Иногда происходит и такое. Окружающее сходит с ума всеми красками наступившей осени. Безудержной радостью разлетевшегося в щепки лета. Отчаянием лежащего на тротуаре человека. Богоподобностью гниющей кошки на газоне и ангелом мертвого голубя. Сытой влажностью земли. Глазами умного грузина охладевающих домов. Несостоятельной грустью оставшихся посреди самих себя утихающих дерев, похожих на прекрасную балерину, ловким жестом фокусника оставленную (вдруг!) одной на сцене. Иногда происходит и такое. Будто из прекрасного Вокруг изливается все буйство содержащегося в нем, как истерика смертельнобольного, как чрево покойника, расползшееся на жаре. И тогда, тогда, ты захлебываешся одиночеством.
Рыжая с желтым похмельем полоса прибордюрных листьев, прибитых метлой дворника к берегу проезжей части, и единственная человечья фигура, укутанная в темное пальто, лицо, забившееся в поднятый воротник, вдыхающее, поднимая глаза к пасмурному небу, и выдыхающее лишь сигаретный дым. Там проходит мимо вечность. Фигура встает, сутулится и, неспеша, уставясь куда-то в землю, бредет в туман, оставленный незаботливым хозяйственником после таинственного ритуала сожжения усохшей и опавшей зелени.