросто свести ноги вместе – вибрации в попе нарастали и уменьшались, а этот… вибратор двигался! Двигался внутри, я практически орала от ощущений… Если бы не кляп во рту, слюни уже текли по губам и подбородку. Миона на коленках подползла и поцеловала меня в щёку, слизнув слюну и погладив по груди.

     – В тот раз я неожиданно в тебя вставила. Думаю, ты имеешь моральное право наказать меня… но поскольку ты связана – я сделаю это сама. Просто смотри и наслаждайся.

     Миона перешагнула через мою голову, сев на коленках так, что её тело было над над моим лицом, её аккуратная киска прямо надо мной, в идеальном ракурсе. Она подалась вперёд и наклонилась, одной рукой поиграв с влажной киской, потом нанесла розовую смазку на второй вибратор, и всего в нескольких дюймах от моего лица была розовенькая, нежная дырочка её попы. Она провела кончиком вибратора сверху-вниз, приставила к попке и включив его, начала вставлять в себя.

     У меня чуть волосы дыбом не встали и челюсть не отвалилась – вечно скромная, книжная девочка, и такое… Вибратор дюйм за дюймом погружался в её попку, ощущения от моего уже перешли все границы дозволенного и недозволенного… Миона вставляла его, выгнувшись и выставив попу, как раз над уровнем моего подбородка была её киска. Она застонала и я с удивлением смотрела, как эта штучка помещается в попу подруги. Вставив до конца, Миона потянула его назад – вот тут ощущения были ещё острее, она застонала, так томно, протяжно, сексуально… её тело, всё выглядело эталоном страсти и пошлости, она замедлилась и потом чуть ускорилась, вставила до конца, так что снаружи только торчала шляпка вибратора, чтобы не проскользнул внутрь весь. Судя по движениям, вибратор извивался внутри её тела так же, как в моём. С её киски капнула ниточка смазки и попала прямо на моё лицо, на губы, ещё одна капля, и ещё… Она повернулась и легла на меня.

     – Боже, как же мне хорошо там… ты и сама это чувствуешь…

     Ну да, постанывания я не прекращала. Миона взяла розовый гель и надавила на бутылочку – гель пролился на моё тело от шеи до киски. Она легла своим телом на моё, смазка сделала наши тела скользкими, поэтому ощущения от скользящих девичьих тел были невероятно сильны. Она двигалась вперёд-назад, в моей попке уже ураган, я ощущала прямо внутри себя движение этого извивающегося… Миона скользила своим соблазнительным телом по моему, доставляя ещё большее удовольствие. Запах у лубриканта был клубничный, нежный такой, вкусный… Мне сносило крышу окончательно от всех этих ощущений, мысли начали запутываться и я переставала понимать, что я Гарри Поттер, хотелось только больше и больше этого удовольствия…

     Если даже через тень воспоминаний я чувствовала такую мощную волну сладострастных мук и истомы, чувства движущегося внутри вибратора, то что испытал Гарри в реале – это вообще кошмар. Или наоборот, рай. Закончился акт через полчаса – именно столько моё тело выло, пускало слюни, извивалось, хрипело, стонало, разметавшись по кровати. Миона быстрым движением закинула гриву своих каштановых волос за спину и начала довольно грубо ласкать мою киску пальцами, взгляд её был ещё более затуманен. Она стонала меньше, но постанывала – извивающийся вибратор это мощно! Ощущения просто за гранью, моё тело скрутил такой сильный оргазм, что слёзы брызнули из глаз, про звуки вообще говорить не буду – если бы не чары, то раздавшиеся стоны услышал бы директор в своей башне… Долгий, очень долгий оргазм, эта штучка продолжала двигаться во мне, мне было так хорошо… я практически сходила с ума от наслаждения, и в этот момент была готова на всё, лишь бы продлить мгновение ещё чуть-чуть… Сознание помутилось и я провалилась в темноту – слишком много за раз…

     Следующее воспоминание – просыпаюсь. Кляпа нет. Рядом прижавшись голое тело Мионы, моя рука между её ножек и касается киски. Она уткнулась мне в плечо и посапывает… Убрав руку, я аккуратно вылезаю из под одеяла и стараясь не тревожить её, одеваю пижаму и поскорее выбегаю из спальни… Про ощущения в попе и животе говорить излишне – если бы не шок, то шла бы враскоряку, уже когда вышла в гостиную, зашла в маленькую дверку туалета, обратилась в себя самого, Гарри Поттера и выйдя, рухнул на диван – попа не то что болела или щекотала – такое ощущение, что в ней до сих пор эта чудовищная игрушка, хотя нет. Всё внутри пульсировало, не только попа, но и глубже… Ощущения такие… Тупо уставился в огонь камина, стараясь успокоиться… И тут входит настоящая Трис, получившая по маленькому артефакту сигнал о том, что перевоплощение кончилось.

     Я вынырнула из воспоминаний Гарри. Что тут можно сказать… Села рядом.

     – Обычно она очень нежная… даже языком меня не ласкала ни разу, – вздохнула я, – я её – да. Миона слишком благовоспитанная девушка для такого.

     – Мерлину в жопу такую благовоспитанность.

     – Поттер, ты слишком близко к сердцу принимаешь… Инцидент. Подумаешь, миона лишила твою попку девственности… Она же девочка, так что ничего такого. Ладно бы мальчик тебя...

     Гарри содрогнулся и как-то затравленно на меня посмотрел.

     – У меня ощущение, что я влез в такую глубокую личную жизнь, куда никто даже заглядывать не должен. Прости.

     – Да чего уж там… – вздохнула я грустно, – тебе понравилось?

     Гарри открыл рот и не знал, что ответить.

     – Тогда… не говори Мионе, – я улыбнулась, – и да, поздравляю, ты знаешь, что чувствует девушка, которую попользовали.

     – Ощущения… специфические, – он побледнел, – не хочу повторить!

     – Ой ли?

     – Точно нет. Я с трудом вообще дошёл до дивана.

     – Как я тебя понимаю, – улыбнулась я, – Держись, бро. Первые пару дней будет тяжко. Но ты не показывай походкой, что это тебя Миона… иначе она может расстроиться.

     – Когда-нибудь она об этом узнает.

     – Думаю, со временем я сама ей скажу.

     Поттер глубоко вздохнул. Я достала из сумочки фляжку с виски, пару стаканов, доверху забитый наколдованным льдом термос, сыпанула льда в стакан, и налила до краёв вискарём оба. Потом достала красивую небольшую чековую книжку, положила перед Поттером.

     – Продала дверь.

     – Дорого?

     – Четыреста килограмм. По триста двадцать тысяч галеонов на каждого. Это вдвое больше, чем у тебя было в сейфе наследства.

     – Звучит приятно, – Поттер потянулся за стаканом, посмотрел сквозь виски на огонь в камине, улыбнулся.

     – Внешность обманчива. Вроде бы скромная тихая девочка твоя сестра…

     – Я видела только твои воспоминания, и то возбудилась до крайности.

     – И ты тоже?

     – От первого лица такое порно посмотришь – возбудишься не хуже, – парировала я, – ну, Поттер, выпьем же за твою задницу, которая как обычно находит приключения!

     Мы опрокинули крепкий напиток. Я достала закуску в виде вяленого мяса.

     – А триста двадцать кусков – это много?

     – Ну как тебе сказать… Довольно неплохое состояние. Но не гигантское. Домик в Хогсмите стоит около десяти тысяч галеонов, поместье – может до сотки у тебя отнять.

     – Хочу купить большой дом.

     – Не советую.

     – Да? Почему?

     – Мы с Миончиком живём в поместье, и как ты заметил – оно огромное и пустое. Да, всегда есть комнатки для разных целей и занятий – но в целом неудобно. Я бы предпочла относительно небольшой, но при этом уютный дом. И расходы меньше, и самому жить приятней.

     – Знаешь, тут пожалуй ты права. Случись что – можно потом купить дом побольше. Вопрос такой – а как его можно купить?

     – Иди и купи.

     – То есть? Я же несовершеннолетний. Да, почти взрослый парень, но мне ещё нет восемнадцати.

     – И что? Это волшебники, Гарри. У них совершенно другие порядки. Твоё совершеннолетие – есть магический факт, тебе нельзя творить многое колдовство, потому что ядро формируется. До окончания нельзя девушкам заниматься сексом. Я имею в виду обычным, то есть нарушать девственную плоть - это нарушит баланс и остановит развитие. С этого момента потери девственности - волшебница считается ведьмой. Для волшебников это очень важный факт. Но юридически, когда дело не касается колдовства и того, что может раскрыть волшебный мир маглам – волшебный мир вообще плевать хотел. Покупай хоть дом, хоть поместье, хоть что. Ты думаешь, я алкоголь где покупаю?

     – Где?

     – Хогсмит. В Хогвартсе нельзя пить, а в Хогсмите можно – бери хоть ящиками виски.

     – Хм… – Поттер задумался, – Ладно. Сегодня какой день?

     – Четверг. Завтра вечером уже можно будет пойти в Хогсмит. Кстати, директор тебя не вызывал из-за произошедшего на той неделе?

     – Неа. Но тут всё было правдой – он и правда может удерживать в школе только первые два курса, дальше уже всё. Свобода.

     – Ограниченная местной деревушкой. Что ж, какая есть… Вот что, Гарри, я хотела с тобой очень серьёзно поговорить. С тобой и Мионой.

     – По поводу…

     – Сириуса Блэка. Говорят, его видели рядом с Хогсмитом, в десяти милях от деревни. Сообщения о его обнаружении регулярно появляются. И боюсь, он правда направляется в Хогсмит. Что ему надо в Хогвартсе – загадка. Но есть один нюанс…

     – Да?

     – Питер Петтигрю.

     – Кто?

     – Дружок твоего папаши. Ещё один, помнишь – от него остался палец. Выглядит так, как будто он откусил палец себе и сбежал, устроив взрыв. Потому что, если что-то взорвать – куски тела в любом случае останутся, не бывает такого, что один палец только… не бывает. Тупым волшебникам, которые как маленькие дети – это можно втереть в уши, но ты то, наверное, примерно представляешь что такое физика и взрыв. Я тут подумала вот что – если Блэк бежал за Петтигрю, тот откусил себе палец и сбежал, чтобы обвинить Блэка в своей смерти. Выглядит версия правдоподобно?

     – Вроде да. По крайней мере, со взрывом правильно, какие-то ошмётки в любом случае остались бы. И палец слишком маленький кусочек.

     – Если так – то Блэк хочет убить Петтигрю, который его подставил. Значит, Петтигрю жив, и может быть – скрывается под чужой личиной. В Хогвартсе, например – Дамблдор вполне мог пригреть такого. Где-нибудь, скажем, в роли завхоза.

     – Филч тут уже не один десяток лет.

     – Миссис Норрис?

     – Это кошка, а не кот. Даже анимаги не могут менять пол.

     – Тогда надо найти способ найти человека в Хогвартсе, минуя директора.

     – И как?

     – Поспрашивать домовиков – директору тут же стукнут. Надо начать поиски. Предположить можно что угодно – что он прячется в Хогсмите, в Хогвартсе, метаморф, анимаг, оборотка…

     – Тогда его вообще найти нереально, – хмыкнул Поттер, – он давно уже слился с толпой.

     – Может быть это Люпин?

     – Не, не может быть. Люпин тоже был другом моего отц… – Гарри округлил глаза, – ТОЧНО! Люпин! Нужно рассказать ему!

     – А директору не стукнет?

     – Непреложный обет попросим.

     – А знаешь… может сработать! Только возьми ту штуку, она не может помочь?

     – Нет. Хотя… Надо попробовать.

     Примечание к части

     **Одна читательница попросила такую сценку. Я и написал, а что, мне не жалко, а девушке приятно** :)

     >_________

     ОСТАВЛЯЙТЕ СВОИ ОТЗЫВЫ!

     Это очень важно для автора.

     Не ленитесь - ведь не лень тратить N минут на чтение главы, а черкнуть отзыв - несколько секунд.

     ___________

     **И под конец всем, кто спрашивает про фанфик по ЗВ - нет. Я пишу что хочу. И если вы не заметили, хочу по ГП писать, меня не тянет сейчас на ЗВ вообще. Вам нравится? Ну так я не могу из себя выдавливать. Тем более, там 3-5 отзывов к главе дай то бог, а тут 30-50 без проблем. И я вижу, что пусть многих отпугивает эротика в фанфике - те, кто ею не напуган, читают с огромным удовольствием.**

     **Ответы на некоторые вопросы... если я их не даю, то значит так надо. Автор не гугл**

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     - На чай. С печенюшкой.

     Примечание к части

     **Дратути!**

     **Это ПВПшная добавка к прошлой главе. Чистое ПвП, без сюжета. Лёгкий фетиш на спящих**

     _____________________________

     – Сомнус… Фэйера Ме’гах… Менталис Приори… Эзеко Муса…

     Я колдовала палочкой над мирно спящей Гермионой. Произошедшее с Поттером не должно остаться безнаказанным. И если она хотела меня против моей воли в попку так сильно, то я верну ей той же монетой – заклинание сна, заклинание повышения чувствительности тела, примерно на двадцать процентов, заклинание управления снами. Я сделала её сны эротическими. Такими, какие ей даст подсознание… Так что проснуться она не должна, ей будет сниться эротический сон.

     Миона после заклятия сна так мирно выглядела… Я повернула её на спину и подвесила сверху заклинание звёздного света – сотни мелких, крошечных светлячков, вырвались из палочки, прилепившись к балдахину сверху, свет очень мягкий… как свет звёзд. Моё сердце внезапно пропустило удар, а дыхание перехватило… Представьте себе – спящая девушка, неземной красоты, её кожа, на которой остатки геля, влажная, слегка поблёскивает, отражая сотни крошечных огоньков, этот мягкий призрачный блеск на теле любимой девушки, отражается от каждого её изгиба – от груди, животика с аккуратным и милым пупочком, маленькой ложбинки киски между ног, бёдер… бело-призрачный свет скрывает пигмент кожи, делая её фарфоровой на вид, даже текстура кожи, кажется только подчёркивает совершенно неземную красоту – мирное спящее лицо с лёгкой улыбкой, она расслабленна, и выглядит так нежно, грудь медленно вздымается… У меня дыхание спёрло от этой красоты и выражения полнейшей мирной безмятежности на красивом лице, и от того, что она спит. То есть выглядит такой беззащитной сейчас, как никогда, до неё можно дотронуться – она не узнает об этом, ею можно любоваться – она не устыдится… Я и любовалась, впитывая взглядом каждую крохотную деталь её тела, от нежных розовых пальчиков на ногах до розовых губок и тихого мерного дыхания… Если голую девушку считают эротикой – то это было нечто за гранью эротики – за гранью вообразимой красоты. У меня аж чуть слёзы от чувств не навернулись.

     Она была идеалом… Я прикоснулась к её ножке… упругая, крепкая, гладкая кожа… провела рукой по ноге, наслаждаясь ею тактильно… горячее тело. Тепло любимой девушки.

     Ощущение такое… она мягкая. Спящая красавица – мягкая, нежная, беззащитная, и от чего кажется стократ более милой… От мысли, что моя Миона не может мне ни ответить, ни устыдиться моего взгляда, моё сердечко застучало ещё чаще – я наклонилась к ней и нежно провела губами по щеке, губам, слушая её тихое дыхание. И опустилась к груди. Сосочки затвердели – возбуждена. Эротические сны. Я как могла более нежно потрогала её соски пальцами, поигрывая ими, сжимая чуть-чуть и перекатывая между подушечек пальцев… И наконец, не выдержала – опустилась ниже, к её киске, раздвинула ноги – Миона не сопротивлялась вообще никак. Я потрогала её киску кончиками пальцев, слегка надавила и развела губки в стороны, открыв цветочек своему взгляду. Она промокла, капельки влаги блестели, розовая и нежная внутри, она казалась такой…

     Я полюбовалась ею, провела пальцами внутри, лизнула, приблизив лицо. Миона улыбнулась во сне, ещё чуть-чуть сильнее, сжав руками простыню. Я сжала её губки вместе, упругие… и языком прошлась по бёдрам, ниже, к коленкам – тоже упругие, и крепкие стройные ножки…

     Рядом на кровати лежала сумочка Мионы. Я забралась в неё с целью найти тот самый свёрток. И… нашла. Развернула. Внутри было два вибратора, остатки смазки, два кляпа, две пары наручников… Второй кляп она для себя взяла? Хороши бы мы были, обе одев их.

     Полюбовавшись её красотой ещё чуточку, я повернула её на живот, и решила, что негоже Поттеру получить такое удовольствие, а мне – нет. Поэтому прежде чем продолжить, шумно выдохнула, взяла тот вибратор, который использовала Миона, и смазав, приставила к своей попке. Входил он и правда туго, широкий, ощущения очень… крепкие. Стиснув зубы, я всё же ввела его полностью, весь, до конца, и включила. Вот тут то я и поняла, почему Поттер так стонал – если палочка просто пощекотывает внутри, то это…

     У меня словно вулкан проснулся внутри, вулкан из удовольствия и вибраций, я застонав рухнула прямо на Миону, и с хриплым стоном с минуту не могла ни о чём думать – ощущения внутри затмили всё. Сладостные вибрации… Через минуту тело более-менее привыкло, хотя какой там привыкло… Если Миона испытала это, я понимаю её… Даже голова закружилась слегка. Хвостик вибратора торчал между ягодицами, он ещё и двигался внутри, я положила руку себе на животик. Лёгкие вибрации внутри даже так чувствовались. Ох, неслабо, неслабо…

     С шумом удовольствия в ушах, я опустилась к попке любимой. Она выглядела… такой беззащитной и нежной, положив руки на упругие выпуклости, большим пальцем провела между ними, почувствовав её дырочку… слегка развела, дырочка у Мионы и правда нежная и красивая. Розовая, аккуратная, после заклинания чистки она пахла лубрикантом, натуральной клубникой… Я наклонилась и подумав, лизнула её. Попка под язычком и правда имела клубничный вкус. Обведя языком дырочку, вниз-вверх, я надавила – язык чуть-чуть углубился, но слишком короток, чтобы попасть внутрь. Поэтому я пальчиками таки сделала это – приставила и смотрела, как палец медленно погружается внутрь Мионы… Первые полдюйма упругая попка, а потом – скользкая и гладкая внутри, я медленно достала пальчик, легла щекой на её попу и смотрела на то, как мой палец медленно погружается в сестрёнку и выходит… быстрее, ещё быстрее, киска мионы в дюйме ниже, сзади выглядит так… страстно – она пахла любовным соком, сочащимся по ней вниз.

     Я ещё тяжело дышала и постанывала от ощущений внутри, и наслаждалась теплотой попки сестры… Вибратор вставлять не буду – она уже это делала. Другой рукой нежно играя с её клитором, я таки добилась желаемого – спящее тело Мионы дёрнулось, вырвался стон, ещё дёрнулась, ещё… Я не прекращала двигать пальцем, улыбаясь своим пошлым мыслям, только когда она закончила и расслабилась окончательно – достала. С слегка влажным звуком палец вышел наружу. Я переползла на коленках, чувствуя при каждом движении каждый миллиметр вибратора в моём теле, как он извивается, вибрирует, пульсирующее тянущее чувство удовольствия усиливалось. Близко.

     Я повернула Миону снова на спину, повалилась на неё и взяв поцеловала её. Она не ответила, спала, мой язычок проник в рот спящей сестрёнки и не почувствовав никакого ответа, я сама целовала её, вкус клубники… м… я обвивала её безвольный язычок своим, поглаживала зубки, исследовала весь её ротик, от мысли, что она сейчас спит, у меня едва ли не случался оргазм… или от вибратора? Он доставлял непередаваемые ощущения внутри, аж тяжело описать – я чувствовала всё внутри себя, вибрации так разносились по телу, отдавались удовольствием…

     Оставив безвольный рот Мионы открытым, я продолжила ласки – на этот раз более грубые – опустилась пальчиками по животику, почувствовав её клитор, сжала его между пальцами… Выражеие лёгкой боли на лице было мне ответом… Мионе было больно. Я знаю, какая это боль – сразу же скользнула пальцами ниже, взяла второй вибратор и включила. Отключив его извивание отдельной клавишей. Он завибрировал в моих руках… Нет, портить девственную плоть сестрёнки я не стану… Вибратор можно использовать не только внутрипопно… Вибрирующая в моих руках игрушка, я провела ею по телу Мионы, прикоснулась к сосочкам…

     Судя по ментальному отклику удовольствия и волне магии – это ей понравилось. Я прикоснулась им к своему соску. Волна вибрации по груди – ох, как же приятно! Не так резко, нежная такая приятность. Но по сравнению с беснующимся внутри меня, это было иначе…

     Взяв Миону за плечи, я подняла её в сидячее положение – она начала заваливаться на меня. Нет, не так… Одну свою ногу я закинула на ногу Мионы, её ногу – на свою, подалась вперёд, почувствовав, как клиторы наши соприкоснулись. Прижала спящую сестрёнку, рухнувшую головой мне на плечо, к себе, и прикрыв глаза, двинула тазом. Наши киски скользнули друг по другу, ещё, ещё, ещё… Ощущение её киски на своей были фантастические, а вибратор в попе вовсе делал это всё целым вулканом удовольствия… Сестрёнкина голова легла на моё плечо, волосы разметались по спине и плечу, она безвольной куклой лежала, но дышала, была горячей, чувствовала всё, хоть это и не осознавала…

     Это ощущение беззащитного тела вызывало во мне просто огромное чувство, но я не знаю, какое именно. Впрочем, я об этом не думала – чувство скользящих друг по другу двух совершенно одинаковых кисок заполнило всё, я посмотрела вниз… выглядело это красиво. По моему клитору скользил её. Другой рукой я придерживала её за попку, двигая её телом и своим, я уже была в сильнейшем возбуждении – дотянулась до жужжащего на постели вибратора и вставила его… Нет, не внутрь – а сверху, прямо между нашими кисками, прижавшись к нему клитором… Эти сладострастные вибрации… двигая киской влево-вправо я перекатывала вибратор по нашим девичьим прелестям, прижимала сильнее, наконец, почувствовав неизбежное, и что у меня уже голова кругом от удовольствия, так долго оттягиваемого, я прижала сестрёнку сильнее, почти вдавив наши киски в этот вибратор между ними…

     Ох, как меня накрыло! Я закричала, не в силах сдержать так долго оттягиваемый оргазм – чувство движущегося внутри вибратора, и вибраций от киски, я словно превратилась в один большой пульсирующий комок удовольствия, голова сильно закружилась, стон перешёл в хрип, я вцепилась пальцами в сестрёнку, невольно царапая её спину короткими, но всё же, ногтями, судорога, распространившаяся волной снизу, прошла по всему телу, заставляя меня ещё раз утробно завыть, сжав сестрёнку ещё сильнее, и рухнуть назад, на спину… Вибратор между нами выпал на кровать, я раскинула руки… Миона упала на спину, я от неё в другую сторону, и у меня перед глазами сотни маленьких светлячков двигались и танцевали – от головокружения, дыхание спёрло… я прокашлялась – по горлу резануло… Оу… сорвала голос. Бывает. Не привыкла сдерживать звуки в себе, если стонать – удовольствия больше, оно другое, нежели тихо давить в себе… как с чиханием. Так что взвыла я и правда так, что если бы не чары – соседки по спальне бы оглохли…

     Когда перед глазами перестали плясать звёзды, я перевернулась на животик, и быстро вынула вибратор, подцепив его за поясок, ещё одна волна удовольствия прошлась по тазу, но уже не оргазм… выключив и отбросив его, я покачиваясь, словно пьяная вусмерть, на коленях подошла к Мионе ближе… Она всё так же безмятежно спала… Я упала рядом, и провалилась в сон…

     Это мой тебе ответ и подарок, любимая сестрёнка. Не надо было насильничать Поттера, пусть даже ошиблась, пусть даже он в моём девичьем теле, пусть даже только в попку, а не настоящий секс…

     С такими мыслями я и уснула. И ещё думала, что надо сделать копию воспоминаний и дать их Гермионе. В отличие от легилименции, я могу передать в воспоминаниях всю гамму своих чувств и эмоций, ощущений и прочего. Такой себе порнофильм от первого лица, да… Насколько я знала, среди студентов порнография пользуется популярностью – порно-колдографии, копии воспоминаний в омутах памяти, и многое другое… Но всё это не идёт ни в какое сравнение с тем, как это может передать гранд-мастер ментальной магии... я могу даже сделать такое воспоминание, которое погрузит Миону в транс и заставит пережить это всё от первого лица. Обычное воспоминание не такое – оно сразу, а не растянуто во времени.

     – Миона, – голос мой и правда охрип после этого стона, – как же я тебя люблю… – я с улыбкой легла рядом, обняв её…

     Примечание к части

     _____________________________

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     [Фонд развития эро-фанфиков]

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Дорогие друзья, я думаю, период наиболее горячего написания начал проходить. То есть по 20 страниц в сутки - это вообще нифига не нормально. Это первая неделя, пока у меня фанфик рвётся в популярное, пока то да сё, набор рейтинга, всё такое... Но поскольку огромное количество читателей попросту бегут в ужасе от любой эротики и пвп, чаще всего из-за собственных внутренних причин, а не потому что плохо пишу, то вообще необычно, что у фанфика такой рейтинг.**

     **Тем не менее, писать я не остановлюсь. Я постараюсь продолжить в том же духе, но в адекватных объёмах. Лайк кто мог - уже поставил. 1.3к лайков это, конечно, с одной стороны - фиаско. С другой - с каких пор меня это начало так волновать? Может, с тех пор, как мои хорошие фанфики стали набирать 2-4к лайков? Я не понимаю, в чём причина такого падения популярности? Чего фанфику не хватает, чтобы читатели массово читали?**

     Осень… в замках жить вообще некомфортно. Стены каменные, холодные, ни о каком тепле и уюте и речи не идёт. Вся надежда на огонь, и тот не слишком согревает. Ветер гулял под высокими сводчатыми потолками Хогвартса. Замок казался почти пустынным – потому что на такое количество учащихся, чаще всего кучкующихся вместе, был слишком большим – чтобы остаться одной, достаточно просто отойти от людных мест.

     Поскольку факультативы кончились – сейчас мы все встретимся. Миончик, Поттер, я… Надо было навестить профессора Люпина и поспрашивать его о Блэке и Петтигрю. Другие студенты отправились в основном в гостиную, а я одна – в сторону кабинета ЗОТИ. Путь мой лежал через коридор на четвёртом этаже. Самое время насладиться покоем и тишиной – никто никуда не нёсся, меня не третировали, занятия довольно лёгкие и вообще необременительные. Остальные студенты волосы рвали, страдая, а я не обращала никакого внимания на эту слабенькую учебную программу. С моим разумом это правда не проблема, было интересно изучать новые заклинания, но не скажу, что вот прямо мои знания ничего не стоили.

     В конце коридора послышались шаги и я учуяла направленную на меня агрессию. Таааак… Что-то новенькое. Две дылды со слизерина – девки пятого-шестого курса, высокие, мордастые, шли прямо на меня.

     – Эй, грязнокровка! – они вдруг ухмыльнулись, достав палочки, – поговорить надо. Давай отойдём.

     – Мы уже отошли, – ну понятно. Школьные драки.

     – Слышь, ты, – одна из них нахмурилась, – это ты та самая извращенка, которая соблазняет наших парней?

     – Давай ей волосы выдерем? – спросила вторая предвкушающе.

     – А давай.

     За углом коридора кто-то прятался. Ещё один кто-то… хм… студент.

     Я прочитала поверхностные мысли обеих дур – и ой мама родная – вот это я понимаю – цензурных слов нет, две девки, у которых мозги мелких бандитов, да ещё и с дикой самовлюблённостью, самомнением и полнейшим презрением к грязнокровкам. Прямо пожиратели в юбках.

     – Я так понимаю, кому-то захотелось умыться своей чистенькой кровью? – я скинула сумку с плеча.

     – Смотри, эта сука ещё и огрызается, – хохотнула первая, мордастенькая.

     Вторая послала в меня петрификус тоталус… неспешно так, но явно лучше мелких. Я увернулась без особого труда.

     Похоже, будет драка.

     – Стой ровно, грязнокровка!

     Ну что ж, понеслась? Я слегка нарастила мышечную массу рукам, и выхватив палочку, выписала этой языкастой суке под дых кулаком. Она выронила палочку и согнулась – теперь коленкой в рыло. Нос хрустнул, она завалилась на пол, воя. Я припечатала её туфлёй ещё раз по животу, заставив заорать.

     Выставила руку и палочка второй, повинуясь экспеллиармусу, вылетела из рук и оказалсь в моих руках. Я сломала её палочку, отбросив обломки в морду первой, лежащей на полу и сжимающей окровавленную морду.

     Вторая как-то испуганно попятилась.

     – Эй, ты чего?

     Я улыбнулась. Стало весело – эти девки и правда из категории последних сучек, других слов не найдётся. А моё женское состояние позволяет без зазрения совести настучать им по морде.

     Я рассмеялась этой мысли, выпустив волну магии второго круга. Помещение вокруг стало темнее, тени удлиннились и потемнели, факелы затрепетали, сразу стало темнее. Магия вообще имеет подобное влияние – те же дементоры вокруг себя распространяют депрессию и страх, а я чем хуже? Если постараться – то могу не хуже дементора, только я не замораживала всё вокруг потусторонней депрессией. Мне было весело!

     * * * *

     Драко Малфой, стоящий за углом, наблюдал за происходящим из под мантии-невидимки. Он зажал рот рукой, чтобы не издать ни звука – ему было страшно. Грязнокровка грейнджер в миг перевоплотилась в исчадие тьмы, в коридоре стало темно, тени заиграли на стенах и стали почти чёрными, из углов распространилась темнота. Грейнджер же безумно хохотала, ударяя по безвольной морде Евы Лейвейн, чистокровной ведьмы, которая взялась проучить её. Самому ему нападать на девочку было против правил, хотя позубоскалить он хотел. Драко оцепенел – кулаки Грейнджер покрылись кровью, она пнула Лейвейн в стену, взмахнула ракой и трансфигурировала мантию Лейвейн во что-то слишком пошлое. Драко даже выпучил глаза – мантия сзади на руках образовала кожаные ремни, стягивающие ноги и руки, расползлось всё, кроме трусов, и голая задница Лейвейн заставила Драко испытать культурный шок. Кожаные ремни обхватывали тело Лейвейн, делая его весьма… сексуальным.

     Грейнджер трансфигурировала кляп, которым заткнула рот Лейвейн и взмахом палочки заставила ту прижаться лицом к стене. Грейнджер с окровавленными кулаками и каплями крови на лице – кровь из сломанных носов обеих девушек, облизнулась, слизывая с губ капли крови и хриплым голосом сказала:

     – Ну что, чистокровочка моя, готова получить по жопе?

     Грейнджер совершенно бесстыдно положила свою руку на задницу Евы, сжав её, потом трансфигурировала мантию второй девушки, которая лежала связанная и с кляпом во рту, в длинную чёрную плётку. Ева замычала и задёргалась, но упёрлась грудью в стену и не могла отлепиться.

     Грейнджер хлестнула плёткой по каменному полу. Обе девушки в ужасе оцепенели. Она размахнулась и хлестнула мягкой кожаной плёткой по спине Евы. Та заорала, несмотря на кляп, от боли. На спине образовалась яркая краснеющая полоса. Ещё один хлёсткий удар – и по заднице Евы проходит набухающая красным полоса. Из глаз обеих девушек уже текут слёзы, они брыкаются. Грейнджер безумно и хрипло хохочет, ещё удар, ещё!

     Почти голая попка Евы покрывалась красными полосами, выгнутая спина, ноги, Ева практически мычала от ужаса и боли. Ремнём по жопе – это да, больно. Драко только слышал, что так маглы порют своих детей. Врочем, вид почти голой Евы, которая извивалась от боли и закатив глаза, из которых текли слёзы, с кляпом во рту что-то мычала, заставил Драко… возбудиться. Малфой и сам не понял – о таких вещах, как БДСМ он даже никогда не слышал, но не знать – не значит не испытывать нечто такое.

     Трясущееся от боли тело Евы, после дюжины ударов заставило Драко практически потерять дар речи.

     Тем временем Грейнджер нагло положила руку на истерзанную задницу Евы, провела по ней и пальцами залезла чуть дальше, прямо по скрытой за кружевными трусиками прелести Евы, очень нагло ту поглаживая.

     Ева почти сходила с ума от боли и возбуждения – наложенное на неё возбуждающее заклятие делало своё дело – её трусики уже промокли, ей было непередаваемо стыдно, больно, унизительно. Грейнджер настойчиво гладила киску Евы, и через несколько секунд Лейвейн испытала невероятно сильный оргазм. Она могла только трястись, приклеенная заклинанием к стене, и сладострастно стонать.

     – А ты грязная сука, раз кончаешь от того, что тебя порют, – сказала Грейнджер, глядя в испуганные и шокированные глаза Евы, которая готова была провалиться сквозь землю от стыда и страха…

     Грейнджер отлепила девушку от стены, ева скатилась спиной по стене, руки безвольно висели вдоль тела, трусики были мокрые, смазка на бёдрах блестела. Кожаные ремни, обхватывающие немного нескладное тело ведьмы, вернулись обратно в состояние мантии, скрыв пугающую и возбуждающую картину. Трисс размахнулась и что есть силы дала мощную пощёчину Еве, голова той безвольно дёрнулась, на щеке набух красный след. Девушка плакала и ей было непередаваемо стыдно за себя.

     Трисс облизнулась, захохотав безумно, и пнув Еву, которая повалилась у стены, подошла к другой.

     Хелен Оаксли, шестой курс. Ведьма. Та, распахнув глаза, в страхе начала выть и извиваться на полу.

     – Ну и морда, где таких красоток только выводят, – расхохоталась Грейнджер, глядя на довольно нескладное лицо Хелен, повернула её ногой и переступив, села на её живот. Хелен испуганно посмотрела на Трисс. Та поморщилась:

     – Ну и рожа. Раз вы, сучки, полезли ко мне, не жалуйтесь теперь.

     Трисс переместила верёвки, связывавшие девушку, и сидя на ней, рванула сорочку – пуговицы покатились по полу. Грудь у Хелен и правда была больше, чем у Трисс, в простеньком белом бюстгалтере. Трисс сорвала и его, отбросив в сторону, и положила руки на мягкие груди студентки. Та с ужасом и кляпом во рту смотрела.

     Трисс очень больно ущипнула соски, заставив девушку застонать от боли, и шлёпнула по груди. Хелен взвыла от боли. Ещё шлепок – ещё громче взвыла. Соски затвердели, Хелен с ужасом смотрела на хохочущую Трисс, что сидела на ней. Трисс схватила пальцами за соски и больно вытянула их, заставив девушку выгнуться от боли и какого-то сумасшедшего, нездорового наслаждения. Трисс завела руку назад, под юбку девушки, и настойчиво погладила ту между ног. Очень настойчиво – заклинания возбуждения и обострения чувств действовали – Хелен практически взвыла от боли, когда Трисс снова шлёпнула её по колыхнувшейся груди.

     – Ну ты и сука, если тебя возбуждают такие вещи, – оскалившись сказала Трисс, – сумасшедшая сука.

     Она залезла пальцами под трусики и сдавила пальцами клитор Хелен. Та завыла ещё сильнее. Кончила хелен быстро, обмякнув. Из её глаз тоже катились слёзы. Трисс захохотала, встав с девушки. Хелен лежала на спине, грудь торчком, вся красная от шлепков, юбка задрана, трусы спущены. Трисс взмахом руки вернула ей более благопристойный вид, схватила за грудки и подтащила к стене. К с ужасом и страхом наблюдавшей за экзекуцией Еве Лейвейн. Обе девушки сидели рядом, с кляпами во ртах, носы были сломаны, из них по лицу текла кровь, обе после сильного оргазма немного вялые и запуганные.

     Трисс взмахом руки заставила свою сумочку прыгнуть в руку, одела её на плечо и мило улыбнувшись, с выражением полнейшего счастья на лице, сказала:

     – Спасибо, что пришли, девочки. Если ещё захочется добавки – приходите, присылайте ко мне других! Впрочем… и это чистокровные – едва можете палочку держать, а всё туда же – на других кидаться. Мусор, – Трисс пнула по ноге Еву. Та не шевельнулась, сидя и плача.

     Взмахнув гривой каштановых волос, Трисс с гордым видом поцокала небольшими каблучками по коридору.

     Драко Малфой, наблюдавший всю экзекуцию, уже был красный как рак и портки колом стояли… Он испугался. Он очень испугался сумасшедшего смеха и ощущения сильной тёмной магии, разливающейся по коридору. А то, с каким счастливым смехом эта грязнокровка с окровавленным лицом била девушек и хлестала их по заднице и груди, заставляя выть от боли… Драко даже не стал оказывать помощь пострадавшим – медленно, бочком, пошёл в противоположную от Грейнджер сторону, и вскоре перешёл на бег…

     * * * *

     – Привет, Трис! – Миона обняла меня сзади, – Как у тебя занятия? Не устаёшь?

     – Вообще лениво проходят, – я погладила её по голове, которую она мне на плечо положила, – а у тебя как?

     – Да так… – неопределённо сказала она, – На УЗМС ходила.

     – Оу, это к хагриду? И как там?

     – Довольно скучно.

     – Животные – это не твоё. Волшебница должна заниматься тем, к чему лежит душа, а не хвататься за всё сразу.

     – Да я вроде поняла, – вздохнула Миона.

     – Может, сменишь факультативы?

     – А какие тогда выбрать?

     – Не знаю. К чему тебя тянет?

     – Я не знаю, – насупилась она.

     – Да, это всегда проблема – не знаешь, чем будешь заниматься потом, и что будет полезно. Я бы посоветовала арифмантику и древние руны. На них держится ритуальная магия и мания рун, но как таковые их в Хогвартсе не преподают. Ритуальная магия вообще подвергается гонениям.

     – А почему?

     – Волшебники, – хмыкнула я, – логики в них нет. Впрочем, я сама не знаю, чего хочу от жизни. Жить мы будем долго, учти это, и молодость свою не просрём за десять лет – поэтому можем как мама с папой – заделаться стоматологами.

     – Ну уж нет, – поморщилась Миона, – мне тоже немного… неприятно общество всех волшебников. Своей убийственной логикой и отсутствием здравого смысла, но… – Миона задумалась, – надо что-то делать.

     – Есть один очень весёлый тип хобби и работы для волшебников – изобретательство.

     – Это как те зачарованные вещи из Хогсмита?

     – Нет, – я покачала головой, – Понимаешь, все те вещи, которые мы видели в Хогсмите… почти все, многие, это просто вещи, на которые наложены чары. Чары быстро выветриваются, а основа слабая и не позволяет наложить много заклинаний. То есть эти вещи просто рассыплются прахом, если попробовать слишком сильно их замагичить. Говоря по простому – это просто волшебный аналог привычных вещей. Все эти исчезающие чернила, самопишущие перья, волшебные ластики, грелки – это игрушки. Волшебник сам может так зачаровывать свои вещи, как ему захочется – просто большинство не умеет, для этого нужно освоить сложные чары. Но если взять изначально хорошие магические компоненты – вроде биологических, алхимических, то можно накладывать очень мощные и разнообразные чары.

     – Например? – вздёрнула бровь Миона.

     – Например… Взять хотя бы те же колбочки с погодой – из алхимического хрусталя. Сложнейший артефакт. Польза практическая – невелика.

     – Ну вот… – обвинительно сказала Миона.

     – Волшебники вообще не слишком зациклены на этом. Создание хорошей, сложной и сильно зачарованной вещи – интересный процесс. Нужно найти основу, разработать чары, или взять уже знакомые, наложить, обработать… Многие волшебники даже не задумываются о том, что между такими штуками как распределяющая шляпа и говорящее зеркало лежит не то что граница – а целая пропасть – океан, бездна космических масштабов. Они не задумываются – потому что и то и то говорит – им это всё чудесами кажется, привычными.

     – А в чём разница?

     – Зеркало это примитивный ментальный конструкт, который обладает слабеньким интеллектом, позволяющим только примитивнейшие вещи понимать. Всё равно что автоответчик с примитивными чарами анализа обстановки. Шляпа – это почти человеческий интеллект, даже выше, с разумом, сложными ментальными структурами, аналитической структурой, морально-этическими блоками, легилментивными функциями… это можно назвать артефактом-существом, со своим разумом, личностью, моралью, и магическими возможностями. Почти живое существо, только искусственное. Сравнивать их… всё равно что говорящую куклу из магазина – и какого-нибудь почти живого и разумного дроида из звёздных войн. Да, шляпа более всего похожа на дроида, который создан с конкретным функционалом и целью.

     Миона удивлённо похлопала глазами.

     – Никогда об этом не думала.

     – А надо бы. Вот что, сестрёнка, где наш Поттер обитает?

     – Он на прорицаниях, – поморщилась Гермиона.

     Мы стояли в коридоре Хогвартса. Рядом ряд высоких окон с готическими сводами наверху, за окном – вид на запретный лес. Атмосфера такая себе – тучи свинцовые, тяжестью налились. Вот-вот разразится дождь. Ветер завывает за окнами, порывами, факелы с иллюзорным огнём в виде разновидности люмоса, светят не слишком ярко.

     Миона отстранилась от меня и как я, села на подоконник, болтая ножками. Рядом была тяжёлая дверь, ведущая в небольшой узкий коридорчик, за которым зал наград.

     – Вроде уже должен был прийти?

     – А мы ему точно тут назначили встречу?

     – Нет, в зале наград, – удивилась Миона.

     – Ну тогда пошли, он наверное уже там.

     Я соскочила и подала руку Мионе. Она позволяла мне за ней ухаживать.

     И правда, Поттер оказался в Зале Наград. Так называли скромное помещение, в котором были выставлены многочисленные награды за заслуги учеников – и эти награды в основном – обычная мелочь. Кубки, медали, тут, к примеру, стоял кубок ловцу Гриффиндора Джеймсу Поттеру. Был и кубок по квиддичу на имя Минервы Макгонагалл. Играла наша бабушка, играла.

     Гарри прохаживался вдоль длинной витрины с бляхами – эмблемами, читал имена.

     – Поттер! – махнула я рукой.

     – Трис, – он обернулся, – А я тут со скуки уже все фамилии перечитал.

     – И как?

     – Девять Поттеров нашёл.

     – Логично. Твоя семья – это не только папа с мамой, но и дедушки и бабушки, и прочие предки. Я думаю, тебе не мешало бы хорошо знать историю семьи Поттер.

     – А как ты нас различаешь? – спросила Гермиона.

     – Ты меня зовёшь Гарри, а твоя сестра Поттером, – улыбнулся он, – впрочем, в особо интимные моменты всё-таки переходит на имя. Но ненадолго.

     – Тааак, что за интим у вас тут?

     – Миона, у нас нет интима. Гарри шутит, это у тебя может быть что-то…

     – Не надо возводить поклёп, мы с Гарри друзья. Просто друзья.

     Поттер выглядел как-то затравленно.

     – Эм… Давайте не будем об этом, хорошо? – попросил он слегка севшим голосом, и спросил и у меня, – а у тебя что с голосом?

     – Небольшая неприятность, не обращай внимания, – кхекнула я, – вот что, давайте уже пойдём к нашему профессору и как следует его расспросим.

     – Пошли, – Поттер улыбнулся, – давно пора…

     * * * *

     Профессор Люпин был немало удивлён приходом трёх учеников – Гарри и сестёр Грейнджер. Он иногда занимался с Гарри, по просьбе Дамблдора немного подтягивал мальчика по защите от тёмных искусств, но не более, чем просто дружеская услуга от профессора. В рамках приличий и учебной программы. Гарри поздоровался.

     – Профессор Люпин, можно занять некоторое ваше время?

     – Да, конечно, Гарри, – ответил с усталым видом, который был ему всегда свойственен, профессор Люпин, – мисс, – кивнул он.

     Гарри прошёл в кабинет, Люпин тут же спохватился и взмахнув палочкой, призвал пузатый медный чайник, предложив чаю. Никто не отказался. Одна из девушек – Профессор их не различал совершенно, достала из сумочки коробку с конфетами, другая – фляжку с янтарной жидкостью.

     – Трисс, – зашипела Гермиона, – убери это.

     – Да ладно тебе, это огневиски семнадцатого века, такой не пьют алкоголики.

     – Триссссс… – Гермиона насупилась.

     – Юная леди, я не пью алкоголь вообще, – улыбнулся профессор, – и кстати, употребление студентами в хогвартсе возбраняется.

     – В Хогвартсе много что возбраняется, – Пожала плечами Трисс, налив в чашку чуть-чуть, и убрав её, – впрочем, оборотни никогда не пьют алкоголь, это факт.

     Люпин вздрогнул. Посмотрел несколько настороженно на девушек и на Гарри, ожидая реакции. Реакции не последовало.

     – Так, – он шумно выдохнул, – вы узнали, что я оборотень и пришли поговорить?

     – От вас за версту разит волчьим духом, так что странно, что это никто не заметил. Впрочем, ваш недуг нас сейчас мало интересует. Мы хотели поговорить о вашем прошлом. А если быть точнее – очень подробно расспросить о дружбе с Сириусом Блэком и Питером Петтигрю.

     – У меня не так много времени, а рассказать можно очень много. Впрочем, я не против, что именно вас интересует?

     – Давайте так – мы оплатим вам этот рассказ, скажем, сотней галеонов, – девушка выудила из сумки чек, и положила его на стол перед профессором, – это вполне нормальная сделка, покупка информации.

     Люпин посмотрел с любопытством на чек.

     – Не надо.

     – Надо. Гарри?

     – Возьмите, профессор. Рассказывать студентам про своих школьных друзей – явно не входит в ваш круг обязанностей.

     – Я бы с радостью рассказал тебе, как сыну моего лучшего друга, – улыбнулся Люпин.

     – Но на это нужно время, а информация нам нужна более полная, нежели просто байки о запоминающихся вещах, – сказал Гарри, садясь в кресло, – Профессор, нас интересует личность Сириуса и Питера. В деталях. В мелких деталях – кто они, чем занимались, как решали проблемы, какое место занимали в обществе, чем владели, черты характера, знания по магии, возможности… нужно узнать их так, словно они стоят здесь и рассказывают о себе.

     Люпин задумался.

     – Зачем вам это нужно?

     – Скажем так… это нужно, чтобы справедливость над Сириусом Блэком восторжествовала. Нет, мы не будем его искать, обещаю. Пока что нет, у нас есть кое-какие сомнения в отношении Питера Петтигрю, вот и всё.

     Люпин задумался, потёр подбородок и махнув рукой на диван, приглашая девушек, сам сел во второе кресло, отделённое от Гарри журнальным столиком.

     – Мы познакомились на первом курсе, все называли нас Мародёрами. Я не знаю, откуда прилепилась эта кличка, наверное слово такое клейкое. Твой отец, Гарри, был… Давай начистоту, довольно заносчивым молодым человеком, но не лишённым благородства. Мы подружились когда были на первом курсе, четверо подростков… – вздохнул Люпин, – Сириус… Он попал в нашу компанию, занимался такими же глупостями, и был довольно легкомысленным и ветренным человеком, с лёгким характером, игривым и непостоянным, словно собачка-хаски. Он превыше всего ценил хорошую шутку, чем-то похож на ваших близнецов Уизли. Только в одном лице и никогда не нуждался в деньгах.

     – Значит, он был заводилой в компании?

     – Скорее он и Джеймс вместе. Меня считали наиболее благоразумным из них, а Питер… – Люпин нахмурился, вспоминая лицо Петтигрю, – Питер был довольно скрытным, он всегда участвовал во всех наших шутках, он прекрасно умел скрываться и добывать информацию, которую мы потом использовали.

     – А характер? – спросил Гарри, – Характер у него какой? Он не был балагуром, но смеялся вместе с вами над теми, над кем вы издевались?

     – Зачем так грубо, Гарри, – поморщился Люпин.

     – Ну ладно, над теми, над кем вы шутили?

     – Он больше всех смеялся, но чаще всего впереди шли Сириус и Джеймс – два благородных и весьма заносчивых юноши. А мы с Питером чуть позади. Я бы сказал, что Джеймс больше был другом мне и Сириусу, Сириус – Джеймсу и Питеру.

     – То есть в этом квадрате вы с Петтигрю не были близкими друзьями?

     – Были, но общались меньше чем с с другими.

     Гарри задумался.

     – Петтигрю когда-нибудь предлагал вам какие-то шутки?

     – Редко. В основном это делали Джеймс и Сириус – лучшие друзья, а Петтигрю… Они…

     – Я вроде бы понял, – задумался Поттер, – Петтигрю просто прибился к их компании и остался, как товарищ, но не сказать, чтобы к нему очень хорошо относились. Все его друзья его держали на вторых ролях. Джеймс и Сириус были довольно популярны, он нет. Если вы, профессор, не ожидали от жизни большего, то Питер – наверняка завидовал им. Их популярности, чего уж там – красоте, в том числе. Он ведь относительно низкий, толстенький такой, ещё в Хогвартсе был.

     – Откуда ты знаешь?

     – Колдографии на что?

     – И то верно.

     – А Лили? Я имею в виду мама, когда она появилась, что случилось с Питером?

     – А она тут при чём?

     Гарри вздохнул и пояснил:

     – Один из друзей влюбляется в девушку, и начинает за ней ухаживать, отдаляясь от остальных своих друзей.

     – Ну не сказал бы, что Джеймс особо отдалился от нас. Мы все его поддерживали. Правда, там ещё был Снейп…

     – А снейп тут при чём?

     – Он, я думаю, по-своему любил Лили. Но был скрытным, апатичным, несмелым человеком, со своими таракашками в голове. Такой себе, мальчик себе на уме, и с несколько подлым характером. Потом они знатно разругались, Снейп оказался верен чистокровным идеалам…

     – Она его во френдзоне держала? – удивилась Гермиона.

     – Нет. Скорее их отношения были не слишком здоровыми, ей было жалко странного мрачного и вечно мучающегося от каких-то своих скрытых переживаний мальчика, он просто странный. Джеймс над ним немало издевался, как и все мы. Снейп после этого стал ещё более мрачным и озлобленным на весь мир.

     – Да так и остался, – хмыкнул Гарри, – а что Питер?

     – Мы все были анимагами, ну вернее, только ребята, не я. Джеймс – оленем, Сириус – собака, Питер – крыса.

     Грейнджер переглянулись. Поттер тоже задумался.

     – Крыса? Анимаформа многое говорит о характере человека. Крысы – подлые существа, скрытные, жадные, не обладающие особой привязанностью к другим, эгоистичные и аморальные… Неприятные.

     – Может быть, всё это в той или иной мере было свойственно Питеру.

     – Собаки известны своей верностью и преданностью.

     – Тоже может быть. Ты на что-то намекаешь?

     – Да так, – Гарри цыкнул зубом, – это многое проясняет. Крыса существо незаметное, мелкое, верно?

     – Да, серая такая.

     – Спасибо за рассказ, профессор, – кивнул Гарри, вставая с кресла, – крыса…

     * * * * *

     Мы закончили разговор.

     – Постой, – Едва Гарри подошёл к двери, его окликнул Люпин, – Гарри, а что ты хотел сделать то?

     – Я пока не знаю, профессор. Понять, кто есть кто, наверное.

     – Хорошо, буду ждать тебя на уроках, Гарри.

     – Спасибо ещё раз, профессор, до скорых встреч.

     Мы вышли.

     – Крыса! – громко воскликнул Поттер, – Крыса! Это же так просто!

     – Ты думаешь, Петтигрю скрывается в Хогвартсе в виде крысы? – спросила Гермиона, – мало ли их тут.

     – Здесь нет ни комаров, ни крыс, ни прочих вредителей. Магия. Разве что учник привезёт с собой питомца. В таком случае нам нужно искать крысу, один – долгоживущую, два – без одного пальца, три – в Хогвартсе или Хогсмите.

     – Постойте, – Гарри выглядел как тот, кого постигло великое озарение, – Постойте! Рон Уизли!

     – Рон?

     – У него крыса. Короста. Он говорил, что она ему от брата досталась, но крысы так долго не живут.

     – А у неё все пальцы целы?

     – Вроде бы одного не хватает, – Гарри чуть слюну не пустил, такой тупой у него был вид, – подумать только!

     – Значит, Короста по всем приметам, включая форму и палец, подходит под описание анимаформы Петтигрю?

     – Именно. Та ещё зараза, – поморщился Поттер.

     Профессор, несомненно подслушивающий под дверью наш громкий разговор, распахнул дверь. Лицо у него было такое себе… Он пучил глаза.

     – Что ты сказал? – он схватил за плечо Гарри, – Вы что, думаете, что Петтигрю жив?

     И втянул Поттера. Мы с Мионой зашли следом. Люпина как подменили, он пылал от гнева.

     – Но профессор, это похоже так.

     – С чего вы это взяли?

     – Да простая логика, – Гарри несколько испугался, – От человека не может остаться один палец после взрыва. Человек это полцентнера минимум всякого ливера, костей и мышц, а пальцы – лёгкие. Если взрыв будет такой, что разлетится в клочья – то куски тела по всей округе будут валяться.

     – И что?

     – И всё. Не мог от Петтигрю остаться один палец, – Наехал уже пришедший в себя Гарри, – следственных экспериментов не было, следствия не было, никто ничего не проверял и не опрашивал никого. Просто как обычные дурни-волшебники набежали, схватили первого попавшегося и давай его мутузить. Типичные… волшебники. Тупость и предрассудки во главе угла.

     – Постой, – Люпин остановил Поттера, – ладно, – он отдышался, – Петтигрю, зачем тогда ему сбегать?

     – А зачем Сириус за ним гнался?

     – Сириус предал…

     – А бежать то зачем? Предал и сбежал, делов то…

     Люпин был загнан в логический угол.

     – Дамблдор лично накладывал защиту на ваш дом и он свидетельствовал, что Сириус был хранителем тайны.

     Поттер задумался.

     – Профессор, вы только не горячитесь… Давайте рассмотрим факты. Дамблдор отдал меня Дурслям, что абсолютно неадекватный шаг.

     – Он отдал тебя единственным родственникам. И многие в волшебном мире хотели прибрать тебя к рукам, Гарри.

     – Тем не менее, волшебник не может жить рядом с маглами. Это сводит маглов с ума, Дурсли – уже сумасшедшие и ненавидят меня до глубины души. Дамблдор незримо присутствует в нашей жизни и управляет ею своими действиями. Нет, он не делает что-то явно аморального, но добивается того, чего хочет. Ему нужен я, зачем-то. Он взял меня с развалин дома и дальше – всю мою жизнь меня окружали либо люди Дамблдора, либо условия, созданные им. Те же Уизли, которые плотным кольцом окружили меня и не дают ни с кем другим общаться.

     – Ты думаешь, что профессор Дамблдор что-то против тебя замышляет? Гарри, это глупость, – успокоился Люпин, улыбнувшись.

     – Я не думаю, что он замышляет Против меня, профессор Люпин. Дамблдор… манипулирует. Так, как будто я ему нужен для какой-то одному ему ведомой тайной цели, которую он не может мне сказать. Мы с девочками думаем, что Дамблдор считает, что я обладаю какими-то необычными свойствами, которые позволят, случись что, использовать их против Волдеморта. Ну там необычная магическая способность… До недавнего времени мой шрам болел всякий раз, когда волдеморт или его клеймённые были рядом. Это какая-то магическая связь.

     Люпин задумался.

     – Я не верю, что профессор Дамблдор замышляет что-то недоброе.

     – А я не уверен. Он определённо не такой добрый и хороший человек, каким хочет казаться. Он бездействовал, когда Волдеморт восходил, и если бы не я – то… Впрочем, я не исключаю даже такую версию, что Дамблдор специально создал что-то вроде оружия в моём лице, и подложил его Волдеморту. Зачем иначе тёмному лорду лезть в дом своих сторонников, в одиночку, без целой армии своих пожирателей, и убивать меня?

     Люпин ещё сильнее задумался.

     – А ведь логично. Волдеморт часто лично был на наиболее важных миссиях, но Дамблдор никогда. И я не понимаю, почему Волдеморт лично пошёл к Поттерам…

     – Об этом знает только Дамблдор. И я зачем-то ему нужен, он пытается не то чтобы манипулировать мной… скорее ограничить свободу пределами своего маленького загона. Чтобы летом у Дурслей, зимой – в Хогвартсе, ни шагу в сторону – со всех сторон от меня Уизли. Знания о мире и контакты со всеми волшебниками – ограничить до минимума. У меня такое ощущение, что Дамблдор просто держит меня как какой-то козырь, и главное, что его волнует – чтобы я не потерял желание сыграть на его стороне, а тем более – не переметнулся к чистокровным.

     – Это логичный страх – мы все боимся, что дети будут сочувствовать и даже поддерживать этих чистокровных отморозков, – вздохнул Люпин, – но вот остальное… Петтигрю…

     – Предположим такой сценарий. Дамблдору нужен я, а главное – держать меня в вольере, под контролем и наблюдением. Но тут встаёт Сириус – мой крёстный, который в случае смерти Джеймса становится моим опекуном и приёмным отцом, согласно закону министерства об опекунстве. Дамблдору нужно убрать Сириуса, чтобы получить возможность мною распоряжаться. Убить его он не может – это совсем не в его стиле, он старается держать руки чистыми, а вот подставить… Как именно – не знаю, но Петтигрю – главный исполнитель. Питер подставляет Сириуса и сбегает. Несмотря на то, что даже пожирателям старый дед предлагает второй шанс – он свидетельствует против Сириуса, а не пытается детально разобраться в деле, и не защищает своего верного сторонника. Я так и не получил ни одного внятного объяснения – все в один голос твердят, что хочет и думает Сириус Блэк, но никто не может ничего конкретного поведать. Все это от кого-то где-то слышали, в газетах читали и так далее. Как будто кто-то распустил слухи. Сириус в Азкабане, а Питер шасть – и обратно к деду. Дамблдор отдаёт его Уизли как домашнего питомца, где Петтигрю переходит от одного к другому, и сейчас живёт у Рона Уизли, в виде крысы.

     Люпин задумчиво гипнотизировал взглядом дверь. Поттер вполне внятно говорил, молодец мальчик.

     – Если это действительно так – мы должны поймать Питера и очистить имя Сириуса Блэка.

     – И что нам это даст? – вздёрнул бровь Гарри, – Дамблдор вновь попробует от него избавиться, наверняка вновь чужими руками. Я не говорю, что Сириус невиновен – я утверждаю, что против него не было выдвинуто ни улик, ни свидетельств, ни доказательств. А назвать его преступником я смогу только после допроса с веритасериумом.

     – Но мы можем найти Питера раньше, – влезла я, – если мы правы – то Короста – это и есть Питер.

     – Дамблдор мог не знать…

     – Чары Хогвартса опознают всех, кто в замке находится. Поимённо. Их не провести анимагией, чарами и прочей ерундой.

     – Тогда, получается, Блэк ищет Питера…

     – Профессор, – я пощёлкала пальцами, – вы с нами?

     – А? Да, да, – Люпин поспешно ответил, – я вроде бы понимаю. Но всё равно с трудом верится, что Дамблдор мог…

     – Все одинаково доверяют Дамблдору. Но я так и не поняла, почему. Волшебники странные, что втемяшат в голову – потом не выбьешь ничем. Что дамблдоролюбство, что идеалы чистокровных… Вот что, Профессор, не говорите старику ни о чём, а мы разберёмся с одной крысой. Со временем.

     – Нужно поймать Питера и показать всем. Тогда…

     – Тогда Дамблдор сделает виноватый вид, потупит глазки, скажет, что ошибался, и потом постарается пришить Сириуса как-нибудь, чтобы Гарри вновь вернулся к Дурслям. Нет, не надо быть таким наивным, Питер сыграет свою роль… со временем. Пока нужно нейтрализовать его так, чтобы он не сбежал, нужно найти и Питера, и Сириуса.

     Примечание к части

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     Примечание к части

     **Дратути!**

     **В главе есть описание довольно жёсткой расправы над нехорошими людьми. А так... приятного чтения!**

     – А это точно сработает? – Поттер смотрел на клетку, в которой содержался Петтигрю.

     – Где ты взяла металл? – спросила Миона.

     – Мы не всё забрали, – дёрнула я щекой, – косяк двери остался. Оставила для собственных нужд, так сказать. Вот и пригодился. Арабская медь, так же известна как магооталкивающая медь. Не поддаётся зачарованию, волшебству, очень прочная. Для клетки – самое то.

     – Он точно не сбежит? – Гарри с ненавистью посмотрел на крысу.

     – Не, я ещё пару заклинаний наложу, так что, если попробует – не сдохнет. Но очень захочет. Миончик, нам нужно кое-то обсудить. С родителями.

     – Да? – Миона удивлённо вздёрнула бровь, – а зачем?

     – В процессе поймёшь. Поттер, тебя это тоже касается. Но не сейчас. И вообще, сейчас давайте займёмся чем-нибудь более приятным.

     – Чем можно заняться приятным в такой атмосфере? – выгнула бровь Миона.

     И правда. С началом Декабря, напуганный министр всё-таки прислал в Хогвартс дементоров из Азкабана. Приятного в этом мало – несмотря на все увещевания Гарри, министр решил что он всё-таки умнее. Дементоры распугали немало народу, и над Хогвартсом установилась плохая погода. Настроение у всех людей тоже поползло вниз, вообще, их присутствие вокруг в таком количестве угнетает.

     Мы с Мионой сумели не то что избежать, а скорее уменьшить их влияние – мы каждую ночь весело проводили время, правда, не так как раньше, вернее, не всегда так как раньше. Редко. Организм есть организм, и ему слишком частое сексуальное удовлетворение не требуется – а нимфоманками мы обе не были, так что частые постельные игры сменились более спокойными частыми ласками и просто делились слухами, сплетнями, лёжа под одеялом в обнимку, и согревались теплом и радостью друг друга. Дементоры дементорами, а нам было тепло и приятно. Миончик без меня уже и заснуть не могла – только когда я рядом. Пробовала – говорит, одиноко и не к кому прижаться. Я тоже пробовала. И правда, одиноко и пусто как-то в постели без Мионы, как будто спишь на холодном камне без одеяла и подушки, некомфортно. Поэтому мы друг без друга никак не могли.

     Поттер продолжал оказывать знаки внимания, но Гринграсс, ледяную девочку со Слизерина, ждало разочарование – она капризничала с Поттером, показывая чистокровный норов и гордость – а Поттер человек не гордый – переключился на девочек с Равенкло, и её ждал облом. Ох, как она злилась! Об этом судачил весь Хогвартс, о том, что Гарри ухаживает за некоей Луной Лавгуд и Рози Клируотер с Равенкло – причём как обе девушки умудрялись не вцепиться друг другу в волосы – оставалось для всех загадка. Вчера все видели, как они прогуливались по Хогвартсу – Луна и Рози с обеих сторон от Гарри, он их выгуливал по замку.

     Скандалище вышел знатный – ну как скандалище – девочки с Гриффиндора примерно час обсуждали, ничего нового в эту мысль не добавляя, какой Гарри мерзавец, что выбрал не их. А потом чуть не вцепились друг другу в волосы, потому что каждая считала, что на их месте должна быть одна она. С такими монопольными притязаниями на Поттера, я поняла, почему он так тяготел к двум Равенкловкам. Эти дуры сопливые с розовыми феями, которые кушают радугу и какают бабочками, вызывали лёгкое головокружение от осознания степени их тупизны, и заставляли думать, что кроме как выйти замуж, в их жизни ничего в принципе интересного произойти не может и не должно, мол, учёба, тренировки – всё ерунда, а вот выйдем замуж, будем лежать, гавкать на всех, и будет всё – будут нас любить, носить на руках, кормить, поить, одевать, детей может быть заведём, и… всё. Собственно, на этом всё, финиш. Вся личная жизнь сводится к каким-то эмоционально-половым вопросам, какой мальчик лучше, какой красивее, какой то, какой сё… в общем, всё сводится к тому, что их тянет на мальчишек, но поскольку они боятся секса, боятся отношений, стесняются и вообще, то превращаются в амёбоподобное труднопонимаемое существо, которое состоит из всей этой розовой бахромы процентов на девяносто. Девочки. Достаточно взрослые по меркам маглов, но в волшебном мире дети взрослеют медленнее, намного медленнее, поэтому на фоне даже маглорождёных, чистокровные – это просто какой-то звиздец. Настоящие романтизирующие дуры, живущие в стране розовых пони и феек.

     Про их отношения с мальчиками сказать нечего – потому что большинство девушек очень наивные в этом плане, и ничем кроме поцелуйчиков в щёчку не занимались. Хотя взрослые уже кобылы. На их фоне я, сказав, что ласкалась с любимым человеком по-всякому, выгляжу просто какой-то развратной эксперткой по любому извращению.

     Атмосфера у подростков и без того очень спёртая, а когда их много, они в одном замке, и живут бок о бок годы… Тут вообще клиника. Им не хватает всего то самую чуточку – перестать строить воздушные замки из песка, накручивая себя, и пойти к понравившемуся пацану, предложить сходить в Хогсмит вместе. Всё. Пацан оценит и обрадуется, всем счастье, но куда там! Они будут строить такие туманные и малопонятные намёки, а потом говорить, что мальчики дураки и не понимают, что они хотели бы сказать…

     Одно слово – бабы.

     Интересный случай вышел на этих выходных – пятое декабря, экзамены не то что на носу, но близко, все студенты сидят в гостиной – тепло тут. Гостиная большая, старшекурсники чураются уже тех, кто на год младше, что уж говорить про остальных – западло взрослым волшебникам и волшебницам, возраста студентов-выпускников обычного колледжа, сидеть в одной гостиной с подростками возраста старшей школы.

     – Ох, какой он миленький, – Парвати стрельнула взглядом в Дина, – а ты слышала, что у него…

     – Так, – я с силой захлопнула тетрадь, – меня это задолбало.

     – Что? – удивилась она.

     – Всё вот это вот.

     Я поднялась и развернувшись на каблуке, направилась к Дину Томасу. Он сидел с Невиллом и Симусом, о чём-то болтая.

     – Парни, можно у вас приземлиться?

     – Э… – они немного опешили.

     – Невилл, уступи девочке место...

     Лонгботтом был несмелым юношей, поначалу он как и многие мальчики, был пухлощёким таким колобочком, но это было давно, а сейчас он как и многие англичане, вытянулся, стал угловатым таким парнишкой. Он поднялся, я села на диван. Невилл стесняясь стоял.

     – Иди сюда, пухленький, – Я за край свитера потянула его. Он не устоял и после подножки рухнул мне на коленки, покраснев до корней волос, – Слушай, Томас, ты что о Парвати думаешь?

     – Э… – Томас опять с удивлением смотрел на Невилла.

     – Хорошо, умная мысль. Ещё умнее выдави – нравится она тебе?

     Дин посмотрел на сторону девочек. Парвати почему-то резко застеснялась.

     – Ну… она очень симпатичная.

     – Хотел бы с ней устроить романтику?

     – Может быть, но… – он замялся, – Я не знаю, она постоянно смотрит на нас и хихикает.

     – Все девочки так делают. У них сдвиг по фазе на почве романтических соплей вместо мозга, но это бывает. Так ты ответь по факту – хочешь Парвати?

     – Эй, – Томас слегка засмущался.

     – Невилл, хватит елозить, ты и без того не пушинка для стройных и нежных девичьих ножек. Ну так как, согласен с ней замутить романтику?

     – Я бы конечно был не против. Она красивая, просто…

     – Тогда пошли. Невилл, ты конечно мальчик симпатичный, но не в моём вкусе, так что встань.

     Красный как рак Невилл встал. Я взяла за руку Томаса, потащив его к девочкам, вернее, к одной конкретной, Томас очень стеснялся и краснел. Подвела его прямо к Парвати.

     – Итак, садись, – усадила его напротив Парвати… – ты тут сидишь и мне мозги проедаешь, какой Дин красавчик, миленький, и как ты бы с ним хотела замутить свидание в Хогсмит – Парвати не то что краснела – она впала в транс, – Дин сидит с мальчиками и примерно такую же шарманку им заводит. Просто менее приседает на уши из-за того, что он парень, а не девочка, чтобы обсуждать романтику. Мне это надоело. Так что беритесь за руки, признавайтесь друг другу, что вы друг дружке нравитесь, назначайте на завтра свидание в Хогсмит, сходите в кафешку, покушайте пироженки, выпейте немного винца, которое можно купить у меня, там романтично поцелуетесь. Если Дин ещё смелее, то ещё и очень неумело поласкаетесь, а вечером будете хвастаться каждый своей половой группе о своих невероятных романтических приключениях. Я доступно объясняю?

     Оба сидели не живы не мертвы, таращились на меня во все глаза.

     – Ну чё глаза вылупили? Вперёд. Только Дин, запомни – никакого секса! До полного совершеннолетия это навредит развитию Парвати. Впрочем… – я вздёрнула бровь, – чем не повод улучшить свои навыки ласк без непосредственно введения пениса во влагалище?

     Похоже, на этом их традиционное смущение дало о себе знать и они оба залились краской. Парвати вскочила.

     – Ты чего творишь, дура?

     – Пытаюсь избавить тебя от проблем, которые ты себе создаёшь на пустом месте. Чего вы все ждёте? Что всё само по себе сложится, а вы будете сидеть на попах ровно и ничего не делать? Берите пример с Поттера – сразу двух красивых девочек гуляет. Причём, одновременно. Уважаю.

     Сказать, что эти двое волновались… они практически впали в полнейший ступор и слова сказать не могли – поэтому мне пришлось вместо них задать вопросы, интерпритировать ответы, и от имени друг друга назначить завтра в шесть свидание в Хогсмите… Трясущегося и краснеющего Томаса я выпроводила пинком под зад готовиться к романтическому вечеру. А Патил сидела и тупила в столешницу, пока я дописала эссе по чарам.

     Флитвик вообще мой любимый преподаватель – он тут на днях утверждал, что не существует пространство заклинания невозможно свернуть по всем четырём переменным, хотя я точно знала, что это возможно – нужно только решить кое-какие арифмантические уравнения и знать некоторые методы. Вообще, это немного выходит за границу школьной программы… ну, как квантовая физика выходит за пределы учебника по физике за младшие классы. Но всё равно, честь моя была задета таким утверждением, а волшебники – совсем не те, которые могут вообще критически мыслить и видят какие-то подвохи и нелогичности, так что сомневаюсь, что кто-то вообще задаст мне вопрос, откуда я это знаю. Знаю и всё тут – потому что умная.

     Мимо нас прогарцевала Джонсон. Девочка, которая как по мне – очень и очень хороша. Мулатка, с стройной фигурой, задиристым характером и весьма неплохая. Я проводила её попку в джинсах взглядом и вернулась к нашим барашкам…

     * * * *

     – Драко, ты почему сторонишься разговора? – Нотт заметил Драко, который старался бочком отойти от них.

     – Не хочу создавать лишних проблем.

     – Что-то ты совсем размяк, – покачал головой Теодор.

     Многие размякли – обилие дементоров ещё никому не делало хорошо. И если в других гостиных было в почёте тепло и веселье, тут – не сказать, чтобы так уж веселились. Было бы грубой ошибкой сказать, что слизеринцы – снобы, помешанные на чистокровности, а тем более – играли тут в игры в стиле опытных интриганов, были помешаны на манерничании и прочем позёрстве. Скорее здесь царила более строгая атмосфера. Негласный и неполноценный лидер факультета своего курса – Малфой, которого так упорно пихали на это место родители, вообще самоустранился из разговора. Наследники богатых и знаменитых семей волшебников вели себя так, как подобает золотой молодёжи. Лучше всего слизеринцев характеризовало это. Хотя и доля хитрости была, сейчас её скорее можно было бы назвать подлостью, которая не редкость среди таких вот…

     В гостиной стало намного тише с тех пор, как министерство прислало дементоров – приятного в этом было мало, никому не нравилось, но что поделать…

     Пятеро подростков, которых вовремя не осадили, показав им, что мир не крутится вокруг них, а наоборот, упирали на их исключительность, разлеглись на диванах и креслах, обсуждая, словно благородные доны, что им вытворить.

     – Эта грязнокровка бесит, – сказал Нотт, – нужно с ней что-нибудь сделать. Из-за неё мы и без того потеряли слишком много баллов. Что думаешь, Пайк?

     – Необычно много внимания какой-то грязнокровке, – поморщился другой слизеринец, – Поттера может быть тряхануть?

     – Пробовали. Не вышло, – Нотт вздохнул, – Тем более он у нового профессора в фаворе. Может быть, что-нибудь придумать, чтобы разок опустить эту Грейнджер так, чтобы навсегда запомнила, где её место?

     – Предлагай, – хмыкнул Пайк.

     – Избить не вариант. Нужно унизить как-нибудь.

     – Ничего в голову не приходит.

     – Пф, для девчёнки есть тысяча унизительных ситуаций.

     – Это Грейнджер, – снова ответил Пайк, – может быть подлить ей что-нибудь такое?

     – Любовное зелье и возбуждающее. Пусть прямо во время обеда накинется на Уизли, например.

     – А что, это вариант, – кивнул Пайк, – может сработать. Правда, не думаю, что надолго хватит. И вообще, не факт, что получится потом отмазаться.

     – Тогда давай придумывать что-то новое. Может, наших девушек попросить показать ей чем чистокровные превосходят всяких там…

     – Вот ты и пойдёшь просить, – ответил ему Драко, – удачи.

     * * * * *

     – Ещё раз! – я выставила вперёд руку, – Экспульсо!

     Заклинание полетело в манекен в конце кабинета и отбросило его.

     Гарри повторил за мной, выстрелив в манекен своим заклинанием.

     – Уже лучше, – вздохнула я.

     Этого заклинания раньше не существовало. Мне оно понравилось – надо было тренироваться, и что ещё важнее – надо было учиться всё-таки применять магию в целях нанесения травм и увечий ближнему своему. В этом плане волшебники очень странные! Я имею в виду – общество маглов агрессивно. Всякое там кино про войну, регулярные войны, драки, всё такое – маглы мыслят иначе, а волшебники… в большинстве своём волшебники вообще не думают о том, что магия это не только удобный способ завязывать шнурки, но и весьма сильное оружие.

     Конечно, раньше и волшебники были более воинственны, но сейчас у меня сложилось такое ощущение, что почти всё население волшебного мира очень снисходительно думает о применении магии в боевых целях. И на то есть причина – зовётся она непростительными заклинаниями.

     Та же Авада Кедавра – идеальное боевое заклинание, которое легко проходит через все щиты. Гарантированная стопроцентная смерть. Мощное ментальное заклинание, заставляющее человека выполнить команду на самоуничтожение. Авада и Круциатус в свою очередь – это адресные и более мощные разновидности базового заклинания – Империуса, который есть не что иное, как грубое использование магической силы в тонкой ментальной магии.

     Поэтому изобретать всё новые и новые способы убийства не пришлось. Впрочем, волшебники этому только рады. Чтобы понять отношение волшебников к агрессивной магии – достаточно взглянуть на программу Хогвартса – в неё входит максимум ЗОТИ, на уроках которого нас учат применять довольно слабенькие заклинания, а проблему не истреблять до седьмого колена, а мягко обходить. Менталитет у волшебников такой, слегка идиотский. Иногда даже появляются отдельные личности, которые считают попросту весёлым зачаровывать магловские вещи, чтобы потом посмеяться над маглами. Довольно… идиотское поведение и мышление. Глубоко в самосознании волшебника укрепилась мысль о том, что он совершеннее и лучше магла во всём, отсюда и всё прочее тянется. И оно понятно – с таким отношением ещё лет сто, и волшебный мир будет крохотным, замкнутым, запертым в своём тёмном уголке, посреди гигантского мира маглов. Хотя они и стараются держаться веяний времени, как правило это отсталые веяния, двадцатый век особенно создал разрыв между маглами и волшебниками.

     Наличие у меня магической силы вовсе не означало, что я вдруг стала неубиваемой и непобедимой – опыта боестолкновений у меня кот наплакал, знание теории и наличие оружия не делает человека воином. Хотя подразумевает, что против таких как местные школьные враги, она может защититься. То есть я.

     Поначалу я включалась в образовательный процесс, где-то до ноября, а с Декабря уже поняла, что что-то в этом процессе надо менять – если я хочу тихо-мирно прожить свою жизнь вместе с любимой девушкой, а может быть, смогу соблазнить ещё и Анжелину, то хорошо – для этого умение кидаться проклятиями необязательно. Но если у нас и правда волдеморт на носу, голубой дедушка за спиной, и все прочие прелести жизни, в виде чистокровных, которые рвутся из кожи вон, чтобы меня унизить и оскорбить – то тут уже надо держать ухо востро, а хвост пистолетом. И начать изучать магию так, как изучали бы её маглы – как оружие. Как разновидность боевого искусства, только с применением магии.

     Я практически перевернула представление о магии у Гарри Поттера, когда ему всё это объясняла. Он тоже относился к волшебству как к каким-то чудесатым чудесам, поначалу. Но потом всё-таки внял мне и решил тренироваться, и не просто посылать во врагов проклятия, а ещё и драться.

     – Экспульсо, – Поттер послал ещё одно заклинание.

     Манекены – набитые соломой и всяким мусором мешки, летали в сотне футов от нас, постоянно двигаясь. Попасть в них не так то просто, заклинание к тому же довольно медленное. Магия вообще медленная штука. Сорвавшийся с палочки сгусток магии полетел и чуть было не попал в один из манекенов. Промазал – влетело в стену и раздался громкий хлопок. Поттер поморщился.

     – Не всё сразу, Гарри, не всё сразу.

     – Да понимаю я, – вздохнул он, – нужно повторять тысячу раз, как учил нас дедушка Брюс Ли.

     – Верно мыслишь. А ещё – постоянное повторение, доводимое до автоматизма – позволяет творить заклинание быстрее и проще. Смотри, вот неплохое заклинание… – я выставила палочку в сторону манекенов и произнесла, – Инсендио!

     С конца палочки вырвалась струя пламени. Большая, тугая струя, которая ещё закручивалась в полёте, полыхая ярко-белым светом. Футах шестидесяти от нас, то есть довольно далеко, струя расширялась и превращалась в огненный поток, облако, которое стремительно снесло все эти манекены, превращая их в дым. Настоящий аналог магловского военного огнемёта, размеры и сила пламени аналогичная, дальность такая же. Только это пламя горело пока работало заклинание.

     – Ничего себе, – Гарри округлил глаза, – как быстро и всех накрыла. А меня научишь?

     – Потом. Это довольно сложная разновидность простенького пламетворного заклинания. Защититься от неё несложно, точность небольшая, в общем – это хорошее заклинание против всяких там агрессивных зверей… и для поджогов. Подготовленный волшебник уже должен был наложить на себя заклинание защиты от огня. Но выглядит очень эффектно.

     Прокатившаяся по манекенам волна пламени исчезла, подожгла всякие мелкие детали в комнате, которые быстро были потушены. Гарри удовлетворённо осмотрел последствия.

     – Эх… – вздохнул он, – довольно сложно учиться, и знаешь, я думаю почему?

     – Почему?

     – Мы изучаем заклинания непоследовательно. Ну, то есть без всякой на то последовательной системы. Создаётся впечатление, что изучение магии заключается в бездумном заучивании заклинаний, и всё, причём сами они никак друг с другом не связаны. Профессор Флитвик говорил нам про круги, степени, градации, но всё равно, есть в заклинаниях что-то такое, беспорядочное.

     – Что поделать, магия – это не наука как таковая. Применение более сложных заклинаний не требует знания предыдущих. Вот что волшебники упускают из виду – это своё горизонтальное развитие. Я имею в виду – развитие и совершенствование навыков уже известных заклинаний, а не заучивание новых. Но на это тоже есть причина – магия имеет определённое давление на разум и адекватность волшебника. Люди волшебного мира даже не задумываются о том, что магия это что-то необычное, потому что для применения магии необязательно понимать её, достаточно заучить заклинание и жест. Те люди, которые правда пытаются понять её… что ж, Волдеморт тоже, говорят, был таким. Въедливым, интересующимся, любопытным, жадным до знаний.

     – И что? Разве это плохо? – насупился Поттер.

     – Нет конечно. Но если ты хочешь стать сильнее и искуснее большинства волшебников – то просто необходимо не только махать палкой и произносить заклинания, а перейти в другую категорию – в категорию людей, которые глядят глубже чем поверхность. Назовём это так – есть пользователи, есть администраторы, есть разработчики. Пользователи только пользуются волшебством и совершенно ни о чём не думают. Для них волшебство это просто как для маглов техника. Администраторы разбираются в том, как это всё работает, и примерно понимают принципы и магическую механику. Разработчики… ну ты понял. Это уровень, достаточный для того, чтобы создавать совершенно новые заклинания, наделять уже существующие новыми свойствами, и прочее.

     Поттер покивал.

     – Вроде я понял. Значит, проблема в том, что большинство людей относится к магии как пользователь – они не знают, как это работает, они не хотят вникать, им главное уже то, что это работает.

     – Их можно понять, Гарри, – улыбнулась я, – им не нужно для жизни вникать в таинства магического искусства. Вполне достаточно того, что заучены основные заклинания. За ними не гоняется полудохлый Волдеморт и старый педик не пытается играть с ними, так что и всё это вот им не нужно. Это ты у нас особенный – любишь искать приключения на свою задницу.

     Поттер поморщился.

     – Давай не будем об этом.

     – Ох, прости, я совсем забыла. Так, фигура речи. Ты вроде бы не выглядишь особо потерянным после всего того…

     – Меня больше беспокоит не то, что в моей, а если говорить вообще по-совести, то твоей, заднице побывала эта херня, я пережил и даже получил кое-какое удовольствие, пусть многие ханжи меня и осудят… это была девочка, как-никак. Меня беспокоит больше то, что это была Гермиона. Знаешь, видеть все интимные процессы того, кого считаешь другом, и никак иначе… – он поджал губы, – немного некомфортно с ней общаться. Одно дело ты, ты совсем другая.

     – Понимаю, наверное… или нет, – задумалась я, – ладно, давай двигаться дальше, в прямом и переносном смысле, вряд ли это воспоминание можно назвать травмирующим. Миончик милая девочка, не такая развратница, как ты тогда о ней подумал. Вернёмся к делу – волшебники не уделяют внимание развитию заклинаний как таковому. В большинстве случаев, им попросту хватает того, чем они уже владеют. Конечно, почти все владеют простейшими видами совершенствования, – я поводила указательным пальцем и на его кончике зажёгся маленький люмос, – такое умеют не то что все, но многие волшебники, которых можно назвать вполне нормальными. Деканы факультетов, к примеру. Просто большинству это, как и магия для нападения и защиты, не нужно.

     Поттер кивнул.

     – Прекращаем пацифизм, – я топнула каблуком, – Вот что, Гарри, ты может быть и считаешь, что я всё на свете знаю – но это не так. И далеко не всё у меня хорошо – навыки в плане боя вообще никакущие, больше по теории специализируюсь. Так что давай начнём более практическую тренировку.

     – Предложения есть? – выгнул бровь Гарри, – или как обычно, что-нибудь сами придумаем?

     – Есть одно. Кинь в меня какое-нибудь заклинание.

     – Ну… риктусемпра, – Гарри неспешно кинул в меня заклинание щекотки.

     Я отбила его рукой. Ну как рукой – над ладонью появился щит протего и Поттерово заклинание отрикошетило и улетело в стену.

     – Оу, как ты это сделала?

     – Это протего рефлекто. Довольно простой отражающий щит. В дуэльной магии вообще всё крутится вокруг наиболее простых и действенных заклятий, – я выставила ладошки вперёд и перед ними появилась сверкающая плёночка щита, чуть больше самой ладони, – это заклинание придумали в америке, причём очень недавно. По аналогии с бейсболом и ловлей мяча, кстати. Оно требует отличной реакции, и нужно отработать его до невербального и беспалочкового исполнения – тогда ты сумеешь пафосно отбивать ладонями заклинания.

     Гарри покивал:

     – Выглядит круто.

     – На деле не так уж. Протего в более маленькой форме быстрее разворачивается и плотнее обычного. Но не защищает так же, как большой щит, и вполне возможно попросту не уследить и промазать рукой – тогда пафосности не останется. Поэтому – нужно очень неплохо тренироваться.

     – А как? Подскажешь название, как его делать?

     – Конечно подскажу. Но нужны будут тренировки, которые нужно совместить с другими заклинаниями, и вообще, начинать с азов. Как у маглов с боевыми искусствами, начнём с самого простого – с физподготовки. Мне надо переодеться в спортивное, а там я покажу… и сама займусь…

     Из сумки были извлечены купленные загодя спортивные шмотки. Это бюстгалтер, представляющий из себя практически плотную полосу ткани, которая надёжно фиксирует грудь, почти неподвижно, и облегающие фитнес-шорты, очень, на мой взгляд, пошлые – половину попы оставляют открытой. Но это терпимо.

     Поттер отвернулся, пока я надела это всё, и попрыгала – сиськи вообще не движутся. Отлично. Они довольно сильно мешают, если бежать, прыгать, и так далее – на первый взгляд не очень, но попробуй только слишком резко дёрнуться – сиськи независимо от тела движутся, и удовольствия от этого мягко говоря, никакого. Скорее неудобно и даже больно.

     Гарри прошёлся взад-вперёд, он был в своей школьной одежде. Я поморщилась и кинула ему боксёрские шорты:

     – Одень.

     – А может так?

     – Не, пожалей и себя и свой костюм, весьма недешёвый, кстати.

     Я отворачиваться не стала, да Поттер и не снимал трусов, в отличие от меня – он одел шорты из очень плотного материала с широким поясом сверху, такие не спадают просто так, даже стянуть уже проблема. И Гарри с сомнением посмотрел на свою фигуру.

     – Мне кажется, или за время моего бездельничанья здесь, я не потерял форму? – он напряг пузико, проступили весьма рельефные мышцы на животе, груди, плечах. Аполлончик.

     – Ты метаморф и подсознательно стимулируешь рост мышц, когда это надо, и препятствуешь их деградации. Однако, твоё оригинальное тело по прежнему такое, какое есть – если ты и преобразуешь себя в качка, то это будет обманкой.

     – Знаю. Поэтому и занимался всё лето. Ну что, можем начинать? – Поттер попрыгал, как боксёр, – что делать будем?

     – Будем работать над собой. И начнём, пожалуй, с тренировки уклонения. Я буду в тебя кидать мячики для тенниса, ты – уворачиваться. Представим, что это заклинания.

     – Идёт.

     Я отошла чуть подальше и трансфигурировала из кипы всякого хлама гору мячей для Тенниса, начав кидать их в Поттера, с помощью простого заклинания ваддивази, которое создавала прямо в руке. Тоже одно из новых заклинаний, которые я с таким жаром осваивала. Прикольное.

     Поттер уклонялся так себе – приседал, отпрыгивал, но…

     – Ногами, ногами активнее работай. Не стой столбом. Волшебник… – я кинула ещё один мячик, который просвистел у Поттера между ног, заставив того прикрыться руками, – это существо эмпирическое, чувственное. Волшебники не полагаются на логику и здравый смысл – они полагаются на ощущения и чувства. Поэтому все волшебники в той или иной мере – люди творческие. Расслабься, почувствуй силу, юный падаван…

     – Это вообще сейчас к чему было?

     – Это было к тому, что ты хоть и не джедай какой-нибудь, но должен доверять своим ощущениям. Ты волшебник. Это одно из важнейших свойств – чувствительность.

     – Я попробую.

     – Для этого нужно чтобы летели настоящие заклинания. Ты можешь почувствовать магию, если расслабишься, сконцентрируешься, успокоишься, и доверишься инстинктам. Не бойся ошибаться, даже если не сумеешь ни разу… Всё равно.

     – Ладно, это звучит прикольно. Но как?

     – Надо закрыть теме чем-нибудь глаза. Сейчас поищем что-то типа повязки…

     Сумочка прыгнула мне в руки. Я залезла и достала оттуда повязку на глаза… Поттер, подошедший ближе, порозовел от смущения. Это была кружевная, словно трусики, чёрная повязка, состоящая из кружев, с выступом для носа. Очень… эротичная вещь. Как-то я её одела, на радость Мионе, сестрёнка очень возбудилась.

     – Я это не одену.

     – Молчи и одевай.

     – Выглядит как трусы.

     – Потому что это тоже причислено к нижнему белью. Просто… специфическая штука. Девушка в ней намного сексуальнее выглядит.

     – Сомневаюсь, что в ней буду сексуально выглядеть я! – хохотнул Поттер, но взял и одел. Стоило приложить к лицу, как застёжки на затылке застегнулись и он ойкнул.

     – Ничего не вижу.

     – Чары тьмы. Лишают тебя зрения полностью. Поэтому я не трансфигурировала тряпку из чего попало – неудобно. А теперь давай иди обратно, и попробуем.

     Поттер, спотыкаясь и промазав мимо площадки, вернулся взад. Если тело Мионы, такое нежное, красивое, сексуальное, мягкое, жаркое, желанное, с этой повязкой выглядело ещё более эротично, то на мускулистом, но жилистом Поттере она смотрелась очень комично. Как качок в розовой балетной пачке. Тем не менее, Поттер встал, крутя головой по сторонам.

     – Начнём, пожалуй. Расслабься. Успокойся. Доверься своим инстинктам и ощущениям. Сразу не выработаешь – придётся как следует покрутиться. Попробуем жалящие заклинания…

     Я достала палочку, которую засунула за резинку шортиков и метнула в Поттера жалящее заклинание. Он ойкнул, но не успел ничего сделать. Что ж, процесс небыстрый… Нужно ещё и мне самой как следует подтянуться и подкачаться – создать боксёрские груши, турники, и всё прочее, и заняться собой всерьёз… Выручай-комната – штука полезная, думаю, не зря я запомнил её расположение. Директор особо тут не смотрит – наложенные на комнату чары мешают, и можно в относительно приватной обстановке получить тренировочный зал прямо в Хогвартсе…

     * * * * *

     – Трисс, беги скорее, – встретили нас с Поттером голоса взволнованных девчонок, они наперебой начали что-то частить, так что я ничего не поняла.

     – Ты, – ткнула я в Анжелину Джонсон, – Что произошло? Тихо вы, – прикрикнула на остальных.

     Девочки были взволнованы.

     – Гермиона в больничное крыло угодила, – тут же сказала Парвати, – говорят, на неё кто-то со слизерина напал, но это не точно.

     – Да, нашли её в коридоре без чувств, – не выдержала Браун.

     – Так… Что с ней?

     – Синяки, ссадины, порезы, одежда порезана, – вздохнула Джонсон, отводя взгляд.

     Поттер ощутимо стиснул зубы.

     – Узнаю кто…

     – Не надо. Пойдём к ней, – я остановила начавшего беситься Поттера, – Там решим.

     – Так скоро отбой, – сказала Браун.

     – Если кто встанет на пути – прокляну так, что в мунго не помогут. Я в больничное крыло! Поттер, проводи даму, а то я туда дороги не знаю.

     – Да, – Гарри рванул следом за мной. Дверь в гостиную распахнулась сразу же, выпуская нас наружу. Гарри кипел от злости.

     Миона лежала на кровати, укутанная в одеяло, мирно спала. Я подошла ближе – на лице несколько ссадин и синяков. Тем не менее, лицо не менее красивое, просто… Уставшее. Гарри снова полыхнул злобой. Я – желанием убивать и разорвать в клочья каждого, кто посмел дотронуться до сестрёнки. Это было уже черезчур – кто осмелился напасть на неё?

     Рука Гермионы была в гипсе – перелом? Ох… Кажется, кто-то парой разорванных органов не отделается.

     – Убью, – прошептал Гарри.

     – Не надо. Я сама.

     Я подошла к Мионе, легла на кровать, подняла одеяло. Грудь была прикрыта тканью, на рёбрах ниже груди тоже ссадины. Выдохнув, проскользнула в разум Гермионы мимо самостоятельно созданной защиты. Мне надо было узнать, кто это сделал. Никакие обливиейты не помогут...

     * * * *

     – Смотрите ка, у нас тут грязнокровка! – услышала Гермиона дурацкий гопницкий тон. Женский голос.

     – Давай её проучим? – уже мужской.

     Старшекурсники Слизерина. Гермиона, шедшая с занятий, развернулась, ей в лицо упёрлась палочка.

     – Сёко!

     Щёку обожгло болью, вскрикнула… Книги выпали из рук. Злобный смех парочки со слизерина. Удар под дых, потом ещё раз ногой, когда упала…

     Ещё заклинание, больно! Удар по руке. Гермиона зовёт на помощь, но её грубо затыкают и продолжают избивать. Страшно. Очень страшно.

     – Хватит, – останавливала девушка парня, – она же сейчас сдохнет. Обливиэйт, – направленная в лицо Гермионы палочка. Темнота.

     * * * * *

     Теодор Нотт возвращался в свою гостиную, в одиночку. С самого утра у него что-то не заладилось всё, то что-то забудет, то сон навалится. Тео не придавал этому большого значения – он шёл к гостиной своего факультета, как вдруг остановился и покачнулся...

     – Пей, – ему в руку сунули склянку с зельем. Нотт выпил не сопротивляясь приказу, – хорошая девочка, – похвалил его голос… Флинта? Флинт ухмылялся.

     – Какого хрен… – Тео скрючило. Оборотное зелье. Сильное оборотное зелье, он почувствовал, как что-то тяжёлое оттягивает его спереди и с удивлением уставился на то, как у него растёт грудь. Нотт получил лёгкое ментальное воздействие и следом выхлебал ещё полбутылки огневиски. Сознание помутилось. Он пошатнулся, чуть было не упал.

     – Раздевайся.

     Пьяный Нотт не мог этого сделать – тело его преобразовалось в высокую блондинку с пышной грудью. Мечта порноиндустрии америки… Заплетающимся языком она что-то вроде сказала, но не поняла и захихикала.

     Тем временем по коридору пошатывающейся походкой шёл Джейкоб МакМёрдо – семикурсник, и его подружка Диана. Они были пьяны вусмерть и еле держались на ногах. МакМёрдо почувствовал чудовищный прилив жажды секса – его портки мгновенно встали колом, едва он увидел Нотта в его женском обличии. Диана хихикала, когда её парень стянул с себя штаны, разделся, и пошатываясь, подошёл к Нотту.

     Один удар по челюсти, и Нотт отлетел к стене, повалился на пол. Макмёрдо поднял его за таз.

     – Ну я тебя сейчас… – Он приставил член к выпяченной дырке Нотта. Диана захихикала и начала раздеваться, достала откуда-то из сумочки большой такой страпон и надела его, пошатываясь, подошла к своему парню и рухнув на его спину, приставила резинового дружка к его заднице. МакМёрдо даже удивиться не успел, как его член оказался в незнакомой блондинке, а что-то очень большое вонзилось в его задницу. Он застонал, выгнувшись, что творилось с Ноттом – не передать. Он всхлипывал, но на эти пьяные всхлипы никто не обращал никакого внимания. Макмёрдо засунул Нотту в рот свои грязные трусы, схватив жёстко за волосы, и продолжил двигаться. Вся эта пьяная компания не обратила никакого внимания на человека с фотоаппаратом, который снял всё это на движущееся пятисекундное фото. Процесс в полном, так сказать…

     Оборот спал с Нотта – член оказался в его заднице, но он перестал брыкаться, протрезвев мгновенно. МакМёрдо и Диана тоже протрезвели, но не могли остановиться, продолжая двигаться, девка достала откуда-то огромный резиновый член, размером и толщиной с руку, и вставила его в себя сзади. Из задницы сочилась кровь, но она не могла остановиться, выкручивая себе соски и крича от боли. МакМёрдо, который вдруг понял, что его имеют в задницу, тоже боролся с собой, но не мог остановиться. Теодор Нотт, лёжа на каменном полу лицом, только ревел и всхлипывал. Вкус давно не стиранных трусов во рту отбивал всякое желание жить. Макмёрдо уже по уши был в испражнениях Нотта и обмазывался ими, то же можно сказать про Диану. Они не могли остановиться…

     Но это было только полбеды. Через пару минут с занятий вернулись Слизеринцы. Крупной такой толпой, они шли в свой факультет. Первые, кто вышел к перекрёстку, где происходила оргия, оцепенели от ужаса. Из задницы дианы уже потоком хлестала кровь и торчал дилдо конских размеров, МакМёрдо ревел как зверь, про Нотта и говорить излишне. Он ревел, смотря на то, как слизеринцы большой кучей собираются рядом.

     Некоторые девушки, увидев это, падали в обморок от ужаса, Малфой блевал в уголочке, и не он один. Девушки с визгами ужаса разбегались.

     – Что здесь происхо… – Снейп пробился через толпу студентов и увидев экзекуцию, стал белее пергамента. Он оцепенел как и многие другие студенты. Зрелище было очень отвратным, грязным, кровавым. Снейп закашлялся и отбежал в сторону, начав блевать прямо за рыцарские доспехи.

     На то, чтобы отчистить от дерьма и растащить этих троих, понадобилось несколько минут. Снейп всё же с огромным усилием воли дал себе пощёчину и пришёл в чувство.

     Единственный, кто точно знал, кто это всё устроил – был Драко Малфой. Потому что прошлая экзекуция, которая ему казалась кровавой расправой теперь казалась Малфою нежным похлопыванием по попам и головам…

     Через полчаса в Больничном крыле лежали все трое, и собралась целая комиссия, во главе с Ноттом-старшим.

     – Дамблдор! – седой пожилой мужчина сверкал глазами, – по-моему это перешло уже все границы! Я видел колдофото, которые распространяют по всей школе. Это… – он надулся от злости.

     – Я не знаю, кто это сделал, мистер Нотт, – успокаивающе поднял руки Дамблдор, – кто бы это ни сделал, он был очень жесток.

     – Надо найти и уничтожить виновного! И запретить эти колдографии!

     – Можете написать письма всем свидетелям. То есть почти всем чистокровным семьям, с просьбой забыть. В газеты это не попадёт, но вот подчищать память студентам Слизерина… удачи.

     Нотт старший рвал и метал от ненависти.

     Впрочем, ничего не получилось – на утро колдография была уже не только в газетах – валялись стопками на улицах, в пустых коридорах Хогвартса, в Хогсмите, Косом Переулке, а в Ежедневном Пророке были вынуждены описать произошедшее как акт чудовищных извращений среди студентов Слизерина. На утро Маркус Флинт уже давал показания под сывороткой правды и развенчал слухи о том, что это был он.

     В общем, это были очень насыщенные два дня…

     Примечание к части

     ____________________________

     Что, уже дочитали?

     Почитайте мою статью!

     https://ficbook.net/readfic/10787867

     И спасибо!

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     Примечание к части

     **Дратути. Немного сумбурная и маленькая(нормальная) глава.**

     Без эротики.

     – Хозяин жив! – уродливое создание рухнуло на колени и зарыдало, – молодой хозяин Регулус жив! – домовик, очень старый, размазывал слёзы по лицу, валясь в ногах опешившего от такой встречи домовика…

     Мама удивлённо переглянулась со мной.

     – Я не понимаю, – услышала я голос Поттера сзади, – Регулус?

     – Ой, Гарри, извини, я забыл тебе сказать, – Папа повернулся, – вообще-то мы блэки. Просто… прячемся.

     – А… понимаю. Метаморфам вообще жить нелегко, – Поттер вздохнул, – когда-нибудь и я до этого дойду.

     Папа рассмеялся и послал волну магии в домовика. Тот вскочил. Это был клубок морщин с длиннющим носом, слегка сумасшедший, старый до ужаса…

     – Кричер, я тоже рад тебя видеть. Но никому, слышишь? Никому не говори и не намекай, и вообще, что я жив.

     – Я понял молодого хозяина, я буду молчать.

     Плохо дело. Домовики о себе обычно в третьем лице говорят, а этот – «Я». Такое для них вообще нехарактерно. Папа закрыл за нами дверь и провёл внутрь.

     – Ничего себе… вот это дом, – я поцыкала зубом, – на нём защиты больше, чем на Хогвартсе и Гринготтсе вместе взятых. Только она выдохлась, а так…

     – Это наш старый дом – Гриммо двенадцать, – с гордостью сказал отец.

     Мы все вошли в старый, викторианский дом. От его обстановки было одно уныние – полнейшее запустение, пыль, паутина… Такое ощущение, что это просто заброшенная территория. Я неспеша зашла внутрь, по скрипучему полу из досок красного дерева. Дерево тут было везде – узорное, чёрное, красное, лакированное, морёное, резное, викторианский стиль в своём апогее. Мебель была монументальной – старые пыльные диваны и кресла, но тоже старинной. Мама шла рядом со мной и с любопытством оглядывала это всё.

     Отец вдохнул воздух родного дома полной грудью и кааак чихнул – аж облако пыли поднялось.

     – Кричер! Почему в доме так грязно?

     – Кричер виноват, сэр, – тут же перешёл на нормальный для домовиков язык, – кричер всё уберёт.

     – Эванеско Дасато, – я взмахнула палочкой, и волна магии из неё, словно ветер, пронеслась по гостиной, убирая всю пыль.

     – Юная волшебница, – кричер с подозрением на меня посмотрел, – Юная госпожа?

     – Познакомься с моими дочерьми, – важно сказал батя, – Гермиона и Беатрис, – представил нас отец, – и моя жена, Исида Блэк.

     – Кричер рад служить юным госпожам, – поклонился домовик всем трём, – Какие будут указания для Кричера?

     – Приберись и приведи дом в порядок, – сказал отец, – мы побудем здесь некоторое время.

     Дом Блэков оказался больше, чем я думала. Это полноценный дом, а не квартира или часть дома. Четыре этажа, довольно большие пространства… Отец остановил меня.

     – Доча, ничего здесь не трогай. Здесь полно тёмной магии.

     – Ничего, я думаю, достаточно компетентна в ней. А вот вам двоим лучше и правда держать руки при себе – не ровён час схлопочете какое-нибудь проклятие, – повернулась я к Поттеру, – позвольте нам осмотреть дом.

     – Это займёт некоторое время, – Отец посомневался, – если коротко – тут две лестницы, на первом этаже гостиная, кухня, обеденный зал, и ещё пара комнат. На втором – большая гостиная, четыре спальни, на третьем – шесть спальных комнат и три кабинета, и на четвёртом – библиотека и большой зал для отдыха. В подвале вроде бы был винный погреб, небольшая тюрьма и алтарь.

     – Алтарь? – я заинтересовалась.

     – Да… ты наверное читала о них.

     – Это что-то вроде родовой магии? – спросил Поттер.

     – Не совсем… понимаешь, Гарри, – отец вздохнул, – в привычном понимании родовой магии не существует. То есть нет никакой такой энергии. Но существуют связи, которые позволяют нам делиться энергией друг с другом, и связь с чарами дома. Что-то вроде взаимной магической связи. У нас тут висел гобелен – он отображает всех, кто в эту связь включен. Это довольно важно в плане ритуалов с кровью и магией, конечно же, сейчас наглухо запрещённых. Но все чистокровные семьи из числа древнейших и благороднейших имеют такие алтари.

     – А как это вообще работает? – спросил Гарри.

     – Ну скажем… – Отец задумался, – скажем, ты можешь мысленно гораздо легче и издалека связаться с тем, с кем у тебя есть связь. Или можно отследить, жив ты или мёртв, а уж что там с ритуалами и кровью…

     Я покачивая бёдрами, каюсь, моя странность, подошла к дивану и плюхнулась на него, закинув ногу за ногу. Перед нами был огромный камин – вдвое больше, чем в Хогвартсе, сложенный из кирпича, с чёрной чугунной решёткой. Отец, подойдя к спинке кресла, в которое села мама, продолжил:

     – В древнейшие времена были созданы двадцать восемь алтарей, которые стали ядром двадцати восьми семей. Эти семьи стали со временем костяком волшебного мира – взаимная связь это довольно могучий ритуал на крови, который весьма полезен в развитии и жизни. Но это не какая-то родовая магия или что-то в этом роде – это артефакт, который был создан в древние времена могущественным волшебником двенадцатого круга.

     – Ничего себе, – присвистнула я.

     Двенадцатый круг…

     – Это случайно не Одина работа? Вроде по временам и стилю похоже на него.

     – Кого?

     – Один. Жил у нас, и у викингов, считался богом, маг двенадцатого круга, прожил почти семьсот лет без всякой метаморфии, на одной силе. Ему поклонялись маглы как богу.

     – Может быть. Но суть в том, что эти камни были созданы когда-то очень, очень давно. Алтари стали сердцем магической Англии, передавались из семьи в семью. Один из таких алтарей находится в Хогвартсе – это алтарь Гриффиндора, который оставил его школе. Благодаря нему школа может существовать, вместе со всеми её многочисленными чарами и особенностями.

     Батя закончил лекцию. Что ж… я раньше чистокровным не был – поэтому даже не слышал об алтарях древних родов.

     – Могу я взглянуть на артефакт? И если я права – надо кое-что подправить.

     – Да, конечно. Пошли.

     – Мам, Гарри, вы тоже с нами.

     – А я? – спросила сестрёнка.

     – И ты, кудаж мы без тебя денемся… Пошли!

     Невысокая железная дверь, открывающаяся ключом, который принёс кричер, распахнулась. Дверь едва заметная среди всех прочих стен и коридоров особняка – ну дверь и дверь, хрен знает куда ведёт… На нас пахнуло сыростью и холодом. Гермиона зажгла люмос на кончике палочки и заглянула внутрь.

     – Тут ступеньки.

     – Пошли, – отец кивнул, – у нас палочек нет, так что придётся тебе идти первой.

     – Люмос солем аутомадо, – я пустила по коридору цепь из светляков, которые ещё и слегка согревали.

     – А ты неплохо научилась в Хогвартсе, – поцыкал отец зубом и повёл нас.

     Спуск был недолгим – где-то метров десять. Раньше маглы рыли такие вот помещения под домом, чтобы хранить там овощи летом, тут всегда холодно. Сейчас же… мы вышли в большой каменный зал, в готическом стиле. Круглое помещение, настоящая тайная комната... Гарри тоже светил палочкой и смотрел по сторонам – зал был богато украшен. На полу – мраморная мозаика, по бокам – фальшивые готические порталы, собирающиеся вверх. По центру этого зала, а алой пентаграмме мозаики, стояла каменная штука – круглая каменюка высотой в фута три, столбик такой. И этот каменный столбик слегка светился, очень тускло, на его боках и правда были вырезаны древние руны времён Одина. Отец подошёл к пентаграмме и остановил нас.

     – Будьте осторожны. Доча, что ты хотела?

     – Немного проверить этот артефакт. С твоего позволения.

     Кричер стоял рядом и недовольно смотрел на меня. Я достала палочку и наложила пару диагностических. Не сработало. Тогда более сложных – уже чуть-чуть.

     Итак, мы имеем сложный ментальный конструкт, обладающий алгоритмами поведения, и осуществляющий через ритуал связь между людьми. Нечто подобное каминной сети, наверное, только соединяет не камины, а людей. Ментальный конструкт обладает не слишком большим интеллектом и заточен под защиту себя от посторонних.

     – Отец, ты не мог бы дать мне права администратора?

     – А как это сделать?

     – Нужно просто произнести это – доверяю управление такой-то такой-то. Алтарик поймёт.

     Отец пожал плечами:

     – Если тебе хочется… что ж, доверяю управление Беатрис Блэк.

     Алтарик мгновенно полыхнул яркими рунами и начал сосать из меня магию. Образовалась связь – как волшебная нить, которая связала меня с Блэками. Это только начало – алтарик ощупал мои девять кругов, в том числе и спящие круги, и судя по всему, он был очень рад этому факту – тому, что может питаться моей магией без риска меня угробить. Защитные чары дома стали немного сильнее – они наливались силой, вытягивая из меня магию. Все мои нынешние круги пришли в движение, даруя магию особняку.

     Почувствовала, как что-то проникает ко мне в разум, пытается, вернее. И в магию – связь с Блэками усиливалась, и магия чуть-чуть изменялась. Блэки на протяжении веков создавали здесь чары, оставляя свою магию – и теперь этот алтарь – идеальный образец магии Блэков. Она тонкой струйкой потекла в меня, активируя все доступные на данный момент круги. Магия слегка изменилась – я это почувствовала. Энергия… неуловимо поменялась, стала… другой.

     – Оу, выглядит красиво, – отец вздёрнул брови, – что ты сделала?

     – Я… Образовала связь. Алгоритмы алтаря выбрали меня как главу этого дома, потому что у меня больше энергии.

     – В смысле – главу этого дома?

     – Семьи. Фактически…

     – Поздравляю, – Поттер прислонившись к стене, скрестив руки на груди, смотрел.

     – А теперь – я стянула с плеча сумочку и залезла в неё, и начала вытаскивать кое-что очень длинное…

     Мама и папа с округляющимися глазами смотрели на это.

     Это был посох, созданный из серебра, вокруг серебряной основы вились две изумрудные змеи, из настоящих изумрудов. Ювелирный шедевр, посох был украшен бриллиантами, изумрудами, змеи обвивались вокруг посоха, наверху образуя две оскалившиеся пасти.

     – Что это? – спросил отец, увидев это произведение ювелирного искусства в моих руках. Посох был мне где-то по грудь.

     – Это посох. Для каждой магии соответствует свой магический инструмент. Большинство палочек – это инструмент максимум третьего-четвёртого круга. Реже – пятого, мощные палочки, как у Поттера. Когда волшебник пытается творить с их помощью магию более высокого уровня – палочка перегревается и может взорваться или загореться. Поэтому для высокоуровневой магии используют более крупные концентраторы.

     – Посох Слизерина, – представил его Гарри, – личный инструмент Салазара Слизерина. Знаменитый артефакт, считавшийся утерянным вместе со своим обладателем.

     – Но… – отец задумался, – откуда?

     – Оттуда, – отмахнулась я, – Так, мальчики и девочки, я активировала алтарь, давайте образуем связь.

     – Какую?

     – Говоря по простому – кое-кого из присутствующих не помешало бы официально и магически сделать членом семьи Блэк. Мама?

     Мама посмотрела на нас.

     – Ох, спасибо, доченька, но я как-то уже и без этого могу потерпеть.

     – Не стоит, – Отец её остановил, – это даст нам дополнительные возможности. Сида, Трисс права.

     – Да ладно вам, – мама насупилась.

     – Тогда начнём с тебя, Миона.

     – Эй, – Гермиона удивилась, она стояла рядом с Гарри и просто глазела, – а чего я то?

     – Потому что твоя магия… Да, ты блэк по крови, но кровь метаморфа – это ещё полдела. Магия – вот что важнее для волшебников. Иди сюда, я сделаю всё быстро и безболезненно.

     Гермиона подошла.

     – А зачем это нужно? Ну я хочу сказать, мне и как Грейнджер живётся неплохо.

     – Магия, Миона. Плюс алтарь – это мощный артефакт. Не говоря уже про то, что ты не только официально, но и по традиции нашей семьи станешь полноценной юной мисс Блэк.

     Гермиона как-то затравленно обернулась на родителей.

     – А это обязательно? Ч чувствую себя как будто замуж выйти собралась и уйти в другую семью.

     – Эй, – отец хихикнул, – между прочим, не в другую, а в нашу.

     Руны на алтаре поблёскивали. Миона подошла ближе и спросила:

     – Что нужно делать?

     – Просто произнеси текстовую формулу, череда клятв, с задействованием магии алтаря.

     – И откуда ты это всё знаешь?

     – От самого алтарика, – я погладила каменюку, – в нём содержится подробная информация о том, как его использовать. Так что давай повторяй за мной, Я, Гермиона Джин Грейнджер...

     * * * * *

     – Стоп, – Поттер остановился, – а я то тут при чём? Я с вами просто за компанию пришёл.

     На лицах всех присутствующих возникло действительное непонимание. Я предложила Поттеру тоже сделать это самое. Мама сделала, официально вернувшись в семью. Гермиона тоже, став юной мисс Блэк, а не Грейнджер – отныне Грейнджер – это всего лишь подставная фамилия. До этого она была настоящая, а Блэк… как бы девичья, у родителей. Магия алтарика приятная. Тёмненькая, но не злая – скорее самодовольная, сильная, упорная, верная, как пёсик.

     – Ты, Поттер, изначально обладал частью крови Блэков. Через свою бабушку, урождённую Блэк. Само по себе это ничего не должно было значить, но как я понимаю – Сириус Блэк стал твоим полноценным магическим крёстным отцом.

     – И что?

     – Поттер, стать крёстным отцом – всё равно что частью семьи. Крёстный отец – это тот, кто по закону становится опекуном и приёмным отцом – в случае смерти отца настоящего – крёстный вступает в силу. Поэтому, строго говоря – Сириус усыновил тебя в тот момент, когда твой отец-Поттер умер. И дальше следи за мыслью – у тебя и без того была часть крови Блэк, и не десятая бабушка брата дедушки, а родная бабка, прямой предок во втором колене. Плюс тебя усыновил Сириус, тем самым создав с тобой магическую связь. Это привело к пробуждению дара метаморфии, строго говоря – ты стал больше блэком. Иначе Кричер вышвырнул бы тебя из ритуальной, если бы у тебя не было права тут находиться. Домовики это очень тонко чувствуют. Кричер, подтверди.

     – Кричер подтверждает, – проскрипел голос из кучи морщин.

     – Так… Вопрос зачем – наверное глупый, да?

     – У тебя не так много родственников. Было. Теперь – гораздо больше. Пап, Мам, как вы смотрите на то, чтобы Гарри вошёл в Семью?

     Родители переглянулись.

     – Ну… – протянул отец, – Парень он неплохой. Приёмный сын моего глупого брата. Думаю, вопрос уже решён.

     Гарри с удивлением и чйствами посмотрел на улыбающихся родителей. На нас. Его можно понять – он никогда не имел семьи, комплексовал по этому поводу – а тут оказывается, у него есть родственники. Дядя, тётя, две двоюродные сестры… Поттер только только сбросил лоск наглых мыслей и подумал об этом, судя по лицу и поверхностным мыслям, которые он не скрывал. Он посмотрел на всех с чувством. Батя проигнорировал. Мама взяла его за плечи и прижалась сзади грудью, обняв.

     – Ох, Гарри, бедный мальчик.

     Поттера пробрало. Минут пять они разводили эмоцию – мы с Мионой отходили от процесса, а Мама обласкивала Поттера. Не в интимном смысле – а гладила по голове мальчишку, который расчувствовался на почве нереализованного желания иметь семью. Сцена конечно милая, девочки бы визжали от восторга. Миона и улыбалась, тоже эмоционируя – одни мы с батей переглядывались и ухмылялись.

     – Хорошо, – Гарри отстранился от мамы, – я сделаю это. Тем более, что это не так уж и важно – скажите только, а что будет с семьёй Поттер?

     – Она не перестанет существовать. Просто к твоей фамилии добавится Блэк. Будешь официально не Гарри Поттер, а Гарри Поттер-Блэк. Можешь отречься от семьи Поттеров – в этом случае она перестанет существовать, а ты будешь чистым Блэком.

     – Нет, я не буду так делать. Что ж, произнести клятву, верно? А какой в ней смысл?

     – Это для алтаря, а не для меня, – покачала я головой, приставила к алтарю посох Слизерина и подала мощный поток сырой магии. Алтарь тут же начал её всасывать. Энергия моя убывала и становилась меньше, Поттер, видя это, поспешил и взяв палочку наизготовку, я произнесла формулу. Гарри Джеймс Поттер, согласен ли ты, стать… И так далее.

     Гарри трижды ответил утвердительно, нить чёрной как воплотившаяся тень, магии, обвила его палочку и руку, затекая внутрь, в магическое ядро. Гарри чуть скривился и подождал, пока процесс закончится. Чёрная магия лизнула его магическое ядро, начавшее чуть-чуть меняться, и отпустила. Гарри выдохнул.

     – Что ж, всё замечательно, – улыбнулась я, – чары дома стали намного мощнее. Теперь он потихоньку высасывает из всех нас магию, пока мы здесь, поддерживая защитные чары. Нужен новый домовик в помощь Кричеру.

     – Постой, дочь, ты не объяснила главное. Зачем тебе дом на Гриммо? – спросил отец.

     – Я думала собрать небольшой совет. Семейный.

     – Семейный? – отец выгнул бровь.

     – Да. Всех наших ближайших родственников. Нам… Мне, есть что вам рассказать, и поставить вопрос о Сириусе ребром.

     – То есть ты хочешь, чтобы мы так же себя рассекретили?

     – Возьмём непреложный обет о неразглашении, – пожала я плечами, – всего, что узнают в этом доме во время совета. Поправь меня, если я ошибаюсь – помимо присутствующих здесь пяти Блэков, есть ещё четверо ближайших родственников, но без нашей фамилии. Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, её сын Драко, Андромеда Тонкс и её дочь Нимфадора. Сириус в бегах, Белла Лестрейндж… я бы её не пригласила. Да и она в азкабане, таких родственников нам не надо.

     Отец кивнул:

     – Нарцисса и Андромеда…

     – Мои старшие сёстры, – улыбнулась Мама, – не скажу, что питаю к ним родственные чувства.

     – То есть получается, – вдруг поднял голову Гарри, – что вы – тётя Драко Малфоя?

     – Совершенно верно, Гарри. А ты его… как там, двоюродный дядя.

     Поттер ошарашенно посмотрел на нас. Ну да, назвался Блэком – полезай в родню к Малфою…

     – Так, есть предложение – пойдёмте наверх и отпразднуем событие – принятие в семью Гарри. Нашего двоюродного братика, – прервала я всеобщую задумчивость, – а потом поговорим о делах. Всё, хватит хандрить и думать – давайте немного хотя бы развлечёмся!

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Продолжаем продолжать!**

     Как мы выбрались из Хогвартса? Вопрос хороший. Мы выбрались в Хогсмит, а из Хогсмита – втайне отправились на Гриммо. Из домика, который купил Гарри, а я отделала его антимагической проволокой, экранировав от всякого наблюдения и слежки – внутри даже картины неподвижные и не работали, а чары попросту не видели. Проволоку содрала с тайной комнаты.

     Мама и папа были людьми занятыми, но сейчас – мы оказались в затхлом, старом доме, который нужно было прибрать и привести в полный порядок – работы много. Три новых домовых эльфа выполняли работы по дому довольно шустро, но всё равно, приходилось работать палочками – эльфы побаивались артефактов. А я сваливала на стол в гостиной первого этажа всё, что находила интересного. Среди них – кольцо Финеаса Блэка – массивный золотой перстень с регалиями дома Блэк, из солнечного золота, заколдованный как портключ в дом на Гриммо.

     Вообще, дом Блэков оказался не просто кладезем – сокровищницей самых разных магических предметов, тёмных и не очень, разрешённых и запрещённых, самых разных инструментов и прикольных вещей, даже очень ценных порой. К примеру – пять алых мантий – мантии зачарованы и довольно сильно, на них натолкнулась Гермиона, примерила. Мантия колыхалась сама по себе за её спиной. Отец отмахнулся – мол, не знаю, что такое. Я же опознала с помощью чар – мощный защитный артефакт. Красные мантии авроров – всего лишь пародия на настоящие – вернее, происходят от настоящих – созданных из красной шерсти редкого магического животного и зачарованных от вражеских чар. Мантия и без хозяина может связать или даже задушить нападающего. Ментальная структура у неё довольно интересная.

     Миона покрутилась по дому и оставила одну мантию себе, вторую забрала я, остальные достались родителям и Поттеру. Никто кроме семьи Блэк не мог такие носить – это реально дорогая и ценная вещь, цену ей я не знаю, но изготовление такое сложное, что наверняка несколько десятков тысяч галеонов.

     Поттер притащил коробку, в которой были многочисленные серебрянные предметики – скальпели, щипчики, иголки, и многое другое.

     – Эта штука довольно внушительно выглядит.

     – Да, это набор инструментов для работы с артефактами, – кивнула я, – довольно интересный наборчик. Должна признать, стоят они недёшево, и если ты захочешь посвятить свою жизнь изучению и созданию реально интересных магических вещей – то такой наборчик тебе будет очень нужен.

     – Пока что у меня таких планов нет, но пусть будет. Тут ещё кое-что нашлось, – Гарри положил перед нами шкатулку.

     – Это...

     – Какие-то ювелирные украшения. Я не стал трогать.

     – И молодец. Это весьма тёмная магия, прикоснёшься – и чёрт его знает, что случится. Но скорее всего – ничего хорошего, – я поводила палочкой над шкатулкой, – в общем-то вот конкретно эта ерунда нам не нужна. Надо убрать на склад, в шкаф с опасными запрещёнными артефактами. А набор инструментов – оставь в шкафу с инструментами. Пригодятся.

     – Юная госпожа, – услышала я голос чопорного домовика в наволочке с вышивкой, – Какие обои желает юная госпожа?

     – Нужно больше светлых тонов… вот эти.

     Дома было весело! Кричер почти ничего не делал – только ворчал на молодых. А трое молодых домовиков носились. Рожа в цветах, жопа в мыле, что называется. Мама, уперев руки в боки, следила за тем, как домовики клеят с помощью магии обои – парой пассов рук нарезают и приклеивают к штукатуренным стенам заклинанием вечного приклеивания. Надёжно так.

     Папа взялся вместе с Гарри и Гермионой разгребать старые книги – библиотека у Блэков была небольшой, но очень и очень интересной – тут были тома, гримуары, свитки и прочее, книжная душа Мионы просто ликовала. Впрочем, бОльшую часть этой литературы я ей запретила трогать. Потому что незачем знать такое – если сдуру применить – можно присесть в азкабан. Папа меня поддержал, Миона чуть не до слёз обиделась и пошла помогать Гарри.

     Весь дом стоял вверх дном, на ушах, было шумно, весело. Наконец-то сюда провели нормальное электричество, прикрепив лампы к потолку – я не особо шарила в современной магловской технике, но всё же, плюс и минус отличаю. Монтировать электропроводку взялся отец, как и ставить гору самых разных люстр, канделябров, лампочек, и прочего. Он на стремянке под потолком лазил, проводя свет по всему дому.

     Чёрные панели, потускневшие и почерневшие от времени, либо заклеивали обоями, либо просто отдирали и меняли. Дорогостоящее некогда дерево в своём нынешнем состоянии – рассохшееся и побитое временем, уже ничего не стоило. Его отправляли в камин, который полыхал всё сильнее и сильнее. Мне было весело и приятно – вся семья в сборе, все заняты какими-то делами. Дамблдор, волдеморт – все далеко, а мы – развлекаемся своей работой.

     Я поднялась наверх, на втором этаже мама реализовывала свою самую главную женскую страсть. Обустраивать жилище. Женщина и мебельный магазин – друзья навек. Шторки, занавесочки, кровати, кресла, все дела… Она не без помощи домовиков и магии, закупила мебель в магловском магазине и притащила её сюда, теперь в коридорах стояли кресла и диваны, в заводской упаковке, домовики чуть не плача, собирали некоторые из них, мама же наслаждалась процессом расставления мебели.

     Спальни на втором этаже большие, я заглянула в уже обустроенную. А ничего так. Вместо мрачного грязного оконца – большое и чистое, стены бежевые, кровать – двуспальная, на резных ножках, рядом тумбочка, стол, шкаф, ваза с цветочками, зеркало – тумбочка с многочисленной косметикой… это явно спальня для девушки, или родителей. Миленько так.

     Дом на Гриммо медленно, но верно, превращался в аналог нашего особняка Грейнджеров – светло, чисто, сухо, тепло… Вместо унылого печного отопления – магическое, вместо потемневших и потёртых досок на полу – новенький паркет, постеленный домовиками, вместо деревянных панелей на стенах – обои. В основном – обои.

     – Нет, поставьте это чуть-чуть левее… да не от меня левее, а от себя, – капризно сказала мама, стоя в дверях.

     Два домовика таскали большущую, почти громадную, кровать. Я присвистнула:

     – Хотела бы я с Миончиком такую кроватку…

     – Эй, – мама отшатнулась, – ты давно тут стоишь?

     – Только подошла. А что?

     – Да ничего, просто напугала. Нет, эту кровать я для себя подобрала, ваша комната в другом конце коридора.

     – Та, где бежевые обои?

     – Она самая.

     – Что ж, тоже ничего. Не скажу, что прямо восхищена – но ничего.

     Мама улыбнулась:

     – Тебе не угодишь.

     – Капризная я, – поддакнула, – что ж, дай женщине волю – всю жизнь будет переставлять всё в доме. Мама, ты можешь меньше времени тратить на эти декоративные мелочи и больше – на непосредственное обустройство?

     – То есть?

     – На обустройство следующего этажа. Там конь не валялся, а надо чтобы было прямо вау. А кровать… стоит и ладно.

     – Эх, ничего ты не понимаешь, – вздохнула мама, – ладно, потом займусь нашими спальнями. А куда ты так торопишься?

     – Я хочу хотя бы вчерне завершить проблему обустройства. А там – можно дорабатывать хоть сколько, но меня то тут уже не будет.

     – Кстати! – мама прищурилась, – ты пригласила гостей?

     – Да. Я написала письма – Кричер их разнесёт.

     – Тогда давай начнём. А я с домовиками как-нибудь управлюсь. Они и сами могут.

     *

     *

     *

     Скрипучий голос Кричера представил нам гостий – двух очаровательных дам. Одна немолодая, но ещё весьма симпатичная, другая… Задорное круглое лицо, не толстая – наоборот, форма такая, а так – щёчки с ямочками, улыбка, интересующийся всем взгляд, выглядела она весьма и весьма симпатично. Фигура ничего, грудь маленькая – размер единичка, но зато высокая от природы.

     – Андромеда и Нимфадора Тонкс, – сказал Кричер с поклоном.

     Старшая женщина с интересом глянула на старого домовика, молодая – с недовольством, чуть не покраснела… покраснели только её волосы, вообще-то…

     – Тонкс! – поправила она Кричера.

     Тот не ответил на её восклицание и удалился с хлопком. Я встала с кресла, подойдя к ним.

     – Добрый день, леди Андромеда, Нимф… Кх… Тонкс.

     – Добрый, – женщина постарше улыбнулась глазами, в уголках её глаз появились маленькие морщинки, – не представляю, что здесь происходит. Кричер пришёл к нам, передал это письмо, – она помахала в воздухе пергаментом, – стребовал непреложный обет… Что происходит и при чём здесь мы с Нимфи?

     – Маам, – девушка покраснела ещё больше. Вернее, её волосы краснели.

     – О, это занятный вопрос. Присаживайтесь, тётушка.

     – Тётушка? – она вздёрнула бровь. Судя по виду, не верила, или пока ещё не до конца верила.

     – Именно. Кричер, чаю, – бросила я в пустоту, и на столе через мгновение появились чашки из родового фарфора блэков, наполненные ароматным чаем. Родовым этот фарфор называется, потому что на нём гербы и регалии семьи. Штучная работа, – присаживайтесь, леди.

     Андромеда огляделась по сторонам. Гостиная изменилась до неузнаваемости. От былой мрачной атмосферы подавленности не осталось и следа – на полу паркет, стол не такой тяжёлый и мрачный, как раньше, диван лёгкий и удобный, всё красиво и даже мило. Только камин и его решётка остались старыми, а так… Это была симпатичная дизайнерская гостиная в классическом стиле. Не давящий и промозглый, как был раньше. Андромеда села в кресло.

     – Не думала, что вернусь сюда когда-нибудь. Позвольте узнать, леди, кем вы мне приходитесь и почему Кричер слушается вас?

     – Хороший вопрос, – я улыбнулась, – как вы знаете, мы, Блэки, метаморфы. В той или иной мере. Наш геном пластичен и постоянно меняется.

     – Примерно так, да…

     – Вы приходитесь старшей сестрой моей матушки, Исиды Блэк, и двоюродной сестрой моему отцу, Регулусу Блэку.

     – Оляля, – Нимфадора порозовела в щеках, – инцестик.

     – Для метаморфов – ничего страшного, – пожала я плечами.

     – Регулус давно умер.

     – Папа! – громко крикнула я, – Папа! Можно тебя на минуточку!

     Я крикнула ещё и в ментале, так что услышит. Вскоре из комнатушки на первом этаже появился отец. Он вошёл, огляделся, узнал родственницу.

     – Меда!

     – Регулус? – Андромеда распахнула глаза, – но как? Ведь гобелен…

     – В задницу гобелен, – Папа тут же приблизился, – Меда, как я рад тебя видеть! Ты бы знала…

     Андромеда была ошарашена не менее. Она обняла отца, но судя по виду, была шокирована.

     – Регулус… Как ты выжил? Мы тебя похоронили!

     – Сбежал. Симпатизировал Волдеморту, а эта сука оставила меня подыхать, чтобы спрятать кое-что. Спасся в самый последний момент. Я оставил свою палочку, сбежал в мир маглов. Продал кое-что из фамильного золота, снял денег, устроился дантистом работать – выучился… Женился на Исиде…

     Андромеда только сейчас расчувствовалась и бросилась к бате обниматься и плакать. Батя обнял её и поглаживал по волосам.

     – Ты мерзавец. Подлец! Сбежал!

     – От Дамблдора и Волдеморта, которые хотели меня убить оба, – ответил отец, – взял фамилию Грейнджер, припеваючи жил… до недавнего времени. И не поверишь – очень счастливо и спокойно. Всем на зависть. А это твоя дочь?

     – Нимфи, поздоровайся с Регулусом, – повернулась Андромеда к дочери, – Регги, ты часом не на стороне этих…

     – Нет, – отец рассмеялся, – официально – я вообще магл, – отец сел и увлёк за собой родственницу, – так получилось. Плевать мы теперь все хотели на этих идиотов, которые ради чистоты крови бесятся.

     – Ох, как я рада, – Андромеда улыбнулась, – Что ты жив и адекватен… А дочка у тебя ничего.

     – Трисс, ты уже поговорила с тётей?

     – Немного, – улыбнулась я, видя их братско-сестринскую любовь. Батя хоть и раньше симпатизировал чистокровным, и не был особо близок с ними, всё равно семья, – Тётушка, вообще, я хотела навести некое подобие порядка в доме Блэк.

     – Да, Меда, я тебе не хвастался – наша доча могучий маг. Смогла починить родовой алтарь, привела в порядок защиту дома. Сида сейчас его обустраивает, здесь будет такое милое гнёздышко…

     – Рада слышать, – Андромеда отпряла от отца и потрепала по волосам свою дочь.

     – Я думаю, вам ещё о многом стоит поговорить, – улыбнулась я, – Раз уж мы познакомились – давайте перейдём к сути. Я пригласила сюда не только вас, тётушка, но и всех наших родственников. С непреложным обетом в качестве гарантии безопасности и неразглашения. Я хотела собрать полное семейное собрание всех ближайших родственников Сириуса Блэка. И обсудить его судьбу.

     – Убийца Блэк? – Нимфадора навострила ушки, – что вы о нём знаете?

     – То, что он не убийца, – хмыкнула я, – и доказательства этого я предоставлю, когда все соберутся. Его подставили. Дамблдор подставил.

     – Но зачем Дамблдору это? – удивилась Андромеда.

     – Дамблдору нужен был контроль над Гарри Поттером. А Сириус – крёстный, а значит – приёмный отец и опекун Гарри. Дамблдор играет в какую-то свою сложную игру с Поттером, манипулирует, весьма жёстко, порой, но никогда не делает ничего, что можно ему поставить в вину. То есть хоть сейчас залей его веритасериумом и допроси – прикопаться не к чему. А между тем – он постоянно контролирует и управляет жизнью Поттера. Явно не для пользы парня.

     – С трудом верится, – подумала Нимфадора, – что Дамблдору такое нужно.

     – Мотивы пока не ясны, но ясно то, что Поттер ему зачем-то нужен, и Дамблдор старается ограничить его так, чтобы он не общался с другими волшебниками. Я расскажу вам позднее, главное, что нужно знать – Дамблдор очень опасный политик. И как все политики – двуличен. На публику он добрый дедушка, а не на публику… весьма коварный человек, который слишком погрузился в ментальную магию и начал манипулировать всеми вокруг, подстраивая события под нужный ему сценарий. Опасный, жестокий, не ставящий жизнь человека ни во что, когда речь заходит про его планы. Но он не всесилен. Даже более скажу – под ним регулярно шатается трон, но Волдеморт или Министерство – не лучше, чем он.

     – Так. Вроде бы поняла, – кивнула тётя, – и…

     – Возвращайтесь в семью.

     – В смысле? – Андромеда удивилась, – возвращайтесь в семью…

     – Я предлагаю вам двоим вернуться в лоно семьи Блэк. Конечно, я не разделяю увлечений прошлых поколений Блэков – их предрассудки умерли вместе с ними. Скажем так… я постараюсь остаться относительно нейтральной к этому всему. Не маглолюбить до идиотизма – потому что маглорождённые, уж прости, тётушка, многие думают, что в сказку попали. Немногие вообще понимают, что волшебный мир – это не сказка про волшебство и сказочные замки, а самая жестокая и суровая реальность… Но и не рассказывать байки про превосходство чистокровных – тем более, что кроме воспитания и может быть алтаря рода, они ничем не отличаются от маглорождённых волшебников. Короче, мне не импонируют крайности. Таков нынешний политический взгляд главы дома Блэк.

     – А ты глава дома? – хмыкнула тётушка, – вот уж не думала.

     – Глава, – ответил отец, – Алтарь выбрал Трисс как главную. Так что тут она распоряжается всем. Сильная волшебница.

     – Спасибо, пап, – улыбнулась я, – не пойми меня неправильно, тётя, мне от тебя по факту ничего не надо. Но всю семью Блэк, весьма достойную, кстати, стараются уничтожить уже много лет, много десятилетий. И я не могу просто так на это смотреть. Не скажу, что придерживаюсь каких-то чистокровных идеалов, но всё-таки должна же быть у нас какая-никакая семейная честь. Мы в первую очередь родственники, а потом уже Блэки.

     Андромеда задумалась.

     – Регги, а ты что скажешь?

     – Я думаю, Трисс права. Мы в первую очередь семья, а уже потом – семья Блэк. Времена меняются, и сейчас мы хоть и по-прежнему чистокровные, но не снобы, как было раньше. Мы повзрослели, не те подростки, которым в голову вложили мысль о чистоте крови, что мы лучше других. Тогда мы вцеплялись в эту мысль, чтобы возвысить себя в своих и чужих глазах. Это было так… глупо.

     Андромеда ещё сильнее задумалась. Я пока любовалась тётушкой – на ней было что-то вроде блузки, юбки, немного золотых украшений, выглядела она весьма… привлекательно. Для своих лет, конечно – она на несколько лет старше мамы. Больше, крепче, жилистей, выше на голову. Нимфадора другая – у неё очень миленькое лицо, круглое такое, с задорной улыбкой и ямочками на щеках, на ней чёрная тканевая курточка, под которой что-то вроде облегающей водолазки, джинсы, кроссовки, в общем – такая, девочка с лёгкими признаками подростка-неформала. Она заметила, что я её разглядываю, и подмигнув мне, сменила цвет волос на ядовито-зелёный.

     – А ты так можешь? – нагло спросила она.

     – Да пожалуйста, – я чуть-чуть напряглась и тоже поменяла цвет волос на такой же вырвиглазный.

     Нимфадора округлила глаза и посмотрела на меня, как будто у меня на лбу рука выросла.

     – Ничего себе! Мам, она метаморф!

     – Тише, доча, – Андромеда похлопала дочку по колену, – Многие Блэки метаморфы.

     – Кроме тебя, Нимфадора, в доме сейчас пять метаморфов, чтобы ты знала. Так что если тебя удивляет наша фамильная способность… это странно.

     – Ой, да ладно тебе, – Она даже пропустила то, что я назвала её по имени. Вроде бы она его стесняется.

     – Хорошо, – Андромеда согласилась, – а фамилия…

     – Блэк. Это упростит всё. Извини, твого мужа мы не можем принять в семью – просто потому что в нём нет крови блэков, но вот Нимфадору – запросто.

     – Тонкс! – настояла девушка.

     – Да ладно тебе, красивое, чувственное имя. Мне нравится.

     – Оно пошлое, – насупилась девушка.

     – И вовсе нет. Это же не какая-нибудь Вагиния Анусинна. Нимфы – считаются духами любви и красоты. В этом нет ничего пошлого. Что ж, давайте проведём процедуру. Возьмите в руки палочки, вам нужно трижды ответить утвердительно на мои вопросы – клятвы, а дальше всё будет закончено.

     Андромеда, поглядывая на брата, взяла в руки палочку и первой ответила на мои вопросы, дав три клятвы. После чего алтарь Блэков принял её, следом была Нимфадора. Она так же прошла процедуру, следом за мамой, и ойкнула. Лицо у неё чуть-чуть изменилось, волосы стали обычными, чёрными.

     – Что происходит?

     – Стабилизация твоего дара, – ответила я, убирая палочку, – он стал более контролируемым, надо полагать?

     – Не знаю… наверное.

     – Потренируешься позже, – кивнула я.

     – Так, – Андромеда встала, – Рег, ты не хочешь познакомить меня с родной сестрой?

     – Да, конечно, – батя тут же вскочил, – она наверху.

     – Пойдём к ней…

     Прежде чем они ушли, Нимфадора обернулась.

     – Слушай, Беатрис…

     – Трис.

     – Беатрис, – с ухмылкой сказала она, – а ты почему не в Хогвартсе?

     – У нас выходной.

     – А… – она задумалась.

     – И мы тайком покинули замок.

     – Мы?

     – Я и моя сестра-близнец, Гермиона. И ещё один очаровательный юноша. Если будет к тебе приставать – не обращай внимания, он ко всем пристаёт. Кобель.

     – Мило, – она развернулась и демонстративно покачивая попкой, поднялась по лестнице. Что она этим хотела показать? Впрочем, попка у Нимфи миленькая, округлая, да и сама она ничего так…

     Примечание к части

     __________

     Воу, вы досюда дочитали? Молодцы!

     Примечание к части

     **Дратути!**

     **Наверное, это последняя глава на сегодня. Завтра... попробую. Отдохнуть хочу немного, неделю шпарил фанфик по 20 страниц в сутки. Неделя в популярном - оно того стоило.**

     **Как я вижу, эротики мало - комментов тоже немного. Что ж, следующая глава будет с эротикой. Я думаю.**

     В большой гостиной установили десять больших кресел. Магловские, но слегка зачарованные, очень удобные. Нарцисса Малфой, увидев это, заинтересованно выгнула бровь. Она была спокойной на вид, немолодой, но ещё вполне красивой женщиной, гордой на вид. Как по мне – гораздо симпатичнее многих её возраста, но это следствие метаморфии, пусть и слабоактивной. Нарцисса Малфой с несколько самодовольным видом прошла.

     – Что всё это значит? – спросила она, бросив на журнальный столик письмо, подписанное родовым гербом семьи Блэк. Она выглядела весьма важной, но при этом даже ей было любопытно.

     – А, Нарцисса Малфой, – я встала из кресла, вежливо улыбнувшись ей, – Драко Малфой, – кивнула ему. Он почему-то от моего взгляда побелел от страха. Нарцисса несколько горделиво спросила снова: – что вы делаете в этом доме?

     – Нарцисса, драко, прошу садиться. И вообще, что у вас за культура – прийти и требовать ответов… Сядьте, – хмуро сказала я.

     Драко тут же послушался. Хороший Мальчик. Он сел в кресло рядом с Гарри Поттером, Нарцисса села рядом с Драко. Кресла стояли с небольшим расстоянием, не больше вытянутой руки сидящих. В гостиной сразу стало людно – девять человек. Нарцисса Малфой была последней и… нужной, но наименее важной приглашённой. И наиболее спорной гостьей, тем не менее, я к ней не испытывала неприязни. Она сидела с видом гордости на благородном лице. Гермиона поглядывала на обоих. Я вышла вперёд, на свободное пространство.

     – Сначала отвечу на вопрос Нарциссы, – улыбнулась я, – здесь происходит вынужденное семейное собрание. Как вы видите – одно из наших кресел пустует, в этом и причина, по которой мы все сегодня здесь собрались.

     – Позволь, – Нарцисса меня перебила… вернее, влезла, едва я остановилась, – Семейное собрание?

     – Верно, Миссис Малфой, урождённая Блэк.

     Она хмыкнула:

     – От семьи Блэк ничего не осталось.

     Я отзеркалила её улыбку:

     – Официально – конечно да. Для Дамблдора и Волдеморта – безусловно. Тем не менее, ты и Драко – единственные здесь присутствующие, не носящие фамилию Блэк.

     Нарцисса удивлённо домиком вскинула брови. Потеряла самообладание.

     – Что за чушь?

     – Да, я изволила провести пару ритуалов, чтобы исправить решения прошлого главы рода, а так же фактически закрепить ещё один факт. Леди и джентльмены, – я обернулась, – пусть многие из нас уже знают друг друга, давайте прежде всего представимся. И поскольку все давали клятву о неразглашении – настоящими именами. Начнём с тебя, Андромеда.

     Тётушка сидела рядом с Поттером, и пошло представление по часовой стрелке.

     – Андромеда Блэк, – подняла она руку, – собственной персоной.

     – Предположим, – буркнула Нарцисса.

     – Нимфадора Блэк, – следом отозвалась Нимфи.

     – Регулус Арктурус Блэк, – слегка встал батя, возвращая себе свой истинный облик, – Безвременно почивший, кстати, – усмехнулся он.

     Глаза нарциссы полезли из орбит. Драко не то что не понимал, что происходит… Вроде бы понимал, но это было настолько фантастично, что поверить в это он не мог.

     – Исида Блэк, – не вставая сказала мама.

     Рядом с ней сидела Миона. Она мило улыбнулась и подняв ручку, представилась:

     – Гермиона Блэк. К вашим услугам, леди и джентльмены.

     Место рядом с ней пустовало. Так что следующим представился Гарри:

     – Гарри Поттер-Блэк.

     – Это вообще ни в какие ворота, – сказала Нарцисса, вскакивая.

     – Сядь, – я придавила её магической энергией, без каких-либо ментальных давлений, просто выпустив чуточку сырой магии. Эффект… симпатичный. Драко побелел – он его уже видел… во время одной экзекуции по жопам.

     Нарцисса села.

     Я объяснила:

     – Мистер Поттер прямой потомок Финеаса Блэка, унаследовал кровь Блэков от своей бабушки. Впрочем, это недостаточно – Сириус стал крёстным отцом Гарри, а значит – после смерти Джеймса Поттера – согласно магической клятве – Гарри приёмный сын Сириуса Блэка. Магически. Так что наложилось одно на другое, и мистер Поттер в полной мере по крови и магии, может называться Блэком. Не менее, чем любой из нас. Что ж, последняя я – Беатрис Блэк, – я улыбнулась Драко, который слегка побледнел, уже в который раз...

     – Хорошо… – Нарцисса выглядела подавленной. Она считала тут себя самой чистокровной, самой-самой, а тут оказывается – ни одного нечистокровного, и из семьи, которая стоит повыше Малфоев в табели о рангах. Даже Поттер-Блэк – и то выше. По их чистокровным традициям – это практически как чиновнику уровня городской администрации залезть на пир в букингемский дворец с королевой.

     Я вальяжно прошлась, цокая каблучками, перед креслами, и резко развернулась.

     – Раз уж все мы перезнакомились, дорогие мои дяди, тёти, племянники, кузены и кузины… Да, дракусик, ты мне кузеном приходишься, – подмигнула я слегка ошалевшему Драко. Он сидел – не жив не мёртв, практически затравленно смотря по сторонам.

     Я развернулась на каблуке.

     – Кричер, документы.

     – Юная госпожа, – старый домовик с глубоким поклоном вручил мне папку с документами. Я открыла её и прокашлявшись, зачитала…

     Это было дело Сириуса Блэка. Из которого следовало, что Сириус обвиняется в убийстве двенадцати маглов и Питера Петтигрю. Показаний ничьих нет, резолюция судьи наложена. Самое главное свидетельство против него – Альбуса Дамблдора, который сообщил, что Сириус Блэк был хранителем тайны Поттеров.

     Я отбросила папку на стол, а потом попросила Кричера привести свидетеля.

     Посреди гостиной появилась медная клетка, внутри которой металась крыса. Кричер с ненавистью посмотрел на это… существо.

     – Никому никаких действий не предпринимать, – сказала я, и вручную открыла клетку. Маленький замочек из той же антимагической меди. И палочкой вытащила наружу крысу. Крыса брыкалась и визжала. Заклинание для принудительного обращения – и на пол перед нами упало… оно.

     Низенький, толстенький, лысенький, держащий лапки с длинными ногиями, большими передними зубами… Сипитящий, униженно сгорбившийся, человек-крыса.

     – Питер Петтигрю, – представила я его, – собственной персоной.

     Питер похоже сохранил крысиные повадки – едва запахло жареным, он бросился бежать.

     – Дароде Морте! – из моей руки вылетели чёрные стрелы, которые пробили его ноги и заставили повалиться на пол, завизжав от боли. Одно негласное заклинание – и питер по полу притащился обратно, обагряя паркет своей грязной крысиной кровью.

     – Экледо Хассаш, – я взмахнула рукой и из пола вырвались длинные, изогнутые, туманные клинки, сотканные из тьмы. Они пробили навылет плечи и ноги этого… существа. Очень тёмная магия, и очень опасная. Существо завизжало. Я достала из сумочки пузырёк с янтарной жидкостью, продемонстрировав всем.

     – Веритасериум. А теперь, Пити, пей…

     Я опрокинула в него половину пузырька. Петтигрю брыкался, но надавила каблуком на шею и он открыл рот, начав задыхаться. И влила в него зелье. Взгляд Петтигрю остекленел.

     Взмахом руки убрав клинки тьмы – одно весьма коварное и очень тёмное заклятие, за которое мне грозит срок в азкабане, кстати… если бы не клятвы о неразглашении, хе-хе… Питер расслабился, лёжа перед нами.

     – Твоё имя?

     – Питер Петтигрю, – сказал он отвратительным сипящим голосом, крысиным каким-то.

     – Ты предал семью Поттеров?

     – Да, – ответил он.

     – Как?

     – Раскрыл тайну их местонахождения тёмному лорду.

     – Ты пожиратель смерти?

     – Да, – тут же ответил Петтигрю.

     – Ты подставил Сириуса Блэка?

     – Да, – ответил он.

     – Ты убил маглов, в смерти которых обвиняют Блэка?

     – Я, – ответил он.

     – А потом откусил себе палец и сбежал?

     – Да, – ответил он…

     – Куда ты сбежал?

     – В Хогвартс.

     – Зачем?

     – Хотел спрятаться.

     – Как ты попал к Уизли?

     – Дамблдор нашёл меня и передал в семью Уизли.

     – Он знал, что крыса – это ты, анимаг?

     – Не знаю, – ответил Петтигрю.

     Я обернулась ко всем остальным.

     – Уточняющие вопросы будут?

     Никто не задал. Все покачивали головами отрицательно, кроме Драко, который вообще не шевелился и по-моему дышал через раз.

     Петтигрю начал отходить от веритасериума. Да, пробивает все ментальные щиты. Но при этом недолговечно. Он пришёл в себя, и начал отползать.

     – Смотрите ка, дорогие родственнички. Живучая крыса! – я направила на него руку, улыбнувшись, – Круцио!

     С руки сорвался широкий красный луч и ударив в Петтигрю – заставил того корчиться от боли и орать так, что уши закладывало. Он скорее по-крысиному пищал. Я прервала заклинание, отряхнув руки от остатков магии. Петтигрю корчился на полу от боли.

     Развернувшись на каблуке, создала из тёмного заклинания псевдоматериальный шест-копьё и прибила им ногу Питера к полу. Тот заорал от боли. Снова. Кровь пришлось убрать заклинанием очистки – а то мокро и воняет эта скотина. Обоссался. Сомнительное удовольствие сидеть рядом с таким.

     – Так надёжней, силенцио, – махнула на него рукой, и отойдя на несколько шагов, развернулась, – А теперь, дорогие мои, непосредственно то, ради чего я вас здесь собрала. Сириус Орион Блэк. Наш… Дядя. Брат. Отец. Кузен… В общем – наш родственник. Вопрос в следующем – как нам поступить с этой трижды пропащей душой, и как вправить ему мозги из того места, которым он сидит, в то, которым есть надо? И что немаловажно – как найти его раньше Дамблдора и Министерства? Думаю, никто из нас не выступит за то, чтобы бросить нашего родственника на произвол судьбы и растерзание дементорам и старому пидарасу Дамблдору. А если кто-то выступит – вылетит из этого дома по кускам.

     Все переглядывались. Андромеда подняла руку.

     – Я слышала, что Сириуса видели в окрестностях Хогвартса. Может быть, найти его и как-то переместить в этот дом? Здесь он будет в относительной безопасности. Пока мы не оправдаем его имя.

     Я села в кресло, между мамой и Мионой, и закинув ногу за ногу… Что выглядело довольно эротично, учитывая, что на мне было платье с вырезом, ответила тёте:

     – Сириуса попытается ликвидировать Дамблдор.

     – Но ведь Петтигрю сказал, что Дамблдор его не узнал?

     – Петтигрю сказал, что не знал, узнал ли его Дамблдор или нет. Чары, наложенные на Хогвартс, позволяют Дамблдору знать имена всех, кто присутствует в замке. Их не обмануть чарами, анимагией, метаморфией, зельями, и даже ликантропией. Других крыс в замке не было – так что очевидно, что крыса непростая, или чей-то фамильяр, или анимаг. Фамильяра Дамблдор не стал бы трогать, или вернул бы владельцу. Думаю, было бы идиотизмом само предположение, что Дамблдор встретил в замке крысу-анимага, и не задумываясь сунул её Уизли, просто прикола ради. Он узнал крысюка и отдал его своим ближайшим сторонникам, на откорм.

     – Но почему тогда Уизли? Не проще ли было избавиться? – спросила Нарцисса, уже примирившаяся со зрелищем. Я поверхностно читала эмоции всех присутствующих. Некоторые были напуганы, некоторые – шокированы тем, что я…. Не Гермиона, короче говоря. Милая и мягкая книжная девочка. Это я про родителей. Нарцисса, очевидно, проводила аналогии со своей сестрой Беллой. А ведь имена даже похожи – Белла и Беатрис. Хе-хе… слышал, совсем без тормозов была баба, пока её не укатали в азкабан до конца дней.

     – Дамблдор? Дамблдор никогда не пачкает руки. Он самая сволочная мразь, но в белых перчатках и без следа грязи. Он манипулирует людьми мягко, добиваясь того, что ему нужно без… истеричных крайних мер. Он могущественный менталист, и может себе позволить добиваться желаемого словами и пропагандой, глубоко читая своих собеседников и тщательно выращивая себе сторонников в течении многих лет. Он знал, что Питер предал Сириуса, что предал Поттеров, но при этом может, случись что, на голубом глазу заявить, что просто увидел симпатичную крыску, и отдал её Уизли, а о Питере ничего не знал. И вообще, о том, что Питер был хранителем тайны, он тоже ничего не знал… Причём вряд ли его будут веритасериумом поить, но даже так – ничего особо уголовного в его действиях нет. В этом и проблема.

     Мы переглянулись. Нарцисса задумчиво.

     – Тогда, может быть, мы сдадим Петтигрю и оправдаем Сириуса, но при этом не дадим Дамблдору до него добраться?

     – Проблема в самом Сириусе. Если он до сих пор бегает за Петтигрю, а не подумал над своей жизнью и почему так вышло – значит он по-прежнему доверяет Дамблдору.

     – Вообще, хорош гусь, – вставил отец, – у него крёстный сын плачет на развалинах дома, а этот бросил всё и погнался за Петтигрю.

     – Леди и джентльмены, – похлопала я в ладоши, – о моральных качествах нашего заблудшего кобеля мы поговорим позже. Нужно ему слегка приоткрыть глаза на то, кто стоит за всей этой историей.

     – А разве нельзя повлиять ментально? – спросила мама, – если он долгое время подвергался обработке от Дамблдора – не исключено, что можно её нивелировать, или вовсе удалить закладки.

     – Я не уверена, что они, эти закладки, вообще существуют. Ментальные, я имею в виду. Дамблдор мог манипулировать ими гораздо эффективнее – через обычное влияние и обычные разговоры, ситуации.

     – Мама конечно его доставала больше остальных, – вздохнул отец, – помню, он разругался по поводу применения тёмной магии.

     – Крепко же ему по мозгам накатали, – цыкнула я зубом, – кричер! Принеси что-нибудь выпить из винного погреба. Достойное.

     Перед нами появились трое новых домовиков с подносами, на которых стояли бокалы вина. Кричер видимо не стал сам таскать тяжесть. Все взяли вина, Нарцисса и Драко тоже. Нарцисса недовольно посмотрела на то, как пригубил напиток Дракусик. Однако, отдаю должное – вино Кричер выбрал и правда шикарное. С густым и приятным терпким вкусом, которое дарит приятное послевкусие. Мы все выпили, кто-то ещё и закусил.

     – Так, родственнички, надо вразумлять Сириуса клин клином вышибают. Влияние Дамблдора и его мозговынос – нужно компенсировать разговорами. То есть – создать мужику здоровую атмосферу. Не придолбанутых на голову фанатов чистоты крови и тёмной магии, а нормальной, здоровой семьи. И эта роль уже ложится на всех вас. Особенно на тебя, батя, – хмыкнула я, – ты как брат, должен проделать больше всего работы.

     – Ой, да понял я. Постараемся.

     – И все остальные тоже, – я обвела взглядом всех присутствующих, – даже ты, Драко! Жду от вас адекватности. Провести пятнадцать лет в Азкабане – это вам не хухры-мухры! Тут и здоровые люди с ума сходят, а Сириус и так был после мозговыноса Дамблдора, сказок об общем благе и силы любви.

     – Есть ещё один момент, – сказал Папа, – а что если кто-то проболтается?

     – Кому?

     – Аврорам. Вон, Нимфадора вообще аврор. Почти.

     – Ничего страшного. Эта крыса… Билет на волю для Сириуса, но в то же время – мы должны позаботиться, чтобы допросы прошли с Веритасериумом, и соблюдены были все буквы закона. Нужно найти хорошего адвоката. Никто не знает, по чём нынче услуги адвокатов?

     – Тысяч пятьдесят придётся отдать, – поморщилась Нарцисса, – это если действительно лучших.

     – Сириус и без того невиновен, вопрос не в том, чтобы адвокат его отмазал, разыгрывая театральные сценки перед судьями, а в том, чтобы он был въедливой сволочью, которая всё по крупицам изучит.

     – Тогда дешевле, – кивнула Малфой, – Вам нужны деньги?

     – Денег у нас достаточно, – покачала я головой, – надо найти адвоката. Мама с папой официально даже не волшебники, так, маглы-стоматологи. Тётя Андромеда?

     – Да, тут я, – она оторвалась от третьего бокала вина, – что?

     – Сможешь нанять адвоката?

     – Не знаю.

     – Понятно. Лучше если это сделаю я. Или попрошу Люциуса, – ответила Нарцисса, – у него есть сильное влияние на министра.

     – Вот и замечательно. Тогда не могла бы ты повлиять на мужа, чтобы тот присел на уши министру, чтобы тот перестал пытаться убить Блэка?

     – Если мы вытащим Петтигрю раньше, то не понадобится – дело Блэка может быть пересмотрено без него самого. А дальше Сириуса мы возьмём в оборот.

     – Главное – не дать Дамблдору добраться до него, – вмешался отец, – а там… мы поговорим. Нам есть о чём поговорить.

     – Ну тогда почистим капитально память этой крысе и можно её использовать по назначению, – я улыбнулась, потерев руки.

     Гарри с ненавистью смотрел на корчащегося на полу Петтигрю, прибитого к полу энергетическим копьём. Жуткая тёмная магия, конечно, но кажется, Поттер его вообще хотел на куски разорвать. И не он один, а все присутствующие.

     Скоро надо возвращаться в Хогвартс. Бросив перевоплотившегося в крысу с пробитыми лапками, Питера обратно в клетку, велела Кричеру запереть его в пытошной и подать на стол. Небольшой семейный ужин. Блэки вместе, враги семьи внизу, в пытошной, хнычут от боли - рождественское настроение самое то!

     Примечание к части

     **Серьёзно, вы досюда дочитали? Ну ок...**

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     - А это для автора. Много ли авторов сейчас пишут более-менее нормальные проды в больших количествах?

     То то и оно. Это реально тяжело!

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ!!!111**

     Ну что, как и обещал - глава с эротикой.

     – Ой, всё, я в ванную, – сказала Миона, – устала. В спальне встретимся.

     Мы с Мионой прибыли на рождественские каникулы в дом на Гриммо. Дом Грейнджеров тоже очень неплох, но там нет такой защиты, как у Гриммо – после восстановления алтаря, эта крепость почти неприступна.

     Миончик всегда любила, когда я её мыла, но не всегда это приветствовала – всё-таки игры в ванной возбуждают, а она не настолько ненасытна. Я же себя знаю – не удержусь. Мы любили друг друга, любили ласки, и ощущения от касаний, но не были нимфоманками, которые только и ждут, что потрогать друг друга. Миончик иногда и в постели меня отвергала, когда уставала или просто не хотелось. Тогда мы просто спали. Вершиной такого извращения стало то, что она читала книжку, а я пристроилась сзади и ласкала её попку и ножки руками, пощекотывая нежные розовые пальчики, горячую киску, упругую округлую попку. Миона тяжело дышала и не отвлекалась от книги по ЗОТИ. В этом было какое-то извращённое, но не сказать чтобы неестественное удовольствие - когда ты ласкаешь девушку, которая занята своими делами, другими.

     И Миона - чтение совмещённое с ласками для неё было чем-то очень новым. Она тяжело дышала, стараясь думать о том, что читает, и расслаблялась. Это возбуждало. Она отлично запоминала всё прочитанное. Её гладкая кожа, упругая попка под моими пальчиками, ноги, я не могла не любить это. Я вообще своим мужским сознанием не могу понять, как можно привлечься мужским телом - ведь девушка такая... нежная. Ласковая. Чувственная. Горячая. Не грубая, само воплощение эротики и игривости. Поглаживая розовые пальчики её ног с аккуратно накрашенными ноготками, я переходила выше, к её бёдрам, упругой попке, идеально округлой формы, аккуратному переходу от попки к киске - это местечко меня возбуждало своим видом. У девушек может быть такой резкий переход от попки к киске, паховая область, а у Мионы она как бы... сглажена, не кажется, что киска торчит между булочек попы, наоборот, и форма попки, и девичьих прелестей идеально сочетаются друг с другом и идеально красивые, белые, а при возбуждении слегка розовеют, становясь темнее, чем остальная кожа. Проходясь пальчиками по этим нежным губкам, скользящим под пальцами, я добивалась лёгкого постанывания. Не спешила, отдавая должное упругой попке и бёдрам, но и не забывала про её нежную девичью прелесть. Она розовела, клитор, обычно скрытый под крохотным капюшончиком, выглядящий как маленькая розовая складочка спереди, по мере возбуждения, всё больше выделялся на фоне. Миона тяжелее дышала, подаваясь этими прелестями в мою сторону.

     Хорошо, если я могла удержаться и не прильнуть губами к ней. Губами я тоже не слишком настойчиво, нежно, целовала и посасывала губки её киски, широко открыв рот, втягивала упругие губки, с влажным чмоком отпуская их. Миону в этот момент слегка дёргало. Киска наливалась кровью, под языком я чувствовала, как она пульсировала, горячая, влажная, нежная... как маленький нежный котёнок. Киса, то есть. Поэтому её так и называют. Это было восхитительное чувство нежности и тепла, как от котёнка, влажные губки сестры набухали и розовели от ласк, она дышала тяжелее, а потом мягко, очень мягко, наступала разрядка. Не так, как если ласкать клитор и попку - оргазм от долгих и умелых ласк бархатно-мягкий. Он не скручивает и не сотрясает тело, наоборот, это приятное напряжение по всему телу, в этот момент не теряешь ни мысли, ни самоконтроля. Чувство проходит по всему телу, как ветерок любви, омывая тело изнутри приятным сладостным удовольствием, и длилось это долго - тридцать-сорок секунд. Очень долгая разрядка, которой можно наслаждаться и наслаждаться, прикрыв глаза и думая о том, что это лучший момент в жизни. Не самое грандиозное и острое удовольствие, но определённо - это лучший момент в жизни, когда лежишь вот так, наслаждаясь волнами удовольствия, мягко сковывающими и ласкающими всё тело, от кончиков пальцев на ногах до головы, изнутри...

     Мне Миончик ответила тем же -- я легла с книжкой, а её нежные руки начали гладить меня во всяких местах. Ножки, пальчики ног, попка, спина... Читать и одновременно испытывать сильное возбуждение и удовольствие, в этом есть что-то такое... Извращение мыслей, а не тела - когда одновременно мысли в одном месте, а ощущения в другом, и на ласках не концентрируется сознание, они как бы... на фоне, тесно переплетаются с текстом книги. Это было очень возбуждающе, я полчаса терпела, пока уткнувшись в книжку лицом, не испытала лёгкий, но от того не менее приятный оргазм. Но с помощью подглядываний в мысли и чувства Мионы, с её разрешения, я прочувствовала то наслаждение, которое ранее подарила ей. Небо и земля - то, что ощущала Миона, намного сильнее и приятнее. Возможно, дело в долгих и умелых ласках... Миончик улыбалась и ей было весело. Но это было далеко не всегда.

     И в душе - далеко не всегда встречались вместе. Душ у девочек в Хогвартсе общий, как и у мальчиков, поэтому ласкаться при других... увольте. Девочки уже визжали, когда видели, как я нежно намыливала голову и спинку сестрёнки. Впрочем, аналогично я предлагала и другим - согласилась только один раз Лаванда Браун. Я с максимальной нежностью руками и мочалкой провела по её спинке, намылила голову, смыла всё это, не касаясь выставленной розовой попки. Браун млела от моих прикосновений - я даже подумала, что у меня есть какая-то особая сила, которая идёт вместе с суккубом - это чувствовать тонко ощущения девушек и как-то воздействовать на их тела своими руками и прикосновениями. Потому что когда меня ласкали - мне было тоже приятно, очень, но глядя на то, как от обычных поглаживаний по спине чуть не кончила, жутко стесняясь своих ощущений, Лаванда, я всерьёз задумалась о том, что помимо энергии, которую впитываю от девушек, есть ещё какие-то способности. Это... вместе с эмпатией на чувства, неспешность, которую мне придаёт женское тело - в отличие от мужского, меня не тянет поскорее к киске, наоборот, меня тянет к... всему телу. К ножкам, ручкам, бёдрам, талии, к плечикам, даже к волосам, спинке, животику, груди...

     Попка Лаванды вызвала определённую ревность у Мионы, но я не ласкала Браун, только помогла ей помыть спинку, но она возбудилась и потекла от моих прикосновений, скрыв этой водой из душа. Лаванда спокойная, и насквозь гетеросексуальная девушка, но в тот день, два дня назад, в ту ночь, я чувствовала волны удовольствия с её кровати. Она удовлетворяла себя, причём три раза за ночь, после того, как я её чуть-чуть помыла.

     – Встретимся, – я скинула с плеча сумку.

     Миона пошла в одну ванную комнату, я в другую.

     После Хогвартса хотелось помыться. Стояла глубокая ночь, все спали. Хогвартс-Экспресс отправится только завтра, но каникулы начались в полночь, и мы не стали тратить зря время…

     В ванной я скинула свою Хогвартскую одежду и достала пижамку – штаны и верх, закрытые, но без белья, без всего иного. Задержалась я в ванной надолго – почти час отмокала и плескалась, расслабляясь после холодного и промозглого замка…

     Неслышно проскользнув в нашу спальню, прошла тихонько к кровати. На ней уже лежала Миона, причём… Приняла вид Нимфадоры. Оу! Она похоже решила разнообразить нашу сексуальную жизнь. Приветствую. Что ж, у меня тоже есть что сказать ей – я стянула одеялко, достала из сумочки небольшие ленты и кляп.

     Когда я залезала в кровать, Миона проснулась.

     – А… – в рот ей тут же попал кляп. Багровый такой латексный шарик с застёжками сзади. Ленты, повинуясь движению моей руки, обхватили руки. Кровать у нас была красивая, с коваными ножками, торчащими наверх, ленты обхватили запястья девушки и привязались к соответствующим своей стороне выступам в кровати, ноги и руки её оказались растянуты. Нет, не до боли, но и свободы движения немного. Я улыбнулась, глядя в удивлённо распахнутые глаза Миончика.

     – Перевоплотилась в Нимфи, Миона?

     – Ууум, – услыашала я её возглас.

     Я полюбовалась телом, распятым по-своему на кровати. Грудь маленькая, первого размера – такие аккуратные холмики, тело крепкое, более крепкое, чем родное, талия не слишком тонкая, очень крепкое, мускулистое. Изгибы её тела в поднятом мной светлячке казались очень соблазнительными – плечики, нагая грудь, шея… лицо…

     Я оказалась сверху и наклонилась к ней, наши груди соприкоснулись.

     – А знаешь, – в моём голосе послышался хриплый и возбуждённый тон, – меня это заводит, сестрёнка. Тело у Нимфи и правда очень… красивое.

     Аккуратно, не позволяя себе ни капли грубости, провела по этим нежным изгибам её животика, касаясь кончиками пальцев очень аккуратно, так легко, что это даже возбуждает, куда больше, чем более… грубые прикосновения. Тело, раскинувшееся передо мной, было необычно – не родное Мионы, больше, взрослее, другое. И это щекотало нервы и заставляло возбудиться сильнее. Жар от её тела ощущался на пальцах. Нежные касания – по талии, сбоков, там где начинается грудь – эрогенное местечко моей любимой. Она закрыла глаза, промычав что-то. Я наклонилась к груди. Маленькие, первого размера, но весьма зрелые холмики, венчающиеся тёмными аккуратными сосочками. Не большими, расплытыми, с большими ореолами, а именно маленькими и аккуратными – две торчащие вверх багровые бусинки. Я языком провела вокруг груди, и прихватила губами сосочек, пощекотав его языком. Услышала прерывистое дыхание… ещё немного – пока мои руки нежно порхали над талией и с боков, губы исследовали упругость и нежность её сосков – это возбуждало меня едва ли не больше, чем её. Хотелось насладиться этими экзотическими ласками дольше – поэтому я не спешила скорее грубо и пошло ласкать её, удерживаясь на грани между нежными медленными ласками и грубым удовлетворением. Медленные ласки переходили в более грубые, на мгновение, и возвращались. Миона закрыла глаза, и постанывала, не сильно, но с каждым выдохом из её груди вырывался лёгкий стон. Энергия… то, что мне надо – я чувствовала, когда её возбуждение угасает и разгорается вновь, как тлеющие угли.

     Давала им почти угаснуть, поглаживая по животику Мионы и когда она чуть-чуть расслаблялась от волн удовольствия и нежных ласк по всему телу – вновь раздувала, касаниями к соскам, нежными ласками более эрогенных зон… Тело её начинало извиваться, стоны становились чуть громче, и снова…

     Обведя языком сосочек, слегка прикусила его. Не до боли – как раз на границе между болью и приятной истомой, и повела языком вниз, в ложбинку между груди, ещё ниже… отползая, по животику, язычок щекотнул по пупочку, заставив её дёрнуться и издать сладостный стон. Я поцеловала её в аккуратный маленький пупочек, чувство горячего девичьего тела на границе между оргазмом и наслаждением, пышущего жаром, сладострастием, ощущение касания её кожи, упругого животика, движений в такт моим ласкам… Это всё сводило меня с ума от возбуждения – я не могла остановиться, это было моей зависимостью – её наслаждение. У меня уже между ног вообще пожар, но без ласк он тлел, но не загорался, я спустилась ещё ниже, скользнув языком по упругому лобку и заклинанием рассекла трусики, довольно простенькие, кстати, и откинула их. Ноги её были раскинуты, и она не могла свести их вместе. Киска была… не такой, как у Мионы, алая полосочка малых губок выступала наружу, клитор чуть больше, я насладилась этим зрелищем сполна и припала ртом к её промокшей насквозь прелести.

     Упругие губы коснулись моих губ, язык проскользнул, в ложбинку между большими и малыми половыми губками, грубо, очень грубо, вкус её сока на губах и языке дурманил. Мягкие и упругие губки, нежная розовая плоть, по которой скользнул мой язычок, заставляла сердце биться чаще.

     Миона застонала и задёргалась – я кончиками пальцев начала медленно и аккуратно ласкать её бёдра – от самой киски почти до коленок, и назад… проводя пальцами, заставила извиваться ещё сильнее, энергетика задрожала мелкой дрожью. Оргазм почти рядом, я уменьшила напор и не дала ему захлестнуть любимую. Почти что доведённая до исступления, причём уже в третий раз, она тянулась к долгожданной разрядке, но я не давала – как только, так уменьшала напористость ласк. Миона застонала, и в этом стоне слышалась уже не просто сладострастная истома и удовольствие, но и отчаянное желание – в третий раз она почти переступила грань оргазма и не сумела перейти черту.

     Чем дольше будет процесс, тем сильнее оргазм, а я хотела… я желала, чтобы она испытала поистине сильное ощущение. Не грубо бьющее по нервам, а долгое, и… сильное. Киска её подрагивала под моим языком, я практически чувствовала кончиком языка, как в ней пульсирует кровь, как сочится смазкой лоно сестрёнки, как дышат жаром на моё лицо её интимные губки, она вцепилась руками в простыни, голова металась из стороны в сторону, ей хотелось только одного…

     Я снова начала ласки более сильно, проникая язычком под упругие половые губы, поигрывая с малыми губками и почти пульсирующим от наслаждения клитором, обняла его губками и слегка причмокнула, втянув. Девичье тело подо мной ещё сильнее зарычало, она тяжело дышала, я насладилась её красотой… не Мионы, а Нимфи, в теле которой она была – это была… наша родственница, это заметно сразу. Такая… такая… похожая. Более крепкая, высокая, с меньшей грудью, но в этом была какая-то первобытная сексуальность. Её помутневший взгляд, аккуратный плоский животик, с явно выделяющимися мышцами, крепкие руки и плечи, небольшая, но нежная и чувственная грудь, распростёртое голое тело было прекрасно, а от её позы и кляпа во рту – у меня возбуждение просто пылало в теле, я слегка тёрлась своей киской по её ноге. Она это чувствовала, но ничего не могла сделать.

     Проскальзывая язычком между губок, я ощупала кончиком все интимные местечки, чуть бОльшую дырочку входа в её лоно, маленькую закрытую дырочку, предназначенную для другого, мокрого процесса, и капюшончик клитора, с ним самим. Ласки моего языка становились всё быстрее и настойчивей, руки всё более и более грубо ласкали бёдра, я лёгким заклинанием очистила её промежность и попку от лишних биоматериалов – любовные соки тут же потеряли вкус… Пальчиком провела по ложбинке её девичьей прелести вниз, строго по направлению, пока не ощутила под пальцем аккуратную розовую звёздочку её заднего входа. Смазанный её выделениями пальчик поначалу просто пощекотал дырочку, с лёгким нажимом я начала вставлять его внутрь. Входил он туго, неспешно, упруго-твёрдые мышцы снаружи первые полдюйма – когда палец вошёл по ноготок, я ощутила гладкую и жаркую изнутри попку сестрёнки. Она такая…

     Миленькая. Я вставила палец чуть сильнее, продолжая вылизывать её киску, втягивать губами её половые губы, обхватывать, не давая ни капле смазки пройти мимо меня. Палец в тёплой попке пошёл назад – Миона дёрнулась и распахнув глаза, истошно застонала, я снова напористым движением ввела пальчик внутрь, на всю длинну и назад… Внутрь. Назад… Ощущения скользящего внутри сестрёнки пальчика было очень… приятным. А уж как ей, наверное, приятно – движения убыстрялись, становились более страстными – одной рукой я ласкала её бедро, другой – довольно напористо, но не слишком грубо, входила в её попку, поменяв пальчики, Миона стонала сильнее и сильнее, оргазм на этот раз не спешил приходить – это продлилось минут пять. Видимо, накапливалось, попка сестрёнки крепко сжала мой пальчик, а в рот, которым я обхватила её киску, брызнула струйка её смазки, пульсация её киски достигла максимума, она истошно застонала и выгнулась дугой, насколько позволяли связывающие её шёлковые ленты. Это был… Оргазм. Такой сильный, что я аж завидовала, я кончила быстро и легко, потираясь о её коленку своей киской. А вот Миончик, если говорить грубо, скрутило так, что меня зависть пробрала – она истошно завыла, сжимая зубами кляп во рту, глаза закатились, тело выгнуло дугой, мелко потряхивало, она упала, металась, сильно дёргая за связывающие её путы руками и ногами, она шумно постанывала, хрипло дышала, потом снова стонала, руки выгибались, сведя бёдра вместе, она сжала ими мою голову, практически вдавливая ртом в свою киску, и тазом чуть не свернула мне шею, резко дёрнувшись. Если бы это было биологически возможно – я бы сказала, что все три отложенных оргазма наложились друг на друга, дав такую запредельную волну удовольствия, сестрёнка ещё раз выгнулась, я подползла к ней и обняла, крепко прижавшись и почувствовав, как напряжено, практически сжато как пружина, её тело, мелко дрожит, и какая огромная волна магии идёт от неё, наполняя меня…

     Кажется, это подействовало – всем телом прижавшись к скрученной оргазмом сестрёнки, я успокоила её – она на секунду застыла между спокойствием и этим перевозбуждённым состоянием, а потом рухнула на кровать, словно потеряв сознание. Но глаза её были открыты и смотрели на одеяло рядом, она тяжело дышала. Я поспешила ласкать её грудь, талию, бёдра…

     После хорошего оргазма можно просто развалиться и закурить. А можно продолжить ласки. Правда, если продолжить именно оральный и иной секс и грубые ласки, особенно клитора, то это будет немного… неприятные ощущения. Но если делать это максимально нежно и спокойно, то эти послеоргазмические ласки продлят и усилят ощущение истомы по всему телу, не дадут телу быстро остыть после оргазма, и чувство, как будто вот только что был оргазм, продлится дольше. Это ещё одно маленькое отличие наших ласк от секса с мальчиком, которому вот прямо натрахался и спи – ничего не надо. Чувство глубокой удовлетворённости разливалось над кроватью. Сестрёнка тяжело дышала, полуприкрыв глаза. Закончив ласки, я легла к ней, два девичьих тела прижались друг к другу… вернее, она была привязана, а я прижалась к ней, положила голову на крепкую руку, и нежно поцеловала в шею.

     – Ты чудо, Миончик. Я старалась.

     – Ууууммуу, – ответила она через кляп.

     – Но знаешь, перевоплотиться в Нимфи… хотя… – я пальчиком провела по её рельефному животику, между грудок, по сосочкам, – Нимфи очень… очень красивая. У неё такое личико – меня это аж возбуждает. И это тело… крепкое, не такое женственное, но от этого наоборот, только больше её хочется. Слишком мягкие и фигуристые девочки – мечта обдроченных мальчишек-подростков. А вот это вот… – я положила всю ладошку её на животик, и поводила по нему, ощущая девичьи, но всё же, кубики пресса, мышцы занимающейся атлетикой девушки... – Нимфи очень, очень красивая. Я может даже влюбилась.

     – Ммм…

     – О, не ревнуй, милая, между нами ничего не меняется… но тебе не кажется, что наша горячая сестринская любовь – это как-то… Может быть, третья девушка в нашей постели – была бы очень кстати?

     – Вуоо?

     – Нимфи. Хочу Нимфи, я улыбнулась, продолжая изредка касаться её шейки губами, – Она такая… Такая сексуальная. Задорная, весёлая, а эти ямочки на щёчках – в них нельзя не влюбиться. Такая миленькая девушка, будь я простой девкой, то завизжала бы от восторга её красотой… – я подвинулась ближе к щеке, с той самой ямочкой, и провела кончиком язычка, – невозможно… устоять… Вот только как мы это сделаем? Как думаешь, у неё уже были мальчики, или… – я улыбнулась, – да, для магловского мира глупый вопрос – в таком возрасте не переспать с мужчиной – это надо быть совсем уродкой или с головой какие проблемы иметь… Но она же из волшебников.

     – Уоооумм?

     – Если она уже спала с мальчиками – то нам проще. Тогда легче понять, что никакой мальчик, никакой член внутри, не заменит по нежности, умелости, чувственности, страсти, девичьих ласк. Мальчикам же одно надо, одно в голову стучит – поскорее вогнать член поглубже. Да, это очень страстный и крепкий оргазм, грубое удовлетворение тела… но по той чувственности, по продолжительности и ощушениям, по… эмоциям, ни в какое сравнение с настоящими девичьими ласками. Хорошо, что мы Поттера научили как правильно ласкать девушку.

     – Ууумм? – распахнула глаза Миона.

     – Ну ладно, не научили, а проинструктировали. Гарри умный мальчик, настоящий джентльмен, не стал бы нас трогать даже если бы мы попросили. Но зато я регулярно чувствую удовлетворённость от его новых подружек – Лавгуд и Рози, – я хихикнула, – сама в шоке, представляешь? Вроде бы был такой скромный мальчик, а тут бац – сначала ударяет за Гринграсс, потом её продинамил и ласкается по ночам сразу с двумя девушками с Равенкло… у меня чуть волосы дыбом не встали. Гормоны и уверенность в себе меняют парней. Сильнее, чем я думала. С Нимфи сложнее. Она тебе нравится, не зря же ты в неё перекинулась. Мне она тоже нравится, и очень возбуждает, но… а, хотя, учитывая её игривый и задорный характер – почему бы не попробовать? Она такая… – я мечтательно улыбнулась, – я хочу её. Ласкать, нежно и страстно.

     – Ууууа, – издала она непонятный звук.

     – И ты тоже? Вот замечательно. Ни одна девушка не устоит перед нежной любовью двух близняшек. Не думаю, что надо сразу тащить её в постель. Или наоборот, с постели начинать – как ещё она познает всю глубину настоящего розового удовольствия? – я продолжала поглаживать её голое, распростёртое тело, опускаясь по животику ниже, к лобку и киске. В глазах её читался вопрос.

     – Остаётся вопрос будущего тогда. Куда эти отношения нас заведут? С тобой то всё понятно – мы, метаморфы, друг другу не родственники. Ты даже можешь иметь от меня ребёнка, и что забавное – и я от тебя тоже. Только перекинься в парня и всё. Никакого биологического инцеста. Но Нимфи…

     – Мммууум? – услышала я непонятные вопросительные интонации...

     – Нимфи… Она мне нравится. Я не скажу, что вот прямо потеряла голову от любви, но уже готова сделать её третьей в нашей постели. Она правда очень, очень красивая и привлекательная, а характер… – я мечтательно прикрыла глаза, – это огонь, а не девушка. Я даже чувствую что-то вроде любви, пока ещё слабое, к ней. Кто знает, мы не скованы биологическими ограничениями. Теоретически, у неё, как метаморфа, тоже может быть и от меня ребёнок, и у меня от неё… – улыбнулась я, – представляешь такой расклад? – грубее ухмыльнулась.

     – Уоо, – помотала она отрицательно головой.

     – Да ладно, это я так, теоретически, – я снова легла на её плечо, наши глаза встретились, – конечно же я не хочу вынашивать ребёнка. Даже если от тебя или Нимфи. Если уж я парень в душе и разуме, то буду таким во всём остальном – к женскому телу я привыкла, более того, мне даже это понравилось... Тем более как метаморф я могу принять свой более естественный облик, пусть и он будет по-своему фальшивым. Но вот некоторые моменты, вроде месячных, или перспектив забеременнеть и рожать – меня вымораживают наглухо.

     – Уууее, – Помотала головой Миона.

     Я погладила её щёку. Улыбнулась.

     – Ты так пошло и сексуально выглядишь с этим кляпом, лёжа здесь, растянутая на кроватке… у меня аж горит всё внизу от этого зрелища, – я улыбнулась, привставая и перекинув ногу, коленкой коснулась её киски, обхватив своими бёдрами её ножку, наклонилась, прикоснувшись грудью к её груди, – поцелуйчик от сестрёнки на ночь! – завела руки за голову, расстегнув кляп, вытащила, и тут же впилась долгим, протяжным поцелуем в её губы… Это был другой ротик. Более… как мне показалось, мягкий, наши влажные язычки скользнули друг по другу, я обхватила голову сестрёнки руками и настойчиво, с чувством, взасос, целовала её, посасывая язычок, танцуя своим языком с её, её язык проскользнул в мой рот, и танец продолжился на моей территории, мы были квиты, я задышала более тяжело, приятно… Поцелуй был долгим, её сладкие губы – видимо, что-то сладкое кушала, её страстный и горячий язычок, ох, это ощущение… нельзя остановиться, я хотела всё больше и больше, и опустив руку вниз, коснулась своей киски. По телу пробежала лёгкая волна дрожи возбуждения, я продолжила ласкать киску медленными и быстрыми движениями, снаружи, пощекотывая пальчиками клитор, отчего по телу просто разливалось странное ощущение… Наши языки сплетались в причудливом танце, Миона видела, что я удовлетворяю себя, и от этого от неё снова чувствовалось возбуждение, но… неполноценное. Слишком удовлетворена для этого. Я прижалась к ней, чтобы она тоже могла почувствовать, как я кончаю – и вскоре это произошло. По телу прошла сладостная судорога, ещё одна, ещё… я чуть не прикусила язычок Мионы, а потом, когда отпустило, просто рухнула на неё, взмахом руки убирая шёлковые ленты, мгновенно развязавшиеся. Я легла рядом, в руку влетела пачка тонких дамских сигарет с ментолом. Протянула одну Мионе.

     – Хочешь?

     Та взяла.

     Вообще, курение табака метаморфами – занятие весьма весёлое. Из-за постоянно меняющегося генома и биологии, мы вообще не подвержены никаким зависимостям. То есть хоть героином обдолбись – отпустит очень быстро. Поэтому алкоголь… На минуток пять меня пьянил, а потом кровь менялась и очищалась. Так же и с сигаретами. С одной стороны – это значило, что можно пить много, с другой… напиться, всерьёз так, Метаморфу невозможно. Просто дальше лёгкого опьянения дело не пойдёт, кровь будет очищаться от лишнего, меняясь.

     Поэтому втайне от мамы и папы мы имели несколько плохих привычек – огневиски, сигареты… Я прикурила обе и дала одну сестре, мы затянулись. Сигареты магические, волшебные. С ярким вкусом, а ещё дым собирается в колечки и разные разноцветные фигурки. Американский табак... Миона выдохнула струю сизого дыма, который превратился в бабочек и те разлетелись по комнате.

     Молча мы выкурили по одной, сигареты потухли и с хлопком фильтры исчезли. Я перевернулась на бок и крепко обняла любимую сестрёнку, поелозив по её груди своей щекой, и обняв, насладилась теплом её тела. Приятно. Мне на голову легла её рука, она погладила по волосам, чуть ниже – по плечам, спине… Я аж замурлыкала от удовольствия, ластясь к руке любимой сестрёнки. И незаметно для себя провалилась в сон…

     Примечание к части

     _________________________________

     Проблема эротики вообще в том, что она... приедается. И либо надо писать маленький драббл, либо как-то постоянно разнообразить, то есть новые люди, новые сексуальные практики, и так далее, превращая это всё в ПвП - то есть эротику без сюжета, эро-порно, либо...

     В общем, я думаю, что хоть эротика и составляет большую часть этого фанфика, она не может стать такой, какой хотят все читатели - чтобы всегда и как в первый раз... Хотя я буду постепенно описывать новые практики, новые горизонты, так сказать, эротическая составляющая не может быть объёмно-постоянной величиной в макси-фанфике. Либо скатывается в порнуху, либо просто сценки и описания под разными углами повторяются из раза в раз.

     Я думаю, что если эротика будет занимать небольшое, но важное место в работе, то это будет лучше, чем фанфик, построенный на описаниях сисек-писек и прочего.

     Короче, прошу понимания, и надеюсь на то, что эротика станет для вас приятной, терпкой и острой приправой к сюжету, а не сюжет - разбавляет жыжей и скукой эротические сцены...

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     **https://yoomoney.ru/to/410014117795315**

     **Киви: +7 9660677054**

     Поблагодарите автора! Отзывы - наше всё! Помните, что только от вашей активности зависит, будет ли и как скоро, будет прода. Автор тащит этот фанфик на себе, на своём горбу, так сказать. И нуждается в моральной поддержке - если автор её не получает, то и фанфик тащить не может.

     Помните это!

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     И вот, продолжение прошлой главы. Стандартная 5-страничная прода. Можно было бы объединить в одну, но... а почему нет то?

     (варнинг - поскольку девушка это девушка, то описания более чюйственные, и более сконцентрированные вокруг более девичьих мыслей, чем если бы я писал от лица Трисс... Прошу это учитывать, прежде чем обвинить меня в том, что я в розовые сопли ударился...)

     Я проснулась от того, что кто-то забрался в мою кровать. Это было… Неожиданно. Защиту вроде бы наложила, да и защита дома почти абсолютна. Мысль пронеслась в голове, кто бы это мог быть?

     Щелчок пальцами и в воздух взметнулись десятки крохотных мелких светлячков нежно-красно-розового света. Мир вокруг расцвёл, я увидела большую длинную шевелюру, и личико, мягкое, приятное на вид, лицо девушки.

     – А... «что ты здесь делаешь?» – не успела я сказать, как между зубами оказалось что-то упругое. Я языком прикоснулась – какой-то гибкий шарик. Девушка улыбнулась и застегнула застёжку, фиксируя этот шарик во рту. Я же ничего сказать не могу!

     – Миона, ты перевоплотилась в Нимфи? – томным голосом сказала девушка, и моих рук что-то коснулось. Широкие тканевые ленты обхватили запястья, руки тут же взметнулись вверх. Ноги тоже потянуло, и я почувствовала, что накрепко привязана – не дёрнуться…Растянута перед ней в самой бесстыжей позе. Это было очень смущающе – в груди застучало сердце, кровь тут же бросилась к лицу, но наверное в свете алых светлячков это незаметно. Ощущение чего-то очень пошлого, пронзило тело. Если бы мы были мальчиками -- то это была бы катастрофа, но... Девушкам позволено чуть больше, чем юношам. По крайней мере, когда нам в Хогвартсе было как сейчас Трисс, девочки учились целоваться друг на друге, и ничего такого ужасающего в этом не видели. Я сразу вспомнила этот момент, так как это единственный в моей жизни волнующий момент с другой девушкой.

     – Угуумму, – только и смогла я промычать, пытаясь сказать, чтобы она меня развязала – шарик мешал языку двигаться, даже слова не выговорить… Девушка скинула с себя ночнушку. Её тело было… весьма симпатичным. Сосочки выделялись на груди, которая и то больше моей. Она улыбаясь начала ласкать меня.

     Руки коснулись плеч, груди, живота… Разум сопротивлялся, пытаясь остановить волну удовольствия – это же девушка! Мы обе девушки, так быть не должно. Девушка, конкурент, враг в отношениях с мальчиками… Но сейчас нечто странное шевельнулось внутри – в глазах девушки я прочла не неприязнь или доброжелательность, а… желание. Она смотрела на моё тело, чуть отстранившись, я почти физически ощущала, как по телу проходится её взгляд, в глубине которого разгоралось желание и страсть.

     Впервые в жизни я почувствовала, что происходит что-то неправильное, но мне это странно, извращённо, нравится. Я дёрнулась, она улыбнулась. Её тело… Я смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Никогда прежде я не смотрела на девушку так – в ванных Хогвартса мы видели друг друга. Обычные сиськи-письки, ничего такого, но сейчас… Изгибы её животика, талии, грудь, казались мне возбуждающими. Она наклонилась и руками коснулась моих плеч, погладив с боков, в районе груди. Ощущение щекотки внутри, перерастающее в сладостную истому… Эти пальчики… они выбили из головы мгновенно все мысли о том, что это неправильно…

     Я занималась сексом с мальчиками, юношами, и даже взрослым мужчиной. Но в основном это были болезненные воспоминания. Все они хотели экзотического секса с метаморфом. Или просили стать для них кем-нибудь другим. Это было… противно и морально, и физически. Но всё же, давало удовлетворение – член есть член. Ощущения очень яркие, сильные, глубокие, но сейчас происходило что-то совершенно иное – мягкие, едва ощутимые касания, словно разжигали внутри, внизу живота, пожар удовольствия, распаляющийся по всему телу. Не заметив, я стала стонать на каждом выдохе. Эти ощущения касаний, эта нежность… невероятная нежность касаний девичьих пальчиков… Мысли спутались, воля к сопротивлению ослабла, я хотела больше, чтобы меня трогали. Впервые в жизни – даже когда я занималась сексом, настоящим, а не ласками, мужчины грубо ласкали… Тут же совершенно иное. Нежные пальчики порхали по моему телу, сплетая из ощущения удовольствия внутри причудливые узоры, как художник кистью и краской пишет картину, сладостная истома прокатывалась по мышцам. Чувство напряжённости плавно перетекало, тело извивалось само по себе, словно следуя волнам удовольствия, прокатывающимся изнутри, и направляемым очень умелыми и ласковыми касаниями. Настоящий художник удовольствия, а не человек… – подумала я о девушке, которая тяжело дыша, делала это…

     Вид того, как она возбудилась и прикусывая губы, продолжает нежно ласкать моё тело, резануло по сознанию удовольствием. Мне было приятно видеть, как будто я испытывала то же самое удовольствие. Меня пробирала мысленная дрожь от того, что моё, совсем не сексуальное тело так возбуждало её. Она что-то говорила… я мычала в ответ…

     Готова поспорить, что чувствовала сейчас каждую клеточку своего тела, от кончиков пальцев на ногах до ушей, удовольствие странно перекатывалось внутри, растягиваясь и сжимаясь, становясь ярче и слабее, я расслабилась, как человек на морских волнах – на волнах этого удовольствия и отпустила себя – тело медленно покачивалось и извивалось, следуя движениям её рук. Ленты прочно держали меня, ощущение беспомощности щекотало нервы. Если бы я могла двигаться – это было бы нечто совсем иное, я бы встала и отпрянула от неё, прекратив, но я не могла. Нервы щекотало то, что я в её полной власти – в беспомощном состоянии, что со мной играют, а я не могу сопротивляться. Не надо строить из себя честь и совесть – я беспомощна и поэтому без тени стыда принимаю самые нежные и даже грубые ласки, наслаждаясь тем, что связана.

     Из мира любовных фантазий меня вывело касание чего-то мокрого внизу. Я опустила взгляд, подняв голову. Грудь у меня маленькая, так что хорошо видно – животик, пупочек, а дальше… лицо. И глаза, в которых плещется то самое наслаждение, которое она дарила мне. И её ротик, она обхватила губами мою киску. Это было… Неожиданно и сердце застучало ещё чаще, язычок девушки был так же нежен, я уже не могла терпеть. Она доводила меня до оргазма, чувство, что по моим раскрытым губкам снизу скользит горячий и мокрый язычок – бесценно… Это даже лучше секса – это удовольствие за гранью. И вот она, грань – тело начало сжиматься, оргазм близился, и…

     В этот момент я не думая ни о чём завыла от удовольствия и огорчения – оргазм, который я уже хочу испытать, ускользнул от меня, не начавшись – она прекратила ласки. Я пыталась податься вперёд, чтобы коснуться своей промежностью её лица… Но она улыбалась и не давала мне желаемого. Чувство горькой, детской обиды, как будто не дали игрушку, которую так хочется. Тело уже пульсировало от удовольствия, внизу вовсе сковывало и тянуло, моя дырочка хотела член. Длинный, внутрь, чтобы прямо на всю глубину, чувство неудовлетворённости и удовольствия одновременно…

     Причудливый коктейль из удовольствия. Вдруг, неожиданно, я почувствовала, что что-то прикоснулось к моей попке. Прямо к дырочке сзади, и удивлённо распахнула глаза. Никогда, никогда я не трогала свою попку. И никому не позволяла – это казалось мне неправильным. Её горячее дыхание волнами удовольствия проходило по клитору и разливалось удовольствием внизу живота и по бёдрам, которые она нежно ласкала… Я почувствовала, как впервые в жизни что-то входит в мою попку. Ощущения были… Очень специфические, но не неприятные. Но вот когда она начала двигать пальцем… Волна за волной приятного удовольствия внутри, прокатывалось от ануса до киски и обратно. Движение, ещё, ещё… Я начала подмахивать, глубже насаживаясь на её пальчик…

     Но оргазм никак не наступал – попка была в восторге, у меня просто не было слов, чтобы передать, какое ощущение от её пальчика, щекочущего меня внутри, внизу всё тяжелело, тянущее ощущение внутри киски нарастало, удовольствие от попки было очень сильным, но не перекликалось с удовольствием в киске, и оба нарастали одновременно, я же только что чуть не кончила? Почему так долго???

     Страстное желание оргазма захлестнуло так сильно, что я ни о чём думать не могла, только жаждать скорее разрядки… И вот, настало. Это было жёстко, очень… Но не так, как от члена – от члена удовольствие распространяется от киски внутри, и по телу, а тут – такое ощущение, что это нечто более обширное…

     Больно дёрнули ленты, врезаясь в запястья и ноги, тело метнулось ещё раз – шёлковые ленты натянулись, из груди вырвался громкий протяжный стон, клубок удовольствие взорвался изнутри, прокатываясь по всему телу и заставляя его изгибаться в самых причудливых позах, я никогда такого не испытывала. Ни от игрушки, ни от пальцев, ни от мужчины… Это было что-то грандиозное и долгое!

     Горячее тело девушки прижалось ко мне, это… меня отпустило и как будто силы покинули – тело почти безвольно распростёрлось на кровати, не в силах даже шевельнуться…

     И она начала ласкать меня снова… так нежно, так медленно, по эрогенным зонам, чувствительным местечкам… я не понимала, что она делает, пока не почувствовала это. Остатки оргазма, словно задерживались в теле, повинуясь её касаниям, нежно и мягко пульсируя в теле, даря очень приятное послевкусие после оргазма… Такие нежные касания, приятная истома не проходила, как раньше после оргазмов – секунд тридцать держится и всё, потом уже совсем другое… Но она задержалась в теле и несколько минут я купалась в наслаждении… Это чувство было за гранью обычного…

     Меня ласкали мальчики. Мужчины. Но это нельзя сравнить никак, ни при каких обстоятельствах. Грубые и твёрдые ласки, крепкое мужское тело, и нежные, мягкие, горячие. Страсть, жажда вбить и полчуить в себя поглубже член – против чувства, такого глубокого, которое обволакивает всё тело пеленой удовольствия и нежно ласкает его… Она начала говорить…

     Что? Она перепутала меня с сестрой… Что? ЧТО?

     Она говорила и говорила. Обо… мне. Я была шокирована – девушка правда хотела меня. Моё почти мальчишечье тело с крохотной грудкой, не слишком выделяющейся талией, короткой стрижкой… Я никогда не считала себя привлекательной, но… Она любила. Она хотела. Мальчики всегда хотели чего-то другого – им хотелось пышногрудых красавиц, блондинок и брюнеток. Чувства захлестнули меня, чувство девушки, которая видит, что её любят и хотят, причём не мальчик, которому вообще без разницы, в какую девушку член впихнуть, а… Она… Я была очень расстрогана. Она говорила про отношения, про метаморфию… Даже сказала про вопрос беременности. Я только попыталась представить себе такую картину – три беременных друг от друга девушки… Аж в голове поплыло всё от такой картины. Никогда не задумывалась, но…

     Она наконец сняла с меня этот проклятый кляп… который доставлял извращённое удовольствие, и тут же, не дав мне сказать ни слова, впилась в мои губы поцелуем... Я поняла, что самая горячая и безумная страсть может быть нежной и мягкой. Именно это ощущение от поцелуя… Беатрис, кажется. Да, Беатрис… Трисс… – я почувствовала касание горячей и влажной девичьей киски к своей ноге. Она тёрлась о меня… мне было и стыдно, и вместе с этим я была почему-то счастлива, что она делает это со мной. Она испытала оргазм, но не такой сильный – похожий на обычное самоудовлетворение, и рухнула рядом со мной… Мыслей в голове не осталось. Я лежала, раскинув руки и смотря в потолок, наслаждаясь глубиной чувств. Чувства желанности, близости, любви, нежности, и чувство того, что я делаю что-то неправильное… Она предложила мне сигарету. Без раздумий я взяла и затянулась, хотя никогда в жизни не курила. Вкус ментола прокатился во рту, ощущения внутри… специфические. Вот почему мужчины курят после секса… наверное. Никогда не пробовала…

     Мы заснули вместе, я с нежностью, выплёскивая все свои чувства благодарности и восхищения, поглаживала её по волосам, плечам… она мурчала как котёнок и свернувшись на моей груди, заснула.

     Незаметно для себя и я заснула, глядя в потолок и думая о произошедшем…

     Разбудили меня крики. Я открыла глаза, на мне вскочила Трис, поднявшись. Одеяло спало с её плеч, открыв грудь…

     В дверях стояли прибежавшие – Регулус, дядя Регги, его жена – Тётя Сида, и Гермиона. Все трое зашли и встали как вкопанные, особенно старшие.

     Трисс продирала глазки и была голой, совершенно, как и я… Она с удивлением посмотрела на присутствующих. Я же вспоминала всё, что было ночью.

     – Что здесь происходит? – громко и краснея, спросила тётя, уперев руки в боки.

     Дядя отвернулся, но продолжал здесь стоять. Я не нашла лучше момента, чтобы подняться на локтях, сесть, и обнять Трисс, прижав к себе, и положит её голову на своё плечо. Она, похоже, была удивлена не меньше меня, ведь она то ли с сонливости, толи по глупости, думала, что я это Гермиона. Я прижала её сильнее, обхватив руками… Картина со стороны, наверное, за гранью эротичности – две красивые в общем-то, голые девушки в постели, мягкие и тёплые со сна, обнимаются.

     – Трисс… – сказала я, – Ты меня перепутала с Гермионой.

     Она дёрнулась в моих руках, но я сильнее её сжала.

     – Триисс, я хочу тебе сказать… – я погладила её по голове, – не волнуйся. Ты была… – облизнулась, подыскивая слова, – да, отвечая на твой вопрос – я ведьма, и не раз. Но по сравнению с мужчиной то, что вытворяешь ты – это нечто совершенно невероятное. После такого кайфа вообще трудно будет возбудиться от мужчин. Твои руки – это нечто за гранью фантастики или волшебства. Это было удовольствие, которое я не могла даже вообразить… – сказала я с нежностью, видя, что Трисс вообще выпала из реальности, глядя на Гермиону. Та розовела, но смотрела на нас.

     Я положила руку на её волосы и подняла голову, она была ниже меня. Это я – дылда вымахала, а Трисс миниатюрная… И я её поцеловала. Мне хотелось снова почувствовать это. Этот мягкий, горячий, невероятно чувственный поцелуй… Мы поцеловались, её руки легли на мои плечи, обвив спину… Я улыбалась.

     Совратительницы. Но одно то, что может делать руками Трисс – стоит всех неудобств и отметает все сомнения.

     – Ты просто невероятная, – прошептала я, оторвавшись от её губ, – к чёрту мужчин, по сравнению с тем, какое удовольствие женщине доставляешь ты – они ничто.

     Девушка прижималась ко мне грудью.

     – Хватит! – в ухо громко крикнула красная, и округлившая глаза тётя Сида. Она смотрела на нас и была краснее рака, не то что там Гермиона – щёчки порозовели, в глазах смешинки, – хватит заниматься лесбиянством в нашем доме! Беатрис!

     – Эй, а чего я то сразу, – повернулась к маме Беатрис, – лучше скажи, с каких пор в моей с Гермионой постели спит Нимфи?

     – Мы… – Сида замялась, переминаясь с ноги на ногу, – отдали комнату, потому что вас не было, а Нимфи не хочет жить с мамой. Но это не оправдание! – Сида практически пускала пар из ушей, и дымилась… образно, конечно, выражаясь.

     – Успокойтесь, Тётя, – остановила я её, – я вовсе не против, – я прижала к себе сильнее Беатрис, – ваша девочка просто невероятна. Настоящая богиня удовольствий… – я зажмурилась от воспоминаний, счастливо улыбнувшись.

     Тётя схватила за руку Гермиону, и за шиворот мужа, и потащила их прочь, судя по походке… у кого-то уже мокрые трусики. Что ж, у неё есть муж.

     Трисс высвободилась из моих рук и встала, сладко потянувшись. Я залюбовалась её грациозным и очень женственным телом. Настоящая красотка, меня сильно тянуло прикоснуться к этой гладкой фарфорово-белой коже, и я не смогла устоять, поглаживая её по талии и попе, она встала ко мне спиной, а я села на кровати, поглаживая её по нежной коже… Дыхание перехватило от того, как мне это нравится. Тело тоже неслабое – чувствуются мышцы, но девиьчи и в меру… Мне прямо сейчас хотелось наброситься на неё и ответить за всё, лаская языком… я приблизила лицо и кончиком языка дотронулась до белой попки, прошлась выше, по копчику, по спине, плечикам, к шее…

     Боже, что я делаю? Отстранившись, увидела, как она развернулась и игриво улыбалась мне.

     – Нимфи, следует ли понимать это как согласие на отношения?

     – Да, – не раздумывая сказала я, глядя на неё… Трисс что-то такое увидела в моём взгляде и улыбнулась, игриво покачивая попкой, с мелькающей чуть ниже киской, подошла к шкафу, достала оттуда красивое и сексуальное кружевное бельё, неспешно одела его. Кружева и полупрозрачная ткань легли на её упругую попку, которую она не стесняясь выставила в мою сторону.

     Она развернулась и наклонилась. Грудь её слегка покачнулась перед моим лицом. Я думала, она хочет поцеловаться, но она наклонилась к моему плечу и положив руки на плечи, сказала очень… возбуждающим голосом:

     – У меня есть одна просьба… мне очень нравится твоё имя, – громким шёпотом сказала она мне на ухо, – В нём есть всё. Гордость. Любовь. Страсть. Женственность. Красота… Нежность… Сила. Пожалуйста, гордись тем, что ты Нимфадора. Это имя... прекрасно, как и ты.

     Нимфа… Обычно это ассоциировалось с нимфоманками, и указывало на то, что девушка готова переспать с кем угодно. Пошлое, грубое… когда его произносила с лёгкими рокочущими и нежными нотками Трисс, Нимфадора… оно звучало так… Эротично и гордо, что у меня мурашки по спине пробежали, а дыхание участилось… Я всю жизнь стеснялась его, но надо было просто услышать это имя правильно, а не так, как его произносили все… и оно изменится. Мурашки на руках. Ох…

     – Конечно… – тихо сказала я.

     Голова слегка покруживалась после пережитого. И ночи. И утра. И признания. И самоанализа. И от имени… Слишком много всего. Трисс как некое существо, что меняет людей вокруг себя, сама этого не замечая, делая их совершенно другими. Прямо антипод Волдеморта, который, как говорят, портил даже самых достойных из людей, попавших в круг его общения… Она не создаёт романтику, сопливую и нежную, которую я так ненавижу, но аромат, аура этого, витает вокруг Трисс, нужно только настроиться на правильное чувство, и это становится очевидно.

     Примечание к части

     ______________

     Две проды с утра пораньше!

     Банди Любит, Умеет, Практикует!

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     - Квартплата. Очень нужно платить долги, которые снова растут. Много долгов. Выручайте барахтающегося автора, народ!

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     Что ж, третья глава на сегодня. Пожалуй, на сегодня хватит. Устал! И да, я стараюсь разнообразить фанфик, раньше я делал слишком высокую плотность и подумал тут - что многие реально хорошие работы - дают большой объём текста, и по моим меркам - жутко растянуты и размазаны... но людям нравится. Почему так? Может быть, это я скорее спешу события сделать, а надо получать интерес от того, что раскрывать мир вокруг, персонажей, а не скорее рваться к определённым событиям?

     Наверное, да. Я попробую, вот в этой главе я раскрыл вопрос тренировок и боевых аспектов применения магии, в том числе главным героем. И ещё будет не одна такая глава, ведь ученье - свет!

     ___________________________________

     Я отпрыгнула в сторону, уклонившись от просвистевшего мимо заклинания, и чуть было не повалилась на пол…

     Вот она, тяжёлая доля человека, который знает дохрена заклинаний, но не боец… Это как если бы человека обвешали автоматами, гранатами, бомбами, экипировкой самой крутой, базуками и танковой пушкой, но… солдатом он от этого не станет. Более того, солдат предпочтёт автомат, пистолет и нож – но каждым из этих инструментов он будет уметь хорошо пользоваться и применять к месту.

     Именно поэтому обилие теоретических знаний по магии – слабо помогало мне самой стать хорошим бойцом, скорее даже мешало. Много таких заклинаний, которые я знаю, а применить нельзя – азкабан за такое светит.

     Автомат, пистолет и нож – это конфундус, петрификус, и экспеллиармус. Три столпа дуэли. Почему три столпа? О, это мне объяснил отец…

     – Дуэль – это не магический бой, – он говорил это, поливая меня заклятиями из палочки. Я могла только увернуться, было тяжело, – магический бой – в нём всё хорошо. Можешь коленкой по яйцам врагу заехать – отлично. Можешь палочкой в глаз ткнуть – вперёд. В нём нет правил, есть только победитель и проигравший. Дуэль волшебников – это соревнование в умении нападать и защищаться. В скорости сотворения чар, в скорости анализа обстановки, в глубине знаний контрзаклятий и скорости их сотворения…

     Я снова отпрыгнула, перекатившись, и попыталась встать – едва успела в сторону. Быстро же, блин. Хотя заклинания – штука медленная.

     – Многие волшебники презирают дуэли, – сказал батя, снова продолжая процесс, – потому что они вырабатывают неправильные для выживания рефлексы. Дуэль – это грациозная демонстрация своих умений, а не бой, театрализованное представление, как говорят некоторые… – снова заклинание летело в меня. Я отпрыгнула в сторону, пропустив его мимо.

     – Поэтому, – продолжал отец, – занимающийся дуэлями стоит столбом и мало двигается. Это развлечение среди волшебников – дуэль, но… Сейчас в Хогвартсе преподают всё так пресно и сухо, что даже дуэли на фоне общей программы выглядят как настоящая боевая подготовка.

     Чуть было не разбила себе голову, влепившись чуточку в стену. Ой, больно. Батя прекратил поливать меня невербальными жалящими заклинаниями.

     – И что, почему тогда мы вообще так фанатеем по экспеллиармусу?

     – Конфундус, протего, экспеллиармус и петрификус – способы победить. Сначала дуэлянты при обучении проходят именно четыре этих заклинания. Потом начинают рваться ко всему подряд – тёмным чарам, каким-то оригинальным, изобретают давно уже изобретённое…

     – Велосипед.

     – Ну да, да, изобретают велосипед и думают, что весь мир идиоты, а они одни такие умные, что догадались использовать все прочие чары в дуэлях. Подростки, что с них взять – верят, что они исключительные, и мы все дураки, и никогда такими же, как они, не были… – Отец выдохнул, погрустнев, – Со временем вся эта попытка оригинальничать надоедает. Всё лишнее отсеивается за ненадобностью, остаются четыре классических заклинания, и какой-нибудь набор более экзотитческих чар, чтобы отвлекать противника, но они идут как всё остальное вдобавок к основным. Конечно, боевая тактика к дуэльной мало отношения имеет – там уже нужно уворачиваться, использовать зачарованные вещи, подлые трюки, обманки, обстановку… В дуэлях ничего подобного нет.

     Я тяжело дышала. Тело немного ныло, особенно ноги и торс, спина, пресс, пришлось нехило так прыгать и бегать, уворачиваясь от батиных заклинаний.

     Двадцать пятое декабря – день до Рождества. Это было… замечательное время. Утренний инцидент был исчерпан на том, что Нимфадора утром находилась в состоянии лёгкого аффекта, и ей всё показалось романтичнее, чем есть на самом деле. Ну или я чурбан бесчувственный, и ничего не понимаю в женских чувствах, короче, после эротического всплеска утром, Нимфи очнулась ото сна окончательно, поняла, что в общем-то переспала со своей кузиной, и красная до кончиков волос, старалась меня избегать. Мама взяла её за ухо и потащила на серьёзный разговор, и по-моему кому-то сейчас уши надирают, так как они и наши с Мионой то отношения с трудом сумели осознать и принять. А вот смириться с тем, что в моей постели появится ещё и Нимфи, их классическое воспитание уже не могло.

     Нимфадора после этого стала не то чтобы избегать меня, но… Скорее извиняющись выглядит, как будто наговорила много глупостей и ей теперь стыдно. Что ж, и правда – резковато как-то стартанули отношения, и совершенно неадекватная, аффективная, без малейшего сопротивления, реакция с её стороны… Следствие моих ласк и пережитого удовольствия. Хотя бы для приличия посопротивлялась бы… Может быть – мама как раз именно это ей и втолковывала. А я с отцом. Гермиона сидела на диване в углу комнаты и читала книжку, Гарри – отжимался и подтягивался рядом, гостиную вообще в спортзал переоборудовали. Места для такого зала тут немного, но достаточно.

     Отец весьма любопытно оценил мою «боевую экипировку» – верх от женского бокса. Нечто вроде то ли топика облегающего, толи бюстгалтера, это такой чёрный тканевый топ, который надёжно фиксировал грудь без всякого белья, и не давал сисям подружиться с инерцией и мотаться из стороны в сторону. И выглядел совершенно неэротично, вообще скрывая выпуклости, так что их видно, но как бы и внимания не обращается. Ниже шорты – из прочной синтетической ткани, с широким прорезиненным поясом, и поясами на каждой штанине снизу – так что они плотно обхватывали всё внизу и не сползали, и под шорты заглянуть не получится. Как девушка – скажу, что это очень удобная штука – и не облегает, как будто голая, в любой позе не натягивается в верблюжью лапку, и под шорты на трусики заглянуть невозможно, ни в какой позе. Да, собственно, и трусов то на мне не было – неудобно носить бельё, когда так много двигаешься. Бате почему-то понравилась функциональность и неэротичность спортивки. Он сам был в лёгкой спортивной одежде, но моя экипировка из женского бокса, а не одежда в «спорт-стайл». Он даже объяснил свой интерес – на занятиях по магии, когда нужно много уворачиваться, волшебники обычно испытывают некий дискомфорт от повседневной одежды, даже магловской, что уж говорить про всякую волшебную, а более-менее одежды, изначально спроектированной для тренировок в дуэлях или магических боях – не существует. Поэтому он так заинтересовался – у волшебников ничего подобного не существовало.

     – Ладно, – Батя шумно выдохнул, – закончили прыгать. Начнём с заклинаниями. Вы что изучали?

     – Поттер? – кивнула я на него.

     – Чё? – Гарри висел на ногах на перекладине и поднимался, качая пресс, заложив руки за голову. Миончик слегка смущалась его мускулистой фигуры, но делала вид, что ничего такого и вообще, она сидит книжку читает.

     – Что мы с тобой последнее изучали?

     – Протего рефлекто Гаунт, – подумав, ответил он, – но я так и не сумел делать его невербально и без палочки.

     – Что ж, нужно тренироваться.

     – Гермиона, – Батя взмахнул палочкой и книга в её руках громко захлопнулась. Ещё раз – и вылетела из рук и улетела в книжный шкаф, – твоя сестра тренируется, а ты решила, что сможешь побеждать книжными знаниями? Существует четыре заклинания, которые ты и без того хорошо знаешь. И миллион шагов к мастерству их применения – но вот тут ты даже не шевелишься.

     – Эй, я всё-таки…

     – Выходи, – батя указал палочкой, – Трисс, освободи место.

     – Эй, у меня нет одежды.

     – Трисс, поменяйтесь.

     – Мион, выйдем?

     Мы вышли в соседнюю комнатушку, я сняла с себя всё, Миона тоже. Она надела мой костюм, я – её толстовочку. Такие смены одежды для нас в порядке вещей – более того, поскольку мы близки и физически, и… по размерам, у нас почти вся одежда была общей, вплоть до нижнего белья. И в этом ни Миона, ни я, не видели ничего такого странного. – а волосы?

     – Возьми, – я достала из волос заколку. Тугая коса, собранная сзади, тут же расплелась, когда исчезла магическая заколка, и новая образовалась у Мионы, стоило только ткнуть в волосы. Сестрёнка попрыгала, пощупала свою грудь.

     – Хм… а это и правда удобно. Слушай, а почему бы нам просто не перевоплотиться в мальчика? – спросила Миона, – ну или хотя бы убрать грудь метаморфией? Нет, я не хочу сказать, что чем-то неудобно, но всё же, без груди вообще – немного удобней, – она подняла свой топ и показала, о чём говорила. Грудь постепенно уменьшилась, словно сдулась, пока соски не оказались прямо на ровном, мальчишечьем торсе, без следов припухлостей груди. Я задумчиво вздёрнула бровь.

     – Потому что это неестественная форма. Использование метаморфии в бою… возможно, но ты себя раскроешь – это раз, и выработаешь неправильные привычки – это два. Прежде чем создавать более удобное для боевой обстановки тело – нужно освоиться и с метаморфией, и с боем. Так что верни как было, и не упади на них в процессе – будет очень неприятно, предупреждаю.

     – Учту, – хмыкнула она и вышла из ванной.

     Ну что ж, я её предупредила – падать на грудь и правда очень неприятные ощущения. Это только мальчишки думают, что это подушки безопасности, хех…

     Поттер закончил с тренировками и убежал в ванную, вернулся уже другим человеком – в толстовке тёплой и тёплых спортивных штанах. Он сел на диван рядом со мной.

     – Слушай, – Гарри задумчиво потёр подбородок, – а что там с Сириусом? Мы его ищем?

     – Нарцисса нашла адвоката, и примерно сегодня, должна зайти. Вместе с твоим любимым Дракусиком.

     Гарри состроил кислую мину:

     – Оказаться родственником этого пижона… Сомнительное удовольствие.

     – Может ты прав. Я не скажу, что Драко непременно подонок, мерзавец и подлец, скорее копирует отца и избалован без меры. Ты заметил, что он за последние наши дни в школе – избегал вообще нас, и старался не отсвечивать?

     Гарри ухмыльнулся.

     – Да уж, заметил. Вряд ли он теперь будет строить нам неприятности, но не думаю, что будет защищать. То есть ничего принципиально не поменялось.

     – После того, что произошло с Ноттом и парой его друзей – я сомневаюсь, что кто-то решит полезть на нас.

     – Зачем ты так с ними?

     – Это справедливое возмездие. Они обидели Миону. Очень жестоко обидели. В конце концов, Поттер, мы Блэки, должны иметь какую-то честь. Не ударь я в ответ – они бы ещё долго злорадствовали, нападали, становились всё злее и злее… И, в конце концов – пришлось бы их просто поубивать всех. Так что я их, можно сказать, спасла. Одни только задницы и раздутое эго пострадало.

     Гарри пожал плечами:

     – Видел колдографию. В цвете, – он поморщился, – воняет даже через колдофото, или это иллюзия?

     – Самовнушение это. Вот что, Гарри, давай продолжим заниматься подготовкой. Дело это небыстрое, придётся сильно запариться, чтобы отточить хотя бы базовые заклинания.

     Когда мы отошли в сторону, и начали тренироваться, батя стал на нас поглядывать. Собственно, игра заключалась в том, что Гарри наколдовывает себе протего рефлекто над ладонью, я тоже, и мы пускаем жалящее заклинание, отбивая его друг в друга. Теннис по-волшебному. Довольно забавная игра. Развивает скорость реакции – я насильно заблокировала множитель алгоритма авторазгона. При регистрации сознанием каких-то мгновенных или сложноуловимых действий, включается авторазгон, который позволяет… Нет, это не выглядит так, как будто всё замедляется, как показывают в голливудских боевиках. Просто сознание работает так быстро, что всё успевает обдумать и сделать, при этом восприятие времени остаётся нормальным. Это я ускоряюсь, а не мир замедляется – всё в мире относительно? Может быть.

     Функцию авторазгона вообще часто приходится блокировать, чтобы не было лишних напрягов на сознание. Оно тоже не железное, разуму тоже нужен отдых. Слишком частое использование – утомляет морально, спать не хочется – хочется впасть в то состояние, в котором я пробыла десять лет. Сидеть, тупо смотря в стену, и ни о чём не думать.

     Одно воспоминание об этом заставило меня содрогнуться. Я прогнала прочь нехорошие ассоциации.

     Поттер ловко, всё-таки ловец, бил по заклинанию, и мы перекидывали его. Быстрое. Очень быстрое, по меркам обычного мячика – такое быстрое, как будто профессиональный теннисист со всей дури ударил по мячу ракеткой. И в этой игре я регулярно проигрывала Поттеру – он от природы обладатель хорошей и быстрой реакции, а вот у меня с реакцией вообще полный тупик. Всё полагаюсь на ментальные техники и поэтому без них – даже по сравнению с обычным Поттером – заторможенная.

     После долгой игры, Поттер наконец-то устал и решил сдаться.

     – Мне надо освоить это как ты.

     – Эй, молодёжь? – услышали мы голос приближающегося отца. Миона выглядела… трупом. Живым. Пот градом, глаза навыкате, еле дышит, вся совершенно взмокла, морщится при каждом движении. Ах, вот оно что – она всё-таки не вняла моему предупреждению и упала на свои подушечки. Теперь руками не сильно двигала, больно. Ещё один минус в копилку минусов женского тела.

     – Да, пап?

     – Чем заняты?

     – Играем в перекидывание заклинания.

     – А меня научите?

     – Да раз плюнуть. Берём вот это протего рефлекто, – я создала над ладошкой щит, и используем его как ракетку в теннисе, чтобы отбить заклинание во врага.

     – Звучит немного странно. Как минимум – потому что стандартный протего не требует ловить им заклинания. Опять что-то оригинальное?

     – Американское заклинание. Из новых. Как минимум – это развивает скорость реакции и если научиться делать так, – я мгновенно создала щит над ладошкой, то можно неприятно удивить противника. Щит маленький – на разворачивание нужна примерно… одна двадцатая секунды. Полноценный протего – это треть секунды.

     – Хм… Но пока дотянешься… а, впрочем, как хотите, – махнул отец рукой, – Если вам весело такими пользоваться – то препятствовать не стану. Что-то вы уже подустали… Так что бегом помойтесь, поешьте, только легонько, и мы перейдём к физическим упражнениям на ловкость.

     Я переглянулась с Поттером и вздохнула. Отец высмеял мой богатый арсенал знаний, и с помощью пары заклинаний покатал по полу гостиной, указав на то, что даже с самыми мощными заклинаниями, я проиграю, если просто словлю конфундус. Поэтому… Взялся батя за нас всерьёз, вот прямо капитально так, сам он не был очень хорошим бойцом, но как и все Блэки, прошёл суровую семейную школу, и потом – в Хогвартсе увлекался дуэлями, дрался с другими волшебниками, в общем – не был пацифистом от слова совсем.

     Физподготовка от бати была сущей пыткой. Даже больше, чем пыткой – он успешно сбивал с нас троих спесь. Вернее, с нас двоих. Поттера и меня. Миона и без того не считала себя воинственной, я много знала, очень много, и магическая сила высокая. Поттер, после наших совместных тренировок – осмелел, стал более агрессивным, и уже даже отбил одно нападение на себя слизеринцев, решивших его пощупать за вымя. Знатно он тогда расквасил им носы и вышвырнул в окно палочки.

     Похоже, далеко не все чистокровные семьи предпочитают такой же стиль, что и Блэки – на нашу семейку куда ни посмотри – все были отличными бойцами. Можно сказать – в среде чистокровных, Блэки занимали место силовиков, в то время как у других семей были свои заморочки. Такое вот распределение ролей в квазигосударственном устройстве волшебного мира чистокровных.

     Батя был куда лучше Люпина, который «подтягивал» Поттера. То есть показывал ему несколько заклинаний, которые он из-за отсутствия ЗОТИ на втором курсе и боевой составляющей – не знал.

     Он щёлкнул пальцами и заставил Кричера принести большой чёрный ящик. Это был старинный ящик, из рассохшегося дерева, с застёжками из арабской меди – драгоценный для волшебников материал. Ящик был увенчан потускневшим и облупившимся, грубо намалёванным гербом семьи Блэк. Отец открыл вручную защёлки и крышку… Мы все трое заглянули с любопытством внутрь. На подложке, скованные ремнями, находились большие такие мячи, похожие на квиддичные.

     – Что это, сэр?

     – Гарри, хватит, – поморщился отец, – не зови меня Сэр, мне неудобно.

     – Хорошо…

     – Мы, Блэки, всегда общались между собой неформально. Все наши длинные вычурные имена обычно сокращались. Например Регулус – Рег, Сириус – Сири, Нарцисса – Циси, Андромеда – Меда, Нимфадора – Дора, Беатрис – Трисс, Гермиона – Миона, Исида – Сида, Вальбурга – Вальба...

     – Я понял…

     – А у тебя вычурного имени нет, – вздохнул папа, – но ты и не полностью Блэк. Так что я для тебя Регги, или Дядя Рег, если тебе так удобнее будет. Ты же мой племянник.

     – Хорошо, дядя Рег, – кивнул Гарри, – так что это за мячи?

     – Бладжеры.

     – Бладжеры? – Гарри удивился.

     – Бладжеры? – с сомнением спросила Миона.

     – Бладжеры? – с подозрением прищурилась я.

     – Да, Бладжеры, чёрт их дери. Вы наверняка не задумывались, откуда вообще появился Квиддич, и его правила… Многие появлялись веками, наслаиваясь на уже существующую игру. Бладжеры были изначально изобретены как тренажёр для волшебников. В стародавние времена смерть от рук другого волшебника была в порядке вещей. Бладжеры – это такие древние тренажёры, которые испокон веков использовались для тренировки волшебников. Мячи зачаровывали, они как в квиддиче – летели на волшебника, по нему можно попасть заклинанием, можно отразить щитом или увернуться, как и в Квиддиче. Бладжер ничего не имитирует конкретно, но всё и сразу. И вражеского волшебника, и заклинание, и какую-нибудь штуку, которую в тебя бросили магией или руками… Реагировать на быстро движущийся мяч, защищаться и атаковать – тренировка с Бладжером пережила много веков. Изначально суть квиддича в общем-то и заключалась в том, что это тренировка команд, которых выпускали на поле вместе с бладжерами, и которые должны были показать своё мастерство.

     – Примерно как драка на рыцарском турнире?

     – Да, ты верно мыслишь, Гарри. Примерно как фехтование благородных сэров рыцарей на средневековых турнирах… или бои гладиаторов в колизее. Потом додумались разнообразить игру, ввели кольца и очки, появились роли у игроков. Квиддич из показательного выступления волшебников превращался в игру, – отец посмотрел на мячики с выражением расстроенности на лице, – ну а потом появился снитч. Это довольно забавная история…

     – Мы знаем, – ответила Гермиона.

     – Да? Замечательно. В таком случае – с вашего позволения, я продемонстрирую вам эти мячики…

     Папа расстегнул один и он тут же вылетел вверх, чуть не стукнувшись в потолок. Мячик полетел прямо на отца, тот взмахнул палочкой и с громким звенящим звуком бладжер отправился в стену, но не разбил её, а отрикошетил, в потолок, и снова на отца. Батя его заставил повиснуть в воздухе.

     – У каждого из них своя скорость. Этот самый медленный. Слушайте внимательно – тренировка с бладжером считается одной из самых продвинутых уже много столетий. Мяч – это движущаяся мишень, чтобы попасть по ней, нужно уметь и быстро реагировать, и оценивать обстановку, и двигаться, и творить заклинания… Бладжер зачарован так, что не нанесёт вам никаких травм, но может ощутимо ткнуть под рёбра, примерно как магловский футбольный мячик. Он тренирует всё и ничего конкретно – вы поймёте… А теперь – я позволю себе чашечку чаю, а вы развлекайте меня.

     Батя пнул мячик, который тут же полетел прямо в нос Гарри.

     Поттер пригнулся, пропустив мяч над головой, и тот отрикошетив от стены, уже с близкой дистанции полетел в меня. Я создала невербальный конфундус, мяч с звенящим металлическим звуком отлетел прочь и сделав круг, снова полетел в Гарри. На этот раз его перехватила Гермиона… попыталась перехватить – она промазала, и Поттер едва успел увернуться от мяча.

     Гонять по залу бладжер было интересно, только очень быстро утомляло. Самое главное в этом процессе – брать упреждение. Прицелиться непосредственно в бладжер – много ума не надо, вот только мгновенных заклинаний не так много, а остальные имели абсолютно такую же скорость, что и мяч, то есть нужно было примерно ощущать, где он будет, и посылать туда заклинания. Вроде бы мелочь, но почти все мы мазали только в путь, даже я постоянно мазала мимо, пытаясь отбивать бладжер заклятиями. А если было слишком опасно – уворачивалась или подставляла протего. Бладжер от щита отскакивал.

     Постоянное использование заклинаний на практике – заставило наши магические ядра гораздо эффективнее работать, и что более важно – отлично закрепляло заклинания. Особенно их невербальную и беспалочковую формы – произносить вслух и долго заклинание с таким быстрым мячом – было очень некомфортно, волей-неволей надо было ускоряться и переходить на невербальные заклинания.

     Батя вовсе ушёл, и примерно три часа кряду нас гонял один мячик. Это было… сурово. Очень. Не скажу, что у нас вот прямо после трёх часов сразу всё начало получаться – чем больше мы уставали, тем хуже справлялись, в конце концов практически выдохлись. Снова. Бладжер пришлось загнать в коробку, я рухнула на маты и раскинув ноги и руки, прикрыла глаза – это было жёстко. Вся пропотела с головы до пят, Миона тоже, Поттер… ему проще, он крепкий парень. Но всё равно несладко. Гарри доковылял до ящика, закрыл его и тоже сел на маты, положив рядом с собой палочку.

     – Я вот чего не понимаю, – сказал Поттер, – почему в Хогвартсе нам не преподают ничего такого?

     – А должны? – спросила Миона.

     – Наверное, да, обязательно.

     – Неа, – тяжело дыша, ответила я, – Хогвартс – это просто школа для волшебников. Давай сравним его с Оксфордом. Там ведь тоже не учат убивать и калечить. Силовики в волшебном мире занимают примерно то же положение, что и в магловском – это отдельная, особо подготовленная каста, вроде армии. В Оксфорде тоже не учат студентов стрелять, драться на ножах, и так далее. Силовики – это отдельная каста, вроде военных. Да, на первый взгляд кажется, что палочка – это просто офигеть какое оружие… но так кажется маглам, которые в первую очередь видят во всём оружие, а уже потом – возможности.

     – Ну не так уж…

     – Не спорь. Почти все более-менее важные изобретения маглов так или иначе в первую очередь старались приобщить к военным нуждам. Развитие оружия толкало прогресс многие века. В общем, волшебники тоже так же думают, но они свыклись с магией настолько, что не видят в ней ничего нового. Поэтому маглорождённые чаще других задаются вопросом о боевом применении магии, и видят в ней оружие. На деле же… даже если ты ну просто дофига выучишь и натренируешься как истинный Блэк, что сможешь нагнуть почти кого угодно – в аврорате, всё равно, будут вбивать собственные аврорские стандарты, карьера там – такое себе удовольствие. Армии у волшебников нет, а гражданскому населению – обычным людям, обычно никогда не надо владеть реально вредящей магией. Более того, можно нехило так присесть в азкабан лет на пять, если вместо конфундуса ты заклинанием снесёшь обычному нападавшему грабителю голову, или наложишь какую-нибудь опасную гадость. Поэтому ЗОТИ такое пресное – там всё преподают в рамках того, что можно легально применять для самообороны, а волшебникам настоящая боевая магия просто нафиг не нужна. Я имею в виду самого обычного, рядового волшебника, а не мальчика, который имеет целую толпу пожирателей с тёмным лордом во главе, в кровных врагах…

     Примечание к части

     ____________________________________

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     Примечание к части

     **Драрути**

     **В главе очень немного эротики, гораздо больше описания того, как Блэки проводят своё время и тренируются. Я думаю, это правильно - вы привыкли к более быстрому и динамичному повествованию. Мне надо учиться получать удовольствие от описания мира, людей, не самых главных действий, не лететь впереди, скорее к новым и новым интересным сценам, а развивать фанфик вглубь, так сказать. Быстро выписаться по всем интересным лично мне сценам и кинуть фанфик в морозилку - легко. А попробуем ка мы работать над собой! Попробуем ка мы раскрыть мир, персонажей, их способности и возможности, действия... в деталях и красках!**

     ______+Поставьлайк!+_________

     – Доча, что ты делаешь? – батя подошёл сзади.

     – Палю это дерьмо к чёртовой бабушке, – я взмахнула палочкой, – Морте Инканум Примо, – заклинание ударило в родовой гобелен блэков. Защита с него снята, так что большая холстина мгновенно вспыхнула, – Гори-гори ясно.

     – Эй, так и пожар недолго устроить.

     – Это заклинание уничтожает только объект. Зато надёжно.

     – Откуда оно вообще?

     – Это немного тёмная магия.

     – Насколько немного?

     – Пожизненное в азкабане, – хмыкнула я, – но зато жжёт не хуже адского пламени.

     Родовой гобелен – гордость семьи Блэк, помешанной на чистоте крови. Нетрудно понять, какое место для них занимал гобелен, созданный чёрт пойми когда. Впрочем, Блэки не были стопроцентно чистокровными – так или иначе, в роду оказывались маглорождёные, так что миф о чистоте крови Блэк – только миф. Но тем не менее, среди всех чистокровных Блэки – это особая семья. Среди всяких там малфоев, розье, и прочих, Блэки – считались едва ли не самой внушительной, почти королевской семьёй. Дамблдорство пыталось убедить всех, что маглы это хорошо, маглы это здорово, но… они в волшебном мире были весьма скромной оппозицией чистокровным. Волдеморт нанёс по чистокровным самый сокрушительный удар за всю историю англии – многие семьи уже уничтожены, многие на грани уничтожения. Психованный тёмный лорд практически уничтожал всю чистокровную знать англии, одного за другим, и Дамблдор на это смотрел ну очень положительно. Поэтому, я полагаю, не слишком спешил оппонировать лично Волдеморту. Тот ему выгоден. Не удивлюсь даже, если к становлению Волдеморта причастен Дамблдор… Или нет.

     Не стоит приписывать все события чьей-то злой воле – так и до теории заговора дойти недалеко.

     И вот, древняя реликвия, на которую практически молились поколения семьи Блэк, горела чёрным как смоль пламенем, с жёлтыми искорками внутри. Миг – и от гобелена осталась только голая стена и шестнадцать серебряных гвоздей, которыми он был приколочен.

     – Нда… – Батя задумчиво почесал щёку, – Не думал, что увижу, как эта штука сгорает.

     – Давно пора было сжечь его к чёртовой бабушке. Как и все портреты. Нам в доме только шпионов не хватало.

     – Ты уверена, что портреты шпионили?

     – Уверена. Я проверила – тут было несколько портретов, связанных с другими, которые… не здесь. Пришлось сжечь так же все портреты в доме.

     – А портрет моей матушки? Немного пришибленная такая старушенция, которая всё время орала?

     – Сожгла, – я вздохнула, чувствуя некоторое… Облегчение. Именно облегчение, от того, что больше нет никаких гобеленов, портретов, голов домовиков, подставки для зонтов из ноги тролля, и многих других «милых» вещей Блэков, которые мне совсем не нравились.

     – Я поменяла девиз семьи, – дёрнула я щекой, – на родовом гербе и в структуре алтаря. Так что девиз изменится везде, в том числе уже написанный.

     – Да? Как жаль, что у нас в гостиной не осталось ни одного герба, а то бы я мог это узнать раньше.

     – Надо повесить, – хмыкнула я, улыбнувшись, – чистота крови – вообще идиотское понятие. Почему все люди, собравшись в какое-то закрытое сообщество, начинают маниакально искать предателя или что-то, что нарушает их закрытость, и с явно неадекватным уровнем ненависти к этому относиться? Поскольку в большинстве случаев у волшебной пары рождается волшебник, то чистокровные будут всегда. Маглорождёные тоже – таков закон природы.

     – Люди, – отец грустно вздохнул, – люди никогда не меняются. Волшебники вообще имеют очень посредственное представление о маглах.

     – Человек всегда гордится своими достижениями. Это проистекает из самой сути борьбы за что-то и самосовершенствования. Гордиться тем, что получил даром, без малейших трудов – могут только полные бездельники и лентяи. Чистотой крови. Цветом кожи. Заслугами предков. Национальностью. Какое соблазнительное предложение делает чистокровность, верно? Стать кем-то, ничего не делая. Я заменила девиз на более современный.

     – И какой же? – Батя со вздохом проводил прах от ковра взглядом.

     – «Dum vitant stulti vitia, in contraria currunt». Это на латыни – глупые, избегая пороков, впадают в противоположные пороки.

     – Хаха, – отец хихикнул, – Оу, жёстко! А ты, оказывается, умная девочка.

     – Я всегда тебе это говорила.

     Собственно, это такой очень, очень жирный намёк на то, что чистокровные и Дамблдор в равной мере идиоты, которые впадают в противоположные пороки. Жир аж с семейного герба капает, у Малфоя, увидь он такое, случится родимчик, придётся откачивать. А ведь герб изменился везде, то есть в книгах, в журналах, в ведомостях, вообще везде. Могучие чары – каждый настоящий оттиск герба – связан с алтарём. Он тускнеет, если род угасает.

     Отец рассмеялся ещё раз и потрепал меня по голове. Из обеденного зала на первом этаже слышался смех – кажется, Нимфадора и Гарри соревновались в умении перевоплощаться. Тётя Меда и мама о чём-то шушукались, сидя в сторонке на диване, о своём, о женском, а Гермиона участвовала в забавах Доры и Гарри.

     – Леди и джентльмены, – я вошла в зал. Настроение было приподнятое, – у меня есть для вас всех подарки. Собственно, очень одинаковые, но они очень полезные.

     – Да, доча? – обратила на себя внимание Мама, – заходи, веселись.

     – Обязательно. Кричер, притащи ящики, которые я сложила в комнате.

     Не появляясь, кричер перенёс сюда кучу грубо сколоченных деревянных ящиков. Никакой эстетики – просто упаковка. Палочкой заставив ящики открыться, я достала из них то, что решила подарить семье. И видит Магия, это стоило мне огромных трудов! Мой драгоценный багаж знаний, магия, инструменты Блэков и посох Слизерина, трофейные металлы из тайной комнаты и артефакты Блэков, всё пошло в ход, в процессе создания.

     Я достала из ящика… экипировку, и положила её на журнальный столик, с которого убрала всякие бокальчики и вазочки с конфетами. Это была… Экипировка. Все подошли, смотря на плоды трудов. Должна признать – работа над ней оказалась очень выматывающей магически – даже с моими кругами и контролем над магией, это было трудно.

     – Выглядит странно.

     – Произведение искусства, – чуть не облизнулась я в ответ.

     – Правда? – с сомнением спросил отец, – мантии вроде те, что мы тут нашли.

     – Да. Алые мантии, созданы из шерсти уже вымершего магического животного – красной нунды. Имеют собственный характер, разум, шерсть алой нунды считается крайне… интересным материалом. Собственно, этих тварюшек и истребили из-за шерсти. Она прекрасно поддаётся зачарованию, и отлично сопротивляется вражеской магии, а если не может сопротивляться – то пропускает без вреда для себя.

     – И? – спросил отец.

     – Я немного раскроила те плащи, что были здесь, и заказала полноценные костюмы. Начнём демонстрацию… – огляделась, – ладно, позвольте сама покажу.

     Я стянула с себя верхнюю одежду, оставшись в лёгкой сорочке, и покопавшись, одела, с непривычки это было трудно сделать, доспех. Это был замечательный доспех – сделан из тонких ламеллярных пластин из арабской меди. Собственно, почему никто раньше не додумался? Додумались, вот только медь редка и дорога, а доспех для волшебника – такое себе, волшебники никогда не признавали ничего подобного…

     – Магловские методы работы с металлом просто восхитительны, – улыбнулась я, – благодаря кое-какому станочному парку мне удалось создать то, что раньше было невозможно сделать вообще. Эта броня облегает тело…

     И правда, броня облегала тело мелкой мутно-медного цвета чешуёй, прилегала плотно к одежде, и не сковывала движений.

     – Весит всего четыре килограмма, почти ничего. Арабская медь. Да, знаю, что вы хотите сказать – арабскую медь никто и никогда так не использовал. Что ж, это потому что металлургия маглов была недостаточно развита раньше, температура плавления у металла больше трёх тысяч градусов. Раньше вообще считалось, что кроме как адским пламенем её ничем не расплавишь. А волшебники, кроме как магией, ничем не умеют пользоваться, поэтому магоотталкивающая медь для них была чем-то из разряда редких диковин. Этот доспех имеет кожаную подложку из зачарованной кожи, сам прилегает плотно к телу, не болтается, не сковывает движений. Может выдержать даже аваду или аналогичное заклинание, правда, ударные волны, газы, электричество, по прежнему опасны, как и многое другое… Но всё же, большую часть атакующей магии этот доспех выдержит.

     Я достала следующее. Это была вторая часть доспеха – кожаные ремни с петельками, кожаными небольшими чехлами для продолговатых склянок с зельями. Такие носили в стародавние времена многие из тех, кто предпочитал палочкой воевать, а не завязывать шнурки. Далее – мантия. Мантия тёмно-красного цвета, на плече герб семьи Блэк, сама мантия обзавелась множеством новых элементов. Медная застёжка, приталивающий ремень с пряжкой, рукава, ремешки на рукавах, и в целом… это был уже полноценный, строгого покроя, плащ.

     – Ты перешила мантии?

     – И добавила в них много новых элементов и функций, – кивнула я, – расширила интеллектуальные возможности, усилила защиту от разных неблагоприятных факторов, добавила несколько весьма сильных защитных заклинаний… простите, не буду называть, каких именно. Ну и защита от огня, воды, электричества, холода, и некоторых других стихийных и магических атак…

     Я накинула мантию. Алая мантия и медно-золотая чешуя брони выглядели вместе… Ай Эм Айронмен! В общем, заметно и сочетались неплохо.

     – Довольно мило, – сказала Нимфи.

     – Мило… Поверь мне, дорогая кузина, по сравнению с экипировкой аврората… – я покачала головой, – в общем, это броня, которая может выдержать очень неслабые чары. Правда, речь идёт только о прямой магии – если кто-то кинет тебе под ноги бомбарду – приятного будет мало. Абсолютной защиты не существует, но как боевая экипировка – эта штука очень хороша.

     – А где ты взяла все эти чары? – спросил отец, водя палочкой над своим костюмом.

     – Ну… Частично – это чары, которые используют американские полицаи из МАКУСА, некоторые чары довольно древние и наши, ментальный конструкт я создала сама. Рубины и бриллианты пришлось покупать у коротышек – жадные скоты, скажу я тебе. Металл у меня был свой, килограмм сто в личном распоряжении оказалось. В общем – с миру по нитке.

     Отец такому ответу только кивнул. Меня никогда не спрашивали, откуда я всё знаю что знаю. Волшебники не относятся к магии как к чему-то шибко необычному, поэтому в отличие от маглов, которые постоянно ищут логические несостыковки, волшебники просто смиряются с ними. Они привыкают к этому с детства – к тому, что ступеньки на лестницах исчезают, двери бывают фальшивые, привыкают не подходить с логикой и разумом к волшебству… потому что волшебство часто бывает противоречит логике. Волшебник – существо эмпирическое, живёт на интуиции, вере и слушает сердце, а не разум. И это правильно, наверное. Логика завернулась бы в бараний рог противоречий и лопнула, попробуй волшебник быть логичным.

     – Вообще, выглядит круто, но где мы её будем носить? – спросила Миона.

     – Мы? Да нигде. Это боевая экипировка, и случись какая жопа в стране – это будет подспорьем… Но нам нужно готовиться.

     – Это почему это? – насупившись, спросил Поттер.

     – Потому что в тебя вцепился тёмный лорд и никак не хочет отвалить, – я кивнула ему, – Потому что рано или поздно, вся эта шобла, так или иначе, попробует над нами доминировать. Я примерно поняла, как устроено общество волшебников… Волшебники ветрены, непостоянны, доверчивы. Стоит только перемениться ветру в политике – и имидж, и влияние, и почтение, всё рухнет. Да ты, Гарри, сам видел это, год назад, когда сначала на тебя смотрели как на героя, а стоило только чуть-чуть показать парселтанг – то сразу же все стали от тебя шарахаться… Так и весь волшебный мир. Они могут в лицо тебе говорить, что ты герой, их спас, что они любят и ценят тебя, а чуть что не так – и мгновенно разворачивают флюгеры и уже называют тебя тёмным магом… Поэтому если выбирать между их любовью и страхом – я выбираю страх. Но чтобы нас действительно боялись… – покачала головой, – всем нам придётся очень, очень неслабо потрудиться. Я бы даже сказала – всерьёз озаботиться подготовкой. А учитывая, что Волдеморт уже дважды пытался вернуться – в позапрошлом и прошлом году… Времени осталось мало. Нужно терпеть и работать. Бюджет семьи, на данный момент, позволяет выплачивать вам всем содержание.

     – Да мы как-то и сами справляемся, – ответил папа.

     – Вы – да. Гарри тоже не нуждается в этом, мы с Миончиком нехило заработали на одной афере с разграблением тайной комнаты…

     – Эй, чего вы на меня то смотрите? – тётя Меда возмутилась.

     – Ничего, тёть. Просто с этого момента все дела побоку и занимаемся только боевой подготовкой. Ты тоже.

     – Я как и любой Блэк, обучалась в семье! – гордо сказала она.

     – Этого мало, – ответил ей отец, – меня с Сириусом гоняли куда больше вас. Трисс права, – вздохнул он. Лицо его выражало усталость, – надо и тебя с Нимфи тоже брать в оборот, и тебя, Сида, тоже, и тяжело работать… Трисс, доченька, – папа улыбнулся мне, – ты не знаешь, существуют какие-то способы улучшить обучаемость?

     Я задумалась.

     – Рефлексы не во власти ментальной магии. Поэтому багаж знаний тут бесполезен. Волшебники издревле задавались этим вопросом – потому что никто не любит долго и тяжело учиться, все хотят без труда всё понять и стать суперумницами.

     – Дай угадаю – так не бывает?

     – Именно. Однако, магия есть магия – в ней нет ничего абсолютного и безусловного. Существует один способ, но он скорее… симуляция.

     – Это как?

     – Сознание волшебника погружается в глубокий транс, он называется легилиментивным трансом, оказываясь в искуственно созданном менталистом мире. Довольно примитивном, просто площадка. Там волшебник может тренировать заклинания, разум, совершенствовать свои навыки. Это… уловка. Существует и ещё один способ – маховик времени.

     – К сожалению, его у нас нет.

     – Есть, – пожала я плечами, – правда, несильный, но рабочий. Старенький уже.

     – Откуда? – у отца глаза на лоб полезли.

     – Был скрыт в особой сокровищнице. Дай угадаю, ты про неё не знал?

     – Нет. Что за сокровищница?

     – Находится внизу, рядом с алтарём. Маленькая кубышка, где сложены наиболее опасные, секретные и ценные артефакты, веками накапливаемые семьёй на самый крайний случай. Там есть омут памяти, маховик времени, пара посохов… конечно, уступающих посоху Слизерина в мощи – Слизерин, как и все четверо основателей – были магами десятого круга. То есть даже сильнее меня.

     – Вот только применение маховика не меняет субъективное время, – заметила мама, – ты будешь стареть, применяя его. Ну…

     – Если ты метаморф – то это не проблема. Да, год-два накинешь сверху возраста – на фоне пары сотен лет жизни это мелочи. И то я не уверена насчёт пары сотен лет…

     – Я что-то не слышал о древних метаморфах, – ответил мне Гарри. Ему ответил папа:

     – Потому что мало кто признается, что он может менять обличия как перчатки. Даже если сделает это – в конце концов – меняет личину и сбегает, накапливаются обиды, долги, претензии… Метаморфы очень редки – в Англии это всего одна наша семья, в других странах, я знаю, есть и другие. В конце концов, никто не вечен – человека, что в магловском мире, что в волшебном, всегда может убить болезнь, бандиты, несчастный случай… Никто не вечен, а живучесть в комплект к вечной молодости не идёт.

     – Поэтому – носите защитную одежду, – заключила я, – и да, Пап, ты прав – метаморфы обладают даром вечной молодости… Я вообще не понимаю, зачем ты, Тётя Меда, выглядишь так.

     – Как это? – Тётушка тут же упёрла руку в бок.

     – Дай подумаю… На свои сорок лет?

     – А чтобы всякие сосунки не пускали слюни, – хмыкнула она.

     Да, тётя Меда была… Похожа на нас с Миончиком, просто сильно повзрослевших. И ещё кое-какие черты лица другие.

     – Ладно, – сдалась я, – в общем, суть вы уловили. Можно либо погрузиться в свой внутренний мир, где время будет течь иначе за счёт ускорения работы сознания – примерно в два раза, либо использовать маховик. Последнее предпочтительно ещё и по причине того, что не перегружает мозг и позволяет полноценно тренироваться. В том числе тренировать тело и рефлексы, а не только разум.

     – Решено, – хлопнул себя по коленке батя, – Если у нас есть маховик – завтра же начнём тренировку, – он осмотрел всех, – не отлынивать. Это будет очень нелегко, но не отлынивать.

     – А как? – спросил Поттер, – я имею в виду – как мы избежим парадоксов друг с другом?

     – Ну, тут много ума не надо. Разобьёмся на пары, и будем тренироваться в разных залах и комнатах. Пары не по личным вкусам, сразу говорю – а то я знаю вас.

     – Нас тут нечётное количество, – напомнила мама, – мы с тобой, Меда с Нимфи, Миона и Трисс и… Гарри.

     – Тогда я, как наиболее опытный боец, займусь двумя. И это будет… Нимфи и Гарри. Вам двоим сейчас подтянуться важнее всего. Ты, Сида, пойдёшь с Трисс, Меда – с Мионой.

     – Может поменяемся местами? – предложила мама, – Трисс очень боевитая девочка, – она улыбнулась мне.

     – Поэтому именно так. Она тебе спуску не даст, да и вы оба менталисты. А во избежание парадоксов – будем переходить между комнатами – их у нас достаточно, растащим мебель и обстановку, и будет очень немало места. Можно ещё, правда, на наш дом магловский растянуть защиту алтаря, но это будет слишком…

     – О, я умею, – подалась я вперёд, – можно без алтарика, можно наложить просто фиделиус.

     – Просто фиделиус, – хмыкнул папа, – это высшая магия контракта.

     – Думаю, я сумею это сделать. На дом в Хогсмите я наложила фиделиус, так что Дамблдор уже наверное всю бороду выдрал, пытаясь понять, где исчезает Гарри.

     Батя усмехнулся:

     – Не преувеличивай. Просто озадачен, скорее всего. Вот что, я не хочу никого из вас принуждать, но… Трисс права – Блэки должны вернуть себе славу едва ли не лучших бойцов в Европе. Было время, слава нашего дома разносилась далеко за пределы альбиона, сейчас это даже не тень, а так, серость. Кто не хочет участвовать – может остановиться сейчас.

     Отказавшихся не было. Андромеда немного колебалась, но самую чуточку, остальные – ни капли. Мама не сильная ведьма, просто хорошо развила ментальную магию. Легилимент очень неплохой, на уровне Снейпа, или около того. Рядом с ней было спокойнее. Это вообще свойство всех легилиментов – они неосознанно влияют на окружение. Волдеморт – рядом с ним портится характер даже у средней паршивости волшебника, Дамблдор – розовые пони кушают радугу, добрый дедушка, доверие, некритичность восприятия, всё такое… Снейп – страх и мрак, который он изливает на окружающих. Я…

     Я…

     Я…….

     Мне кажется, что атмосфера вокруг меня становится более легкомысленной и свободной, а там – у кого что болит, что называется. Прямо антипод Снейпа.

     * * * * *

     И началась великая тренировка, которую устроил нам батя… Маховик времени между нами передавал Кричер, а дальше… Я с мамой ушла в небольшую комнату. Мы подготовились, конечно – маманя одела такую же спортивную одежду, что и у меня – из категории женской боксёрской униформы. Должна признать – она весьма так ничего выглядит, с меня ростом, и несмотря на возраст истинного тела – очень подтянута. Мама постояла у окна, разглядывая площадь Гриммо и спросила:

     – Ну что, начнём тренировку? С чего, кстати?

     – С бладжеров. У тебя как с ними отношения?

     Мама хмыкнула:

     – Никак. Надо попробовать, если они будут милыми.

     – В стиле лёгкого БДСМ, – ухмыльнулась я, – попытаются врезать тебе как следует. И вот что, мам… – я пнула ящик, открылась крышка, – договоримся. Никакого сексуального подтекста.

     – К чему это ты, доча? – удивилась она.

     – Вообще никаких разговоров про пошлости, шуток, и всего прочего, хорошо?

     – Хорошо, без проблем. Я и не собиралась…

     – Во избежание. А то знаешь, решишь меня поучить, пошутить, а через месяц совместных тренировок двух красивых девушек хрен знает, куда это зайдёт.

     – Эй! – мама порозовела в щеках, – ты это на что намекаешь? – она была зла.

     – Предупреждаю, – подняла я выразительно палец, – во избежание. Потому что ты женщина красивая, местами даже очень привлекательная, а я хоть и выгляжу как девочка, всё же по девушкам.

     – Во-первых – это уже какое-то извращение, – упёрла она руку в бок, – а во вторых…

     – Стоп, – я прикрыла глаза, – начнём с теории, почему я вообще тебе это говорю. Тебе надо знать, папе можешь не говорить – ему это знать незачем.

     Мама выразительно выгнула бровь и скрестила руки на груди, слушая, но всё ещё была недовольна.

     – У меня есть… врождённая способность. Необычная. Что-то вроде способностей вейл.

     – Привораживать мальчиков?

     – Нет. И не девочек тоже – я могу поглощать энергию, магию, если хочешь… Когда девушка испытывает сексуальное удовольствие, стыд, а тем более – оргазм – её магическое ядро выплёскивает большое количество энергии, которую я могу поглощать и ощущать. Это не вредит девушке – наоборот, эта энергия в любом случае уходит в пустоту и рассеивается. Это отлично стимулирует развитие магии, и у меня тоже – я могу восстановиться, если сильно магически истощилась, поласкав девушку, и тем самым ускорить развитие собственной магии, ускоряя цикл истощения-восстановления.

     Мама слушала это с подозрением в глазах.

     – Плюс я ещё не до конца поняла, но почему-то именно мой контакт с девушкой даёт ей больше удовольствия, чем контакт с другими людьми. Если так угодно – мои руки, язык, и всё прочее, чем можно удовлетворять девушку, дают вдвое больше удовольствия.

     – Ты уверена в этом?

     – Абсолютно. Проверено, доказано.

     – И… – мама задумалась, – как это работает?

     – Ладно, немножко можно. В пределах приличий. Не против?

     – Что это ты удумала?

     – Небольшой массажик. Я говорю, в пределах приличия, лизать твою кисуню я не собираюсь.

     Мама резко вспыхнула и покраснела.

     – Ах ты…

     – Просто расслабься.

     Я подошла ближе, положила руки ей на плечи и чувствуя волны стыда и… энергии, начала активно их поглощать. Провела руками по плечам, спине, кончиками пальцев, не грубо, нежно и мило, по талии, оголённому торсу, животику, поглаживая как можно более эротично и… скромно. Поначалу ничего не происходило. Через минуту мама уже закрыла глаза и дышала глубже. Я положила руки на её талию и отпрянула. Она недовольно потянулась за мной вслед, но вскоре очнулась.

     – Что это было? – она тяжелее дышала, – Вау… как будто удовольствие щекочет изнутри, так приятно…

     – Девичьи ласки вообще отличаются от мужских. В сторону большей нежности и умелости. Помножь это на умение ментально чувствовать партнёра, его тонкие перепады чувствительности, настроения, желания, и на магическую способность… – я покачала головой, – можно с девушками такое вытворять… Я поняла уже, что тебя заинтересовала Нимфи, а точнее, то, что она сказала вчера утром, и нам нужно объясниться, потому что сама ты стыдилась подходить с такими вот вопросами.

     Мама прикрыла живот руками, кивая.

     – Хорошо.

     – Я… – я задумалась, – понимаешь, если ты захочешь и попросишь – я вполне не против использовать весь свой дар, чтобы доставить тебе удовольствие. Без секса, конечно, просто эротический массаж с элементами ласк, но…

     Мама задумалась.

     – Трисс, а можешь? Нет, не пойми неправильно, – она завертела головой, – я не извращенка какая! Мне просто интересно. Те воспоминания были поддельными, на самом деле меня никогда не трогала девушка. Да и потом, если ты не будешь лезть пальчиками куда не надо – это не так уж и похоже на секс, верно?

     – Ох, – я вздохнула, – один раз. При условии, что ты больше никогда не попросишь. Я не хочу, чтобы моя мама стала моей любовницей, понимаешь? Я тебя люблю… как маму.

     Она смущалась и стыдилась.

     Что ж, нужно сделать лёгкую эротику, без пошлятины? Можно…

     Я взмахнула палочкой и трансфигурировала единственные предметы мебели – два кресла, в кровать.

     – Ложись…

     Я раньше не замечала, но мама вполне себе эротичная женщина. Она легла на кровать. Мне пришлось освободить её от одежды – снять упругий топ-бюстгалтер, и шорты. Она брыкнулась, но дала мне стянуть их с себя. И вот, красивое, более взрослое, более… зрелое тело. Она закрыла глаза и ждала чего-то… смущалась. Я призвала сумочку в руки, и из сумочки достала бутылёк со смазкой. Гермиона где-то достала несколько разных бутылёчков, у этого был лёгкий банановый привкус, а сам он был прозрачный и на водной основе, отлично подходил для ласк. Смазав руки, пальцы, чтобы касания были более… нежными и скользящими, я залезла на кровать и улыбнулась – мама выглядела… Скажем так, к её истинному облику я ещё не привыкла – увидела за день до Хогвартса, и вчера – то есть я привыкла видеть более рослую, совершенно другую женщину. Поэтому, наверное, не так стеснялась и не было отторжения. Мы же не собираемся заниматься любовью, верно?

     Её тело было более… зрелым, животик с пупочком не такой мускулистый как у мионы и тем более нимфи, грудь больше и другой формы, чуть округлее внизу… Я скользнула кончиками пальцев по её талии, животику, по груди, быстрыми движениями обводя их пальцами… Она дышала чаще… а я не спешила – намеренно делала это всё медленно, не грубо, плавно и нежно… за пальцами оставались на теле влажные дорожки геля, поблёскивающие в свете настенных ламп. Я наклонилась и коснулась её шеи языком, так же нежно скользнув им вниз, и к груди. Обвела ореол соска языком, и нежно покатала затвердевший сосочек на губах. Дыхание её стало более глубоким. Тело зрелое, но очень нежное, кстати, я аккуратно провела всей ладонью по талии, животу, груди, взяв её грудь в ладошки, тело скользило под моими руками, и было горячим. Она чувствовала удовольствие, но только томно дышала…

     Чтобы добиться первого стона мне понадобилось сорок минут нежных и аккуратных ласк. Она перевозбудилась, словно перегретый пар или перемороженная вода – не испытывала оргазм, но возбуждение уже так долго и так сильно, что всё тело уже на пределе. Тихо простонав, она устыдилась этого, я ласкала её ножки и бёдра – особенно внутреннюю часть, эрогенную зону. И пальчиком провела по лобку. Как и Миона, и Нимфи, и почти все волшебницы – она использовала заклинание для предотвращения роста волос, или метаморфию, но скорее всего заклинание. Её киска отличалась от Нимфи и тем более Мионы, она была более… малые половые губы аккуратным гребешком выступали изнутри, клитор сверху тоже не такой нежно-розовый и аккуратный, как у нас с Мионой. Я провела пальчиками по прелестям, губкам, пальчик легко скользнул между губок. С губ её сорвался ещё один стон. Скользкий пальчик попал в нежное и тёплое местечко, и проведя внутри сверху-вниз, я нащупала довольно большой вход внутрь. По сравнению с нашим, конечно, и пальчики легко скользнули внутрь. Тепло, скользко, пульсирует… внутрь… наружу… внутрь… От смазки естественной и банановой, чмокающие звуки стали громче, большим пальцем я пощекотала клитор, а языком продолжала ласкать грудь и торс. Желание уже перешло все границы времени и я не стала оттягивать – она испытала таки оргазм. И это было так же что-то очень сильное – долгие ласки способствуют хорошему оргазму. Она стиснула обивку дивана руками, выгнулась дугой, по всему телу пробежала волна удовольствия, и какая – даже стараясь не издавать ни звука, она закатила глаза и захрипела, ноги дёргались и ногой она ударила по кровати, грудь упруго дёрнулась из моих губ… Это было очень неплохо. Сильный оргазм, неспешное и долгое начало, долгое напряжение, и страстный, быстрый, конец… Мама всё-таки обмякла и рухнула на кровать, распростёрла руки и ноги, а я приступила к последним, послеоргазмовым ласкам, чтобы продлить удовольствие…

     – Трисс, – услышала я её более томный и хриплый голос, – кажется, кто-то говорил, что не будет лезть пальчиками куда не надо?

     – Не удержалась, – улыбнулась я.

     – Ах ты ж пошлая девочка! Знаешь, как мне стыдно сейчас?

     – Прямо чувствую… – я наклонилась к её лицу и чмокнула в щёку, – не бери в голову. Это просто… опыт. Он может быть плохим, хорошим, интересным, но тем не менее…

     – Некоторый опыт не должен быть.

     Я посмотрела на свою руку, перепачканную в смазке, естественной, я имею в виду, и улыбнулась, проведя пальчиком по своей щеке, оставляя полоску любовного сока на щеке около губ.

     – Ничего плохого ведь не произошло… я покушала энергии. Очень неплохо покушала, – я язычком слизнула с края губ терпкий вкус, – тебе понравилось?

     – Необычно… чувствую себя извращенкой.

     – Тогда это было в первый и последний раз. Девушек много, а я одна, – вздохнула я с притворной грустью, – теперь займёмся тренировками и только скажи, что я не права – мы ещё даже не начали, а уже переласкались, несмотря на родственные узы.

     – Ты прямо какое-то ходячее соблазнение для нежных девичьих сердец, – хмыкнула мама, возвращая себе боевой настрой, – ладно, давай просто забудем об этом.

     – Как пожелаешь. А теперь – чёртовы бладжеры!

     Сколько можно было проводить времени в тренировке? Как дела у других я не знала, потому что разные временные параллели, но вроде бы ничего страшного не происходило. Мы начали тренировку с бладжерами – а это и правда очень, очень хороший магический тренажёр. Меткость, скорость реакции, скорость принятия решений, и самое главное – правильные для волшебника рефлексы. Бладжер, которым мы пользовались раньше – самый начальный. Всего было двенадцать разных мячей, каждый последующий имел меньший размер и большую скорость. Самый маленький был размером с теннисный мячик и носился со скоростью миль сто в час, непредсказуемо меняя траекторию, я даже вообразить себе не могла, насколько крут волшебник, который может попасть по такой штуке заклинанием – это надо быть просто настоящим монстром!

     В остальном жизнь и тренировки с мамой повторялись изо дня в день. И это настолько однообразно, что я даже описать ничего не могу – мы договорились менять комнаты каждые тридцать дней тренировок.

     Поначалу это было забавно, хоть и утомляло – я прыгала от бладжеров, отжималась, и помогала маме, которая не имела мышц по-моему вообще – слабоватая, обычная женщина за тридцать, без физических упражнений и прочего. Она отжималась, качала пресс, подтягивалась, мы даже немножко побоксировали, в конце концов признав, что ударить в морду это конечно можно, но без опытного наставника и теории – дальше отработки простых ударов дело не зайдёт. Боксёрская груша тоже не залёживалась без дела.

     Постепенно, моя фигура становилась более… мускулистой. И у мамы тоже, на руках появились мышцы, а если напрячь торс – то вполне отчётливые кубики пресса. Задница тоже стала более приятной на вид, крепенькой такой, плечи чуть больше – в общем, качками мы не стали, но явно нарастили мышечную массу и можно сказать – имели телосложение атлетическое. Мама особенно тяжело это переносила. Она попросила кричера притащить тренажёры из нашего магловского жилища – беговую дорожку, боксёрскую грушу, и несколько обычных тренажёров, в том числе гантели, штангу с блинами… Это всё добро было папиным, что-то кричер отказал нам выдать, поскольку это уже забрал батя и гонял сейчас на тренажёрах своих подопечных, что-то досталось Мионе и тёте Меде.

     Тренировка длилась очень долго, за восемь месяцев тренировки в жёстком режиме, мы конечно обе стали гораздо лучше. Дуэлировать с мамой становилось интереснее день ото дня – она потеряла свою фигуру женщины бальзаковского возраста – талия стала более узкой, руки, ноги, всё словно помолодело и приобрело рельеф. Видеть это было неожиданно приятно глазу, она гораздо быстрее двигалась – после третьего бладжера, а мы из двенадцати осилили только третий уровень, мама стремительно отбивала мои заклинания небольшим щитом, ловко уворачивалась, красиво переходила из защиты в нападение, и гораздо лучше освоила именно тактическую составляющую боя. То же самое могу сказать про себя – тело и прочее потихоньку начало подтягиваться на завышенный уровень знаний и магической силы. Но работать мне ещё… пока последний бладжер не освоим.

     И вот, мы в последней комнате своего этажа – утром меня разбудила заворочавшаяся маманя. Мы спали в одной кровати – просто потому что… потому что почему бы и нет? Ничего такого эротичного, в одиночку вообще морально тяжело, мы устали уже морально до состояния близкого к овощу, так что последние дни до окончания тяжёлой тренировки считали с надеждой.

     Мама разбудила меня.

     – Знаешь какой сегодня день? – Она встала и подхватила меня на руки, причём улыбнувшись, легко подняла за руки в воздух высоко, – сегодня мы наконец-то закончим эту чёртову тренировку!

     – Правда? – я с надеждой посмотрела на неё, – ой, отпусти.

     – Проснись и пой, Бетти, наконец-то мы можем отдохнуть!

     Ощущение как в последний учебный день перед каникулами. Я тоже чувствовала это, и очень сильно – в отличие от Хогвартса мы вообще в четырёх стенах заперты вдвоём, это было морально тяжело. Только жёсткие тренировки позволяли держаться.

     Утвердившись на ногах, я применила заклинание очистки – аналог душа, и послала в маму со спины конфундус. Мама выхватила палочку и в районе талии выставив её назад, отразила заклинание в меня. Я поймала его на протего рефлекто гаунт – наручное протего, и отфутболила обратно, на этот раз мама чуть-чуть сместилась вбок, пропустив заклинание в дюйме от своей щеки.

     – А ты хочешь пошалить? Тогда на тебе, – и в меня полетели заклинания. Режущее, связывающее, оглушающее, отбрасывающее… Причём цепочкой одно за другим, как из пулемёта, блин, едва успела вовремя среагировать и уклониться – снова в меня полетели заклинания, на этот раз ещё более суровые, вплоть до экспульсо, я отразила его обратно, мама ушла с линии атаки и заклинание нехило бахнуло по стенке, зато она успела вместе с атакующими заклинаниями создать и протего, которое отразило в меня мою контратаку. Быстро же! Я увернулась и повернувшись вокруг своей оси, создала цепь из одинаковых светлячков, которые полетели в неё. Сами по себе они не опасны, но… вспышка с громким хлопком – и светошумовой светлячок практически оглушает и ослепляет. Несильно, ненадолго. Мама получила по полной, и отшатнулась, зажмурившись. Из её палочки ударила густая и тугая струя тумана, которая погрузила всю комнату в туман – так, что видимость…. Вытянутую руку уже совершенно не видно. Простыми контрзаклинаниями туман не убирался, решила переждать, да?

     Я послала цепь заклинаний по всей комнате – авось попадёт, но видимо, это было учтено. Чувства магии притупились, сильно, так что только инстинкт шестого, магического, чувства, позволил мне вовремя уклониться от жёлтой светящейся вспышки, которая мне чуть в лицо не влетела, ответным заклинанием я использовала гоменум ревелио. Не помогло – заколдованный туман скрывал и магическое обнаружение. Снова пришлось уклоняться – да как она меня видит то?

     Впрочем, это же магический туман – вполне возможно, его создатель может видеть сквозь него. Очень странное, рассеянное заклинание. Немного подумав, я атаковала на инстинктах, туда, куда подсказывало чутьё – и о чудо, получилось – не ожидавшая контратаки из тумана мама вскрикнула и палочка вылетела из её рук, попав в мои. Её палочка… плохо меня слушалась, так что бесполезна – теперь я использовала заклинание разрушения проклятий – туман рассеялся.

     – А ты молодец, – мама похлопала в ладоши, – очень неплохо держалась, не зря тренировалась.

     – Вот когда в таком тумане мы сможем от двенадцатого бладжера отбиваться – можно считать – жизнь прожита не зря.

     – Это вряд ли. Всё же у волшебника должен быть какой-то адекватный потолок возможностей. Нельзя объять необъятное. Но попробовать с первым – можно.

     – Давай?

     – Давай сначала покушаем, и вообще, я так жду нормальную еду!

     Да, пока мы тренировались – нормальная еда была диета Блэков. А это совсем не жирный стейк из говядины, пиво и чипсы – это зелень, мясное пюре – не знаю, как кричер его готовил, но гадость отменная. Зато, как говорят, отлично способствует росту мышечной массы…

     Завтрак после утренней зарядки был таким же, очень… осточертевшим. Закончив с ним, мы приступили к теории – тут уже дело было за мной. Я рассказывала мамане обширнейшую теорию тёмной и светлой магии, и самых различных заклинаний. Как и сестра, я считалась ходячей библиотекой, поэтому ни у кого не вызывало удивления, что я знаю о странных и даже редких магических практиках и заклинаниях.

     Потом тренажёр. Ох… как же тяжко с ними – беговая дорожка, велотренажёр, универсальный, гребной… я, можно сказать, уже к ним привыкла.

     И наконец – дуэль, как последнее завершение дня. Утренняя зарядка была именно зарядкой – забавной, но не особо старались. Так, перекинулись парой заклинаний. Вот настоящая дуэль была уже куда серьёзней – с использованием большего количества заклинаний, движениями, защитой и атакой, прыжками, кувырками, уворотами и контратаками, уловками и обманом… Это было красиво и впечатляюще – вызывает привыкание. Поначалу страшновато, потом – не очень, а постепенно так втягиваешься, что если долго ни с кем не перекинешься заклинаниями – просто ломка натуральная начинается. Пробовали, знаем.

     Дуэль оказалась стремительной, красивой, и весьма опасной – скорость реакции у обеих была примерно одинаковая – мои ментальные надстройки заблокированы, двигались мы обе очень неплохо – мама отлично прыгала, уворачивалась скупыми движениями и поливала меня невербальными чарами.

     Арсенал невербальных чар у неё был небольшим – классическая четвёрка, плюс ещё несколько своих, фирменных, заклинаний, но в умелых руках и с такой скоростью – этого хватало, чтобы победить. Я бы сказала, что окажись здесь я прежняя – мама меня не то что раскатала бы – за три-пять заклинаний отправила бы в полёт, без шансов на победу или ничью вообще. Пара простых обманок, уворотов, неожиданных атак друг за другом, невербальные чары, проходящие под щит, следом за вербальным заклинанием – и вот уже шанса у неподготовленного победить никакого.

     Однако, мы дрались примерно на равных. Я не использовала мощные, тёмные и опасные заклинания – но и у мамы были козыри в рукаве, но в учебной дуэли им не место. Силой не давила – бой на истощение конечно же выиграю я, безусловно, мама маг первого круга – что уже довольно неплохо по меркам волшебников, потому что многие вообще не имеют контуров ядра, не развивают магию. А круги, или контуры… я даже не знаю, с чем их сравнить. С дополнительными моторами и аккумуляторами? Не совсем. Скорее это нечто такое, что увеличивает мощность и защиту магического ядра, позволяя иметь и больше магии, и более тонко ею манипулировать, и творить более мощные заклинания. Поэтому не каждый школёнок может, скажем, сотворить заклинание пятого круга – фиделиус.

     Каждый круг, контур, создаётся не только интенсивными тренировками своей магии, но и требует ментального совершенствования, и магического. Это не что-то наружное, скорее – это степень развития ядра магии и души. Тем не менее, в волшебном мире нет никакой дискриминации по уровню силы. За время наших тренировок мама получила свой первый круг – ядро стало набухать, усиливаться, и от него отделилась магическая структура, которая образовала круг. Колдовать стало легче, невербальные чары стали даваться намного проще, даже беспалочковое лёгкое заклинание выучила.

     От палочки волшебник никогда не избавится. Потому что палочка – это в любом случае инструмент. Правильнее сказать так – палочка это что-то вроде отвёртки. Посох – что-то вроде разводного гаечного ключа размером с руку – и тот и другой в принципе – делают одно и то же, но отличается сам процесс, его механика. А суть та же – удобство взаимодействия, преобразования мышечной силы в нужное физическое воздействие. Некоторые маглорождённые начинают кичиться тем, что они дофига много поняли, что палочки это всё хрень, что волшебник без палочки крут… Ну да и флаг им в руки – мастер всегда имеет инструмент и умеет им пользоваться. Дурак может бить себя пятками в грудь и заявлять, что ему круче закручивать гайки пальцами, только как бы ни старался – всё равно мастер сделает то же быстрее, эффективнее, с меньшим расходом сил, и используя правильный инструмент…

     – Всё? Даже не верится, – похлопала ресничками мама, – Трисс, всё! Можно выходить и идти вниз.

     – Ох, – я привалилась к боксёрской груше, которую лупила немного, тренируя удары, – наконец-то! Чёрт, это было слишком… у меня уже шарики за ролики стали заезжать. Я хочу отдохнуть, нажраться вусмерть, и горланить песни про королеву.

     – Можешь попробовать, – хмыкнула мама, – только зря алкоголь переведёшь.

     – И пусть. Пойдём. Выпьем.

     И правда, после такой морально тяжкой тренировки – мы спустились вниз с одним желанием. Бухать!

     Примечание к части

     ____________________

     Оу, вы досюда дочитали? Круто.

     Что ж, я наблюдаю резкий спад активности и интереса - причём и ПвП было хорошее, и всё ок, но читателей резко стало меньше на треть, а реакция... такая же большая, но более растянутая по времени. Думаю, это связано с концом учебного года. Кто-то учится, кто-то поступает, кто-то сдаёт экзамены, кто-то контрольные, кто-то... в общем, вы поняли.

     Что ж, поддержите фанфик! Оставьте отзыв, поставьте лайк, поддержите автора морально - ведь я всегда тащу фанфик на себе. Мне никто не платит оклад за работу, так что я делаю это на голом энтузиазме, донатах, добрых отзывах и прочей поддержке. И от неё зависит всё.

     Не надо относиться к автору так, как будто он это какое-то самодурствующее божество, которое делает что хочет и ничего ему нельзя сказать - автор очень зависим от читателей, от поддержки, от реакции. Вот вы дали бурную реакцию на начало фанфика - и фанфик не 13страниц заморожено, а уже больше 200, и активно пишется! И всё почему? Потому что **ВЫ**, конкретно **ТЫ** поддержал фанфик, автора, и благодаря этому он пишется.

     Поэтому... поддерживайте автора.

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     ______________________________

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ!**

     **Переименовал фанфик. Потому что прошлое название придумал как обычно - от балды в момент выкладки. Думаю, новое лучше**

     К тому же - двойная. В главе есть немного эротики, сюжета. Я заметил, что читать о важных событиях стократ интересней, если перед этим герои и мир долго раскрываются, совершенствуются и так далее. Это всё... намного живее предстаёт перед глазами. И я постараюсь это сделать.

     Надеюсь, вам это понравится. Я понимаю, что по сравнению с обычным фанфиком, где я обычно работаю в основном с каноном, это - немного необычно. Так я делал в ЗПИ, так делал в СЗР. Канон есть, но он в сторонке - а я работаю над тем, чтобы оживить героев и мир вокруг них.

     К примеру, я мог бы сразу сделать ГГ сильным магически и по всякому - но предпочёл довольно долгое описание тренировок, чтобы у этой силы было логическое обоснование и главное - понимание.

     Глядя на то, как авторы спокойно льют воду десятками страниц, расписывая мир и персонажей, и их читают взахлёб и с упоением, я тут подумал, что мой обычный стиль - гнать поскорее от одного интересного события до другого - нуждается в переосмыслении!

     **И вот ещё что - крепкая девушка, описанная в главе, это вот так: https://vk.cc/c2qqOi - и если вы скажате, что это не сексуально - вы мой враг на всю жизнь! Банди ФАНАТ спортивных девушек, а не гладких попастых фитоняшек и тепличных цветочков!**

     Отлов бродячих собак – это занятие тяжёлое и неблагодарное – Сириуса Блэка притащили в дом на Гриммо, он практически труп. Тащили его батя и тётя Меда, под руки.

     – Ну, угомонись, Сири, – остановил его батя, – всё в порядке, обвинения сняты, ты свободный человек…

     Блэк посмотрел на всех его встречающих. Гарри Поттер, мама, я, Гермиона, Нимфи – всей дружной компанией.

     – Оу, Пап! Ты решил завести собачку?

     – Трис, успокойся, это твой дядя, Сириус.

     – Я поняла, – хмыкнув, я встала, – вот ты какой, северный олень!

     – Вообще-то пёс, – поправил меня папа.

     – Постой, Регулус, кто эта девушка?

     – Моя дочь, Беатрис. И Гермиона, – Миона махнула ручкой, – близняшки.

     Сириус выглядел неважно. Прямо так скажем – если бы не поддерживавшие его тётя и батя, то свалился бы на пол.

     – Оу… – Сириус осмотрелся по сторонам, – что здесь произошло?

     – Всё потом, брат, всё потом. Тебе надо отмыться, побриться, выпить укрепляющее, успокоиться, расслабиться… может, вискарика накатим?

     – Всегда за, – ответил Сириус.

     Его притащили через камин, втроём протиснулись. Блэк был в тюремной робе, на груди татуировки, зимой поди холодно в лёгком клефту по снегу лазить, промёрз, продрог, ослаб… Я встала и подошла к нему, доставая из сумочки кое-какие зелья.

     – Купила в аптеке. Через час зайдёт лекарь из Мунго, – улыбнулась мужчине, который с непонятным чувством смотрел на меня. С интересом и даже удивлением, – Я так рада, Дядя Сириус, что ты вернулся! – обняла его. Пофиг, что блохастый – переживу. Сириус, уже освобождённый семьёй, несмело обнял меня в ответ и аккуратно похлопал по спине.

     – Значит, ты дочь моего брата. Регулуса. Я думал, Регулус вообще пропал без вести.

     – Так оно и есть. Продинамил Волдеморта, как последнюю сучк… кх… в общем, продинамил и спрятался в мире маглов.

     Мужик еле стоял на ногах.

     – Выпей зелье. Поможет на время, – я сунула ему в руки пузырёк, – после пятнадцати лет азкабана тебе, дядя, нужно долго восстанавливаться.

     – Это точно, – он взял пузырёк, – но вы так мне и не объяснили, что случилось? Почему меня оправдали?

     – Адвоката наняли, – ответил отец, пока Сириус запрокинув голову, влил в себя восстанавливающее, – и поймали Петтигрю.

     Глаза Сириуса тут же зажглись азартом и злобой:

     – Петтигрю? Он жив?

     – Сейчас уже нет. Иди, помойся, погрейся, а потом мы тебе всё расскажем.

     – Нет, – Сириус не сдвинулся с места, – просто скажи мне, что с Петтигрю?

     – Ох… – я вздохнула, – Если коротко – то он сбежал к Дамблдору, тот его по старой дружбе пристроил к Уизли. Так он и жил у рыжих, пока мы его не нашли и не поймали. Жёстко допросили, при всех, наняли адвоката, чтобы разобрал твоё дело, отдали аврорам… Новое слушание, веритасериум, Питер вообще всё выложил.

     – Ох, – Сириус облегчённо выдохнул, – Он в тюрьме… может сбежать?

     – Не понадобится, – я покачала головой, – Видишь ли, Сириус, я думаю, что Дамблдор стоял за Петтигрю… или как минимум – он точно знал, кто эта крыса…

     – Не может быть!

     – Может. Ты же помнишь карту мародёров? Это защитные чары замка, у Дамблдора такая карта в голове всегда. Он знает имя и местонахождение каждого в замке. Каждого, эти чары – десятого круга. Их не провести даже мне, анимагия и метаморфия, оборотное, ликантропия, ничего не поможет. Дамблдор знал, но доказать это мы не можем. Он стоял за предательством Петтигрю, или оно было ему просто на руку и он воспользовался ситуацией, чтобы оттащить тебя от Гарри… Не важно. Важно то, что ты зря доверял этой скотине. Он стоит ещё за многими вещами, Сириус. Многими нехорошими вещами.

     Сириус вопросительно посмотрел на меня.

     – Он знал, что Питер жив. Значит знал, что тебя подставили. Он, кто даёт второй шанс даже грёбаным пожирателям – ни шагу не сделал, чтобы разобраться в том, что там произошло. Потому что ему было так нужно.

     Сириус помрачнел:

     – Дамблдоррр…

     – Петтигрю мёртв.

     – Но как? – Отец и тётя Меда удивились одновременно.

     – Я подозревала, что если Дамблдор связан с Петтигрю – то он попробует устроить его побег. Эта крыса – очень нужный ему исполнитель для разного рода грязных дел. Может быть, в открытую, но скорее всего – манипулировал втёмную – он всегда так делает. Это значило одно – кто-то попробует помочь Петтигрю сбежать, кто-то, кому через третьи руки заплатит Дамблдор. Поэтому я вложила в глубокие слои его личности установку напасть и убить того, кто освободит его. Вы читали утреннюю газету? Питер Петтигрю оказался каким-то образом вне клетки и убил Долорес Амбридж. Просто избил и воткнул палочку в глаз, по самую рукоять. Его убили присутствующие при этом авроры – Яксли, кажется. Тоже симпатизирующий пожирателям ушлёпок.

     – Ужасно.

     – Я видела эту… кхм… в общем – что-то мне её нифига не жалко, – улыбнулась я в ответ, – короче, как обычно – предъявить старому педику нечего, но по всем косвенным уликам и логике – это был он. Даже Малфой не стал бы вступаться за отыгравшую свою роль и пойманную крысу, пусть даже и пожирателя. Петтигрю мёртв, мертвее некуда. Даже если бы он выжил после захвата – таймер самоуничтожения в его разуме стоял на месяц. Через месяц он бы сдох без вариантов, – вздохнула я, – нельзя было оставлять это дело на самотёк. А теперь, дядя, ты доволен?

     – Отчасти… – Сириус оглядел меня, и всех присутствующих, – от меня и правда воняет?

     – Смердит как от псарни. Иди мойся, я тебе купила собачий шампунь от блох, – рассмеялась я.

     * * * *

     Утро начинается не с кофе, утро начинается с собачьего лая. И радостных повизгиваний – Поттер и Блэк решили устроить шуточную дуэль внизу, прямо в гостиной. Сириус вчера как помылся, так и забылся – и спал, наверное, очень долго. Судя по солнцу за окном – сейчас уже минимум полдень. Я тоже устала, но спала меньше – ночь с сестрёнкой была… Милой и нежной, до глубокой ночи мы шалили, ласкались, шуточно боролись, обнимались, целовались, говорили о всяком разном, она мне рассказывала, как с тётей Медой тренировалась, я – про свои тренировки с мамой – немного отличались. Мы очень соскучились друг по другу, поэтому так задержались.

     Миончик у нас жаворонок – рано встаёт, а я сова – поздно ложусь и тяжело утром встаю. И ещё час после подъёма сплю на ходу. Так что Миона уже была там, внизу. Сириус выглядел счастливым – он сидел на диване, подогнув под себя ноги, и рассказывал что-то Поттеру. Поттер слушал его, Миона где-то на кухне, рядом с нашими баранами – Нимфи и батя.

     – Дядя Сириус, вижу, тебе лучше? – спустилась я по лестнице, – отдохнул?

     – Впервые так хорошо выспался! На чистых и мягких простынях спать – я уже и забыл это чувство…

     – Привыкай, теперь всегда так будет, – спустившись вниз, я улыбнулась Поттеру, кивнула тёте, и щёлкнув пальцами, попросила Кричера принести мне кофе. Он тут же исполнил. Ну как тут же… Через минуту.

     Плюхнувшись на диван рядом с дядей, я с улыбкой посмотрела на него.

     – А ничего.

     – Эй, что у меня на лице?

     – Ничего нет, побрился видать… Осунулся только, но это тоже ничего, бывает. Пап, ты с Сириусом уже про нашу сумасшедшую семейку поговорил?

     – Не успел. Рассказал только, как мы с Сидой встретились и спрятались в мире маглов.

     – А что я не знаю? – Сириус вертел головой, смотря то на папу, то на меня.

     – Вообще – много не знаешь. Я немного починила алтарь в подвале, приняла в семью обратно тётю Меду, Нимфи, Гарри…

     – Гарри? Как?

     – Потому что он и так был нам родственником, а благодаря твоему условному отцовству – ещё ближе стал. Короче, у него двойная фамилия. Поттер-Блэк, в миру просто Поттер. Пока что мы не афишируем это всё – незачем лишний раз знать, да и не готовы мы пока что.

     Сириус перевёл взгляд с запыхавшегося Поттера на Регулуса. Тот кивнул:

     – По факту – Трисс возглавила семью. Так что теперь, если так подумать – из полудохлого и полуразвалившегося чистокровного рода – Блэки превратились в не самую чистокровную, но большую и весьма сильную семью. Как с чистотой крови дела обстоят – тут уже к Трисс вопрос, она глава этого Блэк-вертепа.

     – Да никак не обстоят. Плевать нынешнее поколение Блэк, в лице меня, Мионы, Нимфи, Гарри, хотело на чистоту крови и вражду чистокровных и маглорождённых. Особой пристрастности ни к тем, ни к тем, не имеем. С одной стороны конечно я признаю, что чистокровные есть, и у них большая часть влияния в мире, и с маглорождёнными в волшебном мире беда – социализация никакая, не от мира сего, как иностранцы из какой-нибудь экзотической страны… с другой – по сравнению с семьёй и талантом – чистота крови ничего не значит.

     Сириус потёр свежепобритую щёку и задумчиво глянул на брата. Тот пожал плечами:

     – Трисс разумные вещи говорит, тем более – что весь род Блэк в её руках. Она вправе диктовать политику семьи.

     – Хорошо, – Сириус кивнул, – я немало удивлён. Думал, что кроме меня не осталось ни одного Блэка... А тут прихожу – целая толпа. Немного обескуражен, конечно. Так что вы теперь намерены делать?

     – Возвращать семье былую славу первоклассных бойцов и волшебников, и по возможности – не рискуя лишний раз, – ответил отец, – я уже начал гонять по самой расширенной программе всех, как нас с тобой в своё время в семье гоняли. Даже ещё жёстче, результат налицо, как видишь.

     Похоже, Поттер всё-таки доказал Сириусу, что может постоять за себя.

     – Есть ещё один нюанс. Дядя, ты отец Гарри, а значит – стоишь поперёк планов Дамблдора на Поттера. Это значит, что твоя жизнь в опасности. Нет, старик не придёт лично убивать тебя. Но вот такие вещи, как с Петтигрю – вполне в его духе. Он любит подстраивать события так, чтобы всё сложилось в его пользу. Не всегда удаётся, но он старается, поэтому – в ближайшее время ты не должен вообще выходить из этого дома в одиночку.

     – Эй, – возмутился Сириус, – а если мне надо? – он с прищуром посмотрел на меня, – мало ли какие у взрослого волшебника могут быть дела?

     – По борделям? – я вздохнула, – Тогда вместе пойдём, но один – чтобы ни-ни!

     Мне в плечо прилетело от Гермионы. Ауч!

     – Шучу я, шучу. Я поняла, о чём ты. Найдём мы тебе сук…ауч! – меня снова ткнула Гермиона, – девушку, я хотела сказать! Вон, пойдёшь вместе с Нимфи, она перевоплотится в мужика и в два свистка оприходуете… ауч! – меня снова прибольно ткнула в плечо Миона, – Сейчас то за что?

     – А так, для профилактики, – сказала она, – Вообще, да, с виду кажется, что всё радужно, но на деле всё катится непойми куда. Дамблдор строит какие-то планы на Гарри – и мы не знаем, что он предпримет. Я думаю, попробует любой ценой усилить контроль будущим летом. Всё мутнее и мутнее вода в облацех. Пока что затишье. Пока.

     Сириус только посмеялся над её страхами:

     – Поверь мне, девочка, всё просто отлично!

     Ну да, сейчас у него весь мир – просто отличный. Свобода, как-никак.

     – Не надо грузить нас этими проблемами, – вмешался отец, с укором посмотрев на Миону, – Сириус только-только отходить от Азкабана начал.

     – Мы сами только отходим от твоих тренировок, – буркнула я, – ребят, давайте все завалимся куда-нибудь отдохнуть? Чего нам тут сидеть? Мы не богаты, но на небольшой отдых в тёплых краях – нам хватит.

     – А где это – тёплые края? – спросил с интересом Гарри, – зима же!

     – В Англии – так конечно, севернее только пингвины. Зато в противоположном полушарии сейчас разгар лета! Давно хотела в море искупаться.

     – Ох, да, – поддержал меня отец, – отличная идея. Сириус? Махнём на старушку англию рукой и слетаем на море? Солнце, песочек, девушки в бикини?

     * * * * * * *

     Я развалилась на песке, раскинув руки и ноги. Меня коснулись нежные девичьи ручки с чем-то влажным… Ох, миона, крем от солнца, чтобы не обгореть… Она не то что намазывала меня – скорее практически ласкала – её нежные пальчики скользили по горячей после долгого пребывания на солнце кожи, контраст жара и прохлады геля под её руками будоражил и заставлял покрыться мурашками. Миона точно у меня училась, и училась хорошо – она не водила по телу ладошками, а аккуратно скользила пальчиками, медленно и нежно, я разомлела, ощущения были восхитительны. По животику, да, если бы не купальник… впрочем, он и без того довольно открытый.

     Пляж на побережье Австралии, прилетели все. Вообще все, включая мужа Андромеды – Тонкса. Это средней такой симпатичности мужик, простой, он поначалу неуютно себя чувствовал в обществе чистокровнейшего древнейшего семейства, но после похода с батей и Сири в бар, расслабился.

     Ммм… пальчики Мионы скользнули по талии, так нежно и аккуратно, вниз, на бёдра… Общественный пляж – плохое место для ласк, но похоже, Мионе это было безразлично – она ничуть не стеснялась вспышек стыда со стороны некоторых невольных зрителей. Нечасто увидишь настолько красивых девушек в откровенных бикини, близняшек, одна из которых так эротично управляется с кремом от солнца. Ох, как же это приятно! Блаженство! Руки Мионы скользили по телу, не останавливаясь ни на секунду, и через минуту всё же гневный окрик мамы остановил:

     – Гермиона! Какого чёрта ты творишь?

     – Ой, – волна стыда пошла от Мионы, она огляделась, увидела, что на нас откровенно пялится пара мужиков, и что самое главное – несколько девушек и даже женщин, они делают вид, что смотрят в другую сторону, но… Нет. Сестрёнка просто чудо. Я положила свою руку на её бедро, она сидела рядом со мной, провела по нежной коже…

     – Всё в порядке, Миончик. Ты делаешь большие успехи, скажу я тебе. Я в восхищении.

     – Да ну тебя, – обиделась она, отвернувшись, – всего то хотела намазать тебя кремом.

     – Оу, у тебя это очень хорошо получилось… – я пошло улыбнулась, – ложись рядом, давай ещё позагораем.

     Миона легла таки рядом со мной. Пляж… довольно большой, но людей немного. Платный и дорогой к тому же. Миона хихикнула.

     – Посмотри направо.

     – А что там? – я поднялась на локтях. Миона с улыбкой глядела.

     – Поттер там. Смотри что делает…

     Гарри… Он уже общался с девушками – причём две девушки трогали его за мускулатуру, поглаживая по торсу и груди. Он явно их охмурял.

     – Вот же научили на свою голову, – хмыкнула сестра, – он теперь ни одной юбки не пропускает.

     – Ты преувеличиваешь. Поттер конечно любитель заигрывать с девушками, но вряд ли он будет с ними спать. Так, пообнимается, пощупает, даст себя пощупать, а потом разошлись как в море корабли и осталось друг о друге только хорошее воспоминание. Может, даже, это и правильно.

     – Ты его оправдываешь?

     – Конечно. А в чём он виноват? Эти девушки явно не спутника на всю жизнь сюда пришли искать. Да и Гарри тоже, не смотри на отношения как на нечто вечное.

     – Как-то это распутно.

     – Да нет. Всё в порядке – отдых, далёкая страна, край света… – я легла обратно, – сегодня им будет хорошо, а завтра – останутся они друг у друга только в воспоминаниях. Зато навсегда, надёжнее, чем муж и жена, которые разосрутся и будут до конца жизни друг друга проклинать. В этом и заключается эффект дон-жуана. Женщине хорошо с ним, пусть недолго, но хорошо. Мужчине хорошо с женщиной, в итоге жизнь мужчины состоит только из хорошего. С одной, с другой, пятой, десятой, сотой… И женщины его любят, не ожидая от него любви до гроба.

     – Пф, – саркастично фыркнула Гермиона.

     – К тому же – хороший семьянин и хороший любовник редко бывают одним и тем же человеком. Вот и скажи, как девушка, может даже гетеросексуальная, если моё биологическое тело ещё не соблазнило тебя окончательно – кому бы ты отдала предпочтение здесь и сейчас?

     – Тебе.

     – Ну, я в теории говорю. Мускулистый, смелый, галантный Поттер, или какой-нибудь стесняющийся даже на тебя посмотреть… скажем, Невилл? Девушка даже не обратит на второго внимания – зато первый уложит её в постель, а впрочем можно и без постели, прямо на берегу моря, в волнах, рачком…

     – Трисс, – Миона ткнула меня локтем, возмутившись. Какая же она… милая в своей скромности.

     – Думаю, мысль ты уловила. Гарри для девушек – это что-то вроде приключения на пятнадцать минут.

     – Ой ли?

     – Ну хорошо, на тридцать минут. Плюс романтика, приключение прошло – остались о нём хорошие воспоминания, можно возвращаться к обычной жизни и радоваться, что оно было. Как по мне – в этом нет ничего ни постыдного, ни плохого, наоборот, люди счастливы.

     Миона хмыкнула и поближе прижалась ко мне.

     – Вечером все разбегутся. Сириус так точно, Гарри с этими ципочками, будет скучновато.

     – Нам? – я с удивлением повернула голову и посмотрела на хмурую Миону, – ты что, думаешь, что мы прилетели на этот курорт, чтобы все вокруг развлекались, а мы нет? Вот что, сестрёнка, как только обгорим достаточно – пойдём развлекаться. Тут есть несколько очень симпатичных ночных клубов.

     Миона заволновалась.

     – Я никогда не была в подобных… местах.

     – Вот и побываем. Я тоже, к сведению. Танцульки, алкоголь, все дела… А сейчас – пошли купаться.

     Я поднялась всё-таки и потянувшись, посмотрела на море. Вернее, океан – волны сейчас не очень сильные, красиво. Пляж хороший, жара, шум волн, радостные повизгивания детишек… Протянув руку, подняла сестрёнку и повела за ручку купаться… Люблю море, солнце и красивых девушек в бикини…

     * * * * *

     Магловские ночные клубы – это нечто! В памяти волшебников и всех, кого я легилементировала – их не было, только слухи, упоминания и прочее, а лично – никто не был. Англия – страна чопорная, скучная, закрытая и зажатая, закомплексованная. Она мне напоминает старый дом Блэков до ремонта – классицизм, изрядно обветшалый, консерватизм, доставший уже до печёнок всем молодым людям, скучная и НОРМАЛЬНАЯ жизнь. Нормальная – в представлении людей, которым накрепко снесло крышу консерватизмом – то есть ничего такого, что выходило бы за рамки обыденности. Я бы даже сказала так – Англия в состоянии вечного утопления в собственном консерватизме.

     Ночной клуб на золотом побережье Австралии – это нечто, у меня просто рвались английские шаблоны. Что уж говорить про остальных наших – никто из Блэков, кроме родителей, вообще ни разу не выезжал за пределы родного острова. Всю жизнь в этом маленьком затхлом обществе провели. И здесь чувствовалось что-то такое, что лучше давало понять англичан и себя – музыка, танцующие люди, совсем не милые вечерние классические танцы, темно, свет мелькает, атмосфера вокруг без всякой ментальной магии просто заряжена весельем и раскрепощённостью. Миончик стеснялась очень сильно, я одела её и себя в одинаковые костюмы – белые брюки, облегающие попку и свободные ниже колен, белый топ, похожий на спортивный, сверху, не скрывающий ни плеч, ни живота, кроссовки – в общем, эротично, но не вызывающе. Миона смущалась – она привыкла видеть себя скромной заучкой. В последнюю очередь она считала себя девочкой, и в первую – просто ученицей, ловить на себе взгляды других людей она совершенно не привыкла, поэтому смущалась, когда на неё смотрели. Её смутило даже то, что в одежде животик не закрыт, и все видят её крепкую, атлетическую фигуру, изгибы тела, мышц… Лично я не то что в восторге – я в ауте. Мне нравилось то, что было раньше – женственная, нежная фигурка, но сейчас, после тренировок, менее женственная – то есть с меньшим количеством жира и большим – мышц, весьма упругих и крепких… я просто в шоке от того, насколько мне это нравится. Мышцы придают фигуре странную красоту дикой природы, самки, которая не только домашний тепличный цветочек, но и сильна. Это возбуждало. Я была в восторге от Мионы и того, как она изменилась – главное больше мышцу не накачивать – будет уже некрасиво. А так… Идеальный баланс между красотой крепкого, спортивного тела, и нежной женственностью.

     Миона и я – одинаковы даже в этом, поэтому когда мы вошли – на нас обратили внимание, предлагали с ними повеселиться, но мы затерялись в толпе и танцевали, было жуть как весело!

     Через полчаса, видя, как народ постепенно начинает на нас поглядывать, я придумала – использовать связь разума, чтобы двигаться более симпатично. И подсказывать Миончику, что надо делать… И мы танцевали, радуясь и радуя глаз. Обе встали спина к спине, заканчивая танец, и прижавшись попками друг к другу, присели и встали, слегка выгнув спину, народ вокруг просто в восторге! Я развернула Миончика, когда музыка подходила к концу, и взяв её за талию, нежно поцеловала… Мы уже притомились после танцев, так что Миона даже не сразу сообразила и просто ответила на поцелуй, губы наши встретились, языки сплелись, толпа вокруг завизжала от восторга. Причём девушки не меньше парней, я положила руку на попку мионы, ставшую ещё более упругой, и погладив её отстранила губы, продолжая играть языком, она сделала то же самое, так что все увидели наши шустрые язычки.

     Ох, сколько было визгов! Прелесть! Но никакой энергии – маглы, что с них взять то?

     Сказать, что Миона застеснялась – значило промолчать вовсе, она вспыхнула как спичка и зажмурилась. Тем временем вокруг нас уже образовалась некоторая свободная зона и зеваки.

     – Трисс… что ты делаешь… здесь же люди… – шепнула она.

     – В том то и прикол. Пошли в бар, выпьем.

     Нас провожали даже редкими аплодисментами. Не каждый день увидишь двух настолько красивых близняшек, а тем более – целующихся. Бар тут был скромный, мы взяли по коктейлю...

     – Это место пропахло похотью, – сказала Миона, прижавшись ко мне. Я сунула ей в рот соломинку своего коктейля, она дала мне свой.

     – Именно. Чопорная до зубовного скрежета старушка-Англия… нет, Миона, ты видела? Мы поцеловались при всём народе, а людям это нравится. Все были в восторге, даже девушки краснели и улыбались. Представь такое в волшебном мире Англии?

     – Это был бы кошмар.

     – Вот именно. Это место пропахло похотью и… свободой, – я положила руку ей на ногу, погладив по бедру, – где мы можем не скрывать свои чувства от остальных, и никто не будет впадать в ярость, увидев у других то, что ему лично не нравится… Что за люди… – я поглаживая бедро Мионы, продолжила, лаская пальчиками её ножку, – когда видят у других то, что хотят себе – впадают в зависть. Когда видят то, что им лично не нравится – впадают в гнев. Хотелось бы спросить – а при чём тут вообще ты, посторонний хер. Но нет – все рвутся другим указывать, как им жить нужно, кого любить можно, что делать надо, что не надо… Это какое-то социальное безумие.

     – Гнев и зависть – смертные грехи, – вздохнула Миона.

     – Я бы сказала, что смертный грех – это лезть в чужую жизнь со своими правилами и нравоучениями. Ничто так не разлагает личность, как желание поучать других людей, как им жить нужно, чтобы его, великого моралиста, не раздражать… Бухло тут какое-то пресное. Эй, Бармен! Принеси мне виски. Всю бутылку!

     – Сию минуту, – отозвалась полуголая девушка в костюме кролика, и ловким движением подала нам бутылку, и заодно сгребла деньги.

     – Хих, – Миона прыснула в кулачок, – какой прикольный костюмчик.

     – Нравится? – Девушка подмигнула и провела себя по попке пальчиками, – Классика!

     – Хочешь я тебе такой куплю? – спросила я.

     – Не, я думаю, прикольно, конечно, эротично, но где его одевать то?

     – И то верно. Спасибо, красавица! – подмигнула я ей, сорвала крышку с бутылки и из горла выхлебала где-то треть. Вкус… специфический. Миона взяла бутыль у меня и уговорила ещё треть, за один присест. Лёгкое опьянение, как всегда – поганая природа! Не даёт нажраться как обычные люди. А вот какими глазами на нас посмотрела барменша – это надо было видеть. И остальные посетители тоже.

     Миончик всё время смущалась. Она не развращалась от всего этого, но и не замыкалась в себе – она оставалась сама собой. То есть скромной девушкой, с мягким и добрым характером, той самой Гермионой, которую все знают и некоторые даже любят. Поэтому вскоре она потянула меня на выход – мы и так уже наделали шума…

     Ночь… Небольшие, но аккуратные южные домики, совершенно другое ощущение, чем в Англии! Абсолютно, капитально. Здесь всё иначе, как будто совершенно другая ментальная сфера. Мы под руку вышли из клуба, и пошли по улице. Миона держалась за мою руку и улыбалась.

     – Мне понравилось, – сказала она, – настоящая тусовка.

     – Никогда раньше не участвовала в подобном?

     – О чём ты, мы же из Англии. По английским меркам если кто-то положил в файвоклок три кусочка сахара вместо двух и налил меньше молока – это уже безудержное веселье!

     Мы рассмеялись. В голове слегка шумело от музыки. Мне в голову пришла дурная идея.

     – Миончик, а пошли на море?

     – Зачем?

     – Дайвингом займёмся.

     – Эй, у меня нет акваланга.

     – Мы же волшебницы. Головной пузырь наложим – вот тебе и акваланг.

     – М… – Миона замялась, – а пошли!

     * * * * *

     Глубоководный мир… Прекрасен. Мы с Мионой плыли вниз. Чары подводного дыхания лучше головного пузыря, чары для усиления – чтобы ничто их не рассеяло – и мы можем попросту… не дышать. Закрыть рты и остановить процесс дыхания, вода, попадая в рот и нос, просто исчезала. Волшебники давно применяли подобное для взаимодействия с подводными обитателями. Плюс чары, чтобы плавать было намного легче – я стянула с себя нижнее бельё, миона тоже разделась догола, жутко стесняясь и прикрываясь руками. Как-никак это общественное место, пляж, вдруг кто увидит? Она практически сразу нырнула в волны, испуская просто тонны смущения, а я неспешно зашла в воду. Увидят мою голую попку? Пусть мальчики восхищаются, а девушки завидуют! Тем более, что нынешние бикини – прикрывают только саму киску, задница остаётся открытой. Давным-давно, когда даже ногу ниже колена показать считалось срамотой, это назвали бы самым страшным и жутким извращением в мире.

     Вот так у меня постепенно и отпало само понятие о том, что есть извращение – это то, что людям видеть неприятно. Но общественная мораль меняется постоянно. Сто лет назад нас назвали бы извращенками и укатали в тюрьму за появление в общественном месте с голыми ягодицами, а сегодня – все девушки ходят по пляжу, сверкая попками. Я с большим наслаждением смотрела на них, радуясь, что живу в это нескромное время. Миончик погрузилась под воду, я плыла за ней, видя как мелькает её округлая крепкая попка, сложив ноги как русалка, она довольно неплохую скорость развила благодаря чарам. Я прикрепила к себе люмос, и мы погружались всё глубже и глубже – вскоре увидев песчано-скалистое дно. Вокруг плавали самые разные рыбки, красивые, разноцветные, миленькие… Наверняка, ядовитые – если бы не защита магии, то могли бы и даже укусить.

     Картина была самой прекрасной – две крепкие голые девушки скользили в воде, словно русалки, волосы Миончика развевались в воде за ней, она доплыла до скалистого выступа, усеянного разноцветными кораллами, рядом плавали маленькие рыбки, пёстрые, словно попугайчики. Миона со счастливой улыбкой на лице пыталась коснуться их руками, но они уворачивались…

     Я подняла руку и сотворила мощное заклинание – разновидность серийного люмоса. Звёздный свет – испускает множество довольно мощных светлячков, которые зависают в пространстве – из моей руки вырвались они, словно пули из пулемёта, и разлетались по всей округе. Их становилось больше, в почти полной темноте дна океана, они были видны слабо. Но чем больше их становилось – тем красивее это выглядело – дно освещалось светом и погружалось в сумрак, освещённый красивым, звёздным светом. Миона восторженно смотрела на эту картину – несколько тысяч светлячков зависли над нами, на разной высоте, и слегка покачивались. Она приложила руки к губам и улыбалась.

     – Нравится? – спросила я мысленно.

     – Очень красиво. Чувствую себя русалкой из сказки.

     Я взмахнула ногами и в одно движение оказалась около Миончика, скользнув грудью по её телу. Миона улыбалась. Я обвилась вокруг неё, если уж судить о верхе и низе, то Миона сейчас зависла в воде под углом, и расставив руки, улыбаясь, смотрела на это. Я скользнула грудью по её спине, положила руки на крепкую, упругую талию, почувствовав под пальцами крепкие мышцы атлетически сложенной девушки. И начала ласкать её так нежно, как никогда не ласкала. Чувство невесомости придавало незабываемые ощущения. Пальцы легко скользили по коже, бёдрам, упругой попке, плечам… я ласкала её не только руками, но и всем телом, скользя благодаря магии вокруг неё, прижимаясь грудью, соски затвердели и тоще щекотали тело любимой. И мне тоже было приятно. Миона брыкнулась и мы оказались вниз головой, но в поодводной невесомости это не чувствовалось, вернее, слабо чувствовалось, но всё же, это было необычно. Она руками начала ласкать меня, я почувствовала её нежные и осторожные прикосновения. По телу пробежала волна мурашек. Мой взгляд наслаждался её красотой не меньше, чем тело её ласками – она была идеальна, а множество светлячков дарили такой приятный, нежный рассеянный свет по всему морскому дну. Мимо нас проплывали недоумевающие рыбки, за спиной Мионы были кораллы, и какие-то подводные обитатели. Волосы её развевались в воде, не так, как на ветру, это было… Невероятно.

     Она прижалась ко мне и положила руку на попку, а потом пощекотала губки, не те, что сверху. Я захихикала, ощущения очень необычные. Миончик улыбалась, я продолжала ласки. Под водой удовольствие совершенно другое, чем на воздухе, оно более… тягучее, неспешное, мы прижимались друг к другу, двигались, словно в танце, дав волю рукам, ласкали тела и нежно целовали друг друга вообще везде – я даже чмокнула её пальчики ног, когда мы оказались в результате танца друг напротив друга, моё лицо у её ног, её – у моих. Ножки у неё были нежные, красивые. Это не грубые ноги, она держала их в чистоте и красоте, пользуясь регулярно очищающими заклинаниями, так что даже пяточки у Мионы были розовые и приятные на вид. Взявшись за голень, я сдвинулась грудью по коленкам, и лицо моё оказалось около её киски, миона слегка развела ноги, и я припала губами к её прелестям, скользя по упругим горячим губкам языком. В воде словно туманчик, распространялась смазка, которой сочилась миона. Её было немного, но даже так – это возбуждало просто до сумасшествия. Дно было где-то сбоку от нас, но гравитация совершенно не чувствовалась, я всецело предалась ощущениям её нежной, мягкой, упругой, пульсирующей, влажной и скользкой, страстной, кисоньки на кончике языка. Ощупывала языком всё между губок, засасывала губки и отпускала, поддевала губку языком и слегка сдавливала зубами…

     Влажный язык Мионы коснулся меня там же… Я развела ноги, она положила руки на мою попу и поймав мою прелесть губами, впилась в киску более страстно. Чувство чего-то нежного, живого, влажного, скользящего внутри, по самым чувствительным местам, пьянило надёжней бутылки виски, оно путало мысли, заставляло забыть про всё остальное тело – все ощущения концентрировались только на чувстве кончика её языка, она прикусывала мою киску, затягивала губами, скользила языком снаружи и внутри, мне было очень хорошо… и я делала то же самое, не в силах остановиться ни на мгновение, крепкие пальцы сестры сжимали мою попку, заставляя чувствовать лёгкую боль, которая была даже приятной.

     Сколько мы так провели, впившись в нежные прелести друг друга, я не знаю, это было долго и очень приятно, наконец, я не выдержала первой и сжала до боли в пальцах попку Мионы, оргазм был долгим, меня выгнуло… можно было сопротивляться этому, но зачем? В голове стучала кровь, мне было очень приятно, всё тело свело сладостной судорогой на несколько долгих мгновений, а потом отпустило… Миончик ещё раз лизнула мои девичьи губки и я продолжила ласкать её, она испытала оргазм через минуту. Миона дёрнулась, оттолкнулась от меня и широко расставив ноги, слегка дёргаясь, сжалась, быстро лаская свою киску пальцами в процессе, её скрутило крепко… Она наслаждалась явно дольше меня, выражение экстаза на её лице было мне наградой. Она плыла над красивыми разноцветными кораллами, медленно двигаясь, и прикусив губу, закатила глаза и ещё раз её тряхнуло… понимаю… Один вид этого экстаза заставил меня испытать просто невероятное наслаждение. Её лицо в этот момент… Миончик расслабилась, раскинула ноги и руки, и между ног у неё водичка начала желтеть. Она… да, писала. И игриво смотрела на меня, я была в паре футов над ней и смотрела на эту невероятно красивую картину. Лицо её выражало такое умиротворение и радость, что мне аж завидно становилось. Миончик писала долго, видимо, всё выпитое, терпела. Она слегка подгребала руками и наслаждалась так же, как и я, видом плывущей над ней сестрёнки.

     – Теперь ты, – услышала я её голос.

     – А если я не хочу?

     – Хочешь.

     Что ж… я расслабилась, развела ноги, и тоже дала волю своей киске. Миона развернулась, оказавшись у меня за спиной, и положила руку на животик, а потом скользнула вниз, подставляя пальчики под струйку, и пощекотывая мою киску. Приятное томное ощущение и её пальчики, скользящие сверху – я практически разомлела. Она хихикала мысленно, подставив пальчик под струйку, положила пальцы и развела мои губки. Засранка наслаждалась процессом. Её правда слегка возбуждало это.

     – Ты наконец-то решилась на оральный секс, – сказала я удовлетворённо.

     Да, Миончик раньше не пускала в ход язык. Только тогда, когда я наложила на неё возбуждающее, а в остальное время не. Пальцами, грудью даже, и что ещё не менее удивительно – ногами, она ласкала меня, но не языком.

     – Пора уже, – игриво ответила она, – а то ты никогда не стеснялась лизать меня, а меня всё что-то останавливало. Пора уже признаться – мне это нравится.

     – Спасибо, любовь моя, – я прижала сестрёнку к себе, словно русалка выскользнув из её рук и обняв, мы прижались грудью…

     – Наверх?

     – Наверх.

     Двигая ногами, мы быстро всплывали вверх, обнявшись. И наконец, оказались на воздухе – только головы торчали из под воды. Миона улыбнулась, обняв меня крепче и водя пальцами по спине, огляделась вокруг – далеко на горизонте полоса света. Мы забрались где-то за километр от берега, а то и больше, километра два-три… Над нами же – полумесяц, и звёзды. Очень красивые звёзды, всё небо усеяно. Вода слегка покачивает нас, заставляя тела чуть-чуть скользить друг по другу. Миона улыбалась, глядя на эту красоту вокруг.

     – Как романтично… Правда?

     – Ну… Здесь симпатично.

     Мне по попе прилетел шлепок.

     – Фу, могла бы сказать что-нибудь такое, красивое.

     Я хихикнула:

     – Романтику я конечно ценю, но слабо понимаю. Здесь и правда красиво. Вокруг только ты и я, и океан. Звёзды… – я потёрлась щекой о её мокрую щёку, – поцелуйчики?

     Миона не ответила, она поцеловала меня. Крепко и страстно, прижимая к себе… Сказать, что я была счастлива после таких экзотических игр, и осмелевшей этой ночью от атмосферы раскрепощённости курорта Австралии, Мионы – значило промолчать. Я была на седьмом небе в этот момент, чувствуя, что скажи я сейчас «патронум» и вокруг меня на километр дементоры просто самоубьются, чтобы не мучиться…

     Примечание к части

     ++++++++++++++++++++++++

     **И как вам? М? Честно? Я очень старался. Автор всегда вкладывает в работу душу, моральные силы, старается очень сильно. Это всё равно что бег марафонский или жёсткая тренировка. Поначалу ничего так, но к середине уже морально устал и хочешь просто всё послать нафиг и бросить. И вот тогда то - поддержка других людей, которым нравится то, что ты делаешь - и даёт силы продолжать. Поэтому -- только ваши отзывы позволили этому фанфику разрастись до таких объёмов! Ещё 10 дней ему нет, вроде бы, а уже больше 200 страниц. То есть по 20 страниц в день, даже больше. И всё благодаря ВАШИМ ОТЗЫВАМ!**

     **Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249**

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     (И пожертвованиям. Материальная благодарность - мощный стимул! А ещё - это позволяет мне продолжать писать эротику с сюжетом, довольно редкий случай, поскольку часто всё либо скатывается в порно, либо в нелепые эро-вставки, никак с сюжетом не связанные - удали их и вообще ничего не изменится. В худшую сторону :)

     _____________________________________

     Примечание к части

     **WARNING!**

     **Я тут заметил, что не все из вас вообще заметили само наличие второй части фанфика. Конечно, это очень странно - хочется спросить - это как вообще? Хотя да, на автора не подписались, примечания не читали, так что неудивительно, что весь движ пропустили мимо.**

     **Так что подписывайтесь, читайте примечания, подписывайтесь на сервер обновлений в дискорде: https://discord.gg/ymTR6XnT**

     Самые олды вообще сидят в группе вк - там я постоянно что-то пишу.

     И не забудьте захватить полотенце!

     \\\\Примечания читайте!////

     Миончик лежала на кровати и смотрела журналы, пролистывая. Я же разбирал деловые письма. Я уже говорил – мужское тело похоже на деловой костюм. Одев деловой костюм, как-то внутренне настраиваешься на деловой тон. Сознание человека настолько гибкое, что люди манипулируют им попросту меняя одежду, как в случае с классическим деловым стилем «при галстуках». Сними деловой костюм, одень фривольную гавайку, шлёпанцы, шорты – и ты уже не будешь думать о прибылях, убытках, сметах и так далее. Что уж говорить про изменение биологического тела… Женское тело для меня похоже на красивое нижнее бельё. Женское, конечно же, кружавчики, поясочки, ленточки, поясочек на ноге с бантиком… Женщина может рассекать в бикини, с полностью открытой попой, и едва прикрытыми сосками – и её это не смутит, но окажись она под взглядами других людей в красивом нижнем белье, и стыд проберёт её до костей. Почему? Ведь бельё более закрыто?

     Дело в том, что бельё – это то, что женщина одевает для себя. Ей нравится знать, понимать свою красоту и сексуальность, внутреннее ощущение красоты. И поэтому даже открытый купальник – он как внешняя одежда. Сиси-писи закрыты – и ладно. А бельё это уже в зоне личного. Тело для меня имеет такое же значение – я потому и не перевоплощался обычно в более соответствующее сознанию мужское тело. Потому что меня мужчины не привлекают, а значит ощущение собственной красоты отсутствует. Даже если тело красивое – меня это вот совершенно, абсолютно не трогает в душе. Зато ощущать себя сексапильной девушкой, чувствовать изгибы талии, грудь, бёдра, приятно. Я при этом совершенно иначе себя ощущаю, более игриво и свободно, более…

     Мужчина не может делать многих вещей, потому что он мужчина. Девушка может почти всё – потому что она девушка. Поэтому собственное биологическое тело мне правда нравилось, я наслаждался им эстетически, культурно, не возбуждаясь, просто как мужчина может наслаждаться телом женщины, её одеждой, красотой, бельём… с той лишь крохотной и незначительной поправкой, что это тело под моим собственным управлением, моё. Художники издревле писали картины с нагим женским телом – не потому что у них писюны стояли на них. А известные скульпторы, делавшие скульптуры мужчин – тоже не возбуждались своими творениями, а наслаждались – и многие из них, вроде Микеланджело, были гомосексуалистами. Я бы сказал, что на примере меня, а так же художников и скульпторов, можно вывести некую особенную привязанность к тому, к чему лежит душа.

     Я не был гомосексуалистом, как Микеланджело и многие другие скульпторы и художники периода возрождения, поэтому собственное мужское тело меня вообще не вдохновляло. Однако, работать в нём было намного правильнее и даже приятнее и продуктивнее – именно по этой же причине. Потому что, опустив взгляд на бумаги на столе, я не вижу грудь, которая мне так нравится, и в таком вот духе. То есть я его просто не замечаю, и оно не отвлекает меня от делового настроения. Его словно бы и нет, есть, но хрен с ним, туша как туша – восемьдесят килограмм мышц, костей, потрохов, и немножко жира.

     Гермиона удивилась, когда я перевоплотился в мужскую ипостась полностью, и чмокнув её в щёку, сказал, что у меня дела, а тело будет отвлекать. И засел за работу.

     Как глава дома Блэк, я должен многое делать – пусть это иногда и формальности, но обязательные – нужно было отправить кое-какие документы в Гринготтс, реорганизовать счета семьи, чтобы у каждого был свой отдельный счёт. Разобраться с приходом и расходом – денег у нас было, но вот что плохо – новых поступлений почти не было. И это меня немного угнетало – потому что нужны были способы заработка.

     Я тут подумал о своём боевом костюме. Семья просто пока не распробовала, и не оценила. Волшебники вообще ко всему относятся без критичности, поэтому они не ссали в потолок от восторга, какую шикарную броню я сделал, а просто отнеслись к ней спокойно, как к очередной диковинной вещичке. Волшебники. Все мы такие, даже самые упорные менталисты – и то нередко так реагируют.

     А что если – использовать свои обширнейшие знания по волшебству, тёмному и светлому, разному, и создать какие-нибудь артефакты? Которые можно продавать. Тут я сделаю маленькую оговорочку, которая имеет фундаментальное значение. Практически всё, что находилось в свободной продаже – это зачарованные предметы. То есть берётся предмет, на него накладываются чары, и он становится зачарованным. И всё. Даже волшебные сладости, самопишущие перья, и многое, многое другое – волшебники придумали чудовищное количество разных предметов, которые в конце концов не слишком то и интересны, среди них такие штуки как самопишущее перо – это супербестселлер с мировой славой. Но у таких предметов есть главная особенность – они временные. Чары всегда рассеиваются сами по себе, вопрос лишь во времени, обычно хватает их года примерно на три, потом предмет не только теряет волшебные свойства, но и становится непригоден к повторному зачарованию.

     Но есть такая штука, как магический предмет. Не зачарованный, а магический, или волшебные вещи, маглы называют их артефактами, и в волшебном мире тоже можно встретить такую терминологию у специалистов. Это предметы, вроде омутов памяти, волшебных мётел, к примеру. Они тоже деградируют со временем, ничто не вечно, но очень медленно, и чары можно укреплять и обновлять. Изготовление такого предмета – процесс сложный, требующий биологических или алхимических ингридиентов, к примеру – у Дамблдора есть штука, похожая на зажигалку, он создал её то ли шутки ради, толи ещё зачем, назвал Дезиллюминатор. Целиком из лунного серебра, с спирально начерченными рунами, работающими с чарами света, вроде люмоса, и очень странным и необычным способом работы, я бы сказал, что это скорее экспериментальная вещица, очень сложная и совершенно бесполезная, но наверняка есть какие-то скрытые свойства, например – ослеплять противников, или погружать мир вокруг в кромешную тьму, и любой люмос тут же будет всосан в дезиллюминатор. В таком случае это довольно мощное оружие, которому трудно противостоять даже талантливому волшебнику.

     Я знал в принципе – теорию того, как изготавливаются подобные предметы, кое-что делал сам. Много арифмантики, чар, работы над материалами и в разные этапы разработки тоже нужно немало делать… Но результат довольно дорог – хороший артефакт стоил уже не пять-десять галеонов, а цены были совершенно другого порядка.

     Волшебники не слишком богаты, но в волшебном мире за пределами англии хватает тех, кто мог бы считаться очень состоятельным даже по магловским меркам. Волшебство позволяет схитрить в мелочах и заработать даже в магловском бизнесе большие деньги – например, легилимент, читающий мысли своих магловских партнёров может легко ими манипулировать, при этом не нарушая статут секретности вообще никак и ничем. В Англии общаться с маглами считалось зазорным – в США, к примеру, состоятельные волшебники не редкость, и не редкость, когда они вместе с маглами работают. К примеру – в крупнейших корпорациях они имеют свою долю, часто контрольный пакет.

     Так что наивные ирландские маглорождённые, думая, что они знают великую тайну – и могут применять прорицание для игры на курсе акций, и вообще, искупаться в деньгах, когда обратят внимание на магловский большой бизнес… их ждёт разрыв шаблона и разочарование размером с эверест – волшебники уже это делают, и делают вполне успешно, и попробуй сунься в их бизнес – оторвут голову и не заметят.

     В общем, спрос на дорогие и хорошие артефакты – был. Вопрос только в одном – много ли я их смогу сделать, и какие именно? Это ведь не прыгающие ластики зачаровывать, тут нужно капитально подойти к делу. Вот так я сидел и думал, закусив кончик перьевой ручки.

     Большой популярностью пользуются волшебные мётлы – но тут я уже ничего нового дать не могу. Они прошли долгий путь эволюции и я сам если разберусь в чарах метлы – вряд ли смогу что-то предложить улучшить. Делать всякую шелупонь… не позволяет гордость. Волшебники мелочи любят, но недорогие.

     Идея пришла ко мне весьма быстро – омут памяти. Это огромная такая чаша, в которую собираются воспоминания, ментально-магический артефакт. Артефакт сложный и дико дорогой – омут стоит около ста тысяч, маленький. Омут, способный вместить большое количество воспоминаний – может стоить вдвое больше, менталисты могут использовать его для того, чтобы перенести в него свои воспоминания. Сам по себе омут подобен человеческому сознанию, вернее, человеческой памяти – он просто помнит это всё. Запоминает. Причём воспоминания в омуте отличаются от таковых у человека – человек всё помнит от первого лица, а в омуте можно увидеть от третьего, потому что воспоминания из омута обладают ментально-магической силой, человек погружает в него не строго то, что в его голове, а нечто большее. Всё, что чувствует его аура – всё до мелочей вокруг. Обычно это радиус тридцати-сорока метров – дальше просто картинка, какой её запомнил разум. Но факт – в омуте можно увидеть то, что не видели глаза – например, можно пройти мимо раскрытых книг не читая, а погрузившись в омут – прочесть что внутри.

     Это отличный способ понять прошлое, исследовать то, что было и что не отметило сознание. Поэтому омут так ценен. Однако, существовали и удешевлённые аналоги – чаша памяти. Это нечто вроде кубка, в который можно скинуть дюжину-другую простеньких воспоминаний, стоит две-три тысячи, и не так долговечна и функциональна. Чаша памяти была у многих в Хогвартсе – особенно у слизеринцев. Она позволяла сделать примерно то же, что и омут – посмотреть со стороны на всё происходящее. Воспоминания в ней хранились не так долго – всего лет пять-десять.

     Я подумал – а почему бы не создать нечто ещё более… Оригинальное? Ментальный артефакт, лишённый такого недостатка и достоинства, как вид от третьего лица? Можно же сделать точный слепок воспоминаний. При этом выделив так, чтобы мысли не передавались, только ощущения и чувства…

     Это позволило бы во-первых – легче обучаться, поскольку один раз прочувствовав использование заклинания, его проще повторить. Во-вторых – как фотоальбом – сохранить свои воспоминания и обновлять их время от времени. Причём сохранить в таком виде, в каком они есть, а не как омуты памяти, похожие скорее на съёмку видео со стороны. Сохранить именно то, что видел своими глазами.

     В принципе, ничего особо сложного нет – кроме сложной ментальной структуры, которую нужно создать. Я достал из сумочки… вот шутка – немного неудобно лазить будучи мужчиной, в своей женской сумочке. Умора. Достал из неё кое-какие предметы – лунное серебро, солнечное золото, несколько накопителей – особые магические самоцветы, немного арабской меди, немного алхимического железа, солей, и инструмент артефактора. Собственно, начнём процесс. Сначала – нужно трансформировать предмет в удобную форму. Сделал полосу металла из серебра, и достав из набора артефактора специальные щипчики и выжигатель, склонившись над столом в три погибели, очень аккуратно нанёс на полосу металла руны. Сложные в общем-то руны, требующие знаний и главное – мощной ментальной магии. Пришлось вкладывать в каждую ментальные силы. Это немного выматывало.

     Свернул полоску в цилиндр, закрепил чарами диффузии, сверху сделал небольшой механизм для втягивания и высвобождения воспоминания… Вложил камни-накопители, и продолжил наложение рунической вязи.

     Чтобы зачаровать – пришлось достать посох Слизерина – чары очень мощные нужны, палочка такое не выдержит. И накладывались они медленно, почти на каждый слой вязи – по заклинанию.

     Процесс занял у меня два часа – в конце концов, в моих руках оказался весьма продуманный артефакт. Размером… удобно лежал в ладошке, скажем так. Имел крышечку откидывающуюся, под ней – нечто вроде трубочки и кнопки на пружине. Нажмёшь кнопку – и артефакт заработает, втягивая в себя то воспоминание, которое ты в этот момент себе представляешь. С другой стороны такая же крышечка, трубочка, кнопка, только это уже выход – ментальная магия погружает человека в ускоренный транс воспоминания, и позволяет пережить его от первого лица.

     Я решил попробовать и покрутив в руках, посмотрел на Гермиону с любовью. Милашка. Читает эротические журналы, с большим любопытством, кстати. Я улыбнулся, глядя на её весьма сексуальное тело и чувствуя ощущения внутри. Нет, нельзя с Мионой рядом быть в мужском теле – я её хочу. Вот прямо сейчас, несмотря ни на что – хочу стянуть с неё одежду, нежно расцеловать и войти в неё, желание просто жжёт изнутри. Я отвернулся и втянул воспоминание в цилиндрик, потом перевернул его и нажал на кнопку, приставив цилиндрик к голове. И…

     Улыбнулся, глядя на её сексуальное тело… В общем, дежа-вю. Ощущение, что я прямо сейчас это делаю, но при этом я вполне осознаю, что это не я сейчас с вожделением смотрю на Миону, а это воспоминание.

     Руны выбора высветились передо мной, десять секунд любования Мионой сжались в одну секунду. Это и правда позволило передать ощущения без мыслей.

     – Миончик, хочешь увидеть мою новую игрушку?

     – Какую?

     – Вот эту, – я показал цилиндрик.

     Миона порозовела.

     - И куда ты это вставлять собрался, а?

     – Эй, – я отшатнулся, – никуда это не вставляется, это совсем другая игрушка. Нечто вроде омута памяти, только от первого лица, и с передачей ощущений… Круто, правда?

     – М… – Миона задумалась, – интересно, конечно. А зачем?

     – Это сохраняет воспоминания, лучше, чем колдография или омут. Ну, по-своему лучше. А ещё позволяет пережить воспоминание от первого лица.

     Миона задумалась.

     – Где применять?

     – Да где и как угодно. Это всё равно что виртуальное кино. С помощью этой штуки можно побывать в самых экзотических местах, почувствовать вкусы, запахи, и прочие ощущения, необычные. Это можно применять и для обучения, и для сохранения своих личных памятных моментов…

     – Да? Покажи, как ей пользоваться. Прикольная штука…

     – Думаю, надо сделать штук сто и продавать. Продам американцам, по двести тысяч галеонов.

     – Ого, – Миона округлила глаза, – это же полтора миллиона долларов!

     – Зато ничего похожего в мире нет. И Омут – хуже, он не передаёт ощущения.

     Миона взяла у меня из рук цилиндрик, и прикрыв глаза, приставила его к виску. В него втянулась серебристая нить воспоминаний.

     – Посмотри это.

     – Хорошо. А что это?

     – Это моё воспоминание о недавнем подводном приключении.

     Я приставил к своему виску и заранее лёг на кровать. Транс.

     Увидеть всё это, всю эту эротику, от лица Гермионы – это было мощно, скажу я вам. Особенно ощущения – мы были схожи на вид, и ощущали почти одинаково, но… Миона любовалась мной так же, как я ей. Она собиралась с духом, когда в дюйме от её лица оказалась очень миленькая, аккуратная киска сестрёнки, несмело коснулась языком, а потом словно бросаясь в омут с головой, припала губами.

     Признаюсь, чувствовать один и тот же секс с обеих сторон – это необычно. Хотя ощущения были сильно приглушены, потому что это воспоминание, поэтому я ощущал свой собственный язычок на теле Мионы, но не сказать, чтобы чувствовал то же наслаждение. Это как… запись. Сейчас я чувствовал, что лежу на кровати, а от первого лица – видел это только в своём сознании. Знакомая картина… Прочь грустные мысли! Воспоминание закончилось на том, как быстро застучало сердечко Мионы, когда она увидела, как романтично всё вокруг – от горизонта до горизонта луна и звёзды отражаются на волнах, и мы, прижатые друг к другу. От нахлынувших чувств «я-гермиона» впилась в губы сестры, изливая всё своё восхищение прошедшим моментом в нежном поцелуе…

     И на этом обрыв.

     – Ммм? – Я почувствовал, что рука Гермионы легла куда-то не туда. Точнее, она проникла под резинку моих полуспортивных штанов и обхватила член, а пальчики скользят по головке, она его мнёт и играет с ним… Посмотрел на неё – миона раскраснелась, ей было необычна такая смелость… Её пальчики… Мм…. Она поглаживала, и вскоре просто перекатившись на кровати, села рядом и начала грубо рукой удовлетворять меня, стянув с меня штаны. Рука её скользила вверх-вниз, она улыбалась мне.

     – Эй, Гермион… ты чего…

     Не успел я подумать над ответом, она приблизилась и высунув кончик языка, коснулась моего малыша, а потом обхватив головку губами, начала ласкать его языком, круговыми движениями… горячий и влажный ротик и быстрый язычок – я и так сильно возбудился от просмотра воспоминания, а тут ещё это… Сестра действовала настойчиво, но конечно же неумело, смущённо, словно сама себя переступала, чтобы делать это. Она сильнее приблизила лицо и я почувствовал, что член входит глубже. Гермиона дошла до последнего, а потом вверх, вниз… чувство скользящего язычка и головки, которая прямо обхватывалась горлом, меня просто сводило с ума, я чуть приподнял её голову руками, и испытал очень обильное удовольствие. Прямо в её ротик. Миона удивлённо распахнула глаза, а потом поднялась, сев рядом и поигрывая пальчиками со своей киской в штанах. С уголка её губ текла белая капелька, она облизнулась – весь рот был в моей сперме… ох, как это пошло! Миона быстро довела себя до оргазма, несильного, но расслабленно упала, и кхекнула, взявшись пальцами за горло.

     – Ох, Трис… я не знаю, что на меня нашло. Я… – она тяжело дышала, облизываясь, – я не знаю… Сначала прикоснулась. Было интересно. Потом сняла штаны – было любопытно… а потом всё дальше и дальше… – она уткнулась лицом в подушку, – твой член…

     Я погладил её по голове, успокаивая.

     – Всё в порядке.

     – Я и языком то коснуться стесняюсь, а тут, так глубоко… вот досюда, – она показала на свою шею. И правда, глубоко.

     – Всё в порядке, солнышко. Ты девушка… для тебя нормально не только гордости и забавы ради, но и испытывать желание… инстинкт. Ты теперь понимаешь, почему я не хочу быть в этом теле с тобой? Любить и ласкать тебя нежно, будучи девушкой проще, а так… я не сдержусь. Сначала сделаю немного… потом ещё немного… потом ещё маленький шажок, а потом уже будет поздно, и войдёт мой член совсем не в твой очаровательный ротик.

     – Тогда не надо, – Она поднялась, на дрожащих руках, – я… ты… как ты себя чувствуешь?

     – Как парень, которому отсосала Гермиона, – пожал я плечами и мне тут же по груди прилетело кулачками:

     – Не смей говорить таких пошлых вещей! Воспользовался слабостью девушки, – снова удары кулачками… с её силищей – это скорее ласки, она может так вдарить, что рёбра сломает…

     Примечание к части

     **WARNING!**

     **Я тут заметил, что не все из вас вообще заметили само наличие второй части фанфика. Конечно, это очень странно - хочется спросить - это как вообще? Хотя да, на автора не подписались, примечания не читали, так что неудивительно, что весь движ пропустили мимо.**

     **Так что подписывайтесь, читайте примечания, подписывайтесь на сервер обновлений в дискорде: https://discord.gg/ymTR6XnT**

     Самые олды вообще сидят в группе вк - там я постоянно что-то пишу.

     И не забудьте захватить полотенце!

     Примечание к части

     **ДРАТУТИ**

     **Что ж, прошлые главы были с эротикой. И я даже думаю, что в случае с прошлой главой чуть-чуть даже перегнул палку. Надо было это всё написать немного иначе, более мягко, что ли... Тут уж прошу простить - я только вырабатываю стиль в написании эротических сцен, поэтому в этом вопросе я новичок**

     **Да, в этой главе эротики нет вообще. И начинается она сразу в Хогвартсе, поскольку я пропустил описание возвращения, как просто рутинное, будничное событие, ничем не примечательное. Я продолжу пытаться сделать фанфик неспешным и раскрывающим героев и их окружение.**

     **p.s. Я переработал первые две главы и сделал из них одну, убрав ПвП за рамками лёгкой эротики, и добавив больше обоснуя гендербендеру для людей, которые очень неправильно его поняли**

     Новость о том, что Сириус Блэк освободился – раз, крёстный отец Гарри – два, разнеслась по Хогвартсу со скоростью лесного пожара. И Гарри был официально объявлен Поттер-Блэком. Двойные фамилии у нас не редкость. Тот же Финч-Флетчли, и тому подобное. Однако, само слово Блэк было на слуху у всего волшебного мира, и в последний день каникул в Ежедневном Пророке появилось интервью Сириуса и Гарри, с фотографией и так далее…

     Это было нужно сделать. Я вошла в большой зал, поглядывая по сторонам – вокруг было шумно, как и всегда. Для Хогвартса даже такая мелочь – это скандал мирового масштаба – Гарри Поттера встречали взглядами так, словно он был наряжен в розовую балетную пачку и пел фальцетом «боже храни королеву». На него уставились вообще все, по-моему. Гарри только ухмыльнулся.

     Я подошла к парням с нашего курса и попросила подвинуться. Вообще, девушки обычно всегда были отдельно, сидели отдельно, разговаривали отдельно. Между мальчиками и девочками всегда была дистанция.

     Однако, я нарушала эту традицию злостно и постоянно. Парни тут же подвинулись, освободив мне место.

     – Ну чего уставились на Поттера? – спросила я.

     – Ты что, не слышала новости? – спросил Невилл.

     – Слышала, видела, и собственно, что?

     – Как это что? – ответил мне Финниган, – Гарри Поттер крёсный сын Сириуса Блэка! Он фамилию сменил!

     – Ну хорошо, – важно покивала я, – что от этого изменилось?

     Парни посмотрели на меня с непониманием. Они смотрели так, как будто я тут дура, и чего-то не знаю. Невилл так и вовсе смутился.

     – Как это что? – замахал руками Симус, – всё изменилось. Говорят, Блэк тёмный маг!

     – Как мило, – хмыкнула я, – а полный состав суда, который его оправдал – идиоты, которые этого не знают? Может ты их просветишь, отправишь письмо?

     – Да ну тебя, – стушевался Симус, – ничего ты не понимаешь.

     – А что я должна понять? – испытующе посмотрела на него, – просвети дуру необразованную.

     Симус ещё больше надулся.

     – Я не понимаю, – сказал Невилл, – как Блэк может быть тёмным магом, если он сражался на стороне Дамблдора?

     – Мало ли, – ответил шёпотом Финниган.

     – Кто эти сплетни распространяет? – спросила я, – что Блэк тёмный маг и так далее…

     Мальчик отводили взгляд. Никто их не распространяет – они просто есть.

     – Толпа идиотов, – хмыкнула я, – один дурак сказал – все остальные подхватили, и начали друг друга пугать страшилками про тёмных магов. К тому же, наговаривая на хорошего человека.

     – А ты его видела? – огрызнулся Финниган.

     – Конечно. Сири и Гарри гостили у нас в это рождество. Отличный мужик. Чем-то похож на близнецов Уизли по характеру, любит прикалываться над окружающими. Потренировал Поттера защищать себя. Я не поняла одного момента – с чего это вы тут сидите и друг друга убеждаете в том, что Сири злой тёмный волшебник? У него, конечно с кукухой не всё в порядке – но я вас уверяю, так было ещё задолго до того, как он выпустился из Хогвартса. И не больше, чем у многих волшебников, кстати. Хотите сосисок? Нет? Ну так дело ваше.

     Мальчишки… странные. Сидят и шушукаются об одном – какой плохой Блэк. Я почти уверена, на сто процентов, что эти слухи распространяет Дамблдор. Абсолютно уверена – ему ничего не стоило наоборот, представить Сириуса героем, безвинно пострадавшим, но вот так… И сейчас ему тоже ничего не пришьёшь – источник слухов нельзя отследить.

     Гарри подсел к нам, заставив смущённо замолчать всех.

     – Трисс, куда в тебя лезет? – удивился Поттер.

     – Не боись, не лопну, – хохотнула я, – как ты нас с Миончиком различаешь?

     – Из вас только одна будет сидеть с парнями и уплетать за обе щеки, как будто это в порядке вещей.

     Я отклонилась назад и посмотрела на стол девочек. Они кучковались и по прежнему смотрели в нашу сторону. Заметив мой взгляд, некоторые захихикали. Я хмыкнула.

     – Пойду ка я в этот курятник. Послушаю, о чём кудахчут. Какие у нас следующие пары?

     – ЗОТИ, – вздохнул Гарри, – Потом трансфигурация. Потом зелья. Снейп опять лютует.

     – Что ему то?

     – Да из-за Сириуса, наверное. Псих.

     Я только закатила глаза, и пошла к девочкам. Среди них была и Миона, она сидела в сторонке от основной массы и что-то читала.

     – Привет, как прошли каникулы?

     – О, Трисс, – Лаванда тут же набросилась на меня… образно выражаясь, – а ты слышала что Гарри Поттер…

     – Стоп. Всё. Закрыли тему.

     – А что так?

     – Потому что эти идиоты мне уже присели на уши с тем, что Гарри теперь едва ли не пожиратель смерти, что живёт со своим крёстным отцом. Теперь и вы будете? – с укором посмотрела я на девушек, – упреждая ваши вопросы – Сириус нормальный мужик. Ни разу не злобный тёмный маг.

     – Ой да лаааадно, – манерничая протянула Браун, – я вовсе не это хотела сказать. Мне вот интересно, если у Блэков всё так строго с чистотой крови, то Гарри женят на ком-нибудь?

     Девочки заулыбались и опять стали пускать ванильно-розовые слюни.

     – Поттера? Сири? Это сейчас такой юмор был?

     – Это почему же, – надулась Патил, – всех чистокровных из таких семей женят на ком надо.

     Ах, да, у них тут это в порядке вещей.

     – С трудом себе представляю подобную ерунду.

     – Ой да ладно тебе, никакой романтики, – обиделась и надулась на меня Браун, – где вы так загорели то? Все аж как Анжелина. А она Мулатка.

     Мы и правда получили нехилый загар.

     – В Австралии.

     – Австралии? – Патил удивилась, – то есть как?

     – Ох, знаешь, есть такая штука – самолёт. И Маглы имеют свойство летать на ней в далёкие страны. Сели на самолёт и улетели в Австралию. Море, солнце, песочек, красивые девушки в бикини, Поттер хвастается своей мускулатурой перед местными ципочками. В общем, было весело.

     – Ах, как это мило. А то белые были все как Малфои… – Браун тут же перевела тему, начав сопливо рассказывать про Драко. Я так поняла, что её нехило так заклинило на Малфое, несмотря на то, что Драко вообще не из её весовой категории, если говорить про чистоту крови, да и про адекватность. Но если девушка начала дико шипперить кого-то, то тут уже медицина бессильна.

     – А какие у него волосы, интересно, чем пахнут? Наверное корицей и мёдом… – романтическая дурочка уже минуты три рассказывала про Драко, в таких приторных тонах, что меня чуть не стошнило. А вот остальные – вполне себе слушали, вздыхали, розовели, краснели, ахали, охали… Я поднялась.

     – Посиди тут, Браун. Меня от твоих приторных соплей уже тошнит, так что сиди тут.

     Я развернулась и пошла к столу слизерина. Прямо в сторону Малфоя. За столом Слизерина тоже как-то при моём приближении резко затихли все разговоры. Я бы сказала, что поглядывали они на меня очень недружелюбно, и с презрением. Мол, чего этой грязнокровке надо?

     – Драко, можно тебя на минуту?

     – Да? – Малфой встал.

     – Отойдём на пару мгновений. Маленькая просьба.

     Он коротко кивнул. Я взяла его под локоток.

     – Привет, Драко. Как отдохнул?

     – Нормально, – он чувствовал себя явно неуютно, потому что как минимум два стола факультетов смотрели на нас.

     – Мы вот всей семьёй завалились в Австралию. Рекомендую. В декабре там жара. И собственно, у меня совсем маленькая просьба…

     – Да? – Драко напрягся. Ожидал чего-то страшного?

     – Вон там сидит сплетница Лаванда Браун. И эта мымра романтическая такие розовые сопли развела про лично тебя, какой мол красивый, какие волосы миленькие, как они наверное пахнут… Что меня чуть не стошнило от приторности. Давай совсем чуточку над ней поиздеваемся. Подойди к ней, дай понюхать свои волосы, ну и по ситуации улыбнись там, шепни что-то романтичное на ушко…

     – Зачем? – едва слышно спросил Драко.

     – Небольшое издевательство. Главное будь романтичней и естественней.

     – Ох, – Драко вздохнул, – если ты просишь – то конечно. Почему нет? А если поползут слухи?

     – Безусловно поползут. Но девушки вообще люди такие, что треплются много, а толку никогда и никакого. Просто мозги выключила, рот открыла и полилось рекой всякие сплетни, слухи, романтика, и так далее… Не обращай на это никогда внимания.

     – Учту. Хорошо, я сейчас… – он улыбнулся.

     А всё-таки драко хороший пацан. Только его очень старается испортить батя, а так… талант. Он поправил свою шевелюру, и проплыл к столу девочек гриффиндора, вызвав чуть ли не истерику среди всех присутствующих. Подошёл к Лаванде, и вежливо поклонился, улыбнувшись так мило, что Лаванда по-моему, впала в ступор. Приблизил свою голову к её лицу.

     – Если прекрасная леди желает узнать, чем пахнут мои волосы – я с великим наслаждением склонюсь перед её лицом, – Драко галантно сделав жест ручкой склонился, практически ткнув макушкой в нос Лаванды, – Правда, боюсь разочаровать прекрасную леди, кроме шампуня с хвоей, купленного в хогсмите за пять сиклей, мои волосы не пахнут ничем иным.

     Девочки не то что обомлели – они впали в натуральный ступор и панику. Лаванда вообще, по-моему, сейчас потеряет сознание. Патил была красная, несмотря на то, что естественный цвет её кожи тёмный. Тёмно-красная. Остальные девочки просто сидели и с восхищением смотрели на то, как Драко обхаживает Лаванду. Он склонился к ней, почти коснувшись щекой её щеки и что-то шепнул на ухо, с таким выражением своей породистой морды, что Лаванда, и без того красная, ещё гуще покраснела. Девочки не слышали, что он ей сказал. Драко с выражением вежливого и благородного интереса попрощался с нашими девками и пошёл прочь.

     – Драко, – я остановила его, – есть ещё кое-что, что я хотела обсудить. Позже, я пришлю письмо.

     – Оу, что-то важное?

     – По учёбе, – кивнула я, – благодарю прекрасного сэра рыцаря.

     Он улыбнулся и пошёл прочь.

     Драко меня боялся. До дрожи в коленях. Он был невольным свидетелем двух расправ, а так же видел, как я прекрасно оприходовала Петтигрю тёмными заклятиями, в том числе и непростительным. Для Хогвартса то, что я его попросила об услуге и он согласился – это уже скандал мирового масштаба.

     * * * *

     – Разрешите? – я постучала костяшками пальцев в дверь.

     Дамблдор наверное неслабо охренел. То, что он мутил воду насчёт Сириуса – было очевидно. И он явно мной интересовался – в том плане, что интересовался, что я за фрукт, и какое влияние имею на его мальчика. Однако, я сделала первый ход – и пришла прямо в логово дракона. То есть голубого дракона-бородача.

     – Да, войдите.

     Я приоткрыла дверь и вошла в его кабинет. Дамблдор стоял около жёрдочки со своим фениксом. Выглядел как всегда шикарно – борода во, мантии яркие и цветастые, очки, вид мудрого и многоопытного волшебника. Прямо таки хотелось доверить ему все тайны и поверить в то, что такой мудрый человек как он не допустит никаких ужасных вещей. Вызывал доверие, в общем, и очень сильно.

     – А, юная мисс Грейнджер… правда, я не совсем понимаю, кто именно.

     – Беатрис, – вежливо представилась я.

     – Ах, да – старик улыбнулся, – чем могу быть полезен, юная леди? Может быть, хотите чаю?

     – Не откажусь, – нагло заявила я. Ну правильно, он предложил чисто чтобы занять паузу в разговоре. А сейчас вынужден был просить домовика принести чай. Дамблдор отошёл к креслу, сел в него, и улыбнулся:

     – Как хорошо, что вы зашли, мисс Грейнджер. Я беспокоился, что после болезни вам будет трудно прийти в себя и влиться в коллектив. Но я рад, что вы в порядке, и даже делаете немалые успехи. Хотя профессор Снейп похоже вами недоволен.

     – Как это недоволен – я на его уроке была один раз, пусть не бухтит – ничего я такого не делала, чтобы он мною был недоволен.

     – Вы пропускаете его уроки, – напомнил Дамблдор.

     – Что ж, это проблема. Но я думаю, профессор Снейп – не лучший человек в роли преподавателя, и сдам экзамены без его сомнительной помощи.

     – Зря вы так. Он конечно бывает излишне суров, но всё же, хороший человек.

     – Может и так. Но это не помогает ему быть ещё и хорошим профессором, – я села в кресло напротив Дамблдора, – директор, у меня к вам маленькая просьба.

     – Да, – он подался вперёд, – лимонную дольку?

     – Не откажусь… м… вкусно. Можно ещё?

     Я взяла ещё долек и запивая их чаем, некоторое время уничтожала. Дамблдор с улыбкой смотрел на это.

     – У вас хороший аппетит.

     – Люблю сладкое. А вы, директор?

     – Ох, слаб перед ним, – улыбнулся он, ухватывая последнюю оставшуюся в вазочке дольку, – итак, что вы хотели?

     – Я тут задумалась и хочу открыть клуб самозащиты. С вашего, естественно, позволения.

     Дамблдор задумался, пожёвывая свою дольку.

     – И что вас навело на эту мысль?

     – Насколько мне известно от Гарри – преподавателем ЗОТИ год назад был просто проходимец. В позапрошлом году – вообще волдеморт. Нет, всё было бы просто восхитительно, если бы преподавал он сам, уж в чём-чём, а незнании предмета его упрекнуть сложно, но это были первокурсники и отвратительное преподавание.

     – Что ж, это справедливый упрёк, – вздохнул Дамблдор, – нам давно не везёт с преподавателями ЗОТИ. Ходит слух, что после того, как я отказал мистеру Реддлу в должности, он проклял её.

     – Это слухи или нет?

     – Это мне неведомо. Я не слышал о том, чтобы проклинали нечто такое, как должность. Однако, магия – удивительна, многообразна и нередко лишена логики, поэтому а вдруг? Никто не сумел продержаться дольше одного года. То одно произойдёт, то другое…

     – То есть, студенты Хогвартса сильно сдали в знании предмета защиты от тёмных искусств, – я отпила чаю, – и говорят, что Волдеморт постоянно пытается вернуться. Прошлые два случая свидетельствуют о его попытках.

     – В этом есть смысл, – задумчиво пригладил бороду Дамблдор.

     – Складывается нездоровая атмосфера, директор. Хорошо, Гарри в этом году сильно погоняли. Профессор Люпин и Сириус приложили все силы, и кое-как заставили мистера Поттера чуть-чуть научиться держать палочку и посылать заклятия не мимо мишени.

     – Вы очень критичны к мистеру Поттеру, – мягко улыбнулся в бороду Дамблдор, – он прекрасно учится.

     – Старается учиться. По-моему единственная вещь, которую он освоил в совершенстве – это победа над девичьими сердцами.

     – Ах, молодость… Раньше Гарри не был таким… – прощупывал почву старый педик.

     – Гарри стал немного увереннее в себе, начав тренироваться у нас дома. Ну знаете, нарастил чуточку мышц, его стали замечать девушки, а там дальше… пошло-поехало. Самоуверенность может сыграть с человеком злую шутку… Но речь ведь не о Поттере конкретно? Это частный случай. При современной системе образования в области ЗОТИ, чистокровные получают огромное преимущество. Они могут тренироваться дома, их обучают родители, в то время как маглорождённые студенты вынуждены довольствоваться курсом ЗОТИ, причём весьма посредственного качества.

     Дамблдор подумал.

     – И что вы предлагаете?

     – Открыть клуб самозащиты. Ведь если проклятие и есть – оно не распространяется на какой-нибудь клуб? Да и для этого вовсе не нужны преподаватели или лидеры.

     – У нас есть скромный дуэльный клуб, – качнул головой Дамблдор.

     – Впервые слышу.

     – О, он правда скромный, и в нём участвуют преимущественно ученики слизерина.

     – И вы спокойно на это смотрите?

     – К сожалению, даже я не обладаю абсолютной властью в школе, – развёл руками Дамблдор, – Дуэльный клуб – дело чистокровных. Они его создали, финансируют и не принимают туда никого, кроме своих сторонников. Я его даже закрыть не могу, поскольку его существование утвердил совет попечителей.

     – Тем не менее, вы могли бы сделать ему противовес.

     – Это опасная затея, – вздохнул Дамблдор, – не поймите неправильно, Мисс Грейнджер, но даже без всего этого – в Хогвартсе остаётся большая проблема насилия. Ученики нередко дерутся, иногда это не проходит без последствий, хотя к счастью смертельных случаев у нас давно не было, но всё же… Поэтому чем больше студенты учат ЗОТИ и тренируются применять заклинание на других – тем больше с этим потом проблем. Палочка не только инструмент, но и оружие. Его далеко не каждому взрослому можно доверить, а тут юноши и девушки – от тринадцати до двадцати… Многие даже не подумав готовы применять весьма опасные, и даже смертельно опасные, заклинания на других учениках.

     Вот же… пидор. Он говорит правильно, но…

     – Волшебники, в массе своей, не осознают серьёзности последствий. И прежде всего – из-за необразованности в этом вопросе. Отсутствие каких-либо внятных знаний о тёмных искусствах порождает страх перед ними, а так же – невозможность осознать последствия. Естественно, что появляются те, кто понимает, что тёмная магия – это самый короткий путь к тому, чтобы его боялись… И начинается всё то, что мы имеем. Парадокс пацифизма. Массовое разоружение и демилитаризация – приводит к тому, что вооружённые люди получают преимущество над всеми остальными и разрушается культура применения средств нападения и защиты, что приводит к войне. Неизбежно. Или, как говорили римляне – хочешь мира – готовься к войне.

     – Хорошо, – Дамблдор сдал назад, – к войне с кем вы хотите готовиться?

     – Дайте угадаю, Хогвартс самое безопасное место в мире? Тролли, василиски, дементоры… что будет в следующем году? Драконы? Волдеморт? – я саркастично улыбнулась, – и не говорите, что в замке ученикам не от кого защищаться. Как минимум – друг на друга они нападают с завидной регулярностью.

     Старик задумчиво погладил бороду.

     – Хорошо, как вы собираетесь учиться? – спросил старик.

     – Обычно, – я пожала плечами, – на самом деле, здесь нет ничего такого необычного или опасного. К чёрту свободную запись – принимать в клуб будем только тех, у кого с головой всё в порядке. Физические тренировки прежде всего – большинство волшебников не уделяют своей физической форме никакого внимания. Обычные тренировки в применении заклинаний, отработка невербальных чар, прежде всего классических дуэльных, тренировка на ловкость, выносливость, силу, развитие магического ядра… может быть, устроим показательные выступления, чтобы похвастаться.

     – А вот это хорошая идея, – Дамблдор подался вперёд, оживившись, – у нас в замке немного скучно, только и разговоров что про квиддич. Год назад, когда открыли общий дуэльный клуб, это было несколько…

     – Я поняла, – улыбнулась я.

     – Если юные дарования покажут себя в искусности владения чарами, и не только боевыми, кстати – это может мотивировать других учеников. Как вы думаете?

     – Вполне, вполне…

     – Добавим сюда возможность зарабатывать баллы…

     – Нет, тогда всё опять сведётся к войне факультетов. К тому же я сказала – приму только тех, у кого с головой всё в порядке… и да, директор, окклюменцию придётся так же учить, иначе тренировка будет сильно неполноценной.

     – Что ж, это тоже вариант, – согласился Дамблдор, – а кто будет учить этой весьма необычной дисциплине?

     – Найдём кого-нибудь.

     Он легко переживёт, если не сможет читать мысли некоторых учеников. С ним вообще всё непонятно – я практически уверена, что он всё это делает, потому что манипулировать владеющими защитой разума – намного сложнее и интереснее, чем теми, у кого душа нараспашку.

     – Хорошо, я подпишу ваше прошение, – согласился Дамблдор, – но с одним условием – за вашими тренировками всегда должен присматривать кто-то из преподавателей.

     – Не вижу проблемы. Профессор Люпин не окажет нам такую честь? Или, может быть, профессор Флитвик?

     – Профессор Флитвик весьма восторженно отзывался о ваших способностях, – улыбнулся Дамблдор, – но он и без того загружен. Впрочем, если вы попросите его, может быть он и согласится – я не буду вам в этом помогать, раз уж вы решили создать свой клуб, и это не клуб чая, то сначала покажите, что вы обладаете достаточными организаторскими способностями.

     – Хорошо, директор, – я взяла подписанную бумагу. Дамблдор просто ткнул палочкой и оставил свою подпись, – и ещё кое-что… Нам понадобится помещение…

     – Выбирайте из пустующих. Обстановку сделаете сами.

     – Благодарю, – я встала, – хорошего вам дня, директор!

     * * * *

     Драко Малфой – какой-никакой а родственник. Они с Гарри были, что называется, заклятыми врагами. Он постучался и вошёл без приглашения в помещение, которое я выбрала.

     Вообще, история хогвартских клубов – довольно забавная штука. Англичанин и клуб – это настолько взаимосвязанные понятия, что трудно наверное вообразить себе истинного аборигена островов, благородного происхождения, который не состоял бы членом как минимум одного клуба. Насколько я слышала, в других странах не так – клубы там имеют статус чуть ли не каких-нибудь организаций, тогда как для англичанина – это такой способ проводить время, объединяясь по интересам с другими. И всё это имеет старые корни и культуру, выработанную годами. Многие литературные персонажи были примечательны своими клубами – Реформ-клуб Филеаса Фогга, Майкрофт Холмс и его Диоген-клуб, и даже клуб легкомысленных повес «Трутни» и Бертрам Вустер. В какой-то мере в каждом из этих случаев лучше всего описывает англичанина тот клуб, членом которого он состоит.

     Это не похоже на учебный кружок, это место, куда люди приходят для общения, совместных занятий и развлечения по интересным им тематикам. Я бы сказала так – староанглийский клуб – это место для отдыха, ресторан и бар, казино и спортивная площадка, место для отдыха и развлечения. Гостиные факультетов чем-то отдалённо напоминают такие клубы – одни учатся, другие играют, третьи болтают по уголкам, и так далее…

     В Хогвартсе было несколько клубов, некоторые даже со старинной историей. Тот, который упомянул Дмаблдор – клуб чая, им руководила Лаванда Браун. И в основном всё сводилось к тому, что она, пользуясь правом учредить клуб, отхватила себе помещение, пригласила своих товарок с разных факультетов и они там пили чай и говорили о совершенно девичьих делишках. То есть… сопли распускали, таскали друг друга за волосы, сплетничали, делали домашку, попросту спрятавшись от взглядов мальчиков. Им было удобнее и спокойнее, когда мужских организмов не наблюдалось в пределах видимости.

     Гарри даже не подозревал о существовании клубов, кстати, и это меня сильно удивило – потому что как человек может не знать о таком, три года отучившись в школе? Непонятно. Разве что Гермиона была ограниченной в плане неформальных знаний, а Рон Уизли… Такого никогда не пригласят ни в одно общество.

     В школе было шесть клубов – исключая тот, что у лаванды – пять. Первый – это межфакультетское общество, которым руководила Мадам Хуч. Самый большой клуб в Хогвартсе. Кстати, если кто не знал, чем занят целый профессор полётов, тогда как судейство в квиддиче и уроки полётов – очень эпиздодическая нагрузка… Хуч руководила клубом полётов! Причём, заявлялось, что это просто общество любителей летать на мётлах – но в нём состояли члены квиддичных команд и сторонних туда не принимали. История квиддича в Хогвартсе напрямую связана с ним – поскольку квиддич не входит в учебную программу, то это клубное мероприятие. И награда за квиддич – тоже не от Хогвартса, а от клуба, то есть как бы и неофициальная. Гарри и его рыжие друзья даже ни разу не были в зале этого общества – это довольно роскошное помещение на первом этаже, хорошо мебилированное, похожее на гостиную какого-нибудь факультета. По стенам развешаны колдографии и картины игроков в квиддич, члены клуба следят за многочисленными спортивными состязаниями, а на стене висит интерактивная волшебная турнирная таблица, отражающая статус чемпионатов в разных странах. Есть даже крохотная библиотека.

     Вторым, и не менее важным, был клуб старост. Да, да, вы не ослышались – старосты факультетов – это тоже клуб. Это не функционеры Хогвартса, по закону вообще запрещено привлекать несовершеннолетних к какой бы то ни было работе. Однако, если поначалу клуб старост появился среди тех, кто хотел помогать молодняку и поддерживать порядок в замке, то после он настолько сросся с вертикалью власти в школе, что старосты стали практически помощниками преподавателей по части дисциплины и принеси-подай. О клубном прошлом напоминали только те особенности старост, которые остались – у них был собственный кабинет, значки и собственная, весьма роскошная ванная комната.

     Остальные… Остальные больше похожи на сборища по интересам, они вроде бы есть, но их редко посещают, и это всё равно что дополнительные гостиные.

     Драко оглядываясь, вошёл в помещение клуба самозащиты – довольно большое помещение, кстати. Старый учебный класс, поросший паутиной… Пришлось поработать палочкой и призвать домовиков, чтобы они привели в порядок зал и притащили мебель. Мебели было немного – стол, кресла, стулья, стояли около окна, там можно было отдохнуть. Дальше начинался собственно зал для тренировок – дуэльное пространство – пустое и обычное, вместо сооружения помоста, я просто нарисовала на полу границы. Дальше был спортзал, около стен несколько тренажёров, штанги, гири, гантели, боксёрская груша… Которую я сейчас как раз лупила.

     Мне как раз родители совой прислали новую одежду, форму для всех членов клуба. Конкретно у меня – спортивный топ, и спортивные штаны – облегающие, но не обтягивающие, удобные и достаточно скромные. На руках перчатки для занятия какими-то магловскими единоборствами – мягкие, без пальцев, с подушечками, чтобы руки не сломать. Бинты, чтобы не вывихнуть пальцы… Ничего так. Хороший набор.

     Я как раз пробовала лупить грушу, чередуя быстрые и сильные удары. Драко вошёл, осматриваясь, вертя головой во все стороны.

     – Беатрис…? – спросил он, увидев меня. Я всё-таки бросила несчастную грушу молотить.

     – Ах, Драко, – улыбнулась.

     Его круглые как блюдца глаза можно понять. Англичанки редко следят за своей внешностью, поэтому с возрастом становятся уродливее и уродливее. В волшебной англии это выражено настолько ярко, что просто кошмар, плюс скромность волшебного мира – это девятнадцатый век максимум. Моё загорелое, весьма мускулистое, но не накачанное тело, с отчётливым прессом, плечами, мускулистыми руками, и вызывали у Драко просто разрыв шаблонов, причём всех шаблонов разом. Он то раньше меня видел только в мантии, которая вообще всё скрывает. А вот теперь смущение, невозможность оторвать взгляд и просто взрыв шаблонов, смешались и Драко смотрел на меня круглыми глазами.

     – Что, понравилось? – спросила я со смехом, – Я как раз хотела пригласить тебя в клуб самозащиты. Нам нужно место, где в Хогвартсе можно тренироваться. И не как остальные – лениво и вяло, а по-серьёзному так работать. Вот и решила создать собственный клуб, – я подошла к нему. Драко отвёл от меня взгляд:

     – Клуб? Что-то типа дуэльного клуба?

     – Ну… скажем так, дуэлями мы тут заниматься будем в том числе. Но прежде всего – это место для тренировок. И в отличие от квиддича, у них есть хоть какая-то польза. Хочешь вступить?

     Драко замялся. Колебался.

     – Ладно, если не хочешь – не заставляю.

     – А почему я? – спросил он, – все считают моего отца пожирателем смерти. И гриффиндорцы наши враги.

     – Наши, – хмыкнула я, – кто это «ваши»? Толпа придурков, которые радеют за чистоту крови? Горстка глупых юношей и девушек со слизерина? Нет никаких ваших. Есть ты, и есть все остальные.

     Драко насупился:

     – Чистота крови не так уж плоха… По крайней мере, странно это слышать от тебя.

     – Ты ещё скажи, что она даёт хоть какое-то преимущество волшебнику… – хохотнула я, но потом грустно вздохнула, – Человек всегда жаждет сказать себе «я крут». Так было с самого начала человеческого общества. Желание гордиться чем-то всегда есть. Люди гордились своим цветом кожи. Национальностью. Некоторые даже полом гордятся, феминистки всякие, типа ненавижу всех мужиков, я сильная независимая женщина… И так далее. Позорище.

     – Феминистки? – у Драко глаза на лоб полезли ещё раз, – это что за кошмар?

     Неудивительно, что Малфой не знал про проблемы магловского общества.

     – Женщины, которые якобы борются за права женщин. По факту – просто люди с гендерной шизофренией. Знаешь, развивается такая у мальчиков и девочек, особенно из-за конфликтов в семье. Бегают с плакатами, кричат везде, что презирают и ненавидят мужчин, себя считают венцом эволюции… Но справедливости ради – у мужиков это тоже принимает болезненные формы, я уже сталкивалась с подобным, и нередко. Как думаешь, Драко, вот ты бы мог перевоплотиться в девушку?

     Малфой отшатнулся:

     – Никогда!

     – Ммм… и почему?

     – А… – он замялся, – ведь девушка это совершенно иное. Ну, я имею в виду…

     – Сиськи, письки и волосы до жопы? В животных и насекомых анимаги превращаются, и вовсе от этого не бесятся… А между тем, это ведь даже не человек и не человекоподобная форма. Зато в девушку обернуться – нет. Потому что дискриминация, любая – это часть классического воспитания. А вместе с ней – гордость. Между фанатами мужицизма, феминизма и чистоты крови – много общего. И те и другие, и третьи – гордятся чем-то, что не имеет реального значения, является врождённым и никак не влияет на то, кто ты такой, – я отошла к тренажёру и села на скамеечку от штанги, закинув ногу за ногу, и сложив руки на коленке, – человека определяет его сила, ум, характер, чувства, способности, поступки… и сознание. Ты пока что никто и звать тебя никак. Обычный мальчишка, освоивший пару простеньких заклинаний. Если ты хочешь стать кем-то большим, чем один из Малфоев, то тебе придётся работать над собой. И начать придётся с того, чтобы прочистить голову от традиционного воспитания, которое тянет тебя на дно и не даёт развиваться дальше установленных рамок.

     – Полюбить маглорождённых?

     – Любить? За что их любить? Нет, Дракусик, выйти за рамки стереотипов – это значит осознать себя как личность, самостоятельную, полноценную, и других так же осознать. Не производную от кого-то или чего-то, вроде сын там Малфоев, чистокровный, мужчина, белый, англичанин… И когда ты это сделаешь – ты увидишь… не самую приятную картину, ранее спрятанную за ширмами стереотипов. А увидишь ты – довольно посредственного, ленивого, с не самым приятным характером, волшебника, который так привык опираться на свою семью, происхождение, и прочее, что сам по себе никак не развивался. Хотя кое-какие навыки всё же есть, не Рон Уизли, к счастью… когда ты это поймёшь, Дракусик, ты сам захочешь во что бы то ни стало, стать лучше. Как хромой мечтает бегать, безногий ходить, а слепой – видеть. Побочные эффекты – других ты тоже будешь так оценивать. Адекватно. То есть идеалы твоей семьи тебе мало понравятся.

     Драко загрузился. Капитально загрузился. Я встала с скамейки и потянулась. Он слегка отвернулся. Стесняшка. Хотя я его понимала - я как мужчина, очень высоко ценю свою женскую форму. Спортивная, подтянутая, крепкая и сексуальная фигура. Не мягкий нежный цветочек, а нечто более... сильное. Это не то чтобы нарциссизм, просто мне нравилось это тело и эта форма, было приятно смотреть в зеркало и видеть в ней смесь красоты Аполлона и Венеры, с бронзовым загаром. А стыд... Вот уж про меня точно сказано - стыд глаза не колет. Мне правда нравилось, когда я заставляла стесняться кого-то.

     – Думай, Драко. Думай, и главное – подумай над тем, кто ты есть. И кем хочешь стать. Если хочешь стать гораздо лучше, чем то, чем сумел стать твой отец – то дерзай. Если хочешь другого – я тебя за уши тащить не буду. Тётя Цисси говорила, что твой отец нехило влип в своё время, поругавшись с семьёй. Был молод, глуп, идеалы чистоты крови и жажда стать кем-то, выделиться, не умом, не знаниями, не талантом, не упорным трудом над собой, а по-лёгкому, чтобы быстро, чтобы всё уже было, благодаря своей чистокровной породе, привели его прямо в лапы к Волдеморту. Лизать пятки какому-нибудь господину – удел рабов, такова цена за глупость. Волдеморт – опытный, талантливый легилимент и менталист, он легко манипулировал окружающими, использовал все стереотипы и заблуждения чистокровных против них самих, заставив сотни благородных волшебников валяться у своих ног. Всего лишь найдя больное место в умах – гордыню чистокровных.

     Примечание к части

     ________________________

     Ну что, всё прочитали? Правда? Охренеть.

     Спасибо, ребята. Ну раз уж вы потратили так много времени на чтение - сделайте и ответную услугу автору, напишите отзыв. Не важно какой, критический, или просто спасибо, или ещё что - отзывы и лайки - это поддержка автора. Моральная. А она, когда автору тяжело(а автору всегда тяжело) - решает судьбу всей работы.

     Физически поддержать автора можно тут:

     Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249

     https://yoomoney.ru/to/410014117795315

     Киви: +7 9660677054

     ___________

     Ещё раз спасибо! И до скорых встреч! Сегодня проды наверное уже не будет, зато завтра - наверняка!

     ___________

     Примечание к части

     **Дратути!**

     **Итак, в этой главе проходит довольно большое время - несколько месяцев, вплоть до конца весны. Почему так? Потому что потому. Раз уж меня постоянно читатели упрекают в том, что я не заканчиваю работы - я буду делать как другие авторы. Разбивать их, так что выложу новую работу, продолжение этой. Что ж, я примерно понял, как читатели относятся к ПвП - многие просто неспособны его воспринимать, или воспринимают совершенно грубо. Как будто слова "погладила по упругой попке" это всё равно что "трахнула кулаком в жопу".**

     **Тем не менее, несмотря на всё, фанфик получился замечательный, и его писать - было для меня великим удовольствием! По 20-30 страниц в сутки делать - это мощно. Я так давно не писал!**

     >(продолжение спича в комментарии после главы...)

     – Мисс Грейнджер, как вы это сделали? – Профессор Флитвик с любопытством подошёл к партам и с любопытством посмотрел на летающий над партой шарик, – можно попробовать?

     – Да, профессор.

     Он взял палочку, и послал в меня заклинание. Шарик тут же ринулся наперекор и поймал его на себя, слегка загудев.

     – Прекрасно! – Флитвик аж запрыгал, – прекрасная работа! Не поделитесь секретом?

     – Тут нет никакого секрета, профессор. Основа – левитация и движение, как у бладжера. Создаёт вокруг волшебника воображаемую зону безопасности. Поверхность покрыта тонким слоем серебра с рассеивающим магию заклинанием и рунической структурой.

     – А как вы добились определения заклинаний?

     – Ментальная структура для примитивного анализа. Она слишком примитивна, чтобы распознать многие чары, но я думаю, это не страшно – вряд ли кто-то будет посылать в человека неожиданно целительные чары. Этот шарик не абсолютная, и даже не хорошая защита – два одновременных заклинания – и он бесполезен. Если сильной магией бабахнуть – тоже разрушится, но толк от него всё же может быть. Он может перехватить даже непростительные заклинания.

     – Превосходно, – Флитвик запрыгал и захлопал в ладоши, – превосходная самостоятельная работа, мисс Грейнджер, я в вас не разочарован. Столь сложные чары в вашем возрасте – это очень необычно, но волнующе.

     – Благодарю вас, сэр, – вежливо улыбнулась я.

     – О, не стоит, это я вас благодарю. Вы выдумываете по настоящему необычные вещи.

     Собственно, весь вопрос был в том, что мы с Флитвиком забились на ящик огневиски с моей стороны и зачёт по чарам автоматом для меня, Гарри и Гермионы – со стороны Флитвика, что создать защиту от авады кедавры на самом деле очень легко. Я сделала шарик-бладжер, который летал вокруг волшебника и мог перехватывать летящие в него заклинания. Да, у него было много слабых мест, но шарик выполнял главную функцию – постоянно мониторил окружение и мог сбить летящее в волшебника заклинание. Чтобы в спину не прокляли, как это часто у волшебников бывает. И похоже, я выиграла.

     – Поставите зачёт?

     – Хорошо, вы выиграли в споре, я склоняю голову. Но мистеру Поттер-Блэку и вашей сестре по прежнему нужно ходить на занятия и тщательно их изучать. Зачем вам это вообще понадобилось?

     – Чтобы они меньше мандражировали за зачёт по основному предмету. На зелья никто из нас не ходит – я имею честь сама их учить, а кроме вашего предмета и трансфигурации остальное не так критично.

     – Как можно, волшебник должен быть разносторонне развит, – возмутился Флитвик, – волшебство многогранно и что главное – все предметы связаны друг с другом в единое целое.

     – Понимаю, профессор. И всё же, теперь я за них спокойна.

     – Тогда идите, мисс Грейнджер, и позвольте мне ещё немного поэкспериментировать с вашим шариком…

     * * * *

     Профессор Макгонагалл меня сильно невзлюбила. И причина одна – Поттер. Вернее – то, что под моим «дурным» влиянием Гарри покинул команду по Квиддичу, и она начала резко проигрывать. Маккошка вообще не гадила мне по мелочам, но считала, что я очень безответственно поступила, заставив Гарри бросить игру. На уроках у неё я как все гриффиндорцы на уроках у Снейпа – может докопаться до любой мелочи, и по любому поводу.

     В остальном же… Профессорский состав был хоть и разношёрстным, колоритным, но не выделялся чем-то таким удивительным, как Трелони или Хагрид. Это были сухие, весьма чопорные преподаватели, которые нейтрально-сухо давали предмет, и спрашивали с учеников. Вся жизнь ученика – это всё, кроме занятий. То есть пары есть, но жизнь в Хогвартсе во время начала уроков как будто замирает. Никто ни с кем не общается, никто не творит что-то, не бегает по коридорам.

     Вечером в конце Января я достала большую сумку, которую прислали родители, уменьшив предварительно, и развязав тесёмки этого вещмешка, вывалила на стол содержимое. А там было…

     Мои родственники аж остановились – Гарри, Драко, Миона, они качались и тренировались. Поттер лупил грушу, Драко – наращивал мышцу, а Миона – на беговой дорожке развлекалась.

     – Что там такое?

     – Посылка от родителей. Походу они обнесли целый спортивный магазин.

     – А, бывает, – Гарри вернулся к груше.

     Помещение клуба ещё больше изменилось – теперь зона отдыха стала более… приятной на вид. На полу ковёр, столы, кресла, шкаф с книгами, должен же быть хоть какой-нибудь – там всякие книжки по ЗОТИ и так далее. И отдельно шкафы с экипировкой для тренировок. Драко не без зависти смотрел на мускулистого Поттера, который походил на какую-нибудь звезду боевиков. Не на Брюса Ли, но на худенького Ван-Дамма, к примеру. Или не худенького, Поттер, как и многие метаморфы, неосознанно подгонял своё тело к тому развитию, которое ему хотелось, поэтому он при упорной тренировке наращивал мышцу быстрее, чем обычный человек. Плюс волшебство тоже не дремлет, это магия! Драко в клубе носил закрытую одежду, Поттер был в боксёрских труселях всё время.

     – Ладно, сгребём это всё в шкаф, – я палочкой подняла эту гору вещей и упрятала в шкаф. Шкафчик имел чары незримого расширения – так что поместилось всё без труда.

     После уроков тренировка была жёсткая, но надо было остановить ребят. Я похлопала в ладоши, привлекая их внимание.

     – Так, народ, остановитесь. Размялись – и ладно, давайте сначала сделаем домашку, а потом можно будет вернуться к тренировкам. Я пойду займусь нашим вторым помещением, а вы пока тут давайте, разберитесь. И кстати, если увидите Уизли младшего – не бейте его сильно. Скорбных умом вообще трогать нехорошо, их и так природа наказала.

     – А что, – Поттер правда бросил это всё, снял бинты и пошёл к столам, – Рон снова объявился? Вроде сидел тихо всё время.

     – Рон вчера что-то перевозбудился, бухтел что-то своё… учитывая его… странное мышление, я не удивлюсь, если он сделает что-то глупое.

     – Не нападёт же он на нас, в самом деле, – хмыкнул Гарри, но задумался, – или нападёт… он то может.

     – Да вообще без разницы. Глупость непредсказуема. Так, ребят, я пошла заниматься делами, а вы тут решите пока вопрос с домашкой. Гермион, чур не подсказывать этим двум оболтусам. Пусть учатся!

     Я пошла в дверь, что в самом конце кабинета. Там был ещё один. Это обычный с виду класс, вот только… необычный. Теперь необычный – в нём примерно мне по грудь, стояла ёмкость бассейна – сделанная из металла, если быть точнее – из бронзы, сделанная при помощи трансфигурации. Бассейн довольно… неплохой. Глубина – как раз чуть ниже груди, на полу наложены чары, чтобы бассейн не проваливался вниз. Вода в нём была тёплая, артефакт в виде большой глухой трубы диаметром в фут, обеспечивал бассейн водой. Пришлось вставлять в него камень-накопитель, и заряжать его перед каждым использованием. Ну а остальной артефакт доделать – дело техники.

     Между бронзовой отделкой бассейна и стеной класса не было зазора, наоборот, я трансфигурировала его так, что он встал как влитой, и только с нашей стороны, со стороны входа, имелось пространство для переодевания и лесенка, чтобы подниматься наверх.

     Я активировала чары в кране, и поставила бассейн набираться. Водичка хорошая, почти горячая, самое то чтобы хорошенько помыться.

     – Ребят, – выглянула в зал, – закончите – подходите сюда.

     – Хорошо, – ответил Поттер.

     * * *

     Что-то неприятно ткнуло в грудь. Я заворочалась. Открыла глаза. Миона как всегда, только одно новшество – около кровати стоят любопытные девочки и хихикают.

     – Что смешного?

     – Ничего-ничего, – тут же приторно сказала Лаванда и отскочила.

     Во сне Миона случайно задела рукой балдахин, а это сняло чары приватности. Да и спала она… Руки раскинула, голова где-то в ту сторону, одну ногу зкинула на меня, как раз пальцами между моих грудей белых, чуть-чуть отдавливая правую сиську. Ещё немного и во сне прямо слюни пустит и захрапит. Но… нет. Просто просыпалась она в самых неожиданных позах, как она так ворочалась ночью – чёрт его знает, одеяло даже чары приклеивания не могли удержать. Я пощекотала розовые пальчики её ног. Она дёрнула ногой, но не проснулась. Тогда я продолжила щекотку – и Миона наконец проснулась, хихикая и извиваясь.

     – Трисс, – она с трудом встала, – что ты делаешь?

     – Бужу тебя. Ты опять.

     – Ой, да ладно тебе. Подумаешь… – Миона зевнула, стоя по собачьи, хвостом к окну, лицом к общей спальне.

     Спальня девушек – это такое себе место, честно говоря – большая, чистая и уютненькая комната, но не без минусов – снаружи было холодно, девушки кое-как её обустраивали. По сравнению со спальней мальчиков – здесь даже уютно и симпатично. Миона перекинула через меня ногу и села прямо на меня, сладко зевая.

     – Ооох, – она потянулась, – как же я хорошо выспалаааааась… – она вызвала зевоту у Лаванды, которая всё ещё со стороны подглядывала, – Сегодня Суббота! Трисс, пошли в Хогсмит?

     – Пора заниматься, – прервала я её поползновения.

     – Ну вот, – надулась Миона.

     – Пойдём, или тебя на руках отнести?

     – Иду я, иду.

     Она слезла с кровати и пошлёпала босыми ногами в душ для девочек, который имел вход здесь. Я отправилась за ней следом. Старомодная душевая с кабинками. Ополоснуться только перед началом учебного дня, ничего интересного.

     Миончик после душа уже была самой жизнерадостностью – улыбалась, кокетливо поправляла причёску, а я – полудохлая сова, разбуженная посреди дня. Такими мы и вышли в общий зал гостиной – я, чудом одевшая всё правильно, а не задом наперёд и улыбающаяся Гермиона. Внизу, в зале, уже собрались все и шумно что-то обсуждали. В центре внимания был Гарри, в руках у него думосбор – мой артефакт. Я его ещё немного улучшила после того случая, усовершенствовала работу, объём, процесс сбора и показа воспоминаний, но в целом… Мальчишки смеялись, о чём-то шептались и шумели. Близнецы Уизли как всегда развернулись и в один голос нас поприветствовали:

     – Утро доброе, наши злые антиподы.

     – Уж кто бы говорил, – сказали мы с Мионой так же в один голос.

     Я со своей кислой рожей привалилась к спинке дивана, на котором сидели мальчуганы и смотрели какое-то воспоминание…

     – Народ, что за шухер? Кто-то показывает свои героические похождения по девкам? – бровями так сделала, мальчишки аж засмущались и застеснялись.

     – Эм… – один из них, Невилл, кажется, сидевший с думосбором в руке, засмущался пуще прежнего, – ничего такого! Просто делимся воспоминаниями.

     – Ой, да верю я тебе, Лонгботтом, но парни, шестнадцатилетние лбы, и не смотрящие что-нибудь порнографическое – это просто нонсенс.

     – Трисс, не надо подозревать всех в том, что кроме секса их ничего не интересует, – отшил мои поползновения Поттер, – Ребятам захотелось увидеть, как в тайной комнате было дело.

     – Оу, и как?

     – Да это просто звиздец, – воскликнул Джастин, – такое чудовище в Хогвартсе – это уму непостижимо. И почему только Дамблдор ничего не сделал?

     Остальные его не поддержали. Дамблдору тут верили.

     – О, у меня ещё есть забавное воспоминание…

     – Поттер, – я положила руку ему на плечо, – Только в рамках приличий, хорошо? – подмигнула ему.

     У него есть забавные воспоминания, среди которых такая жёсткая эротика с моим участием, что даже мне стыдно будет, если мальчики об этом узнают. А меня пристыдить – это непростая задача!

     – Конечно.

     – Эй, а ну колись, – На него тут же набросились другие мальчишки, в прямом и переносном смысле, – Что у тебя такое неприличное есть?

     – Эй, – на Гарри накинулись со спины, – Эй, ребят, ничего такого, Трисс шутит. К тому же это личное.

     – Агааа! – тут же близнецы набросились на него с двух сторон, – Давай, показывай.

     – Поттер, – напомнила я о себе, – покажи этим двум мальчикам, как ты отдыхал в австралии. На вторую ночь.

     Гарри тут же порозовел.

     – Ладно, если ты просишь. Но помни – не я это предложил!

     Близнецы взяли думосбор и включили. Да, теперь его можно было использовать коллективно, и работал он быстрее. Минуту они сидели на диване, закрыв глаза. Гарри ухмылялся. Я помню, как он провёл вторую ночь в Австралии – с двумя очаровательными красавицами, или с одной, а вторая только рядом стояла и смотрела… я не знаю точно, но знаю точно, что вернулся он под утро, пошатываясь и жутко довольный. Близнецы оба вышли из транса и круглыми как блюдца из чайного сервиза Дамблдора, глазами, посмотрели на Гарри. Поттер им улыбнулся. Близнецы покрылись красными пятнами.

     Эротику в Хогвартсе любили все, она выражалась в – колдографиях, воспоминаниях для чаши-думосброса, и в магловских журналах порнографического и эротического характера. Такая была одна на всех и обычно гуляла по рукам, как говорил мне Гарри – её можно было выменять на что-нибудь, или купить новую у некоторых предприимчивых старшекурсников. Как всегда – это бизнес. На всех пороках людей предприимчивые люди делают деньги.

     Близнецы сидели и краснели так, что веснушки почти скрылись на их лицах.

     – Ммм… – я присела на подлокотник, – Гарри, по-моему, наши ребята сейчас взорвутся от волнения.

     Гарри наложил на них успокаивающее заклинание, заставив лица снова побелеть. Однако, глаза как и были круглыми, так и остались. И они молчали как рыбы. Ох, я понимаю – для классического воспитания, ещё и такого, подобное – это уже очень жёстко. Уизли как-то совершенно не шевелились и редко моргали, пялясь на Гарри.

     – Эй, а покажи первый матч по квиддичу? Ну, тот где тебя метла пыталась сбросить, – просил кто-то. Криви.

     – Да без проблем.

     – Поттер, – обратила я на себя внимание, – ты где думосбор то взял?

     – А, это Сири прислал в подарок. Круто, правда?

     – А он не мелочится. Штука дико дорогая. Хотя да, спасибо, что напомнил. Невилл! – я обошла диван и подошла сзади к Лонгботтому, – я кажется тебя приглашала в наш скромный клуб?

     – А… – Невилл как-то всегда выглядел затравленно и несмело, тюфячок, – я забыл.

     – Кошмар. Нет, серьёзно, вроде бы неплохой волшебник, мозги есть, а всё у тебя как-то нескладно. То забыл, то ещё что… Хватит с меня этого – или ты идёшь и мы начинаем работать, или ты дальше высиживаешь яйца в гостиной, играя в плюй-камни. Не надо думать, что получить приглашение от нашего клуба так легко!

     Невилл немного испугался. Нескладный такой подросток, с истинно английскими чертами лица не слишком красивого юноши. То есть – туповатым выражением угловатого лица.

     – Воу, а мне можно? – спросил Томас.

     – Нет.

     – Эй, почему? – возмутился он. Его поддержали остальные, зашумели.

     – Потому что в клуб можно попасть только по приглашению. И никак иначе. И потом – ты сбежишь на третий день, я уверена на все сто, у тебя нет никакой мотивации. Ты что, хочешь стать сильным мракоборцем? Жадно изучаешь все связанные с этим предметы, не играешь в игры, а тренируешь заклинания по вечерам? – наехала я на мулата.

     – Нет, но… а чего такого то?

     – А того, Томас, что мы в клубе не занимаемся вежливыми расшаркиваниями и лёгонькими тренировками, совмещаемыми с распитием чая и играми в шахматы. Если ты не собираешься всерьёз и надолго оттачивать навыки самообороны, то лучше просто учи ЗОТИ.

     Мальчишки загалдели. Им было несколько обидно, что я их так отшила, но что поделать…

     – Ну что, Невилл?

     – Э, а почему я то? – поднял он испуганный взгляд.

     – Потому что я так решила. Ты как раз тот, кто не бросит занятия на второй день, потому что остальные могут себе сказать, что и без всех этих жутко тяжёлых тренировок хороши, а ты – нет. Вяловат, – я похлопала его по пузику, – нескладен, немного неуклюж, да и как-то побаиваешься всех вокруг, как будто сомневаешься в каждом своём шаге. Из тебя может выйти отличный волшебник, и очень опасный противник, если ты возьмёшься за себя.

     Невилл трусил и боялся. Но согласился, я взяла его одной рукой и за шкирку вытащила с дивана.

     – Пошли. Гарри, хватит почивать ребят воспоминаниями, нам пора заниматься!

     * * *

     Фактически, если отбросить отработку с минимальным моим участием, обязательной школьной программы, я занималась тем, что… Жила здесь. И развлекалась как могла, и в это же время следила за тем, что происходит в мире и главное – в семье. Сириус регулярно присылал мне письма, мама тоже, тётя Меда нечасто, Нимфи – изредка, и коротенькие весёлые записки.

     По всему выходило так – сейчас мама и папа живут в нашем магловском особняке, продолжают лечить зубы и спокойно себе живут. Изредка собираясь в доме на Гриммо, встречаясь с другими тётя Меда ругалась, что Нимфи ушла из дома. Нимфадора переселилась в дом на Гриммо, чтобы съехать от матушки, и живёт там. Там же живёт и Сириус и иногда батя к ним заходит. Сириус домой баб не водит, зато регулярно ходит по ним сам, и в этом случае Нимфи, перевернувшись в красивого мужика, приглядывает за Сириусом, типа два друга. Она пишет, что уже устала смотреть, как он кадрит юбку за юбкой в магловских ночных клубах, барах и прочих злачных местах с дамами не слишком тяжёлого поведения.

     Сириус наслаждается жизнью – он занялся тем, что купил несколько мотоциклов, и прислал один из них мне, уменьшенный и в сумочке. Я достала это транспортное средство и ахнула… У дяди определённо есть вкус! GL1800 Gold Wing – большой, широкий японский мотоцикл типа круизного, то есть с большим корпусом и удобными сидениями – заднее было чуть выше переднего, можно было практически развалиться в нём. Комфорт!

     Волшебники вообще не питали к магловской технике любви, но вот магловский транспорт заставлял их завидовать – и поэтому если прочие вещи они не понимали – то машины, мотоциклы, поезда – волшебники любили. Сириус был фанатом-байкером, он любил конкретно мотоциклы, и раньше у него уже был один, с коляской, который он отдал Хагриду.

     Зачарован мотоцикл был очень неплохо – летающий, с маглоотталкивающими чарами – то есть маглы его попросту не заметят, как будто его и нет. Невидимость даже была, и функция климат-контроля.

     Я поставила этого монстрика посреди коридора Хогвартса, он весил довольно много. Залезла на него, развалившись в кресле, положила руки на руль. Хм… Никогда раньше не водила мотоцикл, тем более волшебный. Но зато в теории знаю, как это делается – завела приложенным к письму ключом и он заурчал двигателем, ожили всякие стрелочки, индикаторы, красота!

     Поддала немного газку – мотоцикл бодро и очень упорно поехал вперёд, причём отлично держался – то есть он не заваливался на бок на низкой скорости. Приятно! Похоже, новая игрушка очень и очень неплохая – я повернула в сторону дверей своего клуба и въехала в них на мотоцикле. Какие это были рожи! Заурчала двигателем.

     – Даров, народ, как делишки?

     – Трисс, – Гермиона вскочила, – ты где это взяла?

     – Сири подарил. Правда, круто?

     – Уау, – только и сказал Гарри, а его глаза загорелись, – выглядит… шикарно.

     – Сири его зачаровал по самое не балуйся, так что он теперь летающий. Вот это вещь!

     – Да, наверное удобно. Да, кстати, у тебя права то на него есть?

     – Пока нет. Надо будет получить, – вздохнула я, – ну там выучить правила, все дела… Но здесь полиции нет, так что плевать.

     – Дашь покататься?

     – Да без проблем. Я ещё пару чар наложу, чтобы не разбил, и сам гляди не разбейся. Опасно всё-таки.

     – Обещаю, буду нежен как с девушкой.

     – Вот молодец, – похлопала я его по плечу, – ребят, ну что, разогрелись? Пойдём в Хогсмит отдохнуть?

     – Я не с вами, – вздохнул Драко.

     – Я тоже не могу, – Невилл потупился.

     Мальчик чуть-чуть оброс мышцой и перестал так уж отчаянно трусить, но всё же, работа с его комплексами – самая тяжёлая.

     – Ах, ну если так… Поттер?

     – Я Гринграсс назначил свидание.

     – Что? – Гермиона удивилась, – Дважды в одно место молния не бьёт? Или ты опять…

     – Младшей, – хохотнул Поттер, – девчонка очень симпатичная. Хотя младше нас на год.

     – А, романтика, все дела, поцелуйчики под луной…

     – Луна вряд ли будет, да и на поцелуи я не рассчитываю. Очень уж она… чопорная. Чуть сознание не потеряла, когда я её пригласил.

     – Ты небось совершенно в наглую подошёл, – Хмыкнув, ответила Гермиона.

     – Ну да, а чего такого то?

     – Он спрашивает, – закатила Гермиона глаза, – Трисс?

     – Да, надо увидеться кое с кем. Поттер, дашь ключи от своего дома?

     – Для вас двери всегда открыты.

     – Какого дома? – спросили одновременно Драко и Невилл.

     Гарри им объяснил, что проще всего было купить дом в Хогсмите. И к Хогвартсу близко, и если надо куда-нибудь камином сбежать – самое то. Оба парня завистливо покивали.

     * * *

     Никто не знал, или вернее, никто не обращал внимания, какая бомба замедленного действия растёт у нас под боком и набирает силу. Имя этой бомбы – Рональд Уизли. Я уже описывала его характер – позвольте освежу память. Один из самых неудачных Уизли. Человек без характера, очень ленив, глуп, жаден… и вместе с тем примитивен в своих куриных рыжих мозгах до состояния «Гарри дружище!» – это восклицание было едва ли не его смыслом жизни. Рональд был страшным человеком – прежде всего потому, что всё время был зависим от других. Гермиона делала за него домашнее задание и тянула за уши в учёбе – он сам к магии, несмотря на то, что вырос среди неё, относился как к инструменту для развития своей лени – мол, махни палкой и будет тебе всё.

     Рон играл в квиддич, но сначала его друзья просто перестали с ним общаться, избегая – он тоже в ответ обиделся и начал избегать. Гарри ушёл из квиддичной команды, и вообще, всё изменилось – его маленький мирок, где ему вообще ничего не хочется делать – был разрушен до основания. Учёба сразу посыпалась настолько, что если бы не Дамблдор – его бы исключили за неуспеваемость. Он вдруг понял, что кроме как Поттеру или Грейнджер, в сущности то никому и не нужен, с ним общались и не чурались, но глядя на Гарри, который стал уверенней в себе и веселей без него, Рон завидовал по-чёрному и считал, что его все предали, все, начиная с семьи и заканчивая лучшими друзьями. Известие, что его крыса всё это время была анимагом, да ещё и Петтигрю, добавило подозрительности и агрессивности. Семья его особо не поддерживала – старшие братья только пинали, он обозлился и на них.

     Вечером мы сидели в гостиной после тяжёлого дня. Близились выпускные экзамены, все были заняты в гостиной с книгами и пергаментами – народу полным-полно. Рон Уизли вошёл, мрачный как туча, и сходу наехал на Гермиону за то, что она ему не помогает, и он может вылететь из Хогвартса из-за неё. Я подумала, что сейчас Миончик его отошьёт, пошлёт или даст втык магией, но скандал разгорелся – она решила его отчитать за то, как он полагается на него. Скандал…

     Два человека кричат друг на друга – наблюдать со стороны неприятно. Рон побагровел и похоже его невеликие куриные мозги окончательно дали сбой, он выкрикнул что-то типа «получи грязнокровка» и практически в упор выкрикнул заклятие, которое ему совершенно не следовало бы применять. Круциатус. Я удивиться не успела, все настолько опешили от его тупой наглости и агрессивности, что только когда заклятие подействовало, вышли из ступора – Гермиона вскрикнула и упала на пол, крича от боли.

     Рон. Труп. Он держал на ней заклятие, но его снёс какой-то семикурсник своим телом, и повалив на пол, ударил по руке, чтобы выбить палочку, девочки завизжали, парни в панике, все бегают, кричат… Поттер заступил мне дорогу:

     – Трисс, успокойся! – Гарри тоже был удивлён происходящему. Это казалось каким-то сном. Чтобы в гостиной, при всех учениках…

     – Гарри, отойди, дорогой. Я его не больно убью. Чик – и он дохлый.

     – Остановись, – Поттер попробовал меня остановить, схватив за одежду, – ты же его убьёшь!

     – А что ты предлагаешь? Отсосать ему? – грубо огрызнулась я, – Рон труп.

     Поттер вытащил палочку:

     – Остановись, или мне придётся тебя остановить.

     – Попробуй, – я достала палочку, – Гарри, дорогой, нельзя оставлять таких людей в живых.

     – Пусть суд решает его судьбу, не мы!

     Вот же… Спаситель всемилостивейший. Гарри был настроен решительно, я – тоже. Я послала в него петрификус, он отразил его обратно. Медленно, увернувшись благодаря лёгкому авторазгону от заклинания, я наслала на него с дюжину неопасных дуэльных заклинаний – Поттер уворачивался и отражал их довольно быстро, тоже что ли ментальной магией баловаться начал? Он послал в меня заклинание. Я содрала с плеч мантию и набросилась на него, посыпая заклинаниями, он тоже ничего серьёзного не применял. Мною двигала исключительно жажда убить Рона Уизли прямо здесь и сейчас. Гарри тоже сорвал мантию и отбивался от меня, дуэль перешла в совершенно другую скорость, чем у обычных чудесатых волшебников – Поттер практически козликом скакал и уворачивался, отражал руками заклятия и посылал в меня обратно, я так же стремительно двигалась. Разогнать разум можно, но не тело, поэтому мне приходилось двигаться на пределе возможностей тела, тщательно обдумывая движения. Поттер метнул в меня заклинанием стул, и пока я отвлеклась на него, попытался обезоружить. Он вырвал таки заклинанием палочку из моей руки, молодчинка, но я продолжила колдовать руками.

     Гарри пришлось несладко – мы носились по всей гостиной, перекатываясь, подпрыгивая, уворачиваясь и поливая друг друга целыми вереницами заклинаний вроде петрификуса, конфундуса или инкарцеро, Поттер запрыгнул на стол, перевернул его – чьи-то пергаменты, чернильницы и книги разлетелись по всей гостиной. Воспользовался большой деревянной преградой – я сотворила огненную плеть с кончика пальцев и ударила ею по столу, который развалившись надвое, просвистел мимо меня. Гарри за столом уже не было – он оказался сверху – Поттер перепрыгнул меня, используя какие-то чары прыгучести, и атаковал сверху. Я увернулась и послала в него сразу три мощных конфундуса – Поттер отбился, метнув навстречу заклинаниям валяющийся рядом стул и заклинания ударившись в него, разбились.

     Темп боя ещё больше возрос – Мы сошлись в рукопашную. Поттер зарядил мне под дых, я бросила его через плечо, он ударил меня по лицу, я ему тоже выписала по физии, потом разошлись и продолжили заклинаниями друг друга поливать, ускорившись кто как мог – Поттер действовал очень умело и практически танцующими движениями избегал моих заклинаний, я тоже не отставала. Трансфигурировала свой лифчик в спортивный топ и одним движением сорвала с себя неудобную белую школьную сорочку, отбросив в сторону. Стало свободней, удобно что не надо бояться, что тебе ударит что-то промеж ног и ты тут же небоеспособен – этим женское тело даже удобнее мужского для боя. Гарри сделал почти то же самое со скидкой на физеологию – сорвал с себя мешающую двигаться рубашку. Форменная одежда – совершенно не подходила для маневренного боя. Он послал в меня очередную связку из связывающих и оглушающих, я ногой поддела стул и повторила трюк, бросив его в летящие заклинания, и контратаковала, Гарри поставил рефлекто, я поймала его на свой мини-протего и заклинания исчезли в нём, мы дрались самозабвенно и сильно. Но не выходили за рамки приличий – Гарри тоже знал немало мощных заклинаний, как и я, но мы всё-таки друзья и родственники, применять их не собирались. Поттер перепрыгнул через диван, повалив его спинкой на пол и увернулся от моего заклинания в прыжке, развернулся от удара в свой щит заклинаний и послал мне их обратно, атаковав по широкой дуге оглушающим по площади – я от него защитилась соответствующим заклинанием, последующие заставили меня потанцевать. Я рванула в сторону, заходя со свободного фланга, Поттер послал мне в район юбки заклинание спутывания, одновременно блокируя рукой мои заклинания и уворачиваясь от других. Неплохо, очень неплохо! Скорость боя явно была слишком высока – мы практически летали по гостиной, безмолвно поливая друг друга таким количеством ярких или наоборот, незаметных сгустков магии, что это напоминало целый ураган. Я прыгнула и, сделав сальто, в прыжке трижды атаковала его чарами, отражающимися от стен и пола, так что ему пришлось практически извернуться, пытаясь отразить или заблокировать всё. Он смог, выставив довольно мощный фирменный щит блэков, чёрный протего, и приготовился снова напасть…

     – Остановитесь! – услышали мы оклик кого-то. Ого, какие люди, сам Дамблдор пожаловал. Гарри развернувшись на инстинктах, увернулся от брошенного стариком заклятия и недовольно посмотрел на него. Я заклинание инкарцеро от Дамблдора просто отразила щитом.

     Мы оба тяжело дышали. Магическое истощение, в лёгкой форме. У Гарри – я хоть и крепкая девушка, тоже после такого не могу сохранять ледяное спокойствие.

     – Что здесь происходит? – Дамблдор как грозная туча влетел в гостиную, увидев связанного студентами Рона Уизли.

     – Я спас одну тупую рыжую голову, – хрипло ответил Поттер.

     – Совершенно напрасно. Лучше ему было быстро умереть.

     – Какая ты жестокая.

     – Это милосердие, – я выпрямилась. Магии потратила чуть-чуть, но устала как собака. Студенты все разбрелись и скучковались по углам, закрываясь щитами протего. Только появление Дамблдора заставило их всех выйти. Старик выглядел сурово и очень недовольно.

     – Гарри, Гермиона…

     – Беатрис.

     – Беатрис, – поправился Дамблдор, – какого чёрта вы разгромили гостиную!?

     – У меня есть другой вопрос – какого чёрта ты, Поттер, помешал мне?

     – Рон конечно мерзавец, но не надо убивать его! – возмутился Поттер.

     – За что? – возвопил Дамблдор, – мне ничего не сказали, кроме того, что в гостиной творится какой-то кошмар. Немедленно объяснитесь.

     Я огляделась, и взмахнув палочкой, заставила диван вернуться в нормальное положение, и подошла к Уизли, пнув его по тупой башке носком кроссовка.

     – Это рыжее ничтожество использовало непростительное заклятие. На моей сестре. Я немедленно пошлю всю информацию в департамент магического правопорядка. Ему место в Азкабане – уже взрослый, большой мальчик, должен отвечать за свои поступки!

     – А где мисс…

     – Мы отнесли её в лазарет, – подал голос кто-то из старшекурсников. Взрослый уже двадцатилетний почти мужчина, – Рональд Уизли, – он сказал это с презрением, – изволил сначала закатить истерику за то, что Грейнджер не учится вместо него, потом обозвал её грязнокровкой и применил круциатус. Салли его сбил с ног и обезвредил, а дальше…

     – Я его хотела убить. И только скажите мне, что не имела на это полного права, – гордо посмотрела я в глаза старикашке, – закон позволяет уничтожать волшебников, применяющих на людях непростительные заклятия. Вне зависимости от того, самозащита это или нет, кажется, вы сами выдвинули этот законопроект двадцать лет назад? – вздёрнула я бровь.

     Дамблдор стушевался чуть-чуть. Вернее, показал, что слегка стушевался.

     – Я не имел в виду учеников. И мисс Грейнджер, прикройтесь чем-нибудь!

     – Обычная спортивная форма, – я пожала плечами, – Рон Уизли уже достаточно взрослый лоб, чтобы осознавать последствия своих действий. Он перешёл черту. И если вы не хотите казнить его здесь и сейчас – его судьбой займётся ДМП. По-моему возраст уголовной ответственности как раз начинается с шестнадцати лет… Так что сидеть ему в Азкабане вместе с остальными, пожизненно.

     Дамблдор ещё немного сдал назад:

     – Я приму меры.

     – Вы? Вы уже сделали всё, что нужно, дальше им займётся суд.

     – Прошу, дайте ему второй шанс. Мистер Уизли просто был не в себе…

     – Второй шанс? – у меня глаза на лоб полезли, – О чём вы вообще? Шанс бывает один. Шанс стать преступником. И Рональд им воспользовался. Довольно – вы спустили дело с василиском на тормозах и вам это простили, – я наступала на него, – вы спустили дело с троллем на тормозах и вам и это простили. А теперь хотите спустить на тормозах применение непростительных заклинаний? Что дальше? Массовые убийства, кровавые ритуалы, которые вы попросите не расследовать, потому что надо дать второй шанс какому-нибудь ублюдку? Вы вообще слышали о такой вещи, как закон?

     – Успокойтесь, мисс Грейнджер, – Дамблдор отступал, – я не это имел в виду. Рональда несомненно накажут, если он правда совершил такое…

     – Свидетели, – махнула я рукой, – больше тридцати человек.

     – Это мог быть не мистер Уизли. Его могли околдовать…

     Я вздохнула. Старик дрался до последнего за рыжее семейство.

     – В таком случае, предлагаю устроить проверку прямо здесь, при свидетелях. Чтобы не было никаких россказней про империус и тому подобное. Есть пара заклинаний, которые позволяют выяснить, не подвергся ли волшебник подчинению сейчас и в ближайшие два часа. Не желаете?

     Я выразительно ткнула в Рона Палочкой, – Империо Эскудо эг’хало!

     Луч с палочки попал в Рона и над его головой появился зелёный огонёк.

     – Что это должно значить?

     – Что он не был заколдован. Если вам так угодно… смотрите, – я направила палочку на сидящего недалеко кота, – Империо, – и поводив палочкой, заставила кота походить туда-сюда, – Фините Империо, – сняла заклятие и применила тот же метод. Над котом появился ярко-красный пульсирующий огонёк, – как видите, если существо было взято под контроль и следы заклятия ещё есть в его разуме и магическом ядре – огонёк будет красным. Рональд Уизли не был подчинён или околдован, как минимум в течении последних двух часов. А теперь… Верум инкарнатум! – новое заклинание ударило в Уизли. Но… ничего не произошло, – если бы это было оборотное зелье, иллюзия или любые другие чары маскировки – он бы вернул истинный облик. Итак, это Рональд Биллиус Уизли, не взятый под контроль, настоящий. У вас, директор, есть ещё вопросы?

     Дамблдор посмотрел на меня с подозрением.

     – Я не понимаю, какого чёрта вы его защищаете? – решил нанести последний удар Гарри, – Рон при всех напал на Гермиону и использовал самые грязные слова и тёмную магию! При целой куче свидетелей! Рон что, ваш тайный внебрачный правнук?

     Дамблдора это слегка рассмешило. Но он конечно же не смеялся вслух.

     – Что вы, мистер Поттер, я лишь хочу разобраться в этом деле и не называть человека преступником, пока это не доказано… я выслушал ваши аргументы и вынужден согласиться с тем, что это мистер Уизли, а не кто-либо иной… – он явно красовался на публику. С паршивой овцы шерсти уже не взять – так хоть кости на суп себе заберёт, покрасуясь в облике мудрого старого волшебника перед гриффиндорцами, – мне прискорбно это признавать, но похоже, мистер Уизли вызвал ваш гнев вполне справедливо, поэтому я вынужден буду позвать авроров.

     – Я сама напишу в ДМП по тревожному блокноту, – покачала я головой и достала таковой блокнот.

     Не, ну а что? У волшебников это что-то вроде телефона для вызова полиции. Я достала из блокнота красный листок и разорвала его, бросив остатки листка в огонь камина, – вас не затруднит открыть этот камин для…

     Дамблдору это совершенно не нравилось, но он при всех поводил палочкой. Камины в Хогвартсе тоже подключены к сети, но заблокированы почти все. А так – можно перемещаться по каминной сети сразу в гостиные, и из гостиных – куда угодно.

     Через минуту из камина вылезли трое – это был пожилой седовласый волшебник в ало-красной мантии, и две дамы. Одна – черноволосая, лет тридцати, с палочкой наизготовку, тоже в аврорской мантии, и следом за ней…

     – Нимфи! – радостно воскликнула я.

     – Трисс! – Нимфи была в полной боевой экипировке, которую я ей подарила, тоже алая мантия, только в чешуйчатом доспехе, который слегка блестел в свете огня от камина. Она выглядела… Элегантно, красиво и круто. Пожилой мужчина устало посмотрел на Дамблдора.

     – Вы вызвали нас?

     – Это была я, – я нарушила чинопочитание и подняла руку, – Позвольте вместо объяснений…

     – Что произошло то? – Нимфи крутила головой, – О, Гарри, Привет! Ты цел?

     Я достала из кармана свой думосбор и вложила в него воспоминание о скандале с Роном – вплоть до начала драки с Гарри.

     Аврор принял у меня устройство, предварительно проверив его диагностическими чарами и спросил, что с ним делать. Потом приставил к голове и нажал на кнопку выброса воспоминания… Воспоминание короткое – две секунды и он возвращает мне мой думосбор, и как старый кот на маленького мышонка – смотрит на связанного по рукам и ногам Уизли.

     – Позвольте я объясню… – вмешался Дамблдор.

     – Я уже видел всё, что произошло. Благодарю, директор. Итак, применение непростительных заклятий на несовершеннолетних – карается смертью через поцелуй дементора, – грозным рычащим голосом сказал он, но чуть сбавив тон, пояснил для всех зевак – десятки студентов окружили толпой место действия, – ввиду того, что подобное может навредить развитию ребёнка как волшебника, а в крайних случаях даже сделать сквибом. Поэтому мистер Уизли… если я не ошибаюсь, сколько ему лет?

     – Шестнадцать, – подсказал кто-то из толпы.

     – Отлично. Поэтому, мистер Уизли, вы пойманы учениками с поличным и арестованы за применение непростительного заклятия против несовершеннолетнего. Можете хранить молчание, если пожелаете.

     Нимфи только крутила головой.

     – А кого он заавадил то?

     – Круциатус. На гермиону.

     – Ох, – Нимфи приложила руки в губам, – Бедная девочка. Где она…

     – Блэк! – рявкнул старый аврор, – хватит трепаться! Я понимаю, дело молодое…

     – Простите, сэр, – нимфи извиняющись посмотрела на меня.

     Старый аврор водил над ним палочкой – видимо, делал то же, что и я – проверял личность и какие наложены заклятия. Даже палочку проверил и увидел последние применённые заклинания. Нахмурился.

     – Вот видишь, Гарри. Теперь из него высосут душу. Это намного хуже смерти.

     – Пусть так. Зато это сделаем не мы, – Гарри облегчённо выдохнул, – поверить не могу, что всё это он скрывал внутри. Мерзавец. Как я вообще мог называть его своим другом?

     Авроры ещё раз повязали Рона, и вытащили под руки, предварительно их сковав наручниками. Кстати, мой подарок – браслеты из арабской меди, по килограмму каждый, да ещё и по магловским технологиям сделанные. Я пять штук подарила Нимфи, а она видимо отдарилась начальнику. Рон вообще был в состоянии шока, и судя по настойчивой ненависти, которую он извергал тоннами в ментальном плане – у него кукуха вообще съехала. Но у волшебников нет такого понятия, как косить под дурака – даже самый последний псих предстанет перед судом за свои действия. Поэтому никаких скидок на неадекватность.

     Все ещё пребывали в состоянии шока от произошедшего. Авроры ушли.

     – Мисс Грейнджер, – Дамблдор прокашлялся, – я вижу, вы весьма успешно занимались в своём клубе. Но если вы применяете эти навыки для…

     – Дамблдор, – я довольно грубо его оборвала, – если вы хотите сказать, что я кому-то навредила, или не имела права применить силу – то трижды перед этим подумайте. Насколько я могу судить, общественность впервые совсем не на вашей стороне.

     Желая уязвить меня, он упустил из виду тот факт, что никто не пострадал, несмотря на разгром. Я решила уколоть его побольнее.

     – И как вы можете видеть, никто не пострадал, и мы не применяли опасных травмирующих заклинаний, даже в бою. Это называется – держать себя в руках и иметь культуру применения силы, – наступала я на него, – и если бы она была у мистера Уизли, он бы сейчас не отправился на свидание к дементорам! Человек, обладающий палочкой, но не осознающий последствий применения тёмных проклятий – это ходячая бомба, и никто не знает, когда она взорвётся! Запретить силу нельзя, никак и никогда, свинья грязь, а дурак запретное заклинание – всегда найдут! Можно только научить людей правильно и законно её применять и защищать себя от нападения. Другого пути нет!

     Я чувствовала, что поддержка явно на моей стороне. Заспанная маккошка прибежала в гостиную ещё когда авроры тут паковали Рона, и вертела головой, пытаясь понять, что происходит. Студенты даже иногда аплодировали, несмело, с нашего курса.

     Дамблдор решил сыграть побеждённого, но не сломленного рыцаря.

     – Что ж, признаю вашу правоту, мисс Грейнджер.

     – Давайте не будем ссориться, – уже намного тише сказала я, – достаточно просто соблюдать правила. И закон. Большего для порядка и не нужно.

     – Хорошо, – он вздохнул, – мне нужно сообщить об этом Молли, Минерва, можно тебя? – он взял нашу гриффиндорскую киску за плечо и аппарировал прямо из гостиной.

     Я устало рухнула на диван.

     – Всё, Гарри. Рон допрыгался. Теперь ты увидел, о чём я тебя предупреждала год назад? Это не человек, это мразь конченая.

     – Ладно, мир, – Поттер закинул руку мне на плечо, прижав к себе, – Больше не дерись. А то я похоже уже весь в синяках.

     – Надо проведать Гермиону.

     – Помфри даже на порог не пустит, – покачал Поттер головой, – она даже Дамблдора пинками гонит в такое время…

     Примечание к части

     >____________________________________

     **Продолжение: https://ficbook.net/readfic/10809485**