В промозглом городе, заледеневшем в стенах зданий, горит свеча в окне сырого кабинета, и в сумраке ночном теряясь от догадок и терзаний, ждет следователь нового рассвета.
И терпкий дым от сигарет его настолько въелся в
воздух,
стены,
тело,
что, кажется, вздохнешь- в последний раз...
Ему кругом по горло все осточертело и б бросить все,
но нет..
нет..
только не сейчас.
Свеча отбрасывает тени на страницы...
Ах, сколько красок в нескольких листах! Есть преступление, жертва и убивцы, и парочка готовых свежих плах.
И есть Она- с холодными руками и рыжим ярким ворохом волос, со сладким ароматом, нежными губами, впивающимися роем диких ос. Она, кричащая в экстазе жаркой ночи, Она, пронзительно смеющаяся днем, и милый образ был ее порочен и вкус казался горьким коньяком. Она, ворвавшись в жизнь нежданно, точно опасный смерч в хорошую погоду, как легкая и хлесткая пощечина, пронзила сердце острыми когтями сходу. И все в ней заставляло строить Атлантиду (но шепот был: упадок неминуем), не видел он, влюбленный, Немезиду, что наградила легким поцелуем.
И разом наважденье дымки спало, когда следы преступные заметил он у Ней. Она, смеясь, призналась: страсть изображала. Как не заметил в счастии Борей?!.
Но он уже не смог бы отказаться от мира, что построен был в мечтах, твердил упрямо, что не стоит сомневаться: Она- его, что нить у них в судьбах. Она смеялась звонко, ярко, длинно, шептала в ухо много колких слов, а он сжимал в объятиях несильно до боя полуночного часов.
И вот он снова в старом кабинете, снедаемый глухою грустью и тоской, и видно капли крови в тусклом свете, и видно, как смывал ее водой. Там за оградой, в лесной чаще,
лежит Она- безжизненны стеклянные глаза.
С неистовой жестокостью теперь уже пропащий острейшим лезвием вдоль вен, скользя, избавил от тяжелой ноши: он вынул сердце и в порыве чувства съел.
"Так холодно..." - последнее.
Так не похоже на им представленный ее удел.
Ждет следователь нового рассвета,
он должен скоро быть, но время не идет. Он преступил, попрал все нормы из Завета, но он, во что-то веря и надеясь, ждет, докуривая последнюю сигару и с жаждою вдыхая серый дым, готовится к последнему удару, и взгляд его стал прежним - ледяным.
Теперь он осознал: Она- его агония. Задул свечу, которую зажег.